13.10.2007
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
13 октября актеру Малого театра Алексею Евгеньевичу Фаддееву исполняется 30 лет. От души поздравляем актера с праздником и желаем ему крепкого здоровья, неиссякаемого творческого вдохновения и благополучия!
12.10.2007
Подробнее
ВНИМАНИЕ!!! ИЗМЕНЕНИЯ В РЕПЕРТУАРЕ
16 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Тайны мадридского двора» , вместо спектакля «Любовный круг»
20 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Тайны мадридского двора», вместо спектакля «Любовный круг»
26 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба», вместо спектакля «Любовный круг»
6 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Бедность не порок», вместо спектакля «Любовный круг»
15 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Любовный круг», вместо спектакля «Усилия любви…»
20 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Тайны мадридского двора», вместо спектакля «Любовный круг»
26 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба», вместо спектакля «Любовный круг»
6 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Бедность не порок», вместо спектакля «Любовный круг»
15 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Любовный круг», вместо спектакля «Усилия любви…»
Подробнее
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского» ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского»
ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Предлагаем вашему вниманию статью Павла Новицкого о творчестве А.П.Ленского, опубликованную в качестве предисловия к сборнику «А. П. Ленский. Статьи. Письма. Записки», Academia, 1935. Очерк Новицкого, интересен не только своим героем, но и своеобразным углом зрения автора…
ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Предлагаем вашему вниманию статью Павла Новицкого о творчестве А.П.Ленского, опубликованную в качестве предисловия к сборнику «А. П. Ленский. Статьи. Письма. Записки», Academia, 1935. Очерк Новицкого, интересен не только своим героем, но и своеобразным углом зрения автора…
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского»
ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Предлагаем вашему вниманию статью Павла Новицкого о творчестве А.П.Ленского, опубликованную в качестве предисловия к сборнику «А. П. Ленский. Статьи. Письма. Записки», Academia, 1935. Очерк Новицкого, возможно, интересен не только тем, о ком он написан, но своеобразным углом зрения, который так характерен для автора…
1
Жизненность Ленского
Эта книга наполнена соками жизни. Это собрание документов, писем, докладных записок и статей менее всего похоже на архивные материалы. Странное дело: перечитываешь эти отдаленные от нас десятилетиями литературно-исторические документы, и кажется, что находишься среди актерской молодежи современного советского театра, на бурном собрании, на котором обсуждаются волнующие и актуальные вопросы нашего театра. Поразительной свежестью и неувядаемой молодостью веет от этого «архива»! Это не истлевшие страницы навсегда ушедшего прошлого, это не засохшие цветы воспоминаний, это — документы борьбы и страстной, напряженной работы. Для актеров современного советского театра книга А. П. Ленского — творческое открытие. Прочесть по-настоящему эту книгу, продумать все вопросы, поставленные и раскрытые в ней, значит пройти университет театрального искусства. В ней закреплен опыт нескольких поколений русского актерства, в ней поставлены и крупные творческие проблемы, над которыми до сих пор бьется театральная мысль. Вопросы о соотношении творческих элементов в спектакле, о взаимодействии между актером, режиссером, художником и драматургом, о самостоятельности театрального искусства, о задачах театральной критики, о достоинстве актера, о воспитании и выдвижении актерского молодняка, о методе характеристики сценического образа, о лжи и искренности в искусстве актера,— все эти вопросы в высказываниях А. П. Ленского поставлены четко и ясно.
2
Ленский-актер
А. П. Ленский был прежде всего актер, в настоящем значении этого слова. Ему была свойственна необыкновенная мягкость, легкость и непринужденность творческой работы, величайшая артистическая грация, полное отсутствие всякой напряженности и надрыва, всякой резкости, нарочитости и аффектации. Он знал тайну простоты. Но простота эта была от богатства и сложности творческой фантазии. Он обладал в полной мере великим даром перевоплощения. Он умел с увлечением и страстью лепить образы самого противоположного характера и достигать максимального своеобразия каждого образа. Он умел индивидуально подходить к каждому драматургу, к каждой пьесе, к каждому образу. Эта его объективность одновременно отличалась и слишком широкой либеральной терпимостью, неумением и нежеланием дать законченно-яркую, идейно-четкую, классово-определенную характеристику образа. Ленский в своей творческой работе обнаруживал особенности и пороки своей среды.
Но он был великий художник. Он ценил ум в актере и сам умел с глубокой проникновенностью раскрывать сущность сценического образа. Многими приемами своей игры он предугадал искусство актеров будущих поколений. Он был предшественником и современником Станиславского и Немировича-Данченко. Он умел соединять глубокую полноценную психологическую характеристику образа с внешней выразительностью рисунка роли. Он умел добиваться типичности и конкретной индивидуализации образа. Он требовал от актеров величайшей сосредоточенности, духовной собранности и дисциплины. Он ценил темперамент актера. Он создавал атмосферу исключительной честности, чистоты и высокого достоинства в работе. Там, где участвовал Ленский, там не могло быть мелкой актерской интриги, борьбы честолюбий и фальши. Ленский не терпел бездушной и пустой декламации, трескучих монологов, холодной риторики, лживого пафоса, наигранной приподнятости стиля. Он требовал, чтобы актер играл душевное состояние и характер изображаемого лица, он требовал полноты и психологического оправдания образа. Всеми этими чертами Ленский чрезвычайно близко подходил к системе Художественного театра. По своему творческому типу он был родственен этой системе. Но он был и шире ее. Ленский решительно возражал против какой бы то ни было имитации действительности, против малейших следов натурализма. Он требовал устранения вычурности и ненужных деталей. Он понимал, что масса деталей затемняет изображаемый характер, что психологическая рафинированность стирает сущность образа и мешает разглядеть «твердый рисунок автора». Ленский широко пользовался приемом мимической характеристики изображаемых лиц до их словесного самовыражения, приемом так называемой предигры. Своей ненавистью к натурализму и приемом предигры Ленский предугадывал существенные стороны системы Мейерхольда.
Актеру советского театра есть чему поучиться у Ленского. Я не знаю более блестящего трактата по вопросу о гриме, более полезного творческого руководства по гриму, чем «Заметки о мимике и гриме» Ленского. Ленский решительно возражает против того, чтобы грим превращался в маску, изменял основные черты физиономии актера и лишал его лицо мимической выразительности. Искусство грима — тонкое искусство; оно должно усиливать мимическую выразительность лица актера, а не ослаблять ее. «Актер, увлекаясь гримом, неизбежно делает такой же промах, какой допускает мейнингенская труппа со своими тяжелыми резными дверями, настоящим богемским хрусталем и другими аксессуарами, так что обстановка заслоняет игру актера, и зритель рассматриванием аксессуаров занят более, чем пьесой Шекспира или Шиллера». Актер должен дорожить выразительностью своего лица, он должен уметь приспособлять свою мимику к гриму и обратно, иначе он никогда не будет характерным актером и никогда не заслужит «репутации хорошего актера». Зритель должен видеть лицо актера и следить за глубочайшими его изменениями. В актере содержательнее и выразительнее всего глаза. Нужно играть глазами и видеть глаза. Ленский с восторгом цитирует фразу Самойлова: «Молодость и старость, батенька, не в коже, а в глазах».
3
Самостоятельность и достоинство театра
Именно потому, что Ленский был прежде всего актер в самом благородном и глубоком значении этого слова, именно потому, что он понимал ведущую и определяющую роль актера в спектакле, он так правильно и ясно разрешал основные творческие вопросы театра.
Ленского прежде всего занимал вопрос о самостоятельности сценического искусства по отношению к литературе. Он неоднократно возвращается к этому вопросу, с жаром доказывая, что театр не является иллюстративным, подражательским, исполнительским искусством. Конечно, в театре главное — это драматург и истолкователь его образов — актер. Все остальные художники театра — режиссер, декоратор, бутафор и другие — служат этому главному. «Тут эгоизму нет места... Может ли подняться драматический театр, если в него ворвется личное самолюбие режиссера, желающего доказать публике свою талантливость и неистощимость бурной фантазии в ущерб смыслу пьесы, самолюбие декоратора, пожелающего сделать из спектакля самостоятельную выставку своих работ, а костюмер будет хлопотать о том, чтобы ни одна деталь ни единого костюма не пропала ни для одного из зрителей? Это гибель делу, а не спасение» (письмо Теляковскому). Толкование пьесы и идейно-творческая судьба спектакля находятся в руках актера. Актер не живет чужим,— он создает сценический образ не только на основе словесного образа, данного в драматургическом произведении, но также на основе своих самостоятельных наблюдений над действительностью, изучения и творческой переработки материалов конкретной действительности.
Драматическая форма может жить своей самостоятельной жизнью, без участия актера. Но она возникает и живет только на почве сценического искусства. «Исчезни театр — какой поэт возьмется за драматическую форму, за эту труднейшую и самую заманчивую из всех форм поэтического творчества, которая и возникла-то одновременно, с ним, с актером». Во всяком эпическом произведении — в поэме, романе и новелле — две трети всего произведения занимает не диалог, а описание места действия, самого действия и характеров действующих лиц. В драматическом произведении эта описательная часть сведена к минимуму — к скупым и кратким ремаркам. Так вот «все, что в повествовательном произведении выражается описанием, в драме делается понятным через посредство одной только творческой работы актера». «В том-то и сила актера, — говорит Ленский,— что автор ему не подсказывает ничего, кроме слов, выражающих его идею, все остальное суть не что иное, как продукт творческой работы актера, его таланта, ума и наблюдательности» («Заметки актера»).
Актер должен сказать и выразить гораздо больше, чем то высказано текстом поэта. И если актер пользуется при этом творческой фантазией драматурга, системой образов, изобретенных до него, то его творческая самостоятельность нисколько не меньшая, чем творческая самостоятельность великих композиторов и живописцев, пользовавшихся образами и сюжетами из библии, истории или поэтических произведений Данте, Шекспира и Байрона. «Если картина «Смерть Иоанна Грозного» (будь сюжет ее навеян историей или трагедией А. Толстого — безразлично) есть произведение творческого духа художника-живописца, что несомненно, то никто не в праве лишать самостоятельного творчества и сценического художника, воплотившего тот же исторический момент на сцене... Сила актера в том, что он такой же поэт, как и драматический писатель» («Заметки актера»).
Искусство актера, конечно, содержит в себе элементы исполнительства, но одновременно оно творчески самостоятельно и инициативно. И в этом главное. Если говорить о том, что великие актеры были обязаны созданием основных своих ролей великим драматургам, то нельзя забывать и о том, что великие актеры в большинстве случаев создавали содержательные и глубокие сценические образы из ничтожного или среднего драматургического материала. Актеру нередко приходилось две трети своей жизни на сцене работать над такими ролями, которые не только не способствовали его творческому росту, но задерживали этот рост и являлись величайшим насилием над его умом, талантом и нервами. Ленский обрушивается с пламенным протестом против «весьма распространенного и хлесткого по своей лаконичности афоризма, афоризма не только парадоксального, но прямо нелепого»: «Нет плохих ролей — есть плохие актеры!» «Не смею сравнивать себя по таланту с колоссами, коим приписывают это изречение, — говорит Ленский,— но считаю себя достаточно компетентным, чтобы сказать, что это ложь, что есть плохие роли, как есть плохие актеры, плохие драматурги, живописцы, политики и пр. и пр. Да, есть плохие роли, и, к сожалению, их большинство, плохие как в пол-листа, так и в размере десяти листов, роли переполненные ложью, тоскливые и бессодержательные. Публика думает, что актеру сыграть пустую, бессодержательную роль только скучно и ничего больше. Жестокая ошибка! Это зритель только скучает и за вынесенную от спектакля скуку мстит автору шиканием, которое тот приписывает групповщине. Но если бы зритель в продолжение двух-трех часов пережил половину тех мук, какие испытывает актер на репетициях и в тиши своего кабинета, когда с бессильной злобой в душе он разбирается в дебрях этой беспросветной лжи и подыскивает для нее правдивые звуки и мимику, если бы зритель испытал на себе эту каторжную работу: насиловать свою мысль, заставлять себя любить то, что ненавистно, в чем видишь заведомую ложь, и изучать эту ложь затем, чтобы потом со сцены горячо выдавать ее за истину... Если бы зритель испытал половину... но что я говорю — половину — десятую долю этих мучений, автор так дешево от него не отделался бы». Под влиянием лихорадки первого представления способность анализа притупляется, «но зато в последующие спектакли наступает отрезвление, и делается мучительно тяжело: вся пошлость пьесы и роли становится до того рельефна, до того осязательна, что актер начинает стыдиться того, что говорит. Раздражённый, усталый от неудовлетворенности и перенесенного стыда, возвращается он домой и невольно задает себе вопрос: за что в продолжение нескольких часов он был прикован к позорному столбу?» Ни театрально-литературный комитет, одобрявший и разрешавший пьесу, ни публика, ни критика не терпели от бездарных и пошлых пьес того вреда, который терпел актер. «Публика посмотрит, выбранится за скуку и успокоится, критика выбранит по обязанности и тоже успокоится; не успокоится один актер, насилуя свой талант, энергию в продолжение многих вечеров и с каждым разом мучаясь все больше и больше. От такого каторжного труда, выпадающего на долю актера иногда в продолжение целого сезона, а то и двух и трех, тупеет воображение, падает энергия, является равнодушие и недобросовестное отношение к делу, и в нем постепенно умирает художник».
Актер обязан отстаивать свою самостоятельность, свою точку зрения, свою инициативу. Он обязан влиять на драматургию, быть требовательным, иметь свое мнение. Он не должен терпеть бездарных пьес, бездарных журналов и бездарной критики. Если актеру говорят, что не его дело рассуждать что хорошо и что дурно, и актер соглашается быть Молчалиным, то такой актер погиб для искусства. Актер не может с одинаковой любовью и старанием относиться ко всякой роли, он не имеет права оставаться бессловесным статистом. «Дали тебе играть Хлестакова — клади на него всю душу; дали аптекари в «Чертовых пилюлях»... тоже клади свою душу». «Вам, батенька, платят жалованье, чтобы вы играли что дадут, а не рассуждали», заявляет режиссер. «Ошибаетесь, государь мой,— отвечает ему Ленский,— мне именно платят жалованье за то, что я умею рассуждать, что у меня есть голова на плечах, что я служу искусству, а не растлеваю его». Рассуждать и мыслить — это функция актера. Так Ленский становится самым крупным в истории русского театра учителем актерской морали, воспитателем чувства достоинства и актерской чести. Гордость актера Ленского, не позволявшего чиновникам всякого ранга третировать себя в творческой работе, благородное неумение Ленского приспособляться к «предлагаемым обстоятельствам», способность отстаивать свою независимость и свое мнение, величайшая принципиальность в борьбе и работе являются яркими страницами в истории русского театра. Примерами независимости, благородства и достоинства актера переполнена эта книга.
4
Критика и актер
Актер обязан влиять на критику. Он не может терпеть малокультурную, невежественную и случайную критическую халтуру. Актер ответственен за состояние критики. Он должен добиться авторитетной и культурной критики, разбирающейся в театральном искусстве, ориентирующей зрителя и помогающей актеру в его творческом росте. Ленский дает яркую и беспощадную характеристику того уровня театральной критики, который был свойствен его времени и пережитки которого отчасти сохранились и в нашу эпоху. «Сцена не имеет в критике горячей защитницы ее интересов. Самые жгучие вопросы или замалчиваются ею, или трактуются безучастно и холодно. Актер также не видит от нее никакой помощи в своем деле... Актеров винят в непомерно развитом самомнении, в том, что они не слушают замечаний, что игнорируют критику, что выслушивают охотно только похвалы своим дарованьям и считают себя умнее всех... Умнее всех себя актеры не считают, но им, право, нет причины считать себя и глупее всякого, кому вздумается писать о театре. В том же, что актеры равнодушны к критике, я позволю себе обвинить именно то, что называется критикой, т. е. или бесполезные и голословные похвалы и порицания, или бесцеремонные, грубые измывательства над трудом актера и какое-то непонятное злорадство над его промахами и недостатками, или же с виду серьезные, но мало содержательные и бездоказательные отчеты об исполняемых пьесах». «Каждая статья начинается пересказом пьесы, а в конце коротко говорится, что г. Н. играл с присущим ему дарованием и выразительностью, г. D. провел роль «не без огонька», г. Z. «не портил роли», а г. X. был «деревянен». В другой же газете говорится наоборот: что г. Н. совершенно не понял роли и был «бесцветен», г. D. «был вял и скучен», г. Z. «был превосходен», что же касается X., то «он превзошел самого себя». Третий род статей пишется всегда безукоризненным литературным языком, с виду они очень серьезны и обстоятельны, с определенными взглядами на пьесу и хотя краткими, но сдержанными и пристойными замечаниями по адресу исполнителей. Но и в них актер, кроме вежливого отношения к себе, не находит ничего интересного и поучительного». Актер ищет в критике прежде всего горячей любви к театру и серьезного всестороннего знакомства с предметом.
«Если существует сценическое искусство, должна существовать и критика о нем; раз существует критика о нем, актеры вправе предъявлять серьезные требования к ней».
Критика должна существовать не только для читающей публики, но и для актера. Театральный критик должен быть не столько ценителем литературных достоинств пьесы, сколько ценителем исполнения их на сцене. «Цель сценической, как и всякой другой, критики есть не что иное, как уяснение истинных задач искусства и отыскание средств для успешного их выполнения... На критике лежит обязанность не только уметь найти ошибки, указать и доказать их, но изыскать и средства для их устранения. А потому критика, как руководительница художественных вкусов общества, как советчица сценических деятелей, должна быть художником своего дела. И как нельзя на основании одного капризного желания сделаться поэтом, актером, скульптором, музыкантом или живописцем, не ощущая в груди призвания, не обладая талантом, не посвятив всего себя изучению избранного искусства, так нельзя стать и критиком только потому, что изъявил согласие на просьбу редактора заведыватъ театральным отделом журнала... Он соглашается и, оставаясь в сущности тем же простым зрителем, т. е. с тем же уровнем понимания, берется руководить вкусами остальных таких же, как он, зрителей, берется руководить искусством. Отсюда и вытекает нелепая пропорция, показывающая, что то, что актеру стоит огромных усилий, больших затрат ума, таланта и энергии, на уяснение чего он теряет сотни часов, критику не стоит ничего или очень немного: пришел, увидел... написал».
Эта замечательная характеристика во многих отношениях не устарела. Она ставит и перед советским театром задачу подготовки высококвалифицированных критических кадров, мастеров критической мысли, владеющих всесторонним знанием предмета и правом судить и оценивать сложные явления искусства. Эта характеристика свидетельствует об активности и глубине мысли самого Ленского. Великий актер видел далеко вдаль и умел с поразительной ясностью мысли формулировать свои творческие директивы, обращенные к будущему.
5
Жажда мастерства
Ленского всегда отличала ненависть к дилетантизму и жажда упорного творческого труда и мастерства. Он страдал от наплыва в театр случайного и профессионально-непригодного люда, ложно прельщающегося кажущейся доступностью актерского ремесла. «Всякий думает, что стать актером очень легко — стоит только пойти в актеры». Это чудовищное заблуждение. Сценическое искусство требует величайших усилий и труда в течение всей жизни актера. «Самое трудное в сценическом исполнении — это художественная простота. Чем лучше актер, тем ближе он к этой простоте, но чем ближе он к этой простоте, тем проще и доступнее всякому кажется его искусство». Но простота эта является результатом величайшей сложности мастерства, результатом величайшей культуры и сложнейшей техники. Сценическому искусству больше всего недостает настоящей творческой самокритики, не боящейся поразить ложное самолюбие и нанести удар чудовищному самообольщению. Ленский с горечью признается, что сценическое искусство «труднее других поддается самокритике». Он всю жизнь ею занимался с громадным мужеством, страстью и достоинством.
Я коснулся только нескольких вопросов, которые занимали и волновали Ленского в его творческой, педагогической и литературной работе. Проблематика Ленского гораздо шире, глубже и сложнее. Чего стоит, например, постановка им вопроса о работе с актерской молодежью и замечательное практическое разрешение этого вопроса (знаменитые утренники в Малом театре и организация Нового театра)! Или организационные принципы Ленского (он был первоклассным организатором)! Или его мысли о роли художника в спектакле!.. Но и эти несколько тем показывают глубину и пытливость его мысли.
Носитель самых благородных традиций русского театра, художник пытливого ума и настойчивой энергии, провозвестник новой этики актерского творчества, А. П. Ленский на десятилетия опередил свое время и смело входит своим опытом, своею мыслью, своею живою и пламенной душою в эпоху социалистического переустройства театра!
Павел Новицкий
ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Предлагаем вашему вниманию статью Павла Новицкого о творчестве А.П.Ленского, опубликованную в качестве предисловия к сборнику «А. П. Ленский. Статьи. Письма. Записки», Academia, 1935. Очерк Новицкого, возможно, интересен не только тем, о ком он написан, но своеобразным углом зрения, который так характерен для автора…
1
Жизненность Ленского
Эта книга наполнена соками жизни. Это собрание документов, писем, докладных записок и статей менее всего похоже на архивные материалы. Странное дело: перечитываешь эти отдаленные от нас десятилетиями литературно-исторические документы, и кажется, что находишься среди актерской молодежи современного советского театра, на бурном собрании, на котором обсуждаются волнующие и актуальные вопросы нашего театра. Поразительной свежестью и неувядаемой молодостью веет от этого «архива»! Это не истлевшие страницы навсегда ушедшего прошлого, это не засохшие цветы воспоминаний, это — документы борьбы и страстной, напряженной работы. Для актеров современного советского театра книга А. П. Ленского — творческое открытие. Прочесть по-настоящему эту книгу, продумать все вопросы, поставленные и раскрытые в ней, значит пройти университет театрального искусства. В ней закреплен опыт нескольких поколений русского актерства, в ней поставлены и крупные творческие проблемы, над которыми до сих пор бьется театральная мысль. Вопросы о соотношении творческих элементов в спектакле, о взаимодействии между актером, режиссером, художником и драматургом, о самостоятельности театрального искусства, о задачах театральной критики, о достоинстве актера, о воспитании и выдвижении актерского молодняка, о методе характеристики сценического образа, о лжи и искренности в искусстве актера,— все эти вопросы в высказываниях А. П. Ленского поставлены четко и ясно.
2
Ленский-актер
А. П. Ленский был прежде всего актер, в настоящем значении этого слова. Ему была свойственна необыкновенная мягкость, легкость и непринужденность творческой работы, величайшая артистическая грация, полное отсутствие всякой напряженности и надрыва, всякой резкости, нарочитости и аффектации. Он знал тайну простоты. Но простота эта была от богатства и сложности творческой фантазии. Он обладал в полной мере великим даром перевоплощения. Он умел с увлечением и страстью лепить образы самого противоположного характера и достигать максимального своеобразия каждого образа. Он умел индивидуально подходить к каждому драматургу, к каждой пьесе, к каждому образу. Эта его объективность одновременно отличалась и слишком широкой либеральной терпимостью, неумением и нежеланием дать законченно-яркую, идейно-четкую, классово-определенную характеристику образа. Ленский в своей творческой работе обнаруживал особенности и пороки своей среды.
Но он был великий художник. Он ценил ум в актере и сам умел с глубокой проникновенностью раскрывать сущность сценического образа. Многими приемами своей игры он предугадал искусство актеров будущих поколений. Он был предшественником и современником Станиславского и Немировича-Данченко. Он умел соединять глубокую полноценную психологическую характеристику образа с внешней выразительностью рисунка роли. Он умел добиваться типичности и конкретной индивидуализации образа. Он требовал от актеров величайшей сосредоточенности, духовной собранности и дисциплины. Он ценил темперамент актера. Он создавал атмосферу исключительной честности, чистоты и высокого достоинства в работе. Там, где участвовал Ленский, там не могло быть мелкой актерской интриги, борьбы честолюбий и фальши. Ленский не терпел бездушной и пустой декламации, трескучих монологов, холодной риторики, лживого пафоса, наигранной приподнятости стиля. Он требовал, чтобы актер играл душевное состояние и характер изображаемого лица, он требовал полноты и психологического оправдания образа. Всеми этими чертами Ленский чрезвычайно близко подходил к системе Художественного театра. По своему творческому типу он был родственен этой системе. Но он был и шире ее. Ленский решительно возражал против какой бы то ни было имитации действительности, против малейших следов натурализма. Он требовал устранения вычурности и ненужных деталей. Он понимал, что масса деталей затемняет изображаемый характер, что психологическая рафинированность стирает сущность образа и мешает разглядеть «твердый рисунок автора». Ленский широко пользовался приемом мимической характеристики изображаемых лиц до их словесного самовыражения, приемом так называемой предигры. Своей ненавистью к натурализму и приемом предигры Ленский предугадывал существенные стороны системы Мейерхольда.
Актеру советского театра есть чему поучиться у Ленского. Я не знаю более блестящего трактата по вопросу о гриме, более полезного творческого руководства по гриму, чем «Заметки о мимике и гриме» Ленского. Ленский решительно возражает против того, чтобы грим превращался в маску, изменял основные черты физиономии актера и лишал его лицо мимической выразительности. Искусство грима — тонкое искусство; оно должно усиливать мимическую выразительность лица актера, а не ослаблять ее. «Актер, увлекаясь гримом, неизбежно делает такой же промах, какой допускает мейнингенская труппа со своими тяжелыми резными дверями, настоящим богемским хрусталем и другими аксессуарами, так что обстановка заслоняет игру актера, и зритель рассматриванием аксессуаров занят более, чем пьесой Шекспира или Шиллера». Актер должен дорожить выразительностью своего лица, он должен уметь приспособлять свою мимику к гриму и обратно, иначе он никогда не будет характерным актером и никогда не заслужит «репутации хорошего актера». Зритель должен видеть лицо актера и следить за глубочайшими его изменениями. В актере содержательнее и выразительнее всего глаза. Нужно играть глазами и видеть глаза. Ленский с восторгом цитирует фразу Самойлова: «Молодость и старость, батенька, не в коже, а в глазах».
3
Самостоятельность и достоинство театра
Именно потому, что Ленский был прежде всего актер в самом благородном и глубоком значении этого слова, именно потому, что он понимал ведущую и определяющую роль актера в спектакле, он так правильно и ясно разрешал основные творческие вопросы театра.
Ленского прежде всего занимал вопрос о самостоятельности сценического искусства по отношению к литературе. Он неоднократно возвращается к этому вопросу, с жаром доказывая, что театр не является иллюстративным, подражательским, исполнительским искусством. Конечно, в театре главное — это драматург и истолкователь его образов — актер. Все остальные художники театра — режиссер, декоратор, бутафор и другие — служат этому главному. «Тут эгоизму нет места... Может ли подняться драматический театр, если в него ворвется личное самолюбие режиссера, желающего доказать публике свою талантливость и неистощимость бурной фантазии в ущерб смыслу пьесы, самолюбие декоратора, пожелающего сделать из спектакля самостоятельную выставку своих работ, а костюмер будет хлопотать о том, чтобы ни одна деталь ни единого костюма не пропала ни для одного из зрителей? Это гибель делу, а не спасение» (письмо Теляковскому). Толкование пьесы и идейно-творческая судьба спектакля находятся в руках актера. Актер не живет чужим,— он создает сценический образ не только на основе словесного образа, данного в драматургическом произведении, но также на основе своих самостоятельных наблюдений над действительностью, изучения и творческой переработки материалов конкретной действительности.
Драматическая форма может жить своей самостоятельной жизнью, без участия актера. Но она возникает и живет только на почве сценического искусства. «Исчезни театр — какой поэт возьмется за драматическую форму, за эту труднейшую и самую заманчивую из всех форм поэтического творчества, которая и возникла-то одновременно, с ним, с актером». Во всяком эпическом произведении — в поэме, романе и новелле — две трети всего произведения занимает не диалог, а описание места действия, самого действия и характеров действующих лиц. В драматическом произведении эта описательная часть сведена к минимуму — к скупым и кратким ремаркам. Так вот «все, что в повествовательном произведении выражается описанием, в драме делается понятным через посредство одной только творческой работы актера». «В том-то и сила актера, — говорит Ленский,— что автор ему не подсказывает ничего, кроме слов, выражающих его идею, все остальное суть не что иное, как продукт творческой работы актера, его таланта, ума и наблюдательности» («Заметки актера»).
Актер должен сказать и выразить гораздо больше, чем то высказано текстом поэта. И если актер пользуется при этом творческой фантазией драматурга, системой образов, изобретенных до него, то его творческая самостоятельность нисколько не меньшая, чем творческая самостоятельность великих композиторов и живописцев, пользовавшихся образами и сюжетами из библии, истории или поэтических произведений Данте, Шекспира и Байрона. «Если картина «Смерть Иоанна Грозного» (будь сюжет ее навеян историей или трагедией А. Толстого — безразлично) есть произведение творческого духа художника-живописца, что несомненно, то никто не в праве лишать самостоятельного творчества и сценического художника, воплотившего тот же исторический момент на сцене... Сила актера в том, что он такой же поэт, как и драматический писатель» («Заметки актера»).
Искусство актера, конечно, содержит в себе элементы исполнительства, но одновременно оно творчески самостоятельно и инициативно. И в этом главное. Если говорить о том, что великие актеры были обязаны созданием основных своих ролей великим драматургам, то нельзя забывать и о том, что великие актеры в большинстве случаев создавали содержательные и глубокие сценические образы из ничтожного или среднего драматургического материала. Актеру нередко приходилось две трети своей жизни на сцене работать над такими ролями, которые не только не способствовали его творческому росту, но задерживали этот рост и являлись величайшим насилием над его умом, талантом и нервами. Ленский обрушивается с пламенным протестом против «весьма распространенного и хлесткого по своей лаконичности афоризма, афоризма не только парадоксального, но прямо нелепого»: «Нет плохих ролей — есть плохие актеры!» «Не смею сравнивать себя по таланту с колоссами, коим приписывают это изречение, — говорит Ленский,— но считаю себя достаточно компетентным, чтобы сказать, что это ложь, что есть плохие роли, как есть плохие актеры, плохие драматурги, живописцы, политики и пр. и пр. Да, есть плохие роли, и, к сожалению, их большинство, плохие как в пол-листа, так и в размере десяти листов, роли переполненные ложью, тоскливые и бессодержательные. Публика думает, что актеру сыграть пустую, бессодержательную роль только скучно и ничего больше. Жестокая ошибка! Это зритель только скучает и за вынесенную от спектакля скуку мстит автору шиканием, которое тот приписывает групповщине. Но если бы зритель в продолжение двух-трех часов пережил половину тех мук, какие испытывает актер на репетициях и в тиши своего кабинета, когда с бессильной злобой в душе он разбирается в дебрях этой беспросветной лжи и подыскивает для нее правдивые звуки и мимику, если бы зритель испытал на себе эту каторжную работу: насиловать свою мысль, заставлять себя любить то, что ненавистно, в чем видишь заведомую ложь, и изучать эту ложь затем, чтобы потом со сцены горячо выдавать ее за истину... Если бы зритель испытал половину... но что я говорю — половину — десятую долю этих мучений, автор так дешево от него не отделался бы». Под влиянием лихорадки первого представления способность анализа притупляется, «но зато в последующие спектакли наступает отрезвление, и делается мучительно тяжело: вся пошлость пьесы и роли становится до того рельефна, до того осязательна, что актер начинает стыдиться того, что говорит. Раздражённый, усталый от неудовлетворенности и перенесенного стыда, возвращается он домой и невольно задает себе вопрос: за что в продолжение нескольких часов он был прикован к позорному столбу?» Ни театрально-литературный комитет, одобрявший и разрешавший пьесу, ни публика, ни критика не терпели от бездарных и пошлых пьес того вреда, который терпел актер. «Публика посмотрит, выбранится за скуку и успокоится, критика выбранит по обязанности и тоже успокоится; не успокоится один актер, насилуя свой талант, энергию в продолжение многих вечеров и с каждым разом мучаясь все больше и больше. От такого каторжного труда, выпадающего на долю актера иногда в продолжение целого сезона, а то и двух и трех, тупеет воображение, падает энергия, является равнодушие и недобросовестное отношение к делу, и в нем постепенно умирает художник».
Актер обязан отстаивать свою самостоятельность, свою точку зрения, свою инициативу. Он обязан влиять на драматургию, быть требовательным, иметь свое мнение. Он не должен терпеть бездарных пьес, бездарных журналов и бездарной критики. Если актеру говорят, что не его дело рассуждать что хорошо и что дурно, и актер соглашается быть Молчалиным, то такой актер погиб для искусства. Актер не может с одинаковой любовью и старанием относиться ко всякой роли, он не имеет права оставаться бессловесным статистом. «Дали тебе играть Хлестакова — клади на него всю душу; дали аптекари в «Чертовых пилюлях»... тоже клади свою душу». «Вам, батенька, платят жалованье, чтобы вы играли что дадут, а не рассуждали», заявляет режиссер. «Ошибаетесь, государь мой,— отвечает ему Ленский,— мне именно платят жалованье за то, что я умею рассуждать, что у меня есть голова на плечах, что я служу искусству, а не растлеваю его». Рассуждать и мыслить — это функция актера. Так Ленский становится самым крупным в истории русского театра учителем актерской морали, воспитателем чувства достоинства и актерской чести. Гордость актера Ленского, не позволявшего чиновникам всякого ранга третировать себя в творческой работе, благородное неумение Ленского приспособляться к «предлагаемым обстоятельствам», способность отстаивать свою независимость и свое мнение, величайшая принципиальность в борьбе и работе являются яркими страницами в истории русского театра. Примерами независимости, благородства и достоинства актера переполнена эта книга.
4
Критика и актер
Актер обязан влиять на критику. Он не может терпеть малокультурную, невежественную и случайную критическую халтуру. Актер ответственен за состояние критики. Он должен добиться авторитетной и культурной критики, разбирающейся в театральном искусстве, ориентирующей зрителя и помогающей актеру в его творческом росте. Ленский дает яркую и беспощадную характеристику того уровня театральной критики, который был свойствен его времени и пережитки которого отчасти сохранились и в нашу эпоху. «Сцена не имеет в критике горячей защитницы ее интересов. Самые жгучие вопросы или замалчиваются ею, или трактуются безучастно и холодно. Актер также не видит от нее никакой помощи в своем деле... Актеров винят в непомерно развитом самомнении, в том, что они не слушают замечаний, что игнорируют критику, что выслушивают охотно только похвалы своим дарованьям и считают себя умнее всех... Умнее всех себя актеры не считают, но им, право, нет причины считать себя и глупее всякого, кому вздумается писать о театре. В том же, что актеры равнодушны к критике, я позволю себе обвинить именно то, что называется критикой, т. е. или бесполезные и голословные похвалы и порицания, или бесцеремонные, грубые измывательства над трудом актера и какое-то непонятное злорадство над его промахами и недостатками, или же с виду серьезные, но мало содержательные и бездоказательные отчеты об исполняемых пьесах». «Каждая статья начинается пересказом пьесы, а в конце коротко говорится, что г. Н. играл с присущим ему дарованием и выразительностью, г. D. провел роль «не без огонька», г. Z. «не портил роли», а г. X. был «деревянен». В другой же газете говорится наоборот: что г. Н. совершенно не понял роли и был «бесцветен», г. D. «был вял и скучен», г. Z. «был превосходен», что же касается X., то «он превзошел самого себя». Третий род статей пишется всегда безукоризненным литературным языком, с виду они очень серьезны и обстоятельны, с определенными взглядами на пьесу и хотя краткими, но сдержанными и пристойными замечаниями по адресу исполнителей. Но и в них актер, кроме вежливого отношения к себе, не находит ничего интересного и поучительного». Актер ищет в критике прежде всего горячей любви к театру и серьезного всестороннего знакомства с предметом.
«Если существует сценическое искусство, должна существовать и критика о нем; раз существует критика о нем, актеры вправе предъявлять серьезные требования к ней».
Критика должна существовать не только для читающей публики, но и для актера. Театральный критик должен быть не столько ценителем литературных достоинств пьесы, сколько ценителем исполнения их на сцене. «Цель сценической, как и всякой другой, критики есть не что иное, как уяснение истинных задач искусства и отыскание средств для успешного их выполнения... На критике лежит обязанность не только уметь найти ошибки, указать и доказать их, но изыскать и средства для их устранения. А потому критика, как руководительница художественных вкусов общества, как советчица сценических деятелей, должна быть художником своего дела. И как нельзя на основании одного капризного желания сделаться поэтом, актером, скульптором, музыкантом или живописцем, не ощущая в груди призвания, не обладая талантом, не посвятив всего себя изучению избранного искусства, так нельзя стать и критиком только потому, что изъявил согласие на просьбу редактора заведыватъ театральным отделом журнала... Он соглашается и, оставаясь в сущности тем же простым зрителем, т. е. с тем же уровнем понимания, берется руководить вкусами остальных таких же, как он, зрителей, берется руководить искусством. Отсюда и вытекает нелепая пропорция, показывающая, что то, что актеру стоит огромных усилий, больших затрат ума, таланта и энергии, на уяснение чего он теряет сотни часов, критику не стоит ничего или очень немного: пришел, увидел... написал».
Эта замечательная характеристика во многих отношениях не устарела. Она ставит и перед советским театром задачу подготовки высококвалифицированных критических кадров, мастеров критической мысли, владеющих всесторонним знанием предмета и правом судить и оценивать сложные явления искусства. Эта характеристика свидетельствует об активности и глубине мысли самого Ленского. Великий актер видел далеко вдаль и умел с поразительной ясностью мысли формулировать свои творческие директивы, обращенные к будущему.
5
Жажда мастерства
Ленского всегда отличала ненависть к дилетантизму и жажда упорного творческого труда и мастерства. Он страдал от наплыва в театр случайного и профессионально-непригодного люда, ложно прельщающегося кажущейся доступностью актерского ремесла. «Всякий думает, что стать актером очень легко — стоит только пойти в актеры». Это чудовищное заблуждение. Сценическое искусство требует величайших усилий и труда в течение всей жизни актера. «Самое трудное в сценическом исполнении — это художественная простота. Чем лучше актер, тем ближе он к этой простоте, но чем ближе он к этой простоте, тем проще и доступнее всякому кажется его искусство». Но простота эта является результатом величайшей сложности мастерства, результатом величайшей культуры и сложнейшей техники. Сценическому искусству больше всего недостает настоящей творческой самокритики, не боящейся поразить ложное самолюбие и нанести удар чудовищному самообольщению. Ленский с горечью признается, что сценическое искусство «труднее других поддается самокритике». Он всю жизнь ею занимался с громадным мужеством, страстью и достоинством.
Я коснулся только нескольких вопросов, которые занимали и волновали Ленского в его творческой, педагогической и литературной работе. Проблематика Ленского гораздо шире, глубже и сложнее. Чего стоит, например, постановка им вопроса о работе с актерской молодежью и замечательное практическое разрешение этого вопроса (знаменитые утренники в Малом театре и организация Нового театра)! Или организационные принципы Ленского (он был первоклассным организатором)! Или его мысли о роли художника в спектакле!.. Но и эти несколько тем показывают глубину и пытливость его мысли.
Носитель самых благородных традиций русского театра, художник пытливого ума и настойчивой энергии, провозвестник новой этики актерского творчества, А. П. Ленский на десятилетия опередил свое время и смело входит своим опытом, своею мыслью, своею живою и пламенной душою в эпоху социалистического переустройства театра!
Павел Новицкий
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
12 октября - день рождения режиссера-постановщика Малого театра Владимира Николаевича Драгунова. От души поздравляем Владимира Николаевича и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и неиссякаемого творческого вдохновения!
11.10.2007
Подробнее
ЛАРИСА ЛОМАКИНА: «ХОРОШАЯ ДРАМАТУРГИЯ – ЛУЧШАЯ ПИЩА ДЛЯ УМА ХУДОЖНИКА»
Лариса ЛОМАКИНА — сценограф, художник, архитектор. Она с одинаковым профессионализмом создает дизайн интерьеров, художественное пространство спектаклей и сценические костюмы...
ЛАРИСА ЛОМАКИНА: «ХОРОШАЯ ДРАМАТУРГИЯ – ЛУЧШАЯ ПИЩА ДЛЯ УМА ХУДОЖНИКА»
Лариса ЛОМАКИНА — сценограф, художник, архитектор. Она с одинаковым профессионализмом создает дизайн интерьеров, художественное пространство спектаклей и сценические костюмы. Умеет находить удовольствие как в работе над историческими костюмами в высокобюджетных постановках, так и в адаптации одежды секонд-хенд для нужд студенческого спектакля.
- Бывает так, что художник помогает режиссеру и актерам не только в изобразительном искусстве?
- Когда мы работали над спектаклем «Правила поведения в современном обществе» Лагарса — это был пример коллективного творчества. Трудность состояла в том, что инсценировалась лекция, похожая на длинный монолог. Над образом Лектора тоже пришлось поломать голову всей команде. Представьте себе городскую сумасшедшую, которая учит всех жить с маниакальной навязчивостью. Но постепенно ты улавливаешь за всем этим какую-то житейскую мудрость, А может быть, все не так уж глупо? Нелепость перерастает в трогательность. И в финале зритель должен искренне полюбить эту героиню, над которой потешался вначале. Актриса Нелли Уварова работала так самозабвенно, словно этот материал — вызов ее профессиональной зрелости. Как точнее поймать зерно образа? Мое предложение было: «Сыграй весь спектакль как бы от лица Новодворской». Режиссер Александр Назаров подавал безумные идеи относительно восприятия пространства, идеи, которые были очень кстати для такого слегка безумного спектакля. В результате мы придумали, что героиня должна сидеть опираясь не на пол, а горизонтально. А когда я принесла из антикварной лавки круглые очки с толстыми плюсовыми стеклами, то мы все дружно расхохотались: линзы искажали лицо актрисы, и образ городской сумасшедшей, которая всех учит жить по правилам, был готов. К моему огорчению, сейчас в спектакле эти очки появляются лишь в финале. Причина в том, что они очень напоминают очки другой героини Уваровой, Кати Пушкаревой из популярного сериала «Не родись красивой», тоже своеобразной городской сумасшедшей: некрасивой девушки в мире гламурного культа.
В нашем спектакле у Лектора несколько платьев: школьное платье, девичье, свадебное, траурное. Такая иллюстрация жизненного пути. Актриса с большим интересом помогала мне в работе, что редко бывает. Обычно творческие поиски актеров и художника менее объединенные и дружеские. Может быть, поэтому время работы над этим спектаклем вспоминаю особенно тепло
- Любопытно, а какая самая большая беда у художника по костюмам?
- Актрисы хотят быть красивыми на сцене даже в обход требованиям роли. От этого избавиться почти невозможно! Меня очень удивляет такая реакция: «А я такое не ношу». Собственно, я делаю костюм для персонажа, а не для актера. Меня распирают эмоции, и я обычно ищу поддержки у режиссера. Нередко режиссеры увиливают от этого испытания. Приходится искать аргументы самой.
Редко, но бывают такие чудесные актрисы, которые хотят и умеют быть смешными. Как ни странно, но мужчины тоже очень редко обладают тягой к характерности, самоиронией.
Парадокс, но день установки декорации всегда самый радостный: ты видишь, как воплотились твои мечты. А самый страшный день — тот, когда актеры впервые надевают костюмы. У меня уже выработалась привычка предлагать все костюмы к спектаклю не частями, а одновременно, Я прошу в этот день отмены репетиции. Все актеры заняты своими костюмами и поэтому меньше отпускают колкостей в адрес коллег. Когда актеры в костюмах комментируют друг друга — это самое страшное. Представьте ситуацию, когда встречаются два актера и один на полном серьезе спрашивает другого: «А это что, так и будет?» Это не критика, а провокация. Вполне достаточная, чтобы у второго актера испортилось настроение и он начал сомневаться, хорошо ли он выглядит. Найдется столько вполне убедительных аргументов! Чем больше у художника опыта, тем более правильно он выстраивает весь процесс от показа эскизов до примерок, чтобы направить энергию в мирное русло.
Этот день примерки костюмов надо просто пережить, он как день расплаты за все приятные моменты в профессии.
- Не лучше ли изначально советоваться с актерами, какой эскиз костюма сделать? В чем актер всегда прав?
- Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Они же не советуются со мной, как им играть роль. Художником принимаются только веские претензии: неудобно двигаться, например. Тогда мы корректируем недостаток. Как бы я ни относилась к актерской мнительности, придирчивости, я уверена: костюм должен нравиться. Иначе актер бессознательно его порвет или найдет что-то из подбора.
- За сколько дней до премьеры актеры получают костюмы?
- Я стараюсь показать костюм за две недели до премьеры, а потом забрать.
Дело в том, что последние репетиции самые нервные. Бывает так, что буквально в последние дни идет самая интенсивная работа, все находятся на грани своих сил и перестают контролировать себя. Актеры могут износить костюмы за считанные дни или прожечь сигаретой. И в чем они будут на премьере? Я все время вспоминаю первые дни своей работы в театре. Помню, как пожилая женщина-реквизитор, проходя по арьеру сцены, то есть в глубине, обратилась ко мне, показывая сломанную трость: «Актеры как дети: что им ни дай в руки — все сломают!» Мне потом часто приходилось вспоминать эту простую истину. Конечно, бывают случаи, когда надо специально дать актеру износить сшитый костюм, — если стоит задача состарить одежду. И тогда я прошу носить костюм не снимая: ходить в нем в буфет, ставить пятна, спать в нем. Я помню, как я делала костюм для Николая Николаевича Волкова, который играл брошенного несчастного старика. Я попросила его носить костюм дома и даже валяться в нем на диване, попросила основательно помять специально купленный новый плащ, чтобы он принял форму тела. Эту помятость трудно имитировать. Актер так ответственно отнесся к моему заданию, что лишь поздно вечером, ложась спать, позвонил мне и попросил разрешения снять свой театральный костюм, ведь в плаще неудобно. Это редкий пример очень ответственного отношения к костюму.
- Отслеживаете ли вы случаи произвольных изменений внешнего образа персонажей?
- Трудно бороться с тем, что актрисы дополняют утвержденный костюм бижутерией, пытаются сделать грим поярче. Я могу их понять: иногда своеволие продиктовано желанием поиска. Однажды некая актриса решила преподнести мне сюрприз: надела рыжий парик для роли в спектакле Малого театра. Ей хотелось чего-то более яркого — вполне понятное желание женщины... Но с естественной прической ее героине было намного лучше, ведь в этом была девичья трогательность. Хорошо, что актриса поверила мне.
- Бывали случаи, когда по уважительной причине приходилось кардинально переделывать костюмы?
- Так случилось в работе над спектаклем «Делец» в Малом театре. Поначалу мы сделали коллекцию костюмов, не относящихся напрямую к историческим силуэтам того времени. Но в процессе репетиций режиссер Владимир Драгунов почувствовал, что костюмы не должны быть слишком броскими, характерными, не должны отвлекать зрителя от сути истории. Сам текст Бальзака повел нас в другую сторону в изобразительном решении. Слава богу, еще не начали шить костюмы, но практически все эскизы пришлось переделать.
- Как часто художнику хочется не следовать за автором, а ломать стереотип восприятия пьесы?
- Ломать никогда не хочется, в этом есть что-то неестественное, агрессивное, как в попытке нарисовать человеку три глаза. Обычно интуиция подсказывает, как должен выглядеть будущий спектакль.
Неожиданно в руках оказываются именно те книги, которые наталкивают на размышления, дают решения. Мы с режиссером Константином Богомоловым собирались ставить спектакль «Много шума из ничего» в Театре на Малой Бронной. Я читала прозу Аксенова о войне, затем сразу Шекспира. И тут же пришло верное ощущение этой истории. Сам текст этой комедии так естественно ложился на атмосферу военного времени с его ощущением опасности, смерти. Все тревоги любовных переживаний, страхи и комплексы шекспировских героев проистекают от того, что любовь — лишь крошечная передышка между боями. Ощущение, что завтрашнего дня может не быть, дает право на поступки. Это на войне правила ясны, а в любви столько неожиданных опасностей и подвохов!
Всех мужчин я одела в советскую военную форму 40-х годов, а поскольку вся история мне виделась как черно-белое кино, то и военная форма оказалась не цвета хаки, а черная. Отсюда — ассоциации с Италией времен Муссолини. Но ведь так и есть, ведь у Шекспира действие происходит именно в этой стране. От этой двойственности восприятия костюмов — советские? итальянские? — появилась некая ирреальность происходящего. Очень нужная и мне, и режиссеру, и актерам. Режиссеру больше нравятся ассоциации с Италией военного времени, а меня увлекли ассоциации с довоенным фильмом «Сердца четырех». Скорее, важно время, а не география — время мужчин-героев с барельефов и женщин, провожающих своих любимых на войну.
- Нужно ли учить актеров носить военную форму?
- У кого-то в этом костюме меняется пластика, и актер выглядит так, словно всю жизнь носил погоны. А кто-то в этой форме смотрится чуть комично. В этом диссонансе заложена трогательность и милая нелепость. Это придает всему происходящему узнаваемость и правдивость. Поэтому, когда актеры начали репетировать в костюмах, я только порадовалась правильности своего решения. Кстати, в этом спектакле собралась такая чудесная компания, что примерки костюмов прошли без нервотрепки.
- Благодарят ли вас актеры за удачный костюм?
- Редко. Актеры так устроены, что это не приходит им в голову. Они достаточно эгоцентричны, чтобы поверить: этот персонаж мы придумали все вместе — режиссер, художник и актер. Успех — тот приз, которым хочется обладать в одиночестве.
- В постоянном тандеме с режиссером вам важно угадать направление его творческих поисков?
- Конечно. С Константином Богомоловым мы начали работать в Табакерке над спектаклем «Процесс» по Кафке. Надеюсь, будет интересная работа: в драматургии заложены разные психотипы.
- Бывает ли яркое решение при бедности средств?
- Редко, но бывает. Мы с Александром Назаровым делали спектакль по рассказу Маркеса «Старый-престарый сеньор с преогромными крыльями» со студентами Щукинского театрального училища. Мы его потом целый год играли как антрепризный спектакль, возили на фестивали. В этой работе для меня было важно уловить цвет и фактуру декораций и костюмов. Действие происходит в Колумбии, и мне показалось логичным, что костюмы выжжены палящим солнцем и застираны до цвета глины. Поэтому декорация — это мятый крафт и рваные газеты. Одежду, купленную в секонд-хенде, мы рвали, стирали, вымачивали в хлорке, потом в чае и кофе до состояния ржавой ветоши. Шапки и платки поверх них, юбки поверх штанов. Почему нет? Вот такая странная одежда для очень странных людей. Из страны, в которой никто из нас не был. Что-то босховско-брейгелевски-народное в переложении для латиноамериканского баяна. Назовем эту эстетику так.
- Бережное отношение к костюму у студентов уже есть?
- Курсу к третьему они начинают понимать, что костюм — это часть образа, почти вторая кожа. Если ты не будешь его беречь, то будешь на сцене выглядеть бледно, уязвимо. Что делать, когда актер, играющий в спектакле «Муми-тролль и комета», теряет баночку с мыльными пузырями за 15 минут до начала? В голове рождается шальная мысль съездить в «Детский мир» за новой. Но вот пропажа найдена, спектакль начат, и можно перевести дух. Как вы понимаете, художник волнуется не только на премьере.
- Какие костюмы поражают воображение именно юного зрителя?
- Дети — очень благодарные зрители. Для них очень приятно что-либо делать. А хохочут они иногда над самыми простыми вещами. У нашего Привидения в спектакле РАМТа «Чисто английское привидение» несколько костюмов. Для меня самый смешной из них — тренировочный, поверх которого нашиты косточки. Получается рисунок скелета, но самодельный такой. А детям больше нравится другой костюм, он всегда вызывает бурную реакцию, — это костюм дамы в желтом платье, с большим бюстом и задом. В ее спине торчит топор: она, дескать, жертва Привидения.
- Почему вы занялись работой художника по свету? Очевидно, мало профессионалов?
- Потому, что это очень интересно, и потому, что эмоциональное впечатление от художественного пространства зависит и от света тоже. И потом, если я могу правильно сформулировать задачу художнику по свету, то при хороших техниках мне не так сложно и самой создать световую партитуру. Конечно, когда имеешь дело с очень высоким профессионалом, как Дамир Исмагилов, то удивляешься и его знаниям, и его феноменальным импровизациям,
- Какие идеи волнуют вас как художника, имеющего архитектурное образование?
- Есть идеи идеального театра, которые всегда занимают умы архитекторов и художников, — создать такое помещение театра, в котором традиционное пространство с зеркалом сцены и сценической коробкой быстро превращается в единое театральное пространство или в помещение для камерных постановок, где зритель находится на расстоянии вытянутой руки от актера. Было бы здорово создать такое пространство или трансформирующуюся конструкцию для гастролей театров с разной эстетикой. Хотя есть примеры реализации, но нет предела совершенству.
- В чем парадокс современной театральной ситуации, с точки зрения художника?
- Наверное, в том, что хороших художников много, режиссеров тоже немало, но они очень редко встречаются друг с другом, с тем, с кем именно надо. Хотя, может быть, режиссеры видят эту картину иначе.
Лариса ЛОМАКИНА
Окончила Московский архитектурный институт в 1991 г. С 1992 по 1994 г. стажировалась в театре «Школа драматического искусства». С 1994 года работает в театре самостоятельно. Занимается сценографией и костюмами. Работает в театрах и антрепризах Москвы и других городов. Среди работ в театрах Москвы: «Гамлет» в Центре Мейерхольда, мастерская Клима; «Подсвечник», «Любовью не шутят», «Венецианская ночь» (автор проекта — Клим, Театр имени А. Н. Островского); «Восемь любящих женщин» в Театре сатиры; «Железный класс» в театральном агентстве «Арт-Партер XXI»; «Джульетта и ее Ромео», «Осада» и «Гамлет в остром соусе» в МХТ им. А. П. Чехова; «Правила поведения в современном обществе», «Повелитель мух» и «Чисто английское привидение» в РАМТе; «Плащ кардинала», «Делец», «Последняя жертва», «Димитрий Самозванец и Василий Шуйский» в Малом театре; «Муми-тролль и комета» в ТЦ «На Страстном»; «Много шума из ничего» в Театре на Малой Бронной.
Марина Квасницкая
«Театральная касса», №10, 2007 год
Лариса ЛОМАКИНА — сценограф, художник, архитектор. Она с одинаковым профессионализмом создает дизайн интерьеров, художественное пространство спектаклей и сценические костюмы. Умеет находить удовольствие как в работе над историческими костюмами в высокобюджетных постановках, так и в адаптации одежды секонд-хенд для нужд студенческого спектакля.
- Бывает так, что художник помогает режиссеру и актерам не только в изобразительном искусстве?
- Когда мы работали над спектаклем «Правила поведения в современном обществе» Лагарса — это был пример коллективного творчества. Трудность состояла в том, что инсценировалась лекция, похожая на длинный монолог. Над образом Лектора тоже пришлось поломать голову всей команде. Представьте себе городскую сумасшедшую, которая учит всех жить с маниакальной навязчивостью. Но постепенно ты улавливаешь за всем этим какую-то житейскую мудрость, А может быть, все не так уж глупо? Нелепость перерастает в трогательность. И в финале зритель должен искренне полюбить эту героиню, над которой потешался вначале. Актриса Нелли Уварова работала так самозабвенно, словно этот материал — вызов ее профессиональной зрелости. Как точнее поймать зерно образа? Мое предложение было: «Сыграй весь спектакль как бы от лица Новодворской». Режиссер Александр Назаров подавал безумные идеи относительно восприятия пространства, идеи, которые были очень кстати для такого слегка безумного спектакля. В результате мы придумали, что героиня должна сидеть опираясь не на пол, а горизонтально. А когда я принесла из антикварной лавки круглые очки с толстыми плюсовыми стеклами, то мы все дружно расхохотались: линзы искажали лицо актрисы, и образ городской сумасшедшей, которая всех учит жить по правилам, был готов. К моему огорчению, сейчас в спектакле эти очки появляются лишь в финале. Причина в том, что они очень напоминают очки другой героини Уваровой, Кати Пушкаревой из популярного сериала «Не родись красивой», тоже своеобразной городской сумасшедшей: некрасивой девушки в мире гламурного культа.
В нашем спектакле у Лектора несколько платьев: школьное платье, девичье, свадебное, траурное. Такая иллюстрация жизненного пути. Актриса с большим интересом помогала мне в работе, что редко бывает. Обычно творческие поиски актеров и художника менее объединенные и дружеские. Может быть, поэтому время работы над этим спектаклем вспоминаю особенно тепло
- Любопытно, а какая самая большая беда у художника по костюмам?
- Актрисы хотят быть красивыми на сцене даже в обход требованиям роли. От этого избавиться почти невозможно! Меня очень удивляет такая реакция: «А я такое не ношу». Собственно, я делаю костюм для персонажа, а не для актера. Меня распирают эмоции, и я обычно ищу поддержки у режиссера. Нередко режиссеры увиливают от этого испытания. Приходится искать аргументы самой.
Редко, но бывают такие чудесные актрисы, которые хотят и умеют быть смешными. Как ни странно, но мужчины тоже очень редко обладают тягой к характерности, самоиронией.
Парадокс, но день установки декорации всегда самый радостный: ты видишь, как воплотились твои мечты. А самый страшный день — тот, когда актеры впервые надевают костюмы. У меня уже выработалась привычка предлагать все костюмы к спектаклю не частями, а одновременно, Я прошу в этот день отмены репетиции. Все актеры заняты своими костюмами и поэтому меньше отпускают колкостей в адрес коллег. Когда актеры в костюмах комментируют друг друга — это самое страшное. Представьте ситуацию, когда встречаются два актера и один на полном серьезе спрашивает другого: «А это что, так и будет?» Это не критика, а провокация. Вполне достаточная, чтобы у второго актера испортилось настроение и он начал сомневаться, хорошо ли он выглядит. Найдется столько вполне убедительных аргументов! Чем больше у художника опыта, тем более правильно он выстраивает весь процесс от показа эскизов до примерок, чтобы направить энергию в мирное русло.
Этот день примерки костюмов надо просто пережить, он как день расплаты за все приятные моменты в профессии.
- Не лучше ли изначально советоваться с актерами, какой эскиз костюма сделать? В чем актер всегда прав?
- Я считаю, что каждый должен заниматься своим делом. Они же не советуются со мной, как им играть роль. Художником принимаются только веские претензии: неудобно двигаться, например. Тогда мы корректируем недостаток. Как бы я ни относилась к актерской мнительности, придирчивости, я уверена: костюм должен нравиться. Иначе актер бессознательно его порвет или найдет что-то из подбора.
- За сколько дней до премьеры актеры получают костюмы?
- Я стараюсь показать костюм за две недели до премьеры, а потом забрать.
Дело в том, что последние репетиции самые нервные. Бывает так, что буквально в последние дни идет самая интенсивная работа, все находятся на грани своих сил и перестают контролировать себя. Актеры могут износить костюмы за считанные дни или прожечь сигаретой. И в чем они будут на премьере? Я все время вспоминаю первые дни своей работы в театре. Помню, как пожилая женщина-реквизитор, проходя по арьеру сцены, то есть в глубине, обратилась ко мне, показывая сломанную трость: «Актеры как дети: что им ни дай в руки — все сломают!» Мне потом часто приходилось вспоминать эту простую истину. Конечно, бывают случаи, когда надо специально дать актеру износить сшитый костюм, — если стоит задача состарить одежду. И тогда я прошу носить костюм не снимая: ходить в нем в буфет, ставить пятна, спать в нем. Я помню, как я делала костюм для Николая Николаевича Волкова, который играл брошенного несчастного старика. Я попросила его носить костюм дома и даже валяться в нем на диване, попросила основательно помять специально купленный новый плащ, чтобы он принял форму тела. Эту помятость трудно имитировать. Актер так ответственно отнесся к моему заданию, что лишь поздно вечером, ложась спать, позвонил мне и попросил разрешения снять свой театральный костюм, ведь в плаще неудобно. Это редкий пример очень ответственного отношения к костюму.
- Отслеживаете ли вы случаи произвольных изменений внешнего образа персонажей?
- Трудно бороться с тем, что актрисы дополняют утвержденный костюм бижутерией, пытаются сделать грим поярче. Я могу их понять: иногда своеволие продиктовано желанием поиска. Однажды некая актриса решила преподнести мне сюрприз: надела рыжий парик для роли в спектакле Малого театра. Ей хотелось чего-то более яркого — вполне понятное желание женщины... Но с естественной прической ее героине было намного лучше, ведь в этом была девичья трогательность. Хорошо, что актриса поверила мне.
- Бывали случаи, когда по уважительной причине приходилось кардинально переделывать костюмы?
- Так случилось в работе над спектаклем «Делец» в Малом театре. Поначалу мы сделали коллекцию костюмов, не относящихся напрямую к историческим силуэтам того времени. Но в процессе репетиций режиссер Владимир Драгунов почувствовал, что костюмы не должны быть слишком броскими, характерными, не должны отвлекать зрителя от сути истории. Сам текст Бальзака повел нас в другую сторону в изобразительном решении. Слава богу, еще не начали шить костюмы, но практически все эскизы пришлось переделать.
- Как часто художнику хочется не следовать за автором, а ломать стереотип восприятия пьесы?
- Ломать никогда не хочется, в этом есть что-то неестественное, агрессивное, как в попытке нарисовать человеку три глаза. Обычно интуиция подсказывает, как должен выглядеть будущий спектакль.
Неожиданно в руках оказываются именно те книги, которые наталкивают на размышления, дают решения. Мы с режиссером Константином Богомоловым собирались ставить спектакль «Много шума из ничего» в Театре на Малой Бронной. Я читала прозу Аксенова о войне, затем сразу Шекспира. И тут же пришло верное ощущение этой истории. Сам текст этой комедии так естественно ложился на атмосферу военного времени с его ощущением опасности, смерти. Все тревоги любовных переживаний, страхи и комплексы шекспировских героев проистекают от того, что любовь — лишь крошечная передышка между боями. Ощущение, что завтрашнего дня может не быть, дает право на поступки. Это на войне правила ясны, а в любви столько неожиданных опасностей и подвохов!
Всех мужчин я одела в советскую военную форму 40-х годов, а поскольку вся история мне виделась как черно-белое кино, то и военная форма оказалась не цвета хаки, а черная. Отсюда — ассоциации с Италией времен Муссолини. Но ведь так и есть, ведь у Шекспира действие происходит именно в этой стране. От этой двойственности восприятия костюмов — советские? итальянские? — появилась некая ирреальность происходящего. Очень нужная и мне, и режиссеру, и актерам. Режиссеру больше нравятся ассоциации с Италией военного времени, а меня увлекли ассоциации с довоенным фильмом «Сердца четырех». Скорее, важно время, а не география — время мужчин-героев с барельефов и женщин, провожающих своих любимых на войну.
- Нужно ли учить актеров носить военную форму?
- У кого-то в этом костюме меняется пластика, и актер выглядит так, словно всю жизнь носил погоны. А кто-то в этой форме смотрится чуть комично. В этом диссонансе заложена трогательность и милая нелепость. Это придает всему происходящему узнаваемость и правдивость. Поэтому, когда актеры начали репетировать в костюмах, я только порадовалась правильности своего решения. Кстати, в этом спектакле собралась такая чудесная компания, что примерки костюмов прошли без нервотрепки.
- Благодарят ли вас актеры за удачный костюм?
- Редко. Актеры так устроены, что это не приходит им в голову. Они достаточно эгоцентричны, чтобы поверить: этот персонаж мы придумали все вместе — режиссер, художник и актер. Успех — тот приз, которым хочется обладать в одиночестве.
- В постоянном тандеме с режиссером вам важно угадать направление его творческих поисков?
- Конечно. С Константином Богомоловым мы начали работать в Табакерке над спектаклем «Процесс» по Кафке. Надеюсь, будет интересная работа: в драматургии заложены разные психотипы.
- Бывает ли яркое решение при бедности средств?
- Редко, но бывает. Мы с Александром Назаровым делали спектакль по рассказу Маркеса «Старый-престарый сеньор с преогромными крыльями» со студентами Щукинского театрального училища. Мы его потом целый год играли как антрепризный спектакль, возили на фестивали. В этой работе для меня было важно уловить цвет и фактуру декораций и костюмов. Действие происходит в Колумбии, и мне показалось логичным, что костюмы выжжены палящим солнцем и застираны до цвета глины. Поэтому декорация — это мятый крафт и рваные газеты. Одежду, купленную в секонд-хенде, мы рвали, стирали, вымачивали в хлорке, потом в чае и кофе до состояния ржавой ветоши. Шапки и платки поверх них, юбки поверх штанов. Почему нет? Вот такая странная одежда для очень странных людей. Из страны, в которой никто из нас не был. Что-то босховско-брейгелевски-народное в переложении для латиноамериканского баяна. Назовем эту эстетику так.
- Бережное отношение к костюму у студентов уже есть?
- Курсу к третьему они начинают понимать, что костюм — это часть образа, почти вторая кожа. Если ты не будешь его беречь, то будешь на сцене выглядеть бледно, уязвимо. Что делать, когда актер, играющий в спектакле «Муми-тролль и комета», теряет баночку с мыльными пузырями за 15 минут до начала? В голове рождается шальная мысль съездить в «Детский мир» за новой. Но вот пропажа найдена, спектакль начат, и можно перевести дух. Как вы понимаете, художник волнуется не только на премьере.
- Какие костюмы поражают воображение именно юного зрителя?
- Дети — очень благодарные зрители. Для них очень приятно что-либо делать. А хохочут они иногда над самыми простыми вещами. У нашего Привидения в спектакле РАМТа «Чисто английское привидение» несколько костюмов. Для меня самый смешной из них — тренировочный, поверх которого нашиты косточки. Получается рисунок скелета, но самодельный такой. А детям больше нравится другой костюм, он всегда вызывает бурную реакцию, — это костюм дамы в желтом платье, с большим бюстом и задом. В ее спине торчит топор: она, дескать, жертва Привидения.
- Почему вы занялись работой художника по свету? Очевидно, мало профессионалов?
- Потому, что это очень интересно, и потому, что эмоциональное впечатление от художественного пространства зависит и от света тоже. И потом, если я могу правильно сформулировать задачу художнику по свету, то при хороших техниках мне не так сложно и самой создать световую партитуру. Конечно, когда имеешь дело с очень высоким профессионалом, как Дамир Исмагилов, то удивляешься и его знаниям, и его феноменальным импровизациям,
- Какие идеи волнуют вас как художника, имеющего архитектурное образование?
- Есть идеи идеального театра, которые всегда занимают умы архитекторов и художников, — создать такое помещение театра, в котором традиционное пространство с зеркалом сцены и сценической коробкой быстро превращается в единое театральное пространство или в помещение для камерных постановок, где зритель находится на расстоянии вытянутой руки от актера. Было бы здорово создать такое пространство или трансформирующуюся конструкцию для гастролей театров с разной эстетикой. Хотя есть примеры реализации, но нет предела совершенству.
- В чем парадокс современной театральной ситуации, с точки зрения художника?
- Наверное, в том, что хороших художников много, режиссеров тоже немало, но они очень редко встречаются друг с другом, с тем, с кем именно надо. Хотя, может быть, режиссеры видят эту картину иначе.
Лариса ЛОМАКИНА
Окончила Московский архитектурный институт в 1991 г. С 1992 по 1994 г. стажировалась в театре «Школа драматического искусства». С 1994 года работает в театре самостоятельно. Занимается сценографией и костюмами. Работает в театрах и антрепризах Москвы и других городов. Среди работ в театрах Москвы: «Гамлет» в Центре Мейерхольда, мастерская Клима; «Подсвечник», «Любовью не шутят», «Венецианская ночь» (автор проекта — Клим, Театр имени А. Н. Островского); «Восемь любящих женщин» в Театре сатиры; «Железный класс» в театральном агентстве «Арт-Партер XXI»; «Джульетта и ее Ромео», «Осада» и «Гамлет в остром соусе» в МХТ им. А. П. Чехова; «Правила поведения в современном обществе», «Повелитель мух» и «Чисто английское привидение» в РАМТе; «Плащ кардинала», «Делец», «Последняя жертва», «Димитрий Самозванец и Василий Шуйский» в Малом театре; «Муми-тролль и комета» в ТЦ «На Страстном»; «Много шума из ничего» в Театре на Малой Бронной.
Марина Квасницкая
«Театральная касса», №10, 2007 год
Подробнее
ДОМ ОКНАМИ К ЧЕЛОВЕКУ
Вампиловский фестиваль современной драматургии в Иркутске: расширяя предустановленное
ДОМ ОКНАМИ К ЧЕЛОВЕКУ
Вампиловский фестиваль современной драматургии в Иркутске: расширяя предустановленное
...Снег падал медленно, плавно кружась и покрывая головы и плечи танцующих людей. Они были очень разными в этой пестрой и веселой толпе: в поддевках и дорогих шубах, в зипунах и манто. Но для снега, сошедшего с ума от счастья, все они были равны. Он окружал их своими мягкими объятиями, целовал щеки и губы, а вокруг царила белая гармония, снежная сказка со счастливым концом.
Такую волшебную, мажорную, радостную точку в программе VI театрального фестиваля современной драматургии им. А. Вампилова поставил Государственный Малый театр, закрыв его редкостным по теплоте спектаклем «Бедность не порок». Однако если подходить со строго формальной точки зрения, какое отношение имеет классик русской литературы к смотру, само название которого четко артикулирует свою приверженность к нашему времени?
Александр КОРШУНОВ, режиссер спектакля: Мне думается, что Островский сегодня чрезвычайно современен. Да, в его пьесах звучит современная тематика: векселя, банки, деньги, разорения... Но самое главное в том, что он вечен.
Прекрасная работа Малого театра была именно той безошибочно выбранной для коды высокой нотой, громко провозгласившей, кроме всего прочего, что классика «всегда нова», а имя Александра Вампилова сегодня вполне встраивается в один ряд с великими его предшественниками: ведь он так же глубоко исследовал в своих пьесах в первую очередь жизнь человеческого духа.
14 спектаклей за 7 фестивальных дней. 450 участников, чья география простиралась от Петропавловска-Камчатского до Архангельска. А из столицы на сей раз прибыли сразу четыре именитые труппы, включая МХТ им А. Чехова.
В процессе мхатовского сценического прочтения повести В. Распутина «Живи и помни» большинство зрителей, без преувеличения, пережили то, что принято называть катарсисом, - очищение через сопереживание. Не в последнюю очередь благодаря исполнительнице роли Настены - молодой актрисе Дарье Мороз. Сыгравшей истово, яростно, нежно, исповедально.
Владимир ПЕТРОВ, режиссер спектакля: Все произведения Валентина Распутина - это очень глубокая психологическая проза. В ней много сюжетных линий. Но для того, чтобы спектакль состоялся, необходимо остановиться на чем-то одном. Для меня в этой истории был очень важен вопрос: почему нам для того, чтобы оценить друг друга, нужна беда? Почему без трагедии мы не можем любить?
Чисто театральные образные приемы удивительным образом легли на жизненность, реализм распутинской прозы. В чем заслуга не только постановщика, но и художника Игоря Капитанова, в чьем интересно придуманном сценографическом «объеме» тонко и точно существовали все без исключения исполнители.
Валентин РАСПУТИН: Я видел эту постановку в Москве. И могу заверить, что сегодня был лучший спектакль из всех, что я смотрел. Может быть, потому, что актерам удалось отрешиться от московской суеты и через сибирскую природу лучше прочувствовать атмосферу, в которой жили герои.
Еще одну версию знаменитой повести привез Театр для детей и молодежи из Кемерова. Нет особого смысла сравнивать эти спектакли: они слишком разные и по уровню постановки, по степени актерского мастерства и культуре сценического оформления, да и финансовые возможности в данном случае несравнимы. Хочется отметить другое. В обоих спектаклях подкупал сам подход - вдумчивый, требовательный. По-разному решают театры форму подачи материала, но намерение их говорить с нами серьезно и честно - о людях, об их судьбах, о страдании и любви - несомненно.
Серьезный и честный разговор шел не только на сцене, но и за кулисами. Темы целой серии круглых столов были оговорены заранее: «Вампилов - борьба за человека», «Рынок и искусство: приобретения и потери», «Социокультурный статус современной творческой интеллигенции». Слово брали депутаты и чиновники города, преподаватели вузов и студенты, экономисты и юристы, иркутские и московские журналисты, театроведы, писатели, да, в общем, каждый мог высказать здесь свое мнение, задать вопрос и получить ответ. Подчас дискуссия принимала слишком эмоциональную форму, позиции оппонентов казались абсолютно непримиримыми. Однако в конечном итоге был выработан документ «Обращение к коллегам, согражданам и представителям различных ветвей власти», основная мысль которого: политика государства в сфере культуры и искусства есть один из важнейших приоритетов наших законодателей и исполнителей законов.
Упоминание современной драматургии сделано в наименовании фестиваля вовсе не для красного словца. Одним из ключевых событий на фестивале была читка своей новой пьесы драматургом Степаном Лобозеровым. По сути, это первый шаг на пути создания драматургической лаборатории фестиваля. Насущную потребность в ней доказывает хотя бы то, что как минимум двое из присутствовавших постановщиков, что называется, положили по экземпляру пьесы «В ста шагах от праздника» в свой репертуарный портфель.
Степан ЛОБОЗЕРОВ: Я писал о человеке и о том, как оставаться человеком. Ведь если ты переступишь через нравственный закон, то перейдешь в другую реальность. И еще убежден, что если сейчас в нашем обществе начнется некое возрождение, то пьесы Вампилова будут чрезвычайно востребованы, ведь он писал о человеке и его душе.
С этими мыслями напрямую перекликалось многое из сказанного на церемонии открытия фестиваля, у памятника Вампилову.
Владимир АНДРЕЕВ, художественный руководитель Театра им. М.Н. Ермоловой: Смотря на памятник драматургу, с которым мы встречались много лет назад, я в очередной раз понимаю: необязательно быть мощным физически и прокладывать себе дорогу локтями, чтобы проявить себя как человек великий. Ведь Вампилов, по сути, был человеком хрупким, но успел многое сделать за свою короткую жизнь. Он писал о любви, взаимопонимании, чистоте и о том, что каждый должен творить добро.
Ермоловцы привезли два спектакля - очень разных по форме, Тематике, жанру, стилистике, но сходных не только актерской камерностью, но и углубленным поиском истинного смысла жизни, зачастую завуалированного в мишуру слов. И квартет, исполняющий пьесу Е. Унгарда «День космонавтики», и великолепный дуэт в «Невидимках» Л. Зорина (где у В. Андреева, чье исполнение было отмечено высочайшей пробы художественной «простотой», был достойнейший партнер в лице Марии Бортник) рассказали о своих героях в полный голос, во всю полноту чувств. Что не могло не находить отклика в зале.
Горячий зрительский прием выпал и на долю спектакля «Прошлым летом в Чулимске» - не только первого опыта вампиловской постановки в столичном Драматическом театре им. А.С. Пушкина, но и режиссерского дебюта Игоря Бочкина, параллельно исполнившего роль Шаманова.
Игорь БОЧКИН: Мы долго искали подходящий материал вместе с руководителем постановки Романом Козаком и наконец остановились на «Чулимске». Это пьеса, которую я давно мечтал поставить. Последняя пьеса драматурга, в которой он сумел высказать то, чего недоговорил в предыдущих.
Москвичам удалось точно уловить сибирский характер, особенности говора, привычки. Но самое главное - удалось донести ту любовь и чистоту, о которой писал автор пьесы, те чувства, которые заставляют Шаманова пересмотреть свою жизнь и в конце концов совершить по-мужски честный поступок. Играть Вампилова на родине драматурга - это всегда была большая ответственность, но в данном случае экзамен оказался выдержан с честью.
Сами хозяева смотра, Академический театр им. Н. Охлопкова, показали премьеру «Старшего сына», главные роли в нем отданы недавним выпускникам Иркутского театрального училища и только роль Сарафанова - опытному и мастеровитому Николаю Дубакову. Как отмечала фестивальная критика, в спектакле был дух студийной работы благодаря тому, что молодой состав театра очень бережно и трогательно относится к Вампилову. Пространство Камерной сцены академического театра будто утратило стены и потолок. Вокруг зрителей - обжитой мир обычного двора с лужами и тротуарами, детской песочницей и домом с населяющими его жильцами: странными и вполне нормальными, деловыми и романтичными, подвыпившими и непьющими, довольными жизнью и не очень, озабоченными и праздными. В каждом окне - своя жизнь. Зритель, по задумке режиссера Геннадия Шапошникова и художника Александра Плинта, должен органично влиться в это пространство, стать его действующим лицом. Рядом пробегают по тротуару прохожие, осторожно обходя лужи, и мы, зрители, делаем мысленно то же самое. Каждая мельчайшая бытовая деталь работает на спектакль, формирует его открытый, точный и столь узнаваемый мир.
Коллективными усилиями на фестивале было исполнено «полное собрание» вампиловских пьес. Иркутский ТЮЗ показал «Провинциальные анекдоты» в постановке С. Бальжанова. Крайне интересным соединением «европейского с национальным» взглядов на героев «Утиной охоты» была отмечена работа Б. Цеденова, не говоря уже об изумительной сценографии и костюмах в спектакле Бурятского театра им. X. Намсараева. Неожиданным сюрпризом стал «Дом окнами в поле» еще одного коллектива из Улан-Удэ - Молодежного художественного театра. Режиссер Анатолий Баскаков представил несколько версий-фантазий одного и того же сюжета, переплавив житейскую «скучную историю» в живую и искрящуюся комедию характеров, а блестящие актеры Алла Натансон и Леонид Иванов, представшие последовательно в пяти различных типажах, по-настоящему покорили зрителей.
Фестивальную «линию» Распутина продолжила омская «Галерка», чьи «Деньги для Марии» в постановке Владимира Витько прозвучали, как было отмечено в ходе обсуждений, «ясно и страдательно».
Как уже было отмечено, иркутскому смотру чужд какой-либо репертуарный или региональный догматизм. Так удачно встроился, например, в его афишу спектакль камчатцев «Эй, кто-нибудь!» по У. Сарояну в постановке Валентина Зверовщикова, размышляющий о выживании молодого поколения в современном мире. Однако главными фигурами были в этом году в Иркутске все же Александр Вампилов и Валентин Распутин, благо и их двойное 70-летие к тому обязывало.
Капитолина КОКШЕНЕВА, литературовед: Вампилов и Распутин определили особенности и специфику всего фестиваля. Спектакли были разными по уровню, но всех их объединяло большое уважение к авторам. Здесь не было агрессивного театра. Фестиваль получился живым, с человеческим лицом.
Вера МАКСИМОВА, критик: Вампиловский фестиваль - один из самых серьезных и больших в стране. Важно то, что здесь можно увидеть реальное состояние русского театра - от вершин до среднего слоя. Ведь иногда, приезжая на региональные фестивали, мы начинаем умиляться провинции, тем самым оскорбляя ее. На этом фестивале общее полотно было настолько пестрым, разнообразным и честно составленным, что мне не нужно было делать реверансы. Можно было спокойно оценивать достоинства и недостатки каждой постановки. Я люблю ваш фестиваль. Он назван честным и строгим именем Александра Вампилова, и это имя обязывает всех нас к творческой искренности, что и было подтверждено увиденным здесь.
...Творческие встречи, поездки всех коллективов на Байкал, прогулки на катере, визит на родину Вампилова в поселок Кутулик. Одной из самых интересных и ярких форм «закулисного» общения стали, конечно же, театральные капустники, проводимые в «Чайной» актерского клуба. Кажется, ни на мгновение не прекращался полифонический диалог о человеке, об истинной необходимости сказать о нем радостное и горькое, трагическое и комическое, грустное и веселое.
Анатолий СТРЕЛЬЦОВ, директор фестиваля: Во время фестиваля сердце билось в особенном ритме и заставляло в эти осенние дни сотни сердец пульсировать на одной волне. Это была волна счастливых и влюбленных людей. Влюбленных в театр, в жизнь, в искусство, в Байкал, в Иркутск и, конечно же, в драматургию Александра Вампилова, чье имя носит фестиваль. Мне хотелось бы, чтоб наши гости напитались энергией Байкала, энергией творчества и красоты.
И тот невероятно красивый снегопад, ставший благодаря Малому театру эффектным и символическим финальным занавесом, был, на мой взгляд, одушевленным воплощением этой спасительной, врачующей энергии.
Автор: Лора ТИРОН, ИРКУТСК
Источник: Литературная газета
Дата: 10.10.2007
Вампиловский фестиваль современной драматургии в Иркутске: расширяя предустановленное
...Снег падал медленно, плавно кружась и покрывая головы и плечи танцующих людей. Они были очень разными в этой пестрой и веселой толпе: в поддевках и дорогих шубах, в зипунах и манто. Но для снега, сошедшего с ума от счастья, все они были равны. Он окружал их своими мягкими объятиями, целовал щеки и губы, а вокруг царила белая гармония, снежная сказка со счастливым концом.
Такую волшебную, мажорную, радостную точку в программе VI театрального фестиваля современной драматургии им. А. Вампилова поставил Государственный Малый театр, закрыв его редкостным по теплоте спектаклем «Бедность не порок». Однако если подходить со строго формальной точки зрения, какое отношение имеет классик русской литературы к смотру, само название которого четко артикулирует свою приверженность к нашему времени?
Александр КОРШУНОВ, режиссер спектакля: Мне думается, что Островский сегодня чрезвычайно современен. Да, в его пьесах звучит современная тематика: векселя, банки, деньги, разорения... Но самое главное в том, что он вечен.
Прекрасная работа Малого театра была именно той безошибочно выбранной для коды высокой нотой, громко провозгласившей, кроме всего прочего, что классика «всегда нова», а имя Александра Вампилова сегодня вполне встраивается в один ряд с великими его предшественниками: ведь он так же глубоко исследовал в своих пьесах в первую очередь жизнь человеческого духа.
14 спектаклей за 7 фестивальных дней. 450 участников, чья география простиралась от Петропавловска-Камчатского до Архангельска. А из столицы на сей раз прибыли сразу четыре именитые труппы, включая МХТ им А. Чехова.
В процессе мхатовского сценического прочтения повести В. Распутина «Живи и помни» большинство зрителей, без преувеличения, пережили то, что принято называть катарсисом, - очищение через сопереживание. Не в последнюю очередь благодаря исполнительнице роли Настены - молодой актрисе Дарье Мороз. Сыгравшей истово, яростно, нежно, исповедально.
Владимир ПЕТРОВ, режиссер спектакля: Все произведения Валентина Распутина - это очень глубокая психологическая проза. В ней много сюжетных линий. Но для того, чтобы спектакль состоялся, необходимо остановиться на чем-то одном. Для меня в этой истории был очень важен вопрос: почему нам для того, чтобы оценить друг друга, нужна беда? Почему без трагедии мы не можем любить?
Чисто театральные образные приемы удивительным образом легли на жизненность, реализм распутинской прозы. В чем заслуга не только постановщика, но и художника Игоря Капитанова, в чьем интересно придуманном сценографическом «объеме» тонко и точно существовали все без исключения исполнители.
Валентин РАСПУТИН: Я видел эту постановку в Москве. И могу заверить, что сегодня был лучший спектакль из всех, что я смотрел. Может быть, потому, что актерам удалось отрешиться от московской суеты и через сибирскую природу лучше прочувствовать атмосферу, в которой жили герои.
Еще одну версию знаменитой повести привез Театр для детей и молодежи из Кемерова. Нет особого смысла сравнивать эти спектакли: они слишком разные и по уровню постановки, по степени актерского мастерства и культуре сценического оформления, да и финансовые возможности в данном случае несравнимы. Хочется отметить другое. В обоих спектаклях подкупал сам подход - вдумчивый, требовательный. По-разному решают театры форму подачи материала, но намерение их говорить с нами серьезно и честно - о людях, об их судьбах, о страдании и любви - несомненно.
Серьезный и честный разговор шел не только на сцене, но и за кулисами. Темы целой серии круглых столов были оговорены заранее: «Вампилов - борьба за человека», «Рынок и искусство: приобретения и потери», «Социокультурный статус современной творческой интеллигенции». Слово брали депутаты и чиновники города, преподаватели вузов и студенты, экономисты и юристы, иркутские и московские журналисты, театроведы, писатели, да, в общем, каждый мог высказать здесь свое мнение, задать вопрос и получить ответ. Подчас дискуссия принимала слишком эмоциональную форму, позиции оппонентов казались абсолютно непримиримыми. Однако в конечном итоге был выработан документ «Обращение к коллегам, согражданам и представителям различных ветвей власти», основная мысль которого: политика государства в сфере культуры и искусства есть один из важнейших приоритетов наших законодателей и исполнителей законов.
Упоминание современной драматургии сделано в наименовании фестиваля вовсе не для красного словца. Одним из ключевых событий на фестивале была читка своей новой пьесы драматургом Степаном Лобозеровым. По сути, это первый шаг на пути создания драматургической лаборатории фестиваля. Насущную потребность в ней доказывает хотя бы то, что как минимум двое из присутствовавших постановщиков, что называется, положили по экземпляру пьесы «В ста шагах от праздника» в свой репертуарный портфель.
Степан ЛОБОЗЕРОВ: Я писал о человеке и о том, как оставаться человеком. Ведь если ты переступишь через нравственный закон, то перейдешь в другую реальность. И еще убежден, что если сейчас в нашем обществе начнется некое возрождение, то пьесы Вампилова будут чрезвычайно востребованы, ведь он писал о человеке и его душе.
С этими мыслями напрямую перекликалось многое из сказанного на церемонии открытия фестиваля, у памятника Вампилову.
Владимир АНДРЕЕВ, художественный руководитель Театра им. М.Н. Ермоловой: Смотря на памятник драматургу, с которым мы встречались много лет назад, я в очередной раз понимаю: необязательно быть мощным физически и прокладывать себе дорогу локтями, чтобы проявить себя как человек великий. Ведь Вампилов, по сути, был человеком хрупким, но успел многое сделать за свою короткую жизнь. Он писал о любви, взаимопонимании, чистоте и о том, что каждый должен творить добро.
Ермоловцы привезли два спектакля - очень разных по форме, Тематике, жанру, стилистике, но сходных не только актерской камерностью, но и углубленным поиском истинного смысла жизни, зачастую завуалированного в мишуру слов. И квартет, исполняющий пьесу Е. Унгарда «День космонавтики», и великолепный дуэт в «Невидимках» Л. Зорина (где у В. Андреева, чье исполнение было отмечено высочайшей пробы художественной «простотой», был достойнейший партнер в лице Марии Бортник) рассказали о своих героях в полный голос, во всю полноту чувств. Что не могло не находить отклика в зале.
Горячий зрительский прием выпал и на долю спектакля «Прошлым летом в Чулимске» - не только первого опыта вампиловской постановки в столичном Драматическом театре им. А.С. Пушкина, но и режиссерского дебюта Игоря Бочкина, параллельно исполнившего роль Шаманова.
Игорь БОЧКИН: Мы долго искали подходящий материал вместе с руководителем постановки Романом Козаком и наконец остановились на «Чулимске». Это пьеса, которую я давно мечтал поставить. Последняя пьеса драматурга, в которой он сумел высказать то, чего недоговорил в предыдущих.
Москвичам удалось точно уловить сибирский характер, особенности говора, привычки. Но самое главное - удалось донести ту любовь и чистоту, о которой писал автор пьесы, те чувства, которые заставляют Шаманова пересмотреть свою жизнь и в конце концов совершить по-мужски честный поступок. Играть Вампилова на родине драматурга - это всегда была большая ответственность, но в данном случае экзамен оказался выдержан с честью.
Сами хозяева смотра, Академический театр им. Н. Охлопкова, показали премьеру «Старшего сына», главные роли в нем отданы недавним выпускникам Иркутского театрального училища и только роль Сарафанова - опытному и мастеровитому Николаю Дубакову. Как отмечала фестивальная критика, в спектакле был дух студийной работы благодаря тому, что молодой состав театра очень бережно и трогательно относится к Вампилову. Пространство Камерной сцены академического театра будто утратило стены и потолок. Вокруг зрителей - обжитой мир обычного двора с лужами и тротуарами, детской песочницей и домом с населяющими его жильцами: странными и вполне нормальными, деловыми и романтичными, подвыпившими и непьющими, довольными жизнью и не очень, озабоченными и праздными. В каждом окне - своя жизнь. Зритель, по задумке режиссера Геннадия Шапошникова и художника Александра Плинта, должен органично влиться в это пространство, стать его действующим лицом. Рядом пробегают по тротуару прохожие, осторожно обходя лужи, и мы, зрители, делаем мысленно то же самое. Каждая мельчайшая бытовая деталь работает на спектакль, формирует его открытый, точный и столь узнаваемый мир.
Коллективными усилиями на фестивале было исполнено «полное собрание» вампиловских пьес. Иркутский ТЮЗ показал «Провинциальные анекдоты» в постановке С. Бальжанова. Крайне интересным соединением «европейского с национальным» взглядов на героев «Утиной охоты» была отмечена работа Б. Цеденова, не говоря уже об изумительной сценографии и костюмах в спектакле Бурятского театра им. X. Намсараева. Неожиданным сюрпризом стал «Дом окнами в поле» еще одного коллектива из Улан-Удэ - Молодежного художественного театра. Режиссер Анатолий Баскаков представил несколько версий-фантазий одного и того же сюжета, переплавив житейскую «скучную историю» в живую и искрящуюся комедию характеров, а блестящие актеры Алла Натансон и Леонид Иванов, представшие последовательно в пяти различных типажах, по-настоящему покорили зрителей.
Фестивальную «линию» Распутина продолжила омская «Галерка», чьи «Деньги для Марии» в постановке Владимира Витько прозвучали, как было отмечено в ходе обсуждений, «ясно и страдательно».
Как уже было отмечено, иркутскому смотру чужд какой-либо репертуарный или региональный догматизм. Так удачно встроился, например, в его афишу спектакль камчатцев «Эй, кто-нибудь!» по У. Сарояну в постановке Валентина Зверовщикова, размышляющий о выживании молодого поколения в современном мире. Однако главными фигурами были в этом году в Иркутске все же Александр Вампилов и Валентин Распутин, благо и их двойное 70-летие к тому обязывало.
Капитолина КОКШЕНЕВА, литературовед: Вампилов и Распутин определили особенности и специфику всего фестиваля. Спектакли были разными по уровню, но всех их объединяло большое уважение к авторам. Здесь не было агрессивного театра. Фестиваль получился живым, с человеческим лицом.
Вера МАКСИМОВА, критик: Вампиловский фестиваль - один из самых серьезных и больших в стране. Важно то, что здесь можно увидеть реальное состояние русского театра - от вершин до среднего слоя. Ведь иногда, приезжая на региональные фестивали, мы начинаем умиляться провинции, тем самым оскорбляя ее. На этом фестивале общее полотно было настолько пестрым, разнообразным и честно составленным, что мне не нужно было делать реверансы. Можно было спокойно оценивать достоинства и недостатки каждой постановки. Я люблю ваш фестиваль. Он назван честным и строгим именем Александра Вампилова, и это имя обязывает всех нас к творческой искренности, что и было подтверждено увиденным здесь.
...Творческие встречи, поездки всех коллективов на Байкал, прогулки на катере, визит на родину Вампилова в поселок Кутулик. Одной из самых интересных и ярких форм «закулисного» общения стали, конечно же, театральные капустники, проводимые в «Чайной» актерского клуба. Кажется, ни на мгновение не прекращался полифонический диалог о человеке, об истинной необходимости сказать о нем радостное и горькое, трагическое и комическое, грустное и веселое.
Анатолий СТРЕЛЬЦОВ, директор фестиваля: Во время фестиваля сердце билось в особенном ритме и заставляло в эти осенние дни сотни сердец пульсировать на одной волне. Это была волна счастливых и влюбленных людей. Влюбленных в театр, в жизнь, в искусство, в Байкал, в Иркутск и, конечно же, в драматургию Александра Вампилова, чье имя носит фестиваль. Мне хотелось бы, чтоб наши гости напитались энергией Байкала, энергией творчества и красоты.
И тот невероятно красивый снегопад, ставший благодаря Малому театру эффектным и символическим финальным занавесом, был, на мой взгляд, одушевленным воплощением этой спасительной, врачующей энергии.
Автор: Лора ТИРОН, ИРКУТСК
Источник: Литературная газета
Дата: 10.10.2007
Подробнее
ЕКАТЕРИНА ЕЛАНСКАЯ: ТЕАТР ДОЛЖЕН ПОПАДАТЬ В ЛЮДЕЙ
Свое название театр «Сфера» получил из-за необычно организованного пространства. Сцена и зал здесь слились в единое целое и имеют форму круга. Посредине — маленький пятачок, окружаемый со всех сторон зрителями, которые чувствуют себя не только свидетелями, но и участниками действа.
ЕКАТЕРИНА ЕЛАНСКАЯ: ТЕАТР ДОЛЖЕН ПОПАДАТЬ В ЛЮДЕЙ
Свое название театр «Сфера» получил из-за необычно организованного пространства. Сцена и зал здесь слились в единое целое и имеют форму круга. Посредине — маленький пятачок, окружаемый со всех сторон зрителями, которые чувствуют себя не только свидетелями, но и участниками действа. Стремление к объединению в искусстве вообще характерно для руководителя этого театра народной артистки России Екатерины ЕЛАНСКОЙ. Прежде чем стать режиссером, она была актрисой. А еще Екатерина Ильинична — продолжательница знаменитой театральной династии: ее мать, Клавдия Еланская, была ведущей актрисой МХАТа, отец, Илья Судаков — известным режиссером.
- Екатерина Ильинична, как возникла идея театра-сферы?
- У меня произошел конфликт с традиционным театром, в котором я работала. Хотя внешне все складывалось вполне благополучно: я ставила спектакли в нескольких театрах, последним был «Современник», в котором вышел «Вкус черешни» с Олегом Далем... Но в какой-то момент почувствовала, что эту форму театра категорически разлюбила. Поняла: нужно создать принципиально другую форму, чтобы сцена находилась в тесном контакте с залом и ничто не мешало их общению. В обычном театре этому мешает все: удаленность рядов, «четвертая стена». На сцене своя жизнь, а зритель словно подглядывает за ней со стороны. С моей точки зрения, с тех пор как выросло многомерное кино и телевидение, театр должен обретать другие формы, и тогда содержание будет больше попадать в людей.
Слово «Сфера» возникло совершенно органично — и как принцип существований будущего театра, и как его название. Позже стали писать о нашем театре — «Сфера общения». Это правильное определение. Зрителей нельзя не видеть, нельзя игнорировать. Они тут, рядом!
- Но создать театр — дело непростое. Для этого мало одного желания...
- Сначала мы создали коллектив при Москонцерте. В первые годы наши артисты были на вторых ролях — на главные приглашали актеров с большими именами. У меня были хорошие отношения с Татьяной Дорониной, Екатериной Васильевой, Евгенией Симоновой, Евгением Киндиновым -список можно продолжать. Все они согласились участвовать в наших спектаклях. Но постепенно выросла наша собственная труппа и приняла театр на свои плечи. У нас и сейчас сохранилась практика приглашать исполнителей из других театров, но это случаи единичные, и зависимости от них, слава богу, нет.
Пока мы не получили помещение в саду «Эрмитаж», играли в зале Чайковского. Это потрясающее место, где жива душа Мейерхольда, где есть архитектурно заданное единство арены и зала. Мы искали подобные помещения по всей Москве. Работали в Центральном доме туриста на Ленинском — сейчас его вообще нет, на Плющихе в ДК «Каучук», замечательном здании, построенном архитектором Мельниковым в тридцатые годы прошлого века, там близки сцена и зал. А в 1984 году переехали в сад «Эрмитаж».
- Театру уже более 25 лет. Вас все в нем устраивает?
- Я очень хотела бы его развивать. Помещение нашего театра небольшое. Но мы научились чувствовать в нем себя свободно, а вот большая форма остается для нас проблемой. Но мы уже к ней готовы. На гастролях в Одессе, где мы выступали в традиционном театре, вынесли большой помост в партер, соединили его с авансценой, а на сцене усадили зрителей. Играли, наслаждаясь ощущением крупной сферы. Наши спектакли – «Троил и Крессида», «Дон Жуан», «Публике смотреть воспрещается!» — замечательно смотрелись в таком пространстве, приобретали масштаб. Стало ясно: нам нужен зал для большой формы.
- Известно, что с замечательным актером Олегом Далем вас на протяжении многих лет связывала творческая дружба. Как работалось с ним?
- Он действительно был моим большим другом, понимал меня и чувствовал. Хотел работать в нашем театре. Ни для кого не секрет, что он страдал алкоголизмом, а причина этого, конечно же, нервы, творческая неудовлетворенность. Он должен был играть главную роль в моем первом спектакле «Хочется на юг» в зале имени Чайковского, замечательно репетировал, но... в какой-то момент запил. Пришлось перенести премьеру на целый месяц. Даль потом вернулся и говорит: «Давайте выпускать спектакль, я все знаю, как играть...» Я говорю: «Олег, я вам опять верю, верю, как всегда». Но руководство филармонии уже не поверило. Какое-то время спустя он переехал в Петербург, а когда вернулся, позвонил мне. Подхожу к телефону и слышу: «Катя, я работал в «Современнике» — это мертво, я работал с Ефремовым — это мертво, я работаю сейчас с гениальным Эфросом, но и это мертво. У меня остался один живой адрес — я звоню вам». Это мне было очень дорого.
У Олега случались периоды, когда ему не разрешали сниматься, и он пошел в Малый театр, свою альма-матер, чтобы иметь место постоянной работы. У меня еще тогда театра не было. Олег сказал: «Где бы я ни служил, работать буду только у вас, так и знайте». Меня страшно поразила его внезапная смерть...
- На вашем счету много ролей в разных театрах. Как вы считаете, благодаря какой роли состоялись как актриса?
- Наверное, это Катерина в «Грозе», которую я сыграла в Театре имени Маяковского. Эту работу многие не заметили, потому что я вводилась в уже готовый спектакль, но для меня это был важный этап. А в Малом я играла сначала много, потом меньше. Потом поняла причину многих своих трудностей: я все время входила в конфликт с режиссером. Только с Зубовым, худруком Малого театра, у меня никогда не случалось конфликта — он меня любил, чувствовал и со мной всегда замечательно работал. Он и Андрей Александрович Гончаров — это два режиссера, с которыми мне было легко. Со всеми остальными я так или иначе приходила в конфликт.
Помню, играла Эмилию Галотти. У меня возникло недовольство тем, как я играю последнюю сцену, но никак не могла найти причину. Сейчас-то я понимаю, что потеряла динамику, стала играть каждый момент очень подробно и отдельно. Но тогда только мучилась, не могла понять свою ошибку. На спектакле присутствовал режиссер Цыганков, который ко мне прекрасно относился, считал одаренной и сильной актрисой. Он подошел и похвалил меня, а я сказала: нет, все не так, нужно все мизансцены изменить. И он огорчился, обиделся. Такой вот у меня был «захлест»...
- Именно тогда и пришло к вам решение стать режиссером?
- Еще в детские годы, когда я смотрела спектакль, в котором хотела что-то играть, всегда видела его иначе, не так, как он поставлен. Я всегда была в споре с тем, что вижу. В театре вновь с этим столкнулась. Ставится спектакль, я в нем занята, вижу роль по-своему, а режиссер говорит: нет, не так! И если в работе приходится отказываться от чего-то своего, то она становится мне уже не очень интересной. Этот опыт накапливался. Уйдя из Малого, перейдя в Театр имени Маяковского, я сразу же поругалась со знаменитым Охлопковым. И тогда поняла, что мне необходимо самостоятельное решение своей роли и спектакля в целом, а это и есть режиссура. Пошла к знаменитому режиссеру-педагогу Марии Осиповне Кнебель. Ее предупредили обо мне: «Она очень талантлива, но у нее жуткий, невыносимый характер». Гораздо позже Мария Осиповна мне это пересказала. Спросила: «Кэти, где же ваш ужасный характер, куда он делся?» Я говорю: «Наверное, он не проявляется, потому что я вас очень люблю, а в таких случаях у меня характер хороший»...
- И каким был ваш первый спектакль как режиссера?
- Сказка «Маленький принц» Сент-Экзюпери, которая идет в театре «Сфера» до сих пор. Мария Осиповна, когда я рассказала ей о своем замысле, сначала сказала: «Катя, это невозможно!». — «Ну прочтите инсценировку». -»Не хочу даже читать, эта сказка непереводима на язык театра». — «Ну все-таки прочтите». Она прочла и сказала: «Знаете, а пожалуй, удалось. Вы сохранили интонацию автора, и сказка не пропала». Я работала над этим текстом сначала в институте, делала целый акт со студентами, потом в Театре имени Станиславского показала эту работу главному режиссеру, замечательному мастеру Борису Львову-Анохину. И он разрешил мне выпустить постановку.
Спектакль имел колоссальный успех. Это был конец шестьдесят шестого года, премьера состоялась под самый Новый год, и потом спектакль триумфально шел лет шестнадцать. А когда руководство театра наконец решило спектакль снять, весь его истрепавши, то я забрала у них двух актеров — Сатановского и Козлова, исполнителей ролей планет и Лиса, остальных актеров ввела новых, и мы стали играть его самостоятельно. Получился «Принц» без Принца. Замечательная актриса Олечка Бган, игравшая Принца, умерла, а заменять ее я не могла и не хотела. Я сделала новый вариант: Летчик рассказывает о Принце и подыгрывает за него. Этот спектакль идет более двадцати лет и всегда на аншлагах. «Маленький принц» до сих пор вызывает у меня прилив гордости.
- А из других ваших постановок какие вам особенно дороги?
- Все, особенно последние, пока они еще «становятся на ножки».
- Вы выросли в театральной семье. Ваша мать, Клавдия Еланская, была ведущей актрисой МХАТа, отец, Илья Судаков, был режиссером. Скажите откровенно, могли бы вы представить свою жизнь без театра?
- Не думаю. Любовь к театру я впитала с молоком матери. Я с детства любила и МХАТ, и Малый. Что говорить — спектакли в те годы были значительные, и я относилась к театральному искусству с большим уважением и интересом, сознавая, какое это крупное, серьезное дело. Сейчас театр мечется, теряет прежнюю значимость. Но я считаю, что правильно выбрала профессию, и не разочаровалась в ней. Если я сама не играю, то сочиняю спектакли вместе с актерами, фактически проживаю каждую роль. Это для меня даже интереснее, чем просто актерская судьба.
- А маму вы когда впервые увидели на сцене?
- Я видела ее почти во всех ролях. И Катюшу Маслову в «Воскресении» видела, и Катерину в «Грозе», и «Дни Турбиных», где она играла Елену. «Анну Каренину» видела, «Три сестры», «Последнюю жертву», «Хозяйку гостиницы». В общем, все ее роли, за исключением «У врат царства», где она сыграла еще до моего рождения. Знаю, что это была ее первая большая удача. Мама играла в паре с Качаловым, с которым они платонически любили друг друга, и это помогало творчеству. Ее драматический мир всегда очень сильно на меня действовал.
- Наверное, вы помните многих знаменитых артистов старого МХАТа, которые дружили с вашими родителями?
- Большим другом моих родителей был Николай Павлович Хмелев. Меньше помню Николая Петровича Баталова — он умер, когда я еще была маленькой. Но знаю, что он очень дружил с отцом, а мама — с его женой, Ольгой Николаевной Андровской. Вот ее я прекрасно помню. Ольга Николаевна меня крестила вопреки желанию родителей и требовала, чтобы я называла ее крестной. Я говорю: «Ольга Николаевна...» — «Нет, говори: крестная!» Все они участвовали в наших домашних застольях: и Ершов, и Хмелев, и Андровская. Это было второе поколение МХАТа, к которому принадлежали и мои родители. Согласитесь, мощная компания, в составе которой хочется назвать еще Тарасову, Степанову, Яншина, Грибова, Добронравова, Ливанова. Пока они жили и работали, МХАТ, который задумали старики, существовал. С их уходом он настолько изменился, что стал совсем другим театром.
Меня они прозвали Катька Махно, потому что я была маленькой хулиганкой. Ко мне относились как к непокорному, избалованному родителями ребенку, да я такой и была. Мой характер проявлялся с ранних лет, и его отличало упорство. Когда училась в школе, если у меня не выходила задачка, я грызла стол зубами. Потом, уже взрослой, выбирала пьесы, которые никто не знал, как ставить, и ни у кого не получалось. Думали, что это вообще поставить нельзя. Но я не искала легкого пути, и меня всегда привлекали «кроссворды».
- А ваши родители, которые знали театр не понаслышке, хотели, чтобы вы стали актрисой?
- Мама сначала не хотела. Она много натерпелась в театре. Я училась на «пятерки», особенно хорошо у меня шла математика. И мама мечтала, чтобы я пошла по линии дипломатии или математики, она видела во мне такие задатки. А еще она хотела, чтобы я была более счастливой, чем она. Но потом я прочитала маме пару стихотворений, и она изменила свое мнение: «Больше тебя отговаривать не стану. Ты можешь. Иди».
- Не могу не задать вопрос о вашем муже — генеральном директоре Малого театра, народном артисте СССР Викторе Ивановиче Коршунове. Вы никогда не занимали его в своих спектаклях?
- Нет. Правда, он открывал театр «Сфера» и читал на открытии стихи Маяковского. Вообще, он ко всем моим творческим начинаниям и поискам относился горячо и заинтересованно, не только сопереживал, но и старался помогать. Но в моих спектаклях он не играл.
- Почему же?
- Он всегда очень занят в Малом театре. И потом, я не хотела с ним за ручку идти по творческой жизни, а хотела сама.
- Ваш сын Александр — народный артист России, играет в Малом и тоже занимается режиссурой. Внук Степан — актер Малого театра, внучка Клавдия, названная в честь бабушки, играет в «Современнике». Как вы относитесь к тому, что ваши дети и внуки продолжают династию?
- Я очень рада этому. И Александр, и Степан играют не только в Малом театре, но и в «Сфере», мне очень дорого их участие. Саша разделяет мои творческие позиции, с ним у нас полное взаимопонимание. Он поставил в «Сфере» несколько спектаклей. Степа увлекается кинематографом, мечтает стать кинорежиссером, учится на высших режиссерских курсах. Он тоже понимает и любит «Сферу». Клавдюша только начала свой творческий путь, но уже исполняет в «Современнике» значительные роли. Что тут сказать? Куда нашим детям и внукам деться от актерских и режиссерских генов?!
Беседу вела Татьяна СЕМАШКО
Источник: Московская среда
Дата: 10.10.2007
Свое название театр «Сфера» получил из-за необычно организованного пространства. Сцена и зал здесь слились в единое целое и имеют форму круга. Посредине — маленький пятачок, окружаемый со всех сторон зрителями, которые чувствуют себя не только свидетелями, но и участниками действа. Стремление к объединению в искусстве вообще характерно для руководителя этого театра народной артистки России Екатерины ЕЛАНСКОЙ. Прежде чем стать режиссером, она была актрисой. А еще Екатерина Ильинична — продолжательница знаменитой театральной династии: ее мать, Клавдия Еланская, была ведущей актрисой МХАТа, отец, Илья Судаков — известным режиссером.
- Екатерина Ильинична, как возникла идея театра-сферы?
- У меня произошел конфликт с традиционным театром, в котором я работала. Хотя внешне все складывалось вполне благополучно: я ставила спектакли в нескольких театрах, последним был «Современник», в котором вышел «Вкус черешни» с Олегом Далем... Но в какой-то момент почувствовала, что эту форму театра категорически разлюбила. Поняла: нужно создать принципиально другую форму, чтобы сцена находилась в тесном контакте с залом и ничто не мешало их общению. В обычном театре этому мешает все: удаленность рядов, «четвертая стена». На сцене своя жизнь, а зритель словно подглядывает за ней со стороны. С моей точки зрения, с тех пор как выросло многомерное кино и телевидение, театр должен обретать другие формы, и тогда содержание будет больше попадать в людей.
Слово «Сфера» возникло совершенно органично — и как принцип существований будущего театра, и как его название. Позже стали писать о нашем театре — «Сфера общения». Это правильное определение. Зрителей нельзя не видеть, нельзя игнорировать. Они тут, рядом!
- Но создать театр — дело непростое. Для этого мало одного желания...
- Сначала мы создали коллектив при Москонцерте. В первые годы наши артисты были на вторых ролях — на главные приглашали актеров с большими именами. У меня были хорошие отношения с Татьяной Дорониной, Екатериной Васильевой, Евгенией Симоновой, Евгением Киндиновым -список можно продолжать. Все они согласились участвовать в наших спектаклях. Но постепенно выросла наша собственная труппа и приняла театр на свои плечи. У нас и сейчас сохранилась практика приглашать исполнителей из других театров, но это случаи единичные, и зависимости от них, слава богу, нет.
Пока мы не получили помещение в саду «Эрмитаж», играли в зале Чайковского. Это потрясающее место, где жива душа Мейерхольда, где есть архитектурно заданное единство арены и зала. Мы искали подобные помещения по всей Москве. Работали в Центральном доме туриста на Ленинском — сейчас его вообще нет, на Плющихе в ДК «Каучук», замечательном здании, построенном архитектором Мельниковым в тридцатые годы прошлого века, там близки сцена и зал. А в 1984 году переехали в сад «Эрмитаж».
- Театру уже более 25 лет. Вас все в нем устраивает?
- Я очень хотела бы его развивать. Помещение нашего театра небольшое. Но мы научились чувствовать в нем себя свободно, а вот большая форма остается для нас проблемой. Но мы уже к ней готовы. На гастролях в Одессе, где мы выступали в традиционном театре, вынесли большой помост в партер, соединили его с авансценой, а на сцене усадили зрителей. Играли, наслаждаясь ощущением крупной сферы. Наши спектакли – «Троил и Крессида», «Дон Жуан», «Публике смотреть воспрещается!» — замечательно смотрелись в таком пространстве, приобретали масштаб. Стало ясно: нам нужен зал для большой формы.
- Известно, что с замечательным актером Олегом Далем вас на протяжении многих лет связывала творческая дружба. Как работалось с ним?
- Он действительно был моим большим другом, понимал меня и чувствовал. Хотел работать в нашем театре. Ни для кого не секрет, что он страдал алкоголизмом, а причина этого, конечно же, нервы, творческая неудовлетворенность. Он должен был играть главную роль в моем первом спектакле «Хочется на юг» в зале имени Чайковского, замечательно репетировал, но... в какой-то момент запил. Пришлось перенести премьеру на целый месяц. Даль потом вернулся и говорит: «Давайте выпускать спектакль, я все знаю, как играть...» Я говорю: «Олег, я вам опять верю, верю, как всегда». Но руководство филармонии уже не поверило. Какое-то время спустя он переехал в Петербург, а когда вернулся, позвонил мне. Подхожу к телефону и слышу: «Катя, я работал в «Современнике» — это мертво, я работал с Ефремовым — это мертво, я работаю сейчас с гениальным Эфросом, но и это мертво. У меня остался один живой адрес — я звоню вам». Это мне было очень дорого.
У Олега случались периоды, когда ему не разрешали сниматься, и он пошел в Малый театр, свою альма-матер, чтобы иметь место постоянной работы. У меня еще тогда театра не было. Олег сказал: «Где бы я ни служил, работать буду только у вас, так и знайте». Меня страшно поразила его внезапная смерть...
- На вашем счету много ролей в разных театрах. Как вы считаете, благодаря какой роли состоялись как актриса?
- Наверное, это Катерина в «Грозе», которую я сыграла в Театре имени Маяковского. Эту работу многие не заметили, потому что я вводилась в уже готовый спектакль, но для меня это был важный этап. А в Малом я играла сначала много, потом меньше. Потом поняла причину многих своих трудностей: я все время входила в конфликт с режиссером. Только с Зубовым, худруком Малого театра, у меня никогда не случалось конфликта — он меня любил, чувствовал и со мной всегда замечательно работал. Он и Андрей Александрович Гончаров — это два режиссера, с которыми мне было легко. Со всеми остальными я так или иначе приходила в конфликт.
Помню, играла Эмилию Галотти. У меня возникло недовольство тем, как я играю последнюю сцену, но никак не могла найти причину. Сейчас-то я понимаю, что потеряла динамику, стала играть каждый момент очень подробно и отдельно. Но тогда только мучилась, не могла понять свою ошибку. На спектакле присутствовал режиссер Цыганков, который ко мне прекрасно относился, считал одаренной и сильной актрисой. Он подошел и похвалил меня, а я сказала: нет, все не так, нужно все мизансцены изменить. И он огорчился, обиделся. Такой вот у меня был «захлест»...
- Именно тогда и пришло к вам решение стать режиссером?
- Еще в детские годы, когда я смотрела спектакль, в котором хотела что-то играть, всегда видела его иначе, не так, как он поставлен. Я всегда была в споре с тем, что вижу. В театре вновь с этим столкнулась. Ставится спектакль, я в нем занята, вижу роль по-своему, а режиссер говорит: нет, не так! И если в работе приходится отказываться от чего-то своего, то она становится мне уже не очень интересной. Этот опыт накапливался. Уйдя из Малого, перейдя в Театр имени Маяковского, я сразу же поругалась со знаменитым Охлопковым. И тогда поняла, что мне необходимо самостоятельное решение своей роли и спектакля в целом, а это и есть режиссура. Пошла к знаменитому режиссеру-педагогу Марии Осиповне Кнебель. Ее предупредили обо мне: «Она очень талантлива, но у нее жуткий, невыносимый характер». Гораздо позже Мария Осиповна мне это пересказала. Спросила: «Кэти, где же ваш ужасный характер, куда он делся?» Я говорю: «Наверное, он не проявляется, потому что я вас очень люблю, а в таких случаях у меня характер хороший»...
- И каким был ваш первый спектакль как режиссера?
- Сказка «Маленький принц» Сент-Экзюпери, которая идет в театре «Сфера» до сих пор. Мария Осиповна, когда я рассказала ей о своем замысле, сначала сказала: «Катя, это невозможно!». — «Ну прочтите инсценировку». -»Не хочу даже читать, эта сказка непереводима на язык театра». — «Ну все-таки прочтите». Она прочла и сказала: «Знаете, а пожалуй, удалось. Вы сохранили интонацию автора, и сказка не пропала». Я работала над этим текстом сначала в институте, делала целый акт со студентами, потом в Театре имени Станиславского показала эту работу главному режиссеру, замечательному мастеру Борису Львову-Анохину. И он разрешил мне выпустить постановку.
Спектакль имел колоссальный успех. Это был конец шестьдесят шестого года, премьера состоялась под самый Новый год, и потом спектакль триумфально шел лет шестнадцать. А когда руководство театра наконец решило спектакль снять, весь его истрепавши, то я забрала у них двух актеров — Сатановского и Козлова, исполнителей ролей планет и Лиса, остальных актеров ввела новых, и мы стали играть его самостоятельно. Получился «Принц» без Принца. Замечательная актриса Олечка Бган, игравшая Принца, умерла, а заменять ее я не могла и не хотела. Я сделала новый вариант: Летчик рассказывает о Принце и подыгрывает за него. Этот спектакль идет более двадцати лет и всегда на аншлагах. «Маленький принц» до сих пор вызывает у меня прилив гордости.
- А из других ваших постановок какие вам особенно дороги?
- Все, особенно последние, пока они еще «становятся на ножки».
- Вы выросли в театральной семье. Ваша мать, Клавдия Еланская, была ведущей актрисой МХАТа, отец, Илья Судаков, был режиссером. Скажите откровенно, могли бы вы представить свою жизнь без театра?
- Не думаю. Любовь к театру я впитала с молоком матери. Я с детства любила и МХАТ, и Малый. Что говорить — спектакли в те годы были значительные, и я относилась к театральному искусству с большим уважением и интересом, сознавая, какое это крупное, серьезное дело. Сейчас театр мечется, теряет прежнюю значимость. Но я считаю, что правильно выбрала профессию, и не разочаровалась в ней. Если я сама не играю, то сочиняю спектакли вместе с актерами, фактически проживаю каждую роль. Это для меня даже интереснее, чем просто актерская судьба.
- А маму вы когда впервые увидели на сцене?
- Я видела ее почти во всех ролях. И Катюшу Маслову в «Воскресении» видела, и Катерину в «Грозе», и «Дни Турбиных», где она играла Елену. «Анну Каренину» видела, «Три сестры», «Последнюю жертву», «Хозяйку гостиницы». В общем, все ее роли, за исключением «У врат царства», где она сыграла еще до моего рождения. Знаю, что это была ее первая большая удача. Мама играла в паре с Качаловым, с которым они платонически любили друг друга, и это помогало творчеству. Ее драматический мир всегда очень сильно на меня действовал.
- Наверное, вы помните многих знаменитых артистов старого МХАТа, которые дружили с вашими родителями?
- Большим другом моих родителей был Николай Павлович Хмелев. Меньше помню Николая Петровича Баталова — он умер, когда я еще была маленькой. Но знаю, что он очень дружил с отцом, а мама — с его женой, Ольгой Николаевной Андровской. Вот ее я прекрасно помню. Ольга Николаевна меня крестила вопреки желанию родителей и требовала, чтобы я называла ее крестной. Я говорю: «Ольга Николаевна...» — «Нет, говори: крестная!» Все они участвовали в наших домашних застольях: и Ершов, и Хмелев, и Андровская. Это было второе поколение МХАТа, к которому принадлежали и мои родители. Согласитесь, мощная компания, в составе которой хочется назвать еще Тарасову, Степанову, Яншина, Грибова, Добронравова, Ливанова. Пока они жили и работали, МХАТ, который задумали старики, существовал. С их уходом он настолько изменился, что стал совсем другим театром.
Меня они прозвали Катька Махно, потому что я была маленькой хулиганкой. Ко мне относились как к непокорному, избалованному родителями ребенку, да я такой и была. Мой характер проявлялся с ранних лет, и его отличало упорство. Когда училась в школе, если у меня не выходила задачка, я грызла стол зубами. Потом, уже взрослой, выбирала пьесы, которые никто не знал, как ставить, и ни у кого не получалось. Думали, что это вообще поставить нельзя. Но я не искала легкого пути, и меня всегда привлекали «кроссворды».
- А ваши родители, которые знали театр не понаслышке, хотели, чтобы вы стали актрисой?
- Мама сначала не хотела. Она много натерпелась в театре. Я училась на «пятерки», особенно хорошо у меня шла математика. И мама мечтала, чтобы я пошла по линии дипломатии или математики, она видела во мне такие задатки. А еще она хотела, чтобы я была более счастливой, чем она. Но потом я прочитала маме пару стихотворений, и она изменила свое мнение: «Больше тебя отговаривать не стану. Ты можешь. Иди».
- Не могу не задать вопрос о вашем муже — генеральном директоре Малого театра, народном артисте СССР Викторе Ивановиче Коршунове. Вы никогда не занимали его в своих спектаклях?
- Нет. Правда, он открывал театр «Сфера» и читал на открытии стихи Маяковского. Вообще, он ко всем моим творческим начинаниям и поискам относился горячо и заинтересованно, не только сопереживал, но и старался помогать. Но в моих спектаклях он не играл.
- Почему же?
- Он всегда очень занят в Малом театре. И потом, я не хотела с ним за ручку идти по творческой жизни, а хотела сама.
- Ваш сын Александр — народный артист России, играет в Малом и тоже занимается режиссурой. Внук Степан — актер Малого театра, внучка Клавдия, названная в честь бабушки, играет в «Современнике». Как вы относитесь к тому, что ваши дети и внуки продолжают династию?
- Я очень рада этому. И Александр, и Степан играют не только в Малом театре, но и в «Сфере», мне очень дорого их участие. Саша разделяет мои творческие позиции, с ним у нас полное взаимопонимание. Он поставил в «Сфере» несколько спектаклей. Степа увлекается кинематографом, мечтает стать кинорежиссером, учится на высших режиссерских курсах. Он тоже понимает и любит «Сферу». Клавдюша только начала свой творческий путь, но уже исполняет в «Современнике» значительные роли. Что тут сказать? Куда нашим детям и внукам деться от актерских и режиссерских генов?!
Беседу вела Татьяна СЕМАШКО
Источник: Московская среда
Дата: 10.10.2007
10.10.2007
Подробнее
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского» А.П.ЛЕНСКИЙ Из воспоминаний М.Ф.Ленина
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского»
А.П.ЛЕНСКИЙ
Из воспоминаний М.Ф.Ленина
В моих воспоминаниях я уже не раз говорил об Александре Павловиче Ленском, чье имя для меня всегда останется священным.
Но это была такая исключительная личность, такой выдающийся деятель искусства, что о нем можно писать без конца.
Ленский предвидел и предвосхитил многое из того, что только в наши дни получило на театре права гражданства, что растет и развивается лишь в советское время.
Всю свою творческую жизнь А. П. Ленский посвятил принципиальной и последовательной борьбе за высокое реалистическое искусство, за культуру и мастерство актерского исполнения и режиссуры.
Поистине историческим документом является речь А. П. Ленского на Первом Всероссийском съезде сценических деятелей в 1897 г., созванном Русским Театральным Обществом и происходившим в стенах Малого театра. В тяжких условиях царского режима это было огромное событие.
На съезде, на котором собралось свыше тысячи делегатов, раскрылась во всей неприглядности ужасающая картина бесправной, голодной жизни провинциального актерства. И немудрено, что каждый из ораторов изливал годами накопившуюся скорбь, горе... Но А. П. Ленский в своей речи предъявил суровый счет не только властям и антрепренерам, а и самим артистам. «Опытным актером, — говорил он, — следует ли считать такого, который способен пойти на сцену без репетиций, не зная ни текста своей роли, ни содержания пьесы, и нести изумительную чепуху, не испытывая при этом вполне законного желания провалиться сквозь землю?»
«Не стыдно ли, не оскорбительно ли сознавать, — говорил А. П. Ленский на съезде, — что корпорация русских актеров — единственная в мире корпорация, не признающая образование благом для себя и своего искусства?»
«Возможно ли сильнее и грубее унижать свое дело, как унижает его сам актер, говоря своим отношением к нему, что для его искусства в сущности не требуется никакого искусства?»
В «Записке о состоянии и нуждах Малого театра», поданной в 1899 г. вновь назначенному Управляющему Московской конторой императорских театров В. А. Теляковскому, А. П. Ленский со всей остротой поставил основные проблемы театрального искусства: смену актерских поколений, выдвижение молодежи, репертуар, всемерное повышение качества спектаклей, создание единого ансамбля. А. П. Ленский писал Теляковскому: «Если найдутся люди, которые на Ваш вопрос: что ожидает в будущем наш Малый театр, — с безнадежным взором, беспомощно разведут руками, — не верьте им. Это или люди неопытные, или же люди с колоссальным самомнением, застывшие в сознании собственного величия и непогрешимости... Вы сомневаетесь — нужны ли спектакли молодых артистов. Да как же не нужны, если только благодаря им, Вы нашли для Малого театра Хлестакова в лице Васильева. Кто же раньше догадывался, что в нем сидит прекрасный Хлестаков, глядя, как он в продолжении четырнадцати лет кувыркался в пошлейших водевилях? Ведь ему было категорически заявлено, что он по его способностям, ничего, кроме водевилей и аксессуарных ролей, играть не может и не будет. Ошибка, положим, всегда возможна, но сколько, благодаря таким ошибкам, погибло даровитых людей?.. Сам Шумский долгое время изнывал от безделья и прослыл за бездарность, пока, наконец, потеряв терпенье от бесплодного ожидания, уехал в Одессу, пробыл там два года, вернулся, дебютировал и... стал, — шутка сказать, — стал Шумским!.. Мне могут указать на даровитых людей, выбившихся, благодаря случайности. Но зачем мне предоставлять случайности то, что может и должно делаться систематически? Вот почему, если даже все станут утверждать, что эти спектакли бесполезны, — я один буду стоять на своем: они нужны, нужны и нужны!»
А. П. Ленский вырастил и воспитал в Новом театре целое поколение молодых актеров и передал их Малому театру. Эта молодежь потом стала «старой гвардией» Малого театра, она создала ему славу, поддержала честь и достоинство своего учителя.
С любовью и вниманием относился А. П. Ленский (и это было в нем очень дорого!) не только к своим ученикам, но и к ученикам других преподавателей — О. А. Правдина, Н. К. Яковлева, Ф. А. Парамонова, постоянно занимая их в своих постановках.
Навсегда запомнились уроки вечно юного Александра Павловича в школе Малого театра.
Поздний вечер. На лестницах и в коридоре — напряженная тишина. Швейцар Григорий — живая летопись школы, поднявшись из раздевалки кверху, жадно вслушивается... — Александр Павлович разошлись, — шопотом докладывает он. — Нескоро пойдут теперь по домам.
Большой зал. Маленькая сцена. Человек тридцать юношей с разгоревшимися глазами. Сколько чаяний, надежд! Юный металл в голосах, задор в движениях. И среди этой молодежи — А. П. Ленский то плавный, изящный, неторопливый, то бурный, стремительный; взметнувшийся ввысь..., то глубоко лирический с чарующими, глядящими в душу, большими-большими глазами...
Перевоплощаясь из образа в образ, Александр Павлович показывает ученикам отдельные роли. С какой щедростью он передает им свой опыт, богатство «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет», чтобы снова искать, творить, толкать, вести вперед, только вперед эти взыскующие неискушенные души.
Объясняя ученику тот или иной кусок, А. П. Ленский иногда «проигрывал» одну из своих ролей, и это никогда не было повторением им созданного, — это был новый вариант и, наверно, еще более яркое дерзание. И когда однажды прочитал Александр Павлович монолог Уриэля Акосты: «Яд смертельный в моей груди» — мы были потрясены до глубины души. А вот на одной из ученических репетиций он играет сцену из «Бесприданницы», и перед нами во весь рост предстал «блестящий барин из судохозяев» — Паратов.
В школьных спектаклях А. П. Ленский никогда не удивлял режиссерскими тонкостями, трюками, он никогда не отвлекал внимания от исполнителей: сущность спектакля в них, к ним должно быть приковано внимание зрителей.
Упорно и настойчиво боролся А. П. Ленский за качество репертуара. Постановку пьес Островского и Салтыкова-Щедрина, Кальдерона; Гольдони и Бомарше ему приходилось отвоевывать у дирекции, которая считала нецелесообразным перегружать репертуар классикой, ссылаясь на то, что якобы у публики нет спроса на классику.
Больше всего хотелось А. П. Ленскому увидеть на сцене Малого театра пьесы А. П. Чехова. С какой энергией ратовал он за постановку «Дяди Вани»! Однако дирекция предложила автору явно неприемлемые переделки третьего акта. А. П. Чехов отказался их выполнить. И Вл. И. Немирович-Данченко сейчас же включил «Дядю Ваню» в репертуар Художественного театра.
А. П. Ленский был великий актер. В каждой роли он давал новое, оригинальное и глубоко правдивое истолкование. В Дудукине, например, Александр Павлович подчеркивал любезную старомодность провинциального мецената. И все было старомодно в его Дудукине — костюм и взгляды на жизнь. Потому вполне понятна и убедительна была сцена Дудукина с Кручининой во втором акте. А во всякой другой трактовке эта сцена кажется навязчивой со стороны Дудукина.
Помню одну деталь в игре А. П. Ленского — Лыняева. Лакей поднес ему кофе, и он взял чашку, — взял неуклюже, потому что был загружен вещами Глафиры: под одним локтем — накидка, под другим — зонтик. Оторвать руки нельзя. И эта неуклюжесть была так естественна, бытовая черточка была так тонко и верно наблюдена, что зрительный зал наградил актера бурными аплодисментами.
В пьесе Южина «Невод» он играл крупного бюрократа Светинцева. Это было воплощение самовлюбленной глупости. Светинцев Ленского был безукоризненно одет, выглядел красиво и внушительно, но глупость так и светилась во всем: в выражении глаз, в проборе гладко причесанных волос. Помню: А. П. Ленский — Светинцев показывался в глубине сцены и молча проходил анфиладу комнат. Находясь в это время на сцене, я наблюдал за зрительным залом и видел, как постепенно прояснялись хмурые лица, как появлялась на них улыбка, как это улыбка ширилась, по залу пробегал легкий смех и, наконец, по мере приближения Ленского к авансцене начинался хохот. А ведь Ленский не произнес еще ни слова! Такого эффекта он достигал только своей бесподобной мимикой.
Яркими красками рисовал А. П. Ленский образ Анания Глахи в «Измене» А. И. Сумба-това. Интонации, звучавшие тонким юмором, сменялись глубоким и страстным чувством коротких, но полных значения реплик. Глаза, такие выразительные, вдруг гасли, исчезали — точно искра костра ночью в поле...
Нравственному облику и художественной природе А. П. Ленского было присуще глубокое национальное чувство.
Его постановка «Снегурочки» могла возникнуть только в богатой душе художника, воспринявшим всем существом могучую русскую природу. Тут и печальная березка, и звонкая трель жаворонка..., тихие пруды и заводи..., тут и русская сказка о богатырях и ведьмах..., метели, вьюги..., тут и протяжная русская песня, и пастуший рожок на заре, и лихая пляска, вспыхнувшая, как вечерние зарницы..., и таинственная, манящая в даль дорога по которой вот-вот прогремит удалая русская тройка!
Его исполнение классических ролей всегда было проникнуто высокой гуманностью — вот почему так велик его Уриэль!
Даже противники А. П. Ленского как режиссера-новатора высоко ценили актерское мастерство Александра Павловича. Да и как не восхищаться его Городничим, Бобылем, Расплюевым, Коршуновым, Епископом Николасом в «Борьбе за престол» Ибсена, Калибаном в «Буре» Шекспира, фон Лютцем из «Старого Гейдельберга»!
Трудно назвать другого артиста, который загорался бы так непосредственно, как А. П. Ленский.
Однажды он настолько увлекся игрой молодого актера, что совершенно забыл о себе, забыл, что он на сцене.
В пьесе «Сын Жибуайе» ему дали нужную по ходу действия табакерку; табакерка оказалась тонкой художественной работы. Любитель всего прекрасного, Александр Павлович начал ее разглядывать с таким вниманием, что не заметил, как подняли занавес. Обратив внимание на затянувшуюся паузу, режиссер бросился к окну, у которого сидел А. П. Ленский.
— Что же вы, Александр Павлович? Начинайте!
Только тогда А. П. Ленский пришел в себя и начал текст.
Он был крайне требователен к себе и поэтому очень рано перестал играть свои лучшие молодые роли — Чацкого, Глумова, не желая выглядеть молодящимся стариком. А затем в этих же спектаклях он создал великолепные образы Фамусова, Мамаева.
Александр Павлович не монополизировал сыгранные им роли, не отгораживался от младших товарищей стеной неприступности, он вечно жаждал обновления труппы талантливыми актерами. Так, например, Александр Павлович «перетащил» от Корша В. А. Сашина, блеснувшего в Малом театре исполнением роли Шмаги в «Без вины виноватых».
А. П. Ленский обладал разносторонним дарованием во всех областях искусства. Как актер, он создал галерею поистине классических образов. Большой талант проявил он и как чтец. При чтении Александр Павлович никогда не менял голоса, давая характеристику действующих лиц лишь богатейшими интонациями.
Талантливы его живописные и скульптурные работы — пастель «Украинская ночь», бюст Анания Глахи, проект памятника Гоголю, мотивы гримов, макеты и рисунки к отдельным постановкам. Во всем этом прежде всего и больше всего сказывался его вкус, вкус и еще раз вкус.
Но хотя по его рисункам и макетам писались декорации, делалась бутафория, шились костюмы, он никогда не претендовал на соавторство с художниками.
Для А. П. Ленского как режиссера было характерно стремление в первую очередь выявить основную идею драматурга. Александр Павлович считал, что ни актер, ни режиссер не имеют никакого права на изменения или перестановки в тексте пьесы современных драматургов без согласования с автором. А к классическим произведениям он относился с благоговением.
Я уже писал о том, с какой любовью и юношеским увлечением была поставлена А. П. Ленским «Снегурочка» Островского. Мажорное чувство, праздничность прихода весны наполняли этот спектакль.
Леший в виде пня, ослепительно белоснежный гигант-Мороз, — все восхищало зрителя. А в сказочный мир вводили и солнечные краски и волшебные превращения: дерево, падавшее, чтобы преградить дорогу Мизгирю, то загоралось множеством светлячков, то вдруг превращалось в лешего, который схватывал Мизгиря.
В «Воеводе» и «Пучине» впервые ввел он освещение только одного действующего лица, в то время как вся остальная сцена тонет во мраке.
В его постановках гармонично сочетались элементы живописные и музыкальные, ритм и колорит. Каждый его спектакль имел свое особое художественное звучание, свое настроение.
Больше всего заботился он об ансамбле и убедительно доказывал, что ансамбль — это непреложный закон для каждого режиссера. «Для того, чтобы ансамбль стал явлением обычным, — писал А. П. Ленский, — недостаточно одного участия крупных артистических сил театра, как это полагают многие… Пусть каждый из участвующих в пьесе артистов создает свой, хотя бы необычайной яркости образ, все же это будет не ансамбль, а только богатый материал для него. Ансамбль создается другим столь же необходимым художником сцены, как и артист, и этот художник сцены — режиссер!
Возьмем для примера два состава артистических сил в смысле дарований и техники, т. е. труппу слабую и труппу сильную, и выясним, что может сделать каждая из них: без участия режиссера и при его участии. В исполнении слабой труппы без участия режиссера от пьесы получится нуль, но при активном участии его получится верное истолкование идеи пьесы, хотя и с бледным, мало определенным, плоским рисунком образов. Стало быть, уже получается некоторый плюс. Далее. В исполнении сильной труппы без участия режиссера от пьесы получатся обрывки впечатлений, моменты — моменты, может быть, очень сильные, даже захватывающие, с яркими выпуклыми образами, но все же только моменты, но не цельное впечатление, не общее настроение! И только при активном участии режиссера эта сильная труппа талантов даст тот мощный аккорд, который подчинит тысячную толпу зрительного зала единому настроению — настроению пьесы. Дать «настроение» пьесе — задача большая, требующая большого напряжения ума и таланта режиссерского».
Таким создателем спектакля-ансамбля и был Ленский — великий режиссер и мастер, гордость и слава Малого театра.
А.П.ЛЕНСКИЙ
Из воспоминаний М.Ф.Ленина
В моих воспоминаниях я уже не раз говорил об Александре Павловиче Ленском, чье имя для меня всегда останется священным.
Но это была такая исключительная личность, такой выдающийся деятель искусства, что о нем можно писать без конца.
Ленский предвидел и предвосхитил многое из того, что только в наши дни получило на театре права гражданства, что растет и развивается лишь в советское время.
Всю свою творческую жизнь А. П. Ленский посвятил принципиальной и последовательной борьбе за высокое реалистическое искусство, за культуру и мастерство актерского исполнения и режиссуры.
Поистине историческим документом является речь А. П. Ленского на Первом Всероссийском съезде сценических деятелей в 1897 г., созванном Русским Театральным Обществом и происходившим в стенах Малого театра. В тяжких условиях царского режима это было огромное событие.
На съезде, на котором собралось свыше тысячи делегатов, раскрылась во всей неприглядности ужасающая картина бесправной, голодной жизни провинциального актерства. И немудрено, что каждый из ораторов изливал годами накопившуюся скорбь, горе... Но А. П. Ленский в своей речи предъявил суровый счет не только властям и антрепренерам, а и самим артистам. «Опытным актером, — говорил он, — следует ли считать такого, который способен пойти на сцену без репетиций, не зная ни текста своей роли, ни содержания пьесы, и нести изумительную чепуху, не испытывая при этом вполне законного желания провалиться сквозь землю?»
«Не стыдно ли, не оскорбительно ли сознавать, — говорил А. П. Ленский на съезде, — что корпорация русских актеров — единственная в мире корпорация, не признающая образование благом для себя и своего искусства?»
«Возможно ли сильнее и грубее унижать свое дело, как унижает его сам актер, говоря своим отношением к нему, что для его искусства в сущности не требуется никакого искусства?»
В «Записке о состоянии и нуждах Малого театра», поданной в 1899 г. вновь назначенному Управляющему Московской конторой императорских театров В. А. Теляковскому, А. П. Ленский со всей остротой поставил основные проблемы театрального искусства: смену актерских поколений, выдвижение молодежи, репертуар, всемерное повышение качества спектаклей, создание единого ансамбля. А. П. Ленский писал Теляковскому: «Если найдутся люди, которые на Ваш вопрос: что ожидает в будущем наш Малый театр, — с безнадежным взором, беспомощно разведут руками, — не верьте им. Это или люди неопытные, или же люди с колоссальным самомнением, застывшие в сознании собственного величия и непогрешимости... Вы сомневаетесь — нужны ли спектакли молодых артистов. Да как же не нужны, если только благодаря им, Вы нашли для Малого театра Хлестакова в лице Васильева. Кто же раньше догадывался, что в нем сидит прекрасный Хлестаков, глядя, как он в продолжении четырнадцати лет кувыркался в пошлейших водевилях? Ведь ему было категорически заявлено, что он по его способностям, ничего, кроме водевилей и аксессуарных ролей, играть не может и не будет. Ошибка, положим, всегда возможна, но сколько, благодаря таким ошибкам, погибло даровитых людей?.. Сам Шумский долгое время изнывал от безделья и прослыл за бездарность, пока, наконец, потеряв терпенье от бесплодного ожидания, уехал в Одессу, пробыл там два года, вернулся, дебютировал и... стал, — шутка сказать, — стал Шумским!.. Мне могут указать на даровитых людей, выбившихся, благодаря случайности. Но зачем мне предоставлять случайности то, что может и должно делаться систематически? Вот почему, если даже все станут утверждать, что эти спектакли бесполезны, — я один буду стоять на своем: они нужны, нужны и нужны!»
А. П. Ленский вырастил и воспитал в Новом театре целое поколение молодых актеров и передал их Малому театру. Эта молодежь потом стала «старой гвардией» Малого театра, она создала ему славу, поддержала честь и достоинство своего учителя.
С любовью и вниманием относился А. П. Ленский (и это было в нем очень дорого!) не только к своим ученикам, но и к ученикам других преподавателей — О. А. Правдина, Н. К. Яковлева, Ф. А. Парамонова, постоянно занимая их в своих постановках.
Навсегда запомнились уроки вечно юного Александра Павловича в школе Малого театра.
Поздний вечер. На лестницах и в коридоре — напряженная тишина. Швейцар Григорий — живая летопись школы, поднявшись из раздевалки кверху, жадно вслушивается... — Александр Павлович разошлись, — шопотом докладывает он. — Нескоро пойдут теперь по домам.
Большой зал. Маленькая сцена. Человек тридцать юношей с разгоревшимися глазами. Сколько чаяний, надежд! Юный металл в голосах, задор в движениях. И среди этой молодежи — А. П. Ленский то плавный, изящный, неторопливый, то бурный, стремительный; взметнувшийся ввысь..., то глубоко лирический с чарующими, глядящими в душу, большими-большими глазами...
Перевоплощаясь из образа в образ, Александр Павлович показывает ученикам отдельные роли. С какой щедростью он передает им свой опыт, богатство «ума холодных наблюдений и сердца горестных замет», чтобы снова искать, творить, толкать, вести вперед, только вперед эти взыскующие неискушенные души.
Объясняя ученику тот или иной кусок, А. П. Ленский иногда «проигрывал» одну из своих ролей, и это никогда не было повторением им созданного, — это был новый вариант и, наверно, еще более яркое дерзание. И когда однажды прочитал Александр Павлович монолог Уриэля Акосты: «Яд смертельный в моей груди» — мы были потрясены до глубины души. А вот на одной из ученических репетиций он играет сцену из «Бесприданницы», и перед нами во весь рост предстал «блестящий барин из судохозяев» — Паратов.
В школьных спектаклях А. П. Ленский никогда не удивлял режиссерскими тонкостями, трюками, он никогда не отвлекал внимания от исполнителей: сущность спектакля в них, к ним должно быть приковано внимание зрителей.
Упорно и настойчиво боролся А. П. Ленский за качество репертуара. Постановку пьес Островского и Салтыкова-Щедрина, Кальдерона; Гольдони и Бомарше ему приходилось отвоевывать у дирекции, которая считала нецелесообразным перегружать репертуар классикой, ссылаясь на то, что якобы у публики нет спроса на классику.
Больше всего хотелось А. П. Ленскому увидеть на сцене Малого театра пьесы А. П. Чехова. С какой энергией ратовал он за постановку «Дяди Вани»! Однако дирекция предложила автору явно неприемлемые переделки третьего акта. А. П. Чехов отказался их выполнить. И Вл. И. Немирович-Данченко сейчас же включил «Дядю Ваню» в репертуар Художественного театра.
А. П. Ленский был великий актер. В каждой роли он давал новое, оригинальное и глубоко правдивое истолкование. В Дудукине, например, Александр Павлович подчеркивал любезную старомодность провинциального мецената. И все было старомодно в его Дудукине — костюм и взгляды на жизнь. Потому вполне понятна и убедительна была сцена Дудукина с Кручининой во втором акте. А во всякой другой трактовке эта сцена кажется навязчивой со стороны Дудукина.
Помню одну деталь в игре А. П. Ленского — Лыняева. Лакей поднес ему кофе, и он взял чашку, — взял неуклюже, потому что был загружен вещами Глафиры: под одним локтем — накидка, под другим — зонтик. Оторвать руки нельзя. И эта неуклюжесть была так естественна, бытовая черточка была так тонко и верно наблюдена, что зрительный зал наградил актера бурными аплодисментами.
В пьесе Южина «Невод» он играл крупного бюрократа Светинцева. Это было воплощение самовлюбленной глупости. Светинцев Ленского был безукоризненно одет, выглядел красиво и внушительно, но глупость так и светилась во всем: в выражении глаз, в проборе гладко причесанных волос. Помню: А. П. Ленский — Светинцев показывался в глубине сцены и молча проходил анфиладу комнат. Находясь в это время на сцене, я наблюдал за зрительным залом и видел, как постепенно прояснялись хмурые лица, как появлялась на них улыбка, как это улыбка ширилась, по залу пробегал легкий смех и, наконец, по мере приближения Ленского к авансцене начинался хохот. А ведь Ленский не произнес еще ни слова! Такого эффекта он достигал только своей бесподобной мимикой.
Яркими красками рисовал А. П. Ленский образ Анания Глахи в «Измене» А. И. Сумба-това. Интонации, звучавшие тонким юмором, сменялись глубоким и страстным чувством коротких, но полных значения реплик. Глаза, такие выразительные, вдруг гасли, исчезали — точно искра костра ночью в поле...
Нравственному облику и художественной природе А. П. Ленского было присуще глубокое национальное чувство.
Его постановка «Снегурочки» могла возникнуть только в богатой душе художника, воспринявшим всем существом могучую русскую природу. Тут и печальная березка, и звонкая трель жаворонка..., тихие пруды и заводи..., тут и русская сказка о богатырях и ведьмах..., метели, вьюги..., тут и протяжная русская песня, и пастуший рожок на заре, и лихая пляска, вспыхнувшая, как вечерние зарницы..., и таинственная, манящая в даль дорога по которой вот-вот прогремит удалая русская тройка!
Его исполнение классических ролей всегда было проникнуто высокой гуманностью — вот почему так велик его Уриэль!
Даже противники А. П. Ленского как режиссера-новатора высоко ценили актерское мастерство Александра Павловича. Да и как не восхищаться его Городничим, Бобылем, Расплюевым, Коршуновым, Епископом Николасом в «Борьбе за престол» Ибсена, Калибаном в «Буре» Шекспира, фон Лютцем из «Старого Гейдельберга»!
Трудно назвать другого артиста, который загорался бы так непосредственно, как А. П. Ленский.
Однажды он настолько увлекся игрой молодого актера, что совершенно забыл о себе, забыл, что он на сцене.
В пьесе «Сын Жибуайе» ему дали нужную по ходу действия табакерку; табакерка оказалась тонкой художественной работы. Любитель всего прекрасного, Александр Павлович начал ее разглядывать с таким вниманием, что не заметил, как подняли занавес. Обратив внимание на затянувшуюся паузу, режиссер бросился к окну, у которого сидел А. П. Ленский.
— Что же вы, Александр Павлович? Начинайте!
Только тогда А. П. Ленский пришел в себя и начал текст.
Он был крайне требователен к себе и поэтому очень рано перестал играть свои лучшие молодые роли — Чацкого, Глумова, не желая выглядеть молодящимся стариком. А затем в этих же спектаклях он создал великолепные образы Фамусова, Мамаева.
Александр Павлович не монополизировал сыгранные им роли, не отгораживался от младших товарищей стеной неприступности, он вечно жаждал обновления труппы талантливыми актерами. Так, например, Александр Павлович «перетащил» от Корша В. А. Сашина, блеснувшего в Малом театре исполнением роли Шмаги в «Без вины виноватых».
А. П. Ленский обладал разносторонним дарованием во всех областях искусства. Как актер, он создал галерею поистине классических образов. Большой талант проявил он и как чтец. При чтении Александр Павлович никогда не менял голоса, давая характеристику действующих лиц лишь богатейшими интонациями.
Талантливы его живописные и скульптурные работы — пастель «Украинская ночь», бюст Анания Глахи, проект памятника Гоголю, мотивы гримов, макеты и рисунки к отдельным постановкам. Во всем этом прежде всего и больше всего сказывался его вкус, вкус и еще раз вкус.
Но хотя по его рисункам и макетам писались декорации, делалась бутафория, шились костюмы, он никогда не претендовал на соавторство с художниками.
Для А. П. Ленского как режиссера было характерно стремление в первую очередь выявить основную идею драматурга. Александр Павлович считал, что ни актер, ни режиссер не имеют никакого права на изменения или перестановки в тексте пьесы современных драматургов без согласования с автором. А к классическим произведениям он относился с благоговением.
Я уже писал о том, с какой любовью и юношеским увлечением была поставлена А. П. Ленским «Снегурочка» Островского. Мажорное чувство, праздничность прихода весны наполняли этот спектакль.
Леший в виде пня, ослепительно белоснежный гигант-Мороз, — все восхищало зрителя. А в сказочный мир вводили и солнечные краски и волшебные превращения: дерево, падавшее, чтобы преградить дорогу Мизгирю, то загоралось множеством светлячков, то вдруг превращалось в лешего, который схватывал Мизгиря.
В «Воеводе» и «Пучине» впервые ввел он освещение только одного действующего лица, в то время как вся остальная сцена тонет во мраке.
В его постановках гармонично сочетались элементы живописные и музыкальные, ритм и колорит. Каждый его спектакль имел свое особое художественное звучание, свое настроение.
Больше всего заботился он об ансамбле и убедительно доказывал, что ансамбль — это непреложный закон для каждого режиссера. «Для того, чтобы ансамбль стал явлением обычным, — писал А. П. Ленский, — недостаточно одного участия крупных артистических сил театра, как это полагают многие… Пусть каждый из участвующих в пьесе артистов создает свой, хотя бы необычайной яркости образ, все же это будет не ансамбль, а только богатый материал для него. Ансамбль создается другим столь же необходимым художником сцены, как и артист, и этот художник сцены — режиссер!
Возьмем для примера два состава артистических сил в смысле дарований и техники, т. е. труппу слабую и труппу сильную, и выясним, что может сделать каждая из них: без участия режиссера и при его участии. В исполнении слабой труппы без участия режиссера от пьесы получится нуль, но при активном участии его получится верное истолкование идеи пьесы, хотя и с бледным, мало определенным, плоским рисунком образов. Стало быть, уже получается некоторый плюс. Далее. В исполнении сильной труппы без участия режиссера от пьесы получатся обрывки впечатлений, моменты — моменты, может быть, очень сильные, даже захватывающие, с яркими выпуклыми образами, но все же только моменты, но не цельное впечатление, не общее настроение! И только при активном участии режиссера эта сильная труппа талантов даст тот мощный аккорд, который подчинит тысячную толпу зрительного зала единому настроению — настроению пьесы. Дать «настроение» пьесе — задача большая, требующая большого напряжения ума и таланта режиссерского».
Таким создателем спектакля-ансамбля и был Ленский — великий режиссер и мастер, гордость и слава Малого театра.
Подробнее
Страничка посвящена жизни и творчеству талантливой актрисы и педагога Павлы Захаровны Богатыренко…
ПАВЛА ЗАХАРОВНА БОГАТЫРЕНКО
Страничка посвящена жизни и творчеству талантливой актрисы и педагога Павлы Захаровны Богатыренко…
ПАВЛА ЗАХАРОВНА БОГАТЫРЕНКО
Страничка посвящена жизни и творчеству талантливой актрисы и педагога Павлы Захаровны Богатыренко…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Павла Захаровна Богатыренко родилась 18 сентября 1907 года. В 1930 году окончила драматическое отделение (3 года) ЦеТеТИС. Первого сентября 1932 года она начала свой творческий путь в Малом театре и прослужила в нем до первого июня 1965 года. В 1960 году Павла Захаровна Богатыренко начинает педагогическую деятельность в Театральном училище им. М.С. Щепкина и до 1976 года преподает там мастерство актера.
Умерла Павла Захаровна 14 мая 1979 года.
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА
ПУБЛИКАЦИИ:
ВАСИЛИЙ БОЧКАРЁВ: «НЕ ДОБИВАТЬСЯ БЫСТРО РЕЗУЛЬТАТОВ, А ПОМОГАТЬ СТУДЕНТУ СТАТЬ ХУДОЖНИКОМ И РАСТИТЬ ХУДОЖНИКА В НЕМ – ЭТО БЫЛА ЕЕ ЦЕЛЬ»
ЛАРИСА ГРЕБЕНЩИКОВА: «ПАВЛЕ ЗАХАРОВНЕ – ВСЛЕД»
МАРИНА ПЕТРОВНА НИКОЛЬСКАЯ: «ЛЮБОВЬ И ТЕПЛО»
Страничка посвящена жизни и творчеству талантливой актрисы и педагога Павлы Захаровны Богатыренко…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Павла Захаровна Богатыренко родилась 18 сентября 1907 года. В 1930 году окончила драматическое отделение (3 года) ЦеТеТИС. Первого сентября 1932 года она начала свой творческий путь в Малом театре и прослужила в нем до первого июня 1965 года. В 1960 году Павла Захаровна Богатыренко начинает педагогическую деятельность в Театральном училище им. М.С. Щепкина и до 1976 года преподает там мастерство актера.
Умерла Павла Захаровна 14 мая 1979 года.
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА
ПУБЛИКАЦИИ:
ВАСИЛИЙ БОЧКАРЁВ: «НЕ ДОБИВАТЬСЯ БЫСТРО РЕЗУЛЬТАТОВ, А ПОМОГАТЬ СТУДЕНТУ СТАТЬ ХУДОЖНИКОМ И РАСТИТЬ ХУДОЖНИКА В НЕМ – ЭТО БЫЛА ЕЕ ЦЕЛЬ»
ЛАРИСА ГРЕБЕНЩИКОВА: «ПАВЛЕ ЗАХАРОВНЕ – ВСЛЕД»
МАРИНА ПЕТРОВНА НИКОЛЬСКАЯ: «ЛЮБОВЬ И ТЕПЛО»
Подробнее
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СВОЙ ВОЗРАСТ НЕ СКРЫВАЮ»
Звезда «Карнавала» ответила на вопросы журналиста «КП»
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СВОЙ ВОЗРАСТ НЕ СКРЫВАЮ»
Звезда «Карнавала» ответила на вопросы журналиста «КП»
Недавно с гастролями в Киеве побывал московский Малый театр. Корифеи привезли классику, в том числе спектакль по пьесе Николая Островского «На всякого мудреца довольно простоты». В нем народная артистка России Ирина Муравьева играет Клеопатру Львовну.
В последние годы она редко дает интервью: считает, что грешно много распространяться о мирском верующему человеку. Впрочем, для «Комсомолки» Ирина Вадимовна сделала исключение.
- Ирина Вадимовна, кем вы мечтали быть в детстве? Какой бы выбрали путь, если бы не получилось стать актрисой?
- Учительницей бы работала. Но, честно говоря, если бы не вышла в актрисы, чувствовала бы себя очень несчастным человеком.
- Недавно мы увидели вас в сериале «Не родись красивой», где вы сыграли маму Кати Пушкаревой. Вы сами похожи чем-то на такую заботливую и сердобольную родительницу?
- Наверное, сама я не очень напоминаю свою героиню. А вот моя мамочка, пожалуй, да. Меня вообще в строгости держали: встречали на остановках, караулили после работы, когда поздно возвращалась. Так же, как родители в сериале опекают Катю, мама с папой заботились обо мне. И я им за это безумно благодарна.
- Ваш муж - режиссер, вы актриса. Ваши дети, наверное, спали на стульях в гримерке?
- У меня была возможность не растить их в театре. Это же от нищеты все. Артисты ведь люди бедные. Подобное происходит оттого, что невозможно нанять няню, нет жилья.
- Сейчас очень модно сбросить килограммов 15-20 и выглядеть на несколько лет моложе. Как вы относитесь к таким метаморфозам? Кстати, вы сами готовите?
- Не знаю даже. Никогда об этом не думала. Свой возраст не скрываю, замуж за студента не собираюсь (смеется). Готовить люблю, когда есть время. Правда, мне недавно товарищи из телеремонта кухню переделали, а потом я к ней довольно долго привыкала.
- Ирина Вадимовна, в «Карнавале» вы сами пели или кто-то это сделал за вас?
- Все партии Нины Соломатиной исполнила профессиональная вокалистка Жанна Рождественская. О том, что буду петь я, не шел даже разговор, хотя иногда я могу это сделать. Но тогда в кадре должен был звучать именно профессионально поставленный голос.
ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА
Ирина Муравьева родилась 8 февраля 1949 года в Москве. В 1970-м окончила студию при Центральном детском театре и сразу после выпуска пошла туда работать.
С 1993-го - актриса Малого театра. Сыграла более чем в 30 фильмах.
Лауреат Государственной премии СССР (в 1981 году - за роль Люси в картине «Москва слезам не верит»). Народная артистка России (1994).
Нелли Щербашина
«Комсомольская правда», 10 октября 2007 года
Звезда «Карнавала» ответила на вопросы журналиста «КП»
Недавно с гастролями в Киеве побывал московский Малый театр. Корифеи привезли классику, в том числе спектакль по пьесе Николая Островского «На всякого мудреца довольно простоты». В нем народная артистка России Ирина Муравьева играет Клеопатру Львовну.
В последние годы она редко дает интервью: считает, что грешно много распространяться о мирском верующему человеку. Впрочем, для «Комсомолки» Ирина Вадимовна сделала исключение.
- Ирина Вадимовна, кем вы мечтали быть в детстве? Какой бы выбрали путь, если бы не получилось стать актрисой?
- Учительницей бы работала. Но, честно говоря, если бы не вышла в актрисы, чувствовала бы себя очень несчастным человеком.
- Недавно мы увидели вас в сериале «Не родись красивой», где вы сыграли маму Кати Пушкаревой. Вы сами похожи чем-то на такую заботливую и сердобольную родительницу?
- Наверное, сама я не очень напоминаю свою героиню. А вот моя мамочка, пожалуй, да. Меня вообще в строгости держали: встречали на остановках, караулили после работы, когда поздно возвращалась. Так же, как родители в сериале опекают Катю, мама с папой заботились обо мне. И я им за это безумно благодарна.
- Ваш муж - режиссер, вы актриса. Ваши дети, наверное, спали на стульях в гримерке?
- У меня была возможность не растить их в театре. Это же от нищеты все. Артисты ведь люди бедные. Подобное происходит оттого, что невозможно нанять няню, нет жилья.
- Сейчас очень модно сбросить килограммов 15-20 и выглядеть на несколько лет моложе. Как вы относитесь к таким метаморфозам? Кстати, вы сами готовите?
- Не знаю даже. Никогда об этом не думала. Свой возраст не скрываю, замуж за студента не собираюсь (смеется). Готовить люблю, когда есть время. Правда, мне недавно товарищи из телеремонта кухню переделали, а потом я к ней довольно долго привыкала.
- Ирина Вадимовна, в «Карнавале» вы сами пели или кто-то это сделал за вас?
- Все партии Нины Соломатиной исполнила профессиональная вокалистка Жанна Рождественская. О том, что буду петь я, не шел даже разговор, хотя иногда я могу это сделать. Но тогда в кадре должен был звучать именно профессионально поставленный голос.
ИЗ ЛИЧНОГО ДЕЛА
Ирина Муравьева родилась 8 февраля 1949 года в Москве. В 1970-м окончила студию при Центральном детском театре и сразу после выпуска пошла туда работать.
С 1993-го - актриса Малого театра. Сыграла более чем в 30 фильмах.
Лауреат Государственной премии СССР (в 1981 году - за роль Люси в картине «Москва слезам не верит»). Народная артистка России (1994).
Нелли Щербашина
«Комсомольская правда», 10 октября 2007 года
09.10.2007
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
9 октября – день рождения заслуженной артистки России Ирины Викторовны Тельпуговой. От души присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем артистке крепкого здоровья, удачи и насыщенной творческой жизни!
Подробнее
Ирина Муравьева, народная артистка России, лауреат Госпремии СССР в гостях у программы «АМУР. ИНФО»
Ирина Муравьева, народная артистка России, лауреат Госпремии СССР в гостях у программы «АМУР. ИНФО»
Сегодня у меня в гостях актриса Малого театра, актриса, которая не любит, когда ей задают вопросы. Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «Знак почета» Ирина МУРАВЬЕВА.
Сегодня у меня в гостях актриса Малого театра, актриса, которая не любит, когда ей задают вопросы. Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «Знак почета» Ирина МУРАВЬЕВА.
Ирина Муравьева, народная артистка России, лауреат Госпремии СССР в гостях у программы «АМУР. ИНФО»
Сегодня у меня в гостях актриса Малого театра, актриса, которая не любит, когда ей задают вопросы. Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «Знак почета» Ирина МУРАВЬЕВА.
Она не любит, когда ей задают вопросы, но она здесь.
— Почему вы здесь?
- Потому что вы меня связали цепями и притащили сюда. Мне пришлось прийти.
— Ирина Вадимовна, вы играли провинциальных актрис. Провинция подпитывает вас?
- Для меня нет такого понятия. Что такое провинция или не провинция?
— Я думаю, что Благовещенск все-таки провинциальный город.
- Начнем с того, что Москва – это не город. Это какой-то мир, страна, не знаю, что это такое. Это какая-то трасса, на которой все время бегают машины, и ты где-то там немножко живешь. Хотя это святой город и замечательный. Я там всю жизнь провела. Я люблю Москву, но в нем трудно жить. Там вообще стерты все понятия. Только узкий круг людей, с которыми можно немножко от этой суеты отойти. А когда приезжаешь в другие города, где нет вот этой бурной в плохом смысле слова жизни, где все тише, спокойнее — все как в детстве, по-людски. Вот в этом смысле я очень люблю приезжать.
— А верит ли Москва слезам? Со временем вы получили ответ на этот вопрос?
- Это вообще пословица, которая звучит так: «Москва бьет с носка и слезам не верит». Это старинная пословица. Эта идея каждого столичного города. Не каждая столица примет любого приходящего.
— В вашей творческой жизни были слезы помимо сценических?
- А как же.
— Вы боролись за роли?
- Никогда в жизни.
— Но когда-то вы сказали: «Я не могла бы представить себя вне театра». Вас спросили: «Если бы вы не стали актрисой, кем бы вы были?» Вы ответили: «Я была бы несчастна вне сцен театра».
- Вот так скажешь что-нибудь, а потом тебя начнут цитировать. Хорошо сказала. Да, я всегда хотела работать в театре. Начинала с мальчишеских ролей в Центральном детском театре.
— Правда ли, что, когда вы выходили на поклон, про себя думали: «Детки, запомните меня. Я стану знаменитой артисткой»?
- Не так. Я шутила так. Когда мы все выходили, я кланялась и говорила: «Дети, когда вы вырастете, не забудьте меня, пожалуйста». Потому что они с таким восторгом всегда смотрели эти замечательные спектакли. Хорошие были спектакли. И очень многие седовласые мужчины ко мне подходят и говорят: «Я вас видел в театре на сказке о четырех близнецах». И я понимаю, что взрослый человек не ходил в театр, это был ребенок, и кокетливо ему говорю: «Вы, наверное, тогда учились в пятом классе?» А он поправляет: «Нет, в третьем».
— Как переживают актеры нахлынувшую на них бешеную популярность? Она всем одинаково дается, или ее не каждый нормально переживает?
- У меня очень строгие родители. С ремешком встречали. К обеду надо было вовремя приходить после школы. Они никогда меня не хвалили. И всегда, что бы я ни делала, думала: «Что мне скажут мама и папа?» Я не знала.
— В двух картинах судьба связала с такими мэтрами, как Юрий Яковлев и Клара Степановна Лучко. Это «Карнавал» и «Мы, нижеподписавшиеся».
- Я играла с Пляттом, Раневской, Сошальской. Я была ноль без палочки. Это были гиганты. Я вставала рядом и боялась молвить слово. Я боялась что-то испортить. Я на них смотрела снизу вверх, поэтому оценить мастеров не могла. Я была не на равных с ними. И кроме трясущихся рук и ужаса в том, как я буду с ними вместе играть и что из этого получится, у меня не было. Поэтому великих творческих воспоминаний у меня даже нет. Мне нечего рассказать.
— Ваши героини, советские современницы, очень шустрые, а в жизни вы человек серьезный, тихий и спокойный. Вы говорите, что «у меня такой шустрости нет, как у героинь». Это так?
- Нет. Конечно, она есть. Откуда она еще может появиться, если я играю шустрых.
— Вы такая строгая и серьезная, вы православный, верующий человек, умудренная жизнью актриса и человек, но все-таки в вас подспудно чувствуется задор, и мне кажется, что вы можете похулиганить.
- Да, могу. Вы знаете, очень часто встречаешься с людьми, например, сидишь где-то, и тебя спрашивают: «У вас что-то случилось? Что с вами, вы такая грустная?» — «Почему грустная? Я нормальная, я просто сижу». Поэтому когда все меня видят на экране или в театре, все думают, что я здесь должна сходить с ума. Я не могу в простоте сказать ни одного слова. В этом смысле я нормальный, очень тихий, спокойный человек. А потом, если есть эта шустрость, азарт и так далее, то все-таки это такие дары. Дары даны мне для театра, и это надо оберегать. Надо тренироваться. Почему артисты такие шумные, всегда кривляются? Это как котятки, которые кого-то кусают, играют – тренируются для охоты. Так же и артист. Так просто долго сидеть нельзя. Обязательно надо что-то такое сделать, чтобы быть все время в форме, тренаже. У некоторых это переходит какие-то границы, наверное, но вообще все между собой мы ни слова в простоте не можем сказать.
— Вас помнят именно по главным ролям, по большим работам в кинофильмах. А сейчас снимается очень много сериалов, популярность достается молодым звездам, именно потому что каждый день идет по одной-две серии в течение какого-то времени. Вам не обидно, что вы с таким трудом достигали такой популярности за одну роль, а они сейчас уже звезды от мелькания на экране?
- Задача не быть популярным.
— Но некоторые к этому стремятся.
- Нет, не стремятся. Они стремятся быть востребованными, стараются быть знаменитыми, отличными, чтобы приглашали из спектакля в спектакль, из фильма в фильм. Популярным стать очень легко. Можно сняться просто в рекламе — и ты популярный, лицо узнаваемое. Но задача артиста – стать хорошим артистом. Это длительный многоступенчатый процесс. И на каждую ступенечку надо встать и немного постоять. Пойти дальше, дальше и дальше. Это единственный путь наверх. А эти прыжки, скачки… Где-нибудь обязательно споткнешься. Здесь очень внимательный, сосредоточенный и серьезный должен быть подход к своему делу. Надо стремиться становиться лучшим артистом.
— Когда-то вы сказали: «У меня была прекрасная возможность не воспитывать своих детей в театре». У вас два сына. Вы не хотите им артистической судьбы?
- Старший сын, когда учился в школе, на мой вопрос «Кем ты будешь?» ответил: «Наверное, артистом». Я спросила: «Почему артистом?» «Да я вроде бы и ничего больше и не умею», — сказал он. А артистом умеет! Но это была такая шутка, я вспоминаю ее до сих пор.
Да нет. Человек, который хочет стать артистом, он будет ходить в театр, будет читать, учить стихи. Талант просто так не может существовать. Он заставляет что-то делать. У него есть ноги, он обязательно что-то делает. А не просто «у меня есть талант, но мне не дали возможности и погубили меня». Значит, не было таланта.
— Мне сложно представить, что вы водите машину.
- Давно.
— Вам муж подарил серебристый итальянский автомобиль.
- Это звучит как из шоу-бизнеса. Господи, на автомобиль мы сейчас можем заработать. Сейчас другая жизнь. Мы жили очень тяжело. Думали, на метро ехать или на троллейбусе: там четыре копейки, а там пять. То есть не хватало рубля до зарплаты, все время занимали деньги. Сейчас другая жизнь. Сейчас есть возможность много работать и зарабатывать. Сейчас машины не так дорого стоят, и это не дефицит. А у нас должна была быть серебряная свадьба, и я сказала супругу, что это будет серебряный подарок от тебя.
— Вы говорите: «Я все время на бегу, но хочется остановиться, сесть, научиться вышивать. Рисунки сделаны, хочется вышить что-то. Вязать не умею, печь не умею». Это правда?
- Какая у меня интересная биография! Вы мне столько интересного рассказываете! Где-то тоже такое сказанула.
— Хочется все время быть на бегу?
- Мы с самого начала говорили об этом. Раньше мне казалось, надо где-то что-то успеть, жизнь пройдет, а я не успею, если сосредоточусь на чем-то. А теперь мой круг сужается, и мне кажется, что это естественно. Почему все взрослые люди любят читать, созерцать, вести тихий образ жизни? Потому что мы уже все вокруг поняли.
— Мне кажется, что именно от такой женщины, актрисы, как вы, людям хочется узнать рецепт, как обустроить счастливую жизнь. Вам есть что сказать?
- Надо жить по правде. Просто. Не хватать звезд с неба. Жить каждый день и каждую минуту. И на каждой ступенечке. Не надо прыгать через три ступеньки. Это я играла такую в «Москва слезам не верит», которая говорила: «А не привыкла счастье по кусочкам собирать, мне надо счастье все, разом». И что? Она осталась у разбитого корыта. И вот она уже такая старая, и все равно она «еще ухвачу свой кусок».
— А серенькая простая Антонина создала себе семейку и жила с детьми.
- И так же вторая. Она ошиблась, но дальше все равно стала жить по правде. В общем надо жить так, как учат наши родители.
— Спасибо за беседу.
Сегодня у меня в гостях была актриса, которая не хватает звезд с неба и живет по правде, — народная артистка Ирина Муравьева.
ВЕДУЩИЙ – СЕРГЕЙ ЛОГВИНОВ
ЗАПИСЬ ПРОГРАММЫ — 24 сентября
Материал опубликован в «АМУР. ИНФО» от 9.10.2007.
Сегодня у меня в гостях актриса Малого театра, актриса, которая не любит, когда ей задают вопросы. Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «Знак почета» Ирина МУРАВЬЕВА.
Она не любит, когда ей задают вопросы, но она здесь.
— Почему вы здесь?
- Потому что вы меня связали цепями и притащили сюда. Мне пришлось прийти.
— Ирина Вадимовна, вы играли провинциальных актрис. Провинция подпитывает вас?
- Для меня нет такого понятия. Что такое провинция или не провинция?
— Я думаю, что Благовещенск все-таки провинциальный город.
- Начнем с того, что Москва – это не город. Это какой-то мир, страна, не знаю, что это такое. Это какая-то трасса, на которой все время бегают машины, и ты где-то там немножко живешь. Хотя это святой город и замечательный. Я там всю жизнь провела. Я люблю Москву, но в нем трудно жить. Там вообще стерты все понятия. Только узкий круг людей, с которыми можно немножко от этой суеты отойти. А когда приезжаешь в другие города, где нет вот этой бурной в плохом смысле слова жизни, где все тише, спокойнее — все как в детстве, по-людски. Вот в этом смысле я очень люблю приезжать.
— А верит ли Москва слезам? Со временем вы получили ответ на этот вопрос?
- Это вообще пословица, которая звучит так: «Москва бьет с носка и слезам не верит». Это старинная пословица. Эта идея каждого столичного города. Не каждая столица примет любого приходящего.
— В вашей творческой жизни были слезы помимо сценических?
- А как же.
— Вы боролись за роли?
- Никогда в жизни.
— Но когда-то вы сказали: «Я не могла бы представить себя вне театра». Вас спросили: «Если бы вы не стали актрисой, кем бы вы были?» Вы ответили: «Я была бы несчастна вне сцен театра».
- Вот так скажешь что-нибудь, а потом тебя начнут цитировать. Хорошо сказала. Да, я всегда хотела работать в театре. Начинала с мальчишеских ролей в Центральном детском театре.
— Правда ли, что, когда вы выходили на поклон, про себя думали: «Детки, запомните меня. Я стану знаменитой артисткой»?
- Не так. Я шутила так. Когда мы все выходили, я кланялась и говорила: «Дети, когда вы вырастете, не забудьте меня, пожалуйста». Потому что они с таким восторгом всегда смотрели эти замечательные спектакли. Хорошие были спектакли. И очень многие седовласые мужчины ко мне подходят и говорят: «Я вас видел в театре на сказке о четырех близнецах». И я понимаю, что взрослый человек не ходил в театр, это был ребенок, и кокетливо ему говорю: «Вы, наверное, тогда учились в пятом классе?» А он поправляет: «Нет, в третьем».
— Как переживают актеры нахлынувшую на них бешеную популярность? Она всем одинаково дается, или ее не каждый нормально переживает?
- У меня очень строгие родители. С ремешком встречали. К обеду надо было вовремя приходить после школы. Они никогда меня не хвалили. И всегда, что бы я ни делала, думала: «Что мне скажут мама и папа?» Я не знала.
— В двух картинах судьба связала с такими мэтрами, как Юрий Яковлев и Клара Степановна Лучко. Это «Карнавал» и «Мы, нижеподписавшиеся».
- Я играла с Пляттом, Раневской, Сошальской. Я была ноль без палочки. Это были гиганты. Я вставала рядом и боялась молвить слово. Я боялась что-то испортить. Я на них смотрела снизу вверх, поэтому оценить мастеров не могла. Я была не на равных с ними. И кроме трясущихся рук и ужаса в том, как я буду с ними вместе играть и что из этого получится, у меня не было. Поэтому великих творческих воспоминаний у меня даже нет. Мне нечего рассказать.
— Ваши героини, советские современницы, очень шустрые, а в жизни вы человек серьезный, тихий и спокойный. Вы говорите, что «у меня такой шустрости нет, как у героинь». Это так?
- Нет. Конечно, она есть. Откуда она еще может появиться, если я играю шустрых.
— Вы такая строгая и серьезная, вы православный, верующий человек, умудренная жизнью актриса и человек, но все-таки в вас подспудно чувствуется задор, и мне кажется, что вы можете похулиганить.
- Да, могу. Вы знаете, очень часто встречаешься с людьми, например, сидишь где-то, и тебя спрашивают: «У вас что-то случилось? Что с вами, вы такая грустная?» — «Почему грустная? Я нормальная, я просто сижу». Поэтому когда все меня видят на экране или в театре, все думают, что я здесь должна сходить с ума. Я не могу в простоте сказать ни одного слова. В этом смысле я нормальный, очень тихий, спокойный человек. А потом, если есть эта шустрость, азарт и так далее, то все-таки это такие дары. Дары даны мне для театра, и это надо оберегать. Надо тренироваться. Почему артисты такие шумные, всегда кривляются? Это как котятки, которые кого-то кусают, играют – тренируются для охоты. Так же и артист. Так просто долго сидеть нельзя. Обязательно надо что-то такое сделать, чтобы быть все время в форме, тренаже. У некоторых это переходит какие-то границы, наверное, но вообще все между собой мы ни слова в простоте не можем сказать.
— Вас помнят именно по главным ролям, по большим работам в кинофильмах. А сейчас снимается очень много сериалов, популярность достается молодым звездам, именно потому что каждый день идет по одной-две серии в течение какого-то времени. Вам не обидно, что вы с таким трудом достигали такой популярности за одну роль, а они сейчас уже звезды от мелькания на экране?
- Задача не быть популярным.
— Но некоторые к этому стремятся.
- Нет, не стремятся. Они стремятся быть востребованными, стараются быть знаменитыми, отличными, чтобы приглашали из спектакля в спектакль, из фильма в фильм. Популярным стать очень легко. Можно сняться просто в рекламе — и ты популярный, лицо узнаваемое. Но задача артиста – стать хорошим артистом. Это длительный многоступенчатый процесс. И на каждую ступенечку надо встать и немного постоять. Пойти дальше, дальше и дальше. Это единственный путь наверх. А эти прыжки, скачки… Где-нибудь обязательно споткнешься. Здесь очень внимательный, сосредоточенный и серьезный должен быть подход к своему делу. Надо стремиться становиться лучшим артистом.
— Когда-то вы сказали: «У меня была прекрасная возможность не воспитывать своих детей в театре». У вас два сына. Вы не хотите им артистической судьбы?
- Старший сын, когда учился в школе, на мой вопрос «Кем ты будешь?» ответил: «Наверное, артистом». Я спросила: «Почему артистом?» «Да я вроде бы и ничего больше и не умею», — сказал он. А артистом умеет! Но это была такая шутка, я вспоминаю ее до сих пор.
Да нет. Человек, который хочет стать артистом, он будет ходить в театр, будет читать, учить стихи. Талант просто так не может существовать. Он заставляет что-то делать. У него есть ноги, он обязательно что-то делает. А не просто «у меня есть талант, но мне не дали возможности и погубили меня». Значит, не было таланта.
— Мне сложно представить, что вы водите машину.
- Давно.
— Вам муж подарил серебристый итальянский автомобиль.
- Это звучит как из шоу-бизнеса. Господи, на автомобиль мы сейчас можем заработать. Сейчас другая жизнь. Мы жили очень тяжело. Думали, на метро ехать или на троллейбусе: там четыре копейки, а там пять. То есть не хватало рубля до зарплаты, все время занимали деньги. Сейчас другая жизнь. Сейчас есть возможность много работать и зарабатывать. Сейчас машины не так дорого стоят, и это не дефицит. А у нас должна была быть серебряная свадьба, и я сказала супругу, что это будет серебряный подарок от тебя.
— Вы говорите: «Я все время на бегу, но хочется остановиться, сесть, научиться вышивать. Рисунки сделаны, хочется вышить что-то. Вязать не умею, печь не умею». Это правда?
- Какая у меня интересная биография! Вы мне столько интересного рассказываете! Где-то тоже такое сказанула.
— Хочется все время быть на бегу?
- Мы с самого начала говорили об этом. Раньше мне казалось, надо где-то что-то успеть, жизнь пройдет, а я не успею, если сосредоточусь на чем-то. А теперь мой круг сужается, и мне кажется, что это естественно. Почему все взрослые люди любят читать, созерцать, вести тихий образ жизни? Потому что мы уже все вокруг поняли.
— Мне кажется, что именно от такой женщины, актрисы, как вы, людям хочется узнать рецепт, как обустроить счастливую жизнь. Вам есть что сказать?
- Надо жить по правде. Просто. Не хватать звезд с неба. Жить каждый день и каждую минуту. И на каждой ступенечке. Не надо прыгать через три ступеньки. Это я играла такую в «Москва слезам не верит», которая говорила: «А не привыкла счастье по кусочкам собирать, мне надо счастье все, разом». И что? Она осталась у разбитого корыта. И вот она уже такая старая, и все равно она «еще ухвачу свой кусок».
— А серенькая простая Антонина создала себе семейку и жила с детьми.
- И так же вторая. Она ошиблась, но дальше все равно стала жить по правде. В общем надо жить так, как учат наши родители.
— Спасибо за беседу.
Сегодня у меня в гостях была актриса, которая не хватает звезд с неба и живет по правде, — народная артистка Ирина Муравьева.
ВЕДУЩИЙ – СЕРГЕЙ ЛОГВИНОВ
ЗАПИСЬ ПРОГРАММЫ — 24 сентября
Материал опубликован в «АМУР. ИНФО» от 9.10.2007.
Подробнее
«УЖЕЛЬ ТЕ САМЫЕ ТАТЬЯНЫ»
«УЖЕЛЬ ТЕ САМЫЕ ТАТЬЯНЫ»
94-летняя Еремеева и 90-летняя Панкова открыли сезон
94-летняя Еремеева и 90-летняя Панкова открыли сезон
«УЖЕЛЬ ТЕ САМЫЕ ТАТЬЯНЫ»
94-летняя Еремеева и 90-летняя Панкова открыли сезон
Абсолютная рекордсменка отечественных театральных подмостков, народная артистка России Татьяна Еремеева вышла на сцену Малого театра, открывшего свой 252-й сезон пьесой Грибоедова «Горе от ума», в роли графини Хрюминой.
Когда–то в образе обольстительной Бекки Шарп из теккереевской «Ярмарки тщеславия» она подсказывала на ухо текст то и дело забывавшей слова мисс Кроули – 94-летней Александре Яблочкиной. Сегодня Татьяна Еремеева – вдова прославленного Игоря Ильинского – превзошла своим сценическим долгожительством былую гранд-даму «Дома Островского» и назубок произносит грибоедовские строфы. Да что там Грибоедов. Татьяна Александровна, которая очень благодарна родителям, что ее назвали именем пушкинской героини, и по сей день наизусть цитирует первую главу «Евгения Онегина» и занята сразу в нескольких спектаклях Малого.
Ей под стать и другая Татьяна из Малого – Панкова , названная так в честь бабушки и отметившая недавно не только свой 90-летний юбилей, но и 70 лет служения старейшему театру страны.
– Вот уж никогда и не думала, что доживу до таких лет, – говорит Татьяна Петровна, героиня которой – княгиня Тугоуховская – значительно моложе самой актрисы.
На фамусовском балу они – главные гостьи. Священные чудовища Мельпомены.
ИВАН ФЕДОРОВ
Материал опубликован в «Московский корреспондент» от 8.10.2007.
94-летняя Еремеева и 90-летняя Панкова открыли сезон
Абсолютная рекордсменка отечественных театральных подмостков, народная артистка России Татьяна Еремеева вышла на сцену Малого театра, открывшего свой 252-й сезон пьесой Грибоедова «Горе от ума», в роли графини Хрюминой.
Когда–то в образе обольстительной Бекки Шарп из теккереевской «Ярмарки тщеславия» она подсказывала на ухо текст то и дело забывавшей слова мисс Кроули – 94-летней Александре Яблочкиной. Сегодня Татьяна Еремеева – вдова прославленного Игоря Ильинского – превзошла своим сценическим долгожительством былую гранд-даму «Дома Островского» и назубок произносит грибоедовские строфы. Да что там Грибоедов. Татьяна Александровна, которая очень благодарна родителям, что ее назвали именем пушкинской героини, и по сей день наизусть цитирует первую главу «Евгения Онегина» и занята сразу в нескольких спектаклях Малого.
Ей под стать и другая Татьяна из Малого – Панкова , названная так в честь бабушки и отметившая недавно не только свой 90-летний юбилей, но и 70 лет служения старейшему театру страны.
– Вот уж никогда и не думала, что доживу до таких лет, – говорит Татьяна Петровна, героиня которой – княгиня Тугоуховская – значительно моложе самой актрисы.
На фамусовском балу они – главные гостьи. Священные чудовища Мельпомены.
ИВАН ФЕДОРОВ
Материал опубликован в «Московский корреспондент» от 8.10.2007.
08.10.2007
Подробнее
Элина БЫСТРИЦКАЯ: УВИДЕВ МЕНЯ, ШОЛОХОВ СКАЗАЛ: «ВОТ АКСИНЬЯ!»
Красавица Элина Быстрицкая всегда представлялась необыкновенной. Все, казалось, должно быть у ног актрисы и человека. Звездная карьера, звездная жизнь.
Элина БЫСТРИЦКАЯ: УВИДЕВ МЕНЯ, ШОЛОХОВ СКАЗАЛ: «ВОТ АКСИНЬЯ!»
Красавица Элина Быстрицкая всегда представлялась необыкновенной. Все, казалось, должно быть у ног актрисы и человека. Звездная карьера, звездная жизнь. Легендарная Аксинья в шолоховском «Тихом Доне», земная, страстная, с ее силой характера и силой чувства, ошеломляюще выламывалась из образа небожительницы, ступающей по облаку...
До чего же удивительно было, приблизившись, узнать оборотную сторону славы этой выдающейся женщины.
«Петька»
- С изумлением узнала, что в детстве у вас был мальчишеский характер...
- Это правда. Я росла вместе с двоюродным братом. Его мать и наша бабушка были расстреляны в 1941 году, и он остался в нашей семье. Первые драки были с ним. К нему приходили его друзья, я с ними проводила время. Отсюда бильярд. Сперва купили детский, с металлическими шариками. Так началось. Я была крепкая. И драчливая.
- А как вы играли в «Чапаева»?
- У нас была площадка на лестнице с выходом на балкон. На балконе - закулисье, площадка - сцена. Занавес из бабушкиных юбок. Знаете, какие на Украине были юбки? И мы разыгрывали спектакль. Мой брат - Чапаев, я - Петька.
- Не Анка, а Петька?
- Анкой была моя подружка Муся. У нас, конечно, пулемета не было, но что-то такое было... Хотя мама была строгая и многого не разрешала. Зато она учила выговаривать все слова.
- Она научила вас такой четкой и ясной речи?
- Она. Я училась на украинском языке. У меня диплом актрисы украинского театра. Но во время войны я была санитаркой госпиталя, хотя исполняла обязанности лаборантки, но так оформили из-за возраста, а начальником лаборатории была врач из Астрахани. Второй врач - из Москвы. Я эту речь слышала, и она мне нравилась. Я не думала, что когда-нибудь буду актрисой, я должна была стать врачом, это было ясно...
Из книги «Встречи под звездой Надежды»:
«В ответ на вопрос, откуда я родом, я могла бы ответить: из бедности, из коммуналки, из войны... Я ушла в мирную жизнь повидавшей войну и кровь... Но Бог оберегал меня... Грязь ко мне не пристала».
«Сын полка»
- У вас есть значок «Сын полка». Вы были в действующей армии?
- Знака «Дочь полка» ведь нет... Отец был военврач. 22 июня вестовой принес ему сообщение. Мама взяла пакет, вестовой передал через окно, первый этаж. Она отдернула кружевную шторку, а там - голова лошади... Я так и запомнила на всю жизнь начало войны. Отец пришел, взял свой баульчик и ушел в госпиталь. Мне было уже 13 лет. И у меня была младшая сестричка, я пеленала ее, принести два ведра воды из колонки - моя забота... Я пошла проситься тоже в госпиталь. Все, что мною сделано в жизни, все связано с преодолением, с трудом, иногда опасностью...
- Даже с опасностью?
- Ну, смотрите. До 1942 года мы были с папой вместе в госпитале, а потом он ушел под Сталинград. А мы остались работать с мамой. Как-то договаривались, чтобы дежурить по очереди, когда мама дежурит, чтобы я дома с сестрой. Мы ее не отдали в детдом, как полагалось. А прием раненых - это несколько суток без сна. После этого надо было пройти по черному пустому городу, где и бандиты, и все что угодно, а одна, провожать некому, и вот у меня была заточенная металлическая расческа в кармане, мое оружие. Как-то прихожу, а квартирная хозяйка рассказывает: сестричка сказала, что если убьют, то лучше в постельке. Понимаете, когда ребенок четырех-пяти лет такие вещи говорит?.. А стала постарше, на меня начали обращать внимание солдатики - тоже опасно.
- Когда вы узнали, что красивы?
- В 1941 году. Услышала, но не согласилась. Пришла домой, долго смотрела в зеркало и поняла, что шутка. И у меня не было стремления быть красивой. Стремление появилось, когда я влюбилась. Это я уже училась в медицинском техникуме. К этому времени я поняла, что не смогу быть врачом. У меня было первое практическое занятие по хирургии. Пришел больной с воспалением надкостницы, требовалась операция, дали наркоз, маску подышать. А он захрипел и умер. Нас тут же выдворили из операционной. Я видела такое количество смертей от ран... Это ужасно. Психика еще неустойчивая...
- Плакали?
- Нет. Плакать - это потом у меня началось. А тут я подумала: Боже мой, всегда быть под страхом, что это может произойти!.. А поскольку я ничего не умела, только на сцене в самодеятельности... У меня была тяжелая борьба с родителями. Мой отец считал, что актриса - не профессия, а я всегда считалась с ним. Но я никогда не пожалела, что пошла в актрисы. Никогда.
Стоик
Из книги:
«...Я умела держать себя в руках. Уже тогда твердо знала: никто не должен видеть тебя беспомощной, уверенность в себе - шажок к успеху».
- А за что вас хотели выгнать из комсомола в театральном институте?
- Я хулигана ударила так, что он отлетел. Я стояла возле входа в аудиторию, где должна была прочитать педагогу сказку о Ленине, потому что вечером мое выступление на траурном ленинском вечере. Это была весна 1953 года. Вы же знаете, что такое весна 1953 года. Двадцать пять минут текста, и я, прикрыв глаза, его повторяю. И в это время свист мне в ухо.
- Ухаживание или хулиганство?
- Я ответила на хулиганство. А из этого сделали целую историю. Мой педагог сказал: подавайте заявление о переводе в Харьков, потому что завтра будет приказ о вашем отчислении. Я сказала: хорошо, если завтра приказ о моем отчислении, послезавтра ищите меня в Днепре.
- И вы бы так сделали?
- Конечно. Я пережила горькую борьбу с родителями, чтобы попасть в театральный. В 1947 году пыталась поступить - папа поехал со мной, заходит к директору и просит не брать меня, можете представить? Театральный - это было выстрадано. Меня не исключили, но комсомол устроил собрание, разборку до трех часов ночи тяжелейшую, это было модно тогда.
- Вас осудили?
- Конечно. И в райкоме потребовали, чтобы я положила на стол комсомольский билет. Я сказала: вы можете издалека посмотреть на него, я его получала на фронте и вам не отдам.
- Что давало силы так себя вести?
- Я была абсолютной комсомолкой. Я была защитницей СССР. Я была участницей войны. Я добивалась всего сама. Я все могла. Я была взрослой, сильной и очень уверенной в справедливости. Я два месяца походила с выговором, потом его сняли. Я окончила театральный институт в Киеве, но после всего решила уехать с Украины.
- Вас пригласили в Театр Моссовета?
- Меня не приглашали. Театр Моссовета был на гастролях в Киеве, и я добивалась, чтобы меня посмотрел Завадский. Кончилось тем, что мне сказали: мы вас берем, давайте документы. А спустя время я получила все документы обратно... Я уже снималась в «Тихом Доне», когда на съемках спросила Бориса Новикова, он работал в Театре Моссовета: Борь, ты не знаешь, что тогда там случилось? А прошло года три или четыре. Он сказал: пришло двадцать анонимок на тебя.
- Как отреагировали?
- А никак.
- Интриги, зависть, предательство - как вы справлялись с этим?
- У меня всегда было правило: никогда никому сознательно не делать зла.
Бабушка говорила: нельзя, Бог накажет. У нас в семье было: это порядочно, это непорядочно. И я знала: сделаешь кому-то плохо - обязательно вернется. А тогда... я стала актрисой, снялась в Ленинграде, меня взяли в «Тихий Дон»... Я ни о чем не жалела.
«Аксинья»
Из книги:
« - А ты неси бедрами... Бедрами, бедрами неси...
Я никак не могла вначале понять, как это ведра с водой можно нести «бедрами», если они на коромысле...
Я плясала с казаками, пела с ними и в конце концов вписалась в их круг, как вписываются в пейзаж».
- Мне казалось, вы такая «тонная», как говаривала моя мама, и вдруг Аксинья. Скорее Мордюкова, которая тоже хотела играть эту роль и чуть с собой не покончила, не получив ее...
- Я этого не знала. Я знала, что примерно тридцать актрис пробовались. И что утверждает сам Шолохов.
- Вы попросились на роль?
- Я не на роль попросилась. Я на роль никогда в жизни ни у кого не просилась. Я услышала, что Герасимов будет снимать фильм, и ахнула - я всегда восхищалась «Тихим Доном». И попросила разрешения принять участие в пробах. Проба - это конкурс, на равных условиях с другими.
- И Шолохов отобрал вас?
- Да, Шолохов сказал: «Так вот она!» И только в прошлом году дочь Шолохова рассказала, что этому предшествовало. Когда вышла «Неоконченная повесть», они дали папе мою фотографию и сказали: вот тебе Аксинья. Поэтому он и сказал: «Так вот она!»
Из книги:
«Шолохову показали подряд первую и вторую серии. Он долго не поворачивался к нам. Уже свет зажгли, а он сидел - «шапка» окурков накрыла напольную пепельницу. Потом повернулся - лицо у него было... ну, наплакался человек».
- Он всех нас пригласил к себе. А я была то ли больна, то ли что-то репетировала в театре. Я ни разу не была в Вешенской. Что-нибудь все время случалось. Я уже боюсь загадывать, потому что всякий раз...
- Да, впечатление полного благополучия - и все время сопротивление, и совсем другой характер...
- Я не думаю, какой у меня характер. Я думаю, как жить.
- Это главный вопрос молодости - и вы до сих пор его себе задаете?
- Да. И я стараюсь жить достойно. Мне бывает очень трудно, но я никогда не жалуюсь. Я была в делегации в Париже, и нас повели в «Лидо». Давно. Я первый раз увидела голых женщин в перьях, как стадо дрессированных лошадей. Я расплакалась. Я скрыла слезы, но мне стало так больно...
- За них?
- За них... Я в то время не понимала, что есть разные люди, разные возможности, разная психология. И разные способы зарабатывать деньги. Просто это не для меня.
Из книги:
«Объясню: я никогда не считала, что моя внешность позволяет мне делать то, что не разрешает мне моя нравственность».
Народная артистка СССР
Из книги:
«Эмоциональный мир актрисы - особый. Он соткан из таких тонких и нежных струн, что тронь любую - и заплачет, затоскует, заболит вся душа, заноет сердце».
- Еще во время моей учебы на втором курсе, по-моему, были гастроли Малого театра в Киеве. Я увидела четыре спектакля и просто влюбилась. Я поняла, что я никогда там не буду... Играли Зубов, Анненков, Пашенная, Гоголева, Турчанинова, великая когорта. Ах, какое было потрясение для меня!.. Но когда я уже снялась в «Тихом Доне» и стала известной, я пошла проситься в Малый театр...
- И более тридцати главных ролей, и звание народной артистки СССР...
Из книги:
«Все у меня было в Малом - яркие взлеты, затяжное молчание, радость успеха и отчаяние... все, как в жизни...»
- А как в жизни? В личной жизни вы тоже сохраняли бойцовские качества?
- Я была самостоятельной. Во всем и всегда. Я принимала решения, я поступала так, как я считала нужным.
- Но замуж ведь вас просили выйти? Я понимаю, что за вами было решение - выходить или нет. Но в этом случае инициатива принадлежала не вам.
- Это правда. Я согласилась, но я не добивалась этого. Я добивалась квартир для кого-то, я ходила, доказывала, чтобы кого-то в больницу положить вовремя. Я учредила в 1994 году благотворительный фонд для учащихся театральных вузов... А для себя я добивалась только работы. Я двадцать семь лет прожила с мужем, любила его и сама с ним рассталась. И больше про личное не будем, я предупреждала вас.
- Ваше прямодушие мешало вам?
- Очень сильно мешало. Я себе позволяла многое. Я не понимала, что говорить правду нужно не всегда.
- Вы и Шолохову что-то сказали...
- Это было в Ленинграде. Я снималась, а у них был симпозиум писателей. И я узнала, что там Шолохов. Он сказал: давай приходи. У него был трехкомнатный номер в гостинице. И через всю анфиладу комнат стояли столы. И вчерашние гости полупьяные, и какие-то остатки еды, запах перегара, полный кошмар. У Шолохова вот такие набрякшие глаза, я поняла, что он пьян. Но вместо того чтобы повернуться и уйти, я сказала: Михаил Александрович, как вы можете, что вы делаете с писателем Шолоховым?! А он: замолчи, ты думаешь, я не знаю, что я выше «Тихого Дона» ничего не написал?.. Это была его боль...
- Слово «одиночество» вам незнакомо?
- Знакомо. Я понимаю, что это такое. Но у меня есть театр. Есть телефон. Есть телевизор. Есть мой фонд. Есть ученики. Я все время что-нибудь делаю. У меня интересная жизнь. Мне интересно жить. И у меня что-то получается.
БЛИЦ-ОПРОС
Что значит красиво стареть?
- Я вообще не думала о том, красиво или некрасиво. Надо достойно жить.
Как была бы прожита жизнь, если бы не актерская карьера?
- Наверное, я была бы в Днепре.
Главное свойство характера?
- Слова «честь» и «достоинство» - что-то очень ощутимое для меня. Бесчестный поступок - удар, и сильный, не дай Господи.
Что в других людях нравится больше всего?
- То же самое - порядочность.
Есть ли девиз или какое-то основное жизненное правило?
- Не причинять никому зла. Все остальное было в моей власти.
«Комсомольская правда», 8 октября 2007
Ольга Кучкина
Красавица Элина Быстрицкая всегда представлялась необыкновенной. Все, казалось, должно быть у ног актрисы и человека. Звездная карьера, звездная жизнь. Легендарная Аксинья в шолоховском «Тихом Доне», земная, страстная, с ее силой характера и силой чувства, ошеломляюще выламывалась из образа небожительницы, ступающей по облаку...
До чего же удивительно было, приблизившись, узнать оборотную сторону славы этой выдающейся женщины.
«Петька»
- С изумлением узнала, что в детстве у вас был мальчишеский характер...
- Это правда. Я росла вместе с двоюродным братом. Его мать и наша бабушка были расстреляны в 1941 году, и он остался в нашей семье. Первые драки были с ним. К нему приходили его друзья, я с ними проводила время. Отсюда бильярд. Сперва купили детский, с металлическими шариками. Так началось. Я была крепкая. И драчливая.
- А как вы играли в «Чапаева»?
- У нас была площадка на лестнице с выходом на балкон. На балконе - закулисье, площадка - сцена. Занавес из бабушкиных юбок. Знаете, какие на Украине были юбки? И мы разыгрывали спектакль. Мой брат - Чапаев, я - Петька.
- Не Анка, а Петька?
- Анкой была моя подружка Муся. У нас, конечно, пулемета не было, но что-то такое было... Хотя мама была строгая и многого не разрешала. Зато она учила выговаривать все слова.
- Она научила вас такой четкой и ясной речи?
- Она. Я училась на украинском языке. У меня диплом актрисы украинского театра. Но во время войны я была санитаркой госпиталя, хотя исполняла обязанности лаборантки, но так оформили из-за возраста, а начальником лаборатории была врач из Астрахани. Второй врач - из Москвы. Я эту речь слышала, и она мне нравилась. Я не думала, что когда-нибудь буду актрисой, я должна была стать врачом, это было ясно...
Из книги «Встречи под звездой Надежды»:
«В ответ на вопрос, откуда я родом, я могла бы ответить: из бедности, из коммуналки, из войны... Я ушла в мирную жизнь повидавшей войну и кровь... Но Бог оберегал меня... Грязь ко мне не пристала».
«Сын полка»
- У вас есть значок «Сын полка». Вы были в действующей армии?
- Знака «Дочь полка» ведь нет... Отец был военврач. 22 июня вестовой принес ему сообщение. Мама взяла пакет, вестовой передал через окно, первый этаж. Она отдернула кружевную шторку, а там - голова лошади... Я так и запомнила на всю жизнь начало войны. Отец пришел, взял свой баульчик и ушел в госпиталь. Мне было уже 13 лет. И у меня была младшая сестричка, я пеленала ее, принести два ведра воды из колонки - моя забота... Я пошла проситься тоже в госпиталь. Все, что мною сделано в жизни, все связано с преодолением, с трудом, иногда опасностью...
- Даже с опасностью?
- Ну, смотрите. До 1942 года мы были с папой вместе в госпитале, а потом он ушел под Сталинград. А мы остались работать с мамой. Как-то договаривались, чтобы дежурить по очереди, когда мама дежурит, чтобы я дома с сестрой. Мы ее не отдали в детдом, как полагалось. А прием раненых - это несколько суток без сна. После этого надо было пройти по черному пустому городу, где и бандиты, и все что угодно, а одна, провожать некому, и вот у меня была заточенная металлическая расческа в кармане, мое оружие. Как-то прихожу, а квартирная хозяйка рассказывает: сестричка сказала, что если убьют, то лучше в постельке. Понимаете, когда ребенок четырех-пяти лет такие вещи говорит?.. А стала постарше, на меня начали обращать внимание солдатики - тоже опасно.
- Когда вы узнали, что красивы?
- В 1941 году. Услышала, но не согласилась. Пришла домой, долго смотрела в зеркало и поняла, что шутка. И у меня не было стремления быть красивой. Стремление появилось, когда я влюбилась. Это я уже училась в медицинском техникуме. К этому времени я поняла, что не смогу быть врачом. У меня было первое практическое занятие по хирургии. Пришел больной с воспалением надкостницы, требовалась операция, дали наркоз, маску подышать. А он захрипел и умер. Нас тут же выдворили из операционной. Я видела такое количество смертей от ран... Это ужасно. Психика еще неустойчивая...
- Плакали?
- Нет. Плакать - это потом у меня началось. А тут я подумала: Боже мой, всегда быть под страхом, что это может произойти!.. А поскольку я ничего не умела, только на сцене в самодеятельности... У меня была тяжелая борьба с родителями. Мой отец считал, что актриса - не профессия, а я всегда считалась с ним. Но я никогда не пожалела, что пошла в актрисы. Никогда.
Стоик
Из книги:
«...Я умела держать себя в руках. Уже тогда твердо знала: никто не должен видеть тебя беспомощной, уверенность в себе - шажок к успеху».
- А за что вас хотели выгнать из комсомола в театральном институте?
- Я хулигана ударила так, что он отлетел. Я стояла возле входа в аудиторию, где должна была прочитать педагогу сказку о Ленине, потому что вечером мое выступление на траурном ленинском вечере. Это была весна 1953 года. Вы же знаете, что такое весна 1953 года. Двадцать пять минут текста, и я, прикрыв глаза, его повторяю. И в это время свист мне в ухо.
- Ухаживание или хулиганство?
- Я ответила на хулиганство. А из этого сделали целую историю. Мой педагог сказал: подавайте заявление о переводе в Харьков, потому что завтра будет приказ о вашем отчислении. Я сказала: хорошо, если завтра приказ о моем отчислении, послезавтра ищите меня в Днепре.
- И вы бы так сделали?
- Конечно. Я пережила горькую борьбу с родителями, чтобы попасть в театральный. В 1947 году пыталась поступить - папа поехал со мной, заходит к директору и просит не брать меня, можете представить? Театральный - это было выстрадано. Меня не исключили, но комсомол устроил собрание, разборку до трех часов ночи тяжелейшую, это было модно тогда.
- Вас осудили?
- Конечно. И в райкоме потребовали, чтобы я положила на стол комсомольский билет. Я сказала: вы можете издалека посмотреть на него, я его получала на фронте и вам не отдам.
- Что давало силы так себя вести?
- Я была абсолютной комсомолкой. Я была защитницей СССР. Я была участницей войны. Я добивалась всего сама. Я все могла. Я была взрослой, сильной и очень уверенной в справедливости. Я два месяца походила с выговором, потом его сняли. Я окончила театральный институт в Киеве, но после всего решила уехать с Украины.
- Вас пригласили в Театр Моссовета?
- Меня не приглашали. Театр Моссовета был на гастролях в Киеве, и я добивалась, чтобы меня посмотрел Завадский. Кончилось тем, что мне сказали: мы вас берем, давайте документы. А спустя время я получила все документы обратно... Я уже снималась в «Тихом Доне», когда на съемках спросила Бориса Новикова, он работал в Театре Моссовета: Борь, ты не знаешь, что тогда там случилось? А прошло года три или четыре. Он сказал: пришло двадцать анонимок на тебя.
- Как отреагировали?
- А никак.
- Интриги, зависть, предательство - как вы справлялись с этим?
- У меня всегда было правило: никогда никому сознательно не делать зла.
Бабушка говорила: нельзя, Бог накажет. У нас в семье было: это порядочно, это непорядочно. И я знала: сделаешь кому-то плохо - обязательно вернется. А тогда... я стала актрисой, снялась в Ленинграде, меня взяли в «Тихий Дон»... Я ни о чем не жалела.
«Аксинья»
Из книги:
« - А ты неси бедрами... Бедрами, бедрами неси...
Я никак не могла вначале понять, как это ведра с водой можно нести «бедрами», если они на коромысле...
Я плясала с казаками, пела с ними и в конце концов вписалась в их круг, как вписываются в пейзаж».
- Мне казалось, вы такая «тонная», как говаривала моя мама, и вдруг Аксинья. Скорее Мордюкова, которая тоже хотела играть эту роль и чуть с собой не покончила, не получив ее...
- Я этого не знала. Я знала, что примерно тридцать актрис пробовались. И что утверждает сам Шолохов.
- Вы попросились на роль?
- Я не на роль попросилась. Я на роль никогда в жизни ни у кого не просилась. Я услышала, что Герасимов будет снимать фильм, и ахнула - я всегда восхищалась «Тихим Доном». И попросила разрешения принять участие в пробах. Проба - это конкурс, на равных условиях с другими.
- И Шолохов отобрал вас?
- Да, Шолохов сказал: «Так вот она!» И только в прошлом году дочь Шолохова рассказала, что этому предшествовало. Когда вышла «Неоконченная повесть», они дали папе мою фотографию и сказали: вот тебе Аксинья. Поэтому он и сказал: «Так вот она!»
Из книги:
«Шолохову показали подряд первую и вторую серии. Он долго не поворачивался к нам. Уже свет зажгли, а он сидел - «шапка» окурков накрыла напольную пепельницу. Потом повернулся - лицо у него было... ну, наплакался человек».
- Он всех нас пригласил к себе. А я была то ли больна, то ли что-то репетировала в театре. Я ни разу не была в Вешенской. Что-нибудь все время случалось. Я уже боюсь загадывать, потому что всякий раз...
- Да, впечатление полного благополучия - и все время сопротивление, и совсем другой характер...
- Я не думаю, какой у меня характер. Я думаю, как жить.
- Это главный вопрос молодости - и вы до сих пор его себе задаете?
- Да. И я стараюсь жить достойно. Мне бывает очень трудно, но я никогда не жалуюсь. Я была в делегации в Париже, и нас повели в «Лидо». Давно. Я первый раз увидела голых женщин в перьях, как стадо дрессированных лошадей. Я расплакалась. Я скрыла слезы, но мне стало так больно...
- За них?
- За них... Я в то время не понимала, что есть разные люди, разные возможности, разная психология. И разные способы зарабатывать деньги. Просто это не для меня.
Из книги:
«Объясню: я никогда не считала, что моя внешность позволяет мне делать то, что не разрешает мне моя нравственность».
Народная артистка СССР
Из книги:
«Эмоциональный мир актрисы - особый. Он соткан из таких тонких и нежных струн, что тронь любую - и заплачет, затоскует, заболит вся душа, заноет сердце».
- Еще во время моей учебы на втором курсе, по-моему, были гастроли Малого театра в Киеве. Я увидела четыре спектакля и просто влюбилась. Я поняла, что я никогда там не буду... Играли Зубов, Анненков, Пашенная, Гоголева, Турчанинова, великая когорта. Ах, какое было потрясение для меня!.. Но когда я уже снялась в «Тихом Доне» и стала известной, я пошла проситься в Малый театр...
- И более тридцати главных ролей, и звание народной артистки СССР...
Из книги:
«Все у меня было в Малом - яркие взлеты, затяжное молчание, радость успеха и отчаяние... все, как в жизни...»
- А как в жизни? В личной жизни вы тоже сохраняли бойцовские качества?
- Я была самостоятельной. Во всем и всегда. Я принимала решения, я поступала так, как я считала нужным.
- Но замуж ведь вас просили выйти? Я понимаю, что за вами было решение - выходить или нет. Но в этом случае инициатива принадлежала не вам.
- Это правда. Я согласилась, но я не добивалась этого. Я добивалась квартир для кого-то, я ходила, доказывала, чтобы кого-то в больницу положить вовремя. Я учредила в 1994 году благотворительный фонд для учащихся театральных вузов... А для себя я добивалась только работы. Я двадцать семь лет прожила с мужем, любила его и сама с ним рассталась. И больше про личное не будем, я предупреждала вас.
- Ваше прямодушие мешало вам?
- Очень сильно мешало. Я себе позволяла многое. Я не понимала, что говорить правду нужно не всегда.
- Вы и Шолохову что-то сказали...
- Это было в Ленинграде. Я снималась, а у них был симпозиум писателей. И я узнала, что там Шолохов. Он сказал: давай приходи. У него был трехкомнатный номер в гостинице. И через всю анфиладу комнат стояли столы. И вчерашние гости полупьяные, и какие-то остатки еды, запах перегара, полный кошмар. У Шолохова вот такие набрякшие глаза, я поняла, что он пьян. Но вместо того чтобы повернуться и уйти, я сказала: Михаил Александрович, как вы можете, что вы делаете с писателем Шолоховым?! А он: замолчи, ты думаешь, я не знаю, что я выше «Тихого Дона» ничего не написал?.. Это была его боль...
- Слово «одиночество» вам незнакомо?
- Знакомо. Я понимаю, что это такое. Но у меня есть театр. Есть телефон. Есть телевизор. Есть мой фонд. Есть ученики. Я все время что-нибудь делаю. У меня интересная жизнь. Мне интересно жить. И у меня что-то получается.
БЛИЦ-ОПРОС
Что значит красиво стареть?
- Я вообще не думала о том, красиво или некрасиво. Надо достойно жить.
Как была бы прожита жизнь, если бы не актерская карьера?
- Наверное, я была бы в Днепре.
Главное свойство характера?
- Слова «честь» и «достоинство» - что-то очень ощутимое для меня. Бесчестный поступок - удар, и сильный, не дай Господи.
Что в других людях нравится больше всего?
- То же самое - порядочность.
Есть ли девиз или какое-то основное жизненное правило?
- Не причинять никому зла. Все остальное было в моей власти.
«Комсомольская правда», 8 октября 2007
Ольга Кучкина
Подробнее
А.К. ТОЛСТОЙ «ЦАРЬ БОРИС»
23 октября в 19 ч.
А.К. ТОЛСТОЙ «ЦАРЬ БОРИС»
23 октября в 19 ч.
Трагедия «Царь Борис» появилась на подмостках Малого театра в 1993 году. Пожалуй, только на старейшей сцене столицы можно увидеть сегодня столь масштабное драматическое полотно. Спектакль редчайшего ныне «большого стиля»: многофигурный, с мощной музыкой Георгия Свиридова, с живописными декорациями Иосифа Сумбаташвили и с выдающимися актерскими работами мастеров Малого театра Василия Бочкарева (царь Борис), Людмилы Поляковой (царица Мария Федоровна), Эдуарда Марцевича (Шуйский), Нелли Корниенко (царица Мария Григорьевна), Владимира Сафронова (Семен Годунов). Более тридцати действующих лиц спектакля в красочных костюмах, приближенных к исторической эпохе, создают на сцене действо, по силе и мощи равное литературному первоисточнику - драматическому сочинению Алексея Константиновича Толстого.
В центре - фигура царя Бориса. Его силы на исходе; мучимый совестью сильнее, чем физическим недугом, властитель Руси из последних сил борется с судьбой. Враждебность окружения, непонимание близких, холод царственного одиночества - все это причины его душевных мучений и невыносимых страданий. Пролитую кровь ребенка, ужас бесчеловечного злодеяния не искупит никакая власть, даже та, о которой Борис мечтает, - «править одной любовью». В финале распластанное на земле, беспомощное и жалкое тело царя Бориса красноречивее, чем самые пафосные слова, выразит всю бессмысленность содеянного человеком зла и всю беспощадность наказания, которое рано или поздно настигает каждого, кто преступил черту...
Режиссер В. Бейлис. Художник И. Сумбаташвили. Композитор Г. Свиридов.
Жанна Филатова
23 октября в 19 ч.
Трагедия «Царь Борис» появилась на подмостках Малого театра в 1993 году. Пожалуй, только на старейшей сцене столицы можно увидеть сегодня столь масштабное драматическое полотно. Спектакль редчайшего ныне «большого стиля»: многофигурный, с мощной музыкой Георгия Свиридова, с живописными декорациями Иосифа Сумбаташвили и с выдающимися актерскими работами мастеров Малого театра Василия Бочкарева (царь Борис), Людмилы Поляковой (царица Мария Федоровна), Эдуарда Марцевича (Шуйский), Нелли Корниенко (царица Мария Григорьевна), Владимира Сафронова (Семен Годунов). Более тридцати действующих лиц спектакля в красочных костюмах, приближенных к исторической эпохе, создают на сцене действо, по силе и мощи равное литературному первоисточнику - драматическому сочинению Алексея Константиновича Толстого.
В центре - фигура царя Бориса. Его силы на исходе; мучимый совестью сильнее, чем физическим недугом, властитель Руси из последних сил борется с судьбой. Враждебность окружения, непонимание близких, холод царственного одиночества - все это причины его душевных мучений и невыносимых страданий. Пролитую кровь ребенка, ужас бесчеловечного злодеяния не искупит никакая власть, даже та, о которой Борис мечтает, - «править одной любовью». В финале распластанное на земле, беспомощное и жалкое тело царя Бориса красноречивее, чем самые пафосные слова, выразит всю бессмысленность содеянного человеком зла и всю беспощадность наказания, которое рано или поздно настигает каждого, кто преступил черту...
Режиссер В. Бейлис. Художник И. Сумбаташвили. Композитор Г. Свиридов.
Жанна Филатова
07.10.2007
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
7 октября – день рождения народного артиста России Вячеслава Ивановича Езепова. От души поздравляем артиста и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и неиссякаемого творческого вдохновения!
06.10.2007
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
6 октября – день рождения народной артистки России Алефтины Николаевны Евдокимовой. От души поздравляем актрису и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и интересных творческих предложений!
05.10.2007
Подробнее
КОРАБЛЬ ДОЛЖЕН ПЛЫТЬ
С кораблем Юрий Каюров, народный артист России, один из старейших мастеров Малого театра, ассоциирует театр. Так, например, сам Малый, по его словам, - тяжелый непотопляемый дредноут.
КОРАБЛЬ ДОЛЖЕН ПЛЫТЬ
С кораблем Юрий Каюров, народный артист России, один из старейших мастеров Малого театра, ассоциирует театр. Так, например, сам Малый, по его словам, - тяжелый непотопляемый дредноут. Другой же может оказаться утлой лодочкой, способной без следа исчезнуть в бурных театральных волнах. Быть может, подобные образы родились у артиста потому, что в юности довелось ему служить моряком на легендарном крейсере «Аврора» А может, и не поэтому, ведь, как известно, фантазия людей творческих непредсказуема и безгранична.
30 сентября Юрий Каюров отметил свой 80-летний юбилей. А накануне этой даты в серии «Библиотека Малого театра» что в этом же театре и готовится, появилась его книга «Куда уходят дни...».
Это не автобиография, которой сегодня никого не удивишь. Структура книги очень своеобразна. Тут есть все. Дневниковые записи как 40-летней давности, так и буквально вчерашнего дня. Актерско-режиссерские портреты. Поэтические эссе о временах юности. Впечатления от заграничных вояжей. Темпераментные «отчеты» о работе внутренней актерской «лаборатории» Плюс замечательные фотографии.
Юрий Каюров оказался замечательным стилистом, хотя вряд ли, конечно, сочиняя свои заметки, об этом «стиле» думал. Его записи очень поэтичны и по сути, и по форме своей, а любимые стихи известных поэтов совершенно органично в них вклиниваются. Каждое эссе автора самостоятельно, но словно бы не закончено. Каюров нигде не ставит точку, чтобы мысль и перо могли вернуться к сказанному еще раз.
Его человеческая судьба, история семьи проступают на страницах книги. Вот детские истоки познания мира, чудные бытовые зарисовки северной деревни конца 30-х годов. Вот скупые эпизоды учебы в Вологодском ремесленном училище, работы на ленинградском заводе «Вулкан» Казалось, все это было до творчества и к нему не вело. Но как и у многих будущих актеров, в жизни Каюрова случился «самодеятельный» эпизод - приход в ленинградский Дворец культуры имени Кирова, где театральной студией руководили Василий Меркурьев и Ирина Мейерхольд. Сколько теплых слов им посвящено -тем, кто выдал молодому человеку путевку в «настоящую» жизнь, которая не имеет срока давности.
Потом были Ленинградский театральный институт и направление в Саратовский театр драмы имени К.Маркса. Как замечательно описывает Каюров «узнавание» города, где никогда не был, - по книгам любимого Константина Федина, действие которых происходит именно в Саратове. Актерский опыт, постижение ремесла и мастерства пришли к Каюрову именно там. И туда же он однажды вернулся знаменитым, снявшись в фильме «В начале века» в роли молодого Владимира Ульянова (1961).
Сколько раз потом Юрий Каюров появится на экране и на сцене в роли Ленина. Казалось бы, такая номенклатурная роль, дающая впоследствии блага и привилегии. Но почитайте дневниковые записи артиста - как важно ему было познать не «памятник» но человека, сколько книг было перелопачено, документов, воспоминаний. Ленин для Каюрова - такой же персонаж, как и многие другие, требующий перевоплощения, умения без шаржа изобразить внешние узнаваемые приметы вождя. И сегодня он об этом вспоминает с благодарностью, не перечеркивая прошлое, не извиняясь за него.
В его записях можно найти подробное описание тогдашнего советского кинопроизводства: куда выезжали в съемочные экспедиции, как учили роли и гримировались, как работали с партнерами и спорили с режиссерами, как потом наблюдали реакцию зрителей и знакомились с отзывами прессы. А рядом - впечатления от великого искусства XX века: художественные выставки, спектакли классиков российской и мировой режиссуры, выдающиеся актеры, западные фильмы, многие из которых были запрещены к официальному показу в СССР, но за границей этих запретов не существовало. В описании тех же заграничных вояжей - открытые, непосредственные впечатления человека, прикоснувшегося к мировой истории...
Быть может, эта книга для кого-то откроет новые грани известного и любимого артиста Юрия Каюрова, который и сегодня отнюдь не пребывает «на покое» А выходит на сцену, появляется на экране и продолжает впитывать впечатления долгой и, хочется верить, счастливой жизни.
Каюров Ю. «Куда уходят дни...» М.: Малый театр, 2007.
Автор: Ирина АЛПАТОВА
Источник: Культура
Дата: 04.10.2007
С кораблем Юрий Каюров, народный артист России, один из старейших мастеров Малого театра, ассоциирует театр. Так, например, сам Малый, по его словам, - тяжелый непотопляемый дредноут. Другой же может оказаться утлой лодочкой, способной без следа исчезнуть в бурных театральных волнах. Быть может, подобные образы родились у артиста потому, что в юности довелось ему служить моряком на легендарном крейсере «Аврора» А может, и не поэтому, ведь, как известно, фантазия людей творческих непредсказуема и безгранична.
30 сентября Юрий Каюров отметил свой 80-летний юбилей. А накануне этой даты в серии «Библиотека Малого театра» что в этом же театре и готовится, появилась его книга «Куда уходят дни...».
Это не автобиография, которой сегодня никого не удивишь. Структура книги очень своеобразна. Тут есть все. Дневниковые записи как 40-летней давности, так и буквально вчерашнего дня. Актерско-режиссерские портреты. Поэтические эссе о временах юности. Впечатления от заграничных вояжей. Темпераментные «отчеты» о работе внутренней актерской «лаборатории» Плюс замечательные фотографии.
Юрий Каюров оказался замечательным стилистом, хотя вряд ли, конечно, сочиняя свои заметки, об этом «стиле» думал. Его записи очень поэтичны и по сути, и по форме своей, а любимые стихи известных поэтов совершенно органично в них вклиниваются. Каждое эссе автора самостоятельно, но словно бы не закончено. Каюров нигде не ставит точку, чтобы мысль и перо могли вернуться к сказанному еще раз.
Его человеческая судьба, история семьи проступают на страницах книги. Вот детские истоки познания мира, чудные бытовые зарисовки северной деревни конца 30-х годов. Вот скупые эпизоды учебы в Вологодском ремесленном училище, работы на ленинградском заводе «Вулкан» Казалось, все это было до творчества и к нему не вело. Но как и у многих будущих актеров, в жизни Каюрова случился «самодеятельный» эпизод - приход в ленинградский Дворец культуры имени Кирова, где театральной студией руководили Василий Меркурьев и Ирина Мейерхольд. Сколько теплых слов им посвящено -тем, кто выдал молодому человеку путевку в «настоящую» жизнь, которая не имеет срока давности.
Потом были Ленинградский театральный институт и направление в Саратовский театр драмы имени К.Маркса. Как замечательно описывает Каюров «узнавание» города, где никогда не был, - по книгам любимого Константина Федина, действие которых происходит именно в Саратове. Актерский опыт, постижение ремесла и мастерства пришли к Каюрову именно там. И туда же он однажды вернулся знаменитым, снявшись в фильме «В начале века» в роли молодого Владимира Ульянова (1961).
Сколько раз потом Юрий Каюров появится на экране и на сцене в роли Ленина. Казалось бы, такая номенклатурная роль, дающая впоследствии блага и привилегии. Но почитайте дневниковые записи артиста - как важно ему было познать не «памятник» но человека, сколько книг было перелопачено, документов, воспоминаний. Ленин для Каюрова - такой же персонаж, как и многие другие, требующий перевоплощения, умения без шаржа изобразить внешние узнаваемые приметы вождя. И сегодня он об этом вспоминает с благодарностью, не перечеркивая прошлое, не извиняясь за него.
В его записях можно найти подробное описание тогдашнего советского кинопроизводства: куда выезжали в съемочные экспедиции, как учили роли и гримировались, как работали с партнерами и спорили с режиссерами, как потом наблюдали реакцию зрителей и знакомились с отзывами прессы. А рядом - впечатления от великого искусства XX века: художественные выставки, спектакли классиков российской и мировой режиссуры, выдающиеся актеры, западные фильмы, многие из которых были запрещены к официальному показу в СССР, но за границей этих запретов не существовало. В описании тех же заграничных вояжей - открытые, непосредственные впечатления человека, прикоснувшегося к мировой истории...
Быть может, эта книга для кого-то откроет новые грани известного и любимого артиста Юрия Каюрова, который и сегодня отнюдь не пребывает «на покое» А выходит на сцену, появляется на экране и продолжает впитывать впечатления долгой и, хочется верить, счастливой жизни.
Каюров Ю. «Куда уходят дни...» М.: Малый театр, 2007.
Автор: Ирина АЛПАТОВА
Источник: Культура
Дата: 04.10.2007
Подробнее
АКТЕРСКОЕ СЧАСТЬЕ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Неутомимая труженица, гениальная актриса, заботливая мама — такая она, Ирина Муравьева. Какая еще? На этот вопрос амурчане имели возможность получить ответ «из первых рук».
АКТЕРСКОЕ СЧАСТЬЕ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Неутомимая труженица, гениальная актриса, заботливая мама — такая она, Ирина Муравьева. Какая еще? На этот вопрос амурчане имели возможность получить ответ «из первых рук».
В рамках кинофорума «Амурская осень» Ирина Вадимовна принимала гостей на своем творческом вечере в большом зале ДОРА.
Когда готовилось это мероприятие, организаторы предупредили — это первый творческий вечер актрисы. Обычно сцена для народной артистки России Ирины Муравьевой — это только театральное действо. Она не любит давать интервью, не снимается в ток-шоу. Встреча с амурским зрителем должна была стать своеобразным экспериментом в творчестве. Формат вечера, который выбрала Ирина Вадимовна, — диалог с ведущим. Им стал президент «Амурской осени» Сергей Новожилов. Разговор о жизни, актерской профессии, карьере продолжался два часа. За это время многочисленные поклонники актрисы впервые видели ее не в образе.
Ирина Муравьева немного волновалась, но откровенно отвечала на вопросы ведущего. Несколько лирических песен в исполнении хозяйки вечера и фрагменты любимых всеми фильмов, показанных на большом экране, стали своеобразной изюминкой этой встречи. О чем же поведала амурскому зрителю великая актриса современности?
- Мой приход на сцену был не из легких, — вспоминала Ирина Муравьева. — Я чем-то походила на своих героинь, которых позже сыграла в кино, — Нину Саломатину из «Карнавала» и Людмилу из «Москвы слезам не верит». Так же, как первая, я отчаянно хотела быть актрисой. Я не мечтала о фееричном карнавале, но жаждала быть на сцене. Меня не принимали в театральные училища, совсем как Саломатину. Я поступала в два из них два года подряд, но безуспешно. Будучи девушкой упорной, не отступилась. Решила пробовать свои силы в третий раз, а чтобы скоротать год до следующих вступительных экзаменов, устроилась на работу в библиотеку, как Людмила. Думала, что буду в чистом светлом зале выдавать людям умные книжки, а работать пришлось в полутемном подвале — заполнять какие-то карточки.
Слава богу, на третий раз удалось поступить. Правда, не в театральное училище, а в театральную студию при детском театре. Но я этому месту учебы была очень рада. После окончания студии меня оставили работать в театре. Мы играли спектакли для детей, но, так или иначе, это было то, о чем я мечтала — сцена. Позже я все-таки окончила театральный вуз. Это был Государственный институт театрального искусства имени Луначарского.
Сейчас Ирина Муравьева «служит» в Малом московском театре, спектакли в котором всегда проходят с аншлагами. В репертуаре классика — Чехов, Толстой, Островский. За плечами — звездные роли в кино, после которых как-то не укладывается в голове, что Муравьева прежде всего театральная актриса.
- Театр — это действительно большая часть моей жизни, — признается Ирина Вадимовна, — все исходит оттуда. В том числе и мои роли в кино. Кино я однажды «отравилась» и полюбила этот вид искусства, хотя изначально ничто не обещало мне успех в кинокарьере. Я никогда не была красавицей: если режиссеры приходили в студию или в театр подбирать себе молодых актрис, в мою сторону даже не глядели. Поэтому еще в юности я поставила крест на себе как на киноактрисе. Все изменилось после «Карнавала». После выхода этого фильма меня многие стали приглашать сниматься. Предлагали только большие роли. За всю жизнь я не сыграла ни одного эпизода.
Большая роль — большие переживания. Так привыкли считать многие. О том, как актеры могут проживать сразу несколько жизней, поинтересовался у актрисы и президент кинофорума. Ирина Муравьева приоткрыла завесу тайны:
- Артист не должен жить жизнью своих героев, переживать их трагедии как личные. Иначе можно собственной жизни лишиться. То, что зритель видит на сцене, всего лишь актерская игра. Актеров этому учат. И если, наблюдая за спектаклем или смотря фильм, зритель видит перед собой не артиста, а героя, которого он представляет, значит, эта игра хорошая.
Однако не секрет, что очень хорошая игра, особенно в кино, иногда может стать для актера роковой. В беседе с актрисой Сергей Новожилов вспомнил о тех случаях, когда, блистательно исполнив кинороль, актер на всю жизнь становится ее заложником.
- Я не переживаю по поводу того, что для кого-то я навсегда осталась Людмилой из «Москвы слезам не верит», для кого-то Надей Клюевой — «самой обаятельной и привлекательной». Хочется верить, что для большинства моих зрителей это все же не так. Ведь в кино у меня было еще много ролей, да и в театре до сих пор играю. А вообще, когда на артиста вешают «ярлык» — кого-то из сыгранных им персонажей, это не должно становиться трагедией. Нужно просто продолжать работать.
Кстати, одна из самых звездных киноролей Ирины Вадимовны поначалу доставляла ей немало хлопот. Актриса вспоминает, что, когда впервые посмотрела фильм «Москва слезам не верит», заплакала. Так не понравилась ей роль, которую она сыграла.
- Мне показалось тогда, что все самое отрицательное, что только можно было придумать, соединилось в роли Людмилы. Это было ужасно. Но потом, когда один за другим я стала слышать восторженные отзывы об этой работе, вытерла слезы, пересмотрела фильм еще раз, и буквально сразу же мое отношение изменилось.
Большой успех в кино и всенародная популярность пришлись на 70 — 80 — е годы. Лицо Муравьевой блистало на обложках журналов, предложения от режиссеров сыпались на актрису как из рога изобилия. Но об этом периоде своей жизни она вспоминает спокойно.
- Мне некогда было почить на лаврах. Я ведь не только работала, но и занималась семьей. У меня двое детей. Жилось тогда трудно. Артисты, как и простые граждане, добывали свой хлеб насущный как могли. Съемки, театр. Работа, работа, работа... Но, как ни старалась, все, что хотела, сыграть не удалось. Чисто физически не успевала. От некоторых ролей отказывалась, потом жалела.
Сегодня жизнь другая, другое кино. Изменилось и амплуа Ирины Муравьевой. Теперь актриса играет возрастные роли. В современном кинематографе, по словам Ирины Вадимовны, их немного. Да и среди изобилия киноработ хорошие попадаются редко, особенно если речь идет о сериалах.
- В России стали снимать много сериалов. Даже название красивое для этого жанра придумали — телебеллетристика. Конечно, качество большинства из них оставляет желать лучшего. Мне в этом смысле повезло. С уверенностью могу сказать, что роль, которую я сыграла в одном из современных телесериалов, для меня не позор. Мама Кати Пушкаревой в «Не родись красивой», на мой взгляд, удалась, как, впрочем, и сам сериал. Мне посчастливилось работать в очень профессиональной команде с замечательными людьми. Вообще сегодня сериалы принято ругать, но я считаю их хорошей возможностью практики для молодых актеров. Ведь когда человек оканчивает театральный вуз, он должен играть как можно больше. А мастерство придет с опытом.
Постигнуть тонкости актерского мастерства молодые артисты могут и в театре, находясь на одной сцене с такими людьми, как Ирина Муравьева. Сегодня такая возможность есть: играет Ирина Вадимовна много. Спектакли с ее участием проходят на сцене любимого Малого театра. Кажется, что актриса отдает себя зрителям всю, без остатка. Но на самом деле это не совсем так. Жизнь без театра? Это возможно!
- Как бы сильно я ни любила свою профессию, я не считаю ее единственным смыслом жизни, — поделилась Ирина Муравьева. — Есть еще многое. Конечно, большую часть времени я провожу на сцене, но стараюсь быть готовой к тому, что когда-нибудь придется ее оставить. Уверена, что, когда это произойдет, смогу найти для себя другое занятие по душе.
К счастью, об уходе великой актрисы со сцены речи пока не ведется. И на предложения сняться в сомнительных телепроектах Ирина Муравьева с достоинством отвечает: «Большое спасибо, но я еще поиграю в театре!»
Автор: Екатерина Кузьмина
Источник: Амурская правда
Дата: 04.10.2007
Неутомимая труженица, гениальная актриса, заботливая мама — такая она, Ирина Муравьева. Какая еще? На этот вопрос амурчане имели возможность получить ответ «из первых рук».
В рамках кинофорума «Амурская осень» Ирина Вадимовна принимала гостей на своем творческом вечере в большом зале ДОРА.
Когда готовилось это мероприятие, организаторы предупредили — это первый творческий вечер актрисы. Обычно сцена для народной артистки России Ирины Муравьевой — это только театральное действо. Она не любит давать интервью, не снимается в ток-шоу. Встреча с амурским зрителем должна была стать своеобразным экспериментом в творчестве. Формат вечера, который выбрала Ирина Вадимовна, — диалог с ведущим. Им стал президент «Амурской осени» Сергей Новожилов. Разговор о жизни, актерской профессии, карьере продолжался два часа. За это время многочисленные поклонники актрисы впервые видели ее не в образе.
Ирина Муравьева немного волновалась, но откровенно отвечала на вопросы ведущего. Несколько лирических песен в исполнении хозяйки вечера и фрагменты любимых всеми фильмов, показанных на большом экране, стали своеобразной изюминкой этой встречи. О чем же поведала амурскому зрителю великая актриса современности?
- Мой приход на сцену был не из легких, — вспоминала Ирина Муравьева. — Я чем-то походила на своих героинь, которых позже сыграла в кино, — Нину Саломатину из «Карнавала» и Людмилу из «Москвы слезам не верит». Так же, как первая, я отчаянно хотела быть актрисой. Я не мечтала о фееричном карнавале, но жаждала быть на сцене. Меня не принимали в театральные училища, совсем как Саломатину. Я поступала в два из них два года подряд, но безуспешно. Будучи девушкой упорной, не отступилась. Решила пробовать свои силы в третий раз, а чтобы скоротать год до следующих вступительных экзаменов, устроилась на работу в библиотеку, как Людмила. Думала, что буду в чистом светлом зале выдавать людям умные книжки, а работать пришлось в полутемном подвале — заполнять какие-то карточки.
Слава богу, на третий раз удалось поступить. Правда, не в театральное училище, а в театральную студию при детском театре. Но я этому месту учебы была очень рада. После окончания студии меня оставили работать в театре. Мы играли спектакли для детей, но, так или иначе, это было то, о чем я мечтала — сцена. Позже я все-таки окончила театральный вуз. Это был Государственный институт театрального искусства имени Луначарского.
Сейчас Ирина Муравьева «служит» в Малом московском театре, спектакли в котором всегда проходят с аншлагами. В репертуаре классика — Чехов, Толстой, Островский. За плечами — звездные роли в кино, после которых как-то не укладывается в голове, что Муравьева прежде всего театральная актриса.
- Театр — это действительно большая часть моей жизни, — признается Ирина Вадимовна, — все исходит оттуда. В том числе и мои роли в кино. Кино я однажды «отравилась» и полюбила этот вид искусства, хотя изначально ничто не обещало мне успех в кинокарьере. Я никогда не была красавицей: если режиссеры приходили в студию или в театр подбирать себе молодых актрис, в мою сторону даже не глядели. Поэтому еще в юности я поставила крест на себе как на киноактрисе. Все изменилось после «Карнавала». После выхода этого фильма меня многие стали приглашать сниматься. Предлагали только большие роли. За всю жизнь я не сыграла ни одного эпизода.
Большая роль — большие переживания. Так привыкли считать многие. О том, как актеры могут проживать сразу несколько жизней, поинтересовался у актрисы и президент кинофорума. Ирина Муравьева приоткрыла завесу тайны:
- Артист не должен жить жизнью своих героев, переживать их трагедии как личные. Иначе можно собственной жизни лишиться. То, что зритель видит на сцене, всего лишь актерская игра. Актеров этому учат. И если, наблюдая за спектаклем или смотря фильм, зритель видит перед собой не артиста, а героя, которого он представляет, значит, эта игра хорошая.
Однако не секрет, что очень хорошая игра, особенно в кино, иногда может стать для актера роковой. В беседе с актрисой Сергей Новожилов вспомнил о тех случаях, когда, блистательно исполнив кинороль, актер на всю жизнь становится ее заложником.
- Я не переживаю по поводу того, что для кого-то я навсегда осталась Людмилой из «Москвы слезам не верит», для кого-то Надей Клюевой — «самой обаятельной и привлекательной». Хочется верить, что для большинства моих зрителей это все же не так. Ведь в кино у меня было еще много ролей, да и в театре до сих пор играю. А вообще, когда на артиста вешают «ярлык» — кого-то из сыгранных им персонажей, это не должно становиться трагедией. Нужно просто продолжать работать.
Кстати, одна из самых звездных киноролей Ирины Вадимовны поначалу доставляла ей немало хлопот. Актриса вспоминает, что, когда впервые посмотрела фильм «Москва слезам не верит», заплакала. Так не понравилась ей роль, которую она сыграла.
- Мне показалось тогда, что все самое отрицательное, что только можно было придумать, соединилось в роли Людмилы. Это было ужасно. Но потом, когда один за другим я стала слышать восторженные отзывы об этой работе, вытерла слезы, пересмотрела фильм еще раз, и буквально сразу же мое отношение изменилось.
Большой успех в кино и всенародная популярность пришлись на 70 — 80 — е годы. Лицо Муравьевой блистало на обложках журналов, предложения от режиссеров сыпались на актрису как из рога изобилия. Но об этом периоде своей жизни она вспоминает спокойно.
- Мне некогда было почить на лаврах. Я ведь не только работала, но и занималась семьей. У меня двое детей. Жилось тогда трудно. Артисты, как и простые граждане, добывали свой хлеб насущный как могли. Съемки, театр. Работа, работа, работа... Но, как ни старалась, все, что хотела, сыграть не удалось. Чисто физически не успевала. От некоторых ролей отказывалась, потом жалела.
Сегодня жизнь другая, другое кино. Изменилось и амплуа Ирины Муравьевой. Теперь актриса играет возрастные роли. В современном кинематографе, по словам Ирины Вадимовны, их немного. Да и среди изобилия киноработ хорошие попадаются редко, особенно если речь идет о сериалах.
- В России стали снимать много сериалов. Даже название красивое для этого жанра придумали — телебеллетристика. Конечно, качество большинства из них оставляет желать лучшего. Мне в этом смысле повезло. С уверенностью могу сказать, что роль, которую я сыграла в одном из современных телесериалов, для меня не позор. Мама Кати Пушкаревой в «Не родись красивой», на мой взгляд, удалась, как, впрочем, и сам сериал. Мне посчастливилось работать в очень профессиональной команде с замечательными людьми. Вообще сегодня сериалы принято ругать, но я считаю их хорошей возможностью практики для молодых актеров. Ведь когда человек оканчивает театральный вуз, он должен играть как можно больше. А мастерство придет с опытом.
Постигнуть тонкости актерского мастерства молодые артисты могут и в театре, находясь на одной сцене с такими людьми, как Ирина Муравьева. Сегодня такая возможность есть: играет Ирина Вадимовна много. Спектакли с ее участием проходят на сцене любимого Малого театра. Кажется, что актриса отдает себя зрителям всю, без остатка. Но на самом деле это не совсем так. Жизнь без театра? Это возможно!
- Как бы сильно я ни любила свою профессию, я не считаю ее единственным смыслом жизни, — поделилась Ирина Муравьева. — Есть еще многое. Конечно, большую часть времени я провожу на сцене, но стараюсь быть готовой к тому, что когда-нибудь придется ее оставить. Уверена, что, когда это произойдет, смогу найти для себя другое занятие по душе.
К счастью, об уходе великой актрисы со сцены речи пока не ведется. И на предложения сняться в сомнительных телепроектах Ирина Муравьева с достоинством отвечает: «Большое спасибо, но я еще поиграю в театре!»
Автор: Екатерина Кузьмина
Источник: Амурская правда
Дата: 04.10.2007
Подробнее
«ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ» РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ,8 октября
«ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ»
РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ,8 октября
РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ,8 октября
«ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ»
РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ
МАЛЫЙ ТЕАТР
ТЕАТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ, 1/6, ТЕЛ. 923-26-21
8 октября
От этого спектакля веет таким душевным здоровьем, что любо-дорого смотреть. При этом - никакой тебе благости и сахарного сиропа. Просто во всем, что происходит на сцене, есть какая-то твердая уверенность, что люди в основе своей хорошие. Сергей Женовач к человеку всегда сердечно расположен, такая у него особенность режиссерская. Копаться в темных закоулках подпольной души ему не интересно, гораздо увлекательней - обнаружить даже в самом несимпатичном персонаже добрые черты. И спектакли у него в большинстве своем светлые, даже можно сказать нежные получаются. «Правда - хорошо, а счастье лучше» как раз таков и есть. Ясный, радостный и легкий. Да еще и актеры дивно играют – Василий Бочкарев и Евгения Глушенко.
Автор: МАРИНА ЗАЙОНЦ
Источник: Известия
Дата: 05.10.2007
***
Яблоки
Сергея Женовача
8 октября на Основной сцене Малого театра идет знаменитая комедия «Правда - хорошо, а счастье лучше» А. Н. Островского. Она была написана, в 1876 году и с тех пор ставилась много раз. В Малом театре комедию поставил Сергей Женовач, которого Малый театр считает «своим». Артисты, занятые в спектакле, до сих пор с удовольствием вспоминают, как на репетиции Женовач приносил им настоящие яблоки. Ведь именно кража яблок стала завязкой всей интриги и потому был нанят сторож Сила Ерофеевич Грознов. Его блистательно играет Василий Бочкарев. Хороша Евгения Глушенко в роли хозяйки дома. Впечатляет Виктор Низовой. Хорош Платон Зыбкин – Глеб Подгородинский.
Автор: Людмила УРАЗОВА
Источник: Москвичка
Дата: 03.10.2007
РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ
МАЛЫЙ ТЕАТР
ТЕАТРАЛЬНАЯ ПЛОЩАДЬ, 1/6, ТЕЛ. 923-26-21
8 октября
От этого спектакля веет таким душевным здоровьем, что любо-дорого смотреть. При этом - никакой тебе благости и сахарного сиропа. Просто во всем, что происходит на сцене, есть какая-то твердая уверенность, что люди в основе своей хорошие. Сергей Женовач к человеку всегда сердечно расположен, такая у него особенность режиссерская. Копаться в темных закоулках подпольной души ему не интересно, гораздо увлекательней - обнаружить даже в самом несимпатичном персонаже добрые черты. И спектакли у него в большинстве своем светлые, даже можно сказать нежные получаются. «Правда - хорошо, а счастье лучше» как раз таков и есть. Ясный, радостный и легкий. Да еще и актеры дивно играют – Василий Бочкарев и Евгения Глушенко.
Автор: МАРИНА ЗАЙОНЦ
Источник: Известия
Дата: 05.10.2007
***
Яблоки
Сергея Женовача
8 октября на Основной сцене Малого театра идет знаменитая комедия «Правда - хорошо, а счастье лучше» А. Н. Островского. Она была написана, в 1876 году и с тех пор ставилась много раз. В Малом театре комедию поставил Сергей Женовач, которого Малый театр считает «своим». Артисты, занятые в спектакле, до сих пор с удовольствием вспоминают, как на репетиции Женовач приносил им настоящие яблоки. Ведь именно кража яблок стала завязкой всей интриги и потому был нанят сторож Сила Ерофеевич Грознов. Его блистательно играет Василий Бочкарев. Хороша Евгения Глушенко в роли хозяйки дома. Впечатляет Виктор Низовой. Хорош Платон Зыбкин – Глеб Подгородинский.
Автор: Людмила УРАЗОВА
Источник: Москвичка
Дата: 03.10.2007
13.10.2007
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
13 октября актеру Малого театра Алексею Евгеньевичу Фаддееву исполняется 30 лет. От души поздравляем актера с праздником и желаем ему крепкого здоровья, неиссякаемого творческого вдохновения и благополучия!
12.10.2007
ВНИМАНИЕ!!! ИЗМЕНЕНИЯ В РЕПЕРТУАРЕ
16 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Тайны мадридского двора» , вместо спектакля «Любовный круг»
20 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Тайны мадридского двора», вместо спектакля «Любовный круг»
26 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба», вместо спектакля «Любовный круг»
6 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Бедность не порок», вместо спектакля «Любовный круг»
15 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Любовный круг», вместо спектакля «Усилия любви…»
20 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Тайны мадридского двора», вместо спектакля «Любовный круг»
26 октября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба», вместо спектакля «Любовный круг»
6 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Бедность не порок», вместо спектакля «Любовный круг»
15 ноября – на сцене филиала пойдёт спектакль «Любовный круг», вместо спектакля «Усилия любви…»
12.10.2007
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского» ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
«К 160-летию со дня рождения Александра Павловича Ленского»
ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Предлагаем вашему вниманию статью Павла Новицкого о творчестве А.П.Ленского, опубликованную в качестве предисловия к сборнику «А. П. Ленский. Статьи. Письма. Записки», Academia, 1935. Очерк Новицкого, интересен не только своим героем, но и своеобразным углом зрения автора…
ЛЕНСКИЙ И СОВРЕМЕННОСТЬ
Предлагаем вашему вниманию статью Павла Новицкого о творчестве А.П.Ленского, опубликованную в качестве предисловия к сборнику «А. П. Ленский. Статьи. Письма. Записки», Academia, 1935. Очерк Новицкого, интересен не только своим героем, но и своеобразным углом зрения автора…
12.10.2007
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
12 октября - день рождения режиссера-постановщика Малого театра Владимира Николаевича Драгунова. От души поздравляем Владимира Николаевича и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и неиссякаемого творческого вдохновения!
11.10.2007
ЛАРИСА ЛОМАКИНА: «ХОРОШАЯ ДРАМАТУРГИЯ – ЛУЧШАЯ ПИЩА ДЛЯ УМА ХУДОЖНИКА»
Лариса ЛОМАКИНА — сценограф, художник, архитектор. Она с одинаковым профессионализмом создает дизайн интерьеров, художественное пространство спектаклей и сценические костюмы...
11.10.2007
ДОМ ОКНАМИ К ЧЕЛОВЕКУ
Вампиловский фестиваль современной драматургии в Иркутске: расширяя предустановленное
11.10.2007
ЕКАТЕРИНА ЕЛАНСКАЯ: ТЕАТР ДОЛЖЕН ПОПАДАТЬ В ЛЮДЕЙ
Свое название театр «Сфера» получил из-за необычно организованного пространства. Сцена и зал здесь слились в единое целое и имеют форму круга. Посредине — маленький пятачок, окружаемый со всех сторон зрителями, которые чувствуют себя не только свидетелями, но и участниками действа.
10.10.2007
10.10.2007
ПАВЛА ЗАХАРОВНА БОГАТЫРЕНКО
Страничка посвящена жизни и творчеству талантливой актрисы и педагога Павлы Захаровны Богатыренко…
09.10.2007
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
9 октября – день рождения заслуженной артистки России Ирины Викторовны Тельпуговой. От души присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем артистке крепкого здоровья, удачи и насыщенной творческой жизни!
09.10.2007
Ирина Муравьева, народная артистка России, лауреат Госпремии СССР в гостях у программы «АМУР. ИНФО»
Ирина Муравьева, народная артистка России, лауреат Госпремии СССР в гостях у программы «АМУР. ИНФО»
Сегодня у меня в гостях актриса Малого театра, актриса, которая не любит, когда ей задают вопросы. Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «Знак почета» Ирина МУРАВЬЕВА.
Сегодня у меня в гостях актриса Малого театра, актриса, которая не любит, когда ей задают вопросы. Народная артистка России, лауреат Государственной премии СССР, кавалер ордена «Знак почета» Ирина МУРАВЬЕВА.
09.10.2007
«УЖЕЛЬ ТЕ САМЫЕ ТАТЬЯНЫ»
«УЖЕЛЬ ТЕ САМЫЕ ТАТЬЯНЫ»
94-летняя Еремеева и 90-летняя Панкова открыли сезон
94-летняя Еремеева и 90-летняя Панкова открыли сезон
08.10.2007
Элина БЫСТРИЦКАЯ: УВИДЕВ МЕНЯ, ШОЛОХОВ СКАЗАЛ: «ВОТ АКСИНЬЯ!»
Красавица Элина Быстрицкая всегда представлялась необыкновенной. Все, казалось, должно быть у ног актрисы и человека. Звездная карьера, звездная жизнь.
07.10.2007
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
7 октября – день рождения народного артиста России Вячеслава Ивановича Езепова. От души поздравляем артиста и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и неиссякаемого творческого вдохновения!
06.10.2007
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
6 октября – день рождения народной артистки России Алефтины Николаевны Евдокимовой. От души поздравляем актрису и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и интересных творческих предложений!
05.10.2007
КОРАБЛЬ ДОЛЖЕН ПЛЫТЬ
С кораблем Юрий Каюров, народный артист России, один из старейших мастеров Малого театра, ассоциирует театр. Так, например, сам Малый, по его словам, - тяжелый непотопляемый дредноут.
05.10.2007
АКТЕРСКОЕ СЧАСТЬЕ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Неутомимая труженица, гениальная актриса, заботливая мама — такая она, Ирина Муравьева. Какая еще? На этот вопрос амурчане имели возможность получить ответ «из первых рук».
05.10.2007
«ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ» РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ,8 октября
«ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ»
РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ,8 октября
РЕЖИССЕР СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ,8 октября
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка