3 декабря исполняется 80 лет со дня рождения заслуженного артиста России Александра Константиновича Вахтерова (1936 – 2011). О своем коллеге вспоминает народный артист России Василий Иванович Бочкарёв.

«Если говорить, что театр – это храм, то для Саши Вахтерова это была религия»

В 1960 году мы вместе с Сашей Вахтеровым поступили в Щепкинское училище, где занимались у замечательных педагогов – Виктора Ивановича Коршунова, Юрия Мефодьевича Соломина, Павлы Захаровны Богатыренко. И надо сказать, что Александр до самого последнего дня пронёс в сердце эти имена с глубоким уважением и благодарностью. Саша – самый старший на курсе, но при его абсолютной органике разницы в возрасте никто не ощущал. Он, конечно, уже был заражён театром, потому что успел поработать актёром вспомогательного состава в «Современнике», и он вкусил эту студийность, азарт построения театра. Все ему очень завидовали. Несмотря на свой опыт, Саша был таким же студентом, как и мы. Никаких наработанных штампов – он с нами проходил актёрскую азбуку как в первый раз.
После окончания училища мы все разошлись, разбежались. Я пошёл по своей тропке судьбы, Саша – по своей: работал в Литературном театре ВТО, в Театре на Покровке.
В 1995 году мы неожиданно встретились у Малого театра. Давно не виделись, очень обрадовались друг другу. Заговорили о русском психологическом театре, о том, как нам повезло заниматься драматическим искусством… И вдруг возникла такая маленькая пауза: мы поняли, что стоим около памятника Александру Николаевичу Островскому, и он нас внимательно слушает. И вот тут родилась идея – я предложил Саше: «А что, если тебе придти в Малый театр? Я переговорю с Виктором Ивановичем – а вдруг?» Он загорелся: «Ну, давай попробуем!» Я переговорил с Виктором Ивановичем, и тот сказал: «А что, это вполне возможно! Я поговорю с Юрием Мефодьевичем». И как-то органично, безо всякого напряжения, Александр Константинович Вахтеров оказался в Малом театре. И тут же занял своё место, как будто давно его ожидавшее. Сашины роли были небольшого объёма, но каждая в его исполнении становилась маленьким шедевром. Я с большим удовольствием вспоминаю «Дельца», где он играл Бершю, – с какой отдачей, с какой чистотой и преданностью Саша работал! Это отличало его во всех спектаклях.
А теперь я хочу вернуться к самому началу, вспомнить театральное гнездо, которое находилось в Камергерском переулке. Это был его дом, где мы дневали и ночевали в студенческие годы. Иногда засиживались допоздна, готовясь к экзаменам, – Сашина мама стелила на полу, и мы оба укладывались спать, утром вставали и шли в училище. Необыкновенное, замечательное время!
Главой семьи был один из выдающихся наших актёров – Константин Васильевич Вахтеров. Саша с отцом напоминали диккенсовских Домби и сына.
В маленькой комнате стоял магнитофон, и мы, первокурсники, собирались и слушали Шаляпина, Яхонтова, Качалова. Константин Васильевич работал во 2-м МХАТе, в Театре водного транспорта, в Литературном театре ВТО, в Пушкинском театре. Он часто рассказывал об актёрах МХАТа, особенно о Качалове и Москвине. Сколько он читал нам, студентам, стихов – и как читал! Это был действительно великолепный чтец. В замечательной книжке «МХАТ Второй. Опыт восстановления биографии» я нашёл маленькую запись про Константина Васильевича, где есть очень хорошая фраза: «Дух бродяжничества был заложен в его актёрской природе». Это особая каста артистов: всем своим существом они должны быть в дороге, в движении. Каждый год семья Вахтеровых уезжала на водохранилище, на озёра. Ставили палатки, и всё лето там жили. Этого бродяжничества нам, актёрам, порою не хватает. У Саши оно было связано не только с театром, но и с окружающей жизнью, с природой, которую он безумно любил. Александра не загружала тяжесть актёрской профессии – она порой может прижать к земле. А Саша был свободен.
Всё, что связано с красотой, с поэзией, он получил в наследство от родителей. Сашина сестра тоже работала в театре, в Минске. Вся семья находилась под крылом таланта Константина Васильевича. Актёрство никогда не являлось для них просто профессией. И если говорить, что театр – это храм, то для них это была религия. Когда я думаю о Константине Васильевиче, я даже не могу себе представить, чтобы он участвовал в каких-то интригах. Ему легче было бы уйти – так же, как и Саше.
Я вспоминаю Константина Васильевича добрым словом, потому что он нам открыл, что так и нужно жить, когда всё настолько просто, но эта простота была возвышенной: чуть больше тепла, заботы, любви, внимания... Интонацию, заложенную отцом, Саша пронёс через всю свою жизнь. За это, наверное, его в театре и любили.

Записала Ольга Петренко.