30.08.2006
Подробнее
ТРАДИЦИИ РУССКОГО ТЕАТРА
ТРАДИЦИИ РУССКОГО ТЕАТРА
О традициях в русском театре Григорий Заславский говорит в программе «Культурный ответ» с гостями - ведущими актерами Малого академического театра - Эдуардом Марцевичем и Борисом Клюевым.
О традициях в русском театре Григорий Заславский говорит в программе «Культурный ответ» с гостями - ведущими актерами Малого академического театра - Эдуардом Марцевичем и Борисом Клюевым.
ТРАДИЦИИ РУССКОГО ТЕАТРА
В эти дни отмечают 250 лет со дня основания русского государственного театра. 30 августа празднования начнутся в Санкт-Петербурге на сцене Александринского театра и лишь в начале сентября торжества переедут в Москву, на другую императорскую сцену - сцену Малого театра. О традициях в русском театре Григорий Заславский говорит в программе «Культурный ответ» с гостями - ведущими актерами Малого академического театра - Эдуардом Марцевичем и Борисом Клюевым.
Запись передачи на радио «Маяк»
В эти дни отмечают 250 лет со дня основания русского государственного театра. 30 августа празднования начнутся в Санкт-Петербурге на сцене Александринского театра и лишь в начале сентября торжества переедут в Москву, на другую императорскую сцену - сцену Малого театра. О традициях в русском театре Григорий Заславский говорит в программе «Культурный ответ» с гостями - ведущими актерами Малого академического театра - Эдуардом Марцевичем и Борисом Клюевым.
Запись передачи на радио «Маяк»
Подробнее
ЮБИЛЕЙ РОССИЙСКОГО ПОЗОРИЩА
Сегодня в Петербурге, в только что отреставрированном Александринском театре пройдут торжества. Отмечают знаменательное событие...
ЮБИЛЕЙ РОССИЙСКОГО ПОЗОРИЩА
Сегодня в Петербурге, в только что отреставрированном Александринском театре пройдут торжества. Отмечают знаменательное событие – «250 лет русскому театру». Во всяком случае, именно в такой формулировке происходящее подается широким народным массам. На самом деле русский театр гораздо старше, а 250 лет сегодня исполняется совершенно другому явлению.
Согласитесь, странно отмечать день рождения какого-то вида искусства. Разве что сравнительно молодой кинематограф имеет право отсчитывать свою историю от конкретного дня, когда в Париже впервые показали «Прибытие поезда». А театр – искусство старое, укорененное в религиозных и прочих ритуалах. Ему, как литературе, музыке и изобразительному искусству, назначить определенный день рождения невозможно.
Придворный, церковный и народный театр существовал еще в Киевской Руси. Как объясняют обычно студентам театральных институтов, старейшим русским «театром», существовавшим еще до татаро-монгольского нашествия, были игрища народных лицедеев – скоморохов. Эти игрища с течением времени постепенно перерастали в «позорища», то есть в зрелища. Старейшей народной драмой считается насыщенная буйным мятежным духом «Лодка». В XVII веке в России получил распространение, с одной стороны, просветительский школьный театр, с другой – придворный. Алексей Михайлович покровительствовал театру, а начало театрального дела в Москве относится к 1660-м годам.
Созданием общедоступного театра на русском языке занимался и Петр I. При нем на Красной площади возвели «комедийную хоромину», где русские спектакли чередовались с немецкими. Трагедии первого русского драматурга Сумарокова появились тоже больше чем два с половиной века назад. Любой школьник знает имя Федора Волкова, которого считают первым русским актером. Но представления, которые он, насмотревшись в Москве «охочих комедиантов», устраивал в родном Ярославле, относятся к 1749 году. То есть им тоже больше чем 250 лет.
Так что же будут отмечать сегодня в Александринском театре? Вовсе не его юбилей – гениальное сооружение Карла Ивановича Росси появилось гораздо позже, в 1832 году. А 30 августа 1756 года императрица Елизавета Петровна подписала указ «Об учреждении русского для представления комедий и трагедий театра» и о выделении соответствующих средств из казны. С этого момента начинается история непрерывного существования Императорских публичных театров, которые просуществовали ровно столько, сколько существовала сама империя,– до 1917 года. То есть до указа Елизаветы имелось два типа театров: придворные, закрытые, существовавшие на казенные деньги театры для знати (там играли в основном иностранные труппы), и партикулярные, вольные, содержавшиеся на частные средства и доходы от продажи билетов. Кстати, не все императорские театры были русскими: в Михайловском театре в Петербурге (это единственная из пяти императорских сцен, прекратившая свое существование после революции) спектакли вплоть до последнего дня империи шли на французском языке.
Другими словами, сегодня празднуется славный юбилей того момента, когда театр стал учреждением государственным, когда власть признала воспитательно-художественную роль этого вида искусства. История государственной политики России в области театрального искусства состоит из разнообразных сюжетов, есть среди них красивые, есть кровавые. Даже во времена своего расцвета, в позапрошлом веке, роль императорских театров не была однозначно позитивной. Мало кто знает, что аж до 1882 года существовала так называемая монополия казенных театров, согласно которой право организации спектаклей и зрелищ в Москве и Петербурге принадлежало только театрам императорским – частные театры либо не дозволялись вовсе, либо были стеснены так, что в конце концов закрывались. И только благодаря отмене этой монополии смог в конце концов появиться самый знаменитый театральный брэнд страны – МХТ.
Так или иначе, но в сегодняшней России, испытывающей с благословения государства прилив ностальгии по всему не столько державному и императорскому, сколько казенному, юбилей елизаветинского указа, приравненного едва ли не к основанию русского театра как такового, превратился в знаковое событие.
Правда, из всех способов отметить юбилей выбрали самый русский, а именно освоение ремонтных бюджетов. Нет-нет, будет еще и выставка в Бахрушинском музее, и какие-нибудь торжественные акции, но основные праздничные средства ушли на строительство. О творческих проблемах театров-юбиляров, о роли государства в театральной истории России никто всерьез не заикается. Зато ленточки можно перерезать. Только что закончена масштабная реконструкция Александринского театра, начаты работы по обновлению московского Малого, полным ходом идет эпохальная перестройка Большого театра, готовится к своему второму рождению Мариинский театр. Небывалые деньги выделены на техническое перевооружение МХТ имени Чехова. Ремонт предстоит и столичному Театру имени Вахтангова.
Правда, два последних никогда императорскими театрами не были. Зато они входят в число шести драматических театров, получивших год назад президентские гранты. Два главных музыкальных театра удостоились этой чести еще раньше. Явно, что прежнее, советское деление на театры академические и неакадемические себя исчерпало – первых развелось слишком много, а в некоторых из них уже страшно смотреть на сцену. Конечно, лучшим подарком к юбилею исторического указа было бы какое-то действие в духе Елизаветы Петровны, то есть решение государства наконец-то сформулировать свою политику в области театрального искусства, определить, к примеру, сколько у нас театров будет «императорских», а каким правильнее остаться вольно-партикулярными. Но ничего подобного не происходит. Давно известно: тоска по величественности – оборотная сторона нерешительности.
Роман Должанский
«КоммерсантЪ», 30.08.2006
Сегодня в Петербурге, в только что отреставрированном Александринском театре пройдут торжества. Отмечают знаменательное событие – «250 лет русскому театру». Во всяком случае, именно в такой формулировке происходящее подается широким народным массам. На самом деле русский театр гораздо старше, а 250 лет сегодня исполняется совершенно другому явлению.
Согласитесь, странно отмечать день рождения какого-то вида искусства. Разве что сравнительно молодой кинематограф имеет право отсчитывать свою историю от конкретного дня, когда в Париже впервые показали «Прибытие поезда». А театр – искусство старое, укорененное в религиозных и прочих ритуалах. Ему, как литературе, музыке и изобразительному искусству, назначить определенный день рождения невозможно.
Придворный, церковный и народный театр существовал еще в Киевской Руси. Как объясняют обычно студентам театральных институтов, старейшим русским «театром», существовавшим еще до татаро-монгольского нашествия, были игрища народных лицедеев – скоморохов. Эти игрища с течением времени постепенно перерастали в «позорища», то есть в зрелища. Старейшей народной драмой считается насыщенная буйным мятежным духом «Лодка». В XVII веке в России получил распространение, с одной стороны, просветительский школьный театр, с другой – придворный. Алексей Михайлович покровительствовал театру, а начало театрального дела в Москве относится к 1660-м годам.
Созданием общедоступного театра на русском языке занимался и Петр I. При нем на Красной площади возвели «комедийную хоромину», где русские спектакли чередовались с немецкими. Трагедии первого русского драматурга Сумарокова появились тоже больше чем два с половиной века назад. Любой школьник знает имя Федора Волкова, которого считают первым русским актером. Но представления, которые он, насмотревшись в Москве «охочих комедиантов», устраивал в родном Ярославле, относятся к 1749 году. То есть им тоже больше чем 250 лет.
Так что же будут отмечать сегодня в Александринском театре? Вовсе не его юбилей – гениальное сооружение Карла Ивановича Росси появилось гораздо позже, в 1832 году. А 30 августа 1756 года императрица Елизавета Петровна подписала указ «Об учреждении русского для представления комедий и трагедий театра» и о выделении соответствующих средств из казны. С этого момента начинается история непрерывного существования Императорских публичных театров, которые просуществовали ровно столько, сколько существовала сама империя,– до 1917 года. То есть до указа Елизаветы имелось два типа театров: придворные, закрытые, существовавшие на казенные деньги театры для знати (там играли в основном иностранные труппы), и партикулярные, вольные, содержавшиеся на частные средства и доходы от продажи билетов. Кстати, не все императорские театры были русскими: в Михайловском театре в Петербурге (это единственная из пяти императорских сцен, прекратившая свое существование после революции) спектакли вплоть до последнего дня империи шли на французском языке.
Другими словами, сегодня празднуется славный юбилей того момента, когда театр стал учреждением государственным, когда власть признала воспитательно-художественную роль этого вида искусства. История государственной политики России в области театрального искусства состоит из разнообразных сюжетов, есть среди них красивые, есть кровавые. Даже во времена своего расцвета, в позапрошлом веке, роль императорских театров не была однозначно позитивной. Мало кто знает, что аж до 1882 года существовала так называемая монополия казенных театров, согласно которой право организации спектаклей и зрелищ в Москве и Петербурге принадлежало только театрам императорским – частные театры либо не дозволялись вовсе, либо были стеснены так, что в конце концов закрывались. И только благодаря отмене этой монополии смог в конце концов появиться самый знаменитый театральный брэнд страны – МХТ.
Так или иначе, но в сегодняшней России, испытывающей с благословения государства прилив ностальгии по всему не столько державному и императорскому, сколько казенному, юбилей елизаветинского указа, приравненного едва ли не к основанию русского театра как такового, превратился в знаковое событие.
Правда, из всех способов отметить юбилей выбрали самый русский, а именно освоение ремонтных бюджетов. Нет-нет, будет еще и выставка в Бахрушинском музее, и какие-нибудь торжественные акции, но основные праздничные средства ушли на строительство. О творческих проблемах театров-юбиляров, о роли государства в театральной истории России никто всерьез не заикается. Зато ленточки можно перерезать. Только что закончена масштабная реконструкция Александринского театра, начаты работы по обновлению московского Малого, полным ходом идет эпохальная перестройка Большого театра, готовится к своему второму рождению Мариинский театр. Небывалые деньги выделены на техническое перевооружение МХТ имени Чехова. Ремонт предстоит и столичному Театру имени Вахтангова.
Правда, два последних никогда императорскими театрами не были. Зато они входят в число шести драматических театров, получивших год назад президентские гранты. Два главных музыкальных театра удостоились этой чести еще раньше. Явно, что прежнее, советское деление на театры академические и неакадемические себя исчерпало – первых развелось слишком много, а в некоторых из них уже страшно смотреть на сцену. Конечно, лучшим подарком к юбилею исторического указа было бы какое-то действие в духе Елизаветы Петровны, то есть решение государства наконец-то сформулировать свою политику в области театрального искусства, определить, к примеру, сколько у нас театров будет «императорских», а каким правильнее остаться вольно-партикулярными. Но ничего подобного не происходит. Давно известно: тоска по величественности – оборотная сторона нерешительности.
Роман Должанский
«КоммерсантЪ», 30.08.2006
Подробнее
ИМПЕРАТОРСКИЙ ОБЩЕНАРОДНЫЙ
ИМПЕРАТОРСКИЙ ОБЩЕНАРОДНЫЙ
250 лет учреждения государственного театра в России...
250 лет учреждения государственного театра в России...
ИМПЕРАТОРСКИЙ ОБЩЕНАРОДНЫЙ
250 лет учреждения государственного театра в России
«Повелели мы ныне учредить Русской для представления трагедий и комедий театр, для которого отдать Головинский каменный дом, что на Васильевском острову, близ кадетского корпуса» - начинающийся этими словами именной высочайший указ был дан правительствующему Сенату 30 августа 1756 года.
И ровно, день в день, два с половиной столетия спустя (ради такой красивой и впечатляющей даты решили даже не обращать внимания на вечно путающую погрешность летосчисления между старым и новым стилем) в санкт-петербургской Александринке берет свой отсчет начало весьма насыщенных торжеств к достопримечательному юбилею старейшей, как она себя с полным на то основанием числит, «государевой вотчины» отечественной Мельпомены. А затем сходные события пройдут уже в столице: 4, 5 и 6 сентября на прославленные подмостки Малого театра выйдут Островский и Гоголь, Щепкин и Мочалов, а также многие другие знаковые для этой сцены имена, которые «оживут» специально ради исторических представлений в честь отмечаемой «вторым университетом» Москвы как будто бы подоспевшей «своей» первой четверти тысячелетия.
Министерство культуры РФ, словно примиряя юбилейные амбиции двух извечно питающих друг к другу легкую нотку ревности драматических трупп из ведомства Конторы императорских театров, обозначило все происходящее как программу «плановых мероприятий, посвященных 250-летию российского государственного театра» в целом. И данная сколь эффектная, столь и обтекаемая формулировка оказывается на поверку более всего соответствующей содержанию переживаемого момента.
Ни в коей степени не умаляя театрального указа императрицы Елизаветы Петровны и его значения для развития отечественной культуры, хотелось бы все же понять: что именно мы отмечаем в эти дни на рубеже лета и осени, так удачно совпадающие с повсеместно традиционными сборами трупп и открытиями очередных сезонов? «Кого празднуем»? Весь ли по случаю «российский театр» как таковой со всеми его присными либо же исключительно двух старейших и досточтимых «представителей отрасли»? Вопрос не такой уж праздный. Ведь именно ответ на него только и может дать правильный и наиболее приличествующий в данном случае «духу и букве» события настрой.
История русского театра, уходящая своими корнями, как то и должно, в седую древность, - материя весьма сложная, запутанная, сравнительно малоизученная. А уж по части своих многочисленных, периодически утверждаемых и прямо противоречащих один другому юбилеев она, сама о том не подозревая, словно бы специально складывалась, «затачивалась» в своем нынешнем состоянии под инструментарий видного престидижитатора хронологии академика Фоменко (у которого, по счастью, до данной частной дисциплины руки еще не дошли).
Судите сами. Вплоть до начала XX века за «точку отсчета» был благополучно принят... 1672 год. В летней резиденции Алексея Михайловича Тишайшего, что в сельце Преображенском, тогда была возведена так называемая Комедийная хоромина, где под неусыпным кураторским надзором боярина Артамона Матвеева временно пребывающие на территории Руси иностранцы давали сценическое представление «Артаксерксова действа». Но это отнюдь-таки не был чисто гастрольный проект - благодаря стараниям того же Матвеева в выучку к зарубежным антрепренерам было отдано 27 мещанских детей из числа местных жителей, и именно этот факт впоследствии дал Александру Николаевичу Островскому возможность приурочить написание своей пьесы «Комик XVII столетия» именно что к 200-летию русского театра.
Впрочем, в качестве факта рождения собственно национальной сцены демократически ориентированную часть нашего общества упомянутые события всегда не слишком устраивали. Ради придания положению вещей характера куда более патриотического они с готовностью поступались семью десятилетиями и избирали в качестве отправного момента первые опыты ярославских «охочих комедиантов», вдохновитель и художественный лидер коих, купеческий сын Федор Волков, был практически официально утвержден в роли «отца русского театра».
Вообще довольно любопытно наблюдать в исторической перспективе, как всякое время и различные социокультурные векторы пытались преподнести собственный взгляд на онтологический вопрос, обозначить собственную точку зрения на дату и место рождения популярнейшего в стране рода искусства. Так, на этапе, хорошо известном нашим настойчивым стремлением утвердить и обосновать отечественное «право первородство» едва ли не во всех областях человеческой мысли и духа, научная мысль едва ли не на полном серьезе бралась отодвинуть факт появления театрального сущего аж к XI веку от Рождества Христова, а точнее к 1068-му, первому письменному упоминанию о скоморохах. (Представления которых, кстати сказать, - это к вопросу о прихотливо-неисповедимых путях истории предмета - в свое время запретил тот же Алексей Михайлович.) Кто-то свято убежден в том, что современная русская сцена имеет своих прародителей в лице религиозно «ориентированного» школьного театра при Славяно-греко-латинской академии. Кто-то числит узловой фигурой государя-самодержца Петра Великого, который, находя, «что в большом городе зрелища полезны», активно хлопотал о привлечении в Россию труппы актеров, которые владели бы если не русским, то хотя бы одним из близких к русскому славянских языков. Хотя и безуспешно...
Сегодняшней же громкой юбилейной датой мы чествуем, по сути сказать, его венценосную дщерь, впервые обозначившую 250 лет назад российский театр объектом государственной заботы и попечения. И в этом смысле свершающееся празднование, с одной стороны, опять-таки достаточно точно отражает некую глубинную сущность переживаемого нами времени, а с другой - выпадает как нельзя более кстати и служит ему своего рода красноречивейшим из напоминаний и нравоучительнейшей исторической параллелью. Театр и государство в России трудно отделимы друг от друга - имея в виду, безусловно, театр как институт, а не некий конкретный сценический коллектив, что может быть очень даже независим и самодостаточен. Несмотря на всю сложность перипетий, коим суждено было выпасть на долю двух-с-половиной-векового «романа», это сейчас следует признать безусловной данностью. Особенно в свете только что порядком посотрясавшего всю нашу сценическую «систему» призрака пресловутой театральной реформы, за которой труженики подмостков почти в полном своем составе провидели близкую реальность краха. И, скорее всего, их опасения следует признать небезосновательными. Несмотря на те выразительные картины грядущего «неба в алмазах», что рисуют перед ними убежденные сторонники отделения театра от государства.
И потому замечательно, что полузабытую на протяжении весьма длительного времени дату официального возникновения нашего театра де-факто сегодня не просто вспомнили, но смогли придать ей весомость крупного и значимого события. Пускай и отмечаемого в пространстве лишь двух «храмов Мельпомены», двух императорских сцен, двух
- хотим мы того или нет, воспринимаем ли их нынешнее состояние как превосходное или же в качестве весьма удовлетворительного - базовых элементов культурного достояния нации. Замечательно, что под этот несколько неожиданно «всплывший» юбилей старейшим российским Театрам-Домам были выделены весьма приличные суммы из бюджета на ремонт и реконструкцию (несопоставимые, понятное дело, с деньгами, потекшими их соседям и нашим главным сценическим «полпредам» в мире - Большому и Мариинскому, - но все же). Замечательно, что в двух столицах откроются масштабные выставки и увидят свет «уникальные научные и популярные издания». И что Александринка по случаю сумеет провести заодно даже и реконструкцию такого «исторического объекта», как ее база отдыха в поселке Ольгино. Что волшебным образом преобразилось согласно последним достижениям светомузыкальной индустрии техническое оснащение сцены Малого, которое отныне, если верить шутливому заявлению Юрия Соломина, способно в случае внезапной болезни артиста выручить театр демонстрацией конгениального «шоу со светомузыкой». Что обновились залы и фасады двух памятников архитектуры и «живой» культурной связующей нити...
Можно, конечно, «с ученым видом знатока» чуть поиронизировать по поводу того, что эти-то как раз памятники имеют к празднуемому юбилею не вполне абсолютное отношение. Александрийский театр как таковой впервые впустил в свои стены публику в 1832-м (а свое двухсотлетие, все по тем же причинам туманности фактографических первоисточников, отмечал в... 1950-м). Малый, чье пышное празднование 150-летнего юбилея еще у многих на памяти, открылся в 1824-м... Но нынешние его руководители настаивают, что тогда речь шла именно о юбилее здания. «Старики, - поминал недавно генеральный директор театра Виктор Коршунов, - очень все переживали, они говорили: отсчет идет от 1756 года, от создания государственного театра в России». Правильнее же - со всех точек зрения - вести речь именно о труппе, о главном участнике театрального процесса. А для оного повелели набрать актеров и актрис, - говорилось в строках того призванного «установить Российский театр» судьбоносного указа мудрой правительницы Елизаветы, - актеров из обучающихся певчих и ярославцов в кадетском корпусе, которые к тому будут надобны, а в дополнение еще к ним актеров из других не служащих людей, также и актрис приличное число». И именно их «наследниками по прямой» могут по праву считать себя не только все нынешние сотрудники творческих частей Государственного Александрийского и Государственного Малого, но и все остальные люди, выходящие в наши дни на свет рампы, вне различия их статусов, степеней и почетных званий.
И остается только надеяться и уповать на то, что их у нас всегда и во все времена будет «приличное число».
ОТДЕЛ «ИСКУССТВО»
«Литературная газета», 30.08.2006
250 лет учреждения государственного театра в России
«Повелели мы ныне учредить Русской для представления трагедий и комедий театр, для которого отдать Головинский каменный дом, что на Васильевском острову, близ кадетского корпуса» - начинающийся этими словами именной высочайший указ был дан правительствующему Сенату 30 августа 1756 года.
И ровно, день в день, два с половиной столетия спустя (ради такой красивой и впечатляющей даты решили даже не обращать внимания на вечно путающую погрешность летосчисления между старым и новым стилем) в санкт-петербургской Александринке берет свой отсчет начало весьма насыщенных торжеств к достопримечательному юбилею старейшей, как она себя с полным на то основанием числит, «государевой вотчины» отечественной Мельпомены. А затем сходные события пройдут уже в столице: 4, 5 и 6 сентября на прославленные подмостки Малого театра выйдут Островский и Гоголь, Щепкин и Мочалов, а также многие другие знаковые для этой сцены имена, которые «оживут» специально ради исторических представлений в честь отмечаемой «вторым университетом» Москвы как будто бы подоспевшей «своей» первой четверти тысячелетия.
Министерство культуры РФ, словно примиряя юбилейные амбиции двух извечно питающих друг к другу легкую нотку ревности драматических трупп из ведомства Конторы императорских театров, обозначило все происходящее как программу «плановых мероприятий, посвященных 250-летию российского государственного театра» в целом. И данная сколь эффектная, столь и обтекаемая формулировка оказывается на поверку более всего соответствующей содержанию переживаемого момента.
Ни в коей степени не умаляя театрального указа императрицы Елизаветы Петровны и его значения для развития отечественной культуры, хотелось бы все же понять: что именно мы отмечаем в эти дни на рубеже лета и осени, так удачно совпадающие с повсеместно традиционными сборами трупп и открытиями очередных сезонов? «Кого празднуем»? Весь ли по случаю «российский театр» как таковой со всеми его присными либо же исключительно двух старейших и досточтимых «представителей отрасли»? Вопрос не такой уж праздный. Ведь именно ответ на него только и может дать правильный и наиболее приличествующий в данном случае «духу и букве» события настрой.
История русского театра, уходящая своими корнями, как то и должно, в седую древность, - материя весьма сложная, запутанная, сравнительно малоизученная. А уж по части своих многочисленных, периодически утверждаемых и прямо противоречащих один другому юбилеев она, сама о том не подозревая, словно бы специально складывалась, «затачивалась» в своем нынешнем состоянии под инструментарий видного престидижитатора хронологии академика Фоменко (у которого, по счастью, до данной частной дисциплины руки еще не дошли).
Судите сами. Вплоть до начала XX века за «точку отсчета» был благополучно принят... 1672 год. В летней резиденции Алексея Михайловича Тишайшего, что в сельце Преображенском, тогда была возведена так называемая Комедийная хоромина, где под неусыпным кураторским надзором боярина Артамона Матвеева временно пребывающие на территории Руси иностранцы давали сценическое представление «Артаксерксова действа». Но это отнюдь-таки не был чисто гастрольный проект - благодаря стараниям того же Матвеева в выучку к зарубежным антрепренерам было отдано 27 мещанских детей из числа местных жителей, и именно этот факт впоследствии дал Александру Николаевичу Островскому возможность приурочить написание своей пьесы «Комик XVII столетия» именно что к 200-летию русского театра.
Впрочем, в качестве факта рождения собственно национальной сцены демократически ориентированную часть нашего общества упомянутые события всегда не слишком устраивали. Ради придания положению вещей характера куда более патриотического они с готовностью поступались семью десятилетиями и избирали в качестве отправного момента первые опыты ярославских «охочих комедиантов», вдохновитель и художественный лидер коих, купеческий сын Федор Волков, был практически официально утвержден в роли «отца русского театра».
Вообще довольно любопытно наблюдать в исторической перспективе, как всякое время и различные социокультурные векторы пытались преподнести собственный взгляд на онтологический вопрос, обозначить собственную точку зрения на дату и место рождения популярнейшего в стране рода искусства. Так, на этапе, хорошо известном нашим настойчивым стремлением утвердить и обосновать отечественное «право первородство» едва ли не во всех областях человеческой мысли и духа, научная мысль едва ли не на полном серьезе бралась отодвинуть факт появления театрального сущего аж к XI веку от Рождества Христова, а точнее к 1068-му, первому письменному упоминанию о скоморохах. (Представления которых, кстати сказать, - это к вопросу о прихотливо-неисповедимых путях истории предмета - в свое время запретил тот же Алексей Михайлович.) Кто-то свято убежден в том, что современная русская сцена имеет своих прародителей в лице религиозно «ориентированного» школьного театра при Славяно-греко-латинской академии. Кто-то числит узловой фигурой государя-самодержца Петра Великого, который, находя, «что в большом городе зрелища полезны», активно хлопотал о привлечении в Россию труппы актеров, которые владели бы если не русским, то хотя бы одним из близких к русскому славянских языков. Хотя и безуспешно...
Сегодняшней же громкой юбилейной датой мы чествуем, по сути сказать, его венценосную дщерь, впервые обозначившую 250 лет назад российский театр объектом государственной заботы и попечения. И в этом смысле свершающееся празднование, с одной стороны, опять-таки достаточно точно отражает некую глубинную сущность переживаемого нами времени, а с другой - выпадает как нельзя более кстати и служит ему своего рода красноречивейшим из напоминаний и нравоучительнейшей исторической параллелью. Театр и государство в России трудно отделимы друг от друга - имея в виду, безусловно, театр как институт, а не некий конкретный сценический коллектив, что может быть очень даже независим и самодостаточен. Несмотря на всю сложность перипетий, коим суждено было выпасть на долю двух-с-половиной-векового «романа», это сейчас следует признать безусловной данностью. Особенно в свете только что порядком посотрясавшего всю нашу сценическую «систему» призрака пресловутой театральной реформы, за которой труженики подмостков почти в полном своем составе провидели близкую реальность краха. И, скорее всего, их опасения следует признать небезосновательными. Несмотря на те выразительные картины грядущего «неба в алмазах», что рисуют перед ними убежденные сторонники отделения театра от государства.
И потому замечательно, что полузабытую на протяжении весьма длительного времени дату официального возникновения нашего театра де-факто сегодня не просто вспомнили, но смогли придать ей весомость крупного и значимого события. Пускай и отмечаемого в пространстве лишь двух «храмов Мельпомены», двух императорских сцен, двух
- хотим мы того или нет, воспринимаем ли их нынешнее состояние как превосходное или же в качестве весьма удовлетворительного - базовых элементов культурного достояния нации. Замечательно, что под этот несколько неожиданно «всплывший» юбилей старейшим российским Театрам-Домам были выделены весьма приличные суммы из бюджета на ремонт и реконструкцию (несопоставимые, понятное дело, с деньгами, потекшими их соседям и нашим главным сценическим «полпредам» в мире - Большому и Мариинскому, - но все же). Замечательно, что в двух столицах откроются масштабные выставки и увидят свет «уникальные научные и популярные издания». И что Александринка по случаю сумеет провести заодно даже и реконструкцию такого «исторического объекта», как ее база отдыха в поселке Ольгино. Что волшебным образом преобразилось согласно последним достижениям светомузыкальной индустрии техническое оснащение сцены Малого, которое отныне, если верить шутливому заявлению Юрия Соломина, способно в случае внезапной болезни артиста выручить театр демонстрацией конгениального «шоу со светомузыкой». Что обновились залы и фасады двух памятников архитектуры и «живой» культурной связующей нити...
Можно, конечно, «с ученым видом знатока» чуть поиронизировать по поводу того, что эти-то как раз памятники имеют к празднуемому юбилею не вполне абсолютное отношение. Александрийский театр как таковой впервые впустил в свои стены публику в 1832-м (а свое двухсотлетие, все по тем же причинам туманности фактографических первоисточников, отмечал в... 1950-м). Малый, чье пышное празднование 150-летнего юбилея еще у многих на памяти, открылся в 1824-м... Но нынешние его руководители настаивают, что тогда речь шла именно о юбилее здания. «Старики, - поминал недавно генеральный директор театра Виктор Коршунов, - очень все переживали, они говорили: отсчет идет от 1756 года, от создания государственного театра в России». Правильнее же - со всех точек зрения - вести речь именно о труппе, о главном участнике театрального процесса. А для оного повелели набрать актеров и актрис, - говорилось в строках того призванного «установить Российский театр» судьбоносного указа мудрой правительницы Елизаветы, - актеров из обучающихся певчих и ярославцов в кадетском корпусе, которые к тому будут надобны, а в дополнение еще к ним актеров из других не служащих людей, также и актрис приличное число». И именно их «наследниками по прямой» могут по праву считать себя не только все нынешние сотрудники творческих частей Государственного Александрийского и Государственного Малого, но и все остальные люди, выходящие в наши дни на свет рампы, вне различия их статусов, степеней и почетных званий.
И остается только надеяться и уповать на то, что их у нас всегда и во все времена будет «приличное число».
ОТДЕЛ «ИСКУССТВО»
«Литературная газета», 30.08.2006
Подробнее
ДЕЛО ЗА МАЛЫМ
Прославленная московская труппа примет участие в торжествах на Неве…
ДЕЛО ЗА МАЛЫМ
Прославленная московская труппа примет участие в торжествах на Неве…
В 1824 ГОДУ АРХИТЕКТОРОМ БОВЕ БЫЛО ПОСТРОЕНО НЫНЕШНЕЕ ЗДАНИЕ МАЛОГО ТЕАТРА. С ТЕХ ПОР САМЫЙ МАСШТАБНЫЙ КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИЛ В 1947 ГОДУ
С точки зрения старожилов технических цехов театра это была образцовая во всех отношениях реконструкция. Установленные тогда механизмы хоть и устарели морально, но работали исправно. До тех пор, пока накануне 250-летнего юбилея образования русского государственного театра правительство не подписало распоряжение о выделении средств на реконструкции Александринки и Малого театра. На реконструкцию Малого театра из бюджета выделили двести пятьдесят миллионов рублей. Пока что закончился только первый этап реконструкции, стоившей немало сил всем ее участникам. Директор Малого, известный актер Виктор Коршунов, потерял последнее здоровье, днем и ночью регулируя строительные работы. Когда же вода из-под Малого театра внезапно потекла в сторону театра Большого, невесело стало всем. Неглинка - коварная река, протекающая под самой Театральной площадью. Победить ее - значит решить проблему сразу двух главных сцен столицы - Большого и Малого театров.
Однако впереди колоссальные работы. По словам главного архитектора проекта реконструкции Малого театра Галины Медведевой, предстоит перекрыть внутренний двор светопрозрачной конструкцией, сделать в нем межэтажные перекрытия и балкон, а также освоить и увеличить незадействованные помещения подвалов и чердаков. Это позволит добиться существенного приращения площадей более чем на 3000 кв. метров.
В ходе нынешнего этапа реконструкции смонтировали уникальное световое и звуковое оборудование. Уже в новом сезоне, который начнется по традиции 5 октября, зрители Малого театра увидят его спектакли в новом, поистине роскошном свете.
Впереди - огромный объем работ по укреплению несущих конструкций, фундамента и стен.
Ремонт в здании будет длиться почти шесть лет. Окончание работ намечено на 2012 год. Однако зрители не должны будут пострадать. В конце лета актеры будут возвращаться на свои родные подмостки, чтобы в его начале вновь уступать место строителям.
4 сентября на сцене Малого театра состоится торжественный вечер, посвященный его рождению. Накануне утром откроется международная научная конференция, посвященная судьбе и традициям национальных сцен мира.
Справка «РГ»
Малый театр - старейший театр России. Его труппа была создана при Московском университете в 1756 году сразу после Указа императрицы Елизаветы Петровны, ознаменовавшего рождение профессионального театра в России. Московскую труппу, названную «Вольный русский театр при университете», возглавил известный поэт и драматург М.М.Херасков. Его артистами были учащиеся университетской гимназии. Позже на основе этой университетской труппы был создан драматический Петровский театр, который пополнялся выходцами из крепостных театров. Петровский театр сгорел в 1805 году. В1824 году в бывшем доме купца Варгина, перестроенном Бове, открылся Малый театр.
Елена Юринская
«Российская газета», 30.08.2006
Прославленная московская труппа примет участие в торжествах на Неве…
В 1824 ГОДУ АРХИТЕКТОРОМ БОВЕ БЫЛО ПОСТРОЕНО НЫНЕШНЕЕ ЗДАНИЕ МАЛОГО ТЕАТРА. С ТЕХ ПОР САМЫЙ МАСШТАБНЫЙ КАПИТАЛЬНЫЙ РЕМОНТ ЗДЕСЬ ПРОИСХОДИЛ В 1947 ГОДУ
С точки зрения старожилов технических цехов театра это была образцовая во всех отношениях реконструкция. Установленные тогда механизмы хоть и устарели морально, но работали исправно. До тех пор, пока накануне 250-летнего юбилея образования русского государственного театра правительство не подписало распоряжение о выделении средств на реконструкции Александринки и Малого театра. На реконструкцию Малого театра из бюджета выделили двести пятьдесят миллионов рублей. Пока что закончился только первый этап реконструкции, стоившей немало сил всем ее участникам. Директор Малого, известный актер Виктор Коршунов, потерял последнее здоровье, днем и ночью регулируя строительные работы. Когда же вода из-под Малого театра внезапно потекла в сторону театра Большого, невесело стало всем. Неглинка - коварная река, протекающая под самой Театральной площадью. Победить ее - значит решить проблему сразу двух главных сцен столицы - Большого и Малого театров.
Однако впереди колоссальные работы. По словам главного архитектора проекта реконструкции Малого театра Галины Медведевой, предстоит перекрыть внутренний двор светопрозрачной конструкцией, сделать в нем межэтажные перекрытия и балкон, а также освоить и увеличить незадействованные помещения подвалов и чердаков. Это позволит добиться существенного приращения площадей более чем на 3000 кв. метров.
В ходе нынешнего этапа реконструкции смонтировали уникальное световое и звуковое оборудование. Уже в новом сезоне, который начнется по традиции 5 октября, зрители Малого театра увидят его спектакли в новом, поистине роскошном свете.
Впереди - огромный объем работ по укреплению несущих конструкций, фундамента и стен.
Ремонт в здании будет длиться почти шесть лет. Окончание работ намечено на 2012 год. Однако зрители не должны будут пострадать. В конце лета актеры будут возвращаться на свои родные подмостки, чтобы в его начале вновь уступать место строителям.
4 сентября на сцене Малого театра состоится торжественный вечер, посвященный его рождению. Накануне утром откроется международная научная конференция, посвященная судьбе и традициям национальных сцен мира.
Справка «РГ»
Малый театр - старейший театр России. Его труппа была создана при Московском университете в 1756 году сразу после Указа императрицы Елизаветы Петровны, ознаменовавшего рождение профессионального театра в России. Московскую труппу, названную «Вольный русский театр при университете», возглавил известный поэт и драматург М.М.Херасков. Его артистами были учащиеся университетской гимназии. Позже на основе этой университетской труппы был создан драматический Петровский театр, который пополнялся выходцами из крепостных театров. Петровский театр сгорел в 1805 году. В1824 году в бывшем доме купца Варгина, перестроенном Бове, открылся Малый театр.
Елена Юринская
«Российская газета», 30.08.2006
Подробнее
ЧЕЛОВЕК НА ПОДМОСТКАХ
Сегодня мы отмечаем 250-летие российского государственного театра. Многим кажется, что это юбилей двух театров...
ЧЕЛОВЕК НА ПОДМОСТКАХ
Сегодня мы отмечаем 250-летие российского государственного театра. Многим кажется, что это юбилей двух театров - Александринского и Малого. И торжества, которые будут проходить на этих великих сценах (сегодня - в Александринском, а 4 сентября - в Малом) , естественно, утвердят многих в таком понимании этой юбилейной даты. На самом деле мы отмечаем нечто иное и, при всей моей любви и уважении к этим прославленным коллективам, нечто более важное.
Когда-то Томас Манн писал о том, что театр превращает толпу в народ. Театр превращает не только толпу в народ, но и народ в нацию, которая осознает себя как некое наиважнейшее духовное и гражданское единство. Рождение государственного театра знаменует собой важнейший этап в развитии национального сознания, в развитии нации как таковой и определяет общий смысл ее существования в истории. То, что произошло 250 лет тому назад, это не просто государственный акт. Напомним, что на самом деле русский театр как институт родился в недрах гражданского общества в Ярославле, в 1750 году, за 6 лет до того, как Елизавета Петровна издала свой знаменитый указ.
Срок удивительно короткий для того, чтобы из группы «охочих комедиантов», как звали сподвижников Федора Волкова, выкристаллизовалось некое государственное образование, которое должно было служить не только нации и обществу, но и государству.
Мы часто повторяем пушкинские слова о том, что театр родился на площади, но очень редко думаем о том, на какой площади родился театр. Театр, я думаю, родился на трех площадях сразу: он родился на площади перед храмом, он родился на площади перед дворцом, и, конечно же - на ярмарочной, рыночной площади. И только в совокупности трех этих площадей и существует то целое, которое мы именуем национальным театром. Без понимания множественности пространств, которые умещаются в театральном здании, очень трудно оценить ту роль, которую играл театр в России в эти 250 лет.
Русский театр вбирал в себя все уровни национальной жизни - от деревенской до дворцовой. «Коллективному бессознательному» он давал язык, без которого нация была бы обречена на неполноту и невнятность высказывания. Театр не только осмысливал народное бытие, он продолжал и умножал его.
В эти 250 лет было много иллюзий, надежд и потерь. Но тем не менее русский театр утвердился как всемирно отзывчивый художественный феномен, который сумел и своему народу, и мировому сообществу сказать нечто важное не только о самой России, но и о мире как таковом.
Русский государственный театр создавали люди, которые искренне верили в то, что он может играть просветительскую роль, что он может смягчать жестокосердные нравы русской истории и русской государственности. Они искренне верили в то, что человек на подмостках может на равных говорить с государем и с небесами. Волков, Сумароков, Дмитревский, Княжнин, Херасков - люди, которые в кратчайший срок стали первыми, по существу, русскими интеллигентами. Они стояли у истоков того сословия, которое в XIX веке станет необходимым для развития русского общества и русской жизни. Именно они сформулировали важнейшие принципы существования театрального дела в России, дела, которое всегда было миссией, служением. Служением не государю только, но народу и обществу. И культуре как таковой.
Появление «Горе от ума», «Бориса Годунова», «Ревизора» были не только художественными, но и общественными событиями. Цензура на государственной сцене была всегда особенно свирепой, так как главный цензор сидел в царской ложе. Тем важнее здесь был прорыв свободного слова.
В России театр всегда был местом гражданской дискуссии и политических споров. Он был не только площадкой для игры (а театр - это прежде всего игра), он был и кафедрой, и форумом для гражданских диспутов, и храмом, куда приходили подумать о бренности земного существования. Театр - важнейший национальный институт, внутри которого оттачивалась национальная философская и политическая мысль.
Не было ни одного великого русского писателя, который бы не размышлял о месте и роли театра в жизни России: Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, Островский, Чехов. Кто-то из них не писал ничего, кроме пьес, кто-то, искушаемый эпосом, тем не менее всякий раз устремлял свой взор к подмосткам, на которых люди мучались главными и последними вопросами русского бытия. В той или иной степени каждый русский актер был Гамлетом, который размышлял о месте России в мире, о российском житье-бытье, о прошлом и будущем своего Отечества.
Есть трафареты, школьные схемы, которыми описывают конфликт между Александрийским и Малым театром. Один - рожденный в холодном имперском городе Петра, другой - погруженный в провинциальное радушие и отзывчивость московской жизни, один, по слову классика, - застегнутый на все пуговицы парадного мундира, другой - подкупающий вальяжным московским добросердечием. Все так и не так. Между двумя полюсами, между Каратыгиным и Мочаловым, между Александринским и Малым - все разнообразие и великолепие русской жизни, все ее высоты и все ее падения, все ее надежды и все ее отчаянья.
Русский театр сыграл колоссальную роль в формировании русской нации. Она была бы какой-то иной, если бы лучшая часть ее не прошла сквозь ложи, партер и раек двух великих театров. Без Александринки и Малого не было бы Художественного театра, который в сознании мирового сообщества в известном смысле затмил двух своих великих прародителей и стал символом величия и мирового значения русской сцены, русского театрального искусства. Но Станиславский и Немирович-Данченко не появились бы на свет как художники, если бы не прошли школу этих двух государственных театров, если бы в полемике с официальным искусством не осознали особый духовный мир, без которого немыслима русская культура и общественная мысль начала XX века.
Александринка и Малый переживали разные времена, их возглавляли разные художники, они по-разному переживали трагическую связь с властью в XX столетии. Но какие бы актеры ни работали здесь, они всегда понимали высокую миссию слова. Это были театры драматургов и актеров. Порой они конфликтовали друг с другом, и тем не менее всегда хранили некую преемственность русской культурной традиции. Еще и этим они важны для нашей истории. Несмотря на все катаклизмы и катастрофы, красные знамена и звания героев социалистического труда на этих сценах удерживали великую связь эпох.
Я понял это, когда однажды услышал по радио, как Михаил Иванович Царев, один из лидеров Малого театра советских лет, читал «Войну и мир» Льва Николаевича Толстого. И было ясно, что, несмотря на все искушения близостью с властью и звание личного чтеца Иосифа Виссарионовича Сталина (а Царев читал для Сталина), он сохранил в себе ту связь с дореволюционной культурой, которая, видимо, и делала искусство этого советского театра необычайно живым и укорененным в прошлой русской истории.
И в годы советской власти русский театр вынужденно соединял в себе храм, университетскую кафедру и политическую трибуну. Сцена формировала духовность, нравственность, здравый смысл, и гражданское самосознание прорастало в темноте зрительного зала. Русский театр всегда был больше, чем театр: в подцензурной стране это было доблестью, а не бедой. Государи всегда нуждались в уроках сцены, но чаще всего не желали их слышать, а тем более им следовать.
Всякий раз, когда в России утверждалась величавая государственность, две эти национальные сцены становились предметом высочайшего покровительства. Но, несмотря на то, что все артисты здесь знали такую вещь, как правильная диагональ на поклоне с поворотом к ложе царственного зрителя, в этих труппах сохранился некий иммунитет, связанный с магической силой театральной игры. Сама театральная игра оберегала их от холуйства и пошлости, которая часто возникает у служивых людей. Они знали обычаи, приличествующие власти, но и все шутки, свойственные театру. При всей государственной значительности здесь всегда работали актеры, которые были кумирами комедийной игры. Так было всегда - при Щепкине и Прове Садовском, при Давыдове и Варламове, при Жарове и Меркурьеве, здесь понимали толк в том, что с властью тоже можно играть в разные игры.
Поразительное дело: когда закрывали знаменитые режиссерские театры, а их создателей репрессировали, эти две труппы вбирали в себя артистов Мейерхольда, Таирова, и не просто давали им вид на жительство, а позволяли им стать первыми героями. Так было с Михаилом Жаровым, так было с Михаилом Царевым. Так было со многими другими, кто пришел в эти театры, вкусив пьянящий запах авангардного искусства. Здесь всегда принимали и стремились защитить Индивидуальность. Хотя не раз актеры этих театров доказывали, что гений и злодейство - две вещи вполне совместные.
И в Александринке, и в Малом работали великие режиссеры. Там было место и для Всеволода Мейерхольда, и для его ученика Леонида Варпаховского, для Георгия Товстоногова и для Бориса Равенских, для Вивьена и Хейфеца, но при этом две эти сцены всегда были и остаются местом, где сохраняется русский актерский театр. В пору любых идейных и духовных кризисов, в пору любых социальных трагедий на сцену выходили актеры и доказывали все величие и все могущество того, что называется русский психологический театр. Они устанавливали особую связь с публикой, временем и вечностью. Они знали, что их устами говорят не только современники, но и их великие предшественники и потомки.
250-летие российского театра - это важнейшая дата в сознании русского народа. Это дата, которая важна не только для художественной, но и для политической, общественной культуры нашей страны. Во мраке зрительного зала, в сердцах и умах современников рождались все великие и дерзкие замыслы, которые потом осуществлялись уже на реальных подмостках истории, в ослепительных лучах реального времени.
Михаил Швыдкой
«Российская газета», 30.08.2006
Сегодня мы отмечаем 250-летие российского государственного театра. Многим кажется, что это юбилей двух театров - Александринского и Малого. И торжества, которые будут проходить на этих великих сценах (сегодня - в Александринском, а 4 сентября - в Малом) , естественно, утвердят многих в таком понимании этой юбилейной даты. На самом деле мы отмечаем нечто иное и, при всей моей любви и уважении к этим прославленным коллективам, нечто более важное.
Когда-то Томас Манн писал о том, что театр превращает толпу в народ. Театр превращает не только толпу в народ, но и народ в нацию, которая осознает себя как некое наиважнейшее духовное и гражданское единство. Рождение государственного театра знаменует собой важнейший этап в развитии национального сознания, в развитии нации как таковой и определяет общий смысл ее существования в истории. То, что произошло 250 лет тому назад, это не просто государственный акт. Напомним, что на самом деле русский театр как институт родился в недрах гражданского общества в Ярославле, в 1750 году, за 6 лет до того, как Елизавета Петровна издала свой знаменитый указ.
Срок удивительно короткий для того, чтобы из группы «охочих комедиантов», как звали сподвижников Федора Волкова, выкристаллизовалось некое государственное образование, которое должно было служить не только нации и обществу, но и государству.
Мы часто повторяем пушкинские слова о том, что театр родился на площади, но очень редко думаем о том, на какой площади родился театр. Театр, я думаю, родился на трех площадях сразу: он родился на площади перед храмом, он родился на площади перед дворцом, и, конечно же - на ярмарочной, рыночной площади. И только в совокупности трех этих площадей и существует то целое, которое мы именуем национальным театром. Без понимания множественности пространств, которые умещаются в театральном здании, очень трудно оценить ту роль, которую играл театр в России в эти 250 лет.
Русский театр вбирал в себя все уровни национальной жизни - от деревенской до дворцовой. «Коллективному бессознательному» он давал язык, без которого нация была бы обречена на неполноту и невнятность высказывания. Театр не только осмысливал народное бытие, он продолжал и умножал его.
В эти 250 лет было много иллюзий, надежд и потерь. Но тем не менее русский театр утвердился как всемирно отзывчивый художественный феномен, который сумел и своему народу, и мировому сообществу сказать нечто важное не только о самой России, но и о мире как таковом.
Русский государственный театр создавали люди, которые искренне верили в то, что он может играть просветительскую роль, что он может смягчать жестокосердные нравы русской истории и русской государственности. Они искренне верили в то, что человек на подмостках может на равных говорить с государем и с небесами. Волков, Сумароков, Дмитревский, Княжнин, Херасков - люди, которые в кратчайший срок стали первыми, по существу, русскими интеллигентами. Они стояли у истоков того сословия, которое в XIX веке станет необходимым для развития русского общества и русской жизни. Именно они сформулировали важнейшие принципы существования театрального дела в России, дела, которое всегда было миссией, служением. Служением не государю только, но народу и обществу. И культуре как таковой.
Появление «Горе от ума», «Бориса Годунова», «Ревизора» были не только художественными, но и общественными событиями. Цензура на государственной сцене была всегда особенно свирепой, так как главный цензор сидел в царской ложе. Тем важнее здесь был прорыв свободного слова.
В России театр всегда был местом гражданской дискуссии и политических споров. Он был не только площадкой для игры (а театр - это прежде всего игра), он был и кафедрой, и форумом для гражданских диспутов, и храмом, куда приходили подумать о бренности земного существования. Театр - важнейший национальный институт, внутри которого оттачивалась национальная философская и политическая мысль.
Не было ни одного великого русского писателя, который бы не размышлял о месте и роли театра в жизни России: Пушкин, Гоголь, Толстой, Достоевский, Островский, Чехов. Кто-то из них не писал ничего, кроме пьес, кто-то, искушаемый эпосом, тем не менее всякий раз устремлял свой взор к подмосткам, на которых люди мучались главными и последними вопросами русского бытия. В той или иной степени каждый русский актер был Гамлетом, который размышлял о месте России в мире, о российском житье-бытье, о прошлом и будущем своего Отечества.
Есть трафареты, школьные схемы, которыми описывают конфликт между Александрийским и Малым театром. Один - рожденный в холодном имперском городе Петра, другой - погруженный в провинциальное радушие и отзывчивость московской жизни, один, по слову классика, - застегнутый на все пуговицы парадного мундира, другой - подкупающий вальяжным московским добросердечием. Все так и не так. Между двумя полюсами, между Каратыгиным и Мочаловым, между Александринским и Малым - все разнообразие и великолепие русской жизни, все ее высоты и все ее падения, все ее надежды и все ее отчаянья.
Русский театр сыграл колоссальную роль в формировании русской нации. Она была бы какой-то иной, если бы лучшая часть ее не прошла сквозь ложи, партер и раек двух великих театров. Без Александринки и Малого не было бы Художественного театра, который в сознании мирового сообщества в известном смысле затмил двух своих великих прародителей и стал символом величия и мирового значения русской сцены, русского театрального искусства. Но Станиславский и Немирович-Данченко не появились бы на свет как художники, если бы не прошли школу этих двух государственных театров, если бы в полемике с официальным искусством не осознали особый духовный мир, без которого немыслима русская культура и общественная мысль начала XX века.
Александринка и Малый переживали разные времена, их возглавляли разные художники, они по-разному переживали трагическую связь с властью в XX столетии. Но какие бы актеры ни работали здесь, они всегда понимали высокую миссию слова. Это были театры драматургов и актеров. Порой они конфликтовали друг с другом, и тем не менее всегда хранили некую преемственность русской культурной традиции. Еще и этим они важны для нашей истории. Несмотря на все катаклизмы и катастрофы, красные знамена и звания героев социалистического труда на этих сценах удерживали великую связь эпох.
Я понял это, когда однажды услышал по радио, как Михаил Иванович Царев, один из лидеров Малого театра советских лет, читал «Войну и мир» Льва Николаевича Толстого. И было ясно, что, несмотря на все искушения близостью с властью и звание личного чтеца Иосифа Виссарионовича Сталина (а Царев читал для Сталина), он сохранил в себе ту связь с дореволюционной культурой, которая, видимо, и делала искусство этого советского театра необычайно живым и укорененным в прошлой русской истории.
И в годы советской власти русский театр вынужденно соединял в себе храм, университетскую кафедру и политическую трибуну. Сцена формировала духовность, нравственность, здравый смысл, и гражданское самосознание прорастало в темноте зрительного зала. Русский театр всегда был больше, чем театр: в подцензурной стране это было доблестью, а не бедой. Государи всегда нуждались в уроках сцены, но чаще всего не желали их слышать, а тем более им следовать.
Всякий раз, когда в России утверждалась величавая государственность, две эти национальные сцены становились предметом высочайшего покровительства. Но, несмотря на то, что все артисты здесь знали такую вещь, как правильная диагональ на поклоне с поворотом к ложе царственного зрителя, в этих труппах сохранился некий иммунитет, связанный с магической силой театральной игры. Сама театральная игра оберегала их от холуйства и пошлости, которая часто возникает у служивых людей. Они знали обычаи, приличествующие власти, но и все шутки, свойственные театру. При всей государственной значительности здесь всегда работали актеры, которые были кумирами комедийной игры. Так было всегда - при Щепкине и Прове Садовском, при Давыдове и Варламове, при Жарове и Меркурьеве, здесь понимали толк в том, что с властью тоже можно играть в разные игры.
Поразительное дело: когда закрывали знаменитые режиссерские театры, а их создателей репрессировали, эти две труппы вбирали в себя артистов Мейерхольда, Таирова, и не просто давали им вид на жительство, а позволяли им стать первыми героями. Так было с Михаилом Жаровым, так было с Михаилом Царевым. Так было со многими другими, кто пришел в эти театры, вкусив пьянящий запах авангардного искусства. Здесь всегда принимали и стремились защитить Индивидуальность. Хотя не раз актеры этих театров доказывали, что гений и злодейство - две вещи вполне совместные.
И в Александринке, и в Малом работали великие режиссеры. Там было место и для Всеволода Мейерхольда, и для его ученика Леонида Варпаховского, для Георгия Товстоногова и для Бориса Равенских, для Вивьена и Хейфеца, но при этом две эти сцены всегда были и остаются местом, где сохраняется русский актерский театр. В пору любых идейных и духовных кризисов, в пору любых социальных трагедий на сцену выходили актеры и доказывали все величие и все могущество того, что называется русский психологический театр. Они устанавливали особую связь с публикой, временем и вечностью. Они знали, что их устами говорят не только современники, но и их великие предшественники и потомки.
250-летие российского театра - это важнейшая дата в сознании русского народа. Это дата, которая важна не только для художественной, но и для политической, общественной культуры нашей страны. Во мраке зрительного зала, в сердцах и умах современников рождались все великие и дерзкие замыслы, которые потом осуществлялись уже на реальных подмостках истории, в ослепительных лучах реального времени.
Михаил Швыдкой
«Российская газета», 30.08.2006
29.08.2006
Подробнее
ГРАФИК РАБОТЫ КАСС МАЛОГО ТЕАТРА
Основная сцена:
будние дни - с 10.00 до 19.00, без перерыва на обед...
будние дни - с 10.00 до 19.00, без перерыва на обед...
ГРАФИК РАБОТЫ КАСС МАЛОГО ТЕАТРА
Основная сцена:
будние дни - с 10.00 до 19.00, без перерыва на обед,
выходные дни - с 11.00 до 19.00, без перерыва на обед.
Сцена филиала на Большой Ордынке:
будние и выходные дни: с 12.00 до 19.00 (обед с 15.00 до 16.00).
Основная сцена:
будние дни - с 10.00 до 19.00, без перерыва на обед,
выходные дни - с 11.00 до 19.00, без перерыва на обед.
Сцена филиала на Большой Ордынке:
будние и выходные дни: с 12.00 до 19.00 (обед с 15.00 до 16.00).
Подробнее
БОЛЬШОЕ ИМЯ — МАЛЫЙ ТЕАТР
Исполняется 250 лет государственной русской сцене...
БОЛЬШОЕ ИМЯ — МАЛЫЙ ТЕАТР
Исполняется 250 лет государственной русской сцене
30 августа 1756 года императрицей Елизаветой Петровной был подписан указ, гласивший: «Повелели мы ныне учредить Русский для представления трагедий и комедий театр...» Так возникла в России система государственных театров (первая в мире!), а началом ее стали Александрийский театр в Санкт-Петербурге и Малый в Москве. О чем побуждает думать сегодня столь значимая дата в истории отечественной культуры?
Достояние Отечества
Есть не просто повод, а необходимость подумать в связи с юбилеем о положении и состоянии всего нашего драматического театра в целом. Но начать все-таки хочу с одного из непосредственных «виновников» выдающегося праздника, выпавшего нам в этом году.
Не знаю, как вы, а я всегда испытываю необыкновенное волнение уже при подходе к зданию Малого театра, перед которым удобно, как-то по-домашнему, расположился в кресле Александр Николаевич Островский. Волнение усиливается в уникальных кулуарах, где на торжественной лестнице вас встречают скульптурные фигуры Пушкина и Лермонтова, Грибоедова и Гоголя. Вспоминаешь, что ведь они были здесь не только авторами, но и зрителями.
«Кто из великих людей, которыми гордится Россия, не побывал в зрительном зале Малого театра? Мемориальные доски могли бы заполнить все стены... «
Так написали в пресс-релизе, розданном журналистам на состоявшемся несколько дней назад сборе труппы, который предшествовал началу юбилейного, 250-го сезона.
