«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СТАЯ СЛАВНЫХ. ВЕРА ПАШЕННАЯ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. ВЕРА ПАШЕННАЯ

Особое место в труппе Малого театра занимала Вера Николаевна Пашенная. Пашенная была большая актриса. О ней много написано и ею самой и ее биографами. Мне особенно нравилась она в бытовых ролях. Ее Евгения в спектакле «На бойком месте» — шедевр. О ее Лизе в «Горе от ума» я уже писала. Замечательно она играла в «Растеряевой улице» Маланью. «Васса Железнова» в ее исполнении, к счастью, зафиксирована уже появившимся телевидением. Правда, обладая сильным, удивительной красоты голосом и огромными, всегда живыми глазами, Вера Николаевна слишком рано стала полнеть, и это ей мешало.

К сожалению, мои отношения с Верой Николаевной складывались трудно. Она не признавала меня как актрису и критически отзывалась обо мне. Как-то Малый театр поставил «Шакалов» А. М. Якобсона, где я должна была играть негритянку. Ставил спектакль Б. И. Равенских. Тогда я еще не осознавала, что мы с ним говорим на разных языках и никогда творчески не поймем друг друга. Роль блестяще провалилась, как, в сущности, и вся постановка.

Посмотрев генеральную. Вера Николаевна очень метко отозвалась о моем исполнении. Передернув плечами, она сказала: «Гоголева? Аида под фикусом». Все. Больше ничего и не надо было добавлять. Но один ее отзыв доставил мне много тяжелых минут. Вера Николаевна любила говорить: «Ах, какая Гоголева красавица, какая красавица! Я всегда любуюсь ею, ее чудным профилем! Какая красавица! — И вдруг скороговоркой, как бы между прочим: — Актриса, конечно, никакая! Но какая красавица!»

Как часто я буквально проклинала свою внешность, за которой не хотели видеть моего труда, моей работы актрисы.

Я всегда преклонялась перед талантом Пашенной, хоть она причинила мне много горя в театре. Но она действительно была актрисой Малого театра, свято чтившей его традиции. И не признавала она меня открыто, честно. Низкой пошлости, закулисных, провинциальных интриг никогда не было в ее борьбе против меня. И я уважала Пашенную, понимала и, как бы ни было мне горько, прощала ей многое.

Просьбу Веры Николаевны сыграть полусумасшедшую Барыню в ее постановке «Грозы» я восприняла с радостью и постаралась сделать все, чтобы моя работа удовлетворила ее.

2 июля день рождения отмечает заслуженный артист России Сергей Леонидович Тезов. Поздравляем от всего сердца Сергея Леонидовича и желаем ему крепкого здоровья, отличного настроения и новых творческих свершений.

2 июля день рождения отмечает заслуженный артист России Сергей Леонидович Тезов.
В спектакле «Свои люди - сочтемся!» Сергей Тезов в лучших традициях Малого театра играет две ярчайшие роли - Подхалюзина и Ризположенского.
Стоит дважды посмотреть этот спектакль на сцене филиала, чтобы лично удостовериться в силе актерского перевоплощения.
Поздравляем от всего сердца Сергея Леонидовича и желаем ему крепкого здоровья, отличного настроения и новых творческих свершений.

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

АДЪЮТАНТ ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВА – ТЕАТРА

Соломину всегда нравилось ломать каноны, штампы, в том числе и представления о себе как о социальном герое или «человеке в форме» Не зря же одной из лучших и любимых своих ролей он считает не Кольцова, а Сирано де Бержерака...

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

Адъютант его превосходительства – Театра

Перефразируя слова поэта, скажем: артист в России больше, чем артист. Особенно если это художник такого ранга, мастерства и таланта, как Юрий Соломин. Его творческие ипостаси многогранны: актер, режиссер (кино- и театральный), педагог художественный руководитель Малого театра, в прошлом — министр культуры. Что здесь главное? Наверное, важен синтез. Соломин был и остается «адъютантом его превосходительства» Искусства. Разве что высокий чиновничий опыт не слишком вдохновил артиста. Столкнувшись с неизбежным бюрократическим менталитетом, Соломин спустя полтора года с момента своего назначения на министерский пост добровольно подал в отставку. Видимо, решив, что сможет быть полезнее на более локальном поприще. Ведь все-таки главное в его жизни есть — это Малый театр.

С ним связано все, начиная с неосознанных юношеских мечтаний. Мальчик из далекой Читы, где трехэтажные дома считались «небоскребами» артистом хотел быть всегда. Оно и понятно, ведь родился он в семье музыкантов, учеников Ленинградской консерватории. И не важно, что работали потом родители в читинском Доме пионеров, главнее — внутренний камертон, сказавшийся на воспитании. Братья Соломины, Юрий и Виталий, сами музыкальную династию не продолжили. Но она не прервалась — дочь Юрия Мефодьевича и его внучка связали свою жизнь именно с музыкой.

Он же, увидев некогда по телевизору документальный фильм «Малый театр и его мастера» иного пути для себя, как на старейшие московские подмостки, и не представлял. Мечты сбылись — Соломин с первой же попытки стал студентом Театрального училища имени Щепкина, а в 1957 году его зачислили в прославленную труппу. И уже больше пятнадцати лет Юрий Мефодьевич несет на своих плечах нелегкое, но почетное бремя художественного руководства Малым театром.

Хотя тогда, в 50-е, начинающий артист, конечно, и подумать не смел о столь высоком поприще. Он просто работал, азартно и увлеченно, подобно сотням молодых коллег. Играл комсомольцев, красноармейцев, «розовских мальчиков». В общем, типичных молодых героев своего времени. А первой настоящей сценической победой стала роль Хлестакова в гоголевском «Ревизоре» сломавшая оптимистически-положительное амплуа. Его Иван Александрович стал кумиром московской публики на целых 15 лет. Годы спустя Соломин вернулся к этой пьесе в качестве режиссера, передав свою роль брату Виталию.

Как и у всех, бывали простои — безоблачная актерская судьба вряд ли возможна. Но Соломин всегда помнил уроки своего педагога Веры Пашенной — не плакать от обид, но искать себя в других областях творчества: в кино, на телевидении, на эстраде. Вот тут-то и случились встречи с его знаменитыми экранными персонажами: Кольцовым из «Адъютанта его превосходительства», Телегиным из «Хождения по мукам» Славиным из «ТАСС уполномочен заявить» и многими другими, сделавшими Соломина любимцем миллионов зрителей.

Соломину всегда нравилось ломать каноны, штампы, в том числе и представления о себе как о социальном герое или «человеке в форме» Не зря же одной из лучших и любимых своих ролей он считает не Кольцова, а Сирано де Бержерака в одноименном спектакле Малого театра. Но одно для него всегда остается незыблемым — уважение к национальным традициям русского театра. Их отчаянная защита, их бережное сохранение — пусть на отдельно взятом островке под названием Малый театр.

Упреки в консервативной старомодности и традиционализме, которые сыплются на Малый театр, Соломина чаще всего раздражают. Он убежден — Малый иным быть не может. При условии, конечно, что эти традиции не выродились в штампы, не отдают мертвечиной. Художественный руководитель старается этого не допустить. Одна из его недавних «руководящих» побед — приглашение в Малый режиссера Сергея Женовача, умеющего сочетать вкус к классике с неагрессивными проявлениями нового театрального языка. Его спектакли «Горе от ума» и «Правда — хорошо, а счастье лучше» стали событиями в театральной жизни Москвы. А сам Соломин в первом из них блистательно сыграл Фамусова.

Благодаря этому мудрому решению Соломина немного поутихли упреки и в том, что Малый не желает знаться с «прогрессивной» режиссурой, предпочитая актерские постановочные откровения. Быть модным наперекор всему — не удел Малого театра. А что касается актерской режиссуры, то Соломин полагает, что только такой она и может быть. По крайней мере, в Малом, этой цитадели Актера. Не самовыражение, но раскрытие национального характера, утверждение авторской идеи. Вот чего он добивается и в своих спектаклях, а поставлено уже немало — чеховские «Чайка» и «Три сестры», «Лес» Островского, «Коварство и любовь» Шиллера. Кстати, именно при Соломине на сцене Малого появились практически все пьесы Чехова. Тем самым были отданы старые долги великому драматургу.

Но, имея явную тягу к режиссуре, Соломин, став художественным руководителем театра, отнюдь не бросился заполнять репертуар своими спектаклями. Права на постановку он ждал едва ли не десять лет считая, что его нужно заслужить, завоевать авторитет, не ущемлять возможностей других режиссеров. И лишь когда ему показалось, что артисты готовы поверить и пойти за ним, отважился поставить «Чайку».

К титулу «национальное достояние» которым козыряет ряд российских театров, Соломин относится с известной долей иронии. Как-то даже сострил: «Все театры хорошие, но у нас люстр больше». А что вы хотите — не здание, а музей, живая история, которую нужно сохранять не только в высоком смысле, но и с точки зрения банальных ремонтов и реконструкций. Все это — тоже во многом забота Соломина. Но, повторим, ирония касается лишь титула. То, что Малый и впрямь должен оставаться национальным достоянием русского театра, Соломин оспаривать не берется.

Сегодня он продолжает играть на сцене, сниматься в кино и телесериалах (определенного, впрочем, уровня), преподавать, руководить, заниматься общественной работой. Он давно стал мэтром, но не впал в равнодушную успокоенность. Он по-прежнему азартен и темпераментен, любим публикой и уважаем студентами. И за старейший московский театр, пока там Соломин, можно не беспокоиться — он в надежных руках.

Ирина АЛПАТОВА
«Культура», 23.06.2005

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СТАЯ СЛАВНЫХ. ВАРВАРА МАССАЛИТИНОВА

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. ВАРВАРА МАССАЛИТИНОВА

Варвара Осиповна Массалитинова играла на сцене Малого рядом с такими актрисами, как блестящая комедийная «старуха» Рыжова и умная, разносторонняя, способная на глубокую характерность Турчанинова. Но и на этом фоне Массалитинова оставалась одной из самых ярких актрис Малого театра. Это была актриса необычайно самобытная и одаренная. В жизни она производила впечатление человека начитанного и всем интересующегося. От других «стариков» Малого театра отличалась интересом ко всему новому и эксцентричностью. Режиссеры ее побаивались. Она могла себе позволить любую выходку.

Массалитинова замечательно играла Хлёстову. Играла как московскую барыню, сильно и отчетливо передавала ее резкий и характерный выговор. Известна ее забавная оговорка: «Легко ли в шестьдесят пять лет... Час битый ехала с... Арбата», — сказала она вместо «с Покровки». И пояснила: «Переехала».

Массалитинова поразительно играла Манефу в «На всякого мудреца довольно простоты», сохраняя верность характеристике Островского, оригинально и социально остро. Эта баба с громовым голосом и отчаянной бесцеремонностью и самодовольством была словно символом паразитизма, наглой бездельницей, присосавшейся к праздным барам.

Но в творчестве Массалитиновой звучали и другие ноты. В «Нашествии» Леонова она вела дуэт с обесчещенной и растерзанной насильниками девочкой с такой болью и душевной силой, что навсегда запомнилась зрителям.

«Пресса о гастролях Малого театра»

МАЛЫЙ ТЕАТР НЕ БЫЛ В НИЖНЕМ 40 ЛЕТ

ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ УЧИЛА БАСКОВА АЗАМ АКТЕРСКОГО МАСТЕРСТВА... АЛЕКСАНДР ПОТАПОВ ГОСТИЛ У РОБЕРТА ДЕ НИРО... АЛЕКСАНДР ЕРМАКОВ ЖЕНИЛСЯ НА ГОРЬКОВЧАНКЕ...

«Пресса о гастролях Малого театра»

МАЛЫЙ ТЕАТР НЕ БЫЛ В НИЖНЕМ 40 ЛЕТ

Артисты сыграют на сценах ДК ГАЗа и драмтеатра

С 13 по 19 июня известные артисты Малого академического театра имени Островского Ирина Муравьева, Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и другие будут играть на сценах нашего драмтеатра и Дома культуры ОАО «ГАЗ». В репертуаре гастролеров пьесы Островского и Чехова. На пресс-конференции, которая проходила 13 июня, артисты поделились с журналистами.

ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ УЧИЛА БАСКОВА АЗАМ АКТЕРСКОГО МАСТЕРСТВА

- Когда Басков пришел ко мне на первое занятие, я поразилась его зажатости, — вспоминала несравненная Аксинья из «Тихого Дона». — Но он оказался очень добрым, воспитанным и хорошим юношей. Я проводила с ним уроки актерского мастерства, а сейчас смотрю — он уже даже с лихвой перераскрепостился.

АЛЕКСАНДР ПОТАПОВ ГОСТИЛ У РОБЕРТА ДЕ НИРО

- В 1991 году мне вдруг захотелось стать лучше всех, и не только в российском кино, но во всем мире, — признался актер Александр Потапов. — Я отправился в Америку играть главную роль в фильме «Пленники земли». Это не стало моей лучшей работой, а от переутомления и волнения меня даже разбил инфаркт. Но там я сдружился с Робертом де Ниро, и он пригласил меня в гости. Меня потрясло, что у него дома есть портрет Станиславского. Знаменитый голливудский актер называет нашего теоретика актерского мастерства гением.

Кстати, вчера у Александра Потапова был день рождения. Он отмечает его в нашем городе уже второй раз. В прошлый раз друзья подарили ему красного коня.

АЛЕКСАНДР ЕРМАКОВ ЖЕНИЛСЯ НА ГОРЬКОВЧАНКЕ

- Я приехал в Горький из Харькова, учился в театральном училище с 1968-го по 1972 год, — рассказал нам актер. — Однажды с друзьями пошли на концерт духового оркестра в Доме ученых, и там я познакомился с девушкой, школьницей. Назначил ей свидание, но меня не отпустили с репетиции. Она прождала около драмтеатра полтора часа и ушла. А я потом долго-долго ее искал. А когда нашел, мы уже не расставались. В эти гастроли я уговорил руководство, чтобы мне разрешили взять жену с собой — в свой родной город. Не успели мы войти в гостиницу, поставить вещи, она раскрыла двери на балкон, увидела Откос и расплакалась. Мы тут же вышли гулять и пробродили по нижегородским улицам до трех утра.

Кстати, Александр Ермаковоказался чуть ли не единственным артистом, к тому же народным, кто окончил Горьковское театральное училище и очень органично вписался в труппу Малого театра. Как правило, 90 процентов всего актерского состава этого театра — выходцы из Щепкинского училища.

А всего на гастроли в Нижний приехало 112 работников Малого театра и шестая часть его актерского состава. А сами гастроли приурочены к празднованию 250-летия основания Государственного Императорского театра.

Марина НОВИКОВА
«Нижегородский рабочий», 15.06.2005

«Пресса о гастролях Малого театра»

ФИЛИЦАТА – ФЕЛИЧИТА

Людмила Полякова в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше»

«Пресса о гастролях Малого театра»

ФИЛИЦАТА – ФЕЛИЧИТА

Людмила Полякова в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше»

Малый театр населен великими тенями прошлого до тесноты. Легенды о том, как игралась та или иная роль из традиционного для труппы с почти двухсотпятидесятилетней историей репертуара, переходят из поколения в поколение. Причем не только актеров, но и зрителей.

Когда, например, купчиху Мавру Тарасовну Барабошеву играла великая Евдокия Турчанинова (был снят фильм-спектакль Малого театра «Правда хорошо, а счастье лучше»), то она затмевала весь блистательный ансамбль работавших вместе с нею артистов. Такая сила жизни была в этой своенравной старухе, такая борьба воспоминаний о счастье любви с бравым солдатом и истового раскаяния в грехах молодости шла в ней, что обжигала зрителей...

Но это — главная роль. А есть персонажи, значащиеся в середине, а то и в самом конце перечня действующих лиц, но ответственность на исполнителей все же ложится огромная. Шлейф легенд о том, как играли это большие актеры, будет тянуться и лишать смелости актера или актрису, которым выпало нелегкое испытание — соревнование с великими тенями.

Вот, например, нянька Филицата из той же комедии Александра Николаевича Островского «Правда хорошо, а счастье лучше» — неуемная хлопотунья, вопреки хозяйской воле устраивающая счастье своей любимицы.

В Малом в тридцатых годах прошлого века ее играла Мария Блюменталь-Тамарина, в постановке сорок первого года Варвара Рыжова... Да ведь и в других театрах примеры есть. Филицата стала последней ролью Фаины Раневской в спектакле Сергея Юрского (театр Моссовета). Это было совсем недавно, еще не стары многие из тех, кому посчастливилось видеть. В постановке Сергея Женовача Филицату играет народная артистка России Людмила Полякова. Высокая, все еще статная и сильная, ее Филицата напоминает большую птицу, защищающую этот дом от бед, как свое гнездо. Не из желания выслужиться, добиться хозяйской похвалы или более жирного куска. Просто потому, что сорок лет здесь прожито, и хотят, не хотят этого хозяева, она часть их жизни, как они ее. Кого-то нянька в доме уважает, кого-то недолюбливает, а за подопечную свою Поликсену готова кому угодно отпор дать, хоть неразумному отцу, хоть бабке-самодурке.

Как человек зачастую не принимаемый в расчет, а то и просто незамечаемый хозяевами, она многое видит, обладает здравым смыслом и добьется, чтобы этот самый здравый смысл восторжествовал. Своей личной жизни у Филицаты, похоже, не было, живет она чужими страстями, переживая, как собственные.

На гастрольном спектакле Малого впервые пришла в голову мысль о том, что имя Филицата, наверное, родственное слову феличита — счастье. Ведь именно ее стараниями становятся счастливыми молодые Поликсена и Платон. Не зря, наверное, совсем не зря выбрал драматург такое имя для хлопотливой няньки.

Это все об образе, который создает Людмила Полякова. А вот о том, как она это делает, рассказать нелегко. Потому что, казалось бы, ничего особенного артистка и не делает. Просто на это время она становится Филицатой. Тот самый пример перевоплощения, которого все меньше на современной сцене и которое так истово пытается сохранить на своих подмостках Малый как самое ценное, что привнес в мировое искусство русский театр.

Людмилу Полякову театралы знают по работе в театре имени Станиславского, по знаменитому спектаклю Анатолия Васильева «Серсо», кинозрители по многим фильмам, в том числе по «Восхождению» Ларисы Шепитько. Это актриса, которой доступно все — от высокой трагедии до тонкой психологической драмы и — комедии.

Когда она на сцене, великие тени прошлого могут быть спокойны и даже с интересом и одобрением поглядывать из своих заоблачных высот: роль в надежных руках.

Ирина МОРГУЛЕС
«Южноуральская Панорама», 21.05.2005

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СТАЯ СЛАВНЫХ. ЕВДОКИЯ ТУРЧАНИНОВА

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. ЕВДОКИЯ ТУРЧАНИНОВА

Постоянной партнершей и другом Яковлева была Е. Д. Турчанинова. Турчанинова обладала огромным природным умом. Дочь билетера, она благодаря своей настойчивости стала одной из самых образованных актрис Малого театра. У нее был широкий круг интересов. Она бывала на премьерах во всех театрах, на всех значительных спектаклях и концертах. Конечно, эта ее культура и разносторонность сказывались самым благотворным образом на ее искусстве.

Евдокия Дмитриевна была мужественным, волевым человеком. Она обожала свою дочь, но воспитывала ее мудро. Спокойно относилась к сценическим данным дочери и не предпринимала никаких попыток устроить ее в Малый театр. Когда дочь заболела чахоткой, Евдокия Дмитриевна делала все возможное для ее исцеления. Но ничего не помогло, дочь умерла. А когда зять Турчаниновой оказался в очень сложных обстоятельствах, она самоотверженно заботилась о нем.

Турчанинова часто исполняла те же роли, что и В. Н. Рыжова. У Рыжовой была знатная родня в Малом театре, она потомок Музилей-Бороздиных. К тому же Варвара Николаевна — энергичная и напористая—не всегда правильно вела себя и захватывала лучшие роли. Евдокия Дмитриевна была сама сдержанность и деликатность. Она уклонялась от этой борьбы за признание и успех.

Рыжова — яркая комедийная актриса — часто имела более громкий зрительский успех. Но Турчанинова была, бесспорно, глубже, ее игра шла от сердца, от души.

Любопытен и еще один штрих их творческой характеристики. Варвара Николаевна, патриотка Малого театра, не ходила даже во МХАТ. Евдокия Дмитриевна — мудрая ученица Ленского — испытывала живой интерес к «системе» Станиславского и хотела применять ее в своей работе.

Положение Евдокии Дмитриевны в театре осложнялось еще одним обстоятельством. Из двух премьеров на героические роли — Горева и Южина — она предпочитала Горева. Несмотря на всю воспитанность и деликатность Южина, в его отношении к Турчаниновой был холодок.

Нужно отметить также отношение Турчаниновой к молодежи, которое было необыкновенным. Зорко и внимательно присматривалась она к молодым. И всегда с готовностью помогала им — материально, морально. Я строила дачу. Нужны были деньги. К кому обратиться за помощью? Конечно, к Евдокии Дмитриевне. «Евдокия Дмитриевна, можете мне одолжить нужную сумму?»— «Приходите завтра». — «Но я не знаю, когда смогу вам отдать». — «Отдадите, когда появится возможность».

Она ходила смотреть молодых исполнителей помногу раз, прямо и нелицеприятно, внимательно и умно разбирала и оценивала их работу. Она прекрасно понимала людей. Все, кто влюблялся или разводился, шли плакаться к Евдокии Дмитриевне и находили у нее мудрый совет и понимание.

А как мила и остроумна она была, когда в свой день рождения, 16 марта, собирала у себя людей, какое веселье царило в доме, какое собрание талантов, как прекрасно угощали!

Какие роли Турчаниновой запомнились мне? В «Горе от ума» она играла Тугоуховскую и рядом с Садовской казалась суховатой. К тому же Тугоуховских играли очень древними. Их старили напрасно. Непонятно, откуда у этих стариков были такие молодые дочери.

Блестяще играла Евдокия Дмитриевна в пьесе «Ночной туман». Она изображала дамочку-психопатку, которая выламывалась и мнила себя «культурной». Все было в ее исполнении правдивым—интонации, позы, пластика.

Я впервые соприкоснулась с Турчаниновой как с партнершей в пьесе Л. Гордина «За океаном». В ней Климов и Турчанинова играли провинциальную еврейскую пару, родителей музыканта. В очередь с Турчаниновой играла Рыжова, которая никак не могла схватить колорит и характер провинциальной еврейской женщины. Культура, начитанность, кругозор стали здесь превосходным подспорьем для Турчаниновой. И она талантливо и верно воспроизвела облик и внутренний мир персонажа.

Турчанинова считала себя актрисой театра Островского. В пьесах Островского она была всегда «иконопис-на» и внешне очень выразительна. В «Бешеных деньгах» играли два состава Чебоксаровых—Яблочкина и я, Шатрова с Турчаниновой. Я показывала более аристократическую, «породистую» Лидию, Шатрова — более комедийную. Я тогда не вполне могла оценить искусство Турчаниновой, но теперь понимаю, что она играла вернее, чем Яблочкина. Чебоксарова Яблочкиной была глупой, Турчаниновой — умной. И это больше отвечало пьесе Островского. Ведь Чебоксарова вполне понимает ничтожество окружающих ее людей.

Арина Галчиха в «Без вины виноватых» в исполнении Турчаниновой не была сумасшедшей. Эта женщина служила богатым барам. И ей надоела эта роль. Вот она и произносит заученные слова.

Кручинина словно встряхивала, ее. Галчиха старалась, мучительно старалась вспомнить. Вместе с Кручининой искренне пыталась восстановить в памяти то, что было. Здесь возникал большой трагический момент. Основной рисунок роли был подсказан исполнением Ольги Осиповны Садовской. Но играла Турчанинова сильно и верно.

В роли Барабошевой в «Правда — хорошо, а счастье лучше» Турчаниновой трудно было уйти от трактовки Садовской. Но и здесь она смогла найти оригинальные краски — давала в последнем объяснении с Грозновым, глубокую лирическую ноту.

Блестяще играла Турчанинова миссис Хиггинс в «Пигмалионе». Ее привыкли считать русской бытовой актрисой. Но она продемонстрировала замечательное проникновение в сущность английского национального характера. Была типична ее внешность, манера держаться, весь стиль отношения к жизни.

Запомнилась мне Турчанинова в двух ролях русской классической драматургии.

В «Живом трупе» она играла светскую даму — мать Каренина. В этой тонкой и воспитанной даме она показывала нечто человеческое. Каренина полюбила Лизу и сочувствовала ей.

Грандиозна была ее Богаевская в «Варварах» Горького — настоящая дворянка, женщина умная и даже мудрая. Я запомнила ее интонацию, когда она говорила с Лидией по поводу Черкуна: «Скажи, он нравится тебе?.. Груб он, резок...» В этом было не пренебрежение, но интуитивно правильная оценка Черкуна.

Вторая замечательная сцена — когда Богаевская раскладывала пасьянс и говорила: «Скоро ты умрешь, старая дура... да...» В этой фразе не было ни сентиментальности, ни ужаса. Просто познание жизни и смерти.

Интересно выявляла Турчанинова отношение Богаевской к Надежде. Богаевская любила Надежду, понимала, что она не глупая, но из-за своего простодушия, чистоты и правдивости кажется глупой. Однако ей, Богаевской, не дано поставить все на место.

Для меня Турчанинова навсегда остается образцом высокого и мудрого сценического мастерства, образцом прекрасного человека.

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

ЮРИЙ СОЛОМИН: «Украли звездный час»

Его «установки», судя по высказываниям на пресс-конференции, ничуть не изменились. Он также свято дорожит тем, что служит в Малом с его уникальной русской театральной школой. Впрочем, он еще о многом говорил. О театральной реформе. О погоде, когда после московских холодных дождей челябинская жара погнала артистов Малого покупать в местных магазинах летнюю одежду...

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

Юрий Соломин: «Украли звездный час»

Действительный член Академии творчества, народный артист СССР, художественный руководитель Государственного Академического Малого театра, народный артист СССР, лауреат Государственной премии РСФСР (за роль капитана Кольцова в телесериале «Адъютант его превосходительства»), лауреат многих других премий, профессор Высшего театрального училища имени М.С. Щепкина. А еще 50 ролей в театре и 50 — в кино. Это все — о нем, Юрии Мефодьевиче Соломине.

Знаменитый актер и художественный руководитель легендарного Малого театра снова в Челябинске. Причем не только в рамках гастролей своего театра, но и как участник открывающегося завтра кинофорума «Золотой Витязь».

Последний раз он был здесь пять лет назад. Мы с ним беседовали. Интервью было озаглавлено словами Юрия Мефодьевича: «Театр не умрет никогда!»

Его «установки», судя по высказываниям на пресс-конференции, ничуть не изменились. Он также свято дорожит тем, что служит в Малом с его уникальной русской театральной школой, которую хранит и бережет нынешний коллектив театра. Впрочем, он еще о многом говорил. О театральной реформе. О непреходящем восхищении драматургией Чехова и Островского, язык пьес которых свеж и актуален сегодня и вечно. О погоде, когда после московских холодных дождей челябинская жара погнала артистов Малого покупать в местных магазинах летнюю одежду. О недавних восхитительных с точки зрения и труппы, и зрителей гастролях Малого в Японии. Я сказала Юрию Мефодьевичу:

- У вас ведь давние отношения с Японией, если иметь в виду съемку в фильме Акиры Куросавы «Дерсу Узала».

- О, да. Когда-то я представлял премьеру фильма и в Челябинске. Как давно это было! Мы и после окончания работы над фильмом поддерживали с Куросавой тесные отношения. Удивительный был человек! Когда Малый театр приехал в 1990 году в Японию первый раз на гастроли и я был уже в качестве худрука, то Куросава-сан в буклете, очень красиво изданном японцами, тепло представил наш театр. Подобного никогда ни для кого не делал, а нас уважил. Куросавы нет уже три года. Но осталась фирма «Куросава-продакшн» в Иокогаме, которой руководит его сын. Он продюсер, а дочка — художник по костюмам. Поддерживаем отношения и с «правой рукой» великого режиссера Нагами-сан, она работала у него вторым режиссером. Только с Куросавой, больше ни с кем. Когда в последний раз приехали на гастроли, она уже стояла у гостиницы и ждала нас. Больной старый человек! Ей за 80 лет. Вот такое у них отношение.

Общение с Куросавой было для меня кинематографической школой. Ведь я учился на театрального актера, а разница между работой в театре и кино большая. Шел 1974 год, когда я начал сниматься в «Дерсу Узала». Месяц Куросава репетировал с нами на «Мосфильме». Он нам все подробно рассказывал, даже о том, какой оптикой будут снимать. Я думал: «Зачем мне эта оптика? « Но в тайге, где проходили съемки, знание оптики спасло положение. Крупный план держали на одной камере, а средний и общий на другой. Монтировать разные ракурсы было легко. И еще он хорошо рисовал. Выпускник академии художеств, он только в 30-х годах начал заниматься кинематографом. Кстати, еще тогда хотел снять «Дерсу Узала» в Японии и отказался, поняв, что снимать можно только в тех местах, где события происходили. И только спустя 40 лет вернулся к этому проекту. Работал очень четко. И очень внимательно прислушивался к нам: «А что скажет Соломин-сан? « Он был мой сэнсэй. Учитель. Тогда у Японии и СССР были сложные отношения. Но Куросаве разрешили снимать в Приморском крае везде, где он покажет. Добился этого Николай Трофимович Сизов, директор «Мосфильма» и замминистра культуры. Он уважал Куросаву. Говорил: «Если Куросава скажет, чтобы в тайге подводная лодка всплыла, она должна всплыть! «

- «Дерсу Узала» был удостоен «Оскара»…

- Лучше не вспоминать, а то заплачу. Советских киноактеров на эту церемонию не выпускали. Это было в 1976 году. Помню, мне один критик, который побывал на этом событии, рассказывал мимоходом: «Когда объявили победу фильма «Дерсу Узала», весь зал встал». Представляете, каково мне это было слышать! Позже, когда впервые в Москве был прямой эфир церемонии вручения «Оскара», в зале «Россия» собрали всех, кто завоевал этот титул. Там и я был, и Меньшов, и Алентова. Приехали американские актеры, которые вели передачу из Москвы. Это было часа в четыре утра из-за разницы во времени с Голливудом. И когда я напрямую все это увидел, как там люди встали (а вы можете догадаться, что это за люди), я ушел из зала. Пошел домой, в горле комок. В общем, у меня украли звездный час.

- Почему вы долго не снимались в кино? И что для вас значит сериал «Московская сага»?

- Трудно совмещать два таких важных дела, как театр и кино. Я должен каждый день быть в театре. 12-часовой рабочий день даже без перерыва на одно заведение. Поесть тебе принесут, но за тебя никто не сходит в другое место. В общем, я отказываюсь. Хотя отказывать всегда тяжело. Начинаются разные пересуды. Неточное цитирование в прессе, высказывания по поводу того, кто кого обидел. Ну а «Московская сага», может, кому-то не нравится, но кому-то она нравится, безусловно. Я это чувствую, встречая людей, особенно преклонного, пожилого или среднего возраста, которые, завидев меня, смотрят этак понимающе и улыбаются.

Последние несколько месяцев мне пришлось иметь отношения с медициной. Как-то молодая медсестра ведет меня на процедуру и, доверительно беря за руку, говорит с придыханием: «Профессор Градов! « Она запомнила моего героя! Для меня это важно не потому, что она меня узнала. Значит, что-то ее в фильме зацепило. Это для меня как хорошая рецензия.

Когда кто-то говорит, что таких событий, о которых рассказывает фильм, не было, я отвечаю: «Было! И у меня в семье было». Может, в чем-то был перебор. Но это издержки телевизионной специфики. Съемочная группа монтировала последние серии, когда на телеэкранах уже шли первые.

Я считаю, что финал смонтирован неудачно. Появляется абсолютно другая тема. Я жалею, что не было в картине того финала, который соответствовал первоначальному замыслу. Смерть профессора Градова снималась иначе, чем была показана, — не такой конкретной. Эпизод должен был выглядеть так: в кадре только его лицо и огромное поле с цветами. А по этому полю бежали навстречу все его убиенные родственники, снятые замедленной съемкой, и даже собака бежала впереди всех. Я сказал создателям фильма, что не прощу им этого, потому что тот финал был «на унос». Но своей работой я доволен. А особенно нравятся женские роли.

Все девчонки сыграли хорошо. Я от Будиной не ожидал такой пронзительной игры после «Идиота», там она мне не понравилась — резкая была, Аглая не такая. А на съемках «Саги» познакомились, и я рад этому. Оля — милейшее существо, порядочнейший человек. В фильме проявилась такой, какая есть в жизни. Из роли Инны Чуриковой тоже кое-что было вырезано, но, слава богу, у нее остались две очень сильные сцены. Я тоже с нею прежде никогда не работал, но по училищу знаком. Она ведь наше Щепкинское училище окончила. А все, кто его оканчивает, хорошие актеры.

Лидия САДЧИКОВА
«Челябинский рабочий», 21.05.2005

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

Юрий Соломин. Гримок

Природа для меня — солнце, снег, дождь, комары — это просто воздух, которым мы дышим. Люди — крохотные частички в мироздании, тоже такие комарики, и я не пытаюсь быть умнее всего живого...

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

Юрий Соломин. Гримок

Анкета героя

Родился: 18 июня 1935 года в Чите

Образование: окончил Высшее театральное училище им. Щепкина

Карьера: с 1957-го работает в Малом театре. С 1961 года преподает в Театральном училище им. Щепкина.

С 1990-го по 1992 г. министр культуры РФ. Профессор, президент Ассоциации русских драматических театров

Снялся в фильмах: «Адъютант его превосходительства», «Хождение по мукам», «Мелодии белой ночи», «Московская сага» и др. Как режиссер работал для Свердловской киностудии и Центрального телевидения

В театре: сыграл 50 ролей, в том числе в спектаклях «Ревизор», «Царь Федор Иоаннович», «Сирано де Бержерак» и др. Как режиссер ставит спектакли в России и за рубежом

Награды: лауреат Государственной премии России и премии «Золотой овен» , кавалер ордена Дружбы народов, ордена «За заслуги перед Отечеством» и ордена японской Академии «За вклад в мировую культуру»

***

Невероятной красоты кабинет худрука Малого — картины, зеркала, позолота. За высокими окнами гудит Петровка. В клетке что-то бормочет попугай Федя. Непрерывно трезвонит то мобильный, то городской телефон. Хозяин всего этого великолепия Юрий Соломин немногословен: «Да, буду обязательно», «Не забыл. Помню, что уже три», «Поздравьте его от меня — у него сегодня день рождения», «С билетами все нормально?» А теперь уже нам: «Извините, в четыре я должен уйти». Соломин отвечает по существу, иногда замолкает, потом задумчиво: «Это надо обдумать — сразу сказать не могу».

- Юрий Мефодиевич, вы играли разведчиков, ученых, путешественников, врачей. А кем бы вы могли быть, если бы не стали актером?

- Вот не знаю! Никогда не задумывался. Уж кем-нибудь да стал бы... Хотя сейчас ничего другого делать не умею.

- Страна вас узнала по-настоящему после «Адъютанта его превосходительства» , а вы как-то сказали, что больше любите роль фашиста Штубе в фильме «И был вечер, и было утро» .

- Люблю я все свои роли. Но когда читаешь сценарий, никогда не знаешь, как дело пойдет. Роль или ложится, или нет. Мне всегда было интересно играть отрицательных персонажей с точки зрения их положительного понимания. Артист должен докопаться, с чего все началось. К счастью, серийных убийц играть не доводилось. Фашизм — зло, но играя разведчика-фашиста Штубе, я пытался понять, как он стал нацистом. Я тогда говорил режиссеру: «Что значит отрицательный?» Искал правоту героя. Штубе пытался взорвать корабль, но он был технически грамотным человеком, капитаном, дворянином, отдал российскому флоту много лет... и почему он должен подчиняться матросу-большевику?... А популярность приходит неожиданно, часто — когда сам неудовлетворен работой.

«На работе актера отражается все — и доброе, и злое, и талантливое, и бездарное. «Весь мир — театр». Если знаменитый шекспировский афоризм прочесть в обратном порядке, возникает новый смысл: «Театр — это весь мир».

- Вас иногда называют российским Жераром Филиппом...

- Мне это очень лестно, я люблю этого актера. Немногие могут встать с ним на один уровень. Хотя хороших актеров много, и наша театральная школа пока держит высокую планку.

- Один режиссер заметил, что каждая роль — это полное переливание крови. Правда, что вы худеете после спектакля?

- Все худеют, а съемки еще больше изнуряют, просто я это взял и проверил. Взвесился до и после »Царя Федора Иоанновича» — двух килограммов как не бывало.

- Ваша будущая постановка — «Ревизор». Опять классика. Вообще, Малый не идет на эксперименты. С чем это связано — с «духовным климатом помещения»?

- Я считаю, что не для театра, а для зрителя надо сохранять тот — изначальный — театр. На будущий год Малому 250 лет. Жизнь меняется, но остаются вехи. И пусть нас обзывают музеем — я этим только горжусь. Надо уметь сохранять достоинство, никому не подражая и уважая то, что создали твои предки. Мало ли кто что придумает? Новое должно рождаться, а не заимствоваться. Растиражировать можно все, но каждый искусственный повтор — это уничтожение собственной индивидуальности.

«Не надо соревноваться с Чеховым, Достоевским, Толстым. Они уже доказали свой талант, мы должны донести его до зрителей. Если люди плачут, сопереживают — значит, это современно. Естественно, что-то со временем меняется. Островский сам предлагал делать в своих пьесах купюры. Но я за то, чтобы классическое произведение ставилось по тем параметрам, по которым написал его автор. Чехов не писал в «Вишневом саде», что Яша на глазах у публики совершает половой акт с Дуняшей, а я видел это своими глазами».

- Все ваши герои аристократично безразличны к мнению о себе. Вы такой же?

- С возрастом, который подкрался и на который я никогда не обращал внимания — жил, рос... и вдруг семьдесят, — стал прислушиваться не только к себе, но и к тем, кому доверяю. А доверяю я зрителю. Если ходит на спектакли, улыбается на улице, здоровья желает — чего еще надо артисту?

- В начале смутных 90-х вы были министром культуры...

- В чиновники я шел не ради денег, и что-то мне удалось сделать. А когда понял, что мои услуги больше не нужны, перешел площадь Ногина и вернулся в этот кабинет, из которого, впрочем, полностью никогда не уходил.

- Многие о вас отзываются как о мягком человеке, а я что-то не верю.

- И правильно, не верьте! Я считаю так: если ты руководишь хоть одним человеком, думай о нем — тогда и тебе будет лучше. И я поражаюсь, как этого не понимают сильные мира сего. Я в Малом с семнадцати лет, скоро будет столько же, как меня не назначили, а избрали художественным руководителем театра, коллектив избрал — и я этим горжусь. Какой я — не знаю, но с детства слабого не обижал и считаю, что зло должно быть наказано.

- Власть изменила ваш характер?

- Изменила. Не суть мою, но восприятие. Многому перестал верить. Не в том смысле, что разочаровался, а просто лучше понимать стал. Близко узнал многих, кто нами сейчас руководит.

- Ваш красный разведчик Кольцов — характер сложный: сильный, но иногда дает слабину, смелый, но способен отступить. У вас были какие-нибудь подсказки для роли?

- Вообще, у Кольцова был реальный прототип, но мы с ним никогда не встречались, хотя фильм он смотрел и одобрил. А помог мне один майор медицинской службы, которого я в студенческие годы встречал в скверике рядом с училищем. Я и сейчас советую студентам готовить роль на улице. Мы когда видели кого-то фактурного, звали его гримок. Так вот этот майор был лет семидесяти, высокий, худой. Сапоги как краги, весь начищенный, в левой руке — перчатка. В нем было столько благородства, уверенности, красоты! Работу в «Адъютанте» вообще вспоминаю с огромным удовольствием, хотя мы работали по две смены и я так уставал, что однажды вдруг забыл, что должен говорить. Дело было летом, в Киеве. Меня вывели на улицу, я отдышался и вернулся на площадку...

- Интересно, что утверждение вас на роль обычно идет небыстро. Так было и в «Адъютанте», и в советско-японских «Мелодиях белой ночи», и в последнем сериале — «Московская сага».

- Я никогда ролей не добивался. А если какая-то возня идет, так пусть себе, как говорится, вскрытие покажет. Иногда пробуешься на одну роль, а режиссер решает дать тебе другую. Так, кстати, и было в «Адъютанте»: меня сначала пригласили на роль белогвардейца-садиста. А сценарий «Московской саги» я согласился почитать больше из вежливости, но увлекся сюжетом. В шутку предложил: «Если позволите сыграть с моей собакой Маклаем, я согласен».

Вообще-то, у нас четыре собаки и кошка. Маклай — единственный породистый пес. Я всегда мечтал об овчарке, и мне его подарили. Маклаю на этой неделе девять лет. Но расскажу вам обо всех, чтобы не обиделись. Еще есть двенадцатилетняя Ляля, ее дочь Лушка и Яков Михайлович, жена подобрала его с чумкой. Кошка Дуся тоже приемыш, попала к нам в весьма плачевном состоянии.

- Значит, собака доктора Градова Пифагор — это ваш Маклай?! А вам в градовском характере какие-то гримки помогали?

- Таких людей я знал лично, и не только среди врачей, просто среди интеллигенции. Да и самому приходится постоянно делать выбор и отвечать за свои поступки, хотя, конечно, не так, как пришлось Борису Градову.

- Вы очень органичны и за операционным столом, и на фоне природы, как в «Дерсу Узала». Хотя человек вы, наверное, городской...

- В детстве я не любил природу и не понимал отца, который страстно любил лес. С годами изменился. Природа для меня — солнце, снег, дождь, комары — это просто воздух, которым мы дышим. Люди — крохотные частички в мироздании, тоже такие комарики, и я не пытаюсь быть умнее всего живого. Наш опыт мы добываем из опыта этих существ.

- Кстати, о мироздании. Как это получилось, что вашим именем назвали планету?

- Это для меня было полной неожиданностью. После спектакля по пьесе Островского «Лес» вдруг сотрудники Крымской обсерватории поднимаются на сцену и вручают мне свидетельство N 10054 о присвоении вновь открытой планете диаметром семь километров моего имени. Я сказал, что себе беру шесть соток, остальные отдаю театру.

- После добровольного ухода из министерского кресла вы в политику не играете?

- Нет, больше не причастен, однако интересуюсь миром, в котором живу. А Россия — это мой дом, моя жизнь, и смотрю я на нее то с радостью, то с болью.

«У всякого человека две памяти. Одна похожа на записную книжку. Это память мозга. В ней все аккуратно записано: даты, цифры, телефоны... Это очень хорошая и нужная книжка. Жаль только, что с годами чернила в ней выцветают. Другая память похожа на альбом с картинками. Порядка в нем куда меньше, зато картинки раскрашены, некоторые страницы пахнут разными запахами, а некоторые даже звучат. Это память чувств».

- Вы много ездили по миру. Какая из поездок вам особенно дорога?

- Первая. Первое всегда в жизни главное. Конец 60-х, Италия, съемки фильма «Красная палатка». Какие актеры там играли — Клаудиа Кардинале, Массимо Джиротти, Шон Коннери, Питер Финч, он Нобиле играл! И сам старик Нобиле приезжал к нам, ему уже было за девяносто. Увидеть его вживе — это тоже не хухры-мухры!... Еще вспоминаю, как прилетели мы в Рим ночью и нас сразу повезли к Колизею. Меня поразило обилие в нем кошек разных окрасов. А вообще удивляться приходилось на каждом шагу — для многих, и для меня тоже, это была первая поездка за рубеж, тем более в капиталистическую страну.

- Зато ваша внучка с детства много путешествует. Она сейчас с вами или в Англии?

- Сашка с нами, в Москве, учится в Гнесинской школе по классу фортепиано. Очень занята, но много читает и старается ходить в театры. В конце июня ей исполняется пятнадцать.

- А вы сами кроме работы в театре и преподавания успеваете чем-нибудь заниматься? Телевизор хоть иногда смотрите?

- Времени нет. И свои-то передачи редко ухватываю. Новости смотрю ежедневно — можно найти подходящее время. Еще стал смотреть бокс: болею за Костю Цзю.

- Какой ваш любимый праздник?

- Новый год. Встречаю его сначала по читинскому времени — когда здесь шесть вечера, потом по московскому. С этого года начал отмечать День Победы. Великий праздник, и прошел он достойно.
Вспоминаешь всех, кого уже нет. Жаль, все меньше остается людей, перед которыми надо снимать шапку.

- Что бы вы хотели иметь из того, чего у вас нет?

- Ничего мне больше не надо. Все у меня есть.

В интервью использованы фрагменты из книги Ю.М. Соломина «От адъютанта до его превосходительства».

Ольга ДУНАЕВСКАЯ
ТВ Парк, 27.06.2005

«Пресса о гастролях Малого театра»

Адвокаты Островского и Чехова

- Полвека храню этот буклет и, пока жива, из своих рук не выпущу, — заявила пожилая женщина, бывшая на гастролях Малого театра в далеком 1956 году...

«Пресса о гастролях Малого театра»

Адвокаты Островского и Чехова

Вчера спектаклем «На всякого мудреца довольно простоты» открылись челябинские гастроли Малого театра.

- Полвека храню этот буклет и, пока жива, из своих рук не выпущу, — заявила пожилая женщина, бывшая на гастролях Малого театра в далеком 1956 году.

Другая зрительница вспомнила, как в 1976-м без билета прошла на спектакль «Царь Федор Иоаннович».

- Мы с подругой, студенткой института культуры, подошли к служебному входу оперного театра, где должен был идти спектакль. Смотрим, наши любимые актеры стоят на улице, курят. Просим: «Проведите нас! « А они говорят: «Да мы не можем. А вон дверь открылась — идите туда». Мы вошли в узкую дверь, попали в балетный класс, оттуда — в осветительную, из осветительной — в зал. Там нещадно выгоняли всех безбилетников. И вдруг видим: в четвертом ряду амфитеатра два места свободны!

Молодые журналисты, явившиеся на пресс-конференцию, смотрели на эту женщину, как на пришелицу с другой планеты. Современному человеку сложно понять, как увиденный когда-то спектакль может стать одним из самых ярких воспоминаний, а театральные программки — семейной реликвией.

За неделю до гастролей заведующая литературной частью Челябинского драмтеатра Татьяна Поплавская по областному радио пригласила всех, кто видел спектакли Малого театра в 1956, 1976 годах и во время эвакуации в Великую Отечественную войну. Откликнулись двадцать представителей старой челябинской интеллигенции. Они получили возможность бесплатно сходить на один из гастрольных спектаклей и побывать на встрече с любимыми актерами. Им было о чем с ними поговорить.

- Помните ли вы годы эвакуации театра в Челябинск? — спросили народную артистку России Татьяну Панкову, отдавшую сцене Малого театра 63 (! ) года.

- Разместились в фойе, старались попасть в грим-уборные народных артистов — там ковры были помягче. Потом нас, студентов Щепкинского училища, расселили по квартирам. И соседи стучали к нам, приносили что-нибудь поесть — суп, какие-то котлеточки овощные или наполовину с овощами. Все декорации и костюмы по пути в Челябинск потерялись. Мы начали выступать в концертах, потом наши костюмерши начали что-то шить. А декорации так и не пришли — нам сделали их рабочие челябинских заводов.

- Кстати, мне тут сказали, что Челябинский тракторный завод уже почти не существует, — вставил Александр Потапов. — Очень жаль.

Многих интересовало, почему молодые актеры так ужасно говорят: неужели в московских вузах нет достойных преподавателей?

- Молодые актеры хотят говорить современно, — ответила на этот вопрос Татьяна Панкова. — А современно в их понимании — значит неряшливо.

Малый театр не стесняется быть несовременным, демонстрируя прекрасную актерскую школу, свято храня традиции русского актерского театра. Здесь все прекрасно понимают, что на подобную «консервацию» есть большой спрос за рубежом.

- Сейчас профессионализм стоит огромных денег, — признался Александр Потапов. — Иностранцы ценят не «a la rus», а настоящее, русское. Не так давно мы ездили в Японию на коммерческие гастроли и очень хорошо заработали. А во Франции нам сказали: «Единственный товар, который не проигрывает на рынке, — это искусство России».

Сегодня в труппу Малого театра пришло много молодых актеров.
- Здесь очень высока планка актерской игры, — говорит Ольга Пашкова. — А это значит — просто, видно и понятно. Нас называют адвокатами Чехова. А мне кажется, что наше целомудренное отношение к Чехову и Островскому — как раз и есть новаторство.

Олеся ГОРЮК
«Челябинский рабочий», 13.05.2005

С недоумением и болью познакомился с заметкой о себе в «МК» от 03.06 и хочу сообщить следующее. Я как находился, так и нахожусь на своём рабочем месте. И как директор театра и как актёр готовлюсь к открытию юбилейного 250-го сезона. Спасибо всем, кто искренне волнуется за Малый театр. Спасибо, Друзья!!

В.И.Коршунов

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СТАЯ СЛАВНЫХ. НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. НИКОЛАЙ ЯКОВЛЕВ

Теперь хочу рассказать о тех мастерах, которые были «коренными» артистами, всю жизнь работавшими в Малом театре. Тут надо прежде всего назвать Н. К. Яковлева, актера, недооцененного нашими театроведами. Великолепная русская речь, неподражаемый комизм и огромное дарование отличали его.

Яковлев был одним из любимых учеников А. П. Ленского. «Старики» театра вспоминали незамысловатый водевиль «Ночное», где бесподобно играли молодые Турчанинова и Яковлев. По ходу действия оба они чудесно исполняли задушевные русские песни. Казалось бы, талант Яковлева — сугубо национальный, бытовой.
Но в его Фигаро не было ничего русского. Это был изящный, ловкий, остроумный француз, француз с головы до пят.

Прекрасно играл он в молодости Скапена. На хорошем профессиональном уровне играл Хлестакова и городничего в «Ревизоре», Расплюева в «Свадьбе Кречинского». Но, конечно, стихией Яковлева была русская драматургия, и прежде всего Островский. Мне довелось быть партнершей Яковлева и в «Женитьбе Белугина», и в «Бешеных деньгах». В роли эти, по преимуществу драматические, комедийный актер Яковлев вкладывал много подлинного чувства и драматизма. В «Женитьбе Белугина» он мастерски передавал горячую любовь Белугина к Елене. Сцену разрыва с ней он играл с подкупающей искренностью. Яковлев так выражал глубоко оскорбленное чувство Белугина, что сцена поднималась до трагических высот и вызывала громадный отклик в зрительном зале. После четвертого акта (тогда еще «Женитьбу Белугина» играли в пяти актах и занавес давали после каждого из них) были бесконечные вызовы Яковлева, доходящие до оваций.

В «Бешеных деньгах» в аналогичной ситуации Яковлев так искренне передавал страдания Василькова из-за разрыва с Лидией, что зритель понимал — не будь Телятева, Васильков бы покончил с собой.

Яковлев был типичным актером Малого театра и «старомодным» человеком. Сам великолепно владевший русской речью, он становился совершенно неумолим, когда кто-либо небрежно относился к родному языку, а, уж на репетициях и особенно на читках за столом просто взрывался, когда актер вполголоса или шепотом читал свою роль: «Громче, голубчик, громче, что вы там шепчете! Дома шепчите, дома! Вы и на спектакле шептать так будете? Публика деньги платит, все слышать хочет! А вы! Громче надо, громче!»

Яковлев бесконечно любил театр и, как все тогдашние «старики», был очень скромен, никогда не требовал ролей или «прибавок к жалованью», как тогда говорили. А на его долю выпала нелегкая судьба в Малом театре. Мне кажется, что он был недооценен как актер, а то, что его не пригласили преподавать в школе, открывшейся при Малом театре в 1918 году, или не удержали в этом качестве, было безусловной ошибкой.

К этому надо прибавить, что Яковлев был человеком немного замкнутым, самолюбивым, пожалуй, гордым. Возможно, это не позволило ему достичь той славы, которую он действительно заслужил. Но это и не мешало ему быть учтивым и предупредительным.

Помню, справляли какой-то его праздник, какую-то дату. И он пригласил некоторых товарищей к себе домой. В столовой стол ломился от всяких чудесных домашних яств. Всех приглашенных усадили за него, а сам Николай Капитонович и его жена Мария Александровна, по старому обычаю не садясь, ходили вокруг гостей, радушно их угощая. Было что-то очень теплое, очень хорошее, необыкновенно ласковое и приятное во всей атмосфере этого вечера.

К сожалению, последние годы Николая Капитоновича были горькими. Во время войны мы ставили очень неудачную инсценировку Судакова «Отечественная война 1812 года» — по Л. Толстому. Ярко был выписан и не менее ярко сыгран Зубовым Наполеон. Рядом с ним по вине автора инсценировки тускло выглядел Кутузов — Яковлев. Постановка не понравилась, была снята, и без вины виноватым оказался Яковлев. Его как-то стали обходить ролями, наградами. Да, несправедлива иногда судьба к актеру в театре.

Помню такой случай. Когда грянула Отечественная война и Малый театр эвакуировался в Челябинск, Яблочкина, Турчанинова и Яковлев, как уже было сказано, отказались уехать и продолжали играть в театре, несмотря на трудное, да и опасное положение Москвы. А когда последовал приказ эвакуироваться всей труппе, «старики» отправились с коллективом на Урал. И вот все уже погрузили в вагоны, на перроне спешка, толкотня, того и гляди раздастся голос диктора: «Граждане, воздушная тревога». Мы все сидим по вагонам. Наконец поезд медленно тронулся, исчезают последние окраины Москвы... А у окна в коридоре стоит Яковлев, неотрывно глядя на уходящую Москву, и его фигура выражает такую беспредельную тоску, такое невыразимое горе. Что думал Николай Капитонович, истинно русский, уроженец Рязани, прощаясь тогда с Москвой? Увидит ли он ее еще? Ведь он немолод. Устоит ли столица перед грозной опасностью, что будет с любимым Малым театром, в котором играли его великие учителя Ленский, Ермолова, Федотова?

Никогда не забыть мне этой огромной скорби русского человека, русского актера, всю свою жизнь отдавшего русскому искусству. Николай Капитонович пережил эвакуацию, возвратился в родную Москву, но что-то в нем изменилось, надломилось, да еще эта неудача с Кутузовым. Он продолжал играть. Хорошо была сделана им в пьесе Гусева «Слава» роль старого актера. Яковлев был удостоен звания народного артиста СССР. Звания, о котором он мечтал. Получив это звание, по-настоящему был счастлив и горд. Но шло уже к закату. Не тот был Николай Капитонович. И умер он как-то незаметно, и похороны были такие же незаметные и скромные.

27 июня день рождения отмечает артист Малого театра Дмитрий Анатольевич Жулин.

Поздравляем актера и желаем ему крепкого здоровья, удачи, новых интересных ролей.

27 июня день рождения отмечает артист Малого театра Дмитрий Анатольевич Жулин.
Дмитрий Жулин — артист, обладающий выразительным голосом, ярким темпераментом, прекрасными внешними данными и поразительной работоспособностью. Его можно видеть в спектаклях театра: «Лес», «Три сестры», «Усилия любви» и «День на день не приходится».
Кроме того, актер уже несколько лет передает свой опыт студентам Щепкинского училища в мастерской своего педагога Ю.М.Соломина.
Поздравляем с днем рождения Дмитрия Жулина и желаем ему крепкого здоровья, удачи, новых интересных ролей.

СЕРЫЙ КАРДИНАЛ В КРАСНОЙ МАНТИИ

Иной добротный спектакль, построенный на историческом материале, может сказать о современности больше, чем сто злободневных постановок, где штукарством и капустничеством пытаются вытащить или скрыть отсутствие серьезной драматургии...

СЕРЫЙ КАРДИНАЛ В КРАСНОЙ МАНТИИ

Иной добротный спектакль, построенный на историческом материале, может сказать о современности больше, чем сто злободневных постановок, где штукарством и капустничеством пытаются вытащить или скрыть отсутствие серьезной драматургии.

«Плащ кардинала» по пьесе Павла Гусева, поставленный режиссером Владимиром Драгуновым на сцене филиала Малого театра, относится к классической постановке, где есть крепкая драматургия: точность образов, четкость мысли, интересная интрига, а главное – превращение зрителя в соучастника. Драматург и режиссер рассчитывают на умного зрителя, умеющего видеть за слышимым текстом подтекст.

Глубина характеров, четкость сценографии, органичность музыкального сопровождения – все вместе породило спектакль, когда театр не развлекает, а учит думать, сопоставлять, размышлять и воздействовать на современную жизнь. Малый театр верен традициям. Учить человека жить!

Старость! Ее все ощущают физически. Добрые люди нормально воспринимают возраст, а фальшивые, карьерные, злые, мстительные с ужасом: жизнь уходит, и появляется страх потерять власть, а для чего же тогда жить?

Таков главный герой – Ришелье. Кардинал. Правитель. Серый кардинал в красной мантии.

Что король? Король ничто, ибо им управляют свита, окружение. А манипулирует всеми кардинал Ришелье.

«Что за безысходная тоска! Что за нескончаемые тревоги! Если бы какой-нибудь честолюбец увидел меня сейчас, он сбежал бы в пустыню. Что мое могущество? Жалкий отсвет королевской власти, а каких трудов стоило двадцать лет удерживать этот беспрерывно отклоняющийся луч!.. Мне приходится тратить столько сил, чтобы удержаться на вершине власти!»

На что уходит жизнь? На то, чтобы удержаться во власти. Властвовать! Унижать, преследовать, уничтожать, ставить других в такие предлагаемые обстоятельства, чтобы они делали только то, что нужно тебе, хочется тебе, важно для тебя.

«Плащ кардинала», пьеса Павла Гусева, написанная по роману Альфреда де Виньи «Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика ХIII», полна аллюзий. Но аллюзии рождают ассоциации. С нашим временем.

Борьба за власть, когда все средства хороши, когда говорится одно – громкие и правильные слова, но подразумевается другое…

Столкнуть, одному человеку сказать про другого, честного сломать, подлого возвысить, храброго унизить, сильного подавить, умного нейтрализовать.

И за всем этим – кардинал Ришелье, роль которого ровно и спокойно играет артист Ярослав Барышев. Просто так он и фразы не произнесет, не взглянет на другого. Все выверено и отточено. Скупость в движениях, четкость речи, умение заставить не просто слушать, а подчиниться взгляду.

Роже, секретарь кардинала, в исполнении Петра Абрамова ловит эти взгляды, верно отыгрывает. Пластика артиста великолепна. Он растворяется в кардинале, как это требуется от верных слуг.

Хотя, конечно, прав Сен-Мар (его сочно играет восходящая звезда Василий Зотов, которого, не сомневаюсь, скоро откроет кинематограф), обращаясь к королю: «По первому знаку друзья кардинала станут его врагами. Ничто так не переменчиво, как свита…»

А коли так, то нужно удерживать людей в страхе и все о них знать. Все. Предугадывать их мысли… Следить, шпионить, сталкивать, провоцировать.

Режиссерски спектакль получился психологически точно выстроенным: все лишнее убрать, минимум страстей в движениях, в подаче текста, максимум подтекста в каждой фразе. Идея проста: закулисье интриг, подковерные игры – это определяет жизнь многих политиков, облеченных властью, но начисто забывающих о своей обязанности делать жизнь людей лучше. Им не до этого. Главное – не лишиться власти. Разлучить влюбленных, посадить неугодных, изолировать совестливых, обезглавить талантливых и умных. Таков Ришелье. Хитрым, умным, коварным, подлым, образованным предстает он перед нами в исполнении Ярослава Барышева.

Стена – зеркало – отражение героев. Точность оформления, когда деталь говорит больше, чем серьезные декорационные перестановки.

Сценография Ларисы Ломакиной (она же и художник по костюмам) создает пространство, когда апартаменты кардинала легко трансформируются в покои королевы, дом Сен-Мара в Париже, во дворец короля, дворец Ришелье в Париже…

Владимир Драгунов, как я думаю, намеренно выстроил спектакль в замедленном темпе… Все обстоятельно. Зритель должен успеть не просто услышать, а вслушаться. Всмотреться и вслушаться, понять взаимоотношения героев, проследить за развитием их характеров – короля Франции, блистательно сыгранного Сергеем Кагаковым, маркиза Анри де Сен-Мара – обер-шталмейстера (как звучит-то!) в исполнении молодого мастера Василия Зотова, за Анной Австрийской – королевой (Елена Харитонова), умной, хитрой, властной, а порой завистливой и коварной.

Судья Лобардемон (Юрий Ильин), Жозеф (Александр Вахтеров), поверенный кардинала – типы. Образы, созданные артистами, не просто достоверны и убедительны – они страшны. Мы, зрители, понимаем, с каким сладострастием приближенные, забыв начисто о достоинстве, чести, искренности, справедливости, выполняют волю кардинала, уничтожая других людей, унижая, ломая их.

На фоне этого развивается любовная линия. Марию Гонзаго обаятельная актриса Варвара Андреева играет ярко, порывисто, щедро: «Я люблю, я хочу, я жду, я мечтаю…»

Пишу эти строки спустя три месяца после премьеры. Но спектакль врезался в память. Так и должно происходить с произведениями театрального искусства. Смотрел давно, а помнишь, будто видел вчера. Значит, западает.

Владимир ШАХИДЖАНЯН

«Литературная газета», №27 (5930) 2 — 8 июля 2003 года

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СТАЯ СЛАВНЫХ. НИКОЛАЙ КОСТРОМСКОЙ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА
«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
СТАЯ СЛАВНЫХ. НИКОЛАЙ КОСТРОМСКОЙ

Другим актером, пришедшим в Малый театр со стороны, был Н. Ф. Костромской. Его также встретили настороженно. Правда, о нем шла молва как о крепком и хорошем актере, но поначалу он ничем не проявлял себя. После Климова он интересно сыграл Лыняева. Климов брал своим комизмом. Его Лыняев — сонный барин, он смотрит на мир сонными глазами. Основная интонация Лыняева — Костромского: отстаньте вы от меня, мне все это надоело. Замечательно играл он сцену обольщения Глафирой. Его искренне удивляло ее поведение. Он словно соображал: она что-то правильное говорит, но что — уразуметь не могу.

Костромской создал несколько незабываемых образов в пьесах Островского — Мамаева, Восмибратова. Это был актер, хорошо знающий жизнь и умеющий ее воссоздать в четкой реалистической форме.

Большим его завоеванием был профессор Горностаев в «Любови Яровой». Он и Турчанинова, игравшая его жену, составляли исключительную по жизненности и выразительности пару. Профессор Горностаев был действительно человек науки, умный, прозорливый, даже мудрый. Мне всегда казалось, что в нем есть нечто от Менделеева и Сеченова.

Нужно отметить, что Костромской был также режиссер и педагог. Он поставил «Альбину Мегурскую», «Сон в летнюю ночь». Поставил просто, почти элементарно. Когда в комедии Шекспира волшебный цветок «Любовь от праздности» начинал действовать на человека — на нем загорался огонек. И тем не менее зритель верил в эти чудеса. Молодежь играла так ярко, темпераментно, занимательно, что «Сон в летнюю ночь» превратился в один из самых любимых зрителем спектаклей Малого театра.

«Листая журнальные подшивки»

МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ

На спектакле Малого театра «Дикий Ангел» невольно вспоминаются первые строки романа Л.Толстого «Анна Каренина» о едином лике семейного счастья и многоликости невзгод...

«Листая журнальные подшивки»

МЫСЛЬ СЕМЕЙНАЯ

На спектакле Малого театра «Дикий Ангел» невольно вспоминаются первые строки романа Л.Толстого «Анна Каренина» о едином лике семейного счастья и многоликости невзгод. Счастливые семьи, ослепительные в своем благополучии, драматургических искр, как известно, не высекают, несчастные же служат источником поучительных повествований.

Повестью о семье назвал Алексей Коломиец свою пьесу, в которой рассказывает историю разных семей, собственным путем ищущих гармонию и счастье.

Главный герой — Платон Никитич Ангел (Е. Самойлов) — сторонник почти ушедших в предание семейных традиций. Возможно, соблазн зачислить его в поборники домостроя в самом начале спектакля будет преобладать над всеми другими чувствами — власть Платона, действительно, ощутима в доме, его авторитет довлеет над всем, что происходит в семье,— от проблем бытовых до философии бытия. Мнение Платона решающее и, похоже, непререкаемо даже для младшей дочери Татьяны, ироничность тона которой совсем не подвергает сомнению правоту отца.

Е.Самойлов не сразу раскрывает нам суть характера своего героя, хотя значимость его для целостности семейства Ангелов для нас уже очевидна с первого же появления актера на сцене. Его сдержанная пластика и манера говорить, очевидно, призваны передать житейскую мудрость, прислушиваться к которой — признак благоразумия. Именно этим качеством долгое время и отличались Ангелы.

Но вот в семейную гармонию врывается резкий диссонанс — младший сын Павлик (С.Вещев) объявляет, что женился. Жениться, ни у кого не спросясь, не посоветовавшись даже с родителями — вполне современно, но никак не согласуется с понятиями Платона Никитича о необходимости коллективного принятия важных решений.

Другой удар по престижу семьи нанес средний сын — Федор (В.Борцов). Полюбив замужнюю женщину, он вынужден скрывать свои чувства, что тоже противно взглядам Платона Никитича. «Любовь не водят по закоулкам, не прячут! Любовь не крадут!», «Единый советчик во всем — правда»,— внушает он Федору.

Огорчил отца и старший сын Петр (А.Голобородько). Будучи большим начальником, он подписал решение о строительстве дома в очень неудобном для жильцов месте. Для Платона и тут двух мнений нет — нарушен принцип совести. «Скажи, Петр, ты любишь свою землю, людей своих, государство свое? Любишь, иначе и немыслимо. А знаешь, кто больше всего вреда приносит нашей земле, людям, государству? Маленькие временщики!» — убеждение это высказывается не только словами, оно читается в характере Платона Ангела Самойлова, по-крестьянски основательном, надежном. Про таких говорят, что они крепко стоят на земле: если строятся, то на века, если работают, то до седьмого пота, ни себе, ни ближним не давая поблажки.

Семья Петра тоже испытывается на прочность — она ведь первая самостоятельная ветвь от древа Ангелов. И эта преемственность выразилась в согласии Петра признать свою ошибку, повиниться и, в результате,— подать в отставку, отказавшись от дачи, машины. Это, пожалуй, первый положительный нравственный итог в «полосе неудач» семейства Ангелов. Но он также естествен в их системе ценностей, как и обязанность трудиться, честно отрабатывать свой хлеб, не перекладывать свою ношу на других.

В контексте пьесы фигура Петра весьма существенна. Если остальные герои решают проблемы на уровне личных отношений, то его действия в большой степени окрашены социальными мотивами. В социально-нравственном аспекте старший сын стал как бы продолжением отца. Жаль, что у актера преобладает пока внешний рисунок роли, хотя винить его здесь сложно, драматург не много дал ему материала, чтобы глубже раскрыть внутренний мир этого, судя по всему, сильного духом человека.

Есть в спектакле и еще две семьи, несчастливых по-своему — соседа Крячко (Е.Весник), содержащего великовозрастного лоботряса, и Маляра (Ю.Васильев), жена которого — Клава (А.Евдокимова) полюбила Федора Ангела.

Трагедия Крячко — в его сыне, а если глубже, то в весьма распространенном родительском самообмане: «Мы в молодости терпели нужду. Пусть бы уж дети...» И дети в таких семьях перестают стесняться безделья — оно санкционировано, и растут они, не зная ни заботы, ни труда, считая родителей обязанными их содержать. Семья Крячко — антипод Ангелам в принципах и результатах строительства дома. «Если твой сын двадцать лет ничего не делает, то ясно, что калекой стал...» — говорит горькую правду своему другу Платон. Герой Е. Весника, безусловно, несчастен. Но главная печаль его — в одинокой старости, которую он подготовил себе сам. Во всех спорах о семье мы слышим глубокое отчаяние доброго по сути человека, его растерянность у итоговой черты.

Собственная невеселая жизненная повесть и у Маляра. Ю.Васильев играет человека, открывшего вдруг для себя, что ушедшая от него жена не только красива, чего он раньше не замечал, но и любима им. История весьма распространенная, но исповедь персонажа во многом поучительна. Маляр Ю.Васильева и смешон, и жалок, а узнав его духовные запросы, мы понимаем, что его Клава не могла не уйти к другому.

Да, распадение семьи — несчастье. Поэтому мудрый Платон Ангел отстаивает устои, традиции, охраняющие семейное благополучие. В сердцах Крячко назвал Платона Ангела «диким» за то, что тот круто обошелся со своим младшим сыном. Но, изгоняя Павлика из дома, Платон Е.Самойлова не характер свой показывал, он защищал семейные правила, нарушение которых ставило под угрозу единство ее членов. Мы ясно видим, как тяжело переживает герой Самойлова разрыв с младшим сыном, в нем постоянно борются два чувства: любящего родителя и главы рода, ответственного за крепость семьи. Чувство долга побеждает, но победа дается нелегко. Без аффектирования, скупыми штрихами передает актер состояние внутренней борьбы, которым охвачен старший Ангел.

Так каков же он, Платон Никитич Ангел, сначала изгоняющий из дома родного сына и принимающий в семью невестку с ребенком, объявляющий себя корреспонденту стяжателем и требующим от Петра поступка по совести, пусть даже в ущерб материальному благополучию? Однозначного ответа в спектакле мы не найдем. Главная черт, определяющая характер персонажа, и, на мой взгляд, верно понятая исполнителем, состоит в том, что Платон Ангел — генератор семейных начал в самом широком понимании этих слов. Именно в этом ключе, разворачивая свиток роли, Е.Самойлов обогащает своего героя чертами, достойными восхищения — трудолюбием, честностью, совестливостью, непримиримостью к нахлебничеству... Желая хорошо жить, он много работает, другого пути к благополучию у него нет и быть не может. «Как заработал, так и ешь! Как заработал, так и одевайся»,— чеканит он свое кредо. И тут нет ничего от философии стяжателя, стремящегося меньше работать, но больше получать. Достаток, основанный на честном, добросовестном труде, заслуживает поощрения. Так думает Ангел-старший, так считают все в его семье.

«Мысль семейная» пронизывает весь спектакль, поставленный молодым режиссером В.Седовым. Именно она вновь собирает всех Ангелов за длинный деревянный стол во дворе отчего дома...

Проблемы современной семьи, ее крепости и благополучия, затронутые А. Коломийцем и вынесенные на сцену Малого театра, должны иметь широкий общественный резонанс не только потому, что от этого зависит наше личное счастье, но и потому, что семья — ячейка государства, а в его упрочении — наша главная цель.

П. ТАТАУРОВ
«Театральная жизнь», 1983, №2

ЕВГЕНИЯ ГЛУШЕНКО: «Когда в театре узнали, что я отказалась от роли Раневской, многие подумали, что я ненормальная!»

В интервью корреспонденту Нижегородского телеграфного агентства Евгения Глушенко рассказала о своей сегодняшней жизни в театре, предстоящем юбилейном вечере художественного руководителя Малого театра, поделилась своим мнением на современную драматургию...

ЕВГЕНИЯ ГЛУШЕНКО: «Когда в театре узнали, что я отказалась от роли Раневской, многие подумали, что я ненормальная!»

За игрой народной артистки России Евгении Глушенко, запомнившейся зрителям по фильмам «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Влюблен по собственному желанию», «Впервые замужем», «Несколько дней из жизни Обломова», можно было наблюдать в течение двух дней на сцене Нижегородского театра драмы имени Горького в рамках гастрольного тура Государственного академического Малого театра. Она была занята в спектаклях «Волки и овцы» и «Правда – хорошо, а счастье лучше».

С Малым театром связана практически вся ее жизнь (лишь в период с 1996 по 2000 годы она играла на сцене театра Российской армии), на этой сцене она дебютировала в роли Лизы (спектакль «Горе от ума» Грибоедова).

В интервью корреспонденту Нижегородского телеграфного агентства Евгения Глушенко рассказала о своей сегодняшней жизни в театре, предстоящем юбилейном вечере художественного руководителя Малого театра, поделилась своим мнением на современную драматургию.

- Малый театр, как и другие театры страны, в советское время, наверное, выезжал на гастроли значительно чаще, чем теперь. К примеру, в Нижнем Новгороде последний раз труппа Малого театра была в 1971 году. А Вы сами любите гастролировать, или Вам привычнее и комфортнее играть в Москве, в родных стенах?

- Я всегда с удовольствием гастролирую. Актерская профессия сама по себе подразумевает гастроли, и частые. Раньше мы, действительно, чаще выезжали – почти каждый год. Гастроли приносят и интерес, и обновление, и новые впечатления, и встречи с новыми людьми. Одним словом, гастроли – это прекрасно.

- Эти гастроли Вам чем-то запомнились? Как принимали зрители в Челябинске, Перми, Нижнем Новгороде?

- Все зрители очень хорошо принимали – и в Челябинске, и в Перми, и в Нижнем Новгороде. Я бы сказала, что к нам отнеслись с любовью, очень хорошо слушали, в конце каждого спектакля продолжительно аплодировали – такого благодарного зрителя мы всегда ждем и, конечно, всегда рады встрече!

- С чего начнется сезон в Малом театре?

- В сентябре будет восстановительный период, потом предполагаются еще одни гастроли, на этот раз в Санкт-Петербург.

- Что повезете?

- Я пока еще точно не знаю, какие именно спектакли мы представим. Возможно, это будут «Горе от ума», «Госпожа министерша», «Правда — хорошо, а счастье лучше».

- Художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин 18 июня отметил свой 70-летний юбилей. Это будет отмечаться в театре как-то особо?

- Юбилей Соломина в театре отмечаться, конечно, будет, но как это будет происходить, пока сложно сказать. Может быть, это будет спектакль, в котором юбиляр играет главную роль, а, может, будет показан спектакль, им поставленный. Кроме того, обязательно будет какая-то официальная часть – поздравления от коллег, Союза театральных деятелей РФ, официальных лиц.

- А Юрий Мефодьевич какой человек по характеру?

- Как и любой из нас, разный.

- Но Вам с ним нравится работать?

- Мне – да.

- Актеры, как правило, мечтают о той или иной роли в кино, театре. За время Вашей работы в Малом и театре Российской армии Вы воплотили на сцене немало ролей классического репертуара, о которых грезят актрисы, служащие в театрах, где классике уделяется несколько меньше внимания, чем, например, в Малом. И, тем не менее, какие-то нереализованные мечты еще есть?

- Вот вы сказали – роль-мечта, и я вспомнила один случай из своей жизни. Дело было на гастролях в Алма-Ате. Мы должны были играть спектакль «Вишневый сад» , а актриса, исполнявшая роль Раневской – Нелли Корниенко, заболела. Мне позвонил директор нашего театра Виктор Коршунов и спросил меня: «Ты сидишь?» Помню, в первый момент я очень испугалась, не случилось ли чего, а он мне говорит: «Тебя хотят ввести на роль Раневской!» Юрий Мефодьевич тогда выразил готовность помочь конкретными рекомендациями. А ввестись надо было быстро — всего за пять дней, зато в будущем я могла бы играть эту роль. Два дня я находилась в состоянии очень сильного волнения. Да, я мечтала об этой роли, но все случилось так неожиданно…

Я примеряла костюм и парики своей героини, входила в образ, всю ночь не спала – репетировала, а утром решила от роли отказаться. Причем, когда другие актрисы в театре узнали, что роль предложили мне, перестали со мной здороваться – знаете, в театре нередко так бывает, а когда узнали, что я отказалась, то, наверное, подумали, что я ненормальная – кто же отказывается от такого подарка судьбы! Я же действовала интуитивно – да, я мечтала, но когда роль оказалась почти реальностью, я, наверное, оказалась не готова так внезапно, так сказать, выстрелить. И я не о чем не жалею!

- На прошедшей в первый день гастрольного тура Малого театра в Нижнем Новгороде пресс-конференции обсуждалась тема отказа театров от академичности, например, МХАТа имени Чехова. Театр, актрисой которого Вы являетесь, тоже является академическим. Для Вас это важно?

- Безусловно! Я не буду давать оценку действиям коллег из МХАТа, скажу лишь одно: разрушать всегда легче, чем создавать. К тому же, это определение в названии нашего театра появилось не вчера, не нам его и отменять. Что касается меня, то я горжусь, что Малый театр – это театр академический.

Знаете, лет десять-пятнадцать назад институты в нашей стране становились сплошь университетами и академиями: человеку свойственно повышать планку, а не понижать. Так зачем же отказываться от определения «академический», ведь когда-то коллектив его заслужил, значит, это о чем-то говорит!

- Малый театр – это театр классической русской и зарубежной драматургии. Я не спорю с тем, что классику лишь надо уметь поставить так, чтобы она зазвучала актуально. Но, тем не менее, современная драматургия тоже должна существовать. Качественная в художественном отношении пьеса современного автора в принципе может войти в репертуар Малого театра или это невозможно по определению?

- Такое, в принципе, возможно, другое дело, что материала качественного в художественном отношении очень мало. Недавно мне дали почитать один современный сценарий, я не смогла его прочитать полностью – не пошло.

- Язык тяжелый?

- Поверьте, что язык Мольера не менее тяжелый, однако, его пьесы – это классика, входящая в репертуар огромного количества театров. Просто внутри ничего не откликнулось на прочитанное.

- А современный театр с его буквальностью и показом жизни в режиме doc Вы воспринимаете? Просто к нам недавно приезжал другой московский театр, который так и называется: Театр.doc, и привозил спектакль «Борьба молдаван за картонную коробку». В основе спектакля – подлинная история, повествующая о жизни пяти выходцев из Молдовы, их взаимоотношениях, жизни в картонной коробке на территории одного из московских рынков. Причем, авторы сразу предупредили, что в спектакле присутствует нецензурная лексика.

- Разговор на такую тему на сцене театра возможен, другое дело, каким языком об этом говорить. К примеру, Горький в своей пьесе «На дне», которая входит в репертуар и нашего театра, тоже показал жизнь людей, ставших бомжами, опустившихся, спившихся, но при этом как он об этом рассказал, каким языком, какие образы создал! И еще отличие пьесы Горького от аналогичных современных пьес на эту же тему в том, что у автора «На дне» все-таки есть выход: кто-то уходит из ночлежки, Актер решает свести счеты с жизнью, но и в этом Горький видит выход, пусть и трагический.

А апеллировать к современности, буквально перенося на сцену жизнь людей, теряющих свой человеческий облик, да еще при помощи нецензурных слов…

Не зря же произведения Островского, Чехова, Горького, Мольера и многих других авторов называют классикой. Это же разговор на вечные темы – вечные, то есть актуальные и в веке ХIХ, когда они были созданы, и сейчас, в ХХI-м, и в далеком-далеком будущем, я уверена.

Если и писать сейчас на эти же вечные темы, то не менее гениальным языком, чем у классиков, чтобы потом было о чем рассказывать со сцены зрителю. Вот, к примеру, спектакль, которым завершился гастрольный тур Малого театра – «Правда – хорошо, а счастье лучше» все по тому же Островскому в постановке режиссера Сергея Женовача. Правда – это, безусловно, хорошо, и жить надо по правде, но любовь, счастье могут быть выше чувства правды, то есть мы зрителя как бы вовлекаем в игру, предлагаем и ему сделать выбор.

- Зрители запомнили Вас в образе таких хорошо известных и любимых многими картинах, как «Влюблен по собственному желанию», «Впервые замужем», «Незаконченная пьеса для механического пианино», «Женщины, которым повезло». Но сейчас, насколько можно заметить, Вы снимаетесь не так часто, как Вас хотелось бы видеть. Это из-за отказов от предлагаемых Вам сценариев?

- Главное, как говорят актеры, судьбинушку сыграть, вот что интересно! А таких вот судьбинушек и нет практически.

- В одном из Ваших интервью я читала, что сериалы Вы особо не жалуете.

- Не скажу, что отношусь к ним совсем скептически, здесь все опять же многое зависит от режиссера, предлагаемой роли. Я сыграла в нескольких сериалах, к примеру, у Дмитрия Астархана в «Зале ожидания».

- Но это, скорее, многосерийный фильм, чем сериал.

- Да, наверное. Но там была такая команда, что я и не думала отказываться. На съемках этого фильма я познакомилась с таким удивительным актером, как Михаил Ульянов, кроме того, там играли Вячеслав Тихонов, Нина Усатова. Да и роль моя мне понравилась.

СПРАВКА:

Евгения Глушенко окончила Театральное училище имени Щепкина (1974). Актриса Малого театра. Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Премии за лучшие актерские работы» за 1980 год. Лауреат Берлинского кинофестиваля в номинации «Актриса» за 1983 год. Заслуженная артистка РСФСР (1988). Народная артистка РФ (1995).

Марина Лайд,
Нижегородское телеграфное агентство, 22 июня 2005 года

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СТАЯ СЛАВНЫХ. СТЕПАН КУЗНЕЦОВ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ» СТАЯ СЛАВНЫХ. СТЕПАН КУЗНЕЦОВ

Я говорила в начале книги о своих впечатлениях от искусства и человеческого общения со старыми мастерами Малого театра, составлявшими его славу и гордость в конце XIX—начале XX века. Сейчас я хочу рассказать о замечательной плеяде артистов, игравших на сцене театра в мое время, составивших новую «стаю славных». Об одних из них писали больше, о других меньше. Я буду рассказывать, что помню и что может пополнить их характеристику.

Начну со Степана Кузнецова.

Степан Кузнецов пришел в Малый театр в 1925 году, имея за спиной большой жизненный опыт. В молодости он был мальчиком на посылках в книжном магазине. Став актером, гремел в провинции, был любимцем театрального Киева.

Степан Кузнецов входил в нашу труппу в то время, когда каждое новое лицо принималось очень настороженно — подходит или нет к творческому профилю театра. Некоторым старым актерам не нравилась его провинциальная развязность, амикошонство, что у нас совсем не было принято.

Но вскоре он завоевал признание и симпатии и занял в труппе достойное место. Прежде всего он имел успех в. роли Хлестакова. В то время Хлестакова играли два актера — Остужев и Яковлев. Остужеву эта роль мало подходила, он был в ней какой-то искусственный и натянутый. Яковлев был для нее уже стар.

Степан Кузнецов играл Хлестакова ярко и смело, правда, несколько плакатно и на публику. Успех был большой, но окончательно Степан Кузнецов завоевал признание театра и зрителей в роли Шванди в «Любови Яровой». В Малом театре имелся свой признанный комик — Васенин, но, конечно, он был актером неизмеримо меньшего масштаба, чем Кузнецов.

Швандя Кузнецова был новый на сцене Малого театра и совершенно живой и современный образ. Помню, как мы репетировали с ним «Любовь Яровую». Я не чувствовала в нем ни премьерства, ни зазнайства. Во время репетиций он добивался естественной правды положений и яркой комедийности.

Я всегда восхищалась паузами, которые делал Швандя—Кузнецов, рассказывая о том, как он видел Маркса. Искренность, простодушие и наивность Шванди сочетались у него с верой в революцию, с чутьем человека из народа, умеющего отделить настоящих людей от фальшивых и подлых.

Замечательно играл он в спектакле «Огненный мост» белогвардейца Геннадия. Кузнецов придал ему внешнюю характерность—Геннадий заикался. Это был страшный человек, враг, но в нем чувствовался дворянин, проступал оттенок благородства и вместе с тем что-то жалкое и ничтожное.

Наконец, незабываем в исполнении Кузнецова Людовик XI в «Соборе Парижской богоматери». Людовик действовал только в одной из двенадцати картин. На эту картину специально съезжались любители театра, презрев, увы, старания других актеров, и в том числе мои в роли Эсмеральды.

Людовик—Кузнецов—страшный по облику человек: скользкий, жестокий, трусливый, но вместе с тем это был именно король, человек, привыкший повелевать другими.

В спектаклях по понедельникам в филиале Большого театра, о которых я говорила, Степан Кузнецов буквально ошеломлял публику своей «Теткой Чарлея». Очаровательная женщина, с чудесными, нежными обнаженными плечами, изящная, грациозная. С удивительным мастерством играл Кузнецов эту роль.

Иногда мы с ним выступали в концертах в маленьких, как тогда говорили, «скетчах». Столько искрящегося комизма, юмора было в его исполнении, что я, его партнерша, едва могла сдерживать свой, совсем не по роли, смех.

Заразителен он был и своим неповторимым обаянием, а главное, виртуозным искусством перевоплощения—блестяще играя Хлестакова, находил нужные краски и для городничего.

Я часто и по-хорошему грущу об этом слишком рано ушедшем из жизни актере. Как много мог он еще создать чудесных образов, как нужен был Малому театру. Слишком рано, слишком! Его любили в театре. Любили за талант, за товарищеское отношение, за юмор, за любовь к театру, именно к театру, а не к себе в театре. А это прекрасно!

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ВЕРНОСТИ

Есть такое утверждение: современный актер не привязан к конкретному театральному направлению. Он способен играть и на сцене МХАТа, и в Малом театре, и на подмостках Театра на Таганке. Современный актер свободен от эстетического направления? Не нуждается?.. Свободен?...

«К юбилею Юрия Мефодьевича Соломина»

ПОХВАЛЬНОЕ СЛОВО ВЕРНОСТИ

Есть такое утверждение: современный актер не привязан к конкретному театральному направлению. Он способен играть и на сцене МХАТа, и в Малом театре, и на подмостках Театра на Таганке. Современный актер свободен от эстетического направления? Не нуждается?.. Свободен?..

Мне приходится работать не только в театре, но и в кино. С разными режиссерами. С актерами из разных театров и даже разных стран. Бывает так, что на съемочной площадке мы, партнеры, ведем диалог на языках разных народов. И фильм получается! Есть в нем и художественная целостность, и единство атмосферы, стилистики, и свобода, естественность партнерской связи.

Приходилось мне играть роли, созданные на сцене Малого театра, с труппами иностранными или в театрах наших национальных республик. В Праге, например, в Театре на Виноградах, играл царя Федора из трилогии А. К. Толстого. Говорил по-русски, мои партнеры — на своем языке. Особых затруднений никто не испытывал. Зритель, судя по отзывам, тоже.

Играл царя Федора и в Йошкар-Оле. В очень хорошем театре, с очень хорошими актерами. И вынес оттуда самые добрые воспоминания и чувство благодарности.

Такие примеры говорят вроде бы в пользу тех, кто утверждает полную освобожденность актера от какого бы то ни было эстетического театрального направления.

Однако давайте вспомним репертуар, стиль, сценографические принципы и самый способ сценического существования актера в таких, например, коллективах, как Малый театр и Театр имени Вл.Маяковского, МХАТ и Театр на Таганке, Ленинградский БДТ имени М. Горького и Театр имени Ленсовета... Кому в голову придет утверждать, что эти театры не имеют собственного «лица»? В каждом из них развивается свое эстетическое направление. И верность этому направлению — единственный, на мой взгляд, путь к творческой полноценности актера.

За четверть века моей работы было немало случаев, когда я имел возможность откликнуться на весьма заманчивые предложения режиссеров других театров. Приходилось это и на ту пору, когда либо Малый театр был не на взлете, либо у меня не очень хорошо шли дела. Бес нашептывал, что актерский век недолог и надо успеть высказать все, что хотелось бы. Надо спешить! Но я не ушел из Малого театра. Я был воспитан в эстетике этого творческого организма. Бывали в нем и неудачные спектакли, и нелучшее исполнение ролей (в том числе, разумеется, и у меня!), но это — мой театр.

В нем пока еще существует своя эстетика. Я с грустью и тревогой произношу это «пока еще», потому что — и это тоже не лучшее приобретение в нашей театральной жизни — в театр стало приходить чужое. Приходят люди, получившие признание в кино, воспитанные в других представлениях о традициях и новаторстве. Это дает театру кратковременный успех — не больше. Организм должен сам справляться с болезнями. Если он будет жить только на лекарствах, существование его незавидно и недолговечно.

В жажде поисков, новизны мы иногда поругиваем традиции, не отделяя отживших корней от здоровых, забывая о том, что традиции подвижны во времени, как подвижен воспитанный на них художник.

Наивны те, кто полагают, будто глубокие и прочные традиции тормозят новаторские поиски в постановках пьес классического репертуара и произведений современной тематики. В том, что это не так, я убедился на собственном опыте.

В дипломном спектакле «Чайка» мне, студенту, была поручена роль Треплева. О мастерстве не могло быть и речи, и я полностью доверял руководителю курса Вере Николаевне Пашенной и режиссеру спектакля Ирине Витольдовне Полонской. Они же предложили мне искать аргументы в защиту Треплева как талантливого человека, погибшего бесславно и несправедливо. В те годы бытовал другой взгляд на Треплева: в нем видели трагедию несостоявшегося, в отличие от Нины Заречной, таланта. Прошло много лет, и теперь именно такое решение образа, которое предложили мне мои учителя — верные хранители традиций Малого театра, представляется наиболее верным.

Замечу попутно, что я так и не сыграл Треплева на профессиональной сцене или в кино. И вообще не играл чеховских персонажей, хотя Антон Павлович — мой любимый писатель, как любим он и многими моими товарищами, актерами Малого театра.

И то, что Чехов до сих пор не пришел на сцену Малого театра, объясню неправильным представлением о традициях этого коллектива. Очевидно, какая-то инерция прошлого мешает нам брать в репертуар великое наследие Шекспира, Мольера, слишком осторожно относиться к встречам с Л.Толстым. Все они — авторы, близкие эстетике Малого театра. И я с печалью осознаю, что «мои» люди в их пьесах остаются молодыми, а я ухожу от них все дальше.

Но вот мысленно пересматриваю свой репертуар в драматургии А. Н. Островского. Здесь обижаться не на что: Малый театр старается достойно нести звание «Дома Островского». Играл я Тишку в комедии «Свои люди — сочтемся», Кисельникова в «Пучине» — роль, которой можно посвятить актерскую жизнь.

Традиции и новаторство не просто сосуществуют — они связаны между собой самым тесным образом. Так, прочно в традициях Малого театра заложена заинтересованность режиссеров в актере, в его судьбе, в его творческом развитии. Здесь, как нигде, понимали, что время, может быть, ни к кому так не беспощадно, как к актеру. В заботе об актерах формировался и репертуар Малого театра. Успех его режиссуры всегда покоился на актерской устремленности к новым вершинам, на страсти нашей к «езде в незнаемое».

Великим М. Щепкиным были заложены основы преемственности — связи актерских поколений. Письма его к своему ученику П.Шумскому стали уже театральной хрестоматией. Сознание необходимости этой преемственности позвало меня в Театральное училище имени М. С. Щепкина, к педагогической работе с молодежью.

Мне кажется, я унаследовал от своих учителей главное качество педагога — терпение. Оно всегда подвергалось испытаниям, а в последние годы — особенно. Молодежь приходит к нам, заранее и ко всему на свете настроенная критически. Откуда это? Ответ, мне кажется, надо искать в изобилии разнообразной, а порой и противоречивой информации, которую получает современный человек. Иному факт кажется уже закономерностью, представление о вещах путается с истинным пониманием их. Надо ли говорить, что педагогическая работа — передовая линия борьбы за культуру, за творческую связь времен, за традиции?

Я не устаю повторять своим ученикам: «Искусство — не спорт. Не надо настраиваться на соревнование с товарищем. Соревнуйся с самим собой! Добивайся своего нового качества!» Это — этический принцип актеров Малого театра.

Вспоминаю, как впервые стал партнером таких актеров, как Вера Николаевна Пашенная, Николай Афанасьевич Светловидов, Владимир Александрович Владиславский, Петр Александрович Константинов. Их отношение ко мне было поистине родительским. И не только их. Елена Митрофановна Шатрова после первого моего выхода на сцену в роли Хлестакова поднялась наверх, в нашу молодежную артистическую, и подарила мне книгу с доброй напутственной надписью.

Все эти выдающиеся актеры Малого театра были не похожи друг на друга, у них были вовсе не покладистые характеры, но их объединяла верность Малому театру и забота о его будущем. И сегодня я вижу, как загораются глаза молодых актеров, когда к ним обращено слово старших товарищей по труппе, как высоко ценят они похвалу и замечание мастера.

Если же говорить о работе молодых, то — при всем хорошем в ней,— мне кажется, что не хватает молодым азарта, стремления к глубинной разработке роли, одержимости, если хотите, то есть именно тех черт, которые всегда отмечали наших мастеров.

Нелегко до конца разобраться в причинах этого явления, но две из них назову: молодые актеры и даже студенты много снимаются в кино, на телевидении. Плохого здесь ничего нет, но, судя по невысокому уровню драматургического материала, который им предлагается, по поверхностному исполнению, можно сделать вывод, что к молодым актерам предъявляются заниженные требования. Тем не менее популярность актеров растет, и стоит ли удивляться, что они начинают подвергать сомнению высокие принципы, которые им прививает театральная школа?

И второе: в театральных рецензиях редко содержится вдумчивый анализ актерской работы, особенно если это касается каких-то негативных сторон. Рецензенты, на мой взгляд, излишне щедры на похвалы. Не успевает молодой актер сыграть успешно две-три роли, как его награждают всеми имеющимися в русском языке похвальными эпитетами. Актеру просто уже некуда и незачем стремиться, все вершины покорены. Нужно иметь большую силу воли и очень критически относиться к себе, чтобы не полюбить себя столь любимого.

Александра Александровна Яблочкина в своей книге «75 лет в театре» вспоминает; «Федотова была прекрасным учителем. От своих учеников она требовала беззаветной любви к делу. Она стремилась воспитать в нас беспощадную строгость к себе и ненависть к лени. И она умела добиваться результатов, ибо знала хорошо, что такое труд и как прекрасны его плоды. Федотова не терпела пошлости, тонко чувствовала малейшую фальшь, презирала людей, пятнавших... великое дело театра».

Профессия актера не начинается ремеслом и ремеслом не кончается. Художник, в котором не воспитаны историчность подхода к современным проблемам, увлеченность творческим поиском, чуткость к «музыке современного этапа революции» (вспомним, что А. Блок призывал к умению слышать эту «музыку»), неизбежно придет к тому, что время оставит его далеко позади.

Нет ничего обиднее, чем сознание, что зритель в зале умнее, чем вы на сцене или экране. Что время обогнало вас. Что тема, которую вы отстаивали, принадлежит прошлому. Надо обладать умением угадать, как поймет и как разделит с вами зритель ваши мысли и чувства, ваш взгляд на героя и обстоятельства, надо уметь повести зрителя за собой, найти верный путь к взаимопониманию с ним. Все это требует от актера прежде всего четкого мировоззрения, без которого все в его творчестве обратится в беспорядочный и пестрый калейдоскоп.

Актерское искусство уходит вместе со своим творцом, не остается в веках, как, например, поэма «Двенадцать». И все же, если говорить о той эпохе, картина революционного времени будет неполной, если в ней не окажется рядом с Горьким, Маяковским, Блоком, Алексеем Толстым таких актеров, как Качалов, Москвин, Хмелев, Степан Кузнецов, Пашенная, Турчанинова, Рыжова, Черкасов, Бабочкин, Марецкая, Ливанов, Тарасова, Грибов... Значит, каждый из нас, актеров, может сказать себе: «Нет, весь я не умру...» И уже за одно это стоит отдавать себя искусству без остатка.

Юрий СОЛОМИН,
народный артист РСФСР

«Театральная жизнь», 1983, №6

Юрий СОЛОМИН, народный артист СССР:

КОГДА ЖЕ КОНЧИТСЯ ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО НАД РУССКИМ ТЕАТРОМ?

Неюбилейный монолог выдающегося актера

Художественному руководителю Государственного академического Малого театра, народному артисту СССР Юрию СОЛОМИНУ сегодня исполняется 70 лет. И, конечно, любимый миллионами актер принимает в эти дни множество поздравлений, среди которых — искренние поздравления читателей «Советской России».

Юрий СОЛОМИН, народный артист СССР:
КОГДА ЖЕ КОНЧИТСЯ ИЗДЕВАТЕЛЬСТВО НАД РУССКИМ ТЕАТРОМ?
Неюбилейный монолог выдающегося актера

Художественному руководителю Государственного академического Малого театра, народному артисту СССР Юрию СОЛОМИНУ сегодня исполняется 70 лет. И, конечно, любимый миллионами актер принимает в эти дни множество поздравлений, среди которых — искренние поздравления читателей «Советской России». Но как убедился накануне наш корреспондент, настроение у Юрия Мефодьевича вовсе непраздничное.
— Никаких юбилейных торжеств, — сказал он, — проводить не собираюсь. Театр наш находится на гастролях в Нижнем Новгороде, новый сезон откроем в Санкт-Петербурге. Где-нибудь в начале ноября думаю сыграть на родной сцене спектакль «Таинственный ящик», которому отдал очень много сил. Пусть будет в честь юбилея. А сейчас не до этого. Тем более очень неприятный сюрприз только что получил. Эдакий своеобразный «подарок» к своему юбилейному дню от так называемой Роскультуры — Федерального агентства по культуре и кинематографии.
Юрий Мефодьевич пояснил далее, о чем идет речь, и попросил опубликовать это как свидетельство своей большой сегодняшней боли.
— Двенадцать лет назад меня удостоили чести стать президентом Международной ассоциации русских театров («МАРТ»). Создание этой общественной организации было продиктовано жизнью. Ведь вместе с разрушением единой великой страны мы лишились единого театрального пространства, которое на протяжении многих десятилетий представлял собой многонациональный советский театр и в котором существовали многочисленные русские театры союзных республик.
После развала Советского Союза они оказались за рубежом и с массой трудных проблем. Ведь только в Казахстане около пятнадцати русских театров. Есть они и на Украине, в Грузии, Армении — да во всех республиках СНГ и Прибалтики. Возникла потребность сообща решать некоторые проблемы. Необходимость постоянного творческого общения испытывают и русские театры, находящиеся в национальных республиках Российской Федерации: в Казани, Улан-Удэ, Йошкар-Оле и т.д.
Вот для творческой поддержки всех этих коллективов и создавалась наша ассоциация. Мы старались как могли. Проводили фестивали русских театров, встречи их руководителей, другие мероприятия, направленные на укрепление и развитие творческих контактов. Сначала центр ассоциации был в Йошкар-Оле. Затем по ряду причин перенесли его в Москву. Но характерно вот что: за все эти годы, как ни странно, мы не получили никакой поддержки со стороны Министерства культуры, а теперь — Федерального агентства, руководимого Швыдким.
Почему? Как объяснить такое? По-моему, объяснить можно лишь одним: полным пренебрежением к делу, которым мы занимались, и к русским театрам, о которых идет речь. Значит, не для всех в руководстве нашей культурой они интересны и важны. И вот теперь — этот факт, который не просто взволновал, а буквально потряс меня. Послушайте, какую бумагу получил я в ответ на свои обращения с просьбой материально помочь нам собрать руководителей русских театров, чтобы я мог отчитаться перед ними и чтобы вместе мы обсудили ряд крайне наболевших проблем. Обратите внимание: речь даже не о проведении фестиваля. Хотя я знаю, несколько фестивалей, возникших уже после нас, получают помощь и поддержку. Ну а нам — другое:
«Уважаемые коллеги! В связи с вашей заявкой на включение в план мероприятий Роскультуры 2005 года конференции руководителей русских театров России и ближнего зарубежья на тему «Сохранение и развитие русской театральной школы, взаимообмен театральных культур», которую Ассоциация русских театров Российской Федерации планирует провести в сентябре, управление современного искусства сообщает следующее.
В настоящее время Роскультура проводит работу по рассмотрению творческих проектов, заявленных на включение в план 2006 года. Последний срок приема заявок — 1 июня 2005 года. Что касается плана деятельности в 2005 году, то он находится в стадии активной реализации. Все лимиты финансовых средств распределены по плановым мероприятиям. Соответственно рассматривать вашу заявку не представляется возможным.
С уважением и наилучшими пожеланиями искренне Ваш — заместитель начальника управления современного искусства А.Б.Волков».
Что могу сказать по этому поводу? Типичная отписка! Заявку мы подали давно, несколько месяцев назад. На 2005 год. В апреле я лично обратился в эту инстанцию второй раз, поскольку нет у меня возможности на свои деньги привезти людей в Москву и обеспечить здесь их проживание, а они тоже возможности такой не имеют.
Поймите, мне надоели эти формальные отписки. Надоело ходить по кабинетам с протянутой рукой, что я делал уже не раз. Меня вынуждают отказаться от руководства ассоциацией, хотя я понимаю всю важность дела, во имя которого она была создана.
Может быть, Министерство культуры возьмет русские театры под свою опеку, используя все наши материалы и наработки? Или Союз театральных деятелей? Не знаю, найдется ли в конце концов кто-то из руководителей, кому судьба этих театров не безразлична. Ведь они — носители русской культуры во многих регионах России и в республиках ближнего зарубежья. А кто же будет заботиться о русской культуре, о ее традициях, о ее сегодняшнем и завтрашнем дне?
Положение на сегодня с деньгами в нашей стране меня удивляет и удручает. Говорят, у государства есть большой стабилизационный фонд. Говорят, деньги где-то лежат под какие-то проценты на какой-то особый случай. Но что за «особый случай» имеется в виду? Наверное, трудное состояние многих наших театров особенной заботы для государства не представляет, так же как и трудное состояние образования, науки, армии. Во всяком случае, реформы, которые здесь проводят сейчас, по моим наблюдениям, оборачиваются зачастую не к лучшему, а к худшему.
Вот и реформа театра, нависшая над нами, воспринимается как серьезная угроза. Может быть разрушена театральная система, которой мы по праву гордились и которой завидовали наши коллеги за рубежом. Во главу угла ставится не искусство, а деньги, прибыль. Но ведь искусство и бизнес далеко не всегда совместимы! Да, надо думать о финансовых сборах в театре, о содержании театрального здания, но без поддержки государства настоящей культуре трудно выживать. И что будет, если государство окончательно на произвол судьбы бросит театры, особенно в регионах — так называемые провинциальные?
В любом городе, каким бы провинциальным и небольшим он ни был, театр всегда находится в центре, олицетворяя значение, которое ему придавалось, и уважение, которым был окружен. А теперь представьте, посчитают где-то наверху и скажут: мол, невыгоден. И устроят в театральном здании какой-нибудь развлекательный центр. Ну и что будет? У нас уже сколько замечательных клубов и дворцов культуры отдано за последние годы под казино и прочие коммерческие заведения, ничего общего с культурой не имеющие! Они не воспитывают людей, как традиционный русский театр и не развивают их эстетически, — наоборот, разлагают и растлевают.
Вот о чем душа болит.
Когда-то, в нелегкое время для Малого театра, который в будущем году отметит свое 250-летие, Александр Николаевич Островский воскликнул: «Господи, когда же кончится издевательство над русским драматическим театром?»
Право, и мне сегодня хочется так воскликнуть, думая о нашем российском театре в целом и о реформе, которая угрожает ему. Всевозможных издевательств в нынешней нашей жизни, увы, хватает. Не станет ли эта реформа очередным издевательством, причем весьма болезненным не только собственно для театра, но и для всей страны по имени Россия?

Записал Виктор КОЖЕМЯКО.
«Советская Россия»