25.09.2008
Подробнее
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 3
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 3
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Cтоматолог Наталья МОРОЗОВА: «На сцене все артисты мгновенно выздоравливают»
— Наталья Владимировна, я знаю, что после окончания Московского медицинского стоматологического института вы работали и в районной поликлинике, и в поликлинике Академии наук СССР. А как оказались в Малом театре?
— Совершенно случайно. Когда отсюда ушёл врач, один из знакомых стоматологов сказал: «Поработай здесь, хоть на полставки, выручить надо, никого не могут найти». Сначала я и работала на полставки. А потом Юрий Мефодьевич Соломин сказал: «Бросайте вы свою Академию наук, приходите к нам работать полностью». Я подумала-подумала и осталась здесь. И ни о чём не жалею. Работа здесь очень интересная. Актёрам нужны красивые зубы, нужна правильная дикция. Всё необходимо делать быстро, сразу. Если у кого-то что-то случилось, я всегда рядом. Ну, и конечно, большая радость — поездки на гастроли. Они очень сближают, узнаёшь людей ближе, начинаешь лучше понимать, чем они дышат. И уже подходишь к человеку, который сидит у тебя в кресле, с пониманием его личности, человеческой натуры, характера. Смотришь все спектакли, которые выпускает театр. И удовольствие получаешь от игры артистов, и можешь дать им профессиональный совет. Как говорится, можно соединить приятное с полезным. Когда актёр говорит со сцены, видно, что ему необходимо исправить, и слышно, какие у него проявляются дефекты речи. Я им подсказываю, что следует поправить. Например, у кого-то не все зубы светлые — что-то тёмное виднеется. У кого дикция не совсем правильная. Профессиональные замечания принимаются без обиды.
— А разве дикция — компетенция врача-стоматолога?
— А как же!.. Прикус многое определяет. Голосовые связки, тембр голоса, его глубина — это одно. А вот артикуляция, дикция во многом зависят от состояния зубной системы. И актёры занимаются этим. Исправляют прикус. Речь становится лучше. Особенно шипящие звуки, их вполне можно исправлять. Наши пациенты из актёрской среды — молодцы, они ухоженные, они смотрят за собой, следят за состоянием зубов.
— А в Академии наук ситуация была иной?
— Люди науки о своём здоровье как-то не очень заботятся. Наверное, ещё доктора наук в этом смысле более прилежны, более педантичны. А вот академики... Для них на первом месте наука. Их, как детей, за ручку водят и к терапевту, и к кардиологу. Я как раз работала в отделе, где были доктора наук, члены-корреспонденты, академики и члены их семей. Жёны учёных очень следят за собой, и своих мужей пытаются затащить к врачам, но не всегда это -получается, потому что они очень заняты. У нас было отделение специальное. Позднее я стала работать в Президиуме АН. Там, как и здесь, существовала своя медицинская часть. Был специальный кабинет стоматолога, и не нужно было ходить в поликлинику. Здесь, в театре, ещё удобнее, потому что медчасть максимально приближена к работающим людям. Это, я считаю, очень хорошо. Во-первых, люди не сидят в очередях, не тратят время и силы на дорогу. Слава Богу, руководство театра это понимает. И это замечательно. Здесь прекрасное оборудование. У нас есть радиорентгеновская установка. Дирекция никогда не отказывает нам в приобретении новых средств, медикаментов, пломбировочных материалов. Наши руководители понимают, что это нужно. Не просто нужно, а необходимо. Если возникают особо сложные случаи, то я созваниваюсь с поликлиникой по поводу консультации или протезирования пациента.
— А как ведут себя люди театра в кресле стоматолога?
— Так же, как все люди. По-разному. Есть пациенты выдержанные, уравновешенные, умеющие терпеть, есть мнительные, есть нетерпимые к боли. Такие же, как и везде. Ну, может быть, чуть более экспрессивные, чем в других местах. Но я уже настолько привыкла к этому, что практически не обращаю внимания. Это всё естественно, нормально.
— И что, не приходится их успокаивать, уговаривать, как маленьких детей?
— Иногда приходится. У меня своя тактика общения с пациентами, ещё с института. На кафедре детских болезней, детской стоматологии с нами занималась чудесная женщина, доцент. Она очень умело подходила к детям. Могла не сразу в тот же день начать работу. Сначала подготавливала ребёнка, чтобы он не боялся. Я эту методику усвоила и, как мне кажется, успешно применяю. Ко мне многие приводят своих детей. И никто не жалуется. Если, например, «отремонтировать» надо сразу несколько зубов, то вначале я лечу менее болезненный. Человек в следующий раз приходит уже более спокойный.
— А обезболивающие уколы вы всем делаете или только по крайней необходимости?
— У меня к анестезии такое отношение: чем меньше её — тем лучше. В каких-то случаях надо обязательно сделать, а в каких-то лучше обойтись без неё. Вообще, инъекций, как любых инородных внедрений в организм, тоже чем меньше — тем лучше. Надо уметь «заговаривать зубы», отвлекать пациента. Иной раз я очень сержусь на ортопедов-протезистов из-за того, что они слишком много применяют анестезию. Когда идёт слишком быстрое препарирование зубов, мгновенно реагирует пульпа. Турбинная машина — очень высокооборотная, 3000 оборотов в минуту. Это большой нагрев. Реакция распространяется и на пульпу. Очень часто после вмешательства протезиста под коронкой зубов возникает травматический пульпит. Начинается воспаление, и приходится убивать нерв, депульпировать зуб. А это для меня всегда боль. Потому что депульпированный зуб недолговечен.
— Когда вы едете с театром на гастроли, можете оказать помощь и по другим специальностям медицины?
— Да, конечно, ведь на гастроли обычно отправляется один врач. Но это нормально. В Московском медицинском стоматологическом институте, который я заканчивала, мы изучали все области медицины, абсолютно все. Точно также, как это делают в любом другом медицинском вузе. У нас только больше специализации было по стоматологии. А первые государственные экзамены были исключительно по внутренним болезням. И слушать надо было уметь, и расспросить, и поставить диагноз. Опыт у меня был. Когда я работала в районной поликлинике, нас очень часто направляли на терапевтическую службу: не хватало врачей. Мне было интересно всё. И это внутреннее желание расширять профессиональные
познания так и осталось во мне поныне.
— Но, чтобы знать всё, надо следить за каждой областью медицины...
— Когда я работала в поликлинике Академии наук и в районной поликлинике, у нас обычно бывали еженедельные врачебные конференции, на которых рассказывали новости, обсуждали сложных больных. Такие конференции, конечно, очень много дают. А по своей специальности я раз в пять лет отвожу время занятиям по повышению квалификации.
Но, правда, долго отсутствовать нельзя. Здесь постоянно должен быть врач-стоматолог. Все уже привыкли к этому. И выкроить время для занятий не так просто. А ещё я, конечно, выписываю специальный стоматологический журнал. Там все новости, разбор разных ошибок, сложных случаев.
Нас порой.даже просят задержаться после работы и подежурить на спектакле, чтобы «подстраховать» кого-то из актёров. Бывает, актёры играют с повышенным давлением или с сильной простудой, с температурой, с болью в спине или в суставах, или ещё с каким-то недомоганием. Мало ли какие случаются неполадки в здоровье!.. Хотя, конечно, их можно позвать и за кулисы. И так обычно и делают, если вдруг происходит что-то неожиданное, а никого из нашей медчасти рядом нет. Хотя, как правило, на сцене все артисты мгновенно выздоравливают. Просто чудеса какие-то происходят!.. Стоит им выйти на сцену, и словно по команде, давление приходит в норму, насморк прекращается, спина перестаёт болеть...
— Наталья Владимировна, я знаю, что Малый театр приглашает врачей на дежурства во время спектаклей — в том числе и для зрителей?
— Да. Приглашённые врачи приходят к нам совершенно бескорыстно. Им не оплачивают их дежурства. Единственная их «выгода» в том, что, если всё благополучно, никаких неприятностей нет, они могут посмотреть спектакль, на котором дежурят. Они сидят в зале, на определённом месте. Если что-то случится, администратор их из зала вызовет. У нас эти дежурства давно и чётко поставлены. Александра Николаевна Талызина давно отладила эту систему, контролирует эти дежурства, следит за тем, чтобы врач в зале всегда был. Особенно хорошие у неё взаимоотношения с институтом Склифосовского. Там работают замечательные врачи. И среди них очень много настоящих театралов. Вообще, врачи видят не только своих больных. И читают не одни только диагнозы. Они и книги читают, и в театры ходят. А Малый театр — особый. Сюда многие приходят с особым удовольствием. А для нас счастье — работать здесь.
Наталия Пашкина
«Общество и здоровье», №6 2007 год
Три интервью о счастье профессии. Часть 3
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Cтоматолог Наталья МОРОЗОВА: «На сцене все артисты мгновенно выздоравливают»
— Наталья Владимировна, я знаю, что после окончания Московского медицинского стоматологического института вы работали и в районной поликлинике, и в поликлинике Академии наук СССР. А как оказались в Малом театре?
— Совершенно случайно. Когда отсюда ушёл врач, один из знакомых стоматологов сказал: «Поработай здесь, хоть на полставки, выручить надо, никого не могут найти». Сначала я и работала на полставки. А потом Юрий Мефодьевич Соломин сказал: «Бросайте вы свою Академию наук, приходите к нам работать полностью». Я подумала-подумала и осталась здесь. И ни о чём не жалею. Работа здесь очень интересная. Актёрам нужны красивые зубы, нужна правильная дикция. Всё необходимо делать быстро, сразу. Если у кого-то что-то случилось, я всегда рядом. Ну, и конечно, большая радость — поездки на гастроли. Они очень сближают, узнаёшь людей ближе, начинаешь лучше понимать, чем они дышат. И уже подходишь к человеку, который сидит у тебя в кресле, с пониманием его личности, человеческой натуры, характера. Смотришь все спектакли, которые выпускает театр. И удовольствие получаешь от игры артистов, и можешь дать им профессиональный совет. Как говорится, можно соединить приятное с полезным. Когда актёр говорит со сцены, видно, что ему необходимо исправить, и слышно, какие у него проявляются дефекты речи. Я им подсказываю, что следует поправить. Например, у кого-то не все зубы светлые — что-то тёмное виднеется. У кого дикция не совсем правильная. Профессиональные замечания принимаются без обиды.
— А разве дикция — компетенция врача-стоматолога?
— А как же!.. Прикус многое определяет. Голосовые связки, тембр голоса, его глубина — это одно. А вот артикуляция, дикция во многом зависят от состояния зубной системы. И актёры занимаются этим. Исправляют прикус. Речь становится лучше. Особенно шипящие звуки, их вполне можно исправлять. Наши пациенты из актёрской среды — молодцы, они ухоженные, они смотрят за собой, следят за состоянием зубов.
— А в Академии наук ситуация была иной?
— Люди науки о своём здоровье как-то не очень заботятся. Наверное, ещё доктора наук в этом смысле более прилежны, более педантичны. А вот академики... Для них на первом месте наука. Их, как детей, за ручку водят и к терапевту, и к кардиологу. Я как раз работала в отделе, где были доктора наук, члены-корреспонденты, академики и члены их семей. Жёны учёных очень следят за собой, и своих мужей пытаются затащить к врачам, но не всегда это -получается, потому что они очень заняты. У нас было отделение специальное. Позднее я стала работать в Президиуме АН. Там, как и здесь, существовала своя медицинская часть. Был специальный кабинет стоматолога, и не нужно было ходить в поликлинику. Здесь, в театре, ещё удобнее, потому что медчасть максимально приближена к работающим людям. Это, я считаю, очень хорошо. Во-первых, люди не сидят в очередях, не тратят время и силы на дорогу. Слава Богу, руководство театра это понимает. И это замечательно. Здесь прекрасное оборудование. У нас есть радиорентгеновская установка. Дирекция никогда не отказывает нам в приобретении новых средств, медикаментов, пломбировочных материалов. Наши руководители понимают, что это нужно. Не просто нужно, а необходимо. Если возникают особо сложные случаи, то я созваниваюсь с поликлиникой по поводу консультации или протезирования пациента.
— А как ведут себя люди театра в кресле стоматолога?
— Так же, как все люди. По-разному. Есть пациенты выдержанные, уравновешенные, умеющие терпеть, есть мнительные, есть нетерпимые к боли. Такие же, как и везде. Ну, может быть, чуть более экспрессивные, чем в других местах. Но я уже настолько привыкла к этому, что практически не обращаю внимания. Это всё естественно, нормально.
— И что, не приходится их успокаивать, уговаривать, как маленьких детей?
— Иногда приходится. У меня своя тактика общения с пациентами, ещё с института. На кафедре детских болезней, детской стоматологии с нами занималась чудесная женщина, доцент. Она очень умело подходила к детям. Могла не сразу в тот же день начать работу. Сначала подготавливала ребёнка, чтобы он не боялся. Я эту методику усвоила и, как мне кажется, успешно применяю. Ко мне многие приводят своих детей. И никто не жалуется. Если, например, «отремонтировать» надо сразу несколько зубов, то вначале я лечу менее болезненный. Человек в следующий раз приходит уже более спокойный.
— А обезболивающие уколы вы всем делаете или только по крайней необходимости?
— У меня к анестезии такое отношение: чем меньше её — тем лучше. В каких-то случаях надо обязательно сделать, а в каких-то лучше обойтись без неё. Вообще, инъекций, как любых инородных внедрений в организм, тоже чем меньше — тем лучше. Надо уметь «заговаривать зубы», отвлекать пациента. Иной раз я очень сержусь на ортопедов-протезистов из-за того, что они слишком много применяют анестезию. Когда идёт слишком быстрое препарирование зубов, мгновенно реагирует пульпа. Турбинная машина — очень высокооборотная, 3000 оборотов в минуту. Это большой нагрев. Реакция распространяется и на пульпу. Очень часто после вмешательства протезиста под коронкой зубов возникает травматический пульпит. Начинается воспаление, и приходится убивать нерв, депульпировать зуб. А это для меня всегда боль. Потому что депульпированный зуб недолговечен.
— Когда вы едете с театром на гастроли, можете оказать помощь и по другим специальностям медицины?
— Да, конечно, ведь на гастроли обычно отправляется один врач. Но это нормально. В Московском медицинском стоматологическом институте, который я заканчивала, мы изучали все области медицины, абсолютно все. Точно также, как это делают в любом другом медицинском вузе. У нас только больше специализации было по стоматологии. А первые государственные экзамены были исключительно по внутренним болезням. И слушать надо было уметь, и расспросить, и поставить диагноз. Опыт у меня был. Когда я работала в районной поликлинике, нас очень часто направляли на терапевтическую службу: не хватало врачей. Мне было интересно всё. И это внутреннее желание расширять профессиональные
познания так и осталось во мне поныне.
— Но, чтобы знать всё, надо следить за каждой областью медицины...
— Когда я работала в поликлинике Академии наук и в районной поликлинике, у нас обычно бывали еженедельные врачебные конференции, на которых рассказывали новости, обсуждали сложных больных. Такие конференции, конечно, очень много дают. А по своей специальности я раз в пять лет отвожу время занятиям по повышению квалификации.
Но, правда, долго отсутствовать нельзя. Здесь постоянно должен быть врач-стоматолог. Все уже привыкли к этому. И выкроить время для занятий не так просто. А ещё я, конечно, выписываю специальный стоматологический журнал. Там все новости, разбор разных ошибок, сложных случаев.
Нас порой.даже просят задержаться после работы и подежурить на спектакле, чтобы «подстраховать» кого-то из актёров. Бывает, актёры играют с повышенным давлением или с сильной простудой, с температурой, с болью в спине или в суставах, или ещё с каким-то недомоганием. Мало ли какие случаются неполадки в здоровье!.. Хотя, конечно, их можно позвать и за кулисы. И так обычно и делают, если вдруг происходит что-то неожиданное, а никого из нашей медчасти рядом нет. Хотя, как правило, на сцене все артисты мгновенно выздоравливают. Просто чудеса какие-то происходят!.. Стоит им выйти на сцену, и словно по команде, давление приходит в норму, насморк прекращается, спина перестаёт болеть...
— Наталья Владимировна, я знаю, что Малый театр приглашает врачей на дежурства во время спектаклей — в том числе и для зрителей?
— Да. Приглашённые врачи приходят к нам совершенно бескорыстно. Им не оплачивают их дежурства. Единственная их «выгода» в том, что, если всё благополучно, никаких неприятностей нет, они могут посмотреть спектакль, на котором дежурят. Они сидят в зале, на определённом месте. Если что-то случится, администратор их из зала вызовет. У нас эти дежурства давно и чётко поставлены. Александра Николаевна Талызина давно отладила эту систему, контролирует эти дежурства, следит за тем, чтобы врач в зале всегда был. Особенно хорошие у неё взаимоотношения с институтом Склифосовского. Там работают замечательные врачи. И среди них очень много настоящих театралов. Вообще, врачи видят не только своих больных. И читают не одни только диагнозы. Они и книги читают, и в театры ходят. А Малый театр — особый. Сюда многие приходят с особым удовольствием. А для нас счастье — работать здесь.
Наталия Пашкина
«Общество и здоровье», №6 2007 год
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
«Пресса о гастролях Малого театра»
МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
Заместитель художественного руководителя театра, заслуженный деятель искусств России Валерий Подгородинский, народный артист России, постановщик спектакля «Бедность не порок» Александр Коршунов ответили на вопросы журналистов на пресс-конференции, состоявшейся перед спектаклем.
МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
Заместитель художественного руководителя театра, заслуженный деятель искусств России Валерий Подгородинский, народный артист России, постановщик спектакля «Бедность не порок» Александр Коршунов ответили на вопросы журналистов на пресс-конференции, состоявшейся перед спектаклем.
«Пресса о гастролях Малого театра»
МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
С 18 по 25 сентября Владимирский академический областной театр драмы им. А. Луначарского принимает гостей на посвященном своему 160-летнему юбилею фестивале «У Золотых ворот».
Почетное право открыть весьма нерядовое для Владимира событие спектаклем «Бедность не порок» предоставлено Малому театру.
Заместитель художественного руководителя театра, заслуженный деятель искусств России Валерий Подгородинский, народный артист России, постановщик спектакля «Бедность не порок» Александр Коршунов ответили на вопросы журналистов на пресс-конференции, состоявшейся перед спектаклем.
- Вы увидите очень теплый, очень человечный спектакль. Спектакль, который хочется еще и еще раз посмотреть, хочется вспомнить некоторые его моменты и вновь их пережить, — представив режиссера, актера и исполнителя главной роли в спектакле «Бедность не порок» Малого театра Александра Коршунова, обратился к владимирским журналистам Валерий Подгородинский. — В нем работают молодые актеры. Для некоторых из них это первая роль в театре, в который они пришли. Им повезло: они попали в спектакль по Островскому, они попали к замечательному режиссеру и педагогу.
Свой выбор пьесы Александр Коршунов объяснил обозревателю «Призыва» тем, что очень любит творчество Островского и считает его «современным, вечным и безумно нужным автором». В свое время еще брата драматурга удивляла та узкая бытовая мерка, с которой критики обычно подходили к его произведениям, забывая о том, что он был настоящим поэтом с хрустальной поэзией, какую встретишь только у Пушкина.
- Вот это поэтическое, светлое, доброе, человеческое, настоящее русское начало в Островском, на мой взгляд, дороже всего, — пояснил Александр Коршунов. — Не так просто хорошо поставить пьесу этого драматурга. Время идет, мы меняемся, а в Островском все должно быть по-настоящему.
Выдающийся педагог, режиссер и замечательный актер Николай Охлопков, когда его спрашивали, как играть Островского, отвечал — «как Шекспира». Он считал героев Шекспира личностями, обладавшими высокими нравственными и гуманистическими идеалами. Действительно, герои Островского если любят, то любят, если открываются, то открываются, если жертвуют собой, то жертвуют.
- Мы сейчас не способны на такие простые, но самые драгоценные человеческие чувства, — заметил актер. — В этой искренности на сцене и театр, и зрители сегодня особенно нуждаются. Поэтому задачи переделать Островского на современный лад у меня не было. Мне хотелось открыть те родники, в которых нуждается сейчас наш зритель. Внутренний посыл при постановке спектакля у нас был примерно такой: «За ваше и наше здоровье!» Для того чтобы все было хорошо, у нас все есть. Надо только поверить в истинные ценности.
Журналисты поинтересовались, когда владимирский зритель вновь сможет увидеть спектакли Государственного академического Малого театра России. Валерий Подгородинский ответил, что в этом году Малый театр побывал в таком количестве городов, которого другому известному театру хватит на три года. Летом труппа побывала на гастролях в Астрахани, Волгограде, Казани и Саратове, а также в Калуге и Тамбове, недавно вернулась из Болгарии, 21 сентября отправится в Корею, а 29 сентября — в Италию.
Необъятный перечень городов и стран вопросом «А когда же во Владимир?» прервал генеральный директор ГУК «Театральный комплекс» Борис Гунин.
- Наберитесь терпения! — засмеялся Валерий Подгородинский. — Есть определенные организационные сложности и экономические проблемы. У нас практически на все спектакли Александра Викторовича сложно достать билеты. Даже лечащим врачам! Даже на приставные места!
Дело в том, что хорошая заполняемость зала при довольно высоких ценах на билеты на 1700 посадочных мест приносит театру существенные доходы. Выезжая, он не в состоянии погасить брешь в бюджете, а спонсора, готового оплатить гастроли, найти сложно. Раньше такие детали не были препятствием для путешествия по провинции, потому что цены в России были везде одинаковые.
- Но на последний спектакль фестиваля согласился приехать Юрий Мефодьевич Соломин и, может быть, как раз тогда и состоится разговор о том, что в следующем году мы привезем вам 3-4 спектакля, — успокоил Бориса Гунина и журналистов Валерий Подгородинский.
Автор: Ольга РОМАНОВА
Источник: Призыв (Владимир)
Дата: 19.09.2008
Досье «Призыва»
Александр КОРШУНОВ (родился в 1954 году) — русский актер, педагог и режиссер, является продолжателем выдающейся российской актерской династии. Его бабушка — великая актриса МХАТа, дедушка — сподвижник Станиславского, отец — народный артист СССР, генеральный директор Государственного академического Малого театра Виктор Коршунов, мать Екатерина Еланская — режиссер созданного ею театра «Сфера», сын Степан Коршунов — актер Малого театра, внучка работает в театре «Современник».
Свою творческую деятельность после окончания института в 1974 году начал в Новом драматическом театре, будучи одним из его создателей. С 1983-го работал в театре «Сфера». В 1984 году перешел в труппу Малого театра. Поставив в 1996-м спектакль «Чудаки» Горького, Коршунов дебютировал как режиссер. В 1998-м его спектакль «Трудовой хлеб» по Островскому был номинирован на Национальную театральную премию «Золотая маска». Народный артист России (1999).
МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
С 18 по 25 сентября Владимирский академический областной театр драмы им. А. Луначарского принимает гостей на посвященном своему 160-летнему юбилею фестивале «У Золотых ворот».
Почетное право открыть весьма нерядовое для Владимира событие спектаклем «Бедность не порок» предоставлено Малому театру.
Заместитель художественного руководителя театра, заслуженный деятель искусств России Валерий Подгородинский, народный артист России, постановщик спектакля «Бедность не порок» Александр Коршунов ответили на вопросы журналистов на пресс-конференции, состоявшейся перед спектаклем.
- Вы увидите очень теплый, очень человечный спектакль. Спектакль, который хочется еще и еще раз посмотреть, хочется вспомнить некоторые его моменты и вновь их пережить, — представив режиссера, актера и исполнителя главной роли в спектакле «Бедность не порок» Малого театра Александра Коршунова, обратился к владимирским журналистам Валерий Подгородинский. — В нем работают молодые актеры. Для некоторых из них это первая роль в театре, в который они пришли. Им повезло: они попали в спектакль по Островскому, они попали к замечательному режиссеру и педагогу.
Свой выбор пьесы Александр Коршунов объяснил обозревателю «Призыва» тем, что очень любит творчество Островского и считает его «современным, вечным и безумно нужным автором». В свое время еще брата драматурга удивляла та узкая бытовая мерка, с которой критики обычно подходили к его произведениям, забывая о том, что он был настоящим поэтом с хрустальной поэзией, какую встретишь только у Пушкина.
- Вот это поэтическое, светлое, доброе, человеческое, настоящее русское начало в Островском, на мой взгляд, дороже всего, — пояснил Александр Коршунов. — Не так просто хорошо поставить пьесу этого драматурга. Время идет, мы меняемся, а в Островском все должно быть по-настоящему.
Выдающийся педагог, режиссер и замечательный актер Николай Охлопков, когда его спрашивали, как играть Островского, отвечал — «как Шекспира». Он считал героев Шекспира личностями, обладавшими высокими нравственными и гуманистическими идеалами. Действительно, герои Островского если любят, то любят, если открываются, то открываются, если жертвуют собой, то жертвуют.
- Мы сейчас не способны на такие простые, но самые драгоценные человеческие чувства, — заметил актер. — В этой искренности на сцене и театр, и зрители сегодня особенно нуждаются. Поэтому задачи переделать Островского на современный лад у меня не было. Мне хотелось открыть те родники, в которых нуждается сейчас наш зритель. Внутренний посыл при постановке спектакля у нас был примерно такой: «За ваше и наше здоровье!» Для того чтобы все было хорошо, у нас все есть. Надо только поверить в истинные ценности.
Журналисты поинтересовались, когда владимирский зритель вновь сможет увидеть спектакли Государственного академического Малого театра России. Валерий Подгородинский ответил, что в этом году Малый театр побывал в таком количестве городов, которого другому известному театру хватит на три года. Летом труппа побывала на гастролях в Астрахани, Волгограде, Казани и Саратове, а также в Калуге и Тамбове, недавно вернулась из Болгарии, 21 сентября отправится в Корею, а 29 сентября — в Италию.
Необъятный перечень городов и стран вопросом «А когда же во Владимир?» прервал генеральный директор ГУК «Театральный комплекс» Борис Гунин.
- Наберитесь терпения! — засмеялся Валерий Подгородинский. — Есть определенные организационные сложности и экономические проблемы. У нас практически на все спектакли Александра Викторовича сложно достать билеты. Даже лечащим врачам! Даже на приставные места!
Дело в том, что хорошая заполняемость зала при довольно высоких ценах на билеты на 1700 посадочных мест приносит театру существенные доходы. Выезжая, он не в состоянии погасить брешь в бюджете, а спонсора, готового оплатить гастроли, найти сложно. Раньше такие детали не были препятствием для путешествия по провинции, потому что цены в России были везде одинаковые.
- Но на последний спектакль фестиваля согласился приехать Юрий Мефодьевич Соломин и, может быть, как раз тогда и состоится разговор о том, что в следующем году мы привезем вам 3-4 спектакля, — успокоил Бориса Гунина и журналистов Валерий Подгородинский.
Автор: Ольга РОМАНОВА
Источник: Призыв (Владимир)
Дата: 19.09.2008
Досье «Призыва»
Александр КОРШУНОВ (родился в 1954 году) — русский актер, педагог и режиссер, является продолжателем выдающейся российской актерской династии. Его бабушка — великая актриса МХАТа, дедушка — сподвижник Станиславского, отец — народный артист СССР, генеральный директор Государственного академического Малого театра Виктор Коршунов, мать Екатерина Еланская — режиссер созданного ею театра «Сфера», сын Степан Коршунов — актер Малого театра, внучка работает в театре «Современник».
Свою творческую деятельность после окончания института в 1974 году начал в Новом драматическом театре, будучи одним из его создателей. С 1983-го работал в театре «Сфера». В 1984 году перешел в труппу Малого театра. Поставив в 1996-м спектакль «Чудаки» Горького, Коршунов дебютировал как режиссер. В 1998-м его спектакль «Трудовой хлеб» по Островскому был номинирован на Национальную театральную премию «Золотая маска». Народный артист России (1999).
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
Трудно себе представить, что в наше время искушенного помпезными и бездушными теле- и театральными шоу зрителя можно заставить горевать и ликовать вместе с героями немудреной пьесы Александра Островского.
ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
Трудно себе представить, что в наше время искушенного помпезными и бездушными теле- и театральными шоу зрителя можно заставить горевать и ликовать вместе с героями немудреной пьесы Александра Островского.
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
Трудно себе представить, что в наше время искушенного помпезными и бездушными теле- и театральными шоу зрителя можно заставить горевать и ликовать вместе с героями немудреной пьесы Александра Островского. Однако артистам Малого театра удалось увлечь и повести за собой владимирскую публику, которая даже всплакнула на комедии «Бедность не порок».
Сюжет пьесы банален. Бедный приказчик купца Гордея Карпыча Торцова Митя влюбился в дочь своего хозяина без надежды на взаимность. По воле драматурга судьба проявила по отношению к нему сначала благосклонность, а потом низвергла в пучину отчаяния: Любовь Гордеевна неожиданно ответила взаимностью, но строгий папаша тут же спроворил ее за своего богатого приятеля Африкана Савича Коршунова. Вопреки замыслу расчетливого отца влюбленных (и зрителей) ждет весьма неправдоподобный хэппи-энд: преодолев все напасти, они на радость обиженным самодуром родственникам воссоединяются, а отец вдруг прозревает и понимает, как был неправ.
Сыграть этот лубочный сюжет (действие которого разворачивается к тому же во время святок) достоверно, не впав в скоморошество, очень трудно. Тем более что режиссер-постановщик и исполнитель одной из главных ролей в спектакле народный артист России Александр Коршунов исповедует открытость и искренность существования актеров в этой пьесе.
- Мне хотелось открыть те родники, в которых нуждается сейчас наш зритель, — сказал он владимирским журналистам на пресс-конференции. — Внутренний посыл при постановке спектакля у нас был примерно такой: «За ваше и наше здоровье!»
Воспроизведение многокрасочной и полифоничной ткани жизни в пьесе «Бедность не порок» достигается всеми доступными режиссеру средствами. На замысел работает панорамный задник, выполненный по мотивам картины Кустодиева, уютная, легко трансформирующаяся декорация, музыкальная, шумовая, звуковая партитуры, очень деликатно прописанные, прекрасно выверенные и сбалансированные. Зритель то слышит далекий лай собаки, то пение подвыпивших купчиков и пиликанье гармошки, то балалаечный наигрыш, то смех и крики колядующей молодежи. Мельчайшие детали «среды обитания» персонажей предстают перед публикой во всем их многообразии.
Аналогичный подход, очевидно, требовался и от актеров при подготовке ролей. Уточним, что большая часть из них сыграна недавними выпускниками «Щепки», которые для достижения органичного существования в воссоздаваемой действительности, помимо ведения основной темы роли, должны были лихо отплясывать, свободно владеть народными музыкальными инструментами и петь — так, как делали это русские люди в эпоху Островского. Азарт, универсализм и погруженность в предложенный режиссером материал именно молодежной части приехавшего на гастроли состава труппы Малого театра не дает оторвать взгляд от сцены.
Вкусно, с хорошим куражом и психологическим наполнением ведут свои партии Г. Скряпкин (Митя), Д. Курочка (Яша Гуслин), С. Потапов (Гриша Разлюляев), поражая то голосовыми данными, то пластическими способностями, а то и вовсе недюжинными акробатическими навыками. Не менее достоверны Л. Ещенко (Любовь Гордеевна), Е. Порубель и О. Жевакина (подруги Любови Гордеевны), но ровно до тех пор, пока на сцене рядом с ними не появляется харизматичная и голосистая И. Жерякова (Анна Ивановна, молодая вдова). Такому певческому дару позавидовали бы солисты многих народных коллективов!
Кстати, о песнях. В пьесе использован аутентичный этнографический материал, подобранный музыкальным консультантом-этнографом Б. Ефремовым и подготовленный с помощью хормейстера Г. Гусевой. Все это делает постановку поистине уникальной. «Однако как вы спелись!» — говорит персонаж одного из популярных ретрофильмов Велюров. Хочется вслед за ним адресовать это молодым актерам труппы. Возможно, именно фактор «спетости» так влияет на «сыгранность», что явно на пользу спектаклю.
Несколько слов о мастерах сцены. Именно их яркое искусство раскололо в третьем действии зрительный зал пополам: часть публики в дело и не в дело хлопала и кричала «браво» преподлейшему Африкану Савичу Коршунову (заслуженный артист России К.Демин), а вторая от души сочувствовала горькому пьянице Любиму Карпычу Торцову (народный артист России А. Коршунов), разоренному в свое время Африканом. Дикие нравы, сударь, в нашем городе!
Благодаря душещипательным монологам старой няньки Арины (заслуженная артистка России З. Андреева) и жены Гордея Карпыча Пелагеи Егоровны (заслуженная артистка России Т. Лебедева) женская половина зала едва сдерживала слезы, удивляясь себе и тому, что «зацепило». Всех спас счастливый конец и неправдоподобное преображение из изверга в человеколюбца главного движителя пьесы, самодура Гордея Карпыча Торцова. Но заслуженному артисту России Д. Кознову удалось тактично обыграть и эту прихоть авторской фантазии. Столь талантливое прочтение Островского наверняка заставляет публику обращаться к нему вновь и вновь. Во всяком случае, в столице на эту постановку лишних билетиков не достать.
Автор: Ольга РОМАНОВА
Источник: Призыв (Владимир)
Дата: 23.09.2008
ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
Трудно себе представить, что в наше время искушенного помпезными и бездушными теле- и театральными шоу зрителя можно заставить горевать и ликовать вместе с героями немудреной пьесы Александра Островского. Однако артистам Малого театра удалось увлечь и повести за собой владимирскую публику, которая даже всплакнула на комедии «Бедность не порок».
Сюжет пьесы банален. Бедный приказчик купца Гордея Карпыча Торцова Митя влюбился в дочь своего хозяина без надежды на взаимность. По воле драматурга судьба проявила по отношению к нему сначала благосклонность, а потом низвергла в пучину отчаяния: Любовь Гордеевна неожиданно ответила взаимностью, но строгий папаша тут же спроворил ее за своего богатого приятеля Африкана Савича Коршунова. Вопреки замыслу расчетливого отца влюбленных (и зрителей) ждет весьма неправдоподобный хэппи-энд: преодолев все напасти, они на радость обиженным самодуром родственникам воссоединяются, а отец вдруг прозревает и понимает, как был неправ.
Сыграть этот лубочный сюжет (действие которого разворачивается к тому же во время святок) достоверно, не впав в скоморошество, очень трудно. Тем более что режиссер-постановщик и исполнитель одной из главных ролей в спектакле народный артист России Александр Коршунов исповедует открытость и искренность существования актеров в этой пьесе.
- Мне хотелось открыть те родники, в которых нуждается сейчас наш зритель, — сказал он владимирским журналистам на пресс-конференции. — Внутренний посыл при постановке спектакля у нас был примерно такой: «За ваше и наше здоровье!»
Воспроизведение многокрасочной и полифоничной ткани жизни в пьесе «Бедность не порок» достигается всеми доступными режиссеру средствами. На замысел работает панорамный задник, выполненный по мотивам картины Кустодиева, уютная, легко трансформирующаяся декорация, музыкальная, шумовая, звуковая партитуры, очень деликатно прописанные, прекрасно выверенные и сбалансированные. Зритель то слышит далекий лай собаки, то пение подвыпивших купчиков и пиликанье гармошки, то балалаечный наигрыш, то смех и крики колядующей молодежи. Мельчайшие детали «среды обитания» персонажей предстают перед публикой во всем их многообразии.
Аналогичный подход, очевидно, требовался и от актеров при подготовке ролей. Уточним, что большая часть из них сыграна недавними выпускниками «Щепки», которые для достижения органичного существования в воссоздаваемой действительности, помимо ведения основной темы роли, должны были лихо отплясывать, свободно владеть народными музыкальными инструментами и петь — так, как делали это русские люди в эпоху Островского. Азарт, универсализм и погруженность в предложенный режиссером материал именно молодежной части приехавшего на гастроли состава труппы Малого театра не дает оторвать взгляд от сцены.
Вкусно, с хорошим куражом и психологическим наполнением ведут свои партии Г. Скряпкин (Митя), Д. Курочка (Яша Гуслин), С. Потапов (Гриша Разлюляев), поражая то голосовыми данными, то пластическими способностями, а то и вовсе недюжинными акробатическими навыками. Не менее достоверны Л. Ещенко (Любовь Гордеевна), Е. Порубель и О. Жевакина (подруги Любови Гордеевны), но ровно до тех пор, пока на сцене рядом с ними не появляется харизматичная и голосистая И. Жерякова (Анна Ивановна, молодая вдова). Такому певческому дару позавидовали бы солисты многих народных коллективов!
Кстати, о песнях. В пьесе использован аутентичный этнографический материал, подобранный музыкальным консультантом-этнографом Б. Ефремовым и подготовленный с помощью хормейстера Г. Гусевой. Все это делает постановку поистине уникальной. «Однако как вы спелись!» — говорит персонаж одного из популярных ретрофильмов Велюров. Хочется вслед за ним адресовать это молодым актерам труппы. Возможно, именно фактор «спетости» так влияет на «сыгранность», что явно на пользу спектаклю.
Несколько слов о мастерах сцены. Именно их яркое искусство раскололо в третьем действии зрительный зал пополам: часть публики в дело и не в дело хлопала и кричала «браво» преподлейшему Африкану Савичу Коршунову (заслуженный артист России К.Демин), а вторая от души сочувствовала горькому пьянице Любиму Карпычу Торцову (народный артист России А. Коршунов), разоренному в свое время Африканом. Дикие нравы, сударь, в нашем городе!
Благодаря душещипательным монологам старой няньки Арины (заслуженная артистка России З. Андреева) и жены Гордея Карпыча Пелагеи Егоровны (заслуженная артистка России Т. Лебедева) женская половина зала едва сдерживала слезы, удивляясь себе и тому, что «зацепило». Всех спас счастливый конец и неправдоподобное преображение из изверга в человеколюбца главного движителя пьесы, самодура Гордея Карпыча Торцова. Но заслуженному артисту России Д. Кознову удалось тактично обыграть и эту прихоть авторской фантазии. Столь талантливое прочтение Островского наверняка заставляет публику обращаться к нему вновь и вновь. Во всяком случае, в столице на эту постановку лишних билетиков не достать.
Автор: Ольга РОМАНОВА
Источник: Призыв (Владимир)
Дата: 23.09.2008
24.09.2008
Подробнее
«Звуковой архив Малого театра» ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
«Звуковой архив Малого театра»
ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
«Звуковой архив Малого театра»
ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
Сцена из 4-го действия комедии А.Н.Островского «Доходное место» (27 Мб)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ:
Фелисата Герасимовна Кукушкина – Варвара Рыжова
Жадов – Николай Анненков
Полина – Ольга Хорькова
Благодарим Светлану Алейникову (Минск) за предоставленную запись.
ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
Сцена из 4-го действия комедии А.Н.Островского «Доходное место» (27 Мб)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ:
Фелисата Герасимовна Кукушкина – Варвара Рыжова
Жадов – Николай Анненков
Полина – Ольга Хорькова
Благодарим Светлану Алейникову (Минск) за предоставленную запись.
Подробнее
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 2
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 2
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Отоларинголог Галина ОРЛОВА: «Комета пролетела, а следы её сохранились»
— Галина Дмитриевна, а ваши профессиональные пути как пересеклись с театром?
— Актёры у нас в роду были, а вот врачей не было. Выбор я сделала абсолютно сознательный, о другой профессии я даже не думала. Закончила педиатрический факультет 2-го Медицинского института в Москве. И не пожалела об этом ни разу. После института работала в Филатовской больнице и на кафедре ординатуры, затем отоларингологом в поликлинике и, наконец, в хирургическом отделении Русаковской больницы — сейчас это больница имени Святого Владимира. Работа там была очень серьёзная — с детьми, которые страдают тяжёлыми врождёнными заболеваниями. Это был очень ответственный период.
А потом судьба круто повернулась. В Малом театре была чудесная доктор Мария Львовна Тамаркина, которую до сих пор все помнят. Когда её не стало, потребовался другой врач. Я тогда сидела дома с маленьким ребёнком, и мне предложили прийти в театр. Я всё взвесила и решила, что это будет интересно, потому что когда я работала с детишками, часть моей научной работы была связана с фо-ниатрией. Это очень интересная область медицины, связанная с проблемами голосового аппарата. Другой вопрос, что она не всегда востребована —даже в театре — и, к сожалению, не встречает полного понимания даже у профессионалов; не все чётко сознают, зачем это необходимо, зачем надо следить за голосом. Может быть, это такое поветрие среди современных актёров. Не все считают, что голосом нужно заниматься со специалистом и что им нужно заниматься вообще. Хотя в нашем театре большинство актёров всё же понимают, что это — незаменимейший «рабочий инструмент». Правда, они тоже за советом, рекомендациями, помощью, обращаются не так часто, как надо бы. Но всё же за эти годы нам удалось донести до них, что нужно о себе в этом плане заботиться.
— Какие проблемы возникают чаще всего? Наверное, со связками что-то происходит? Чем тут можно помочь?
— Помочь можно в 99 процентах случаев. Потому что в актёрскую профессию приходят, как правило, здоровые люди. Люди, имеющие представление о том, что профессия связана во многом с голосом. Поэтому, если актёр обращается к врачу вовремя и выполняет всё, что требуется, ситуацию всегда можно поправить. Есть масса методов, которые позволяют и в экстренной ситуации помочь актёру. Конечно, голос
— это вообще проблема тонкая и серьёзная. Гортань — сложнейший орган, работа которого связана с корой головного мозга. И бывают моменты, которые не подвластны человеку. Голос может просто пропасть. И не только на фоне каких-то заболеваний или стрессовых ситуаций. А если ещё учесть, что актёры — народ суперэмоциональный, то, конечно, подобные ситуации случаются нередко.
К сожалению, сейчас голосовая подготовка у актёров довольно низкая. Возможно, это связано с уровнем профессионализма среди педагогов. Молодые актёры приходят порой после училища просто с ужасными голосами. А если даже голоса неплохие, то всё равно возникают проблемы, потому что молодых сразу начинают вводить на роли, нагрузка резко увеличивается и всегда, особенно поначалу, это связано со стрессом. Обстановка в театре — это же целая история! Психоэмоциональные накладки и недостаточная постановка голоса ведут к тому, что очень многие актёры не справляются со своим голосом в первые годы работы. Поэтому тут приходится вести не только профилактическую и обычную лечебную, но и разъяснительную работу. Для того, чтобы поправить голос, необходимо прежде всего желание самого пациента. Вот голова заболела — дал анальгин, боль прошла. Ещё что-то заболело — другую какую-то таблетку можно принять. С голосом — другая ситуация. Здесь требуется, прежде всего, желание и определённое напряжение самого пациента. Он должен быть заинтересован и должен чётко выполнять все инструкции. В таком случае, как правило, проблем не бывает.
— А эти инструкции сложно выполнять?
— Вовсе нет, ничего сложного. Конечно, они зависят от вида и степени заболевания. Предположим, если это временная дисфония, временная охриплость, связанная с простудными заболеваниями, какие-то катаральные проявления, то тут надо просто лечить основное заболевание и дать покой голосу. А в случаях более серьёзных нужна иная методика. Очень много приходит студентов из училища и молодых актёров, у которых возникают проблемы из-за того, что они ещё неправильно говорят. От этого у них образуется так называемые «узелки» голосовых связок, возникающие в связи с постоянным напряжением голосовых связок и неправильным голосоведением. Образуется так называемая небольшая «плюс — ткань». Она абсолютно доброкачественная на связках. Но поскольку молодые актёры продолжают говорить неправильно, не перестают напрягать голос, болезнь развивается. Из-за неправильной постановки они голос свой нерационально используют.
Кроме того, обстановка в нашем училище, да и в других театральных вузах, я думаю, тоже не способствует улучшению ситуации с голосами. У нас учится очень много иногородних студентов. Они живут в общежитии. И вот весной и осенью, в пик простудных заболеваний, когда все обычно болеют, в институтах, школах и везде, где большое скопление людей, хворающих ещё больше. Потому что у них нет возможности изолироваться друг от друга и просто нет возможности лечиться. И обстоятельства к этому не располагают, и условия не позволяют. У ребят нет денег на лекарства, их не освобождают от занятий, они живут скученно и друг от друга заражаются. К тому же продолжают ходить в институт, хрипя и кашляя. Молодой организм — сильный. Но те, что послабее, или уже при поступлении имеют проблемы с голосом, страдают больше. Нас же, к сожалению, не приглашают на вступительные туры. А без осмотра специалиста . очень трудно определить, что у молодого человека будет потом с голосом. Некоторые студенты уже с первого курса приходят с узелками, с хрипатыми голосами.
— А эти проблемы устранимы?
— Устранимы. Но ими надо заниматься. При серьёзных образованиях на связках необходимо прежде всего резкое ограничение голосовой нагрузки. Заболевших студентов я должна освобождать от занятий по речи. Когда происходит перенапряжение голоса и возникают кровоизлияния в гортани — это, по сути, нетрудоспособность на срок не меньше трёх месяцев! А как я могу освободить студента на такой срок?.. Он не сдаст экзамены, его отчислят. К тому же основная рекомендация при любой дисфонии — дать покой органу: помолчать, или говорить в щадящем режиме. Это в театре фактически невозможно. Если актёра освободить от репетиции, значит, на его роль будет введён другой актёр. Такая жесткая конкуренция — дополнительный стресс. Так что и тут в работе появляются особые сложности. Режим молчания — три месяца! — в театре позволить себе никто не может. И нам приходиться считаться с тем, что актёру или студенту надо говорить. Это их работа.
Но, конечно, кроме молчания есть и другие способы лечения. Само молчания может вылечить в каких-то редких случаях. А так применяются и физиотерапия, и инструментальные методы, и лекарственные препараты. С проблемой, безусловно, справиться можно. Но, повторяю, тут должна быть работа не только врача, медсестры, физиотерапевта, но и очень активное желание, настойчивость и упорство самого пациента. А многих актёров, к сожалению, устраивает низкое качество голоса. Был один студент, которому я очень долго пыталась объяснить, что с его голосом работать невозможно. Он же мне всё говорил: «А Высоцкий пел». Так Высоцкий — единственный был такой, кто мог петь, несмотря на явную охриплость. У него был природный такой голос, и он с этим справлялся. Потом, это разные вещи: петь авторские песни и говорить в драматическом театре, который издавна славился своими голосами и речью!..
Поэтому я нерадивым в плане лечения студентам всегда привожу в пример Николая Александровича Анненкова. Он приходил очень часто. У него никогда не было никаких экстраординарных ситуаций с голосом. Никогда. А говорил он одной голосовой связкой. Другая у него была просто парализована с юности после очень тяжёлой инфекции, которую он перенёс. И говоря одной складкой, он добивался такого потрясающе выразительного звучания голоса, когда все дрожали от восторга. Но он занимался своим голосом сутками, постоянно, на протяжении всей жизни. Какой это был голос! Молодым актёрам порой трудно объяснить. Но сейчас, вероятно, такой нетребовательный зритель, что «голосовой паралич» искусства всех устраивает.
— А кроме Анненкова вы можете назвать «прилежных пациентов», точнее, актёеров, которые столь же внимательно относятся к своей речи и голосу? Многие артисты старшего поколения славятся своими голосами, своей поразительно красивой речью. К примеру, выдающийся артист Малого театра Остужев вообще вошёл в легенду не только как виртуозный мастер перевоплощения, но и ещё как актёр с совершенным, уникальным голосоведением...
— Я, к большому сожалению, из таких великих мастеров мало кого застала. Вероятно, школа постановки голоса была очень мощной. Во всяком случае, актёры старшего поколения, как правило, голосовых проблем не испытывают. Вероятно, это была настолько сильная школа, что её хватило на всю жизнь. Надо сказать, что старшее поколение актёров очень трепетно относится к своему голосовому аппарату. Когда у них возникают какие-то небольшие простудные явления, когда начинается кашель, который может естественно, физиологически, так сказать, привести к охриплости, они моментально приходят за помощью к нам, в медчасть. Не могу припомнить случая, чтобы из-за каких-то голосовых нарушений у актёров старшего поколения приходилось проводить замены или, не дай Бог, отменять спектакль. Не было такого!..
— А почему теперь такие проблемы стали возникать? Актёров неправильно учат на студенческой скамье?..
— На самом деле, я думаю, эта проблема носит глобальный характер. У меня такое ощущение, что сейчас в любую профессию приходит молодёжь, которая не вполне понимает, что надо работать с полной отдачей, надо учиться всерьёз. У большинства нынешних студентов, на мой взгляд, довольно легкомысленное отношение ко многим вещам. Вот приходят к нам, в медчасть, студенты, и я сначала ужасно злюсь, потому что они себя элементарно вести не умеют. Например, могут заявиться сразу по 10 человек на приём. Меня это вначале очень раздражает. Потом с каждым начинаешь разговаривать, что-то про них узнавать. Конечно, среди них много талантливых ребят. Они потом себя проявят,
но просто им надо объяснить, как обращаться с голосом, как следить за ним. У меня была одно время мысль поговорить с Виктором Ивановичем Коршуновым и предложить ему, чтобы в нашем театральном училище ввели в программу обучения несколько лекций или коротких занятий, связанных с голосом. Надо просто объяснить студентам, чем они говорят. Ведь порой просто до анекдотов доходит. Они даже не понимают, как происходит это извлечение звуков. Надо им элементарно объяснить, как устроена гортань, чем опасна та или иная ситуация, что она может за собой повлечь. Ведь это трагедия, когда новобранцам сцены говорят: «Всё, нельзя работать».
А надо бы поступить элементарно. Пришли ребята на первый курс, им объяснили, что теперь постоянно предстоит работать с голосом, что от качества голоса во многом зависит успех в профессии. Вот есть у нас одна актриса, она сейчас очень-очень много играет. Но когда она начинала работать, у неё были жуткие проблемы с голосом. Порой было невозможно слушать. Очень много бесед с ней мы проводили. И, наконец, когда на каком-то определённом этапе понадобилась иная, более напряжённая работа голосом, она поняла, что просто не справляется. У актёров сейчас много нагрузки: они и спектакли играют, и озвучивают фильмы и передачи, и на радио читают, и в кино снимаются, и преподают. Так вот, в какой-то ситуации эта актриса, вероятно, поняла, что к чему. Прислушалась, пошла, позанималась. И всё теперь у неё замечательно. Дело ещё в том, что правильная постановка голоса и дыхания защищает людей от частых заболеваний. Потому что в основе любого простудного, катарального заболевания — неправильное дыхание. А когда человек умеет правильно дышать, и, соответственно, правильно говорит, он практически перестаёт болеть.
— Этому нужно учиться под наблюдением врача-специалиста?
— Вообще, голосовые проблемы во всём мире изучают три специальности. Ими занимаются отоларинголог-фониатр, логопед и психоневролог. Логопеды — это специалисты не столько медицинского, сколько педагогического профиля. Они заканчивают дефектологический факультет педагогического института. Специалистов этих готовят в очень небольшом, недостаточном количестве. И, к сожалению, среди них, как, впрочем, и в других специальностях, истинных профессионалов мало. Буквально единицы. И ещё их меньше в направлении, которое занимается только работой с людьми, у которых что-то произошло с голосом. Я имею в виду логопедов, исправляющих патологию голоса и речи — сейчас их называют фонопедами. Ну, а третий специалист в нашем деле — это психоневролог. Всегда, когда называешь эту специальность, пациент вздрагивает. И совершенно напрасно. Голосовой аппарат — очень тонкая структура, и работа его тесно связана с психикой. Так что присутствие этого третьего специалиста бывает решающим.
В Москве есть несколько центров, которые занимаются патологией речи. Я часто туда направляю студентов. Актёров, к сожалению, реже. Они не хотят где-то «светиться». Но иногда всё же приходится. А вообще, скажу ещё раз, результат занятий у специалистов зависит не только от профессионализма врача-фониатра, который посмотрел, поставил диагноз и определил задачу. Не только от профессионализма логопеда, который услышит, где патология, установит, в чём проблема и даст грамотные занятия. И не
только от психоневролога, который найдёт контакт с пациентом и убедит его в необходимости «вытащить» голос. А от активного, действенного участия самого человека. Ничего сложного в занятиях этих нет. Но методика должна быть грамотной. И выполнять то, что назначено, надо неукоснительно. Если логопед сказал, что промычать надо 20 раз в день, значит, надо промычать эти 20 раз. И тогда всё будет хорошо.
Нарушения голоса происходят очень быстро, иногда просто моментально. Какая-то напряжённая вокализация, резкий вскрик или работа не в своём диапазоне голоса, и всё — произошло кровоизлияние. Это секундное дело. А для того, чтобы спасти от всех неприятностей, которые порой случаются, иногда надо месяцы потратить. Пациенты чувствуют боли, дискомфорт. А при правильной постановке голоса и дыхания не должно быть никаких проблем. Голос не устаёт. Не устаёт! И в любом диапазоне работает.
У нас был спектакль «Царь иудейский», где в финале выходил Николай Александрович Анненков и произносил свой монолог шёпотом. Я запомнила это на всю жизнь. Просто мурашки по коже... Я сидела где-то высоко на галёрке, специально туда пошла, чтобы понять, как слышны слова актёров издалека. Так вот, не то, что слова, каждый звук, каждая буква, произнесённые Николаем Александровичем шёпотом, были слышны. Просто фантастика! А шёпот — это колоссальная нагрузка для гортани, просто колоссальная. Это не сравнить даже с криком!.. Но не все профессионалы, к сожалению, так относятся к своему голосу, как большие мастера Малого театра. Я помню, как-то ко мне на амбулаторный приём, пришёл очень знаменитый артист, который поёт под гитару на эстраде, на мой взгляд, совершенно жутким голосом. А в тот день, вечером у него должен был состояться концерт! Я спросила: «А вы распеваетесь перед концертом?» Он прокашлялся, как после пачки «Беломора», издал какие-то немыслимые звуки, выудил мокроту из глотки и сказал: «Вот». Очень любимый, кстати, многими эстрадный артист. Но будут ли его помнить, хотя сейчас он знаменит?.. Те, кто слышал Николая Александровича Анненкова, помнят его до сих пор. Он объяснял молодым артистам, что нельзя говорить небрежно: «Это неуважение к себе и к зрителю, который приходит не только вас посмотреть, но и послушать»
Я не знаю, рассказывают ли студентам, что были такие актёры и что они работали сутками. Сегодня порой, особенно после праздничных дней, актёры приходят с голосами просто ужасными. Я понимаю, в молодости трудно отказываться от радостей жизни. Но каждая профессия требует в чём-то отречения. А актёрская профессия требует очень многих ограничений.
— А как, с точки зрения вашей профессии, вы относитесь к курению?
— Строго говоря, актёр курить не должен, потому что курение, рано или поздно, приводит у женщин и у мужчин к состояниям риска по онкологическим заболеваниям. У женщин, как правило, после десяти лёт стажа курения тембр голоса меняется. Профессионалу это слышно всегда. И всегда можно курящую женщину отличить от некурящей. Но курят-то почти все!.. Иногда женщины даже больше, чем мужчины. Конечно, в каких-то критических ситуациях, когда есть воспаление или кровоизлияние, я ставлю вопрос довольно жёстко. Все должны знать, что от курения возникает охриплость. Никотин действует на мышечный аппарат, нервы гортани. При любом нарушении нервно-мышечных регуляторных функций эта охриплость проявляется.
Но рекомендации надо давать реальные. Если я вижу у пациента изменения на морфологическом уровне, какие-то зачатки новообразований, тогда я абсолютно строго, не скрывая диагноза, говорю: «Зачем рисковать, когда можно отказаться от вредной привычки?..» Провожу настойчивые беседы. А когда гортань пока ещё анатомически сохранна, как я заставлю человека?.. Это дело его выбора. Вот так я отношусь к курению.
— Если видите, что дело идёт к катастрофе, пугаете пациента, чтобы подтолкнуть его к активным действиям?
— Да, иногда пугаю. Иногда даже показываю на картинке, как это выглядит. У меня, ещё со времён работы в стационаре, есть хирургический атлас, созданный одним замечательным немецким доктором. Там фотографии всяких гадостей и неприятностей, возникающих в результате курения — от начальной и до конечной стадии. Показываю и объясняю, что это такое и во что может превратиться.
— Действует?..
— Не слишком, по правде говоря. Человека сложно напугать. На какое-то время, под впечатлением увиденного, может подействовать, но потом он забывает о неприятных вещах. А ещё эффект зависит от степени эмоциональности пациента. Хотя здесь, в театре, как раз работает народ очень эмоциональный. Но не помню случая, чтобы кто-нибудь на 100 процентов последовал разумному совету. Были пациенты, которые на время прекращали курить. Но так, чтобы раз и навсегда — нет.
Мне приходилось за свою практику несколько раз ставить диагноз «рак гортани». И в таких ситуациях не просто отслеживаешь, а настойчиво направляешь к каким-то конкретным специалистам на обследования. К сожалению, эти диагнозы подтверждались. И тут человек уже отрезвляется. В серьёзных случаях, когда требуется обследование, мы направляем пациентов на консультацию в медицинские центры, например, в Боткинскую больницу. Если, слава Богу, ничего страшного нет, то человек может и не появиться больше. Но я и без него всё узнаю, потому что я направляю к тем специалистам, за профессионализм которых я несу ответственность, и, естественно, созваниваюсь, выясняю, как обстоит дело, что требуется нам предпринять. Мы предлагаем нерадивому пациенту прийти в медчасть и заняться лечением.
— А как ведут себя пациенты — артисты?
— С точки зрения врачей это не самый лёгкий контингент. Даже с детьми проще. Хотя работа с детьми очень сложна. Во-первых, их безумно жалко. И если у врача проходит это чувство — то всё, врача этого уже не существует. Во-вторых, они ничего не могут объяснить. А актёры — это ещё более сложная группа пациентов. Во-первых, они... все гениальные!... Поэтому сам факт прихода к врачу актёром воспринимается, как некоторое одолжение с его стороны. Просто такой подарок, особенно, если речь идёт о стоматологии и отоларингологии. Если внутрь заглядывают — это такое сокровенное, что не каждому могут позволить. Потом многие из них — люди довольно капризные, избалованные славой или ожиданием славы. Я бы сказала, что, работая с актёрами, надо на первое место ставить не свою конкретную специальность, а умение общаться с людьми. Какие-то такие психотерапевтические моменты должны присутствовать. Конечно, это всех пациентов касается, но актёров в большей
степени, потому что они очень чувствительны к любому проявлению настроения и, особенно, к тому, что вы им говорите. Иной раз бывает, что не придаёшь значения слову, которое произносишь, а оно остаётся, пугает пациента. Порой бывают дни, когда всего два человека придут на приём, а ты чувствуешь себя так, как после рабочего дня в районной детской поликлинике, когда у меня на приёме было по 50-60 детей. И то не так уставала. Потому что здесь, конечно, надо объяснить всё подробно. Это не поликлинический контакт с пациентом. У нас не 60 человек сидит в коридоре. И наши пациенты в театре вправе требовать от нас полного внимания и помощи. Причём любой помощи.
Я считаю, что с Малым театром мне очень повезло. Не знаю, кто это придумал присутствие «своих» врачей в театре, наверное, так исторически сложилось, но это — очень верная идея. У нас работают терапевт, стоматолог, отоларинголог, медсестры, массажист. Конечно, специфика работы в театре колоссальная. Кроме всего прочего, это связано и с тем, что здесь же человек не просто пришёл в поликлинику к врачу: получил больничный, рецепты и пошёл лечиться. Нет. У него сегодня или завтра спектакль. Конечно, можно сказать: «Разговаривать вам нельзя, иначе вы совсем потеряете голос». Но он не может последовать этому совету, потому что спектакль должен состояться. Проданы билеты, придёт зритель. Думайте, как лечить, чтобы не навредить. Задача, надо сказать, очень сложная для ответственного врача.
Врач в сложных случаях часто берёт ответственность на себя. Особенно эта ситуация обостряется на гастролях. Я вообще считаю, что когда мы возвращаемся с гастролей, нам, ей-Богу, надо давать инвалидность. Потому что бывают ситуации, когда врач и медсестра
решают на месте всё. А как тут можно поступить, если дома, в Москве, отмена спектакля — это просто ЧП. А на гастролях спектакль отменить — это уже даже не чрезвычайное происшествие, а катастрофа всемирная. Приехал театр, даёт всего несколько представлений, и вдруг врач отменяет спектакль. Просто жалко всех. И актёров, и зрителей. Поэтому берёшь на себя ответственность. А ведь далеко не всегда проблема возникает по моей профессии. От «моих» болезней, слава Богу, практически не умирают. Но на гастролях мне приходится решать не только проблемы, связанные с отоларингологией, ну и другие сложные вопросы.
— Когда вы едете на гастроли, то работаете за всех врачей?
— Абсолютно за всех врачей. Причём работаем и перед спектаклем, и на спектакле, и после спектакля. Я оцениваю гастроли как одно нескончаемое круглосуточное дежурство. Прошло много лет, мы побывали на многих гастролях, и такое впечатление, что нас трудно чем-нибудь напугать. Но всё равно это всегда нервы. Например, была ситуация, когда нам пришлось вызывать «скорую помощь». В том городе была так называемая санавиация. И нам пришлось вызывать специалиста-невролога: у человека на сцене развивался инсульт. Но мы не отменили спектакль. Потому что это всё случилось уже по ходу действия. Мы стояли за кулисами, актёр был на сцене, а врач-невропатолог, вызванный по «скорой», стоял у меня за спиной, и говорил: «Что вы делаете? Это же инсульт!»
Можно ли было остановить это? Закрыть занавес, выйти к публике и сказать: «Спектакль прерван по болезни артиста такого-то». Но всё дело в том, что актёры — особый народ. И, вероятно, действительно, сцена их лечит. Когда я впервые услышала от них об этом, то подумала: «Пусть говорят, но это полная ерунда». Но на актёров, в самом деле, выход на сцену действует фантастически. Много примеров существует, когда они, очень тяжело заболевшие, всё же доигрывали спектакль, если только смерть их не останавливала. Тогда, на гастролях, мы видели, что процесс развивался. И после спектакля в реанимацию отвезли человека, где уже была приготовлена палата. Всё обошлось, слава Богу. Процесс, к счастью, удалось локализовать. Человек жив, здоров. Всё благополучно. Тем не менее, это была ситуация, которую мне никогда в жизни не забыть.
Вот как выходил на сцену в свой столетний юбилей Николай Александрович Анненков? Незадолго он похоронил супругу, которая ему во всём очень помогала, можно сказать, была для него незаменимым человеком. И он без неё очень тосковал. Но у Николая Александровича была совершеннейшая идея-фикс: отметить свои 100 лет на сцене Малого театра. Я с ним очень много говорила перед этим юбилеем, а он мне отвечал одно: «У меня только одна задача: юбилей — и потом я свободен». Я прекрасно понимала, что он под этим подразумевает. У него был приступ желчекаменной болезни. И после юбилея, утром следующего дня, его отвезли в больницу, из которой он уже не вернулся. А перед этим я ему вводила препараты, которые могли немножко расширить его желчные пути, снять боль. Как-то так получилось, что в тот вечер я всё время была рядом с ним. И перед спектаклем, незадолго до выхода на сцену, он мне сказал: «Вот бы мне умереть на сцене!..». В этот момент в гримуборную, где мы находились с Николаем Александровичем, вошёл Юрий Мефодьевич Соломин. Конечно, все нервничали ужасно. Никому мы не признавались с Николаем Александровичем, что у него такие боли и такие проблемы. Невозможно было сказать: «Нет, мы сейчас на сцену не пойдём, мы поедем в больницу». Тогда смерть наступила бы тут же, сразу. Юрий Мефодьевич попросил меня выйти из гримёрной и спросил: «Ну, как он?». Я сказала: «Знаете, он очень хочет умереть на сцене». На это он мне говорит: «Я тебя убью, если это случится». А я, помню, подумала о сокровенном желании Анненкова: «А почему нет? Он ведь этого хочет, он к этому готов».
Николай Александрович очень часто приходил к нам. И это были не просто визиты, когда мы по ходу лечения что-то делали в процедурной. Это было фантастическое общение. И он всегда обязательно что-нибудь читал. Я думаю, что такой величины актёра я больше не встречу. А мне говорят на это: ты не знаешь, кто здесь был раньше, до него. При них Николай Александрович не считался особо выдающимся. Но я тех не застала, к сожалению. И теперь, думаю, таких не будет. Я не знаю, что происходит. Не верю, что перевелись талантливые люди, тем более в нашей стране, отмеченной Богом. Может быть, мы просто их не видим или они пока занимаются другим делом, я не знаю. Но таких актёров больше не будет. Возможно, Николай Александрович даже был и не так сумасшедше талантлив, но такого отношения к делу, к профессии, как у него, я больше ни у кого не встречала.
Никогда не забуду, как перед каким-то спектаклем я зашла к нему в гримуборную немножко ему помочь, а он такой расстроенный сидит и говорит: «Вы можете представить себе, актёр, с которым я буду сейчас играть на сцене, только что нёс из буфета курицу! Как это может быть!» Я говорю: «Николай Александрович, у него дома дети, жена. Всех кормить надо». Наверное, не все могут так свято, так трепетно, с таким поклонением относиться к сцене. Вот поэтому мы и помним его.
Наша Татьяна Петровна Панкова — тоже уникальная актриса и человек. И тоже имеет фантастическую школу голоса. За все эти годы чего только с ней не было, но никогда никаких проблем с голосом, даже во время простудных заболеваний. Никогда у неё голос не страдал тоже только по одной причине. Конечно, существует природная постановка голоса, вернее, определённая анатомия, определённые данные, которые позволяют неплохо владеть голосом. Но это — в быту. Для того, чтобы этим голосом владеть и работать так, как, например, работает Татьяна Петровна, нужны особые навыки и огромный труд. Притом, что у неё голос довольно своеобразный, никогда никаких проблем с ним не происходит. Это то поколение актёров, которые восприняли школу. Люди другого уровня культуры и образования. Вероятно, и школа была очень сильная. Я не думаю, что актёры прежних поколений не «гуляли», не выпивали. Может, сегодняшним артистам даже и не снилось, как они это делали. Но при этом мозги-то у них всегда были на месте. Они знали, когда, что и как делать, чтобы одно другому не мешало. Так же и среднее поколение актёров школы Малого театра. Может, в молодости они не полностью ещё освоили проблемы постановки голоса, но, значит, они здесь, в театре, научились. В Малом театре есть титаны, на которых можно всегда опереться.
А молодёжь... Может быть, она окрепнет? Окрепнет, наверное...
И вообще, конечно, мы — счастливые люди, потому что попали на работу в такой замечательный коллектив, в старейший театр, история которого насчитывает более двух веков. За эти долгие годы в Малом театре накопились колоссальные традиции. Комета пролетела, а следы от неё остались, «хвостики» от нее всё ещё видны.
Наталия Пашкина
«Общество и здоровье», №6 2007 год
Окончание следует...
Три интервью о счастье профессии. Часть 2
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Отоларинголог Галина ОРЛОВА: «Комета пролетела, а следы её сохранились»
— Галина Дмитриевна, а ваши профессиональные пути как пересеклись с театром?
— Актёры у нас в роду были, а вот врачей не было. Выбор я сделала абсолютно сознательный, о другой профессии я даже не думала. Закончила педиатрический факультет 2-го Медицинского института в Москве. И не пожалела об этом ни разу. После института работала в Филатовской больнице и на кафедре ординатуры, затем отоларингологом в поликлинике и, наконец, в хирургическом отделении Русаковской больницы — сейчас это больница имени Святого Владимира. Работа там была очень серьёзная — с детьми, которые страдают тяжёлыми врождёнными заболеваниями. Это был очень ответственный период.
А потом судьба круто повернулась. В Малом театре была чудесная доктор Мария Львовна Тамаркина, которую до сих пор все помнят. Когда её не стало, потребовался другой врач. Я тогда сидела дома с маленьким ребёнком, и мне предложили прийти в театр. Я всё взвесила и решила, что это будет интересно, потому что когда я работала с детишками, часть моей научной работы была связана с фо-ниатрией. Это очень интересная область медицины, связанная с проблемами голосового аппарата. Другой вопрос, что она не всегда востребована —даже в театре — и, к сожалению, не встречает полного понимания даже у профессионалов; не все чётко сознают, зачем это необходимо, зачем надо следить за голосом. Может быть, это такое поветрие среди современных актёров. Не все считают, что голосом нужно заниматься со специалистом и что им нужно заниматься вообще. Хотя в нашем театре большинство актёров всё же понимают, что это — незаменимейший «рабочий инструмент». Правда, они тоже за советом, рекомендациями, помощью, обращаются не так часто, как надо бы. Но всё же за эти годы нам удалось донести до них, что нужно о себе в этом плане заботиться.
— Какие проблемы возникают чаще всего? Наверное, со связками что-то происходит? Чем тут можно помочь?
— Помочь можно в 99 процентах случаев. Потому что в актёрскую профессию приходят, как правило, здоровые люди. Люди, имеющие представление о том, что профессия связана во многом с голосом. Поэтому, если актёр обращается к врачу вовремя и выполняет всё, что требуется, ситуацию всегда можно поправить. Есть масса методов, которые позволяют и в экстренной ситуации помочь актёру. Конечно, голос
— это вообще проблема тонкая и серьёзная. Гортань — сложнейший орган, работа которого связана с корой головного мозга. И бывают моменты, которые не подвластны человеку. Голос может просто пропасть. И не только на фоне каких-то заболеваний или стрессовых ситуаций. А если ещё учесть, что актёры — народ суперэмоциональный, то, конечно, подобные ситуации случаются нередко.
К сожалению, сейчас голосовая подготовка у актёров довольно низкая. Возможно, это связано с уровнем профессионализма среди педагогов. Молодые актёры приходят порой после училища просто с ужасными голосами. А если даже голоса неплохие, то всё равно возникают проблемы, потому что молодых сразу начинают вводить на роли, нагрузка резко увеличивается и всегда, особенно поначалу, это связано со стрессом. Обстановка в театре — это же целая история! Психоэмоциональные накладки и недостаточная постановка голоса ведут к тому, что очень многие актёры не справляются со своим голосом в первые годы работы. Поэтому тут приходится вести не только профилактическую и обычную лечебную, но и разъяснительную работу. Для того, чтобы поправить голос, необходимо прежде всего желание самого пациента. Вот голова заболела — дал анальгин, боль прошла. Ещё что-то заболело — другую какую-то таблетку можно принять. С голосом — другая ситуация. Здесь требуется, прежде всего, желание и определённое напряжение самого пациента. Он должен быть заинтересован и должен чётко выполнять все инструкции. В таком случае, как правило, проблем не бывает.
— А эти инструкции сложно выполнять?
— Вовсе нет, ничего сложного. Конечно, они зависят от вида и степени заболевания. Предположим, если это временная дисфония, временная охриплость, связанная с простудными заболеваниями, какие-то катаральные проявления, то тут надо просто лечить основное заболевание и дать покой голосу. А в случаях более серьёзных нужна иная методика. Очень много приходит студентов из училища и молодых актёров, у которых возникают проблемы из-за того, что они ещё неправильно говорят. От этого у них образуется так называемые «узелки» голосовых связок, возникающие в связи с постоянным напряжением голосовых связок и неправильным голосоведением. Образуется так называемая небольшая «плюс — ткань». Она абсолютно доброкачественная на связках. Но поскольку молодые актёры продолжают говорить неправильно, не перестают напрягать голос, болезнь развивается. Из-за неправильной постановки они голос свой нерационально используют.
Кроме того, обстановка в нашем училище, да и в других театральных вузах, я думаю, тоже не способствует улучшению ситуации с голосами. У нас учится очень много иногородних студентов. Они живут в общежитии. И вот весной и осенью, в пик простудных заболеваний, когда все обычно болеют, в институтах, школах и везде, где большое скопление людей, хворающих ещё больше. Потому что у них нет возможности изолироваться друг от друга и просто нет возможности лечиться. И обстоятельства к этому не располагают, и условия не позволяют. У ребят нет денег на лекарства, их не освобождают от занятий, они живут скученно и друг от друга заражаются. К тому же продолжают ходить в институт, хрипя и кашляя. Молодой организм — сильный. Но те, что послабее, или уже при поступлении имеют проблемы с голосом, страдают больше. Нас же, к сожалению, не приглашают на вступительные туры. А без осмотра специалиста . очень трудно определить, что у молодого человека будет потом с голосом. Некоторые студенты уже с первого курса приходят с узелками, с хрипатыми голосами.
— А эти проблемы устранимы?
— Устранимы. Но ими надо заниматься. При серьёзных образованиях на связках необходимо прежде всего резкое ограничение голосовой нагрузки. Заболевших студентов я должна освобождать от занятий по речи. Когда происходит перенапряжение голоса и возникают кровоизлияния в гортани — это, по сути, нетрудоспособность на срок не меньше трёх месяцев! А как я могу освободить студента на такой срок?.. Он не сдаст экзамены, его отчислят. К тому же основная рекомендация при любой дисфонии — дать покой органу: помолчать, или говорить в щадящем режиме. Это в театре фактически невозможно. Если актёра освободить от репетиции, значит, на его роль будет введён другой актёр. Такая жесткая конкуренция — дополнительный стресс. Так что и тут в работе появляются особые сложности. Режим молчания — три месяца! — в театре позволить себе никто не может. И нам приходиться считаться с тем, что актёру или студенту надо говорить. Это их работа.
Но, конечно, кроме молчания есть и другие способы лечения. Само молчания может вылечить в каких-то редких случаях. А так применяются и физиотерапия, и инструментальные методы, и лекарственные препараты. С проблемой, безусловно, справиться можно. Но, повторяю, тут должна быть работа не только врача, медсестры, физиотерапевта, но и очень активное желание, настойчивость и упорство самого пациента. А многих актёров, к сожалению, устраивает низкое качество голоса. Был один студент, которому я очень долго пыталась объяснить, что с его голосом работать невозможно. Он же мне всё говорил: «А Высоцкий пел». Так Высоцкий — единственный был такой, кто мог петь, несмотря на явную охриплость. У него был природный такой голос, и он с этим справлялся. Потом, это разные вещи: петь авторские песни и говорить в драматическом театре, который издавна славился своими голосами и речью!..
Поэтому я нерадивым в плане лечения студентам всегда привожу в пример Николая Александровича Анненкова. Он приходил очень часто. У него никогда не было никаких экстраординарных ситуаций с голосом. Никогда. А говорил он одной голосовой связкой. Другая у него была просто парализована с юности после очень тяжёлой инфекции, которую он перенёс. И говоря одной складкой, он добивался такого потрясающе выразительного звучания голоса, когда все дрожали от восторга. Но он занимался своим голосом сутками, постоянно, на протяжении всей жизни. Какой это был голос! Молодым актёрам порой трудно объяснить. Но сейчас, вероятно, такой нетребовательный зритель, что «голосовой паралич» искусства всех устраивает.
— А кроме Анненкова вы можете назвать «прилежных пациентов», точнее, актёеров, которые столь же внимательно относятся к своей речи и голосу? Многие артисты старшего поколения славятся своими голосами, своей поразительно красивой речью. К примеру, выдающийся артист Малого театра Остужев вообще вошёл в легенду не только как виртуозный мастер перевоплощения, но и ещё как актёр с совершенным, уникальным голосоведением...
— Я, к большому сожалению, из таких великих мастеров мало кого застала. Вероятно, школа постановки голоса была очень мощной. Во всяком случае, актёры старшего поколения, как правило, голосовых проблем не испытывают. Вероятно, это была настолько сильная школа, что её хватило на всю жизнь. Надо сказать, что старшее поколение актёров очень трепетно относится к своему голосовому аппарату. Когда у них возникают какие-то небольшие простудные явления, когда начинается кашель, который может естественно, физиологически, так сказать, привести к охриплости, они моментально приходят за помощью к нам, в медчасть. Не могу припомнить случая, чтобы из-за каких-то голосовых нарушений у актёров старшего поколения приходилось проводить замены или, не дай Бог, отменять спектакль. Не было такого!..
— А почему теперь такие проблемы стали возникать? Актёров неправильно учат на студенческой скамье?..
— На самом деле, я думаю, эта проблема носит глобальный характер. У меня такое ощущение, что сейчас в любую профессию приходит молодёжь, которая не вполне понимает, что надо работать с полной отдачей, надо учиться всерьёз. У большинства нынешних студентов, на мой взгляд, довольно легкомысленное отношение ко многим вещам. Вот приходят к нам, в медчасть, студенты, и я сначала ужасно злюсь, потому что они себя элементарно вести не умеют. Например, могут заявиться сразу по 10 человек на приём. Меня это вначале очень раздражает. Потом с каждым начинаешь разговаривать, что-то про них узнавать. Конечно, среди них много талантливых ребят. Они потом себя проявят,
но просто им надо объяснить, как обращаться с голосом, как следить за ним. У меня была одно время мысль поговорить с Виктором Ивановичем Коршуновым и предложить ему, чтобы в нашем театральном училище ввели в программу обучения несколько лекций или коротких занятий, связанных с голосом. Надо просто объяснить студентам, чем они говорят. Ведь порой просто до анекдотов доходит. Они даже не понимают, как происходит это извлечение звуков. Надо им элементарно объяснить, как устроена гортань, чем опасна та или иная ситуация, что она может за собой повлечь. Ведь это трагедия, когда новобранцам сцены говорят: «Всё, нельзя работать».
А надо бы поступить элементарно. Пришли ребята на первый курс, им объяснили, что теперь постоянно предстоит работать с голосом, что от качества голоса во многом зависит успех в профессии. Вот есть у нас одна актриса, она сейчас очень-очень много играет. Но когда она начинала работать, у неё были жуткие проблемы с голосом. Порой было невозможно слушать. Очень много бесед с ней мы проводили. И, наконец, когда на каком-то определённом этапе понадобилась иная, более напряжённая работа голосом, она поняла, что просто не справляется. У актёров сейчас много нагрузки: они и спектакли играют, и озвучивают фильмы и передачи, и на радио читают, и в кино снимаются, и преподают. Так вот, в какой-то ситуации эта актриса, вероятно, поняла, что к чему. Прислушалась, пошла, позанималась. И всё теперь у неё замечательно. Дело ещё в том, что правильная постановка голоса и дыхания защищает людей от частых заболеваний. Потому что в основе любого простудного, катарального заболевания — неправильное дыхание. А когда человек умеет правильно дышать, и, соответственно, правильно говорит, он практически перестаёт болеть.
— Этому нужно учиться под наблюдением врача-специалиста?
— Вообще, голосовые проблемы во всём мире изучают три специальности. Ими занимаются отоларинголог-фониатр, логопед и психоневролог. Логопеды — это специалисты не столько медицинского, сколько педагогического профиля. Они заканчивают дефектологический факультет педагогического института. Специалистов этих готовят в очень небольшом, недостаточном количестве. И, к сожалению, среди них, как, впрочем, и в других специальностях, истинных профессионалов мало. Буквально единицы. И ещё их меньше в направлении, которое занимается только работой с людьми, у которых что-то произошло с голосом. Я имею в виду логопедов, исправляющих патологию голоса и речи — сейчас их называют фонопедами. Ну, а третий специалист в нашем деле — это психоневролог. Всегда, когда называешь эту специальность, пациент вздрагивает. И совершенно напрасно. Голосовой аппарат — очень тонкая структура, и работа его тесно связана с психикой. Так что присутствие этого третьего специалиста бывает решающим.
В Москве есть несколько центров, которые занимаются патологией речи. Я часто туда направляю студентов. Актёров, к сожалению, реже. Они не хотят где-то «светиться». Но иногда всё же приходится. А вообще, скажу ещё раз, результат занятий у специалистов зависит не только от профессионализма врача-фониатра, который посмотрел, поставил диагноз и определил задачу. Не только от профессионализма логопеда, который услышит, где патология, установит, в чём проблема и даст грамотные занятия. И не
только от психоневролога, который найдёт контакт с пациентом и убедит его в необходимости «вытащить» голос. А от активного, действенного участия самого человека. Ничего сложного в занятиях этих нет. Но методика должна быть грамотной. И выполнять то, что назначено, надо неукоснительно. Если логопед сказал, что промычать надо 20 раз в день, значит, надо промычать эти 20 раз. И тогда всё будет хорошо.
Нарушения голоса происходят очень быстро, иногда просто моментально. Какая-то напряжённая вокализация, резкий вскрик или работа не в своём диапазоне голоса, и всё — произошло кровоизлияние. Это секундное дело. А для того, чтобы спасти от всех неприятностей, которые порой случаются, иногда надо месяцы потратить. Пациенты чувствуют боли, дискомфорт. А при правильной постановке голоса и дыхания не должно быть никаких проблем. Голос не устаёт. Не устаёт! И в любом диапазоне работает.
У нас был спектакль «Царь иудейский», где в финале выходил Николай Александрович Анненков и произносил свой монолог шёпотом. Я запомнила это на всю жизнь. Просто мурашки по коже... Я сидела где-то высоко на галёрке, специально туда пошла, чтобы понять, как слышны слова актёров издалека. Так вот, не то, что слова, каждый звук, каждая буква, произнесённые Николаем Александровичем шёпотом, были слышны. Просто фантастика! А шёпот — это колоссальная нагрузка для гортани, просто колоссальная. Это не сравнить даже с криком!.. Но не все профессионалы, к сожалению, так относятся к своему голосу, как большие мастера Малого театра. Я помню, как-то ко мне на амбулаторный приём, пришёл очень знаменитый артист, который поёт под гитару на эстраде, на мой взгляд, совершенно жутким голосом. А в тот день, вечером у него должен был состояться концерт! Я спросила: «А вы распеваетесь перед концертом?» Он прокашлялся, как после пачки «Беломора», издал какие-то немыслимые звуки, выудил мокроту из глотки и сказал: «Вот». Очень любимый, кстати, многими эстрадный артист. Но будут ли его помнить, хотя сейчас он знаменит?.. Те, кто слышал Николая Александровича Анненкова, помнят его до сих пор. Он объяснял молодым артистам, что нельзя говорить небрежно: «Это неуважение к себе и к зрителю, который приходит не только вас посмотреть, но и послушать»
Я не знаю, рассказывают ли студентам, что были такие актёры и что они работали сутками. Сегодня порой, особенно после праздничных дней, актёры приходят с голосами просто ужасными. Я понимаю, в молодости трудно отказываться от радостей жизни. Но каждая профессия требует в чём-то отречения. А актёрская профессия требует очень многих ограничений.
— А как, с точки зрения вашей профессии, вы относитесь к курению?
— Строго говоря, актёр курить не должен, потому что курение, рано или поздно, приводит у женщин и у мужчин к состояниям риска по онкологическим заболеваниям. У женщин, как правило, после десяти лёт стажа курения тембр голоса меняется. Профессионалу это слышно всегда. И всегда можно курящую женщину отличить от некурящей. Но курят-то почти все!.. Иногда женщины даже больше, чем мужчины. Конечно, в каких-то критических ситуациях, когда есть воспаление или кровоизлияние, я ставлю вопрос довольно жёстко. Все должны знать, что от курения возникает охриплость. Никотин действует на мышечный аппарат, нервы гортани. При любом нарушении нервно-мышечных регуляторных функций эта охриплость проявляется.
Но рекомендации надо давать реальные. Если я вижу у пациента изменения на морфологическом уровне, какие-то зачатки новообразований, тогда я абсолютно строго, не скрывая диагноза, говорю: «Зачем рисковать, когда можно отказаться от вредной привычки?..» Провожу настойчивые беседы. А когда гортань пока ещё анатомически сохранна, как я заставлю человека?.. Это дело его выбора. Вот так я отношусь к курению.
— Если видите, что дело идёт к катастрофе, пугаете пациента, чтобы подтолкнуть его к активным действиям?
— Да, иногда пугаю. Иногда даже показываю на картинке, как это выглядит. У меня, ещё со времён работы в стационаре, есть хирургический атлас, созданный одним замечательным немецким доктором. Там фотографии всяких гадостей и неприятностей, возникающих в результате курения — от начальной и до конечной стадии. Показываю и объясняю, что это такое и во что может превратиться.
— Действует?..
— Не слишком, по правде говоря. Человека сложно напугать. На какое-то время, под впечатлением увиденного, может подействовать, но потом он забывает о неприятных вещах. А ещё эффект зависит от степени эмоциональности пациента. Хотя здесь, в театре, как раз работает народ очень эмоциональный. Но не помню случая, чтобы кто-нибудь на 100 процентов последовал разумному совету. Были пациенты, которые на время прекращали курить. Но так, чтобы раз и навсегда — нет.
Мне приходилось за свою практику несколько раз ставить диагноз «рак гортани». И в таких ситуациях не просто отслеживаешь, а настойчиво направляешь к каким-то конкретным специалистам на обследования. К сожалению, эти диагнозы подтверждались. И тут человек уже отрезвляется. В серьёзных случаях, когда требуется обследование, мы направляем пациентов на консультацию в медицинские центры, например, в Боткинскую больницу. Если, слава Богу, ничего страшного нет, то человек может и не появиться больше. Но я и без него всё узнаю, потому что я направляю к тем специалистам, за профессионализм которых я несу ответственность, и, естественно, созваниваюсь, выясняю, как обстоит дело, что требуется нам предпринять. Мы предлагаем нерадивому пациенту прийти в медчасть и заняться лечением.
— А как ведут себя пациенты — артисты?
— С точки зрения врачей это не самый лёгкий контингент. Даже с детьми проще. Хотя работа с детьми очень сложна. Во-первых, их безумно жалко. И если у врача проходит это чувство — то всё, врача этого уже не существует. Во-вторых, они ничего не могут объяснить. А актёры — это ещё более сложная группа пациентов. Во-первых, они... все гениальные!... Поэтому сам факт прихода к врачу актёром воспринимается, как некоторое одолжение с его стороны. Просто такой подарок, особенно, если речь идёт о стоматологии и отоларингологии. Если внутрь заглядывают — это такое сокровенное, что не каждому могут позволить. Потом многие из них — люди довольно капризные, избалованные славой или ожиданием славы. Я бы сказала, что, работая с актёрами, надо на первое место ставить не свою конкретную специальность, а умение общаться с людьми. Какие-то такие психотерапевтические моменты должны присутствовать. Конечно, это всех пациентов касается, но актёров в большей
степени, потому что они очень чувствительны к любому проявлению настроения и, особенно, к тому, что вы им говорите. Иной раз бывает, что не придаёшь значения слову, которое произносишь, а оно остаётся, пугает пациента. Порой бывают дни, когда всего два человека придут на приём, а ты чувствуешь себя так, как после рабочего дня в районной детской поликлинике, когда у меня на приёме было по 50-60 детей. И то не так уставала. Потому что здесь, конечно, надо объяснить всё подробно. Это не поликлинический контакт с пациентом. У нас не 60 человек сидит в коридоре. И наши пациенты в театре вправе требовать от нас полного внимания и помощи. Причём любой помощи.
Я считаю, что с Малым театром мне очень повезло. Не знаю, кто это придумал присутствие «своих» врачей в театре, наверное, так исторически сложилось, но это — очень верная идея. У нас работают терапевт, стоматолог, отоларинголог, медсестры, массажист. Конечно, специфика работы в театре колоссальная. Кроме всего прочего, это связано и с тем, что здесь же человек не просто пришёл в поликлинику к врачу: получил больничный, рецепты и пошёл лечиться. Нет. У него сегодня или завтра спектакль. Конечно, можно сказать: «Разговаривать вам нельзя, иначе вы совсем потеряете голос». Но он не может последовать этому совету, потому что спектакль должен состояться. Проданы билеты, придёт зритель. Думайте, как лечить, чтобы не навредить. Задача, надо сказать, очень сложная для ответственного врача.
Врач в сложных случаях часто берёт ответственность на себя. Особенно эта ситуация обостряется на гастролях. Я вообще считаю, что когда мы возвращаемся с гастролей, нам, ей-Богу, надо давать инвалидность. Потому что бывают ситуации, когда врач и медсестра
решают на месте всё. А как тут можно поступить, если дома, в Москве, отмена спектакля — это просто ЧП. А на гастролях спектакль отменить — это уже даже не чрезвычайное происшествие, а катастрофа всемирная. Приехал театр, даёт всего несколько представлений, и вдруг врач отменяет спектакль. Просто жалко всех. И актёров, и зрителей. Поэтому берёшь на себя ответственность. А ведь далеко не всегда проблема возникает по моей профессии. От «моих» болезней, слава Богу, практически не умирают. Но на гастролях мне приходится решать не только проблемы, связанные с отоларингологией, ну и другие сложные вопросы.
— Когда вы едете на гастроли, то работаете за всех врачей?
— Абсолютно за всех врачей. Причём работаем и перед спектаклем, и на спектакле, и после спектакля. Я оцениваю гастроли как одно нескончаемое круглосуточное дежурство. Прошло много лет, мы побывали на многих гастролях, и такое впечатление, что нас трудно чем-нибудь напугать. Но всё равно это всегда нервы. Например, была ситуация, когда нам пришлось вызывать «скорую помощь». В том городе была так называемая санавиация. И нам пришлось вызывать специалиста-невролога: у человека на сцене развивался инсульт. Но мы не отменили спектакль. Потому что это всё случилось уже по ходу действия. Мы стояли за кулисами, актёр был на сцене, а врач-невропатолог, вызванный по «скорой», стоял у меня за спиной, и говорил: «Что вы делаете? Это же инсульт!»
Можно ли было остановить это? Закрыть занавес, выйти к публике и сказать: «Спектакль прерван по болезни артиста такого-то». Но всё дело в том, что актёры — особый народ. И, вероятно, действительно, сцена их лечит. Когда я впервые услышала от них об этом, то подумала: «Пусть говорят, но это полная ерунда». Но на актёров, в самом деле, выход на сцену действует фантастически. Много примеров существует, когда они, очень тяжело заболевшие, всё же доигрывали спектакль, если только смерть их не останавливала. Тогда, на гастролях, мы видели, что процесс развивался. И после спектакля в реанимацию отвезли человека, где уже была приготовлена палата. Всё обошлось, слава Богу. Процесс, к счастью, удалось локализовать. Человек жив, здоров. Всё благополучно. Тем не менее, это была ситуация, которую мне никогда в жизни не забыть.
Вот как выходил на сцену в свой столетний юбилей Николай Александрович Анненков? Незадолго он похоронил супругу, которая ему во всём очень помогала, можно сказать, была для него незаменимым человеком. И он без неё очень тосковал. Но у Николая Александровича была совершеннейшая идея-фикс: отметить свои 100 лет на сцене Малого театра. Я с ним очень много говорила перед этим юбилеем, а он мне отвечал одно: «У меня только одна задача: юбилей — и потом я свободен». Я прекрасно понимала, что он под этим подразумевает. У него был приступ желчекаменной болезни. И после юбилея, утром следующего дня, его отвезли в больницу, из которой он уже не вернулся. А перед этим я ему вводила препараты, которые могли немножко расширить его желчные пути, снять боль. Как-то так получилось, что в тот вечер я всё время была рядом с ним. И перед спектаклем, незадолго до выхода на сцену, он мне сказал: «Вот бы мне умереть на сцене!..». В этот момент в гримуборную, где мы находились с Николаем Александровичем, вошёл Юрий Мефодьевич Соломин. Конечно, все нервничали ужасно. Никому мы не признавались с Николаем Александровичем, что у него такие боли и такие проблемы. Невозможно было сказать: «Нет, мы сейчас на сцену не пойдём, мы поедем в больницу». Тогда смерть наступила бы тут же, сразу. Юрий Мефодьевич попросил меня выйти из гримёрной и спросил: «Ну, как он?». Я сказала: «Знаете, он очень хочет умереть на сцене». На это он мне говорит: «Я тебя убью, если это случится». А я, помню, подумала о сокровенном желании Анненкова: «А почему нет? Он ведь этого хочет, он к этому готов».
Николай Александрович очень часто приходил к нам. И это были не просто визиты, когда мы по ходу лечения что-то делали в процедурной. Это было фантастическое общение. И он всегда обязательно что-нибудь читал. Я думаю, что такой величины актёра я больше не встречу. А мне говорят на это: ты не знаешь, кто здесь был раньше, до него. При них Николай Александрович не считался особо выдающимся. Но я тех не застала, к сожалению. И теперь, думаю, таких не будет. Я не знаю, что происходит. Не верю, что перевелись талантливые люди, тем более в нашей стране, отмеченной Богом. Может быть, мы просто их не видим или они пока занимаются другим делом, я не знаю. Но таких актёров больше не будет. Возможно, Николай Александрович даже был и не так сумасшедше талантлив, но такого отношения к делу, к профессии, как у него, я больше ни у кого не встречала.
Никогда не забуду, как перед каким-то спектаклем я зашла к нему в гримуборную немножко ему помочь, а он такой расстроенный сидит и говорит: «Вы можете представить себе, актёр, с которым я буду сейчас играть на сцене, только что нёс из буфета курицу! Как это может быть!» Я говорю: «Николай Александрович, у него дома дети, жена. Всех кормить надо». Наверное, не все могут так свято, так трепетно, с таким поклонением относиться к сцене. Вот поэтому мы и помним его.
Наша Татьяна Петровна Панкова — тоже уникальная актриса и человек. И тоже имеет фантастическую школу голоса. За все эти годы чего только с ней не было, но никогда никаких проблем с голосом, даже во время простудных заболеваний. Никогда у неё голос не страдал тоже только по одной причине. Конечно, существует природная постановка голоса, вернее, определённая анатомия, определённые данные, которые позволяют неплохо владеть голосом. Но это — в быту. Для того, чтобы этим голосом владеть и работать так, как, например, работает Татьяна Петровна, нужны особые навыки и огромный труд. Притом, что у неё голос довольно своеобразный, никогда никаких проблем с ним не происходит. Это то поколение актёров, которые восприняли школу. Люди другого уровня культуры и образования. Вероятно, и школа была очень сильная. Я не думаю, что актёры прежних поколений не «гуляли», не выпивали. Может, сегодняшним артистам даже и не снилось, как они это делали. Но при этом мозги-то у них всегда были на месте. Они знали, когда, что и как делать, чтобы одно другому не мешало. Так же и среднее поколение актёров школы Малого театра. Может, в молодости они не полностью ещё освоили проблемы постановки голоса, но, значит, они здесь, в театре, научились. В Малом театре есть титаны, на которых можно всегда опереться.
А молодёжь... Может быть, она окрепнет? Окрепнет, наверное...
И вообще, конечно, мы — счастливые люди, потому что попали на работу в такой замечательный коллектив, в старейший театр, история которого насчитывает более двух веков. За эти долгие годы в Малом театре накопились колоссальные традиции. Комета пролетела, а следы от неё остались, «хвостики» от нее всё ещё видны.
Наталия Пашкина
«Общество и здоровье», №6 2007 год
Окончание следует...
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» «НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
«Пресса о гастролях Малого театра»
«НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
Под таким девизом во Владимире спектаклем Малого театра открылся фестиваль «У Золотых ворот»
«НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
Под таким девизом во Владимире спектаклем Малого театра открылся фестиваль «У Золотых ворот»
«Пресса о гастролях Малого театра»
«НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
Под таким девизом во Владимире спектаклем Малого театра открылся фестиваль «У Золотых ворот»
Вчера во Владимире был торжественно открыт театральный фестиваль «У Золотых ворот» — открыт при полном аншлаге спектаклем «Бедность не порок» знаменитого Государственного академического Малого театра (руководитель — Юрий Соломин) в постановке Александра Коршунова.
Фестиваль посвящен 160-летнему юбилею Владимирского академического областного театра драмы. В гости к нам кроме Малого театра приехали театры Костромы, Нижнего Новгорода, Тулы, Белгорода и Калуги. И абсолютно каждый день — с 18 по 24 сентября — владимирских театралов будут «баловать» великим искусством.
Примечательно, что три спектакля из семи, представленных на фестивале, поставлены по произведениям Островского. О том, почему Островский был и остается актуальным, почему всего один спектакль от Малого, об ожиданиях владимирской публики и о том, почему театрам не стоит становиться автономными учреждениями, накануне открытия фестиваля «У Золотых ворот» «ВВ» поведали актер, режиссер и педагог Александр Коршунов и заместитель худрука Малого театра Валерий Подгородинский.
Для справки: актер, режиссер и педагог Александр Коршунов принадлежит к известной в России актерской династии. Кстати, Валерий Подгородинский заявил вчера: «Я восхищаюсь этой семьей!». И, надо сказать, есть чем восхищаться. Дед Александра Викторовича Илья Судаков и бабушка Клавдия Еланская еще при жизни стали легендами отечественного театра, отец Виктор Коршунов — артист и нынешний директор Малого театра, мама Екатерина Еланская — создатель и художественный руководитель театра «Сфера». Дети Александра Викторовича — Степан и Клавдия — также актеры. Сам (ныне народный артист России) Александр Коршунов закончил Школу-студию МХАТ (где, кстати, познакомился с нашей гордостью — народным артистом России Николаем Гороховым) и сыграл в Малом театре уже 32 роли (в том числе Любима Торцова в «Бедность не порок»), поставил два спектакля: «Трудовой хлеб» и — два года назад — «Бедность не порок» Островского.
Кстати, столичные критики отзывались о представленной нам постановке очень ...неравнодушно. Вот цитата из «Газеты»: «Коршунов ...сочинил ряд простодушных театральных картин, написанных жирными и совсем не филигранными мазками. И все-таки у Малого театра получилась цельная и неглупая работа. ...На сцене воссоздана сказочная страна Россия, какой нет, да и не было никогда на белом свете. ...Чуть забавляясь, режиссер Коршунов собирает в своем спектакле весьма добросовестную этнографическую коллекцию. В какую сценическую деталь ни вперится взгляд, на кого из артистов ни посмотришь, все тут русское до мозга костей. Хоть садись да перечень пиши: русский румянец, русская водка, русский огурец, русский трепак, русская драка, русское ухарство, русские песни, русская душа... Русский театр, наконец. И так до бесконечности, пока не устанешь».
Валерий Подгородинский называет «Бедность не порок» доброй и человечной историей, как, впрочем, и все произведения Островского, и говорит: «Наша задача -открыть родники, в которых нуждается наш зритель! Люди истосковались по искусству, которое идет от сердца к сердцу, а ваш, владимирский, зритель — особенно прекрасен и чуток».
Александр Коршунов: «Я очень люблю Островского, считаю его творчество современным, нужным и важным. Критики нередко подходили к его произведениям с узкой бытовой меркой... А ведь у него удивительно доброе, светлое русское начало. Островский — это тот автор, у которого все должно быть по-настоящему. В его произведениях всегда пробиваются типические, но при этом исключительные характеры». Александр Викторович в доказательство современности Островского даже привел цитату из его другой пьесы — «Доходное место», когда один из героев говорит: «...у нас пробуждается сознание своих недостатков; а в сознании есть надежда на лучшее будущее. Я говорил, что начинает создаваться общественное мнение...». Дескать, момент формирования общественного мнения очень важен. События последних месяцев отчетливо показали значимость общественного мнения, формируемого ныне лавиной СМИ. Но вот откуда этот термин знал писатель XIX века?!
Что касается конкретно пьесы «Бедность не порок», то ее Валерий Подгородинский назвал «пьесой-праздником».
Причину же того, почему во Владимир Малый привез всего один спектакль (последний раз Малый театр приезжал во Владимир в 1997 году со спектаклем «Смерть Иоанна Грозного»), Валерий Подгородинский объяснил большой занятостью труппы. И не без гордости представил гастрольную географию Малого театра на ближайшие месяцы — тут и крупные города России, и Корея, и Италия... К тому же есть экономический нюанс — цены на билеты в театр в провинции сильно отличаются от московских. И если труппа уедет надолго из столицы, то может получиться серьезная финансовая брешь, ведь вне Москвы театр зарабатывает куда меньше, а вот счетов меньше не становится. Впрочем, 25-го на празднование нашего 160-летия собирается приехать сам Юрий Мефодьевич Соломин, а значит, есть шанс, что стороны договорятся о новых гастролях. Может, даже со всеми нами обожаемыми звездами Малого — Ириной Муравьевой, Евгенией Глушенко, Борисом Невзоровым...
Кстати, об экономике театров. На вопрос об отношении к идее реорганизовать театры в статусе ГУП в автономные учреждения Валерий Подгородинский ответил так — дескать, никому не советую. Ведь даже мизерное, но стабильное государственное финансирование позволяет «от чего-то отталкиваться». Окупаемых театров не бывает, считает профессионал театрального дела. Всегда — еще со времен Аристофана — у театров были покровители. И даже столь успешные театры, как «Табакерка», по мнению Подгородинского, не смогли бы прожить автономно, без поддержки. Нынешний финансовый успех «Табакерки» — это заслуга гениального актера и гениального, как оказалось, менеджера Олега Павловича Табакова. И сможет ли кто-либо еще повторить его блистательный опыт руководства — большой вопрос.
- Те, кто продвигает идею об автономных театрах, берут за основу западный опыт. Но западные театры, носители этого опыта, на самом деле нам завидуют, — сказал Валерий Васильевич.
...Американский кинорежиссер Гас Ван-Сент сказал в одном из интервью: «Можно вложить в постановку огромные деньги, пригласить лучших из лучших, но все равно никогда не знаешь до премьеры, что получится». Мы спросили Александра Коршунова, на каком этапе он бывает доволен своей режиссерской работой. Он ответил, что о «довольстве собой» речи вообще нет. Зато часто «в процессе» бывает отчаяние, а еще — порыв никогда больше не браться за эту работу, но только порыв, конечно... По словам Александра Викторовича, ему очень по душе видеть, сколь много привносят в спектакль актеры...
Автор: Марина КИСЕЛЕВА.
Источник: Владимирские ведомости
Дата: 19.09.2008
«НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
Под таким девизом во Владимире спектаклем Малого театра открылся фестиваль «У Золотых ворот»
Вчера во Владимире был торжественно открыт театральный фестиваль «У Золотых ворот» — открыт при полном аншлаге спектаклем «Бедность не порок» знаменитого Государственного академического Малого театра (руководитель — Юрий Соломин) в постановке Александра Коршунова.
Фестиваль посвящен 160-летнему юбилею Владимирского академического областного театра драмы. В гости к нам кроме Малого театра приехали театры Костромы, Нижнего Новгорода, Тулы, Белгорода и Калуги. И абсолютно каждый день — с 18 по 24 сентября — владимирских театралов будут «баловать» великим искусством.
Примечательно, что три спектакля из семи, представленных на фестивале, поставлены по произведениям Островского. О том, почему Островский был и остается актуальным, почему всего один спектакль от Малого, об ожиданиях владимирской публики и о том, почему театрам не стоит становиться автономными учреждениями, накануне открытия фестиваля «У Золотых ворот» «ВВ» поведали актер, режиссер и педагог Александр Коршунов и заместитель худрука Малого театра Валерий Подгородинский.
Для справки: актер, режиссер и педагог Александр Коршунов принадлежит к известной в России актерской династии. Кстати, Валерий Подгородинский заявил вчера: «Я восхищаюсь этой семьей!». И, надо сказать, есть чем восхищаться. Дед Александра Викторовича Илья Судаков и бабушка Клавдия Еланская еще при жизни стали легендами отечественного театра, отец Виктор Коршунов — артист и нынешний директор Малого театра, мама Екатерина Еланская — создатель и художественный руководитель театра «Сфера». Дети Александра Викторовича — Степан и Клавдия — также актеры. Сам (ныне народный артист России) Александр Коршунов закончил Школу-студию МХАТ (где, кстати, познакомился с нашей гордостью — народным артистом России Николаем Гороховым) и сыграл в Малом театре уже 32 роли (в том числе Любима Торцова в «Бедность не порок»), поставил два спектакля: «Трудовой хлеб» и — два года назад — «Бедность не порок» Островского.
Кстати, столичные критики отзывались о представленной нам постановке очень ...неравнодушно. Вот цитата из «Газеты»: «Коршунов ...сочинил ряд простодушных театральных картин, написанных жирными и совсем не филигранными мазками. И все-таки у Малого театра получилась цельная и неглупая работа. ...На сцене воссоздана сказочная страна Россия, какой нет, да и не было никогда на белом свете. ...Чуть забавляясь, режиссер Коршунов собирает в своем спектакле весьма добросовестную этнографическую коллекцию. В какую сценическую деталь ни вперится взгляд, на кого из артистов ни посмотришь, все тут русское до мозга костей. Хоть садись да перечень пиши: русский румянец, русская водка, русский огурец, русский трепак, русская драка, русское ухарство, русские песни, русская душа... Русский театр, наконец. И так до бесконечности, пока не устанешь».
Валерий Подгородинский называет «Бедность не порок» доброй и человечной историей, как, впрочем, и все произведения Островского, и говорит: «Наша задача -открыть родники, в которых нуждается наш зритель! Люди истосковались по искусству, которое идет от сердца к сердцу, а ваш, владимирский, зритель — особенно прекрасен и чуток».
Александр Коршунов: «Я очень люблю Островского, считаю его творчество современным, нужным и важным. Критики нередко подходили к его произведениям с узкой бытовой меркой... А ведь у него удивительно доброе, светлое русское начало. Островский — это тот автор, у которого все должно быть по-настоящему. В его произведениях всегда пробиваются типические, но при этом исключительные характеры». Александр Викторович в доказательство современности Островского даже привел цитату из его другой пьесы — «Доходное место», когда один из героев говорит: «...у нас пробуждается сознание своих недостатков; а в сознании есть надежда на лучшее будущее. Я говорил, что начинает создаваться общественное мнение...». Дескать, момент формирования общественного мнения очень важен. События последних месяцев отчетливо показали значимость общественного мнения, формируемого ныне лавиной СМИ. Но вот откуда этот термин знал писатель XIX века?!
Что касается конкретно пьесы «Бедность не порок», то ее Валерий Подгородинский назвал «пьесой-праздником».
Причину же того, почему во Владимир Малый привез всего один спектакль (последний раз Малый театр приезжал во Владимир в 1997 году со спектаклем «Смерть Иоанна Грозного»), Валерий Подгородинский объяснил большой занятостью труппы. И не без гордости представил гастрольную географию Малого театра на ближайшие месяцы — тут и крупные города России, и Корея, и Италия... К тому же есть экономический нюанс — цены на билеты в театр в провинции сильно отличаются от московских. И если труппа уедет надолго из столицы, то может получиться серьезная финансовая брешь, ведь вне Москвы театр зарабатывает куда меньше, а вот счетов меньше не становится. Впрочем, 25-го на празднование нашего 160-летия собирается приехать сам Юрий Мефодьевич Соломин, а значит, есть шанс, что стороны договорятся о новых гастролях. Может, даже со всеми нами обожаемыми звездами Малого — Ириной Муравьевой, Евгенией Глушенко, Борисом Невзоровым...
Кстати, об экономике театров. На вопрос об отношении к идее реорганизовать театры в статусе ГУП в автономные учреждения Валерий Подгородинский ответил так — дескать, никому не советую. Ведь даже мизерное, но стабильное государственное финансирование позволяет «от чего-то отталкиваться». Окупаемых театров не бывает, считает профессионал театрального дела. Всегда — еще со времен Аристофана — у театров были покровители. И даже столь успешные театры, как «Табакерка», по мнению Подгородинского, не смогли бы прожить автономно, без поддержки. Нынешний финансовый успех «Табакерки» — это заслуга гениального актера и гениального, как оказалось, менеджера Олега Павловича Табакова. И сможет ли кто-либо еще повторить его блистательный опыт руководства — большой вопрос.
- Те, кто продвигает идею об автономных театрах, берут за основу западный опыт. Но западные театры, носители этого опыта, на самом деле нам завидуют, — сказал Валерий Васильевич.
...Американский кинорежиссер Гас Ван-Сент сказал в одном из интервью: «Можно вложить в постановку огромные деньги, пригласить лучших из лучших, но все равно никогда не знаешь до премьеры, что получится». Мы спросили Александра Коршунова, на каком этапе он бывает доволен своей режиссерской работой. Он ответил, что о «довольстве собой» речи вообще нет. Зато часто «в процессе» бывает отчаяние, а еще — порыв никогда больше не браться за эту работу, но только порыв, конечно... По словам Александра Викторовича, ему очень по душе видеть, сколь много привносят в спектакль актеры...
Автор: Марина КИСЕЛЕВА.
Источник: Владимирские ведомости
Дата: 19.09.2008
23.09.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
23 сентября – день рождения заслуженного артиста России Виктора Алексеевича Низового. От души поздравляем Виктора и желаем ему крепкого здоровья, удачи и неиссякаемого вдохновения!
Подробнее
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 1
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 1
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Заслуженный врач России, заведующая медицинской частью Малого театра Александра ТАЛЫЗИНА: «Никто не знает, что лучше — остановить коня на скаку, или нет!»
— Александра Николаевна, наверное, не всем театрам так повезло, как Малому. Не все имеют собственную медицинскую часть. А в Малом театре артисты и все сотрудники могли получить медицинскую помощь даже в самые сложные времена. И в годы войны, и в период застоя, и во времена экономической нестабильности, когда приходилось ограничиваться во всём... Говорят, здесь были врачи ещё до революции, когда Малый театр был Императорским...
— Наверное, были. Но подробностей я не знаю. По приказу наша медчасть возникла в 1943 году, в разгар Великой Отечественной войны. А в 80-е годы Михаил Иванович Царёв, который тогда был директором нашего театра, незадолго до своего ухода сказал мне, как бы оставил завет: «Александра Николаевна, сохраните медчасть. Она нужна театру». И сейчас руководители нашего театра Юрий Мефодьевич Соломин и Виктор Иванович Коршунов придерживаются той же точки зрения. Они делают всё возможное, чтобы сохранить нашу медчасть. И не просто сохраняют её, но постоянно модернизируют и привлекают к работе новых специалистов. Они прекрасно понимают, что мы, медики, здесь, в данных условиях можем сделать. И с каким бы вопросом я к ним ни пришла, всегда нахожу понимание. Идёт ли речь о консультации наших людей в клиниках и медицинских центрах, об их госпитализации или санаторно-курортном лечении, Юрий Мефодьевич и Виктор Иванович всегда поддерживают меня, всегда идут навстречу.
Сейчас у нас в медчасти сложился замечательный коллектив: отоларинголог Галина Дмитриевна Орлова, стоматолог Наталья Владимировна Морозова, санитарка Мария Ивановна Иванова. Каждая из них работает в Малом театре более десяти лет. Такой же примерно стаж работы в Малом театре у медсестры Елены Анатольевны Николаевой, которую Галина Дмитриевна привела к нам из детской Русаковской больницы. Там Лена работала на очень ответственном и тяжёлом участке — в отделении патологии гортани и трахеи. А прежде она работала в отделении физиотерапии в поликлинике Минздрава РСФСР. Очень квалифицированная медсестра. Всё умеет делать. Она ведёт у нас доврачебный приём, делает инъекции, отпускает физиотерапию, когда необходимо, ассистирует врачам, прежде всего врачу-отоларингологу. Кроме того, ведёт всю документальную, бумажную работу и занимается всей нашей аптекой. Аптека тоже требует очень много времени. По моим рекомендациям и рекомендациям других наших врачей лекарства, перевязочные материалы и всё, что нам необходимо для работы, Лена выписывает, оформляет, заказывает, привозит в театр, разбирает, составляет аптечки для отделов и цехов театра.
Третий год очень успешно трудится у нас замечательный массажист Вера Васильевна Сухомлинова, которую мы «переманили» из поликлиники Большого театра, где она работала 25 лет. С балетом Большого театра она объездила все страны и континенты. Среди её пациентов были самые знаменитые артисты Большого театра, в том числе великая Уланова. Она — специалист очень высоко уровня. Имеет высшее медицинское образование и владеет всеми видами и методиками массажа. В их числе даже сегментарный массаж, массаж сердца по секундомеру и очень сложный массаж гортани, который ей приходилось делать пациентам-вокалистам.
Два раза в неделю приходит к нам замечательный врач-кардиолог Светлана Васильевна Рязанова, которая по совместительству с основной работой консультирует наших артистов и сотрудников.
Кроме того, в нашем филиале, который находится на Большой Ордынке, тоже всегда есть медик. Там около 10 лет оказывает медицинскую помощь всем нуждающимся фельдшер Галина Николаевна Юркина. По статусу она имеет право работать самостоятельно. Очень грамотный специалист. Пришла к нам из поликлиники Академии наук. Отпускает все необходимые процедуры, ставит уколы. Если есть необходимость, остаётся дежурить во время вечерних спектаклей.
Сейчас у нас 200 диспансерных пациентов. Мы всё знаем, кому что можно, кому что нельзя. Кто аллергик, у кого сахарный диабет, кто какие лекарства не переносит. Мы связаны со всеми медицинскими Центрами, посылаем туда наших людей на консультации. Потом обязательно читаем выписки, чтобы знать, как дальше вести больных. Все наши медики имеют лицензии, постоянно совершенствуются. Я сама, уже работая в театре, восемь раз усовершенствовалась у Чазова, у Кассирского, на кафедре академии имени Сеченова... Старалась не отставать.
— Я знаю, что у вас очень интересная биография. Расскажите самое примечательное...
— Родилась я в Московской области, в селе Ясенево. Теперь это уже давно Москва. Жила в большом доме, в большой семье. Нас было семеро детей. И всех нас мама с папой вырастили, выучили. Старшие сестры Татьяна и Зинаида уже до войны учились в институтах. Старший брат Сергей в 18 лет ушёл на войну. А после войны был командиром дивизии, руководил Прикарпатским военным округом. Имеет множество наград. В этом году ему исполнилось 85 лет.
Когда началась война, у мамы обнаружилась тяжёлая желчно-каменная болезнь. Болела она долго. Лечилась в больнице Боткина, но на операцию не согласилась. Я, будучи младшей в семье, в то время ещё девочкой, ухаживала за ней и думала: «Как жаль, что я не медсестра»! Быть врачом я тогда и не мечтала. Потом, когда мамы не стало, уже после войны, меня забрали к себе на Украину моя сестра Мария и её муж Илья Егорович Еремеев. Они очень много сделали для меня.
Илья Егорович был офицером, крупным командиром. Войну закончил в 1946 году на Востоке. И его сразу послали на Западную Украину, в Станиславск (теперь это город Ивано-Франковск). Он был там инструктором обкома партии, потом зам. председателя горисполкома, позже руководил транспортом. Я росла вместе с его дочерью и дочерью сестры Наталией, сейчас она профессор, доктор наук, живёт в Ивано-Франковске. А их сын — ныне руководитель Департамента здравоохранения в Ханты-Мансийском автономном округе. Училась я в школе рабочей молодёжи и одновременно работала. Школу закончила с серебряной медалью. И отнесла её вместе с документами в медицинский институт. Я была комсомолка, в институте меня приняли в партию, это было естественно тогда. Закончив институт практически на одни пятёрки, добровольно поехала на целину. И со мной поехали ещё 20 человек. Тогда Прикарпатская газета даже написала об этом: «Молодые врачи, коммунисты, по примеру Талызиной уехали работать на целину».
Вместо трёх лет я проработала на целине четыре года. Потому что не было смены, не хватало врачей. В районной больнице я сформировалась как врач, очень многому научилась. Правда, моя мечта стать хирургом не сбылась. Беда в том, что я не выносила запаха крови, падала в обморок. Поэтому я ушла в терапию. На специальном автобусе, бригадами, мы ездили по совхозам. В бригаду входили хирург, гинеколог, педиатр и терапевт. Поскольку там было очень много туберкулёзных больных, необходим был рентгенолог. И в 62-м году меня отправили на шесть месяцев в Алма-Ату на курсы по рентгенологии. Я получила диплом. И когда вернулась, очень активно ездила с бригадой по всем совхозам, чтобы выявлять туберкулёз. Целина вообще была вся «в полосочку»: чёрное — белое, чёрное — белое. Там у людей очень много было прободных язв. Многие работали на асбестовом комбинате: цемент, пыль, грязь. Я как рентгенолог должна была поставить диагноз. А если установишь «прободную язву», больного надо оперировать немедленно, иначе он погибнет. Рентгенологически я смотрела и желудки, и лёгкие, и другие органы. Столько всего навидалась! А туберкулёз этот и сейчас у меня стоит в глазах.
Помимо этого у меня была ещё очень большая практика: я вела курсы сестёр по фармакологии и терапии. Кстати говоря, всё это оплачивалось. Заведующая облздравом в Кустанае сказала нашему главному врачу: «Платите врачам столько, сколько они могут заработать». Я получала там достаточно прилично: до 300-400 рублей. В это время обычная зарплата врача составляла всего 72 рубля. Но работали мы очень много, просто почти что не уходили из больницы. У нас там были инфекционное, кожное, детское отделения, хирургия, терапия, гинекология... И я должна была во всём разбираться. Консультанты какие-либо там отсутствовали. Но был очень разумный, толковый главный врач — Адам Семёнович Оверчук. Замечательный хирург, крупный медицинский организатор.
Обязанностей у нас было очень много, ответственность большая. Ездили по совхозам: проверяли, как кормят людей, как они живут, насколько они здоровы. Выезжали на экстренные вызовы. Практику там мы прошли великолепную. Без ЭКГ (электрокардиографов не было, они были только в Кустанае)
я устанавливала диагноз: инфаркт. Даже атипичные формы определяла без всякой аппаратуры. И потом отправляла больных самолётом в Кустанай. Очень богатая была практика. До сих пор это время вспоминаю как своё профессиональное становление. Это была моя вторая школа — практическая. Учили нас очень хорошо.
Испытать тоже довелось немало. Случались и экстремальные ситуации. Бывало даже, что мы замерзали в снегу по дороге к больным. Там же, в Казахстане, нередко случаются бураны. И наша бригада, выезжая на вызов, пару раз попадала в буран. Хорошо, что у водителя не выключался мотор, мы не замёрзли, и нас потом откапывали. Всё это длилось четыре года. Потом я вернулась домой. Так сложились семейные обстоятельства.
Приехала в Москву, пошла в клинику патологии почек на Соколе. Хотела заниматься наукой. И у меня были данные к этому. Мне сразу предложили остаться. А отец спросил: «Как же ты будешь добираться? Клиника на Соколе, а мы живём в Ясенево». Тогда ведь в той стороне о метро никто и мечтать не мог. Добираться из дома на работу было не на чем. Я пришла и говорю: «Как быть: я в Ясенево живу, у меня ребёнок...» А мне ответили: «Квартир у нас нет, даже коммунальных, врачи по 20 лет ждут». И ушла я в районную поликлинику Черёмушкинского района. Три года работала участковым врачом, затем — четыре года заведующей отделением. А по воскресеньям ещё выезжала на вызовы на «скорой помощи». Чтобы не терять квалификацию. Да и деньги нужны были.
Много интересных случаев было в работе на «скорой». В конце 60-х годов я женщину отправляла с нарушением сердечного ритма, ставила «инфаркт» без электрокардиограммы. И этот диагноз подтвердился. Очень много раз с тяжёлыми приступами бронхиальной астмы справлялась. Вводила внутривенно эуфиллин и гормоны. Любопытный случай был у меня на участке с одним юристом. Я ему поставила диагноз — инфаркт — без кардиограммы (потом ЭКГ мои выводы подтвердила). Но он в больницу не поехал, категорически отказался. Я ему говорю: «Понимаете, что вы делаете? Меня же за это осудят!» А он в ответ: «Я же юрист, я буду вас защищать». Не лёг, и всё. Написал расписку. А жил он в пятиэтажке без лифта. И я каждый день ходила к нему на пятый этаж.
А потом ушла из поликлиники. Отношения с главным врачом у меня сложились не очень хорошие. Я была секретарём партийной организации и много видела, чего не нужно было видеть. Нет, она не делала ничего такого сверхъестественно плохого. Тем не менее, нарушения были. Мне приходилось возражать, взаимопонимания у нас не было. И я перешла работать в театр. Привёл меня сюда Игорь Иванович Ладный. Он жил на моём участке, был моим пациентом. А здесь, в театре, он был тогда заведующим кадрами.
— И какими были ваши первые впечатления, когда вы попали в храм искусства?
— Когда я пошла знакомиться с театром, то первым, кого я увидела, оказался Борис Андреевич Бабочкин. Как раз закончили репетицию спектакля «Правда хорошо, а счастье лучше». Кажется, тогда вводили какого-то нового исполнителя. А Борис Андреевич ведь был режиссёром этого спектакля и исполнителем роли ундера Грознова. Я увидела его и даже вздрогнула. Настоящий ундер!.. Стоит, чистит яблоко. Я говорю: «Ой!» А он мне: «Что, похож?» Это была первая наша встреча. Потом я постепенно познакомилась и со всеми остальными артистами.
Первое, на что я обратила внимание здесь — это речь актёров. Боже мой, как же они красиво говорят! А я? Прежде я слышала и казахскую речь, и украинскую, и гуцульскую. И эта не пойми какая смесь засела у меня в голове. Я подумала: «Как же мне научиться говорить так красиво?» И решила попросить помощи у Аркадия Ивановича Смирнова, очень хорошего артиста, который прекрасно говорил и великолепно читал стихи. Я сказала: «Аркадий Иванович, я буду хорошей ученицей. Помогите мне выправить речь». Он согласился и делал это с удовольствием. Мы беседовали, я к нему прислушивалась. Особенно обращала внимание, как произносятся окончания, которые я обычно «съедала». Раньше, когда по 20 человек под дверью моего кабинета стояли, мне некогда было. А в театре появилась возможность поработать над своей речью. Меня всегда восхищали произношение, дикция и красота русского языка в Малом театре. Так, как говорят в Малом театре, так больше нигде не говорят.
Я очень старалась повысить уровень культуры речи, старалась соответствовать месту, где работали и работают выдающиеся артисты. И так потихонечку, потихонечку влилась в эту плеяду, от которой меня, конечно, вначале слегка познабливало.
— У артистов были к вам какие-то особенные требования?
— Нет-нет. Они как раз очень хорошо понимали и понимают, что мы можем в наших условиях. Приходили в основном не столько с жалобами, сколько с вопросами. Их волновали какие-то вопросы в отношении их здоровья, вопросы санаторно-курортного лечения. Учитывая то, что я ещё не всех их знала, конечно, мне приходилось много разбираться. Но они относились ко мне с доверием. Не знаю, почему. А когда я проработала года четыре, стало легче. Я почти у всех была на вызовах дома, за исключением, может быть, 3-4-х человек. Простуды, кризы, просто болезни. Вызывали меня. Мне давали машину, и я ехала.
Очень выручала меня тогда Мария Львовна Тамаркина, замечательный врач, человек с большой буквы! Как врач-терапевт, она прошла фронт от начала и до конца. Была награждена орденом Красного Знамени. Потом получила специализацию отоларинголога. И работала в нашем театре по этой специальности. Она была врачом от Бога. И её у нас все очень уважали, очень ценили и любили. С самых первых дней моей работы в театре и вплоть до самого ухода Марьи Львовны, она была первым и основным моим помощником — во всех абсолютно случаях. Во-первых, Марья Львовна очень помогала мне в качестве терапевта, когда шли диспансеризации. Затем она обучала меня, как действовать, когда потребуется помощь отоларинголога, а сама она по какой-то причине отсутствует. Она очень многому меня научила. Например, показывала, как правильно вливать масло в гортань и проводить иные необходимые процедуры. И, наконец, что было особенно важным, Марья Львовна помогла мне сориентироваться в новой обстановке и установить контакт с людьми театра.
Ну, и конечно, в своей работе я опиралась также на двух замечательных медицинских сестёр, Клавдию Сергеевну Трудолюбину и Зинаиду Ивановну Волкову. Они обе работали в театре задолго до моего прихода. Всё знали, всё умели делать. Очень квалифицированные медсестры. Клавдия Сергеевна заведовала всеми медикаментам и аппаратурой, за всем чётко следила. А самое главное — она умела контактировать с людьми. У неё был необыкновенный такт. Особое спокойствие. Когда я ещё не совсем владела собой, порой взрывалась, как целинница, она умела успокоить меня. Она обладала каким-то даром умиротворения. Зинаида Ивановна Волкова — немножко другая. Более активная, взрывная, но в рамках разумного. И тоже очень грамотная медсестра. Я всегда была уверена в них, они же до театра работали в военном госпитале. У них была очень хорошая база, высокая квалификация, чувство ответственности и особая человеческая надежность. К сожалению, Марьи Львовны и Клавдии Сергеевны давно нет, а Зинаида Ивановна сейчас уже на пенсии.
— Александра Николаевна, а когда вам присвоили звание «Заслуженный врач России»?
— В 89-м году, когда мне исполнилось 60. Позже мне вручили медаль «За заслуги перед Отечеством» II степени. А ещё у меня много наград: за освоение целинных земель, есть военные награды. Я же работала во время войны.
— Сколько же вам было тогда лет?
— Лет 14-15. Я работала в колхозе. Мороженые снопы на полях молотили. Снопы с зерном не успели убрать летом. Война, бомбёжка. И вот поздней осенью, когда всё уже промёрзло, мы подавали их в молотилку. Мне кричали: «Девчонка! Брось подавать мороженые снопы, молотилка сломается, дай нам отдохнуть!» Это было под Москвой.
— Да, к экстремальным условиям вам не привыкать. Война,целина, работа на «скорой помощи»... Да и в театре, наверное, бывают моменты, когда врачу бывает нелегко. Одна из специфических особенностей работы медиков в театре — выезд на гастроли. Как поступаете в сложных ситуациях, которые случаются вдали от дома?
— Вначале я не ездила на гастроли. Первый раз поехала только в 1979 году, когда Малый театр гастролировал в Монголии. И первый самый тяжёлый случай в моей гастрольной практике произошёл с артистом Провом Садовским. Только прилетели мы в Улан-Батор, у него пошёл камень. И камень не простой, а шероховатый. Мы его положили в больницу, и я каждый день туда ездила. Камень не выходил. Михаил Иванович Царёв, который тогда был директором театра, сказал мне: «Александра Николаевна! Хоть полуживого, но довезите его в Москву, как хотите, но довезите». Я контролировала каждый день самочувствие больного. В больнице Улан-Батора делали всё, как нужно. Артисту ставили капельницу, давали спазмолитики, антибиотики. Всё, как положено, когда идёт мочекаменный процесс. И как раз, когда нам пора было вылетать, камень вышел. И, конечно, хоть и слабенького, я повезла Садовского домой.
Почти всегда на гастролях что-нибудь случается. И простуды бывают, и кризы, и травмы...
— Александра Николаевна, вы работаете в театре более 30 лет. Застали многих великих артистов. Наверное, есть что вспомнить помимо медицинских диагнозов...
— Ну, ещё бы! Незабываемые были моменты. Расскажу о некоторых случаях, связанных лично со мной. Например, как я «представляла» Михаила Ивановича Жарова в качестве кандидата в депутаты Моссовета. Доверенное лицо — человек, который представляет кандидата, должен был быть членом партии. А все, кто мог бы представить Михаила Ивановича, уезжали на гастроли. Меня вызывают в партбюро и говорят: «Тебе придётся представлять Жарова». Я испугалась: «Да вы что! Мне, врачу, представлять Жарова?» — «Александра Николаевна, нет другого выхода». Встретились мы с ним, поговорили. Я всё о нём почитала. Но волновалась ужасно. Прихожу на встречу с избирателями. Какой-то большой клуб, народу много. Садимся в президиум. Кто-то из присутствующих открывает собрание. И тут встаёт Жаров и начинает рассказывать про меня: «Вы думаете, кто меня представляет? Актриса? Нет! Наш врач, Александра Николаевна Талызина». И дальше говорит то о себе, то обо мне, опять о себе и обо мне, о себе и обо мне. И так здорово рассказывает! Ему все аплодировали. Такой очаровательный человек! Я говорю ему: «Михаил Иванович, я перетрусила так! Я даже ночь не спала: как я вас, такого знаменитого, буду представлять?..» А он отвечает: «Я видел. Я же вам сказал — не пугайтесь!» Ему принесли цветов целую охапку. Он мне их отдал, поцеловал в щёки, сел в машину и уехал. Вот как я «представляла» Жарова!.
Были у меня, конечно, контакты и с другими актёрами. Мне довелось общаться с многими нашими выдающимися артистами: с Ильинским, с Бабочкиным, с Царёвым, Анненковым, Самойловым... Они умели разговаривать так, что для них хотелось всё сделать. Буквально из-под земли «достать» такого врача, который им необходим. И я «доставала». И для них, и для их близких родственников. Они все были Герои труда, народные артисты СССР, лауреаты Государственных премий и так далее. Но если я говорила: «Вам надо пройти обследование», они слушались.
А иногда они вели себя неожиданно. У Бориса Андреевича Бабочкина была тяжёлая коронарная болезнь — так называемый шум пилы. Однажды он идёт, держится за сердце. Входит в медчасть, ложится на кушетку, но ничего не говорит, ничего не объясняет. Сама, мол, разбирайся и оказывай помощь. Видимо, боль была такая сильная, что говорить не было сил.
А Михаил Иванович Царёв однажды, лет за пять до его смерти, спросил меня: «Александра Николаевна, как быть? Все врачи в Кремлевке говорят, что мне надо снять нагрузку». Он ведь был и артист, и директор театра, и руководитель курса в театральном училище Щепкина, и председатель ВТО, и президент советского центра Международного института театра... Врачи считали, что ему нужно всё это оставить, поскольку начались сбои в здоровье. Я спросила его: «Михаил Иванович, вы от этого страдаете?» — «Нет». Тогда я говорю: «Никто не знает, что лучше: остановить коня на скаку, или нет». Он улыбнулся, встал, поклонился мне и ответил: «Я знал, что вы мне так скажете. Я продолжаю работать».
И ещё один случай с ним я запомнила на всю жизнь. Михаил Иванович уже после операции пришёл вечером в театр. А мы с Марией Львовной задержались на работе. Вдруг нам звонят и говорят: «Михаил Иванович пришёл, вы с Марией Львовной зайдите к нему». У нас в медчасти стояли в вазе пять белых пионов. Мы их взяли и пошли к нему в кабинет. Он был такой худой после болезни!.. Поздоровались, что-то там говорили, подарили ему эти цветы. А когда ушли, вдруг опять нам звонит его секретарь и говорит: «Вы знаете, что Михаил Иванович сказал? Он сказал: «Адель Яковлевна, это самые дорогие цветы за всю мою жизнь». Это были его последние слова, я их помню.
— Вы всю жизнь помогаете больным, следите за чужим здоровьем, а удаётся ли вам найти время и силы для себя? У меня такое подозрение, что врачи, давая рекомендации другим, своим здоровьем занимаются не слишком подробно. Как вы отдыхаете, как восстанавливаетесь после нагрузок?
— Ну, как я отдыхаю? У меня большая семья. Я была замужем. Пошла за человека, у которого было двое детей. Всеволод был на три года меня старше. Жена у него умерла. Отец сказал: «У него два ребёнка, у тебя один. Значит, будет по полтора». Муж был инженером-строителем, большим тружеником. У него была дача в Подмосковье. Летом, пока ребята росли, мы жили на даче. А потом в театре мне давали путёвки в санатории. Не в шикарные, но и неплохие. Особенно много не ездила, но когда я просила, мне не отказывали. В последнее время я и в больницах побывала.
А вообще, вы правы. Врачи занимаются собственным здоровьем только тогда, когда им уже невмоготу. Потому что у нас на первом плане — другие. Ни один врач не будет думать в первую очередь о себе. Только в последнюю. Я вам точно говорю.
Наталия Пашкина
«Общество и здоровье», №6 2007 год
Продолжение следует...
Три интервью о счастье профессии. Часть 1
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Заслуженный врач России, заведующая медицинской частью Малого театра Александра ТАЛЫЗИНА: «Никто не знает, что лучше — остановить коня на скаку, или нет!»
— Александра Николаевна, наверное, не всем театрам так повезло, как Малому. Не все имеют собственную медицинскую часть. А в Малом театре артисты и все сотрудники могли получить медицинскую помощь даже в самые сложные времена. И в годы войны, и в период застоя, и во времена экономической нестабильности, когда приходилось ограничиваться во всём... Говорят, здесь были врачи ещё до революции, когда Малый театр был Императорским...
— Наверное, были. Но подробностей я не знаю. По приказу наша медчасть возникла в 1943 году, в разгар Великой Отечественной войны. А в 80-е годы Михаил Иванович Царёв, который тогда был директором нашего театра, незадолго до своего ухода сказал мне, как бы оставил завет: «Александра Николаевна, сохраните медчасть. Она нужна театру». И сейчас руководители нашего театра Юрий Мефодьевич Соломин и Виктор Иванович Коршунов придерживаются той же точки зрения. Они делают всё возможное, чтобы сохранить нашу медчасть. И не просто сохраняют её, но постоянно модернизируют и привлекают к работе новых специалистов. Они прекрасно понимают, что мы, медики, здесь, в данных условиях можем сделать. И с каким бы вопросом я к ним ни пришла, всегда нахожу понимание. Идёт ли речь о консультации наших людей в клиниках и медицинских центрах, об их госпитализации или санаторно-курортном лечении, Юрий Мефодьевич и Виктор Иванович всегда поддерживают меня, всегда идут навстречу.
Сейчас у нас в медчасти сложился замечательный коллектив: отоларинголог Галина Дмитриевна Орлова, стоматолог Наталья Владимировна Морозова, санитарка Мария Ивановна Иванова. Каждая из них работает в Малом театре более десяти лет. Такой же примерно стаж работы в Малом театре у медсестры Елены Анатольевны Николаевой, которую Галина Дмитриевна привела к нам из детской Русаковской больницы. Там Лена работала на очень ответственном и тяжёлом участке — в отделении патологии гортани и трахеи. А прежде она работала в отделении физиотерапии в поликлинике Минздрава РСФСР. Очень квалифицированная медсестра. Всё умеет делать. Она ведёт у нас доврачебный приём, делает инъекции, отпускает физиотерапию, когда необходимо, ассистирует врачам, прежде всего врачу-отоларингологу. Кроме того, ведёт всю документальную, бумажную работу и занимается всей нашей аптекой. Аптека тоже требует очень много времени. По моим рекомендациям и рекомендациям других наших врачей лекарства, перевязочные материалы и всё, что нам необходимо для работы, Лена выписывает, оформляет, заказывает, привозит в театр, разбирает, составляет аптечки для отделов и цехов театра.
Третий год очень успешно трудится у нас замечательный массажист Вера Васильевна Сухомлинова, которую мы «переманили» из поликлиники Большого театра, где она работала 25 лет. С балетом Большого театра она объездила все страны и континенты. Среди её пациентов были самые знаменитые артисты Большого театра, в том числе великая Уланова. Она — специалист очень высоко уровня. Имеет высшее медицинское образование и владеет всеми видами и методиками массажа. В их числе даже сегментарный массаж, массаж сердца по секундомеру и очень сложный массаж гортани, который ей приходилось делать пациентам-вокалистам.
Два раза в неделю приходит к нам замечательный врач-кардиолог Светлана Васильевна Рязанова, которая по совместительству с основной работой консультирует наших артистов и сотрудников.
Кроме того, в нашем филиале, который находится на Большой Ордынке, тоже всегда есть медик. Там около 10 лет оказывает медицинскую помощь всем нуждающимся фельдшер Галина Николаевна Юркина. По статусу она имеет право работать самостоятельно. Очень грамотный специалист. Пришла к нам из поликлиники Академии наук. Отпускает все необходимые процедуры, ставит уколы. Если есть необходимость, остаётся дежурить во время вечерних спектаклей.
Сейчас у нас 200 диспансерных пациентов. Мы всё знаем, кому что можно, кому что нельзя. Кто аллергик, у кого сахарный диабет, кто какие лекарства не переносит. Мы связаны со всеми медицинскими Центрами, посылаем туда наших людей на консультации. Потом обязательно читаем выписки, чтобы знать, как дальше вести больных. Все наши медики имеют лицензии, постоянно совершенствуются. Я сама, уже работая в театре, восемь раз усовершенствовалась у Чазова, у Кассирского, на кафедре академии имени Сеченова... Старалась не отставать.
— Я знаю, что у вас очень интересная биография. Расскажите самое примечательное...
— Родилась я в Московской области, в селе Ясенево. Теперь это уже давно Москва. Жила в большом доме, в большой семье. Нас было семеро детей. И всех нас мама с папой вырастили, выучили. Старшие сестры Татьяна и Зинаида уже до войны учились в институтах. Старший брат Сергей в 18 лет ушёл на войну. А после войны был командиром дивизии, руководил Прикарпатским военным округом. Имеет множество наград. В этом году ему исполнилось 85 лет.
Когда началась война, у мамы обнаружилась тяжёлая желчно-каменная болезнь. Болела она долго. Лечилась в больнице Боткина, но на операцию не согласилась. Я, будучи младшей в семье, в то время ещё девочкой, ухаживала за ней и думала: «Как жаль, что я не медсестра»! Быть врачом я тогда и не мечтала. Потом, когда мамы не стало, уже после войны, меня забрали к себе на Украину моя сестра Мария и её муж Илья Егорович Еремеев. Они очень много сделали для меня.
Илья Егорович был офицером, крупным командиром. Войну закончил в 1946 году на Востоке. И его сразу послали на Западную Украину, в Станиславск (теперь это город Ивано-Франковск). Он был там инструктором обкома партии, потом зам. председателя горисполкома, позже руководил транспортом. Я росла вместе с его дочерью и дочерью сестры Наталией, сейчас она профессор, доктор наук, живёт в Ивано-Франковске. А их сын — ныне руководитель Департамента здравоохранения в Ханты-Мансийском автономном округе. Училась я в школе рабочей молодёжи и одновременно работала. Школу закончила с серебряной медалью. И отнесла её вместе с документами в медицинский институт. Я была комсомолка, в институте меня приняли в партию, это было естественно тогда. Закончив институт практически на одни пятёрки, добровольно поехала на целину. И со мной поехали ещё 20 человек. Тогда Прикарпатская газета даже написала об этом: «Молодые врачи, коммунисты, по примеру Талызиной уехали работать на целину».
Вместо трёх лет я проработала на целине четыре года. Потому что не было смены, не хватало врачей. В районной больнице я сформировалась как врач, очень многому научилась. Правда, моя мечта стать хирургом не сбылась. Беда в том, что я не выносила запаха крови, падала в обморок. Поэтому я ушла в терапию. На специальном автобусе, бригадами, мы ездили по совхозам. В бригаду входили хирург, гинеколог, педиатр и терапевт. Поскольку там было очень много туберкулёзных больных, необходим был рентгенолог. И в 62-м году меня отправили на шесть месяцев в Алма-Ату на курсы по рентгенологии. Я получила диплом. И когда вернулась, очень активно ездила с бригадой по всем совхозам, чтобы выявлять туберкулёз. Целина вообще была вся «в полосочку»: чёрное — белое, чёрное — белое. Там у людей очень много было прободных язв. Многие работали на асбестовом комбинате: цемент, пыль, грязь. Я как рентгенолог должна была поставить диагноз. А если установишь «прободную язву», больного надо оперировать немедленно, иначе он погибнет. Рентгенологически я смотрела и желудки, и лёгкие, и другие органы. Столько всего навидалась! А туберкулёз этот и сейчас у меня стоит в глазах.
Помимо этого у меня была ещё очень большая практика: я вела курсы сестёр по фармакологии и терапии. Кстати говоря, всё это оплачивалось. Заведующая облздравом в Кустанае сказала нашему главному врачу: «Платите врачам столько, сколько они могут заработать». Я получала там достаточно прилично: до 300-400 рублей. В это время обычная зарплата врача составляла всего 72 рубля. Но работали мы очень много, просто почти что не уходили из больницы. У нас там были инфекционное, кожное, детское отделения, хирургия, терапия, гинекология... И я должна была во всём разбираться. Консультанты какие-либо там отсутствовали. Но был очень разумный, толковый главный врач — Адам Семёнович Оверчук. Замечательный хирург, крупный медицинский организатор.
Обязанностей у нас было очень много, ответственность большая. Ездили по совхозам: проверяли, как кормят людей, как они живут, насколько они здоровы. Выезжали на экстренные вызовы. Практику там мы прошли великолепную. Без ЭКГ (электрокардиографов не было, они были только в Кустанае)
я устанавливала диагноз: инфаркт. Даже атипичные формы определяла без всякой аппаратуры. И потом отправляла больных самолётом в Кустанай. Очень богатая была практика. До сих пор это время вспоминаю как своё профессиональное становление. Это была моя вторая школа — практическая. Учили нас очень хорошо.
Испытать тоже довелось немало. Случались и экстремальные ситуации. Бывало даже, что мы замерзали в снегу по дороге к больным. Там же, в Казахстане, нередко случаются бураны. И наша бригада, выезжая на вызов, пару раз попадала в буран. Хорошо, что у водителя не выключался мотор, мы не замёрзли, и нас потом откапывали. Всё это длилось четыре года. Потом я вернулась домой. Так сложились семейные обстоятельства.
Приехала в Москву, пошла в клинику патологии почек на Соколе. Хотела заниматься наукой. И у меня были данные к этому. Мне сразу предложили остаться. А отец спросил: «Как же ты будешь добираться? Клиника на Соколе, а мы живём в Ясенево». Тогда ведь в той стороне о метро никто и мечтать не мог. Добираться из дома на работу было не на чем. Я пришла и говорю: «Как быть: я в Ясенево живу, у меня ребёнок...» А мне ответили: «Квартир у нас нет, даже коммунальных, врачи по 20 лет ждут». И ушла я в районную поликлинику Черёмушкинского района. Три года работала участковым врачом, затем — четыре года заведующей отделением. А по воскресеньям ещё выезжала на вызовы на «скорой помощи». Чтобы не терять квалификацию. Да и деньги нужны были.
Много интересных случаев было в работе на «скорой». В конце 60-х годов я женщину отправляла с нарушением сердечного ритма, ставила «инфаркт» без электрокардиограммы. И этот диагноз подтвердился. Очень много раз с тяжёлыми приступами бронхиальной астмы справлялась. Вводила внутривенно эуфиллин и гормоны. Любопытный случай был у меня на участке с одним юристом. Я ему поставила диагноз — инфаркт — без кардиограммы (потом ЭКГ мои выводы подтвердила). Но он в больницу не поехал, категорически отказался. Я ему говорю: «Понимаете, что вы делаете? Меня же за это осудят!» А он в ответ: «Я же юрист, я буду вас защищать». Не лёг, и всё. Написал расписку. А жил он в пятиэтажке без лифта. И я каждый день ходила к нему на пятый этаж.
А потом ушла из поликлиники. Отношения с главным врачом у меня сложились не очень хорошие. Я была секретарём партийной организации и много видела, чего не нужно было видеть. Нет, она не делала ничего такого сверхъестественно плохого. Тем не менее, нарушения были. Мне приходилось возражать, взаимопонимания у нас не было. И я перешла работать в театр. Привёл меня сюда Игорь Иванович Ладный. Он жил на моём участке, был моим пациентом. А здесь, в театре, он был тогда заведующим кадрами.
— И какими были ваши первые впечатления, когда вы попали в храм искусства?
— Когда я пошла знакомиться с театром, то первым, кого я увидела, оказался Борис Андреевич Бабочкин. Как раз закончили репетицию спектакля «Правда хорошо, а счастье лучше». Кажется, тогда вводили какого-то нового исполнителя. А Борис Андреевич ведь был режиссёром этого спектакля и исполнителем роли ундера Грознова. Я увидела его и даже вздрогнула. Настоящий ундер!.. Стоит, чистит яблоко. Я говорю: «Ой!» А он мне: «Что, похож?» Это была первая наша встреча. Потом я постепенно познакомилась и со всеми остальными артистами.
Первое, на что я обратила внимание здесь — это речь актёров. Боже мой, как же они красиво говорят! А я? Прежде я слышала и казахскую речь, и украинскую, и гуцульскую. И эта не пойми какая смесь засела у меня в голове. Я подумала: «Как же мне научиться говорить так красиво?» И решила попросить помощи у Аркадия Ивановича Смирнова, очень хорошего артиста, который прекрасно говорил и великолепно читал стихи. Я сказала: «Аркадий Иванович, я буду хорошей ученицей. Помогите мне выправить речь». Он согласился и делал это с удовольствием. Мы беседовали, я к нему прислушивалась. Особенно обращала внимание, как произносятся окончания, которые я обычно «съедала». Раньше, когда по 20 человек под дверью моего кабинета стояли, мне некогда было. А в театре появилась возможность поработать над своей речью. Меня всегда восхищали произношение, дикция и красота русского языка в Малом театре. Так, как говорят в Малом театре, так больше нигде не говорят.
Я очень старалась повысить уровень культуры речи, старалась соответствовать месту, где работали и работают выдающиеся артисты. И так потихонечку, потихонечку влилась в эту плеяду, от которой меня, конечно, вначале слегка познабливало.
— У артистов были к вам какие-то особенные требования?
— Нет-нет. Они как раз очень хорошо понимали и понимают, что мы можем в наших условиях. Приходили в основном не столько с жалобами, сколько с вопросами. Их волновали какие-то вопросы в отношении их здоровья, вопросы санаторно-курортного лечения. Учитывая то, что я ещё не всех их знала, конечно, мне приходилось много разбираться. Но они относились ко мне с доверием. Не знаю, почему. А когда я проработала года четыре, стало легче. Я почти у всех была на вызовах дома, за исключением, может быть, 3-4-х человек. Простуды, кризы, просто болезни. Вызывали меня. Мне давали машину, и я ехала.
Очень выручала меня тогда Мария Львовна Тамаркина, замечательный врач, человек с большой буквы! Как врач-терапевт, она прошла фронт от начала и до конца. Была награждена орденом Красного Знамени. Потом получила специализацию отоларинголога. И работала в нашем театре по этой специальности. Она была врачом от Бога. И её у нас все очень уважали, очень ценили и любили. С самых первых дней моей работы в театре и вплоть до самого ухода Марьи Львовны, она была первым и основным моим помощником — во всех абсолютно случаях. Во-первых, Марья Львовна очень помогала мне в качестве терапевта, когда шли диспансеризации. Затем она обучала меня, как действовать, когда потребуется помощь отоларинголога, а сама она по какой-то причине отсутствует. Она очень многому меня научила. Например, показывала, как правильно вливать масло в гортань и проводить иные необходимые процедуры. И, наконец, что было особенно важным, Марья Львовна помогла мне сориентироваться в новой обстановке и установить контакт с людьми театра.
Ну, и конечно, в своей работе я опиралась также на двух замечательных медицинских сестёр, Клавдию Сергеевну Трудолюбину и Зинаиду Ивановну Волкову. Они обе работали в театре задолго до моего прихода. Всё знали, всё умели делать. Очень квалифицированные медсестры. Клавдия Сергеевна заведовала всеми медикаментам и аппаратурой, за всем чётко следила. А самое главное — она умела контактировать с людьми. У неё был необыкновенный такт. Особое спокойствие. Когда я ещё не совсем владела собой, порой взрывалась, как целинница, она умела успокоить меня. Она обладала каким-то даром умиротворения. Зинаида Ивановна Волкова — немножко другая. Более активная, взрывная, но в рамках разумного. И тоже очень грамотная медсестра. Я всегда была уверена в них, они же до театра работали в военном госпитале. У них была очень хорошая база, высокая квалификация, чувство ответственности и особая человеческая надежность. К сожалению, Марьи Львовны и Клавдии Сергеевны давно нет, а Зинаида Ивановна сейчас уже на пенсии.
— Александра Николаевна, а когда вам присвоили звание «Заслуженный врач России»?
— В 89-м году, когда мне исполнилось 60. Позже мне вручили медаль «За заслуги перед Отечеством» II степени. А ещё у меня много наград: за освоение целинных земель, есть военные награды. Я же работала во время войны.
— Сколько же вам было тогда лет?
— Лет 14-15. Я работала в колхозе. Мороженые снопы на полях молотили. Снопы с зерном не успели убрать летом. Война, бомбёжка. И вот поздней осенью, когда всё уже промёрзло, мы подавали их в молотилку. Мне кричали: «Девчонка! Брось подавать мороженые снопы, молотилка сломается, дай нам отдохнуть!» Это было под Москвой.
— Да, к экстремальным условиям вам не привыкать. Война,целина, работа на «скорой помощи»... Да и в театре, наверное, бывают моменты, когда врачу бывает нелегко. Одна из специфических особенностей работы медиков в театре — выезд на гастроли. Как поступаете в сложных ситуациях, которые случаются вдали от дома?
— Вначале я не ездила на гастроли. Первый раз поехала только в 1979 году, когда Малый театр гастролировал в Монголии. И первый самый тяжёлый случай в моей гастрольной практике произошёл с артистом Провом Садовским. Только прилетели мы в Улан-Батор, у него пошёл камень. И камень не простой, а шероховатый. Мы его положили в больницу, и я каждый день туда ездила. Камень не выходил. Михаил Иванович Царёв, который тогда был директором театра, сказал мне: «Александра Николаевна! Хоть полуживого, но довезите его в Москву, как хотите, но довезите». Я контролировала каждый день самочувствие больного. В больнице Улан-Батора делали всё, как нужно. Артисту ставили капельницу, давали спазмолитики, антибиотики. Всё, как положено, когда идёт мочекаменный процесс. И как раз, когда нам пора было вылетать, камень вышел. И, конечно, хоть и слабенького, я повезла Садовского домой.
Почти всегда на гастролях что-нибудь случается. И простуды бывают, и кризы, и травмы...
— Александра Николаевна, вы работаете в театре более 30 лет. Застали многих великих артистов. Наверное, есть что вспомнить помимо медицинских диагнозов...
— Ну, ещё бы! Незабываемые были моменты. Расскажу о некоторых случаях, связанных лично со мной. Например, как я «представляла» Михаила Ивановича Жарова в качестве кандидата в депутаты Моссовета. Доверенное лицо — человек, который представляет кандидата, должен был быть членом партии. А все, кто мог бы представить Михаила Ивановича, уезжали на гастроли. Меня вызывают в партбюро и говорят: «Тебе придётся представлять Жарова». Я испугалась: «Да вы что! Мне, врачу, представлять Жарова?» — «Александра Николаевна, нет другого выхода». Встретились мы с ним, поговорили. Я всё о нём почитала. Но волновалась ужасно. Прихожу на встречу с избирателями. Какой-то большой клуб, народу много. Садимся в президиум. Кто-то из присутствующих открывает собрание. И тут встаёт Жаров и начинает рассказывать про меня: «Вы думаете, кто меня представляет? Актриса? Нет! Наш врач, Александра Николаевна Талызина». И дальше говорит то о себе, то обо мне, опять о себе и обо мне, о себе и обо мне. И так здорово рассказывает! Ему все аплодировали. Такой очаровательный человек! Я говорю ему: «Михаил Иванович, я перетрусила так! Я даже ночь не спала: как я вас, такого знаменитого, буду представлять?..» А он отвечает: «Я видел. Я же вам сказал — не пугайтесь!» Ему принесли цветов целую охапку. Он мне их отдал, поцеловал в щёки, сел в машину и уехал. Вот как я «представляла» Жарова!.
Были у меня, конечно, контакты и с другими актёрами. Мне довелось общаться с многими нашими выдающимися артистами: с Ильинским, с Бабочкиным, с Царёвым, Анненковым, Самойловым... Они умели разговаривать так, что для них хотелось всё сделать. Буквально из-под земли «достать» такого врача, который им необходим. И я «доставала». И для них, и для их близких родственников. Они все были Герои труда, народные артисты СССР, лауреаты Государственных премий и так далее. Но если я говорила: «Вам надо пройти обследование», они слушались.
А иногда они вели себя неожиданно. У Бориса Андреевича Бабочкина была тяжёлая коронарная болезнь — так называемый шум пилы. Однажды он идёт, держится за сердце. Входит в медчасть, ложится на кушетку, но ничего не говорит, ничего не объясняет. Сама, мол, разбирайся и оказывай помощь. Видимо, боль была такая сильная, что говорить не было сил.
А Михаил Иванович Царёв однажды, лет за пять до его смерти, спросил меня: «Александра Николаевна, как быть? Все врачи в Кремлевке говорят, что мне надо снять нагрузку». Он ведь был и артист, и директор театра, и руководитель курса в театральном училище Щепкина, и председатель ВТО, и президент советского центра Международного института театра... Врачи считали, что ему нужно всё это оставить, поскольку начались сбои в здоровье. Я спросила его: «Михаил Иванович, вы от этого страдаете?» — «Нет». Тогда я говорю: «Никто не знает, что лучше: остановить коня на скаку, или нет». Он улыбнулся, встал, поклонился мне и ответил: «Я знал, что вы мне так скажете. Я продолжаю работать».
И ещё один случай с ним я запомнила на всю жизнь. Михаил Иванович уже после операции пришёл вечером в театр. А мы с Марией Львовной задержались на работе. Вдруг нам звонят и говорят: «Михаил Иванович пришёл, вы с Марией Львовной зайдите к нему». У нас в медчасти стояли в вазе пять белых пионов. Мы их взяли и пошли к нему в кабинет. Он был такой худой после болезни!.. Поздоровались, что-то там говорили, подарили ему эти цветы. А когда ушли, вдруг опять нам звонит его секретарь и говорит: «Вы знаете, что Михаил Иванович сказал? Он сказал: «Адель Яковлевна, это самые дорогие цветы за всю мою жизнь». Это были его последние слова, я их помню.
— Вы всю жизнь помогаете больным, следите за чужим здоровьем, а удаётся ли вам найти время и силы для себя? У меня такое подозрение, что врачи, давая рекомендации другим, своим здоровьем занимаются не слишком подробно. Как вы отдыхаете, как восстанавливаетесь после нагрузок?
— Ну, как я отдыхаю? У меня большая семья. Я была замужем. Пошла за человека, у которого было двое детей. Всеволод был на три года меня старше. Жена у него умерла. Отец сказал: «У него два ребёнка, у тебя один. Значит, будет по полтора». Муж был инженером-строителем, большим тружеником. У него была дача в Подмосковье. Летом, пока ребята росли, мы жили на даче. А потом в театре мне давали путёвки в санатории. Не в шикарные, но и неплохие. Особенно много не ездила, но когда я просила, мне не отказывали. В последнее время я и в больницах побывала.
А вообще, вы правы. Врачи занимаются собственным здоровьем только тогда, когда им уже невмоготу. Потому что у нас на первом плане — другие. Ни один врач не будет думать в первую очередь о себе. Только в последнюю. Я вам точно говорю.
Наталия Пашкина
«Общество и здоровье», №6 2007 год
Продолжение следует...
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
«Пресса о гастролях Малого театра»
МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
На открытии фестиваля дал комедию А.Н. Островского «Бедность не порок» Государственного академический Малый театр России
МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
На открытии фестиваля дал комедию А.Н. Островского «Бедность не порок» Государственного академический Малый театр России
«Пресса о гастролях Малого театра»
МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
Духовой оркестр у входа, красные шары в фойе, огромный стенд — общая фотография труппы и выставка с отдельными фотографиями актеров в сценических образах — так встречал своих поклонников на открытии 160-го сезона Владимирский академический областной театр драмы им. А.В. Луначарского.
Юбилею был посвящен фестиваль «У Золотых ворот», организованный при поддержке администрации области и Ассоциации старейших театров России. Его участниками стали Костромской, Нижегородский, Тульский, Белгородский, Калужский театры, а на открытии фестиваля дал комедию А.Н. Островского «Бедность не порок» Государственного академический Малый театр России.
Перед началом спектакля с журналистами встретились заместитель художественного руководителя Малого театра Валерий Подгородинский и постановщик комедии «Бедность не порок», народный артист России Александр Коршунов. Одиннадцать лет назад оба театральных деятеля были во Владимире на фестивале «Голоса истории». Тогда Малый театр привез спектакль «Смерть Ивана Грозного» с участием звезд труппы, и А.Коршунов играл роль Бориса Годунова. Чем был обусловлен выбор незатейливой комедии «Бедность не порок» для сегодняшнего фестиваля, московские гости объяснили следующим образом. «Я Островского очень люблю и считаю его современным, вечным и безумно нам нужным, — подчеркнул Александр Коршунов. — Сейчас, может быть, мы не можем так открывать свои чувства, хотя в этом нуждаемся. Моя задача была не переделать Островского, а «открыть родники», с посылом «за наше и ваше здоровье». А Валерий Подгородинский добавил, что он остановил свой выбор на этой пьесе еще и потому, что спектакль ставился для молодежи — в нем сыграли свои первые роли студенты Щепкинского училища. «Мне захотелось привезти не сложную работу, а спектакль-праздник, чтобы уже от декораций возникло ощущение «Майский день, именины сердца». Проходя мимо огромной фотографии труппы нашего театра, Александр Коршунов воскликнул: «А вот этого человека, Колю Горохова, я очень хорошо знаю — мы вместе учились в театральном».
Почти за час до начала спектакля зрители потянулись к театру — кто-то хотел посмотреть парадное убранство и выставку, кто-то спрашивал, нет ли лишнего билетика — все было раскуплено больше месяца назад. Зал и балкон не вместили всех зрителей даже на дополнительных стульях. После короткой официальной части с поздравлениями от москвичей и губернатора Николая Виноградова, обещавшего, кстати, подумать, чтобы фестиваль «У Золотых ворот» стал традиционным, зрители замерли, когда прозвучали слова «Государственный академический Малый театр России». Поднялся занавес, и под щемящую музыку Г.Свиридова «Зимняя дорога» закружился снежок под фонарем у деревянного купеческого дома на фоне задника — копии Кустодиевского пейзажа. Сюжет А.Островского режиссер А.Коршунов развернул как святочную историю, изобилующую фольклорными сценами. Обещания В.Подгородинского насчет «именин сердца» и талантов начинающей молодежи превзошли все ожидания. Каждый персонаж даже не из числа главных героев обладал всеми актерскими талантами, включая голос и хореографическое мастерство. На непритязательную историю со счастливым концом были искусно нанизаны народные песни, сценки, ярмарочные потешки. Ряженые с «медведем» и «козлом», которого «Ах, убили!» разыграли такую озорную кутерьму, что публика хохотала до слез. Зато печальная народная песня о прощании с невестой заставила зрительниц всплакнуть заодно с актрисами Малого театра. На фоне уже состоявшихся и будущих звезд труппы нельзя не отметить роль, сыгранную самим постановщиком спектакля Александром Коршуновым. Любим Карпыч Торцов, промотавший свое состояние горький пьяница и «совесть» спектакля, убеждает брата Гордея выдать дочь Любушку за бедного приказчика Дмитрия. И мы, зрители, не верящие в такие повороты сюжета в жизни, поверили персонажам Островского в исполнении актеров Малого.
Этнический поворот в решении сценографии пьесы стал тем «родником», к которому так хочется припасть сегодняшнему зрителю, которого уже «не берут» экшн, компьютерно-лазерные эффекты и прочий маргинальный эпатаж.
Автор: Римма АНДРЕЕВА.
Источник: Молва
Дата: 20.09.2008
МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
Духовой оркестр у входа, красные шары в фойе, огромный стенд — общая фотография труппы и выставка с отдельными фотографиями актеров в сценических образах — так встречал своих поклонников на открытии 160-го сезона Владимирский академический областной театр драмы им. А.В. Луначарского.
Юбилею был посвящен фестиваль «У Золотых ворот», организованный при поддержке администрации области и Ассоциации старейших театров России. Его участниками стали Костромской, Нижегородский, Тульский, Белгородский, Калужский театры, а на открытии фестиваля дал комедию А.Н. Островского «Бедность не порок» Государственного академический Малый театр России.
Перед началом спектакля с журналистами встретились заместитель художественного руководителя Малого театра Валерий Подгородинский и постановщик комедии «Бедность не порок», народный артист России Александр Коршунов. Одиннадцать лет назад оба театральных деятеля были во Владимире на фестивале «Голоса истории». Тогда Малый театр привез спектакль «Смерть Ивана Грозного» с участием звезд труппы, и А.Коршунов играл роль Бориса Годунова. Чем был обусловлен выбор незатейливой комедии «Бедность не порок» для сегодняшнего фестиваля, московские гости объяснили следующим образом. «Я Островского очень люблю и считаю его современным, вечным и безумно нам нужным, — подчеркнул Александр Коршунов. — Сейчас, может быть, мы не можем так открывать свои чувства, хотя в этом нуждаемся. Моя задача была не переделать Островского, а «открыть родники», с посылом «за наше и ваше здоровье». А Валерий Подгородинский добавил, что он остановил свой выбор на этой пьесе еще и потому, что спектакль ставился для молодежи — в нем сыграли свои первые роли студенты Щепкинского училища. «Мне захотелось привезти не сложную работу, а спектакль-праздник, чтобы уже от декораций возникло ощущение «Майский день, именины сердца». Проходя мимо огромной фотографии труппы нашего театра, Александр Коршунов воскликнул: «А вот этого человека, Колю Горохова, я очень хорошо знаю — мы вместе учились в театральном».
Почти за час до начала спектакля зрители потянулись к театру — кто-то хотел посмотреть парадное убранство и выставку, кто-то спрашивал, нет ли лишнего билетика — все было раскуплено больше месяца назад. Зал и балкон не вместили всех зрителей даже на дополнительных стульях. После короткой официальной части с поздравлениями от москвичей и губернатора Николая Виноградова, обещавшего, кстати, подумать, чтобы фестиваль «У Золотых ворот» стал традиционным, зрители замерли, когда прозвучали слова «Государственный академический Малый театр России». Поднялся занавес, и под щемящую музыку Г.Свиридова «Зимняя дорога» закружился снежок под фонарем у деревянного купеческого дома на фоне задника — копии Кустодиевского пейзажа. Сюжет А.Островского режиссер А.Коршунов развернул как святочную историю, изобилующую фольклорными сценами. Обещания В.Подгородинского насчет «именин сердца» и талантов начинающей молодежи превзошли все ожидания. Каждый персонаж даже не из числа главных героев обладал всеми актерскими талантами, включая голос и хореографическое мастерство. На непритязательную историю со счастливым концом были искусно нанизаны народные песни, сценки, ярмарочные потешки. Ряженые с «медведем» и «козлом», которого «Ах, убили!» разыграли такую озорную кутерьму, что публика хохотала до слез. Зато печальная народная песня о прощании с невестой заставила зрительниц всплакнуть заодно с актрисами Малого театра. На фоне уже состоявшихся и будущих звезд труппы нельзя не отметить роль, сыгранную самим постановщиком спектакля Александром Коршуновым. Любим Карпыч Торцов, промотавший свое состояние горький пьяница и «совесть» спектакля, убеждает брата Гордея выдать дочь Любушку за бедного приказчика Дмитрия. И мы, зрители, не верящие в такие повороты сюжета в жизни, поверили персонажам Островского в исполнении актеров Малого.
Этнический поворот в решении сценографии пьесы стал тем «родником», к которому так хочется припасть сегодняшнему зрителю, которого уже «не берут» экшн, компьютерно-лазерные эффекты и прочий маргинальный эпатаж.
Автор: Римма АНДРЕЕВА.
Источник: Молва
Дата: 20.09.2008
Подробнее
АКТЕРЫ МАЛОГО ТЕАТРА ВСПОМИНАЮТ КОНСТАНТИНА ЗУБОВА
Смотрите репортаж телеканала «Культура»
Актер и режиссер Константин Александрович Зубов ценил в коллегах не столько мастерство и исполнительскую школу, сколько уникальный
Актер и режиссер Константин Александрович Зубов ценил в коллегах не столько мастерство и исполнительскую школу, сколько уникальный
АКТЕРЫ МАЛОГО ТЕАТРА ВСПОМИНАЮТ КОНСТАНТИНА ЗУБОВА
Смотрите репортаж телеканала «Культура»
Актер и режиссер Константин Александрович Зубов ценил в коллегах не столько мастерство и исполнительскую школу, сколько уникальный природный талант. Все его ученики получили профессиональное признание. Те, кому посчастливилось играть с ним на одной сцене, до сих пор считают его главным учителем. Спустя сто двадцать лет со дня рождения Константина Зубова, о нем вспоминают актеры Малого театра. Рассказывают «Новости культуры».
Татьяна Панкова была одной из любимых учениц Константина Зубова. Она говорит, что мастер нередко ставил актера в затруднительное положение и слегка запутывал, чтобы усыпить бдительность и вызвать подсознательное восприятие образа. «Актер – это была его теория – должен чуть-чуть что-то не понимать в роли, чтобы вызвать интонацию, вызвать какую-то подсознательную работу, которую он считал самой ценной, самой живой для творческого образа», – рассказывает Панкова.
Константин Зубов был удивительно образованным человеком, окончил Сорбонну. Он увлекался театром с ранних лет, но родители настояли на том, чтобы он выучился на инженера во Франции. Юный Зубов бросил технический институт и поступил на историко-филологический факультет. Татьяна Панкова вспоминает тяжелую судьбу мастера. Из-за острого юмора в режиссерских постановках у Зубова возникали проблемы с властью. Одновременно ушли из жизни два его сына. Константин Зубов тяжело болел, но до последнего ходил на репетиции.
«Пятьдесят два года, как нет его на сцене, а интонация его – как будто бы он сейчас как живой. Я вижу, я слышу его голос, его интонации, быструю речь и какое-то одно слово, которое определяло всю роль», – признается народный артист России Анатолий Торопов. Он не раз играл с Зубовым на одной сцене и вспоминает одну из постановок – спектакль «Пигмалион». Константин Зубов сам его поставил и сыграл в нем роль мистера Хиггинса. «Он дает режиссерскую интонацию и направление, и ритм, и все сразу. Он был замечательный педагог, потрясающий артист», – уверяет Торопов.
Коснтантин Зубов любил критику настолько, что даже своих учеников просил высказаться по поводу той или иной роли. «Я помню, когда сыграл Наполеона в «Отечественной войне» Толстого, Константин собрал курс и выслушал каждого. И двум или трем он сказал: «Это мне пригодится»«, – замечает Татьяна Панкова.
В Малом театре его помнят как одного из самых любимых актеров и режиссеров. Его портрет в фойе висит на почетном месте, рядом с гримеркой ведущих артистов театра, а фотографии из театрального архива часто разглядывают молодые актеры Малого.
«Культура», 21 октября 2008 года
Смотрите репортаж телеканала «Культура»
Актер и режиссер Константин Александрович Зубов ценил в коллегах не столько мастерство и исполнительскую школу, сколько уникальный природный талант. Все его ученики получили профессиональное признание. Те, кому посчастливилось играть с ним на одной сцене, до сих пор считают его главным учителем. Спустя сто двадцать лет со дня рождения Константина Зубова, о нем вспоминают актеры Малого театра. Рассказывают «Новости культуры».
Татьяна Панкова была одной из любимых учениц Константина Зубова. Она говорит, что мастер нередко ставил актера в затруднительное положение и слегка запутывал, чтобы усыпить бдительность и вызвать подсознательное восприятие образа. «Актер – это была его теория – должен чуть-чуть что-то не понимать в роли, чтобы вызвать интонацию, вызвать какую-то подсознательную работу, которую он считал самой ценной, самой живой для творческого образа», – рассказывает Панкова.
Константин Зубов был удивительно образованным человеком, окончил Сорбонну. Он увлекался театром с ранних лет, но родители настояли на том, чтобы он выучился на инженера во Франции. Юный Зубов бросил технический институт и поступил на историко-филологический факультет. Татьяна Панкова вспоминает тяжелую судьбу мастера. Из-за острого юмора в режиссерских постановках у Зубова возникали проблемы с властью. Одновременно ушли из жизни два его сына. Константин Зубов тяжело болел, но до последнего ходил на репетиции.
«Пятьдесят два года, как нет его на сцене, а интонация его – как будто бы он сейчас как живой. Я вижу, я слышу его голос, его интонации, быструю речь и какое-то одно слово, которое определяло всю роль», – признается народный артист России Анатолий Торопов. Он не раз играл с Зубовым на одной сцене и вспоминает одну из постановок – спектакль «Пигмалион». Константин Зубов сам его поставил и сыграл в нем роль мистера Хиггинса. «Он дает режиссерскую интонацию и направление, и ритм, и все сразу. Он был замечательный педагог, потрясающий артист», – уверяет Торопов.
Коснтантин Зубов любил критику настолько, что даже своих учеников просил высказаться по поводу той или иной роли. «Я помню, когда сыграл Наполеона в «Отечественной войне» Толстого, Константин собрал курс и выслушал каждого. И двум или трем он сказал: «Это мне пригодится»«, – замечает Татьяна Панкова.
В Малом театре его помнят как одного из самых любимых актеров и режиссеров. Его портрет в фойе висит на почетном месте, рядом с гримеркой ведущих артистов театра, а фотографии из театрального архива часто разглядывают молодые актеры Малого.
«Культура», 21 октября 2008 года
22.09.2008
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Пресса о гастролях Малого театра»
НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Лишний» билетик на «Бедность не порок» спрашивали уже у Золотых ворот
НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Лишний» билетик на «Бедность не порок» спрашивали уже у Золотых ворот
«Пресса о гастролях Малого театра»
НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Лишний» билетик на «Бедность не порок» спрашивали уже у Золотых ворот
Счастливым обладателям билетов на открытие театрального фестиваля «У Золотых ворот» приходилось буквально пробиваться во Владимирский театр драмы - столько народу пришло на спектакль «Бедность не порок». Среди театралов были губернатор Николай Виноградов, мэр Александр Рыбаков, генеральный директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Алиса Аксенова...
Когда занавес, наконец, распахнулся, зрители дружно ахнули. Глазам предстал дивный морозный вечер. Декорации были чудо как хороши! Как и музыка, и костюмы актеров! Играли москвичи прекрасно. Владимирцы буквально кожей ощущали ту мощную энергетику, которая рвалась со сцены в зал. Теперь понятно, почему в Москве на спектакли, поставленные актером и режиссером Александром Коршуновым, представителем знаменитой актерской династии, даже на приставные места билетов не достать. Сам он блестяще сыграл роль бесприютного пьяницы Любима Торцова, благодаря доброму сердцу которого так благополучно закончилась истории любви главных героев пьесы Островского. Молодым актерам - студентам и недавним выпускникам Щукинского училища - было комфортно в атмосфере 19 века, хотя порой они шалили, и тогда в разудалой русской пляске прорывались элементы брейк-данса...
Возможно, в будущем году мы сможем увидеть сразу три-четыре спектакля Малого театра. Окончательно решение на этот счет должен принять художественный руководитель Народный артист СССР Юрий Соломин. Его ждут во Владимире 25 сентября - на празднование 160-летия областного академического театра драмы.
- Ну, какой вывод вы сделали, посмотрев спектакль? - спросила преподавательница группу студентов, занимавших два последних ряда балкона.
- Пьянство - не порок! - ляпнул парнишка в кожаной косухе.
- Островский - это круто! - поправил его приятель.
ЛОЖКА ДЕГТЯ
Увы! На спектакле были не только завзятые театралы, уважающие актеров. А потому в зале то и дело звонили мобильники и не прекращались вспышки фотокамер.
Татьяна АРИСТОВА
«Комсомольская правда», 20.09.2008
НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Лишний» билетик на «Бедность не порок» спрашивали уже у Золотых ворот
Счастливым обладателям билетов на открытие театрального фестиваля «У Золотых ворот» приходилось буквально пробиваться во Владимирский театр драмы - столько народу пришло на спектакль «Бедность не порок». Среди театралов были губернатор Николай Виноградов, мэр Александр Рыбаков, генеральный директор Владимиро-Суздальского музея-заповедника Алиса Аксенова...
Когда занавес, наконец, распахнулся, зрители дружно ахнули. Глазам предстал дивный морозный вечер. Декорации были чудо как хороши! Как и музыка, и костюмы актеров! Играли москвичи прекрасно. Владимирцы буквально кожей ощущали ту мощную энергетику, которая рвалась со сцены в зал. Теперь понятно, почему в Москве на спектакли, поставленные актером и режиссером Александром Коршуновым, представителем знаменитой актерской династии, даже на приставные места билетов не достать. Сам он блестяще сыграл роль бесприютного пьяницы Любима Торцова, благодаря доброму сердцу которого так благополучно закончилась истории любви главных героев пьесы Островского. Молодым актерам - студентам и недавним выпускникам Щукинского училища - было комфортно в атмосфере 19 века, хотя порой они шалили, и тогда в разудалой русской пляске прорывались элементы брейк-данса...
Возможно, в будущем году мы сможем увидеть сразу три-четыре спектакля Малого театра. Окончательно решение на этот счет должен принять художественный руководитель Народный артист СССР Юрий Соломин. Его ждут во Владимире 25 сентября - на празднование 160-летия областного академического театра драмы.
- Ну, какой вывод вы сделали, посмотрев спектакль? - спросила преподавательница группу студентов, занимавших два последних ряда балкона.
- Пьянство - не порок! - ляпнул парнишка в кожаной косухе.
- Островский - это круто! - поправил его приятель.
ЛОЖКА ДЕГТЯ
Увы! На спектакле были не только завзятые театралы, уважающие актеров. А потому в зале то и дело звонили мобильники и не прекращались вспышки фотокамер.
Татьяна АРИСТОВА
«Комсомольская правда», 20.09.2008
20.09.2008
Подробнее
«СТАКАН ВОДЫ» Э.СКРИБА
«Звуковой архив Малого театра»
«СТАКАН ВОДЫ» Э.СКРИБА
20 сентября исполняется 120 лет со дня рождения актера и главного режиссера Малого театра, народного артиста СССР Константина Александровича Зубова. В этот день мы предлагаем вам послушать уникальную запись спектакля, в котором актер блестяще сыграл роль лорда Болингброка. Запись сделана по трансляции из зала театра и позволяет окунуться в атмосферу старого Малого театра, насладиться искрометной игрой актеров…
«СТАКАН ВОДЫ» Э.СКРИБА
20 сентября исполняется 120 лет со дня рождения актера и главного режиссера Малого театра, народного артиста СССР Константина Александровича Зубова. В этот день мы предлагаем вам послушать уникальную запись спектакля, в котором актер блестяще сыграл роль лорда Болингброка. Запись сделана по трансляции из зала театра и позволяет окунуться в атмосферу старого Малого театра, насладиться искрометной игрой актеров…
«Звуковой архив Малого театра»
20 сентября исполняется 120 лет со дня рождения актера и главного режиссера Малого театра, народного артиста СССР Константина Александровича Зубова. В этот день мы предлагаем вам послушать уникальную запись спектакля, в котором актер блестяще сыграл роль лорда Болингброка. Запись сделана по трансляции из зала театра и позволяет окунуться в атмосферу старого Малого театра, насладиться искрометной игрой актеров…
Эжен Скриб
«СТАКАН ВОДЫ»
Комедия в 8 картинах
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ:
Виконт Болингброк – Константин Зубов
Герцогиня Мальборо – Елена Гоголева
Королева Анна – Наталия Белевцева
Артур Мешем – Николай Афанасьев
Абигайль – Руфина Ивенина
Маркиз де Торси, посланник Людовика XIV — Владимир Вилль
Томсон, камердинер королевы – Николай Уралов
Леди Альбмерль – Наталья Карнович
Член парламента – Борис Попов
Церемонмейстер – Константин Михитаров
Пояснительный текст — Эммануил Тобиаш
Режиссер возобновления — Борис Бриллиантов.
Запись по трансляции из зала Малого театра, 1953 год.
Подробнее
Е. Шатрова К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
Е. Шатрова
К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
«Ежегодник Малого театра. 1956-1957», М., 1961.
К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
«Ежегодник Малого театра. 1956-1957», М., 1961.
Е. Шатрова
К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
«Ежегодник Малого театра. 1956-1957», М., 1961.
Когда меня спрашивают о Константине Александровиче Зубове, я обычно отвечаю: «Это был человек дела». Я отлично понимаю всю приблизительность, а может быть, и неточность определения того главного, чем был для всех нас К. А. Зубов. И тем не менее он был прежде всего именно человеком дела. Я не помню случая, чтобы Зубов говорил об искусстве вообще, чтобы его, «зубовская одержимость» имела основанием нечто туманное, неясное для него, что-либо такое, чего бы он не мог сформулировать в точных словах и начать реализовать на сцене в любое время дня или ночи.
Иногда мне кажется, что, может быть, вспоминая своего товарища по искусству, партнера по сцене, наконец, человека, которого я знала около пятидесяти лет, я где-то и в чем-то ошибаюсь в оценке, если можно сказать по-мхатовски, сквозного действия его жизни в искусстве.
Однако вот его слова, повторяемые им много раз в различных вариантах, но заключающие в себе всегда один и тот же смысл: «Если для меня все ясно в роли, я живу в ней свободно, мне открыты широкие дороги, я могу печалиться, плакать, радоваться, тайн больше нет, все доступно. Но если в сознании белое пятно, я вижу только текст». . .
И у Зубова не оставалось белых пятен ни в творчестве, ни в жизни. Он всегда и все знал в роли, в спектакле, даже в реакции на него. За этим стояли опыт, профессионализм, знание жизни, а главное — истинная любовь к театру.
Совсем еще юной, воспитанницей 1-го курса школы сценического искусства в Петербурге, я впервые увидела Зубова — студента 3-го курса училища, руководимого А. Саниным и А. Петровским, — в роли Ромео. Если бы я сейчас сказала, что это было удивительно хорошо, неподражаемо и талантливо, я бы, очевидно, солгала. Но тогда, пятьдесят лет назад, в 1909 году, для меня это было действительно неподражаемым, удивительным. Великая русская актриса Савина, обычно молча приезжавшая и молча уезжавшая с экзаменов театрального училища, сказала о Ромео - Зубове: «Хорошо!» И надо заметить, что эта оценка Савиной не была неожиданной для руководителей училища.
Как сейчас стоит передо мной юный, белокурый Ромео, полный изящества и какого-то особого сценического обаяния, природу которого гораздо позже, много лет спустя, я определила для себя как сдержанность, экономность средств артиста. Тогда же в обаянии этом я видела привлекавшие меня приметы искусства мастеров французской школы, которые, очевидно, оставили большое впечатление в воображении влюбленного в театр юноши. Восхищаясь Сарой Бернар, Кокленом, Режан, Муне-Сюлли и другими артистами, гастролировавшими в ту пору в России, К. А. Зубов воспринял от них изящество и пластичность движений, жестов, стремительность и легкость диалога, непринужденность манеры сценического поведения. Влияние этих мастеров ощущалось и тогда, когда он играл Ромео, ощущалось и дальше.
Зубов оставался блистательным мастером диалога, всегда был одинаково легок и изящен на сцене, изящен и когда играл Фамусова или последнюю свою роль — Стесселя в «Порт-Артуре».
Однако я была бы решительно несправедлива, если бы, зная Константина Александровича на протяжении многих лет, видела и ценила в его творчестве только эти бесспорно дорогие качества артиста. Рядом с ними проявлялись и другие, более серьезные и, может быть, самые дорогие особенности его таланта: верность и правда чувств в самом непринужденном диалоге, значительность характера в самом, казалось бы, «легкомысленном» поведении героя и, наконец, глубина мысли, которая всегда обнаруживала себя в его сценических созданиях. Это уже традиции русской сцены, это влияние учителей Зубова — Петровского и Санина, воспитанного Художественным театром,— это, наконец, след незабвенной встречи Зубова с одним из самых безыскусственных в правде своего творчества русских артистов — В. Н. Давыдовым. Зубову повезло. На протяжении нескольких лет он учился сценическому мастерству у Давыдова. Именно Давыдов научил Константина Александровича самому дорогому в театре — всегда и во всем следовать жизни. До последних лет, вспоминая встречу с гигантом реалистического искусства, Константин Александрович говорил о своем бесконечном преклонении перед этим человеком и артистом, открывшим ему глаза на смысл и назначение искусства, научившим трудом постигать его глубины, преодолевать препятствия и в труде видеть и радость, и долг, и награду художника.
Круг интересов Зубова, артиста и режиссера, не ограничивался исключительно театром. Широкие и многосторонние знания Константина Александровича обнаруживались не только в его театральной и общественной деятельности, но и определяли собой существенные черты его человеческого облика. Остроумнейший и тонкий собеседник, обладающий высокой культурой и эрудицией, человек, воспитанный столь хорошо, что его общение с нами, товарищами по искусству, не заключало в себе ни тени превосходства, ни какого бы то ни было намерения выделяться среди других, Зубов покорял и большой человеческой мягкостью, тактом которые отнюдь не исключали сильного характера и настойчивой воли.
Эти качества наряду с талантом, необычайной трудоспособностью и деловитостью, очевидно, во многом определили столь блестящую и счастливую творческую судьбу Зубова, который в течение десяти лет руководил коллективом Малого театра.
Но что же такое счастливая творческая судьба? И правда ли, если верить тем, кто ей завидует, что это всего-навсего счастливое стечение обстоятельств и только? Что ж, у Зубова были прекрасные сценические данные! Это — и отличная сценическая внешность, и щедрый темперамент, и врожденный, редкий артистизм. Это, разумеется, уже очень много, но сколь часто все мы становились и становимся свидетелями того, как, однажды проявившись, подобные данные, увы, не оправдывали надежд, а их обладатели покидали сцену, так ничего настоящего и не создав. Другое дело — Зубов. Когда сегодня думаешь о том, что задолго до прихода в Малый театр он сыграл уже около четырехсот ролей, поставил немало спектаклей и прожил большую самостоятельную жизнь в искусстве, тогда понимаешь, что помимо врожденных способностей и счастливых обстоятельств Зубову всегда сопутствовали огромная пытливость художника, жадность к работе, стремление постоянно совершенствоваться в своей профессии, стремление проявившееся, кстати сказать, и в том, что он, не задумываясь, по окончании школы оставляет Петербург, оставляет для новых впечатлений и встреч и встает на трудный путь провинциального артиста.
В 1914 году я встретилась с Константином Александровичем Зубовым в Киеве в труппе Н. Н. Синельникова. Шел первый год первой мировой войны, тяжелый год для родины и для театра. Репертуарная линия колебалась между классикой, легкими развлекательными комедиями, почти фарсами, и ура-патриотическими пьесами на военные темы.
Пьесы эти были такого низкого качества, что играть в них не доставляло никакой творческой радости ни мне, ни Константину Александровичу и сейчас, через сорок с лишним лет, они исчезли из моей памяти совершенно.
Но зато я до сих пор с волнением вспоминаю чудесные репетиции сцен Негиной и Мелузова, Параши и Гаврилы, Ирины и Тузенбаха, Марфиньки и Райского.
Мне было радостно отметить и почувствовать в работе, как окрепло дарование Константина Александровича за четыре года после окончания школы. Радостно было сознавать, что он не утерял драгоценных черт своего таланта, наоборот, они развились, окрепли. За этот сезон он сыграл свыше двадцати пяти ролей, среди которых особенно запомнились мне Лаэрт, князь Звездич, Карандышев. И не одно его выступление не прошло незамеченным критикой.
В это время я впервые обратила внимание на одну черту характера Константина Александровича. Он радостно откликался на все просьбы об участии в благотворительных спектаклях и концертах. Эта горячая отзывчивость на все общественные начинания сохранилась у Зубова до конца его жизни.
Работа Константина Александровича в любом из городов старой театральной России могла бы послужить поводом для написания интереснейших глав его сценической биографии. Но даже самый беглый перечень городов, в которых ему приходилось играть, антрепренеров, у которых доводилось служить, и товарищей по профессии, с которыми он встречался на подмостках, расскажут о многом. Здесь и Самара, и Киев, и Харьков, и Москва, и Казань, и Иркутск, и Дальний Восток, и снова Москва. Здесь и Синельников, и Лебедев, и непременный Корш, выдававший в свое время, так сказать, «аттестаты зрелости» многим впоследствии знаменитым артистам, и, наконец, Алексей Попов. Здесь и партнеры — М. Тарханов, Е. Полевицкая, С. Кузнецов, Н. Светловидов, М. Андреева и многие, многие другие мастера русской сцены.
Однако провинция дала Зубову не только радость общения с большими артистами, но и возможность пробовать, искать, оттачивать разные грани своей творческой индивидуальности на материале сотен самых разнообразных ролей. Он с одинаковым удовольствием играл в те годы Тузенбаха и царя Федора, Чацкого и Каренина из «Живого трупа», Мелузова и Фердинанда, Мортимера и Актера в «На дне». Именно здесь, в этой работе, развивал Зубов свою феноменальную актерскую память и дорогую для каждого артиста способность конкретного мышления и конкретного действия, всегда предполагающего точность замысла. Скажу больше. Именно здесь, в этой огромной повседневной работе, Зубов, выработав предельно обостренное внимание и то особенное чувство всякого настоящего профессионала, которое я бы назвала чувством локтя, стал великолепным партнером, играть с которым было всегда легко и радостно.
Нужно ли говорить, что жадная, пытливая, на редкость восприимчивая натура Зубова непрерывно обогащалась, что из года в год крепло его мастерство, а главное, совершались открытия — открытия самостоятельные, без которых нет и не может быть мыслящего художника.
Было бы ошибкой утверждать, что творческое возмужание Зубова проходило гладко, без срывов, что длительное пребывание в провинции не накладывало на него свой отпечаток, что, приобретая опыт и профессионализм, он был гарантирован от штампов, почти неизбежных в лихорадочной, спешной и ни на день не прекращающейся сценической работе. Но одно ясно. Так же как и все мы, он был благодарен провинциальным подмосткам, «а которых, право же, нередко горел огонь подлинного искусства, где встречались удивительные мастера, обогащавшие друг друга, и на которые изливалась столь щедрая благодарность зрителя.
Уже в те годы, когда режиссура была еще редкой профессией, Зубова потянуло за режиссерский столик, за которым впоследствии, может быть, особенно полно раскрылись его качества организатора, руководителя и педагога.
Когда я еще и еще раз окидываю мысленным взглядом творческую
биографию человека, который словно бы призван был стать артистом и таковым был, я невольно с особым пристрастием пытаюсь разобраться в его режиссерской деятельности. И чем дольше я думаю об этом, чем больше в моей памяти возникает эпизодов и деталей наших встреч на репетициях в театре, тем отчетливее я начинаю понимать, что представление о Зубове-художнике было бы не только не полным, а просто неверным, если исключить из его творческих дел режиссуру.
Режиссерская деятельность Зубова началась задолго до его приезда в Москву, причем началась решительно и неожиданно. Как рассказывают очевидцы, в 1917 году, будучи в Иркутске, Зубов стал одним из инициаторов «свержения» местного антрепренера. Вслед за этим ему пришлось сделаться руководителем и главным режиссером Товарищества драматических артистов города. Зубов отчетливо и ясно чувствовал требования времени, настроение нового зрителя. В репертуар Товарищества сразу же вошли «Вишневый сад», «Мещане», «На дне». Уже одно это свидетелствует о том, что общественные и гражданские веяния времени не прошли мимо Константина Александровича, заставили его по-новому взглянуть на роль и назначение театра. Это подтверждается и рассказами очевидцев, знавших Зубова как режиссера Первого дальневосточного военно-революционного театра.
В Москве, куда Зубов приехал в 1925 году (он дебютировал в Театре Революции), мне приходилось не раз видеть его и в качестве актера и в качестве режиссера.
Помню, как велись горячие разговоры вокруг поставленных Зубовым в театрах МГСПС и имени Ленсовета спектаклей «Разгром», «Оптимистическая трагедия», «Горячее сердце». И очень хорошо помню, что именно тогда, в тот период, когда верность реалистическим принципам многими бралась под сомнение, постановки режиссера Зубова последовательно отстаивали традиции русского реалистического сценического искусства. Пожалуй, именно это обстоятельство — верность реализму — закономерно привело его на прославленную сцену Малого театра.
На сцене Малого театра я в третий раз встретилась с К.А. Зубовым в радостной творческой работе — «Бешеные деньги», «Женитьба Белугина», «На всякого мудреца довольно простоты» и т. д.
Это была пора творческой зрелости Константина Александровича, пора большого счета по отношению к искусству и к себе лично, пора поисков в творчестве и нахождения ответов.
И вместе с тем это была пора напряженнейшей работы, глубокого постижения традиций Малого театра, связанных с сознанием необходимости занять свое место в его сложном, талантливом и требовательном коллективе артистов. И Зубов занял это место, занял не просто, не легко, а проведя огромное количество трудных, но всегда успешных сценических боев.
Неизменно соблюдая мудрое житейское правило не навязывать своих привычек хозяевам дома, Зубов при этом никогда не отступал от своей творческой программы, выработанной на протяжении нескольких десятилетий. Он вошел в Малый театр с глубоким уважением к его традициям, с большой любовью к людям, в нем работающим. Он учился у старейших его мастеров и, может быть, поэтому с такой уверенностью и с таким внутренним правом отдавал свой огромный опыт молодым щепкинцам.
Так Зубов обрел в Малом театре свой родной дом. И пусть его биография, вернее, наиболее значительная часть его биографии, связанная с Малым театром, послужит образцовым примером для каждого художника, который, почувствовав близость к искусству старейшего русского театра, захочет связать с ним свою судьбу, органично войти в его коллектив, а главное, отдать этому коллективу свой труд, свой талант и чем-то обогатить его.
Зубов сумел это сделать не только как выдающийся артист, но прежде всего как режиссер. Вряд ли нужно перечислять все поставленные им спектакли, ведь ни одна работа театра не проходила без его участия, без его помощи и совета. Но такие крупные явления советского сценического искусства, как «Васса Железнова», «Евгения Гранде», «Пигмалион», «Великая сила», «За тех, кто в море!», «Порт-Артур» и многие другие, целиком обязаны своим рождением зрелому мастерству К. А. Зубова-режиссера.
В золотой фонд театра вошла его постановка «Вассы Железновой», и поныне остающаяся праздником для тех, кто в ней участвует.
Что же примечательного в этой работе, что в ней наилучшим образом раскрывает особенности режиссера Зубова, его манеру, его индивидуальность? Это — прежде всего любовь к актеру, оказавшемуся единственным полновластным хозяином спектакля, как, впрочем, и других спектаклей, поставленных Константином Александровичем. Это — ансамбль исполнителей, удивительная способность подчинить каждую деталь, каждую малость сценического произведения главному, целому. Это — редкое умение раскрыть глубокую философию пьесы через предельно ясные, конкретные, образные решения, способность говорить о сложном просто, не мудрствуя лукаво. И при этом — истинная, художественная публицистичность, идейная страстность, заостренность, смелость прежде всего в определенности и ясности художественных замыслов, почерк крупный, понятный, волевой.
Последнее время очень часто говорят об «открытии драматургов», о «единственно верном прочтении пьесы». Не берусь утверждать, что Зубов «открыл» «Вассу Железнову», но прочитал он ее по-горьковски. Точно так же увидел он «Евгению Гранде» глазами Бальзака, а блестящий, умный спектакль «Пигмалион» был им вполне выдержан в духе Бернарда Шоу. Зубов уважал драматруга, умел увидеть и воссоздать на сцене его творческую манеру, тончайшие особенности авторского стиля.
Но если говорить о самой примечательной и дорогой черте Зубова-режиссера, в период работы в Малом театре человека далеко не молодого, то нужно сказать в первую очередь о его чуткости к новому в искусстве и жизни, о его современности — современности, не кричащей о себе, а живущей в самом существе создаваемых им спектаклей и образов. Зубов обладал способностью видеть не только предлагаемые обстоятельства пьесы, но и предлагаемые обстоятельства сегодняшнего дня. Его выбор пьес, классических и современных, всегда основывался на высокопринципиальных соображениях, главными из которых были партийный подход к делу и учет требований современности. Именно поэтому с таким увлечением и молодым творческим задором работал Константин Александрович над пьесами Ромашова, Лавренева, Софронова, Погодина, Корнейчука и других советских драматургов. И всегда он знал, как и во имя чего их нужно ставить, как играть, как донести до зрителя во всей полноте звучания мысли и дела героев — наших современников.
Хочется сказать и еще об одном качестве Зубова-режиссера. Я нередко присутствовала на его уроках с учениками Щепкинского училища и видела, с какой тщательностью, неутомимостью, я бы сказала, даже с педантизмом, добивался от них Константин Александрович выполнения сценических задач. Другое дело — Зубов за режиссерским столиком в театре. Ни малейшей мелочной опеки над артистом, ни малейшего насилия над ним, стремление избегать показа (а Константин Александрович умел показывать), решительно все в его режиссерской практике подчинялось единственной цели: такому раскрытию обстоятельств пьесы, такому точному логическому анализу, при котором артист не мог бы не заиграть и не проявить своей самостоятельной инициативы. Кое-кто говорил, правда, что Зубов, дескать, режиссер для очень хороших артистов. Не знаю. Может быть, и так. Но ведь Зубов уважал артиста, ценил в нем художника, самостоятельного творца. А что касается умения подсказать мастеру, что называется на нашем языке — вовремя «подкинуть» ему, то скажу прямо, я мало знаю равных Зубову в этом деликатном и тонком искусстве.
И это не случайно. Будучи сам блистательным актером, Константин Александрович отлично понимал психологию актерского творчества, чувствовал своеобразие индивидуальности художника, по собственному опыту зная, сколь сложен и труден внутренний процесс создания образа.
Для нас, актеров Малого театра, работа Зубова на сцене являла пример высокого мастерства. Созданные им характеры, всегда художественно законченные, поражали филигранностью отделки деталей, глубиной и яркостью замысла. Зубову были одинаково доступны и комедийные и драматические роли. Целую галлерею самых разнообразных, ни в чем не схожих портретов создал он на сцене Малого театра, и каждый из них свидетельствовал о разносторонности дарования артиста.
Те, кто видел его в роли Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу, никогда не забудут поистине неиссякаемой энергии, жизнелюбия, брызжущей молодости его героя, как не забудут они и то неподражаемое мастерство, ту легкость, остроту, изящество, которые буквально покоряли в каждое мгновение пребывания Зубова — Хиггинса на сцене.
А Цыганов из горьковских «Варваров»! Какая глубина, какой истинный реализм, какая глубокая разведка самых скрытых тайников внутренней жизни этого сложного, циничного, опустошенного и вместе с тем необычайно умного человека! Какая, наконец, неожиданная боль, страсть и одиночество раскрывались Зубовым в сцене объяснения Цыганова с Надеждой. Перед нами возникал действительно горьковский характер, во всей его сложности и противоречивости, во всей его философской глубине.
А Репетилов, а Фамусов, а Беркутов, а Макферсон из «Русского вопроса» Симонова или последняя роль, сыгранная Зубовым, — Стессель из «Порт-Артура»! Сколько контрастов, оттенков, точнейших деталей, сообщающих характерам, создаваемым артистом, определенность, рельефность, историческую конкретность и уж, конечно, сценическую неподражаемость. Об этом можно говорить без конца. Для исследователя актерское творчество К.А. Зубова даст огромнейший материал, обобщить который задача благодарная и неотложная.
Что же касается нас, артистов Малого театра, то мы навсегда сохраним в своей памяти и сердце светлый облик человека, бывшего для нас не только идейным и творческим руководителем, режиссером и артистом, но и мудрым старшим товарищем.
К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
«Ежегодник Малого театра. 1956-1957», М., 1961.
Когда меня спрашивают о Константине Александровиче Зубове, я обычно отвечаю: «Это был человек дела». Я отлично понимаю всю приблизительность, а может быть, и неточность определения того главного, чем был для всех нас К. А. Зубов. И тем не менее он был прежде всего именно человеком дела. Я не помню случая, чтобы Зубов говорил об искусстве вообще, чтобы его, «зубовская одержимость» имела основанием нечто туманное, неясное для него, что-либо такое, чего бы он не мог сформулировать в точных словах и начать реализовать на сцене в любое время дня или ночи.
Иногда мне кажется, что, может быть, вспоминая своего товарища по искусству, партнера по сцене, наконец, человека, которого я знала около пятидесяти лет, я где-то и в чем-то ошибаюсь в оценке, если можно сказать по-мхатовски, сквозного действия его жизни в искусстве.
Однако вот его слова, повторяемые им много раз в различных вариантах, но заключающие в себе всегда один и тот же смысл: «Если для меня все ясно в роли, я живу в ней свободно, мне открыты широкие дороги, я могу печалиться, плакать, радоваться, тайн больше нет, все доступно. Но если в сознании белое пятно, я вижу только текст». . .
И у Зубова не оставалось белых пятен ни в творчестве, ни в жизни. Он всегда и все знал в роли, в спектакле, даже в реакции на него. За этим стояли опыт, профессионализм, знание жизни, а главное — истинная любовь к театру.
Совсем еще юной, воспитанницей 1-го курса школы сценического искусства в Петербурге, я впервые увидела Зубова — студента 3-го курса училища, руководимого А. Саниным и А. Петровским, — в роли Ромео. Если бы я сейчас сказала, что это было удивительно хорошо, неподражаемо и талантливо, я бы, очевидно, солгала. Но тогда, пятьдесят лет назад, в 1909 году, для меня это было действительно неподражаемым, удивительным. Великая русская актриса Савина, обычно молча приезжавшая и молча уезжавшая с экзаменов театрального училища, сказала о Ромео - Зубове: «Хорошо!» И надо заметить, что эта оценка Савиной не была неожиданной для руководителей училища.
Как сейчас стоит передо мной юный, белокурый Ромео, полный изящества и какого-то особого сценического обаяния, природу которого гораздо позже, много лет спустя, я определила для себя как сдержанность, экономность средств артиста. Тогда же в обаянии этом я видела привлекавшие меня приметы искусства мастеров французской школы, которые, очевидно, оставили большое впечатление в воображении влюбленного в театр юноши. Восхищаясь Сарой Бернар, Кокленом, Режан, Муне-Сюлли и другими артистами, гастролировавшими в ту пору в России, К. А. Зубов воспринял от них изящество и пластичность движений, жестов, стремительность и легкость диалога, непринужденность манеры сценического поведения. Влияние этих мастеров ощущалось и тогда, когда он играл Ромео, ощущалось и дальше.
Зубов оставался блистательным мастером диалога, всегда был одинаково легок и изящен на сцене, изящен и когда играл Фамусова или последнюю свою роль — Стесселя в «Порт-Артуре».
Однако я была бы решительно несправедлива, если бы, зная Константина Александровича на протяжении многих лет, видела и ценила в его творчестве только эти бесспорно дорогие качества артиста. Рядом с ними проявлялись и другие, более серьезные и, может быть, самые дорогие особенности его таланта: верность и правда чувств в самом непринужденном диалоге, значительность характера в самом, казалось бы, «легкомысленном» поведении героя и, наконец, глубина мысли, которая всегда обнаруживала себя в его сценических созданиях. Это уже традиции русской сцены, это влияние учителей Зубова — Петровского и Санина, воспитанного Художественным театром,— это, наконец, след незабвенной встречи Зубова с одним из самых безыскусственных в правде своего творчества русских артистов — В. Н. Давыдовым. Зубову повезло. На протяжении нескольких лет он учился сценическому мастерству у Давыдова. Именно Давыдов научил Константина Александровича самому дорогому в театре — всегда и во всем следовать жизни. До последних лет, вспоминая встречу с гигантом реалистического искусства, Константин Александрович говорил о своем бесконечном преклонении перед этим человеком и артистом, открывшим ему глаза на смысл и назначение искусства, научившим трудом постигать его глубины, преодолевать препятствия и в труде видеть и радость, и долг, и награду художника.
Круг интересов Зубова, артиста и режиссера, не ограничивался исключительно театром. Широкие и многосторонние знания Константина Александровича обнаруживались не только в его театральной и общественной деятельности, но и определяли собой существенные черты его человеческого облика. Остроумнейший и тонкий собеседник, обладающий высокой культурой и эрудицией, человек, воспитанный столь хорошо, что его общение с нами, товарищами по искусству, не заключало в себе ни тени превосходства, ни какого бы то ни было намерения выделяться среди других, Зубов покорял и большой человеческой мягкостью, тактом которые отнюдь не исключали сильного характера и настойчивой воли.
Эти качества наряду с талантом, необычайной трудоспособностью и деловитостью, очевидно, во многом определили столь блестящую и счастливую творческую судьбу Зубова, который в течение десяти лет руководил коллективом Малого театра.
Но что же такое счастливая творческая судьба? И правда ли, если верить тем, кто ей завидует, что это всего-навсего счастливое стечение обстоятельств и только? Что ж, у Зубова были прекрасные сценические данные! Это — и отличная сценическая внешность, и щедрый темперамент, и врожденный, редкий артистизм. Это, разумеется, уже очень много, но сколь часто все мы становились и становимся свидетелями того, как, однажды проявившись, подобные данные, увы, не оправдывали надежд, а их обладатели покидали сцену, так ничего настоящего и не создав. Другое дело — Зубов. Когда сегодня думаешь о том, что задолго до прихода в Малый театр он сыграл уже около четырехсот ролей, поставил немало спектаклей и прожил большую самостоятельную жизнь в искусстве, тогда понимаешь, что помимо врожденных способностей и счастливых обстоятельств Зубову всегда сопутствовали огромная пытливость художника, жадность к работе, стремление постоянно совершенствоваться в своей профессии, стремление проявившееся, кстати сказать, и в том, что он, не задумываясь, по окончании школы оставляет Петербург, оставляет для новых впечатлений и встреч и встает на трудный путь провинциального артиста.
В 1914 году я встретилась с Константином Александровичем Зубовым в Киеве в труппе Н. Н. Синельникова. Шел первый год первой мировой войны, тяжелый год для родины и для театра. Репертуарная линия колебалась между классикой, легкими развлекательными комедиями, почти фарсами, и ура-патриотическими пьесами на военные темы.
Пьесы эти были такого низкого качества, что играть в них не доставляло никакой творческой радости ни мне, ни Константину Александровичу и сейчас, через сорок с лишним лет, они исчезли из моей памяти совершенно.
Но зато я до сих пор с волнением вспоминаю чудесные репетиции сцен Негиной и Мелузова, Параши и Гаврилы, Ирины и Тузенбаха, Марфиньки и Райского.
Мне было радостно отметить и почувствовать в работе, как окрепло дарование Константина Александровича за четыре года после окончания школы. Радостно было сознавать, что он не утерял драгоценных черт своего таланта, наоборот, они развились, окрепли. За этот сезон он сыграл свыше двадцати пяти ролей, среди которых особенно запомнились мне Лаэрт, князь Звездич, Карандышев. И не одно его выступление не прошло незамеченным критикой.
В это время я впервые обратила внимание на одну черту характера Константина Александровича. Он радостно откликался на все просьбы об участии в благотворительных спектаклях и концертах. Эта горячая отзывчивость на все общественные начинания сохранилась у Зубова до конца его жизни.
Работа Константина Александровича в любом из городов старой театральной России могла бы послужить поводом для написания интереснейших глав его сценической биографии. Но даже самый беглый перечень городов, в которых ему приходилось играть, антрепренеров, у которых доводилось служить, и товарищей по профессии, с которыми он встречался на подмостках, расскажут о многом. Здесь и Самара, и Киев, и Харьков, и Москва, и Казань, и Иркутск, и Дальний Восток, и снова Москва. Здесь и Синельников, и Лебедев, и непременный Корш, выдававший в свое время, так сказать, «аттестаты зрелости» многим впоследствии знаменитым артистам, и, наконец, Алексей Попов. Здесь и партнеры — М. Тарханов, Е. Полевицкая, С. Кузнецов, Н. Светловидов, М. Андреева и многие, многие другие мастера русской сцены.
Однако провинция дала Зубову не только радость общения с большими артистами, но и возможность пробовать, искать, оттачивать разные грани своей творческой индивидуальности на материале сотен самых разнообразных ролей. Он с одинаковым удовольствием играл в те годы Тузенбаха и царя Федора, Чацкого и Каренина из «Живого трупа», Мелузова и Фердинанда, Мортимера и Актера в «На дне». Именно здесь, в этой работе, развивал Зубов свою феноменальную актерскую память и дорогую для каждого артиста способность конкретного мышления и конкретного действия, всегда предполагающего точность замысла. Скажу больше. Именно здесь, в этой огромной повседневной работе, Зубов, выработав предельно обостренное внимание и то особенное чувство всякого настоящего профессионала, которое я бы назвала чувством локтя, стал великолепным партнером, играть с которым было всегда легко и радостно.
Нужно ли говорить, что жадная, пытливая, на редкость восприимчивая натура Зубова непрерывно обогащалась, что из года в год крепло его мастерство, а главное, совершались открытия — открытия самостоятельные, без которых нет и не может быть мыслящего художника.
Было бы ошибкой утверждать, что творческое возмужание Зубова проходило гладко, без срывов, что длительное пребывание в провинции не накладывало на него свой отпечаток, что, приобретая опыт и профессионализм, он был гарантирован от штампов, почти неизбежных в лихорадочной, спешной и ни на день не прекращающейся сценической работе. Но одно ясно. Так же как и все мы, он был благодарен провинциальным подмосткам, «а которых, право же, нередко горел огонь подлинного искусства, где встречались удивительные мастера, обогащавшие друг друга, и на которые изливалась столь щедрая благодарность зрителя.
Уже в те годы, когда режиссура была еще редкой профессией, Зубова потянуло за режиссерский столик, за которым впоследствии, может быть, особенно полно раскрылись его качества организатора, руководителя и педагога.
Когда я еще и еще раз окидываю мысленным взглядом творческую
биографию человека, который словно бы призван был стать артистом и таковым был, я невольно с особым пристрастием пытаюсь разобраться в его режиссерской деятельности. И чем дольше я думаю об этом, чем больше в моей памяти возникает эпизодов и деталей наших встреч на репетициях в театре, тем отчетливее я начинаю понимать, что представление о Зубове-художнике было бы не только не полным, а просто неверным, если исключить из его творческих дел режиссуру.
Режиссерская деятельность Зубова началась задолго до его приезда в Москву, причем началась решительно и неожиданно. Как рассказывают очевидцы, в 1917 году, будучи в Иркутске, Зубов стал одним из инициаторов «свержения» местного антрепренера. Вслед за этим ему пришлось сделаться руководителем и главным режиссером Товарищества драматических артистов города. Зубов отчетливо и ясно чувствовал требования времени, настроение нового зрителя. В репертуар Товарищества сразу же вошли «Вишневый сад», «Мещане», «На дне». Уже одно это свидетелствует о том, что общественные и гражданские веяния времени не прошли мимо Константина Александровича, заставили его по-новому взглянуть на роль и назначение театра. Это подтверждается и рассказами очевидцев, знавших Зубова как режиссера Первого дальневосточного военно-революционного театра.
В Москве, куда Зубов приехал в 1925 году (он дебютировал в Театре Революции), мне приходилось не раз видеть его и в качестве актера и в качестве режиссера.
Помню, как велись горячие разговоры вокруг поставленных Зубовым в театрах МГСПС и имени Ленсовета спектаклей «Разгром», «Оптимистическая трагедия», «Горячее сердце». И очень хорошо помню, что именно тогда, в тот период, когда верность реалистическим принципам многими бралась под сомнение, постановки режиссера Зубова последовательно отстаивали традиции русского реалистического сценического искусства. Пожалуй, именно это обстоятельство — верность реализму — закономерно привело его на прославленную сцену Малого театра.
На сцене Малого театра я в третий раз встретилась с К.А. Зубовым в радостной творческой работе — «Бешеные деньги», «Женитьба Белугина», «На всякого мудреца довольно простоты» и т. д.
Это была пора творческой зрелости Константина Александровича, пора большого счета по отношению к искусству и к себе лично, пора поисков в творчестве и нахождения ответов.
И вместе с тем это была пора напряженнейшей работы, глубокого постижения традиций Малого театра, связанных с сознанием необходимости занять свое место в его сложном, талантливом и требовательном коллективе артистов. И Зубов занял это место, занял не просто, не легко, а проведя огромное количество трудных, но всегда успешных сценических боев.
Неизменно соблюдая мудрое житейское правило не навязывать своих привычек хозяевам дома, Зубов при этом никогда не отступал от своей творческой программы, выработанной на протяжении нескольких десятилетий. Он вошел в Малый театр с глубоким уважением к его традициям, с большой любовью к людям, в нем работающим. Он учился у старейших его мастеров и, может быть, поэтому с такой уверенностью и с таким внутренним правом отдавал свой огромный опыт молодым щепкинцам.
Так Зубов обрел в Малом театре свой родной дом. И пусть его биография, вернее, наиболее значительная часть его биографии, связанная с Малым театром, послужит образцовым примером для каждого художника, который, почувствовав близость к искусству старейшего русского театра, захочет связать с ним свою судьбу, органично войти в его коллектив, а главное, отдать этому коллективу свой труд, свой талант и чем-то обогатить его.
Зубов сумел это сделать не только как выдающийся артист, но прежде всего как режиссер. Вряд ли нужно перечислять все поставленные им спектакли, ведь ни одна работа театра не проходила без его участия, без его помощи и совета. Но такие крупные явления советского сценического искусства, как «Васса Железнова», «Евгения Гранде», «Пигмалион», «Великая сила», «За тех, кто в море!», «Порт-Артур» и многие другие, целиком обязаны своим рождением зрелому мастерству К. А. Зубова-режиссера.
В золотой фонд театра вошла его постановка «Вассы Железновой», и поныне остающаяся праздником для тех, кто в ней участвует.
Что же примечательного в этой работе, что в ней наилучшим образом раскрывает особенности режиссера Зубова, его манеру, его индивидуальность? Это — прежде всего любовь к актеру, оказавшемуся единственным полновластным хозяином спектакля, как, впрочем, и других спектаклей, поставленных Константином Александровичем. Это — ансамбль исполнителей, удивительная способность подчинить каждую деталь, каждую малость сценического произведения главному, целому. Это — редкое умение раскрыть глубокую философию пьесы через предельно ясные, конкретные, образные решения, способность говорить о сложном просто, не мудрствуя лукаво. И при этом — истинная, художественная публицистичность, идейная страстность, заостренность, смелость прежде всего в определенности и ясности художественных замыслов, почерк крупный, понятный, волевой.
Последнее время очень часто говорят об «открытии драматургов», о «единственно верном прочтении пьесы». Не берусь утверждать, что Зубов «открыл» «Вассу Железнову», но прочитал он ее по-горьковски. Точно так же увидел он «Евгению Гранде» глазами Бальзака, а блестящий, умный спектакль «Пигмалион» был им вполне выдержан в духе Бернарда Шоу. Зубов уважал драматруга, умел увидеть и воссоздать на сцене его творческую манеру, тончайшие особенности авторского стиля.
Но если говорить о самой примечательной и дорогой черте Зубова-режиссера, в период работы в Малом театре человека далеко не молодого, то нужно сказать в первую очередь о его чуткости к новому в искусстве и жизни, о его современности — современности, не кричащей о себе, а живущей в самом существе создаваемых им спектаклей и образов. Зубов обладал способностью видеть не только предлагаемые обстоятельства пьесы, но и предлагаемые обстоятельства сегодняшнего дня. Его выбор пьес, классических и современных, всегда основывался на высокопринципиальных соображениях, главными из которых были партийный подход к делу и учет требований современности. Именно поэтому с таким увлечением и молодым творческим задором работал Константин Александрович над пьесами Ромашова, Лавренева, Софронова, Погодина, Корнейчука и других советских драматургов. И всегда он знал, как и во имя чего их нужно ставить, как играть, как донести до зрителя во всей полноте звучания мысли и дела героев — наших современников.
Хочется сказать и еще об одном качестве Зубова-режиссера. Я нередко присутствовала на его уроках с учениками Щепкинского училища и видела, с какой тщательностью, неутомимостью, я бы сказала, даже с педантизмом, добивался от них Константин Александрович выполнения сценических задач. Другое дело — Зубов за режиссерским столиком в театре. Ни малейшей мелочной опеки над артистом, ни малейшего насилия над ним, стремление избегать показа (а Константин Александрович умел показывать), решительно все в его режиссерской практике подчинялось единственной цели: такому раскрытию обстоятельств пьесы, такому точному логическому анализу, при котором артист не мог бы не заиграть и не проявить своей самостоятельной инициативы. Кое-кто говорил, правда, что Зубов, дескать, режиссер для очень хороших артистов. Не знаю. Может быть, и так. Но ведь Зубов уважал артиста, ценил в нем художника, самостоятельного творца. А что касается умения подсказать мастеру, что называется на нашем языке — вовремя «подкинуть» ему, то скажу прямо, я мало знаю равных Зубову в этом деликатном и тонком искусстве.
И это не случайно. Будучи сам блистательным актером, Константин Александрович отлично понимал психологию актерского творчества, чувствовал своеобразие индивидуальности художника, по собственному опыту зная, сколь сложен и труден внутренний процесс создания образа.
Для нас, актеров Малого театра, работа Зубова на сцене являла пример высокого мастерства. Созданные им характеры, всегда художественно законченные, поражали филигранностью отделки деталей, глубиной и яркостью замысла. Зубову были одинаково доступны и комедийные и драматические роли. Целую галлерею самых разнообразных, ни в чем не схожих портретов создал он на сцене Малого театра, и каждый из них свидетельствовал о разносторонности дарования артиста.
Те, кто видел его в роли Хиггинса из «Пигмалиона» Бернарда Шоу, никогда не забудут поистине неиссякаемой энергии, жизнелюбия, брызжущей молодости его героя, как не забудут они и то неподражаемое мастерство, ту легкость, остроту, изящество, которые буквально покоряли в каждое мгновение пребывания Зубова — Хиггинса на сцене.
А Цыганов из горьковских «Варваров»! Какая глубина, какой истинный реализм, какая глубокая разведка самых скрытых тайников внутренней жизни этого сложного, циничного, опустошенного и вместе с тем необычайно умного человека! Какая, наконец, неожиданная боль, страсть и одиночество раскрывались Зубовым в сцене объяснения Цыганова с Надеждой. Перед нами возникал действительно горьковский характер, во всей его сложности и противоречивости, во всей его философской глубине.
А Репетилов, а Фамусов, а Беркутов, а Макферсон из «Русского вопроса» Симонова или последняя роль, сыгранная Зубовым, — Стессель из «Порт-Артура»! Сколько контрастов, оттенков, точнейших деталей, сообщающих характерам, создаваемым артистом, определенность, рельефность, историческую конкретность и уж, конечно, сценическую неподражаемость. Об этом можно говорить без конца. Для исследователя актерское творчество К.А. Зубова даст огромнейший материал, обобщить который задача благодарная и неотложная.
Что же касается нас, артистов Малого театра, то мы навсегда сохраним в своей памяти и сердце светлый облик человека, бывшего для нас не только идейным и творческим руководителем, режиссером и артистом, но и мудрым старшим товарищем.
19.09.2008
Подробнее
ОРКЕСТР МАЛОГО ТЕАТРА ПРИЕДЕТ С ГАСТРОЛЯМИ В ВЫКСУ
Малый симфонический оркестр государственного академического Малого Театра приедет с гастролями в Выксу в конце ноября, сообщает пресс-служба ОМК.
ОРКЕСТР МАЛОГО ТЕАТРА ПРИЕДЕТ С ГАСТРОЛЯМИ В ВЫКСУ
Малый симфонический оркестр государственного академического Малого Театра приедет с гастролями в Выксу в конце ноября, сообщает пресс-служба ОМК.
Как отмечается в сообщении, гастроли театра проходят благодаря сотрудничеству с Объединенной металлургической компанией, в состав которой входит Выксунский металлургический завод.
Согласно сообщению, заместитель художественного руководителя Государственного академического Малого театра Валерий Подгородинский принял участие в общезаводской ежеквартальной конференции ВМЗ, где и сообщил о планируемых гастролях.
«Практически решено, что в конце ноября в Выксу приедет наш малый симфонический оркестр. Совместно с ОМК мы прорабатываем дальнейшие планы – моноспектакли артистов ГАМТ, мастер-классы для актеров любительских театров Выксы», - сообщил В.Подгородинский.
Он также высоко отметил то, что уже сделано компанией для развития Выксы. «Я вижу реальные дела людей, которые хотят, чтобы культура в Выксе развивалась. Я думаю, что от развития театра будет зависеть нравственное здоровье нации», - сказал В.Подгоринский.
СПРАВКА: Сотрудничество с ОМК началось в 2007 году, в рамках проведения акции «Знаменитые ровесники ВМЗ». Выксунский завод и Малый театр отметили 250-летние юбилеи. В ноябре 2007 года Малый Театр провел первые гастроли в Выксе. В течение года партнерство компании и театра закрепилось в ряде других совместных проектов. В 2007 году расходы ОМК на развитие культуры в Выксе составили 133, 9 млн. руб. В этом году планируется их увеличение до 184,6 млн. рублей.
«Время N», 19 сентября 2008 года
Малый симфонический оркестр государственного академического Малого Театра приедет с гастролями в Выксу в конце ноября, сообщает пресс-служба ОМК.
Как отмечается в сообщении, гастроли театра проходят благодаря сотрудничеству с Объединенной металлургической компанией, в состав которой входит Выксунский металлургический завод.
Согласно сообщению, заместитель художественного руководителя Государственного академического Малого театра Валерий Подгородинский принял участие в общезаводской ежеквартальной конференции ВМЗ, где и сообщил о планируемых гастролях.
«Практически решено, что в конце ноября в Выксу приедет наш малый симфонический оркестр. Совместно с ОМК мы прорабатываем дальнейшие планы – моноспектакли артистов ГАМТ, мастер-классы для актеров любительских театров Выксы», - сообщил В.Подгородинский.
Он также высоко отметил то, что уже сделано компанией для развития Выксы. «Я вижу реальные дела людей, которые хотят, чтобы культура в Выксе развивалась. Я думаю, что от развития театра будет зависеть нравственное здоровье нации», - сказал В.Подгоринский.
СПРАВКА: Сотрудничество с ОМК началось в 2007 году, в рамках проведения акции «Знаменитые ровесники ВМЗ». Выксунский завод и Малый театр отметили 250-летние юбилеи. В ноябре 2007 года Малый Театр провел первые гастроли в Выксе. В течение года партнерство компании и театра закрепилось в ряде других совместных проектов. В 2007 году расходы ОМК на развитие культуры в Выксе составили 133, 9 млн. руб. В этом году планируется их увеличение до 184,6 млн. рублей.
«Время N», 19 сентября 2008 года
Подробнее
АНОНС!
20 сентября в 14:50 смотрите на телеканале «Культура» передачу «Творить жизнь – творить беспокойство…», посвященную Константину Александровичу Зубову…
120 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ КОНСТАНТИНА ЗУБОВА. «Творить жизнь — творить беспокойство...»
Телевизионная программа (Россия, 2008).
Творчество актера, режиссера, педагога Константина Александровича Зубова отличалось психологической глубиной, интеллектуальностью, яркой театральностью. Как режиссёр Зубов большое внимание уделял раскрытию социальной идеи пьесы.
В программе участвуют: Юрий Соломин, Татьяна Еремеева, Татьяна Панкова, Инна Вишневская, Станислав Любшин, Эдуард Марцевич, Игорь Кириллов. Использованы фрагменты фильмов «Евгения Гранде», «Пигмалион».
Телевизионная программа (Россия, 2008).
Творчество актера, режиссера, педагога Константина Александровича Зубова отличалось психологической глубиной, интеллектуальностью, яркой театральностью. Как режиссёр Зубов большое внимание уделял раскрытию социальной идеи пьесы.
В программе участвуют: Юрий Соломин, Татьяна Еремеева, Татьяна Панкова, Инна Вишневская, Станислав Любшин, Эдуард Марцевич, Игорь Кириллов. Использованы фрагменты фильмов «Евгения Гранде», «Пигмалион».
17.09.2008
Подробнее
НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛИ
Объявляются новые исполнители в следующие спектакли...
НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛИ
Объявляются новые исполнители в следующие спектакли:
«Генрих IV» Л.Пиранделло
Тито Белькреди – Виталий Петров
«Касатка» А.Толстого
Раиса – Лидия Милюзина
«Власть тьмы» Л.Толстого
2-я девка – Ольга Абрамова
Марфа – Любовь Аникеева
1-й парень – Михаил Мартьянов
«Бедность не порок» А.Островского
Маша – Ольга Абрамова
Вожак на святках – Георгий Вавилов
Объявляются новые исполнители в следующие спектакли:
«Генрих IV» Л.Пиранделло
Тито Белькреди – Виталий Петров
«Касатка» А.Толстого
Раиса – Лидия Милюзина
«Власть тьмы» Л.Толстого
2-я девка – Ольга Абрамова
Марфа – Любовь Аникеева
1-й парень – Михаил Мартьянов
«Бедность не порок» А.Островского
Маша – Ольга Абрамова
Вожак на святках – Георгий Вавилов
Подробнее
«Звуковой архив Малого театра» ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
«Звуковой архив Малого театра»
ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
«Звуковой архив Малого театра»
ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
А.С.Пушкин «Метель» (27 Мб)
Страничка Игоря Ильинского.
Благодарим «Клуб любителей аудиокниг» за предоставленную запись.
ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
А.С.Пушкин «Метель» (27 Мб)
Страничка Игоря Ильинского.
Благодарим «Клуб любителей аудиокниг» за предоставленную запись.
16.09.2008
Подробнее
МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА ИГОРЮ ИЛЬИНСКОМУ УСТАНОВЛЕНА В МОСКВЕ
Церемония открытия состоялось сегодня у дома номер 2 во 2-м Колобовском переулке, где актер жил с 1929 по 1987 годы.
МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА ИГОРЮ ИЛЬИНСКОМУ УСТАНОВЛЕНА В МОСКВЕ
Мемориальная доска народному артисту СССР Игорю Ильинскому (1901-1987) установлена в Москве. Церемония открытия состоялось сегодня у дома номер 2 во 2-м Колобовском переулке, где актер жил с 1929 по 1987 годы. Создатели доски – скульптор Сергей Щербаков и заслуженный архитектор России Алексей Тихонов. Они изобразили Ильинского в пиджаке, в бабочке и с неизменной улыбкой на лице.
Право открыть доску было предоставлено художественному руководителю Малого театра Юрию Соломину и народному артисту СССР режиссеру Эльдару Рязанову. На церемонию открытия, несмотря на прохладную погоду, собралось множество поклонников прекрасного актера.
«Несколько слов сказать об Игоре Владимировиче просто невозможно. Он – уже человек-история. О нем можно рассказывать бесконечно, - сказал Юрий Соломин. – Много лет прошло с тех пор, как мы впервые заговорили о том, что необходимо установить мемориальную доску. К счастью, это свершилось!».
Юрий Мефодьевич рассказал собравшимся, что он был не только другом и коллегой Ильинского, но и его соседом. «Я помню его в последние дни жизни. Он был бодр, продолжал гулять со своей собакой и делать зарядку по утрам», - рассказал Соломин.
«Блестящим актером» назвал Ильинского режиссер Эльдар Рязанов. «Я всю жизнь буду благодарен ему за то, что он поддержал меня, тогда еще режиссера-дебютанта на съемочной площадке «Карнавальной ночи». Он задал очень доброжелательный тон и именно во многом благодаря ему фильм получился таким, какой он есть!», – заметил Рязанов.
Игорь Ильинский родился 24 июля 1901 года в Москве. Свой творческий путь он начал еще в 17 лет на сцене Государственного детского театра. Количество театров, в которых работал Ильинский в 20-х годах, не поддается счету. В 1924 году к его театральной славе прибавляется еще одна – кинематографическая. Он снимается сразу в двух фильмах: у Якова Протазанова в «Аэлите» и у Юрия Желябужского в «Папироснице от Моссельпрома». Эпоха «великого немого» неразрывна связана с именем Ильинского. О нем писали, что он «здоровее и биологичнее Чаплина». В звуковом кино он создал незабываемые образы Бывалого в фильме «Волга-Волга» и Огурцова в «Карнавальной ночи». В этих лентах в полной мере проявились его мастерство комического актера, тонкая наблюдательность и острое чувство юмора. Об огромной популярности артиста говорят и афиши того времени: «Завтра – единственная гастроль знаменитого киноартиста, живого Игоря Ильинского» или «К нам едет король экрана!».
Удачно выступал он и в спектаклях театра Всеволода Мейерхольда, откуда в 1938 году перешел в труппу Малого театра. Ильинский дебютировал на сцене Малого в роли Хлестакова в «Ревизоре». В репертуаре Островского сыграл Аркашку Счастливцева, Крутицкого, Юсова. Много выступал в современных пьесах. Особенным успехом пользовалась роль председателя колхоза Чеснока в спектакле «В степях Украины». Из «зрелых» ролей Ильинского – образ ясноглазого старика Акима в постановке «Власть тьмы» и уникальное творение актера – образ Льва Толстого в спектакле «Возвращение на круги своя». На сцене Малого театра он играл до последних дней своей жизни. Скончался Ильинский в Москве 13 января 1987 года.
ИТАР-ТАСС, 16 сентября 2008 года
Мемориальная доска народному артисту СССР Игорю Ильинскому (1901-1987) установлена в Москве. Церемония открытия состоялось сегодня у дома номер 2 во 2-м Колобовском переулке, где актер жил с 1929 по 1987 годы. Создатели доски – скульптор Сергей Щербаков и заслуженный архитектор России Алексей Тихонов. Они изобразили Ильинского в пиджаке, в бабочке и с неизменной улыбкой на лице.
Право открыть доску было предоставлено художественному руководителю Малого театра Юрию Соломину и народному артисту СССР режиссеру Эльдару Рязанову. На церемонию открытия, несмотря на прохладную погоду, собралось множество поклонников прекрасного актера.
«Несколько слов сказать об Игоре Владимировиче просто невозможно. Он – уже человек-история. О нем можно рассказывать бесконечно, - сказал Юрий Соломин. – Много лет прошло с тех пор, как мы впервые заговорили о том, что необходимо установить мемориальную доску. К счастью, это свершилось!».
Юрий Мефодьевич рассказал собравшимся, что он был не только другом и коллегой Ильинского, но и его соседом. «Я помню его в последние дни жизни. Он был бодр, продолжал гулять со своей собакой и делать зарядку по утрам», - рассказал Соломин.
«Блестящим актером» назвал Ильинского режиссер Эльдар Рязанов. «Я всю жизнь буду благодарен ему за то, что он поддержал меня, тогда еще режиссера-дебютанта на съемочной площадке «Карнавальной ночи». Он задал очень доброжелательный тон и именно во многом благодаря ему фильм получился таким, какой он есть!», – заметил Рязанов.
Игорь Ильинский родился 24 июля 1901 года в Москве. Свой творческий путь он начал еще в 17 лет на сцене Государственного детского театра. Количество театров, в которых работал Ильинский в 20-х годах, не поддается счету. В 1924 году к его театральной славе прибавляется еще одна – кинематографическая. Он снимается сразу в двух фильмах: у Якова Протазанова в «Аэлите» и у Юрия Желябужского в «Папироснице от Моссельпрома». Эпоха «великого немого» неразрывна связана с именем Ильинского. О нем писали, что он «здоровее и биологичнее Чаплина». В звуковом кино он создал незабываемые образы Бывалого в фильме «Волга-Волга» и Огурцова в «Карнавальной ночи». В этих лентах в полной мере проявились его мастерство комического актера, тонкая наблюдательность и острое чувство юмора. Об огромной популярности артиста говорят и афиши того времени: «Завтра – единственная гастроль знаменитого киноартиста, живого Игоря Ильинского» или «К нам едет король экрана!».
Удачно выступал он и в спектаклях театра Всеволода Мейерхольда, откуда в 1938 году перешел в труппу Малого театра. Ильинский дебютировал на сцене Малого в роли Хлестакова в «Ревизоре». В репертуаре Островского сыграл Аркашку Счастливцева, Крутицкого, Юсова. Много выступал в современных пьесах. Особенным успехом пользовалась роль председателя колхоза Чеснока в спектакле «В степях Украины». Из «зрелых» ролей Ильинского – образ ясноглазого старика Акима в постановке «Власть тьмы» и уникальное творение актера – образ Льва Толстого в спектакле «Возвращение на круги своя». На сцене Малого театра он играл до последних дней своей жизни. Скончался Ильинский в Москве 13 января 1987 года.
ИТАР-ТАСС, 16 сентября 2008 года
25.09.2008
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 3
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
25.09.2008
«Пресса о гастролях Малого театра» МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
«Пресса о гастролях Малого театра»
МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
Заместитель художественного руководителя театра, заслуженный деятель искусств России Валерий Подгородинский, народный артист России, постановщик спектакля «Бедность не порок» Александр Коршунов ответили на вопросы журналистов на пресс-конференции, состоявшейся перед спектаклем.
МАЛЫЙ ТЕАТР: ВРЕМЯ НЕ ВЛАСТНО НАД ИСТИННЫМИ ЦЕННОСТЯМИ
Заместитель художественного руководителя театра, заслуженный деятель искусств России Валерий Подгородинский, народный артист России, постановщик спектакля «Бедность не порок» Александр Коршунов ответили на вопросы журналистов на пресс-конференции, состоявшейся перед спектаклем.
25.09.2008
«Пресса о гастролях Малого театра» ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
Трудно себе представить, что в наше время искушенного помпезными и бездушными теле- и театральными шоу зрителя можно заставить горевать и ликовать вместе с героями немудреной пьесы Александра Островского.
ЗРИТЕЛИ РАДОВАЛИСЬ И ПЛАКАЛИ ВМЕСТЕ С ГЕРОЯМИ ОСТРОВСКОГО
Трудно себе представить, что в наше время искушенного помпезными и бездушными теле- и театральными шоу зрителя можно заставить горевать и ликовать вместе с героями немудреной пьесы Александра Островского.
24.09.2008
«Звуковой архив Малого театра» ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
«Звуковой архив Малого театра»
ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
ВАРВАРА РЫЖОВА В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ДОХОДНОЕ МЕСТО»
24.09.2008
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 2
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
24.09.2008
«Пресса о гастролях Малого театра» «НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
«Пресса о гастролях Малого театра»
«НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
Под таким девизом во Владимире спектаклем Малого театра открылся фестиваль «У Золотых ворот»
«НИ ДНЯ БЕЗ ТЕАТРА»
Под таким девизом во Владимире спектаклем Малого театра открылся фестиваль «У Золотых ворот»
23.09.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
23 сентября – день рождения заслуженного артиста России Виктора Алексеевича Низового. От души поздравляем Виктора и желаем ему крепкого здоровья, удачи и неиссякаемого вдохновения!
23.09.2008
ТЕАТР С БЕЛОГО ВХОДА
Три интервью о счастье профессии. Часть 1
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
О том, как люди приходят в медицину и как потом оказываются в театре, рассказывают врачи, работающие в медицинской части Малого театра.
ФОТОГАЛЕРЕЯ
23.09.2008
«Пресса о гастролях Малого театра» МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
«Пресса о гастролях Малого театра»
МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
На открытии фестиваля дал комедию А.Н. Островского «Бедность не порок» Государственного академический Малый театр России
МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ «МАЙСКИЙ ДЕНЬ, ИМЕНИНЫ СЕРДЦА»
На открытии фестиваля дал комедию А.Н. Островского «Бедность не порок» Государственного академический Малый театр России
23.09.2008
АКТЕРЫ МАЛОГО ТЕАТРА ВСПОМИНАЮТ КОНСТАНТИНА ЗУБОВА
Смотрите репортаж телеканала «Культура»
Актер и режиссер Константин Александрович Зубов ценил в коллегах не столько мастерство и исполнительскую школу, сколько уникальный
Актер и режиссер Константин Александрович Зубов ценил в коллегах не столько мастерство и исполнительскую школу, сколько уникальный
22.09.2008
«Пресса о гастролях Малого театра» НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Пресса о гастролях Малого театра»
НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Лишний» билетик на «Бедность не порок» спрашивали уже у Золотых ворот
НА СПЕКТАКЛЕ МАЛОГО ТЕАТРА БЫЛ АНШЛАГ
«Лишний» билетик на «Бедность не порок» спрашивали уже у Золотых ворот
20.09.2008
«СТАКАН ВОДЫ» Э.СКРИБА
«Звуковой архив Малого театра»
«СТАКАН ВОДЫ» Э.СКРИБА
20 сентября исполняется 120 лет со дня рождения актера и главного режиссера Малого театра, народного артиста СССР Константина Александровича Зубова. В этот день мы предлагаем вам послушать уникальную запись спектакля, в котором актер блестяще сыграл роль лорда Болингброка. Запись сделана по трансляции из зала театра и позволяет окунуться в атмосферу старого Малого театра, насладиться искрометной игрой актеров…
«СТАКАН ВОДЫ» Э.СКРИБА
20 сентября исполняется 120 лет со дня рождения актера и главного режиссера Малого театра, народного артиста СССР Константина Александровича Зубова. В этот день мы предлагаем вам послушать уникальную запись спектакля, в котором актер блестяще сыграл роль лорда Болингброка. Запись сделана по трансляции из зала театра и позволяет окунуться в атмосферу старого Малого театра, насладиться искрометной игрой актеров…
20.09.2008
Е. Шатрова К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
Е. Шатрова
К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
«Ежегодник Малого театра. 1956-1957», М., 1961.
К. А. ЗУБОВ (1888-1956)
«Ежегодник Малого театра. 1956-1957», М., 1961.
19.09.2008
ОРКЕСТР МАЛОГО ТЕАТРА ПРИЕДЕТ С ГАСТРОЛЯМИ В ВЫКСУ
Малый симфонический оркестр государственного академического Малого Театра приедет с гастролями в Выксу в конце ноября, сообщает пресс-служба ОМК.
19.09.2008
АНОНС!
20 сентября в 14:50 смотрите на телеканале «Культура» передачу «Творить жизнь – творить беспокойство…», посвященную Константину Александровичу Зубову…
17.09.2008
«Звуковой архив Малого театра» ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
«Звуковой архив Малого театра»
ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
ИГОРЬ ИЛЬИНСКИЙ ЧИТАЕТ ПОВЕСТЬ А.С.ПУШКИНА «МЕТЕЛЬ»
16.09.2008
МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА ИГОРЮ ИЛЬИНСКОМУ УСТАНОВЛЕНА В МОСКВЕ
Церемония открытия состоялось сегодня у дома номер 2 во 2-м Колобовском переулке, где актер жил с 1929 по 1987 годы.
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка