26.02.2010
Подробнее
ЧЕХОВ. ЧАЙКА. ХЕЛЬСИНКИ
Малый театр привёз в столицу постановку великой пьесы А.П.Чехова
ЧЕХОВ. ЧАЙКА. ХЕЛЬСИНКИ
Малый театр привёз в столицу постановку великой пьесы А.П.Чехова
Давно душа хотела прикоснуться к прекрасному - к истинному драматическому искусству, и вот оно — чудо: в Хельсинском городском театре показали чеховскую «Чайку»! Собственно говоря, это и был драматический театр в его истинном виде, а постановка — по замыслу Чехова: комедия с трагическим финалом о такой простой и, одновременно, невыносимо сложной человеческой жизни. Малый Московский театр не случайно привёз именно этот спектакль, так как постановка «Чайки» является для каждого драматического театра знаковой, тем более в этом году великому Чехову исполняется 150 лет.
Начало спектакля — как медленно текущее время, похожее на пруд или озеро со стоячей водой. В это озеро можно войти и дважды — вокруг него все также тягуче-медленно переливается время, похожее на неспешный и ничего не значащий разговор за обеденным столом, там, в глубине сцены, в последнем действии спектакля. Декорации и костюмы (А.К. Глазунов) красочно — лаконичны и реалистично передают дух времени, перекликаясь с настроением героев. Интересное режиссерское решение вписать сценические подмостки с легкими летящими полотнами кулис в здание усадьбы, заставляет задуматься о грани между вымышленным и реальным. Где же проходит эта грань? И почему спектакль до сих пор интересен и понятен зрителям разных возрастов и национальностей? Наверное, не нужно отвечать, нужно было просто открыть свое сердце и настроить его на этот спектакль, полный обманчивых надежд, щемящей грусти и ненавязчивой интеллигентности и основанный на великолепном режиссерском мастерстве В.И.Драгунова и искрометном исполнительском таланте народных артистов И.Муравьевой, Ю.Соломина, В.Бабятинского, А.Потапова, Я.Барышева и др.
Присутствие высоких именитых гостей — Тарьи Халонен с мужем, а так же министра культуры Таньи Карпела, придало некую торжественность мероприятию. Президент Финляндии была вызвана на сцену, сердечно поблагодарена и одарена сувернирной фарфоровой тарелкой Малого театра.
Несомненно, вся актерская труппа играла на одном дыхании: великолепен был В.К.Бабятинский в роли Сорина, брата Аркадиной, с его трогательной грустью в глазах и какой-то тихой интеллигентностью; трогательна в своей наивности и чистоте О.Молочная в роли Нины Заречной, сумевшая приковать внимание финской публики незаурядным выступлением провинциальной девушки, мечтающей о славе великой артистки. Много восторженных слов можно сказать и о других актерах. Но нисколько не умаляя актерского мастерства остальных артистов, нельзя не отметить ведущей роли Ирины Муравьёвой и Юрия Соломина — мастеров старой русской актерской школы. Соломин удивительно обаятелен, выразителен в каждом жесте и даже в молчании. А Ирина Муравьева буквально наполнила весь зал своей удивительной энергией. От нее невозможно было оторвать взгляда, хотелось наблюдать за малейшим движением и вслушиваться в каждое слово. Какая неподражаемая игра голосом — смена интонации полностью меняла смысл фразы! Похоже, это было понятно зрителям и без перевода, так как чувствовалось, что в зрительном зале происходило то необьяснимо-таинственное, чего мучительно ожидает каждый великий творец — работа человеческой души.
Чехов говорил, что его «Чайка» — это комедия. Тем не менее каждая её постановка становилась драмой с нотками трагедии и похоже только Малому Московскому театру удалось блестяще соответствовать замыслу автора. Было легко, смешно и весело, а в конце стало грустно, как будто вместе с чайкой была погублена светлая надежда. Наверное, у каждого она была похоронена когда-то глубоко внутри, и о ней уже стараются не вспоминать. Актеры застыли в финальной скульптурной мизансцене и повеяло какой-то безысходностью и трагизмом. Но всего лишь повеяло: вот актеры пошли на поклон под чарующую музыку через проем сцены, через светлые летящие занавеси кулис, - это лишь вымысел, игра, комедия, сыгранная для нас. Чтобы мы, зрители, вздохнули легко и полетели дальше. Как чайки…
Дарина Катсудас
Urbanlife.fi, 10 февраля 2010 года
Малый театр привёз в столицу постановку великой пьесы А.П.Чехова
Давно душа хотела прикоснуться к прекрасному - к истинному драматическому искусству, и вот оно — чудо: в Хельсинском городском театре показали чеховскую «Чайку»! Собственно говоря, это и был драматический театр в его истинном виде, а постановка — по замыслу Чехова: комедия с трагическим финалом о такой простой и, одновременно, невыносимо сложной человеческой жизни. Малый Московский театр не случайно привёз именно этот спектакль, так как постановка «Чайки» является для каждого драматического театра знаковой, тем более в этом году великому Чехову исполняется 150 лет.
Начало спектакля — как медленно текущее время, похожее на пруд или озеро со стоячей водой. В это озеро можно войти и дважды — вокруг него все также тягуче-медленно переливается время, похожее на неспешный и ничего не значащий разговор за обеденным столом, там, в глубине сцены, в последнем действии спектакля. Декорации и костюмы (А.К. Глазунов) красочно — лаконичны и реалистично передают дух времени, перекликаясь с настроением героев. Интересное режиссерское решение вписать сценические подмостки с легкими летящими полотнами кулис в здание усадьбы, заставляет задуматься о грани между вымышленным и реальным. Где же проходит эта грань? И почему спектакль до сих пор интересен и понятен зрителям разных возрастов и национальностей? Наверное, не нужно отвечать, нужно было просто открыть свое сердце и настроить его на этот спектакль, полный обманчивых надежд, щемящей грусти и ненавязчивой интеллигентности и основанный на великолепном режиссерском мастерстве В.И.Драгунова и искрометном исполнительском таланте народных артистов И.Муравьевой, Ю.Соломина, В.Бабятинского, А.Потапова, Я.Барышева и др.
Присутствие высоких именитых гостей — Тарьи Халонен с мужем, а так же министра культуры Таньи Карпела, придало некую торжественность мероприятию. Президент Финляндии была вызвана на сцену, сердечно поблагодарена и одарена сувернирной фарфоровой тарелкой Малого театра.
Несомненно, вся актерская труппа играла на одном дыхании: великолепен был В.К.Бабятинский в роли Сорина, брата Аркадиной, с его трогательной грустью в глазах и какой-то тихой интеллигентностью; трогательна в своей наивности и чистоте О.Молочная в роли Нины Заречной, сумевшая приковать внимание финской публики незаурядным выступлением провинциальной девушки, мечтающей о славе великой артистки. Много восторженных слов можно сказать и о других актерах. Но нисколько не умаляя актерского мастерства остальных артистов, нельзя не отметить ведущей роли Ирины Муравьёвой и Юрия Соломина — мастеров старой русской актерской школы. Соломин удивительно обаятелен, выразителен в каждом жесте и даже в молчании. А Ирина Муравьева буквально наполнила весь зал своей удивительной энергией. От нее невозможно было оторвать взгляда, хотелось наблюдать за малейшим движением и вслушиваться в каждое слово. Какая неподражаемая игра голосом — смена интонации полностью меняла смысл фразы! Похоже, это было понятно зрителям и без перевода, так как чувствовалось, что в зрительном зале происходило то необьяснимо-таинственное, чего мучительно ожидает каждый великий творец — работа человеческой души.
Чехов говорил, что его «Чайка» — это комедия. Тем не менее каждая её постановка становилась драмой с нотками трагедии и похоже только Малому Московскому театру удалось блестяще соответствовать замыслу автора. Было легко, смешно и весело, а в конце стало грустно, как будто вместе с чайкой была погублена светлая надежда. Наверное, у каждого она была похоронена когда-то глубоко внутри, и о ней уже стараются не вспоминать. Актеры застыли в финальной скульптурной мизансцене и повеяло какой-то безысходностью и трагизмом. Но всего лишь повеяло: вот актеры пошли на поклон под чарующую музыку через проем сцены, через светлые летящие занавеси кулис, - это лишь вымысел, игра, комедия, сыгранная для нас. Чтобы мы, зрители, вздохнули легко и полетели дальше. Как чайки…
Дарина Катсудас
Urbanlife.fi, 10 февраля 2010 года
19.02.2010
Подробнее
СОННЫЙ УЖАС НАПОЛНЯЕТ РУССКИЙ ПРОСТОР
Гастроли Малого театра открыли классические археологические пласты Антона Чехова
СОННЫЙ УЖАС НАПОЛНЯЕТ РУССКИЙ ПРОСТОР
Гастроли Малого театра открыли классические археологические пласты Антона Чехова
В воздухе струятся золотые дуновения русского театра, вся театральная история актерского метода Станиславского в чистейшем виде.
Мы возвращаемся в начало прошлого века, когда театральная традиция переписывалась заново в бунтарских встречах Константина Станиславского и Антона Чехова.
Хлопали двери Московского художественного театра, в театрах муссировались тексты и новые веяния.
В атмосфере искусства рождалась новая драма, отвечающая требованиям времени.
В этом году отмечаем 150-летний юбилей рождения Чехова.
Юбилейный год известен разными прочтениями произведений мастера, целыми фестивалями и многочисленными международными театральными обменами.
В эти творческие обмены вмещаются также и гастроли Городского театра Хельсинки, который везет в Москву современную, яркую, социальную версию «Иванова», поставленную венгерским режиссером Тамашем Ашером.
Обменные гастроли начал старейший московский театр – Малый театр, основанный в 1756 году, – двумя спектаклями «Чайка» на большой сцене Городского театра Хельсинки, билеты на которые были полностью раскуплены за два месяца до приезда Малого.
Спектакль завораживает. Это настольгический, вежливый поклон раннему чеховскому театру. Его толкование – как из учебника: эпохальные костюмы и декорации, музыка и особенно человеческие образы.
Все происходит к месту и ко времени. Поднимаются с озера звуки и легкий ветерок, мерцает луна, и атмосфера сгущается, как перед грозой.
Модернистская пьеса, написанная Костей, этот новый театральный манифест-спектакль, обволакивает туманной дымкой, красные глаза врага человеческого рода блестят на фоне озерного пейзажа.
Трактовка настолько классическая, что покою зрителей ничего не мешает. Спасибо Юкка Воитилайнен и Катья Тегвон: благодаря беглому синхронному переводу зритель может откинуться на спинку кресла, дать тексту входить в себя и мыслить, насколько гениален Чехов как писатель и знаток человеческой души.
Именно так все в жизни и происходит. Человек, который желает, – перестает желать и топит себя в уходящем, отступающем временем, хотя новое уже рвется в двери и в окна внутрь.
Спектакль Малого идеален во всем. Пылкий внутри, но внешне бесстрастный, стильный, легкий, имеющий твердую форму. Исчезающие люди не шумят или суетятся, даже не показывают открытых чувств из-за несостоявшейся любви. Просто их глаза немного слезятся. Это все.
Чирканье спички говорит обо всем, если смотреть внимательно на нюансы спектакля. Зажжется – не зажжется. Любит – не любит.
Полные комплексов отношения театральной дивы Аркадиной со своим сыном Костей играются жестко и неприкрыто. Мать сморкается в бинт, который она сняла с головы сына после неудавшегося покушения.
На сцене царят настоящие дивы – звезды русского театра и кино. Редко увидишь актеров, которые так хорошо знают самих себя.
«Я играю – значит, я есть».
Безусловно, вершина творческого ансамбля – художественный руководитель Малого и всей постановки «Чайка» Юрий Соломин, который исполняет здесь роль писателя Тригорина.
Помните один из прекраснейших фильмов Акиры Куросавы «Дерсу Узала»? Соломин играл в нем ученого исследователя, капитана Владимира Арсеньева и делал это на высочайшем профессиональном уровне.
Сейчас он на несколько десятилетий старше, для Тригорина даже слишком старый, но это дает еще больший толчок для интриги пьесы – он соблазняет Нину, преуспевающий знаменитый писатель – невинную провинциальную девушку.
Вторая великая московская театральная звезда – Ирина Муравьева, известная, например, по фильму «Москва слезам не верит», вступает в роль дивы как в большую комедию.
Не следует удивляться, почему Тригорин заводит роман на стороне.
Актерская галерея спектакля – как первая обложка с фотографиями юбилейного издания по лучшим достижениям театра, исповедующего великого Станиславского. Когда смотришь «Чайку» Малого, в мозгу начинает искрить.
Все современные увиденные версии «Чайки» движутся перед глазами как круг большой сцены Городского театра, только в обратную сторону.
Здесь и Von Krahli театра и венгерская бонк-Чайка – провокация Андрия Жолдакина. «Чайка» Малого драматического театра Льва Додина…
В спектакле происходят диалоги, в которых не только шепчут.
Все новые начинания театральных реформаторов, таких как Костя, вмещаются сюда. Пласты открываются как при археологических раскопах.
Отсюда хорошо начать чествование Чехова в его юбилейный год.
Kirsikka Moring
«Слово Хельсинки»
Гастроли Малого театра открыли классические археологические пласты Антона Чехова
В воздухе струятся золотые дуновения русского театра, вся театральная история актерского метода Станиславского в чистейшем виде.
Мы возвращаемся в начало прошлого века, когда театральная традиция переписывалась заново в бунтарских встречах Константина Станиславского и Антона Чехова.
Хлопали двери Московского художественного театра, в театрах муссировались тексты и новые веяния.
В атмосфере искусства рождалась новая драма, отвечающая требованиям времени.
В этом году отмечаем 150-летний юбилей рождения Чехова.
Юбилейный год известен разными прочтениями произведений мастера, целыми фестивалями и многочисленными международными театральными обменами.
В эти творческие обмены вмещаются также и гастроли Городского театра Хельсинки, который везет в Москву современную, яркую, социальную версию «Иванова», поставленную венгерским режиссером Тамашем Ашером.
Обменные гастроли начал старейший московский театр – Малый театр, основанный в 1756 году, – двумя спектаклями «Чайка» на большой сцене Городского театра Хельсинки, билеты на которые были полностью раскуплены за два месяца до приезда Малого.
Спектакль завораживает. Это настольгический, вежливый поклон раннему чеховскому театру. Его толкование – как из учебника: эпохальные костюмы и декорации, музыка и особенно человеческие образы.
Все происходит к месту и ко времени. Поднимаются с озера звуки и легкий ветерок, мерцает луна, и атмосфера сгущается, как перед грозой.
Модернистская пьеса, написанная Костей, этот новый театральный манифест-спектакль, обволакивает туманной дымкой, красные глаза врага человеческого рода блестят на фоне озерного пейзажа.
Трактовка настолько классическая, что покою зрителей ничего не мешает. Спасибо Юкка Воитилайнен и Катья Тегвон: благодаря беглому синхронному переводу зритель может откинуться на спинку кресла, дать тексту входить в себя и мыслить, насколько гениален Чехов как писатель и знаток человеческой души.
Именно так все в жизни и происходит. Человек, который желает, – перестает желать и топит себя в уходящем, отступающем временем, хотя новое уже рвется в двери и в окна внутрь.
Спектакль Малого идеален во всем. Пылкий внутри, но внешне бесстрастный, стильный, легкий, имеющий твердую форму. Исчезающие люди не шумят или суетятся, даже не показывают открытых чувств из-за несостоявшейся любви. Просто их глаза немного слезятся. Это все.
Чирканье спички говорит обо всем, если смотреть внимательно на нюансы спектакля. Зажжется – не зажжется. Любит – не любит.
Полные комплексов отношения театральной дивы Аркадиной со своим сыном Костей играются жестко и неприкрыто. Мать сморкается в бинт, который она сняла с головы сына после неудавшегося покушения.
На сцене царят настоящие дивы – звезды русского театра и кино. Редко увидишь актеров, которые так хорошо знают самих себя.
«Я играю – значит, я есть».
Безусловно, вершина творческого ансамбля – художественный руководитель Малого и всей постановки «Чайка» Юрий Соломин, который исполняет здесь роль писателя Тригорина.
Помните один из прекраснейших фильмов Акиры Куросавы «Дерсу Узала»? Соломин играл в нем ученого исследователя, капитана Владимира Арсеньева и делал это на высочайшем профессиональном уровне.
Сейчас он на несколько десятилетий старше, для Тригорина даже слишком старый, но это дает еще больший толчок для интриги пьесы – он соблазняет Нину, преуспевающий знаменитый писатель – невинную провинциальную девушку.
Вторая великая московская театральная звезда – Ирина Муравьева, известная, например, по фильму «Москва слезам не верит», вступает в роль дивы как в большую комедию.
Не следует удивляться, почему Тригорин заводит роман на стороне.
Актерская галерея спектакля – как первая обложка с фотографиями юбилейного издания по лучшим достижениям театра, исповедующего великого Станиславского. Когда смотришь «Чайку» Малого, в мозгу начинает искрить.
Все современные увиденные версии «Чайки» движутся перед глазами как круг большой сцены Городского театра, только в обратную сторону.
Здесь и Von Krahli театра и венгерская бонк-Чайка – провокация Андрия Жолдакина. «Чайка» Малого драматического театра Льва Додина…
В спектакле происходят диалоги, в которых не только шепчут.
Все новые начинания театральных реформаторов, таких как Костя, вмещаются сюда. Пласты открываются как при археологических раскопах.
Отсюда хорошо начать чествование Чехова в его юбилейный год.
Kirsikka Moring
«Слово Хельсинки»
Подробнее
СЫГРАТЬ НЕ ЖИЗНЬ, НО ПРИГОВОР
В Малом театре «Мольер» надломил один из самых живучих стереотипов отечественного театра
СЫГРАТЬ НЕ ЖИЗНЬ, НО ПРИГОВОР
В Малом театре «Мольер» надломил один из самых живучих стереотипов отечественного театра
Для чего мы перечитываем любимые книги, которые можем цитировать буквально наизусть, и пересматриваем любимые фильмы, каждый кадр которых мы в состоянии воспроизвести с закрытыми глазами картографически точно? Давайте оставим в стороне хрестоматийное «чтобы в известном каждый раз открывать для себя что-то неведомое». Согласитесь, это случается далеко не всегда. А вот что неизбежно происходит каждый раз, так это погружение в атмосферу, в некое пространство, где нам по той или иной причине хочется оказываться снова и снова. Прикосновение к привычному нам порой нужнее, чем потрясение от ранее неизведанного. Так уж мы устроены. И поэтому отсутствие каких бы то ни было неожиданных режиссёрских ходов в спектакле по пьесе, которую принято считать классической, не всегда является недостатком постановки.
Атмосфера эпохи солнцеподобного Людовика при всей её театральной условности растворена в самом воздухе сцены. Всё так, как и хочется зрителю, пришедшему на спектакль «не про сегодня»: вычурные массивные люстры, тяжёлые бархатные занавесы, золочёные балюстрады, причудливая мебель… Станислав Бенедиктов «историчен» в сценографии (под стать и костюмы Валентины Комоловой) ровно настолько, насколько это не противоречит, с одной стороны, самой истории, а с другой – нашим сегодняшним представлениям о ней. Похоже, совмещать несовместимое – его любимое занятие. И музыка, написанная к спектаклю Григорием Гоберником, эту атмосферу только подчёркивает. Ненавязчиво, но убедительно. Ощущение неминуемой беды, нависшей над героями, совсем не обязательно усиливать беззаботным менуэтом. Музыка на контрасте с действием давно уже перестала быть новацией, более того – почти превратилась в штамп.
Булгаковская атмосфера, то есть сотканная им самим еле уловимая инфернальность происходящего, режиссёром Владимиром Драгуновым сохранена предельно бережно. Жаль только, что не всем актёрам удаётся существовать в ней достаточно органично. Но когда на сцене появляются Борис Клюев (великолепный в своём саркастичном пренебрежении ко всем и вся король Людовик) или Александр Клюквин (фанатично верящий в свою непогрешимость архиепископ Шаррон), об этом как-то забываешь. Ибо незримая для посторонних борьба за власть, которую ведут между собой властитель светский с властителем духовным, увлекает и напряжённостью интриги, и виртуозностью исполнения.
Но заманчивее всего попытаться разгадать, какого Мольера играет Юрий Соломин. Мы привыкли к тому, что «Кабала святош» – это в первую очередь «хроника», не историческая, разумеется, а психологическая, гибели таланта под сапогом хоть и просвещённого, но деспота. Что в каждой постановке режиссёр вместе с актёром, играющим Мольера, обязательно ставят чёткие акценты: будь то поединок творца с системой, закулисная сторона театрального бытия или муки любви и творчества. Но главное и непременное условие постановки – это отзеркаливание в той или иной степени судьбы Мольера в судьбе исполнителя. Так было и с Олегом Ефремовым, и с Юрием Любимовым, и с Сергеем Юрским, и даже, пусть и с оговорками, с Олегом Табаковым. Когда в версии Театра сатиры режиссёр Юрий Ерёмин и Александр Ширвиндт этот канон нарушили, в недоумении пребывали многие – и среди критиков, и среди зрителей, и лишь спустя несколько месяцев те и другие согласились, что ставить во главу угла конфликт человека с самим собой в контексте булгаковской пьесы столь же правомерно, сколь и конфликт художника с властью. Это, если вдуматься, и делает сатировский спектакль таким близким зрителю: он ведь в массе своей художником не является и с властью в конфликт предпочитает не вступать, а вот с самим собой, как любой нормальный человек, – регулярно.
Юрий Соломин тоже, по всей видимости, не стремился к тому, чтобы наложить судьбу Мольера на свою собственную. И скорее всего, вовсе не потому, что этот неистовый человек ему не близок или в его жизни не было коллизий, сходных с теми, что пришлось испытать его, в некотором смысле, коллеге (не будем забывать, что Мольер тоже был худруком). Может, всё дело в том, что Мольер – булгаковский персонаж отнюдь не тождественен Мольеру – историческому лицу. Второй – человек, не лишённый большинства пороков и слабостей, свойственных человеку. Первый – квинтэссенция проблемы, которая больше всего мучила Булгакова.
Михаил Афанасьевич и сам признавал, что «писал романтическую драму, а не историческую хронику». Но для романтической драмы Соломин всё-таки слишком отстранён от своего героя. Он, скорее, анализирует его поступки, чем совершает их вместе с ним. И похоже, что волнуют актёра не собственно поступки, а то, как его герой выстраивает свою жизнь, а значит, и смерть. Вот для чего актёру нужна эта дистанция. Булгаковский Мольер не мог иначе жить, не мог и умереть иначе. Но Соломин констатирует это не в экстатическом порыве прозрения, как обычно происходит в этой пьесе, а с трезвостью аналитика, закончившего сложный расчёт. За всё надо платить, за свои принципы и убеждения – дороже всего, то есть собственной жизнью.
Первое обращение Малого театра к творчеству Михаила Булгакова получилось неоднозначным. Но кто сказал, что однозначность оценок – абсолютное благо для произведения искусства?
Виктория ПЕШКОВА
«Литературная газета», 19 февраля 2010 года
В Малом театре «Мольер» надломил один из самых живучих стереотипов отечественного театра
Для чего мы перечитываем любимые книги, которые можем цитировать буквально наизусть, и пересматриваем любимые фильмы, каждый кадр которых мы в состоянии воспроизвести с закрытыми глазами картографически точно? Давайте оставим в стороне хрестоматийное «чтобы в известном каждый раз открывать для себя что-то неведомое». Согласитесь, это случается далеко не всегда. А вот что неизбежно происходит каждый раз, так это погружение в атмосферу, в некое пространство, где нам по той или иной причине хочется оказываться снова и снова. Прикосновение к привычному нам порой нужнее, чем потрясение от ранее неизведанного. Так уж мы устроены. И поэтому отсутствие каких бы то ни было неожиданных режиссёрских ходов в спектакле по пьесе, которую принято считать классической, не всегда является недостатком постановки.
Атмосфера эпохи солнцеподобного Людовика при всей её театральной условности растворена в самом воздухе сцены. Всё так, как и хочется зрителю, пришедшему на спектакль «не про сегодня»: вычурные массивные люстры, тяжёлые бархатные занавесы, золочёные балюстрады, причудливая мебель… Станислав Бенедиктов «историчен» в сценографии (под стать и костюмы Валентины Комоловой) ровно настолько, насколько это не противоречит, с одной стороны, самой истории, а с другой – нашим сегодняшним представлениям о ней. Похоже, совмещать несовместимое – его любимое занятие. И музыка, написанная к спектаклю Григорием Гоберником, эту атмосферу только подчёркивает. Ненавязчиво, но убедительно. Ощущение неминуемой беды, нависшей над героями, совсем не обязательно усиливать беззаботным менуэтом. Музыка на контрасте с действием давно уже перестала быть новацией, более того – почти превратилась в штамп.
Булгаковская атмосфера, то есть сотканная им самим еле уловимая инфернальность происходящего, режиссёром Владимиром Драгуновым сохранена предельно бережно. Жаль только, что не всем актёрам удаётся существовать в ней достаточно органично. Но когда на сцене появляются Борис Клюев (великолепный в своём саркастичном пренебрежении ко всем и вся король Людовик) или Александр Клюквин (фанатично верящий в свою непогрешимость архиепископ Шаррон), об этом как-то забываешь. Ибо незримая для посторонних борьба за власть, которую ведут между собой властитель светский с властителем духовным, увлекает и напряжённостью интриги, и виртуозностью исполнения.
Но заманчивее всего попытаться разгадать, какого Мольера играет Юрий Соломин. Мы привыкли к тому, что «Кабала святош» – это в первую очередь «хроника», не историческая, разумеется, а психологическая, гибели таланта под сапогом хоть и просвещённого, но деспота. Что в каждой постановке режиссёр вместе с актёром, играющим Мольера, обязательно ставят чёткие акценты: будь то поединок творца с системой, закулисная сторона театрального бытия или муки любви и творчества. Но главное и непременное условие постановки – это отзеркаливание в той или иной степени судьбы Мольера в судьбе исполнителя. Так было и с Олегом Ефремовым, и с Юрием Любимовым, и с Сергеем Юрским, и даже, пусть и с оговорками, с Олегом Табаковым. Когда в версии Театра сатиры режиссёр Юрий Ерёмин и Александр Ширвиндт этот канон нарушили, в недоумении пребывали многие – и среди критиков, и среди зрителей, и лишь спустя несколько месяцев те и другие согласились, что ставить во главу угла конфликт человека с самим собой в контексте булгаковской пьесы столь же правомерно, сколь и конфликт художника с властью. Это, если вдуматься, и делает сатировский спектакль таким близким зрителю: он ведь в массе своей художником не является и с властью в конфликт предпочитает не вступать, а вот с самим собой, как любой нормальный человек, – регулярно.
Юрий Соломин тоже, по всей видимости, не стремился к тому, чтобы наложить судьбу Мольера на свою собственную. И скорее всего, вовсе не потому, что этот неистовый человек ему не близок или в его жизни не было коллизий, сходных с теми, что пришлось испытать его, в некотором смысле, коллеге (не будем забывать, что Мольер тоже был худруком). Может, всё дело в том, что Мольер – булгаковский персонаж отнюдь не тождественен Мольеру – историческому лицу. Второй – человек, не лишённый большинства пороков и слабостей, свойственных человеку. Первый – квинтэссенция проблемы, которая больше всего мучила Булгакова.
Михаил Афанасьевич и сам признавал, что «писал романтическую драму, а не историческую хронику». Но для романтической драмы Соломин всё-таки слишком отстранён от своего героя. Он, скорее, анализирует его поступки, чем совершает их вместе с ним. И похоже, что волнуют актёра не собственно поступки, а то, как его герой выстраивает свою жизнь, а значит, и смерть. Вот для чего актёру нужна эта дистанция. Булгаковский Мольер не мог иначе жить, не мог и умереть иначе. Но Соломин констатирует это не в экстатическом порыве прозрения, как обычно происходит в этой пьесе, а с трезвостью аналитика, закончившего сложный расчёт. За всё надо платить, за свои принципы и убеждения – дороже всего, то есть собственной жизнью.
Первое обращение Малого театра к творчеству Михаила Булгакова получилось неоднозначным. Но кто сказал, что однозначность оценок – абсолютное благо для произведения искусства?
Виктория ПЕШКОВА
«Литературная газета», 19 февраля 2010 года
04.02.2010
Подробнее
МАЛЫЙ ТЕАТР В ХЕЛЬСИНКИ! СВЕРШИЛОСЬ!
На этой неделе в Хельсинки настоящий театральный бум!
Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»
Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»
МАЛЫЙ ТЕАТР В ХЕЛЬСИНКИ! СВЕРШИЛОСЬ!
На этой неделе в Хельсинки настоящий театральный бум! В столице Финляндии Московский Малый театр на сцене Городского театра Хельсинки покажет чеховскую «Чайку» в постановке его руководителя Юрия Соломина. Сам Юрий Мефодьевич играет в спектакле Тригорина, а Ирина Вадимовна Муравьева – Аркадину. Эти гастроли (кстати, впервые в истории!) стали возможны благодаря партнерскому соглашению между Малым и Городским театром Хельсинки. Ответный визит финского театра в Москву состоится в марте. В год празднования 150-летия Чехова финны покажут свою постановку одной из первых чеховских пьес – «Иванова». А на два спектакля москвичей все билеты были проданы уже давно. В первый день гастролей Малого прошла пресс-конференция, на которой выступил Юрий Соломин. Нам также удалось взять небольшое интервью у Ирины Муравьевой, которая не очень балует вниманием журналистов, но для нас сделала исключение. А руководитель Малого Народный артист СССР Юрий Соломин вместе с Генеральным директором театра Геннадием Аничкиным посетили радио «Спутник» и гостили в «Разум-шоу».
Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»
На этой неделе в Хельсинки настоящий театральный бум! В столице Финляндии Московский Малый театр на сцене Городского театра Хельсинки покажет чеховскую «Чайку» в постановке его руководителя Юрия Соломина. Сам Юрий Мефодьевич играет в спектакле Тригорина, а Ирина Вадимовна Муравьева – Аркадину. Эти гастроли (кстати, впервые в истории!) стали возможны благодаря партнерскому соглашению между Малым и Городским театром Хельсинки. Ответный визит финского театра в Москву состоится в марте. В год празднования 150-летия Чехова финны покажут свою постановку одной из первых чеховских пьес – «Иванова». А на два спектакля москвичей все билеты были проданы уже давно. В первый день гастролей Малого прошла пресс-конференция, на которой выступил Юрий Соломин. Нам также удалось взять небольшое интервью у Ирины Муравьевой, которая не очень балует вниманием журналистов, но для нас сделала исключение. А руководитель Малого Народный артист СССР Юрий Соломин вместе с Генеральным директором театра Геннадием Аничкиным посетили радио «Спутник» и гостили в «Разум-шоу».
Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»
29.01.2010
Подробнее
«МОЛЬЕР»
Малый театр поставил М.Булгакова. Впервые обратившись к драматургии романтичнейшего Мастера, выбрал полную мистических тайн и символических обобщений «Кабалу святош», казалось бы, не вписывающуюся в привычный репертуар Дома Островского.
«МОЛЬЕР»
Игра Света и Тени, столкновение сияющего в лучах пространства и мира тьмы. По барочному пышный полупрозрачный пунцовый занавес, опущенная вниз огромная хрустальная люстра, сверкающая льдинками хрусталя. И над всем плывут торжественные аккорды органа. Откуда-то из загадочной глубины сцены раздаются голоса, смех, овации. Так начинается этот спектакль…
Малый театр поставил М.Булгакова. Впервые обратившись к драматургии романтичнейшего Мастера, выбрал полную мистических тайн и символических обобщений «Кабалу святош», казалось бы, не вписывающуюся в привычный репертуар Дома Островского. Но, предпочтя второе название трагедии – «Мольер» и сместив акценты, режиссер-постановщик спектакля В.Драгунов создал произведение о судьбе великого творца и служителях Мельпомены, о том, что ему близко и особенно интересно - о суматошной, странной, волшебной жизни театра, о свете рампы, преображающей обыденность.
Нет, от конфликта искусства и власти, являвшегося по замыслу автора главной пружиной действия, никуда не уйдешь, как никуда не денешься и от святош Общества святых даров. Они – все тут во главе с архиепископом Шарроном (н.а. России А.Клюквин). Безликие, с прозвищами вместо имен, обряженные в рубища аскетов, они убеждены, что Истина, дающая право на высшую власть, доступна лишь им. Затаившись во мраке, как хищники, выжидают они момент, чтобы наброситься на добычу. А добыча – вся тут, как на ладони: в центре своего мироздания - ярко освещенной сцены, с жизнью, словно выставленной напоказ, беспечная, дразнящая и полнящая ряды врагов. Срывая маски, этот непочтительный комедиант выставляет на посмешище все и вся: нуворишей-буржуа, докторов-шарлатанов, модных жеманниц с их претенциозными салонами, кичливых аристократов и даже – о, ужас! –ханжество церковных стяжателей.
Нет, он далеко не праведник, этот господин де Мольер (н.а. CCCР Ю.Соломин). Предприимчивый антрепренер, лицедей, настолько сросшийся со своей маской, что продолжает порой играть и в жизни, умеющий, где надо, быть вкрадчиво-льстивым, а, где можно – вспыльчиво-гневным, обуреваемый страстями любовник, ребячливо просто признающийся в измене преданной подруге Мадлене (з.а. России Т. Лебедева), несчастный муж-рогоносец ветреной кокетки Арманды (М. Андреева), обвиняемый, к тому же, в инцесте. Но, прежде всего, он – художник, отважно бросающий вызов миру, сохраняющий в искусстве величие духа. Творец Дон Жуана, Гарпагона, Альцеста, Тартюфа.
Все это – Мольер М. Булгакова. Все это – Мольер Ю.Соломина.
Как достоверен, органичен актер в противоречиях характера, в эмоциональных проявлениях своего героя. Радостное возбуждение после успеха нового представления, взрывы яростного негодования по разным поводам и виноватое недовольство собой, когда вспышка гнева стихает, поклонение королю-покровителю, замешанное на искреннем восхищении Луи ХIV, в котором видит не только всесильного владыку, но и талантливого собрата по ремеслу - актера, находящегося на сцене каждую минуту жизни и блистательно исполняющего одну-единственную роль. А когда король лишает Мольера своего покровительства и защиты, фактически предавая в руки Кабалы, сколько горечи, какая безысходность звучат в словах: «Я лизал ему шпоры, моля – не раздави. Раздавил!»
Есть нечто символичное в том, что именно Ю.М.Соломин – замечательный актер и художественный руководитель старейшего театра России, на собственном опыте знающий всю тяжесть ответственности за свой коллектив, создает образ великого коллеги. Там, за кулисами, мало что изменилось за прошедшие триста лет. Все те же интриги, капризы, обиды, все тот же флирт, влюбленности, привязанности, измены и предательства. Все те же предпремьерные тревоги и волнения, суета и – объединяющее всех вдохновение, радость сотворчества. И сплачивающая всех беда. Закулисная жизнь театра, показанная изобретательно и ярко, важный мотив постановки.
«Искусство цветет при сильной власти», - утверждал Мольер. «Солнце Франции» - Людовик XIV (н.а. России Б. Клюев) – истинный ценитель прекрасного. В период его царствования пышным цветом расцвели таланты Расина, Корнеля, Буало и, конечно же, Мольера. Он и сам в молодости отдал дань сцене, выступая в аллегорических придворных балетах. Жизнь двора, подчиненная строгому регламенту этикета, была подобна театру того времени, подчинявшегося классицистическим законам триединства, требовавшая особой напевности в декламации трагических героев, плавной величавости, неспешности движений. И Людовик Б. Клюева хорошо помнит уроки сцены, в любых обстоятельствах сохраняя неподвижность мимики, импозантность поз, важную неторопливость жестов, всем своим видом демонстрируя непоколебимую уверенность в незыблемости своей власти. И все же, нет-нет, да и проскользнет в интонациях, в мелькнувшей усмешке – что-то вроде самоиронии или – в чуть опущенных уголках сжатых губ - презрительно-высокомерное отношение к предавшему учителя и приемного отца доносчику Муаррону (А.Фаддеев). Он весьма искусно скрывает страх перед силой Кабалы, требующей жертвы - пока лишь Мольера. Но, понимая, что короля делает свита, помня ужас Фронды, осознает, что при любом неверном шаге раболепный двор, смутные тени святош, что маячат за спиной Шаррона, превратятся в необузданное скопище темных сил, обращенных против него самого. Тартюфы - повсюду. Не будет же король рисковать из-за комедианта!
Скрывая бессилие маской праведного гнева, он отступает. Что ж, случается, и солнце скрывают тучи! И если даже король не устоял под натиском Кабалы, то с какой легкостью манипулирует она простыми смертными – недалеким, но не знающим поражений в дуэлях лихим бретером д’Орсиньи (А.Хомятов), науськивая его на затравленного Мольера, сломленной, больной Мадленой, в предчувствии смерти впавшей в религиозный экстаз.
Спектакль построен на контрастах – да и как иначе в истории, интрига которой строится на вечной борьбе Света и Тьмы. Резкие смены настроений в следующих друг за другом сценах, столкновение двух миров – в оформлении (художник-постановщик – народный художник России С. Бенедиктов, художник по свету – заслуженный деятель искусств России Д. Исмагилов). Карнавальная праздничность, радужные краски театрального закулисья, ослепительная пышность дворцовых апартаментов, веселая безалаберность жилища Мольера – и сине-серый сумрак обители Кабалы – подземелья с огромной темной лестницей, по которой, опускаясь в пропасть предательства, приходят сюда испуганные, обманутые, униженные люди.
Контрасты – и в одежде персонажей: разряженные по моде ХVII века – в пышных пудреных париках, в разноцветных роскошных туалетах, кружевах, золоте, рюшах, оборках – люди света - актеры, король, придворные. И бесформенные одинаковые сутаны, скрывающие лица капюшоны святош (художник по костюмам – В.Комолова).
«Пьеса из музыки и света» - авторский подзаголовок драмы. Музыка, написанная для «Мольера» (композитор - н.а. России Г. Гоберник) – один из важнейших компонентов спектакля. С первых минут, когда и на сцене-то еще никого нет, она, подобно увертюре, вводит в иную, неведомую реальность парадно-торжественным строем органа, в котором постепенно появляются зловещие ноты.
Искусно стилизованная под различные жанры эпохи Людовика-Солнце, музыка звучит на протяжении всего действия. И одна и та же музыкальная тема может из возвышенного церковного хорала перейти в клавесинные трели любовной песенки, а потом зазвучать тревожными аккордами, сопровождаемыми четким ритмом ударных, напоминающими беспокойное биение сердца.
Пьеса, повествующая о вехах судьбы гениального комедиографа, стоила автору нескольких лет страданий, споров, отстаивания права на собственное видение, и даже ссор до разрыва отношений. А затем – через месяц после успешной премьеры в Художественном театре – разгромная рецензия в газете «Правда», напечатанная по указанию Сталина, снятие с репертуара всех пьес Булгакова и, фактически, запрет на творчество. Интриги Кабалы?
Ныне на сочинения Булгакова – большой спрос. Ставится все и повсеместно, что, наверное, вполне справедливо. Может, все-таки, Кабала ослабела и силы – уже не те? Но по-прежнему есть свет и тень. Есть жизнь и смерть. И одного без другого не существует. Но тленна лишь плоть, ибо преображенный в творчестве дух - бессмертен.
Автор - Нила Петрова.
«Театральный мир».
Игра Света и Тени, столкновение сияющего в лучах пространства и мира тьмы. По барочному пышный полупрозрачный пунцовый занавес, опущенная вниз огромная хрустальная люстра, сверкающая льдинками хрусталя. И над всем плывут торжественные аккорды органа. Откуда-то из загадочной глубины сцены раздаются голоса, смех, овации. Так начинается этот спектакль…
Малый театр поставил М.Булгакова. Впервые обратившись к драматургии романтичнейшего Мастера, выбрал полную мистических тайн и символических обобщений «Кабалу святош», казалось бы, не вписывающуюся в привычный репертуар Дома Островского. Но, предпочтя второе название трагедии – «Мольер» и сместив акценты, режиссер-постановщик спектакля В.Драгунов создал произведение о судьбе великого творца и служителях Мельпомены, о том, что ему близко и особенно интересно - о суматошной, странной, волшебной жизни театра, о свете рампы, преображающей обыденность.
Нет, от конфликта искусства и власти, являвшегося по замыслу автора главной пружиной действия, никуда не уйдешь, как никуда не денешься и от святош Общества святых даров. Они – все тут во главе с архиепископом Шарроном (н.а. России А.Клюквин). Безликие, с прозвищами вместо имен, обряженные в рубища аскетов, они убеждены, что Истина, дающая право на высшую власть, доступна лишь им. Затаившись во мраке, как хищники, выжидают они момент, чтобы наброситься на добычу. А добыча – вся тут, как на ладони: в центре своего мироздания - ярко освещенной сцены, с жизнью, словно выставленной напоказ, беспечная, дразнящая и полнящая ряды врагов. Срывая маски, этот непочтительный комедиант выставляет на посмешище все и вся: нуворишей-буржуа, докторов-шарлатанов, модных жеманниц с их претенциозными салонами, кичливых аристократов и даже – о, ужас! –ханжество церковных стяжателей.
Нет, он далеко не праведник, этот господин де Мольер (н.а. CCCР Ю.Соломин). Предприимчивый антрепренер, лицедей, настолько сросшийся со своей маской, что продолжает порой играть и в жизни, умеющий, где надо, быть вкрадчиво-льстивым, а, где можно – вспыльчиво-гневным, обуреваемый страстями любовник, ребячливо просто признающийся в измене преданной подруге Мадлене (з.а. России Т. Лебедева), несчастный муж-рогоносец ветреной кокетки Арманды (М. Андреева), обвиняемый, к тому же, в инцесте. Но, прежде всего, он – художник, отважно бросающий вызов миру, сохраняющий в искусстве величие духа. Творец Дон Жуана, Гарпагона, Альцеста, Тартюфа.
Все это – Мольер М. Булгакова. Все это – Мольер Ю.Соломина.
Как достоверен, органичен актер в противоречиях характера, в эмоциональных проявлениях своего героя. Радостное возбуждение после успеха нового представления, взрывы яростного негодования по разным поводам и виноватое недовольство собой, когда вспышка гнева стихает, поклонение королю-покровителю, замешанное на искреннем восхищении Луи ХIV, в котором видит не только всесильного владыку, но и талантливого собрата по ремеслу - актера, находящегося на сцене каждую минуту жизни и блистательно исполняющего одну-единственную роль. А когда король лишает Мольера своего покровительства и защиты, фактически предавая в руки Кабалы, сколько горечи, какая безысходность звучат в словах: «Я лизал ему шпоры, моля – не раздави. Раздавил!»
Есть нечто символичное в том, что именно Ю.М.Соломин – замечательный актер и художественный руководитель старейшего театра России, на собственном опыте знающий всю тяжесть ответственности за свой коллектив, создает образ великого коллеги. Там, за кулисами, мало что изменилось за прошедшие триста лет. Все те же интриги, капризы, обиды, все тот же флирт, влюбленности, привязанности, измены и предательства. Все те же предпремьерные тревоги и волнения, суета и – объединяющее всех вдохновение, радость сотворчества. И сплачивающая всех беда. Закулисная жизнь театра, показанная изобретательно и ярко, важный мотив постановки.
«Искусство цветет при сильной власти», - утверждал Мольер. «Солнце Франции» - Людовик XIV (н.а. России Б. Клюев) – истинный ценитель прекрасного. В период его царствования пышным цветом расцвели таланты Расина, Корнеля, Буало и, конечно же, Мольера. Он и сам в молодости отдал дань сцене, выступая в аллегорических придворных балетах. Жизнь двора, подчиненная строгому регламенту этикета, была подобна театру того времени, подчинявшегося классицистическим законам триединства, требовавшая особой напевности в декламации трагических героев, плавной величавости, неспешности движений. И Людовик Б. Клюева хорошо помнит уроки сцены, в любых обстоятельствах сохраняя неподвижность мимики, импозантность поз, важную неторопливость жестов, всем своим видом демонстрируя непоколебимую уверенность в незыблемости своей власти. И все же, нет-нет, да и проскользнет в интонациях, в мелькнувшей усмешке – что-то вроде самоиронии или – в чуть опущенных уголках сжатых губ - презрительно-высокомерное отношение к предавшему учителя и приемного отца доносчику Муаррону (А.Фаддеев). Он весьма искусно скрывает страх перед силой Кабалы, требующей жертвы - пока лишь Мольера. Но, понимая, что короля делает свита, помня ужас Фронды, осознает, что при любом неверном шаге раболепный двор, смутные тени святош, что маячат за спиной Шаррона, превратятся в необузданное скопище темных сил, обращенных против него самого. Тартюфы - повсюду. Не будет же король рисковать из-за комедианта!
Скрывая бессилие маской праведного гнева, он отступает. Что ж, случается, и солнце скрывают тучи! И если даже король не устоял под натиском Кабалы, то с какой легкостью манипулирует она простыми смертными – недалеким, но не знающим поражений в дуэлях лихим бретером д’Орсиньи (А.Хомятов), науськивая его на затравленного Мольера, сломленной, больной Мадленой, в предчувствии смерти впавшей в религиозный экстаз.
Спектакль построен на контрастах – да и как иначе в истории, интрига которой строится на вечной борьбе Света и Тьмы. Резкие смены настроений в следующих друг за другом сценах, столкновение двух миров – в оформлении (художник-постановщик – народный художник России С. Бенедиктов, художник по свету – заслуженный деятель искусств России Д. Исмагилов). Карнавальная праздничность, радужные краски театрального закулисья, ослепительная пышность дворцовых апартаментов, веселая безалаберность жилища Мольера – и сине-серый сумрак обители Кабалы – подземелья с огромной темной лестницей, по которой, опускаясь в пропасть предательства, приходят сюда испуганные, обманутые, униженные люди.
Контрасты – и в одежде персонажей: разряженные по моде ХVII века – в пышных пудреных париках, в разноцветных роскошных туалетах, кружевах, золоте, рюшах, оборках – люди света - актеры, король, придворные. И бесформенные одинаковые сутаны, скрывающие лица капюшоны святош (художник по костюмам – В.Комолова).
«Пьеса из музыки и света» - авторский подзаголовок драмы. Музыка, написанная для «Мольера» (композитор - н.а. России Г. Гоберник) – один из важнейших компонентов спектакля. С первых минут, когда и на сцене-то еще никого нет, она, подобно увертюре, вводит в иную, неведомую реальность парадно-торжественным строем органа, в котором постепенно появляются зловещие ноты.
Искусно стилизованная под различные жанры эпохи Людовика-Солнце, музыка звучит на протяжении всего действия. И одна и та же музыкальная тема может из возвышенного церковного хорала перейти в клавесинные трели любовной песенки, а потом зазвучать тревожными аккордами, сопровождаемыми четким ритмом ударных, напоминающими беспокойное биение сердца.
Пьеса, повествующая о вехах судьбы гениального комедиографа, стоила автору нескольких лет страданий, споров, отстаивания права на собственное видение, и даже ссор до разрыва отношений. А затем – через месяц после успешной премьеры в Художественном театре – разгромная рецензия в газете «Правда», напечатанная по указанию Сталина, снятие с репертуара всех пьес Булгакова и, фактически, запрет на творчество. Интриги Кабалы?
Ныне на сочинения Булгакова – большой спрос. Ставится все и повсеместно, что, наверное, вполне справедливо. Может, все-таки, Кабала ослабела и силы – уже не те? Но по-прежнему есть свет и тень. Есть жизнь и смерть. И одного без другого не существует. Но тленна лишь плоть, ибо преображенный в творчестве дух - бессмертен.
Автор - Нила Петрова.
«Театральный мир».
28.01.2010
Подробнее
ТЕАТР ЭПОХИ МОЛЬЕРА
2010 год объявлен Годом Франции в России. Поэтому премьера спектакля о великом французском драматурге «Мольер», представленная Государственным академическим Малым театром, оказалась как нельзя кстати.
ТЕАТР ЭПОХИ МОЛЬЕРА
2010 год объявлен Годом Франции в России. Поэтому премьера спектакля о великом французском драматурге «Мольер», представленная Государственным академическим Малым театром, оказалась как нельзя кстати.
Эта пьеса Михаила Булгакова известна всему театральному миру под названием «Кабала святош». Пьеса глубокая, многогранная, со своей особой историей. Это произведение напрямую затрагивает взаимоотношения художника и власти, которые автор познал, что называется, на собственной шкуре. Здесь же тема любви и измены, тема дружбы и предательства, тема взаимоотношений творца и невежественной, завистливой, лицемерной толпы, которая измеряет гения линейкой собственной заурядности…
Малый театр вынес на афишу имя великого комедиографа и актера, назвав спектакль «Мольер». Ибо он суть всех перечисленных тем и центр мастерски закрученной драматургом пружины. Перед нами закулисье театра Пале-Рояль эпохи правления Людовика XIV – Короля-Солнца. Здесь мы знакомимся с Мольером в пиковый момент его взаимоотношений с монархом, щедро осыпающим артиста милостями. Мы прощаемся с Мольером в момент измены жены Арманды (Мария Андреева), предательства приемного сына, смерти ближайшего друга Мадлены (Татьяна Лебедева) и вынесения уничижительного приговора его главному детищу – театру – недавним покровителем-королем.
Между этими сценами полная злоключений жизнь королевского комедианта, прославившего эпоху Людовика XIV, окупаемая радостью лицедейства, счастьем творчества, прожить которую на сцене, не имея на то личных побудительных мотивов, вряд ли возможно даже такому большому артисту, как лидер Малого театра. Но Юрий Соломин, исполняющий заглавную роль, проживает. И делает это с неистовостью снедаемого внутренним святым огнем творца, выходящего на подмостки, как на поле брани. И тем самым продолжает стихийно сложившуюся традицию исполнения этой роли худруками крупных российских театров – Юрием Любимовым, Олегом Ефремовым, Олегом Табаковым, Александром Ширвиндтом в недавней премьере Театра Сатиры. (Справедливости ради надо отметить, что в БДТ у Георгия Товстоногова Мольера блистательно играл Сергей Юрский).
Режиссура, увы, не поставила перед Соломиным сколь-нибудь внятной задачи: что играть. Юрий Мефодьевич наполняет образ собственными человеческими качествами, делая его сердцевиной, внутренним стержнем неизбывную доброту и душевную щедрость. Особенный отклик вызывают сцены, где его герой предстает пожилым человеком, измотанным жизнью и постоянной борьбой за существование своей труппы, истерзанным происками архиепископа, угнетенным предательством самых близких людей.
И как антипод мятущейся душе художника непробиваемый в своей равнодушной невозмутимости сиятельный монарх Людовик ХIV. В исполнении Бориса Клюева это персонаж словно из другой пьесы и пришел как будто из другого мира – из будущего. Он свысока цинично взирает на страсти, кипящие у подножия своего трона, и в этой высокомерной отстраненности – позиция артиста по отношению к его герою. Такова современная оценка артиста Клюева персонажа по имени Людовик ХIV.
Булгаков до сего момента оставался вне стен «Дома Островского». Наверное, стоит поздравить весь постановочный коллектив, который сумел пробить дорогу Михаилу Афанасьевичу в Малый театр.
Автор: Елена Литовченко
«Московский железнодорожник», 27 января 2010 года
2010 год объявлен Годом Франции в России. Поэтому премьера спектакля о великом французском драматурге «Мольер», представленная Государственным академическим Малым театром, оказалась как нельзя кстати.
Эта пьеса Михаила Булгакова известна всему театральному миру под названием «Кабала святош». Пьеса глубокая, многогранная, со своей особой историей. Это произведение напрямую затрагивает взаимоотношения художника и власти, которые автор познал, что называется, на собственной шкуре. Здесь же тема любви и измены, тема дружбы и предательства, тема взаимоотношений творца и невежественной, завистливой, лицемерной толпы, которая измеряет гения линейкой собственной заурядности…
Малый театр вынес на афишу имя великого комедиографа и актера, назвав спектакль «Мольер». Ибо он суть всех перечисленных тем и центр мастерски закрученной драматургом пружины. Перед нами закулисье театра Пале-Рояль эпохи правления Людовика XIV – Короля-Солнца. Здесь мы знакомимся с Мольером в пиковый момент его взаимоотношений с монархом, щедро осыпающим артиста милостями. Мы прощаемся с Мольером в момент измены жены Арманды (Мария Андреева), предательства приемного сына, смерти ближайшего друга Мадлены (Татьяна Лебедева) и вынесения уничижительного приговора его главному детищу – театру – недавним покровителем-королем.
Между этими сценами полная злоключений жизнь королевского комедианта, прославившего эпоху Людовика XIV, окупаемая радостью лицедейства, счастьем творчества, прожить которую на сцене, не имея на то личных побудительных мотивов, вряд ли возможно даже такому большому артисту, как лидер Малого театра. Но Юрий Соломин, исполняющий заглавную роль, проживает. И делает это с неистовостью снедаемого внутренним святым огнем творца, выходящего на подмостки, как на поле брани. И тем самым продолжает стихийно сложившуюся традицию исполнения этой роли худруками крупных российских театров – Юрием Любимовым, Олегом Ефремовым, Олегом Табаковым, Александром Ширвиндтом в недавней премьере Театра Сатиры. (Справедливости ради надо отметить, что в БДТ у Георгия Товстоногова Мольера блистательно играл Сергей Юрский).
Режиссура, увы, не поставила перед Соломиным сколь-нибудь внятной задачи: что играть. Юрий Мефодьевич наполняет образ собственными человеческими качествами, делая его сердцевиной, внутренним стержнем неизбывную доброту и душевную щедрость. Особенный отклик вызывают сцены, где его герой предстает пожилым человеком, измотанным жизнью и постоянной борьбой за существование своей труппы, истерзанным происками архиепископа, угнетенным предательством самых близких людей.
И как антипод мятущейся душе художника непробиваемый в своей равнодушной невозмутимости сиятельный монарх Людовик ХIV. В исполнении Бориса Клюева это персонаж словно из другой пьесы и пришел как будто из другого мира – из будущего. Он свысока цинично взирает на страсти, кипящие у подножия своего трона, и в этой высокомерной отстраненности – позиция артиста по отношению к его герою. Такова современная оценка артиста Клюева персонажа по имени Людовик ХIV.
Булгаков до сего момента оставался вне стен «Дома Островского». Наверное, стоит поздравить весь постановочный коллектив, который сумел пробить дорогу Михаилу Афанасьевичу в Малый театр.
Автор: Елена Литовченко
«Московский железнодорожник», 27 января 2010 года
12.01.2010
Подробнее
НЕОБХОДИМЫЙ БУЛГАКОВ ЮРИЯ СОЛОМИНА
Юрий Соломин вышел на сцену в новой роли — сыграл Мольера в пьесе «Кабала святош». «Ваш досуг» расспросил худрука Малого театра, отчего имя Михаила Булгакова только сейчас появилось на афише старейшего театра страны.
НЕОБХОДИМЫЙ БУЛГАКОВ ЮРИЯ СОЛОМИНА
Юрий Соломин вышел на сцену в новой роли — сыграл Мольера в пьесе «Кабала святош». «Ваш досуг» расспросил худрука Малого театра, отчего имя Михаила Булгакова только сейчас появилось на афише старейшего театра страны.
Юрий Мефодьевич, почему Булгакова прежде не ставили в Малом?
Не было необходимости, а сейчас мы почувствовали, что в репертуаре не хватает пьесы о самом театре — о закулисных интригах, об отношениях театра с властью. Моделью такого театра для нас стала мольеровская труппа, блестяще описанная у Булгакова.
Вам, наверное, грех жаловаться: в Малом театре одна из лучших трупп...
Актерам здесь ой как непросто! Я вовсе не жалуюсь, но у нас перед спектаклем часто вызывают «Скорую». Любой эмоциональный всплеск — и давление уже за двести двадцать. Какая может быть после этого работа? Но актер посылает всех к чертовой матери и идет играть. Вот эта тема меня и грела, когда мы готовили спектакль.
Мольер Булгакова — немолодой, измученный человек. А вы чувствуете возраст?
Возраст — это в первую очередь опыт. Сейчас говорят, надо молодежь везде продвигать, назначать на ответственные должности, а я не согласен. Если кого-то в 25 лет назначить художественным руководителем театра — он не потянет. Вот ведь чтоб стать хирургом, нужен опыт, так и у нас...
Вы много лет преподаете в Щепкинском училище. Талант сразу отличите?
Да, сразу. На экзаменах абитуриент должен прочитать стихи, басню и прозу. Для меня достаточно услышать прозу, потому что басня — это характер, стихи — мелодика речи, а проза — это чувства. Когда вы поняли, что у вас у самого есть талант? Когда проработал в театре не один десяток лет и со мной стали здороваться на улице — причем не со злыми, хмурыми взглядами, а наоборот.
К коллегам ходите на спектакли?
Недавно был в «Ленкоме» — смотрел «Вишневый сад». Знаю, что на все постановки Марка Захарова или Петра Фоменко можно ходить. С остальными — сложнее.
Авангардные постановки вам, наверное, не нравятся?
Я все время говорю: «Объясните мне, что такое авангард». Если актер, хоть голый, хоть в валенках, играет, а я ему сопереживаю — это здорово. На сцене должен быть создан образ и, как результат, возникнет сопереживание зрителя. Современные же мыльные оперы разрушают профессию актера. Мне скоро 75 (18 июня 2010 — «Ваш досуг»), и терять мне нечего, я могу говорить то, что думаю. И я хочу помочь! Ко мне обращаются на улице, ко мне обращаются актеры провинциальных театров, которые находятся в очень сложном положении. Я абсолютно уверен — возрождение театра придет из провинции. Потому что там другие люди. Другие традиции. Другие актеры.
Елизавета Борзенко
«Ваш досуг», декабрь 2009
Юрий Соломин вышел на сцену в новой роли — сыграл Мольера в пьесе «Кабала святош». «Ваш досуг» расспросил худрука Малого театра, отчего имя Михаила Булгакова только сейчас появилось на афише старейшего театра страны.
Юрий Мефодьевич, почему Булгакова прежде не ставили в Малом?
Не было необходимости, а сейчас мы почувствовали, что в репертуаре не хватает пьесы о самом театре — о закулисных интригах, об отношениях театра с властью. Моделью такого театра для нас стала мольеровская труппа, блестяще описанная у Булгакова.
Вам, наверное, грех жаловаться: в Малом театре одна из лучших трупп...
Актерам здесь ой как непросто! Я вовсе не жалуюсь, но у нас перед спектаклем часто вызывают «Скорую». Любой эмоциональный всплеск — и давление уже за двести двадцать. Какая может быть после этого работа? Но актер посылает всех к чертовой матери и идет играть. Вот эта тема меня и грела, когда мы готовили спектакль.
Мольер Булгакова — немолодой, измученный человек. А вы чувствуете возраст?
Возраст — это в первую очередь опыт. Сейчас говорят, надо молодежь везде продвигать, назначать на ответственные должности, а я не согласен. Если кого-то в 25 лет назначить художественным руководителем театра — он не потянет. Вот ведь чтоб стать хирургом, нужен опыт, так и у нас...
Вы много лет преподаете в Щепкинском училище. Талант сразу отличите?
Да, сразу. На экзаменах абитуриент должен прочитать стихи, басню и прозу. Для меня достаточно услышать прозу, потому что басня — это характер, стихи — мелодика речи, а проза — это чувства. Когда вы поняли, что у вас у самого есть талант? Когда проработал в театре не один десяток лет и со мной стали здороваться на улице — причем не со злыми, хмурыми взглядами, а наоборот.
К коллегам ходите на спектакли?
Недавно был в «Ленкоме» — смотрел «Вишневый сад». Знаю, что на все постановки Марка Захарова или Петра Фоменко можно ходить. С остальными — сложнее.
Авангардные постановки вам, наверное, не нравятся?
Я все время говорю: «Объясните мне, что такое авангард». Если актер, хоть голый, хоть в валенках, играет, а я ему сопереживаю — это здорово. На сцене должен быть создан образ и, как результат, возникнет сопереживание зрителя. Современные же мыльные оперы разрушают профессию актера. Мне скоро 75 (18 июня 2010 — «Ваш досуг»), и терять мне нечего, я могу говорить то, что думаю. И я хочу помочь! Ко мне обращаются на улице, ко мне обращаются актеры провинциальных театров, которые находятся в очень сложном положении. Я абсолютно уверен — возрождение театра придет из провинции. Потому что там другие люди. Другие традиции. Другие актеры.
Елизавета Борзенко
«Ваш досуг», декабрь 2009
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН СЫГРАЛ БУЛГАКОВСКОГО МОЛЬЕРА
Малый театр впервые обратился к наследию одного из самых ярких писателей двадцатого века – Михаила Булгакова.
ЮРИЙ СОЛОМИН СЫГРАЛ БУЛГАКОВСКОГО МОЛЬЕРА
Малый театр впервые обратился к наследию одного из самых ярких писателей двадцатого века – Михаила Булгакова.
На старейшей московской сцене в постановке Владимира Драгунова идёт пьеса «Мольер». Истинным талантам во все времена жилось непросто – эту известную мысль Булгаков развивает на примере биографии знаменитого французского комедианта, который, казалось бы, всегда был любим властью. Но высочайшее покровительство может ограничивать свободу творца сильнее, чем любые гонения…
Режиссёр Владимир Драгунов и художник Станислав Бенедиктов выстраивают на сцене семнадцатый век, проявляя себя настоящими мастерами иллюзии. Общей стилистике спектакля, его эмоциональной приподнятости, радостной взволнованности соответствует и музыка Григория Гоберника.
Конечно, булгаковский Мольер вовсе не тождественен Мольеру историческому. Это фигура скорее символическая, воплощение духа творчества писателя и актёра. Ему свойственны и слабости, и удивительные взлёты. Юрий Соломин в роли Мольера играет и хитрость художника, трагически зависящего от власти, и великолепную внутреннюю свободу, и страх одиночества, и великодушие… В этой работе множество нюансов, не поддающихся даже перечислению. Мольер-человек, друг, влюблённый, актёр, писатель… Тонкий психологизм актёра Юрия Соломина ни для кого не новость. Но особенно восхищает то, как он играет трагические сцены – вспышки горя, ярости, протеста, которые не могут не всколыхнуть душу каждого сидящего в зале.
В то же время «Мольер» – пьеса о театре, а следовательно, она требует слаженного ансамбля. В этой постановке играют вместе представители самых разных поколений артистов Малого театра, но чувствуется, что все они являются единой сплочённой командой. И мэтр отечественного театра и кино Борис Клюев в роли короля Людовика, и юная Маша Андреева, играющая ветреную Арманду, и Татьяна Лебедева, нашедшая подлинно трагические ноты для своей Мадлены, – равно убедительны. Каждая из красок, внесённых этими артистами в палитру спектакля, прекрасно сочетается с остальными.
И невольно приходит на ум мысль, что труппа Малого театра, к счастью, как и встарь, является одной из лучших трупп, ибо в ней можно найти блестящих артистов каждого амплуа и, соответственно, сыграть даже самую сложную пьесу. Вот бретёр и забияка по прозвищу Помолись (Антон Хомятов), вот очаровательная хрупкая Риваль (Наталья Верещенко), вот высокий и суровый «тёмный рыцарь» Лагранж (Александр Ермаков). Данные каждого артиста как нельзя более соответствуют создаваемому ими образу. И все вместе они рождают волшебную атмосферу спектакля.
Татьяна Семашко
«Парламентская газета», 18.12.2009
Малый театр впервые обратился к наследию одного из самых ярких писателей двадцатого века – Михаила Булгакова.
На старейшей московской сцене в постановке Владимира Драгунова идёт пьеса «Мольер». Истинным талантам во все времена жилось непросто – эту известную мысль Булгаков развивает на примере биографии знаменитого французского комедианта, который, казалось бы, всегда был любим властью. Но высочайшее покровительство может ограничивать свободу творца сильнее, чем любые гонения…
Режиссёр Владимир Драгунов и художник Станислав Бенедиктов выстраивают на сцене семнадцатый век, проявляя себя настоящими мастерами иллюзии. Общей стилистике спектакля, его эмоциональной приподнятости, радостной взволнованности соответствует и музыка Григория Гоберника.
Конечно, булгаковский Мольер вовсе не тождественен Мольеру историческому. Это фигура скорее символическая, воплощение духа творчества писателя и актёра. Ему свойственны и слабости, и удивительные взлёты. Юрий Соломин в роли Мольера играет и хитрость художника, трагически зависящего от власти, и великолепную внутреннюю свободу, и страх одиночества, и великодушие… В этой работе множество нюансов, не поддающихся даже перечислению. Мольер-человек, друг, влюблённый, актёр, писатель… Тонкий психологизм актёра Юрия Соломина ни для кого не новость. Но особенно восхищает то, как он играет трагические сцены – вспышки горя, ярости, протеста, которые не могут не всколыхнуть душу каждого сидящего в зале.
В то же время «Мольер» – пьеса о театре, а следовательно, она требует слаженного ансамбля. В этой постановке играют вместе представители самых разных поколений артистов Малого театра, но чувствуется, что все они являются единой сплочённой командой. И мэтр отечественного театра и кино Борис Клюев в роли короля Людовика, и юная Маша Андреева, играющая ветреную Арманду, и Татьяна Лебедева, нашедшая подлинно трагические ноты для своей Мадлены, – равно убедительны. Каждая из красок, внесённых этими артистами в палитру спектакля, прекрасно сочетается с остальными.
И невольно приходит на ум мысль, что труппа Малого театра, к счастью, как и встарь, является одной из лучших трупп, ибо в ней можно найти блестящих артистов каждого амплуа и, соответственно, сыграть даже самую сложную пьесу. Вот бретёр и забияка по прозвищу Помолись (Антон Хомятов), вот очаровательная хрупкая Риваль (Наталья Верещенко), вот высокий и суровый «тёмный рыцарь» Лагранж (Александр Ермаков). Данные каждого артиста как нельзя более соответствуют создаваемому ими образу. И все вместе они рождают волшебную атмосферу спектакля.
Татьяна Семашко
«Парламентская газета», 18.12.2009
Подробнее
«ДРАМА СУДЬБЫ», ИЛИ ПРИГЛАШЕНИЕ К МОЛЬЕРУ
Михаил Булгаков на сцене Малого театра
«ДРАМА СУДЬБЫ», ИЛИ ПРИГЛАШЕНИЕ К МОЛЬЕРУ
Михаил Булгаков на сцене Малого театра
«Проникая в далёкую эпоху, в «призрачный и сказочный Париж XVII века», Булгаков написал не просто «романтическую драму».
Он подключился к той ее разновидности, которую романтики называли «драмой судьбы».
Анатолий Смелянский.
Само по себе уже очень значимое событие в истории нашего театра: Малый театр впервые обратился к драматургии Михаила Булгакова, выбрав для постановки очень близкую его опыту и мировоззрению пьесу о великом драматурге и актёре Жане-Батисте Мольере. Разумеется – и об этом надо сказать сразу! – подступ к Мольеру невозможен без точно увиденного актёра-исполнителя, который рискнул бы взять на себя крайне сложную, многослойную, всю в эмоциональных конрастах и «подводных течениях» творческую задачу – привнести на сцену свое индивидуальное видение исторического характера, к которому с разной мерой успеха обращались и обращаются многие маститые мастера.
Достаточно, например, напомнить, что ещё недавно в МХТ шла эта пьеса (её первое название «Кабала святош»); сейчас в роли Мольера в Сатире выступил А.Ширвиндт, а в МХТ её играл О.Табаков. Имена говорят сами за себя. И вот сегодня – совершенно неожиданный и пронзительно убедительный Юрий Соломин… Но ещё очень важно иметь в труппе, приступая к новому сценическому решению шедевра Булгакова, исполнителя на роль короля Людовика XIV, с которым тесно связано очень многое в судьбе Мольера. И такой актёр в Малом есть: это Борис Клюев. Поэтому, обратившись к постановке, опытный и умный мастер, режиссёр Владимир Драгунов уже знал, какую гигантскую роль предстоит сыграть, нет, прожить на сцене этому талантливому дуэту. И актёры это глубоко осознавали тоже. И не только названный дуэт, но и ансамбль (правда, с разной мерой убедительности), начиная с главных персонажей (кстати, личностей исторически достоверных) и кончая теми, у кого была в моментальном мини-портрете буквально одна реплика (к примеру, Шарлатан с клавесином или Суфлёр)…
Крайне важно и ответственно было создать сценический «климат», обстановку разворота событий на сцене, и тут очень интересную сценографическую трактовку предложил художник Станислав Бенедиктов. Уже самое первое появление Мольера и его актёров на сцене, когда в зале спектакль смотрит сам король, — эта огромная, парадная люстра перед внутренним занавесом создаёт отличную иллюзию театра «Пале-Рояль». «Сцена» зримо и незримо присутствует в действии постоянно, при этом используется минимум чисто «декорационного» решения, но «игра» этим минимумом происходит очень ёмко и впечатляюще. Как, скажем, кресло или стол в центре сцены, где друг против друга сидят король и Мольер, когда король предлагает опекаемому им в то время драматургу и актёру поужинать с ним. Когда в самом финале сцены Людовик произносит вроде бы кротко и без нажима (но как, по сути, жёстко!) фразу о «Тартюфе»: «Так что я уж вас попрошу эту пьесу не играть», в ответ на неё в зале вспыхивают аплодисменты. Однако по лицу Мольера — Соломина, да и в улыбке короля–Клюева нельзя не увидеть и не почувствовать, что, как говорится в «Гамлете», не всё «спокойно в Датском королевстве».
Обращаясь к тому, каким мы видим Мольера в исполнении («прожитии») Юрия Соломина, хочется привести слова Анатолия Эфроса: «Он не умел жить легко. Он жил мучительно». И на наших глазах разворачивается не «романтическая драма», как называл свое многострадальное детище автор, а подлинная «драма судьбы». И сколько в ней, в этой драме?! И талант, и любовь, и предательство, и разочарование, и страдание, и счастье, и радость бытия на сцене и в любви к молоденькой жене Арманде Бежар, и порой наивность и отчаяние, и некая обречённость, и страсть к театру и творчеству, и такая пронзительная сердечная боль, что зрительское дыхание перехватывает!.. Каждое появление Соломина – удивительная органика, естественность, какой-то даже новый для него стремительный темперамент, а кроме того – пластика, в которой и характер, и настроение, и возраст – ведь на наших глазах проходит довольно много лет. И если бесспорный апофеоз Мольера — Соломина в предфинальном поразительном, страстном монологе, то мрачная сцена в подземелье – судилище «кабалы святош» — высокий драматизм, даже трагизм. И трагизм редкой впечатляющей силы!.. Взаимоотношения с внебрачной легкомысленной дочерью Армандой, ставшей его женой, за что Мольер был ещё более предан анафеме церковниками, а вместе с тем потерял и покровительство короля. Всё, что связано очень сложным контактом Мольера с Людовиком – эгоцентристом до мозга костей, тираном, страдающим манией величия, способным одаривать и изничтожать, — прожито этим самым дуэтом в спектакле предельно остро и ярко. Нет слов, без такого «многоликого» короля, каким его даже в мельчайших полутонах рисует Борис Клюев, спектакля столь значительной и многозначной глубины, наверное, не было бы вовсе. У Мольера на сцене немало соперников и предателей, когда дело касается даже его приёмного сына (очень интересно выступает в этой роли молодой Алексей Фаддеев) или наглого, блистательного аристократа и дуэлянта маркиза Д’Орсиньи (удачная работа Антона Хомятова). Теплом и даже нежностью «дышат» взаимоотношения героя с его слугой, тушильщиком свечей Жаном-Жаком Бутоном (этот характер совершенно непривычно раскрывает молодой, в отличие от обычного «возрастного» решения, актёр Максим Хрусталев). На высоком уровне, страстно и горько (так положено по судьбе героини) играет актрису Мадлену Бежар Татьяна Лебедева. И все эти роли, как говорится, решены «крупным планом». А вот очень важная роль главного врага Мольера Маркиза де Шаррона, архиепископа Парижа, к сожалению, «провисает». Зловещая фигура главы «кабалы святош» заявлена номинально (Александр Клюквин). Лукавый и лживый «чёрный» архиепископ не несёт в себе в нужной мере тот острый поворот темы творчества и тирании, таланта и трагедии, который заложен в Шарроне требованиями пьесы и который, как ни досадно, почему-то часто не даётся и другим актёрам в других версиях «Мольера».
Главное свершилось: несомненная творческая удача Юрия Соломина и Бориса Клюева. А значит, и несомненная удача режиссёра Владимира Драгунова. А значит – новый полёт полной страсти и глубинного смысла музыки Григория Гоберника. И нет сомнения в том, что, впервые обратившись к Булгакову и приблизив его проблематику и высокое дыхание к нам, к каждому из нас – в самых разных аспектах, театр сделал большое дело. И я считаю полезным закончить впечатления о премьере «Мольера» словами постановщика; его волнует прежде всего судьба человека: «Тема художника написана. От неё никуда не уйдёшь, хочешь не хочешь. Есть король и мастер, эта тема всё равно будет звучать. Другой вопрос – выпячивать её, делать её главной или нет. И я решил, что важнее выявить общечеловеческую тему».
Это не просто слова, они особо подчёркивают философскую стереоскопическую ценность и цельность происходящего на сцене. Это то, что мы видим, что чувствуем. И большое спасибо Малому театру за этот бесценный подарок. Всем спасибо. Всем…
Наталья ЛАГИНА
«Слово», 18.12.2009
Михаил Булгаков на сцене Малого театра
«Проникая в далёкую эпоху, в «призрачный и сказочный Париж XVII века», Булгаков написал не просто «романтическую драму».
Он подключился к той ее разновидности, которую романтики называли «драмой судьбы».
Анатолий Смелянский.
Само по себе уже очень значимое событие в истории нашего театра: Малый театр впервые обратился к драматургии Михаила Булгакова, выбрав для постановки очень близкую его опыту и мировоззрению пьесу о великом драматурге и актёре Жане-Батисте Мольере. Разумеется – и об этом надо сказать сразу! – подступ к Мольеру невозможен без точно увиденного актёра-исполнителя, который рискнул бы взять на себя крайне сложную, многослойную, всю в эмоциональных конрастах и «подводных течениях» творческую задачу – привнести на сцену свое индивидуальное видение исторического характера, к которому с разной мерой успеха обращались и обращаются многие маститые мастера.
Достаточно, например, напомнить, что ещё недавно в МХТ шла эта пьеса (её первое название «Кабала святош»); сейчас в роли Мольера в Сатире выступил А.Ширвиндт, а в МХТ её играл О.Табаков. Имена говорят сами за себя. И вот сегодня – совершенно неожиданный и пронзительно убедительный Юрий Соломин… Но ещё очень важно иметь в труппе, приступая к новому сценическому решению шедевра Булгакова, исполнителя на роль короля Людовика XIV, с которым тесно связано очень многое в судьбе Мольера. И такой актёр в Малом есть: это Борис Клюев. Поэтому, обратившись к постановке, опытный и умный мастер, режиссёр Владимир Драгунов уже знал, какую гигантскую роль предстоит сыграть, нет, прожить на сцене этому талантливому дуэту. И актёры это глубоко осознавали тоже. И не только названный дуэт, но и ансамбль (правда, с разной мерой убедительности), начиная с главных персонажей (кстати, личностей исторически достоверных) и кончая теми, у кого была в моментальном мини-портрете буквально одна реплика (к примеру, Шарлатан с клавесином или Суфлёр)…
Крайне важно и ответственно было создать сценический «климат», обстановку разворота событий на сцене, и тут очень интересную сценографическую трактовку предложил художник Станислав Бенедиктов. Уже самое первое появление Мольера и его актёров на сцене, когда в зале спектакль смотрит сам король, — эта огромная, парадная люстра перед внутренним занавесом создаёт отличную иллюзию театра «Пале-Рояль». «Сцена» зримо и незримо присутствует в действии постоянно, при этом используется минимум чисто «декорационного» решения, но «игра» этим минимумом происходит очень ёмко и впечатляюще. Как, скажем, кресло или стол в центре сцены, где друг против друга сидят король и Мольер, когда король предлагает опекаемому им в то время драматургу и актёру поужинать с ним. Когда в самом финале сцены Людовик произносит вроде бы кротко и без нажима (но как, по сути, жёстко!) фразу о «Тартюфе»: «Так что я уж вас попрошу эту пьесу не играть», в ответ на неё в зале вспыхивают аплодисменты. Однако по лицу Мольера — Соломина, да и в улыбке короля–Клюева нельзя не увидеть и не почувствовать, что, как говорится в «Гамлете», не всё «спокойно в Датском королевстве».
Обращаясь к тому, каким мы видим Мольера в исполнении («прожитии») Юрия Соломина, хочется привести слова Анатолия Эфроса: «Он не умел жить легко. Он жил мучительно». И на наших глазах разворачивается не «романтическая драма», как называл свое многострадальное детище автор, а подлинная «драма судьбы». И сколько в ней, в этой драме?! И талант, и любовь, и предательство, и разочарование, и страдание, и счастье, и радость бытия на сцене и в любви к молоденькой жене Арманде Бежар, и порой наивность и отчаяние, и некая обречённость, и страсть к театру и творчеству, и такая пронзительная сердечная боль, что зрительское дыхание перехватывает!.. Каждое появление Соломина – удивительная органика, естественность, какой-то даже новый для него стремительный темперамент, а кроме того – пластика, в которой и характер, и настроение, и возраст – ведь на наших глазах проходит довольно много лет. И если бесспорный апофеоз Мольера — Соломина в предфинальном поразительном, страстном монологе, то мрачная сцена в подземелье – судилище «кабалы святош» — высокий драматизм, даже трагизм. И трагизм редкой впечатляющей силы!.. Взаимоотношения с внебрачной легкомысленной дочерью Армандой, ставшей его женой, за что Мольер был ещё более предан анафеме церковниками, а вместе с тем потерял и покровительство короля. Всё, что связано очень сложным контактом Мольера с Людовиком – эгоцентристом до мозга костей, тираном, страдающим манией величия, способным одаривать и изничтожать, — прожито этим самым дуэтом в спектакле предельно остро и ярко. Нет слов, без такого «многоликого» короля, каким его даже в мельчайших полутонах рисует Борис Клюев, спектакля столь значительной и многозначной глубины, наверное, не было бы вовсе. У Мольера на сцене немало соперников и предателей, когда дело касается даже его приёмного сына (очень интересно выступает в этой роли молодой Алексей Фаддеев) или наглого, блистательного аристократа и дуэлянта маркиза Д’Орсиньи (удачная работа Антона Хомятова). Теплом и даже нежностью «дышат» взаимоотношения героя с его слугой, тушильщиком свечей Жаном-Жаком Бутоном (этот характер совершенно непривычно раскрывает молодой, в отличие от обычного «возрастного» решения, актёр Максим Хрусталев). На высоком уровне, страстно и горько (так положено по судьбе героини) играет актрису Мадлену Бежар Татьяна Лебедева. И все эти роли, как говорится, решены «крупным планом». А вот очень важная роль главного врага Мольера Маркиза де Шаррона, архиепископа Парижа, к сожалению, «провисает». Зловещая фигура главы «кабалы святош» заявлена номинально (Александр Клюквин). Лукавый и лживый «чёрный» архиепископ не несёт в себе в нужной мере тот острый поворот темы творчества и тирании, таланта и трагедии, который заложен в Шарроне требованиями пьесы и который, как ни досадно, почему-то часто не даётся и другим актёрам в других версиях «Мольера».
Главное свершилось: несомненная творческая удача Юрия Соломина и Бориса Клюева. А значит, и несомненная удача режиссёра Владимира Драгунова. А значит – новый полёт полной страсти и глубинного смысла музыки Григория Гоберника. И нет сомнения в том, что, впервые обратившись к Булгакову и приблизив его проблематику и высокое дыхание к нам, к каждому из нас – в самых разных аспектах, театр сделал большое дело. И я считаю полезным закончить впечатления о премьере «Мольера» словами постановщика; его волнует прежде всего судьба человека: «Тема художника написана. От неё никуда не уйдёшь, хочешь не хочешь. Есть король и мастер, эта тема всё равно будет звучать. Другой вопрос – выпячивать её, делать её главной или нет. И я решил, что важнее выявить общечеловеческую тему».
Это не просто слова, они особо подчёркивают философскую стереоскопическую ценность и цельность происходящего на сцене. Это то, что мы видим, что чувствуем. И большое спасибо Малому театру за этот бесценный подарок. Всем спасибо. Всем…
Наталья ЛАГИНА
«Слово», 18.12.2009
Подробнее
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЧЕРВЯ
В Малом театре сыграли «Мольера»...
ДОКАЗАТЕЛЬСТВО ЧЕРВЯ
В Малом театре сыграли «Мольера». И что вы думаете? Обыграли!
Партия продолжалась два с лишним часа с антрактом — спектакль режиссера Владимира Драгунова с народным артистом СССР Юрием Соломиным в главной роли.
А кто сказал, что роль Мольера в «Кабале святош» — это экзамен для большого артиста? Кульминация, пиковая точка? Что это детектор лжи, к которому артист прибегает, чтобы прилюдно обнажиться, хоть раз сказать о себе всю правду людям? Мало ли что напридумывают критики. А может быть, у Владимира Драгунова была другая трактовка. Какая — сходите, узнаете: зачем раскрывать секреты?
И почему, собственно, не сходить? «Мольер» — как пьеса и о театре в том числе — вам много чего интересного расскажет о ликах, фигуре и других местах как Мельпомены, так и Талии начала XXI века. Спектакль сильный: то плакать хочется, то вдруг смеяться. То опять сильно плакать. А главное, каждый из главных героев-мужчин — это отдельный незабываемый спектакль в спектакле. Их собственный.
Взять хотя бы короля Людовика (Борис Клюев) — на нем глаз отдыхает:
— Маркиз, вы пришли ко мне играть краплеными картами?
— Так точно, ваше величество. Обнищание моего имения…
Вежливый, спокойный, не манерный, обыкновеннейший король: вот мешок денег, а вот тюрьма; вот мое расположение, а вот твоя смерть. И все это малыми средствами — практически не прибегая ни к мимике, ни к изменению тембра. Клюев решил для себя «Мольера» в постановке Владимира Драгунова на редкость просто: пошел от себя. И не проиграл. Потому что умен и честен. Жаль, что Людовик сравнительно мало пребывает на сцене (на то и король!); его последний выход с фразкой «Я вам не помешаю?» (в момент, когда верноподданные жарко плюются) оставляет чувство легкого одиночества…
Но зал — полон, и все продолжают смотреть спектакль. А смотреть есть что, находок тьма, ведь это первое обращение Малого театра к Булгакову. Уже смакуешь, думая, каким же будет второе.
— Ваше величество, где вы найдете такого другого блюдолиза, как Мольер? — говорит Мольер (Соломин), обращаясь к залу. Но величества в зале нет. В зале вообще интересно: над порталом сцены — советский герб, а над «царскими ложами», соответственно, царские гербы. Исторически верно. И как-то не всегда успеваешь за страданиями много чего повидавшего в жизни Мольера. Вот все другие играют — и не сомневаются. Клюев — король, Клюквин — архиепископ. Мощно, строго. А Мольер такой сложный, сомневающийся. Даже в какой-то момент допускаешь: а не мелковата ли эта роль для столь большого артиста? Но — классика есть классика, что уж теперь…
Заканчивается все трагично и мрачно. Черный задник, как нынче модно на панихидах, одинокий Мольер и голос «за кадром»: 17 февраля был похищен без покаяния неумолимой смертью. Там еще (в пьесе) сцена была, где одноглазый (маркиз д\\\'Орсиньи, дуэлянт) должен вбежать на сцену, горимый желанием Мольера убить, но в сердцах втыкает шпагу в пол и убегает. Решили пропустить. И правильно: это бы нисколько не изменило общего благоприятного впечатления от случившегося.
«МК», 21.12.2009
В Малом театре сыграли «Мольера». И что вы думаете? Обыграли!
Партия продолжалась два с лишним часа с антрактом — спектакль режиссера Владимира Драгунова с народным артистом СССР Юрием Соломиным в главной роли.
А кто сказал, что роль Мольера в «Кабале святош» — это экзамен для большого артиста? Кульминация, пиковая точка? Что это детектор лжи, к которому артист прибегает, чтобы прилюдно обнажиться, хоть раз сказать о себе всю правду людям? Мало ли что напридумывают критики. А может быть, у Владимира Драгунова была другая трактовка. Какая — сходите, узнаете: зачем раскрывать секреты?
И почему, собственно, не сходить? «Мольер» — как пьеса и о театре в том числе — вам много чего интересного расскажет о ликах, фигуре и других местах как Мельпомены, так и Талии начала XXI века. Спектакль сильный: то плакать хочется, то вдруг смеяться. То опять сильно плакать. А главное, каждый из главных героев-мужчин — это отдельный незабываемый спектакль в спектакле. Их собственный.
Взять хотя бы короля Людовика (Борис Клюев) — на нем глаз отдыхает:
— Маркиз, вы пришли ко мне играть краплеными картами?
— Так точно, ваше величество. Обнищание моего имения…
Вежливый, спокойный, не манерный, обыкновеннейший король: вот мешок денег, а вот тюрьма; вот мое расположение, а вот твоя смерть. И все это малыми средствами — практически не прибегая ни к мимике, ни к изменению тембра. Клюев решил для себя «Мольера» в постановке Владимира Драгунова на редкость просто: пошел от себя. И не проиграл. Потому что умен и честен. Жаль, что Людовик сравнительно мало пребывает на сцене (на то и король!); его последний выход с фразкой «Я вам не помешаю?» (в момент, когда верноподданные жарко плюются) оставляет чувство легкого одиночества…
Но зал — полон, и все продолжают смотреть спектакль. А смотреть есть что, находок тьма, ведь это первое обращение Малого театра к Булгакову. Уже смакуешь, думая, каким же будет второе.
— Ваше величество, где вы найдете такого другого блюдолиза, как Мольер? — говорит Мольер (Соломин), обращаясь к залу. Но величества в зале нет. В зале вообще интересно: над порталом сцены — советский герб, а над «царскими ложами», соответственно, царские гербы. Исторически верно. И как-то не всегда успеваешь за страданиями много чего повидавшего в жизни Мольера. Вот все другие играют — и не сомневаются. Клюев — король, Клюквин — архиепископ. Мощно, строго. А Мольер такой сложный, сомневающийся. Даже в какой-то момент допускаешь: а не мелковата ли эта роль для столь большого артиста? Но — классика есть классика, что уж теперь…
Заканчивается все трагично и мрачно. Черный задник, как нынче модно на панихидах, одинокий Мольер и голос «за кадром»: 17 февраля был похищен без покаяния неумолимой смертью. Там еще (в пьесе) сцена была, где одноглазый (маркиз д\\\'Орсиньи, дуэлянт) должен вбежать на сцену, горимый желанием Мольера убить, но в сердцах втыкает шпагу в пол и убегает. Решили пропустить. И правильно: это бы нисколько не изменило общего благоприятного впечатления от случившегося.
«МК», 21.12.2009
16.12.2009
Подробнее
В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗАГАСИЛИ ЮБИЛЕЙНУЮ ПОЧТОВУЮ МАРКУ
В честь 200-летия Высшего театрального училища имени Щепкина выпущена памятная марка. Торжественная церемония гашения юбилейной марки состоялась 15 декабря в Щепкинском фойе Малого театра. Марка выпущена тиражом 200 тысяч экземпляров.
В торжественной церемонии гашения марки приняли участие художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин, ректор Щепкинского училища Борис Любимов, автор дизайна марки Александр Московец и и.о. генерального директора Малого театра Геннадий Аничкин.
В торжественной церемонии гашения марки приняли участие художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин, ректор Щепкинского училища Борис Любимов, автор дизайна марки Александр Московец и и.о. генерального директора Малого театра Геннадий Аничкин.
13.12.2009
Подробнее
РЕЖИССЕРЫ ИГРАЮТ МОЛЬЕРОВ
Заглавного героя в премьерном «Мольере» Малого играет Юрий Соломин. «Ваш досуг» решил выяснить, почему за эту роль так часто берутся худруки театров.
РЕЖИССЕРЫ ИГРАЮТ МОЛЬЕРОВ
Заглавного героя в премьерном «Мольере» Малого играет Юрий Соломин. «Ваш досуг» решил выяснить, почему за эту роль так часто берутся худруки театров.
Пьесу о Мольере (первое название — «Кабала святош») Михаил Булгаков писал с 1929-го по 1936 год, пребывая в затянувшейся опале у советских чиновников и почти не надеясь, что она увидит свет рампы. Так и произошло: в 1936 году спектакль, который шел во МХАТе, закрыли после семи представлений. Нет сомнений, что в образе великого Мольера, сражавшегося с толпой двуличных святош, которые натравливали на него власть в лице Людовика IV, Булгаков отчасти изобразил и самого себя, и свои отношения с советской властью и лично Сталиным.
В 1966-м в театре «Ленком» пьесу поставил молодой Анатолий Эфрос. Роль Мольера получил Армен Джигарханян. Однако Эфроса словно преследовала судьба самого Булгакова: из «Ленкома» его уволили, спектакль вскоре перестал существовать. В 1973-м Эфрос вернулся к этому сюжету на ТВ, объединив пьесу Булгакова с пьесой Мольера «Дон Жуан». Телеспектакль назывался «Всего несколько слов в честь господина де Мольера». На роль Мольера (он же слуга Дон Жуана Сганарель) Эфрос позвал главу самого передового, а значит, самого опального театра — худрука «Таганки» Юрия Любимова.
Не лишний факт: Людовика IV и Дон Жуана в том спектакле играл молодой красавец Александр Ширвиндт. Сцену, в которой опальный Мольер-Любимов, почти теряя сознание от постигших его бед, пытается сохранить достоинство перед унижающим его королем, забыть нельзя. Любимов бесстрашно сыграл в этой роли все то, что ему приходилось испытывать, обивая пороги партчиновников и отстаивая Таганку: страхи и соблазны, которые подстерегают художника, сталкивающегося с властью.
Через десять лет, уже во время Перестройки, Мольера в спектакле Адольфа Шапиро «Кабала святош» сыграл худрук МХАТа Олег Ефремов, только что переживший раскол театра. Не удивительно, что главной темой роли стала борьба с соратниками и предательство близких с виду людей.
Людовика играл Иннокентий Смоктуновский. Сцена, в которой Мольер, получивший приглашение Людовика к ужину, позабыв про этикет, яростно рвет руками воображаемую курицу — в то время, как монарх изысканным движением подносит ко рту вилку, тоже вошла в легенды. Через четверть века, в 2001-м, эту же роль исполнил Олег Табаков, принявший после смерти Ефремова руководство его театром и позвавший Шапиро сделать во МХАТе новую версию «Кабалы святош». Но второй раз чуда не случилось.
В то, что Мольер Табакова руководит театром, поверить было легко, а в то, что он готов бороться с властью и глубоко несчастен — очень трудно. Не спасала даже Марина Зудина в роли бывшей возлюбленной и ведущей актрисы Мольера. Вывод напрашивается сам собой: успех «Кабалы святош» всегда зависел от того, насколько исполнитель главной роли мог отождествить свою жизненную ситуацию с перипетиями судьбы Мольера. И вот вам пример.
Ровно год назад в Театре Сатиры появился «Мольер» Юрия Еремина. Не бог весь как решенная постановка все же стала одной из заметных премьер. Почему? Потому что главную роль сыграл Александр Ширвиндт. Сыграл о том, как усталый, растерявший былой шарм великий комедиант пытается справиться с труппой, с толпой бывших любовниц, с вереницей сплетен. Доказать всем, что он остался верен самому себе. Тому, кого Анатолий Эфрос считал одним из самых талантливых актеров поколения.
Вроде бы логично, что Мольера в премьере Малого театра играет Юрий Соломин. Дуэт Мольера и Людовика (Борис Клюев) в спектакле выглядит достойно и профессионально — так, как и должен выглядеть бенефисный дуэт народных артистов. Но той пронзительной боли, которая возникает от совпадения судеб Мольера и исполнителя, в нем нет. Впрочем, в Малый театр зритель ходит не за этим.
Алла Шендерова
«Ваш досуг», №49
Заглавного героя в премьерном «Мольере» Малого играет Юрий Соломин. «Ваш досуг» решил выяснить, почему за эту роль так часто берутся худруки театров.
Пьесу о Мольере (первое название — «Кабала святош») Михаил Булгаков писал с 1929-го по 1936 год, пребывая в затянувшейся опале у советских чиновников и почти не надеясь, что она увидит свет рампы. Так и произошло: в 1936 году спектакль, который шел во МХАТе, закрыли после семи представлений. Нет сомнений, что в образе великого Мольера, сражавшегося с толпой двуличных святош, которые натравливали на него власть в лице Людовика IV, Булгаков отчасти изобразил и самого себя, и свои отношения с советской властью и лично Сталиным.
В 1966-м в театре «Ленком» пьесу поставил молодой Анатолий Эфрос. Роль Мольера получил Армен Джигарханян. Однако Эфроса словно преследовала судьба самого Булгакова: из «Ленкома» его уволили, спектакль вскоре перестал существовать. В 1973-м Эфрос вернулся к этому сюжету на ТВ, объединив пьесу Булгакова с пьесой Мольера «Дон Жуан». Телеспектакль назывался «Всего несколько слов в честь господина де Мольера». На роль Мольера (он же слуга Дон Жуана Сганарель) Эфрос позвал главу самого передового, а значит, самого опального театра — худрука «Таганки» Юрия Любимова.
Не лишний факт: Людовика IV и Дон Жуана в том спектакле играл молодой красавец Александр Ширвиндт. Сцену, в которой опальный Мольер-Любимов, почти теряя сознание от постигших его бед, пытается сохранить достоинство перед унижающим его королем, забыть нельзя. Любимов бесстрашно сыграл в этой роли все то, что ему приходилось испытывать, обивая пороги партчиновников и отстаивая Таганку: страхи и соблазны, которые подстерегают художника, сталкивающегося с властью.
Через десять лет, уже во время Перестройки, Мольера в спектакле Адольфа Шапиро «Кабала святош» сыграл худрук МХАТа Олег Ефремов, только что переживший раскол театра. Не удивительно, что главной темой роли стала борьба с соратниками и предательство близких с виду людей.
Людовика играл Иннокентий Смоктуновский. Сцена, в которой Мольер, получивший приглашение Людовика к ужину, позабыв про этикет, яростно рвет руками воображаемую курицу — в то время, как монарх изысканным движением подносит ко рту вилку, тоже вошла в легенды. Через четверть века, в 2001-м, эту же роль исполнил Олег Табаков, принявший после смерти Ефремова руководство его театром и позвавший Шапиро сделать во МХАТе новую версию «Кабалы святош». Но второй раз чуда не случилось.
В то, что Мольер Табакова руководит театром, поверить было легко, а в то, что он готов бороться с властью и глубоко несчастен — очень трудно. Не спасала даже Марина Зудина в роли бывшей возлюбленной и ведущей актрисы Мольера. Вывод напрашивается сам собой: успех «Кабалы святош» всегда зависел от того, насколько исполнитель главной роли мог отождествить свою жизненную ситуацию с перипетиями судьбы Мольера. И вот вам пример.
Ровно год назад в Театре Сатиры появился «Мольер» Юрия Еремина. Не бог весь как решенная постановка все же стала одной из заметных премьер. Почему? Потому что главную роль сыграл Александр Ширвиндт. Сыграл о том, как усталый, растерявший былой шарм великий комедиант пытается справиться с труппой, с толпой бывших любовниц, с вереницей сплетен. Доказать всем, что он остался верен самому себе. Тому, кого Анатолий Эфрос считал одним из самых талантливых актеров поколения.
Вроде бы логично, что Мольера в премьере Малого театра играет Юрий Соломин. Дуэт Мольера и Людовика (Борис Клюев) в спектакле выглядит достойно и профессионально — так, как и должен выглядеть бенефисный дуэт народных артистов. Но той пронзительной боли, которая возникает от совпадения судеб Мольера и исполнителя, в нем нет. Впрочем, в Малый театр зритель ходит не за этим.
Алла Шендерова
«Ваш досуг», №49
12.12.2009
Подробнее
МОЛЬЕРЫ В КАБАЛЕ
Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости.
МОЛЬЕРЫ В КАБАЛЕ
Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости.
Два театра в Москве теперь играют эту пьесу, и оба поменяли ее название - «Мольер», а не «Кабала святош»: в прошлом сезоне состоялась премьера в Театре сатиры, а в этом - в середине ноября - сыграли премьеру в Малом театре.
Пьеса Михаила Булгакова «Кабала святош» при жизни автора имела непростую сценическую судьбу. Тяжело репетировалась, а, дойдя до зрителя, не выдержала цензурных гонений и была поспешно исключена из репертуара МХАТа.
Помимо политических обстоятельств, неблагоприятных писателю, в этой пьесе заложена проблема, с которой столкнулся сам Михаил Афанасьевич. Можно обозначить ее конфликтом интересов театра и драматурга. Станиславский, например, полагал, что в том Мольере, как его написал Булгаков, нет гениальной искры, и настойчиво просил переписать героя. Булгаков же полагал, что в пьесе, если что и менять, то уж только не образ Мольера. «Театр выпил у меня три литра крови», — съязвил однажды автор на мхатовской репетиции.
Мольер Булгакова — слабый и стареющий актер-драматург у края судьбы, когда в одночасье ему закрывают театр, когда исчезает молодая жена (она же, возможно, дочь), когда он лишается покровительства короля, поскольку подозревается в инцесте - этот образ сценически не привлекателен. Короля-солнце куда как легче играть.
Созданная в годы сталинской диктатуры пьеса имела еще один мощный подтекст — взаимоотношения художника и власти. И взгляд Булгакова на эту проблему, хотим мы того или нет, был далек от либеральных убеждений. Он поддерживал абсолютную власть. Король и Мольер еще могут договориться, но им никогда не даст этого сделать орден святош, который видит в таком союзе угрозу своему существованию.
Так что несвободен не только создатель театра — несвободен и король.
Самый отвратительный образ пьесы, которая у Булгакова называется «Кабала святош», образ той самой кабалы, тайной инквизиции, преследующей, пытающей. Пользуясь моментом, «кабала святош» - церковники-инквизиторы - делают свое дело. Именем Бога они добивают Мольера, который прежде рискнул в пьесе «Тартюф» высмеять ханжество церкви.
Она не гнушается добиваться признаний угрозами, а если надо, в аргумент вступит «испанский сапог». Воля тайного ордена распространяется по всей Франции, и эта сеть делает все, чтобы раздавить жертву, которая не хочет повиноваться такой власти. Мольер получает все сполна за «Тартюфа». Свою месть кабала плетет грамотно и беспощадно.
Есть еще одно свойство у литературы Булгакова присутствующий во многих произведениях автобиографический писательский слой. В иносказательной форме он пишет о себе, рифмуя пусть не впрямую, а опосредованно, но все-таки свою судьбу с Мольером, и через образ Людовика - свои отношения со Сталиным. А кабалу рифмует с идеологическими надзирателями, советской цензурой, марксистско-ленинской инквизицией и политической полицией.
Есть классические пьесы мирового репертуара, которым необходима рифма с текущим временем, и вместе с тем такой пьесе трудно совпасть с моментом эпохи; «Кабала святош» в их числе. О какой жестокой цензуре, которая душит художника, можно говорить сегодня, когда все настойчивее раздаются голоса и о необходимости внутренней цензуры творцов, и о самоограничении книжного рынка или укрощения вседозволенности телевидения.
Ныне художник сам свой цензор!
Но где «короли - солнце», покровительствующие искусствам? И так ли уж зависим сегодня художник от стражей идеологии? Конечно, зависим, но не физически, как во времена Булгакова, и не духовно - зависим экономически.
Итак, два «Мольера» в Москве, в Театре Cатиры и в Малом театре. И там, и там Мольера играют худруки: Александр Ширвиндт и Юрий Соломин, которые отбрасывают тот самый биографический авторский подтекст, и присваивают в роли все то, что связано с судьбою театра. Почти погодки, два знаменитых актера пережили разные режимы советского и постсоветского времени, и если того и другого свести в разговоре за воспоминаниями о власти, что прошла у них на глазах, то они бы много чего интересного могли б рассказать. Оба с высоты своего теперь уже исторического опыта смотрят устало и трезво на то, что они - комедианты, и комедианты эти обречены на зависимость, что от Сталина, что от Хрущева и Брежнева, что от Путина и Медведева.
В природе честного комедианта - играть, и за возможность выходить на сцену он готов платить самую высокую цену. А когда еще за тобой и театр, то ты готов к любым унижениям, чтобы спасти труппу, чтобы играть «Тартюфа», чтобы взрывать публику правдой и смехом.
Театру нужны покровители, чтобы выживать, и театру нужна свобода, чтобы творить. В Театре сатиры Людовик молод (Станислав Николаев), Мольер стар. Такая подчеркнутая разница в возрасте делает подобострастие хозяина Пале Рояля особо ощутимой. Но Мольер Ширвиндта, пластаясь перед монархом мальчишкой, все-таки оставляет лазейку для достоинства перед самим собой: актер подчеркивает, что он всего лишь играет в унижение. Мольер Соломина простодушнее, прямее и проще, поэтому вести для себя двойную игру ему никак не возможно. Он подчиняется правилам королевского гнета, гнет себя и понимает, что гнет. Оттого, быть может, и горечь осознания своего унижения у Мольера – Соломина сильнее, когда он криком кричит, что зря так пластался, зря. Мольер Ширвиндта тоже кричит, но снова в силу вступает горькая ирония комедианта, а с ней и тайная похвала: да, унижался, но все-таки лицедействовал, играл, ломал комедию, пусть и в мало почтенной роли по жизни.
В Малом, возможно, со стороны режиссера Владимира Драгунова не последовало подсказок большому артисту довести эту сложную роль (не сказать – сложнейшую) до образного обобщения. Соломин играет себя, из себя и опирается на свое пережитое. Однако роли необходимо сообщить повадку другого героя. Пусть этот простодушный Мольер будет от сохи, от народа, и тогда он окажется, как бы ни расшаркивался, неуклюжим на празднике жизни у Людовика, но и остроумным; опрокидывающим королевскую сервировку, как слон в посудной лавке - но и сражающим короля блеском мгновенного каламбура.
Людовика в Малом играет Борис Клюев. Он властитель в самом расцвете сил, сам артистичен, и ему веришь, что этот король готов покровительствовать искусствам. Зная цену льстивому слову, он также отзывчив и на талантливый спич. Правда, такой король должен согнуть в бараний рог всю кабалу, которой он совсем не боится, а значит, и не зависим от нее. Этот Людовик обрывает свои отношения с Мольером скорее из прихоти, чем по государственной необходимости.
Пока самыми убедительными сценами Юрия Соломина остаются те, в которых слышна усталость. У него нет сил негодовать на измену молодой жены, нет сил прощать или не прощать предательство. Силы берегутся подсознательно лишь к очередному появлению на сцене: там вся жизнь, а значит, и смерть тоже там. Ради этого стоит простить всех, кто рядом, чтобы всем вместе доиграть спектакль до конца.
Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости, 11 декабря 2009 года
Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости.
Два театра в Москве теперь играют эту пьесу, и оба поменяли ее название - «Мольер», а не «Кабала святош»: в прошлом сезоне состоялась премьера в Театре сатиры, а в этом - в середине ноября - сыграли премьеру в Малом театре.
Пьеса Михаила Булгакова «Кабала святош» при жизни автора имела непростую сценическую судьбу. Тяжело репетировалась, а, дойдя до зрителя, не выдержала цензурных гонений и была поспешно исключена из репертуара МХАТа.
Помимо политических обстоятельств, неблагоприятных писателю, в этой пьесе заложена проблема, с которой столкнулся сам Михаил Афанасьевич. Можно обозначить ее конфликтом интересов театра и драматурга. Станиславский, например, полагал, что в том Мольере, как его написал Булгаков, нет гениальной искры, и настойчиво просил переписать героя. Булгаков же полагал, что в пьесе, если что и менять, то уж только не образ Мольера. «Театр выпил у меня три литра крови», — съязвил однажды автор на мхатовской репетиции.
Мольер Булгакова — слабый и стареющий актер-драматург у края судьбы, когда в одночасье ему закрывают театр, когда исчезает молодая жена (она же, возможно, дочь), когда он лишается покровительства короля, поскольку подозревается в инцесте - этот образ сценически не привлекателен. Короля-солнце куда как легче играть.
Созданная в годы сталинской диктатуры пьеса имела еще один мощный подтекст — взаимоотношения художника и власти. И взгляд Булгакова на эту проблему, хотим мы того или нет, был далек от либеральных убеждений. Он поддерживал абсолютную власть. Король и Мольер еще могут договориться, но им никогда не даст этого сделать орден святош, который видит в таком союзе угрозу своему существованию.
Так что несвободен не только создатель театра — несвободен и король.
Самый отвратительный образ пьесы, которая у Булгакова называется «Кабала святош», образ той самой кабалы, тайной инквизиции, преследующей, пытающей. Пользуясь моментом, «кабала святош» - церковники-инквизиторы - делают свое дело. Именем Бога они добивают Мольера, который прежде рискнул в пьесе «Тартюф» высмеять ханжество церкви.
Она не гнушается добиваться признаний угрозами, а если надо, в аргумент вступит «испанский сапог». Воля тайного ордена распространяется по всей Франции, и эта сеть делает все, чтобы раздавить жертву, которая не хочет повиноваться такой власти. Мольер получает все сполна за «Тартюфа». Свою месть кабала плетет грамотно и беспощадно.
Есть еще одно свойство у литературы Булгакова присутствующий во многих произведениях автобиографический писательский слой. В иносказательной форме он пишет о себе, рифмуя пусть не впрямую, а опосредованно, но все-таки свою судьбу с Мольером, и через образ Людовика - свои отношения со Сталиным. А кабалу рифмует с идеологическими надзирателями, советской цензурой, марксистско-ленинской инквизицией и политической полицией.
Есть классические пьесы мирового репертуара, которым необходима рифма с текущим временем, и вместе с тем такой пьесе трудно совпасть с моментом эпохи; «Кабала святош» в их числе. О какой жестокой цензуре, которая душит художника, можно говорить сегодня, когда все настойчивее раздаются голоса и о необходимости внутренней цензуры творцов, и о самоограничении книжного рынка или укрощения вседозволенности телевидения.
Ныне художник сам свой цензор!
Но где «короли - солнце», покровительствующие искусствам? И так ли уж зависим сегодня художник от стражей идеологии? Конечно, зависим, но не физически, как во времена Булгакова, и не духовно - зависим экономически.
Итак, два «Мольера» в Москве, в Театре Cатиры и в Малом театре. И там, и там Мольера играют худруки: Александр Ширвиндт и Юрий Соломин, которые отбрасывают тот самый биографический авторский подтекст, и присваивают в роли все то, что связано с судьбою театра. Почти погодки, два знаменитых актера пережили разные режимы советского и постсоветского времени, и если того и другого свести в разговоре за воспоминаниями о власти, что прошла у них на глазах, то они бы много чего интересного могли б рассказать. Оба с высоты своего теперь уже исторического опыта смотрят устало и трезво на то, что они - комедианты, и комедианты эти обречены на зависимость, что от Сталина, что от Хрущева и Брежнева, что от Путина и Медведева.
В природе честного комедианта - играть, и за возможность выходить на сцену он готов платить самую высокую цену. А когда еще за тобой и театр, то ты готов к любым унижениям, чтобы спасти труппу, чтобы играть «Тартюфа», чтобы взрывать публику правдой и смехом.
Театру нужны покровители, чтобы выживать, и театру нужна свобода, чтобы творить. В Театре сатиры Людовик молод (Станислав Николаев), Мольер стар. Такая подчеркнутая разница в возрасте делает подобострастие хозяина Пале Рояля особо ощутимой. Но Мольер Ширвиндта, пластаясь перед монархом мальчишкой, все-таки оставляет лазейку для достоинства перед самим собой: актер подчеркивает, что он всего лишь играет в унижение. Мольер Соломина простодушнее, прямее и проще, поэтому вести для себя двойную игру ему никак не возможно. Он подчиняется правилам королевского гнета, гнет себя и понимает, что гнет. Оттого, быть может, и горечь осознания своего унижения у Мольера – Соломина сильнее, когда он криком кричит, что зря так пластался, зря. Мольер Ширвиндта тоже кричит, но снова в силу вступает горькая ирония комедианта, а с ней и тайная похвала: да, унижался, но все-таки лицедействовал, играл, ломал комедию, пусть и в мало почтенной роли по жизни.
В Малом, возможно, со стороны режиссера Владимира Драгунова не последовало подсказок большому артисту довести эту сложную роль (не сказать – сложнейшую) до образного обобщения. Соломин играет себя, из себя и опирается на свое пережитое. Однако роли необходимо сообщить повадку другого героя. Пусть этот простодушный Мольер будет от сохи, от народа, и тогда он окажется, как бы ни расшаркивался, неуклюжим на празднике жизни у Людовика, но и остроумным; опрокидывающим королевскую сервировку, как слон в посудной лавке - но и сражающим короля блеском мгновенного каламбура.
Людовика в Малом играет Борис Клюев. Он властитель в самом расцвете сил, сам артистичен, и ему веришь, что этот король готов покровительствовать искусствам. Зная цену льстивому слову, он также отзывчив и на талантливый спич. Правда, такой король должен согнуть в бараний рог всю кабалу, которой он совсем не боится, а значит, и не зависим от нее. Этот Людовик обрывает свои отношения с Мольером скорее из прихоти, чем по государственной необходимости.
Пока самыми убедительными сценами Юрия Соломина остаются те, в которых слышна усталость. У него нет сил негодовать на измену молодой жены, нет сил прощать или не прощать предательство. Силы берегутся подсознательно лишь к очередному появлению на сцене: там вся жизнь, а значит, и смерть тоже там. Ради этого стоит простить всех, кто рядом, чтобы всем вместе доиграть спектакль до конца.
Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости, 11 декабря 2009 года
07.12.2009
Подробнее
НАРОДНЫЙ АРТИСТ ЮРИЙ СОЛОМИН ВСТРЕТИЛСЯ С ОФИЦЕРАМИ ВНУТРЕННИХ ВОЙСК МВД РОССИИ
В рамках круглого стола по вопросам состояния воинской дисциплины и правопорядка, государственно-патриотического воспитания военнослужащих и повышения эффективности военно-социальной работы в Главном командовании внутренних войск состоялась встреча художественного руководителя Государственного академического Малого театра народного артиста СССР Юрия Соломина с военнослужащими внутренних войск МВД России.
НАРОДНЫЙ АРТИСТ ЮРИЙ СОЛОМИН ВСТРЕТИЛСЯ С ОФИЦЕРАМИ ВНУТРЕННИХ ВОЙСК МВД РОССИИ
В рамках круглого стола по вопросам состояния воинской дисциплины и правопорядка, государственно-патриотического воспитания военнослужащих и повышения эффективности военно-социальной работы в Главном командовании внутренних войск состоялась встреча художественного руководителя Государственного академического Малого театра народного артиста СССР Юрия Соломина с военнослужащими внутренних войск МВД России.
Знаменитый актер театра и кино рассказал о своей юности, проведенной в Чите, тепло отозвался о школьных учителях и всех своих земляках. По его словам, именно годы, проведенные в Забайкалье, сформировали его характер и предопределили его дальнейшую судьбу.
«Хотя я сам не служил в армии, считаю, что свой воинский долг сполна отдал Родине работой в театре и кино», - сказал он. Достаточно только перечислить фильмы, в которых Юрий Соломин воплотил образ человека в погонах: «Адъютант и его превосходительство», «Блокада», «Инспектор уголовного розыска», «ТАСС уполномочен заявить...» и многие другие.
По словам Юрия Мефодьевича, в Государственном академическом Малом театре, где он работает не одно десятилетие, всегда были крепки традиции военно-шефской работы. Многие актеры театра, представители, как принято говорить, «старой школы»: Игорь Ильинский, Борис Бабочкин, Вера Пашенная, Елена Гоголева, Михаил Жаров, всегда с удовольствием выступали в воинских коллективах. И сейчас, когда выпадает возможность нынешнее поколение артистов с удовольствием приезжает в воинские части.
«Это одинаково важно и для нас и для вас, - ведь такие встречи подпитывают здоровой энергией, дают новый творческий импульс, позволяют почувствовать, что по-настоящему интересует наших зрителей», - подчеркнул народный артист.
Юрий Соломин поделился своими взглядами на проблемы современной отечественной культуры, отметив, что искусство театра может играть важную роль в воспитании молодежи. «Я, конечно, в первую очередь имею в виду искусство русского классического театра. Оно и сегодня не утратило ни своей актуальности, ни своей художественной силы», - сказал он.
Юрий Мефодьевич отметил, что, понимая важность образовательного и воспитательного воздействия искусства, весь коллектив Государственного академического Малого театра поддержал неформальную инициативу посещения спектаклей целыми семьями, суть которой заключается в том, что дети, пришедшие на спектакль с родителями, получают билеты бесплатно.
Обращаясь к собравшимся в зале генералам и офицерам внутренних войск, худрук Малого театра сказал: «Я понимаю, что у вас напряженная служба и не всегда хватает времени на полноценный досуг. Мы всегда будем рады видеть вас у себя в гостях. И все-таки надеюсь, что как можно чаще».
Заместитель Министра внутренних дел РФ - главнокомандующий внутренними войсками МВД России генерал армии Николай Рогожкин, присутствовавший на встрече, тепло поблагодарил Юрия Соломина за то, что он нашел возможность встретиться с военнослужащими внутренних войск, пожелал ему крепкого здоровья и творческого долголетия. От имени всех присутствовавших генерал армии Николай Рогожкин вручил Юрию Соломину подарок и цветы.
Пресс-служба внутренних
войск МВД России
В рамках круглого стола по вопросам состояния воинской дисциплины и правопорядка, государственно-патриотического воспитания военнослужащих и повышения эффективности военно-социальной работы в Главном командовании внутренних войск состоялась встреча художественного руководителя Государственного академического Малого театра народного артиста СССР Юрия Соломина с военнослужащими внутренних войск МВД России.
Знаменитый актер театра и кино рассказал о своей юности, проведенной в Чите, тепло отозвался о школьных учителях и всех своих земляках. По его словам, именно годы, проведенные в Забайкалье, сформировали его характер и предопределили его дальнейшую судьбу.
«Хотя я сам не служил в армии, считаю, что свой воинский долг сполна отдал Родине работой в театре и кино», - сказал он. Достаточно только перечислить фильмы, в которых Юрий Соломин воплотил образ человека в погонах: «Адъютант и его превосходительство», «Блокада», «Инспектор уголовного розыска», «ТАСС уполномочен заявить...» и многие другие.
По словам Юрия Мефодьевича, в Государственном академическом Малом театре, где он работает не одно десятилетие, всегда были крепки традиции военно-шефской работы. Многие актеры театра, представители, как принято говорить, «старой школы»: Игорь Ильинский, Борис Бабочкин, Вера Пашенная, Елена Гоголева, Михаил Жаров, всегда с удовольствием выступали в воинских коллективах. И сейчас, когда выпадает возможность нынешнее поколение артистов с удовольствием приезжает в воинские части.
«Это одинаково важно и для нас и для вас, - ведь такие встречи подпитывают здоровой энергией, дают новый творческий импульс, позволяют почувствовать, что по-настоящему интересует наших зрителей», - подчеркнул народный артист.
Юрий Соломин поделился своими взглядами на проблемы современной отечественной культуры, отметив, что искусство театра может играть важную роль в воспитании молодежи. «Я, конечно, в первую очередь имею в виду искусство русского классического театра. Оно и сегодня не утратило ни своей актуальности, ни своей художественной силы», - сказал он.
Юрий Мефодьевич отметил, что, понимая важность образовательного и воспитательного воздействия искусства, весь коллектив Государственного академического Малого театра поддержал неформальную инициативу посещения спектаклей целыми семьями, суть которой заключается в том, что дети, пришедшие на спектакль с родителями, получают билеты бесплатно.
Обращаясь к собравшимся в зале генералам и офицерам внутренних войск, худрук Малого театра сказал: «Я понимаю, что у вас напряженная служба и не всегда хватает времени на полноценный досуг. Мы всегда будем рады видеть вас у себя в гостях. И все-таки надеюсь, что как можно чаще».
Заместитель Министра внутренних дел РФ - главнокомандующий внутренними войсками МВД России генерал армии Николай Рогожкин, присутствовавший на встрече, тепло поблагодарил Юрия Соломина за то, что он нашел возможность встретиться с военнослужащими внутренних войск, пожелал ему крепкого здоровья и творческого долголетия. От имени всех присутствовавших генерал армии Николай Рогожкин вручил Юрию Соломину подарок и цветы.
Пресс-служба внутренних
войск МВД России
Подробнее
ВПЕРВЫЕ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА В МОСКВЕ ПОЯВИЛСЯ СПЕКТАКЛЬ ПО ПЬЕСЕ М. БУЛГАКОВА
И в театре сегодня экспериментируют. Малый академический называют оплотом театрального консерватизма и домом Александра Островского. Но неожиданно для всех сюда пожаловал Михаил Булгаков. А за собой привел «Мольера». Так переименовал драматург (по требованию цензуры) пьесу «Кабала святош». О жизни по пьесе или пьесе о жизни – Мария Критская.
ВПЕРВЫЕ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА В МОСКВЕ ПОЯВИЛСЯ СПЕКТАКЛЬ ПО ПЬЕСЕ М. БУЛГАКОВА
И в театре сегодня экспериментируют. Малый академический называют оплотом театрального консерватизма и домом Александра Островского. Но неожиданно для всех сюда пожаловал Михаил Булгаков. А за собой привел «Мольера». Так переименовал драматург (по требованию цензуры) пьесу «Кабала святош». О жизни по пьесе или пьесе о жизни – Мария Критская.
Дух Мольера — в кулисах, его пьесы — на сцене - для Малого театра давно традиция. Но еще никогда в этих стенах великий мастер комедии не делился со зрителем драмой. Тем более, собственной жизни. Тем более той, что когда-то поведал Михаил Булгаков.
Художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Соломин подтверждает: «Действительно, Булгаков никогда не шел у нас. Думаю, он часто хаживал в Малый театр в свое время, но спектакли его не были поставлены по разным обстоятельствам».
Булгаков закончил работу над пьесой 80 лет назад — 6 декабря 1929. Спустя некоторое время, автор давал объяснения репертуарному комитету: «Я хотел написать пьесу о светлом гении Мольера, задавленном черной кабалой». Но кабала сошла со страниц, написанных Булгаковым, в его жизнь и стала диктовать собственный сценарий.
«Хотелось передать перспективу его работы, его мыслей, его ощущений, - говорит режиссер Владимир Драгунов. - Ведь у него очень непростая судьба и очень непростая жизнь была в 20-е годы. В это время его спектакли запретили, а книги перестали печатать. И он достаточно трагически ощущал себя в этой жизни».
«Мольера», наконец, представили во МХАТе. После пяти лет репетиций. А изъяли из репертуара после семи аншлаговых показов. Конфликты со Станиславским и Немировичем-Данченко, жестокая критика коллег и цензура морально уничтожили писателя. Именно после «Мольера» Булгаков разорвал отношения со МХАТом, назвав его «кладбищем своих пьес». А хулителей отправил служить прототипами на страницы романа «Мастер и Маргарита». У Юрия Соломина с критикой свои отношения.
По словам художественного руководителя Малого театра, народного артиста СССР Юрия Соломина, критика бывает разной – талантливой и бездарной. Например, есть один критик, которые в течение 15 лет первым всегда пишет о всех премьерах в Малом театре. Но ни разу он не сказал доброго слова. И это в то время, как многие актеры и режиссеры получают премии за эти работы. Так что зачастую критика вызывает улыбку, но по большому счету она - ничто.
Худрук Малого Театра ради роли Мольера вышел на сцену впервые после долгого перерыва. Для него эта пьеса особенная: «культура и власть» — тема, затронутая Булгаковым, наболевшая для любого художника.
Постановщик Владимир Драгунов замечает: игры с властью — лишь одна из звучащих в пьесе мелодий, и делать ее лейтмотивом спектакля он не собирался. Все, что нужно сказать по этому поводу, Булгаков написал в тексте пьесы.
«Конечно, во многом он, говоря о Мольере, говорил и о себе. Но мне кажется, что большая трагедия Мольера в том, что он, если говорить о теме «художника и власти», очень во многом служил в большей степени королю, чем себе. А это для талантливого человека зачастую заканчивается трагически», - считает режиссер Владимир Драгунов.
Он боится врагов из кабалы священного писания и бросает им в глаза «Тартюфа», ненавидит тиранию и пресмыкается перед монархом, требует преданной дружбы от бывшей любовницы и женится на ее молоденькой сестре. В результате общество святош находит против него страшные обвинения, король лишает покровительства, а молодая жена оказывается его собственной дочерью.
«Я играю Мольера-человека с его нервами, с его обидами, с его победами и поражениями. А из этого, наверное, уже складывается что-то другое. Играть просто Мольера как великого французского драматурга — это совершенно другое», - утверждает художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Соломин.
Биография Мольера — тема отдельная, до сих пор вызывающая споры и предположения. Но еще больше загадок оставил «Мольер» булгаковский. После всех цензурных правок осталось, по крайней мере, три версии пьесы. В работе над спектаклем «монтировались» все имеющиеся варианты.
Как говорит народный артист России Борис Клюев, иногда, когда пытались состыковать несколько частей, то сразу нарушалась музыка. Это поразительно.
«Из его разных редакций взяты какие-то фразы, а есть и сцены, которые принципиально важны. Я бы не хотел выпячивать, но она, безусловно, есть — это тема силы, которая решает кому и какое место занять здесь», - поясняет режиссер Владимир Драгунов.
Владимир Драгунов говорит: стараясь сохранить все пожелания драматурга, известные из его дневников и переписки, делал спектакль о Мольере-Булгакове и о Мольере-Соломине. Ведь он на личном опыте знает, каково это нести крест руководителя театра. Так что исповедальные ноты в спектакле необходимы.
Народный артист России Борис Клюев утверждает: «Есть понятие прочтения пьесы, и каждый режиссер имеет право прочесть ее по-своему. И поэтому, опираясь на материал, можно сделать абсолютно разные акценты».
О том, будет ли продолжено сотрудничество Булгакова и Малого театра, художественный руководитель пока говорит нерешительно. Этот писатель уже не нон-грата, но пока еще лишь резидент. Все-таки традиции Малого театра взращивались совсем на других сюжетах и драматургах. А вот режиссер «Мольера» мечтает и дальше работать с его автором.
«Мне, конечно, интересно его разгадывать безумно. Но не так просто рождался Булгаков. У меня есть полное ощущение, что Михаил Афанасьевич выбрал этот театр. Потому что были у меня попытки в другом театре это делать, и еще возникали какие-то предложения именно о Мольере. А в конце концов все сошлось здесь», - рассказывает режиссер Владимир Драгунов.
За 50 лет сценической жизни пьесы зрители могли увидеть самых разных Мольеров — Олега Ефремова, Юрия Любимова, Олега Табакова, совсем недавно и Александра Ширвиндта. Юрий Соломин стал пятым худруком, который сыграл роль руководителя театра 17-го века. Его Мольер — человек, который запутался не столько в отношениях с властью и женщинами, сколько в отношениях с самим собой.
И единственное, что остается для него ясным — оживающая за занавесом бутафорная реальность, в которой он и умирает, как великий актер. На сцене, на глазах у зрителя.
Телеканал «Мир», 5 декабря 2009 года
И в театре сегодня экспериментируют. Малый академический называют оплотом театрального консерватизма и домом Александра Островского. Но неожиданно для всех сюда пожаловал Михаил Булгаков. А за собой привел «Мольера». Так переименовал драматург (по требованию цензуры) пьесу «Кабала святош». О жизни по пьесе или пьесе о жизни – Мария Критская.
Дух Мольера — в кулисах, его пьесы — на сцене - для Малого театра давно традиция. Но еще никогда в этих стенах великий мастер комедии не делился со зрителем драмой. Тем более, собственной жизни. Тем более той, что когда-то поведал Михаил Булгаков.
Художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Соломин подтверждает: «Действительно, Булгаков никогда не шел у нас. Думаю, он часто хаживал в Малый театр в свое время, но спектакли его не были поставлены по разным обстоятельствам».
Булгаков закончил работу над пьесой 80 лет назад — 6 декабря 1929. Спустя некоторое время, автор давал объяснения репертуарному комитету: «Я хотел написать пьесу о светлом гении Мольера, задавленном черной кабалой». Но кабала сошла со страниц, написанных Булгаковым, в его жизнь и стала диктовать собственный сценарий.
«Хотелось передать перспективу его работы, его мыслей, его ощущений, - говорит режиссер Владимир Драгунов. - Ведь у него очень непростая судьба и очень непростая жизнь была в 20-е годы. В это время его спектакли запретили, а книги перестали печатать. И он достаточно трагически ощущал себя в этой жизни».
«Мольера», наконец, представили во МХАТе. После пяти лет репетиций. А изъяли из репертуара после семи аншлаговых показов. Конфликты со Станиславским и Немировичем-Данченко, жестокая критика коллег и цензура морально уничтожили писателя. Именно после «Мольера» Булгаков разорвал отношения со МХАТом, назвав его «кладбищем своих пьес». А хулителей отправил служить прототипами на страницы романа «Мастер и Маргарита». У Юрия Соломина с критикой свои отношения.
По словам художественного руководителя Малого театра, народного артиста СССР Юрия Соломина, критика бывает разной – талантливой и бездарной. Например, есть один критик, которые в течение 15 лет первым всегда пишет о всех премьерах в Малом театре. Но ни разу он не сказал доброго слова. И это в то время, как многие актеры и режиссеры получают премии за эти работы. Так что зачастую критика вызывает улыбку, но по большому счету она - ничто.
Худрук Малого Театра ради роли Мольера вышел на сцену впервые после долгого перерыва. Для него эта пьеса особенная: «культура и власть» — тема, затронутая Булгаковым, наболевшая для любого художника.
Постановщик Владимир Драгунов замечает: игры с властью — лишь одна из звучащих в пьесе мелодий, и делать ее лейтмотивом спектакля он не собирался. Все, что нужно сказать по этому поводу, Булгаков написал в тексте пьесы.
«Конечно, во многом он, говоря о Мольере, говорил и о себе. Но мне кажется, что большая трагедия Мольера в том, что он, если говорить о теме «художника и власти», очень во многом служил в большей степени королю, чем себе. А это для талантливого человека зачастую заканчивается трагически», - считает режиссер Владимир Драгунов.
Он боится врагов из кабалы священного писания и бросает им в глаза «Тартюфа», ненавидит тиранию и пресмыкается перед монархом, требует преданной дружбы от бывшей любовницы и женится на ее молоденькой сестре. В результате общество святош находит против него страшные обвинения, король лишает покровительства, а молодая жена оказывается его собственной дочерью.
«Я играю Мольера-человека с его нервами, с его обидами, с его победами и поражениями. А из этого, наверное, уже складывается что-то другое. Играть просто Мольера как великого французского драматурга — это совершенно другое», - утверждает художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Соломин.
Биография Мольера — тема отдельная, до сих пор вызывающая споры и предположения. Но еще больше загадок оставил «Мольер» булгаковский. После всех цензурных правок осталось, по крайней мере, три версии пьесы. В работе над спектаклем «монтировались» все имеющиеся варианты.
Как говорит народный артист России Борис Клюев, иногда, когда пытались состыковать несколько частей, то сразу нарушалась музыка. Это поразительно.
«Из его разных редакций взяты какие-то фразы, а есть и сцены, которые принципиально важны. Я бы не хотел выпячивать, но она, безусловно, есть — это тема силы, которая решает кому и какое место занять здесь», - поясняет режиссер Владимир Драгунов.
Владимир Драгунов говорит: стараясь сохранить все пожелания драматурга, известные из его дневников и переписки, делал спектакль о Мольере-Булгакове и о Мольере-Соломине. Ведь он на личном опыте знает, каково это нести крест руководителя театра. Так что исповедальные ноты в спектакле необходимы.
Народный артист России Борис Клюев утверждает: «Есть понятие прочтения пьесы, и каждый режиссер имеет право прочесть ее по-своему. И поэтому, опираясь на материал, можно сделать абсолютно разные акценты».
О том, будет ли продолжено сотрудничество Булгакова и Малого театра, художественный руководитель пока говорит нерешительно. Этот писатель уже не нон-грата, но пока еще лишь резидент. Все-таки традиции Малого театра взращивались совсем на других сюжетах и драматургах. А вот режиссер «Мольера» мечтает и дальше работать с его автором.
«Мне, конечно, интересно его разгадывать безумно. Но не так просто рождался Булгаков. У меня есть полное ощущение, что Михаил Афанасьевич выбрал этот театр. Потому что были у меня попытки в другом театре это делать, и еще возникали какие-то предложения именно о Мольере. А в конце концов все сошлось здесь», - рассказывает режиссер Владимир Драгунов.
За 50 лет сценической жизни пьесы зрители могли увидеть самых разных Мольеров — Олега Ефремова, Юрия Любимова, Олега Табакова, совсем недавно и Александра Ширвиндта. Юрий Соломин стал пятым худруком, который сыграл роль руководителя театра 17-го века. Его Мольер — человек, который запутался не столько в отношениях с властью и женщинами, сколько в отношениях с самим собой.
И единственное, что остается для него ясным — оживающая за занавесом бутафорная реальность, в которой он и умирает, как великий актер. На сцене, на глазах у зрителя.
Телеканал «Мир», 5 декабря 2009 года
02.12.2009
Подробнее
«ПРОШУ НЕ ПЯЛИТЬ СО СЦЕНЫ ГЛАЗА НА КОРОЛЯ»
На афише старейшего театра страны впервые появилась фамилия Булгакова. Спектакль «Мольер (Кабала святош)» поставлен спустя восемьдесят лет со дня написания пьесы...
«ПРОШУ НЕ ПЯЛИТЬ СО СЦЕНЫ ГЛАЗА НА КОРОЛЯ»
На афише старейшего театра страны впервые появилась фамилия Булгакова. Спектакль «Мольер (Кабала святош)» поставлен спустя восемьдесят лет со дня написания пьесы.
Богатый язык булгаковской пьесы со сцены Малого театра зазвучал так же мощно и современно, как всю жизнь здесь звучали произведения Островского и Шиллера, Пушкина и Горького. Впрочем, с Булгаковым в Малом театре свои отношения. На произведениях этого автора долгое время словно стоял штамп: «Не наш драматург». И причина вовсе не в особенностях драматургии Михаила Афанасьевича, а в том, что долгие годы он считался исключительно мхатовским автором, автором театра, где с успехом шли его «Дни Турбиных». И «Кабалу святош» Булгаков писал специально для МХАТа.
Теперь Булгаков в постановке Владимира Драгунова стал достоянием Малого театра. Получился яркий спектакль о театре времен короля Людовика. Здесь и театральные интриги, и закулисная любовь, и трепетное отношение к игре… Но есть и еще один мотив, который вносит дополнительную интригу. Речь идет о непростых взаимоотношениях Мольера (Юрий Соломин) и короля (Борис Клюев).
Во время спектакля неизбежно сравниваешь Юрия Соломина с тем самым многострадальным художником. И многие реплики, которые произносит Соломин, вдруг вызывают хохот в зрительном зале (например: «Прошу не пялить со сцены глаза на короля»).
– В прежние времена акцент был на том, что пьеса запрещается, – считает ректор Театрального училища имени Щепкина Борис Любимов, – а сейчас я бы отметил другое: опаснее всего эти ласковые объятия, в которые власть принимает художника. Она воздействует не запретом, а возможностью подкупить. Таковы взаимоотношения первых актов пьесы, когда Мольер любим королем. Вот я смотрю, как некоторые наши художники тявкнут на власть, а потом приходят в Кремль получать награды самых разных степеней. И не важно, власть это в буквальном смысле слова или власть денег. Если ты зависишь от какого-нибудь спонсора или инвестора, он может держать в руках гораздо жестче, чем любой Людовик.
В соломинском Мольере словно отразился актерский опыт Юрия Мефодьевича – все герои, которых когда-то он сыграл на этой сцене: тузы, предводители, неудачливые предприниматели, провинциальные актеры и слуги не зря жили на белом свете. Они кое-что поняли о человеческом сообществе и потому сильно погрустнели в образе Мольера. Они стали живой иллюстрацией к известной истине: «Многая знания – многая скорбь». После спектакля Юрий Соломин ответил на «оригинальный» вопрос журналистов: о чем ваш спектакль?
– Мы делали спектакль не столько о власти, сколько о театре и его перипетиях, – сказал Юрий Мефодьевич. – Это вечная тема. Да, было сложно, потому что сотни лет, сколько существует театр, он всегда был зависим. Искусство не может быть независимым. Но при этом оно всегда должно оставаться сердечным, потому что как в зрительном зале, так и на сцене бьются сердца. И пока биение сердец происходит по обе стороны от рампы, театр не погибнет, какую бы страшную смерть ему ни предсказывали.
Виктор БОРЗЕНКО
«Театрал», 1 декабря 2009 года
На афише старейшего театра страны впервые появилась фамилия Булгакова. Спектакль «Мольер (Кабала святош)» поставлен спустя восемьдесят лет со дня написания пьесы.
Богатый язык булгаковской пьесы со сцены Малого театра зазвучал так же мощно и современно, как всю жизнь здесь звучали произведения Островского и Шиллера, Пушкина и Горького. Впрочем, с Булгаковым в Малом театре свои отношения. На произведениях этого автора долгое время словно стоял штамп: «Не наш драматург». И причина вовсе не в особенностях драматургии Михаила Афанасьевича, а в том, что долгие годы он считался исключительно мхатовским автором, автором театра, где с успехом шли его «Дни Турбиных». И «Кабалу святош» Булгаков писал специально для МХАТа.
Теперь Булгаков в постановке Владимира Драгунова стал достоянием Малого театра. Получился яркий спектакль о театре времен короля Людовика. Здесь и театральные интриги, и закулисная любовь, и трепетное отношение к игре… Но есть и еще один мотив, который вносит дополнительную интригу. Речь идет о непростых взаимоотношениях Мольера (Юрий Соломин) и короля (Борис Клюев).
Во время спектакля неизбежно сравниваешь Юрия Соломина с тем самым многострадальным художником. И многие реплики, которые произносит Соломин, вдруг вызывают хохот в зрительном зале (например: «Прошу не пялить со сцены глаза на короля»).
– В прежние времена акцент был на том, что пьеса запрещается, – считает ректор Театрального училища имени Щепкина Борис Любимов, – а сейчас я бы отметил другое: опаснее всего эти ласковые объятия, в которые власть принимает художника. Она воздействует не запретом, а возможностью подкупить. Таковы взаимоотношения первых актов пьесы, когда Мольер любим королем. Вот я смотрю, как некоторые наши художники тявкнут на власть, а потом приходят в Кремль получать награды самых разных степеней. И не важно, власть это в буквальном смысле слова или власть денег. Если ты зависишь от какого-нибудь спонсора или инвестора, он может держать в руках гораздо жестче, чем любой Людовик.
В соломинском Мольере словно отразился актерский опыт Юрия Мефодьевича – все герои, которых когда-то он сыграл на этой сцене: тузы, предводители, неудачливые предприниматели, провинциальные актеры и слуги не зря жили на белом свете. Они кое-что поняли о человеческом сообществе и потому сильно погрустнели в образе Мольера. Они стали живой иллюстрацией к известной истине: «Многая знания – многая скорбь». После спектакля Юрий Соломин ответил на «оригинальный» вопрос журналистов: о чем ваш спектакль?
– Мы делали спектакль не столько о власти, сколько о театре и его перипетиях, – сказал Юрий Мефодьевич. – Это вечная тема. Да, было сложно, потому что сотни лет, сколько существует театр, он всегда был зависим. Искусство не может быть независимым. Но при этом оно всегда должно оставаться сердечным, потому что как в зрительном зале, так и на сцене бьются сердца. И пока биение сердец происходит по обе стороны от рампы, театр не погибнет, какую бы страшную смерть ему ни предсказывали.
Виктор БОРЗЕНКО
«Театрал», 1 декабря 2009 года
01.12.2009
Подробнее
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ МОЛЬЕРОМ?
В Малом театре впервые поставили пьесу Михаила Булгакова
ЛЕГКО ЛИ БЫТЬ МОЛЬЕРОМ?
В Малом театре впервые поставили пьесу Михаила Булгакова
«Кабала святош» стала первой пьесой Булгакова, поставленной в Государственном академическом Малом театре. В советское время ее интерпретировали как историю о взаимоотношениях художника и власти. Новейшая театральная история предложила целый ворох диаметрально противоположных трактовок. Малый театр, где постановку «Кабалы святош» назвали просто «Мольер», внес в нее свою лепту. Новый спектакль напоминает признание в любви к театральному искусству.
Закулисье театра «Пале-Рояль», в котором играла труппа Мольера, воссоздано на сцене с любовью и точностью. Художник Станислав Бенедиктов не упустил ни старинных тяжелых люстр, ни прозрачных развевающихся занавесок. Здесь все чуть преувеличенно, ярко и театрально. Уже в начале звучат бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
Все постановки «Кабалы святош» последних лет звучали как внятное высказывание режиссера и актера, играющего роль Мольера. Олег Табаков в спектакле Адольфа Шапиро (МХАТ имени Чехова) играл прославленного и удачливого художника, ради своего театра готового в огонь и воду. Александр Ширвиндт в «Кабале святош» Юрия Еремина сыграл талантливого человека, которого со всех сторон окружают посредственности. Спектакль Театра сатиры рассказывал о смене театральных поколений. О том, что талантливый человек гораздо добрее бездарного и готов разглядеть талант другого.
В спектакле Виктора Драгунова любовь к театру напоминает биостимулятор. Мольер (Юрий Соломин) здесь — человек талантливый, но изработавшийся. Он безумно устал от жизни, но из последних сил выполняет свой долг, будто часовой, которого забыли сменить на посту. Чтобы сохранить театр, надо льстить королю Людовику (Борис Клюев). Мольер будет льстить и унижаться, хотя уже не видит смысла в привычном ритуале славословия. Он болен, стар и боится одиночества. А значит, готов простить подлость и взбалмошной Арманде Бежар, и предателю Муаррону.
Жизнь Мольера становится бесконечной цепочкой компромиссов, отказ от которых приводит героя к смерти. И только на театральной сцене в драматурге вспыхивают былые задор, отвага и остроумие. На сцене он ловко фехтует, бурно ревнует или признается в любви. Эта мнимая реальность лечит Мольера от всех болезней и внушает уверенность в себе. Хотя причина его несчастий неопределенна вплоть до финальной сцены. И тут Соломин, сняв кудрявый парик, пояснит: Мольер — талантливый человек, но судьба оказалась слишком жестокой к нему.
Мысль не нова. Но даже она из спектакля не вычитывается. Может быть, потому, что в спектакле у драматурга есть только один достойный противник — Людовик. Король, уставший от тотального подобострастия, который не доверяет ни придворным, ни актерам. Все остальные исполнители напоминают ожившие схемы классических театральных амплуа. Мадлена Бежар (Татьяна Лебедева) — гранд-дама, Арманда Бежар (Мария Андреева) — типичная инженю, слуга Бутон — наперсник. Заядлые дуэлянты, кокетки и коварные монахи кажутся ожившими фигурками из театрального музея.
Юрий Соломин: «Я не только артист, исполнитель, но и художественный руководитель театра»
Мне кажется, что пьеса Булгакова «Кабала святош» сейчас очень современна. Я вкладываю в роль Мольера свои мысли, чувства, и естественно, что они не похожи на мысли и чувства других исполнителей этой роли. Меня волнует в ней тема ненужности талантливого человека.
После премьеры нашего спектакля многие поймут, что я не только артист, исполнитель, но и художественный руководитель театра, у которого есть свое, особое мнение. Может быть, кому-то захочется со мной поспорить.
Ольга Романцова
«Газета», №226 от 1 декабря 2009
В Малом театре впервые поставили пьесу Михаила Булгакова
«Кабала святош» стала первой пьесой Булгакова, поставленной в Государственном академическом Малом театре. В советское время ее интерпретировали как историю о взаимоотношениях художника и власти. Новейшая театральная история предложила целый ворох диаметрально противоположных трактовок. Малый театр, где постановку «Кабалы святош» назвали просто «Мольер», внес в нее свою лепту. Новый спектакль напоминает признание в любви к театральному искусству.
Закулисье театра «Пале-Рояль», в котором играла труппа Мольера, воссоздано на сцене с любовью и точностью. Художник Станислав Бенедиктов не упустил ни старинных тяжелых люстр, ни прозрачных развевающихся занавесок. Здесь все чуть преувеличенно, ярко и театрально. Уже в начале звучат бурные аплодисменты, переходящие в овацию.
Все постановки «Кабалы святош» последних лет звучали как внятное высказывание режиссера и актера, играющего роль Мольера. Олег Табаков в спектакле Адольфа Шапиро (МХАТ имени Чехова) играл прославленного и удачливого художника, ради своего театра готового в огонь и воду. Александр Ширвиндт в «Кабале святош» Юрия Еремина сыграл талантливого человека, которого со всех сторон окружают посредственности. Спектакль Театра сатиры рассказывал о смене театральных поколений. О том, что талантливый человек гораздо добрее бездарного и готов разглядеть талант другого.
В спектакле Виктора Драгунова любовь к театру напоминает биостимулятор. Мольер (Юрий Соломин) здесь — человек талантливый, но изработавшийся. Он безумно устал от жизни, но из последних сил выполняет свой долг, будто часовой, которого забыли сменить на посту. Чтобы сохранить театр, надо льстить королю Людовику (Борис Клюев). Мольер будет льстить и унижаться, хотя уже не видит смысла в привычном ритуале славословия. Он болен, стар и боится одиночества. А значит, готов простить подлость и взбалмошной Арманде Бежар, и предателю Муаррону.
Жизнь Мольера становится бесконечной цепочкой компромиссов, отказ от которых приводит героя к смерти. И только на театральной сцене в драматурге вспыхивают былые задор, отвага и остроумие. На сцене он ловко фехтует, бурно ревнует или признается в любви. Эта мнимая реальность лечит Мольера от всех болезней и внушает уверенность в себе. Хотя причина его несчастий неопределенна вплоть до финальной сцены. И тут Соломин, сняв кудрявый парик, пояснит: Мольер — талантливый человек, но судьба оказалась слишком жестокой к нему.
Мысль не нова. Но даже она из спектакля не вычитывается. Может быть, потому, что в спектакле у драматурга есть только один достойный противник — Людовик. Король, уставший от тотального подобострастия, который не доверяет ни придворным, ни актерам. Все остальные исполнители напоминают ожившие схемы классических театральных амплуа. Мадлена Бежар (Татьяна Лебедева) — гранд-дама, Арманда Бежар (Мария Андреева) — типичная инженю, слуга Бутон — наперсник. Заядлые дуэлянты, кокетки и коварные монахи кажутся ожившими фигурками из театрального музея.
Юрий Соломин: «Я не только артист, исполнитель, но и художественный руководитель театра»
Мне кажется, что пьеса Булгакова «Кабала святош» сейчас очень современна. Я вкладываю в роль Мольера свои мысли, чувства, и естественно, что они не похожи на мысли и чувства других исполнителей этой роли. Меня волнует в ней тема ненужности талантливого человека.
После премьеры нашего спектакля многие поймут, что я не только артист, исполнитель, но и художественный руководитель театра, у которого есть свое, особое мнение. Может быть, кому-то захочется со мной поспорить.
Ольга Романцова
«Газета», №226 от 1 декабря 2009
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ИСКУССТВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕЗАВИСИМЫМ»
После премьеры «Мольера» исполнитель заглавной роли Юрий СОЛОМИН ответил на вопросы журналистов.
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ИСКУССТВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕЗАВИСИМЫМ»
После премьеры «Мольера» исполнитель заглавной роли Юрий СОЛОМИН ответил на вопросы журналистов.
– Юрий Мефодьевич, как вам игралось Мольера?
– Не могу сказать, что это было легко. Хотя и не могу сказать, что это трудно. Мы все старались, хотя на премьере «стараться» не надо. Должно пройти время, прежде чем спектакль дозреет, в нем проявятся дополнительные коллизии…
– А есть ли параллели между жизнью Мольера и вашей?
– Это вам определять, а не мне. Да и трудно ответить на этот вопрос. Мольер бился, чтобы в театре была постоянная труппа. Он унижался ради этого. И умер на сцене. И конечно, лучше умереть на сцене, чем на больничной койке. В России были великие актеры, которые работали так, что умирали на сцене. Об этом тоже в пьесе говорится.
– Тема, связанная с отношением театра и власти, вам близка?
– Лично мы ставили эту пьесу как спектакль о театре и его перипетиях. Власть здесь играет второстепенную роль. Но все же театр и власть – вещи неразрывные. Все сотни лет, сколько существует театр, он всегда был зависим. Искусство не может быть независимым. Но при этом оно всегда должно оставаться сердечным, потому что как в зрительном зале, так и на сцене бьются сердца. И пока биение сердец происходит по обе стороны от рампы, театр не погибнет, какую бы страшную смерть ему ни предсказывали.
– В спектакле в главных ролях занята молодежь…
– Многие молодые артисты впервые играют столь крупные роли. Заняты даже ребята, которые только в этом году окончили театральные вузы. И это мне нравится. Ко всему, что касается творчества, не надо подходить как к фабрике или производству. Молодой артист может сыграть роль значительно лучше своего великовозрастного коллеги, потому что к творчеству нельзя применять никакие законы, здесь все индивидуально. И спектакль тоже об этом.
– Премьера всегда связана с волнением. Вы остались довольны реакцией публики?
– В общем, да. Ведь на премьере было процентов тридцать приглашенных – это друзья театра. А остальные пришли специально посмотреть, как мы поставили Булгакова. Это ценный зритель, который ходит на все премьеры и рассказывает потом своим детям. Специально для них мы придумали акцию, что если родители идут в театр с ребенком, то ребенку дается бесплатный билет, чтобы и он полюбил Малый театр.
Виктор Борзенко
«Новые известия», 25 ноября 2009 года
После премьеры «Мольера» исполнитель заглавной роли Юрий СОЛОМИН ответил на вопросы журналистов.
– Юрий Мефодьевич, как вам игралось Мольера?
– Не могу сказать, что это было легко. Хотя и не могу сказать, что это трудно. Мы все старались, хотя на премьере «стараться» не надо. Должно пройти время, прежде чем спектакль дозреет, в нем проявятся дополнительные коллизии…
– А есть ли параллели между жизнью Мольера и вашей?
– Это вам определять, а не мне. Да и трудно ответить на этот вопрос. Мольер бился, чтобы в театре была постоянная труппа. Он унижался ради этого. И умер на сцене. И конечно, лучше умереть на сцене, чем на больничной койке. В России были великие актеры, которые работали так, что умирали на сцене. Об этом тоже в пьесе говорится.
– Тема, связанная с отношением театра и власти, вам близка?
– Лично мы ставили эту пьесу как спектакль о театре и его перипетиях. Власть здесь играет второстепенную роль. Но все же театр и власть – вещи неразрывные. Все сотни лет, сколько существует театр, он всегда был зависим. Искусство не может быть независимым. Но при этом оно всегда должно оставаться сердечным, потому что как в зрительном зале, так и на сцене бьются сердца. И пока биение сердец происходит по обе стороны от рампы, театр не погибнет, какую бы страшную смерть ему ни предсказывали.
– В спектакле в главных ролях занята молодежь…
– Многие молодые артисты впервые играют столь крупные роли. Заняты даже ребята, которые только в этом году окончили театральные вузы. И это мне нравится. Ко всему, что касается творчества, не надо подходить как к фабрике или производству. Молодой артист может сыграть роль значительно лучше своего великовозрастного коллеги, потому что к творчеству нельзя применять никакие законы, здесь все индивидуально. И спектакль тоже об этом.
– Премьера всегда связана с волнением. Вы остались довольны реакцией публики?
– В общем, да. Ведь на премьере было процентов тридцать приглашенных – это друзья театра. А остальные пришли специально посмотреть, как мы поставили Булгакова. Это ценный зритель, который ходит на все премьеры и рассказывает потом своим детям. Специально для них мы придумали акцию, что если родители идут в театр с ребенком, то ребенку дается бесплатный билет, чтобы и он полюбил Малый театр.
Виктор Борзенко
«Новые известия», 25 ноября 2009 года
Подробнее
ОПАСНЫЕ ОБЪЯТИЯ С ВЛАСТЬЮ
Юрий Соломин сыграл новую роль после долгого перерыва
ОПАСНЫЕ ОБЪЯТИЯ С ВЛАСТЬЮ
Юрий Соломин сыграл новую роль после долгого перерыва
Малый театр заполнил давний пробел в собственной истории: спектаклем «Мольер» («Кабала святош») начались постановки пьес Михаила Булгакова на этой сцене. Интриги добавляет тот факт, что роль Мольера в спектакле Владимира Драгунова сыграл худрук театра Юрий Соломин, уже шесть лет не появлявшийся на родной сцене в новых постановках. «Мольера» в исполнении труппы Малого можно охарактеризовать как рафинированный спектакль о взаимоотношениях художника и власти.
На произведениях Булгакова в Малом театре всегда стоял штамп: «Не наш драматург». И причина вовсе не в содержании пьес Михаила Афанасьевича, а в том, что долгие годы он считался исключительно мхатовским автором, где с успехом шли его «Дни Турбиных», «Пушкинские дни». И если Островский ряд своих произведений написал специально для Малого театра, то Булгаков писал «Кабалу святош» для МХАТа. Правда, у той, первой постановки «Кабалы» была сложная история. Главрепертком запретил мхатовцам репетировать пьесу о великом французском комедиографе Мольере. «На что намекает Булгаков?» – возмущались в верхах, читая о человеке, вынужденном подстраиваться под власть. В январе 1930 года Булгаков напишет в письме к брату: «Лучшими специалистами в Москве пьеса признана самой сильной из моих пяти пьес. Но все данные за то, что ее не пустят на сцену. Мучения с нею продолжаются уже полтора месяца, несмотря на то, что это Мольер, XVII век, несмотря на то, что современность в ней я никак не затронул». Премьера прошла триумфально, но разгромная рецензия в газете «Правда» заставила МХАТ снять спектакль из репертуара.
Несмотря на столь обескураживающее начало, за 80 лет существования пьеса успела выйти и на московскую сцену, шла в провинции и за рубежом. Однако в Малом театре ее сыграли, словно не было никакой предыстории. Булгаков зазвучал так же остро и современно, как всю жизнь здесь звучали произведения Островского и Шиллера, Пушкина и Горького. По сюжету Мольер, автор пьес и владелец собственной труппы, вынужден считаться со вкусом короля. Радуется, когда король одаривает труппу своим покровительством. Но одно легкомысленное увлечение (Мольер влюбляется в девушку, не зная, что это его собственная дочь) приносит одну беду за другой. Театральная изнанка предстает во всей полноте: сплетни, гнев короля, интриги Церкви, двуличие артистов…
Как свойственно режиссуре Малого театра, в спектакле строго расставлены акценты. Открывается занавес под звук то ли отдаленной музыки, то ли звона в ушах, какой бывает при повышенном давлении. На авансцене – уставший Мольер, он только что вернулся за кулисы после спектакля. Но реплика «Король аплодирует!» разрывает зловещую тишину. Со сцены бегут артисты, чтобы сообщить Мольеру эту радостную новость. Мы видим, как измученный Мольер тяжело поднимается и, гордо выпрямив спину, летит на поклоны королю.
Сценограф Станислав Бенедиктов важную роль в спектакле отдал занавесу. Точнее, занавесов здесь несколько: в трагические моменты они вздымают над сценой, как черные паруса, отделяют подмостки и гримерку Мольера. За занавесами шепчутся сплетники, прячутся любовники, роскошные золотистые занавески украшают покои короля… Кстати, короля актер Борис Клюев сыграл как великого гуманиста (не зря Людовика прозвали «королем-солнцем»). Клюев играет Людовика как хладнокровного, но справедливого правителя, не позволяя себе пафоса и громких фраз. От него веет чиновничьим холодом даже в те минуты, когда он молчит или принимает пищу. Лишив Мольера своего покровительства, Людовик – Клюев разрешает ему переждать сердечный приступ во дворце, а сам с достоинством уходит в покои. Другие роли в спектакле были доверены молодым артистам, многие из которых в этом году окончили театральные вузы, в чем тоже Малый театр сделал весьма решительный шаг: в прежние времена молодежи здесь далеко не сразу давали крупные роли.
Виктор Борзенко
«Новые Известия», 25 ноября 2009 года
Юрий Соломин сыграл новую роль после долгого перерыва
Малый театр заполнил давний пробел в собственной истории: спектаклем «Мольер» («Кабала святош») начались постановки пьес Михаила Булгакова на этой сцене. Интриги добавляет тот факт, что роль Мольера в спектакле Владимира Драгунова сыграл худрук театра Юрий Соломин, уже шесть лет не появлявшийся на родной сцене в новых постановках. «Мольера» в исполнении труппы Малого можно охарактеризовать как рафинированный спектакль о взаимоотношениях художника и власти.
На произведениях Булгакова в Малом театре всегда стоял штамп: «Не наш драматург». И причина вовсе не в содержании пьес Михаила Афанасьевича, а в том, что долгие годы он считался исключительно мхатовским автором, где с успехом шли его «Дни Турбиных», «Пушкинские дни». И если Островский ряд своих произведений написал специально для Малого театра, то Булгаков писал «Кабалу святош» для МХАТа. Правда, у той, первой постановки «Кабалы» была сложная история. Главрепертком запретил мхатовцам репетировать пьесу о великом французском комедиографе Мольере. «На что намекает Булгаков?» – возмущались в верхах, читая о человеке, вынужденном подстраиваться под власть. В январе 1930 года Булгаков напишет в письме к брату: «Лучшими специалистами в Москве пьеса признана самой сильной из моих пяти пьес. Но все данные за то, что ее не пустят на сцену. Мучения с нею продолжаются уже полтора месяца, несмотря на то, что это Мольер, XVII век, несмотря на то, что современность в ней я никак не затронул». Премьера прошла триумфально, но разгромная рецензия в газете «Правда» заставила МХАТ снять спектакль из репертуара.
Несмотря на столь обескураживающее начало, за 80 лет существования пьеса успела выйти и на московскую сцену, шла в провинции и за рубежом. Однако в Малом театре ее сыграли, словно не было никакой предыстории. Булгаков зазвучал так же остро и современно, как всю жизнь здесь звучали произведения Островского и Шиллера, Пушкина и Горького. По сюжету Мольер, автор пьес и владелец собственной труппы, вынужден считаться со вкусом короля. Радуется, когда король одаривает труппу своим покровительством. Но одно легкомысленное увлечение (Мольер влюбляется в девушку, не зная, что это его собственная дочь) приносит одну беду за другой. Театральная изнанка предстает во всей полноте: сплетни, гнев короля, интриги Церкви, двуличие артистов…
Как свойственно режиссуре Малого театра, в спектакле строго расставлены акценты. Открывается занавес под звук то ли отдаленной музыки, то ли звона в ушах, какой бывает при повышенном давлении. На авансцене – уставший Мольер, он только что вернулся за кулисы после спектакля. Но реплика «Король аплодирует!» разрывает зловещую тишину. Со сцены бегут артисты, чтобы сообщить Мольеру эту радостную новость. Мы видим, как измученный Мольер тяжело поднимается и, гордо выпрямив спину, летит на поклоны королю.
Сценограф Станислав Бенедиктов важную роль в спектакле отдал занавесу. Точнее, занавесов здесь несколько: в трагические моменты они вздымают над сценой, как черные паруса, отделяют подмостки и гримерку Мольера. За занавесами шепчутся сплетники, прячутся любовники, роскошные золотистые занавески украшают покои короля… Кстати, короля актер Борис Клюев сыграл как великого гуманиста (не зря Людовика прозвали «королем-солнцем»). Клюев играет Людовика как хладнокровного, но справедливого правителя, не позволяя себе пафоса и громких фраз. От него веет чиновничьим холодом даже в те минуты, когда он молчит или принимает пищу. Лишив Мольера своего покровительства, Людовик – Клюев разрешает ему переждать сердечный приступ во дворце, а сам с достоинством уходит в покои. Другие роли в спектакле были доверены молодым артистам, многие из которых в этом году окончили театральные вузы, в чем тоже Малый театр сделал весьма решительный шаг: в прежние времена молодежи здесь далеко не сразу давали крупные роли.
Виктор Борзенко
«Новые Известия», 25 ноября 2009 года
27.11.2009
Подробнее
КАБАЛА ПРЕОБРАЖЕНИЯ
В Малом театре впервые за всю его историю поставлена пьеса Михаила Булгакова «Мольер», или «Кабала святош», где в главной роли выступил художественный руководитель театра Юрий Соломин.
КАБАЛА ПРЕОБРАЖЕНИЯ
В Малом театре впервые за всю его историю поставлена пьеса Михаила Булгакова «Мольер», или «Кабала святош», где в главной роли выступил художественный руководитель театра Юрий Соломин.
В отличие от романа «Мастер и Маргарита», телевизионная версия которого транслируется сейчас по телеканалу «Россия», а мистика является главной составляющей происходящего, здесь ее нет. Как нет и других модных «завлекалочек» типа отравлений или убийств из-за наследства, зато есть великий Мольер, погребенный после смерти за оградой кладбища, как самоубийца. И все потому, что играл свои пьесы в Пале-Рояль и пошел против церкви, представив в «Тартюфе» священника, как оборотня.
Тем не менее с «Кабалой святош» у ее автора, начиная с 1929 года, тоже происходили необъяснимые явления. К постановке пьесу разрешают только в 1931 году, а в 1932-м Большой драматический театр в Ленинграде расторгает с Булгаковым договор. Далее — во МХАТе она репетируется несколько лет, и после громкой премьеры в феврале 1936 года через месяц спектакль снимают с репертуара. В чем же дело? Ведь в советской России всякая критика в адрес священнослужителей приветствовалась, не говоря о том, что весь пафос «Кабалы святош» направлен против лицемерных инквизиторов, собиравших компромат на сочинителя «Тартюфа» и в конце концов угробивших его. И помог им в этом не кто иной, как Людовик Великий. Конечно, Сталин, будучи главным куратором МХАТа, не называл себя, как Людовик, «королем-солнца», но он не мог допустить, чтобы какой-то писака возводил хулу на вождя всех народов.
К этой исторической справке я обратилась не случайно, так как сегодня ни государство, ни тем более церковь не давят на Мельпомену и цензура упразднена. Не случайно перед началом представления я сомневалась: не слишком ли поздно Малый театр обратился к столь злободневной пьесе при тоталитарном режиме, когда тема художник и власть была самой актуальной. К счастью, в процессе спектакля мои несвоевременные мысли были разбиты в пух и прах режиссером Владимиром Драгуновым, а также художником Станиславом Бенедиктовым, который исхитрился в рамках будуарного стиля с бесконечно опускающимися и поднимающимися занавесами, сконструировать плаху-помост со ступенями, ведущими вниз из мира света в мрак лжи и притворства.
Я не знаю, о чем думал Юрий Соломин, работая над ролью Мольера, но в итоге он сыграл гордого и талантливого художника, вынужденного пресмыкаться перед властью предержащей ради сохранения своего детища. По-моему, в эту роль вместилась вся творческая биография замечательного артиста и режиссера, иногда идущего против себя, дабы не навредить родному коллективу. Ведь отсутствие партийной цензуры не слишком облегчило существование Малого театра, поскольку объявилась другая цензура — власть денег и рынка, зажав в такие тиски, что низкой «испанский сапог» святой инквизиции не может сравниться с этим.
Начинается спектакль обескураживающе просто: посреди сверкающего великолепия сидит на полу усталый Мольер. Ему предстоит играть, причем блистательно, так как в зале сидит король, а сил уже нет. Но звучит третий звонок, собравшиеся актеры смотрят выжидательно: какие будут указания? Да все те же — публика должна животики надорвать, поэтому прочь хандру, прочь горькие размышления, звон монет в финале спектакля поднимет всем настроение. И так каждый день, а тут еще надо сочинять пьесы, поскольку меценат-король ждет новых комедий и его желание — закон. Эту роль великолепно исполнил вальяжный и сановитый Борис Клюев. Истинный дипломат и хитрец, с ухмылкой бросающий кость своему придворному драматургу. Захочет — приголубит, пригласит разделить трапезу, а не захочет — втопчет в грязь, когда «святые» отцы предъявят неоспоримые доказательства, будто Мольер женат на дочери, ведь на «солнце» Франции не должно быть темных пятен. О, как это все знакомо нашим деятелям театра, и тем, кто ползает на брюхе, и тем, кто сохраняет нейтралитет с властью.
В этом спектакле перед Юрием Соломиным стояла еще одна сложная задача: как сыграть любовь немолодого Мольера к юной девушке, чтобы это было не карикатурно, а по-настоящему задевало тонкие струны души. Что касается правдоподобия чувств, то и тут равных Соломину трудно найти. Фактически он изображает непредсказуемую страсть, с которой не в силах справиться убеленный сединами мужчина. Именно поэтому Мольер не хочет верить в измены ветреной Арманды (Мария Андреева) и готов простить ей все, только бы иллюзия молодости продолжилась бесконечно. Но тут Булгаков готовит Мольеру новые испытания -пережить инцест, разлуку с верной Мадлен, поразительно тонко сыгранной Татьяной Лебедевой и сохранившей тайну рождения их дочери, предательство лучшего ученика Муаррона в исполнении подающего большие надежды Алексея Фаддеева.
Создается такое ощущение, что из Мольера выпили все соки, ему нечем дышать, руки и ноги не слушаются, все — пора опускать занавес. Да нет, рано еще, роковой час наступит позже, во время спектакля. Судьба подарит гениальному драматургу последний кусочек счастья, о котором мечтают все актеры: он простится с жизнью на сцене. И все-таки после окончания спектакля не возникает похоронного настроения, ибо по своей внутренней сути он необыкновенно светлый и даже ироничный. Да, да, ершистый и ироничный, так как артисты изображают в том числе и себя, готовых простить партнеру любую гадость, кроме плохой игры.
Любовь Лебедина
«Трибуна», 26 ноября 2009 года
В Малом театре впервые за всю его историю поставлена пьеса Михаила Булгакова «Мольер», или «Кабала святош», где в главной роли выступил художественный руководитель театра Юрий Соломин.
В отличие от романа «Мастер и Маргарита», телевизионная версия которого транслируется сейчас по телеканалу «Россия», а мистика является главной составляющей происходящего, здесь ее нет. Как нет и других модных «завлекалочек» типа отравлений или убийств из-за наследства, зато есть великий Мольер, погребенный после смерти за оградой кладбища, как самоубийца. И все потому, что играл свои пьесы в Пале-Рояль и пошел против церкви, представив в «Тартюфе» священника, как оборотня.
Тем не менее с «Кабалой святош» у ее автора, начиная с 1929 года, тоже происходили необъяснимые явления. К постановке пьесу разрешают только в 1931 году, а в 1932-м Большой драматический театр в Ленинграде расторгает с Булгаковым договор. Далее — во МХАТе она репетируется несколько лет, и после громкой премьеры в феврале 1936 года через месяц спектакль снимают с репертуара. В чем же дело? Ведь в советской России всякая критика в адрес священнослужителей приветствовалась, не говоря о том, что весь пафос «Кабалы святош» направлен против лицемерных инквизиторов, собиравших компромат на сочинителя «Тартюфа» и в конце концов угробивших его. И помог им в этом не кто иной, как Людовик Великий. Конечно, Сталин, будучи главным куратором МХАТа, не называл себя, как Людовик, «королем-солнца», но он не мог допустить, чтобы какой-то писака возводил хулу на вождя всех народов.
К этой исторической справке я обратилась не случайно, так как сегодня ни государство, ни тем более церковь не давят на Мельпомену и цензура упразднена. Не случайно перед началом представления я сомневалась: не слишком ли поздно Малый театр обратился к столь злободневной пьесе при тоталитарном режиме, когда тема художник и власть была самой актуальной. К счастью, в процессе спектакля мои несвоевременные мысли были разбиты в пух и прах режиссером Владимиром Драгуновым, а также художником Станиславом Бенедиктовым, который исхитрился в рамках будуарного стиля с бесконечно опускающимися и поднимающимися занавесами, сконструировать плаху-помост со ступенями, ведущими вниз из мира света в мрак лжи и притворства.
Я не знаю, о чем думал Юрий Соломин, работая над ролью Мольера, но в итоге он сыграл гордого и талантливого художника, вынужденного пресмыкаться перед властью предержащей ради сохранения своего детища. По-моему, в эту роль вместилась вся творческая биография замечательного артиста и режиссера, иногда идущего против себя, дабы не навредить родному коллективу. Ведь отсутствие партийной цензуры не слишком облегчило существование Малого театра, поскольку объявилась другая цензура — власть денег и рынка, зажав в такие тиски, что низкой «испанский сапог» святой инквизиции не может сравниться с этим.
Начинается спектакль обескураживающе просто: посреди сверкающего великолепия сидит на полу усталый Мольер. Ему предстоит играть, причем блистательно, так как в зале сидит король, а сил уже нет. Но звучит третий звонок, собравшиеся актеры смотрят выжидательно: какие будут указания? Да все те же — публика должна животики надорвать, поэтому прочь хандру, прочь горькие размышления, звон монет в финале спектакля поднимет всем настроение. И так каждый день, а тут еще надо сочинять пьесы, поскольку меценат-король ждет новых комедий и его желание — закон. Эту роль великолепно исполнил вальяжный и сановитый Борис Клюев. Истинный дипломат и хитрец, с ухмылкой бросающий кость своему придворному драматургу. Захочет — приголубит, пригласит разделить трапезу, а не захочет — втопчет в грязь, когда «святые» отцы предъявят неоспоримые доказательства, будто Мольер женат на дочери, ведь на «солнце» Франции не должно быть темных пятен. О, как это все знакомо нашим деятелям театра, и тем, кто ползает на брюхе, и тем, кто сохраняет нейтралитет с властью.
В этом спектакле перед Юрием Соломиным стояла еще одна сложная задача: как сыграть любовь немолодого Мольера к юной девушке, чтобы это было не карикатурно, а по-настоящему задевало тонкие струны души. Что касается правдоподобия чувств, то и тут равных Соломину трудно найти. Фактически он изображает непредсказуемую страсть, с которой не в силах справиться убеленный сединами мужчина. Именно поэтому Мольер не хочет верить в измены ветреной Арманды (Мария Андреева) и готов простить ей все, только бы иллюзия молодости продолжилась бесконечно. Но тут Булгаков готовит Мольеру новые испытания -пережить инцест, разлуку с верной Мадлен, поразительно тонко сыгранной Татьяной Лебедевой и сохранившей тайну рождения их дочери, предательство лучшего ученика Муаррона в исполнении подающего большие надежды Алексея Фаддеева.
Создается такое ощущение, что из Мольера выпили все соки, ему нечем дышать, руки и ноги не слушаются, все — пора опускать занавес. Да нет, рано еще, роковой час наступит позже, во время спектакля. Судьба подарит гениальному драматургу последний кусочек счастья, о котором мечтают все актеры: он простится с жизнью на сцене. И все-таки после окончания спектакля не возникает похоронного настроения, ибо по своей внутренней сути он необыкновенно светлый и даже ироничный. Да, да, ершистый и ироничный, так как артисты изображают в том числе и себя, готовых простить партнеру любую гадость, кроме плохой игры.
Любовь Лебедина
«Трибуна», 26 ноября 2009 года
19.02.2010
СОННЫЙ УЖАС НАПОЛНЯЕТ РУССКИЙ ПРОСТОР
Гастроли Малого театра открыли классические археологические пласты Антона Чехова
19.02.2010
СЫГРАТЬ НЕ ЖИЗНЬ, НО ПРИГОВОР
В Малом театре «Мольер» надломил один из самых живучих стереотипов отечественного театра
04.02.2010
МАЛЫЙ ТЕАТР В ХЕЛЬСИНКИ! СВЕРШИЛОСЬ!
На этой неделе в Хельсинки настоящий театральный бум!
Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»
Интервью с Юрием Соломиным и Ириной Муравьевой – слушать на радио «Спутник»
29.01.2010
«МОЛЬЕР»
Малый театр поставил М.Булгакова. Впервые обратившись к драматургии романтичнейшего Мастера, выбрал полную мистических тайн и символических обобщений «Кабалу святош», казалось бы, не вписывающуюся в привычный репертуар Дома Островского.
28.01.2010
ТЕАТР ЭПОХИ МОЛЬЕРА
2010 год объявлен Годом Франции в России. Поэтому премьера спектакля о великом французском драматурге «Мольер», представленная Государственным академическим Малым театром, оказалась как нельзя кстати.
12.01.2010
НЕОБХОДИМЫЙ БУЛГАКОВ ЮРИЯ СОЛОМИНА
Юрий Соломин вышел на сцену в новой роли — сыграл Мольера в пьесе «Кабала святош». «Ваш досуг» расспросил худрука Малого театра, отчего имя Михаила Булгакова только сейчас появилось на афише старейшего театра страны.
12.01.2010
ЮРИЙ СОЛОМИН СЫГРАЛ БУЛГАКОВСКОГО МОЛЬЕРА
Малый театр впервые обратился к наследию одного из самых ярких писателей двадцатого века – Михаила Булгакова.
16.12.2009
В МАЛОМ ТЕАТРЕ ЗАГАСИЛИ ЮБИЛЕЙНУЮ ПОЧТОВУЮ МАРКУ
В честь 200-летия Высшего театрального училища имени Щепкина выпущена памятная марка. Торжественная церемония гашения юбилейной марки состоялась 15 декабря в Щепкинском фойе Малого театра. Марка выпущена тиражом 200 тысяч экземпляров.
В торжественной церемонии гашения марки приняли участие художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин, ректор Щепкинского училища Борис Любимов, автор дизайна марки Александр Московец и и.о. генерального директора Малого театра Геннадий Аничкин.
В торжественной церемонии гашения марки приняли участие художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин, ректор Щепкинского училища Борис Любимов, автор дизайна марки Александр Московец и и.о. генерального директора Малого театра Геннадий Аничкин.
13.12.2009
РЕЖИССЕРЫ ИГРАЮТ МОЛЬЕРОВ
Заглавного героя в премьерном «Мольере» Малого играет Юрий Соломин. «Ваш досуг» решил выяснить, почему за эту роль так часто берутся худруки театров.
12.12.2009
МОЛЬЕРЫ В КАБАЛЕ
Ольга Галахова, театральный критик, главный редактор газеты «Дом актера», специально для РИА Новости.
07.12.2009
НАРОДНЫЙ АРТИСТ ЮРИЙ СОЛОМИН ВСТРЕТИЛСЯ С ОФИЦЕРАМИ ВНУТРЕННИХ ВОЙСК МВД РОССИИ
В рамках круглого стола по вопросам состояния воинской дисциплины и правопорядка, государственно-патриотического воспитания военнослужащих и повышения эффективности военно-социальной работы в Главном командовании внутренних войск состоялась встреча художественного руководителя Государственного академического Малого театра народного артиста СССР Юрия Соломина с военнослужащими внутренних войск МВД России.
07.12.2009
ВПЕРВЫЕ НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА В МОСКВЕ ПОЯВИЛСЯ СПЕКТАКЛЬ ПО ПЬЕСЕ М. БУЛГАКОВА
И в театре сегодня экспериментируют. Малый академический называют оплотом театрального консерватизма и домом Александра Островского. Но неожиданно для всех сюда пожаловал Михаил Булгаков. А за собой привел «Мольера». Так переименовал драматург (по требованию цензуры) пьесу «Кабала святош». О жизни по пьесе или пьесе о жизни – Мария Критская.
02.12.2009
«ПРОШУ НЕ ПЯЛИТЬ СО СЦЕНЫ ГЛАЗА НА КОРОЛЯ»
На афише старейшего театра страны впервые появилась фамилия Булгакова. Спектакль «Мольер (Кабала святош)» поставлен спустя восемьдесят лет со дня написания пьесы...
01.12.2009
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ИСКУССТВО НЕ МОЖЕТ БЫТЬ НЕЗАВИСИМЫМ»
После премьеры «Мольера» исполнитель заглавной роли Юрий СОЛОМИН ответил на вопросы журналистов.
27.11.2009
КАБАЛА ПРЕОБРАЖЕНИЯ
В Малом театре впервые за всю его историю поставлена пьеса Михаила Булгакова «Мольер», или «Кабала святош», где в главной роли выступил художественный руководитель театра Юрий Соломин.
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка