06.05.2008
Подробнее
ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
В годы войны артисты столичных театров месили грязь сельских дорог, чтобы выступить в прифронтовой полосе. Накануне Дня Победы «Театрал» встретился с артистами-фронтовиками - с теми, кто и сегодня работает на столичной сцене.
ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
В годы войны артисты столичных театров месили грязь сельских дорог, чтобы выступить в прифронтовой полосе. Накануне Дня Победы «Театрал» встретился с артистами-фронтовиками - с теми, кто и сегодня работает на столичной сцене.
Татьяна ПАНКОВА, актриса Малого театра:
- Малый театр всегда был связан с армией, начиная с гражданской войны. Мне рассказывала Варвара Николаевна Рыжова, как они в 1918 году играли спектакли «для солдатиков». Во время действия в зал заходил офицер и шепотом командовал: «Восьмая рота на выход...» Солдаты в тяжеленных сапогах поднимались с кресел и уходили так тихо из зала, что не нарушали спектакля. То же видела и я в первые дни Великой Отечественной войны. Правда, совсем недолго, поскольку Малый театр вскоре разбился на бригады и отправился на фронт. Остужев, Пашенная, Турчанинова, Рыжова, Царев (имя им легион!) вместе с солдатами месили грязь сельских дорог, чтобы выступить в прифронтовой зоне.
Вы знаете, кажется, такие слова, как счастье и война, несовместимы. Но для меня они совместимы. Потому что был невероятный спрос на наше творчество, и мы ощущали, как оно полезно людям.
Я объездила все фронты. Но самая впечатляющая поездка - Северный флот. Нас встретил легендарный адмирал Арсений Головко (муж старейшей мхатовской актрисы Киры Головко). И когда мы показали ему путевые листы, он неожиданно закричал - и на нас, и на подручных генералов: «Куда вы пустили актеров?! Кто вам дал право так близко подпускать актеров к месту сражений?!» А потом он замолчал, и все услышали, как на его столе работает приемник. Шел бой. Головко командовал действием по радио. Оттуда доносилось: «Я 613-й, прикройте хвост. Иду на таран. За родину! За Ста...» Даже не договаривали до конца, потому что погибали от удара. И только было слышно, как самолет падает с визгом.
Головко был прав, мы и правда забрались на очень опасную территорию, но думали, что беда обойдет нас стороной. А через несколько дней, по пути на полуостров Рыбачий, наш катер попал под сильнейший артобстрел. Ливень огня! Мы чудом спаслись, но все же сыграли, вечером спектакль. И вот когда об этом узнал Головко, он дал нам медали «За оборону\' Заполярья».
Была и комедийная история. Мы играли «Не в свои сани не садись». Я исполняла отрицательную роль и когда вышла на сцену, ко мне из зала кинулся летчик. Его тут же схватили и повели наружу, а я не могла понять, что произошло. И вдруг заметила, что на мне дымится платье. Оказалось, он выстрелил в меня, но, к счастью, не попал: Позже врачи объяснили, что это называется военным синдромом, когда человек не отличает реальность от вымысла.
Но самый впечатляющий случай произошел в 1943 .году, когда наша фронтовая бригада вошла в освобожденную Полтаву. Еще вчера здесь были фашисты, сегодня - догорали дома, но возобновилась жизнь. Люди шли на рынок или навестить родственников. Помню, мы с Михаилом Царевым шли по центральной улице и вдруг к нам подходит измученная старуха: «Ой, родненькие мои, - запричитала она. - Скажите, но ведь не виновата же я, что внучку свою не сберегла...»
Мы с Царевым не знали, что ответить. Остановились молча, а она стала рассказывать, как при захвате города в квартире поселился немец. Он никого не трогал, да и они относились к нему спокойно и даже пару раз угостили похлебкой. Когда фашисты отступали, был отдан приказ никого не оставлять в живых. На глазах у бабушки фашист позвал внучку на крыльцо. Он не держался за пистолет, но внучка обо всем догадалась - упала в ноги, щекой прижалась к голенищу сапога и замерла. Тогда немец побледнел, закурил и отшвырнул портсигар в сторону. Девочка бросилась за портсигаром, чтобы как собачонка принести ему. И он выстрелил ей в спину на глазах у несчастной старухи. Она ждала от нас с Царевым утешения, повторяя: «Все меня попрекают, почему я этого не предусмотрела. Но разве я могла такого ожидать? Он же белые перчатки носил...»
Владимир ЭТУШ, актер театра им. Евг. Вахтангова:
- Пожалуй, я был первым из москвичей, кто стал свидетелем самого начала войны. В ночь с 21 на 22 июня я возвращался домой со студенческой гулянки. И вдруг мимо меня на огромной скорости пролетела машина с немецким флагом. Тогда я не придал этому значения, пришел домой, лег спать, а в полдень меня разбудила мама, осторожно сказав: «Володя, по радио объявили, что началась война». Помню, как я молчал от неожиданности. Пытался надеть рубашку, но руки дрожали. И тут я вспомнил немецкую машину. Это уже после войны я прочитал, что то был автомобиль посла Германии в СССР, который вручил Молотову меморандум об объявлении войны. У меня, как и у всех студентов театрального училища, была бронь. Я мог не воевать, разве что время от времени должен был рыть окопы под Москвой.
Поначалу я оставался в столице, играл в театре, но однажды во время спектакля «Фельдмаршал Кутузов», я насчитал в зале всего 13 человек. Я понял, что мое место на фронте, и на следующее утро отправился в военкомат. Я неплохо знал немецкий язык, поэтому меня сперва направили на курсы военных переводчиков в Ставрополь. А позже на фронте я попал в стрелковый полк. Сражался в горах Кавказа и в Осетии, принимал участие в освобождении Ростова-на-Дону и Украины. Какие уроки я вынес из войны? Спросите что-нибудь полегче. Я был на войне, я там существовал, но как она отразилась на моем характере, сказать не могу. Разве что острее стал чувствовать любовь и предательство, разлуку и дружбу...
На фронте я не играл. С автоматом в руках, я старался не думать, что я актер. И, кстати, я был случайным свидетелем того, как один из русских командиров застрелил русского бойца только за то, что он во время наступления стал играть на гитаре, не думая о бое. А в другой раз расстреляли старшину за то, что он не туда побежал. Такие случаи бывали нередко (чего там стоила жизнь солдата!).
А еще на фронте возникали моменты, которых, казалось бы, на войне не бывает. Я помню, как после ночного допроса отправился спать, захожу в барак и вижу, что на полу спят вперемежку наши бойцы и пленные немцы. Многие храпят, как после изматывающей работы, которую делали вместе. Вообще сон на войне был из разряда роскоши. Я все время спать хотел. Иной раз удавалось дремать на ходу - во время долгих переходов. Один из таких переходов был в Кавказских горах. Ветер, дождь, на мне румынская плащ-палатка, которая от холода окончательно задубела. Стараюсь не заснуть, внимательно смотрю в спину того, кто идет передо мной. И вдруг я эту спину потерял. Стою, озираюсь по сторонам, не могу понять, куда все делись. Оказалось, что несколько минут назад колонна свернула в сторону, а я, полусонный, продолжал идти в прежнем направлении. К счастью, я вовремя проснулся - за несколько шагов до пропасти.
В другой раз командир дивизии оставил меня с рацией за линией фронта, чтобы я докладывал, какие части на нас наступают. Но вскоре нас окружили со всех сторон, и мы почти две недели отстреливались. После этого меня наградили орденом Красной Звезды. Причем командир мне вручил его на бегу. Бежит рядом и кричит: «Этуш, тут тебя орденом наградили, держи, пока меня не убило». И протянул мне коробочку. Столько было таких неожиданных историй!
А современные спектакли о войне я не смотрю. Вот «Современник», например, поставил «Голую пионерку». Я знаю режиссера-постановщика и не доверяю абсолютно. Считаю, что подобная трактовка спектакля недопустима. Мало того, она затмевает наши реальные победы.
Александр ГРАВЕ, актер театра им. Евг. Вахтангова:
- Утром 22 июня 1941 года мы играли спектакль «Фельдмаршал Кутузов». И вдруг вижу, что за кулисами засуетились рабочие сцены. Оказывается, они услышали по радио сообщение о начале войны и передавали эту весть всем артистам, кто выходил со сцены. Поначалу мы думали, что это недоразумение и играли спектакль в довольно хорошем настроении. Но в конце первого действия, когда закрылся занавес, на сцену вышел человек в форме и попросил военнообязанных появиться на сборных пунктах. Ко второму акту зал почти опустел, но мы все же доиграли спектакль. А я из окна гримуборной выглянул на Арбат и увидел длинную очередь у сберкассы. Все хотели получить назад свои сбережения.
Вскоре труппа театра разделилась на бригады, и мы отправились на фронт - выступали перед военными и ранеными. На Курской дуге попали под страшную перестрелку. Шквал огня! И вдруг пауза, внезапная тишина и слышно, как соловьи поют. Такие контрасты...
Помню, зимой 1942 года в каком-то госпитале нам сказали: «Там в палате лежит ваш собрат». Я приоткрыл дверь и увидел Зяму Гердта с перебинтованной ногой. Тогда его еще мало кто знал, поскольку Гердт не успел сняться в кино, а был лишь артистом кукольного театра Образцова. Он очень переживал ранение, говорил: «В кукольном театре я могу и с такой ногой, но вдруг пригласят на съемки?» После войны, как вы знаете, он снялся во многих картинах, и хромота ему ничуть не помешала.
И еще случай. В 1944 году в Кракове мы играли комедию, и привыкли к тому, что в первые же минуты в зрительном зале раздается хохот. Открывается занавес, начинаем играть, и слышим рыдания. Местами истерику даже. В чем дело? Оказывается, на спектакль привели девушек, которых только что освободили из плена. Их эшелоном гнали в Германию. И они не верили своему счастью, увидев ту жизнь, от которой их оторвали.
Вообще же война меняет людей, Я видел, как люди становились отзывчивее, внимательнее и честнее. Во время бомбежки, например, москвичи уходили в бомбоубежище, но дверей в квартирах не запирали. А сейчас сплошь стальные двери ставят, а количество краж от этого меньше не становится: От общего влияния криминала что-то просочилось и в фильмы о войне, поэтому я редко их смотрю. Все же люди на войне были чище.
***
Кира ГОЛОВКО, актриса МХТ им. Чехова:
- Войну я помню, словно это было только вчера. Ездили по фронтам, жили где попало. Однажды меня поселили в квартире полуразрушенного дома. И я всю ночь просидела с палкой - отгоняла крыс, а наутро должна была выступать перед ранеными.
Мхатовские артисты читали рассказы, исполняли зарисовки. Но я предпочитала рассказывать истории из жизни. Например, однажды раненый боец поинтересовался: «А трудно было во МХАТ поступать?» И я рассказала историю о том, как в 1938 году едва не провалилась на экзаменах. Я и сама не ожидала, что история покажется веселой. Позже я не раз ее рассказывала на творческих вечерах. Итак, я поступала во МХАТ при конкурсе в 634 человека на место. Недавно только умер Станиславский, но еще был жив Немирович-Данченко, а МХАТ был на пике своей славы. К вступительным экзаменам приготовила отрывок из Горького, басню Крылова и «Гренаду» Светлова. Волновалась я страшно. Успела прочитать только половину басни, и Масальский мне говорит: «Достаточно. Вы свободны». У меня внутри все оборвалось. Это значит, все кончено: он даже басню недослушал.
Не помню, как вернулась домой. Плакала весь день и полночи. Мама подставляла мне еду, я ничего не ела, а только лежала, уткнувшись лицом в стену. На третий день мама не выдержала, надела свою шляпку и бархатные перчатки - поехала во МХАТ искать мне репетитора для поступления на следующий год. Через час она вернулась, отшвырнула перчатки и сказала:
- Дура, чего ты ревешь, ты ведь поступила.
С тех пор я во МХАТе. Война началась, едва я окончила третий курс. Я встретила ее в Москве, хотя наш театр гастролировал тогда в Минске. Артисты рассказывали, что в первый же день при бомбежке были взорваны склады с декорациями. Было загублено оформление легендарных спектаклей. Артисты хотели вернуться в Москву, но оттуда пришла странная телеграмма: «Продолжать гастроли». Это было невозможно, и великий Москвин взял ответственность на себя. Как депутат Верховного Совета он имел право на некоторые вольности, поэтому ответственность за эвакуацию взял на себя. В Москве прислушались к нему, поняли наконец, что положение опасное, и выслали машину. Но он в гневе отказался и вместе со всеми пешком и на попутках вывозил МХАТ из охваченного войной Минска. Москвина прозвали за это маршалом МХАТа. Вообще же он был и символом, и совестью Художественного театра со дня его основания.
Автор: Материал подготовил Виктор БОРЗЕНКО
Источник: Театрал
Дата: 04.05.2008
В годы войны артисты столичных театров месили грязь сельских дорог, чтобы выступить в прифронтовой полосе. Накануне Дня Победы «Театрал» встретился с артистами-фронтовиками - с теми, кто и сегодня работает на столичной сцене.
Татьяна ПАНКОВА, актриса Малого театра:
- Малый театр всегда был связан с армией, начиная с гражданской войны. Мне рассказывала Варвара Николаевна Рыжова, как они в 1918 году играли спектакли «для солдатиков». Во время действия в зал заходил офицер и шепотом командовал: «Восьмая рота на выход...» Солдаты в тяжеленных сапогах поднимались с кресел и уходили так тихо из зала, что не нарушали спектакля. То же видела и я в первые дни Великой Отечественной войны. Правда, совсем недолго, поскольку Малый театр вскоре разбился на бригады и отправился на фронт. Остужев, Пашенная, Турчанинова, Рыжова, Царев (имя им легион!) вместе с солдатами месили грязь сельских дорог, чтобы выступить в прифронтовой зоне.
Вы знаете, кажется, такие слова, как счастье и война, несовместимы. Но для меня они совместимы. Потому что был невероятный спрос на наше творчество, и мы ощущали, как оно полезно людям.
Я объездила все фронты. Но самая впечатляющая поездка - Северный флот. Нас встретил легендарный адмирал Арсений Головко (муж старейшей мхатовской актрисы Киры Головко). И когда мы показали ему путевые листы, он неожиданно закричал - и на нас, и на подручных генералов: «Куда вы пустили актеров?! Кто вам дал право так близко подпускать актеров к месту сражений?!» А потом он замолчал, и все услышали, как на его столе работает приемник. Шел бой. Головко командовал действием по радио. Оттуда доносилось: «Я 613-й, прикройте хвост. Иду на таран. За родину! За Ста...» Даже не договаривали до конца, потому что погибали от удара. И только было слышно, как самолет падает с визгом.
Головко был прав, мы и правда забрались на очень опасную территорию, но думали, что беда обойдет нас стороной. А через несколько дней, по пути на полуостров Рыбачий, наш катер попал под сильнейший артобстрел. Ливень огня! Мы чудом спаслись, но все же сыграли, вечером спектакль. И вот когда об этом узнал Головко, он дал нам медали «За оборону\' Заполярья».
Была и комедийная история. Мы играли «Не в свои сани не садись». Я исполняла отрицательную роль и когда вышла на сцену, ко мне из зала кинулся летчик. Его тут же схватили и повели наружу, а я не могла понять, что произошло. И вдруг заметила, что на мне дымится платье. Оказалось, он выстрелил в меня, но, к счастью, не попал: Позже врачи объяснили, что это называется военным синдромом, когда человек не отличает реальность от вымысла.
Но самый впечатляющий случай произошел в 1943 .году, когда наша фронтовая бригада вошла в освобожденную Полтаву. Еще вчера здесь были фашисты, сегодня - догорали дома, но возобновилась жизнь. Люди шли на рынок или навестить родственников. Помню, мы с Михаилом Царевым шли по центральной улице и вдруг к нам подходит измученная старуха: «Ой, родненькие мои, - запричитала она. - Скажите, но ведь не виновата же я, что внучку свою не сберегла...»
Мы с Царевым не знали, что ответить. Остановились молча, а она стала рассказывать, как при захвате города в квартире поселился немец. Он никого не трогал, да и они относились к нему спокойно и даже пару раз угостили похлебкой. Когда фашисты отступали, был отдан приказ никого не оставлять в живых. На глазах у бабушки фашист позвал внучку на крыльцо. Он не держался за пистолет, но внучка обо всем догадалась - упала в ноги, щекой прижалась к голенищу сапога и замерла. Тогда немец побледнел, закурил и отшвырнул портсигар в сторону. Девочка бросилась за портсигаром, чтобы как собачонка принести ему. И он выстрелил ей в спину на глазах у несчастной старухи. Она ждала от нас с Царевым утешения, повторяя: «Все меня попрекают, почему я этого не предусмотрела. Но разве я могла такого ожидать? Он же белые перчатки носил...»
Владимир ЭТУШ, актер театра им. Евг. Вахтангова:
- Пожалуй, я был первым из москвичей, кто стал свидетелем самого начала войны. В ночь с 21 на 22 июня я возвращался домой со студенческой гулянки. И вдруг мимо меня на огромной скорости пролетела машина с немецким флагом. Тогда я не придал этому значения, пришел домой, лег спать, а в полдень меня разбудила мама, осторожно сказав: «Володя, по радио объявили, что началась война». Помню, как я молчал от неожиданности. Пытался надеть рубашку, но руки дрожали. И тут я вспомнил немецкую машину. Это уже после войны я прочитал, что то был автомобиль посла Германии в СССР, который вручил Молотову меморандум об объявлении войны. У меня, как и у всех студентов театрального училища, была бронь. Я мог не воевать, разве что время от времени должен был рыть окопы под Москвой.
Поначалу я оставался в столице, играл в театре, но однажды во время спектакля «Фельдмаршал Кутузов», я насчитал в зале всего 13 человек. Я понял, что мое место на фронте, и на следующее утро отправился в военкомат. Я неплохо знал немецкий язык, поэтому меня сперва направили на курсы военных переводчиков в Ставрополь. А позже на фронте я попал в стрелковый полк. Сражался в горах Кавказа и в Осетии, принимал участие в освобождении Ростова-на-Дону и Украины. Какие уроки я вынес из войны? Спросите что-нибудь полегче. Я был на войне, я там существовал, но как она отразилась на моем характере, сказать не могу. Разве что острее стал чувствовать любовь и предательство, разлуку и дружбу...
На фронте я не играл. С автоматом в руках, я старался не думать, что я актер. И, кстати, я был случайным свидетелем того, как один из русских командиров застрелил русского бойца только за то, что он во время наступления стал играть на гитаре, не думая о бое. А в другой раз расстреляли старшину за то, что он не туда побежал. Такие случаи бывали нередко (чего там стоила жизнь солдата!).
А еще на фронте возникали моменты, которых, казалось бы, на войне не бывает. Я помню, как после ночного допроса отправился спать, захожу в барак и вижу, что на полу спят вперемежку наши бойцы и пленные немцы. Многие храпят, как после изматывающей работы, которую делали вместе. Вообще сон на войне был из разряда роскоши. Я все время спать хотел. Иной раз удавалось дремать на ходу - во время долгих переходов. Один из таких переходов был в Кавказских горах. Ветер, дождь, на мне румынская плащ-палатка, которая от холода окончательно задубела. Стараюсь не заснуть, внимательно смотрю в спину того, кто идет передо мной. И вдруг я эту спину потерял. Стою, озираюсь по сторонам, не могу понять, куда все делись. Оказалось, что несколько минут назад колонна свернула в сторону, а я, полусонный, продолжал идти в прежнем направлении. К счастью, я вовремя проснулся - за несколько шагов до пропасти.
В другой раз командир дивизии оставил меня с рацией за линией фронта, чтобы я докладывал, какие части на нас наступают. Но вскоре нас окружили со всех сторон, и мы почти две недели отстреливались. После этого меня наградили орденом Красной Звезды. Причем командир мне вручил его на бегу. Бежит рядом и кричит: «Этуш, тут тебя орденом наградили, держи, пока меня не убило». И протянул мне коробочку. Столько было таких неожиданных историй!
А современные спектакли о войне я не смотрю. Вот «Современник», например, поставил «Голую пионерку». Я знаю режиссера-постановщика и не доверяю абсолютно. Считаю, что подобная трактовка спектакля недопустима. Мало того, она затмевает наши реальные победы.
Александр ГРАВЕ, актер театра им. Евг. Вахтангова:
- Утром 22 июня 1941 года мы играли спектакль «Фельдмаршал Кутузов». И вдруг вижу, что за кулисами засуетились рабочие сцены. Оказывается, они услышали по радио сообщение о начале войны и передавали эту весть всем артистам, кто выходил со сцены. Поначалу мы думали, что это недоразумение и играли спектакль в довольно хорошем настроении. Но в конце первого действия, когда закрылся занавес, на сцену вышел человек в форме и попросил военнообязанных появиться на сборных пунктах. Ко второму акту зал почти опустел, но мы все же доиграли спектакль. А я из окна гримуборной выглянул на Арбат и увидел длинную очередь у сберкассы. Все хотели получить назад свои сбережения.
Вскоре труппа театра разделилась на бригады, и мы отправились на фронт - выступали перед военными и ранеными. На Курской дуге попали под страшную перестрелку. Шквал огня! И вдруг пауза, внезапная тишина и слышно, как соловьи поют. Такие контрасты...
Помню, зимой 1942 года в каком-то госпитале нам сказали: «Там в палате лежит ваш собрат». Я приоткрыл дверь и увидел Зяму Гердта с перебинтованной ногой. Тогда его еще мало кто знал, поскольку Гердт не успел сняться в кино, а был лишь артистом кукольного театра Образцова. Он очень переживал ранение, говорил: «В кукольном театре я могу и с такой ногой, но вдруг пригласят на съемки?» После войны, как вы знаете, он снялся во многих картинах, и хромота ему ничуть не помешала.
И еще случай. В 1944 году в Кракове мы играли комедию, и привыкли к тому, что в первые же минуты в зрительном зале раздается хохот. Открывается занавес, начинаем играть, и слышим рыдания. Местами истерику даже. В чем дело? Оказывается, на спектакль привели девушек, которых только что освободили из плена. Их эшелоном гнали в Германию. И они не верили своему счастью, увидев ту жизнь, от которой их оторвали.
Вообще же война меняет людей, Я видел, как люди становились отзывчивее, внимательнее и честнее. Во время бомбежки, например, москвичи уходили в бомбоубежище, но дверей в квартирах не запирали. А сейчас сплошь стальные двери ставят, а количество краж от этого меньше не становится: От общего влияния криминала что-то просочилось и в фильмы о войне, поэтому я редко их смотрю. Все же люди на войне были чище.
***
Кира ГОЛОВКО, актриса МХТ им. Чехова:
- Войну я помню, словно это было только вчера. Ездили по фронтам, жили где попало. Однажды меня поселили в квартире полуразрушенного дома. И я всю ночь просидела с палкой - отгоняла крыс, а наутро должна была выступать перед ранеными.
Мхатовские артисты читали рассказы, исполняли зарисовки. Но я предпочитала рассказывать истории из жизни. Например, однажды раненый боец поинтересовался: «А трудно было во МХАТ поступать?» И я рассказала историю о том, как в 1938 году едва не провалилась на экзаменах. Я и сама не ожидала, что история покажется веселой. Позже я не раз ее рассказывала на творческих вечерах. Итак, я поступала во МХАТ при конкурсе в 634 человека на место. Недавно только умер Станиславский, но еще был жив Немирович-Данченко, а МХАТ был на пике своей славы. К вступительным экзаменам приготовила отрывок из Горького, басню Крылова и «Гренаду» Светлова. Волновалась я страшно. Успела прочитать только половину басни, и Масальский мне говорит: «Достаточно. Вы свободны». У меня внутри все оборвалось. Это значит, все кончено: он даже басню недослушал.
Не помню, как вернулась домой. Плакала весь день и полночи. Мама подставляла мне еду, я ничего не ела, а только лежала, уткнувшись лицом в стену. На третий день мама не выдержала, надела свою шляпку и бархатные перчатки - поехала во МХАТ искать мне репетитора для поступления на следующий год. Через час она вернулась, отшвырнула перчатки и сказала:
- Дура, чего ты ревешь, ты ведь поступила.
С тех пор я во МХАТе. Война началась, едва я окончила третий курс. Я встретила ее в Москве, хотя наш театр гастролировал тогда в Минске. Артисты рассказывали, что в первый же день при бомбежке были взорваны склады с декорациями. Было загублено оформление легендарных спектаклей. Артисты хотели вернуться в Москву, но оттуда пришла странная телеграмма: «Продолжать гастроли». Это было невозможно, и великий Москвин взял ответственность на себя. Как депутат Верховного Совета он имел право на некоторые вольности, поэтому ответственность за эвакуацию взял на себя. В Москве прислушались к нему, поняли наконец, что положение опасное, и выслали машину. Но он в гневе отказался и вместе со всеми пешком и на попутках вывозил МХАТ из охваченного войной Минска. Москвина прозвали за это маршалом МХАТа. Вообще же он был и символом, и совестью Художественного театра со дня его основания.
Автор: Материал подготовил Виктор БОРЗЕНКО
Источник: Театрал
Дата: 04.05.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
6 мая – день рождения заслуженного артиста России Юрия Борисовича Ильина. От души поздравляем актера и желаем ему крепкого здоровья, удачи и новых интересных творческих предложений!
Подробнее
ПОМОГАЕТ ЛИ ИСКУССТВО В НЫНЕШНЕЙ ЖИЗНИ?
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН в диалоге с обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО
ПОМОГАЕТ ЛИ ИСКУССТВО В НЫНЕШНЕЙ ЖИЗНИ?
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН в диалоге с обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО
Непосредственным поводом для этой встречи с художественным руководителем Малого театра стал спектакль «Власть тьмы», поставленный недавно Юрием Мефодьевичем Соломиным на родной сцене. О том, как сильно прозвучала в теперешней жизни эта новая работа старейшего русского театра по пьесе Льва Толстого, написанной более века назад, я уже высказался в номере «Правды» от 20 марта. Но оставалось желание о многом поговорить с постановщиком спектакля, и вот наша беседа состоялась. Как и следовало ожидать, тематически она вышла далеко за рамки упомянутой премьеры.
С памятью о великой цивилизации
- Начну не с «Власти тьмы», а с факта, о котором услышал некоторое время назад и который очень меня взволновал. Выдающийся наш артист балета Владимир Васильев в радиоинтервью сообщил такую цифру: на сегодня (а разговор шел в один из предновогодних вечеров) осталось 78 живущих народных артистов СССР. В их числе сам он, Васильев, в их числе и Юрий Соломин. А ведь звание это действительно было высочайшее - согласитесь, давалось, как правило, за реальные заслуги перед отечественным искусством и культурой. Что можете сказать на сей счет?
- Говорите, перед Новым годом оставалось 78 человек? Значит, теперь уже меньше. И с каждым годом, а может, и месяцем число это будет уменьшаться. Что ж, такова неумолимая жизненная закономерность.
Но, уходя, каждый оставляет свой след в этой жизни. Вместе с людьми то или иное время тоже оставляет свой след. Вот недавно в цикле «Острова» я смотрел на телеканале «Культура» передачу о Софико Чиаурели. Показали и последние снятые при ее жизни кадры. Знаете, очень она меня зацепила! Ненатужно, естественно рассказывала о своих родителях - об отце, выдающемся кинорежиссере, и матери, великой трагической актрисе, о дедушке и бабушке, о друзьях и некоторых своих работах, а через все это - о времени, в котором довелось ей жить и творить.
Я знал Софико, не раз с ней общался, а великая артистка нашего Малого театра Елена Николаевна Гоголева дружила с ее матерью Верико Анджапаридзе.
- Одномасштабно великие актрисы!
- Конечно.
- И, кстати, обе народные артистки СССР...
- Мне вспомнились наши гастроли в Тбилиси - кажется, это был 1963 год. Вспомнились замечательные встречи, вечера, необыкновенная атмосфера искренней дружбы, которой было проникнуто все наше общение. А потом была совместная поездка в Ереван, где отмечался юбилей выдающегося театрального режиссера Рачика Капланяна. Между прочим, ставившего спектакли и у нас, в Малом театре.
- Тоже народный артист СССР!
- Вы понимаете, о чем я говорю? Тбилиси - Ереван - Москва... Грузия - Армения - Россия... Это было единство не только территории, но и духовной, культурной жизни. Человеческое единство. В предсмертном интервью Софико Чиаурели, опубликованном уже после ее кончины, я прочитал следующее. Корреспондент ее спрашивает: вот вы были народной артисткой Грузинской ССР и Армянской ССР, а кем ощущаете себя теперь? Она ответила: народной артисткой исчезнувшей цивилизации. И это во мне сейчас все время звучит!- Может, советская цивилизация не совсем исчезла? Может быть, она продолжает жить? В людях, которые ею воспитаны, в творениях искусства, литературы, всей созданной в то время культуры?
- Да, память не у всех живших тогда исчезает. Но их все меньше, они уходят. Знаю, например, двух выдающихся актрис, которые находятся сейчас в тяжелейшем положении. Казалось бы, государство должно позаботиться о них, помочь им хотя бы медикаментами, которые, как известно, очень дорогие. Почему этого не делается - не знаю.
Недавно отмечался юбилей Вячеслава Васильевича Тихонова. Дом кино был переполнен. Но если бы зал был в десять раз больше - уверен, и тогда не осталось бы ни одного свободного места. Вот в полном смысле народный артист! Но ему нынче тоже очень нелегко. Привезли из больницы. А приветствовал его еще один народный артист Советского Союза - Зельдин. Если бы у нас было такое звание - национальное достояние, Тихонову и Зельдину я бы его присвоил.
Наше телевидение показало новую «европейскую» версию «Войны и мира». Молодежь восхищалась. Но разве это может идти хоть в какое-то сравнение с мощным фильмом народного артиста СССР Сергея Бондарчука, где Вячеслав Тихонов так прекрасно сыграл Андрея Болконского?..
Затрудненное воспитание
- Вы упомянули про молодежь. А какое, на ваш взгляд, она получает представление о той «исчезнувшей цивилизации»? Вообще, как считаете, что происходит с нашей молодежью сегодня?
- Время от времени возникает этот важный вопрос, без которого не обойтись: что мы потеряли, что приобрели? А молодежь о нашем даже недавнем прошлом может ведь судить лишь по тому, как ей его представляют.
Так вот, я скажу: критиковать - уже достаточно. Ругать тех, кто в чем-то виноват, - тоже достаточно. Есть, разумеется, кого и в чем обвинять. Но если повторять это бесконечно, если изо дня в день твердить в адрес старших поколений одно и то же: вот вы семьдесят лет не то делали!..
Я не могу обвинять своего отца. Я не могу обвинять своих дедов. Я не могу обвинять тех людей, у которых учился. Почему? Да потому, что они ничего плохого не делали.
Я не против правды, даже если она самая горькая. Но вопрос: а всегда ли это правда? Ведь разговор нередко идет на уровне слухов: «Я видел какой-то документ...» И потом, если сплошной негатив обрушивается на головы молодых в таких диких количествах, многие могут не выдержать. И не выдерживают. Многие могут озлобиться - и озлобляются.
- Наверное, сказывается неустойчивость не только сознания, но и психики молодых?
- Это несомненно. Отсюда
- и у нас, и во всем мире - тяга молодежи к наркотикам, к алкоголю, вовлеченность в преступления. И нельзя не задуматься, каково отношение к этому общества и какова тут роль искусства, а особенно телевидения.
К сожалению, очень много показывают жестокостей. Для чего? Чтобы зрители осознали, что так делать нельзя? Нет, зачастую совсем иное. Показывают двухсерийный документальный фильм о преступнике, получившем пожизненное заключение, и он предстает здесь чуть ли не героем. Показывают больных людей, совершающих нечеловеческие поступки, и несет это душевную заразу для неустойчивых молодых. Нельзя сбрасывать со счета опять-таки и количественную сторону - экран переполнен сценами мордобоя, убийств и льющейся крови. А жестокость порождает жестокость, и среди молодежи - в первую очередь.
- В жизни видите это?
- Не так давно произошел случай, который меня буквально потряс. Надо сказать, что я старый автомобилист и всегда водил машину сам. Но в последнее время из-за состояния здоровья приходится ездить с шофером театра. И вот, когда мы остановились возле магазина, куда зашла моя жена, видим большую группу молодежи, очень возбужденную. Может, они выпили, может, приняли какие-то таблетки. Но разговор идет с громкой бранью, на что и отреагировал пожилой человек, находившийся рядом. Он подошел к подросткам и стал им что-то выговаривать. Тогда один из них вскакивает на парапет, оказавшийся сзади мужчины, и бьет его по голове. Тот падает.
Мы с нашим водителем Александром Николаевичем выскакиваем через противоположные дверцы и бросаемся к толпе. Разъяренный, я сказал этим молодым все, что о них думаю.
- А они? Узнали вас?
- Едва ли. Мужчина, которого мы подняли и которому помогли, узнал. Благодарил, конечно. Ребята же, пока я произносил перед ними свою гневную речь, молчали. Опустив головы и потупив глаза. Не знаю, произвели ли мои слова на них хоть некоторое впечатление, но очень хотелось бы.
- Это была, как я понимаю, воспитательная речь. В экстремальной ситуации. Но, наверное, ситуация такая стала возможной или даже почти обыденной в нынешней жизни еще и потому, что сама она, жизнь, на такое толкает. Жестокие, наглые, бессовестные (а по-другому - «крутые») достигают гораздо большего, нежели добрые, совестливые, честные. Тут и ум, как свидетельствует современная действительность, не на самом престижном месте. Говорят же: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» По-моему, воспитательная роль искусства тоже резко снизилась. Более того, эта роль, эта миссия, которая нашему искусству и всей нашей культуре, пожалуй, испокон века была свойственна, многими художниками расценивается теперь как вредная обуза. Творческую свободу ограничивает! Не так ли рассуждают некоторые?
- Свобода, в том числе и в искусстве, - это большая тема. Можно ли без ограничений и запретов? А вот детям запрещают играть со спичками, прячут спички от ребенка, когда он один остается дома. Тоже ведь ограничение свободы, хотя это забота о том, чтобы он дом не поджег.
- Нарушение прав ребенка!.. Вы замечаете, Юрий Мефодьевич, что сами эти слова - воспитание, нравственность - крайне редко употребляются в последние годы?
- Ну, к Малому театру это не относится.
- Согласен. Потому, наверное, у вас и появляются такие спектакли, как «Власть тьмы».
- В основе - обращение к великой литературе, к драматургии наших классиков, несущей глубочайший нравственный смысл.
«Злато, злато, сколько от тебя зла-то!»
- Что для вас, Юрий Мефодьевич, самое главное и самое современное во «Власти тьмы»? Кстати, пьеса ведь тоже очень жестокая, если вспомнить тему, о которой мы говорили сейчас...
- Жестокая, но совсем по-другому, нежели большинство нынешних телесериалов. Там жестокость - самоцель, просто способ сыграть на нервах зрителя и его невзыскательных вкусах. Здесь - решение огромной нравственной проблемы. Толстой ставит перед читателями и зрителями острейший жизненный вопрос, над которым каждый должен задуматься. И ответить себе: а как в такой ситуации надо и не надо поступать? Я уверен, по меньшей мере 95 процентов зрителей, посмотрев наш спектакль, выходят с мыслью: пожалуй, так поступать не стоит.
- Может быть, даже все 100 процентов? Меня поразило - и я написал об этом, - какая напряженная тишина стоит в зрительном зале на протяжении всего действия. Я думал, что в условиях тотальной безнравственности, воцарившейся в нынешнем нашем обществе, пьеса Толстого не дойдет до людей, что поставленные им вопросы не будут восприняты. Но, оказывается, еще не все потеряно!
- Наверное, не все... Вот вы спросили, что же для меня в пьесе главное и наиболее современное. Отвечу: речь идет о деньгах, которые и приводят к большой трагедии. Фактически ради них, ради денег, происходит убийство ребенка. «Злато, злато, сколько от тебя зла-то!» - говорилось об этом в народе.
А сегодня разве не так? Значит, нельзя все мерить деньгами, делать их смыслом жизни. И это - сверхзлободневно. Толстой перстом не тычет: ты так не поступай. Он своей пьесой человека заставляет именно задуматься. О себе, о душе. Поэтому мы и финал такой сделали: пауза, чтобы артисты, глядя в зрительный зал, а зрители, глядя в глаза артистов, минуту эту подумали, что произошло.
- Но вся окружающая жизнь, согласитесь, призывает ныне человека совсем к другому. «Бери от жизни все!» - кричит реклама вокруг. «Успех любой ценой!» - поучает телевидение.
- Да, я не могу, например, переносить, когда с телеэкрана ко мне обращаются и, говоря о каких-то супермодных и дорогих вещах, заявляют: «Это - твой стиль!» Сам я знаю, какой мой стиль. И другой человек знает, поскольку в данном случае это напрямую зависит от того, сколько денег у тебя в кармане. А если их нет, зачем же человеку тыкать в лицо и напоминать об этом? И подспудно побуждать: а ты достань - любым способом! Так и возникают нередко уголовные дела.
Разжигание страсти к деньгам безнравственно. Нынешнее колоссальное расслоение на сверхбогатых и сверхбедных тоже безнравственно.
- Искусство не может, конечно, в корне изменить существующую жизнь и людей, чего мечтал достигнуть своими произведениями Гоголь. Но оно способствует движению к лучшему или к худшему, возвышает человека или принижает его. Иногда до скотского состояния. К сожалению, последнего нынче слишком много. А вот искусство Малого театра этому противостоит.
- Мы рады, если у нас получается. Все-таки тысяча мест в основном здании, 760 - в филиале. Ежедневный нравственный урок для такого числа людей - это не так уж мало значит.
Не ставить мебель вверх ногами
- Затрону еще один вопрос, который считаю весьма существенным. Действительно, Малый театр остается верен себе в опоре на классику, прежде всего - русскую. И звучит она у вас очень современно, хотя никакого специального «осовременивания» вроде бы нет. Как вам это удается?
- А все в ней, в самой классике, заложено. Вот, например, когда в преддверии 250-летия Малого театра мы решили взяться за гоголевского «Ревизора» и собрались первый раз для разговора о пьесе, замечательная наша актриса Людмила Полякова, которая должна была играть роль городничихи, с легкой самоиронией спросила: «Ну что, чем удивлять будем?» Эту ноту продолжил и Эдуард Марцевич: «Да, да, какая же у нас будет консепция?» В ответ я предложил просто начать чтение текста.
И вот, едва начали, современная концепция из пьесы более чем полуторавековой давности сама к нам обратилась. Ну, хотя бы словами попечителя богоугодных заведений Артемия Филипповича Земляники, который «насчет врачеванья» говорит так: «Лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет». Скажите, а разве не такой же подход к нам нынешнего здравоохранения?
- В этом месте, как и в других столь же злободневных, по ходу спектакля обязательно звучат дружные «понимающие» аплодисменты. И во «Власти тьмы» это тоже есть. Например, когда старый солдат Митрич по-своему разъясняет, что такое коммерческие банки и как они «обдирают» людей...
- А вспомните «На всякого мудреца довольно простоты». Как там Мамаев говорит: «Да, мы куда-то идем, куда-то ведут нас, но ни мы не знаем куда, ни те, которые ведут нас. И чем все это кончится?»
Гениально сказано, причем не только про время Александра Николаевича Островского, поэтому теперешний зал каждый раз и взрывается аплодисментами.
- Там еще хорошо Крутицкий про реформы рассуждает, про легкомысленный к ним подход: «Переменить легко. Вот возьму да поставлю всю мебель вверх ногами. Вот и перемена». Кстати, подобное и в театрах иногда происходит при «обновлении» классики: просто взять пьесу и вверх ногами перевернуть. Чем это бывает вызвано, как вы считаете?
- Наверное, стремлением завлечь зрителя. Ведь для этого на всякое идут. Но, по-моему, тут есть два пути: проникать в глубь того, что написано великим драматургом, или прибегать вот к такому «перевертыванию». Только тогда от автора чаще всего мало что остается. Люди идут в театр смотреть Островского или Чехова, а им показывают нечто совсем иное.
Наш театр не может изменить классике, на которой он, собственно, и создавался в течение двух с половиной веков. Не имеем права! И счастливы, что находим понимание, что востребованы как у нас на Родине, так и в других странах.
Например, уже четыре раза были за последние годы в Японии, где наши спектакли проходят с огромным успехом, при переполненных залах. Осенью поедем опять - повезем «Власть тьмы» и спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба...» по одноактным пьесам Чехова.
Стажируются у нас японцы. Пятый выпуск будет нынче в Щепкинском училище группы из Южной Кореи...
- Пятый год подряд?
- Да.
- И по скольку же человек в группе?
- Человек по пятнадцать.
- Значит, учиться хотят именно в школе Малого театра.
- Иначе бы не приезжали. Просят привезти на фестиваль наши «Три сестры», и мы повезем, тоже предстоящей осенью.
- Ну вот, в мире понимают, что такое Малый театр, что такое вообще наш традиционный русский репертуарный театр, а у нас в стране кое-кому неймется его разрушить. Планы так называемой театральной реформы не отменены?
- Боюсь, что нет, хотя пока слегка притихли. Повторю то, о чем уже не раз говорил: разрушать нашу исконную, за многие годы сложившуюся театральную систему, которой мы должны гордиться, - это преступление.
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 18.04.2008
Номер: 042
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН в диалоге с обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО
Непосредственным поводом для этой встречи с художественным руководителем Малого театра стал спектакль «Власть тьмы», поставленный недавно Юрием Мефодьевичем Соломиным на родной сцене. О том, как сильно прозвучала в теперешней жизни эта новая работа старейшего русского театра по пьесе Льва Толстого, написанной более века назад, я уже высказался в номере «Правды» от 20 марта. Но оставалось желание о многом поговорить с постановщиком спектакля, и вот наша беседа состоялась. Как и следовало ожидать, тематически она вышла далеко за рамки упомянутой премьеры.
С памятью о великой цивилизации
- Начну не с «Власти тьмы», а с факта, о котором услышал некоторое время назад и который очень меня взволновал. Выдающийся наш артист балета Владимир Васильев в радиоинтервью сообщил такую цифру: на сегодня (а разговор шел в один из предновогодних вечеров) осталось 78 живущих народных артистов СССР. В их числе сам он, Васильев, в их числе и Юрий Соломин. А ведь звание это действительно было высочайшее - согласитесь, давалось, как правило, за реальные заслуги перед отечественным искусством и культурой. Что можете сказать на сей счет?
- Говорите, перед Новым годом оставалось 78 человек? Значит, теперь уже меньше. И с каждым годом, а может, и месяцем число это будет уменьшаться. Что ж, такова неумолимая жизненная закономерность.
Но, уходя, каждый оставляет свой след в этой жизни. Вместе с людьми то или иное время тоже оставляет свой след. Вот недавно в цикле «Острова» я смотрел на телеканале «Культура» передачу о Софико Чиаурели. Показали и последние снятые при ее жизни кадры. Знаете, очень она меня зацепила! Ненатужно, естественно рассказывала о своих родителях - об отце, выдающемся кинорежиссере, и матери, великой трагической актрисе, о дедушке и бабушке, о друзьях и некоторых своих работах, а через все это - о времени, в котором довелось ей жить и творить.
Я знал Софико, не раз с ней общался, а великая артистка нашего Малого театра Елена Николаевна Гоголева дружила с ее матерью Верико Анджапаридзе.
- Одномасштабно великие актрисы!
- Конечно.
- И, кстати, обе народные артистки СССР...
- Мне вспомнились наши гастроли в Тбилиси - кажется, это был 1963 год. Вспомнились замечательные встречи, вечера, необыкновенная атмосфера искренней дружбы, которой было проникнуто все наше общение. А потом была совместная поездка в Ереван, где отмечался юбилей выдающегося театрального режиссера Рачика Капланяна. Между прочим, ставившего спектакли и у нас, в Малом театре.
- Тоже народный артист СССР!
- Вы понимаете, о чем я говорю? Тбилиси - Ереван - Москва... Грузия - Армения - Россия... Это было единство не только территории, но и духовной, культурной жизни. Человеческое единство. В предсмертном интервью Софико Чиаурели, опубликованном уже после ее кончины, я прочитал следующее. Корреспондент ее спрашивает: вот вы были народной артисткой Грузинской ССР и Армянской ССР, а кем ощущаете себя теперь? Она ответила: народной артисткой исчезнувшей цивилизации. И это во мне сейчас все время звучит!- Может, советская цивилизация не совсем исчезла? Может быть, она продолжает жить? В людях, которые ею воспитаны, в творениях искусства, литературы, всей созданной в то время культуры?
- Да, память не у всех живших тогда исчезает. Но их все меньше, они уходят. Знаю, например, двух выдающихся актрис, которые находятся сейчас в тяжелейшем положении. Казалось бы, государство должно позаботиться о них, помочь им хотя бы медикаментами, которые, как известно, очень дорогие. Почему этого не делается - не знаю.
Недавно отмечался юбилей Вячеслава Васильевича Тихонова. Дом кино был переполнен. Но если бы зал был в десять раз больше - уверен, и тогда не осталось бы ни одного свободного места. Вот в полном смысле народный артист! Но ему нынче тоже очень нелегко. Привезли из больницы. А приветствовал его еще один народный артист Советского Союза - Зельдин. Если бы у нас было такое звание - национальное достояние, Тихонову и Зельдину я бы его присвоил.
Наше телевидение показало новую «европейскую» версию «Войны и мира». Молодежь восхищалась. Но разве это может идти хоть в какое-то сравнение с мощным фильмом народного артиста СССР Сергея Бондарчука, где Вячеслав Тихонов так прекрасно сыграл Андрея Болконского?..
Затрудненное воспитание
- Вы упомянули про молодежь. А какое, на ваш взгляд, она получает представление о той «исчезнувшей цивилизации»? Вообще, как считаете, что происходит с нашей молодежью сегодня?
- Время от времени возникает этот важный вопрос, без которого не обойтись: что мы потеряли, что приобрели? А молодежь о нашем даже недавнем прошлом может ведь судить лишь по тому, как ей его представляют.
Так вот, я скажу: критиковать - уже достаточно. Ругать тех, кто в чем-то виноват, - тоже достаточно. Есть, разумеется, кого и в чем обвинять. Но если повторять это бесконечно, если изо дня в день твердить в адрес старших поколений одно и то же: вот вы семьдесят лет не то делали!..
Я не могу обвинять своего отца. Я не могу обвинять своих дедов. Я не могу обвинять тех людей, у которых учился. Почему? Да потому, что они ничего плохого не делали.
Я не против правды, даже если она самая горькая. Но вопрос: а всегда ли это правда? Ведь разговор нередко идет на уровне слухов: «Я видел какой-то документ...» И потом, если сплошной негатив обрушивается на головы молодых в таких диких количествах, многие могут не выдержать. И не выдерживают. Многие могут озлобиться - и озлобляются.
- Наверное, сказывается неустойчивость не только сознания, но и психики молодых?
- Это несомненно. Отсюда
- и у нас, и во всем мире - тяга молодежи к наркотикам, к алкоголю, вовлеченность в преступления. И нельзя не задуматься, каково отношение к этому общества и какова тут роль искусства, а особенно телевидения.
К сожалению, очень много показывают жестокостей. Для чего? Чтобы зрители осознали, что так делать нельзя? Нет, зачастую совсем иное. Показывают двухсерийный документальный фильм о преступнике, получившем пожизненное заключение, и он предстает здесь чуть ли не героем. Показывают больных людей, совершающих нечеловеческие поступки, и несет это душевную заразу для неустойчивых молодых. Нельзя сбрасывать со счета опять-таки и количественную сторону - экран переполнен сценами мордобоя, убийств и льющейся крови. А жестокость порождает жестокость, и среди молодежи - в первую очередь.
- В жизни видите это?
- Не так давно произошел случай, который меня буквально потряс. Надо сказать, что я старый автомобилист и всегда водил машину сам. Но в последнее время из-за состояния здоровья приходится ездить с шофером театра. И вот, когда мы остановились возле магазина, куда зашла моя жена, видим большую группу молодежи, очень возбужденную. Может, они выпили, может, приняли какие-то таблетки. Но разговор идет с громкой бранью, на что и отреагировал пожилой человек, находившийся рядом. Он подошел к подросткам и стал им что-то выговаривать. Тогда один из них вскакивает на парапет, оказавшийся сзади мужчины, и бьет его по голове. Тот падает.
Мы с нашим водителем Александром Николаевичем выскакиваем через противоположные дверцы и бросаемся к толпе. Разъяренный, я сказал этим молодым все, что о них думаю.
- А они? Узнали вас?
- Едва ли. Мужчина, которого мы подняли и которому помогли, узнал. Благодарил, конечно. Ребята же, пока я произносил перед ними свою гневную речь, молчали. Опустив головы и потупив глаза. Не знаю, произвели ли мои слова на них хоть некоторое впечатление, но очень хотелось бы.
- Это была, как я понимаю, воспитательная речь. В экстремальной ситуации. Но, наверное, ситуация такая стала возможной или даже почти обыденной в нынешней жизни еще и потому, что сама она, жизнь, на такое толкает. Жестокие, наглые, бессовестные (а по-другому - «крутые») достигают гораздо большего, нежели добрые, совестливые, честные. Тут и ум, как свидетельствует современная действительность, не на самом престижном месте. Говорят же: «Если ты такой умный, то почему такой бедный?» По-моему, воспитательная роль искусства тоже резко снизилась. Более того, эта роль, эта миссия, которая нашему искусству и всей нашей культуре, пожалуй, испокон века была свойственна, многими художниками расценивается теперь как вредная обуза. Творческую свободу ограничивает! Не так ли рассуждают некоторые?
- Свобода, в том числе и в искусстве, - это большая тема. Можно ли без ограничений и запретов? А вот детям запрещают играть со спичками, прячут спички от ребенка, когда он один остается дома. Тоже ведь ограничение свободы, хотя это забота о том, чтобы он дом не поджег.
- Нарушение прав ребенка!.. Вы замечаете, Юрий Мефодьевич, что сами эти слова - воспитание, нравственность - крайне редко употребляются в последние годы?
- Ну, к Малому театру это не относится.
- Согласен. Потому, наверное, у вас и появляются такие спектакли, как «Власть тьмы».
- В основе - обращение к великой литературе, к драматургии наших классиков, несущей глубочайший нравственный смысл.
«Злато, злато, сколько от тебя зла-то!»
- Что для вас, Юрий Мефодьевич, самое главное и самое современное во «Власти тьмы»? Кстати, пьеса ведь тоже очень жестокая, если вспомнить тему, о которой мы говорили сейчас...
- Жестокая, но совсем по-другому, нежели большинство нынешних телесериалов. Там жестокость - самоцель, просто способ сыграть на нервах зрителя и его невзыскательных вкусах. Здесь - решение огромной нравственной проблемы. Толстой ставит перед читателями и зрителями острейший жизненный вопрос, над которым каждый должен задуматься. И ответить себе: а как в такой ситуации надо и не надо поступать? Я уверен, по меньшей мере 95 процентов зрителей, посмотрев наш спектакль, выходят с мыслью: пожалуй, так поступать не стоит.
- Может быть, даже все 100 процентов? Меня поразило - и я написал об этом, - какая напряженная тишина стоит в зрительном зале на протяжении всего действия. Я думал, что в условиях тотальной безнравственности, воцарившейся в нынешнем нашем обществе, пьеса Толстого не дойдет до людей, что поставленные им вопросы не будут восприняты. Но, оказывается, еще не все потеряно!
- Наверное, не все... Вот вы спросили, что же для меня в пьесе главное и наиболее современное. Отвечу: речь идет о деньгах, которые и приводят к большой трагедии. Фактически ради них, ради денег, происходит убийство ребенка. «Злато, злато, сколько от тебя зла-то!» - говорилось об этом в народе.
А сегодня разве не так? Значит, нельзя все мерить деньгами, делать их смыслом жизни. И это - сверхзлободневно. Толстой перстом не тычет: ты так не поступай. Он своей пьесой человека заставляет именно задуматься. О себе, о душе. Поэтому мы и финал такой сделали: пауза, чтобы артисты, глядя в зрительный зал, а зрители, глядя в глаза артистов, минуту эту подумали, что произошло.
- Но вся окружающая жизнь, согласитесь, призывает ныне человека совсем к другому. «Бери от жизни все!» - кричит реклама вокруг. «Успех любой ценой!» - поучает телевидение.
- Да, я не могу, например, переносить, когда с телеэкрана ко мне обращаются и, говоря о каких-то супермодных и дорогих вещах, заявляют: «Это - твой стиль!» Сам я знаю, какой мой стиль. И другой человек знает, поскольку в данном случае это напрямую зависит от того, сколько денег у тебя в кармане. А если их нет, зачем же человеку тыкать в лицо и напоминать об этом? И подспудно побуждать: а ты достань - любым способом! Так и возникают нередко уголовные дела.
Разжигание страсти к деньгам безнравственно. Нынешнее колоссальное расслоение на сверхбогатых и сверхбедных тоже безнравственно.
- Искусство не может, конечно, в корне изменить существующую жизнь и людей, чего мечтал достигнуть своими произведениями Гоголь. Но оно способствует движению к лучшему или к худшему, возвышает человека или принижает его. Иногда до скотского состояния. К сожалению, последнего нынче слишком много. А вот искусство Малого театра этому противостоит.
- Мы рады, если у нас получается. Все-таки тысяча мест в основном здании, 760 - в филиале. Ежедневный нравственный урок для такого числа людей - это не так уж мало значит.
Не ставить мебель вверх ногами
- Затрону еще один вопрос, который считаю весьма существенным. Действительно, Малый театр остается верен себе в опоре на классику, прежде всего - русскую. И звучит она у вас очень современно, хотя никакого специального «осовременивания» вроде бы нет. Как вам это удается?
- А все в ней, в самой классике, заложено. Вот, например, когда в преддверии 250-летия Малого театра мы решили взяться за гоголевского «Ревизора» и собрались первый раз для разговора о пьесе, замечательная наша актриса Людмила Полякова, которая должна была играть роль городничихи, с легкой самоиронией спросила: «Ну что, чем удивлять будем?» Эту ноту продолжил и Эдуард Марцевич: «Да, да, какая же у нас будет консепция?» В ответ я предложил просто начать чтение текста.
И вот, едва начали, современная концепция из пьесы более чем полуторавековой давности сама к нам обратилась. Ну, хотя бы словами попечителя богоугодных заведений Артемия Филипповича Земляники, который «насчет врачеванья» говорит так: «Лекарств дорогих мы не употребляем. Человек простой: если умрет, то и так умрет; если выздоровеет, то и так выздоровеет». Скажите, а разве не такой же подход к нам нынешнего здравоохранения?
- В этом месте, как и в других столь же злободневных, по ходу спектакля обязательно звучат дружные «понимающие» аплодисменты. И во «Власти тьмы» это тоже есть. Например, когда старый солдат Митрич по-своему разъясняет, что такое коммерческие банки и как они «обдирают» людей...
- А вспомните «На всякого мудреца довольно простоты». Как там Мамаев говорит: «Да, мы куда-то идем, куда-то ведут нас, но ни мы не знаем куда, ни те, которые ведут нас. И чем все это кончится?»
Гениально сказано, причем не только про время Александра Николаевича Островского, поэтому теперешний зал каждый раз и взрывается аплодисментами.
- Там еще хорошо Крутицкий про реформы рассуждает, про легкомысленный к ним подход: «Переменить легко. Вот возьму да поставлю всю мебель вверх ногами. Вот и перемена». Кстати, подобное и в театрах иногда происходит при «обновлении» классики: просто взять пьесу и вверх ногами перевернуть. Чем это бывает вызвано, как вы считаете?
- Наверное, стремлением завлечь зрителя. Ведь для этого на всякое идут. Но, по-моему, тут есть два пути: проникать в глубь того, что написано великим драматургом, или прибегать вот к такому «перевертыванию». Только тогда от автора чаще всего мало что остается. Люди идут в театр смотреть Островского или Чехова, а им показывают нечто совсем иное.
Наш театр не может изменить классике, на которой он, собственно, и создавался в течение двух с половиной веков. Не имеем права! И счастливы, что находим понимание, что востребованы как у нас на Родине, так и в других странах.
Например, уже четыре раза были за последние годы в Японии, где наши спектакли проходят с огромным успехом, при переполненных залах. Осенью поедем опять - повезем «Власть тьмы» и спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба...» по одноактным пьесам Чехова.
Стажируются у нас японцы. Пятый выпуск будет нынче в Щепкинском училище группы из Южной Кореи...
- Пятый год подряд?
- Да.
- И по скольку же человек в группе?
- Человек по пятнадцать.
- Значит, учиться хотят именно в школе Малого театра.
- Иначе бы не приезжали. Просят привезти на фестиваль наши «Три сестры», и мы повезем, тоже предстоящей осенью.
- Ну вот, в мире понимают, что такое Малый театр, что такое вообще наш традиционный русский репертуарный театр, а у нас в стране кое-кому неймется его разрушить. Планы так называемой театральной реформы не отменены?
- Боюсь, что нет, хотя пока слегка притихли. Повторю то, о чем уже не раз говорил: разрушать нашу исконную, за многие годы сложившуюся театральную систему, которой мы должны гордиться, - это преступление.
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 18.04.2008
Номер: 042
05.05.2008
Подробнее
НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛЬ
Объявляются новые исполнители в спектакль по пьесе М.Горького «Дети солнца»
Яков Трошин – Виктор Андрианов
Доктор – Сергей Кагаков
Яков Трошин – Виктор Андрианов
Доктор – Сергей Кагаков
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
5 мая – день рождения артиста Малого театра Александра Юрьевича Белого. От души поздравляем актера и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и творческих успехов!
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН: «НЕ ДЕЛАЙТЕ ИЗ КЛАССИКИ КАПУСТНИК»
ПЯТЬ вечеров с Малым театром провели на минувшей неделе ярославцы. В Волковском театре прошли гастроли этого известного коллектива...
ЮРИЙ СОЛОМИН: «НЕ ДЕЛАЙТЕ ИЗ КЛАССИКИ КАПУСТНИК»
ПЯТЬ вечеров с Малым театром провели на минувшей неделе ярославцы. В Волковском театре прошли гастроли этого известного коллектива. Верный традициям, Малый представил три классические комедии в классическом исполнении: «Горе от ума», «Тайны мадридского двора» и «На всякого мудреца довольно простоты». А художественный руководитель театра народный артист России Юрий Соломин порадовал театральную общественность двухчасовой (!) творческой встречей. Фрагменты из этой беседы мы предлагаем нашим читателям.
ВЧЕРА, в день приезда в Ярославль, мне подарили копию программки 1900 года: гастроли Малого театра в Ярославле, «Горе от ума», в роли Фамусова - Александр Ленский. А его портрет висит у меня кабинете в память о моем учителе Вере Николаевне Пашенной, которая в свою очередь училась у Ленского! И я вчера очень боялся играть, хотя я не из пугливых. Не нахал, правда, но и не трус... Я знаю свои минусы и плюсы и «Горе от ума» играю уже восемь сезонов, но вчера этой программкой в меня заронили какую-то огромную ответственность.
Как-то у меня брали интервью, и журналист спросил: «А чей это портрет у вас в кабинете?» Я сострил: «Это - мой дедушка». А потом подумал: а ведь так и есть. Если Вера Николаевна моя крестная мама в искусстве, то ее учитель - мой дедушка.
* * *
Веру Николаевну Пашенную я вспоминаю чуть ли не каждый день. Даже перед отъездом в Ярославль вспомнил. Когда начал бриться... Во время этой нелюбимой процедуры я вдруг увидел в зеркале, что у меня стал заметен шрам возле левого века. На этом месте мне удалили жировик за несколько дней до поступления в театральное училище. Учительница химии и моя классная руководительница Лизавета Ивановна, помню, сказала: «Ты же артистом будешь! Ты же сниматься будешь!» - и потащила меня к мужу, главному хирургу Забайкальского военного округа(!). Операция была сделана идеально, разрезали как по линеечке.
А на следующий день я уезжал в столицу. Дорога из Читы в Москву - семь суток и 12 часов. Я думал: все заживет. Увидев меня с этим шрамом, набиравшая курс Пашенная, очень искренний человек, воскликнула:
«О, боже! Ты откуда?» - «Из Читы». - «Боже мой! Там же лагеря!» Я сначала не понял, сказал: «Да, там много пионерских лагерей»... Это был 1953 год.
Худенький, с разрезом в полщеки, я начал читать ужасно серьезный репертуар. Сначала монолог Нила из «Мещан». Вера Николаевна улыбалась. Затем я рванул: «Я волком бы выгрыз бюрократизм!» Она от хохота упала со стула: «Хватит! Хватит!»
Я уже прошел два тура, и тут у отца украли все документы. С обратными билетами ему помогли железнодорожники, но нам не на что было жить. И отец предложил мне: «Пойди к Пашенной, расскажи, что случилось, и если она берет тебя, то пусть берет сейчас». Помню, когда я все выложил Пашенной, мне казалось, что Вера Николаевна на меня смотрела целую вечность, хотя прошло секунды три. Она сказала: «Ну хорошо, оставайся...»
* * *
Семь лет я играл в театре только одну роль, правда, хорошую - Хлестакова в «Ревизоре». Но с 1966 по 1972 годы я ничего нового не репетировал! А в 1970-м на экраны вышел «Адъютант его превосходительства». И как-то на одном из скандальных собраний выступила одна из актрис: «Как же вам не стыдно? Его вся страна знает! А он у вас ни-че-го не играет!» И после этого пошла обойма ролей.
Мне кажется, все складывалось правильно: это был испытательный срок, меня испытывали. Может быть, поэтому, когда встал вопрос о новом художественном руководителе, почти весь коллектив Малого (это 700 человек) проголосовал за меня. Уже двадцать лет я существую в этом качестве. Конечно, как артист я многое, наверное, потерял. Играю мало. Сейчас только в двух спектаклях - «Горе от ума» и «Чайка». Хотя уже пора и в эти спектакли вводить актеров помоложе.
Я и не должен был играть в «Чайке». Но Ирина Муравьева, узнав, что я не буду задействован, сказала: «Тогда и я откажусь». А нам же нужно выпускать спектакль! Пришлось мне вводиться. Недавно Ирина подошла ко мне и говорит: «Слушай, может, нам уже все-таки пора?»
- «Да я давно об этом думаю». Вот отметим юбилей Чехова и поменяем состав.
* * *
Сделать из хорошей пьесы капустник легко. Что и делают! Но уважающие себя люди уходят с таких спектаклей после первого же действия либо вежливо молчат. А критика визжит от восторга: «Это по-настоящему! Что по-настоящему? По-настоящему - это когда зритель выходит из зала и у него щемит сердце. Или он думает об увиденном, даже ложась спать, и никому, в том числе близким, не говорит о своих мыслях. Зритель определяет, хороший спектакль или нет, по сердечности восприятия.
Автор: Лора НЕПОЧАТОВА
Источник: Аргументы и факты
Дата: 23.04.2008
ПЯТЬ вечеров с Малым театром провели на минувшей неделе ярославцы. В Волковском театре прошли гастроли этого известного коллектива. Верный традициям, Малый представил три классические комедии в классическом исполнении: «Горе от ума», «Тайны мадридского двора» и «На всякого мудреца довольно простоты». А художественный руководитель театра народный артист России Юрий Соломин порадовал театральную общественность двухчасовой (!) творческой встречей. Фрагменты из этой беседы мы предлагаем нашим читателям.
ВЧЕРА, в день приезда в Ярославль, мне подарили копию программки 1900 года: гастроли Малого театра в Ярославле, «Горе от ума», в роли Фамусова - Александр Ленский. А его портрет висит у меня кабинете в память о моем учителе Вере Николаевне Пашенной, которая в свою очередь училась у Ленского! И я вчера очень боялся играть, хотя я не из пугливых. Не нахал, правда, но и не трус... Я знаю свои минусы и плюсы и «Горе от ума» играю уже восемь сезонов, но вчера этой программкой в меня заронили какую-то огромную ответственность.
Как-то у меня брали интервью, и журналист спросил: «А чей это портрет у вас в кабинете?» Я сострил: «Это - мой дедушка». А потом подумал: а ведь так и есть. Если Вера Николаевна моя крестная мама в искусстве, то ее учитель - мой дедушка.
* * *
Веру Николаевну Пашенную я вспоминаю чуть ли не каждый день. Даже перед отъездом в Ярославль вспомнил. Когда начал бриться... Во время этой нелюбимой процедуры я вдруг увидел в зеркале, что у меня стал заметен шрам возле левого века. На этом месте мне удалили жировик за несколько дней до поступления в театральное училище. Учительница химии и моя классная руководительница Лизавета Ивановна, помню, сказала: «Ты же артистом будешь! Ты же сниматься будешь!» - и потащила меня к мужу, главному хирургу Забайкальского военного округа(!). Операция была сделана идеально, разрезали как по линеечке.
А на следующий день я уезжал в столицу. Дорога из Читы в Москву - семь суток и 12 часов. Я думал: все заживет. Увидев меня с этим шрамом, набиравшая курс Пашенная, очень искренний человек, воскликнула:
«О, боже! Ты откуда?» - «Из Читы». - «Боже мой! Там же лагеря!» Я сначала не понял, сказал: «Да, там много пионерских лагерей»... Это был 1953 год.
Худенький, с разрезом в полщеки, я начал читать ужасно серьезный репертуар. Сначала монолог Нила из «Мещан». Вера Николаевна улыбалась. Затем я рванул: «Я волком бы выгрыз бюрократизм!» Она от хохота упала со стула: «Хватит! Хватит!»
Я уже прошел два тура, и тут у отца украли все документы. С обратными билетами ему помогли железнодорожники, но нам не на что было жить. И отец предложил мне: «Пойди к Пашенной, расскажи, что случилось, и если она берет тебя, то пусть берет сейчас». Помню, когда я все выложил Пашенной, мне казалось, что Вера Николаевна на меня смотрела целую вечность, хотя прошло секунды три. Она сказала: «Ну хорошо, оставайся...»
* * *
Семь лет я играл в театре только одну роль, правда, хорошую - Хлестакова в «Ревизоре». Но с 1966 по 1972 годы я ничего нового не репетировал! А в 1970-м на экраны вышел «Адъютант его превосходительства». И как-то на одном из скандальных собраний выступила одна из актрис: «Как же вам не стыдно? Его вся страна знает! А он у вас ни-че-го не играет!» И после этого пошла обойма ролей.
Мне кажется, все складывалось правильно: это был испытательный срок, меня испытывали. Может быть, поэтому, когда встал вопрос о новом художественном руководителе, почти весь коллектив Малого (это 700 человек) проголосовал за меня. Уже двадцать лет я существую в этом качестве. Конечно, как артист я многое, наверное, потерял. Играю мало. Сейчас только в двух спектаклях - «Горе от ума» и «Чайка». Хотя уже пора и в эти спектакли вводить актеров помоложе.
Я и не должен был играть в «Чайке». Но Ирина Муравьева, узнав, что я не буду задействован, сказала: «Тогда и я откажусь». А нам же нужно выпускать спектакль! Пришлось мне вводиться. Недавно Ирина подошла ко мне и говорит: «Слушай, может, нам уже все-таки пора?»
- «Да я давно об этом думаю». Вот отметим юбилей Чехова и поменяем состав.
* * *
Сделать из хорошей пьесы капустник легко. Что и делают! Но уважающие себя люди уходят с таких спектаклей после первого же действия либо вежливо молчат. А критика визжит от восторга: «Это по-настоящему! Что по-настоящему? По-настоящему - это когда зритель выходит из зала и у него щемит сердце. Или он думает об увиденном, даже ложась спать, и никому, в том числе близким, не говорит о своих мыслях. Зритель определяет, хороший спектакль или нет, по сердечности восприятия.
Автор: Лора НЕПОЧАТОВА
Источник: Аргументы и факты
Дата: 23.04.2008
04.05.2008
Подробнее
МИХАИЛ И АЛЕКСАНДР ЩЕПКИНЫ: ВОЛЖСКИЙ ПЕРИОД
В августе 1853 года в Самаре появился молодой москвич, выпускник юридического факультета Московского университета 1852 года Александр Щепкин (р. 1828) — младший сын великого русского актера Михаила Семеновича Щепкина (1788-1863)...
МИХАИЛ И АЛЕКСАНДР ЩЕПКИНЫ: ВОЛЖСКИЙ ПЕРИОД
Самарский региональный общественный благотворительный фонд «Культурное наследие» и студия «Самара-фильм» представляют серию публикаций, посвященных истории родного края
В августе 1853 года в Самаре появился молодой москвич, выпускник юридического факультета Московского университета 1852 года Александр Щепкин (р. 1828) — младший сын великого русского актера Михаила Семеновича Щепкина (1788-1863). A.M. Щепкин в 1852-1853 годах служил в Петербурге в Городской Думе. Эта служба его не удовлетворяла. Назначенный в мае 1853 года самарским гражданским губернатором Константин Карлович Грот (1815-1897), служивший до этого в Петербурге, хорошо знал, по его словам, способности и трудолюбие A.M. Щепкина и в ответ на хлопоты А. Ф. Кавелиной, жены К. Д. Кавелина, приятеля Грота, и самого М. С. Щепкина еще в Петербурге в мае — июне 1853 года, обещал взять Александра Щепкина на службу в Самаре.
К. К. Грот вступил в управление Самарской губернией 4 июля 1853 года, а в августе A.M. Щепкин уже получил в канцелярии губернатора место помощника правителя (вначале, правда, без жалованья). К. К. Грот был внимателен к молодому чиновнику, приглашал бывать у него дома, в октябре 1853 года взял с собой в Ставропольский уезд на ревизию.
Щепкин успешно справлялся со своими обязанностями. С начала 1856 года ему было поручено наряду с основной работой редактировать неофициальную часть «Самарских губернских ведомостей». В августе 1856 года A.M. Щепкин был назначен правителем дел губернской продовольственной комиссии и особого о земских повинностях присутствия, председателем которых являлся губернатор. К. К. Грот был доволен службой A.M. Щепкина, в декабре 1856 года при личной встрече в Москве благодарил М. С. Щепкина за сына. В свою очередь, М. С. Щепкин высоко оценивал деятельность Грота. «Надобно дорожить вниманием такого человека; поживешь поболее — увидишь, что такие начальники редки». «Что за человек! Право, чудо». Так писал о Гроте Михаил Семенович в письмах сыну в Самару в 1856 и 1857 годах.
С августа 1853 по май 1858 года Самара почти повседневно входила в жизнь семьи М. С. Щепкина. Михаил Семенович и его жена Елена Дмитриевна отправили в Самару сыну Александру более 70 писем и несколько десятков получили от него. В семье Щепкиных с нетерпением ждали вестей из Самары, переживали за город, пострадавший от пожаров 1854 и 1856 годов. В доме М. С. Щепкина желанными гостями были самарцы — знакомые сына, приезжавшие в Москву (среди них назовем купца В. Ф.. Абачина, актрису А. П. Лебедеву), столичные жители, побывавшие в Самаре у Александра Щепкина (например, упомянутый выше К. Д. Кавелин).
М. С. Щепкин, служивший в Московском Малом театре, почти ежегодно весной или летом выезжал на гастроли в другие города, в том числе посетил волжские города Казань и Нижний Новгород. К. К. Гроту хотелось, чтобы этой чести удостоилась и Самара, ставшая губернским городом. И уже в 1853 году он через Александра Михайловича начал приглашать Михаила Семеновича Щепкина на гастроли в Самару. Александр писал отцу 27 октября 1853 года: «Губернатор несколько раз высказывал мне, что ему и всей самарской публике было бы очень приятно, если бы вы, дорогой батюшка, посетили Самару». В мае 1855 года Грот повторил свое приглашение. «... Губернатор намекнул на Серные воды, — писал А. М. Щепкин, — где бывает съезд довольно большой и где можно получить выгоду театральными представлениями». В 1855 году в театральной жизни Самары произошло важное событие — в ноябре открылось первое постоянное здание театра со зрительным залом на 550 мест. В декабре 1856 года состоялась упомянутая ранее встреча К. К. Грота с М. С. Щепкиным. Декоре после нее, 2 февраля 1857 года, М. С. Щепкин написал сыну о своем намерении выехать весной «или летом этого года на гастроли в Самару и, может быть, в Саратов. В феврале — мае 1857 года велась переписка между ними, а также между М. С. Щепкиным и антрепренером самарского театра А. Д. Залесским об организации гастролей М. С. Щепкина в Самаре.
В марте Михаил Семенович выслал в Самару репертуар пьес, в которых он играл главные роли. Среди них были Фамусов в «Горе от ума» А. С. Грибоедова, городничий в «Ревизоре» и Кочкарев в «Женитьбе» Н. В. Гоголя, Торцов в комедии «Бедность не порок» А. Н. Островского, Муромский в «Свадьбе Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина, Михайло Чупрун в «Москале-Чаривныке» И. П. Котляревского, Арнольф в «Школе женщин» и Гарпагон в «Скупом» Ж. -Б. Мольера. К. К. Грот, готовясь к приезду М. С. Щепкина, принял меры по ускорению завершения строительства нового театра на Сергиевских минеральных водах. Однако желание Щепкина выступить в 1857 году в Самаре не осуществилось по семейным обстоятельствам, связанным с прибытием в Россию из-за границы тяжело больного сына Дмитрия (1817-1857). За несостоявшиеся гастроли М. С. Щепкин счел нужным через сына Александра извиниться перед К. К. Гротом.
М. С. Щепкин всегда стремился делать добро актерам, другим труженикам сцены, в том числе и людям, работавшим в самарском театре. Михаил Семенович поддержал отправившегося из Нижнего Новгоррда в Самару в августе 1855 года суфлера, обратившись к сыну Александру с просьбой помочь ему в устройстве на новом месте. М. С. Щепкин приютил у себя в московском доме в 1856 году талантливого актера А. Д. Жукова, который затем в январе 1857 года приехал играть в Самару. В Самаре Жукова поддержал Александр Щепкин, привлек его к сотрудничеству в «Самарских губернских ведомостях».
М. С. Щепкин посетил Самару только 19 июня 1863 года, проездом по Волге из Казани в Царицын (ныне Волгоград). Сына и К. К. Грота в Самаре уже не было. Пароход в Самаре стоял недолго, и Щепкин осмотрел город, проехав по нему на извозчике. Поездка Щепкина по Волге, как вспоминал его слуга А. Г. Алмазов, проходила «в веселом духе». Из Царицына Щепкин отправился в Ростов, Таганрог и Крым. Эта поездка оказалась последней. В Ялте Михаил Семенович Щепкин заболел и скончался 11 (23) августа 1863 года.
A.M. Щепкин вырос в семье, находившейся в центре культурных интересов Москвы. В круг близких друзей М. С. Щепкина, с которыми был знаком и сын Александр, помимо выдающихся актеров, входили В. Г. Белинский, А. И. Герцен, СТ. Аксаков, И. С. Тургенев, литератор А. В. Станкевич, переводчик Н. Х. Кетчер, профессор Московского университета Т. Н. Грановский, журналист Е. Ф. Корш, географ Н. Г. Фролов. A.M. Щепкин как личность сформировался в передовой среде. Михаил Семенович ценил мнение сына и в письмах к нему в Самару обстоятельно писал о своих творческих успехах и театральных делах.
A.M. Щепкин прожил в Самаре почти пять лет, три последних года играл заметную роль в культурной жизни города и губернии. Он редактировал более двух лет, в 1856-1858 годах, неофициальную часть еженедельных «Самарских губернских ведомостей» — единственной в то время местной газеты. Всего под редакцией Щепкина вышло более 110 номеров газеты. М. С. Щепкин, наставляя сына, писал: «В газете постарайся изложить поаккуратнее о своей губернии, ее удобства и неудобства, как можно справедливее. Ведь весь интерес в истине».
При Щепкине губернская газета стала интереснее благодаря статьям по вопросам общественной жизни. В газете велась полемика по предложению о строительстве железной дороги между Самарой и Оренбургом. Пропагандировалось лечение больных на курорте «Сергиевские минеральные воды», во вновь открытом кумысном заведении доктора Н. В. Постникова. Перепечатывались из столичных газет и журналов, в том. числе из «Современника», прогрессивные статьи о воспитании детей, о необходимости грамотности для народа, об отмене телесных наказаний в сельском быту, об учреждении сельских лекарских школ, по крестьянскому вопросу и т. п.
Щепкин редактировал неофициальную часть «Самарских губернских ведомостей» до самого своего отъезда из Самары.
В Самаре Александр Михайлович приобрел известность как актер-любитель. В Самаре уже в те годы существовало Общество любителей сценического искусства, которое устраивало зимой любительские спектакли с благотворительной целью — так называемые благородные спектакли. Сборы от этих спектаклей шли во время Крымской войны в помощь воинам, в последующем — на устройство в Самаре женского училища. Александр Михайлович уже имел опыт игры в домашних спектаклях, которые когда-то устраивались в доме отца с участием детей М. С. Щепкина, СТ. Аксакова и др. В Самаре A.M. Щепкин участвовал в благородных спектаклях с 1855 по 1858 год. Его игра была успешной, особенно удалась ему в сезоне 1856/ 57 года роль Подколесина в «Женитьбе» Гоголя. Успех Щепкина в этой роли отмечался в статье А. Жукова «Несколько слов о зимних удовольствиях Самары», опубликованной в «Самарских губернских ведомостях». Александр Михайлович был доволен своей игрой в спектаклях, сообщал о ней родителям, выслал им афишу, но вместе с тем в феврале 1857 года писал отцу: «Хотя меня и осыпают похвалами, но я не очень увлекаюсь ими и хорошо знаю себе цену».
М. С. Щепкин одобрял участие сына в любительских спектаклях, он писал ему в марте 1857 года: «...Хорошо, тут, кроме забавы, есть толчок, так сказать, к мышлению...».
В Самаре A.M. Щепкин находился в благоприятной среде. В администрации Грота преобладали молодые образованные чиновники. Щепкин близко общался с приехавшим в 1855 году на должность самарского вице-губернатора Григорием Сергеевичем Аксаковым (1820-1891) и его женой Софьей Александровной, урожденной Шишковой (1830-1883), устроительницей благородных спектаклей. A.M. Щепкин был знаком с Г. С Аксаковым еще в Москве, где семьи М. С. Щепкина и СТ. Аксакова были дружны многие годы. М. С. Щепкин в письмах сыну в Самару неизменно передавал поклоны Г. С Аксакову и его семейству. Общие интересы связывали A.M. Щепкина с приехавшим из Костромской губернии чиновником особых поручений при губернаторе Николаем Алексеевичем Вороновым (отец Кирика Николаевича — будущего известного самарского художника) и чиновником канцелярии губернатора Михаилом Васильевичем Синельниковым. С ними Щепкин участвовал в любительских спектаклях, их же он как редактор привлек к сотрудничеству в газете. Обнаруженные в Госархиве Самарской области материалы позволили установить круг самарских друзей Александра Михайловича. Это: были, кроме упомянутых, молодые губернские чиновники Дмитрий Феоктистович Аверкиев, Сергей Егорович Алашеев — выпускники Казанского, Готгард Эрастович Лясковский — Московского, Михаил Корнеевич Ковдин — Харьковского университетов, Павел Иванович Бородин.
A.M. Щепкин не замыкался в чиновничьем кругу, имел друзей среди рядовых самарцев. Из хранящихся в ГАСО метрических записей в Вознесенском соборе видно, что 2 сентября 1855 года Александр Михайлович выступил поручителем на венчании «отпущенника г-на Иелева Наума Васильева Лапшина» и «самарской мещанской дочери Домны Степановой Краснобаевой», а 1 октября 1857 года стал крестным отцом Алексея, сына «самарского мещанина Петра Романова Богданова и законной жены его Прасковьи Алексеевой».
В Самаре вошла в нормальное русло личная жизнь A.M. Щепкина. Он, будучи еще студентом университета, полюбил крепостную девушку Дарью Григорьевну (р. 1832). Любовь была романтичной, жизнь казалась трудной. Дарья Григорьевна стала гражданской женой Александра Михайловича. У них в 1849 — году родился сын Николай, 21 сентября 1853 года — Михаил. A.M. Щепкин, служа в Петербурге, хотел взять туда жену, но родители воспротивились этому. Вскоре после устройства Александра Михайловича в Самаре к нему приехала Дарья Григорьевна с младшим сыном. Сын Николай был помещен в Воспитательный дом в Москве, его опекала бабушка со стороны матери — крепостная Аксинья Никифорова.
В Самаре у Александра Михайловича и Дарьи Григорьевны 11 октября 1856 года, все еще вне законного брака, родился сын, которого опять назвали Михаилом. Его крестили 12 числа в Троицкой церкви; крестными отцом и матерью стали П. И. Бородин и жена Н. А. Воронова Вера Николаевна.
К этому времени Дарья Григорьевна освободилась от крепостной зависимости, была записана в московские мещане и получила паспорт, пересланный ей в Самару.
Наконец, 6 сентября 1857 года Александр Михайлович и Дарья Григорьевна обвенчались в Преображенский церкви Самары (запись об этом обнаружена нами в ГАСО).
На свадьбе никто из родителей жениха и невесты не присутствовал, поручителями были сослуживцы Александра Михайловича, губернские чиновники. Елена Дмитриевна прислала свое благословение заочно иконой Божьей Матери от бед страждущей, а Михаил Семенович только в ноябре узнал о женитьбе сына и принял ее как должное.
К этому же времени он узнал, что Коля, не раз бывавший в доме Щепкиных, — его внук, и решил взять его из Воспитательного дома в свой дом. Сыновья A.M. и Д. Г. Щепкиных после венчания родителей получили право носить фамилию отца.
Во второй половине мая 1858 года A.M. Щепкин с семьей возвратился из Самары в Москву. Михаил Семенович об этом семейном событии сообщил в письме от 23 мая 1858 года своему другу Т. Г. Шевченко: «Сын мой Александр из Самары приехал».
A.M. Щепкин приобрел в Самаре немалый опыт чиновничьей службы, в том числе руководства губернскими учреждениями. И после Самары он служит уже на крупных должностях — с 1859 года депутатом, а затем помощником управляющего удельной конторой в Москве, с 1863 года — председателем казенной палаты в Симбирске, с 1868 года — управляющим казенной палатой в Туле, дослужился до чина действительного статского советника, стал потомственным дворянином.
В 1870-1880-х годах у A.M. Щепкина и его сына Николая сложились близкие отношения с И. С Тургеневым. В 1870 году A.M. Щепкин приобрел в Мценском уезде Орловской губернии имение Катушищево, находившееся в двух верстах от Спасского-Лутовинова, имения И. С. Тургенева. Щепкин стал близким соседом писателя, между ними установились добрые отношения. «Отличнейший человек», — писал Тургенев о Щепкине в 1876 году. С 1877 года Иван Сергеевич передал Спасское-Лутовиново в аренду A.M. Щепкину, а Н. А. Щепкин (1849-1914), окончивший Московскую земледельческую школу, с июля 1876 года и до самой смерти Тургенева (1883) управлял Спасским-Лутовиновом.
A.M. Щепкин умер в Туле 15 (27) января 1885 года, на 57-м году жизни и был похоронен в этом городе.
***
Автор: Анатолий Носков
Источник: Самарская неделя
Дата: 18.04.2008
Самарский региональный общественный благотворительный фонд «Культурное наследие» и студия «Самара-фильм» представляют серию публикаций, посвященных истории родного края
В августе 1853 года в Самаре появился молодой москвич, выпускник юридического факультета Московского университета 1852 года Александр Щепкин (р. 1828) — младший сын великого русского актера Михаила Семеновича Щепкина (1788-1863). A.M. Щепкин в 1852-1853 годах служил в Петербурге в Городской Думе. Эта служба его не удовлетворяла. Назначенный в мае 1853 года самарским гражданским губернатором Константин Карлович Грот (1815-1897), служивший до этого в Петербурге, хорошо знал, по его словам, способности и трудолюбие A.M. Щепкина и в ответ на хлопоты А. Ф. Кавелиной, жены К. Д. Кавелина, приятеля Грота, и самого М. С. Щепкина еще в Петербурге в мае — июне 1853 года, обещал взять Александра Щепкина на службу в Самаре.
К. К. Грот вступил в управление Самарской губернией 4 июля 1853 года, а в августе A.M. Щепкин уже получил в канцелярии губернатора место помощника правителя (вначале, правда, без жалованья). К. К. Грот был внимателен к молодому чиновнику, приглашал бывать у него дома, в октябре 1853 года взял с собой в Ставропольский уезд на ревизию.
Щепкин успешно справлялся со своими обязанностями. С начала 1856 года ему было поручено наряду с основной работой редактировать неофициальную часть «Самарских губернских ведомостей». В августе 1856 года A.M. Щепкин был назначен правителем дел губернской продовольственной комиссии и особого о земских повинностях присутствия, председателем которых являлся губернатор. К. К. Грот был доволен службой A.M. Щепкина, в декабре 1856 года при личной встрече в Москве благодарил М. С. Щепкина за сына. В свою очередь, М. С. Щепкин высоко оценивал деятельность Грота. «Надобно дорожить вниманием такого человека; поживешь поболее — увидишь, что такие начальники редки». «Что за человек! Право, чудо». Так писал о Гроте Михаил Семенович в письмах сыну в Самару в 1856 и 1857 годах.
С августа 1853 по май 1858 года Самара почти повседневно входила в жизнь семьи М. С. Щепкина. Михаил Семенович и его жена Елена Дмитриевна отправили в Самару сыну Александру более 70 писем и несколько десятков получили от него. В семье Щепкиных с нетерпением ждали вестей из Самары, переживали за город, пострадавший от пожаров 1854 и 1856 годов. В доме М. С. Щепкина желанными гостями были самарцы — знакомые сына, приезжавшие в Москву (среди них назовем купца В. Ф.. Абачина, актрису А. П. Лебедеву), столичные жители, побывавшие в Самаре у Александра Щепкина (например, упомянутый выше К. Д. Кавелин).
М. С. Щепкин, служивший в Московском Малом театре, почти ежегодно весной или летом выезжал на гастроли в другие города, в том числе посетил волжские города Казань и Нижний Новгород. К. К. Гроту хотелось, чтобы этой чести удостоилась и Самара, ставшая губернским городом. И уже в 1853 году он через Александра Михайловича начал приглашать Михаила Семеновича Щепкина на гастроли в Самару. Александр писал отцу 27 октября 1853 года: «Губернатор несколько раз высказывал мне, что ему и всей самарской публике было бы очень приятно, если бы вы, дорогой батюшка, посетили Самару». В мае 1855 года Грот повторил свое приглашение. «... Губернатор намекнул на Серные воды, — писал А. М. Щепкин, — где бывает съезд довольно большой и где можно получить выгоду театральными представлениями». В 1855 году в театральной жизни Самары произошло важное событие — в ноябре открылось первое постоянное здание театра со зрительным залом на 550 мест. В декабре 1856 года состоялась упомянутая ранее встреча К. К. Грота с М. С. Щепкиным. Декоре после нее, 2 февраля 1857 года, М. С. Щепкин написал сыну о своем намерении выехать весной «или летом этого года на гастроли в Самару и, может быть, в Саратов. В феврале — мае 1857 года велась переписка между ними, а также между М. С. Щепкиным и антрепренером самарского театра А. Д. Залесским об организации гастролей М. С. Щепкина в Самаре.
В марте Михаил Семенович выслал в Самару репертуар пьес, в которых он играл главные роли. Среди них были Фамусов в «Горе от ума» А. С. Грибоедова, городничий в «Ревизоре» и Кочкарев в «Женитьбе» Н. В. Гоголя, Торцов в комедии «Бедность не порок» А. Н. Островского, Муромский в «Свадьбе Кречинского» А. В. Сухово-Кобылина, Михайло Чупрун в «Москале-Чаривныке» И. П. Котляревского, Арнольф в «Школе женщин» и Гарпагон в «Скупом» Ж. -Б. Мольера. К. К. Грот, готовясь к приезду М. С. Щепкина, принял меры по ускорению завершения строительства нового театра на Сергиевских минеральных водах. Однако желание Щепкина выступить в 1857 году в Самаре не осуществилось по семейным обстоятельствам, связанным с прибытием в Россию из-за границы тяжело больного сына Дмитрия (1817-1857). За несостоявшиеся гастроли М. С. Щепкин счел нужным через сына Александра извиниться перед К. К. Гротом.
М. С. Щепкин всегда стремился делать добро актерам, другим труженикам сцены, в том числе и людям, работавшим в самарском театре. Михаил Семенович поддержал отправившегося из Нижнего Новгоррда в Самару в августе 1855 года суфлера, обратившись к сыну Александру с просьбой помочь ему в устройстве на новом месте. М. С. Щепкин приютил у себя в московском доме в 1856 году талантливого актера А. Д. Жукова, который затем в январе 1857 года приехал играть в Самару. В Самаре Жукова поддержал Александр Щепкин, привлек его к сотрудничеству в «Самарских губернских ведомостях».
М. С. Щепкин посетил Самару только 19 июня 1863 года, проездом по Волге из Казани в Царицын (ныне Волгоград). Сына и К. К. Грота в Самаре уже не было. Пароход в Самаре стоял недолго, и Щепкин осмотрел город, проехав по нему на извозчике. Поездка Щепкина по Волге, как вспоминал его слуга А. Г. Алмазов, проходила «в веселом духе». Из Царицына Щепкин отправился в Ростов, Таганрог и Крым. Эта поездка оказалась последней. В Ялте Михаил Семенович Щепкин заболел и скончался 11 (23) августа 1863 года.
A.M. Щепкин вырос в семье, находившейся в центре культурных интересов Москвы. В круг близких друзей М. С. Щепкина, с которыми был знаком и сын Александр, помимо выдающихся актеров, входили В. Г. Белинский, А. И. Герцен, СТ. Аксаков, И. С. Тургенев, литератор А. В. Станкевич, переводчик Н. Х. Кетчер, профессор Московского университета Т. Н. Грановский, журналист Е. Ф. Корш, географ Н. Г. Фролов. A.M. Щепкин как личность сформировался в передовой среде. Михаил Семенович ценил мнение сына и в письмах к нему в Самару обстоятельно писал о своих творческих успехах и театральных делах.
A.M. Щепкин прожил в Самаре почти пять лет, три последних года играл заметную роль в культурной жизни города и губернии. Он редактировал более двух лет, в 1856-1858 годах, неофициальную часть еженедельных «Самарских губернских ведомостей» — единственной в то время местной газеты. Всего под редакцией Щепкина вышло более 110 номеров газеты. М. С. Щепкин, наставляя сына, писал: «В газете постарайся изложить поаккуратнее о своей губернии, ее удобства и неудобства, как можно справедливее. Ведь весь интерес в истине».
При Щепкине губернская газета стала интереснее благодаря статьям по вопросам общественной жизни. В газете велась полемика по предложению о строительстве железной дороги между Самарой и Оренбургом. Пропагандировалось лечение больных на курорте «Сергиевские минеральные воды», во вновь открытом кумысном заведении доктора Н. В. Постникова. Перепечатывались из столичных газет и журналов, в том. числе из «Современника», прогрессивные статьи о воспитании детей, о необходимости грамотности для народа, об отмене телесных наказаний в сельском быту, об учреждении сельских лекарских школ, по крестьянскому вопросу и т. п.
Щепкин редактировал неофициальную часть «Самарских губернских ведомостей» до самого своего отъезда из Самары.
В Самаре Александр Михайлович приобрел известность как актер-любитель. В Самаре уже в те годы существовало Общество любителей сценического искусства, которое устраивало зимой любительские спектакли с благотворительной целью — так называемые благородные спектакли. Сборы от этих спектаклей шли во время Крымской войны в помощь воинам, в последующем — на устройство в Самаре женского училища. Александр Михайлович уже имел опыт игры в домашних спектаклях, которые когда-то устраивались в доме отца с участием детей М. С. Щепкина, СТ. Аксакова и др. В Самаре A.M. Щепкин участвовал в благородных спектаклях с 1855 по 1858 год. Его игра была успешной, особенно удалась ему в сезоне 1856/ 57 года роль Подколесина в «Женитьбе» Гоголя. Успех Щепкина в этой роли отмечался в статье А. Жукова «Несколько слов о зимних удовольствиях Самары», опубликованной в «Самарских губернских ведомостях». Александр Михайлович был доволен своей игрой в спектаклях, сообщал о ней родителям, выслал им афишу, но вместе с тем в феврале 1857 года писал отцу: «Хотя меня и осыпают похвалами, но я не очень увлекаюсь ими и хорошо знаю себе цену».
М. С. Щепкин одобрял участие сына в любительских спектаклях, он писал ему в марте 1857 года: «...Хорошо, тут, кроме забавы, есть толчок, так сказать, к мышлению...».
В Самаре A.M. Щепкин находился в благоприятной среде. В администрации Грота преобладали молодые образованные чиновники. Щепкин близко общался с приехавшим в 1855 году на должность самарского вице-губернатора Григорием Сергеевичем Аксаковым (1820-1891) и его женой Софьей Александровной, урожденной Шишковой (1830-1883), устроительницей благородных спектаклей. A.M. Щепкин был знаком с Г. С Аксаковым еще в Москве, где семьи М. С. Щепкина и СТ. Аксакова были дружны многие годы. М. С. Щепкин в письмах сыну в Самару неизменно передавал поклоны Г. С Аксакову и его семейству. Общие интересы связывали A.M. Щепкина с приехавшим из Костромской губернии чиновником особых поручений при губернаторе Николаем Алексеевичем Вороновым (отец Кирика Николаевича — будущего известного самарского художника) и чиновником канцелярии губернатора Михаилом Васильевичем Синельниковым. С ними Щепкин участвовал в любительских спектаклях, их же он как редактор привлек к сотрудничеству в газете. Обнаруженные в Госархиве Самарской области материалы позволили установить круг самарских друзей Александра Михайловича. Это: были, кроме упомянутых, молодые губернские чиновники Дмитрий Феоктистович Аверкиев, Сергей Егорович Алашеев — выпускники Казанского, Готгард Эрастович Лясковский — Московского, Михаил Корнеевич Ковдин — Харьковского университетов, Павел Иванович Бородин.
A.M. Щепкин не замыкался в чиновничьем кругу, имел друзей среди рядовых самарцев. Из хранящихся в ГАСО метрических записей в Вознесенском соборе видно, что 2 сентября 1855 года Александр Михайлович выступил поручителем на венчании «отпущенника г-на Иелева Наума Васильева Лапшина» и «самарской мещанской дочери Домны Степановой Краснобаевой», а 1 октября 1857 года стал крестным отцом Алексея, сына «самарского мещанина Петра Романова Богданова и законной жены его Прасковьи Алексеевой».
В Самаре вошла в нормальное русло личная жизнь A.M. Щепкина. Он, будучи еще студентом университета, полюбил крепостную девушку Дарью Григорьевну (р. 1832). Любовь была романтичной, жизнь казалась трудной. Дарья Григорьевна стала гражданской женой Александра Михайловича. У них в 1849 — году родился сын Николай, 21 сентября 1853 года — Михаил. A.M. Щепкин, служа в Петербурге, хотел взять туда жену, но родители воспротивились этому. Вскоре после устройства Александра Михайловича в Самаре к нему приехала Дарья Григорьевна с младшим сыном. Сын Николай был помещен в Воспитательный дом в Москве, его опекала бабушка со стороны матери — крепостная Аксинья Никифорова.
В Самаре у Александра Михайловича и Дарьи Григорьевны 11 октября 1856 года, все еще вне законного брака, родился сын, которого опять назвали Михаилом. Его крестили 12 числа в Троицкой церкви; крестными отцом и матерью стали П. И. Бородин и жена Н. А. Воронова Вера Николаевна.
К этому времени Дарья Григорьевна освободилась от крепостной зависимости, была записана в московские мещане и получила паспорт, пересланный ей в Самару.
Наконец, 6 сентября 1857 года Александр Михайлович и Дарья Григорьевна обвенчались в Преображенский церкви Самары (запись об этом обнаружена нами в ГАСО).
На свадьбе никто из родителей жениха и невесты не присутствовал, поручителями были сослуживцы Александра Михайловича, губернские чиновники. Елена Дмитриевна прислала свое благословение заочно иконой Божьей Матери от бед страждущей, а Михаил Семенович только в ноябре узнал о женитьбе сына и принял ее как должное.
К этому же времени он узнал, что Коля, не раз бывавший в доме Щепкиных, — его внук, и решил взять его из Воспитательного дома в свой дом. Сыновья A.M. и Д. Г. Щепкиных после венчания родителей получили право носить фамилию отца.
Во второй половине мая 1858 года A.M. Щепкин с семьей возвратился из Самары в Москву. Михаил Семенович об этом семейном событии сообщил в письме от 23 мая 1858 года своему другу Т. Г. Шевченко: «Сын мой Александр из Самары приехал».
A.M. Щепкин приобрел в Самаре немалый опыт чиновничьей службы, в том числе руководства губернскими учреждениями. И после Самары он служит уже на крупных должностях — с 1859 года депутатом, а затем помощником управляющего удельной конторой в Москве, с 1863 года — председателем казенной палаты в Симбирске, с 1868 года — управляющим казенной палатой в Туле, дослужился до чина действительного статского советника, стал потомственным дворянином.
В 1870-1880-х годах у A.M. Щепкина и его сына Николая сложились близкие отношения с И. С Тургеневым. В 1870 году A.M. Щепкин приобрел в Мценском уезде Орловской губернии имение Катушищево, находившееся в двух верстах от Спасского-Лутовинова, имения И. С. Тургенева. Щепкин стал близким соседом писателя, между ними установились добрые отношения. «Отличнейший человек», — писал Тургенев о Щепкине в 1876 году. С 1877 года Иван Сергеевич передал Спасское-Лутовиново в аренду A.M. Щепкину, а Н. А. Щепкин (1849-1914), окончивший Московскую земледельческую школу, с июля 1876 года и до самой смерти Тургенева (1883) управлял Спасским-Лутовиновом.
A.M. Щепкин умер в Туле 15 (27) января 1885 года, на 57-м году жизни и был похоронен в этом городе.
***
Автор: Анатолий Носков
Источник: Самарская неделя
Дата: 18.04.2008
Подробнее
НАСТОЯЩАЯ ШКОЛА
Актер и режиссер Малого театра Александр Коршунов рассказывает, как сегодняшние абитуриенты не знают Станиславского и путают Пушкина с Лермонтовым...
НАСТОЯЩАЯ ШКОЛА
Актер и режиссер Малого театра Александр Коршунов рассказывает, как сегодняшние абитуриенты не знают Станиславского и путают Пушкина с Лермонтовым
Сегодня выходит очередной, майский номер журнала «Станиславский». Тема номера -школа. Тысячи, десятки тысяч абитуриентов ежегодно пытаются поступить на актерский. Сто человек на место - конкурс в Щепкинское училище. Этот номер журнала - уникальный. Те, кто набирает курсы в этом году в ГИТИС, в Школу-студию МХАТ, в Щукинское училище -Леонид Хейфец, Владимир Андреев, Кирилл Серебренников, Евгений Князев - делятся своими ожиданиями и даже говорят, что они любят, а чего нет в репертуаре своих будущих студентов. Как лучше одеться на экзамен, а как - сыграть этюд. В «НГ» мы публикуем интервью Александра Коршунова, актера и режиссера Малого театра. Как и его прославленные родители, Виктор Коршунов (директор Малого театра) и Екатерина Еланская (худрук театра «Сфера»), он окончил Школу-студию МХАТ. Сам он преподает в Щепкинском училище. Сейчас ведет занятия на III курсе актерского факультета и делится своими размышлениями о школе.
- Как меняется педагогика? Нужно ли менять школу или школа сильна тем, что не должна меняться?
- Я, конечно, не хочу утверждать категорично, что школа незыблема. Естественно, школа меняется, приходят новые педагоги. Каждый по-своему ее осмысливает, но какие-то основы для меня крепки и очень важны, убеждаюсь в этом и в педагогической деятельности, и в режиссерской.
- Ваши коллеги из других школ показывают, что дико упал образовательный уровень.
- Это действительно так. Вот человек проходит все три тура. Парень производит впечатление нормального человека. Приемная комиссия смотрит и думает: «Вот он, герой-интеллигент, новый Смоктуновский». Его уже практически приняли. Собеседование с ним носит если не формальный характер, то от этого уже не зависит момент приема. И вдруг. Не знает, кто такой Станиславский, Пушкина с Лермонтовым путает.
- Изменился ли психологический тип студента актерского факультета или все по-прежнему?
- Они свободнее нас, а в чем-то реальнее, трезвее. Но у них и больше опасность не выявить в себе поэтическое начало. Человек просто лишен сантимента. Вот смотрю на свой последний курс. Я в их возрасте не был так свободен. Не так легко шел в работу, в контакт, как они. Но вот сейчас третий выпуск на моей памяти. Со всеми трудно расставаться, но с нынешними как-то особенно обидно. Ощущение цельности на этом курсе большее - и человеческое, и творческое. Был бы моложе, попытался бы их не отпустить.
- А почему вы поступали не в «Щепку» , а в Школу-студию?
- На тот момент таким было желание отца. Нет, отец не говорил: «Только сюда». И он, и мама учились в мхатовской школе. В тот год делал набор Виктор Карлович Манюков, который был очень хорошим педагогом. Я же очень боялся протекции, блата: знал, что отец Манюкову говорил, что Саша придет, послушай его. И когда девушка - секретарь из приемной комиссии мне сказала, что вы сейчас пойдете к Манюкову, у меня от зажима и от нерва сорвалось: «Мне все равно к кому - только быстрее». Вроде я куда-то тороплюсь! Вышло еще нахальнее. Манюков и другие педагоги меня приняли, и Виктор Карлович отцу сказал, что меня послушали, но не поняли. Пусть еще раз придет.
Я читал Маяковского «Хорошее отношение к лошадям». Это и сейчас читают довольно часто, отрывок из «Двух капитанов» Каверина, отрывок из «Мцыри» - бой с барсом, который тоже довольно часто читают, басню Крылова «Демьянова уха». Серьезнее позанимался и снова пошел. Но перед этим решил попробовать себя в Щукинском. И там прошел. Потом в Школу-студию, тоже успешно. Но поскольку в Щукинском третий тур был раньше, то я отнес документы туда. Оставался еще конкурс во МХАТе. Отец мне сказал: «Пойди, я тебя прошу. Пройдешь - хорошо, будешь выбирать. Не пройдешь - будешь в Щукинском». Меня приняли и во МХАТ, но поскольку я чувствовал, что отцу хочется, чтобы я учился в Школе-студии, то я забрал документы из Щукинского и перенес во МХАТ.
- После окончания Школы-студии Манюков организовал Новый драматический театр, где вы работали...
- Восемь лет, потом ушел в никуда.
- Когда оказались в Малом, почувствовали разницу школ?
- Разные периоды жизни были в этом театре. Когда меня взяли в Малый театр, я решил, что буду работать и смотреть, узнавать театр изнутри. Лично у меня даже возникали попытки уйти. Это было связано не с профессиональным моментом соответствия школы, а с потребностью самостоятельности. Мне казалось, что я все-таки нахожусь под прессом отца, он на меня влияет. До ухода дело не дошло. За эти годы я врос в этот дом. Малый театр, конечно, всегда славился мощной актерской школой самобытных, потрясающих индивидуальностей. Когда я пришел, то меня вводил Игорь Ильинский на роль Курчаева в «На всякого мудреца довольно простоты». Он очень тепло ко мне отнесся. Я даже не ожидал. Когда с тобой работает актер такого уровня, масштаба - школа.
- Учил собой?
- Да, актерским показом, живой интонацией, чувством юмора.
- А как все-таки общались?
- В гримерной встретились, поговорили. Быстро как-то. Он в это время не очень хорошо видел. Больше на слух воспринимал.
- В каких случаях вы говорите «нет» абитуриенту?
- Поначалу я волновался, боялся сделать ошибку, не дай бог, как-то решить судьбу человека. На прослушивании случалось так: другие педагоги успевали прослушать три-четыре десятка, а я сижу, слушаю еще первую, каждого целиком, не останавливаю. Абитуриенты советовали даже: «Идите к нему - он не останавливает». Постепенно опыт в этом деле приходит. Чутье вырабатывается. Основное качество, которым должен обладать абитуриент, - заразительность. Это надо распознать педагогу, какова способность своими эмоциями, мыслями заражать другого? Иногда способности скрыты - тогда надо помочь это вытащить или пропустить на следующий тур и еще что-то посмотреть. Я помню, как у нас были гастроли в Пензе, и папа устроил прослушивание там. Я при этом присутствовал и видел, какие задания он давал. Вот заходит девушка, он говорит: «Попросите у меня денег, вам очень нужно, от этого зависит сейчас ваша судьба - доедете вы в Москву, чтобы поступить». Девушка начинает: «Одолжите мне денег». Отец: «Не могу, вы не просите». «Одолжите, пожалуйста». «Нет, не дам, вы не просите по-настоящему, не очень хотите. Попросите так, чтобы я дал! Что хотите делайте». Она проявляет лишь большую настойчивость. Потом зашла другая девушка, и отец дал тоже задание. И вдруг у нее слезы чуть ли не градом полились: «Пожалуйста, пожалуйста, ну одолжите, сколько-нибудь». Она так просила, что мне стало неловко. Сиюминутное включение, настоящая эмоция.
- Педагогика сопряжена с жестокостью?
- В меру, главное - не подавить человека, а раскрыть. Если на этом пути студент обидится - ничего страшного.
- Вы постоянно возвращаетесь к тому, что сыном известного отца быть трудно, а со стороны думается иначе? Почему вы так не хотели быть «сынком»?
- С точки зрения взаимоотношений с отцом у меня все замечательно. Но возникает необходимость доказывать, что существуешь сам по себе. Я понимаю, что Степану (старший сын, окончил ВТУ им. М. С. Щепкина, работает в Малом театре и «Сфере». - «НГ») непросто. Клавдия (дочь. - «НГ») просто решила, что лучше после училища не станет работать в Малом, хотя ее туда брали. Была ужасно рада, когда ее Галина Борисовна Волчек пригласила в труппу «Современника», поскольку из всех московских театров она хотела именно туда попасть. Тоже понимала, что дед будет переживать, что она не пошла в Малый. И мне говорила: «Папа, ты пойми, я хочу сама». Я ее понял.
Автор: Ольга Галахова
Источник: Независимая газета
Дата: 29.04.2008
Актер и режиссер Малого театра Александр Коршунов рассказывает, как сегодняшние абитуриенты не знают Станиславского и путают Пушкина с Лермонтовым
Сегодня выходит очередной, майский номер журнала «Станиславский». Тема номера -школа. Тысячи, десятки тысяч абитуриентов ежегодно пытаются поступить на актерский. Сто человек на место - конкурс в Щепкинское училище. Этот номер журнала - уникальный. Те, кто набирает курсы в этом году в ГИТИС, в Школу-студию МХАТ, в Щукинское училище -Леонид Хейфец, Владимир Андреев, Кирилл Серебренников, Евгений Князев - делятся своими ожиданиями и даже говорят, что они любят, а чего нет в репертуаре своих будущих студентов. Как лучше одеться на экзамен, а как - сыграть этюд. В «НГ» мы публикуем интервью Александра Коршунова, актера и режиссера Малого театра. Как и его прославленные родители, Виктор Коршунов (директор Малого театра) и Екатерина Еланская (худрук театра «Сфера»), он окончил Школу-студию МХАТ. Сам он преподает в Щепкинском училище. Сейчас ведет занятия на III курсе актерского факультета и делится своими размышлениями о школе.
- Как меняется педагогика? Нужно ли менять школу или школа сильна тем, что не должна меняться?
- Я, конечно, не хочу утверждать категорично, что школа незыблема. Естественно, школа меняется, приходят новые педагоги. Каждый по-своему ее осмысливает, но какие-то основы для меня крепки и очень важны, убеждаюсь в этом и в педагогической деятельности, и в режиссерской.
- Ваши коллеги из других школ показывают, что дико упал образовательный уровень.
- Это действительно так. Вот человек проходит все три тура. Парень производит впечатление нормального человека. Приемная комиссия смотрит и думает: «Вот он, герой-интеллигент, новый Смоктуновский». Его уже практически приняли. Собеседование с ним носит если не формальный характер, то от этого уже не зависит момент приема. И вдруг. Не знает, кто такой Станиславский, Пушкина с Лермонтовым путает.
- Изменился ли психологический тип студента актерского факультета или все по-прежнему?
- Они свободнее нас, а в чем-то реальнее, трезвее. Но у них и больше опасность не выявить в себе поэтическое начало. Человек просто лишен сантимента. Вот смотрю на свой последний курс. Я в их возрасте не был так свободен. Не так легко шел в работу, в контакт, как они. Но вот сейчас третий выпуск на моей памяти. Со всеми трудно расставаться, но с нынешними как-то особенно обидно. Ощущение цельности на этом курсе большее - и человеческое, и творческое. Был бы моложе, попытался бы их не отпустить.
- А почему вы поступали не в «Щепку» , а в Школу-студию?
- На тот момент таким было желание отца. Нет, отец не говорил: «Только сюда». И он, и мама учились в мхатовской школе. В тот год делал набор Виктор Карлович Манюков, который был очень хорошим педагогом. Я же очень боялся протекции, блата: знал, что отец Манюкову говорил, что Саша придет, послушай его. И когда девушка - секретарь из приемной комиссии мне сказала, что вы сейчас пойдете к Манюкову, у меня от зажима и от нерва сорвалось: «Мне все равно к кому - только быстрее». Вроде я куда-то тороплюсь! Вышло еще нахальнее. Манюков и другие педагоги меня приняли, и Виктор Карлович отцу сказал, что меня послушали, но не поняли. Пусть еще раз придет.
Я читал Маяковского «Хорошее отношение к лошадям». Это и сейчас читают довольно часто, отрывок из «Двух капитанов» Каверина, отрывок из «Мцыри» - бой с барсом, который тоже довольно часто читают, басню Крылова «Демьянова уха». Серьезнее позанимался и снова пошел. Но перед этим решил попробовать себя в Щукинском. И там прошел. Потом в Школу-студию, тоже успешно. Но поскольку в Щукинском третий тур был раньше, то я отнес документы туда. Оставался еще конкурс во МХАТе. Отец мне сказал: «Пойди, я тебя прошу. Пройдешь - хорошо, будешь выбирать. Не пройдешь - будешь в Щукинском». Меня приняли и во МХАТ, но поскольку я чувствовал, что отцу хочется, чтобы я учился в Школе-студии, то я забрал документы из Щукинского и перенес во МХАТ.
- После окончания Школы-студии Манюков организовал Новый драматический театр, где вы работали...
- Восемь лет, потом ушел в никуда.
- Когда оказались в Малом, почувствовали разницу школ?
- Разные периоды жизни были в этом театре. Когда меня взяли в Малый театр, я решил, что буду работать и смотреть, узнавать театр изнутри. Лично у меня даже возникали попытки уйти. Это было связано не с профессиональным моментом соответствия школы, а с потребностью самостоятельности. Мне казалось, что я все-таки нахожусь под прессом отца, он на меня влияет. До ухода дело не дошло. За эти годы я врос в этот дом. Малый театр, конечно, всегда славился мощной актерской школой самобытных, потрясающих индивидуальностей. Когда я пришел, то меня вводил Игорь Ильинский на роль Курчаева в «На всякого мудреца довольно простоты». Он очень тепло ко мне отнесся. Я даже не ожидал. Когда с тобой работает актер такого уровня, масштаба - школа.
- Учил собой?
- Да, актерским показом, живой интонацией, чувством юмора.
- А как все-таки общались?
- В гримерной встретились, поговорили. Быстро как-то. Он в это время не очень хорошо видел. Больше на слух воспринимал.
- В каких случаях вы говорите «нет» абитуриенту?
- Поначалу я волновался, боялся сделать ошибку, не дай бог, как-то решить судьбу человека. На прослушивании случалось так: другие педагоги успевали прослушать три-четыре десятка, а я сижу, слушаю еще первую, каждого целиком, не останавливаю. Абитуриенты советовали даже: «Идите к нему - он не останавливает». Постепенно опыт в этом деле приходит. Чутье вырабатывается. Основное качество, которым должен обладать абитуриент, - заразительность. Это надо распознать педагогу, какова способность своими эмоциями, мыслями заражать другого? Иногда способности скрыты - тогда надо помочь это вытащить или пропустить на следующий тур и еще что-то посмотреть. Я помню, как у нас были гастроли в Пензе, и папа устроил прослушивание там. Я при этом присутствовал и видел, какие задания он давал. Вот заходит девушка, он говорит: «Попросите у меня денег, вам очень нужно, от этого зависит сейчас ваша судьба - доедете вы в Москву, чтобы поступить». Девушка начинает: «Одолжите мне денег». Отец: «Не могу, вы не просите». «Одолжите, пожалуйста». «Нет, не дам, вы не просите по-настоящему, не очень хотите. Попросите так, чтобы я дал! Что хотите делайте». Она проявляет лишь большую настойчивость. Потом зашла другая девушка, и отец дал тоже задание. И вдруг у нее слезы чуть ли не градом полились: «Пожалуйста, пожалуйста, ну одолжите, сколько-нибудь». Она так просила, что мне стало неловко. Сиюминутное включение, настоящая эмоция.
- Педагогика сопряжена с жестокостью?
- В меру, главное - не подавить человека, а раскрыть. Если на этом пути студент обидится - ничего страшного.
- Вы постоянно возвращаетесь к тому, что сыном известного отца быть трудно, а со стороны думается иначе? Почему вы так не хотели быть «сынком»?
- С точки зрения взаимоотношений с отцом у меня все замечательно. Но возникает необходимость доказывать, что существуешь сам по себе. Я понимаю, что Степану (старший сын, окончил ВТУ им. М. С. Щепкина, работает в Малом театре и «Сфере». - «НГ») непросто. Клавдия (дочь. - «НГ») просто решила, что лучше после училища не станет работать в Малом, хотя ее туда брали. Была ужасно рада, когда ее Галина Борисовна Волчек пригласила в труппу «Современника», поскольку из всех московских театров она хотела именно туда попасть. Тоже понимала, что дед будет переживать, что она не пошла в Малый. И мне говорила: «Папа, ты пойми, я хочу сама». Я ее понял.
Автор: Ольга Галахова
Источник: Независимая газета
Дата: 29.04.2008
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЛЮБОВЬ НЕ БЫВАЕТ РАЦИОНАЛЬНОЙ, ИНАЧЕ ЭТО ВЫГОДА»
В этом году исполняется 20 лет с того дня, как коллектив Малого театра избрал Юрия Соломина своим руководителем.
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЛЮБОВЬ НЕ БЫВАЕТ РАЦИОНАЛЬНОЙ, ИНАЧЕ ЭТО ВЫГОДА»
В этом году исполняется 20 лет с того дня, как коллектив Малого театра избрал Юрия Соломина своим руководителем. Недавно Юрий Мефодьевич поставил спектакль «Власть тьмы» и снялся в двух кинокартинах. О театре, семье и преимуществах дачной жизни Юрий Соломин рассказал «Труду-7».
«Сегодня модно оскорблять»
- Слышала, что, еще будучи в Чите, вы прониклись любовью к Малому театру. Мечтали посвятить жизнь именно ему?
- Думаю, была какая-то мечта. Но заранее предугадать невозможно. Ни один человек в мире не может достоверно знать, что его ожидает. Сила обстоятельств - неестественная сила - ведет тебя по жизненному пути.
- Вам никогда не хотелось, чтобы Малый театр официально стал национальным театром России?
- Он и так национальный. К нам по-разному, конечно, относятся наши коллеги и критики - у каждого свой вкус. Посмотрите, сколько к нам ходит иностранцев.
- А как же языковой барьер?
- Как-то я был в Лондоне и пошел в Шекспировский театр смотреть «Гамлета». Меня спросили, нужен ли мне переводчик, а когда я сказал, что не нужен, очень удивились: «Но вы же не знаете английского», - сказали они мне. Я ответил, что знаю Шекспира. И те, кто хочет идти в российский драматический театр, не зная русского языка, идут для того, чтобы посмотреть национальное искусство и культуру народа. Жаль, не все критики это понимают. Когда профессиональный человек пишет критическую статью и начинает пересказывать содержание пьесы, а в скобках пишет «артист такой-то», я могу дальше и не читать. Потому что профессия критика - это не пересказ содержания, а обсуждение увиденного. Сегодня модно оскорблять: грубее мазануть, да так, чтобы тот или иной человек вздрогнул. Это не геройство, не профессионализм. Я-то уже больше 50 лет работаю в театре и кино, поэтому меня трудно достать. Но для молодого артиста это может закончиться провалом, даже потерей профессии на какое-то время - нервы не выдержат. На своем веку я такое видел и даже принимал участие в спасении молодых артистов, которые не могли выйти на сцену после критической заметки.
- Когда ваш брат Виталий Соломин уходил на несколько лет из Малого театра, вы настояли на том, чтобы он вернулся?
- Мне, честно говоря, не хотелось бы отвечать на этот вопрос - что было, то было. Во всяком случае, я могу сказать одно: наша мать, которая еще была жива, когда он уходил, очень хотела и требовала, чтобы Виталий вернулся в Малый театр. И он это сделал.
- Кто для вас главный критик - зрители, вы сами, близкие?
- Собирательный образ. Я могу и с семьей поругаться - ведь я же защищаюсь. Моя жена - театральный педагог и актриса, разумный человек, она понимает все. Но я ей никогда не признаюсь, если что-то переделал из-за ее влияния. И потом, для меня важна общая реакция.
«Мы умеем быстро забывать все хорошее»
- У вас юбилей - 20 лет назад вы были выбраны художественным руководителем Малого театра. Собираетесь как-то праздновать?
- Я об этом даже и не вспомнил. Честно говоря, не думаю об этом. Работаю себе и работаю.
- Когда вы только пришли в Малый театр, вашими партнерами по сцене были Ильинский, Царев, Жаров и многие другие столпы актерского мастерства. Что вы испытывали, работая с ними?
- Будучи студентом 2-го курса, я вывозил на коляске Александру Яблочкину в спектакле «Ярмарка тщеславия» и был счастлив, что я это делаю, что она со мной разговаривает за кулисами. Сами имена этих актеров говорят о многом. Но когда я рассказывал своим студентам с 1-го курса об истории театра и стал называть эти фамилии, то по глазам увидел, что молодежь меня не очень понимает. Когда я спросил, знают ли они, что это за актеры, лишь процента два дали утвердительный ответ. Мы почему-то умеем быстро забывать все хорошее, любим рушить историю, не создавая ничего нового. Ужасно, когда сейчас в День Победы по телевидению показывают опросы, и молодые люди на вопрос, кто победил во Второй мировой войне, отвечают, что американцы. Даже не все американцы так считают. Как это можно забыть? Только при условии, что в голове ничего нет.
«Актерство близко к безумию»
- Вот вы ругаете молодежь. Неужели в новом поколении актеров нет никого, заслуживающего внимания?
- Есть, конечно. Но очень маленький процент.
- Вы не пытались пригласить их к себе в театр?
- Зачем? Люди либо сами приходят, либо не приходят вообще. Зачем же переманивать их из другого организма? Надо растить свой. Но большая часть актеров меня все же настораживает своей рациональностью. Актер не может быть рациональным, он должен быть эмоциональным. Рациональность нужна лишь тогда, когда ты сидишь и разбираешь роль. И то лучше глубоко в это не ударяться. Ведь любовь не бывает рациональной. В противном случае это уже не любовь, а выгода. Актерство близко к безумию, потому что холодность в нашей профессии - это отключение сердечности, а без нее никак. К примеру, я смотрел передачу «Культурная революция», и один драматург говорил, что классики литературы - Гоголь, Толстой, Шекспир - это кладбище, сегодня ненужное. Я пришел в ужас. И этот человек считает себя драматургом?
- Не возникает желания поэкспериментировать на сцене театра?
- Когда у нас будут хорошие современные пьесы, тогда мы и будем их ставить, будем экспериментировать. А пока авторы будут писать галиматью и разговаривать на неестественном русском языке - нет. Если кому-то хочется услышать, как ругаются матом, пусть идет на улицу и послушает - там прекрасно это делают.
- Может быть, молодому поколению нужны приближенные к нынешним реалиям формы и язык?
- Есть русский язык. А какие-то люди хотят, чтобы мы говорили на полумате, на криминальном языке. Матом я в жизни тоже ругаюсь, причем очень хорошо, но тогда, когда надо выразить мысль коротко и ясно. Но почему это надо произносить со сцены?
- Но ведь не все современные авторы используют мат в своих произведениях.
- Нет? Ну и хорошо, и прекрасно. Но что интересного в них, в этих современных авторах? Эти писатели неталантливы. А талантливый человек, который любит свою работу, никогда себе такого не позволит.
- Вы можете читать книги, смотреть чужие спектакли и фильмы как простой зритель, не разбирая их?
- Это невозможно. Не так часто, но бывает, что я сижу и забываю обо всем. Просто смотрю и думаю: «Как хорошо работает, вот и я бы так же сделал». Значит, мне это очень нравится.
- А что в последнее время особенно впечатлило?
- Есть хорошие спектакли и фильмы, даже телевизионные фильмы, есть хорошие актерские работы. Но я же знаю, откуда снимается, как, какая камера, что человек делает - от этого никуда не деться. Все равно профессиональный взгляд существует. В любой профессии так.
- Вы сейчас снимаетесь?
- Последние года три маловато. Одна из последних больших работ - телефильм «Московская сага». Теперь за большую работу я браться не могу, потому что очень занят в театре, да и возраст не позволяет. А небольшие роли - да. Есть два новых предложения, скорее всего, возьмусь за них. Для меня главное - это чтобы мне импонировал материал. И дело не в количестве слов, а в количестве смысла. Иногда я позволяю себе ставить как режиссер, но только спектакли. Вот сейчас у меня премьера - «Власть Тьмы» Толстого.
«Жизнь моя на виду, от нее быстро устаешь»
- Ваша внучка решила уже, какой профессии она себя посвятит? - Посмотрим. Она еще учится. В этом году заканчивает Гнесинскую музыкальную школу, будет поступать, скорее всего, в музыкальный вуз.
- Как и ваша дочь, хочет посвятить себя музыке?
- Пока да.
- Ваши родители тоже были музыкантами. Они не направляли вас в детстве в сторону музыки?
- Направляли, но у них ничего не получилось. И я очень сожалею о том, что они меня не заставили учиться музыке. Это пригодилось бы. Музыка помогает мне как артисту и режиссеру. Иногда под какую-то мелодию можно сделать и целую роль. Но это я уже вам свои тайны раскрываю.
- Дочери даете какие-то профессиональные советы?
- Не критикую. Могу просто как любитель сказать: «Знаешь, мне кажется, что здесь вот эдак бы хорошо». Но никогда не настаиваю. Зато своим ученикам - даже популярным и имеющим звания - могу что-то порекомендовать. Мне кажется, я могу помочь выйти из тупика. А в музыке не считаю себя профессионалом.
- Вы чаще живете на даче или в Москве?
- Пятьдесят на пятьдесят. Когда я был маленьким, никак не мог понять отца, который любил утром рано вставать и идти лес. Он меня всегда таскал с собой, а я не хотел и не мог физически - на меня не очень хорошо действовал шум деревьев. Теперь, когда я сам стал дедушкой, сижу и слушаю этот шум. В свое время решение одной из важных сцен в «Трех сестрах» Чехова мне подсказал дождь: по железной крыше капали крупные капли, я вышел на улицу, долго стоял и смотрел на них. Они и привели меня к какому-то решению. На даче можно отдохнуть от всех: жизнь-то моя на виду, профессия эмоциональная, от нее быстро устаешь. Так что я еду за город, когда у меня есть возможность. Вместе с семьей редко получается выбраться - все работают. Там мне хорошо - я могу просто долго сидеть на веранде и наблюдать, там у меня собаки и кошки. Я с ними разговариваю, общаюсь. Это ведь некий мир, задающий определенный тон и навевающий мысли.
Наше досье
Соломин Юрий Мефодьевич родился 18 июня 1935 года в Чите. Отец Мефодий Викторович и мать Зинаида Ананьевна - музыканты. С братом Виталием Соломиным, умершим в 2002 году, с детства участвовал в спектаклях городского Дворца пионеров. В 1953 году приехал в Москву и поступил в Щукинское училище на курс Веры Николаевны Пашенной. В 1957-м, окончив училище, поступил в труппу Малого театра. С 1961-го преподает в Театральном училище им. Щепкина. В 1988 году стал художественным руководителем Малого театра. Занимал пост министра культуры Российской Федерации (1990-1992 гг.). Лауреат многочисленных премий. Сыграл более 150 ролей в театре и кино. Женат, есть дочь Дарья, внучка Александра.
Автор: Елена Самойлова
Источник: Труд
Дата: 30.04.2008
В этом году исполняется 20 лет с того дня, как коллектив Малого театра избрал Юрия Соломина своим руководителем. Недавно Юрий Мефодьевич поставил спектакль «Власть тьмы» и снялся в двух кинокартинах. О театре, семье и преимуществах дачной жизни Юрий Соломин рассказал «Труду-7».
«Сегодня модно оскорблять»
- Слышала, что, еще будучи в Чите, вы прониклись любовью к Малому театру. Мечтали посвятить жизнь именно ему?
- Думаю, была какая-то мечта. Но заранее предугадать невозможно. Ни один человек в мире не может достоверно знать, что его ожидает. Сила обстоятельств - неестественная сила - ведет тебя по жизненному пути.
- Вам никогда не хотелось, чтобы Малый театр официально стал национальным театром России?
- Он и так национальный. К нам по-разному, конечно, относятся наши коллеги и критики - у каждого свой вкус. Посмотрите, сколько к нам ходит иностранцев.
- А как же языковой барьер?
- Как-то я был в Лондоне и пошел в Шекспировский театр смотреть «Гамлета». Меня спросили, нужен ли мне переводчик, а когда я сказал, что не нужен, очень удивились: «Но вы же не знаете английского», - сказали они мне. Я ответил, что знаю Шекспира. И те, кто хочет идти в российский драматический театр, не зная русского языка, идут для того, чтобы посмотреть национальное искусство и культуру народа. Жаль, не все критики это понимают. Когда профессиональный человек пишет критическую статью и начинает пересказывать содержание пьесы, а в скобках пишет «артист такой-то», я могу дальше и не читать. Потому что профессия критика - это не пересказ содержания, а обсуждение увиденного. Сегодня модно оскорблять: грубее мазануть, да так, чтобы тот или иной человек вздрогнул. Это не геройство, не профессионализм. Я-то уже больше 50 лет работаю в театре и кино, поэтому меня трудно достать. Но для молодого артиста это может закончиться провалом, даже потерей профессии на какое-то время - нервы не выдержат. На своем веку я такое видел и даже принимал участие в спасении молодых артистов, которые не могли выйти на сцену после критической заметки.
- Когда ваш брат Виталий Соломин уходил на несколько лет из Малого театра, вы настояли на том, чтобы он вернулся?
- Мне, честно говоря, не хотелось бы отвечать на этот вопрос - что было, то было. Во всяком случае, я могу сказать одно: наша мать, которая еще была жива, когда он уходил, очень хотела и требовала, чтобы Виталий вернулся в Малый театр. И он это сделал.
- Кто для вас главный критик - зрители, вы сами, близкие?
- Собирательный образ. Я могу и с семьей поругаться - ведь я же защищаюсь. Моя жена - театральный педагог и актриса, разумный человек, она понимает все. Но я ей никогда не признаюсь, если что-то переделал из-за ее влияния. И потом, для меня важна общая реакция.
«Мы умеем быстро забывать все хорошее»
- У вас юбилей - 20 лет назад вы были выбраны художественным руководителем Малого театра. Собираетесь как-то праздновать?
- Я об этом даже и не вспомнил. Честно говоря, не думаю об этом. Работаю себе и работаю.
- Когда вы только пришли в Малый театр, вашими партнерами по сцене были Ильинский, Царев, Жаров и многие другие столпы актерского мастерства. Что вы испытывали, работая с ними?
- Будучи студентом 2-го курса, я вывозил на коляске Александру Яблочкину в спектакле «Ярмарка тщеславия» и был счастлив, что я это делаю, что она со мной разговаривает за кулисами. Сами имена этих актеров говорят о многом. Но когда я рассказывал своим студентам с 1-го курса об истории театра и стал называть эти фамилии, то по глазам увидел, что молодежь меня не очень понимает. Когда я спросил, знают ли они, что это за актеры, лишь процента два дали утвердительный ответ. Мы почему-то умеем быстро забывать все хорошее, любим рушить историю, не создавая ничего нового. Ужасно, когда сейчас в День Победы по телевидению показывают опросы, и молодые люди на вопрос, кто победил во Второй мировой войне, отвечают, что американцы. Даже не все американцы так считают. Как это можно забыть? Только при условии, что в голове ничего нет.
«Актерство близко к безумию»
- Вот вы ругаете молодежь. Неужели в новом поколении актеров нет никого, заслуживающего внимания?
- Есть, конечно. Но очень маленький процент.
- Вы не пытались пригласить их к себе в театр?
- Зачем? Люди либо сами приходят, либо не приходят вообще. Зачем же переманивать их из другого организма? Надо растить свой. Но большая часть актеров меня все же настораживает своей рациональностью. Актер не может быть рациональным, он должен быть эмоциональным. Рациональность нужна лишь тогда, когда ты сидишь и разбираешь роль. И то лучше глубоко в это не ударяться. Ведь любовь не бывает рациональной. В противном случае это уже не любовь, а выгода. Актерство близко к безумию, потому что холодность в нашей профессии - это отключение сердечности, а без нее никак. К примеру, я смотрел передачу «Культурная революция», и один драматург говорил, что классики литературы - Гоголь, Толстой, Шекспир - это кладбище, сегодня ненужное. Я пришел в ужас. И этот человек считает себя драматургом?
- Не возникает желания поэкспериментировать на сцене театра?
- Когда у нас будут хорошие современные пьесы, тогда мы и будем их ставить, будем экспериментировать. А пока авторы будут писать галиматью и разговаривать на неестественном русском языке - нет. Если кому-то хочется услышать, как ругаются матом, пусть идет на улицу и послушает - там прекрасно это делают.
- Может быть, молодому поколению нужны приближенные к нынешним реалиям формы и язык?
- Есть русский язык. А какие-то люди хотят, чтобы мы говорили на полумате, на криминальном языке. Матом я в жизни тоже ругаюсь, причем очень хорошо, но тогда, когда надо выразить мысль коротко и ясно. Но почему это надо произносить со сцены?
- Но ведь не все современные авторы используют мат в своих произведениях.
- Нет? Ну и хорошо, и прекрасно. Но что интересного в них, в этих современных авторах? Эти писатели неталантливы. А талантливый человек, который любит свою работу, никогда себе такого не позволит.
- Вы можете читать книги, смотреть чужие спектакли и фильмы как простой зритель, не разбирая их?
- Это невозможно. Не так часто, но бывает, что я сижу и забываю обо всем. Просто смотрю и думаю: «Как хорошо работает, вот и я бы так же сделал». Значит, мне это очень нравится.
- А что в последнее время особенно впечатлило?
- Есть хорошие спектакли и фильмы, даже телевизионные фильмы, есть хорошие актерские работы. Но я же знаю, откуда снимается, как, какая камера, что человек делает - от этого никуда не деться. Все равно профессиональный взгляд существует. В любой профессии так.
- Вы сейчас снимаетесь?
- Последние года три маловато. Одна из последних больших работ - телефильм «Московская сага». Теперь за большую работу я браться не могу, потому что очень занят в театре, да и возраст не позволяет. А небольшие роли - да. Есть два новых предложения, скорее всего, возьмусь за них. Для меня главное - это чтобы мне импонировал материал. И дело не в количестве слов, а в количестве смысла. Иногда я позволяю себе ставить как режиссер, но только спектакли. Вот сейчас у меня премьера - «Власть Тьмы» Толстого.
«Жизнь моя на виду, от нее быстро устаешь»
- Ваша внучка решила уже, какой профессии она себя посвятит? - Посмотрим. Она еще учится. В этом году заканчивает Гнесинскую музыкальную школу, будет поступать, скорее всего, в музыкальный вуз.
- Как и ваша дочь, хочет посвятить себя музыке?
- Пока да.
- Ваши родители тоже были музыкантами. Они не направляли вас в детстве в сторону музыки?
- Направляли, но у них ничего не получилось. И я очень сожалею о том, что они меня не заставили учиться музыке. Это пригодилось бы. Музыка помогает мне как артисту и режиссеру. Иногда под какую-то мелодию можно сделать и целую роль. Но это я уже вам свои тайны раскрываю.
- Дочери даете какие-то профессиональные советы?
- Не критикую. Могу просто как любитель сказать: «Знаешь, мне кажется, что здесь вот эдак бы хорошо». Но никогда не настаиваю. Зато своим ученикам - даже популярным и имеющим звания - могу что-то порекомендовать. Мне кажется, я могу помочь выйти из тупика. А в музыке не считаю себя профессионалом.
- Вы чаще живете на даче или в Москве?
- Пятьдесят на пятьдесят. Когда я был маленьким, никак не мог понять отца, который любил утром рано вставать и идти лес. Он меня всегда таскал с собой, а я не хотел и не мог физически - на меня не очень хорошо действовал шум деревьев. Теперь, когда я сам стал дедушкой, сижу и слушаю этот шум. В свое время решение одной из важных сцен в «Трех сестрах» Чехова мне подсказал дождь: по железной крыше капали крупные капли, я вышел на улицу, долго стоял и смотрел на них. Они и привели меня к какому-то решению. На даче можно отдохнуть от всех: жизнь-то моя на виду, профессия эмоциональная, от нее быстро устаешь. Так что я еду за город, когда у меня есть возможность. Вместе с семьей редко получается выбраться - все работают. Там мне хорошо - я могу просто долго сидеть на веранде и наблюдать, там у меня собаки и кошки. Я с ними разговариваю, общаюсь. Это ведь некий мир, задающий определенный тон и навевающий мысли.
Наше досье
Соломин Юрий Мефодьевич родился 18 июня 1935 года в Чите. Отец Мефодий Викторович и мать Зинаида Ананьевна - музыканты. С братом Виталием Соломиным, умершим в 2002 году, с детства участвовал в спектаклях городского Дворца пионеров. В 1953 году приехал в Москву и поступил в Щукинское училище на курс Веры Николаевны Пашенной. В 1957-м, окончив училище, поступил в труппу Малого театра. С 1961-го преподает в Театральном училище им. Щепкина. В 1988 году стал художественным руководителем Малого театра. Занимал пост министра культуры Российской Федерации (1990-1992 гг.). Лауреат многочисленных премий. Сыграл более 150 ролей в театре и кино. Женат, есть дочь Дарья, внучка Александра.
Автор: Елена Самойлова
Источник: Труд
Дата: 30.04.2008
03.05.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
3 мая – день рождения артиста Малого театра Дениса Николаевича Курочки. Искренне поздравляем Дениса и желаем ему крепкого здоровья, бодрости духа и новых свершений на сцене родного театра!
Подробнее
РАБОТА САЙТА
Со 2 по 3 мая сайт Малого театра не работал по техническим причинам. Приносим свои извинения всем тем, кто пытался зайти на сайт в это время и не смог этого сделать.
02.05.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
2 мая – день рождения артиста Малого театра Филиппа Эдуардовича Марцевича. От души поздравляем Филиппа и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и интересных творческих предложений!
01.05.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
1 мая – день рождения народного артиста России Владимира Алексеевича Дубровского. От души поздравляем Владимира Алексеевича и желаем ему крепкого здоровья, удачи и неиссякаемого вдохновения!
30.04.2008
Подробнее
МАЛЫЙ ТЕАТР В ЯРОСЛАВЛЕ: ОТ «РЕВОЛЮЦИИ» К ТРАДИЦИИ
Гастроли Малого театра в Ярославле были выстроены так, чтобы открыться вечным и как будто традиционным «Горе от ума».
МАЛЫЙ ТЕАТР В ЯРОСЛАВЛЕ: ОТ «РЕВОЛЮЦИИ» К ТРАДИЦИИ
«ШЕЛ В КОМНАТУ, ПОПАЛ В ДРУГУЮ»…
Гастроли Малого театра в Ярославле были выстроены так, чтобы открыться вечным и как будто традиционным «Горе от ума».
Премьера «Горе от ума» Сергея Женовача в Малом театре 2001 года явилась чуть ли не революцией. Режиссер и взаимодействовал, и играл с традициями Малого театра. Малый театр казался ему, как и многим художникам новой волны, строгим монастырем, и он решился войти в него со своим уставом. Он бережно отнесся к тексту бессмертной комедии. Но постановка несла определенный заряд
провокативности. Это был диалог режиссера и сценографа с пресловутым академизмом, консерватизмом и ортодоксией Малого театра.
Не интерьер, а раздвижные стены из гипсокартона, — желтого, белого и синего цвета. Нарочитая минимизация и аскетизм сценографии Александра Боровского. Никакого гламура! Никаких старинных часов и волшебного перезвона. Когда Лиза переводит стрелки часов, в руках у нее — будильник. Никаких обоев, кринолинов, блеска и роскошества. Единственный реальный объект — ставшая притчей круглая
цилиндрическая печь. Чацкий согреет руки, откроет дверцу, чтобы вдохнуть «дым отечества». Чацкий — Глеб Подгородинский поразит зрительный зал косноязычием. Зрители уже склонны думать, что актер плохо выучен и рвет стих. Подгородинский намеренно пробрасывает священные слова грибоедовских монологов, намеренно скрипит и почти хрипит, впадает в скороговорку. Этот Чацкий мыслит прозаически.
Он утратил в себе поэта. Потому что в мире пресеклась гармония. Он — лишний и ненужный, чужой. Его и впрямь здесь «не ждали». Отсюда его «либертинская» бравада.
Но и Софья — Ольга Молочная — предстала «в строгом чине», с «лицом святейшей богомолки». Софья — своеобразная царевна Несмеяна, не приемлющая никакого смеха и острот, такова же и ее тень — Лизанька — Инна Иванова, тоже не смешливая. Обе холодны и статуарны, и от этого спектакль многое теряет, утрачивается жизнь живой души. А вот Молчалин — Александр Вершинин — подлинный Тартюф на русской почве. Человек в сером, почти монах, угодливо-смиренный и тихий, с его искусной игрой, имитацией смирения. Лихо и по-армейски точно сыгран Виктором Низовым Скалозуб, «настоящий полковник» и герой нашего времени.
Лишь только появившись, Фамусов — Юрий Соломин, взрывает зрительный зал, мгновенно и безоглядно захватывая его внимание. Появление Фамусова — Юрия Соломина — сущая радость для зрителей. Живой, подвижный, как ртуть, с острым и цепко-оценивающим взглядом, это он — истинный острослов, а вовсе не Чацкий. Он — спринтер и стайер, бегун на короткие и длинные дистанции, он мелькает как Фигаро, то тут, то там… «Вы, нынешние, нут-ка!» — кажется, задирает Юрий Соломин своих молодых партнеров по сцене. Его Фамусов искусен и опытен, плетет свои кружева, бьет афоризмами, бьет наотмашь, кружевным же платочком, как плетью! Брезгливо, сторонясь Чацкого, зажимает уши руками, и ничего не хочет слышать, хоть на мизинец… «В глушь! В Са-ра-тов!» — раскатисто и громоподобно пронесется по залу. — И Са-ра-тов видится, как ад, как Тар-тарары.
Бал в доме Фамусова — пародийный паноптикум «людей, и дел, и мнений». Метко и живописно схвачены князь Тугоуховский — Юрий Каюров, графини Хрюмины, бабушка и внучка — Зинаида Андреева и Алена Охлупина. Бал, однако, правит не Фамусов, а Хлестова — Людмила Полякова. Полякова сыграла Хлестову со страстью шекспировской героини. Именно Хлестова с ее мощной энергией и властолюбием — идеологический центр старой Москвы, этакая леди Макбет. Она виртуозно руководит, организует действа, сводит и разводит, сталкивает и интригует.
«Горе от ума» в постановке Женовача — пародийный, перевернутый сюжет «Возвращения блудного сына…». Чацкий — блудный сын своей несчастной родины.
В спектакле Женовача фактически нет столкновения Чацкого с фамусовским «обществом». Чацкий ускользает, прячется, скрывается от московской говорильни, от соглядатаев, от липкости гостиных. И язвительные реплики, которые слышит Софья, рождаются в лихорадочном споре с самим собой… Авторский, человеческий голос в этом спектакле отдан виолончели. Соло виолончели с ее скорбной, горькой и
щемящей интонацией и есть тот желанный контрапункт, в котором обретаешь опору.
ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ И ЕГО ТЕНЬ
Зрители шли на «Тайны мадридского двора», их встречали не ширмы из гипсокартона, а величественные интерьеры готического замка. В декорациях, выстроенных Стенбергом в этом спектакле, впору ставить Шекспира, или «Марию Стюарт». Зал увлечен был мастерством интриги, здесь явлена была та театральная занимательность и увлекательность, что создает эффект театра в театре. Можно было вволю наслаждаться дуэтом Вячеслава Езепова — Карла V и Елены Харитоновой — Маргариты, игрой Ольги Пашковой — инфанты Изабеллы и Дмитрия Кознова — Бабьеки. В этом спектакле тоже был Человек в Сером — министр Гватинара, вновь блестяще сыгранный Александром Вершининым. Вершинин предстал перед нами в этот раз во всех трех спектаклях — и была таинственная логика восхождения его персонажей к некоей высшей точке. От Молчалина — через Гватинару — к Глумову в «Мудреце». Все ступени и измерения подлости и лицедейства.
В «Тайнах…» и в «Мудреце» зрители получили то, чего так ждали. Театр Актерский, театр Живой, театр-Праздник. Малый театр всегда был Актерским (с большой буквы) театром. И в споре режиссерского и актерского побеждал актерский театр с его мощным силовым полем. В режиссуре Бейлиса, два спектакля которого увидели ярославцы, каждый выход героя — обставлен, каждый уход — пафосен в хорошем смысле слова, акцентирован и выигрышен. В «Мудреце» Малого театра живет неожиданная эстрадность, что даже смущает некоторых зрителей-пуритан. Но это — тот самый Островский «с выходом», с презентацией Актера публике. Актеры смело общаются с зрительным залом. И звездный состав работает в слаженном ансамбле — Александр Потапов (Мамаев), Александр Вершинин (Глумов), Ирина Муравьева (Клеопатра Львовна), Борис Клюев (Крутицкий), Александр Клюквин (Городулин), Лилия Юдина (Турусина), Ольга Чуваева (Манефа). Текст не проглатывался, а произносился «с чувством, с толком, с расстановкой», становился неожиданно актуальным. Фразы из комедии «На всякого мудреца…» столь же афористичны, что и в «Горе от ума». Благо, что «Мудрецу» полтора века.
Аплодисменты зала подтверждали неувядающую современность этих крылатых слов: «Мы куда-то идем, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас. И чем все это кончится?...» «Перед начальником нужно производить легкое порхание, нечто среднее между галопом, маршем и обыкновенным шагом». «Будешь капиталистом, найдем тебе место видное, покойное. Нам такие люди
нужны... а то молокососы одолевать начали».
В «Мудреце» необычный Крутицкий — Борис Клюев. Молодцеватый генерал, лихо жонглирующий пудовыми гирями. А его «цыганочка с выходом» — некий симбиоз венгерского чардаша, огненного жока и танца с саблями… На этом фоне Человек в сером — Глумов фигура загадочная. Герой или Тень героя?
Особенность нынешнего времени, нашего времени, что герой — не сбивчивый нескладеха Чацкий, а скользкий Молчалин, или министр Гватемара, или Глумов?.. Глумову, как никакому другому из героев Островского, присущ откровенный и бесстыдный цинизм. «Да, я подлец и прохвост, но признаюсь в том открыто, а значит я лучше тех, которые стесняются в этом признаться». Глумов — Вершинин — многоликий. В нем — деликатность, выдержанность, услужливость, трепетность, молодцеватость, воинская выправка, уменье стоять навытяжку, щелкать каблуками даже в положении лежа. Но он еще и необыкновенно притягателен… В нем есть обаяние и соблазн.
Островский современен в изображении этой всегдашней готовности к компромиссу, к предательству и подлости… разве сегодняшний человек не превращается в Глумова?
Жесткий гротеск сменяется изящной водевильностью, что совсем не противоречит поэтике Островского. В финале Глумов прыгает в зрительный зал. Его финальный монолог звучит везде — в проходах партера, в амфитеатре, во всем пространстве зрительного зала и обращен к этому залу. И зал не слушает, а внимает, боясь пропустить хоть слово… Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!.. Но вот в чем соль. Глумов — творец легенд и их разрушитель, обманщик и жертва обмана. Глумов уходит из зала явным победителем, разве что не поет «Гром победы раздавайся!» Он — победитель, потому что те, кто наверху, растеряны и уязвлены в самое сердце. Им уже остро не достает этого лицедея.. «Ты теперь будешь нашим» — эта фраза Крутицкого (Борис Клюев) вскоре прозвучит снова. Глумов вскоре вернется.
Залог его успеха — в оценке публики. Нашей нынешней публики. Зал стонет от восторга, упиваясь не актером, а героем. Вот он, поэт-подлец на все времена. Подлец-мечтатель, подлец — фигаро, герой великой прохиндиады.
Маргарита ВАНЯШОВА
«Северный Край»,
22 апреля 2008 года
«ШЕЛ В КОМНАТУ, ПОПАЛ В ДРУГУЮ»…
Гастроли Малого театра в Ярославле были выстроены так, чтобы открыться вечным и как будто традиционным «Горе от ума».
Премьера «Горе от ума» Сергея Женовача в Малом театре 2001 года явилась чуть ли не революцией. Режиссер и взаимодействовал, и играл с традициями Малого театра. Малый театр казался ему, как и многим художникам новой волны, строгим монастырем, и он решился войти в него со своим уставом. Он бережно отнесся к тексту бессмертной комедии. Но постановка несла определенный заряд
провокативности. Это был диалог режиссера и сценографа с пресловутым академизмом, консерватизмом и ортодоксией Малого театра.
Не интерьер, а раздвижные стены из гипсокартона, — желтого, белого и синего цвета. Нарочитая минимизация и аскетизм сценографии Александра Боровского. Никакого гламура! Никаких старинных часов и волшебного перезвона. Когда Лиза переводит стрелки часов, в руках у нее — будильник. Никаких обоев, кринолинов, блеска и роскошества. Единственный реальный объект — ставшая притчей круглая
цилиндрическая печь. Чацкий согреет руки, откроет дверцу, чтобы вдохнуть «дым отечества». Чацкий — Глеб Подгородинский поразит зрительный зал косноязычием. Зрители уже склонны думать, что актер плохо выучен и рвет стих. Подгородинский намеренно пробрасывает священные слова грибоедовских монологов, намеренно скрипит и почти хрипит, впадает в скороговорку. Этот Чацкий мыслит прозаически.
Он утратил в себе поэта. Потому что в мире пресеклась гармония. Он — лишний и ненужный, чужой. Его и впрямь здесь «не ждали». Отсюда его «либертинская» бравада.
Но и Софья — Ольга Молочная — предстала «в строгом чине», с «лицом святейшей богомолки». Софья — своеобразная царевна Несмеяна, не приемлющая никакого смеха и острот, такова же и ее тень — Лизанька — Инна Иванова, тоже не смешливая. Обе холодны и статуарны, и от этого спектакль многое теряет, утрачивается жизнь живой души. А вот Молчалин — Александр Вершинин — подлинный Тартюф на русской почве. Человек в сером, почти монах, угодливо-смиренный и тихий, с его искусной игрой, имитацией смирения. Лихо и по-армейски точно сыгран Виктором Низовым Скалозуб, «настоящий полковник» и герой нашего времени.
Лишь только появившись, Фамусов — Юрий Соломин, взрывает зрительный зал, мгновенно и безоглядно захватывая его внимание. Появление Фамусова — Юрия Соломина — сущая радость для зрителей. Живой, подвижный, как ртуть, с острым и цепко-оценивающим взглядом, это он — истинный острослов, а вовсе не Чацкий. Он — спринтер и стайер, бегун на короткие и длинные дистанции, он мелькает как Фигаро, то тут, то там… «Вы, нынешние, нут-ка!» — кажется, задирает Юрий Соломин своих молодых партнеров по сцене. Его Фамусов искусен и опытен, плетет свои кружева, бьет афоризмами, бьет наотмашь, кружевным же платочком, как плетью! Брезгливо, сторонясь Чацкого, зажимает уши руками, и ничего не хочет слышать, хоть на мизинец… «В глушь! В Са-ра-тов!» — раскатисто и громоподобно пронесется по залу. — И Са-ра-тов видится, как ад, как Тар-тарары.
Бал в доме Фамусова — пародийный паноптикум «людей, и дел, и мнений». Метко и живописно схвачены князь Тугоуховский — Юрий Каюров, графини Хрюмины, бабушка и внучка — Зинаида Андреева и Алена Охлупина. Бал, однако, правит не Фамусов, а Хлестова — Людмила Полякова. Полякова сыграла Хлестову со страстью шекспировской героини. Именно Хлестова с ее мощной энергией и властолюбием — идеологический центр старой Москвы, этакая леди Макбет. Она виртуозно руководит, организует действа, сводит и разводит, сталкивает и интригует.
«Горе от ума» в постановке Женовача — пародийный, перевернутый сюжет «Возвращения блудного сына…». Чацкий — блудный сын своей несчастной родины.
В спектакле Женовача фактически нет столкновения Чацкого с фамусовским «обществом». Чацкий ускользает, прячется, скрывается от московской говорильни, от соглядатаев, от липкости гостиных. И язвительные реплики, которые слышит Софья, рождаются в лихорадочном споре с самим собой… Авторский, человеческий голос в этом спектакле отдан виолончели. Соло виолончели с ее скорбной, горькой и
щемящей интонацией и есть тот желанный контрапункт, в котором обретаешь опору.
ГЕРОЙ НАШЕГО ВРЕМЕНИ И ЕГО ТЕНЬ
Зрители шли на «Тайны мадридского двора», их встречали не ширмы из гипсокартона, а величественные интерьеры готического замка. В декорациях, выстроенных Стенбергом в этом спектакле, впору ставить Шекспира, или «Марию Стюарт». Зал увлечен был мастерством интриги, здесь явлена была та театральная занимательность и увлекательность, что создает эффект театра в театре. Можно было вволю наслаждаться дуэтом Вячеслава Езепова — Карла V и Елены Харитоновой — Маргариты, игрой Ольги Пашковой — инфанты Изабеллы и Дмитрия Кознова — Бабьеки. В этом спектакле тоже был Человек в Сером — министр Гватинара, вновь блестяще сыгранный Александром Вершининым. Вершинин предстал перед нами в этот раз во всех трех спектаклях — и была таинственная логика восхождения его персонажей к некоей высшей точке. От Молчалина — через Гватинару — к Глумову в «Мудреце». Все ступени и измерения подлости и лицедейства.
В «Тайнах…» и в «Мудреце» зрители получили то, чего так ждали. Театр Актерский, театр Живой, театр-Праздник. Малый театр всегда был Актерским (с большой буквы) театром. И в споре режиссерского и актерского побеждал актерский театр с его мощным силовым полем. В режиссуре Бейлиса, два спектакля которого увидели ярославцы, каждый выход героя — обставлен, каждый уход — пафосен в хорошем смысле слова, акцентирован и выигрышен. В «Мудреце» Малого театра живет неожиданная эстрадность, что даже смущает некоторых зрителей-пуритан. Но это — тот самый Островский «с выходом», с презентацией Актера публике. Актеры смело общаются с зрительным залом. И звездный состав работает в слаженном ансамбле — Александр Потапов (Мамаев), Александр Вершинин (Глумов), Ирина Муравьева (Клеопатра Львовна), Борис Клюев (Крутицкий), Александр Клюквин (Городулин), Лилия Юдина (Турусина), Ольга Чуваева (Манефа). Текст не проглатывался, а произносился «с чувством, с толком, с расстановкой», становился неожиданно актуальным. Фразы из комедии «На всякого мудреца…» столь же афористичны, что и в «Горе от ума». Благо, что «Мудрецу» полтора века.
Аплодисменты зала подтверждали неувядающую современность этих крылатых слов: «Мы куда-то идем, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас. И чем все это кончится?...» «Перед начальником нужно производить легкое порхание, нечто среднее между галопом, маршем и обыкновенным шагом». «Будешь капиталистом, найдем тебе место видное, покойное. Нам такие люди
нужны... а то молокососы одолевать начали».
В «Мудреце» необычный Крутицкий — Борис Клюев. Молодцеватый генерал, лихо жонглирующий пудовыми гирями. А его «цыганочка с выходом» — некий симбиоз венгерского чардаша, огненного жока и танца с саблями… На этом фоне Человек в сером — Глумов фигура загадочная. Герой или Тень героя?
Особенность нынешнего времени, нашего времени, что герой — не сбивчивый нескладеха Чацкий, а скользкий Молчалин, или министр Гватемара, или Глумов?.. Глумову, как никакому другому из героев Островского, присущ откровенный и бесстыдный цинизм. «Да, я подлец и прохвост, но признаюсь в том открыто, а значит я лучше тех, которые стесняются в этом признаться». Глумов — Вершинин — многоликий. В нем — деликатность, выдержанность, услужливость, трепетность, молодцеватость, воинская выправка, уменье стоять навытяжку, щелкать каблуками даже в положении лежа. Но он еще и необыкновенно притягателен… В нем есть обаяние и соблазн.
Островский современен в изображении этой всегдашней готовности к компромиссу, к предательству и подлости… разве сегодняшний человек не превращается в Глумова?
Жесткий гротеск сменяется изящной водевильностью, что совсем не противоречит поэтике Островского. В финале Глумов прыгает в зрительный зал. Его финальный монолог звучит везде — в проходах партера, в амфитеатре, во всем пространстве зрительного зала и обращен к этому залу. И зал не слушает, а внимает, боясь пропустить хоть слово… Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!.. Но вот в чем соль. Глумов — творец легенд и их разрушитель, обманщик и жертва обмана. Глумов уходит из зала явным победителем, разве что не поет «Гром победы раздавайся!» Он — победитель, потому что те, кто наверху, растеряны и уязвлены в самое сердце. Им уже остро не достает этого лицедея.. «Ты теперь будешь нашим» — эта фраза Крутицкого (Борис Клюев) вскоре прозвучит снова. Глумов вскоре вернется.
Залог его успеха — в оценке публики. Нашей нынешней публики. Зал стонет от восторга, упиваясь не актером, а героем. Вот он, поэт-подлец на все времена. Подлец-мечтатель, подлец — фигаро, герой великой прохиндиады.
Маргарита ВАНЯШОВА
«Северный Край»,
22 апреля 2008 года
29.04.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Сегодня отмечает день рождения народная артистка России Светлана Геннадиевна Аманова. В этот весенний день с удовольствием присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем актрисе хорошего настроения, крепкого здоровья и новых свершений на сцене Малого театра!
28.04.2008
Подробнее
ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ. ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ
Кому как не ей играть в театре и сниматься в кино... Сполна одаренная мощным талантом, земной красотой, сильным характером, величием духа, она словно создана для того, чтобы быть идеалом и в жизни, и в искусстве.
ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ. ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ
Кому как не ей играть в театре и сниматься в кино... Сполна одаренная мощным талантом, земной красотой, сильным характером, величием духа, она словно создана для того, чтобы быть идеалом и в жизни, и в искусстве. В апреле у народной артистки СССР Элины Авраамовны Быстрицкой юбилей. За полвека на сцене Малого она сыграла не один десяток ролей, среди которых баронесса Штраль в «Маскараде» Лермонтова, Лидия в «Бешеных деньгах», Глафира в комедии «Волки и овцы», Кручинина в «Без вины виноватых» Островского, Юлия в «Дачниках» Горького, Сарра в «Иванове» Чехова. Сегодня она блистает в «Горе от ума» Грибоедова (режиссер С. Женовач), «На всякого мудреца довольно простоты» Островского (режиссер В. Бейлис) и в премьерном спектакле «Любовный круг» Моэма (режиссер А. Житинкин).
Она снялась в тринадцати фильмах. По нашим суетным временам это, может быть, и не так уж много. Зато почти каждая ее картина составила славу отечественного кинематографа. Но даже если бы в ее биографии был только «Тихий Дон», этого бы оказалось достаточно, чтобы удивительная актриса Элина Быстрицкая навсегда осталась в истории искусства своей великой страны.
— Элина Авраамовна, свой юбилей вы отмечаете новой работой — спектаклем «Любовный круг». Вы всегда отличались щепетильностью и особой разборчивостью в выборе ролей. Чем привлекла вас эта работа, как она складывалась, возникали ли трудности?
— Меня убеждали коллеги по театру, что эта пьеса подобрана специально для меня. Я же возражала, потому что в «Круге» Моэма главных ролей, по сути, целых шесть - три возрастные и три роли для молодых актеров. Это первое. Второе, — я «Круг» для себя не выбирала. У нас в театре не принято «выбирать», а принято «исполнять». Поэтому взяв пьесу и прочитав ее, я приготовилась к работе. Качество материала меня устраивало. Я знала, что Сомерсет Моэм — классик, во многом уникальный, непревзойденный мастер. Знала, что Андрей Житинкин — режиссер модный, известный. С ним мне работать не приходилось, но его спектакли я видела. И мне показалось, что у нас может получиться интересное сотрудничество. Вообще я никогда не начинаю работать, пока не буду знать, про что мы ставим спектакль. Но на этот раз было иначе, на первой читке я сделала наблюдения и поняла, что режиссер не давит, что он интеллигентен и что можно найти с ним общий язык. Я не ошиблась. Работалось мне действительно хорошо...
Конечно, роль леди Китти большая, и мне бывает тяжело физически, но я получаю удовольствие от тех решений, которые мы нашли вместе с режиссером. Неожиданно подобная «характерность» оказалась для меня возможной, а я об этом даже не подозревала. Хотя в самом начале моей работы в Малом театре у меня была характерная роль. Но тогда никто не понял, что я могу это делать. Это был спектакль «Герой Фатерлянда». Я играла танцовщицу, которая попадает в высшее общество и там встречает своего бывшего возлюбленного Карла. Его играл один из моих самых любимых партнеров Никита Подгорный.
Я помню, как после исполнения этой роли замечательная актриса Елена Митрофановна Шатрова назвала меня «мастером». Это было счастьем, хотя какой из меня был тогда мастер, да и роль была крохотная.
В той работе я была благодарна партнерам. Это чувство испытываю и в «Любовном круге», потому что в Малом театре чрезвычайно важно чувствовать партнера. Я очень благодарна Борису Владимировичу Клюеву, мы с ним работаем уже двадцать пять лет. Первым спектаклем, где мы встретились на сцене, был «Без вины виноватые» Островского. Я играла Отрадину и Кручинину, а он — Муромова. Это был восемьдесят второй год... С тех пор мне всегда приятно выходить с этим артистом на сцену. Он очень хороший партнер. Ведь хороший партнер это тот, кто умеет оценивать и дает мне возможность ответить тем же, сделать то, что актеры называют «петелька-крючочек». К сожалению, все замечательные партнеры моего возраста уже ушли, ведь я в Малом уже пятьдесят лет. А на сцену вышла в сорок восьмом, когда училась в балетной школе. Так что общий стаж - шестьдесят лет.
- Неужели за шестьдесят лет вам не надоела театральная сцена, грим, софиты? Неужели вам все еще интересен театр?
— Конечно, интересен. И я от него нисколько не устала. У Моэма есть отличная фраза о том, что, наверное, актрисам удается сохранять молодость потому, что они играют разные роли. У меня на эту тему есть свое выражение: «Если жизнь черно-белая, то на сцене должны быть самые яркие краски». Это вовсе не значит, что я существую в двухцветном мире, нет, но для меня на сцене все и всегда очень интересно. И мне никогда не бывает там грустно, никогда не бывает ощущения, что я не хочу туда идти, в театре у меня никогда ничего не болит. Я себя там прекрасно чувствую. Конечно, бывают моменты, когда мне трудно работать, но не более...
— Вы создали целую галерею самых разных женских образов. Были ли среди ваших ролей такие, которые если не изменили, то, может быть, расширили ваши представления о жизни, о самых простых и самых важных вещах, таких, как любовь, верность, дружба?
— Я в ролях для себя ничего не черпаю. Все наоборот — вкладываю то, что накоплено жизнью, тот опыт, который получен с раннего детства и который продолжаю получать и сейчас... У меня было хорошее, строгое воспитание. Думаю, что и оно мне во многом помогает. А потом столько событий в жизни — детство, школа, война... Когда она началась, я пошла в госпиталь, помогать... Единственное, чего не сделала, так это не убежала из дома на фронт, как сделал мой двоюродный брат. Он на год младше меня, ему уже семьдесят девять и живет он в Донецке. Мы редко видимся, ведь теперь существуем в разных государствах, но я его очень люблю.
— Это правда, что ваши родители были категорически против того, чтобы вы стали актрисой?
— Правда. Они не думали, что у меня есть способности. Мой папа был военным врачом. И однажды он прооперировал ребенка не будучи хирургом. Дело было в Петропавловске -Камчатском. Ночью в больницу, где он был дежурным врачом, привезли ребенка, которому было очень плохо, что-то с кишечником. Времени на раздумья не было. И отец провел операцию. Можно только догадываться,
на какой риск он шел! Но папа был убежден, что дежурный врач должен уметь делать все. Операция прошла хорошо, без каких-либо осложнений, он все сделал чисто. Много лет спустя я приехала на гастроли то ли во Владивосток, то ли в Хабаровск, точно не помню. И после спектакля ко мне подошли люди и стали выражать моему отцу слова благодарности за то, что он прооперировал ребенка и спас ему жизнь. Я сказала, что они скорее всего ошиблись, или это был однофамилец отца, потому что мой папа — инфекционист, а не хирург. Нет, ответили они, это вы ошибаетесь... И рассказали мне, где и когда, в какое время это было. Все совпало. Так я узнала об этом случае. Это все я рассказываю к тому, что у нас в доме был культ отца. Если к нам кто-то приходил за помощью, то вся жизнь в доме останавливалась до тех пор, пока эта помощь не будет оказана.
После школы я поступила в медтехникум, закончила его с отличием. Прошла практику, больше десяти раз принимала роды. Родители были уверены, что продолжу семейное дело. А что такое актерская профессия? Актрисы?! Ведь они все не отличаются строгим поведением! Родители, конечно же, ходили в оперу, в консерваторию и в кино. А вот драматический театр их не привлекал. Помню, первым спектаклем, на который меня повели, была опера «Демон». После него я надолго возненавидела оперу, мне было пять лет, и весь спектакль я страшно мучилась и скучала. Однако папа с мамой не отличались деспотизмом, они были люди интеллигентные. Когда я решительно сказала, что хочу поступать в театральный, папа решил поехать вместе со мной и посмотреть, что это за институт, куда собирается его дочь. Мы приехали из Нежина, где жили, в Киев, и он отправился прямо к ректору в кабинет. Папа был мужчина видный, в военной форме, он тогда уже был майором. Ректор встал, протянул руку и сказал: «Чем обязан?» Наверное, думал, что опять пришли просить за свое чадо. А папа: «Объясните, пожалуйста, моей дочери, что ей в вашем институте делать нечего». Мне объяснили, и я вернулась домой. Но через год приехала одна и сразу же поступила... Потом мои родители переехали в Литву. После института и я оказалась в Вильнюсском русском театре драмы. Я долгое время просила их не приходить в театр, боялась. Но когда они увидели мою первую работу там, а это была Таня в «Тане» Арбузова, то мама была счастлива, а папа искренне растрогался и сказал: «Работай, дочка!» «Таня» стала моей первой большой удачей. Потом были такие роли, как Ольга в «Годах странствий» того же Арбузова, Варя в «Порт-Артуре» Степанова и Попова и другие.
- Элина Авраамовна, в вашей творческой судьбе было много тяжелых для вас переживаний. Но связаны они были не с тем, что у вас что-то не получалось в профессии, а с вмешательством в вашу жизнь других людей, которые старались вам помешать — доносы, анонимки и прочее. Как вам кажется, это время провоцировало людей на подобные поступки или в природе человека заложено «быть недобрым»?
— Да, много было обстоятельств, связанных с людьми. Но я сама никогда не терпела хамцтва, грубости. У меня такой характер. А как иначе? Я стояла, готовилась читать преподавателям «Сказку о Ленине», потому что вечером было мое выступление на траурном ленинском вечере. Была весна пятьдесят третьего года. Глаза у меня закрыты, я повторяю текст, потому что он огромный, а в это время мне пронзительный свист в ухо. Я хулигана ударила, да еще так, что он отлетел. Вышла целая история. Один из педагогов предложил мне написать заявление о переводе в харьковский институт, потому что готовится приказ о моем отчислении. Я ответила: «Если вы меня завтра отчислите, то послезавтра найдете меня в Днепре...» Сказала не в запальчивости. Я театральный институт, можно сказать, выстрадала. И к этому моменту уже многое повидала в жизни и всего добивалась сама, без чьей-либо помощи. Я верила в справедливость, чувствовала себя взрослой. Мне объявили выговор, вызвали на комсомольское собрание и предложили положить на стол комсомольский билет. «Я комсомольский билет получала на фронте и вам его не отдам». И не отдала, но это был удар, потому как я была убежденной комсомолкой, считала себя защитницей СССР, а выступавшие на собрании говорили про меня всякие глупости.
Была ко мне какая-то чудовищная зависть, которую я понять не могла. Я вообще не понимаю, откуда берется это чувство. Оно мне не знакомо. Ревность — понимаю, сама испытывала, но зависть? Меня так воспитали: что твое, то твое, что не твое, то — чужое. По всей вероятности, именно зависть двигала поступками людей. А еще... Конечно, государственные условия, вся социальная неблагополучная система. Потому что, например, в Литве, где я работала, ничего подобного не было. В Вильнюсе мне было хорошо и спокойно. Там похоронены мои родители, так что я не распрощалась с той землей. Люблю там бывать, каждый раз испытываю тягу поехать туда отдыхать. Может быть, в этом году получится.
- Несправедливость не озлобила вас?
— Нет. Обидно было, но я своим обидчикам никогда не мстила. Моя бабушка говорила, что никому и никогда не надо сознательно причинять зло. Нельзя, Бог накажет... Если сделаешь кому-то плохо, то к тебе это обязательно вернется. Но мое прямодушие мне очень сильно мешало. Я себе многое позволяла и, по молодости, не понимала, что говорить правду надо не всегда. Так у меня получилось с Шолоховым. Я тогда снималась в Ленинграде, а он был на симпозиуме писателей. Я ему позвонила, и он меня пригласил к себе. Пришла, а там через всю анфиладу комнат накрыты столы, какие-то люди сидят нетрезвые. Да и сам Шолохов не в лучшей форме. Для меня это было потрясением, полным кошмаром! И вместо того чтобы уйти, я сказала: «Михаил Александрович, разве так можно!» А потом обратилась к компании: «Что вы делаете с писателем Шолоховым!» Михаил Александрович вспылил: «Замолчи! Ты думаешь, я не знаю, что выше «Тихого Дона» ничего не написал!» Он и сам все понимал, а тут еще я...
- В фильмах того времени о неблагополучии в стране говорить было не принято. А картины более позднего периода рассказывают о тех событиях исключительно в черном цвете. Так какой же на самом деле была жизнь пятидесятых?
— Моим первым фильмом стала картина Владимира Боера «В мирные дни» — это сорок девятый — пятидесятый годы. Там я сыграла врача. Я никогда не отказывалась играть врачей, можно сказать, считала это своим долгом. В пятьдесят пятом вышла на экран картина «Неоконченная повесть». Это был мой третий фильм. В нем я тоже сыграла участкового врача Елизавету Максимову. Снимал Фридрих Эрмлер. Он был мастером, и он терпеть не мог все, что тогда происходило. И он уже был наказан... И несмотря на это, в фильме абсолютно четко видно, как жили люди в то время. Видно, как живет ученый, который потерял ноги, как он одет, что с ним происходит, как выглядит его квартира. Есть врач, у которой крохотная комнатка в коммунальной квартире. Есть улица, по которой люди идут на работу пешком, есть рабочие, которые угощают ее селедочкой и картошкой... Все это так и было. И, конечно, был страх, потому что могли в любой момент прийти и забрать человека по доносу. Это тоже правда... У меня был хороший приятель, который вдруг, внезапно исчез. И только через восемь лет его выпустили, и я узнала, что его посадили за запись в дневнике. Кто-то донес. Он пришел оттуда другим человеком, мрачным, озлобленным, с холодным взглядом.
- Кино принесло вам огромную популярность. Вы смогли бы не играть в театре, а только сниматься?
— Нет. Кино - очень тяжелая работа. В том смысле, что там нет режима, а если и есть, то какой-то «рваный». Там страшная зависимость от природных условий. Помню, снималась в Сибири, летом. Пока светит солнце — тепло и хорошо. А с заходом — минусовая температура. Надо как-то согреваться, предложили выпить. А питье — ужасное. Я выпила, мне стало плохо. Отсутствие элементарной упорядоченной жизни стало причиной многих трагедий в судьбах именно киноактеров.
- Надо полагать, что работа над такой масштабной киноэпопеей, как «Тихий Дон» Сергея Герасимова, с ее съемками на натуре и, главное, вживанием в образ вольнолюбивой казачки Аксиньи, давалась вам, всю жизнь прожившей в городе, особенно сложно?
— Конечно, мне вообще ничего никогда легко не давалось. С «Тихим Доном» получилось интересно. Еще студенткой я пробовала сыграть отрывок из романа, и у меня не получилось. Мой педагог сказала, что Аксинья мне не подходит, надо играть романтических героинь, таких, например, как Луиза в «Коварстве и любви» Шиллера. Но никогда не сдаваться - это, очевидно, у меня в характере с юности. С тех пор прошло много времени, я уже снялась в нескольких фильмах, и вот однажды, когда я была с делегацией советских артистов во Франции, я от Аллочки Ларионовой, с которой мы очень дружили, узнала, что Герасимов собирается снимать «Тихий Дон». Когда мы вернулись в Москву, я позвонила Сергею Аполлинарьевичу и сказала, что хотела бы прийти на пробы. Роль я у него не просила, я вообще никогда в жизни и ни у кого не просила ролей. А пробы — другое дело. Он предложил приехать прямо сейчас. Потому что у него как раз сидит актер, который пробуется на Григория. Я приехала, и он дал мне как раз тот отрывок, который я «провалила» в институте. И я не смогла, испугалась и отказалась его играть, сказала, что мне нужно перечитать роман. Ушла с убеждением, что я все испортила. Но через две недели меня пригласили на пробы, я получила роль Аксиньи.
Еще до начала съемок всех актеров предупредили, что мы должны подготовить свои руки. Они должны были стать руками умелых, ловких, всю жизнь работающих на земле людей. Режиссер предложил всем женщинам побольше стирать, чистить посуду, скоблить полы. То же было и с мужчинами. Но у меня с физической работой как раз никаких проблем не было, я в госпитале работала, умела стирать, готовить. Помню, надо было выкатывать белье, и никто из съемочной группы не мог показать, как это делают казачки. Я взяла рубель и качалку, вспомнила, как бабушка это делала. Закрылась в комнате и постигла это ремесло. В фильме мне нужно было воду на коромысле носить. И это я умела делать, потому как в Нежине, где мы одно время жили с родителями и сестрой, водопровода не было. И я носила воду из колонки. Это была моя обязанность по дому. А уж казачки меня потом научили, что надо не просто воду нести, а делать это так, чтобы Гришке понравиться.
— Отказ от роли — это серьезный поступок, и таких поступков у вас было довольно много. В чем причина?
- Да, от ролей я отказывалась, и не один раз... Причины самые разные. Однажды поступило предложение от немецкой фирмы сняться в фильме по произведению Хаксли «Гений и богиня». Было это в пятьдесят девятом. Хаксли у нас считался «мистиком и мракобесом». Поехать туда работать — это было равносильно тому, что родине изменить. А у меня здесь мама и папа. Я отказалась... Потом было одновременно два предложения. Ян Фрид снимал «Двенадцатую ночь» и хотел, чтобы я играла Виолу и Себастьяна, а режиссер Эрмлер искал актрису на роль в «Неоконченной повести». От роли врача я отказаться, как вы понимаете, не смогла. Фрид же никак не мог понять, как можно пожертвовать Шекспиром ради нашей современницы. В конечном итоге в «Двенадцатой ночи» сыграла Клара Лучко, и сыграла очень хорошо.
— Потом не жалели, что упустили эту возможность?
— Никогда не жалею. Нет у меня этого: «Ах, надо было взять...» Мы с Кларой после были в очень теплых отношениях, часто вместе ездили на фестивали, были с делегациями за границей. А в театре я отказалась от Гонерильи в «Короле Лире», потому что не согласилась с трактовкой режиссера. По этим же соображениям, не стала играть в «Госпоже министерше». Мне всегда казалось, что это сатирическое произведение, и когда-то Вера Петровна Марецкая играла эту роль блестяще. Она для меня до сих пор остается неким светочем. Еще Фаина Георгиевна Раневская.
— У вас были кумиры?
— Это не кумиры, просто я очень любила, как играют эти актрисы. В Малом — Дарья Васильевна Зеркалова, удивительная актриса. Я была свидетелем того, как играли вместе Вера Николаевна Пашенная и Елена Николаевна Гоголева. Это был спектакль «Остров Афродиты» Парниса. Все хвалили Пашенную, а я все время смотрела на Гоголеву. Стояла в кулисе и не сводила с нее глаз. Она играла замечательно. Это были великие актрисы.
— После «Тихого Дона» вы снялись в «Добровольцах» режиссера Юрия Егорова, в картине «Все остается людям» Георгия Натансона и еще в нескольких фильмах. А потом ваша кинематографическая карьера прервалась на целых двадцать семь лет. Что случилось?
— Я не находила того материала, который хотела бы играть, а сниматься просто ради того, чтобы сниматься, мне не хотелось. К тому же в 1958 году я пришла в Малый, о котором всегда мечтала. С той самой минуты, когда еще на втором курсе института увидела четыре спектакля театра, который был на гастролях в Киеве. Когда моя мечта сбылась, надо было «входить» в коллектив. Сцена Малого театра — намоленное место. Моя судьба складывалась здесь непросто, но я никогда не хотела покинуть эти стены. У меня такой характер, я привязываюсь к месту, к людям. Я привыкла быть пунктуальной, держать взаимоотношения с коллегами на определенном уровне. Я не загадываю, сколько еще буду работать, но думаю, что пока могу оставаться на сцене.
- У каждого актера есть свои профессиональные секреты. Одними — делятся, другие — тщательно скрывают. Чему научили вас великие «старики» Малого театра? Какие секреты передали?
- Николай Афанасьевич Светловидов, когда вводил меня в «Иванова» на роль Сарры, а ввод был срочным, и у меня что-то не получалось, вдруг заметил: «Эличка! Вы обратите внимание, Сарра любит стихи...» Я всю роль пересмотрела и ничего не нашла, никакого намека на стихи. Подошла к нему, говорю: «Ничего такого нет». А он мне в ответ: «Цветы повторяются каждую весну, а радости нет» — это говорит Сарра». «Ну, какие же это стихи», — возражаю я. А он мне: « Это как прочитать...» И все встало на свои места. Этот замечательный поворот все изменил, я все поняла в Сарре. Или вот «Дачники», где я работала над Юлией. Борис Андреевич Бабочкин мне сказал: «Юлия — такая веселая и такая несчастная». После этого уже ничего не надо объяснять. Все ясно... Сегодня, когда я играю леди Китти, я понимаю, откуда у нее эта изначальная бравада — это ее защитная реакция. А потом возникает откровение, искренность. Вот два полюса этой роли. И когда их находишь, то становится легко играть.
Еще есть такое понятие, как «творческий порыв». Он очень помогает актеру. Комедия «На всякого мудреца довольно простоты» давалась мне тоже нелегко. Я никак не могла понять героиню. Роль не шла. И вдруг я вспомнила кадриль у Моисеева. У меня сразу же появилась и нужная походка, и стиль. Я поняла, что Турусина — ханжа, которая втихую пьянствует, у нее действительно была жгучая любовь, о которой она никак не может забыть. А скрывает она свою подлинную сущность за видимой набожностью и разговорами. Хотя на самом деле она здоровая, сочная баба, которая еще далеко не прочь... Или, например, Хлестова из «Горя от ума», которую чаще всего играют злобной старухой, этаким страшилищем. А от кого бежал француз через окно? Вот мой ключ к этому образу. Вообще я все люблю делать по-своему, не могу взять чей-то рисунок. Но это вовсе не секрет...
Беседу вела Жанна Филатова
Кому как не ей играть в театре и сниматься в кино... Сполна одаренная мощным талантом, земной красотой, сильным характером, величием духа, она словно создана для того, чтобы быть идеалом и в жизни, и в искусстве. В апреле у народной артистки СССР Элины Авраамовны Быстрицкой юбилей. За полвека на сцене Малого она сыграла не один десяток ролей, среди которых баронесса Штраль в «Маскараде» Лермонтова, Лидия в «Бешеных деньгах», Глафира в комедии «Волки и овцы», Кручинина в «Без вины виноватых» Островского, Юлия в «Дачниках» Горького, Сарра в «Иванове» Чехова. Сегодня она блистает в «Горе от ума» Грибоедова (режиссер С. Женовач), «На всякого мудреца довольно простоты» Островского (режиссер В. Бейлис) и в премьерном спектакле «Любовный круг» Моэма (режиссер А. Житинкин).
Она снялась в тринадцати фильмах. По нашим суетным временам это, может быть, и не так уж много. Зато почти каждая ее картина составила славу отечественного кинематографа. Но даже если бы в ее биографии был только «Тихий Дон», этого бы оказалось достаточно, чтобы удивительная актриса Элина Быстрицкая навсегда осталась в истории искусства своей великой страны.
— Элина Авраамовна, свой юбилей вы отмечаете новой работой — спектаклем «Любовный круг». Вы всегда отличались щепетильностью и особой разборчивостью в выборе ролей. Чем привлекла вас эта работа, как она складывалась, возникали ли трудности?
— Меня убеждали коллеги по театру, что эта пьеса подобрана специально для меня. Я же возражала, потому что в «Круге» Моэма главных ролей, по сути, целых шесть - три возрастные и три роли для молодых актеров. Это первое. Второе, — я «Круг» для себя не выбирала. У нас в театре не принято «выбирать», а принято «исполнять». Поэтому взяв пьесу и прочитав ее, я приготовилась к работе. Качество материала меня устраивало. Я знала, что Сомерсет Моэм — классик, во многом уникальный, непревзойденный мастер. Знала, что Андрей Житинкин — режиссер модный, известный. С ним мне работать не приходилось, но его спектакли я видела. И мне показалось, что у нас может получиться интересное сотрудничество. Вообще я никогда не начинаю работать, пока не буду знать, про что мы ставим спектакль. Но на этот раз было иначе, на первой читке я сделала наблюдения и поняла, что режиссер не давит, что он интеллигентен и что можно найти с ним общий язык. Я не ошиблась. Работалось мне действительно хорошо...
Конечно, роль леди Китти большая, и мне бывает тяжело физически, но я получаю удовольствие от тех решений, которые мы нашли вместе с режиссером. Неожиданно подобная «характерность» оказалась для меня возможной, а я об этом даже не подозревала. Хотя в самом начале моей работы в Малом театре у меня была характерная роль. Но тогда никто не понял, что я могу это делать. Это был спектакль «Герой Фатерлянда». Я играла танцовщицу, которая попадает в высшее общество и там встречает своего бывшего возлюбленного Карла. Его играл один из моих самых любимых партнеров Никита Подгорный.
Я помню, как после исполнения этой роли замечательная актриса Елена Митрофановна Шатрова назвала меня «мастером». Это было счастьем, хотя какой из меня был тогда мастер, да и роль была крохотная.
В той работе я была благодарна партнерам. Это чувство испытываю и в «Любовном круге», потому что в Малом театре чрезвычайно важно чувствовать партнера. Я очень благодарна Борису Владимировичу Клюеву, мы с ним работаем уже двадцать пять лет. Первым спектаклем, где мы встретились на сцене, был «Без вины виноватые» Островского. Я играла Отрадину и Кручинину, а он — Муромова. Это был восемьдесят второй год... С тех пор мне всегда приятно выходить с этим артистом на сцену. Он очень хороший партнер. Ведь хороший партнер это тот, кто умеет оценивать и дает мне возможность ответить тем же, сделать то, что актеры называют «петелька-крючочек». К сожалению, все замечательные партнеры моего возраста уже ушли, ведь я в Малом уже пятьдесят лет. А на сцену вышла в сорок восьмом, когда училась в балетной школе. Так что общий стаж - шестьдесят лет.
- Неужели за шестьдесят лет вам не надоела театральная сцена, грим, софиты? Неужели вам все еще интересен театр?
— Конечно, интересен. И я от него нисколько не устала. У Моэма есть отличная фраза о том, что, наверное, актрисам удается сохранять молодость потому, что они играют разные роли. У меня на эту тему есть свое выражение: «Если жизнь черно-белая, то на сцене должны быть самые яркие краски». Это вовсе не значит, что я существую в двухцветном мире, нет, но для меня на сцене все и всегда очень интересно. И мне никогда не бывает там грустно, никогда не бывает ощущения, что я не хочу туда идти, в театре у меня никогда ничего не болит. Я себя там прекрасно чувствую. Конечно, бывают моменты, когда мне трудно работать, но не более...
— Вы создали целую галерею самых разных женских образов. Были ли среди ваших ролей такие, которые если не изменили, то, может быть, расширили ваши представления о жизни, о самых простых и самых важных вещах, таких, как любовь, верность, дружба?
— Я в ролях для себя ничего не черпаю. Все наоборот — вкладываю то, что накоплено жизнью, тот опыт, который получен с раннего детства и который продолжаю получать и сейчас... У меня было хорошее, строгое воспитание. Думаю, что и оно мне во многом помогает. А потом столько событий в жизни — детство, школа, война... Когда она началась, я пошла в госпиталь, помогать... Единственное, чего не сделала, так это не убежала из дома на фронт, как сделал мой двоюродный брат. Он на год младше меня, ему уже семьдесят девять и живет он в Донецке. Мы редко видимся, ведь теперь существуем в разных государствах, но я его очень люблю.
— Это правда, что ваши родители были категорически против того, чтобы вы стали актрисой?
— Правда. Они не думали, что у меня есть способности. Мой папа был военным врачом. И однажды он прооперировал ребенка не будучи хирургом. Дело было в Петропавловске -Камчатском. Ночью в больницу, где он был дежурным врачом, привезли ребенка, которому было очень плохо, что-то с кишечником. Времени на раздумья не было. И отец провел операцию. Можно только догадываться,
на какой риск он шел! Но папа был убежден, что дежурный врач должен уметь делать все. Операция прошла хорошо, без каких-либо осложнений, он все сделал чисто. Много лет спустя я приехала на гастроли то ли во Владивосток, то ли в Хабаровск, точно не помню. И после спектакля ко мне подошли люди и стали выражать моему отцу слова благодарности за то, что он прооперировал ребенка и спас ему жизнь. Я сказала, что они скорее всего ошиблись, или это был однофамилец отца, потому что мой папа — инфекционист, а не хирург. Нет, ответили они, это вы ошибаетесь... И рассказали мне, где и когда, в какое время это было. Все совпало. Так я узнала об этом случае. Это все я рассказываю к тому, что у нас в доме был культ отца. Если к нам кто-то приходил за помощью, то вся жизнь в доме останавливалась до тех пор, пока эта помощь не будет оказана.
После школы я поступила в медтехникум, закончила его с отличием. Прошла практику, больше десяти раз принимала роды. Родители были уверены, что продолжу семейное дело. А что такое актерская профессия? Актрисы?! Ведь они все не отличаются строгим поведением! Родители, конечно же, ходили в оперу, в консерваторию и в кино. А вот драматический театр их не привлекал. Помню, первым спектаклем, на который меня повели, была опера «Демон». После него я надолго возненавидела оперу, мне было пять лет, и весь спектакль я страшно мучилась и скучала. Однако папа с мамой не отличались деспотизмом, они были люди интеллигентные. Когда я решительно сказала, что хочу поступать в театральный, папа решил поехать вместе со мной и посмотреть, что это за институт, куда собирается его дочь. Мы приехали из Нежина, где жили, в Киев, и он отправился прямо к ректору в кабинет. Папа был мужчина видный, в военной форме, он тогда уже был майором. Ректор встал, протянул руку и сказал: «Чем обязан?» Наверное, думал, что опять пришли просить за свое чадо. А папа: «Объясните, пожалуйста, моей дочери, что ей в вашем институте делать нечего». Мне объяснили, и я вернулась домой. Но через год приехала одна и сразу же поступила... Потом мои родители переехали в Литву. После института и я оказалась в Вильнюсском русском театре драмы. Я долгое время просила их не приходить в театр, боялась. Но когда они увидели мою первую работу там, а это была Таня в «Тане» Арбузова, то мама была счастлива, а папа искренне растрогался и сказал: «Работай, дочка!» «Таня» стала моей первой большой удачей. Потом были такие роли, как Ольга в «Годах странствий» того же Арбузова, Варя в «Порт-Артуре» Степанова и Попова и другие.
- Элина Авраамовна, в вашей творческой судьбе было много тяжелых для вас переживаний. Но связаны они были не с тем, что у вас что-то не получалось в профессии, а с вмешательством в вашу жизнь других людей, которые старались вам помешать — доносы, анонимки и прочее. Как вам кажется, это время провоцировало людей на подобные поступки или в природе человека заложено «быть недобрым»?
— Да, много было обстоятельств, связанных с людьми. Но я сама никогда не терпела хамцтва, грубости. У меня такой характер. А как иначе? Я стояла, готовилась читать преподавателям «Сказку о Ленине», потому что вечером было мое выступление на траурном ленинском вечере. Была весна пятьдесят третьего года. Глаза у меня закрыты, я повторяю текст, потому что он огромный, а в это время мне пронзительный свист в ухо. Я хулигана ударила, да еще так, что он отлетел. Вышла целая история. Один из педагогов предложил мне написать заявление о переводе в харьковский институт, потому что готовится приказ о моем отчислении. Я ответила: «Если вы меня завтра отчислите, то послезавтра найдете меня в Днепре...» Сказала не в запальчивости. Я театральный институт, можно сказать, выстрадала. И к этому моменту уже многое повидала в жизни и всего добивалась сама, без чьей-либо помощи. Я верила в справедливость, чувствовала себя взрослой. Мне объявили выговор, вызвали на комсомольское собрание и предложили положить на стол комсомольский билет. «Я комсомольский билет получала на фронте и вам его не отдам». И не отдала, но это был удар, потому как я была убежденной комсомолкой, считала себя защитницей СССР, а выступавшие на собрании говорили про меня всякие глупости.
Была ко мне какая-то чудовищная зависть, которую я понять не могла. Я вообще не понимаю, откуда берется это чувство. Оно мне не знакомо. Ревность — понимаю, сама испытывала, но зависть? Меня так воспитали: что твое, то твое, что не твое, то — чужое. По всей вероятности, именно зависть двигала поступками людей. А еще... Конечно, государственные условия, вся социальная неблагополучная система. Потому что, например, в Литве, где я работала, ничего подобного не было. В Вильнюсе мне было хорошо и спокойно. Там похоронены мои родители, так что я не распрощалась с той землей. Люблю там бывать, каждый раз испытываю тягу поехать туда отдыхать. Может быть, в этом году получится.
- Несправедливость не озлобила вас?
— Нет. Обидно было, но я своим обидчикам никогда не мстила. Моя бабушка говорила, что никому и никогда не надо сознательно причинять зло. Нельзя, Бог накажет... Если сделаешь кому-то плохо, то к тебе это обязательно вернется. Но мое прямодушие мне очень сильно мешало. Я себе многое позволяла и, по молодости, не понимала, что говорить правду надо не всегда. Так у меня получилось с Шолоховым. Я тогда снималась в Ленинграде, а он был на симпозиуме писателей. Я ему позвонила, и он меня пригласил к себе. Пришла, а там через всю анфиладу комнат накрыты столы, какие-то люди сидят нетрезвые. Да и сам Шолохов не в лучшей форме. Для меня это было потрясением, полным кошмаром! И вместо того чтобы уйти, я сказала: «Михаил Александрович, разве так можно!» А потом обратилась к компании: «Что вы делаете с писателем Шолоховым!» Михаил Александрович вспылил: «Замолчи! Ты думаешь, я не знаю, что выше «Тихого Дона» ничего не написал!» Он и сам все понимал, а тут еще я...
- В фильмах того времени о неблагополучии в стране говорить было не принято. А картины более позднего периода рассказывают о тех событиях исключительно в черном цвете. Так какой же на самом деле была жизнь пятидесятых?
— Моим первым фильмом стала картина Владимира Боера «В мирные дни» — это сорок девятый — пятидесятый годы. Там я сыграла врача. Я никогда не отказывалась играть врачей, можно сказать, считала это своим долгом. В пятьдесят пятом вышла на экран картина «Неоконченная повесть». Это был мой третий фильм. В нем я тоже сыграла участкового врача Елизавету Максимову. Снимал Фридрих Эрмлер. Он был мастером, и он терпеть не мог все, что тогда происходило. И он уже был наказан... И несмотря на это, в фильме абсолютно четко видно, как жили люди в то время. Видно, как живет ученый, который потерял ноги, как он одет, что с ним происходит, как выглядит его квартира. Есть врач, у которой крохотная комнатка в коммунальной квартире. Есть улица, по которой люди идут на работу пешком, есть рабочие, которые угощают ее селедочкой и картошкой... Все это так и было. И, конечно, был страх, потому что могли в любой момент прийти и забрать человека по доносу. Это тоже правда... У меня был хороший приятель, который вдруг, внезапно исчез. И только через восемь лет его выпустили, и я узнала, что его посадили за запись в дневнике. Кто-то донес. Он пришел оттуда другим человеком, мрачным, озлобленным, с холодным взглядом.
- Кино принесло вам огромную популярность. Вы смогли бы не играть в театре, а только сниматься?
— Нет. Кино - очень тяжелая работа. В том смысле, что там нет режима, а если и есть, то какой-то «рваный». Там страшная зависимость от природных условий. Помню, снималась в Сибири, летом. Пока светит солнце — тепло и хорошо. А с заходом — минусовая температура. Надо как-то согреваться, предложили выпить. А питье — ужасное. Я выпила, мне стало плохо. Отсутствие элементарной упорядоченной жизни стало причиной многих трагедий в судьбах именно киноактеров.
- Надо полагать, что работа над такой масштабной киноэпопеей, как «Тихий Дон» Сергея Герасимова, с ее съемками на натуре и, главное, вживанием в образ вольнолюбивой казачки Аксиньи, давалась вам, всю жизнь прожившей в городе, особенно сложно?
— Конечно, мне вообще ничего никогда легко не давалось. С «Тихим Доном» получилось интересно. Еще студенткой я пробовала сыграть отрывок из романа, и у меня не получилось. Мой педагог сказала, что Аксинья мне не подходит, надо играть романтических героинь, таких, например, как Луиза в «Коварстве и любви» Шиллера. Но никогда не сдаваться - это, очевидно, у меня в характере с юности. С тех пор прошло много времени, я уже снялась в нескольких фильмах, и вот однажды, когда я была с делегацией советских артистов во Франции, я от Аллочки Ларионовой, с которой мы очень дружили, узнала, что Герасимов собирается снимать «Тихий Дон». Когда мы вернулись в Москву, я позвонила Сергею Аполлинарьевичу и сказала, что хотела бы прийти на пробы. Роль я у него не просила, я вообще никогда в жизни и ни у кого не просила ролей. А пробы — другое дело. Он предложил приехать прямо сейчас. Потому что у него как раз сидит актер, который пробуется на Григория. Я приехала, и он дал мне как раз тот отрывок, который я «провалила» в институте. И я не смогла, испугалась и отказалась его играть, сказала, что мне нужно перечитать роман. Ушла с убеждением, что я все испортила. Но через две недели меня пригласили на пробы, я получила роль Аксиньи.
Еще до начала съемок всех актеров предупредили, что мы должны подготовить свои руки. Они должны были стать руками умелых, ловких, всю жизнь работающих на земле людей. Режиссер предложил всем женщинам побольше стирать, чистить посуду, скоблить полы. То же было и с мужчинами. Но у меня с физической работой как раз никаких проблем не было, я в госпитале работала, умела стирать, готовить. Помню, надо было выкатывать белье, и никто из съемочной группы не мог показать, как это делают казачки. Я взяла рубель и качалку, вспомнила, как бабушка это делала. Закрылась в комнате и постигла это ремесло. В фильме мне нужно было воду на коромысле носить. И это я умела делать, потому как в Нежине, где мы одно время жили с родителями и сестрой, водопровода не было. И я носила воду из колонки. Это была моя обязанность по дому. А уж казачки меня потом научили, что надо не просто воду нести, а делать это так, чтобы Гришке понравиться.
— Отказ от роли — это серьезный поступок, и таких поступков у вас было довольно много. В чем причина?
- Да, от ролей я отказывалась, и не один раз... Причины самые разные. Однажды поступило предложение от немецкой фирмы сняться в фильме по произведению Хаксли «Гений и богиня». Было это в пятьдесят девятом. Хаксли у нас считался «мистиком и мракобесом». Поехать туда работать — это было равносильно тому, что родине изменить. А у меня здесь мама и папа. Я отказалась... Потом было одновременно два предложения. Ян Фрид снимал «Двенадцатую ночь» и хотел, чтобы я играла Виолу и Себастьяна, а режиссер Эрмлер искал актрису на роль в «Неоконченной повести». От роли врача я отказаться, как вы понимаете, не смогла. Фрид же никак не мог понять, как можно пожертвовать Шекспиром ради нашей современницы. В конечном итоге в «Двенадцатой ночи» сыграла Клара Лучко, и сыграла очень хорошо.
— Потом не жалели, что упустили эту возможность?
— Никогда не жалею. Нет у меня этого: «Ах, надо было взять...» Мы с Кларой после были в очень теплых отношениях, часто вместе ездили на фестивали, были с делегациями за границей. А в театре я отказалась от Гонерильи в «Короле Лире», потому что не согласилась с трактовкой режиссера. По этим же соображениям, не стала играть в «Госпоже министерше». Мне всегда казалось, что это сатирическое произведение, и когда-то Вера Петровна Марецкая играла эту роль блестяще. Она для меня до сих пор остается неким светочем. Еще Фаина Георгиевна Раневская.
— У вас были кумиры?
— Это не кумиры, просто я очень любила, как играют эти актрисы. В Малом — Дарья Васильевна Зеркалова, удивительная актриса. Я была свидетелем того, как играли вместе Вера Николаевна Пашенная и Елена Николаевна Гоголева. Это был спектакль «Остров Афродиты» Парниса. Все хвалили Пашенную, а я все время смотрела на Гоголеву. Стояла в кулисе и не сводила с нее глаз. Она играла замечательно. Это были великие актрисы.
— После «Тихого Дона» вы снялись в «Добровольцах» режиссера Юрия Егорова, в картине «Все остается людям» Георгия Натансона и еще в нескольких фильмах. А потом ваша кинематографическая карьера прервалась на целых двадцать семь лет. Что случилось?
— Я не находила того материала, который хотела бы играть, а сниматься просто ради того, чтобы сниматься, мне не хотелось. К тому же в 1958 году я пришла в Малый, о котором всегда мечтала. С той самой минуты, когда еще на втором курсе института увидела четыре спектакля театра, который был на гастролях в Киеве. Когда моя мечта сбылась, надо было «входить» в коллектив. Сцена Малого театра — намоленное место. Моя судьба складывалась здесь непросто, но я никогда не хотела покинуть эти стены. У меня такой характер, я привязываюсь к месту, к людям. Я привыкла быть пунктуальной, держать взаимоотношения с коллегами на определенном уровне. Я не загадываю, сколько еще буду работать, но думаю, что пока могу оставаться на сцене.
- У каждого актера есть свои профессиональные секреты. Одними — делятся, другие — тщательно скрывают. Чему научили вас великие «старики» Малого театра? Какие секреты передали?
- Николай Афанасьевич Светловидов, когда вводил меня в «Иванова» на роль Сарры, а ввод был срочным, и у меня что-то не получалось, вдруг заметил: «Эличка! Вы обратите внимание, Сарра любит стихи...» Я всю роль пересмотрела и ничего не нашла, никакого намека на стихи. Подошла к нему, говорю: «Ничего такого нет». А он мне в ответ: «Цветы повторяются каждую весну, а радости нет» — это говорит Сарра». «Ну, какие же это стихи», — возражаю я. А он мне: « Это как прочитать...» И все встало на свои места. Этот замечательный поворот все изменил, я все поняла в Сарре. Или вот «Дачники», где я работала над Юлией. Борис Андреевич Бабочкин мне сказал: «Юлия — такая веселая и такая несчастная». После этого уже ничего не надо объяснять. Все ясно... Сегодня, когда я играю леди Китти, я понимаю, откуда у нее эта изначальная бравада — это ее защитная реакция. А потом возникает откровение, искренность. Вот два полюса этой роли. И когда их находишь, то становится легко играть.
Еще есть такое понятие, как «творческий порыв». Он очень помогает актеру. Комедия «На всякого мудреца довольно простоты» давалась мне тоже нелегко. Я никак не могла понять героиню. Роль не шла. И вдруг я вспомнила кадриль у Моисеева. У меня сразу же появилась и нужная походка, и стиль. Я поняла, что Турусина — ханжа, которая втихую пьянствует, у нее действительно была жгучая любовь, о которой она никак не может забыть. А скрывает она свою подлинную сущность за видимой набожностью и разговорами. Хотя на самом деле она здоровая, сочная баба, которая еще далеко не прочь... Или, например, Хлестова из «Горя от ума», которую чаще всего играют злобной старухой, этаким страшилищем. А от кого бежал француз через окно? Вот мой ключ к этому образу. Вообще я все люблю делать по-своему, не могу взять чей-то рисунок. Но это вовсе не секрет...
Беседу вела Жанна Филатова
26.04.2008
Подробнее
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
26 апреля отмечает день рождения народный артист России Александр Владимирович Клюквин. Поздравляем Александра Владимировича и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и, конечно, новых ролей!
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
26 апреля — день рождения артистки Малого театра Галины Григорьевны Микшун. От души поздравляем актрису и от души желаем ей крепкого здоровья, благополучия и, конечно, творческих успехов на сцене Малого театра!
25.04.2008
Подробнее
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
25 апреля - день рождения режиссера Малого театра, заведующего труппой Бейлиса Владимира Михайловича. Поздравляем Владимира Михайловича с праздником, желаем доброго здоровья, счастья, интересных творческих идей и просто веселого настроения.
Подробнее
ВНИМАНИЕ! ЗАМЕНА СПЕКТАКЛЯ
26 апреля вместо комедии С.Моэма «Любовный круг» на сцене филиала пойдет комедия Э.Скриба и Е.Легуве «Тайны мадридского двора».
Приносим свои извинения!
Приносим свои извинения!
06.05.2008
ТЕАТР ВОЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ
В годы войны артисты столичных театров месили грязь сельских дорог, чтобы выступить в прифронтовой полосе. Накануне Дня Победы «Театрал» встретился с артистами-фронтовиками - с теми, кто и сегодня работает на столичной сцене.
06.05.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
6 мая – день рождения заслуженного артиста России Юрия Борисовича Ильина. От души поздравляем актера и желаем ему крепкого здоровья, удачи и новых интересных творческих предложений!
06.05.2008
ПОМОГАЕТ ЛИ ИСКУССТВО В НЫНЕШНЕЙ ЖИЗНИ?
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН в диалоге с обозревателем «Правды» Виктором КОЖЕМЯКО
05.05.2008
НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛЬ
Объявляются новые исполнители в спектакль по пьесе М.Горького «Дети солнца»
Яков Трошин – Виктор Андрианов
Доктор – Сергей Кагаков
Яков Трошин – Виктор Андрианов
Доктор – Сергей Кагаков
05.05.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
5 мая – день рождения артиста Малого театра Александра Юрьевича Белого. От души поздравляем актера и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и творческих успехов!
05.05.2008
ЮРИЙ СОЛОМИН: «НЕ ДЕЛАЙТЕ ИЗ КЛАССИКИ КАПУСТНИК»
ПЯТЬ вечеров с Малым театром провели на минувшей неделе ярославцы. В Волковском театре прошли гастроли этого известного коллектива...
04.05.2008
МИХАИЛ И АЛЕКСАНДР ЩЕПКИНЫ: ВОЛЖСКИЙ ПЕРИОД
В августе 1853 года в Самаре появился молодой москвич, выпускник юридического факультета Московского университета 1852 года Александр Щепкин (р. 1828) — младший сын великого русского актера Михаила Семеновича Щепкина (1788-1863)...
04.05.2008
НАСТОЯЩАЯ ШКОЛА
Актер и режиссер Малого театра Александр Коршунов рассказывает, как сегодняшние абитуриенты не знают Станиславского и путают Пушкина с Лермонтовым...
04.05.2008
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЛЮБОВЬ НЕ БЫВАЕТ РАЦИОНАЛЬНОЙ, ИНАЧЕ ЭТО ВЫГОДА»
В этом году исполняется 20 лет с того дня, как коллектив Малого театра избрал Юрия Соломина своим руководителем.
03.05.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
3 мая – день рождения артиста Малого театра Дениса Николаевича Курочки. Искренне поздравляем Дениса и желаем ему крепкого здоровья, бодрости духа и новых свершений на сцене родного театра!
03.05.2008
РАБОТА САЙТА
Со 2 по 3 мая сайт Малого театра не работал по техническим причинам. Приносим свои извинения всем тем, кто пытался зайти на сайт в это время и не смог этого сделать.
02.05.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
2 мая – день рождения артиста Малого театра Филиппа Эдуардовича Марцевича. От души поздравляем Филиппа и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и интересных творческих предложений!
01.05.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
1 мая – день рождения народного артиста России Владимира Алексеевича Дубровского. От души поздравляем Владимира Алексеевича и желаем ему крепкого здоровья, удачи и неиссякаемого вдохновения!
30.04.2008
МАЛЫЙ ТЕАТР В ЯРОСЛАВЛЕ: ОТ «РЕВОЛЮЦИИ» К ТРАДИЦИИ
Гастроли Малого театра в Ярославле были выстроены так, чтобы открыться вечным и как будто традиционным «Горе от ума».
29.04.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
Сегодня отмечает день рождения народная артистка России Светлана Геннадиевна Аманова. В этот весенний день с удовольствием присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем актрисе хорошего настроения, крепкого здоровья и новых свершений на сцене Малого театра!
28.04.2008
ЗВЕЗДНЫЙ ПУТЬ. ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ
Кому как не ей играть в театре и сниматься в кино... Сполна одаренная мощным талантом, земной красотой, сильным характером, величием духа, она словно создана для того, чтобы быть идеалом и в жизни, и в искусстве.
26.04.2008
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
26 апреля отмечает день рождения народный артист России Александр Владимирович Клюквин. Поздравляем Александра Владимировича и желаем ему крепкого здоровья, хорошего настроения и, конечно, новых ролей!
26.04.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
26 апреля — день рождения артистки Малого театра Галины Григорьевны Микшун. От души поздравляем актрису и от души желаем ей крепкого здоровья, благополучия и, конечно, творческих успехов на сцене Малого театра!
25.04.2008
С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
25 апреля - день рождения режиссера Малого театра, заведующего труппой Бейлиса Владимира Михайловича. Поздравляем Владимира Михайловича с праздником, желаем доброго здоровья, счастья, интересных творческих идей и просто веселого настроения.
25.04.2008
ВНИМАНИЕ! ЗАМЕНА СПЕКТАКЛЯ
26 апреля вместо комедии С.Моэма «Любовный круг» на сцене филиала пойдет комедия Э.Скриба и Е.Легуве «Тайны мадридского двора».
Приносим свои извинения!
Приносим свои извинения!
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка