Новости

16 ноября театралы Когалыма стали свидетелями уникального события, произошедшего в нашем новом филиале. В рамках кинофестиваля «Золотая лента» прошел показ киноверсии спектакля «Дядя Ваня» А.П.Чехова, поставленного в 1995 году на сцене Малого театра Сергеем Соловьевым. Этот потрясающий спектакль был наполнен неповторимой атмосферой, в нем был заняты лучшие актерские силы театра: Юрий Соломин и Эдуард Марцевич (Войницкий), Виталий Соломин (Астров), Юрий Каюров и Валерий Бабятинский (Серебряков), Светлана Аманова (Елена Андреевна), Татьяна Еремеева и Ирина Ликсо (Войницкая), Виктор Борцов и Владимир Носик (Телегин), Елизавета Солодова и Ольга Чуваева (Марина), Татьяна Друбич, Татьяна Скиба и Инесса Рахвалова (Соня).

16 ноября киноверсию спектакля когалымчанам представила народная артистка России Светлана Аманова – рассказала историю постановки «Дяди Вани», поделилась своими ощущениями от работы с партнерами. Вечер прошел в очень теплой обстановке.

16 ноября в «Сказке о царе Салтане» А.С.Пушкина роль царя Салтана первый раз исполнил артист Михаил Фоменко. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

Людмила Титова - актриса широкого диапазона. Она умеет быть одинаково точной и в комедии, и в трагическом репертуаре. Ей подвластен тонкий, болезненный мир пьес Теннесси Уильямса и высокая комедия Мольера, интеллигентный театр Чехова и полнокровный театр Островского. Людмила Титова умеет заставить зрителя сопереживать самым малосимпатичным персонажам классического репертуара от Вассы Железновой до Клары Цеханассьян, она умеет быть на сцене наивной, ранимой и гомерически смешной. Интеллигентная, умная, стильная Людмила Титова более 30 лет преданно служит Дому Островского, пройдя за эти годы путь от подающей надежды молодой героини до ведущей актрисы Малого театра.

- Вы служите в Малом театре всю свою жизнь. Ваш театр один из немногих чтит традиции. Вы застали великих актёров старшего поколения. Какие уроки профессии они вам преподнесли?

- Может быт, самое ценное, что никто из них никогда никого специально не учил, лекций не читал. Учили своим примером, отношением к профессии, отношением к молодежи. Помню, спросила Татьяну Петровну Панкову перед выходом на сцену: «Татьяна Петровна, вы волнуетесь?» Она ответила: «60 лет уже волнуюсь». И я успокоилась, поняла, что волнение – нормальное состояние артиста перед выходом на сцену. Фаина Раневская говорила: «Из театра уходит трепет». Я очень хорошо это понимаю, чувствую – много производства и мало творчества. Когда меня взяли в театр, я выходила в массовке «Ревизора» и больше у меня ролей не было. Помню, как волновалась перед входом в театр. Испытывала восторг вместе со страхом. Распределилась я удачнее, чем поступала. Было несколько предложений в разные театры. Это приятно. Но счастьем стало приглашение в Малый театр. Во-первых, потому что здесь работал мой мастер - Юрий Мефодьевич Соломин. Он никогда не бросает своих учеников, подскажет, направит, поможет. Рядом с ним всегда чувствую себя ученицей.
Я много общалась со «стариками» и «старухами» Малого театра. У них трепет не пропал даже через 50 лет службы в театре. Восхищаюсь удивительной преданностью Малому, искренности их отношения к театру. Они никогда не считали унизительным для себя восхищаться мастерством своих коллег. Анатолий Михайлович Торопов, ушедший в этом году, рассказывал, как они «бежали с Пашкой Лускепаевым за Александром Остужевым после спектакля, и Пашка упал перед Остужевым на колени от избытка чувств и невозможности выразить их по-другому».

- Вы принадлежите к тому типу актрис, у которых нет определенного амплуа. Испытывали ли вы трудности по этому поводу?

- Я поступала в театральное училище три раза, и веру в себя обретала постепенно. Четыре года в училище – это время познания себя, это исследование своей психофизики. Нужно понять, как ее можно использовать в профессии. Меняется представление о самой себе, о своих возможностях, способах выражения. И этот процесс занимает всю жизнь. «Актер растет на ролях», – говорят в театре. У меня, слава Богу, есть такая возможность.

[GALLERY:507]

- Вы могли бы назвать роль, после которой ваша судьба в Малом театре в корне переменилась?

- Когда я пришла в театр, были вводы в уже идущие спектакли. Первая роль была – горничная Акулина в спектакле «Дети Ванюшина», с Михаилом Царевым в главной роли. Моя роль состояла из трех слов: «Мамаша велела. Заметили». Но как часто бывает, не знаешь, где найдешь, где потеряешь. Мы объездили с этим спектаклем много стран и даже собирались в Америку.
Потом в театр пришёл Борис Морозов и началась работа над новыми интересными спектаклями: «Леший», «Пир победителей», «Убийство Гонзаго».
Американский режиссер Теодор Манн поставил спектакль «Ночь игуаны». Роль Ханны стала для меня проверкой собственных возможностей. Работа была сложной. Выпускали спектакль за месяц. Моя героиня была странная, с непонятной для себя любовью, с непривычным для всех видением мира и с больным дедом на руках. У режиссера не было времени заниматься ролями и погружаться в их психологию. Пришлось самой пытаться открывать для себя сложный мир Теннесси Уильямса. Со временем я поняла, как много дала мне эта работа. Моими партнерами были Евгений Самойлов и Виталий Соломин.

- Вам довелось сыграть много спектаклей, выходящих за рамки привычного представления о классическом театре. Например, вы играли в спектаклях Виталия Соломина «Свадьбе Кречинского» и «Иванов». Как в театре воспринимали эти работы?

- Если ты попадал в команду Виталия – значит, ты избранный. Все хотели с ним поработать. Хотя это было непросто. Он был перфекционист. Его не устраивало «нормально», все должно было быть идеально. «Свадьбу Кречинского» репетировали долго. Он изнурял себя и всех остальных: вокал, танцы… Это был один из первых мюзиклов в Москве. И все получилось. Мы играли пять спектаклей в месяц с неизменным успехом. После премьеры Виталий сказал, что хочет ставить чеховского «Иванова». «Ты – Сарра, я – Иванов», – предложил он. Я буду помнить это всегда. Это был миг счастья. Виталий искал новые формы, соединяя их с точным психологическим существованием. Восхищала его чистота отношения к работе, к профессии – никаких компромиссов. Как бы это не потерять, сохранить в театре?!

- Помимо человеческой потери, для вас смерть Соломина стала непростым периодом в профессии?

- Да. После ухода Виталия у меня остался всего один спектакль – «Волки и овцы», в два состава, один раз в два месяца. Прошло несколько лет, прежде чем у меня появилась новая работа в спектакле «Последняя жертва».

- Вы умеете прощаться с ролями – это ведь тоже искусство?

- Есть роли, с которыми было очень тяжело прощаться в силу их незавершенности. Например, я не успела доделать свою Сарру в «Иванове». Мало поиграли – обидно. Дело в том, что за короткий промежуток времени ты успеваешь выполнить только задачи режиссера, а обрести в роли объем, воздух, свободу – на это нужно времени побольше.
Я много лет играю Глафиру в спектакле «Волки и овцы», и, казалось, я все знаю об этой роли. Но появляются новые краски вместе с абсолютнейшей свободой – это большое удовольствие и радость от каждого спектакля.

- Переход к комическим ролям был для вас в радость, или вы чувствовали, что не готовы к таким ролям?

- Они появлялись вовремя. Исчез страх сделать что-то неправильно, появилась смелость, уверенность в том, что сможешь это сделать – и мне это нравится. Ты получаешь роль, начинаешь делать ее и постепенно доходишь до гротеска. Ты сама себе даешь право на это. В ролях героических, трагических всегда можно найти характерность – и это интересно.

- Когда вышла ваша «Последняя жертва», было очевидно, что ваш дуэт с Василем Бочкаревым – событие для театральной Москвы. Как складывался этот спектакль?

- Для меня это была очень важная и долгожданная работа. Мне нравилась пьеса, я понимала свою героиню и чувствовала, что могу её сыграть. Прибыткова репетировал Виктор Иванович Коршунов. Почему-то я боялась, что что-то случится и премьера не состоится. За несколько дней Виктор Иванович заболел и премьеру отложили. На роль пригласили Василия Ивановича Бочкарева. Так как ввести его в готовый рисунок невозможно – он сам кого хочешь введёт! – все сцены в спектакле зазвучали по-другому. Выпустили спектакль. А Виктор Иванович говорил мне: «Мы ещё с тобой сыграем». Ждали, что он выздоровеет, но не случилось.

- Сегодня вы очень востребованная актриса, но период некого затишья в вашей судьбе тоже был. Что вы делали в это время?

- Я ничего специально не делала. Читала книги. Дочка была маленькой, нужно было много времени отдавать урокам, музыке. Снималась, много работала на радио. Почему-то всегда верила, что это ненадолго. Паники не было, но было обидно, что наконец-то знаю, как нужно играть, а ролей нет.
Выпустили с Андреем Харитоновым «Двое на качелях». Но Андрей ушел из театра, и роль, так любимая мною, тоже ушла.

- За что вы любили её?

- Это роль-мечта. В ней было всё: юмор, драма, судьба. Малая сцена давала возможность просто и легко общаться с партнером и добиваться такой степени искренности, о которой можно только мечтать. Наверное, можно было играть с другим артистом, но тогда мне это казалось предательством по отношению к Андрею. Это была ошибка.

- В спектакле «Дети солнца» - знаковом для Малого театра, вы сыграли сложнейшую роль Лизы. Как вы для себя решали эту героиню?

- Когда читаешь пьесу, кажется, что про героиню всё понятно – больная, истеричка. У Шапиро был свой взгляд на Лизу. Он говорил: «Она не сумасшедшая, просто она знает больше, чем другие, она чувствует, что будет». И оказывается права. Я не знаю другого режиссёра, который бы так разбирал материал. Работа над спектаклем была чистым творчеством. Я бы даже сказала, что все испытали муки творчества. Было непросто. Но атмосфера была, мне кажется, такая, о которой говорил Михаил Чехов, – и без нее спектакль бы не состоялся: как на сцене, так и за кулисами, на репетициях.

- Вами сыграна целая галерея безумных героинь. Та же Клара из «Визита старой дамы». Если у вас механизм, позволяющий не впускать внутрь себя персонажа?

- Нет, он внутри тебя, пока ты его призываешь, пока она тебе нужен. Когда ты репетируешь, думаешь о нем, объясняешь себе его поступки... Потом снимаешь костюм, разгримировываешься и идешь домой.

- У актрис всегда дефицит хороших ролей, актерам в этом смысле больше повезло. Но есть в русском репертуаре роль, которая может соперничать с шекспировскими ролями – это Васса Железнова. Ваша Васса не похожа на других. В ней очень много человечного, её оправдываешь. Как создавалась эта роль?

- Я никогда о ней не мечтала. Это был подарок руководства. Они решили, что Вассу должна сыграть я. Режиссёр выбрал первый вариант пьесы Горького. Он дает больше свободы, можно что-то допридумывать, поимпровизировать на авторские темы. Я не старалась Вассу оправдывать. Она – плохой человек. Но объяснить её поступки для себя я могу. Я ее понимаю. Она знала, что она делает – оправдывала себя тем, что другого выхода нет. Спектакль про несчастных людей. Ничего хорошего в их жизни нет. Васса работала всю жизнь. Муж бил ее смертным боем. Мы решили с режиссером, что Васса не должна жить после всего того, что произошло. Она раскаялась, но прощения не получала.
В этом спектакле весь состав был очень молодой. Я почувствовала себя возрастной актрисой. Молодые актеры прислушивались к советам, старались выполнять. Наверное, доверяли. С возрастом хочется, чтобы не только ты хорошо играл, но и у партнеров все получалось. Это важнее. Приятно работать в хорошем спектакле.

- Глядя на вас трудно поверить, что в феврале вы отметите юбилей. Вы готовитесь к ролям другого плана?

- У меня они уже есть. Я постепенно приучаю себя к мысли, что я возрастная актриса. Нужно трезво к себе относиться, чтобы не выглядеть смешно. К тому же, у меня есть уже роли, подходящие моему возрасту. Та же Клара в «Визите старой дамы».

- Что чувствует актриса, когда ей говорят: «Мы хотим вас пригласить на роль женщины с искусственной рукой и искусственной ногой»?

- Если бы предложение было сформулировано именно так, я была бы счастлива. Даже не спросив названия. Это подарок для актрисы, счастливый билет. О том, что я буду играть Клару, узнала случайно, в коридоре. Было неожиданно. С режиссером из Израиля Иланом Роненом я работала 30 лет назад в спектакле «Мещанин во дворянстве», и вдруг такая нечаянная радость. Было очень приятно.

- Ваша Клара – похожа на машину, запрограммированную на месть.

- Шаг от любви до ненависти моя Клара растянула на 40 лет. Все эти годы она копила в себе ненависть. Но хотя её любовь и превратилась в ненависть, она всё равно хочет, чтобы Илл её любил. Ведь ей подчинено всё, кроме любви. Она ищет, за что зацепиться, чтобы не убивать возлюбленного, но не находит. Любовь, предательство, изгнание, унижение – ничего она не забыла. Ее любовь была такой силы, такой страсти, что месть должна быть ей адекватна. Она увезет его с собой, и ей не важно, что в гробу.

- Вы любите всех своих героинь, даже негодяек?

- Очень. Хочу понять, что с ними произошло, почему они стали такими. Люди сейчас предпочитают комедии, хотят смеяться – привыкли. Раньше говорили, что рассмешить зрителей сложнее, чем заставить плакать. Сейчас все наоборот. Покажи палец – хохочут. Тем ценнее те редкие моменты, когда зритель сопереживает тебе и пишет в «Инстаграме»: «Спектакль разбивает твою душу, и ты не можешь однозначно воспринимать мир». Вот ради такого катарсиса я хочу играть «Вассу».

Блиц
Любимый вид спорта?
- Я играю в большой теннис. Мне нравится, что во время занятий моя голова свободна, никакого напряжения – только физика!
Есть ли у вас домашний питомец?
- У меня есть любимая и очень вредная собака.
Чем вы занимаетесь, когда не заняты в театре?
- Читаю. Я очень люблю читать.

Алла Шевелева, "Театральная афиша столицы", ноябрь 2019 года

15 ноября юбилей актрисы Малого театра Натальи Верещенко. От души поздравляем Наталью Николаевну и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и новых творческих свершений на родных подмостках!

К нашим поздравлениям присоединяется и ЦДА им. А.А.Яблочкиной.

Дорогая Наталья Николаевна!
Коллектив Дома актёра сердечно поздравляет Вас с юбилеем!
Ваш профессиональный путь, отмеченный яркими событиями, верностью своему призванию и любовью к театру заслуживает самого искреннего уважения.
От всей души желаем Вам здоровья, творческой энергии, хорошего настроения и удачи!
Счастья и благополучия Вам и Вашим близким!
Двери нашего Дома всегда открыты для Вас!

С уважением,
Директор ЦДА Золотовицкий И.Я.
15.11.19

Дорогие друзья!

С радостью сообщаем, что в мае-июне 2020 года на сцене Малого театра состоится очередной фестиваль, посвященный творчеству Александра Николаевича Островского. Мы начинаем прием заявок от театров, желающих принять участие в нашем театральном приношении великому драматургу.

Отбор производится в соответствии с Положением о фестивале.

Заявки просим присылать на адрес festival@maly.ru

Дорогие зрители!

16 ноября сразу несколько артистов выйдут на сцену Малого театра в новых ролях.

В «Сказке о царе Салтане» А.С.Пушкина заглавную роль Салтана первый раз исполнит артист Михаил Фоменко.

В комедии А.Н.Островского «Волки и овцы» роль Меропии Давыдовны Мурзавецкой исполнит артистка Клавдия Моисеева, роль ее племянника Аполлона – артист Алексей Коновалов, а Лыняева первый раз сыграет народный артист России Валерий Бабятинский.

Желаем всем успешных вводов!

5 ноября на сцене Сургутской филармонии роль Глумова в «Бешеных деньгах» А.Н.Островского первый раз исполнил заслуженный артист России Виктор Бунаков. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

Добро пожаловать. Артисты Государственного Академического Малого театра России вновь на когалымской сцене. В культурной столице Югры стартовала череда спектаклей. Открыла марафон постановка "Бешеные деньги", по мотивам пьесы Островского. центре сюжета - дворянские страсти, конфликт поколений и немного любви. Замечательными декорациями и бесподобной игрой актёров уже успели насладиться порядка трёхсот человек.

О символичной связи между смутным временем и эпохой лихих девяностых рассказали столичные экскурсоводы жителям и гостям Когалыма. Такое погружение в культурно-историческое наследие страны - одно из ноу-хау нынешнего театрального сезона в филиале Государственного Академического Малого театра. Так же здесь состоялся показ одной из главных жемчужин Дворца Мельпомены - спектакля "Смута". На нём побывал и Никита Рогозин.

Дорогие друзья!

Как вы знаете, в околотеатральном информационном поле существуют не только критики и репортеры, но и так называемые блогеры, которые публикуют на своих ресурсах отзывы о спектаклях. Сегодня мы знакомим вас с одним из них: Марсель Македонский и его рассказ о комедии «Бедность не порок».

Здравствуйте, коллеги-театралы. Вот уже 13 лет в Государственном академическом Малом театре с успехом идет постановка "Бедность не порок" по книге (по пьесе - ред.) Александра Николаевича нашего Островского.

Книга (Пьеса - ред.)
В первоисточнике Островского несколько основных персонажей, каждым из которых движет сильнейшее желание. Один хочет жениться на своей возлюбленной, второй выбился из грязи в князи и готов всеми способами поддерживать статус, третий считает, что у брака по расчету плюсов куда больше, чем у брака по любви. Словом, полтора столетия назад, когда жил и творил Александр Николаевич, люди были такими же, как сейчас. Разве что только "квартирный вопрос" их еще не успел испортить.

Хорошо тому на свете жить, у кого нету стыда в глазах.

Постановка
Поставил спектакль народный артист России Александр Коршунов. Он же исполняет роль Любима Карпыча - человека, который прошел деньги, бедность и медные трубы, а теперь перебивается случайными гривнами и ночует где придется. Однако, он же ждет своего часа - часа, когда маски будут сорваны, а жребии - брошены. И его два монолога - в начале и в конце - это самые драматические моменты спектакля. Следует отметить, что Коршунов-режиссер хотя и выделил Коршунову-актеру драматургически глубочайшие сцены, ни в коем случае не ставит его (себя) над остальными артистами.

К слову, работа режиссера с артистами и литературным материалом чувствуется даже невооруженным глазом. Во время просмотра несколько раз создается ощущение, что постановщик лично общался с Островским и от него получил рекомендации по подаче каждого героя, каждой мизансцены. У Коршунова ничего не происходит просто так. Даже когда на сцене двадцать человек молчса слушают одного, они именно слушают, а не просто стоят молча. Режиссер ни на секунду не дает зрителю расслабиться и отвлечься. Диалоги он перемежает с монологами, монологи с действием. Не отступая от авторского текста, он использует на полную всю ту свободу, которая у него есть вне этих строк.

Коли ты честный — не водись с бесчестным, не трись подле сажи — сам замараешься.

Островский писал "Африкан Савич садится на кресло к столу", но режиссер Коршунов и артист Тезов показывают простое, казалось бы, действие ТАК , что колоссальная разница между этим героем и остальными ощущается сразу же. У Островского читаем "Митя берет Любовь Гордеевну за руку и подходит к Гордею Карпычу". Казалось бы, берет и берет. Но сыграно это так, что зал просто умирает со смеху. И вот такими трактовками, гэгами, если угодно, весь спектакль просто пропитан. Благодаря такому режиссерскому подходу пьеса и превращается в спектакль. А спектакль отправляется в триумфальное шествие по сезонам.
Дуракам богатство – зло! Дай умному человеку деньги, он дело сделает.

Итог
С одной стороны, отправляясь в тот самый Малый театр, изначально готов, что уровень будет высоким. Но с другой, никогда не знаешь, насколько он будет высок. И спектакль "Бедность не порок" в очередной раз подтверждает ту планку, которую театр удерживает на протяжении поколений.

П.С. Отдельно было приятно увидеть полный зал и большое количество молодежи. Пожалуй, это лучшее доказательство того, что искусство вечно.

Дорогие друзья!

С радостью сообщаем вам, что 1 ноября состоялась первая репетиция нового спектакля, который весной 2020 года займет достойное место в нашем репертуаре: Владимир Михайлович Бейлис ставит «Варваров» Максима Горького. Эта прекрасная пьеса, населенная яркими и интересными персонажами, ставилась в Малом лишь однажды – в 1940 году пьеса была показана зрителям в режиссуре К.А.Зубова и И.Я.Судакова и в оформлении Б. Г. Кноблока. Спектакль шел до 1953 года, был записан на телевидении и благодаря этому его до сих пор любят и ценят зрители.

В новом спектакле заняты народные артисты России Валерий Афанасьев (Цыганов), Людмила Титова (Богаевская), Владимир Сафронов (Редозубов), Владимир Дубровский (Головастиков), заслуженные артисты России Андрей Чубченко (Черкун), Юлия Зыкова (Притыкина), Глеб Подгородинский (Монахов), Сергей Кагаков (Ивакин), Сергей Вещев (Дунькин муж), артисты Ольга Жевакина (Анна Федоровна), Ирина Леонова и Аксиния Пустыльникова (Лидия Павловна), Алексей Коновалов (Гриша), Мария Кривенцева (Катя), Александр Дривень (Притыкин), Полина Долинская и Мари Марк (Надежда Монахова), Сергей Потапов (Дробязгин), Александр Волков (доктор Макаров), Ирина Жерякова (Веселкина), Григорий Скряпкин (Исправник), Максим Филатов (Степан Лукин), Екатерина Казакова (Степа), Игнатий Кузнецов (Ефим) и Станислав Сошников (Матвей Гогин).

В качестве художника-постановщика приглашена Мария Рыбасова, создание костюмов поручено Ольге Малягиной, а музыку к спектаклю сочинит Григорий Гоберник.
Перед началом репетиции перед постановочной командой с напутственным словом выступил по традиции художественный руководитель Малого театра Юрий Мефодьевич Соломин.

Предлагаем вашему вниманию небольшой репортаж с первой репетиции.

1 ноября в драме Л.Н.Толстого "Власть тьмы" роль Марины первый раз сыграла актриса Екатерина Васильева. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

8 ноября в спектакле «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина роль Джульетты первый раз сыграла актриса Анастасия Горячева. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

Отнять пальму первенства у Юрия Каюрова, вероятно, никому не удастся: на его счету шестнадцать кино- и телефильмов, где он исполнил роль Ленина. Плюс два спектакля в родном Малом театре. А в третьем, уже совсем недавно, Каюров фактически изобразил… самого себя — известного актера, который когда-то играл Ленина. В преддверии годовщины Октябрьской революции «Культура» расспросила артиста о главной роли в его жизни.

