07.07.2008
Подробнее
«Звуковой архив Малого театра» «СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
«Звуковой архив Малого театра»
«СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
7 июля народной артистке России, знаменитой Констанции Францевне Роек исполнилось бы 85 лет. Почтить память актрисы мы решили уникальной записью, сделанной на радио в 1949 году, в которой Роек исполнила заглавную роль. В самом спектакле, поставленном на сцене Малого театра Львом Прозоровским в 1950 году, Констанция Францевна не участвовала.[link Sashin-NikolskiyA">
«СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
7 июля народной артистке России, знаменитой Констанции Францевне Роек исполнилось бы 85 лет. Почтить память актрисы мы решили уникальной записью, сделанной на радио в 1949 году, в которой Роек исполнила заглавную роль. В самом спектакле, поставленном на сцене Малого театра Львом Прозоровским в 1950 году, Констанция Францевна не участвовала.[link Sashin-NikolskiyA">
«Звуковой архив Малого театра»
«СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
7 июля народной артистке России, знаменитой Констанции Францевне Роек исполнилось бы 85 лет. Почтить память актрисы мы решили уникальной записью, сделанной на радио в 1949 году, в которой Роек исполнила заглавную роль. В самом спектакле, поставленном на сцене Малого театра Львом Прозоровским в 1950 году, Констанция Францевна не участвовала.
А.Н.Островский
«СНЕГУРОЧКА»
Радиоспектакль (53 Мб)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
Весна-Красна – Елена Гоголева
Дед Мороз – Анатолий Ржанов
Девушка Снегурочка – Констанция Роек
Купавна, дочь Мураша – Елена Шатрова
Царь Берендей – Федор Григорьев
Лель, пастух – Владимир Колосов
Бобыль – [link Sashin-NikolskiyA">Александр Сашин-Никольский
Леший – Алексей Шереметьев
Отрок – Елена Кузнецова
Пояснительный текст читает – Евгений Велихов
Постновка – Льва Прозоровского
Музыка – П.И.Чайковского
«СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
7 июля народной артистке России, знаменитой Констанции Францевне Роек исполнилось бы 85 лет. Почтить память актрисы мы решили уникальной записью, сделанной на радио в 1949 году, в которой Роек исполнила заглавную роль. В самом спектакле, поставленном на сцене Малого театра Львом Прозоровским в 1950 году, Констанция Францевна не участвовала.
А.Н.Островский
«СНЕГУРОЧКА»
Радиоспектакль (53 Мб)
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
Весна-Красна – Елена Гоголева
Дед Мороз – Анатолий Ржанов
Девушка Снегурочка – Констанция Роек
Купавна, дочь Мураша – Елена Шатрова
Царь Берендей – Федор Григорьев
Лель, пастух – Владимир Колосов
Бобыль – [link Sashin-NikolskiyA">Александр Сашин-Никольский
Леший – Алексей Шереметьев
Отрок – Елена Кузнецова
Пояснительный текст читает – Евгений Велихов
Постновка – Льва Прозоровского
Музыка – П.И.Чайковского
Подробнее
МАЛЫЙ ТЕАТР УСТАНОВИТ НОВЫЕ РЕКЛАМОНОСИТЕЛИ
Компания «Визуальные технологии» выиграла открытый конкурс на право заключения государственного контракта на поставку и монтаж рекламных конструкций для Государственного Академического Малого театра.
МАЛЫЙ ТЕАТР УСТАНОВИТ НОВЫЕ РЕКЛАМОНОСИТЕЛИ
Компания «Визуальные технологии» выиграла открытый конкурс на право заключения государственного контракта на поставку и монтаж рекламных конструкций для Государственного Академического Малого театра. Решение конкурсной комиссии было объявлено 01.07.2008.
Модернизация и установка новых современных рекламоносителей будет производиться в здании Основной сцены на Театральной площади и Филиала на ул. Б. Ордынка. Первый этап работ включает замену афишных стендов, расположенных на фасаде театра и внутри помещения на трехпозиционные динамические рекламоносители Триплсайн. Эти конструкции будут оснащены запатентованным механизмом Aluquick, благодаря которому смена афишных плакатов производится с максимальной скоростью и простотой. Система Aluquick исключает необходимость вынимать призмы. Полоски с изображением устанавливаются по направляющим с каждой стороны призмы.
По словам заместителя генерального директора Малого театра Аничкина Г.В., большое значение при выборе рекламоносителей руководство театра придает внешнему виду конструкций. «Малый театр - старейший театр России, внесенный в список особо ценных культурных объектов страны, поэтому необходимо было гармонично вписать современные информационные носители в облик театра. Конструкции, предложенные компанией «Визуальные технологии», полностью отвечают этим требованиям», - отметил Аничкин Г.В.
Advertology.Ru, 6 июля 2008 года
Компания «Визуальные технологии» выиграла открытый конкурс на право заключения государственного контракта на поставку и монтаж рекламных конструкций для Государственного Академического Малого театра. Решение конкурсной комиссии было объявлено 01.07.2008.
Модернизация и установка новых современных рекламоносителей будет производиться в здании Основной сцены на Театральной площади и Филиала на ул. Б. Ордынка. Первый этап работ включает замену афишных стендов, расположенных на фасаде театра и внутри помещения на трехпозиционные динамические рекламоносители Триплсайн. Эти конструкции будут оснащены запатентованным механизмом Aluquick, благодаря которому смена афишных плакатов производится с максимальной скоростью и простотой. Система Aluquick исключает необходимость вынимать призмы. Полоски с изображением устанавливаются по направляющим с каждой стороны призмы.
По словам заместителя генерального директора Малого театра Аничкина Г.В., большое значение при выборе рекламоносителей руководство театра придает внешнему виду конструкций. «Малый театр - старейший театр России, внесенный в список особо ценных культурных объектов страны, поэтому необходимо было гармонично вписать современные информационные носители в облик театра. Конструкции, предложенные компанией «Визуальные технологии», полностью отвечают этим требованиям», - отметил Аничкин Г.В.
Advertology.Ru, 6 июля 2008 года
Подробнее
ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН: Mы за экологию театра!
ВСТРЕЧА ДЛЯ ВАС
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН: Mы за экологию театра!
В эти дни впервые в Казани с успехом гастролирует Государственный академический Малый театр России.
Уже несколько десятилетий этот прославленный творческий коллектив возглавляет лауреат Государственных премий России, народный артист СССР Юрий Соломин. Мы больше знаем его как киноактера и помним блистательную игру этого мастера в фильмах «Адъютант Его превосходительства», «Хождение по мукам», «Дерсу Узала» и многих других. А нынче нам представилась счастливая возможность увидеть его на сцене в роли Тригорина в чеховской «Чайке».
Ведущие актеры Малого театра во главе со своим художественным руководителем были приняты заместителем Премьер-министра - министром культуры РТ Зилей Валеевой. Они также встретились с журналистами и творческой интеллигенцией Казани. А накануне открытия гастролей Юрий Соломин дал эксклюзивное интервью корреспонденту «РТ».
- Юрий Мефодьевич, два года назад Малый театр отметил не только свое 250-летие, но и такой же юбилей всего российского государственного театра, начало которому положили Александринка в Петербурге и Малый в Москве. Какие чувства вы испытывали на этом празднике?
- Главное - гордость за нашу культуру, ее большую и славную историю, богатейшие театральные традиции. Однако прежде надо было доказать необходимость празднования этого юбилея, что было непросто. Но, слава богу, есть еще люди на самом верху, которые серьезно относятся к традициям и лучше, быстрее, чем в остальных звеньях государственного аппарата, понимают, что необходимо. Это и помогло нам.
Помимо праздника, который мы устроили на сцене нашего театра, были переизданы мемуары Ленского, Южина-Сумбатова и других корифеев, а также книги по истории русского театра. И вот уже второй год мы проводим большие летние гастроли. Прошлым летом выступали в городах Сибири и Урала, а нынче в городах Поволжья - Астрахани, Волгограде, Саратове. А завершаем - в вашей тысячелетней Kaзани, городе театральном и гостеприимном. И мы стараемся соответствовать имиджу нашего театра, старейшего и традиционного. А главное его назначение - не развлекать, а воспитывать.
- Что лежит в основе этого воспитания?
- Могучая русская литература и драматургия. Достаточно назвать такие имена, как Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Островский, все Толстые, Тургенев, Чехов. Что такое русская душа, о которой говорят во всем мире? Прежде всего она была воссоздана этими великими людьми. Вот почему наша русская драматическая школа отличается от западной своей глубиной. И давайте не будем скромничать и один раз скажем правду: наша русская школа намного мощнее. Говорю так, потому что знаю - настоящие деятели культуры на Западе завидуют нам, нашей театральной системе.
- И системе образования, созданной в советские годы...
-Да. На днях услышал, как один из крупнейших западных экономистов на международном экономическом форуме в Петербурге сказал: «Да, мы говорим, что наша экономика преуспевает. Но все равно впереди в Европе будет Россия. Она достигнет этого, учитывая ее культуру (ее он назвал первой) и образование». Это абсолютно верно. Если, конечно, мы их не разрушим.
Сегодня у нас реформы в моде. Но прежде чем осуществить, скажем, реформу образования, надо посоветоваться с профессионалами - учеными, лучшими учителями. То же касается и театральной реформы. Чиновники, затеявшие ее, далеки от театра, его нужд. Они полагают, что государство должно самоустраниться, не поддерживать театры из бюджета. То есть бросить их на произвол судьбы, на самовыживание - большинство театров должны стать «автономными». Убежден, это неизбежно приведет к разрушению всей государственной театральной системы России. Столь же пагубно и предложение выставлять на тендер (то естъ на конкурс, говоря по-русски) вce проекты, которые стоят более шестидесяти тысяч рублей. И если смета моего спектакля, выставленного на конкурс, больше, чем у моего коллеги, также участвующего в нем, то победит тот, у кого сумма сметы меньше. Предписано также режиссеру заключать договор с худруком театра. Это значит, что теперь руководитель театрального коллектива, Петр Фоменко, например, должен заключить договор с самим собой, если будет ставить очередной спектакль... Разве это не бред?
- И кто же автор этих предложений?
- До сих пор не могу узнать. Прошу: «Скажите внятно, кому это надо, кто все это задумал?» Но пока этот человек скрывается (смеется).
Мне говорят, что нашему театру-де можно не беспокоиться, так как его театральная реформа не коснется. И действительно, Малый театр и его училище имени Щепкина получили, наряду с другими ведущими театрами и музыкальными коллективами России, президентский грант. И это сыграло свою мощную роль.
- Кстати, то же самое произошло и в Taтарстане. По указу Президента Минтимера Шаймиева гранты получили ведущие театры и оркестры.
- Знаю, и это прекрасно, что в вашей республике так заботятся об искусстве. Но меня беспокоит не только судьба Малого театра, а судьба всех театров, всей культуры России.
Например, как можно не преподавать в старших классах школы русский язык или по программе литературы сократить до минимума русскую классику? За что? И вот при приеме в наше Щепкинское училище, творческую лабораторию театра, на собеседовании талантливые ребята не знали, например, кто написал «Каштанку». Пятеро не ответили, шестой сказал: «По-моему, Тургенев». Такого еще не бывало! Поэтому, набрав первый курс, мы изучаем с ними литературу.
- Юрий Мефодьевич, театр в моем понимании и, думаю, в вашем - это подлинный храм искусства. Что, по-вашему, непозволительно в этом храме?
- Это очень сложный вопрос, на него однозначно не ответишь.
Почему, когда входишь в храм, ты приглушаешь голос? Чтобы не помешать другим людям. Ибо ты видишь, что горят свечи. Горят, потому что их поставили «за упокой» или «во здравие». Приглушаешь, чтобы представитель любой религии мог спокойно помолиться. Ибо храм - чистое место для души.
А что такое театр? Это тоже чистое место для нее, хотя есть и буфет, и много света. Но вот открывается занавес, выходят на сцену актеры. Они не проповедники, но изрекают истины, написанные великими людьми, великими философами и драматургами, начиная с Эдипа и Софокла.
Почему русская театральная школа, наш театр всегда сердечны? Потому что авторы понимают боль человеческую. И актер должен передавать ее через свое сердце всем сердцам, бьющимся в полутьме зала. Люди смотрят, слушают, и у них возникает со-переживание, со-чувствие. Вот что такое театр! А вовсе не подглядывание в замочную скважину. Зачем? Чтобы увидеть, как кто-то кого-то завалил или выругался нецензурно? Так я всегда говорю: «Если хотите услышать настоящий мат, идите на улицу...» И пока я у руководства театром, у нас не будет ни раздевания, ни мата. Мы за экологию театра! Никогда не забуду, как меня, четырнадцатилетнего, отец провел на фильм «Рим - открытый город» с Анной Маньяни (на него дети до шестнадцати лет тогда не допускались). Помню душный зал, все в пальто - дело было зимой. Так в этом фильме никто не раздевался, никого не валил. Да, на допросе героиня сидела на стуле в нижнем белье, а допрашивающие как бы облизывались, глядя на нее. То есть актеры играли так, что зритель мысленно мог предположить, что будет дальше... Вот это искусство!
А то, что показывают сегодня в кинотеатрах и по телевизору... Ну, есть фильмы «порно» и даже такой фестиваль. Ну, есть и больные, страдающие какими-то недомоганиями, которых это возбуждает, наверное. Я бы в аптеках продавал эти фильмы - по рецепту врача в придачу к лекарствам, которые рекламируют по телевизору (смеется). Но большинство-то людей - нормальные!
- А были ли попытки сбить с пути истинного и Малый театр?
- Конечно. В начале 1990-х годов как нас только не мордовали в СМИ за преданность классике, нашим традициям. Старые критики-мастера ушли в подполье, в науку, писали театроведческие книги, а вот критики средней руки, не очень способные, пустились во все тяжкие.
Но наш художественный руководитель, народный артист СССР Михаил Иванович Царев, мой учитель, - он, помню, на сборе труппы сказал: «Малый театр - корабль большой. Beтер дует справа и слева, пока мы развернемся, время и уйдет. Поэтому идем прямым курсом!».
В те же годы приехал к нам из Израиля крупный театральный деятель Фридман (потом он был кем-то в нашем правительстве). Приехал, чтобы пригласить в свою страну русский театр. Для этого он побывал во всех московских. И, пригласив меня и нашего директора в ресторан, спросил: «Почему вас так не любят ваши коллеги?» - «Мы не сдаемся и продолжаем делать то, чему нас учили», - ответили мы. И первым русским театром, который он пригласил в Израиль, был наш!
А чеховские спектакли мы не раз возили в Японию, где очень любят этого писателя. Приходят на спектакль даже с текстом пьесы. А два года назад по их просьбе мы поставили «Три сестры». Были аншлаги. Но об этом у нас не пишут.
Японцы вообще любят русскую литературу. Так, Куросава - «император японского кино», как его называют, снял «На дне\'« Горького, перенеся действие на японскую почву, «Идиота» Достоевского, «Дерсу Узала» Арсеньева. Причем последний фильм он начал снимать еще в тридцать девятом году, но прекратил, поняв, что эту картину надо снимать только там, где происходят события. Что и сделал позднее, и я рад, что смог сняться у этого замечательного режиссера.
- Мы с вами свидетели того, как в театрах нередко фальсифицируют классику на потребу низменным вкусам публики.
- К сожалению, такое происходит. Нo в таком случае честно пишите на афишах: «Спектакль на тему или по мотивам пьесы...» Не пишите: «Чайка» Чехова - Чехов там и не ночевал.
Однако фальсификация нынче в моде. Например, героев Островского переносят в восемнадцатый век. А кто вас просит это делать? Раневскую в «Вишневом саде» сделали наркоманкой! У Чехова же этого нет. Он и Островский любили театр и уважительно относились к нему. Александр Николаевич написал три великие пьесы об актерах: «Лес», «Без вины виноватые» и «Таланты и поклонники». Лучше в мире нет. Больше того, проблемы, поднятые в них драматургом, и сегодня актуальны.
- И Чехов, и Островский в этом смысле - наши современники.
- Совершенно верно. Я всегда привожу такой пример. У нас идет «Ревизор», поставленный традиционно. Помните, там Земляника, попечитель богоугодных заведений, то бишь министр здравоохранения, говорит: «Дорогих лекарств мы не употребляем. Простой человек, если выживет, то и так выживет...» Что к этому добавить?..
- Юрий Мефодьевич, когда вы были министром культуры, вам удалось что-то сделать для нее?
- Первое, что сделал, - отменил дикое количество спектаклей, которое театры должны были сыграть за год - пятьсот! И это не считая шефских - по праздникам. А в году, как известно, 365 или 366 дней! Больше к этому не возвращались. Горжусь и тем, что категорически воспротивился уничтожению музыкальных школ, была такая угроза. Прибавил денег ребятам из хореографических училищ, живущим в интернатах. Около ста детей работников сельских учреждений культуры, пострадавших от радиации, были направлены на лечение....
Во всяком случае, уходя с этого поста, знал, что будет не стыдно смотреть людям в глаза, когда с театром буду ездить по России.
- Слышал, что билеты у вас стоят дешевле, чем в других московских театрах. Так ли это?
- Да. Мы даже когда едем на гастроли, зная заранее, что больших денег не заработаем, устанавливаем такие цены, чтобы могли прийти и интеллигенция, студенчество, пенсионеры.
- А сколько стоят билеты на ваши спектакли в Москве?
- От ста до полутора тысяч рублей. Как театр, носящий звание «национальное достояние», десять процентов от выручки можем вернуть себе. И эти деньги мы отдаем зрителям, продавая билеты подешевле.
А в этом году, объявленном в России Годом семьи, мы решили приглашать родителей с детьми. Причем дети проходят бесплатно по специальному билету. Думаю, что будем делать так и впредь - ведь подрастающее поколение надо воспитывать.
- Вопрос, если позволите, личного характера. Чем занимаются ваша дочь Даша и внучка Саша?
- Не люблю говорить об этом в интервью. Но обе они - в музыке. Даша - пианистка. Окончив консерваторию, преподает, как и ее мама, моя жена. А внучка оканчивает Гнесинскую академию музыки, удачно участвует в международных конкурсах.
- Как вам Казань?
- Я здесь впервые. Город прекрасный, и, знаете, испытываю здесь ощущение общего достоинства. Даже в пасмурную погоду новостройки не выпирают, как вставленная челюсть. Я к новостройкам в Москве отношусь критически. Отдыхаю только на старых купеческих улицах, таких, как Пятницкая или Ордынка, где находится наш филиал. И скажу в заключение, что для нас выступление в Казани, на сцене Камаловского театра, с которым мы дружим, настоящая премьера: новая сцена, новые зрители, новые ощущения. Это подтягивает и нас.
- Юрий Мефодьевич, 18 июня - ваш день рождения. Хочется пожелать вам крепкого здоровья, новых успехов на театральном поприще и чтобы вы еще долго радовали нас неувядаемым мастерством и талантом. И надеемся вновь увидеть вас и Малый театр в Казани.
- Большое спасибо!
Автор: Армен МАЛАХАЛЬЦЕВ.
Источник: Республика Татарстан
Дата: 19.06.2008
Народный артист СССР Юрий СОЛОМИН: Mы за экологию театра!
В эти дни впервые в Казани с успехом гастролирует Государственный академический Малый театр России.
Уже несколько десятилетий этот прославленный творческий коллектив возглавляет лауреат Государственных премий России, народный артист СССР Юрий Соломин. Мы больше знаем его как киноактера и помним блистательную игру этого мастера в фильмах «Адъютант Его превосходительства», «Хождение по мукам», «Дерсу Узала» и многих других. А нынче нам представилась счастливая возможность увидеть его на сцене в роли Тригорина в чеховской «Чайке».
Ведущие актеры Малого театра во главе со своим художественным руководителем были приняты заместителем Премьер-министра - министром культуры РТ Зилей Валеевой. Они также встретились с журналистами и творческой интеллигенцией Казани. А накануне открытия гастролей Юрий Соломин дал эксклюзивное интервью корреспонденту «РТ».
- Юрий Мефодьевич, два года назад Малый театр отметил не только свое 250-летие, но и такой же юбилей всего российского государственного театра, начало которому положили Александринка в Петербурге и Малый в Москве. Какие чувства вы испытывали на этом празднике?
- Главное - гордость за нашу культуру, ее большую и славную историю, богатейшие театральные традиции. Однако прежде надо было доказать необходимость празднования этого юбилея, что было непросто. Но, слава богу, есть еще люди на самом верху, которые серьезно относятся к традициям и лучше, быстрее, чем в остальных звеньях государственного аппарата, понимают, что необходимо. Это и помогло нам.
Помимо праздника, который мы устроили на сцене нашего театра, были переизданы мемуары Ленского, Южина-Сумбатова и других корифеев, а также книги по истории русского театра. И вот уже второй год мы проводим большие летние гастроли. Прошлым летом выступали в городах Сибири и Урала, а нынче в городах Поволжья - Астрахани, Волгограде, Саратове. А завершаем - в вашей тысячелетней Kaзани, городе театральном и гостеприимном. И мы стараемся соответствовать имиджу нашего театра, старейшего и традиционного. А главное его назначение - не развлекать, а воспитывать.
- Что лежит в основе этого воспитания?
- Могучая русская литература и драматургия. Достаточно назвать такие имена, как Фонвизин, Пушкин, Лермонтов, Островский, все Толстые, Тургенев, Чехов. Что такое русская душа, о которой говорят во всем мире? Прежде всего она была воссоздана этими великими людьми. Вот почему наша русская драматическая школа отличается от западной своей глубиной. И давайте не будем скромничать и один раз скажем правду: наша русская школа намного мощнее. Говорю так, потому что знаю - настоящие деятели культуры на Западе завидуют нам, нашей театральной системе.
- И системе образования, созданной в советские годы...
-Да. На днях услышал, как один из крупнейших западных экономистов на международном экономическом форуме в Петербурге сказал: «Да, мы говорим, что наша экономика преуспевает. Но все равно впереди в Европе будет Россия. Она достигнет этого, учитывая ее культуру (ее он назвал первой) и образование». Это абсолютно верно. Если, конечно, мы их не разрушим.
Сегодня у нас реформы в моде. Но прежде чем осуществить, скажем, реформу образования, надо посоветоваться с профессионалами - учеными, лучшими учителями. То же касается и театральной реформы. Чиновники, затеявшие ее, далеки от театра, его нужд. Они полагают, что государство должно самоустраниться, не поддерживать театры из бюджета. То есть бросить их на произвол судьбы, на самовыживание - большинство театров должны стать «автономными». Убежден, это неизбежно приведет к разрушению всей государственной театральной системы России. Столь же пагубно и предложение выставлять на тендер (то естъ на конкурс, говоря по-русски) вce проекты, которые стоят более шестидесяти тысяч рублей. И если смета моего спектакля, выставленного на конкурс, больше, чем у моего коллеги, также участвующего в нем, то победит тот, у кого сумма сметы меньше. Предписано также режиссеру заключать договор с худруком театра. Это значит, что теперь руководитель театрального коллектива, Петр Фоменко, например, должен заключить договор с самим собой, если будет ставить очередной спектакль... Разве это не бред?
- И кто же автор этих предложений?
- До сих пор не могу узнать. Прошу: «Скажите внятно, кому это надо, кто все это задумал?» Но пока этот человек скрывается (смеется).
Мне говорят, что нашему театру-де можно не беспокоиться, так как его театральная реформа не коснется. И действительно, Малый театр и его училище имени Щепкина получили, наряду с другими ведущими театрами и музыкальными коллективами России, президентский грант. И это сыграло свою мощную роль.
- Кстати, то же самое произошло и в Taтарстане. По указу Президента Минтимера Шаймиева гранты получили ведущие театры и оркестры.
- Знаю, и это прекрасно, что в вашей республике так заботятся об искусстве. Но меня беспокоит не только судьба Малого театра, а судьба всех театров, всей культуры России.
Например, как можно не преподавать в старших классах школы русский язык или по программе литературы сократить до минимума русскую классику? За что? И вот при приеме в наше Щепкинское училище, творческую лабораторию театра, на собеседовании талантливые ребята не знали, например, кто написал «Каштанку». Пятеро не ответили, шестой сказал: «По-моему, Тургенев». Такого еще не бывало! Поэтому, набрав первый курс, мы изучаем с ними литературу.
- Юрий Мефодьевич, театр в моем понимании и, думаю, в вашем - это подлинный храм искусства. Что, по-вашему, непозволительно в этом храме?
- Это очень сложный вопрос, на него однозначно не ответишь.
Почему, когда входишь в храм, ты приглушаешь голос? Чтобы не помешать другим людям. Ибо ты видишь, что горят свечи. Горят, потому что их поставили «за упокой» или «во здравие». Приглушаешь, чтобы представитель любой религии мог спокойно помолиться. Ибо храм - чистое место для души.
А что такое театр? Это тоже чистое место для нее, хотя есть и буфет, и много света. Но вот открывается занавес, выходят на сцену актеры. Они не проповедники, но изрекают истины, написанные великими людьми, великими философами и драматургами, начиная с Эдипа и Софокла.
Почему русская театральная школа, наш театр всегда сердечны? Потому что авторы понимают боль человеческую. И актер должен передавать ее через свое сердце всем сердцам, бьющимся в полутьме зала. Люди смотрят, слушают, и у них возникает со-переживание, со-чувствие. Вот что такое театр! А вовсе не подглядывание в замочную скважину. Зачем? Чтобы увидеть, как кто-то кого-то завалил или выругался нецензурно? Так я всегда говорю: «Если хотите услышать настоящий мат, идите на улицу...» И пока я у руководства театром, у нас не будет ни раздевания, ни мата. Мы за экологию театра! Никогда не забуду, как меня, четырнадцатилетнего, отец провел на фильм «Рим - открытый город» с Анной Маньяни (на него дети до шестнадцати лет тогда не допускались). Помню душный зал, все в пальто - дело было зимой. Так в этом фильме никто не раздевался, никого не валил. Да, на допросе героиня сидела на стуле в нижнем белье, а допрашивающие как бы облизывались, глядя на нее. То есть актеры играли так, что зритель мысленно мог предположить, что будет дальше... Вот это искусство!
А то, что показывают сегодня в кинотеатрах и по телевизору... Ну, есть фильмы «порно» и даже такой фестиваль. Ну, есть и больные, страдающие какими-то недомоганиями, которых это возбуждает, наверное. Я бы в аптеках продавал эти фильмы - по рецепту врача в придачу к лекарствам, которые рекламируют по телевизору (смеется). Но большинство-то людей - нормальные!
- А были ли попытки сбить с пути истинного и Малый театр?
- Конечно. В начале 1990-х годов как нас только не мордовали в СМИ за преданность классике, нашим традициям. Старые критики-мастера ушли в подполье, в науку, писали театроведческие книги, а вот критики средней руки, не очень способные, пустились во все тяжкие.
Но наш художественный руководитель, народный артист СССР Михаил Иванович Царев, мой учитель, - он, помню, на сборе труппы сказал: «Малый театр - корабль большой. Beтер дует справа и слева, пока мы развернемся, время и уйдет. Поэтому идем прямым курсом!».
В те же годы приехал к нам из Израиля крупный театральный деятель Фридман (потом он был кем-то в нашем правительстве). Приехал, чтобы пригласить в свою страну русский театр. Для этого он побывал во всех московских. И, пригласив меня и нашего директора в ресторан, спросил: «Почему вас так не любят ваши коллеги?» - «Мы не сдаемся и продолжаем делать то, чему нас учили», - ответили мы. И первым русским театром, который он пригласил в Израиль, был наш!
А чеховские спектакли мы не раз возили в Японию, где очень любят этого писателя. Приходят на спектакль даже с текстом пьесы. А два года назад по их просьбе мы поставили «Три сестры». Были аншлаги. Но об этом у нас не пишут.
Японцы вообще любят русскую литературу. Так, Куросава - «император японского кино», как его называют, снял «На дне\'« Горького, перенеся действие на японскую почву, «Идиота» Достоевского, «Дерсу Узала» Арсеньева. Причем последний фильм он начал снимать еще в тридцать девятом году, но прекратил, поняв, что эту картину надо снимать только там, где происходят события. Что и сделал позднее, и я рад, что смог сняться у этого замечательного режиссера.
- Мы с вами свидетели того, как в театрах нередко фальсифицируют классику на потребу низменным вкусам публики.
- К сожалению, такое происходит. Нo в таком случае честно пишите на афишах: «Спектакль на тему или по мотивам пьесы...» Не пишите: «Чайка» Чехова - Чехов там и не ночевал.
Однако фальсификация нынче в моде. Например, героев Островского переносят в восемнадцатый век. А кто вас просит это делать? Раневскую в «Вишневом саде» сделали наркоманкой! У Чехова же этого нет. Он и Островский любили театр и уважительно относились к нему. Александр Николаевич написал три великие пьесы об актерах: «Лес», «Без вины виноватые» и «Таланты и поклонники». Лучше в мире нет. Больше того, проблемы, поднятые в них драматургом, и сегодня актуальны.
- И Чехов, и Островский в этом смысле - наши современники.
- Совершенно верно. Я всегда привожу такой пример. У нас идет «Ревизор», поставленный традиционно. Помните, там Земляника, попечитель богоугодных заведений, то бишь министр здравоохранения, говорит: «Дорогих лекарств мы не употребляем. Простой человек, если выживет, то и так выживет...» Что к этому добавить?..
- Юрий Мефодьевич, когда вы были министром культуры, вам удалось что-то сделать для нее?
- Первое, что сделал, - отменил дикое количество спектаклей, которое театры должны были сыграть за год - пятьсот! И это не считая шефских - по праздникам. А в году, как известно, 365 или 366 дней! Больше к этому не возвращались. Горжусь и тем, что категорически воспротивился уничтожению музыкальных школ, была такая угроза. Прибавил денег ребятам из хореографических училищ, живущим в интернатах. Около ста детей работников сельских учреждений культуры, пострадавших от радиации, были направлены на лечение....
Во всяком случае, уходя с этого поста, знал, что будет не стыдно смотреть людям в глаза, когда с театром буду ездить по России.
- Слышал, что билеты у вас стоят дешевле, чем в других московских театрах. Так ли это?
- Да. Мы даже когда едем на гастроли, зная заранее, что больших денег не заработаем, устанавливаем такие цены, чтобы могли прийти и интеллигенция, студенчество, пенсионеры.
- А сколько стоят билеты на ваши спектакли в Москве?
- От ста до полутора тысяч рублей. Как театр, носящий звание «национальное достояние», десять процентов от выручки можем вернуть себе. И эти деньги мы отдаем зрителям, продавая билеты подешевле.
А в этом году, объявленном в России Годом семьи, мы решили приглашать родителей с детьми. Причем дети проходят бесплатно по специальному билету. Думаю, что будем делать так и впредь - ведь подрастающее поколение надо воспитывать.
- Вопрос, если позволите, личного характера. Чем занимаются ваша дочь Даша и внучка Саша?
- Не люблю говорить об этом в интервью. Но обе они - в музыке. Даша - пианистка. Окончив консерваторию, преподает, как и ее мама, моя жена. А внучка оканчивает Гнесинскую академию музыки, удачно участвует в международных конкурсах.
- Как вам Казань?
- Я здесь впервые. Город прекрасный, и, знаете, испытываю здесь ощущение общего достоинства. Даже в пасмурную погоду новостройки не выпирают, как вставленная челюсть. Я к новостройкам в Москве отношусь критически. Отдыхаю только на старых купеческих улицах, таких, как Пятницкая или Ордынка, где находится наш филиал. И скажу в заключение, что для нас выступление в Казани, на сцене Камаловского театра, с которым мы дружим, настоящая премьера: новая сцена, новые зрители, новые ощущения. Это подтягивает и нас.