Невозможно в полторы странички текста вместить, хотя бы сугубо перечислительно, даже «самое-самое». Вот попробовали перечислить любимых зрителями артистов нынешнего состава (кому не известны, скажем, Элина Быстрицкая или Ирина Муравьева, Александр Михайлов или Эдуард Марцевич?... ), но даже в отведенный для этого большой абзац вошли, конечно, далеко не все. Попробовали назвать прославленных мастеров прошлого: Щепкин, Мочалов, Ермолова, Ленский, Южин, Остужев, Пашенная, Царев, Ильинский, Турчанинова, Яблочкина, Гоголева... — оборвав многоточием, — а ведь были еще Садовские, составившие целую актерскую династию, были в более близкие к нам времена Рыжова и Шатрова, Жаров и Бабочкин, Любезнов и Анненков, были ушедшие совсем недавно Виталий Соломин, Афанасий Кочетков, Евгений Самойлов... Совершенно естественно и закономерно, что открывший юбилейный сбор генеральный директор театра, народный артист СССР Виктор Коршунов прежде всего предложил почтить память «тех, кто создавал славу нашего коллектива». Здесь умеют помнить. И умеют ценить не только талант, но и верность своему дому. Вот почему такими дружными аплодисментами встретили сообщение художественного руководителя, народного артиста СССР Юрия Соломина об учреждении в коллективе специального юбилейного знака, которым решено отметить проработавших в Малом театре более сорока лет. Таких оказалось почти пятьдесят человек, а шестерым, чей стаж в этих стенах составил шестьдесят лет и даже больше, награда была вручена безотлагательно — под торжествующие возгласы и всеобщую овацию.
Легко ли сохранить дом и семью?
Может быть, кому-то покажется, что я неоправданно много внимания уделил этому эпизоду. Но в ряду других он представляется мне весьма характерным для той атмосферы, которую удалось сохранить в старейшем русском театре.
Какой атмосферы, вы спросите? Отвечу словами великого драматурга, исторически и до сих пор неразрывно связанного с Малым: ведь его даже называют иногда «Домом Островского». Так вот:
«Каждый артист считал театр своим домом и чувствовал, что он с театром составляет одно целое, что он — необходимая, неотъемлемая часть театра, а вся труппа составляла одну семью... «
Признаюсь, слова эти я услышал от нынешнего художественного руководителя, и они для него программные. Именно ему, Юрию Мефодьевичу Соломину, вместе с Виктором Ивановичем Коршуновым принадлежит главная роль в том, что Малый театр жив сегодня и что он такой, какой есть.
Недавно услышал по телевизору рассуждения писателя Василия Аксенова, известного «западника» , прибывшего из Штатов. Заявил, что театры, как и журналы, не должны жить долго — максимум десять лет: «Пошумел, погудел, и довольно». Значит, согласно его концепции, ориентированной на то, «как там, у них» , Малый должен был кончиться еще 240 лет назад. Но он, слава Богу, жил и живет — так, как у нас повелось, то есть по русской, а не по американской традиции. И это — во всем. А театр-дом, театр-семья — именно русское от роду явление и русская традиция.
Кстати, насчет того, «как там, у них» , Соломин нередко иронизирует, напоминая, что и Америки-то как государства еще не было, когда Малый театр уже был. Это совсем не говорит о каком-то высокомерии или пренебрежении чьим-то опытом, но свидетельствует о достоинстве, которым руководители Малого, безусловно, обладают, переняв его от своих предшественников и передавая новым поколениям театра.
Достоинство и составляет важнейшую особенность атмосферы коллектива Малого театра. Достоинство, не имеющее ничего общего с гордыней и чванством, а основанное на высокой нравственности и сознании великого наследия, которое сегодняшний театр призван с честью нести и продолжать.
Нет, я ничего не идеализирую. Конечно, и здесь, как во всяком сообществе творческих людей, бывают конфликты и ссоры, зависть и даже интриги. Однако важно умение руководителей этому противостоять, опираясь на лучшее и утверждая лучшее.
Много раз говорил мне Соломин, каким непререкаемым нравственным авторитетом пользуется в коллективе Евгений Валерьянович Самойлов: «Рядом с ним и глядя на него притихают любые интриганы». Теперь Самойлова нет, но он ведь не один здесь такой, для кого Малый театр — воистину храм и работа в театре — не служба, а служение. Сами Юрий Соломин и Виктор Коршунов являют пример настоящего подвижничества во имя родного коллектива, готовы, кажется, пожертвовать ради его блага всем, чем только нужно. И биться за других — не за себя.
Слышали бы вы, например, с каким негодованием бичевал художественный руководитель на сборе труппы тех чиновников, которые «завернули» ряд наградных дел, представленных театром «в инстанции» накануне юбилея. Действительно: «В наградном листе значатся 43 года работы в коллективе, а на самом деле она проработала 42 года и 10 месяцев... « Не издевательство ли?
- Но я не смирюсь с этим! — возмущался с трибуны Юрий Мефодьевич. — Не могу смириться, потому что меня так учили, так меня воспитали.
А свой собственный юбилей в прошлом году он, между прочим, решил торжественно не отмечать. Когда же один из ведущих актеров театра стал отказываться от новых ролей ради кино, телевидения и антреприз, с ним пришлось расстаться. Здесь много истинных, а не надувных звезд — может быть, как ни в каком другом театре, но слово это здесь не любят, поскольку и для звезды, и для начинающего артиста правила едины. Спектакль — коллективный труд, и в нем каждый не себя только должен демонстрировать, а быть органической частью общего создания. По такому правилу тут жили и сегодня живут.
Вообще, масса фактов, свидетельствующих о верности руководства Малого великой заповеди Станиславского: «Любить театр в себе, а не себя в театре». Уместно напомнить, что Станиславский со своей системой художественного и нравственного воспитания актера вырос ведь не на пустом месте — на почве и традициях именно Малого театра.
Не изменяя своему пути
Конечно, у этого театра свое призвание и свой путь. И если слово «звезда» , как я уже сказал, здесь не жалуют, то вот слово «традиция» доводится слышать нередко. Причем, в отличие от многих других театров, произносится оно в Малом не с издевкой и ерничеством, а с уважением и даже почтением. Почему?
Наверное, потому, что есть разное понимание этого слова. И есть еще понятие моды, которое в тех, других театрах стало кумиром, диктующим все. А вот как на сей счет думал Александр Николаевич Островский (я опять беру из его высказываний, ставших программными для теперешнего художественного руководителя «Дома Островского»):
«Театр должен держать знамя искусства высоко, не идти за модными направлениями, не подчиняться указаниям обезьянствующей критики. Он должен стоять указующим маяком во время шатания вкуса... Идеалы должны быть определенны и ясны, чтобы зрители знали, куда им обратить свои симпатии».
По-моему, сильно сказано. А уж более злободневно, пожалуй, и не скажешь. Потому что мы переживаем время небывалого шатания вкуса и потому что идеалы для многих настолько сбиты, спутаны, неопределенны и неясны или — еще хуже! — настолько ложны и ядовиты, что быть указующим маяком и высоко держать знамя подлинного искусства становится делом поистине спасительным. Малый театр сегодня так и понимает свое дело.
Как-то был у меня спор с коллегой, и она в полемическом запале выкрикнула: «Да что вы носитесь с этим своим Малым! Заурядный театр... « Это, конечно, она таким образом побольнее хотела меня уязвить. Но нет же, ни в коем случае не заурядный! Оставаться самим собой среди повального обезьянничанья, сохранить идеалы и знамя, противостоять распаду — такое не грех и подвигом назвать.
Где сегодня можете вы увидеть русскую классику в классическом исполнении? Прежде всего — в Малом театре. Добавлю еще МХАТ имени М. Горького, руководимый Татьяной Дорониной, который Юрий Соломин тоже ставит рядом со своим коллективом. Не в заурядный ряд, поскольку без их сопротивления вполне реальным может стать время, когда истинной классики вы на сцене и не увидите. Да уже нынче — пойдете в иной театр на «Лес» , но увидите не Островского, а новомодного режиссера Серебренникова; пойдете на «Грозу» , а там от Островского рожки да ножки, там лишь режиссерские (бредовые!) фантазии некоей Чусовой. Но почему-то, замечу, президент страны идет именно на этот спектакль.
Хотя ответ на мое «почему-то» отчасти содержится, наверное, в приведенных выше словах Островского о «модных направлениях» и «обезьянствующей критике». Это она своими «указаниями» задает тон и ориентиры в обществе, она диктует, что хорошо и что плохо, что смотреть, а что не смотреть. Ну а поскольку критика у нас ныне почти сплошь исходит из того, «как там, у них» , уважительного отношения к классике, особенно русской, она терпеть не может. Вот если все вверх ногами и шиворот-навыворот — это хорошо, это современно.
Приклеив Малому театру чудовищно несправедливые ярлыки, эта критика (вкупе, надо сказать, с некоторыми большими руководящими чиновниками) все последние пятнадцать-двадцать лет пыталась его уничтожить. Однако не вышло! Театр себе не изменил, он продолжал идти своим путем: ставил Островского как Островского, Чехова как Чехова, Грибоедова как Грибоедова. Консервативно? Слишком традиционно? Без выдумки? Ложь! Один из талантливейших режиссеров нового поколения Сергей Женовач именно здесь, в Малом, осуществил три, может быть, лучшие свои постановки — «Горе от ума» , «Правда хорошо, а счастье — лучше» и «Мнимый больной». И вместе с тем интересно продолжают работать «коренные» режиссеры Малого, а сам художественный руководитель вслед за чеховскими «Тремя сестрами» поставил к юбилею «Ревизора» , который всегда был своего рода визитной карточкой театра.
Существенная деталь. Если дома, в России, этот коллектив размашисто изображали каким-то никому не нужным ретроградом, то интерес к нему «там» , то есть за рубежом, все равно не уменьшился. Только за последнее время он был на гастролях во Франции и в Италии, в Голландии и Германии, в Южной Корее, Израиле, Латвии, причем всюду имел огромный успех. А в Японию, где показал уже почти всего Чехова, получил приглашение пятый раз! С конкретной заявкой: привезти спектакли по
Островскому и обязательно — «Власть тьмы» Толстого.
Государство дает отмашку?
В заключение, хотя бы коротко, надо сказать о том, какие тревоги витают в эти юбилейные дни над всем нашим русским, российским театром. Выразить их концентрированно можно двумя словами: театральная реформа.
Свое отношение к ней художественный руководитель Малого определил недавно в «Правде» следующим образом: «От такой реформы добра не ждать» (см. номер от 30 июня — 3 июля с. г. ). Чем же он озабочен? Хотя многое в предстоящей реформе ее творцами (а они находятся в ведомствах Грефа и Кудрина) очень сильно затуманено, смысл уже ясен. И состоит он в том же, что мы видим при «реформировании» нашего здравоохранения, образования, науки. Вслед за ними теперь и театр хотят полностью выбросить в рыночную стихию.
Удивительный парадокс! К 250-летию русского государственного театра нынешнее государство норовит, похоже, чуть ли не полностью его ликвидировать, отказываясь от необходимой финансовой поддержки. А ведь она была всегда, и особенно, разумеется, в советский период. Потому наш театр и достиг таких творческих высот, такой всемирной славы. Но вот сейчас есть явное желание покончить с этим.
Помните песенку, автор которой был очень недоволен всем советским и ехидно высмеивал успехи страны?
Зато мы делаем ракеты, Перекрываем Енисей, А также в области балета Мы впереди планеты всей.
Непонятно, чем плохо быть впереди «в области балета» , но, кажется, этот «недостаток» теперь успешно ликвидируется. Да вообще такое впечатление, что настоящее искусство, настоящая культура и литература России нынче не нужны — их все больше заменяет развлекательное шоу. Это признает даже такой матерый антисоветчик, как Мстислав Ростропович. Вот что сказал он буквально на днях:
«Советский режим справедливо ругают за политическую несвободу, но надо отдать должное: государство уделяло тогда большое внимание серьезному искусству... А сейчас по телевидению увидеть и услышать симфонический оркестр совершенно нереально, если речь не о специализированном канале «Культура». На всех остальных каналах — а их десятки — под видом эстрадных певиц пляшут красивые девочки с эффектными фигурами, но абсолютно безголосые, а бойкие журналисты возносят им хвалу или шокируют публику пикантными подробностями их личной жизни. В мире Россию по-прежнему считают страной Пушкина, Толстого, Чайковского, Шостаковича... А мы своими руками превращаем ее в страну «Тату».
Ничего не скажешь, так и есть. Только все-таки чьи это «свои руки» , которые превращают?
Сегодня надо признать, что над всей театральной системой нашей страны, начало которой было положено два с половиной века назад, нависла угроза разрушения. Юрий Соломин прямо об этом говорит: «Если дальше идти путем внедрения рынка в театральную сферу, он ее проглотит. И наш репертуарный театр, гордость России, перестанет существовать. Погибнут провинциальные театры. Или превратятся совсем не в то, чем они были: откроют в своих помещениях стриптиз-клубы, а все афиши заполнит самый низкопробный репертуар».
Вот под какие безрадостные мысли приходит к нам большой юбилей отечественной культуры. Значит, самое главное сейчас — не допустить этой «реформы» в том виде, как она задумана. И здесь уж должны объединиться все, кому дорог наш театр с его великими традициями, кому понятно его не коммерческое, а художественное, нравственное, воспитательное значение в России.
Еще раз обращусь к А. Н. Островскому и приведу высказывание, которое по разным поводам многократно напоминал мне Юрий Мефодьевич Соломин:
«Национальный театр есть признак совершеннолетия нации, так же как и академии, университеты, музеи. Иметь свой родной театр и гордиться им желает каждый народ».
Но важно еще и беречь его, родной театр, особенно в годину смуты и повреждения умов.
Надо сберечь!
Виктор КОЖЕМЯКО
«Правда-КПРФ», 29.08.2006
Исполняется 250 лет государственной русской сцене
30 августа 1756 года императрицей Елизаветой Петровной был подписан указ, гласивший: «Повелели мы ныне учредить Русский для представления трагедий и комедий театр...» Так возникла в России система государственных театров (первая в мире!), а началом ее стали Александрийский театр в Санкт-Петербурге и Малый в Москве. О чем побуждает думать сегодня столь значимая дата в истории отечественной культуры?
Достояние Отечества
Есть не просто повод, а необходимость подумать в связи с юбилеем о положении и состоянии всего нашего драматического театра в целом. Но начать все-таки хочу с одного из непосредственных «виновников» выдающегося праздника, выпавшего нам в этом году.
Не знаю, как вы, а я всегда испытываю необыкновенное волнение уже при подходе к зданию Малого театра, перед которым удобно, как-то по-домашнему, расположился в кресле Александр Николаевич Островский. Волнение усиливается в уникальных кулуарах, где на торжественной лестнице вас встречают скульптурные фигуры Пушкина и Лермонтова, Грибоедова и Гоголя. Вспоминаешь, что ведь они были здесь не только авторами, но и зрителями.
«Кто из великих людей, которыми гордится Россия, не побывал в зрительном зале Малого театра? Мемориальные доски могли бы заполнить все стены... «
Так написали в пресс-релизе, розданном журналистам на состоявшемся несколько дней назад сборе труппы, который предшествовал началу юбилейного, 250-го сезона.
Невозможно в полторы странички текста вместить, хотя бы сугубо перечислительно, даже «самое-самое». Вот попробовали перечислить любимых зрителями артистов нынешнего состава (кому не известны, скажем, Элина Быстрицкая или Ирина Муравьева, Александр Михайлов или Эдуард Марцевич?... ), но даже в отведенный для этого большой абзац вошли, конечно, далеко не все. Попробовали назвать прославленных мастеров прошлого: Щепкин, Мочалов, Ермолова, Ленский, Южин, Остужев, Пашенная, Царев, Ильинский, Турчанинова, Яблочкина, Гоголева... — оборвав многоточием, — а ведь были еще Садовские, составившие целую актерскую династию, были в более близкие к нам времена Рыжова и Шатрова, Жаров и Бабочкин, Любезнов и Анненков, были ушедшие совсем недавно Виталий Соломин, Афанасий Кочетков, Евгений Самойлов... Совершенно естественно и закономерно, что открывший юбилейный сбор генеральный директор театра, народный артист СССР Виктор Коршунов прежде всего предложил почтить память «тех, кто создавал славу нашего коллектива». Здесь умеют помнить. И умеют ценить не только талант, но и верность своему дому. Вот почему такими дружными аплодисментами встретили сообщение художественного руководителя, народного артиста СССР Юрия Соломина об учреждении в коллективе специального юбилейного знака, которым решено отметить проработавших в Малом театре более сорока лет. Таких оказалось почти пятьдесят человек, а шестерым, чей стаж в этих стенах составил шестьдесят лет и даже больше, награда была вручена безотлагательно — под торжествующие возгласы и всеобщую овацию.
Легко ли сохранить дом и семью?
Может быть, кому-то покажется, что я неоправданно много внимания уделил этому эпизоду. Но в ряду других он представляется мне весьма характерным для той атмосферы, которую удалось сохранить в старейшем русском театре.
Какой атмосферы, вы спросите? Отвечу словами великого драматурга, исторически и до сих пор неразрывно связанного с Малым: ведь его даже называют иногда «Домом Островского». Так вот:
«Каждый артист считал театр своим домом и чувствовал, что он с театром составляет одно целое, что он — необходимая, неотъемлемая часть театра, а вся труппа составляла одну семью... «
Признаюсь, слова эти я услышал от нынешнего художественного руководителя, и они для него программные. Именно ему, Юрию Мефодьевичу Соломину, вместе с Виктором Ивановичем Коршуновым принадлежит главная роль в том, что Малый театр жив сегодня и что он такой, какой есть.
Недавно услышал по телевизору рассуждения писателя Василия Аксенова, известного «западника» , прибывшего из Штатов. Заявил, что театры, как и журналы, не должны жить долго — максимум десять лет: «Пошумел, погудел, и довольно». Значит, согласно его концепции, ориентированной на то, «как там, у них» , Малый должен был кончиться еще 240 лет назад. Но он, слава Богу, жил и живет — так, как у нас повелось, то есть по русской, а не по американской традиции. И это — во всем. А театр-дом, театр-семья — именно русское от роду явление и русская традиция.
Кстати, насчет того, «как там, у них» , Соломин нередко иронизирует, напоминая, что и Америки-то как государства еще не было, когда Малый театр уже был. Это совсем не говорит о каком-то высокомерии или пренебрежении чьим-то опытом, но свидетельствует о достоинстве, которым руководители Малого, безусловно, обладают, переняв его от своих предшественников и передавая новым поколениям театра.
Достоинство и составляет важнейшую особенность атмосферы коллектива Малого театра. Достоинство, не имеющее ничего общего с гордыней и чванством, а основанное на высокой нравственности и сознании великого наследия, которое сегодняшний театр призван с честью нести и продолжать.
Нет, я ничего не идеализирую. Конечно, и здесь, как во всяком сообществе творческих людей, бывают конфликты и ссоры, зависть и даже интриги. Однако важно умение руководителей этому противостоять, опираясь на лучшее и утверждая лучшее.
Много раз говорил мне Соломин, каким непререкаемым нравственным авторитетом пользуется в коллективе Евгений Валерьянович Самойлов: «Рядом с ним и глядя на него притихают любые интриганы». Теперь Самойлова нет, но он ведь не один здесь такой, для кого Малый театр — воистину храм и работа в театре — не служба, а служение. Сами Юрий Соломин и Виктор Коршунов являют пример настоящего подвижничества во имя родного коллектива, готовы, кажется, пожертвовать ради его блага всем, чем только нужно. И биться за других — не за себя.
Слышали бы вы, например, с каким негодованием бичевал художественный руководитель на сборе труппы тех чиновников, которые «завернули» ряд наградных дел, представленных театром «в инстанции» накануне юбилея. Действительно: «В наградном листе значатся 43 года работы в коллективе, а на самом деле она проработала 42 года и 10 месяцев... « Не издевательство ли?
- Но я не смирюсь с этим! — возмущался с трибуны Юрий Мефодьевич. — Не могу смириться, потому что меня так учили, так меня воспитали.
А свой собственный юбилей в прошлом году он, между прочим, решил торжественно не отмечать. Когда же один из ведущих актеров театра стал отказываться от новых ролей ради кино, телевидения и антреприз, с ним пришлось расстаться. Здесь много истинных, а не надувных звезд — может быть, как ни в каком другом театре, но слово это здесь не любят, поскольку и для звезды, и для начинающего артиста правила едины. Спектакль — коллективный труд, и в нем каждый не себя только должен демонстрировать, а быть органической частью общего создания. По такому правилу тут жили и сегодня живут.
Вообще, масса фактов, свидетельствующих о верности руководства Малого великой заповеди Станиславского: «Любить театр в себе, а не себя в театре». Уместно напомнить, что Станиславский со своей системой художественного и нравственного воспитания актера вырос ведь не на пустом месте — на почве и традициях именно Малого театра.
Не изменяя своему пути
Конечно, у этого театра свое призвание и свой путь. И если слово «звезда» , как я уже сказал, здесь не жалуют, то вот слово «традиция» доводится слышать нередко. Причем, в отличие от многих других театров, произносится оно в Малом не с издевкой и ерничеством, а с уважением и даже почтением. Почему?
Наверное, потому, что есть разное понимание этого слова. И есть еще понятие моды, которое в тех, других театрах стало кумиром, диктующим все. А вот как на сей счет думал Александр Николаевич Островский (я опять беру из его высказываний, ставших программными для теперешнего художественного руководителя «Дома Островского»):
«Театр должен держать знамя искусства высоко, не идти за модными направлениями, не подчиняться указаниям обезьянствующей критики. Он должен стоять указующим маяком во время шатания вкуса... Идеалы должны быть определенны и ясны, чтобы зрители знали, куда им обратить свои симпатии».
По-моему, сильно сказано. А уж более злободневно, пожалуй, и не скажешь. Потому что мы переживаем время небывалого шатания вкуса и потому что идеалы для многих настолько сбиты, спутаны, неопределенны и неясны или — еще хуже! — настолько ложны и ядовиты, что быть указующим маяком и высоко держать знамя подлинного искусства становится делом поистине спасительным. Малый театр сегодня так и понимает свое дело.
Как-то был у меня спор с коллегой, и она в полемическом запале выкрикнула: «Да что вы носитесь с этим своим Малым! Заурядный театр... « Это, конечно, она таким образом побольнее хотела меня уязвить. Но нет же, ни в коем случае не заурядный! Оставаться самим собой среди повального обезьянничанья, сохранить идеалы и знамя, противостоять распаду — такое не грех и подвигом назвать.
Где сегодня можете вы увидеть русскую классику в классическом исполнении? Прежде всего — в Малом театре. Добавлю еще МХАТ имени М. Горького, руководимый Татьяной Дорониной, который Юрий Соломин тоже ставит рядом со своим коллективом. Не в заурядный ряд, поскольку без их сопротивления вполне реальным может стать время, когда истинной классики вы на сцене и не увидите. Да уже нынче — пойдете в иной театр на «Лес» , но увидите не Островского, а новомодного режиссера Серебренникова; пойдете на «Грозу» , а там от Островского рожки да ножки, там лишь режиссерские (бредовые!) фантазии некоей Чусовой. Но почему-то, замечу, президент страны идет именно на этот спектакль.
Хотя ответ на мое «почему-то» отчасти содержится, наверное, в приведенных выше словах Островского о «модных направлениях» и «обезьянствующей критике». Это она своими «указаниями» задает тон и ориентиры в обществе, она диктует, что хорошо и что плохо, что смотреть, а что не смотреть. Ну а поскольку критика у нас ныне почти сплошь исходит из того, «как там, у них» , уважительного отношения к классике, особенно русской, она терпеть не может. Вот если все вверх ногами и шиворот-навыворот — это хорошо, это современно.
Приклеив Малому театру чудовищно несправедливые ярлыки, эта критика (вкупе, надо сказать, с некоторыми большими руководящими чиновниками) все последние пятнадцать-двадцать лет пыталась его уничтожить. Однако не вышло! Театр себе не изменил, он продолжал идти своим путем: ставил Островского как Островского, Чехова как Чехова, Грибоедова как Грибоедова. Консервативно? Слишком традиционно? Без выдумки? Ложь! Один из талантливейших режиссеров нового поколения Сергей Женовач именно здесь, в Малом, осуществил три, может быть, лучшие свои постановки — «Горе от ума» , «Правда хорошо, а счастье — лучше» и «Мнимый больной». И вместе с тем интересно продолжают работать «коренные» режиссеры Малого, а сам художественный руководитель вслед за чеховскими «Тремя сестрами» поставил к юбилею «Ревизора» , который всегда был своего рода визитной карточкой театра.
Существенная деталь. Если дома, в России, этот коллектив размашисто изображали каким-то никому не нужным ретроградом, то интерес к нему «там» , то есть за рубежом, все равно не уменьшился. Только за последнее время он был на гастролях во Франции и в Италии, в Голландии и Германии, в Южной Корее, Израиле, Латвии, причем всюду имел огромный успех. А в Японию, где показал уже почти всего Чехова, получил приглашение пятый раз! С конкретной заявкой: привезти спектакли по
Островскому и обязательно — «Власть тьмы» Толстого.
Государство дает отмашку?
В заключение, хотя бы коротко, надо сказать о том, какие тревоги витают в эти юбилейные дни над всем нашим русским, российским театром. Выразить их концентрированно можно двумя словами: театральная реформа.
Свое отношение к ней художественный руководитель Малого определил недавно в «Правде» следующим образом: «От такой реформы добра не ждать» (см. номер от 30 июня — 3 июля с. г. ). Чем же он озабочен? Хотя многое в предстоящей реформе ее творцами (а они находятся в ведомствах Грефа и Кудрина) очень сильно затуманено, смысл уже ясен. И состоит он в том же, что мы видим при «реформировании» нашего здравоохранения, образования, науки. Вслед за ними теперь и театр хотят полностью выбросить в рыночную стихию.
Удивительный парадокс! К 250-летию русского государственного театра нынешнее государство норовит, похоже, чуть ли не полностью его ликвидировать, отказываясь от необходимой финансовой поддержки. А ведь она была всегда, и особенно, разумеется, в советский период. Потому наш театр и достиг таких творческих высот, такой всемирной славы. Но вот сейчас есть явное желание покончить с этим.
Помните песенку, автор которой был очень недоволен всем советским и ехидно высмеивал успехи страны?
Зато мы делаем ракеты, Перекрываем Енисей, А также в области балета Мы впереди планеты всей.
Непонятно, чем плохо быть впереди «в области балета» , но, кажется, этот «недостаток» теперь успешно ликвидируется. Да вообще такое впечатление, что настоящее искусство, настоящая культура и литература России нынче не нужны — их все больше заменяет развлекательное шоу. Это признает даже такой матерый антисоветчик, как Мстислав Ростропович. Вот что сказал он буквально на днях:
«Советский режим справедливо ругают за политическую несвободу, но надо отдать должное: государство уделяло тогда большое внимание серьезному искусству... А сейчас по телевидению увидеть и услышать симфонический оркестр совершенно нереально, если речь не о специализированном канале «Культура». На всех остальных каналах — а их десятки — под видом эстрадных певиц пляшут красивые девочки с эффектными фигурами, но абсолютно безголосые, а бойкие журналисты возносят им хвалу или шокируют публику пикантными подробностями их личной жизни. В мире Россию по-прежнему считают страной Пушкина, Толстого, Чайковского, Шостаковича... А мы своими руками превращаем ее в страну «Тату».
Ничего не скажешь, так и есть. Только все-таки чьи это «свои руки» , которые превращают?
Сегодня надо признать, что над всей театральной системой нашей страны, начало которой было положено два с половиной века назад, нависла угроза разрушения. Юрий Соломин прямо об этом говорит: «Если дальше идти путем внедрения рынка в театральную сферу, он ее проглотит. И наш репертуарный театр, гордость России, перестанет существовать. Погибнут провинциальные театры. Или превратятся совсем не в то, чем они были: откроют в своих помещениях стриптиз-клубы, а все афиши заполнит самый низкопробный репертуар».
Вот под какие безрадостные мысли приходит к нам большой юбилей отечественной культуры. Значит, самое главное сейчас — не допустить этой «реформы» в том виде, как она задумана. И здесь уж должны объединиться все, кому дорог наш театр с его великими традициями, кому понятно его не коммерческое, а художественное, нравственное, воспитательное значение в России.
Еще раз обращусь к А. Н. Островскому и приведу высказывание, которое по разным поводам многократно напоминал мне Юрий Мефодьевич Соломин:
«Национальный театр есть признак совершеннолетия нации, так же как и академии, университеты, музеи. Иметь свой родной театр и гордиться им желает каждый народ».
Но важно еще и беречь его, родной театр, особенно в годину смуты и повреждения умов.
Надо сберечь!
Виктор КОЖЕМЯКО
«Правда-КПРФ», 29.08.2006
Подробнее
ГОД 1756-й. ИМПЕРАТРИЦА ЕЛИЗАВЕТА: «ПОВЕЛЕЛИ МЫ НЫНЕ УЧРЕДИТЬ РУССКИЙ ТЕАТР»
250 лет назад, 30 августа 1756 года, императрица Елизавета Петровна подписала указ об учреждении российского для представления трагедий и комедий театра...
ГОД 1756-й. ИМПЕРАТРИЦА ЕЛИЗАВЕТА: «ПОВЕЛЕЛИ МЫ НЫНЕ УЧРЕДИТЬ РУССКИЙ ТЕАТР»
250 лет назад, 30 августа 1756 года, императрица Елизавета Петровна подписала указ об учреждении российского для представления трагедий и комедий театра. Документ положил начало государственной политике России в области театрального искусства. С этого же дня ведут свое летосчисление старейшие театры страны — Российский государственный академический театр им. А.С. Пушкина (Александрийский театр) в Санкт-Петербурге и Государственный академический Малый театр в Москве.
Первый профессиональный театр возник в России всего на шесть лет раньше. В 1750 году в Ярославле купец Федор Волков в большом амбаре поставил драму «Эсфирь», а уже через два года ярославские актеры были приглашены «на смотрины» в Санкт-Петербург. Все это дало основание Виссариону Белинскому назвать Волкова «отцом русского театра». Однако в том же году труппу распустили. Часть актеров была зачислена в кадеты Шляхетского корпуса.
Впрочем, на «отцовство» может претендовать и Александр Сумароков — автор трагедии «Хорев», с которой дебютировали в столице ярославцы. Сумароков поражал современников своей живостью и неуемной энергией, по словам одного из них, «летел из мысли в мысль, бежал из страсти в страсть». Он был автором одной драмы, 12 комедий (в их числе «Вздорница», «Рогоносец по воображению» и «Мать — совместница дочери») и 9 трагедий (в их числе «Хорев», «Семира», «Аристона»).
Он же первым из русских драматургов обратился к творчеству Шекспира, переделав «Гамлета» в духе классицизма. У Сумарокова в финале пьесы Гамлет свергал Клавдия, становился королем и женился на Офелии, а знаменитый монолог «Быть или не быть?» звучал так: «Что делать мне теперь? Не знаю, что зачать?»
По указу от 30 августа 1756 года Сумароков и был назначен директором театра, а Волков получил звание придворного актера.
Если «отцовство» русского театра оспаривается, то «матерью» его безоговорочно явилась Елизавета. Страстью к сценическому искусству она воспылала с юных лет. «Порой весь двор превращался в театральное фойе: изо дня в день говорили только о французской комедии, об итальянской комической опере и ее содержателе Локателли... Дворец представлял не то маскарад с переодеванием, не то игорный дом. Дамы меняли костюмы по два, по три раза в день, императрица — даже до пяти раз, почти никогда не надевая два раза одного и того же платья», — писал историк Василий Ключевский.
Приступив к формированию труппы, 24 октября Сумароков обратился в Шляхетский корпус. Труппу первого государственного театра составили актеры: братья Федор, Григорий и Гаврила Волковы, Павел Уманов, Лука Татищев, Евстафий Сичкарев, Прокофий Приказный, Иван Дмитриевский, Алексий Попов, Яков Шумский, Чулков и пять актрис: Мусина-Пушкина, Зорина, Михайлова и две сестры Ананьины. Имена этих людей мало кто помнит, однако с них и началась история государственного театра в России. Основу репертуара составили пьесы Сумарокова.
Высокий статус не избавил театр ни от мытарств со сценическими площадками, ни от финансовых трудностей. В 1759 году на содержание театра прибавили 2 тысячи рублей, но денег хронически не хватало. Возникали и другие проблемы. Накануне спектакля директор запросто мог получить уведомление, что «музыки от Двора не будет, потому что музыканты накануне играли в маскараде и устали». И Сумарокову приходилось спешно искать музыкантов.
Проблему с собственным помещением решил только Николай I. В 1828-1832 гг. на одном из самых топких мест Санкт-Петербурга было возведено по проекту Карла Росси здание театра, которому царь дал имя своей сентиментальной супруги Александры Федоровны (она участвовала в разработке дизайна лож и ротонд). Недавно завершилась масштабная реконструкция Александринки — первая за время ее существования.
Малый театр в Москве в 1999 году отметил свое 175-летие. Но, как подчеркивает художественный руководитель театра Юрий Соломин, то был юбилей здания. А труппа появилась еще в 1756 году и базировалась в здании Московского университета. Так что в нынешнем году и ей исполняется четверть тысячелетия.
***
Указ Елизаветы Сенату от 30 августа 1756 г.
«Повелели мы ныне учредить Русский для представления трагедий и комедий театр, для которого отдать Головкинский каменный дом, что на Васильевском острове близ Кадетского дома. А для оного повелели набрать актеров и актрис: актеров из обучающихся певчих и ярославцев в кадетском корпусе, которые к тому будут надобны, а в дополнение еще к ним актеров из других неслужащих людей, также и актрис приличное число. На содержание оного театра определить, по силе сего нашего указа, считая от сего времени в год денежной суммы по 5000 р., которую отпускать из штатс-конторы всегда в начале года по подписании нашего указа...
Дирекция того русского театра поручается от нас бригадиру Александру Сумарокову, которому из той же суммы определяется сверх бригадирского оклада, рационных и денщичьих денег в год по 1000 рублей, ...а его бригадира Сумарокова из армейского списка не выключать. А какое жалованье ныне актерам и актрисам, так и прочим при театре, производить, о том ему бригадиру Сумарокову от Двора дан реестр».
***
Из письма Александра Сумарокова, май 1759 г.
«От начала театра ни одного представления не было, которое бы миновалося без превеликих трудностей, не приносящих никому плода, кроме приключаемых мне мучений и превеликих замешательств... Сто бы раз лучше было, если бы однажды всему театру положено было основание».
Олег НАЗАРОВ, доктор исторических наук
«Родная газета», 25.08.2006
250 лет назад, 30 августа 1756 года, императрица Елизавета Петровна подписала указ об учреждении российского для представления трагедий и комедий театра. Документ положил начало государственной политике России в области театрального искусства. С этого же дня ведут свое летосчисление старейшие театры страны — Российский государственный академический театр им. А.С. Пушкина (Александрийский театр) в Санкт-Петербурге и Государственный академический Малый театр в Москве.
Первый профессиональный театр возник в России всего на шесть лет раньше. В 1750 году в Ярославле купец Федор Волков в большом амбаре поставил драму «Эсфирь», а уже через два года ярославские актеры были приглашены «на смотрины» в Санкт-Петербург. Все это дало основание Виссариону Белинскому назвать Волкова «отцом русского театра». Однако в том же году труппу распустили. Часть актеров была зачислена в кадеты Шляхетского корпуса.
Впрочем, на «отцовство» может претендовать и Александр Сумароков — автор трагедии «Хорев», с которой дебютировали в столице ярославцы. Сумароков поражал современников своей живостью и неуемной энергией, по словам одного из них, «летел из мысли в мысль, бежал из страсти в страсть». Он был автором одной драмы, 12 комедий (в их числе «Вздорница», «Рогоносец по воображению» и «Мать — совместница дочери») и 9 трагедий (в их числе «Хорев», «Семира», «Аристона»).
Он же первым из русских драматургов обратился к творчеству Шекспира, переделав «Гамлета» в духе классицизма. У Сумарокова в финале пьесы Гамлет свергал Клавдия, становился королем и женился на Офелии, а знаменитый монолог «Быть или не быть?» звучал так: «Что делать мне теперь? Не знаю, что зачать?»
По указу от 30 августа 1756 года Сумароков и был назначен директором театра, а Волков получил звание придворного актера.
Если «отцовство» русского театра оспаривается, то «матерью» его безоговорочно явилась Елизавета. Страстью к сценическому искусству она воспылала с юных лет. «Порой весь двор превращался в театральное фойе: изо дня в день говорили только о французской комедии, об итальянской комической опере и ее содержателе Локателли... Дворец представлял не то маскарад с переодеванием, не то игорный дом. Дамы меняли костюмы по два, по три раза в день, императрица — даже до пяти раз, почти никогда не надевая два раза одного и того же платья», — писал историк Василий Ключевский.
Приступив к формированию труппы, 24 октября Сумароков обратился в Шляхетский корпус. Труппу первого государственного театра составили актеры: братья Федор, Григорий и Гаврила Волковы, Павел Уманов, Лука Татищев, Евстафий Сичкарев, Прокофий Приказный, Иван Дмитриевский, Алексий Попов, Яков Шумский, Чулков и пять актрис: Мусина-Пушкина, Зорина, Михайлова и две сестры Ананьины. Имена этих людей мало кто помнит, однако с них и началась история государственного театра в России. Основу репертуара составили пьесы Сумарокова.
Высокий статус не избавил театр ни от мытарств со сценическими площадками, ни от финансовых трудностей. В 1759 году на содержание театра прибавили 2 тысячи рублей, но денег хронически не хватало. Возникали и другие проблемы. Накануне спектакля директор запросто мог получить уведомление, что «музыки от Двора не будет, потому что музыканты накануне играли в маскараде и устали». И Сумарокову приходилось спешно искать музыкантов.
Проблему с собственным помещением решил только Николай I. В 1828-1832 гг. на одном из самых топких мест Санкт-Петербурга было возведено по проекту Карла Росси здание театра, которому царь дал имя своей сентиментальной супруги Александры Федоровны (она участвовала в разработке дизайна лож и ротонд). Недавно завершилась масштабная реконструкция Александринки — первая за время ее существования.
Малый театр в Москве в 1999 году отметил свое 175-летие. Но, как подчеркивает художественный руководитель театра Юрий Соломин, то был юбилей здания. А труппа появилась еще в 1756 году и базировалась в здании Московского университета. Так что в нынешнем году и ей исполняется четверть тысячелетия.
***
Указ Елизаветы Сенату от 30 августа 1756 г.
«Повелели мы ныне учредить Русский для представления трагедий и комедий театр, для которого отдать Головкинский каменный дом, что на Васильевском острове близ Кадетского дома. А для оного повелели набрать актеров и актрис: актеров из обучающихся певчих и ярославцев в кадетском корпусе, которые к тому будут надобны, а в дополнение еще к ним актеров из других неслужащих людей, также и актрис приличное число. На содержание оного театра определить, по силе сего нашего указа, считая от сего времени в год денежной суммы по 5000 р., которую отпускать из штатс-конторы всегда в начале года по подписании нашего указа...
Дирекция того русского театра поручается от нас бригадиру Александру Сумарокову, которому из той же суммы определяется сверх бригадирского оклада, рационных и денщичьих денег в год по 1000 рублей, ...а его бригадира Сумарокова из армейского списка не выключать. А какое жалованье ныне актерам и актрисам, так и прочим при театре, производить, о том ему бригадиру Сумарокову от Двора дан реестр».
***
Из письма Александра Сумарокова, май 1759 г.
«От начала театра ни одного представления не было, которое бы миновалося без превеликих трудностей, не приносящих никому плода, кроме приключаемых мне мучений и превеликих замешательств... Сто бы раз лучше было, если бы однажды всему театру положено было основание».
Олег НАЗАРОВ, доктор исторических наук
«Родная газета», 25.08.2006
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР: ТЕАТР ХОТЯТ ПРЕВРАТИТЬ В НЕФТЯНУЮ ТРУБУ
Накануне 250-летия государственной русской сцены знаменитый актер и режиссер с тревогой думает о ее завтрашнем дне...
ЮРИЙ СОЛОМИН, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР: ТЕАТР ХОТЯТ ПРЕВРАТИТЬ В НЕФТЯНУЮ ТРУБУ
Накануне 250-летия государственной русской сцены знаменитый актер и режиссер с тревогой думает о ее завтрашнем дне.
Это очень значительная дата для всей нашей отечественной культуры. Два с половиной века назад, 30 августа 1756 года, императрица Елизавета Петровна подписала указ, повелевший «учредить Русский для представления трагедий и комедий театр... « Таким образом было положено начало первой в мире системы государственных театров, первыми из которых стали Александрийский театр в Санкт-Петербурге и Малый в Москве.
Перед этим знаменательным днем и состоялась беседа с художественным руководителем Государственного академического Малого театра, народным артистом СССР Юрием СОЛОМИНЫМ.
Глубокие истоки питают нас
- Юрий Мефодьевич, весь русский или даже шире - российский театр вправе праздновать столь внушительный юбилей. Но для руководимого вами коллектива это праздник особенный. Что чувствуете вы и о чем думаете?
- Пожалуй, главное чувство - это гордость за нашу культуру, за ее большую и славную историю. Нас нынче любят поучать все, кому не лень. Но позвольте, а все ли имеют такое право? Вот, скажем, не было страны под названием США еще и в помине, когда наш театр уже был.
Нельзя нам превращаться в иванов, не помнящих родства. В России богатейшие театральные традиции, нас питают глубокие истоки, идущие из далеких веков. Много областных театров, возраст которых перевалил за два столетия или приближается к тому. Это и ярославский, созданный знаменитым Федором Волковым, и тверской, и владимирский, и орловский... Регулярно мы у себя в Малом проводим фестиваль «Островский в Доме Островского» , и каждый раз убеждаемся: театральная наша провинция вовсе не есть нечто второсортное. Она выросла на благодатной почве и сегодня продолжает радовать множеством талантов, замечательными спектаклями.
Что касается Малого театра, то особое значение, по-моему, имеет вот какой факт: труппа его возникла в 1756 году при Московском университете. В 1755-м родился университет, а на следующий год - театр. Разве не символично для России?
- Поэтому, наверное, и называли Малый театр вторым университетом...
- В том числе и поэтому. Но, конечно, тут есть еще один, гораздо больший смысл: русский театр изначально не только развлекал, но и просвещал, воспитывал. Важно помнить об этом сегодня, когда кое-кому хочется превратить сцену в сплошное развлекательное шоу. Не наш это путь!
Малый театр всегда дорожил своими традициями. Вот и при подготовке к этому юбилею мы снова и снова обращались к нашей истории. Очень жаль, что во время пожара Москвы в 1812 году сгорели многие документы, и период жизни театра до этого приходится восстанавливать буквально по крупицам.
Но мы знаем, что уже была к тому времени театральная школа. Знаем, например, и такой эпизод. После захвата Москвы французами они вскоре расстреляли на Арбате троих русских людей. Это был первый расстрел за поджог, и один из расстрелянных был актером театра, находившегося тогда здесь, на Арбате. Значит, был патриот.
- А теперь Малый уже неотделим от здания на Театральной площади, которое давно известно всему культурному миру.
- Драматическая труппа Московского императорского театра отметила новоселье на Петровской (ныне Театральной) площади в 1824 году. И тогда же театр обрел свое нынешнее имя - Малый. Вначале название даже не писали с большой буквы: оно объяснялось лишь размерами здания при сравнении с построенным по соседству Большим театром, который был предназначен для оперных и балетных спектаклей. Однако сегодня Большой и Малый - имена собственные, и во всех странах мира они звучат на русском языке.
Что значит быть храмом
- На сцене Малого играло столько великих актеров, в его зале зрителями побывало столько великих людей, что про помещение этого театра можно сказать, как про храм: намолено. Ощущается это теми, кто здесь работает?
- Еще как! Кстати, у нас говорят не «работать», а «служить». И в этом тоже отношение к истории театра, созданной нашими предшественниками, к их великому искусству и к их заветам, которые действительно святы для нас. Так что театр для коллектива Малого в самом деле храм. Поэтому могу ли я как художественный руководитель позволить, чтобы в наших спектаклях выражались нецензурно или раздевались, что, к сожалению, все чаще происходит в иных театрах. Бог им судья, никого не собираюсь наставлять, но у нас этого не было и не будет. По крайней мере до тех пор, пока я у руководства.
- Если говорить о роли личности в истории, должен подчеркнуть: счастье Малого в том, что в самое трудное, крутое, смутное время (не только для театра, а для всей страны!) генеральным директором здесь стал Виктор Иванович Коршунов, а художественным руководителем - Юрий Мефодьевич Соломин. У вас замечательный дуэт, и в моем представлении вы просто спасли Малый театр, не дав его переиначить и превратить в то, во что сегодня превращаются некоторые даже весьма достойные в прошлом театры. Скажите, трудно это дается?
- Конечно, трудно. Вы же сами знаете, какой злой критике подвергались наши спектакли.
- Несправедливой критике!
- Однако это надо было понимать. И надо было иметь большое терпение, чтобы не поддаться, не потерять голову, не свернуть с пути, который Малому театру предназначен. А сознание высокой предназначенности этого пути было, пожалуй, для нас с Виктором Ивановичем самым главным. Уж так нас здесь с младых лет воспитали, такую основу заложили на всю жизнь.
И мы, конечно, все время чувствовали огромную ответственность! Не только перед своими сегодняшними товарищами, которых в определенном смысле тоже надо было спасать, а и перед легендарными предшественниками, чье дело мы унаследовали: перед Михаилом Семеновичем Щепкиным, перед Павлом Мочаловым, перед Ермоловой и Южиным, Ленским и Остужевым, Ильинским и Царевым, перед моей непосредственной наставницей и воспитательницей в Щепкинском училище Верой Николаевной Пашенной...
- А попытки надавить на вас, чтобы сбить с пути, были?
- Были. Разные. Да и те статьи в СМИ, где нас мордовали, ругали, всячески обзывали - это разве не попытки надавить? А иногда бывали в форме вроде бы благожелательных советов, скажем, «освободиться» от наших стариков, актеров-пенсионеров. Но мы не могли этого сделать! Традиции Малого театра нам не позволили. И дело тут не просто в благотворительности, а в том, что наши старики - это не балласт какой-то, это творческие личности, обладающие незаурядным, завидным, я бы сказал, потенциалом. Вы же помните, как великолепно играл (до последнего!) Евгений Валерьянович Самойлов. Или Анненков. Вместе с такими корифеями сохраняется и передается новым поколениям особый дух Малого театра.
Вот и сейчас, например, Татьяна Александровна Еремеева в свои 80 лет выходит на сцену в «Горе от ума».
- И ведь филигранно играет!
- Есть чему поучиться молодым, для которых у нас дорога, прямо скажу, вовсе не закрыта. Вы были на недавнем нашем сборе труппы?
- Да, был.
- Так вот, мы там приветствовали двух юных актеров, выпускников Щепкинского училища, которые влились в наш коллектив. И такое пополнение приходит к нам каждый год. Ребята получают хорошие роли, растут, учатся. Мы их не «съедаем».
И на том же сборе труппы чествовали ветеранов. К 250-летию мы учредили свой юбилейный знак, которым решили отметить всех, кто прослужил в Малом театре более сорока лет. А шестеро служат в нашем коллективе уже более шести десятилетий! Причем наряду с народными и заслуженными артистами знак этот получила Евгения Николаевна Черепанова, возглавляющая одну из технических служб.
- Насколько я понимаю, и таким образом вы тоже поддерживаете и укрепляете традиции Малого?
- Конечно. Знаете, когда мы отмечали 175-летний юбилей нашего здания, я попросил всех надеть свои награды, которые они заслужили за годы службы в театре. А у нас тогда еще немало было участников фронтовых бригад в годы Великой Отечественной войны. И вот когда занавес открылся и награды эти засветились, зрительный зал встал.
Сам я с глубочайшим уважением отношусь к старшему поколению нашей страны, к людям, которые Родину во время войны отстояли, а потом отстроили, создали по существу все, чем мы пользуемся сегодня. И теперь кто-то помоложе позволяет себе пренебрежительно тыкать в них пальцем и смеяться. Не говоря уж о том, что эта монетизация, эти реформы просто ограбили их...
Нести великий дух великой литературы
- Возвращаясь к проблемам вашего театра, хочу еще поговорить о традициях. Давно понял, что в Малом театре это нечто дорогое и необходимое как в жизни коллектива, так и в творчестве. А между тем ругают Малый больше всего именно за приверженность традициям. Изображают вас некими ретроградами, неисправимыми консерваторами, которые вроде бы не хотят воспринимать ничего нового. Так что же для Юрия Соломина традиции?
- Основа, на которой театр стоит. А можно ли без основы, без фундамента? Александр Николаевич Островский так говорил: «Традиции всегда делают труппу сильной».
Если коллектив верен традициям и бережно относится к ним, это вовсе не значит, что он отказывается идти вперед, обрекает себя на топтание на месте. Традиции для нас - не вериги, сковывающие шаг, а ориентиры, помогающие верно определять дорогу, и надежный посох, на который мы опираемся.
А самое главное - это великий дух великой литературы, без чего просто не может быть Малого театра. Вообще русский театр возник на могучей русской литературе, на гениальной драматургии, которую представляют Фонвизин, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Островский, Достоевский, Толстые, Чехов... Какая махина! Какое неисчерпаемое богатство мыслей и чувств! И, конечно, зарубежные мировые классики всегда были на нашей сцене - Шекспир, Мольер, Шиллер...
- Яркое тому свидетельство - изумительная статья Белинского о Мочалове в роли Гамлета.
- Ярких свидетельств в истории театра осталось множество. Однако крайне важно, как нынче театральные деятели относятся к классике. Честно скажу, не понимаю я тех своих коллег, которые позволяют себе издеваться над классическими произведениями. Почему Раневская в «Вишневом саде» вдруг оказывается наркоманкой? Чехов же этого не писал! Или, скажем, «Лес» Островского эти «экспериментаторы» называют «Нужна драматическая актриса» и тоже переделывают на свой лад. Или в афише появляется никому не известная чеховская пьеса «Почему застрелился Константин». Завлекательно! А это, оказывается, «Чайка», но опять-таки «перелицованная»...
- Вы сейчас, Юрий Мефодьевич, затронули тему, волнующую многих. По-моему, есть реальная угроза, что «экспериментаторы» , о которых говорите, совсем лишат наших зрителей возможности видеть настоящую классику на сцене, заменив ее своими выкрутасами. Ведь они ведут себя очень агрессивно, имея на своей стороне ангажированное телевидение и столь же агрессивную многотиражную прессу. И если видят спектакль, где налицо уважительное отношение к классике, буквально из себя выходят. Какой визг, например, подняли, когда МХАТ им. М. Горького показал «Униженных и оскорбленных» в постановке Татьяны Дорониной...
- Да, ей достается, как и нам. Но чтобы зрители действительно не лишились возможности видеть настоящую классику вместо всякого рода скандальных фальсификаций, наш долг - держаться.
Это все ведь гораздо серьезнее, нежели просто вопросы театральной формы, как некоторые пытаются представить. Дело же не только и не столько в том, есть занавес на сцене или нет, имеются декорации или режиссер обходится без них. Суть вопроса - что хочет сказать тот или иной театр очередным своим спектаклем, зачем он его ставит. Вот если я ставлю «Лес» или «Коварство и любовь» , «Три сестры» или «Ревизора» , прежде всего думаю об этом.
- К сожалению, некоторые деятели искусства больше озабочены и увлечены сегодня другим: себя показать и, что называется, потрафить публике любой ценой. Если задачей русского, советского театра всегда было поднимать зрителей на духовную высоту, сеять разумное, доброе, вечное, то сейчас явно берет верх стремление к развлекательности. Не получится ли, что эта самая развлекательность окончательно возобладает в нашем искусстве, а духовное и подлинно художественное будет вытеснено коммерческим подходом?
- Опасность есть. Но допустить мы этого не вправе. Все-таки Россия уникальна своей духовностью, и если в культуре от нее отказаться, не будет России.
С Запада за последние годы к нам пришло не лучшее. Как-то, еще в советское время, был я на кинофестивале в западной стране. И вот так совпало, что в одном зале кинотеатра шел наш фильм, а в другом - «Эммануэль». Помню, журналисты бегали из одного зала в другой, а потом стали спрашивать меня: почему в том фильме «про это» есть, а у нас - нет? Мне же такая повышенная сексуальная озабоченность в искусстве казалась извращенной, абсолютно ненормальной, и я ответил: «Тот фильм для больных людей! И в тот зал билеты нужно не продавать, а выдавать по рецепту врача». Что ж, теперь и дома у себя до этого дожили.
- Даже в респектабельной, казалось бы, газете можно прочитать: «В фильме по пьесе Горького «Старик» снимаются главные секс-символы России». Не артисты, а секс-символы! Так пишут и про театр...
- Безобразие пределов не имеет.
Мрачная тень реформы
- Может, перед праздником и не стоило бы говорить о нависшей угрозе театральной реформы, но вы сами вспоминаете об этом постоянно. Значит, угроза действительно большая?
- Очень. Когда я пришел на театральный форум, где обсуждался этот вопрос, мне говорили: «А вы-то что беспокоитесь? Вас ведь это не коснется». Но, во-первых, если уж пойдет, то рано или поздно коснется обязательно. А во-вторых, при всей моей любви к Малому театру, судьба других театров, всей культуры России мне тоже не безразлична.
Да, в связи с юбилеем наш театр получил президентский грант. И Щепкинское училище такой грант получило. Сейчас в театре началась масштабная реконструкция, рассчитанная на шесть лет, и при этом коллектив намерен продолжать свою творческую работу, то есть у нас вроде бы все нормально. Однако мы ведь отмечаем 250-летие не только Александрийского и Малого театров, а всей государственной театральной системы России. Она была гордостью нашей страны, очень многие в мире нам завидовали, а вот теперь, как раз к 250-летию, ее решили разрушить.
- Так вы расцениваете затеянную театральную реформу?
- Именно так. Государство два с половиной века поддерживало театры из казны, из бюджета. Наверное, потому, что понимало значение театрального искусства, а теперь большинство театров должно стать «автономными». То есть фактически государство хочет умыть руки и бросить их на произвол судьбы, на самовыживание. Боюсь, что для многих это будет иметь печальный финал.
- Вам удалось все-таки установить авторов этой реформы?
- В том-то и дело, что нет! Сколько ни говорю, как ни прошу - покажите мне их, однако не показывают. Ясно, что заварено все в Министерствах экономического развития и финансов. Но они же там не специалисты в театральном деле, не профессионалы. Я уже в одном из наших с вами разговоров проводил такую параллель: это все равно, если бы я стал во главе Министерства черной металлургии или Министерства здравоохранения и начал там проводить реформы.
- Но я же напоминал вам, что и во главе Министерства здравоохранения нынче не профессионал.
- А результаты? Когда я изо всех сил пытаюсь сегодня бить тревогу по поводу этой предстоящей театральной реформы, у меня перед глазами уже ряд других реформ, которые прошли у нас за последние пятнадцать лет. И можно вполне определенно сказать, что ни одна из них желаемого результата не дала. Везде результат скверный!
Что происходит в образовании? Что творится D сфере науки или в том же здравоохранении? Чем обернулась для стариков пенсионная реформа вместе со злополучной монетизацией? Пора бы остановиться.
- Вы неоднократно ставили вопрос о том, что если уж думать о каких-то преобразованиях в театральной сфере, то начинать надо с внимательного обсуждения в этой среде, то есть прежде всего обстоятельно посоветоваться с работниками театра. Прошло время. Хоть один такой совет состоялся?
- Увы! Тревогу бью ведь не я один. Но даже на упомянутый театральный форум, где выступали и председатель Союза театральных деятелей, и министр культуры, из руководства правительства никто не пришел. Не знаю, может, какие-то третьестепенные чиновники и были, но, согласитесь, все происходящее свидетельствует о вопиющем неуважении, пренебрежении к нам. Да что к нам - к будущему нашей культуры!
- Судя по всему, и вы об этом тоже говорили, в нынешнем рыночном обществе культура вызывает раздражение власть имущих тем, что не дает доходов, а требует затрат.
- Разумеется, серьезное искусство не может быть таким же прибыльным, как, скажем, нефтяная труба. Но тут большой вопрос: о какой прибыли речь, о каких доходах? Не все же измеряется в деньгах! Есть нечто гораздо более высокое и дорогое - духовное воспитание нации. Оно, я считаю, выше и политики, и экономики, выше всего. А тут театр и в самом деле хотят превратить в нефтяную трубу или, коль не польются денежные доходы, просто прикрыть.
Да как же можно! Экономически у нас театр всегда поддерживали. Государство в советское время поддерживало и серьезную музыкальную культуру, симфонические оркестры, хореографические и хоровые народные коллективы, потому что искусство - это не бизнес. А если его заставят жить по законам бизнеса, оно перестанет быть искусством. Я больше скажу: рыночная экономика вообще для серьезного искусства неприемлема. И если сегодня к нам не прислушаются, если и дальше пойдут путем внедрения рынка в театральную сферу, он ее проглотит. Кончится репертуарный театр - вековая гордость России.
- Особую тревогу вызывает у вас, как я понимаю, судьба провинциальных театров, с которых вы и начали наш сегодняшний разговор?
- Безусловно! Я сам из провинции, там родился и вырос. Знаю, как много значит театр для областного города - это же обычно центр местной культуры. И обратите внимание (не устаю это повторять!): в любых городах России театр обязательно находится в центральном, самом лучшем месте. Самом престижном, как нынче говорят. Представляю, сколько сейчас охотников завладеть этими прекрасными зданиями. Откроют казино или какой-нибудь стриптиз-клуб... Тоже, по-моему, один из мотивов навязываемой нам реформы - передел собственности.
Убежден: в том виде, в каком театральную реформу хотят проводить, она недопустима. Считаю необходимым еще и еще раз прямо сказать это в юбилейные, праздничные, очень волнующие для всех российских театров дни.
Беседу вел Виктор КОЖЕМЯКО
«Советская Россия», 29.08.2006
Накануне 250-летия государственной русской сцены знаменитый актер и режиссер с тревогой думает о ее завтрашнем дне.
Это очень значительная дата для всей нашей отечественной культуры. Два с половиной века назад, 30 августа 1756 года, императрица Елизавета Петровна подписала указ, повелевший «учредить Русский для представления трагедий и комедий театр... « Таким образом было положено начало первой в мире системы государственных театров, первыми из которых стали Александрийский театр в Санкт-Петербурге и Малый в Москве.
Перед этим знаменательным днем и состоялась беседа с художественным руководителем Государственного академического Малого театра, народным артистом СССР Юрием СОЛОМИНЫМ.
Глубокие истоки питают нас
- Юрий Мефодьевич, весь русский или даже шире - российский театр вправе праздновать столь внушительный юбилей. Но для руководимого вами коллектива это праздник особенный. Что чувствуете вы и о чем думаете?
- Пожалуй, главное чувство - это гордость за нашу культуру, за ее большую и славную историю. Нас нынче любят поучать все, кому не лень. Но позвольте, а все ли имеют такое право? Вот, скажем, не было страны под названием США еще и в помине, когда наш театр уже был.
Нельзя нам превращаться в иванов, не помнящих родства. В России богатейшие театральные традиции, нас питают глубокие истоки, идущие из далеких веков. Много областных театров, возраст которых перевалил за два столетия или приближается к тому. Это и ярославский, созданный знаменитым Федором Волковым, и тверской, и владимирский, и орловский... Регулярно мы у себя в Малом проводим фестиваль «Островский в Доме Островского» , и каждый раз убеждаемся: театральная наша провинция вовсе не есть нечто второсортное. Она выросла на благодатной почве и сегодня продолжает радовать множеством талантов, замечательными спектаклями.
Что касается Малого театра, то особое значение, по-моему, имеет вот какой факт: труппа его возникла в 1756 году при Московском университете. В 1755-м родился университет, а на следующий год - театр. Разве не символично для России?
- Поэтому, наверное, и называли Малый театр вторым университетом...
- В том числе и поэтому. Но, конечно, тут есть еще один, гораздо больший смысл: русский театр изначально не только развлекал, но и просвещал, воспитывал. Важно помнить об этом сегодня, когда кое-кому хочется превратить сцену в сплошное развлекательное шоу. Не наш это путь!
Малый театр всегда дорожил своими традициями. Вот и при подготовке к этому юбилею мы снова и снова обращались к нашей истории. Очень жаль, что во время пожара Москвы в 1812 году сгорели многие документы, и период жизни театра до этого приходится восстанавливать буквально по крупицам.
Но мы знаем, что уже была к тому времени театральная школа. Знаем, например, и такой эпизод. После захвата Москвы французами они вскоре расстреляли на Арбате троих русских людей. Это был первый расстрел за поджог, и один из расстрелянных был актером театра, находившегося тогда здесь, на Арбате. Значит, был патриот.
- А теперь Малый уже неотделим от здания на Театральной площади, которое давно известно всему культурному миру.
- Драматическая труппа Московского императорского театра отметила новоселье на Петровской (ныне Театральной) площади в 1824 году. И тогда же театр обрел свое нынешнее имя - Малый. Вначале название даже не писали с большой буквы: оно объяснялось лишь размерами здания при сравнении с построенным по соседству Большим театром, который был предназначен для оперных и балетных спектаклей. Однако сегодня Большой и Малый - имена собственные, и во всех странах мира они звучат на русском языке.
Что значит быть храмом
- На сцене Малого играло столько великих актеров, в его зале зрителями побывало столько великих людей, что про помещение этого театра можно сказать, как про храм: намолено. Ощущается это теми, кто здесь работает?
- Еще как! Кстати, у нас говорят не «работать», а «служить». И в этом тоже отношение к истории театра, созданной нашими предшественниками, к их великому искусству и к их заветам, которые действительно святы для нас. Так что театр для коллектива Малого в самом деле храм. Поэтому могу ли я как художественный руководитель позволить, чтобы в наших спектаклях выражались нецензурно или раздевались, что, к сожалению, все чаще происходит в иных театрах. Бог им судья, никого не собираюсь наставлять, но у нас этого не было и не будет. По крайней мере до тех пор, пока я у руководства.
- Если говорить о роли личности в истории, должен подчеркнуть: счастье Малого в том, что в самое трудное, крутое, смутное время (не только для театра, а для всей страны!) генеральным директором здесь стал Виктор Иванович Коршунов, а художественным руководителем - Юрий Мефодьевич Соломин. У вас замечательный дуэт, и в моем представлении вы просто спасли Малый театр, не дав его переиначить и превратить в то, во что сегодня превращаются некоторые даже весьма достойные в прошлом театры. Скажите, трудно это дается?
- Конечно, трудно. Вы же сами знаете, какой злой критике подвергались наши спектакли.
- Несправедливой критике!
- Однако это надо было понимать. И надо было иметь большое терпение, чтобы не поддаться, не потерять голову, не свернуть с пути, который Малому театру предназначен. А сознание высокой предназначенности этого пути было, пожалуй, для нас с Виктором Ивановичем самым главным. Уж так нас здесь с младых лет воспитали, такую основу заложили на всю жизнь.
И мы, конечно, все время чувствовали огромную ответственность! Не только перед своими сегодняшними товарищами, которых в определенном смысле тоже надо было спасать, а и перед легендарными предшественниками, чье дело мы унаследовали: перед Михаилом Семеновичем Щепкиным, перед Павлом Мочаловым, перед Ермоловой и Южиным, Ленским и Остужевым, Ильинским и Царевым, перед моей непосредственной наставницей и воспитательницей в Щепкинском училище Верой Николаевной Пашенной...
- А попытки надавить на вас, чтобы сбить с пути, были?
- Были. Разные. Да и те статьи в СМИ, где нас мордовали, ругали, всячески обзывали - это разве не попытки надавить? А иногда бывали в форме вроде бы благожелательных советов, скажем, «освободиться» от наших стариков, актеров-пенсионеров. Но мы не могли этого сделать! Традиции Малого театра нам не позволили. И дело тут не просто в благотворительности, а в том, что наши старики - это не балласт какой-то, это творческие личности, обладающие незаурядным, завидным, я бы сказал, потенциалом. Вы же помните, как великолепно играл (до последнего!) Евгений Валерьянович Самойлов. Или Анненков. Вместе с такими корифеями сохраняется и передается новым поколениям особый дух Малого театра.
Вот и сейчас, например, Татьяна Александровна Еремеева в свои 80 лет выходит на сцену в «Горе от ума».
- И ведь филигранно играет!
- Есть чему поучиться молодым, для которых у нас дорога, прямо скажу, вовсе не закрыта. Вы были на недавнем нашем сборе труппы?
- Да, был.
- Так вот, мы там приветствовали двух юных актеров, выпускников Щепкинского училища, которые влились в наш коллектив. И такое пополнение приходит к нам каждый год. Ребята получают хорошие роли, растут, учатся. Мы их не «съедаем».
И на том же сборе труппы чествовали ветеранов. К 250-летию мы учредили свой юбилейный знак, которым решили отметить всех, кто прослужил в Малом театре более сорока лет. А шестеро служат в нашем коллективе уже более шести десятилетий! Причем наряду с народными и заслуженными артистами знак этот получила Евгения Николаевна Черепанова, возглавляющая одну из технических служб.
- Насколько я понимаю, и таким образом вы тоже поддерживаете и укрепляете традиции Малого?
- Конечно. Знаете, когда мы отмечали 175-летний юбилей нашего здания, я попросил всех надеть свои награды, которые они заслужили за годы службы в театре. А у нас тогда еще немало было участников фронтовых бригад в годы Великой Отечественной войны. И вот когда занавес открылся и награды эти засветились, зрительный зал встал.
Сам я с глубочайшим уважением отношусь к старшему поколению нашей страны, к людям, которые Родину во время войны отстояли, а потом отстроили, создали по существу все, чем мы пользуемся сегодня. И теперь кто-то помоложе позволяет себе пренебрежительно тыкать в них пальцем и смеяться. Не говоря уж о том, что эта монетизация, эти реформы просто ограбили их...
Нести великий дух великой литературы
- Возвращаясь к проблемам вашего театра, хочу еще поговорить о традициях. Давно понял, что в Малом театре это нечто дорогое и необходимое как в жизни коллектива, так и в творчестве. А между тем ругают Малый больше всего именно за приверженность традициям. Изображают вас некими ретроградами, неисправимыми консерваторами, которые вроде бы не хотят воспринимать ничего нового. Так что же для Юрия Соломина традиции?
- Основа, на которой театр стоит. А можно ли без основы, без фундамента? Александр Николаевич Островский так говорил: «Традиции всегда делают труппу сильной».
Если коллектив верен традициям и бережно относится к ним, это вовсе не значит, что он отказывается идти вперед, обрекает себя на топтание на месте. Традиции для нас - не вериги, сковывающие шаг, а ориентиры, помогающие верно определять дорогу, и надежный посох, на который мы опираемся.
А самое главное - это великий дух великой литературы, без чего просто не может быть Малого театра. Вообще русский театр возник на могучей русской литературе, на гениальной драматургии, которую представляют Фонвизин, Грибоедов, Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Тургенев, Островский, Достоевский, Толстые, Чехов... Какая махина! Какое неисчерпаемое богатство мыслей и чувств! И, конечно, зарубежные мировые классики всегда были на нашей сцене - Шекспир, Мольер, Шиллер...
- Яркое тому свидетельство - изумительная статья Белинского о Мочалове в роли Гамлета.
- Ярких свидетельств в истории театра осталось множество. Однако крайне важно, как нынче театральные деятели относятся к классике. Честно скажу, не понимаю я тех своих коллег, которые позволяют себе издеваться над классическими произведениями. Почему Раневская в «Вишневом саде» вдруг оказывается наркоманкой? Чехов же этого не писал! Или, скажем, «Лес» Островского эти «экспериментаторы» называют «Нужна драматическая актриса» и тоже переделывают на свой лад. Или в афише появляется никому не известная чеховская пьеса «Почему застрелился Константин». Завлекательно! А это, оказывается, «Чайка», но опять-таки «перелицованная»...
- Вы сейчас, Юрий Мефодьевич, затронули тему, волнующую многих. По-моему, есть реальная угроза, что «экспериментаторы» , о которых говорите, совсем лишат наших зрителей возможности видеть настоящую классику на сцене, заменив ее своими выкрутасами. Ведь они ведут себя очень агрессивно, имея на своей стороне ангажированное телевидение и столь же агрессивную многотиражную прессу. И если видят спектакль, где налицо уважительное отношение к классике, буквально из себя выходят. Какой визг, например, подняли, когда МХАТ им. М. Горького показал «Униженных и оскорбленных» в постановке Татьяны Дорониной...
- Да, ей достается, как и нам. Но чтобы зрители действительно не лишились возможности видеть настоящую классику вместо всякого рода скандальных фальсификаций, наш долг - держаться.
Это все ведь гораздо серьезнее, нежели просто вопросы театральной формы, как некоторые пытаются представить. Дело же не только и не столько в том, есть занавес на сцене или нет, имеются декорации или режиссер обходится без них. Суть вопроса - что хочет сказать тот или иной театр очередным своим спектаклем, зачем он его ставит. Вот если я ставлю «Лес» или «Коварство и любовь» , «Три сестры» или «Ревизора» , прежде всего думаю об этом.
- К сожалению, некоторые деятели искусства больше озабочены и увлечены сегодня другим: себя показать и, что называется, потрафить публике любой ценой. Если задачей русского, советского театра всегда было поднимать зрителей на духовную высоту, сеять разумное, доброе, вечное, то сейчас явно берет верх стремление к развлекательности. Не получится ли, что эта самая развлекательность окончательно возобладает в нашем искусстве, а духовное и подлинно художественное будет вытеснено коммерческим подходом?
- Опасность есть. Но допустить мы этого не вправе. Все-таки Россия уникальна своей духовностью, и если в культуре от нее отказаться, не будет России.
С Запада за последние годы к нам пришло не лучшее. Как-то, еще в советское время, был я на кинофестивале в западной стране. И вот так совпало, что в одном зале кинотеатра шел наш фильм, а в другом - «Эммануэль». Помню, журналисты бегали из одного зала в другой, а потом стали спрашивать меня: почему в том фильме «про это» есть, а у нас - нет? Мне же такая повышенная сексуальная озабоченность в искусстве казалась извращенной, абсолютно ненормальной, и я ответил: «Тот фильм для больных людей! И в тот зал билеты нужно не продавать, а выдавать по рецепту врача». Что ж, теперь и дома у себя до этого дожили.
- Даже в респектабельной, казалось бы, газете можно прочитать: «В фильме по пьесе Горького «Старик» снимаются главные секс-символы России». Не артисты, а секс-символы! Так пишут и про театр...
- Безобразие пределов не имеет.
Мрачная тень реформы
- Может, перед праздником и не стоило бы говорить о нависшей угрозе театральной реформы, но вы сами вспоминаете об этом постоянно. Значит, угроза действительно большая?
- Очень. Когда я пришел на театральный форум, где обсуждался этот вопрос, мне говорили: «А вы-то что беспокоитесь? Вас ведь это не коснется». Но, во-первых, если уж пойдет, то рано или поздно коснется обязательно. А во-вторых, при всей моей любви к Малому театру, судьба других театров, всей культуры России мне тоже не безразлична.
Да, в связи с юбилеем наш театр получил президентский грант. И Щепкинское училище такой грант получило. Сейчас в театре началась масштабная реконструкция, рассчитанная на шесть лет, и при этом коллектив намерен продолжать свою творческую работу, то есть у нас вроде бы все нормально. Однако мы ведь отмечаем 250-летие не только Александрийского и Малого театров, а всей государственной театральной системы России. Она была гордостью нашей страны, очень многие в мире нам завидовали, а вот теперь, как раз к 250-летию, ее решили разрушить.
- Так вы расцениваете затеянную театральную реформу?
- Именно так. Государство два с половиной века поддерживало театры из казны, из бюджета. Наверное, потому, что понимало значение театрального искусства, а теперь большинство театров должно стать «автономными». То есть фактически государство хочет умыть руки и бросить их на произвол судьбы, на самовыживание. Боюсь, что для многих это будет иметь печальный финал.
- Вам удалось все-таки установить авторов этой реформы?
- В том-то и дело, что нет! Сколько ни говорю, как ни прошу - покажите мне их, однако не показывают. Ясно, что заварено все в Министерствах экономического развития и финансов. Но они же там не специалисты в театральном деле, не профессионалы. Я уже в одном из наших с вами разговоров проводил такую параллель: это все равно, если бы я стал во главе Министерства черной металлургии или Министерства здравоохранения и начал там проводить реформы.
- Но я же напоминал вам, что и во главе Министерства здравоохранения нынче не профессионал.
- А результаты? Когда я изо всех сил пытаюсь сегодня бить тревогу по поводу этой предстоящей театральной реформы, у меня перед глазами уже ряд других реформ, которые прошли у нас за последние пятнадцать лет. И можно вполне определенно сказать, что ни одна из них желаемого результата не дала. Везде результат скверный!
Что происходит в образовании? Что творится D сфере науки или в том же здравоохранении? Чем обернулась для стариков пенсионная реформа вместе со злополучной монетизацией? Пора бы остановиться.
- Вы неоднократно ставили вопрос о том, что если уж думать о каких-то преобразованиях в театральной сфере, то начинать надо с внимательного обсуждения в этой среде, то есть прежде всего обстоятельно посоветоваться с работниками театра. Прошло время. Хоть один такой совет состоялся?
- Увы! Тревогу бью ведь не я один. Но даже на упомянутый театральный форум, где выступали и председатель Союза театральных деятелей, и министр культуры, из руководства правительства никто не пришел. Не знаю, может, какие-то третьестепенные чиновники и были, но, согласитесь, все происходящее свидетельствует о вопиющем неуважении, пренебрежении к нам. Да что к нам - к будущему нашей культуры!
- Судя по всему, и вы об этом тоже говорили, в нынешнем рыночном обществе культура вызывает раздражение власть имущих тем, что не дает доходов, а требует затрат.
- Разумеется, серьезное искусство не может быть таким же прибыльным, как, скажем, нефтяная труба. Но тут большой вопрос: о какой прибыли речь, о каких доходах? Не все же измеряется в деньгах! Есть нечто гораздо более высокое и дорогое - духовное воспитание нации. Оно, я считаю, выше и политики, и экономики, выше всего. А тут театр и в самом деле хотят превратить в нефтяную трубу или, коль не польются денежные доходы, просто прикрыть.
Да как же можно! Экономически у нас театр всегда поддерживали. Государство в советское время поддерживало и серьезную музыкальную культуру, симфонические оркестры, хореографические и хоровые народные коллективы, потому что искусство - это не бизнес. А если его заставят жить по законам бизнеса, оно перестанет быть искусством. Я больше скажу: рыночная экономика вообще для серьезного искусства неприемлема. И если сегодня к нам не прислушаются, если и дальше пойдут путем внедрения рынка в театральную сферу, он ее проглотит. Кончится репертуарный театр - вековая гордость России.
- Особую тревогу вызывает у вас, как я понимаю, судьба провинциальных театров, с которых вы и начали наш сегодняшний разговор?
- Безусловно! Я сам из провинции, там родился и вырос. Знаю, как много значит театр для областного города - это же обычно центр местной культуры. И обратите внимание (не устаю это повторять!): в любых городах России театр обязательно находится в центральном, самом лучшем месте. Самом престижном, как нынче говорят. Представляю, сколько сейчас охотников завладеть этими прекрасными зданиями. Откроют казино или какой-нибудь стриптиз-клуб... Тоже, по-моему, один из мотивов навязываемой нам реформы - передел собственности.
Убежден: в том виде, в каком театральную реформу хотят проводить, она недопустима. Считаю необходимым еще и еще раз прямо сказать это в юбилейные, праздничные, очень волнующие для всех российских театров дни.
Беседу вел Виктор КОЖЕМЯКО
«Советская Россия», 29.08.2006
Подробнее
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВ: РОЛЬ ГРОЗНОГО Я ВЫХАРКАЛ С КРОВЬЮ
Ярославль посетил народный артист России, актер Московского Малого театра Александр Михайлов...
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВ: РОЛЬ ГРОЗНОГО Я ВЫХАРКАЛ С КРОВЬЮ
Ярославль посетил народный артист России, актер Московского Малого театра Александр Михайлов. Россия знает и любит его по фильмам «Мужики!», «Любовь и голуби». Он исполнил главную роль в оратории Сергея Прокофьева «Иван Грозный», премьера которой состоялась в стенах Спасо-Преображенского монастыря на фестивале «Преображение». Перед премьерой Александр Яковлевич успел пообщаться с журналистами. Он сразу предупредил, что на вопросы личного характера и о нижнем белье отвечать не будет. Тон взял серьезный. Присутствующим пришлось выслушать, по сути дела, целую лекцию по истории государства Российского, перед которой бледнеют выступления Эдварда Радзинского. Чего стоит, например, фраза «Аборт произошел от Троцкого». Александр Михайлов обладает такой мощной энергетикой, что у присутствующих даже не хватило духу его перебить. Все смотрели в просветленное лицо актера и дивились. Было заметно, что в его жизни, в душе произошел какой-то перелом.
- Александр Яковлевич, почему вы решили принять участие в этом спектакле? Ведь разница между театральным исполнением и исполнением на натуре огромная. Одно дело - играть в зале Малого театра, а другое - на свежем воздухе, в реальных исторических декорациях.
- Сразу оговорюсь, я человек суеверный. Я не ожидал пресс-конференции. Завтра мне предстоит очень серьезная работа, я безумно волнуюсь. Вот даже принял 50 граммов для храбрости. Трепет, который я испытываю перед тем, как выйти на сцену, ни с чем не сравним. Я должен погрузиться в образ, успокоиться, стабилизировать свое состояние. Поэтому все ваши вопросы я могу пропустить мимо ушей. И в то же время, как человек не без интеллигентности, не могу на них не ответить.
Передо мной огромная пачка текста, которую мне нужно выучить, не имеющая никакого отношения к трилогии Толстого. Это абсолютно другая вещь. Вариант Эйзенштейна. Много пришлось поработать с историческим материалом. Около ста мизансцен, которые мне первый раз показали и которые надо зубрить, зубрить до автоматизма. И сейчас я, разговаривая с вами, вас не вижу. Я уже давно там.
- Что для вас Иван Грозный?
- Для меня Иван Васильевич Грозный - величайший царь в истории Руси. Я сейчас не буду говорить о статистике, о трактовке Ивана Грозного Карамзиным, не буду вступать в спор ни с Валишевским, ни с прочими литературоведами, историками, философами.
Я процентов на 30 на интуитивном уровне понимаю, что это не просто великий, а супервеликий царь, первый помазанник божий. У нас сегодня кумир Петр I, который построил уникальный город Санкт-Петербург, открыл ворота в Балтийское море. Кстати, в середине XVI века задумался об этом и Иван Грозный, и он очень много для этого сделал. Но Петр I положил как минимум 250 тысяч душ только на постройку этого города, а при Иване Грозном за почти 50 лет царствования убиенны около четырех тысяч душ, и все они записаны в синодики, обо всех он молился. Я абсолютно уверен, что будет найдена библиотека Ивана Грозного, и тогда мы с полной уверенностью сможем сказать об уникальности его правления.
- Говорят, в актерской среде существует поверье, что на спектакле «Смерть Ивана Грозного» лежит проклятие. Шесть актеров умерли от прикосновения к Ивану Грозному.
- И последним был Евстигнеев. После фильма «Ермак» он больше ничего не сыграл. Я не буду говорить о трагедии Попова, Черкасова, отца Боярского. В своей книге «Личное дело» я прикоснулся к этой теме, но там лишь сотая часть того, что я знаю. Я погружен в XVI век, а в историю России погружаюсь около 38 лет. Я не хочу спорить ни с Радзинским, ни с масоном Карамзиным, которому неинтересно было восхвалять монархию на Руси. Я по сути своей ближе к монархизму. Это уникальное явление в истории государства. Что такое православная монархия? Некое временное триединство. Это когда сын в ответе за отца и трижды в ответе за своего сына. Царь не может обещать больше того, что может обещать для своего наследника, поэтому Николай Второй проиграл.
Ленин сказал: «Дам, дам, дам». Дьявол с синими ногтями, который до сих пор лежит между небом и землей и через полтора года будет вынесен из своей гробницы и захоронен по православному обычаю. А Николай Второй не мог сказать. Это моя боль, откровение, моя маленькая исповедь.
Чтобы убрать в трилогии Толстого слово «смерть», я пережил одну кому, две полостные операции, резекцию желудка, заворот кишок, потерял 20 килограммов, пережил полгода Склифа. И когда ко мне домой пришли руководители моего театра, я объяснил им, что напишу заявление об уходе, если не уберут слово «смерть». Потому что всякое слово становится материальным, если скажешь человеку миллион раз «свинья» - он захрюкает. И если я восстанавливался после репетиции в течение 5 - 6 часов, а на шестой премьере у меня пошла кровь из горла - полтора литра вышло, потом Склиф, то после того, как я вышел из больницы и из названия убрали слово «смерть», восстанавливаюсь за 12 минут максимум. При том что пару раз белье выжимаю, 2 килограмма теряю, но полностью восстанавливаюсь за считанные минуты.
Когда я перед спектаклем трижды не читаю «Отче наш», у меня отнимается левая рука и теряется голос. Я говорю это вам абсолютно искренне и знаю, что Иван Васильевич Грозный - это великий царь, который вернется на Русь, и очень скоро мы почувствуем это. Такая личность должна быть. Она помогает, и все святые помогают.
Мы многое потеряли благодаря дьяволу Ленина и его так называемой коммунистической идее. В манифесте компартии была фраза «Призрак бродит по Европе». И действительно, бродил по Европе и прописался в России этот призрак. А мы потеряли 300 миллионов людей с точки зрения геометрической прогрессии. Менделеев в свое время, занимаясь народоисчислением, записал черным по белому, что в России должно жить 475 миллионов, мы же сегодня имеем 140 миллионов. Это был самый страшный геноцид в истории человечества. Впрочем, я должен остановиться, если меня занесет, я слишком омрачу пресс-конференцию.
- А от ролей часто отказываетесь?
- К сожалению, да. Не хочу участвовать в кровосмешении. Случайно снялся в сериале «Веревка из песка» моего друга Михаила Туманишвили. Там была тема, которую вырезали, потом вернули, и я ради нее согласился сниматься. Но в целом ни в рекламе, ни в сериалах я не снимаюсь. Я ненавижу горы трупов, море крови. У меня аллергия. Да и нет подходящих ролей. Время стыдливых, нравственных фильмов прошло. Хотя я довольно критично отношусь к себе - когда-то у меня был пик, а теперь я уже неинтересен. А то, что предлагают, мне не нужно. Не имею права предать своих героев и себя. Я не хочу быть сопричастным чудовищному, дьявольскому наваждению, которое несет наше телевидение, даже телеканал «Культура». Передача «Культурная революция» возмущает меня до глубины души. Когда один из ведущих поднимает тему «Нужен ли мат в литературе?», мне хочется выключить телевизор, мне больно и стыдно от этих вещей.
- Александр Яковлевич, а какая цензура тяжелее - политическая, когда снимали спектакли, или денежная?
- Можно я отвечу образно? Я не люблю прямых вопросов. Сегодня время безобразно. Боря Моисеев, «татушки». Нас не догонят. Одну уже догнали - она забеременела. Эстрадное искусство у нас ниже пояса. Культивируется золотой телец, однополая любовь. Русской народной песни, нашей культуры на экране нет. Ее вырубают. А у нас уникальная культура. Если Америке 250 лет, то в этом году Малому театру тоже 250 лет. Не за себя больно, за детей, за внуков.
- Говорят, вы сами любите петь, читать стихи.
- Да, да, да! Это моя тайна. Это у меня от моей мамы. Я люблю петь, и когда мне бывает не очень хорошо, с удовольствием беру мою гитару, семиструнку. У меня цыганский строй - ре-си-соль. И хотя нот я не знаю, счастлив прикоснуться к нашей поэзии, романсам, русской народной песне. Я очень люблю сольные вечера. У меня недавно был творческий вечер в театре Гоголя. Когда я выхожу и меня спрашивают: «Что вам надо для выступления?» - отвечаю: «Ничего. Свечку, подсвечник, спички, два микрофона, и все». Я выхожу, просто зажигаю свечи, зал настраивается, и когда в живом пламени свечи я погружаю зрителя в свои примитивные пять-шесть аккордов, душа раскрывается.
Знаете, у меня не было ни одного провального вечера. Здесь я спокоен. Я один. Отвечаю только за себя. Как Высоцкий сказал: «Какой бы костюм и галстук я ни надевал, я все время перед зрителем стою голенький».
- Вы к нам еще вернетесь?
- Обязательно вернусь. Есть города, в которые надо возвращаться, и я обязан вернуться. 1000-летие - это великая дата, и вы увидите, что я здесь буду, потому что это моя Россия. У меня есть Забайкалье - моя маленькая родина и есть Бог. Человек я верующий. Не кликушествующий. Я никогда не буду иметь двойное гражданство, и то, что в стране происходит, - моя боль. Для меня Россия - это женщина с проседью в волосах, с пронзительными, чистыми глазами, жаждущая любви, но ее насилуют, насилуют и насилуют. Я был во многих странах - в Японии 6 раз, в проклятой стране Америке 7 раз - и нигде не чувствовал себя так уютно и хорошо, как в России. Впрочем, зачем же я вам это говорю, мои дорогие? Вы же все прекрасно понимаете. Только лишний раз через меня утверждаете свои же идеи. Поэтому ваша боль - моя боль. И храни вас Господь. А завтра мне предстоит тяжелый день.
На просьбу пожелать что-нибудь газете Александр Яковлевич отреагировал так: поставил размашистую подпись и, пристально взглянув на меня, произнес: «Чего желать? Я верю тебе. Смотрю в твои глаза и верю. Пиши что хочешь». И такой же размашистой, быстрой походкой вышел из зала.
Анастасия Соловьева
«Золотое кольцо», 29.08.2006
Ярославль посетил народный артист России, актер Московского Малого театра Александр Михайлов. Россия знает и любит его по фильмам «Мужики!», «Любовь и голуби». Он исполнил главную роль в оратории Сергея Прокофьева «Иван Грозный», премьера которой состоялась в стенах Спасо-Преображенского монастыря на фестивале «Преображение». Перед премьерой Александр Яковлевич успел пообщаться с журналистами. Он сразу предупредил, что на вопросы личного характера и о нижнем белье отвечать не будет. Тон взял серьезный. Присутствующим пришлось выслушать, по сути дела, целую лекцию по истории государства Российского, перед которой бледнеют выступления Эдварда Радзинского. Чего стоит, например, фраза «Аборт произошел от Троцкого». Александр Михайлов обладает такой мощной энергетикой, что у присутствующих даже не хватило духу его перебить. Все смотрели в просветленное лицо актера и дивились. Было заметно, что в его жизни, в душе произошел какой-то перелом.
- Александр Яковлевич, почему вы решили принять участие в этом спектакле? Ведь разница между театральным исполнением и исполнением на натуре огромная. Одно дело - играть в зале Малого театра, а другое - на свежем воздухе, в реальных исторических декорациях.
- Сразу оговорюсь, я человек суеверный. Я не ожидал пресс-конференции. Завтра мне предстоит очень серьезная работа, я безумно волнуюсь. Вот даже принял 50 граммов для храбрости. Трепет, который я испытываю перед тем, как выйти на сцену, ни с чем не сравним. Я должен погрузиться в образ, успокоиться, стабилизировать свое состояние. Поэтому все ваши вопросы я могу пропустить мимо ушей. И в то же время, как человек не без интеллигентности, не могу на них не ответить.
Передо мной огромная пачка текста, которую мне нужно выучить, не имеющая никакого отношения к трилогии Толстого. Это абсолютно другая вещь. Вариант Эйзенштейна. Много пришлось поработать с историческим материалом. Около ста мизансцен, которые мне первый раз показали и которые надо зубрить, зубрить до автоматизма. И сейчас я, разговаривая с вами, вас не вижу. Я уже давно там.
- Что для вас Иван Грозный?
- Для меня Иван Васильевич Грозный - величайший царь в истории Руси. Я сейчас не буду говорить о статистике, о трактовке Ивана Грозного Карамзиным, не буду вступать в спор ни с Валишевским, ни с прочими литературоведами, историками, философами.
Я процентов на 30 на интуитивном уровне понимаю, что это не просто великий, а супервеликий царь, первый помазанник божий. У нас сегодня кумир Петр I, который построил уникальный город Санкт-Петербург, открыл ворота в Балтийское море. Кстати, в середине XVI века задумался об этом и Иван Грозный, и он очень много для этого сделал. Но Петр I положил как минимум 250 тысяч душ только на постройку этого города, а при Иване Грозном за почти 50 лет царствования убиенны около четырех тысяч душ, и все они записаны в синодики, обо всех он молился. Я абсолютно уверен, что будет найдена библиотека Ивана Грозного, и тогда мы с полной уверенностью сможем сказать об уникальности его правления.
- Говорят, в актерской среде существует поверье, что на спектакле «Смерть Ивана Грозного» лежит проклятие. Шесть актеров умерли от прикосновения к Ивану Грозному.
- И последним был Евстигнеев. После фильма «Ермак» он больше ничего не сыграл. Я не буду говорить о трагедии Попова, Черкасова, отца Боярского. В своей книге «Личное дело» я прикоснулся к этой теме, но там лишь сотая часть того, что я знаю. Я погружен в XVI век, а в историю России погружаюсь около 38 лет. Я не хочу спорить ни с Радзинским, ни с масоном Карамзиным, которому неинтересно было восхвалять монархию на Руси. Я по сути своей ближе к монархизму. Это уникальное явление в истории государства. Что такое православная монархия? Некое временное триединство. Это когда сын в ответе за отца и трижды в ответе за своего сына. Царь не может обещать больше того, что может обещать для своего наследника, поэтому Николай Второй проиграл.
Ленин сказал: «Дам, дам, дам». Дьявол с синими ногтями, который до сих пор лежит между небом и землей и через полтора года будет вынесен из своей гробницы и захоронен по православному обычаю. А Николай Второй не мог сказать. Это моя боль, откровение, моя маленькая исповедь.
Чтобы убрать в трилогии Толстого слово «смерть», я пережил одну кому, две полостные операции, резекцию желудка, заворот кишок, потерял 20 килограммов, пережил полгода Склифа. И когда ко мне домой пришли руководители моего театра, я объяснил им, что напишу заявление об уходе, если не уберут слово «смерть». Потому что всякое слово становится материальным, если скажешь человеку миллион раз «свинья» - он захрюкает. И если я восстанавливался после репетиции в течение 5 - 6 часов, а на шестой премьере у меня пошла кровь из горла - полтора литра вышло, потом Склиф, то после того, как я вышел из больницы и из названия убрали слово «смерть», восстанавливаюсь за 12 минут максимум. При том что пару раз белье выжимаю, 2 килограмма теряю, но полностью восстанавливаюсь за считанные минуты.
Когда я перед спектаклем трижды не читаю «Отче наш», у меня отнимается левая рука и теряется голос. Я говорю это вам абсолютно искренне и знаю, что Иван Васильевич Грозный - это великий царь, который вернется на Русь, и очень скоро мы почувствуем это. Такая личность должна быть. Она помогает, и все святые помогают.
Мы многое потеряли благодаря дьяволу Ленина и его так называемой коммунистической идее. В манифесте компартии была фраза «Призрак бродит по Европе». И действительно, бродил по Европе и прописался в России этот призрак. А мы потеряли 300 миллионов людей с точки зрения геометрической прогрессии. Менделеев в свое время, занимаясь народоисчислением, записал черным по белому, что в России должно жить 475 миллионов, мы же сегодня имеем 140 миллионов. Это был самый страшный геноцид в истории человечества. Впрочем, я должен остановиться, если меня занесет, я слишком омрачу пресс-конференцию.
- А от ролей часто отказываетесь?
- К сожалению, да. Не хочу участвовать в кровосмешении. Случайно снялся в сериале «Веревка из песка» моего друга Михаила Туманишвили. Там была тема, которую вырезали, потом вернули, и я ради нее согласился сниматься. Но в целом ни в рекламе, ни в сериалах я не снимаюсь. Я ненавижу горы трупов, море крови. У меня аллергия. Да и нет подходящих ролей. Время стыдливых, нравственных фильмов прошло. Хотя я довольно критично отношусь к себе - когда-то у меня был пик, а теперь я уже неинтересен. А то, что предлагают, мне не нужно. Не имею права предать своих героев и себя. Я не хочу быть сопричастным чудовищному, дьявольскому наваждению, которое несет наше телевидение, даже телеканал «Культура». Передача «Культурная революция» возмущает меня до глубины души. Когда один из ведущих поднимает тему «Нужен ли мат в литературе?», мне хочется выключить телевизор, мне больно и стыдно от этих вещей.
- Александр Яковлевич, а какая цензура тяжелее - политическая, когда снимали спектакли, или денежная?
- Можно я отвечу образно? Я не люблю прямых вопросов. Сегодня время безобразно. Боря Моисеев, «татушки». Нас не догонят. Одну уже догнали - она забеременела. Эстрадное искусство у нас ниже пояса. Культивируется золотой телец, однополая любовь. Русской народной песни, нашей культуры на экране нет. Ее вырубают. А у нас уникальная культура. Если Америке 250 лет, то в этом году Малому театру тоже 250 лет. Не за себя больно, за детей, за внуков.
- Говорят, вы сами любите петь, читать стихи.
- Да, да, да! Это моя тайна. Это у меня от моей мамы. Я люблю петь, и когда мне бывает не очень хорошо, с удовольствием беру мою гитару, семиструнку. У меня цыганский строй - ре-си-соль. И хотя нот я не знаю, счастлив прикоснуться к нашей поэзии, романсам, русской народной песне. Я очень люблю сольные вечера. У меня недавно был творческий вечер в театре Гоголя. Когда я выхожу и меня спрашивают: «Что вам надо для выступления?» - отвечаю: «Ничего. Свечку, подсвечник, спички, два микрофона, и все». Я выхожу, просто зажигаю свечи, зал настраивается, и когда в живом пламени свечи я погружаю зрителя в свои примитивные пять-шесть аккордов, душа раскрывается.
Знаете, у меня не было ни одного провального вечера. Здесь я спокоен. Я один. Отвечаю только за себя. Как Высоцкий сказал: «Какой бы костюм и галстук я ни надевал, я все время перед зрителем стою голенький».
- Вы к нам еще вернетесь?
- Обязательно вернусь. Есть города, в которые надо возвращаться, и я обязан вернуться. 1000-летие - это великая дата, и вы увидите, что я здесь буду, потому что это моя Россия. У меня есть Забайкалье - моя маленькая родина и есть Бог. Человек я верующий. Не кликушествующий. Я никогда не буду иметь двойное гражданство, и то, что в стране происходит, - моя боль. Для меня Россия - это женщина с проседью в волосах, с пронзительными, чистыми глазами, жаждущая любви, но ее насилуют, насилуют и насилуют. Я был во многих странах - в Японии 6 раз, в проклятой стране Америке 7 раз - и нигде не чувствовал себя так уютно и хорошо, как в России. Впрочем, зачем же я вам это говорю, мои дорогие? Вы же все прекрасно понимаете. Только лишний раз через меня утверждаете свои же идеи. Поэтому ваша боль - моя боль. И храни вас Господь. А завтра мне предстоит тяжелый день.
На просьбу пожелать что-нибудь газете Александр Яковлевич отреагировал так: поставил размашистую подпись и, пристально взглянув на меня, произнес: «Чего желать? Я верю тебе. Смотрю в твои глаза и верю. Пиши что хочешь». И такой же размашистой, быстрой походкой вышел из зала.
Анастасия Соловьева
«Золотое кольцо», 29.08.2006
Подробнее
«ЗОЛОТОЙ ВЕК РУССКОГО ТЕАТРА» В ТЕАТРАЛЬНОМ МУЗЕЕ ИМЕНИ А.А.БАХРУШИНА
Гостем Григория Заславского в программе «Культурный ответ» на радио «Маяк» стал генеральный директор музея им. А.А. Бахрушина, театровед Борис Любимов...
«ЗОЛОТОЙ ВЕК РУССКОГО ТЕАТРА» В ТЕАТРАЛЬНОМ МУЗЕЕ ИМЕНИ А.А.БАХРУШИНА
В эти дни начинается празднование 250-летнего юбилея русского профессионального театра. А в театральном музее имени А.А. Бахрушина открывается крупная выставка «Золотой век русского театра», посвященная этой дате. О ней рассказывает Григорий Заславский в программе «Культурный ответ», гостем которой стал генеральный директор музея им. А.А. Бахрушина, театровед Борис Любимов.
Запись передачи на Радио «Маяк»
В эти дни начинается празднование 250-летнего юбилея русского профессионального театра. А в театральном музее имени А.А. Бахрушина открывается крупная выставка «Золотой век русского театра», посвященная этой дате. О ней рассказывает Григорий Заславский в программе «Культурный ответ», гостем которой стал генеральный директор музея им. А.А. Бахрушина, театровед Борис Любимов.
Запись передачи на Радио «Маяк»
Подробнее
НЕ СТАЛО СРЕДИ НАС СЧАСТЛИВЦЕВА
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза...
НЕ СТАЛО СРЕДИ НАС СЧАСТЛИВЦЕВА
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза.
Не случайно одна из любимых ролей ушедшего на днях из жизни Виктора Павлова - провинциальный комик Аркашка Счастливцев из «Леса» Островского - простодушный и благородный.
Думается, он сам воплощал в себе образ настоящего русского актера, для которого подмостки и жизнь были тесно переплетены. Сколько поколений наших сограждан улыбаются, вспоминая толстого хитрюгу-студента с перевязанной щекой и его знаменитое «Прием, прием»... Этот «изобретатель» из гайдаевской «Операции «Ы» - его дебют в кино. А дебют на сцене состоялся несколько раньше, еще в школе, где он играл... негритянку. Одноклассники смеялись до колик.
Одна из самых любимых и знаменитых театральных работ Виктора Павлова - главная роль в пьесе Василия Ливанова «Мой любимый клоун», которую поставил Виталий Соломин. В финальной сцене его герой должен был пускать голубей. Так в самом центре Москвы, под крышей Малого театра, появилась голубятня Павлова. Он всю жизнь любил птиц.
Пока никто не посчитал, сколько Виктор Павлов сыграл ролей в театре. В кино насчитали больше 120. Здесь и «Двенадцать стульев», «Место встречи изменить нельзя», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «На семи ветрах», «Время, вперед!», «Даурия», «На войне, как на войне», «Волшебник Изумрудного города», «Уходя - уходи», «Здравствуй и прощай», «Проверка на дорогах», «Лиловый шар», «Гамбринус», «Сирота казанская», «Дети понедельника», «Зависть богов», «ДМБ». Среди его героев были разные персонажи. Множество злодеев (и он показывал их блестяще). Но сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза. Шут, клоун - как высшее воплощение актерской профессии. Такими смешными, грустными, трогательными клоунами стали и его Роман («Мой любимый клоун») и Аркашка Счастливцев («Лес»).
У самого Виктора Павловича характер был непростой: взрывной, гордый, вспыльчивый. Он не любил скрывать свои мысли. Может быть, потому и переходил из театра в театр. В его трудовой книжке значатся «Современник», Театр имени Ермоловой, Театр имени Маяковского, Малый, откуда он уходил и куда вновь вернулся. Он, например, ушел из Театра имени Маяковского, где играл главные роли, после того, как вступился за актрису, которую в пылу репетиции обидел режиссер. Гениальному Гончарову, которому никто в театре не смел перечить, артист сказал, что тот не имеет права так себя вести.
В его таланте, как и в характере, было удивительное сочетание юмора и лиризма, редкое не только сегодня, но и во все времена. Болезнь помешала артисту сыграть папашу Миллера в «Коварстве и любви» Шиллера - роль, на которую был назначен и для которой так нужны были его мягкость и проникновенность. В последние годы Павлову было трудно работать. Он пережил несколько инсультов и бывало путал текст. Но, даже когда Виктор Павлович не помнил текста, он настолько правдиво существовал в образе, что слова были не так уж важны. Главное - правда по сути. Зрители не могли от него оторвать глаз. Художественный руководитель театра Юрий Соломин, свято веря в то, что сцена лечит, продолжал давать ему роли. Его недавнее распределение - Павлов в роли лекаря Гибнера в предстоящей премьере «Ревизора»... Коллеги по театру рассказывают, что, уходя домой, он прощался со словами: «Здоровья вам, мои родные, мои хорошие». Желал им того, чего самому так недоставало.
Татьяна СЕМАШКО
«Парламентская газета», 29.08.2006
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза.
Не случайно одна из любимых ролей ушедшего на днях из жизни Виктора Павлова - провинциальный комик Аркашка Счастливцев из «Леса» Островского - простодушный и благородный.
Думается, он сам воплощал в себе образ настоящего русского актера, для которого подмостки и жизнь были тесно переплетены. Сколько поколений наших сограждан улыбаются, вспоминая толстого хитрюгу-студента с перевязанной щекой и его знаменитое «Прием, прием»... Этот «изобретатель» из гайдаевской «Операции «Ы» - его дебют в кино. А дебют на сцене состоялся несколько раньше, еще в школе, где он играл... негритянку. Одноклассники смеялись до колик.
Одна из самых любимых и знаменитых театральных работ Виктора Павлова - главная роль в пьесе Василия Ливанова «Мой любимый клоун», которую поставил Виталий Соломин. В финальной сцене его герой должен был пускать голубей. Так в самом центре Москвы, под крышей Малого театра, появилась голубятня Павлова. Он всю жизнь любил птиц.
Пока никто не посчитал, сколько Виктор Павлов сыграл ролей в театре. В кино насчитали больше 120. Здесь и «Двенадцать стульев», «Место встречи изменить нельзя», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «На семи ветрах», «Время, вперед!», «Даурия», «На войне, как на войне», «Волшебник Изумрудного города», «Уходя - уходи», «Здравствуй и прощай», «Проверка на дорогах», «Лиловый шар», «Гамбринус», «Сирота казанская», «Дети понедельника», «Зависть богов», «ДМБ». Среди его героев были разные персонажи. Множество злодеев (и он показывал их блестяще). Но сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза. Шут, клоун - как высшее воплощение актерской профессии. Такими смешными, грустными, трогательными клоунами стали и его Роман («Мой любимый клоун») и Аркашка Счастливцев («Лес»).
У самого Виктора Павловича характер был непростой: взрывной, гордый, вспыльчивый. Он не любил скрывать свои мысли. Может быть, потому и переходил из театра в театр. В его трудовой книжке значатся «Современник», Театр имени Ермоловой, Театр имени Маяковского, Малый, откуда он уходил и куда вновь вернулся. Он, например, ушел из Театра имени Маяковского, где играл главные роли, после того, как вступился за актрису, которую в пылу репетиции обидел режиссер. Гениальному Гончарову, которому никто в театре не смел перечить, артист сказал, что тот не имеет права так себя вести.
В его таланте, как и в характере, было удивительное сочетание юмора и лиризма, редкое не только сегодня, но и во все времена. Болезнь помешала артисту сыграть папашу Миллера в «Коварстве и любви» Шиллера - роль, на которую был назначен и для которой так нужны были его мягкость и проникновенность. В последние годы Павлову было трудно работать. Он пережил несколько инсультов и бывало путал текст. Но, даже когда Виктор Павлович не помнил текста, он настолько правдиво существовал в образе, что слова были не так уж важны. Главное - правда по сути. Зрители не могли от него оторвать глаз. Художественный руководитель театра Юрий Соломин, свято веря в то, что сцена лечит, продолжал давать ему роли. Его недавнее распределение - Павлов в роли лекаря Гибнера в предстоящей премьере «Ревизора»... Коллеги по театру рассказывают, что, уходя домой, он прощался со словами: «Здоровья вам, мои родные, мои хорошие». Желал им того, чего самому так недоставало.
Татьяна СЕМАШКО
«Парламентская газета», 29.08.2006
Подробнее
МЕСТО ПРОЩАНИЯ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ
Вчера Москва проводила в последний путь Виктора Павлова...
МЕСТО ПРОЩАНИЯ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ
Вчера Москва проводила в последний путь Виктора Павлова
Август, зной, грохот отбойных молотков, доносящихся со стройки века — Большого театра. Но буквально через дорогу, здесь, перед 6-м подъездом Малого, всего этого шума и зноя будто бы нет, лишь напряженное внимание сотен людей, пришедших проститься с народным артистом Виктором Павловым.
Свет в фойе приглушен, пожилые люди спотыкаются о ковровую дорожку, почему-то целиком завернутую в полиэтилен. Молодежи совсем немного. А чего ожидать?.. Старушки, пользуясь моментом, с удовольствием озираются по сторонам, внимательно рассматривая каждый портрет артиста Малого театра. И видно, что при нынешних ценах это для них единственная возможность прийти в театр. Хоть так.
В народной массе узнаю Конкина. Война. Левченко и Шарапов ползут по болоту, Левченко начинает тонуть, Шарапов вытаскивает его. Это пролог к «Месту встречи…», который так и не вошел в фильм. Когда Павлов-Левченко стянул с себя мокрую гимнастерку, у него вся спина была в синих кружочках — только что он перенес тяжелейшее воспаление легких. И тут же опять в болото полез как ни в чем не бывало…
Конкин:
— Это для меня страшная потеря. К сожалению, мы все чаще хороним наших близких друзей. А он мне друг. С той самой картины «Место встречи изменить нельзя», хотя и до нее мы знали друг друга, но лишь по ролям. Он появился в съемочной группе «Места…» именно тогда, когда для меня наступил кризис, который привел к мысли, что из картины я уйду. Хотя одна треть фильма была отснята. Просто были обстоятельства, которые меня, мягко скажем, раздражали и смущали. А тут вдруг в гостинице появился Витя Павлов, видит, что я собираю чемоданы, и говорит: «Чего это ты делаешь? У нас завтра съемка с тобой…» Я: мол, то-то, то-то, короче, не могу работать в этой группе… И он понял, что у меня актерский клинч, и сказал: «Ну-ка, возьми сценарий, пойдем на воздух…» Мы вышли из гостиницы «Аркадия», и он — кто был в Одессе, помнит: там напротив «Аркадии» монумент черного Маркса и белого Ленина, — опираясь то на один череп, то на другой, начал читать сценарий, в секунду превратив «Эру милосердия» в комедию! Это было настолько смешно! Как он умеет это делать! И я благодаря ему-то на картине и остался. Он меня спас, я понял, что если уйду, то смалодушничаю. Никто мне тогда не протянул руку, а он протянул…
— И чтец неподражаемый?
— Да, и не только: он балагур, рассказчик, на гитаре прекрасно играл, романсы пел… Был даровитым художником, у меня есть его акварели. Многогранный, что вы! Я ему благодарен, после этой роли он стал моим другом!
Сцена. Жена и дочь Виктора Павловича — неотступно у гроба. В скорбном карауле — артисты Малого; всегда подтянутый Соломин, кажется, еще больше враз постарел. Панихиду ведет Клюев:
— Когда Виктор только пришел в Малый, над крышей театра появилась белоснежная стая голубей, любит он их, и поклонники приносили Виктору не цветы, а крупу…
…Каждого, кто подходил к сцене, служитель Малого заботливо поддерживал под ручку, пока зритель поднимался-спускался по крутой лестничке. Полумрак. Шопен, вторая соната. И художественный голос Клюева, прорывающий полумрак:
— Простой московский паренек. Он вырос в центре Москвы. Называл себя «дитем асфальта». На него выпали все тяготы и испытания, которые пережило его поколение: война, тяжелая жизнь после. И потом — театральное училище Щепкина, наша Щепка. И после окончания училища Виктор Павлович навсегда сохранил школу Малого театра, где бы он ни работал. У него было великое качество: он умел смешить людей, он умел быть добрым.
Жена еле сдерживает слезы. Все выступающие обращаются и к ней тоже, вспоминают, что «Виктор всегда был «муравьем» — тащил все в дом к своим «любимым девочкам», как он называл жену и дочку. И сейчас его внучка должна пойти в первый класс, как бы он радовался, как бы провожал ее…
Герасимов:
— Прости меня, Витя, что я в таком виде (в белом костюме), только вернулся, не успел переодеться, боялся опоздать. Ты мне всегда в театре Маяковского подставлял свое плечо. И радовался моим успехам. А это редкое качество.
…Будто сам театр не хотел его отпускать от себя. Уже за секунду до того, как должны были вынести гроб, похоронный автобус «Мерседес» напрочь отказался заводиться. Зажигание «чирк-чирк». Мужикам пришлось подтолкнуть махину, чтобы с толкача… И тут в фойе трубачи спешно заиграли Шопена. Аплодисменты заглушили молотки Большого театра. Гроб погрузили, и три автобуса двинулись до церкви в Брюсовом переулке, а потом и на Кунцевское кладбище.
«— Слушай, Левченко, я тебе больше не командир, приказывать не могу, но прошу тебя как человека — уходи сегодня. Если только вывернется так, что уцелею завтра, по всем инстанциям с тобой пройду, расскажу, как ты воевал...
— А про подвиги мои после войны тоже расскажешь? Нет, Шарапов, со мной дело кончено. А тебя я не расколол потому, что под одной шинелью нам спать доводилось и офицерский свой доппаек ты под койкой втихаря не жрал, за спины наши не прятался под пулями. Поэтому мы с тобой вместе завтра пойдем, и как уж там бог даст, давай спать, не о чем толковать...»
Ян Смирницкий
«Московский комсомолец», 29.08.2006
Вчера Москва проводила в последний путь Виктора Павлова
Август, зной, грохот отбойных молотков, доносящихся со стройки века — Большого театра. Но буквально через дорогу, здесь, перед 6-м подъездом Малого, всего этого шума и зноя будто бы нет, лишь напряженное внимание сотен людей, пришедших проститься с народным артистом Виктором Павловым.
Свет в фойе приглушен, пожилые люди спотыкаются о ковровую дорожку, почему-то целиком завернутую в полиэтилен. Молодежи совсем немного. А чего ожидать?.. Старушки, пользуясь моментом, с удовольствием озираются по сторонам, внимательно рассматривая каждый портрет артиста Малого театра. И видно, что при нынешних ценах это для них единственная возможность прийти в театр. Хоть так.
В народной массе узнаю Конкина. Война. Левченко и Шарапов ползут по болоту, Левченко начинает тонуть, Шарапов вытаскивает его. Это пролог к «Месту встречи…», который так и не вошел в фильм. Когда Павлов-Левченко стянул с себя мокрую гимнастерку, у него вся спина была в синих кружочках — только что он перенес тяжелейшее воспаление легких. И тут же опять в болото полез как ни в чем не бывало…
Конкин:
— Это для меня страшная потеря. К сожалению, мы все чаще хороним наших близких друзей. А он мне друг. С той самой картины «Место встречи изменить нельзя», хотя и до нее мы знали друг друга, но лишь по ролям. Он появился в съемочной группе «Места…» именно тогда, когда для меня наступил кризис, который привел к мысли, что из картины я уйду. Хотя одна треть фильма была отснята. Просто были обстоятельства, которые меня, мягко скажем, раздражали и смущали. А тут вдруг в гостинице появился Витя Павлов, видит, что я собираю чемоданы, и говорит: «Чего это ты делаешь? У нас завтра съемка с тобой…» Я: мол, то-то, то-то, короче, не могу работать в этой группе… И он понял, что у меня актерский клинч, и сказал: «Ну-ка, возьми сценарий, пойдем на воздух…» Мы вышли из гостиницы «Аркадия», и он — кто был в Одессе, помнит: там напротив «Аркадии» монумент черного Маркса и белого Ленина, — опираясь то на один череп, то на другой, начал читать сценарий, в секунду превратив «Эру милосердия» в комедию! Это было настолько смешно! Как он умеет это делать! И я благодаря ему-то на картине и остался. Он меня спас, я понял, что если уйду, то смалодушничаю. Никто мне тогда не протянул руку, а он протянул…
— И чтец неподражаемый?
— Да, и не только: он балагур, рассказчик, на гитаре прекрасно играл, романсы пел… Был даровитым художником, у меня есть его акварели. Многогранный, что вы! Я ему благодарен, после этой роли он стал моим другом!
Сцена. Жена и дочь Виктора Павловича — неотступно у гроба. В скорбном карауле — артисты Малого; всегда подтянутый Соломин, кажется, еще больше враз постарел. Панихиду ведет Клюев:
— Когда Виктор только пришел в Малый, над крышей театра появилась белоснежная стая голубей, любит он их, и поклонники приносили Виктору не цветы, а крупу…
…Каждого, кто подходил к сцене, служитель Малого заботливо поддерживал под ручку, пока зритель поднимался-спускался по крутой лестничке. Полумрак. Шопен, вторая соната. И художественный голос Клюева, прорывающий полумрак:
— Простой московский паренек. Он вырос в центре Москвы. Называл себя «дитем асфальта». На него выпали все тяготы и испытания, которые пережило его поколение: война, тяжелая жизнь после. И потом — театральное училище Щепкина, наша Щепка. И после окончания училища Виктор Павлович навсегда сохранил школу Малого театра, где бы он ни работал. У него было великое качество: он умел смешить людей, он умел быть добрым.
Жена еле сдерживает слезы. Все выступающие обращаются и к ней тоже, вспоминают, что «Виктор всегда был «муравьем» — тащил все в дом к своим «любимым девочкам», как он называл жену и дочку. И сейчас его внучка должна пойти в первый класс, как бы он радовался, как бы провожал ее…
Герасимов:
— Прости меня, Витя, что я в таком виде (в белом костюме), только вернулся, не успел переодеться, боялся опоздать. Ты мне всегда в театре Маяковского подставлял свое плечо. И радовался моим успехам. А это редкое качество.
…Будто сам театр не хотел его отпускать от себя. Уже за секунду до того, как должны были вынести гроб, похоронный автобус «Мерседес» напрочь отказался заводиться. Зажигание «чирк-чирк». Мужикам пришлось подтолкнуть махину, чтобы с толкача… И тут в фойе трубачи спешно заиграли Шопена. Аплодисменты заглушили молотки Большого театра. Гроб погрузили, и три автобуса двинулись до церкви в Брюсовом переулке, а потом и на Кунцевское кладбище.
«— Слушай, Левченко, я тебе больше не командир, приказывать не могу, но прошу тебя как человека — уходи сегодня. Если только вывернется так, что уцелею завтра, по всем инстанциям с тобой пройду, расскажу, как ты воевал...
— А про подвиги мои после войны тоже расскажешь? Нет, Шарапов, со мной дело кончено. А тебя я не расколол потому, что под одной шинелью нам спать доводилось и офицерский свой доппаек ты под койкой втихаря не жрал, за спины наши не прятался под пулями. Поэтому мы с тобой вместе завтра пойдем, и как уж там бог даст, давай спать, не о чем толковать...»
Ян Смирницкий
«Московский комсомолец», 29.08.2006
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
29 августа – день рождения народного артиста России Сергея Сергеевича Еремеева. С удовольствием присоединяемся с многочисленному хору поздравлений в адрес обаятельного актера и человека и желаем Сергею Сергеевичу крепкого здоровья, хорошего настроения и радостных встреч с благодарным зрителем!
29 августа – день рождения народного артиста России Сергея Сергеевича Еремеева. С удовольствием присоединяемся с многочисленному хору поздравлений в адрес обаятельного актера и человека и желаем Сергею Сергеевичу крепкого здоровья, хорошего настроения и радостных встреч с благодарным зрителем!
28.08.2006
Подробнее
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов .
Как у многих актеров, в биографии Виктора Павлова была роль, которая стала знаковой, своего рода вторым именем этого человека – офицер-разведчик Гришанчиков в телевизионном фильме «Майор Вихрь». У актера была слишком распространенная фамилия, чтобы на нее сразу реагировали люди. Какой Павлов? Но стоило произнести «майор Вихрь», как любой собеседник начинал радостно кивать. Всего Виктор Павлов сыграл в кино и на телевидении больше ста ролей, но в коллективной памяти задержались, как это часто бывает, немногие. Одна из них – Мирон в телевизионном фильме Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства», человек, с одной стороны, темный и измученный злостью, а с другой – не предавший свою любовь. Рассказывают, что после этой роли мальчишки на улице свистели ему вослед: «Эй, бандюга, Мирон!» А один сосед по купе даже опасливо поинтересовался у Павлова, давно ли он на свободе.
В этом слиянии в глазах зрителя персонажа и исполнителя не было ничего удивительного. Виктор Павлов никогда не был романтическим героем, странным человеком не от мира сего или экстравагантным лицедеем, превращающим жизнь в театр. Про таких говорят: встретишь на улице – не обратишь внимания. А он и был человеком из самой гущи жизни. Никого из театральных в семье не было, после средней школы Виктор пошел на завод учеником слесаря, потом стал радиомонтажником и одновременно учился в вечерней школе рабочей молодежи. Но театральная «инфекция», не знающая социальных и имущественных границ, заразила его еще в детстве. Сначала он занимался в детском районном хоре, потом был школьный драмкружок. Первой ролью Вити на сцене была негритянская женщина – и одноклассники в зрительном зале буквально сползали под стулья от хохота.
Заразительность игры всегда была определяющей стороной дарования Павлова. Как бы скромен по своим художественным достоинствам ни был спектакль и как бы ни мала была роль в нем Павлова, если в программке значилась его фамилия, надо было только набраться терпения и ждать выхода актера. Он мог сыграть роль крупную или проходную, но органически не мог сыграть вяло и невыразительно. Бытовая естественность Павлова умножалась на его необычайный темперамент. Кажется, на самую небольшую роль он умел наброситься с азартом и вдохновением, так, чтобы успеть повернуть своего персонажа и так и эдак, выставить на осмеяние, но и пожалеть от души. В общем, и плюнуть, и поцеловать, и к сердцу прижать, и к черту послать.
Он был из породы тех актеров милостию Божьей, которые на сцене будто физически преображаются. Кажется, ему на роду было написано играть на сцене Малого театра, где от века заведено любить не стиль, не идею, не режиссерскую концепцию, а превращения и проявления человеческого характера, ту самую «вкусность» присутствия на сцене живого существа, тайну которой знал Виктор Павлов. Он, собственно говоря, окончил как раз Училище имени Щепкина, Школу Малого театра, где его педагогами были знаменитые Вера Пашенная и Николай Анненков, а соучениками – Виталий Соломин и Олег Даль. Но в сам Дом Островского пришел лишь через полтора десятилетия, успев поработать в «Современнике» и Театре имени Маяковского. В конце 80-х он ушел из Малого в Театр имени Ермоловой – вся Москва тогда рвалась на «Спортивные сцены 1981 года», где Павлов и Татьяна Доронина играли беспощадную карикатуру на столь узнаваемую семью хищного советского номенклатурщика.
Последние 15 лет жизни Павлов был верен Малому театру. На сцене Дома Островского он переиграл немало ролей, в том числе из классических русских пьес – Счастливцева в «Лесе», Градобоева в «Горячем сердце», Репетилова и Загорецкого в «Горе от ума», Ашметьева в «Дикарке». Принято говорить, что в Малом театре актеры должны жить долго: работа здесь словно рассчитана на долгую перспективу, таланты в этих стенах настаиваются и зреют десятилетиями, и часто бывает, что актеры вдруг расцветают в весьма преклонном возрасте. Наверняка именно так произошло бы и с Виктором Павловым. Но судьба почему-то распорядилась иначе: в апреле этого года на съемках кинофильма «Курьер» у актера случился инсульт. С тех пор он не выходил на сцену, а теперь не выдержало сердце.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
«КоммерсантЪ», 26.08.2006
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов .
Как у многих актеров, в биографии Виктора Павлова была роль, которая стала знаковой, своего рода вторым именем этого человека – офицер-разведчик Гришанчиков в телевизионном фильме «Майор Вихрь». У актера была слишком распространенная фамилия, чтобы на нее сразу реагировали люди. Какой Павлов? Но стоило произнести «майор Вихрь», как любой собеседник начинал радостно кивать. Всего Виктор Павлов сыграл в кино и на телевидении больше ста ролей, но в коллективной памяти задержались, как это часто бывает, немногие. Одна из них – Мирон в телевизионном фильме Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства», человек, с одной стороны, темный и измученный злостью, а с другой – не предавший свою любовь. Рассказывают, что после этой роли мальчишки на улице свистели ему вослед: «Эй, бандюга, Мирон!» А один сосед по купе даже опасливо поинтересовался у Павлова, давно ли он на свободе.
В этом слиянии в глазах зрителя персонажа и исполнителя не было ничего удивительного. Виктор Павлов никогда не был романтическим героем, странным человеком не от мира сего или экстравагантным лицедеем, превращающим жизнь в театр. Про таких говорят: встретишь на улице – не обратишь внимания. А он и был человеком из самой гущи жизни. Никого из театральных в семье не было, после средней школы Виктор пошел на завод учеником слесаря, потом стал радиомонтажником и одновременно учился в вечерней школе рабочей молодежи. Но театральная «инфекция», не знающая социальных и имущественных границ, заразила его еще в детстве. Сначала он занимался в детском районном хоре, потом был школьный драмкружок. Первой ролью Вити на сцене была негритянская женщина – и одноклассники в зрительном зале буквально сползали под стулья от хохота.
Заразительность игры всегда была определяющей стороной дарования Павлова. Как бы скромен по своим художественным достоинствам ни был спектакль и как бы ни мала была роль в нем Павлова, если в программке значилась его фамилия, надо было только набраться терпения и ждать выхода актера. Он мог сыграть роль крупную или проходную, но органически не мог сыграть вяло и невыразительно. Бытовая естественность Павлова умножалась на его необычайный темперамент. Кажется, на самую небольшую роль он умел наброситься с азартом и вдохновением, так, чтобы успеть повернуть своего персонажа и так и эдак, выставить на осмеяние, но и пожалеть от души. В общем, и плюнуть, и поцеловать, и к сердцу прижать, и к черту послать.
Он был из породы тех актеров милостию Божьей, которые на сцене будто физически преображаются. Кажется, ему на роду было написано играть на сцене Малого театра, где от века заведено любить не стиль, не идею, не режиссерскую концепцию, а превращения и проявления человеческого характера, ту самую «вкусность» присутствия на сцене живого существа, тайну которой знал Виктор Павлов. Он, собственно говоря, окончил как раз Училище имени Щепкина, Школу Малого театра, где его педагогами были знаменитые Вера Пашенная и Николай Анненков, а соучениками – Виталий Соломин и Олег Даль. Но в сам Дом Островского пришел лишь через полтора десятилетия, успев поработать в «Современнике» и Театре имени Маяковского. В конце 80-х он ушел из Малого в Театр имени Ермоловой – вся Москва тогда рвалась на «Спортивные сцены 1981 года», где Павлов и Татьяна Доронина играли беспощадную карикатуру на столь узнаваемую семью хищного советского номенклатурщика.
Последние 15 лет жизни Павлов был верен Малому театру. На сцене Дома Островского он переиграл немало ролей, в том числе из классических русских пьес – Счастливцева в «Лесе», Градобоева в «Горячем сердце», Репетилова и Загорецкого в «Горе от ума», Ашметьева в «Дикарке». Принято говорить, что в Малом театре актеры должны жить долго: работа здесь словно рассчитана на долгую перспективу, таланты в этих стенах настаиваются и зреют десятилетиями, и часто бывает, что актеры вдруг расцветают в весьма преклонном возрасте. Наверняка именно так произошло бы и с Виктором Павловым. Но судьба почему-то распорядилась иначе: в апреле этого года на съемках кинофильма «Курьер» у актера случился инсульт. С тех пор он не выходил на сцену, а теперь не выдержало сердце.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
«КоммерсантЪ», 26.08.2006
Подробнее
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»
— При-ём, при-ём…
— Простите, какой еще приём?
— Я говорю не «приём», а “при нем”: вопрос, а при нем задача…
— А-а… да-да…
Хлоп-хлоп глазками… Павлов. Добрый. Большой. Наивный, совестливый, вечный. Его глаза — глаза брата. Его улыбка — улыбка друга. Свой. Родной. И как трудно сейчас набирать номер его квартиры на Тверской, 17, и с напряжением слушать гудки в пустоту…
— Да… я слушаю… — жена, актриса Татьяна Говорова, ее прерывистый голос.
— Простите нас, Татьяна Николаевна, это наша работа. Как все случилось вчера?
— Это было в начале восьмого. Я на кухне стою, какую-то еду готовлю… Простите, несу чушь всякую, не могу, сейчас в морг побегу, дела там есть. Вот, стою, готовлю… Потом даже в палатку выскочила на улицу молоко и хлеб купить. А он все это время сидел у себя в комнате перед телевизором. В общем, собрала на стол. Зову его. Ответа не последовало. Ну знаете, как это обычно бывает: на кухне — телевизор, в комнате — телевизор, мало ли — не слышит. Зову еще раз, захожу… Он лежит на полу. Ни ушиба никакого, ни стона перед этим не было. И все стало понятно…
— Сердце?
— Я так думаю, да. Он ведь некоторое время в больнице лежал, ему там эхограмму делали, ну и в левом желудочке сердечном обнаружили тромб. Может, это причина. Какая теперь разница. Он очень больной был и очень сильный. Сильный до жизни. Но, видимо, не все в наших силах…
— Он еще после киевских съемок в больницу попал?
— Да, с этого все началось. Ему предложили хорошую роль в фильме «Курьер». И команда артистов — и украинцев, и русских — была замечательная. Как мы его с дочерью умоляли: не надо, не езжай, мало ли что. Но он и слушать ничего не хотел.
— Артист до мозга и костей…
— Конечно. И как я в конце концов ему скажу: «Сиди дома — и никаких съемок»? Такого же не скажешь. На чудо понадеялась. Поехала с ним. Прошли 3—4 съемочных дня, потом дали выходной, и уже к вечеру он почувствовал себя плохо. Вызвали реанимацию, отвезли его в киевскую больницу. Инсульт. И там — надо отдать должное — сделали все возможное на тот момент, хотя вроде и государство уже чужое, но… помнят! И еще как! Пролежал там больше месяца ровно до такого состояния, чтоб его можно было безбоязненно отправить в Москву. Организовали перевозку. Уже здесь он лег в ЦКБ Гражданской авиации, потом в больницу в Кубинке — и везде наблюдалось улучшение здоровья. Так и вернулись домой, видя, что он идет на поправку.
— Он сам не выходил на улицу?
— Нет, но по дому почти полностью обслуживал себя сам. Почти — потому что правая рука еще не работала, а так — и ходил, и кушал, — все сам… И вот такое вчера!! Он очень хороший, очень!
…В Малом театре все собираются на репетицию, одну из первых в этим сезоне. На нее мог бы и Виктор Павлович прийти, ведь всего-то 66 лет…
— Последняя его роль у нас — Загорецкий в «Горе от ума»; в 2000-м была премьера… Но в этом сезоне из-за болезни он на сцену не выходил ни разу, — рассказывает сотрудник театра Ольга Будкова, пока телевизионщики осаждают гримерку Павлова.
Актеры знают о случившемся еще до общего сбора…
— Виктор заканчивал училище имени Щепкина, как и я, — вспоминает народный артист Эдуард Марцевич, — это прекрасный актер, про таких говорят: “Его коснулась рука Божья”. Вот и в «Ревизоре» он должен был роль получить, но по болезни этого не случилось…
До вечера театр не может точно назвать места и времени гражданской панихиды, предположительно говорят о понедельнике.
СПРАВКА «МК»
Виктор Павлов родился в Москве 6 октября 1940 года. После окончания Щепкинского училища работал в самых разных столичных театрах — Маяковке, им. Ермоловой и т.д. Активно снимался, и на его счету свыше 120 картин, из которых наиболее запомнились людям его роли в «Приключениях Шурика», «Место встречи изменить нельзя», «Здравствуй и прощай», «Двенадцати стульях», «Майоре Вихре», “Адъютанте его превосходительства” и других.
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»
— При-ём, при-ём…
— Простите, какой еще приём?
— Я говорю не «приём», а “при нем”: вопрос, а при нем задача…
— А-а… да-да…
Хлоп-хлоп глазками… Павлов. Добрый. Большой. Наивный, совестливый, вечный. Его глаза — глаза брата. Его улыбка — улыбка друга. Свой. Родной. И как трудно сейчас набирать номер его квартиры на Тверской, 17, и с напряжением слушать гудки в пустоту…
— Да… я слушаю… — жена, актриса Татьяна Говорова, ее прерывистый голос.
— Простите нас, Татьяна Николаевна, это наша работа. Как все случилось вчера?
— Это было в начале восьмого. Я на кухне стою, какую-то еду готовлю… Простите, несу чушь всякую, не могу, сейчас в морг побегу, дела там есть. Вот, стою, готовлю… Потом даже в палатку выскочила на улицу молоко и хлеб купить. А он все это время сидел у себя в комнате перед телевизором. В общем, собрала на стол. Зову его. Ответа не последовало. Ну знаете, как это обычно бывает: на кухне — телевизор, в комнате — телевизор, мало ли — не слышит. Зову еще раз, захожу… Он лежит на полу. Ни ушиба никакого, ни стона перед этим не было. И все стало понятно…
— Сердце?
— Я так думаю, да. Он ведь некоторое время в больнице лежал, ему там эхограмму делали, ну и в левом желудочке сердечном обнаружили тромб. Может, это причина. Какая теперь разница. Он очень больной был и очень сильный. Сильный до жизни. Но, видимо, не все в наших силах…
— Он еще после киевских съемок в больницу попал?
— Да, с этого все началось. Ему предложили хорошую роль в фильме «Курьер». И команда артистов — и украинцев, и русских — была замечательная. Как мы его с дочерью умоляли: не надо, не езжай, мало ли что. Но он и слушать ничего не хотел.
— Артист до мозга и костей…
— Конечно. И как я в конце концов ему скажу: «Сиди дома — и никаких съемок»? Такого же не скажешь. На чудо понадеялась. Поехала с ним. Прошли 3—4 съемочных дня, потом дали выходной, и уже к вечеру он почувствовал себя плохо. Вызвали реанимацию, отвезли его в киевскую больницу. Инсульт. И там — надо отдать должное — сделали все возможное на тот момент, хотя вроде и государство уже чужое, но… помнят! И еще как! Пролежал там больше месяца ровно до такого состояния, чтоб его можно было безбоязненно отправить в Москву. Организовали перевозку. Уже здесь он лег в ЦКБ Гражданской авиации, потом в больницу в Кубинке — и везде наблюдалось улучшение здоровья. Так и вернулись домой, видя, что он идет на поправку.
— Он сам не выходил на улицу?
— Нет, но по дому почти полностью обслуживал себя сам. Почти — потому что правая рука еще не работала, а так — и ходил, и кушал, — все сам… И вот такое вчера!! Он очень хороший, очень!
…В Малом театре все собираются на репетицию, одну из первых в этим сезоне. На нее мог бы и Виктор Павлович прийти, ведь всего-то 66 лет…
— Последняя его роль у нас — Загорецкий в «Горе от ума»; в 2000-м была премьера… Но в этом сезоне из-за болезни он на сцену не выходил ни разу, — рассказывает сотрудник театра Ольга Будкова, пока телевизионщики осаждают гримерку Павлова.
Актеры знают о случившемся еще до общего сбора…
— Виктор заканчивал училище имени Щепкина, как и я, — вспоминает народный артист Эдуард Марцевич, — это прекрасный актер, про таких говорят: “Его коснулась рука Божья”. Вот и в «Ревизоре» он должен был роль получить, но по болезни этого не случилось…
До вечера театр не может точно назвать места и времени гражданской панихиды, предположительно говорят о понедельнике.
СПРАВКА «МК»
Виктор Павлов родился в Москве 6 октября 1940 года. После окончания Щепкинского училища работал в самых разных столичных театрах — Маяковке, им. Ермоловой и т.д. Активно снимался, и на его счету свыше 120 картин, из которых наиболее запомнились людям его роли в «Приключениях Шурика», «Место встречи изменить нельзя», «Здравствуй и прощай», «Двенадцати стульях», «Майоре Вихре», “Адъютанте его превосходительства” и других.
25.08.2006
Подробнее
НЕКРОЛОГ
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище...
НЕКРОЛОГ
В Малом театре горе. 24 августа на 66-ом году жизни скончался народный артист России Виктор Павлович Павлов.
Этого актёра любили все – от специалистов-театроведов до простых зрителей. Пользуясь признанием широкой публики, Павлов обладал неповторимой творческой индивидуальностью, чем отличался от многих современных кумиров.
Путёвку в творчество Виктор Павлов получил в ВТУ им. М.С.Щепкина. О курсе, набранном Н.А.Анненковым, в театральном мире ходят легенды – вместе с Павловым учились Виталий Соломин, Олег Даль, Михаил Кононов, Ярослав Барышев…
Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов получил приглашение в театр «Современник», где проработал в течение двух лет. С первых же дней молодой артист привлёк внимание театральной общественности своим ярким талантом и безупречным вкусом, сценическим обаянием и артистизмом. Павлов был занят в спектаклях «Голый король» (Христиан), «Старшая сестра» (Огородников), «Вечно живые» (Зайцев), «Сирано де Бержерак» (Линьер).
Творческая биография Виктора Павловича связана с несколькими московскими коллективами. В 1965-1969, а также в 1985-1990 гг. он работал в Театре им. М.Н.Ермоловой, где сыграл такие роли, как Биверс («Время и семья Конвей»), Буланов («Лес»), Дюпон-Дюфор-сын («Бал воров»), отец Паисий («Бег»), Нечипуренко («Говори!»), Казмин («Последний посетитель»), Михалёв («Спортивные сцены 1981 года»), Жак («Второй год свободы»). С 1969 по 1977 гг. Виктор Павлов – артист Театра им. В.В.Маяковского. Среди ролей этого периода – Мелет («Беседы с Сократом»), Стыркша («Разгром»), Санчо Панса («Человек из Ламанчи»), Вася («Таланты и поклонники»), Красавин («Дети Ванюшина») и многие другие.
В 1977-м Виктор Павлович Павлов приходит в alma mater – Государственный академический Малый театр. В общей сложности он проработал в Малом двадцать четыре года (1977 – 1985 и с 1990 до последних дней жизни).
Актёру уникальных творческих возможностей, Павлову были подвластны все амплуа. Каждая сыгранная им роль, независимо от её масштаба и жанра, становилась событием. Сочетание яркого комедийного таланта с трогательностью и лиризмом отличает лучшие работы Виктора Павловича, среди которых особо выделяются Шут («Король Лир»), Роман Сомановский («Мой любимый клоун»), Ашметьев («Дикарка»), Шпекин («Ревизор»), Ухтищев («Фома Гордеев»), Рагно («Сирано де Бержерак»), Градобоев («Горячее сердце»), Бежеарс («Преступная мать, или Второй Тартюф»), Аркашка Счастливцев («Лес»), Загорецкий («Горе от ума»).
Виктор Павлов – один из популярнейших современных киноактёров. Невозможно забыть его роли в фильмах «Здравствуй и прощай», «Место встречи изменить нельзя», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «На войне, как на войне», «Даурия», «Адъютант Его превосходительства», «На семи ветрах», «Расскажи мне о себе», «Майор Вихрь», «В августе сорок четвёртого», «Двенадцать стульев», «О бедном гусаре замолвите слово», «Зина-Зинуля» и многих других.
Последние годы он тяжело болел. Но мы продолжали надеяться, что Виктор Павлович вернётся в строй. Одну за другой он получал роли в спектаклях «Таинственный ящик», «Три сестры», «Ревизор»… Не случилось…
Мы глубоко скорбим о невосполнимой потере. Выражаем искренние соболезнования родным и близким Виктора Павловича Павлова. Светлая память и вечный покой!
Коллектив Малого театра
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище.
В Малом театре горе. 24 августа на 66-ом году жизни скончался народный артист России Виктор Павлович Павлов.
Этого актёра любили все – от специалистов-театроведов до простых зрителей. Пользуясь признанием широкой публики, Павлов обладал неповторимой творческой индивидуальностью, чем отличался от многих современных кумиров.
Путёвку в творчество Виктор Павлов получил в ВТУ им. М.С.Щепкина. О курсе, набранном Н.А.Анненковым, в театральном мире ходят легенды – вместе с Павловым учились Виталий Соломин, Олег Даль, Михаил Кононов, Ярослав Барышев…
Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов получил приглашение в театр «Современник», где проработал в течение двух лет. С первых же дней молодой артист привлёк внимание театральной общественности своим ярким талантом и безупречным вкусом, сценическим обаянием и артистизмом. Павлов был занят в спектаклях «Голый король» (Христиан), «Старшая сестра» (Огородников), «Вечно живые» (Зайцев), «Сирано де Бержерак» (Линьер).
Творческая биография Виктора Павловича связана с несколькими московскими коллективами. В 1965-1969, а также в 1985-1990 гг. он работал в Театре им. М.Н.Ермоловой, где сыграл такие роли, как Биверс («Время и семья Конвей»), Буланов («Лес»), Дюпон-Дюфор-сын («Бал воров»), отец Паисий («Бег»), Нечипуренко («Говори!»), Казмин («Последний посетитель»), Михалёв («Спортивные сцены 1981 года»), Жак («Второй год свободы»). С 1969 по 1977 гг. Виктор Павлов – артист Театра им. В.В.Маяковского. Среди ролей этого периода – Мелет («Беседы с Сократом»), Стыркша («Разгром»), Санчо Панса («Человек из Ламанчи»), Вася («Таланты и поклонники»), Красавин («Дети Ванюшина») и многие другие.
В 1977-м Виктор Павлович Павлов приходит в alma mater – Государственный академический Малый театр. В общей сложности он проработал в Малом двадцать четыре года (1977 – 1985 и с 1990 до последних дней жизни).
Актёру уникальных творческих возможностей, Павлову были подвластны все амплуа. Каждая сыгранная им роль, независимо от её масштаба и жанра, становилась событием. Сочетание яркого комедийного таланта с трогательностью и лиризмом отличает лучшие работы Виктора Павловича, среди которых особо выделяются Шут («Король Лир»), Роман Сомановский («Мой любимый клоун»), Ашметьев («Дикарка»), Шпекин («Ревизор»), Ухтищев («Фома Гордеев»), Рагно («Сирано де Бержерак»), Градобоев («Горячее сердце»), Бежеарс («Преступная мать, или Второй Тартюф»), Аркашка Счастливцев («Лес»), Загорецкий («Горе от ума»).
Виктор Павлов – один из популярнейших современных киноактёров. Невозможно забыть его роли в фильмах «Здравствуй и прощай», «Место встречи изменить нельзя», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «На войне, как на войне», «Даурия», «Адъютант Его превосходительства», «На семи ветрах», «Расскажи мне о себе», «Майор Вихрь», «В августе сорок четвёртого», «Двенадцать стульев», «О бедном гусаре замолвите слово», «Зина-Зинуля» и многих других.
Последние годы он тяжело болел. Но мы продолжали надеяться, что Виктор Павлович вернётся в строй. Одну за другой он получал роли в спектаклях «Таинственный ящик», «Три сестры», «Ревизор»… Не случилось…
Мы глубоко скорбим о невосполнимой потере. Выражаем искренние соболезнования родным и близким Виктора Павловича Павлова. Светлая память и вечный покой!
Коллектив Малого театра
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище.
Подробнее
ГОЛУБИ ПАВЛОВА
ГОЛУБИ ПАВЛОВА
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа...
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа...
ГОЛУБИ ПАВЛОВА
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа
Народный артист Виктор Павлов любил театр и птиц. При этом на сцене для него не существовало маленьких ролей, даже выходя в эпизоде, он умел одной фразой создать очень точный образ. Он был узнаваем и неожидан одновременно. Ему покорялись роли из классических трагедий, современных комедий, фильмов о войне и детективов. Всего на счету актера более 120 фильмов. Но последняя роль в картина «Курьер» осталась незаконченной. Он умер в ночь с 24 на 25 августа. В этом году Виктору Павлову должно было исполниться 66 лет.
Виктор Павлович Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. После окончания восьмилетки он начал работать на заводе слесарем, одновременно учился в школе рабочей молодежи и собирался поступать в МВТУ имени Баумана, однако успешно сдал экзамены в театральное училище имени Щепкина. Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов стал актером московского театра «Современник», затем он играл в других московских театрах - театре имени Ермоловой, театре имени Маяковского, в Малом театре, где с успехом исполнял роли в спектаклях «Старшая сестра», «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи», «Горячее сердце», «Дикарка».
В кино Виктор Павлов дебютировал, еще будучи студентом четвертого курса, сыграв эпизодические роли у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах». Первой большой ролью актера стал студент Дуб в кинокомедии Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Но серьезная известность пришла к Павлову после роли разведчика Коли в телефильме «Майор Вихрь» (1967), поставленном Евгением Ташковым по одноименному роману Юлиана Семенова. Большим успехом для Виктора Павлова стали сыгранные им роли в военном фильме «На войне как на войне» Виктора Трегубовича (Гриша Щербак) и в приключенческой картине Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства» (бандит Мирон Осадчий).
Всего на счету незаурядного артиста более 120 фильмов различных жанров, поставленных видными режиссерами советского и российского кино, в том числе такие ленты, как «Проверки на дорогах» Алексея Германа, «Здравствуй и прощай» Виталия Мельникова, «Строговы», «Схватка в пурге» Александра Гордона, «Емельян Пугачев» Алексея Салтыкова, «Уходя - уходи» Виктора Трегубовича, «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина, «Мастер и Маргарита» Юрия Кары.
Среди последних работ Виктора Павлова - фантастическая лента «Научная секция пилотов», комедия Владимира Машкова «Сирота казанская», трюковой фильм Ивана Дыховичного «Незнакомое оружие, или Крестоносец-2».
При этом о своем здоровье Павлов, как часто это бывает с людьми увлекающимися, заботился мало. А между тем он давно страдал от повышенного давление, и, как сообщила супруга актера Татьяна Говорова, в апреле на съемках своего последнего фильма «Курьер» в Киеве у Виктора случился инсульт. После пребывания в больнице и курса реабилитации он находился дома в Москве.
Рассказывают, что, пытаясь вылечиться от гипертонии, актер уговорил художественного руководителя театра Юрия Соломина разрешить ему разводить на чердаке Малого театра перепелок. Он уверял, что общением с этими птичками «и маму лечил, и себя, и некоторых артистов». Чердак Соломин ему отдал, но перепелки погибли.
И все равно самым любимым местом Виктора Павлова в Москве был Птичий рынок. Он вообще любил птиц и даже разводил голубей - московскую останкинскую белую породу. «Часто сижу на чердаке, с голубями воркую. Мне кажется, что это души актеров, когда-то работавших здесь. Вот эта гордая голубка - Гоголева, а этот любвеобильный - Царев, самый веселый голубь - Ильинский. У меня и в детстве птицы были: голуби, синички, щеглы. Я с птицами раскрепощаюсь. У меня натура восприимчивая, надо эмоции куда-то выплеснуть», - рассказывал в одном из интервью артист. Голуби, которые сегодня взлетают над Малым театром, его.
Наталия Елисеева,
Страна.ru, 25.08.2006
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа
Народный артист Виктор Павлов любил театр и птиц. При этом на сцене для него не существовало маленьких ролей, даже выходя в эпизоде, он умел одной фразой создать очень точный образ. Он был узнаваем и неожидан одновременно. Ему покорялись роли из классических трагедий, современных комедий, фильмов о войне и детективов. Всего на счету актера более 120 фильмов. Но последняя роль в картина «Курьер» осталась незаконченной. Он умер в ночь с 24 на 25 августа. В этом году Виктору Павлову должно было исполниться 66 лет.
Виктор Павлович Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. После окончания восьмилетки он начал работать на заводе слесарем, одновременно учился в школе рабочей молодежи и собирался поступать в МВТУ имени Баумана, однако успешно сдал экзамены в театральное училище имени Щепкина. Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов стал актером московского театра «Современник», затем он играл в других московских театрах - театре имени Ермоловой, театре имени Маяковского, в Малом театре, где с успехом исполнял роли в спектаклях «Старшая сестра», «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи», «Горячее сердце», «Дикарка».
В кино Виктор Павлов дебютировал, еще будучи студентом четвертого курса, сыграв эпизодические роли у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах». Первой большой ролью актера стал студент Дуб в кинокомедии Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Но серьезная известность пришла к Павлову после роли разведчика Коли в телефильме «Майор Вихрь» (1967), поставленном Евгением Ташковым по одноименному роману Юлиана Семенова. Большим успехом для Виктора Павлова стали сыгранные им роли в военном фильме «На войне как на войне» Виктора Трегубовича (Гриша Щербак) и в приключенческой картине Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства» (бандит Мирон Осадчий).
Всего на счету незаурядного артиста более 120 фильмов различных жанров, поставленных видными режиссерами советского и российского кино, в том числе такие ленты, как «Проверки на дорогах» Алексея Германа, «Здравствуй и прощай» Виталия Мельникова, «Строговы», «Схватка в пурге» Александра Гордона, «Емельян Пугачев» Алексея Салтыкова, «Уходя - уходи» Виктора Трегубовича, «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина, «Мастер и Маргарита» Юрия Кары.
Среди последних работ Виктора Павлова - фантастическая лента «Научная секция пилотов», комедия Владимира Машкова «Сирота казанская», трюковой фильм Ивана Дыховичного «Незнакомое оружие, или Крестоносец-2».
При этом о своем здоровье Павлов, как часто это бывает с людьми увлекающимися, заботился мало. А между тем он давно страдал от повышенного давление, и, как сообщила супруга актера Татьяна Говорова, в апреле на съемках своего последнего фильма «Курьер» в Киеве у Виктора случился инсульт. После пребывания в больнице и курса реабилитации он находился дома в Москве.
Рассказывают, что, пытаясь вылечиться от гипертонии, актер уговорил художественного руководителя театра Юрия Соломина разрешить ему разводить на чердаке Малого театра перепелок. Он уверял, что общением с этими птичками «и маму лечил, и себя, и некоторых артистов». Чердак Соломин ему отдал, но перепелки погибли.
И все равно самым любимым местом Виктора Павлова в Москве был Птичий рынок. Он вообще любил птиц и даже разводил голубей - московскую останкинскую белую породу. «Часто сижу на чердаке, с голубями воркую. Мне кажется, что это души актеров, когда-то работавших здесь. Вот эта гордая голубка - Гоголева, а этот любвеобильный - Царев, самый веселый голубь - Ильинский. У меня и в детстве птицы были: голуби, синички, щеглы. Я с птицами раскрепощаюсь. У меня натура восприимчивая, надо эмоции куда-то выплеснуть», - рассказывал в одном из интервью артист. Голуби, которые сегодня взлетают над Малым театром, его.
Наталия Елисеева,
Страна.ru, 25.08.2006
Подробнее
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
«Народного артиста» Виктору Павловичу Павлову присвоили в 1994 году. С изрядным, надо сказать, опозданием, на самом деле он стал им еще в ноябре 1979-го, когда на экраны вышел фильм «Место встречи изменить нельзя». «Ну что, старшой, окропим снежок красненьким?» – реплика бесприютного Левченко, солдата и вора, шедшего в свой последний бой вместе с лейтенантом Шараповым, стала теми словами, с которыми любой мужчина в этой стране мог пойти на любое значительное дело.
И дело не только в магии слов.
Считалось, что у Павлова сильное отрицательное обаяние, и злодеев ему досталось сыграть немало. Возможно, однако, что дело здесь в недопонимании его актерского метода. Под простоватой внешностью его героев скрывалась неожиданная, а значит, опасная глубина. Его герои – всегда не то, чем кажутся. И сказать эту фразу нужно было так, чтобы люди поверили: этот спокойный, чуть полноватый мужик все видел, ничего не ждет и ничего не боится. У него получилось.
Виктор Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. Семья жила тогда на Сивцевом Вражке. К театру Павлова приучил отец – фронтовик, танкист, инженер, дослужившийся впоследствии до должности замминистра сельского хозяйства РСФСР. Сначала был школьный драмкружок и первая роль – негритянки.
Однако решение стать актером появилось не сразу. После восьмилетки Павлов пошел на завод учеником слесаря, учился в школе рабочей молодежи, собирался поступать в Бауманку. По счастью, интерес к театру привел Павлова в драмкружок при Доме учителя. Актер и режиссер МХАТа Вадим Николаевич Богомолов, преподававший в кружке, убедил его поступать в театральное. В 1959 году Виктор Павлов был зачислен в училище имени Щепкина.
В кино он попал еще на четвертом курсе – сыграл у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах».
По окончании училища в 1963 году Виктор Павлов стал актером театра «Современник», затем играл в Театре им. М. Н. Ермоловой, в «Маяковке», в Малом театре. Уходил не из-за конфликтов – искал где интереснее. Одной из главных ролей на подмостках стала роль Санчо Пансы в «Человеке из Ламанчи», перешедшая к нему от Евгения Леонова.
Но широкая публика знала актера все же по работам в кино, где он исполнил более 120 ролей. Ему редко доставались главные роли, однако если присмотреться, то выяснится, что Виктор Павлов снялся во множестве картин, которые вошли в корпус народного кино советской эпохи, растащенного на цитаты, – в тех лентах, что показывают ежегодно и всякий раз ко всеобщему удовольствию: «Операция Ы», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «Место встречи изменить нельзя».
Одновременно он играл у Германа в «Проверке на дорогах» и в «Циниках» Месхиева – рафинированных лентах, новой классике.
Он продолжал активно сниматься и в последние годы. Но в апреле на съемках фильма «Курьер» у актера случился инсульт. После курса реабилитации в одной из московских клиник он почти всё время проводил дома. Минувшей ночью Виктор Павлов умер от сердечного приступа.
К сожалению, еще одна роль, которая могла стать народной, не сложилась по техническим обстоятельствам. Виктор Павлов сыграл кота Бегемота в «Мастере и Маргарите» Кары, но эта работа разделила странную судьбу картины. Впрочем, желающие могут найти ее у пиратов и поискать сходство между осужденным законом Левченко и проклятым небесами Бегемотом. И найти в таком очевидном таланте сыгравшего их актера.
Газета.ru, 25.08.2006
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
«Народного артиста» Виктору Павловичу Павлову присвоили в 1994 году. С изрядным, надо сказать, опозданием, на самом деле он стал им еще в ноябре 1979-го, когда на экраны вышел фильм «Место встречи изменить нельзя». «Ну что, старшой, окропим снежок красненьким?» – реплика бесприютного Левченко, солдата и вора, шедшего в свой последний бой вместе с лейтенантом Шараповым, стала теми словами, с которыми любой мужчина в этой стране мог пойти на любое значительное дело.
И дело не только в магии слов.
Считалось, что у Павлова сильное отрицательное обаяние, и злодеев ему досталось сыграть немало. Возможно, однако, что дело здесь в недопонимании его актерского метода. Под простоватой внешностью его героев скрывалась неожиданная, а значит, опасная глубина. Его герои – всегда не то, чем кажутся. И сказать эту фразу нужно было так, чтобы люди поверили: этот спокойный, чуть полноватый мужик все видел, ничего не ждет и ничего не боится. У него получилось.
Виктор Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. Семья жила тогда на Сивцевом Вражке. К театру Павлова приучил отец – фронтовик, танкист, инженер, дослужившийся впоследствии до должности замминистра сельского хозяйства РСФСР. Сначала был школьный драмкружок и первая роль – негритянки.
Однако решение стать актером появилось не сразу. После восьмилетки Павлов пошел на завод учеником слесаря, учился в школе рабочей молодежи, собирался поступать в Бауманку. По счастью, интерес к театру привел Павлова в драмкружок при Доме учителя. Актер и режиссер МХАТа Вадим Николаевич Богомолов, преподававший в кружке, убедил его поступать в театральное. В 1959 году Виктор Павлов был зачислен в училище имени Щепкина.
В кино он попал еще на четвертом курсе – сыграл у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах».
По окончании училища в 1963 году Виктор Павлов стал актером театра «Современник», затем играл в Театре им. М. Н. Ермоловой, в «Маяковке», в Малом театре. Уходил не из-за конфликтов – искал где интереснее. Одной из главных ролей на подмостках стала роль Санчо Пансы в «Человеке из Ламанчи», перешедшая к нему от Евгения Леонова.
Но широкая публика знала актера все же по работам в кино, где он исполнил более 120 ролей. Ему редко доставались главные роли, однако если присмотреться, то выяснится, что Виктор Павлов снялся во множестве картин, которые вошли в корпус народного кино советской эпохи, растащенного на цитаты, – в тех лентах, что показывают ежегодно и всякий раз ко всеобщему удовольствию: «Операция Ы», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «Место встречи изменить нельзя».
Одновременно он играл у Германа в «Проверке на дорогах» и в «Циниках» Месхиева – рафинированных лентах, новой классике.
Он продолжал активно сниматься и в последние годы. Но в апреле на съемках фильма «Курьер» у актера случился инсульт. После курса реабилитации в одной из московских клиник он почти всё время проводил дома. Минувшей ночью Виктор Павлов умер от сердечного приступа.
К сожалению, еще одна роль, которая могла стать народной, не сложилась по техническим обстоятельствам. Виктор Павлов сыграл кота Бегемота в «Мастере и Маргарите» Кары, но эта работа разделила странную судьбу картины. Впрочем, желающие могут найти ее у пиратов и поискать сходство между осужденным законом Левченко и проклятым небесами Бегемотом. И найти в таком очевидном таланте сыгравшего их актера.
Газета.ru, 25.08.2006
Подробнее
«Памяти Виктора Павловича Павлова» ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
«Памяти Виктора Павловича Павлова»
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
«Памяти Виктора Павловича Павлова»
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»
Рассказывают, что однажды наш замечательный актер Виктор Павлов отправился куда-то на гастроли. В поезде к нему подсед невзрачный мужичонка. Он долго и внимательно рассматривал актера, а потом спросил:
- Ну что? Как там но зоне? Все еще Бугор за главного?
- Да, все у нас нормально... — не растерялся Павлов.
Сегодня Виктор Павлов празднует свое 60-летие. В отличие от многих своих коллег Виктор Павлович регулярно снимается в кино и играет в Малом театре. Ездит на кинофестивали и, похоже, доволен своей жизнью...
- Виктор Павлович, вы уже определились, как будете свой день рождения отмечать?
- Даже не представляю! Я бы вообще его не отмечал, но, видимо, придется. Главный режиссер нашего театра Юрий Соломин что-то затевает — хочет, чтобы праздник у меня состоялся. Я его, конечно, поддерживаю, но про себя думаю, что ни к чему все это... (Смеется.)
- А раньше вы дни рождения тоже старались не отмечать?
- Ну почему же? Ко мне всегда друзья приходят. Приветствуют и подарки дарят. Но дело ведь не в подарках, правда?
- Наверняка и в киноэкспедициях вас праздник заставал...
- Особенно запомнилось, как в Греции мой день рождения отмечали. Я там снимался у Александра Иншакова в картине «Крестоносец». Ребята накрыли стол и подарили мне футболки с надписью «Мы все — собаки Павлова! «.
- Сколько же вам было лет, когда в вас проснулось актерское начало?
- Почти четыре года. Я тогда жил в Большом Комсомольском переулке. Как-то показывали фильм «Белеет парус одинокий». Я на него раз пять ходил, а потом подумал: «А ведь я бы и сам смог, как те мальчишки, в кино сыграть!»
Впрочем, театральное искусство меня тогда больше, чем кино, привлекало. Старшая сестра меня регулярно водила на театральные занятия, а потом на спектакли.
Потом я учился в 126-й школе на Маяковской площади, а в ней, знаете ли, такой театральный заряд всегда существовал. Я во всех местных постановках участвовал! Мы жили в коммунальной квартире, на восемь семей. Иногда по вечерам мы с товарищами собирались на кухне и пели песни под гитару. Хорошее время было... — А что же дальше?
- Потом я в школу рабочей молодежи поступил и работал в почтовом ящике. Мне нужно было поступать в вуз, а требовался рабочий стаж. О театральном даже мечтать не смел. Позднее одна моя приятельница, которая училась в Щукинском училище, привела меня на занятия в театральную студию при Доме учителя. Там тогда преподавал Владимир Николаевич Богомолов — актер и режиссер Малого театра. Я пришел в студию, а он мне сразу же дал главную роль в спектакле «Тяжелые дни» по Островскому. — И вы решили в театральный поступать? .. — Да. я везде, где только можно, оставил документы, а сам подумал: «Если пролечу, то на актерской карьере поставлю крест». Но вот, видите, не пролетел... На меня в приемной комиссии Щукинского училища сразу обратили внимание и даже разрешили в каком-то отборочном туре не участвовать.
- Какие герои вам ближе — положительные или отрицательные?
- Положительными или отрицательными могут быть только стороны характера. А в жизни мы проходим через массу ситуаций, и хороши они или не очень, должен решать тот, кто на самом верху... При этом у каждого человека должен быть некий собственный кодекс, который бы подсказывал, как именно нужно себя вести, чтобы не быть порочным.
- Ну а любимая роль, любимый персонаж у вас есть?
- Если говорить о том, что мне предлагал театр или кинематограф, то они для меня все любимые без исключения. А как же иначе? Я когда пришел в «Современник», то у меня сразу же было 12 вводов. Вы себе представляете, сколько текста мне нужно было выучить? И как я могу не любить после этого свои актерские работы? — Но вы ведь потом ушли из «Современника»? .. — Да, я очень жестко поступил. Мне предлагали только вводы, а в новые постановки играть не приглашали. И тогда я ушел в театр Ермоловой. Я там, кстати, и с супругой познакомился — актрисой Татьяной Говоровой. И дочка Саша родилась, когда я там работал.
- Виктор Павлович, на ваш взгляд, двум актерам не тяжело жить одной семьей?
- Если два человека по-настоящему любят, то им должно быть интересно друг с другом в любой ситуации. Любовь так и происходит — в суете и борьбе. Я почему в свое время ушел из театра в кино работать? У нас с Татьяной не было квартиры. Мы то у одних родителей жили, то у других, то по друзьям мотались. Постоянно переезжали, а тем временем дочка подрастала. Вот я и пошел на кооператив зарабатывать.
-А сейчас вы играете в Малом театре...
- Мне всегда казалось, что в этом театре должны работать очень серьезные актеры. Люди, которые на своем творческом пути уже одержали некоторые победы. Поэтому, попав в Малый театр, я очень серьезно посмотрел на свою жизнь. Надеюсь, что я смогу в этом театре доработать до конца своих дней, и никуда не буду из него убегать. И самое важное: я очень хочу, чтобы к нам в труппу пришли новые, молодые артисты, и я успел бы вместе с ними поработать.
- Мне очень много рассказывали про вашу знаменитую голубятню, которая расположена где-то на крыше Малого...
- Я не только голубей — я вообще птиц очень люблю. А получилось так, что в финале спектакля «Мой любимый клоун» актерам нужно было выпускать в зал четырех голубей. Мы голубей тогда специально купили, а сегодня на крыше их у меня уже тридцать. И расстаться с ними очень тяжело... Когда я их выпускаю и они летают, то мне кажется, что это не голуби, а души актеров, которые в свое время работали в нашем театре. Сейчас, конечно, сложно за ними ухаживать, с кормом тоже проблемы... Но что ж делать: они улетают и всегда возвращаются обратно. — Как вам удается так много сниматься в кино? — Вот уж чего не знаю, того не знаю! На самом деле у нас очень много хороших, достойных актеров. Но то, о чем вы меня спрашиваете, достаточно субъективный вопрос, который всегда остается на совести режиссера. -Ну а в целом, как вы сегодня живете? — Наверное, я счастлив. В моей душе живет профессия, моя семья всегда со мной... Внучка у меня совершенно головокружительная девочка. Ей почти три года, зовут ее Наташа. Она такая озорная! Смотрит на бабушку с дедушкой и говорит: «Бабуля! И ты, дедуля! Вы очень эмоциональные люди! « Она когда по телевизору в каком-нибудь фильме меня увидит, то сразу же затихает и очень внимательно смотрит, А дочка рассказывает, что на улице Наташа говорит: «А у меня дедушка очень большой актер!»
Беседовал Андрей ТУМАРКИН.
«Московский комсомолец», 06.10.2000
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»
Рассказывают, что однажды наш замечательный актер Виктор Павлов отправился куда-то на гастроли. В поезде к нему подсед невзрачный мужичонка. Он долго и внимательно рассматривал актера, а потом спросил:
- Ну что? Как там но зоне? Все еще Бугор за главного?
- Да, все у нас нормально... — не растерялся Павлов.
Сегодня Виктор Павлов празднует свое 60-летие. В отличие от многих своих коллег Виктор Павлович регулярно снимается в кино и играет в Малом театре. Ездит на кинофестивали и, похоже, доволен своей жизнью...
- Виктор Павлович, вы уже определились, как будете свой день рождения отмечать?
- Даже не представляю! Я бы вообще его не отмечал, но, видимо, придется. Главный режиссер нашего театра Юрий Соломин что-то затевает — хочет, чтобы праздник у меня состоялся. Я его, конечно, поддерживаю, но про себя думаю, что ни к чему все это... (Смеется.)
- А раньше вы дни рождения тоже старались не отмечать?
- Ну почему же? Ко мне всегда друзья приходят. Приветствуют и подарки дарят. Но дело ведь не в подарках, правда?
- Наверняка и в киноэкспедициях вас праздник заставал...
- Особенно запомнилось, как в Греции мой день рождения отмечали. Я там снимался у Александра Иншакова в картине «Крестоносец». Ребята накрыли стол и подарили мне футболки с надписью «Мы все — собаки Павлова! «.
- Сколько же вам было лет, когда в вас проснулось актерское начало?
- Почти четыре года. Я тогда жил в Большом Комсомольском переулке. Как-то показывали фильм «Белеет парус одинокий». Я на него раз пять ходил, а потом подумал: «А ведь я бы и сам смог, как те мальчишки, в кино сыграть!»
Впрочем, театральное искусство меня тогда больше, чем кино, привлекало. Старшая сестра меня регулярно водила на театральные занятия, а потом на спектакли.
Потом я учился в 126-й школе на Маяковской площади, а в ней, знаете ли, такой театральный заряд всегда существовал. Я во всех местных постановках участвовал! Мы жили в коммунальной квартире, на восемь семей. Иногда по вечерам мы с товарищами собирались на кухне и пели песни под гитару. Хорошее время было... — А что же дальше?
- Потом я в школу рабочей молодежи поступил и работал в почтовом ящике. Мне нужно было поступать в вуз, а требовался рабочий стаж. О театральном даже мечтать не смел. Позднее одна моя приятельница, которая училась в Щукинском училище, привела меня на занятия в театральную студию при Доме учителя. Там тогда преподавал Владимир Николаевич Богомолов — актер и режиссер Малого театра. Я пришел в студию, а он мне сразу же дал главную роль в спектакле «Тяжелые дни» по Островскому. — И вы решили в театральный поступать? .. — Да. я везде, где только можно, оставил документы, а сам подумал: «Если пролечу, то на актерской карьере поставлю крест». Но вот, видите, не пролетел... На меня в приемной комиссии Щукинского училища сразу обратили внимание и даже разрешили в каком-то отборочном туре не участвовать.
- Какие герои вам ближе — положительные или отрицательные?
- Положительными или отрицательными могут быть только стороны характера. А в жизни мы проходим через массу ситуаций, и хороши они или не очень, должен решать тот, кто на самом верху... При этом у каждого человека должен быть некий собственный кодекс, который бы подсказывал, как именно нужно себя вести, чтобы не быть порочным.
- Ну а любимая роль, любимый персонаж у вас есть?
- Если говорить о том, что мне предлагал театр или кинематограф, то они для меня все любимые без исключения. А как же иначе? Я когда пришел в «Современник», то у меня сразу же было 12 вводов. Вы себе представляете, сколько текста мне нужно было выучить? И как я могу не любить после этого свои актерские работы? — Но вы ведь потом ушли из «Современника»? .. — Да, я очень жестко поступил. Мне предлагали только вводы, а в новые постановки играть не приглашали. И тогда я ушел в театр Ермоловой. Я там, кстати, и с супругой познакомился — актрисой Татьяной Говоровой. И дочка Саша родилась, когда я там работал.
- Виктор Павлович, на ваш взгляд, двум актерам не тяжело жить одной семьей?
- Если два человека по-настоящему любят, то им должно быть интересно друг с другом в любой ситуации. Любовь так и происходит — в суете и борьбе. Я почему в свое время ушел из театра в кино работать? У нас с Татьяной не было квартиры. Мы то у одних родителей жили, то у других, то по друзьям мотались. Постоянно переезжали, а тем временем дочка подрастала. Вот я и пошел на кооператив зарабатывать.
-А сейчас вы играете в Малом театре...
- Мне всегда казалось, что в этом театре должны работать очень серьезные актеры. Люди, которые на своем творческом пути уже одержали некоторые победы. Поэтому, попав в Малый театр, я очень серьезно посмотрел на свою жизнь. Надеюсь, что я смогу в этом театре доработать до конца своих дней, и никуда не буду из него убегать. И самое важное: я очень хочу, чтобы к нам в труппу пришли новые, молодые артисты, и я успел бы вместе с ними поработать.
- Мне очень много рассказывали про вашу знаменитую голубятню, которая расположена где-то на крыше Малого...
- Я не только голубей — я вообще птиц очень люблю. А получилось так, что в финале спектакля «Мой любимый клоун» актерам нужно было выпускать в зал четырех голубей. Мы голубей тогда специально купили, а сегодня на крыше их у меня уже тридцать. И расстаться с ними очень тяжело... Когда я их выпускаю и они летают, то мне кажется, что это не голуби, а души актеров, которые в свое время работали в нашем театре. Сейчас, конечно, сложно за ними ухаживать, с кормом тоже проблемы... Но что ж делать: они улетают и всегда возвращаются обратно. — Как вам удается так много сниматься в кино? — Вот уж чего не знаю, того не знаю! На самом деле у нас очень много хороших, достойных актеров. Но то, о чем вы меня спрашиваете, достаточно субъективный вопрос, который всегда остается на совести режиссера. -Ну а в целом, как вы сегодня живете? — Наверное, я счастлив. В моей душе живет профессия, моя семья всегда со мной... Внучка у меня совершенно головокружительная девочка. Ей почти три года, зовут ее Наташа. Она такая озорная! Смотрит на бабушку с дедушкой и говорит: «Бабуля! И ты, дедуля! Вы очень эмоциональные люди! « Она когда по телевизору в каком-нибудь фильме меня увидит, то сразу же затихает и очень внимательно смотрит, А дочка рассказывает, что на улице Наташа говорит: «А у меня дедушка очень большой актер!»
Беседовал Андрей ТУМАРКИН.
«Московский комсомолец», 06.10.2000
30.08.2006
ТРАДИЦИИ РУССКОГО ТЕАТРА
ТРАДИЦИИ РУССКОГО ТЕАТРА
О традициях в русском театре Григорий Заславский говорит в программе «Культурный ответ» с гостями - ведущими актерами Малого академического театра - Эдуардом Марцевичем и Борисом Клюевым.
О традициях в русском театре Григорий Заславский говорит в программе «Культурный ответ» с гостями - ведущими актерами Малого академического театра - Эдуардом Марцевичем и Борисом Клюевым.
30.08.2006
ЮБИЛЕЙ РОССИЙСКОГО ПОЗОРИЩА
Сегодня в Петербурге, в только что отреставрированном Александринском театре пройдут торжества. Отмечают знаменательное событие...
30.08.2006
ИМПЕРАТОРСКИЙ ОБЩЕНАРОДНЫЙ
ИМПЕРАТОРСКИЙ ОБЩЕНАРОДНЫЙ
250 лет учреждения государственного театра в России...
250 лет учреждения государственного театра в России...
30.08.2006
ЧЕЛОВЕК НА ПОДМОСТКАХ
Сегодня мы отмечаем 250-летие российского государственного театра. Многим кажется, что это юбилей двух театров...
29.08.2006
ГРАФИК РАБОТЫ КАСС МАЛОГО ТЕАТРА
Основная сцена:
будние дни - с 10.00 до 19.00, без перерыва на обед...
будние дни - с 10.00 до 19.00, без перерыва на обед...
29.08.2006
ГОД 1756-й. ИМПЕРАТРИЦА ЕЛИЗАВЕТА: «ПОВЕЛЕЛИ МЫ НЫНЕ УЧРЕДИТЬ РУССКИЙ ТЕАТР»
250 лет назад, 30 августа 1756 года, императрица Елизавета Петровна подписала указ об учреждении российского для представления трагедий и комедий театра...
29.08.2006
ЮРИЙ СОЛОМИН, НАРОДНЫЙ АРТИСТ СССР: ТЕАТР ХОТЯТ ПРЕВРАТИТЬ В НЕФТЯНУЮ ТРУБУ
Накануне 250-летия государственной русской сцены знаменитый актер и режиссер с тревогой думает о ее завтрашнем дне...
29.08.2006
АЛЕКСАНДР МИХАЙЛОВ: РОЛЬ ГРОЗНОГО Я ВЫХАРКАЛ С КРОВЬЮ
Ярославль посетил народный артист России, актер Московского Малого театра Александр Михайлов...
29.08.2006
«ЗОЛОТОЙ ВЕК РУССКОГО ТЕАТРА» В ТЕАТРАЛЬНОМ МУЗЕЕ ИМЕНИ А.А.БАХРУШИНА
Гостем Григория Заславского в программе «Культурный ответ» на радио «Маяк» стал генеральный директор музея им. А.А. Бахрушина, театровед Борис Любимов...
29.08.2006
НЕ СТАЛО СРЕДИ НАС СЧАСТЛИВЦЕВА
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза...
29.08.2006
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
29 августа – день рождения народного артиста России Сергея Сергеевича Еремеева. С удовольствием присоединяемся с многочисленному хору поздравлений в адрес обаятельного актера и человека и желаем Сергею Сергеевичу крепкого здоровья, хорошего настроения и радостных встреч с благодарным зрителем!
29 августа – день рождения народного артиста России Сергея Сергеевича Еремеева. С удовольствием присоединяемся с многочисленному хору поздравлений в адрес обаятельного актера и человека и желаем Сергею Сергеевичу крепкого здоровья, хорошего настроения и радостных встреч с благодарным зрителем!
28.08.2006
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
28.08.2006
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
25.08.2006
НЕКРОЛОГ
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище...
25.08.2006
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
25.08.2006
«Памяти Виктора Павловича Павлова» ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
«Памяти Виктора Павловича Павлова»
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка