Человек в Черном
20 октября 2006 г.
«Ревизор» в Малом, персоналии.
За упокой.
С болью в сердце приступаю к скорбному перечню актёрских неудач, какими они мне видятся. Мрачному мизантропу, склочнику, и вообще, злыдню!
Наслаждайтесь спектаклем!
Не слушайте меня!
Иван Александрович Хлестаков занимает в пьесе второе после городничего место, и по объёму текста, и по значимости в сюжете.
На каком месте окажется данная роль в спектакле, зависит только от актёра, её играющего. Увы, у Дмитрия Николаевича Солодовника роль Хлестакова оказалась в последнем ряду, где-то между трактирным слугой и Мишкой в доме городничего.
И совсем не потому, что роль не верно трактована или не проработана. Нет, здесь всё более чем, и верно, и тщательно. И не удивительно – режиссёр-постановщик сам в молодости играл Хлестакова, и на репетициях, я думаю, он заново пересматривал, именно, своё, прошлое исполнение. Уточнял, вносил коррективы в прошлое решение, искал краски, отвечающие нынешнему времени. Рисунок роли выверен филигранно, пластическое решение (или «балет роли», как выражался Москвин) выше всяких похвал. Солодовник всё это самым добросовестным образом скопировал…, но не оживил. Производит впечатление «марионетки, в ловких и натруженных руках».
Но ничего, спектакль, это вам не кино, где всё раз и навсегда зафиксировано на плёнке и «обжалованию не подлежит». Здесь всегда остаётся возможность обжить, оборганичить роль, сделать из Хлестакова живого человека. А там и импровизация придёт. Роль-то для импровизации благодатная.
Увы (опять «увы», но что делать, часть такая: «за упокой»), судя по всему, истратив все силы на роль Хлестакова, Юрий Мефодьевич ничего не оставил для Марьи Антоновны.
В сценах с маменькой Инна Иванова держит верный тон. Хотя, на мой взгляд, следовало бы, пожирнее подчеркнуть элемент постоянного соперничества (женского свойства) между ними. Например, в третьем акте жалобно-укоряющие интонации в обращении к маменьке, следовало бы, решительно заменить на ехидные.
А вот, в сценах с Хлестаковым она обнаруживает качества, свойственные, скорее, купеческой дочери. Ни дать, ни взять, чисто, Липочка из «Свои люди сочтёмся». Марья Антоновна всё же дворянского роду. И, хоть, не губернского, всего лишь уездного масштаба, но не последняя в своём кругу. А это, и модные журналы, выписываемые из Москвы или даже Петербурга, и обязательные французские романы, которые в её кружке молоденьких девиц почитывают тайком от родителей (и делятся, делятся прочитанным!), и новинки отечественных сочинителей, и, наконец, обязательный альбом со стихами местных и заезжих молодых воздыхателей.
И вкусом не обделена. По крайней мере, она точно знает, какое платье следует одеть её маменьке, чтобы оно подчеркнуло юную свежесть дочери.
Полный обязательный набор!
И, нате вам, такая непонятная неловкость с молодым человеком. Такое косноязычие. Вот, даже мимо стула села. (Я очень надеюсь, что у неё там, под фижмами, подушка, где надо привязана.) Получилась карикатура дурного свойства.
Откуда это? По пьесе-то она весьма бойкая девица. Здесь бы такой разворот женских уловок представить! И «скромность неискушённой юности» (расчётливая робость, а совсем не от косноязычия это идёт), и «тонкость воспитания», и «чувствительность души»….
В «Горе от ума» Инна Иванова самым замечательным образом играет Лизу. В этой роли она создала точный и в то же время, очень обаятельный образ. Значит, потенциал у актрисы есть, и не малый потенциал, а потому, я уверен, и эту роль Марьи Антоновны она вытянет, со временем, в нечто подобное. А, может, и нечто лучшее (должен же, актёр расти).
Роль Анны Андреевны Людмила Петровна Полякова лепит крупными мазками, как всегда сочно, размашисто. Получилась этакая решительная кавалерист-девица в отставке. Внутри этого рисунка роль выстроена весьма логично.
Однако вылезают при этом некоторые несуразные углы. Тесен текст Гоголя, для такого решения. Следовало бы ему убрать амурные сцены с Хлестаковым и вымарать знаменитую фразу, касающуюся достоинств Анны Андреевны из его письма к петербургскому приятелю.
Или, может быть, Людмиле Петровне отставить любезные её сердцу привычные приёмчики, и попристальней взглянуть на то, что в пьесе написано.
А не подминать роль под себя?
Исполнение ролей Шпекина А. Ю. Ермаковым, Ляпкина-Тяпкина Б. Г. Невзоровым, и Осипа В. А. Низовым объединяет одна общая черта – приблизительность решения.
Приблизительность, свойственная потоку «телесериалов для населения». Там, в этих телесериалах, нет конкретных авторов со своими индивидуальными стилями, но есть бригады безликих драмоделов. Там приблизительное изображение штампованных типов штампованными же методами, а не актёрская игра. Там массовое производство, а не штучное искусство, бижутерия и стразы, а не ювелирные изделия.
И, вот, таким же образом играть Гоголя в Малом?
О чём тут говорить….
