13.12.2010
Подробнее
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 14 ДЕКАБРЯ ПО 19 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 14 ДЕКАБРЯ ПО 19 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 14 ДЕКАБРЯ ПО 19 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
14 декабря, основная сцена, «Не было ни гроша, да вдруг алтын»: Г.Г.Микшун, О.В.Молочная, К.Е.Блохина, О.А.Чуваева, Е.М.Базарова, Л.А.Суворкина, Е.О.Порубель, Н.Л.Боронина, Л.С.Аникеева, Т.Н.Рыжова, А.М.Жарова, Е.А.Кулешова, З.Е.Андреева, Э.Е.Марцевич, Д.Н.Солодовник, В.В.Петров, М.А.Мартьянов, В.Г.Богин, Д.Д.Кознов, Ю.Б.Ильин, А.Т.Манке, Г.Н.Скряпкин, И.С.Григорьев, М.Н.Хрусталев.
15 декабря, основная сцена, «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский»: Т.Н.Лебедева, Н.Н.Верещенко, Г.В.Подгородинский, Б.Г.Невзоров, В.В.Петров, В.А.Сафронов, В.Г.Богин, С.Л.Тезов, С.А.Вещев, Д.Д.Кознов, С.А.Кагаков, В.А.Дубровский, Ю.Б.Ильин, А.К.Вахтеров, С.И.Видинеев , М.Н.Хрусталёв, В.А.Андрианов, В.В.Дахненко, Е.В.Арановский, П.С.Жихарев, П.В.Абрамов.
16 декабря, основная сцена, «Мольер» («Кабала святош»): Т.Н.Лебедева, Л.А.Милюзина, Е.М.Солодова, Н.Н.Верещенко, А.Е.Иванова, И.В.Тельпугова, П.В.Долинская, А.М.Жарова, Ю.М.Соломин, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, А.Ю.Ермаков, А.Е.Фаддеев, М.Н.Хрусталев, А.Ю.Белый, А.Р.Хомятов, В.В.Дахненко, К.В.Демин, Д.Н.Зеничев, Ю.Б.Ильин, C.А.Вещев, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, Г.О.Вавилов, И.С.Григорьев, А.Е.Дривень, П.С.Жихарев, Т.С.Каратаев, В.А.Андрианов, А.Т.Манке, М.А.Мартьянов, К.М.Юдаев.
17 декабря, основная сцена, «Последняя жертва»: Л.В.Титова, Л.П.Полякова, О.А.Чуваева, Е.М.Базарова, А.М.Жарова, В.Г.Богин, О.В.Доброван, Б.В.Клюев, В.А.Сафронов, П.Д.Складчиков, C.И.Видинеев, Ю.Б.Ильин, С.А.Кагаков, И.С.Григорьев, П.В.Абрамов, В.А.Андрианов.
18 декабря, основная сцена, «Таинственный ящик»: О.Л.Пашкова, И.В.Иванова, В.В.Андреева, А.Е.Иванова, О.Н.Абрамова, А.В.Клюквин, Э.Е.Марцевич, А.Е.Фаддеев, П.В.Абрамов, В.В.Дахненко, А.С.Кудинович, П.С.Жихарев, К.М.Юдаев.
19 декабря, основная сцена, утро, «Недоросль»: Л.П.Полякова, К.Е.Блохина, О.Н.Абрамова, Е.А.Кулешова, Л.С.Аникеева, С.С.Еремеев, Д.Н.Солодовник, Д.Н.Курочка, В.А.Сафронов, А.Е.Дривень, Д.Д.Кознов, Д.Н.Зеничев, C.И.Видинеев, В.А.Коняев, И.С.Григорьев, П.С.Жихарев, А.Т. Манке.
19 декабря, основная сцена, вечер, «Три сестры»: И.В.Иванова, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, В.В.Андреева, Л.С.Аникеева, Д.Н.Подгорная, А.В.Клюквин, В.К.Бабятинский, А.Ю.Ермаков, Э.Е.Марцевич, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, А.С.Кудинович, А.Т.Манке.
14 декабря, сцена филиала, «Любовный круг»: Э.А.Быстрицкая, В.В.Андреева, В.А.Сафронов, А.В.Вершинин, Б.В.Клюев, В.Г.Зотов, А.Е.Дривень.
15 декабря, сцена филиала, «Влюбленные»(«Innamorati»): О.Н.Абрамова, И.А.Жерякова, О.Г.Жевакина, О.В.Молочная, О.В.Доброван, В.А.Низовой, Г.Н.Скряпкин, А.Е.Дривень, C.В.Потапов.
16 декабря, сцена филиала, «Свои люди – сочтёмся!»: Л.Г.Кичанова, И.А.Жерякова, И.Г.Рахвалова, Н.П.Швец, В.В.Петров, С.Л.Тезов, Вл.Б.Носик, С.В.Потапов.
17 декабря, сцена филиала, «Свадьба, свадьба, свадьба!» («Предложение» и «Медведь»): Е.Г.Харитонова, О.Г.Жевакина, Л.Г.Кичанова, О.Н.Абрамова, Н.П.Швец, З.Е.Андреева, Б.Г.Невзоров, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, А.К.Вахтеров, А.Е.Дривень, П.С.Жихарев.
18 декабря, сцена филиала, «Касатка»: Е.Г.Харитонова, Т.Н.Лебедева, Л.А.Милюзина, Н.Л.Боронина, В.Г.Зотов, В.А.Дубровский, М.Г.Фоменко, С.С.Еремеев, Г.Н.Скряпкин, В.В.Петров.
19 декабря, сцена филиала, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, Н.П.Швец, Л.В.Ещенко, Л.А.Пашкова, О.Г.Жевакина, К.В.Демин, С.В.Потапов, В.В.Дахненко, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.В.Бунаков, О.В.Доброван, М.Н.Хрусталев, В.А.Андрианов.
19 декабря, сцена филиала, вечер, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Л.В.Титова, С.Г.Аманова, З.Е.Андреева, А.В.Вершинин, Б.Г.Невзоров, В.И.Езепов, А.Р.Хомятов, Ю.Б.Ильин, П.С.Жихарев, А.Н.Анохин.
14 декабря, основная сцена, «Не было ни гроша, да вдруг алтын»: Г.Г.Микшун, О.В.Молочная, К.Е.Блохина, О.А.Чуваева, Е.М.Базарова, Л.А.Суворкина, Е.О.Порубель, Н.Л.Боронина, Л.С.Аникеева, Т.Н.Рыжова, А.М.Жарова, Е.А.Кулешова, З.Е.Андреева, Э.Е.Марцевич, Д.Н.Солодовник, В.В.Петров, М.А.Мартьянов, В.Г.Богин, Д.Д.Кознов, Ю.Б.Ильин, А.Т.Манке, Г.Н.Скряпкин, И.С.Григорьев, М.Н.Хрусталев.
15 декабря, основная сцена, «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский»: Т.Н.Лебедева, Н.Н.Верещенко, Г.В.Подгородинский, Б.Г.Невзоров, В.В.Петров, В.А.Сафронов, В.Г.Богин, С.Л.Тезов, С.А.Вещев, Д.Д.Кознов, С.А.Кагаков, В.А.Дубровский, Ю.Б.Ильин, А.К.Вахтеров, С.И.Видинеев , М.Н.Хрусталёв, В.А.Андрианов, В.В.Дахненко, Е.В.Арановский, П.С.Жихарев, П.В.Абрамов.
16 декабря, основная сцена, «Мольер» («Кабала святош»): Т.Н.Лебедева, Л.А.Милюзина, Е.М.Солодова, Н.Н.Верещенко, А.Е.Иванова, И.В.Тельпугова, П.В.Долинская, А.М.Жарова, Ю.М.Соломин, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, А.Ю.Ермаков, А.Е.Фаддеев, М.Н.Хрусталев, А.Ю.Белый, А.Р.Хомятов, В.В.Дахненко, К.В.Демин, Д.Н.Зеничев, Ю.Б.Ильин, C.А.Вещев, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, Г.О.Вавилов, И.С.Григорьев, А.Е.Дривень, П.С.Жихарев, Т.С.Каратаев, В.А.Андрианов, А.Т.Манке, М.А.Мартьянов, К.М.Юдаев.
17 декабря, основная сцена, «Последняя жертва»: Л.В.Титова, Л.П.Полякова, О.А.Чуваева, Е.М.Базарова, А.М.Жарова, В.Г.Богин, О.В.Доброван, Б.В.Клюев, В.А.Сафронов, П.Д.Складчиков, C.И.Видинеев, Ю.Б.Ильин, С.А.Кагаков, И.С.Григорьев, П.В.Абрамов, В.А.Андрианов.
18 декабря, основная сцена, «Таинственный ящик»: О.Л.Пашкова, И.В.Иванова, В.В.Андреева, А.Е.Иванова, О.Н.Абрамова, А.В.Клюквин, Э.Е.Марцевич, А.Е.Фаддеев, П.В.Абрамов, В.В.Дахненко, А.С.Кудинович, П.С.Жихарев, К.М.Юдаев.
19 декабря, основная сцена, утро, «Недоросль»: Л.П.Полякова, К.Е.Блохина, О.Н.Абрамова, Е.А.Кулешова, Л.С.Аникеева, С.С.Еремеев, Д.Н.Солодовник, Д.Н.Курочка, В.А.Сафронов, А.Е.Дривень, Д.Д.Кознов, Д.Н.Зеничев, C.И.Видинеев, В.А.Коняев, И.С.Григорьев, П.С.Жихарев, А.Т. Манке.
19 декабря, основная сцена, вечер, «Три сестры»: И.В.Иванова, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, В.В.Андреева, Л.С.Аникеева, Д.Н.Подгорная, А.В.Клюквин, В.К.Бабятинский, А.Ю.Ермаков, Э.Е.Марцевич, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, А.С.Кудинович, А.Т.Манке.
14 декабря, сцена филиала, «Любовный круг»: Э.А.Быстрицкая, В.В.Андреева, В.А.Сафронов, А.В.Вершинин, Б.В.Клюев, В.Г.Зотов, А.Е.Дривень.
15 декабря, сцена филиала, «Влюбленные»(«Innamorati»): О.Н.Абрамова, И.А.Жерякова, О.Г.Жевакина, О.В.Молочная, О.В.Доброван, В.А.Низовой, Г.Н.Скряпкин, А.Е.Дривень, C.В.Потапов.
16 декабря, сцена филиала, «Свои люди – сочтёмся!»: Л.Г.Кичанова, И.А.Жерякова, И.Г.Рахвалова, Н.П.Швец, В.В.Петров, С.Л.Тезов, Вл.Б.Носик, С.В.Потапов.
17 декабря, сцена филиала, «Свадьба, свадьба, свадьба!» («Предложение» и «Медведь»): Е.Г.Харитонова, О.Г.Жевакина, Л.Г.Кичанова, О.Н.Абрамова, Н.П.Швец, З.Е.Андреева, Б.Г.Невзоров, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, А.К.Вахтеров, А.Е.Дривень, П.С.Жихарев.
18 декабря, сцена филиала, «Касатка»: Е.Г.Харитонова, Т.Н.Лебедева, Л.А.Милюзина, Н.Л.Боронина, В.Г.Зотов, В.А.Дубровский, М.Г.Фоменко, С.С.Еремеев, Г.Н.Скряпкин, В.В.Петров.
19 декабря, сцена филиала, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, Н.П.Швец, Л.В.Ещенко, Л.А.Пашкова, О.Г.Жевакина, К.В.Демин, С.В.Потапов, В.В.Дахненко, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.В.Бунаков, О.В.Доброван, М.Н.Хрусталев, В.А.Андрианов.
19 декабря, сцена филиала, вечер, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Л.В.Титова, С.Г.Аманова, З.Е.Андреева, А.В.Вершинин, Б.Г.Невзоров, В.И.Езепов, А.Р.Хомятов, Ю.Б.Ильин, П.С.Жихарев, А.Н.Анохин.
12.12.2010
Подробнее
ВИТАЛИЙ СОЛОМИН
Очерк Майи Карапетян из книги «Звезды Малого театра» (М., 2002).
12 декабря Виталию Мефодьевичу Соломину исполнилось бы 69 лет. Уже много лет прошло с тех пор, как его нет с нами, но его добрая улыбка, его образы остаются в памяти всех, кто его хотя бы раз видел в жизни, на сцене или в кино. Сегодняшняя публикация – дань памяти замечательному актеру и человеку…
12 декабря Виталию Мефодьевичу Соломину исполнилось бы 69 лет. Уже много лет прошло с тех пор, как его нет с нами, но его добрая улыбка, его образы остаются в памяти всех, кто его хотя бы раз видел в жизни, на сцене или в кино. Сегодняшняя публикация – дань памяти замечательному актеру и человеку…
ВИТАЛИЙ СОЛОМИН
Очерк Майи Карапетян из книги «Звезды Малого театра» (М., 2002).
12 декабря Виталию Мефодьевичу Соломину исполнилось бы 69 лет. Уже много лет прошло с тех пор, как его нет с нами, но его добрая улыбка, его образы остаются в памяти всех, кто его хотя бы раз видел в жизни, на сцене или в кино. Сегодняшняя публикация – дань памяти замечательному актеру и человеку…
Портрет Виталия Соломина мне захотелось написать еще четверть века назад, когда он одну за другой сыграл три роли, явившие нам нового артиста. До этого почти полтора десятилетия Соломин регулярно появлялся в фильмах и спектаклях, играя милых современных молодых людей — обаятельных, точно ощущающих современные ритмы и интонации, способных мгновенно вызывать доверие зала, восполняя пробелы драматургии. Поэтому и начинаться портрет должен был услышанным в одной компании диалогом:
— Вы знаете актера Соломина?
— Который «Адъютант его превосходительства»?
— Нет, другого.
— Другого?.. А, знаю! В «Женщинах» который? да? Беленький такой, хорошенький...
Интересно, какой процент нынешних зрителей вспомнит замечательный фильм «Женщины»? Да и вообще такой диалог сегодня немыслим. «Который «Адъютант его превосходительства» — Юрий Мефодьевич Соломин — стал с тех пор тем, «который Славин из «ТАСС уполномочен заявить», Арсеньев из «Дерсу Узала» самого Куросавы», сыграл на сцене Малого дядю Ваню, царя Федора Иоанно-вича... А чтобы представить его младшего брата, Виталия Мефодьевича, давно уже не надо напрягать память. Можно привести большой список ролей, речь о некоторых — впереди. Но кто не улыбнется при упоминании доктора Ватсона из остроумного, изящного телефильма о Шерлоке Холмсе и его друге? Фильма с идеальным актерским ансамблем, музыкой, антуражем — всем, что создало куда более «всамделишную» и очаровательную «викторианскую Англию», чем она была в действительности. «Английская» чопорность соломинского Ватсона, военная выправка, немыслимая серьезность в комических ситуациях — все это стало частью превосходного дуэта с Холмсом — Ливановым и частью нашей духовной жизни.
Но это было потом. А вначале шли годы, множились роли в театре и кино, а невысказанность мучила — теперь это понятно. Кажется, именно в то время Соломин попытался реализоваться в ином жанре — сделал программу романсов. Впрочем, это не могло утолить актерского голода по настоящей работе. Бесцветность драматургического материала удручала — это стало понятно, когда появилось «настоящее». Среди множества ролей «раннего» Соломина был, правда, Кирилл в фильме «Старшая сестра» — «роль второго плана», как сказали бы сегодня. Но важная, да нет — просто необходимая, как любая роль, написанная Александром Володиным. Неизвестно, сколько автобиографического в Кирилле от самого драматурга, щедро раздававшего своим героям черты собственной судьбы и характера, но только на сей раз недостаточно говорить о «милом, обаятельном» Соломине. Кирилл был и талантливым, и безрассудно честным, и страдающим. Это был один из незаурядных «технарей» конца 60-х, которые двинули вперед и «физику», и «лирику». Но менялись времена, и такой Кирилл потом — двадцать, тридцать лет спустя — мог стать Вадимом Дашковым, другим киногероем Соломина из культовой «Зимней вишни». Да, когда-то отчаянно смелым и честным, полным идей, а ныне тратящим былой талант на правку очередного доклада нелюбимой жены, хронически врущим, хронически уставшим, попадающим в нелепейшие ситуации от привычки к безволию — наследственной болезни русских интеллигентов. Соломин всегда остро и точно показывает «героя нашего времени». А уж какое время, такой и герой.
Он до жути современен. Время — «печенкой чует». Потому и Чацкий его стал представителем блестящей молодежи не только первой четверти XIX века, когда была написана пьеса, но и 70-х годов века двадцатого, когда великая комедия была в очередной раз поставлена на сцене Малого. Он был одним из «рассерженных» юношей, разочарованных в жизни из-за тотального вранья «старших» и не желающих участвовать во всеобщем пошлом фарсе. У них — умные головы, тонкие души и часто эпатирующее поведение. У них — детская доверчивость к тем, кто кажется «своим». И злой скепсис, когда «свои» оказываются «как все». Страстная жажда любви — и мизантропия... Были тогда, в 70-х, эти мальчики — яркие, интересные. И вот на сцену Малого один из таких — по имени Александр Андреич Чацкий — выбежал, споткнулся, упал, засмеялся и мгновенно очаровал всех зрителей спектакля «Горе от ума». Все в нем было узнаваемо — от максимализма вперемежку с умной иронией до маленьких круглых очков. Какие носил не только Грибоедов (что поспешили отметить все критики), но и еще живой тогда Джон Леннон, а также те «сердитые» мальчики с хрупкими душами, что в год премьеры «Горя...» переписывали песни «Битлз» с дисков, чудом провезенных через границу... Эту «родовую связь» почувствовала театральный критик И. Вишневская, не одно десятилетие преподававшая в Литературном институте и потому ежедневно встречавшаяся с двадцатилетними интеллектуалами той поры в аудитории. Одетый точно по моде XIX века Соломин — Чацкий привиделся ей «в какой-то замшево-кожаной куртке, чуть ли не в современном свитере...».
К моменту премьеры «Горя от ума» за спиной Виталия Соломина уже был Боб Куликов — загнанный, духовно парализованный, едва не раздавленный трагическими обстоятельствами герой «Летних прогулок». И Ипполит из комедии А.Н. Островского — фейерверк радости, балаганного веселья, «прирученного» высоким вкусом и мастерством: когда до сантиметра выверен каждый трюк, до десятой градуса — каждая эмоция, и при этом у зрителя — ощущение полной импровизации.
Мы были свидетелями этого чуда. Да, чуда, потому что от актера, которому уже минуло тридцать, вряд ли кто ждал неожиданности. И все-таки она состоялась. Произошло это 12 апреля 1973 года. В этот день Малый театр праздновал 150-летие своего главного драматурга сценами из спектаклей, поставленных по его пьесам. Горестным прощанием Катерины и Бориса из «Грозы», виртуозным обольщением Лыняева Глафирой из «Волков и овец», хороводными ритмами «Снегурочки»... В блистательном многообразии предстала труппа Дома Островского. А в конце вечера показали отрывок из предстоящей премьеры — «Не все коту масленица». Зазвучала веселая, будто из музыкальной шкатулки, мелодия, возник интерьер небогатого чистенького домика. И вышел молодой человек, затянутый в синий сюртук, с чуть кошачьими усиками. С макушки до пят русский, московский, замоскворецкий. Церемонно поздоровался, поигрывая тросточкой. И было в этом такое совершенство формы, такая театральная заразительность, что глаз не отвести. Каждая интонация, каждый жест молодого человека вызывал счастливый хохот в зале. Именно счастливый: смеялись не над кем-то — смеялись от полноты праздничности. И от радости узнавания. В виртуозных жестах, мимике, интонациях мы узнавали истинного артиста Виталия Соломина.
А.Н. Островский писал о пьесе «Не все коту масленица»: «Имея постом свободное время, я нарочно взял немудреный сюжет, чтобы, не стесняясь сложностью задачи, заняться любезной для всякого художника работой: отделкой внешности, по возможности, до той степени, которая называется оконченностью». И Виталий Соломин с огромным вкусом довел свое исполнение роли Ипполита «до той степени, которая называется оконченностью». Он виртуозно соединил все художественные пласты спектакля — водевиль, фарс, социальную драму, и сделал это так естественно, будто роль только его и дожидалась. Усики, тросточка, модный в обтяжку сюртук. Слова в простоте не скажет. Насмотрелся, должно быть, наш герой любительских спектаклей, начитался пошлых романов — и пошел разыгрывать опереточного любовника. Но любовь-то — нешуточная, и оттого — трогательная робость перед «сердечным предметом». Речь бедного приказчика так небогата (сколько искусства потребовалось Островскому, чтобы из междометий и банальностей сплести прямо-таки музыкальное косноязычие!), а чувства столь предельны, что Ипполит помогает себе улыбкой, умоляющим взглядом, руки вдохновенно дирижируют переполняющими эмоциями, и наконец все это выливается в танец. Начав его осторожно, как бы вопросительно, он прилаживается к танцевальным па Агнии, прислушивается к ее чувствам — и счастью нет предела. Но появляется грозный хозяин — и, вновь оробев, Ипполит с цирковой ловкостью вылетает в окно.
И любовь героя, и желание лицедейства у исполнителя переполняют, рвутся наружу. И тут все средства хороши, и возможна любая мешанина жанров — лишь бы вкуса хватило. Чуть утрируя каждую интонацию Ипполита, словно на котурны приподымая каждое его чувство, Соломин во всем блеске демонстрирует комедийное мастерство драматурга. И с неподражаемой важностью произносит: «Про любовь свою никому не объясню: это пушай в тайне сердца моего останется. Ежели кто может понимать, статья высокая».
Но захотел актер — и щемящая грусть повисла в зале: когда прогнали Ипполита, а он с трогательной решимостью взмахнул большим кухонным ножом и... осторожно спрятал его за пазуху. И в его прощальном взгляде на Агнию — готовность на все, и вдруг понимаешь: кроме этой милой девушки, нет у него никого на свете, один-одинешенек он в жестоком мире денег и самодурства.
Соломин в каждой роли играет только то, что сегодня может «зацепить» зрителя и что, в первую очередь, «цепляет», задевает, интересует его самого. Любовь доброго и косноязычного приказчика, страдающего от хозяина-толстосума, скорее годится для школьного сочинения о «маленьком человеке». И совсем другое дело — веселая шутка, игра, да еще на пару с гениальным драматургом. Когда удается изящным, артистичным розыгрышем, бурлящей молодостью победить замшелую (но чрезвычайно живучую) мораль: «У кого деньги, тот и прав». И вместе с залом от души посмеяться над богатым хамом, который так и не сможет купить за свои тысячи столь желанные ему угождение и лакейство. ...И вот, размахивая ножом, соломинский Ипполит декламирует с подвыванием: «Глаза закроются навек, и сердце биться перестанет». Он будет так подвывать, пока не подпишет хозяин долгожданную бумагу о выдаче положенных пятнадцати тысяч. Впрочем, в конце сцены страшным ножом герой наш уже чуть ли не затылок будет почесывать, а пугающее «чик — и земля» произносить формально, больше для порядку. Этот постепенный «выход из роли» самоубийцы очень смешон и дает возможность вернуться в комедийную стихию действия, в лихое танцевальное завершение этой «полной драматизма» истории. Торжествующе отбивая каблуками невероятную дробь, еще раз одарить зрителей неповторимой широчайшей соломинской улыбкой. Состоялся не только счастливый финал спектакля в постановке Виктора Хохрякова — состоялся счастливый прорыв к своему масштабу творчества, когда открылась какая-то задвижка, защелка, упали какие-то оковы... И нет отныне ничего невозможного.
И уже в следующей роли — такое смятение, и такая боль, и такое полное слияние с героем, когда страшно становится за актерское сердце — выдержит ли? Говорят, роль Бориса Куликова в «Летних прогулках» была написана специально для Виталия Соломина. Драма А. Салынского—о затравленном таланте и процветающей серости, о попытке остаться в стороне — и принятии на себя, в себя, чужой боли, чужой отверженности. Виталий Соломин довел драму до трагедии, ибо относительно счастливый финал мог и не случиться.
...Он появляется на сцене веселый, здоровый, уверенный в себе. Победительно обаятельный Боб Куликов прибыл из столицы в провинциальный рай в предвкушении скучновато-спокойного отпуска. Но похороны в день его приезда — и безоблачная атмосфера улетучивается. А дальше что ни сцена, то сумбурнее и сумрачнее оказывается мир, в котором предполагались беззаботные летние прогулки. Борис помимо своей воли втянут в историю умершего человека, оказавшегося его родным отцом — талантливым строителем мостов, чьи успехи были присвоены другими. Курортное настроение сменяется недоумением. Копится в душе Бориса непонимание, обида за отца, ненависть к нежданным врагам. А тут еще внезапная любовь к необыкновенной девушке Наде и соперничество с местным «суперменом» — хамоватым Мишкой. Герой Соломина сопротивляется, но опутывающая его сеть родственных, дружеских, враждебных, любовных связей все плотнее. Борис не готов к этому, он ехал отдохнуть, просто отдохнуть, а с лица уже сошла улыбка. И вопросы задает, болезненно боясь ответов. Все новые горестные открытия теснят душу. Она сжимается, сжимается — и не удерживает накопленной боли. Наступает отдача ненависти. Бессмысленная кража чертежей отца, попытка убийства соперника... В Борисе Соломина что-то умирает, его спокойствие страшно. Мороз по коже от холодного и безучастного ответа о лежащем в овраге Мишке: «Ну я лежал бы...» Даже для Нади, единственного близкого человека, у него находятся только издевательские, ранящие фразы. Словно это она виновата в том, что гармония разрушена в еще вчера здоровой и ясной Борисовой душе: «Цаплю ты заметила далеко впереди, у болота. Еще показала мне: посмотри, мол, розовая, как фламинго. А у этой фламинги, глядь, по обе стороны клюва лягушачьи лапки болтаются...» Значит, единственно правильный способ существования — уход в себя, в добровольную и бессрочную ссылку. «Если мерзавцам душу не подставлять — плюнуть не успевают».
Но он не в состоянии жить в такой кромешной тьме — один против целого мира зла, он не в состоянии удерживать в себе нестерпимую душевную боль. И разражается слезами. Взывая к кому-то, о ком вчерашний, благополучный Боб Куликов не вспомнил бы. И слезы омывают душу. Катарсис — в переводе с древнегреческого «очищение» _ переживают не только заполнившие зал зрители, но и сам герой...
«Заговор Фиеско в Генуе» Ф. Шиллера — трагедия. Но все здесь иное. «Летние прогулки» — камерная история на тихой пристани — история душевного слома, ухода в себя и внутреннего преображения. «Заговор Фиеско...» — история революции, размах площади, обнаженность страстей, десятки активно и разнонаправленно действующих лиц, привыкших мыслить категориями «жизнь — смерть», «свобода — рабство», а место действия — целый город. Спектакль начинается резко: с противоположных концов сцены бросаются друг к другу два человека. Для дружеского объятия, а нам показалось было — для смертельной схватки. Этот бросок и это объятие — эпиграф непримиримой вражды и искусной интриги, затеянной против генуэзского тирана Джанеттино Дориа блистательным Фиеско, графом ди Лаванья, сыгранным Виталием Соломиным. Как белоснежна его одежда! Как обворожительна улыбка! Кто бы заподозрил в его душе хоть одно темное пятнышко? Автор щедр на комплименты своему герою: хорош, как Аполлон, мужествен, умен. Его благосклонный взгляд способен поссорить подруг. За него сражаются политические партии. Его смерть видится устранением препятствия для любого беззакония. А еще: «Горд, но без заносчивости. Величественно приветлив. Светски ловок...» Как сыграть такое? Но — к счастью для актера: «...и столь же коварен». Вот оно! Вот где истинная находка для Виталия Соломина. Не республиканец — маска республиканца. А есть еще в запасе маски друга, любовника. Он жонглирует ими мастерски, каждому новому собеседнику являя того Фиеско, какого тот хочет видеть. Лишь с отъявленным негодяем мавром Хассаном, профессиональным шпионом, вором и убийцей, он искренен. Почти дружески звучат его реплики, бросаемые мавру. Ну что же — ведь они одно целое: без грязной работы Хассана невозможно осуществление затеянной блистательным и безгрешным графом ли Лаванья хитроумной интриги. Механика ее подробно описана Шиллером, поставлена Хейфецем, сыграна Соломиным. Каждый шаг его Фиеско холодно просчитан, но внешне — сколько страсти! Истинная же страсть одна — жажда власти, перед которой меркнут все иные соблазны.
В этом ярком и яростном спектакле режиссер дает возможность Соломину продемонстрировать атлетизм и блистательное владение телом, столь редкое у драматических актеров. Он карабкается по стенам, произносит монолог, раскачиваясь на головокружительно взмывающих качелях, проносится по ярусам галерей. Но в роли Фиеско он — не просто физически силен, он — сильная личность. Сила, властность, спокойное осознание своей избранности — этих качеств не знали прежние герои Соломина. Но главное — и режиссер и драматург дают возможность в рамках одной роли сыграть несколько ролей. ...Вот он, «задыхаясь от любви», оплетает пылкими речами сестру диктатора, самолюбивую стерву Джулию. Его страсти, кажется, нет предела. Она кокетничает, потом смущена, уже готова уступить — и он с равнодушным лицом деловито отдергивает занавес, за которым стоит его собственная жена... Вот протянул руку четырем товарищам, застыв в прямо-таки античной клятве верности республиканским идеалам, — и тут же наедине, как поэму, произносит монолог о вожделенном миге единовластия... Заказывает убийство — и обезоруживающе улыбается... Поднимает тост за гостей — и велит собирать на них «компромат»...
Обманная дружба, обманная любовь, обманная преданность свободе Генуи. И страшный самообман в финале, когда собственной рукой убивает переодетую в чужой костюм жену. Два момента истинности и искренности: с мерзавцем мавром и перед трупом жены. Искренний цинизм и искренняя боль утраты. А если не хватило актеру «шиллеровского» темперамента, то в 70-х годах прошлого XX века, возможно, важнее и интересней был показ закулисья политической интриги и тех грязных механизмов, которые помогают достичь вершины славы. Что мы знали об этом? Для нас, затаивших дыхание в зале Малого театра, были откровением политические игры Генуи XVI века, смотревшиеся так современно.
Когда пишешь о Виталии Соломине, слова «открытие», «неожиданность» часты и неизбежны. («Чем будем удивлять?» _ с этого вопроса могучий актер и режиссер Алексей Денисович Дикий приступал к работе над новым спектаклем, понимая, в чем истинная суть театра.) Полтора десятилетия Соломина использовали «типажно», когда множились похожие, как родные братья, милые современные молодые люди. И вдруг — Ипполит. Поняли — Соломин блестящий комедийный актер, но тут последовали «Летние прогулки», «Заговор Фиеско в Генуе». А дальше — Хлестаков, где ничто не мешало любви актера к трюку, мистификации. И снова трагедия — переворачивающая душу, с тяжкими натуралистическими подробностями: Шеннон из «Ночи игуаны» Т. Уильямса. Опустившийся, страдающий припадками безумия бывший священник, а ныне — изгоняемый с работы экскурсовод, совращающий молоденьких туристок. Растаптывающий с каким-то мазохистским упоением свою душу с ее тайной тягой к свету, чистоте, добру. Зато доброты, веры, верности в избытке в «моем любимом клоуне» Сергее — герое грустной и нежной истории, сочиненной многолетним партнером В. Ливановым...
Список ролей у Соломина длинный, и незаметных среди них нет. Зрители и критики перестали удивляться, поняли _ этот актер может все. А он возьми да и объяви о СОБТВЕННОЙ постановке «Свадьбы Кречинского», да не в драматическом жанре — еще бы куда ни шло, — а в жанре мюзикла. Словом, он рискнул сыграть, спеть, станцевать с драматическими актерами известный мюзикл А. Колкера.
«Игра, идет игра» — рефрен спектакля, поставленного Соломиным, рефрен жизни Кречинского, сыгранного Соломиным. Игра — как способ существования. Выскочить, выпутаться сегодня, сейчас, поставив на карту последнее, что осталось. Пускаться в демагогию, разыгрывая нескончаемый спектакль, быть без пяти минут банкротом и посылать невесте букет в полтыщи, поражать воображение потенциального тестя заемной роскошью — все, что угодно, лишь бы удержаться на плаву. Блеф во всем — и почти вера в собственное вранье. Игра, риск, призрачная близость удачи.
И игра в театр. Когда в жутких масках «старух с косой», постоянно мелькающих где-то рядом, — персонажи далекой комедии дель арте. Какое отношение имеют маски площадного театра солнечной Италии к загнанному в угол российскому шулеру в нетопленной три дня комнате (художник украсил покои Кречинского необыкновенно нарядным хрусталем гигантских сосулек, свешивающихся с потолка)? Может, воспоминание о знаменитых итальянских авантюристах — Казанове, Калиостро? Нет, наверное, все проще: ТЕАТР. Театр нескончаемый, маски, маски — что подлинно, что истинно, что вечно? Все — игра. А оказалось — уже в финале, запоздало, — есть подлинное: любовь чистой девушки, способной на самоотречение.
Вот и в «Иванове» — спасение померещилось в прелестном юном создании, дочери старинного друга. Да не спасла, ускорила самоубийство. Шура в трактовке режиссера Соломина кажется маленькой соблазнительницей, которая наметила себе в мужья единственного интересного, необычного, умного мужчину в уезде. Жаждет видеть в Иванове героя. И с раздражением не желает его слушать, когда — наконец разобравшись в оглушающем сумбуре чувств — он приходит к ней впервые успокоенным, понявшим спасительную необходимость одиночества. Ему нужны тишина, покой, отшельничество. А ему объясняют, что он нарушил свадебный обряд, а над ним смеются, а на него кричат и требуют немедленно включиться в суетный и пошлый, опостылевший «порядок». Играть роль жениха, роль помещика, роль, роль, роль... И ему просто некуда уйти от них, как только уйти совсем, выстрелом освобождаясь от всех ненужных и давящих обязательств. Фиеско и Кречинский Соломина спасались, укрываясь за масками. Иванов Соломина видит спасение в освобождении от масок, от навязываемых ролей.
Он рвется к искренности — и производит впечатление или сумасшедшего, или негодяя. Он хочет остаться порядочным человеком. И как же это трудно! Можно до поры до времени скрываться от окружающих в тени дерева, надвинув на глаза шляпу, можно скрыться за неуместной бравадой. И все-таки находят, все-таки достают, все-таки лезут в душу. Он делает попытки объясниться. Но чем честнее хочет быть Иванов, тем большую тайную подлость готовы увидеть в его поступках. Какая горькая и вечно актуальная история! «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?» Одиночество в толпе. Одиночество среди завидующих, ненавидящих и — что самое страшное — любящих.
Соломин неустанно занимается режиссурой, и это не жалкая «актерская режиссура» — его спектакли дерзки, неожиданны, эффектны, умны. Он стремится в них к тому, в чем сам силен как актер: добивается от исполнителей скрупулезной психологической точности при острой внешней форме. Резкие решения — вплоть до балагана, фарса — необходимы ему даже в драматических местах. (Удивительно, что, когда еще в 1968 году в фильме «Крепкий орешек» ему представилась возможность сыграть роль на грани клоунады, буффонады в трагических обстоятельствах Отечественной войны — эдакого бравого советского солдата, что в огне не горит, в воде не тонет, — артист выглядел не менее беспомощно, чем сам фильм. Авторы попытались сотворить стилизацию под кино военных лет, когда и война была не «всамделишная», и фашисты не страшные. Может, неуместность этой попытки в год, когда уже появилась военная проза Виктора Некрасова, Константина Симонова, Василя Быкова, помешала артисту найти нужную интонацию? А может, для настоящего, высокого шутовства, каким стал тот же Ипполит, нужен был опыт — и профессиональный и человеческий?)
Соломин — и артист и режиссер — не признает унылого театра. Его Кречинский появляется впервые на сцене в нелепом маскарадном одеянии. А в следующей картине вы долго не можете понять, откуда раздается «загробный» голос, пока его обладатель совершенно спокойно, буднично не возникает из-под одеяла, лежащего — вроде совсем плоско — на диване. Все оправдано: в комнате — собачий холод, вот и пытается Кречинский согреться, укрывшись с головой. Но когда в белоснежном домашнем одеянии, подчеркивающем его аристократически небрежное великолепие, он предстает перед вами среди белоснежных же хрустальных сталактитов своей промерзшей комнаты, вы понимаете: это, конечно, реализм, но реализм совершенно фантастический. Впрочем, только так и можно ставить Сухово-Кобылина, у которого все — правда и все — кошмарное сновидение. Желание казаться не тем, что есть, постоянные мистификации, рискованные, ошеломляющие поступки — стержень роли Кречинского.
Но и Иванов... Вот самая драматическая сцена, когда кредиторы — финансовые и нравственные — подступили уже предельно близко и зримо: оккупировали кабинет Иванова, уютно устроившись вокруг письменного стола, на котором — графинчик, закусочка... Иванову физически некуда деться, физически душно. Это единственная сцена, где герой Соломина появляется перед зрителями, устало таща плащ и портфель, едва передвигая ноги. Тон измученный, болезненный. Он слушает очередной поток просьб и упреков, он пытается, на пределе сил, отвечать спокойно—и вдруг взрывает череду бесконечных разговоров истерическим разбрасыванием бумаг, устраивая в кабинете такой же кавардак, какой творится в его душе. Этот Иванов не слаб — он не может освободиться от вины, застрявшей в душе, как заноза. И напоминающей о себе мучительными уколами при каждом сильном душевном движении. С первых минут спектакля трудно было понять и поверить, что это — Соломин, настолько он был необаятелен, тяжеловесен. Обаяние вернется — во второй половине спектакля, когда Иванов дойдет до какого-то предела и перестанет прислушиваться к себе. А пока он сосредоточен на постоянной душевной боли и, стараясь не спровоцировать ее, двигается не спеша, разговаривает безучастно, подобно больному, который нашел единственное положение, при котором не болит, и боится пошевелиться. Эта боль, эта заноза — вина перед женой. Перед ее жертвенной любовью к нему. Ему тяжко от ее правоты. И может быть, он даже испытывает облегчение, когда та начинает повторять пошлости и клевету соседей. И он имеет, наконец, право разозлиться на нее. Как же невыносимо все это слушать... нервы натянуты до предела, он чувствует, что уже не владеет собой, и умоляет ее замолчать, чтобы избежать самого страшного. Но Сарра не слышит этой угрожающей мольбы. И тогда его прорывает: «Жидовка!..» Режиссер Соломин доводит напряжение этой сцены до крещендо, когда прорывается так долго копившееся. Он обнажает все отвратительное нутро скандала: когда два интеллигентных, близких человека хотят только одного — побольнее ударить другого, мстя за свои страдания. Иванов тяжело дышит, он согнулся, руками упершись в край стола, медленно поводя головой, — и что-то в этом нечеловеческое, почти звериное. Кажется, уже сказано самое страшное, кажется, остановиться бы... но хамство мужа лишь подстегивает Сарру. И не в силах прервать чудовищные обвинения, задыхаясь от злой беспомощности, он навсегда, неискупимо становится виноватым: «Ты скоро умрешь»... От этого потрясения, этого кошмара и начинается дорога героя Соломина к заключительной сцене, к трагическому финалу... Соломин как-то очень внятно сыграл путь Иванова — самого неопределенного, казалось бы, чеховского героя.
Спектакль «Иванов» поставлен недавно. Ему еще обретать — отзываясь на реакции зала — четкость интонаций, точность ритмов. Но в том, что поставил режиссер Соломин, сыграл актер Соломин, уже сегодня проступает очертание новых возможностей, таящихся в мастере. Их трудно пока определить словами. Подождем. Увидим.
Очерк Майи Карапетян из книги «Звезды Малого театра» (М., 2002).
12 декабря Виталию Мефодьевичу Соломину исполнилось бы 69 лет. Уже много лет прошло с тех пор, как его нет с нами, но его добрая улыбка, его образы остаются в памяти всех, кто его хотя бы раз видел в жизни, на сцене или в кино. Сегодняшняя публикация – дань памяти замечательному актеру и человеку…
Портрет Виталия Соломина мне захотелось написать еще четверть века назад, когда он одну за другой сыграл три роли, явившие нам нового артиста. До этого почти полтора десятилетия Соломин регулярно появлялся в фильмах и спектаклях, играя милых современных молодых людей — обаятельных, точно ощущающих современные ритмы и интонации, способных мгновенно вызывать доверие зала, восполняя пробелы драматургии. Поэтому и начинаться портрет должен был услышанным в одной компании диалогом:
— Вы знаете актера Соломина?
— Который «Адъютант его превосходительства»?
— Нет, другого.
— Другого?.. А, знаю! В «Женщинах» который? да? Беленький такой, хорошенький...
Интересно, какой процент нынешних зрителей вспомнит замечательный фильм «Женщины»? Да и вообще такой диалог сегодня немыслим. «Который «Адъютант его превосходительства» — Юрий Мефодьевич Соломин — стал с тех пор тем, «который Славин из «ТАСС уполномочен заявить», Арсеньев из «Дерсу Узала» самого Куросавы», сыграл на сцене Малого дядю Ваню, царя Федора Иоанно-вича... А чтобы представить его младшего брата, Виталия Мефодьевича, давно уже не надо напрягать память. Можно привести большой список ролей, речь о некоторых — впереди. Но кто не улыбнется при упоминании доктора Ватсона из остроумного, изящного телефильма о Шерлоке Холмсе и его друге? Фильма с идеальным актерским ансамблем, музыкой, антуражем — всем, что создало куда более «всамделишную» и очаровательную «викторианскую Англию», чем она была в действительности. «Английская» чопорность соломинского Ватсона, военная выправка, немыслимая серьезность в комических ситуациях — все это стало частью превосходного дуэта с Холмсом — Ливановым и частью нашей духовной жизни.
Но это было потом. А вначале шли годы, множились роли в театре и кино, а невысказанность мучила — теперь это понятно. Кажется, именно в то время Соломин попытался реализоваться в ином жанре — сделал программу романсов. Впрочем, это не могло утолить актерского голода по настоящей работе. Бесцветность драматургического материала удручала — это стало понятно, когда появилось «настоящее». Среди множества ролей «раннего» Соломина был, правда, Кирилл в фильме «Старшая сестра» — «роль второго плана», как сказали бы сегодня. Но важная, да нет — просто необходимая, как любая роль, написанная Александром Володиным. Неизвестно, сколько автобиографического в Кирилле от самого драматурга, щедро раздававшего своим героям черты собственной судьбы и характера, но только на сей раз недостаточно говорить о «милом, обаятельном» Соломине. Кирилл был и талантливым, и безрассудно честным, и страдающим. Это был один из незаурядных «технарей» конца 60-х, которые двинули вперед и «физику», и «лирику». Но менялись времена, и такой Кирилл потом — двадцать, тридцать лет спустя — мог стать Вадимом Дашковым, другим киногероем Соломина из культовой «Зимней вишни». Да, когда-то отчаянно смелым и честным, полным идей, а ныне тратящим былой талант на правку очередного доклада нелюбимой жены, хронически врущим, хронически уставшим, попадающим в нелепейшие ситуации от привычки к безволию — наследственной болезни русских интеллигентов. Соломин всегда остро и точно показывает «героя нашего времени». А уж какое время, такой и герой.
Он до жути современен. Время — «печенкой чует». Потому и Чацкий его стал представителем блестящей молодежи не только первой четверти XIX века, когда была написана пьеса, но и 70-х годов века двадцатого, когда великая комедия была в очередной раз поставлена на сцене Малого. Он был одним из «рассерженных» юношей, разочарованных в жизни из-за тотального вранья «старших» и не желающих участвовать во всеобщем пошлом фарсе. У них — умные головы, тонкие души и часто эпатирующее поведение. У них — детская доверчивость к тем, кто кажется «своим». И злой скепсис, когда «свои» оказываются «как все». Страстная жажда любви — и мизантропия... Были тогда, в 70-х, эти мальчики — яркие, интересные. И вот на сцену Малого один из таких — по имени Александр Андреич Чацкий — выбежал, споткнулся, упал, засмеялся и мгновенно очаровал всех зрителей спектакля «Горе от ума». Все в нем было узнаваемо — от максимализма вперемежку с умной иронией до маленьких круглых очков. Какие носил не только Грибоедов (что поспешили отметить все критики), но и еще живой тогда Джон Леннон, а также те «сердитые» мальчики с хрупкими душами, что в год премьеры «Горя...» переписывали песни «Битлз» с дисков, чудом провезенных через границу... Эту «родовую связь» почувствовала театральный критик И. Вишневская, не одно десятилетие преподававшая в Литературном институте и потому ежедневно встречавшаяся с двадцатилетними интеллектуалами той поры в аудитории. Одетый точно по моде XIX века Соломин — Чацкий привиделся ей «в какой-то замшево-кожаной куртке, чуть ли не в современном свитере...».
К моменту премьеры «Горя от ума» за спиной Виталия Соломина уже был Боб Куликов — загнанный, духовно парализованный, едва не раздавленный трагическими обстоятельствами герой «Летних прогулок». И Ипполит из комедии А.Н. Островского — фейерверк радости, балаганного веселья, «прирученного» высоким вкусом и мастерством: когда до сантиметра выверен каждый трюк, до десятой градуса — каждая эмоция, и при этом у зрителя — ощущение полной импровизации.
Мы были свидетелями этого чуда. Да, чуда, потому что от актера, которому уже минуло тридцать, вряд ли кто ждал неожиданности. И все-таки она состоялась. Произошло это 12 апреля 1973 года. В этот день Малый театр праздновал 150-летие своего главного драматурга сценами из спектаклей, поставленных по его пьесам. Горестным прощанием Катерины и Бориса из «Грозы», виртуозным обольщением Лыняева Глафирой из «Волков и овец», хороводными ритмами «Снегурочки»... В блистательном многообразии предстала труппа Дома Островского. А в конце вечера показали отрывок из предстоящей премьеры — «Не все коту масленица». Зазвучала веселая, будто из музыкальной шкатулки, мелодия, возник интерьер небогатого чистенького домика. И вышел молодой человек, затянутый в синий сюртук, с чуть кошачьими усиками. С макушки до пят русский, московский, замоскворецкий. Церемонно поздоровался, поигрывая тросточкой. И было в этом такое совершенство формы, такая театральная заразительность, что глаз не отвести. Каждая интонация, каждый жест молодого человека вызывал счастливый хохот в зале. Именно счастливый: смеялись не над кем-то — смеялись от полноты праздничности. И от радости узнавания. В виртуозных жестах, мимике, интонациях мы узнавали истинного артиста Виталия Соломина.
А.Н. Островский писал о пьесе «Не все коту масленица»: «Имея постом свободное время, я нарочно взял немудреный сюжет, чтобы, не стесняясь сложностью задачи, заняться любезной для всякого художника работой: отделкой внешности, по возможности, до той степени, которая называется оконченностью». И Виталий Соломин с огромным вкусом довел свое исполнение роли Ипполита «до той степени, которая называется оконченностью». Он виртуозно соединил все художественные пласты спектакля — водевиль, фарс, социальную драму, и сделал это так естественно, будто роль только его и дожидалась. Усики, тросточка, модный в обтяжку сюртук. Слова в простоте не скажет. Насмотрелся, должно быть, наш герой любительских спектаклей, начитался пошлых романов — и пошел разыгрывать опереточного любовника. Но любовь-то — нешуточная, и оттого — трогательная робость перед «сердечным предметом». Речь бедного приказчика так небогата (сколько искусства потребовалось Островскому, чтобы из междометий и банальностей сплести прямо-таки музыкальное косноязычие!), а чувства столь предельны, что Ипполит помогает себе улыбкой, умоляющим взглядом, руки вдохновенно дирижируют переполняющими эмоциями, и наконец все это выливается в танец. Начав его осторожно, как бы вопросительно, он прилаживается к танцевальным па Агнии, прислушивается к ее чувствам — и счастью нет предела. Но появляется грозный хозяин — и, вновь оробев, Ипполит с цирковой ловкостью вылетает в окно.
И любовь героя, и желание лицедейства у исполнителя переполняют, рвутся наружу. И тут все средства хороши, и возможна любая мешанина жанров — лишь бы вкуса хватило. Чуть утрируя каждую интонацию Ипполита, словно на котурны приподымая каждое его чувство, Соломин во всем блеске демонстрирует комедийное мастерство драматурга. И с неподражаемой важностью произносит: «Про любовь свою никому не объясню: это пушай в тайне сердца моего останется. Ежели кто может понимать, статья высокая».
Но захотел актер — и щемящая грусть повисла в зале: когда прогнали Ипполита, а он с трогательной решимостью взмахнул большим кухонным ножом и... осторожно спрятал его за пазуху. И в его прощальном взгляде на Агнию — готовность на все, и вдруг понимаешь: кроме этой милой девушки, нет у него никого на свете, один-одинешенек он в жестоком мире денег и самодурства.
Соломин в каждой роли играет только то, что сегодня может «зацепить» зрителя и что, в первую очередь, «цепляет», задевает, интересует его самого. Любовь доброго и косноязычного приказчика, страдающего от хозяина-толстосума, скорее годится для школьного сочинения о «маленьком человеке». И совсем другое дело — веселая шутка, игра, да еще на пару с гениальным драматургом. Когда удается изящным, артистичным розыгрышем, бурлящей молодостью победить замшелую (но чрезвычайно живучую) мораль: «У кого деньги, тот и прав». И вместе с залом от души посмеяться над богатым хамом, который так и не сможет купить за свои тысячи столь желанные ему угождение и лакейство. ...И вот, размахивая ножом, соломинский Ипполит декламирует с подвыванием: «Глаза закроются навек, и сердце биться перестанет». Он будет так подвывать, пока не подпишет хозяин долгожданную бумагу о выдаче положенных пятнадцати тысяч. Впрочем, в конце сцены страшным ножом герой наш уже чуть ли не затылок будет почесывать, а пугающее «чик — и земля» произносить формально, больше для порядку. Этот постепенный «выход из роли» самоубийцы очень смешон и дает возможность вернуться в комедийную стихию действия, в лихое танцевальное завершение этой «полной драматизма» истории. Торжествующе отбивая каблуками невероятную дробь, еще раз одарить зрителей неповторимой широчайшей соломинской улыбкой. Состоялся не только счастливый финал спектакля в постановке Виктора Хохрякова — состоялся счастливый прорыв к своему масштабу творчества, когда открылась какая-то задвижка, защелка, упали какие-то оковы... И нет отныне ничего невозможного.
И уже в следующей роли — такое смятение, и такая боль, и такое полное слияние с героем, когда страшно становится за актерское сердце — выдержит ли? Говорят, роль Бориса Куликова в «Летних прогулках» была написана специально для Виталия Соломина. Драма А. Салынского—о затравленном таланте и процветающей серости, о попытке остаться в стороне — и принятии на себя, в себя, чужой боли, чужой отверженности. Виталий Соломин довел драму до трагедии, ибо относительно счастливый финал мог и не случиться.
...Он появляется на сцене веселый, здоровый, уверенный в себе. Победительно обаятельный Боб Куликов прибыл из столицы в провинциальный рай в предвкушении скучновато-спокойного отпуска. Но похороны в день его приезда — и безоблачная атмосфера улетучивается. А дальше что ни сцена, то сумбурнее и сумрачнее оказывается мир, в котором предполагались беззаботные летние прогулки. Борис помимо своей воли втянут в историю умершего человека, оказавшегося его родным отцом — талантливым строителем мостов, чьи успехи были присвоены другими. Курортное настроение сменяется недоумением. Копится в душе Бориса непонимание, обида за отца, ненависть к нежданным врагам. А тут еще внезапная любовь к необыкновенной девушке Наде и соперничество с местным «суперменом» — хамоватым Мишкой. Герой Соломина сопротивляется, но опутывающая его сеть родственных, дружеских, враждебных, любовных связей все плотнее. Борис не готов к этому, он ехал отдохнуть, просто отдохнуть, а с лица уже сошла улыбка. И вопросы задает, болезненно боясь ответов. Все новые горестные открытия теснят душу. Она сжимается, сжимается — и не удерживает накопленной боли. Наступает отдача ненависти. Бессмысленная кража чертежей отца, попытка убийства соперника... В Борисе Соломина что-то умирает, его спокойствие страшно. Мороз по коже от холодного и безучастного ответа о лежащем в овраге Мишке: «Ну я лежал бы...» Даже для Нади, единственного близкого человека, у него находятся только издевательские, ранящие фразы. Словно это она виновата в том, что гармония разрушена в еще вчера здоровой и ясной Борисовой душе: «Цаплю ты заметила далеко впереди, у болота. Еще показала мне: посмотри, мол, розовая, как фламинго. А у этой фламинги, глядь, по обе стороны клюва лягушачьи лапки болтаются...» Значит, единственно правильный способ существования — уход в себя, в добровольную и бессрочную ссылку. «Если мерзавцам душу не подставлять — плюнуть не успевают».
Но он не в состоянии жить в такой кромешной тьме — один против целого мира зла, он не в состоянии удерживать в себе нестерпимую душевную боль. И разражается слезами. Взывая к кому-то, о ком вчерашний, благополучный Боб Куликов не вспомнил бы. И слезы омывают душу. Катарсис — в переводе с древнегреческого «очищение» _ переживают не только заполнившие зал зрители, но и сам герой...
«Заговор Фиеско в Генуе» Ф. Шиллера — трагедия. Но все здесь иное. «Летние прогулки» — камерная история на тихой пристани — история душевного слома, ухода в себя и внутреннего преображения. «Заговор Фиеско...» — история революции, размах площади, обнаженность страстей, десятки активно и разнонаправленно действующих лиц, привыкших мыслить категориями «жизнь — смерть», «свобода — рабство», а место действия — целый город. Спектакль начинается резко: с противоположных концов сцены бросаются друг к другу два человека. Для дружеского объятия, а нам показалось было — для смертельной схватки. Этот бросок и это объятие — эпиграф непримиримой вражды и искусной интриги, затеянной против генуэзского тирана Джанеттино Дориа блистательным Фиеско, графом ди Лаванья, сыгранным Виталием Соломиным. Как белоснежна его одежда! Как обворожительна улыбка! Кто бы заподозрил в его душе хоть одно темное пятнышко? Автор щедр на комплименты своему герою: хорош, как Аполлон, мужествен, умен. Его благосклонный взгляд способен поссорить подруг. За него сражаются политические партии. Его смерть видится устранением препятствия для любого беззакония. А еще: «Горд, но без заносчивости. Величественно приветлив. Светски ловок...» Как сыграть такое? Но — к счастью для актера: «...и столь же коварен». Вот оно! Вот где истинная находка для Виталия Соломина. Не республиканец — маска республиканца. А есть еще в запасе маски друга, любовника. Он жонглирует ими мастерски, каждому новому собеседнику являя того Фиеско, какого тот хочет видеть. Лишь с отъявленным негодяем мавром Хассаном, профессиональным шпионом, вором и убийцей, он искренен. Почти дружески звучат его реплики, бросаемые мавру. Ну что же — ведь они одно целое: без грязной работы Хассана невозможно осуществление затеянной блистательным и безгрешным графом ли Лаванья хитроумной интриги. Механика ее подробно описана Шиллером, поставлена Хейфецем, сыграна Соломиным. Каждый шаг его Фиеско холодно просчитан, но внешне — сколько страсти! Истинная же страсть одна — жажда власти, перед которой меркнут все иные соблазны.
В этом ярком и яростном спектакле режиссер дает возможность Соломину продемонстрировать атлетизм и блистательное владение телом, столь редкое у драматических актеров. Он карабкается по стенам, произносит монолог, раскачиваясь на головокружительно взмывающих качелях, проносится по ярусам галерей. Но в роли Фиеско он — не просто физически силен, он — сильная личность. Сила, властность, спокойное осознание своей избранности — этих качеств не знали прежние герои Соломина. Но главное — и режиссер и драматург дают возможность в рамках одной роли сыграть несколько ролей. ...Вот он, «задыхаясь от любви», оплетает пылкими речами сестру диктатора, самолюбивую стерву Джулию. Его страсти, кажется, нет предела. Она кокетничает, потом смущена, уже готова уступить — и он с равнодушным лицом деловито отдергивает занавес, за которым стоит его собственная жена... Вот протянул руку четырем товарищам, застыв в прямо-таки античной клятве верности республиканским идеалам, — и тут же наедине, как поэму, произносит монолог о вожделенном миге единовластия... Заказывает убийство — и обезоруживающе улыбается... Поднимает тост за гостей — и велит собирать на них «компромат»...
Обманная дружба, обманная любовь, обманная преданность свободе Генуи. И страшный самообман в финале, когда собственной рукой убивает переодетую в чужой костюм жену. Два момента истинности и искренности: с мерзавцем мавром и перед трупом жены. Искренний цинизм и искренняя боль утраты. А если не хватило актеру «шиллеровского» темперамента, то в 70-х годах прошлого XX века, возможно, важнее и интересней был показ закулисья политической интриги и тех грязных механизмов, которые помогают достичь вершины славы. Что мы знали об этом? Для нас, затаивших дыхание в зале Малого театра, были откровением политические игры Генуи XVI века, смотревшиеся так современно.
Когда пишешь о Виталии Соломине, слова «открытие», «неожиданность» часты и неизбежны. («Чем будем удивлять?» _ с этого вопроса могучий актер и режиссер Алексей Денисович Дикий приступал к работе над новым спектаклем, понимая, в чем истинная суть театра.) Полтора десятилетия Соломина использовали «типажно», когда множились похожие, как родные братья, милые современные молодые люди. И вдруг — Ипполит. Поняли — Соломин блестящий комедийный актер, но тут последовали «Летние прогулки», «Заговор Фиеско в Генуе». А дальше — Хлестаков, где ничто не мешало любви актера к трюку, мистификации. И снова трагедия — переворачивающая душу, с тяжкими натуралистическими подробностями: Шеннон из «Ночи игуаны» Т. Уильямса. Опустившийся, страдающий припадками безумия бывший священник, а ныне — изгоняемый с работы экскурсовод, совращающий молоденьких туристок. Растаптывающий с каким-то мазохистским упоением свою душу с ее тайной тягой к свету, чистоте, добру. Зато доброты, веры, верности в избытке в «моем любимом клоуне» Сергее — герое грустной и нежной истории, сочиненной многолетним партнером В. Ливановым...
Список ролей у Соломина длинный, и незаметных среди них нет. Зрители и критики перестали удивляться, поняли _ этот актер может все. А он возьми да и объяви о СОБТВЕННОЙ постановке «Свадьбы Кречинского», да не в драматическом жанре — еще бы куда ни шло, — а в жанре мюзикла. Словом, он рискнул сыграть, спеть, станцевать с драматическими актерами известный мюзикл А. Колкера.
«Игра, идет игра» — рефрен спектакля, поставленного Соломиным, рефрен жизни Кречинского, сыгранного Соломиным. Игра — как способ существования. Выскочить, выпутаться сегодня, сейчас, поставив на карту последнее, что осталось. Пускаться в демагогию, разыгрывая нескончаемый спектакль, быть без пяти минут банкротом и посылать невесте букет в полтыщи, поражать воображение потенциального тестя заемной роскошью — все, что угодно, лишь бы удержаться на плаву. Блеф во всем — и почти вера в собственное вранье. Игра, риск, призрачная близость удачи.
И игра в театр. Когда в жутких масках «старух с косой», постоянно мелькающих где-то рядом, — персонажи далекой комедии дель арте. Какое отношение имеют маски площадного театра солнечной Италии к загнанному в угол российскому шулеру в нетопленной три дня комнате (художник украсил покои Кречинского необыкновенно нарядным хрусталем гигантских сосулек, свешивающихся с потолка)? Может, воспоминание о знаменитых итальянских авантюристах — Казанове, Калиостро? Нет, наверное, все проще: ТЕАТР. Театр нескончаемый, маски, маски — что подлинно, что истинно, что вечно? Все — игра. А оказалось — уже в финале, запоздало, — есть подлинное: любовь чистой девушки, способной на самоотречение.
Вот и в «Иванове» — спасение померещилось в прелестном юном создании, дочери старинного друга. Да не спасла, ускорила самоубийство. Шура в трактовке режиссера Соломина кажется маленькой соблазнительницей, которая наметила себе в мужья единственного интересного, необычного, умного мужчину в уезде. Жаждет видеть в Иванове героя. И с раздражением не желает его слушать, когда — наконец разобравшись в оглушающем сумбуре чувств — он приходит к ней впервые успокоенным, понявшим спасительную необходимость одиночества. Ему нужны тишина, покой, отшельничество. А ему объясняют, что он нарушил свадебный обряд, а над ним смеются, а на него кричат и требуют немедленно включиться в суетный и пошлый, опостылевший «порядок». Играть роль жениха, роль помещика, роль, роль, роль... И ему просто некуда уйти от них, как только уйти совсем, выстрелом освобождаясь от всех ненужных и давящих обязательств. Фиеско и Кречинский Соломина спасались, укрываясь за масками. Иванов Соломина видит спасение в освобождении от масок, от навязываемых ролей.
Он рвется к искренности — и производит впечатление или сумасшедшего, или негодяя. Он хочет остаться порядочным человеком. И как же это трудно! Можно до поры до времени скрываться от окружающих в тени дерева, надвинув на глаза шляпу, можно скрыться за неуместной бравадой. И все-таки находят, все-таки достают, все-таки лезут в душу. Он делает попытки объясниться. Но чем честнее хочет быть Иванов, тем большую тайную подлость готовы увидеть в его поступках. Какая горькая и вечно актуальная история! «Как сердцу высказать себя? Другому как понять тебя?» Одиночество в толпе. Одиночество среди завидующих, ненавидящих и — что самое страшное — любящих.
Соломин неустанно занимается режиссурой, и это не жалкая «актерская режиссура» — его спектакли дерзки, неожиданны, эффектны, умны. Он стремится в них к тому, в чем сам силен как актер: добивается от исполнителей скрупулезной психологической точности при острой внешней форме. Резкие решения — вплоть до балагана, фарса — необходимы ему даже в драматических местах. (Удивительно, что, когда еще в 1968 году в фильме «Крепкий орешек» ему представилась возможность сыграть роль на грани клоунады, буффонады в трагических обстоятельствах Отечественной войны — эдакого бравого советского солдата, что в огне не горит, в воде не тонет, — артист выглядел не менее беспомощно, чем сам фильм. Авторы попытались сотворить стилизацию под кино военных лет, когда и война была не «всамделишная», и фашисты не страшные. Может, неуместность этой попытки в год, когда уже появилась военная проза Виктора Некрасова, Константина Симонова, Василя Быкова, помешала артисту найти нужную интонацию? А может, для настоящего, высокого шутовства, каким стал тот же Ипполит, нужен был опыт — и профессиональный и человеческий?)
Соломин — и артист и режиссер — не признает унылого театра. Его Кречинский появляется впервые на сцене в нелепом маскарадном одеянии. А в следующей картине вы долго не можете понять, откуда раздается «загробный» голос, пока его обладатель совершенно спокойно, буднично не возникает из-под одеяла, лежащего — вроде совсем плоско — на диване. Все оправдано: в комнате — собачий холод, вот и пытается Кречинский согреться, укрывшись с головой. Но когда в белоснежном домашнем одеянии, подчеркивающем его аристократически небрежное великолепие, он предстает перед вами среди белоснежных же хрустальных сталактитов своей промерзшей комнаты, вы понимаете: это, конечно, реализм, но реализм совершенно фантастический. Впрочем, только так и можно ставить Сухово-Кобылина, у которого все — правда и все — кошмарное сновидение. Желание казаться не тем, что есть, постоянные мистификации, рискованные, ошеломляющие поступки — стержень роли Кречинского.
Но и Иванов... Вот самая драматическая сцена, когда кредиторы — финансовые и нравственные — подступили уже предельно близко и зримо: оккупировали кабинет Иванова, уютно устроившись вокруг письменного стола, на котором — графинчик, закусочка... Иванову физически некуда деться, физически душно. Это единственная сцена, где герой Соломина появляется перед зрителями, устало таща плащ и портфель, едва передвигая ноги. Тон измученный, болезненный. Он слушает очередной поток просьб и упреков, он пытается, на пределе сил, отвечать спокойно—и вдруг взрывает череду бесконечных разговоров истерическим разбрасыванием бумаг, устраивая в кабинете такой же кавардак, какой творится в его душе. Этот Иванов не слаб — он не может освободиться от вины, застрявшей в душе, как заноза. И напоминающей о себе мучительными уколами при каждом сильном душевном движении. С первых минут спектакля трудно было понять и поверить, что это — Соломин, настолько он был необаятелен, тяжеловесен. Обаяние вернется — во второй половине спектакля, когда Иванов дойдет до какого-то предела и перестанет прислушиваться к себе. А пока он сосредоточен на постоянной душевной боли и, стараясь не спровоцировать ее, двигается не спеша, разговаривает безучастно, подобно больному, который нашел единственное положение, при котором не болит, и боится пошевелиться. Эта боль, эта заноза — вина перед женой. Перед ее жертвенной любовью к нему. Ему тяжко от ее правоты. И может быть, он даже испытывает облегчение, когда та начинает повторять пошлости и клевету соседей. И он имеет, наконец, право разозлиться на нее. Как же невыносимо все это слушать... нервы натянуты до предела, он чувствует, что уже не владеет собой, и умоляет ее замолчать, чтобы избежать самого страшного. Но Сарра не слышит этой угрожающей мольбы. И тогда его прорывает: «Жидовка!..» Режиссер Соломин доводит напряжение этой сцены до крещендо, когда прорывается так долго копившееся. Он обнажает все отвратительное нутро скандала: когда два интеллигентных, близких человека хотят только одного — побольнее ударить другого, мстя за свои страдания. Иванов тяжело дышит, он согнулся, руками упершись в край стола, медленно поводя головой, — и что-то в этом нечеловеческое, почти звериное. Кажется, уже сказано самое страшное, кажется, остановиться бы... но хамство мужа лишь подстегивает Сарру. И не в силах прервать чудовищные обвинения, задыхаясь от злой беспомощности, он навсегда, неискупимо становится виноватым: «Ты скоро умрешь»... От этого потрясения, этого кошмара и начинается дорога героя Соломина к заключительной сцене, к трагическому финалу... Соломин как-то очень внятно сыграл путь Иванова — самого неопределенного, казалось бы, чеховского героя.
Спектакль «Иванов» поставлен недавно. Ему еще обретать — отзываясь на реакции зала — четкость интонаций, точность ритмов. Но в том, что поставил режиссер Соломин, сыграл актер Соломин, уже сегодня проступает очертание новых возможностей, таящихся в мастере. Их трудно пока определить словами. Подождем. Увидим.
10.12.2010
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «КОГДА ПОКЛОННИКИ ГОВОРЯТ МНЕ: «ВЫ ПРОСТО ВЫЛИТЫЙ МОЙ ОТЕЦ», СЧИТАЮ ЭТО САМЫМ БОЛЬШИМ КОМПЛИМЕНТОМ»
Начались съемки уже седьмого сезона популярного сериала
БОРИС КЛЮЕВ: «КОГДА ПОКЛОННИКИ ГОВОРЯТ МНЕ: «ВЫ ПРОСТО ВЫЛИТЫЙ МОЙ ОТЕЦ», СЧИТАЮ ЭТО САМЫМ БОЛЬШИМ КОМПЛИМЕНТОМ»
Начались съемки уже седьмого сезона популярного сериала
Сериал «Воронины» («Новый канал») побил рекорды популярности среди российских ситкомов. История жизни семьи, во главе которой стоит хамовитый и ненасытный Николай Петрович Воронин, сделала из актеров сериала настоящих звезд. Правда, что касается самого Николая Петровича, вернее, актера Бориса Клюева, то слава пришла к нему давно. После того как он сыграл Рошфора в «Д\'Артаньяне и трех мушкетерах». Не говоря уже о многочисленных ролях в Малом театре, которому Клюев отдал более сорока лет. Последние несколько лет Борис Владимирович разрывается между сценой и съемочной площадкой. Сейчас в Москве снимается уже седьмой сезон «Ворониных» и, похоже, заканчиваться популярное «мыло» не собирается.
«В шестом классе яостался на второй год»
- Говорят, продюсеры «Ворониных» сами диву даются, что сериал так популярен, особенно ваш Николай Петрович.
- Признаюсь, я тоже. Соглашаясь на роль Воронина, вообще не думал о том, станет ли сериал популярным. Кастинги и пробы продолжались около года. Это было так долго и утомительно, что под конец я, честно говоря, махнул на все рукой. Выяснилось, что американские продюсеры меня на роль утвердили сразу, а вот наше руководство некоторое время сомневалось, достаточно ли у меня, серьезного актера, юмора для этой роли.
- Слишком уж у вас аристократическая внешность.
- На самом деле я советский человек, начавший свою жизнь в коммуналке. И Воронин-старший - яркий представитель моего двора. Хорошо помню этих мужиков - они приходили в майках, растянутых спортивных штанах стоимостью семь рублей и играли в домино на столе, обитом кровельным железом. А еще, работая над ролью, вспоминал своих дядек - людей, щедрых на острое словцо и прибаутки. Так что Воронин-старший - собирательный образ из того, что я видел в жизни.
- Неужели ничего от вас в нем нет?
- Ну почему же? Я, как и мой Коля, раньше любил поесть. Был настоящим гурманом. Сейчас, правда, стараюсь за собой следить. Хотя приходится тяжело, ведь в картине я постоянно за столом. Бывает, в первом съемочном эпизоде ем борщ, а в последнем - торт. Руками... Иногда это утомляет, поскольку снимать, как правило, приходится не один дубль. Впрочем, в этом смысле я закаленный - и не такие нагрузки выдерживал. Причем с детства.
- Вы были хулиганом?!
- Совсем наоборот. Я был неимоверно длинным, худым и нескладным мальчиком. Интеллигентом. Так что во дворе хулиганы кричали: бей длинного, бей интеллигента. Именно это заставило меня заняться спортом. Помню, одного хулигана, пристававшего ко мне, по весне «начистил» так, что он с тех пор старался обходить меня стороной. Мой отец, к сожалению, очень рано умер. Так что меня воспитывала одна мама, я был предоставлен двору. Даже на второй год остался в шестом классе. Слава Богу, не попал в плохую компанию. Много моих друзей потом сидели, а в то время человек, который попадал в тюрьму, был обречен. На его карьере можно было ставить крест.
«Попадая на рынок, где продаются розы, хочу скупить все»
- Правда, что изначально на роль Рошфора в знаменитой советской картине «Д\'Артаньян и три мушкетера» планировался Михаил Боярский?
- Ходит такая легенда. Мол, когда Юнгвальд-Хилькевич увидел Боярского, который опаздывал на пробы Рошфора, в этом порывистом молодом человеке он разглядел в тот момент Д\'Артаньяна. У меня с Мишей связана другая история. По сценарию Рошфор не должен был вообще вынимать клинок. Но в одной из сцен с Боярским-Д\'Артаньяном я так «разошелся», что таки достал клинок и вступил с мушкетером в поединок. Правда, сделав выпад всего один раз, ранил Боярского - задел ему губу. В общем, с тех пор я за оружие не берусь... Жду, пока поклонники не «достанут» (шутка).
- В смысле поклонники Николая Воронина?
- Его самого. Правда, они у меня смирные. Кто посмелее, подходят и говорят: «Знаете, вы просто вылитый мой отец!» Считаю это самым большим комплиментом. Не ожидал, что мой герой будет иметь такой успех у детей. Они буквально бросаются ко мне и просят вместе сфотографироваться.
- Не многие знают, что вы тихий, спокойный человек, к тому же большой любитель роз.
- Когда бываю на рынке, где продаются розы, мне хочется скупить все. Вижу в каждом цветке красоту. Раньше даже из командировок привозил ростки. Помню, после съемок «Моонзунда» мы возвращались из Прибалтики в Москву с Олегом Меньшиковым. Все, кто летел, везли небольшие сувениры. Только я один тащил корзину, в которой были три горшка с розами (смеется). Они прижились у меня дома. Из Украины друзья привозили мне белые розы. Сейчас увлекаюсь плетистыми сортами. Люблю, чтобы на даче все цвело. Признаться, постепенно это хобби переходит к жене. Теперь она занимается садом, а я в основном творчеством.
- Далеко не всякий актер может похвастаться таким постоянством, как вы. В Малом театре ведь прослужили уже 42 года.
- Наверное, в этом смысле я консерватор. Если полюбил что-то, тяжело расстаюсь. С вещами та же история. Допустим, нравится мне куртка, так я занашиваю ее до дыр. У меня есть старинные часы, которые мой дед - Федор Васильевич Клюев - купил еще до революции. Они долго лежали в ящике, потом я их взял и отремонтировал. Сейчас ношу. Смотрю на них - и будто сам переношусь в те времена, когда дед их покупал. Я хорошо запомнил слова своего наставника в Малом театре Михаила Царева: «Малый театр - это марафон, длинная дорога. Не так важно выиграть старт или середину дистанции, главное - финиш». Со временем я убедился, что это правда и в отношении всей нашей жизни.
Таисия БАХАРЕВА, «ФАКТЫ»
09.12.2010
Начались съемки уже седьмого сезона популярного сериала
Сериал «Воронины» («Новый канал») побил рекорды популярности среди российских ситкомов. История жизни семьи, во главе которой стоит хамовитый и ненасытный Николай Петрович Воронин, сделала из актеров сериала настоящих звезд. Правда, что касается самого Николая Петровича, вернее, актера Бориса Клюева, то слава пришла к нему давно. После того как он сыграл Рошфора в «Д\'Артаньяне и трех мушкетерах». Не говоря уже о многочисленных ролях в Малом театре, которому Клюев отдал более сорока лет. Последние несколько лет Борис Владимирович разрывается между сценой и съемочной площадкой. Сейчас в Москве снимается уже седьмой сезон «Ворониных» и, похоже, заканчиваться популярное «мыло» не собирается.
«В шестом классе яостался на второй год»
- Говорят, продюсеры «Ворониных» сами диву даются, что сериал так популярен, особенно ваш Николай Петрович.
- Признаюсь, я тоже. Соглашаясь на роль Воронина, вообще не думал о том, станет ли сериал популярным. Кастинги и пробы продолжались около года. Это было так долго и утомительно, что под конец я, честно говоря, махнул на все рукой. Выяснилось, что американские продюсеры меня на роль утвердили сразу, а вот наше руководство некоторое время сомневалось, достаточно ли у меня, серьезного актера, юмора для этой роли.
- Слишком уж у вас аристократическая внешность.
- На самом деле я советский человек, начавший свою жизнь в коммуналке. И Воронин-старший - яркий представитель моего двора. Хорошо помню этих мужиков - они приходили в майках, растянутых спортивных штанах стоимостью семь рублей и играли в домино на столе, обитом кровельным железом. А еще, работая над ролью, вспоминал своих дядек - людей, щедрых на острое словцо и прибаутки. Так что Воронин-старший - собирательный образ из того, что я видел в жизни.
- Неужели ничего от вас в нем нет?
- Ну почему же? Я, как и мой Коля, раньше любил поесть. Был настоящим гурманом. Сейчас, правда, стараюсь за собой следить. Хотя приходится тяжело, ведь в картине я постоянно за столом. Бывает, в первом съемочном эпизоде ем борщ, а в последнем - торт. Руками... Иногда это утомляет, поскольку снимать, как правило, приходится не один дубль. Впрочем, в этом смысле я закаленный - и не такие нагрузки выдерживал. Причем с детства.
- Вы были хулиганом?!
- Совсем наоборот. Я был неимоверно длинным, худым и нескладным мальчиком. Интеллигентом. Так что во дворе хулиганы кричали: бей длинного, бей интеллигента. Именно это заставило меня заняться спортом. Помню, одного хулигана, пристававшего ко мне, по весне «начистил» так, что он с тех пор старался обходить меня стороной. Мой отец, к сожалению, очень рано умер. Так что меня воспитывала одна мама, я был предоставлен двору. Даже на второй год остался в шестом классе. Слава Богу, не попал в плохую компанию. Много моих друзей потом сидели, а в то время человек, который попадал в тюрьму, был обречен. На его карьере можно было ставить крест.
«Попадая на рынок, где продаются розы, хочу скупить все»
- Правда, что изначально на роль Рошфора в знаменитой советской картине «Д\'Артаньян и три мушкетера» планировался Михаил Боярский?
- Ходит такая легенда. Мол, когда Юнгвальд-Хилькевич увидел Боярского, который опаздывал на пробы Рошфора, в этом порывистом молодом человеке он разглядел в тот момент Д\'Артаньяна. У меня с Мишей связана другая история. По сценарию Рошфор не должен был вообще вынимать клинок. Но в одной из сцен с Боярским-Д\'Артаньяном я так «разошелся», что таки достал клинок и вступил с мушкетером в поединок. Правда, сделав выпад всего один раз, ранил Боярского - задел ему губу. В общем, с тех пор я за оружие не берусь... Жду, пока поклонники не «достанут» (шутка).
- В смысле поклонники Николая Воронина?
- Его самого. Правда, они у меня смирные. Кто посмелее, подходят и говорят: «Знаете, вы просто вылитый мой отец!» Считаю это самым большим комплиментом. Не ожидал, что мой герой будет иметь такой успех у детей. Они буквально бросаются ко мне и просят вместе сфотографироваться.
- Не многие знают, что вы тихий, спокойный человек, к тому же большой любитель роз.
- Когда бываю на рынке, где продаются розы, мне хочется скупить все. Вижу в каждом цветке красоту. Раньше даже из командировок привозил ростки. Помню, после съемок «Моонзунда» мы возвращались из Прибалтики в Москву с Олегом Меньшиковым. Все, кто летел, везли небольшие сувениры. Только я один тащил корзину, в которой были три горшка с розами (смеется). Они прижились у меня дома. Из Украины друзья привозили мне белые розы. Сейчас увлекаюсь плетистыми сортами. Люблю, чтобы на даче все цвело. Признаться, постепенно это хобби переходит к жене. Теперь она занимается садом, а я в основном творчеством.
- Далеко не всякий актер может похвастаться таким постоянством, как вы. В Малом театре ведь прослужили уже 42 года.
- Наверное, в этом смысле я консерватор. Если полюбил что-то, тяжело расстаюсь. С вещами та же история. Допустим, нравится мне куртка, так я занашиваю ее до дыр. У меня есть старинные часы, которые мой дед - Федор Васильевич Клюев - купил еще до революции. Они долго лежали в ящике, потом я их взял и отремонтировал. Сейчас ношу. Смотрю на них - и будто сам переношусь в те времена, когда дед их покупал. Я хорошо запомнил слова своего наставника в Малом театре Михаила Царева: «Малый театр - это марафон, длинная дорога. Не так важно выиграть старт или середину дистанции, главное - финиш». Со временем я убедился, что это правда и в отношении всей нашей жизни.
Таисия БАХАРЕВА, «ФАКТЫ»
09.12.2010
09.12.2010
Подробнее
«Звуковой архив Малого театра» ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
«Звуковой архив Малого театра»
ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
«Звуковой архив Малого театра»
ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» (25 Мб)
Запись 1999 года.
ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
«Сказка о мертвой царевне и о семи богатырях» (25 Мб)
Запись 1999 года.
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
9 декабря – день рождения актера Малого театра Тимофея Сергеевича Каратаева. Поздравляем Тимофея и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и новых интересных творческих предложений!
08.12.2010
Подробнее
«ВЛЮБЛЕННЫЕ» С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Свой 255-й сезон Малый театр открыл премьерой комедии Карло Гольдони «Влюбленные» («Innamorati») в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука. За два месяца спектакль получил хорошие отзывы в прессе и заслужил признание публики. Сегодня мы предлагаем посетителям сайта эксклюзивное интервью со Стефано – о его спектакле и работе в Малом театре.
«ВЛЮБЛЕННЫЕ» С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Свой 255-й сезон Малый театр открыл премьерой комедии Карло Гольдони «Влюбленные» («Innamorati») в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука. За два месяца спектакль получил хорошие отзывы в прессе и заслужил признание публики. Сегодня мы предлагаем посетителям сайта эксклюзивное интервью со Стефано – о его спектакле и работе в Малом театре.
- Стефано, расскажи, пожалуйста, немного о себе. Я бы хотел, чтобы посетители сайта Малого театра познакомились с тобой поближе.
- Десять лет я работал в миланском театре Пикколо под руководством Джорджо Стреллера. Вначале простым учеником, а затем помощником режиссера. Я вырос на его творчестве, имел возможность встретиться и учиться у многих наиболее выдающихся режиссеров, таких как Питер Брук, Лев Додин, Питер Штайн. После смерти Стреллера в 1997 году я начал путешествовать по Европе, ставить спектакли и преподавать в разных странах: Германии, Франции, Румынии, Венгрии и т.д. Вместе со знаменитым Арлекином – Ферруччо Солери я стал «опекуном» спектакля Джорджо Стреллера «Слуга двух господ», с которым я объездил весь мир, попутно давая мастер-классы комедии дель арте в нескольких академиях и университетах, например, в калифорнийских университетах в Лос-Анджелесе (UCLA) и Беркли. Прошлым летом я впервые обратился к опере и поставил «Дон Жуана» Моцарта. Планирую и дальше продолжать работать в музыкальном театре. Вот уже два года я возглавляю в Италии независимую театральную труппу под названием LUPUSAGNUS, это выдуманное слово сложено из двух латинских и обозначает что-то вроде «волки и овцы». Наша маленькая труппа сотрудничает с драматургом и ставит его пьесы, в которых остро звучит тема насилия и злословия в семейных и социальных отношениях. Сейчас я ставлю третью часть трилогии под названием CANICANI, это будет что-то вроде сумасшедшего мюзикла.
- Как получилось, что тебя пригласили в Малый театр? «Влюбленные» — это твоя первая постановка в русском театре?
- Я преподавал в Щепкинском театральном училище как представитель академии комедии дель арте, возглавляемой Солери. Я работал с одной из групп на курсе Юрия Соломина. Ему и его супруге Ольге Николаевне понравилась моя работа со студентами и с художественной точки зрения, и чисто по-человечески, и после этого я был приглашен поставить спектакль в Малом театре.
- Почему ты выбрал «Влюбленных»? Что для тебя главное в этой пьесе?
- Я давно хотел поставить «Влюбленных», но не мог вообразить, что это будет на русском языке! Я люблю эту пьесу и ее персонажей, особенно Эуджению. Я думаю, эта особа страдает от своеобразного весьма распространенного недуга, который я очень хорошо понимаю. Она ужасно боится любви и вместе с тем бесконечно нуждается в ней. Мне также очень нравятся двусмысленные отношения между сестрами, а также поразительно человеческий характер их дяди. С самого начала у меня было два исходных впечатления в голове: старый заброшенный дом и жизнь, бьющая ключом в крови Эуджении.
- Были ли у тебя какие-то ожидания от Малого театра, которые потом, в ходе работы, не оправдались?
- Я знаю, насколько трудно работать в другой стране на незнакомом тебе языке. Полагаю, я смог подготовиться к трудностям, в том числе к тем, которые обусловлены иной театральной системой и иным режимом работы. Хотя, конечно, некоторый элемент «настройки» присутствовал.
- Что ты можешь сказать о русских актерах? Были сложности в работе с ними? Трудно ли было подобрать актеров на роли в пьесе?
- Мне повезло, поскольку актеры Малого театра были открыты для работы и сотрудничества со мной. Я думаю, мы получали от работы удовольствие, а хороший спектакль стал результатом того, что мы работали единой командой. То же могу сказать о музыкальной и технической стороне постановки – все хотели работать и быть частичкой этого проекта. Что касается выбора актеров, то я должен был познакомиться с ними перед началом – в спектаклях и в небольшой совместной предварительной работе. Для некоторых персонажей было несколько сложнее подобрать исполнителя, но актеры на роли влюбленных – это была, как говорится, любовь с первого взгляда! Я думаю, нам удалось создать сплоченную команду. И я на самом деле их люблю.
- Традиции русского театра, особенно в Малом театре, весьма сильны, а пьеса, которую ты выбрал, абсолютно итальянская. Не стало ли это проблемой?
- Я думаю, что одной из интересных сторон этой постановки было как раз столкновение этих двух сильных и глубоких традиций. Именно поэтому я и хотел поставить пьесу итальянского драматурга, которого я очень хорошо знаю, Гольдони. В то же время страсти и чувства одинаковы во всем мире и во все времена. Запутанность отношений героев современна и универсальна, я был уверен, что хотя стиль постановки и будет итальянским, мы сможем найти общую художественную почву с артистами.
- Обсуждал ли ты с Юрием Соломиным возможные дальнейшие совместные планы?
- Я бы хотел, чтобы это случилось. Для меня большая честь вернуться в Малый театр и поставить вторую пьесу. Я уже гораздо лучше знаю актеров и саму постановочную систему, и в некотором отношении моя работа может стать более глубокой, я думаю.
- Тебе не хотелось бы поставить какую-нибудь русскую пьесу в России?
- Русская драматургия мне очень интересна, конечно. В Штутгарте (Германия) я поставил «Трех сестер» А.П.Чехова. Это был необычный подход к пьесе, который получил признание. Мы убрали многих действующих лиц и сосредоточили все действие на трех молодых женщинах, причем публика в течение двух первых актов находилась на сцене вместе с актерами. Третий акт, с пожаром, был сделан так, что зрители были на сцене, а актеры – там, где обычно находятся зрители. В четвертом акте все было как обычно – актеры и зрители на своих местах. Мне очень интересно исследовать то, как пространственные изменения влияют на отношения между публикой и артистами. Я не знаю, как может отреагировать на это русская публика. Повторюсь, мне очень интересны русские пьесы, несмотря на то, что в Италии их ставят редко, и я серьезно изучаю работы Станиславского, особенно в последние годы.
Подготовка и перевод Максима Редина
8 декабря 2010 года
Свой 255-й сезон Малый театр открыл премьерой комедии Карло Гольдони «Влюбленные» («Innamorati») в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука. За два месяца спектакль получил хорошие отзывы в прессе и заслужил признание публики. Сегодня мы предлагаем посетителям сайта эксклюзивное интервью со Стефано – о его спектакле и работе в Малом театре.
- Стефано, расскажи, пожалуйста, немного о себе. Я бы хотел, чтобы посетители сайта Малого театра познакомились с тобой поближе.
- Десять лет я работал в миланском театре Пикколо под руководством Джорджо Стреллера. Вначале простым учеником, а затем помощником режиссера. Я вырос на его творчестве, имел возможность встретиться и учиться у многих наиболее выдающихся режиссеров, таких как Питер Брук, Лев Додин, Питер Штайн. После смерти Стреллера в 1997 году я начал путешествовать по Европе, ставить спектакли и преподавать в разных странах: Германии, Франции, Румынии, Венгрии и т.д. Вместе со знаменитым Арлекином – Ферруччо Солери я стал «опекуном» спектакля Джорджо Стреллера «Слуга двух господ», с которым я объездил весь мир, попутно давая мастер-классы комедии дель арте в нескольких академиях и университетах, например, в калифорнийских университетах в Лос-Анджелесе (UCLA) и Беркли. Прошлым летом я впервые обратился к опере и поставил «Дон Жуана» Моцарта. Планирую и дальше продолжать работать в музыкальном театре. Вот уже два года я возглавляю в Италии независимую театральную труппу под названием LUPUSAGNUS, это выдуманное слово сложено из двух латинских и обозначает что-то вроде «волки и овцы». Наша маленькая труппа сотрудничает с драматургом и ставит его пьесы, в которых остро звучит тема насилия и злословия в семейных и социальных отношениях. Сейчас я ставлю третью часть трилогии под названием CANICANI, это будет что-то вроде сумасшедшего мюзикла.
- Как получилось, что тебя пригласили в Малый театр? «Влюбленные» — это твоя первая постановка в русском театре?
- Я преподавал в Щепкинском театральном училище как представитель академии комедии дель арте, возглавляемой Солери. Я работал с одной из групп на курсе Юрия Соломина. Ему и его супруге Ольге Николаевне понравилась моя работа со студентами и с художественной точки зрения, и чисто по-человечески, и после этого я был приглашен поставить спектакль в Малом театре.
- Почему ты выбрал «Влюбленных»? Что для тебя главное в этой пьесе?
- Я давно хотел поставить «Влюбленных», но не мог вообразить, что это будет на русском языке! Я люблю эту пьесу и ее персонажей, особенно Эуджению. Я думаю, эта особа страдает от своеобразного весьма распространенного недуга, который я очень хорошо понимаю. Она ужасно боится любви и вместе с тем бесконечно нуждается в ней. Мне также очень нравятся двусмысленные отношения между сестрами, а также поразительно человеческий характер их дяди. С самого начала у меня было два исходных впечатления в голове: старый заброшенный дом и жизнь, бьющая ключом в крови Эуджении.
- Были ли у тебя какие-то ожидания от Малого театра, которые потом, в ходе работы, не оправдались?
- Я знаю, насколько трудно работать в другой стране на незнакомом тебе языке. Полагаю, я смог подготовиться к трудностям, в том числе к тем, которые обусловлены иной театральной системой и иным режимом работы. Хотя, конечно, некоторый элемент «настройки» присутствовал.
- Что ты можешь сказать о русских актерах? Были сложности в работе с ними? Трудно ли было подобрать актеров на роли в пьесе?
- Мне повезло, поскольку актеры Малого театра были открыты для работы и сотрудничества со мной. Я думаю, мы получали от работы удовольствие, а хороший спектакль стал результатом того, что мы работали единой командой. То же могу сказать о музыкальной и технической стороне постановки – все хотели работать и быть частичкой этого проекта. Что касается выбора актеров, то я должен был познакомиться с ними перед началом – в спектаклях и в небольшой совместной предварительной работе. Для некоторых персонажей было несколько сложнее подобрать исполнителя, но актеры на роли влюбленных – это была, как говорится, любовь с первого взгляда! Я думаю, нам удалось создать сплоченную команду. И я на самом деле их люблю.
- Традиции русского театра, особенно в Малом театре, весьма сильны, а пьеса, которую ты выбрал, абсолютно итальянская. Не стало ли это проблемой?
- Я думаю, что одной из интересных сторон этой постановки было как раз столкновение этих двух сильных и глубоких традиций. Именно поэтому я и хотел поставить пьесу итальянского драматурга, которого я очень хорошо знаю, Гольдони. В то же время страсти и чувства одинаковы во всем мире и во все времена. Запутанность отношений героев современна и универсальна, я был уверен, что хотя стиль постановки и будет итальянским, мы сможем найти общую художественную почву с артистами.
- Обсуждал ли ты с Юрием Соломиным возможные дальнейшие совместные планы?
- Я бы хотел, чтобы это случилось. Для меня большая честь вернуться в Малый театр и поставить вторую пьесу. Я уже гораздо лучше знаю актеров и саму постановочную систему, и в некотором отношении моя работа может стать более глубокой, я думаю.
- Тебе не хотелось бы поставить какую-нибудь русскую пьесу в России?
- Русская драматургия мне очень интересна, конечно. В Штутгарте (Германия) я поставил «Трех сестер» А.П.Чехова. Это был необычный подход к пьесе, который получил признание. Мы убрали многих действующих лиц и сосредоточили все действие на трех молодых женщинах, причем публика в течение двух первых актов находилась на сцене вместе с актерами. Третий акт, с пожаром, был сделан так, что зрители были на сцене, а актеры – там, где обычно находятся зрители. В четвертом акте все было как обычно – актеры и зрители на своих местах. Мне очень интересно исследовать то, как пространственные изменения влияют на отношения между публикой и артистами. Я не знаю, как может отреагировать на это русская публика. Повторюсь, мне очень интересны русские пьесы, несмотря на то, что в Италии их ставят редко, и я серьезно изучаю работы Станиславского, особенно в последние годы.
Подготовка и перевод Максима Редина
8 декабря 2010 года
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН И БОРИС КЛЮЕВ – ЛАУРЕАТЫ ПРЕМИИ «ЗВЕЗДА ТЕАТРАЛА»
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
ЮРИЙ СОЛОМИН И БОРИС КЛЮЕВ – ЛАУРЕАТЫ ПРЕМИИ «ЗВЕЗДА ТЕАТРАЛА»
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
ЗВЕЗДНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
На церемонии вручения премий «Звезда Театрала» признавались в любви, строили планы и говорили об отставке
В Центральном доме актера в присутствии многочисленных представителей актерско-режиссерского цеха, телеведущих и светских персон состоялась Третья ежегодная церемония вручения премий «Звезда Театрала». Эта премия, учрежденная журналом «Театрал» и газетой «Новые Известия», – единственная в Москве, где лауреатов называет публика.
В течение трех месяцев на сайте «Театрала» и на сайте «Новых Известий» можно было проголосовать за полюбившихся актеров, актрис и режиссеров, за лучшие спектакли столичной сцены и лучшие актерские ансамбли. Голосование завершилось за неделю до церемонии, но его итоги держались в тайне. Праздничный вечер напоминал скорее большую театральную импровизацию: Марат Башаров прямо со сцены попросил Юрия Соломина принять его в Малый театр, о котором Марат мечтает со студенческих лет. А Юрий Любимов в такой непосредственной, почти домашней атмосфере сообщил, что подал в отставку.
Высокие гости съезжались в Дом актера не торопясь (съезд гостей начался в 19.00, а сама церемония была назначена на 20.00). По фойе гуляли, приветствуя знакомых, Юрий Любимов, Людмила Касаткина с супругом Сергеем Колосовым, Владимир Этуш, Илья Авербух, Марат Башаров, Евгений Князев, Виктор Шендерович, Александр Галибин, Алексей Бородин, Александра Урсуляк, Виктор Вержбицкий, Римас Туминас, Юрий Соломин, Андрей Житинкин, Борис Клюев, Дмитрий Крымов, Валерий Газзаев и многие другие.
В этом году вели церемонию Марианна Лемешко и Вадим Жук. После приветственного слова Владимира Этуша и Валерия Якова, заверившего собравшихся, что журналисты «Театрала» и «Новых Известий» в процедуру голосования не вмешивались: все решала публика, – на сцену вышел детский хореографический ансамбль «Зия», как всегда настроивший зал на мажорный лад.
Первые призы в почетной номинации «Легенда сцены» получили Людмила Касаткина и Юрий Соломин. Принимая награду, Людмила Касаткина, глядя на вставший с овациями зал, сказала, что ничто не дает такой прилив сил, как ощущение зрительской любви. И призналась, что чувствует себя очень счастливой, любит и эту сцену Дома актера, и его атмосферу, в которой можно расслабиться, поболтать с коллегами и даже немножко посплетничать… Награду (статуэтку Мим с золотой звездой, выполненной на старинной чешской мануфактуре Rudolf Kampf по эскизам известного итальянского дизайнера Фабрицио Сманиа) вручал Людмиле Касаткиной художник Никас Сафронов. Он же напомнил актрисе о своей давней мечте – написать ее портрет.
«Легенда сцены» – пожалуй, сама главная номинация «Звезды Театрала». В минувшие годы ее лауреатами становились Элина Быстрицкая, Вера Васильева, Олег Басилашвили и Юрий Любимов.
Помимо Касаткиной, другим лауреатом в этой номинации стал Юрий Соломин. Незабываемый адъютант, получивший награду из рук председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой, сказал, что благодарит своих учителей- партнеров, а также весь актерский цех, умеющий сплачиваться в трудные времена: «Сегодня реформы прошли везде: и в сельском хозяйстве, и в образовании. Наконец дошла очередь до нас, до культуры. Культура ведь всегда в конце стоит. Мы, к сожалению, последние. Нас просят согласиться с новым законом, который резко изменит театральную традицию в России, заставит театры ориентироваться только на зарабатывание денег. И вдруг мы сказали: «Нет. Так с нами не надо поступать. Хотелось бы по-другому». И об этом говорили действительно великие актеры, сидящие сегодня в этом зале».
Тему нового (83-го) федерального закона, который может убить отечественный театр, подхватил следующий лауреат – Юрий Петрович Любимов. «Звезду Театрала» режиссер получил в номинации «Звездное притяжение», которая присуждается за «тандем талантов» (в минувшем сезоне Юрий Любимов поставил на «Таганке» спектакль «Мед» по произведению Тонино Гуэрры). Легендарный режиссер объявил залу, что он подал в отставку, которую пока не утвердили. Но что работать в условиях, когда «чужие дяди решают, где и какие декорации мне заказывать, я не смогу. Я не знаю, что дальше будет. Но, во всяком случае, когда мы были в Думе, то дружно выступили и сказали, что с театрами так обращаться нельзя. Я не собираюсь без конца писать, сколько театру нужно гвоздей, досок, краски. Это полный и законченный идиотизм».
Церемония «Звезды Театрала» проводится в третий раз. И судя по всему, интерес к ней с годами растет. Праздник проходил при полном аншлаге, причем некоторые гости приезжали на церемонию, оставив другие дела. Так, с корабля на бал, на сцене появился вдруг Алексей Кортнев, который на пятнадцать минут приехал в Дом актера специально, чтобы «поддержать своих любимых артистов» песней.
Единственной, кто не смог быть на празднике, стала Марина Голуб (лауреат в номинации «Звездный луч» – как актриса, сыгравшая лучшую женскую роль в минувшем сезоне). Правда, для ее отсутствия была уважительная причина. В ту минуту, когда в Доме актера публика аплодировала победе Марины Голуб, актриса играла в МХТ в спектакле «Трехгрошовая опера». Правда, прислала зрителям видеоприветствие: «Желаю всем прекрасного вечера. И очень жалею, что сейчас не с вами. В жизни главное – уметь радоваться. И такие вечера, как этот, – выпадают не так уж часто».
«Я не знал, что в церемонии можно участвовать в режиме видеоконференции или эсэмэс-сообщений, поэтому мы лично приехали сюда вместе с мамой, – пошутил Михаил Куснирович, лауреат в номинации «Меценат года» за поддержку театрального искусства и организацию фестиваля «Черешневый лес». – Впрочем, шутки в сторону. На самом деле я приехал в Дом актера сознательно – я первый раз удостоился чести стоять вместе с мамой на сцене. Действительно, «Черешневый лес» создан для того, чтобы соответствовать устремлениям и необходимостям очень талантливых людей, которые владеют такой важной и настоящей профессией – творить чудо на сцене».
Приз в новой номинации «Звездный дождь» получил спектакль на льду «Огни большого города». Постановщик Илья Авербух и исполнитель главной роли Марат Башаров получили статуэтку из рук президента группы «Альянс» Мусы Бажаева. Илья Авербух признался, что пока не чувствует себя вправе стоять в ряду таких мастеров сцены, которые выходили сюда до него. А Марат Башаров вспомнил, что на сцену Дома актера он последний раз выходил еще студентом Щепкинского училища. Затем обратился прямо к Юрию Соломину, сидевшему в первом ряду: «Юрий Мефодьевич, в 1992 году я вместе с другими студентами Щепкинского училища рубил лед возле Малого театра. И когда мы заметили вас, то стали проситься в труппу Малого театра. Вы сказали тогда, что для начала надо получить образование. Теперь я очень надеюсь, что вы не забыли о своем обещании и моя студенческая мечта, наконец, исполнится». Юрий Соломин обещал подумать.
Приз «Созвездие» за лучший ансамбль получил исполнительский коллектив спектакля «Бешеные деньги» в Театре Пушкина. Вручавший его Виктор Шендерович вспомнил об ушедшем руководителе театра и режиссере-постановщике спектакля Романе Козаке. А Александра Урсуляк сказала, что этот спектакль-завещание учителя, в который он вложил много сил и энергии, по-особому дорог исполнителям, и они рады, что зрители отметили его высокой наградой.
Евгений Князев, сыгравший в минувшем сезоне Арбенина в «Маскараде» (номинация «За лучшее соло»), получая приз, сказал, что буквально накануне играл спектакль в Саратове, но, несмотря на погодные условия, ему удалось успеть лично получить награду, тем более ценную, что дают ее не критики, а зрители: «именно ради зрителей актер выходит на сцену, и любовь зала – самое ценное, что есть в нашей профессии». А «Звезду Театрала» в номинации «Кольцо Сатурна» (присуждается за роль второго плана) получил Борис Клюев, чей король Людовик в спектакле Малого театра «Мольер» стал одной из интереснейших работ минувшего сезона. «Это моя первая награда, – подчеркнул актер. – Но надеюсь, не последняя. Особенно приятно, что в этой номинации было представлено много интереснейших актеров. Мне остается лишь ответить словами моего героя из булгаковской пьесы: «Извините, что помешал».
Приз за лучший музыкальный спектакль получал худрук РАМТа Алексей Бородин (спектакль «Алые паруса»). Театральный критик Ксения Ларина, вручая ему приз, отметила, что в прошедшем сезоне РАМТ был самым продуктивным и успешным коллективом Москвы, и пожелала и дальше не сбавлять темпа работы и уровня постановок. Еще одной заметной работой минувшего сезона читатели журнала «Театрал» и газеты «Новые Известия» назвали спектакль «Братья Ч.», который в Театре Станиславского поставил режиссер Александр Галибин (номинация «Другая Вселенная»). Свой приз он получил из рук легендарного футбольного тренера Валерия Газзаева. «Для меня, как для ленинградца, большая честь стоять на этой сцене, видеть легендарных артистов и режиссеров, которых я давно люблю и очень ценю, – сказал Галибин. – Поэтому для меня эта победа важна вдвойне. Москва слезам не верит, а верит делам и поступкам. Приятно, что и наш поступок заметили зрители».
Помимо статуэтки от «Театрала» лауреаты получали и подарки от партнеров церемонии. Авиакомпания TAP Portugal вручила по два билета бизнес-класса Людмиле Касаткиной и Юрию Соломину, а «Трансаэро» – два билета бизнес-класса Юрию Любимову.
«Театрал»
Ольга Серегина, Виктор Борзенко, Мария Михайлова
Выбор зрителя
«Звездный луч» (за лучшую мужскую роль)
Евгений КНЯЗЕВ – Арбенин, спектакль «Маскарад», Театр Вахтангова
Арбенин в исполнении Евгения Князева вызвал множество ожесточенных споров – а значит, никого не оставил равнодушным. И, конечно, в памяти остается его прыжок на постамент – будто бы не прыжок вовсе, а взлет, как будто от тоски и ярости выросли на мгновение крылья за спиной.
«Звездный луч» (за лучшую женскую роль)
Марина ГОЛУБ – Васса Железнова, спектакль «Васса Железнова», МХТ имени Чехова
Зрители привыкли видеть эту актрису в острохарактерных ролях, но заглавная роль в спектакле «Васса Железнова» заставила их изменить стереотипу. Эта трагическая, если не сказать эпическая, роль стала для Голуб вехой в театральной карьере: критика поругивала спектакль, но саму Голуб хвалила – за талант.
«Созвездие» (за лучший ансамбль)
Спектакль «Бешеные деньги» (режиссер Роман Козак, Театр Пушкина)
Это комедия с ноткой печали, так как спектакль «Бешеные деньги» – последняя работа режиссера Романа Козака. Спектакль получился талантливым, ярким, легким и безудержно смешным. Великолепный актерский ансамбль: Вера Алентова, Александра Урсуляк, Виктор Вержбицкий, Иван Ургант, Борис Дьяченко и Сергей Миллер заряжают зал бешеной энергией. Об этих актерах не скажешь, что они исполняют спектакль хором, – каждый из них солист, звучащий в унисон с партнером.
«Другая Вселенная» (театральный эксперимент)
Спектакль «Братья Ч.» (режиссер Александр Галибин, Театр Станиславского)
Пьеса Елены Греминой – это документальный рассказ о жизни молодого Чехова, основой которому послужила реальная переписка Антона Павловича с семьей и друзьями. Сократив до минимума расстояние между зрительным залом и маленькой сценой, режиссер Александр Галибин предоставил зрителям возможность погрузиться в атмосферу чеховской жизни. Привычные парадные портреты степенного интеллигента Чехова значительно отличаются от героя, созданного актером Станиславом Рядинским. Его Антон – вспыльчивый юноша, порою безудержно веселый, порою злой на себя и своих родных, живущих за его счет. Да и остальные члены чеховской семьи кажутся странными, несимпатичными, а временами даже немного сумасшедшими.
«Музыка сфер» (за музыкальный спектакль)
Спектакль «Алые паруса» (режиссер Алексей Бородин, РАМТ)
Музыкальный спектакль, спетый и сыгранный драматическими артистами, вполне заслуженно приобрел бешеную популярность у зрителей – особенно среди тинейджеров. Они так свистят, кричат и хлопают, что артистам приходится несколько раз выходить на поклоны. В этом заслуга как постановщика Алексея Бородина, композитора Максима Дунаевского и художника Станислава Бенедиктова, так и артистов: Рамили Искандер – Ассоли, Ильи Исаева – Лонгрена, Алексея Блохина – Эгля, Степана Морозова – Грея.
«Кольцо Сатурна» (за лучший эпизод или роль второго плана)
Борис КЛЮЕВ – Людовик в спектакле «Мольер», Малый театр
В американской традиции такие роли называются star-line, в российской – «беззаконная комета», ворвавшаяся в пространство спектакля и оставившая яркий росчерк. Поистине королевская величественность: Людовик у Клюева получился величественным и высокомерным, холодным властителем. Точная актерская работа – остроумная, без пышности, не просто с юмором – с сарказмом, присущим и другим клюевским работам.
Специальные премии
«Звезда по имени Солнце» («Легенда сцены»)
Людмила КАСАТКИНА и Юрий СОЛОМИН
«Звездное притяжение» (тандем талантов)
Юрий ЛЮБИМОВ за спектакль «Мед» по произведению Тонино Гуэрры.
«Звездный дождь» (за уникальный спектакль на льду)
«Огни большого города» – спектакль Ильи АВЕРБУХА
«Меценат года»
Михаил КУСНИРОВИЧ и Эдит КУСНИРОВИЧ – за организацию фестиваля «Черешневый лес» и поддержку театрального искусства.
«ВАЖНО, С ЧЕМ ЧЕЛОВЕК УХОДИТ ИЗ ТЕАТРА»
Людмила КАСАТКИНА, актриса:
– Я очень люблю журнал «Театрал» и, конечно, читаю его. Это – наш журнал, мой журнал. Я каждый раз прихожу в театр и спрашиваю: «Театрал» пришел?» Мне нравится, как он выглядит и в нем всегда много интересных материалов. Всегда интересно, на ком «Театрал» остановил свое внимание, кого решил подхлестнуть или над кем-то пошутить. Всегда любопытно, что «Театрал» думает о каком-то спектакле или чьей-то работе. А что касается номинации «Легенда сцены», в которой я представлена, то «легенда» создалась благодаря зрителям. Они ведь не только берут, но и отдают много энергетики. Только актер знает, какую зритель излучает энергетику. На человека на сцене идут волны: уставших и не очень любящих театр и, наоборот, ошалелых, которые в двенадцатый раз смотрят спектакль, как будто впервые в жизни. Эти волны можно сравнить только с морем.
Юрий ЛЮБИМОВ, художественный руководитель Театра на Таганке:
– Когда мы привезли спектакль «Мед» в Италию для Тонино, то играли его в прекрасном оперном театре в Равенне на музыкальном фестивале – для него и, конечно, для зрителей. Тонино воспринял спектакль «Мед» весьма положительно. Но я сейчас не буду повторять все те высокие эпитеты, которые он мне говорил.
Ваш журнал «Театрал» я читаю. Я вообще много читаю, ибо начал читать с пяти лет. Но когда я делаю свои композиции (сейчас я репетирую Чехова «Маска и душа»), мне сейчас нужно читать совсем другое. Так много написано о Чехове, да и сам он написал, не больше не меньше, тридцать томов. Так что, увы, на другое чтение времени почти не остается. Я беру произведения Чехова, которые не заиграны театром, которые находятся в тени, это же свободная композиция. И это делаю давно. Я их сочиню все на эти мотивы, потом оснащу хорошей музыкой. В данном случае – это Владимир Мартынов. Я считаю его сейчас лучшим композитором в России, он ученик Стравинского и благословлен им. А это очень важно, какой мастер тебя благословил.
Александр ГАЛИБИН, художественный руководитель Театра Станиславского:
– Я считаю, что «Братья Ч.» – спектакль, за который я получил «Звезду театрала», существует по своим законам психологического театра. Для «Братьев Ч.» я выбрал малую форму, в которой я, в общем, всегда работал и которая мне нравится и близка. Главное – чтобы приходили люди и им нравилось то, что они видят на сцене. В театре должно быть не заигрывание с людьми, а своего рода высказывание, которое не всегда рассчитано на аншлаг. Важны зрительские глаза после спектакля, разговоры в фойе… Важно, с чем человек уходит из театра. Важно эхо зрительской реакции. Хорошо, когда на следующий день после спектакля есть, что вспомнить и сказать, есть желание поделиться увиденным, есть что передать дальше. Когда твое мнение не зависит от общего –настолько сильно твое внутреннее ощущение.
Алексей БОРОДИН, художественный руководитель РАМТа:
– Сегодняшняя церемония «Звезды Театрала» получилась настолько нестандартной, настолько живой… Мне кажется, только на вручении этой премии могут быть эти диалоги с залом, только на этой премии можно придумать, чтобы зрители голосовали. И такие потрясающие мастера сегодня получают эту премию: Людмила Ивановна Касаткина – актриса бесконечно любимая и бесконечно дорогая для нас всех. Юрий Мефодьевич Соломин, который для нас всех является таким важным примером служения театру. И конечно, Юрий Петрович Любимов. Для нашего театра – это огромная честь и счастье, что мы находимся здесь вместе с ними и с Евгением Князевым, и с Борисом Клюевым, и со всеми зрителями. Театр – это все-таки колоссальное дело, очень радостное и ответственное. Я хочу пожелать журналу «Театрал» процветания. Этот журнал – изначально очень радостный и именно такой, какой должен быть связан с театром.
Римас ТУМИНАС, художественный руководитель Театра Вахтангова:
– В этом году на премию за лучшую мужскую роль выдвинуты двое из нашего театра – Сергей Маковецкий за роль дяди Вани и Евгений Князев за роль Арбенина. Я очень люблю, когда номинируются мои актеры. Когда их работа заметна, это всегда приятно, тогда чувствуешь себя в какой-то мере учителем. Чувствуешь, что смог помочь. Я уделяю очень много внимания актерам и очень доволен работой с Евгением Князевым. Он очень волевой человек – умеет отказываться от того, что уже умел, что ему удобно, и ищет новые пути, как бы противореча себе, сопротивляясь. Он идет на преодоление. У него пробудилось желание начать сначала, быть учеником. Мне он очень интересен как партнер. Какие-то решения мы уже нашли, но продолжаем репетировать и работать. А Маковецкий – это уже сложившаяся картина. Я и раньше знал, что он должен быть дядей Ваней. Но его привычная манера видеть публику, ощущать ее, играть с публикой – от этого ему пришлось отказаться и стать тем, каким я знаю его – в его одиночестве, бедах, болях. С его какой-то, может быть, даже не сложившейся судьбой. Потому что, вроде бы, он счастливчик, но при этом человек очень вдумчивый, глубокий.
Евгений КНЯЗЕВ, актер:
– Мне особенно приятно, что эта премия – не критиков, а зрителей. Актеру обратная связь очень нужна и важна. По этой причине я даже согласился, чтобы мне сделали свой сайт. Потому что заканчивается спектакль, ты уходишь в гримерную, и хорошо, если несколько человек ждут тебя, чтобы сказать пару слов, а иногда выходишь – и ты совсем один, и ты не знаешь, как спектакль отозвался в зрителе, остался ли он в ком-то. С появлением Интернета картина сильно прояснилась. Я знаю теперь, что есть люди, которые с удовольствием хотят со мной общаться. Это нужно мне, поскольку важно узнать, что они думают. Интернет как инструмент зрительского анализа – мой инструмент. Это те же письма, которые писали пером, ручкой и в конверте отправляли друг другу. Хотя зрительская любовь – штука коварная и не вполне объективная для саморефлексии. Много лет я играю в легендарном спектакле Театра Вахтангова «Без вины виноватые». Он обласкан и всеми признан, но сам я не помню ни одного спектакля, которым я внутренне был бы доволен, а зрители на этом спектакле всегда всем довольны. Но стремиться понравиться, угодить и в этом спектакле, и в любом другом – так задача, вообще, никогда не ставится.
Илья АВЕРБУХ, генеральный продюсер спектакля «Огни большого города»:
– Сегодня в Доме актера люди, которые для меня очень дороги и потому я вдвойне счастлив получать награду на этой сцене. Спектакль «Огни большого города» – это попытка из ледового шоу (к которому многие привыкли) сделать театральное действо. Конечно, мы сделали только первый шаг. Обозначили лишь то, к чему хотим идти и идти. И получить «Звезду Театрала» – уже огромный толчок к тому, чтобы двигаться вперед, творить, придумывать… Для нас важно надеяться, что к нам придут зрители, которых мы сможем осчастливить. Мы будем делать все, чтобы именно так и было. Огромное спасибо продюсеру проекта, композитору, сценаристу и всем, кто вложил душу в то, чтобы спектакль состоялся. В нем, кстати, принимает участие один непрофессиональный фигурист Марат Башаров – мой большой друг, очень талантливый актер, человек, который нас очень поддерживал в работе над постановкой.
Записали Мария МИХАЙЛОВА, Екатерина ВАСЕНИНА, Елена РЫЖОВА
ПОЗДРАВЛЯЕМ!
ЗВЕЗДНОЕ ПРИТЯЖЕНИЕ
На церемонии вручения премий «Звезда Театрала» признавались в любви, строили планы и говорили об отставке
В Центральном доме актера в присутствии многочисленных представителей актерско-режиссерского цеха, телеведущих и светских персон состоялась Третья ежегодная церемония вручения премий «Звезда Театрала». Эта премия, учрежденная журналом «Театрал» и газетой «Новые Известия», – единственная в Москве, где лауреатов называет публика.
В течение трех месяцев на сайте «Театрала» и на сайте «Новых Известий» можно было проголосовать за полюбившихся актеров, актрис и режиссеров, за лучшие спектакли столичной сцены и лучшие актерские ансамбли. Голосование завершилось за неделю до церемонии, но его итоги держались в тайне. Праздничный вечер напоминал скорее большую театральную импровизацию: Марат Башаров прямо со сцены попросил Юрия Соломина принять его в Малый театр, о котором Марат мечтает со студенческих лет. А Юрий Любимов в такой непосредственной, почти домашней атмосфере сообщил, что подал в отставку.
Высокие гости съезжались в Дом актера не торопясь (съезд гостей начался в 19.00, а сама церемония была назначена на 20.00). По фойе гуляли, приветствуя знакомых, Юрий Любимов, Людмила Касаткина с супругом Сергеем Колосовым, Владимир Этуш, Илья Авербух, Марат Башаров, Евгений Князев, Виктор Шендерович, Александр Галибин, Алексей Бородин, Александра Урсуляк, Виктор Вержбицкий, Римас Туминас, Юрий Соломин, Андрей Житинкин, Борис Клюев, Дмитрий Крымов, Валерий Газзаев и многие другие.
В этом году вели церемонию Марианна Лемешко и Вадим Жук. После приветственного слова Владимира Этуша и Валерия Якова, заверившего собравшихся, что журналисты «Театрала» и «Новых Известий» в процедуру голосования не вмешивались: все решала публика, – на сцену вышел детский хореографический ансамбль «Зия», как всегда настроивший зал на мажорный лад.
Первые призы в почетной номинации «Легенда сцены» получили Людмила Касаткина и Юрий Соломин. Принимая награду, Людмила Касаткина, глядя на вставший с овациями зал, сказала, что ничто не дает такой прилив сил, как ощущение зрительской любви. И призналась, что чувствует себя очень счастливой, любит и эту сцену Дома актера, и его атмосферу, в которой можно расслабиться, поболтать с коллегами и даже немножко посплетничать… Награду (статуэтку Мим с золотой звездой, выполненной на старинной чешской мануфактуре Rudolf Kampf по эскизам известного итальянского дизайнера Фабрицио Сманиа) вручал Людмиле Касаткиной художник Никас Сафронов. Он же напомнил актрисе о своей давней мечте – написать ее портрет.
«Легенда сцены» – пожалуй, сама главная номинация «Звезды Театрала». В минувшие годы ее лауреатами становились Элина Быстрицкая, Вера Васильева, Олег Басилашвили и Юрий Любимов.
Помимо Касаткиной, другим лауреатом в этой номинации стал Юрий Соломин. Незабываемый адъютант, получивший награду из рук председателя Мосгорсуда Ольги Егоровой, сказал, что благодарит своих учителей- партнеров, а также весь актерский цех, умеющий сплачиваться в трудные времена: «Сегодня реформы прошли везде: и в сельском хозяйстве, и в образовании. Наконец дошла очередь до нас, до культуры. Культура ведь всегда в конце стоит. Мы, к сожалению, последние. Нас просят согласиться с новым законом, который резко изменит театральную традицию в России, заставит театры ориентироваться только на зарабатывание денег. И вдруг мы сказали: «Нет. Так с нами не надо поступать. Хотелось бы по-другому». И об этом говорили действительно великие актеры, сидящие сегодня в этом зале».
Тему нового (83-го) федерального закона, который может убить отечественный театр, подхватил следующий лауреат – Юрий Петрович Любимов. «Звезду Театрала» режиссер получил в номинации «Звездное притяжение», которая присуждается за «тандем талантов» (в минувшем сезоне Юрий Любимов поставил на «Таганке» спектакль «Мед» по произведению Тонино Гуэрры). Легендарный режиссер объявил залу, что он подал в отставку, которую пока не утвердили. Но что работать в условиях, когда «чужие дяди решают, где и какие декорации мне заказывать, я не смогу. Я не знаю, что дальше будет. Но, во всяком случае, когда мы были в Думе, то дружно выступили и сказали, что с театрами так обращаться нельзя. Я не собираюсь без конца писать, сколько театру нужно гвоздей, досок, краски. Это полный и законченный идиотизм».
Церемония «Звезды Театрала» проводится в третий раз. И судя по всему, интерес к ней с годами растет. Праздник проходил при полном аншлаге, причем некоторые гости приезжали на церемонию, оставив другие дела. Так, с корабля на бал, на сцене появился вдруг Алексей Кортнев, который на пятнадцать минут приехал в Дом актера специально, чтобы «поддержать своих любимых артистов» песней.
Единственной, кто не смог быть на празднике, стала Марина Голуб (лауреат в номинации «Звездный луч» – как актриса, сыгравшая лучшую женскую роль в минувшем сезоне). Правда, для ее отсутствия была уважительная причина. В ту минуту, когда в Доме актера публика аплодировала победе Марины Голуб, актриса играла в МХТ в спектакле «Трехгрошовая опера». Правда, прислала зрителям видеоприветствие: «Желаю всем прекрасного вечера. И очень жалею, что сейчас не с вами. В жизни главное – уметь радоваться. И такие вечера, как этот, – выпадают не так уж часто».
«Я не знал, что в церемонии можно участвовать в режиме видеоконференции или эсэмэс-сообщений, поэтому мы лично приехали сюда вместе с мамой, – пошутил Михаил Куснирович, лауреат в номинации «Меценат года» за поддержку театрального искусства и организацию фестиваля «Черешневый лес». – Впрочем, шутки в сторону. На самом деле я приехал в Дом актера сознательно – я первый раз удостоился чести стоять вместе с мамой на сцене. Действительно, «Черешневый лес» создан для того, чтобы соответствовать устремлениям и необходимостям очень талантливых людей, которые владеют такой важной и настоящей профессией – творить чудо на сцене».
Приз в новой номинации «Звездный дождь» получил спектакль на льду «Огни большого города». Постановщик Илья Авербух и исполнитель главной роли Марат Башаров получили статуэтку из рук президента группы «Альянс» Мусы Бажаева. Илья Авербух признался, что пока не чувствует себя вправе стоять в ряду таких мастеров сцены, которые выходили сюда до него. А Марат Башаров вспомнил, что на сцену Дома актера он последний раз выходил еще студентом Щепкинского училища. Затем обратился прямо к Юрию Соломину, сидевшему в первом ряду: «Юрий Мефодьевич, в 1992 году я вместе с другими студентами Щепкинского училища рубил лед возле Малого театра. И когда мы заметили вас, то стали проситься в труппу Малого театра. Вы сказали тогда, что для начала надо получить образование. Теперь я очень надеюсь, что вы не забыли о своем обещании и моя студенческая мечта, наконец, исполнится». Юрий Соломин обещал подумать.
Приз «Созвездие» за лучший ансамбль получил исполнительский коллектив спектакля «Бешеные деньги» в Театре Пушкина. Вручавший его Виктор Шендерович вспомнил об ушедшем руководителе театра и режиссере-постановщике спектакля Романе Козаке. А Александра Урсуляк сказала, что этот спектакль-завещание учителя, в который он вложил много сил и энергии, по-особому дорог исполнителям, и они рады, что зрители отметили его высокой наградой.
Евгений Князев, сыгравший в минувшем сезоне Арбенина в «Маскараде» (номинация «За лучшее соло»), получая приз, сказал, что буквально накануне играл спектакль в Саратове, но, несмотря на погодные условия, ему удалось успеть лично получить награду, тем более ценную, что дают ее не критики, а зрители: «именно ради зрителей актер выходит на сцену, и любовь зала – самое ценное, что есть в нашей профессии». А «Звезду Театрала» в номинации «Кольцо Сатурна» (присуждается за роль второго плана) получил Борис Клюев, чей король Людовик в спектакле Малого театра «Мольер» стал одной из интереснейших работ минувшего сезона. «Это моя первая награда, – подчеркнул актер. – Но надеюсь, не последняя. Особенно приятно, что в этой номинации было представлено много интереснейших актеров. Мне остается лишь ответить словами моего героя из булгаковской пьесы: «Извините, что помешал».
Приз за лучший музыкальный спектакль получал худрук РАМТа Алексей Бородин (спектакль «Алые паруса»). Театральный критик Ксения Ларина, вручая ему приз, отметила, что в прошедшем сезоне РАМТ был самым продуктивным и успешным коллективом Москвы, и пожелала и дальше не сбавлять темпа работы и уровня постановок. Еще одной заметной работой минувшего сезона читатели журнала «Театрал» и газеты «Новые Известия» назвали спектакль «Братья Ч.», который в Театре Станиславского поставил режиссер Александр Галибин (номинация «Другая Вселенная»). Свой приз он получил из рук легендарного футбольного тренера Валерия Газзаева. «Для меня, как для ленинградца, большая честь стоять на этой сцене, видеть легендарных артистов и режиссеров, которых я давно люблю и очень ценю, – сказал Галибин. – Поэтому для меня эта победа важна вдвойне. Москва слезам не верит, а верит делам и поступкам. Приятно, что и наш поступок заметили зрители».
Помимо статуэтки от «Театрала» лауреаты получали и подарки от партнеров церемонии. Авиакомпания TAP Portugal вручила по два билета бизнес-класса Людмиле Касаткиной и Юрию Соломину, а «Трансаэро» – два билета бизнес-класса Юрию Любимову.
«Театрал»
Ольга Серегина, Виктор Борзенко, Мария Михайлова
Выбор зрителя
«Звездный луч» (за лучшую мужскую роль)
Евгений КНЯЗЕВ – Арбенин, спектакль «Маскарад», Театр Вахтангова
Арбенин в исполнении Евгения Князева вызвал множество ожесточенных споров – а значит, никого не оставил равнодушным. И, конечно, в памяти остается его прыжок на постамент – будто бы не прыжок вовсе, а взлет, как будто от тоски и ярости выросли на мгновение крылья за спиной.
«Звездный луч» (за лучшую женскую роль)
Марина ГОЛУБ – Васса Железнова, спектакль «Васса Железнова», МХТ имени Чехова
Зрители привыкли видеть эту актрису в острохарактерных ролях, но заглавная роль в спектакле «Васса Железнова» заставила их изменить стереотипу. Эта трагическая, если не сказать эпическая, роль стала для Голуб вехой в театральной карьере: критика поругивала спектакль, но саму Голуб хвалила – за талант.
«Созвездие» (за лучший ансамбль)
Спектакль «Бешеные деньги» (режиссер Роман Козак, Театр Пушкина)
Это комедия с ноткой печали, так как спектакль «Бешеные деньги» – последняя работа режиссера Романа Козака. Спектакль получился талантливым, ярким, легким и безудержно смешным. Великолепный актерский ансамбль: Вера Алентова, Александра Урсуляк, Виктор Вержбицкий, Иван Ургант, Борис Дьяченко и Сергей Миллер заряжают зал бешеной энергией. Об этих актерах не скажешь, что они исполняют спектакль хором, – каждый из них солист, звучащий в унисон с партнером.
«Другая Вселенная» (театральный эксперимент)
Спектакль «Братья Ч.» (режиссер Александр Галибин, Театр Станиславского)
Пьеса Елены Греминой – это документальный рассказ о жизни молодого Чехова, основой которому послужила реальная переписка Антона Павловича с семьей и друзьями. Сократив до минимума расстояние между зрительным залом и маленькой сценой, режиссер Александр Галибин предоставил зрителям возможность погрузиться в атмосферу чеховской жизни. Привычные парадные портреты степенного интеллигента Чехова значительно отличаются от героя, созданного актером Станиславом Рядинским. Его Антон – вспыльчивый юноша, порою безудержно веселый, порою злой на себя и своих родных, живущих за его счет. Да и остальные члены чеховской семьи кажутся странными, несимпатичными, а временами даже немного сумасшедшими.
«Музыка сфер» (за музыкальный спектакль)
Спектакль «Алые паруса» (режиссер Алексей Бородин, РАМТ)
Музыкальный спектакль, спетый и сыгранный драматическими артистами, вполне заслуженно приобрел бешеную популярность у зрителей – особенно среди тинейджеров. Они так свистят, кричат и хлопают, что артистам приходится несколько раз выходить на поклоны. В этом заслуга как постановщика Алексея Бородина, композитора Максима Дунаевского и художника Станислава Бенедиктова, так и артистов: Рамили Искандер – Ассоли, Ильи Исаева – Лонгрена, Алексея Блохина – Эгля, Степана Морозова – Грея.
«Кольцо Сатурна» (за лучший эпизод или роль второго плана)
Борис КЛЮЕВ – Людовик в спектакле «Мольер», Малый театр
В американской традиции такие роли называются star-line, в российской – «беззаконная комета», ворвавшаяся в пространство спектакля и оставившая яркий росчерк. Поистине королевская величественность: Людовик у Клюева получился величественным и высокомерным, холодным властителем. Точная актерская работа – остроумная, без пышности, не просто с юмором – с сарказмом, присущим и другим клюевским работам.
Специальные премии
«Звезда по имени Солнце» («Легенда сцены»)
Людмила КАСАТКИНА и Юрий СОЛОМИН
«Звездное притяжение» (тандем талантов)
Юрий ЛЮБИМОВ за спектакль «Мед» по произведению Тонино Гуэрры.
«Звездный дождь» (за уникальный спектакль на льду)
«Огни большого города» – спектакль Ильи АВЕРБУХА
«Меценат года»
Михаил КУСНИРОВИЧ и Эдит КУСНИРОВИЧ – за организацию фестиваля «Черешневый лес» и поддержку театрального искусства.
«ВАЖНО, С ЧЕМ ЧЕЛОВЕК УХОДИТ ИЗ ТЕАТРА»
Людмила КАСАТКИНА, актриса:
– Я очень люблю журнал «Театрал» и, конечно, читаю его. Это – наш журнал, мой журнал. Я каждый раз прихожу в театр и спрашиваю: «Театрал» пришел?» Мне нравится, как он выглядит и в нем всегда много интересных материалов. Всегда интересно, на ком «Театрал» остановил свое внимание, кого решил подхлестнуть или над кем-то пошутить. Всегда любопытно, что «Театрал» думает о каком-то спектакле или чьей-то работе. А что касается номинации «Легенда сцены», в которой я представлена, то «легенда» создалась благодаря зрителям. Они ведь не только берут, но и отдают много энергетики. Только актер знает, какую зритель излучает энергетику. На человека на сцене идут волны: уставших и не очень любящих театр и, наоборот, ошалелых, которые в двенадцатый раз смотрят спектакль, как будто впервые в жизни. Эти волны можно сравнить только с морем.
Юрий ЛЮБИМОВ, художественный руководитель Театра на Таганке:
– Когда мы привезли спектакль «Мед» в Италию для Тонино, то играли его в прекрасном оперном театре в Равенне на музыкальном фестивале – для него и, конечно, для зрителей. Тонино воспринял спектакль «Мед» весьма положительно. Но я сейчас не буду повторять все те высокие эпитеты, которые он мне говорил.
Ваш журнал «Театрал» я читаю. Я вообще много читаю, ибо начал читать с пяти лет. Но когда я делаю свои композиции (сейчас я репетирую Чехова «Маска и душа»), мне сейчас нужно читать совсем другое. Так много написано о Чехове, да и сам он написал, не больше не меньше, тридцать томов. Так что, увы, на другое чтение времени почти не остается. Я беру произведения Чехова, которые не заиграны театром, которые находятся в тени, это же свободная композиция. И это делаю давно. Я их сочиню все на эти мотивы, потом оснащу хорошей музыкой. В данном случае – это Владимир Мартынов. Я считаю его сейчас лучшим композитором в России, он ученик Стравинского и благословлен им. А это очень важно, какой мастер тебя благословил.
Александр ГАЛИБИН, художественный руководитель Театра Станиславского:
– Я считаю, что «Братья Ч.» – спектакль, за который я получил «Звезду театрала», существует по своим законам психологического театра. Для «Братьев Ч.» я выбрал малую форму, в которой я, в общем, всегда работал и которая мне нравится и близка. Главное – чтобы приходили люди и им нравилось то, что они видят на сцене. В театре должно быть не заигрывание с людьми, а своего рода высказывание, которое не всегда рассчитано на аншлаг. Важны зрительские глаза после спектакля, разговоры в фойе… Важно, с чем человек уходит из театра. Важно эхо зрительской реакции. Хорошо, когда на следующий день после спектакля есть, что вспомнить и сказать, есть желание поделиться увиденным, есть что передать дальше. Когда твое мнение не зависит от общего –настолько сильно твое внутреннее ощущение.
Алексей БОРОДИН, художественный руководитель РАМТа:
– Сегодняшняя церемония «Звезды Театрала» получилась настолько нестандартной, настолько живой… Мне кажется, только на вручении этой премии могут быть эти диалоги с залом, только на этой премии можно придумать, чтобы зрители голосовали. И такие потрясающие мастера сегодня получают эту премию: Людмила Ивановна Касаткина – актриса бесконечно любимая и бесконечно дорогая для нас всех. Юрий Мефодьевич Соломин, который для нас всех является таким важным примером служения театру. И конечно, Юрий Петрович Любимов. Для нашего театра – это огромная честь и счастье, что мы находимся здесь вместе с ними и с Евгением Князевым, и с Борисом Клюевым, и со всеми зрителями. Театр – это все-таки колоссальное дело, очень радостное и ответственное. Я хочу пожелать журналу «Театрал» процветания. Этот журнал – изначально очень радостный и именно такой, какой должен быть связан с театром.
Римас ТУМИНАС, художественный руководитель Театра Вахтангова:
– В этом году на премию за лучшую мужскую роль выдвинуты двое из нашего театра – Сергей Маковецкий за роль дяди Вани и Евгений Князев за роль Арбенина. Я очень люблю, когда номинируются мои актеры. Когда их работа заметна, это всегда приятно, тогда чувствуешь себя в какой-то мере учителем. Чувствуешь, что смог помочь. Я уделяю очень много внимания актерам и очень доволен работой с Евгением Князевым. Он очень волевой человек – умеет отказываться от того, что уже умел, что ему удобно, и ищет новые пути, как бы противореча себе, сопротивляясь. Он идет на преодоление. У него пробудилось желание начать сначала, быть учеником. Мне он очень интересен как партнер. Какие-то решения мы уже нашли, но продолжаем репетировать и работать. А Маковецкий – это уже сложившаяся картина. Я и раньше знал, что он должен быть дядей Ваней. Но его привычная манера видеть публику, ощущать ее, играть с публикой – от этого ему пришлось отказаться и стать тем, каким я знаю его – в его одиночестве, бедах, болях. С его какой-то, может быть, даже не сложившейся судьбой. Потому что, вроде бы, он счастливчик, но при этом человек очень вдумчивый, глубокий.
Евгений КНЯЗЕВ, актер:
– Мне особенно приятно, что эта премия – не критиков, а зрителей. Актеру обратная связь очень нужна и важна. По этой причине я даже согласился, чтобы мне сделали свой сайт. Потому что заканчивается спектакль, ты уходишь в гримерную, и хорошо, если несколько человек ждут тебя, чтобы сказать пару слов, а иногда выходишь – и ты совсем один, и ты не знаешь, как спектакль отозвался в зрителе, остался ли он в ком-то. С появлением Интернета картина сильно прояснилась. Я знаю теперь, что есть люди, которые с удовольствием хотят со мной общаться. Это нужно мне, поскольку важно узнать, что они думают. Интернет как инструмент зрительского анализа – мой инструмент. Это те же письма, которые писали пером, ручкой и в конверте отправляли друг другу. Хотя зрительская любовь – штука коварная и не вполне объективная для саморефлексии. Много лет я играю в легендарном спектакле Театра Вахтангова «Без вины виноватые». Он обласкан и всеми признан, но сам я не помню ни одного спектакля, которым я внутренне был бы доволен, а зрители на этом спектакле всегда всем довольны. Но стремиться понравиться, угодить и в этом спектакле, и в любом другом – так задача, вообще, никогда не ставится.
Илья АВЕРБУХ, генеральный продюсер спектакля «Огни большого города»:
– Сегодня в Доме актера люди, которые для меня очень дороги и потому я вдвойне счастлив получать награду на этой сцене. Спектакль «Огни большого города» – это попытка из ледового шоу (к которому многие привыкли) сделать театральное действо. Конечно, мы сделали только первый шаг. Обозначили лишь то, к чему хотим идти и идти. И получить «Звезду Театрала» – уже огромный толчок к тому, чтобы двигаться вперед, творить, придумывать… Для нас важно надеяться, что к нам придут зрители, которых мы сможем осчастливить. Мы будем делать все, чтобы именно так и было. Огромное спасибо продюсеру проекта, композитору, сценаристу и всем, кто вложил душу в то, чтобы спектакль состоялся. В нем, кстати, принимает участие один непрофессиональный фигурист Марат Башаров – мой большой друг, очень талантливый актер, человек, который нас очень поддерживал в работе над постановкой.
Записали Мария МИХАЙЛОВА, Екатерина ВАСЕНИНА, Елена РЫЖОВА
07.12.2010
Подробнее
ВВОДЫ В СПЕКТАКЛИ
7 декабря в спектаклях «Власть тьмы» и «Волки и овцы» первый раз играют...
ВВОДЫ В СПЕКТАКЛИ
7 декабря в спектакле «Власть тьмы» первый раз играют:
Дмитрий Марин – роль 2-го парня
и
Максим Хрусталёв – роль Свата
7 декабря в спектакле «Волки и овцы» первый раз роль Клавдия Горецкого играет Петр Жихарев.
Желаем артистам успешного выступления!
7 декабря в спектакле «Власть тьмы» первый раз играют:
Дмитрий Марин – роль 2-го парня
и
Максим Хрусталёв – роль Свата
7 декабря в спектакле «Волки и овцы» первый раз роль Клавдия Горецкого играет Петр Жихарев.
Желаем артистам успешного выступления!
06.12.2010
Подробнее
ЕВГЕНИЯ ДМИТРИЕВА – В РОЛИ ЕКАТЕРИНЫ ФУРЦЕВОЙ. ПРЕМЬЕРА НА «ПЕРВОМ КАНАЛЕ»
6 декабря в 22:30 смотрите на «Первом канале» 1-ю серию художественно-документального фильма «Екатерина III», приуроченного к 100-летию со дня рождения Екатерины Фурцевой, первой и единственной женщины – министра культуры СССР, в главной роли – актриса Малого театра – Евгения Дмитриева.
Подробнее
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 7 ДЕКАБРЯ ПО 12 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 7 ДЕКАБРЯ ПО 12 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 7 ДЕКАБРЯ ПО 12 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
7 декабря, основная сцена, «Власть тьмы»: И.В.Иванова, Е.М.Базарова, Л.А.Милюзина, И.В.Муравьёва, Л.В.Ещенко, Л.Г.Кичанова, Л.С.Аникеева, А.Е.Иванова, Е.О.Порубель, А.М.Жарова, Т.Н.Рыжова, Вл.Б.Носик, А.Е.Фаддеев, А.С.Кудинович, В.А.Низовой, М.Н.Хрусталев, П.Д.Складчиков, А.Т.Манке, С.С.Еремеев, М.А.Мартьянов, Г.О.Вавилов.
8 декабря, основная сцена, «Чайка»: И.В.Муравьёва, О.В.Молочная, Т.И.Короткова, А.И.Охлупина, О.Н.Абрамова, С.А.Коршунов, В.К.Бабятинский, Ю.М.Соломин, В.И.Езепов, Я.П.Барышев, В.Г.Богин, А.Н.Анохин, Г.Н.Скряпкин.
9 декабря, основная сцена, «Ревизор»: Л.П.Полякова, И.В.Иванова, К.Е.Блохина, Л.В.Ещенко, А.М.Жарова, Л.С.Аникеева, О.Н.Абрамова, А.С.Потапов, Э.Е.Марцевич, Б.Г.Невзоров, А.В.Клюквин, А.С.Кудинович, В.В.Бунаков, С.А.Кагаков, Д.Н.Солодовник, В.А.Низовой, Вл.Б.Носик, Ю.Б.Ильин, А.Ю.Белый, В.А.Андрианов, С.И.Видинеев, Студ.Кудрявцев, Е.В.Арановский, В.В.Петров, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.В.Дахненко.
10 декабря, основная сцена, «Последняя жертва»: Л.В.Титова, Л.П.Полякова, О.А.Чуваева, Е.О.Дмитриева, А.М.Жарова, В.Г.Богин, А.Р.Хомятов, Б.В.Клюев, В.А.Сафронов, П.Д.Складчиков, В.В.Дахненко, Ю.Б.Ильин, А.К.Вахтеров, И.С.Григорьев, Г.Н.Скряпкин, В.А.Андрианов.
11 декабря, основная сцена, «Горе от ума»: О.В.Молочная, И.В.Иванова, Э.А.Быстрицкая, Е.М.Солодова, Л.Г.Кичанова, Н.Л.Боронина, А.М.Жарова, Т.И.Короткова, И.В.Тельпугова, Д.Н.Подгорная, З.Е.Андреева, А.И.Охлупина, С.Г.Аманова, Ю.М.Соломин, А.В.Вершинин, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, Ю.И.Каюров, Д.Д.Кознов, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, В.В.Дахненко, Д.Н.Зеничев, Г.Д.Сергеев, П.С.Жихарев, М.Г.Фоменко, И.С.Григорьев.
12 декабря, основная сцена, утро, «Недоросль» А.Н.Евдокимова, К.Е.Блохина, Л.А.Милюзина, Е.А.Кулешова, А.М.Жарова, С.С.Еремеев, Ф.Э.Марцевич, В.К.Бабятинский, Я.П.Барышев, А.Е.Дривень, В.А.Низовой, С.А.Вещев, С.И.Видинеев, А.С.Кудинович, А.К.Вахтеров, П.С.Жихарев, А.Т.Манке.
12 декабря, основная сцена, вечер, «На всякого мудреца довольно простоты»: Л.Г.Кичанова, И.В.Муравьева, Э.А.Быстрицкая, О.А.Чуваева, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Д.Н.Подгорная, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, О.В.Доброван, А.Р.Хомятов, А.Т.Манке, И.С.Григорьев, П.Д.Складчиков.
7 декабря, сцена филиала, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Е.Г.Харитонова, Е.К.Глушенко, З.Е.Андреева, А.В.Вершинин, Б.Г.Невзоров, В.И.Езепов, А.Р.Хомятов, Ю.Б.Ильин, А.Н.Анохин.
8 декабря, сцена филиала, «Сон героини»: Л.А.Милюзина, Д.Н.Подгорная, Ю.И.Каюров, Вл.Б.Носик, Ф.Э.Марцевич, П.С.Жихарев.
9 декабря, сцена филиала, «Любовный круг»: Э.А.Быстрицкая, В.В.Андреева, В.А.Сафронов, А.В.Вершинин, Б.В.Клюев, В.Г.Зотов, П.Д.Складчиков.
10 декабря, сцена филиала, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, П.В.Долинская, Н.Н.Верещенко, К.В.Моисеева, Н.П.Швец, Е.А.Кулешова, Д.Д.Кознов, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, М.Г.Фоменко, С.Л.Тезов, Г.О.Вавилов, П.В.Абрамов, А.Н.Анохин, К.М.Юдаев, С.И.Видинеев, П.С.Жихарев, Е.В.Арановский, С.А.Вещев.
11 декабря, сцена филиала, «Тайны мадридского двора»: Н.Н.Верещенко, Е.М.Базарова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, О.Н.Абрамова, А.Е.Иванова, Ю.В.Сафронова, Л.В.Ещенко, В.И.Езепов, В.В.Петров, К.В.Дёмин, А.Р.Хомятов, В.Г.Зотов, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, Г.Н.Скряпкин, П.В.Абрамов, А.Т.Манке.
12 декабря, сцена филиала, утро, «Снежная Королева»: Студ.Муравьёва, О.А.Чуваева, Л.Н.Щербинина, Т.Н.Рыжова, Студ.Плешкова, Н.Л.Боронина, О.Г.Жевакина, О.С.Мартьянов, C.В.Потапов, В.А.Коняев, П.Д.Складчиков, Д.А.Марин, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, Студ.Сошников,
12 декабря, сцена филиала, вечер, «Бедность не порок»: Т.Н.Лебедева, Л.В.Ещенко, И.А.Жерякова, О.Н.Абрамова, О.Г.Жевакина, З.Е.Андреева, А.Е.Иванова, Д.Д.Кознов, А.В.Коршунов, К.В.Демин, Г.Н.Скряпкин, Д.Н.Курочка, С.В.Потапов, Т.С.Каратаев, А.Е.Дривень, Г.О.Вавилов, М.А.Мартьянов.
7 декабря, основная сцена, «Власть тьмы»: И.В.Иванова, Е.М.Базарова, Л.А.Милюзина, И.В.Муравьёва, Л.В.Ещенко, Л.Г.Кичанова, Л.С.Аникеева, А.Е.Иванова, Е.О.Порубель, А.М.Жарова, Т.Н.Рыжова, Вл.Б.Носик, А.Е.Фаддеев, А.С.Кудинович, В.А.Низовой, М.Н.Хрусталев, П.Д.Складчиков, А.Т.Манке, С.С.Еремеев, М.А.Мартьянов, Г.О.Вавилов.
8 декабря, основная сцена, «Чайка»: И.В.Муравьёва, О.В.Молочная, Т.И.Короткова, А.И.Охлупина, О.Н.Абрамова, С.А.Коршунов, В.К.Бабятинский, Ю.М.Соломин, В.И.Езепов, Я.П.Барышев, В.Г.Богин, А.Н.Анохин, Г.Н.Скряпкин.
9 декабря, основная сцена, «Ревизор»: Л.П.Полякова, И.В.Иванова, К.Е.Блохина, Л.В.Ещенко, А.М.Жарова, Л.С.Аникеева, О.Н.Абрамова, А.С.Потапов, Э.Е.Марцевич, Б.Г.Невзоров, А.В.Клюквин, А.С.Кудинович, В.В.Бунаков, С.А.Кагаков, Д.Н.Солодовник, В.А.Низовой, Вл.Б.Носик, Ю.Б.Ильин, А.Ю.Белый, В.А.Андрианов, С.И.Видинеев, Студ.Кудрявцев, Е.В.Арановский, В.В.Петров, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.В.Дахненко.
10 декабря, основная сцена, «Последняя жертва»: Л.В.Титова, Л.П.Полякова, О.А.Чуваева, Е.О.Дмитриева, А.М.Жарова, В.Г.Богин, А.Р.Хомятов, Б.В.Клюев, В.А.Сафронов, П.Д.Складчиков, В.В.Дахненко, Ю.Б.Ильин, А.К.Вахтеров, И.С.Григорьев, Г.Н.Скряпкин, В.А.Андрианов.
11 декабря, основная сцена, «Горе от ума»: О.В.Молочная, И.В.Иванова, Э.А.Быстрицкая, Е.М.Солодова, Л.Г.Кичанова, Н.Л.Боронина, А.М.Жарова, Т.И.Короткова, И.В.Тельпугова, Д.Н.Подгорная, З.Е.Андреева, А.И.Охлупина, С.Г.Аманова, Ю.М.Соломин, А.В.Вершинин, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, Ю.И.Каюров, Д.Д.Кознов, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, В.В.Дахненко, Д.Н.Зеничев, Г.Д.Сергеев, П.С.Жихарев, М.Г.Фоменко, И.С.Григорьев.
12 декабря, основная сцена, утро, «Недоросль» А.Н.Евдокимова, К.Е.Блохина, Л.А.Милюзина, Е.А.Кулешова, А.М.Жарова, С.С.Еремеев, Ф.Э.Марцевич, В.К.Бабятинский, Я.П.Барышев, А.Е.Дривень, В.А.Низовой, С.А.Вещев, С.И.Видинеев, А.С.Кудинович, А.К.Вахтеров, П.С.Жихарев, А.Т.Манке.
12 декабря, основная сцена, вечер, «На всякого мудреца довольно простоты»: Л.Г.Кичанова, И.В.Муравьева, Э.А.Быстрицкая, О.А.Чуваева, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Д.Н.Подгорная, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, О.В.Доброван, А.Р.Хомятов, А.Т.Манке, И.С.Григорьев, П.Д.Складчиков.
7 декабря, сцена филиала, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Е.Г.Харитонова, Е.К.Глушенко, З.Е.Андреева, А.В.Вершинин, Б.Г.Невзоров, В.И.Езепов, А.Р.Хомятов, Ю.Б.Ильин, А.Н.Анохин.
8 декабря, сцена филиала, «Сон героини»: Л.А.Милюзина, Д.Н.Подгорная, Ю.И.Каюров, Вл.Б.Носик, Ф.Э.Марцевич, П.С.Жихарев.
9 декабря, сцена филиала, «Любовный круг»: Э.А.Быстрицкая, В.В.Андреева, В.А.Сафронов, А.В.Вершинин, Б.В.Клюев, В.Г.Зотов, П.Д.Складчиков.
10 декабря, сцена филиала, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, П.В.Долинская, Н.Н.Верещенко, К.В.Моисеева, Н.П.Швец, Е.А.Кулешова, Д.Д.Кознов, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, М.Г.Фоменко, С.Л.Тезов, Г.О.Вавилов, П.В.Абрамов, А.Н.Анохин, К.М.Юдаев, С.И.Видинеев, П.С.Жихарев, Е.В.Арановский, С.А.Вещев.
11 декабря, сцена филиала, «Тайны мадридского двора»: Н.Н.Верещенко, Е.М.Базарова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, О.Н.Абрамова, А.Е.Иванова, Ю.В.Сафронова, Л.В.Ещенко, В.И.Езепов, В.В.Петров, К.В.Дёмин, А.Р.Хомятов, В.Г.Зотов, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, Г.Н.Скряпкин, П.В.Абрамов, А.Т.Манке.
12 декабря, сцена филиала, утро, «Снежная Королева»: Студ.Муравьёва, О.А.Чуваева, Л.Н.Щербинина, Т.Н.Рыжова, Студ.Плешкова, Н.Л.Боронина, О.Г.Жевакина, О.С.Мартьянов, C.В.Потапов, В.А.Коняев, П.Д.Складчиков, Д.А.Марин, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, Студ.Сошников,
12 декабря, сцена филиала, вечер, «Бедность не порок»: Т.Н.Лебедева, Л.В.Ещенко, И.А.Жерякова, О.Н.Абрамова, О.Г.Жевакина, З.Е.Андреева, А.Е.Иванова, Д.Д.Кознов, А.В.Коршунов, К.В.Демин, Г.Н.Скряпкин, Д.Н.Курочка, С.В.Потапов, Т.С.Каратаев, А.Е.Дривень, Г.О.Вавилов, М.А.Мартьянов.
05.12.2010
Подробнее
«Библиотека Малого театра» ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
«Библиотека Малого театра»
ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
Очерк Светланы Овчинниковой…
ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
Очерк Светланы Овчинниковой…
«Библиотека Малого театра»
ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
Очерк Светланы Овчинниковой…
Он написал ей.
Он, никогда никому не писавший, не объяснявшийся в любви публично, строгий до суровости, порой ерничающий, задевающий, и пребольно...
А вот написал.
И опубликовал написанное, которое иначе, нежели признанием в любви, не назовешь. Хоть и не в форме письма — прямым обращением к ней он выплеснется в самых последних, так не похожих на него строчках... А в форме — нет, не рецензии... Скорее — эссе.
О ней.
И о его любви к ней.
И я, тоже любящая ее нежно и восторженно, начну свои признания в этой любви — его признанием. Довольно длинным. Чуточку сумбурным. Но таким искренним, что его слова соответствуют — а это так трудно, почти даже невозможно, — ее искренности.
«Если вы ходили сегодня в булочную, вы наверняка были с ней в одной очереди и наверняка не обратили на нее никакого внимания.
Возможно, она ехала с вами в одном вагоне метро, чаще всего ее можно встретить на линии от «Киевской» до «Площади Революции».
Не знаю, есть ли у нее время погулять по улицам Москвы, но все дороги, которые исхаживают натруженные ноги наших не очень молодых московских женщин, знакомы и ее ногам...
Уверен, что она никогда никому не бросается в глаза. Нет на ней шикарных нарядов, особых драгоценностей. Прическа ее как у миллионов русских женщин — гладко зачесанные волосы с сединой с пробором посередине. Лицо мне кажется красивым, и вообще фигурка ладная, невысокая, но уж очень неброско все, просто, почти неказисто, неярко, непышно.
Она напоминает нам частицу русской природы, которая хороша, и прелестна, и печальна, и светла именно своей незаметной но такой пронзительной, такой щемящей красотой. Мне кажется что и живет она так.
И расположилась так в этом бушующем, яростном, жестоко нашем бытии, где сильные локти, да мохнатые лапы, да фальшивые речи так много выбрасывают на поверхность сверкающей лжи, фанфаронства, самодовольства и самозванства. Где уж разглядеть лицо и судьбу этой замечательной русской актрисы, в сути которой проглядывает то, что когда-то имело гордое название «великая старуха Малого театра»... Великие старухи!..
До нынешних поколений вряд ли дошла их музыка. Музыка их жизни, музыка их речи, музыка их душевного, сердечного, неподражаемого, искреннего поведения на сцене Великого Малого театра.
Можно сказать, у каждого времени — свои герои. И время не то, и песни не те...
Все это так. А вот ведь Москвин — Федор на радиопленке зовет жену: «Аринушка!..» И сквозь грохот и толщу десятилетий музыка его души пробивается и бессмертна потому, что искренность и боль не имеют временных границ. Они сквозь века.
Убежден, что музыка Рыжовой и Турчаниновой, Шатровой и Зеркаловой ни на секунду не устарели. Не устарел же Рахманинов или Скрябин, наконец!
Также уверен, что артистка Малого театра Галина Яковлевна Демина изумительна в своей сердечной и неподдельной правде актерского и человеческого бытия.
Убежден, что все в ней есть, что есть у каждого из нас.
Не ангел она, а живой человек из плоти и крови. И жизнь не раз оборачивалась к ней разными сторонами.
И играть ей хотелось и хочется больше, чем получается, да и много такого, что входит в понятие «жизнь актрисы, московской актрисы, да еще и Малого театра».
Так мне думается.
Но сильнее всего все же другое. Просто ее жизнь.
В зрелые уже годы пришла Галина Яковлевна в Малый театр. И очень редкое это дело — приехать из другого города и сразу же, что называется, «пройти» в театре столичном.
И я счастлив, что мне суждено было встретиться с ней в «Ретро», благодарен судьбе за то время, когда три прекрасные женщины Малого — недавно ушедшая от нас красавица М.Овчинникова, и величественная, строгая Е.Солодова, и маленькая, но, без обиды для ее дивных партнерш, самая правдивая из невест, самая узнаваемая, самая как будто бы родная и знакомая Галина Яковлевна Демина — на сцене филиала так дивно репетировали и играли и так неподражаемо ухаживали за своим женихом Иваном Александровичем Любезновым... Осталось в памяти все.
И сеточка с пустыми бутылками из-под кефира. И блузка, застегнутая на все пуговицы, под кофточкой из районного универмага, все такое опрятное, выстиранное, домашнее, совсем не актерское — и речь, и руки, и ноги. Это в самом деле была медсестра из районной больницы. Сестра, сестричка, та самая-самая наша спасительница, которая и попоит, и руку погладит, и в самое тяжкое время поможет. Единственная, кто и спасет нас на этой земле.
Галина Яковлевна! Дорогая! Спасибо!»
Подпись: Леонид Хейфец.
Режиссер, который после «Ретро» встретился с актрисой в работе над спектаклем «Зыковы» по пьесе Горького. Она сыграла Целованьеву. И больше у них встреч не было. Пока...
Но Демина пленила не только режиссерское сердце. О ней писали и ей писали много и восторженно. И будут еще писать.
И я понимаю тех, кто сочиняет ей стихи, дает на официальной бумаге с официальной печатью и заверенной подписью со всеми регалиями влюбленные... характеристики.
Вот я же пишу.
И в душе моей поселяется тепло.
То самое ласковое тепло, которое окутывает зал, когда на сцене — она, Галина Демина, артистка, народная не только по званию, но — по сути своего дара. Нет, Дара.
Она замечательно естественна. До наивности. И эту естественность не сыграешь — ее надо иметь, как цвет глаз, как тембр голоса...
У нее почти детский голос: высокий и нежный. Она и начинала свою актерскую судьбу с того, что, учась в эстрадной студии, читала в концертах рассказы из репертуара Рины Зеленой.
У нее и амплуа было такое — травести.
О том времени — та самая характеристика на страшноватеньком бланке:
«Отдел по делам искусств при исполкоме Сталинградского облсовета депутатов трудящихся.
Такие разные роли играла Демина в Горьковском театре.
Сталинградский областной драматический театр имени М.Горького.
Набережная им. тов. Сталина». А дальше — вот такой текст:
«Галину Демину, по работе в Горьковском драмтеатре, помню особенно ярко и радостно.
Травести! Какая это опасная и скользкая театральная позиция. Каждый момент пребывания «ребенка» на сцене требует совершенной органичной правдивости. Именно этой органичностью и владеет актриса.
Я вспоминаю, как ряд солидных московских театроведов и один автор пьесы (А.Салынский — «Забытый друг») всерьез спорили со мной, что это, мол, не актриса, а ребенок, и удивлялись, откуда я добыл такого вундеркинда.
А для меня работа с актрисой всегда была необычайно приятной, когда я вспоминаю сейчас, как в «Крыльях» Корнейчука я занял ее в бессловесной роли в массовой сцене спектакля и потом отчетливо понимал все мысли той девушки, мне казалось ( и не только мне ), и слышал слова... Это и сегодня волнует и радует меня.
С огорчением расставался я с ней, переходя в Сталинград. Н.Покровский (главный режиссер Сталинградского театра, нар. арт. РСФСР)».
А если бы характеристику на Демину пришлось составлять (характеристики у нас, как известно, не сочиняются, не пишутся, а именно «составляются») мне?
Я бы, наверное, написала в первых строках, что в партнерстве с Деминой должно быть очень трудно: разве что дети и собаки обладают той же естественностью.
И при этом, и несмотря на это — она актриса Малого театра с его генетически сильным актерским ансамблем. Актриса того прекрасного амплуа, которое родил именно этот театр и продолжает культивировать он, и только он, и зовется это амплуа странно — «великая старуха».
В Деминой есть что-то рыжовское. И что-то садовское.
Она, похоже, как Ольга Осиповна Садовская, может взять стул, сесть у рампы лицом к зрителю и беседовать с ним... И зал затаит дыхание и будет внимать — и со-глашаться, и со-чувствовать, и сопереживать...
Народный артист России Вячеслав Иванович Езепов:
- Галина Яковлевна пришла из провинции, а завоевывать такой театр, при таких прекрасных «старухах», как у нас в Малом, — это дело очень серьезное. На моей памяти у Галины Яковлевны были разные моменты здесь, но она заняла достойнейшее место в труппе.
Она, конечно, актриса от Бога: по органике, по юмору, по на-иву, вообще по пребыванию на сцене.
Мне посчастливилось партнерствовать с ней в нескольких спектаклях.
Она прекрасно играла в «Ретро» Галина. Где я с Никитой Подгорным — Царство ему небесное — играл Леонида.
Это был популярнейший спектакль, и она в нем была изумительна.
Это был шедевр.
А потом мы играли «Дети Ванюшина» Найденова. Уже спектакль давно не идет, но все, кто по роли были в нем ее «детьми», так и называют Галину Яковлевну «мамашей».
И я в их числе. Потому что она действительно была такой мамашей... Очень достойно, прекрасно работая с Царевым.
Я считаю, что она великолепно играет сейчас «Волки и овцы» Островского. Все три актрисы — Татьяна Петровна Панкова, Татьяна Александровна Еремеева, Галина Яковлевна Демина — играют эту роль уникально. Встречаться с ними на сцене — наслаждение. Три разных и равных Анфусы Тихоновны.
Галина Яковлевна пленяет своим талантом, трудолюбием, оригинальностью, скромностью.
Она не переходит никому дорогу.
Она хочет играть, но довольна тем, что ей дают, и делает это прекрасно.
Она — одна из моих любимых актрис...
Ей природа дала нечто, что есть у «старух» Малого театра. Она очень просто говорит, она ничего вроде бы не играет, но я с трудом могу понять, почему, когда в Островском она выходит и говорит ну ничего не значащую фразу, — зал стонет...
Это Дар. Это необъяснимо.
И человек она очень симпатичный: мы часто общаемся за кулисами, и мне интересно ее слушать: у нее про все есть свое, достаточно оригинальное мнение.
Мамаша, одним словом...
Демина рано начала играть старух — в тридцать лет... Еще на сцене Горьковского театра.
Старух равно комедийных и трагических: она в своих ролях бесстрашно смешивает жанры, при этом всегда играя в одном-единственном, которому верна. Название ему — жизнь. И она многолика, многоцветна, многопланова.
Увидев Демину в роли старухи-колхозницы на гастролях в Москве Горьковского театра, руководство Малого пригласило ее в труппу.
То была пьеса Ю.Чепурина «Мое сердце с тобой», которую автор сочинял двадцать лет, и сюжет ее безнадежно устарел. Сюжет, но не характер, сыгранный актрисой, которая сама часто является сочинительницей своих ролей.
Ее шестидесятилетнюю Настасью Васильцову одновременно и осуждали — и бесконечно любили. Сочувствовали ей: ее горю из-за болезни дочери, ее радости при встрече сыновей, ее слепой материнской любви, ее семейному разладу, с которым боролась озорная и лихая душа, вдруг выплеснувшаяся в танце или частушках...
«Настасья вовсе не главное лицо в пьесе, не «главный прыщ» (это ее так муж, Егор Васильцов, ставит на место). Но в спектакле она «главное лицо» — такова сила таланта Г.Деминой...
Настасья бушует у печки, орудует ухватом, бросает ехидные реплики, шпыняет под руку попавшего деда Акима, но в ехидство ее не веришь, а веришь в неотвратимую Настасьину любовь...»
«Где подсмотрела, в каком селе отыскала актриса свою Настасью, такую ладненькую, такую хозяйственную и подвижную, такую искреннюю и в горе и в радости... Здесь нет игры в «деревенское» ...
Это все критика ликует, увидев актрису, открыв ее для себя.
И впрямь — зал вставал на том спектакле из колхозной жизни, где Демина и пела, и плясала, и молилась — жила...
На той же горьковской сцене Галина Яковлевна Демина играла, например, и Сережу в «Анне Карениной», и Нелли в «Униженных и оскорбленных», и Махору в «Любови Яровой», и Манефу в «На всякого мудреца довольно простоты», и Арину Ивановну в «Детях Ванюшина», и графиню Хрюмину в «Горе от ума»... Невероятный диапазон.
А об одной роли надо сказать особо.
Загадочна актерская душа! Маленькая, хрупкая, женственная Демина при поступлении в студию при Горьковском театре читала... монолог Арбенина! И, конечно, благополучно провалилась. Это позже ее «переманили» сюда уже из эстрадной студии...
Но с тех пор — и поныне — Демина мечтает о... мужских ролях.
- Я и сейчас сыграла бы. Но Виктор Иванович ( Коршунов, генеральный директор Малого театра. — СО.) надо мной смеется: «Мы вам мальчишку дадим». Отвечаю: «Мне мальчишку не надо, а мужчину я бы согласилась сыграть. С удовольствием».
Она и сыграла. Еще в Горьком. Портного в «Чрезвычайном после». Под гомерический хохот зала. И очень правдиво, натурально. Иначе она просто не может.
Народный артист России Александр Викторович Коршунов:
- Первая моя актерская встреча с Галиной Яковлевной Деминой была на спектакле «Сон о Белых горах» пятнадцать лет назад. Там она играла мою, Акима, мать.
Это была удивительно теплая встреча, потому что самое ее потрясающее, уникальное качество — во всем, что она делает, быть абсолютно живой. Абсолютно непосредственной.
Она — дивный партнер.
И открытое, сердечное существо.
Поэтому качества, которые нужны были по роли — сыновние и материнские — игрались легко. В ней было обаяние, она там пела... С ней очень радостно было работать.
А режиссерская встреча началась с «Чудаков», и я ей по гроб жизни буду благодарен за ее желание со мной работать. «Чудаки» были первой моей режиссерской попыткой, и было непредсказуемо, чем все закончится... Я рискнул начать, стал говорить с партнерами — и я помню, как возле доски с расписанием мы с Галиной Яковлевной стояли рядом и она сказала: «Если у вас есть желание, может быть, вы бы мне предложили поучаствовать...» И она вошла в нашу самостоятельную работу, а это репетиции в свободное время, в выходные, в перерывах...
И она всегда с колоссальным желанием, с удовольствием, с отдачей репетировала. И замечательно несла в спектакле материнскую медведевскую ноту. Живую и теплую. Я ее слушал — и слезы выступали на глазах...
А потом была работа уже в «Трудовом хлебе» — тоже поначалу самостоятельная. И, как всегда, именно она несла теплую, живую ноту.
Она — человек чрезвычайно требовательный к себе, переживающий, когда ей что-то кажется не так, и абсолютно скромный. Я ее заставил в «Трудовом хлебе» выходить на поклоны последней — вместе с Бариновым. И она возмущалась: «Нет, почему? Он — главный герой, а я кто? Я играю Меланью. С чего я буду выходить?..»
А ее всегда встречают радостными аплодисментами.
Еще у нее юмор замечательный: легкий, без нажима. И в Меланье она много чего сама придумала: и грудь накладную, и полотенцем хмельную головушку обматывать... То, что она придумывает, всегда принимается, потому что это очень непосредственно и на пользу делу.
Так что Галина Яковлевна — уникальная артистка.
Есть разные актеры: хорошие, умные, глубокие, такие, сякие... Но есть те, о которых можно сказать: родился актером. Она родилась актрисой.
Сейчас мы с ней играем в «Волках и овцах». И она волнуется, что это ввод, что делает что-то не так. А она играет прелестно!
Я Галине Яковлевне безумно благодарен за нашу совместную работу. За отношение ко мне. За веру. За отдачу.
Дай Бог ей добра, счастья, ролей...
Каким чувством: шестым, восьмым, дясятым? — чувствует актриса бытовую, житейскую правду роли?
Как она, абсолютная горожанка, которая и в деревне-то никогда не жила, — так сыграла деревенскую Настасью?
Как — тридцатилетняя — ювелирно точна была в ролях старух?
Ее послушаешь — так все просто. Само собой.
«Степку играла и говорила солдату: «На, возьми платок, девке своей подаришь. Это после мамки осталось».
И — слезы в глазах. И актриса их утирает, извиняясь перед журналистом: «Я часто теперь плачу, семьдесят пять все-таки...»
Но ведь пятьдесят лет назад — тоже плакала на этих словах...
И зал вместе с ней.
«Я доверчивая очень. Всему верю. Я так верила, что это я — Нелли».
Она так верила, что верили ей... И сегодня верят.
«Я всегда пряталась под лестницу, когда декорацию переставляли, чтобы до меня никто не дотронулся». Она оберегала в себе это состояние, с которым выходила потом на отчаянный Неллин монолог...
«Есть такие эпизоды — за них роли отдашь».
Это про Марью в «Любови Яровой»: коротенькую острохарактерную и горькую роль матери, ищущей в мясорубке Гражданской войны своих сыновей, которые воюют по разные стороны баррикад... (В молодости в Горьковском театре она играла другую роль в этой пьесе — Махору.)
Михаил Иванович Царев специально приходил в директорскую ложу смотреть сцену ее Марьи. На каждом представлении...
В «Детях Ванюшина» позже они играли вместе. Он — старика Ванюшина, она — его жену, Арину Ивановну.
Роль драматическую: у нее сердце болит за мужа, за детей, она готова все для них сделать, но не знает, что надо для того, чтобы в семье был покой, мир и счастье.
Ей, маленькой хозяйке большого, солидного купеческого дома, никак с ним не сладить, никак не управиться. И кажется, она не столько жена, супруга Ванюшина, сколько еще один его ребенок, только, в отличие от других — озлобленных, отчужденных, эгоистичных, — преданный, кроткий и любящий.
«Мне хотелось его (Царева — Ванюшина. — СО.) погладить, прижать к себе, и я была такая послушная ему, ласковая...
Я всегда говорю: мало получить роль — надо еще выиграть партнера».
Однажды артистку обидели.
Написали в журнале «Театр» про ее работу в «Женитьбе Бальзаминова», что «роль маменьки задумана режиссером и воплощена актрисой Г.Деминой недостаточно определенно и последовательно».
А роль, может быть впервые, была сыграна верно: такой сын мог родиться и вырасти именно у такой маменьки!
Это маменька — барышня, маленькая, легкая, щебечущая, как канарейка, Мишины фантазии занимают ее не меньше, чем самого Бальзаминова.
Если она и ворчит, и урезонивает сына, то для порядка.
На самом деле она преисполнена наивной, восторженной веры в чудо волшебного обогащения.
Вся ее жизнь, по сути дела, непрерывная игра с любимым сыном, игра в загадки-отгадки снов, в приметы — серия нехитрых импровизаций, театрализованных шарад и невинных розыгрышей.
Бальзаминова Деминой из тех женщин, которые в замужестве продолжают играть в куклы.
У Бальзаминова — Бочкарева и не может быть другой матери. С самой колыбели он жил в этой атмосфере незатейливых фантазий, неизжитых девичьих мечтаний и представлений.
Недаром день маменьки-барышни начинается с того, что она поливает цветочки на окне, прихорашивается перед зеркальцем в овальной оправе — идиллическая картинка.
На горе стоит домик-крошечка.
Он на всех глядит в три окошечка... — поется в старинной песне.
Бальзаминова — Демина — хозяйка именно такого домика, и сама она — крошечка, и ум у нее — крошечный, и сердечко — детское, и добра она накопила за всю свою жизнь самую малость.
Все логично, очаровательно и истинно по Островскому... А актрису обидели.
И до сих пор она считает эту роль своей неудачей: Демина ведь доверчива. Даже критикам верит...
Народный артист России Василий Иванович Бочкарев:
- Мы с Галиной Яковлевной одновременно пришли в Малый театр. Причем, на роли, которые были золотым фондом театра — роли из Островского.
Я играл Бальзаминова, она — мою маменьку.
И я был просто ошарашен материнскими чувствами, исходящими от актрисы. То, что необходимо было в этой пьесе для роли Бальзаминова, я получил от нее...
В спектакле вообще была замечательная компания: семейство состояло из Галины Яковлевны, Варвары Александровны Обуховой и меня. И на сцене было то «облако», на котором эта семья живет.
Что больше всего покоряет в Галине Яковлевне?
То, насколько она естественна, органична, правдива во взаимоотношениях со своей индивидуальностью, а значит — со своими персонажами.
Она достаточно проницательный человек, с хитрецой, у нее есть своя манера, свой способ защиты от дискомфорта в театре.
Она очень точна, ее амплуа — комедийная старуха, но ей не чужд романтизм.
Она, как профессионал, очень хорошо себя знает.
В чем еще ее прелесть — она не заштампована. Мы каждый спектакль играли по-разному. Она очень живая — и мы всегда готовы были идти на импровизации.
Это — одно из основных ее качеств.
Галина Яковлевна азартна, и азарт этот не наигранный, он — от сути. Она никогда не подвирает, никогда не показывает — живет.
В роли Карпухиной из спектакля «Дядюшкин сон» по Ф.Достоевскому.
Это та актриса, у которой можно поучиться.
И, честно говоря, я многому у нее учусь: ее пребыванию на сцене, ее умению завоевывать пространство для того, чтобы творить. Она это делает очень мягко, но очень сильно.
Сила присутствия Галины Яковлевны на сцене — чувствуется.
Это и природа, и мастерство, и опыт...
Галина Яковлевна Демина разрушила традицию исполнения еще одной роли — Карпухиной в «Дядюшкином сне» Ф.М.Достоевского.
Она могла показаться недостаточно эксцентричной, острой, более тихой, чем она была у некоторых замечательных исполнительниц этой трагикомической роли...
Но Демина всегда играет так, как чувствует, не пытаясь форсировать свои возможности.
Нелепая в гомерических провинциальных амбициях, она похожа на нахохлившегося, воинственного воробья, бесстрашно наскакивающего на стаю далеко не безобидных ворон и сорок. Ее гложет, терзает и жжет невыносимая обида. Она ругается и плюется
со слезами на глазах: «Я сама полковница, я в благородном пансионе мадам Жарни воспитывалась...»
Глядя на Демину — Карпухину, почему-то кажется, что в пансионе мадам Жарни она почти всегда лишалась сладкого за свой занозистый характер...
У нее, конечно, далеко не добрая, но все же в чем-то детская душа.
Несносное, желчное, сварливое, но и униженное, оскорбленное «дитя», крошечный раскаленный вулкан, извергающий лаву проклятий...
Один из своих шедевров создала актриса в спектакле «Ретро» по А.Галину, анекдотичной истории о том, как молодой, вполне современный и вполне деловой человек решил женить своего престарелого тестя, а невесты, перепутав время, явились все разом...
Суть пьесы — в извечном столкновении жестокосердия и милосердия.
В различном понимании смысла и ценности жизни. В беззащитности человеческого одиночества, сталкивающегося с духовной глухотой.
Галин придумал сюжет, именно придумал. Но окунул в него непридуманных людей. Он разглядел в четырех смешных стариках высокую и мудрую духовность бессребреников. В квартиру, меблированную хозяином и антиквариатом в стиле модерн, он привел людей с антикварными душами. И перед залом встал вопрос: что важнее сберечь?
Демина сыграла одну из этих антикварных душ — Нину Ивановну Воронову. Роль самую невыигрышную: строгую, суховатую... Всем даны монологи, а ей — одни реплики, в основном служебно-короткие...
Но в этом звездном спектакле Демина стала самой крупной и яркой звездой.
И опять критика ликовала:
«Актриса Г.Демина удивительно правдива в роли бывшей медсестры: кажется, она пришла в спектакль из этой самой больницы, где работала многие годы...»
«Пожалуй, работа Г.Деминой стала самой большой удачей спектакля.
Ее Нина Ивановна наделена совершенной достоверностью — от внешнего облика, удивительно точно почувствованного актрисой, до простого на первый взгляд, а по сути живого и сложного характера, совмещающего в себе ограниченность и агрессивность с беззащитностью и интуитивной женской мудростью.
И драма... еще жестче и безысходней в аккуратно прибранном мирке Нины Ивановны, одиноко и мужественно ведущей борьбу с собственной ненужностью и забытостью среди чужой и молодой жизни...»
Роль Нины Ивановны — из самых любимых актрисой. Впрочем, она любит всех своих героинь.
И Домну Евсигневну Мигачеву из пьесы Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын» — нелепо-смешную, наивно-хитрющую маменьку Елеси, вдруг запевающую тоненьким хмельным голосочком: «Шумел камыш / деревья гнулись...» И тут же басом профундо начинает вторить ей другая великая старуха Малого — Татьяна Петровна Панкова, играющая Фетинью Мироновну Епишкину: «А ночка те-о-мная была...»
В зале — гомерический хохот.
А актрисы с самым невинным выражением лиц продолжают плести кружева своих ролей...
И Анну Марковну Целованьеву в «Зыковых» М.Горького: «мещанка» — определил ее писатель. И в слове этом не только социальная принадлежность, но человеческая суть малосимпатичной особы, растворившейся в материнском инстинкте.
Именно инстинкте — вне чувств, вне разума...
И Медведеву в «Чудаках» М.Горького — «добрейшую душу», у которой... «погибает дочь... да! ... ну а материнское — вам неведомо и непонятно. Мук моих вы не узнаете, слез — не видите, думушки мои бесконечные неведомы вам... Сына потеряла, теперь — дочь теряю... каково это?»
Эту материнскую боль актриса умеет, любит и хочет играть.
Сама призналась.
И кухарку Меланью в «Трудовом хлебе» А.Н. Островского — нелепую, с полотенцем, обмотанным вокруг болящей с похмелья головы, строптивую, деловитую... Не потерявшую, однако, женственности.
Героини Деминой ее никогда не теряют.
И глумовскую мамашу, тоже из Островского, из пьесы «На всякого мудреца довольно простоты», — в предыдущей ее постановке, — суетливую, нелепую, старательную, боготворящую и побаивающуюся своего «умного» сынка...
Какая прелесть — эти деминские женщины, бабенки, старушки, мамаши...
Как они узнаваемы и милы.
Как родны залу — и немудрено, что к этой актрисе зритель испытывает особые чувства.
«Демина так правдива и достоверна в каждый момент роли, в каждой характеристике своей героини, что кажется, она вышла на сцену не из артистической уборной, а прямо с улицы — из автобуса, с работы, из соседнего магазина...»
Эти слова режиссера Бориса Львова-Анохина удивительно перекликаются со словами режиссера Леонида Хейфеца...
Она такая — своя, близкая, родная. И делает такой каждую свою героиню.
Галина Яковлевна Демина — одна из великих старух сегодняшнего Малого театра.
ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
Очерк Светланы Овчинниковой…
Он написал ей.
Он, никогда никому не писавший, не объяснявшийся в любви публично, строгий до суровости, порой ерничающий, задевающий, и пребольно...
А вот написал.
И опубликовал написанное, которое иначе, нежели признанием в любви, не назовешь. Хоть и не в форме письма — прямым обращением к ней он выплеснется в самых последних, так не похожих на него строчках... А в форме — нет, не рецензии... Скорее — эссе.
О ней.
И о его любви к ней.
И я, тоже любящая ее нежно и восторженно, начну свои признания в этой любви — его признанием. Довольно длинным. Чуточку сумбурным. Но таким искренним, что его слова соответствуют — а это так трудно, почти даже невозможно, — ее искренности.
«Если вы ходили сегодня в булочную, вы наверняка были с ней в одной очереди и наверняка не обратили на нее никакого внимания.
Возможно, она ехала с вами в одном вагоне метро, чаще всего ее можно встретить на линии от «Киевской» до «Площади Революции».
Не знаю, есть ли у нее время погулять по улицам Москвы, но все дороги, которые исхаживают натруженные ноги наших не очень молодых московских женщин, знакомы и ее ногам...
Уверен, что она никогда никому не бросается в глаза. Нет на ней шикарных нарядов, особых драгоценностей. Прическа ее как у миллионов русских женщин — гладко зачесанные волосы с сединой с пробором посередине. Лицо мне кажется красивым, и вообще фигурка ладная, невысокая, но уж очень неброско все, просто, почти неказисто, неярко, непышно.
Она напоминает нам частицу русской природы, которая хороша, и прелестна, и печальна, и светла именно своей незаметной но такой пронзительной, такой щемящей красотой. Мне кажется что и живет она так.
И расположилась так в этом бушующем, яростном, жестоко нашем бытии, где сильные локти, да мохнатые лапы, да фальшивые речи так много выбрасывают на поверхность сверкающей лжи, фанфаронства, самодовольства и самозванства. Где уж разглядеть лицо и судьбу этой замечательной русской актрисы, в сути которой проглядывает то, что когда-то имело гордое название «великая старуха Малого театра»... Великие старухи!..
До нынешних поколений вряд ли дошла их музыка. Музыка их жизни, музыка их речи, музыка их душевного, сердечного, неподражаемого, искреннего поведения на сцене Великого Малого театра.
Можно сказать, у каждого времени — свои герои. И время не то, и песни не те...
Все это так. А вот ведь Москвин — Федор на радиопленке зовет жену: «Аринушка!..» И сквозь грохот и толщу десятилетий музыка его души пробивается и бессмертна потому, что искренность и боль не имеют временных границ. Они сквозь века.
Убежден, что музыка Рыжовой и Турчаниновой, Шатровой и Зеркаловой ни на секунду не устарели. Не устарел же Рахманинов или Скрябин, наконец!
Также уверен, что артистка Малого театра Галина Яковлевна Демина изумительна в своей сердечной и неподдельной правде актерского и человеческого бытия.
Убежден, что все в ней есть, что есть у каждого из нас.
Не ангел она, а живой человек из плоти и крови. И жизнь не раз оборачивалась к ней разными сторонами.
И играть ей хотелось и хочется больше, чем получается, да и много такого, что входит в понятие «жизнь актрисы, московской актрисы, да еще и Малого театра».
Так мне думается.
Но сильнее всего все же другое. Просто ее жизнь.
В зрелые уже годы пришла Галина Яковлевна в Малый театр. И очень редкое это дело — приехать из другого города и сразу же, что называется, «пройти» в театре столичном.
И я счастлив, что мне суждено было встретиться с ней в «Ретро», благодарен судьбе за то время, когда три прекрасные женщины Малого — недавно ушедшая от нас красавица М.Овчинникова, и величественная, строгая Е.Солодова, и маленькая, но, без обиды для ее дивных партнерш, самая правдивая из невест, самая узнаваемая, самая как будто бы родная и знакомая Галина Яковлевна Демина — на сцене филиала так дивно репетировали и играли и так неподражаемо ухаживали за своим женихом Иваном Александровичем Любезновым... Осталось в памяти все.
И сеточка с пустыми бутылками из-под кефира. И блузка, застегнутая на все пуговицы, под кофточкой из районного универмага, все такое опрятное, выстиранное, домашнее, совсем не актерское — и речь, и руки, и ноги. Это в самом деле была медсестра из районной больницы. Сестра, сестричка, та самая-самая наша спасительница, которая и попоит, и руку погладит, и в самое тяжкое время поможет. Единственная, кто и спасет нас на этой земле.
Галина Яковлевна! Дорогая! Спасибо!»
Подпись: Леонид Хейфец.
Режиссер, который после «Ретро» встретился с актрисой в работе над спектаклем «Зыковы» по пьесе Горького. Она сыграла Целованьеву. И больше у них встреч не было. Пока...
Но Демина пленила не только режиссерское сердце. О ней писали и ей писали много и восторженно. И будут еще писать.
И я понимаю тех, кто сочиняет ей стихи, дает на официальной бумаге с официальной печатью и заверенной подписью со всеми регалиями влюбленные... характеристики.
Вот я же пишу.
И в душе моей поселяется тепло.
То самое ласковое тепло, которое окутывает зал, когда на сцене — она, Галина Демина, артистка, народная не только по званию, но — по сути своего дара. Нет, Дара.
Она замечательно естественна. До наивности. И эту естественность не сыграешь — ее надо иметь, как цвет глаз, как тембр голоса...
У нее почти детский голос: высокий и нежный. Она и начинала свою актерскую судьбу с того, что, учась в эстрадной студии, читала в концертах рассказы из репертуара Рины Зеленой.
У нее и амплуа было такое — травести.
О том времени — та самая характеристика на страшноватеньком бланке:
«Отдел по делам искусств при исполкоме Сталинградского облсовета депутатов трудящихся.
Такие разные роли играла Демина в Горьковском театре.
Сталинградский областной драматический театр имени М.Горького.
Набережная им. тов. Сталина». А дальше — вот такой текст:
«Галину Демину, по работе в Горьковском драмтеатре, помню особенно ярко и радостно.
Травести! Какая это опасная и скользкая театральная позиция. Каждый момент пребывания «ребенка» на сцене требует совершенной органичной правдивости. Именно этой органичностью и владеет актриса.
Я вспоминаю, как ряд солидных московских театроведов и один автор пьесы (А.Салынский — «Забытый друг») всерьез спорили со мной, что это, мол, не актриса, а ребенок, и удивлялись, откуда я добыл такого вундеркинда.
А для меня работа с актрисой всегда была необычайно приятной, когда я вспоминаю сейчас, как в «Крыльях» Корнейчука я занял ее в бессловесной роли в массовой сцене спектакля и потом отчетливо понимал все мысли той девушки, мне казалось ( и не только мне ), и слышал слова... Это и сегодня волнует и радует меня.
С огорчением расставался я с ней, переходя в Сталинград. Н.Покровский (главный режиссер Сталинградского театра, нар. арт. РСФСР)».
А если бы характеристику на Демину пришлось составлять (характеристики у нас, как известно, не сочиняются, не пишутся, а именно «составляются») мне?
Я бы, наверное, написала в первых строках, что в партнерстве с Деминой должно быть очень трудно: разве что дети и собаки обладают той же естественностью.
И при этом, и несмотря на это — она актриса Малого театра с его генетически сильным актерским ансамблем. Актриса того прекрасного амплуа, которое родил именно этот театр и продолжает культивировать он, и только он, и зовется это амплуа странно — «великая старуха».
В Деминой есть что-то рыжовское. И что-то садовское.
Она, похоже, как Ольга Осиповна Садовская, может взять стул, сесть у рампы лицом к зрителю и беседовать с ним... И зал затаит дыхание и будет внимать — и со-глашаться, и со-чувствовать, и сопереживать...
Народный артист России Вячеслав Иванович Езепов:
- Галина Яковлевна пришла из провинции, а завоевывать такой театр, при таких прекрасных «старухах», как у нас в Малом, — это дело очень серьезное. На моей памяти у Галины Яковлевны были разные моменты здесь, но она заняла достойнейшее место в труппе.
Она, конечно, актриса от Бога: по органике, по юмору, по на-иву, вообще по пребыванию на сцене.
Мне посчастливилось партнерствовать с ней в нескольких спектаклях.
Она прекрасно играла в «Ретро» Галина. Где я с Никитой Подгорным — Царство ему небесное — играл Леонида.
Это был популярнейший спектакль, и она в нем была изумительна.
Это был шедевр.
А потом мы играли «Дети Ванюшина» Найденова. Уже спектакль давно не идет, но все, кто по роли были в нем ее «детьми», так и называют Галину Яковлевну «мамашей».
И я в их числе. Потому что она действительно была такой мамашей... Очень достойно, прекрасно работая с Царевым.
Я считаю, что она великолепно играет сейчас «Волки и овцы» Островского. Все три актрисы — Татьяна Петровна Панкова, Татьяна Александровна Еремеева, Галина Яковлевна Демина — играют эту роль уникально. Встречаться с ними на сцене — наслаждение. Три разных и равных Анфусы Тихоновны.
Галина Яковлевна пленяет своим талантом, трудолюбием, оригинальностью, скромностью.
Она не переходит никому дорогу.
Она хочет играть, но довольна тем, что ей дают, и делает это прекрасно.
Она — одна из моих любимых актрис...
Ей природа дала нечто, что есть у «старух» Малого театра. Она очень просто говорит, она ничего вроде бы не играет, но я с трудом могу понять, почему, когда в Островском она выходит и говорит ну ничего не значащую фразу, — зал стонет...
Это Дар. Это необъяснимо.
И человек она очень симпатичный: мы часто общаемся за кулисами, и мне интересно ее слушать: у нее про все есть свое, достаточно оригинальное мнение.
Мамаша, одним словом...
Демина рано начала играть старух — в тридцать лет... Еще на сцене Горьковского театра.
Старух равно комедийных и трагических: она в своих ролях бесстрашно смешивает жанры, при этом всегда играя в одном-единственном, которому верна. Название ему — жизнь. И она многолика, многоцветна, многопланова.
Увидев Демину в роли старухи-колхозницы на гастролях в Москве Горьковского театра, руководство Малого пригласило ее в труппу.
То была пьеса Ю.Чепурина «Мое сердце с тобой», которую автор сочинял двадцать лет, и сюжет ее безнадежно устарел. Сюжет, но не характер, сыгранный актрисой, которая сама часто является сочинительницей своих ролей.
Ее шестидесятилетнюю Настасью Васильцову одновременно и осуждали — и бесконечно любили. Сочувствовали ей: ее горю из-за болезни дочери, ее радости при встрече сыновей, ее слепой материнской любви, ее семейному разладу, с которым боролась озорная и лихая душа, вдруг выплеснувшаяся в танце или частушках...
«Настасья вовсе не главное лицо в пьесе, не «главный прыщ» (это ее так муж, Егор Васильцов, ставит на место). Но в спектакле она «главное лицо» — такова сила таланта Г.Деминой...
Настасья бушует у печки, орудует ухватом, бросает ехидные реплики, шпыняет под руку попавшего деда Акима, но в ехидство ее не веришь, а веришь в неотвратимую Настасьину любовь...»
«Где подсмотрела, в каком селе отыскала актриса свою Настасью, такую ладненькую, такую хозяйственную и подвижную, такую искреннюю и в горе и в радости... Здесь нет игры в «деревенское» ...
Это все критика ликует, увидев актрису, открыв ее для себя.
И впрямь — зал вставал на том спектакле из колхозной жизни, где Демина и пела, и плясала, и молилась — жила...
На той же горьковской сцене Галина Яковлевна Демина играла, например, и Сережу в «Анне Карениной», и Нелли в «Униженных и оскорбленных», и Махору в «Любови Яровой», и Манефу в «На всякого мудреца довольно простоты», и Арину Ивановну в «Детях Ванюшина», и графиню Хрюмину в «Горе от ума»... Невероятный диапазон.
А об одной роли надо сказать особо.
Загадочна актерская душа! Маленькая, хрупкая, женственная Демина при поступлении в студию при Горьковском театре читала... монолог Арбенина! И, конечно, благополучно провалилась. Это позже ее «переманили» сюда уже из эстрадной студии...
Но с тех пор — и поныне — Демина мечтает о... мужских ролях.
- Я и сейчас сыграла бы. Но Виктор Иванович ( Коршунов, генеральный директор Малого театра. — СО.) надо мной смеется: «Мы вам мальчишку дадим». Отвечаю: «Мне мальчишку не надо, а мужчину я бы согласилась сыграть. С удовольствием».
Она и сыграла. Еще в Горьком. Портного в «Чрезвычайном после». Под гомерический хохот зала. И очень правдиво, натурально. Иначе она просто не может.
Народный артист России Александр Викторович Коршунов:
- Первая моя актерская встреча с Галиной Яковлевной Деминой была на спектакле «Сон о Белых горах» пятнадцать лет назад. Там она играла мою, Акима, мать.
Это была удивительно теплая встреча, потому что самое ее потрясающее, уникальное качество — во всем, что она делает, быть абсолютно живой. Абсолютно непосредственной.
Она — дивный партнер.
И открытое, сердечное существо.
Поэтому качества, которые нужны были по роли — сыновние и материнские — игрались легко. В ней было обаяние, она там пела... С ней очень радостно было работать.
А режиссерская встреча началась с «Чудаков», и я ей по гроб жизни буду благодарен за ее желание со мной работать. «Чудаки» были первой моей режиссерской попыткой, и было непредсказуемо, чем все закончится... Я рискнул начать, стал говорить с партнерами — и я помню, как возле доски с расписанием мы с Галиной Яковлевной стояли рядом и она сказала: «Если у вас есть желание, может быть, вы бы мне предложили поучаствовать...» И она вошла в нашу самостоятельную работу, а это репетиции в свободное время, в выходные, в перерывах...
И она всегда с колоссальным желанием, с удовольствием, с отдачей репетировала. И замечательно несла в спектакле материнскую медведевскую ноту. Живую и теплую. Я ее слушал — и слезы выступали на глазах...
А потом была работа уже в «Трудовом хлебе» — тоже поначалу самостоятельная. И, как всегда, именно она несла теплую, живую ноту.
Она — человек чрезвычайно требовательный к себе, переживающий, когда ей что-то кажется не так, и абсолютно скромный. Я ее заставил в «Трудовом хлебе» выходить на поклоны последней — вместе с Бариновым. И она возмущалась: «Нет, почему? Он — главный герой, а я кто? Я играю Меланью. С чего я буду выходить?..»
А ее всегда встречают радостными аплодисментами.
Еще у нее юмор замечательный: легкий, без нажима. И в Меланье она много чего сама придумала: и грудь накладную, и полотенцем хмельную головушку обматывать... То, что она придумывает, всегда принимается, потому что это очень непосредственно и на пользу делу.
Так что Галина Яковлевна — уникальная артистка.
Есть разные актеры: хорошие, умные, глубокие, такие, сякие... Но есть те, о которых можно сказать: родился актером. Она родилась актрисой.
Сейчас мы с ней играем в «Волках и овцах». И она волнуется, что это ввод, что делает что-то не так. А она играет прелестно!
Я Галине Яковлевне безумно благодарен за нашу совместную работу. За отношение ко мне. За веру. За отдачу.
Дай Бог ей добра, счастья, ролей...
Каким чувством: шестым, восьмым, дясятым? — чувствует актриса бытовую, житейскую правду роли?
Как она, абсолютная горожанка, которая и в деревне-то никогда не жила, — так сыграла деревенскую Настасью?
Как — тридцатилетняя — ювелирно точна была в ролях старух?
Ее послушаешь — так все просто. Само собой.
«Степку играла и говорила солдату: «На, возьми платок, девке своей подаришь. Это после мамки осталось».
И — слезы в глазах. И актриса их утирает, извиняясь перед журналистом: «Я часто теперь плачу, семьдесят пять все-таки...»
Но ведь пятьдесят лет назад — тоже плакала на этих словах...
И зал вместе с ней.
«Я доверчивая очень. Всему верю. Я так верила, что это я — Нелли».
Она так верила, что верили ей... И сегодня верят.
«Я всегда пряталась под лестницу, когда декорацию переставляли, чтобы до меня никто не дотронулся». Она оберегала в себе это состояние, с которым выходила потом на отчаянный Неллин монолог...
«Есть такие эпизоды — за них роли отдашь».
Это про Марью в «Любови Яровой»: коротенькую острохарактерную и горькую роль матери, ищущей в мясорубке Гражданской войны своих сыновей, которые воюют по разные стороны баррикад... (В молодости в Горьковском театре она играла другую роль в этой пьесе — Махору.)
Михаил Иванович Царев специально приходил в директорскую ложу смотреть сцену ее Марьи. На каждом представлении...
В «Детях Ванюшина» позже они играли вместе. Он — старика Ванюшина, она — его жену, Арину Ивановну.
Роль драматическую: у нее сердце болит за мужа, за детей, она готова все для них сделать, но не знает, что надо для того, чтобы в семье был покой, мир и счастье.
Ей, маленькой хозяйке большого, солидного купеческого дома, никак с ним не сладить, никак не управиться. И кажется, она не столько жена, супруга Ванюшина, сколько еще один его ребенок, только, в отличие от других — озлобленных, отчужденных, эгоистичных, — преданный, кроткий и любящий.
«Мне хотелось его (Царева — Ванюшина. — СО.) погладить, прижать к себе, и я была такая послушная ему, ласковая...
Я всегда говорю: мало получить роль — надо еще выиграть партнера».
Однажды артистку обидели.
Написали в журнале «Театр» про ее работу в «Женитьбе Бальзаминова», что «роль маменьки задумана режиссером и воплощена актрисой Г.Деминой недостаточно определенно и последовательно».
А роль, может быть впервые, была сыграна верно: такой сын мог родиться и вырасти именно у такой маменьки!
Это маменька — барышня, маленькая, легкая, щебечущая, как канарейка, Мишины фантазии занимают ее не меньше, чем самого Бальзаминова.
Если она и ворчит, и урезонивает сына, то для порядка.
На самом деле она преисполнена наивной, восторженной веры в чудо волшебного обогащения.
Вся ее жизнь, по сути дела, непрерывная игра с любимым сыном, игра в загадки-отгадки снов, в приметы — серия нехитрых импровизаций, театрализованных шарад и невинных розыгрышей.
Бальзаминова Деминой из тех женщин, которые в замужестве продолжают играть в куклы.
У Бальзаминова — Бочкарева и не может быть другой матери. С самой колыбели он жил в этой атмосфере незатейливых фантазий, неизжитых девичьих мечтаний и представлений.
Недаром день маменьки-барышни начинается с того, что она поливает цветочки на окне, прихорашивается перед зеркальцем в овальной оправе — идиллическая картинка.
На горе стоит домик-крошечка.
Он на всех глядит в три окошечка... — поется в старинной песне.
Бальзаминова — Демина — хозяйка именно такого домика, и сама она — крошечка, и ум у нее — крошечный, и сердечко — детское, и добра она накопила за всю свою жизнь самую малость.
Все логично, очаровательно и истинно по Островскому... А актрису обидели.
И до сих пор она считает эту роль своей неудачей: Демина ведь доверчива. Даже критикам верит...
Народный артист России Василий Иванович Бочкарев:
- Мы с Галиной Яковлевной одновременно пришли в Малый театр. Причем, на роли, которые были золотым фондом театра — роли из Островского.
Я играл Бальзаминова, она — мою маменьку.
И я был просто ошарашен материнскими чувствами, исходящими от актрисы. То, что необходимо было в этой пьесе для роли Бальзаминова, я получил от нее...
В спектакле вообще была замечательная компания: семейство состояло из Галины Яковлевны, Варвары Александровны Обуховой и меня. И на сцене было то «облако», на котором эта семья живет.
Что больше всего покоряет в Галине Яковлевне?
То, насколько она естественна, органична, правдива во взаимоотношениях со своей индивидуальностью, а значит — со своими персонажами.
Она достаточно проницательный человек, с хитрецой, у нее есть своя манера, свой способ защиты от дискомфорта в театре.
Она очень точна, ее амплуа — комедийная старуха, но ей не чужд романтизм.
Она, как профессионал, очень хорошо себя знает.
В чем еще ее прелесть — она не заштампована. Мы каждый спектакль играли по-разному. Она очень живая — и мы всегда готовы были идти на импровизации.
Это — одно из основных ее качеств.
Галина Яковлевна азартна, и азарт этот не наигранный, он — от сути. Она никогда не подвирает, никогда не показывает — живет.
В роли Карпухиной из спектакля «Дядюшкин сон» по Ф.Достоевскому.
Это та актриса, у которой можно поучиться.
И, честно говоря, я многому у нее учусь: ее пребыванию на сцене, ее умению завоевывать пространство для того, чтобы творить. Она это делает очень мягко, но очень сильно.
Сила присутствия Галины Яковлевны на сцене — чувствуется.
Это и природа, и мастерство, и опыт...
Галина Яковлевна Демина разрушила традицию исполнения еще одной роли — Карпухиной в «Дядюшкином сне» Ф.М.Достоевского.
Она могла показаться недостаточно эксцентричной, острой, более тихой, чем она была у некоторых замечательных исполнительниц этой трагикомической роли...
Но Демина всегда играет так, как чувствует, не пытаясь форсировать свои возможности.
Нелепая в гомерических провинциальных амбициях, она похожа на нахохлившегося, воинственного воробья, бесстрашно наскакивающего на стаю далеко не безобидных ворон и сорок. Ее гложет, терзает и жжет невыносимая обида. Она ругается и плюется
со слезами на глазах: «Я сама полковница, я в благородном пансионе мадам Жарни воспитывалась...»
Глядя на Демину — Карпухину, почему-то кажется, что в пансионе мадам Жарни она почти всегда лишалась сладкого за свой занозистый характер...
У нее, конечно, далеко не добрая, но все же в чем-то детская душа.
Несносное, желчное, сварливое, но и униженное, оскорбленное «дитя», крошечный раскаленный вулкан, извергающий лаву проклятий...
Один из своих шедевров создала актриса в спектакле «Ретро» по А.Галину, анекдотичной истории о том, как молодой, вполне современный и вполне деловой человек решил женить своего престарелого тестя, а невесты, перепутав время, явились все разом...
Суть пьесы — в извечном столкновении жестокосердия и милосердия.
В различном понимании смысла и ценности жизни. В беззащитности человеческого одиночества, сталкивающегося с духовной глухотой.
Галин придумал сюжет, именно придумал. Но окунул в него непридуманных людей. Он разглядел в четырех смешных стариках высокую и мудрую духовность бессребреников. В квартиру, меблированную хозяином и антиквариатом в стиле модерн, он привел людей с антикварными душами. И перед залом встал вопрос: что важнее сберечь?
Демина сыграла одну из этих антикварных душ — Нину Ивановну Воронову. Роль самую невыигрышную: строгую, суховатую... Всем даны монологи, а ей — одни реплики, в основном служебно-короткие...
Но в этом звездном спектакле Демина стала самой крупной и яркой звездой.
И опять критика ликовала:
«Актриса Г.Демина удивительно правдива в роли бывшей медсестры: кажется, она пришла в спектакль из этой самой больницы, где работала многие годы...»
«Пожалуй, работа Г.Деминой стала самой большой удачей спектакля.
Ее Нина Ивановна наделена совершенной достоверностью — от внешнего облика, удивительно точно почувствованного актрисой, до простого на первый взгляд, а по сути живого и сложного характера, совмещающего в себе ограниченность и агрессивность с беззащитностью и интуитивной женской мудростью.
И драма... еще жестче и безысходней в аккуратно прибранном мирке Нины Ивановны, одиноко и мужественно ведущей борьбу с собственной ненужностью и забытостью среди чужой и молодой жизни...»
Роль Нины Ивановны — из самых любимых актрисой. Впрочем, она любит всех своих героинь.
И Домну Евсигневну Мигачеву из пьесы Островского «Не было ни гроша, да вдруг алтын» — нелепо-смешную, наивно-хитрющую маменьку Елеси, вдруг запевающую тоненьким хмельным голосочком: «Шумел камыш / деревья гнулись...» И тут же басом профундо начинает вторить ей другая великая старуха Малого — Татьяна Петровна Панкова, играющая Фетинью Мироновну Епишкину: «А ночка те-о-мная была...»
В зале — гомерический хохот.
А актрисы с самым невинным выражением лиц продолжают плести кружева своих ролей...
И Анну Марковну Целованьеву в «Зыковых» М.Горького: «мещанка» — определил ее писатель. И в слове этом не только социальная принадлежность, но человеческая суть малосимпатичной особы, растворившейся в материнском инстинкте.
Именно инстинкте — вне чувств, вне разума...
И Медведеву в «Чудаках» М.Горького — «добрейшую душу», у которой... «погибает дочь... да! ... ну а материнское — вам неведомо и непонятно. Мук моих вы не узнаете, слез — не видите, думушки мои бесконечные неведомы вам... Сына потеряла, теперь — дочь теряю... каково это?»
Эту материнскую боль актриса умеет, любит и хочет играть.
Сама призналась.
И кухарку Меланью в «Трудовом хлебе» А.Н. Островского — нелепую, с полотенцем, обмотанным вокруг болящей с похмелья головы, строптивую, деловитую... Не потерявшую, однако, женственности.
Героини Деминой ее никогда не теряют.
И глумовскую мамашу, тоже из Островского, из пьесы «На всякого мудреца довольно простоты», — в предыдущей ее постановке, — суетливую, нелепую, старательную, боготворящую и побаивающуюся своего «умного» сынка...
Какая прелесть — эти деминские женщины, бабенки, старушки, мамаши...
Как они узнаваемы и милы.
Как родны залу — и немудрено, что к этой актрисе зритель испытывает особые чувства.
«Демина так правдива и достоверна в каждый момент роли, в каждой характеристике своей героини, что кажется, она вышла на сцену не из артистической уборной, а прямо с улицы — из автобуса, с работы, из соседнего магазина...»
Эти слова режиссера Бориса Львова-Анохина удивительно перекликаются со словами режиссера Леонида Хейфеца...
Она такая — своя, близкая, родная. И делает такой каждую свою героиню.
Галина Яковлевна Демина — одна из великих старух сегодняшнего Малого театра.
03.12.2010
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
3 декабря – день рождения заслуженного артиста России Александра Константиновича Вахтерова. Поздравляем Александра Константиновича и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и новых ролей на сцене Малого театра!
02.12.2010
Подробнее
«Звуковой архив Малого театра» ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
«Звуковой архив Малого театра»
ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
«Звуковой архив Малого театра»
ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
«Сказка о рыбаке и рыбке» (20 Мб)
«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и прекрасной царевне Лебеди» (50 Мб)
Запись 1999 года.
ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
«Сказка о рыбаке и рыбке» (20 Мб)
«Сказка о царе Салтане, о сыне его славном и могучем богатыре князе Гвидоне Салтановиче и прекрасной царевне Лебеди» (50 Мб)
Запись 1999 года.
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
2 декабря – день рождения заслуженной артистки России Инессы Геннадиевны Рахваловой. От души поздравляем Инессу Геннадиевну и желаем ей здоровья, удачи и творческих успехов!
01.12.2010
Подробнее
МАЛЫЙ ТЕАТР ОТКРЫВАЕТ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ В КОСТРОМЕ
С 1 по 10 декабря в Костромском государственном драматическом театре им. А.Н. Островского пройдет фестиваль «Дни Островского в Костроме». Фестиваль открывает спектакль Малого театра «Свои люди – сочтемся!» в постановке А.Четверкина.
МАЛЫЙ ТЕАТР ОТКРЫВАЕТ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ В КОСТРОМЕ
С 1 по 10 декабря в Костромском государственном драматическом театре им. А.Н. Островского пройдет фестиваль «Дни Островского в Костроме». Фестиваль открывает спектакль Малого театра «Свои люди – сочтемся!» в постановке А.Четверкина.
В спектакле участвуют: Людмила Полякова, Екатерина Базарова, Татьяна Короткова, Клавдия Блохина, Алексей Кудинович, Антон Хомятов, Владимир Носик, Дмитрий Солодовник.
Желаем актерам, участвующим в спектакле, успешного выступления!
С 1 по 10 декабря в Костромском государственном драматическом театре им. А.Н. Островского пройдет фестиваль «Дни Островского в Костроме». Фестиваль открывает спектакль Малого театра «Свои люди – сочтемся!» в постановке А.Четверкина.
В спектакле участвуют: Людмила Полякова, Екатерина Базарова, Татьяна Короткова, Клавдия Блохина, Алексей Кудинович, Антон Хомятов, Владимир Носик, Дмитрий Солодовник.
Желаем актерам, участвующим в спектакле, успешного выступления!
30.11.2010
Подробнее
ПРОГРАММА КОНЦЕРТА
4 декабря 2010 года
Начало в 17:30
Начало в 17:30
ПРОГРАММА КОНЦЕРТА
4 декабря 2010 года
Начало в 17:30
А.П.Бородин
«Фортепианный квинтет»
Исполняют студенты Московской государственной консерватории
Соломина А. – фортепиано
Свистунова Я. – первая скрипка
Бородянская В. – вторая скрипка
Манафева Е. – альт
Новикова Н. – виолончель
(класс профессора Т.А.Алиханова)
4 декабря 2010 года
Начало в 17:30
А.П.Бородин
«Фортепианный квинтет»
Исполняют студенты Московской государственной консерватории
Соломина А. – фортепиано
Свистунова Я. – первая скрипка
Бородянская В. – вторая скрипка
Манафева Е. – альт
Новикова Н. – виолончель
(класс профессора Т.А.Алиханова)
Подробнее
ЗАМЕНА СПЕКТАКЛЯ
8 января на основной сцене Малого театра пойдет спектакль «Три сестры» А.П.Чехова (вместо спектакля «Власть тьмы» Л.Н.Толстого). Приносим извинения за возможные неудобства!
Подробнее
ГОЛЬДОНИ ПО-РУССКИ, КРАСОТА ПО-ИТАЛЬЯНСКИ
В октябре на сцене филиала Малого театра с успехом прошла премьера Карло Гальдони «Влюбленные» в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука и в исполнении молодых артистов театра
ГОЛЬДОНИ ПО-РУССКИ, КРАСОТА ПО-ИТАЛЬЯНСКИ
В октябре на сцене филиала Малого театра с успехом прошла премьера Карло Гальдони «Влюбленные» в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука и в исполнении молодых артистов театра
Кисейный занавес, из окна льётся нежный солнечный свет, высоченные потолки и полное ощущение ожившей акварели итальянского художника, запечатлевшего на века ускользающую красоту. На полу тазы с водой, у стены старое зеркало, на краю сцены детские игрушки. Несмотря на явные признаки бедности, всё необычайно красиво; по-видимому, так могут жить исключительно итальянцы и неважно в каком веке.
Для создания ускользающей итальянской красоты в Москве режиссер Стефано де Лука пригласил своих соотечественников—художника Лейлу фтейту и художника по свету Клаудио де Паче. Всё остальное сделать по-итальянски доверил нам, русским. Получились ли страсти по-итальянски? На этот вопрос теперь предстоит ответить зрителям. Так же, как и на тот: «Чем они отличаются от страстей по-петровски, по-ивановски, по-сидоровски?» «Она упрекает меня ,чтобы я не мог упрекнуть её... Я люблю её... Нет, я не люблю его ... Ах, он гуляет с другой...» — и так далее, и тому подобное. Может быть, Гольдони писал эту пьесу с нас? Нет, Карло Гольдони, в отличие от именитых своих земляков — художников, в России не был. А пьесу написал в Италии в 1759 году, говорят, всего за две недели. Времени на постановку в Москве ушло гораздо больше — почти год. В октябре прошлого 2009 года режиссер Стефано де Лука только отобрал актёров, практически параллельно с этим специально для Малого театра пьесу перевели В. Федорук и Д. Охотников. В России её до этого не знали и ни разу не ставили, правда, привозили на фестиваль «Твой шанс» два года назад итальянские студенты школы при «Пикколо театро ди Милано». Стефано де Лука — режиссёр этого же театра, хотя теперь его по праву можно назвать режиссёром двух «Малых» — Малого итальянского (piccolo буквально означает малый), и Малого российского. Репетировали долгое время. Оттачивали жесты и позы, ведь итальянские страсти без этого немыслимы. Получается пока не у всех. Необычайная красавица Ольга Абрамова и её героиня Эуджения могут свести с ума любого мужчину, причём Ольга внешностью, а Эуджения нравом, но позы, увы, подчёркивают не итальянскую эмоциональность, а скорее некую болезненность. Так и кажется, что в очередной раз, изгибая спину, она выкрикнет не страстные упрёки любимому, а что-то вроде: «О, эти суставы!» — и прорекламирует какую-нибудь обезболивающую мазь. Впрочем, самыми итальянскими, на мой взгляд, получились персонажи, созданные Ириной Жеряковой — сестра Эуджении и Александром Дривенем — он сыграл буффонадного, напомаженного графа Роберто. А наиболее комедийным персонажем оказался старик Суччилио, сыгранный чуть ли не самым молодым артистом Сергеем Потаповым. У Сергея Потапова во «Влюбленных» две эпизодические роли, он слуга двух господ — Фульдженцио и Фабрицио. И если его молодой слуга вызывает лишь легкое веселье своей приятной картавостью, то появление на сцене старика Суччилио повергает зал в гомерический хохот. При этом узнать одного и того же актёра в двух слугах невозможно, не заглянув в программку. Моя соседка по залу, отсмеявшись во время выхода Суччилио, тут же задала вопрос: «А в чём же комедия, ведь не всегда смешно?» Не всегда смешно по нескольким причинам: во-первых, даже в цирке смешно только тогда, когда выходят клоуны, а в театре всё гораздо сложнее; во-вторых, комедия комедии рознь — вспомните, ведь «Чайка» Антона Павловича тоже комедия, но что-то там больше грустного, чем смешного; и в-третьих, всегда сложно смеяться над собой, а в персонажах «Влюбленных», наверное, мало кто не увидит себя. В какой семье муж и жена — или жених и невеста — не доводят друг друга до состояния выжатого лимона? У Стефано де Лука символом этого состояния становится апельсин выжимаемый Эудженией в разгар очередной ссоры. А может быть, у вас нет знакомой, которая вышла замуж за первого предложившего руку и сердце, лишь для того чтобы забыть действительно любимого? Или вам не хотелось выпрыгнуть из окна, отчаявшись в поисках взаимопонимания со второй половиной?
Малый театр — театр психологический, и постановка пьесы Карло Гольдони на его сцене ещё раз это подтверждает. На месте семейных психологов я бы рекомендовала её клиентам всех возрастов к обязательному просмотру. Единственные ограничения для мужей особо ревнивых жён: им места в партере занимать не рекомендуется — чудесные платья, созданные итальянской художницей так волнительно, полуприкрыв, полуобнажают женскую грудь, что выяснение отношений может продолжиться и дома: «Ах, ты так заглядывался на служанку Лизетту!»
Ольга КАРЕЛИНА
«Театральный МИР» №11 ноябрь 2010
В октябре на сцене филиала Малого театра с успехом прошла премьера Карло Гальдони «Влюбленные» в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука и в исполнении молодых артистов театра
Кисейный занавес, из окна льётся нежный солнечный свет, высоченные потолки и полное ощущение ожившей акварели итальянского художника, запечатлевшего на века ускользающую красоту. На полу тазы с водой, у стены старое зеркало, на краю сцены детские игрушки. Несмотря на явные признаки бедности, всё необычайно красиво; по-видимому, так могут жить исключительно итальянцы и неважно в каком веке.
Для создания ускользающей итальянской красоты в Москве режиссер Стефано де Лука пригласил своих соотечественников—художника Лейлу фтейту и художника по свету Клаудио де Паче. Всё остальное сделать по-итальянски доверил нам, русским. Получились ли страсти по-итальянски? На этот вопрос теперь предстоит ответить зрителям. Так же, как и на тот: «Чем они отличаются от страстей по-петровски, по-ивановски, по-сидоровски?» «Она упрекает меня ,чтобы я не мог упрекнуть её... Я люблю её... Нет, я не люблю его ... Ах, он гуляет с другой...» — и так далее, и тому подобное. Может быть, Гольдони писал эту пьесу с нас? Нет, Карло Гольдони, в отличие от именитых своих земляков — художников, в России не был. А пьесу написал в Италии в 1759 году, говорят, всего за две недели. Времени на постановку в Москве ушло гораздо больше — почти год. В октябре прошлого 2009 года режиссер Стефано де Лука только отобрал актёров, практически параллельно с этим специально для Малого театра пьесу перевели В. Федорук и Д. Охотников. В России её до этого не знали и ни разу не ставили, правда, привозили на фестиваль «Твой шанс» два года назад итальянские студенты школы при «Пикколо театро ди Милано». Стефано де Лука — режиссёр этого же театра, хотя теперь его по праву можно назвать режиссёром двух «Малых» — Малого итальянского (piccolo буквально означает малый), и Малого российского. Репетировали долгое время. Оттачивали жесты и позы, ведь итальянские страсти без этого немыслимы. Получается пока не у всех. Необычайная красавица Ольга Абрамова и её героиня Эуджения могут свести с ума любого мужчину, причём Ольга внешностью, а Эуджения нравом, но позы, увы, подчёркивают не итальянскую эмоциональность, а скорее некую болезненность. Так и кажется, что в очередной раз, изгибая спину, она выкрикнет не страстные упрёки любимому, а что-то вроде: «О, эти суставы!» — и прорекламирует какую-нибудь обезболивающую мазь. Впрочем, самыми итальянскими, на мой взгляд, получились персонажи, созданные Ириной Жеряковой — сестра Эуджении и Александром Дривенем — он сыграл буффонадного, напомаженного графа Роберто. А наиболее комедийным персонажем оказался старик Суччилио, сыгранный чуть ли не самым молодым артистом Сергеем Потаповым. У Сергея Потапова во «Влюбленных» две эпизодические роли, он слуга двух господ — Фульдженцио и Фабрицио. И если его молодой слуга вызывает лишь легкое веселье своей приятной картавостью, то появление на сцене старика Суччилио повергает зал в гомерический хохот. При этом узнать одного и того же актёра в двух слугах невозможно, не заглянув в программку. Моя соседка по залу, отсмеявшись во время выхода Суччилио, тут же задала вопрос: «А в чём же комедия, ведь не всегда смешно?» Не всегда смешно по нескольким причинам: во-первых, даже в цирке смешно только тогда, когда выходят клоуны, а в театре всё гораздо сложнее; во-вторых, комедия комедии рознь — вспомните, ведь «Чайка» Антона Павловича тоже комедия, но что-то там больше грустного, чем смешного; и в-третьих, всегда сложно смеяться над собой, а в персонажах «Влюбленных», наверное, мало кто не увидит себя. В какой семье муж и жена — или жених и невеста — не доводят друг друга до состояния выжатого лимона? У Стефано де Лука символом этого состояния становится апельсин выжимаемый Эудженией в разгар очередной ссоры. А может быть, у вас нет знакомой, которая вышла замуж за первого предложившего руку и сердце, лишь для того чтобы забыть действительно любимого? Или вам не хотелось выпрыгнуть из окна, отчаявшись в поисках взаимопонимания со второй половиной?
Малый театр — театр психологический, и постановка пьесы Карло Гольдони на его сцене ещё раз это подтверждает. На месте семейных психологов я бы рекомендовала её клиентам всех возрастов к обязательному просмотру. Единственные ограничения для мужей особо ревнивых жён: им места в партере занимать не рекомендуется — чудесные платья, созданные итальянской художницей так волнительно, полуприкрыв, полуобнажают женскую грудь, что выяснение отношений может продолжиться и дома: «Ах, ты так заглядывался на служанку Лизетту!»
Ольга КАРЕЛИНА
«Театральный МИР» №11 ноябрь 2010
29.11.2010
Подробнее
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 30 НОЯБРЯ ПО 5 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 30 НОЯБРЯ ПО 5 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 30 НОЯБРЯ ПО 5 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
1 декабря, основная сцена, «Царь Иоанн Грозный»: Е.Г.Харитонова, Т.В.Скиба, Н.Н.Верещенко, Я.П.Барышев, Г.В.Подгородинский, В.А.Коняев, В.В.Петров, В.И.Езепов, А.Ю.Ермаков, К.В.Дёмин, В.Г.Богин, А.В.Коршунов, С.А.Вещев, Ю.Б.Ильин, А.Н.Анохин, А.К.Вахтеров, П.Д.Складчиков, О.С.Мартьянов, В.В.Бунаков.
2 декабря, основная сцена, «На всякого мудреца довольно простоты»: К.В.Моисеева, И.В.Муравьёва, А.Н.Евдокимова, О.А.Чуваева, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, А.М.Жарова, А.В.Вершинин, В.И.Езепов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, В.Г.Зотов, А.Р.Хомятов, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, П.В.Абрамов.
3 декабря, основная сцена, «Не было ни гроша, да вдруг алтын»: Г.Г.Микшун, А.Е.Иванова, К.Е.Блохина, Л.А.Пашкова, И.А.Жерякова, Н.А.Титаева, П.В.Долинская, Н.Л.Боронина, Л.С.Аникеева, Т.Н.Рыжова, А.М.Жарова, Е.А.Кулешова, З.Е.Андреева, Э.Е.Марцевич, Ф.Э.Марцевич, Г.Ю.Оболенский, М.А.Мартьянов, П.Д.Складчиков, В.А.Сафронов, Ю.Б.Ильин, А.Т.Манке, Г.Н.Скряпкин, А.Н.Анохин, М.Н.Хрусталев.
4 декабря, основная сцена, «Мольер» («Кабала святош»): Т.Н.Лебедева, Л.А.Милюзина, Е.М.Солодова, Н.Н.Верещенко, А.Е.Иванова, И.В.Тельпугова, П.В.Долинская, А.М.Жарова, Ю.М.Соломин, В.К.Бабятинский, А.В.Клюквин, А.Ю.Ермаков, А.Е.Фаддеев, М.Н.Хрусталев, А.Ю.Белый, А.Р.Хомятов, В.В.Дахненко, К.В.Демин, Д.Н.Зеничев, Ю.Б.Ильин, C.А.Вещев, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, Г.О.Вавилов, И.С.Григорьев, Д.А.Марин, П.С.Жихарев, Т.С.Каратаев, В.А.Андрианов, А.Т.Манке, М.А.Мартьянов, К.М.Юдаев.
5 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Н.Н.Верещенко, И.В.Тельпугова, Т.Н.Рыжова, Л.Г.Кичанова, К.Е.Блохина, Студ.Федорова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.Е.Фаддеев, В.А.Низовой, В.В.Дахненко, Д.Н.Солодовник, Г.Н.Скряпкин, М.А.Мартьянов, Е.В.Арановский.
5 декабря, основная сцена, вечер, «Ревизор»: Л.П.Полякова, Е.М.Базарова, К.Е.Блохина, Л.А.Суворкина, А.М.Жарова, Л.С.Аникеева, О.Н.Абрамова, А.С.Потапов, Э.Е.Марцевич, Б.Г.Невзоров, А.В.Клюквин, А.Ю.Ермаков, В.В.Бунаков, С.А.Кагаков, Д.Н.Солодовник, В.А.Низовой, Вл.Б.Носик, Ю.Б.Ильин, А.Ю.Белый, В.А.Андрианов, С.И.Видинеев, Студ.Кудрявцев, Е.В.Арановский, В.В.Петров, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.В.Дахненко.
30 ноября, сцена филиала, «Свадьба, свадьба, свадьба!» («Предложение» и «Медведь»): Е.Г.Харитонова, О.Г.Жевакина, Л.Г.Кичанова, Н.П.Швец, З.Е.Андреева, А.С.Потапов, Г.В.Подгородинский, В.В.Петров, А.К.Вахтеров, В.А.Андрианов, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский.
1 декабря, сцена филиала, «Любовный круг»: Э.А.Быстрицкая, В.В.Андреева, В.А.Сафронов, А.В.Вершинин, Б.В.Клюев, В.Г.Зотов, А.Е.Дривень.
2 декабря, сцена филиала, «Бешеные деньги»: Л.П.Полякова, П.В.Долинская, Ю.В.Сафронова, Н.А.Титаева, И.А.Жерякова, Е.А.Кулешова, Д.Д.Кознов, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, К.В.Демин, М.Г.Фоменко, Г.О.Вавилов, А.К.Вахтеров, Д.Н.Курочка, К.М.Юдаев, В.А.Андрианов, П.С.Жихарев, Е.В.Арановский, С.А.Вещев.
3 декабря, сцена филиала, «Касатка»: Е.Г.Харитонова, Т.Н.Лебедева, Д.Н.Подгорная, Е.О.Порубель, А.В.Коршунов, В.А.Дубровский, А.В.Вершинин, С.С.Еремеев, В.В.Дахненко, В.А.Андрианов.
4 декабря, сцена филиала, «Влюбленные»(«Innamorati»): О.Н.Абрамова, И.А.Жерякова, О.Г.Жевакина, О.В.Молочная, О.В.Доброван, В.А.Низовой, Г.Н.Скряпкин, А.Е.Дривень, C.В.Потапов.
5 декабря, сцена филиала, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, А.М.Жарова, Ю.В.Сафронова, Е.О.Порубель, Студ.Мингазетдинова, Вл.Б.Носик, С.В.Потапов, В.К.Бабятинский, А.В.Вершинин, Д.А.Марин, С.С.Еремеев, П.В.Абрамов, Студ.Сошников, Студ.Коновалов.
5 декабря, сцена филиала, вечер, «Тайны мадридского двора»: Т.Н.Лебедева, О.Л.Пашкова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Ю.В.Сафронова, А.Е.Иванова, П.В.Долинская, Д.Н.Подгорная, В.И.Езепов, А.В.Вершинин, К.В.Дёмин, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, П.В.Абрамов, С.В.Потапов, М.Г.Фоменко, Д.А.Марин, Г.Н.Скряпкин, П.С.Жихарев.
1 декабря, основная сцена, «Царь Иоанн Грозный»: Е.Г.Харитонова, Т.В.Скиба, Н.Н.Верещенко, Я.П.Барышев, Г.В.Подгородинский, В.А.Коняев, В.В.Петров, В.И.Езепов, А.Ю.Ермаков, К.В.Дёмин, В.Г.Богин, А.В.Коршунов, С.А.Вещев, Ю.Б.Ильин, А.Н.Анохин, А.К.Вахтеров, П.Д.Складчиков, О.С.Мартьянов, В.В.Бунаков.
2 декабря, основная сцена, «На всякого мудреца довольно простоты»: К.В.Моисеева, И.В.Муравьёва, А.Н.Евдокимова, О.А.Чуваева, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, А.М.Жарова, А.В.Вершинин, В.И.Езепов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, В.Г.Зотов, А.Р.Хомятов, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, П.В.Абрамов.
3 декабря, основная сцена, «Не было ни гроша, да вдруг алтын»: Г.Г.Микшун, А.Е.Иванова, К.Е.Блохина, Л.А.Пашкова, И.А.Жерякова, Н.А.Титаева, П.В.Долинская, Н.Л.Боронина, Л.С.Аникеева, Т.Н.Рыжова, А.М.Жарова, Е.А.Кулешова, З.Е.Андреева, Э.Е.Марцевич, Ф.Э.Марцевич, Г.Ю.Оболенский, М.А.Мартьянов, П.Д.Складчиков, В.А.Сафронов, Ю.Б.Ильин, А.Т.Манке, Г.Н.Скряпкин, А.Н.Анохин, М.Н.Хрусталев.
4 декабря, основная сцена, «Мольер» («Кабала святош»): Т.Н.Лебедева, Л.А.Милюзина, Е.М.Солодова, Н.Н.Верещенко, А.Е.Иванова, И.В.Тельпугова, П.В.Долинская, А.М.Жарова, Ю.М.Соломин, В.К.Бабятинский, А.В.Клюквин, А.Ю.Ермаков, А.Е.Фаддеев, М.Н.Хрусталев, А.Ю.Белый, А.Р.Хомятов, В.В.Дахненко, К.В.Демин, Д.Н.Зеничев, Ю.Б.Ильин, C.А.Вещев, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, Г.О.Вавилов, И.С.Григорьев, Д.А.Марин, П.С.Жихарев, Т.С.Каратаев, В.А.Андрианов, А.Т.Манке, М.А.Мартьянов, К.М.Юдаев.
5 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Н.Н.Верещенко, И.В.Тельпугова, Т.Н.Рыжова, Л.Г.Кичанова, К.Е.Блохина, Студ.Федорова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.Е.Фаддеев, В.А.Низовой, В.В.Дахненко, Д.Н.Солодовник, Г.Н.Скряпкин, М.А.Мартьянов, Е.В.Арановский.
5 декабря, основная сцена, вечер, «Ревизор»: Л.П.Полякова, Е.М.Базарова, К.Е.Блохина, Л.А.Суворкина, А.М.Жарова, Л.С.Аникеева, О.Н.Абрамова, А.С.Потапов, Э.Е.Марцевич, Б.Г.Невзоров, А.В.Клюквин, А.Ю.Ермаков, В.В.Бунаков, С.А.Кагаков, Д.Н.Солодовник, В.А.Низовой, Вл.Б.Носик, Ю.Б.Ильин, А.Ю.Белый, В.А.Андрианов, С.И.Видинеев, Студ.Кудрявцев, Е.В.Арановский, В.В.Петров, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, В.В.Дахненко.
30 ноября, сцена филиала, «Свадьба, свадьба, свадьба!» («Предложение» и «Медведь»): Е.Г.Харитонова, О.Г.Жевакина, Л.Г.Кичанова, Н.П.Швец, З.Е.Андреева, А.С.Потапов, Г.В.Подгородинский, В.В.Петров, А.К.Вахтеров, В.А.Андрианов, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский.
1 декабря, сцена филиала, «Любовный круг»: Э.А.Быстрицкая, В.В.Андреева, В.А.Сафронов, А.В.Вершинин, Б.В.Клюев, В.Г.Зотов, А.Е.Дривень.
2 декабря, сцена филиала, «Бешеные деньги»: Л.П.Полякова, П.В.Долинская, Ю.В.Сафронова, Н.А.Титаева, И.А.Жерякова, Е.А.Кулешова, Д.Д.Кознов, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, К.В.Демин, М.Г.Фоменко, Г.О.Вавилов, А.К.Вахтеров, Д.Н.Курочка, К.М.Юдаев, В.А.Андрианов, П.С.Жихарев, Е.В.Арановский, С.А.Вещев.
3 декабря, сцена филиала, «Касатка»: Е.Г.Харитонова, Т.Н.Лебедева, Д.Н.Подгорная, Е.О.Порубель, А.В.Коршунов, В.А.Дубровский, А.В.Вершинин, С.С.Еремеев, В.В.Дахненко, В.А.Андрианов.
4 декабря, сцена филиала, «Влюбленные»(«Innamorati»): О.Н.Абрамова, И.А.Жерякова, О.Г.Жевакина, О.В.Молочная, О.В.Доброван, В.А.Низовой, Г.Н.Скряпкин, А.Е.Дривень, C.В.Потапов.
5 декабря, сцена филиала, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, А.М.Жарова, Ю.В.Сафронова, Е.О.Порубель, Студ.Мингазетдинова, Вл.Б.Носик, С.В.Потапов, В.К.Бабятинский, А.В.Вершинин, Д.А.Марин, С.С.Еремеев, П.В.Абрамов, Студ.Сошников, Студ.Коновалов.
5 декабря, сцена филиала, вечер, «Тайны мадридского двора»: Т.Н.Лебедева, О.Л.Пашкова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Ю.В.Сафронова, А.Е.Иванова, П.В.Долинская, Д.Н.Подгорная, В.И.Езепов, А.В.Вершинин, К.В.Дёмин, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, П.В.Абрамов, С.В.Потапов, М.Г.Фоменко, Д.А.Марин, Г.Н.Скряпкин, П.С.Жихарев.
13.12.2010
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 14 ДЕКАБРЯ ПО 19 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 14 ДЕКАБРЯ ПО 19 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
12.12.2010
ВИТАЛИЙ СОЛОМИН
Очерк Майи Карапетян из книги «Звезды Малого театра» (М., 2002).
12 декабря Виталию Мефодьевичу Соломину исполнилось бы 69 лет. Уже много лет прошло с тех пор, как его нет с нами, но его добрая улыбка, его образы остаются в памяти всех, кто его хотя бы раз видел в жизни, на сцене или в кино. Сегодняшняя публикация – дань памяти замечательному актеру и человеку…
12 декабря Виталию Мефодьевичу Соломину исполнилось бы 69 лет. Уже много лет прошло с тех пор, как его нет с нами, но его добрая улыбка, его образы остаются в памяти всех, кто его хотя бы раз видел в жизни, на сцене или в кино. Сегодняшняя публикация – дань памяти замечательному актеру и человеку…
10.12.2010
БОРИС КЛЮЕВ: «КОГДА ПОКЛОННИКИ ГОВОРЯТ МНЕ: «ВЫ ПРОСТО ВЫЛИТЫЙ МОЙ ОТЕЦ», СЧИТАЮ ЭТО САМЫМ БОЛЬШИМ КОМПЛИМЕНТОМ»
Начались съемки уже седьмого сезона популярного сериала
09.12.2010
«Звуковой архив Малого театра» ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
«Звуковой архив Малого театра»
ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
ИРИНА МУРАВЬЁВА ЧИТАЕТ СКАЗКУ А.С.ПУШКИНА
09.12.2010
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
9 декабря – день рождения актера Малого театра Тимофея Сергеевича Каратаева. Поздравляем Тимофея и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и новых интересных творческих предложений!
08.12.2010
«ВЛЮБЛЕННЫЕ» С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Свой 255-й сезон Малый театр открыл премьерой комедии Карло Гольдони «Влюбленные» («Innamorati») в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука. За два месяца спектакль получил хорошие отзывы в прессе и заслужил признание публики. Сегодня мы предлагаем посетителям сайта эксклюзивное интервью со Стефано – о его спектакле и работе в Малом театре.
06.12.2010
ЕВГЕНИЯ ДМИТРИЕВА – В РОЛИ ЕКАТЕРИНЫ ФУРЦЕВОЙ. ПРЕМЬЕРА НА «ПЕРВОМ КАНАЛЕ»
6 декабря в 22:30 смотрите на «Первом канале» 1-ю серию художественно-документального фильма «Екатерина III», приуроченного к 100-летию со дня рождения Екатерины Фурцевой, первой и единственной женщины – министра культуры СССР, в главной роли – актриса Малого театра – Евгения Дмитриева.
06.12.2010
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 7 ДЕКАБРЯ ПО 12 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 7 ДЕКАБРЯ ПО 12 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
05.12.2010
«Библиотека Малого театра» ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
«Библиотека Малого театра»
ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
Очерк Светланы Овчинниковой…
ГАЛИНА ЯКОВЛЕВНА ДЁМИНА
Очерк Светланы Овчинниковой…
05.12.2010
ПАМЯТЬ
5 декабря исполняется 85 лет со дня рождения народной артистки России Галины Яковлевны Дёминой (1925 – 2005).
03.12.2010
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
3 декабря – день рождения заслуженного артиста России Александра Константиновича Вахтерова. Поздравляем Александра Константиновича и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и новых ролей на сцене Малого театра!
02.12.2010
«Звуковой архив Малого театра» ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
«Звуковой архив Малого театра»
ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
ЮРИЙ СОЛОМИН ЧИТАЕТ СКАЗКИ А.С.ПУШКИНА
02.12.2010
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
2 декабря – день рождения заслуженной артистки России Инессы Геннадиевны Рахваловой. От души поздравляем Инессу Геннадиевну и желаем ей здоровья, удачи и творческих успехов!
01.12.2010
МАЛЫЙ ТЕАТР ОТКРЫВАЕТ ТЕАТРАЛЬНЫЙ ФЕСТИВАЛЬ В КОСТРОМЕ
С 1 по 10 декабря в Костромском государственном драматическом театре им. А.Н. Островского пройдет фестиваль «Дни Островского в Костроме». Фестиваль открывает спектакль Малого театра «Свои люди – сочтемся!» в постановке А.Четверкина.
30.11.2010
ЗАМЕНА СПЕКТАКЛЯ
8 января на основной сцене Малого театра пойдет спектакль «Три сестры» А.П.Чехова (вместо спектакля «Власть тьмы» Л.Н.Толстого). Приносим извинения за возможные неудобства!
30.11.2010
ГОЛЬДОНИ ПО-РУССКИ, КРАСОТА ПО-ИТАЛЬЯНСКИ
В октябре на сцене филиала Малого театра с успехом прошла премьера Карло Гальдони «Влюбленные» в постановке итальянского режиссера Стефано де Лука и в исполнении молодых артистов театра
29.11.2010
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 30 НОЯБРЯ ПО 5 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 30 НОЯБРЯ ПО 5 ДЕКАБРЯ 2010 ГОДА
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка