17.03.2006
Подробнее
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЮБЕЗНОВ
На страничке собраны ранее не публиковавшиеся на сайте материалы о жизни и творчестве народного артиста СССР Ивана Александровича Любезнова…
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЮБЕЗНОВ
На страничке собраны материалы о жизни и творчестве народного артиста СССР Ивана Александровича Любезнова…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
И.А.Любезнов в роли Двоеточие в спектакле по пьесе М.Горького «Дачники»
И.Любезнов – Бородатый солдат в спектакле по пьесе М.Горького «Достигаев и другие»
И.Любезнов – Боровцов в драме А.Н.Островского «Пучина»
Иван Александрович ЛЮБЕЗНОВ родился 19 апреля (2 мая) 1909 г. в Астрахани. В 1931 году окончил Государственный институт театрального искусства и был принят в труппу Малого театра. Потом работал в Московском театре сатиры, а с 1948 года снова выступал в Малом театре, на сцене которого создал много запомнившихся комедийных образов. Лучшие роли Любезнова в театре: Орлов, Сашка («Таланты», «Сашка» Финна), Андрей Белугин («Женитьба Белугина» Островского и Соловьева), Верба, Дремлюга («Калиновая роща», «Крылья» Корнейчука), Двоеточие («Дачники» Горького). В кино Иван Любезнов снимался с 1935 года, дебютировав в фильме «Вражьи тропы». Известность ему принесла сатирическая роль счетовода Ковынько в картине Ивана Пырьева «Богатая невеста» (1938). Среди других интересных ролей актёра — лейтенант Демидов в фильме «В шесть часов вечера после войны», генерал Иволгин в экранизации «Идиота», маршал Толбухин в военно-историческом фильме «Солдаты свободы». Одна из лучших ролей актера — Двоеточие в снятом для телевидения спектакле Малого театра «Дачники» (постановка Бориса Бабочкина). С 1928 г. выступал на эстраде как чтец. Недолгое время был женат на своей однокурснице, будущей «звезде» советского кинематографа, Марине Ладыниной. Народный артист СССР (1970). Лауреат Сталинской премии (1946, за фильм «В шесть часов вечера после войны»).
Умер 5 марта 1988 г. в Москве.
ПУБЛИКАЦИИ:
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЮБЕЗНОВ О.Дзюбинская Из книги «Малый театр 1824-1974»
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА
Сезон 1948/49 г.
Кривошеий — «Московский характер» А. В. Софронона,
Почтмейстер — «Ревизор» Н. В. Гоголя.
Сезон 1949/50 г.
Минаев «Тайная война» С. В. Михайлова и Л С. Самойлова,
Верба «Калиновая роща» А Е Корнейчука.
Сезон 1950/51 г.
Макдональд «Голос Америки» Е. А Лавренева, Андрей Калмыков — «Семья Лутониных» бр. Тур и И.А. Пырьева.
Сезон 1951/52 г.
Романюк — «Калиновая роща» А. Е. Корнейчука,
Шибаев — «Незабываемый 1919-й» В В. Вишневского.
Сезон 1952/53 г.
Фролов — «Северные зори» Н. Н. Никитина.
Сезон 1953/54 г.
Мак Кеннеди — «Шакалы» А. М. Якобсона.
Борейко — «Порт-Артур» И. Ф. Попова и А. Н. Степанова.
Константин Каркунов — «Сердце не камень» А. Н. Островского.
1955/56 г.
Скупень — «Такие времена» Е, Юрандота,
Дремлюга — «Крылья» А. Е. Корнейчука,
Прохор Храпов — «Васса Железнова» М. Горь¬кого.
Сезон 1956/57 г.
Привратник — «Макбет» В. Шекспира.
Новожилов — «Одна ночь» Б. Л. Горбатова,
Коровкин — «Село Степанчиково и его обитате¬ли» Ф. М. Достоевского.
Сезон 1957/58 г.
Гарасыч — «Вечный источник» Д. И. Зорина.
Сезон 1958/59 г.
Капитонов — «Завещание» С. А. Ермолинского.
Сезон 1959/60 г.
Самсон Силыч — «Свои люди — сочтемся» А. II. Островского.
Роман Тимофеевич — «Неравный бой» В. С. Розова.
Сезон 1960/61 г.
Потап Каркунов — «Сердце — не камень» А. Н. Островского.
Сезон 1962/63 г.
Праздников — «Нас где-то ждут» А. Н Арбузова.
Сезон 1963/64 г.
Прозоров — «Палата» С. И. Алешина,
Двоеточие — «Дачники» М. Горького.
Сезон 1964/65 г.
Бумюллер — «Герой фатерланда» Л. Кручковского.
Сезон 1965/66 г.
Осип — «Ревизор» Н. В. Гоголя.
Сезон 1966/67 г.
Безбородько — «Сын» А. В. Софронова.
Сезон 1967/68 г.
Терентий Черногуз — «Мои друзья» А. Е. Корнейчука.
Сезон 1970/71 г.
Бородатый солдат — «Достигаев и другие» М. Горькою.
Сезон 1971/72 г.
Губин — «Достигаев и другие» М. Горького.
Сезон 1972/73 г. Боровцов — «Пучина» А. Н. Островского.
1975 г.
Старик – «Русские люди» К.Симонова
1976 г.
Глухов – «Беседы при ясной луне» В.Шукшина
Чапан – «Ураган» А.Софронова
1977 г.
Чир – «Любовь Яровая»
1979 г.
Имре Шебек – «Потерянный рай» И.Шаркади
1981 г.
Коваленко – «Целина» Л.Брежнева
Чмутин – «Ретро» А.Галина
1983 г.
Шаня – «Незрелая малина» И.Губача
1986 г.
Женьшень – «Иван» А.Кудрявцева
АКТЕРСКИЕ РАБОТЫ В КИНО:
1. «Вражьи тропы» — 1935
2. «Белеет парус одинокий» — 1937
3. «Богатая невеста» — 1937
4. «Старый наездник» — 1940
5. «Закон жизни» — 1940
6. «Яков Свердлов» — 1940
7. «Дочь моряка»- 1941
8. «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» — 1941
9. «Самый храбрый» — 1941
10. «В шесть часов вечера после войны» — 1944 — лейтенант Демидов
11. «Здравствуй, Москва!» — 1945
12. «За тех, кто в море» — 1947
13. «Встреча на Эльбе» — 1949
14. «Вихри враждебные» — 1953
15. «Ревизоры поневоле» — 1954
16. «Гость с Кубани» — 1955
17. «Доброе утро» — 1955 — Бобылёв Михаил Михайлович
18. «Матрос с «Кометы» — 1958 — Стародуб
19. «Идиот» — 1958 — Генерал Иволгин
20. «Бессонная ночь» — 1960
21. «Казаки» — 1961
22. «Коллеги» — 1962
23. «Дачники» — 1966 — Двоеточие
24. «Достигаев и другие» — 1975
25. «Солдаты свободы» — 1977 — маршал Толбухин
26. «Летучая мышь» — 1979 — тюремщик
На страничке собраны материалы о жизни и творчестве народного артиста СССР Ивана Александровича Любезнова…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
И.А.Любезнов в роли Двоеточие в спектакле по пьесе М.Горького «Дачники»
И.Любезнов – Бородатый солдат в спектакле по пьесе М.Горького «Достигаев и другие»
И.Любезнов – Боровцов в драме А.Н.Островского «Пучина»
Иван Александрович ЛЮБЕЗНОВ родился 19 апреля (2 мая) 1909 г. в Астрахани. В 1931 году окончил Государственный институт театрального искусства и был принят в труппу Малого театра. Потом работал в Московском театре сатиры, а с 1948 года снова выступал в Малом театре, на сцене которого создал много запомнившихся комедийных образов. Лучшие роли Любезнова в театре: Орлов, Сашка («Таланты», «Сашка» Финна), Андрей Белугин («Женитьба Белугина» Островского и Соловьева), Верба, Дремлюга («Калиновая роща», «Крылья» Корнейчука), Двоеточие («Дачники» Горького). В кино Иван Любезнов снимался с 1935 года, дебютировав в фильме «Вражьи тропы». Известность ему принесла сатирическая роль счетовода Ковынько в картине Ивана Пырьева «Богатая невеста» (1938). Среди других интересных ролей актёра — лейтенант Демидов в фильме «В шесть часов вечера после войны», генерал Иволгин в экранизации «Идиота», маршал Толбухин в военно-историческом фильме «Солдаты свободы». Одна из лучших ролей актера — Двоеточие в снятом для телевидения спектакле Малого театра «Дачники» (постановка Бориса Бабочкина). С 1928 г. выступал на эстраде как чтец. Недолгое время был женат на своей однокурснице, будущей «звезде» советского кинематографа, Марине Ладыниной. Народный артист СССР (1970). Лауреат Сталинской премии (1946, за фильм «В шесть часов вечера после войны»).
Умер 5 марта 1988 г. в Москве.
ПУБЛИКАЦИИ:
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЮБЕЗНОВ О.Дзюбинская Из книги «Малый театр 1824-1974»
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА
Сезон 1948/49 г.
Кривошеий — «Московский характер» А. В. Софронона,
Почтмейстер — «Ревизор» Н. В. Гоголя.
Сезон 1949/50 г.
Минаев «Тайная война» С. В. Михайлова и Л С. Самойлова,
Верба «Калиновая роща» А Е Корнейчука.
Сезон 1950/51 г.
Макдональд «Голос Америки» Е. А Лавренева, Андрей Калмыков — «Семья Лутониных» бр. Тур и И.А. Пырьева.
Сезон 1951/52 г.
Романюк — «Калиновая роща» А. Е. Корнейчука,
Шибаев — «Незабываемый 1919-й» В В. Вишневского.
Сезон 1952/53 г.
Фролов — «Северные зори» Н. Н. Никитина.
Сезон 1953/54 г.
Мак Кеннеди — «Шакалы» А. М. Якобсона.
Борейко — «Порт-Артур» И. Ф. Попова и А. Н. Степанова.
Константин Каркунов — «Сердце не камень» А. Н. Островского.
1955/56 г.
Скупень — «Такие времена» Е, Юрандота,
Дремлюга — «Крылья» А. Е. Корнейчука,
Прохор Храпов — «Васса Железнова» М. Горь¬кого.
Сезон 1956/57 г.
Привратник — «Макбет» В. Шекспира.
Новожилов — «Одна ночь» Б. Л. Горбатова,
Коровкин — «Село Степанчиково и его обитате¬ли» Ф. М. Достоевского.
Сезон 1957/58 г.
Гарасыч — «Вечный источник» Д. И. Зорина.
Сезон 1958/59 г.
Капитонов — «Завещание» С. А. Ермолинского.
Сезон 1959/60 г.
Самсон Силыч — «Свои люди — сочтемся» А. II. Островского.
Роман Тимофеевич — «Неравный бой» В. С. Розова.
Сезон 1960/61 г.
Потап Каркунов — «Сердце — не камень» А. Н. Островского.
Сезон 1962/63 г.
Праздников — «Нас где-то ждут» А. Н Арбузова.
Сезон 1963/64 г.
Прозоров — «Палата» С. И. Алешина,
Двоеточие — «Дачники» М. Горького.
Сезон 1964/65 г.
Бумюллер — «Герой фатерланда» Л. Кручковского.
Сезон 1965/66 г.
Осип — «Ревизор» Н. В. Гоголя.
Сезон 1966/67 г.
Безбородько — «Сын» А. В. Софронова.
Сезон 1967/68 г.
Терентий Черногуз — «Мои друзья» А. Е. Корнейчука.
Сезон 1970/71 г.
Бородатый солдат — «Достигаев и другие» М. Горькою.
Сезон 1971/72 г.
Губин — «Достигаев и другие» М. Горького.
Сезон 1972/73 г. Боровцов — «Пучина» А. Н. Островского.
1975 г.
Старик – «Русские люди» К.Симонова
1976 г.
Глухов – «Беседы при ясной луне» В.Шукшина
Чапан – «Ураган» А.Софронова
1977 г.
Чир – «Любовь Яровая»
1979 г.
Имре Шебек – «Потерянный рай» И.Шаркади
1981 г.
Коваленко – «Целина» Л.Брежнева
Чмутин – «Ретро» А.Галина
1983 г.
Шаня – «Незрелая малина» И.Губача
1986 г.
Женьшень – «Иван» А.Кудрявцева
АКТЕРСКИЕ РАБОТЫ В КИНО:
1. «Вражьи тропы» — 1935
2. «Белеет парус одинокий» — 1937
3. «Богатая невеста» — 1937
4. «Старый наездник» — 1940
5. «Закон жизни» — 1940
6. «Яков Свердлов» — 1940
7. «Дочь моряка»- 1941
8. «Как поссорились Иван Иванович с Иваном Никифоровичем» — 1941
9. «Самый храбрый» — 1941
10. «В шесть часов вечера после войны» — 1944 — лейтенант Демидов
11. «Здравствуй, Москва!» — 1945
12. «За тех, кто в море» — 1947
13. «Встреча на Эльбе» — 1949
14. «Вихри враждебные» — 1953
15. «Ревизоры поневоле» — 1954
16. «Гость с Кубани» — 1955
17. «Доброе утро» — 1955 — Бобылёв Михаил Михайлович
18. «Матрос с «Кометы» — 1958 — Стародуб
19. «Идиот» — 1958 — Генерал Иволгин
20. «Бессонная ночь» — 1960
21. «Казаки» — 1961
22. «Коллеги» — 1962
23. «Дачники» — 1966 — Двоеточие
24. «Достигаев и другие» — 1975
25. «Солдаты свободы» — 1977 — маршал Толбухин
26. «Летучая мышь» — 1979 — тюремщик
16.03.2006
Подробнее
В МАЛЫЙ ЕДЕТ «РЕВИЗОР»
В МАЛЫЙ ЕДЕТ «РЕВИЗОР»
Хлестаковых по осени считают
В лучших традициях классики худрук Малого театра Юрий Соломин обкатывает свою постановку «Ревизора»...
Хлестаковых по осени считают
В лучших традициях классики худрук Малого театра Юрий Соломин обкатывает свою постановку «Ревизора»...
В МАЛЫЙ ЕДЕТ «РЕВИЗОР»
Хлестаковых по осени считают
В лучших традициях классики худрук Малого театра Юрий Соломин обкатывает свою постановку «Ревизора»
— Репетиции начались в июне, но из-за обширной гастрольной программы премьера состоится только в октябре, — рассказали нам в театре. — Спектакль фактически смонтирован, и очень хочется его представить публике.
Не секрет — сюжет комедии Николаю Васильевичу Гоголю подсказал Александр Пушкин. А классика «в квадрате» не требует сумасшедшего ритма, так свойственного современному театру. Как в старые добрые времена — для каждой мизансцены «Ревизора» требуется время. Хотя мундир Городничего (художник по костюмам Константин Шамрин), декорации уездного города N (Александр Глазунов) и его жители, точнее, артисты, к встрече петербургского чиновника с секретным предписанием уже готовы. Роли распределились следующим образом: Хлестаков — Дмитрий Солодовник, слуга Осип — Виктор Низовой, Городничий — Александр Потапов, его жена Анна Андреевна — Людмила Полякова, их дочь Марья Антоновна — Инна Иванова, смотритель уездных училищ Хлопов Лука Лукич — Эдуард Марцевич. Интересно, что для судьи Ляпкина-Тяпкина — замечательного актера Бориса Невзорова — это будет первая роль в новом сезоне после перехода в Малый из Театра им. Станиславского.
Оксана Герасимова
«Московский Комсомолец» 16.03.2006
Хлестаковых по осени считают
В лучших традициях классики худрук Малого театра Юрий Соломин обкатывает свою постановку «Ревизора»
— Репетиции начались в июне, но из-за обширной гастрольной программы премьера состоится только в октябре, — рассказали нам в театре. — Спектакль фактически смонтирован, и очень хочется его представить публике.
Не секрет — сюжет комедии Николаю Васильевичу Гоголю подсказал Александр Пушкин. А классика «в квадрате» не требует сумасшедшего ритма, так свойственного современному театру. Как в старые добрые времена — для каждой мизансцены «Ревизора» требуется время. Хотя мундир Городничего (художник по костюмам Константин Шамрин), декорации уездного города N (Александр Глазунов) и его жители, точнее, артисты, к встрече петербургского чиновника с секретным предписанием уже готовы. Роли распределились следующим образом: Хлестаков — Дмитрий Солодовник, слуга Осип — Виктор Низовой, Городничий — Александр Потапов, его жена Анна Андреевна — Людмила Полякова, их дочь Марья Антоновна — Инна Иванова, смотритель уездных училищ Хлопов Лука Лукич — Эдуард Марцевич. Интересно, что для судьи Ляпкина-Тяпкина — замечательного актера Бориса Невзорова — это будет первая роль в новом сезоне после перехода в Малый из Театра им. Станиславского.
Оксана Герасимова
«Московский Комсомолец» 16.03.2006
Подробнее
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ РЫБАКОВ
Из книги М.Ф. Ленина «Пятьдесят лет в театре», М., 1957.
Когда в 1911 году я начал играть Чацкого, роль Фамусова исполнял один из столпов Малого театра — Константин Николаевич Рыбаков, с которым, несмотря на разницу лет, нас связывала крепкая искренняя дружба...
Когда в 1911 году я начал играть Чацкого, роль Фамусова исполнял один из столпов Малого театра — Константин Николаевич Рыбаков, с которым, несмотря на разницу лет, нас связывала крепкая искренняя дружба...
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ РЫБАКОВ
Из книги М.Ф. Ленина «Пятьдесят лет в театре», М., 1957.
Когда в 1911 году я начал играть Чацкого, роль Фамусова исполнял один из столпов Малого театра — Константин Николаевич Рыбаков, с которым, несмотря на разницу лет, нас связывала крепкая искренняя дружба. Большой артист, Рыбаков был в жизни честнейшим и благороднейшим человеком. Про его стихийную русскую натуру хочется сказать словами поэта: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Его драгоценными указаниями и советами я имел счастье пользоваться до самой кончины Константина Николаевича в 1916 году.
Сын знаменитого трагика Николая Хрисанфовича Рыбакова, Константин Николаевич принадлежал к тому же поколению актеров Малого театра, что и М. Н. Ермолова: Мария Николаевна родилась в 1853 г. Константин Николаевич — в 1856 г. Артистическую деятельность начал он 15-летним мальчиком и в течение десяти лет играл на провинциальной сцене. В 1881 г. был принят в труппу Малого театра и, по собственному признанию, заново переучивался «с азов». Руководила «переучиванием» Г. Н. Федотова.
Первое место в репертуаре К. Н. Рыбакова занимал Островский. В пьесах великого русского драматурга он сыграл свыше шестнадцати ролей. И ни один образ в этой обширнейшей галерее, созданной К. Н. Рыбаковым, не походил на другой. Вот, для примера, два московских купца — Большое в комедии «Свои люди сочтемся» и Флор Федулыч Прибытков в «Последней жертве».
Большова артист изображал так колоритно, что казалось вот-вот возьмет он аршин и покажет Лазарю Елизаровичу, как надо обмеривать. А сколько в нем было тупого самодовольства, когда он читал объявление в газете: «Городская шестигласная дума приглашает...» — Обводя присутствующих высокомерным взглядом из под очков и упиваясь собственным остроумием, он добавлял: «Пущай приглашает, а мы не пойдем».
Свои поучения, как обмеривать и обвешивать честной народ (на свою же голову!), Большов-Рыбаков произносил с твердым убеждением, что все вокруг воры.
— Ведь портной украдет? Украдет!
Это говорилось с таким победоносным видом, точно большое открыл новую планету и спешит обрадовать человечество своим открытием.
А как сыграно было перерождение Большова в четвертом акте, как ярко переданы драматические моменты роли! Чувствовалось: этот тупой обирало все-таки понял, за что он несет наказание.
В руках Флора Федулыча, как его играл К. Н. Рыбаков, вам уже не померещится аршин. Нет! Только портфель, где тщательно сложены акции, где лежат деловые бумаги.
В походке, жесте, взгляде, во всем чувство¬вался большой удельный вес Прибыткова. Когда он входил, вы видели, — ни один пред¬мет не ускользнет от его внимательного взгляда.
— Росси изволили смотреть?
— Нет.
— Жаль! Хороший артист!
Это была не фраза от «нечего сказать», а проверка интересов, которыми живет Тугина, желание узнать, как много времени она проводит дома с Дульчиным или в ожидании Дульчина.
Стоило повнимательнее приглядеться к этой импозантной фигуре, и не оставалось сомне¬ния, что, несмотря на деликатность поступков и всей повадки, этот человек будет упорно добиваться намеченной цели. Как мягко он говорил Дульчину (я имел счастье играть Дульчина с К. Н. Рыбаковым): «угодно вам будет деньги заплатить или прикажете представить ко взысканию?». А впечатление от этой мягкости такое, точно обух опустился на голову.
Рядом с таким Прибытковым — мрачный, медлительный, тяжелый Кнуров, опаленный страстью к бесприданнице Ларисе. Это чувствовалось и в первом акте, в первой же сцене с Вожеватовым, и позднее, когда Кнуров с завистью поглядывает на «блестящего барина из судохозяев», которым пленилась Лариса Дмитриевна.
В последнем акте, боясь отказа и точно скользя над пропастью, он произносил свои реплики с неожиданной предупредительностью. Негодуешь на него, но в то же время признаешь, что Кнуров, пожалуй, из всех претендентов сильнее всех увлечен Ларисой.
В «Поздней любви» в эпизодической роли купца Дороднова К. Н. Рыбаков подчеркивал грубую непосредственность хама. И какая мимическая игра! Он не знал, как обратиться к молодому человеку, и после паузы, когда уже подыскал обращение, неподражаемо звучало: «Эй ты, пописухин!» Всем своим существом он давал понять зрителю, что Дороднов пригнел в трущобу не для того, чтобы найти честного Маргаритова, а потому что в трущобах живут люди, способные на всякие темные делишки.
Василькова в «Бешеных деньгах» К. Н. Рыбаков играл в мешковатом, словно сшитом у провинциального портного, костюме, в котелке, сдвинутом на затылок. Достойна лепки бы¬ла его крупная фигура, когда он, как зачарованный, смотрел вслед удаляющейся Лидии. А в четвертом акте тот же Васильков, как юноша, метался между местью и отчаяньем. «Я застрелюсь», — звучало в его устах искренне-трагически. Эту сцену К. Н. Рыбаков проводил так мастерски, что зрители каждый раз награждали артиста бурными аплодисментами.
В Лыняеве он показывал прежде всего ленивого барина. За его могучими плечами чудился... Обломов. Его вспышки были больше для «очистки совести»: они не будоражили ему кровь, и такого «телепня» (по выражению Мурзавецкой) легко было поймать Глафире. Выразительные большие глаза Константина Николаевича как бы говорили: «Боже, до чего я устал — соснуть бы».
А. П. Ленский давал другой образ Лыняева. Это был убежденный и отстаивающий свои убеждения холостяк. И у него произошла вспышка, — пусть минутная, но настоящая, а не «для очистки совести». И по этой вспышке можно было догадаться, что в молодости Лыняев — А. П. Ленский кипел, бурлил, чего никак нельзя было сказать о Лыняеве — К. Н. Рыбакове, который, видно, и в юности был ленив. Да и для чего себя беспокоить?
Поэтому так уморительны и так убедительны были сцены К. Н. Рыбакова с Ё. К. Лешковской — Глафирой.
Пятый акт К. Н. Рыбаков играл без всякого нажима, без «перегрузки». Не было и у Е. К. Лешковской никакой резкости в обращении с будущим мужем. Зачем? И без того ясно, что Лыняев уже «под башмаком» у Глафиры. И на Е. К. Лешковской было даже то «счастливое» платье, в котором она очаровала и заполучила Лыняева, ибо где же в одну ночь в уездном городишке сделать шикарное платье, да еще для Глафиры, знавшей толк в дорогих вещах.
Сколько мимических превращений показывал К. Н. Рыбаков — генерал Крутицкий в «На всякого мудреца довольно простоты»! На¬дутый баран... И вдруг на этом бесконечно глупом и скучном лице — игривая улыбка от каких-то воспоминаний, внезапно нахлынувших в сцене с Турусиной — Н. А. Никулиной, хотя и сильно подлинявшей, но еще кокетливой московской барыней.
Ни Крутицкого, ни других, подобных ему, персонажей не повторял К. Н. Рыбаков в аристократе Звездинцеве, «заболевшем» модной в то время болезнью — спиритизмом. Острая наблюдательность подсказала артисту новый вариант глупости, упрямства и безволия, разнообразие интонаций в обращении к каждому персонажу. И по сейчас вижу выраже¬ние его глаз в разговоре с женой, когда он словно ждет, что на него обрушится что-то тя¬желое!
В исполнении Звездинцева Рыбаковым особенно запомнились три места. Первое: когда Звездинцева — Г. Н. Федотова говорила ему: «Вы думаете, что вы умны? А вы — дурак», К. Н. Рыбаков делал большую мимическую паузу и, выдержав ее, произносил: «Ну, я уйду!.. Алексей Владимирович, пойдемте ко мне».
Второе: когда О. А. Правдин — Федор Иванович — спрашивал у него: «Ну, как же она (ложка) попала сюда?», К. Н. Рыбаков тор¬жествующим голосом отвечал под аплодисменты: «Да вот попала!».
И третий момент, когда К. Н. Рыбаков утверждал: «Он ударил меня по голове».
В 1912 г. в Москве был медиум Ян Гузик, которого возили по всем домам на спиритиче¬ские сеансы. Следуя традиции Малого театра — всюду бывать и все наблюдать, я побы¬вал и на этих сеансах. Никогда не забуду по¬разительного сходства интонаций, когда один из представителей высшего московского общества восклицал: «Он меня по голове ударил», — точно подслушал К. И. Рыбакова и копировал его.
Несчастливцева в «Лесе» К. Н. Рыбаков наделял типичными чертами провинциального актера на амплуа трагиков. В третьем акте, закончив монолог «Я сделаюсь идолопоклонником. Я буду молиться на тебя», он с протянутой вперед рукой уходил за кулисы медленными, но крупными шагами. В сцене с Восмибратовым также было подчеркнуто актерство (игра) Несчастливцева. И с глубоким, неподдельным волнением говорил Константин Николаевич об отце: «Сам Николай Хрисан-фыч Рыбаков смотрел!»
Мягко лились у К. Н. Рыбакова в «Бедности не порок» скорбные, такие человечные слова к Мите, которого Любим Торцов считал настоящим человеком:
— Митя! Прими к себе купеческого брата Любима Торцова.
Глаза умоляюще поднялись только раз, боясь отказа, фигура «вошла в себя», руки не находят места; они не в движении, но неспокойны, и вам становилось холодно, глядя на закоченевшего Любимушку в летнем пальто.
А в сцене, когда Любим Торцов засыпает, вы чувствовали, что оттаяло не только его тело, но согрелась и душа!
Полная противоположность Любиму Торцову — Юсов в «Доходном месте». Представительная осанистая фигура, перед которой все эти Белогубовы — мелкота. Как он их третирует! И только слова Белогубова о том, что у чиновников нет «трепету-с», заставляли «фигуру» снизойти и снисходительно улыбнуться подхалиму. Это был знак доброго расположения к нему, а отсюда и всякие блага по службе, чего никогда не может заслужить Жадов. Независимость Жадова порождала жгучую ненависть Юсова. Но куда же девалось все величие Юсова — К. Н. Рыбакова, как он «вбирает себя», делается меньше и мельче, услышав, что его зовет к себе Вышневский!
Склоненная голова, быстрые, мелкие шажки и такое подобострастие в глазах, что хочется плюнуть в это ничтожество. И наоборот, сколько высокомерия, сознания своего величия в сцене с Кукушкиной во втором акте: «Захочу будет столоначальником, а не захочу — не будет». Это звучало, как голос рока. Это уже был не Юсов, а «юсовщина» дореформенной России.
Страшен был К. Н. Рыбаков в роли Варравина в «Деле» Сухово-Кобылина. Когда тяжелыми шагами он проходил по сцене, жутко было сидеть в зрительном зале. Вы чувствовали: кто столкнулся с Варравиным на одной дорожке — тот погиб. На этом зверином лице нет улыбки, глаза, чтобы все видеть, враща¬ются по-особому. Такой Варравин смотрит на людей, как на кукол, которые должны пля¬сать «под его дудку».
В «Сильных и слабых» Н. Тимковского К. Н. Рыбаков играл роль самовлюбленного директора гимназии, изрекавшего всем надоевшие прописные сентенции. Поразительная маска! Какое упоение собой — в фигуре, в жесте, в глазах, смотрящих через очки! В моменты волнения директор нервно ходил из угла в угол, но когда раздавался ханжеский голос жены: «Скушай конфетку» — он приостанавливался, супруги обменивались нежными взглядами. И он снова начинал мерить комнату шагами, сосал конфетку и опять изрекал свои «истины».
Мимический, пластический и речевой рисунок роли всегда был у Константина Николаевича на большой высоте. Грим и костюм тщательно взвешены, продуманы, типичны.
Взять хотя бы купца Рыдлова в пьесе А. И. Сумбатова-Южина «Джентльмен». Я видел в этой роли и Н. Н. Соловцова, и актера Александрийского театра Сазонова. И мне всегда было ясно, как подготовлялся ими тот или другой эффект. У К. Н. Рыбакова каждое движение вытекало из самой сути Рыдлова. Пусть некоторые места не будут шумно приняты публикой, но зато как закончен, как раскрыт характер действующего лица!
Роль тюремщика Паулета в «Марии Стюарт» почти не дает актеру материала для показа «второго плана». Как трудно убедить публику в том, что Паулет все делает против своей воли, вопреки желанию?
И вот монументальная фигура К. Н. Рыбакова вдруг становилась мягче, глаза — теплее... Чуть отворачиваясь, Паулет как-то вбок отдавал суровые приказания. И этими тонкими штрихами выявлялось благородство образа.
После смерти А. П. Ленского руководство театра обратилось к К.Н. Рыбакову с предложением играть роль Фамусова, так как нельзя же оставлять Малый театр без «Горя от ума». Константин Николаевич сказал:
— Фамусова, конечно, должно играть мне, но Александр Павлович так исключительно исполнял эту роль, что театр обязан дать воз¬можность публике хоть несколько забыть это исполнение, а мне — хорошо подготовиться. Поэтому я вступлю в спектакль через три года.
На первом представлении «Горя от ума» с участием К. Н. Рыбакова, он волновался как начинающий актер. А ведь это было в канун тридцатилетнего юбилея его сценической деятельности в Малом театре!
С годами возрастала требовательность артиста к себе, повышалось чувство ответственности.
Имея, например, исключительный успех в Звездинцеве, он утверждал, что только при возобновлении «Плодов просвещения», через несколько лет после первой постановки, он начал понимать, как надо играть Звездинцева.
Умирает Владимир Александрович Макшеев — блестящий актер из того замечательного созвездия, к которому принадлежал и Рыбаков. Оставшаяся вакантной роль Городничего, казалось бы, должна быть передана Константину Николаевичу. Но в Новом театре в постановке А. П. Ленского эту роль играл молодой даровитый актер Федор Андреевич Парамонов. И роль осталась за ним: К. Н. Рыбаков даже не заикнулся о том, что он хо¬тел бы играть Городничего. Только впоследствии мы увидели его в этой роли.
Никогда, пока жив был Александр Павло¬вич Ленский, К. Н. Рыбаков не выражал желания сыграть Лыняева.
Для бенефиса К. Н. Рыбакова А. И. Южин написал пьесу «Закат» и прочитал ее у себя товарищам. Пьеса понравилась, слушатели были в прекрасном настроении. Очень грустен и озабочен был только один Константин Николаевич. Все недоумевали: в чем дело?
— Да так как-то, не знаю...
— Может быть, тебе не нравится твоя роль?
— Нет, роль хороша. Вы идите ужинать, а мне надо обдумать один вопрос.
Все пошли в столовую. Минут через десять—пятнадцать появляется Константин Николаевич — веселый, оживленный.
— Ну, слава богу, — говорит, — скатилась гора с моих плеч. Вот что, Саша, — обратился он к А. И. Южину, — роль Дубецкого я играть не буду, потому что ее гораздо лучше сыграет Ленский, а мне дай Рутильского.
К. Н. Рыбакову, конечно, жаль было отказаться от хорошей роли. А с другой стороны: «надо честно относиться к тому делу, которому мы служим». Таков был его девиз.
Подобная история произошла с К. Н. Рыбаковым, когда в пьесе «Измена» он отказался играть Анания Глаху — также в пользу А. П. Ленского и удовольствовался тем, что был дублером А. И. Южина в роли Отар-бега.
Я уже говорил о том, что после смерти А. П. Ленского совестью Малого театра стал Константин Николаевич Рыбаков.
Человек глубоко честный, правдивый, благородный, он переживал тяжелые минуты, видя, как рулевой Малого театра — А. И. Южин — не всегда вел «Дом Щепкина» по верному пути.
В сезоне 1913—14 г., как раз к 125-летию со дня рождения М. С. Щепкина, по настоянию директора Императорских театров В. А. Теляковского, был поставлен Ф. Ф. Комиссаржевским «Лекарь поневоле».
Мы пришли с Рыбаковым на генеральную репетицию. Константин Николаевич был возмущен какой-то танцевальной трактовкой Мольера. Побагровев, он обратился ко мне: «Да что же это такое? Это же надругательство!».
Несмотря на то, что Комиссаржевскому протежировал Теляковский, К. Н. Рыбаков, придя за кулисы, сказал А. И. Южину:
— Если этот спектакль будет завтра показан на юбилейном вечере Михаила Семеновича Щепкина, я немедленно вручаю тебе мою отставку и ухожу из Малого театра.
И в юбилейный день спектакль не пошел.
По каким-то соображениям А. И. Южину нужно было поставить ничтожную пьесу Колышко «Поле брани». С настойчивостью, достойной лучшего применения, он добился включения ее в репертуар. И вот на генеральной репетиции после третьего акта Константин Николаевич приходит за кулисы и говорит Александру Ивановичу:
— У нас в курилке висят портреты Щепкина, Мочалова, Прова Садовского. Так вот, в связи с постановкой этой пьесы купи, пожалуйста, за мой счет креп и прикажи завесить портреты, чтобы им не было стыдно видеть то, что происходит в Малом театре.
И, круто повернувшись ушел.
С удивительным юмором передавал Константин Николаевич некоторые страницы своей жизни.
Однажды на святках в сильный мороз он поехал к ярославскому богачу — купцу Зимулину в его имение верстах в 25 от города.
Константин Николаевич был во фраке и лаковой обуви. Ему предложили укутать ноги — он отказался: «Не хотел, чтобы могли подумать, что у актера нет калош! А калош-то действительно не было. Пусть лучше считают меня оригиналом, которому всегда жарко!»
А с какой легкостью он рассказывал, как у него в Одессе «изловили» золотые часы, когда после спектакля толпа поклонников провожала его до гостиницы. Крики «ура!», «браво!», стали качать: подбрасывают в воздух и ловят. «Тут-же изловили и мои золотые часы!»
Беззлобно вспоминал он о невежественном бакинском рецензенте, который, увидев сначала Н. М.Падарина, а потом в тех же ролях К. Н. Рыбакова, поставил в вину Константину Николаевичу... подражание Падарину! Уж если кто кому подражал, то не Рыбаков Падарину, а наоборот.
К. Н. Рыбаков часто рассказывал об А. Н. Островском, о его тонком художественном чтении, о его присутствии на репетициях. Островский любил слушать, а не смотреть свои пьесы. Иногда по окончании акта он говорил артистам: «Этот драматург пишет немножко длинновато. Надо сократить». И его карандаш делал нужные купюры в суфлерском экземпляре.
— Актер всегда должен знать свое место на сцене, — любил говорить К. Н. Рыбаков — первый он план сейчас, или второй? А иногда он должен быть вообще совершенно невидим.
И в подтверждение этого он приводил случай, когда М. С. Щепкин — Фамусов, мимиче¬ски играя во время последнего монолога Чацкого, свел этот монолог на нет.
— Не верите? Разрешите я проделаю этот эксперимент, когда вы будете играть Чацкого.
Я «разрешил». И монолог, после которого я всегда уходил с аплодисментами, был произнесен мною под дружный хохот зрительного зала.
В заключение мне хочется сказать об отношении Константина Николаевича к молодежи. Оно никогда не было показным. Но нередко я заставал К.Н. Рыбакова за прослушанием какой-либо сиены в исполнении молодого актера. Потом он делился своими впечатлениями, давал указания. На генеральных репетициях я всегда нетерпеливо ждал оценки Константина Николаевича. Мягко, но сурово он указывал на недостатки, хвалил то, что, по его мнению, было хорошо.
Великое спасибо должен сказать Малый театр Константину Николаевичу Рыбакову за то, что он сделал для его процветания!
Из книги М.Ф. Ленина «Пятьдесят лет в театре», М., 1957.
Когда в 1911 году я начал играть Чацкого, роль Фамусова исполнял один из столпов Малого театра — Константин Николаевич Рыбаков, с которым, несмотря на разницу лет, нас связывала крепкая искренняя дружба. Большой артист, Рыбаков был в жизни честнейшим и благороднейшим человеком. Про его стихийную русскую натуру хочется сказать словами поэта: «Здесь русский дух, здесь Русью пахнет». Его драгоценными указаниями и советами я имел счастье пользоваться до самой кончины Константина Николаевича в 1916 году.
Сын знаменитого трагика Николая Хрисанфовича Рыбакова, Константин Николаевич принадлежал к тому же поколению актеров Малого театра, что и М. Н. Ермолова: Мария Николаевна родилась в 1853 г. Константин Николаевич — в 1856 г. Артистическую деятельность начал он 15-летним мальчиком и в течение десяти лет играл на провинциальной сцене. В 1881 г. был принят в труппу Малого театра и, по собственному признанию, заново переучивался «с азов». Руководила «переучиванием» Г. Н. Федотова.
Первое место в репертуаре К. Н. Рыбакова занимал Островский. В пьесах великого русского драматурга он сыграл свыше шестнадцати ролей. И ни один образ в этой обширнейшей галерее, созданной К. Н. Рыбаковым, не походил на другой. Вот, для примера, два московских купца — Большое в комедии «Свои люди сочтемся» и Флор Федулыч Прибытков в «Последней жертве».
Большова артист изображал так колоритно, что казалось вот-вот возьмет он аршин и покажет Лазарю Елизаровичу, как надо обмеривать. А сколько в нем было тупого самодовольства, когда он читал объявление в газете: «Городская шестигласная дума приглашает...» — Обводя присутствующих высокомерным взглядом из под очков и упиваясь собственным остроумием, он добавлял: «Пущай приглашает, а мы не пойдем».
Свои поучения, как обмеривать и обвешивать честной народ (на свою же голову!), Большов-Рыбаков произносил с твердым убеждением, что все вокруг воры.
— Ведь портной украдет? Украдет!
Это говорилось с таким победоносным видом, точно большое открыл новую планету и спешит обрадовать человечество своим открытием.
А как сыграно было перерождение Большова в четвертом акте, как ярко переданы драматические моменты роли! Чувствовалось: этот тупой обирало все-таки понял, за что он несет наказание.
В руках Флора Федулыча, как его играл К. Н. Рыбаков, вам уже не померещится аршин. Нет! Только портфель, где тщательно сложены акции, где лежат деловые бумаги.
В походке, жесте, взгляде, во всем чувство¬вался большой удельный вес Прибыткова. Когда он входил, вы видели, — ни один пред¬мет не ускользнет от его внимательного взгляда.
— Росси изволили смотреть?
— Нет.
— Жаль! Хороший артист!
Это была не фраза от «нечего сказать», а проверка интересов, которыми живет Тугина, желание узнать, как много времени она проводит дома с Дульчиным или в ожидании Дульчина.
Стоило повнимательнее приглядеться к этой импозантной фигуре, и не оставалось сомне¬ния, что, несмотря на деликатность поступков и всей повадки, этот человек будет упорно добиваться намеченной цели. Как мягко он говорил Дульчину (я имел счастье играть Дульчина с К. Н. Рыбаковым): «угодно вам будет деньги заплатить или прикажете представить ко взысканию?». А впечатление от этой мягкости такое, точно обух опустился на голову.
Рядом с таким Прибытковым — мрачный, медлительный, тяжелый Кнуров, опаленный страстью к бесприданнице Ларисе. Это чувствовалось и в первом акте, в первой же сцене с Вожеватовым, и позднее, когда Кнуров с завистью поглядывает на «блестящего барина из судохозяев», которым пленилась Лариса Дмитриевна.
В последнем акте, боясь отказа и точно скользя над пропастью, он произносил свои реплики с неожиданной предупредительностью. Негодуешь на него, но в то же время признаешь, что Кнуров, пожалуй, из всех претендентов сильнее всех увлечен Ларисой.
В «Поздней любви» в эпизодической роли купца Дороднова К. Н. Рыбаков подчеркивал грубую непосредственность хама. И какая мимическая игра! Он не знал, как обратиться к молодому человеку, и после паузы, когда уже подыскал обращение, неподражаемо звучало: «Эй ты, пописухин!» Всем своим существом он давал понять зрителю, что Дороднов пригнел в трущобу не для того, чтобы найти честного Маргаритова, а потому что в трущобах живут люди, способные на всякие темные делишки.
Василькова в «Бешеных деньгах» К. Н. Рыбаков играл в мешковатом, словно сшитом у провинциального портного, костюме, в котелке, сдвинутом на затылок. Достойна лепки бы¬ла его крупная фигура, когда он, как зачарованный, смотрел вслед удаляющейся Лидии. А в четвертом акте тот же Васильков, как юноша, метался между местью и отчаяньем. «Я застрелюсь», — звучало в его устах искренне-трагически. Эту сцену К. Н. Рыбаков проводил так мастерски, что зрители каждый раз награждали артиста бурными аплодисментами.
В Лыняеве он показывал прежде всего ленивого барина. За его могучими плечами чудился... Обломов. Его вспышки были больше для «очистки совести»: они не будоражили ему кровь, и такого «телепня» (по выражению Мурзавецкой) легко было поймать Глафире. Выразительные большие глаза Константина Николаевича как бы говорили: «Боже, до чего я устал — соснуть бы».
А. П. Ленский давал другой образ Лыняева. Это был убежденный и отстаивающий свои убеждения холостяк. И у него произошла вспышка, — пусть минутная, но настоящая, а не «для очистки совести». И по этой вспышке можно было догадаться, что в молодости Лыняев — А. П. Ленский кипел, бурлил, чего никак нельзя было сказать о Лыняеве — К. Н. Рыбакове, который, видно, и в юности был ленив. Да и для чего себя беспокоить?
Поэтому так уморительны и так убедительны были сцены К. Н. Рыбакова с Ё. К. Лешковской — Глафирой.
Пятый акт К. Н. Рыбаков играл без всякого нажима, без «перегрузки». Не было и у Е. К. Лешковской никакой резкости в обращении с будущим мужем. Зачем? И без того ясно, что Лыняев уже «под башмаком» у Глафиры. И на Е. К. Лешковской было даже то «счастливое» платье, в котором она очаровала и заполучила Лыняева, ибо где же в одну ночь в уездном городишке сделать шикарное платье, да еще для Глафиры, знавшей толк в дорогих вещах.
Сколько мимических превращений показывал К. Н. Рыбаков — генерал Крутицкий в «На всякого мудреца довольно простоты»! На¬дутый баран... И вдруг на этом бесконечно глупом и скучном лице — игривая улыбка от каких-то воспоминаний, внезапно нахлынувших в сцене с Турусиной — Н. А. Никулиной, хотя и сильно подлинявшей, но еще кокетливой московской барыней.
Ни Крутицкого, ни других, подобных ему, персонажей не повторял К. Н. Рыбаков в аристократе Звездинцеве, «заболевшем» модной в то время болезнью — спиритизмом. Острая наблюдательность подсказала артисту новый вариант глупости, упрямства и безволия, разнообразие интонаций в обращении к каждому персонажу. И по сейчас вижу выраже¬ние его глаз в разговоре с женой, когда он словно ждет, что на него обрушится что-то тя¬желое!
В исполнении Звездинцева Рыбаковым особенно запомнились три места. Первое: когда Звездинцева — Г. Н. Федотова говорила ему: «Вы думаете, что вы умны? А вы — дурак», К. Н. Рыбаков делал большую мимическую паузу и, выдержав ее, произносил: «Ну, я уйду!.. Алексей Владимирович, пойдемте ко мне».
Второе: когда О. А. Правдин — Федор Иванович — спрашивал у него: «Ну, как же она (ложка) попала сюда?», К. Н. Рыбаков тор¬жествующим голосом отвечал под аплодисменты: «Да вот попала!».
И третий момент, когда К. Н. Рыбаков утверждал: «Он ударил меня по голове».
В 1912 г. в Москве был медиум Ян Гузик, которого возили по всем домам на спиритиче¬ские сеансы. Следуя традиции Малого театра — всюду бывать и все наблюдать, я побы¬вал и на этих сеансах. Никогда не забуду по¬разительного сходства интонаций, когда один из представителей высшего московского общества восклицал: «Он меня по голове ударил», — точно подслушал К. И. Рыбакова и копировал его.
Несчастливцева в «Лесе» К. Н. Рыбаков наделял типичными чертами провинциального актера на амплуа трагиков. В третьем акте, закончив монолог «Я сделаюсь идолопоклонником. Я буду молиться на тебя», он с протянутой вперед рукой уходил за кулисы медленными, но крупными шагами. В сцене с Восмибратовым также было подчеркнуто актерство (игра) Несчастливцева. И с глубоким, неподдельным волнением говорил Константин Николаевич об отце: «Сам Николай Хрисан-фыч Рыбаков смотрел!»
Мягко лились у К. Н. Рыбакова в «Бедности не порок» скорбные, такие человечные слова к Мите, которого Любим Торцов считал настоящим человеком:
— Митя! Прими к себе купеческого брата Любима Торцова.
Глаза умоляюще поднялись только раз, боясь отказа, фигура «вошла в себя», руки не находят места; они не в движении, но неспокойны, и вам становилось холодно, глядя на закоченевшего Любимушку в летнем пальто.
А в сцене, когда Любим Торцов засыпает, вы чувствовали, что оттаяло не только его тело, но согрелась и душа!
Полная противоположность Любиму Торцову — Юсов в «Доходном месте». Представительная осанистая фигура, перед которой все эти Белогубовы — мелкота. Как он их третирует! И только слова Белогубова о том, что у чиновников нет «трепету-с», заставляли «фигуру» снизойти и снисходительно улыбнуться подхалиму. Это был знак доброго расположения к нему, а отсюда и всякие блага по службе, чего никогда не может заслужить Жадов. Независимость Жадова порождала жгучую ненависть Юсова. Но куда же девалось все величие Юсова — К. Н. Рыбакова, как он «вбирает себя», делается меньше и мельче, услышав, что его зовет к себе Вышневский!
Склоненная голова, быстрые, мелкие шажки и такое подобострастие в глазах, что хочется плюнуть в это ничтожество. И наоборот, сколько высокомерия, сознания своего величия в сцене с Кукушкиной во втором акте: «Захочу будет столоначальником, а не захочу — не будет». Это звучало, как голос рока. Это уже был не Юсов, а «юсовщина» дореформенной России.
Страшен был К. Н. Рыбаков в роли Варравина в «Деле» Сухово-Кобылина. Когда тяжелыми шагами он проходил по сцене, жутко было сидеть в зрительном зале. Вы чувствовали: кто столкнулся с Варравиным на одной дорожке — тот погиб. На этом зверином лице нет улыбки, глаза, чтобы все видеть, враща¬ются по-особому. Такой Варравин смотрит на людей, как на кукол, которые должны пля¬сать «под его дудку».
В «Сильных и слабых» Н. Тимковского К. Н. Рыбаков играл роль самовлюбленного директора гимназии, изрекавшего всем надоевшие прописные сентенции. Поразительная маска! Какое упоение собой — в фигуре, в жесте, в глазах, смотрящих через очки! В моменты волнения директор нервно ходил из угла в угол, но когда раздавался ханжеский голос жены: «Скушай конфетку» — он приостанавливался, супруги обменивались нежными взглядами. И он снова начинал мерить комнату шагами, сосал конфетку и опять изрекал свои «истины».
Мимический, пластический и речевой рисунок роли всегда был у Константина Николаевича на большой высоте. Грим и костюм тщательно взвешены, продуманы, типичны.
Взять хотя бы купца Рыдлова в пьесе А. И. Сумбатова-Южина «Джентльмен». Я видел в этой роли и Н. Н. Соловцова, и актера Александрийского театра Сазонова. И мне всегда было ясно, как подготовлялся ими тот или другой эффект. У К. Н. Рыбакова каждое движение вытекало из самой сути Рыдлова. Пусть некоторые места не будут шумно приняты публикой, но зато как закончен, как раскрыт характер действующего лица!
Роль тюремщика Паулета в «Марии Стюарт» почти не дает актеру материала для показа «второго плана». Как трудно убедить публику в том, что Паулет все делает против своей воли, вопреки желанию?
И вот монументальная фигура К. Н. Рыбакова вдруг становилась мягче, глаза — теплее... Чуть отворачиваясь, Паулет как-то вбок отдавал суровые приказания. И этими тонкими штрихами выявлялось благородство образа.
После смерти А. П. Ленского руководство театра обратилось к К.Н. Рыбакову с предложением играть роль Фамусова, так как нельзя же оставлять Малый театр без «Горя от ума». Константин Николаевич сказал:
— Фамусова, конечно, должно играть мне, но Александр Павлович так исключительно исполнял эту роль, что театр обязан дать воз¬можность публике хоть несколько забыть это исполнение, а мне — хорошо подготовиться. Поэтому я вступлю в спектакль через три года.
На первом представлении «Горя от ума» с участием К. Н. Рыбакова, он волновался как начинающий актер. А ведь это было в канун тридцатилетнего юбилея его сценической деятельности в Малом театре!
С годами возрастала требовательность артиста к себе, повышалось чувство ответственности.
Имея, например, исключительный успех в Звездинцеве, он утверждал, что только при возобновлении «Плодов просвещения», через несколько лет после первой постановки, он начал понимать, как надо играть Звездинцева.
Умирает Владимир Александрович Макшеев — блестящий актер из того замечательного созвездия, к которому принадлежал и Рыбаков. Оставшаяся вакантной роль Городничего, казалось бы, должна быть передана Константину Николаевичу. Но в Новом театре в постановке А. П. Ленского эту роль играл молодой даровитый актер Федор Андреевич Парамонов. И роль осталась за ним: К. Н. Рыбаков даже не заикнулся о том, что он хо¬тел бы играть Городничего. Только впоследствии мы увидели его в этой роли.
Никогда, пока жив был Александр Павло¬вич Ленский, К. Н. Рыбаков не выражал желания сыграть Лыняева.
Для бенефиса К. Н. Рыбакова А. И. Южин написал пьесу «Закат» и прочитал ее у себя товарищам. Пьеса понравилась, слушатели были в прекрасном настроении. Очень грустен и озабочен был только один Константин Николаевич. Все недоумевали: в чем дело?
— Да так как-то, не знаю...
— Может быть, тебе не нравится твоя роль?
— Нет, роль хороша. Вы идите ужинать, а мне надо обдумать один вопрос.
Все пошли в столовую. Минут через десять—пятнадцать появляется Константин Николаевич — веселый, оживленный.
— Ну, слава богу, — говорит, — скатилась гора с моих плеч. Вот что, Саша, — обратился он к А. И. Южину, — роль Дубецкого я играть не буду, потому что ее гораздо лучше сыграет Ленский, а мне дай Рутильского.
К. Н. Рыбакову, конечно, жаль было отказаться от хорошей роли. А с другой стороны: «надо честно относиться к тому делу, которому мы служим». Таков был его девиз.
Подобная история произошла с К. Н. Рыбаковым, когда в пьесе «Измена» он отказался играть Анания Глаху — также в пользу А. П. Ленского и удовольствовался тем, что был дублером А. И. Южина в роли Отар-бега.
Я уже говорил о том, что после смерти А. П. Ленского совестью Малого театра стал Константин Николаевич Рыбаков.
Человек глубоко честный, правдивый, благородный, он переживал тяжелые минуты, видя, как рулевой Малого театра — А. И. Южин — не всегда вел «Дом Щепкина» по верному пути.
В сезоне 1913—14 г., как раз к 125-летию со дня рождения М. С. Щепкина, по настоянию директора Императорских театров В. А. Теляковского, был поставлен Ф. Ф. Комиссаржевским «Лекарь поневоле».
Мы пришли с Рыбаковым на генеральную репетицию. Константин Николаевич был возмущен какой-то танцевальной трактовкой Мольера. Побагровев, он обратился ко мне: «Да что же это такое? Это же надругательство!».
Несмотря на то, что Комиссаржевскому протежировал Теляковский, К. Н. Рыбаков, придя за кулисы, сказал А. И. Южину:
— Если этот спектакль будет завтра показан на юбилейном вечере Михаила Семеновича Щепкина, я немедленно вручаю тебе мою отставку и ухожу из Малого театра.
И в юбилейный день спектакль не пошел.
По каким-то соображениям А. И. Южину нужно было поставить ничтожную пьесу Колышко «Поле брани». С настойчивостью, достойной лучшего применения, он добился включения ее в репертуар. И вот на генеральной репетиции после третьего акта Константин Николаевич приходит за кулисы и говорит Александру Ивановичу:
— У нас в курилке висят портреты Щепкина, Мочалова, Прова Садовского. Так вот, в связи с постановкой этой пьесы купи, пожалуйста, за мой счет креп и прикажи завесить портреты, чтобы им не было стыдно видеть то, что происходит в Малом театре.
И, круто повернувшись ушел.
С удивительным юмором передавал Константин Николаевич некоторые страницы своей жизни.
Однажды на святках в сильный мороз он поехал к ярославскому богачу — купцу Зимулину в его имение верстах в 25 от города.
Константин Николаевич был во фраке и лаковой обуви. Ему предложили укутать ноги — он отказался: «Не хотел, чтобы могли подумать, что у актера нет калош! А калош-то действительно не было. Пусть лучше считают меня оригиналом, которому всегда жарко!»
А с какой легкостью он рассказывал, как у него в Одессе «изловили» золотые часы, когда после спектакля толпа поклонников провожала его до гостиницы. Крики «ура!», «браво!», стали качать: подбрасывают в воздух и ловят. «Тут-же изловили и мои золотые часы!»
Беззлобно вспоминал он о невежественном бакинском рецензенте, который, увидев сначала Н. М.Падарина, а потом в тех же ролях К. Н. Рыбакова, поставил в вину Константину Николаевичу... подражание Падарину! Уж если кто кому подражал, то не Рыбаков Падарину, а наоборот.
К. Н. Рыбаков часто рассказывал об А. Н. Островском, о его тонком художественном чтении, о его присутствии на репетициях. Островский любил слушать, а не смотреть свои пьесы. Иногда по окончании акта он говорил артистам: «Этот драматург пишет немножко длинновато. Надо сократить». И его карандаш делал нужные купюры в суфлерском экземпляре.
— Актер всегда должен знать свое место на сцене, — любил говорить К. Н. Рыбаков — первый он план сейчас, или второй? А иногда он должен быть вообще совершенно невидим.
И в подтверждение этого он приводил случай, когда М. С. Щепкин — Фамусов, мимиче¬ски играя во время последнего монолога Чацкого, свел этот монолог на нет.
— Не верите? Разрешите я проделаю этот эксперимент, когда вы будете играть Чацкого.
Я «разрешил». И монолог, после которого я всегда уходил с аплодисментами, был произнесен мною под дружный хохот зрительного зала.
В заключение мне хочется сказать об отношении Константина Николаевича к молодежи. Оно никогда не было показным. Но нередко я заставал К.Н. Рыбакова за прослушанием какой-либо сиены в исполнении молодого актера. Потом он делился своими впечатлениями, давал указания. На генеральных репетициях я всегда нетерпеливо ждал оценки Константина Николаевича. Мягко, но сурово он указывал на недостатки, хвалил то, что, по его мнению, было хорошо.
Великое спасибо должен сказать Малый театр Константину Николаевичу Рыбакову за то, что он сделал для его процветания!
Подробнее
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ «РЕВИЗОР»
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ «РЕВИЗОР»
В Малом театре сыграли гоголевского «Ревизора» в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА ШИМАДИНА.
В Малом театре сыграли гоголевского «Ревизора» в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА ШИМАДИНА.
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ «РЕВИЗОР»
Гоголь в Малом театре
В Малом театре сыграли гоголевского «Ревизора» в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА ШИМАДИНА.
«Ревизора» Малый театр может гордо считать своим в той же степени, что и комедии Островского. Так как первая премьера пьесы в петербургской Александринке, по свидетельству современников, оказалась неудачной и не понравилась автору, лавры первооткрывателей «Ревизора» достались актерам Малого театра и в особенности Михаилу Щепкину как руководителю постановки и исполнителю роли Городничего. С тех пор бессмертная гоголевская комедия возобновлялась на этой сцене десять или одиннадцать раз — в театре уже сбились со счета. Не мудрено, что такой мощный козырь нынешний руководитель Малого Юрий Соломин начал готовить заранее, но отложил про запас — к юбилею театра. Ведь нынешний «Ревизор» может служить прямо-таки живой иллюстрацией художественных принципов, которые сегодня исповедует старейший театр страны, — строго хранить традиции великих предков и бережно передавать их из рук в руки как некое священное знание. Гоголевскую комедию Юрий Соломин принял непосредственно из рук Игоря Ильинского, доверившего молодому актеру роль Хлестакова, в которой он сам когда-то дебютировал на сцене Малого. Потом Юрий Соломин работал над «Ревизором» уже в качестве режиссера вместе с Евгением Весником и вот теперь готов предложить зрителям свою версию знаменитой пьесы.
Впрочем, говорить о новой версии здесь не совсем корректно. Режиссер постарался максимально самоустраниться из спектакля, не позволяя себе ни малейшего отступления от буквы автора, ни какой бы то ни было вольности в интерпретации текста, ни собственного взгляда на пьесу. И того же потребовал от актеров. Получился наиклассичнейший из классических «Ревизоров». Чтобы представить себе, как выглядит спектакль, не обязательно идти в театр. Достаточно вообразить себе иллюстрацию из школьной хрестоматии: зеленые чиновничьи мундиры, удивленно и подобострастно выпученные глаза Городничего, взбитый хохолок разряженного по петербургской моде худосочного фитюльки Хлестакова. В Малом все именно так — предсказуемо, добротно и основательно.
Массивные, реалистичные декорации на поворотном круге подробно изображают все места действия пьесы: и номер в захудалой уездной гостинице, в котором Осип натуралистично давит клопов, и деревянное крыльцо во дворе Городничего, где бегают расторопные дворовые девки, и его парадную гостиную с невесть откуда взявшимися бронзовыми фараонами и мебелью в цветочек. На заднике и боковых кулисах старательно выписана панорама уездного городка, больше похожего на разросшееся село, а дополняет картину соответствующий звукоряд с криками петухов и далеким пением деревенских девок.
Актерские работы, основательные и колоритные — под стать декорациям, представляют собой классические портреты гоголевских персонажей, то есть удовлетворяют самым расхожим представлениям об этих героях. Любимцем публики выглядит Эдуард Марцевич, играющий смотрителя училищ Хлопова. Каждый его выход на сцену сопровождается шуточками и приколами, превращаясь в небольшой бенефис. По пути безудержного лицедейства пошел и юный исполнитель роли Хлестакова, недавний выпускник Щепкинского училища Дмитрий Солодовник. Он последовательно использует все обычные штампы, применимые к этому персонажу, но так и не находит в роли чего-то своего, не заемного. Пожалуй, единственный, кто попробовал сыграть личность, а не личину, — это Александр Потапов. Его Городничий получился живым и неплохим, в сущности, человеком с простительными слабостями, понятными каждому страстями и непосредственными эмоциями. Ему можно даже искренне посочувствовать. Если бы Юрий Соломин так настойчиво не открещивался от авторских концепций, можно было бы даже усмотреть в спектакле определенную тему и позицию, наверняка не чуждую режиссеру: не гонись за ветреной столичной модой, если не хочешь оказаться в дураках, не гни спину перед мнимыми авторитетами-однодневками .
По крайней мере, видно, что постановщик все-таки сочувствует этому герою. В финале он не смеется над Городничим и не дает смеяться другим персонажам. Поэтому его знаменитая фраза «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!» повисает в воздухе, не найдя адресата. Остальные актеры в это время безмолвствуют с самыми серьезными лицами, а зрите ли вряд ли хоть сколько-нибудь принимают происходящее на свой счет. Ведь режиссер и актеры своими руками сделали так, чтобы публика не увидела в этом «Ревизоре» никаких современных аллюзий, не почувствовала современного дыхания и ни в коем случае не узнала себя. Вот и получили соответствующее отношение к своему спектаклю — как к многоуважаемому антикварному шкафу, очень дорогому и красивому, но совершенно непричастному к нашей жизни.
МАРИНА ШИМАДИНА
«Коммерсантъ», 16.03.2006
Гоголь в Малом театре
В Малом театре сыграли гоголевского «Ревизора» в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА ШИМАДИНА.
«Ревизора» Малый театр может гордо считать своим в той же степени, что и комедии Островского. Так как первая премьера пьесы в петербургской Александринке, по свидетельству современников, оказалась неудачной и не понравилась автору, лавры первооткрывателей «Ревизора» достались актерам Малого театра и в особенности Михаилу Щепкину как руководителю постановки и исполнителю роли Городничего. С тех пор бессмертная гоголевская комедия возобновлялась на этой сцене десять или одиннадцать раз — в театре уже сбились со счета. Не мудрено, что такой мощный козырь нынешний руководитель Малого Юрий Соломин начал готовить заранее, но отложил про запас — к юбилею театра. Ведь нынешний «Ревизор» может служить прямо-таки живой иллюстрацией художественных принципов, которые сегодня исповедует старейший театр страны, — строго хранить традиции великих предков и бережно передавать их из рук в руки как некое священное знание. Гоголевскую комедию Юрий Соломин принял непосредственно из рук Игоря Ильинского, доверившего молодому актеру роль Хлестакова, в которой он сам когда-то дебютировал на сцене Малого. Потом Юрий Соломин работал над «Ревизором» уже в качестве режиссера вместе с Евгением Весником и вот теперь готов предложить зрителям свою версию знаменитой пьесы.
Впрочем, говорить о новой версии здесь не совсем корректно. Режиссер постарался максимально самоустраниться из спектакля, не позволяя себе ни малейшего отступления от буквы автора, ни какой бы то ни было вольности в интерпретации текста, ни собственного взгляда на пьесу. И того же потребовал от актеров. Получился наиклассичнейший из классических «Ревизоров». Чтобы представить себе, как выглядит спектакль, не обязательно идти в театр. Достаточно вообразить себе иллюстрацию из школьной хрестоматии: зеленые чиновничьи мундиры, удивленно и подобострастно выпученные глаза Городничего, взбитый хохолок разряженного по петербургской моде худосочного фитюльки Хлестакова. В Малом все именно так — предсказуемо, добротно и основательно.
Массивные, реалистичные декорации на поворотном круге подробно изображают все места действия пьесы: и номер в захудалой уездной гостинице, в котором Осип натуралистично давит клопов, и деревянное крыльцо во дворе Городничего, где бегают расторопные дворовые девки, и его парадную гостиную с невесть откуда взявшимися бронзовыми фараонами и мебелью в цветочек. На заднике и боковых кулисах старательно выписана панорама уездного городка, больше похожего на разросшееся село, а дополняет картину соответствующий звукоряд с криками петухов и далеким пением деревенских девок.
Актерские работы, основательные и колоритные — под стать декорациям, представляют собой классические портреты гоголевских персонажей, то есть удовлетворяют самым расхожим представлениям об этих героях. Любимцем публики выглядит Эдуард Марцевич, играющий смотрителя училищ Хлопова. Каждый его выход на сцену сопровождается шуточками и приколами, превращаясь в небольшой бенефис. По пути безудержного лицедейства пошел и юный исполнитель роли Хлестакова, недавний выпускник Щепкинского училища Дмитрий Солодовник. Он последовательно использует все обычные штампы, применимые к этому персонажу, но так и не находит в роли чего-то своего, не заемного. Пожалуй, единственный, кто попробовал сыграть личность, а не личину, — это Александр Потапов. Его Городничий получился живым и неплохим, в сущности, человеком с простительными слабостями, понятными каждому страстями и непосредственными эмоциями. Ему можно даже искренне посочувствовать. Если бы Юрий Соломин так настойчиво не открещивался от авторских концепций, можно было бы даже усмотреть в спектакле определенную тему и позицию, наверняка не чуждую режиссеру: не гонись за ветреной столичной модой, если не хочешь оказаться в дураках, не гни спину перед мнимыми авторитетами-однодневками .
По крайней мере, видно, что постановщик все-таки сочувствует этому герою. В финале он не смеется над Городничим и не дает смеяться другим персонажам. Поэтому его знаменитая фраза «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!» повисает в воздухе, не найдя адресата. Остальные актеры в это время безмолвствуют с самыми серьезными лицами, а зрите ли вряд ли хоть сколько-нибудь принимают происходящее на свой счет. Ведь режиссер и актеры своими руками сделали так, чтобы публика не увидела в этом «Ревизоре» никаких современных аллюзий, не почувствовала современного дыхания и ни в коем случае не узнала себя. Вот и получили соответствующее отношение к своему спектаклю — как к многоуважаемому антикварному шкафу, очень дорогому и красивому, но совершенно непричастному к нашей жизни.
МАРИНА ШИМАДИНА
«Коммерсантъ», 16.03.2006
Подробнее
ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ: «НЕ ЖДИТЕ ЛАСКИ – ДАРИТЕ ЕЕ САМИ»
ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ: «НЕ ЖДИТЕ ЛАСКИ – ДАРИТЕ ЕЕ САМИ»
«Как вам удается сохранять такую потрясающую форму?» — этот вопрос задали в Риге великой Элине Быстрицкой сразу несколько журналистов. В апреле актрисе исполнится 78 лет, но она по–прежнему красавица с чарующим голосом и пластичными движениями...
«Как вам удается сохранять такую потрясающую форму?» — этот вопрос задали в Риге великой Элине Быстрицкой сразу несколько журналистов. В апреле актрисе исполнится 78 лет, но она по–прежнему красавица с чарующим голосом и пластичными движениями...
ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ: «НЕ ЖДИТЕ ЛАСКИ – ДАРИТЕ ЕЕ САМИ»
«Как вам удается сохранять такую потрясающую форму?» — этот вопрос задали в Риге великой Элине Быстрицкой сразу несколько журналистов. В апреле актрисе исполнится 78 лет, но она по–прежнему красавица с чарующим голосом и пластичными движениями.
–Знаете, это подарок от папы и мамы, — ответила народная артистка СССР, актриса Малого театра. — Большую часть жизни я занималась танцем, до сих пор делаю упражнения и даже время от времени занимаюсь на тренажере. Но главное — я так люблю театр, свою профессию, что ради нее иной раз не грех чего–то и лишиться. Я очень надеюсь, что меня моя физическая природа не подведет, чтобы в полной мере осуществить духовное призвание, которое и приятнее, и выше.
У Элины Авраамовны особые связи с Латвией. Она не раз бывала здесь на гастролях, почти каждый год отдыхала в Юрмале, прекрасно помнит нашу «Молодежку», которая, на ее взгляд, была «смелой и умной». Актриса вообще очень уважает в людях эти два качества.
— Судя по всему, у Малого театра в наше время особая миссия: вернуть русской драматургии достойное классическое прочтение. Это и какая–то воспитательная функция. Как вы себя ощущаете в этом качестве?
— Я не могу ставить перед собой задачу кого–то воспитать. Просто своим трудом, творчеством и общением я произвожу определенное впечатление. Какие–то люди ко мне тянутся, я с ними общаюсь. В этом общении и моя потребность, и потребность тех, кто ко мне подходит. И, наверное, в общении рождается это взаимовлияние: я беру то, что мне нравится, от них, сегодняшних, а они — что–то от меня.
— А много ли вокруг вас таких людей?
— Это те, с кем общаешься на духовном уровне. Но у меня есть и друзья юности — с ближайшей подругой нас мамы вывозили по очереди в одной и той же коляске гулять. Подруга, правда, сейчас живет в Бостоне. С другой приятельницей мы дружим уже 26 лет, я ей оставляю своего пекинеса, когда уезжаю на гастроли. Но это свои, практически родные, которым не надо ничего объяснять. Мы очень дружны и с руководителем Государственного ансамбля танца, легендарным Игорем Моисеевым, который недавно отметил свои 100 лет. Несмотря на возраст, он сохранил и внутренний свет, и блеск глаз, и ясный ум, и чувство юмора.
Я бы посоветовала людям, чтобы они не чувствовали своего одиночества, не ждать, пока к ним кто–то подойдет и обратится с добром, а самим обращаться с добром к окружающим. И тогда одиночества не будет, а будет свет в глазах и у тех, и у других.
— Наверное, ваш свет помогал вам переживать и неудачи, и недоброжелательство, досужие разговоры о вас, которые всегда в обилии сопутствуют таланту и успеху?
— Знаете, случилось так, что у меня в театре почти 10 лет не было ролей. Меня учили, наказывая за то, что от какой–то из ролей я отказалась. Ну и я в это время делала что–то другое. Скоро должен выйти на экраны фильм Булата Мансурова, ученика Сергея Герасимова, где я сыграла святую равноапостольную княгиню Ольгу. И на днях отец Роман, интеллигентный и образованный батюшка, которому показали фильм, позвонил мне с благодарностью и словами, что «верующему христианину будет понятно, что это образ славный». Мне эта работа очень много дала.
Соприкосновение с образом княгини Ольги поселило во мне какой–то внутренний свет. В старых летописях можно найти совсем немного о ней — всего три эпизода. Поэтому много приходилось додумывать, но, наверное, раз священник похвалил, что–то мне удалось.
Ведь когда играешь образ, проникаешься сущностью этого человека. Когда я сыграла Екатерину Великую, я поняла, что такое абсолютная вседозволенность, полное отсутствие преград. Преграды только в тебе самом. Ее никто не мог поправить и сказать: «Государыня, вы что–то не то делаете». Вопрос здесь в выборе.
Я поняла, что для меня, как для человека, очень важно самой себе быть цензором, определять для себя, что я могу, а что нет, что хорошо, а что просто недопустимо. Абсолютная свобода — это страшно. Я поняла, что такое высокий пост, как много нужно понимать и знать, чтобы зависимость от тебя многих людей не становилась их рабством.
— А как вы ощущаете свою «легендарность»? Ведь образ Аксиньи в «Тихом Доне» останется, без преувеличения, жить в веках. Что для вас слава — бремя или?..
— Знаете, утомляет частенько. Бывает, приду на какое–то событие, где собирается много народу, — и сразу же ко мне выстраивается очередь за автографами. Народ–то у нас любит автографы брать. И половину времени я должна провести, подписывая фото или открытки. Я никак не пойму, что это дает? Я в своей жизни один раз попросила автограф.
— А у кого, если не секрет?
— У Маргарет Тэтчер. Лет 8–10 назад я была в Лондоне, и меня пригласили в ее дом. Я сказала, что хотела бы иметь ее автограф. «Yes! All right!» — ответила она и действительно через некоторое время прислала мне в Москву свое фото с автографом.
— А кто еще, составляющий «эпоху» в нашем сегодняшнем мире, вам запомнился?
— Майя Плисецкая, которую я считаю величайшей балериной нашего времени. Когда мы еще обе были молодыми и я должна была играть Донну Анну в спектакле Малого театра, мне нужно было освоить, как обращаться с кастаньетами. И за этим я пошла к Плисецкой. Мало того, что она мне подробно рассказала и показала, как это делается, так она еще подарила мне пару кастаньет, которые до сих пор у меня хранятся. Очень люблю балетную пару — Володю Васильева и его жену Катеньку Максимову. К сожалению, Мариса Лиепы нет уже с нами. Помню, на пляже в Юрмале, когда его дети Илзе и Андрис были еще маленькие, они просили меня сделать «карусель»: я брала обоих за руки и крутила вокруг себя… Я рада тому, как сложилась их жизнь, — они замечательные танцовщики, актеры, хорошие люди.
— Несмотря на вашу внешнюю мягкость, у вас железный характер. Ведь вы 13–14–летней девчонкой уже работали санитаркой во фронтовом госпитале, где ваш папа был военврачом. Кто воспитал у вас такое бесстрашие?
— Это мама. Когда я была такой маленькой, что не доставала до выключателя на кухне, мама просила меня поздним вечером принести ей водички из–под крана. Я ужасно боялась, но шла в темную кухню. А мама меня хвалила, говоря: «Какая ты у меня бесстрашная!» И я стала бесстрашной. Знаете, когда между приемом раненых в госпитале выдавалась минутка поспать в постели, а не на стуле, я выходила, сжимая в кармане остро заточенную расчесочку.
— Все–таки не могу не спросить: как вас выбрали сниматься в «Тихом Доне»? Ведь говорят, что Нонна Мордюкова, узнав о том, что Аксинья не она, чуть не наложила на себя руки…
— Меня не выбрали, я сама попросилась на роль, потому что на нее претендовало больше 30 актрис. Я была проездом в Москве, и Алла Ларионова мне сказала, что Герасимов начинает работу над «Тихим Доном». А я во время войны побывала с госпиталем в донских станицах и просто влюбилась в тамошних людей. Я позвонила Герасимову, сказала, кто я (меня уже знали), и он тут же ответил: «Приезжайте прямо сейчас. У меня тут один Григорий уже сидит».
До поезда у меня время было, и я поехала. Григорий мне не понравился. Герасимов дал нам обоим по книжке почитать сцену, которую я пробовала играть еще в институте, и у меня не получилось. Я отказалась, сказав, что мне нужно перечитать роман, и уехала (я тогда служила в Вильнюсском драмтеатре) в уверенности, что все пропало. А через две недели меня вызвали для кинопроб — подбор актеров шел полгода! Меня выбрал сам Михаил Шолохов, когда просмотрел фотопробы. Увидев мое фото, он воскликнул: «Так вот же Аксинья!» Вот это было счастье!.
Информационный портал Даугавпилса
15.03.2006
«Как вам удается сохранять такую потрясающую форму?» — этот вопрос задали в Риге великой Элине Быстрицкой сразу несколько журналистов. В апреле актрисе исполнится 78 лет, но она по–прежнему красавица с чарующим голосом и пластичными движениями.
–Знаете, это подарок от папы и мамы, — ответила народная артистка СССР, актриса Малого театра. — Большую часть жизни я занималась танцем, до сих пор делаю упражнения и даже время от времени занимаюсь на тренажере. Но главное — я так люблю театр, свою профессию, что ради нее иной раз не грех чего–то и лишиться. Я очень надеюсь, что меня моя физическая природа не подведет, чтобы в полной мере осуществить духовное призвание, которое и приятнее, и выше.
У Элины Авраамовны особые связи с Латвией. Она не раз бывала здесь на гастролях, почти каждый год отдыхала в Юрмале, прекрасно помнит нашу «Молодежку», которая, на ее взгляд, была «смелой и умной». Актриса вообще очень уважает в людях эти два качества.
— Судя по всему, у Малого театра в наше время особая миссия: вернуть русской драматургии достойное классическое прочтение. Это и какая–то воспитательная функция. Как вы себя ощущаете в этом качестве?
— Я не могу ставить перед собой задачу кого–то воспитать. Просто своим трудом, творчеством и общением я произвожу определенное впечатление. Какие–то люди ко мне тянутся, я с ними общаюсь. В этом общении и моя потребность, и потребность тех, кто ко мне подходит. И, наверное, в общении рождается это взаимовлияние: я беру то, что мне нравится, от них, сегодняшних, а они — что–то от меня.
— А много ли вокруг вас таких людей?
— Это те, с кем общаешься на духовном уровне. Но у меня есть и друзья юности — с ближайшей подругой нас мамы вывозили по очереди в одной и той же коляске гулять. Подруга, правда, сейчас живет в Бостоне. С другой приятельницей мы дружим уже 26 лет, я ей оставляю своего пекинеса, когда уезжаю на гастроли. Но это свои, практически родные, которым не надо ничего объяснять. Мы очень дружны и с руководителем Государственного ансамбля танца, легендарным Игорем Моисеевым, который недавно отметил свои 100 лет. Несмотря на возраст, он сохранил и внутренний свет, и блеск глаз, и ясный ум, и чувство юмора.
Я бы посоветовала людям, чтобы они не чувствовали своего одиночества, не ждать, пока к ним кто–то подойдет и обратится с добром, а самим обращаться с добром к окружающим. И тогда одиночества не будет, а будет свет в глазах и у тех, и у других.
— Наверное, ваш свет помогал вам переживать и неудачи, и недоброжелательство, досужие разговоры о вас, которые всегда в обилии сопутствуют таланту и успеху?
— Знаете, случилось так, что у меня в театре почти 10 лет не было ролей. Меня учили, наказывая за то, что от какой–то из ролей я отказалась. Ну и я в это время делала что–то другое. Скоро должен выйти на экраны фильм Булата Мансурова, ученика Сергея Герасимова, где я сыграла святую равноапостольную княгиню Ольгу. И на днях отец Роман, интеллигентный и образованный батюшка, которому показали фильм, позвонил мне с благодарностью и словами, что «верующему христианину будет понятно, что это образ славный». Мне эта работа очень много дала.
Соприкосновение с образом княгини Ольги поселило во мне какой–то внутренний свет. В старых летописях можно найти совсем немного о ней — всего три эпизода. Поэтому много приходилось додумывать, но, наверное, раз священник похвалил, что–то мне удалось.
Ведь когда играешь образ, проникаешься сущностью этого человека. Когда я сыграла Екатерину Великую, я поняла, что такое абсолютная вседозволенность, полное отсутствие преград. Преграды только в тебе самом. Ее никто не мог поправить и сказать: «Государыня, вы что–то не то делаете». Вопрос здесь в выборе.
Я поняла, что для меня, как для человека, очень важно самой себе быть цензором, определять для себя, что я могу, а что нет, что хорошо, а что просто недопустимо. Абсолютная свобода — это страшно. Я поняла, что такое высокий пост, как много нужно понимать и знать, чтобы зависимость от тебя многих людей не становилась их рабством.
— А как вы ощущаете свою «легендарность»? Ведь образ Аксиньи в «Тихом Доне» останется, без преувеличения, жить в веках. Что для вас слава — бремя или?..
— Знаете, утомляет частенько. Бывает, приду на какое–то событие, где собирается много народу, — и сразу же ко мне выстраивается очередь за автографами. Народ–то у нас любит автографы брать. И половину времени я должна провести, подписывая фото или открытки. Я никак не пойму, что это дает? Я в своей жизни один раз попросила автограф.
— А у кого, если не секрет?
— У Маргарет Тэтчер. Лет 8–10 назад я была в Лондоне, и меня пригласили в ее дом. Я сказала, что хотела бы иметь ее автограф. «Yes! All right!» — ответила она и действительно через некоторое время прислала мне в Москву свое фото с автографом.
— А кто еще, составляющий «эпоху» в нашем сегодняшнем мире, вам запомнился?
— Майя Плисецкая, которую я считаю величайшей балериной нашего времени. Когда мы еще обе были молодыми и я должна была играть Донну Анну в спектакле Малого театра, мне нужно было освоить, как обращаться с кастаньетами. И за этим я пошла к Плисецкой. Мало того, что она мне подробно рассказала и показала, как это делается, так она еще подарила мне пару кастаньет, которые до сих пор у меня хранятся. Очень люблю балетную пару — Володю Васильева и его жену Катеньку Максимову. К сожалению, Мариса Лиепы нет уже с нами. Помню, на пляже в Юрмале, когда его дети Илзе и Андрис были еще маленькие, они просили меня сделать «карусель»: я брала обоих за руки и крутила вокруг себя… Я рада тому, как сложилась их жизнь, — они замечательные танцовщики, актеры, хорошие люди.
— Несмотря на вашу внешнюю мягкость, у вас железный характер. Ведь вы 13–14–летней девчонкой уже работали санитаркой во фронтовом госпитале, где ваш папа был военврачом. Кто воспитал у вас такое бесстрашие?
— Это мама. Когда я была такой маленькой, что не доставала до выключателя на кухне, мама просила меня поздним вечером принести ей водички из–под крана. Я ужасно боялась, но шла в темную кухню. А мама меня хвалила, говоря: «Какая ты у меня бесстрашная!» И я стала бесстрашной. Знаете, когда между приемом раненых в госпитале выдавалась минутка поспать в постели, а не на стуле, я выходила, сжимая в кармане остро заточенную расчесочку.
— Все–таки не могу не спросить: как вас выбрали сниматься в «Тихом Доне»? Ведь говорят, что Нонна Мордюкова, узнав о том, что Аксинья не она, чуть не наложила на себя руки…
— Меня не выбрали, я сама попросилась на роль, потому что на нее претендовало больше 30 актрис. Я была проездом в Москве, и Алла Ларионова мне сказала, что Герасимов начинает работу над «Тихим Доном». А я во время войны побывала с госпиталем в донских станицах и просто влюбилась в тамошних людей. Я позвонила Герасимову, сказала, кто я (меня уже знали), и он тут же ответил: «Приезжайте прямо сейчас. У меня тут один Григорий уже сидит».
До поезда у меня время было, и я поехала. Григорий мне не понравился. Герасимов дал нам обоим по книжке почитать сцену, которую я пробовала играть еще в институте, и у меня не получилось. Я отказалась, сказав, что мне нужно перечитать роман, и уехала (я тогда служила в Вильнюсском драмтеатре) в уверенности, что все пропало. А через две недели меня вызвали для кинопроб — подбор актеров шел полгода! Меня выбрал сам Михаил Шолохов, когда просмотрел фотопробы. Увидев мое фото, он воскликнул: «Так вот же Аксинья!» Вот это было счастье!.
Информационный портал Даугавпилса
15.03.2006
Подробнее
ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ МОЧАЛОВ
Страничка посвящена одному из основоположников искусства Малого театра, «первому русскому трагику» Павлу Степановичу Мочалову…
ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ МОЧАЛОВ
Страничка посвящена одному из основоположников искусства Малого театра, «первому русскому трагику» Павлу Степановичу Мочалову…
МОЧАЛОВ Павел Степанович (3(15).11.1800, Москва, — 16(28).3.1848, там же), русский актёр. Готовился к сцене под руководством отца — видного актёра московской драматической труппы, в прошлом крепостного актёра — С. Ф. Мочалова. После дебюта в роли Полиника («Эдип в Афинах» Озерова) был принят в 1817 г. на московскую императорскую сцену (с 1824 — Малый театр). Начав деятельность в годы бурного подъёма национального самосознания и культуры, в период формирования эстетики декабристского романтизма, Мочалов придал воспринятым им освободительным настроениям ярко демократический, стихийно бунтарский характер. Уже в начале деятельности, выступая в произведениях П. Корнеля (Гораций — «Гораций»), Вольтера (Танкред — «Танкред»), Мочалов не только разрушал стилистику классицистской трагедии, но и вносил в трактовку своих ролей трагизм нового, романтического типа. Драмы В. А. Озерова (Фингал — «Фингал»; Димитрий Донской — «Димитрий Донской») были для Мочалова переходным звеном к романтическому репертуару. Не проявляя особого внимания к соблюдению исторического колорита, поискам характерности или декоративной импозантности образа, Мочалов захватывал зрителя страстной силой и глубиной чувств, богатством и контрастом их неожиданных переходов. Среди ролей Мочалова в мелодраме и романтической драме: Юлий («Железная маска» Цшокке), Жермани («Тридцать лет, или Жизнь игрока» Дюканжа), Кин («Кин, или Гений и беспутство» Дюма-отца), Бидерман («Смерть или Честь» Полевого) и др. Художник огромной творческой активности, Мочалов нередко в корне переосмысливал свои роли. Так, в его исполнении Мейнау (мелодрама «Ненависть к людям и раскаяние» Коцебу, 1826) вырастал в фигуру байроновского масштаба. Бунт человека свободных взглядов против общества, основанного на корыстолюбии и насилии, с особенной яркостью проявился у Мочалова в таких ролях шиллеровского репертуара, как Карл Моор («Разбойники», 1828) и Фердинанд («Коварство и любовь», 1829). Важнейшее место в творчестве Мочалова занимали роли в трагедиях Шекспира: Отелло («Отелло», 1837), Лир («Король Лир», 1839), Ричард III («Ричард III», 1839), Ромео («Ромео и Джульетта», 1841). Крупнейшим созданием М. был образ Гамлета («Гамлет» Шекспира, 1837). В обстановке реакции 1830-х гг. драма Гамлета была для Мочалова драмой сильной и одинокой личности, гибнущей вследствие осознания огромного разрыва между гуманистическими требованиями и реальной действительностью. Выступление Мочалова стало выдающимся художественным событием, вызвавшим появление известной статьи В. Г. Белинского «Гамлет», драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета» (1838). Актер проявлял постоянный интерес к современной русской литературе, особенно к драме и лирике (он сам писал стихи). Обладая глубоким поэтическим чувством, особым мастерством произнесения стихотворного текста, Мочалов исполнял роли Керим-Гирея и Алеко в инсценировках (А. А. Шаховского) поэм А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан» и «Цыгане». Он создал драматическую композицию по стихотворению Пушкина «Чёрная шаль» (с музыкой А. Н. Верстовского), с которой выступал в концертах. Одна из наиболее значительных ролей Мочалова — Чацкий («Горе от ума» Грибоедова, 1831), в трактовке которой он отразил драму своего поколения, оживил образ вольнолюбивого героя декабристской поры. Вокруг творчества Мочалова велась ожесточённая идейно-эстетическая борьба, связанная с демократизацией русской сцены и её национальным самоопределением. Актер способствовал утверждению в театре непосредственности актёрского переживания, острого ощущения связи художника со своей эпохой, с её передовыми идеалами и драматическими противоречиями. Горячим поклонником и пропагандистом искусства Мочалова был В. Г. Белинский, его талант высоко ценили Н. В. Гоголь, М. Ю. Лермонтов, И. С. Тургенев, А. Н. Островский. А. И. Герцен писал: «Щепкин и Мочалов, без сомнения, два лучших артиста изо всех виденных мною в продолжении тридцати пяти лет и на протяжении всей Европы. Оба принадлежат к тем намекам на сокровенные силы и возможности русской натуры, которые делают незыблемой нашу веру в будущность России» (Собрание соч., т. 17, 1959, с. 268-69). К. С. Станиславский видел в М. одного из гениев мирового театра.
Лит.: Соболев Ю. В., Павел Мочалов, М., 1937;
Белинский В. Г., О драме и театре, М. — Л., 1948;
Павел Степанович Мочалов. (Сборник), М., 1953;
Дмитриев Ю., Мочалов — актёр-романтик, М., 1961.
М.Царев о Мочалове
А.И.Сумбатов-Южин П.С.МОЧАЛОВ В ЖИЗНИ И НА СЦЕНЕ
ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ МОЧАЛОВ
ВЛАСТИТЕЛЬ ДУМ Ю.А.Дмитриев о Павле Степановиче Мочалове
Страничка посвящена одному из основоположников искусства Малого театра, «первому русскому трагику» Павлу Степановичу Мочалову…
МОЧАЛОВ Павел Степанович (3(15).11.1800, Москва, — 16(28).3.1848, там же), русский актёр. Готовился к сцене под руководством отца — видного актёра московской драматической труппы, в прошлом крепостного актёра — С. Ф. Мочалова. После дебюта в роли Полиника («Эдип в Афинах» Озерова) был принят в 1817 г. на московскую императорскую сцену (с 1824 — Малый театр). Начав деятельность в годы бурного подъёма национального самосознания и культуры, в период формирования эстетики декабристского романтизма, Мочалов придал воспринятым им освободительным настроениям ярко демократический, стихийно бунтарский характер. Уже в начале деятельности, выступая в произведениях П. Корнеля (Гораций — «Гораций»), Вольтера (Танкред — «Танкред»), Мочалов не только разрушал стилистику классицистской трагедии, но и вносил в трактовку своих ролей трагизм нового, романтического типа. Драмы В. А. Озерова (Фингал — «Фингал»; Димитрий Донской — «Димитрий Донской») были для Мочалова переходным звеном к романтическому репертуару. Не проявляя особого внимания к соблюдению исторического колорита, поискам характерности или декоративной импозантности образа, Мочалов захватывал зрителя страстной силой и глубиной чувств, богатством и контрастом их неожиданных переходов. Среди ролей Мочалова в мелодраме и романтической драме: Юлий («Железная маска» Цшокке), Жермани («Тридцать лет, или Жизнь игрока» Дюканжа), Кин («Кин, или Гений и беспутство» Дюма-отца), Бидерман («Смерть или Честь» Полевого) и др. Художник огромной творческой активности, Мочалов нередко в корне переосмысливал свои роли. Так, в его исполнении Мейнау (мелодрама «Ненависть к людям и раскаяние» Коцебу, 1826) вырастал в фигуру байроновского масштаба. Бунт человека свободных взглядов против общества, основанного на корыстолюбии и насилии, с особенной яркостью проявился у Мочалова в таких ролях шиллеровского репертуара, как Карл Моор («Разбойники», 1828) и Фердинанд («Коварство и любовь», 1829). Важнейшее место в творчестве Мочалова занимали роли в трагедиях Шекспира: Отелло («Отелло», 1837), Лир («Король Лир», 1839), Ричард III («Ричард III», 1839), Ромео («Ромео и Джульетта», 1841). Крупнейшим созданием М. был образ Гамлета («Гамлет» Шекспира, 1837). В обстановке реакции 1830-х гг. драма Гамлета была для Мочалова драмой сильной и одинокой личности, гибнущей вследствие осознания огромного разрыва между гуманистическими требованиями и реальной действительностью. Выступление Мочалова стало выдающимся художественным событием, вызвавшим появление известной статьи В. Г. Белинского «Гамлет», драма Шекспира. Мочалов в роли Гамлета» (1838). Актер проявлял постоянный интерес к современной русской литературе, особенно к драме и лирике (он сам писал стихи). Обладая глубоким поэтическим чувством, особым мастерством произнесения стихотворного текста, Мочалов исполнял роли Керим-Гирея и Алеко в инсценировках (А. А. Шаховского) поэм А. С. Пушкина «Бахчисарайский фонтан» и «Цыгане». Он создал драматическую композицию по стихотворению Пушкина «Чёрная шаль» (с музыкой А. Н. Верстовского), с которой выступал в концертах. Одна из наиболее значительных ролей Мочалова — Чацкий («Горе от ума» Грибоедова, 1831), в трактовке которой он отразил драму своего поколения, оживил образ вольнолюбивого героя декабристской поры. Вокруг творчества Мочалова велась ожесточённая идейно-эстетическая борьба, связанная с демократизацией русской сцены и её национальным самоопределением. Актер способствовал утверждению в театре непосредственности актёрского переживания, острого ощущения связи художника со своей эпохой, с её передовыми идеалами и драматическими противоречиями. Горячим поклонником и пропагандистом искусства Мочалова был В. Г. Белинский, его талант высоко ценили Н. В. Гоголь, М. Ю. Лермонтов, И. С. Тургенев, А. Н. Островский. А. И. Герцен писал: «Щепкин и Мочалов, без сомнения, два лучших артиста изо всех виденных мною в продолжении тридцати пяти лет и на протяжении всей Европы. Оба принадлежат к тем намекам на сокровенные силы и возможности русской натуры, которые делают незыблемой нашу веру в будущность России» (Собрание соч., т. 17, 1959, с. 268-69). К. С. Станиславский видел в М. одного из гениев мирового театра.
Лит.: Соболев Ю. В., Павел Мочалов, М., 1937;
Белинский В. Г., О драме и театре, М. — Л., 1948;
Павел Степанович Мочалов. (Сборник), М., 1953;
Дмитриев Ю., Мочалов — актёр-романтик, М., 1961.
М.Царев о Мочалове
А.И.Сумбатов-Южин П.С.МОЧАЛОВ В ЖИЗНИ И НА СЦЕНЕ
ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ МОЧАЛОВ
ВЛАСТИТЕЛЬ ДУМ Ю.А.Дмитриев о Павле Степановиче Мочалове
15.03.2006
Подробнее
«МАРИЯ СТЮАРТ»
Классическая декламация
О том, что Малый театр — оплот традиции, знают даже те люди, которые в театр не ходят в принципе.
О том, что Малый театр — оплот традиции, знают даже те люди, которые в театр не ходят в принципе.
«МАРИЯ СТЮАРТ»
Классическая декламация
О том, что Малый театр — оплот традиции, знают даже те люди, которые в театр не ходят в принципе. Под традицией разумеется, что классические актеры в «настоящих» костюмах и декорациях излагают текст пьесы — с выражением и без режиссерских выкрутасов. Режиссеры в Малом вообще уживались редко (нынешний счастливый союз с Сергеем Женовачом — почти чудо), а вот артистам всегда было привольно. Собственно, именно на артистов туда и ходили: не на постановку такого-то, а, скажем, на Гликерию Федотову и Марию Ермолову в «Марии Стюарт» — были такие легендарные актрисы в начале прошлого века. Сто лет спустя трагедию Шиллера играют на сцене филиала Малого театра по всем традициям, но на легенду она пока не тянет. Сперва слышен стук молотков, потом раздвигается занавес и видно, что в глубине сцены сколачивают плаху. Две королевы в одинаковых красных бархатных платьях выходят под музыку и садятся на троны друг напротив друга, как отражения. Затемнение. Этими хрестоматийными метафорами, видимо, исчерпался лимит, отведенный Виталию Иванову как режиссеру. Дальнейшее — костюмированная читка в хорошем темпе. В этом спектакле нет ансамбля, здесь не видят партнера, здесь каждый сам за себя, в меру своего умения и таланта. Того и другого с избытком у народных и очень хороших артистов Юрия Каюрова и Виктора Бордова, но играют они не конкретных персонажей трагедии с судьбой и историей, а только два варианта старинного амплуа благородного отца.
Суть пьесы — столкновение двух королев, двух женщин, двух начал в сердце каждой из них, двух миров. Католичка Мария Шотландская, убийца двух мужей, красавица, которой все в жизни было легко, замахивается на английский престол и попадает в руки соперницы. Протестантка Елизавета, королева-девственница, обиженная природой и судьбой, с трудом вознеслась наверх и, чтобы удержаться там, должна казнить сестру. Шиллер, кажется, вложил в этот исторический узел все проблемы романтизма: милосердие и мщение, торжество и трагедию неординарной личности, власть толпы над королями, красоту и безобразие страсти. Здесь встретились две правды, и побеждает та, которая достовернее сыграна. Сам Шиллер, да и публика Малого театра век назад отдавали сердце Стюарт. Но Ольге Молочной ермоловский размах не по плечу: она играет только Марию в плену — монашку и гордячку, без блестящего прошлого, без азарта, как-то узко. Настоящей героиней становится Елизавета. Людмила Титова показала в своей королеве все: влюбленную и самолюбивую некрасивую женщину, государыню и простоватую бабу на троне, комичную, страшную, жалкую. Глядя на нее, понимаешь, что мало осталось сцен, где умеют носить портретный грим и платье с фижмами и так играть при этом. Тем обиднее, что нет в спектакле режиссерского решения, в котором эта роль прозвучала бы в полную силу. Самые современные вопросы, которые слышатся в тексте, так и остаются — слова, слова, слова.
Екатерина Рябова
«Афиша», 27.02-12.03.2006 г.
Классическая декламация
О том, что Малый театр — оплот традиции, знают даже те люди, которые в театр не ходят в принципе. Под традицией разумеется, что классические актеры в «настоящих» костюмах и декорациях излагают текст пьесы — с выражением и без режиссерских выкрутасов. Режиссеры в Малом вообще уживались редко (нынешний счастливый союз с Сергеем Женовачом — почти чудо), а вот артистам всегда было привольно. Собственно, именно на артистов туда и ходили: не на постановку такого-то, а, скажем, на Гликерию Федотову и Марию Ермолову в «Марии Стюарт» — были такие легендарные актрисы в начале прошлого века. Сто лет спустя трагедию Шиллера играют на сцене филиала Малого театра по всем традициям, но на легенду она пока не тянет. Сперва слышен стук молотков, потом раздвигается занавес и видно, что в глубине сцены сколачивают плаху. Две королевы в одинаковых красных бархатных платьях выходят под музыку и садятся на троны друг напротив друга, как отражения. Затемнение. Этими хрестоматийными метафорами, видимо, исчерпался лимит, отведенный Виталию Иванову как режиссеру. Дальнейшее — костюмированная читка в хорошем темпе. В этом спектакле нет ансамбля, здесь не видят партнера, здесь каждый сам за себя, в меру своего умения и таланта. Того и другого с избытком у народных и очень хороших артистов Юрия Каюрова и Виктора Бордова, но играют они не конкретных персонажей трагедии с судьбой и историей, а только два варианта старинного амплуа благородного отца.
Суть пьесы — столкновение двух королев, двух женщин, двух начал в сердце каждой из них, двух миров. Католичка Мария Шотландская, убийца двух мужей, красавица, которой все в жизни было легко, замахивается на английский престол и попадает в руки соперницы. Протестантка Елизавета, королева-девственница, обиженная природой и судьбой, с трудом вознеслась наверх и, чтобы удержаться там, должна казнить сестру. Шиллер, кажется, вложил в этот исторический узел все проблемы романтизма: милосердие и мщение, торжество и трагедию неординарной личности, власть толпы над королями, красоту и безобразие страсти. Здесь встретились две правды, и побеждает та, которая достовернее сыграна. Сам Шиллер, да и публика Малого театра век назад отдавали сердце Стюарт. Но Ольге Молочной ермоловский размах не по плечу: она играет только Марию в плену — монашку и гордячку, без блестящего прошлого, без азарта, как-то узко. Настоящей героиней становится Елизавета. Людмила Титова показала в своей королеве все: влюбленную и самолюбивую некрасивую женщину, государыню и простоватую бабу на троне, комичную, страшную, жалкую. Глядя на нее, понимаешь, что мало осталось сцен, где умеют носить портретный грим и платье с фижмами и так играть при этом. Тем обиднее, что нет в спектакле режиссерского решения, в котором эта роль прозвучала бы в полную силу. Самые современные вопросы, которые слышатся в тексте, так и остаются — слова, слова, слова.
Екатерина Рябова
«Афиша», 27.02-12.03.2006 г.
Подробнее
ПРОГОН «РЕВИЗОРА» В МАЛОМ ТЕАТРЕ
ПРОГОН «РЕВИЗОРА» В МАЛОМ ТЕАТРЕ
Сегодня премьера в Малом театре. Юрий Соломин выпускает «Ревизора». Рядом с известными актерами в роли Хлестакова — недавний выпускник Щепкинского училища, ученик Соломина Дмитрий Солодовник. На генеральном прогоне спектакля побывала корреспондент «Новостей культуры».
Сегодня премьера в Малом театре. Юрий Соломин выпускает «Ревизора». Рядом с известными актерами в роли Хлестакова — недавний выпускник Щепкинского училища, ученик Соломина Дмитрий Солодовник. На генеральном прогоне спектакля побывала корреспондент «Новостей культуры».
ПРОГОН «РЕВИЗОРА» В МАЛОМ ТЕАТРЕ
Сегодня премьера в Малом театре. Юрий Соломин выпускает «Ревизора». У художественного руководителя Малого особые отношения с гоголевской комедией. В середине 60-х годов актер сам играл Хлестакова. В 80-х он уже ставил «Ревизора» вместе с Евгением Весником. И вот новая версия. Рядом с известными актерами в роли Хлестакова — недавний выпускник Щепкинского училища, ученик Соломина Дмитрий Солодовник. На генеральном прогоне спектакля побывала корреспондент «Новостей культуры».
Первые зрители спектакля – свои: гримеры, костюмеры, монтировщики, билетеры, родственники артистов и, самое ответственное, – коллеги. Прогон ведет режиссер спектакля Юрий Соломин.
Роль Хлестакова досталась недавнему выпускнику мастерской Соломина в Щепкинском училище Дмитрию Солодовнику. Ради такого случая ему даже выделили персональную гримерку. Сейчас, за несколько минут до начала, он даже побаивается выглядывать в коридор. Там разгуливают старейшие мастера, корифеи Малого. На сцене Диме придется хватать их за седины, однако все понимают — ставка сделана только на него, неопытного мальчишку, которому невероятно повезло.
Дмитрий Солодовник, артист: «У меня волосы встали дыбом. Я задал себе вопрос, как это?…»
Никаких новых сценических решений. Красивая, дорогая, но весьма предсказуемая для Малого театра декорация. Полное почтения к автору по части литературы. Что же нового может ожидать зрителей в десятом по счету «Ревизоре» Малого театра?
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра: «Такого вопроса и не было…»
Наслаждение от узнавания гоголевских образов в великолепной игре прекрасных актеров. Это главное. Душка городничий в исполнении Александра Потапова. Настоящий, почти безмолвный бенефис Эдуарда Марцевича. Его смотритель училищ, тихий алкоголик Лука Лукич Хлопов – неоднократно заставил зал хохотать в голос.
Тоска по настоящей неизведанной любви у пышущей страстью к жизни Анны Андревны… Ее играет Людмила Полякова. Артисты такого класса не дадут своему молодому партнеру утонуть в опасном плавании, в которое он пустился.
Видно, что Дмитрию Солодовнику трудно. Избавление от зажимов и штампов требует времени и сил. Но его Хлестаков все-таки родился, и это его большая удача.
Телеканал «Культура», 15.03.2006
Сегодня премьера в Малом театре. Юрий Соломин выпускает «Ревизора». У художественного руководителя Малого особые отношения с гоголевской комедией. В середине 60-х годов актер сам играл Хлестакова. В 80-х он уже ставил «Ревизора» вместе с Евгением Весником. И вот новая версия. Рядом с известными актерами в роли Хлестакова — недавний выпускник Щепкинского училища, ученик Соломина Дмитрий Солодовник. На генеральном прогоне спектакля побывала корреспондент «Новостей культуры».
Первые зрители спектакля – свои: гримеры, костюмеры, монтировщики, билетеры, родственники артистов и, самое ответственное, – коллеги. Прогон ведет режиссер спектакля Юрий Соломин.
Роль Хлестакова досталась недавнему выпускнику мастерской Соломина в Щепкинском училище Дмитрию Солодовнику. Ради такого случая ему даже выделили персональную гримерку. Сейчас, за несколько минут до начала, он даже побаивается выглядывать в коридор. Там разгуливают старейшие мастера, корифеи Малого. На сцене Диме придется хватать их за седины, однако все понимают — ставка сделана только на него, неопытного мальчишку, которому невероятно повезло.
Дмитрий Солодовник, артист: «У меня волосы встали дыбом. Я задал себе вопрос, как это?…»
Никаких новых сценических решений. Красивая, дорогая, но весьма предсказуемая для Малого театра декорация. Полное почтения к автору по части литературы. Что же нового может ожидать зрителей в десятом по счету «Ревизоре» Малого театра?
Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра: «Такого вопроса и не было…»
Наслаждение от узнавания гоголевских образов в великолепной игре прекрасных актеров. Это главное. Душка городничий в исполнении Александра Потапова. Настоящий, почти безмолвный бенефис Эдуарда Марцевича. Его смотритель училищ, тихий алкоголик Лука Лукич Хлопов – неоднократно заставил зал хохотать в голос.
Тоска по настоящей неизведанной любви у пышущей страстью к жизни Анны Андревны… Ее играет Людмила Полякова. Артисты такого класса не дадут своему молодому партнеру утонуть в опасном плавании, в которое он пустился.
Видно, что Дмитрию Солодовнику трудно. Избавление от зажимов и штампов требует времени и сил. Но его Хлестаков все-таки родился, и это его большая удача.
Телеканал «Культура», 15.03.2006
Подробнее
«НЕ СПЛЕТНИЧАЛ, НЕ ЗАВИДОВАЛ, НЕ ДЕЛАЛ ЗЛА»
«НЕ СПЛЕТНИЧАЛ, НЕ ЗАВИДОВАЛ, НЕ ДЕЛАЛ ЗЛА»
На 94-м году жизни скончался народный артист СССР Евгений Самойлов…
На 94-м году жизни скончался народный артист СССР Евгений Самойлов…
«НЕ СПЛЕТНИЧАЛ, НЕ ЗАВИДОВАЛ, НЕ ДЕЛАЛ ЗЛА»
На 94-м году жизни скончался народный артист СССР Евгений Самойлов…
«Аристократические корни»
НИКАКИХ дворянских корней у меня нет! Мой отец с малолетства трудился на Путиловском заводе и был квалифицированным рабочим пушечного цеха. Правда, его мама была замужем за англичанином, но и тот, видимо, был не лорд. Англичанина этого я никогда не видел. Каким ветром его занесло в Россию? Он погиб ещё до моего рождения, погиб нелепо: под паровозом, на котором работал. Об этом мне рассказывала бабушка. А вот её я помню прекрасно. Статная красавица. Осталась одна с детьми, обоих поставила на ноги. Мама же моя — костромчанка. Отец её занимался торговлей. Вот такие у меня «аристократические» корни.
У меня было великолепное детство. Мы жили в Петербурге на Московско-Нарвской заставе. На нашей улице стояло всего три дома. Наш — самый крайний, рядом с Екатерингофом. Я ходил гулять в этот роскошный малолюдный парк. Помню чудесные пруды, дворец петровского времени, бот. Всё там дышало эпохой Петра I. Этот парк мне снится до сих пор. Мы жили в частном доме. Отец купил в нём квартиру из трёх комнат. Квалифицированный рабочий-оружейник, он получал приличные деньги — 280 рублей золотом. Я помню хозяина нашего дома. Помню дворника — очень красивого мужчину с бородой, всегда в белоснежном фартуке. Он следил за порядком, и у нас всегда была идеальная чистота. Когда начались революционные бои, мы с отцом вышли из дома — у ворот стоял дворник. Мимо одна за другой пролетали пули. Вдруг — раз! — и дворника не стало, на моих глазах его убила шальная пуля. Это моё самое сильное впечатление от революции.
Отец всегда был абсолютно лысым. Как-то я спросил, почему у него не растут волосы. И он рассказал, что вместе с Гапоном ходил к царю и, когда начался расстрел, он со страху залез на столб. Это его спасло, но на нервной почве он потерял волосы навсегда.
Он очень любил литературу. И всю жизнь с каждой получки обязательно покупал книги. В конце концов собрал огромную библиотеку. Усаживал нас с братом за обеденный стол под зелёной лампой и читал нам либо Тургенева (особенно он любил «Бежин луг»), либо Гоголя — начиная от «Вия» и кончая «Мёртвыми душами». Монолог о дороге я помню с детства. Ещё отец увлекался театром. Однажды выстоял гигантскую очередь, чтобы попасть на Шаляпина. Постоянно ходил в Александринку, когда я подрос, стал брать и меня. Ещё школьником я посмотрел «Дни Турбиных», с которыми приезжал МХАТ. Не привезли декорации, актёры извинились и стали играть в стульях. Но впечатление было грандиозное! К моему решению стать актёром отец отнёсся вначале настороженно. Но потом увидел меня на сцене — и благословил.
«Артистом стал случайно»
В ШКОЛЕ я учился плохо. Особым кошмаром для меня были немецкий язык и математика. Я любил только два предмета — литературу и рисование. Частенько наведывался в Эрмитаж и Русский музей. Приходил ранним утром и проводил там весь день до закрытия. Иногда и школу прогуливал. Собирался поступать в художественную школу. Но мой школьный товарищ, проведав, что на Литейном есть частное училище Ходотова, бывшего артиста императорских театров, уговорил меня пойти за компанию сдавать экзамены. Вывесили списки — меня приняли, а его нет… Всё преподавание Николая Николаевича Ходотова заключалось в том, что он нам читал и читал, а мы должны были учиться читать так же.
Я стал часто ходить в Александринский театр. Видел Юрьева, Горина-Горяинова, Корчагину-Александровскую, Певцова, Мичурину-Самойлову. Очень любил Николая Симонова. Так искусство театра поглотило меня целиком. Ходотов приглашал к себе Леонида Сергеевича Вивьена. А тот организовал «Молодёжный театр» в бывшей Голландской церкви. Взял туда и меня — я играл там характерные роли.
В театр Мейерхольда я попал случайно. Брат Всеволода Эмильевича, Борис Эмильевич, был знаком с родителями моей жены. Он и попросил Мейерхольда посмотреть меня. Мейерхольд был моим кумиром. Я видел все его спектакли, которые он привозил в Ленинград. Когда я пришёл к нему в гостиницу «Европейская», то так оробел, что слова не мог сказать. Он расхохотался и сразу предложил мне пойти в его театр — дал роль Пети в «Лесе».
Всеволод Эмильевич был человеком огромного обаяния. Всегда очень элегантно одевался, очень энергичный, подвижный. В процессе репетиции он раз шестьдесят выбегал на сцену. Всё бегом! Начинал репетировать в свитере или в пиджаке, а кончалось тем, что он оставался в одной мокрой рубашке.
А потом ГОСТИМ закрыли. Мы готовили к выпуску «Как закалялась сталь», где я играл Павку Корчагина. Началась генеральная репетиция. Ждали Шумяцкого, возглавлявшего отдел искусств. Он вошёл в зал в галошах, не сняв ни пальто, ни головного убора. Мы играли для него одного. Спектакль не выпустили. Сочли его слишком пессимистичным. Это была прелюдия разгрома. Когда театр закрыли, для меня это было колоссальным ударом. Я был ошеломлён. Помню собрание, на котором актёры, воспитанные Мастером, выступали один за другим с разгромными речами. Промолчали только два человека: Эраст Гарин и Игорь Ильинский.
«Работать с Довженко было счастье»
НА ГЕНЕРАЛЬНОЙ репетиции спектакля «Как закалялась сталь» присутствовал ассистент Александра Довженко, искавший актёра на роль Щорса. Он предложил мне приехать в Киев и попробоваться. Я поехал, и Довженко сразу меня утвердил. Работать с Александром Петровичем было счастье — очень талантливый мастер. Сделать фильм о Щорсе было заказом Сталина. Довженко рассказывал, что они долго гуляли по ночному Арбату и беседовали. Сталин хотел, чтобы в картине было много украинских песен и танцев. Он сказал Довженко: «Вы же видели картину «Чапаев». Её все, от старика до малыша, поймут сразу. А вы сделайте такую картину, чтобы надо было задумываться».
Кстати, я совершенно не был похож на Щорса, но Довженко от меня не требовал сходства с ним. Мне сделали бородку, как у него, и всё. Перед каждой съёмкой Александр Петрович проверял грим, кто как одет, всё ли сделано так, как нужно. Если вдруг во время съёмки замечал, что косит карниз или дверь, то прекращал её и требовал поправить. Всё в кадре должно было быть идеально!
Так и во всём. Если актёр на репетиции делал что-то неверно, пока не добивался, чтобы тот нашёл нужную интонацию, снимать не начинал. Бывали случаи, когда он сам не знал, как снять сцену, и тогда мог в течение 10–15 дней сидеть на холме и снимать рожь. Как в этой ржи один казак догоняет другого. И так все пятнадцать дней.
Над ним иногда подшучивали. Помню, как он, осмотрев меня, вызывал Лёню Хазанова и говорил: «Лёнечка, сегодня, по-моему, не та борода». — «Как так, Александр Петрович? Борода та же, что была вчера». — «Нет, не та». Лёня брал меня под руку, шептал: «Пойдём походим полчасика по павильону». Погуляв, мы возвращались, Лёня говорил: «Александр Петрович, я всё исправил». — «Вот это другое дело!» Своих помощников Довженко называл так: «Безруко-безногие-слепорождённые». На протяжении всего года только и слышалось: «Безруко-безногие-слепорождённые». И под конец они решили пошутить в отместку. Снимали сцену торжественного приёма, когда Щорс угощает командиров. Накрыли стол, заставили его хрусталём, а на краю помрежа навалили груду костылей и биноклей. Довженко по обыкновению всё придирчиво осматривает, наконец подходит к этой куче: «А это что?» — «Александр Петрович, это мы приготовили для слепорождённых-безруко-безногих». Как он обиделся! Ушёл и три дня на студии не появлялся.
Обычно Довженко говорил актёрам, как видит ту или иную сцену, и продолжал репетировать до тех пор, пока результат его не удовлетворял. Для каждого кадра снимали по 12 дублей. Плёнку не жалели, тратили столько, сколько было нужно. Сейчас такое невозможно, а тогда не экономили, ведь как-никак, а у Довженко был заказ «сверху», лично от Хозяина. И нужно было помимо исторических событий снять и народные песни, и танцы, помимо непосредственных боевых действий показать народ.
Снимать мы начинали с раннего утра. В восемь привозили на съёмочную площадку, гримировали, одевали, и до восьми вечера — съёмки.
Конечно, переносить это было тяжело, к тому же я ведь Щорса играл на русском языке, и тут же делался дубль на украинском. Я украинского языка, естественно, не знал, и мне дали преподавателей, которые подсказывали, как надо правильно произносить слова. Причём если я в чём-то ошибался, то украинский дубль переснимали ещё раз. Но ничего, молодой был, терпел. И даже так освоил украинский, что мог говорить на нём. Не такой и трудный язык.
Я до этого фильма никогда на лошадь не садился. И ко мне приставили тренера — военного, украинца, по-моему, бывшего офицера царской армии. Щорс ведь прекрасно владел верховой ездой. И вот мой наставник в специальном манеже учил меня ездить без седла. Чуть согну спину, он мне кричит: «Выпрямить спину!», — и хлыстом по моей спине! «Ничего, — кричит, — стопка за мной!» Так я и выучился. Овладел конём великолепно.
«Душа ушла в пятки»
ЗА «ЩОРСА» я получил первую Сталинскую премию. Кстати, со Сталиным мне довелось общаться только один раз. Случилось так, что меня пригласили вести концерт в честь его 70-летия. У меня душа в пятки ушла. Я разрезал программу на кусочки. Название каждого номера наклеил на палец, а поскольку тогда мне ещё не нужны были очки, то я мог спокойно читать, чтобы, не дай бог, не ошибиться.
В кинофильме «Мальчик с окраины»
Режиссёром этого концерта был Григорий Александров. Он сам объявил первые номера, а потом уже начал я. Всё это происходило в Георгиевском зале Кремля. Столы стояли буквой П. Сталин и всё Политбюро расположились совсем рядом. Но они сидели к нам спиной, лицом к зрителю. Наступает мой черёд объявлять. Вокруг все едят, стучат ножами и вилками, и, чтобы заглушить шум, я набрал воздуха и гаркнул в полную силу, не заметив, что рядом микрофон. Сталин обернулся, посмотрел на меня и что-то шепнул Берии. У меня перехватило поясницу так, что я до сих пор страдаю от болей. Второй номер я уже объявил нормально. Когда концерт закончился, мне предложили сесть за специально отведённый стол — поесть, выпить, но у меня так болела поясница, что я сразу пошёл домой. Дома выпил литр водки, но остался абсолютно трезв…
Помню, что, когда он умер, я ехал в театр на троллейбусе и меня била дрожь, а все в троллейбусе рыдали. Потом я и ещё несколько человек от партбюро театра отправились на похороны. Я, как и все на Красной площади, стоял на коленях.
Нутряки
65 ЛЕТ я снимаюсь в кино, и сводила меня судьба в деле со многими достойными и талантливыми кинорежиссёрами. Но тех, кому могу поклониться до земли, только трое. Такого кино, какое создавали они, по-моему, уже больше никогда не будет.
Первым я назову Александра Петровича Довженко. Его философские высказывания, его поэтические размышления открыли мне, актёру тогда молодому, но уже познавшему театральные искания Мейерхольда, совершенно иной мир. И я устремился в этот мир, полный высоких нравственных чувств и романтических образов. Именно встреча с Довженко во многом определила мою актёрскую судьбу на несколько десятилетий вперёд.
Вторым в свой режиссёрский ряд я ставлю Ивана Александровича Пырьева, темпераментного, боевого, а для актёров — поистине отца родного. В начале 1944 года, в самый разгар войны, в холодных павильонах «Мосфильма» мы снимали лирическую картину «В шесть часов вечера после войны». Поразительно! До Берлина ещё было далеко, а Пырьев создаёт в фильме День Великой Победы, предугадывает, что этот долгожданный праздник придёт к нам весной, когда фронтовики снимут шинели и, сверкая боевыми наградами на парадных мундирах, обнимут жён и невест. И озарится огнями салюта майское вечернее небо над Кремлём. Предвидение Большого Художника — вот как я определяю финал музыкальной мелодрамы «В шесть часов вечера после войны», вышедшей на экраны страны в 1944 году.
А третьим режиссёром такого же масштаба, такой же самоотдачи, столь же наполненного любовью к народу сердца является для меня Сергей Фёдорович Бондарчук. Взяться за «Войну и мир» — ведь это же подвиг! Толстой — это могущество мысли и слова, и он, режиссёр, обращаясь к великой литературе, как бы вступал в диалог с Толстым, брал на себя смелость передать его могущество посредством языка кино. Грандиозная картина! И чем больше проходит времени, чем больше мы смотрим эту экранизацию главного русского романа, тем явственней убеждаемся в величии и мощи личности Бондарчука. Богом данный человек! Я не мифотворец, но, повторяю, я убеждён, что Сергей Фёдорович Бондарчук — Богом данный человек. И кажется мне, что он осознавал своё предназначение в земной жизни и нёс его подвижнически, просто и достойно.
Когда мне говорят: «Любил вас Бондарчук», я отвечаю: «Так и я его любил». Правда, мы никогда в этом друг другу не признавались. При встречах никогда не обнимались, не целовались. Сейчас поглядишь, в Государственной думе целуются, а потом и кулаки в ход могут пустить; в Академическом Малом театре, где я играю вот уже более тридцати лет, тоже целуются, а за спиной, бывает, чего только не выделывают. У нас же с Сергеем — только крепкое мужское рукопожатие, без сантиментов. Наше личное общение я бы определил двумя словами — мужественность и искренность. И вот это я никогда не забуду, это живёт в моём сердце и греет мне душу.
Есть в актёрской среде словечко — «нутряк». Это такой актёрский жаргон, так с уважительной интонацией говорят об актёре, который обладает редкостно тонким чутьём и вкладывает в роль весь свой душевный мир. Сергей Фёдорович — чистый «нутряк». Каждый воплощённый им образ он пропускал через себя, через своё сердце. А это человека сжигает. Но именно такая актёрская жертвенность и остаётся в памяти зрителей, во всяком случае, в памяти того поколения, к которому он принадлежал, и в памяти тех, кто работал рядом с ним.
А молодёжь… Не сочтите мои размышления за стариковское брюзжание, но, думается, я имею право огласить своё мнение. Не замечаю я в нынешнее время среди играющих главные роли в кино и телесериалах «нутряков». Сейчас молодые актёры научились играть только сыщиков или бандитов. И как такому менту-бандиту доверить Пушкина? Или Толстого? Или Достоевского? Что он будет с ними делать? И ещё в каждом современном фильме обязательно голые девушки. Разве такая «отчаянная» исполнительница сможет стать Наташей Ростовой? Или даже Мариной Мнишек? Происходит актёрская деградация. Понимают ли те, кто рвётся играть в фильмах про бандитов и сыщиков, что они выбрали профессию, принадлежащую КУЛЬТУРЕ?! Если молодые артисты сегодня не защищены театральным репертуаром, в котором, слава богу, ещё живёт классическая драматургия, это — беда, если не полный профессиональный крах.
С моей точки зрения, актёры, пережившие Великую Отечественную войну, пусть и не воюющие на передовой, были способны создавать на экране образы истинных героев! Потому что это время было временем всеобщей народной трагедии и личным человеческим горем каждого. В каждом здравомыслящем, талантливом актёре оно запечатлелось навсегда. Именно такие артисты и актрисы могли выразить в полной мере высоту и силу духа. Вот чему нас научила драма прожитых лет.
***
Я НИКОГДА не имел никаких ценностей — ни машины, ни роскошной дачи, ни шикарных костюмов. Я прожил эту жизнь с замечательной семьёй, с любимой работой. У меня нет врагов. Может, потому, что я никогда не сплетничал, не писал кляуз, никому никогда не завидовал и не делал зла.
«АиФ-Долгожитель»
№5, 2006
На 94-м году жизни скончался народный артист СССР Евгений Самойлов…
«Аристократические корни»
НИКАКИХ дворянских корней у меня нет! Мой отец с малолетства трудился на Путиловском заводе и был квалифицированным рабочим пушечного цеха. Правда, его мама была замужем за англичанином, но и тот, видимо, был не лорд. Англичанина этого я никогда не видел. Каким ветром его занесло в Россию? Он погиб ещё до моего рождения, погиб нелепо: под паровозом, на котором работал. Об этом мне рассказывала бабушка. А вот её я помню прекрасно. Статная красавица. Осталась одна с детьми, обоих поставила на ноги. Мама же моя — костромчанка. Отец её занимался торговлей. Вот такие у меня «аристократические» корни.
У меня было великолепное детство. Мы жили в Петербурге на Московско-Нарвской заставе. На нашей улице стояло всего три дома. Наш — самый крайний, рядом с Екатерингофом. Я ходил гулять в этот роскошный малолюдный парк. Помню чудесные пруды, дворец петровского времени, бот. Всё там дышало эпохой Петра I. Этот парк мне снится до сих пор. Мы жили в частном доме. Отец купил в нём квартиру из трёх комнат. Квалифицированный рабочий-оружейник, он получал приличные деньги — 280 рублей золотом. Я помню хозяина нашего дома. Помню дворника — очень красивого мужчину с бородой, всегда в белоснежном фартуке. Он следил за порядком, и у нас всегда была идеальная чистота. Когда начались революционные бои, мы с отцом вышли из дома — у ворот стоял дворник. Мимо одна за другой пролетали пули. Вдруг — раз! — и дворника не стало, на моих глазах его убила шальная пуля. Это моё самое сильное впечатление от революции.
Отец всегда был абсолютно лысым. Как-то я спросил, почему у него не растут волосы. И он рассказал, что вместе с Гапоном ходил к царю и, когда начался расстрел, он со страху залез на столб. Это его спасло, но на нервной почве он потерял волосы навсегда.
Он очень любил литературу. И всю жизнь с каждой получки обязательно покупал книги. В конце концов собрал огромную библиотеку. Усаживал нас с братом за обеденный стол под зелёной лампой и читал нам либо Тургенева (особенно он любил «Бежин луг»), либо Гоголя — начиная от «Вия» и кончая «Мёртвыми душами». Монолог о дороге я помню с детства. Ещё отец увлекался театром. Однажды выстоял гигантскую очередь, чтобы попасть на Шаляпина. Постоянно ходил в Александринку, когда я подрос, стал брать и меня. Ещё школьником я посмотрел «Дни Турбиных», с которыми приезжал МХАТ. Не привезли декорации, актёры извинились и стали играть в стульях. Но впечатление было грандиозное! К моему решению стать актёром отец отнёсся вначале настороженно. Но потом увидел меня на сцене — и благословил.
«Артистом стал случайно»
В ШКОЛЕ я учился плохо. Особым кошмаром для меня были немецкий язык и математика. Я любил только два предмета — литературу и рисование. Частенько наведывался в Эрмитаж и Русский музей. Приходил ранним утром и проводил там весь день до закрытия. Иногда и школу прогуливал. Собирался поступать в художественную школу. Но мой школьный товарищ, проведав, что на Литейном есть частное училище Ходотова, бывшего артиста императорских театров, уговорил меня пойти за компанию сдавать экзамены. Вывесили списки — меня приняли, а его нет… Всё преподавание Николая Николаевича Ходотова заключалось в том, что он нам читал и читал, а мы должны были учиться читать так же.
Я стал часто ходить в Александринский театр. Видел Юрьева, Горина-Горяинова, Корчагину-Александровскую, Певцова, Мичурину-Самойлову. Очень любил Николая Симонова. Так искусство театра поглотило меня целиком. Ходотов приглашал к себе Леонида Сергеевича Вивьена. А тот организовал «Молодёжный театр» в бывшей Голландской церкви. Взял туда и меня — я играл там характерные роли.
В театр Мейерхольда я попал случайно. Брат Всеволода Эмильевича, Борис Эмильевич, был знаком с родителями моей жены. Он и попросил Мейерхольда посмотреть меня. Мейерхольд был моим кумиром. Я видел все его спектакли, которые он привозил в Ленинград. Когда я пришёл к нему в гостиницу «Европейская», то так оробел, что слова не мог сказать. Он расхохотался и сразу предложил мне пойти в его театр — дал роль Пети в «Лесе».
Всеволод Эмильевич был человеком огромного обаяния. Всегда очень элегантно одевался, очень энергичный, подвижный. В процессе репетиции он раз шестьдесят выбегал на сцену. Всё бегом! Начинал репетировать в свитере или в пиджаке, а кончалось тем, что он оставался в одной мокрой рубашке.
А потом ГОСТИМ закрыли. Мы готовили к выпуску «Как закалялась сталь», где я играл Павку Корчагина. Началась генеральная репетиция. Ждали Шумяцкого, возглавлявшего отдел искусств. Он вошёл в зал в галошах, не сняв ни пальто, ни головного убора. Мы играли для него одного. Спектакль не выпустили. Сочли его слишком пессимистичным. Это была прелюдия разгрома. Когда театр закрыли, для меня это было колоссальным ударом. Я был ошеломлён. Помню собрание, на котором актёры, воспитанные Мастером, выступали один за другим с разгромными речами. Промолчали только два человека: Эраст Гарин и Игорь Ильинский.
«Работать с Довженко было счастье»
НА ГЕНЕРАЛЬНОЙ репетиции спектакля «Как закалялась сталь» присутствовал ассистент Александра Довженко, искавший актёра на роль Щорса. Он предложил мне приехать в Киев и попробоваться. Я поехал, и Довженко сразу меня утвердил. Работать с Александром Петровичем было счастье — очень талантливый мастер. Сделать фильм о Щорсе было заказом Сталина. Довженко рассказывал, что они долго гуляли по ночному Арбату и беседовали. Сталин хотел, чтобы в картине было много украинских песен и танцев. Он сказал Довженко: «Вы же видели картину «Чапаев». Её все, от старика до малыша, поймут сразу. А вы сделайте такую картину, чтобы надо было задумываться».
Кстати, я совершенно не был похож на Щорса, но Довженко от меня не требовал сходства с ним. Мне сделали бородку, как у него, и всё. Перед каждой съёмкой Александр Петрович проверял грим, кто как одет, всё ли сделано так, как нужно. Если вдруг во время съёмки замечал, что косит карниз или дверь, то прекращал её и требовал поправить. Всё в кадре должно было быть идеально!
Так и во всём. Если актёр на репетиции делал что-то неверно, пока не добивался, чтобы тот нашёл нужную интонацию, снимать не начинал. Бывали случаи, когда он сам не знал, как снять сцену, и тогда мог в течение 10–15 дней сидеть на холме и снимать рожь. Как в этой ржи один казак догоняет другого. И так все пятнадцать дней.
Над ним иногда подшучивали. Помню, как он, осмотрев меня, вызывал Лёню Хазанова и говорил: «Лёнечка, сегодня, по-моему, не та борода». — «Как так, Александр Петрович? Борода та же, что была вчера». — «Нет, не та». Лёня брал меня под руку, шептал: «Пойдём походим полчасика по павильону». Погуляв, мы возвращались, Лёня говорил: «Александр Петрович, я всё исправил». — «Вот это другое дело!» Своих помощников Довженко называл так: «Безруко-безногие-слепорождённые». На протяжении всего года только и слышалось: «Безруко-безногие-слепорождённые». И под конец они решили пошутить в отместку. Снимали сцену торжественного приёма, когда Щорс угощает командиров. Накрыли стол, заставили его хрусталём, а на краю помрежа навалили груду костылей и биноклей. Довженко по обыкновению всё придирчиво осматривает, наконец подходит к этой куче: «А это что?» — «Александр Петрович, это мы приготовили для слепорождённых-безруко-безногих». Как он обиделся! Ушёл и три дня на студии не появлялся.
Обычно Довженко говорил актёрам, как видит ту или иную сцену, и продолжал репетировать до тех пор, пока результат его не удовлетворял. Для каждого кадра снимали по 12 дублей. Плёнку не жалели, тратили столько, сколько было нужно. Сейчас такое невозможно, а тогда не экономили, ведь как-никак, а у Довженко был заказ «сверху», лично от Хозяина. И нужно было помимо исторических событий снять и народные песни, и танцы, помимо непосредственных боевых действий показать народ.
Снимать мы начинали с раннего утра. В восемь привозили на съёмочную площадку, гримировали, одевали, и до восьми вечера — съёмки.
Конечно, переносить это было тяжело, к тому же я ведь Щорса играл на русском языке, и тут же делался дубль на украинском. Я украинского языка, естественно, не знал, и мне дали преподавателей, которые подсказывали, как надо правильно произносить слова. Причём если я в чём-то ошибался, то украинский дубль переснимали ещё раз. Но ничего, молодой был, терпел. И даже так освоил украинский, что мог говорить на нём. Не такой и трудный язык.
Я до этого фильма никогда на лошадь не садился. И ко мне приставили тренера — военного, украинца, по-моему, бывшего офицера царской армии. Щорс ведь прекрасно владел верховой ездой. И вот мой наставник в специальном манеже учил меня ездить без седла. Чуть согну спину, он мне кричит: «Выпрямить спину!», — и хлыстом по моей спине! «Ничего, — кричит, — стопка за мной!» Так я и выучился. Овладел конём великолепно.
«Душа ушла в пятки»
ЗА «ЩОРСА» я получил первую Сталинскую премию. Кстати, со Сталиным мне довелось общаться только один раз. Случилось так, что меня пригласили вести концерт в честь его 70-летия. У меня душа в пятки ушла. Я разрезал программу на кусочки. Название каждого номера наклеил на палец, а поскольку тогда мне ещё не нужны были очки, то я мог спокойно читать, чтобы, не дай бог, не ошибиться.
В кинофильме «Мальчик с окраины»
Режиссёром этого концерта был Григорий Александров. Он сам объявил первые номера, а потом уже начал я. Всё это происходило в Георгиевском зале Кремля. Столы стояли буквой П. Сталин и всё Политбюро расположились совсем рядом. Но они сидели к нам спиной, лицом к зрителю. Наступает мой черёд объявлять. Вокруг все едят, стучат ножами и вилками, и, чтобы заглушить шум, я набрал воздуха и гаркнул в полную силу, не заметив, что рядом микрофон. Сталин обернулся, посмотрел на меня и что-то шепнул Берии. У меня перехватило поясницу так, что я до сих пор страдаю от болей. Второй номер я уже объявил нормально. Когда концерт закончился, мне предложили сесть за специально отведённый стол — поесть, выпить, но у меня так болела поясница, что я сразу пошёл домой. Дома выпил литр водки, но остался абсолютно трезв…
Помню, что, когда он умер, я ехал в театр на троллейбусе и меня била дрожь, а все в троллейбусе рыдали. Потом я и ещё несколько человек от партбюро театра отправились на похороны. Я, как и все на Красной площади, стоял на коленях.
Нутряки
65 ЛЕТ я снимаюсь в кино, и сводила меня судьба в деле со многими достойными и талантливыми кинорежиссёрами. Но тех, кому могу поклониться до земли, только трое. Такого кино, какое создавали они, по-моему, уже больше никогда не будет.
Первым я назову Александра Петровича Довженко. Его философские высказывания, его поэтические размышления открыли мне, актёру тогда молодому, но уже познавшему театральные искания Мейерхольда, совершенно иной мир. И я устремился в этот мир, полный высоких нравственных чувств и романтических образов. Именно встреча с Довженко во многом определила мою актёрскую судьбу на несколько десятилетий вперёд.
Вторым в свой режиссёрский ряд я ставлю Ивана Александровича Пырьева, темпераментного, боевого, а для актёров — поистине отца родного. В начале 1944 года, в самый разгар войны, в холодных павильонах «Мосфильма» мы снимали лирическую картину «В шесть часов вечера после войны». Поразительно! До Берлина ещё было далеко, а Пырьев создаёт в фильме День Великой Победы, предугадывает, что этот долгожданный праздник придёт к нам весной, когда фронтовики снимут шинели и, сверкая боевыми наградами на парадных мундирах, обнимут жён и невест. И озарится огнями салюта майское вечернее небо над Кремлём. Предвидение Большого Художника — вот как я определяю финал музыкальной мелодрамы «В шесть часов вечера после войны», вышедшей на экраны страны в 1944 году.
А третьим режиссёром такого же масштаба, такой же самоотдачи, столь же наполненного любовью к народу сердца является для меня Сергей Фёдорович Бондарчук. Взяться за «Войну и мир» — ведь это же подвиг! Толстой — это могущество мысли и слова, и он, режиссёр, обращаясь к великой литературе, как бы вступал в диалог с Толстым, брал на себя смелость передать его могущество посредством языка кино. Грандиозная картина! И чем больше проходит времени, чем больше мы смотрим эту экранизацию главного русского романа, тем явственней убеждаемся в величии и мощи личности Бондарчука. Богом данный человек! Я не мифотворец, но, повторяю, я убеждён, что Сергей Фёдорович Бондарчук — Богом данный человек. И кажется мне, что он осознавал своё предназначение в земной жизни и нёс его подвижнически, просто и достойно.
Когда мне говорят: «Любил вас Бондарчук», я отвечаю: «Так и я его любил». Правда, мы никогда в этом друг другу не признавались. При встречах никогда не обнимались, не целовались. Сейчас поглядишь, в Государственной думе целуются, а потом и кулаки в ход могут пустить; в Академическом Малом театре, где я играю вот уже более тридцати лет, тоже целуются, а за спиной, бывает, чего только не выделывают. У нас же с Сергеем — только крепкое мужское рукопожатие, без сантиментов. Наше личное общение я бы определил двумя словами — мужественность и искренность. И вот это я никогда не забуду, это живёт в моём сердце и греет мне душу.
Есть в актёрской среде словечко — «нутряк». Это такой актёрский жаргон, так с уважительной интонацией говорят об актёре, который обладает редкостно тонким чутьём и вкладывает в роль весь свой душевный мир. Сергей Фёдорович — чистый «нутряк». Каждый воплощённый им образ он пропускал через себя, через своё сердце. А это человека сжигает. Но именно такая актёрская жертвенность и остаётся в памяти зрителей, во всяком случае, в памяти того поколения, к которому он принадлежал, и в памяти тех, кто работал рядом с ним.
А молодёжь… Не сочтите мои размышления за стариковское брюзжание, но, думается, я имею право огласить своё мнение. Не замечаю я в нынешнее время среди играющих главные роли в кино и телесериалах «нутряков». Сейчас молодые актёры научились играть только сыщиков или бандитов. И как такому менту-бандиту доверить Пушкина? Или Толстого? Или Достоевского? Что он будет с ними делать? И ещё в каждом современном фильме обязательно голые девушки. Разве такая «отчаянная» исполнительница сможет стать Наташей Ростовой? Или даже Мариной Мнишек? Происходит актёрская деградация. Понимают ли те, кто рвётся играть в фильмах про бандитов и сыщиков, что они выбрали профессию, принадлежащую КУЛЬТУРЕ?! Если молодые артисты сегодня не защищены театральным репертуаром, в котором, слава богу, ещё живёт классическая драматургия, это — беда, если не полный профессиональный крах.
С моей точки зрения, актёры, пережившие Великую Отечественную войну, пусть и не воюющие на передовой, были способны создавать на экране образы истинных героев! Потому что это время было временем всеобщей народной трагедии и личным человеческим горем каждого. В каждом здравомыслящем, талантливом актёре оно запечатлелось навсегда. Именно такие артисты и актрисы могли выразить в полной мере высоту и силу духа. Вот чему нас научила драма прожитых лет.
***
Я НИКОГДА не имел никаких ценностей — ни машины, ни роскошной дачи, ни шикарных костюмов. Я прожил эту жизнь с замечательной семьёй, с любимой работой. У меня нет врагов. Может, потому, что я никогда не сплетничал, не писал кляуз, никому никогда не завидовал и не делал зла.
«АиФ-Долгожитель»
№5, 2006
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»
БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»
Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора...
Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора...
БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»
Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора. Во время апрельских рижских гастролей, посвященных 250-летию Малого театра, мы увидим Бориса Владимировича в роли «очень важного господина» Крутицкого в комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты».
Интеллигентный мальчик из дворовой шпаны
— Вам часто приходилось играть людей благородного происхождения. А есть ли в самом Борисе Клюеве «голубая кровь»?
— Клюевы всегда отличались незаурядной внешностью, в нашем роду было много красивых женщин. Но мы не из дворян. Мой дед из-под Дмитрова, где у него была какая-то недвижимость. Он был околоточным надзирателем (почти по Островскому!) и умер еще до революции. А все, что связано с его биографией, надолго было похерено, и фотографию деда я в первый раз увидел только в 40 лет. Но знаю, что наши Клюевы всегда славились интеллигентностью своей. Дед дал моему отцу и обеим его сестрам очень хорошее образование.
— А кем был ваш отец?
— Актером. Он умер, когда мне было только четыре года, но, видимо, сумел мне что-то передать. Отец окончил Вахтанговскую школу, уехал, будучи молодым энтузиастом, в Комсомольск-на-Амуре, нахлебался там всего, что полагается, среди тамошних зэков и бандитов. Вернулся и работал в одном из московских театров. Потом началась война, а в 36 лет он умер. Память о нем я храню.
Я был интеллигентным мальчиком, что почему-то всегда вызывало у нашей московской дворовой шпаны ненависть ко мне. Пришлось заняться спортом и добиться, чтобы в конце концов меня стали уважать за умение дать отпор любому противнику. Тем не менее ребята моего послевоенного поколения стремились к знаниям, тянулись к культуре. Какие-то школьные спектакли мы придумывали... Я жил в одном доме со своим одноклассником Мишей Шабровым (потом он написал песню «Лаванда»), недавно мы вспоминали с ним, кто из наших где.
И вдруг оказалось, что огромное количество той самой московской шпаны пошло в искусство — в живопись, литературу, театр... И когда я общался с нынешним председателем лиги российских сценаристов Эдуардом Володарским (автором сценария к фильму «Проверки на дорогах», пьесы «Шпана замоскворецкая»), он тоже заметил, какой неожиданный выброс дало это поколение.
— И кто же вышел из вашего двора?
— О, двор был вообще очень интересный! Этот знаменитый дом на улице Алексея Толстого, у Никитских Ворот, называется «Утюг». К нему была сделана пристройка для Театра Мейерхольда, где жили актеры Евгений Самойлов, Боголюбов. По двору бегала Таня Самойлова... Огромное количество жило артистов, музыкантов. Обладавший необыкновенным чувством юмора Аркаша Хайт вдруг совершенно неожиданно стал писателем. Тот же Михаил Шабров окончил педагогический институт, а потом стал песенником. Несколько ребят стали художниками, кто-то архитектором...
— Сегодня снова полно «шпаны»?..
— Очень много. Но тогда это было от разрухи и бедности, а сейчас стало модно, и более того — они живут лучше всех, ездят на дорогих машинах. Но интеллекта, к сожалению, это не прибавляет. Сегодня все больше «по понятиям» люди живут...
А выключил ли я утюг?
— Что вас все-таки побудило пойти в артисты? Наследственность, актерское соседство или..?
— Конечно, на генетическом уровне это было заложено. Но в 6-м классе к нам в школу пришла Клавдия Михайловна Половикова, мама знаменитой актрисы Валентины Серовой (которая жила напротив, а ее дочка училась в нашей 660-й школе). И поставила у нас школьный спектакль «Чертова мельница» по чешскому автору, так как мы тогда дружили с какой-то школой в Праге. Вот в этом спектакле, который мы играли в Доме архитектора, я и вышел впервые на сцену. В роли Люциуса, черта 1-го разряда. Успех был ошеломляющий! Меня в школьном буфете пропускали без очереди. Это произвело на меня большое впечатление. (Смеется.) Я пошел в драматическую студию при Доме журналиста и уже не мыслил для себя другой профессии. Хотя мама видела меня инженером.
— Кто особенно на вас повлиял как на артиста?
— Прежде всего, учитель мой — очень известный театральный педагог и режиссер Леонид Андреевич Волков. Затем — Борис Николаевич Ливанов, великолепные Леонид Викторович Варпаховский и Борис Андреевич Бабочкин, который доверил мне очень много ролей. В частности, я был партнером Элины Быстрицкой — в то время уже звезды. И мне, молодому, начинающему, играть с ней любовные сцены было ужасно тяжело. Бабочкин мне доверил, с моей интеллигентской мордой, играть Кудряша в «Грозе».
— Был ли у вас такой человек в кино?
— Нет, к сожалению. В кино на меня наибольшее впечатление произвел такой момент. В одном фильме у нас была сцена с Евстигнеевым. Он играл какой-то маленький эпизод, а я — безмолвного зэка, который подкладывал в печку дрова. Героя Евстигнеева спрашивали, мог ли он убить, он говорил «нет» — а глаза в этот миг говорили «да». Это меня потрясло! И я дал себе слово никогда не бояться маленьких ролей — просто их надо играть классно!.. А так — разочарования сплошные. Помню, Жан Марэ приехал в Москву на кинофестиваль, и я жаждал его увидеть. Я стоял и ждал, а когда он прошел мимо, я просто не заметил этого рыжего человека с конопушками и со вставными зубами!
— Вы в последнее время сетуете на то, что даже в МХТ имени Чехова сегодня работает очень много весьма средних актеров. А что такое, на ваш взгляд, средний актер?
— Понимаете, случается, что вроде актер и красив, и высок, и голос хороший, и есть все данные — но через 20 минут ты начинаешь думать: «А выключил ли я дома утюг?» Это первый признак того, что тебя артист «не берет». Причем в актерстве, как в любом соревновании, если рядом с тобой нет более сильного, ты сам никогда не подтянешься выше. А уж когда рядом более слабые — и сам деградируешь.
Заработать на машину
— Вы начинаете сниматься в большом историческом фильме «Адмирал Колчак»?
— Да, но тут есть предыстория. Лет 15 назад на Ленфильме у меня были блестящие пробы на роль самого Колчака. Потом у них застопорилось, когда все же стали снимать с другим актером, не получилось. Я и подумал: мол, не судьба. А сейчас играю роль отца жены Колчака. А доверили эту серьезную картину режиссеру знаменитого фильма «Итальянец» Андрею Кравчуку.
И только что на студии Фора-фильм мы закончили картину «Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны» по повести Людмилы Улицкой. Снимал Владимир Фокин (я играл в его знаменитом сериале «ТАСС уполномочен заявить»). Причем впервые за 10 лет я прочел сценарий, который мне понравился. Это картина о еврейской эмиграции. Все они стремились в Америку, но когда оказались там, поняли, что приехали не туда. Что для американцев они все равно русские. И что так, как они живут, никто жить не может... Думаю, через полгода выйдет.
Вообще у меня много предложений, но, к сожалению, сейчас снимаюсь в сериале «Моя любовь», который будет сосать из меня кровь до июня. Это комедия положений, делает ее РТР, меня там понизили до полковника, хотя последние лет 10 я играл только генералов. Но знаете, за хорошие деньги что угодно сделать можно. (Смеется.) Тем более что хочу заработать на хорошую машину.
ДОСЬЕ:
Борис Владимирович Клюев народный артист России. Родился в Москве 13 июля 1944 г. Учился в Театральном училище имени М.С.Щепкина, теперь преподает там актерское мастерство. С 1969 г. с успехом играет в Малом театре. В кино пришел в начале 1970-х, снявшись в фильме «Рудобельская республика». Известность актеру принесли роль в телесериале «ТАСС уполномочен заявить...», роль злодея Рошфора («Д\'Артаньян и три мушкетера»), Майкрофта Холмса («Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»). Играл также в картинах «Моонзунд», «Очарованный странник», в сериалах «Графиня де Монсоро», «Марш Турецкого», «Любовь моя» и многих других.
Наталия МОРОЗОВА
«Телеграф», 14.03.2006
Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора. Во время апрельских рижских гастролей, посвященных 250-летию Малого театра, мы увидим Бориса Владимировича в роли «очень важного господина» Крутицкого в комедии Островского «На всякого мудреца довольно простоты».
Интеллигентный мальчик из дворовой шпаны
— Вам часто приходилось играть людей благородного происхождения. А есть ли в самом Борисе Клюеве «голубая кровь»?
— Клюевы всегда отличались незаурядной внешностью, в нашем роду было много красивых женщин. Но мы не из дворян. Мой дед из-под Дмитрова, где у него была какая-то недвижимость. Он был околоточным надзирателем (почти по Островскому!) и умер еще до революции. А все, что связано с его биографией, надолго было похерено, и фотографию деда я в первый раз увидел только в 40 лет. Но знаю, что наши Клюевы всегда славились интеллигентностью своей. Дед дал моему отцу и обеим его сестрам очень хорошее образование.
— А кем был ваш отец?
— Актером. Он умер, когда мне было только четыре года, но, видимо, сумел мне что-то передать. Отец окончил Вахтанговскую школу, уехал, будучи молодым энтузиастом, в Комсомольск-на-Амуре, нахлебался там всего, что полагается, среди тамошних зэков и бандитов. Вернулся и работал в одном из московских театров. Потом началась война, а в 36 лет он умер. Память о нем я храню.
Я был интеллигентным мальчиком, что почему-то всегда вызывало у нашей московской дворовой шпаны ненависть ко мне. Пришлось заняться спортом и добиться, чтобы в конце концов меня стали уважать за умение дать отпор любому противнику. Тем не менее ребята моего послевоенного поколения стремились к знаниям, тянулись к культуре. Какие-то школьные спектакли мы придумывали... Я жил в одном доме со своим одноклассником Мишей Шабровым (потом он написал песню «Лаванда»), недавно мы вспоминали с ним, кто из наших где.
И вдруг оказалось, что огромное количество той самой московской шпаны пошло в искусство — в живопись, литературу, театр... И когда я общался с нынешним председателем лиги российских сценаристов Эдуардом Володарским (автором сценария к фильму «Проверки на дорогах», пьесы «Шпана замоскворецкая»), он тоже заметил, какой неожиданный выброс дало это поколение.
— И кто же вышел из вашего двора?
— О, двор был вообще очень интересный! Этот знаменитый дом на улице Алексея Толстого, у Никитских Ворот, называется «Утюг». К нему была сделана пристройка для Театра Мейерхольда, где жили актеры Евгений Самойлов, Боголюбов. По двору бегала Таня Самойлова... Огромное количество жило артистов, музыкантов. Обладавший необыкновенным чувством юмора Аркаша Хайт вдруг совершенно неожиданно стал писателем. Тот же Михаил Шабров окончил педагогический институт, а потом стал песенником. Несколько ребят стали художниками, кто-то архитектором...
— Сегодня снова полно «шпаны»?..
— Очень много. Но тогда это было от разрухи и бедности, а сейчас стало модно, и более того — они живут лучше всех, ездят на дорогих машинах. Но интеллекта, к сожалению, это не прибавляет. Сегодня все больше «по понятиям» люди живут...
А выключил ли я утюг?
— Что вас все-таки побудило пойти в артисты? Наследственность, актерское соседство или..?
— Конечно, на генетическом уровне это было заложено. Но в 6-м классе к нам в школу пришла Клавдия Михайловна Половикова, мама знаменитой актрисы Валентины Серовой (которая жила напротив, а ее дочка училась в нашей 660-й школе). И поставила у нас школьный спектакль «Чертова мельница» по чешскому автору, так как мы тогда дружили с какой-то школой в Праге. Вот в этом спектакле, который мы играли в Доме архитектора, я и вышел впервые на сцену. В роли Люциуса, черта 1-го разряда. Успех был ошеломляющий! Меня в школьном буфете пропускали без очереди. Это произвело на меня большое впечатление. (Смеется.) Я пошел в драматическую студию при Доме журналиста и уже не мыслил для себя другой профессии. Хотя мама видела меня инженером.
— Кто особенно на вас повлиял как на артиста?
— Прежде всего, учитель мой — очень известный театральный педагог и режиссер Леонид Андреевич Волков. Затем — Борис Николаевич Ливанов, великолепные Леонид Викторович Варпаховский и Борис Андреевич Бабочкин, который доверил мне очень много ролей. В частности, я был партнером Элины Быстрицкой — в то время уже звезды. И мне, молодому, начинающему, играть с ней любовные сцены было ужасно тяжело. Бабочкин мне доверил, с моей интеллигентской мордой, играть Кудряша в «Грозе».
— Был ли у вас такой человек в кино?
— Нет, к сожалению. В кино на меня наибольшее впечатление произвел такой момент. В одном фильме у нас была сцена с Евстигнеевым. Он играл какой-то маленький эпизод, а я — безмолвного зэка, который подкладывал в печку дрова. Героя Евстигнеева спрашивали, мог ли он убить, он говорил «нет» — а глаза в этот миг говорили «да». Это меня потрясло! И я дал себе слово никогда не бояться маленьких ролей — просто их надо играть классно!.. А так — разочарования сплошные. Помню, Жан Марэ приехал в Москву на кинофестиваль, и я жаждал его увидеть. Я стоял и ждал, а когда он прошел мимо, я просто не заметил этого рыжего человека с конопушками и со вставными зубами!
— Вы в последнее время сетуете на то, что даже в МХТ имени Чехова сегодня работает очень много весьма средних актеров. А что такое, на ваш взгляд, средний актер?
— Понимаете, случается, что вроде актер и красив, и высок, и голос хороший, и есть все данные — но через 20 минут ты начинаешь думать: «А выключил ли я дома утюг?» Это первый признак того, что тебя артист «не берет». Причем в актерстве, как в любом соревновании, если рядом с тобой нет более сильного, ты сам никогда не подтянешься выше. А уж когда рядом более слабые — и сам деградируешь.
Заработать на машину
— Вы начинаете сниматься в большом историческом фильме «Адмирал Колчак»?
— Да, но тут есть предыстория. Лет 15 назад на Ленфильме у меня были блестящие пробы на роль самого Колчака. Потом у них застопорилось, когда все же стали снимать с другим актером, не получилось. Я и подумал: мол, не судьба. А сейчас играю роль отца жены Колчака. А доверили эту серьезную картину режиссеру знаменитого фильма «Итальянец» Андрею Кравчуку.
И только что на студии Фора-фильм мы закончили картину «Ниоткуда с любовью, или Веселые похороны» по повести Людмилы Улицкой. Снимал Владимир Фокин (я играл в его знаменитом сериале «ТАСС уполномочен заявить»). Причем впервые за 10 лет я прочел сценарий, который мне понравился. Это картина о еврейской эмиграции. Все они стремились в Америку, но когда оказались там, поняли, что приехали не туда. Что для американцев они все равно русские. И что так, как они живут, никто жить не может... Думаю, через полгода выйдет.
Вообще у меня много предложений, но, к сожалению, сейчас снимаюсь в сериале «Моя любовь», который будет сосать из меня кровь до июня. Это комедия положений, делает ее РТР, меня там понизили до полковника, хотя последние лет 10 я играл только генералов. Но знаете, за хорошие деньги что угодно сделать можно. (Смеется.) Тем более что хочу заработать на хорошую машину.
ДОСЬЕ:
Борис Владимирович Клюев народный артист России. Родился в Москве 13 июля 1944 г. Учился в Театральном училище имени М.С.Щепкина, теперь преподает там актерское мастерство. С 1969 г. с успехом играет в Малом театре. В кино пришел в начале 1970-х, снявшись в фильме «Рудобельская республика». Известность актеру принесли роль в телесериале «ТАСС уполномочен заявить...», роль злодея Рошфора («Д\'Артаньян и три мушкетера»), Майкрофта Холмса («Приключения Шерлока Холмса и доктора Ватсона»). Играл также в картинах «Моонзунд», «Очарованный странник», в сериалах «Графиня де Монсоро», «Марш Турецкого», «Любовь моя» и многих других.
Наталия МОРОЗОВА
«Телеграф», 14.03.2006
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОСТАВИЛ В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗНАМЕНИТУЮ ПЬЕСУ, НЕ ИЗМЕНИВ В ТЕКТСЕ ГОГОЛЯ НИ ЕДИНОЙ ЗАПЯТОЙ
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОСТАВИЛ В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗНАМЕНИТУЮ ПЬЕСУ, НЕ ИЗМЕНИВ В ТЕКТСЕ ГОГОЛЯ НИ ЕДИНОЙ ЗАПЯТОЙ
В Москве Малый театр, который готовится отметить два с половиной века со дня основания, возродил свой легендарный спектакль. Впервые «Ревизор» был поставлен на этой сцене 170 лет назад, в присутствии — Николая Гоголя...
В Москве Малый театр, который готовится отметить два с половиной века со дня основания, возродил свой легендарный спектакль. Впервые «Ревизор» был поставлен на этой сцене 170 лет назад, в присутствии — Николая Гоголя...
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОСТАВИЛ В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗНАМЕНИТУЮ ПЬЕСУ, НЕ ИЗМЕНИВ В ТЕКТСЕ ГОГОЛЯ НИ ЕДИНОЙ ЗАПЯТОЙ
В Москве Малый театр, который готовится отметить два с половиной века со дня основания, возродил свой легендарный спектакль. Впервые «Ревизор» был поставлен на этой сцене 170 лет назад, в присутствии — Николая Гоголя.
Создатели спектакля говорят, что их главной задачей было — следовать гоголевскому тексту. И спектакль от этого только выиграл.
До премьеры «Ревизора» сорок минут, а режиссер Юрий Соломин не находит себе места. Актеры не загримированы, а он держит их на сцене и оттачивает финал. Потом не выдерживает и вылетает на сцену, чтобы все показать самому.
Когда «Ревизора» здесь ставил Ильинский, именно после роли Хлестакова о Соломине заговорили как о новой звезде московской сцены. Теперь он сам режиссер и «по наследству» передает ревизорные традиции новому Хлестакову 21-го века.
Юрий Соломин, режиссер-постановщик спектакля «Ревизор»: «Писали, что Хлестаков без царя в голове. В 62-м я позволил с этим не согласиться — и Ильинский меня поддержал».
Дмитрий Солодовник, исполнитель роли Хлестакова: «Он не глуп — просто ему подфартило, и он сумел этим воспользоваться».
За кулисами большая суета. И не только потому, что так много актеров занято в спектакле. Решили встретить 250-летний юбилей достойно, на мелочах не экономить. Отсюда особый основательный подход к каждой детали спектакля.
Людмила Полякова, исполнительница роли Анны Андреевны: «Мне говорят: ты бегаешь все время, задираешь юбки — пошили такие смешные панталоны!»
Зрители уже в зале, а Юрий Соломин не может успокоиться, собирает всех «на две минуточки» для последнего совета. Использует спортивную лексику.
Юрий Соломин: «Играйте поконкретней! Как футбольная команда. Если паса нет, гола тоже не будет».
В Малом театре знают толк в «Ревизорах». Именно они показали москвичам его в первый раз. Сбились со счету, но говорят, что у этой номер одиннадцатый. А постановку номер один с Щепкиным-городничим 170 лет назад из этого зала посмотрел Гоголь, и ему очень понравилось. С тех пор «Ревизор» стал почти что символом этих подмостков. Для Игоря Ильинского именно роль Хлестакова стала счастливым дебютом.
Сцена из спектакля: Анна Андреевна, ну, позвольте сделать вам предложение.
Людмила Полякова, исполнительница роли Анны Андреевны: «Ну, кто не играл Анну Андреевну. Вот тут-то и появляется настоящий азарт».
Сюжет о том, как проезжего молодого человека городские власти приняли за проверяющего, накормили и надавали взяток, Гоголь позаимствовал у Пушкина. Сегодня его знает каждый школьник. Но в этот раз в Малом театре решили поставить пьесу, как здесь говорят, не изменив ни единой запятой. Получилось больше четырех часов. И посчитали своей победой, когда зрители забыли о времени и начали смеяться над нестареющими репликами.
Единственное, зрителям надо быть готовым услышать в конце обращенное прямо в зал: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!»
Первый канал, 14.03.2006
В Москве Малый театр, который готовится отметить два с половиной века со дня основания, возродил свой легендарный спектакль. Впервые «Ревизор» был поставлен на этой сцене 170 лет назад, в присутствии — Николая Гоголя.
Создатели спектакля говорят, что их главной задачей было — следовать гоголевскому тексту. И спектакль от этого только выиграл.
До премьеры «Ревизора» сорок минут, а режиссер Юрий Соломин не находит себе места. Актеры не загримированы, а он держит их на сцене и оттачивает финал. Потом не выдерживает и вылетает на сцену, чтобы все показать самому.
Когда «Ревизора» здесь ставил Ильинский, именно после роли Хлестакова о Соломине заговорили как о новой звезде московской сцены. Теперь он сам режиссер и «по наследству» передает ревизорные традиции новому Хлестакову 21-го века.
Юрий Соломин, режиссер-постановщик спектакля «Ревизор»: «Писали, что Хлестаков без царя в голове. В 62-м я позволил с этим не согласиться — и Ильинский меня поддержал».
Дмитрий Солодовник, исполнитель роли Хлестакова: «Он не глуп — просто ему подфартило, и он сумел этим воспользоваться».
За кулисами большая суета. И не только потому, что так много актеров занято в спектакле. Решили встретить 250-летний юбилей достойно, на мелочах не экономить. Отсюда особый основательный подход к каждой детали спектакля.
Людмила Полякова, исполнительница роли Анны Андреевны: «Мне говорят: ты бегаешь все время, задираешь юбки — пошили такие смешные панталоны!»
Зрители уже в зале, а Юрий Соломин не может успокоиться, собирает всех «на две минуточки» для последнего совета. Использует спортивную лексику.
Юрий Соломин: «Играйте поконкретней! Как футбольная команда. Если паса нет, гола тоже не будет».
В Малом театре знают толк в «Ревизорах». Именно они показали москвичам его в первый раз. Сбились со счету, но говорят, что у этой номер одиннадцатый. А постановку номер один с Щепкиным-городничим 170 лет назад из этого зала посмотрел Гоголь, и ему очень понравилось. С тех пор «Ревизор» стал почти что символом этих подмостков. Для Игоря Ильинского именно роль Хлестакова стала счастливым дебютом.
Сцена из спектакля: Анна Андреевна, ну, позвольте сделать вам предложение.
Людмила Полякова, исполнительница роли Анны Андреевны: «Ну, кто не играл Анну Андреевну. Вот тут-то и появляется настоящий азарт».
Сюжет о том, как проезжего молодого человека городские власти приняли за проверяющего, накормили и надавали взяток, Гоголь позаимствовал у Пушкина. Сегодня его знает каждый школьник. Но в этот раз в Малом театре решили поставить пьесу, как здесь говорят, не изменив ни единой запятой. Получилось больше четырех часов. И посчитали своей победой, когда зрители забыли о времени и начали смеяться над нестареющими репликами.
Единственное, зрителям надо быть готовым услышать в конце обращенное прямо в зал: «Над кем смеетесь? Над собой смеетесь!»
Первый канал, 14.03.2006
Подробнее
ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА ГОГОЛЕВА
На этой страничке собраны публикации, которые освещают жизненный и творческий путь знаменитой актрисы Малого театра Елены Николаевны Гоголевой…
ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА ГОГОЛЕВА
На этой страничке собраны публикации, которые освещают жизненный и творческий путь знаменитой актрисы Малого театра Елены Николаевны Гоголевой…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
ЗАПИСИ:
Е.Н. Гоголева в роли Пановой спектакле «Любовь Яровая» К.Тренева (3,4 Мб)
Е.Н. Гоголева в роли Полусумасшедшей барыни «Гроза» А.Островского. Постановка Б.Бабочкина. Запись 1974 года.
Е.Н.Гоголева в роли Надежды Монаховой «Варвары» М.Горького (2,8 Мб)
Е.Н.Гоголева в роли герцогини Мальборо (Болингброк – В.Аксенов) «Стакан воды» Э.Скриба
Е.Н.Гоголева в роли Фру Альвинг «Привидения» Г.Ибсена
Е.Гоголева – Кисельникова в драме А.Н.Островского «Пучина»
Е.Н.Гоголева – Лидия Чебоксарова в комедии А.Н.Островского «Бешеные деньги». Полная запись спектакля.
Е.Н.Гоголева – Хлестова в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума». Полная запись спектакля
Е.Н.Гоголева – леди Мильфорд в драме Ф.Шиллера «Коварство и любовь». Полная запись спектакля (1955 год)
Е.Н.Гоголева – Селина Муре в комедии Ж.Сармана «Мамуре»
ГОГОЛЕВА Елена Николаевна (р. 25.111 (7. IV). 1900 – ум. 15.11.1993) — русская советская актриса. Народная артистка СССР (1949). Член Коммунистической партии с 1948. Родилась в семье военного. Мать Гоголевой — провинциальная актриса. Окончив в 1916 Александро-Мариинский институт, Гоголева поступила на драматическое отделение Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества. В 1918 дебютировала на сцене Малого театра в роли Джессики («Венецианский купец») и была принята в труппу. Играла Софью («Горе от ума», 1922), Весну («Снегурочка», сезон 1922-23), Негину («Таланты и поклонники», 1922-23), Аксюшу («Лес»), Полину («Доходное место»). Уже в ранний период своего творчества Гоголева уделяла большое внимание культуре сценической речи, выразительности внешнего рисунка роли, стараясь раскрыть каждый сценический образ приемами яркой театральности. Стремясь к созданию образов волевых, сильных женщин, Гоголева исполнила роли Олены и Ларисы («Воевода» и «Бесприданница» Островского, 1922-23), Дуни («Холопы» Гнедича). В 1926 в спектакле «Любовь Яровая» Гоголева воплотила яркий типический образ умного и злобного врага молодой Советской республики — Пановой. Обличит., сатирич. мотивами были проникнуты образы принцессы Эболи («Дон Карлос», 1932-33), леди Мильфорд («Коварство и любовью, 1936-37), Марины Мнишек («Борис Годунов», 1937), Лидии Чебоксаровой («Бешеные деньги», 1933), Глафиры («Волки и овцы», 1935), Коринкиной («Без вины виноватые», 1941), герцогини Мальборо («Стакан воды» Скриба). в 1941 в спектакле «Варвары» Гоголева создала образ Надежды Монаховой. Среди лучших ролей актрисы также — Юдифь («Уриэль Акоста» Гуцкова, 1939). Основное место в репертуаре актрисы во 2-й пол. 40-х гг. и в 50-е гг. заняли роли в пьесах советских драматургов: Лаврова («Великая сила» Ромашова, 1947), Горелова («За тех, кто в море!» Лавренева, 1947), Полозова («Московский характер» Софронова, 1948), Падолист («Крылья» Корнейчука, 1955) и др. Исполняя роли своих современниц, сохраняя индивидуальные черты каждой из них, Гоголева создает обобщенный типический образ женщины-коммунистки, обладающей высокой моралью, волей к борьбе, беззаветной преданностью Родине. В классической драматургии играла: Вышневскую («Доходное место», 1948), Кручинину (1951). В ролях леди Макбет (1955); миссис Кроули («Ярмарка тщеславия» Теккерея, 1958) нашла продолжение трагедийная и сатирическая устремленность искусства Гоголевой.
Последние роли Елены Николаевны — Мамуре («Мамуре» Ж. Сармана, 1978; спектакль был специально поставлен для Гоголевой режиссёром Б.А. Львовым-Анохиным) и княжна Плавутина-Плавунцова («Холопы» П.П. Гнедича, 1987) – по достоинству вошли в золотой фонд русского театрального искусства.
Одна из великих «старух» Малого театра. Выпускница Александро-Мариинского института благородных девиц, Елена Николаевна Гоголева до конца жизни оставалась эталоном стиля, безупречного вкуса. Обладая яркой, разносторонней индивидуальностью, актриса, за свою долгую сценическую жизнь, создала множество образов классических и современных героинь. Более 150 записей литературных произведений, спектаклей Государственного академического Малого театра с участием Е. Н. Гоголевой хранится в собрании Гостелерадиофонда. Пьесы А. Н. Островского «Без вины виноватые», «Гроза», «Доходное место», «Бешеные деньги», «Пучина», «Воевода». Пьесы М. Горького «Варвары», К. Паустовского «Наш современник», А. Толстого «Иван Грозный», М. Лермонтова «Маскарад», Ф. Шиллера «Коварство и любовь», Б. Брехта «Мамаша Кураж и ее дети» и многие другие. Свою последнюю роль – княжны Плавутиной-Плавунцовой в спектакле «Холопы» П. Гнедича актриса сыграла в 1987 году. Запись этого спектакля – один из «бриллиантов» нашей коллекции. Как и записи ее выступлений о своем первом актерском прослушивании, состоявшемся на квартире А. И. Южина, о своей семье, о работе в Малом театре, о дебюте на сцене Малого. О ролях, сыгранных за годы работы в театре. О традициях и выдающейся плеяде актеров Малого театра М. Н. Ермоловой, А. И. Южине, А. А. Остужеве, В. Н. Пашенной. О концертах артистов на фронте в годы Великой Отечественной войны… Е. Н. Гоголева читает произведения М. Горького, М. Лермонтова, В. Тушновой, М. Алигер.
Лит.: Лозинская Л., Елена Николаевна Гоголева, М., 1949;
Ежегодник Малого театра за 1953-1954 гг., M., 1956, с. 681 (III. Актеры Малого театра. Гоголева Е. Н.).
ПУБЛИКАЦИИ:
Е.Н. Гоголева «НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
ЕЛЕНА ГОГОЛЕВА. Из сборника Малый театр 1917-1974 года. Н. Игнатьева
Легенды Малого театра. Елена Гоголева. Константин ЦАРЕГРАДСКИЙ, 07 апреля 2004, Yтро.ru
С ВЕЛИКИМИ НАКОРОТКЕ Елена КОЛОСОВА «Проспект», 25.10.2005
ЕЛЕНА ГОГОЛЕВА НАВЕЧНО ОСТАЛАСЬ АКТРИСОЙ МАЛОГО ТЕАТРА. Александр Федоров «Амурская правда», 19.01.2006
ЕЛЕНА ГОГОЛЕВА, КАКОЙ Я ЕЕ ЗНАЛ. Борис Львов-Анохин
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА:
Сезон 1918/19 г
Джессика — «Венецианский купец» В. Шекспира,
в эпизоде — «Посадник» А. К. Толстого,
Татьяна — «Старик» М. Горького,
Хрозотемида — «Электра» Г. фон Гофмансталя.
Сезон 1919/20 г.
Софья — «Горе от ума» А. С. Грибоедова.
Сезон 1920/21 г.
Керубино — «Женитьба Фигаро» П.О. Бомарше.
Дуня — «Холопы» П. П. Гнедича.
Сезон 1921/22 г.
Агата — «Пути к славе» Э. Скриба,
Мери Факенберг — «Оливер Кромвель» А. В. Луначарского.
Сезон 1922/23 г.
Дездемона — «Отелло» В. Шекспира,
Весна «Снегурочка» A. Н. Островского.
Сезон 1923/24 г. Юлия — «Медвежья свадьба» А В. Луначарского,
Христина — «Железная стена» Б. К Рынды-Алексеева.
Сезон 1924/25 г.
Елена — «Женитьба Белугина» А. Н. Островского и Н. Я. Соловьева,
Джулия — «Заговор Фиеско» Ф. Шиллера,
Клерхен — «Сто лет Малого театра» И. С. Платона,
Елецкая — «Нахлебник» И. С. Тургенева,
Полина — «Доходное место» А. Н. Островского,
Лоретта — «Иван Козырь и Татьяна Русских» Д. П. Смолина,
Клара — «Вечерняя заря» Ф. А. Бейерлейна,
Герцогини Мальборо — «Стакан воды» Э. Скриба,
Аксюша — «Лес» А. Н. Островского.
Олена — «Воевода» А. Н. Островского.
Сезон 1925/26 г.
Прасковья Антоновна — «Аракчеевщина» И. С. Платона,
Эсмеральда — «Собор Парижской богоматери» Н. А. Крашенинникова (по B. Гюго),
Эсфирь — «За океаном» Я. М. Гордина,
Ильтани — «Загмук» А. Г. Глебова.
1926/27 г.
Панова — «Любовь Яровая» К. А. Тренева.
Сезон 1927/28 г.
Валентина Александровна — «Гусары и голуби» В. О. Волькенштейна.
Матильда — «Пока они сражались» Б. А. Вакса и Э. Э. Маттерна.
Сезон 1928/29 г
Альбина — «Альбина Мегурская» Н. Н. Шаповаленко,
Гнеда — «Жена» К. А. Тренева.
Сезон 1929/30 г.
Вера — «Растеряева улица» М. С. Нарокова (по Г. И. Успенскому).
Сезон 1930/31 г
Краевская — «Смена героев» Б. С. Ромашова.
Сезон 1931/32 г.
Любовь Васильевна — «В дальней фактории» Н. Н. Шаповаленко.
Сезон 1932/33 г.
Эболи — «Дон Карлос» Ф Шиллера.
Лидия — «Бешеные деньги» А. Н. Островского.
Сезон 1933/34 г.
Башилова — «Бойцы» Б. С. Ромашова.
Сезон 1934/35 г.
Глафира — «Волки и овцы» А. Н. Островского,
Наталка Рогоз — «Соло на флейте» И. К. Микитенко.
Сезон 1936/37 г.
Марина Мнишек — «Борис Годунов» А. С. Пушкина.
Леди Мильфорд — «Коварство и любовь» Ф. Шиллера.
Сезон 1937/38 г.
Елизавета — «На берегу Невы» К А. Тренева
Сезон 1939/40 г.
Коринкина — «Без вины виноватые» А. Н. Островского,
Юдифь — «Уриэль Акоста» К. Гуцкова
Сезон 1940/41 г.
Монахова — «Варвары» М. Горького
Сезон 1942/43 г.
Ольга — «Нашествие» Л. М. Леонова
Сезон 1944/45 г.
Марья Темрюковна — «Иван Грозный» А. Н. Толстого
Сезон 1946/47 г.
Ольга — «Нашествие» Л. М. Леонова,
Горелова — «За тех, кто в море!» Б. А Лавренева,
Лаврова — «Великая сила» Б. С. Ромашова.
Сезон 1947/48 г.
Вишневская — «Доходное место» А. Н. Островского
Сезон 1948/49 г.
Полозова — «Московский характер» А. В Софронова,
Ганна Лихта — «Заговор обреченных» Н. Е Вирты.
Сезон 1949/50 г.
Воронцова — «Наш современник» («А. С. Пушкин») К. Г. Паустовского.
Сезон 1950/51 г.
Кручинина — «Без вины виноватые» А. Н. Островского.
Сезон 1952/53 г.
Абрамова — «Северные зори» Н. Н. Никитина,
Герцогиня Мальборо — «Стакан воды» Э. Скриба
Сезон 1953/54 г.
Мэри — «Шакалы» А. М. Якобсона,
Графиня-внучка — «Горе от ума» А. С. Грибоедова
Сезон 1954/55 г.
Падолист — «Крылья» А. Е. Корнейчука..
Сезон 1955/56 г.
Леди Макбет — «Макбет» В. Шекспира
Сезон 1957/58 г.
Альвинг — «Привидения» Г. Ибсена.
Сезон 1959/60 г.
Фру Мисс Кроули — «Ярмарка тщеславия» В. Теккерея.
Сезон 1961/62 г.
Барыня-полусумасшедшая — «Гроза» А. Н. Островского.
Сезон 1962/63 г.
Мурзавецкая — «Волки и овцы» А. Н. Островского,
Хлёстова — «Горе от ума» А. С. Грибоедова.
Сезон 1963/64 г.
Мать Бовари — «Госпожа Бовари» Г. Флобера,
Королева Елизавета — «Человек из Стратфорла» С. И. Алешина.
Сезон 1964/65 г.
Фрау Даубман — «Герой фатерланда» Л. Кручковского.
Сезон 1967/68 г. Мать Джона Рида — «Джон Рид» Е. Р. Симонова,
Герцогиня Дюпон-Дюфар — «Путешественник без багажа» Ж. Ануйя.
Сезон 1968/69 г.
Фру Боркман — «Господин Боркман» Г. Ибсена.
Сезон 1970/71 г.
Мать Мелания — «Достигаев и другие» М. Горького.
Сезон 1971/72 г.
Фрау Петерс — «Перед заходом солнца» Г. Гауптмана.
Сезон 1972/73 г.
Анна Устиновна — «Пучина» А. Н. Островского.
Сезон 1974/75 г.
Барыня-полусумасшедшая «Гроза» А. Н. Островского.
Сезон Сезон 1976/77 г.
Арина Петровна Головлева — «Господа Головлевы» М.Е. Салтыков-Щедрин
Сезон 1978/79 г.
Селина Муре – «Мамуре» Ж.Сармана
1984 г.
Астахова – «Картина» Д.Гранина
1987 г.
Княжна Плавутина-Плавунцова – «Холопы» П.П.Гнедича
На этой страничке собраны публикации, которые освещают жизненный и творческий путь знаменитой актрисы Малого театра Елены Николаевны Гоголевой…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
ЗАПИСИ:
Е.Н. Гоголева в роли Пановой спектакле «Любовь Яровая» К.Тренева (3,4 Мб)
Е.Н. Гоголева в роли Полусумасшедшей барыни «Гроза» А.Островского. Постановка Б.Бабочкина. Запись 1974 года.
Е.Н.Гоголева в роли Надежды Монаховой «Варвары» М.Горького (2,8 Мб)
Е.Н.Гоголева в роли герцогини Мальборо (Болингброк – В.Аксенов) «Стакан воды» Э.Скриба
Е.Н.Гоголева в роли Фру Альвинг «Привидения» Г.Ибсена
Е.Гоголева – Кисельникова в драме А.Н.Островского «Пучина»
Е.Н.Гоголева – Лидия Чебоксарова в комедии А.Н.Островского «Бешеные деньги». Полная запись спектакля.
Е.Н.Гоголева – Хлестова в комедии А.С.Грибоедова «Горе от ума». Полная запись спектакля
Е.Н.Гоголева – леди Мильфорд в драме Ф.Шиллера «Коварство и любовь». Полная запись спектакля (1955 год)
Е.Н.Гоголева – Селина Муре в комедии Ж.Сармана «Мамуре»
ГОГОЛЕВА Елена Николаевна (р. 25.111 (7. IV). 1900 – ум. 15.11.1993) — русская советская актриса. Народная артистка СССР (1949). Член Коммунистической партии с 1948. Родилась в семье военного. Мать Гоголевой — провинциальная актриса. Окончив в 1916 Александро-Мариинский институт, Гоголева поступила на драматическое отделение Музыкально-драматического училища Московского филармонического общества. В 1918 дебютировала на сцене Малого театра в роли Джессики («Венецианский купец») и была принята в труппу. Играла Софью («Горе от ума», 1922), Весну («Снегурочка», сезон 1922-23), Негину («Таланты и поклонники», 1922-23), Аксюшу («Лес»), Полину («Доходное место»). Уже в ранний период своего творчества Гоголева уделяла большое внимание культуре сценической речи, выразительности внешнего рисунка роли, стараясь раскрыть каждый сценический образ приемами яркой театральности. Стремясь к созданию образов волевых, сильных женщин, Гоголева исполнила роли Олены и Ларисы («Воевода» и «Бесприданница» Островского, 1922-23), Дуни («Холопы» Гнедича). В 1926 в спектакле «Любовь Яровая» Гоголева воплотила яркий типический образ умного и злобного врага молодой Советской республики — Пановой. Обличит., сатирич. мотивами были проникнуты образы принцессы Эболи («Дон Карлос», 1932-33), леди Мильфорд («Коварство и любовью, 1936-37), Марины Мнишек («Борис Годунов», 1937), Лидии Чебоксаровой («Бешеные деньги», 1933), Глафиры («Волки и овцы», 1935), Коринкиной («Без вины виноватые», 1941), герцогини Мальборо («Стакан воды» Скриба). в 1941 в спектакле «Варвары» Гоголева создала образ Надежды Монаховой. Среди лучших ролей актрисы также — Юдифь («Уриэль Акоста» Гуцкова, 1939). Основное место в репертуаре актрисы во 2-й пол. 40-х гг. и в 50-е гг. заняли роли в пьесах советских драматургов: Лаврова («Великая сила» Ромашова, 1947), Горелова («За тех, кто в море!» Лавренева, 1947), Полозова («Московский характер» Софронова, 1948), Падолист («Крылья» Корнейчука, 1955) и др. Исполняя роли своих современниц, сохраняя индивидуальные черты каждой из них, Гоголева создает обобщенный типический образ женщины-коммунистки, обладающей высокой моралью, волей к борьбе, беззаветной преданностью Родине. В классической драматургии играла: Вышневскую («Доходное место», 1948), Кручинину (1951). В ролях леди Макбет (1955); миссис Кроули («Ярмарка тщеславия» Теккерея, 1958) нашла продолжение трагедийная и сатирическая устремленность искусства Гоголевой.
Последние роли Елены Николаевны — Мамуре («Мамуре» Ж. Сармана, 1978; спектакль был специально поставлен для Гоголевой режиссёром Б.А. Львовым-Анохиным) и княжна Плавутина-Плавунцова («Холопы» П.П. Гнедича, 1987) – по достоинству вошли в золотой фонд русского театрального искусства.
Одна из великих «старух» Малого театра. Выпускница Александро-Мариинского института благородных девиц, Елена Николаевна Гоголева до конца жизни оставалась эталоном стиля, безупречного вкуса. Обладая яркой, разносторонней индивидуальностью, актриса, за свою долгую сценическую жизнь, создала множество образов классических и современных героинь. Более 150 записей литературных произведений, спектаклей Государственного академического Малого театра с участием Е. Н. Гоголевой хранится в собрании Гостелерадиофонда. Пьесы А. Н. Островского «Без вины виноватые», «Гроза», «Доходное место», «Бешеные деньги», «Пучина», «Воевода». Пьесы М. Горького «Варвары», К. Паустовского «Наш современник», А. Толстого «Иван Грозный», М. Лермонтова «Маскарад», Ф. Шиллера «Коварство и любовь», Б. Брехта «Мамаша Кураж и ее дети» и многие другие. Свою последнюю роль – княжны Плавутиной-Плавунцовой в спектакле «Холопы» П. Гнедича актриса сыграла в 1987 году. Запись этого спектакля – один из «бриллиантов» нашей коллекции. Как и записи ее выступлений о своем первом актерском прослушивании, состоявшемся на квартире А. И. Южина, о своей семье, о работе в Малом театре, о дебюте на сцене Малого. О ролях, сыгранных за годы работы в театре. О традициях и выдающейся плеяде актеров Малого театра М. Н. Ермоловой, А. И. Южине, А. А. Остужеве, В. Н. Пашенной. О концертах артистов на фронте в годы Великой Отечественной войны… Е. Н. Гоголева читает произведения М. Горького, М. Лермонтова, В. Тушновой, М. Алигер.
Лит.: Лозинская Л., Елена Николаевна Гоголева, М., 1949;
Ежегодник Малого театра за 1953-1954 гг., M., 1956, с. 681 (III. Актеры Малого театра. Гоголева Е. Н.).
ПУБЛИКАЦИИ:
Е.Н. Гоголева «НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»
ЕЛЕНА ГОГОЛЕВА. Из сборника Малый театр 1917-1974 года. Н. Игнатьева
Легенды Малого театра. Елена Гоголева. Константин ЦАРЕГРАДСКИЙ, 07 апреля 2004, Yтро.ru
С ВЕЛИКИМИ НАКОРОТКЕ Елена КОЛОСОВА «Проспект», 25.10.2005
ЕЛЕНА ГОГОЛЕВА НАВЕЧНО ОСТАЛАСЬ АКТРИСОЙ МАЛОГО ТЕАТРА. Александр Федоров «Амурская правда», 19.01.2006
ЕЛЕНА ГОГОЛЕВА, КАКОЙ Я ЕЕ ЗНАЛ. Борис Львов-Анохин
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА:
Сезон 1918/19 г
Джессика — «Венецианский купец» В. Шекспира,
в эпизоде — «Посадник» А. К. Толстого,
Татьяна — «Старик» М. Горького,
Хрозотемида — «Электра» Г. фон Гофмансталя.
Сезон 1919/20 г.
Софья — «Горе от ума» А. С. Грибоедова.
Сезон 1920/21 г.
Керубино — «Женитьба Фигаро» П.О. Бомарше.
Дуня — «Холопы» П. П. Гнедича.
Сезон 1921/22 г.
Агата — «Пути к славе» Э. Скриба,
Мери Факенберг — «Оливер Кромвель» А. В. Луначарского.
Сезон 1922/23 г.
Дездемона — «Отелло» В. Шекспира,
Весна «Снегурочка» A. Н. Островского.
Сезон 1923/24 г. Юлия — «Медвежья свадьба» А В. Луначарского,
Христина — «Железная стена» Б. К Рынды-Алексеева.
Сезон 1924/25 г.
Елена — «Женитьба Белугина» А. Н. Островского и Н. Я. Соловьева,
Джулия — «Заговор Фиеско» Ф. Шиллера,
Клерхен — «Сто лет Малого театра» И. С. Платона,
Елецкая — «Нахлебник» И. С. Тургенева,
Полина — «Доходное место» А. Н. Островского,
Лоретта — «Иван Козырь и Татьяна Русских» Д. П. Смолина,
Клара — «Вечерняя заря» Ф. А. Бейерлейна,
Герцогини Мальборо — «Стакан воды» Э. Скриба,
Аксюша — «Лес» А. Н. Островского.
Олена — «Воевода» А. Н. Островского.
Сезон 1925/26 г.
Прасковья Антоновна — «Аракчеевщина» И. С. Платона,
Эсмеральда — «Собор Парижской богоматери» Н. А. Крашенинникова (по B. Гюго),
Эсфирь — «За океаном» Я. М. Гордина,
Ильтани — «Загмук» А. Г. Глебова.
1926/27 г.
Панова — «Любовь Яровая» К. А. Тренева.
Сезон 1927/28 г.
Валентина Александровна — «Гусары и голуби» В. О. Волькенштейна.
Матильда — «Пока они сражались» Б. А. Вакса и Э. Э. Маттерна.
Сезон 1928/29 г
Альбина — «Альбина Мегурская» Н. Н. Шаповаленко,
Гнеда — «Жена» К. А. Тренева.
Сезон 1929/30 г.
Вера — «Растеряева улица» М. С. Нарокова (по Г. И. Успенскому).
Сезон 1930/31 г
Краевская — «Смена героев» Б. С. Ромашова.
Сезон 1931/32 г.
Любовь Васильевна — «В дальней фактории» Н. Н. Шаповаленко.
Сезон 1932/33 г.
Эболи — «Дон Карлос» Ф Шиллера.
Лидия — «Бешеные деньги» А. Н. Островского.
Сезон 1933/34 г.
Башилова — «Бойцы» Б. С. Ромашова.
Сезон 1934/35 г.
Глафира — «Волки и овцы» А. Н. Островского,
Наталка Рогоз — «Соло на флейте» И. К. Микитенко.
Сезон 1936/37 г.
Марина Мнишек — «Борис Годунов» А. С. Пушкина.
Леди Мильфорд — «Коварство и любовь» Ф. Шиллера.
Сезон 1937/38 г.
Елизавета — «На берегу Невы» К А. Тренева
Сезон 1939/40 г.
Коринкина — «Без вины виноватые» А. Н. Островского,
Юдифь — «Уриэль Акоста» К. Гуцкова
Сезон 1940/41 г.
Монахова — «Варвары» М. Горького
Сезон 1942/43 г.
Ольга — «Нашествие» Л. М. Леонова
Сезон 1944/45 г.
Марья Темрюковна — «Иван Грозный» А. Н. Толстого
Сезон 1946/47 г.
Ольга — «Нашествие» Л. М. Леонова,
Горелова — «За тех, кто в море!» Б. А Лавренева,
Лаврова — «Великая сила» Б. С. Ромашова.
Сезон 1947/48 г.
Вишневская — «Доходное место» А. Н. Островского
Сезон 1948/49 г.
Полозова — «Московский характер» А. В Софронова,
Ганна Лихта — «Заговор обреченных» Н. Е Вирты.
Сезон 1949/50 г.
Воронцова — «Наш современник» («А. С. Пушкин») К. Г. Паустовского.
Сезон 1950/51 г.
Кручинина — «Без вины виноватые» А. Н. Островского.
Сезон 1952/53 г.
Абрамова — «Северные зори» Н. Н. Никитина,
Герцогиня Мальборо — «Стакан воды» Э. Скриба
Сезон 1953/54 г.
Мэри — «Шакалы» А. М. Якобсона,
Графиня-внучка — «Горе от ума» А. С. Грибоедова
Сезон 1954/55 г.
Падолист — «Крылья» А. Е. Корнейчука..
Сезон 1955/56 г.
Леди Макбет — «Макбет» В. Шекспира
Сезон 1957/58 г.
Альвинг — «Привидения» Г. Ибсена.
Сезон 1959/60 г.
Фру Мисс Кроули — «Ярмарка тщеславия» В. Теккерея.
Сезон 1961/62 г.
Барыня-полусумасшедшая — «Гроза» А. Н. Островского.
Сезон 1962/63 г.
Мурзавецкая — «Волки и овцы» А. Н. Островского,
Хлёстова — «Горе от ума» А. С. Грибоедова.
Сезон 1963/64 г.
Мать Бовари — «Госпожа Бовари» Г. Флобера,
Королева Елизавета — «Человек из Стратфорла» С. И. Алешина.
Сезон 1964/65 г.
Фрау Даубман — «Герой фатерланда» Л. Кручковского.
Сезон 1967/68 г. Мать Джона Рида — «Джон Рид» Е. Р. Симонова,
Герцогиня Дюпон-Дюфар — «Путешественник без багажа» Ж. Ануйя.
Сезон 1968/69 г.
Фру Боркман — «Господин Боркман» Г. Ибсена.
Сезон 1970/71 г.
Мать Мелания — «Достигаев и другие» М. Горького.
Сезон 1971/72 г.
Фрау Петерс — «Перед заходом солнца» Г. Гауптмана.
Сезон 1972/73 г.
Анна Устиновна — «Пучина» А. Н. Островского.
Сезон 1974/75 г.
Барыня-полусумасшедшая «Гроза» А. Н. Островского.
Сезон Сезон 1976/77 г.
Арина Петровна Головлева — «Господа Головлевы» М.Е. Салтыков-Щедрин
Сезон 1978/79 г.
Селина Муре – «Мамуре» Ж.Сармана
1984 г.
Астахова – «Картина» Д.Гранина
1987 г.
Княжна Плавутина-Плавунцова – «Холопы» П.П.Гнедича
14.03.2006
Подробнее
ПРЕМЬЕРУ ГОГОЛЕВСКОГО «РЕВИЗОРА» МАЛЫЙ ТЕАТР ГОТОВИТ К СВОЕМУ 250-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
ПРЕМЬЕРУ ГОГОЛЕВСКОГО «РЕВИЗОРА» МАЛЫЙ ТЕАТР ГОТОВИТ К СВОЕМУ 250-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
Показ 14 марта новой работы Малого театра — спектакля «Ревизор» по знаменитой пьесе Гоголя — лишь генеральная репетиция перед официальной премьерой, которая состоится в самом начале нового театрального сезона...
Показ 14 марта новой работы Малого театра — спектакля «Ревизор» по знаменитой пьесе Гоголя — лишь генеральная репетиция перед официальной премьерой, которая состоится в самом начале нового театрального сезона...
ПРЕМЬЕРУ ГОГОЛЕВСКОГО «РЕВИЗОРА» МАЛЫЙ ТЕАТР ГОТОВИТ К СВОЕМУ 250-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
Показ 14 марта новой работы Малого театра — спектакля «Ревизор» по знаменитой пьесе Гоголя — лишь генеральная репетиция перед официальной премьерой, которая состоится в самом начале нового театрального сезона, во время главных торжеств по случаю 250-летия национального русского театра. Об этом сообщил в интервью РИА «Новости» во вторник художественный руководитель Малого театра и режиссер спектакля Юрий Соломин.
В Малом театре это десятая постановка гоголевского «Ревизора».
Именно на этой сцене впервые в 1836 году в Москве эта комедия увидела свет рампы. Руководителем постановки и исполнителем роли городничего по просьбе автора был великий русский актер Михаил Щепкин.
Для Соломина это третье обращение к «Ревизору». В 1966 году в постановке Игоря Ильинского он сыграл Хлестакова, в 1992 году вместе с Евгением Весником поставил спектакль, и вот теперь предлагает свою, новую версию постановки.
«Мы не претендуем на какие-то открытия и не изобретаем новые формы, коих сегодня предостаточно,- сказал Соломин.- Мы не пытаемся осовременить пьесу и расставить свои акценты. Все есть у автора. Мы стараемся в соответствии с традициями нашего театра проявить максимальное уважение к автору, к его блистательному тексту, где каждое слово — знаковое. И главную свою задачу мы видим в том, чтобы как можно глубже и точнее воплотить авторскую концепцию».
По словам Соломина, Гоголь, Островский — это те авторы, без которых невозможно воспитать и сформировать артиста, научить говорить его на настоящем русском языке. «Великолепный музыкальный гоголевский язык — это необходимая школа для артиста. Это как гамма для музыканта, без освоения которой невозможно исполнить целое произведение. Уважение и любовь к русскому языку — это тоже одна из традиций Малого театра, которые мы стараемся сохранить. И мы надеемся, что звучание правильной речи со сцены заставляет о многом задуматься и современных зрителей, многие из которых, к сожалению, изъясняются сегодня на каком-то странном сленге, не имеющем отношения к настоящему русскому языку», — сказал он.
«По моему убеждению, пьесы Гоголя, как Островского и Чехова, непременно должны присутствовать в репертуаре российских театров. Наш коллектив, например, осуществляет новую постановку «Ревизора» через каждые 20-25 лет: ведь любое поколение имеет право на свою интерпретацию классики», — сказал Ю.Соломин в интервью корр. ИТАР-ТАСС.
«Многие темы жизни русского общества, волновавшие тогда Гоголя, и сегодня остаются на редкость актуальными, а реплики звучат так злободневно, что кажутся написанными в наши дни. Проблемы бюрократии, засилья чиновников, коррупции стали главными и в нашей постановке», — отметил режиссер.
В спектакле заняты актеры старшего и среднего поколения, это Александр Потапов (городничий), Людмила Полякова (его жена), Эдуард Марцевич (смотритель училищ), Борис Невзоров (судья), Александр Клюквин (попечитель богоугодных заведений) и другие. Роль Хлесткова играет молодой актер Дмитрий Солодовник — недавний выпускник Щепкинского училища, где он занимался в мастерской Юрия Соломина. Общему режиссерскому замыслу полностью отвечает работа сценографа Александра Глазунова, написавшего эскизы декораций к спектаклю, и художника по костюмам Константина Шамрина, а также музыка композитора Григория Гоберника.
По материалам РИА «Новости» и ИТАР-ТАСС, 14.03.2006
Показ 14 марта новой работы Малого театра — спектакля «Ревизор» по знаменитой пьесе Гоголя — лишь генеральная репетиция перед официальной премьерой, которая состоится в самом начале нового театрального сезона, во время главных торжеств по случаю 250-летия национального русского театра. Об этом сообщил в интервью РИА «Новости» во вторник художественный руководитель Малого театра и режиссер спектакля Юрий Соломин.
В Малом театре это десятая постановка гоголевского «Ревизора».
Именно на этой сцене впервые в 1836 году в Москве эта комедия увидела свет рампы. Руководителем постановки и исполнителем роли городничего по просьбе автора был великий русский актер Михаил Щепкин.
Для Соломина это третье обращение к «Ревизору». В 1966 году в постановке Игоря Ильинского он сыграл Хлестакова, в 1992 году вместе с Евгением Весником поставил спектакль, и вот теперь предлагает свою, новую версию постановки.
«Мы не претендуем на какие-то открытия и не изобретаем новые формы, коих сегодня предостаточно,- сказал Соломин.- Мы не пытаемся осовременить пьесу и расставить свои акценты. Все есть у автора. Мы стараемся в соответствии с традициями нашего театра проявить максимальное уважение к автору, к его блистательному тексту, где каждое слово — знаковое. И главную свою задачу мы видим в том, чтобы как можно глубже и точнее воплотить авторскую концепцию».
По словам Соломина, Гоголь, Островский — это те авторы, без которых невозможно воспитать и сформировать артиста, научить говорить его на настоящем русском языке. «Великолепный музыкальный гоголевский язык — это необходимая школа для артиста. Это как гамма для музыканта, без освоения которой невозможно исполнить целое произведение. Уважение и любовь к русскому языку — это тоже одна из традиций Малого театра, которые мы стараемся сохранить. И мы надеемся, что звучание правильной речи со сцены заставляет о многом задуматься и современных зрителей, многие из которых, к сожалению, изъясняются сегодня на каком-то странном сленге, не имеющем отношения к настоящему русскому языку», — сказал он.
«По моему убеждению, пьесы Гоголя, как Островского и Чехова, непременно должны присутствовать в репертуаре российских театров. Наш коллектив, например, осуществляет новую постановку «Ревизора» через каждые 20-25 лет: ведь любое поколение имеет право на свою интерпретацию классики», — сказал Ю.Соломин в интервью корр. ИТАР-ТАСС.
«Многие темы жизни русского общества, волновавшие тогда Гоголя, и сегодня остаются на редкость актуальными, а реплики звучат так злободневно, что кажутся написанными в наши дни. Проблемы бюрократии, засилья чиновников, коррупции стали главными и в нашей постановке», — отметил режиссер.
В спектакле заняты актеры старшего и среднего поколения, это Александр Потапов (городничий), Людмила Полякова (его жена), Эдуард Марцевич (смотритель училищ), Борис Невзоров (судья), Александр Клюквин (попечитель богоугодных заведений) и другие. Роль Хлесткова играет молодой актер Дмитрий Солодовник — недавний выпускник Щепкинского училища, где он занимался в мастерской Юрия Соломина. Общему режиссерскому замыслу полностью отвечает работа сценографа Александра Глазунова, написавшего эскизы декораций к спектаклю, и художника по костюмам Константина Шамрина, а также музыка композитора Григория Гоберника.
По материалам РИА «Новости» и ИТАР-ТАСС, 14.03.2006
Подробнее
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ РЫБАКОВ
Из книги В.А. Нелидова «Театральная Москва. Сорок лет московских театров». М., «Материк», 2002.
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ РЫБАКОВ
Из книги В.А. Нелидова «Театральная Москва. Сорок лет московских театров». М., «Материк», 2002.
Москва любила восхитительного Ленского. Любила свойственной ей романтической любовью, а товарищи были способны ради него на самопожертвование. Вот факты и доказательства. Его соработник, К.Н. Рыбаков, о котором дальше будет речь, поступил по отношению к Ленскому так. Пока еще не была отменена бенефисная система, князь Сумбатов-Южин, окончив свою пьесу «Закат», предложил ее в бенефис Рыбакову, указав, что там имеется для него выигрышная роль князя.
Я, как сейчас, помню прелестный вечер у князя Сумбатова, когда автор сам прочел свою пьесу и ее, не отрываясь, слушали К.Н. Рыбаков, А.А. Федотов, намеченный ее режиссером, и я. Пьеса нам чрезвычайно понравилась, а автор так мастерски ее прочел, и особенно конец, что, когда он умолк, наступила та минутная тишина, которая показательнее всякого успеха.
Наконец, все заговорили и посыпались похвалы. «Ну как твоя роль, Костя?» — спросил Рыбакова автор. «Очень хороша», — был ответ. Но Рыбаков вдруг затих. Перешли к столу, ужинаем, меняемся впечатлениями, а Рыбаков какой-то отсутствующий. Начали к нему приставать, в чем дело. Он, наконец, заявляет: «Князь — превосходная роль, но я ее играть не буду, это роль Ленского, он лучше сыграет, а я возьму другую». Когда ему стали доказывать, что другая роль значительно бледнее, он уперся на своем: «Ленский лучше меня». Затем сразу развеселился и все пошло «как по маслу». Момент сожаления и подвиг жертвы совершен.
Буквально то же, но без признака, без секунды колебания произошло с «Изменой» того же автора, когда Рыбаков вновь предпочел Ленского себе. Какие это неувядаемые, взрощенные им самим цветы на его могилу, на Ваганьковском кладбище, куда в 1915 году в итоге годовой болезни (полный паралич) опустили его прах после 32-летней службы в Малом театре, куда молодым артистом из провинции был приглашен в 1883 году Рыбаков.
Сын знаменитого в свое время трагика Николая Хрисанфовича Рыбакова, вдохновившего Островского создать образ Несчастливцева в «Лесе», Константин Николаевич был в лучшем смысле этого слова представителем традиций школы, внесшей в театр художественную простоту. Назвать его новатором, было бы глумлением над его памятью, а назвать его ретроградом несправедливо.
Хотя Рыбаков в своей сфере был односторонен, предпочитая исключительно русский репертуар, а в нем, главным образом, Островского, однако в своей односторонности он был бесконечно разнообразен. Идеальный Земляника в «Ревизоре» и по гриму, и по внутреннему образу «свинья в ермолке», жутковатый своей тупостью Скалозуб в «Горе от ума», загнивший «плод просвещения», от головы до ног барин Звездинцев, русский Отелло, Олтин в «Старом закале» Сумбатова, учуявший власть капитала, начинающий наглеть буржуа в сумбатовском «Джентльмене», галерея типов Островского — все это нашло в Рыбакове достойного «того Малого театра» исполнителя.
Впоследствии Рыбаков исполнял также городничего и Фамусова, но обе эти роли по качеству игры были не на высоте исполнения его предшественников — Макшеева и Ленского. Односторонность Рыбакова сводится к сценическому воплощению русских образов, русской психологии, русского мироощущения. Шире ли, глубже, проникновеннее русская душа европейской, пусть спорят об этом желающие, но «иностранного» Рыбаков не любил, играя нерусские пьесы нечасто и крайне неохотно.
Сторонник художественного реализма, художественной правды, он судорожно боялся утерять «свою веру», был противником новшеств и, как это ни странно, по-своему был отчасти прав.
В то время — середина девяностых годов — начало раздаваться: «актера не надо». Искания бывали таковы, что «лучше бы вовсе не было», как говорит про ум «в ином случае» городничий.
Как сейчас, например, помню, в 1911 году некий Боянус-Броневский ставил в Малом театре пьесу Чебышевского, ставил «с исканиями». В качестве критика «Русского слова» мне пришлось быть на генеральной репетиции. Режиссер напустил темноты, говорили как-то «импрессионистски», и так минут сорок, скучно было нестерпимо. Просидев более получаса, Рыбаков вдруг заявляет (я сидел позади него): «А не мешало бы хоть что-нибудь услыхать». Вот все, что осталось у меня в памяти от пьесы.
Новаторство Рыбаков понимал как обязательное посягательство на старые, подлинные устои и не хотел слышать, что разумные искания укрепляют, а не расшатывают основное в искусстве. Случайные факторы вроде Боянус-Броневского окончательно кристаллизировали в Рыбакове ненависть к новому, его «мизонеизм».
Когда открылся Художественный театр, Рыбаков стал его усердным посетителем, не хвалил, но и не ругался, а, видимо, внимательно присматривался. Потом вдруг обрезал — перестал ходить. Я его об этом спросил. «Невозможно мне там бывать, помилуйте, обступят там в антракте незнакомые из публики и толпой заглядывают в глаза. Да с таким злым и нахальным видом, точно хотят сказать: «Ну что вы, Малый театр, можете? Вот здесь учитесь».
Так, к сожалению, бывало нередко и не с ним одним. Невоспитанные фанатики из публики позволяли себе подобные выходки, не соображая, что вредят этим и Малому и Художественному театрам и что следовало бы не колоть друг другу глаза недостатками, а брать друг от друга хорошее. Этого даже Малый и даже Художественный театр и сами тогда не понимали. «Только не как в Малом театре», — говорилось в Художественном на репетициях. «Только не как в Художественном», — слышалось в Малом. Сколько друзей, больше — сколько помощников потеряли оба театра, сколько недругов приобрели, и не перечтешь.
Вместе с тем Рыбаков был чужд всякой зависти и был высоко справедлив, когда видел свои ошибки. Так, вначале он энергично восстал против молодой Гзовской, а затем сделался ее горячим сторонником. Немного ленивый, как говорится, «тяжелый на подъем», человек без широкого образования, он честно, беззаветно и талантливо делал свое дело, продолжая думать, что «так было, так будет».
Отстаивая вечное в искусстве, он и его формы считал неиз¬менными. В этом его ошибка. Попав в эпоху головокружитель¬ной ломки театральных реформ, он видел лишь, что вместе с отжившей формой неумелые руки могли временно повредить и самому духу. Это привело его в лагерь непримиримых, его, человека необычайно скромного, очень застенчивого и в лучшем значении этого слова самолюбивого, ибо даже намек на заиски¬вание был ему чужд, и это его достоинство на некоторое время даже задержало получение им звания заслуженного артиста.
По этому поводу произошел у меня характерный разговор с директором Императорских театров Теляковским, дело было в 1912 году, когда я уже писал в «Русском слове». Сошлись три юбилейные даты — смерти Н.Х. Рыбакова (отца К.Н.), Островского и, кажется, юбилейная цифра пьесы «Лес», каковая была в этот день поставлена и где Рыбаков «как следует» (выражение Чехова, когда его спросили, как надо играть) исполнял Несчастливцева. «Найди ты мне, братец, актрису», быть может, благодаря Рыбакову стала стереотипной, когда остро стал чувствоваться недостаток молодых актрис в Малом театре.
Несчастливцев, не надо забывать, списан с отца артиста, и когда в названном спектакле Рыбаков произнес слова «сам Николай Хрисанфыч Рыбаков подошел ко мне» и т.д. — теперь, как принято говорить, «задрожал от аплодисментов», а у артиста, не ожидавшего оваций, когда он заканчивал реплику, текли из глаз слезы.
Рецензируя этот спектакль, я умышленно вставил в статью несколько раз слово «заслуженный», закончив пожеланием, чтобы дирекция включила этот эпитет в свои афиши и программы рядом с именем Рыбакова. Наутро Теляковский заявил мне в самой милой форме по телефону: «Вы что же, предлагаете нам Рыбакова «заслуженным» сделать? Как будто вы не знаете, что это звание государем дается». — «Знаю, а потому и советую дирекции поскорее представить Рыбакова к оному званию, а о своем совете оповещаю публику».
Фактическая сторона та, что в ту же зиму Рыбаков был запротоколен «заслуженным артистом», а история театра, я думаю, должна будет запротоколить его как большой величины талант и носителя высокой театральной духовности, ибо в отношении к театру он, если цитировать Несчастливцева, «чувствовал как Шиллер», до фанатизма, до принципа «Аллах-иль-Аллах!» — нет Бога, кроме Бога.
Разбитый параличом, не в силах шевельнуть ни руками, ни ногами, не в состоянии повернуть головы или даже что-нибудь сказать, он изредка своему лучшему другу Сумбатову-Южину с большим трудом и едва внятно, с тихой и кроткой улыбкой произносил одно слово: «ничего».
Да, с потерей театра у этого человека не оставалось ничего. Пусть искусство театра, как вековой дуб, меняет свои листья — формы, но пусть корни — основы, до конца останутся в целости, Рыбаковы — это одни из корней театра. Не троньте их, иначе «ничего» не останется.
Из книги В.А. Нелидова «Театральная Москва. Сорок лет московских театров». М., «Материк», 2002.
Москва любила восхитительного Ленского. Любила свойственной ей романтической любовью, а товарищи были способны ради него на самопожертвование. Вот факты и доказательства. Его соработник, К.Н. Рыбаков, о котором дальше будет речь, поступил по отношению к Ленскому так. Пока еще не была отменена бенефисная система, князь Сумбатов-Южин, окончив свою пьесу «Закат», предложил ее в бенефис Рыбакову, указав, что там имеется для него выигрышная роль князя.
Я, как сейчас, помню прелестный вечер у князя Сумбатова, когда автор сам прочел свою пьесу и ее, не отрываясь, слушали К.Н. Рыбаков, А.А. Федотов, намеченный ее режиссером, и я. Пьеса нам чрезвычайно понравилась, а автор так мастерски ее прочел, и особенно конец, что, когда он умолк, наступила та минутная тишина, которая показательнее всякого успеха.
Наконец, все заговорили и посыпались похвалы. «Ну как твоя роль, Костя?» — спросил Рыбакова автор. «Очень хороша», — был ответ. Но Рыбаков вдруг затих. Перешли к столу, ужинаем, меняемся впечатлениями, а Рыбаков какой-то отсутствующий. Начали к нему приставать, в чем дело. Он, наконец, заявляет: «Князь — превосходная роль, но я ее играть не буду, это роль Ленского, он лучше сыграет, а я возьму другую». Когда ему стали доказывать, что другая роль значительно бледнее, он уперся на своем: «Ленский лучше меня». Затем сразу развеселился и все пошло «как по маслу». Момент сожаления и подвиг жертвы совершен.
Буквально то же, но без признака, без секунды колебания произошло с «Изменой» того же автора, когда Рыбаков вновь предпочел Ленского себе. Какие это неувядаемые, взрощенные им самим цветы на его могилу, на Ваганьковском кладбище, куда в 1915 году в итоге годовой болезни (полный паралич) опустили его прах после 32-летней службы в Малом театре, куда молодым артистом из провинции был приглашен в 1883 году Рыбаков.
Сын знаменитого в свое время трагика Николая Хрисанфовича Рыбакова, вдохновившего Островского создать образ Несчастливцева в «Лесе», Константин Николаевич был в лучшем смысле этого слова представителем традиций школы, внесшей в театр художественную простоту. Назвать его новатором, было бы глумлением над его памятью, а назвать его ретроградом несправедливо.
Хотя Рыбаков в своей сфере был односторонен, предпочитая исключительно русский репертуар, а в нем, главным образом, Островского, однако в своей односторонности он был бесконечно разнообразен. Идеальный Земляника в «Ревизоре» и по гриму, и по внутреннему образу «свинья в ермолке», жутковатый своей тупостью Скалозуб в «Горе от ума», загнивший «плод просвещения», от головы до ног барин Звездинцев, русский Отелло, Олтин в «Старом закале» Сумбатова, учуявший власть капитала, начинающий наглеть буржуа в сумбатовском «Джентльмене», галерея типов Островского — все это нашло в Рыбакове достойного «того Малого театра» исполнителя.
Впоследствии Рыбаков исполнял также городничего и Фамусова, но обе эти роли по качеству игры были не на высоте исполнения его предшественников — Макшеева и Ленского. Односторонность Рыбакова сводится к сценическому воплощению русских образов, русской психологии, русского мироощущения. Шире ли, глубже, проникновеннее русская душа европейской, пусть спорят об этом желающие, но «иностранного» Рыбаков не любил, играя нерусские пьесы нечасто и крайне неохотно.
Сторонник художественного реализма, художественной правды, он судорожно боялся утерять «свою веру», был противником новшеств и, как это ни странно, по-своему был отчасти прав.
В то время — середина девяностых годов — начало раздаваться: «актера не надо». Искания бывали таковы, что «лучше бы вовсе не было», как говорит про ум «в ином случае» городничий.
Как сейчас, например, помню, в 1911 году некий Боянус-Броневский ставил в Малом театре пьесу Чебышевского, ставил «с исканиями». В качестве критика «Русского слова» мне пришлось быть на генеральной репетиции. Режиссер напустил темноты, говорили как-то «импрессионистски», и так минут сорок, скучно было нестерпимо. Просидев более получаса, Рыбаков вдруг заявляет (я сидел позади него): «А не мешало бы хоть что-нибудь услыхать». Вот все, что осталось у меня в памяти от пьесы.
Новаторство Рыбаков понимал как обязательное посягательство на старые, подлинные устои и не хотел слышать, что разумные искания укрепляют, а не расшатывают основное в искусстве. Случайные факторы вроде Боянус-Броневского окончательно кристаллизировали в Рыбакове ненависть к новому, его «мизонеизм».
Когда открылся Художественный театр, Рыбаков стал его усердным посетителем, не хвалил, но и не ругался, а, видимо, внимательно присматривался. Потом вдруг обрезал — перестал ходить. Я его об этом спросил. «Невозможно мне там бывать, помилуйте, обступят там в антракте незнакомые из публики и толпой заглядывают в глаза. Да с таким злым и нахальным видом, точно хотят сказать: «Ну что вы, Малый театр, можете? Вот здесь учитесь».
Так, к сожалению, бывало нередко и не с ним одним. Невоспитанные фанатики из публики позволяли себе подобные выходки, не соображая, что вредят этим и Малому и Художественному театрам и что следовало бы не колоть друг другу глаза недостатками, а брать друг от друга хорошее. Этого даже Малый и даже Художественный театр и сами тогда не понимали. «Только не как в Малом театре», — говорилось в Художественном на репетициях. «Только не как в Художественном», — слышалось в Малом. Сколько друзей, больше — сколько помощников потеряли оба театра, сколько недругов приобрели, и не перечтешь.
Вместе с тем Рыбаков был чужд всякой зависти и был высоко справедлив, когда видел свои ошибки. Так, вначале он энергично восстал против молодой Гзовской, а затем сделался ее горячим сторонником. Немного ленивый, как говорится, «тяжелый на подъем», человек без широкого образования, он честно, беззаветно и талантливо делал свое дело, продолжая думать, что «так было, так будет».
Отстаивая вечное в искусстве, он и его формы считал неиз¬менными. В этом его ошибка. Попав в эпоху головокружитель¬ной ломки театральных реформ, он видел лишь, что вместе с отжившей формой неумелые руки могли временно повредить и самому духу. Это привело его в лагерь непримиримых, его, человека необычайно скромного, очень застенчивого и в лучшем значении этого слова самолюбивого, ибо даже намек на заиски¬вание был ему чужд, и это его достоинство на некоторое время даже задержало получение им звания заслуженного артиста.
По этому поводу произошел у меня характерный разговор с директором Императорских театров Теляковским, дело было в 1912 году, когда я уже писал в «Русском слове». Сошлись три юбилейные даты — смерти Н.Х. Рыбакова (отца К.Н.), Островского и, кажется, юбилейная цифра пьесы «Лес», каковая была в этот день поставлена и где Рыбаков «как следует» (выражение Чехова, когда его спросили, как надо играть) исполнял Несчастливцева. «Найди ты мне, братец, актрису», быть может, благодаря Рыбакову стала стереотипной, когда остро стал чувствоваться недостаток молодых актрис в Малом театре.
Несчастливцев, не надо забывать, списан с отца артиста, и когда в названном спектакле Рыбаков произнес слова «сам Николай Хрисанфыч Рыбаков подошел ко мне» и т.д. — теперь, как принято говорить, «задрожал от аплодисментов», а у артиста, не ожидавшего оваций, когда он заканчивал реплику, текли из глаз слезы.
Рецензируя этот спектакль, я умышленно вставил в статью несколько раз слово «заслуженный», закончив пожеланием, чтобы дирекция включила этот эпитет в свои афиши и программы рядом с именем Рыбакова. Наутро Теляковский заявил мне в самой милой форме по телефону: «Вы что же, предлагаете нам Рыбакова «заслуженным» сделать? Как будто вы не знаете, что это звание государем дается». — «Знаю, а потому и советую дирекции поскорее представить Рыбакова к оному званию, а о своем совете оповещаю публику».
Фактическая сторона та, что в ту же зиму Рыбаков был запротоколен «заслуженным артистом», а история театра, я думаю, должна будет запротоколить его как большой величины талант и носителя высокой театральной духовности, ибо в отношении к театру он, если цитировать Несчастливцева, «чувствовал как Шиллер», до фанатизма, до принципа «Аллах-иль-Аллах!» — нет Бога, кроме Бога.
Разбитый параличом, не в силах шевельнуть ни руками, ни ногами, не в состоянии повернуть головы или даже что-нибудь сказать, он изредка своему лучшему другу Сумбатову-Южину с большим трудом и едва внятно, с тихой и кроткой улыбкой произносил одно слово: «ничего».
Да, с потерей театра у этого человека не оставалось ничего. Пусть искусство театра, как вековой дуб, меняет свои листья — формы, но пусть корни — основы, до конца останутся в целости, Рыбаковы — это одни из корней театра. Не троньте их, иначе «ничего» не останется.
Подробнее
ЛЮДМИЛА ТИТОВА. ИГРЫ ДВУХ КОРОЛЕВ ПО ПРАВИЛАМ ОДНОЙ
ЛЮДМИЛА ТИТОВА. ИГРЫ ДВУХ КОРОЛЕВ ПО ПРАВИЛАМ ОДНОЙ
Диалог двух королев в исполнении Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой всегда был одной из главных тем мемуаристов...
Диалог двух королев в исполнении Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой всегда был одной из главных тем мемуаристов...
ЛЮДМИЛА ТИТОВА. ИГРЫ ДВУХ КОРОЛЕВ ПО ПРАВИЛАМ ОДНОЙ
Диалог двух королев в исполнении Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой всегда был одной из главных тем мемуаристов. Все они подробно описывали малейшие движения в перемене состояний, во взглядах, мотивациях и переживаниях двух героинь, но прежде всего — Марии Ермоловой. Слушая шиллеровские монологи, зрители проецировали на них образ власти, свое понимание личности властителя. Напряжение эпохи, ее предчувствия, страхи и надежды, скопленный национальный опыт — все становилось проекцией этого царственного диалога.
Публика того времени выбрала в свои героини одну из королев, и ею оказалась Мария из рода Стюартов, принесшая много бед Англии, но сама павшая жертвой. Спустя два десятка лет после московской премьеры другой самодержец, Николай Второй, ввергший свою страну в пучину испытаний, окажется жертвой, а затем будет признан мучеником и святым.
Для Ермоловой движение Марии к искуплению своих грехов, трудное осознание своей судьбы как божественной жертвы, способность к самоистязанию и покаянию были важнейшими мотивами в роли. Она точно продолжила театральную галерею самодержцев, бывших одновременно жертвами и тиранами, виновниками бедствий и глубоко раскаявшимися грешниками, перед смертью духовно восходящими к святости. Орлеанская Дева русского театра, его страстная и строгая монашка, в старости полностью отвергнувшая театр как грех, Ермолова несла в себе глубоко укорененную в русском сознании потребность преодоления греха жертвой и покаянием.
Елизавета Гликерии Федотовой, способная на множество нюансов и не менее благородная, чем Мария Ермоловой, была гораздо менее привлекательна в глазах тогдашней публики. Тема власти как злого и бесчеловечного компромисса, как метаморфозы, в которой чувственно-человеческое переплавляется в абстрактное и машинное, только предчувствовалась в горниле наступающего века. Цинизм власти был еще не так различим эпохой, как ее греховность и жертвенность. Воспринимающие власть в контексте общехристианских ценностей, актеры и зрители еще не догадывались, в какие бездны шагнет она век спустя. «Мария Стюарт» сегодня превратилась в совсем иной, чем при Шиллере, текст. Она нежданно наполнилась плотью современности, циничной и трагической одновременно. Готовность манипулировать сердечностью, дружбой и любовью, легко сдавать своих возлюбленных, близких и друзей стала одной из главных «царственных» доблестей новейшей политики. И жен¬щина-политик переживает это гораздо более динамично и открыто, чем политик-мужчина. Или в ней эти качества гораздо более проявлены. Собственно это и играет Людмила Титова.
Хотя в самом спектакле Анатолия Иванова, чернорабочего старинного стиля, никаких аллюзий на современность нет. Он — в меру своей старательности — транслирует по¬нимание театра столетней давности, где из поколения в поколение передается традиция как набор клише и канонов, как нечто, над чем не властно время. В мире, навсегда «отравленном» режиссерским театром, концепциями, трактовками, интерпретациями, погоней за новизной, есть малая точка неподвижности — Малый. В декорациях Валерия Левенталя (точно не он когда-то возводил для чеховских постановок Олега Ефремова трепещущие воздухом легчайшие сады) — дань эпохе дорежиссерского театра с его смесью исторических деталей и театральных условностей.
«Мария Стюарт» в Малом не спектакль, но опера. Именно так называют в Европе драматические спектакли, сделанные как эффектные исторические полотна. Опера и в этом, и в своем первом смысле — это наслаждение от узнавания, встреча с хорошо знакомым, социальный ритуал приобщения к неизменности и повторяемости. В ней сам факт прихода в красивое здание, весь антураж события, публика, «блеск лож», снег за окном, звоны замоскворецких колоколов («Мария Стюарт» идет в Филиале Малого на Ордынке) не менее значимы, чем декорации, парча и театральное золото костюмов, тяжесть шпаг, красота и выразительность акте¬ров, их голоса.... И разумеется, не менее, чем трактовка, интерпретация, концепция, на которых основан весь режиссерский театр.
Мария Стюарт в Малом театре — красавица. При этом — красавица настоящая! Молодая актриса Ольга Молочная знает этому цену. Ее позы одарены достоинством, величавостью и королевской статью. Но все ее роль целиком принадлежит опере — искусству хранить формат стиля, его внешние признаки. В этом смысле в Малом театре нет дуэта королев. Есть единственный и безусловный лидер — Елизавета. Мудрая, но еще неопытная, стоя¬щая на волнующей и опасной грани жизни и власти (которая для нее означала утрату всех надежд на женское счастье и самореализацию), сильная и уязвимая, она тоже приносит себя в жертву. И ее жертве сочувствуешь сильнее, чем той, что принесла красавица Мария. Там отдана лишь голова. Здесь – огромная, многолетняя жизнь без любви, само сердце, навеки запертое в суровом корсете государственной необходимости, смирения и женского разочарования. Наградой за жертву — елизаветинский век с его флотом и победами, Шекспиром и театром — самый блистательный век Англии.
Людмила Титова именно так играет Елизавету. Вся ее роль дышит подавленной страстью, наполнена огромным волнением. Ясно, что все еще не решено, что она стоит между добром и злом, в эти мгновения — на наших глазах — убивая в себе женщину и рождая монарха.
Когда она в сцене подписания приговора Марии мечется перед лицом страшного выбора, говоря о кресте власти, о государственной необходимости, во всем противоречащей нравственному закону, вся фигура ее мгновенно лишается монаршей стати. По-мужицки расставив ноги, тяжко опершись локтями о колени, она всем телом склоняется под тяжестью этой неразрешимой дилеммы. И вот от холодной риторики, на которой во многом держится весь спектакль, не остается и следа.
Такими толчками и живет старинный стиль, каждый раз нежданно обновляя свое содержание. Титова слышит его законы, но аранжирует их с учетом опыта, что накоплен за век. И если аморфный в своих смыслах спектакль Иванова сохраняет видимость старомодного решения, где Мария была безусловной жертвой, а Елизавета — без¬условной злодейкой, то Титова устраивает все на свой лад. Трепет Елизаветы — живого человека, вот-вот готового навеки принять схиму политика и интригана, манипулятора и циничного владыки, — она передает с блистательным мастерством и темпераментом.
Чтобы открывать новые трактовки и смыслы, не обязательно ходить в Малый. На «Марию Стюарт» в Малый нужно идти, чтобы увидеть Титову — Елизавету и услышать по-прежнему волнующий текст Шиллера в обрамлении роскошной старинной рамы.
Алена КАРАСЬ
«Дом Актера», №106
Диалог двух королев в исполнении Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой всегда был одной из главных тем мемуаристов. Все они подробно описывали малейшие движения в перемене состояний, во взглядах, мотивациях и переживаниях двух героинь, но прежде всего — Марии Ермоловой. Слушая шиллеровские монологи, зрители проецировали на них образ власти, свое понимание личности властителя. Напряжение эпохи, ее предчувствия, страхи и надежды, скопленный национальный опыт — все становилось проекцией этого царственного диалога.
Публика того времени выбрала в свои героини одну из королев, и ею оказалась Мария из рода Стюартов, принесшая много бед Англии, но сама павшая жертвой. Спустя два десятка лет после московской премьеры другой самодержец, Николай Второй, ввергший свою страну в пучину испытаний, окажется жертвой, а затем будет признан мучеником и святым.
Для Ермоловой движение Марии к искуплению своих грехов, трудное осознание своей судьбы как божественной жертвы, способность к самоистязанию и покаянию были важнейшими мотивами в роли. Она точно продолжила театральную галерею самодержцев, бывших одновременно жертвами и тиранами, виновниками бедствий и глубоко раскаявшимися грешниками, перед смертью духовно восходящими к святости. Орлеанская Дева русского театра, его страстная и строгая монашка, в старости полностью отвергнувшая театр как грех, Ермолова несла в себе глубоко укорененную в русском сознании потребность преодоления греха жертвой и покаянием.
Елизавета Гликерии Федотовой, способная на множество нюансов и не менее благородная, чем Мария Ермоловой, была гораздо менее привлекательна в глазах тогдашней публики. Тема власти как злого и бесчеловечного компромисса, как метаморфозы, в которой чувственно-человеческое переплавляется в абстрактное и машинное, только предчувствовалась в горниле наступающего века. Цинизм власти был еще не так различим эпохой, как ее греховность и жертвенность. Воспринимающие власть в контексте общехристианских ценностей, актеры и зрители еще не догадывались, в какие бездны шагнет она век спустя. «Мария Стюарт» сегодня превратилась в совсем иной, чем при Шиллере, текст. Она нежданно наполнилась плотью современности, циничной и трагической одновременно. Готовность манипулировать сердечностью, дружбой и любовью, легко сдавать своих возлюбленных, близких и друзей стала одной из главных «царственных» доблестей новейшей политики. И жен¬щина-политик переживает это гораздо более динамично и открыто, чем политик-мужчина. Или в ней эти качества гораздо более проявлены. Собственно это и играет Людмила Титова.
Хотя в самом спектакле Анатолия Иванова, чернорабочего старинного стиля, никаких аллюзий на современность нет. Он — в меру своей старательности — транслирует по¬нимание театра столетней давности, где из поколения в поколение передается традиция как набор клише и канонов, как нечто, над чем не властно время. В мире, навсегда «отравленном» режиссерским театром, концепциями, трактовками, интерпретациями, погоней за новизной, есть малая точка неподвижности — Малый. В декорациях Валерия Левенталя (точно не он когда-то возводил для чеховских постановок Олега Ефремова трепещущие воздухом легчайшие сады) — дань эпохе дорежиссерского театра с его смесью исторических деталей и театральных условностей.
«Мария Стюарт» в Малом не спектакль, но опера. Именно так называют в Европе драматические спектакли, сделанные как эффектные исторические полотна. Опера и в этом, и в своем первом смысле — это наслаждение от узнавания, встреча с хорошо знакомым, социальный ритуал приобщения к неизменности и повторяемости. В ней сам факт прихода в красивое здание, весь антураж события, публика, «блеск лож», снег за окном, звоны замоскворецких колоколов («Мария Стюарт» идет в Филиале Малого на Ордынке) не менее значимы, чем декорации, парча и театральное золото костюмов, тяжесть шпаг, красота и выразительность акте¬ров, их голоса.... И разумеется, не менее, чем трактовка, интерпретация, концепция, на которых основан весь режиссерский театр.
Мария Стюарт в Малом театре — красавица. При этом — красавица настоящая! Молодая актриса Ольга Молочная знает этому цену. Ее позы одарены достоинством, величавостью и королевской статью. Но все ее роль целиком принадлежит опере — искусству хранить формат стиля, его внешние признаки. В этом смысле в Малом театре нет дуэта королев. Есть единственный и безусловный лидер — Елизавета. Мудрая, но еще неопытная, стоя¬щая на волнующей и опасной грани жизни и власти (которая для нее означала утрату всех надежд на женское счастье и самореализацию), сильная и уязвимая, она тоже приносит себя в жертву. И ее жертве сочувствуешь сильнее, чем той, что принесла красавица Мария. Там отдана лишь голова. Здесь – огромная, многолетняя жизнь без любви, само сердце, навеки запертое в суровом корсете государственной необходимости, смирения и женского разочарования. Наградой за жертву — елизаветинский век с его флотом и победами, Шекспиром и театром — самый блистательный век Англии.
Людмила Титова именно так играет Елизавету. Вся ее роль дышит подавленной страстью, наполнена огромным волнением. Ясно, что все еще не решено, что она стоит между добром и злом, в эти мгновения — на наших глазах — убивая в себе женщину и рождая монарха.
Когда она в сцене подписания приговора Марии мечется перед лицом страшного выбора, говоря о кресте власти, о государственной необходимости, во всем противоречащей нравственному закону, вся фигура ее мгновенно лишается монаршей стати. По-мужицки расставив ноги, тяжко опершись локтями о колени, она всем телом склоняется под тяжестью этой неразрешимой дилеммы. И вот от холодной риторики, на которой во многом держится весь спектакль, не остается и следа.
Такими толчками и живет старинный стиль, каждый раз нежданно обновляя свое содержание. Титова слышит его законы, но аранжирует их с учетом опыта, что накоплен за век. И если аморфный в своих смыслах спектакль Иванова сохраняет видимость старомодного решения, где Мария была безусловной жертвой, а Елизавета — без¬условной злодейкой, то Титова устраивает все на свой лад. Трепет Елизаветы — живого человека, вот-вот готового навеки принять схиму политика и интригана, манипулятора и циничного владыки, — она передает с блистательным мастерством и темпераментом.
Чтобы открывать новые трактовки и смыслы, не обязательно ходить в Малый. На «Марию Стюарт» в Малый нужно идти, чтобы увидеть Титову — Елизавету и услышать по-прежнему волнующий текст Шиллера в обрамлении роскошной старинной рамы.
Алена КАРАСЬ
«Дом Актера», №106
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН: «МЫ, КАК ПОГРАНИЧНИКИ, ОХРАНЯЕМ РУБЕЖИ»
ЮРИЙ СОЛОМИН: «МЫ, КАК ПОГРАНИЧНИКИ, ОХРАНЯЕМ РУБЕЖИ»
В Малом выходит новый «Ревизор», которого ставит худрук театра Юрий СОЛОМИН...
В Малом выходит новый «Ревизор», которого ставит худрук театра Юрий СОЛОМИН...
ЮРИЙ СОЛОМИН: «МЫ, КАК ПОГРАНИЧНИКИ, ОХРАНЯЕМ РУБЕЖИ»
В Малом выходит новый «Ревизор», которого ставит худрук театра Юрий СОЛОМИН. Бурные режиссерские эксперименты всегда обходили этот театр стороной. При Юрии СОЛОМИНЕ цитадель актерского искусства стала еще более неприступной. От нового «Ревизора» ждешь поэтому не оригинальной трактовки, а удовольствий старого бенефисного театра, где все предсказуемо, но многое хорошо сыграно. Накануне премьеры постановщик спектакля поделился своими соображениями о Гоголе, русской классике и современном театре с обозревателем «Известий» Мариной Давыдовой.
ИЗВЕСТИЯ: Вы много «Ревизоров» в своей жизни видели?
ЮРИЙ СОЛОМИН: Достаточное количество. И в Малом театре, и за его пределами, и за рубежом. И товстоноговский спектакль, и мхатовский — мы тогда параллельно их выпускали.
ИЗВЕСТИЯ: И какой же из них произвел на вас самое сильное впечатление?
СОЛОМИН: А никакой. Понимаете, я настолько в материале... Думаю, то, что я сейчас делаю, тоже на меня сильного впечатления не произведет. У меня с 1966 года близкие отношения с Гоголем. Это третья моя работа над «Ревизором».
ИЗВЕСТИЯ: Но первая в качестве режиссера.
СОЛОМИН: Вторая. Первого я делал вместе с Евгением Весником. А как актер соприкоснулся с «Ревизором» благодаря Игорю Ильинскому, который взял меня на роль Хлестакова. Сам он был блестящим исполнителем этой роли. Потом он и Городничего работал. А тут как режиссер ставил и роль Хлестакова передал мне из рук в руки. Вы, конечно, понимаете, что в то время Ильинский и я — это были небо и земля.
Ильинский был великим артистом, а еще — тонким режиссером и, главное, педагогом. Он не требовал от меня делать то, что делал сам. Он понимал, что время другое, что у меня другие данные.
ИЗВЕСТИЯ: Мне как-то сложно примерить на вас роль Хлестакова.
СОЛОМИН: Да?! Ну вообще-то это одна из моих лучших ролей была. Хлестаков ведь не то, что писал когда-то великий критик, которого мы все в школе изучали. «Без царя в голове». Я боюсь, этот критик не очень хорошо пьесу прочитал. Помните, Хлестаков пишет письмо: «А напишу-ка я в Петербург, Тряпичкину. Пусть он их отщелкает хорошенько»?
ИЗВЕСТИЯ: Это немного похоже на дневник Глумова из пьесы Островского.
СОЛОМИН: Совершенно верно. Так вот, человек «без царя в голове» такого написать не может. Конечно, он наивен, но он не дурак. Таких ребятишек, как Хлестаков, сколько у нас сейчас бродит... А в то время, когда я играл, было много стиляг. Я не хочу сказать, что я играл стилягу, но это естественным образом входило в роль. Сейчас модно говорить, какая концепция у режиссера. Но иногда концепция режиссера абсолютно не соответствует концепции автора. И вот артисты играют нечто вопреки автору, пытаясь угодить режиссеру, потому что это их начальник.
Меня спросили артисты, когда мы начали репетировать: а какая у нас концепция? Стали читать и начали все хохотать. Я говорю: ну вот про это и будем играть. Попытаемся расшифровать, что имел в виду Гоголь.
ИЗВЕСТИЯ: Но, скажем, Мейерхольд, поставивший, как считается, одного из лучших «Ревизоров», тоже был очень активен во взаимоотношениях с автором.
СОЛОМИН: Вы знаете, я его спектаклей не видел.
ИЗВЕСТИЯ: Да я, в общем, тоже.
СОЛОМИН: Значит, мы ничего точно сказать о нем не можем. Очень много разноречивых толков. Кстати, Ильинский, Царев, Варпаховский, Равенских, Самойлов Евгений Валерьянович — все они прошли через школу Мейерхольда. И это не помешало им работать в Малом театре. А мемуарам и воспоминаниям всяким я не очень верю. Я сам с этим столкнулся. Когда человек пишет в какой-то взнервленный момент, он такое в дневнике напороть может! Я тоже начал было писать дневники, а потом остановился. В этот момент ты отвечаешь врагу или восторгаешься, а через три дня сам видишь, какая глупость. Но забываешь вычеркнуть.
ИЗВЕСТИЯ: Что такое для вас режиссура?
СОЛОМИН: Для меня это прежде всего педагогика. Я ведь очень рано начал преподавать — в 26 лет. И рано начал ставить. Тогда не только я, но и еще несколько известных артистов в Москве стали режиссерами. И все спрашивали: зачем, куда они лезут?
ИЗВЕСТИЯ: Когда вы играли Хлестакова в 1966 году, текущая за стенами театра жизнь естественным образом входила в спектакль. А теперешняя жизнь входит?
СОЛОМИН: Еще больше, чем тогда. Тогда мы намекали ну разве что на секретаря обкома. А теперь что ни реплика — то в самое яблочко. Городничий говорит: «Тихо, тихо, это дело семейственное». И нам это сразу что-то напоминает.
ИЗВЕСТИЯ: Но ваши артисты пытаются играть людей сегодняшнего дня или XIX века?
СОЛОМИН: Нет, нет. Мы играем традиционно. У нас костюмы того времени. И декорации тоже делаем традиционно. Безо всяких абстракций и новаций. А то, знаете, завалить Анну Андреевну или Марью Антоновну — тут ума большого не надо.
ИЗВЕСТИЯ: Вы ходите в другие театры?
СОЛОМИН: Хожу. Но бывает так, что приглашают, а я не иду. Потому что существуют разные направления. Тот сленг, на котором говорят современные герои... Достаточно того, что он существует в жизни. Но на сцене его быть не должно. Если вы хотите получить порцию мата, то, пока доедете до театра в метро, и так ее получите. Это что — искусство? Это что — культура, народа? Культура языка?! (Раздается звонок. СОЛОМИН снимает трубку и разговаривает по телефону, бойко вставляя слова по-японски.)
ИЗВЕСТИЯ: У вас, я так понимаю, тесные связи с Японией еще со времен съемок у Куросавы?
СОЛОМИН: Да, мы уже в пятый раз должны ехать туда на гастроли за последние 14 лет. Там очень любят русскую классику. Особенно Чехова. Мы всего нашего Чехова туда возили. А теперь у нас задача показать там Островского.
ИЗВЕСТИЯ: Я задала этот вопрос, потому что Малый театр теперь — это цитадель традиции, а в Японии есть некие театральные формы, не подверженные коррозии временем...
СОЛОМИН: У каждого народа, который себя уважает, должны быть традиции. У нас есть такие деятели и критики, которые говорят чуть ли не с презрением: «Ну, это традиционный театр». Во Франции о «Комеди Франсез» так не говорят.
ИЗВЕСТИЯ: Вы знаете, наверное, что в «Комеди Франсез» давно уже ставят все кто угодно, включая Боба Вилсона.
СОЛОМИН: И все равно. Это «Комеди Франсез». Вот недавно мы были в Италии, играли там наш спектакль по чеховским водевилям под общим названием «Свадьба, свадьба». И он произвел огромное впечатление. Там говорили: почему мы не знаем Малый театр? Знаем МХАТ, Станиславского. А ведь школа Малого нам очень близка по органике.
Если бы мы не нравились зрителям, нас давно бы уже скушали. На худой конец, открыли бы здесь какое-то варьете. А мы живем. Играем тут классику. Играем так, чтобы зритель не путался, а школьники не думали, что Чехов писал пьесы с названиями, которые мне и вспоминать не хочется. Мы, как пограничники, стоим на рубеже. Я за то, чтобы не поганили, не портили. Хотите что-то сказать на современную тему — напишите новую пьесу и посмотрите, будут на вас ходить или не будут.
ИЗВЕСТИЯ: Но в Малом театре в XIX веке ставили отнюдь не только классику. Ставили и современную драматургию — в том числе того же Островского. И его тоже не сразу приняли. Писали, что он «провонял сцену полушубком».
СОЛОМИН: Все временем поверяется. Вот лет через 50 мы посмотрим, что ж за паразит такой Малый театр, который не ставил такого-то автора современного, а он потом раз — и стал классиком. Вот давайте посмотрим. Давайте доживем...
«Известия», 14.03.2006
В Малом выходит новый «Ревизор», которого ставит худрук театра Юрий СОЛОМИН. Бурные режиссерские эксперименты всегда обходили этот театр стороной. При Юрии СОЛОМИНЕ цитадель актерского искусства стала еще более неприступной. От нового «Ревизора» ждешь поэтому не оригинальной трактовки, а удовольствий старого бенефисного театра, где все предсказуемо, но многое хорошо сыграно. Накануне премьеры постановщик спектакля поделился своими соображениями о Гоголе, русской классике и современном театре с обозревателем «Известий» Мариной Давыдовой.
ИЗВЕСТИЯ: Вы много «Ревизоров» в своей жизни видели?
ЮРИЙ СОЛОМИН: Достаточное количество. И в Малом театре, и за его пределами, и за рубежом. И товстоноговский спектакль, и мхатовский — мы тогда параллельно их выпускали.
ИЗВЕСТИЯ: И какой же из них произвел на вас самое сильное впечатление?
СОЛОМИН: А никакой. Понимаете, я настолько в материале... Думаю, то, что я сейчас делаю, тоже на меня сильного впечатления не произведет. У меня с 1966 года близкие отношения с Гоголем. Это третья моя работа над «Ревизором».
ИЗВЕСТИЯ: Но первая в качестве режиссера.
СОЛОМИН: Вторая. Первого я делал вместе с Евгением Весником. А как актер соприкоснулся с «Ревизором» благодаря Игорю Ильинскому, который взял меня на роль Хлестакова. Сам он был блестящим исполнителем этой роли. Потом он и Городничего работал. А тут как режиссер ставил и роль Хлестакова передал мне из рук в руки. Вы, конечно, понимаете, что в то время Ильинский и я — это были небо и земля.
Ильинский был великим артистом, а еще — тонким режиссером и, главное, педагогом. Он не требовал от меня делать то, что делал сам. Он понимал, что время другое, что у меня другие данные.
ИЗВЕСТИЯ: Мне как-то сложно примерить на вас роль Хлестакова.
СОЛОМИН: Да?! Ну вообще-то это одна из моих лучших ролей была. Хлестаков ведь не то, что писал когда-то великий критик, которого мы все в школе изучали. «Без царя в голове». Я боюсь, этот критик не очень хорошо пьесу прочитал. Помните, Хлестаков пишет письмо: «А напишу-ка я в Петербург, Тряпичкину. Пусть он их отщелкает хорошенько»?
ИЗВЕСТИЯ: Это немного похоже на дневник Глумова из пьесы Островского.
СОЛОМИН: Совершенно верно. Так вот, человек «без царя в голове» такого написать не может. Конечно, он наивен, но он не дурак. Таких ребятишек, как Хлестаков, сколько у нас сейчас бродит... А в то время, когда я играл, было много стиляг. Я не хочу сказать, что я играл стилягу, но это естественным образом входило в роль. Сейчас модно говорить, какая концепция у режиссера. Но иногда концепция режиссера абсолютно не соответствует концепции автора. И вот артисты играют нечто вопреки автору, пытаясь угодить режиссеру, потому что это их начальник.
Меня спросили артисты, когда мы начали репетировать: а какая у нас концепция? Стали читать и начали все хохотать. Я говорю: ну вот про это и будем играть. Попытаемся расшифровать, что имел в виду Гоголь.
ИЗВЕСТИЯ: Но, скажем, Мейерхольд, поставивший, как считается, одного из лучших «Ревизоров», тоже был очень активен во взаимоотношениях с автором.
СОЛОМИН: Вы знаете, я его спектаклей не видел.
ИЗВЕСТИЯ: Да я, в общем, тоже.
СОЛОМИН: Значит, мы ничего точно сказать о нем не можем. Очень много разноречивых толков. Кстати, Ильинский, Царев, Варпаховский, Равенских, Самойлов Евгений Валерьянович — все они прошли через школу Мейерхольда. И это не помешало им работать в Малом театре. А мемуарам и воспоминаниям всяким я не очень верю. Я сам с этим столкнулся. Когда человек пишет в какой-то взнервленный момент, он такое в дневнике напороть может! Я тоже начал было писать дневники, а потом остановился. В этот момент ты отвечаешь врагу или восторгаешься, а через три дня сам видишь, какая глупость. Но забываешь вычеркнуть.
ИЗВЕСТИЯ: Что такое для вас режиссура?
СОЛОМИН: Для меня это прежде всего педагогика. Я ведь очень рано начал преподавать — в 26 лет. И рано начал ставить. Тогда не только я, но и еще несколько известных артистов в Москве стали режиссерами. И все спрашивали: зачем, куда они лезут?
ИЗВЕСТИЯ: Когда вы играли Хлестакова в 1966 году, текущая за стенами театра жизнь естественным образом входила в спектакль. А теперешняя жизнь входит?
СОЛОМИН: Еще больше, чем тогда. Тогда мы намекали ну разве что на секретаря обкома. А теперь что ни реплика — то в самое яблочко. Городничий говорит: «Тихо, тихо, это дело семейственное». И нам это сразу что-то напоминает.
ИЗВЕСТИЯ: Но ваши артисты пытаются играть людей сегодняшнего дня или XIX века?
СОЛОМИН: Нет, нет. Мы играем традиционно. У нас костюмы того времени. И декорации тоже делаем традиционно. Безо всяких абстракций и новаций. А то, знаете, завалить Анну Андреевну или Марью Антоновну — тут ума большого не надо.
ИЗВЕСТИЯ: Вы ходите в другие театры?
СОЛОМИН: Хожу. Но бывает так, что приглашают, а я не иду. Потому что существуют разные направления. Тот сленг, на котором говорят современные герои... Достаточно того, что он существует в жизни. Но на сцене его быть не должно. Если вы хотите получить порцию мата, то, пока доедете до театра в метро, и так ее получите. Это что — искусство? Это что — культура, народа? Культура языка?! (Раздается звонок. СОЛОМИН снимает трубку и разговаривает по телефону, бойко вставляя слова по-японски.)
ИЗВЕСТИЯ: У вас, я так понимаю, тесные связи с Японией еще со времен съемок у Куросавы?
СОЛОМИН: Да, мы уже в пятый раз должны ехать туда на гастроли за последние 14 лет. Там очень любят русскую классику. Особенно Чехова. Мы всего нашего Чехова туда возили. А теперь у нас задача показать там Островского.
ИЗВЕСТИЯ: Я задала этот вопрос, потому что Малый театр теперь — это цитадель традиции, а в Японии есть некие театральные формы, не подверженные коррозии временем...
СОЛОМИН: У каждого народа, который себя уважает, должны быть традиции. У нас есть такие деятели и критики, которые говорят чуть ли не с презрением: «Ну, это традиционный театр». Во Франции о «Комеди Франсез» так не говорят.
ИЗВЕСТИЯ: Вы знаете, наверное, что в «Комеди Франсез» давно уже ставят все кто угодно, включая Боба Вилсона.
СОЛОМИН: И все равно. Это «Комеди Франсез». Вот недавно мы были в Италии, играли там наш спектакль по чеховским водевилям под общим названием «Свадьба, свадьба». И он произвел огромное впечатление. Там говорили: почему мы не знаем Малый театр? Знаем МХАТ, Станиславского. А ведь школа Малого нам очень близка по органике.
Если бы мы не нравились зрителям, нас давно бы уже скушали. На худой конец, открыли бы здесь какое-то варьете. А мы живем. Играем тут классику. Играем так, чтобы зритель не путался, а школьники не думали, что Чехов писал пьесы с названиями, которые мне и вспоминать не хочется. Мы, как пограничники, стоим на рубеже. Я за то, чтобы не поганили, не портили. Хотите что-то сказать на современную тему — напишите новую пьесу и посмотрите, будут на вас ходить или не будут.
ИЗВЕСТИЯ: Но в Малом театре в XIX веке ставили отнюдь не только классику. Ставили и современную драматургию — в том числе того же Островского. И его тоже не сразу приняли. Писали, что он «провонял сцену полушубком».
СОЛОМИН: Все временем поверяется. Вот лет через 50 мы посмотрим, что ж за паразит такой Малый театр, который не ставил такого-то автора современного, а он потом раз — и стал классиком. Вот давайте посмотрим. Давайте доживем...
«Известия», 14.03.2006
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
«Пресса о гастролях Малого театра»
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России...
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России...
«Пресса о гастролях Малого театра»
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России, которые откроет его художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин. Этот подарок преподносят нашим театралам фестиваль «Балтийская жемчужина», российское посольство и генеральный спонсор гастролей Hansabanka.
В программе два спектакля по комедиям Александра Островского. На сцене Национальной оперы 24 и 25 апреля - «На всякого мудреца довольно простоты» режиссера Владимира Бейлиса. А в помещении Национального театра 26 и 27 апреля - постановка Сергея Женовача «Правда - хорошо, а счастье лучше», получившая Государственную премию России и престижную театральную премию «Золотая маска».
В этих спектаклях заняты Ирина Муравьева, Виктор Коршунов, Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Татьяна Панкова, Александр Вершинин и другие прекрасные артисты. А также звезды театра и кино Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев, давшие вчера пресс-конференцию в Риге.
Они подчеркивали, что Малый и сегодня сохраняет свои замечательные традиции актерского театра и уважения к старшим. Что он не опускается до выноса на сцену «физиологических упражнений» и ненормированной лексики, которые все же не являются предметом искусства. В Малом работают и для него ставят режиссеры, любящие актеров, доверяющие им. Такие, как «главный утешитель в русском театре» Сергей Женовач, уже сам процесс репетиций с которым, по словам Евгении Глушенко, - одно удовольствие. Он ничего не навязывает - но предлагает, что необычайно активизирует творческую фантазию исполнителей. Критики отмечают: еще лет пять назад сама мысль, что событием сезона станет постановка Островского в Малом театре, показалась бы экстравагантной, однако спектакль, поставленный Сергеем Женовачем, стал если не гвоздем сезона, то его главной радостью и главной надеждой. А еще специалисты утверждают, что за последнее десятилетие в Малом театре утвердились основательно забытые свойства: пленительная тонкость, живое сочувствие к персонажам, спокойное и улыбчивое человеколюбие. Поэтому, как заверила журналистов Элина Быстрицкая, и со зрителем у театра сегодня все в порядке. А Борис Клюев, характеризуя атмосферу Малого, сообщил, что это единственный театр, где до сих пор есть хлопчатобумажные рубашки, которые надевают под костюм, а грим стирают не лигнином, а льняными салфетками. И одна из немногих трупп, где еще сохранилась должность суфлера!
«Телеграф», 13.03.2006
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России, которые откроет его художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин. Этот подарок преподносят нашим театралам фестиваль «Балтийская жемчужина», российское посольство и генеральный спонсор гастролей Hansabanka.
В программе два спектакля по комедиям Александра Островского. На сцене Национальной оперы 24 и 25 апреля - «На всякого мудреца довольно простоты» режиссера Владимира Бейлиса. А в помещении Национального театра 26 и 27 апреля - постановка Сергея Женовача «Правда - хорошо, а счастье лучше», получившая Государственную премию России и престижную театральную премию «Золотая маска».
В этих спектаклях заняты Ирина Муравьева, Виктор Коршунов, Василий Бочкарев, Людмила Полякова, Татьяна Панкова, Александр Вершинин и другие прекрасные артисты. А также звезды театра и кино Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев, давшие вчера пресс-конференцию в Риге.
Они подчеркивали, что Малый и сегодня сохраняет свои замечательные традиции актерского театра и уважения к старшим. Что он не опускается до выноса на сцену «физиологических упражнений» и ненормированной лексики, которые все же не являются предметом искусства. В Малом работают и для него ставят режиссеры, любящие актеров, доверяющие им. Такие, как «главный утешитель в русском театре» Сергей Женовач, уже сам процесс репетиций с которым, по словам Евгении Глушенко, - одно удовольствие. Он ничего не навязывает - но предлагает, что необычайно активизирует творческую фантазию исполнителей. Критики отмечают: еще лет пять назад сама мысль, что событием сезона станет постановка Островского в Малом театре, показалась бы экстравагантной, однако спектакль, поставленный Сергеем Женовачем, стал если не гвоздем сезона, то его главной радостью и главной надеждой. А еще специалисты утверждают, что за последнее десятилетие в Малом театре утвердились основательно забытые свойства: пленительная тонкость, живое сочувствие к персонажам, спокойное и улыбчивое человеколюбие. Поэтому, как заверила журналистов Элина Быстрицкая, и со зрителем у театра сегодня все в порядке. А Борис Клюев, характеризуя атмосферу Малого, сообщил, что это единственный театр, где до сих пор есть хлопчатобумажные рубашки, которые надевают под костюм, а грим стирают не лигнином, а льняными салфетками. И одна из немногих трупп, где еще сохранилась должность суфлера!
«Телеграф», 13.03.2006
Подробнее
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ КЕНИГСОН
Страничка посвящена жизни и творчеству знаменитого советского киноартиста, актера Малого театра Владимира Владимировича Кенигсона…
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ КЕНИГСОН
Страничка посвящена жизни и творчеству знаменитого советского киноартиста, актера Малого театра Владимира Владимировича Кенигсона…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
В.В.Кенигсон – Неизвестный в драме М.Ю.Лермонтова «Маскарад». Полная запись спектакля
В.В.Кенигсон – Михайло Васильич Кречинский в комедии А.В.Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского»
В.В.Кенигсон – Паскуалино в комедии Э. Де Филиппо «Рождество в доме сеньора Купьелло». Полная запись спектакля
Кенигсон Владимир Владимирович ((25 октября) 7 ноября 1907 года, Симферополь — 17 ноября 1986 года, Москва). Окончил студию при Симферопольском драматическом театре (1925) и был принят в его труппу. Играл на периферии – в Куйбышеве, Днепропетровске и других городах. Среди заметных ролей Кенигсона этого периода – Уриэль Акоста в одноименной драме К.Гуцкова, Фердинанд в «Коварстве и любви» Ф.Шиллера, Протасов в «Живом трупе» Л.Толстого, Свердлов в «Большевике» Д.Дэля.
В 1940–1949 Кенигсон работал в Камерном театре под руководством А.Я.Таирова. Играл Незнамова («Без вины виноватые» А.Островского), Куслана («Жизнь в цитадели» А.Якобсона), Брагина («О друзьях-товарищах» В.Масса и М.Червинского), Вилхо («Ветер с юга» Э.Грина и В.Филиппова), Пике («Лев на площади» И.Эренбурга), Мишу («Раскинулось море широко» А.Корнейчука).
С 1949 г. артист Малого театра. Владимир Кенигсон пришёл сюда, имея за плечами богатый опыт работы в провинции. Одновременно актёр получил Государственную премию СССР за исполнение роли генерала Кребса в фильме «Падение Берлина» — это был его дебют в кино. Поэтому с первых же шагов на одной из старейших сцен России Кенигсон занял лидирующее положение в труппе. Швед по происхождению, он мог претендовать на роли исключительно «западного» типа, однако в театре актёр много играл в классическом репертуаре.
Кроме того, Владимир Кенигсон участвовал в спектакле московского Театра им. Ленинского комсомола «Восходит солнце» С.Вургуна, играя роль Сталина.
Лучшие черты творчества актера нашли воплощение и в целом ряде его кинематографических работ, принесших артисту известность и признание широкого зрителя: «Падение Берлина», «Право первой подписи», «Сотрудник ЧК», «Чрезвычайное поручение», «Взрыв после полуночи», «Два билета на дневной сеанс» и др. Блистательно дублировал Луи де Фюнеса.
Народный артист СССР (1982). В 1974 был награжден Орденом Трудового Красного Знамени. Премия за роль Ярослава Пруса («Средство Макропулоса» К.Чапека) на фестивале драматических и музыкальных произведений чехословацких авторов (1973). Лауреат III фестиваля драматического искусства ЧССР в СССР (1983) – роль Бедьяра в спектакле «Незрелая малина» И.Губача.
Похоронен рядом со своим зятем — актером Малого театра Алексеем Эйбоженко.
В собрании радиофонда сохранились записи спектаклей Государственного Московского Камерного театра (ныне Московского драматического театра им. А.С.Пушкина) с участием В.Кенигсона: «Ветер с юга» Э.Грина, в роли Вилхо и «Жизнь в цитадели» А.Якобсона, в роли Куслапа, а также спектаклей Государственного академического Малого театра Союза ССР: «Свадьба Кречинского» А.Сухово-Кобылина, в роли Кречинского, «Господа Головлевы» М.Салтыкова-Щедрина, в роли Порфирия Головлева, «Порт-Артур» А.Степанова, И.Попова, в роли Танаки, «Бешеные деньги» А.Островского, в роли Кучумова, «Признание» С.Дангулова, в роли Чичерина, «Берег» Ю.Бондарева. в роли Дицмана и другие спектакли. Есть записи сцен из спектаклей: «Оптимистическая трагедия» Вс.Вишневского в роли Сиплого, «Без вины виноватые» А.Островского, в роли Незнамова. Значительное место в творческой жизни В.Кенигсона занимало радио. Интересные роли им были сыграны в радиоспектаклях: «Братья Козельцовы» Л.Толстого, в роли Батрищева, «Зеленый луч» Л.Соболева, в роли Луникова, «Маскарад» М.Лермонтова, в роли Неизвестного, «Живой труп» Л.Толстого, в роли Судебного следователя, «Пер Гюнт» Г.Ибсена, в роли Доврского короля, «Млисс» Брет Гарта, в роли Актера, «Русский вопрос» К.Симонова, в роли Макферсона и другие спектакли.
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА:
1949 – Дэкс «Незабываемый 1919-й» Вс.Вишневского
1952 – Мистер Холмс «Дорога свободы» Г.Фаста
1952 – Следователь «Живой труп» Л.Толстого
1952 – Драницын «Северные зори» Н.Никитина
1952 – Танака «Порт-Артур» И.Попова и А.Степанова
1953 – Гетторе Гонзага «Эмилия Галотти» Э.Лессинга
1953 – Курт Шнейдер «Шакалы» А.Якобсона
1954 – Белышев «Опасный спутник» А.Слаповского
1954 – Титов «Иван Рыбаков» В.Гусева
1954 – Монахов «Варвары» М.Горького
1955 – Пикок «Проданная колыбельная» Х.Лакнесса
1955 – Маринелли «Эмилия Галотти» Э.Лессинга
1958 – Профессор Погода «Почему улыбались звезды» А.Корнейчука
1959 – Петр «Власть тьмы» Л.Толстого
1959 – Лорд Дарлингтон «Веер леди Уиндермиер» О.Уайльда
1960 – Милорд Стайн «Ярмарка тщеславия» У.Теккерея
1960 – Шабельский «Иванов» А.Чехова
1960 – Полковник Кутов «Любовь Яровая» К.Тренева
1960 – Иван Рыбаков «Иван Рыбаков» В.Гусева
1962 – Неизвестный «Маскарад» М.Лермонтова
1963 – Дж.Корелл «Луна зашла» Д.Стейнбека
1963 – Праздников «Нас где-то ждут» А.Арбузова
1964 – Антонио «Украли консула» Г.Мдивани
1965 – Паскуалино «Рождество в доме сеньора Купьелло» Э. Де Филиппо
1967 – Сиплый «Оптимистическая трагедия» Вс.Вишневского
1967 – Луначарский «Джон Рид» Е.Симонова
1969 – Кучумов «Бешеные деньги» А.Островского
1970 – Чичерин «Признание» С.Дангулова
1971 – Кречинский «Свадьба Кречинского» А.Сухово-Кобылина
1972 – Кемской «Фальшивая монета» М.Горького
1973 – Ярослав Прус «Средство Макропулоса» К.Чапека
1976 – Иудушка Головлев «Господа Головлевы» Ф.Достоевского
1977 – Елисатов «Любовь Яровая» К.Тренева
1978 – Дицман «Берег» Ю.Бондарева
1980 – Великанов «Вызов» Г.Маркова, Э.Шима
1983 – Щеглов «Выбор» Ю.Бондарева
1983 – Бедьяр «Незрелая малина» И.Губача
1986 – Юсов «Доходное место» А.Островского
ПОСТАНОВКИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА:
1956 – «Ночной переполох» М.-Ж. Саважона
РОЛИ В КИНО:
1. «Голова Горгоны» (1986)
2. «Салон красоты» (1985)
3. «Приходи свободным» (1984)
4. «Лунная радуга» (1984)
5. «Он где-то здесь» (ТВ) (1982)
6. «Тайна третьей планеты» (1981) озвучка
7. «По данным уголовного розыска» (1980)
8. «Огненный мост» (1976)
9. «Последняя жертва» (1975)
10. «Семнадцать мгновений весны» (сериал) (1973)
11. «Человек в штатском» (1973)
12. «За час до рассвета» (ТВ) (1973)
13. «Любовь Яровая» (1970)
14. «Синяя птица» (1970) озвучка
15. «Моя судьба» (1970)
16. «Крокодил Гена» (1969) озвучка
17. «Пассажир с «Экватора» (1969)
18. «Взрыв после полуночи» (1969)
19. «Удар! Еще удар!» (1968)
20. «Они живут рядом» (1968)
21. «Штрихи к портрету» (1967)
22. «Майор Вихрь» (1967)
23. «Два билета на дневной сеанс» (1966)
24. «Чрезвычайное поручение» (1966)
25. «Друзья и годы» (1965)
26. «Сотрудник ЧК» (1963)
27. «Цепная реакция» (1962)
28. «Иван Рыбаков» (1961)
29. «Дело «Пестрых» (1958)
30. «Огненные версты» (1957)
31. «Дорога» (1955)
32. «Аттестат зрелости» (1954)
33. «Падение Берлина» (1949)
34. «Бесприданница» (1937) ... озвучка, 1970
ПУБЛИКАЦИИ:
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР ВЛАДИМИР КЕНИГСОН Телеканал «Культура»
100 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВЛАДИМИРА КЕНИГСОНА Материалы программы «Отрицательный? Обаятельный! Неразгаданный Владимир Кенигсон» телеканала «Культура»
Страничка посвящена жизни и творчеству знаменитого советского киноартиста, актера Малого театра Владимира Владимировича Кенигсона…
ФОТОГАЛЕРЕЯ
В.В.Кенигсон – Неизвестный в драме М.Ю.Лермонтова «Маскарад». Полная запись спектакля
В.В.Кенигсон – Михайло Васильич Кречинский в комедии А.В.Сухово-Кобылина «Свадьба Кречинского»
В.В.Кенигсон – Паскуалино в комедии Э. Де Филиппо «Рождество в доме сеньора Купьелло». Полная запись спектакля
Кенигсон Владимир Владимирович ((25 октября) 7 ноября 1907 года, Симферополь — 17 ноября 1986 года, Москва). Окончил студию при Симферопольском драматическом театре (1925) и был принят в его труппу. Играл на периферии – в Куйбышеве, Днепропетровске и других городах. Среди заметных ролей Кенигсона этого периода – Уриэль Акоста в одноименной драме К.Гуцкова, Фердинанд в «Коварстве и любви» Ф.Шиллера, Протасов в «Живом трупе» Л.Толстого, Свердлов в «Большевике» Д.Дэля.
В 1940–1949 Кенигсон работал в Камерном театре под руководством А.Я.Таирова. Играл Незнамова («Без вины виноватые» А.Островского), Куслана («Жизнь в цитадели» А.Якобсона), Брагина («О друзьях-товарищах» В.Масса и М.Червинского), Вилхо («Ветер с юга» Э.Грина и В.Филиппова), Пике («Лев на площади» И.Эренбурга), Мишу («Раскинулось море широко» А.Корнейчука).
С 1949 г. артист Малого театра. Владимир Кенигсон пришёл сюда, имея за плечами богатый опыт работы в провинции. Одновременно актёр получил Государственную премию СССР за исполнение роли генерала Кребса в фильме «Падение Берлина» — это был его дебют в кино. Поэтому с первых же шагов на одной из старейших сцен России Кенигсон занял лидирующее положение в труппе. Швед по происхождению, он мог претендовать на роли исключительно «западного» типа, однако в театре актёр много играл в классическом репертуаре.
Кроме того, Владимир Кенигсон участвовал в спектакле московского Театра им. Ленинского комсомола «Восходит солнце» С.Вургуна, играя роль Сталина.
Лучшие черты творчества актера нашли воплощение и в целом ряде его кинематографических работ, принесших артисту известность и признание широкого зрителя: «Падение Берлина», «Право первой подписи», «Сотрудник ЧК», «Чрезвычайное поручение», «Взрыв после полуночи», «Два билета на дневной сеанс» и др. Блистательно дублировал Луи де Фюнеса.
Народный артист СССР (1982). В 1974 был награжден Орденом Трудового Красного Знамени. Премия за роль Ярослава Пруса («Средство Макропулоса» К.Чапека) на фестивале драматических и музыкальных произведений чехословацких авторов (1973). Лауреат III фестиваля драматического искусства ЧССР в СССР (1983) – роль Бедьяра в спектакле «Незрелая малина» И.Губача.
Похоронен рядом со своим зятем — актером Малого театра Алексеем Эйбоженко.
В собрании радиофонда сохранились записи спектаклей Государственного Московского Камерного театра (ныне Московского драматического театра им. А.С.Пушкина) с участием В.Кенигсона: «Ветер с юга» Э.Грина, в роли Вилхо и «Жизнь в цитадели» А.Якобсона, в роли Куслапа, а также спектаклей Государственного академического Малого театра Союза ССР: «Свадьба Кречинского» А.Сухово-Кобылина, в роли Кречинского, «Господа Головлевы» М.Салтыкова-Щедрина, в роли Порфирия Головлева, «Порт-Артур» А.Степанова, И.Попова, в роли Танаки, «Бешеные деньги» А.Островского, в роли Кучумова, «Признание» С.Дангулова, в роли Чичерина, «Берег» Ю.Бондарева. в роли Дицмана и другие спектакли. Есть записи сцен из спектаклей: «Оптимистическая трагедия» Вс.Вишневского в роли Сиплого, «Без вины виноватые» А.Островского, в роли Незнамова. Значительное место в творческой жизни В.Кенигсона занимало радио. Интересные роли им были сыграны в радиоспектаклях: «Братья Козельцовы» Л.Толстого, в роли Батрищева, «Зеленый луч» Л.Соболева, в роли Луникова, «Маскарад» М.Лермонтова, в роли Неизвестного, «Живой труп» Л.Толстого, в роли Судебного следователя, «Пер Гюнт» Г.Ибсена, в роли Доврского короля, «Млисс» Брет Гарта, в роли Актера, «Русский вопрос» К.Симонова, в роли Макферсона и другие спектакли.
РОЛИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА:
1949 – Дэкс «Незабываемый 1919-й» Вс.Вишневского
1952 – Мистер Холмс «Дорога свободы» Г.Фаста
1952 – Следователь «Живой труп» Л.Толстого
1952 – Драницын «Северные зори» Н.Никитина
1952 – Танака «Порт-Артур» И.Попова и А.Степанова
1953 – Гетторе Гонзага «Эмилия Галотти» Э.Лессинга
1953 – Курт Шнейдер «Шакалы» А.Якобсона
1954 – Белышев «Опасный спутник» А.Слаповского
1954 – Титов «Иван Рыбаков» В.Гусева
1954 – Монахов «Варвары» М.Горького
1955 – Пикок «Проданная колыбельная» Х.Лакнесса
1955 – Маринелли «Эмилия Галотти» Э.Лессинга
1958 – Профессор Погода «Почему улыбались звезды» А.Корнейчука
1959 – Петр «Власть тьмы» Л.Толстого
1959 – Лорд Дарлингтон «Веер леди Уиндермиер» О.Уайльда
1960 – Милорд Стайн «Ярмарка тщеславия» У.Теккерея
1960 – Шабельский «Иванов» А.Чехова
1960 – Полковник Кутов «Любовь Яровая» К.Тренева
1960 – Иван Рыбаков «Иван Рыбаков» В.Гусева
1962 – Неизвестный «Маскарад» М.Лермонтова
1963 – Дж.Корелл «Луна зашла» Д.Стейнбека
1963 – Праздников «Нас где-то ждут» А.Арбузова
1964 – Антонио «Украли консула» Г.Мдивани
1965 – Паскуалино «Рождество в доме сеньора Купьелло» Э. Де Филиппо
1967 – Сиплый «Оптимистическая трагедия» Вс.Вишневского
1967 – Луначарский «Джон Рид» Е.Симонова
1969 – Кучумов «Бешеные деньги» А.Островского
1970 – Чичерин «Признание» С.Дангулова
1971 – Кречинский «Свадьба Кречинского» А.Сухово-Кобылина
1972 – Кемской «Фальшивая монета» М.Горького
1973 – Ярослав Прус «Средство Макропулоса» К.Чапека
1976 – Иудушка Головлев «Господа Головлевы» Ф.Достоевского
1977 – Елисатов «Любовь Яровая» К.Тренева
1978 – Дицман «Берег» Ю.Бондарева
1980 – Великанов «Вызов» Г.Маркова, Э.Шима
1983 – Щеглов «Выбор» Ю.Бондарева
1983 – Бедьяр «Незрелая малина» И.Губача
1986 – Юсов «Доходное место» А.Островского
ПОСТАНОВКИ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА:
1956 – «Ночной переполох» М.-Ж. Саважона
РОЛИ В КИНО:
1. «Голова Горгоны» (1986)
2. «Салон красоты» (1985)
3. «Приходи свободным» (1984)
4. «Лунная радуга» (1984)
5. «Он где-то здесь» (ТВ) (1982)
6. «Тайна третьей планеты» (1981) озвучка
7. «По данным уголовного розыска» (1980)
8. «Огненный мост» (1976)
9. «Последняя жертва» (1975)
10. «Семнадцать мгновений весны» (сериал) (1973)
11. «Человек в штатском» (1973)
12. «За час до рассвета» (ТВ) (1973)
13. «Любовь Яровая» (1970)
14. «Синяя птица» (1970) озвучка
15. «Моя судьба» (1970)
16. «Крокодил Гена» (1969) озвучка
17. «Пассажир с «Экватора» (1969)
18. «Взрыв после полуночи» (1969)
19. «Удар! Еще удар!» (1968)
20. «Они живут рядом» (1968)
21. «Штрихи к портрету» (1967)
22. «Майор Вихрь» (1967)
23. «Два билета на дневной сеанс» (1966)
24. «Чрезвычайное поручение» (1966)
25. «Друзья и годы» (1965)
26. «Сотрудник ЧК» (1963)
27. «Цепная реакция» (1962)
28. «Иван Рыбаков» (1961)
29. «Дело «Пестрых» (1958)
30. «Огненные версты» (1957)
31. «Дорога» (1955)
32. «Аттестат зрелости» (1954)
33. «Падение Берлина» (1949)
34. «Бесприданница» (1937) ... озвучка, 1970
ПУБЛИКАЦИИ:
ЕГО ВЕЛИЧЕСТВО АКТЕР ВЛАДИМИР КЕНИГСОН Телеканал «Культура»
100 ЛЕТ СО ДНЯ РОЖДЕНИЯ ВЛАДИМИРА КЕНИГСОНА Материалы программы «Отрицательный? Обаятельный! Неразгаданный Владимир Кенигсон» телеканала «Культура»
13.03.2006
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
13 марта поздравляем с днем рождения актера драмы Антона Романовича Хомятова. Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем артисту здоровья, хорошего весеннего настроения и зрительского успеха!
13 марта поздравляем с днем рождения актера драмы Антона Романовича Хомятова. Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем артисту здоровья, хорошего весеннего настроения и зрительского успеха!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
13 марта поздравляем с днем рождения актера драмы Антона Романовича Хомятова. Серьезной удачей последних сезонов стало исполнение артистом роли Подхалюзина в комедии А.Н.Островского «Свои люди – сочтемся». Антону Хомятову удалось в динамике показать образ наглого и хитрого приказчика, без зазрения совести обирающего своего простодушного благодетеля Большова. На сцене Малого театра актер с успехом играет в спектаклях «Мария Стюарт» Ф.Шиллера (граф Кент), «Волки и овцы» А.Н.Островского (Горецкий), «Тайны Мадридского двора» Э.Скриба и Е.Легуве (король Франциск) и «Царь Иоанн Грозный» А.К. Толстого (Захарьин-Юрьев). Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем Антону Романовичу Хомятову здоровья, хорошего весеннего настроения и зрительского успеха!
13 марта поздравляем с днем рождения актера драмы Антона Романовича Хомятова. Серьезной удачей последних сезонов стало исполнение артистом роли Подхалюзина в комедии А.Н.Островского «Свои люди – сочтемся». Антону Хомятову удалось в динамике показать образ наглого и хитрого приказчика, без зазрения совести обирающего своего простодушного благодетеля Большова. На сцене Малого театра актер с успехом играет в спектаклях «Мария Стюарт» Ф.Шиллера (граф Кент), «Волки и овцы» А.Н.Островского (Горецкий), «Тайны Мадридского двора» Э.Скриба и Е.Легуве (король Франциск) и «Царь Иоанн Грозный» А.К. Толстого (Захарьин-Юрьев). Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем Антону Романовичу Хомятову здоровья, хорошего весеннего настроения и зрительского успеха!
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию...
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию...
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию. Цветами, подарками и комплиментами актеров одаривали посол России в Латвии Виктор Калюжный, представители Hansabanka и коньячного дома Hennessy - спонсоры гастролей.
В этом году Малому театру России исполняется 250 лет
Итак, уважаемые господа, к нам едет... Нет, не «Ревизор». Премьера новой версии «Ревизора» в постановке художественного руководителя Малого театра Юрия Соломина должна состояться буквально на днях. Из-за этого-то Соломин, встречу с которым обещали журналистам, и не приехал в Ригу. Зато в конце апреля мы увидим две постановки Островского: «На всякого мудреца довольно простоты» (режиссер В. Бейлис) и спектакль «Правда хорошо, а счастье лучше» (режиссер С. Женовач), ставший лауреатом премии «Золотая маска».
В Доме Островского по-прежнему ставят преимущественно Островского.
- Государство, общественный строй, даже географические параметры меняются быстро, а люди очень медленно. Поэтому классика всегда современна. У нынешних режиссеров часто есть желание «осовременить» классические пьесы, но в театральном деле, так же как и в медицине, главное - не навреди! - утверждает Элина Быстрицкая.
Главная черта Малого - преданность театра традициям и преданность актеров своему театру. Быстрицкая в Малом работает уже почти пятьдесят лет. Мечтала об этом еще студенткой. А сыграв Аксинью в фильме «Тихий Дон», набралась смелости, пришла и сама попросилась в Малый. И никогда не жалела об этом. Борис Клюев работает в Малом со дня окончания Щепкинского училища.
Евгения Глушенко как-то ушла на три года в Театр Российской армии. И хотя сыграла там три прекрасные роли, все равно потянуло «домой». Журналисты въедливо интересовались, не было ли у нее соблазна уйти в театр Et cetera, которым руководит ее муж Александр Калягин. Но оказалось, что после свадьбы они договорились вместе не сниматься, в одном театре не играть. И договор до сих пор в силе.
Традиции Малого театра живут не только на сцене.
- У нас за кулисами всегда тишина. Никто не опаздывает на репетиции или на спектакли. У нас младшие всегда встают, здороваясь со старшими. У нас за кулисами хорошо, а на сцене - просто счастье. Мне кажется, в нашем доме продолжают существовать души тех, кто уже не с нами, но кто так много в нас вложил... - говорит Элина Быстрицкая.
А Борис Клюев добавляет:
- Мы едва ли не единственный театр, где есть хлопчатобумажные рубахи, которые надеваются под костюм, где грим стирают льняными салфетками и где еще есть суфлер!
Иностранные режиссеры в Малом не приживаются. Ну не могут они по-настоящему понять русскую пьесу и почувствовать дух русского театра! А вот Сергей Женовач, ученик Петра Фоменко, быстро стал для Малого театра своим.
- Он обожает актеров, - рассказывает Евгения Глушенко. - Так как в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше» все действие происходит в яблоневом саду, режиссер на первую же репетицию принес яблоки и положил на стол. Мы читали роли, ели яблоки и разговаривали. Он спросил: «Ну, какую историю будем сочинять?» Женовач ничего нам не навязывал, мы вместе что-то придумывали, хохотали и репетировали с удовольствием!
Борис Клюев напомнил, что еще при Борисе Ельцине Малый театр объявили национальным достоянием:
- И с тех пор мы все ждем, когда же это звание подкрепят достойными зарплатами. Но все никак не дождемся.
Элина Быстрицая оптимистично добавляет, что вроде с апреля обещали сделать прибавки к зарплате... Клюев утверждает, что не верит обещаниям, пока они не воплотятся во что-то реальное... Господи, как грустно, что даже в театре, который является достоянием нации, проблема выживания для артистов остается столь актуальной, что даже на пресс-конференции в другой стране, посвященной другому и вполне радостному поводу - гастролям, эта тема неизбежно поднимается.
Красавец Борис Клюев, знаменитый исполнитель роли Рошфора в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» и Майкрофта Холмса в «Приключениях Шерлока Холмса», с вызовом говорит, что сейчас сниматься в кино его заставляет «горькая нужда». Русское кино, по его словам, только-только начинает возрождаться.
- В этом году на «Мосфильме» благодаря Путину запускают сто новых проектов. В том числе большой фильм о Колчаке. Занято множество актеров, шьются костюмы, съемки будут идти в разных уголках России. Вот это действительно серьезно. А до этого было просто выживание.
От «серьеза» актеры легко переходят к шутке. Вспоминают, что Малый театр когда-то был связан подземным ходом со своим соседом и тоже носителем звания «национальное достояние» - Большим театром. А второй ход вел в гостиницу «Метрополь» с ее знаменитым рестораном. Так что актеры, бывало, за один вечер успевали побывать в двух театрах и наведаться в «Метрополь». Жалко, теперь пожарные эти ходы засыпали...
Информационный портал Даугавпилса
13.03.2006
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию. Цветами, подарками и комплиментами актеров одаривали посол России в Латвии Виктор Калюжный, представители Hansabanka и коньячного дома Hennessy - спонсоры гастролей.
В этом году Малому театру России исполняется 250 лет
Итак, уважаемые господа, к нам едет... Нет, не «Ревизор». Премьера новой версии «Ревизора» в постановке художественного руководителя Малого театра Юрия Соломина должна состояться буквально на днях. Из-за этого-то Соломин, встречу с которым обещали журналистам, и не приехал в Ригу. Зато в конце апреля мы увидим две постановки Островского: «На всякого мудреца довольно простоты» (режиссер В. Бейлис) и спектакль «Правда хорошо, а счастье лучше» (режиссер С. Женовач), ставший лауреатом премии «Золотая маска».
В Доме Островского по-прежнему ставят преимущественно Островского.
- Государство, общественный строй, даже географические параметры меняются быстро, а люди очень медленно. Поэтому классика всегда современна. У нынешних режиссеров часто есть желание «осовременить» классические пьесы, но в театральном деле, так же как и в медицине, главное - не навреди! - утверждает Элина Быстрицкая.
Главная черта Малого - преданность театра традициям и преданность актеров своему театру. Быстрицкая в Малом работает уже почти пятьдесят лет. Мечтала об этом еще студенткой. А сыграв Аксинью в фильме «Тихий Дон», набралась смелости, пришла и сама попросилась в Малый. И никогда не жалела об этом. Борис Клюев работает в Малом со дня окончания Щепкинского училища.
Евгения Глушенко как-то ушла на три года в Театр Российской армии. И хотя сыграла там три прекрасные роли, все равно потянуло «домой». Журналисты въедливо интересовались, не было ли у нее соблазна уйти в театр Et cetera, которым руководит ее муж Александр Калягин. Но оказалось, что после свадьбы они договорились вместе не сниматься, в одном театре не играть. И договор до сих пор в силе.
Традиции Малого театра живут не только на сцене.
- У нас за кулисами всегда тишина. Никто не опаздывает на репетиции или на спектакли. У нас младшие всегда встают, здороваясь со старшими. У нас за кулисами хорошо, а на сцене - просто счастье. Мне кажется, в нашем доме продолжают существовать души тех, кто уже не с нами, но кто так много в нас вложил... - говорит Элина Быстрицкая.
А Борис Клюев добавляет:
- Мы едва ли не единственный театр, где есть хлопчатобумажные рубахи, которые надеваются под костюм, где грим стирают льняными салфетками и где еще есть суфлер!
Иностранные режиссеры в Малом не приживаются. Ну не могут они по-настоящему понять русскую пьесу и почувствовать дух русского театра! А вот Сергей Женовач, ученик Петра Фоменко, быстро стал для Малого театра своим.
- Он обожает актеров, - рассказывает Евгения Глушенко. - Так как в спектакле «Правда хорошо, а счастье лучше» все действие происходит в яблоневом саду, режиссер на первую же репетицию принес яблоки и положил на стол. Мы читали роли, ели яблоки и разговаривали. Он спросил: «Ну, какую историю будем сочинять?» Женовач ничего нам не навязывал, мы вместе что-то придумывали, хохотали и репетировали с удовольствием!
Борис Клюев напомнил, что еще при Борисе Ельцине Малый театр объявили национальным достоянием:
- И с тех пор мы все ждем, когда же это звание подкрепят достойными зарплатами. Но все никак не дождемся.
Элина Быстрицая оптимистично добавляет, что вроде с апреля обещали сделать прибавки к зарплате... Клюев утверждает, что не верит обещаниям, пока они не воплотятся во что-то реальное... Господи, как грустно, что даже в театре, который является достоянием нации, проблема выживания для артистов остается столь актуальной, что даже на пресс-конференции в другой стране, посвященной другому и вполне радостному поводу - гастролям, эта тема неизбежно поднимается.
Красавец Борис Клюев, знаменитый исполнитель роли Рошфора в фильме «Д’Артаньян и три мушкетера» и Майкрофта Холмса в «Приключениях Шерлока Холмса», с вызовом говорит, что сейчас сниматься в кино его заставляет «горькая нужда». Русское кино, по его словам, только-только начинает возрождаться.
- В этом году на «Мосфильме» благодаря Путину запускают сто новых проектов. В том числе большой фильм о Колчаке. Занято множество актеров, шьются костюмы, съемки будут идти в разных уголках России. Вот это действительно серьезно. А до этого было просто выживание.
От «серьеза» актеры легко переходят к шутке. Вспоминают, что Малый театр когда-то был связан подземным ходом со своим соседом и тоже носителем звания «национальное достояние» - Большим театром. А второй ход вел в гостиницу «Метрополь» с ее знаменитым рестораном. Так что актеры, бывало, за один вечер успевали побывать в двух театрах и наведаться в «Метрополь». Жалко, теперь пожарные эти ходы засыпали...
Информационный портал Даугавпилса
13.03.2006
17.03.2006
ИВАН АЛЕКСАНДРОВИЧ ЛЮБЕЗНОВ
На страничке собраны ранее не публиковавшиеся на сайте материалы о жизни и творчестве народного артиста СССР Ивана Александровича Любезнова…
16.03.2006
В МАЛЫЙ ЕДЕТ «РЕВИЗОР»
В МАЛЫЙ ЕДЕТ «РЕВИЗОР»
Хлестаковых по осени считают
В лучших традициях классики худрук Малого театра Юрий Соломин обкатывает свою постановку «Ревизора»...
Хлестаковых по осени считают
В лучших традициях классики худрук Малого театра Юрий Соломин обкатывает свою постановку «Ревизора»...
16.03.2006
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ РЫБАКОВ
Из книги М.Ф. Ленина «Пятьдесят лет в театре», М., 1957.
Когда в 1911 году я начал играть Чацкого, роль Фамусова исполнял один из столпов Малого театра — Константин Николаевич Рыбаков, с которым, несмотря на разницу лет, нас связывала крепкая искренняя дружба...
Когда в 1911 году я начал играть Чацкого, роль Фамусова исполнял один из столпов Малого театра — Константин Николаевич Рыбаков, с которым, несмотря на разницу лет, нас связывала крепкая искренняя дружба...
16.03.2006
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ «РЕВИЗОР»
МНОГОУВАЖАЕМЫЙ «РЕВИЗОР»
В Малом театре сыграли гоголевского «Ревизора» в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА ШИМАДИНА.
В Малом театре сыграли гоголевского «Ревизора» в новой постановке Юрия Соломина. Парадная премьера состоится только в начале следующего сезона — в рамках торжеств по случаю 250-летия русского театра. А пока тяжеловесный трехактный спектакль обкатывают на зрителях. С ревизией на одном из первых прогонов инкогнито побывала МАРИНА ШИМАДИНА.
16.03.2006
ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ: «НЕ ЖДИТЕ ЛАСКИ – ДАРИТЕ ЕЕ САМИ»
ЭЛИНА БЫСТРИЦКАЯ: «НЕ ЖДИТЕ ЛАСКИ – ДАРИТЕ ЕЕ САМИ»
«Как вам удается сохранять такую потрясающую форму?» — этот вопрос задали в Риге великой Элине Быстрицкой сразу несколько журналистов. В апреле актрисе исполнится 78 лет, но она по–прежнему красавица с чарующим голосом и пластичными движениями...
«Как вам удается сохранять такую потрясающую форму?» — этот вопрос задали в Риге великой Элине Быстрицкой сразу несколько журналистов. В апреле актрисе исполнится 78 лет, но она по–прежнему красавица с чарующим голосом и пластичными движениями...
16.03.2006
ПАВЕЛ СТЕПАНОВИЧ МОЧАЛОВ
Страничка посвящена одному из основоположников искусства Малого театра, «первому русскому трагику» Павлу Степановичу Мочалову…
15.03.2006
«МАРИЯ СТЮАРТ»
Классическая декламация
О том, что Малый театр — оплот традиции, знают даже те люди, которые в театр не ходят в принципе.
О том, что Малый театр — оплот традиции, знают даже те люди, которые в театр не ходят в принципе.
15.03.2006
ПРОГОН «РЕВИЗОРА» В МАЛОМ ТЕАТРЕ
ПРОГОН «РЕВИЗОРА» В МАЛОМ ТЕАТРЕ
Сегодня премьера в Малом театре. Юрий Соломин выпускает «Ревизора». Рядом с известными актерами в роли Хлестакова — недавний выпускник Щепкинского училища, ученик Соломина Дмитрий Солодовник. На генеральном прогоне спектакля побывала корреспондент «Новостей культуры».
Сегодня премьера в Малом театре. Юрий Соломин выпускает «Ревизора». Рядом с известными актерами в роли Хлестакова — недавний выпускник Щепкинского училища, ученик Соломина Дмитрий Солодовник. На генеральном прогоне спектакля побывала корреспондент «Новостей культуры».
15.03.2006
«НЕ СПЛЕТНИЧАЛ, НЕ ЗАВИДОВАЛ, НЕ ДЕЛАЛ ЗЛА»
«НЕ СПЛЕТНИЧАЛ, НЕ ЗАВИДОВАЛ, НЕ ДЕЛАЛ ЗЛА»
На 94-м году жизни скончался народный артист СССР Евгений Самойлов…
На 94-м году жизни скончался народный артист СССР Евгений Самойлов…
15.03.2006
БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»
БОРИС КЛЮЕВ: «ЧТО НЕ СЫГРАЕШЬ ЗА ХОРОШИЕ ДЕНЬГИ!»
Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора...
Изысканно-импозантный Борис КЛЮЕВ особенно хорош в ролях щеголей и вальяжных аристократов. Они могут быть людьми благородными и негодяями, но, как правило, обладают острым умом и хорошим чувством юмора...
15.03.2006
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОСТАВИЛ В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗНАМЕНИТУЮ ПЬЕСУ, НЕ ИЗМЕНИВ В ТЕКТСЕ ГОГОЛЯ НИ ЕДИНОЙ ЗАПЯТОЙ
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОСТАВИЛ В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗНАМЕНИТУЮ ПЬЕСУ, НЕ ИЗМЕНИВ В ТЕКТСЕ ГОГОЛЯ НИ ЕДИНОЙ ЗАПЯТОЙ
В Москве Малый театр, который готовится отметить два с половиной века со дня основания, возродил свой легендарный спектакль. Впервые «Ревизор» был поставлен на этой сцене 170 лет назад, в присутствии — Николая Гоголя...
В Москве Малый театр, который готовится отметить два с половиной века со дня основания, возродил свой легендарный спектакль. Впервые «Ревизор» был поставлен на этой сцене 170 лет назад, в присутствии — Николая Гоголя...
15.03.2006
ЕЛЕНА НИКОЛАЕВНА ГОГОЛЕВА
На этой страничке собраны публикации, которые освещают жизненный и творческий путь знаменитой актрисы Малого театра Елены Николаевны Гоголевой…
14.03.2006
ПРЕМЬЕРУ ГОГОЛЕВСКОГО «РЕВИЗОРА» МАЛЫЙ ТЕАТР ГОТОВИТ К СВОЕМУ 250-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
ПРЕМЬЕРУ ГОГОЛЕВСКОГО «РЕВИЗОРА» МАЛЫЙ ТЕАТР ГОТОВИТ К СВОЕМУ 250-ЛЕТНЕМУ ЮБИЛЕЮ
Показ 14 марта новой работы Малого театра — спектакля «Ревизор» по знаменитой пьесе Гоголя — лишь генеральная репетиция перед официальной премьерой, которая состоится в самом начале нового театрального сезона...
Показ 14 марта новой работы Малого театра — спектакля «Ревизор» по знаменитой пьесе Гоголя — лишь генеральная репетиция перед официальной премьерой, которая состоится в самом начале нового театрального сезона...
14.03.2006
КОНСТАНТИН НИКОЛАЕВИЧ РЫБАКОВ
Из книги В.А. Нелидова «Театральная Москва. Сорок лет московских театров». М., «Материк», 2002.
14.03.2006
ЛЮДМИЛА ТИТОВА. ИГРЫ ДВУХ КОРОЛЕВ ПО ПРАВИЛАМ ОДНОЙ
ЛЮДМИЛА ТИТОВА. ИГРЫ ДВУХ КОРОЛЕВ ПО ПРАВИЛАМ ОДНОЙ
Диалог двух королев в исполнении Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой всегда был одной из главных тем мемуаристов...
Диалог двух королев в исполнении Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой всегда был одной из главных тем мемуаристов...
14.03.2006
ЮРИЙ СОЛОМИН: «МЫ, КАК ПОГРАНИЧНИКИ, ОХРАНЯЕМ РУБЕЖИ»
ЮРИЙ СОЛОМИН: «МЫ, КАК ПОГРАНИЧНИКИ, ОХРАНЯЕМ РУБЕЖИ»
В Малом выходит новый «Ревизор», которого ставит худрук театра Юрий СОЛОМИН...
В Малом выходит новый «Ревизор», которого ставит худрук театра Юрий СОЛОМИН...
14.03.2006
«Пресса о гастролях Малого театра» СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
«Пресса о гастролях Малого театра»
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России...
СПЕКТАКЛЬ ДЛЯ ЭЛИНЫ БЫСТРИЦКОЙ С СУФЛЕРОМ
В апреле в Риге в рамках международного турне, посвященного 250-летнему юбилею, состоятся гастроли Государственного академического Малого театра России...
14.03.2006
ВЛАДИМИР ВЛАДИМИРОВИЧ КЕНИГСОН
Страничка посвящена жизни и творчеству знаменитого советского киноартиста, актера Малого театра Владимира Владимировича Кенигсона…
13.03.2006
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
13 марта поздравляем с днем рождения актера драмы Антона Романовича Хомятова. Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем артисту здоровья, хорошего весеннего настроения и зрительского успеха!
13 марта поздравляем с днем рождения актера драмы Антона Романовича Хомятова. Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем артисту здоровья, хорошего весеннего настроения и зрительского успеха!
13.03.2006
«Пресса о гастролях Малого театра» ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию...
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ НАЦИОНАЛЬНЫМ ДОСТОЯНИЕМ
Юбилею Малого театра посвящены его гастроли в Риге, которые «Балтийская жемчужина» проводит 24- 27 апреля. В преддверии сего события актеры Элина Быстрицкая, Евгения Глушенко и Борис Клюев дали в Риге пресс-конференцию...
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка