«Звуковой архив Малого театра»

ОСТУЖЕВ ЧИТАЕТ ПУШКИНА

Предлагаем вашему вниманию запись монолога Барона из трагедии А.С. Пушкина «Скупой рыцарь» в исполнении Александра Алексеевича Остужева...

«Звуковой архив Малого театра»

ОСТУЖЕВ ЧИТАЕТ ПУШКИНА

А.А.Остужев. Монолог Барона из трагедии А.С.Пушкина «Скупой рыцарь»

Ю.Айхенвальд

«ОСТУЖЕВ»
Отрывок из книги.

Во время отдыха Станиславского и Остужева в «Барвихе» Станиславский просил Остужева читать, и Александр Алексеевич часто и с удовольствием читал отрывки из своих любимых пьес Константину Сергеевичу. Ему чтение так понравилось, что он пригласил Остужева приехать к нему в Оперную студию, которую Станиславский с увлечением вел. Об этом эпизоде мне рассказал известный советский театровед и режиссер Г. В. Кристи, которому я очень признателен за это. Станиславский хотел, чтобы Остужев продемонстрировал его ученикам свое высокое мастерство.
Остужев согласился, приехал, но в последний момент оказалось, что Константина Сергеевича не будет: жена его, М. П. Ли-липа, просила передать, что он болен.
Между тем в фойе студии, в зале подле колонн, собралась уже студийцы. Остужев очень огорчился, что Станиславского не будет, жаловался, что не знает, как же ему теперь быть в гостях без хозяина, и совсем собрался было уходить. Тут по всему району вдруг погасло электричество. На столик, за которым сидел Остужев, поставили свечу. Белые колонны выступали из провалов темноты, качающийся огонек свечи перебрасывал тени и блики с одной колонны на другую.
Вдруг Остужев встал, взял свечу и ушел за колонны.
Через несколько секунд из-за колонн вышел Барон, герой пушкинского «Скупого рыцаря». Держа свечу так, чтобы поярче светилось золото в сундуках, Барон начал любоваться им и над ним размышлять. То был хоть и скупой, но прежде всего — рыцарь; он был благороден, и мощная страсть одушевляла его. Он упивался тайной силы и власти, которую хранят его сундук.
Когда он произносил:
«Мне все послушно, я же — ничему;
Я выше всех желаний; я спокоен;
Я знаю мощь мою.. .»,
то ясно становилось, почему золото никуда не двинется из этих сундуков. Барон был поэт идеи могущества и своей страсти. Он даже мог посмотреть на нее со стороны, перебирая золотые, припоминая горестные человеческие судьбы, связанные с каждым золотым, поступившим в его казну. Но именно ощущением зависимости людей от этих золотых кружочков поддерживалось в нем грозное ощущение собственной силы. Этот Барон был личностью сильной и цельной в своей нестареющей страсти, крупным, незаурядным — и оттого тем более страшным человеком.
Разумеется, никакой бутафории в тот вечер не появлялось. Был только Остужев со свечой. Г. В. Кристи, слышавший многих исполнителей этой роли, ставивший сам «Скупого рыцаря», говорил мне, что ничего подобного но силе, красоте и мастерству исполнения ему никогда больше слышать не доводилось.
К сожалению, в спектакле «Скупой рыцарь» на сцене Малого театра (сезон 1936/37 года) режиссер, по выражению Остужева, «привязал его к бороде», к театральному трафарету. Поэтому в концертном исполнении необычный Барон Остужева выглядел намного лучше, чем на сцене, и московские пушкинисты говорили, что по глубине и силе Остужев создал истинно пушкинский образ.

ОБСУДИТЬ НА ФОРУМЕ

НА СЦЕНУ МАЛОГО ТЕАТРА ВОЗВРАЩАЕТСЯ СПЕКТАКЛЬ «КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ»

8 декабря на сцену Государственного академического Малого театра возвращается спектакль «Коварство и любовь», поставленный Юрием Соломиным по одной из лучших пьес Ф.Шиллера. В роли Президента фон Вальтера выступит народный артист России Ярослав Барышев...

НА СЦЕНУ МАЛОГО ТЕАТРА ВОЗВРАЩАЕТСЯ СПЕКТАКЛЬ «КОВАРСТВО И ЛЮБОВЬ»

8 декабря на сцену Государственного академического Малого театра возвращается спектакль «Коварство и любовь», поставленный Юрием Соломиным по одной из лучших пьес Ф.Шиллера. В роли Президента фон Вальтера выступит народный артист России Ярослав Барышев, ранее игравший скрипача Миллера. В роли Луизы зрители вновь увидят Татьяну Скибу, которая будет играть в очередь с Варварой Андреевой.
Как сообщили корреспонденту REGIONS.RU в пресс-службе Государственного академического Малого театра, в прошлом месяце произошел ряд интересных вводов в некоторые спектакли Малого театра. Так что в декабре у зрителей появится возможность увидеть новых Чебутыкина — Владимира Носика (он будет играть в очередь с Эдуардом Марцевичем), Соленого — Алексея Фаддеева (в очередь с Виктором Низовым) и Родэ — Дмитрия Марина (в очередь с Алексеем Фаддеевым) в «Трех сестрах»; вторым исполнителем роли помещика Смирнова в «Свадьбе, свадьбе, свадьбе!» стал Виталий Петров.

«Листая старые подшивки»

МОЛЧАЛИНЫ БЛАЖЕНСТВУЮТ, А ЧАЦКИЕ ИЗМЕНЯЮТ МИР

Актеры успешно преодолевают главный риф - публика, знающая пьесу наизусть, очень быстро перестает их «контролировать» - так чиста, выверенна и точна «литературная музыка», льющаяся со сцены...

«Листая старые подшивки»

МОЛЧАЛИНЫ БЛАЖЕНСТВУЮТ, А ЧАЦКИЕ ИЗМЕНЯЮТ МИР

«Горе от ума» в Малом театре

Еще автором «Обломова» сказано, что комедий «Горе от ума» «век не сойти со сцены», столь она «моложава», «свежа» и «крепко живуча». Уже со времени этого предсказания минуло едва не полтораста лет, а все сбывается в точности - на сцене одного только Малого несколько постановок. Все тот же Гончаров оставил артистам, дерзнувшим сыграть «Горе от ума», гениальное «руководство к действию», отвергая претензию на историчность и призывая создавать «идеалы по степени своего понимания эпохи и произведения Грибоедова». Писатель хотел слышать «литературную музыку» пьесы, видеть «действие в слове», наслаждаться «игрой в языке».

Не знаю, было ли это «руководство к действию» настольной книгой Сергея Женовача, постановщика «Горя от ума» в Малом, но с первых минут спектакля именно это триединство цепко берет зрителя под свою власть. Действие развивается в условных декорациях - стены с обоями угрюмо-вдовьего фиолетового цвета и желтоватого, как в сумасшедшем доме, ловко перевернутся в сцене бала, обнаружив блистающую залу в зеркалах и канделябрах, и вновь сомкнутся для того, чтобы стать фоном для монологов прозревшего Чацкого. Его играет молодой актер Г.Подгородинский, и в этом главная новация Малого. Вся молодежь в спектакле - и Молчалин (А.Вершинин), и Софья (И. Леонова), и Лиза (И. Иванова), да и Скалозуб (В. Низовой) с Репетиловым (Д. Зеничев) сыграны молодыми актерами, близкими по возрасту к персонажам. И эта энергия молодости - у каждого, естественно, наособицу, - сталкиваясь в лице Фамусова (Юрий Соломин) с косностью и душительством живых чувств и мыслей, и составляет ценность сегодняшнего спектакля.

Актеры успешно преодолевают главный риф - публика, знающая пьесу наизусть, очень быстро перестает их «контролировать» - так чиста, выверенна и точна «литературная музыка», льющаяся со сцены. Тон всему задает Фамусов, заигрывающий с Лизой в первой сцене, - ни малейшего пережима, переигрывания в жестах, мимике, интонациях. Ученица - И.Иванова - достойна мастера в этом органичном дуэте. Костюмы персонажей (О.Ярмольник), как и декорации, условны - никаких намеков на время, это было бы и обидно для комедии, давно ставшей вневременным явлением.

Соломинский Фамусов построен на контрасте внешнего обаяния и двуличной, подловатой натуры крепостника. Своего не упустит, и в разведку с таким ходить не рекомендуется.
Он и родной дочери, не задумываясь, жизнь испортит, лишь бы сценарий ее поступков соответствовал правилам игры. Молодежный фон вокруг Фамусова колоритен: Софья юна и хороша собой, хотя и испорчена уже воспитанием; Лиза - сама живость и искренность; убедителен Молчалин - вальяжный домашний кот, которому лишь из-за стечения обстоятельств не удалось занять вакансию мужа, мне он напоминает иных несостоявшихся дипломатов, которых в советские времена списывали на работу в международные отделы газет; Скалозуб, «философски» мечтающий о генеральском чине, внешне похож на скандального современного генерала.

И, наконец, Чацкий, которого уже все готовы бранить за одно то, что он не похож на монумент борца-освободителя, который мы привыкли описывать в школьных сочинениях. Не похож он и ни на одного из своих знаменитых предшественников, каждый из которых подчеркивал ту краску в образе, которая казалась ему наиболее убедительной: ни на гневного обличителя крепостничества - Мочалов, Самарин, Царев, ни на страдальца из-за неразделенной любви - Шумский в Малом, ни на качаловского мыслителя и борца во МХАТе. Этот Чацкий похож на влюбленного мальчишку, который прилетел на всех парах в дом, где вырос и где оставил подружку по отроческим играм, а разлука разожгла настоящий пожар любви в его сердце. Но мальчишка этот отмечен редкими свойствами ума и сердца, образован, как никто в Москве, и - отчаянно смел. Не такой ли герой - по сути воображаемого - являлся в сновиденьях Татьяне Лариной? Но жизнь всегда путает карты, и Софья даже не смотрит в сторону Чацкого, подобострастие Молчалина-лжеца ей застит мир.

Подгородинский играет в Чацком прежде всего отчаяние отвергнутой страстной любви - его Чацкий подобен сейчас вулкану или плавильному котлу, перекипев в котором кровь его обретет другой состав и явит миру уже другого человека. Такое пережили в молодости многие писатели, и на всех это «горе» накладывало неизгладимый отпечаток.

Монологи грибоедовского Чацкого неотразимы, но он обречен на поражение - именно эту «страдательность» и подчеркивает молодой актер. Да, он покинет Москву, но переполох, устроенный им, не пройдет незамеченным: новая точка отсчета во взгляде на «век минувший» положена именно им. Если молчалины блаженствуют на свете, то Чацкие преобразуют мир. Образ, созданный молодым актером, привлекателен и гармоничен, единственная беда исполнителя в том, что он похож на Олега Меньшикова, недавно прошумевшего по Москве со своим Чацким. Но тот «уехал в дальние страны», а этот, думается, еще долгие годы будет удивлять москвичей своей смелостью и бесшабашностью. Например, мне во время монолога Чацкого, который он читал под мелодию классика, почему-то вспоминалась трагическая судьба самого автора гениальной пьесы, в облике актера неуловимо проскальзывало нечто, наводящее на эти мысли.

Сцена бала дарит поклонникам Малого встречу со звездами. Они блистательны! Элина Быстрицкая играет старуху Хлестову так, что кажется, грибоедовский текст подслушан где-то в кулуарах Дома кино или Киноцентра во время перерыва между фестивальными киносеансами. Да здравствует злоязычие Москвы - «ярмарки невест» и местами царства «уродов с того света»! С ласково-победительной улыбкой, не меняясь в лице, Хлестова - Быстрицкая приветствует знакомцев, поливая их ядом пространных комментариев, которым прилежно внимает ученица Софья.

В роли княгини Тугоуховской Татьяна Панкова - вот настоящий генерал с зычным голосом и властностью, куда превосходящей ядовитость Хлестовой, - соперницы достойны друг друга. Князя Тугоуховского, пританцовывающего со слуховым рожком вокруг жены и шести престарелых княжон - старых Дев, произносящего невпопад свои междометия, играет Юрий Каюров, а графиню Хрюмину-бабушку, этакую заводную старушонку-поскакушку, уморительно представляет очаровательная Татьяна Еремеева. «Литературная музыка» «Горя от ума» достигает апогея именно в этой сцене. Снуя между гостями, Антон Антонович Загорецкий, такой узнаваемый московский плут у В. Павлова, сообщает новость о сумасшествии Чацкого, а нарядные гости, включая сослуживца Чацкого Горича с женой (Д. Кознов, С. Аманова), словно того и ждали - приходят в хаотическое движение, оркестр, сидящий в правой кулисе, задает тон этому дивертисменту.

Заключительный монолог Чацкого звучит приглушенно - герой Подгородинского словно вслушивается в себя, в грибоедовский текст. За этот день он пережил целую жизнь, и переплавившаяся кровь его диктует ему слова отвага всем этим «судьям», «сударю отцу», а прежде всего той, к которой он «спешил! летел! дрожал!». И глаза его, глаза, постаревшие на целую жизнь, полны горя. Отметим, что прав оказался Гончаров, за 170 лет много что изменилось в нашей жизни, но число молчалиных не уменьшилось. Вот на днях пришлось прочитать откровение теледивы в каком-то журнале: «Молчаливый муж - это такое счастье». Процветают и фамусовы в Москве, оснащенной компьютерами и звенящей мобильниками, и они по-прежнему не понимают смысла финального монолога Чацкого про гнилостный воздух Москвы, отравляющий самые здоровые легкие.

Борьба противоположностей продолжается, во времена всеобщей растерянности театр любовно донес до зрителей, используя варианты ранних редакций, «литературную музыку» «Горя от ума», поэтому так бурны овации в дни премьерных спектаклей.

Нина КАТАЕВА
«Гудок», 16.02.2001

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

Может быть, самым зловещим, наиболее законченным и наиболее сочным по живописи образом ил созданных Климовым является образ Толоконникова из «Растеряевой улицы»...

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

Часть 1
Часть 2
Части 3, 4, 5
Часть 6
Часть 7
Часть 8

9.
Может быть, самым зловещим, наиболее законченным и наиболее сочным по живописи образом ил созданных Климовым является образ Толоконникова из «Растеряевой улицы». В нем Климов совмещает яркую бытовую характерность с потрясающей психологической глубиной. Он показывает, как наиболее типичные представители умирающих классов не только отравляют воздух вокруг себя, но растаптывают и растлевают человеческие жизни, которые попадаются им на пути. Толоконников гордится тем, что он помещик, человек привилегированного класса, призванного управлять и властвовать. Он презирает мещан и мастеровых захолустного городка, в котором живет. Презирает и боится. С испугом отшатывается от окна, когда по улице проходит мастеровой. У него много праздного времени. Взъерошенный, в сером халате, сидит он у окна и высматривает, что делается на улице, нельзя ли кого заарканить. Он переругивается с ключницей, скучает, постукивает пальцами по подоконнику, смеется беззаботным хриповатым смехом, поминутно шмыгает носом и весь влипает в окно, когда замечает на улице что-нибудь необыкновенное. Серой, сопящей злой совой наблюдает он за людьми. Он весь возбуждается при разговоре о курах и английских петухах, с воодушевлением щупает курицу. Одутловатое заспанное лицо с громадным носом, спутанные нечесаные волосы, злые маленькие глаза. Человек запущенный, бездушный, грязный, цепкий, въедливый и упорно-жестокий, когда дело заходит об удовлетворении его жадного аппетита. Он нацелился на одну бедную молодую девушку и хочет ее «облагодетельствовать». С зонтом, в крылатке, в глубоком картузе он важно, с сознанием своих прав и своего превосходства, является к Липочке с предложением. Жена куплена, но жена живой человек, и она мечется в душной клетке у нелюбимого мужа, который вызывает в ней одно отвращение. Толоконни-ков запирает ее в комнате, никуда не пускает от себя, изводит ее пошлыми и глупыми нравоучениями, суетней, скопидомством, подозрениями. Несмелый сначала в обращении с молодой женщиной, он становится вскоре тираном и тюремщиком ее. Когда птица из клетки все-таки улетела, Толоконников с разъяренной энергией организует облаву на нее. Все его чувства взбесившегося собственника и работорговца обнажились до дна. Неуклюжий, в фуражке блином, с рыжим шарфом, висящим на шее, рыскает он по городу, спотыкается, заглядывает во все закоулки, сопит и злобствует. Страшное, отвратительное чудовище, каракатица, живой мертвец, съедающий молодость и счастье людей, — таким изобразил Климов Толокойникова. Но при всей резкости сатирического рисунка образ не только не становится карикатурным, он сохраняет удивительную жизненность, живописную красочность и психологическую убедительность. В образе Толоконникова Климов наиболее блестяще решил задачу — дать полноценный психологический образ, насыщенный бытом и раскрытый с ненавистью и гневом непримиримого сатирика-обличителя. Толоконников с треском вторгается в дом, суетится, ищет и с неподражаемым недоумением произносит свое любимое присловье: «А что такое, неизвестно». Это — жанр? Это — сатира? Это то и другое одновременно. То, что удавалось Салтыкову в «Пошехонской старине» и «Господах Головлевых», то удалось Климову на сцене Малого театра.

Продолжение следует…

3 декабря отмечает день рождения актер Малого театра Александр Константинович Вахтеров.

Желаем замечательному острохарактерному артисту здоровья и радости, больших удач и новых счастливых мгновений от встреч со зрителями!

2 декабря с днем рождения поздравляем заслуженную артистку России Инессу Геннадьевну Рахвалову. Совсем недавно актриса вернулась на сцену Малого театра, с чем от всей души ее и поздравляем. Крепкого здоровья, радости и всех, всех благ!

2 декабря с днем рождения поздравляем заслуженную артистку России Инессу Геннадьевну Рахвалову.
Театральная судьба Инессы Рахваловой складывалась на редкость удачно - сразу после училища молодая актриса вошла в репертуар Малого театра на сложнейшие роли классического репертуара - Соня в «Дяде Ване», Настенька в «Не было ни гроша, да вдруг алтын», Нина Заречная в «Чайке», Аксюша в «Лесе» и многие другие.
Ребенок в творческой карьере для актрисы - слишком большая роскошь, и, тем не менее, актриса не побоялась уйти в отпуск по уходу за вторым(!) ребенком. Совсем недавно Инесса Геннадьевна вернулась на сцену Малого театра, с чем от всей души ее и поздравляем.
Крепкого здоровья, радости и всех, всех благ!

В Москву в 1902 году приехал на гастроли великий итальянский трагик Томазо Сальвини.

- Скажите, — спросил он однажды одного из театральных деятелей, — кто сейчас величайшая русская трагическая актриса?

ПЕРЧАТКА ЕРМОЛОВОЙ

В Москву в 1902 году приехал на гастроли великий итальянский трагик Томазо Сальвини.
- Скажите, — спросил он однажды одного из театральных деятелей, — кто сейчас величайшая русская трагическая актриса?
Получив ответ, что это, безусловно, Ермолова, трагик добавил:
- Как бы я желал с ней познакомиться!
Через несколько дней Сальвини играл в Малом театре Отелло. В антракте он сидел в артистической курилке, с кем-то беседуя. Вдруг в дверях комнаты показалась М. Н. Ермолова, смотревшая в этот вечер игру прославленного итальянского трагика. Она была в длинных белых лайковых перчатках. Ее подвели к Сальвини:
- Вот гордость русского театра — великая Ермолова.
Трагик порывисто встал. Застенчивая по природе, Ермолова смутилась от встречи с мировой знаменитостью. Нерешительно протянула она свою правую руку Сальвини, а левую рассеянно положила ему на лоб. В одно мгновение грим мавра отпечатался на белой лайке перчатки. Ермолова покраснела и быстро стянула ее с руки. Подошедший в это время режиссер труппы Кондратьев выхватил перчатку из рук Ермоловой и, потрясая ей в воздухе, торжественно провозгласил:
- Передаю перчатку Ермоловой с отпечатком грима Сальвини в Бахрушинский музей!
Этот экспонат, говорят, до сего времени хранится в Театральном музее имени А. А. Бахрушина.


«Московская правда», 02.12.2005

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

С тонкостью, четкостью и комедийной легкостью сделан образ Телятева в «Бешеных деньгах» Островского. Это светский пожилой шалопай, с барскими надменными манерами, жуир, бездельник, фланер...

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

Часть 1
Часть 2
Части 3, 4, 5
Часть 6
Часть 7

8.
С такой же тонкостью, четкостью и комедийной легкостью сделан образ Телятева в «Бешеных деньгах» Островского.

Это светский пожилой шалопай, с барскими надменными манерами, жуир, бездельник, фланер. С виду добродушное и безобидное существо, в темно-коричневой визитке, светлопалевом жилете, полосатых брюках, с цилиндром, белыми перчатками, сиреневым галстуком розеткой. Одутловатое самодовольное лицо с лихо подкрученными русыми усами. Во рту небрежно торчит папироса, в руке подрагивает палочка. Брезглив, презрительно отодвигается от человека низкого общественного круга, но норовит выпить за его счет. С Чебоксаровыми издали раскланивается с приятной, фальшивой, сладкой улыбкой. Держится самоуверенно, беззаботно, все время что-то вынюхивает, как будто чего-то ищет, оглядывается. Читает афишу, опираясь на палку, заложив руки за спину, поджидая добычу. За Лидией Юрьевной ухаживает недостойно, гнусно, воровато. Подносит букет и покорно стоит перед ней, прижимая руку к груди. Прислушивается к необычным, новым разговорам, учуял перемену фронта и моментально сообразил, что этой переменой можно воспользоваться. Разыгрывает удивление переменой обращения и имитирует страсть: «Я наделаю глупостей». Обнимает и целует в плечи и спину и еле спасается от законного брака. Пробует еще раз подобраться к Лидии, когда она вышла замуж. Кокетливо закрывается цилиндром и капризно-тяжеловесным, грациозным тоном признается: «Я не могу жить без вас». Жеманится и распоясывается все более, когда нет преград. Опустошенный, промотавшийся, салонный остряк и селадон, человек в сущности пресытившийся и не способный ни к какому сильному душевному движению, он живет по инерции и пытается выжать из себя интерес к жизни. Но совесть его «так же чиста, как и карманы». Светский дармоед и пройдоха, он не имеет никаких принципов и никакой морали. Он ищет женщин, в которых нет никакой нравственности. Философией никому не советует заниматься, живет сегодняшним днем, срывает цветы удовольствия, занимает деньги и не думает о завтрашнем дне: «а там хоть трава не расти». Этот гнилостный, паразитический цинизм Климов показывает с такой же тонкостью, совершенной свободой и непринужденностью, как и Городулина. Необычайно мягкие краски, а рисунок жесткий, острый и злой. Те же качества умной и тонкой сатиры. «Какой это с виду прекрасный, милый, добрый человек, но какой внутри него навоз! — говорит Климов про Телятева в своей уже цитированной статье. — Вот именно тем-то и хорош Островский, что он простыми и яркими красками рисует самого обыкновенного, казалось бы, человека, хорошо всем знакомого, а потом разоблачает всю его гниль и гадость, вскрывает гнездящиеся в нем страшные вещи». Вот именно тем-то и хорош актер Климов, что он удивительно мягкими красками, без малейшего нажима, но с беспощадным сарказмом показывает циническое бесчеловечие эксплоататорских классов.

Продолжение следует…

«Листая старые подшивки»

БЛЕСК И ПЕРЕЦ МУДРЕЦА

В Малом театре бушуют страсти

Причем нешуточные. До самоубийства дело не доходит, но накал чувств и действий градусов под сто.

«Листая старые подшивки»

БЛЕСК И ПЕРЕЦ МУДРЕЦА

В Малом театре бушуют страсти

Причем нешуточные. До самоубийства дело не доходит, но накал чувств и действий градусов под сто. Идет все это под дружный хохот и аплодисменты зрительного зала, а называется «На всякого мудреца довольно простоты». Хрестоматийную пьесу Александра Островского режиссер Владимир Бейлис, художник Энар Стенберг и артисты Малого превратили в элегантное, бенефисное зрелище, бурлящее, как бокал шампанского.

Сюжет пьесы Островского, рассказывающий о молодом человеке, стремящемся любыми средствами разбогатеть и прорваться в высшее общество, актуален во все времена. Что говорить о нынешней, варварско-капиталистической России, когда вся страна свихнулась на бизнесе... К чести Малого театра, он не пытается притянуть Островского к современной действительности с помощью шоковых режиссерских трюков или перекорежив вдоль и поперек текст классика. Театр играет то, что написано у драматурга, но делает это невероятно эффектно, элегантно и современно. Создается впечатление, что пьеса написана не в далеком 1868 году, а сегодня — так злободневно она звучит с подмостков Малого театра.

Что касается сценографии, то Энар Стенберг создает несколько весьма изысканных декоративных композиций: то это нечто бархатно-дорогое, где обитает очень важный господин Крутицкий, то что-то газово-невесомое в гостиной богатой вдовы Турусиной. Под стать декорациям и роскошные костюмы Натальи Поваго, созданные для первых дам Малого театра — Ирины Муравьевой и Элины Быстрицкой. Вся розово-белая, в кружевах Муравьева и в черных, струящихся шелках — Быстрицкая.

Если говорить об игре артистов — то это настоящий фейерверк! Невозможно забыть, как гордая, пафосная героиня Элины Быстрицкой Софья Игнатьевна Турусина на глазах у зрителей вдруг превращается в разбитную даму полусвета, втайне от окружающих потягивающую коньячок, а потом легко пускающуюся в пляс. Какую лихую «цыганочку» отплясывает Крутицкий Виктора Коршунова! Словно розовая кошечка, резвится на сцене Клеопатра Львовна Мамаева в исполнении Ирины Муравьевой. Она то сладко жмурится, то глупо таращит глаза, а то начинает в бешенстве метаться по сцене. Можно вспомнить гадалку Манефу (Татьяна Панкова), Глафиру Климовну Глумову (Клавдия Моисеева), Нила Федоровича Мамаева (Александр Потапов), Машеньку (Ольга Пашкова), Ивана Ивановича Городулина (Александр Клюквин), у каждого есть свой эффектный эпизод в спектакле. Который отличают не только артистизм, но и редкая пластическая изобретательность. Любовная сцена, что разыгрывают Мамаева и Глумов (Александр Вершинин), смотрится как сложнейший акробатический трюк, Александр Вершинин летит с колен любвеобильной Мамаевой на землю, потом несколько раз перекатывается по полу, а затем срывается в стремительном прыжке и заключает даму в горячие объятия. Причем дама при этом идиотски хлопает глазами, а руки Глумова шарят у нее где-то под юбкой. Александр Вершинин в роли Глумова — это особая удача спектакля. Все три часа, что идет спектакль, артист почти не уходит со сцены и все это время ни на секунду не сбавляет накала в темпераментном прочтении роли. Легкий, стремительный, заводной, его Глумов — не дешевый аферист, а поэт, мятущийся, увлекающийся, авантюрный. Артисту удается быть органичным даже в финальном эпизоде, когда легко впасть в риторику, находясь в зрительном зале и бросая оттуда гневный монолог тем, кто находится на сцене.

«На всякого мудреца довольно простоты» — произведение известное, некоторыми даже когда-то читанное. Но нужно прийти в Малый театр, чтобы открыть для себя не хрестоматийного, а современного Островского и его «Мудреца», где соединились блеск актерской игры, легкость постановки и острый перец текстов.

Владимир Львов
«Московский Комсомолец», 12.10.2002

Актёры, занятые в спектаклях с 30 ноября по 4 декабря 2004 года.

30 ноября, основная сцена, «На всякого мудреца довольно простоты»: К.В.Моисеева, И.В.Муравьёва, Л.В.Юдина, Т.П.Панкова, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Д.Н.Подгорная, В.Г.Зотов, А.С.Потапов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, Г.Н.Скряпкин, А.Ю.Ермаков, Е.В.Куршинский, А.Т.Манке, И.С.Григорьев.

30 ноября, сцена на Б.Ордынке, «Свои люди – сочтёмся!»: Л.П.Полякова, И.А.Жерякова, И.Г.Рахвалова, К.Е.Блохина, В.А.Борцов, А.Р.Хомятов, В.Б.Носик, Д.Н.Солодовник

1 декабря, основная сцена, «Три сестры»: И.В.Иванова, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, В.В.Андреева, Л.С.Аникеева, Д.Н.Подгорная, А.В.Клюквин, В.К.Бабятинский, А.Ю.Ермаков, В.Б.Носик, Г.В.Подгородинский, А.Е.Фаддеев, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, А.С.Кудинович, А.Т.Манке.

1 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Тайны мадридского двора»: Л.А.Суворкина, Т.В.Скиба, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, О.В.Молочная, И.А.Жерякова, Ю.В.Сафронова, В.И.Езепов, В.В.Петров, В.А.Низовой, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, А.Н.Анохин, Д.Н.Солодовник, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, Ф.Э.Марцевич, Д.Н.Курочка, М.Г.Фоменко, Малец.


2 декабря, основная сцена, «Лес»: И.В.Муравьева, В.В.Андреева, Н.А.Титаева, А.М.Жарова, О.С.Мартьянов, В.Б.Носик, А.М.Торопов, А.С.Потапов, Д.Н.Солодовник, А.Е.Фаддеев, А.Ю.Ермаков, С.С.Еремеев.

2 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Свои люди – сочтёмся!»: Л.П.Полякова, Е.М.Базарова, Т.И.Короткова, К.Е.Блохина, В.А.Борцов, А.Р.Хомятов, С.Л.Тезов, С.В.Потапов

3 декабря, основная сцена, «Правда – хорошо, а счастье лучше»: Е.К.Глушенко, О.Г.Жевакина, Л.П.Полякова, Л.Г.Кичанова, О.В.Молочная, Ю.В.Сафронова, Е.А.Кулешова, В.А.Низовой, В.И.Бочкарев, А.В.Клюквин, Г.В.Подгородинский, С.А.Вещев, М.Г.Фоменко, И.С.Григорьев.

3 декабря, основная сцена, «Вишнёвый сад»: И.В.Муравьёва, В.В.Андреева, Т.Н.Лебедева, Л.Н.Щербинина, Л.В.Ещенко, Д.Н.Подгорная, Л.С.Аникеева, И.А.Жерякова, А.М.Жарова, Е.О.Порубель, В.К.Бабятинский, Ю.И.Каюров, В.В.Петров, С.А.Коршунов, С.В.Потапов, В.А.Дубровский, А.Е.Фаддеев, П.Д.Складчиков, Ф.Э.Марцевич, А.Н.Анохин, А.Т.Манке, А.К.Вахтеров, В.А.Андрианов, В.А.Ильичев, Малец.

4 декабря, основная сцена, утро «Недоросль»: А.Н.Евдокимова, К.Е.Блохина, Н.Н.Верещенко, Е.А.Кулешова, Н.В.Казинас, Г.Ю.Оболенский, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, Я.П.Барышев, О.В.Доброван, Д.Д.Кознов, С.А.Вещев, А.М.Торопов, В.А.Коняев, А.Т.Манке, А.К.Вахтеров, В.А.Ильичев.

4 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, Н.П.Швец, Е.О.Дмитриева, Л.А.Пашкова, О.Г.Жевакина, В.Б.Носик, Г.В.Подгородинский, В.В.Дахненко, П.Д.Складчиков, Д.А.Марин, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, студ.Лебедев, студ.Хрусталев.

4 декабря, основная сцена, «На всякого мудреца довольно простоты»: Л.Г.Кичанова, И.В.Муравьёва, Э.А.Быстрицкая, Т.П.Панкова, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, А.М.Жарова, Н.П.Швец, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, В.Г.Зотов, А.Ю.Ермаков, Е.В.Куршинский, А.Т.Манке, И.С.Григорьев.

4 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Бешеные деньги»: Л.П.Полякова, С.Г.Аманова, Е.М.Базарова, Е.О.Порубель, Е.А.Кулешова, Л.А.Липина, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, К.В.Дёмин, С.Л.Тезов, Д.Н.Солодовник, А.К.Вахтеров, С.А.Вещев, О.В.Доброван, А.Н.Анохин, В.А.Андрианов, Видинеев, Е.В.Арановский, В.А.Ильичев.

1 декабря на основной сцене в спектакле «Три сестры» роль доктора Чебутыкина впервые исполнит заслуженный артист России Владимир Носик.

Предлагаем вместе с нами быть свидетелями этого интересного ввода, «поболеть» душой за «дебютанта» и напоминаем, что в кассе театра еще остаются билеты на этот спектакль.

Билеты можно заказать по телефону 507-39-25

МУЗЫКА В СПЕКТАКЛЯХ МАЛОГО ТЕАТРА

Театральный критик МАРИНА ИСТЮШИНА беседует о странностях судьбы музыки на драматической сцене с заместителем художественного руководителя Малого театра, заслуженным деятелем искусств России, автором музыки ко многим спектаклям театра, композитором ГРИГОРИЕМ ГОБЕРНИКОМ

МУЗЫКА В СПЕКТАКЛЯХ МАЛОГО ТЕАТРА

Театральный критик МАРИНА ИСТЮШИНА беседует о странностях судьбы музыки на драматической сцене с заместителем художественного руководителя Малого театра, заслуженным деятелем искусств России, автором музыки ко многим спектаклям театра, композитором ГРИГОРИЕМ ГОБЕРНИКОМ

Зрители московского Малого театра, что называется с порога, оказываются в атмосфере праздничного ощущения встречи с прекрасным. А создает ее оркестр театра, чье выступление перед началом спектакля происходит в великолепном по своей архитектуре верхнем фойе в окружении скульптурных и живописных портретов театральных классиков.

И вспомнилось давно забытое. Как даже в маленьких московских кинотеатриках перед началом вечерних сеансов звучал оркестр и пела певица в вечернем платье, и публика, которой все это очень нравилось. А если мы попадали на веселую комедию в драматический театр, то пение и танец артистов обязательно сопровождал оркестр.

И потому не было в Москве театра, где бы ни шли комедии Шекспира, Лопе де Вега, Кальдерона, Шеридана, Островского, старинные водевили с музыкой, специально к ним написанной лучшими отечественными композиторами, и которая нередко приобретала огромную популярность уже за театральными стенами.

Потом оркестры исчезли. То ли чиновникам от культуры они показались излишней роскошью: «Если ты пришел в театр или в кино, так и смотри, не отвлекаясь на какой-то там оркестр, как хорошо в стране советской жить при отдельных недостатках...»

То ли идеологический прессинг внес коррективы в репертуар драматических театров.

Но с изменившимся репертуаром поистине «штучным» стал тот актер, который на драматической сцене, в кино или на телевизионном экране, как говориться, владел жанром. И потому он быстро превращался в любимца публики. Будь - то патриарх жанра Владимир Зельдин или Андрей Миронов, Михаил Боярский, Николай Караченцев, наконец, Людмила Гурченко. К этой плеяде, бесспорно, относятся и выдающиеся представители школы Малого театра Юрий и Виталий Соломины, блистательное мастерство которых в телевизионной версии оперетты И.Штрауса «Летучая мышь» принесло им поистине всесоюзную народную любовь.

И вот свершилось! В московском Малом театре под «живой» оркестр сыграли, спели и станцевали старинный русский водевиль Петра Каратыгина «Таинственный ящик» Художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин не только возродил водевиль на старейшей московской сцене, но и сам блистательно сыграл главную роль. Подстать мастеру оказались и все участники спектакля, среди которых немало его учеников по Театральному училищу им. М.С.Щепкина. Именно в училище, Ю.Соломин начинал работу над «Таинственным ящиком». А затем не просто перенес его из стен школы, не просто возобновил в стиле ретро старинный водевиль, а создал современную сценическую редакцию. Она и легла в основу музыкальной партитуры, написанной композиторами Владимиром Мороз и Григорием Гоберником, и которая в свою очередь, согласно традиции исполнения водевиля, потребовала полноценного оркестра.

Как же появился в премьере Малого театра оркестр, действующий в блистательном тандеме с игрой драматических актеров?

- Да, наш театр вернулся к водевилю, но на качественно новом этапе, - рассказывает Григорий Гоберник. - Так, по замыслу режиссера, «вытащенный из ямы» оркестр как бы «парит» над сценой, превращаясь вместе с дирижером в действующее лицо водевиля.
Но прежде чем дать оркестру сыграть эту роль, Ю.Соломин поддержал идею его реанимации. В Малом театре существовал небольшой ансамбль музыкантов, выполнявший обычное функциональное звучание музыки в драматическом театре. Но мы пошли дальше: провели определенную ротацию. Пригласили опытного дирижера Владимира Семкина, много лет работавшего с Симфоническим оркестром кинематографии, дирижера, понимающего требования драматической сцены

Это принесло свои плоды. Сегодня наш оркестр имеет концертные программы, что позволяет ему участвовать в абонементных концертах Московской филармонии, самостоятельно гастролировать. Однако, главная его роль - быть равноправным участником творческого процесса, происходящего у нас в театре.

Не менее важно и то, что возродив на нашей сцене водевиль с реальным оркестром, мы явили зрителю новые грани таланта наших актеров. К их чести, они поют без фонограмм, в контакте с оркестром и делают это великолепно. В нашей труппе много поющих актеров и потому нам не нужен кастинг, и мы могли бы весь сезон построить на музыкальных спектаклях, что, конечно, не реально в силу того, что мы драматический театр. Но я надеюсь, что в следующих работах театра в этом жанре появится и Ирина Муравьева, чей комедийный музыкальный талант не использован до конца, и Лилия Юдина, которую несколько поколений зрителей помнят и любят по киноводевилю «На подмостках сцены», и многие другие артисты от старшего поколения до самых юных выпускников школы Малого театра.

Должен сказать, что с появлением оркестра появились новые возможности не только для театра осуществлять постановки с насыщенной музыкой, но и для композиторов, пишущих для сцены Малого театра, продолжающих очень долгую и серьезную традицию.

- Какая, на ваш взгляд, существует зависимость между драматическим спектаклем и музыкой. Как строит работу композитор, создавая музыку для спектакля Малого театра?

- Музыка - опасная вещь в драматическом театре, - говорит Григорий Гоберник. - Сценическое действие, как и музыка, развиваются во времени. И эти два вида искусства очень сближены. По моему глубокому убеждению, в драме только в редких случаях музыка может выходить на первый план. Как композитор, я выигрывал только тогда, когда выполнял роль, или функцию, такого прикладного музыкального сопровождения. Ибо, как более сильное воздействие на зрителя, музыка может мелодраматизировать или подменять игру актера на сцене. В отличии от музыкального театра, где все развивается по законам жанра и музыка, естественно, выходит на первый план, в драматическом театре она носит прикладной характер. Но в тоже время в системе драматического процесса музыка должна создавать некий «объем». Это хорошо понимают композиторы, создающте музыку для драматической сцены. Назову такие известные имена, как Шандор Каллаш, Алексей Шалыгин, Алексей Рыбников, Геннадий Гладков, Владимир Дашкевич....

К числу активных композиторов Малого театра принадлежит и мой собеседник Григорий Гоберник. И вот впечатление от сочиненной им музыки к недавней премьере театра «Три сестры» А.Чехова, в режиссуре Юрия Соломина.

Чувствам героев органично аккомпанирует звучание вальса духовым оркестром, под который вращается сценический круг. Меняются времена года, меняются внешние обстоятельства, но внутренний мир героев остается столь же прекрасен, как звуки вальса.

Вальс создает удивительную атмосферу былого времени, когда молодые люди жили мечтами и иллюзиями о том, что их тусклая провинциальная жизнь может измениться. Но российская действительность приносит только разбитые мечты и утраченные иллюзии. И вряд ли прекрасные чеховские герои нашли бы счастье в Москве, куда они так рвутся.
Но вопрос для актера, создающего чеховский образ в том, как передать настроение персонажа, как достигнуть эмоционального сочувствия зрительного зала.

Вот Андрей Прозоров - в этой роли Александр Клюквин. К четвертому акту осознание разбитых иллюзий сказывается даже на его внешнем облике. С огромной внутренней силой актер произносит монолог о проходящей впустую жизни. А всего лишь четыре года назад он мечтал о карьере общественного деятеля и...играл на скрипке... Она, ее музыка - это то единственное, что осталось в его душе. Во время монолога Прозорова она зазвучала настолько ненавязчиво, что зритель не слышит ее обособленно от чеховского слова. И возникает тот эмоциональный объем образа, о котором говорил мой собеседник...

- Мы стремимся для каждого спектакля создать свою музыкальную концепцию, - продолжает Григорий Гоберник. - Например, «Правда хорошо, а счастье лучше» А.Островского.

По сюжету все действие комедии происходит в замкнутом пространстве, отгороженном от всего замоскворечья высоким забором.
В спектакле нет, скажем так, открытой музыкальности - его герои не поют, и не танцуют. Но музыка, создающая атмосферу присутствует благодаря придуманной режиссером С.Женовачем и художником А.Боровским некой «за заборной «жизни купеческой Москвы. Там и «ухаживания», и песни, и звуки гармошки. И нередко, любопытствуя, персонажи комедии подсматривают за той жизнью в щелки забора и даже вступают в диалог...

Хотелось бы дополнить этот рассказ собственными впечатлениями от другой премьеры театра. Комедия А.Островского «День на день не приходится» в чудесной постановке А.Коршунова о злоключениях замоскворецкого молодого купчика Андрея - в этой роли я видела студента Театрального училища С.Потапова - буквально насыщена музыкой эпохи. Мы слышим М.Глинку, старинные русские романсы, песни, марши. Музыка как бы входит в быт персонажей комедии и потому так естественно воспринимается русская плясовая Андрея - Потапова с такими «коленцами», что актеру может позавидовать любой профессиональный танцовщик И танец, и пение - все это происходит не под фонограмму, а под «живой» аккомпанимент гитары и аккордеона профессиональных музыкантов М.Иванова и В.Медведева, размещенных, к сожалению, не на сцене, а в зрительном зале...

-Да, музыка в спектаклях Малого театра имеет самые разные формы, служа одной цели - раскрытию содержания драматургии, сценических образов.

Воскрешая в памяти имена композиторов, писавших для театра, невозможно не назвать имя великого композитора Георгия Свиридова, чья музыка пронизывает историческую трилогию А.К. Толстого, осуществленную на сцене Малого театра. Ее современное прочтение было начато выдающимся режиссером Борисом Равенских спектаклем «Царь Федор Иоаннович». Тогда, в премьере, прошедшей более сорок лет назад, в главной роли явился незабываемый Иннокентий Смоктуновский, сегодня ее играют выдающиеся актеры нашего времени Юрий Соломин и Эдуард Марцевич. И как когда-то спектакль вновь производит неизгладимое впечатление удивительным единством музыки и слова.

За камерной трагедией царя Федора Иоановича, благодаря музыке Свиридова, зритель проникается эпической драмой народа русского. На наших глазах возникает «объем», о котором говорит мой собеседник.

«Объем» спектакля, дает представление о замысле А.К.Толстого рассказать о народе и его царях, об их разладе и соединении, о драмах, возможных только на Руси, и как драма личности переходит в драму народную и наоборот. В веках народное сознание не мыслило себя без царя праведного. Ибо были и такие на Руси, и те, кто хотел им стать...

- Это была необыкновенная удача для театра, - рассказывает Григорий Гоберник, - пригласить Г.Свиридова написать музыку к спектаклю «Царь Федор Иоаннович» Она дала верный импульс ко всей трилогии А.К.Толстого на нашей сцене. Но если к первой трагедии Свиридов сам писал музыку, то к постановкам «Царь Иоанн Грозный» и «Царь Борис» уже в театре подбирали материал из творческого архива композитора.
Свиридов ознакомился с режиссерским замыслом Владимира Драгунова и одобрил подобранную музыку. Думаю, как результат такого взаимодействия театра с композитором явилась столь долгая жизнь трилогии А.К. Толстого с музыкой великого Свиридова в репертуаре Малого театра и по сей день...

- Григорий Яковлевич, премьера водевиля «Таинственный ящик» стала своего рода «ответным ударом» западным мюзиклам, заполонивших сцены Москвы. Но мне кажется, что еще Виталий Соломин, обратившись к мюзиклу А.Колкера «Свадьба Кречинского» предложил иной вариант воплощения этого жанра, опираясь на вековую культурную традицию, свойственную русскому театру.

- Это был первый мюзикл в драматическом театре Москвы, - говорит композитор. - Неслучайно выбор В.Соломина пал на мюзикл Александра Колкера .Ни раз за сто с лишним лет комедия Сухово-Кобылина, по которой написан мюзикл, появлялась в репертуаре нашего театра и имела замечательную традицию исполнения, отточенную его выдающимися актерами.

Вот почему постановщик ввел в драматургию мюзикла сцены из оригинала - тем самым заострив его трагическое содержание, ибо он имел актеров, способных его передать. Причем актеров, воспитанных одной школой Малого театра, исповедующих реалистическую эстетику. Хорошо это или плохо? Но это так, что называется, по первородству. В.Соломин создал популярнейший мюзикл, имевший в основе традицию, отличную не только от западных мюзиклов, но и от популярнейших в свое время рок-опер в Ленкоме. И это несмотря на достаточно скромное использование режиссером, так сказать, музыкальных «современизмов».

- Говоря о «современизмах» мой собеседник, конечно же, имел ввиду оглушительный успех рок-опер А.Рыбникова в театре Ленком. «Звезда и смерть Хоакина Мурьеты» и «Юнона» и «Авось», музыка и сама постановка которых словно разбили однообразную жизнь драматической сцены. Но в то время Марку Захарову с плеядой молодых актеров и музыкантов приходилось создавать исполнительскую культуру нового для драматической сцены жанра рок-оперы. К чести режиссера он сумел воспитать синтетического актера, владеющего вокалом, пластикой, умеющего раствориться в ритмах новой музыки. Но, как ни странно, эти спектакли стали историей, и продолжения жанра рок - оперы в новых названиях репертуара театра не нашли. Однако, сам жанр оказал огромное влияние на стиль исполнительской культуры, присущей и сегодня актерам Ленкома. Сама же музыка в спектаклях театра, на мой взгляд, перешла в иное качество. Она приобрела функциональный характер и нередко превалирует над самим содержанием драмы. Словно подтверждая постулат моего собеседника, что «музыка в драматическом театре - вещь опасная».

Виталий Соломин оказался в более выгодном положении. Он создавал мюзикл на основе двухсотлетней традиции исполнения водевиля, которому обучается каждый воспитанник Театральной школы при Малом театре. Назову лишь двух ее выпускников Инну Чурикову и Олега Меньшикова. Если задаться вопросом: откуда в них эта яркость исполнения, пластичность, музыкальность, тембральность голосов? Ответ один - из школы Малого театра.
Это подтверждает и недавняя премьера на сцене филиала Малого театра «Усилия любви» - романтическая музыкальная комедия по Шекспиру в постановке Виталия Иванова, которая в его режиссерской интерпретации приближается к жанру мюзикла.

Этот спектакль непременно надо видеть. И не только потому, что он воскрешает одну из немногих романтических шекспировских комедий, в которых всякого рода пуританство, морализаторство объявляются враждебными природе человеческого ума и сердца.
Спектакль умен и непривычен для сегодняшней драматической сцены.
Слишком часто нам приходиться наблюдать, как в романтических музыкальных спектаклях их создатели почему - то не могут обойтись без обнаженных девиц, лохматых парней с гитарами и даже откровенной «чернухи», якобы для того, чтобы «приблизиться» к молодежи. Подобного вы не увидите в «Усилиях любви», спектакле, созданном молодыми актерами для молодых зрителей.

Слово и вокал, музыка и танец, художественное оформление, рисунок мизансцен, пластика жестов, изящество костюмов слиты в органическом единстве и подчинены истинно шекспировскому духу.
И это несмотря на то, что спектакль не дословное перенесение на сцену шекспировского текста. Он был талантливо преобразован в музыкальную романтическую комедию автором либретто Оксаной Костецкой, автором стихов к музыкальным номерам Александром Клюквиным и композитором Эдуардом Глейзером.
Думается, для создателей спектакля был в этом и определенный риск: ведь всем известно, что Шекспир сочинял и гениальные сонеты. И, казалось бы, в музыкальном спектакле они могли бы занять достойное место.

Но вот мнение музыкального руководителя постановки Григория Гоберника:

- Есть стихи замечательных поэтов, которые не очень склонны к тому, чтобы на них писалась музыка. Я не анализировал, но то ли удаленность во времени, то ли потому, что ХХ столетие дало иное поэтическое осмысление, но на мой взгляд, поэзия Шекспира уже музыкально самодостаточна.

Комедия Шекспира ставилась не в классической версии. Создатели спектакля предприняли перевод ее из одного жанра в другой. А это потребовало создание музыкальной драматургии, написание текстов вокальных номеров. И должен сказать, что насыщенный музыкальный ряд удачно сцементировал, на мой взгляд, достаточно рыхлую драматургию оригинала. Ведь неслучайно эта комедия Шекспира не имеет блистательной сценической судьбы...

Нашу беседу мне хотелось бы закончить впечатлениями от новой работы Малого театра романтической музыкальной комедии «Усилия любви».
Все-таки приятно - великий Шекспир знал, что живут на белом свете москвичи!
В рождественские праздники 1598 года поэт представил королеве Елизавете «забавную и остроумную комедию «Бесплодные усилия любви». Ее юные герои - Король Наварры и его друзья под видом «московитов» пением , пляской, остроумными речами решили добиться благосклонности французской принцессы и ее подруг. Почему под масками? Да чтобы не нарушить клятву - три года жить отшельниками, в уединении заниматься философией, поститься, и, главное, не подпускать ни одной женщины даже на порог дома, то бишь, дворца.

А потому маска «московита» им показалась наиболее подходящей для их затеи.
Но вряд ли великий автор мог предполагать, что пройдет четыреста лет и его комедию будут разыгрывать в Рождество 2004 года настоящие московиты - юное поколение старейшего Московского Малого театра К тому же в жанре, требующего незаурядного вокального и танцевального мастерства. Что и было с блеском продемонстрировано в сцене появления влюбленных испанцев в боярских костюмах, да еще с медведем - именно так во времена Шекспира представляли себе нас с вами иностранцы.

Изумление французских красавиц, несмотря на заранее известный им обман, было так велико, что они тут же пустились с «московитами» в задорную русскую плясовую!
А уже через мгновение волна веселья охватывает и зрительный зал, смехом и аплодисментами поддерживающих актеров, превратившихся на их глазах из надменных аристократов в задорных юношей и девушек.

Надо отдать должное актерам Василию Зотову (Король Наварры), Олегу Добровану и Степану Коршунову (приближенные Короля), Ирине Леоновой (Французская принцесса), Варваре Андреевой и Екатерине Базаровой (фрейлины).
Характеры их героев лишь намечены автором. Актеры же, следуя за режиссерским замыслом, раздвигают заданные рамки, превращаясь в трепетные, полные жизни и очарования поэтические образы. А помогают им достичь такого зрительского впечатления музыка и вокальные монологи, в которых они раскрывают свои потаенные чувства. Но есть в комедии и образы, поистине шекспировские. Любил драматург оттенять «страдания» томных первых лиц персонажами веселого нрава, не лезущих в карман за острым словечком. Надо видеть, с каким упоением ведут дуэты- пикировки Егор Дронов (Бирон) и обладательница изумительного тембра голоса Инна Иванова (Розалина). Актеры подхватывают и развивают суть шекспировских характеров, противостоящих ханжеству, расцвечивая их личным обаянием.

И как это принято у Шекспира, в спектакле действуют откровенно буффоные персонажи.
Под хохот зрительного зала, с серьезностью великолепных комиков Виктор Низовой (шут Башка) и Василий Дахненко (констебль дон Адриано де Армадо по прозвищу Тупица) превращают в фарс все запреты короля Наварры на любовь к женщине. А в соперничестве к обаятельнейшей Жакнете (Дарья Подгорная) они весело пародируют романтические чувства галантных аристократов.

Спектакль интересен и значителен прекрасным актерским ансамблем.
Можно восхищаться пластическим рисунком Алексея Фаддеева в роли придворного аристократа. Или Дмитрием Солодовником в образе Мотылька - эльфа, приводящего в движение действие комедии, иронично наблюдающего за происходящим Или почти «бессловесным» пребыванием очаровательной Дарьи Подгорной в образе Жакнеты - она словно яркий мазок кисти на полотне художника. Только полотно - это сценическая рама, в мизансценах которой, то лирических, то буффонных, влюбляются, страдают, веселятся наши герои. И над которыми в образе Мотылька - эльфа витает дух поэтической музыки великого драматурга...

«Листая старые подшивки»

ПРОСТИТЬ И ВОСКРЕСНУТЬ

Завтра на сцене филиала Малого театра состоится премьера: спектакль по роману Льва Толстого «Воскресение». Инсценировка и постановка народного артиста России Эдуарда МАРЦЕВИЧА...

«Листая старые подшивки»

ПРОСТИТЬ И ВОСКРЕСНУТЬ

Завтра на сцене филиала Малого театра состоится премьера: спектакль по роману Льва Толстого «Воскресение». Инсценировка и постановка народного артиста России Эдуарда МАРЦЕВИЧА.

- Эдуард Евгеньевич, роман написан Толстым в конце прошлого века - в 1899-м. На ваш взгляд, есть что-то общее в настроениях того времени и нынешнего?

- В конце века на Руси всегда что-то происходит: какая-то сумятица, брожение в умах. Будто сверху все отпевается... Конец одного века: смутное время - Борис Годунов, поляки. Переход к следующему - Петр Первый, Софья, кризис. Еще через сто лет - Павел. Век спустя - революция 1905-го и две другие вслед за ней. Кстати, наш театр никогда не проходил мимо российской истории: практически все перечисленные мною государственные деятели - герои наших спектаклей.
Вот и роман «Воскресение»: в нем действительно очень много современного. Но пришел я к нему, можно сказать, случайно. На гастролях в Алма-Ате после одного из спектаклей сидели мы с артистом Евгением Самойловым, и начал он мне читать из «Воскресения» пролог: «Как ни старались люди... изуродовать ту землю...» Я послушал и был буквально потрясен: такой мир, такая красивая природа, так можно красиво жить, а мы все выясняем отношения, хотим властвовать друг над другом.

- Но роман - не пьеса. Как вам удалось втиснуть в рамки инсценировки 400 с чем-то страниц?

- Это было непросто. Сначала шел скрупулезно по страницам романа, но потом начал понимать, что во всем этом есть какая-то повествовательность. А сцена требует действия - детектива, если хотите. Есть детектив, любовь и юмор - значит спектакль состоялся. И я понял, что главная сцена - это суд! Кто судит, кого судят. А тема, конечно же, - воскресение души.
Заняты у нас молодые актеры: Катюшу играет студентка 4-го курса Щепкинского училища Инна Иванова, Нехлюдова - Александр Вершинин. Для меня это был вопрос принципиальный: мне хотелось, чтобы молодежь пошла на спектакль. А молодость актеров может позвать: какое бы ни было мастерство - в молодости есть первозданность, особый трепет. Я помню свои молодые годы: как мальчишкой вышел в «Гамлете» - это производит впечатление. Но, конечно, в спектакле играют и такие мастера, как Татьяна Панкова, Галина Демина, Геннадий Сергеев, Юрий Каюров...

- Но ведь принято считать, что роман заключает в себе энциклопедическую структуру отношений всех слоев общества России. Чехов вообще говорил, что ему в романе интересны не отношения героев, а именно жизнь России...

- В спектакле без любви не обойтись, поэтому лирическая линия в нем очень четкая. Но параллельно он касается очень многих проблем: Нехлюдов появляется и в высшем обществе, и через тюрьмы проходит, и в Сибирь отправляется. Все это создает ауру большой жизни. Там нет мыльной оперы: начиная работу, я боялся и избегал
этого. Но, конечно, натолкнулся на определенную сложность. Должно было произойти глубинное проникновение, а не так: полюбили - разошлись. Из этого что ли спектакль делать? Нет, конечно. Главное, что и в сложный момент жизни возможно воскресение России, воскресение нашего человека.

- В романе есть сцена, когда один человек говорит о духовности, о необходимости покаяния, а люди вокруг не слушают его, смеются. Реалии нынешней жизни тоже до предела обострили ее противоречия. Вы не боитесь подобной реакции в зале? Не боитесь оказаться непонятым?

- Я думаю, этого не произойдет. Ведь в романе заложено и другое: в каждом из нас что-то или не пробуждается или, наоборот, гасится жизнью. Но есть же! Но было же! Вот что является сутью и спектакля. Что такое душа? Совесть твоя. Что такое Нехлюдов? Человек, заболевший совестью настолько, что не может не делать так, чтобы другому было хорошо. А это уже одна из заповедей: возлюби другого как самого себя. Роман заканчивается философским устремлением к Богу! И спектакль - монологом о всепрощении. Его произносит Нехлюдов: «Все это просто, если ты простишь...»

- Толстой болел этими проблемами в конце прошлого века. Новый век минул, и мы опять пришли к тому же. Может ли спектакль, а если шире - театр, ответить, как нам жить дальше?

- Театр, наверное, для того и создан, чтобы отвечать. Мы приходим в зал, садимся и ищем ответы на свои вопросы. Но не просто: вопрос - ответ, как на эстраде. Интуитивно получаем ответы. Толстой всю жизнь писал романы, а в «Воскресении» вдруг такая пошла публицистика! Есть сцены, даже страшновато становится: идет прямой разговор о нашей сегодняшней жизни - о земле, о совести, о том, могут ли люди судить тебя, если они такие же, как ты. Но для того мы и ставим спектакль, для того и придут его смотреть: ведь он только повод для разговора о жизни, окружающей тебя сегодня.
Я не сомневаюсь, что каждый найдет себя в «Воскресении», поймет, кто же он есть на самом деле. А придет домой и, если не сделал этого раньше, обязательно прочтет Евангелие. В этой книге есть зов.

Беседовала Ирина Медведева
«Парламентская газета», 14.11.1998

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

В спектакле Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты», возобновленном в 1935 году, запоминается и остается в сознании образ Городулина, созданный Климовым. Спектакль не оставляет впечатления, но образ Городулина живет и будет еще жить многие годы...

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

Часть 1
Часть 2
Части 3, 4, 5
Часть 6

Есть спектакли и сценические образы, которые сразу забываются и выпадают из сознания, как только перестаешь их воспринимать. И бывают другие спектакли и другие образы, которых не могут изгладить из памяти никакие впечатления и никакие заботы многих последующих дней. В спектакле Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты», возобновленном в 1935 году, запоминается и остается в сознании образ Городулина, созданный Климовым. Спектакль не оставляет впечатления, но образ Городулина живет и будет еще жить многие годы. Это, между прочим, лучший критерий, устанавливающий ценность созданной актером роли,— прочность и глубина восприятия.

Городулин Климова входит на сцену легкой, порхающей походкой. На нем белый жилет, щегольской зеленоватый сюртук, тяжелая цепочка часов. Молодящийся, порядком уже подержанный господин в пенсне, с рыжими, отброшенными в сторону баками. Как будто только светский жуир, дамский угодник, болтун, легкомысленный бездельник, довольный собой и окружающими, душа общества, выразитель сытого благодушия и самодовольства. Мягкие, вкрадчивые шаги, широкие барственные жесты. Все время острит. Каждое слово сопровождает дребезжащим утробным смешком. Больше всего гордится своими рыжими бакенбардами, которые без конца расправляет. Рукой смазывает рот и бегло, быстро разглаживает небрежным жестом бакенбарды. Этот повторяющийся жест несколько утомляет, кажется однообразным, но его циническое и вульгарное однообразие вводит нас в сущность образа. Мы начинаем понимать, что Городулин не просто пустой болтун и добродушный пустозвон. Это что-то посерьезнее.

Он смотрит на всех пристально и ласково, прицениваясь к человеку. Сначала он небрежен с Глумовым, подает ему два пальца и не глядит на него. Потом заинтересовывается. Пренебрежительные жесты переходят в суетливые. Когда Глумов перечисляет качества, нужные человеку без протекции, чтобы выслужиться, Городулин оживляется. Этого человека можно использовать! Когда Глумов начинает выдвигаться и становиться полезным, отношение к нему Городулина меняется еще более — он спешит его обнять, записать в клуб, с удовольствием его слушает, наслаждается его способностями, всюду расхваливает.

Вскоре выясняется сущность его добродушия. Он желает всех примирить, сгладить острые углы, всем угодить, он не терпит никаких столкновений и конфликтов, потому что не выносит никакого беспокойства. Он заинтересован только в том, чтоб ему было хорошо, до всего остального ему нет никакого дела. Несмотря на всю свою либеральную болтовню, он не имеет никаких убеждений. Он примыкает к тому лагерю, который в данное время силен и имеет успех. Он свой человек в среде крепостников и бюрократов, в среде Мамаевых и Крутицких. Когда развертывается скандал с опубликованием дневника Глумова, Городулин — Климов разыгрывает замечательную мимическую сцену. Он застыл у стола, ошеломленный и растерянный. Он соображает, как выгоднее ему себя вести. Провалился ли Глумов окончательно, или он еще выплывет? Затем вкрадчивыми, мелкими шагами он выходит вперед и подает Глумову руку: «И все, что вы говорили про нас, то есть про меня, — про других я не знаю,— правда совершенная!» В данный момент Городулину выгодно разыграть благородство.

Глумов пишет в своем дневнике, что Городулин три дня ездил по Москве и всем рассказывал, что он либерал. Климов очень тонко показывает, что либеральное пустозвонство и ограниченная болтовня являются выражением цинической жадности и беспринципного делячества. Городулин может быть и либералом, и консерватором, и народником, — что выгоднее в данный момент. В образе Городулина Климов показывает всю бездарность, циническое фанфаронство, приспособляющееся бессилие и внутреннюю пустоту российского буржуазно-дворянского либерализма. Это злая, беспощадная, очень умная и тонкая сатира на российский либерализм «эпохи великих реформ». Образ Городулина обладает огромной силой и убедительностью, так как Климов смело его лепит приемами щедринской сатиры. Сила щедринской сатиры заключается в глубине мысли, меткости и сложности характеристики, психологической полноценности образа, полном отсутствии вульгаризации, в страшной силе гнева и негодования.

Реалистический художник другого рода оружия, который имеет мужество использовать творческий опыт гениального сатирика в интересах своего искусства, приобретает замечательное вооружение и становится несокрушимым. Эта вершина сатирического искусства оказалась доступной такому мастеру, как Климов. Он сумел самым благородным и глубоким способом воспользоваться классическим наследством во славу социалистического искусства. Каждая его фраза, каждый жест работают на раскрытие образа. Постепенно выясняется, что мы имеем дело не с простым бездельником и либеральным болтуном, мы имеем дело с крупным дельцом, обладающим колоссальной практической сметкой и силой мимикрии. Важный, сытый, солидный, добродушный, Городулин оказывается глупым, трусливым, хитрым, скептически-брезгливым, приспосабливающимся. Он хохочет легкомысленно и глупо, но себе на уме. Весь театр хохочет при всякой его остроте, иногда действительно умной, над его нелепым дурацким смехом. Выходит он со сцены в третьем акте вертлявой походкой, с лукавой циничной усмешкой на лице.

В образе Городулина Климов дал блестящее выражение иронического барского нигилизма, морального разложения и цинической опустошенности эксплоататорских классов. И сделано это мастерски. Все выразительные средства осмыслены и оправданы, ничего лишнего. Образ отличается полновесностью, глубиной и объемностью и одновременно комедийной легкостью, изяществом, остротой рисунка, свободной и естественной грацией. При этом никакого подчеркивания, ни малейшего нажима.
Филигранная, тонкая работа! Шедевр характерной комедийной роли.

Продолжение следует…

29 ноября юбилей ведущего артиста Малого театра, заслуженного артиста России Александра Владимировича Вершинина. От всей души поздравляем актера с юбилеем, желаем здоровья и покорения новых творческих высот!

29 ноября юбилей ведущего артиста Малого театра, заслуженного артиста России Александра Владимировича Вершинина.
Актер получил признание публики не только благодаря своим театральным работам, но и ролям в кино и сериалах. Тем не менее, сам он в своей жизни ставит на первое место именно театр. Поклонники артиста специально ходят на спектакль «На всякого мудреца довольно простоты», где Вершинин играет почти всегда — если не Глумова, то гусара Курчаева. В «Горе от ума» у него получился вовсе не хрестоматийный Молчалин, а Елеся в «Не было ни гроша, да вдруг алтын» — на многие годы остается одной из любимых ролей не только для зрителей, но и для самого актера. От всей души поздравляем Александра Вершинина с юбилеем, желаем здоровья и покорения новых творческих высот!

«В ИСКУССТВЕ ГЛАВНОЕ — ИСКРЕННОСТЬ...»

Александр Вершинин — заслуженный артист России, один из ведущих актеров Малого театра — поразил нижегородскую публику уже в первый день гастролей. Энергия, стремительность и, конечно же, мощный яркий талант выделяли его даже среди звезд...

«В ИСКУССТВЕ ГЛАВНОЕ — ИСКРЕННОСТЬ...»

ПРОШЛО НЕ ТАК МНОГО ВРЕМЕНИ С ТЕХ ПОР, КАК В НАШЕМ ГОРОДЕ ЗАКОНЧИЛИСЬ ГАСТРОЛИ МАЛОГО ТЕАТРА. ТЕ, КТО ПОБЫВАЛ НА СПЕКТАКЛЯХ, ПОЛУЧИЛИ НИ С ЧЕМ НЕ СРАВНИМОЕ УДОВОЛЬСТВИЕ. СРЕДИ АКТЕРОВ ПРОСЛАВЛЕННОГО СТОЛИЧНОГО ТЕАТРА БЫЛИ ДВА НАШИХ ЗЕМЛЯКА — АЛЕКСАНДР ЕРМАКОВ И АЛЕКСАНДР ВЕРШИНИН. ПРЕДЛАГАЕМ ВНИМАНИЮ ЧИТАТЕЛЕЙ ИНТЕРВЬЮ С ОДНИМ ИЗ НИХ, ВЗЯТОЕ ВО ВРЕМЯ ГАСТРОЛЕЙ.

Александр Вершинин — заслуженный артист России, один из ведущих актеров Малого театра — поразил нижегородскую публику уже в первый день гастролей. Энергия, стремительность и, конечно же, мощный яркий талант выделяли его даже среди звезд. А партнерами его были такие корифеи сцены, как Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Александр Потапов и Татьяна Панкова. В спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» он играл не просто главную, а ведущую роль. Это не одно и то же: на ведущем, как на стержне, держится весь спектакль. В антракте все спрашивали друг друга: «Кто этот мальчик?», «Почему мы не знали его раньше?» Мне, не скрою, тоже было интересно, поэтому я задала артисту несколько вопросов. Оказалось, что Александр уже не так молод, как выглядит со сцены (ему нельзя дать больше 25 лет), — по паспорту — 39. Поэтому мой первый вопрос был о том, как удается сохранить молодость?

- Я очень люблю жизнь. Мне очень нравится то, чем я занимаюсь, люблю профессию, работу, коллег, друзей, родных. Женщин, не скрою, тоже люблю. Детей, животных, красоту во всех ее проявлениях... Но начать, пожалуй, следовало бы с того, что я ваш земляк, родился и рос до 11 лет в Нижегородской области, в прекрасном городе на Волге — Городце. Мой папа — военный, и некоторое время ему пришлось служить там. Никогда не забуду дальних огней заволжских, на которые я любовался вечерами. Их было видно из нашего дома. Такого чудного простора я больше нигде не видел.

- А как вы попали в театр? Ведь в Малый попасть непросто?

- Моя дорога в театр была, с одной стороны, и очень легкой, с другой же — весьма извилистой. Я ни в детстве, ни в юности не мечтал стать артистом и в театры-то ходил редко. Никто во мне таланта не замечал, а сам я — тем более. Мои родители никакого отношения к искусству не имели, хотя отец — человек очень разносторонний. После восьмого класса я поступил вслед за старшим братом в радиомеханический техникум (мы в то время уже жили в Москве). Поступил, как-то особо не задумываясь, надо же было где-то учиться. Закончил и работал за кульманом в одном конструкторском бюро. И вдруг однажды посмотрел спектакль «Над пропастью во ржи» по Селинджеру в театре-студии «На Красной Пресне». Попал туда почти случайно — подруга привела, у нее брат занимался в студии. То, что я увидел, меня поразило. Я был зачарован. Можно сказать, заболел театром. И пришел в студию пластической драмы. Моя первая драматическая роль была в спектакле по пьесе Шварца «Убить дракона». Вернее, я играл сразу две, противоположные: Ланцелота — героя и тюремщика. Роль маленькая, но мне она очень нравилась. За этими пошли другие. На репетициях я выкладывался так, что с предприятия пришлось уволиться. Работа стала казаться скучной и ненужной обязанностью. Но жить-то надо было на что-то — заработок у студийца и непостоянный, и небольшой. Устроился в Ленком ночным пожарным и ночным уборщиком в кинотеатр «Стрела». Днем занимался в студии. В 24 года поступил в Щепкинское училище на курс к Виктору Ивановичу Коршунову. Мы много ставили уже в училище, много играли. Репертуар был большой, и в каждом спектакле у меня были роли. Со своего курса Виктор Иванович взял к себе в театр троих, в том числе и меня. И сразу же мне посчастливилось получить главную роль в спектакле, роль князя Серебряного. С тех пор я из Малого театра никуда не уходил. Здесь моя жизнь, мой дом.

- Кто-то из актеров, наоборот, страдает от того, что мало ролей. Как вам удается быть востребованным? Вы любимчик режиссеров?

- У меня есть одно свойство — я очень быстро вхожу в роль, поэтому когда приходится срочно кого-то заменять, приглашают меня. А потом я стараюсь так играть, что роль за мной закрепляют. Главное — быть искренним, если ты неискренен, кто тебе поверит? И в жизни нужно быть искренним, а на сцене — тем более.

- Мы видели вас в характерной роли. Образ Глумова выписан так, что в продолжение спектакля вы меняете несколько личин, различных до неузнаваемости. Видно, что вам доставляет огромное удовольствие «меняться на глазах». Все ваши роли такого плана?

- Нет, конечно. Глумов из «На всякого мудреца» и Елеся из «Не было ни гроша, да вдруг — алтын» — мои любимые роли. Любимые именно тем, что там большой простор для игры. А играть приходится и злодеев, и благородных героев, и простодушных удальцов, и правдолюбцев, и стяжателей.

- Отличительной особенностью Малого театра является его классическое направление. В театре ставится только классика, русская и зарубежная. Не страдаете вы от этого, не хочется сыграть что-то современное?

- Нисколько, тем более что я имею опыт: ради денег приходится сниматься и в дурацких сериалах, и в рекламе. К большому сожалению, там платят гораздо больше, чем в театре (лучше бы было, если бы наоборот). В рекламе еще ничего, можно и из минутного ролика сделать конфетку. Иную рекламу я сам смотрю с удовольствием, разумеется, не вникая в то, что рекламируют, просто вижу — сделано «вкусно». А сериалы — скучно, плоско и почти всегда — нечего играть. Например, есть роли у меня в «Воровке», в «Огнеборцах», недавно снялся в сериале «Сыщики районного масштаба», но все это туфта. А классика — оттого и классика, что это лучший, отобранный временем материал. Это как золото, которое во все времена ценится.

Мы долго еще говорили с Александром, обсуждая современный театр и актеров. Попутно выяснилось, что у Вершинина множество разнообразных увлечений помимо театра, несмотря на то что ему он отдает почти все свое время. Для себя и друзей играет на гитаре, не раз прыгал с парашютом, в настоящее время мечтает летать на параплане (и уже его купил), любит читать. Разведен (бывшая жена — актриса Наталья Антонова, активно востребованная телевидением и кино), имеет сына Артема и водит «жигули» пятой модели (на большее пока не хватает денег). При всем при этом очень доволен жизнью, ни на что не жалуется. И бывает счастлив всякий раз, когда выходит на сцену.

Вера КОСТРОВА
«Город и горожане» (Нижний Новгород), 27.07.2005

НИКАКИХ УПЫРЕЙ И МЦЫРЕЙ

Да и в случае с Расплюевым (Сергей Еремеев) выражение «чрево мое взалкало» – не больше чем фигура речи. Симпатичный такой толстячок с ямочками, которому напрочь отказало чувство меры, – только и всего...

НИКАКИХ УПЫРЕЙ И МЦЫРЕЙ

А. Сухово-Кобылин. «Смерть Тарелкина». Режиссер Владимир Федоров. Малый театр

Иногда вдруг разные театры начинают одинаково реагировать на состав воздуха за окном. Кто объяснит эту химическую реакцию? Ведь в результате один за другим на сцену выходят «Гамлеты», стаями летят «Чайки», повсеместно приносятся «Последние жертвы», из «Трамваев «Желание» образуются пробки.

Но «Смерть Тарелкина» за последний год побила все рекорды – четыре постановки! В «Et cetera», Театре им. Ермоловой, Центре драматургии и режиссуры и, наконец, в Малом.

Возможно, какой-нибудь модный режиссер и подумал бы: что бы такое сотворить с пьесой, раз ты обречен прийти на финишную премьерную прямую четвертым? Но в Малом театре как раз и невозможно представить радикальные трактовки, талантливые хулиганства, визуальные эффекты и прочая, и прочая.

Нет, здесь постараются воссоздать быт со всей скрупулезностью. Здесь продемонстрируют вежливо-внятную русскую речь и натуралистичную игру. Сюда, как в Третьяковскую галерею, без опаски можно водить школьников.

«Смерть Тарелкина» в этом смысле не исключение. Если должна служанка Маврушка принести тухлой рыбы, дабы ни у кого не осталось сомнения, что Тарелкин «умер, ибо протух», так на сцене появится муляж рыбины. Но пахнуть, разумеется, не будет, ибо в театре все должно быть пристойно – и речь, и костюмы, и тухлая рыба.

Если стоит на сцене печка, то сквозь ее щели будет просвечивать красный огонек. Все чиновники будут одеты в подобающие мундиры, а купец Попугайчиков – в зипун и баранью шапку.

И самым радикальным приемом окажется то, что «колоссальную бабу Брандахлыстову лет под 40» играет мужчина (Юрий Ильин). Смешно играет, но смысл этой операции по перемене пола так и остается туманным.

Ни в превращении Тарелкина в Копылова, ни в обжорстве Расплюева нет ничего фантасмагорического. Дмитрий Зеничев (Тарелкин) играет эдакого человека с лица общим выраженьем: один штрих и вроде как другой человек. Хотя, может, и тот же – но в толпе все равно не признаешь.

Да и в случае с Расплюевым (Сергей Еремеев) выражение «чрево мое взалкало» – не больше чем фигура речи. Симпатичный такой толстячок с ямочками, которому напрочь отказало чувство меры, – только и всего.

Никаких фантасмагорий. Никаких «вурдалаков, упырей, мцырей». Перед нами просто дремучие, неотесанные, но по-своему очень колоритные персонажи какой-то позабытой древности. Которых так легко не ассоциировать с собой.

Подумать только, что первый постановщик посыпавшихся на нас «Смертей Тарелкина» Оскар Коршуновас увидел в этой эсхатологической сатире на российских чиновников ни много ни мало историю своего поколения.

Ольга Фукс
«Вечерняя Москва», 28 ноября 2005 г.

ЧП В МАЛОМ ТЕАТРЕ

В субботу 26-го ноября в Малом театре произошло чрезвычайное происшествие. Во время представления спектакля «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина исполнитель главной роли Эдуард Марцевич внезапно почувствовал себя плохо...

ЧП В МАЛОМ ТЕАТРЕ

В субботу 26-го ноября в Малом театре произошло чрезвычайное происшествие. Во время представления спектакля «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина исполнитель главной роли Эдуард Марцевич внезапно почувствовал себя плохо. Несмотря на это актер доиграл первый акт, после чего был госпитализирован, о чем зрителям прямо со сцены сообщил артист Александр Клюквин.
Свидетели произошедшего беспокоились и продолжают беспокоиться о здоровье артиста. Сообщаем, что первоначальный диагноз - инфаркт - не подтвердился. Сейчас, по мнению лечащего врача, состояние здоровья Эдуарда Евгеньевича Марцевича стабилизировалось и его можно назвать удовлетворительным. В настоящее время, Эдуард Евгеньевич покинул больницу и уже в ближайшее время продолжит курс лечения в санатории.
Желаем замечательному артисту Малого театра сил и мужества в преодолении болезни, поправки и скорейшего возвращения на сцену. Мы ждем!

отмечает юбилей директор музея Малого театра Нина Ивановна Сорокина. От всей души поздравляем нашу коллегу и желаем ей здоровья, хорошего настроения и успехов в ее нелегком, но благородном деле!

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

Климов любит лепить человеческие характеры. Его интересуют более всего поступки людей, в которых обнаруживается, характер. Он любит играть характерных подлецов и характерных добряков. Но играет преимущественно подлецов...

«К 125-летию со дня рождения Михаила Климова»

П.Новицкий

КЛИМОВ

Часть 1
Часть 2
Части 3, 4, 5

Климов любит лепить человеческие характеры. Его интересуют более всего поступки людей, в которых обнаруживается, характер. Он любит играть характерных подлецов и характерных добряков. Но играет преимущественно подлецов. Климов является одним из самых крупных сатириков в советском искусстве. Средствами театра он раскрывает харак тернре в психике врагов и делает это тонко, глубоко и беспощадно.

Да, беспощадно. Ибо он понимает, что разбираться в людях — это означает понимать их побуждения и оценивать их характеры и их поведение. Климов показывает мерзость и подлость отрицательного героя до конца. Он не отображает, он разоблачает. Он не отрицает необходимости показа в образе своего отношения к нему. Только делает он это особыми, очень тонкими способами. Сколько литераторов, пишущих по вопросам театра, жуют унылую и убогую жвачку об искусстве переживания и искусстве представления! Актер, если он большой художник, не знает такого противопоставления ни в теории, ни в творческой своей практике. Высший вид искусства является высшим видом познания — он совмещает глубокое и верное, правдивое отражение действительности с активной точкой зрения на эту действительность. Образ не копирование действительности, не пассивное отражение, не соответствие действительности, а особая категория активного отражения действительности. В искусстве, как в познании вообще, мир действительности не только отражается, но и оценивается. С отражением связано органически не отрывное от него отношение классового человека к действительности. Поэтому Ленин и выдвигал принцип партийности познания. Всякие праздные рассуждения о том, что актер, правдиво отражая действительность, не должен играть отношение к ней, наивно игнорируют классовую действительность и классовую направленность искусства.

Климов — пристрастный художник. Его реализм обличителен. Он беспощаден к врагам и осквернителям жизни. Но ведь это и есть генеральная линия русского искусства. Горький говорил: «Еще Фонвизиным начата великолепнейшая и, может быть, наиболее социально плодотворная линия русской литературы — линия обличительно-реалистическая». Климов примыкает к этому направлению. Но так как ему приходится иметь дело главным образом с мерзавцами, насильниками и вредителями, он не считает нужным скрывать свою ненависть, свое презрение и свой гнев по отношению к ним.

Климов умеет ненавидеть. Поэтому его реализм имеет сатирическое направление. Но сатира его особого рода. В ней нет никакого нажима, никакого подчеркивания, никакого гиперболизма. Сатира Климова никогда не впадает в шарж или карикатуру, никогда не пользуется прямолинейным, вульгарным гротеском. В его сатире нет ни грана демагогической навязчивости и морализирующего дидактизма. Некоторым поверхностным наблюдателям его сатирический рисунок кажется монотонным. Это оттого, что они не различают тонкости и своеобразной игривости его манеры. Все дело в том, что Климов рисует образ полутонами, мягкими мазками, играет легко, изящно, совершенно свободно. И при этом раскрывает образ до конца, в существенных, характерных его деталях, и достигает психологической его законченности и остроты благодаря непрерывности мягкого и легкого, но острого и глубокомысленного, психологического рисунка. Получается удивительное явление: четкость и острота образа становятся от такой манеры раскрытия характера выразительнее, и ненависть к врагу стимулируется гораздо сильнее и осмысленнее, чем при плакатно-карикатурном его изображении. Враг глубже познается. Существуют различные способы раскрытия характера и различные способы идейной заинтересованности. Некоторые драматурги и некоторые актеры сразу раскрывают сущность характера, и ничего не остается для показа движения характера, жизни человека, процесса формирования личности. Ничего не остается и для мышления — формула дается в готовом и упрощенном виде, не раскрывается ход ее решения. Другие достигают этого постепенно и познание делают заинтересованнее и активнее. Климов никогда не выступает в печати. Но однажды «Вечерней Москве» удалось получить от него статью. В ней Климов говорит об искусстве Островского раскрывать характер «не сразу, а постепенно, сохраняя определенное нарастание, которое дает актеру возможность прекрасно играть роль» («Вечерняя Москва», 1936 год, № 135, «Волнующие роли»). Когда сатирик не сразу разоблачает гнилостность психики и социальную опасность поведения персонажа, а раскрывает его нутро шаг за шагом, все глубже и глубже, то ценность такого раскрытия и такого познания характера становится гораздо выше и прочнее. И ненависть крепче. Если даже бегло обозреть всю галлерею сыгранных Климовым ролей до революции и в октябрьский период, если перелистать альбом изображенных им персонажей, то сразу бросится в глаза, что это многообразные варианты в сущности единого социального образа. Замечательная галлерея аристократов, помещиков, бюрократов, промышленников, инженеров. Барские, солидные, холеные, сытые фигуры. Откормленные, самоуверенные и самодовольные люди, спокойные чиновники, жестокие, холодные и внутренне опустошенные, подхалимы, нахалы и наглецы, хищники и мародеры, жуиры и циники. Никаких проклятых вопросов, никакой трагедии, все ясно и плоско. Целая галлерея насильников, рабовладельцев, хозяев жизни, господ. В лучшем случае это бездельники, прожигатели жизни, редко добродушные, чаще злые и вредные. А в эпоху пролетарской революции это озлобленные, шипящие, притаившиеся, маскирующиеся приспособленцы, подхалимы, вредители, диверсанты.

Вот светское, сытое и бездушное лицо Горинга («Идеальный муж»), с удивленными большими глазами. Белый галстук, цветок в петлице, перчатки, монокль и страшная пустота в душе. Вот подтянутый, напряженный, нелепый, в черном длинном сюртуке, наглухо застегнутом, с цилиндром в руке, с глуповато значительным лицом — Коко Клингер («Плоды просвещения»). Чудаковатый, воздушный, порхающий, блаженный маниак Звездинцев («Плоды просвещения»). Тусклые, пристальные и внимательные, выцветшие глаза Доброгласова («Благодать» Л. Урванцева), в глубине которых притаилась подлая и жестокая мысль. Жалостливый, беспомощный Лыняев («Волки и овцы»), наивный увалень, добродушный и безвольный, с вяло опущенной рукой, в белом чесучевом пиджаке. Озлобленный, потрепанный адвокат Дубравин («Огненный мост» Ромашова), поживший, седеющий человек, с мешками под глазами, опускающийся, но еще жадно хватающийся за жизнь. Седой, в украинском жупане, с отвисшими усами, в широких штанах, украинский помещик с немецкой фамилией Шмецгер («На берегу Невы» Тренева), добродушный с виду, но со страшной классовой ненавистью, пылающей внутри.

Такова клиентура Климова. Клиентура обширная, разнообразная и страшная. К некоторым из этих образов надо приглядеться ближе, так как они являются шедеврами сценической сатиры и русской актерской комедийной классики. Многие актеры в своей жизни играют громадное количество ролей. Все это — произведения театрального искусства, одни менее разработанные, только эскизно намеченные, другие — проработанные во всех своих частях, отделанные с любовью и блеском, шедевры актерского искусства. Именно последние остаются в истории театра. Они не застывают в бронзе и мраморе, как памятники искусства. Но они сохраняются в сознании и памяти людей, как высшие достижения человеческого творчества, изменяющие и формирующие жизнь.

К высшим достижениям в творчестве актера Климова отношу созданные им образы Городулина, Телятева, Толоконникова, Земляники и Петрыгина. К ним примыкают по зрелости мастерства образы Лыняева, Печенегова и Елисатова. Из обширной галереи образов Климова отбираю несколько основных не по признаку большого и шумного успеха, заслуженного ими, а по признаку зрелости мастерства.

Продолжение следует…