Уважаемые зрители!

Объявляются дополнительный спектакль:

18 октября, Основная сцена – пойдет спектакль «Пиковая дама» А.С.Пушкина. Начало в 19:00.

Билеты в продаже!

Труппа Малого театра сегодня собралась в историческом здании. Встреча после летних каникул для актеров ‒ всегда домашний праздник. С открытием нового 263-го сезона коллег поздравил художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин.

«Я смотрю, в зале ‒ почти аншлаг. И мне радостно. Больше чем, когда на какой-то спектакль приходит примерно такое количество зрителей. Это очень приятно, потому что это наш дом», ‒ подчеркнул художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий Соломин.

Первый спектакль покажут 2 сентября, по традиции это будет «Горе от ума» Сергея Женовача с Юрием Соломиным в роли Фамусова. Останутся на сцене премьеры прошлого сезона ‒ пушкинская «Метель», «Тартюф» Мольера и «Смута» по книге Владимира Мединского.

В сентябре начнутся репетиции. Юрий Соломин будет работать над спектаклем «Дальше тишина» по пьесе американки Вины Дельмар, Владимир Бейлис поставит драму Герхарта Гауптмана «Перед заходом солнца». Также в афише появятся комедия Александра Островского «Красавец мужчина», режиссером станет Василий Федоров, и драма Святослава Рыбаса «Царь. Государственный переворот» в постановке Елены Олениной.

В декабре прошлого года на сцене Малого театра на Большой Ордынке состоялась премьера спектакля «Женитьба» в постановке Юрия Мефодьевича Соломина. Художник — Александр Глазунов. Александр Кириллович в Малом театре с 1969 года, и за это время создал декорации и костюмы к целому ряду постановок. Сценография к спектаклям «Три сестры», «Ревизор», «Власть тьмы», «Бесприданница», «Молодость Людовика XIV», «Не всё коту масленица»— вот неполный список его профессиональных достижений. В 2017 году Александр Глазунов отметил двойной юбилей— личный и 50-летие творческой жизни. О своём становлении, нюансах работы, любимых спектаклях Александр Кириллович рассказывает сам.

Как работать с режиссёром
Я прочёл пьесу— пора выслушать режиссёра, чтобы с самого начала понять композиционную структуру спектакля. К примеру, если в пьесе пять актов, в каком месте будет антракт— это нужно для понимания того, насколько мобильной следует делать декорацию. Затем я предлагаю режиссёру своё видение; он может сказать, что нужно добавить, или, наоборот, что лишнее. Взаимодействие происходит по-разному. Некоторые режиссёры вникают во все этапы. Борис Иванович Равенских и Леонид Викторович Варпаховский могли часами сидеть у макета с какими-то своими записями. Не знаю, что они там просматривали— видели, наверно, как это будет смотреться на сцене. В общении с режиссёром нужно быть дипломатом. Ругаться можно, но зачем?! Надо уметь убедить человека. Единого метода взаимодействия художника и режиссёра нет. Есть личный опыт, который описывают, например, в своих работах Александр Яковлевич Таиров, Константин Сергеевич Станиславский. Да, бывают пристрастия, симпатия режиссёра к определённому художнику, но такое совпадение взглядов, уникальное сотворчество, как у Давида Боровского и Юрия Любимова, пожалуй, встретишь нечасто.

Дорого не значит хорошо
Я не гонюсь за дороговизной. Всё должно выглядеть убедительно, и создать этот эффект можно очень простыми способами. Дорогая антикварная вещь часто проигрывает на сцене. У нас в Малом театре есть старые запасы— «намоленные» вещи. Например, мебель, которую мы перебиваем: зачем покупать новый стул или стол, если он может подойти именно к этой пьесе? В своё время в Доме актёра проходила выставка художественнопостановочных цехов театров «От эскиза до спектакля», где можно было увидеть и макеты, и какие-то предметы из спектаклей. Один известный режиссёр, увидев реквизит «Трёх сестёр», сказал: «У Малого театра есть деньги— могут себе позволить купить антиквариат». Когда ему ответили, что это бутафория и всё сделано в мастерских театра, он удивился.

Детали очень важны
Меня как художника часто волнуют некоторые, на первый взгляд незначительные, вещи. Порой я листики деревьев расправляю на сцене. Из зала этого, возможно, не будет видно, но с другой стороны, зритель же замечает серьги, пуговицы— значит, и такая мелочь будет видна. Что такое декорация? Это свет и тень. Если на сцене не возникнет игры света и тени, то не будет жизни. В своё время великая актриса Марлен Дитрих говорила: «Всегда надо слушать режиссёра и иметь хорошего осветителя». Иногда режиссёр просит условности, но постепенно добавляет то одних, то других деталей. Скажем, ему нужен в спектакле накрытый стол. Тут же появляется и первое, и второе, ещё и руки могут артисты испачкать, а значит, им понадобится место, где их можно вымыть— так условность превращается в воссоздание быта, и становится очень важным соблюсти баланс. В США часто прибегают к гиперреалистическим декорациям. У меня есть книга с фотографиями нескольких бродвейских постановок: там— вплоть до того, что зубные щётки стоят на раковине и течёт вода из крана. Кстати, в 1989 году к нам приезжал режиссёр из бродвейского театра «Круг в квадрате» (Circle in The Square Theatre) Теодор Манн, который поставил красивый спектакль «Ночь игуаны» по Теннесси Уильямсу. Вот у него как раз тоже должна была вода из крана идти и стоять эти самые щётки.

Что такое театральный макет
Я преподаю макет в Московском академическом художественном училище. Как нужно делать макет, нигде не написано. Есть одна-две брошюры 50-х годов. Да, нужно делать в масштабе, но правил, из чего его делать, нет. Стул можно сделать из металла, из картона, из чего угодно. Макет— это материализованный эскиз. Бумага может выдержать всё— пространственный макет показывает, какая глубина, высота декораций. Можно, конечно, ошибиться и в макете, но тот масштаб, в котором мы работаем (1:20)—самый достоверный. Из-за нехватки времени порой вместо макета принимают так называемую прирезку в масштабе— макет, выполненный в одном цвете из одного материала. Например, из картона— без особой детализации. Это значит, что остальные нюансы сценографии спектакля тебе доверяют додумать, доделать самому. Так я «Чайку» сдавал, «Дядюшкин сон», потому что было очень мало времени на изготовление.

Костюмы
Всегда присутствую на примерках и при выборе тканей, даже если художник по костюмам в этом спектакле не я. Как-то раз упустил этот момент, а потом жалел. Случалось, что у меня самого было много времени, и тогда костюмы я делал сам. Если нет, то работаю с людьми, которым доверяю, и ни разу никто меня не подводил. Сегодня главная проблема в качестве ткани— она в основном синтетическая. В своих спектаклях я чаще стараюсь использовать натуральные ткани, иначе артисты могут просто «задыхаться». У меня есть каталог советских времён, 30-х годов— вот такие бы мне сейчас ткани, и ничего больше не надо!

Реквизит
Как говорил Энар Стенберг (главный художник Малого театра в 1997–2002 гг. — И.Д.), если пьесу знаешь, её не обязательно читать— фантазия больше будет работать. Конечно, я читаю пьесу, чтобы понять, какой нужен реквизит. Но сам реквизит определяю, когда уже идут репетиции. Допустим, в пьесе прописан набор предметов, но режиссёру и артистам не все из них нужны, поэтому, только когда смотришь в контексте постановки, понимаешь, что дать кому-то в руки, а в чём нет необходимости...

О студентах
Художник по костюмам Татьяна Титова, с которой мы вместе делали несколько спектаклей, говорила: «Когда гениальности собственной не хватает, надо залезать в книжку». Тогда не было ещё Интернета… Мне не нравится, когда мои студенты используют компьютерные программы вместо своей собственной фантазии. Если я вижу в их работах какую-то компьютерную завитушку, я объясняю им, что это уже отработанный материал— кто-то придумал и вложил в программу. Если уж учиться чемуто, то только у настоящих мастеров. Потом некоторые студенты с благодарностью мне говорят: «Александр Кириллович, вы научили нас видеть!» Это и есть для меня лучшая похвала.

О «Чайке»
На «Чайку» было не так много времени. Мне повезло— я наткнулся на картину неизвестного художника: люди пили чай на открытой террасе, а луна отражалась в воде. Тогда я и предложил не делать ещё одну комнату, где пьёт чай Тригорин, а устроить это чаепитие на природе, где рядом в крикет играют. «Почему нет?— сказал Соломин.— Тригорин встал позднее всех, и для него накрыли отдельный завтрак в беседке». Нам не хотелось заранее показывать гостиную, в которой на самом деле происходило чаепитие, потому что во втором акте она превращалась в кабинет Треплева. И всё совпало: когда шёл круг, то получалось, что в одном акте мы видели гостиную, в другом—кабинет. Это придало лёгкость декорации, появились живые картины. Зритель видел, что трансформация произошла. Терраса служила для театра Кости. Мальчик ведь был домашний. Почему он должен был театр этот строить?! Он сделал его на своей террасе. Помню по детству, в большой квартире наших родственников устраивались шарады, когда показывали картину, а ты должен был угадать, что это такое. В арке вешалась простыня, которая служила занавесом— и возникал театр. «Чайка» в итоге получилась спектаклем красивым, нежным!

О «Женитьбе»
В спектакле открытая перестановка. Я не скрываю перемену декораций: они трансформируются, и мы попадаем в другое место. Ещё раз убедился, что нельзя изменять себе ни в чём. На техническом совете я не настоял на задуманной мной изначально форме трансформации декораций, а когда выпустили спектакль, Юрий Мефодьевич и попрекнул меня: «Почему декорация в финале поднимается, а не уезжает?» В итоге пришлось исправлять. Надо уметь отстаивать свою позицию. В «Женитьбе» мне хотелось соединить живописные, рукотворные предметы с печатными вещами— фантазийный театр с настоящим. Задник с изображением Петербурга в финале спектакля написан Верой Вистинецкой (начальник живописно-декораци- онного цеха Малого театра—И.Д.) совместно с молодыми художниками театра. Двери в спектакле без филёнок, гладкие, нарисованные под объём. А вот костюмы главных героев (художник— Алексей Трефилов)— Подколёсина и Агафьи Тихоновны— наоборот, вполне натуральные, без использования трафаретов. У Юрия Мефодьевича сразу появилась идея о том, что герои ходят по залу, поэтому их костюмы достоверные— без особой театральности.

О реконструкции Малого театра
Поначалу художественно-постановочную часть привлекали даже к проверке чертежей и планов. Потом мне было поручено заниматься исключительно тканями и подбором цветовой гаммы для занавеса, ламбрекенов, штор. Я горжусь тем, что удалось достигнуть единого стиля в оформлении зала. Мы же подбирали нейтральный занавес для Щепкинского фойе, который отделяет его от зрительской части — если там будет какое-то представление, оно не помешает зрителям.

Тогда
В театре я работаю с 1963 года, в Малом— с 1969. Начинал в Театре на Малой Бронной, которому отдал семь лет жизни и вспоминаю до сих пор с радостью. В театр я пришёл «через собственные руки»: как ученику бутафора мне приходилось делать самую простую работу— от обивки и обклейки до изготовления мелких деталей. В Малый театр меня пригласили делать цветы. Тут и начались мои университеты, как я говорю о своей работе с корифеями— знаменитыми театральными художниками Борисом Волковым, Михаилом Курилко, Энаром Стенбергом, Эдуардом Кочергиным, Валерием Левенталем и другими. С Левенталем я работал больше, чем с кем-либо другим. Два или три общих спектакля у нас было в Малом, но совместной работы гораздо больше— я делал для него макеты для других театров. Это был мой заработок и моё обучение.

Сейчас
От артистов я не раз слышал, что, ожидая своего выхода за кулисами, они смотрят на развешанные фотографии, предметы, погружаются в атмосферу дома, эпохи, и им становится комфортно в своей роли. Элементы декораций помогают артистам, и мне как художнику дорого слышать такие слова. Декорации ведь, и вправду, могут помочь спектаклю. Театральный художник Марина Соколова рассказывала, что в Театре Станиславского и Немировича-Данченко была такой художник-исполнитель по фамилии Каждан, которая, когда к ней приходили с эскизами, вопрошала: «Делать, как нарисовано, или облагородить?» Так вот, я всегда прошу: «Облагородить!»

Материал подготовила Ирина Джения

"Малый театр", №8-9 2018

Завершились съемки очередного сезона комедийного ситкома СТС «Воронины». Роль главы семейства Николая Петровича, эксцентричного, прямолинейного и шумного, в очередной раз сыграл актер Малого театра Борис Клюев. «Известия» встретились с народным артистом России, чтобы расспросить его о кино- и театральных работах.

— Как говорят ваши коллеги по ситкому, Борис Клюев — один из тех немногих артистов, кто треники носит, как фрак.

— Это работа, моя профессия. Никакого надлома или сопротивления я не испытываю, надевая треники. Если надо для роли, значит, надо.

— Коллеги по театру не смотрят на вас свысока — мол, отдался легкому жанру?

— Как-то мы полетели на гастроли в Мюнхен. В самолете никто ко мне не подходил. Но когда вошли в здание аэропорта, ко мне бросились люди. Кто-то хотел сфотографироваться, кто-то взять автограф. Нужно было видеть лица моих коллег, стоявших рядом... Вечером, когда чуть-чуть выпили, я услышал всё, что полагается по этому поводу. В легких тонах, но яда было много. Я прекрасно понимаю этих людей. Много лет назад, когда я только начинал, в Малом театре работал Юра Васильев. На экраны только вышел фильм «Журналист» (картина Сергея Герасимова. — «Известия»), сделавший его популярным. Зрители после спектакля бежали к служебному входу с желанием получить автограф. Я смотрел на него и завидовал.
А потом настало время «ТАСС уполномочен заявить» (телесериал по мотивам романа Юлиана Семенова. — «Известия»). И выстраивалась очередь из поклонников, желающих поднести мне цветы. В глазах Юры, который в это время уже перестал сниматься, я видел тоску. Так что, к успеху надо относиться философски. Если сейчас ты на пьедестале, не думай, что это навечно.

— Ваша последняя роль на сцене Малого театра — Арбенин в «Маскараде», постановка Андрея Житинкина. Будет ли что-то новое?

— Много сил потрачено на эту роль. Сейчас приступаю к спектаклю «Перед заходом солнца» по пьесе Герхардта Гауптмана. У меня главная роль — Маттиус Клаузен. Сам захотел в этом участвовать. Ставить будет Владимир Бейлис. Очень интересный материал. Трагедия отцов и детей. В Малом театре много лет назад за эту пьесу брался Михаил Иванович Царев.

— Вы недавно завершили съемки в масштабном историческом проекте «Годунов» режиссера Алексея Андрианова...

— Я играю митрополита Дионисия. Годунова играет Сергей Безруков. В «Главкино» построили роскошные декорации. Снимали и в монастырях. Материал отличный, но это не значит, что будет отличный фильм. Многое зависит от монтажа.

— Случается, актер оставляет театр ради съемок. Вы много снимались, но Малый театр не предали.

— Надо уметь совмещать. Это целая наука, если хочешь усидеть на двух, а то и на трех стульях. Бывало, опаздывал в театр, выговор получал. Как-то, находясь на съемках в Минске, не успевал к спектаклю. Позвонил в театр, попросил коллегу расписаться за меня в явочном листе. А сам на самолет — и в Москву. В театр добрался ровно к своему выходу в 21:45.
И такое бывало, но уйти из Малого даже мысли не возникало. Как только артист бросает сцену, тут же теряется. Наша профессия требует постоянного тренажа. А его дает только сцена. Мы в «Ворониных» хотели снимать одну народную артистку. Придумали ей роль моей старшей сестры. А она не могла текст выучить, потому что растренированная.

— Вы почти полвека преподаете в Театральном училище имени Щепкина. От каких театральных реалий предостерегаете своих студентов?

— На первом же занятии первого курса я говорю: «Когда вступаете в театр, не думайте, что вас там ждут романтические грезы, любовь, нежность, аплодисменты. Театр — это прежде всего зависть, иногда месть. Очень многие неприличные стороны человеческого бытия».
Как говорил Антон Павлович Чехов, актеры — насквозь прожженные самолюбием люди. Они только о себе думают. Должно пройти очень много времени, и только если судьба в искусстве, как кажется артисту, складывается успешно, он может стать немножко добрым, ласковым, внимательным.

— Мне казалось, что человек скорее проявит сострадание, если сам испытал несчастье.

— Нет. У актеров всё ровно наоборот. Народ этот самолюбивый и завистливый. А самолюбие — вещь, которая в каждом сидит, как аппендикс. У одного он воспаляется и его вырезают. А другой так и проживет всю жизнь с ним. Любой человек завидует. А уж актерская профессия наиболее подвержена этому пороку. Это как в спорте. На старте собирается много, а первым на финиш приходит один.

— Наверное, непросто вам приходится с вашей прямотой...

— Да, у меня есть недостаток — говорю правду. Я перестал ходить в Дом кино, ездить на кинофестивали. Предложили недавно стать председателем жюри на одном из них. Посмотрел два фильма и отказался. Зачем это, о чем? Где режиссер, что с актерами? Ничего не понимаю. Если что не нравится, скажу прямо. Черное белым не назову. Ничего не могу поделать, такой уж родился.

— Вам ближе советская школа кино?

— Это классика. Я преподавал в Нью-Йорке, рассказывал студентам про фильм «Дом, в котором я живу» Льва Кулиджанова. Там всё в павильоне снималось. Представьте себе: фанерная декорация коммунальной квартиры, потом пауза, экран черный, и с заднего плана медленно разгорается огонек, как от газовой плиты. И ты понимаешь, что пламя по всему заднику идет. На этом фоне поднимаются из фанеры выпиленные цифры «1941». Какое впечатление колоссальное! Американцы понять не могли, как это сделано.
А «Летят журавли» Калатозова? Оператор Сергей Урусевский, чтобы снять смерть героя Алексея Баталова в березовой роще, сделал кран из березы. Привязал к дереву камеру и поднимал ее. С выдумкой к делу подходили. Таня Самойлова так больше ничего и не сыграла достойней картины «Летят журавли», и это было чудо. Урусевский так ее поймал... Сейчас пересматриваешь эти сцены, а там сплошная высокая эротика.

— Есть мнение, что в нашем кино не умели снимать эротику. Даже целоваться толком не могли.

— Стеснялись. Я сам сталкивался с этим. Нужно целоваться — я не могу. И она не может. У нас же секса в СССР не было. Но смотришь ту же Самойлову — был, оказывается, секс. Обязательно на экране должна быть загадка. Теперь голых показывают, и ничего интересного.

— Зато теперь актрисы и в зрелом возрасте выглядят на 20 благодаря повальному увлечению «пластикой».

— Я не сторонник тюнинга. Но понимаю, что это от желания быть молодым. Мне же нравится, когда женщина стареет. В этом тоже есть шик и красота. Говорят, кто хорошую жизнь прожил, тому и красивая старость дается. В Иерусалиме я пошел в женский монастырь. Смотрел на лица монахинь. Без косметики, хороший цвет лица и, главное, какой-то покой. Трудно определить возраст.

— У вас тоже лицо, как у монахини из Иерусалима.

— Это мамочкин подарок. У нее до 82 лет не было морщин. Коллеги спрашивают: «Делал что-нибудь с собой?» «Нет», — говорю. Не верят. Ведь сейчас и мужчины увлеклись. Это очень глупо.

— Что важнее в актерской профессии — трудолюбие или везение?

— Трудолюбие. Никогда не надо отказываться от работы. У меня был такой эпизод. Сыграл спектакль, выхожу и вижу человека. «Вы можете сейчас вместе со мной поехать в Ленинград? Завтра съемки, а Ефремов не отпускает Гафта». Приезжаем в Ленинград. Тогда известный режиссер Корж Саблин говорит: «Хороший мальчик, фактурный, быстро его загримируйте».
Мне усы какие-то приклеили, проборчик сделали, и я вышел на площадку министром Временного правительства Шульгиным. А там уже были Владислав Стржельчик, Михаил Волков из БТД. Фильм назывался «Крушение империи». Через год приехал на белорусскую студию. «Рудобельская республика» фильм назывался, Николай Калинин — режиссер. Они, как только пробы увидели, говорят: «Ой, так это же Шульгин». Уже шлейф пошел. И меня стали приглашать на белорусскую студию.
Самое интересное, что однажды я познакомился с Шульгиным. Он жил в однокомнатной квартире во Владимире. Я сидел и думал: что вообще происходит? Как это может быть? Передо мной — сама история. Ему уже было за 90. Высокий, худой, как лунь седой, борода. А глаз такой... Всё просчитывает. Мы с ним музицировали. Он играл на скрипке, я на гитаре. Политики не касались совершенно. Рассказал про семью: «У меня вторая жена была артистка, но пришлось ей покинуть театр. Я поставил такое условие». Много рассказывал про Временное правительство, про Керенского. Я после этого прочитал все его книги, подпольно изданные.

— Малый театр — оплот академизма. Не стоит ли разнообразить репертуар современными пьесами?

— Я сам интересовался, но ничего достойного Малого театра пока не нашел. Да что пьесы, нет хороших режиссеров. Уйдут последние из могикан и — всё, дальше ничего не видно. Богомолов и Серебренников — несерьезно. К счастью для Малого театра, у него есть Островский, а он вечен, как Шекспир.

— Когда классическую пьесу переносят в современность, вам интересно?

— Нет. Ты возьми сам напиши и ставь сколько угодно. Зачем уродовать чужое произведение? Реформаторы, кстати, начинали со своего видения классики. Мейерхольд ставил «Горе от ума», назвав его «Горе уму». Но тогда было революционное время, и его подход понятен.

— Какие годы вы бы назвали золотыми для театра?

— В театре начинается жизнь, когда появляется талантливый человек. Появился Товстоногов — и БДТ заработал, ушел Товстоногов — и БДТ не стало. Были Охлопков, Гончаров, Эфрос — и были театры. Ушли они — нет этих театров. Марк Захаров уйдет, что будет с «Ленкомом»? Неизвестно.

— Вы видите в окружении Марка Анатольевича равного ему по таланту?

— Не вижу. Раков и Певцов, которых некоторые видят его преемниками, — актеры. Руководить театром и работать актером — разные уровни. Надо быть, как Табаков, который еще и менеджером прекрасным был. Он внес в академический театр современность, тем самым показав, что даже академический театр может быть разным.

— При Олеге Павловиче в МХТ появились молодые режиссеры, те же Богомолов и Серебренников.

— Извините, я их не считаю режиссерами. Это люди, которые эпатируют, а не создают шедевры. Не уверен, что лет через 30–40 кто-то вспомнит о них. А классические талантливые поставки навсегда останутся в истории.
Был спектакль «Соло для часов с боем», в котором переиграли все старики МХАТа. Ничего подобного больше в этом театре не появилось. Зато о стариках вспомнил Римас Туминас, и в Вахтанговском театре появилась «Пристань». В нем выходили и до сих пор выходят народные артисты СССР — Лановой, Этуш, Борисова. А сколько уже ушло из жизни... Актеры уходят, спектакль становится короче. Замены им режиссер не находит. Это принципиально.

— Малый театр не бросает своих стариков?

— В этом всё и дело. У нас есть актеры, которым нужна помощь. Всем помогает театр. Я заболел, два месяца был на больничном, театр мне помогал. Это традиция!

Зоя Игумнова, «Известия», 22 августа 2018 года

Дорогие друзья!

Предлагаем вашему вниманию запись передачи Судьба человека с Борисом Корчевниковым, посвященную народному артисту России Александру Клюквину.

28 августа в Малом театре состоится традиционный сбор труппы, который положит начало 263-му сезону. Начало в 12:00.

Аккредитация СМИ: пресс-секретарь Малого театра Дарья Антонова (press@maly.ru, +7 (495) 623-54-54).

Под занавес сезона Государственный академический Малый театр представил зрителям необычную премьеру. Спектакль «Смута. 1609 – 1611 гг.» режиссера, народного артиста России Владимира Михайловича Бейлиса поставлен по роману министра культуры Российской Федерации Владимира Ростиславовича Мединского «Стена», написанному в 2012 году.

Действие романа происходит в России, в Смутное время, известное стихийными бедствиями, интервенцией, тяжелейшим политическим, экономическим, государственным и социальным кризисом. Историю, посвященную обороне Смоленской крепости, автор постарался сделать приключенческой, и, кто бы мог подумать, детективной. Мнения критиков о произведении полярно разделились на положительные и резко отрицательные. Одни говорили, что историческая точность описываемых в книге событий вызывает желание еще больше узнать о тех смутных, но ярких временах, детектив приковывает к себе хитросплетением острой интриги и сравнивали высокопоставленного автора, ни больше, ни меньше, с Александром Дюма. Другие называли роман искусственным, отчасти похожим на проповедь из-за излишне часто встречающихся в повествовании и будто бы навязываемых Мединским выводов из его же публицистических книг. Обвиняли героев в банальности, детективную составляющую называли надуманной, а патриотизм «Стены» показным и пафосным. Очевидно одно: при спорности перечисленных суждений книга Владимира Мединского рассчитана на широкую аудиторию. И эту аудиторию автор постарался привлечь так, как посчитал нужным и правильным.

Что же мог сделать Владимир Бейлис с этим спорным и вызвавшим огромный резонанс романом на сцене Малого театра, в репертуаре которого преобладают классические постановки классических же произведений? Усложняло задачу и то, что до постановки в Малом на телеканале «Россия 1» с треском провалилась экранизация произведения. При этом работал над ней вовсе не безызвестный и неопытный режиссер, а заслуженный деятель искусств Российской Федерации, член Европейской Киноакадемии, член Оскаровского комитета России (и прочая, и прочая…) Дмитрий Месхиев. В главных ролях снялись народный артист Алексей Серебряков, заслуженный артист Анатолий Белый, талантливый театральный и киноактер Павел Чинарев.

Легендарный режиссер Бейлис совершил невозможное. Для своего спектакля он взял из произведения – основы все самое лучшее, придумал для этого материала прекрасное художественное обрамление, и на сцене Малого театра появился историко-патриотический спектакль – блокбастер «Смута. 1609 – 1611 гг.». Спектакль, на который дамы смело могут привести в театр мужей, а также детей – ценителей современного отечественного кинематографа – и тем и другим эта постановка будет интересна.
Сценография спектакля – просто наслаждение для визуала. Эффектно вращающийся поворотный круг, переносит зрителя то под стены Смоленской крепости в стан захватчика короля Сигизмунда III, то на улицы осажденного города, то в дом воеводы Шеина. Видеоконтент, как служащий фоном для мобильных декораций, так и проецирующийся на происходящее на сцене действие, выглядит не хуже высокобюджетных спецэффектов в кинематографе. А если учесть, что происходит все под музыку именитого и бесконечно талантливого композитора Георгия Свиридова, то можно догадаться, что атмосфера в постановке создана воистину эпическая.
В труппе Малого театра служат талантливые актеры, истинные профессионалы, настоящие хранители традиций исконно русской театральной школы. Потому актерские работы в спектакле «Смута. 1609 – 1611 гг.» исполнены на высочайшем уровне.

Главную роль воеводы Смоленска Шеина исполняет горячо любимый публикой народный артист России Валерий Афанасьев. Мудрый, честный человек, всею душой радеющий за благо родной земли – именно такой образ должен был получиться и определенно получился у Валерия Алексеевича. И после просмотра спектакля в этой роли представить другого исполнителя абсолютно невозможно, а это значит, что Владимир Бейлис как всегда не промахнулся с подбором актерского состава.

Потрясающе яркий, характерный герой получился у народного артиста России Владимира Дубровского. Его городовой Зобов – персонаж неоднозначный и интригующий. Красавец Дедюшин в исполнении артиста театра и кино Александра Волкова помог спектаклю раскрыть ту самую детективную линию, которой так не хватило читателям романа «Стена». Без его динамичной, даже страстной игры хитросплетения сюжета не казались бы столь увлекательными, ведь персонаж Александра волею судеб оказался в эпицентре таинственных событий, происходящих в спектакле.

Тандем Алексея Фаддеева и Олега Добрована взял на себя приключенческую составляющую истории. Их герои – сын старого воеводы Григорий Колдырев и немецкий офицер Фриц Мейер – и правда чем-то напоминают бравых мушкетеров, людей чести, умеющих по-настоящему любить и дружить.

В спектакле всего три женских образа, разбавляющих серьезное мужское общество. Но каждый из них – украшение постановки, каждый помогает расставить свои необходимые акценты, а также раскрыть еще одну вечную тему – тему любви. Героиня Лидии Милюзиной – племянница воеводы Шеина, Катерина – попадает в классический любовный треугольник. Вот только финал сложившейся ситуации окажется для зрителя очень неожиданным. Городская ведьма Варвара в исполнении Ольги Абрамовой невероятно хороша в своей первозданной красоте. Она не живет – горит, влюбляет в себя мужчин и любит сама. А скромница Наташа, героиня актрисы Апполинарии Муравьевой, самая отважная из девушек, помогает раненым польскими захватчиками солдатам. Именно ею и заинтересуется при встрече немецкий перебежчик Фриц. Три женщины, три дороги к счастью. Увы, не все они приведут к счастливому финалу.

В спектакле, помимо исполнителей главных и второстепенных ролей, заняты артисты массовки, а также студенты ВТУ имени М.С. Щепкина. Всего в спектакле занято около 60 артистов, что предполагает большое количество массовых сцен. И сцены эти поставлены потрясающе. Иногда зрителю может показаться, что он смотрит хорошо поставленный балет – мизансцены в спектакле на самом деле завораживают.

Режиссер-постановщик Владимир Бейлис сказал о своем спектакле: «К сожалению, мы не всегда знаем своё прошлое, героические подвиги нашего народа. Столько столетий «сгибали» чужеземцы русских людей, и только мужество наших предков останавливало их. Смоленская крепость, как и Брестская, навеки вписана в отечественную историю. Об этом хотелось напомнить зрителям Малого театра».

Напомнить удалось. И не только напомнить, но и увлечь, заинтересовать, повести за собой и заставить задуматься. После спектакля «Смута. 1609 – 1611 гг.» хочется, во-первых, более подробно изучить ту страшную и сложную эпоху, а, во-вторых, обязательно вернуться в Малый театр на другие постановки гениального Владимира Михайловича Бейлиса. Мастер творит чудо из любого материала, которого касается его рука.

Проще говоря, в 2018 году спектаклю творческой команды Малого театра удалось то, с чем в 2012 году не смогла столь же успешно справиться книга министра Владимира Мединского – вызвать интерес широкого круга современников к истории своей родины.

Наталия Каминская специально для Musecube

10 августа Сергей Собянин поздравил представителей строительной сферы столицы с профессиональным праздником и наградил победителей ежегодного конкурса «Лучший реализованный проект в области строительства». На конкурсе представили 92 проекта объектов, разрешение на ввод в эксплуатацию которых выдали с 1 января по 31 декабря 2017 года. В финал вышло 36 проектов. Лучших определяли профессиональное жюри и народное голосование.

В этом году городская конкурсная комиссия учредила специальный приз «Проект года». Его присудили природно-ландшафтному парку «Зарядье».
В номинации «Лучший реализованный проект реставрации и приспособления объектов культурного наследия для современного использования» победу присудили реконструкции исторического здания Малого театра (проектировщик — ООО «Зарубежпроект»), реконструкции усадьбы Татищева (генеральный подрядчик — ООО «Зодчие Северо-Запада») и многофункциональному комплексу «Театральный дом» на Поварской улице (заказчик — ПАО «Галс-Девелопмент»).

[GALLERY:419]

Поблагодарить строителей и власти города за реконструкцию исторической сцены Малого театра вышел народный артист России Александр Клюквин.
"У нас существует поверье, что если не дай бог откроется над сценой крыша во время ремонта или реконструкции, кончится театр, уйдет творчество, улетит. Там души, души актеров под колосниками. Не открыли! Слушайте, сделали так, что не открыли", - рассказал он.

Смотреть репортаж на канале ТВЦ

Официальный сайт Мэра Москвы

15 июля исполняется 165 лет со дня рождения великой русской актрисы Марии Николаевны Ермоловой (1853-1928). В сентябре памяти этой легендарной женщины Малый театр посвящает сразу два спектакля - "Таланты и поклонники" А.Н.Островского (14 сентября) и "Последняя жертва" А.Н.Островского (21 сентября).

Сегодня же мы хотим снова поделиться с вами, наши уважаемые зрители, двумя записями.

Во-первых, послушайте голос самой Марии Николаевны, читающей монолог Марии Стюарт из трагедии Ф.Шиллера "Мария Стюарт". Записи уже более 100 лет, но и через эту огромную толщу времени чувствуется мощный и неподдельный темперамент Ермоловой, сила ее таланта.

А второе - это запись вечера в Мемориальной квартире А.И.Сумбатова-Южина, который был посвящен взаимоотношениям Марии Ермоловой и Гликерии Федотовой.

Их письма прочитали актрисы Малого театра Клавдия Моисеева и народная артистка России Алёна Охлупина
Режиссёр-постановщик - народный артист России Владимир Бейлис.
Автор и ведущая вечера - Надежда Телегина. 22 июня 2016 года

Также хотим напомнить вам, что 25 июля и 29 августа мы приглашаем вас на экскурсию «М.Н.ЕРМОЛОВА И А.И.ЮЖИН. МОСКОВСКИЕ АДРЕСА ВЕЛИКИХ АКТЕРОВ», которую проведет для вас заведующая мемориальной квартирой А.И.Сумбатова-Южина Вера Тарасова.

В Театральном училище имени Щепкина завершились приёмные экзамены - набор на первый курс под руководством народного артиста России Бориса Клюева. Будущие студенты ждут опубликования пофамильных списков. А перечень книг, которые им необходимо прочитать летом, уже размещён на сайте вуза. Это классические произведения от древнегреческих мифов до пьес Чехова. За ходом вступительных испытаний следила Анастасия Егорова.

Эти 47 ребят оказались лучшими из 5000 абитуриентов Щепкинского училища. Конкурс в этом году небывалый. Такой наплыв приемная комиссия объяснить не может. Евгения Смородкина весь июнь подавала документы в театральные вузы Москвы. Щепкинское училище - уже десятое в ее списке. И самое желанное. «Помню, пришла в институт, мне сказали, что я никогда не стану актрисой, в каком-то институте сказали больше никуда не ходить… Зависит только от мастера и от судьбы», - говорит абитуриент Евгения Смородкина.

Курс набирает народный артист России Борис Клюев. Выпускник «Щепки» преподает в родном учебном заведении почти полвека. Уже полтора месяца длятся испытания. Абитуриенты читают басни, стихи, поют. В «клюевцах» должно быть все прекрасно: голос, пластика, внешность. Важно выбрать подходящий темпераменту репертуар.
«Что такое "Горе от ума": ты смотришь, это у тебя Фамусов, это у тебя Чацкий, это у тебя Молчалин, это у тебя Софья и так далее. Идет формирование курса», - комментирует народный артист России Борис Клюев.

Случайных ребят здесь не осталось. Для каждого из них быть артистом - заветная мечта. Они трезво рассуждают о будущем, обсуждают, нужно ли актеру профессиональное образование. Стратегия поступления у каждого своя.

«Нужно не бояться, когда ты начинаешь бояться, это мешает тебе, ты выходишь и дрожишь перед комиссией, сразу это видно», - считает абитуриент Олег Акимов.
Знают о грустной статистике за прошлые годы. Выпускников театральных вузов много, театры переполнены. Однако для тех, кто не думает предавать мечту, совет от профессионала: «Если Вы чего-то хотите, надо этого добиваться».

Малый театр, невзирая на свою «музейную» репутацию, не боится экспериментов с непривычными для себя формами. Пушкинскую «Метель» в постановке Алексея Дубровского можно назвать спектаклем-концертом: полноправным партнером актеров стал оркестр под управлением Александра Мещерякова.

«Литература с оркестром», давно и прочно обосновавшаяся в концертных залах, на театральной сцене гостья не слишком частая. Главную партию в таком тандеме, как правило, ведет оркестр, оставляя актерам минимальный простор для творчества. Поэтому нередко на мероприятиях возникает ощущение, что присутствуешь в студии при записи радиоспектакля. В Малом театре постарались найти баланс между музыкой и словом. В случае с «Метелью», можно сказать, все сошлось: мелодичный, летящий пушкинский текст, проникновенная мелодия Георгия Свиридова, артисты, умеющие бережно обращаться с классикой, и оркестр, тонко чувствующий природу театрального действа. В итоге замысел, родившийся как разовый литературно-музыкальный вечер, с благословения худрука Юрия Соломина превратился в репертуарный спектакль.
«Метель», как, впрочем, и остальные повести Ивана Петровича Белкина, театральна по своей природе. Сценография Марии Утробиной проста, легка и ненавязчива: за аванзанавесом, «сотканном» из листов пушкинской рукописи, открывается деревушка с занесенными снегом домиками, верстовой столб, уходящая вдаль «дорога» — мост между прошлым и будущим персонажей. На этом фоне подиум для оркестра, непосредственного участника событий, воспринимается едва ли не ковчегом, дрейфующим по волнам времени. А о том, что перед нами все-таки не театр в чистом виде, а своего рода литературная игра, не дает забыть изящная видеоинсталляция Анны Смирновой, создавшей из стремительных росчерков пушкинского пера второй план к происходящему на сцене.

«Метель» — с ее невероятным сюжетом, эскизно очерченными характерами и романтической атмосферой — с полным правом можно считать для нынешних молодых актеров проверкой на профпригодность. Задолго до Станиславского, в статье «О народной драме», над которой начал работать вскоре после окончания «Повестей Белкина», Александр Сергеевич писал: «Истина страстей, правдоподобие чувствований в предполагаемых обстоятельствах — вот чего требует наш ум от драматического писателя». От исполнителей по большому счету — тоже.

Константину Юдаеву, играющему Владимира, это самое правдоподобие дается с трудом. Под сюртуком XIX столетия угадывается холодный прагматик, которому такая мера любви и отчаяния не по силам. И только байроническое презрение, выказанное несчастным прапорщиком добросердечным родителям своей возлюбленной да, пожалуй, и самой судьбе, было по-настоящему убедительным. Образ получился более плоским, чем задумывал Пушкин, а потому осталась нереализованной основная смысловая нагрузка, возложенная автором на этот персонаж. Влюбленные могли добиться счастья и не прибегая к такой рискованной для репутации девушки затее, как побег. Но обуянный гордыней Владимир вместо того, чтобы искать пути к сердцам «добрых ненарадовских помещиков», подтолкнул «милую, добрую» Марью Гавриловну к недостойному поступку, а значит, оказался недостойным ни ее любви, ни семейного счастья. И искупить грех ему суждено было только собственной гибелью.

Мари Марк еще не очень уверенно нащупывает путь к своей героине: ей пока сложно сохранять естественность в контексте эпохи, по своим правилам и устоям столь разительно отличающейся от нынешней. Однако актрисе удалось передать главное — внутреннюю силу Марьи Гавриловны, так непохожей на столичных прелестниц, у которых «навык света скоро сглаживает характер и делает души столь же однообразными, как и головные уборы» (так высказался Пушкин в защиту милых его сердцу уездных красавиц на страницах другой белкинской повести — «Барышня-крестьянка»).

Роль полковника Бурмина сыграл Игорь Петренко, покинувший некогда Малый театр ради карьеры в кино. Возвращение на драматическую сцену стало несомненной удачей — Петренко играет так, что все романические натяжки начинают выглядеть как самая что ни на есть правда жизни. Для Бурмина, с достоинством сносящего кару за свою «непростительную ветреность», чувство к Марье Гавриловне — это любовь стоика, отрешившегося от разгульной вольности и научившегося ценить и самое малое, что может дать истинное чувство: «Быть может, от моей любви, завершившейся поцелуем руки, я получил больше наслаждения, чем когда-либо испытаете вы от вашей любви, которая, по меньшей мере, поцелуем руки начнется». Цитата из «Исповеди» Руссо выбрана отнюдь не случайно.

Замковым камнем постановки, ее такой бесхитростной на первый взгляд нравственной конструкции, безусловно, является Издатель. Предисловие, им написанное, не просто так включено в канву запутанной любовной истории. Тонкий и чуткий Василий Бочкарев каким-то непостижимым образом совмещает в этом персонаже и самого Пушкина, и придуманного им заурядного сочинителя Ивана Петровича Белкина, и великого мыслителя Жан-Жака Руссо, которого поэт прозрачно замаскировал фигурой ничем не примечательного помещика-графомана. И роднит их то, что всем троим человек обычный, с его простыми заботами и радостями, был гораздо интереснее и важнее личности «исключительной».

Если отринуть романтический флер, «Метель», пожалуй, в большей степени, чем остальные повести господина Белкина, является притчей о долге и совести. Марья Гавриловна венчается против воли родителей, Бурмин — в дурмане «преступной проказы». Однако их прегрешение в течение трех лет остается в тайне, и никто из посвященных в нее не заинтересован в разглашении. Шансы свидеться когда-нибудь с законной половиной у обоих практически равны нулю. Получается, что вроде бы никаких препятствий к новому браку нет. Но оба добровольно отказываются от права на счастье в надежде искупить вину за чужое несчастье. Пушкин счел себя не вправе не вознаградить такую стойкость перед лицом одного из самых сильных искушений — взаимного безоглядного чувства. А театр рискнул вместе со зрителями перечитать эти четыре страницы про любовь.

Виктория ПЕШКОВА, «Культура», 12 июля 2018 года

Сегодня авторская передача Юрия Бутунина посвящена самой долгожданной и громкой премьере уходящего сезона, спектаклю «Смута. 1609-1611 гг.». Премьера состоялась в мае этого года в Государственном академическом Малом театре. Пьеса создана по роману министра культуры Российской Федерации Владимира Мединского «Стена», и посвящена одному из эпизодов русско-польской войны XVII века – обороне Смоленска. Главный герой произведения – это русский народ, который в тяжёлый для страны момент сумел забыть про распри и объединиться. О том, как проходила работа над спектаклем, его актуальности, критике, отношении зрителей и многом другом расскажет режиссёр-постановщик, народный артист России Владимир Бейлис.

СЛУШАТЬ ЗАПИСЬ ПЕРЕДАЧИ НА САЙТЕ

Спектакль получился необыкновенно свободным. Быть может, потому, что эту пьесу ставили здесь более 130 лет назад, и нынешнее прочтение не обременено традициями собственных трактовок, на него не давит авторитет академических канонов. Опытный режиссер и педагог Владимир Драгунов привлек к «Тартюфу» молодежь, но актеров не назвать новичками — многие отлично известны публике по спектаклям и сериалам. Лихая команда упивается игрой, заразительно рассказывая поучительную историю о том, как легко потерять здравый смысл, допустив к власти самозванца и попав под его влияние. Играют то, что написал автор, — умную, но бесхитростную комедию с вечными характерами, скроенными из пороков и благих намерений, с остроумным текстом и бойкими репликами. Избегают грубых социальных аллюзий и не перезагружают классику новомодными мыслями. Оказывается, отойдя от новаторства, можно приблизиться к современности.

Театральное сочинение Малого — прозрачное и ясное, как сам сюжет. Итак, почтенный вельможа, отец семейства Оргон, пригласил в дом негодяя Тартюфа, прикинувшегося святошей. Ханжа и лицемер прижился, ловко прибрал хозяина к рукам. А он, простодушный, в своем любимце души не чает, готов выдать за него дочь, выгнать несговорчивого дерзкого сына, поручить на хранение аферисту чужую кассу, завещать ему все имущество. Чудесную комедию играют быстро и динамично, посмеиваясь над забавной интригой, сочиняя звонкие характеры, получая явное наслаждение от переполоха, захватившего дом. Взволнованную суету передает и замечательная сценография Станислава Бенедиктова. На сцене выстроен богатый дворцовый зал, обращенный к зрителям длинной светлой стеной. Хлопают ставни, распахиваются двери, за ними — красочные интерьеры. Герои внутри комнаты, оказавшись в оконных проемах, словно попадают в кадр, потом выбегают с «экранов» на авансцену, поближе к зрителям, где длинный стол и несколько стульев завершают композицию. Художница по костюмам Валентина Комолова придумала добротные наряды, стилизованные под эпоху Мольера. Кафтаны с манжетами, рубашки с жабо, длинные платья с оборками и кружевами. Яркие мелодии Григория Гоберника поддерживают неунывающий театральный праздник. В этой обаятельной атмосфере первозданно звучит мольеровское слово. Так, как принято в Малом — четко, разборчиво, эмоционально, со вкусом и без всякой архаики.

Заглавный герой появляется не сразу, ближе к середине пьесы. А пока — члены семьи с чадами и домочадцами выражают (довольно бурно) свое отношение к подселению лживого пройдохи. С такой характеристикой Тартюфа, впрочем, не согласна мать Оргона — госпожа Пернель, настойчиво и гневно пресекающая всякую критику кумира, который «клеймит безнравственность и славит добродетель». Татьяна Лебедева уверенно передает ханжеский нрав и несгибаемый характер этой дамы почтенных лет. Эльмира, жена Оргона, в исполнении Ирины Леоновой — умна, красива и необыкновенно лукава. Экспрессивная служанка Дорина (отличная актерская работа Инны Ивановой) успевает все: высмеять наглого прохвоста, как истинная домоправительница, поймать и разнести новости. Веселая притворщица вертит хозяевами, самоотверженно защищает честь семьи и мирит молодых влюбленных. Без ее советов и поддержки никак не обойтись по-детски капризной и настырной наследнице Мариане (Дарья Новосельцева) и ее жениху Валеру (Александр Наумов) — инфантильному и нелепому увальню, беспомощному не только в делах сердечных. С романтическим пафосом обличает плута Тартюфа сын Оргона Дамис (Максим Хрусталев), а брат Эльмиры Клеант (Василий Зотов) увещевает шурина рассудительно и серьезно.

Режиссер поставил спектакль, в котором нет провалов и пустоты, на едином дыхании. Однако при всех запоминающихся характерах и актерской удали заставляет постичь «синдром Тартюфа» как явление общечеловеческое, вне времени и пространства, прекрасный дуэт Виктора Низового (Оргон) и Глеба Подгородинского в заглавной роли. В его гадком самозванце перемешаны настоящая страсть и надменная невозмутимость, гнев и смирение, несокрушимая сила, способная покорить окружающих, и нежная слабость, он — исчадие ада и обаятельный паинька. Многоликая природа этого мимикрирующего хамелеона подается актером иронично, с лицедейским куражом.

Сцена соблазнения Тартюфа (Эльмира назначает ему свидание, свидетелем которого должен стать ее муж) — одна из лучших. Проходимец словно чувствует подстроенную ловушку и скорое разоблачение, но долгая безнаказанность подсказывает, что отчаянная Эльмира, решившаяся на розыгрыш, и Оргон, без пяти минут рогоносец, — не смогут стать ему достойными соперниками. Он как всегда выйдет сухим из воды, применив привычное покаяние и прикинувшись обиженным. Леонова и Подгородинский показывают высокий класс актерской игры, виртуозно «управляя» своими порывами. Отвращение и влечение, боязнь и страсть. А под столом, спрятавшись за край скатерти, тугодум Оргон, не желающий верить, что обольстителем жены становится собственноручно созданный «идол». Выразительное лицо Оргона-Низового передает гамму переживаний, описанию неподвластных. Прозрение приходит поздно — он уже подписал завещание, назначив владельцем всего нажитого гнусного мошенника. Низовой играет наивного трогательного простака, добровольно ослепшего безумца, с подобострастием и на разный лад вопрошающего: «Как Тартюф?» Этой затуманенностью рассудка он и страшен.

В финале порок наказан, справедливость торжествует. Король во всем разобрался: Тартюфу грозит кара, Оргону даровано возвращение доверия и всех материальных благ, а с чувством вины он справится самостоятельно. Хвалу благородной власти возносит туповатый судебный пристав господин Лояль (Станислав Сошников), и зал взрывается смехом. Вера в победу добра оказалась нужна современной публике. Как и ясный спектакль, зрелищный и красивый, умеющий просто говорить о сложном. Выходишь в отличном настроении. Разве этого мало?

Елена ФЕДОРЕНКО, «Культура», 27 июня 2018 года

Количество фильмов, в которых снялся Александр Клюквин, приближается к ста. В их числе — «Петербургские тайны», «Адмиралъ», «Ефросинья», «Сердце звезды», «Измены». Его голосом на наших экранах говорят Роберт де Ниро, Аль Пачино, Том Хэнкс. А общее число аудиокниг, дублированных, озвученных фильмов, мультфильмов, телепередач и компьютерных игр с трудом поддаётся подсчёту. Наша беседа с народным артистом России состоялась в гримёрной Малого театра, где он служит более 40 лет.

По натуре я не педагог

— Александр Владимирович, одно время вы преподавали во ВГИКе. Вернуться не хотите?

— В своё время меня и актёра нашего театра Александра Потапова попросил прийти в институт Виталий Соломин. Скажу откровенно, это очень интересное дело, и оно было мне очень по душе. Но если относиться к нему со всей ответственностью, надо проводить в институте шесть дней в неделю по девять-десять часов. То есть ни на что другое времени не остаётся. А потом я, наверное, всё-таки не педагог по натуре. Когда у нас был выпускной, все вокруг веселились, выпивали, а я поймал себя на мысли, что мне хочется плакать, потому что уходят родные мне люди, с которыми я провёл три года. Баталов тогда предложил мне взять курс, но я понял, что не смогу этих ребят полюбить так же, как моих первых выпускников.

— В Малом вы служите с юных лет. У вас никогда не возникало желания перейти в другой театр?

— Каждый раз, когда я бываю в другом театре, я говорю себе: «Слава богу, что я работаю в Малом». Здесь мой дом: я работаю в театре 40 лет плюс четыре года, пока учился в Театральном училище имени Щепкина.

Я текст никогда не забывал

— Актёры часто рассказывают о забавных историях, в которые они попадали на сцене из-за того, что забывали текст. С вами такое происходило?

— Я текст никогда не забывал. Но мне запомнился случай, произошедший с моим учителем народным артистом СССР Михаилом Ивановичем Царёвым. В пьесе «Горе от ума» я играл Петрушку, а он — Фамусова. И на моих глазах Михаил Иванович вдруг забыл текст! Возникла пауза, но он не пошёл к суфлёру. Михаил Иванович немножко подумал, тут же сочинил четверостишие в размере Грибоедова и точно вышёл на следующую реплику. Одно слово — мастер.

— В Интернете можно почитать ваши стихи, а услышать их где-то можно?

— До сих пор идут два спектакля, в которых использованы мои стихи. Для водевиля «Таинственный ящик» мной написаны 15-16 песен. До недавнего времени шёл музыкальный спектакль «Усилия любви» Шекспира, для него я написал около 20 песен. Мои стихи звучат и в музыкальной драме «Дон Жуан», я практически всю пьесу перелопатил.

На самом деле никто не наливает

— Вам приходилось рисковать здоровьем во время съёмок?

— Недавно, в конце марта, снимали эпизод в загородном пансионате. При 15 градусах мороза нужно было несколько раз выбежать из ресторана в рубашке и пиджаке. После этого я на две недели слёг с бронхитом. Увы, подобные вещи случаются. А все эти истории актёрские про то, что ты выбежал на мороз и тебе сразу налили водки, — это всё фигня. Никто ничего не наливает. Можешь сам себе налить, если держишь удар, но я не люблю выпивать во время работы — это как-то унизительно.

— А после?

— Иногда можно. У нас замечательная была традиция с Романом Филипповым. Помните его реплику в «Бриллиантовой руке»: «Будете у нас на Колыме — милости просим!»? Наши роли в спектакле «Доходное место» заканчивались за 45 минут до поклонов. И у нас возникла традиция: на один спектакль я приношу бутылочку, а он — закуску, а на другой спектакль наоборот. После работы мы могли себе позволить маленькие радости.
Больше всего люблю Альфа

— Вы признаётесь в любви к русскому языку, а ваши коллеги даже называют вас академиком слова. Эта любовь началась у вас, наверное, со школьной скамьи?

— Я ненавидел в школе русский язык и литературу. Я был троечником. У меня средний балл был, кажется, 3,2. Малый театр изменил моё отношение к литературе, к русскому языку. Сейчас я считаю, что лучшего драматурга, чем Островский, в мире нет, даже Шекспир на втором месте.

— Из тех персонажей, что вы озвучивали, есть ли самый любимый?

— Альф. Был такой американский комедийный сериал. Пожалуй, это один из немногих сериалов, где нет плохих людей, несчастной любви. Там даже воры — чудаки. Несколько лет назад меня остановил молодой гаишник и, не глядя, попросил предъявить документы. Я спрашиваю: «Я что-то нарушил?» И он вдруг спросил: «Так это вы Альфа озвучивали? Скажите что-нибудь голосом Альфа». Я говорю: «Документы отдай и отпускай меня». Он улыбнулся: «Езжайте. Бывает». Не скрою, было приятно.

Читаю не текст, а книгу

— Аудиокниги в вашем исполнении пользуются огромной популярностью. Вы сами выбираете авторов?

— Я записал уже более 146 книг, если считать книги по томам, и уже сам могу выбирать, могу отказываться, если мне что-то не нравится. Я всегда говорю: есть артисты, которые читают буквы, есть артисты, которые читают слова, предложения. Есть артисты, которые читают текст, а я читаю книгу с самого начала, с первого звука. Объяснить этого не могу, кто не понимает — пусть не суётся в эту профессию.

— Правда ли, что автор книг о Гарри Поттере Джоан Роулинг сама выбрала ваше исполнение, ваш голос?

— Мне известно, что она проводила кастинг среди исполнителей её книг и выбрала меня. Я сейчас немножко похвастаюсь. Я могу читать совершенно незнакомый текст не останавливаясь и одновременно править орфографию, заменять неудачные слова. Это не составляет труда.

Разницей в возрасте мы с женой не заморачиваемся

— У вас с супругой разница в возрасте — 30 лет. Вы, наверное, ровесник родителей Тамары. Как они отнеслись к вашему браку?

— Мне кажется, что они не понимают этого до сих пор. А нас с Тамарой эта разница не смущает, никаких заморочек по этому поводу нет. Вместе мы уже восемь лет. К сожалению, нам редко удаётся куда-то всем вместе выбираться. Меня дома практически не бывает, я вынужден зарабатывать: у нас квартира взята в ипотеку в Тушине.

— Где вы с Тамарой познакомились?

— В театре, она работала заместителем заведующего режиссёрским управлением. Сейчас занимается воспитанием нашей дочери, ей только три с половиной года. Тамара у меня замечательный организатор. В театре её очень ждут и постоянно спрашивают: «Где Томик?»

Ирина КОЛПАКОВА, "Звездный бульвар", 20 июня 2018

Дорогие друзья!

30 июня показом спектакля «Визит старой дамы» Ф.Дюрренматта Малый театр завершил свой 262-й сезон. Этот год был богат на события. На трех сценах мы показали 565 спектаклей, выпустили семь премьер (в том числе четыре – на Основной сцене), провели очередной Фестиваль «Островский в Доме Островского», запустили в московском метро поезд «Малый театр» и открыли экспозицию «Капитаны Малого театра» на станции Выставочная, начали проводить экскурсии по историческому зданию и т.д. Богатой и насыщенной была и жизнь в Мемориальной квартире А.И.Сумбатова-Южина, где прошло несколько творческих вечеров и встреч.

В прошедшем сезоне спектакли Малого театра смогли увидеть зрители Казани, Ярославля, Костромы и Екатеринбурга.

Хотим напомнить Вам, что летом – 25 июля и 29 августа – мы приглашаем вас на экскурсию «М.Н.ЕРМОЛОВА И А.И.ЮЖИН. МОСКОВСКИЕ АДРЕСА ВЕЛИКИХ АКТЕРОВ», которую проведет для вас заведующая мемориальной квартирой А.И.Сумбатова-Южина Вера Тарасова.

Завершая сезон, мы благодарим вас, за то, что были с нами все это время, и просим вас заполнить Анкету зрителя, которую можно найти в правой колонке на главной странице нашего сайта.

28 августа состоится сбор труппы, а 2 сентября мы снова встретимся с вами в наших залах.

До встречи в 263-м сезоне!

Дорогие друзья!

Как Вы помните, уже несколько месяцев по Замоскворецкой линии метро курсирует поезд «Малый театр». Наши молодые артисты прокатились на этом поезде, а потом на Театральной площади пообщались с москвичами и гостями столицы. Все подробности – в нашем видеорепортаже.

Уважаемые зрители!

16 сентября на Основной сцене пойдет спектакль «Король Лир» У.Шекспира (вместо спектакля «Власть тьмы» Л.Толстого). Приносим извинения за доставленные неудобства.

Билеты действительны на замененный спектакль.
Для возврата билетов необходимо написать на e-mail refund@maly.ru, указав номер заказа и номера билетов, подлежащих возврату.
Отправить указанное электронное сообщение необходимо до времени начала мероприятия.
Деньги за билеты будут возвращены на банковскую карту, которая была использована при оплате данного заказа.

В кино она изображала много Верок, Людок и Зинок, но вряд ли когда-либо смогла бы, по собственному признанию, сыграть героинь Чехова

Народная артистка СССР и России Ирина Муравьева обычно не дает интервью, даже накануне юбилея (в будущем году актрисе исполняется 70 лет. — Ред.). Поэтому, включив на днях Первый канал, я немало удивился тому, что он крутит фильм об Ирине Муравьевой, снятый… к ее шестидесятилетию, когда был еще жив ее муж, замечательный режиссер Леонид Эйдлин. Зрители, не слишком хорошо знающие хитросплетения судьбы Муравьевой, наверняка не догадывались, что ее супруга уже пять лет, как нет рядом с Ириной Вадимовной.

А это интервью я взял у Ирины Муравьевой во время одного из кинофестивалей. Причем, прежде чем получить «добро» на встречу, мне пришлось довольно долго общаться с ней, разговаривать на отвлеченные темы. И только после этого она согласилась ответить на мои вопросы.

— Ирина Вадимовна, почти двадцать пять лет вы работаете в Малом театре. И как вам в таком случае статьи критиков, утверждающих, что классический репертуар становится все более неинтересен зрителю? Что нужно сделать, чтобы этот интерес подогреть?
— Хорошо играть на сцене свои роли! В театре есть все, и некоторые пьесы многим зрителям кажутся несовременными. Но ведь такие пьесы, как «На всякого мудреца довольно простоты» или «Волки и овцы», весьма актуальны и сегодня!
— А как вы относитесь к современным российским фильмам?
— Я не могу выразить свое отношение однозначно. У меня столько работы, что смотреть все эти картины — времени жалко, да и не хватает. Но видела очень много и плохих лент. Как члену киноакадемии «Золотой Орел» мне приносят для просмотра фильмы на кассетах и дисках, они лежат дома, и с их обложек немым укором смотрят на меня герои. А я не внемлю. Потому что все пересмотреть не удается. Но из того, что я смотрю, мне запоминаются плохие, отвратительные фильмы. К примеру «Все умрут, а я останусь» Гай-Германики. Такую чернуху я смотреть просто не могу…И когда посмотрела — как будто отравилась чем-то ужасным. А уж сниматься в чем-то подобном для меня просто невозможно!
— Поэтому вы озвучиваете роли в мультфильмах?
— Ну, почему только в мультфильмах? Очень много изображала Верок, Людок, Зинок. Беру сценарий, начинаю читать — ба, опять Зинка или Людка с рабочей окраины. К примеру, сыграла несколько лет назад в картине «Самая лучшая бабушка».
— По поводу героев и героинь вам-то есть что вспомнить, а вот молодым актерам будет что вспомнить через двадцать — тридцать лет?
— Когда я была молода, мне все нравилось. А сейчас я не могу досмотреть до конца ни один спектакль. Вижу всю неправду, все «белые нитки», все надуманное. Пятнадцать минут посмотрю — и все, больше не хочется. Я даже делаю такие ужасные вещи, совершенно недопустимые, как считают театралы, — встаю и выхожу со спектакля. Иногда я думаю, что просто очень глупая и потому даже не понимаю, что мне показывают. А люди хлопают, «браво» кричат. Я сама играю в спектаклях, которые, по моему мнению, на «браво» не тянут. А люди, тем не менее, встают и кричат, я выхожу на поклон, и у меня возникает такое ощущение, будто я Майя Плисецкая на сцене Большого театра. Кланяешься, словно что-то выдающееся сыграл… А все потому, что люди очень хотят видеть красивое, умное, прекрасное, хотя нередко попадают на подмену. Но ведь это же театр. Они начинаю думать, что это они так малообразованны, и боятся сказать громко: король-то голый! Возможно, я предъявляю слишком большие претензии к своей и чужой работе. Но это оправданно тем, что очень много хороших спектаклей мне довелось увидеть. Видела настоящие шедевры, когда театр был на высоте.
— Когда вы почувствовали себя известной, а когда — настоящей актрисой?
— Вероятно, в самом начале моей творческой биографии, когда я была актрисой Центрального детского театра, вышел сериал «Разные люди». Я сыграла в нем роль Зинки — ну, кого еще можно изображать с моей внешностью (улыбается)? Моя героиня училась в школе рабочей молодежи. Сериал, рассказывающий о середине семидесятых годов, был по тем временам довольно длинный — 12 или 14 серий. И после того, как он завершился, меня стали узнавать.
Что касается настоящности, то лично у меня она зависит от многих факторов, главный из которых — сценарий, исходная позиция. На втором месте — режиссер, на третьем — артисты. Иногда возьмешь сценарий, он какой-то вторичный, неинтересный. Начинаю спрашивать — а кто режиссер? Тоже неизвестный человек. Тогда цепляюсь за последнюю соломинку — а играет-то кто? Называют несколько достойных имен. Соглашаешься играть в такой компании. Хотя сценарий под названием «Москва слезам не верит» очень долго лежал на киностудии «Мосфильм», и никто из режиссеров его не брал. Отказался от него и Владимир Меньшов, когда ему предлагали. А потом как-то все успешно сложилось, он взялся, но переделал сюжетную линию. И когда мы начинали снимать, этот сценарий уже не был похож на первоисточник — Меньшов его серьезно «разукрасил», согласно своим представлениям.
— А почему вы поначалу не хотели сниматься в картине «Самая обаятельная и привлекательная»?
— Мне не хотелось сниматься в фильме про жизнь букашек из конструкторского бюро маленького проектного института. То есть, играть какие-то мелкие, малозначащие чувства. Мне хотелось выполнять какую-то
миссию, а не играть в «бытовухе». Тем более, тогда было очень сильное авторское кино. Но шли годы, я посмотрела картину еще раз, причем, пока смотрела, не могла оторваться — так понравился мне этот фильм!
— Какую роль вы еще не сыграли?
— Когда я пришла в Малый театр на роль в спектакль «Волки и овцы», Юрий Соломин предложил мне ввестись еще и в «Вишневый сад». Но я решила, что вряд ли когда-нибудь смогу играть в пьесе Чехова. И отказалась. Мне казалось, что Чехова я точно не смогу играть и никакого отношения к нему как актриса не имею! Читать Чехова, наслаждаясь им, — это одно дело, а играть в пьесе по Чехову — совсем другая история. Это так сложно, просто какой-то кошмар. Я люблю Чехова, но ни одна роль мне не подходит.
— В фильме «Карнавал» ваша героиня, приехав из провинции, очень хочет поступить в театральный институт. Есть ли между вами какое-то сходство?
— В свое время меня тоже не приняли в театральный. Это, пожалуй, единственное, что «связывает» меня с «моей» Ниной Соломатиной. Во всем остальном у нас с ней ничего общего нет, потому что я родилась в Москве и ни в какой другой город не уезжала.
— Вы не собираетесь начать писать книги?
— Честно говоря, не очень хотела бы. Но не зарекаюсь. Правда, если надумаю, придется писать под псевдонимом. Потому что писатель с таким именем уже есть. Года два назад в какой-то газете прочитала, что артистка театра и кино Ирина Муравьева получила премию Сороса. Мне сразу стало интересно — за что мне такую премию дают и сколько это в деньгах? Мне сказали, что сумма довольно солидная и значительная. Жду себе, жду, а никто не торопится денежки вручать. Оказалось, это моя однофамилица, автор книги «Ананасы в шампанском», получила эту премию. А потом мне позвонила женщина и стала просить квартиру, на которую у нее, якобы, имеются все необходимые документы. Я была, честно говоря, сильно удивлена и ошарашена. И сказала, что ничего в этом не понимаю. Ответом были слова: как же, ведь вы в правительстве Москвы возглавляете департамент социальной политики. С большим трудом удалось убедить бедную женщину, что я к правительству Москвы не имею никакого отношения.
— О чем бы вам самой хотелось рассказать?
— Я люблю молчать. Сейчас так много шума, шоу, разговоров. Такое чудо, когда молчишь и думаешь, размышляешь…

Андрей Князев, «Новые ведомости» 19 июня 2018 года

У народной артистки СССР Элины Быстрицкой— два почтенных юбилея: 90-летие со дня рождения и 60 лет служения Малому театру. Долгая жизнь на сцене, высокий и трудный жребий. Чтобы шесть десятилетий неоспоримо оставаться одной из первых актрис прославленного театра, партнёршей великих Царёва, Жарова, Бабочкина, Гоголевой, актёров высокого профессионального мастерства Соломина, Подгорного, Кенигсона, Коршунова… Не падать духом в дни сомнений и вынужденного бездействия, не поддаваться завораживающему голосу капризной славы…

Наград у неё множество. Фронтовых, советских и российских. Элина Авраамовна— кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» I и II степени, Трудового Красного Знамени, Отечественной войны II степени, двух орденов «Знак Почёта», на граждена медалью Жукова. Говорят, что красота— первый подарок, который природа вручает женщине и первый, который она забирает. Элине Быстрицкой этот дар как будто оставлен в бессрочное пользование. Быстрицкая открыла новую эру в нашем кино. Женщина, в которой всё было не по-советски — голливудский шарм, что-то надбытовое, некая «сиятельность» существа— смогла стать главной статусной актрисой великой страны. Ею восхищались композитор Игорь Стравинский, французские актёры Жан Маре и Жерар Филип, писатели Луи Арагон и Эльза Триоле… Её Аксинью из легендарного «Тихого Дона» обожали и в Кремле, и в казачьих станицах за красоту, страсть и, конечно, гордость.

Быстрицкая и сама такая: гордая, строптивая, непокорная. А может, дело в том, что у неё просто есть характер, есть смелость в этой зависимой профессии вести себя как сильная и свободная личность! Не зря её назвали Элина, что значит «мудрая». А имя дано в честь героини пьесы Кнута Гамсуна «У врат царства». Правда, у автора оно было с двумя «л». Вероятно, при оформлении документов паспортистка ошиблась, и девочку записали Элиной.

Быстрицкая родилась в Киеве. Но её отец, по профессии — врач-инфекционист, получил назначение в Нежин. В этом городе Быстрицкие (в семье росла ещё младшая дочь Софья) и встретили войну. Могли отправиться в эвакуацию, но родители пошли работать в госпиталь, который вскоре стал фронтовым. Элине в то время— тринадцать лет. Тем не менее, через неделю после начала войны она отправилась в госпиталь, где служил её отец, и смело заявила: «Хочу помогать фронту». А на вопрос: «Что ты умеешь делать?» девочка с достоинством ответила: «Для фронта я умею делать всё». Разрешение было получено, определены и её обязанности: разносить раненым почту, писать им письма под диктовку, читать газеты… Девочка поступила так, как было принято в их семье. Отец воевал рядовым на Гражданской, прошёл от первого до последнего дня Великую Отечественную.

[GALLERY:418]

С детства Элина Авраамовна живёт согласно его принципам: «Душу— Богу, сердце— женщине, жизнь— Отечеству, честь— никому». Конечно, второй постулат касался только мужского пола. Выше достоинства для неё привилегий нет и поныне. Элину не сразу поставили на довольствие, проверяли, выдержит ли. Она видела горе и страдания, отчаянье и надежду, видела смерть — жестокий мир взрослых людей. Но девочка всё вытерпела, освоилась. Окончила двухмесячные медицинские курсы, но по малолетству в госпитале её определили в лаборантки. Разрешили брать у раненых кровь. Она и сама стала донором, после своей госпитальной смены сдавала кровь для раненых бойцов. Наравне со всеми поднимала тяжёлые носилки. Советские войска начали отступать, госпиталь сняли с места и, погрузив в поезд, погнали по всем фронтам. Воспоминания о тех страшных годах не оставляют Элину Авраамовну и поныне.

Армейское начальство отправило медицинский поезд под Сталинград, где шли кровопролитные бои. К месту назначения прорывались под непрекращающимися бомбёжками. Когда всё заканчивалось, уцелевшие вагоны снова собирались в поезд. Погибших складывали на крыши вагонов, и эшелон снова спешил к заданной цели. После одной из таких бомбёжек отец отправился добровольцем под Сталинград. Запомнилась железнодорожная станция, на которой остановился их эшелон. Из развороченного бомбой обгорелого пульмановского вагона, кружась, летели в пахнущем гарью воздухе и осе дали на чёрную выжженную землю белые уголки солдатских писем— фронтовая почта. Долгие годы её изматывала мысль: вдруг всё-таки что-то можно было предпринять? В то время её семья уже несколько месяцев не получала вестей от воюющего где-то под Сталинградом отца. А ведь среди тех выброшенных в поле писем могла быть и его весточка родным.

Похоже, легендарная Аксинья из «Тихого Дона» уже была предначертана ей судьбой. Дороги войны привели Элину и её семью в станицу Обливскую (Северный Донецк), где она окунулась с головой в атмосферу исконного казачьего быта. В 1944-м Элину отправили с фронта в тыл— учиться. Жизнь разделилась на «до» и «после» войны. Родители были уверены, что их старшая дочь пойдёт по стопам отца. Она, фронтовая «сестричка», легко, без напряжения окончила медицинское училище, получив специальность фельдшера и акушерки. И вдруг увлеклась сценой. Заикнулась дома о театральном— целая буря! На семей ном совете пришли к компромиссному для всех решению— Элина стала студенткой Нежинского педагогического института.

Через год не выдержала и уехала в Киев поступать в театральный институт с маминым напутствием: «Можешь— не возвращайся». После окончания Киевского театрального института имени Карпенко-Карого Быстрицкая дебютирует в Русском драматическом театре в Вильнюсе в арбузовской «Тане», пьесе, столь популярной в пятидесятые годы прошлого века. Каким-то загадочным образом сошлись события её жизни: служба в военном госпитале, красный диплом фельдшера-акушерки и роль Тани— врача. Увидев дочь на сцене, отец наконец сдался: «Твоя взяла. Работай…» Возникшее между ней и родителями непонимание растаяло. Знаком полнейше го примирения стала роль врача Ольги в «Годах странствий» А. Арбузова. Театр гастролировал в Ленинграде, когда Быстрицкую пригласили сразу на две роли в кино. Выбор актрисы стал не ожиданным: шекспировским Виоле и Себастьяну («Двенадцатая ночь») Быстрицкая предпочла свою современницу— врача Елизавету Максимовну в фильме Фридриха Эрмлера «Неоконченная повесть». Героиню она играла с удивительной точностью попадания в профессию, сказался опыт работы в госпитале. Врачей Быстрицкая боготворила. Может быть, молодая актриса тогда ещё и не предполагала, что искусство актёра так близко искусству врачевания.

После выхода фильма на экран скольких новорожденных назвали Элиной, сколько девчонок тогда поступило в медицинские вузы, чтобы стать врачом и походить на героиню Быстрицкой—Ели завету Максимовну!.. Пройдёт время, и одна из них даже спасёт Элине Авраамовне жизнь. Всё в этом мире, так или иначе, связано между собой. Съёмки в «Неоконченной повести» под руководством Эрмлера для актрисы стали высшей школой актёрского мастерства. А вскоре она сыграет свою главную роль— шолоховскую Аксинью в фильме Сергея Гера симова «Тихий Дон». И снова повезёт ей на высокую литературу, на режиссёра, на замечательных партнёров. Сергей Аполлинари евич Герасимов сыграл огромную роль в творческой судьбе Быстрицкой. Он научил молодую актрису самому главному— настоящему, глубокому проникновению в образ. Быстрицкая справедливо считала, что надо отдаться работе над ролью Аксиньи це ликом и оставила театр Вильнюса.

Успех был результатом двухлетнего всепоглощающего труда. Герасимов требовал максимальной правдивости, даже в мелочах, относящихся к внешней характеристике обра за. До Аксиньи народных и простонародных ролей Быстрицкая не играла. Она часами училась носить на коромысле воду, катать бельё, по-казачьи сидеть в седле, вслушивалась в певучий с мягким акцентом говор. И, в конце концов, стала «своей». Аксинью Быстрицкая сыграет женщиной естественной страсти и богатства чувств. Недаром ту Аксинью признал и призвал на роль сам Шолохов. Но в кино Быстрицкая сыграла мало, что удивительно. Роль Аксиньи, как теперь говорят, стала её брендом. Не будь успеха в кино, Элина Авраамовна так и не решилась бы прийти в Малый театр. Она выбрала свой «театральный дом» — и на всю жизнь.

Лишь дважды Быстрицкая играла в других театрах. В Театре эстрады— в спектакле «Случайный вальс» по повести С.Алексиевич «У войны не женское лицо» и в Театре имени М.Н.Ермоловой вместе с В.Андреевым— в «Перекрёстке» Л.Зорина, продолжении «Варшавской мелодии». В «Случайном вальсе» актриса исполнила во семь ролей, слившихся в единый образ женщины на войне, отдавая дань памяти тем, кто погиб. Мелодия из спектакля ещё долго сопровождала Элину Авраамовну по жизни. Война никогда не отпускает своих детей, она навечно в сердцах тех, кто на ней побывал. В далёком 1958 году Элина Быстрицкая дебютировала на сцене Малого театра в роли леди Уиндермиер в пьесе Оскара Уайльда «Веер леди Уиндермиер». Старожилы Дома Островского встретили актрису настороженно: киноуспехи значили для них немного, да и её прекрасные внешние данные не удивили. Но вот чудесный голос с диапазоном, дикция обрадовали. Её звучное слово было наполнено искренним чувством и мыслью. Не случайно старейшая актриса А.А.Яблочкина заметила: «Я поняла всё, что она говорит». Тем не менее, многому Быстрицкой пришлось учиться «с нуля». С первых репетиций приходила (а репетировала с Михаилом Садовским, Дарьей Зеркаловой, Владимиром Кенигсоном) совершенно разбитая, столь неуклюжими были попытки актрисы соответствовать уровню блестящих мастеров театра. Надо было «попасть в тон», понять специфику ансамблевой игры Малого. От донской казачки, с которой свыклась за годы съёмок, уйти к совершенно противоположной характерности, пластике, свойственной её героине— молодой английской леди. А сколько надо было работать, чтобы убрать украинский говор?!

«К премьере я научилась носить платье леди Уиндермиер»,— скажет Быстрицкая. В дальнейшем для актрисы станет главным в работе над ролью найти пластику персонажа— отсюда возникал и ритм образа. Быстрицкая понимала тогда, что от успеха или провала зависела вся её дальнейшая судьба. И одержала победу! Быть актрисой Малого театра значит ценить как главное, изначальное в труде актёра литературу. Быстрицкая почувствовала горьковатую иронию автора, её героиня стала истинно «уайльдовской». Завораживала строгая красота леди Уиндермиер — Быстрицкой, под купала её нравственная безупречность, искренность.

Позднее актриса сыграет об раз диаметральный — мать главной героини, миссис Эрлин, — таинственную незнакомку с порочным прошлым и ужасной репутацией. И сыграет её очаровательно фальшивой, дьявольски авантюрной, легкомысленной. Быстрицкая обладает особым даром— даром сценической красоты. И это не только природное свойство. С первых шагов на сцене её костюмы, грим, парики тщательно обдуманы, что требует времени, определённой скрупулёзности, дотошности в профессии, творческого воображения. Она никогда не отказывалась от грима. Даже когда стало модно играть «со своим лицом». Красота сценических героинь Быстрицкой по рой вырастала до холод ной надменности, почти царственной. Конечно же, по праву доставались Элине Быстрицкой «костюмные» роли, режиссёры ценили её умение носить костюм. Актриса играла и роли в пьесах Корнейчука, Алёшина, Софронова из привычного списка авторов советской драматургии.

В «Весеннем громе» Д. Зорина Быстрицкая— колхозная девчонка по замыслу режиссёра Б.Бабочкина, на мотороллере на скорости 30 км довольно лихо выезжала на авансцену, разворачивалась на «пятачке» (в первых рядах, как правило, пугались, не вылетит ли актриса вместе с машиной в зал) и кричала: «Натуральные удобрения! Кому натуральные удобрения!» В Малом театре Быстрицкая пришлась « ко двору», вобрав в себя устои, традиции Малого вместе с этим осталась сама собой, создавая свои творческие законы, без которых нельзя стать мастером. И потому даже если актриса играла вводы, спектакль получался иным.

В её репертуаре значились— и были сыграны с блеском— баронесса Штраль в «Маскараде» М.Лермонтова, Анна Петровна в «Иванове» А. Чехова, герцогиня Мальборо в «Стакане воды» Э.Скриба, Глафира в «Волках и овцах» А.Островского, Юлия Филипповна в «Дачниках» М.Горького, Лидия в «Бешеных деньгах» А.Островского, Панова в «Любови Яровой» К.Тренёва, Маша в «Касатке» А.Н.Толсто го— таков далеко не полный перечень образов, созданных актрисой на сцене Малого театра. Быстрицкую любил и высоко ценил Леонид Викторович Варпаховский— талантливый режиссёр, сценарист, художник, соратник В.Э.Мейерхольда. Варпаховский никогда не навязывал актёрам собственное представление о характере, который им предстояло создать на сцене. Осторожно, ненароком он подводил их к своему рисунку, но так, что даже опытные мастера признавали, будто были уверены в своём авторстве мизансцены. Запомнилась её баронесса Штраль в «Маска раде» М.Лермонтова в постановке Варпаховского, наделённая страстью к разрушению, удивительным коварством, и в тоже время обольстительная в своей элегантности и красоте. С особым изяществом, ловкостью она буквально «завораживала», подчиняла себе людей, а затем губила. Пьесы Островского— быть может, главная школа актёров Малого театра. Роль Лидии Чебоксаровой в «Бешеных деньгах» актриса вновь сочиняла в содружестве с Варпаховским.

В его спектакле блистали Е.Шатрова, Ю.Каюров, В.Кенигсон, Н.Подгорный. Одну из лучших своих ролей сыграла и Быстрицкая. Обычно исполнительницы подчёркивали в Лидии инстинкт хищницы, забывая, что она не просто хищница, но по-своему умна, хитра, расчётлива. Укротить такую женщину не просто. Лидия Быстрицкой сверкала как дорогой бриллиант в ювелирной лавке, она была «выставлена» на обозрение, на продажу, и ни мало не смущаясь, не скрывала этого.

Её Кручинина в «Без вины виноватых» А.Островского (режиссёры В.Хохряков и А.Бурдонский) заставляла весь зал замирать и плакать вместе с ней. Перед Быстрицкой стояла сложная задача: она решила играть не только Кручинину, но и Отрадину. Сюжет начинается с трагической любви провинциальной барышни Любови Ивановны Отрадиной, которая через много лет, став театральной знаменитостью Еленой Ивановной Кручининой, возвращается в родной город. Кручинина Быстрицкой печальна и «траурна». Её героиня несла в себе свет подлинной интеллигентности, духовности, культуры. Провинциальная актриса Кручинина, жертвенно всю себя отдавшая сцене, в исполнении Быстрицкой, несомненно, провинции не принадлежала, возвышалась над ней и поразительным образом напоминала судьбы выдающихся русских актрис Стрепетовой, Комиссаржевской… Актрисе посчастливилось работать с такими замечательными мастерами театра, как Варпаховский, Бабочкин, Фоменко, Хейфец, Львов-Анохин, Бурдонский…

Но режиссёрам с Быстрицкой не легко. У актрисы неизменно своё видение роли, и не всегда оно совпадает с режиссёрским решением образа. Горьковскую Юлию Филипповну в «Дачниках» актриса создала под руководством знаменитого Бориса Бабочкина, неоднократно обращавшегося и любившего драматургию Горького. У Быстрицкой роль прозвучала неожиданно пронзительно. В начале спектакля Юлия Филипповна жизнерадостна, певуча, подвижна. На самом деле её жизнь исковеркана, мечты растоптаны. Какая-то отчаянность слышалась в её веселье. Быстрицкой— Юлии действительно душно в атмосфере дачной жизни. Чем больше погружалась она в болото пошлости и разврата, тем трагичнее и безнадёжнее героиня Быстрицкой ощущала глубину своего падения. Чем ближе к финалу, тем реже приходили минуты наигранного веселья, тем сильнее проступали черты горькой душевной усталости и тревоги. И приходило понимание того, что её Юлия не вырвется из общества «дачников», она не борец, она, прежде всего,— женщина. В финале Юлия— Быстрицкая говорила «спокойно и как-то зловеще»: «Ну, Пётр Иванович!.. Идём... продолжать нашу жизнь...» Незабываем дуэт Быстрицкой— Юлии и Бабочкина— Суслова. Испепеляющим презрением горели глаза Юлии, когда она с невероятной жесткостью, обращаясь к мужу, держа в изящной ручке пистолет, произносила: «Давай застрелимся, друг мой!» И в этой короткой реплике заключалась реальная смертельная опасность, наводившая неприятное ощущение страха даже на самого артиста Бабочкина, виртуозно исполнявшего роль Суслова.

Быстрицкая всегда искала избавления от штампа театральной героини. Её незаурядная воля помогала не только сохранить, утвердить свою сценическую красоту, но и преодолеть «опасности», с нею связанные, осознать её не как самоцель, а как средство художественного воплощения образа. В пору творческой зрелости актриса поменяла привычное амплуа героини на рискованные характерные роли. Какой надменно-самодовольной представала перед зрителями «первая дама» Мордасова Марья Александровна Москалёва Быстрицкой в спектакле «Дядюшкин сон» по Ф.Достоевскому (режиссёр А. Четвёркин), отчаянная комедиантка в своём провинциальном «салоне», идущая на всё, дабы пристроить дочь!

Сколь забавна её богатая барыня Турусина в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» А.Островского (режиссёр В.Бейлис), заделавшаяся на старости лет ханжой, а всё-таки нет-нет, да и скучающая по своим старым грехам. Отсюда и хитроумный тайничок с наливками, к которым она то и дело прикладывается со всеми вытекающими отсюда последствиями. Её Турусина и пританцовывала, и пела романс. Видно было, что сама актриса получала в этот момент удовольствие, которое передавалось и залу. Её Хлёстова в «Горе от ума» А.Грибоедова (режиссёр С.Женовач)— блестящее олицетворение той Москвы, что враждебна Чацкому. Она не глупа, не патриархальна, породиста и аристократична. Лёгкая, брошенная вскользь колкость — и противник «уничтожен»— такой страшно попасться на язык. Роль старухи Хлёстовой, в общем, эпизодическая, вырастала у актрисы в одну из центральных. Наименование «старуха» к ней категорически не подходило. Эффектная женщина, ещё не утратившая власти над мужчинами. Появление Быстрицкой— Хлестовой в модном и изысканном наряде вызывало восторг и аплодисменты зала, сцены свои актриса проводила виртуозно. Вместе с моложавым, энергичным Фамусовым Юрия Соломина они составляли неотразимую пару хозяев жизни.

Для своего очередного бенефиса Быстрицкая выбрала пьесу Сомерсета Моэма «Круг». В Малом театре она шла под названием «Любовный круг» (режиссёр А.Житинкин). Обворожительная, блистательная леди Китти Быстрицкой стала центром спектакля. Нестареющую и легкомысленно-кокетливую особу актриса играла, меняя эмоциональный настрой, расширяя образ, делая его неоднозначным, а не прямолинейно отрицательным. Существовала опасность скатиться к мелодраме: по сюжету леди Китти бросила своего сына несколько десятилетий назад и теперь возвращается в его дом. Но актриса играла комедию, именно комедию английскую с её риторикой и лихо закрученной интригой. И проживала жизненный круг своей героини, в котором сталкивались романтические чувства и ироничная реальность.

Остаётся только пожалеть, что в её творческой биографии было так мало подобных ролей. Она никогда ни о чём не жалеет. Да, не сыграно много ролей, о которых мечтала, не всё в жизни сложилось так, как хотелось бы. Остановить время мечтает каждая женщина. Быстрицкая к возрасту относится философски— нужно ценить то, что имеешь, даже свои годы. И живёт по правилу: пока есть работа, настоящая актриса обязана быть в форме и следить за собой. Коллеги и зрители пытаются разгадать секрет её молодости и красоты, который на самом деле прост — надо быть сильной. И Элина Авраамовна выходит на сцену Мало го театра в новом качестве: она поёт в концертах. Не просто поёт— а проживает каждую песню, каждый романс. Круг её жизни не совершён, он продолжается!

Елена Микельсон, «Малый театр» №8-9 2018

Ее до сих пор называют одной из самых красивых женщин нашей страны, хотя сама Элина Быстрицкая относится к этому скромно и даже с некоторой долей юмора. Трудно поверить, что народной артистке СССР недавно исполнилось 90 лет.

«Зыкина сказала, что петь – это не мое»

– Элина Авраамовна, знаю, что вы не скрываете свой возраст. Необычно для женщины, тем более для актрисы. Почему?

– А зачем скрывать? Я считаю, что мои года – это мое богатство. Помните, как поется в известной песне?! (Смеется.)

– В этом году будет 60 лет, как вы работаете в труппе Малого театра. Но на сегодняшних афишах я ваше имя не нашел. Вы больше не выходите на сцену?

– По настоянию врачей мне пришлось отказаться от спектаклей, в которых играла. Надо уменьшить нагрузку на сердце. Но я выхожу на сцену в концертах. В театре делают такие концертные программы, посвященные какому-нибудь празднику. Приглашают меня. Я пою романсы, песни военных лет. Иногда устраиваю свои сольные выступления и на других сценических площадках Москвы. Так что без дела не сижу, работаю.

– Вы же раньше не так часто пели?

– Пела в спектаклях, если это требовалось. На творческих встречах пела немного. Но я никогда не думала, что это может существовать у меня отдельно. Мы дружили с Людмилой Зыкиной. Помню, в 1985 году участвовала в спектакле Театра эстрады «У войны не женское лицо», где я много пела. Даже на немецком языке. Людмила мне тогда сказала, что это не мое. И я забыла об этом. И вот после восьмидесяти лет начала выступать с целыми концертами. Мне нравится петь.

– Всегда хотел узнать: кто выбрал вам такое красивое и необычное для Советского Союза имя?

– Это имя выбрала мама. Ей очень нравилась главная героиня пьесы Кнута Гамсуна «У врат царства» с таким именем. Только правильно оно пишется с двумя «л», но при оформлении документов паспортистка, вероятно, ошиблась, и меня записали Элиной.

– Помню, как в 1999 году я вручал вам приз «Самая красивая актриса столетия». Вы тогда сказали, что всегда удивляетесь, когда говорят о вашей красоте. А когда впервые об этом услышали?

– Это было во время войны, когда девочкой работала в госпитале. Мне тогда было тринадцать лет. Помню, проходила мимо раненых и услышала, как один другому говорит: «Какая хорошенькая девушка идет, посмотри!» Честно говоря, я даже не подумала, что это про меня. Оглянулась – никаких других девушек нет. А эти раненые смотрят на меня. Я так удивилась! Побежала домой, долго разглядывала себя в зеркало – ничего интересного не увидела.

– Сегодня исполняется 77 лет, как началась Великая Отечественная война. Вы помните ее начало?

– Война – это очень страшно. Я рассказываю о ней всегда с осторожностью, чтобы не огорчать никого. Голод, гибель людей у тебя на глазах, запах крови, который меня потом всю жизнь преследовал... Началась внезапно, когда мы с семьей были на каникулах под Киевом в Нежине. Бомбежки, погрузка частей местного военного гарнизона в эшелоны, воздушные тревоги, длинные очереди на призывных пунктах. Я тоже хотела защищать Родину. И через неделю после начала войны пошла в госпиталь, в котором служил мой отец. Его хорошо знали и уважали. Но я без его помощи, сама обратилась к комиссару госпиталя и попросилась работать. Сначала разносила раненым почту, писала письма под их диктовку, читала газеты. Потом уже работала медсестрой. Знаете, слова из песни «Вставай, страна огромная» для меня не просто слова. Тогда действительно на защиту страны встали все: и стар, и млад. За годы войны с госпиталем мы объехали много городов. Как сейчас помню в Одессе одного солдата, для которого я сдавала свою кровь. Лицо такое белое, а ресницы длинные, черные. Он лежал на одной кровати, я – на другой, а между нами трубочки, по которым шла кровь. Через много лет, когда я уже училась в театральном институте в Киеве, мы случайно встретились в магазине. Он сам окликнул меня. Я его узнала только по ресницам... Сейчас, конечно, его уже и в живых, наверное, нет. Он же был старше меня.

– Изучая вашу биографию и роли в кино, удивляешься некоторым параллелям. Вы после войны окончили медицинский техникум. А потом, когда стали актрисой, играли в кино врачей...

– Да, да. В кино начала сниматься после первого курса театрального института: в фильме «В мирные дни» была роль врача. А после «Неоконченной повести», где я тоже сыграла врача, получала много писем от молодежи, которая после этой кинокартины пошла в медицинские вузы. Среди них была и будущий врач Татьяна Савинская. Прошли годы, и однажды Татьяна Игоревна спасла мне жизнь. Вот такие бывают повороты судьбы. А вообще, у меня всегда с медиками были особо хорошие отношения.

«Я по званию – казачий полковник!»

– Конечно, много уже рассказано про вашу Аксинью из фильма режиссера Сергея Герасимова «Тихий Дон». Интересно, а автор книги Михаил Шолохов как оценил вашу работу?

– Шолохов меня и выбрал среди тридцати других претенденток на эту роль. Мне было приятно. Мы сняли первые две серии и пригласили Шолохова в Москву, на киностудию Горького. Он сидел в просмотровом зале. Молчал, ничего не говорил, курил. Пепельница стала, как ежик, полна торчащих окурков. Закончился просмотр. Шолохов молчит, и мы все молчим, ждем. Он откашлялся. Когда повернулся, было видно, что Михаил Александрович сильно плакал. Молча. И он сказал: «Ваш фильм идет в дышловой упряжке с моим романом». Конечно, для всех нас это была высшая степень похвалы.

– Известная история, как Нонна Мордюкова обижалась и на Герасимова, и на вас. Она считала, что Аксинью играть должна была она. Критиковала вас...

– Меня часто об этом спрашивают. Но я ведь не знала об этом. Да и сказать мне на это нечего. Так случилось, что сыграла эту роль я, и счастлива от этого. Мою Аксинью в «Тихом Доне» казаки приняли! Прямо так и сказали: «Она наша». Это и есть для меня главная оценка. Сегодня я по званию – казачий полковник!

– Вы пересматриваете фильмы со своим участием?

– Нет. Даже когда случайно показывают по телевизору, отворачиваюсь. Почему? А я не знаю. Просто не могу это смотреть. Наверное, испытываю неловкость.

«На меня написали 20 анонимок»

– А вам часто завидовали?

– Всякое бывало, наверное, и завидовали. Помню, как не попала работать в Театр имени Моссовета, потому что на меня написали двадцать анонимок. Но мне еще бабушка говорила в детстве: «Нельзя в ответ делать зло, Бог накажет». Поэтому я старалась не обращать внимания, хотя внутри, конечно, переживала. Зачем сейчас об этом вспоминать?

– Приходилось ли когда-либо бороться за роль?

– Борьбы не было. Но однажды в театре мне дали не ту роль, какую я хотела. Тогда я согласилась, репетировала, но сама с собой работала над той желанной ролью. И когда пришло время, попросила режиссера посмотреть, как я вижу ту героиню. И победила. Мне дали все-таки нужную мне роль. Но никогда ни в каких интригах я не участвовала.

– Вы всегда выглядите моложе своих лет. Вопрос банальный, но всегда интересно узнать, что помогает человеку так хорошо выглядеть?

– Я человек решительный, и это помогает мне сохранить волю. Нужно всегда работать над собой. Стоит дать себе слабину – и все. Каждый день дома занимаюсь физическими упражнениями. Ну, обычная гимнастика с маленькими гантельками. Конечно, слежу за своим питанием. Тут ничего нового не скажу. Я не могу ходить распущенной, неприбранной. Встаю утром и, прежде чем выйти на улицу, причешусь красиво, сделаю макияж, долго и придирчиво одеваюсь. И еще: человек стареет и плохо выглядит, когда совершает в своей жизни плохие поступки. Это главное условие – не делать плохо другому! И не надо лгать.

– Элина Авраамовна, кажется, вы такая волевая, сдержанная. А когда вы можете заплакать?

– Я всегда держу себя в руках. Но могу поплакать, когда одна и когда понимаю, что не могу кому-то чем-то помочь. Не о себе плачу, нет. О других. Услышу что-то такое по телевизору, и слезы могут появиться.

– Вы чувствуете одиночество?

– Я знаю, что это такое, всякое было в жизни. Но иногда люблю побыть одна дома. Из родственников у меня семья брата и семья сестры. Есть близкие подруги. Я постоянно с кем-то общаюсь. Так что я не одинока!

Перанов Олег, Собеседник.ru 22 июня 2018 года