культура: Юрий Иванович, на улицах Вас узнают по-прежнему?
Каюров: К счастью, да. До сих пор. Вспоминают разные картины, и ленинские в том числе, и всегда очень тепло.
культура: Вам не кажется, что роль вождя пролетариата была предопределена свыше — военную службу Вы проходили не где-нибудь, а на «Авроре»?
Каюров: Во время Великой Отечественной крейсер, включенный в систему противовоздушной обороны Ленинграда, получил повреждения и сел на грунт. Я попал на этот легендарный корабль, когда его подняли и отбуксировали на судоремонтный завод, располагавшийся на Васильевском острове. Шел 1946 год, мне тогда было 17 лет, и я никак не мог определиться, чем заниматься в жизни. Какое-то время учился в Куйбышевском военно-морском авиационном училище, но понял: это не мое. Меня отчислили и отправили служить на «Аврору». Задача оказалась несложная — отскребать ржавчину. Зато когда крейсер привели в порядок (он должен был стать учебной базой Нахимовского училища), мне довелось выстрелить из того самого орудия — 7 ноября 1947-го этот залп был сигналом к началу праздничного салюта в честь 30-летия революции.
культура: Выходит, бурного кинобудущего ничто не предвещало?
Каюров: Напротив. «Аврора» в то время жила насыщенной кинематографической жизнью. Она участвовала в съемках фильма «Крейсер «Варяг», и мы с азартом бегали в массовке. Роль капитана играл Борис Ливанов. Кто бы мог подумать, что спустя много лет мы с ним снова встретимся на съемочной площадке — в «Кремлевских курантах». Но тогда я ничего о Ливанове не знал. Потом была картина «Счастливого плавания!», где главную роль исполнял Николай Константинович Черкасов. До сих пор помню, как он приходил на съемку, гримировался и, пока в кадр не позовут, устраивался на полубаке вздремнуть, прикрыв голову капитанской фуражкой. Но мысли об актерской профессии пробудило во мне не кино.
культура: Как же так?
Каюров: А так! Вы же знаете, в те времена популярны были разнообразные «народные университеты». Помполит по фамилии Бабурин регулярно водил нас на занятия в такой университет, работавший во Дворце культуры имени Кирова. Вот в этом ДК я и наткнулся на объявление о наборе в театральную студию. В театр ходил редко, что это такое, представлял слабо, все решило природное любопытство. Руководили студией Ирина Всеволодовна Мейерхольд, дочь великого режиссера, и Василий Васильевич Меркурьев — выдающиеся педагоги. Они и дали мне путевку в жизнь, настояв, чтобы по окончании службы я поступал в театральный.
культура: После Ленинградского театрального института Вы оказались в Саратове. Как же Вас обнаружили московские киношники?
Каюров: А актеров тогда искали не только по столицам. К нам в Саратов приехала помощник режиссера картины «В начале века». Ходила по театрам, смотрела «ленинские» спектакли. У нас был такой, но играл я в нем совсем не Владимира Ильича. Тем не менее она вызвала меня на пробы. Гримировал уникальный мастер, его весь Советский Союз знал — Антон Осипович Анджан. Он работал с Щукиным на фильме «Ленин в 1918 году», с Борисом Бабочкиным на «Чапаеве». Сделал так, что я стал похож на молодого тридцатилетнего Ильича. Анатолий Михайлович Рыбаков приглядел другого актера, но окончательное решение было за худсоветом «Мосфильма», который возглавлял Пырьев. Соискателей оказалось много, пробы вместе с ним смотрели Алексей Яковлевич Каплер, Михаил Ильич Ромм — имена-то какие! Вот Иван Александрович и выбрал меня. Благодаря ему получил главную роль всей творческой жизни. Я много интересного сыграл и в театре, и в кино, но все, что связано с Лениным, стоит особняком. С этим для меня ничто не сравнится.

культура: Как к роли готовились? О чем думали?
Каюров: Волновался, конечно, страшно. Впрочем, нас в институте учили работать тщательно и скрупулезно. Пересмотрел все сохранившиеся документальные кадры, все художественные фильмы, в первую очередь «Ленин в Октябре» с Борисом Щукиным и «Человек с ружьем» с Максимом Штраухом.
культура: Образ, созданный Щукиным, считался эталонным, ведь это первое появление Ильича в художественном кино. Со времени смерти Ленина прошло всего 13 лет, и еще были живы люди, не просто видевшие, но знавшие его. Однако, похоже, Вы не особо ориентировались на эталон.
Каюров: Я абсолютно сознательно уходил от точного копирования. Даже не грассировал почти. И пальцы за жилет не закладывал, да и жилет на мне был не всегда. Мы снимали в другое время, в 1960-м, и прекрасно понимали: абсолютное внешнее сходство — не главное. Когда через три года делали для телевидения «Сквозь ледяную мглу», это уже считалось в порядке вещей.
культура: В этой картине события разворачиваются в 1906–1907 годах, и Владимир Ильич там скорее философ, нежели политик. Но передать работу мысли безумно сложно. Не зря же Вячеслав Тихонов отшучивался, что в сценах раздумий Штирлица повторял таблицу умножения. А каким приемом пользовались Вы?
Каюров: Да не было у меня никаких приемов! Просто погружался в материал, в само время и, главное, в работы, написанные Лениным в период, о котором мы снимали. Например, готовясь к съемкам фильма «Шестое июля», штудировал «Очередные задачи Советской власти», созданные в марте того же года. Мне нравилось во все это вникать. Ильич думал о том, о чем писал, а я — о прочитанном у него. Подобное погружение, вероятно, срабатывало.
культура: У Щукина, судя по воспоминаниям очевидцев, ключом к образу стал ленинский смех. А у Вас?
Каюров: Нет универсального ключика, которым можно «открыть» этого персонажа. Они каждый раз разные. Даже в том случае, когда Ильич появляется только в эпизодах. Не секрет: по юбилейным датам эпизоды с участием Ленина вставлялись куда только было возможно. В 1969-м на Киевской киностудии Евгений Матвеев снимал фильм о лейтенанте Шмидте «Почтовый роман». Дело шло к столетию вождя, и руководство настоятельно рекомендовало сделать так, чтобы Ленин появился на экране. Евгений Семенович протестовал, но в конце концов его заставили, и замечательный сценарист Даниил Храбровицкий дописал очень симпатичную сцену Ленина и Дзержинского, беседующих об отважном очаковце. Понимаю, не ответил на вопрос, но раскладывать актерскую работу по полочкам, на мой взгляд, занятие бессмысленное.
культура: В Малый театр, где Вы служите уже более полувека, попали благодаря Владимиру Ильичу?
Каюров: Да, так получилось, что в ноябре 1967 года меня пригласили в Малый — нужен был исполнитель на роль Ленина в спектакль о Джоне Риде, который по своей пьесе поставил руководивший тогда театром Евгений Рубенович Симонов. Я колебался — любил Саратов, свой театр, где у меня было много замечательных ролей. Жена настояла — давай рискнем, осуществим мечту трех чеховских сестер. Так мы и оказались в Москве.
культура: «Шестое июля», картина о восстании левых эсеров в 1918 году, стоит в кинолениниане особняком: мастерская стилизация под хронику, сюжет держится на чистой политике — убийство Мирбаха, арест Дзержинского. Получился крутой, как теперь сказали бы, политический боевик.
Каюров: Вы говорите из сегодняшнего дня. Тогда мы рассуждали иначе. Для меня это фильм о человеке, вынужденном действовать в чрезвычайных обстоятельствах, принимая на себя ответственность не только за свои, но и за чужие ошибки и заблуждения. Мы хотели показать лидера, способного принимать решения и отвечать за их последствия. Режиссер картины Юлий Карасик был потрясающим профессионалом. Он с меня буквально не слезал: тут надо так, а здесь — эдак! Иногда это приводило в отчаяние, но в итоге именно он из меня выжал такого Ленина.

культура: При внимательном рассмотрении приходится признать, что кинолениниана отнюдь не была «серийным производством», из картины в картину штампующим один и тот же образ.
Каюров: В своих лучших проявлениях — безусловно! Художнику штамповка не интересна.
культура: С течением времени играть Владимира Ильича становилось легче или сложнее?
Каюров: Я бы так вопрос не ставил. Скорее, каждый раз, как в первый. Конечно, накапливалась информация, приходило понимание, поэтому человеческое волнение уходило, оставалось только творческое, без которого наша профессия невозможна.
культура: Что Вам самому казалось в Вашем герое наиболее важным?
Каюров: Трудно выделить какое-то одно качество. В «Кремлевских курантах» это был человек, умеющий видеть свет во тьме — не терять присутствия духа и веры в себя, даже когда твои планы всем кажутся несбыточными. Очень ценное для человека качество в любые времена. В фильме «Ленин в Париже» есть сцена, когда Владимир Ильич узнает о самоубийстве Лафарга и его жены. Удрученный, он задает вопрос, который может показаться риторическим: кто им дал право распоряжаться своими жизнями? Умение идти до конца, не сдаваться мне лично очень по душе. Я всегда старался, чтобы это был человек из плоти и крови, а не овеществленная легенда.
культура: Когда начался пересмотр советской истории, изменилось что-то в Вашем отношении?
Каюров: Герой художественного произведения и реальное историческое лицо — далеко не одно и то же. Меня всегда удивляет самоуверенность людей, которые, сидя на диване, говорят об ошибках, допущенных Лениным, рассуждают о том, как надо и как не надо управлять государством. Стараюсь не впускать в себя этот негатив. Я любил своего персонажа и хотел, чтобы его полюбили зрители.

культура: Выходит, прав старый гример Семен из спектакля «Сон героини», говоривший Вашему персонажу, заслуженному артисту, всю жизнь игравшему вождя: «Мы его любили таким, каким вы его сыграли»?
Каюров: Александр Галин написал замечательную пьесу о крахе легенды, которая питала и возвышала сердца и души. Я с удовольствием играл в этом спектакле. Мы не обладали той информацией, которую можно найти сегодня. Но дело не только в том, что нам-де не были известны темные стороны его биографии, а государственная пропаганда сделала из него идеального человека. Пропаганда тут ни при чем. В любые времена необходимо знать: есть те, кто готов бороться за наше счастье! Разве не об этом свидетельствует история, не на этом стоят многие религиозные учения, и в первую очередь христианство? Для рожденных в СССР подобной фигурой оказался Ленин. Мы прожили в Советском Союзе большую часть жизни, и хотя его теперь не существует, это не означает, что мы должны отказаться от своей Родины. У Андрея Дементьева есть замечательное стихотворение: «Грядущее не примирить с минувшим. / Не подружить «сегодня» / И «вчера». / Я кораблем остался затонувшим / В той жизни, / Что, как шторм, уже прошла. / Но память к кораблю тому вернулась. / Рискованная, как аквалангист. / Она вплыла в мою былую юность, / И снова я наивен, / Добр и чист...»
культура: Номер, в котором будет опубликована наша беседа, юбилейный, «Культуре» исполняется 90 лет.
Каюров: Ваша газета всегда лежит на моем столе. К сожалению, поблизости от дома киоски исчезли, выйти купить самому уже не получается, но и ее, и журнал «Свой» стараются приносить все, кто меня навещает. Из каждого номера можно узнать столько интересного, прежде неведомого — такие биографии человеческие! Читаешь и думаешь: как же богата Россия замечательными людьми!

Виктория Пешкова, "Культура", 7 ноября 2019 года

В День народного единства в московском «Иллюзионе» состоялась мировая премьера киноверсии спектакля Малого театра «Смута. 1609–1611».

Создание кинематографических версий театральных спектаклей — уже устоявшаяся мировая практика: масштабные постановки, которые не могут быть сыграны в гастрольном режиме, демонстрируют в кинотеатре, и таким образом лучшие оперы и драмы — от итальянской «Ла Скала» или, скажем, шекспировского «Глобуса» — могут увидеть в любой точке мира.

Неудивительно, что для одного из первых отечественных экспериментов в области создания киноверсии драматического спектакля была выбрана «Смута. 1609–1611 гг.». Эту мощнейшую постановку перенести в «гастрольный» режим в принципе невозможно. Десятки актеров, массовые сцены и сложнейшая декорация — все это делает «Смуту» эпичнейшим зрелищем, которое не теряет своего размаха и на большом экране.
Надо отметить, что у данного спектакля весьма непростая судьба: изначально инсценировку романа Владимира Мединского «Стена» должен был ставить в МХАТе им. Горького один из лучших российских театральных режиссеров Валерий Белякович, однако внезапная смерть прервала работу мастера. В итоге задуманное воплотил на сцене Малого театра Владимир Бейлис.
«Смута» не зря носит точный временной подзаголовок «1609–1611»: фактически перед нами один — но чрезвычайно важный! — эпизод сложнейшего периода русской истории — оборона Смоленска от польских интервентов. Гигантская башня-декорация, вращаясь на сцене, модифицируется то в покои короля Сигизмунда, то в фортификационные укрепления русских, то в пограничный трактир, где, собственно, и начинается действо и сходятся два сквозных персонажа — Григорий Колдырев (Алексей Фаддеев) и его приятель, немецкий наемник Фриц Мейер (Олег Доброван).
Узнав о том, что польский властитель планирует овладеть Смоленском, Григорий отправляется домой, а Фриц, напротив, собирается за звонкую монету служить во вражеских войсках. Впрочем, сразу оговаривая, что делает это не по зову сердца, а ради банальной наживы. Дальше герои окажутся в водовороте трагических событий: Григорий потеряет отца, убитого захватчиками, сыграет важную роль в обороне города, а Фриц поймет, что душевные порывы куда важнее злата-серебра, и обретет в итоге любовь там, где и не ожидал.

Структура «Смуты» весьма напоминает другой знаменитый спектакль из тех же времен. В определенной мере данная работа — драматический оммаж «Жизни за царя», причем в ее классической, дореволюционной постановке, сделанной Егором Розеном вместе с Глинкой. Здесь перед нами и смешение бытовых картин с историческими событиями, и должное пространство для художественного вымысла, подчеркивающее основную идею, и возвышающий пафос финала, дающий зрителю торжественную надежду, несмотря на гибель одного из ключевых героев.
Ровно так же перед нами возникает польский двор во главе с властным и честолюбивым королем Сигизмундом (отличная работа Валерия Бабятинского — возможно, лучшая в действе), сменяющийся сценами в Смоленске, где воевода Шеин, центральный персонаж истории, в беседе с монахом Савватием и определяет основную тему всего спектакля. И это тема покаяния. Исторические испытания, выпавшие на долю страны, как мыслит русский полководец, есть следствие властных грехов — убийства царевича Димитрия в Угличе, «неправедного» восшествия на престол Бориса Годунова; и покаяние, а фактически — рефлексия истории является основным спасительным путем для народа и Отечества. Как следствие, еще одно испытание, которое предстоит выдержать русским людям и которое сосредотачивается в диалоге между Савватием и польским ксендзом, состоит в том, что вместе с поляками на нашу землю приходит католичество, а значит, и инквизиция со всеми вытекающими отсюда ужасами. И данная дискуссия — вовсе не критика экуменизма, а некое предупреждение, что в период войны даже кажущиеся возможными союзниками (ксендз предлагает Савватию договориться на конфессиональном уровне) могут оказаться очередными агентами врага.
«Смута» — это еще и приключенческая драма, в лучших традициях иных военных фильмов (к примеру, того же «Освобождения» Юрия Озерова). Да, в сюжете ясно обозначена полярность: граница между «своими» и «чужими» проведена предельно четко, предательство — тягчайший из грехов, а вот трусость может быть искуплена подвигом. Да, такой пафос и некоторая прямолинейность выглядят несколько непривычно для современной театральной сцены, которая допускает множественность трактовок, но у «Смуты» несколько иная цель. Она ведет знаковый разговор о недопустимости сговора со злом: «коготок увяз — всей птичке пропасть». В минуту исторического кризиса и противостояния двух враждебных сил невозможно остаться в стороне, а важно определиться, с кем ты, — в бою не бывает центристских позиций.

Есть в данной истории и своеобразный макгаффин: таинственное сокровище, спрятанное в подвалах Смоленска. Поляки полагают, что именно там и схоронена государственная казна. Но каково же удивление Сигизмунда, когда он, добравшись-таки до сундуков, обнаруживает там... книги — знаменитую «Либерию» Ивана Грозного, царскую библиотеку, ценности которой, по сути, не понимает. «Вот оно, золото русских!» — восклицает пораженный король (а у зрителя тем временем возникает ассоциация с более поздними событиями, когда исторические артефакты, как та же Янтарная комната, увы, но оказываются в руках захватчиков).
«Смута» на сцене Малого отлично дополняет и развивает уже много лет идущие здесь спектакли о Смутном времени — в первую очередь, трилогию А.К. Толстого: «Смерть Иоанна Грозного», «Царь Федор Иоаннович», «Царь Борис». К слову, последний из спектаклей — также в постановке Владимира Бейлиса — вместе со «Смутой» составляет определенную историческую дилогию. И то, что пьеса по роману «Стена» стала своеобразной «первой ласточкой» киновоплощений постановок Малого театра, дает надежду, что и другие спектакли смогут добраться до своего зрителя, пусть и на экранах кинотеатров. А там, кто знает, может быть, к Малому в его просветительском начинании присоединятся и остальные ведущие театры нашей страны.

26 октября 1824 года московская драматическая труппа, которая в дальнейшем и стала Малым театром, дала на сцене особняка купца Василия Варгина первое представление-балет «Лилия Нарбонская, или Обет рыцаря» князя Александра Шаховского и балетмейстера Шарля Дидло. В честь этого события в театре устроили экскурсию для прессы, кроме Щепкинского и Ермоловского, показали новое Щепкинское фойе, настоящий выставочный и концертный зал, где мы посмотрели дефиле исторических костюмов.

Там же увидели проект памятника Гоголю работы актера, режиссера и педагога Александра Ленского (1847–1908). Увидели единственную сохранившуюся с исторических времен гримерную Александра Ивановича Южина (1857–1927), первого директора театра, которая служила актеру и его кабинетом.

Пообщались с актерами, Борисом Клюевым и Полиной Долинской, исполнителями ролей Арбенина и Нины в вечернем спектакле «Маскарад». Спустились в театральный «трюм», в котором когда-то царствовали моряки, с ловкостью вязавшие декорации с помощью морских узлов. Через прорезь увидели дно поворотного круга, хорошо знакомого зрителям. Приспособление появилось в театре в 1900 году. В финансовом отношении предприятие было неподъемным, но в России, как всегда, нашлись рационализаторы. У Александра Ленского и механика сцены Карла Вальца механизм заработал по принципу кофейной машины, поворачивать его мог один человек. Сейчас круг вращается во всех пространственных измерениях одним нажатием кнопки на пульте звукорежиссера. Светотехническое шоу стало достойным завершением праздничной экскурсии.

Из истории Дома Островского: особняк купца Василия Варгина был построен в 1821 году, через три года перестроен архитектором Осипом Бове. В 1840-м году, когда здание у купца выкупили, архитектор Константин Тон построил новую сцену и зрительный зал, форма и размер которых не изменились до сегодняшнего дня.
В первое время слово «малый» писалось не с заглавной буквы, потому что говорило лишь о том, что это здание меньше, чем стоящий рядом «большой» театр. И только к середине XIX века слова «Большой» и «Малый» стали именами собственными.

Здание Малого театра, построенного в устье реки Неглинки, преследовала череда ремонтов – фундамент постоянно подмывало. Самая грандиозная реконструкция была проведена в 1945–1947 годах под руководством архитектора Александра Великанова. И наконец, последний ремонт, который проводился в 2011–2016 годах, в театре надеются, закрыл вопрос с фундаментом. Театр теперь, как говорят экскурсоводы, «как на тарелочке, стоит на специально выстроенном фундаменте, который опирается на сваи». Современная реконструкция проводилась по чертежам архитектора Великанова, и главная задача специалистов заключалась в том, чтобы восстановить Малый театр 2-й половины XX века. Равнялись на эталон.

И о чем же думалось во время этих прогулок по изысканных интерьерам театра, изукрашенным золоченой лепниной? Конечно, о том, что было представлено на великой сцене почти за два столетия, кто представлял, и кто побывал в качестве гостей. Из названий спектаклей сегодня звучат лишь два: кроме «Лилии Нарбонской», «Игроки» Гоголя, это самая свежая премьера. Из актерских имен произносят великого романтика Павла Мочалова (1800 – 1848), крепостного помещика Демидова, представлявшего Ринальдо в той самой «Лилии Нарбонской», первого Ромео, Гамлета и Лира Малого театра, на другом фланге – корифеи разных периодов Малого, молодежь, о которой никогда не забывает худрук Юрий Соломин. Ну а из гостей – от королев Великобритании и Нидерландов, Сталина и космонавтов до великих гастролеров – Листа, итальянского трагика Сальвини, Анны Маньяни и Анни Жирардо, «Комеди франсез и «Пикколо ди Милано», – кто здесь только не побывал.

В Щепкинское фойе проходим по зрительской тропе, где классики в нишах напоминают, что Малый театр сегодня – это театр большой мировой литературы.
А портреты Михаила Щепкина (1788–1863), основоположника русской актерской школы, и Павла Мочалова, от которого пошла вся эта плеяда, включая Щепкина; а так же Ермолова, Садовские, Ленский, Южин, Остужев, Зубов, Царев, Нильский, современные актеры – об актерской традиции. Связана она с большими индивидуальностями, которые способны создавать на сцене уникальный ансамбль, даря зрителю ощущение актерского единства, от которого «два шага до режиссерского театра». Отзвуки лекции все же долетают до нашего слуха. И про сложный путь репертуарного развития театра, и про особое внимание к историческим спектаклям, и к идее художественного единства, в которое должны быть вовлечены не только артисты, но все создатели спектакля. Отдельный разговор про Смутное время, первый спектакль на эту тему был поставлен в театре в 1831 году по роману Загоскина «Юрий Милославский», недавний – в 2018-м по «Стене» Мединского. А всего более 30 раз коллектив обращался к этой теме.

А вот и само дефиле. Под волнующую музыку актеры демонстрируют одежду эпохи Смутного времени – боярские шубы, кафтаны из золотой парчи, убранство цариц. Исторические костюмы представлены из пяти спектаклей – хроники Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» в постановке Владимира Драгунова (2007), костюмы Ларисы Ломакиной; трилогии Алексея Толстого – «Смерть Иоанна Грозного» также в постановке Драгунова (1995), «Царь Федор Иоаннович» – Бориса Равенских (1973), оба спектакля оформлял Евгений Куманьков; «Иван Грозный» – Прова Садовского и Константина Зубова (1944), костюмы Павла Соколова-Скаля; «Борис Годунов» Пушкина – Константина Хохлова (1937), художник Владимир Щуко. Можно отметить, как менялись костюмы в течение 70 лет, избавляясь от нарочитой роскоши, становясь все более стилизованными, скромными, аскетичными, даже боярские одежды лишались своей грузности и неповоротливости. Идею театра показывать исторические костюмы не в музейных витринах, а на дефиле можно только приветствовать.

В Ермоловском фойе нас встречает один из ведущих актеров Малого театра, народный артист России Борис Клюев (на фото). Борис Владимирович проводит экскурсию «по волнам своей памяти» и, между строк, дает ясно понять, как легко в молодости совершить роковую ошибку при выборе пути. Его, выпускника Щепкинского училища, которого брали в Малый театр, но он мечтал работать у Юрия Завадского в Театре им.Моссовета, спас от таковой актер моссоветовец. «Ты, что ли, дурак, – сказал он ему, – это же императорский театр, как можно сравнивать?!».

Прошли годы, прежде чем Дом Островского стал для актера Клюева его «домом, религией, Отечеством».
«Для меня привлекательны традиции Малого театра и его история, – говорит актер. – Конечно, здания, построенного купцом Варгиным, давно нет, но в новом постарались сохранить все, как было, вот и Ермоловское фойе осталось таким же.

Молодости свойственно нахальство, и когда я впервые вышел на сцену, мне казалось, что сейчас покажу этим “старикам”, а среди них были – Михаил Жаров, Елена Шатрова, Георгий Куликов, Нелли Корниенко, Роман Филиппов, Виктор Борцов – как надо. А потом неожиданно понял – не все так, как мне кажется: Михаил Иванович говорит реплику, и зал его принимает, говорю я – нет. Я очень расстроился, долго думал, в чем ошибка, пытался разговаривать со стариками – “Работать надо”. Помню ощущение, которое испытал у доски приказов. В толпе переговаривались: “Вот посмотрите, еще кого-то в театр взяли, какой-то Клюев, ну, берут и берут”. Меня это возмутило, и я сказал: “Вообще-то Клюев – это я”. Тогда толпа развернулась, посмотрела на меня снизу вверх и сказала: “Ну, посмотрим-посмотрим”. И вот это философское “посмотрим-посмотрим” долго шло вместе со мной: был не свободен, зажат, от волнения перехватывало горло, но я всегда помнил слова своего педагога Леонида Андреевича Волкова: “Артисту помогает воля, вот вместе с ней – вперед: “Я тебя завоюю, мой зритель!”. И постепенно это пришло.
К сожалению, период беззаботной молодости проходит, осознав себя в профессии, ты мягко входишь в состояние, которое деликатно называют “зрелостью”. Это тоже этап, который нужно прожить, и, спасибо вековой традиции, в нашем театре есть роли для каждого возраста – для молодых, для тех, кто постарше, для среднего, зрелого и пожилого возраста.

Помню, в 90-х, когда начался хаос перестройки, и наше искусство рухнуло. Василий Лановой сказал: “Хорошо Малому театру, у них был Островский”. Действительно, театр наш классический, а я уверен: учиться нужно на классике, остальное – вещь возрастная. Когда ты молод и полон сил, ты готов танцевать, петь, прыгать, экспериментировать, но, когда лет через 15–20 смотришь, как твои коллеги ходят в простынях в подвальном помещении, неся перед собой свечи, и находят в этом эстетику, я начинаю бояться за этих людей. Практика показывает, что они так и не сыграют ничего значимого.

Не забыть, как Михаил Иванович Царев сказал, когда мы играли с ним в “Горе от ума”: “Если мужчина не сыграл ничего интересного до 40 лет, а женщина – до 30, так и не сыграют, но женщине легче, в нее может влюбиться режиссер”. Вот наше время, казалось бы, твори, выдумывай, пробуй, никаких худсоветов, но оно так и не подарило нам ни одной интересной пьесы, ни одного режиссера.

Парадокс, но при худсоветах было огромное количество режиссеров, которые вошли в историю театра, а “вы, нынешние, – нутка!”, как говорит Фамусов в “Горе от ума”. И нужно отдать должное нашему худруку Юрию Мефодьевичу Соломину, который традиции, очень хорошие, не потерял.
Мы ставим классику, никогда на сцене Малого театра не услышите мат, не увидите оголенные тела. Не понимаю этой эстетики. И как же приятно слышать от зрителей, что у нас актеры, “которых слышно”. Работа со словом – одна из наших традиций.

Также у нас нет звездности, потому что, если ты прозвучал в каком-то сериале, это не значит, что что-то умеешь на сцене. Обычно старики говорили: “А ты выйди и попробуй три часа зрителей удержать, это совсем другое искусство”. Мы гордимся тем, что Малый театр и Александринка – первые театры России, родившиеся по указу Елизаветы, и стараемся сохранять традиции».

Полина Долинская сказала, что у театра есть душа: «Для меня самыми трепетными моментами оказываются те, когда после спектакля одной из последних покидаю театр. В полной тишине спускаюсь по лестничным пролетам, заглядываю на сцену, где уже нет декораций, отмечаю, какой же огромный у нас зрительный зал – в эти моменты я чувствую дыхание театра».

Нина Катаева, специально для «Столетия», 05.11.2019

Михаил Иванович был массивный, высокий. Когда он появлялся в дверях подъезда Малого театра, шел мимо застывшего в кресле каменного драматурга Островского, прохожие смотрели на него и улыбались. А Жаров улыбался им. Казалось, что у него не жизнь, а сказка – веселая, беззаботная…

Он был родом из дореволюционной жизни. Родился на границе веков – в 1899 году. Жил в Москве, в Большом Спасском переулке. Потом переехал на Самотеку. Его мама была безграмотной. Читать она выучилась по вывескам.

Миша работал вместе с отцом в типографии Бахмана. Отец был печатником, сын – наборщиком. «Пятьдесят копеек в день на харчах отца» - вот условия, записанные в моей расчетной книжке, утвержденной «Московским столичным по фабричным делам присутствием, – писал Жаров в своей книге «Жизнь, театр, кино». – На всю жизнь запомнил я специфический запах типографии: смесь краски, свинца и свежей бумаги. Обедать мы ходили в Сергиевский народный дом, где отец заказывал для себя и для меня «щи с малым мясом», а иногда, после получки, «щи с мясом большим…»

Отец мечтал, чтобы Миша стал директором типографии. Но – не получилось. У сына было другое увлечение.
Жаров стал статистом в оперном театре Зимина на Большой Дмитровке – там, где сейчас Театр оперетты. Гонорар ему не полагался, а контрамарку – пожалуйста. И на репетиции труппы мог приходить, и за кулисами вертеться.
Жаров обомлел, узрев живого Шаляпина. Потом он видел певца десятки раз в спектаклях: «Мы часто говорим: "колоссальный успех", "потрясающий", "необыкновенный". Но какие бы слова мы ни подобрали, они не передадут и сотой части того настоящего успеха, который выпадал почти каждый раз на долю Шаляпина».

В театре Жаров стал помощником режиссера. Он составлял проект репертуара, давал объявления газеты, выпускал афиши. Однажды ему поручили обзвонить газеты и сообщить, что завтра вместо заболевшего Василия Дамаева поет Юрий Кипаренко-Даманский.
Жаров оповестил все газеты, кроме «Московского листка». Не успел, было уже поздно… Хозяин театра, узнав о промашке, лишил его жалованья за месяц. Слезы градом катились по его лицу. От обиды Жаров хотел уйти из театра. Но сдержался – уж очень ему хотелось стать артистом…
Он пошел на экзамен в Малый театр. Надо было прочитать стихотворение, изобразить какую-то сценку. А известные артисты, которые сидели в комиссии, решали, брать новичка в труппу или нет.

Жарова тогда не приняли. Его взяли в Малый двадцать с лишним лет спустя. Там он служил больше сорока лет. И сыграл свыше трех десятков ролей.
Но я сильно забежал вперед...
В 1917-м, прямо перед историческим Октябрем, Жарову исполнилось 18 лет. И тут Москва вскинулась, закипела митингами. Народ собирался на Скобелевской – ныне Тверской площади и у памятника Пушкину. Жаров стоял в толпе и слушал, разинув рот…
По его воспоминаниям не понятно, кому он сочувствовал. Если бы большевикам, то сказал бы об этом открыто. А так будущий актер просто сделал зарисовку тех дней.

Жаров вступил в народную милицию. Вместе с другими милиционерами пошел в Головин переулок, где находилось полицейское управление. Но там остался лишь один городовой, который стерег винтовки. Остальные полицейские разбежались. От формы у городового были только брюки. Он был в розовой рубашке в мелкий горошек, и в жилете.
Милиционеры позвонили по телефону и доложили, что управление захвачено. Потом сели пить чай: «Все было слишком прозаично, даже этот городовой, так непохожий на грозу московских улиц, свирепых «фараонов», кричавших: «Осади назад!». Он ходил толстомордый, красный, в русской рубашке и молчал, исподлобья глядя на нас и прислуживая, как в трактире».
Было уже поздно, и Жаров отпросился у командира-студента. Сказал, что мама беспокоится. Командир разрешил, но просил утром вернуться: «Но этому не суждено было случиться. Наутро мать не пустила меня делать революцию: «Сиди дома, без тебя обойдутся».

Как в стихотворении Демьяна Бедного: «В Красной армии штыки, чай, найдутся, без тебя большевики обойдутся».

…Первую – мимолетную – роль опричника Жаров сыграл в кино, разумеется, в немом в 1915 году. Фильма – так тогда выражались – называлась «Царь Иван Васильевич Грозный». Большая роль Жарову досталась только в 1925 году. Это была картина «Дорога к счастью».
Очень символично – Жаров много снимался в кино, играл в разных театрах. Их след давно простыл. Только Камерный театр Таирова помнят камни Тверского бульвара. И широкие, торопливые шаги Жарова, спешащего на репетицию.

Жаров не требовал непременно заглавной роли. Мог сыграть и эпизодическую, и вполне проходную: «В ту пору вообще не было, кажется, кинотеатра, в котором не шла бы какая-нибудь картина с моим участием. Это было радостно, но и очень стесняло…»
Почему он был таким «всеядным»? Хотелось много зарабатывать? Нет, скорее, продолжал изучать жизнь. И никак не мог утолить свой актерский голод…
И все же он был больше актером кино, чем артистом театра. Его герои были богаты, вальяжны, довольны – и собой, и жизнью. Они получали удовольствие от вина, карт, денег, риска. Жаров казался сильным, уверенным в себе.

Да и в жизни он легко влюблялся и моментально влюблял в себя. Его жизнь была бурной, как шампанское, выпущенное из бутылки. Наверное, поэтому ему так завидовали зрители, у которых все было по-другому – тяжелый, скученный быт, безденежье. Актер дарил надежду – большую, чем большевистские вожди своими речами и обещаниями…

Жизнь Жарова – ожидание кино и его предвкушение. Дискуссии, обсуждения, встречи с коллегами.
В первом советском звуковом фильме «Путевка в жизнь» Николая Экка Жаров очень достоверно сыграл бандита Жигана. Картина шла при аншлаге несколько месяцев. Залихватская песня «Нас на свете два громилы» превратилась в шлягер. А сам бандит стал кумиром молодежи. И это в героическое время созидания – великих строек, трудовых и военных побед!

Среди поклонников Жарова появились представители криминального мира. Однажды в магазине вор выхватил у него кошелек и был таков. Однако уже через несколько минут Жаров все получил обратно. Причем с извинениями за нерадивого напарника: «Вот гад! Своих не узнает…»
В фильме «Петр Первый» Жаров исполнил роль светлейшего князя Меншикова, сначала фаворита Петра Первого, потом – низвернутого с пьедестала и отправленного в ссылку. За эту работу актер был удостоен первой Сталинской премии.

На самом деле у Жарова было три Сталинских премии. Но Сталина он никогда не видел. Только однажды написал ему. Когда началось дело врачей и арестовали родителей его жены Майи – чету Гельштейн. Тогда Жаров обратился за помощью к вождю.

У актера и поэта Леонида Филатова есть стихотворение «Полоса препятствий». Там есть такие строки:

«Да, ты весело жил, да, ты счастливо рос, /

Сладко елось тебе и спалось, /

Только жизнь чередует жару и мороз,
Только жизнь состоит из полос... /

И однажды затихнут друзей голоса, /
Сгинут компасы и полюса, /

И свинцово проляжет у ног полоса, /

Испытаний твоих полоса... /

Для того-то она и нужна, старина, /

Для того-то она и дана, /

Чтоб ты знал, какова тебе в жизни цена /

С этих пор и на все времена…»

Жаров преодолел свою полосу препятствий. Он просил вождя разобраться и отпустить невиновных людей. Это было опасно, но актер не испугался.
Жаров выступил на партийном собрании в Малом театре. Бросил побелевшими губами в притихший зал: «Вы ждете, что я сейчас от тестя и тещи откажусь? А я скажу так: очень жалею, что редко встречался с этими умными, интеллигентными людьми. Они бывали свободны вечерами, а я вечерами всегда был на работе…»
Сталин Жарову не ответил по уважительной причине – он умер. Вскоре родителей жены выпустили на свободу. И все, кто недавно отвернулся от него, изображали радость, протягивали руку. Но Жаров упорно не замечал их, не отвечал на приветствия…

На съемках фильма «Петр Первый» он познакомился с автором романа о русском императоре писателем Алексеем Толстым. После одной из сцен, где снимали атаку петровской кавалерии, Жаров, не сходя с лошади, подъехал к писателю: «Он стоял рядом с Людмилой Ильиничной в кругу друзей, помолодевший и очень красивый, его массивная голова немного покачивалась, но глаза излучали бездну света, а пухлые губы что-то шептали. Он долго и размеренно тряс меня за руку, потом почему-то вдруг вынул платок, протер очки и высморкался, как делают в тех случаях, когда слезы попадают в нос…»

Жаров принял участие в двух экранизациях чеховских произведений. Фильм «Медведь», где ему составила дуэт блестящая Ольга Андровская, смотрится до сих пор на одном дыхании. Как, впрочем, и лента «Человек в футляре». В той картине компанию Жарову составил великолепный Николай Хмелев.
Перечислить даже самые значительные роли актера невозможно: их слишком много. И везде Жаров представал разнохарактерным лицедеем, искусным мастером перевоплощения. Кажется, работа над образом не доставляла ему никаких хлопот. Сбросит один костюм, легко облачится в другой и начнет монолог…
Нельзя сказать, что комедия «Беспокойное хозяйство» – шедевр. Лента вполне рядовая, без откровений. Но – памятная. Во-первых, Жаров впервые выступил в ней, как режиссер и актер. Во-вторых, его партнершей стала яркая Людмила Целиковская. В картине они – летчик и оперная певица – влюблялись друг в друга. Но есть еще в третьих и в четвертых…

В 1943 году Целиковская стала женой Жарова. Разница в возрасте была огромной – в двадцать лет. Через пять лет актриса, уже к несчастью Жарова, ушла к соседу по дому – известному сталинскому архитектору Каро Алабяну. Впрочем, потом она не раз пожалела об этом…
С годами Жаров изменился, характер, прежде кипящий, взрывной, стал более ровным. Ролей, после которых зрители бы восхищенно воскликнули: «Шедевр!», уже не было. Да и не ждал их Михаил Иванович – всему свое время. Было…
Он снялся в трех фильмах о деревенском участковом Анискине. Персонаж Жарова был мудрым, всезнающим. Пожилой милиционер всех поучал, сыпал советами. Роль была чужой, не свойственной прежним героям Жарова – весельчакам, кутилам, лихим ухажерам.
Впрочем, фильмы об Анискине имели успех…

Последние годы выдались для Жарова рваными, нервными, остро пахнувшими лекарствами. Жаров спорил с Игорем Ильинским, выяснял отношения с тезкой – Царевым. Изнуряли долгие, на грани срыва беседы с Борисом Равенских, в которых главный режиссер театра настаивал на своем, сгибал. Других актеров и вовсе унижал – не без удовольствия, с победительной усмешкой.
Равенских звонил ночью и говорил: «Буду корежить и кромсать пьесу – вы не обращайте внимания. Все для вас, а вы только думайте о своей роли. Если вам что-нибудь не понравится, то не говорите мне этого во время работы на сцене, а приходите в кабинет, где можете в самых черных красках предъявлять мне претензии…»
Равенских и с Царевым ругался. По этому поводу режиссер Анатолий Эфрос сострил: «Отношения между Равенских и Царевым носят ярко выраженный аграрный характер: оба хотят друг друга поглубже закопать в землю».

Михаил Иванович все чаще приезжал на дачу. Полол грядки, поливал цветы. Присаживался в тени, слушал пенье птиц и шелест травы. В июле 1977 года записал в дневнике: «Какая-то грусть на душе – такое впечатление, что уже все в прошлом, а хочется, ох как хочется работать».

Жить Жарову оставалось четыре с лишним года. Но работы становилось все меньше. Оставалось только грустить и вспоминать. Однако с тем, что осталось в памяти, актер не стал ни с кем делиться. Написал только первую книгу мемуаров. Хотя обещал и вторую…

Валерий Бурт, специально для «Столетия», 29.10.2019

В Москве состоялась премьера киноверсии спектакля «Смута. 1609-1611» по роману министра культуры России Владимира Мединского. Смотрите фрагмент выпуска передачи "Доброе утро" на Первом канале от 05.11.2019

Уважаемые зрители!

14 ноября на Основной сцене пойдет комедия Н.В.Гоголя "Ревизор" (вместо комедии А.С.Грибоедова "Горе от ума"). Приносим свои извинения за доставленные неудобства. Билеты действительны.

Для возврата билетов, приобретенных электронным способом, необходимо до начала мероприятия отправить сообщение на e-mail: refund@maly.ru, указав номер билета, подлежащего возврату. Деньги за билеты будут возвращены на банковскую карту, которая была использована при оплате данных заказов. Электронные билеты, замененные на билеты на бланке строгой отчетности, возвращаются в кассу театра до начала мероприятия.

30 октября на сцене филиала в Когалыме роль Телятева в комедии А.Н.Островского «Бешеные деньги» первый раз сыграл артист Александр Волков. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!