«Звуковой архив Малого театра»

АЛЕКСАНДР ОСТУЖЕВ В «ОТЕЛЛО» У.ШЕКСПИРА

Продолжаем публикацию записей из антологии, выпущенной к 150-летию Малого театра...

«Звуковой архив Малого театра»

АЛЕКСАНДР ОСТУЖЕВ В «ОТЕЛЛО» У.ШЕКСПИРА

Продолжаем публикацию записей из антологии, выпущенной к 150-летию Малого театра....

Заключительная сцена из трагедии У.Шекспира «Отелло». (1,4 Мб)

Отелло — А.Остужев
Лодовико – Б.Бриллиантов

Департамент культуры и искусства Пермской области

Продюсерская фирма «Театр Тур плюс»

представляют гастроли театра «Балет Евгения Панфилова»

Спектакли пройдут с 27 марта по 1 апреля

на сцене Малого театра России (Основная сцена).

Департамент культуры и искусства Пермской области
Продюсерская фирма «Театр Тур плюс»
представляют гастроли театра «Балет Евгения Панфилова»
Спектакли пройдут с 27 марта по 1 апреля
на сцене Малого театра России (Основная сцена).
Начало спектаклей в 19.00.
Справки и заказ билетов: 623-26-21, 924-40-83, 675-96-32.

27.03.06.
«Балет Толстых» Евгения Панфилова

1-е отделение
Одноактный балет «Времена года»
Хореография Евгения Панфилова
2-е отделение
Одноактный балет «Бабы. Год 1945.»
Хореография Евгения Панфилова


28.03.06.
Dance-company «Бойцовский клуб»

1-е отделение
Одноактный балет «Тюряга»
Хореография Евгения Панфилова
2-е отделение
Одноактный балет «Тирбушон»
Хореография Алексея Расторгуева

29.03.06.
«Балет Евгения Панфилова»

1-е отделение
Одноактный балет «Золушка»
Хореография Евгения Панфилова
2-е отделение
Одноактный балет «Клетка для попугаев»
Хореография Евгения Панфилова

30.03.06.
«Балет Евгения Панфилова»

1-е отделение
Одноактный балет «Мио, мой бедный Мио!»
Хореография Сергея Райника
2-е отделение
Одноактный балет «Река»
Хореография Евгения Панфилова

31.03.06.
«Балет Евгения Панфилова»
Dance-company «Бойцовский клуб»

1-е отделение
Одноактный балет «Восемь русских песен»
Хореография Евгения Панфилова
2-е отделение
Одноактный балет «БлокАда»
Хореография Евгения Панфилова

01.04.06.

Гала-концерт

«РЕВИЗОР» Н.В. ГОГОЛЯ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА

Ю.А. ДМИТРИЕВ
ИЗ СТАТЬИ «ВЕЛИКИЙ РУССКИЙ ТЕАТР» (Малый театр 1824-1917. том 1. М.ВТО, 1978)

Первое представление комедии Н.В. Гоголя «Ревизор» в Малом театре состоялось 25 мая 1836 года.

Незадолго до постановки «Ревизора» Белинский в одной статье писал: «...Поэзия реальная, поэзия жизни, поэзия действительности, наконец, истинная и настоящая поэзия нашего времени. Ее отличительный характер состоит в верности действительности; она не пересоздает жизнь, но воспроизводит, воссоздает ее и, как выпуклое стекло, отражает в себе под одною точкою зрения разнообразные ее явления, выбирая из них те, которые нужны для составления полной оживленной и единой картины... Неизменный предмет ее вдохновений есть человек, существо самостоятельное, свободно действующее, индивидуальное, символ мира, конечное его проявление, любопытная загадка для самого себя, окончательный вопрос собственного ума, последняя загадка своего любознательного стремления».

Этим требованиям Белинского в полной мере отвечала драматургия Гоголя. Но в то же время ее реалистическая сущность встретила решительную критику со стороны представителей консервативного лагеря.

«Ревизор», законченный в 1836 году, по ходатайству В. А. Жуковского и графа М. Ю. Виельгорского прочел Николай I. Пьесу он не понял, и поэтому она не вызывала у него возражений. Царь решил, что смысл ее ограничивается событиями в одном уездном городе, обобщающее значение комедии до него не дошло. Тогда пьесу передали в цензуру. Цензуровавшие ее для сцены Е. Ольдекоп и для печати А. Никитенко вымарывали только выражения, касающиеся религии— «Батюшки, батюшки, выносите, святые угодники», «Боже мой, мать ты моя пресвятая, преподобный Антоний» и т. п. Была также вычеркнута фраза об унтер-офицерше, которая сама себя высекла, и вместо слов: «За три десятилетия удостоен Владимира» цензор написал: «Представлен к Владимиру».

А. И. Герцен говорил: «Иностранцу трудно понять огромное впечатление, произведенное у нас на сцене «Ревизором», который потерпел в Париже полное фиаско. У нас же публика своим смехом и рукоплесканиями протестовала против нелепой и тягостной администрации, против воровской полиции, против общего дурного правления». «В этой пьесе всем досталось, а больше всего мне», — вставая со своего места, произнес Николай, до которого на спектакле смысл пьесы все-таки дошел.

Самую верную оценку «Ревизора» дал Белинский; он увидел в гоголевском произведении не только комедию, но и трагедию русской жизни. Белинский писал, что по понятиям городничего быть генералом — «значит чваниться и павлиниться перед нижними и видеть перед собою их унижение и проч. и проч. Представьте же себе такого человека действительно генералом... захочется ли вам смеяться». Поистине тут было не до смеха.

«Ревизор» вызвал ожесточенную полемику, так как сатирическое жало пьесы направлялось в самое сердце реакции. И, как это всегда бывало, спор эстетический переходил в спор политический. В этом споре столкнулись силы прогресса и реакции. «Ревизор» своей смелой критикой всего темного, отживающего помогал прогрессивным силам. Пьеса была подлинно реалистическим произведением, рисующим жизнь в ее полноте и сложности, показывающим жизнь как бы сквозь увеличительное стекло.

Правда, при первой постановке пьесы в Малом театре спектакль не получился достаточно удовлетворительным. Прежде всего сказывалось отсутствие режиссуры. С. Т. Аксаков уговаривал Гоголя приехать в Москву и принять на себя руководство репетициями, но тот, тяжело переживавший неудачу постановки «Ревизора» в Александрийском театре, сделать это отказался. Большинство актеров, воспитанных на мелодраме и водевиле, не сумело понять сложных, многогранных и в то же время гротесковых характеров комедии. Исключение составлял только Щепкин, игравший Сквозника-Дмухановского. Хлестакова играл известный автор водевилей и в общем посредственный актер Д. Т. Ленский. У него Хлестаков предстал традиционным водевильным плутом, морочившим головы всем, с кем он соприкасался. Спектакль в сценах с Хлестаковым приобретал несколько легкомысленную направленность. М. Д. Львова-Синецкая придавала своей Анне Андреевне не свойственные городничихе драматизм и светскость. Роль Марьи Антоновны исполняла совсем неопытная Самарина. Артисты Н. М. Никифоров и С. В. Шумский в ролях Бобчинского и Добчинского выкидывали коленца одно другого чуднее, но сути двух помещиков и небокоптителей так и не раскрыли. Так же, скорее карикатурно, чем жизненно убедительно, были показаны чиновники. Удачно сыграл роль Осипа И. В. Орлов. Щепкин вскоре после премьеры сообщал своему приятелю петербургскому актеру И. И. Сос¬ницкому: «Орлов в слуге — хорош». И журнал «Репертуар и Пантеон» через десять лет после премьеры вспоминал: «Роль Осипа в «Ревизоре» создана им. Как хорошо выражает он эту хитрость, так и пробивающуюся у него через маску глупости».

И все же, несмотря на многие недостатки постановки, объясняемые прежде всего тем, что актеры далеко не сразу поняли и тем более сумели выявить в спектакле общественное и художественное значение гоголевской пьесы, спектакль пользовался большим успехом. Определяющее значение здесь, конечно, имели сама пьеса, талантливая игра Орлова и особенно Щепкина. И кроме того, как это часто бывает в театре, спектакль художественно совершенствовался и идейно углублялся, вызывая к себе все больший интерес со стороны самого широкого зрителя.

ВРАЧ, ИСЦЕЛИСЯ САМ!

В Малом театре играют «Мнимого больного». Комедию Мольера поставил Сергей Женовач, с чьим участием в судьбе старой, но ни в коем случае не дряхлой театральной академии связывают все удачи последних лет...

ВРАЧ, ИСЦЕЛИСЯ САМ!

В Малом театре играют «Мнимого больного». Комедию Мольера поставил Сергей Женовач, с чьим участием в судьбе старой, но ни в коем случае не дряхлой театральной академии связывают все удачи последних лет. «Горе от ума», «Правда — хорошо, а счастье лучше» — его рук дело. «Мнимый больной» — третья и, может статься, на некоторое время — последняя его работа. У Женовача появилось свое собственное театральное дело, Студия театрального искусства, сложившаяся из выпускников его курса в ГИТИСе, со знаменитыми уже на всю Москву спектаклями — «Мальчиками» по нескольким главам «Братьев Карамазовых», «Мариенбадом» по Шолом-Алейхему, «Поздней любовью» Островского. В определенном смысле — по доверию к искусству актера, по уверенному предпочтению классическому репертуару и высокой словесности, Студию Женовача можно было бы признать Студией Малого театра, по аналогии с многочисленными студиями МХТ (четыре «случилось» еще при Станиславском с Немировичем, Пятая была основана Романом Козаком на исходе 80-х, при Ефремове, Шестой назвали недавно нынешнюю магистратуру для американских актеров, которые по полгода учатся в Москве и играют затем несколько спектаклей, порой — весьма недурных).

Но вернемся к нашему «Больному» и к Женовачу в Малом. В самые лютые морозы — переполненный зал, на окошке кассы — объявление, что все билеты проданы. Публика — по преимуществу, новая, которая успела уже привыкнуть к тому, что театр проходит по разряду дорогих удовольствий. Какой-то умный человек с рыночным мышлением рассудил верно: если публика готова платить по полторы тысячи за дурную антрепризу, почему бы ей не заплатить примерно столько же за хороший спектакль в театральной академии?! При равных ценах предпочтение будет отдано продукции лучшего качества.

Другое дело, что значит «лучший»? Поход на «Мнимого больного» по времени совпало с публикацией результатов очередного опроса фонда «Общественное мнение», который на сей раз занялся изучением отношения народонаселения к юмору на российском ТВ. И — пинок под зад всем ревнителям высокого и прекрасного: качество юмора на нашем ТВ устраивает 58% россиян, а самым популярным артистом на юмористическом фронте признали Евгения Петросяна (35%!). 40% россиян смотрят юмористические программы часто, еще 18% делают это постоянно. 47% считает лучшей программой «Кривое зеркало», а 40% — «Аншлаг»...

«Мнимый больной» — вот это важно — в данном случае вступил в схватку «за смешное» на том самом юмористическом поле, которое пахано-перепахано нашими телеюмористами и театральной антрепризой: антреприза ведь смеется чаще и больше над телесным низом, и при том «специализируется» на комедиях, правда, чаще — на переводных, итальянских да французских. А «Мнимый больной» — самая что ни на есть комедия. Старинная, конечно, и можно было вообразить, что за несколько веков нещадной эксплуатации, — несколько подрастерявшая свой комический задор. Но — нет. «Мнимый больной» — и тут Малый снова выходит на равный бой с коммерческой антрепризой и устраивающем большинство россиян телевизионным юмором: шутки Мольера недалеко еще ушли от задорных и оттого несколько грубоватых средневековых французских фарсов, юмор которых концентрировался в тех же самых областях, что и юмор наших сегодняшних записных юмористов. В споре «равных» выигрывает Малый. «Мнимый больной» — продукт конкурентноспособный.

Следующий вопрос: хорошо ли это, обойти на этом самом повороте Евгения Петросяна?

Очень! Невероятно хорошо!

Горшки с ярко и крупно выраженным содержимым бесконечно промываемого желудка Аргана носят туда-сюда, сам он только о клистирах и говорит, но — парадокс: в исполнении Василия Бочкарева, выдающегося актера Малого театра, вообще — театра русского, нет ни малейшей пошлости. Он говорит про «низ», и думает его герой об одном только лечении, а как-то все это выходит у него так ловко, что, как говорится, не придерешься. Какая-то даже изысканность — во всем, в сценической раме (художник Александр Боровский), в костюмах Оксаны Ярмольник, в выразительном свете (художник по свету — Дамир Исмагилов), то напрочь скрывающемся с глаз долой, поскольку Аргану белый свет не мил, то вдруг заливающим всю сцену — просторную залу дома мнимого больного — ярким солнечным светом. Жизнь хороша! Вот только жить Аргану — нехорошо.

Юмор Женовача и Бочкарева — чрезвычайно разнообразен. От незатейливой насмешки над французским характером героев (явившись на сцену в начале второго акта, Арган прихватывает с собой традиционный французский багет, который тут же и принимается уплетать за обе щеки, — ведь именно таков в русском представлении расхожий образ среднего парижанина). И — веселящих до колик «припрыжек» Аргана, с которыми он устремляется за сцену в минуты особенной активности своего пищеварительного тракта. До — неожиданного, но радующего многих внешнего сходства героя Бочкарева с Вахмуркой, персонажем чехословацкого телесериала о приключениях бодрого Гржимека с меланхоличным и раздумчивым Вахмуркой... И — очевидных театральных параллелей: игра Аргана, придуманная его братом и служанкой Туанеттой (Людмила Титова), дабы изобличить неискренность нынешней его жены (Евгения Глушенко) очевидно рифмуется с «Мышеловкой» в «Гамлете», только у Шекспира театр необходим заглавному герою, чтобы получить доказательства вины Клавдия и усугубить трагическое действо, а тут — лишь как шаг к счастливой развязке. Вот это самое соседство высокого и низкого, гомерически смешного и светло-печального, неизменного, в каждый момент сценического времени, — оно-то и создает обаяние спектакля Женовача. Какие-то трагические сквозняки, вдруг доносящиеся из распахнутых настежь дверей, или — снова вдруг! — какой-то меланхолический свет, не позволяют забыть о скоротечности жизни, которую попусту тратит Арган. А есть ли варианты? Бог весть... Эта печаль «со стороны», залетающая незвано — нежданно извне роднит «Мнимого больного» с лучшими спектаклями Стрелера, который как никто умел сочетать неразрывными узами безмятежное веселье детства человечества с нашей всезнающей меланхолией.

Еще, разумеется, приключения мнимого больного, а особенно — сентенции здравомыслящего брата Аргана Беральда в исполнении Александра Клюквина могут сойти за комментарии «на полях» социальной реформы господина Зурабова. Ведь что говорит многомудрый Беральд? «Люди умирают не от болезней, а от лекарств», «Обращаться к врачам могут только люди с могучим здоровьем, у которых есть силы выносить и болезнь и лекарства». И всячески отрицает необходимость медицины, а равно и пользы ее для выздоровления.

Григорий Заславский
05.02.2006

НЕСКАНДАЛЬНЫЙ НЕВЗОРОВ

Популярный артист вновь снимается на киностудии «Беларусьфильм»...

НЕСКАНДАЛЬНЫЙ НЕВЗОРОВ

Популярный артист вновь снимается на киностудии «Беларусьфильм»

В здании бывшей районной амбулатории поселка Колодищи идут съемки новой картины режиссерского тандема Ивана Павлова и Маргариты Касымовой «Соблазн». После военной картины «Глубокое течение» режиссеры отдыхают душой на мелодраме. Сюжет будущей ленты разворачивается вокруг автомобильной аварии, «благодаря» которой раскрывается адюльтер. Незадачливые любовники попадают в сельский травмопункт, где их находят законные половины. Понятное дело, за раскрытием супружеской неверности следуют напряженные выяснения отношений. В финале побеждает любовь. Каким образом это происходит, не скажу. Чтобы кино было интересно смотреть. Кстати, премьера намечена на будущую осень. Главные мужские роли исполняют российские звезды Сергей Астахов и Ярослав Бойко (это он попал в аварию с чужой женой). А прекрасную половину представляют популярные белорусские актрисы Вера Полякова и Валерия Арланова.

В один из съемочных дней «десант» «СБ» высадился на площадке. Мы с фотографом открыли дверь бывшей амбулатории. И на пороге увидели Бориса Невзорова в белом халате и докторской шапочке. Что бы это значило? А он-то здесь откуда? Мы тут же взяли знаменитого актера в оборот.

- Борис Георгиевич, и вы не устояли перед «Соблазном»?

- Каюсь...

- А я слышала, что в театрах Москвы введено новое правило. Если актер по причине занятости в каких-либо съемках вынуждает менять репертуарную политику, с него взимается процент от гонорара за съемки. Вы сейчас в Минске. Что по этому поводу думают в Малом театре, где вы работаете?

- Такое новшество введено только в одном театре, насколько мне известно. Это МХТ им. Чехова. Что ж, если их устраивает такое положение вещей, пусть платят. Лично я никаких процентов не отдал бы.

- Вы много снимаетесь в России и Украине. Что заставило вас принять предложение поработать в Беларуси?

- «Беларусьфильм» для меня как дом родной. Раньше часто приходилось здесь бывать. Я снимался у ваших классиков, в том числе у Виктора Турова в картинах «Люди на болоте» и «Шляхтич Завальня». А с Маргаритой Касымовой мы давно обсуждали этот сценарий. Лет пять назад. Я заранее дал свое согласие. Поэтому, когда фильм запустился, я вполне логично оказался на съемочной площадке.

- Судя по вашему костюму, вы играете врача.

- Да. Сейчас мы как раз готовимся снимать сцену в больнице. Один из главных героев, которого играет Ярослав Бойко, попал в аварию. Мой персонаж заходит его навестить. И заодно сообщить результаты анализов.

- «Соблазн» - картина о любви. Две семейные пары выясняют отношения. А в чем зерно вашей роли?

- Центральные герои - люди молодые. Им предстоит пройти испытание на верность. Поскольку конфликт происходит на глазах моего героя, ему невозможно избежать размышлений на тему любви и долга. У него тоже есть жена. И непростые отношения в семье. Невольно происходит переосмысление многих вещей. Я так думаю, что назначение персонажа, которого я играю, - это «голос автора», оценка стороннего наблюдателя.

- А где вы снимались до «Соблазна»?

- В Украине. Это 50-серийный телефильм «Дьявол из Орли. Ангел из Орли». Действие происходит в начале прошлого века во Франции. У меня там очень необычная роль. Я играю законченного наркомана.

- Вы? С вашей величавой фактурой?

- В том-то и дело. После многочисленных «монументальных» положительных героев мне было очень интересно попробовать себя в новом качестве. Образ очень интересный. По сценарию до такого отчаянного положения меня доводит моя жена. Та самая дьяволица из Орли. Этот сериал, по-моему, будет показан по телеканалу «Россия».

- Как вы считаете, верно ли мнение, что частые съемки в сериалах выхолащивают актерскую профессию?

- Разумеется, нет. Это такая же работа, как и съемки в «полном метре». Просто жанр другой. Другие особенности. В кино, конечно, детали образа выписываются более точно, скрупулезно. Но я бы не сказал, что в сериалах сниматься проще. В этот процесс надо еще уметь вписаться. Это как забег на длинную дистанцию. Не каждый сможет выдержать такие нагрузки. Столько текста приходится учить! Съемочный день длится намного дольше обычного рабочего дня. И потом, ведь жанр не стоит на месте. Сериал развивается. Вспомните, какие картины мы смотрели 10 лет назад и какие снимают сегодня. Это ведь небо и земля.

- А что вы скажете о последнем достижении российского кино - фильме «Дневной дозор», побившем все рекорды кассовых сборов? Я, например, слышала сердитое мнение Евгения Миронова о том, что певица и актриса играют на одном уровне. И ему стыдно за актерский цех.

- А мне женские работы в этой картине, как раз наоборот, очень понравились. У меня к актерам в «Дозорах» нет претензий. Мне жанр не нравится. Это слепое подражание Голливуду. Бедный Голливуд! Как он только справлялся раньше, без нашей помощи?

- В таком случае, какие современные фильмы вам по душе?

- Очень надеюсь, что картина, на съемках которой мы сейчас присутствуем, восполнит катастрофический недостаток в обычных, но очень нужных человеку историях о любви. Все мы устали от кровавого месива на экранах. И хотим чего-то светлого, человечного, доброго.

ШАДРИНА Анна
«Белорусь сегодня», 21.02.2006

ОЧАРОВАНИЕ И СИЛА АКТРИСЫ

Попала мне недавно в руки небольшая, богатая фотоиллюстрациями книжечка из серии «Библиотека Малого театра» под адресно-непритязательным названием «Татьяна Еремеева»...

ОЧАРОВАНИЕ И СИЛА АКТРИСЫ

Попала мне недавно в руки небольшая, богатая фотоиллюстрациями книжечка из серии «Библиотека Малого театра» под адресно-непритязательным названием «Татьяна Еремеева». Автор Елена Микельсон тепло и взволнованно рассказывает о жизни и творческом пути народной артистки России (это звание Еремеева получила в 1949 году), актрисы Малого театра, которая летом 2003 года переступила 90-летний рубеж. Можно лишь позавидовать жизненному и творческому долголетию одной из ведущих артисток знаменитого «Дома Островского». Впрочем, этот театр славится своими долгожителями. Вспомним хотя бы народных артистов СССР: нашего земляка Н. Анненкова, Е. Турчанинову, И. Ильинского, Е. Самойлова, последних двух многие знают и как знаменитых киноактеров.

Но это кстати. А книжка заинтересовала прежде всего тем, что в ней значительный фрагмент отведен времени службы Татьяны Александровны Тамбовскому драматическому театру. Уроженка Архангельска, она профессионально дебютировала в Севастополе. Потом была целая череда городов и театров... «Она начинала трудно,- замечает автор, - но всегда и везде была счастлива творчеством». Хотя на первых порах слишком часто приходилось сталкиваться «с дешевой театральщиной, непрофессиональной режиссурой».

Но в 1937 году Татьяна Битрих (это ее настоящая фамилия) попала в тамбовский театр. Здесь, по словам автора, «обрела творческую работу и настоящую театральную «семью». Тамбов был городом высокой культуры, которая определялась такими именами, как Державин, Рыбаков, Рахманинов. Тамбовский зритель был требовательным и хорошо подготовленным. Здесь она получила возможность играть не роли «на выходах», а героинь Грибоедова, Гюго, Гоцци, приобщиться к драматургии Шекспира и Шиллера».

Приводится ряд интересных, неординарных фактов, характеризующих актрису как женщину сильную, волевую, твердую во взглядах, но добрую. Такой показательный факт: она не ожидала смиренно подсказок режиссеров, старалась самостоятельно работать над ролями. Эти качества ее характера ярко проявились в годы Великой Отечественной войны. Спектакли каждый день, а в субботу и воскресенье - по две-три постановки. «А в театре на сцене не таял внесенный с декорациями снег, - вспоминала Татьяна Александровна. - И термометр показывал минус два... На мне крепдешиновый костюмчик Турандот - почти ничего! Спасало тепло прожекторов? Удивительно, но я ни разу не болела. Не теряла голоса...» Было голодно, приходилось сдавать кровь на донорском пункте, «чтобы иметь рабочую карточку». Побывавший на одном из спектаклей секретарь обкома удивился, как актриса выдерживает такие нагрузки. Привезенную для нее на следующий день корзину с продуктами не стала припрятывать - разделила содержимое с соседями по коммунальной квартире.

Именно из Тамбова Татьяну Битрих в 1944 году пригласили в Малый театр, где стала она выступать под фамилией Еремеевой. Это была фамилия друзей ее родителей, в домашнем театре которых Таня в детстве сыграла свои первые роли. И начался ее блистательный путь на столичной сцене. Не сразу, конечно, «В этой устроенной столичной семье я ощутила себя снова начинающей артисткой с «провинциальным прошлым». А мне хотелось поговорить о Тамбове, потому что там осталась моя душа. Мне хотелось пожить воспоминаниями о его добром зрителе, о прощальном моем спектакле, когда стояла я в цветах и слезах на сцене, а зал стоя приветствовал меня в последний раз...»

Эти слова многое говорят о душевных качествах прекрасной женщины и актрисы. И можно было бы ими завершить рассказ о тамбовском периоде творчества Татьяны Александровны Еремеевой. Но закончу я все-таки очень точными и проникновенными словами автора - объективным взглядом со стороны: «Народная артистка России Татьяна Еремеева - явление уникальное: в ней нет актерского тщеславия и самомнения, того, что расцвело в наши дни. Как скромный и благородный человек, она терпеливо делает свое дело, служа примером для своих коллег по профессии... Так и живет она вот уже 90 лет (из них 70 отданы искусству), таинственным образом сохранив свое очарование и свои жизненные силы». Лучше не скажешь!

Виталий ГАРМАШ.
«Тамбовская жизнь», 21.02.2006

ПОЗДРАВЛЯЕМ!

Указом Президента РФ В.В. Путина №104 от 13 февраля 2006 года за большие заслуги в области искусства актеру Малого театра Владимиру Алексеевичу Сафронову присвоено звание Народного артиста России.

«СЕГОДНЯ НЕТ ТАКОГО КРАСАВЦА»

Виталий Вульф — о Евгении Самойлове

«СЕГОДНЯ НЕТ ТАКОГО КРАСАВЦА»

Виталий Вульф — о Евгении Самойлове

Евгений Валерьянович Самойлов был очень талантливым артистом. Окончив в 30-е Ленинградский художественный политехникум, он поступил в Ленинградский театр под руководством Вивьена. Там его в 1934-м увидел Мейерхольд и пригласил в свой театр.

Это было очень высокое, великое время для него в художественном смысле. Он там играл и в «Лесе» Островского, и Чацкого в «Горе от ума» Грибоедова. Сыграл и Павла Корчагина в спектакле «Одна жизнь». Этого спектакля по роману Николая Островского «Как закалялась сталь» никто не видел. Он сразу был запрещен. А в 1938-м театр и вовсе закрыли.

Это было драмой для молодого Самойлова. Только начавший артист, красавец с чудным голосом, в 1940 году он пришел работать в Театр Революции — сегодня он называется Театром имени Маяковского.

Время после Мейерхольда, когда нельзя было даже произносить его фамилию вслух, для Самойлова, по-моему, сложилось как раз замечательно. У него в Театре Революции была потрясающая партнерша — великая актриса Мария Бабанова. Если он был Олегом Кошевым, то она — Любкой Шевцовой. Он — Антипа Зыков, она — София. Он — Лопахин, а она — Раневская! Играл он в те годы очень много.

В 1954 году, когда я только окончил университет, в московском театральном мире случилась сенсация: Охлопков поставил «Гамлета»! С Евгением Самойловым в главной роли. А Офелию играла Бабанова. Правда, сыграла она ее всего четыре раза. Просто однажды пришел на спектакль Молотов и удивился: а почему это такая немолодая у вас Офелия? И Бабанова сама отказалась дальше играть.

Спектакль никто не запрещал.

Он шел, но Самойлов с тех пор вкус к этой роли как-то потерял. В этом театре он прослужил 28 лет.

И в 1968-м перешел в Малый. Вот там его путь мне не представляется таким ярким. Если в Театре Маяковского он тяготел к героическому, монументальному жанру, то кого ему приходилось играть в Малом театре? Психиатра в пьесе Иона Друцэ о последних днях Толстого «Возвращение на круги своя», Игната в «Фоме Гордееве», уже в старости — Крутицкого в «Не было ни гроша, да вдруг алтын»...

Последний раз я видел его на сцене около двух лет назад. Это был князь Тугоуховский в «Горе от ума». Мастерская работа! Но роль-то крохотная и погоды никакой спектаклю не делала.

А в кино ему довелось поработать со всеми звездами. Был партнером единственной актрисы, которую, на мой взгляд, можно сравнивать с западными кинозвездами, — Любови Орловой.

Играл Щорса в знаменитом фильме Довженко, еще до войны, и Сталинскую премию за эту роль тоже получил еще до войны. Играл и с Мариной Ладыниной, и с Валентиной Серовой.

Его персонаж — офицер по фамилии Колчин — и сегодня известен любому молодому человеку, так часто у нас по телевизору показывают «Сердца четырех».

Сегодня нет молодого артиста, который был бы так же красив, как был в молодости Евгений Валерьянович. Нет такой мужественности, такой сексуальной привлекательности. А его дочь Татьяна Самойлова — единственная русская актриса, которую знают в любой стране мира. Когда я был в Голливуде, то видел на стенке ее портрет рядом с фотографиями Греты Гарбо, Кэтрин Хэпберн. Она настоящая звезда, и отец очень гордился тем, что фильмы «Летят журавли» и «Анна Каренина» знают все. А однажды, вернувшись из заграничных гастролей, даже с болью сказал мне: «Обо мне написали: этот актер — отец великой Татьяны Самойловой...» Сын Алексей — тоже актер, хотя и не такой драматичной судьбы.

Могу только выразить глубокое соболезнование Татьяне и Алеше по поводу смерти их отца — большого русского актера, который отточил свой талант в Театре Мейерхольда и стал его любимцем, а в Театре Маяковского они с Бабановой были главной актерской парой.

Записал Дмитрий САВОСИН
«Вечерняя Москва», 20.02.2006

МОСКВА ПРОСТИЛАСЬ С ЕВГЕНИЕМ САМОЙЛОВЫМ

Москва во вторник простилась с народным артистом СССР Евгением Самойловым, скончавшимся на 94-м году жизни. Гражданская панихида прошла в академическом Малом театре, где мастер беззаветно трудился с 1967 года...

МОСКВА ПРОСТИЛАСЬ С ЕВГЕНИЕМ САМОЙЛОВЫМ

Москва во вторник простилась с народным артистом СССР Евгением Самойловым, скончавшимся на 94-м году жизни. Гражданская панихида прошла в академическом Малом театре, где мастер беззаветно трудился с 1967 года.

Телеграмму соболезнования направил дочери и сыну покойного президент РФ Владимир Путин. В ней он отметил, что замечательные работы актера «навсегда останутся в истории российского драматического искусства, в сердцах преданных поклонников его блестящего таланта».

Выступившие на панихиде говорили о том, что артист был одним из признанных корифеев российского театра и кино. Его лучшие работы на сценах театра имени Маяковского и Малого театра, в фильмах «Щорс», «В шесть часов вечера после войны», «Сердца четырех», «Борис Годунов» навсегда останутся в истории отечественного искусства.

Отпевание состоялось в храме Воскресения Словущего в Брюсовом переулке. Евгений Самойлов похоронен на Ваганьковском кладбище. Об этом сообщает ИТАР-ТАСС.

«Листая старые подшивки»

ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ: «Я СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК...»

Принял ли меня Малый театр? Да, принял, и принял великолепно. С большим уважением ко мне относятся все, начиная от молодежи и кончая оставшимися еще стариками...

«Листая старые подшивки»

ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ: «Я СЧАСТЛИВЫЙ ЧЕЛОВЕК...»

- Евгений Валерианович, конечно главный предмет нашего разговора - Малый театр. Но как-то не хочется начинать с середины. Не могли бы вы рассказать, как пролегал ваш путь в зги стены?

- Вот как закончил театральное училище в 30-м году в Ленинграде, так и пошел по театральной линии и так до сих пор этим занимаюсь. 60 с лишним лет, и мне-то уже 87-й год пошел...
Перевидел я на своем веку очень много актеров - и стариков Александрийского театра, и Большого драматического, а после того, как переехал в Москву по приглашению Всеволода Эмильевича Мейерхольда, посещал Художественный театр. Малый, смотрел всех великих мастеров. Так что было это не только школой профессиональной, но и школой воспитания. Я ведь избрал свою профессию по дыханию своего сердца, после театра Мейерхольда работал в Театре Революции, ныне Театре имени Владимира Маяковского. Долгие годы работал с Николаем Павловичем Охлопковым, а в 1968 году, когда Охлопков ушел из жизни, покинул театр, потому что получил предложение от Михаила Ивановича Царева и художественного руководителя Малого театра Бориса Ивановича Равенских перейти в Малый. Так что с конца 68-го года я в Малом театре. Тоже - немало...
Почему я пришел сюда? Потому, что Равенских пригласил меня участвовать в спектакле «Царь Федор Иоаннович». Тогда же был приглашен и Иннокентий Смоктуновский. Спектакль идет до сих пор. Борис Иванович железно поставил его по мизансценам - можно заменить любого артиста, но все равно остается невероятно сильное впечатление. Впечатление от работы замечательного режиссера, который воспитывался у гениального Мейерхольда. Это было мощное искусство, которого сегодня, к сожалению, уже нет...
Последнее время я уже не играю в «Царе Федоре Иоанновиче», хотя роль Шуйского считаю одной из любимых и очень важных для себя. Сейчас я занят в репертуаре не очень много - играю Крутицкого в спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын», Захарьина в «Царе Иоанне Грозном», Карпа в «Лесе» Островского... Принял ли меня Малый театр? Да, принял, и принял великолепно. С большим уважением ко мне относятся все, начиная от молодежи и кончая оставшимися еще стариками. Что значит для меня этот театр? Я в свое время пересмотрел здесь всех великих мастеров, которых застал. Потрясла Вера Николаевна Пашенная в «Вассе Железновой», великолепны были Михаил Жаров, Михаил Царев, с которым мы были знакомы еще со времен театра Мейерхольда... Потряс меня Остужев в «Уриэле Акосте», в «Отелло». Этот артист был явлением, которое покорило всю Москву. Я помню, как кончался спектакль и люди выходили из театра как после большого праздника...
Эти мастера и память о них заставляют меня относиться к себе с достаточным вниманием. Раз уж избрал такой путь, надо отдавать ему все свои силы и способности. Вот я и стараюсь этим заниматься...

- Вы учились в Ленинграде, где своего рода школой был Александрийский театр - совершенно особое искусство. Потом вы попали в театр Мейерхольда - прикоснулись к искусству другому, нетрадиционному. Затем был Театр Революции -что-то третье. И - Малый театр... Словно замкнулся какой-то круг, правда? А как вы воспринимаете спектакли Александринки сегодня?

- Последнее время я, к сожалению, не видел спектаклей этого театра. Давно не видел, как-то не случалось. Ушли все мастера: Николай Симонов, Николай Черкасов, Юрий Толубеев, Василий Меркурьев... Конечно, таких уже нет, и очень жаль, что Александрийский театр как-то увял по сравнению с теми временами, когда эти мастера выходили на подмостки, когда художественным руководителем был Леонид Сергеевич Вивьен, мой учитель. Леонид Сергеевич открыл в Ленинграде театр актерского мастерства, куда вошли Толубеев, Меркурьев, Екатерининский и я, молодой актер, только что закончивший школу... Это и был, по сути, первый мой театр. А потом меня пригласил Всеволод Эмильевич.
С его творчеством я был знаком по спектаклям Александрийского театра - «Маскарад», «Дон Жуан», где играли Юрьев, Варламов...

- Евгений Валерианович, а ваш огромный киноопыт помогал или мешал в театре?

- Он не мешал. Ведь кино - искусство особое. Снимался я только в молодые годы, давно уже не снимаюсь и не могу, потому что кино требует огромных физических сил. Это трудное искусство, очень трудное...
А вообще я счастливый человек. Мне довелось встречаться и в театре, и в кино с мастерами, у которых можно и нужно было учиться. Всеволод Эмильевич Мейерхольд много со мной работал; после ухода Царева в Малый театр я играл у него Чацкого в «Горе уму», Нелькина в «Свадьбе Кречинского», Петра в «Лесе»... Потом Мейерхольд ставил «Как закалялась сталь» Николая Островского, и я играл Павку Корчагина. На этом спектакле, собственно, и кончился театр...
А потом был Николай Павлович Охлопков - ведь его история начиналась тоже у Мейерхольда, как и история Царева, Жарова, Ильинского, Яхонтова, Пырьева, Тяпкиной... Мейерхольд воспитал большое количество интереснейших актеров!..
А с Охлопковым я проработал с 1943 по 1968 год. Я играл почти все премьеры, Николай Павлович ставил на меня, последними были спектакли «Гамлет» и «Медея». И этот диапазон в ролях, которые я играл на протяжении жизни, настолько размассировал меня, что сыграть, например, Карпа в «Лесе» - для меня просто шутка.

- А для зрителей - наслаждение. Невозможно оторваться от вашего Карпа:
походка, жесты, мимика - все «говорит», и увлекает, и вызывает сочувствие...

- Делаю это без особого напряжения, ведь я начинал у Вивьена с характерных ролей. Будучи очень молодым, начинающим актером, клеил бороду, нос... Вот и оказалось, что сейчас мне эти роли играть легче, чем героя-любовника. Это я уже не смогу сыграть...

- Евгений Валерианович, а что вы думаете о будущем Малого театра?

- Конечно, меня тревожит мысль о том, что будет дальше с моим театром. Последний из могикан Малого - Николай Александрович Анненков уже почти не работает, он очень старый человек, и, конечно, заботит мысль:
что останется после неизбежного ухода самых старших артистов. Ведь рано или поздно они уйдут, и молодежь должна их заменить...

- Но как их можно заменить? Другая культура, другая школа...

- Конечно. Поэтому все так сложно. Когда 60 с лишним лет проведешь на сцене - в тебе возникает особое к ней отношение. Я прихожу на сцену после второго звонка и перед выходом осеняю себя крестным знамением со словами: «Господи, благослови меня на мой творческий процесс!..» То, что я видел, как выходили на сцену старики, как они относились к ней, - впиталось, вросло в меня.

- Может быть, сегодняшняя молодежь тоже впитает это от вас? Они же видят, как вы выходите на сцену...

- Многие видят, а многие - и не замечают. Другое время... Ведь такого святого отношения к искусству уже нет. А жаль... Знаете, мне рассказывал ушедший уже актер Александрийского театра Александр Борисов о смерти Юрия Михайловича Юрьева. Он был уже очень болен, не выходил из дома, и вдруг... несколько молодых артистов, среди которых был и Борисов, увидели, как после спектакля подъехала к пустому и темному театру машина, из нее с трудом выбрался Юрий Михайлович и вошел в театр. Он пошел на сцену - пустую, темную, освещенную всего одной лампочкой. Опустился на колени, поцеловал пол сцены, на которой играл всю свою жизнь, и поехал домой умирать...

Беседу вела Наталья СТАРОСЕЛЬСКАЯ
Театральная жизнь, 1998, №7

ЮРИЙ СОЛОМИН О НАРОДНОМ АРТИСТЕ СССР ЕВГЕНИИ САМОЙЛОВЕ

Юрий Соломин скорбит в связи со смертью народного артиста СССР Евгения Самойлова...

ЮРИЙ СОЛОМИН О НАРОДНОМ АРТИСТЕ СССР ЕВГЕНИИ САМОЙЛОВЕ

Юрий Соломин скорбит в связи со смертью народного артиста СССР Евгения Самойлова, скончавшегося сегодня на 94-м году жизни. Художественный руководитель Малого театра, где покойный актер проработал почти 40 лет, в интервью корр. ИТАР-ТАСС выразил мнение, что «Евгений Самолойлов — один из последних могикан русского театрального искусства». «В этой фигуре — настоящая история русского театра и кинематографа, которому он отдал многие десятилетия творческой деятельности», — отметил он.

Соломин напомнил, что Евгений Самойлов работал в Малом театре с 1967 года. Им созданы образы князя Ивана Петровича Шуйского в знаменитом спектакле «Царь Федор Иоаннович», в других постановках по пьесам классиков и современных авторов. Последняя по времени работа Е.Самойлова в театре — роль камердинера в «Коварстве и любви» Шиллера.

По словам Соломина, «на сцене старейшего русского театра Самойлов проявил себя как подлинно великий русский артист, но не менее известны его роли, созданные на других сценических площадках, в том числе — роль Гамлета в Театре имени Маяковского».

Юрий Соломин неоднократно выступал вместе с Самойловым в театре и в кино. «Мы играли вместе в спектакле «Царь Федор Иоаннович», а после того, как в 1959 году судьба свела меня с ним в фильме «Бессонная ночь», где он сыграл отца моего героя, я и в жизни чувствовал его отеческую заботу», — поделился воспоминаниями Юрий Соломин.

ИТАР-ТАСС

21 февраля в 22:25 смотрите на телеканале «Культура» передачу «Путь к совершенству» — памяти Евгения Самойлова.

«Листая старые подшивки»

ВОСПИТАНИЕ ЛОРДА

Любой голливудский актер может позавидовать его красоте и ослепительной улыбке. Его герои даже в гимнастерках и спецовках выглядят как сказочные принцы. И сейчас, когда на телеэкранах появляются фильмы «Светлый путь», «Сердца четырёх», «В шесть часов вечера после войны», женские сердца начинают учащённо биться. А всего на счету у Евгения Валериановича Самойлова более двадцати фильмов...

«Листая старые подшивки»

ВОСПИТАНИЕ ЛОРДА

Любой голливудский актер может позавидовать его красоте и ослепительной улыбке. Его герои даже в гимнастерках и спецовках выглядят как сказочные принцы. И сейчас, когда на телеэкранах появляются фильмы «Светлый путь», «Сердца четырёх», «В шесть часов вечера после войны», женские сердца начинают учащённо биться. А всего на счету у Евгения Валериановича Самойлова более двадцати фильмов. Правда, актёр давно не снимается — недавно ему исполнилось 89 лет. Но, несмотря на почтенный возраст, до сих пор играет в Малом театре, а впервые на театральную сцену он вышел более семидесяти лет назад.

- Когда видишь ваших героев — красавцев с тонким интеллигентным лицом, невольно приходит мысль о вашем аристократическом происхождении.

- Никаких дворянских корней у меня нет. Мой отец с малолетства трудился на Путиловском заводе в пушечном цехе. Правда, его мама была замужем за англичанином, но, видимо, он тоже не был лордом. Каким ветром его занесло в Россию, не знаю. Он погиб ещё до моего рождения, погиб нелепо, попав под паровоз, на котором работал. Об этом мне рассказывала бабушка. Её я помню прекрасно — красивая, статная женщина. Оставшись после смерти мужа с двумя детьми, смогла воспитать и поставить их на ноги. Мама — костромчанка. Её отец занимался торговлей.

- Вы помните дореволюционную жизнь?

- У меня было замечательное детство. Мы жили в Петербурге на Московско-Нарвской заставе. Наш дом находился рядом с Екатерингофом. Я ходил гулять в этот великолепный парк. Помню чудесные пруды, дворец петровского времени, бот. Парк снится мне до сих пор.

Жили мы в частном доме. Отец купил в нем квартиру из трёх комнат. Поскольку он был квалифицированным рабочим и получал приличные деньги — 280 рублей золотом, то мог себе это позволить. Помню дворника — красивого мужчину с бородой в белоснежном фартуке. Он строго следил за порядком, и у нас всегда была идеальная чистота. Когда началась революция, уличные бои, мы с отцом вышли из дома — у ворот, как всегда, стоял дворник. Вокруг свистели пули. Вдруг дворник упал. На моих глазах его убила шальная пуля.

- А ваш отец в революционных боях участвовал?

- Этого я не помню. Но когда началась Гражданская война, его от завода послали на фронт как специалиста-оружейника. Отец всегда был абсолютно лысым. В Кровавое воскресенье он вместе с Гапоном ходил к царю, а когда начался расстрел, то со страху залез на столб. Это его спасло, но на нервной почве отец потерял волосы. Они у него больше не росли.

- Родители занимались вашим воспитанием?

- Отец очень любил литературу, с каждой получки обязательно покупал книги. В конце концов, он собрал огромную библиотеку. Усаживал нас с братом за обеденный стол под зелёной лампой и читал нам Тургенева — особенно он любил «Бежин луг» — и Гоголя, начиная с «Вия» и кончая «Мертвыми душами». Монолог о дороге я помню с детства. Отец пристрастил меня к литературе.

Ещё он очень увлекался театром. Рассказывал, какую очередь выстоял, чтобы попасть на концерт Шаляпина. На спектакли в Александринку ходил постоянно, а когда я подрос, то брал и меня с собой. Помню, мы с отцом смотрели «Дни Турбиных» в постановке МХАТа. Почему-то не привезли декорации, актёры извинились и стали играть в стульях. Впечатление было грандиозное. Я впервые увидел молодую красивую Тарасову. До сих пор слышу её смех...

- Как отнёсся отец к вашему решению стать актёром?

- Вначале настороженно, но после того, как увидел меня на сцене, то благословил.

- А как возникла у вас мысль стать актёром?

- А она у меня и не возникала. В школе я учился плохо, любил только два предмета — литературу и рисование. У нас был очень хороший учитель, и я серьёзно занялся рисованием. Постоянно ходил в Эрмитаж и в Русский музей. Приходил ранним утром и проводил там весь день до закрытия.

В моё время не существовало десятилеток, и когда я закончил восьмой класс, твёрдо знал, что хочу стать художником. Собирался поступать в художественную школу, задумывался и об академии. Но мой школьный товарищ мечтал о театральной школе. Узнал, что на Литейном проспекте есть частное училище бывшего артиста императорских театров Николая Николаевича Ходотова, и стал уговаривать меня вместе с ним за компанию сдавать экзамены. Я сопротивлялся, но всё же поддался на уговоры. После экзаменов вывесили списки — меня приняли, а товарища — нет. Я человек увлекающийся, и Ходотов меня увлёк. Его преподавательский метод заключался в том, что он нам читал (а читал он великолепно), а мы должны были учиться читать так же.

Я стал часто ходить в Александринский театр. Видел выдающихся актёров — Юрьева, Горин-Горяинова, Корчагину-Александровскую, Певцова, Мичурину-Самойлову. Очень полюбил Николая Симонова. Искусство театра меня захватило.

Ходотов приглашал преподавать Леонида Фёдоровича Вивьена, и тот из своих студентов организовал «Молодёжный театр», который открылся на Литейном проспекте в бывшей Голландской церкви. Когда я закончил училище, то Вивьен взял меня в свой театр на характерные роли.

- А как вы попали в театр Мейерхольда?

- Брат Всеволода Эмильевича, Борис Эмильевич, был знаком с родителями моей жены. Он и попросил Мейерхольда посмотреть меня. Мейерхольд был тогда моим кумиром, я видел все его спектакли, которые он привозил в Ленинград. Пришёл к нему в гостиницу «Европейская» и так оробел, что не мог слова сказать. Мейерхольд смеялся, глядя на меня, и сразу предложил мне роль Пети в «Лесе».

- Каким показался вам Всеволод Эмильевич при близком общении?

- Он был человеком огромного обаяния. Элегантный, энергичный, подвижный. Во время репетиций он раз 60 выбегал на сцену. Начинал репетировать в свитере или в пиджаке, а кончалось тем, что он оставался в одной рубашке. Мейерхольд очень большое значение придавал тому, как актёр должен двигаться.

- А Зинаиду Райх вы помните?

- Конечно. Она была очень красивой и обаятельной женщиной с хорошей фигурой. Мне посчастливилось наблюдать их с Мейерхольдом не только в театре, но и в быту. Когда я вернулся после съёмок «Щорса» в Москву, мне негде было жить, и Всеволод Эмильевич предложил остановиться у них. Он совсем не походил на того строгого режиссёра, каким был в театре. А Зинаида Николаевна оказалась великолепной и радушной хозяйкой. Они относились ко мне, как к сыну.

- Театр Мейерхольда закрывали на ваших глазах?

- Шла травля. Появлялись убийственные статьи. Мы готовили к выпуску «Как закалялась сталь», где я играл Павку Корчагина. Помню, на генеральной репетиции все ждали некого Шумяцкого, который возглавлял тогда отдел искусств. Он вошёл в зал в галошах, не сняв пальто и головной убор. Мы играли для него одного. Спектакль не выпустили. Сочли его слишком пессимистичным. То была прелюдия разгрома.

Закрытие театра стало для меня ударом. Помню собрание, на котором актёры, воспитанные Мастером, один за другим выступали с разгромными речами.

- Я понимаю, что в то время выступить со словами защиты было невозможно, это означало подписание себе смертного приговора. Но неужели не нашлось никого, кто хотя бы промолчал?

- Нашлись. Ни слова не сказали Эраст Гарин и Игорь Ильинский.

- А как складывалась после этого ваша судьба?

- На генеральной репетиции спектакля «Как закалялась сталь» оказался ассистент Александра Довженко, который искал актёра на роль Щорса. Он предложил мне приехать в Киев и попробоваться. И Довженко сразу утвердил меня на роль.

- Говорят, что работать с Довженко было нелегко...

- Он был крутой, своенравный человек, но необычайно талантливый мастер. Очень красивый, с абсолютно белыми волосами и руками скульптора. Одевался скромно. Легко воспламенялся.

Сделать фильм о Щорсе приказал Сталин. Александр Петрович рассказывал, что они долго гуляли по ночному Арбату и беседовали. Сталин хотел, чтобы в картине было много украинских песен и танцев. Сталин сказал: «Вы же видели «Чапаева». Его все, от старика до малыша, поймут сразу, а вы сделайте такую картину, чтобы надо было задумываться». Довженко сам написал сценарий фильма. Любопытно, что первым его зрителем стал Мейерхольд. Он приехал в Киев на постановку оперы, и Александр Петрович пригласил его на просмотр. Довженко очень волновался, но Мейерхольду фильм понравился.

За «Щорса» я получил свою первую Сталинскую премию. Затем я получал её за фильм «В шесть часов вечера после войны» и спектакль «Молодая гвардия».

- Вам приходилось общаться со Сталиным?

- Один раз. Меня пригласили вести концерт в честь его 70-летия. Честно говоря, у меня душа в пятки ушла. Я разрезал программку на кусочки. Бумажки с названием каждого номера наклеил на пальцы, а поскольку тогда мне ещё не нужны были очки, то я мог спокойно читать, чтобы, не дай Бог, не ошибиться.

Концерт проходил в Георгиевском зале Кремля. Столы стояли буквой «П». Сталин и всё Политбюро сидели совсем близко от меня. И вот наступает мой черёд объявлять. Вокруг едят, стучат ножами и вилками, и, чтобы заглушить шум, я набрал воздуха и гаркнул в полную силу, не заметив, что рядом прикреплён микрофон. Сталин обернулся, посмотрел на меня и что-то шепнул Берии. У меня так схватило поясницу, что я до сих пор страдаю от болей. Второй номер я уже объявил нормально. Когда концерт закончился, мне предложили сесть за специально отведённый стол — поесть, выпить, но поясница болела так, что я сразу пошёл домой. Дома выпил литр водки и даже не захмелел.

- И больше вы его не видели?

- Не пришлось. Но помню, что, когда он умер, я ехал в театр на троллейбусе. Меня била дрожь, а все пассажиры рыдали. Потом я и ещё несколько человек от партбюро театра отправились на похороны. Я, как и все на Красной площади, стоял на коленях.

- В то время вы уже были актёром Театра имени Маяковского?

- Я поступил туда еще до войны, но в войну пришлось эвакуироваться, так как вышел указ о том, что все сталинские лауреаты должны покинуть Москву. В 1943 году по приглашению Николая Павловича Охлопкова я вернулся.

- Вашей звёздной ролью в театре Охлопкова стал Гамлет, — роль, о которой, наверное, мечтают все актёры.

- Я заканчивал съёмки в фильме «Герои Шипки», где играл Скобелева. Получил от Охлопкова телеграмму: он сообщил, что поручает мне роль Гамлета. Я испугался. Стал перечитывать пьесу и на одной из сцен расплакался. Тогда понял, что роль пойдёт. Мы репетировали долго, целый год. Я ночами не спал, повторял текст. Наконец, назначили премьеру. Успех ошеломляющий! Мы объездили с этим спектаклем множество городов. В Баку наш спектакль смотрел Питер Брук. Спектакль ему понравился. В знак дружбы мы даже обменялись галстуками.

- Вы снимались в стольких фильмах, были воплощением женской мечты, играли главные роли в театре. Верно, от поклонниц отбоя не было?

- Да уж, они подстерегали меня всюду, исписывали признаниями в любви все стены моего дома, но я не обращал на это внимания.

- А жена не ревновала?

- Нет, она была умной женщиной. Мы поженились очень молодыми. Познакомились в доме отдыха, когда мне было 20 лет, а ей 18, и счастливо прожили 65 лет.

- Ваша дочь Татьяна и сын Алексей тоже выбрали актёрскую профессию. Вы не противились?

- Я не помогал им, но и не отговаривал, хотя понимал, насколько тяжела наша профессия и что успех приходит не к каждому. Впрочем, каждый человек сам выбирает себе дорогу.

- Вы общаетесь с Татьяной Евгеньевной? Что у неё происходит?

- Она часто заходит ко мне, почти каждый день звонит. Ничего страшного у неё не происходит. Конечно, Татьяна мало снимается, но у неё есть пенсия, она ездит с концертами, получает зарплату в Театре киноактёра, так что может жить вполне нормально.

- Вам, народному артисту СССР, трижды лауреату Сталинской премии, при советской власти жилось легче, чем сейчас?

- Я никогда не имел ни машины, ни роскошной дачи, ни шикарных костюмов. Знаете, сейчас мне материально живётся даже легче.

Вообще, я считаю себя счастливым человеком. У меня нет врагов. Может быть, потому, что я никогда не сплетничал, не писал кляуз, никому никогда не завидовал и не делал зла.

Елена Владимирова, «Вечерняя Москва», 27 июля 2005 года

«Листая старые подшивки»

ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ: «Я УЧИЛСЯ У ЩОРСА»

Щорс меня очень заинтересовал чисто по-человечески, я снимался с большим удовольствием. Старался в этой героической роли найти что-то свое, личное, и быть как можно естественнее. Ведь что такое кинематограф? Можно не играть, ничего особенного не делать, оставаться самим собой и оказаться правдивым...

«Листая старые подшивки»

ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ: «Я УЧИЛСЯ У ЩОРСА»

Тамара Сергеева. Евгений Валерьянович, можно сказать, что вы были начинающим киноартистом, когда Александр Довженко пригласил вас сняться в «Щорсе»?

Евгений Самойлов. Да. Причем, и в театре до этого я ведь играл в основном характерные роли. Сначала работал у Вивьена в «Театре актерского мастерства», и, наверное, долго бы еще не менял своего амплуа, но в Ленинград на гастроли приехал театр Мейерхольда и Всеволод Эмильевич пригласил меня зайти к нему в гостиницу «Европейскую». Он мне сказал: «Зачем тебе характерные роли? Ты молодой человек, я вижу, из тебя может выйти современный герой. Приглашаю тебя к себе. Переезжай в Москву!»

Я хорошо знал его театр, всегда смотрел его спектакли, такие интересные, новаторские, и, конечно, с радостью согласился. Это был 1934 год. Вскоре Мейерхольд захотел поставить у себя современную пьесу, долго искал, наконец, остановился на повести Николая Островского «Как закалялась сталь». По ней сценарист Евгений Габрилович написал пьесу «Павка Корчагин». На роль Павки Всеволод Эмильевич выбрал меня.

Т. Сергеева. Спектакль имел успех?

Е. Самойлов. А он не вышел! Хотя мы его довели почти до генеральной репетиции, и - я так понимал — получалось что-то интересное. На прогон пригласили Шумяцкого, который руководил тогда театрами, пришли родственники Островского. Родственникам спектакль в целом понравился. Шумяцкий же посмотрел его и молча, не сказав никому ни слова, уехал, что всех поразило, хотя мы уже чувствовали, что готовится какая-то акция против Мейерхольда. Он сам это чувствовал — на репетициях все время нервничал...
Короче говоря, через какое-то время вышло постановление — спектакль не выпускать, театр закрыть. Мейерхольда назначили художественным руководителем оперного театра имени Станиславского и Немировича-Данченко, там он проработал несколько лет. А знаете, в чем обвинили спектакль? В пессимизме! Якобы не было в нем настоящего оптимизма. Но все это чушь…

Я играл Павку в романтико-героическом стиле. Кончался спектакль большим монологом, призывающим молодежь на подвиги... Сами понимаете, время было такое...

Т. Сергеева. На моменте болезни и смерти героя не заострялись?

Е. Самойлов. Нет, финал был жизнеутверждающим! Роман ведь произвел на наше поколение очень большое впечатление. Корчагин был образцом для молодежи — так должны поступать настоящие герои. Для нас это было как Евангелие, что ли...

Но публика, которая с нетерпением ждала появления спектакля, так его и не посмотрела.

На той генеральной репетиции присутствовал ассистент Довженко по фамилии Богик, он после репетиции зашел в уборную и пригласил меня на пробы в «Щорсе». И я поехал в Киев. До этого я снялся в кино только в двух фильма: в «Случайной встрече» и «Томе Сойере», в котором сыграл две роли — доктора Робинзона и адвоката Робинзона. Фильмы для меня совершенно проходные. Я не знал, что такое кино вообще, с чем его «едят». Но первый блин всегда комом, главное, сделать из неудачи определенные выводы, чему-то научиться. Потом-то я уже понял, как надо, приноровился.

Чем же привлекла вас роль?

Во-первых, интересной, драматической биографией самого Щорса — фельдшера, ставшего командиром целой армии. Его вызывал к себе Ленин, подолгу беседовал с ним, обсуждая революционные дела на Украине. А погиб Щорс не случайно, вы знаете об этом? Во время боя его застрелил свой же, какой-то комиссар.

Щорс меня очень заинтересовал чисто по-человечески, я снимался с большим удовольствием. Старался в этой героической роли найти что-то свое, личное, и быть как можно естественнее. Ведь что такое кинематограф? Можно не играть, ничего особенного не делать, оставаться самим собой и оказаться правдивым. Глаза сами все скажут. И это совсем не просто, соврать не удастся. Аппарат сразу же фиксирует малейшую фальшь.

Вам, актеру театральному, не трудно было овладевать новой для вас спецификой?

Думаю, эта естественность была мне присуща изначально. Кстати, научить человека быть естественным невозможно, это дается от природы. Думаю, что и Довженко интересовало во мне именно это — естественность, внутренняя правда поведения.

Довженко говорил, что ему нужен был дрожащий от напряжения герой.

Да, у меня были очень темпераментные монологи. Но, если говорить о напряжении… Оно, действительно существовало, но, скорее, потому, что сам процесс съемок был труден — надеялись, что съемки кончатся благополучно.

А много было претендентов на роль?

Да фильм уже снимался! Отсняли уже пять частей, причем, много массовых сцен, где Щорс произносит большие речи. Играл его очень хороший актер Кисляков из МХАТа, мягкий, интеллигентный, с приятной внешностью (помните его Лазаря в «Мечте»?). Он даже внешне был немножко похож на Щорса. Но что-то Довженко не устраивало, видимо, эта его мягкость, и он решил все переснять. Пригласил киевского актера Макаренко, тот стал сниматься, но опять что-то не пошло. И тогда решили попробовать меня. Довженко пробы утвердил и начал снимать все заново.

Вы оказались жестким?

Вовсе нет, я тоже человек мягкий, и мне для этой роли пришлось в себе эту мягкость преодолевать, что удалось, так как до этого был Островский. Павка помог, тот образ, который был создан на репетициях вместе со Всеволодом Эмильевичем. И потому я уже на сами пробы пришел подготовленным, зная, что могу сделать. И сразу стал сниматься. В фильме в основном упор шел на создание образа волевого командира, и то внутреннее эмоциональное состояние, в котором я находился, играя Корчагина, я перенес на Щорса. Это совпало со сценарием, с тем, что от меня ждал Довженко. Может быть, на самом деле Щорс был другим, но Александр Петрович с моим решением согласился, оно его устроило. Я с самого начала утвердился на определенных позициях и «не сходил» с них до конца съемок.

А как я это делал — это уже актерская кухня, рассказывать об этом неинтересно. Во всяком случае, в любом своем герое, и в театре, и в кино, я потом искал это волевое начало, оно меня всегда увлекало и помогало самоутвердиться.

То есть вы учились у своих героев?

Думаю, что да! Во всяком случае — создание сильных, целеустремленных образов — та почва, на которой я чувствовал себя нужным актером. Так же, как патриотизм — основная тема моего творчества. С ним связаны все мои роли.

Специально выбирали?

Нет, это просто было органической потребностью, моей сущностью.

А как же с отрицательными персонажами?

Я их никогда не играл! Во-первых, мне их просто не предлагали, а во-вторых, я и не сумел бы их сыграть. Вот так и прожил свою жизнь…

Когда начали сниматься в «Щорсе» вам показали съемки предшественников?

Нет. Режиссер не хотел показывать, даже разговора об этом не было. Я снимался, не думая о том, как все было до этого.

Александр Петрович объяснял вам вашу задачу? Долго ли шли предварительные беседы?

Нет, он сразу отправил меня на площадку, потому что надо было наверстывать упущенное время, переснимая материал. И я сразу попал из огня да в полымя.

Кстати, я совершенно не был похож на Щорса, но Довженко от меня не требовал сходства с ним. Мне сделали бородку, как у него героя, и все.

И как съемочная группа встретила нового исполнителя?

Все понимали, что Александр Петрович хочет добиться хорошего результата, поэтому относились ко мне доброжелательно. Вообще состав актеров был подобран замечательно. Командиры, солдаты — такое количество людей в кадре и никто не похож друг на друга. А какие костюмы, оружие! Довженко сам был художником, великолепно знал то время и сумел прекрасно его воспроизвести во всех деталях. Перед каждой съемкой он проверял грим, кто как одет, все ли сделано так, как нужно. Если вдруг во время съемки замечал, что косит карниз или дверь, то прекращал ее и требовал поправить. Все в кадре должно было быть идеально!

Так и во всем. Если актер на репетиции делал что-то неверно, пока не добивался, чтобы тот нашел нужную интонацию, снимать не начинал. Бывали случаи, когда он сам не знал, как снять сцену, и тогда мог в течение 10-15 дней сидеть на холме и снимать рожь. Как в этой ржи один казак догоняет другого. И так все пятнадцать дней.

Над ним иногда подшучивали. Помню, как он, осмотрев меня, вызывал Леню Хазанова и говорил: «Ленечка, сегодня, по-моему, не та борода». — «Как так, Александр Петрович, борода та же, что была вчера». — «Нет, не та». Леня брал меня под руку, шептал: «Пойдем, походим полчасика по павильону». Погуляв, мы возвращались, Леня говорил: «Александр Петрович, я все исправил». — «Вот это другое дело!»

Расслабиться вам не давал!

Не давал. Но, может, он нарочно говорил, что борода не та? Чтобы завести людей? Встряхнуть?

А как Александр Петрович вообще вел себя на площадке? Каким он был в общении?

Каким был Довженко? На меня он произвел огромное впечатление еще во время нашей первой встречи. Во-первых, это был волевой человек, довольно сурового характера, большая умница. С первого взгляда внушал к себе уважение. В те годы он был фактически руководителем Киевской киностудии. С ним считались все.

Мы все очень уважали Довженко, любили его как художника и понимали, что он хочет. А он мог и потребовать, если надо!

Суровый, требовательный...

И при этом на съемках внешне очень спокойный, любил иногда даже пошутить. Например, своих помощников называл так: «Безруко-безногие-слепорожденные». На протяжении всего года только и слышалось: «Безруко-безногие-слепорожденные». И под конец они решили пошутить в отместку. Снимали сцену торжественного приема, когда Щорс угощает командиров. Накрыли стол, заставили его хрусталем, а на краю помрежи навалили груду костылей и биноклей. Довженко по обыкновению все придирчиво осматривает, наконец, подходит к этой куче: «А это что?» — «Александр Петрович, это мы приготовили для слепорожденных безруко-безногих». Как он обиделся! Ушел и три дня на студии не появлялся. Характер…

Должен сказать, у нас было большое количество репетиций. Довженко отлично знал, что хочет снимать в данном кадре, в данной сцене. Обычно он говорил актерам, как видит ту или иную сцену и продолжал репетировать до тех пор, пока результат его не удовлетворял. Для каждого кадра снимали по 12 дублей. Пленку не жалели, тратили столько, сколько было нужно. Сейчас такое невозможно, а тогда не экономили, ведь, как никак, а у Довженко был заказ «сверху», лично от Хозяина. И нужно было помимо исторических событий снять и народные песни, и танцы, помимо непосредственных боевых действий показать народ. Он сумел это сделать.

Снимать мы начинали с раннего утра. В восемь привозили на съемочную площадку, гримировали, одевали, и до восьми вечера — съемки.

Конечно, переносить это было тяжело, к тому же я ведь Щорса играл на русском языке, и тут же делался дубль на украинском. Я украинского языка, естественно, не знал, и мне дали преподавателей, которые подсказывали, как надо правильно произносить слова. Причем, если я в чем-то ошибался, то украинский дубль переснимали еще раз. Но ничего, молодой был, терпел. И даже так освоил украинский, что мог говорить на нем. Не такой и трудный язык.

Значит, по сути, было снято два «Щорса» — один украинский, один русский?

По крайней мере, так снимали.

И снятые эпизоды отличались чем-то друг от друга?

Дубли шли один в один, только первые пять-шесть снимались по-русски, а потом следующий по-украински.

А как Довженко монтировал?

Этого я не знаю.

Долго шли съемки?

Я снимался год. Целый год жил в Киеве, который мне, кстати, очень нравился, а семья оставалась в Ленинграде, и только под конец жена приехала ко мне. А вспоминаю я то время, как большой праздник.

Еще бы, уже тогда Довженко был одним из первых режиссеров страны…

Да! Эйзенштейн и Довженко. Рядом с ними никого поставить нельзя. В творчестве Довженко было сильное народное, национальное начало. Во всем чувствовалось, что он украинец. И еще ему был присущ свой особенный взгляд на жизнь и на искусство. Это в нем привлекало.

Специально для съемок «Щорса» был построен павильон, который на студии назывался «щорсовским» — большой корпус с гримерными, костюмерными, актерскими уборными. Целый комплекс.

Иногда Довженко уезжал куда-то и привозил какие-то диковинные деревья, которые тут же сажались вокруг павильона. Это ему доставляло большую радость, он ведь так любил природу. Так проявлялась красота его души. В душе он был большим поэтом. И, в конце концов, этот павильон весь вокруг оказался засажен совершенно потрясающими деревьями. Так красиво! Потом эти яблони давали замечательные плоды.

Прошло несколько лет, я приехал в Киев, и первое, что бросилось в глаза — великолепный яблоневый сад, посаженный руками Довженко. Такой же сад был позже им посажен и на «Мосфильме».

Жизнь по Довженко должна быть торжественна и красива. Помните сцену, в которой боец спрашивает у Щорса, правда ли в будущем всю страну засадят садами? «Правда», — отвечает Щорс. Довженко сам об этом мечтал…

Александр Петрович был мыслителем, художником. Какие у него были руки! Руки скульптора, ваятеля. И он много писал. Я был однажды в его квартире в Киеве — в ней не было ничего лишнего. В кабинете — шкафы с книгами, фолианты, исторические книги. Спальня с простой тахтой на ножках, подушка и черная бурка. Великолепный письменный стол красного дерева с инкрустацией. Чернильница, перо и несколько листков бумаги. Ничего лишнего, ничего, что бы его отвлекало от задуманного сценария. Только то, что помогало сосредоточиться. Только тот листок бумаги, на котором он пишет. И все.

Еще он очень любил лошадей, хотя сам на них не ездил. Очень любил.

А вы?

Я до этого фильма никогда на лошадь не садился. И ко мне приставили тренера — военного, украинца, по-моему, бывшего офицера царской армии. Щорс ведь прекрасно владел верховой ездой. И вот мой наставник в специальном манеже учил меня ездить без седла. Чуть согну спину, он мне кричит: «Выпрямить спину!», — и хлыстом — по моей спине! «Ничего, — кричит — стопка за мной!» Так я и выучился. Овладел конем великолепно.

Лошадь — умнейшее животное, все понимает. Если ты на ней сидишь плохо, она тебя сбросит обязательно. А, если она почувствует в тебе хозяина, то будет слушаться.
Умение ездить верхом мне позже пригодилось. Когда играл Скобелева, проскакал по всей Болгарии.

И как же приняли фильм?

Зритель принял его на «ура». Первый просмотр проходил в Доме Кино. Фильм кончился, весь зал встал, долго аплодировал. Выступал Мейерхольд, я уже не помню в деталях его речь, но говорил он хорошие слова. Все было очень торжественно.
А знаете, что сказал Сталин после того, как сам посмотрел «Щорса»? «Если показать «Чапаева» мальчишкам, они все поймут. Картина «Щорс» тоже очень хорошая, но над ней надо задумываться». Надо задуматься!

Позже ей была присуждена Сталинская премия, и меня, молодого актера, стали охотно приглашать сниматься в кино.

И что же потом? Роли такого масштаба больше не попадалось?

Я сыграл много ролей. Например, в «Героях Шипки» тоже была в чем-то похожая роль, тоже интересная биография — герой войны Скобелев. Сниматься было, конечно, легче. Военный всегда военный. В свое время фильм имел успех, хотя и не остался в истории, как «Щорс».

Еще снялся в фильмах «Сердца четырех», «Александр Пархоменко», «В шесть часов вечера после войны» (за него я получил свою вторую Сталинскую премию), «Адмирал Нахимов», «Синегория», «Незабываемый 1919-й год», «Тарас Шевченко», «Неоконченная повесть», «Олеко Дундич», «Живые и мертвые»… Всех не перечислить.

И что было важнее: кино или театр, в котором вы проработали почти семьдесят лет?

Я параллельно жил в двух мирах. Но театр все же был основным. Это святое место, живое, непосредственное, общение со зрительным залом. Кроме того идет длительный репетиционный процесс, есть время все как следует проверить, и ты всегда себя можешь поправить, если чувствуешь, что что-то не так. А в кино ты снимаешься и подчас не знаешь, что получится — как снимет оператор, как проявят пленку… Да и твой просчет мгновенно виден на экране и ничего уже не изменить…

Но вообще творческий процесс не объясним, ни в кино, ни в театре. Почему рождается именно такая интонация? Именно такой жест? Это сложная вещь, тайна…

Беседу вела Тамара Сергеева

www.kino-forum.ru

УМЕР АРТИСТ ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ

Он не просто был выдающимся артистом, представлял целые эпохи российского театра и кинематографа — сама история, проходя через его судьбу, воплощалась в его творчестве...

УМЕР АРТИСТ ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ

Он не просто был выдающимся артистом, представлял целые эпохи российского театра и кинематографа — сама история, проходя через его судьбу, воплощалась в его творчестве. Представитель российской рабочей аристократии (отец Самойлова — Валериан Самойлов, книголюб и театрал, работал на Путиловском), он еще в юношеском возрасте проявил художественные таланты.

Он вырастал в богатой культурной среде Петербурга начала XX века. Театр, живопись, литература окружали его с детства. И его актерское дарование проявилось рано. На талантливого молодого актера ленинградского Театра актерского мастерства обратил внимание приехавший в Петербург

Всеволод Мейерхольд. Мейерхольд пригласил Самойлова в Москву, он сформировал (точнее говоря, выпестовал) его талант. «Артист, который скоро займет на театральном фронте одно из первых мест в армии советских артистов» — такую характеристику дал Самойлову Мейерхольд. Милитаристская лексика этой характеристики, продиктованная духом времени, тем не менее выглядит как предзнаменование. Самойлов прославился как исполнитель «военных» ролей: лейтенант Бурунов («Адмирал Нахимов»), лейтенант Вишняк («Новый дом»), Михаил Фрунзе («Крушение эмирата»), полковник Богун («300 лет тому...»), полковник Бобров («Олеко Дундич»), генерал Кэмброн («Ватерлоо»), Марченко («Они сражались за Родину»), генерал Скобелев — любимый персонаж Самойлова — («Герои Шипки»).

К Мейерхольду Самойлов навсегда сохранил восхищенную благодарность. В дальнейшем он работал со многими выдающимися режиссерами: Александром Довженко (знаменитый фильм «Щорс»), Всеволодом Пудовкиным (фильм «Адмирал Нахимов»), Григорием Александровым («Светлый путь»), Иваном Пырьевым («В шесть часов вечера после войны»), Сергеем Бондарчуком («Они сражались за Родину», «Ватерлоо»). Целый ряд выдающихся сценических работ Самойлов создал в сотрудничестве с режиссером Николаем Охлопковым, который возглавлял Московский театр драмы (впоследствии Театр им. В. Маяковского). Событиями становились его роли в пьесах «Царь Федор Иоаннович», «Смерть Иоанна Грозного», «Лес» на сцене Малого театра. Он прошел удивительный путь: от увлечения романтическим революционным пафосом, которым исполнены герои его раннего творчества, до мудрого осознания жизненной тайны, превратностей бытия, вопреки которым человеку удается сохранить свое достоинство. Это с удивительным мастерством воплощено в одной из последних ролей Самойлова — в образе старого лакея Карпа из «Леса» Островского.

НИКОЛАЙ АЛЕКСАНДРОВ
«Известия», 20.02.2006

«НЕ ПРОСТЕЦКИЙ И НЕ ПРОСТОВАТЫЙ, А ИМЕННО ПРОСТОЙ»

ГАЗЕТА обратилась к ведущим актерам Малого театра Валерию Бабятинскому и Юрию Каюрову с просьбой поделиться своими воспоминаниями о Евгении Валериановиче Самойлове...

«НЕ ПРОСТЕЦКИЙ И НЕ ПРОСТОВАТЫЙ, А ИМЕННО ПРОСТОЙ»

Скорбное известие о смерти Евгения Самойлова пришло в пятницу. Ему было 93 года. Блистательный русский актер, сыгравший Чацкого у Мейерхольда, Гамлета у Охлопкова, снискавший зрительскую любовь своими прекрасными киноролями, в том числе в фильме Довженко «Щорс», он последние 40 лет своей жизни состоял в труппе Малого театра. ГАЗЕТА обратилась к ведущим актерам Малого театра Валерию Бабятинскому и Юрию Каюрову с просьбой поделиться своими воспоминаниями о Евгении Валериановиче Самойлове.

Валерий Бабятинский, народный артист России:

Я любил Самойлова как актера с детских лет, зная его по киноролям. А познакомился только тогда, когда он уже пришел к нам в театр. Вместе с ним в начале 70-х мы участвовали в спектакле «Криминальное танго»: я играл главную роль, молодого мальчишку, а он — моего отца, советского журналиста. Эта эстонская пьеса была запрещена в СССР, и мы добились постановки через тогдашнего министра внутренних дел Щелокова. От его ухода сегодня очень грустно по нескольким причинам. Во-первых, грустно, что ушел из жизни еще один представитель того поколения актеров, которые действительно составляли цвет и гордость советской и российской культуры. А еще грустно потому, что Самойлов был человеком глубоко порядочным. Более 30 лет мы вместе были в театре, и на протяжении этого времени я ни разу не мог заподозрить, что Самойлов участвует в театральных интригах или в каких-то других неблаговидных вещах. Ни в каких коалициях он не участвовал и всегда держался особняком. Он, если можно так выразиться, олицетворял человеческую совесть в театре. Кроме того, он был очень простым и доступным. Не простецкий и не простоватый, а именно простой. До последних дней он оставался человеком очень опрятным — и в физическом смысле, и в духовном. На него всегда было приятно смотреть, он всегда был подтянут и свеж. И никогда в его глазах не светилась алчность — ни к ролям, ни к деньгам, ни к наградам. Помню, в начале 90-х, когда в театре было очень тяжело с зарплатами, нас посетил тогдашний премьер Черномырдин. Евгений Валерианович был приглашен в ложу, и они вместе с Соломиным сидели и беседовали с премьер-министром. Черномырдин был не очень сведущ в наших проблемах, и когда зашел разговор о театре, Соломин, указывая на Самойлова, спросил: «А вы знаете, сколько получает народный артист СССР и лауреат Государственной премии?» Когда он назвал сумму, то Черномырдин, как рассказывают, сделался совершенно красным. Не скажу, правда, что после этого случая что-то сильно исправилось по части зарплат. Но Евгений Валерианович очень достойно принимал такое положение вещей и никуда не бегал с просьбами о прибавках или о президентской пенсии. Он был очень горд и никогда не ходил с протянутой рукой. Без него в театре станет еще тоскливее.

Юрий Каюров, народный артист России:

Мы с ним поступили в труппу Малого театра почти одновременно, это было в 1967 году. Тогда это была великая труппа, но он занимал свою особую нишу даже в таком коллективе. Он пришел из Театра Маяковского, где я его в свое время видел в роли Гамлета в спектакле Охлопкова. В последние годы я был его дублером в роли князя Тугоуховского в «Горе от ума» и в роли Карпа в спектакле Соломина «Лес». Евгений Валерианович — это чудо-человек. Кто не знал Самойлова? Вся страна любила его за талант, за его знаменитую белозубую улыбку, за бескорыстность. «Щорс», «В шесть часов вечера после войны» — эти фильмы пользовались громадной популярностью во многом благодаря Самойлову. Но он был не просто прекрасным актером, но и человеком чудесным — спокойным, тихим, интеллигентным. Такие люди рождаются очень редко на нашей планете, и когда мы их видим, то благодарим судьбу за то, что подарила нам встречу с крупной человеческой личностью.

ГАЗЕТА, 20.02.2006

Евгений Самойлов будет похоронен во вторник, 21 февраля, на Ваганьковском кладбище. В этот же день в 11.00 в Малом театре пройдет гражданская панихида и прощание с выдающимся русским артистом.

В МАЛОМ ТЕАТРЕ НАЗЫВАЮТ ТРАГЕДИЕЙ УХОД ИЗ ЖИЗНИ ЕВГЕНИЯ САМОЙЛОВА

«Малый театр потерял «последнего из могикан», артиста, который самой человеческой сутью определял критерий таланта любви, доброты и скромности», - сказал в интервью РИА «Новости» Народный артист РФ Василий Бочкарев...

В МАЛОМ ТЕАТРЕ НАЗЫВАЮТ ТРАГЕДИЕЙ УХОД ИЗ ЖИЗНИ ЕВГЕНИЯ САМОЙЛОВА

В Малом театре называют трагедией уход из жизни актера Евгения Самойлова. Он скончался в пятницу днем на 95-ом году жизни после продолжительной болезни.

«Уход Евгения Валерьяновича Самойлова - это трагедия для всех нас. Малый театр потерял «последнего из могикан», артиста, который самой человеческой сутью определял критерий таланта любви, доброты и скромности», - сказал в интервью РИА «Новости» Народный артист РФ Василий Бочкарев, ныне ведущий артист Малого театра, которому довелось общаться и играть на одной сцене с Самойловым.

«Он был для нас недосягаемой вершиной и в профессии, и в жизни. Он нес в себе загадку человеческой гармонии. Евгений Валерьянович был красив и талантлив. Ему можно было только завидовать - свое предназначение на земле он выполнил. Он смог пронести в образах, которые он создавал, огромное время, которое прожила страна и он вместе с ней. Мы все ощущаем страшную потерю и будем вечно помнить о нем», - сказал Бочкарев.

По словам актера, уход Самойлова - это потеря не только для Малого театра, но и для всех, кто помнит его по замечательным киноработам: «Светлый путь», «Случайная встреча», «Шесть часов вечера после войны», «Сердца четырех».

Евгений Самойлов - Народный артист СССР, лауреат государственных премий СССР и России. Он родился 16 апреля 1912 года в Санкт-Петербурге. 75 лет жизни отдал служению искусству.

Самойлов был последним учеником Всеволода Мейерхольда, работал в его театре четыре года. Затем поступил в труппу театра Революции, ныне театр им.Маяковского, где ему посчастливилось сыграть Гамлета. Эта роль стала одной из самых выдающихся творений Самойлова.

С 1967 года и до конца жизни Евгений Самойлов работал в Малом театре. Созданные им образы навсегда вписаны в историю отечественного искусства. Среди его ролей образы, созданные в пьесах Горького, Гончарова, Шиллера, Толстого.

Среди последних работ артиста в театре - Карп в «Лесе» Островского, камердинер герцога в «Коварстве и любви» Шиллера и князь Тугоуховский в «Горе от ума» Грибоедова.

Самойлов с 1934 снимался в кино. Он играл, в частности, в фильмах «Случайная встреча» (1936), «Щорс» (1939), «Светлый путь» (1940), «Сердца четырех» (1941), «Суд чести» (1948), «Живые и мертвые» (1963), «Они сражались за Родину» (1975), «В начале было слово» (1992).

Самойлов является кавалером орденов Трудового Красного Знамени, Октябрьской Революции, «За заслуги перед Отечеством» четвертой степени. Награжден медалями «За оборону Москвы», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 годов», «В память 800-летия Москвы».

РИА «Новости», 17.02.2006

УМЕР ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ

Вчера в Москве на 94-м году умер знаменитый советский киноартист, актер Малого театра Евгений Валерианович Самойлов...

УМЕР ЕВГЕНИЙ САМОЙЛОВ

Вчера в Москве на 94-м году умер знаменитый советский киноартист, актер Малого театра Евгений Валерианович Самойлов.

Самую четкую характеристику Евгению Самойлову дал Всеволод Мейерхольд: «Евгений Самойлов – артист, который скоро займет на театральном фронте одно из первых мест в армии советских артистов». Это была путевка в жизнь и желтый билет одновременно. Эти строки великий режиссер вписал в служебные документы артиста в 1938 году, перед закрытием своего ГосТИМа. На работу с Мейерхольдом в долгой биографии Евгения Самойлова отпущено было каких-то четыре года, но именно Мейерхольда считал Евгений Самойлов главным учителем, определившим и его амплуа.

До этой встречи Евгений Самойлов считался характерным актером, Мейерхольд открыл в нем по-революционному пылкий романтико-героический дар. Одно из первых мест в армии советских артистов он занял именно в этом качестве, но уже не на сцене, а на киноэкране. В последнем гостимовском, запрещенном к выпуску спектакле «Одна жизнь» по повести «Как закалялась сталь» Евгений Самойлов репетировал роль Павки Корчагина. На генеральном прогоне его увидел ассистент Александра Довженко и пригласил на роль Щорса в одноименную картину. В 1941-м актер получил Госпремию и продолжил победное шествие в кино. В 1940-м он снялся у Рошаля в «В поисках радости» и сыграл инженера Лебедева в «Светлом пути» Александрова. В 1944-м в пырьевском музыкальном фильме «В шесть часов вечера после войны» сыграл лейтенанта Кудряшова. В 1945-м его красавца-лейтенанта звали Колчиным, а фильм режиссера Юдина – «Сердца четырех».

Евгений Самойлов был неотразимым секс-символом сороковых годов, притягательным и плакатным. В кино за ним утвердилось амплуа прекрасного, волевого и готового к подвигу героя. Они не были одиночками, они носили форму и имели еще более благородных и умных начальников. Большинство экранных персонажей Евгения Самойлова – военные. От лейтенанта Бурунова в «Адмирале Нахимове» в фильме Пудовкина 1947 года до Марченко в «Они сражались за Родину» в фильме Бондарчука 1975 года. Но сам артист всем своим образцовым лейтенантам сороковых годов, воплощавшим мечты девушек и правительства о настоящем советском человеке, и всем другим военным ролям предпочитал отважного царского генерала Скобелева из васильевских «Героев Шипки» 1955 года.

Жизнь самого артиста не давала возможности верить плакату. Евгений Самойлов родился 16 апреля 1912 года в Петербурге в семье образованного путиловского рабочего. Учился в студии актера императорских театров Николая Ходотова, затем поступил в труппу молодого Леонида Вивьена. Начинающий актер боготворил при этом Мейерхольда. Когда его представили Всеволоду Эмильевичу, он не смог от испуга вымолвить ни слова. Мейерхольда это очень насмешило, он пригласил Самойлова в Москву для начала на роль нелепого Пети в «Лесе». Уже потом Мейерхольд попросил знаменитого актера Александринки Юрия Юрьева специально заниматься с Самойловым, чтобы передать ему эталон исполнения героико-романтического репертуара. Евгений Самойлов стал последним Чацким Мейерхольда. После закрытия ГосТИМа он подался в Малый театр. Но быстро оттуда ушел. В Доме Островского мейерхольдовцев ругали формалистами. Перебрался в Театр революции (с 1954 года Театр имени Владимира Маяковского) к Николаю Охлопкову, сменив романтическую героику на патетическую. Здесь среди прочих ролей он сыграл Олега Кошевого и Гамлета.

Гамлет оказался одной из лучших ролей актера, играл он не рефлексию, а темперамент мысли. После смерти Охлопкова, в 1967 году, Евгений Самойлов перешел в Малый театр, в труппе которого оставался до последних дней. Право сыграть в пьесе Островского он получил здесь только спустя четверть века службы на эталонной для этого драматурга сцене. В 1993 году в «Не было ни гроша, да вдруг алтын» он сыграл Крутицкого резко отрицательным, омерзительным типом, будто наперекор всей армии своих идеальных героев. А затем вернулся в спектакль по пьесе, с которой, в сущности, и началась его театральная биография. С 1998 года играл в «Лесе», но не Петю уже, а старого лакея Карпа. И все же более всего Евгений Самойлов был востребован в ролях современного репертуара, где всегда не хватает убедительного идеального героя.

ЕЛЕНА ГЕРУСОВА

«КоммерсантЪ», 18.02.2006

СКОНЧАЛСЯ ЕВГЕНИЙ ВАЛЕРИАНОВИЧ САМОЙЛОВ

Отечественная культура понесла невосполнимую утрату. 17 февраля на 94-м году жизни скончался легендарный актер советского театра и кино, народный артист СССР, лауреат Государственных премий СССР и России, актер Малого театра Евгений Валерианович Самойлов.

Отечественная культура понесла невосполнимую утрату. 17 февраля на 94-м году жизни скончался легендарный актер советского театра и кино, народный артист СССР, лауреат Государственных премий СССР и России, актер Малого театра Евгений Валерианович Самойлов.

Самойлов прожил долгую счастливую жизнь, из которой семьдесят пять лет было отдано служению искусству. Ему довелось работать с лучшими режиссерами страны, он был последним учеником Всеволода Мейерхольда.

Евгений Валерианович Самойлов родился 16 апреля 1912 года в Петрограде. В 1930 г. он окончил Ленинградский художественный политехникум и поступил в Ленинградский театр актерского мастерства под руководством Л.С. Вивьена. Среди наиболее заметных ролей того времени - Кривой Зоб, Актер и Васька Пепел («На дне» М.Горького), председатель укома («Шторм» В.Билль-Белоцерковского).

В 1934-38 гг. Евгений Самойлов работал в Театре им. Вс.Мейерхольда, где сыграл Петра («Лес» А.Н.Островского), Эрнани («Эрнани» В.Гюго), Чацкого («Горе от ума» А.С.Грибоедова), Нелькина («Свадьба Кречинского» А.В.Сухово-Кобылина). Четыре года работы рядом с Вс.Э.Мейерхольдом стали для молодого артиста периодом интенсивного постижения актерской профессии.

В 1940 году Евгений Валерианович поступил в труппу театра Революции (с 1954 г. - Театр им. Маяковского), на сцене которого исполнил роли Германа («Таня» А.Арбузова) и Мортимера («Мария Стюарт» Ф.Шиллера). Евгений Валерианович стал первым исполнителем роли Ясона («Медея» Еврипида) на российской сцене. Вскоре после войны Самойлову посчастливилось сыграть Гамлета. Принц датский принадлежит к его самым выдающимся сценическим творениям. Артист создал образ «Гамлета светлого, человечного», проницательного психолога и мыслителя. Критика говорила о втором рождении Самойлова.

С 1967 г. и до конца своей жизни Евгений Валерианович Самойлов работал в Малом театре. Созданные им на старейшей драматической сцене роли навсегда вписаны в историю отечественного искусства. Среди них - Мастаков («Старик» М.Горького), Игнат Гордеев («Фома Гордеев»М.Горького), Ватутин («Обрыв» И.А. Гончарова), Андреа Дориа («Заговор Фиеско в Генуе» Ф.Шиллера), князь Иван Петрович Шуйский в знаменитом спектакле «Царь Федор Иоаннович» по трагедии А.К.Толстого, Захарьин-Юрьев («Царь Иоанн Грозный» А.К. Толстого), Бенволио («Убийство Гонзаго» Н.Йорданова), Джонатан Коффин («Ночь игуаны» Т.Уильямса), Феофан Прокопович («Царь Пётр и Алексей» Ф.Горенштейна) и другие. Крупной творческой удачей Самойлова стал Крутицкий в спектакле «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Герой Островского - алчный стяжатель, тайный ростовщик и скряга, одержимый маниакальной страстью к деньгам, ради которых он морит голодом и себя, и своих близких. Психологически сложный и колоритный образ Крутицкого явился ярким свидетельством совершенного искусства перевоплощения артиста и его неувядаемого мастерства пластической выразительности.

Среди последних работ Евгения Валериановича Самойлова в театре – Карп в «Лесе» А.Н. Островского, камердинер герцога в «Коварстве и любви» Ф.Шиллера и князь Тугоуховский из «Горя от ума» А.С. Грибоедова. Самойлов создал образ старого лакея Карпа, мудрого и сердечного, лукавого и ироничного, который живет в согласии со своей совестью, сохраняя человеческое достоинство.

Евгений Валерианович выступал лишь в одном эпизоде «Коварства и любви», но этот эпизод никого не мог оставить равнодушным. Самойлов произносил монолог, проникнутый гражданским пафосом, скорбью и гневом. В небольшой сцене была видна вся сила творческого темперамента артиста.

Евгений Валерианович Самойлов - популярнейший киноартист, легенда отечественного экрана. Среди его наиболее известных работ в кино - Гриша Рыбин («Случайная встреча»), Щорс в одноименном фильме, инженер Лебедев («Светлый путь»), лейтенант Кудряшов («В шесть часов вечера после войны»), лейтенант Колчин («Сердца четырех»), генерал Скобелев («Герои Шипки»), Пимен («Борис Годунов») и многие другие.

Евгений Самойлов - народный артист СССР, лауреат трех государственных премий СССР, кавалер орденов Октябрьской революции, Трудового Красного Знамени, «За заслуги перед Отечеством» IV степени. Артист был награжден медалями «За оборону Москвы», «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941 - 1945 гг.» и другими.

Евгений Валерианович Самойлов был великим артистом и замечательным человеком. Светлая ему память.

Коллектив Малого театра

Актёры, занятые в спектаклях с 24 по 26 февраля 2006 года.

24 февраля, сцена на Б.Ордынке, «Мария Стюарт»: Л.В.Титова, О.В.Молочная, Н.И.Корниенко, В.В.Петров, Ю.И.Каюров, В.К.Бабятинский, А.Р.Хомятов, Я.П.Барышев, В.Г.Зотов, В.А.Сафронов, М.Г.Фоменко, А.Н.Анохин, В.В.Дахненко, Г.Н.Скряпкин, Д.Н.Курочка, студент Васильев, студент Вакунов.

25 февраля, сцена на Б.Ордынке, «Вишнёвый сад»: И.В.Муравьёва, В.В.Андреева, Т.Н.Лебедева, Л.Н.Щербинина, Л.В.Ещенко, Л.С.Аникеева, И.А.Жерякова, Е.О.Порубель, А.М.Жарова, В.К.Бабятинский, В.И.Езепов, В.В.Петров, С.А.Коршунов, А.С.Потапов, В.А.Дубровский, А.Е.Фаддеев, П.Д.Складчиков, А.Т.Манке, А.Н.Анохин, Ф.Э.Марцевич, С.А.Вещев, А.К.Вахтеров, В.А.Андрианов, сотр.Малец.

26 февраля, сцена на Б.Ордынке, «Тайны мадридского двора»: Т.Н.Лебедева, О.Л.Пашкова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Д.Н.Подгорная, Л.В.Ещенко, И.А.Жерякова, О.Г.Жевакина, В.И.Езепов, В.В.Петров, В.А.Низовой, А.Р.Хомятов, А.В.Вершинин, А.Н.Анохин, С.В.Потапов, М.Г.Фоменко, Е.В.Арановский, Ф.Э.Марцевич, Д.Н.Курочка, Д.А.Марин, сотр.Малец.