13.07.2014
Подробнее
ГОЛЛАНДЕЦ ВАН КЛЮЕВ ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Александр Мельман, «МК», 11 июля 2013 года
ГОЛЛАНДЕЦ ВАН КЛЮЕВ ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
«Мы всегда были такими летучими, и я как тренер, и как игрок, и как авторитетная личность старался проповедовать именно этот футбол»
— Борис Владимирович, как я узнал, вы являетесь президентом футбольной команды Малого театра. Это правда?
— Да, было. Сейчас уже нет, последние два года я отошел от этого. У меня много работы. Но на протяжении лет сорока был, да.
— А за кого болеют в Малом театре? Известно же, что МХАТ всегда болел за «Спартак».
— И мы за «Спартак», начиная с Игоря Владимировича Ильинского, с которым Николай Петрович Старостин сидел за одной партой в гимназии…
— Понимаю, что все сравнения хромают, но если взять нынешний чемпионат мира по футболу, то с какой командой там можно сравнить команду Малого театра?
— Я думаю, с голландцами. Мы всегда были такими летучими, и я как тренер, и как игрок, и как авторитетная личность старался проповедовать именно этот футбол. Сам-то я всегда играл центральным защитником.
— Ну да, у вас рост для этого подходящий. Значит, вы умеете хорошо играть головой?
— Да, но, честно сказать, это редко использовалось. За все время я головой только три гола забил.
— У вас множество ролей в Малом театре, и так было всегда. То есть вы удобный артист или хороший артист, простите?
— Нескромно говорить, но, наверное, я все-таки преданный артист, вот так. Я люблю Малый театр, служу этому театру 45 лет и другой своей жизни не очень представляю. Более того, меня даже пугает, если что-то изменится в моей жизни.
— «Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю…»?
— Абсолютно верно. Ну, а зрители… Наверное, по тому, как раздаются аплодисменты, когда я выхожу на сцену, меня все-таки ценят как артиста Малого театра. Ведущего артиста. Но я не удобный артист, я вообще не понимаю, что это такое. Удобный — в какой-то момент это может перейти в подхалимство. Нет, я человек очень гордый. Я никому не позволю ни хамства по отношению к себе, ни хамства по отношению к женщине — это просто исключено. Но в профессии я не спорю, а пытаюсь понять, что мне говорят, потом предлагаю свое. Если я вижу, что не получается, то у меня желание одно: чтобы как можно скорее это закончилось.
— Мудро. Но вы-то были востребованы всегда — и при Ильинском, и при Цареве, и сейчас при Соломине.
— Не стоит заблуждаться — у меня были и десятилетние простои, особенно когда менялось руководство. Это нормально. Но я никогда нос не вешал. Я понимал, что существуют еще работа в кино, озвучка на ТВ, концертная деятельность, в конце концов.
— Да, по поводу кино. Вот вас видят и говорят: «О, это граф Рошфор». Получается, что Рошфор — это ваш Штирлиц. Не обидно?
— Нет, я спокоен. Возможно, актерские амбиции должны двигать человека вперед и дальше, но если вы обратили уже внимание — я философ по жизни. Во всяком случае, я не растратил свою энергию, свой интеллект и пока нахожусь в хорошей форме.
— То есть «не лезь на самый верх, не опускайся вниз», как пел когда-то Валерий Сюткин?
— Нет-нет-нет! Я актер до мозга костей, и честолюбие во мне очень крепко сидит. Безусловно, я хочу всегда быть первым. Но я не буду ходить по головам для того, чтобы этого достигнуть.
— Вы всегда говорили, что «Д’Артаньян и три мушкетера» получился прежде всего благодаря прекрасной музыке Дунаевского, а еще молодости и свежести артистов. При этом режиссера Юнгвальда-Хилькевича вы как-то не очень жалуете.
— Я нормально отношусь к Юре, счастлив, что мы встретились и работали. Но один раз я выступил против него: мне не понравилось, как он непочтительно высказался по отношению к Ирине Алферовой, говоря о том, что Саша Абдулов ей изменял на каждом шагу. Это же неправда. Мы были приятелями с Сашей, мы в пяти картинах вместе снимались, и я достаточно хорошо знал его жизнь. Я просто считаю, что мужчина не должен такие вещи говорить.
— После успеха «Мушкетеров» Боярский, Смирницкий и другие товарищи рассказывали, как на съемках во Львове было весело, гуляли хорошо, да и женщин там много было. Неужели и вы, философ, тоже участвовали в этом?
— Ну, просто я другой человек. Я люблю время с книжечкой провести, почитать, подумать о вечном, о светлом. Но это не значит, что я не поддержу компанию, нет. Я человек компанейский. А атмосфера на съемках действительно была великолепной. Но я, безусловно, не был с мушкетерами, а был по другую сторону баррикад.
— Вместе с Александром Абдуловым вы снимались в фильме «Шизофрения», играли некоего Лозовского, прообразом которого был Березовский. Чтобы подготовиться к роли, вы изучали оригинал?
— Нет, Березовский был тогда еще жив, он находился практически рядом. То время было лихое, и мы это ощущали своей шкурой.
— Так ваше отношение и к «лихим девяностым», и к Березовскому скорее отрицательное?
— Думаю, да, хотя с Березовским я близко не знаком. Один раз мы встречались, он даже обещал помочь… Человеком он очень незаурядным, конечно, был — и в то время виделся скорее даже позитивным.
— Есть очень популярный сериал «Воронины», где вы играете и даже получили за него премию ТЭФИ. Может, я слишком серьезно отношусь к вам как к артисту, но когда случайно попадаю на этих «Ворониных», думаю: «Бедный Клюев, какие же глупости ему приходится говорить с экрана благодаря «прекрасному» сценарию». Вы это делаете только ради денег?
— Ну, а вы ради чего работаете — ради идеи? Я не верю. Понимаете, я не из категории тех людей, которые сидят и ждут. Существует жизнь, существует работа, есть этот сериал. Если бы в это время мне Спилберг или Михалков предложили какую-нибудь интересную роль, конечно же, я бы выбрал Спилберга и Михалкова. Или Паша Лунгин предложил… Но никто ничего не предлагал. Ну что, сидеть, ждать и говорить, что ситком — это плохо? Я считаю по-другому. Я считаю, что нужно делать свою роль так, чтобы получить за это ТЭФИ. Вот и все.
Александр Мельман, «МК», 11 июля 2013 года
«Мы всегда были такими летучими, и я как тренер, и как игрок, и как авторитетная личность старался проповедовать именно этот футбол»
— Борис Владимирович, как я узнал, вы являетесь президентом футбольной команды Малого театра. Это правда?
— Да, было. Сейчас уже нет, последние два года я отошел от этого. У меня много работы. Но на протяжении лет сорока был, да.
— А за кого болеют в Малом театре? Известно же, что МХАТ всегда болел за «Спартак».
— И мы за «Спартак», начиная с Игоря Владимировича Ильинского, с которым Николай Петрович Старостин сидел за одной партой в гимназии…
— Понимаю, что все сравнения хромают, но если взять нынешний чемпионат мира по футболу, то с какой командой там можно сравнить команду Малого театра?
— Я думаю, с голландцами. Мы всегда были такими летучими, и я как тренер, и как игрок, и как авторитетная личность старался проповедовать именно этот футбол. Сам-то я всегда играл центральным защитником.
— Ну да, у вас рост для этого подходящий. Значит, вы умеете хорошо играть головой?
— Да, но, честно сказать, это редко использовалось. За все время я головой только три гола забил.
— У вас множество ролей в Малом театре, и так было всегда. То есть вы удобный артист или хороший артист, простите?
— Нескромно говорить, но, наверное, я все-таки преданный артист, вот так. Я люблю Малый театр, служу этому театру 45 лет и другой своей жизни не очень представляю. Более того, меня даже пугает, если что-то изменится в моей жизни.
— «Пусть впереди большие перемены, я это никогда не полюблю…»?
— Абсолютно верно. Ну, а зрители… Наверное, по тому, как раздаются аплодисменты, когда я выхожу на сцену, меня все-таки ценят как артиста Малого театра. Ведущего артиста. Но я не удобный артист, я вообще не понимаю, что это такое. Удобный — в какой-то момент это может перейти в подхалимство. Нет, я человек очень гордый. Я никому не позволю ни хамства по отношению к себе, ни хамства по отношению к женщине — это просто исключено. Но в профессии я не спорю, а пытаюсь понять, что мне говорят, потом предлагаю свое. Если я вижу, что не получается, то у меня желание одно: чтобы как можно скорее это закончилось.
— Мудро. Но вы-то были востребованы всегда — и при Ильинском, и при Цареве, и сейчас при Соломине.
— Не стоит заблуждаться — у меня были и десятилетние простои, особенно когда менялось руководство. Это нормально. Но я никогда нос не вешал. Я понимал, что существуют еще работа в кино, озвучка на ТВ, концертная деятельность, в конце концов.
— Да, по поводу кино. Вот вас видят и говорят: «О, это граф Рошфор». Получается, что Рошфор — это ваш Штирлиц. Не обидно?
— Нет, я спокоен. Возможно, актерские амбиции должны двигать человека вперед и дальше, но если вы обратили уже внимание — я философ по жизни. Во всяком случае, я не растратил свою энергию, свой интеллект и пока нахожусь в хорошей форме.
— То есть «не лезь на самый верх, не опускайся вниз», как пел когда-то Валерий Сюткин?
— Нет-нет-нет! Я актер до мозга костей, и честолюбие во мне очень крепко сидит. Безусловно, я хочу всегда быть первым. Но я не буду ходить по головам для того, чтобы этого достигнуть.
— Вы всегда говорили, что «Д’Артаньян и три мушкетера» получился прежде всего благодаря прекрасной музыке Дунаевского, а еще молодости и свежести артистов. При этом режиссера Юнгвальда-Хилькевича вы как-то не очень жалуете.
— Я нормально отношусь к Юре, счастлив, что мы встретились и работали. Но один раз я выступил против него: мне не понравилось, как он непочтительно высказался по отношению к Ирине Алферовой, говоря о том, что Саша Абдулов ей изменял на каждом шагу. Это же неправда. Мы были приятелями с Сашей, мы в пяти картинах вместе снимались, и я достаточно хорошо знал его жизнь. Я просто считаю, что мужчина не должен такие вещи говорить.
— После успеха «Мушкетеров» Боярский, Смирницкий и другие товарищи рассказывали, как на съемках во Львове было весело, гуляли хорошо, да и женщин там много было. Неужели и вы, философ, тоже участвовали в этом?
— Ну, просто я другой человек. Я люблю время с книжечкой провести, почитать, подумать о вечном, о светлом. Но это не значит, что я не поддержу компанию, нет. Я человек компанейский. А атмосфера на съемках действительно была великолепной. Но я, безусловно, не был с мушкетерами, а был по другую сторону баррикад.
— Вместе с Александром Абдуловым вы снимались в фильме «Шизофрения», играли некоего Лозовского, прообразом которого был Березовский. Чтобы подготовиться к роли, вы изучали оригинал?
— Нет, Березовский был тогда еще жив, он находился практически рядом. То время было лихое, и мы это ощущали своей шкурой.
— Так ваше отношение и к «лихим девяностым», и к Березовскому скорее отрицательное?
— Думаю, да, хотя с Березовским я близко не знаком. Один раз мы встречались, он даже обещал помочь… Человеком он очень незаурядным, конечно, был — и в то время виделся скорее даже позитивным.
— Есть очень популярный сериал «Воронины», где вы играете и даже получили за него премию ТЭФИ. Может, я слишком серьезно отношусь к вам как к артисту, но когда случайно попадаю на этих «Ворониных», думаю: «Бедный Клюев, какие же глупости ему приходится говорить с экрана благодаря «прекрасному» сценарию». Вы это делаете только ради денег?
— Ну, а вы ради чего работаете — ради идеи? Я не верю. Понимаете, я не из категории тех людей, которые сидят и ждут. Существует жизнь, существует работа, есть этот сериал. Если бы в это время мне Спилберг или Михалков предложили какую-нибудь интересную роль, конечно же, я бы выбрал Спилберга и Михалкова. Или Паша Лунгин предложил… Но никто ничего не предлагал. Ну что, сидеть, ждать и говорить, что ситком — это плохо? Я считаю по-другому. Я считаю, что нужно делать свою роль так, чтобы получить за это ТЭФИ. Вот и все.
Александр Мельман, «МК», 11 июля 2013 года
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
13 июля народному артисту России Борису Владимировичу Клюеву исполняется 70 лет! От души поздравляем Бориса Владимировича с этим знаменательным событием и желаем ему крепкого здоровья, благополучия и успешного творческого долголетия!
24.06.2014
Подробнее
АНДРЕЙ ЖИТИНКИН: КОГДА ДЛЯ ТЕБЯ ЖИВЫМИ СЛЕЗАМИ РЫДАЮТ – С ЭТИМ 3D НЕ СРАВНИТСЯ
Елена Булова «Версия», № 23 от 23.06.2014
Грядёт 200-летие Михаила Юрьевича Лермонтова, которое будет широко отмечать вся страна. К этой дате одним из первых в России Малый театр поставил масштабный спектакль «Маскарад», в роли Арбенина – народный артист России Борис Клюев, а режиссёром выступает народный артист России Андрей Житинкин.
Грядёт 200-летие Михаила Юрьевича Лермонтова, которое будет широко отмечать вся страна. К этой дате одним из первых в России Малый театр поставил масштабный спектакль «Маскарад», в роли Арбенина – народный артист России Борис Клюев, а режиссёром выступает народный артист России Андрей Житинкин.
АНДРЕЙ ЖИТИНКИН: КОГДА ДЛЯ ТЕБЯ ЖИВЫМИ СЛЕЗАМИ РЫДАЮТ – С ЭТИМ 3D НЕ СРАВНИТСЯ
Елена Булова «Версия», № 23 от 23.06.2014
Грядёт 200-летие Михаила Юрьевича Лермонтова, которое будет широко отмечать вся страна. К этой дате одним из первых в России Малый театр поставил масштабный спектакль «Маскарад», в роли Арбенина – народный артист России Борис Клюев, а режиссёром выступает народный артист России Андрей Житинкин.
- Андрей Альбертович, у вас за 30 лет были разные периоды творчества, но именно в Малом вы поставили три абсолютно классических спектакля. За Арбенина – Клюева отдельное спасибо: этот замечательный артист не особо избалован главными ролями в театре.
Режиссёр часто видит актёров не только в минуты их триумфального взлёта, но и в тяжёлые периоды их жизни, выступая для них то психологом, то «скорой помощью».
– При том, что он чрезвычайно популярен на телевидении. Да, я счастлив, что Арбенина у нас играет именно Борис Клюев. Зритель его обожает. Ставя «Маскарад», мы сразу оговаривали, что именно Борис Владимирович будет играть эту роль. Тем более что в июле он отмечает своё 70-летие. Так что актёр сделал подарок нам, ну и самому себе, конечно, потому что роль Арбенина – мечта каждого серьёзного артиста.
– Как вам с ним работалось?
– Исключительно комфортно. Клюев первым из артистов сыграл Арбенина ХХI века. В его персонаже многое перекликается с сегодняшним временем: герой имеет власть, положение, состояние, но в преклонном возрасте неожиданно по-настоящему влюбляется в молодую девушку, принося к её ногам всё это. Тема разновозрастных браков очень ведь популярна в наши дни. Клюев играет Арбенина совершенно иначе, чем его предшественники – Мордвинов или Царёв: тихое помешательство его героя в финале по-настоящему страшно. Ещё день назад был необыкновенно мощный, интересный, социально состоявшийся человек, и вот он бродит по дому, как привидение, надевает на труп убитой им же жены валеночки, чтобы она не замёрзла. Этого крупного талантливого человека раздавили люди, которым он мешал жить и которые, наблюдая за его несчастьем, абсолютно удовлетворены. Тоже ведь очень созвучно нашему времени? Клюев играет удивительно. А как он волновался, когда репетировал! Старшее поколение актёров – вообще уникальное.
– Говорят: актёры – как дети. Они действительно так ранимы?
– Очень! С ними надо обращаться бережно, тактично. Расскажу случай.
В Театре Вахтангова я работал с Юрием Яковлевым в спектакле «Весёлые парни». Юрий Васильевич был человеком очень подробным, дотошным. Но именно это качество рождало убедительность его образов. Меня на репетициях он доставал безумным количеством вопросов: А почему так? А почему не так? А почему здесь пуговичка синяя, а там зелёная? От этого можно было сойти с ума, но я понимал: всё – ради дела.
А потом был случай, когда я оценил это его качество: он в преклонном возрасте играл трагедию угасающего гения – гениального актёра, который постепенно теряет память. И я предложил ход:
«А давайте рассыплем по полу фотографии из ваших собственных ролей». Другой бы обиделся или испугался: на полу валяются дорогие сердцу фотографии – плохая примета. Он удивился, но принял идею. Мы пошли в музей, напечатали фото и потом многие годы их допечатывали… потому что зрители подбирали с пола фотографии, дорогие сердцу, и уносили домой. Вот такого поворота, кстати, мы не ожидали…
– Вы ведь работали и с Людмилой Гурченко, были единственным режиссёром, который с ней сделал больше одного спектакля?
– Это правда. У Людмилы Марковны характер был прямой, резковатый, она не терпела фальши, вранья, больше одного спектакля её никто не выдерживал. Ваш покорный слуга сделал с ней четыре. Люся была чем-то похожа на Яковлева в дотошности, но плюс ещё она была самоедка. И совершенно не умела отдыхать. Даже если лежала на диванчике, поджав ножки, то не дремала, а прокручивала текст, прикрыв глаза, чтобы к ней никто не приставал. Она всё время думала о роли, которую репетировала. Могла позвонить глубокой ночью и сказать: «Андрей, вот здесь – не так». – «Я сейчас ничего не соображаю, давайте утром это сделаем!» Но для неё не существовало ни ночи ни утра, когда дело доходило до работы.
– Ну и как вам удалось с ней «вырулить» эти четыре спектакля?
– Хоть она и самоедка, но я был честен с собой и понимал, что все её вопросы абсолютно обоснованны – большая актриса, она просто шла вглубь. Лично мне всегда нравилась её откровенность: если ей было скучно, она никогда не притворялась и откровенно зевала. Как кинематографист, Люся выучивала текст быстрее всех, раньше всех приезжала на репетиции, сидела под дверью абсолютно собранной и готовой. В её физике навсегда осталась советская кинематографическая привычка: «Мотор!» – и она сразу должна была войти в кадр, выложившись на 100%, потому что плёнки мало и второго дубля может не быть.
– Большие актёры перед выпуском спектакля сильно нервничают? Или с годами и ролями это чувство притупляется?
– Перед выпуском все нервничают. У всех после спектакля сырые рубашки: лёгкость – только видимость. Более того, они нервничают перед каждым выходом на сцену. Кто-то крестится, кто-то плюёт три раза почему-то в левую туфлю – я видел разные приспособления.
У меня была всего одна работа с Иннокентием Смоктуновским – «Маленькие трагедии» по Пушкину. Но нервничать так, как нервничал Иннокентий Михайлович, уже будучи всенародно признанным гением!.. Я такого больше не видел. Смоктуновский перед выходом на сцену подходил к занавесу и тихонько его теребил. Я долго не мог понять, в чём дело. А потом выяснил, что это он так настраивался, чтобы никто к нему не подходил в тот момент, ничего не спрашивал. Он переходил в другое измерение – это теребление занавеса было для него «магическим кристаллом», поворотом, за которым уже не было Смоктуновского, а был кто-то другой.
– А Маргарита Терехова – как она настраивалась на спектакль?
– Мы с ней работали над «Милым другом» в Театре Моссовета. Она блистательно играла роль мадам Вальтер, которую соблазняет герой Александра Домогарова – Жорж Дюруа... Энергетика у Тереховой бешеная. Я запрещал реквизиторам давать ей стекло: никакой бокал не выдерживал – лопался в её руке. Стеклянные бокалы заменили на металлические, а потом реквизитор сказала: «Андрей Альбертович, полюбуйтесь! Вот бокал Тереховой». Она отдала мне погнутый металлический бокал, продавленный со всех сторон. Рита продавила своими пальчиками тяжёлый металлический предмет!
Но это и есть те волшебные мгновения, за которыми зритель приходит в театр. Их невозможно получить в кинозале – они даются вот такой актёрской энергетикой. Когда здесь и сейчас для тебя живыми слезами рыдает, или смеётся, или страдает актёр – с этим никакое 3D не сравнится!
– Вы заговорили о слезах на сцене, и я вдруг вспомнила, какими огромными слезами плакал в вашем спектакле «Венецианский купец» Михаил Козаков…
– Великая судьба. Начинал с Гамлета – Охлопков вытащил его в Театре имени Маяковского на сцену, и вся Москва ломанулась смотреть на молодого талантливого писаного красавца! Так родился театральный актёр Миша Козаков. А финалом была для него роль шекспировского Шейлока, в которой он был уже лысым, в возрасте, побитым жизнью, с мешками под глазами. Но зрители его обожали ещё больше! Для Шейлока эта лысина и мешки были хороши. Ведь роль вроде бы была построена на отторжении – коварный еврей, который требует вырвать сердце христианина, – но он в конце вызывал огромное сочувствие и жалость. Особенно в финале, когда убегает любимая дочь, унося реликвии, драгоценности. Он открывает свой сундучок, достаёт из него локон детских волосиков и плачет.
Шейлок плакал огромными лошадиными слезами – не знаю, что вспоминал в этот момент сам Козаков (может, своих детей, которых у него много и с которыми он всегда был в разлуке – почти вместе и не жил). Он что-то туда подкладывал, и эта магия передавалась на эмоциональном уровне. Михаил Михайлович даже ничего не говорил, просто рассматривал детские вещички, оставшиеся от дочки, которая его прокляла, убежала, которую он и сам проклял. Но всё равно – сердце отца есть сердце отца. Козаков играл трагическую роль, которую всегда мечтал сыграть.
У него были мрачные депрессивные периоды, когда он начинал думать о смерти. Михаил Михайлович иногда мне звонил по ночам, так ему было плохо.
И я, понимая, что необходим выход эмоций, давал ему выговориться. А потом просил почитать стихи. Он мог читать ночи напролёт. Я верю, что эта ночная «психологическая помощь» сильно про-длила ему жизнь.
Режиссёр часто видит актёров не только в минуты их триумфального взлёта, но и в тяжёлые периоды их жизни, выступая для них то психологом, то «скорой помощью». Вот такая профессия.
Елена Булова «Версия», № 23 от 23.06.2014
Грядёт 200-летие Михаила Юрьевича Лермонтова, которое будет широко отмечать вся страна. К этой дате одним из первых в России Малый театр поставил масштабный спектакль «Маскарад», в роли Арбенина – народный артист России Борис Клюев, а режиссёром выступает народный артист России Андрей Житинкин.
- Андрей Альбертович, у вас за 30 лет были разные периоды творчества, но именно в Малом вы поставили три абсолютно классических спектакля. За Арбенина – Клюева отдельное спасибо: этот замечательный артист не особо избалован главными ролями в театре.
Режиссёр часто видит актёров не только в минуты их триумфального взлёта, но и в тяжёлые периоды их жизни, выступая для них то психологом, то «скорой помощью».
– При том, что он чрезвычайно популярен на телевидении. Да, я счастлив, что Арбенина у нас играет именно Борис Клюев. Зритель его обожает. Ставя «Маскарад», мы сразу оговаривали, что именно Борис Владимирович будет играть эту роль. Тем более что в июле он отмечает своё 70-летие. Так что актёр сделал подарок нам, ну и самому себе, конечно, потому что роль Арбенина – мечта каждого серьёзного артиста.
– Как вам с ним работалось?
– Исключительно комфортно. Клюев первым из артистов сыграл Арбенина ХХI века. В его персонаже многое перекликается с сегодняшним временем: герой имеет власть, положение, состояние, но в преклонном возрасте неожиданно по-настоящему влюбляется в молодую девушку, принося к её ногам всё это. Тема разновозрастных браков очень ведь популярна в наши дни. Клюев играет Арбенина совершенно иначе, чем его предшественники – Мордвинов или Царёв: тихое помешательство его героя в финале по-настоящему страшно. Ещё день назад был необыкновенно мощный, интересный, социально состоявшийся человек, и вот он бродит по дому, как привидение, надевает на труп убитой им же жены валеночки, чтобы она не замёрзла. Этого крупного талантливого человека раздавили люди, которым он мешал жить и которые, наблюдая за его несчастьем, абсолютно удовлетворены. Тоже ведь очень созвучно нашему времени? Клюев играет удивительно. А как он волновался, когда репетировал! Старшее поколение актёров – вообще уникальное.
– Говорят: актёры – как дети. Они действительно так ранимы?
– Очень! С ними надо обращаться бережно, тактично. Расскажу случай.
В Театре Вахтангова я работал с Юрием Яковлевым в спектакле «Весёлые парни». Юрий Васильевич был человеком очень подробным, дотошным. Но именно это качество рождало убедительность его образов. Меня на репетициях он доставал безумным количеством вопросов: А почему так? А почему не так? А почему здесь пуговичка синяя, а там зелёная? От этого можно было сойти с ума, но я понимал: всё – ради дела.
А потом был случай, когда я оценил это его качество: он в преклонном возрасте играл трагедию угасающего гения – гениального актёра, который постепенно теряет память. И я предложил ход:
«А давайте рассыплем по полу фотографии из ваших собственных ролей». Другой бы обиделся или испугался: на полу валяются дорогие сердцу фотографии – плохая примета. Он удивился, но принял идею. Мы пошли в музей, напечатали фото и потом многие годы их допечатывали… потому что зрители подбирали с пола фотографии, дорогие сердцу, и уносили домой. Вот такого поворота, кстати, мы не ожидали…
– Вы ведь работали и с Людмилой Гурченко, были единственным режиссёром, который с ней сделал больше одного спектакля?
– Это правда. У Людмилы Марковны характер был прямой, резковатый, она не терпела фальши, вранья, больше одного спектакля её никто не выдерживал. Ваш покорный слуга сделал с ней четыре. Люся была чем-то похожа на Яковлева в дотошности, но плюс ещё она была самоедка. И совершенно не умела отдыхать. Даже если лежала на диванчике, поджав ножки, то не дремала, а прокручивала текст, прикрыв глаза, чтобы к ней никто не приставал. Она всё время думала о роли, которую репетировала. Могла позвонить глубокой ночью и сказать: «Андрей, вот здесь – не так». – «Я сейчас ничего не соображаю, давайте утром это сделаем!» Но для неё не существовало ни ночи ни утра, когда дело доходило до работы.
– Ну и как вам удалось с ней «вырулить» эти четыре спектакля?
– Хоть она и самоедка, но я был честен с собой и понимал, что все её вопросы абсолютно обоснованны – большая актриса, она просто шла вглубь. Лично мне всегда нравилась её откровенность: если ей было скучно, она никогда не притворялась и откровенно зевала. Как кинематографист, Люся выучивала текст быстрее всех, раньше всех приезжала на репетиции, сидела под дверью абсолютно собранной и готовой. В её физике навсегда осталась советская кинематографическая привычка: «Мотор!» – и она сразу должна была войти в кадр, выложившись на 100%, потому что плёнки мало и второго дубля может не быть.
– Большие актёры перед выпуском спектакля сильно нервничают? Или с годами и ролями это чувство притупляется?
– Перед выпуском все нервничают. У всех после спектакля сырые рубашки: лёгкость – только видимость. Более того, они нервничают перед каждым выходом на сцену. Кто-то крестится, кто-то плюёт три раза почему-то в левую туфлю – я видел разные приспособления.
У меня была всего одна работа с Иннокентием Смоктуновским – «Маленькие трагедии» по Пушкину. Но нервничать так, как нервничал Иннокентий Михайлович, уже будучи всенародно признанным гением!.. Я такого больше не видел. Смоктуновский перед выходом на сцену подходил к занавесу и тихонько его теребил. Я долго не мог понять, в чём дело. А потом выяснил, что это он так настраивался, чтобы никто к нему не подходил в тот момент, ничего не спрашивал. Он переходил в другое измерение – это теребление занавеса было для него «магическим кристаллом», поворотом, за которым уже не было Смоктуновского, а был кто-то другой.
– А Маргарита Терехова – как она настраивалась на спектакль?
– Мы с ней работали над «Милым другом» в Театре Моссовета. Она блистательно играла роль мадам Вальтер, которую соблазняет герой Александра Домогарова – Жорж Дюруа... Энергетика у Тереховой бешеная. Я запрещал реквизиторам давать ей стекло: никакой бокал не выдерживал – лопался в её руке. Стеклянные бокалы заменили на металлические, а потом реквизитор сказала: «Андрей Альбертович, полюбуйтесь! Вот бокал Тереховой». Она отдала мне погнутый металлический бокал, продавленный со всех сторон. Рита продавила своими пальчиками тяжёлый металлический предмет!
Но это и есть те волшебные мгновения, за которыми зритель приходит в театр. Их невозможно получить в кинозале – они даются вот такой актёрской энергетикой. Когда здесь и сейчас для тебя живыми слезами рыдает, или смеётся, или страдает актёр – с этим никакое 3D не сравнится!
– Вы заговорили о слезах на сцене, и я вдруг вспомнила, какими огромными слезами плакал в вашем спектакле «Венецианский купец» Михаил Козаков…
– Великая судьба. Начинал с Гамлета – Охлопков вытащил его в Театре имени Маяковского на сцену, и вся Москва ломанулась смотреть на молодого талантливого писаного красавца! Так родился театральный актёр Миша Козаков. А финалом была для него роль шекспировского Шейлока, в которой он был уже лысым, в возрасте, побитым жизнью, с мешками под глазами. Но зрители его обожали ещё больше! Для Шейлока эта лысина и мешки были хороши. Ведь роль вроде бы была построена на отторжении – коварный еврей, который требует вырвать сердце христианина, – но он в конце вызывал огромное сочувствие и жалость. Особенно в финале, когда убегает любимая дочь, унося реликвии, драгоценности. Он открывает свой сундучок, достаёт из него локон детских волосиков и плачет.
Шейлок плакал огромными лошадиными слезами – не знаю, что вспоминал в этот момент сам Козаков (может, своих детей, которых у него много и с которыми он всегда был в разлуке – почти вместе и не жил). Он что-то туда подкладывал, и эта магия передавалась на эмоциональном уровне. Михаил Михайлович даже ничего не говорил, просто рассматривал детские вещички, оставшиеся от дочки, которая его прокляла, убежала, которую он и сам проклял. Но всё равно – сердце отца есть сердце отца. Козаков играл трагическую роль, которую всегда мечтал сыграть.
У него были мрачные депрессивные периоды, когда он начинал думать о смерти. Михаил Михайлович иногда мне звонил по ночам, так ему было плохо.
И я, понимая, что необходим выход эмоций, давал ему выговориться. А потом просил почитать стихи. Он мог читать ночи напролёт. Я верю, что эта ночная «психологическая помощь» сильно про-длила ему жизнь.
Режиссёр часто видит актёров не только в минуты их триумфального взлёта, но и в тяжёлые периоды их жизни, выступая для них то психологом, то «скорой помощью». Вот такая профессия.
20.05.2014
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ В ЖУРНАЛЕ INTERVIEW
interviewrussia.ru, 05-06, 2014 год
БОРИС КЛЮЕВ В ЖУРНАЛЕ INTERVIEW
interviewrussia.ru, 05-06, 2014 год
Актер Государственного академического Малого театра России, народный артист РФ.
Энергия зрителя. Отрава, которая остается внутри навсегда, даже если из театра уходишь. Энергия, которую мы получаем от зрителя, не имеет аналогов. Я убежден, что в театр ходят как в церковь. Щепкин говорил: «Театр — храм. Священнодействуй или убирайся вон». Люди приходят сюда, чтобы подзарядиться. И хотя театру раз в десять лет предрекают смерть, он живет уже много столетий.
Мы шутим, что из Малого театра не уходят — оттуда выносят. Это намоленное место. По долгу службы мне иногда приходится бывать в театре летом, когда все в отпуске. Театр спит. И знаете, это удивительная тишина. Когда я выхожу на сцену, смотрю в пустой зал, я вспоминаю, какое количество людей здесь мечтали о славе. И все это вместе — этот рой судеб — и есть театр.
Знаете, что такое хорошее застолье? Это когда на столе много закусок, и каждый выбирает, что ему по душе. Так и в театре — эксперименты нужны. Но Малый театр — другая история. К нам приходят, чтобы послушать правильную московскую речь, найти ответы на вопросы, которые мучают всю жизнь.
interviewrussia.ru, 05-06, 2014 год
Актер Государственного академического Малого театра России, народный артист РФ.
Энергия зрителя. Отрава, которая остается внутри навсегда, даже если из театра уходишь. Энергия, которую мы получаем от зрителя, не имеет аналогов. Я убежден, что в театр ходят как в церковь. Щепкин говорил: «Театр — храм. Священнодействуй или убирайся вон». Люди приходят сюда, чтобы подзарядиться. И хотя театру раз в десять лет предрекают смерть, он живет уже много столетий.
Мы шутим, что из Малого театра не уходят — оттуда выносят. Это намоленное место. По долгу службы мне иногда приходится бывать в театре летом, когда все в отпуске. Театр спит. И знаете, это удивительная тишина. Когда я выхожу на сцену, смотрю в пустой зал, я вспоминаю, какое количество людей здесь мечтали о славе. И все это вместе — этот рой судеб — и есть театр.
Знаете, что такое хорошее застолье? Это когда на столе много закусок, и каждый выбирает, что ему по душе. Так и в театре — эксперименты нужны. Но Малый театр — другая история. К нам приходят, чтобы послушать правильную московскую речь, найти ответы на вопросы, которые мучают всю жизнь.
29.04.2014
Подробнее
«МАСКАРАД» КАК ВЕСТНИК ГРЯДУЩИХ ПЕРЕМЕН
30 апреля на исторической сцене Малого театра играют последние спектакли этого сезона. После этого театр уйдет на глобальную реконструкцию, чтобы вернуться домой лишь через два года.
Ближайшая из ожидаемых премьер состоится уже на сцене филиала, но, конечно, театр не мог отказать себе в удовольствии показать ее — пусть пока только в «сыром», предпремьерном варианте, пусть всего только раз — на своих исторических подмостках.
Тем более что премьера не рядовая — знаковая. Андрей Житинкин выпускает лермонтовский «Маскарад».
Спектакль, за которым скрывается сразу несколько важных для Малого театра событий. Во-первых, двухсотлетний юбилей самого поэта; вовторых, возвращение в репертуар театра пьесы, которая когда-то именно здесь впервые в Москве была представлена публике; и, наконец, бенефис Бориса Клюева, которому этим летом исполняется семьдесят лет. Именно Клюев и играет Арбенина в этой, возможно, самой мистической пьесе российского репертуара.
Житинкин в своем спектакле, как, впрочем, и в большинстве своих работ, делает основной акцент на красоте — поразить эстетическое чувство зрителя для него как для режиссера едва ли не важнее, чем спровоцировать его на сильные эмоции.
А потому совсем не случаен выбор соавторов «Маскарада» — модельера Вячеслава Зайцева и художника Сергея Бархина. Бархин создает на подмостках Малого театра строгое пространство холодного петербургского ампира, а Зайцев населяет его яркими и манящими силуэтами прекрасных дам и кавалеров, кружащих под звуки знаменитого хачатуряновского вальса, некогда написанного, к слову, все для того же лермонтовского «Маскарада».
И вот в этом вихре таинственной игры, в этой костюмной роскоши и сценографической строгости, в этом мире романтической поэзии и существуют актеры Малого театра.
Свободное пространство исторической сцены придает постановке Житинкина еще больший размах, еще большую масштабность. Становится немного грустно, что первые зрители премьеры смогут увидеть чуть уменьшенную, «сглаженную» копию оригинала, но, с другой стороны, тем сильнее будет и для них ожидание возвращения домой — на Театральную площадь. Туда, где на два года станет несколько одиноко и пустынно без старейшего драматического театра.
P.S. В истории русского театра к постановке лермонтовского «Маскарада» обращались не слишком часто, но зато почти каждый спектакль по этой пьесе служил своеобразной точкой отсчета для жизни театра или даже страны. Все помнят, что самый знаменитый — мейерхольдовский — «Маскарад» вышел в самый канун февральской революции. Тогда страна стояла на пороге перемен, значение которых понятно еще не было. Теперь «Маскарад» выходит в Малом театре — театре, тоже стоящем на пороге перемен. Дай бог, чтобы перемены эти стали для Малого счастливыми.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра:
— Наш театр находится в старейшем театральном здании Москвы, и сейчас мы занимаемся тем, что спасаем это здание.
Дай бог всем, кто нам в этом помогает. Для нас всегда было очень важно держать слово — перед нашими зрителями, перед собственными сотрудниками. Мы хотим сохранить коллектив, а это невозможно сделать без доверия. И еще.
Поймите, мы — не все. Мы — национальный русский театр.
У нас свой, особый статус, и мы обязательно должны ему соответствовать.
Как изменится Малый театр
Реконструкция Малого театра началась весной 2013 года и завершится к октябрю 2016 года. На ремонтные работы и новое оборудование выделено 6,5 миллиарда рублей.
Здание перестраивают в три этапа: первый — самый тяжелый и ответственный — укрепление фундамента и возведение плиты под него — уже завершен. В рамках второго этапа пройдут работы по внедрению современного оборудования. Изменятся звук, свет и инженерные сети. Будет заменен поворотный круг 1949 года. Третий этап коснется театрального зала — его исторический облик практически не изменится, но в помещении усовершенствуются приспособления для зрителей с ограниченными возможностями здоровья: появятся специальные пандусы, подъемники и лифты. Кроме того, в зале будет на сотню уменьшено количество кресел, но зато увеличится расстояние между рядами.
Также у театра появится склад для декораций и два новых зала: репетиционный и многофункциональный.
Ася Иванова, «Вечерняя Москва», 28 апреля 2014
«МАСКАРАД» КАК ВЕСТНИК ГРЯДУЩИХ ПЕРЕМЕН
«МАСКАРАД» КАК ВЕСТНИК ГРЯДУЩИХ ПЕРЕМЕН
30 апреля на исторической сцене Малого театра играют последние спектакли этого сезона. После этого театр уйдет на глобальную реконструкцию, чтобы вернуться домой лишь через два года.
Ближайшая из ожидаемых премьер состоится уже на сцене филиала, но, конечно, театр не мог отказать себе в удовольствии показать ее — пусть пока только в «сыром», предпремьерном варианте, пусть всего только раз — на своих исторических подмостках.
Тем более что премьера не рядовая — знаковая. Андрей Житинкин выпускает лермонтовский «Маскарад».
Спектакль, за которым скрывается сразу несколько важных для Малого театра событий. Во-первых, двухсотлетний юбилей самого поэта; вовторых, возвращение в репертуар театра пьесы, которая когда-то именно здесь впервые в Москве была представлена публике; и, наконец, бенефис Бориса Клюева, которому этим летом исполняется семьдесят лет. Именно Клюев и играет Арбенина в этой, возможно, самой мистической пьесе российского репертуара.
Житинкин в своем спектакле, как, впрочем, и в большинстве своих работ, делает основной акцент на красоте — поразить эстетическое чувство зрителя для него как для режиссера едва ли не важнее, чем спровоцировать его на сильные эмоции.
А потому совсем не случаен выбор соавторов «Маскарада» — модельера Вячеслава Зайцева и художника Сергея Бархина. Бархин создает на подмостках Малого театра строгое пространство холодного петербургского ампира, а Зайцев населяет его яркими и манящими силуэтами прекрасных дам и кавалеров, кружащих под звуки знаменитого хачатуряновского вальса, некогда написанного, к слову, все для того же лермонтовского «Маскарада».
И вот в этом вихре таинственной игры, в этой костюмной роскоши и сценографической строгости, в этом мире романтической поэзии и существуют актеры Малого театра.
Свободное пространство исторической сцены придает постановке Житинкина еще больший размах, еще большую масштабность. Становится немного грустно, что первые зрители премьеры смогут увидеть чуть уменьшенную, «сглаженную» копию оригинала, но, с другой стороны, тем сильнее будет и для них ожидание возвращения домой — на Театральную площадь. Туда, где на два года станет несколько одиноко и пустынно без старейшего драматического театра.
P.S. В истории русского театра к постановке лермонтовского «Маскарада» обращались не слишком часто, но зато почти каждый спектакль по этой пьесе служил своеобразной точкой отсчета для жизни театра или даже страны. Все помнят, что самый знаменитый — мейерхольдовский — «Маскарад» вышел в самый канун февральской революции. Тогда страна стояла на пороге перемен, значение которых понятно еще не было. Теперь «Маскарад» выходит в Малом театре — театре, тоже стоящем на пороге перемен. Дай бог, чтобы перемены эти стали для Малого счастливыми.
ПРЯМАЯ РЕЧЬ
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра:
— Наш театр находится в старейшем театральном здании Москвы, и сейчас мы занимаемся тем, что спасаем это здание.
Дай бог всем, кто нам в этом помогает. Для нас всегда было очень важно держать слово — перед нашими зрителями, перед собственными сотрудниками. Мы хотим сохранить коллектив, а это невозможно сделать без доверия. И еще.
Поймите, мы — не все. Мы — национальный русский театр.
У нас свой, особый статус, и мы обязательно должны ему соответствовать.
Как изменится Малый театр
Реконструкция Малого театра началась весной 2013 года и завершится к октябрю 2016 года. На ремонтные работы и новое оборудование выделено 6,5 миллиарда рублей.
Здание перестраивают в три этапа: первый — самый тяжелый и ответственный — укрепление фундамента и возведение плиты под него — уже завершен. В рамках второго этапа пройдут работы по внедрению современного оборудования. Изменятся звук, свет и инженерные сети. Будет заменен поворотный круг 1949 года. Третий этап коснется театрального зала — его исторический облик практически не изменится, но в помещении усовершенствуются приспособления для зрителей с ограниченными возможностями здоровья: появятся специальные пандусы, подъемники и лифты. Кроме того, в зале будет на сотню уменьшено количество кресел, но зато увеличится расстояние между рядами.
Также у театра появится склад для декораций и два новых зала: репетиционный и многофункциональный.
Ася Иванова, «Вечерняя Москва», 28 апреля 2014
22.04.2014
Подробнее
В МАЛОМ ТЕАТРЕ ГОТОВЯТСЯ К ПРЕМЬЕРЕ СПЕКТАКЛЯ «МАСКАРАД»
В МАЛОМ ТЕАТРЕ ГОТОВЯТСЯ К ПРЕМЬЕРЕ СПЕКТАКЛЯ «МАСКАРАД»
После первой премьеры спектакля по пьесе Лермонтова «Маскарад», которая прошла в 1862 году на сцене Малого театра, критики были настроены весьма неблагожелательно. И даже – назвали эту драму «едва ли не самым неудачным произведением поэта». Но, как это нередко случается, сценическая история пьесы сложилась вопреки критическим отзывам. В год двухсотлетия со дня рождения Михаила Лермонтова на сцене Малого вновь наступило время «Маскарада». Рассказывают «Новости культуры».
Роскошные костюмы придумывал Вячеслав Зайцев, недавно вернувшийся в театр после 30-летнего перерыва. Кутюрье каждое платье рисовал, не заглядывая в энциклопедии, говорит – XIX век обожает, жалеет, что в нём не живет.
Жаль, что зрителям «Маскарада» не разглядеть ювелирных вышивок и оборок. Но вот артисты Малого признаются – такая красота требует жертв.
«Надо было нам какие-то курсы отдельные заканчивать, как двигаться в этом, как танцевать, как не споткнуться, как подниматься по лестницам, как спускаться, чтобы не упасть, – говорит актриса Полина Долинская. – Это отдельное мастерство. Я ещё привыкаю. Но это дает ощущение времени, эпохи, ты двигаешься по-другому».
Вызывающее ярко-алое платье Нины Арбениной подсказывает, – эта героиня не совсем лермонтовской поры. И играет Полина Долинская обычную, земную, молодую и игривую, понятную себе современницу. Режиссер Андрей Житинкин объясняет: не важно, в каком платье Нина – от Головина или Зайцева, человек не меняется. Пороки и страсти всё те же.
«Это ведь великая тайна и загадка, как мальчик 20 лет, подросток, написал самую таинственную и загадочную пьесу русского репертуара. – говорит Андрей Житинкин. – Он обожал Шекспира, безусловно. Но всё равно историю страсти. Он ведь это сделал до Толстого, Достоевского».
Лермонтов написал «Маскарад» почти два века назад. Написал языком поэтическим. И в отличие от сути человеческой, речь как раз изменилась сильно.
«Так уже не говорят, поэтому некоторые вещи приходилось вызубривать, – признается народный артист России Борис Клюев. – Смысл понимаешь – но выражены они по-другому. Сейчас наш век иной. Он более быстрый. Люди соображают быстрее. Тогда люди любили поговорить. Они долго говорили. Если он сомневался – то на страницы три-четыре».
Языком витиеватым и красивым как эти наряды рассказана вечная история. О счастье, загубленном и собственными руками и сплетнями. Подсыпанный в мороженое яд сегодня может и заменил бы более изощренный способ убийства. Но на людях всё те же маски морали и предрассудков, которые они снимают лишь на маскараде.
«Культура», 22 апреля 2014 года
После первой премьеры спектакля по пьесе Лермонтова «Маскарад», которая прошла в 1862 году на сцене Малого театра, критики были настроены весьма неблагожелательно. И даже – назвали эту драму «едва ли не самым неудачным произведением поэта». Но, как это нередко случается, сценическая история пьесы сложилась вопреки критическим отзывам. В год двухсотлетия со дня рождения Михаила Лермонтова на сцене Малого вновь наступило время «Маскарада». Рассказывают «Новости культуры».
Роскошные костюмы придумывал Вячеслав Зайцев, недавно вернувшийся в театр после 30-летнего перерыва. Кутюрье каждое платье рисовал, не заглядывая в энциклопедии, говорит – XIX век обожает, жалеет, что в нём не живет.
Жаль, что зрителям «Маскарада» не разглядеть ювелирных вышивок и оборок. Но вот артисты Малого признаются – такая красота требует жертв.
«Надо было нам какие-то курсы отдельные заканчивать, как двигаться в этом, как танцевать, как не споткнуться, как подниматься по лестницам, как спускаться, чтобы не упасть, – говорит актриса Полина Долинская. – Это отдельное мастерство. Я ещё привыкаю. Но это дает ощущение времени, эпохи, ты двигаешься по-другому».
Вызывающее ярко-алое платье Нины Арбениной подсказывает, – эта героиня не совсем лермонтовской поры. И играет Полина Долинская обычную, земную, молодую и игривую, понятную себе современницу. Режиссер Андрей Житинкин объясняет: не важно, в каком платье Нина – от Головина или Зайцева, человек не меняется. Пороки и страсти всё те же.
«Это ведь великая тайна и загадка, как мальчик 20 лет, подросток, написал самую таинственную и загадочную пьесу русского репертуара. – говорит Андрей Житинкин. – Он обожал Шекспира, безусловно. Но всё равно историю страсти. Он ведь это сделал до Толстого, Достоевского».
Лермонтов написал «Маскарад» почти два века назад. Написал языком поэтическим. И в отличие от сути человеческой, речь как раз изменилась сильно.
«Так уже не говорят, поэтому некоторые вещи приходилось вызубривать, – признается народный артист России Борис Клюев. – Смысл понимаешь – но выражены они по-другому. Сейчас наш век иной. Он более быстрый. Люди соображают быстрее. Тогда люди любили поговорить. Они долго говорили. Если он сомневался – то на страницы три-четыре».
Языком витиеватым и красивым как эти наряды рассказана вечная история. О счастье, загубленном и собственными руками и сплетнями. Подсыпанный в мороженое яд сегодня может и заменил бы более изощренный способ убийства. Но на людях всё те же маски морали и предрассудков, которые они снимают лишь на маскараде.
«Культура», 22 апреля 2014 года
16.04.2014
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «ЕСЛИ НА СПЕКТАКЛЕ ДЕТИ НЕСУТ ЦВЕТЫ, ЗНАЧИТ, ЭТО МНЕ...»
В апреле народный артист России Борис Клюев побывал в Сургуте на гастролях
БОРИС КЛЮЕВ: «ЕСЛИ НА СПЕКТАКЛЕ ДЕТИ НЕСУТ ЦВЕТЫ, ЗНАЧИТ, ЭТО МНЕ...»
В апреле народный артист России Борис Клюев побывал в Сургуте на гастролях
Гастроли Государственного академического Малого театра с успехом прошли в Сургутской филармонии в начале апреля. Вниманию читателей «МК»-Югра» — самые интересные моменты встречи Бориса Клюева с журналистами.
Он — хитрый шпион и предатель Родины из «ТАСС уполномочен заявить...», граф Рошфор из «Трех мушкетеров» и Николай Петрович из сериала «Воронины»... В общем, «свой». Борис Клюев — артист с очень яркой, самобытной творческой индивидуальностью. Сегодня он активно работает в Малом театре, успешно снимается в кино и на телевидении. Фильмы и сериалы с его участием пользуются неизменным зрительским успехом.
— Борис Владимирович, на гастролях не возникает желания немного схалтурить, ведь публика в провинции не так взыскательна, как в Москве?
— Нет, это просто невозможно. Если ты любишь свою профессию, то будешь максимально выкладываться и в столице, и на окраине, и за рубежом. Это зависит от уровня твоего профессионализма. Зритель везде одинаковый, если он приходит на спектакль, значит, ему интересно. Никогда не забуду, как однажды мы выступали в ФРГ, там, кстати, в театр ходят только богатые люди. Нас поразила одна дама, которая сказала: «Странно, но у вас даже маленькие роли играют хорошие артисты». Просто в Германии маленькие роли могут играть пожарные, рабочие. Для нас это нонсенс. Мы академический, старейший русский национальный театр, и этим все сказано. У нас есть традиции, мы их бережем и очень этим гордимся.
— Есть ли у вас любимые роли в кино и театре?
— Нет таких ролей. Во-первых, ты никогда не знаешь, что получится, а что нет. Я много снимался в сериалах, и работы были отмечены критиками, но они тихо прошли, и о них забыли. Вот сериал «Воронины» изначально был просто для заработка, никто не ожидал, что он будет иметь такой колоссальный успех. А сейчас сценаристы пишут и пишут, команда работает, зрители любят этот сериал, рейтинг очень высокий.
Хорошо помню свои ощущения, когда Володя Фокин снял «ТАСС уполномочен заявить…». Там у меня была небольшая роль. Но я никогда в жизни не испытывал такого зрительского внимания, как после выхода на экран этой картины, я просто никуда не мог выйти. Отгадать, что удастся, а что нет, невозможно.
— Может быть, есть роли, которые вы хотели бы сыграть, но не случилось?
— Да, такие роли есть. Когда я был молодым актером, я составил себе список ролей, которые мне хотелось бы сыграть. Из этого списка я сыграл только две роли, а остальные, к сожалению, ушли. Какие это роли, пусть останется тайной.
— А какие две роли удалось сыграть?
— Это роль Мурова в спектакле «Без вины виноватые». Я очень любил Бориса Ливанова, молодым актером подражал ему, старался быть на него похожим. Он в то время играл этот спектакль и произвел на меня огромное впечатление. Вторая роль — это роль лорда Портеса в «Круге» Сомерсета Моэма, у нас он назывался «Любовный круг». Спектакль всегда проходил при аншлаге.
— Многие знают вас по комедийному сериалу «Воронины». Скажите, не мешает ли образ «хамоватого» папаши играть в театре?
— Я по своей природе театральный актер. И, несмотря на то что у меня уже более 150 ролей в кино, я всегда и везде говорю о том, что я — актер театра. Малый театр, в котором я работаю 45 лет, — это мой дом, моя жизнь и мой храм. Это просто нужно разделять: кино дает актеру популярность, а это тоже очень важно для профессии, когда тебя узнают. Нет, это не мешает, наоборот, это большой плюс, если у артиста есть популярность, дополнительная любовь зрителей.
Кстати, сериал пользуется большой любовью зрителей. Я думаю, он еще будет жить, хотя нам, актерам, он уже порядком поднадоел (смеется). У меня наступил такой период, что сейчас меня больше любят дети, поклонники как-то поменялись. Знаете, когда после выступления идут люди с цветами, а среди них — дети, я сразу говорю своим коллегам: «Ну, это ко мне».
— Борис Владимирович, вы передаете свой опыт молодым поколениям?
— Да, я как раз сейчас набираю два курса: один — бюджетный, другой — контрактники. Еще я являюсь заведующим кафедрой мастерства актера, так что на мне лежит большая нагрузка по нашему родному Щепкинскому училищу. Набор огромный, абитуриентов тьма, едут отовсюду, включая страны ближнего зарубежья. Эстонцы, украинцы, белорусы, молдаване, азербайджанцы — все едут поступать к нам.
Я всегда говорю абитуриентам, что в этой профессии их не ждет ничего хорошего, что надо будет идти через тернии к звездам. «Придя в театр, вы столкнетесь с жестокостью, конкуренцией, порой — с предательством, и к этому вы должны быть готовы, — говорю я им. — Если вы думаете, что вам удалась одна роль и все от этого рады, вы глубоко ошибаетесь». Все знают, что я очень строгий педагог, и поэтому меня боятся. И это очень благотворно действует на учебный процесс.
Студенты приходят разные, у кого-то на загривке татуировка… Все это в течение полугода приводится в порядок, ненужные предметы исчезают, татуировки сводятся. Я всегда говорю, что все можно нарисовать карандашом, а вот сыграть леди Уиндермир (героиня пьесы Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир». — Прим. ред.) с татуировкой на ноге или на спине — уже нельзя. Есть профессия, и к ней нужно относиться уважительно. Я всегда требую этого от ребят.
Оксана Сербина, «МК»-Югра», 16 апреля 2014 года
В апреле народный артист России Борис Клюев побывал в Сургуте на гастролях
Гастроли Государственного академического Малого театра с успехом прошли в Сургутской филармонии в начале апреля. Вниманию читателей «МК»-Югра» — самые интересные моменты встречи Бориса Клюева с журналистами.
Он — хитрый шпион и предатель Родины из «ТАСС уполномочен заявить...», граф Рошфор из «Трех мушкетеров» и Николай Петрович из сериала «Воронины»... В общем, «свой». Борис Клюев — артист с очень яркой, самобытной творческой индивидуальностью. Сегодня он активно работает в Малом театре, успешно снимается в кино и на телевидении. Фильмы и сериалы с его участием пользуются неизменным зрительским успехом.
— Борис Владимирович, на гастролях не возникает желания немного схалтурить, ведь публика в провинции не так взыскательна, как в Москве?
— Нет, это просто невозможно. Если ты любишь свою профессию, то будешь максимально выкладываться и в столице, и на окраине, и за рубежом. Это зависит от уровня твоего профессионализма. Зритель везде одинаковый, если он приходит на спектакль, значит, ему интересно. Никогда не забуду, как однажды мы выступали в ФРГ, там, кстати, в театр ходят только богатые люди. Нас поразила одна дама, которая сказала: «Странно, но у вас даже маленькие роли играют хорошие артисты». Просто в Германии маленькие роли могут играть пожарные, рабочие. Для нас это нонсенс. Мы академический, старейший русский национальный театр, и этим все сказано. У нас есть традиции, мы их бережем и очень этим гордимся.
— Есть ли у вас любимые роли в кино и театре?
— Нет таких ролей. Во-первых, ты никогда не знаешь, что получится, а что нет. Я много снимался в сериалах, и работы были отмечены критиками, но они тихо прошли, и о них забыли. Вот сериал «Воронины» изначально был просто для заработка, никто не ожидал, что он будет иметь такой колоссальный успех. А сейчас сценаристы пишут и пишут, команда работает, зрители любят этот сериал, рейтинг очень высокий.
Хорошо помню свои ощущения, когда Володя Фокин снял «ТАСС уполномочен заявить…». Там у меня была небольшая роль. Но я никогда в жизни не испытывал такого зрительского внимания, как после выхода на экран этой картины, я просто никуда не мог выйти. Отгадать, что удастся, а что нет, невозможно.
— Может быть, есть роли, которые вы хотели бы сыграть, но не случилось?
— Да, такие роли есть. Когда я был молодым актером, я составил себе список ролей, которые мне хотелось бы сыграть. Из этого списка я сыграл только две роли, а остальные, к сожалению, ушли. Какие это роли, пусть останется тайной.
— А какие две роли удалось сыграть?
— Это роль Мурова в спектакле «Без вины виноватые». Я очень любил Бориса Ливанова, молодым актером подражал ему, старался быть на него похожим. Он в то время играл этот спектакль и произвел на меня огромное впечатление. Вторая роль — это роль лорда Портеса в «Круге» Сомерсета Моэма, у нас он назывался «Любовный круг». Спектакль всегда проходил при аншлаге.
— Многие знают вас по комедийному сериалу «Воронины». Скажите, не мешает ли образ «хамоватого» папаши играть в театре?
— Я по своей природе театральный актер. И, несмотря на то что у меня уже более 150 ролей в кино, я всегда и везде говорю о том, что я — актер театра. Малый театр, в котором я работаю 45 лет, — это мой дом, моя жизнь и мой храм. Это просто нужно разделять: кино дает актеру популярность, а это тоже очень важно для профессии, когда тебя узнают. Нет, это не мешает, наоборот, это большой плюс, если у артиста есть популярность, дополнительная любовь зрителей.
Кстати, сериал пользуется большой любовью зрителей. Я думаю, он еще будет жить, хотя нам, актерам, он уже порядком поднадоел (смеется). У меня наступил такой период, что сейчас меня больше любят дети, поклонники как-то поменялись. Знаете, когда после выступления идут люди с цветами, а среди них — дети, я сразу говорю своим коллегам: «Ну, это ко мне».
— Борис Владимирович, вы передаете свой опыт молодым поколениям?
— Да, я как раз сейчас набираю два курса: один — бюджетный, другой — контрактники. Еще я являюсь заведующим кафедрой мастерства актера, так что на мне лежит большая нагрузка по нашему родному Щепкинскому училищу. Набор огромный, абитуриентов тьма, едут отовсюду, включая страны ближнего зарубежья. Эстонцы, украинцы, белорусы, молдаване, азербайджанцы — все едут поступать к нам.
Я всегда говорю абитуриентам, что в этой профессии их не ждет ничего хорошего, что надо будет идти через тернии к звездам. «Придя в театр, вы столкнетесь с жестокостью, конкуренцией, порой — с предательством, и к этому вы должны быть готовы, — говорю я им. — Если вы думаете, что вам удалась одна роль и все от этого рады, вы глубоко ошибаетесь». Все знают, что я очень строгий педагог, и поэтому меня боятся. И это очень благотворно действует на учебный процесс.
Студенты приходят разные, у кого-то на загривке татуировка… Все это в течение полугода приводится в порядок, ненужные предметы исчезают, татуировки сводятся. Я всегда говорю, что все можно нарисовать карандашом, а вот сыграть леди Уиндермир (героиня пьесы Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермир». — Прим. ред.) с татуировкой на ноге или на спине — уже нельзя. Есть профессия, и к ней нужно относиться уважительно. Я всегда требую этого от ребят.
Оксана Сербина, «МК»-Югра», 16 апреля 2014 года
28.02.2014
Подробнее
ВЕРА ВАСИЛЬЕВА В ПРОГРАММЕ «КИНОСАЛОН» НА «РазТВ»
В программе принимают участие Борис Клюев, Владимир Сафронов и Андрей Житинкин. Ведущая – Наталия Примакова.
Смотреть запись на YouTube
Смотреть запись на YouTube
29.01.2014
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «ЛЕТ ДВАДЦАТЬ Я НЕ ЧИТАЛ НИ ОДНОГО СЦЕНАРИЯ»
Анастасия Плешакова, «Комсомольская правда», 29 января 2014 года
БОРИС КЛЮЕВ: «ЛЕТ ДВАДЦАТЬ Я НЕ ЧИТАЛ НИ ОДНОГО СЦЕНАРИЯ»
На канале СТС тринадцатый сезон идет семейная сага «Воронины»
Глава этого семейства - пожилой, но очень бойкий Николай Петрович так и сыплет с экрана смешными фразочками. «Эх, египетская сила!» - любимая его присказка. И дурацкая на первый взгляд. Но она влет ушла в народ. Актер Борис Клюев, который играет Николая Воронина, в жизни ему полная противоположность.
Борис Клюев - ведущий артист Малого театра, самого академичного из академических театров страны, профессор Щепкинского училища, руководитель кафедры актерского мастерства, щеголь и интеллектуал. Что не мешает ему перевоплощаться в человека из народа, да так, что за роль Воронина-старшего его наградили телевизионной премией ТЭФИ.
- Было очень приятно, когда эту работу высоко оценила критика, - признался он. - Популярность у моего персонажа необыкновенная. Его цитируют даже в школах. Это и есть народная любовь. (Смеется.)
Спилберг пока не приглашает
- У вас богатая фильмография - более 150 ролей в кино. В этом списке немало сериалов - низкий жанр, как утверждают некоторые ваши коллеги. Вы же в отличие от них не пренебрегаете этой работой.
- Почему я должен пренебрегать работой?! Недавно вернулся из Питера, где снимался в «Улицах разбитых фонарей», играл генерала. Сейчас снимаюсь в «Сельском лекаре». Я же должен кормить себя. Зарабатываю тем, что играю в театре, в кино, в сериалах. Артистам сейчас предлагают такую работу, глупо от нее отказываться - другой нет. Если бы меня пригласил Спилберг, я, конечно, с удовольствием поехал бы к нему сниматься. Но не приглашает. Мы все надеемся на возрождение российского кино. Этого пока нет. А годы идут, ты становишься старше.
- То есть вы всеядный актер?
- В этом смысле - да. Артист должен работать, а не ждать, когда его позовет гениальный режиссер. Актер, как пианист, который каждый день играет гаммы, обязан быть в рабочей форме. Так что те, кто называет сериалы низким жанром, лукавят. Скорее всего, им не предлагают в них сниматься. Популярность, которую дает телевидение, - это тоже часть нашей профессии. Не будет тебя в телевизоре - никто о тебе не узнает, хоть ты трижды хороший артист.
В кино пришли дилетанты
- Но вам-то грех жаловаться. Сейчас вы снимаетесь намного чаще, чем в молодости.
- Это действительно так. В советское время нужны были герои социальные. Мне с моей физиономией трудно было претендовать на роль героя. Обо мне чаще вспоминали, когда снимали фильмы про немцев или эсеров. Первая большая роль в кино - министр Временного правительства. Ни работягу, ни колхозника я играть не мог. А вот, например, Саша Михайлов в те годы был очень популярный и востребованный артист - воплощение соцгероя. Сейчас ему работать сложнее. Ролей для его типажа стало намного меньше.
- Изменились и сами артисты. Если актер попал в ящик, его оттуда уже не выгонишь. Прежде всего из-за этой пресловутой популярности, о которой вы говорили. Но, увы, среди медийных актеров не все хорошие.
- К сожалению. Часто в кино приходят люди без профессионального образования.
Сегодня время дилетантов: священники играют в сериалах, сценаристы называют себя актерами. Есть телеканалы, забитые репризами, которые делают ребята из КВН. Они тоже называют себя артистами. Почему, с какой стати? Актер - непростая профессия, ей нужно учиться. Смешно бывает, когда на съемки приходит молоденькая девочка - она еще ничего не сделала в профессии, но уже считает себя звездой. Но стоит ей выйти на съемочную площадку, любой хороший артист обведет ее вокруг пальца. С точки зрения профессии она совершенно беспомощна. Ничего не умеет, очень мало знает. Понты и предъявляемые ею райдеры никакого отношения к творчеству не имеют.
- Зачем же таких девочек снимают в кино?
- Я был свидетелем, как один «уважаемый» человек принес чемодан денег режиссеру, чтобы тот снял его подругу. И режиссеру пришлось согласиться, потому что ему тоже хочется есть и нужно зарабатывать на жизнь. И так как эта жизнь дорожает, люди хватаются за любой заработок.
- И снимают не выдающиеся фильмы...
- Что касается качества фильмов... Иногда съемочный день длится двенадцать часов. В этих условиях трудно ожидать от режиссера и актеров качества. Хотя действительно за последнее десятилетие мы не вырастили ни одного режиссера, который бы олицетворял российское кино. В так называемом застойном Советском Союзе один, но по-настоящему талантливый режиссер раз в десять лет появлялся. Мы снимаем «фестивальные фильмы». Но эти работы почему-то не получают премий на фестивалях. В отличие от советских картин, которые на международных фестивалях премии брали. Уже лет двадцать я не читал ни одного сценария. Мне неинтересно. Для того чтобы сегодня сыграть роль, актеру достаточно выучить свою сцену.
Гомосексуалиста сыграл с юмором
- Современных режиссеров вы, похоже, не жалуете. В одном из интервью довольно язвительно говорили о режиссере Юнгвальд-Хилькевиче, у которого много лет назад снялись в роли Рошфора в «Трех мушкетерах»...
- Меня возмутило то, что Георгий Юнгвальд-Хилькевич направо и налево рассказывает сплетни об актерах. Зачем это делать? Самый известный его фильм - «Д\'Артаньян и три мушкетера» - создан прежде всего талантом и энергетикой актеров, которые в нем снимались. Актеры вытянули эту довольно посредственную картину. Плюс замечательная музыка Максима Дунаевского, которая создала атмосферу. Без этих двух составляющих ничего бы у режиссера не вышло. А он вместо благодарности при каждом удобном случае полощет белье актеров и поливает их грязью. Рассказывает сплетни об Ире Алферовой, забывая, как она самоотверженно вела себя на съемках. У Ирины случился приступ аппендицита, ее увезли в больницу. Ира могла бы надолго задержаться на больничной койке, никто бы слова не сказал. Но через два дня после операции она вернулась на площадку, боялась подвести коллег. Ира очень порядочный и хороший человек. Ее любят зрители. Распускать о ней сплетни неприлично.
- Как вас угораздило сыграть гомосексуалиста в фильме «Гений»?
- Вы удивитесь, но за эту роль я получил приз зрительских симпатий. Когда проходил показ фильма в Доме кино, люди рыдали от смеха. Мой товарищ режиссер Витя Сергеев пригласил меня на съемки, не уточнив, какую роль для меня приберег. А я сразу и не сообразил, кого буду играть. Ну а когда понял, поздно было отказываться. И сыграл этого тайного гомосексуалиста Архипова с юмором. Ну раз уж выпало такое «счастье», пускай будет смешно.
Депутаты рыдали от смеха
- Недавно в Малом театре вышел спектакль «Как обмануть государство» («Школа налогоплательщиков»). В этой постановке вы играете начальника департамента подоходного налога господина Фромантеля. Роль для театральной сцены, согласитесь, неожиданная. Где театр, а где подоходный налог? Возможно, история с Жераром Депардье, обиженным французскими налогами, подсказала выбор пьесы?
- Скорее всего, благодаря истории с Депардье эта пьеса стала понятнее зрителям. Написана она была давным-давно и уже шла на российских подмостках. Залог успеха здесь не в сюжете, а в том, что это комедия - самый благодарный жанр. Зрители воспринимают его на ура.
- В Малом театре вы сыграли в семидесяти спектаклях...
- За 45 лет работы накопилось!
- Сейчас зрители снова стали ходить в театр. И хотя билеты не дешевы, залы заполнены. Почему?
- Соскучились по хорошей литературе. Тексты Шекспира, Чехова, Островского не сравнить с той драматургией, которую сочиняют сегодня. К нам на спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» приходили депутаты Госдумы. Они рыдали от смеха, не верили, что это Островский написал: мол, это мы за него присочинили - так свежо звучала эта пьеса! Время идет, но отношения между людьми не меняются. Любовь, предательство, карьера - вечные темы. Кроме того, в театре можно увидеть актера живьем. Особенно это заманчиво, когда на сцене - лицо знакомое.
Родных братьев нет, зато много двоюродных
- Вы долгое время были капитаном футбольной сборной Малого театра. Откуда вдруг такой интерес к спорту?
- В молодости занимался борьбой, баскетболом, легкой атлетикой, футболом. С актерами Театра им. Маяковского мы основали турнир по футболу, в котором играли не только артисты, но и команды правительства, таможни и банкиров. По результатам этих встреч, признаюсь без ложной скромности, у меня скопилось немало спортивных призов. Я бы и сейчас продолжил играть, но не хватает времени.
...О своей личной жизни Борис Клюев не рассказывает. Его единственный сын погиб в 24 года. Со своей нынешней женой Викторией он в браке более тридцати лет. И все-таки мы задали вопрос.
- У вашего персонажа Николая Воронина большая семья. А у вас? Вы как-то рассказывали, что после смерти отца, хотя вам и было на тот момент четыре года от роду, не разрешили своей маме еще раз выйти замуж...
- Это все детский эгоизм и ревность, мальчикам свойственные. В результате родных братьев и сестер у меня так и не появилось. Но зато много двоюродных. Оттого и семья большая.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Борис КЛЮЕВ родился в Москве 13 июля 1944 года в семье актера Владимира Клюева. Его отец умер в 36 лет от сердечного приступа, который случился у него на гастролях. Овдовевшая в 29 лет мама больше замуж не вышла. В юности будущий актер мечтал учиться в Щукинском училище, как отец, но поступил в училище им. Щепкина, надеясь там спрятаться от службы в армии. Однако все равно пришлось отдать долг Родине. Борис Клюев служил в рядах советских вооруженных сил три года. После окончания театрального училища в 1969 году был принят в Малый театр. В кино дебютировал в 1970 году в фильме «Крушение империи». На протяжении многих лет Борис Клюев преподает в Щепкинском училище мастерство актера. Руководит курсом, профессор. Президент футбольной команды Малого театра. Женат третьим браком на Виктории Клюевой. Снялся более чем в 100 фильмах, во многих сериалах. У Бориса Клюева более 70 ролей в театре. Народный артист России.
Анастасия Плешакова, «Комсомольская правда», 29 января 2014 года
На канале СТС тринадцатый сезон идет семейная сага «Воронины»
Глава этого семейства - пожилой, но очень бойкий Николай Петрович так и сыплет с экрана смешными фразочками. «Эх, египетская сила!» - любимая его присказка. И дурацкая на первый взгляд. Но она влет ушла в народ. Актер Борис Клюев, который играет Николая Воронина, в жизни ему полная противоположность.
Борис Клюев - ведущий артист Малого театра, самого академичного из академических театров страны, профессор Щепкинского училища, руководитель кафедры актерского мастерства, щеголь и интеллектуал. Что не мешает ему перевоплощаться в человека из народа, да так, что за роль Воронина-старшего его наградили телевизионной премией ТЭФИ.
- Было очень приятно, когда эту работу высоко оценила критика, - признался он. - Популярность у моего персонажа необыкновенная. Его цитируют даже в школах. Это и есть народная любовь. (Смеется.)
Спилберг пока не приглашает
- У вас богатая фильмография - более 150 ролей в кино. В этом списке немало сериалов - низкий жанр, как утверждают некоторые ваши коллеги. Вы же в отличие от них не пренебрегаете этой работой.
- Почему я должен пренебрегать работой?! Недавно вернулся из Питера, где снимался в «Улицах разбитых фонарей», играл генерала. Сейчас снимаюсь в «Сельском лекаре». Я же должен кормить себя. Зарабатываю тем, что играю в театре, в кино, в сериалах. Артистам сейчас предлагают такую работу, глупо от нее отказываться - другой нет. Если бы меня пригласил Спилберг, я, конечно, с удовольствием поехал бы к нему сниматься. Но не приглашает. Мы все надеемся на возрождение российского кино. Этого пока нет. А годы идут, ты становишься старше.
- То есть вы всеядный актер?
- В этом смысле - да. Артист должен работать, а не ждать, когда его позовет гениальный режиссер. Актер, как пианист, который каждый день играет гаммы, обязан быть в рабочей форме. Так что те, кто называет сериалы низким жанром, лукавят. Скорее всего, им не предлагают в них сниматься. Популярность, которую дает телевидение, - это тоже часть нашей профессии. Не будет тебя в телевизоре - никто о тебе не узнает, хоть ты трижды хороший артист.
В кино пришли дилетанты
- Но вам-то грех жаловаться. Сейчас вы снимаетесь намного чаще, чем в молодости.
- Это действительно так. В советское время нужны были герои социальные. Мне с моей физиономией трудно было претендовать на роль героя. Обо мне чаще вспоминали, когда снимали фильмы про немцев или эсеров. Первая большая роль в кино - министр Временного правительства. Ни работягу, ни колхозника я играть не мог. А вот, например, Саша Михайлов в те годы был очень популярный и востребованный артист - воплощение соцгероя. Сейчас ему работать сложнее. Ролей для его типажа стало намного меньше.
- Изменились и сами артисты. Если актер попал в ящик, его оттуда уже не выгонишь. Прежде всего из-за этой пресловутой популярности, о которой вы говорили. Но, увы, среди медийных актеров не все хорошие.
- К сожалению. Часто в кино приходят люди без профессионального образования.
Сегодня время дилетантов: священники играют в сериалах, сценаристы называют себя актерами. Есть телеканалы, забитые репризами, которые делают ребята из КВН. Они тоже называют себя артистами. Почему, с какой стати? Актер - непростая профессия, ей нужно учиться. Смешно бывает, когда на съемки приходит молоденькая девочка - она еще ничего не сделала в профессии, но уже считает себя звездой. Но стоит ей выйти на съемочную площадку, любой хороший артист обведет ее вокруг пальца. С точки зрения профессии она совершенно беспомощна. Ничего не умеет, очень мало знает. Понты и предъявляемые ею райдеры никакого отношения к творчеству не имеют.
- Зачем же таких девочек снимают в кино?
- Я был свидетелем, как один «уважаемый» человек принес чемодан денег режиссеру, чтобы тот снял его подругу. И режиссеру пришлось согласиться, потому что ему тоже хочется есть и нужно зарабатывать на жизнь. И так как эта жизнь дорожает, люди хватаются за любой заработок.
- И снимают не выдающиеся фильмы...
- Что касается качества фильмов... Иногда съемочный день длится двенадцать часов. В этих условиях трудно ожидать от режиссера и актеров качества. Хотя действительно за последнее десятилетие мы не вырастили ни одного режиссера, который бы олицетворял российское кино. В так называемом застойном Советском Союзе один, но по-настоящему талантливый режиссер раз в десять лет появлялся. Мы снимаем «фестивальные фильмы». Но эти работы почему-то не получают премий на фестивалях. В отличие от советских картин, которые на международных фестивалях премии брали. Уже лет двадцать я не читал ни одного сценария. Мне неинтересно. Для того чтобы сегодня сыграть роль, актеру достаточно выучить свою сцену.
Гомосексуалиста сыграл с юмором
- Современных режиссеров вы, похоже, не жалуете. В одном из интервью довольно язвительно говорили о режиссере Юнгвальд-Хилькевиче, у которого много лет назад снялись в роли Рошфора в «Трех мушкетерах»...
- Меня возмутило то, что Георгий Юнгвальд-Хилькевич направо и налево рассказывает сплетни об актерах. Зачем это делать? Самый известный его фильм - «Д\'Артаньян и три мушкетера» - создан прежде всего талантом и энергетикой актеров, которые в нем снимались. Актеры вытянули эту довольно посредственную картину. Плюс замечательная музыка Максима Дунаевского, которая создала атмосферу. Без этих двух составляющих ничего бы у режиссера не вышло. А он вместо благодарности при каждом удобном случае полощет белье актеров и поливает их грязью. Рассказывает сплетни об Ире Алферовой, забывая, как она самоотверженно вела себя на съемках. У Ирины случился приступ аппендицита, ее увезли в больницу. Ира могла бы надолго задержаться на больничной койке, никто бы слова не сказал. Но через два дня после операции она вернулась на площадку, боялась подвести коллег. Ира очень порядочный и хороший человек. Ее любят зрители. Распускать о ней сплетни неприлично.
- Как вас угораздило сыграть гомосексуалиста в фильме «Гений»?
- Вы удивитесь, но за эту роль я получил приз зрительских симпатий. Когда проходил показ фильма в Доме кино, люди рыдали от смеха. Мой товарищ режиссер Витя Сергеев пригласил меня на съемки, не уточнив, какую роль для меня приберег. А я сразу и не сообразил, кого буду играть. Ну а когда понял, поздно было отказываться. И сыграл этого тайного гомосексуалиста Архипова с юмором. Ну раз уж выпало такое «счастье», пускай будет смешно.
Депутаты рыдали от смеха
- Недавно в Малом театре вышел спектакль «Как обмануть государство» («Школа налогоплательщиков»). В этой постановке вы играете начальника департамента подоходного налога господина Фромантеля. Роль для театральной сцены, согласитесь, неожиданная. Где театр, а где подоходный налог? Возможно, история с Жераром Депардье, обиженным французскими налогами, подсказала выбор пьесы?
- Скорее всего, благодаря истории с Депардье эта пьеса стала понятнее зрителям. Написана она была давным-давно и уже шла на российских подмостках. Залог успеха здесь не в сюжете, а в том, что это комедия - самый благодарный жанр. Зрители воспринимают его на ура.
- В Малом театре вы сыграли в семидесяти спектаклях...
- За 45 лет работы накопилось!
- Сейчас зрители снова стали ходить в театр. И хотя билеты не дешевы, залы заполнены. Почему?
- Соскучились по хорошей литературе. Тексты Шекспира, Чехова, Островского не сравнить с той драматургией, которую сочиняют сегодня. К нам на спектакль «На всякого мудреца довольно простоты» приходили депутаты Госдумы. Они рыдали от смеха, не верили, что это Островский написал: мол, это мы за него присочинили - так свежо звучала эта пьеса! Время идет, но отношения между людьми не меняются. Любовь, предательство, карьера - вечные темы. Кроме того, в театре можно увидеть актера живьем. Особенно это заманчиво, когда на сцене - лицо знакомое.
Родных братьев нет, зато много двоюродных
- Вы долгое время были капитаном футбольной сборной Малого театра. Откуда вдруг такой интерес к спорту?
- В молодости занимался борьбой, баскетболом, легкой атлетикой, футболом. С актерами Театра им. Маяковского мы основали турнир по футболу, в котором играли не только артисты, но и команды правительства, таможни и банкиров. По результатам этих встреч, признаюсь без ложной скромности, у меня скопилось немало спортивных призов. Я бы и сейчас продолжил играть, но не хватает времени.
...О своей личной жизни Борис Клюев не рассказывает. Его единственный сын погиб в 24 года. Со своей нынешней женой Викторией он в браке более тридцати лет. И все-таки мы задали вопрос.
- У вашего персонажа Николая Воронина большая семья. А у вас? Вы как-то рассказывали, что после смерти отца, хотя вам и было на тот момент четыре года от роду, не разрешили своей маме еще раз выйти замуж...
- Это все детский эгоизм и ревность, мальчикам свойственные. В результате родных братьев и сестер у меня так и не появилось. Но зато много двоюродных. Оттого и семья большая.
ЛИЧНОЕ ДЕЛО
Борис КЛЮЕВ родился в Москве 13 июля 1944 года в семье актера Владимира Клюева. Его отец умер в 36 лет от сердечного приступа, который случился у него на гастролях. Овдовевшая в 29 лет мама больше замуж не вышла. В юности будущий актер мечтал учиться в Щукинском училище, как отец, но поступил в училище им. Щепкина, надеясь там спрятаться от службы в армии. Однако все равно пришлось отдать долг Родине. Борис Клюев служил в рядах советских вооруженных сил три года. После окончания театрального училища в 1969 году был принят в Малый театр. В кино дебютировал в 1970 году в фильме «Крушение империи». На протяжении многих лет Борис Клюев преподает в Щепкинском училище мастерство актера. Руководит курсом, профессор. Президент футбольной команды Малого театра. Женат третьим браком на Виктории Клюевой. Снялся более чем в 100 фильмах, во многих сериалах. У Бориса Клюева более 70 ролей в театре. Народный артист России.
Анастасия Плешакова, «Комсомольская правда», 29 января 2014 года
24.10.2013
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: НЫНЕШНИЙ ДЕНЬ КУЛЬТУРЫ — ЭТО ПОПСА
Народный артист поделился своими взглядами на современный театр
Антонов Михаил, «Вечерний Санкт-Петербург», 24 октября 2013 года
Антонов Михаил, «Вечерний Санкт-Петербург», 24 октября 2013 года
БОРИС КЛЮЕВ: НЫНЕШНИЙ ДЕНЬ КУЛЬТУРЫ — ЭТО ПОПСА
Народный артист поделился своими взглядами на современный театр
На сцене «Балтийского дома» идут гастроли Государственного академического Малого театра из Москвы. Уже сыгран спектакль «Филумена Мартурано», в пятницу и субботу — «Пиковая дама», а дальше — «Село Степанчиково и его обитатели», «Бесприданница», «Наследники Рабурдена». Одним из главных действующих лиц на петербургских гастролях стал, конечно же, Борис Клюев, член художественного совета Малого театра, любимый несколькими поколениями народный артист России, много снимающийся в кино и сериалах, профессор Щепкинского театрального училища. Накануне гастролей, «заменив» готовящегося к премьерному спектаклю художественного руководителя Малого театра Юрия Соломина, актер Клюев специально приехал в Петербург, чтобы рассказать о нынешних гастролях, ответить на вопросы СМИ. Свои вопросы мастеру адресовал и наш корреспондент.
Любим тех, кто умеет работать
— Борис Владимирович, вы приехали в Петербург вместе с режиссером нового поколения, 43-летним Антоном Яковлевым (сын любимого актера страны Юрия Яковлева. — Прим. авт.), который недавно поставил в Малом спектакль по повести «Село Степанчиково о его обитатели» Достоевского. Насколько важен для вашего театра этот спектакль?
— Конечно, важен. Версия Антона Яковлева — очень талантливого, нерастиражированного режиссера, ставящего, если можно так выразиться, «штучные» спектакли, такова: Фома Фомич Опискин — герой нашего времени во плоти. Это история о том, как гениально можно манипулировать людьми, у которых нет веры. Опискин — своеобразный новый мессия. Он заставляет людей поверить, что с ним они становятся лучше, более думающими, более духовными. Такова главная формула власти: убедить человека, что ты ему необходим. При этом Опискин — человек с потрясающей фантазией и мощной творческой энергией, что выгодно отличает его от привычного нам образа властей предержащих.
Вместе с Антоном Юрьевичем работали замечательные профессионалы: художник Николай Слободяник, художник по костюмам Оксана Ярмольник (жена известного актера и продюсера. — Прим. авт.), художник по свету Андрей Изотов и другие. Им удалось создать оригинальный спектакль по произведению, которое, как ни странно, в наши дни очень редко переносится на сцену, хотя, и зрители в этом убедятся, актуальности не утратило. В Петербурге, на сцене «Балтийского дома», наши артисты сыграют этот спектакль 27 и 28 октября.
— Почему Малый театр для постановки Достоевского пригласил молодого режиссера, у которого наверняка свой взгляд на классику?
— Малый театр имеет право пригласить любого режиссера, и для него это будет почетно. Но Малый театр — это живой организм, и (я это знаю от Юрия Соломина) прежде всего собирали «досье» и характеристики на Антона. Смотрели, выбирали, это ведь тоже очень опасно. Во-первых, автор опасный, название опасное, история постановок этого спектакля непростая, и, конечно, волновались, получится или нет. Нам кажется, что получилось интересно. Более того, как режиссер, Антон Яковлев очень хорошо о себе заявил, и я думаю, у него будет очень хорошая жизнь в Малом театре. Мы же любим тех людей, кто нас любит, кто умеет хорошо работать, — ну, впрочем, как и вы.
Актер и режиссер — это разные профессии
— В Москве сейчас несколько театров передали в руки известным актерам — Меньшикову, Миронову, Безрукову, свой театр есть теперь у Кирилла Серебренникова... Как вы оцениваете эти перемены?
— Честно говоря, отрицательно. Все-таки актер и художественный руководитель — это разные профессии. И то, чего достигли названные вами личности, пока не впечатляет.
— Ну а вот Евгений Миронов — ведь он буквально поднял из руин Театр наций и превратил его в сильный, оригинальный коллектив…
— Я не вижу этого. Позвольте вам все-таки сказать, что у вас неправильная информация по поводу Театра наций. Изначально он должен был находиться там, где сейчас находится театр Дорониной — МХАТ имени Горького. Она здание не отдала в свое время, и поэтому Театр наций въехал в отремонтированный Театр Корша. Замечательное, чудесное историческое здание было отдано под Театр наций, у которого была своя программа, свои функции. Все приезжающие гастролеры должны играть в этом театре, поэтому он — Театр наций. Это не только зарубежное, но и ближнее зарубежье и так далее... А сегодня эта идея потеряна….
И вообще — что такое руководитель? Это что, должна быть творческая единица? Откуда у Жени Миронова этот опыт?
— А как же Станиславский? Он ведь тоже из актеров вышел…
— У них театр был на паях. Они собрались, скинулись, так и работали. И если бы не Владимир Иванович Данченко, то, возможно, театра бы вообще не было. Потому что семья Алексеева сказала: «Сначала ты работаешь, а потом занимаешься любимым делом». Понимаете? И все знают, что Константин Сергеич был очень увлеченный человек, и, когда ставил спектакль, он в упоении смеялся. А приходил Немирович-Данченко: «Так, все спокойно. А теперь — это сюда, это сюда, а это сюда». Это разные профессии. Разные профессии — актер и режиссер, и, самое главное, отдельная профессия — руководитель театра.
Штиль заслужил хорошую машину
— Вы часто «заступаетесь» за коллег-актеров, говорите, что им тяжело выживать… А мне кажется, актеры сегодня живут хорошо, как никогда раньше… Если, конечно, это востребованные, состоявшиеся в своей профессии мастера.
— Откуда у вас такая информация? Вот я недавно разговаривал с вашим замечательным актером Георгием Штилем, который рассказал мне, за какие скромные деньги работает… А он востребованный, состоявшийся.
— Извините, но дядя Жора (так в театральном и киномире все зовут народного артиста Георгия Штиля. — Прим. авт.) колесит по Питеру на отличной иномарке, он сам говорил мне, что они с женой приобрели квартиру в Финляндии… Всем бы такую бедность!
— Он заслужил это! Ему 80 лет, и что, он, по-вашему, не заслужил хорошую машину?
— Он большой артист, один из последних из товстоноговской плеяды…
— Вот в этом все и дело — он из последней плеяды артистов, больше там никого нет из этого поколения. Поэтому, когда он мне говорит, сколько он получает, мне становится его жалко.
— Но ведь и БДТ, и Малый театр получают государственные гранты…
— А если бы не было гранта, я, народный артист, который проработал 45 лет в Малом театре, получал бы 12 тысяч.
Как бы то ни было, театр сегодня лихорадит. Нынешний день культуры — это попса. Вот где люди зарабатывают деньги, где чувствуют себя просто королями. А театр находится в глубоком забвении, причем все его проявления — и опера, и балет, и прочее. Хотя мы держимся, не снижаем планку Малого театра. Надеюсь, нынешние гастроли с нашими новыми спектаклями убедят петербуржцев в правильности нашего пути.
Антонов Михаил, «Вечерний Санкт-Петербург», 24 октября 2013 года
Народный артист поделился своими взглядами на современный театр
На сцене «Балтийского дома» идут гастроли Государственного академического Малого театра из Москвы. Уже сыгран спектакль «Филумена Мартурано», в пятницу и субботу — «Пиковая дама», а дальше — «Село Степанчиково и его обитатели», «Бесприданница», «Наследники Рабурдена». Одним из главных действующих лиц на петербургских гастролях стал, конечно же, Борис Клюев, член художественного совета Малого театра, любимый несколькими поколениями народный артист России, много снимающийся в кино и сериалах, профессор Щепкинского театрального училища. Накануне гастролей, «заменив» готовящегося к премьерному спектаклю художественного руководителя Малого театра Юрия Соломина, актер Клюев специально приехал в Петербург, чтобы рассказать о нынешних гастролях, ответить на вопросы СМИ. Свои вопросы мастеру адресовал и наш корреспондент.
Любим тех, кто умеет работать
— Борис Владимирович, вы приехали в Петербург вместе с режиссером нового поколения, 43-летним Антоном Яковлевым (сын любимого актера страны Юрия Яковлева. — Прим. авт.), который недавно поставил в Малом спектакль по повести «Село Степанчиково о его обитатели» Достоевского. Насколько важен для вашего театра этот спектакль?
— Конечно, важен. Версия Антона Яковлева — очень талантливого, нерастиражированного режиссера, ставящего, если можно так выразиться, «штучные» спектакли, такова: Фома Фомич Опискин — герой нашего времени во плоти. Это история о том, как гениально можно манипулировать людьми, у которых нет веры. Опискин — своеобразный новый мессия. Он заставляет людей поверить, что с ним они становятся лучше, более думающими, более духовными. Такова главная формула власти: убедить человека, что ты ему необходим. При этом Опискин — человек с потрясающей фантазией и мощной творческой энергией, что выгодно отличает его от привычного нам образа властей предержащих.
Вместе с Антоном Юрьевичем работали замечательные профессионалы: художник Николай Слободяник, художник по костюмам Оксана Ярмольник (жена известного актера и продюсера. — Прим. авт.), художник по свету Андрей Изотов и другие. Им удалось создать оригинальный спектакль по произведению, которое, как ни странно, в наши дни очень редко переносится на сцену, хотя, и зрители в этом убедятся, актуальности не утратило. В Петербурге, на сцене «Балтийского дома», наши артисты сыграют этот спектакль 27 и 28 октября.
— Почему Малый театр для постановки Достоевского пригласил молодого режиссера, у которого наверняка свой взгляд на классику?
— Малый театр имеет право пригласить любого режиссера, и для него это будет почетно. Но Малый театр — это живой организм, и (я это знаю от Юрия Соломина) прежде всего собирали «досье» и характеристики на Антона. Смотрели, выбирали, это ведь тоже очень опасно. Во-первых, автор опасный, название опасное, история постановок этого спектакля непростая, и, конечно, волновались, получится или нет. Нам кажется, что получилось интересно. Более того, как режиссер, Антон Яковлев очень хорошо о себе заявил, и я думаю, у него будет очень хорошая жизнь в Малом театре. Мы же любим тех людей, кто нас любит, кто умеет хорошо работать, — ну, впрочем, как и вы.
Актер и режиссер — это разные профессии
— В Москве сейчас несколько театров передали в руки известным актерам — Меньшикову, Миронову, Безрукову, свой театр есть теперь у Кирилла Серебренникова... Как вы оцениваете эти перемены?
— Честно говоря, отрицательно. Все-таки актер и художественный руководитель — это разные профессии. И то, чего достигли названные вами личности, пока не впечатляет.
— Ну а вот Евгений Миронов — ведь он буквально поднял из руин Театр наций и превратил его в сильный, оригинальный коллектив…
— Я не вижу этого. Позвольте вам все-таки сказать, что у вас неправильная информация по поводу Театра наций. Изначально он должен был находиться там, где сейчас находится театр Дорониной — МХАТ имени Горького. Она здание не отдала в свое время, и поэтому Театр наций въехал в отремонтированный Театр Корша. Замечательное, чудесное историческое здание было отдано под Театр наций, у которого была своя программа, свои функции. Все приезжающие гастролеры должны играть в этом театре, поэтому он — Театр наций. Это не только зарубежное, но и ближнее зарубежье и так далее... А сегодня эта идея потеряна….
И вообще — что такое руководитель? Это что, должна быть творческая единица? Откуда у Жени Миронова этот опыт?
— А как же Станиславский? Он ведь тоже из актеров вышел…
— У них театр был на паях. Они собрались, скинулись, так и работали. И если бы не Владимир Иванович Данченко, то, возможно, театра бы вообще не было. Потому что семья Алексеева сказала: «Сначала ты работаешь, а потом занимаешься любимым делом». Понимаете? И все знают, что Константин Сергеич был очень увлеченный человек, и, когда ставил спектакль, он в упоении смеялся. А приходил Немирович-Данченко: «Так, все спокойно. А теперь — это сюда, это сюда, а это сюда». Это разные профессии. Разные профессии — актер и режиссер, и, самое главное, отдельная профессия — руководитель театра.
Штиль заслужил хорошую машину
— Вы часто «заступаетесь» за коллег-актеров, говорите, что им тяжело выживать… А мне кажется, актеры сегодня живут хорошо, как никогда раньше… Если, конечно, это востребованные, состоявшиеся в своей профессии мастера.
— Откуда у вас такая информация? Вот я недавно разговаривал с вашим замечательным актером Георгием Штилем, который рассказал мне, за какие скромные деньги работает… А он востребованный, состоявшийся.
— Извините, но дядя Жора (так в театральном и киномире все зовут народного артиста Георгия Штиля. — Прим. авт.) колесит по Питеру на отличной иномарке, он сам говорил мне, что они с женой приобрели квартиру в Финляндии… Всем бы такую бедность!
— Он заслужил это! Ему 80 лет, и что, он, по-вашему, не заслужил хорошую машину?
— Он большой артист, один из последних из товстоноговской плеяды…
— Вот в этом все и дело — он из последней плеяды артистов, больше там никого нет из этого поколения. Поэтому, когда он мне говорит, сколько он получает, мне становится его жалко.
— Но ведь и БДТ, и Малый театр получают государственные гранты…
— А если бы не было гранта, я, народный артист, который проработал 45 лет в Малом театре, получал бы 12 тысяч.
Как бы то ни было, театр сегодня лихорадит. Нынешний день культуры — это попса. Вот где люди зарабатывают деньги, где чувствуют себя просто королями. А театр находится в глубоком забвении, причем все его проявления — и опера, и балет, и прочее. Хотя мы держимся, не снижаем планку Малого театра. Надеюсь, нынешние гастроли с нашими новыми спектаклями убедят петербуржцев в правильности нашего пути.
Антонов Михаил, «Вечерний Санкт-Петербург», 24 октября 2013 года
Подробнее
ОБМАНЫВАТЬ ГОСУДАРСТВО ОЧЕНЬ ДАЖЕ ПОЛЕЗНО
Московский Малый театр представил свою первую премьеру нового сезона на сцене филиала на Большой Ордынке
Ирина Зиновьева, Дмитрий Алексеев
»Московский комсомолец», 21 октября 2013 года
Ирина Зиновьева, Дмитрий Алексеев
»Московский комсомолец», 21 октября 2013 года
ОБМАНЫВАТЬ ГОСУДАРСТВО ОЧЕНЬ ДАЖЕ ПОЛЕЗНО
Московский Малый театр представил свою первую премьеру нового сезона на сцене филиала на Большой Ордынке
Народный артист РФ, режиссер Владимир Бейлис поставил некогда популярную у нас французскую комедию. Главный герой хитроумный проходимец Гастон Вальтье создал «Школу налогоплательщиков» и обучает в ней клиентов законным способам уклонения от налогов под носом у собственного тестя – директора департамента подоходного налога. Махинации Вальтье почти что разорили государственную казну, а ему самому позволили стать единоличным владельцем главного символа Парижа – Эйфелевой башни. Присвоенный главный символ он хочет подарить своей любимой жене Жюльетт. Как результат его действий - Франция в опасности! Ведь даже сам министр финансов, потеряв свой пост, вынужденно захотел стать учеником школы дельца Гастона.
Премьерный спектакль «Как обмануть государство» создан по пьесе французских авторов Луи Вернея и Жоржа Берра «Школа налогоплательщиков». В ней идет речь о событиях, происходящих в 1930-е годы в Париже. Написанная в 1934 году, она впервые была опубликована в Советском Союзе в 1935 году. Проблемы и ситуации, затронутые в пьесе, остросовременны - это не только увлекательный сюжет, забавные ситуации и меткие репризы. Глубокие мысли и тонкий подтекст пьесы, точные авторские наблюдения и выводы будут полезны всем, кто интересуется вопросами налогообложения.
По словам режиссера, текст пьесы звучит настолько актуально, что не было необходимости что-то искусственно осовременивать, менять время и место действия. «Самая главная тема — налоги, а что может быть актуальнее сегодня? Как существует семья во время кризиса, как справляется с удушающими налогами? Что становится решающим в этой жизни — деньги или что-то другое, более важное для человека? Подчас (как и происходит в пьесе), мы готовы пуститься на любые аферы ради спасения своей семьи, счастья близких. Но все-таки не «золотой телец», а чувства и отношения людей друг к другу побеждают»,- считает Владимир Бейлис.
Идея, а вернее компоненты этой пьесы стары как мир и одновременно актуальны во все времена. Все линии в спектакле (деньги, личные отношения, деловые отношения), соединяясь дают беспроигрышный вариант при качественной подаче.
Работа актеров на безупречной высоте. Словно северное сияние, как и всегда, блистает Лилия Юдина. Традиционно неподражаем в своей эксцентричности Борис Клюев. Юмор скользит на протяжение всей пьесы, и подается он не только текстом, но и самой игрой. Все немного преувеличено, но ровно настолько, чтобы усилить впечатление, а не превратить спектакль в «дешевку». Пьеса не может не понравиться тем, кто любит Малый театр и его атмосферу.
В новом спектакле помимо вышеупомянутых Лилии Юдиной и Бориса Клюева также заняты – Александр Вершинин, Полина Долинская, Владимир Дубровский, Петр Абрамов и другие.
Ирина Зиновьева, Дмитрий Алексеев
»Московский комсомолец», 21 октября 2013 года
Московский Малый театр представил свою первую премьеру нового сезона на сцене филиала на Большой Ордынке
Народный артист РФ, режиссер Владимир Бейлис поставил некогда популярную у нас французскую комедию. Главный герой хитроумный проходимец Гастон Вальтье создал «Школу налогоплательщиков» и обучает в ней клиентов законным способам уклонения от налогов под носом у собственного тестя – директора департамента подоходного налога. Махинации Вальтье почти что разорили государственную казну, а ему самому позволили стать единоличным владельцем главного символа Парижа – Эйфелевой башни. Присвоенный главный символ он хочет подарить своей любимой жене Жюльетт. Как результат его действий - Франция в опасности! Ведь даже сам министр финансов, потеряв свой пост, вынужденно захотел стать учеником школы дельца Гастона.
Премьерный спектакль «Как обмануть государство» создан по пьесе французских авторов Луи Вернея и Жоржа Берра «Школа налогоплательщиков». В ней идет речь о событиях, происходящих в 1930-е годы в Париже. Написанная в 1934 году, она впервые была опубликована в Советском Союзе в 1935 году. Проблемы и ситуации, затронутые в пьесе, остросовременны - это не только увлекательный сюжет, забавные ситуации и меткие репризы. Глубокие мысли и тонкий подтекст пьесы, точные авторские наблюдения и выводы будут полезны всем, кто интересуется вопросами налогообложения.
По словам режиссера, текст пьесы звучит настолько актуально, что не было необходимости что-то искусственно осовременивать, менять время и место действия. «Самая главная тема — налоги, а что может быть актуальнее сегодня? Как существует семья во время кризиса, как справляется с удушающими налогами? Что становится решающим в этой жизни — деньги или что-то другое, более важное для человека? Подчас (как и происходит в пьесе), мы готовы пуститься на любые аферы ради спасения своей семьи, счастья близких. Но все-таки не «золотой телец», а чувства и отношения людей друг к другу побеждают»,- считает Владимир Бейлис.
Идея, а вернее компоненты этой пьесы стары как мир и одновременно актуальны во все времена. Все линии в спектакле (деньги, личные отношения, деловые отношения), соединяясь дают беспроигрышный вариант при качественной подаче.
Работа актеров на безупречной высоте. Словно северное сияние, как и всегда, блистает Лилия Юдина. Традиционно неподражаем в своей эксцентричности Борис Клюев. Юмор скользит на протяжение всей пьесы, и подается он не только текстом, но и самой игрой. Все немного преувеличено, но ровно настолько, чтобы усилить впечатление, а не превратить спектакль в «дешевку». Пьеса не может не понравиться тем, кто любит Малый театр и его атмосферу.
В новом спектакле помимо вышеупомянутых Лилии Юдиной и Бориса Клюева также заняты – Александр Вершинин, Полина Долинская, Владимир Дубровский, Петр Абрамов и другие.
Ирина Зиновьева, Дмитрий Алексеев
»Московский комсомолец», 21 октября 2013 года
20.10.2013
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «ТОЛЬКО И ДЕЛАЮ, ЧТО ОБМАНЫВАЮ ГОСУДАРСТВО»
В Малом театре звучит «Марсельеза». Здесь представляют премьеру по французской пьесе.
Анна ЧУЖКОВА, «Культура», 19 октября 2013 года
Анна ЧУЖКОВА, «Культура», 19 октября 2013 года
БОРИС КЛЮЕВ: «ТОЛЬКО И ДЕЛАЮ, ЧТО ОБМАНЫВАЮ ГОСУДАРСТВО»
В Малом театре звучит «Марсельеза». Здесь представляют премьеру по французской пьесе.
Анна ЧУЖКОВА, «Культура», 19 октября 2013 года
Луи Верней в соавторстве с актером Жоржем Берром написал «Школу налогоплательщиков» в разгар Великой депрессии. Сегодня, когда американские госслужащие отправлены в неоплачиваемый отпуск, а в Европе слово «кризис» произносят все чаще, пьеса вновь актуальна. На сцене Малого она появилась под интригующим названием «Как обмануть государство».
Директору департамента налогов Фромантелю (Борис Клюев) не повезло с зятем (Александр Вершинин): лодырь, долгов наделал, еще и анархист. На беду тестя Гастон решает исправиться — заняться делом и вернуть потерянные за время кризиса капиталы. Способ он выбирает весьма оригинальный — открыть школу, чтобы научить людей уходить от непомерных налогов. А когда дела начинают идти в гору, государство и Фромантель нищают на глазах. История разыгрывается под французский шансон в тени деревянной Эйфелевой башни. Украшают сюжет виньетки из любовных увлечений легкомысленной жены Гастона (Полина Долинская). На сцене появляется и Лилия Юдина в роли кокетки Бетти Дорланж, зарабатывающей на жизнь фигурой, которую, кстати, содержанка не замедлит продемонстрировать. В общем, спектакль получился по-французски фривольным.
После премьеры корреспондент «Культуры» поспешила за кулисы, чтобы поговорить с исполнителем одной из главных ролей Борисом Клюевым.
культура: Спектакль вышел легкий — для зрителей, но не для критиков. Над комедией, наверное, и работать весело?
Клюев: Вы зря так думаете. Легкость появилась после многих репетиций. Никак не могли привыкнуть к оформлению. Эйфелева башня посередине очень мешает — пространство сложно осваивать. Так что мизансцен практически нет. Кропотливо разбирали текст, мотали кишки, над каждым словом сидели, сокращали. Ведь все французские пьесы несколько болтливы.
культура: Вам приходилось обманывать государство?
Клюев: Постоянно! Только этим и занимаюсь. Скорость превышаю, например. Да разное случалось. Когда в армии служил, в самоволку ходил. По трубе спускался из окна, чтобы попасть на фестиваль итальянского кино. Пять суток гауптвахты дали. А еще за водкой бегал. Но то была безвыходная ситуация. В палатке жили десять человек. Спички тянули, кто пойдет. Хочешь не хочешь — должен. Удирал от патруля.
культура: По собственному признанию, Вы никогда не читаете сценарии. Что это, актерская беспринципность?
Клюев: Просто сыграть могу все. Это не хвастовство. И в театре, и в кино очень давно. Недаром ношу звание народного артиста. Сценарии, которые пишут сегодня, такого низкого литературного уровня, что читать их бесполезно.
культура: Снимаетесь в многочисленных сериалах, однако на театр время остается?
Клюев: Сцена для меня в приоритете. Я консервативен. Театр выгодно отличается от кинематографа своим возрастом. Ему — тысячелетия. И это что-то значит. Кино — молодое искусство, связанное с техникой. Там ты не растешь. А на сцене одну роль можно улучшать много лет. Очень люблю традиции во всем. Симпатизирую Великобритании за то, что у них есть королева. Нравится, когда она выходит на улицы и раздает конфеты по праздникам. И налогоплательщики согласны содержать ее. По-моему, России тоже нужен царь. Существовали великие династии, традиции. Когда их сломали, стало лучше? Нет. Но каждый руководитель с тех пор мечтал стать царьком. А государь все-таки был помазанником Божьим.
культура: Историческая сцена Малого на реконструкции. Это Вас стесняет?
Клюев: Конечно. Это как церковь. Она намоленная. Зданию почти двести лет. Представьте, какое количество людей отдавало там энергию, мечтало о славе и достигало ее. Поэтому театр такой теплый. Я, например, даже во время отпуска туда прихожу послушать, как он спит. Бывает, и храпит...
культура: Вы снимаетесь в очередном сезоне «Ворониных». Сериал идет уже четыре года, не надоело?
Клюев: Надоело. Думаю, и телеканал бы его давно закрыл, но рейтинг очень высокий. Никто не ожидал, что это будет народный сериал. Куда бы мы ни приезжали, на дни города, например, только скажу со сцены коронную фразу: «Египетская сила!» — толпа начинает аплодировать. Популярность — совершенно непонятная вещь.
культура: Чувствуете, что «на Вас» в театр приходит новая аудитория?
Клюев: Конечно. Сейчас в перерыве подошли зрители из Иваново. Попросили автограф и сфотографироваться: «Мы узнали Вас по кино, а сейчас ходим на спектакли. Просто необходимо время от времени Вас видеть». Согласитесь, актеру приятно такое слышать.
культура: Фромантель произносит: «Деньги перерождают человека». Согласны?
Клюев: Абсолютно. В худшую или лучшую сторону? Этого никто не знает. Поклоняться золотому тельцу — грех. Но с другой стороны, человек для чего-то ведь деньги придумал. Я много за свою жизнь выпустил студентов. Вижу, что у нынешнего поколения происходит большая переоценка ценностей. Красивые девочки, которые могли бы работать в театре, предпочитают становиться женами олигархов. Рожают им детей. Потом приходят сюда, смотрят на сокурсников и начинают рыдать...
культура: «Щепка» поощряет, когда студенты снимаются в сериалах?
Клюев: Смотря с какого курса. Одним рекомендую в обязательном порядке идти на пробы. А кто-то не дорос. Вопрос индивидуальный. Но считаю, любая популярность артисту только помогает. Нашей звездочке Кристине Асмус сразу сказал в кино отправляться, и преподавателей предупредил: ее не трогайте. Она маленькая, в театре девочке тяжело будет.
культура: Тем не менее замечена в Ермоловском. Хотя из «Язычников» уже ушла.
Клюев: Меньшикову сейчас очень тяжело. Одно дело — играть в свое удовольствие, другое — руководить стационарным театром. Репертуар еще создать надо. А те спектакли, которые он выпустил, не тянут. И у Миронова репертуара нет. Есть хорошие постановки, но их мало. В них играет он и Чулпан Хаматова. Последнее время многие молодые пытаются организовать свои театры — не получается. Руководители меняются, вечные скандалы, все топчутся на месте. Наша любимая демократия за 25 лет не создала ни одной пьесы, ни одного режиссера уровня Товстоногова или Гончарова.
В Малом театре звучит «Марсельеза». Здесь представляют премьеру по французской пьесе.
Анна ЧУЖКОВА, «Культура», 19 октября 2013 года
Луи Верней в соавторстве с актером Жоржем Берром написал «Школу налогоплательщиков» в разгар Великой депрессии. Сегодня, когда американские госслужащие отправлены в неоплачиваемый отпуск, а в Европе слово «кризис» произносят все чаще, пьеса вновь актуальна. На сцене Малого она появилась под интригующим названием «Как обмануть государство».
Директору департамента налогов Фромантелю (Борис Клюев) не повезло с зятем (Александр Вершинин): лодырь, долгов наделал, еще и анархист. На беду тестя Гастон решает исправиться — заняться делом и вернуть потерянные за время кризиса капиталы. Способ он выбирает весьма оригинальный — открыть школу, чтобы научить людей уходить от непомерных налогов. А когда дела начинают идти в гору, государство и Фромантель нищают на глазах. История разыгрывается под французский шансон в тени деревянной Эйфелевой башни. Украшают сюжет виньетки из любовных увлечений легкомысленной жены Гастона (Полина Долинская). На сцене появляется и Лилия Юдина в роли кокетки Бетти Дорланж, зарабатывающей на жизнь фигурой, которую, кстати, содержанка не замедлит продемонстрировать. В общем, спектакль получился по-французски фривольным.
После премьеры корреспондент «Культуры» поспешила за кулисы, чтобы поговорить с исполнителем одной из главных ролей Борисом Клюевым.
культура: Спектакль вышел легкий — для зрителей, но не для критиков. Над комедией, наверное, и работать весело?
Клюев: Вы зря так думаете. Легкость появилась после многих репетиций. Никак не могли привыкнуть к оформлению. Эйфелева башня посередине очень мешает — пространство сложно осваивать. Так что мизансцен практически нет. Кропотливо разбирали текст, мотали кишки, над каждым словом сидели, сокращали. Ведь все французские пьесы несколько болтливы.
культура: Вам приходилось обманывать государство?
Клюев: Постоянно! Только этим и занимаюсь. Скорость превышаю, например. Да разное случалось. Когда в армии служил, в самоволку ходил. По трубе спускался из окна, чтобы попасть на фестиваль итальянского кино. Пять суток гауптвахты дали. А еще за водкой бегал. Но то была безвыходная ситуация. В палатке жили десять человек. Спички тянули, кто пойдет. Хочешь не хочешь — должен. Удирал от патруля.
культура: По собственному признанию, Вы никогда не читаете сценарии. Что это, актерская беспринципность?
Клюев: Просто сыграть могу все. Это не хвастовство. И в театре, и в кино очень давно. Недаром ношу звание народного артиста. Сценарии, которые пишут сегодня, такого низкого литературного уровня, что читать их бесполезно.
культура: Снимаетесь в многочисленных сериалах, однако на театр время остается?
Клюев: Сцена для меня в приоритете. Я консервативен. Театр выгодно отличается от кинематографа своим возрастом. Ему — тысячелетия. И это что-то значит. Кино — молодое искусство, связанное с техникой. Там ты не растешь. А на сцене одну роль можно улучшать много лет. Очень люблю традиции во всем. Симпатизирую Великобритании за то, что у них есть королева. Нравится, когда она выходит на улицы и раздает конфеты по праздникам. И налогоплательщики согласны содержать ее. По-моему, России тоже нужен царь. Существовали великие династии, традиции. Когда их сломали, стало лучше? Нет. Но каждый руководитель с тех пор мечтал стать царьком. А государь все-таки был помазанником Божьим.
культура: Историческая сцена Малого на реконструкции. Это Вас стесняет?
Клюев: Конечно. Это как церковь. Она намоленная. Зданию почти двести лет. Представьте, какое количество людей отдавало там энергию, мечтало о славе и достигало ее. Поэтому театр такой теплый. Я, например, даже во время отпуска туда прихожу послушать, как он спит. Бывает, и храпит...
культура: Вы снимаетесь в очередном сезоне «Ворониных». Сериал идет уже четыре года, не надоело?
Клюев: Надоело. Думаю, и телеканал бы его давно закрыл, но рейтинг очень высокий. Никто не ожидал, что это будет народный сериал. Куда бы мы ни приезжали, на дни города, например, только скажу со сцены коронную фразу: «Египетская сила!» — толпа начинает аплодировать. Популярность — совершенно непонятная вещь.
культура: Чувствуете, что «на Вас» в театр приходит новая аудитория?
Клюев: Конечно. Сейчас в перерыве подошли зрители из Иваново. Попросили автограф и сфотографироваться: «Мы узнали Вас по кино, а сейчас ходим на спектакли. Просто необходимо время от времени Вас видеть». Согласитесь, актеру приятно такое слышать.
культура: Фромантель произносит: «Деньги перерождают человека». Согласны?
Клюев: Абсолютно. В худшую или лучшую сторону? Этого никто не знает. Поклоняться золотому тельцу — грех. Но с другой стороны, человек для чего-то ведь деньги придумал. Я много за свою жизнь выпустил студентов. Вижу, что у нынешнего поколения происходит большая переоценка ценностей. Красивые девочки, которые могли бы работать в театре, предпочитают становиться женами олигархов. Рожают им детей. Потом приходят сюда, смотрят на сокурсников и начинают рыдать...
культура: «Щепка» поощряет, когда студенты снимаются в сериалах?
Клюев: Смотря с какого курса. Одним рекомендую в обязательном порядке идти на пробы. А кто-то не дорос. Вопрос индивидуальный. Но считаю, любая популярность артисту только помогает. Нашей звездочке Кристине Асмус сразу сказал в кино отправляться, и преподавателей предупредил: ее не трогайте. Она маленькая, в театре девочке тяжело будет.
культура: Тем не менее замечена в Ермоловском. Хотя из «Язычников» уже ушла.
Клюев: Меньшикову сейчас очень тяжело. Одно дело — играть в свое удовольствие, другое — руководить стационарным театром. Репертуар еще создать надо. А те спектакли, которые он выпустил, не тянут. И у Миронова репертуара нет. Есть хорошие постановки, но их мало. В них играет он и Чулпан Хаматова. Последнее время многие молодые пытаются организовать свои театры — не получается. Руководители меняются, вечные скандалы, все топчутся на месте. Наша любимая демократия за 25 лет не создала ни одной пьесы, ни одного режиссера уровня Товстоногова или Гончарова.
07.10.2013
Подробнее
МАЛЫЙ ТЕАТР ПОСЕТИТ СЕВЕРНУЮ СТОЛИЦУ С ДЕСЯТИДНЕВНЫМИ ГАСТРОЛЯМИ
С 23 октября по 1 ноября на сцене театра-фестиваля «Балтийский Дом» пройдут гастроли Государственного академического Малого театра.
Пресс-конференция состоится 18 октября в 14.00 в театре «Балтийский дом» (Александровский парк, дом 4).
Участники: Генеральный директор Малого театра Тамара Михайлова, народный артист России Борис Клюев, режиссер Антон Яковлев.
Аккредитация журналистов: Пресс-секретарь Малого театра Дарья Антонова (+7(910)450-06-96, press@maly.ru).
Пресс-конференция состоится 18 октября в 14.00 в театре «Балтийский дом» (Александровский парк, дом 4).
Участники: Генеральный директор Малого театра Тамара Михайлова, народный артист России Борис Клюев, режиссер Антон Яковлев.
Аккредитация журналистов: Пресс-секретарь Малого театра Дарья Антонова (+7(910)450-06-96, press@maly.ru).
04.07.2013
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «ПРОСТАЧКА ВОРОНИНА ИГРАТЬ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ИЗЫСКАННЫХ АРИСТОКРАТОВ»
Корреспондент «МК» повстречался с «чертом» экрана и сцены
БОРИС КЛЮЕВ: «ПРОСТАЧКА ВОРОНИНА ИГРАТЬ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ИЗЫСКАННЫХ АРИСТОКРАТОВ»
Корреспондент «МК» повстречался с «чертом» экрана и сцены
Быстро приближаясь к его гримерной в филиале Малого театра в Москве, развлекаю себя игрой воображения: совпадет ли реальный характер с тем, что я почерпнул о нем из фильмов и ситкомов? Я просто не понимал, с кем мне говорить – с хитрым шпионом из «ТАСС уполномочен заявить...» (1984), с франтоватым братом Шерлока Холмса (1980-е), с двурушным графом Рошфором из «Трех мушкетеров» (1978) или с «хамоватым» отцом Ворониных из одноименного телесериала (2009-2014)? Чтобы не тратить времени зря, лезть в душу Бориса Владимировича папарацци из «эМКи» начал, едва увидев актера в зеркале трюмо (на диване беспечно восседал в ожидании тот самый Н.П.Воронин из телика):
- Легко ли сочетать образ папаши-сатира с аристократами типа Майкрофта Холмса и Рошфора, или это работа такая и выбора нет? - спрашиваю звезду голубого экрана...
- Самая что ни на есть рутинная актерская работа над образом, - отвечает популярный актер. Николай Петрович Воронин – собирательный образ, объединивший людей, которых я хорошо помню по коммуналкам. Отец Ворониных напоминает о тысячах и тысячах отцов советского периода. Ворчливый папаша – некое воспоминание о московских дворах, по которым разгуливали, как павлины, люди в тренировочных штанах за 7 рублей. Это о том, как дяди во дворах играли на столах, обитых цинковым железом, в домино и в карты. Это проживание заново некоего коллективного прошлого, своего рода дань «пожелтевшей» памяти. И, между прочим, чтобы там зрители не думали - простачка Воронина играть труднее, чем изысканных аристократов! (сериал «Воронины» на youtube.com)
Диктатор во имя отца
- Известно, что в детстве Вы были не менее “серьезным” мужчиной, чем исполняемый Вами образ папаши Ворониных. Например, после потери отца в 4 года «не позволяли» маме выйти замуж вторично. Неужели и сегодня Борис Владимирович остался таким же «маленьким диктатором»? Это была ревность или...?
- Вы правы. Но я считал, что защищая маму от новых мужчин, я сохраняю верность своему отцу. Стоило хоть одному мужчине появится рядом с мамой, как я тут же на него яростно бросался с кулаками. Казус в том, что моей маме было всего 29 лет, когда она осталась вдовой. У нее впереди была вся жизнь. Но я ничего не мог с собой поделать, ибо считал, что поступаю правильно. Конечно, я потом об этом очень жалел. Но скажу честно: по прошествии многих лет, наверное, я бы все повторил заново. Ощущение своего гнезда и долг памяти во мне сидели очень крепко. И даже когда я получил свой первый орден... (За что? – «МК») … за заслуги перед Отечеством (смеется) …. я пошел на кладбище к отцу и сказал ему об этом... думаю, он гордился бы мной. Значит, во мне это до сих пор сидит прочно.
- Расскажите о Вашей маме. Недаром ведь ее единственный сын стал актером. Генетика должна же «соблюдаться»...
- Мама всегда умела отличать красивое от некрасивого. Я верил ей. Она очень любила театр и искусство. Мама работала бухгалтером в доме Союза композиторов, в связи с чем у меня всегда были контрамарки, и я часто ходил на концерты. От мамы мне достался характер. Папа был мягче.
Кровавая звезда детства
- В Ютьюбе есть трогательный ролик о детях Великой Отечественной, где Вы рассказываете о драматизме Вашего послевоенного детства... Из него следует, что большая война не закончилась в 45-м: дети играли настоящим оружием с самыми печальными последствиями… Получается, что война продолжала и дальше забирать свое?
- Мой дядька был командиром полка, стоявшего под Нарофоминском, куда я ездил на каникулы и зимой и летом. И я помню, как все леса были насыщены огромным количеством функционирующего оружия. Многих вещей дети не понимали. Мы весело играли с каской со звездой, которая была пробита двумя дырками. Любимая наша затея – найти штык. Их было великое множество. Вырезали длинный ореховый прут, приделывали его к штыку и кидали это устройство во все что угодно. Нам нравилось, как он втыкался и задумчиво качался. Много чего находили в огромном количестве воронок. В одной из них обнаружили кобуру с нарисованной красной звездой, и нам в голову не приходило, что это вовсе не краска… Вдоль дорог было много блиндажей. Детям, конечно, хорошо, но вся радость заканчивалась, когда мы натыкались на скелет, а еще хуже – на полуразложившийся труп.
Я хорошо помню, как зимой мы ходили в лес и нашли целый ящик неиспользованных патронов. Развели огонь и все это бросили в него. Когда мы кинули этот ящик, минут через пять кто-то опомнился: «Слушайте, а ведь патроны-то сейчас начнут «летать»! Это «прозрение» спасло жизнь мне и всем моим дружкам... Мы бросились врассыпную в разные стороны, пролежав кто где почти сорок пять минут в снегу за деревьями в ожидании того, пока весь ящик не «убьет» все живое вокруг. Из нас никто не погиб тогда, но ведь были дети, которые не додумались осознать коварство артефактов войны. У меня после этого остался шрам – пуля пробила и обожгла руку. Но ведь детям море по колено – нашли еще один ящик и опять подожгли... Пошли ядовитые газы и люди вокруг стали кашлять. Нас вызвал замполит и сказал: ребят, кто принесет такой ящик – получит конфету.
- А что, тогдашние строгие власти никакой «предупредительной» работы в связи с этим не вели?
- Ничего не было. Всем все было пофигу. Бардак не меньший, чем теперь. Да и детей вразумить не так-то уж и просто. Немцы кидали игрушки-бомбы, и на них, как правило, подрывались ребята. Дети шли, видели эти игрушки и хватали. Эти немецкие посланники смерти забрали много детских жизней.
Любовь и чертовщина
– Чувствую, как, покручивая колесико компьютерной мышки, читатели «МК» хотят спросить Вас про Вашу первую любовь...
- Моя первая любовь «прозвучала» в четвертом классе школы, когда объединили мальчиков и девочек. И сразу же в моем сердце вспыхнула любовь к девочке, которая села рядом со мной за одну парту. Ее звали Зоя Анпилогова. Я вырезал на парте сердце, пронзенное стрелой, и написал «Зоя». За что мне в дневник вкатили выговор. А потом, когда на уроке физкультуры она села на шпагат – мое сердце было просто покорено. Но потом Зоя ушла в другую школу, и наши пути разошлись. И сегодня о ней я ничего не знаю.
- Правда ли, что именно неожиданно для всех имевший ошеломительный успех школьный спектакль «Чертова мельница» навсегда определил ваше место на этой земле? Говорят, что успех первой роли – Вы играли, кажется, черта, – определяет амплуа актера на всю его жизнь...
- Благодаря этому спектаклю я познакомился с народной артисткой РСФСР Клавдией Михайловной Половиковой (мамой знаменитой Валентины Серовой). В моей школе училась ее внучка. Этот спектакль имел невероятный успех, который стал маяком, проложившим нужный для меня путь. Мне было 12-13 лет, и у меня не было мыслей стать актером: я хотел пойти в торговый флот, дабы объездить весь мир. Но однажды я, по сути, «пережил» свою несостоявшуюся профессию, сыграв командира в фильме «Моонзунд» (1987). После «Чертовой мельницы» меня стали в школьном буфете пропускать без очереди – это был первый клич славы. Я записался в театральный кружок в Доме журналиста, и знаете, под чью власть я попал? (Это выяснилось лишь через много лет!) К человеку, с которым дружил мой ушедший отец-актер. (Кстати, Борис Клюев родился в день чертовой дюжины – 13 июля 1944 года. – «МК»).
- Этот черт тяготеет над Вами?..Говорят, что первая удачная роль делает актера пожизненным рабом амплуа...
- Кто знает – быть может!.. Ведь Николай Петрович Воронин тоже по-своему черт. Хотя я всегда старался выходить за привычные для себя рамки и мне это часто удавалось. Играя Воронина, я ушел дальше всего от себя самого. Аристократы, князья – все, что я играл до сих пор, гораздо проще, чем Воронин. Благодаря роли Воронина в, казалось бы, обычном сериальчике, я начинаю понимать, что становлюсь мастером. Профессиональная работа над таким образом, как отец Кости и Лени Ворониных, свойственна только человеку зрелому.
«Кино преследовало меня и в армии»
- Википедия рассказывает, что театральное училище не спасло Вас от службы... И как Ваше впечатление от армии? Выковала она из Вас настоящего мужчину?
- Я из тех старых людей, кто уважительно относится к армии. Да, мне очень не хотелось идти служить – ясное дело. Но я не стал ничего глотать и биться головой об асфальт. В армию я отправился с томиком Шиллера и рулоном туалетной бумаги. Сначала нас пропускали через душ, и когда я вернулся, моих кед уже не было (улыбается). Так я познакомился с армией. Послевоенное время, народу было мало, поэтому всех студентов театральных вузов и консерваторий призывали обязательно. И – парадокс судьбы: кино преследовало меня и в армии! – я попал в войсковую бригаду, которая участвовала в съемках «Войны и мира» (1967), где я в свое время пробовался на эпизодическую роль какого-то французика. Второй режиссер меня узнал, хотя все мы были одинаково одеты.
- Неужели служба такого остроумного человека как Вы прошла без происшествий?
- Любое скопление мужиков ведет к определенной атмосфере: к приоритету силы. Разговариваешь только матом... (А сейчас можете хватануть, если доведут? – «МК»)... Могу! (улыбается). В армии газет не читаешь. Твое постоянное желание – спать. Когда офицеры поняли, что нас слишком много образованных тут собралось – нас стали разбавлять ребятами из деревень со всего Союза, среди них были даже такие, кто впервые увидел паровоз. Но у меня был своего рода иммунитет – я имел первый разряд по борьбе. «Деды», правда, все равно могли отобрать у тебя новую шинель. Но так как я здоровый, моя шинель никому не подходила и оставалась со мной все три года (нынешний рост Клюева – 187 см – «МК»). Уходя из армии, я подарил ее одному человеку, который был вынужден шинель укоротить.
Помню забавный случай. На спичках солдаты загадывали, кто пойдет за водкой и пряниками. Выпало мне с сослуживцем. Мы обвязались фляжками вокруг талий и так три километра и бежали. Лес, поле с просом (самый опасный участок!). Пришли, а там кавполк дежурил прямо у магазина. Постучались – нас вроде отоварили. Но бежать с флягами, полными водкой, это, конечно, очень сложно. Они плюхаются, шлепаются, проливаются, а тут за нами, откуда ни возьмись – патруль конный. Башка сработала моментально: мы врассыпную в лес – лошадь в лес не пойдет. Я несся так, что у меня от водки осталась вонючая полоса. Водка пролилась, но не вся. Прежде чем войти в часть, я вырыл яму, сложил туда фляги и закрыл их ветками. Обсушил одежду и пошел. Стемнело — вырыл. Потом мы пили и закусывали пряником. Пить эту противную водку с пряником не хотелось, честно говоря. Но нужно было чувствовать себя мужчиной... И с этими ощущениями три года из жизни просто улетало в никуда.
«Артист Клюев не вылетит во Францию из-за занятости»
«Наша профессия подразумевает, что в себя нужно очень сильно верить, говорит так, словно убеждает в собственной правоте корреспондента «МК» Борис Владимирович. - Она всегда зависит от «его величества Случая». Все-таки, это работа творческая. Удача может возникнуть моментально из ничего. Первая моя большая работа в кино. Я играю в спектакле на большой сцене Малого, выхожу за кулисы – стоит незнакомый человек (как выяснилось, второй режиссер с «Беларусьфильма»). Спрашивает: «Вы завтра свободны?». – «Да», – говорю. – «Можете прямо сейчас сесть со мной в поезд и уехать в Ленинград?». – «А что такое, простите?», – говорю. – «Понимаете, ситуация такая. Валентина Гафта Ефремов не отпускает на съемки». А Гафт был утвержден на роль известного публициста и политического деятеля Василия Шульгина в фильме «Крушение империи» (1970). Я, ни секунды не раздумывая, выпаливаю: «Поехали». Мы выходим из театрального подъезда, садимся на метро, затем на поезд, и через 8 часов я уже стою пред очи основателя белорусского кинематографа, режиссера Корш-Саблина».
Так на свой второй в жизни фильм, Борис Клюев попал в мощную компанию – Стржельчик, Николай Волков, Панков, Грибов и другие. «И я не теряюсь, - признается актер, - действую легко и свободно. Меня все очень хвалили. Я впервые подумал, что проснулся знаменитым... Шиш! Не тут-то было! Никаких звонков-приглашений после. Ничего! Штиль. Приятным было одно – мастера меня внешне воспринимали как равного. Морда у меня была подходящая – для интеллигентов, для дворян. Однако это оказался ложный «звонок» успеха. Наступило разочарование, которое потом часто еще посещало. Мне многие говорили: «Ой, как хорошо!» Но – никаких звонков. Мою самооценку и мою жизнь изменил «ТАСС уполномочен заявить...» (1984). По иронии судьбы, я чуть было не отказался от этой роли – все-таки играть шпиона в СССР было не совсем выгодно для репутации. И я колебался: боялся будущих проблем. Но внезапно меня окатил абсолютно непонятный и ошеломляющий успех. (Кстати, роль шпиона – тоже по-своему роль «черта». – «МК».).
Справка. Однажды Борису Владимировичу «досталось» и от «МК». В 2008 году Б.Клюев был награжден ежегодной театральной премией газеты «Московский комсомолец» (по инициативе театроведа Марины Райкиной).
- Когда Вы «осмелели» как профессионал — при каких, что называется, обстоятельствах?
- Это произошло на фильме «Жизнь Берлиоза» (1983), где вся французская группа устроила мне бурные овации. Это был мой первый съемочный день в роли композитора Вагнера. Я вдруг понял, что меня уважают, и у меня раскрылись крылья. Благодаря французам я прямо-таки разошелся: стал импровизировать, предлагать режиссеру Жаку Требуте какие-то интересные ходы. Тот был в восторге: в знак признания пригласил меня сниматься в главной роли в 10-серийном фильме «Шопен». Но, увы, фильму было не суждено состояться (а ведь это была главная роль в многосерийном европейском проекте! - «МК»). Премия «Патэ-Синема» закрепила первый прорывной для моей самооценки успех, но советские власти «поставили на место»: «Артист Клюев не может вылететь во Францию из-за занятости».
10 лет изгойства
- Вы в академическом Малом театре (Москва) всю жизнь – с 69-го года! Не было желания разнообразия? Или Борис Клюев – пример стабильности, спокойного мирного нрава, бесконфликтен...
- У меня была ситуация, неизбежная для любого театра. Меняется руководство, приходит новая команда. И, как правило, если ты был любим предыдущим главным режиссером – то это проклятие. Я попал именно в такую ситуацию, из-за чего оказался вне игры почти на 10 лет. Я отыгрывал только старые спектакли, новых ролей мне не давали. Именно в этот момент Иннокентий Смоктуновский позвал меня во МХАТ к Ефремову. Он хотел создать новый коллектив. Я три дня слушал ангела своей интуиции – и отказался. Не хотелось в новом коллективе, что называется, все всем доказывать с нуля. А здесь, в Малом – одевальщики, гримеры, костюмеры, пожарники, сантехники – все меня знают. Я волновался, что зря не ушел, но так случилось, что через некоторое время МХАТа не стало… Да, признаться, я и не сторонник внезапных перемен в жизни. Все, что я делал резко – не получалось. Поскольку я слишком эмоционален, вынужден себя сильно сдерживать.
- Нашим читателям наверняка любопытно было бы узнать, когда актерам экономически выгоднее жить - в советское время или теперь?
- Сегодня – это сумасшедшие деньги, а тогда были очень маленькие копейки. В СССР в академическом Малом театре я сначала получал 85 рублей (товарищи из других театров – 75 рублей). Через четыре года стал получать 110 рублей, потом – 120, 130, 140, 150. Потом – все развалилось... Ставки в советском кино тоже были очень маленькие: начинал я с 7,5 рублей за съемочный день, затем 9,50р, 11,50р, 12,50р. В конце концов я насобирал рекомендации режиссеров и с легкой руки Иннокентия Смоктуновского (он состоял в спецкомиссии) получал 13,50р – это уже была фиксированная ставка. Сегодня же за один съемочный день можно получить трехмесячный оклад в театре. Поэтому молодые так и рвутся в кино. В СССР мы не могли купить себе машину или квартиру быстро. И это несмотря на то, что после «Трех мушкетеров» я купил себе машину: ровно половину я заработал – ровно половину занял. Зато народный артист СССР за съемочный день получал 56 рублей в день.
Немного «быта». Борис Клюев любит брэнды Pioneer и Armani, автомобили марки Мерседес, Бентли и Роллс-ройс. Предпочитает отдыхать в США – выходит с другом в океан на яхте. На даче под Звенигородом любит разводить розы. Играет в футбол и теннис. Любит носить халаты. Жене подарил квартиру в Италии (жена - третья у него; детей у актера больше нет). На рабочем столе дома держит в рамке рентгеновский снимок собственной грудной клетки без одного ребра, между прочим! Кажется - весьма символично...
«Русские артисты «вставят» кому угодно»
- Интернет про Вас «пишет»: «диапазон его киноролей колеблется от карьериста-гомосексуала Архипова до «теневого премьер-министра» Майкрофта Холмса, от предателя Родины Дубова до директора ФСБ, от Президента США до сварливого отца семейства Николая Воронина, от герцога де Гиза и кардинальского прихвостня графа Рошфора до главы мафиозной группировки Царёва». Эк Вас «помотало»!
- Любая роль – всегда поиск, и ты никогда не знаешь, что из этого получится. Мне сложно увидеть себя со стороны – в чем я наиболее удачен. Но роли могут и надоедать во время съемок – тот же Царев. Когда я отыграл его, я вдруг понял, что мне больше с ним делать нечего, и я попросил сценаристов его убить. Потому что я считаю, что этого достаточно – вот сделал один блок и все-е-е – достаточно. Мне этого не нужно, и мне это больше не интересно. Я сыграл больше 150 ролей и уже, признаться, порядком в них запутался (вздыхает)…
Любопытное сходство. Жители интернета заметили, что король Франции Франциск Первый (16 век) на знаменитом портрете художника Жана Клуэ (1525) очень даже напоминает Бориса Клюева! Так что, быть может, недаром актера Клюева нередко приглашали на роли аристократов разных времен. Одна из последних его театральных ролей в спектакле «Мольер (Кабала святош)» по М.Булгакову в Малом — тому еще одно подтверждение: Борис Клюев в нем играет короля Франции Людовика. Самого, что ни на есть аристократа! Своей ролью в «Кабале Святош» Б.Клюев, кажется, очень гордится...
- Вы работали с Олегом Далем и со многими другими сверхзвездами былого. Нередко люди говорят, что сейчас уже ТАК никто не играет...
- Сегодня нет кино как такового - например, таких фильмов как «Летят журавли» (1957), который я больше всего люблю, сейчас не снимут. Ныне все заполонили сериалы, и актеры просто не успевают разворачиваться в полную силу как раньше. В «Кухне» или в «Интернах» ничего толком не сыграешь. Иногда, играя Воронина, где есть какой-то драматический материал, я пытаюсь исполнить роль глубоко – все тут же затихают. Вот с Риммой Марковой мы сделали превосходную трогательную сцену в «Ворониных». Я ей говорю: «Ну что ты упираешься?» Она мне: «Во-о-о-от, вы сниматься все любите-е-е». Я ей: «Если ты актриса – сниматься надо везде!» В СССР была мощная драматургия, мощные сценарии – они проверялись, их Худсовет дорабатывал. Сейчас этого нет ничего, но между тем, я считаю, что русские артисты «вставят» кому угодно! Сегодня нет нового Даля, конечно. Но я вижу надежду на то, что природа все равно берет свое в таких, как Володя Машков и Чулпан Хаматова.
Профессор жизни
- Как преподаватель чему Вы стараетесь НЕ учить своих студентов?
- Прежде всего, я учу молодых артистов тому, что НИКТО в этой профессии их не ждет. НИЧЕГО хорошего они не увидят. Только зависть, предательство, обман. И к этому они должны быть готовы. НИКАКИХ СОПЛЕЙ – постоянно воля, воля, воля. И все время – преодоление. НИКОГДА не искать вины в других – только в себе. ПОЧЕМУ не получилось – все время анализируй, все время расти. Вот это необходимые качества для актеров. Но птица удачи хоть раз в жизни к тебе обязательно прилетит. Вопрос в том, будешь ли ты готов к этому. Актеров-неудачников не существует – все претензии человек должен предъявлять к себе. Это как сказочный богатырь перед камнем судьбы на картине Васнецова.
Кстати, Борису Клюеву частенько предлагают преподавать в США, от чего он отказывается по причине: «Я. как профессионал, считаю, что в США делать нечего: там платят деньги и ты должен преподавать. Может придти инвалид, а может и заикающийся. Ну их!».
- Под занавес беседы дежурный вопрос: что нового зрителю ждать в этом году?
- В октябре мы выпустим французскую пьесу «Как обмануть государство» (Малый театр, Москва), где я играю директора департамента налогов по фамилии Фромантель. В кино ждите продолжение «Ворониных», продолжение «Сельского доктора», картину «Близнецы» и «Екатерину», плюс еще одну картину по Первому каналу.
После душевного диалога с Борисом Владимировичем корреспондент «МК» интересным образом попал на раздачу студенческих «слонов» - «Щепка» вручала своим выпускникам красные и синие дипломы прямо на сцене филиала Малого театра. Среди «рукужмущей» профессуры за столом усадили и героя нашего интервью - заметной «фактуры» человек смотрелся среди коллег просто на зависть любому талантливому скульптору, ищущему модель для своего нового образа. Каким же его персональный образ вышел в нашем разговоре - судить Вам, читатели...
Дмитрий Алексеев
«Московский комсомолец», 4 июля 2013 года
Корреспондент «МК» повстречался с «чертом» экрана и сцены
Быстро приближаясь к его гримерной в филиале Малого театра в Москве, развлекаю себя игрой воображения: совпадет ли реальный характер с тем, что я почерпнул о нем из фильмов и ситкомов? Я просто не понимал, с кем мне говорить – с хитрым шпионом из «ТАСС уполномочен заявить...» (1984), с франтоватым братом Шерлока Холмса (1980-е), с двурушным графом Рошфором из «Трех мушкетеров» (1978) или с «хамоватым» отцом Ворониных из одноименного телесериала (2009-2014)? Чтобы не тратить времени зря, лезть в душу Бориса Владимировича папарацци из «эМКи» начал, едва увидев актера в зеркале трюмо (на диване беспечно восседал в ожидании тот самый Н.П.Воронин из телика):
- Легко ли сочетать образ папаши-сатира с аристократами типа Майкрофта Холмса и Рошфора, или это работа такая и выбора нет? - спрашиваю звезду голубого экрана...
- Самая что ни на есть рутинная актерская работа над образом, - отвечает популярный актер. Николай Петрович Воронин – собирательный образ, объединивший людей, которых я хорошо помню по коммуналкам. Отец Ворониных напоминает о тысячах и тысячах отцов советского периода. Ворчливый папаша – некое воспоминание о московских дворах, по которым разгуливали, как павлины, люди в тренировочных штанах за 7 рублей. Это о том, как дяди во дворах играли на столах, обитых цинковым железом, в домино и в карты. Это проживание заново некоего коллективного прошлого, своего рода дань «пожелтевшей» памяти. И, между прочим, чтобы там зрители не думали - простачка Воронина играть труднее, чем изысканных аристократов! (сериал «Воронины» на youtube.com)
Диктатор во имя отца
- Известно, что в детстве Вы были не менее “серьезным” мужчиной, чем исполняемый Вами образ папаши Ворониных. Например, после потери отца в 4 года «не позволяли» маме выйти замуж вторично. Неужели и сегодня Борис Владимирович остался таким же «маленьким диктатором»? Это была ревность или...?
- Вы правы. Но я считал, что защищая маму от новых мужчин, я сохраняю верность своему отцу. Стоило хоть одному мужчине появится рядом с мамой, как я тут же на него яростно бросался с кулаками. Казус в том, что моей маме было всего 29 лет, когда она осталась вдовой. У нее впереди была вся жизнь. Но я ничего не мог с собой поделать, ибо считал, что поступаю правильно. Конечно, я потом об этом очень жалел. Но скажу честно: по прошествии многих лет, наверное, я бы все повторил заново. Ощущение своего гнезда и долг памяти во мне сидели очень крепко. И даже когда я получил свой первый орден... (За что? – «МК») … за заслуги перед Отечеством (смеется) …. я пошел на кладбище к отцу и сказал ему об этом... думаю, он гордился бы мной. Значит, во мне это до сих пор сидит прочно.
- Расскажите о Вашей маме. Недаром ведь ее единственный сын стал актером. Генетика должна же «соблюдаться»...
- Мама всегда умела отличать красивое от некрасивого. Я верил ей. Она очень любила театр и искусство. Мама работала бухгалтером в доме Союза композиторов, в связи с чем у меня всегда были контрамарки, и я часто ходил на концерты. От мамы мне достался характер. Папа был мягче.
Кровавая звезда детства
- В Ютьюбе есть трогательный ролик о детях Великой Отечественной, где Вы рассказываете о драматизме Вашего послевоенного детства... Из него следует, что большая война не закончилась в 45-м: дети играли настоящим оружием с самыми печальными последствиями… Получается, что война продолжала и дальше забирать свое?
- Мой дядька был командиром полка, стоявшего под Нарофоминском, куда я ездил на каникулы и зимой и летом. И я помню, как все леса были насыщены огромным количеством функционирующего оружия. Многих вещей дети не понимали. Мы весело играли с каской со звездой, которая была пробита двумя дырками. Любимая наша затея – найти штык. Их было великое множество. Вырезали длинный ореховый прут, приделывали его к штыку и кидали это устройство во все что угодно. Нам нравилось, как он втыкался и задумчиво качался. Много чего находили в огромном количестве воронок. В одной из них обнаружили кобуру с нарисованной красной звездой, и нам в голову не приходило, что это вовсе не краска… Вдоль дорог было много блиндажей. Детям, конечно, хорошо, но вся радость заканчивалась, когда мы натыкались на скелет, а еще хуже – на полуразложившийся труп.
Я хорошо помню, как зимой мы ходили в лес и нашли целый ящик неиспользованных патронов. Развели огонь и все это бросили в него. Когда мы кинули этот ящик, минут через пять кто-то опомнился: «Слушайте, а ведь патроны-то сейчас начнут «летать»! Это «прозрение» спасло жизнь мне и всем моим дружкам... Мы бросились врассыпную в разные стороны, пролежав кто где почти сорок пять минут в снегу за деревьями в ожидании того, пока весь ящик не «убьет» все живое вокруг. Из нас никто не погиб тогда, но ведь были дети, которые не додумались осознать коварство артефактов войны. У меня после этого остался шрам – пуля пробила и обожгла руку. Но ведь детям море по колено – нашли еще один ящик и опять подожгли... Пошли ядовитые газы и люди вокруг стали кашлять. Нас вызвал замполит и сказал: ребят, кто принесет такой ящик – получит конфету.
- А что, тогдашние строгие власти никакой «предупредительной» работы в связи с этим не вели?
- Ничего не было. Всем все было пофигу. Бардак не меньший, чем теперь. Да и детей вразумить не так-то уж и просто. Немцы кидали игрушки-бомбы, и на них, как правило, подрывались ребята. Дети шли, видели эти игрушки и хватали. Эти немецкие посланники смерти забрали много детских жизней.
Любовь и чертовщина
– Чувствую, как, покручивая колесико компьютерной мышки, читатели «МК» хотят спросить Вас про Вашу первую любовь...
- Моя первая любовь «прозвучала» в четвертом классе школы, когда объединили мальчиков и девочек. И сразу же в моем сердце вспыхнула любовь к девочке, которая села рядом со мной за одну парту. Ее звали Зоя Анпилогова. Я вырезал на парте сердце, пронзенное стрелой, и написал «Зоя». За что мне в дневник вкатили выговор. А потом, когда на уроке физкультуры она села на шпагат – мое сердце было просто покорено. Но потом Зоя ушла в другую школу, и наши пути разошлись. И сегодня о ней я ничего не знаю.
- Правда ли, что именно неожиданно для всех имевший ошеломительный успех школьный спектакль «Чертова мельница» навсегда определил ваше место на этой земле? Говорят, что успех первой роли – Вы играли, кажется, черта, – определяет амплуа актера на всю его жизнь...
- Благодаря этому спектаклю я познакомился с народной артисткой РСФСР Клавдией Михайловной Половиковой (мамой знаменитой Валентины Серовой). В моей школе училась ее внучка. Этот спектакль имел невероятный успех, который стал маяком, проложившим нужный для меня путь. Мне было 12-13 лет, и у меня не было мыслей стать актером: я хотел пойти в торговый флот, дабы объездить весь мир. Но однажды я, по сути, «пережил» свою несостоявшуюся профессию, сыграв командира в фильме «Моонзунд» (1987). После «Чертовой мельницы» меня стали в школьном буфете пропускать без очереди – это был первый клич славы. Я записался в театральный кружок в Доме журналиста, и знаете, под чью власть я попал? (Это выяснилось лишь через много лет!) К человеку, с которым дружил мой ушедший отец-актер. (Кстати, Борис Клюев родился в день чертовой дюжины – 13 июля 1944 года. – «МК»).
- Этот черт тяготеет над Вами?..Говорят, что первая удачная роль делает актера пожизненным рабом амплуа...
- Кто знает – быть может!.. Ведь Николай Петрович Воронин тоже по-своему черт. Хотя я всегда старался выходить за привычные для себя рамки и мне это часто удавалось. Играя Воронина, я ушел дальше всего от себя самого. Аристократы, князья – все, что я играл до сих пор, гораздо проще, чем Воронин. Благодаря роли Воронина в, казалось бы, обычном сериальчике, я начинаю понимать, что становлюсь мастером. Профессиональная работа над таким образом, как отец Кости и Лени Ворониных, свойственна только человеку зрелому.
«Кино преследовало меня и в армии»
- Википедия рассказывает, что театральное училище не спасло Вас от службы... И как Ваше впечатление от армии? Выковала она из Вас настоящего мужчину?
- Я из тех старых людей, кто уважительно относится к армии. Да, мне очень не хотелось идти служить – ясное дело. Но я не стал ничего глотать и биться головой об асфальт. В армию я отправился с томиком Шиллера и рулоном туалетной бумаги. Сначала нас пропускали через душ, и когда я вернулся, моих кед уже не было (улыбается). Так я познакомился с армией. Послевоенное время, народу было мало, поэтому всех студентов театральных вузов и консерваторий призывали обязательно. И – парадокс судьбы: кино преследовало меня и в армии! – я попал в войсковую бригаду, которая участвовала в съемках «Войны и мира» (1967), где я в свое время пробовался на эпизодическую роль какого-то французика. Второй режиссер меня узнал, хотя все мы были одинаково одеты.
- Неужели служба такого остроумного человека как Вы прошла без происшествий?
- Любое скопление мужиков ведет к определенной атмосфере: к приоритету силы. Разговариваешь только матом... (А сейчас можете хватануть, если доведут? – «МК»)... Могу! (улыбается). В армии газет не читаешь. Твое постоянное желание – спать. Когда офицеры поняли, что нас слишком много образованных тут собралось – нас стали разбавлять ребятами из деревень со всего Союза, среди них были даже такие, кто впервые увидел паровоз. Но у меня был своего рода иммунитет – я имел первый разряд по борьбе. «Деды», правда, все равно могли отобрать у тебя новую шинель. Но так как я здоровый, моя шинель никому не подходила и оставалась со мной все три года (нынешний рост Клюева – 187 см – «МК»). Уходя из армии, я подарил ее одному человеку, который был вынужден шинель укоротить.
Помню забавный случай. На спичках солдаты загадывали, кто пойдет за водкой и пряниками. Выпало мне с сослуживцем. Мы обвязались фляжками вокруг талий и так три километра и бежали. Лес, поле с просом (самый опасный участок!). Пришли, а там кавполк дежурил прямо у магазина. Постучались – нас вроде отоварили. Но бежать с флягами, полными водкой, это, конечно, очень сложно. Они плюхаются, шлепаются, проливаются, а тут за нами, откуда ни возьмись – патруль конный. Башка сработала моментально: мы врассыпную в лес – лошадь в лес не пойдет. Я несся так, что у меня от водки осталась вонючая полоса. Водка пролилась, но не вся. Прежде чем войти в часть, я вырыл яму, сложил туда фляги и закрыл их ветками. Обсушил одежду и пошел. Стемнело — вырыл. Потом мы пили и закусывали пряником. Пить эту противную водку с пряником не хотелось, честно говоря. Но нужно было чувствовать себя мужчиной... И с этими ощущениями три года из жизни просто улетало в никуда.
«Артист Клюев не вылетит во Францию из-за занятости»
«Наша профессия подразумевает, что в себя нужно очень сильно верить, говорит так, словно убеждает в собственной правоте корреспондента «МК» Борис Владимирович. - Она всегда зависит от «его величества Случая». Все-таки, это работа творческая. Удача может возникнуть моментально из ничего. Первая моя большая работа в кино. Я играю в спектакле на большой сцене Малого, выхожу за кулисы – стоит незнакомый человек (как выяснилось, второй режиссер с «Беларусьфильма»). Спрашивает: «Вы завтра свободны?». – «Да», – говорю. – «Можете прямо сейчас сесть со мной в поезд и уехать в Ленинград?». – «А что такое, простите?», – говорю. – «Понимаете, ситуация такая. Валентина Гафта Ефремов не отпускает на съемки». А Гафт был утвержден на роль известного публициста и политического деятеля Василия Шульгина в фильме «Крушение империи» (1970). Я, ни секунды не раздумывая, выпаливаю: «Поехали». Мы выходим из театрального подъезда, садимся на метро, затем на поезд, и через 8 часов я уже стою пред очи основателя белорусского кинематографа, режиссера Корш-Саблина».
Так на свой второй в жизни фильм, Борис Клюев попал в мощную компанию – Стржельчик, Николай Волков, Панков, Грибов и другие. «И я не теряюсь, - признается актер, - действую легко и свободно. Меня все очень хвалили. Я впервые подумал, что проснулся знаменитым... Шиш! Не тут-то было! Никаких звонков-приглашений после. Ничего! Штиль. Приятным было одно – мастера меня внешне воспринимали как равного. Морда у меня была подходящая – для интеллигентов, для дворян. Однако это оказался ложный «звонок» успеха. Наступило разочарование, которое потом часто еще посещало. Мне многие говорили: «Ой, как хорошо!» Но – никаких звонков. Мою самооценку и мою жизнь изменил «ТАСС уполномочен заявить...» (1984). По иронии судьбы, я чуть было не отказался от этой роли – все-таки играть шпиона в СССР было не совсем выгодно для репутации. И я колебался: боялся будущих проблем. Но внезапно меня окатил абсолютно непонятный и ошеломляющий успех. (Кстати, роль шпиона – тоже по-своему роль «черта». – «МК».).
Справка. Однажды Борису Владимировичу «досталось» и от «МК». В 2008 году Б.Клюев был награжден ежегодной театральной премией газеты «Московский комсомолец» (по инициативе театроведа Марины Райкиной).
- Когда Вы «осмелели» как профессионал — при каких, что называется, обстоятельствах?
- Это произошло на фильме «Жизнь Берлиоза» (1983), где вся французская группа устроила мне бурные овации. Это был мой первый съемочный день в роли композитора Вагнера. Я вдруг понял, что меня уважают, и у меня раскрылись крылья. Благодаря французам я прямо-таки разошелся: стал импровизировать, предлагать режиссеру Жаку Требуте какие-то интересные ходы. Тот был в восторге: в знак признания пригласил меня сниматься в главной роли в 10-серийном фильме «Шопен». Но, увы, фильму было не суждено состояться (а ведь это была главная роль в многосерийном европейском проекте! - «МК»). Премия «Патэ-Синема» закрепила первый прорывной для моей самооценки успех, но советские власти «поставили на место»: «Артист Клюев не может вылететь во Францию из-за занятости».
10 лет изгойства
- Вы в академическом Малом театре (Москва) всю жизнь – с 69-го года! Не было желания разнообразия? Или Борис Клюев – пример стабильности, спокойного мирного нрава, бесконфликтен...
- У меня была ситуация, неизбежная для любого театра. Меняется руководство, приходит новая команда. И, как правило, если ты был любим предыдущим главным режиссером – то это проклятие. Я попал именно в такую ситуацию, из-за чего оказался вне игры почти на 10 лет. Я отыгрывал только старые спектакли, новых ролей мне не давали. Именно в этот момент Иннокентий Смоктуновский позвал меня во МХАТ к Ефремову. Он хотел создать новый коллектив. Я три дня слушал ангела своей интуиции – и отказался. Не хотелось в новом коллективе, что называется, все всем доказывать с нуля. А здесь, в Малом – одевальщики, гримеры, костюмеры, пожарники, сантехники – все меня знают. Я волновался, что зря не ушел, но так случилось, что через некоторое время МХАТа не стало… Да, признаться, я и не сторонник внезапных перемен в жизни. Все, что я делал резко – не получалось. Поскольку я слишком эмоционален, вынужден себя сильно сдерживать.
- Нашим читателям наверняка любопытно было бы узнать, когда актерам экономически выгоднее жить - в советское время или теперь?
- Сегодня – это сумасшедшие деньги, а тогда были очень маленькие копейки. В СССР в академическом Малом театре я сначала получал 85 рублей (товарищи из других театров – 75 рублей). Через четыре года стал получать 110 рублей, потом – 120, 130, 140, 150. Потом – все развалилось... Ставки в советском кино тоже были очень маленькие: начинал я с 7,5 рублей за съемочный день, затем 9,50р, 11,50р, 12,50р. В конце концов я насобирал рекомендации режиссеров и с легкой руки Иннокентия Смоктуновского (он состоял в спецкомиссии) получал 13,50р – это уже была фиксированная ставка. Сегодня же за один съемочный день можно получить трехмесячный оклад в театре. Поэтому молодые так и рвутся в кино. В СССР мы не могли купить себе машину или квартиру быстро. И это несмотря на то, что после «Трех мушкетеров» я купил себе машину: ровно половину я заработал – ровно половину занял. Зато народный артист СССР за съемочный день получал 56 рублей в день.
Немного «быта». Борис Клюев любит брэнды Pioneer и Armani, автомобили марки Мерседес, Бентли и Роллс-ройс. Предпочитает отдыхать в США – выходит с другом в океан на яхте. На даче под Звенигородом любит разводить розы. Играет в футбол и теннис. Любит носить халаты. Жене подарил квартиру в Италии (жена - третья у него; детей у актера больше нет). На рабочем столе дома держит в рамке рентгеновский снимок собственной грудной клетки без одного ребра, между прочим! Кажется - весьма символично...
«Русские артисты «вставят» кому угодно»
- Интернет про Вас «пишет»: «диапазон его киноролей колеблется от карьериста-гомосексуала Архипова до «теневого премьер-министра» Майкрофта Холмса, от предателя Родины Дубова до директора ФСБ, от Президента США до сварливого отца семейства Николая Воронина, от герцога де Гиза и кардинальского прихвостня графа Рошфора до главы мафиозной группировки Царёва». Эк Вас «помотало»!
- Любая роль – всегда поиск, и ты никогда не знаешь, что из этого получится. Мне сложно увидеть себя со стороны – в чем я наиболее удачен. Но роли могут и надоедать во время съемок – тот же Царев. Когда я отыграл его, я вдруг понял, что мне больше с ним делать нечего, и я попросил сценаристов его убить. Потому что я считаю, что этого достаточно – вот сделал один блок и все-е-е – достаточно. Мне этого не нужно, и мне это больше не интересно. Я сыграл больше 150 ролей и уже, признаться, порядком в них запутался (вздыхает)…
Любопытное сходство. Жители интернета заметили, что король Франции Франциск Первый (16 век) на знаменитом портрете художника Жана Клуэ (1525) очень даже напоминает Бориса Клюева! Так что, быть может, недаром актера Клюева нередко приглашали на роли аристократов разных времен. Одна из последних его театральных ролей в спектакле «Мольер (Кабала святош)» по М.Булгакову в Малом — тому еще одно подтверждение: Борис Клюев в нем играет короля Франции Людовика. Самого, что ни на есть аристократа! Своей ролью в «Кабале Святош» Б.Клюев, кажется, очень гордится...
- Вы работали с Олегом Далем и со многими другими сверхзвездами былого. Нередко люди говорят, что сейчас уже ТАК никто не играет...
- Сегодня нет кино как такового - например, таких фильмов как «Летят журавли» (1957), который я больше всего люблю, сейчас не снимут. Ныне все заполонили сериалы, и актеры просто не успевают разворачиваться в полную силу как раньше. В «Кухне» или в «Интернах» ничего толком не сыграешь. Иногда, играя Воронина, где есть какой-то драматический материал, я пытаюсь исполнить роль глубоко – все тут же затихают. Вот с Риммой Марковой мы сделали превосходную трогательную сцену в «Ворониных». Я ей говорю: «Ну что ты упираешься?» Она мне: «Во-о-о-от, вы сниматься все любите-е-е». Я ей: «Если ты актриса – сниматься надо везде!» В СССР была мощная драматургия, мощные сценарии – они проверялись, их Худсовет дорабатывал. Сейчас этого нет ничего, но между тем, я считаю, что русские артисты «вставят» кому угодно! Сегодня нет нового Даля, конечно. Но я вижу надежду на то, что природа все равно берет свое в таких, как Володя Машков и Чулпан Хаматова.
Профессор жизни
- Как преподаватель чему Вы стараетесь НЕ учить своих студентов?
- Прежде всего, я учу молодых артистов тому, что НИКТО в этой профессии их не ждет. НИЧЕГО хорошего они не увидят. Только зависть, предательство, обман. И к этому они должны быть готовы. НИКАКИХ СОПЛЕЙ – постоянно воля, воля, воля. И все время – преодоление. НИКОГДА не искать вины в других – только в себе. ПОЧЕМУ не получилось – все время анализируй, все время расти. Вот это необходимые качества для актеров. Но птица удачи хоть раз в жизни к тебе обязательно прилетит. Вопрос в том, будешь ли ты готов к этому. Актеров-неудачников не существует – все претензии человек должен предъявлять к себе. Это как сказочный богатырь перед камнем судьбы на картине Васнецова.
Кстати, Борису Клюеву частенько предлагают преподавать в США, от чего он отказывается по причине: «Я. как профессионал, считаю, что в США делать нечего: там платят деньги и ты должен преподавать. Может придти инвалид, а может и заикающийся. Ну их!».
- Под занавес беседы дежурный вопрос: что нового зрителю ждать в этом году?
- В октябре мы выпустим французскую пьесу «Как обмануть государство» (Малый театр, Москва), где я играю директора департамента налогов по фамилии Фромантель. В кино ждите продолжение «Ворониных», продолжение «Сельского доктора», картину «Близнецы» и «Екатерину», плюс еще одну картину по Первому каналу.
После душевного диалога с Борисом Владимировичем корреспондент «МК» интересным образом попал на раздачу студенческих «слонов» - «Щепка» вручала своим выпускникам красные и синие дипломы прямо на сцене филиала Малого театра. Среди «рукужмущей» профессуры за столом усадили и героя нашего интервью - заметной «фактуры» человек смотрелся среди коллег просто на зависть любому талантливому скульптору, ищущему модель для своего нового образа. Каким же его персональный образ вышел в нашем разговоре - судить Вам, читатели...
Дмитрий Алексеев
«Московский комсомолец», 4 июля 2013 года
17.06.2013
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: К МАТУ В ТЕАТРЕ ОТНОШУСЬ С БРЕЗГЛИВОСТЬЮ
Ольга Сабурова, «Советская Белоруссия» №109 (24246). Пятница, 15 июня 2013 года
БОРИС КЛЮЕВ: К МАТУ В ТЕАТРЕ ОТНОШУСЬ С БРЕЗГЛИВОСТЬЮ
Борису Клюеву, исполнителю роли Воронина–старшего в одноименном комедийном сериале СТС, не дают проходу. В этом мы убедились воочию. Воспользовавшись погожим днем, решили прогуляться со звездой по улице. И началось...
Машины притормаживали, из окон высовывались пассажиры и махали актеру рукой. Желающие сфотографироваться текли рекой: воронежский студент, бабушка с помидорами, турист с Алтая («Вот это удача! — радовался мужчина. — Расскажу сыну — не поверит!»), группа курсантов МЧС...
Клюев никому не отказывал. И едва успевал отвечать на наши вопросы.
Ко мне в номер девушки забирались по трубам
— Тяжела шапка Мономаха? Я про популярность «Ворониных».
— Да нормально. Я вообще–то привык так работать. Я ведь еще служу в театре, преподаю, занимаюсь общественной деятельностью — да много чего. Не могу без этого. Если вдруг выдается свободный день, я или на даче сплю, или начинаю скучать... Скучать особенно не дают, чему я очень рад.
— Знаете, какой по счету сезон «Ворониных» идет сейчас?
— Честно сказать, не считаю серий. Снимаем–то уже 4 года (как раз в августе начали). Просто работаю и получаю от этого удовольствие. Актер работает, чтобы быть популярным. И когда он видит такие искренние проявления любви, как те, которым вы свидетели, — это и есть самое дорогое. Люди подходят, говорят хорошие слова. Ради этого я актерскую профессию и выбрал... В моей жизни уже были такие периоды успеха. Первый — после выхода «Трех мушкетеров». Потом был «ТАСС уполномочен заявить», творилось что–то невероятное. Я просто никуда выйти не мог. Во время гастролей нашего Малого театра в Алма–Ате девушки по трубам забирались, чтобы попасть в мой номер. Все это было. Сейчас я стал мудрый и отношусь к популярности спокойно. Конечно, приятно, но звездить по этому поводу я уже, конечно, не буду.
— А те популярности отличаются чем–то от той, которая пришла с «Ворониными»?
— Конечно, отличаются. Недавно мы были на гастролях в Баку. Играли с Ириной Муравьевой «На всякого мудреца довольно простоты». После спектакля на сцену, как всегда, стали подниматься зрители с цветами: женщины, а за ними несколько мальчиков и девочек разного возраста. Увидев их, я сказал: «А вот это мой зритель!» И действительно, все эти дети подарили цветы мне.
— Молодеете!
— Да, раньше ко мне девушки приходили, потом — зрелые женщины. А сейчас пришло время детей (смеется).
Воронин — хитрован, как мы все
— Вы часто говорите, что любите Воронина за его юмор. Но есть в нем некая простота, если не примитивность. Не согласны?
— Он же хитрован, как и мы все. Мы все не такие простые, как можем казаться. Мне думается, что успех сериала в том, что его герои, события очень похожи на нашу жизнь. Мы в семье и ругаемся, и орем, и оскорбляем, и вместе с тем любим друг друга. Как только что–то случается, объединяемся.
Мой персонаж — на самом деле очень добрый, хороший человек. Да, он простой, не кончал академий, но живет по своим законам, у него есть свой моральный кодекс. За это его и любят. Кстати, на днях я узнал, что «Ворониных» смотрят не только в Беларуси, России и Украине (не представляете, что там творится, когда я приезжаю), но и в Азербайджане. Я просто ошеломлен.
— Кого же любить, как не вас? Ментов и бандитов как–то не хочется...
— …а здесь — домашний, в трико, тапочках. Все время ест, не стреляет, не бьет морду — сплошной позитив!
— Вы не только по сюжету, но и на площадке, наверное, главный. Самый опытный из всех.
— Я не из той категории людей, которые будут говорить: «Я народный артист, поэтому вы меня послушайте». Тем более так получилось, что все актеры, кроме Стаса Дужникова, который из «Щуки», окончили Щепкинское театральное училище при Малом театре. Более того, я уже с 1969 года работаю педагогом, поэтому все они поступали и учились на моих глазах.
Как говорят, первое время я давал на площадке «Ворониных» мастер–класс молодым артистам. Со временем все стали потихонечку подтягиваться, и сейчас это уже дружная семья. Иногда я что–то говорю помимо сценария, от себя, и режиссер с продюсером на это идут. Или, наоборот, настаиваю: «Не может Николай Петрович так сказать, не знает он таких слов». И они соглашаются... Я очень горд, что телевидение мою работу в «Ворониных» оценило и присудило в 2011 году «ТЭФИ» за лучшую мужскую роль. Считаю, это высокая награда.
— Не поостыли к проекту?
— Мне, наоборот, интересно! Сериал удался, и я всегда ребятам советую: «Цените, берегите это. Не спешите, все очень быстро пройдет. Будете еще с удовольствием вспоминать этот сериал». Неизвестно, что будет дальше. Будет такой материал — замечательно. Но могут попасться и другие... Я старый, опытный артист, у меня более 150 фильмов. Иногда кажется, что эта картина будет супер-пупер. А она остается незамеченной. Угадать невозможно.
Быстрицкая должна жить лучше!
— Интересно, ваши коллеги по театру не снисходительно относятся к вашему успеху? Мол, фу, сериал...
— Дело не в сериале. Не называя фамилий, хочу сказать, что чувство зависти развито у актеров, как правило, очень высоко. О–о–очень высоко! Когда цветы несут другому, а не тебе, ты делаешь вид, что этого не замечаешь. Но ты это ох как замечаешь! Как говорил Антон Павлович Чехов, «актеры — насквозь прожженные самолюбием люди». Поэтому к этому надо относиться спокойно.
— Недавно легенда Малого театра Элина Быстрицкая отмечала юбилей. Вы пожелали не только здоровья, но и того, чтобы ей хватало денег. Ведь это позор. Не для нее — для государства.
— Я не привык скулить, мне очень много лет. Я вырос в послевоенные годы. Отец умер, когда мне было 4 года. Поэтому первые свои деньги я заработал в 12 лет, разгружая вагоны. Я всегда был гордым, независимым, ни у кого ничего не просил.
Да, все сейчас живут сложно. Тот капитализм, к которому мы стремились после развала Советского Союза, очень многое в сознании людей перевернул. Ну что говорить сейчас «Люди, помогите!», «Правительство, обрати внимание на нас!»? Правительство обращает внимание. Театру дается грант, то есть мы получаем дополнительные деньги — за звание, за категорию... Но, конечно, такая звезда, как Элина Быстрицкая, должна жить лучше! И пенсию должна получать лучшую! Тем более что ей много лет, она одинока. Нужно, чтобы за ней кто–то ухаживал, чтобы она могла организовать свой досуг. Я имел в виду только эти вещи... Надеяться на кого–то глупо. Я считаю, что, пока есть силы и возможность, надо работать, зарабатывать и соображать.
Политика — хорошее корыто
— В июне вы играете в Малом премьеру «Как обмануть государство». Научите, как его все–таки объегорить?
— Обманывать государство учим не мы — это французская пьеса 1934 года. Второе название — «Школа налогоплательщиков». Этот спектакль пользовался в свое время очень большим успехом. Более того, на него, говорят, не просто приходили, но даже что–то записывали. Я там играю главную роль. Не знаю, насколько спектакль будет интересен зрителю. Но в нем есть что–то такое злободневное.
— В другом спектакле, в «Мольере», вы играете короля Людовика, которого считаете «человеком властным, готовым в любой момент предать». Как–то еще сказали, что вам неприятны люди из политической сферы. Интуитивное неприятие или был опыт?
— Актеры — они все–таки психологи. Когда работаешь над ролью, надо вскрывать характер. Поэтому я смотрю на человека, вижу его лицо и уже знаю о нем все. Я не понимаю, почему во власть идут люди с этими лицами... Они не должны туда идти.
Более того, иногда приходится лично общаться с политиками, бывать в Думе... Когда встречаешься с этими людьми поближе, испытываешь чувство глубочайшего разочарования. Я не видел среди них ни одного приличного человека.
— Так уж ни одного?!
— (Взял паузу на обдумывание.) Видел. Однако основная масса — другая. Это не я придумал, что политика — грязное дело. Оно действительно грязное. В том смысле, что ты идешь на бесконечные компромиссы. Человек иногда хочет сказать правду. А позволить себе это, будучи в политике, нельзя.
Понятно, почему все стремятся в политику. Это очень хорошее корыто, где можно сытно поесть. Слава богу, сейчас хоть стали писать, что «не все ладно в Датском королевстве». Что, оказывается, есть во власти и взяточники, и коррупционеры. Меня, например, очень интересует ситуация с нашим бывшим министром обороны. Я себе сказал: «Как поступят с этим чиновником, так я и буду относиться к партии власти». Если это опять все спустится на тормозах и главные виновные не будут наказаны, я вообще перестану ей верить. С огромным уважением отношусь к Владимиру Путину, понимаю, что ситуация непростая. Но лично для меня это будет показатель.
Охлобыстин не конкурент
— Вот вы — профессор, интеллигентный человек. Объясните, откуда в наших прославленных театрах — в МХТ, «Современнике» — берутся эти эксперименты с матом?
— Я этого просто не понимаю! Однажды сказал Табакову: «Дедушки Станиславский и Немирович–Данченко перевернулись бы в гробу, если бы услышали, как в знаменитом МХТ ругаются матом». По–моему, это стыдно и не имеет никакого отношения ни к культуре, ни к эксперименту! Это — сортир!
Я думаю, матом прикрывают свою беспомощность, когда не могут понять материал. Выход — взять и провести такую шоковую терапию эпатажем! Я к этому отношусь с брезгливостью.
— А Табаков что?
— А что Табаков? Олег Павлович — он же хитрый дипломат.
В другой раз я неприятно поразился МХТ, когда пришел на «Вишневый сад», который ставил Адольф Шапиро, уважаемый мною режиссер. С Ренатой Литвиновой в главной роли.
— Виталий Вульф, когда был жив, разнес в «Собеседнике» ее Раневскую в пух и прах.
— Я ушел через 20 минут после начала. Мне стало противно и оскорбительно. В фойе сидели телевизионщики. Увидели меня, подбежали: «Ой, скажите несколько слов!» Я говорю: «Я для того, чтобы поступить в театральный, прошел конкурс в 300 человек на место! 4 года учился этой профессии, всю жизнь проработал в ней и сейчас все еще учусь. А оказывается, это все не нужно?! Нужно взять сценаристку (говорит интонациями Литвиновой) с ломаными манерами, разговаривающую руками, и запустить на сцену МХТ. И она играет роль мирового репертуара! Братцы мои, это что за неуважение к профессии?!»
В сердцах это все наговорил и ушел. А потом подумал: «Не слишком ли резко я это все сказал? Может быть, не нужно было?» Я понимаю, для рекламы, для кассы нужны разные звезды, но все–таки не все продается. Позже узнал, что еще через несколько минут после меня к этой же телегруппе вышла моя подруга, ленинградская актриса Света Крючкова, и повторила мои слова один в один!
Еще был случай. Вручали какую–то премию. Выдвинули на ее получение меня за «Ворониных» и Ивана Охлобыстина за сериал «Интерны». Дали Охлобыстину. Я сказал: «Ребята, я вас умоляю, в следующий раз меня, пожалуйста, не зовите». Это ваше дело: награждайте, ради бога, кого хотите. Но не надо сравнивать! Вы зовете меня, народного артиста России, и ставите рядом со мной сценариста, который даже не выговаривает букв! Охлобыстин — не артист. Он сам никак не может определиться, кто он — сценарист, актер, священник или режиссер. Самодеятельность и профессионализм — разные вещи.
Comedy Club смотрят определенные люди. Для меня это — студенческий театр, КВН. Ребята работают замечательно, но это не профессия. А вот если говорить о профессии, то я вам как преподаватель все по полочкам разложу. Не надо мешать все в кучу.
— Ваши студенты внушают оптимизм? Все–таки что победит — ремесло или профессия?
— Я на эту тему не думал. Между поступлением одаренного человека в театральный институт и дальнейшим выходом в профессию дистанция огромного размера. Очень многое зависит от личных качеств...
Есть такой старый философский эксперимент, когда крысе в ту часть мозга, которая отвечает за удовольствия, вставили чип. Поместили ее в клетку с кнопкой. Крыса бегала–бегала и, естественно, должна была рано или поздно на эту кнопку попасть... Знаете, от чего она умерла?
— Устала бегать?
— От голода! Потому что, найдя кнопку, она все оставшееся до смерти время только стояла и нажимала ее. Получала удовольствие.
Ольга Сабурова.
«Советская Белоруссия» №109 (24246). Пятница, 15 июня 2013 года
Борису Клюеву, исполнителю роли Воронина–старшего в одноименном комедийном сериале СТС, не дают проходу. В этом мы убедились воочию. Воспользовавшись погожим днем, решили прогуляться со звездой по улице. И началось...
Машины притормаживали, из окон высовывались пассажиры и махали актеру рукой. Желающие сфотографироваться текли рекой: воронежский студент, бабушка с помидорами, турист с Алтая («Вот это удача! — радовался мужчина. — Расскажу сыну — не поверит!»), группа курсантов МЧС...
Клюев никому не отказывал. И едва успевал отвечать на наши вопросы.
Ко мне в номер девушки забирались по трубам
— Тяжела шапка Мономаха? Я про популярность «Ворониных».
— Да нормально. Я вообще–то привык так работать. Я ведь еще служу в театре, преподаю, занимаюсь общественной деятельностью — да много чего. Не могу без этого. Если вдруг выдается свободный день, я или на даче сплю, или начинаю скучать... Скучать особенно не дают, чему я очень рад.
— Знаете, какой по счету сезон «Ворониных» идет сейчас?
— Честно сказать, не считаю серий. Снимаем–то уже 4 года (как раз в августе начали). Просто работаю и получаю от этого удовольствие. Актер работает, чтобы быть популярным. И когда он видит такие искренние проявления любви, как те, которым вы свидетели, — это и есть самое дорогое. Люди подходят, говорят хорошие слова. Ради этого я актерскую профессию и выбрал... В моей жизни уже были такие периоды успеха. Первый — после выхода «Трех мушкетеров». Потом был «ТАСС уполномочен заявить», творилось что–то невероятное. Я просто никуда выйти не мог. Во время гастролей нашего Малого театра в Алма–Ате девушки по трубам забирались, чтобы попасть в мой номер. Все это было. Сейчас я стал мудрый и отношусь к популярности спокойно. Конечно, приятно, но звездить по этому поводу я уже, конечно, не буду.
— А те популярности отличаются чем–то от той, которая пришла с «Ворониными»?
— Конечно, отличаются. Недавно мы были на гастролях в Баку. Играли с Ириной Муравьевой «На всякого мудреца довольно простоты». После спектакля на сцену, как всегда, стали подниматься зрители с цветами: женщины, а за ними несколько мальчиков и девочек разного возраста. Увидев их, я сказал: «А вот это мой зритель!» И действительно, все эти дети подарили цветы мне.
— Молодеете!
— Да, раньше ко мне девушки приходили, потом — зрелые женщины. А сейчас пришло время детей (смеется).
Воронин — хитрован, как мы все
— Вы часто говорите, что любите Воронина за его юмор. Но есть в нем некая простота, если не примитивность. Не согласны?
— Он же хитрован, как и мы все. Мы все не такие простые, как можем казаться. Мне думается, что успех сериала в том, что его герои, события очень похожи на нашу жизнь. Мы в семье и ругаемся, и орем, и оскорбляем, и вместе с тем любим друг друга. Как только что–то случается, объединяемся.
Мой персонаж — на самом деле очень добрый, хороший человек. Да, он простой, не кончал академий, но живет по своим законам, у него есть свой моральный кодекс. За это его и любят. Кстати, на днях я узнал, что «Ворониных» смотрят не только в Беларуси, России и Украине (не представляете, что там творится, когда я приезжаю), но и в Азербайджане. Я просто ошеломлен.
— Кого же любить, как не вас? Ментов и бандитов как–то не хочется...
— …а здесь — домашний, в трико, тапочках. Все время ест, не стреляет, не бьет морду — сплошной позитив!
— Вы не только по сюжету, но и на площадке, наверное, главный. Самый опытный из всех.
— Я не из той категории людей, которые будут говорить: «Я народный артист, поэтому вы меня послушайте». Тем более так получилось, что все актеры, кроме Стаса Дужникова, который из «Щуки», окончили Щепкинское театральное училище при Малом театре. Более того, я уже с 1969 года работаю педагогом, поэтому все они поступали и учились на моих глазах.
Как говорят, первое время я давал на площадке «Ворониных» мастер–класс молодым артистам. Со временем все стали потихонечку подтягиваться, и сейчас это уже дружная семья. Иногда я что–то говорю помимо сценария, от себя, и режиссер с продюсером на это идут. Или, наоборот, настаиваю: «Не может Николай Петрович так сказать, не знает он таких слов». И они соглашаются... Я очень горд, что телевидение мою работу в «Ворониных» оценило и присудило в 2011 году «ТЭФИ» за лучшую мужскую роль. Считаю, это высокая награда.
— Не поостыли к проекту?
— Мне, наоборот, интересно! Сериал удался, и я всегда ребятам советую: «Цените, берегите это. Не спешите, все очень быстро пройдет. Будете еще с удовольствием вспоминать этот сериал». Неизвестно, что будет дальше. Будет такой материал — замечательно. Но могут попасться и другие... Я старый, опытный артист, у меня более 150 фильмов. Иногда кажется, что эта картина будет супер-пупер. А она остается незамеченной. Угадать невозможно.
Быстрицкая должна жить лучше!
— Интересно, ваши коллеги по театру не снисходительно относятся к вашему успеху? Мол, фу, сериал...
— Дело не в сериале. Не называя фамилий, хочу сказать, что чувство зависти развито у актеров, как правило, очень высоко. О–о–очень высоко! Когда цветы несут другому, а не тебе, ты делаешь вид, что этого не замечаешь. Но ты это ох как замечаешь! Как говорил Антон Павлович Чехов, «актеры — насквозь прожженные самолюбием люди». Поэтому к этому надо относиться спокойно.
— Недавно легенда Малого театра Элина Быстрицкая отмечала юбилей. Вы пожелали не только здоровья, но и того, чтобы ей хватало денег. Ведь это позор. Не для нее — для государства.
— Я не привык скулить, мне очень много лет. Я вырос в послевоенные годы. Отец умер, когда мне было 4 года. Поэтому первые свои деньги я заработал в 12 лет, разгружая вагоны. Я всегда был гордым, независимым, ни у кого ничего не просил.
Да, все сейчас живут сложно. Тот капитализм, к которому мы стремились после развала Советского Союза, очень многое в сознании людей перевернул. Ну что говорить сейчас «Люди, помогите!», «Правительство, обрати внимание на нас!»? Правительство обращает внимание. Театру дается грант, то есть мы получаем дополнительные деньги — за звание, за категорию... Но, конечно, такая звезда, как Элина Быстрицкая, должна жить лучше! И пенсию должна получать лучшую! Тем более что ей много лет, она одинока. Нужно, чтобы за ней кто–то ухаживал, чтобы она могла организовать свой досуг. Я имел в виду только эти вещи... Надеяться на кого–то глупо. Я считаю, что, пока есть силы и возможность, надо работать, зарабатывать и соображать.
Политика — хорошее корыто
— В июне вы играете в Малом премьеру «Как обмануть государство». Научите, как его все–таки объегорить?
— Обманывать государство учим не мы — это французская пьеса 1934 года. Второе название — «Школа налогоплательщиков». Этот спектакль пользовался в свое время очень большим успехом. Более того, на него, говорят, не просто приходили, но даже что–то записывали. Я там играю главную роль. Не знаю, насколько спектакль будет интересен зрителю. Но в нем есть что–то такое злободневное.
— В другом спектакле, в «Мольере», вы играете короля Людовика, которого считаете «человеком властным, готовым в любой момент предать». Как–то еще сказали, что вам неприятны люди из политической сферы. Интуитивное неприятие или был опыт?
— Актеры — они все–таки психологи. Когда работаешь над ролью, надо вскрывать характер. Поэтому я смотрю на человека, вижу его лицо и уже знаю о нем все. Я не понимаю, почему во власть идут люди с этими лицами... Они не должны туда идти.
Более того, иногда приходится лично общаться с политиками, бывать в Думе... Когда встречаешься с этими людьми поближе, испытываешь чувство глубочайшего разочарования. Я не видел среди них ни одного приличного человека.
— Так уж ни одного?!
— (Взял паузу на обдумывание.) Видел. Однако основная масса — другая. Это не я придумал, что политика — грязное дело. Оно действительно грязное. В том смысле, что ты идешь на бесконечные компромиссы. Человек иногда хочет сказать правду. А позволить себе это, будучи в политике, нельзя.
Понятно, почему все стремятся в политику. Это очень хорошее корыто, где можно сытно поесть. Слава богу, сейчас хоть стали писать, что «не все ладно в Датском королевстве». Что, оказывается, есть во власти и взяточники, и коррупционеры. Меня, например, очень интересует ситуация с нашим бывшим министром обороны. Я себе сказал: «Как поступят с этим чиновником, так я и буду относиться к партии власти». Если это опять все спустится на тормозах и главные виновные не будут наказаны, я вообще перестану ей верить. С огромным уважением отношусь к Владимиру Путину, понимаю, что ситуация непростая. Но лично для меня это будет показатель.
Охлобыстин не конкурент
— Вот вы — профессор, интеллигентный человек. Объясните, откуда в наших прославленных театрах — в МХТ, «Современнике» — берутся эти эксперименты с матом?
— Я этого просто не понимаю! Однажды сказал Табакову: «Дедушки Станиславский и Немирович–Данченко перевернулись бы в гробу, если бы услышали, как в знаменитом МХТ ругаются матом». По–моему, это стыдно и не имеет никакого отношения ни к культуре, ни к эксперименту! Это — сортир!
Я думаю, матом прикрывают свою беспомощность, когда не могут понять материал. Выход — взять и провести такую шоковую терапию эпатажем! Я к этому отношусь с брезгливостью.
— А Табаков что?
— А что Табаков? Олег Павлович — он же хитрый дипломат.
В другой раз я неприятно поразился МХТ, когда пришел на «Вишневый сад», который ставил Адольф Шапиро, уважаемый мною режиссер. С Ренатой Литвиновой в главной роли.
— Виталий Вульф, когда был жив, разнес в «Собеседнике» ее Раневскую в пух и прах.
— Я ушел через 20 минут после начала. Мне стало противно и оскорбительно. В фойе сидели телевизионщики. Увидели меня, подбежали: «Ой, скажите несколько слов!» Я говорю: «Я для того, чтобы поступить в театральный, прошел конкурс в 300 человек на место! 4 года учился этой профессии, всю жизнь проработал в ней и сейчас все еще учусь. А оказывается, это все не нужно?! Нужно взять сценаристку (говорит интонациями Литвиновой) с ломаными манерами, разговаривающую руками, и запустить на сцену МХТ. И она играет роль мирового репертуара! Братцы мои, это что за неуважение к профессии?!»
В сердцах это все наговорил и ушел. А потом подумал: «Не слишком ли резко я это все сказал? Может быть, не нужно было?» Я понимаю, для рекламы, для кассы нужны разные звезды, но все–таки не все продается. Позже узнал, что еще через несколько минут после меня к этой же телегруппе вышла моя подруга, ленинградская актриса Света Крючкова, и повторила мои слова один в один!
Еще был случай. Вручали какую–то премию. Выдвинули на ее получение меня за «Ворониных» и Ивана Охлобыстина за сериал «Интерны». Дали Охлобыстину. Я сказал: «Ребята, я вас умоляю, в следующий раз меня, пожалуйста, не зовите». Это ваше дело: награждайте, ради бога, кого хотите. Но не надо сравнивать! Вы зовете меня, народного артиста России, и ставите рядом со мной сценариста, который даже не выговаривает букв! Охлобыстин — не артист. Он сам никак не может определиться, кто он — сценарист, актер, священник или режиссер. Самодеятельность и профессионализм — разные вещи.
Comedy Club смотрят определенные люди. Для меня это — студенческий театр, КВН. Ребята работают замечательно, но это не профессия. А вот если говорить о профессии, то я вам как преподаватель все по полочкам разложу. Не надо мешать все в кучу.
— Ваши студенты внушают оптимизм? Все–таки что победит — ремесло или профессия?
— Я на эту тему не думал. Между поступлением одаренного человека в театральный институт и дальнейшим выходом в профессию дистанция огромного размера. Очень многое зависит от личных качеств...
Есть такой старый философский эксперимент, когда крысе в ту часть мозга, которая отвечает за удовольствия, вставили чип. Поместили ее в клетку с кнопкой. Крыса бегала–бегала и, естественно, должна была рано или поздно на эту кнопку попасть... Знаете, от чего она умерла?
— Устала бегать?
— От голода! Потому что, найдя кнопку, она все оставшееся до смерти время только стояла и нажимала ее. Получала удовольствие.
Ольга Сабурова.
«Советская Белоруссия» №109 (24246). Пятница, 15 июня 2013 года
15.05.2013
Подробнее
И ВСЮДУ СТРАСТИ РОКОВЫЕ
«Пиковая дама» на сцене Малого театра
Наталья ЛАГИНА, «Слово», 11-24 января 2013 года
Наталья ЛАГИНА, «Слово», 11-24 января 2013 года
И ВСЮДУ СТРАСТИ РОКОВЫЕ
«Пиковая дама» на сцене Малого театра
Я не берусь сейчас строить прогнозы касательно того, что в столице почти одновременно появилось сразу три драматических спектакля по «Пиковой даме» нашего великого Пушкина. И, заметьте, все три «дамы» удивительно разные, и каждая по-своему рисует портрет своего гениального прототипа: Людмила Максакова в Театре имени Евг. Вахтангова Людмила Иванова в театре «Экспромт» и вот только что на сцену пришла новая Графиня – Вера Васильева.
Спектакль поставил в Малом театре талантливый и смелый режиссёр Андрей Житинкин, кстати сказать, большой дока по части обращений к классике (достаточно, к примеру, вспомнить его «Портрет Дориана Грея» — по О. Уайльду, «Анну Каренину» и много других названий и всегда оригинальных, а порой и дерзких даже театральных работ).
И вот теперь — «Пиковая дама». И важно сразу сказать — решен спектакль удивительно точно по всем пушкинским параметрам, чего нет в той или иной мере в других московских постановках. В связи с этой премьерой вспоминается почти казусная история с тем, как знаменитые знатоки («Что? Где? Когда?») «прокололись» на знании именно «Пиковой дамы». Забыв о Пушкине, они целиком сосредоточились на опере Чайковского: назвали тот, оперный финал, где Лиза бросается в Канавку, а Германн закалывается. Но опера оперой. Житинкин тоже по-своему остался под влиянием музыки Чайковского, использовал ее точно и аккуратно, хотя, пожалуй, было бы лучше ограничиться цитированием сцены бала и образа Графини (четвертая картина оперы — сцена в спальне).
Спектакль получился настолько самобытным и в лучшем смысле слова «самостоятельным», что можно было бы, может быть, даже к пользе происходящего на сцене, ограничиться партитурами заявленных в программке Ференца Листа, Густава Малера и Альфреда Шнитке. Мне даже кажется, что можно было еще богаче и разнообразнее использовать, условно говоря, «пёстрый» музыкальный фон на одном Малере: очень тесно соприкасается его Первая симфония с тем, что происходит на сцене. Да, вот еще что: в программке подчеркнуто, что нам предлагается сценическая версия А. Житинкина. Это важно, потому что он, повторю, как очень и очень немногие, создает литературный сценарий еще до начала работы над спектаклем, вернее, свою, сугубо индивидуальную версию того, что предстоит увидеть зрителям. Всё по Пушкину, и всё — по-новому, хотя ни на йоту нет желания взорвать привычную классическую форму или — Боже упаси! — начать во всю «осовременивать» и фабулу, и персонажей...
...Полутёмная, почти пустынная сцена. Минимум мебели и реквизита (сценограф А. Шаров), а при этом просто поразительная точность деталей, всему тому, что мы только что, как автор этих слов, ощутили, вновь перечитав пронзительные по своей глубине и очень строгие, временами почти очерковые, те самые великие тридцать страниц пушкинского текста. Молодец, Житинкин! Очень даже молодец!..
Графиня его и Веры Васильевой абсолютно индивидуальна: не похожа ни на одно из нынешних московских решений оперы и драмы. Она страшна, конечно, страшна, высокомерна, горда, высокопарна, но…, оставшись наедине сама с собой, она и кокетлива, и легкомысленна (впадая в воспоминания), и не скрывает своей влюбленности в того самого графа Сен Жермена, который назвал ей когда-то три карты, которые «выигрывают кряду». Она, Графиня, капризна и в чём-то даже наивна, в ней словно бы борются свет и тени, страх и беспомощность... Она даже по-прежнему очаровательна (такая, какой ее играет В. Васильева), но очарование это окрашено пока (до поры!) изнутри темнотой и чудовищным, граничащим с цинизмом эгоизмом.
Откровенно говоря, рядом с таким решением характера трудно представить себе её «партнера». Каким он будет, этот молодой, обуреваемый страстями молодой военный инженер, выходец из немцев, — Германн. В Германне, каким его «проживает» молодой актер А. Дривень, горит большое сердце отмеченного гордыней «пылкого карьериста». Странное сочетание? Тем не менее это так. Да, он страстно влюблён в Лизу, но страсть эта довольно быстро и органично уступает место другим страстям: тщеславию, жажде денег, богатству, признанию... Короче говоря, налицо его попытка преодолеть собственный комплекс неполноценности. Разве это не современно?! Ещё как современно. Внешне актер сдержан, но кипение чувств и оскорбленного самолюбия забирает внимание сразу, даже в его униженной, сломанной гордости. Между прочим, очень рекомендую запомнить ещё одну актерскую фамилию — А. Дривень. Это, убеждена, яркая творческая судьба, которая только-только начинается. Но начинается интересно и перспективно, что видно и по его участию в итальянских «Влюбленных», и по Пушкину.
А. Житинкин остро чувствует не просто пушкинские интонации, но и то, чем жив человек, что им движет, чем он дышит. И всегда у него есть ещё и внутренний эмоциональный пласт, «подогреваемый» скрытым до поры темпераментом. Так, касательно В. Васильевой, А. Дривеня и в какой-то менее явной, но точно намеченной иронии Томского (А. Вершинин), да и еще в одном очень важном по действию и мысли персонаже, который как бы подводит черту происходящему, проходя с внешней стороны занавеса, по просцениуму, деловитой походной и с чемоданчиком в руке.
А в чемоданчике этом весь гигантский проигрыш Германна (я говорю, естественно, о деньгах). Он, этот человек, в доме которого разыгралась трагедия, элегантен и умён, циничен и остроумен, страшен своим нутром (его играет Б. Клюев). Имя этому персонажу — Чекалинский, как названо в программке, «игрок в летах». И вот, пожалуй, во взаимоотношениях названных этих участников «квартета» и развивается драма или даже трагедия на сцене. Правда, пока что слабоваты женские характеры (кроме Графини) и «свита» Чекалинского (Сурин, Нарумов, Катов)...
Что касается Лизы. Вроде, всё, как надо. Всё, как говорится, было у автора. А автор даёт свою Лизу лаконично и без междометий. Л. Ещенко делает всё, что предложил постановщик, точно, но суховато, очень за- землённо, без полета. Лично я не верю в её страстную любовь к Германну. Скорее по глубине проникновения в пушкинскую интонацию я отмечу Машу, горничную Графини (Н. Хрусталёва) — она по-хорошему темпераментна и намечен в ней тот необходимый обнажённый нерв, коего, к сожалению, почти неощутимо в образе Лизы.
Невыразительность тройки игроков, как и Лизы, мне думается, можно привести в порядок, а то одному Чекалинскому с Германном с ними «не справиться». Впрочем, режиссёру виднее. Но уверена, что он и сам не вполне доволен «игровым» фоном действия. (Не знаю, правда, как насчёт Лизы.) Спектакль ведь совсем ещё юный, во всех отношениях он скоро «повзрослеет», быть может, несколько уплотнив свой темп, потому как временами, например в первой части, в нём ощущаются длинноты, а они должны уйти с «накатом» спектакля.
А в целом, Андрея Житинкина можно и должно поздравить с новым успешным обращением к классике и узнать, кто еще появится в ином составе в том же действе, ибо этот режиссёр всегда в чем-то преподносит публике загадку, и волнение, и новизну.
Наталья ЛАГИНА
«Слово», 11-24 января 2013 года
«Пиковая дама» на сцене Малого театра
Я не берусь сейчас строить прогнозы касательно того, что в столице почти одновременно появилось сразу три драматических спектакля по «Пиковой даме» нашего великого Пушкина. И, заметьте, все три «дамы» удивительно разные, и каждая по-своему рисует портрет своего гениального прототипа: Людмила Максакова в Театре имени Евг. Вахтангова Людмила Иванова в театре «Экспромт» и вот только что на сцену пришла новая Графиня – Вера Васильева.
Спектакль поставил в Малом театре талантливый и смелый режиссёр Андрей Житинкин, кстати сказать, большой дока по части обращений к классике (достаточно, к примеру, вспомнить его «Портрет Дориана Грея» — по О. Уайльду, «Анну Каренину» и много других названий и всегда оригинальных, а порой и дерзких даже театральных работ).
И вот теперь — «Пиковая дама». И важно сразу сказать — решен спектакль удивительно точно по всем пушкинским параметрам, чего нет в той или иной мере в других московских постановках. В связи с этой премьерой вспоминается почти казусная история с тем, как знаменитые знатоки («Что? Где? Когда?») «прокололись» на знании именно «Пиковой дамы». Забыв о Пушкине, они целиком сосредоточились на опере Чайковского: назвали тот, оперный финал, где Лиза бросается в Канавку, а Германн закалывается. Но опера оперой. Житинкин тоже по-своему остался под влиянием музыки Чайковского, использовал ее точно и аккуратно, хотя, пожалуй, было бы лучше ограничиться цитированием сцены бала и образа Графини (четвертая картина оперы — сцена в спальне).
Спектакль получился настолько самобытным и в лучшем смысле слова «самостоятельным», что можно было бы, может быть, даже к пользе происходящего на сцене, ограничиться партитурами заявленных в программке Ференца Листа, Густава Малера и Альфреда Шнитке. Мне даже кажется, что можно было еще богаче и разнообразнее использовать, условно говоря, «пёстрый» музыкальный фон на одном Малере: очень тесно соприкасается его Первая симфония с тем, что происходит на сцене. Да, вот еще что: в программке подчеркнуто, что нам предлагается сценическая версия А. Житинкина. Это важно, потому что он, повторю, как очень и очень немногие, создает литературный сценарий еще до начала работы над спектаклем, вернее, свою, сугубо индивидуальную версию того, что предстоит увидеть зрителям. Всё по Пушкину, и всё — по-новому, хотя ни на йоту нет желания взорвать привычную классическую форму или — Боже упаси! — начать во всю «осовременивать» и фабулу, и персонажей...
...Полутёмная, почти пустынная сцена. Минимум мебели и реквизита (сценограф А. Шаров), а при этом просто поразительная точность деталей, всему тому, что мы только что, как автор этих слов, ощутили, вновь перечитав пронзительные по своей глубине и очень строгие, временами почти очерковые, те самые великие тридцать страниц пушкинского текста. Молодец, Житинкин! Очень даже молодец!..
Графиня его и Веры Васильевой абсолютно индивидуальна: не похожа ни на одно из нынешних московских решений оперы и драмы. Она страшна, конечно, страшна, высокомерна, горда, высокопарна, но…, оставшись наедине сама с собой, она и кокетлива, и легкомысленна (впадая в воспоминания), и не скрывает своей влюбленности в того самого графа Сен Жермена, который назвал ей когда-то три карты, которые «выигрывают кряду». Она, Графиня, капризна и в чём-то даже наивна, в ней словно бы борются свет и тени, страх и беспомощность... Она даже по-прежнему очаровательна (такая, какой ее играет В. Васильева), но очарование это окрашено пока (до поры!) изнутри темнотой и чудовищным, граничащим с цинизмом эгоизмом.
Откровенно говоря, рядом с таким решением характера трудно представить себе её «партнера». Каким он будет, этот молодой, обуреваемый страстями молодой военный инженер, выходец из немцев, — Германн. В Германне, каким его «проживает» молодой актер А. Дривень, горит большое сердце отмеченного гордыней «пылкого карьериста». Странное сочетание? Тем не менее это так. Да, он страстно влюблён в Лизу, но страсть эта довольно быстро и органично уступает место другим страстям: тщеславию, жажде денег, богатству, признанию... Короче говоря, налицо его попытка преодолеть собственный комплекс неполноценности. Разве это не современно?! Ещё как современно. Внешне актер сдержан, но кипение чувств и оскорбленного самолюбия забирает внимание сразу, даже в его униженной, сломанной гордости. Между прочим, очень рекомендую запомнить ещё одну актерскую фамилию — А. Дривень. Это, убеждена, яркая творческая судьба, которая только-только начинается. Но начинается интересно и перспективно, что видно и по его участию в итальянских «Влюбленных», и по Пушкину.
А. Житинкин остро чувствует не просто пушкинские интонации, но и то, чем жив человек, что им движет, чем он дышит. И всегда у него есть ещё и внутренний эмоциональный пласт, «подогреваемый» скрытым до поры темпераментом. Так, касательно В. Васильевой, А. Дривеня и в какой-то менее явной, но точно намеченной иронии Томского (А. Вершинин), да и еще в одном очень важном по действию и мысли персонаже, который как бы подводит черту происходящему, проходя с внешней стороны занавеса, по просцениуму, деловитой походной и с чемоданчиком в руке.
А в чемоданчике этом весь гигантский проигрыш Германна (я говорю, естественно, о деньгах). Он, этот человек, в доме которого разыгралась трагедия, элегантен и умён, циничен и остроумен, страшен своим нутром (его играет Б. Клюев). Имя этому персонажу — Чекалинский, как названо в программке, «игрок в летах». И вот, пожалуй, во взаимоотношениях названных этих участников «квартета» и развивается драма или даже трагедия на сцене. Правда, пока что слабоваты женские характеры (кроме Графини) и «свита» Чекалинского (Сурин, Нарумов, Катов)...
Что касается Лизы. Вроде, всё, как надо. Всё, как говорится, было у автора. А автор даёт свою Лизу лаконично и без междометий. Л. Ещенко делает всё, что предложил постановщик, точно, но суховато, очень за- землённо, без полета. Лично я не верю в её страстную любовь к Германну. Скорее по глубине проникновения в пушкинскую интонацию я отмечу Машу, горничную Графини (Н. Хрусталёва) — она по-хорошему темпераментна и намечен в ней тот необходимый обнажённый нерв, коего, к сожалению, почти неощутимо в образе Лизы.
Невыразительность тройки игроков, как и Лизы, мне думается, можно привести в порядок, а то одному Чекалинскому с Германном с ними «не справиться». Впрочем, режиссёру виднее. Но уверена, что он и сам не вполне доволен «игровым» фоном действия. (Не знаю, правда, как насчёт Лизы.) Спектакль ведь совсем ещё юный, во всех отношениях он скоро «повзрослеет», быть может, несколько уплотнив свой темп, потому как временами, например в первой части, в нём ощущаются длинноты, а они должны уйти с «накатом» спектакля.
А в целом, Андрея Житинкина можно и должно поздравить с новым успешным обращением к классике и узнать, кто еще появится в ином составе в том же действе, ибо этот режиссёр всегда в чем-то преподносит публике загадку, и волнение, и новизну.
Наталья ЛАГИНА
«Слово», 11-24 января 2013 года
14.05.2013
Подробнее
ИЗВЕСТНЫЕ РОССИЙСКИЕ АКТЕРЫ РАДЫ ВСТРЕЧЕ С БАКИНСКИМ ЗРИТЕЛЕМ
Народные артисты России Ирина Муравьева и Борис Клюев остались довольны проходящими гастролями Малого театра в Баку.
ИЗВЕСТНЫЕ РОССИЙСКИЕ АКТЕРЫ РАДЫ ВСТРЕЧЕ С БАКИНСКИМ ЗРИТЕЛЕМ
Народные артисты России Ирина Муравьева и Борис Клюев остались довольны проходящими гастролями Малого театра в Баку.
«Доброжелательное отношение к себе мы ощущали в Баку везде. Здесь не только доброжелательный и приветливый зритель в театре, но и даже на улице все очень тепло нас приветствовали», - сказала И. Муравьева на пресс-конференции, организованной в офисе информационного агентства «Интерфакс-Азербайджан» в пятницу.
А Народный артист России Борис Клюев отметил, что бакинский зритель по особенному реагировал на представленный спектакль по А.Островскому «На всякого мудреца довольно простоты». «Встреча со зрителем прошла на высоком уровне», - сказал он. Актер заметил, что артисты сильно волновались, но все прошло замечательно.
«Ваш город стал еще краше», - поделился Б. Клюев впечатлениями о Баку.
Интерфакс-Азербайджан, 10 мая 2013 года
Народные артисты России Ирина Муравьева и Борис Клюев остались довольны проходящими гастролями Малого театра в Баку.
«Доброжелательное отношение к себе мы ощущали в Баку везде. Здесь не только доброжелательный и приветливый зритель в театре, но и даже на улице все очень тепло нас приветствовали», - сказала И. Муравьева на пресс-конференции, организованной в офисе информационного агентства «Интерфакс-Азербайджан» в пятницу.
А Народный артист России Борис Клюев отметил, что бакинский зритель по особенному реагировал на представленный спектакль по А.Островскому «На всякого мудреца довольно простоты». «Встреча со зрителем прошла на высоком уровне», - сказал он. Актер заметил, что артисты сильно волновались, но все прошло замечательно.
«Ваш город стал еще краше», - поделился Б. Клюев впечатлениями о Баку.
Интерфакс-Азербайджан, 10 мая 2013 года
10.04.2013
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: Я МЕЧТАЛ СТАТЬ МОРЯКОМ ТОРГОВОГО ФЛОТА
Борис Клюев из тех актеров, которые всегда используют шанс, предоставленный профессией. Практически все его роли замечены публикой и критиками. Его герои на сцене Малого театра и в кино всегда импозантны и обаятельны. Огромное количество поклонников до сих пор узнают в нем графа Рошфора из «Трех мушкетеров». Кому-то он запомнился как Трианон – шпион американской разведки из фильма «ТАСС уполномочен заявить». Сам же Борис Владимирович больше любит роль брата Шерлока Холмса – Майкрофта. С Борисом КЛЮЕВЫМ встретился корреспондент «Подмосковья» Леонид ГУРЕВИЧ.
БОРИС КЛЮЕВ: Я МЕЧТАЛ СТАТЬ МОРЯКОМ ТОРГОВОГО ФЛОТА
Борис Клюев из тех актеров, которые всегда используют шанс, предоставленный профессией. Практически все его роли замечены публикой и критиками. Его герои на сцене Малого театра и в кино всегда импозантны и обаятельны. Огромное количество поклонников до сих пор узнают в нем графа Рошфора из «Трех мушкетеров». Кому-то он запомнился как Трианон – шпион американской разведки из фильма «ТАСС уполномочен заявить». Сам же Борис Владимирович больше любит роль брата Шерлока Холмса – Майкрофта. С Борисом КЛЮЕВЫМ встретился корреспондент «Подмосковья» Леонид ГУРЕВИЧ.
– Борис Владимирович, в кино и телесериалах вы часто играете генералов. Не надоело носить генеральские погоны?
– Что делать, если режиссеров устраивает моя внешняя солидность? Так уж сложилось. Но вы правы, играть генералов надоело, поэтому последние несколько лет я уже не ношу генеральские погоны. Хотя если предложат интересную роль, то снова их надену. Без лишних разговоров.
– Военная тема вам близка? Стрелять, к примеру, умеете?
– Обижаете. Я стреляю из всех видов оружия. По крайней мере в компании генералов чувствую себя вполне комфортно.
– А как вас занесло в Китай?
– Меня всегда привлекала эта страна. Так что когда однажды раздался телефонный звонок и мужской голос с сильным акцентом предложил мне встретиться, чтобы обсудить предложение сниматься в китайской картине, я согласился.
– И тоже в роли генерала?
– А как же! Я сыграл роль генерала Лазотова и, кстати, был первым русским актером, который после «культурной революции» снимался в китайском фильме. Он назывался «Диверсанты идут на Алма-Ату». Я прожил в Китае около полугода.
– С языком проблемы были?
– На третий месяц уже заговорил по-китайски, правда, иероглифы выучить так и не смог.
– Как вас принимали в Китае?
Замечательно! Китайцам нравятся большие люди, а я, сами видите, высокий, крупный. Им нравилось, что я каждое утро бегал и плавал. После того как были отсняты первые сцены и был отсмотрен готовый материал, в дирекции кинокомпании заявили, что им очень приятно работать с артистом такого уровня, как я.
– Это правда, что на банкете вы, как и герой картины «Судьба человека», которого сыграл Сергей Бондарчук, выпили, не закусывая, два стакана водки?
– Правда. Знаете, в Китае уровень приема определяется количеством блюд, которые подают на стол. Такой круглый стол, и на нем пирамидой стоят тарелки. Как я понял, меня китайские кинематографисты принимали по высшему рангу, потому что в пирамиде было несколько сотен блюд. Но вместо привычных вилок и ложек на столе были палочки, пользоваться которыми я не умел, так что остался голодным. Один из ведущих застолья спросил меня: «Мы смотрели советский фильм «Судьба человека», и там герой говорит: «После первой не закусываю». Что это такое?» На что я предложил принести стакан. С трудом, но все-таки нашли подходящий стакан, принесли водку. А водка-то была китайская, на травах, градусов пятьдесят, не меньше. Ну, я и выпил за державу два стакана без закуски. Китайцы были счастливы, мне даже не было задано ни одного творческого вопроса. А вот мне потом было очень плохо…
– Ну, после «Трех мушкетеров» вам было не привыкать много пить…
– А чего скрывать? Выпивали практически все. На съемках даже установили такой негласный закон: приезжаешь откуда-то, покупай бутылку, уезжаешь – то же самое, проставляйся. Мы же все были совсем молодые. Мише Боярскому тогда было всего двадцать пять лет, Игорю Старыгину – тридцать два, Валентину Смирнитскому и мне – тридцать три года. Съемки шли год. Лошади, фехтование – романтика. Мы все находились в состоянии эйфории, играли с азартом, с озорством. У нас было какое-то жеребячье ощущение радости, свободы, успеха. На съемках была удивительная аура. Во Львове, где проходили съемки, к нам относились с огромной любовью.
– Для съемок приходилось учиться верховой езде?
– Полгода я ходил в школу верховой езды, чтобы сидеть на лошади прилично, но в результате все сцены с моими проездами на лошади вырезали.
– Борис Владимирович, что за история приключилась, когда вы чуть не сыграли Шерлока Холмса?
– Просто потрясающе, как любят люди вытаскивать теневые стороны. Не было никакой истории. Просто я, как и многие другие артисты, пробовался на эту роль. Это же нормально. Потом художественный совет выбирает самую достойную кандидатуру. В конце концов Холмса гениально сыграл прекрасный актер Василий Ливанов. Сериал получился просто блестящий. Но когда понадобился актер на роль брата Шерлока Холмса, Майкрофта, вспомнили обо мне. Вот и все.
– Слышал, что вы были дружны с Виталием Соломиным, который сыграл в этом сериале доктора Ватсона.
– Дружить с Виталием Мефодьевичем было достаточно сложно. Несмотря на свою простоватую внешность, это был очень жесткий, колючий и самолюбивый человек. Но у него были два бесспорных качества – необыкновенная порядочность и талант. Если что-то случалось, можно было обращаться только к нему.
– Вы помните свою первую кинороль?
– В картине «Крушение империи», которая снималась на киностудии «Беларусьфильм», сыграл роль министра временного правительства Шульгина. Это была очень интересная роль, к тому же работать пришлось в блестящей актерской команде. В итоге я смог поверить в себя, как в актера, поняв, как скрывать свои недостатки и выпячивать плюсы.
– После какой роли вы почувствовали себя узнаваемым?
– После «Трех мушкетеров». Помню, пришел в Петровский пассаж, стал выбирать радио для своей кухни, чтобы оно подошло к малиновым стенам. Вдруг вижу, девочка-продавщица что-то сказала подругам, все встали передо мной и смотрят на меня. И я понял, они меня узнали. А я в этот день был небрит, как-то не так одет. Стало стыдно. Быстро положил радио на прилавок и убежал.
– Как вы стали Ворониным?
– Как всегда, после кастинга, несмотря на то, что я уже сорок пять лет работаю в кино. Я и до этого снимался в сериалах, так что опыт имелся. Поскольку сериал «Воронины» – это аналог американского, то актеров американцы и отбирали. Я им понравился, даже на пробах звучали аплодисменты. После моих проб меня год не приглашали на съемки, я уж думал, что снимать не будут, но оказалось, что идут поиски актрис на женские роли.
– Вы сами придумали, что ваш герой должен быть грубоватым и смешным, немного странным?
– Конечно, сам! Мой персонаж – образ собирательный. Я старался выстраивать образ своего Николая так, чтобы он оказался узнаваемым для нашего зрителя.
– Что самое сложное на съемках «Ворониных»?
– Для меня лично самое трудное то, что приходится очень много… есть. Когда в десять утра начинаешь есть борщ, потом – торт, затем винегрет и колбасу, тебя уже начинает тошнить при виде еды. К тому же каждую сцену снимают по три дубля, так что желудок уже отказывается принимать пищу. Приходится принимать лекарства.
– Сколько уже продолжаются съемки «Ворониных»?
– Три года. Честно говоря, никто из нас, участников, не ожидал, что этот сериал станет «народным» и даже получит награду – телевизионную премию «Тэфи». Признаюсь, сниматься начал из чисто меркантильных интересов, надо было зарабатывать деньги, а теперь вижу, что работаю не зря. Люди смотрят «Ворониных» с интересом.
– Какие у вас отношения с актерским ансамблем в «Ворониных»?
– У нас одна команда, для меня все дороги и близки. За время съемок мы очень сдружились, сблизились. Стали больше понимать друг друга. У нас замечательная атмосфера на съемках. И создает ее во многом режиссер Александр Жигалкин – интересный, талантливый человек.
– Как руководство театра относится к тому, что вы очень много времени проводите на съемках?
– Художественный руководитель театра Юрий Мефодьевич Соломин сам много снимался в кино, так что он относится с пониманием.
– Помню, с каким удовольствием смотрел фильм «Гений». Как получилось, что вы согласились играть там гея?
– Дело в том, что до этого я сценария не читал. Эту картину снимал мой хороший друг Витя Сергеев, царствие ему небесное. Как-то мы сидели в кафе. Выпивали, была замечательная атмосфера. И ко мне подошел директор съемочной группы: «Боречка, мы хотим тебе предложить роль у Сергеева». Я поинтересовался: «Сколько заплатите?» «Хорошо, очень хорошо, – поспешил меня заверить мой собеседник, – сценарий читать будешь?» Я так бесшабашно заявил в ответ: «Не буду. Зачем, если вы мне хорошо заплатите». Но когда начались съемки, понял, что попал. Но делать было нечего, и я постарался вложить в эту роль характер, юмор. И потом совершенно неожиданно для себя за эту роль и роль Карася-художника в картине «Как живете, караси?» получил свою первую киношную награду – приз зрительских симпатий.
– Борис Владимирович, вы ведь из Подмосковья?
– Я вырос в поселке Голицыно, который очень люблю с самого детства. И дача у меня недалеко от тех мест, в Звенигороде. С удовольствием там отдыхаю. Места чудесные, настоящая подмосковная Швейцария. Выращиваю на даче розы. К сожалению, последние годы бываю там очень редко, занят на работе.
– Судя по всему, вы пошли по стопам отца?
– Отец был актером вахтанговской школы, работал в гарнизонном театре. Потом он ушел добровольцем на фронт, несмотря на белый билет. К сожалению, он очень рано, в 36 лет, умер, мне тогда было всего четыре года. Моим воспитанием занималась мама, и я всегда испытывал недостаток мужского влияния.
– Чем увлекались в школе?
– У меня была детская мечта стать моряком торгового флота: очень нравилась форма, и хотелось объехать весь мир. Но потом увлекся пением, даже посещал хоровой кружок, а потом попал в драматическую студию. С нами занималась актриса Клавдия Половикова, мама знаменитой актрисы Валентины Серовой, поставила спектакль «Чертова мельница». Мне доверили роль черта первого разряда. Мне так понравилось играть на сцене, что решил стать артистом. Видимо, гены сыграли свою роль. Даже записался в театральный кружок Дома журналиста. После школы закончил театральное училище имени Щепкина при Малом театре. Но после первого курса меня призвали в армию, где отслужил три года. Последнее время я проходил службу в московском отдельном показательном оркестре Министерства обороны – чтецом и ведущим. После армии закончил театральное училище. На дипломном спектакле «Варвары» на меня обратил внимание ведущий режиссер Малого театра Леонид Викторович Варпаховский, и я был принят в штат. Хотя до этого я рвался в Театр имени Моссовета, где в то время была блестящая труппа. Но мне популярно объяснили, что попасть в Малый театр – великая честь. И я рад, что сорок четыре года назад пришел именно сюда. Это мой родной дом. Леонид Викторович сразу же дал мне роль архитектора Синицына в спектакле по пьесе Константина Симонова «Так и будет».
– Неужели никогда не возникало желания сменить театр?
– У меня был период, когда лет десять оставался без новых ролей, уже подумывал об уходе. Тем более что меня приглашали в Художественный театр к Олегу Николаевичу Ефремову. Но, поразмыслив, все-таки решил остаться в Малом театре. Ведь ко мне здесь с самого начала относились хорошо, я часто от них слышал: «С возрастом ты будешь востребован все больше и больше». Они оказались правы.
– Вы продолжаете преподавать в Щепкинском училище?
– Да. Вот сейчас после интервью поеду к своим студентам. Третий курс будет сдавать дипломный спектакль.
– Вы считаете себя больше актером театра или кино?
– Актером театра, потому что театр люблю все-таки больше.
– У вас потрясающая фигура, накачанные плечи. Как поддерживаете физическую форму?
– С детства много занимался спортом. Сначала увлекался борьбой, мама купила мне гирю, и я постоянно качался. Потом заинтересовался самбо, легкой атлетикой. В армии у нас была очень сильная баскетбольная команда, мы часто выступали на различных соревнованиях, занимали призовые места. К сожалению, последние три года спорту внимания практически не уделяю, только плаваю в бассейне. Совершенно нет времени, с утра до вечера пропадаю на съемках или в театре. Сейчас, например, занят параллельно в трех проектах, озвучиваю мультики, к тому же много общественной работы.
– Но за футбольную команду «Сериал» гильдии киноактеров играть продолжаете?
– Очень редко.
– А в ансамбле «Генофонд» гильдии актеров поете?
– Пою. Последний раз мы выступали на дне рождения у замечательного актера Бориса Химичева.
– Где проводите отпуск?
– Двенадцать лет подряд ездил к своему другу в Америку. У него яхта, так что имеем возможность поплавать. Мой друг очень внимательный, интересный человек. Я там много занимаюсь спортом, бегаю, восстанавливаю физическую форму. Но меня хватает только на три недели, потом становится уже скучно, тоскливо.
– Вы счастливый человек?
– А разве я похож на несчастливого? Нет, у меня в жизни все в порядке.
«Подмосковье», 10 апреля 2013 года
Борис Клюев из тех актеров, которые всегда используют шанс, предоставленный профессией. Практически все его роли замечены публикой и критиками. Его герои на сцене Малого театра и в кино всегда импозантны и обаятельны. Огромное количество поклонников до сих пор узнают в нем графа Рошфора из «Трех мушкетеров». Кому-то он запомнился как Трианон – шпион американской разведки из фильма «ТАСС уполномочен заявить». Сам же Борис Владимирович больше любит роль брата Шерлока Холмса – Майкрофта. С Борисом КЛЮЕВЫМ встретился корреспондент «Подмосковья» Леонид ГУРЕВИЧ.
– Борис Владимирович, в кино и телесериалах вы часто играете генералов. Не надоело носить генеральские погоны?
– Что делать, если режиссеров устраивает моя внешняя солидность? Так уж сложилось. Но вы правы, играть генералов надоело, поэтому последние несколько лет я уже не ношу генеральские погоны. Хотя если предложат интересную роль, то снова их надену. Без лишних разговоров.
– Военная тема вам близка? Стрелять, к примеру, умеете?
– Обижаете. Я стреляю из всех видов оружия. По крайней мере в компании генералов чувствую себя вполне комфортно.
– А как вас занесло в Китай?
– Меня всегда привлекала эта страна. Так что когда однажды раздался телефонный звонок и мужской голос с сильным акцентом предложил мне встретиться, чтобы обсудить предложение сниматься в китайской картине, я согласился.
– И тоже в роли генерала?
– А как же! Я сыграл роль генерала Лазотова и, кстати, был первым русским актером, который после «культурной революции» снимался в китайском фильме. Он назывался «Диверсанты идут на Алма-Ату». Я прожил в Китае около полугода.
– С языком проблемы были?
– На третий месяц уже заговорил по-китайски, правда, иероглифы выучить так и не смог.
– Как вас принимали в Китае?
Замечательно! Китайцам нравятся большие люди, а я, сами видите, высокий, крупный. Им нравилось, что я каждое утро бегал и плавал. После того как были отсняты первые сцены и был отсмотрен готовый материал, в дирекции кинокомпании заявили, что им очень приятно работать с артистом такого уровня, как я.
– Это правда, что на банкете вы, как и герой картины «Судьба человека», которого сыграл Сергей Бондарчук, выпили, не закусывая, два стакана водки?
– Правда. Знаете, в Китае уровень приема определяется количеством блюд, которые подают на стол. Такой круглый стол, и на нем пирамидой стоят тарелки. Как я понял, меня китайские кинематографисты принимали по высшему рангу, потому что в пирамиде было несколько сотен блюд. Но вместо привычных вилок и ложек на столе были палочки, пользоваться которыми я не умел, так что остался голодным. Один из ведущих застолья спросил меня: «Мы смотрели советский фильм «Судьба человека», и там герой говорит: «После первой не закусываю». Что это такое?» На что я предложил принести стакан. С трудом, но все-таки нашли подходящий стакан, принесли водку. А водка-то была китайская, на травах, градусов пятьдесят, не меньше. Ну, я и выпил за державу два стакана без закуски. Китайцы были счастливы, мне даже не было задано ни одного творческого вопроса. А вот мне потом было очень плохо…
– Ну, после «Трех мушкетеров» вам было не привыкать много пить…
– А чего скрывать? Выпивали практически все. На съемках даже установили такой негласный закон: приезжаешь откуда-то, покупай бутылку, уезжаешь – то же самое, проставляйся. Мы же все были совсем молодые. Мише Боярскому тогда было всего двадцать пять лет, Игорю Старыгину – тридцать два, Валентину Смирнитскому и мне – тридцать три года. Съемки шли год. Лошади, фехтование – романтика. Мы все находились в состоянии эйфории, играли с азартом, с озорством. У нас было какое-то жеребячье ощущение радости, свободы, успеха. На съемках была удивительная аура. Во Львове, где проходили съемки, к нам относились с огромной любовью.
– Для съемок приходилось учиться верховой езде?
– Полгода я ходил в школу верховой езды, чтобы сидеть на лошади прилично, но в результате все сцены с моими проездами на лошади вырезали.
– Борис Владимирович, что за история приключилась, когда вы чуть не сыграли Шерлока Холмса?
– Просто потрясающе, как любят люди вытаскивать теневые стороны. Не было никакой истории. Просто я, как и многие другие артисты, пробовался на эту роль. Это же нормально. Потом художественный совет выбирает самую достойную кандидатуру. В конце концов Холмса гениально сыграл прекрасный актер Василий Ливанов. Сериал получился просто блестящий. Но когда понадобился актер на роль брата Шерлока Холмса, Майкрофта, вспомнили обо мне. Вот и все.
– Слышал, что вы были дружны с Виталием Соломиным, который сыграл в этом сериале доктора Ватсона.
– Дружить с Виталием Мефодьевичем было достаточно сложно. Несмотря на свою простоватую внешность, это был очень жесткий, колючий и самолюбивый человек. Но у него были два бесспорных качества – необыкновенная порядочность и талант. Если что-то случалось, можно было обращаться только к нему.
– Вы помните свою первую кинороль?
– В картине «Крушение империи», которая снималась на киностудии «Беларусьфильм», сыграл роль министра временного правительства Шульгина. Это была очень интересная роль, к тому же работать пришлось в блестящей актерской команде. В итоге я смог поверить в себя, как в актера, поняв, как скрывать свои недостатки и выпячивать плюсы.
– После какой роли вы почувствовали себя узнаваемым?
– После «Трех мушкетеров». Помню, пришел в Петровский пассаж, стал выбирать радио для своей кухни, чтобы оно подошло к малиновым стенам. Вдруг вижу, девочка-продавщица что-то сказала подругам, все встали передо мной и смотрят на меня. И я понял, они меня узнали. А я в этот день был небрит, как-то не так одет. Стало стыдно. Быстро положил радио на прилавок и убежал.
– Как вы стали Ворониным?
– Как всегда, после кастинга, несмотря на то, что я уже сорок пять лет работаю в кино. Я и до этого снимался в сериалах, так что опыт имелся. Поскольку сериал «Воронины» – это аналог американского, то актеров американцы и отбирали. Я им понравился, даже на пробах звучали аплодисменты. После моих проб меня год не приглашали на съемки, я уж думал, что снимать не будут, но оказалось, что идут поиски актрис на женские роли.
– Вы сами придумали, что ваш герой должен быть грубоватым и смешным, немного странным?
– Конечно, сам! Мой персонаж – образ собирательный. Я старался выстраивать образ своего Николая так, чтобы он оказался узнаваемым для нашего зрителя.
– Что самое сложное на съемках «Ворониных»?
– Для меня лично самое трудное то, что приходится очень много… есть. Когда в десять утра начинаешь есть борщ, потом – торт, затем винегрет и колбасу, тебя уже начинает тошнить при виде еды. К тому же каждую сцену снимают по три дубля, так что желудок уже отказывается принимать пищу. Приходится принимать лекарства.
– Сколько уже продолжаются съемки «Ворониных»?
– Три года. Честно говоря, никто из нас, участников, не ожидал, что этот сериал станет «народным» и даже получит награду – телевизионную премию «Тэфи». Признаюсь, сниматься начал из чисто меркантильных интересов, надо было зарабатывать деньги, а теперь вижу, что работаю не зря. Люди смотрят «Ворониных» с интересом.
– Какие у вас отношения с актерским ансамблем в «Ворониных»?
– У нас одна команда, для меня все дороги и близки. За время съемок мы очень сдружились, сблизились. Стали больше понимать друг друга. У нас замечательная атмосфера на съемках. И создает ее во многом режиссер Александр Жигалкин – интересный, талантливый человек.
– Как руководство театра относится к тому, что вы очень много времени проводите на съемках?
– Художественный руководитель театра Юрий Мефодьевич Соломин сам много снимался в кино, так что он относится с пониманием.
– Помню, с каким удовольствием смотрел фильм «Гений». Как получилось, что вы согласились играть там гея?
– Дело в том, что до этого я сценария не читал. Эту картину снимал мой хороший друг Витя Сергеев, царствие ему небесное. Как-то мы сидели в кафе. Выпивали, была замечательная атмосфера. И ко мне подошел директор съемочной группы: «Боречка, мы хотим тебе предложить роль у Сергеева». Я поинтересовался: «Сколько заплатите?» «Хорошо, очень хорошо, – поспешил меня заверить мой собеседник, – сценарий читать будешь?» Я так бесшабашно заявил в ответ: «Не буду. Зачем, если вы мне хорошо заплатите». Но когда начались съемки, понял, что попал. Но делать было нечего, и я постарался вложить в эту роль характер, юмор. И потом совершенно неожиданно для себя за эту роль и роль Карася-художника в картине «Как живете, караси?» получил свою первую киношную награду – приз зрительских симпатий.
– Борис Владимирович, вы ведь из Подмосковья?
– Я вырос в поселке Голицыно, который очень люблю с самого детства. И дача у меня недалеко от тех мест, в Звенигороде. С удовольствием там отдыхаю. Места чудесные, настоящая подмосковная Швейцария. Выращиваю на даче розы. К сожалению, последние годы бываю там очень редко, занят на работе.
– Судя по всему, вы пошли по стопам отца?
– Отец был актером вахтанговской школы, работал в гарнизонном театре. Потом он ушел добровольцем на фронт, несмотря на белый билет. К сожалению, он очень рано, в 36 лет, умер, мне тогда было всего четыре года. Моим воспитанием занималась мама, и я всегда испытывал недостаток мужского влияния.
– Чем увлекались в школе?
– У меня была детская мечта стать моряком торгового флота: очень нравилась форма, и хотелось объехать весь мир. Но потом увлекся пением, даже посещал хоровой кружок, а потом попал в драматическую студию. С нами занималась актриса Клавдия Половикова, мама знаменитой актрисы Валентины Серовой, поставила спектакль «Чертова мельница». Мне доверили роль черта первого разряда. Мне так понравилось играть на сцене, что решил стать артистом. Видимо, гены сыграли свою роль. Даже записался в театральный кружок Дома журналиста. После школы закончил театральное училище имени Щепкина при Малом театре. Но после первого курса меня призвали в армию, где отслужил три года. Последнее время я проходил службу в московском отдельном показательном оркестре Министерства обороны – чтецом и ведущим. После армии закончил театральное училище. На дипломном спектакле «Варвары» на меня обратил внимание ведущий режиссер Малого театра Леонид Викторович Варпаховский, и я был принят в штат. Хотя до этого я рвался в Театр имени Моссовета, где в то время была блестящая труппа. Но мне популярно объяснили, что попасть в Малый театр – великая честь. И я рад, что сорок четыре года назад пришел именно сюда. Это мой родной дом. Леонид Викторович сразу же дал мне роль архитектора Синицына в спектакле по пьесе Константина Симонова «Так и будет».
– Неужели никогда не возникало желания сменить театр?
– У меня был период, когда лет десять оставался без новых ролей, уже подумывал об уходе. Тем более что меня приглашали в Художественный театр к Олегу Николаевичу Ефремову. Но, поразмыслив, все-таки решил остаться в Малом театре. Ведь ко мне здесь с самого начала относились хорошо, я часто от них слышал: «С возрастом ты будешь востребован все больше и больше». Они оказались правы.
– Вы продолжаете преподавать в Щепкинском училище?
– Да. Вот сейчас после интервью поеду к своим студентам. Третий курс будет сдавать дипломный спектакль.
– Вы считаете себя больше актером театра или кино?
– Актером театра, потому что театр люблю все-таки больше.
– У вас потрясающая фигура, накачанные плечи. Как поддерживаете физическую форму?
– С детства много занимался спортом. Сначала увлекался борьбой, мама купила мне гирю, и я постоянно качался. Потом заинтересовался самбо, легкой атлетикой. В армии у нас была очень сильная баскетбольная команда, мы часто выступали на различных соревнованиях, занимали призовые места. К сожалению, последние три года спорту внимания практически не уделяю, только плаваю в бассейне. Совершенно нет времени, с утра до вечера пропадаю на съемках или в театре. Сейчас, например, занят параллельно в трех проектах, озвучиваю мультики, к тому же много общественной работы.
– Но за футбольную команду «Сериал» гильдии киноактеров играть продолжаете?
– Очень редко.
– А в ансамбле «Генофонд» гильдии актеров поете?
– Пою. Последний раз мы выступали на дне рождения у замечательного актера Бориса Химичева.
– Где проводите отпуск?
– Двенадцать лет подряд ездил к своему другу в Америку. У него яхта, так что имеем возможность поплавать. Мой друг очень внимательный, интересный человек. Я там много занимаюсь спортом, бегаю, восстанавливаю физическую форму. Но меня хватает только на три недели, потом становится уже скучно, тоскливо.
– Вы счастливый человек?
– А разве я похож на несчастливого? Нет, у меня в жизни все в порядке.
«Подмосковье», 10 апреля 2013 года
13.07.2014
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
13 июля народному артисту России Борису Владимировичу Клюеву исполняется 70 лет! От души поздравляем Бориса Владимировича с этим знаменательным событием и желаем ему крепкого здоровья, благополучия и успешного творческого долголетия!
24.06.2014
АНДРЕЙ ЖИТИНКИН: КОГДА ДЛЯ ТЕБЯ ЖИВЫМИ СЛЕЗАМИ РЫДАЮТ – С ЭТИМ 3D НЕ СРАВНИТСЯ
Елена Булова «Версия», № 23 от 23.06.2014
Грядёт 200-летие Михаила Юрьевича Лермонтова, которое будет широко отмечать вся страна. К этой дате одним из первых в России Малый театр поставил масштабный спектакль «Маскарад», в роли Арбенина – народный артист России Борис Клюев, а режиссёром выступает народный артист России Андрей Житинкин.
Грядёт 200-летие Михаила Юрьевича Лермонтова, которое будет широко отмечать вся страна. К этой дате одним из первых в России Малый театр поставил масштабный спектакль «Маскарад», в роли Арбенина – народный артист России Борис Клюев, а режиссёром выступает народный артист России Андрей Житинкин.
16.04.2014
БОРИС КЛЮЕВ: «ЕСЛИ НА СПЕКТАКЛЕ ДЕТИ НЕСУТ ЦВЕТЫ, ЗНАЧИТ, ЭТО МНЕ...»
В апреле народный артист России Борис Клюев побывал в Сургуте на гастролях
28.02.2014
ВЕРА ВАСИЛЬЕВА В ПРОГРАММЕ «КИНОСАЛОН» НА «РазТВ»
В программе принимают участие Борис Клюев, Владимир Сафронов и Андрей Житинкин. Ведущая – Наталия Примакова.
Смотреть запись на YouTube
Смотреть запись на YouTube
29.01.2014
БОРИС КЛЮЕВ: «ЛЕТ ДВАДЦАТЬ Я НЕ ЧИТАЛ НИ ОДНОГО СЦЕНАРИЯ»
Анастасия Плешакова, «Комсомольская правда», 29 января 2014 года
24.10.2013
БОРИС КЛЮЕВ: НЫНЕШНИЙ ДЕНЬ КУЛЬТУРЫ — ЭТО ПОПСА
Народный артист поделился своими взглядами на современный театр
Антонов Михаил, «Вечерний Санкт-Петербург», 24 октября 2013 года
Антонов Михаил, «Вечерний Санкт-Петербург», 24 октября 2013 года
24.10.2013
ОБМАНЫВАТЬ ГОСУДАРСТВО ОЧЕНЬ ДАЖЕ ПОЛЕЗНО
Московский Малый театр представил свою первую премьеру нового сезона на сцене филиала на Большой Ордынке
Ирина Зиновьева, Дмитрий Алексеев
»Московский комсомолец», 21 октября 2013 года
Ирина Зиновьева, Дмитрий Алексеев
»Московский комсомолец», 21 октября 2013 года
20.10.2013
БОРИС КЛЮЕВ: «ТОЛЬКО И ДЕЛАЮ, ЧТО ОБМАНЫВАЮ ГОСУДАРСТВО»
В Малом театре звучит «Марсельеза». Здесь представляют премьеру по французской пьесе.
Анна ЧУЖКОВА, «Культура», 19 октября 2013 года
Анна ЧУЖКОВА, «Культура», 19 октября 2013 года
07.10.2013
МАЛЫЙ ТЕАТР ПОСЕТИТ СЕВЕРНУЮ СТОЛИЦУ С ДЕСЯТИДНЕВНЫМИ ГАСТРОЛЯМИ
С 23 октября по 1 ноября на сцене театра-фестиваля «Балтийский Дом» пройдут гастроли Государственного академического Малого театра.
Пресс-конференция состоится 18 октября в 14.00 в театре «Балтийский дом» (Александровский парк, дом 4).
Участники: Генеральный директор Малого театра Тамара Михайлова, народный артист России Борис Клюев, режиссер Антон Яковлев.
Аккредитация журналистов: Пресс-секретарь Малого театра Дарья Антонова (+7(910)450-06-96, press@maly.ru).
Пресс-конференция состоится 18 октября в 14.00 в театре «Балтийский дом» (Александровский парк, дом 4).
Участники: Генеральный директор Малого театра Тамара Михайлова, народный артист России Борис Клюев, режиссер Антон Яковлев.
Аккредитация журналистов: Пресс-секретарь Малого театра Дарья Антонова (+7(910)450-06-96, press@maly.ru).
04.07.2013
БОРИС КЛЮЕВ: «ПРОСТАЧКА ВОРОНИНА ИГРАТЬ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ИЗЫСКАННЫХ АРИСТОКРАТОВ»
Корреспондент «МК» повстречался с «чертом» экрана и сцены
17.06.2013
БОРИС КЛЮЕВ: К МАТУ В ТЕАТРЕ ОТНОШУСЬ С БРЕЗГЛИВОСТЬЮ
Ольга Сабурова, «Советская Белоруссия» №109 (24246). Пятница, 15 июня 2013 года
15.05.2013
И ВСЮДУ СТРАСТИ РОКОВЫЕ
«Пиковая дама» на сцене Малого театра
Наталья ЛАГИНА, «Слово», 11-24 января 2013 года
Наталья ЛАГИНА, «Слово», 11-24 января 2013 года
14.05.2013
ИЗВЕСТНЫЕ РОССИЙСКИЕ АКТЕРЫ РАДЫ ВСТРЕЧЕ С БАКИНСКИМ ЗРИТЕЛЕМ
Народные артисты России Ирина Муравьева и Борис Клюев остались довольны проходящими гастролями Малого театра в Баку.
10.04.2013
БОРИС КЛЮЕВ: Я МЕЧТАЛ СТАТЬ МОРЯКОМ ТОРГОВОГО ФЛОТА
Борис Клюев из тех актеров, которые всегда используют шанс, предоставленный профессией. Практически все его роли замечены публикой и критиками. Его герои на сцене Малого театра и в кино всегда импозантны и обаятельны. Огромное количество поклонников до сих пор узнают в нем графа Рошфора из «Трех мушкетеров». Кому-то он запомнился как Трианон – шпион американской разведки из фильма «ТАСС уполномочен заявить». Сам же Борис Владимирович больше любит роль брата Шерлока Холмса – Майкрофта. С Борисом КЛЮЕВЫМ встретился корреспондент «Подмосковья» Леонид ГУРЕВИЧ.
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка