Кинопоиск в июле запустил «Этерну» — масштабный фэнтези-проект по мотивам цикла романов Веры Камши. Иван Трушин, сыгравший Ричарда Окделла, рассказал о своем опыте работы в большом кино и театре, а также о том, как он совмещал серьезные съемки и учебу в институте. Большое интервью для портала Кино-Театр.РУ.
Кинопоиск в июле запустил «Этерну» — масштабный фэнтези-проект по мотивам цикла романов Веры Камши. Сериал подходит к экватору, события набирают обороты, а страсти накаляются. Иван Трушин, сыгравший Ричарда Окделла, рассказал о своем опыте работы в большом кино и театре, а также о том, как он совмещал серьезные съемки и учебу в институте.
«Этерна» — проект редкого для России масштаба, в котором у вас главная роль. Как вы попали в проект?
Я попал туда случайно. Ребята уже заходили съемочный процесс (дело было два года назад, в мае), и буквально за полторы недели до начала съемок мне пишет агент: «Слетел главный герой, может, попробуешь?» Они, конечно, медийный каст собирали, но попробовать стоило. Я пришел на первые пробы, и мы с кастинг-директором сделали две сцены. Она мне сразу дала какие-то вводные по манере игры, как существуем в этом жанре. Сейчас всё же много сказок снимают, там есть условности определенные — где-то нужно фарса поддать или, наоборот, по-бытовому сыграть. Тут как раз всё по-бытовому, остренько, очень по событиям четко.
На следующий день меня пригласили на ансамблевые пробы — уже с актерским коучем. И так смешно получилось: в первый день всё было спокойно, будто никто вообще никуда не торопится и всё хорошо, а на следующий — такая суетища! Я еще и сам на мандраже, захожу, а там все бегают, делают что-то. Но попробовались с коучем так обстоятельно — часа два записывали варианты, придумывали, добавляли. Вечером в тот же день позвонили мне и сказали, что утвердили, — уже послезавтра нужно лететь в Питер на примерку грима и костюма.
Было очень страшно на самом деле. Объем еще такой: меня сразу настращали, что там целая вселенная, огромный лор (ред. – фоновая информация о выдуманном, фэнтезийном, мире, его истории, культуре, традициях и т.д.). Это же надо понимать законы вселенной и учитывать всё! Нужно жить по другим каким-то правилам, с другим менталитетом в этом проекте. Слава Богу, повезло с ребятами, которые мне помогали. У меня был очень классный коуч Стас Румянцев — он мне помогал на площадке и вне съемок. Плюс креативный продюсер Никита Сугаков. Мне кажется, он максимально разбирается во всем: в фандомах (ред. – названия субкультур, состоящих из фанатов чего-либо или кого-либо), лорах. Он — настоящее мое спасение. Шоураннер и продюсер Женя Баранов тоже помогал сильно: он всегда был на площадке, подходил, подсказывал что-то. С Серёжей [Трофимовым], режиссером нашим, мы нашли общий язык смене к пятой. Он, конечно, мастер, было страшно и волнительно, но в то же время очень круто.
Помню, я к первой смене сценарий не успел дочитать — читал в дороге и думал: «Господи, это же мы вот это всё делать будем, экшн этот безумный, Голливуд прям — а я на третьем курсе института». И это прям шок какой-то был — не сказать, что неподъемный материал, но было трудно. Все навыки, что за три года учебы наработал, сразу стали формальностью, потому что ты заходишь на площадку и просто заново учишься. Еще сценарий — страниц 150, с ним-то что делать вообще? Но ничего, как-то пошло-поехало, профильную литературу читал. По фэнтези меня больше ребята качали, а всякие разборы профильные — это уже я сам. Прочитал записи и тетради Смоктуновского о том, как он разбирал роли в кино, про работу в театре. Там классная система, очень всё структурировано, помогает арку персонажа выстроить и поэтапное развитие.
Как раз хотел спросить, не страшно ли было браться за такую крупную задачу?
Очень страшно. Приходилось держать лицо, вариантов других не было.
Ричард Окделл — каков он? Трудно ли было вжиться в роль?
Интересное дело: может, я сам всё так притянул, конечно, но у нас нашлось много точек соприкосновения — и в характере, и во взглядах на мир, и просто. Будучи подростком, я учился в кадетской школе, так что к муштре я с детства приучен. Плюс много спортом занимался: родители в детстве во всякие спортивные секции водили. Меня это все здорово закалило и дало какую-то вспыльчивость сильную. Я всегда заводился с полуслова, прямо как Ричард: он этим здорово выделяется на фоне остальных унаров (так называются в проекте ученики военного училища, будущие оруженосцы у благородных господ — прим.ред). Такая вот отличительная черта: он может до какого-то предела держаться, до точки кипения, но если взрывается — то всё, головы летят. Ну, это дальше по сюжету будет, уже спойлеры пошли (Смеется).
Еще у Ричарда есть какая-то очень большая мысль, с которой он пытается самостоятельно разобраться. То есть вся его арка, как мне кажется, строится на том, чтобы найти в себе уверенность и самостоятельность. Это юноша, который оказался в сложных обстоятельствах не потому, что он такой-сякой и как-то выделяется. Будь у него все хорошо, он бы и воспитывался, как остальные ребята в Лаике, — был среднестатистическим унаром, грубо говоря. Но его, конечно, выделяет история с отцом и то, что мать его настраивала всё детство на месть. И всё это еще под конвоем: они же жили в доме под постоянным надзором. В общем, есть много всяких факторов, которые сделали его немного асоциальным. Надеюсь, у меня получилось это показать — и в первых двух сериях, и дальше. Он немного наивный: на всё ведется, не понимает, почему с ним так поступают. Вернее, зачем — ради провокации? В этом же смысла нет никакого — просто борьба за их формальную честь и за псевдослужение королю. В целом, он так часто сталкивается с трудностями и преодолевает их, что к концу сезона становится вообще другим человеком.
Говорите, что учеба в кадетском корпусе и спорт помогли быстрее войти в нужное состояние. Помогло ли это осознать бытие в Лаике?
Да, конечно. В любых обстоятельствах нужно использовать актерский багаж: все упражнения, что мы делали, — то же фехтование, борьба и прочее. Мы на съемках по лесу бегаем, испытания какие-то проходим — тут как раз и спорт, и кадетка помогли найти более уверенную пластику, физику, персонажа нащупать. Весь мой бэкграунд, спасибо родителям за это, здорово помогает — всегда на руку, что я с детства активно во всё это включался, и теперь мне гораздо проще и быстрее схватывать многие вещи на площадке.
Я же не только физически могу что-то делать — я еще в голове всё обрабатываю, почему и как что делаю: оно всё намного быстрее в нейронную связь соединяется. Я могу сообразить, как мне сделать так, чтобы было легко, и движения сразу получились бы естественными. Разумеется, помогает и спортивная закалка: если вдруг не получается с первых разов, как-то внутренне собираешься и всё равно делаешь. Но это со временем стало проходить: я сейчас, видимо, немного вырос из этого максимализма и просто начал больше дышать. Стал спокойнее, теперь более качественно к делу подхожу. Мне кажется, я с детства шел к тому, чтобы убрать суету и идти спокойно вперед.
А что насчет езды верхом?
У нас не так много занятий верховой езды было на самом деле, а до этого я на лошади мог разве что посидеть — пока она сама везла. Никаких законов управления лошадью я не знал. Так что на площадке приходилось учиться. Но я и не помню ни одного проекта, куда бы я приходил — и всё сразу было готово. Всегда что-то прямо на площадке дорабатываешь, приноравливаешься. Лошади, опять же, все разные: мне вот повезло, настоящий киноконь попался — умный, соображал быстро. Пройдешься с ним по рисунку пару раз, а он уже понимает примерно, что ему делать: тут рысью пробежать, тут приостановиться, тут шагом пойти. И вот я уже распоряжаюсь по-актерски спокойно, куда мне посмотреть, где его остановить. Очень-очень классно, что повезло с хорошим конем.
Многим ребятам попались молодые, необъезженные еще кони. Бывало, хлопушка хлопает — и они разбегались. Мы их с трудом в линию соберем, опять запуск, мотор, хлопушка — а они опять разбегаются. В одной из сцен у моего героя рука ранена, воспаление, сепсис, все дела. И я сижу, накручиваю себя понемногу, чтобы существовать во всем этом. И так всё долго длится — понимаю, что мне уже и правда плохо становится, почти умираю, а мы никак снять не можем, потому что лошади у ребят бегают. Забавно было.
Были ли вы знакомы с циклом Веры Камши до съемок? Если нет, удалось ли познакомиться?
Во время съемок читал первую книгу. Вообще я старался отовсюду информации набрать: и пилот смотрел, и фанфики (ред. – любительские сочинения по мотивам популярных оригинальных произведений) читал — те, что адекватные, а то там прям жесть бывает (Смеется.) Еще в фанатских группах сидел, потому что там поклонники такие есть, которые дословно во всем разбираются, — их посты почитать, так там всю роль разобрать реально. Ну и к первоисточнику, разумеется, обращался. Мир огромный, со своими законами. Мне кажется, наши авторы в этом плане очень хорошо сценарий адаптировали, он получился более динамичным. Во время съемок что-то додумывали, меняли немножко — получилась как бы коллективная работа. На книжный образ своего героя я тоже опирался, потому что это литературный канон, у которого много поклонников. Фанаты книжного цикла пристальнее других зрителей будут смотреть наш проект, возможно, будут выискивать несоответствия, потому что экранизация не может следовать книге точь-в-точь. Но я правда старался учесть все, что происходит с Ричардом, — по крайней мере до того момента, где у нас сезон заканчивается.
Сериал, судя по отзывам в сети, приняли скорее тепло — причем как критики, так и зрители. Были ли ожидания на этот счет?
Честно — мы очень долго ждали. С момента съемок прошло два года. Я понял, что ожидания эти вызывают только тревожность, и это не совсем сходится с моим мироощущением. Так что пытался максимально абстрагироваться, но, естественно, не всегда получается: мы ж всё равно зависимы от этого. Но да, читал много и хороших комментариев.
Вообще я для себя выделил несколько категорий людей, которые комментируют и сериал, и постпродакшн. Есть ребята и девчонки, которые с нами уже долго: они прям с первых анонсов уже здесь, прям фанаты-фанаты, грубо говоря. Вернее, не фанаты, а просто очень благодарные зрители, которые с трепетом относятся к тому, что мы сделали. К ним сейчас еще новые пришли такие же ребята, которые положительно отзываются о проекте. Им всё нравится.
Есть фанаты книги, они настолько давно во вселенной «Этерны», и у них, конечно, есть вопросы к сценарным решениям. Видимо, не понимают, что все-таки книга — это книга, а кино — это кино. Очень жаль, что они не хотят даже попробовать принять наш взгляд на события из книг, то, как мы это видим, как сделали. Ну, увы, жизнь такая штука, всех не переубедишь — они поклонники цикла, тут ничего не сделаешь. Главное, если будут смотреть, а там, глядишь случится автоподмена — и они продолжат смотреть дальше.
Есть те, кто просто хейтит русское кино. То есть для них наша проба — это что-то автоматически плохое. «Я такое из принципа смотреть не буду, потому что это русское, а значит — плохое». Этого я совершенно не понимаю на самом деле — зачем писать-то? Смысл какой? Никогда не понимал хейт в принципе, буллинг и так далее. Это странно, как по мне.
Ну и четвертая каста — это те, кто не в контексте, но всё равно смотреть не собираются. Пишут в комментариях: «И что? Класс. Смотреть я это не буду». Вот это я тоже не понимаю. Не хочешь — не смотри, зачем про это писать? Вот такие четыре типа я за первые десять дней после выхода сериала для себя выделил. Но классно, что много хороших отзывов. Это хорошая работа: я два года назад сделал всё, что мог. Сейчас я, конечно, смотрел, и возникали к себе, как к артисту, вопросы: где-то можно было потоньше сделать, где-то вообще по-другому сыграть. Это нормально. Это говорит, что я нахожусь в процессе, анализирую. В общем, веду работу.
А что насчет пятой касты — тех, кто сравнивает «Этерну» с «Игрой престолов»? Не раздражает?
Нет, не раздражает. Людям нужен какой-то референс, с чем сравнивать, это нормально. На незнакомое тяжело повестись, решиться — проще, когда есть какая-то ассоциативная линия. Конечно, странно звучит, что это «русский ответ» «Игре престолов». Нас еще и с «Дюной» сравнивают. Мне кажется, классно, что у нас получилась своя история, которая чем-то и «Дюну», и «Игру престолов» объединяет. И вообще, такой вот фэнтезийный мир — даже от «Гарри Поттера» что-то есть. В определенный момент все знания про фэнтези уже накопились, и люди к нему привыкли, всё приелось, а тут мы — и результат, мне кажется, хороший. Для нашего кинематографа классный проект получился — элементарно по качеству: для меня это всё выглядит очень масштабно, эпично. Есть ощущение, будь сейчас другая ситуация с выходом на международные рынки, уверен, продюсеры этот сериал могли бы спокойно продать для показа тому же Netflix, и они бы с радостью его купили. Этерна — это правда большая, глобальная история, в России такого не было еще точно. Это отличный жанр, надо развиваться в этом направлении, он много в себе интересного несет. В каком еще жанре можно получить такую потрясающую возможность для эскапизма и путешествия в параллельную реальность?
Вы упоминали, что снимались на третьем курсе. Тяжело ли было совмещать учебу и работу?
Там произошла очень странная и смешная штука. У меня третий курс тяжелый был вообще: я уже начал вне института подрабатывать потихонечку, какие-то проекты уже пошли. И вдруг в апреле я почувствовал, что у меня в конце мая что-то будет — ну или в июне проект какой-то. Не знаю, кто или что мне это подсказало. Забавно, что так и получилось. В общем, я начал заранее сдавать сессию, говоря, что у меня уже что-то есть, но без подробностей, — и мне разрешили досрочно сдавать. Я готовился, сдавал по два экзамена в день, а потом случились пробы «Этерны», утверждение на роль. Смотрю — а все экзамены, что я закрыл досрочно, выпадали ровно на съемочные дни. Обалдеть, конечно, — совпадение на миллион. Кажется, таких историй не бывает просто. Никаких вообще стыков, я всё заранее закрыл — и всё. Потом еще приезжал, конечно, в июне: закрывал параллельно сессию, пока съемочная группа ездила в Дагестан и Узбекистан. Там несколько смен было, а я в этот промежуток как раз закрыл всю практическую сессию и теорию, которую нельзя было отдельно сдавать. Удивительное, в общем, стечение обстоятельств, чему я очень сильно удивился.
Да уж, звучит почти как чудо.
Я считаю, что в России нет актерской карьеры — есть актерская судьба такая вот. Нужно просто попасть в нужное место в нужно время — и тогда всё само случится. Потому что невозможно всё заранее продумать — надо просто попасть в обойму, чтобы ты «стрельнул» и пошел дальше. А вот как попасть в эту обойму — это уже другой вопрос. Реально, спасибо продюсерам, что решились меня взять в проект — это же какой риск для них был, на самом деле. За неделю до съемок разутверждают актера, который уже репетировал роль Ричарда. У меня где-то до смены 11-й, наверное, было чувство, что в любой момент мне могут сказать, что я плохой актер и надо на другого менять. Жутко переживал, но старался виду не показывать. Всё переживал в отеле, а потом собирался, выезжал на площадку и выкладывался по-максимуму. Да у меня и выбора-то не было: нельзя было ударить в грязь лицом.
Как сложились отношения с коллегами на съемках «Этерны»? Знаю, что вы сдружились Алексеем Лукиным.
Мы на съемках одной большой семьей стали, сдружились хорошо. Проект реально был огромный, все эти переезды в другие города нас классно сплотили. Плюс в Питере мы жили в экспедиции — три месяца не выезжали. Мы как туда уехали, так я в Москву буквально на пару дней возвращался — и ехал обратно. Весь июль в Питере прожил, до середины августа даже. Так что да, иного выбора не было, общались только друг с другом.
Ко мне хорошо относились, хотя это и был мой первый проект. Лёша вообще меня очень поддержал. Мы когда только познакомились, я почувствовал от него какой-то скепсис, типа «Я уже снимаюсь, а ты-то кто такой?». Но нет, на сменах быстро со всеми сошлись, как-то на приколах сразу все отношения построились. После первой смены ко мне Леша подошел и сказал: «Слушай, ты меня, кажется, обманываешь, что это первый проект — очень уверенно в кадре держишься». Мне это тоже очень помогло: Лёша был для меня авторитетом априори, потому что уже давно в киноиндустрии крутится, и это были очень важные для меня слова.
И, конечно, дуэт с Чурсиным. На первой смене тяжело было, правда: мы по-человечески общий язык быстро нашли, а вот по-актерски немного тяжеловато было, он очень технично и точно работает. Мне как студенту не хватало, чтобы меня научили как надо: я привык идти от партнера, как-то за него «цепляться», видеть, что он делает. Это мне все нужно десять раз внутри сделать. А Юра настолько профессионально действует, буквально: «Смотри, мы сейчас зайдем туда, ты смотришь сюда, потом на меня, потом расходимся». Начинаем снимать, а я прям как котеночек, об него как об стенку каменную пытаюсь зацепиться, а у меня не получается. Потом нормально всё пошло. Он меня много чему научил, кучу интересных приемов рассказывал, каких-то технических своих пристроечек, фишечек. Очень круто было — он очень хороший наставник. С остальными взрослыми артистами я как-то особо не контактировал, у меня и сцен особо с ними не было. С Любой Константиновой, королевой, у нас тоже классная история получилась — такая локальная, камерная очень, хорошая. В общем, интересно было, классно так работать.
А как вы вообще пришли к актерской стезе?
На самом деле я давно на сцене. В семь лет в музыкальную школу пошел, там на гитаре научился играть, в народном хоре пел, класс по вокалу окончил. Потом, когда из рабочего поселка переехали в город, я в кадетскую школу поступил и начал потихоньку эстрадным вокалом еще заниматься. Мы с ребятами в военно-патриотическом объединении собрали вокальное трио, даже выступали по разным городам. До сих пор хорошо общаемся, а с одним вообще в институте вместе учились, на одном курсе.
В десятом классе ездили с ребятами на творческий фестиваль, самые младшие были, остальные из институтов уже. Мы с ними пообщались, и они говорят: «Обязательно, обязательно, ребята, идите в профессию, которая нравится, выбирайте институт, который самим нравится, куда душа лежит». Меня в этот момент прям сильно переклинило. Точно помню: 1 декабря 2018 года — в этот день понял, что пойду в театралку, и начал потихонечку готовиться. Меня товарищ из трио как раз позвал в студию, в ДК. Я там позанимался немного и стал профильно готовиться, искать программу, русский и литературу сдавать. Ну и всё, такая вот провинциальная мечта появилась. Самое смешное, что у меня с другом абсолютно одинаковая программа была на поступлении. При этом мы разные по типажу: он такой низенький, толстенький, я высокий и худой, а читаем абсолютно одно и то же. Не знаю, почему так случилось. Помню, сидели в бане и читали друг другу стихи: он — по-театральному, выдерживая ритм, а я всегда пытался читать очень по-бытовому, как будто мы просто разговариваем. И уже на этом контраст получился, а то даже видосы на одном фоне были, и программа одна. Так вместе и поступили на первый курс, а потом все четыре года вместе в общаге прожили. Слава Богу, что так случилось. Я сдал русский и литературу на ЕГЭ и просто уехал в Москву поступать, в Новосибирске даже не пробовал. Я понял, что это бессмысленно: никакого развития там меня не ждет. Поэтому сразу поехал в Москву, и все: поступил, обалдел от этого и начал учиться.
Знаю, что сейчас вы работаете в Малом театре. Что больше нравится — кино или театр?
Сложный вопрос. Я тут как раз с Чурсиным по этому поводу разговаривал, и он мне сказал такую вещь: театр — это в любом случае кабала. Но театр — это жена, а кино — любовница. Нет, я безусловно осуждаю подобное в отношениях, но это на удивление точная фраза в отношении творческой деятельности артиста. Мне кажется, каким бы хорошим киноактером ты ни был, нужно всё равно тренировать инструментарий. Поэтому я и не могу найти для себя какое-то одно направление. Если бы прям нужно было выбрать и были бы, например, безвылазные съемки в кино — я бы выбрал кино. Оно мне как будто дает больше уверенности в том, что я делаю. На сцене — это всегда пробы, это сильнейший трепет, который я очень люблю. И даже если в перспективе, ну дай Бог, в карьере всё хорошо сложится, и по съемкам всё будет хорошо, я бы хотел хотя бы раз в месяц стабильно играть спектакля два точно. Это, мне кажется, очень важно. Я сейчас первый свой сезон отработал и понимаю, что в этом есть классный энергетический обмен. Мне это много сил дает после спектакля: ты вот отпахал два с половиной часа на сцене — и вышел довольный. И приятная усталость, и классно как-то, и жить хочется, и вообще всё супер.
А большая разница между работой там и там?
Да, разница сильно ощущается. На сцене есть какая-то полоса энергии, линия гармонии, в которую нужно попасть, когда ты зал чувствуешь, а зал чувствует тебя. Я такое ловил, наверное, от силы один или два раза: когда я понимаю, что сейчас весь зал в моем распоряжении, все они на меня смотрят, слушают, молчат. Очень крутое ощущение внутри, просто выплеск гормонов счастья. Очень, опьяняющее ощущение.
В кино всё иначе. В театре ты зашел и тянешь ту самую линию до конца, нет права на ошибку. А в кино такое право есть, и ты можешь смотреть, делать варианты точнее. Другой вопрос, что ты заморачиваешься, чтобы каждый раз максимально выкладываться, а это очень трудно. Это по-актерски должен быть навык сильный, чтобы каждый раз было качественно, — никогда же не знаешь, какой дубль выберут. А если вдруг схалявил в дубле, и его выберут, то никто же не будет знать, что там еще несколько хороших дублей было: все будут этот плохой смотреть, где ты схалявил. В общем, много нюансов. На съемках есть какая-то, не знаю, легкость, размеренность сотворчества, в театре ты выживаешь, как в «Голодных играх». Но в том и прелесть, мне кажется.
И про кино: с кем вообще хотелось бы поработать в будущем?
Очень хочется с кем-то из зарубежных, но у меня с английским туговато, я его подтягиваю пока. Мечтаю поработать с Хоакином Фениксом — это 100%. Да в целом с этой вот кастой крутых медийных актеров Голливуда: с ДиКаприо, с Брэдом Питтом, с Джонни Деппом. Даже не поработать, а просто пообщаться, понять, как они это всё воспринимают, как видят, их мироощущение. Из режиссеров, конечно, очень хотелось бы у Финчера сняться. Что-то крутое у Нолана сделать — безусловно, да. Еще есть любимый Уэс Андерсон — это вообще прям невозможно. Но там такая, немножко камерная история: очень редко туда впускают каких-то новых людей. Но поработать с ним было бы круто, потому что это стиль и уровень.
Однажды мы с Юрой Борисовым пересекались, разговаривали, когда он приходил к нам в институт, но хотелось бы больше узнать про его подход к работе. Он, кстати, простой парень, двигается чисто на энергии, на эмоциях, на каком-то эфемерном пространстве, будто не здесь немного. Максимально простой, максимально легкий, мне это очень нравится… Из театральных режиссеров очень хотел бы еще поработать… или мы про кино говорим?
Можно и про театральных, тоже интересно.
Очень хотел бы с Антоном Федоровым поработать, он в последнее время прям «раздает» вообще, очень круто. Также с Евгением Писаревым, Владимиром Данаем. Ну и с Дмитрием Крымовым.
Из кинорежиссеров, наверное, с Ромой Михайловым было бы здорово повзаимодействовать. Я уже «Жар-птицу» посмотрел, «Путешествие на Солнце и обратно» еще не успел глянуть. В общем, познакомился с его историями — мне кажется, что человек будто в своем классном мире существует. И это интересно. В этом есть уникальность.
В финале традиционное: есть ли уже какие-то крупные планы? Кроме продолжения «Этерны», разумеется.
Сейчас такой процесс классный идет — даже не знаю, не хочу ничего загадывать. Из больших планов: в кругосветку скататься, коалу пообнимать, мир посмотреть, впечатления завести, и уже мегазаряженным начать показывать хорошую работу. Вот такие планы. Я понимаю, что у меня еще много пробелов — есть полочки, которые нужно книгами заполнять, кругозор расширять. Помню, на первом курсе у нас был разговор с педагогами после первого полугодия. И мне сказали: «Вань, ты приехал из деревни своей и смотришь на мир вот так прямо, а надо смотреть широко, понимаешь? Со всяких сторон смотреть нужно». И это в меня как-то попало, я начал намного объемнее и на мир смотреть, и вокруг на что-то внимание обращать, на что раньше не смотрел никогда. Искать какую-то идеальную версию себя — не как в «Субстанции», конечно, это ту мач. Есть к чему стремиться, работы много.
То есть по творческим планам пока сказать не готовы?
А, в этом смысле. Сейчас в театре надо делать «На всякого мудреца довольно простоты», где я играю Глумова. Пожалуй, самый большой объем текста, что я когда-либо учил. Очень хочу сделать роль. Мне кажется, она для меня пока еще возрастная чуть-чуть, но ничего, и это подтянем, нормально. Еще в театре будем «Белую гвардию» выпускать: там Ангелина Стречина играет одну из главных ролей, я играю Шервинского, и много хороших ребят еще. Денис Косиков сейчас пришел в театр, Игорь Петренко... Режиссер Алексей Владимирович Дубровский хороший актерский состав собрал. Мне кажется, очень интересный спектакль получится.
Думаю, наш театр здорово развивается. Я давно проникся мыслью, что на мой период придется большой расцвет Малого театра, и мне очень хочется в это верить, что в момент, когда я буду служить в театре, в ближайшие три или пять лет, наступит хорошее время, которое поднимет театр еще выше, чем когда-либо вообще. Это, конечно, немного пафосно звучит, но у меня просто ощущение такое, и я ничего не могу с этим поделать. Дай Бог, чтобы правдой оказалось. Ну а в кино проекты есть, но пока ничего говорить не могу — договоры подписал.
Подробнее на Кино-Театр.РУ https://www.kino-teatr.ru/kino/person/1193/
Текст: Сергей Сергеенко
25.07.2025
Фото: Кинопоиск
