Анна
19 октября 2025 г.
"Большая тройка" (17 октября 2025 г.)
Прекрасный спектакль, с логически выстроенной сюжетной линией, требующей от зрителя для её всецелого понимания как неусыпного внимания к деталям реплик и артистически тонко передаваемых особенностей поведения лидеров и их верных адьютантов, так и купажа из фоновых знаний в области мировой и отечественной истории, истории международных отношений и т.д.
Например, без знания особенностей американского ленд-лиза, да и условий и обстоятельств предоставления гуманитарной помощи новой России в 90-е, сложно в полной мере осознать глубину шутки про американскую газовую плиту на кухне Ливадийского дворца, "которая сломалась".
На первый взгляд, война ещё не окончена, потери, боль, грязь, разрушенные города Советского Союза, которые ещё предстоит восстанавливать, и тут вдруг откуда-то американская плита? Откуда? Почему?
Первая встреча трёх лидеров и их адьютантов.
Важна каждая деталь даже в том, как каждый из боевых офицеров представляется.
Алексей - четко, кратко, должность, свои обязанности, ничего личного, собранность и долг. В этой эмоциональной скупости - огромное мужество пережитого боевого прошлого. Ему есть, о чем молчать, как о прошлом, так и о настоящем, зритель уже в курсе запущенного спускового механизма предстоящей личной драмы Алексея.
Но сейчас - заседание, и он будет выполнять свои обязанности, а не заниматься смакованием былых побед или погружением в свою личную боль.
Смит. Его первичное выступление вызывает аллюзию на "город опущенных глаз" (Париж).
Не очень убедительно звучащая попытка оправдать медлительность в продвижении союзнических войск.
Генри. Полный "самопиар", говоря языком XIX века, фонтанирующая самовлюбленность и всеобъемлющая вера в собственный героизм и исключительность.
Подробный доклад о том, где проходил службу, какие награды имеет, финальным аккордом становится декламация о том, что был дважды ранен.
Фундамент под осознание американцами исключительной роли США в Победе во Второй Мировой войне уже заложен.
Был ли ранен советский офицер Алексей?
Мы не знаем. Возможно, и был.
Но для него - не время бравировать прошлым и заниматься самолюбованием, война не окончена.
Советский Союз, потерявший в этой самой
кровопролитной бойне, 27 млн человек, не мог позволить себе расслабляться, нужна была концентрация воли, сил моральных и физических, чтобы двигаться вперед, добивать фашизм, нацизм, а затем восстанавливать разрушенную страну.
О физической и душевшой боли пережитого, прошедшие через горнило войны советские офицеры да и гражданские не любили вспоминать, а тем более бравировать.
Многогранно показаны особенности дипломатической игры лидеров Большой тройки. Однако, в стиле их поведения на первой встрече уже прослеживается угасание былого величия Британской империи, окончательный и бесповоротный крах Версальско - Вашингтонской системы международных отношений, установившейся по итогам Первой мировой войны, когда миром дирижировали Великобритания, США и Япония. По сути, отпускать выдержанные в рамках дипломатического политеса "подколы" в адрес союзников позволяют себе только Маршал Сталин и Президент США Рузвельт, Черчилль лишь многозначительно отмалчивается.
Очевидно, дальше глобальный миропорядок будут вершить две сверхдержавы.
Уважения, отдающего хинильной горечью, достойно отсутствие двойных стандартов при реализации Сталиным поступата "это не жестокость, а необходимость".
Этим принципом он неустанно руководствуется не только на глобальном, внутриполитической уровнях (фильтрационные лагеря) , в частных случаях (судьба Алексея и его семьи), но и применительно к своей семье.
Полный спокойствия и уверенности ответ Сталина Рузвельту на реплику о том, что у вождя один сын - герой, а другой - предатель, это не только умение удержать удар и парировать, это еще демонстрация того, что самый высокий спрос - с самого себя.
Знаменитый ответ "Фельдмаршалов на солдат не меняем". Это не только громкие слова, но и демонстрация, что даже на уровне главы государства, "Мы за ценой не постоим! "
Оставленная без внимания первая часть реплики Рузвельта, про сына - героя, беззвучно сказала о многом.
И здесь не только отсутствие желания бравировать карьерным ростом собственного сына.
Но, возможно, и осознание глубокой трагедии судьбы Василия, начавшего войну лейтенантом, а закончившего её генерал-лейтенантом.
Но это уже другая история...
У разряжающего наэлектризованную обстановку сюжета о слоненке Дамбо, так увлекшего умирающего Рузвельта, своя роль - триггера, иглы, попавшей в защемленный нерв Алексея.
Мечтательная реплика Рузвельта:
"Но когда-нибудь я, как слоненок Дамбо, расправлю свои уши и брошусь вниз... " - попадает в сердце Алексея, до этого стоявшего навытяжку у кресла вождя, выбивает из колеи, требует хотя бы какого движения, совершения действия, любого, а лучше - ухода от чужих глаз.
Единственный выход в заданных условиях спросить разрешения - передать подписанные документы Молотову.
Его боль, личную драму выдала лишь чрезвычайная бледность, не укрывшаяся от внимания американского президента.
Финальная сцене подхода адъютантов к столу прощального ужина беззвучно сказала о многом.
Оптимизм и беззаботная радость жизни американского лётчика, размеренность и увлеченное смешивание коктейля Смита - да, он не смог удержать, предостеречь своего шефа от уступок, но в целом - не все так плохо, и, наконец, он может позволить себе расслабиться, да и пропустить стаканчик-другой. "Смит, меня раздражает, что Вы ничего не пьете", - все Ялтинская игра окончена. Теперь Смит, стремившийся сохранять трезвую голову, может разрешить себе многое, побаловать себя
И Алексей, на натянутых нервах,
резкими отрывистыми движениями хлестнувший себе водки, закуривший папиросу, протяжно затягивающийся и сквозь частые вилки дыма вглядывающийся вдаль...
Пружина сжата...
И вновь: "Браво!"