Новости

Дорогие друзья!
Предлагаем вашему вниманию фоторепортаж Дмитрия Бочарова с нашего сбора труппы.

[GALLERY:541]

1 августа на Исторической сцене Малого театра прошел традиционный сбор труппы. Художественный руководитель театр Юрий Соломин и директор Тамара Михайлова подвели итоги такого непростого 264-го театрального сезона и рассказали о планах на юбилейный – 265-й.

265-й сезон откроется в Малом театре 3 сентября, билеты уже поступили в продажу. Первой премьерой станет «Большая тройка (Ялта-45)» пьеса Лукаса Свенссона в постановке Андрея Житинкина.

В юбилейном сезоне театр ожидает много премьер. Некоторые были готовы еще в марте, но не показаны зрителю вообще или прошли всего один раз.
Так спектакль «Варвары» Владимира Бейлиса, вышедший конце февраля, был показан всего несколько раз, «Физиков» в постановке Алексея Дубровского сыграли один раз – 14 марта 2020 года , а спектакль «Рождество в доме Купьелло» итальянского режиссера Стефано Де Лука, который должен был выйти еще ко Дню театра, покажут 5 сентября 2020 года.

Юрий Соломин рассказал и о готовящихся постановках. Назвал имена молодых режиссеров, приступающих к работе – это Андрей Цисарук, Алексей Дубровский и Глеб Подгородинский.

Помимо показа репертуарных спектаклей в филиале Малого театра в Когалыме, в планах театра на осень есть и гастроли по России. Театр ждут в Туле, Смоленске, Владикавказе и Воронеже.

За время пандемии театр пропустил три внушительных юбилея: 7 апреля заслуженная артистка России Ольга Александровна Чуваева отпраздновала 90-летие. 26 апреля 85 лет исполнилось Галине Григорьевне Микшун , а 12 июля поздравления с 70-летием получал Петр Данилович Складчиков. Труппа приветствовала юбиляров заслуженными овациями.

Уважаемые зрители!

С радостью сообщаем вам, что наш театр возвращается к работе: 1 августа в зале на Основной сцене пройдет традиционный сбор труппы. Начало в 12:00.
Это будет первое в послекарантинное время собрание нашего коллектива. С начала августа в театре начнутся репетиции, а в сентябре мы планируем открыть новый 265-й сезон.

Аккредитация прессы: press@maly.ru

18 июня художественный руководитель Малого театра, режиссер, народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин отмечает 85-летие. Пять лет назад 80-летие любимого руководителя театр отмечал с размахом. Труппа, коллеги и друзья Соломина устроили для него большой праздник.

В этом году торжество вынужденно перенесено в режим онлайн. Малый театр подготовил новый документальный фильм, состоящий из четырех частей и раскрывающий грани феномена Юрия Соломина – актера, режиссера, педагога и руководителя – «Малый театр Юрия Соломина». Несмотря на то, что фильм к юбилею готовился в «полевых условиях» и актерам пришлось самостоятельно записывать свои воспоминания, ценность фильма – не в качестве отснятого материала, а в искренности слов, нежности признаний, глубине воспоминаний, а также кадрах хроники с участием юбиляра.

О любимом друге и учителе расскажут выпускники Юрия Соломина разных лет, его партнеры по сцене и молодые коллеги. В подготовке фильма принимали участие народные артисты России Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Владимир Дубровский, Светлана Аманова, Людмила Титова, Елена Харитонова, Алена Охлупина, Владимир Носик, Александр Ермаков, заслуженные артисты России Виктор Низовой, Глеб Подгородинский, Алексей Фаддеев, артисты Ольга Жевакина, Михаил Мартьянов, Карина Саханенко и Алена Колесникова, режиссер Стефано Де Лука.

Авторы идеи - Дарья Антонова, Татьяна Крупенникова

Режиссёр - Денис Бродский

Режиссёр монтажа - Евгений Павлов

Редакторы, подбор фотоматериала - Ирина Джения, Ольга Петренко, Максим Редин

В фильме использованы фотографии Александра Россоловского, Евгения Люлюкина, Николая Антипова, из личного архива Людмилы Нелиновой, из архива Малого театра.

Елена Николаевна Гоголева называла мастеров Малого театра «стаей славных». Обладательница изысканной внешности, богатого низкими, красивыми обертонами голоса, разностороннего дарования к этой когорте она тоже принадлежала по праву. Ведь появившаяся на свет в Москве 25 марта (7 апреля) 1900 года в семье провинциальной актрисы и армейского офицера, окончившая сначала Институт благородных девиц, а затем драматическое отделение столичной Филармонии Гоголева служила легендарным подмосткам три четверти века - с 1918-го вплоть до кончины 15 ноября 1993-го. Елену Николаевну приглашали и в МХТ, и в Камерный театр, но она с юности была очарована Малым, стремящимся «не копировать», а «укрупнять» действительность, «доводить ее до яркого, выразительного звучания, отбрасывая незначительное и второстепенное, передавая существенное и главное». Об этом Гоголева старалась не забывать на протяжении собственного, чрезвычайно плодотворного творческого пути.

О его различных периодах, о работе над ролями и поэтическими композициями, о психологических трудностях перехода от образов молодых героинь к образам возрастным, о коллегах не только по Малому театру, а по актерскому «цеху» в целом, о повлиявших на формирование и развитие ее индивидуальности режиссерах, обо всех, кто был ей дорог, Елена Николаевна рассказала в книге «На сцене и в жизни».
Из этих откровенных, лишенных самолюбования воспоминаний театралы узнали и о выпавших на долю Гоголевой испытаниях. В том числе: о личных драмах, о спровоцированном сильными нервными потрясениями, в критических обстоятельствах дававшем о себе знать туберкулезе легких, конечно, о войнах, Гражданской и особенно Великой Отечественной, которая оказалась связанной и с общими для всей страны бедами, и с трагическими перипетиями в судьбе ее сына, летчика Игоря Георгиевича Дудкевича. И не удивительно, что наиболее пронзительные страницы мемуаров Гоголевой посвящены как раз той грозной поре.
Поэтому именно их фрагменты показалось закономерным представить читателям «Страстного бульвара, 10» сейчас, когда мы отмечаем семьдесят пятую годовщину Победы. К тому же она почти совпала со 120-летием со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой.

Предвоенный год. Начало войны
[...] Игорь полюбил свою профессию. Писал мне восторженные письма о полетах, прыжках с парашютом, о своих успехах. Он был выпущен лейтенантом и уехал на границу в 1940 году.
Естественно, я гордилась им. И когда он в отпуск приехал ко мне в новенькой лейтенантской форме, я не могла на него налюбоваться. Часто во время его отпуска мы бывали в театрах. Я была счастлива, когда мы прогуливались по фойе Вахтанговского театра и вызывали общее внимание. Если бы знать, что ждало нас обоих через год! Если бы знать, что пришлось пережить Игорю из-за посещения Вахтанговского театра! Это все было в страшном «впереди». А тогда, провожая Горика с Киевского вокзала к месту его назначения на границу, я не задумывалась ни о чем. Единственная моя просьба была - писать. Через некоторое время стали приходить письма, которые казались мне странными. В них были какие-то неясные намеки на оживление «соседей». Но я не придавала этому значения. Жизнь текла своим чередом. Шли премьеры «Уриэля Акосты» и «Варваров», шел мой любимый «Стакан воды», происходили мои концертные вечера. Я была здорова, готовила новую программу. Меня привлекала восточная поэзия, Омар Хайям, Шота Руставели.
Летом 1941 года Малый театр выехал на гастроли в Днепропетровск и Сталино (теперь Донецк). Я любила Днепропетровск. Мы бывали там на гастролях довольно часто и всегда выступали очень успешно. У меня был хороший репертуар - «Варвары» и «Стакан воды». Затем труппа разделилась на две группы. Я переехала в Сталино, где мне предстояло играть «Стакан воды». В этом городе я никогда раньше не была. Приехали мы совсем к ночи 21 июня. Утром 22-го я проснулась в чудесном настроении. Стоял яркий, солнечный день. Захотелось и мне к завтраку выйти нарядной. За столом все много шутили, весело смеялись; кто бывал здесь раньше, рассказывал о великолепном приеме зрителей. И вдруг - радио. Внезапное нападение Германии. Война. Тишина за столом. Первая мысль моя - Игорь! Граница! Он там. И хоть последние письма были уже без намеков, они прямо предупреждали о чем-то важном - не хотелось верить.
Вечером мы играли «Стакан воды». Обстановка была напряженная, но спектакль шел. Я держалась. В театре аншлаг. Мы играли в летнем театре городского цирка. Однако слухи о бомбежке Киева настораживали. Кто был свободен - не отрывался от черного репродуктора, а мы, играющие, все же невольно прислушивались и исподтишка посматривали на небо. Не помню точно, сколько мы сыграли спектаклей - кажется, с утренником три. На утреннем спектакле кому-то послышался бомбовый удар. Наташе Белевцевой стало плохо. Вечером спектакль отменили. Из Днепропетровска должно было прийти указание, что делать. Наконец, местные власти посоветовали складывать вещи и ждать транспорта на вокзал. А вокзал тогда в Сталино находился далеко от города, и надо было ехать трамваем минут сорок. Мы сидели на чемоданах около трамвайных путей. Некоторые старались шутить: вот, мол, последний акт из «Любови Яровой». Да, похоже. Но не было паники. Сидели молча, сосредоточенно глядя в ту сторону, откуда появится трамвай. Как мы в него садились, как ехали - не помню, не помню и погрузку в поезд, и дорогу до Москвы. Мысли мои занимал только Игорь. А вот приезд в Москву помню. Радостные крики встречающих родных, слезы, объятия и Семен Исаакович (Семен Исаакович Каминка, режиссер, муж Е.Н. Гоголевой - М.Ф.), размахивающий каким-то листком и кричащий: «Жив! Жив! Игорь жив!» Очевидно, мне стало плохо. Потом я почувствовала крепкие объятия Семена Борисовича Межинского и его почти суровый голос: «Спокойно! Спокойно!» Как-то взяла себя в руки, вышла из вагона.

Телеграмма от Игоря: «Жив, здоров, не волнуйся».
Спектакли в театре продолжались. Малый стоял на ремонте, играли в нынешнем Детском. И вечное ожидание вестей с фронта, от Игоря. Странно, но я за него почему-то была спокойна. Даже, когда долго не приходили письма, даже, когда получила извещение: «Пропал без вести». Я верила, знала, что увижу его, что он не погибнет. В театре, как я потом узнала, меня стали считать чуть-чуть тронутой, избегали при мне говорить о фронтах. Но это было уже потом. Предстояла еще эвакуация. А пока все лето и осень в Детском театре шли спектакли. Дежурили на крыше, тушили зажигалки, а в ожидании очереди на крышу собирались в администраторской. Кто-нибудь рассказывал маленькие новеллы или загадывал загадки. Первые бомбежки Москвы. Мы с Семеном Исааковичем сидели на балкончике. Вечер был чудесный, говорили об Игоре, о наступлении фашистов, и вдруг: «Граждане, воздушная тревога». Мы как-то не сразу поверили, что это не учебное предупреждение. Голос Левитана был суров и настойчив. И мы пошли в укрытие. Сильнейший взрыв потряс стены убежища, потух свет. Пятидесятикилограммовая бомба упала в соседнем дворе. Когда дали отбой, мы возвращались по двору, сплошь покрытому осколками - в домах все стекла были выбиты. После нескольких таких бомбежек мы переехали в театр. Иногда уходили в метро, но чаще оставались в театре. Несмотря на выбитые стекла, не было никаких грабежей. Москва деловито и сурово продолжала свои повседневные дела.
Пришел приказ эвакуировать некоторых актеров старшего поколения в Нальчик. Уехали Немирович-Данченко, Качалов, Рыжова, Массалитинова, Климов с Рейзен и кто-то из Большого. Яблочкина, Турчанинова и Яковлев ехать отказались. Спектакли не шли. Начались концерты для воинских частей на призывных пунктах, в госпиталях. Не только выступления у раненых, но и задушевные беседы с ними. Под диктовку мы писали письма их родным, на бомбежки почти уже не обращали внимания. А фашисты подходили к Москве.
Было приказано эвакуировать коллектив Малого театра в Челябинск и там продолжать работу. Я колебалась: уеду из Москвы - потеряю связь с Игорем, а от него уже давно нет писем. У меня и мысли не возникало, что Москву могут взять немцы. Этого просто не могло быть. Однако, когда нас сажали в поезд, немцы были уже в Можайске. Ехали в вагоне, тесно набитом людьми и вещами. По дороге часто и подолгу стояли, пережидая бомбежки. Проезжая разбомбленные деревушки, слушали тревожные вести о передвижении фашистов. И все-таки я не верила, что они будут в Москве.
В Челябинске в первое время расселились прямо в театре. Кто по уборным, кто просто в фойе. Сначала разместили старших товарищей. Наконец мы с Семеном Исааковичем получили хорошую комнату в семье председателя райисполкома Фоменко. Чудесные были люди. Сам он всегда приветливый и заботливый, симпатичная жена, двое ребят и бабушка. Как родного сына, провожала я нашего хозяина на фронт. В первых же боях он был убит. А от моего Игоря по-прежнему никаких вестей.
В театре шли спектакли, готовились премьеры, и везде и всюду мы устраивали концерты - и в воинских частях, и на заводах. Зима наступила суровая. Но мы часами простаивали у черной тарелочки громкоговорителя на площади, слушая голос Левитана. Москва жила, Москва не сдавалась, хотя враг был уже близко. Невозможно передать, что испытывали мы 6 ноября, слушая торжественное заседание, а потом и парад на Красной площади. Наш парад! Советских войск! И вот первые победные вести. Фашисты отброшены от Москвы. В театре ко Дню Советской Армии 23 февраля 1943 года собирается бригада на фронт. У меня одно желание, одна мысль - ехать! Может быть, я что-то узнаю об Игоре.
В состав вошли художественный руководитель Пров Садовский, Игорь Ильинский, я, Всеволод Аксенов, молодые артисты Спивак и Гапонцев, вокалистка Пироцкая, пара из челябинской оперетты - Юрьева с партнером, их баянист и бригадир С.И. Каминка. Садовский и Ильинский были с женами.
До Москвы добрались благополучно. Москва, хоть и поврежденная бомбежками, стояла непоколебимо. На месте были и театры. Вот только горе стряслось с Вахтанговским - в него попала бомба. Мы получили направление на Западный фронт. Нам дали белый автобус, маскировку под снег, и мы отправились по Минскому шоссе. Дома от Игоря не было ни строчки.
Первые наши выступления состоялись под Борисовым, недалеко от места гибели Зои Космодемьянской. Командир авиаполка Николай Осипович Малышев создал нам поистине царские условия. Настоящие койки, чистое белье, одеяла, избу натопили. Устроив нас, Малышев пошел в полк, а мы готовились к выступлению. Концерт должен был состояться сейчас же, здесь, в походной конюшне. Хорошо, она все же была с крышей. Поставили за сценой «печурку» для переодевания и... какая там сцена. Народ валил. Сзади напирали все новые и новые зрители. Сцены не было. Мы с Аксеновым, боясь наступить на лежащих, сидящих прямо у наших ног зрителей, играли «Укрощение строптивой». А на стенах конюшни, уцепившись за крюки, также висели зрители. Волновалась я ужасно. Читала «Полтавский бой», а потом «Старуху Изергиль» - о горящем сердце Данко. Хотелось отдать этим родным, замечательным людям все свое вдохновение, чтобы отблагодарить их, наполнить новыми силами и мужеством.
Трудно описать успех и восторженный прием, которые сопровождали наше выступление. Потом ужин в небольшой избе. И, конечно же, опять концерт, а, когда нашей опереточной паре нужно было место для танцев, мы сдвинули столы и создали нечто вроде эстрады. С полковником Малышевым дружеские и теплые отношения мы поддерживали до самой его смерти. Его дети, а потом и внуки были частыми гостями в Малом театре.
Следующий концерт мы давали для обслуживающего персонала санатория «Сосны», так хорошо знакомого мне по мирному времени.
В этой поездке я впервые увидела совсем иного Прова Садовского. Всегда немного насмешливый и равнодушный, он стал совершенно другим. Пров Михайлович услышал, что у одного из летчиков фашисты повесили всю семью. Узнал этот летчик о своем несчастье в день нашего приезда в часть. Конечно, на концерт он не пошел. И вот после концерта Пров Михайлович попросил к нему зайти. Тот пришел. Всю ночь Пров Михайлович не отпускал его от себя. Всю ночь старый актер говорил с молодым летчиком. Утром спокойный, уверенный в себе летчик вылетел на задание. Прощаясь, он обнял Прова Михайловича, сказал ему: «Спасибо, отец, я не забуду».
На этой базе мы пробыли несколько дней. Выезжали с концертами на близлежащие аэродромы. Сдружились с летчиками. Узнали и общую любимицу - летчицу Аннушку Чиженкову. Она не пришла на наш прощальный концерт. Мы боялись, что произошло неладное. Много лет спустя я выступала на концерте в той самой академии, где когда-то была спецшкола Игоря. Меня окликнула какая-то женщина: «Елена Николаевна. Я - Аннушка. Вы много обо мне писали и по телевизору рассказывали, спасибо вам, я жива». Теперь уже мы с Аннушкой не теряем друг друга. А недавно она с Михаилом Михайловичем Громовым вручила мне почетный знак ветеранов войны.
Да, фронтовые встречи! Помню, в одной части политрук попросил нас отметить лучших героев-летчиков. И мы решили посвящать каждое выступление тому или иному герою. Так в некоторых частях мы отмечали лучших.
Мы приближались к Москве. Навестили раненых в Барвихе. И опять вспомнились предвоенные годы. В Барвихе я присутствовала при перевязке бойца, раненого разрывной пулей. То количество метров тампона, которое врач извлек из раны, до сих пор у меня перед глазами. Видела я в Барвихе и братскую могилу. А от Игоря - ничего. Летчики, узнав, что мой сын на фронте, стали звать меня ласково «мамаша».
Через Москву нас перебросили на Юго-Западный фронт. Фашистов гнали из Калуги, и мы буквально наступали им на пятки. Под Сухиничами мы заблудились. Снежное поле, где-то что-то полыхает. Едем тихо. Если наши бригадиры кричали: «Воздух!», мы все высыпали из автобуса и старались зарыться в снег. Так и заехали чуть ли не на передовую к танкистам, замерзшие и, что греха таить, напуганные. Как радостно встретили нас танкисты! Обогрели, самовар достали, усадили пить чай. А вот концерт им слушать не пришлось. Они были уже на марше, торопясь вперед, бить фашистов.
Там, на фронте, увидела я людей высокого мужества, людей героических и необыкновенно скромных. Там я дала себе слово всю свою жизнь посвятить этим замечательным людям в военных шинелях. Потому, очевидно, и дорога мне так моя военно-шефская работа.
На обратном пути в Москве я узнала, что от Игоря по-прежнему нет писем. Уверенная, что он в партизанах, я по радио обратилась к нему с письмом. Я прочла о горящем сердце Данко. И он услышал меня, в госпитале, лежа, вернее, повиснув на ремнях, после страшной катастрофы. Он весь был поломан, обожжен и решил, что останется калекой и будет мне в тягость. Поэтому он не писал, молчал. А тут, услышав мой голос, не выдержал. Откликнулся, но ни словом не обмолвился о своих ранах. И лишь когда шесть раз обманув медкомиссию, он опять встал в строй, написал вскользь, что был в госпитале [...]

Сороковые годы
[...] Война и впечатления от фронтовой поездки многое заставили меня пересмотреть и в себе самой, и в моих товарищах. Как мне хотелось тогда сыграть положительную советскую героиню, как глубоко чувствовала я современность! Но если мне и выпадали роли в советском репертуаре, все это были шпионки или «роковые женщины». Я опять сидела без работы, играла старые роли, непрерывно думая о них и находя все новые и новые черточки [...] Как-то случилось, что заболела исполнительница роли Ольги в «Нашествии» - Ксюша Тарасова. «Вспомнили», что эта роль была дана мне. Опять пришлось выручать и без репетиций входить в постановку. Когда после спектакля товарищи окружили меня и стали поздравлять, Коля Соловьев обнял меня и закричал: «Говорили - нет у нас социальной героини, да вот же она! Вот!» Да, кажется, я сыграла правильно, во всяком случае мне было почему-то легко. А тут еще пришла открытка от летчика, с которым на пикировщике летал Горик. Летчик сообщил, что их самолет горел, и он приказал Игорю прыгать и что Игорь, прыгая, был жив. Произошло это в районе Харькова. Сам летчик дотянул до своих, но долго добирался до части. Значит, жив! Это главное! Жив мой Игорь! Шел 1943 год.
И опять молчание. [...] Все свободное от театра время я стала отдавать общественной работе. Меня опять избрали председателем месткома (в 1934-1936 гг. актриса уже занимала эту должность - М.Ф.) и, если мне нельзя было ехать на фронт (по причине обострения болезни - М.Ф.), то уж работать в месткоме и по военно-шефской линии в Москве - мой прямой долг. Почти все дни я проводила в административном крыле, встречалась со всеми бригадами, отправлявшимися на фронт, и всех просила дать знать, если услышат что-нибудь об Игоре. В 1944 году мне позвонил незнакомый голос и пригласил зайти по такому-то адресу в один из переулков на Якиманке. Мне сообщат кое-что об Игоре. Не помня себя, я бросилась по указанному адресу. Оказалось, что мальчик из этой семьи был в плену вместе с Игорем в 1943 году. Игоря сначала держали в «цивильном» отделении, но потом один подлец его опознал, сказал немцам, что это военный летчик, сын артистки Гоголевой, что его видели со мной в Вахтанговском театре. Игоря сейчас же перевели в военный концлагерь и, кажется, отправили из Краматорска в Лодзь.
Это была все же весточка. Значит, в 1943 году Игорь был жив. Жив... Шел уже 1944 год. Что же произошло за этот год? Жив ли сейчас? С мыслью об этом я и жила. Ждала и верила, что будет жив, что увижу его. Верила!
В конце 1944 года опять неожиданная весточка. Звонок. Открываю дверь. Стоит молодой парень. «Вы Елена Николаевна Гоголева?» - «Я». - «Я хочу кое-что сообщить о Вашем сыне». Затаскиваю его в квартиру. Симпатичное, грустное лицо и весь такой застенчивый, смущенный. Говорит, что видел Игоря в начале 1944 года, январе-феврале. Концлагерь где-то около Магдебурга, точно не знает. В лагере прошел слух, что привезли какого-то летчика, сразу в карцер. Потом летчика отправили в другой лагерь - куда, конечно, неизвестно. Говорили, что этот летчик несколько раз бежал, его ловили. Смелый, и потому с ним обращаются особо строго. Но не расстрел. Видел его мельком, когда выводили из карцера. Вот и все. Значит, в начале 1944 года был жив. А теперь война шла к концу. И во мне крепла вера, что Игорь вот-вот вернется.
Незабываемы дни Победы. Помню в Большом зале консерватории был концерт в помощь пострадавшим от войны семьям. После концерта за скромным чаем сидели в аванложе дирекции. И вдруг приносят известие: «Берлин взят!» Ждали этого, были готовы, а все-таки не верилось в такое счастье. Концерт был днем, а вечером в антракте вышел перед занавесом к публике кто-то из актеров и объявил: «Товарищи, Берлин взят нашими войсками!!!»
Что было в Москве 9 мая - описать невозможно. В театре шел спектакль «Иван Грозный». Машина не могла протиснуться сквозь толпы ликующих, плачущих, обнимающихся людей. Кого-то качали, в воздух взлетали военные. Непрерывный салют на Красной площади. Я все это видела, чувствовала, а в горле комок - от Игоря ни звука.
В театре, как и повсюду, было ликование. Шли бурные митинги, потом импровизированный не то пляс, не то бешеная кадриль. Я не смогла прийти в театр. Боялась, что расплачусь, внесу горькую ноту в общий праздник.
И вот в июле 1945 - письмо. Наша Тося, чудесная домоправительница, действительно верный друг, вдруг кричит: «Елена Николаевна, письмо от Игоря!» Надо сказать, что все письма просматривала Тося, она даже скрыла от меня похоронку на Игоря, я не знала о ней, пока не получила второе извещение: «Пропал без вести». Так вот и сейчас - письмо от Игоря, ее радостный крик, а я, которая все время верила и ждала хотя бы весточки от него или о нем, я не поверила. Держала письмо, видела почерк Игоря, обратный адрес с его фамилией, а не верила. «Да распечатайте же, прочитайте», - кричала Тося. А я окаменела, в буквальном смысле этого слова. Как, через кого ему удалось дать о себе знать - не понимаю. Но это было его письмо, он писал уже после Победы.
Значит, живой! Дальнейшее происходило как во сне. Через два месяца Игорь был со мной, дома. Вся его жизнь за годы плена - это отдельная, почти фантастическая книга. И как он уцелел, при его характере, при его побегах, при его дерзости, - это чудо! Без всяких с моей стороны просьб и нажимов ему сразу выдали московский паспорт, все проверки он прошел еще до возвращения. Но вернуться в армию он уже не смог и мучительно переживал отрыв от военной авиации. Служить в гражданской авиации Игорь не хотел, а поскольку у него был абсолютный слух, отец (Г.Н. Дудкевич, композитор - М.Ф.) устроил его тонмейстером-режиссером в Дом звукозаписи, где он сам тогда работал.
Так прошел знаменательный 1945 год. [...]

Фолкинштейн Майя, "Страстной бульвар, 10", выпуск №9-229/2020

***

ЮРИЙ СОЛОМИН ОТМЕЧАЕТ ЮБИЛЕЙ

ПЕРСОНА 18 ИЮНЯ 2020 13:52 ТАТЬЯНА ПЕТРЕНКО | ФОТО: АНАТОЛИЙ МОРКОВКИН

Юрий Мефодьевич Соломин – человек завидного постоянства. Окончив Театральное училище им. Щепкина, он вернулся в альма-матер преподавать. Придя в Малый театр, служит в нём до сих пор. В 1988 году коллектив выбрал его художественным руководителем, и он остаётся им по сей день, следуя традициям «Второго университета», как со времен Островского называли Малый театр.

Талантливый, яркий, многогранный актёр, в чьей биографии – незабываемые театральные работы: Хлестаков, царь Фёдор Иоаннович, Сирано, Войницкий, Тригорин, Фамусов. Зрители знают его Телегина из «Хождение по мукам», Генриха Айзенштайна из «Летучей мыши», полковника Славина из «ТАСС уполномочен заявить», и конечно, же мужественного разведчика Кольцова из фильма «Адъютант его превосходительства», который сделал неповторимого актёра Юрия Соломина необычайно популярным. «Театрал» присоединяется к поздравлениям актёров.

Анна Терехова, актриса

– Мы снимались с Юрием Мефодьевичем Соломиным в фильме «Чайка». Режиссёром была моя мама, Маргарита Терехова. В молодости Соломин играл Треплева, потом Тригорина, а она предложила ему роль Сорина. Он как нельзя лучше вписался в мамину мечту. На площадке был спокоен, немногословен. Они много разговаривали с мамой, ведь снимались вместе в двух картинах: «Моя жизнь» и «Четвёртый».

Съёмки первой части были на Плещеевом озере в Переславль-Залесском, а второй – в усадьбе Чехова в Мелехово. Путь из Москвы не близкий, но Юрий Мефодьевич приезжал, хотя как у художественного руководителя Малого театра у него была масса дел, а он ещё и преподавал.

Одно удовольствие было наблюдать как он репетирует, как играет, как бережно относится к Чехову. Это дорогого стоит. Когда рядом артист такой величины, хочется тянуться и тянуться до его уровня.

Удивительно сыграна им сцена, когда он просит у сестры за Треплева. Просто до слёз. В ней было всё, что Чехов вложил в свою комедию. Я обожаю, когда артист играет глазами, и в этом Юрий Мефодьевич – непревзойдённый мастер.

Тринадцать лет спустя был показ «Чайки» в Доме кино. Я пригласила актёров. К моей радости, все согласились. Юрий Мефодьевич, отложив дела, перенеся встречи, приехал и сказал с присущем ему юмором и добротой тёплые слова о маме, о картине. Сказал, что этот фильм надо показывать детям, что студенты должны учится на таком материале.

Я желаю ему здоровья и новых работ. Пусть это будет кино, театр или он выступит как режиссёр. У него всё отлично получается.

Сергей Урсуляк, режиссёр

– Юрий Мефодьевич Соломин – один из самых любимых артистов моего детства. Когда вышел фильм «Адъютант его превосходительства, для меня не было артиста лучше. Чуть позже я увидел его в спектакле «Ревизор» в Малом театре. Он был совершенно блистательным Хлестаковым – артист такого разнообразия, такого диапазона, таких возможностей – понял я, будучи ребёнком. Не в таких терминах я это для себя определял, но масштаб Соломина был даже для меня очевиден.

Потом я увидел замечательную картину Марка Захарова «Обыкновенное чудо. Там были хорошие актёрские работы, но по-настоящему шварцовский персонаж в этом фильме для меня – Юрий Мефодьевич. Авторская природа юмора, обаяния, доброты, второго плана переданы им стилистически точно. Он великий актёр.

Когда стал вопрос, кто бы мог сыграть отца главного героя в моём фильме «Исаев», я подумал, что возможность поработать с актёром такой величины, пусть даже на небольшом объёме, было бы для меня счастьем. И я предложил Юрию Мефодьевичу. Он согласился. И несмотря на то, что он артист старой школы, да ещё к тому же руководитель театра, ни разу не показал свою значимость, своё отличие от других артистов. Стопроцентная готовность, идеальное знание текста, поставленной задачи, увлечённость своим делом.

Соломин не работает в театре – он служит театру.

В любую свободную минуту он говорил не о роли, а о своих студентах, о том, как они грандиозно играют. Эта желание заинтересовать ими, выстроить их судьбу, забота о них вызывала у меня восхищение.

Поскольку я прекрасно понимаю разницу между Соломиным и собой, то передаю через артистов Малого театра ему поклоны и с большой радостью принимаю приветы от него и, если сейчас у меня есть возможность через вас признаться, что Юрий Мефодьевич – огромная часть моей жизни, я хочу это сказать.

Я счастлив что у меня в жизни была встреча с таким артистом и человеком.

Ирина Линдт, актриса

– С Юрием Мефодьевичем мы снимались в фильме «Точка кипения», но мне запомнились пробы, вернее съемка пилотных сцен для показа продюсерам. Это любовная история из девятнадцатого века. Пожилой господин влюбляется в девушку, и она отвечает ему взаимностью.

Соломин принадлежит к людям другой эпохи, к артистам, про которых говорят, что они не играют, а существуют в кадре. Он был мягкий, открытый, от него исходило такое движение навстречу, что ты невольно сам раскрывался. Он владеет таким уровнем мастерства, что в работе с ним ты ощущаешь настоящий актёрский кайф. Когда всё по-настоящему, ты понимаешь, что и играть ничего не надо и придумывать ничего не стоит.

Юрий Мефодьевич – один из немногих актёров, которые могут всё выразить глазами. Ты смотришь в эти глаза, а в них такая правда, такая глубина, что всё понятно без слов.

Он замечательный партнёр – внимательный, понимающий. Он изумительный человек – обаятельный, интеллигентный.

Жаль, конечно, что эта работа так и не состоялась, но я бы очень хотела встретиться с ним в другой работе.

https://teatral-online.ru/news/27330/

***

Юбилей его превосходительства: Юрию Соломин играет без маски
"Всегда нравилось его хулиганство"
Помните тему школьного сочинения: «Положительный герой в русской литературе»? В этом смысле Юрий Соломин именно такой и есть. Не в литературе, конечно: он сам пишет свою судьбу.
Положительный герой — казалось бы, это так скучно. Такой правильный, такой хороший, без острых углов, без заусениц. Настоящему артисту никогда не были интересны такие роли. Вот сыграть что-нибудь эдакое, порочное, нетравиальное, оправдать негодника, перевоплотиться в него — тут непаханое поле для эксперимента, твори сколько душе угодно. Но самое удивительное, а главное — редкое, что Соломин чрезвычайно органичен в этой своей правильности, непорочности, неподкупности; кажется, он вообще не врет. Маска приросла?
Вот именно, что не маска. Счастливое совпадение актерского и человеческого — это и есть Соломин. Такое постоянство: одна жена, один театр — Малый, классический (стаж — 63 года!). В позднесоветской жизни он успел побывать министром культуры (правда, заглянул во власть всего на несколько месяцев), а ныне, конечно же, доверенное лицо президента, конечно же, подписался за Крым. Только это его никак не компрометирует, не портит — вот он такой и есть. Здесь Соломин не играет.
Но любим мы его не за это. «Павел Андреевич, вы шпион?» — «Видишь ли, Юра…» — и до сих пор мне мерещатся озорные огоньки в грустных глазах адъютанта его превосходительства. Он тогда стал вторым Штирлицем — вернее, первым: «Адъютант» вышел за четыре года до «Семнадцати мгновений…» Потом будут, само собой, и чекисты, и кагэбэшники, и «ТАСС уполномочен заявить», но Павел Андреевич Кольцов, свой среди чужих, красный на белом фоне (тогда вся страна у нас была красная), — это наш народный герой.
Мне же всегда нравилось соломинское «хулиганство», когда он выходил за рамки своего привычного образа. Недавно пересмотрел «Летучую мышь» — ах, какой он там игривый, легкий, фонтанирующий! Это братский фильм — они с Виталием Соломиным, младшим его прекрасным братом, просто великолепны.
А «Обыкновенное чудо»! Казалось бы, совсем не захаровский актер, но как он прижимается к Екатерине Васильевой, щечка к щечке, как ухаживает за ней! Шалунишка.
Уже много лет Соломин — во главе Малого театра. И это тоже для него очень органично: ну должно же что-нибудь в стране быть незыблемым, глубинным и, да, скрепоносным в лучшем смысле этого уже затертого и высмеянного слова. Малый ему к лицу, и он к лицу Малому. Все совпало.
На днях Юрию Соломину было присвоено и вручено президентом звание Героя Труда. И тут все правильно, награда нашла героя. Восстановленный советский символ вручен настоящему советскому человеку, красному разведчику, адъютанту его превосходительства. И это справедливо!

Александр Мельман, "Московский комсомолец"

https://www.mk.ru/culture/2020/06/17/yubiley-ego-p...

***

Юрий Соломин: с духовной пищей туго в кинематографе. То же самое с музыкой

Еженедельник "Аргументы и Факты" № 25.

18 июня народный артист СССР, художест­венный руководитель Государственного академического Малого театра, лауреат Госпремии РФ, полный кавалер ордена «За заслуги перед Отечеством» Юрий Соломин отмечает 85-летие. Все карантинные недели Юрий Мефодьевич строго выдерживал режим самоизоляции, сведя общение с внешним миром к минимуму. Исключение он сделал лишь 12 июня – в День России на По­клонной горе Соломину вручили звезду Героя Труда. Поэтому сегодня мы собрали самые яркие фрагменты из интервью разных лет, которые легендарный актёр и режиссёр давал «АиФ».

Об «элите»

– Я ненавижу слово «элитный». Те люди, которые сегодня считают себя элитой, учились в Советском Союзе, где элитных школ не было. Они выучились за госсчёт, заняли своё место в жизни! А потом: не было ни копейки – и вдруг алтын. Был обычным человеком, а стал миллионером в одночасье. Как такое возможно? И сразу человек меняется, становится «элитой». И дети его учатся в «элитных» школах. Почему сегодня в нашей стране одним достаётся всё, а другим ничего? Кто-то особняки себе в Лондоне прикупает, а другие копейки считают. Мне больно на бабушек смотреть, которые милостыню просят. Это оскорбительно: человек всю жизнь проработал, а пенсия у него такая, что её хватает только на хлеб и лекар­ства. Именно восстановлением социальной справедливости должно заниматься руковод­ст­во страны, чтобы у народа была гордость за Россию.

Что бы я сделал, чтобы изменить ситуацию? Я бы кое-кого урезонил. Нет, не тюрьмой, а скорее экономически, нравст­венно. Не хочешь в России жить – уезжай. Но сначала верни то, что тут взял.

О войне

– Меня волнует, что некоторые страны доходят до абсурда, говоря об итогах Второй мировой войны. Перевирается буквально всё. Уже Россия стала агрессором, а не фашистская Германия. Неужели непонятно, что они несут ахинею?

Я всегда хорошо относился – и сейчас так отношусь – к полякам. Простые люди не виноваты в том, что делают политики. И культура у них всегда была на уровне – польские театр и кинематограф, бывало, занимали одно из ведущих мест в Европе. Но то, что теперь говорят их руководители о Второй мировой, – это уму непостижимо. Во время войны там, в Польше, погибло столько людей: русских, украинцев, белорусов, киргизов, казахов, таджиков. Тысячи могил! Но тех, кто сносит могилы солдат, Бог накажет. Он есть.

То же самое могу сказать и о наших отношениях с Болгарией, Чехией. Как они относятся к нашим памятникам! Мне больно. Я же всё-таки не вчера родился. Я помню, какой вклад внесла наша страна в победу над фашизмом.

О провинции

– Я люблю провинцию – сам оттуда. В Москве я учился в институте, а до этого вся жизнь была в Забайкалье. Там меня всему и научили – как жить, как уважать, как презирать кого-то, как ненавидеть даже.

Слово это – «провинция» – употребляю с любовью и болью за тех людей, которые живут там. И если могу чем-то отдать дань моей родине – это привезти туда настоящий театр, наших актёров. В Читу мы возили премьерные спектакли. Если бы вы видели, как там реагируют зрители!

О классике

– Что значит «современное решение классики», кто-нибудь может мне ответить?! А что такое «по-новому сыграть любовь», кто-то знает?! Нет. Потому что это невозможно. В классике есть всё, что присутствует и сегодня в человеке: доверие и недоверие, любовь, предательство, скандалы, инт­риги. Вот взять Островского. Любое название – это тема! «Волки и овцы» о чём? О людях, естественно! Есть в любом обществе волки и есть овцы.

Классика – она о людях, и неважно, в каком веке живут. Важно, что ими движет. И боли у всех одинаковые. И никуда ты от этого не денешься! Вспомните Шекспира. «Быть или не быть, вот в чём вопрос». Вот вам и всё «современное решение»! Разве создано в драматургии что-то лучше классики? Ну напишите хорошую современную пьесу, будем играть. Но ведь пока что это всё поддавки!

О душе

– Я думаю, что человек – это самое сложное существо в нашем мире. Потому что он обладает душой. Душу можно воспитывать, как и вкус. Причём воспитывать её надо со школьной скамьи. Душа у человека реагирует в любом возрасте, но реагирует только на настоящее. Великая актриса Вера Николаевна Пашенная, у которой я учился в Щепкинском театральном училище, говорила: «Уходя со сцены, оставляйте кусочек своего сердца». И я всегда повторяю её слова своим студентам, это как «Отче наш» для меня. Только тогда ты сможешь затронуть душу человека в зале.

О современном кино

– Я очень люблю старые советские киноленты. А вот новые практически не смотрю. Или же включаю телевизор, когда знаю, что там играют мои ученики.

Что такое детектив? Очень интересное, серьёзное произведение – а не просто ударил, побежал, стрельнул, догнали… Так много бессмысленной стрельбы, убийств в современном кино, постоянные драки, кровь. Мне и правда это неинтересно. Но молодёжь смотрит всё это и копирует. Вот у этих героев теперь учатся дети?! К тому же сейчас актёры гораздо слабее тех, с кем снимался я. Сравниваю старые фильмы и новые – небо и земля.

В современном кино, к сожалению, всё решают продюсеры. С духовной пищей туго сейчас в кинематографе. То же самое и с музыкой. Я уже стал думать, что потерял слух, – не могу запомнить современные песни! А тут как-то послушал песни давние. «Как у Волги у реки, у реки», «Три танкиста, три весёлых друга». Сразу всё вспомнил. Когда пересматривал фильм «Небесный тихоход», сидел и вместе с героями пел: «Ну а девушки, а девушки потом». Петь я с детства люблю – у нас хор был в мужской школе, физик играл на аккордеоне. Мы всегда получали первый приз. Но современные песни разве напоёшь? В них ни мелодии, ни смысла.

А мультфильмы сегодняшние? Иногда по телевизору вижу мультики и не могу своим правнукам объяснить, что это за звери в них такие. Уроды какие-то! Я не против нового, но я – за старое. Помню диснеевского «Бэмби». Этот мультик учил прекрасному. А чему учит современная мультипликация, наводнённая монстрами, даже боюсь предположить.

О собаках

– Я к братьям нашим меньшим с большой нежностью отношусь. У меня три собаки есть и четыре кошки. У своих собак многому учусь. Кстати, я знаю, каково сниматься вместе с псом в кино. Мой Маклай играл пса Пифагора в «Московской саге».

И у моих правнуков уже есть три собаки и одна кошка – это передаётся. (Смеётся.) Очень хорошо, когда у ребёнка есть о ком заботиться. «Ты же хотел щенка? Иди погуляй с ним!» Так в человечке воспитывается чувство ответст­венности. Знаете, очень многое можно сказать о человеке по тому, как он смотрит на бездомных собак и как с ними обращается. Если жестоко, я бы не стал дружить с таким человеком – он никого не пожалеет.

О себе

– Возраст? Силы уходят. Но набираюсь их опять со временем, заряжаюсь, когда вижу хорошее исполнение: будь то музыка, спектакль, балет, футбол или гимнастика. Или, например, ребятишки маленькие в разных телепрограммах – как они отвечают на вопросы, иногда от смеха умереть можно! И такие вытворяют акробатические трюки, что думаешь: господи, какой молодец. Ещё я очень люблю фильмы о животных, слава богу, их много показывают – и наших, и зарубежных.

И конечно, главное в моей жизни – Малый театр. Я счаст­ливый человек. У меня есть Театр-дом.

https://aif.ru/culture/person/yuriy_solomin_s_duho...

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию подборку статей и новостных видео-сюжетов, вышедших сегодня и посвященных юбилею Юрия Мефодьевича Соломина.

СТАРЫЙ ДОБРЫЙ МАЛЫЙ

Как Юрий Соломин сумел сохранить русский психологический театр

Текст: Алексей Филиппов

Российская газета - Неделя № 131(8185)

18 июня исполнилось 85 лет Юрию Соломину, художественному руководителю Малого театра, Народному артисту СССР, Герою труда Российской Федерации. Золотую звезду ему вручили несколько дней назад, во время церемонии он сказал: "это награда всему нашему коллективу" - Соломин человек скромный, а театр общее дело. Но это, конечно же, еще и награда за его роли в кино, за фильмы, на которых выросли несколько поколений.

30 лет назад автору этих строк посчастливилось быть его подчиненным - тогда Юрий Мефодьевич был министром культуры России. В министерстве его любили, а в первом правительстве Ельцина не очень понимали - он говорил, что надо бросить как можно больше денег на образование и культуру, и это вытянет все остальное. Сегодня уже понятно, что он был прав. И коллеги это понимают.

Борис Любимов, театральный критик, ректор Высшего театрального училища имени Щепкина, заместитель худрука Малого театра:

- Юрий Мефодьевич Соломин проработал в Малом театре шестьдесят лет, и это уникальная история. На самом деле она еще более долгая и начинается со Щепкинского училища, в которое он поступил в 1953-м. С юных лет, как студент, он выходил в массовках, застал легендарных "стариков" Малого театра Яблочкову и Турчанинову и их партнеров... Малый - театр императорский, это не театр какого-то одного направления, а совокупность того многообразия, которое дают артистические силы народа. Вспомним, с какой легкостью пришли в Малый театр и влились в него артисты Мейерхольда Игорь Ильинский, Михаил Жаров, Михаил Царёв. Как приходили артисты из Камерного театра. В Малом театре работали и режиссеры мейерхольдовского направления, и мхатовские режиссеры. Соломин в этом смысле органически влился в труппу и очень рано занял в ней достойное место. Среди молодежи его поколения он сразу стал одним из первых, если не первым.

Он может работать с режиссерами самых разных направлений, это очень важно для Малого. Может сыграть и человека из народа, и аристократа, и царя. Вспомним его Хлестакова, его роли в чеховском репертуаре, его царя Федора. Он играл Достоевского, Островского, он и драматический, и трагический, и комический актер. Очень часто актерский расцвет приходится на 30-40 лет, после этого люди "гаснут". У Соломина этого не произошло, до нынешнего времени он играл в премьерах Малого - и в 2000-е и в 2010-е годы. Такое театральное долгожительство тоже характерно для многих значительных артистов Малого театра. Я не касаюсь таких его ипостасей, как режиссура или педагогическая работа в Щепкинском училище. Скажу только, что все актеры, пришедшие в Малый театр на протяжении последних 30 лет, так или иначе связаны с педагогической школой Соломина. А если говорить о нем, как о руководителе, то надо вспомнить время, когда он возглавил Малый театр - 1988-й. Когда, по словам Пушкина, "геральдического льва демократическим копытом кто только не лягал". Те критики, которые стояли по струнке перед Малым театром до 1986-го, когда руководивший им Михаил Иванович Царев возглавлял Всероссийское театральное общество и был в великой силе, резко прозрели - и в театр полетели и комья грязи, и камни.

Нужно было поднимать Малый театр, и он проявил себя как незаурядный организатор. Вспомните нищающий Советский Союз 1989-1990 годов, а Малый театр за один сезон провел зарубежные гастроли в Ливии, Болгарии, Израиле и Японии. Представьте себе, что такое было организовать это тогда! Мы были первым театром, который провел полные гастроли в Израиле, в 1990-м там еще и посольства-то не было. А гастроли в Японии и сейчас необыкновенное дело. В 1989-1990 годах в театре был сделан ремонт. Он оказался прекрасным менеджером.

С ним связаны все репертуарные искания Малого театра последних 30 лет - в зарубежной, исторической драме. Это сейчас кто только не ставит исторические драмы, а в девяностые это было внове и составило целую репертуарную линию Малого театра. Тут были и "Царь Борис", и пьесы, посвященные Николаю Второму, и "Пир победителей" Солженицына и так далее.

Он приглашал и продолжает приглашать в Малый театр и иностранных режиссеров, и кинорежиссеров - таких, как Сергей Соловьев. Ему свойственна постоянная забота и о молодежи, и о приходящих в театр маститых артистах. Цвет нашей сценографии прошел через Малый театр именно при Соломине.

О том, какой он человек, мне говорить и легко, и трудно. Я с ним работаю больше тридцати лет и думаю, что это довольно редкий случай, - человек моей профессии сотрудничает с выдающимся актером, руководителем театра и за это время между нами не то что кошка не пробежала - черной шерстки не было. С 1990 по 1991 годы Юрий Мефодьевич был министром культуры - поначалу еще РСФСР, и сразу же позвал меня в качестве своего советника. Там я с ним год проработал, видел его в разных ипостасях. Вместе с ним, в его кабинете, писал письмо президенту Ельцину об отставке с поста министра. В общем, мне о нем есть что вспомнить, и я могу произнести только добрые слова.

Василий Бочкарев, народный артист РСФСР:

- Шестьдесят лет я вместе с Юрием Мефодьевичем и все время у него учусь. А учиться тут можно многому. В свои 85 лет он и живой, и подвижный человек, полон планов. В чем для меня состоит его главный секрет? В том, что он вечный путник и все время идет к какой-то важной цели. Соломин играет роли, потом эти роли, как у всякого актера, уходят, и он берется за новые. Он ставит спектакли, они уходят, и он выпускает новые спектакли. Он педагог и вкладывает душу в учеников. Они уходят, и он набирает новых.

А самое главное в том, что в своем сердце он держит традиции Малого театра и понятие "нравственного закона". Он бережет русский психологический театр.

Мне кажется, это и к России относится - когда мы плывем прямо, у нас все нормально…

К юбилею Юрия Соломина Малый театр подготовил серию онлайн-трансляций спектаклей, среди которых будут редкие записи таких спектаклей, как "Пучина" и "Таинственный ящик", "Лес", фильм "Его Величество Актер", который создавался в сложный для театра период реконструкции. А также новый документальный фильм "Малый театр Юрия Соломина". Он готовился во время пандемии, в "полевых условиях", и актерам пришлось самостоятельно записывать свои воспоминания.

О Юрии Соломине расскажут его выпускники разных лет, его партнеры по сцене и молодые коллеги. В подготовке фильма принимали участие народные артисты России Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Владимир Дубровский, Светлана Аманова, Людмила Титова, Елена Харитонова, Алена Охлупина, Владимир Носик, Александр Ермаков, заслуженные артисты России Виктор Низовой, Глеб Подгородинский, Алексей Фаддеев, артисты Ольга Жевакина, Михаил Мартьянов, Карина Саханенко и Алена Колесникова, режиссер Стефано Де Лука.

***

Большой в Малом: россияне ценят артистический масштаб Юрия Соломина

Народный артист СССР отмечает юбилей

Марина Иванова

Зоя Игумнова

"Известия", 18 июня 2020 года

Юрию Соломину исполнилось 85 лет. За плечами всенародно любимого «Адъютанта его превосходительства» множество ролей и 32 года художественного руководства Малым театром. «Известия» поздравляют народного артиста с юбилеем и вспоминают самые яркие события его биографии.

Ранняя любовь

День рождения Юрий Мефодьевич встречает в узком семейном кругу, сообщили в театре, а на юбилейное интервью «Известия», по договоренности с артистом, отправятся ближе к открытию сезона, когда, по его словам, будет о чем сказать. О себе Соломин говорить не любит, зато о Малом театре рассказывает много и с удовольствием. Малый — любовь всей его жизни, причем ранняя.

Будущий худрук родился и вырос в Чите, в семье преподавателей музыки, а решение ехать в Москву и поступать в школу Малого — Театральное училище имени М.С.Щепкина — пришло после того, как он увидел в городском кинотеатре фильм «Малый театр и его мастера». На вступительном экзамене будущий артист читал «Стихи о советском паспорте», и комиссия покатывалась со смеху. Уж очень не вязался пафос героического опуса Маяковского с обликом худенького паренька в закопченном пиджачке — в столицу абитуриент добирался восемь суток и не успел отмыться от паровозной гари. В труппу Соломин попал прямо со студенческой скамьи и вот уже 64-й год носит высокое звание артиста Малого театра. В его послужном списке более 50 ролей, в основном главные, и преимущественно в классических, проверенных временем произведениях. Гоголь, Островский, Достоевский, Чехов, Ростан, Мольер...

Диапазон сыгранного простирается от комедии и водевиля до драмы и трагедии, и везде присутствуют фирменные соломинские обаяние и органика. Есть среди его ролей и настоящие шедевры, например, царь Фёдор в знаменитом спектакле «Царь Фёдор Иоаннович» по трагедии Алексея Толстого. Не ущербный, слабоумный венценосец, каким его обычно считают, но человек высочайшей нравственности, взыскующий добра и мира, но ничего не способный поделать с враждой и жестокостью.

Сцена выше жизни

Сегодня в его репертуаре — блюститель устоев Фамусов из «Горе от ума» и прирожденный оптимист Доменико Сориано в пьесе Эдуардо Де Филиппо «Филумена Мартурано». Опять классика и вновь верность традициям. Для Соломина бережное отношение к опыту предшественников — смысл существования. Традиция — то, чем славен и велик Малый театр. Никаких отступлений от этого правила Соломин-актер, режиссер, худрук, педагог не допускает, за что нередко подвергается критике.

— Традиционность Малого театра нам как будто ставят в упрек, — делился он с «Известиями». — Да, традиционный. А почему традиционного театра не должно быть в России? В Японии есть театр Кабуки или театр Но, во Франции — «Комеди Франсез». А у нас свои традиции. Почему надо на сцене ржать, как ржет на улицах это самое «поколение пепси»? Почему речь должна быть невнятной? Зачем все это переносить на сцену? Ведь сцена должна быть выше жизни — не случайно она приподнята над зрительным залом.

На нынешнем культурном фоне Соломин выглядит идеалистом и консерватором — в том смысле, что расходится с представлениями об актуальном театре. Не считает, что мат на сцене — это отражение быта («Если ты настоящий артист, послать человека можно даже молча — да так, что он долго еще не вернется») и не терпит актерской распущенности даже в самых невинных проявлениях. На вопрос «Известий» — как вас принимали старики, кумиры, когда вы только появились в труппе? — отвечает: «Так же, как сегодня мы принимали выпускников Театрального училища имени Щепкина. Только я пришел в костюме и галстуке, а молодежь нынешняя приходит в свитерах и подтяжках. Поэтому я им и порекомендовал прямо со сцены: прежде чем идти в Малый театр, посмотрите на себя в зеркало. Дома так можно ходить, но театр — это святое для нас».

Любимый адъютант

Удивительно, но стопроцентная положительность Юрия Мефодьевича не вызывает ни смеха, ни отторжения. Только восхищение. Эту особенность — нести ничем не омраченный позитив и при этом быть живым, не картонным — в свое время оценили миллионы кино- и телезрителей. Соломин снялся в десятках фильмов, периодически попадая на обложку журнала «Советский экран», что означало безоговорочное признание. Особенной любовью публики одной шестой части света пользовался капитан Кольцов из телефильма Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства». Соломина долго не утверждали на эту роль — киночиновникам он казался недостаточно героическим для «нашего» разведчика. Но когда картина, наконец, вышла, стало ясно: персонаж Соломина надолго завладел зрительскими сердцами.

В юбилейные дни «Адъютант», в прошлом году отметивший 50-летие, наряду с другими картинами юбиляра вновь появится в телеэфире. И можно не сомневаться — дети и внуки первых зрителей картины будут сопереживать главному герою с тем же неослабевающим интересом. А любители документального кино смогут посмотреть фильм «Малый театр Юрия Соломина». О друге и учителе расскажут его выпускники разных лет, партнеры по сцене и молодые коллеги. Части фильма выходят на YouTube-канале и в социальных сетях театра с 15 по 18 июня в дневное время.

Людмила Полякова, народная артистка России

— Я училась на курсе Юрия Мефодьевича Соломина в Театральном училище имени Щепкина. После окончания пошла «путешествовать» по московским театрам. Но за творческой жизнью своих педагогов следила внимательно. И, видимо, Юрий Мефодьевич тоже за мной следил. И как-то на Киностудии имени Горького мы случайно встретились. Я к тому времени была без работы, и когда он узнал, что я нигде, скомандовал: «Ну-ка, быстро в Малый театр!» Через два дня я была зачислена в труппу и уже 30 лет служу. Он — настоящий волшебник.

Это такое счастье видеть его, работать вместе. Я такую нежность испытываю к нему, ну почти материнскую. Соломин фантастически репетирует с артистами. Он заводится в одну секунду и гениально показывает. Какой бы персонаж ни был, он может сыграть любого, даже кошку и собаку. Артисты хохочут до слез.

А пару лет назад, когда у меня тоже близился юбилей, он сделал мне бесценный подарок. Я показала ему пьесу «А дальше тишина», и он сказал: «Это нужно ставить непременно». Сам взялся за постановку и дал мне главную роль. Этот спектакль — настоящий гражданский подвиг. Во времена, когда с телеканалов льется грязь, семейные разборки, дрязги, судилища, вышел наш спектакль, на котором плачут даже мужчины. Когда об этом рассказали Юрию Мефодьевичу, он сказал: «Пусть плачут. Пора задуматься о жизни. И пусть у театра всегда стоит скорая помощь!»

Я видела, как ему вручили Звезду Героя труда в День России. Думаю, скоро вся эта история с коронавирусом закончится и надо бы что-то нам еще с ним замутить. Я желаю ему только здоровья. Мы все его очень любим. Юра в любой момент может на меня рассчитывать. Я всегда подставлю ему свое плечо.

Дмитрий Барщевский, кинорежиссер

— Юрий Соломин — пример высочайших человеческих качеств: благородства, надежности, интеллигентности, партнерства, верности. Творческое проникновение в задачу — это тоже талант, которым Юрия Соломина щедро наградили родители и Бог. Он великий труженик. Я сделал три картины с его участием («Московская сага», «Тяжелый песок» и «Бульварное кольцо») и признаюсь: работать с ним — большая честь и радость. А дружить — подарок судьбы.

Для картины «Московская сага» мы долго не могли подобрать актеров на главные роли — супругов Градовых. И вот однажды автор сценария картины Наталья Виолина увидела, как Юрий Соломин читает «Ты помнишь, Алёша, дороги Смоленщины» Константина Симонова. И в это мгновение она поняла — это профессор Градов. Благородный герой с мощной внутренней энергией. Сила в Соломине не очевидна, но это настоящий русский интеллигент, обладающий несгибаемым стержнем.

И я бесконечно рад тому, что Юрий Мефодьевич считает свою роль в «Московской саге» одной из главных в жизни и самой серьезной в последние десятилетия. Знаю, что и зрители отплатили ему любовью и пересматривают «Сагу» из года в год. Вот и в эти юбилейные дни Первый канал планирует повтор нашего киноромана.Я видела, как ему вручили Звезду Героя труда в День России. Думаю, скоро вся эта история с коронавирусом закончится и надо бы что-то нам еще с ним замутить. Я желаю ему только здоровья. Мы все его очень любим. Юра в любой момент может на меня рассчитывать. Я всегда подставлю ему свое плечо.

Еще нас всегда восхищало его отношение к животным. На даче у него живет не меньше пяти подобранных собак и кошек. Он находит время заниматься ими, кормить, лечить. Это его мир. Кстати, в «Московской саге» он снимался со своей любимой овчаркой Маклаем. На съемках за Маклая он волновался больше, чем за себя. После премьеры, когда Соломин выходил на прогулку с собакой, прохожие интересовались: «Маклай, а кого это ты вывел на прогулку? Кто с тобой идет?» Юрий Мефодьевич шутил: «Наконец и я прославился за счет собаки!».

К несчастью, огромным ударом стал для Юрия Мефодьевича уход из жизни супруги Ольги Николаевны. Она была педагогом, профессором в Щепкинском театральном училище. В память о ней он вернул на сцену Малого театра спектакль «Последний срок» по повести Распутина, поставленный Ольгой Николаевной со студентами, а ныне артистами Малого театра. Юрий Мефодьевич очень любит молодежь. Для него работать с ней не утомительная нагрузка, а огромная радость. Театр для Соломина — это дом и вся его жизнь. Я благодарен судьбе за нашу встречу и желаю Юрию Мефодьевичу еще долгих лет в здравии и творчестве.

Борис Клюев, народный артист России

— Я знаю Юрия Мефодьевича с 1962 года, его творчество развивалось на моих глазах. Когда Малый театр остался без художественного руководителя, весь коллектив выбрал его на этот ответственный пост, и Юрий Мефодьевич очень достойно на протяжении более 30 лет правит нашим кораблем. Всякое было за это время. Уходили из труппы ученики, бросали его. Но Юрий Соломин терпел, крепился. А вместе с ним и театр выжил. И потом, когда у нас не стало хватать режиссеров, Юра вдруг стал ставить спектакли, и довольно успешно. Несмотря на то что несколько лет назад он заболел и перенес операцию, Малый театр не бросил, продолжал руководить, ставить и играть. Пожалуй, только сейчас стал немного тормозить.

Он не дает потопить классическое искусство. Верит, что у репертуарного театра есть будущее. И так должны считать все артисты в труппе. Если ты работаешь в этом театре, то должен хвалить его. Не разделяешь мнение — уходи. Многие ведь ушли. Только я не знаю, выиграли они от этого или нет. Артисты любят Юрия Мефодьевича. У него есть замечательное качество, унаследованное от Михаила Ивановича Царёва: если он что-то обещал, обязательно сделает. Не болтает языком, как некоторые. Всем заболевшим и пожилым актерам помогает с лечением, деньгами. В театре есть специальный фонд. Артисты Малого театра зарплату получают до конца своих дней. Анатолий Торопов, который уже ходить не мог, говорил: «Спасибо, что не бросаете». Где, в каком театре это еще есть? Человек ушел на пенсию — и до свидания.

Соломин не бросает и молодежь. Когда рождаются в семьях дети, театр снимает артистам квартиры, оплачивает их. Когда я начинал, такого не было. И это всё благодаря Юрию Соломину.

***

Для Адьютанта его Превосходительства – главное честь

Народному артисту СССР, художественному руководителю Малого театра Юрию Соломину 18 -го июня исполняется 85 лет.

Кажется, мы все знаем о любимце публики Юрии Мефодьевиче Соломине и вместе с тем определенного не знаем ничего. В беседах он скользит по поверхности и полностью не раскрывается никогда. Правда иногда "между строк" можно кое-что прочесть… Это школа Михаила Царева, многолетнего худрука Малого театра: все, что положено зрителям знать об артисте, проявляется в его художественных образах, закодированных личным воображением.

Правда, в 1975 году, когда вручали американского "Оскара" за лучший иностранный фильм картине "Дерсу Узала" Акиры Куросавы, где Юрий Соломин сыграл роль капитана Арсеньева, он тоже ничего не знал. Министерство культуры не сочло нужным сообщить об этом артисту, положив приглашение от американской киноакадемии под сукно. Обидно, что и говорить, тем не менее Соломин вытащил счастливый билет, встретив на своем пути всемирно известного режиссера, выбравшего его после просмотра сериала "Адъютант его превосходительства", снятого в 1970-ом году полвека назад. Теперь в гостиной Соломина висит картина Куросавы "Голова тигра", подаренная артисту на съемках в уссурийской тайге, после чего их дружба продлилась 25 лет, а страна восходящего солнца наградила народного артиста СССР в 1993-ем году орденом Японии "За вклад в мировую культуру".

А первый счастливый билет Юрий Соломин вытащил в 1954 ом году, когда, приехав из Читы вместе с отцом, поступил на курс Веры Пашенной в театральное училище имени Щепкина и стал выходить на сцену Малого театра в массовке. О никаком протеже и речи не могло быть, молодым человеком руководила одна мечта: стать настоящим артистом и учиться, учиться у великих мастеров императорской сцены. Первой наградой стала роль Хлестакова в "Ревизоре", которого спустя много лет он поставил, как режиссер.

С первых шагов Соломин понял: в театре, где главным всегда считался Его Величество Актер, нельзя имитировать чувства, они должны рождаться здесь, сейчас. Хоть умри, но сделай! Поэтому тщательно собирая наблюдения за поведением разных людей в собственную копилку, ключ от которой доверял редким режиссерам. К ним можно отнести Сергея Женовача, поставившего в Малом театре в 2000 году "Горе от ума", где роль ретрограда Фамусова выбрал Соломин, впоследствии получив за нее Государственную премию РСФСР. Желание сыграть дальновидного и хитрого московского вельможу родилось неслучайно, из собственного жизненного опыта. С 1990 го по 1992-ой годы Юрий Мефодьевич возглавлял Министерство культуры в правительстве новой России, надеясь помочь деятелям искусства, оказавшимся на обочине. Два года хватило ему, чтобы понять: все преобразования российской культуры уходили "в свисток", забирали силы, которые в том числе требовались для сохранения творческой атмосферы в Малом театре, поскольку с 1988-го года был единогласно избран художественным руководителем.

Опыт работы в высших эшелонах власти не прошел для него даром, подсказав идею "Кабалы святош" по пьесе Михаила Булгакова, а также трактовку Жана Батиста Мольера, вынужденного пресмыкаться и юлить перед королем ради сохранения своего театра. Именно русская классика: Островский, Гоголь, Толстой, Чехов давали Соломину пищу для ума и радость созидания. Кроме того, во внешнем облике Соломина есть что-то аристократическое, чуждое серой пошлости и пустой суете.

Казалось, Юрий Соломин был создан не только для сценических, но и для экранных героев Чехова, но кинорежиссеры не замечали этого. А зря! В любом фильме, будь то "Блокада", "Хождение по мукам", "ТАСС уполномочен заявить" и тем более "Адъютант его превосходительства" в каждом из его персонажей можно увидеть, ощутить чеховского интеллигента в погонах, для которого главное – честь. Особенно это проявилась в образе профессора Бориса Градова в "Московской саге", снятой в 2004-ом году и показанной на канале "Победа" сейчас. В этом ничуть не устаревшем телесериале хирург Градов в мощном исполнении Юрия Соломина сдержан и молчалив. он знает цену человеческой жизни и порядочности, воспитанной родителями. Как это было в музыкальной семье Юрия Мефодьевича, привитой его отцом и матерью, мечтавшей увидеть сына хирургом.

Спустя 40 лет Соломин побывал с артистами Малого театра в родной Чите. Многое там изменилось. Ему помогли найти могилу отца на заброшенном кладбище в лесу, постоять на крылечке прежнего роддома, где он вместе с отцом в декабре 1941 года встречал новорожденного Виталика, впоследствии ставшего актером и режиссером Малого театра, неожиданно для всех "сгоревшего" в 60 лет. Похоже судьба сделала "мертвую петлю" и отняла у него самого дорогого и близкого человека, оставив в прошлом все творческие разногласия. Своей болью он мог поделиться только с женой – Ольгой Николаевной, профессором Щепкинского высшего училища, воспитавшей вместе с мужем сотни талантливых артистов. Но вот год назад, и она ушла, и уютная квартира заполнилась гулкой тишиной после 50-ти лет совместной жизни.

Теперь у Героя труда России, лауреата множества премий и орденов остались дочь и внуки, а также родной Дом Островского с его учениками, исповедующими духовное начало в человеке и силу правды. Может быть поэтому настоящая драматургия здесь не имеет срока давности, как в "Последнем сроке" Валентина Распутина, недавней премьере режиссера Юрия Соломина, посвященной памяти верной жене и незабвенному другу.

Автор статьи: Любовь Лебедина

Деловая Трибуна, 18 июля 2020 года

В день рождения Юрия Мефодьевича Соломина приходят поздравления со всех концов России. Их мы будем публиковать в этой новости.

[GALLERY:540]

***

Уважаемый Юрий Мефодьевич!

Сердечно поздравляем Вас с юбилеем!

Щедро одаренный судьбой, вы мудро и достойно распорядились ее дарами, стали творцом удивительной жизненной и творческой биографии, примером мужества, стойкости, благородства, верности идеалам: истинным примером для подражания для ваших родных, коллег и учеников, поклонников вашего таланта. Желаем вам долгих лет жизни, наполненных радостью, счастьем и вдохновением!

С уважением и любовью,

коллектив Ростовского академического театра драмы имени Горького

***

Народный артист СССР, Герой Труда, полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством", бессменный художественный руководитель прославленного Малого театра Юрий Соломин накануне своего юбилея — 18 июня ему исполняется 85 лет — дал интервью РИА Новости, в котором рассказал о своем пути в искусстве, о родном Малом театре, которому посвятил более 60 лет жизни, о своих учителях и поделился планами на будущий сезон. Беседовала Наталия Курова.

— Юрий Мефодьевич, не могу не воспользоваться случаем и лично поздравить вас с самой высокой наградой российского государства. На торжественной церемонии на Поклонной горе президент вручил вам Золотую Звезду Героя. Теперь вы самый героический актер России.

— Это стало для меня неожиданным и почетным подарком к юбилею. Ощущать себя обладателем такой награды — большая честь и огромная ответственность. Приятно, что труд работников театра ценится наравне с другими важными для людей профессиями. Пройден огромный путь в искусстве. Я приехал в Москву из Читы в 1953 году. Еще дома увидел фильм о Малом театре, снятый к его 125-летнему юбилею, и влюбился в эту прославленную театральную академию и ее мастеров. Я счастливый человек — мечтал стать актером и стал, мечтал о Малом театре, и теперь это мой родной дом.
После окончания Щепкинского театрального училища был принят в труппу Малого театра, и с тех пор вся моя жизнь, вот уже 63 года, связана с этой великой сценой. В начале был актером, а в 1988 году на общем собрании коллектива был избран художественным руководителем, коим и являюсь до сих пор.

— Вы пришли в театр, когда там еще работали великие старики Малого — Вера Пашенная, Елена Гоголева, Александра Яблочкина, Михаил Царев, Владимир Ильинский...

— Да, мне повезло общаться с такими большими мастерами, играть с ними на одной сцене. Это великая школа. Студентом второго курса мне довелось вывозить на сцену саму Яблочкину в спектакле "Ярмарка тщеславия". Пока она вела свою цену, я, загримированный под негра, стоял на сцене и ждал, а потом увозил актрису. Это была моя первая бессловесная роль. И это тоже школа — учиться жить на сцене, не говоря ни слова.
Все старики были очень внимательны, великодушны к нам, молодым, старались что-то подсказать, посоветовать. Но главной наставницей, моей крестной мамой в искусстве, да и моего брата Виталия Соломина, стала великая русская актриса Вера Николаевна Пашенная. Она взяла меня на свой курс в училище и потом до конца жизни опекала, следила за моими успехами в театре и кино. Я всегда вспоминаю ее с огромным уважением и благодарностью. Все, что у меня есть, это от нее, от моих учителей Малого.
А теперь артисты — Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Борис Клюев — это уже мои ученики. И мы все стараемся передать, что получили — свой опыт и знания — молодым. Стараемся не изменять традиции, бережно относимся к великому наследию, дарованному нам.

— Вы настоящий рыцарь русского психологического театра. Все эти годы и десятилетия вы, независимо от того, какие перемены происходили в стране, какие тенденции завладевали театром, стойко придерживались своей линии — русского психологического театра.

— Я бы сказал — настоящего русского театра, русской актерской школы, одной из лучших в мире. Это богатство, полученное в наследство от основателей Малого, мы не предадим никогда.

— Вы сыграли огромное количество ролей в театре и кино, причем самых разных — редко кому из артистов так везет. Думаю, вам на судьбу нет причин обижаться?

— Да, судьба ко мне благоволила — я играл в классике русской и зарубежной, в современных пьесах, помню свою работу в спектакле "Любовь Яровая", где моей партнершей была актриса Руфина Нифонтова. Я играл в спектаклях разных жанров — в трагедии, комедии, мелодраме и даже в оперетте. Но больше всего я привержен классике — Чехов, Толстой, Островский, Гоголь, Грибоедов. И до сих пор именно произведения этих великих авторов составляют основу репертуара Малого театра.

— Мне посчастливилось быть на премьере спектакля "Горе от ума", где вы блистательно сыграли Фамусова. Я прекрасно помню, хотя это было лет 20 тому назад, какой был оглушительный успех у спектакля. Вы и сегодня выходите на сцену в этой роли?

— Что касается Фамусова, я играл его почти 19 лет. А теперь все — я сказал в театре, что надо как-то обновлять постановку, делать замену актеров. Спектакль пользуется успехом, идет на аншлагах, и терять его не хочется. Я уже присмотрел двух новых исполнителей на роль Фамусова. Вообще, у нас есть спектакли, которые идут по 20-30 лет, и мы не снимаем их с репертуара, потому что они востребованы, зрители хотят их смотреть. Своим вниманием и любовью к Малому театру и его творчеству публика подтверждает, что мы не ошиблись в своем выборе.

— Сейчас, как я знаю, вы больше занимаетесь режиссурой. Вы и раньше ставили спектакли не только в России, но и в Болгарии, Германии, Чехословакии, Японии. На сцене Малого шли и идут десятки ваших постановок, в числе которых, конечно, прежде всего любимая классика — "Лес" Островского, "Ревизор" Гоголя, чеховская "Чайка". Последние по времени ваши работы — гоголевская "Женитьба", "Дальше — тишина" Виньи Дельмар и "Последний срок" Валентина Распутина.

— С режиссурой я дружу с 1980 года и продолжаю до сих пор. И в планах у меня на новый сезон две постановки. Одна — сказка для детей, которую я буду ставить вместе с молодым режиссером, и вторая — классика. Что конкретно, еще не знаю — время есть, решу.

— Как вы думаете, справится театр с такой бедой, обрушившейся на всех нас и вынудившей театры не работать несколько месяцев? Не отвыкли ли люди от театра?

— Что сейчас говорить, поживем-увидим. Главное, чтобы страшная болезнь ушла, отступила. В зрителях я уверен, думаю, не подведут. Важно, чтобы театр оправдал их доверие и надежды. У нас в Малом все готово к новому сезону, есть уже несколько абсолютно готовых спектаклей, которые мы можем показать прямо сейчас, это "Рождество в доме Купьелло" Эдуардо де Филиппо и "Большая тройка (Ялта-45)" Лукаса Свенссона. Завтра пойду в театр, проверю, как там дела. Я приболел и недели две не был. Но мне повезло, у меня замечательный директор Тамара Михайлова, я ей полностью доверяю.

— Юрий Мефодьевич, если бы не пандемия, то юбилей бы отметили по-настоящему, юбилейным вечером, банкетом. А сейчас как будете отмечать день рождения?

— Я думаю, праздник перенесем на август-сентябрь, когда все вместе соберемся в театре. А сейчас что за радость одному-то?

— Но праздник все-таки состоится. Как рассказали мне в театре, на Youtube-канале театра выйдет новый документальный фильм "Малый театр Юрия Соломина", который готовился к юбилею в "полевых условиях", и ценность его не качестве записей, а в искренности слов, нежности признаний своему Мастеру от учеников, коллег, партнеров. Также 17 июня будет представлена запись вашего юбилейного вечера 2015 года в честь 80-летия. А в самый день рождения состоится онлайн-премьера фильма "Его Величество Актер". Ну а дома вас будет поздравлять ваша замечательная семья, которая всегда рядом.

— Да, со мной теперь после кончины моей супруги Ольги, с которой мы прожили 60 лет, живет моя дочь Дарья, всегда рядом внучка Александра, а главная моя радость — мои правнуки Федор и Юрий. Ну и, конечно, я не забываю своих четвероногих друзей. Вот мой кот, он и сейчас, пока мы с вами беседуем, сидит рядом, он всегда со мной.

РИА Новости, 17 июня 2020 года

18 июня отмечает юбилей художественный руководитель Малого театра – народному артисту СССР Юрию Соломину исполняется 85 лет!
Юрий Мефодьевич Соломин – один из тех мастеров, чей вклад в культуру и общественную жизнь страны поистине бесценен. Более полувека служит он искусству Малого театра, бережно сохраняя и развивая лучшие традиции российского классического репертуара.
Юрий Мефодьевич, в первую очередь, человек театра, но многие поколения зрителей любят его как великолепного киноактёра. «Дерсу Узала», «Адъютант его Превосходительства», «Хождение по мукам», «ТАСС уполномочен заявить…», «Обыкновенное чудо», «Летучая мышь», «Московская сага», «Мелодии белой ночи», «Блокада»,– эти и другие фильмы с участием Юрия Соломина составляют золотой фонд отечественного кино.
От всего сердца поздравляем Юрия Мефодьевича и желаем ему крепкого здоровья, бодрости духа, хорошего настроения и еще многих творческих свершений на родных подмостках!

Дорогие друзья!

Приглашаем вас посмотреть запись юбилейного вечера Юрия Соломина, который проходил пять лет назад в честь его 80-летия. Труппа, коллеги и друзья устроили для юбиляра большой праздник. Малый театр, сцена на Ордынке, 20 июня 2015 года.

Дорогие друзья!

Сегодня мы завершаем нашу ретроспективу спектаклей с участием Юрия Мефодьевича Соломина и смотрим запись трагедии «Царь Федор Иоаннович» А.К.Толстого. 31 год шел на сцене этот крепко срежиссированный спектакль, одна из вершин творчества Б.И.Равенских. И 28 лет заглавную роль в нем играл Юрий Мефодьевич.

Слово Вере Анатольевне Максимовой: «Только у больших артистов творчество цельно, и роли не противостоят, не отстоят, а окликают друг друга. Тогда в одной из самых зависимых профессий – актерской, вопреки судьбе, случаю, обстоятельствам, режиссерской воле, созданные образы таинственно выстраиваются в живую цепь, образуют нерасторжимость, варьируя и продлевая тему жизни художника.
В самых главных своих ролях Соломин говорит об отношениях личности, индивидуума со временем, с эпохой, с человеческим множеством, так же как и с безликой массой, с усредненным большинством. Среди его персонажей есть люди, со временем не совпавшие, временем погубленные. Есть отвергнутые и непонятые. Есть те, кто обогнал свое время и возвысился над ним. Есть благополучные «пользователи» времени (как, например, его комфортно расположившийся не только в собственном доме, но и в своем веке Фамусов). Есть победители и побежденные. В этом смысле «перекликаются», соотносятся друг с другом Кисельников и добрый царь Федор Иоаннович, и последний русский царь Николай II, и поэт Сирано, и великий французский лицедей, «автор театра» Мольер…
Царя Федора (1976) Соломин подготовил всего за десять дней после ухода во МХАТ Смоктуновского. Тогдашний руководитель Малого – Царев выбрал его из всех других претендентов-соревнователей. Ответственный для театра и для выдающегося спектакля ввод совершался в невероятно короткие сроки под руководством Бориса Ровенских, режиссера сверхталантливого и непредсказуемого, в полном смысле – автора спектакля, который к тому времени шел уже три сезона с огромным успехом, постепенно превращаясь в легенду.
После такого мощного первого исполнителя, как Смоктуновский, да еще репетируя с неистовым диктатором Ровенских, который, по признанию самого Соломина, хотел для Федора не его, а другого артиста, естественно было ожидать хоть каких-то повторов, влияний, следования «первообразцу».
Между тем не роль-повтор, не роль-ввод, а новое, собственное, личное творение актера оказалось представлено на суд зрителя, критики, коллектива (пребывавшего в сомнении и ожидании). Десятью годами младше Смоктуновского, Соломин выглядел на сцене молодым и привлекательным не только в золотом парадном облачении, но и в будничном кафтане из холста, в бесшумных сапожках, без шапки Мономаха, в «собственных» темнорусых волосах, не на троне, а в домашних покоях наедине с женой. Он не играл царя-мужичка или задержавшегося в детстве, слабого и наивного человека, не казался ни блаженным, ни больным, а неоспоримо царским сыном, отмеченным знаком высокого рождения. Не слабоумие или убогость, а страдальческое вопрошание, напряженная душевная работа, поиск бескровного выхода из жестокой боярской свары читались в чертах Федора – Соломина, в его широко распахнутых глазах. В простых домотканых одеждах (рубище, рубахе) он казался странником, каликой перехожим, светлым иноком.
Как и написано у автора, Алексея К. Толстого, он был добр и доверчив: знал, в чем состоит долг государя и не имел сил исполнить свое назначение.
Соломин играл совестливого русского человека – царя, не совершившего ни единого низкого поступка, не хотевшего «высшей власти», вожделенной для других. Все, что он говорил, доверчиво делясь раздумьем с собеседниками, исповедуясь перед Ириной, казалось справедливым и верным. И еще неожиданное значение для образа, для спектакля приобретала тема любви.
Этот новый Федор был достоин любви и сам глубоко и нежно любил жену. Лирический актер Соломин замечательно играл это чувство Федора к Ирине, в безраздельности которого герой находил покой и умиротворение.
Созданный для мира и тишины, для частной жизни, Федор мучился сознанием своей слабости, казнился непригодностью трону, неспособностью править огромной, заряженной ненавистью страной. Он медлил в поступках и быстро уставал от государственной работы. Но после многих исполнителей-предшественников в знаменитой роли определенно возникало ощущение, что Федор Соломина умен, безошибочно (интуитивно, как сказали бы сегодня) чувствует, что справедливо, а что нет, где свет, а где тьма.
Окружающие его люди были грешны, тупы или лживы, закоснели во властолюбии или ожесточились в многолетней борьбе, чтобы услышать и понять царя. Не способный солгать, он верил каждому, а его обманывали все. Великий гнев просыпался в нем, когда приближенные во имя «государственных» интересов России и блага династии, которая нуждалась в наследнике престола, покушались на его святыню – любовь к Ирине.
В финале спектакля царь тихо и просто снимал с головы шапку Мономаха, отказывался от трона, осознав, что власть нераздельна со злом и кровью.
В трагедии Алексея К. Толстого Соломин сыграл одного из первых русских царей. Через четырнадцать лет в полулюбительской пьесе С.Кузнецова «И аз воздам...» исполнил роль последнего Романова – Николая II».

Запись, которую мы предлагаем вам посмотреть сегодня, сделана на телевидении в 1981 году. Партнерами Юрия Мефодьевича стали Виктор Коршунов (Борис Годунов), Галина Кирюшина (царица Ирина), Евгений Самойлов (Иван Петрович Шуйский), Виктор Хохряков (Луп-Клешнин) и другие.

14 июня народному артисту России Анатолию Михайловичу Торопову исполнилось бы 92 года. Стихотворение Редьярда Киплинга "Если...", которое мы предлагаем вам послушать в исполнении артиста, было одним из его самых любимых поэтических произведений. Он читал его в концертах и друзьям, оно звучало как гимн его собственной жизни - столько искреннего чувства Анатолий Михайлович вкладывал в свое чтение.

Президент России Владимир Путин пожелал хорошего сезона артистам Государственного академического Малого театра России.

После церемонии вручения медалей Героя Труда в пятницу на Поклонной горе в Москве президент подошел с бокалом шампанского к худруку театра Юрию Соломину. Артист поздравил президента с Днем России.

"Всем вашим коллегам передайте самые наилучшие пожелания и низкий поклон. Надеюсь, что сезон будет у вас хороший, несмотря на все сложности", - сказал Владимир Путин, общение было показано в эфире телеканала "Россия 24".

Дорогие друзья!

Сегодня на Поклонной горе прошла торжественная церемония вручения государственных наград. Золотую звезду Героя труда России народному артисту СССР Юрию Мефодьевичу Соломину вручил Президент России Владимир Владимирович Путин. Предлагаем вашему вниманию запись этого мероприятия. А Юрия Мефодьевича от души поздравляем со столь знаменательным событием и желаем ему крепкого здоровья, бодрости духа и еще многих лет служения русскому театральному искусству!

Дорогие друзья!

Продолжаем наш показ спектаклей, посвященный юбилею Юрия Мефодьевича Соломина. Сегодня смотрим комедию А.Н.Островского «Лес», поставленную нашим художественным руководителем в 1998 году.

Надо заметить, что именно с этой пьесы началась режиссерская деятельность Юрия Мефодьевича. Впервые самостоятельно он поставил «Лес» в Болгарии в 1975 году. А заняться режиссурой, как рассказывает сам Юрий Мефодьевич, ему посоветовал Акира Куросава, у которого он снимался в фильме «Дерсу Узала».
«Куросава повторил это в одном из своих интервью. В Болгарии интервью прочитали и позвали меня, знакомого им по кинофильмам – “Адъютанту его превосходительства” прежде всего, поставить в театре города Толбухина “Лес”»

И снова обратимся к книге В.А.Максимовой «И это все о нем»: «Начиная репетиции классики, Соломин дает актерам простой совет: «Нужно внимательно читать авторский текст. Там все написано…» <…>
Он уверен, что и сам именно так работает – всего навсего «внимательно читая». Однако объясняет он себя и свои спектакли проще, элементарней, чем есть на самом деле. Медленное чтение для него лишь начало. <…> Соломин пьесу не столько читает, сколько «вычитывает», дочитывает ее, извлекая пропущенное, не замеченное предшественниками.
Его постановка «Леса» (1998) в Малом об этом свидетельствует. «Преданность бедолаг-актеров искусству», – определил режиссер главную тему спектакля, который, однако, не сводится к «вдумчивому чтению», так же, как и «арифметическому сложению» отдельных фигур. «Лес» Соломина разнообразней, сложнее по смыслу и художественным свойствам. В нем есть логика и последовательность общего решения; соседствуют и спорят несколько начал и миров. Прежде всего – это мир красоты, вечной, нетленной природы... Красоте аплодирует зритель, когда открывается занавес и видны мощные стволы деревьев в предзакатном свечении – гладкие, позолоченные солнцем, вобравшие в себя его живое тепло (художник Энар Стенберг). Зеленых крон почти не видно. Они сплетаются где-то высоко, в «поднебесье» сцены. За деревьями синеет лесное озеро, чудятся и манят не только «опушки и полянки, светлые, воздушные», но другая, вольная жизнь, недоступная обитателям усадьбы Гурмыжской, да, пожалуй, и нам, обыкновенным людям-зрителям.
Пеньки, расставленные на сцене, прозаически свидетельствуют о том, что в поздней страсти к недорослю Буланову (Алексей Фаддеев) Гурмыжская свой лес распродает. На один из пеньков присаживается усталый путник Несчастливцев.
Справа выстроено крыльцо барского дома с колоннами. Слева – белой скатертью накрытый стол с кипящим самоваром. В центре – качели. Есть настоящий фонтан с настоящей льющейся водой.
Соломин любит на сцене вещную, предметную среду, которая в его постановках бывает ностальгической стилизацией (в воплощениях Чехова), гиперболическим сгущением (в его «Ревизоре»), но никогда – буквальной, натуральной копией реальности.
В «Лесе» по всем внешним признакам бытовая обстановка таит в себе ироническое остранение, лукавую улыбку режиссера и сценографа.
В добротном, неторопливом, по-старинному обстоятельном и красивом спектакле фонтан начинает течь сильнее, когда эмоции нарастают. Вокруг стола с китайским сервизом и самоваром носится, совершая утренний моцион «для здоровья», проделывает гимнастические упражнения дама из ХIХ века – Гурмыжская, «моложавая, кокетливая, веселая», с «жгучей ненавистью к чужой молодости» ; в модной, современной пижаме тренируется на глазах у Буланова, меняет туалеты, обольщает недоросля-недоучку с «умом практическим».
В кульминационных эпизодах над пеньками, крыльцом, самоваром, сервизом, качелями и фонтаном загораются в вышине разноцветные софиты, заливают пространство розовым, зеленым, синим светом. Когда Несчастливцев уговаривает Аксюшу идти в актрисы, оба они стоят у «огненной черты» рампы в сиянии «невероятно красивых лучей».
Режиссерские акценты Соломина просты. Понятно, когда он подсмеивается над персонажами, когда язвит, а когда любуется ими.
Неизменно требуя бережного отношения к классике, текст «Леса» постановщик, однако, «почеркал изрядно». Сильно сократил роль молодой героини-бунтарки, оставив ей слов намного меньше, чем в пьесе, которая из четырехактной стала двухактной, с одним антрактом. История любви Аксюши и Петра отодвинулась на второй план. Куда больше внимания отдано другой любовной паре – Гурмыжской и Буланову.
Но главная в спектакле любовь – к театру. Привязанность Островского к провинциальным актерам, сочувствие им всемерно усилены режиссером по той простой причине, что точно так же, с любовью, умилением, юмором, относится к российской театральной провинции он сам, болея и тревожась за нее сегодня, с волнением, интересом, беспокойством всматриваясь в ее необъятность.
Как известно, в пьесе Островского актеров только двое, – комик и трагик. Но в спектакле определенно и сильно ощущается, что за плечами Несчастливцева и Счастливцева, гонимых судьбой из Вологды в Керчь и обратно, – множество подобных, «каста, орден, братство» мечтателей и театральных безумцев, бездомных и вдохновенных, навсегда отравленных сладким ядом сцены.
«Лес» Соломина – о русских провинциальных актерах, о комедиантах и комедианстве, которое противостоит пошлому и расчетливому миру «Пеньков».
Мы замечаем выцветший старый плащ Несчастливцева и его «пастушечью» шляпу с обвислыми полями. На опушке леса луч солнца осветит ему лицо, и мы увидим, что он не молод (у автора – всего только тридцатисемилетний, как знаменитый провинциальный актер ХIХ века Николай Хрисанфович Рыбаков, с которого Островским «списан» персонаж), потрепан жизнью, устал, раздражен, заносится в гордыне и хвастовстве перед бедным своим товарищем Аркашкой.
Соломин неслучайно выбрал на роль Несчастливцева Александра Ермакова, артиста с прекрасным голосом, сильным темпераментом и грубоватым, простоватым (словно вырубленным) лицом, который начинал в Нижнем Новгороде, работал в Харькове и по собственному опыту знает, что такое театральная провинция. Несчастливцева – свою первую заглавную роль в Малом театре (на третий сезон служения) – Ермаков исполнил «в миноре», таким образом давая понять, что его герой живет во власти сыгранных ролей и своего «амплуа».
Рассказывая, они разыгрывают по ролям эпизоды собственной жизни. Несчастливцев – встречу на подмостках сцены с Николаем Хрисанфовичем Рыбаковым. Низким, рокочущим, «важным» голосом Рыбакова повторяет одобрительные слова великого трагика в свой адрес: «Ты, говорит, да я, говорит… И руку мне на плечо положил… Лестно…»
Он предстает то актером-романтиком, то пародией на романтизм, горе-трагиком, склонным к красивой позе, переигрывающим, пережимающим «Актером Актерычем» на амплуа «героев» и «благородных отцов». И еще мистификатором, «чертом», который дурачит и пугает хапугу-купца, а перед теткой-помещицей изображает благородного и печального военного офицера в отставке, «кадровую косточку».
Аркашка «в лицах» показывает Несчастливцеву свое краткое пребывание в богатом доме у родственника, так что перед нами зримо возникают и звероподобный дядька-купец, и богобоязненная тетка-купчиха, которая ахает, ужасается безбожнику-племяннику, пыхтит, гоняет чаи; и весь обиход дома, сонного, сытого, скучного, где к беспаспортному беглецу Аркашке, едва отогревшемуся в тепле, является мысль: «А не удавиться ли?..»
Перед лакеем Карпом Аркашка предстает заезжим иностранцем, увлекаясь, получая удовольствие от собственного притворства. В ночной сцене с Улитой изображает героя-любовника, которым никогда не был, но которым мечтал бы быть. Его постоянно «…тянет на водевильный куплет, на какую-нибудь штучку вроде канкана». В Буланова стреляет пробкой от шампанского. Известная поколениям роль превращена в «каскад и фейерверк находок и шуток, порой довольно хулиганских».
Несчастливцева и Счастливцева мы постоянно видим в их профессиональном деле, в игре. Большой спектакль Соломина включает в себя множество маленьких. Театр живого чувства и сердечного волнения, трогательный, даже скорбный (когда свою жизнь рассказывает гонимый и нищий Аркашка) и – лицедейский, шутовской, не прячущий притворства; театр – мистификаторов и обманщиков, «театр весь» с его силой, слабостями и штампами, театр, как таковой, присутствует в спектакле.
…Актерская кульминация спектакля – Евгений Валерьянович Самойлов – Карп. Знаменитый в молодости красавец, романтический герой советского кино, игравший Петра в «Лесе» Мейерхольда, с благородной сдержанностью исполнил роль старого верного слуги, барского человека.
«В Малом все старики – чудо». Образом древнего Карпа, предтечи чеховского Фирса, который живет долго, все видел и разучился удивляться человеческой низости, – Самойлов подтвердил неоспоримость суждения. (Соломин сам хотел сыграть Карпа; выручая театр, сыграл его несколько раз. В программках спектакля значится его фамилия, но основным исполнителем до конца оставался Самойлов.)
Упоенно актерствует Гурмыжская – Ирина Муравьева, меняет лики монахини-пуританки, щедрой благотворительницы, жертвы людского обмана, пылкой влюбленной, «умиляясь собственному благочестию перед гостями-помещиками». За ее лицедейством (не лишенным грации и обаяния) видна скареда, тиранша и сладострастница, дама-курица и дура набитая, как в любви, так в комерции и торговле.
Театр и антитеатр в спектакле Соломина противостоят друг другу. Но если за масками и личинами Аркашки и Несчастливцева пронзительно чувствуеся их ч е л о в е ч е с к о е, то за притворством обитателей «Пеньков» нет ничего, кроме отвращающей пустоты. Их лицедейство сродни самозванству.
На одной из репетиций Соломин объяснял: «Несчастливцев – раненый человек, человек страдающий. В нем заметен надлом. В прошлом веке готовили роль Гамлета, например, за неделю. Такой огромный труд души даром не проходит. И потому в конце, когда Несчастливцев восклицает: “Руку, товарищ!” – в этом нет пафоса. Это лишь означает “помоги мне, дай опереться на тебя”».
Режиссер сказал так и положил руку на левую часть груди. Потому что у Несчастливцева болит сердце. А может быть, оно болело у самого Соломина.
Шут Аркашка злится, дерзит, грозится переломать георгины в саду Гурмыжской и вдруг становится трогательным. В актерской своей жизни он переиграл множество «маленьких людей», но сам – не «маленький человек». Даже у друга Несчастливцева не желает быть лакеем. В беспаспортном пьянице сохранилось человеческое достоинство. И гордости у него, отнюдь не глупого, – не меньше, чем у приятеля-трагика.
В русском Санчо Пансо – Аркашке чувствуется незаурядный дар смешного и душевная широта. Они оба – чужаки в усадьбе Гурмыжской, и они талантливы. Их дар искажен, не использован в полную меру, но не погублен до конца. Соломин настаивает на актерской одаренности обоих, уверенный, что в театре нет бесталанных людей, а есть лишь те, которым не улыбнулась удача, которых миновал «случай».
Видно, насколько он знает актерскую «породу». В его лицедеях – неприкаянность, изгойство и беспечность, забубенность и озорство. Но еще – внутренняя тревога, печаль. С ними беспокойно. Они опасны для Гурмыжской и ее окружения, несут угрозу всем сытым и беспечальным.
Режиссер подчеркивает их сходство с бескорыстными и любящими друг друга героями Сервантеса. «Второй акт постановщик завершает скульптурной мизансценой Геннадия и Аркашки в позах Дон Кихота и его верного оруженосца Санчо Пансы» .
Меркнет свет, лишь Несчастливцев и Счастливцев остаются на сцене. Над ними волшебно горят в вышине цветные огни софитов. Все исчезло и прошло, кроме искусства.
Они уходят вдаль, в прозрачную синеву, тесно шагая друг возле друга. И на плече у маленького Аркашки лежит дружеская рука большого Несчастливцева. Бездомные, безвестные, нищие, они никогда не отступятся от театра. Станут вновь и вновь, до самой смерти отправляться в путь-дорогу в поисках счастья и славы.
Финал спектакля не весел. Счастливцев и Несчастливцев ушли, то есть изгнаны. Хозяйка и гости «Пеньков» празднуют и торжествуют. Один лишь старый Карп замер в неподвижности и молчании».
В постановке, которую вы сегодня увидите, заняты Ирина Муравьева (Гурмыжская), Александр Ермаков (Несчастливцев), Сергей Еремеев (Счастливцев), Евгений Самойлов (Карп), Алексей Фаддеев (Буланов), Инна Рахвалова (Аксюша) и другие.

Уважаемые зрители!

Открыта касса на Театральной площади.

График работы:

ежедневно с 10:00 до 20:00
перерыв на обед с 15:00 до 16:00
12 июня кассы работать не будут.

До появления репертуара кассы будут работать на возврат билетов.

Дорогие друзья!

Продолжаем нашу ретроспективу спектаклей с участием Юрия Мефодьевича Соломина. Сегодня у нас в программе уникальная запись - «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина, который Юрий Мефодьевич не только сам поставил, но и сыграл в нем центральную роль – актера-неудачника Сен-Феликса.
Премьера состоялась 4 мая 2003 года, в этот же день была сделана и запись, которую мы вам сегодня предлагаем посмотреть. Она несовершенна технически, но очень дорога нам, поскольку на ней запечатлен уникальный спектакль.

Перед началом просмотра, по традиции, предлагаем вашему вниманию фрагмент из книги Веры Максимовой «И это все о нем»: «Драматический актер, Соломин с его легким комизмом и врожденной музыкальностью мог бы стать замечательным исполнителем водевильного репертуара. Он особенно чувствует этот старинный жанр, хоть и редко, но режиссерски и актерски успешно его воплощает.

Так он поставил и недолгое время играл (после тяжелой болезни в спектакль не вернувшись) старый русский водевиль П.А.Каратыгина – «Таинственный ящик» (2003) на французский сюжет. Не обладающий сильным голосом, пел чисто и музыкально. Подвижный, изящный, упоенно отплясывал канкан, высоко вскидывал ногу в лад и унисон со своими юными учениками, студентами Щепкинского училища, участниками музыкального и танцевального «хора».

Вместе с ним в шумном, веселом, бурлескном действе рождалась трогательная нота. Усевшись на краю сцены, он пел песенку о «Маленьком театре», который построит. По-детски тянул гласную «а-а-а» в слове «м-а-а-а-ленький», еще и руками показывал контур домика с остроконечной крышей. А зритель понимал, что не только о «театрике» месье Сен-Феликса идет речь, но и о большом Доме Малого театра, который после ушедших корифеев многие годы достраивает, любит, бережет он сам».
В спектакле заняты:
ДЮПРЕ, нотариус - Александр Клюквин
ЭМИЛЬ, его помощник - Алексей Фаддеев
БАРОН ДЕ РАТИНЬЕР - Александр Ермаков
БАРОНЕССА, жена его - Ольга Пашкова
ДЕРОШЕ, писатель - Борис Клюев
МЕРЛЮШ, мыльный фабрикант - Алексей Кудинович
ГОСПОЖА РАПЕ, содержательница табачной лавки - Инна Иванова
СЕН-ФЕЛИКС, актёр - ЮРИЙ СОЛОМИН
ДЖУЛЬЕТТА, его дочь - Варвара Андреева
МЛАДШИЙ ПИСАРЬ - Пётр Абрамов

Хорошего просмотра!

Дорогие друзья!

Сегодня мы продолжаем ретроспективный показ спектаклей с участием Юрия Мефодьевича Соломина и предлагаем вам посмотреть запись драмы А.П.Чехова «Дядя Ваня», в которой Юрий Мефодьевич сыграл заглавную роль – Ивана Петровича Войницого.

В необычайно атмосферном спектакле, поставленном Сергеем Соловьевым в оформлении Валерия Левенталя, были заняты Виталий Соломин (Астров), Валерий Бабятинский (профессор Серебряков), Светлана Аманова (Елена Андреевна), Татьяна Еремеева (Войницкая), Елизавета Солодова (Марина), Татьяна Друбич (Соня), Виктор Борцов (Вафля) и другие. Музыку к спектаклю написал композитор Исаак Шварц.

«Роль Ивана Петровича Войницкого, - рассказывает в своей книге театровед Вера Анатольевна Максимова, - в спектакле у приглашенного на постановку в Малый кинорежиссера Сергея Соловьева Соломин получил вовремя, не успев (как многие другие известные исполнители) состариться (1993). Сыграл гибель прекрасного, живого, полного сил, а не угасающего человека, хозяина поэтической усадьбы, интерьер и экстерьер которой вширь и вглубь были развернуты на сцене Малого театра.

<…>

Печальный и нежный, любящий и достойный любви, которую он не выпрашивал, за которую пробовал бороться, дядя Ваня Соломина жил в отчаянье, со слезами на глазах. Он и в сельской глуши был изящен, любил Елену не одной только «душой» (как до недавнего времени было принято играть любовь у Чехова), но плотью, страстно, с надеждой на взаимность, недоумевая, отчего не слышит его прекрасная и холодная «Ундина».

Причину жизненной драмы героя Соломин объяснял не только внезапным разочарованием в профессоре Серебрякове, идоле и кумире обитателей поместья, а этой давней, безответной любовью. Елена приехала в усадьбу внезапно, после долгих лет разлуки он увидел ее, и сразу все обострилось, стало безнадежно ясным.

Не бездеятельный, а труженик, он был виноват не перед людьми, а перед собой – пассивностью, унынием (что у христиан считается большим грехом), параличом воли, органической славянской рефлексией. Безоружный в собственном благородстве, нисколько не похожий на неврастеника, он у Соломина не был прекрасен только потому, что был слаб.

Мизантропия Чехова, которая с легкой руки исследователей и биографов новейшего времени в российских и европейских постановках стала поветрием и модой, давно Соломину очевидна. Он чувствует скепсис автора-классика, но не переходит черты между его нелюбовью и любовью к людям, не превышает меру нелюбви. Тогда как во множестве современных чеховских спектаклей героев судят, унижая, разоблачая, уничтожая.

<…>

«Потрясение для пятидесятилетнего мужчины видеть, что его предает друг, что женщина, которую он боготворил, позволяет другому делать с собой все, что тот хочет. Финал пьесы каждый из зрителей поймет по-своему. Кто-то подумает, что дяде Ване физически плохо, а кто-то – что дядя Ваня кончился. Я думаю, что сердце его не выдержит и разорвется… Он плачет от бессилия, от боли, а когда мужчина в пятьдесят лет плачет – это страшно. Соня в финале говорит свой монолог над телом в сущности уже умершего человека».

Дядя Ваня – Соломин пока еще жив, но с колокольцами Астрова, отъезжающих летних гостей-пришельцев, несчастьем Сони, жизнь уходит из него. Он не слышит молитву-заклинание племянницы об «ангелах небесных» и «небе в алмазах». Задернется занавес и для него ничего не останется, кроме смерти.

Наверное, за последние десятилетия это лучший Иван Петрович Войницкий нашего театра, хоть и сыгранный не во МХАТе, а в Малом».