- Юрий Мефодьевич, 18 июня - ваш день рождения. Хочется пожелать вам крепкого здоровья, новых успехов на театральном поприще и чтобы вы еще долго радовали нас неувядаемым мастерством и талантом. И надеемся вновь увидеть вас и Малый театр в Казани.
- Большое спасибо!
Автор: Армен МАЛАХАЛЬЦЕВ.
Источник: Республика Татарстан
Дата: 19.06.2008
Подробнее
ГАСТРОЛИ
Малый театр благодарен за теплый прием
ГАСТРОЛИ
Малый театр благодарен за теплый прием
Завершившиеся в Казани гастроли Государственного академического Малого театра России стали ярким и незабываемым событием культурной жизни столицы Татарстана.
На всех спектаклях москвичей был аншлаг. А наградой гостям стали восторг зрителей, долго не смолкающие овации и цветы. Благодарственное письмо коллективу Малого театра направил Премьер-министр Татарстана Рустам Минниханов. С удовлетворением отметив крепнущие творческие связи между Малым театром и Татарским академическим, на сцене которого выступали москвичи, премьер выразил надежду, что подобные гастроли станут доброй традицией.
Перед отъездом гостей мы попросили их поделиться своими впечатлениями от встречи с Казанью.
Владимир Бейлис, режиссер, народный артист России:
- Наш приезд к вам — продолжение давнего сотрудничества и дружбы с Камаловским театром. А для меня Казань — это встреча с молодостью. В восьмидесятые годы ставил здесь в театре юного зрителя «Женитьбу» Гоголя.
Должен сказать, что я увидел совсем другую Казань, несравнимую с прежней. Это настоящий город-красавец. Имею в виду архитектуру, чистоту, культуру общения, доброжелательность казанцев, которые проявлялись, когда мы с друзьями гуляли по городу, посещали музеи. Один из них — в медицинском университете — потрясающий!
Нас везде хорошо принимали — и в Астрахани, и в Волгограде, и в Саратове... Но Казань превзошла всех. Хочется сказать «Рахмат!» за такой прием. А также поблагодарить нашего генерального спонсора — Сбербанк России. Ведь именно благодаря ему и состоялись эти гастроли и мы смогли играть наши спектакли в декорациях и костюмах, в которых играем на родной сцене. В этом мы верны традиции, зародившейся еще при прежнем художественном руководителе нашего театра, народном артисте СССР Михаиле Цареве.
Александр Потапов, актер, лауреат Государственной премии СССР, народный артист России:
- С огорчением должен заметить, что ни в Волгограде, ни в Саратове, где раньше были прекрасные драматические театры, не чувствовалось, что сегодня это театральные города. И совсем другое дело в вашей Казани, где есть замечательный Камаловский театр, русский драматический имени великого Качалова и другие.
И город ваш — просто чудо! Весь в новостройках. Видно, куда идут деньги. И это удивительно мирный город, что особенно ценно в наше время. Мне очень нравится, что в Казани есть люди, профессионально занимающиеся театральным искусством, и они чтут его традиции.
Клавдия Моисеева, актриса:
- И на меня Казань произвела огромное впечатление. Была здесь лет семнадцать назад — с группой артистов мы давали концерты. Теперешняя Казань совершенно другая — это город европейского уровня! Чувствуется любовь к нему горожан. Радуют глаз многочисленные фонтаны и радуга, которая просвечивает сквозь них. Потрясли меня и казанские женщины. Они так прекрасны и дополняют красоту своего города.
В свой прошлый приезд в Казань я открыла для себя такого удивительного художника, как Николай Фешин. До отъезда обязательно еще раз схожу в ваш изомузей, где есть его картины, — в Москве их не увидишь...
А друзьям везу буклет о мечети Кул Шариф, устремленной к небесам. Этим она напоминает мне православные церкви севера России — они так же взмывают своими маковками ввысь. Поистине великолепен Раифский монастырь. А как хорош храм, объединяющий все религии, который мы увидели по пути в Казань! Какое великое дело совершает тот, кто возводит его... Для всех нас это знак того, что надо жить в мире и согласии — и тогда все у нас будет хорошо!
Автор: Армен МАЛАХАЛЬЦЕВ.
Источник: Республика Татарстан
Дата: 27.06.2008
Малый театр благодарен за теплый прием
Завершившиеся в Казани гастроли Государственного академического Малого театра России стали ярким и незабываемым событием культурной жизни столицы Татарстана.
На всех спектаклях москвичей был аншлаг. А наградой гостям стали восторг зрителей, долго не смолкающие овации и цветы. Благодарственное письмо коллективу Малого театра направил Премьер-министр Татарстана Рустам Минниханов. С удовлетворением отметив крепнущие творческие связи между Малым театром и Татарским академическим, на сцене которого выступали москвичи, премьер выразил надежду, что подобные гастроли станут доброй традицией.
Перед отъездом гостей мы попросили их поделиться своими впечатлениями от встречи с Казанью.
Владимир Бейлис, режиссер, народный артист России:
- Наш приезд к вам — продолжение давнего сотрудничества и дружбы с Камаловским театром. А для меня Казань — это встреча с молодостью. В восьмидесятые годы ставил здесь в театре юного зрителя «Женитьбу» Гоголя.
Должен сказать, что я увидел совсем другую Казань, несравнимую с прежней. Это настоящий город-красавец. Имею в виду архитектуру, чистоту, культуру общения, доброжелательность казанцев, которые проявлялись, когда мы с друзьями гуляли по городу, посещали музеи. Один из них — в медицинском университете — потрясающий!
Нас везде хорошо принимали — и в Астрахани, и в Волгограде, и в Саратове... Но Казань превзошла всех. Хочется сказать «Рахмат!» за такой прием. А также поблагодарить нашего генерального спонсора — Сбербанк России. Ведь именно благодаря ему и состоялись эти гастроли и мы смогли играть наши спектакли в декорациях и костюмах, в которых играем на родной сцене. В этом мы верны традиции, зародившейся еще при прежнем художественном руководителе нашего театра, народном артисте СССР Михаиле Цареве.
Александр Потапов, актер, лауреат Государственной премии СССР, народный артист России:
- С огорчением должен заметить, что ни в Волгограде, ни в Саратове, где раньше были прекрасные драматические театры, не чувствовалось, что сегодня это театральные города. И совсем другое дело в вашей Казани, где есть замечательный Камаловский театр, русский драматический имени великого Качалова и другие.
И город ваш — просто чудо! Весь в новостройках. Видно, куда идут деньги. И это удивительно мирный город, что особенно ценно в наше время. Мне очень нравится, что в Казани есть люди, профессионально занимающиеся театральным искусством, и они чтут его традиции.
Клавдия Моисеева, актриса:
- И на меня Казань произвела огромное впечатление. Была здесь лет семнадцать назад — с группой артистов мы давали концерты. Теперешняя Казань совершенно другая — это город европейского уровня! Чувствуется любовь к нему горожан. Радуют глаз многочисленные фонтаны и радуга, которая просвечивает сквозь них. Потрясли меня и казанские женщины. Они так прекрасны и дополняют красоту своего города.
В свой прошлый приезд в Казань я открыла для себя такого удивительного художника, как Николай Фешин. До отъезда обязательно еще раз схожу в ваш изомузей, где есть его картины, — в Москве их не увидишь...
А друзьям везу буклет о мечети Кул Шариф, устремленной к небесам. Этим она напоминает мне православные церкви севера России — они так же взмывают своими маковками ввысь. Поистине великолепен Раифский монастырь. А как хорош храм, объединяющий все религии, который мы увидели по пути в Казань! Какое великое дело совершает тот, кто возводит его... Для всех нас это знак того, что надо жить в мире и согласии — и тогда все у нас будет хорошо!
Автор: Армен МАЛАХАЛЬЦЕВ.
Источник: Республика Татарстан
Дата: 27.06.2008
06.07.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
6 июля – день рождения актрисы Малого театра Клавдии Викторовны Моисеевой. От души поздравляем артистку и желаем ей крепкого здоровья, удачи и новых ролей на сцене родного театра!
04.07.2008
Подробнее
МЕДВЕДЕВ ПОЗДРАВИЛ НАРОДНУЮ АРТИСТКУ ЕРЕМЕЕВУ С ЮБИЛЕЕМ
Президент РФ Дмитрий Медведев поздравил актрису Государственного академического Малого театра, народную артистку РСФСР Татьяну Еремееву с юбилеем. Об этом сообщила пресс-служба главы государства.
МЕДВЕДЕВ ПОЗДРАВИЛ НАРОДНУЮ АРТИСТКУ ЕРЕМЕЕВУ С ЮБИЛЕЕМ
Президент РФ Дмитрий Медведев поздравил актрису Государственного академического Малого театра, народную артистку РСФСР Татьяну Еремееву с юбилеем. Об этом сообщила пресс-служба главы государства.
«Ваша яркая творческая биография может по праву служить примером беззаветной преданности искусству. Актриса, наделённая самобытным талантом и огромной работоспособностью, Вы завоевали широкое признание и искреннюю любовь нескольких поколений зрителей», — говорится в поздравительной телеграмме.
«Отрадно, что и сегодня Вы продолжаете играть на сцене, дарите своим поклонникам незабываемые впечатления», — отметил в своем поздравлении российский президент.
Медведев так же пожелал актрисе здоровья, вдохновения и всех благ.
Еремеева Татьяна Александровна (Битрих). Родилась в 1913 года в городе Архангельск.
Народная артистка России. Награждена Орденом Почета (2000).
Окончила студию Театра рабочей молодежи (1930). В 1931-1932 годах артистка Театра им. Луначарского (Севастополь), в 1932-1933 годах артистка Могилевского театра русской драмы, в 1933-1934 годах Рязанского театра, в 1934-1935 годах работала в театре г. Великий Устюг, в 1935-1936 годах в театре русской драмы г. Белорецка (Башкирия), в 1936-1944 годах в театре им. Луначарского (Тамбов). С 1944 года актриса Малого театра (Москва). Автор книги «В мире театра».
Росбалт, 4 июля 2007 года
Президент РФ Дмитрий Медведев поздравил актрису Государственного академического Малого театра, народную артистку РСФСР Татьяну Еремееву с юбилеем. Об этом сообщила пресс-служба главы государства.
«Ваша яркая творческая биография может по праву служить примером беззаветной преданности искусству. Актриса, наделённая самобытным талантом и огромной работоспособностью, Вы завоевали широкое признание и искреннюю любовь нескольких поколений зрителей», — говорится в поздравительной телеграмме.
«Отрадно, что и сегодня Вы продолжаете играть на сцене, дарите своим поклонникам незабываемые впечатления», — отметил в своем поздравлении российский президент.
Медведев так же пожелал актрисе здоровья, вдохновения и всех благ.
Еремеева Татьяна Александровна (Битрих). Родилась в 1913 года в городе Архангельск.
Народная артистка России. Награждена Орденом Почета (2000).
Окончила студию Театра рабочей молодежи (1930). В 1931-1932 годах артистка Театра им. Луначарского (Севастополь), в 1932-1933 годах артистка Могилевского театра русской драмы, в 1933-1934 годах Рязанского театра, в 1934-1935 годах работала в театре г. Великий Устюг, в 1935-1936 годах в театре русской драмы г. Белорецка (Башкирия), в 1936-1944 годах в театре им. Луначарского (Тамбов). С 1944 года актриса Малого театра (Москва). Автор книги «В мире театра».
Росбалт, 4 июля 2007 года
Подробнее
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра».
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА
Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра».
Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра».
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА
Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра» (М., 2004).
«О человеке надо говорить, пока он слышит!» — сказал когда-то Борис Пастернак. Добавлю, и писать, особенно об актрисах. Судьба женщины труднее и драматичнее. Даже побеждая, они становятся жертвами — славы, возраста, общественных условностей. И кто знает, ценой, каких душевных мук, разбитых надежд, сломанных судеб заплатили они за короткий миг успеха или за годы на вершине славы!
Народная артистка России Татьяна Еремеева — явление уникальное: в ней нет актерского тщеславия и самомнения, того, что расцвело в наши дни. Как скромный и благородный человек, она терпеливо делает свое дело, служа примером для своих коллег по профессии. Татьяна Александровна никогда не подогревала интерес к своему имени, не хлопотала о знаках официального внимания и рекламной славе. Так и живет она вот уже 90 лет (из них 70 — отданы искусству), таинственным образом сохранив свое очарование и свои жизненные силы. Наверное, вступать в новый век — страшновато. Но юбилей Татьяны Еремеевой вопреки ее возрасту исчисляется не годами, а ролями (хотя каждый актер скажет, что мог бы сыграть гораздо больше). Разными были ее роли, но, пожалуй, не было только проходных. Она работала с такими режиссерами, как К. Зубов, Л.Прозоровский, Л.Волков, В.Цыганков, Л. Вар-паховский, И.Ильинский, П.Васильев, Л.Хейфец, Б.Равенских.
Удивительная актриса Татьяна Александровна Еремеева. Удивительная потому, что приносит с собой на сцену неповторимую гармоничность, культуру и интеллигентность, истинную простоту и масштабность личности. Между ней и великими актерами прошлого словно бы существует некая генетическая связь. В ее облике есть что-то надбытовое, какая-то утонченная духовность и ускользающее женское очарование. Посмотрите на портрет, и вы все поймете... В чем секрет — определить не берусь. Может быть, в основе редкая ныне порода. С той особой позой, выговором, манерой поведения, значительностью и богатством духа, которые свойственны только небольшой части нашей элиты в искусстве. Благодаря им сохраняются традиции, ощущаются идеалы и укрепляется вера в самих себя как народ.
Природа ее дарования насквозь театральна. Впрочем, такова она у многих ее коллег по Малому театру.
Сегодня, она — старейшая актриса театра, которому служит преданно и верно, по праву считает его «своим» и почитает как истинный храм искусства.
Актриса! Элегантность наряда, власть над зрительным залом, аплодисменты! Всегда праздник! Так ли это?! Если б у нас все так жаждали работы, как актрисы! Она будет играть: с температурой, с переломанной рукой, сбежав из больницы в театр... Будет! Умирать от обиды, когда роль, которую она так чувствует и видит, отдали другой! Будет! Дрожать от страха перед премьерой и стоять как ученица «на выходе», потому что ее экзамен никогда не кончается... Будет!
«Для меня театр — это радость. Живу от спектакля к спектаклю. Забываешь о возрасте, болезни, грустной одинокой жизни, когда знаешь, что в такой-то день будешь играть «Горе от ума» или «Волки и овцы». Люди актерской профессии — счастливые люди. Они имеют возможность прожить не только свои, но и чужие жизни, побывать в других реальностях, совершить экскурсии по разным эпохам, прикоснуться к классике. Тяжело ли это? Да, тяжело. Но тут ничего не поделаешь. Это заставляет тебя существовать, тащить свой крест и веровать в свое дело...»
Вновь перечитываю список ролей, почти за каждой строчкой скупого перечисления — отрезок жизни: страны, театра, актрисы и даже моей собственной, зрительской, полной воспоминаний.
Она родилась на Театральной улице. Может быть, это шутка судьбы! Такая улица в Архангельске действительно была. Она сохраняла свое название от старого, сгоревшего театра. Детство — это Архангельск, тесно заселенный старый дом. Детство — это папа, мама, старшая сестра и театр. В девять лет открылся Тане Битрих (это настоящая фамилия Еремеевой) волшебный мир театра, в который введет ее соседка по квартире, никому не известная провинциальная актриса. Это будет театр, лишенный парадности, театр труда. Потом в ее детской жизни возникнет домашний театр, организованный друзьями ее родителей — семьей Еремеевых, — в нем она сыграет свои первые роли.
Все мы родом из детства. Многое Татьяна Александровна взяла от родителей, но многое обрела в борьбе за себя: сначала в провинции, а потом в столице.
Ее отец — ученый-лесовод, человек весьма одаренный, издал несколько книг и брошюр о лесных проблемах, рисовал, столярничал, был страстным охотником, играл на валторне, хорошо пел, выступал в любительских спектаклях. Ген искусства — от него. Мать была человеком нежным, прекрасным, богатым духовно. Важный для ребенка период благополучия в семье был недолгим. Родители расстались. Лишившись отцовской опеки и любви, Таня мало подготовлена к жизни. Очень скоро она ощутит это, выбрав актерскую профессию, профессию жестокую, предполагающую наличие не только таланта, но и бойцовских качеств. В школе она хорошо рисовала. Ей прочили карьеру художницы, но увлечение театром полностью поглотило любовь к рисованию. Сегодня она иногда берет карандаши в руки и рисует, но уже только для себя.
Среди первых ее впечатлений — высадка интервентов в начале Гражданской войны, патрули англичан на улицах, шотландские стрелки. Тяжелое, голодное время, когда семье еле удавалось свести концы с концами. Потом была учеба в театре-студии при архангельском ТРАМе — Театре рабочей молодежи. Днем она занимается в школе, где помимо основных предметов преподавались основы геодезии, а вечерами пропадает в студии. Для себя она уже выбрала театр, поэтому школьная «профориентация» не слишком занимает ее внимание. Она получает аттестат зрелости и свидетельство землемера, но понимает, что от мечты о служении искусству ей не уйти. Татьяна покидает отчий дом и отправляется на поиски своей «синей птицы». Профессиональный дебют состоялся в Севастополе. Она начинала трудно, но всегда и везде была счастлива творчеством. После Севастополя на ее пути — Могилев и Рязань. А странствия продолжаются... Были ужасные театрики в Великом Устюге, Бе-лорецке, Белебее. Она меняет города и театры, в которых еще слишком часто сталкивается с дешевой театральщиной, непрофессиональной режиссурой. Но нередко в театральной провинции встречались актеры, самоотверженно служившие искусству, такие мастера, как А.Ф.Перегонец, А.И.Добкевич, В.В.Кумельский и редкостная «актриса божьей милостью» Е.М.Баскакова. Находиться возле них, жить повседневно высоким творческим духом, который исходил от этих людей, — тоже значило проходить школу актерского мастерства. На заре ее творческой карьеры были неудачи, слезы и разочарования, неверие в свои силы. В минуту отчаяния она хотела бросить театр. Если бы не встреча в Севастополе с Александрой Федоровной Перегонец — кто знает, как сложилась бы ее дальнейшая судьба. Перегонец была личностью уникальной, талантливой во всем — и в жизни, и на сцене. Эта прелестная, хрупкая женщина — участница крымского подполья — героически погибла, вписав в историю Великой Отечественной войны одну из волнующих страниц. Именно она поддержала молодую актрису, дала силу и так необходимую веру в себя: «Вы — ранимая душа. А театр любит сильных, нельзя падать духом при первых неудачах. Откройте томик Чехова, найдите «Чайку» и прочтите, что говорит о театре Нина Заречная: «... в нашем деле — все равно, играем мы на сцене или пишем — главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй...» Эти слова стали девизом актрисы на всю ее долгую творческую жизнь.
Уже в дни театральной юности талант Битрих (она еще играла под своей фамилией) был заметен сразу. Труд и талант — их сочетание сотворило судьбу актрисы.
В те годы существовала, так называемая, актерская биржа. Татьяна Александровна на себе ощутила то бесправие и те бесконечные тяготы жизни, которые были уготованы провинциальному актеру. Контракт с актером заключался на бирже только на один сезон. Кончался сезон — кончался и театр. Труппы больше нет, на следующий год здесь будет другая труппа. Попасть в «театральный» город было трудно, где актера могли заметить пресса, публика. Оставались надежды на добрые рекомендации знакомых актеров.
Ее тяжкий путь «скитаний» был долог. Наконец, в 1937 году, попав в тамбовский театр, Татьяна Александровна обрела творческую работу и настоящую театральную «семью». Тамбов был городом высокой культуры, которая определялась такими именами, как Державина, Рыбакова, Рахманинова. Тамбовский зритель был требовательным и хорошо подготовленным. Здесь она получила возможность играть не роли «на выходах», а героинь Грибоедова, Гюго, Гоцци, приобщиться к драматургии Шекспира и Шиллера. К ней пришла такая роль, как гордая китайская Принцесса Турандот. Пьеса была поставлена не по -«вахтанговски», а как наивная сказка о любви. Этот легендарный спектакль стал началом самой яркой поры творчества Битрих.
Однажды она удивила одного из провинциальных режиссеров, когда за пять репетиций сыграла роль Луизы в пьесе «Коварство и любовь». «Вы где-нибудь уже играли эту роль?» — спросил он и услышал в ответ: «Я сама дома репетировала со стульями». Отыграв спектакль и поднявшись в гримуборную, Татьяна упала в обморок. Эмоциональное напряжение было слишком велико, сказались физическая и профессиональная неподготовленность. Но и в дальнейшем от всех окружающих ее актеров, смиренно ожидавших подсказок режиссера, она отличалась тем, что работала над ролью самостоятельно. Этому научила ее провинция.
Актерский дар ей был дан от природы. Еще девочкой все книжные образы она видела в «театральном изложении». Мысленно инсценировала их, «играла» в своем воображении Татьяну Ларину и Лизу из «Дворянского гнезда», крошку Доррит и Наташу Ростову. Жить в этих образах, быть ими, а не самой собой — вот что было ей всего интереснее.
В провинции она играла и подростков — Гогу в «Человеке с портфелем» — роль в амплуа «травести». Это не было что-то тюзовское, а сыграно было с блеском и присущей ей актерской фантазией. В те годы в таких ролях гремела Мария Ивановна Бабанова — ее театральный кумир. Многие актрисы и сами примеривали на себя если не облик, то репертуар, особую бабанов-скую женственность без зрелости, ее славу. В репертуаре актрисы тоже были «бабановские» роли: арбузовская Таня, Джульетта, Шурочка Азарова из спектакля «Давным-давно» (Бабанова играла в этой пьесе, но под названием «Питомцы славы»). Рассматриваю фотографии тех лет. Их много. Бликами, остановленными мгновениями запечатлелась в них биография актрисы, отразилась человеческая судьба. Вот она в костюме корнета Азарова — очаровательная, почти что кукольная, как старинные оловянные солдатики, в высоком кивере, живописно сдвинутом набекрень, доломане, наброшенном на одно плечо, и с задорной мальчишеской улыбкой. В этой роли она получила не только восторженное признание зрителей, но и поздравление в день сотого спектакля от автора пьесы А.К. Гладкова с просьбой — прислать фотографию в роли. Как и Бабанова, играя мальчишество, она вместе с тем сохраняла женственность. Актриса умела играть любовь на сцене, хотя в ней, как теперь говорят, всегда было отсутствие sex appeal при ее красоте и обаянии. Как пленительна была ее Джульетта! Спектакль «Ромео и Джульетта», имевший оглушительный успех, был поставлен с поистине ренессанским размахом. На столичной сцене тогда шли шекспировские спектакли, но она увидит их позже — уже сыграв свою Джульетту. Спектакль в Театре Революции не произведет на нее ошеломляющего впечатления. Не смогла тронуть ее душу даже игра великой Бабановой. Но, может быть, в первый раз она загрустила, поняв, что ее любимый театр — все же театр провинциальный и в нем невозможны подобные целостные спектакли.
Война застала Татьяну Александровну в Тамбове. Она часто вспоминает о той суровой военной поре. В театре приняли решение играть по субботам два спектакля, а в воскресенье — три. Сбор от понедельнического спектакля (их выходного) отдавали на строительство самолета «Тамбовский театр». Вероятно, не все могут себе представить, что такое сыграть Джульетту два раза в день. Между спектаклями перерыв около двух часов. Или в двенадцать ча-ct в — «Принцесса Турандот», в четыре часа — «Принцесса Турандот» еще раз, а в восемь часов — «Машенька». Между ними стакан черного кофе.
«А в театре на сцене не таял внесенный с декорациями снег. И термометр показывал минус два... На мне крепдешиновый костюмчик Турандот — почти ничего! Спасало тепло прожекторов? Удивительно, но я ни разу не болела. Не теряла голоса...»
Она голодала, как многие тогда. Всю войну Татьяна Александровна сдавала на донорском пункте кровь, чтобы иметь рабочую карточку, пока врач в театре не запретил ей. Однажды секретарь обкома пришел на спектакль и удивился, как много актриса занята в театре. Физически не возможно было выдержать такую нагрузку. На следующий день ей привезли корзину с продуктами — о таком богатстве нельзя было и мечтать в те годы, — которая тут же была поделена между жильцами коммунальной квартиры.
Многие столичные театры искали и приглашали в свою труппу одаренных актеров из провинции. В Малом театре это было традицией. В 1944 году художественный руководитель театра К.А. Зубов и заведующий литературной частью М.А.Бертенсон приехали в Тамбов, чтобы посмотреть творческие работы Татьяны Битрих. Они увидели актрису в спектакле «Давным-давно» и предложили вступить в труппу Малого театра с условием «дебютного года», в течение которого она должна была сыграть две роли. Война задержала приход молодого поколения, и театру нужна была актриса на роли молодых героинь. Татьяна Александровна обладала уже значительным профессиональным опытом и, видимо, сумела произвести должное впечатление на Зубова, коль скоро даже ее «неуместности» в анкете не изменили решения руководства — принять ее в Малый театр. А в тех предлагаемых обстоятельствах это было не просто — в правительственный театр в годы войны взять актрису с немецкой фамилией, у которой еще и родственники за границей, в Финляндии...
Большой удачей было оказаться в труппе такого театра. Но как отличалась атмосфера внутри Малого театра от милого ее сердцу провинциального братства. «Блистала в каком-то Тамбове? Попробуй-ка здесь!» — читала она в глазах ее новых коллег.
«В этой устроенной столичной семье я ощутила себя снова начинающей артисткой с «провинциальным прошлым». А мне хотелось поговорить о Тамбове, потому что там осталась моя душа. Мне хотелось пожить воспоминаниями о его добром зрителе, о прощальном моем спектакле, когда стояла я в цветах и слезах на сцене, а зал стоя приветствовал меня в последний раз...»
И по сей день согревает ее душу память и любовь тамбовского зрителя. Этот театр был ее домом, где не было интриг, сплетен, бдительного ока НКВД. В первые же месяцы ее пребывания в Москве она была вызвана в НКВД. Там ей задали единственный вопрос: «Зачем Вы приехали? Москва закрыта до особого...» Все могло бы кончиться трагически для нее, но руководство театра сделало все, чтобы актриса могла остаться в Москве. Жизнь заставляла жить по законам времени.
На сборе труппы ее представили как актрису Еремееву. Татьяна Александровна взяла псевдоним — фамилию своих друзей — страстных любителей театра Еремеевых. Это было необходимо. Как объяснило ей руководство, Малый театр — русский театр, идет война... и вдруг немецкая фамилия на афише.
Для дебюта предложили знакомую роль — Виолу в комедии «Двенадцатая ночь» В. Шекспира (она играла ее в Тамбове). Вдруг режиссер спектакля В.Дудин принял решение — Еремеева должна была играть и Себастьяна — брата Виолы. Актриса была прекрасно сложена, мужской костюм сидел на ней идеально. Обратимся к очевидцу того давнего спектакля, знатоку зарубежного театра критику Г. Бояджиеву: «Точно молодой ветер, ворвался на сцену Себастьян. Юный, красивый, смелый человек, он говорил, ходил, смеялся, сердился, дрался на дуэли — это был живой, энергичный, ладный юноша. И мы, зачарованные его жизненной силой, ловили себя на том, что не узнавали Т. Еремееву, которая только что была Виолой и витала в мире поэтических грез...»
Чудом была жизнь, бьющая ключом вокруг ее героев. И чудом, главным чудом была сама актриса, показавшая такую светлую душу и такое высокое мастерство, которое символизировало торжество жизни над смертью и войной. Шекспировский спектакль оказался вдвойне знаменателен для актрисы. Она впервые выступала в Малом театре, была замечена столичной публикой и прессой. Ее имя стоялорядом с именем знаменитого партнера — Игоря Ильинского, который играл в этом спектакле Мальволио. Кто тогда мог предположить, что эта счастливая встреча спустя немного лет приведет к появлению новой актерской семьи! И не только семьи, но и творческого, гармоничного союза.
Партизанка Симочка в «Сотворении мира» Н. Погодина стала ее второй дебютной ролью. Эта работа актрисы была признана прессой. Но меньше всего Еремеева могла стать «актрисой актуально-политического советского театра». Да, она была актрисой своего времени, но было в ней то, что олицетворяло понятие «женщина» — в самом высоком смысле этого слова, вбирающее в себя одухотворенное изящество, обаяние и вечную загадку. Все эти качества воплотились в ее инфанте Изабелле («Новеллы Маргариты Наварр-ской» Э.Скриба и Е. Легуве). Дух французской комедии ей близок, образ, созданный актрисой, был одобрен режиссерами спектакля О.Пыжовой и Б.Бибиковым. Роль явилась началом нового периода в сценической судьбе актрисы. Пришло признание коллег по театру, поначалу так настороженно относившихся к дебютантке. К сожалению, пьеса очень скоро была снята с репертуара — жизнь «герцогинь и инфант» не должна была занимать умы и сердца советских зрителей в те дни, когда только что кончилась война и перед страной стояли более важные задачи.
Еремеева успешно выдержала «дебютный год» и была официально зачислена в труппу театра. И в какую труппу! Ее партнерами стали Рыжова и Вла-диславский, Яблочкина и Зубов, Пашенная и Турчанинова, Яковлев и Садовский. Это было блестящее созвездие актеров, актеров-гигантов, среди которых можно было и «затеряться» молодой актрисе. Тем более что Еремеевой долгие годы было уготовано судьбой, говоря на театральном языке, играть «срочные вводы». Для непосвященных — умение совершать полноценный «срочный ввод» в уже готовый спектакль — дар немногих. Актеров, наделенных этим даром, хвалят и мучают. Ну сами посудите: разве не мучительно и не страшно вводиться в роль с немногих репетиций и затем испытывать неудовлетворенность самим собой, сомневаясь в своих способностях? Да и «лавры победителя», как правило, достаются первым исполнителям роли. Актеры, которые входят в спектакль после премьеры, обделены вниманием критиков и прессы. Вводилась Еремеева в постановку всегда в экстренных случаях, когда угрожал срыв спектакля. Так случилось, что Еремеевой в ряде спектаклей пришлось заменять Дарью Васильевну Зеркалову, которая находилась в зените славы. В те годы она была если не первая, то одна из первых актрис Москвы, имевшая «своего» зрителя. Каково было Еремеевой выйти на сцену «вместо нее» и играть Элизу Дулитл в «Пигмалионе»?! По словам актрисы, она очень скоро отказалась от роли, так как считала, что не имеет права на нее после такой актрисы, как Зеркалова. Но судьба распорядилась иначе. Татьяна Александровна продолжала заменять Зеркалову и в других ролях: Джесси («Русский вопрос»), доньи Марии Нейбургской («Рюи Блаз»), Глафиры («Волки и овцы»), миссис Эрлин («Веер леди Уиндерми-ер»). Могла ли она отвечать за качество этих ролей, не имея полноценного творческого процесса, в наскоро сшитых платьях или взятых в запасном гардеробе театра? Две-три репетиции, а зачастую — только ночь давалась на подготовку роли. В театре знали — Еремеева из провинции, она привыкла быстро работать, она выручит! А Татьяна Александровна, мучаясь и терзаясь несовершенством своих ролей, дорабатывала их во время спектаклей, на зрителе. Художественная интуиция помогала ей находить свои краски, свои психологические нюансы в роли. Она умела нести и сохранять большой стиль мастеров Малого театра и быть на сцене значительной, эффектной, без театральности. Каким шикарным и пластичным был ее уход в «Веере леди Уиндермиер», когда, поднимаясь по лестнице, миссис Эрлин бросала свою знаменитую реплику: «Приходите ко мне завтракать, в пятницу!» И всегда в зале следовали аплодисменты.
Обширный перечень ролей Еремеевой позволяет считать ее актрисой прежде всего классического репертуара. Играть классику и легко и трудно. Легко, потому что здесь широкое поле для выбора собственной тропинки. Трудно, потому что классика обросла предвзятыми мнениями, легендами, традициями восприятия. Особенно в таком театре, как Малый, где роль до тебя уже сыграна и в первый раз, и в сотый. В литературных воспоминаниях, в устных рассказах живет память о тех, кто играл ее превосходно.
«Я люблю погрузиться в роль, иметь свой собственный взгляд на создаваемый мною образ. Сохраняя в целом режиссерский рисунок, актер должен прожить каждый кусок в роли, каждую сцену внутри себя самостоятельно. Иначе он будет только техническим исполнителем, что часто и наблюдаешь сегодня».
Еремеева действительно наследница того редкого психологического склада актрис, которым славилась русская сцена.
В спектакле «Снегурочка» ее героиня была не фантастическим существом или некой символической фигурой из одноименной оперы Римского-Корсакова. Она была Снегурочкой Островского, а значит, живым человеком. Ее сказочность заключалась в некоторой отчужденности от людей — вместо сердца у Снегурочки — льдинка.
Татьяна Еремеева принадлежит к тем артистам, которые движутся вперед вечными надеждами и сомнениями. Она считает — жизнь надо прожить, как тебе предначертано судьбой, а игра, актерство есть средство, а не цель, есть способ говорить о мире.
Такие люди, такие актеры часто начинают искать себя в смежных видах творчества: в режиссуре, в литературе... И возвращаются на круги своя... Ее мечта — попробовать себя в качестве режиссера — остается только мечтой. А вот ее литературный дар принял вполне реальное обличив в двух книгах. Это действительно ею написанные мемуары, а не записанная кем-то и расшифрованная магнитофонная запись. Первая книга «В мире театра» стала своеобразной исповедью актрисы, увлекательным рассказом о театральной провинции, где прошла ее молодость. Размышлениями о профессии, о мастерах Малого театра, в стенах которого ей пришлось пережить немало трудностей. Среди тех, кто поверил в Еремееву, был Игорь Ильинский. Ему — учителю, другу, мужу она посвятила свою вторую книгу, которую так и назвала -«Ильинскому — артисту и человеку». Она была издана к 100-летнему юбилею великого артиста.
«Сочинять стало для меня потребностью. Особенно тогда, когда нет роли в театре — я не могу жить без этого. Мне интересен процесс творчества. На письменном столе вырастают горы черновиков. Вот уже десять лет пишу роман о жизни художника. Вновь и вновь возвращаюсь к нему. Написан сценарий (может быть, для будущего фильма) о судьбе актрисы, навеянный судьбой Веры Комиссаржевской. Мое театральное творчество обращено к людям, к зрителям. Труд писателя дает что-то именно моей душе. Я пишу, как говорят, «в стол» и не надеюсь, что мои произведения будут напечатаны».
Живет она, беспрерывно думая о театре, о сыгранных и несыгранных ролях. Она не может долго ждать новых ролей и пишет их сама для себя. Ее инсценировки «Ярмарки тщеславия» В.Теккерея, флоберовского романа «Мадам Бовари» (в театральной версии спектакль шел под названием «Госпожа Бовари»), «Человека, который смеется» В. Гюго игрались с большим успехом. Спектакли по этим произведениям были осуществлены в своеобразном соавторстве с Ильинским. Их творческий союз принес театру и его зрителям немало ярких впечатлений. Еремеева была великолепной Пановой («Любовь Яровая»), обольстительной интриганткой Бекки Шарп («Ярмарка тщеславия»), безвольной, но душевно чистой Эммой Бовари, истинно чеховской Раневской («Вишневый сад»). По-своему значительна ее королева в спектакле «Человек, который смеется». Актрисе близка комедия на сцене, где демонстрирует она наслаждение жизнью, дух играемой эпохи и безусловную женскую привлекательность. С годами женское очарование Татьяны Еремеевой обрело на сцене новую силу. Она перешла на роли более зрелых прелестниц, и в ее арсенале появилось больше острохарактерных штрихов.
«Комедиантка в жизни» Гурмыжская («Лес»), гоголевская Городничиха («Ревизор») и Мамаева («На всякого мудреца довольно простоты») — дамы «на возрасте», но обуреваемые любовными страстями.
«Ярмарка тщеславия» (режиссерский дебют И.Ильинского в соавторстве с В.Цыганковым) — один из любимейших моих спектаклей, театральное потрясение. Ярмарка житейской суеты оживала на сцене в многокрасочной своей пестроте и многоликом богатстве характеров в исполнении всех участников спектакля с редкой социальной насыщенностью, динамикой и актерским блеском. Но царила в спектакле Еремеева — Бекки Шарп. Метаморфозы, происходящие в образе Бекки на протяжении всего спектакля, были удивительными: девушка из пансиона, замужняя дама, ловкая стяжательница, торгующая своей красотой, и, наконец, она у разбитого корыта, скатившаяся в самые низы общества.
Театральная мудрость гласит — актер может быть либо прокурором, либо адвокатом своего героя. Еремеева со всей искренностью действовала от лица своей непривлекательной героини, но в последнем акте стремилась хотя бы отчасти оправдать ее в глазах зрителей.
Хочется остановиться на актерских мгновениях, которые зритель уносит после спектакля, которые хранит всю жизнь. Татьяна Еремеева дарит зрителям такие мгновения, когда запоминаешь интонацию, жест, взгляд...
Вспомним сцену свидания Бекки с Джозефом Седли (Н.Рыжов). Уже не прежние покои, а — чердак. Да и сама Бекки уже другая: пропитой голос, вульгарные манеры. Еще вчера ей казалось, что жить больше незачем. И вот явился «единственный рыцарь», чтобы спасти ее. В женщине, изрядно потрепанной жизнью, на миг просыпалась та молодая, обаятельная Бекки, когда-то мечтавшая заполучить в свои сети Джозефа. В этом момент героиня Еремеевой вызывала сострадание. И зрители, только что осуждавшие Бекки, вместе с актрисой были готовы вынести ей оправдательный приговор, понимая: Джозеф — ее последний шанс в жизни, она хватается за него как за соломинку. Спектакль имел прекрасную прессу, зрительский успех и прошел более 400 раз. Позже он шел в новом составе исполнителей, и Еремеева была вводящим режиссером.
У каждого актера среди многих любимых ролей бывает одна, особенно ему близкая. Для Еремеевой такой ролью стала королева Анна в «Стакане воды» Э. Скриба. Ее королева тяготится властью и хотела бы жить, как другие женщины вокруг: плести мелкое куртуазное кружево. Роль была интересна тем, что таила в себе разнообразие красок, психологических нюансов. Актриса и создавала на сцене этот клубок изменчивых настроений, изысканных эмоций и прихотливых ощущений. Спектаклю была уготована долгая жизнь — более тысячи раз он был сыгран на сцене.
«Моя героиня принимает облик королевы в зависимости от ситуации, когда ей это нужно. Ее суть совсем иная — тайная любовь к прапорщику Ме-шему. Она создана для любви, но робеет и теряется, чуть ли не как девушка, при приближении красавца Мешема. И уж как хотите, но ее жаль в финале, когда, потерпев полное фиаско в любви, она понимает — мечты ее не могут осуществиться. Она должна оставаться только королевой и будет лишена женского счастья».
Рисовать своих героинь только одной темной краской — не в правилах актрисы. Вот и в спектакле «Любовь Яровая» ей хотелось отойти от трактовки образа Пановой как роковой злодейки в стиле «вамп». Актриса исходила из того, что Панова пережила личное горе: два месяца как она похоронила мужа. Принимает она ухаживания и красных, и белых от безвыходности своего положения — надо выжить и при первой возможности уехать в Париж.
«Панова бежит в отчаянии, в исступлении, с нелюбимым и презираемым ею человеком. Соглашаясь идти на содержание к Елисатову, она идет на верную гибель, сознавая это. На репетиции, сочувствуя Пановой, я так и сыграла. В ответ услышала от режиссера В. Цыганкова: «Все это очень интересно, но трагического акцента в роли Пановой быть не должно, играйте врага».
Таковы были реалии времени. К фигуре из окружения белогвардейцев отношение должно было быть только негативным. Несмотря на то что актриса не вольна была в трактовке образа, в роли Пановой ею было найдено много верного. Кутов назначает Пановой свидание. Разбитая, она молча сидит неподвижно, размышляя, как ей быть. Не прийти она не может, пойти — потерять себя, свое достоинство. И здесь работало великолепное умение Еремеевой держать паузы, которые всегда насыщены действием. Входит Яровая, которая хочет узнать о списках на расстрел жегловцев. «Они в портфеле у Ку-това», — говорит Панова — Т.Еремеева, зная, что Кутов будет убит большевиками, и она — спасена. Сцена была решена в напряженном драматическом ключе, и тем трагичней была судьба Пановой.
Актриса постаралась в чем-то оправдать даже такую свою героиню, как Еурмыжская. Постановщик спектакля Ильинский и Еремеева не хотели подчеркивать ни сладострастия, ни похотливости в образе Гурмыжской. Для актрисы — ее Раиса Павловна влюблена в Буланова.
Прошло столько лет, а я до сих пор помню, как бесшумный занавес открывал празднично светлую комнату с барскими окнами. Видна была аллея деревьев, уходящая в глубину сцены, слышалось пение птиц. Но когда появлялась Еурмыжская — Т. Еремеева все освещалось каким-то особенным светом, обаянием этой женщины, ее красотой — по-осеннему яркой и по-осеннему тронутой увяданием. И в то же время было в ней что-то высокомерное, потому что она была барыня, барыня с головы до ног. Это помещичье, барское — не просто привычки, взгляды, а нечто более глубокое, неистребимое, сложившееся поколениями, было неуловимо разлито во всей фигуре, во всем поведении ее Раисы Павловны. Именно Еремеева создавала особую атмосферу в спектакле.
«Гурмыжская боится потерять авторитет и должна скрывать свою любовь. В сцене с Аксюшей моя героиня понимает, что ее счастье — зыбко, пока Ак-сюша рядом с Булановым. Ее надо удалить из дома подальше. Но Аксюша должна пожалеть Раису Павловну — Буланов — ее последняя, поздняя любовь. Когда Аксюша уходила ( это был мой любимый кусок в роли, его потом сократили), моя Гурмыжская, оставаясь одна, думала: главная опасность миновала, я немного унизилась перед девчонкой, но теперь все будет хорошо. Может быть, во мне не хватало властности, присущей моей героине, на репетициях Игорь Владимирович говорил мне: «Вспоминай Наталию Ильиничну! Дай мне Наталию Ильиничну!» Наталия Ильинична Сац была личностью известной, талантливой. Она руководила музыкальным детским театром и славилась своим твердым характером...»
Актрису волнует не только исключительность женской судьбы, но и ординарность — ведь это тоже качество, достойное анализа! Привлекает и прошлое, классика, и современность. Еремеева полюбила и с наслаждением играла роль Милочки в «Золотых кострах» И. Штока. Эта пьеса была «социальным заказом» и поставлена режиссером П. Васильевым к XXV съезду КПСС. Теперь, в наступившей эпохе переоценки ценностей, ее герои кажутся нам в чем-то наивными — люди, которые оставались верными себе, своим идеалам, своим заблуждениям, своей вере в будущее. Пьеса была о романтических годах строителей Магнитки, об их трудовой жизни на благо своей страны, а в итоге, пришедших к старости ни с чем. Внешне вроде бы не сложилась жизнь Милочки — Т. Еремеевой. У нее нет семьи — но по-молодому задорная, она отдает себя людям — в этом ее человеческое счастье и призвание. Еремеева была душой спектакля, его улыбкой и полностью оправдывала уютное доброе имя — Милочка. В своей героине она сыграла судьбу многих женщин тех лет, с таким же прошлым — «костры» Магнитки, участие в «Синей блузе», медсанбат в войну, потом работа, наконец, заслуженный отдых и одиночество.
«Милочка была одна из моих любимых ролей. Этот образ был мне очень близок. Играя ее, я рассказывала и о своей судьбе: о моей юности, как и Милочка, я тоже «трамовка», эти романтические годы — мне очень дороги».
Об удаче этой работы свидетельствует «Золотая маска», которую присудили Татьяне Еремеевой как лучшей исполнительнице женской роли.
Сыграть живую, конкретную судьбу нелегко, пережить, пропустить сквозь собственную душу чужую жизнь, тем более талантливого человека. Татьяна Александровна рискнула сыграть Софью Андреевну Толстую — личность, безусловно, талантливую — жену, преданного друга и неутомимого помощника гения русской литературы. Большой смелостью было бы сравнивать личности Ильинского с Толстым, Еремеевой с Софьей Андреевной. Но странное переплетение их судеб в жизни и на сцене невольно вызывает искушение провести между ними некую параллель. Во многих памятных спектаклях на сцене рядом с актрисой был ее верный товарищ и партнер. Он играл с ней Аркашку («Лес»), Крутицкого («На всякого мудреца довольно простоты»), Фирса («Вишневый сад»), Льва Толстого («Возвращение на круги своя») в спектакле, поставленном другом их семьи Б.Равенских.
«Каждым человеком движет желание быть до конца понятым. И здесь свои позиции сдавать нельзя. Как режиссер, Ильинский мне никогда не пытался что-то рассказать или подсказать в роли. Он всегда говорил: «Думай сама. Находи сама. Женскую судьбу ты поймешь и проживешь лучше меня». Наверное, он чувствовал во мне режиссерский дар и не мешал мне в работе. Как-то после репетиции на моем гримировальном столике Ильинский оставил записку: «Ты сегодня репетировала так чудесно, что я готов был заплакать...»
В личных отношениях Толстого и Софьи Андреевны не было идиллии. На материале пьесы И. Друцэ Еремеева смогла сыграть не биографию, а судьбу жены гения, гораздо больше любившего, кажется, человечество, чем своего ближнего. Издавна известно, что с гением — жизнь не легка. С великим искусством актриса прослеживала тончайшие изгибы порой радостных, порой мучительных отношений Софьи Андреевны с Толстым. Софья Андреевна Т. Еремеевой мучительно переживает духовный разрыв с мужем. Иногда в ней, такой несчастной, постаревшей, можно узнать Сонечку Берс, что пленила Толстого. Вальс. Они вспоминают день своей свадьбы. Толстой молчаливо, угрюмо, она — со слезами и надеждой вернуть его в годы их молодости, когда они любили друг друга. Мольбой о помощи, мягко и ласково звучит: «Левочка!» Ей хочется услышать, почувствовать, что он любит ее по-прежнему. И как последняя попытка к примирению: «Поговорим о нашем последнем утешении, о Ванечке...» Но тщетно... Она долго стоит перед ним на коленях. Толстой встает и уходит. Не дождавшись ответной ласки, Софья Андреевна остается на полу между двух стульев, тяжело поднимается, идет к двери... и падает без чувств...
Актрисе хотелось рассказать о Софье Андреевне не только как о жене и помощнице писателя, а разобраться в ее душе, ее ошибках, рассказать о ее усталости и одиночестве. Трудность заключалась в том, что, согласно замыслу автора пьесы и режиссера, все роли, кроме Толстого, были изначально заданы второстепенными. В пьесе образ Софьи Андреевны был несколько однозначен. Актрисе хотелось разбить стереотип восприятия ее героини как личности отрицательной. Внучка Толстого, Татьяна Альбертини, узнав о готовящемся спектакле, сказала: «Я надеюсь, вы не обидите там мою бабушку?» Вот это желание не «обидеть», попытаться понять поступки своей героини стали лейтмотивом роли.
«После первого чернового просмотра спектакля И. Друцэ спросил: «Что это у Вас Софья Андреевна такая жесткая?» Я ответила: «А Вы написали о ней что-нибудь хорошее, доброе. Вы рассказали о той ноше, которую взвалила на себя эта женщина: мать, рожавшая и хоронившая своих детей, которая не только ведет сложное х
Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра» (М., 2004).
«О человеке надо говорить, пока он слышит!» — сказал когда-то Борис Пастернак. Добавлю, и писать, особенно об актрисах. Судьба женщины труднее и драматичнее. Даже побеждая, они становятся жертвами — славы, возраста, общественных условностей. И кто знает, ценой, каких душевных мук, разбитых надежд, сломанных судеб заплатили они за короткий миг успеха или за годы на вершине славы!
Народная артистка России Татьяна Еремеева — явление уникальное: в ней нет актерского тщеславия и самомнения, того, что расцвело в наши дни. Как скромный и благородный человек, она терпеливо делает свое дело, служа примером для своих коллег по профессии. Татьяна Александровна никогда не подогревала интерес к своему имени, не хлопотала о знаках официального внимания и рекламной славе. Так и живет она вот уже 90 лет (из них 70 — отданы искусству), таинственным образом сохранив свое очарование и свои жизненные силы. Наверное, вступать в новый век — страшновато. Но юбилей Татьяны Еремеевой вопреки ее возрасту исчисляется не годами, а ролями (хотя каждый актер скажет, что мог бы сыграть гораздо больше). Разными были ее роли, но, пожалуй, не было только проходных. Она работала с такими режиссерами, как К. Зубов, Л.Прозоровский, Л.Волков, В.Цыганков, Л. Вар-паховский, И.Ильинский, П.Васильев, Л.Хейфец, Б.Равенских.
Удивительная актриса Татьяна Александровна Еремеева. Удивительная потому, что приносит с собой на сцену неповторимую гармоничность, культуру и интеллигентность, истинную простоту и масштабность личности. Между ней и великими актерами прошлого словно бы существует некая генетическая связь. В ее облике есть что-то надбытовое, какая-то утонченная духовность и ускользающее женское очарование. Посмотрите на портрет, и вы все поймете... В чем секрет — определить не берусь. Может быть, в основе редкая ныне порода. С той особой позой, выговором, манерой поведения, значительностью и богатством духа, которые свойственны только небольшой части нашей элиты в искусстве. Благодаря им сохраняются традиции, ощущаются идеалы и укрепляется вера в самих себя как народ.
Природа ее дарования насквозь театральна. Впрочем, такова она у многих ее коллег по Малому театру.
Сегодня, она — старейшая актриса театра, которому служит преданно и верно, по праву считает его «своим» и почитает как истинный храм искусства.
Актриса! Элегантность наряда, власть над зрительным залом, аплодисменты! Всегда праздник! Так ли это?! Если б у нас все так жаждали работы, как актрисы! Она будет играть: с температурой, с переломанной рукой, сбежав из больницы в театр... Будет! Умирать от обиды, когда роль, которую она так чувствует и видит, отдали другой! Будет! Дрожать от страха перед премьерой и стоять как ученица «на выходе», потому что ее экзамен никогда не кончается... Будет!
«Для меня театр — это радость. Живу от спектакля к спектаклю. Забываешь о возрасте, болезни, грустной одинокой жизни, когда знаешь, что в такой-то день будешь играть «Горе от ума» или «Волки и овцы». Люди актерской профессии — счастливые люди. Они имеют возможность прожить не только свои, но и чужие жизни, побывать в других реальностях, совершить экскурсии по разным эпохам, прикоснуться к классике. Тяжело ли это? Да, тяжело. Но тут ничего не поделаешь. Это заставляет тебя существовать, тащить свой крест и веровать в свое дело...»
Вновь перечитываю список ролей, почти за каждой строчкой скупого перечисления — отрезок жизни: страны, театра, актрисы и даже моей собственной, зрительской, полной воспоминаний.
Она родилась на Театральной улице. Может быть, это шутка судьбы! Такая улица в Архангельске действительно была. Она сохраняла свое название от старого, сгоревшего театра. Детство — это Архангельск, тесно заселенный старый дом. Детство — это папа, мама, старшая сестра и театр. В девять лет открылся Тане Битрих (это настоящая фамилия Еремеевой) волшебный мир театра, в который введет ее соседка по квартире, никому не известная провинциальная актриса. Это будет театр, лишенный парадности, театр труда. Потом в ее детской жизни возникнет домашний театр, организованный друзьями ее родителей — семьей Еремеевых, — в нем она сыграет свои первые роли.
Все мы родом из детства. Многое Татьяна Александровна взяла от родителей, но многое обрела в борьбе за себя: сначала в провинции, а потом в столице.
Ее отец — ученый-лесовод, человек весьма одаренный, издал несколько книг и брошюр о лесных проблемах, рисовал, столярничал, был страстным охотником, играл на валторне, хорошо пел, выступал в любительских спектаклях. Ген искусства — от него. Мать была человеком нежным, прекрасным, богатым духовно. Важный для ребенка период благополучия в семье был недолгим. Родители расстались. Лишившись отцовской опеки и любви, Таня мало подготовлена к жизни. Очень скоро она ощутит это, выбрав актерскую профессию, профессию жестокую, предполагающую наличие не только таланта, но и бойцовских качеств. В школе она хорошо рисовала. Ей прочили карьеру художницы, но увлечение театром полностью поглотило любовь к рисованию. Сегодня она иногда берет карандаши в руки и рисует, но уже только для себя.
Среди первых ее впечатлений — высадка интервентов в начале Гражданской войны, патрули англичан на улицах, шотландские стрелки. Тяжелое, голодное время, когда семье еле удавалось свести концы с концами. Потом была учеба в театре-студии при архангельском ТРАМе — Театре рабочей молодежи. Днем она занимается в школе, где помимо основных предметов преподавались основы геодезии, а вечерами пропадает в студии. Для себя она уже выбрала театр, поэтому школьная «профориентация» не слишком занимает ее внимание. Она получает аттестат зрелости и свидетельство землемера, но понимает, что от мечты о служении искусству ей не уйти. Татьяна покидает отчий дом и отправляется на поиски своей «синей птицы». Профессиональный дебют состоялся в Севастополе. Она начинала трудно, но всегда и везде была счастлива творчеством. После Севастополя на ее пути — Могилев и Рязань. А странствия продолжаются... Были ужасные театрики в Великом Устюге, Бе-лорецке, Белебее. Она меняет города и театры, в которых еще слишком часто сталкивается с дешевой театральщиной, непрофессиональной режиссурой. Но нередко в театральной провинции встречались актеры, самоотверженно служившие искусству, такие мастера, как А.Ф.Перегонец, А.И.Добкевич, В.В.Кумельский и редкостная «актриса божьей милостью» Е.М.Баскакова. Находиться возле них, жить повседневно высоким творческим духом, который исходил от этих людей, — тоже значило проходить школу актерского мастерства. На заре ее творческой карьеры были неудачи, слезы и разочарования, неверие в свои силы. В минуту отчаяния она хотела бросить театр. Если бы не встреча в Севастополе с Александрой Федоровной Перегонец — кто знает, как сложилась бы ее дальнейшая судьба. Перегонец была личностью уникальной, талантливой во всем — и в жизни, и на сцене. Эта прелестная, хрупкая женщина — участница крымского подполья — героически погибла, вписав в историю Великой Отечественной войны одну из волнующих страниц. Именно она поддержала молодую актрису, дала силу и так необходимую веру в себя: «Вы — ранимая душа. А театр любит сильных, нельзя падать духом при первых неудачах. Откройте томик Чехова, найдите «Чайку» и прочтите, что говорит о театре Нина Заречная: «... в нашем деле — все равно, играем мы на сцене или пишем — главное не слава, не блеск, не то, о чем я мечтала, а уменье терпеть. Умей нести свой крест и веруй...» Эти слова стали девизом актрисы на всю ее долгую творческую жизнь.
Уже в дни театральной юности талант Битрих (она еще играла под своей фамилией) был заметен сразу. Труд и талант — их сочетание сотворило судьбу актрисы.
В те годы существовала, так называемая, актерская биржа. Татьяна Александровна на себе ощутила то бесправие и те бесконечные тяготы жизни, которые были уготованы провинциальному актеру. Контракт с актером заключался на бирже только на один сезон. Кончался сезон — кончался и театр. Труппы больше нет, на следующий год здесь будет другая труппа. Попасть в «театральный» город было трудно, где актера могли заметить пресса, публика. Оставались надежды на добрые рекомендации знакомых актеров.
Ее тяжкий путь «скитаний» был долог. Наконец, в 1937 году, попав в тамбовский театр, Татьяна Александровна обрела творческую работу и настоящую театральную «семью». Тамбов был городом высокой культуры, которая определялась такими именами, как Державина, Рыбакова, Рахманинова. Тамбовский зритель был требовательным и хорошо подготовленным. Здесь она получила возможность играть не роли «на выходах», а героинь Грибоедова, Гюго, Гоцци, приобщиться к драматургии Шекспира и Шиллера. К ней пришла такая роль, как гордая китайская Принцесса Турандот. Пьеса была поставлена не по -«вахтанговски», а как наивная сказка о любви. Этот легендарный спектакль стал началом самой яркой поры творчества Битрих.
Однажды она удивила одного из провинциальных режиссеров, когда за пять репетиций сыграла роль Луизы в пьесе «Коварство и любовь». «Вы где-нибудь уже играли эту роль?» — спросил он и услышал в ответ: «Я сама дома репетировала со стульями». Отыграв спектакль и поднявшись в гримуборную, Татьяна упала в обморок. Эмоциональное напряжение было слишком велико, сказались физическая и профессиональная неподготовленность. Но и в дальнейшем от всех окружающих ее актеров, смиренно ожидавших подсказок режиссера, она отличалась тем, что работала над ролью самостоятельно. Этому научила ее провинция.
Актерский дар ей был дан от природы. Еще девочкой все книжные образы она видела в «театральном изложении». Мысленно инсценировала их, «играла» в своем воображении Татьяну Ларину и Лизу из «Дворянского гнезда», крошку Доррит и Наташу Ростову. Жить в этих образах, быть ими, а не самой собой — вот что было ей всего интереснее.
В провинции она играла и подростков — Гогу в «Человеке с портфелем» — роль в амплуа «травести». Это не было что-то тюзовское, а сыграно было с блеском и присущей ей актерской фантазией. В те годы в таких ролях гремела Мария Ивановна Бабанова — ее театральный кумир. Многие актрисы и сами примеривали на себя если не облик, то репертуар, особую бабанов-скую женственность без зрелости, ее славу. В репертуаре актрисы тоже были «бабановские» роли: арбузовская Таня, Джульетта, Шурочка Азарова из спектакля «Давным-давно» (Бабанова играла в этой пьесе, но под названием «Питомцы славы»). Рассматриваю фотографии тех лет. Их много. Бликами, остановленными мгновениями запечатлелась в них биография актрисы, отразилась человеческая судьба. Вот она в костюме корнета Азарова — очаровательная, почти что кукольная, как старинные оловянные солдатики, в высоком кивере, живописно сдвинутом набекрень, доломане, наброшенном на одно плечо, и с задорной мальчишеской улыбкой. В этой роли она получила не только восторженное признание зрителей, но и поздравление в день сотого спектакля от автора пьесы А.К. Гладкова с просьбой — прислать фотографию в роли. Как и Бабанова, играя мальчишество, она вместе с тем сохраняла женственность. Актриса умела играть любовь на сцене, хотя в ней, как теперь говорят, всегда было отсутствие sex appeal при ее красоте и обаянии. Как пленительна была ее Джульетта! Спектакль «Ромео и Джульетта», имевший оглушительный успех, был поставлен с поистине ренессанским размахом. На столичной сцене тогда шли шекспировские спектакли, но она увидит их позже — уже сыграв свою Джульетту. Спектакль в Театре Революции не произведет на нее ошеломляющего впечатления. Не смогла тронуть ее душу даже игра великой Бабановой. Но, может быть, в первый раз она загрустила, поняв, что ее любимый театр — все же театр провинциальный и в нем невозможны подобные целостные спектакли.
Война застала Татьяну Александровну в Тамбове. Она часто вспоминает о той суровой военной поре. В театре приняли решение играть по субботам два спектакля, а в воскресенье — три. Сбор от понедельнического спектакля (их выходного) отдавали на строительство самолета «Тамбовский театр». Вероятно, не все могут себе представить, что такое сыграть Джульетту два раза в день. Между спектаклями перерыв около двух часов. Или в двенадцать ча-ct в — «Принцесса Турандот», в четыре часа — «Принцесса Турандот» еще раз, а в восемь часов — «Машенька». Между ними стакан черного кофе.
«А в театре на сцене не таял внесенный с декорациями снег. И термометр показывал минус два... На мне крепдешиновый костюмчик Турандот — почти ничего! Спасало тепло прожекторов? Удивительно, но я ни разу не болела. Не теряла голоса...»
Она голодала, как многие тогда. Всю войну Татьяна Александровна сдавала на донорском пункте кровь, чтобы иметь рабочую карточку, пока врач в театре не запретил ей. Однажды секретарь обкома пришел на спектакль и удивился, как много актриса занята в театре. Физически не возможно было выдержать такую нагрузку. На следующий день ей привезли корзину с продуктами — о таком богатстве нельзя было и мечтать в те годы, — которая тут же была поделена между жильцами коммунальной квартиры.
Многие столичные театры искали и приглашали в свою труппу одаренных актеров из провинции. В Малом театре это было традицией. В 1944 году художественный руководитель театра К.А. Зубов и заведующий литературной частью М.А.Бертенсон приехали в Тамбов, чтобы посмотреть творческие работы Татьяны Битрих. Они увидели актрису в спектакле «Давным-давно» и предложили вступить в труппу Малого театра с условием «дебютного года», в течение которого она должна была сыграть две роли. Война задержала приход молодого поколения, и театру нужна была актриса на роли молодых героинь. Татьяна Александровна обладала уже значительным профессиональным опытом и, видимо, сумела произвести должное впечатление на Зубова, коль скоро даже ее «неуместности» в анкете не изменили решения руководства — принять ее в Малый театр. А в тех предлагаемых обстоятельствах это было не просто — в правительственный театр в годы войны взять актрису с немецкой фамилией, у которой еще и родственники за границей, в Финляндии...
Большой удачей было оказаться в труппе такого театра. Но как отличалась атмосфера внутри Малого театра от милого ее сердцу провинциального братства. «Блистала в каком-то Тамбове? Попробуй-ка здесь!» — читала она в глазах ее новых коллег.
«В этой устроенной столичной семье я ощутила себя снова начинающей артисткой с «провинциальным прошлым». А мне хотелось поговорить о Тамбове, потому что там осталась моя душа. Мне хотелось пожить воспоминаниями о его добром зрителе, о прощальном моем спектакле, когда стояла я в цветах и слезах на сцене, а зал стоя приветствовал меня в последний раз...»
И по сей день согревает ее душу память и любовь тамбовского зрителя. Этот театр был ее домом, где не было интриг, сплетен, бдительного ока НКВД. В первые же месяцы ее пребывания в Москве она была вызвана в НКВД. Там ей задали единственный вопрос: «Зачем Вы приехали? Москва закрыта до особого...» Все могло бы кончиться трагически для нее, но руководство театра сделало все, чтобы актриса могла остаться в Москве. Жизнь заставляла жить по законам времени.
На сборе труппы ее представили как актрису Еремееву. Татьяна Александровна взяла псевдоним — фамилию своих друзей — страстных любителей театра Еремеевых. Это было необходимо. Как объяснило ей руководство, Малый театр — русский театр, идет война... и вдруг немецкая фамилия на афише.
Для дебюта предложили знакомую роль — Виолу в комедии «Двенадцатая ночь» В. Шекспира (она играла ее в Тамбове). Вдруг режиссер спектакля В.Дудин принял решение — Еремеева должна была играть и Себастьяна — брата Виолы. Актриса была прекрасно сложена, мужской костюм сидел на ней идеально. Обратимся к очевидцу того давнего спектакля, знатоку зарубежного театра критику Г. Бояджиеву: «Точно молодой ветер, ворвался на сцену Себастьян. Юный, красивый, смелый человек, он говорил, ходил, смеялся, сердился, дрался на дуэли — это был живой, энергичный, ладный юноша. И мы, зачарованные его жизненной силой, ловили себя на том, что не узнавали Т. Еремееву, которая только что была Виолой и витала в мире поэтических грез...»
Чудом была жизнь, бьющая ключом вокруг ее героев. И чудом, главным чудом была сама актриса, показавшая такую светлую душу и такое высокое мастерство, которое символизировало торжество жизни над смертью и войной. Шекспировский спектакль оказался вдвойне знаменателен для актрисы. Она впервые выступала в Малом театре, была замечена столичной публикой и прессой. Ее имя стоялорядом с именем знаменитого партнера — Игоря Ильинского, который играл в этом спектакле Мальволио. Кто тогда мог предположить, что эта счастливая встреча спустя немного лет приведет к появлению новой актерской семьи! И не только семьи, но и творческого, гармоничного союза.
Партизанка Симочка в «Сотворении мира» Н. Погодина стала ее второй дебютной ролью. Эта работа актрисы была признана прессой. Но меньше всего Еремеева могла стать «актрисой актуально-политического советского театра». Да, она была актрисой своего времени, но было в ней то, что олицетворяло понятие «женщина» — в самом высоком смысле этого слова, вбирающее в себя одухотворенное изящество, обаяние и вечную загадку. Все эти качества воплотились в ее инфанте Изабелле («Новеллы Маргариты Наварр-ской» Э.Скриба и Е. Легуве). Дух французской комедии ей близок, образ, созданный актрисой, был одобрен режиссерами спектакля О.Пыжовой и Б.Бибиковым. Роль явилась началом нового периода в сценической судьбе актрисы. Пришло признание коллег по театру, поначалу так настороженно относившихся к дебютантке. К сожалению, пьеса очень скоро была снята с репертуара — жизнь «герцогинь и инфант» не должна была занимать умы и сердца советских зрителей в те дни, когда только что кончилась война и перед страной стояли более важные задачи.
Еремеева успешно выдержала «дебютный год» и была официально зачислена в труппу театра. И в какую труппу! Ее партнерами стали Рыжова и Вла-диславский, Яблочкина и Зубов, Пашенная и Турчанинова, Яковлев и Садовский. Это было блестящее созвездие актеров, актеров-гигантов, среди которых можно было и «затеряться» молодой актрисе. Тем более что Еремеевой долгие годы было уготовано судьбой, говоря на театральном языке, играть «срочные вводы». Для непосвященных — умение совершать полноценный «срочный ввод» в уже готовый спектакль — дар немногих. Актеров, наделенных этим даром, хвалят и мучают. Ну сами посудите: разве не мучительно и не страшно вводиться в роль с немногих репетиций и затем испытывать неудовлетворенность самим собой, сомневаясь в своих способностях? Да и «лавры победителя», как правило, достаются первым исполнителям роли. Актеры, которые входят в спектакль после премьеры, обделены вниманием критиков и прессы. Вводилась Еремеева в постановку всегда в экстренных случаях, когда угрожал срыв спектакля. Так случилось, что Еремеевой в ряде спектаклей пришлось заменять Дарью Васильевну Зеркалову, которая находилась в зените славы. В те годы она была если не первая, то одна из первых актрис Москвы, имевшая «своего» зрителя. Каково было Еремеевой выйти на сцену «вместо нее» и играть Элизу Дулитл в «Пигмалионе»?! По словам актрисы, она очень скоро отказалась от роли, так как считала, что не имеет права на нее после такой актрисы, как Зеркалова. Но судьба распорядилась иначе. Татьяна Александровна продолжала заменять Зеркалову и в других ролях: Джесси («Русский вопрос»), доньи Марии Нейбургской («Рюи Блаз»), Глафиры («Волки и овцы»), миссис Эрлин («Веер леди Уиндерми-ер»). Могла ли она отвечать за качество этих ролей, не имея полноценного творческого процесса, в наскоро сшитых платьях или взятых в запасном гардеробе театра? Две-три репетиции, а зачастую — только ночь давалась на подготовку роли. В театре знали — Еремеева из провинции, она привыкла быстро работать, она выручит! А Татьяна Александровна, мучаясь и терзаясь несовершенством своих ролей, дорабатывала их во время спектаклей, на зрителе. Художественная интуиция помогала ей находить свои краски, свои психологические нюансы в роли. Она умела нести и сохранять большой стиль мастеров Малого театра и быть на сцене значительной, эффектной, без театральности. Каким шикарным и пластичным был ее уход в «Веере леди Уиндермиер», когда, поднимаясь по лестнице, миссис Эрлин бросала свою знаменитую реплику: «Приходите ко мне завтракать, в пятницу!» И всегда в зале следовали аплодисменты.
Обширный перечень ролей Еремеевой позволяет считать ее актрисой прежде всего классического репертуара. Играть классику и легко и трудно. Легко, потому что здесь широкое поле для выбора собственной тропинки. Трудно, потому что классика обросла предвзятыми мнениями, легендами, традициями восприятия. Особенно в таком театре, как Малый, где роль до тебя уже сыграна и в первый раз, и в сотый. В литературных воспоминаниях, в устных рассказах живет память о тех, кто играл ее превосходно.
«Я люблю погрузиться в роль, иметь свой собственный взгляд на создаваемый мною образ. Сохраняя в целом режиссерский рисунок, актер должен прожить каждый кусок в роли, каждую сцену внутри себя самостоятельно. Иначе он будет только техническим исполнителем, что часто и наблюдаешь сегодня».
Еремеева действительно наследница того редкого психологического склада актрис, которым славилась русская сцена.
В спектакле «Снегурочка» ее героиня была не фантастическим существом или некой символической фигурой из одноименной оперы Римского-Корсакова. Она была Снегурочкой Островского, а значит, живым человеком. Ее сказочность заключалась в некоторой отчужденности от людей — вместо сердца у Снегурочки — льдинка.
Татьяна Еремеева принадлежит к тем артистам, которые движутся вперед вечными надеждами и сомнениями. Она считает — жизнь надо прожить, как тебе предначертано судьбой, а игра, актерство есть средство, а не цель, есть способ говорить о мире.
Такие люди, такие актеры часто начинают искать себя в смежных видах творчества: в режиссуре, в литературе... И возвращаются на круги своя... Ее мечта — попробовать себя в качестве режиссера — остается только мечтой. А вот ее литературный дар принял вполне реальное обличив в двух книгах. Это действительно ею написанные мемуары, а не записанная кем-то и расшифрованная магнитофонная запись. Первая книга «В мире театра» стала своеобразной исповедью актрисы, увлекательным рассказом о театральной провинции, где прошла ее молодость. Размышлениями о профессии, о мастерах Малого театра, в стенах которого ей пришлось пережить немало трудностей. Среди тех, кто поверил в Еремееву, был Игорь Ильинский. Ему — учителю, другу, мужу она посвятила свою вторую книгу, которую так и назвала -«Ильинскому — артисту и человеку». Она была издана к 100-летнему юбилею великого артиста.
«Сочинять стало для меня потребностью. Особенно тогда, когда нет роли в театре — я не могу жить без этого. Мне интересен процесс творчества. На письменном столе вырастают горы черновиков. Вот уже десять лет пишу роман о жизни художника. Вновь и вновь возвращаюсь к нему. Написан сценарий (может быть, для будущего фильма) о судьбе актрисы, навеянный судьбой Веры Комиссаржевской. Мое театральное творчество обращено к людям, к зрителям. Труд писателя дает что-то именно моей душе. Я пишу, как говорят, «в стол» и не надеюсь, что мои произведения будут напечатаны».
Живет она, беспрерывно думая о театре, о сыгранных и несыгранных ролях. Она не может долго ждать новых ролей и пишет их сама для себя. Ее инсценировки «Ярмарки тщеславия» В.Теккерея, флоберовского романа «Мадам Бовари» (в театральной версии спектакль шел под названием «Госпожа Бовари»), «Человека, который смеется» В. Гюго игрались с большим успехом. Спектакли по этим произведениям были осуществлены в своеобразном соавторстве с Ильинским. Их творческий союз принес театру и его зрителям немало ярких впечатлений. Еремеева была великолепной Пановой («Любовь Яровая»), обольстительной интриганткой Бекки Шарп («Ярмарка тщеславия»), безвольной, но душевно чистой Эммой Бовари, истинно чеховской Раневской («Вишневый сад»). По-своему значительна ее королева в спектакле «Человек, который смеется». Актрисе близка комедия на сцене, где демонстрирует она наслаждение жизнью, дух играемой эпохи и безусловную женскую привлекательность. С годами женское очарование Татьяны Еремеевой обрело на сцене новую силу. Она перешла на роли более зрелых прелестниц, и в ее арсенале появилось больше острохарактерных штрихов.
«Комедиантка в жизни» Гурмыжская («Лес»), гоголевская Городничиха («Ревизор») и Мамаева («На всякого мудреца довольно простоты») — дамы «на возрасте», но обуреваемые любовными страстями.
«Ярмарка тщеславия» (режиссерский дебют И.Ильинского в соавторстве с В.Цыганковым) — один из любимейших моих спектаклей, театральное потрясение. Ярмарка житейской суеты оживала на сцене в многокрасочной своей пестроте и многоликом богатстве характеров в исполнении всех участников спектакля с редкой социальной насыщенностью, динамикой и актерским блеском. Но царила в спектакле Еремеева — Бекки Шарп. Метаморфозы, происходящие в образе Бекки на протяжении всего спектакля, были удивительными: девушка из пансиона, замужняя дама, ловкая стяжательница, торгующая своей красотой, и, наконец, она у разбитого корыта, скатившаяся в самые низы общества.
Театральная мудрость гласит — актер может быть либо прокурором, либо адвокатом своего героя. Еремеева со всей искренностью действовала от лица своей непривлекательной героини, но в последнем акте стремилась хотя бы отчасти оправдать ее в глазах зрителей.
Хочется остановиться на актерских мгновениях, которые зритель уносит после спектакля, которые хранит всю жизнь. Татьяна Еремеева дарит зрителям такие мгновения, когда запоминаешь интонацию, жест, взгляд...
Вспомним сцену свидания Бекки с Джозефом Седли (Н.Рыжов). Уже не прежние покои, а — чердак. Да и сама Бекки уже другая: пропитой голос, вульгарные манеры. Еще вчера ей казалось, что жить больше незачем. И вот явился «единственный рыцарь», чтобы спасти ее. В женщине, изрядно потрепанной жизнью, на миг просыпалась та молодая, обаятельная Бекки, когда-то мечтавшая заполучить в свои сети Джозефа. В этом момент героиня Еремеевой вызывала сострадание. И зрители, только что осуждавшие Бекки, вместе с актрисой были готовы вынести ей оправдательный приговор, понимая: Джозеф — ее последний шанс в жизни, она хватается за него как за соломинку. Спектакль имел прекрасную прессу, зрительский успех и прошел более 400 раз. Позже он шел в новом составе исполнителей, и Еремеева была вводящим режиссером.
У каждого актера среди многих любимых ролей бывает одна, особенно ему близкая. Для Еремеевой такой ролью стала королева Анна в «Стакане воды» Э. Скриба. Ее королева тяготится властью и хотела бы жить, как другие женщины вокруг: плести мелкое куртуазное кружево. Роль была интересна тем, что таила в себе разнообразие красок, психологических нюансов. Актриса и создавала на сцене этот клубок изменчивых настроений, изысканных эмоций и прихотливых ощущений. Спектаклю была уготована долгая жизнь — более тысячи раз он был сыгран на сцене.
«Моя героиня принимает облик королевы в зависимости от ситуации, когда ей это нужно. Ее суть совсем иная — тайная любовь к прапорщику Ме-шему. Она создана для любви, но робеет и теряется, чуть ли не как девушка, при приближении красавца Мешема. И уж как хотите, но ее жаль в финале, когда, потерпев полное фиаско в любви, она понимает — мечты ее не могут осуществиться. Она должна оставаться только королевой и будет лишена женского счастья».
Рисовать своих героинь только одной темной краской — не в правилах актрисы. Вот и в спектакле «Любовь Яровая» ей хотелось отойти от трактовки образа Пановой как роковой злодейки в стиле «вамп». Актриса исходила из того, что Панова пережила личное горе: два месяца как она похоронила мужа. Принимает она ухаживания и красных, и белых от безвыходности своего положения — надо выжить и при первой возможности уехать в Париж.
«Панова бежит в отчаянии, в исступлении, с нелюбимым и презираемым ею человеком. Соглашаясь идти на содержание к Елисатову, она идет на верную гибель, сознавая это. На репетиции, сочувствуя Пановой, я так и сыграла. В ответ услышала от режиссера В. Цыганкова: «Все это очень интересно, но трагического акцента в роли Пановой быть не должно, играйте врага».
Таковы были реалии времени. К фигуре из окружения белогвардейцев отношение должно было быть только негативным. Несмотря на то что актриса не вольна была в трактовке образа, в роли Пановой ею было найдено много верного. Кутов назначает Пановой свидание. Разбитая, она молча сидит неподвижно, размышляя, как ей быть. Не прийти она не может, пойти — потерять себя, свое достоинство. И здесь работало великолепное умение Еремеевой держать паузы, которые всегда насыщены действием. Входит Яровая, которая хочет узнать о списках на расстрел жегловцев. «Они в портфеле у Ку-това», — говорит Панова — Т.Еремеева, зная, что Кутов будет убит большевиками, и она — спасена. Сцена была решена в напряженном драматическом ключе, и тем трагичней была судьба Пановой.
Актриса постаралась в чем-то оправдать даже такую свою героиню, как Еурмыжская. Постановщик спектакля Ильинский и Еремеева не хотели подчеркивать ни сладострастия, ни похотливости в образе Гурмыжской. Для актрисы — ее Раиса Павловна влюблена в Буланова.
Прошло столько лет, а я до сих пор помню, как бесшумный занавес открывал празднично светлую комнату с барскими окнами. Видна была аллея деревьев, уходящая в глубину сцены, слышалось пение птиц. Но когда появлялась Еурмыжская — Т. Еремеева все освещалось каким-то особенным светом, обаянием этой женщины, ее красотой — по-осеннему яркой и по-осеннему тронутой увяданием. И в то же время было в ней что-то высокомерное, потому что она была барыня, барыня с головы до ног. Это помещичье, барское — не просто привычки, взгляды, а нечто более глубокое, неистребимое, сложившееся поколениями, было неуловимо разлито во всей фигуре, во всем поведении ее Раисы Павловны. Именно Еремеева создавала особую атмосферу в спектакле.
«Гурмыжская боится потерять авторитет и должна скрывать свою любовь. В сцене с Аксюшей моя героиня понимает, что ее счастье — зыбко, пока Ак-сюша рядом с Булановым. Ее надо удалить из дома подальше. Но Аксюша должна пожалеть Раису Павловну — Буланов — ее последняя, поздняя любовь. Когда Аксюша уходила ( это был мой любимый кусок в роли, его потом сократили), моя Гурмыжская, оставаясь одна, думала: главная опасность миновала, я немного унизилась перед девчонкой, но теперь все будет хорошо. Может быть, во мне не хватало властности, присущей моей героине, на репетициях Игорь Владимирович говорил мне: «Вспоминай Наталию Ильиничну! Дай мне Наталию Ильиничну!» Наталия Ильинична Сац была личностью известной, талантливой. Она руководила музыкальным детским театром и славилась своим твердым характером...»
Актрису волнует не только исключительность женской судьбы, но и ординарность — ведь это тоже качество, достойное анализа! Привлекает и прошлое, классика, и современность. Еремеева полюбила и с наслаждением играла роль Милочки в «Золотых кострах» И. Штока. Эта пьеса была «социальным заказом» и поставлена режиссером П. Васильевым к XXV съезду КПСС. Теперь, в наступившей эпохе переоценки ценностей, ее герои кажутся нам в чем-то наивными — люди, которые оставались верными себе, своим идеалам, своим заблуждениям, своей вере в будущее. Пьеса была о романтических годах строителей Магнитки, об их трудовой жизни на благо своей страны, а в итоге, пришедших к старости ни с чем. Внешне вроде бы не сложилась жизнь Милочки — Т. Еремеевой. У нее нет семьи — но по-молодому задорная, она отдает себя людям — в этом ее человеческое счастье и призвание. Еремеева была душой спектакля, его улыбкой и полностью оправдывала уютное доброе имя — Милочка. В своей героине она сыграла судьбу многих женщин тех лет, с таким же прошлым — «костры» Магнитки, участие в «Синей блузе», медсанбат в войну, потом работа, наконец, заслуженный отдых и одиночество.
«Милочка была одна из моих любимых ролей. Этот образ был мне очень близок. Играя ее, я рассказывала и о своей судьбе: о моей юности, как и Милочка, я тоже «трамовка», эти романтические годы — мне очень дороги».
Об удаче этой работы свидетельствует «Золотая маска», которую присудили Татьяне Еремеевой как лучшей исполнительнице женской роли.
Сыграть живую, конкретную судьбу нелегко, пережить, пропустить сквозь собственную душу чужую жизнь, тем более талантливого человека. Татьяна Александровна рискнула сыграть Софью Андреевну Толстую — личность, безусловно, талантливую — жену, преданного друга и неутомимого помощника гения русской литературы. Большой смелостью было бы сравнивать личности Ильинского с Толстым, Еремеевой с Софьей Андреевной. Но странное переплетение их судеб в жизни и на сцене невольно вызывает искушение провести между ними некую параллель. Во многих памятных спектаклях на сцене рядом с актрисой был ее верный товарищ и партнер. Он играл с ней Аркашку («Лес»), Крутицкого («На всякого мудреца довольно простоты»), Фирса («Вишневый сад»), Льва Толстого («Возвращение на круги своя») в спектакле, поставленном другом их семьи Б.Равенских.
«Каждым человеком движет желание быть до конца понятым. И здесь свои позиции сдавать нельзя. Как режиссер, Ильинский мне никогда не пытался что-то рассказать или подсказать в роли. Он всегда говорил: «Думай сама. Находи сама. Женскую судьбу ты поймешь и проживешь лучше меня». Наверное, он чувствовал во мне режиссерский дар и не мешал мне в работе. Как-то после репетиции на моем гримировальном столике Ильинский оставил записку: «Ты сегодня репетировала так чудесно, что я готов был заплакать...»
В личных отношениях Толстого и Софьи Андреевны не было идиллии. На материале пьесы И. Друцэ Еремеева смогла сыграть не биографию, а судьбу жены гения, гораздо больше любившего, кажется, человечество, чем своего ближнего. Издавна известно, что с гением — жизнь не легка. С великим искусством актриса прослеживала тончайшие изгибы порой радостных, порой мучительных отношений Софьи Андреевны с Толстым. Софья Андреевна Т. Еремеевой мучительно переживает духовный разрыв с мужем. Иногда в ней, такой несчастной, постаревшей, можно узнать Сонечку Берс, что пленила Толстого. Вальс. Они вспоминают день своей свадьбы. Толстой молчаливо, угрюмо, она — со слезами и надеждой вернуть его в годы их молодости, когда они любили друг друга. Мольбой о помощи, мягко и ласково звучит: «Левочка!» Ей хочется услышать, почувствовать, что он любит ее по-прежнему. И как последняя попытка к примирению: «Поговорим о нашем последнем утешении, о Ванечке...» Но тщетно... Она долго стоит перед ним на коленях. Толстой встает и уходит. Не дождавшись ответной ласки, Софья Андреевна остается на полу между двух стульев, тяжело поднимается, идет к двери... и падает без чувств...
Актрисе хотелось рассказать о Софье Андреевне не только как о жене и помощнице писателя, а разобраться в ее душе, ее ошибках, рассказать о ее усталости и одиночестве. Трудность заключалась в том, что, согласно замыслу автора пьесы и режиссера, все роли, кроме Толстого, были изначально заданы второстепенными. В пьесе образ Софьи Андреевны был несколько однозначен. Актрисе хотелось разбить стереотип восприятия ее героини как личности отрицательной. Внучка Толстого, Татьяна Альбертини, узнав о готовящемся спектакле, сказала: «Я надеюсь, вы не обидите там мою бабушку?» Вот это желание не «обидеть», попытаться понять поступки своей героини стали лейтмотивом роли.
«После первого чернового просмотра спектакля И. Друцэ спросил: «Что это у Вас Софья Андреевна такая жесткая?» Я ответила: «А Вы написали о ней что-нибудь хорошее, доброе. Вы рассказали о той ноше, которую взвалила на себя эта женщина: мать, рожавшая и хоронившая своих детей, которая не только ведет сложное х
Подробнее
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
«Звуковой архив Малого театра»
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
Сегодня мы предлагаем посетителям сайта познакомиться с уникальной записью легендарного спектакля Малого театра по роману У.Теккерея «Ярмарка тщеславия». Одну из своих лучших ролей — Бекки Шарп – в нем сыграла Татьяна Александровна Еремеева. Ее партнершей была не менее легендарная Александра Алексанровна Яблочкина, которой тогда исполнилось 95 лет. Сегодня такой же юбилей отмечает сама Татьяна Еремеева. И как полвека назад, сегодняшний зритель имеет возможность прикоснуться к чуду – не только слушать записи актрисы, но и аплодировать ее блистательной игре в зале Малого театра…
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
Сегодня мы предлагаем посетителям сайта познакомиться с уникальной записью легендарного спектакля Малого театра по роману У.Теккерея «Ярмарка тщеславия». Одну из своих лучших ролей — Бекки Шарп – в нем сыграла Татьяна Александровна Еремеева. Ее партнершей была не менее легендарная Александра Алексанровна Яблочкина, которой тогда исполнилось 95 лет. Сегодня такой же юбилей отмечает сама Татьяна Еремеева. И как полвека назад, сегодняшний зритель имеет возможность прикоснуться к чуду – не только слушать записи актрисы, но и аплодировать ее блистательной игре в зале Малого театра…
«Звуковой архив Малого театра»
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
Сегодня мы предлагаем посетителям сайта познакомиться с уникальной записью легендарного спектакля Малого театра по роману У.Теккерея «Ярмарка тщеславия». Одну из своих лучших ролей — Бекки Шарп – в нем сыграла Татьяна Александровна Еремеева. Ее партнершей была не менее легендарная Александра Алексанровна Яблочкина, которой тогда исполнилось 95 лет. Сегодня такой же юбилей отмечает сама Татьяна Еремеева. И как полвека назад, сегодняшний зритель имеет возможность прикоснуться к чуду – не только слушать записи актрисы, но и аплодировать ее блистательной игре в зале Малого театра…
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ»
Инсценировка в 3 д. И. В. Ильинского по У. Теккерею
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА И ИСПОЛНИТЕЛИ
Ребекка Шарп (Бекки) — Т. Еремеева
Кукольник — Е. Велихов
М-р Джон Седли — П. Старковский
Эмилия Седли, их дочь — О. Хорькова
Миссис Седли — А. Сальникова
Джозеф Седли (Джоз), их сын — Н. Рыжов
Джордж Осборн (капитан) — Н. Афанасьев
Вильям Доббин (капитан) — Д. Павлов
Сэр Питт Кроули (баронет) — В.Шарлахов
Родон Кроули, его сын — Б. Телегин
Мисс Кроули, сестра сэра Питта — А. Яблочкина
Милорд Стайн — С. Межинский
О’Дауд, полковник — Т. Ванюков
Пеги О’Дауд, его жена — С. Фадеева
Генерал Тафто — Н. Подгорный
Пинер, экономка — К. Тарасова
Бригс, компаньонка мисс Кроули — В. Обухова
Феркин, горничная мисс Кроули — Е. Кузнецова
Тинкер, экономка сэра Питта — Т. Панкова
Исидор, cлуга Джоза — А. Торопов
Фиффин, горничная Бекки — В. Архангельская
Джорджи, сын Эмилии — Т. Некрасова
Чопер, поверенный в делах сэра — С. Конов
Лоренс — П. Садовский
Шериф — В. Котельников
Постановка И. В. Ильинского и В. И. Цыганкова.
Режиссер Т. А. Еремеева.
Художник В. Ф. Рындин.
Композитор Н. И. Пейко.
Балетмейстер Е. Д. Васильева.
Премьера — 27 декабря 1958 года
Запись 1960 года.
Из книги Ю.А.Дмитирева «Академический Малый театр. 1941-1995»
Постановка инсценированного романа Вильяма Теккерея «Ярмарка тщеславия» представляла интерес с нескольких сторон. Во-первых, никогда этот сатирический роман не инсценировался и не ставился на русской сцене. Во-вторых, именно с этой постановки начал режиссерскую деятельность И.Ильинский. (Спектакль он ставил вместе с многоопытным В.Цыганковым, но ведущее начало оставалось за ним.) Оформлял спектакль В.Ф.Рындин, музыку написал Н.Пейко. Следует сказать, что спектакль имел очень большой успех. Впервые сыгранный 27 декабря 1958 года, он в 1974 году исполнялся в пятисотый раз.
Ильинский говорил, что он считает для себя главным событием 1958 года постановку «Ярмарки тщеславия».
Малый театр впервые обратился к В.Рындину с просьбой оформить спектакль. В этой связи художник писал: «Вообще должен сказать, что, в отличие от МХАТ последних лет, Малый театр, более древний, ищет новых путей, новых средств театральной выразительности» (Штейн А.Л. Ожившие образы. — «Театр», 1956, № 6, с. 82. -Рындин В. Художник и театр. М., ВТО, 1966, с. 41.).
Художник добивался, чтобы оформление соответствовало сути характеров действующих лиц. Мебель должна была определять существо ее хозяев. В семье Седли она проста и говорит в то же время о достатке. Светлые коричневые, желтые, зеленые тона удостоверяют, что здесь все спокойно. Когда же в семью Седли приходила бедность, зрители видели комнату Эмилии по-прежнему приветливой, но уже оклеенной дешевыми выцветшими обоями. И мебель теперь обита стареньким ситцем.
Е.Д.Турчанинова так оценивала поставленный спектакль: «В отборе материала для своего замысла И.В.Ильинский -мне думается — пошел по правильному пути. Он задался целью проследить за судьбами двух героинь романа — Эмилии и Бекки. Считал, что в их жизненных устремлениях наиболее выпукло вырисовывается облик английского общества того времени. В инсценировку были включены основные события произведения, в которых участвуют обе женщины, что и позволяет зрителям следить за их поведением, вникать в их поступки. Из остальных персонажей романа в инсценировку вошли главным образом те, в общении с которыми полнее раскрываются образы Эмилии и Бекки.
Для раскрытия образа Бекки ему удалось привлечь довольно значительную часть имеющегося в романе материала, вполне достаточного для создания яркого сценического образа авантюристки.
Инсценировка в целом несомненно удалась автору. Она верно передает основную ценность романа, его сатирическую направленность.
Успеху способствовало чрезвычайно яркое и своеобразное оформление художника, заслуженного деятеля искусств В.Ф.Рындина. Представление начинается показом действующих лиц, проплывающих на сцене на красочной карусели в характерных позах, в определенных взаимоотношениях. Это заостряет внимание к предстоящему спектаклю, возбуждает интерес к нему, помогает зрителю глубже вникнуть в сущность сценического действия. Заканчивается спектакль той же каруселью, но с показом героев инсценировки уже в иных позах, взаимоотношениях, которые произошли в их жизни» (ЦГАЛИ, ф. 892, оп. 2, ед. хр. 53, л. 3—5.).
При первом знакомстве с Бекки Шарп мы узнавали, что она компаньонка в доме Седли, и ее комната не имела, так сказать, своего лица. Но вот Бекки приобретала самостоятельность. Теперь ее будуар роскошен и безвкусен, в нем масса дешевой мишуры. А когда Бекки впадала в нищету, на сцене представала обшарпанная уныло-серая комната.
Особенно отметим, что в этой пьесе свою последнюю роль сыграла А.А.Яблочкина. Она ее исполнила в 95-летнем возрасте. Яблочкина играла мисс Кроули, и ее вывозили в кресле, с которого только в финале она вставала. «Но сколько темперамента было в заключительной реплике: «Тайная страсть -это восхитительно!» Какое озорство горело в ее глазах. Можно было только восхищаться мастерством, с которым показывалась внутренняя, пронизанная острым умом жизнь этой философствующей ханжи, с несравненной культурой ее речи... Она не боялась отдаться роли со всем темпераментом, сколько в ней было силы» (Еремеева Т. Творческий подвиг актрисы. — «Веч. Москва», 1980, 2 июля).
Напомню, что спектакль по роману Теккерея был задуман как представление грандиозного кукольного театра. В романе фактически нет главного героя, как и нет единого сюжета.
Уже занавес, исполненный Рындиным, вводил зрителей в действие. На нем изображались сидящие в колясках дамы и тут же выступающий на площади канатоходец; дома простолюдинов, построенные вдоль тихих проселочных дорог.
А когда занавес поднимался, на сцене вращалась карусель, среди катающихся находились будущие герои постановки. Кукольник — он одет в черный сюртук моралиста и разноцветный плащ ярмарочного паяца — начинал комментировать спектакль, делая это одновременно холодно и насмешливо. «Зрители ощущали силу теккереевской иронии, более обидной, нежели самые пламенные обличения» (Емельянов Б. Автор спектакля — Игорь Ильинский. — «Театр». 1959, № 6, с. 106).
Далее перед зрителем представал дом богатого биржевика Седли. Сюда на каникулы, вместе со своей подругой Бекки Шарп (Т.Еремеева) приезжает дочь хозяина Эмилия (О.Хорькова).
Эмилия чувствительна, и кажется, что она сошла с какой-то пасторали, а даже при беглом взгляде на Бекки становилось очевидно, что эта девица далеко пойдет.
...Особняк баронета Питта Кроули, члена парламента, известного скупердяя. Комнаты в этом доме завешаны тряпьем. Бекки делает все, чтобы понравиться баронету, и тот, торопясь на похороны своей второй жены, делает ей предложение. Но тут выясняется, что Бекки замужем за его сыном Родоном, драгунским капитаном. От удивления, от сознания, что сын женился на бесприданнице, баронет садился на пол, задевая при этом задним местом клавесин. Такой прием имел явно выраженный буффонный характер.
В романе Теккерея действующие лица — марионетки. Ильинский отвел куклам место только в прологе и эпилоге, сосредоточив внимание на живых характерах.
В романе представлена Англия первой трети XIX века со всех ее сторон. Здесь и патриархальное обиталище Седли, и мрачное логовище скупца баронета Питта, шикарная гостиница в Брюсселе, в которой живут английские офицеры, богатый холл Родона Кроули, чье благополучие аиждется на карточной игре и долгах. Убогая, но опрятная комната обнищавшей Эмилии и конура под лестницей Бекки, у которой остались только всклокоченная постель да пустые бутылки.
Бекки, какой ее показывала артистка Еремеева, — умна, расчетлива, цинична, по-своему талантлива. Она представала перед зрителем в разные периоды своей жизни — и скромницей, входящей с потупленным взором в дом подруги, и гарнизонной львицей, мечущейся между генералами и полковниками, и стяжательницей, торгующей своей тридцатилетней красотой, и потрепанной, вульгарной кафешантанной певицей. И всякая трансформация оказывалась оправданной. Критик писал, что «работа Т.Еремеевой заслуживает самых высоких похвал» (Емелъянов Б. Автор спектакля — Игорь Ильинский, с. 110). Ее Бекки пока робкая притворщица, в скромном платье, она пробует свои силы, хочет разжалобить, часто прибегает к слезам. Но весело хохочет в связи со своей первой победой. В Брюсселе, будучи замужем за Родоном, она упоена светскими успехами, уверена в себе и в своем будущем. И, наконец, Бекки в убогой комнате, неряшлива, с хрипловатым голосом, развязными манерами. И вместе с тем к ней пришла какая-то умудренность.
Создавая реалистические портреты, Ильинский-режиссер вместе с тем искал острые детали. Так, пятеро офицеров, один за другим, выскакивали из дома лорда Стайна, чтобы прокричать: «Карету миссис Кроули!» Горничная Фусрфин — воздушное создание, вся из кружев и наколок, прятала, как уличная девка, деньги в чулок. Изящная и обаятельная Бекки Шарп считала купюры, полученные от лорда Стайна, делая это жадно, сосредоточенно, самозабвенно.
Режиссер стремился к контрастам во всем, в том числе в обрисовке характеров действующих лиц. Чувствительная Эмилия и рядом с ней предельно земной старый скупец баронет Питт (В.Шарлахов). И тут же пародия на человека ханжа -приживалка в исполнении В.Обуховой.
Среди лучших исполнителей спектакля назовем С.Межин-ского, игравшего одного из покровителей Бекки в Лондоне лорда Стайна. Это был коренастый, несмотря на годы, моложавый, властный человек. По его убеждению, любая подлость, им совершенная, становилась джентльменским поступком. Так, он величественно соблазнял чужую жену, одновременно отправляя ее мужа в долговую тюрьму. Лорд Стайн преисполнен достоинства даже в то время, когда его бьют. «Руки прочь!
восклицал он. — Дорогу, именем короля!» Застигнутый в квартире Бекки, избитый, с разорванным воротничком, полузадохнувшийся, он вовсе не чувствовал себя оскорбленным. Его оскорбить нельзя, ведь он — пэр Англии. Но теперь Родону несдобровать. Стайн всегда убежден в своей правоте, и артист отлично доносил это его сознание.
Кончался спектакль, и Кукольник (Е.Велихов) произносил: «Vanitas vanitum» («Суета сует»). Кто счастлив на ярмарке тщеславия? Кто получит то, чего жаждет его сердце? А получив, не возжелает большего? Давайте, дети, сложим кукол и закроем ящик, ибо наше представление окончилось».
Подробнее
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра»
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА
Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра»
Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра»
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА
Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра» (М., 2002).
В каждом своем сценическом создании она прежде всего женщина. Женщина с головы до пят. И каждый созданный ею на сцене Малого театра образ опровергает пущенную на заре новейшей эпохи фразу о «бесполом искусстве» доперестроечных времен.
Даже хитрая, пронырливая мещанка Раечка Еремеевой, проявлявшая неуместную в научной среде настырность для устройства собственной жизни на началах комфорта (спектакль 1953 года по пьесе Николая Погодина «Когда ломаются копья»), представала перед зрителями молодой, интересной, как говорили в те годы, женщиной. Несмотря на ее гусарские замашки. Критик Ю. Ханютин оставил запись рисунка роли: «Вот она на цыпочках входит в квартиру Брешко, которого прочит себе в супруги. По-кошачьи мягко она несет свою фигуру, чуть пугаясь собственной дерзости, приведшей ее сюда, непрошеную, осматривает все углы пока чужой квартиры и, удовлетворенная осмотром, вульгарно-щеголевато помахав рукой, восклицает: «Богат и славен...» Да, было нечто обворожительное в Раечке -Еремеевой. Небеспричинно казались «двумя Афродитами, утешающими взор», академику Картавину его молодая жена Виктория и ее «родственница и интимный друг» Раечка, свидетельствовал в книге «Сам о себе» игравший Картавина Игорь Ильинский.
Такие ямочки, как на щеках актрисы, в старину называли «ямочками граций». А тогда знали толк в женских прелестях.
Ценили в женщине голос, каким она разговаривала, -мягкий, нежный, глубокий, плавно-переливчатый. И что за беда, если послышатся иногда капризная нотка или настойчивая, властная интонация. Так то зависит от роли, какую
Татьяна Еремеева
играет актриса. Голос ее Раневской в третьем акте «Вишневого сада», когда все в доме под шум затеянного некстати бала напряженно ждут известий об окончании торгов, забыть невозможно. Звуком, тоном, нервной пульсацией ритма передаваемая мгновенная смена настроений, одновременные смех и слезы, покаянные нотки, неудержимо рвущиеся наружу жалобы на судьбу, проходящие как тень, как легкое облако воспоминания о здешнем горе и парижском счастье, тончайший, неуловимый переход от насмешки над бедолагой Петей Трофимовым к горькому, неутешному, но недолгому плачу над незадавшейся жизнью... Просто чудодейство какое-то!
А ведь эта Раневская была сыграна в начале 80-х. Критика даже недоумевала по поводу казавшихся странными распределения ролей и общей трактовки, когда на первый план вышел Фирс — Ильинский (он и поставил спектакль) с темой достойного ухода из жизни. Но что значит зрелое мастерство: многие Раневские, в исполнении более молодых актрис, забылись напрочь, а эта, из Малого театра, что-то очень важное, новое в Чехове открывала. Как весьма проницательно заметил видевший спектакль литературовед Владимир Турбин, никто, кроме старого слуги, до конца не выдерживает экзамена, который, увы, предстоит неизбежно каждому человеку. Хотя в минуты духовного просветления кто-то из них догадывается: одарить проходимца золотою монетой лучше, чем пуститься в торговлю землей, на которой жили забытые предки. Так вот отчего голос той Раневской до сих пор отдается в душе.
Героини Еремеевой могли внезапно рассмеяться приятным слуху и сердцу звуком наподобие колокольчика, а то еще и рукой как-то по-особенному поводили. Уж на что был нерешителен один гоголевский герой, да и тот признавал: «А, черт, как подумаешь, право, какие в самом деле бывают ручки. Ведь просто, брат, как молоко». — «Будто у них только что ручки! — резонно замечал в ответ более опытный по женской части собеседник. — У них, брат... Ну да что и говорить! у них, брат, просто черт знает чего нет».
Прелестные, белые, с тонкими пальчиками руки — это славно. Актрисе же нужно научить свои руки быть особенно выразительными, чтобы жест был отчетливым и говорящим. Как у Еремеевой в «Лесе» (спектакль был поставлен И. Ильинским в 1974 году). Пока Несчастливцев (Роман Филиппов) рассказывал Гурмыжской байку о том, как отомстил один провинциальный актер обидевшей его женщине, жене антрепренера, рука тетушки оказывалась плененной в огромных ладонях племянника.
«По окончании вечера стали все прощаться, подходит и он к хозяйке: «пожалуйте ручку», говорит, — Несчастливцев выждал эффектную паузу, — та ему подала, он ей, тетушка, было палец и откусил прочь».
При этих словах Гурмыжская вырывала свою холеную, унизанную кольцами руку и чуть ли не отпрыгивала от племянника. И все-таки пришлось Раисе Павловне в то злополучное для нее утро вынуть из заветной шкатулки тысячу рублей и собственноручно передать их племяннику. Так не хотелось изнеженным пальчикам расставаться с деньгами... За что все-таки высказала племяннику досаду: «...но мне кажется, что можно было бы тебе вести себя поделикатнее, я все-таки дама».
И моложава, и миловидна, и ласково-улыбчива, и одета комильфо эта русская помещица, а глаза у нее злые-презлые.
И ведь артистка вовсе не разоблачает свою героиню. Не раздевает ни в нравственном смысле, давая образу сатирическое освещение (у Татьяны Еремеевой гораздо более тонкий инструментарий), ни в прямом смысле слова, как то повелось с рубежа 80—90-х годов в театре и кинематографе. С тех пор российский зритель вдоволь насмотрелся на барынек якобы Островского и Чехова, являвшихся на сцену в неглиже, в каких-то «панталончиках от Тулуз-Лотрека» по удачному выражению театрального обозревателя. Еремеева просто направила на свою героиню мощный луч, просветила им ее насквозь, как рентгеном, и зрителю стало ясно, какова на самом деле Раиса Павловна Гурмыжская — до самого донышка, до самого потаенного внутреннего уголка.
Большой знаток таинственных вопросов пола Василий Васильевич Розанов обращал внимание на то, как разнообразны движения кисти руки и ее индивидуальные формы у разных людей. У кисти руки — свои способности, море способностей, у нее есть память, она может играть и кокетничать. Про кокетство рук — словно бы про Татьяну Еремееву в роли Анны Антоновны Атуевой сказано («Свадьба Кречинского», постановка Леонида Хейфеца, 1971 год). Рукавчики тамошних нарядов вроде бы и закрывают руку до самой кисти, но, когда актриса всплескивала руками либо делала еще какое-то энергичное движение, пышная оборка открывала локоть. А поскольку тетушка Атуева в первом акте хлопотлива до суетливости, воодушевленная желанием завести в московском доме порядки по самой последней европейской моде, без устали руководит подвеской нового колокольчика, то обнажаемые локти ее так и мелькают, так и мелькают.
Обратимся еще раз к авторитету русского литератора Розанова, полагавшего, что бугорок локтя, эта прелестная закругленность, выражает сущность руки, возле быстро движущегося локотка вьется что-то такое неуловимое, дух какой-то, «феруэр» называет его Розанов, следуя персидской терминологии. И делает вывод: Обломов и женился, в сущности, на «феруэре», который вился около локтей его квартирной хозяйки.
Все замечательно изложено у нашего оригинальнейшего мыслителя, включая напоминание о родстве России с Востоком. Единственное «но»: женщин из простонародья, каковую выбрал себе в жены Обломов, Татьяне Еремеевой, кажется, играть не доводилось. Ее героини -- женщины образованные, интеллигентные, благородного, что называется, происхождения.
С 1944 года, когда Татьяна Александровна была принята в труппу Малого театра, ее послужной список составили следующие роли: Виола в «Двенадцатой ночи» Шекспира (дебют на прославленной сцене), Луиза в шиллеровской трагедии «Коварство и любовь», Элиза Дулитл в «Пигмалионе» Шоу, Снегурочка из сказки А.Н. Островского, Королева в «Рюи Блазе» Гюго, Эмилия Галотти в одноименной драме Лессинга, Глафира в «Волках и овцах», Эмма Бовари в инсценировке романа Флобера, Ребекка Шарп в «Ярмарке тщеславия» Теккерея, Панова в «Любови Яровой» К. Тренева, миссис Эрлин в «Веере леди Уиндермир» О. Уайльда, королева Анна в «Стакане воды» Э. Скриба, Анна Андреевна в гоголевском «Ревизоре»... Вот и первая четверть века на сцене Дома Островского пробежала.
Из множества спектаклей того времени с участием актрисы остановлюсь на «Ярмарке тщеславия». Говоря нынешним языком, в Малом театре появился «хит» нескольких сезонов, спектакль-чемпион, выдержавший со дня постановки в 1958 году до октября 1974 года 500 представлений. Достоин занесения в Книгу рекордов Гиннесса и такой факт: в этой премьере Малого театра роль миссис Кроули — истинной представительницы и вдохновительницы «ярмарки тщеславия» — сыграла уже отметившая свое 90-летие Александра Александровна Яблочкина. И еще: это был режиссерский дебют замечательного актера Игоря Владимировича Ильинского, ему принадлежали идея обращения к классическому роману Теккерея, подготовка инсценировки и постановка, осуществленная совместно с В.И. Цыганковым. Татьяна Александровна Еремеева была режиссером спектакля, а потом долго блистала в роли Бекки Шарп.
Многие зрелищные элементы того спектакля, думаю, с интересом воспринимались бы и сегодня, хотя нынешняя публика избалована телекиновидеокартинками до такой степени, что зачастую путает жизнь, реальность первую, со «второй реальностью», отражающейся на экране. А театр -это волшебство, он оживлял метафору «ярмарки жизни», «ярмарки тщеславия». Вертелся большой барабан, расписанный картинками жизни Лондона начала XIX столетия. Крутилась ярмарочная карусель: из-за кулис выплывали на диковинных зверях главные герои — на белом лебеде, на слоне, на конях, миссис Кроули появлялась в кресле. Ребекка Шарп, кокетливо улыбаясь, ехала на черной пантере: стопроцентное соответствие седока и «скакуна». Грациозность и несравненное изящество дикого зверя, даже если он в клетке зоопарка, могут обмануть разве уж совсем несмышленыша. Мягкая подушечка лапы такой «кошечки» скрывает страшные когти и таит возможность внезапного железного удара. Но, даже все понимая, невозможно было не подпасть под чары этой авантюристки: женственна, обаятельна, умна да в придачу еще и энергична. А что хитра, корыстна, бессердечна и лицемерна, так спросите за то с общества, порождением которого это действующее лицо является.
Нет, положительно Ребекка Шарп — современный характер. Пожалуй, Бекки нынче нетрудно было бы прижиться на российской почве... Да еще кое-чему поучить наших соотечественников, тоже рвущихся во власть и ищущих возможности сколотить капиталец. Нахрапистому индивидуализму, к примеру, когда каждый только сам за себя, когда «мой дом — моя крепость», когда, чтобы выжить в обществе, надо вступить в «войну всех против всех», строить отношения с другими людьми не на основе солидарности, сотрудничества, к каковым властно взывает XXI столетие, а по типу незатухающей конкурентной борьбы. Перенося подобные отношения как норму и в сферу частной жизни, любви, сердечных привязанностей.
Нет, у русской женщины, какой отразилась она в искусстве, все-таки иной сгиб ума, иная, как модно сегодня говорить, ментальность. Все ищут взаимопонимания, беспрерывно о том толкуют, ждут любви, которая первенствует среди ценностей абсолютно. Климат у нас такой, наверное: в холод особенно хочется тепла, согревающий душу взгляд, дружеское прикосновение руки, ласковое слово в особой цене.
Лев Толстой в «Войне и мире» приводит заветную мысль о том, что мужчина может испытать редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчин, но «не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтоб обогатить свой ум и при случае пересказать то же, или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве», а другие — «настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасывания в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины», угадывая тайный смысл всей душевной работы, в собеседнике происходящей.
Согласимся, что чем дальше, тем больше героини Татьяны Еремеевой становились «настоящими женщинами» в том смысле, который имел в виду автор «Анны Карениной».
Во вторую половину творческой жизни в Малом театре актрисе выпала удача сыграть в спектакле «Возвращение на круги своя» по пьесе-притче Иона Друцэ, поставленном Борисом Равенских, Софью Андреевну Толстую рядом со Львом Николаевичем — Игорем Ильинским. Софья Андреевна — образ трагический. Можно не любить эту женщину, но следует признать, что личностью она была выдающейся, силой духа обладала необыкновенной. Быть женой гения, не потеряв собственной индивидуальности, — много ли сыщешь в истории подобных примеров? Прожить вместе сорок восемь лет, родить тринадцать детей, выжило из которых семеро, трудиться долгие годы, как проклятая, быть женой, матерью, нянькой, домоправительницей, переписчицей тысячестраничных произведений мужа, его литконсультантом по «женскому вопросу», моделью, с которой художник Толстой рисовал пленительные, незабываемые женские образы... и не быть допущенной проститься с умирающим «Левочкой»? Такой драматический, переворачивающий душу сюжет могла придумать только сама жизнь. Была в этом скрещении судеб какая-то неразгаданность, тайна, словно говорили нам исполнители главных ролей, и не будем срывать покров с этой тайны, уважая право каждого человека, в том числе и великого, на сокровенную жизнь.
И какая удача для всех нас, что Ильинский и Еремеева успели сыграть в пьесе, свободной от фрейдистских концепций и смакования подробностей интимной жизни Толстых, в перестроечные времена от этого было бы уже никуда не деться.
Итак, Гурмыжская, Раневская, Атуева и даже Войницкая (работа актрисы в «Дяде Ване») — все это женщины, одаренные способностью «всасывать в себя», впитывать «все лучшее, что только есть в проявлениях мужчины». Вот только мужчины на их пути встречались не вполне идеальные (скажем так). Парижский любовник Раневской. Недоучившийся гимназист Алексис Гурмыжской. Профессор Серебряков — объект платонического поклонения, обожания для вдовы тайного советника Марии Васильевны Войницкой, будто была она восторженной курсисткой, а не матерью взрослого, неудачливого сына Ивана Петровича и не бабушкой милой Сонечки, которой тоже на роду особой удачи написано не было. В какой-то момент Мария Васильевна предпочла отвернуть свой взор от не радующей ничем действительности и уйти в мир иллюзорный, уткнуться в брошюры с изложением «передовых идей». Как смешно и грустно выходило у Еремеевой, когда ее героиня пыталась соединиться с реальностью, что никак не удавалось. Маман призывала сына Жана во всем слушаться Александра, словно последний все еще был блестящим молодым ученым, мужем ее дочери, давно умершей. И не замечала, не хотела замечать, что перед ней находится состарившийся, растерявшийся в непривычных условиях существования человек, отставленный от кафедры профессор, и единственным источником дохода для него и его жены служат деньги, выручаемые с имения, принадлежащего Соне.
Между прочим, дам, подобных Войницкой, и сегодня нетрудно встретить. Разве мало мы видали в последние годы милых, симпатичных, интеллигентного вида старушек с очередной книжкой, толкующей о либерально-демократических свободах. И как искренне изумлялись всякий раз эти читательницы, когда их кумиры начинали опровергать то, что несколько лет назад сами же защищали.
Анна Антоновна Атуева, дама в летах, но свежая, темпераментная, героем своего романа (платонического, конечно) выбрала Михаила Васильевича Кречинского. В исполнении Владимира Кенигсона это был красавец мужчина, жгучий брюнет благородной наружности, обходительный, с безукоризненными манерами, светский лев, покоритель женских сердец, герой-любовник словом. Правда, находящийся в весьма плачевных обстоятельствах, поиздержался, знаете ли. Но этого обычно весьма трезво смотрящая на жизнь Атуева не видела. Ее голова вскружилась от желания все поставить в московском доме на лучшую ногу, а кто, как не Михаил Васильевич, с его вкусом и тактом, мог бы помочь обделать все в совершенном виде. Сама по натуре обольстительница, Атуева оказалась обольщенной Кречин-ским. Стала его помощницей в сватовстве к своей племяннице Лидочке, себе на беду та полюбила Кречинского первой глубокой любовью, которую тетушка беспрерывно подогревала. Ловко отвела Атуева глаза и своему братцу -основательному помещику Муромскому. Так туго закрутила пружину интриги, что она лопнула бы все равно, не будь даже честного Нелькина, влюбленного в Лидию и выводящего мошенника на чистую воду, да и всей этой аферы с драгоценной булавкой.
Сорвалось дело у карточного игрока и ценителя женской красоты. И как ведь ловко он «обрабатывал» тетку, уверяя ее, что в прекрасном доме Муромских одного нет — «мущи-ны», держал руки Анны Антоновны в своих, прося дать ему из этих рук счастье — руку ее племянницы, Лидии Петровны, а потом благодарно целовал у Атуевой руки. (Какое филигранное, редко встречаемое сегодня мастерство демонстрировал этот актерский дуэт! Весной 2001 года телеканал «Культура» показал снятый на пленку спектакль Малого театра «Свадьба Кречинского», чем доставил несказанное удовольствие зрителям.) А что стыда и срама пришлось позже вынести почтенному семейству, так то остается за рамками прекрасной русской пьесы, традиционной для репертуара Дома Островского.
Но вот я все твержу: героиня Татьяны Еремеевой — всегда настоящая женщина, женщина с головы до пят. А как в этот ряд поставить грибоедовскую графиню Хрюмину, едва таскающую ноги глухую тетерю, какое-то ископаемое существо, продолжающее выезжать в свет, хотя даже сама поняла: «Когда-нибуть я с пала та в могилу»?
А очень даже эта последняя роль вписывается в галерею образов, созданных народной артисткой России Татьяной Еремеевой. Шедевром, право, истинным шедевром дарит зрителей актриса в новой постановке «Горя от ума» (премьера состоялась в конце 2000 года, режиссер Сергей Женовач). Ослепительно явление ее графини-бабушки. На ней изысканное, струящееся платье жемчужно-серого цвета в тон благороднейшей седине волос, сверкают глаза, серьги в ушах, камни на пальцах. Воображая себя воздушной, легкой, будто шестнадцатилетняя девушка на первом своем балу, графиня-бабушка вплывает в залу пританцовывая, даром что в руке клюка.
Публика приветствует этот выход овацией.
Впала бедняжка в детство? Превратилась в заводной механизм для сопровождения внучки по балам? Бог весть, но рядом с такой бабушкой графиня-внучка старообразна и скучна.
Порхая и кланяясь, играя веером, расточая милостивые улыбки и светские любезности, вон каждой из шести княжон Тугоуховских какое-то приятное словечко на ушко шепнула, графиня-бабушка завершила круг по сцене и оказалась у большого зеркала. Увидав свое отражение, сделала перед зеркалом лихой поворот, радуясь чему-то, как девчонка... И, различив печь, время-то зимнее, тихими стопами повлеклась к ней. Сначала погрела ладони, потом опустилась подле на скамеечку, привалившись бочком к теплым изразцам, спиной к зрителям, и задремала.
Встрепенулась при слове «старушки». Глуха-глуха графиня Хрюмина, а уж такое не услышать не могла. «Старушки все — народ сердитый», — то Чацкий без устали обличал всех подряд в разговоре с Софьей.
При таковых словах бабушка-графиня очнулась. Вскочила да как руками замашет. Где она? Что, кто здесь? Мужчина? Призрак ли какой? Мельмот Скиталец? Чайльд Гарольд? Да это Чацкий...
Что ж, дойдет и до нее очередь, когда гости на бале станут злословить молодца, сошел с ума, мол. И тогда она скажет свое слово, а то старушки сердитые, вишь ли, ему не по нраву: «Тесак ему да ранец, в солдаты! Шутка ли! Переменил закон!»
И вот, наконец, разъезд. Пока графиня-внучка плачет, честя фамусовских гостей «уродами с того света», бабушка, укутываемая в будто на вырост сшитую шубку с горностаевым капюшоном, устало говорит свои знаменитые слова: «Когда-нибудь я с бала да в могилу». Говорит, отбросив ребячливый тон, неожиданно обнаруживая весьма здравые понятия: хоть не под силу в ее-то годы по балам таскаться, а долг велит ехать. Надо же внучку замуж выдать. Жениха порядочного нынче трудно сыскать, вон Чацкий какую кутерьму устроил, а невест не счесть, у одних князей Туго-уховских аж шесть дочерей на выданье.
Вот уж удивила так удивила этой ролью Татьяна Еремеева. Хоть всегда почитали ее за великую мастерицу, виртуозно владеющую секретами ремесла. Истинная кружевница, бисерщица, Татьяна-искусница!
Прав поэт: талант — единственная новость, которая всегда нова. А потому, почтеннейшая публика, спешите видеть!
Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра» (М., 2002).
В каждом своем сценическом создании она прежде всего женщина. Женщина с головы до пят. И каждый созданный ею на сцене Малого театра образ опровергает пущенную на заре новейшей эпохи фразу о «бесполом искусстве» доперестроечных времен.
Даже хитрая, пронырливая мещанка Раечка Еремеевой, проявлявшая неуместную в научной среде настырность для устройства собственной жизни на началах комфорта (спектакль 1953 года по пьесе Николая Погодина «Когда ломаются копья»), представала перед зрителями молодой, интересной, как говорили в те годы, женщиной. Несмотря на ее гусарские замашки. Критик Ю. Ханютин оставил запись рисунка роли: «Вот она на цыпочках входит в квартиру Брешко, которого прочит себе в супруги. По-кошачьи мягко она несет свою фигуру, чуть пугаясь собственной дерзости, приведшей ее сюда, непрошеную, осматривает все углы пока чужой квартиры и, удовлетворенная осмотром, вульгарно-щеголевато помахав рукой, восклицает: «Богат и славен...» Да, было нечто обворожительное в Раечке -Еремеевой. Небеспричинно казались «двумя Афродитами, утешающими взор», академику Картавину его молодая жена Виктория и ее «родственница и интимный друг» Раечка, свидетельствовал в книге «Сам о себе» игравший Картавина Игорь Ильинский.
Такие ямочки, как на щеках актрисы, в старину называли «ямочками граций». А тогда знали толк в женских прелестях.
Ценили в женщине голос, каким она разговаривала, -мягкий, нежный, глубокий, плавно-переливчатый. И что за беда, если послышатся иногда капризная нотка или настойчивая, властная интонация. Так то зависит от роли, какую
Татьяна Еремеева
играет актриса. Голос ее Раневской в третьем акте «Вишневого сада», когда все в доме под шум затеянного некстати бала напряженно ждут известий об окончании торгов, забыть невозможно. Звуком, тоном, нервной пульсацией ритма передаваемая мгновенная смена настроений, одновременные смех и слезы, покаянные нотки, неудержимо рвущиеся наружу жалобы на судьбу, проходящие как тень, как легкое облако воспоминания о здешнем горе и парижском счастье, тончайший, неуловимый переход от насмешки над бедолагой Петей Трофимовым к горькому, неутешному, но недолгому плачу над незадавшейся жизнью... Просто чудодейство какое-то!
А ведь эта Раневская была сыграна в начале 80-х. Критика даже недоумевала по поводу казавшихся странными распределения ролей и общей трактовки, когда на первый план вышел Фирс — Ильинский (он и поставил спектакль) с темой достойного ухода из жизни. Но что значит зрелое мастерство: многие Раневские, в исполнении более молодых актрис, забылись напрочь, а эта, из Малого театра, что-то очень важное, новое в Чехове открывала. Как весьма проницательно заметил видевший спектакль литературовед Владимир Турбин, никто, кроме старого слуги, до конца не выдерживает экзамена, который, увы, предстоит неизбежно каждому человеку. Хотя в минуты духовного просветления кто-то из них догадывается: одарить проходимца золотою монетой лучше, чем пуститься в торговлю землей, на которой жили забытые предки. Так вот отчего голос той Раневской до сих пор отдается в душе.
Героини Еремеевой могли внезапно рассмеяться приятным слуху и сердцу звуком наподобие колокольчика, а то еще и рукой как-то по-особенному поводили. Уж на что был нерешителен один гоголевский герой, да и тот признавал: «А, черт, как подумаешь, право, какие в самом деле бывают ручки. Ведь просто, брат, как молоко». — «Будто у них только что ручки! — резонно замечал в ответ более опытный по женской части собеседник. — У них, брат... Ну да что и говорить! у них, брат, просто черт знает чего нет».
Прелестные, белые, с тонкими пальчиками руки — это славно. Актрисе же нужно научить свои руки быть особенно выразительными, чтобы жест был отчетливым и говорящим. Как у Еремеевой в «Лесе» (спектакль был поставлен И. Ильинским в 1974 году). Пока Несчастливцев (Роман Филиппов) рассказывал Гурмыжской байку о том, как отомстил один провинциальный актер обидевшей его женщине, жене антрепренера, рука тетушки оказывалась плененной в огромных ладонях племянника.
«По окончании вечера стали все прощаться, подходит и он к хозяйке: «пожалуйте ручку», говорит, — Несчастливцев выждал эффектную паузу, — та ему подала, он ей, тетушка, было палец и откусил прочь».
При этих словах Гурмыжская вырывала свою холеную, унизанную кольцами руку и чуть ли не отпрыгивала от племянника. И все-таки пришлось Раисе Павловне в то злополучное для нее утро вынуть из заветной шкатулки тысячу рублей и собственноручно передать их племяннику. Так не хотелось изнеженным пальчикам расставаться с деньгами... За что все-таки высказала племяннику досаду: «...но мне кажется, что можно было бы тебе вести себя поделикатнее, я все-таки дама».
И моложава, и миловидна, и ласково-улыбчива, и одета комильфо эта русская помещица, а глаза у нее злые-презлые.
И ведь артистка вовсе не разоблачает свою героиню. Не раздевает ни в нравственном смысле, давая образу сатирическое освещение (у Татьяны Еремеевой гораздо более тонкий инструментарий), ни в прямом смысле слова, как то повелось с рубежа 80—90-х годов в театре и кинематографе. С тех пор российский зритель вдоволь насмотрелся на барынек якобы Островского и Чехова, являвшихся на сцену в неглиже, в каких-то «панталончиках от Тулуз-Лотрека» по удачному выражению театрального обозревателя. Еремеева просто направила на свою героиню мощный луч, просветила им ее насквозь, как рентгеном, и зрителю стало ясно, какова на самом деле Раиса Павловна Гурмыжская — до самого донышка, до самого потаенного внутреннего уголка.
Большой знаток таинственных вопросов пола Василий Васильевич Розанов обращал внимание на то, как разнообразны движения кисти руки и ее индивидуальные формы у разных людей. У кисти руки — свои способности, море способностей, у нее есть память, она может играть и кокетничать. Про кокетство рук — словно бы про Татьяну Еремееву в роли Анны Антоновны Атуевой сказано («Свадьба Кречинского», постановка Леонида Хейфеца, 1971 год). Рукавчики тамошних нарядов вроде бы и закрывают руку до самой кисти, но, когда актриса всплескивала руками либо делала еще какое-то энергичное движение, пышная оборка открывала локоть. А поскольку тетушка Атуева в первом акте хлопотлива до суетливости, воодушевленная желанием завести в московском доме порядки по самой последней европейской моде, без устали руководит подвеской нового колокольчика, то обнажаемые локти ее так и мелькают, так и мелькают.
Обратимся еще раз к авторитету русского литератора Розанова, полагавшего, что бугорок локтя, эта прелестная закругленность, выражает сущность руки, возле быстро движущегося локотка вьется что-то такое неуловимое, дух какой-то, «феруэр» называет его Розанов, следуя персидской терминологии. И делает вывод: Обломов и женился, в сущности, на «феруэре», который вился около локтей его квартирной хозяйки.
Все замечательно изложено у нашего оригинальнейшего мыслителя, включая напоминание о родстве России с Востоком. Единственное «но»: женщин из простонародья, каковую выбрал себе в жены Обломов, Татьяне Еремеевой, кажется, играть не доводилось. Ее героини -- женщины образованные, интеллигентные, благородного, что называется, происхождения.
С 1944 года, когда Татьяна Александровна была принята в труппу Малого театра, ее послужной список составили следующие роли: Виола в «Двенадцатой ночи» Шекспира (дебют на прославленной сцене), Луиза в шиллеровской трагедии «Коварство и любовь», Элиза Дулитл в «Пигмалионе» Шоу, Снегурочка из сказки А.Н. Островского, Королева в «Рюи Блазе» Гюго, Эмилия Галотти в одноименной драме Лессинга, Глафира в «Волках и овцах», Эмма Бовари в инсценировке романа Флобера, Ребекка Шарп в «Ярмарке тщеславия» Теккерея, Панова в «Любови Яровой» К. Тренева, миссис Эрлин в «Веере леди Уиндермир» О. Уайльда, королева Анна в «Стакане воды» Э. Скриба, Анна Андреевна в гоголевском «Ревизоре»... Вот и первая четверть века на сцене Дома Островского пробежала.
Из множества спектаклей того времени с участием актрисы остановлюсь на «Ярмарке тщеславия». Говоря нынешним языком, в Малом театре появился «хит» нескольких сезонов, спектакль-чемпион, выдержавший со дня постановки в 1958 году до октября 1974 года 500 представлений. Достоин занесения в Книгу рекордов Гиннесса и такой факт: в этой премьере Малого театра роль миссис Кроули — истинной представительницы и вдохновительницы «ярмарки тщеславия» — сыграла уже отметившая свое 90-летие Александра Александровна Яблочкина. И еще: это был режиссерский дебют замечательного актера Игоря Владимировича Ильинского, ему принадлежали идея обращения к классическому роману Теккерея, подготовка инсценировки и постановка, осуществленная совместно с В.И. Цыганковым. Татьяна Александровна Еремеева была режиссером спектакля, а потом долго блистала в роли Бекки Шарп.
Многие зрелищные элементы того спектакля, думаю, с интересом воспринимались бы и сегодня, хотя нынешняя публика избалована телекиновидеокартинками до такой степени, что зачастую путает жизнь, реальность первую, со «второй реальностью», отражающейся на экране. А театр -это волшебство, он оживлял метафору «ярмарки жизни», «ярмарки тщеславия». Вертелся большой барабан, расписанный картинками жизни Лондона начала XIX столетия. Крутилась ярмарочная карусель: из-за кулис выплывали на диковинных зверях главные герои — на белом лебеде, на слоне, на конях, миссис Кроули появлялась в кресле. Ребекка Шарп, кокетливо улыбаясь, ехала на черной пантере: стопроцентное соответствие седока и «скакуна». Грациозность и несравненное изящество дикого зверя, даже если он в клетке зоопарка, могут обмануть разве уж совсем несмышленыша. Мягкая подушечка лапы такой «кошечки» скрывает страшные когти и таит возможность внезапного железного удара. Но, даже все понимая, невозможно было не подпасть под чары этой авантюристки: женственна, обаятельна, умна да в придачу еще и энергична. А что хитра, корыстна, бессердечна и лицемерна, так спросите за то с общества, порождением которого это действующее лицо является.
Нет, положительно Ребекка Шарп — современный характер. Пожалуй, Бекки нынче нетрудно было бы прижиться на российской почве... Да еще кое-чему поучить наших соотечественников, тоже рвущихся во власть и ищущих возможности сколотить капиталец. Нахрапистому индивидуализму, к примеру, когда каждый только сам за себя, когда «мой дом — моя крепость», когда, чтобы выжить в обществе, надо вступить в «войну всех против всех», строить отношения с другими людьми не на основе солидарности, сотрудничества, к каковым властно взывает XXI столетие, а по типу незатухающей конкурентной борьбы. Перенося подобные отношения как норму и в сферу частной жизни, любви, сердечных привязанностей.
Нет, у русской женщины, какой отразилась она в искусстве, все-таки иной сгиб ума, иная, как модно сегодня говорить, ментальность. Все ищут взаимопонимания, беспрерывно о том толкуют, ждут любви, которая первенствует среди ценностей абсолютно. Климат у нас такой, наверное: в холод особенно хочется тепла, согревающий душу взгляд, дружеское прикосновение руки, ласковое слово в особой цене.
Лев Толстой в «Войне и мире» приводит заветную мысль о том, что мужчина может испытать редкое наслаждение, которое дают женщины, слушая мужчин, но «не умные женщины, которые, слушая, стараются или запомнить, что им говорят, для того чтоб обогатить свой ум и при случае пересказать то же, или приладить рассказываемое к своему и сообщить поскорее свои умные речи, выработанные в своем маленьком умственном хозяйстве», а другие — «настоящие женщины, одаренные способностью выбирания и всасывания в себя всего лучшего, что только есть в проявлениях мужчины», угадывая тайный смысл всей душевной работы, в собеседнике происходящей.
Согласимся, что чем дальше, тем больше героини Татьяны Еремеевой становились «настоящими женщинами» в том смысле, который имел в виду автор «Анны Карениной».
Во вторую половину творческой жизни в Малом театре актрисе выпала удача сыграть в спектакле «Возвращение на круги своя» по пьесе-притче Иона Друцэ, поставленном Борисом Равенских, Софью Андреевну Толстую рядом со Львом Николаевичем — Игорем Ильинским. Софья Андреевна — образ трагический. Можно не любить эту женщину, но следует признать, что личностью она была выдающейся, силой духа обладала необыкновенной. Быть женой гения, не потеряв собственной индивидуальности, — много ли сыщешь в истории подобных примеров? Прожить вместе сорок восемь лет, родить тринадцать детей, выжило из которых семеро, трудиться долгие годы, как проклятая, быть женой, матерью, нянькой, домоправительницей, переписчицей тысячестраничных произведений мужа, его литконсультантом по «женскому вопросу», моделью, с которой художник Толстой рисовал пленительные, незабываемые женские образы... и не быть допущенной проститься с умирающим «Левочкой»? Такой драматический, переворачивающий душу сюжет могла придумать только сама жизнь. Была в этом скрещении судеб какая-то неразгаданность, тайна, словно говорили нам исполнители главных ролей, и не будем срывать покров с этой тайны, уважая право каждого человека, в том числе и великого, на сокровенную жизнь.
И какая удача для всех нас, что Ильинский и Еремеева успели сыграть в пьесе, свободной от фрейдистских концепций и смакования подробностей интимной жизни Толстых, в перестроечные времена от этого было бы уже никуда не деться.
Итак, Гурмыжская, Раневская, Атуева и даже Войницкая (работа актрисы в «Дяде Ване») — все это женщины, одаренные способностью «всасывать в себя», впитывать «все лучшее, что только есть в проявлениях мужчины». Вот только мужчины на их пути встречались не вполне идеальные (скажем так). Парижский любовник Раневской. Недоучившийся гимназист Алексис Гурмыжской. Профессор Серебряков — объект платонического поклонения, обожания для вдовы тайного советника Марии Васильевны Войницкой, будто была она восторженной курсисткой, а не матерью взрослого, неудачливого сына Ивана Петровича и не бабушкой милой Сонечки, которой тоже на роду особой удачи написано не было. В какой-то момент Мария Васильевна предпочла отвернуть свой взор от не радующей ничем действительности и уйти в мир иллюзорный, уткнуться в брошюры с изложением «передовых идей». Как смешно и грустно выходило у Еремеевой, когда ее героиня пыталась соединиться с реальностью, что никак не удавалось. Маман призывала сына Жана во всем слушаться Александра, словно последний все еще был блестящим молодым ученым, мужем ее дочери, давно умершей. И не замечала, не хотела замечать, что перед ней находится состарившийся, растерявшийся в непривычных условиях существования человек, отставленный от кафедры профессор, и единственным источником дохода для него и его жены служат деньги, выручаемые с имения, принадлежащего Соне.
Между прочим, дам, подобных Войницкой, и сегодня нетрудно встретить. Разве мало мы видали в последние годы милых, симпатичных, интеллигентного вида старушек с очередной книжкой, толкующей о либерально-демократических свободах. И как искренне изумлялись всякий раз эти читательницы, когда их кумиры начинали опровергать то, что несколько лет назад сами же защищали.
Анна Антоновна Атуева, дама в летах, но свежая, темпераментная, героем своего романа (платонического, конечно) выбрала Михаила Васильевича Кречинского. В исполнении Владимира Кенигсона это был красавец мужчина, жгучий брюнет благородной наружности, обходительный, с безукоризненными манерами, светский лев, покоритель женских сердец, герой-любовник словом. Правда, находящийся в весьма плачевных обстоятельствах, поиздержался, знаете ли. Но этого обычно весьма трезво смотрящая на жизнь Атуева не видела. Ее голова вскружилась от желания все поставить в московском доме на лучшую ногу, а кто, как не Михаил Васильевич, с его вкусом и тактом, мог бы помочь обделать все в совершенном виде. Сама по натуре обольстительница, Атуева оказалась обольщенной Кречин-ским. Стала его помощницей в сватовстве к своей племяннице Лидочке, себе на беду та полюбила Кречинского первой глубокой любовью, которую тетушка беспрерывно подогревала. Ловко отвела Атуева глаза и своему братцу -основательному помещику Муромскому. Так туго закрутила пружину интриги, что она лопнула бы все равно, не будь даже честного Нелькина, влюбленного в Лидию и выводящего мошенника на чистую воду, да и всей этой аферы с драгоценной булавкой.
Сорвалось дело у карточного игрока и ценителя женской красоты. И как ведь ловко он «обрабатывал» тетку, уверяя ее, что в прекрасном доме Муромских одного нет — «мущи-ны», держал руки Анны Антоновны в своих, прося дать ему из этих рук счастье — руку ее племянницы, Лидии Петровны, а потом благодарно целовал у Атуевой руки. (Какое филигранное, редко встречаемое сегодня мастерство демонстрировал этот актерский дуэт! Весной 2001 года телеканал «Культура» показал снятый на пленку спектакль Малого театра «Свадьба Кречинского», чем доставил несказанное удовольствие зрителям.) А что стыда и срама пришлось позже вынести почтенному семейству, так то остается за рамками прекрасной русской пьесы, традиционной для репертуара Дома Островского.
Но вот я все твержу: героиня Татьяны Еремеевой — всегда настоящая женщина, женщина с головы до пят. А как в этот ряд поставить грибоедовскую графиню Хрюмину, едва таскающую ноги глухую тетерю, какое-то ископаемое существо, продолжающее выезжать в свет, хотя даже сама поняла: «Когда-нибуть я с пала та в могилу»?
А очень даже эта последняя роль вписывается в галерею образов, созданных народной артисткой России Татьяной Еремеевой. Шедевром, право, истинным шедевром дарит зрителей актриса в новой постановке «Горя от ума» (премьера состоялась в конце 2000 года, режиссер Сергей Женовач). Ослепительно явление ее графини-бабушки. На ней изысканное, струящееся платье жемчужно-серого цвета в тон благороднейшей седине волос, сверкают глаза, серьги в ушах, камни на пальцах. Воображая себя воздушной, легкой, будто шестнадцатилетняя девушка на первом своем балу, графиня-бабушка вплывает в залу пританцовывая, даром что в руке клюка.
Публика приветствует этот выход овацией.
Впала бедняжка в детство? Превратилась в заводной механизм для сопровождения внучки по балам? Бог весть, но рядом с такой бабушкой графиня-внучка старообразна и скучна.
Порхая и кланяясь, играя веером, расточая милостивые улыбки и светские любезности, вон каждой из шести княжон Тугоуховских какое-то приятное словечко на ушко шепнула, графиня-бабушка завершила круг по сцене и оказалась у большого зеркала. Увидав свое отражение, сделала перед зеркалом лихой поворот, радуясь чему-то, как девчонка... И, различив печь, время-то зимнее, тихими стопами повлеклась к ней. Сначала погрела ладони, потом опустилась подле на скамеечку, привалившись бочком к теплым изразцам, спиной к зрителям, и задремала.
Встрепенулась при слове «старушки». Глуха-глуха графиня Хрюмина, а уж такое не услышать не могла. «Старушки все — народ сердитый», — то Чацкий без устали обличал всех подряд в разговоре с Софьей.
При таковых словах бабушка-графиня очнулась. Вскочила да как руками замашет. Где она? Что, кто здесь? Мужчина? Призрак ли какой? Мельмот Скиталец? Чайльд Гарольд? Да это Чацкий...
Что ж, дойдет и до нее очередь, когда гости на бале станут злословить молодца, сошел с ума, мол. И тогда она скажет свое слово, а то старушки сердитые, вишь ли, ему не по нраву: «Тесак ему да ранец, в солдаты! Шутка ли! Переменил закон!»
И вот, наконец, разъезд. Пока графиня-внучка плачет, честя фамусовских гостей «уродами с того света», бабушка, укутываемая в будто на вырост сшитую шубку с горностаевым капюшоном, устало говорит свои знаменитые слова: «Когда-нибудь я с бала да в могилу». Говорит, отбросив ребячливый тон, неожиданно обнаруживая весьма здравые понятия: хоть не под силу в ее-то годы по балам таскаться, а долг велит ехать. Надо же внучку замуж выдать. Жениха порядочного нынче трудно сыскать, вон Чацкий какую кутерьму устроил, а невест не счесть, у одних князей Туго-уховских аж шесть дочерей на выданье.
Вот уж удивила так удивила этой ролью Татьяна Еремеева. Хоть всегда почитали ее за великую мастерицу, виртуозно владеющую секретами ремесла. Истинная кружевница, бисерщица, Татьяна-искусница!
Прав поэт: талант — единственная новость, которая всегда нова. А потому, почтеннейшая публика, спешите видеть!
Подробнее
СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ ПОЗДРАВЛЯЕТ ТАТЬЯНУ ЕРЕМЕЕВУ
Сегодня юбилей старейшей актрисы Малого театра народной артистки России Татьяны Еремеевой
СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ ПОЗДРАВЛЯЕТ ТАТЬЯНУ ЕРЕМЕЕВУ
Сегодня юбилей старейшей актрисы Малого театра народной артистки России Татьяны Еремеевой
С юбилеем ее поздравляет режиссер Сергей Женовач:
- Дорогая Татьяна Александровна! Дорогой мой самый светлый, чистый, удивительный человек, встретившийся на моем пути! Поздравляю вас! Желаю вам здоровья, счастья и, конечно, много сил для новых проявлений вашей души!
«КоммерсантЪ», 4 июля 2008 года
Сегодня юбилей старейшей актрисы Малого театра народной артистки России Татьяны Еремеевой
С юбилеем ее поздравляет режиссер Сергей Женовач:
- Дорогая Татьяна Александровна! Дорогой мой самый светлый, чистый, удивительный человек, встретившийся на моем пути! Поздравляю вас! Желаю вам здоровья, счастья и, конечно, много сил для новых проявлений вашей души!
«КоммерсантЪ», 4 июля 2008 года
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
4 июля народной артистке России Татьяне Александровне Еремеевой исполняется 95 лет! От души поздравляем старейшину Малого театра и желаем удивительной женщине и блестящей актрисе, ставшей уже легендой нашего театра, крепкого здоровья, душевных и физических сил, хорошего настроения и, конечно, еще многих встреч с благодарным зрителем на сцене Малого театра!
03.07.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
3 июля – день рождения актрисы Малого театра Екатерины Михайловны Базаровой. От души поздравляем Екатерину и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и новых свершений на сцене родного театра!
02.07.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
2 июля – день рождения заслуженного артиста России Сергея Леонидовича Тезова. От души поздравляем Сергея леонидовича и желаем ему крепкого здоровья, удачи и новый интересных творческих предложений!
01.07.2008
Подробнее
АНОНС! ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА: ХРАМ И СЧАСТЬЕ АКТРИСЫ
4 июля 2008 года народная артистка РСФСР, актриса Государственного академического Малого театра Татьяна Александровна Еремеева отмечает 95-летие. В этот день...
АНОНС! ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА: ХРАМ И СЧАСТЬЕ АКТРИСЫ
4 июля 2008 года народная артистка РСФСР, актриса Государственного академического Малого театра Татьяна Александровна Еремеева отмечает 95-летие. В этот день она будет гостем программы «В главной роли...» у Юлиана Макарова на телеканале «Культура». Начало программы в 10:20.
6 июля в 14:55 телеканал «Культура» показывает программу «Несыгранные роли», в которой принимают участие: актеры Людмила Полякова и Василий Бочкарев, театральный критик Вера Максимова, сын Татьяны Еремеевой — Владимир Ильинский.
4 июля 2008 года народная артистка РСФСР, актриса Государственного академического Малого театра Татьяна Александровна Еремеева отмечает 95-летие. В этот день она будет гостем программы «В главной роли...» у Юлиана Макарова на телеканале «Культура». Начало программы в 10:20.
6 июля в 14:55 телеканал «Культура» показывает программу «Несыгранные роли», в которой принимают участие: актеры Людмила Полякова и Василий Бочкарев, театральный критик Вера Максимова, сын Татьяны Еремеевой — Владимир Ильинский.
Подробнее
ЕВГЕНИИ ВЕСНИК: «НАДО МУЖЕСТВЕННО ПЕРЕНОСИТЬ ТО, ЧТО НЕ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ»
ФОТОГАЛЕРЕЯ на сайте KM.ru
Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК.
Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК.
ЕВГЕНИИ ВЕСНИК: «НАДО МУЖЕСТВЕННО ПЕРЕНОСИТЬ ТО, ЧТО НЕ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ»
ФОТОГАЛЕРЕЯ на сайте KM.ru
Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК. Народный артист СССР, первый в Советском Союзе исполнитель роли Остапа Бендера. Лучший городничий из «Ревизора» на театральной сцене. И всеми любимый учитель математики из кинофильма «Приключения Электроника». Уже после первых минут общения с Евгением Весником становится понятно: этот человек не боится говорить правду. Он - настоящий мастер своего дела, великий актер.
Весник: Я с 14 лет остался без родителей. 37-й год проклятый отнял и разбил нашу семью. Поэтому я не могу вам сказать, кем бы я стал, если бы не учительница. Мне повезло очень в жизни. 78-летняя старая дева, праправнучка поэта Тютчева, она заменила мне мать. Эта старая интеллигентка с нерастраченным чувством любви и, тем более, материнства, помогала мне учиться и т. д., и т. д. Она вела кружок, и, когда я дорос до, по-моему, 8-го класса, она пригласила меня в кружок. Я сыграл там, я уж не помню... Я помню только, я сыграл Тарталью в «Принцессе Турандот»; в пьесе Гусева «Слава» сыграл старого артиста; еще чего-то... И она мне сказала: «Ты должен идти в театральное училище, у тебя есть способности». И если бы не она, я не знаю, что бы со мной было. Вот так вот сложилась моя судьба. Поступал я очень смешно. Взяли меня, какие-то курсы были при МХАТе, еще училища, по-моему, не было, взяли. Безоговорочно взяли меня в Малый театр. А в Театре Вахтангова меня принимала такая артистка, я не помню, как ее звали... Львова, Вера Львова. Она мне сказала, что у меня нет темперамента, не знаю даже, почему. Когда я сдавал во МХАТ, я, правда, другое читал, и в Малый. Сказали, что у меня бешеный темперамент. Но я там читал «Огоньки» Королева, наверное, поэтому. Но самое смешное, что она меня запорола, она запорола и Гриценко Колю, которому она сказала... «Вас ждут заводы». А Этушу она сказала: «У вас сомнительная внешность». И, в общем, и все мы трое стали народными артистами Советского Союза. Вот самое смешное и трогательное. Вот таким образом я и стал артистом. Первая роль была у меня в пять лет.
KM TV: Что это было?
Весник: Отец мой работал представителем Анторга... Кстати, директором Анторга был отец композитора Колмановского. А мой отец был заместителем, скупал там оборудование для металлургических заводов, для Магнитогорска и т. д. Ну, естественно, моя мама со мной была. Мне было 2,5 годика. А когда мы уезжали, мне было пять лет. И я что-то заболел, простудился, температура. Это рассказ моей матери. Она мне говорит, что ты, пожалуйста, веди себя, не распускай нюни. Скажи, почему ты такой грустный, я тебя буду на руках держать, скажи, что ты не хочешь покидать Америку. И вот, значит, проходим мы контроль, и, действительно, он говорит: а вы сэр, почему такой грустный? Меня спрашивает, пятилетнего. Я говорю: я не хочу покидать Америку. И вдруг запел шансонетку, которую я слышал во дворе от ребят: «Я ковбой, я ковбой, я до тех пор ковбой, пока мне отдаются девочки». Отец мой, у него глаза на лоб вылезли. Он думал, что он сошел с ума: пятилетний поет шансонетку. Вот это моя первая роль, и, когда я подрос, мама сказала: когда ты будешь взрослым, если станешь артистом, не забудь, что первую роль ты отлично сыграл на пароходе «Аквитания», Америка - СССР. Любимых ролей у профессионального артиста быть не может. Потому что все роли любимые. Когда поступает в работу какая-то роль, кончается жизнь вообще. Начинаешь думать, мечтать, искать прототипы и т. д., и т. д. Когда вы задаете этот вопрос, вы задавайте его по-другому.
На этот вопрос мы так и не получили ответа. Евгений Весник оставляет за зрителем абсолютное право давать рецензию его актерской игре.
Весник: У меня не было ни одной ругательной рецензии. Все, что я могу сказать.
Писем приходит много. Очень трогательные, теплые послания, до сих пор пишут, замечает Евгений Яковлевич.
Весник: Ну, пожалуй, это был городничий. Она мне трудно далась, эта роль. Очень смешно было: я 22 года играл городничего на сцене Малого театра. 22 года! И вот рецензия сейчас вышла, говорят, что я был лучшим городничим из всех. Ну, каждая роль по-своему сложна. Если находишь яркий прототип, как правило, - удавшаяся роль. Я стараюсь не повторяться нигде. Вот, пожалуйста, вы вспоминаете «Приключения Электроника». Я там играю учителя математики. Кстати, одна девочка из Липецка написала: дядя, вы такой добрый, приезжайте к нам преподавать математику, у нас такая злая учительница, и я роль, читаю текст: не дерзи, эх вы, мальчишки, мальчишки... И все он грозится, все такое. Ну что я, на крупном плане, в зале будут сидеть дети, скажу: «Не дерзи!» - от себя, они могут заиками стать. И я в это время попал на дачу к Маршаку. Он пригласил меня, Женю Симонову и Юру Яковлева, по-моему. И у меня роль была решена. Я стал говорить, как Маршак. Конечно, копировать я не умею, но вот манера: эх дети, - дети, не дерзи... Он говорил так: «Давайте допьемся». Это он вынимал графинчик водки, грамм 150, на четверых, по рюмке выпивали, он пьянел и считал, что мы напились. Очень милый, обаятельный человек, просил нас все время спеть частушки, когда спрашивали, какие, он говорит: похабные, похабные. «Мне скучно», - говорит. Вот такой дядька. И был образ решен. А походку, которой меня дразнят до сих пор, когда плетью за спиной руки, это я взял у моего районного врача. Борис Ильич Якобсон, он вот так вот ходил, болтались две плети за спиной. Это прототип.
И все, что мне удается и в литературе, и на радио, я посвящаю своему любимому учителю, пятикратному лауреату Сталинской премии, дважды народному артисту СССР, потому что его ни за что посадили, а потом снова давали заслуженного, снова народного, и снова народного. Это Алексей Денисович Дикий, вы его знаете по ролям Нахимова, по ролям Сталина, по ролям Кутузова, он гениально играет... Первая роль в Малом театре, я играл офицерика в «Горе от ума», у меня ноги тряслись, страх какой-то был, я должен был выйти, поклониться Рыжовой и Яблочкиной, которые играли кого-то там, поклониться, повернуться, встать около колонны и слушать монолог и не двигаться. Я все это, трясущийся, проделывал, проделывал, проделывал. Встал, замер, и вдруг ко мне идут, я даже фамилию помню - Телегин, артисты Телегин и Суськин, уже взрослые, и подходят ко мне и говорят: «Вы - Чацкий?» Мне плохо. А я офицерика играл. Я, сдерживая себя, повернулся вокруг колонны и ушел за кулисы. Потом я подошел, говорю: «Братцы, вы с ума сошли. Я первый раз на сцене, я вас умоляю, не надо больше». Такого больше не будет, они сказали, даем клятву. Второй спектакль, через пять дней, идут они же... Я уже лицом показываю, отстаньте, дескать, они подходят и говорят: «Вы не знаете, где туалет в доме Фамусовых?» Я опять вокруг колонны и ухожу. Но самое смешное в том, что режиссер Алексеев подходит ко мне за кулисами... Я думаю: все, меня выгонят из училища, и он говорит: «Молодец, Женя, молодец, ну что стоять; как истукан, действительно неудачно, к тебе подошли, задали какой-то вопрос, ты повернулся и ушел за кулисы гулять, молодец, поздравляю тебя с первой ролью».
Я всегда мечтал сыграть Мишеля Монтеня. Это мой любимый философ и писатель. У меня настольная книга Мишеля Монтеня. Гениальный. Советую всем приобрести трехтомник, который называется «Опыты». Он так мне родственен по своим... Причем, он жил в 16-м веке. Так родственен по своим соображениям, он так современен, как Салтыков-Щедрин, это невозможно читать. Каждая фраза - наш день. И это была моя мечта - сыграть его. Ну, конечно, я был молод, потом как-то быт заел, там мишура разная в работе... Столько было склок, зависти, стяжательства, желания стать популярным, дешевых... По большому счету, конечно, влюбленность в театр. Хороший театр - который заставляет задуматься. А увеселительный, то, что сейчас насаждают, - это ноль в искусстве. Ноль. Увеселительный потолок - это Чаплин. Он совсем не комедийный артист. Это великий социальный трагик. Это великий, величайший артист. А то, что сейчас происходит у нас на экране, я не знаю, это плохо кончится. Это оболванивание людей, это желание, чтобы люди не задумывались о политике, это веселье ради веселья. Это так же, как ребенка можно перекормить сладким, будет сыпь на теле. Вот так же будет и у народа. Это невозможно. Полезли в артисты бог знает кто, это смотреть стыдно. Русский театр, даже увеселительный театр - это великие вехи, великие имена: Живокини в Малом театре, Игорь Ильинский, это Степан Кузнецов в Малом театре, это во МХАТе Яншин, Топорков. Это гениально! Они заставляли думать, они заставляли волноваться, пересматривать свою жизнь... Я ушел из Малого театра, потому что ушли старики, ушли те, кто составлял мою любовь, и я сравниваю с женщиной. Почему я должен жить с нелюбимой женщиной? Когда пришло другое поколение, мне не интересные, играть мне не с кем, партнеров нет, актеров. Раз, два - и обчелся. Я поэтому ушел.
К сожалению, по состоянию здоровья Евгений Яковлевич Весник прекратил свою работу в театре и кино. Но продолжением его актерской деятельности стали книги. Он пишет их как артист - создает образы, находит кульминацию, развязку. В основу одной из последних новелл легли воспоминания о его родителях.
Весник: Мой отец был очень большим военным. Он был комиссар первого ранга. Это 4 ромба, это теперешний вроде как маршал. И вот 7 ранений у него в ногу, и поставили диагноз: ампутация ноги. А дежурила в это время моя мама, чешка, она такая русифицированная чешка, Пестранкова, и была медсестрой санитарной, вот из русифицированных чехов, которые за нас были. Были белочехи, а были и за нас. Она была, оказывается, влюблена в него, в папу... Его расстреляли в 43 года. И она идет мимо его палаты и видит, что он вставляет патрон в пистолет. У него был с собой пистолет. И ясно для чего. Он один, в отчаянии. Она знала, что был поставлен такой диагноз. Он выкинут из жизни, и он хотел покончить жизнь самоубийством. Она бегом бросается к постели, выбивает пистолет, там еще деталь была, ударила по ноге в гипсе... В общем, у нее истерика. И она признается ему в любви. Она ему говорит текст наподобие того, это мамин рассказ: вам 26 лет, вы такой большой военный, что за малодушие, то-то, то-то... И потом, я должна вам признаться, мать рассказывает, вся в слезах, что я люблю вас и, если вам отрежут ногу, то я буду с вами всю жизнь. Отец отвернулся... Вот. Присылает Ворошилов из Москвы врача кремлевского какого-то. Он осматривает моего отца, снимает гипс, говорит: это не гангрена, это надо новыми средствами. Отец вызывает своего вестового и говорит: слушай, вот тут на днях дежурила Женя, чешка, из чехословацкого взвода медицинского, ты можешь ее разыскать? Он говорит: конечно. Ее приводят. Мать говорит, думала, что меня расстреляют уже, так относиться к армейскому комиссару, который стоял над командующими. Он говорит: Женя, Вы сказали, что, если мне отрежут ногу, то Вы готовы со мной идти по жизни. Так вот, должен Вам сообщить, к Вашему огорчению, что мне ногу не отрезают и, мало того, я делаю Вам предложение стать моей женой. А через два года или через три года родился я. Это первая часть.
Всего в новой новелле Евгения Весника предполагается три части, три выстрела. Первый - встреча родителей. Второй - арест отца, ссылка матери и побег Евгения от КГБ. И третья часть - торжественное открытие памятника отцу актера. Евгений Яковлевич предлагает назвать эту часть «Загадочная страна». Страна, где сначала больно бьют, а потом жалеют.
Весник: Я горжусь тем, что ставят памятники убиенным, а не убивавшим. Вот три части.
Когда слушаешь краткий сценарий новой новеллы, замирает сердце. Очень хочется верить, что по книгам Евгения Весника будут поставлены спектакли или снято кино. Надо мужественно переносить то, что ты не можешь изменить. Эти слова великого древнегреческого философа Сенеки часто повторяет Евгений Яковлевич. Наверное, потому, что чувствует обиду за происходящее в современном театре и кино. «Главная задача актера - создать образ, характер, т. е. перевоплотиться. Это основа настоящего артиста», -цитирует Евгений Весник Станиславского.
KM.ru
ФОТОГАЛЕРЕЯ на сайте KM.ru
Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК. Народный артист СССР, первый в Советском Союзе исполнитель роли Остапа Бендера. Лучший городничий из «Ревизора» на театральной сцене. И всеми любимый учитель математики из кинофильма «Приключения Электроника». Уже после первых минут общения с Евгением Весником становится понятно: этот человек не боится говорить правду. Он - настоящий мастер своего дела, великий актер.
Весник: Я с 14 лет остался без родителей. 37-й год проклятый отнял и разбил нашу семью. Поэтому я не могу вам сказать, кем бы я стал, если бы не учительница. Мне повезло очень в жизни. 78-летняя старая дева, праправнучка поэта Тютчева, она заменила мне мать. Эта старая интеллигентка с нерастраченным чувством любви и, тем более, материнства, помогала мне учиться и т. д., и т. д. Она вела кружок, и, когда я дорос до, по-моему, 8-го класса, она пригласила меня в кружок. Я сыграл там, я уж не помню... Я помню только, я сыграл Тарталью в «Принцессе Турандот»; в пьесе Гусева «Слава» сыграл старого артиста; еще чего-то... И она мне сказала: «Ты должен идти в театральное училище, у тебя есть способности». И если бы не она, я не знаю, что бы со мной было. Вот так вот сложилась моя судьба. Поступал я очень смешно. Взяли меня, какие-то курсы были при МХАТе, еще училища, по-моему, не было, взяли. Безоговорочно взяли меня в Малый театр. А в Театре Вахтангова меня принимала такая артистка, я не помню, как ее звали... Львова, Вера Львова. Она мне сказала, что у меня нет темперамента, не знаю даже, почему. Когда я сдавал во МХАТ, я, правда, другое читал, и в Малый. Сказали, что у меня бешеный темперамент. Но я там читал «Огоньки» Королева, наверное, поэтому. Но самое смешное, что она меня запорола, она запорола и Гриценко Колю, которому она сказала... «Вас ждут заводы». А Этушу она сказала: «У вас сомнительная внешность». И, в общем, и все мы трое стали народными артистами Советского Союза. Вот самое смешное и трогательное. Вот таким образом я и стал артистом. Первая роль была у меня в пять лет.
KM TV: Что это было?
Весник: Отец мой работал представителем Анторга... Кстати, директором Анторга был отец композитора Колмановского. А мой отец был заместителем, скупал там оборудование для металлургических заводов, для Магнитогорска и т. д. Ну, естественно, моя мама со мной была. Мне было 2,5 годика. А когда мы уезжали, мне было пять лет. И я что-то заболел, простудился, температура. Это рассказ моей матери. Она мне говорит, что ты, пожалуйста, веди себя, не распускай нюни. Скажи, почему ты такой грустный, я тебя буду на руках держать, скажи, что ты не хочешь покидать Америку. И вот, значит, проходим мы контроль, и, действительно, он говорит: а вы сэр, почему такой грустный? Меня спрашивает, пятилетнего. Я говорю: я не хочу покидать Америку. И вдруг запел шансонетку, которую я слышал во дворе от ребят: «Я ковбой, я ковбой, я до тех пор ковбой, пока мне отдаются девочки». Отец мой, у него глаза на лоб вылезли. Он думал, что он сошел с ума: пятилетний поет шансонетку. Вот это моя первая роль, и, когда я подрос, мама сказала: когда ты будешь взрослым, если станешь артистом, не забудь, что первую роль ты отлично сыграл на пароходе «Аквитания», Америка - СССР. Любимых ролей у профессионального артиста быть не может. Потому что все роли любимые. Когда поступает в работу какая-то роль, кончается жизнь вообще. Начинаешь думать, мечтать, искать прототипы и т. д., и т. д. Когда вы задаете этот вопрос, вы задавайте его по-другому.
На этот вопрос мы так и не получили ответа. Евгений Весник оставляет за зрителем абсолютное право давать рецензию его актерской игре.
Весник: У меня не было ни одной ругательной рецензии. Все, что я могу сказать.
Писем приходит много. Очень трогательные, теплые послания, до сих пор пишут, замечает Евгений Яковлевич.
Весник: Ну, пожалуй, это был городничий. Она мне трудно далась, эта роль. Очень смешно было: я 22 года играл городничего на сцене Малого театра. 22 года! И вот рецензия сейчас вышла, говорят, что я был лучшим городничим из всех. Ну, каждая роль по-своему сложна. Если находишь яркий прототип, как правило, - удавшаяся роль. Я стараюсь не повторяться нигде. Вот, пожалуйста, вы вспоминаете «Приключения Электроника». Я там играю учителя математики. Кстати, одна девочка из Липецка написала: дядя, вы такой добрый, приезжайте к нам преподавать математику, у нас такая злая учительница, и я роль, читаю текст: не дерзи, эх вы, мальчишки, мальчишки... И все он грозится, все такое. Ну что я, на крупном плане, в зале будут сидеть дети, скажу: «Не дерзи!» - от себя, они могут заиками стать. И я в это время попал на дачу к Маршаку. Он пригласил меня, Женю Симонову и Юру Яковлева, по-моему. И у меня роль была решена. Я стал говорить, как Маршак. Конечно, копировать я не умею, но вот манера: эх дети, - дети, не дерзи... Он говорил так: «Давайте допьемся». Это он вынимал графинчик водки, грамм 150, на четверых, по рюмке выпивали, он пьянел и считал, что мы напились. Очень милый, обаятельный человек, просил нас все время спеть частушки, когда спрашивали, какие, он говорит: похабные, похабные. «Мне скучно», - говорит. Вот такой дядька. И был образ решен. А походку, которой меня дразнят до сих пор, когда плетью за спиной руки, это я взял у моего районного врача. Борис Ильич Якобсон, он вот так вот ходил, болтались две плети за спиной. Это прототип.
И все, что мне удается и в литературе, и на радио, я посвящаю своему любимому учителю, пятикратному лауреату Сталинской премии, дважды народному артисту СССР, потому что его ни за что посадили, а потом снова давали заслуженного, снова народного, и снова народного. Это Алексей Денисович Дикий, вы его знаете по ролям Нахимова, по ролям Сталина, по ролям Кутузова, он гениально играет... Первая роль в Малом театре, я играл офицерика в «Горе от ума», у меня ноги тряслись, страх какой-то был, я должен был выйти, поклониться Рыжовой и Яблочкиной, которые играли кого-то там, поклониться, повернуться, встать около колонны и слушать монолог и не двигаться. Я все это, трясущийся, проделывал, проделывал, проделывал. Встал, замер, и вдруг ко мне идут, я даже фамилию помню - Телегин, артисты Телегин и Суськин, уже взрослые, и подходят ко мне и говорят: «Вы - Чацкий?» Мне плохо. А я офицерика играл. Я, сдерживая себя, повернулся вокруг колонны и ушел за кулисы. Потом я подошел, говорю: «Братцы, вы с ума сошли. Я первый раз на сцене, я вас умоляю, не надо больше». Такого больше не будет, они сказали, даем клятву. Второй спектакль, через пять дней, идут они же... Я уже лицом показываю, отстаньте, дескать, они подходят и говорят: «Вы не знаете, где туалет в доме Фамусовых?» Я опять вокруг колонны и ухожу. Но самое смешное в том, что режиссер Алексеев подходит ко мне за кулисами... Я думаю: все, меня выгонят из училища, и он говорит: «Молодец, Женя, молодец, ну что стоять; как истукан, действительно неудачно, к тебе подошли, задали какой-то вопрос, ты повернулся и ушел за кулисы гулять, молодец, поздравляю тебя с первой ролью».
Я всегда мечтал сыграть Мишеля Монтеня. Это мой любимый философ и писатель. У меня настольная книга Мишеля Монтеня. Гениальный. Советую всем приобрести трехтомник, который называется «Опыты». Он так мне родственен по своим... Причем, он жил в 16-м веке. Так родственен по своим соображениям, он так современен, как Салтыков-Щедрин, это невозможно читать. Каждая фраза - наш день. И это была моя мечта - сыграть его. Ну, конечно, я был молод, потом как-то быт заел, там мишура разная в работе... Столько было склок, зависти, стяжательства, желания стать популярным, дешевых... По большому счету, конечно, влюбленность в театр. Хороший театр - который заставляет задуматься. А увеселительный, то, что сейчас насаждают, - это ноль в искусстве. Ноль. Увеселительный потолок - это Чаплин. Он совсем не комедийный артист. Это великий социальный трагик. Это великий, величайший артист. А то, что сейчас происходит у нас на экране, я не знаю, это плохо кончится. Это оболванивание людей, это желание, чтобы люди не задумывались о политике, это веселье ради веселья. Это так же, как ребенка можно перекормить сладким, будет сыпь на теле. Вот так же будет и у народа. Это невозможно. Полезли в артисты бог знает кто, это смотреть стыдно. Русский театр, даже увеселительный театр - это великие вехи, великие имена: Живокини в Малом театре, Игорь Ильинский, это Степан Кузнецов в Малом театре, это во МХАТе Яншин, Топорков. Это гениально! Они заставляли думать, они заставляли волноваться, пересматривать свою жизнь... Я ушел из Малого театра, потому что ушли старики, ушли те, кто составлял мою любовь, и я сравниваю с женщиной. Почему я должен жить с нелюбимой женщиной? Когда пришло другое поколение, мне не интересные, играть мне не с кем, партнеров нет, актеров. Раз, два - и обчелся. Я поэтому ушел.
К сожалению, по состоянию здоровья Евгений Яковлевич Весник прекратил свою работу в театре и кино. Но продолжением его актерской деятельности стали книги. Он пишет их как артист - создает образы, находит кульминацию, развязку. В основу одной из последних новелл легли воспоминания о его родителях.
Весник: Мой отец был очень большим военным. Он был комиссар первого ранга. Это 4 ромба, это теперешний вроде как маршал. И вот 7 ранений у него в ногу, и поставили диагноз: ампутация ноги. А дежурила в это время моя мама, чешка, она такая русифицированная чешка, Пестранкова, и была медсестрой санитарной, вот из русифицированных чехов, которые за нас были. Были белочехи, а были и за нас. Она была, оказывается, влюблена в него, в папу... Его расстреляли в 43 года. И она идет мимо его палаты и видит, что он вставляет патрон в пистолет. У него был с собой пистолет. И ясно для чего. Он один, в отчаянии. Она знала, что был поставлен такой диагноз. Он выкинут из жизни, и он хотел покончить жизнь самоубийством. Она бегом бросается к постели, выбивает пистолет, там еще деталь была, ударила по ноге в гипсе... В общем, у нее истерика. И она признается ему в любви. Она ему говорит текст наподобие того, это мамин рассказ: вам 26 лет, вы такой большой военный, что за малодушие, то-то, то-то... И потом, я должна вам признаться, мать рассказывает, вся в слезах, что я люблю вас и, если вам отрежут ногу, то я буду с вами всю жизнь. Отец отвернулся... Вот. Присылает Ворошилов из Москвы врача кремлевского какого-то. Он осматривает моего отца, снимает гипс, говорит: это не гангрена, это надо новыми средствами. Отец вызывает своего вестового и говорит: слушай, вот тут на днях дежурила Женя, чешка, из чехословацкого взвода медицинского, ты можешь ее разыскать? Он говорит: конечно. Ее приводят. Мать говорит, думала, что меня расстреляют уже, так относиться к армейскому комиссару, который стоял над командующими. Он говорит: Женя, Вы сказали, что, если мне отрежут ногу, то Вы готовы со мной идти по жизни. Так вот, должен Вам сообщить, к Вашему огорчению, что мне ногу не отрезают и, мало того, я делаю Вам предложение стать моей женой. А через два года или через три года родился я. Это первая часть.
Всего в новой новелле Евгения Весника предполагается три части, три выстрела. Первый - встреча родителей. Второй - арест отца, ссылка матери и побег Евгения от КГБ. И третья часть - торжественное открытие памятника отцу актера. Евгений Яковлевич предлагает назвать эту часть «Загадочная страна». Страна, где сначала больно бьют, а потом жалеют.
Весник: Я горжусь тем, что ставят памятники убиенным, а не убивавшим. Вот три части.
Когда слушаешь краткий сценарий новой новеллы, замирает сердце. Очень хочется верить, что по книгам Евгения Весника будут поставлены спектакли или снято кино. Надо мужественно переносить то, что ты не можешь изменить. Эти слова великого древнегреческого философа Сенеки часто повторяет Евгений Яковлевич. Наверное, потому, что чувствует обиду за происходящее в современном театре и кино. «Главная задача актера - создать образ, характер, т. е. перевоплотиться. Это основа настоящего артиста», -цитирует Евгений Весник Станиславского.
KM.ru
Подробнее
СКРОМНАЯ ЖИЗНЬ ВЕСЕЛОГО КОМИКА
В квартире Игоря Ильинского кажется, что остановилось время.
СКРОМНАЯ ЖИЗНЬ ВЕСЕЛОГО КОМИКА
В квартире Игоря Ильинского кажется, что остановилось время. Старинное бюро из красного дерева, за которым артист готовился к ролям, мебель и светильники царских времен, массивные вазы и редкие книги – почти все досталось артисту в наследство от родителей. В кабинете стоит кожаный диван, на котором Игорь Владимирович уснул 13 января 1986 года – в тот самый час, когда в Малом театре раскрылся занавес и на сцену вышла его жена – Татьяна Еремеева. Тогда он просто прилег отдохнуть, но уже не проснулся. После смерти артиста Татьяна Александровна не позволила себе выбросить ни одной его вещи. И по сей день в прихожей висит пальто Ильинского, а в шифоньере – концертный костюм. Кажется, что хозяин сейчас выйдет из комнаты – встретить гостей. 4 июля Татьяне Еремеевой-Битрих исполнится 95 лет. Несмотря на возраст она по-прежнему играет в Малом театре. Молодые артисты труппы не знают, что она была супругой Ильинского. О своей жизни с выдающимся артистом она предпочитает не говорить за пределами семьи. Но для читателей «Театрала» сделала исключение…
Добрый ангел спас от смерти
Их знакомство с Ильинским началось в 1944 году. Молодая актриса Татьяна Битрих (Еремеева – это псевдоним) была приглашена в Малый театр из Тамбова. Режиссер Константин Зубов предполагал, что актриса сыграет ряд ведущих ролей в новых спектаклях. Однако в НКВД не особо обрадовались такому сюрпризу.
– Так случилось, что в один из дней, когда я уже репетировала свою Виолу, в два часа ночи в дверь постучал участковый, – вспоминает Татьяна Александровна. – Он вручил мне повестку, в котором значилось: «Явиться в 9.00 утра на улицу Огарева в областное отделение НКВД». Дело, должно быть, шло о моей прописке, подумала я….
Увы, Татьяна Александровна ошибалась. Когда она вошла в кабинет к начальнику, ей отказали в прописке, объяснив, что человек с немецкой фамилией не имеет права жить в Москве, а уж тем более играть на сцене ведущего театра страны. Выход был один: возвращаться в Тамбов.
– Посещение этого учреждения едва не стало последним днем моей жизни, – продолжает Татьяна Александровна. – Не помню, как оказалась на улице. Очумевшая от услышанного, я рванула под троллейбус… Мгновение… Но кто-то пересек мне дорогу! Я отпрянула к стене. Холодный пот окатил меня всю, в глазах потемнело, все во мне дрожало. И этот неизвестный человек остановился передо мной и спросил: «Вам плохо? Помочь?» Боже мой, я была в секунде от смерти, не подумав, что у меня есть мать. И я у нее одна. И сейчас она сходит с ума от неизвестности, ждет звонка там, у себя на работе.
Вскоре все решилось миром: руководство Малого театра заступилось за новую артистку, сотрудники НКВД разрешили оставаться в Москве, но при условии, что Татьяна поменяет фамилию. Она выбрала псевдоним Еремеева – в честь фамилии своих лучших друзей. Но все эти годы случай с троллейбусом живет в ней как яркое воспоминание:
– Какой добрый ангел остановил меня? – говорит актриса. – Или то был просто случайный прохожий, так вовремя перерезавший мне дорогу?
Так закончилась жизнь артистки Битрих и началась новая, пока неясная жизнь артистки Еремеевой.
«Он смеялся как ребенок»
Татьяна Александровна не допускала мысли, что судьба однажды сведет ее с Ильинским. Испуганная столичным НКВД, она старалась держаться ото всех в стороне. Напоминало о себе и скромное, немосковское, происхождение.
– Я хотела потихоньку затеряться в толпе, – говорит Татьяна Александровна. – Но уже на первом собрании труппы Зубов представил меня коллегам. Я была очень скромно одета, а когда встала – раскраснелась, потому что почувствовала, как на меня со всех сторон смотрят знаменитые артисты. Пытаясь хоть немного успокоиться, вспомнила слова, которые мне говорили, упрашивая перебраться в Москву: «Вы не волнуйтесь. Малый театр – добрый театр».
Действительно, прославленные мастера театра охотно помогали Еремеевой, она стала актрисой на экстренные вводы, вскоре появились рецензии и поклонники. А с Игорем Ильинским она познакомилась сразу – репетируя в своем первом спектакле «Двенадцатая ночь» В. Шекспира.
– Что и говорить, удивительно было, что я репетирую в одной постпановке с Тапиокой и Закройщиком, героями фильмов, на которые я бегала еще в Архангельске в свои пятнадцать лет за тридцать копеек, – говорит Татьяна Александровна. – Ничего похожего на тех персонажей в Ильинском я не увидела. Он всегда был чисто выбрит, «душист», хорошо одет, спортивен, интеллигентен и скромен. Не фланировал по коридорам, не заседал в месткоме или парткоме, не был членом художественного совета, как-то держался один. И у меня сложилось впечатление, что этот «великий комик» вовсе не веселый человек и будто бы даже не свой в театре… Хотя умел заразительно, как ребенок, смеяться.
Особенно поражал меня Ильинский, когда он мгновенно заводился от режиссерских подсказок. И, воплощая их, сыпал как из рога изобилия уже своими находками. И я воочию видела, что мы в провинции, всегда связанные сроками, привыкли спешить к результату.
Водитель на заднем сиденье
Примерно через полгода после выпуска спектакля у него умерла жена. Он был так потрясен этим горем, что отказался играть какое-то время в театре. Он куда-то уехал и не появлялся в Москве два года. Но когда вернулся, он неожиданно поздравил Татьяну Александровну с Татьяниным днем.
– В тот момент я вспомнила, что и его покойная супруга тоже была Татьяной, – продолжает актриса. – Этот день для него был особым. Потом он позвал меня на свой концерт. И тут только я поняла, что же это был за артист. Нет, он вовсе не комик, как его называют многие. Он Мастер. Как он читал «Старосветских помещиков» Гоголя! Люди в зале сидели в полузабытьи. Взволнованная концертом, я вечером позвонила Игорю Владимировичу. Похвалы мои были более чем робки и неумелы. Так внутренний восторг и остался при мне. Но казалось, что Игорь Владимирович был обрадован звонком и поспешил пригласить утром к себе на дачу. Он говорил: «Отдохнете час-другой, и я вас привезу обратно». Не зная, как реагировать, я промолчала. А утром его машина уже стояла у моего дома. Он всегда ездил с водителем. Причем Ильинский сам сидел за рулем, а водитель – на заднем сиденье. Дача у Ильинского находилась во Внукове. После вечерних спектаклей он любил уезжать туда и даже в холодное время года ночевал на балконе, укрывшись теплой шкурой. Во время той нашей поездки я поняла, что передо мной очень одинокий человек. В тот день он решил рассказать о себе все, что наболело за эти годы. Жаловался на свой непростой характер и на то, что не уделял должного внимания близким. Потом он предложил молчаливый тост, и я выпила за то, чтобы ему со мной не было скучно…
«Я боялась признаться в любви…»
Их семейная жизнь начиналась сложно. Перевести дружбу в личные отношения молодая актриса долго не решалась. На всякое предложение Ильинского стать несколько ближе, Татьяна Александровна отвечала, что предпочитает держать дистанцию.
– Я просто боялась признаться себе, что давно люблю этого человека, – говорит сегодня актриса.
Часть того диалога дружбы и любви отразилась в их переписке: уехав на гастроли, Игорь Владимирович непрестанно писал Татьяне Александровне. Когда Ильинского не стало, она нашла эти письма, бережно сложенные в ящике его письменного стола. И сегодня они хранятся на том же месте – рядом с фотографиями и автографами Мейерхольда, любимого педагога Игоря Владимировича.
Ильинский в жизни – совсем не тот комический актер, каким казался он миллионам советских зрителей. Удивительно домашний человек, избегавший шумных компаний. У него было только два друга – артист Анатолий Кторов и художник из Кукрыниксов Николай Соколов. Вечерами после репетиций они собирались вместе обсудить новую роль или поиграть в шахматы.
– Мне очень полюбился такой теплый, интеллигентный уклад жизни, – говорит Еремеева. – И когда я почти уже решилась быть с Ильинским, пришло роковое известие. Меня вызывали в некое секретное учреждение. И предложили помочь стране. Иными словами – докладывать о тех, кто ведет в театре антисоветские разговоры.
Много лет спустя ту страшную встречу она описала в своем дневнике:
«Вы новенькая, – говорил мне тот, кто вызвал, – как нам известно, нравитесь. К вам подходят, знакомятся, беседуют… Нам важно знать, о чем говорят: что происходит в их частной жизни…. Рассказывайте нам о том, что слышите… Мы ценим тех, кто помогает нам в этом серьезном деле, мы поможем вам жить в театре, всегда поддержим вас… Если вы советский человек, вы должны понимать, что нам важно знать о людях неблагонадежных. Вы вызываете доверие, с вами могут делиться чем-то, куда-то приглашать – не отказывайтесь, в компании, особенно подвыпившие, откровенничают».
Во время этой «убедительной речи» Еремеева молчала. Пауза была, вероятно, пронзительная. Актриса сидела не шевелясь, а за ней следили внимательные глаза начальника, который был убежден, что честно исполняет свой долг. Честность, оказывается, имеет разные грани: «Смотря с какой стороны смотреть на вещи».
«Мне предлагали предать Ильинского….»
– Я не просто мучительно переваривала услышанное, – говорит Татьяна Александровна, – я мысленно прокручивала только одно: что ждет меня, если я скажу нет. А это «нет» уже готово было слететь с моего языка.
Урок был таков: чтобы служить в правительственном театре, да и вообще жить, нужно кого-то предавать. И в первую очередь им должен был стать Игорь Ильинский.
«Нам известно, например, что вы встречались с Ильинским, – продолжал сексот. – На его даче. Нам интересно было бы знать, не говорил ли он о своих друзьях. Кто они? И кто у него бывает?»
Глаза Татьяны Еремеевой наполнились настоящим страхом – артисткой в жизни она никогда не умела быть. Едва сдерживая слезы, она ответила: «Я думаю, что Ильинский честный человек… и… Я, конечно, удивлю вас, но… на днях… он… Он просил меня стать его женой…»
И тут со стороны сексота воцарилась та пауза, которая могла означать, что Еремеева спасена.
«Та-ак… – вздохнул он. – Вопрос ясен. Только помните, если мы узнаем, что вы разглашаете о нашей встрече, – будем судить».
С тем Еремеева и ушла, а для себя решила никогда больше не общаться с Игорем Владимировичем – очень уж опасное время для любви. Зная, что в данный момент Ильинский на репетиции, Татьяна Александровна зашла к нему домой и оставила конверт с запиской: «Я не могу больше встречаться с вами. Простите меня и не ищите. Так надо».
– В тот страшный день я уехала в Петровско-Разумовское к маме, – говорит Татьяна Александровна. – Он мог мне звонить, но адреса не знал. Я рыдала до истерики и билась головой о стенку… Нет, не было во мне тогда ни капли мудрости, силы воли, ни капли опыта. Я знала одно – жить в театре мне теперь не дадут, нужно уйти самой. И вероятно, за этот день я прошагала лет двадцать.
Эту историю можно было бы описать в романе. В тот же вечер синяя машина Ильинского стояла перед окнами Татьяны Александровны. Как он ее разыскал, оставалось загадкой. С тех пор они были вместе, поженились в 1950 году, но эпоха не раз напоминала о себе. Домашний телефон артиста прослушивался, за ним следили работники КГБ. Игорь Владимирович всякий раз говорил: «Не волнуйся, Танюша, я не сделаю ничего такого, что даст им возможность меня осудить». Он жил двойной жизнью: увиливал от обсуждений конъюнктурных советских спектаклей, но зачитывался классикой, вступил для вида в партию, но тайком ходил в церковь и даже крестил сына на даче; сетовал на свой нелегкий характер, но очень любил свою супругу, избегая при этом лишних знакомств.
И сегодня где-то в море трудится теплоход «Игорь Ильинский». Где-то в небе между Солнцем и Марсом существует планета Ильинский. А на доме, где жил Игорь Владимирович, уже который год нет обещанной государством мемориальной доски…
Виктор БОРЗЕНКО, Фото из архива Т.А. ЕРЕМЕЕВОЙ
«Театрал», 1 июля 2008
В квартире Игоря Ильинского кажется, что остановилось время. Старинное бюро из красного дерева, за которым артист готовился к ролям, мебель и светильники царских времен, массивные вазы и редкие книги – почти все досталось артисту в наследство от родителей. В кабинете стоит кожаный диван, на котором Игорь Владимирович уснул 13 января 1986 года – в тот самый час, когда в Малом театре раскрылся занавес и на сцену вышла его жена – Татьяна Еремеева. Тогда он просто прилег отдохнуть, но уже не проснулся. После смерти артиста Татьяна Александровна не позволила себе выбросить ни одной его вещи. И по сей день в прихожей висит пальто Ильинского, а в шифоньере – концертный костюм. Кажется, что хозяин сейчас выйдет из комнаты – встретить гостей. 4 июля Татьяне Еремеевой-Битрих исполнится 95 лет. Несмотря на возраст она по-прежнему играет в Малом театре. Молодые артисты труппы не знают, что она была супругой Ильинского. О своей жизни с выдающимся артистом она предпочитает не говорить за пределами семьи. Но для читателей «Театрала» сделала исключение…
Добрый ангел спас от смерти
Их знакомство с Ильинским началось в 1944 году. Молодая актриса Татьяна Битрих (Еремеева – это псевдоним) была приглашена в Малый театр из Тамбова. Режиссер Константин Зубов предполагал, что актриса сыграет ряд ведущих ролей в новых спектаклях. Однако в НКВД не особо обрадовались такому сюрпризу.
– Так случилось, что в один из дней, когда я уже репетировала свою Виолу, в два часа ночи в дверь постучал участковый, – вспоминает Татьяна Александровна. – Он вручил мне повестку, в котором значилось: «Явиться в 9.00 утра на улицу Огарева в областное отделение НКВД». Дело, должно быть, шло о моей прописке, подумала я….
Увы, Татьяна Александровна ошибалась. Когда она вошла в кабинет к начальнику, ей отказали в прописке, объяснив, что человек с немецкой фамилией не имеет права жить в Москве, а уж тем более играть на сцене ведущего театра страны. Выход был один: возвращаться в Тамбов.
– Посещение этого учреждения едва не стало последним днем моей жизни, – продолжает Татьяна Александровна. – Не помню, как оказалась на улице. Очумевшая от услышанного, я рванула под троллейбус… Мгновение… Но кто-то пересек мне дорогу! Я отпрянула к стене. Холодный пот окатил меня всю, в глазах потемнело, все во мне дрожало. И этот неизвестный человек остановился передо мной и спросил: «Вам плохо? Помочь?» Боже мой, я была в секунде от смерти, не подумав, что у меня есть мать. И я у нее одна. И сейчас она сходит с ума от неизвестности, ждет звонка там, у себя на работе.
Вскоре все решилось миром: руководство Малого театра заступилось за новую артистку, сотрудники НКВД разрешили оставаться в Москве, но при условии, что Татьяна поменяет фамилию. Она выбрала псевдоним Еремеева – в честь фамилии своих лучших друзей. Но все эти годы случай с троллейбусом живет в ней как яркое воспоминание:
– Какой добрый ангел остановил меня? – говорит актриса. – Или то был просто случайный прохожий, так вовремя перерезавший мне дорогу?
Так закончилась жизнь артистки Битрих и началась новая, пока неясная жизнь артистки Еремеевой.
«Он смеялся как ребенок»
Татьяна Александровна не допускала мысли, что судьба однажды сведет ее с Ильинским. Испуганная столичным НКВД, она старалась держаться ото всех в стороне. Напоминало о себе и скромное, немосковское, происхождение.
– Я хотела потихоньку затеряться в толпе, – говорит Татьяна Александровна. – Но уже на первом собрании труппы Зубов представил меня коллегам. Я была очень скромно одета, а когда встала – раскраснелась, потому что почувствовала, как на меня со всех сторон смотрят знаменитые артисты. Пытаясь хоть немного успокоиться, вспомнила слова, которые мне говорили, упрашивая перебраться в Москву: «Вы не волнуйтесь. Малый театр – добрый театр».
Действительно, прославленные мастера театра охотно помогали Еремеевой, она стала актрисой на экстренные вводы, вскоре появились рецензии и поклонники. А с Игорем Ильинским она познакомилась сразу – репетируя в своем первом спектакле «Двенадцатая ночь» В. Шекспира.
– Что и говорить, удивительно было, что я репетирую в одной постпановке с Тапиокой и Закройщиком, героями фильмов, на которые я бегала еще в Архангельске в свои пятнадцать лет за тридцать копеек, – говорит Татьяна Александровна. – Ничего похожего на тех персонажей в Ильинском я не увидела. Он всегда был чисто выбрит, «душист», хорошо одет, спортивен, интеллигентен и скромен. Не фланировал по коридорам, не заседал в месткоме или парткоме, не был членом художественного совета, как-то держался один. И у меня сложилось впечатление, что этот «великий комик» вовсе не веселый человек и будто бы даже не свой в театре… Хотя умел заразительно, как ребенок, смеяться.
Особенно поражал меня Ильинский, когда он мгновенно заводился от режиссерских подсказок. И, воплощая их, сыпал как из рога изобилия уже своими находками. И я воочию видела, что мы в провинции, всегда связанные сроками, привыкли спешить к результату.
Водитель на заднем сиденье
Примерно через полгода после выпуска спектакля у него умерла жена. Он был так потрясен этим горем, что отказался играть какое-то время в театре. Он куда-то уехал и не появлялся в Москве два года. Но когда вернулся, он неожиданно поздравил Татьяну Александровну с Татьяниным днем.
– В тот момент я вспомнила, что и его покойная супруга тоже была Татьяной, – продолжает актриса. – Этот день для него был особым. Потом он позвал меня на свой концерт. И тут только я поняла, что же это был за артист. Нет, он вовсе не комик, как его называют многие. Он Мастер. Как он читал «Старосветских помещиков» Гоголя! Люди в зале сидели в полузабытьи. Взволнованная концертом, я вечером позвонила Игорю Владимировичу. Похвалы мои были более чем робки и неумелы. Так внутренний восторг и остался при мне. Но казалось, что Игорь Владимирович был обрадован звонком и поспешил пригласить утром к себе на дачу. Он говорил: «Отдохнете час-другой, и я вас привезу обратно». Не зная, как реагировать, я промолчала. А утром его машина уже стояла у моего дома. Он всегда ездил с водителем. Причем Ильинский сам сидел за рулем, а водитель – на заднем сиденье. Дача у Ильинского находилась во Внукове. После вечерних спектаклей он любил уезжать туда и даже в холодное время года ночевал на балконе, укрывшись теплой шкурой. Во время той нашей поездки я поняла, что передо мной очень одинокий человек. В тот день он решил рассказать о себе все, что наболело за эти годы. Жаловался на свой непростой характер и на то, что не уделял должного внимания близким. Потом он предложил молчаливый тост, и я выпила за то, чтобы ему со мной не было скучно…
«Я боялась признаться в любви…»
Их семейная жизнь начиналась сложно. Перевести дружбу в личные отношения молодая актриса долго не решалась. На всякое предложение Ильинского стать несколько ближе, Татьяна Александровна отвечала, что предпочитает держать дистанцию.
– Я просто боялась признаться себе, что давно люблю этого человека, – говорит сегодня актриса.
Часть того диалога дружбы и любви отразилась в их переписке: уехав на гастроли, Игорь Владимирович непрестанно писал Татьяне Александровне. Когда Ильинского не стало, она нашла эти письма, бережно сложенные в ящике его письменного стола. И сегодня они хранятся на том же месте – рядом с фотографиями и автографами Мейерхольда, любимого педагога Игоря Владимировича.
Ильинский в жизни – совсем не тот комический актер, каким казался он миллионам советских зрителей. Удивительно домашний человек, избегавший шумных компаний. У него было только два друга – артист Анатолий Кторов и художник из Кукрыниксов Николай Соколов. Вечерами после репетиций они собирались вместе обсудить новую роль или поиграть в шахматы.
– Мне очень полюбился такой теплый, интеллигентный уклад жизни, – говорит Еремеева. – И когда я почти уже решилась быть с Ильинским, пришло роковое известие. Меня вызывали в некое секретное учреждение. И предложили помочь стране. Иными словами – докладывать о тех, кто ведет в театре антисоветские разговоры.
Много лет спустя ту страшную встречу она описала в своем дневнике:
«Вы новенькая, – говорил мне тот, кто вызвал, – как нам известно, нравитесь. К вам подходят, знакомятся, беседуют… Нам важно знать, о чем говорят: что происходит в их частной жизни…. Рассказывайте нам о том, что слышите… Мы ценим тех, кто помогает нам в этом серьезном деле, мы поможем вам жить в театре, всегда поддержим вас… Если вы советский человек, вы должны понимать, что нам важно знать о людях неблагонадежных. Вы вызываете доверие, с вами могут делиться чем-то, куда-то приглашать – не отказывайтесь, в компании, особенно подвыпившие, откровенничают».
Во время этой «убедительной речи» Еремеева молчала. Пауза была, вероятно, пронзительная. Актриса сидела не шевелясь, а за ней следили внимательные глаза начальника, который был убежден, что честно исполняет свой долг. Честность, оказывается, имеет разные грани: «Смотря с какой стороны смотреть на вещи».
«Мне предлагали предать Ильинского….»
– Я не просто мучительно переваривала услышанное, – говорит Татьяна Александровна, – я мысленно прокручивала только одно: что ждет меня, если я скажу нет. А это «нет» уже готово было слететь с моего языка.
Урок был таков: чтобы служить в правительственном театре, да и вообще жить, нужно кого-то предавать. И в первую очередь им должен был стать Игорь Ильинский.
«Нам известно, например, что вы встречались с Ильинским, – продолжал сексот. – На его даче. Нам интересно было бы знать, не говорил ли он о своих друзьях. Кто они? И кто у него бывает?»
Глаза Татьяны Еремеевой наполнились настоящим страхом – артисткой в жизни она никогда не умела быть. Едва сдерживая слезы, она ответила: «Я думаю, что Ильинский честный человек… и… Я, конечно, удивлю вас, но… на днях… он… Он просил меня стать его женой…»
И тут со стороны сексота воцарилась та пауза, которая могла означать, что Еремеева спасена.
«Та-ак… – вздохнул он. – Вопрос ясен. Только помните, если мы узнаем, что вы разглашаете о нашей встрече, – будем судить».
С тем Еремеева и ушла, а для себя решила никогда больше не общаться с Игорем Владимировичем – очень уж опасное время для любви. Зная, что в данный момент Ильинский на репетиции, Татьяна Александровна зашла к нему домой и оставила конверт с запиской: «Я не могу больше встречаться с вами. Простите меня и не ищите. Так надо».
– В тот страшный день я уехала в Петровско-Разумовское к маме, – говорит Татьяна Александровна. – Он мог мне звонить, но адреса не знал. Я рыдала до истерики и билась головой о стенку… Нет, не было во мне тогда ни капли мудрости, силы воли, ни капли опыта. Я знала одно – жить в театре мне теперь не дадут, нужно уйти самой. И вероятно, за этот день я прошагала лет двадцать.
Эту историю можно было бы описать в романе. В тот же вечер синяя машина Ильинского стояла перед окнами Татьяны Александровны. Как он ее разыскал, оставалось загадкой. С тех пор они были вместе, поженились в 1950 году, но эпоха не раз напоминала о себе. Домашний телефон артиста прослушивался, за ним следили работники КГБ. Игорь Владимирович всякий раз говорил: «Не волнуйся, Танюша, я не сделаю ничего такого, что даст им возможность меня осудить». Он жил двойной жизнью: увиливал от обсуждений конъюнктурных советских спектаклей, но зачитывался классикой, вступил для вида в партию, но тайком ходил в церковь и даже крестил сына на даче; сетовал на свой нелегкий характер, но очень любил свою супругу, избегая при этом лишних знакомств.
И сегодня где-то в море трудится теплоход «Игорь Ильинский». Где-то в небе между Солнцем и Марсом существует планета Ильинский. А на доме, где жил Игорь Владимирович, уже который год нет обещанной государством мемориальной доски…
Виктор БОРЗЕНКО, Фото из архива Т.А. ЕРЕМЕЕВОЙ
«Театрал», 1 июля 2008
27.06.2008
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
27 июня – день рождения артиста Малого театра Дмитрия Анатольевича Жулина. От души поздравляем Дмитрия и желаем ему крепкого здоровья, удачи и, конечно, скорой встречи с благодарным зрителем на сцене Малого театра!
Подробнее
ЯРОСЛАВ БАРЫШЕВ: «ДАЛЬ НАЗВАЛ МЕНЯ ЯРЫМ»
Он всю жизнь проработал в Государственном академическом Малом театре, и я намеревалась поговорить с ним о том, как сегодня живется «театру с колоннами» и его артистам в нашей стране.
ЯРОСЛАВ БАРЫШЕВ: «ДАЛЬ НАЗВАЛ МЕНЯ ЯРЫМ»
Он всю жизнь проработал в Государственном академическом Малом театре, и я намеревалась поговорить с ним о том, как сегодня живется «театру с колоннами» и его артистам в нашей стране. Но когда он заговорил, мне очень захотелось понять, что же это за человек — актер Ярослав Барышев, за что критики называют его последним русским трагиком…
Ярослав Павлович Барышев — лауреат Государственной премии России, народный артист России. Родился в селе Ставрово Владимирской области 15 января 1942 года. Окончил Высшее театральное училище им. М.С. Щепкина.
С 1 августа 1963 года работает в Государственном академическом Малом театре. Сыграл около восьмидесяти ролей, среди которых — Чацкий, Стародум, Ляпкин-Тяпкин, Беркутов, доктор Дорн, Понтий Пилат, Шекспир, Карл Моор, кардинал Ришелье, герои Шиллера, Теккерея, Шекспира, Флобера, Ибсена и т.д. Сыграл в фильмах — «Батальоны просят огня», «Если бы знать», «Вначале было Слово», «Охота». Его педагоги — Н. Анненков, В. Пашенная, Б. Бабочкин.
Его партнеры — М. Царев, И. Ильинский, В. Хохряков, Н. Светловидов, В. Доронин, И. Смоктуновский, Е. Весник. Его сокурсники — В. Соломин, О. Даль, В. Павлов, М. Кононов.
- Ярослав Павлович, какая из сыгранных ролей стала для Вас самой значимой?
- Думаю, что их у меня три — Илья Рамзин в пьесе «Выбор» (по роману Бондарева), Пушкин (в радиоспектакле «Пушкин в Лицее» и в телефильме «Зелёная лампа») и Иван Грозный в «Князе Серебряном» и «Царе Иоанне Грозном» по А.К. Толстому. Еще мальчишкой я смотрел военную кинохронику. Особенно запомнился мне один из эпизодов. Там несколько офицеров с собаками ведут колонну наших пленных (а она нескончаемая, как широкая черная река). Один из немцев, покурив, бросает наземь окурок. И тут же толпа пленных, толкая друг друга, за этим окурком бросается… Представляете, до чего были доведены люди, какую личную трагедию они переживали?
Когда мне дали роль Ильи Рамзина — молодого лейтенанта, попавшего в плен, – я вспомнил эти кадры. Я «увидел» Рамзина комбата не предателем Родины, а человеком, попавшим в страшную мясорубку, человеком, сделавшим мучительный для себя выбор. И играл я его душевную драму. Вскоре в газетах появились рецензии на спектакль, в которых меня упрекали в «безыдейности», в отсутствии патриотизма. Но однажды я получил письмо от очень пожилой женщины. Сначала она долго извинялась за беспокойство, а потом писала: «Ну что они там все против вас имеют. Я-то знаю, почему Рамзин не возвращался. Я-то знаю»… И вот это письмо дало мне силы играть так, как я решил изначально. И, наверное, все-таки правильно решил, раз в 1984 году за Рамзина мне дали Государственную премию России.
- А что Вам подсказало, как играть Пушкина и Грозного?
- О Пушкине я прочел все, что смог достать (воспоминания современников, статьи критиков, его переписку, стихи). Это произвело на меня колоссальное впечатление. Но я «перенасытился» информацией и уже начинал в ней запутываться. Исписал ремарками весь текст роли, пытаясь выделить главное в характере Пушкина, но что-то не складывалось, и я постоянно об этом думал. Ну, и однажды Пушкин мне приснился. Не помпезным, не «отлакированным», а маленьким, черненьким… вертлявым каким-то. Он подошел ко мне и внимательно-внимательно посмотрел. Я проснулся, будто от толчка, и сразу понял, что должен делать на сцене. Между прочим, после этого сна я еще и стихи хулиганские писать начал…
А Грозного понять мне помог Репин. Когда я увидел его картину «Иван Грозный и сын его Иван», увидел выпученные глаза Иоанна и его дрожащие руки, я понял: передо мной — потрясенный человек, который с ужасом пытается осознать произошедшее. Он собственными руками убил своего ребенка. И за что? За то, что сын попросил у него войско. Так ведь он хотел помочь… Он не метил на престол, а просто хотел помочь. Как сын, как друг… Перед первым спектаклем я пошел в церковь, поставил две свечки — помолился за себя и за Иоанна. Сразу как-то спокойнее на душе стало, и играл я его свободно, легко. Я так вживался в роль, что порой мне казалось, что на сцене уже и не я вовсе.
Однажды в «Царя Иоанна Грозного» ввели актера, которому только что сделали операцию, вставив в ногу искусственный сустав. У него была роль боярина Захарьина-Юрьева. Играем сцену, где бояре отказывают Грозному в поддержке. Иоанн в гневе поднимается с трона, а бояре, естественно, опускаются перед ним на колени. И тут я смотрю — все опускаются, а Захарьин-Юрьев стоит. Я, взбешенный, подскакиваю к нему, хватаю за плечи и начинаю давить, давить его к полу, на колени (между прочим, рост и вес у меня соответствующие). Чувствую, он упирается, а люди на сцене побелели. Я ничего не понимаю. Давлю, давлю, и вдруг Захарьин-Юрьев шепчет: «Ярослав Палыч, вы че, я же только ходить начал?».
В «Князе Серебряном» Володя Носик играл отца Федьки Басманова, а я – Иоанна. По роли за предательство Басманову-младшему Грозный на глазах у отца перерезает горло. Несколько спектаклей я так и «делал», но однажды где-то прочел, что, оказывается, оба Басманова были против царя. Как же так, думаю: они – за одно, а Иоанн только сына убивает? Ведь, по логике, он и отца должен наказать. Поговорили с Володей, подумали и решили, как играть будем.
Начинается эта сцена. Я замахиваюсь на Басманова посохом, тот падает и чуть-чуть откатывается. Со стороны — полная иллюзия, что я втыкаю посох в его тело. А посох, между прочим, у меня настоящий: тяжелый с острым наконечником. Я снова замахиваюсь на Носика. Он видит, что посох «идет», и собирается снова «крутнуться»… Но тут из-за кулис (это без приказа царя-то?) выскакивают четыре «опричника», хватают Володю за руки-за ноги, и что-то бормоча, оттаскивают за кулисы. А он со смеху помирает. Оказывается, они, всерьез испугавшись, сказали: «Ну, Барышев сегодня совсем ох…л!»
В другой сцене князь Вяземский пошел перед царем вальяжно так. Чувствую, вдруг во мне что-то «вскипело»… Я та-ак на него рявкнул, что он аж присел. А потом за кулисами говорит: «Ярослав П-п-палыч, ну нельзя же т-так – я же з-заикаться буду!» Что это было? Наверное, я и сам так рявкнуть могу, но тут уж явно кто-то во мне рявкнул…
Но ведь Грозным его не случайно назвали? Ведь было за что? А у Вас он — то жестокий, властный, своенравный, то страдающий и несчастный. Даже жалко его как-то…
- Грозным назвали его бояре и, действительно, было за что. Но ведь разве не они сами его таким сделали? Вот, например, мальчишкой бояре сажали его под стол, за которым сами пировали, и бросали ему на пол, как собаке, кости, которые он объедал. А ведь он был по крови царевич!Вот говорят, «понять – вполовину простить». Я его понял и поэтому играл таким, каким он, по-моему, и был — слабым и сильным, жестоким и талантливым. Ведь, представьте, вся его жизнь была трагедией. Трагедией сильной Личности, которую перемалывают обстоятельства и время.
А ведь Иван писал неплохие стихи и музыку, дирижировал исполняющим ее монашеским хором. Он был полководцем и царем, глубоко страдающим за свою страну. Он убивал всех, кто отказывал ему в помощи, в поддержке, кто плел против него козни, прекрасно понимая, ЧТО делает. Он убивал и искренне каялся, разбивая в кровь голову о пол храма… А потом опять убивал. И опять каялся. И опять искренне. Да разве другие правители меньше душ загубили? Петр, что ли, меньше, Сталин меньше? Неужто же в Афгане и в Чечне меньше пацанов «положили»? Зато, если бы не было Грозного, не было бы и России.
- Ярослав Павлович, а что такое для Вас – «Россия», «Родина»?
-Я родился в январе 42-го во владимирской деревне. Слабенький был, меня все доходягой считали. Жили мы в избе, а там – коза. И вот мне каждый день давали стакан козьего молока. И все равно очень есть хотелось. Помню… Отца с нами нет (на фронте, что ли, был). У меня живот «режет» от голода. Я стою под образами и прошу: «Боженька, пошли нам хлебушка. Ну, пожалуйста. Так кушать хочется». И вдруг стук в дверь. Бабка с матерью – к порогу. Стоит человек. «Вот, — говорит, — Павел Сергеевич прислал вам чемодан». Мать его открывает, а в этом огромном чемодане одна буханка хлеба.
И хотя в школу пошел уже в Москве, в деревню приезжал каждое лето. Вот она и есть для меня Родина. И первые мои воспоминания о ней. Большая брюква, которую держу в руках (подарок 9 мая 45-го от колхоза каждому жителю деревни в честь Победы), и длинный стол «на всех» на деревенской улице, накрытый праздничной скатертью.
Прозрачные озерца на лугах после разлива речки Колокши, в которых кишмя кишит рыба. Ломоть горячего хлеба, испеченного бабкой (мы называли ее – «бабенька»), с хрустящими малосольными огурцами и плошка духмяной земляники, залитой жирным молоком. Пушистая, обжигающая ступни, пыль на дороге, которая поднимается до колен и оседает на новых штанах из солдатского сукна, «вжикающих» при ходьбе. Простая, светлая, ласковая мама и суровый рассудительный отец. Это все – Родина. А Россия?.. Я вот не могу понять, как можно было разделить Союз, по какому праву? Крым и Севастополь отдали. Безо всяких документов отдали… Не могу я понять, когда «демократы» успели свои миллиарды заработать? Хочу знать, сколько еще нашим старикам «подъедать, доживать, донашивать»?
Прекрасных, красивых, талантливых, мастеровитых людей у нас много. Много. Но, как вам сказать… Чего-то не хватает им. Уважения к самому себе, что ли? Почему мы в своей стране не хозяева, в крови, что ли, эта покорность? Может, это от пьянства или мы бесправности своей боимся? Почему у нас чувство собственного достоинства просыпается, только когда мы прижаты к стенке, а в остальное время все на «авось»? Пора, пора нам всем, как Чехов говорил, раба из себя выдавливать. По капле, по капле…
- И Вам тоже?
- А как же? Я секрет открою: это я с виду такой смелый, могу такие монологи закатывать, когда несправедливость вижу. И я знаю, что прав, но внутри червячок грызет: «Кому нужна твоя правота? Ты за эту правду обязательно расплатишься». И смолчу порой. А потом так стыдно бывает. Стыдно, что «теряю себя», становлюсь хуже, мельче, даже ростом меньше становлюсь. Это так разъедает. Ну, и тоже »грешу и каюсь».
- Ярослав Павлович, откуда у Вас такое обостренное чувство трагизма? И большинство своих героев Вы играете как людей «с надломом»?
- Мне было 16-17 лет, когда родители погибли в автокатастрофе. Мы ехали отдыхать в Азов к родственникам. Раннее утро, я сплю и вдруг слышу мамин крик: «Павел!». В это время – удар… Мама — сразу, в одну секунду, а папа успел выдохнуть. Я тогда долго не понимал, что их нет, хотя сам их из машины вытащил, накрыл какими-то простынями... Помню ноги свои по щиколотку в крови, как в густой липкой краске, и рой жирных зеленых мух… А машины мимо проезжали. Я что-то кричал, видно, шок у меня был, истерика. И кто-то сказал мне: «Ну, чего ты орешь? Они же уже мертвые». Правда, милицию вызвал и «скорую».
- Простите…
- Да, ничего, давно это было, почти полвека назад… Тогда я и понял, что человек бывает разным – и один человек в разные минуты жизни может поступить и как герой, и как подлец. Я после всего этого таким стал, что даже в театральной характеристике написали, что я обладаю «неистовым сценическим темпераментом». Вообще-то меня ведь родители Вячеславом назвали, и в паспорте у меня это имя. Но, когда я еще в Щепке учился, то во время репетиций настолько в роль входил, что начинал и стулья ломать, и чуть ли не на люстре качаться. Вот Олег Даль как-то и говорит: «Какой ты – Вячеслав? Ты – ярый!». Ну и стал после этого я себя называть Ярославом.
- Ярослав Павлович, ведь каждый спектакль уникален и неповторим. Почему же Вы не используете такую возможность, как кино, чтобы запечатлеть то, что Вы умеете, как актер? Почему не снимаетесь?
- Это как у Островского: «Кирюша, бери взятки» – «Так ведь не дают, маменька!» Я в фильмах снимался, но что-то у нас с кинематографом не сложилось… Когда мы были студентами, некоторые ребята ходили по киностудиям, заглядывали в дверь и спрашивали: «Вам актеры не нужны?». А потом по ночам снимались в массовках, в эпизодах. А мне — второкурснику, сразу на трех студиях (Горьковской, Рижской и Довженко) предложили главные роли. Я согласился, но встретил своего педагога. Он и говорит: «Что ты, Славочка, не надо, не разменивайся. Сниматься — так только на «Мосфильме» и в главной роли». Я и послушался. Потом жалел. Ну, что ж, сделал глупость — сам виноват.
Как-то предложили мне роль в «Арапе Петра Великого». Сняли тридцать проб, сказали, что подхожу, что скоро начну работать. Но на студию долго не вызывали. А когда я пришел туда сам, оказалось, что все это время режиссер ждал, пока Высоцкий, давший согласие сниматься, приедет из Парижа. У меня тогда такой срыв был! Потом я «пробовался» на «Красную площадь». Тоже говорили, что подошел на сто процентов, и опять не взяли. Дальше — еще фильм, еще фильм, еще фильм. Пробы прохожу, а играть — не играю. Ну, я и махнул рукой на все на это.
- А еще о чем-то в своей жизни жалеете?
- Да нет, пожалуй. Я работаю. У меня – хорошая семья, прекрасные дети. Дочь (Лада Барышева) – бизнес-леди, с обложек журналов не сходит. Алешка закончил Академию управления (правда, пока не так «раскрутился», как Лада, но неплохо все), Сережка окончил «Плешку». Внучка от первого брака живет в Англии.
- А в ком из них Вы особенно «повторились»?
- Да во всех, вообще-то. У всех — мои родинки, каждый чем-то похож на меня. Но у Сережки еще и характер мой, моя «взрывчатость». Оба мальчишки занимались самодеятельностью, но в актеры не пошли. Спрашивал, почему, а они – не хотим и все. Однажды приятель сказал: «Ты — преступник! Почему Сережку в театральную школу не отдаешь? Приводи ко мне, я сейчас курс набираю». Но ведь за уши не потащишь…Видели, наверное, как я переживал, когда у меня ролей не было. Хотя, когда я был в простое (лет пять, наверное), я не пил, не впадал в депрессию, не побирался. Я просто начал рисовать, опять стал писать стихи. Хотя, конечно, для меня как для актера это была нелегкая пора.
- Помните, в Советском Союзе считалось, что интеллигенция должна быть в гуще классовой борьбы, мол, только так она может воспитывать массы. Как Вы считаете, стоит ли художнику, актеру лезть в политику, «махать кулаками, отстаивая свою гражданскую позицию?
- Не надо, не надо! Если человек машет кулаками, всенародно заявляя о своей гражданской позиции, значит он хочет себя показать. Значит, он не уверен в своей правоте и ищет поддержки. Думаю, что художнику не нужно на это отвлекаться, надо просто делать свое дело так, чтобы его позиция была понятна из этого дела.
- Похоже, не зря Юрий Соломин сказал о Вас: «Это человек, который занимается только искусством».
- У меня нет желания тратить жизнь на политику, интриги, какие-то разборки. Надо просто работать. И на сцене, как в смерти, надо честным быть. Ведь ни любовь не «сыграешь», ни горе не «сыграешь» — глаза выдадут…
Елена Кудрявцева,
TatCenter.ru, 27 июня 2008 года
Он всю жизнь проработал в Государственном академическом Малом театре, и я намеревалась поговорить с ним о том, как сегодня живется «театру с колоннами» и его артистам в нашей стране. Но когда он заговорил, мне очень захотелось понять, что же это за человек — актер Ярослав Барышев, за что критики называют его последним русским трагиком…
Ярослав Павлович Барышев — лауреат Государственной премии России, народный артист России. Родился в селе Ставрово Владимирской области 15 января 1942 года. Окончил Высшее театральное училище им. М.С. Щепкина.
С 1 августа 1963 года работает в Государственном академическом Малом театре. Сыграл около восьмидесяти ролей, среди которых — Чацкий, Стародум, Ляпкин-Тяпкин, Беркутов, доктор Дорн, Понтий Пилат, Шекспир, Карл Моор, кардинал Ришелье, герои Шиллера, Теккерея, Шекспира, Флобера, Ибсена и т.д. Сыграл в фильмах — «Батальоны просят огня», «Если бы знать», «Вначале было Слово», «Охота». Его педагоги — Н. Анненков, В. Пашенная, Б. Бабочкин.
Его партнеры — М. Царев, И. Ильинский, В. Хохряков, Н. Светловидов, В. Доронин, И. Смоктуновский, Е. Весник. Его сокурсники — В. Соломин, О. Даль, В. Павлов, М. Кононов.
- Ярослав Павлович, какая из сыгранных ролей стала для Вас самой значимой?
- Думаю, что их у меня три — Илья Рамзин в пьесе «Выбор» (по роману Бондарева), Пушкин (в радиоспектакле «Пушкин в Лицее» и в телефильме «Зелёная лампа») и Иван Грозный в «Князе Серебряном» и «Царе Иоанне Грозном» по А.К. Толстому. Еще мальчишкой я смотрел военную кинохронику. Особенно запомнился мне один из эпизодов. Там несколько офицеров с собаками ведут колонну наших пленных (а она нескончаемая, как широкая черная река). Один из немцев, покурив, бросает наземь окурок. И тут же толпа пленных, толкая друг друга, за этим окурком бросается… Представляете, до чего были доведены люди, какую личную трагедию они переживали?
Когда мне дали роль Ильи Рамзина — молодого лейтенанта, попавшего в плен, – я вспомнил эти кадры. Я «увидел» Рамзина комбата не предателем Родины, а человеком, попавшим в страшную мясорубку, человеком, сделавшим мучительный для себя выбор. И играл я его душевную драму. Вскоре в газетах появились рецензии на спектакль, в которых меня упрекали в «безыдейности», в отсутствии патриотизма. Но однажды я получил письмо от очень пожилой женщины. Сначала она долго извинялась за беспокойство, а потом писала: «Ну что они там все против вас имеют. Я-то знаю, почему Рамзин не возвращался. Я-то знаю»… И вот это письмо дало мне силы играть так, как я решил изначально. И, наверное, все-таки правильно решил, раз в 1984 году за Рамзина мне дали Государственную премию России.
- А что Вам подсказало, как играть Пушкина и Грозного?
- О Пушкине я прочел все, что смог достать (воспоминания современников, статьи критиков, его переписку, стихи). Это произвело на меня колоссальное впечатление. Но я «перенасытился» информацией и уже начинал в ней запутываться. Исписал ремарками весь текст роли, пытаясь выделить главное в характере Пушкина, но что-то не складывалось, и я постоянно об этом думал. Ну, и однажды Пушкин мне приснился. Не помпезным, не «отлакированным», а маленьким, черненьким… вертлявым каким-то. Он подошел ко мне и внимательно-внимательно посмотрел. Я проснулся, будто от толчка, и сразу понял, что должен делать на сцене. Между прочим, после этого сна я еще и стихи хулиганские писать начал…
А Грозного понять мне помог Репин. Когда я увидел его картину «Иван Грозный и сын его Иван», увидел выпученные глаза Иоанна и его дрожащие руки, я понял: передо мной — потрясенный человек, который с ужасом пытается осознать произошедшее. Он собственными руками убил своего ребенка. И за что? За то, что сын попросил у него войско. Так ведь он хотел помочь… Он не метил на престол, а просто хотел помочь. Как сын, как друг… Перед первым спектаклем я пошел в церковь, поставил две свечки — помолился за себя и за Иоанна. Сразу как-то спокойнее на душе стало, и играл я его свободно, легко. Я так вживался в роль, что порой мне казалось, что на сцене уже и не я вовсе.
Однажды в «Царя Иоанна Грозного» ввели актера, которому только что сделали операцию, вставив в ногу искусственный сустав. У него была роль боярина Захарьина-Юрьева. Играем сцену, где бояре отказывают Грозному в поддержке. Иоанн в гневе поднимается с трона, а бояре, естественно, опускаются перед ним на колени. И тут я смотрю — все опускаются, а Захарьин-Юрьев стоит. Я, взбешенный, подскакиваю к нему, хватаю за плечи и начинаю давить, давить его к полу, на колени (между прочим, рост и вес у меня соответствующие). Чувствую, он упирается, а люди на сцене побелели. Я ничего не понимаю. Давлю, давлю, и вдруг Захарьин-Юрьев шепчет: «Ярослав Палыч, вы че, я же только ходить начал?».
В «Князе Серебряном» Володя Носик играл отца Федьки Басманова, а я – Иоанна. По роли за предательство Басманову-младшему Грозный на глазах у отца перерезает горло. Несколько спектаклей я так и «делал», но однажды где-то прочел, что, оказывается, оба Басманова были против царя. Как же так, думаю: они – за одно, а Иоанн только сына убивает? Ведь, по логике, он и отца должен наказать. Поговорили с Володей, подумали и решили, как играть будем.
Начинается эта сцена. Я замахиваюсь на Басманова посохом, тот падает и чуть-чуть откатывается. Со стороны — полная иллюзия, что я втыкаю посох в его тело. А посох, между прочим, у меня настоящий: тяжелый с острым наконечником. Я снова замахиваюсь на Носика. Он видит, что посох «идет», и собирается снова «крутнуться»… Но тут из-за кулис (это без приказа царя-то?) выскакивают четыре «опричника», хватают Володю за руки-за ноги, и что-то бормоча, оттаскивают за кулисы. А он со смеху помирает. Оказывается, они, всерьез испугавшись, сказали: «Ну, Барышев сегодня совсем ох…л!»
В другой сцене князь Вяземский пошел перед царем вальяжно так. Чувствую, вдруг во мне что-то «вскипело»… Я та-ак на него рявкнул, что он аж присел. А потом за кулисами говорит: «Ярослав П-п-палыч, ну нельзя же т-так – я же з-заикаться буду!» Что это было? Наверное, я и сам так рявкнуть могу, но тут уж явно кто-то во мне рявкнул…
Но ведь Грозным его не случайно назвали? Ведь было за что? А у Вас он — то жестокий, властный, своенравный, то страдающий и несчастный. Даже жалко его как-то…
- Грозным назвали его бояре и, действительно, было за что. Но ведь разве не они сами его таким сделали? Вот, например, мальчишкой бояре сажали его под стол, за которым сами пировали, и бросали ему на пол, как собаке, кости, которые он объедал. А ведь он был по крови царевич!Вот говорят, «понять – вполовину простить». Я его понял и поэтому играл таким, каким он, по-моему, и был — слабым и сильным, жестоким и талантливым. Ведь, представьте, вся его жизнь была трагедией. Трагедией сильной Личности, которую перемалывают обстоятельства и время.
А ведь Иван писал неплохие стихи и музыку, дирижировал исполняющим ее монашеским хором. Он был полководцем и царем, глубоко страдающим за свою страну. Он убивал всех, кто отказывал ему в помощи, в поддержке, кто плел против него козни, прекрасно понимая, ЧТО делает. Он убивал и искренне каялся, разбивая в кровь голову о пол храма… А потом опять убивал. И опять каялся. И опять искренне. Да разве другие правители меньше душ загубили? Петр, что ли, меньше, Сталин меньше? Неужто же в Афгане и в Чечне меньше пацанов «положили»? Зато, если бы не было Грозного, не было бы и России.
- Ярослав Павлович, а что такое для Вас – «Россия», «Родина»?
-Я родился в январе 42-го во владимирской деревне. Слабенький был, меня все доходягой считали. Жили мы в избе, а там – коза. И вот мне каждый день давали стакан козьего молока. И все равно очень есть хотелось. Помню… Отца с нами нет (на фронте, что ли, был). У меня живот «режет» от голода. Я стою под образами и прошу: «Боженька, пошли нам хлебушка. Ну, пожалуйста. Так кушать хочется». И вдруг стук в дверь. Бабка с матерью – к порогу. Стоит человек. «Вот, — говорит, — Павел Сергеевич прислал вам чемодан». Мать его открывает, а в этом огромном чемодане одна буханка хлеба.
И хотя в школу пошел уже в Москве, в деревню приезжал каждое лето. Вот она и есть для меня Родина. И первые мои воспоминания о ней. Большая брюква, которую держу в руках (подарок 9 мая 45-го от колхоза каждому жителю деревни в честь Победы), и длинный стол «на всех» на деревенской улице, накрытый праздничной скатертью.
Прозрачные озерца на лугах после разлива речки Колокши, в которых кишмя кишит рыба. Ломоть горячего хлеба, испеченного бабкой (мы называли ее – «бабенька»), с хрустящими малосольными огурцами и плошка духмяной земляники, залитой жирным молоком. Пушистая, обжигающая ступни, пыль на дороге, которая поднимается до колен и оседает на новых штанах из солдатского сукна, «вжикающих» при ходьбе. Простая, светлая, ласковая мама и суровый рассудительный отец. Это все – Родина. А Россия?.. Я вот не могу понять, как можно было разделить Союз, по какому праву? Крым и Севастополь отдали. Безо всяких документов отдали… Не могу я понять, когда «демократы» успели свои миллиарды заработать? Хочу знать, сколько еще нашим старикам «подъедать, доживать, донашивать»?
Прекрасных, красивых, талантливых, мастеровитых людей у нас много. Много. Но, как вам сказать… Чего-то не хватает им. Уважения к самому себе, что ли? Почему мы в своей стране не хозяева, в крови, что ли, эта покорность? Может, это от пьянства или мы бесправности своей боимся? Почему у нас чувство собственного достоинства просыпается, только когда мы прижаты к стенке, а в остальное время все на «авось»? Пора, пора нам всем, как Чехов говорил, раба из себя выдавливать. По капле, по капле…
- И Вам тоже?
- А как же? Я секрет открою: это я с виду такой смелый, могу такие монологи закатывать, когда несправедливость вижу. И я знаю, что прав, но внутри червячок грызет: «Кому нужна твоя правота? Ты за эту правду обязательно расплатишься». И смолчу порой. А потом так стыдно бывает. Стыдно, что «теряю себя», становлюсь хуже, мельче, даже ростом меньше становлюсь. Это так разъедает. Ну, и тоже »грешу и каюсь».
- Ярослав Павлович, откуда у Вас такое обостренное чувство трагизма? И большинство своих героев Вы играете как людей «с надломом»?
- Мне было 16-17 лет, когда родители погибли в автокатастрофе. Мы ехали отдыхать в Азов к родственникам. Раннее утро, я сплю и вдруг слышу мамин крик: «Павел!». В это время – удар… Мама — сразу, в одну секунду, а папа успел выдохнуть. Я тогда долго не понимал, что их нет, хотя сам их из машины вытащил, накрыл какими-то простынями... Помню ноги свои по щиколотку в крови, как в густой липкой краске, и рой жирных зеленых мух… А машины мимо проезжали. Я что-то кричал, видно, шок у меня был, истерика. И кто-то сказал мне: «Ну, чего ты орешь? Они же уже мертвые». Правда, милицию вызвал и «скорую».
- Простите…
- Да, ничего, давно это было, почти полвека назад… Тогда я и понял, что человек бывает разным – и один человек в разные минуты жизни может поступить и как герой, и как подлец. Я после всего этого таким стал, что даже в театральной характеристике написали, что я обладаю «неистовым сценическим темпераментом». Вообще-то меня ведь родители Вячеславом назвали, и в паспорте у меня это имя. Но, когда я еще в Щепке учился, то во время репетиций настолько в роль входил, что начинал и стулья ломать, и чуть ли не на люстре качаться. Вот Олег Даль как-то и говорит: «Какой ты – Вячеслав? Ты – ярый!». Ну и стал после этого я себя называть Ярославом.
- Ярослав Павлович, ведь каждый спектакль уникален и неповторим. Почему же Вы не используете такую возможность, как кино, чтобы запечатлеть то, что Вы умеете, как актер? Почему не снимаетесь?
- Это как у Островского: «Кирюша, бери взятки» – «Так ведь не дают, маменька!» Я в фильмах снимался, но что-то у нас с кинематографом не сложилось… Когда мы были студентами, некоторые ребята ходили по киностудиям, заглядывали в дверь и спрашивали: «Вам актеры не нужны?». А потом по ночам снимались в массовках, в эпизодах. А мне — второкурснику, сразу на трех студиях (Горьковской, Рижской и Довженко) предложили главные роли. Я согласился, но встретил своего педагога. Он и говорит: «Что ты, Славочка, не надо, не разменивайся. Сниматься — так только на «Мосфильме» и в главной роли». Я и послушался. Потом жалел. Ну, что ж, сделал глупость — сам виноват.
Как-то предложили мне роль в «Арапе Петра Великого». Сняли тридцать проб, сказали, что подхожу, что скоро начну работать. Но на студию долго не вызывали. А когда я пришел туда сам, оказалось, что все это время режиссер ждал, пока Высоцкий, давший согласие сниматься, приедет из Парижа. У меня тогда такой срыв был! Потом я «пробовался» на «Красную площадь». Тоже говорили, что подошел на сто процентов, и опять не взяли. Дальше — еще фильм, еще фильм, еще фильм. Пробы прохожу, а играть — не играю. Ну, я и махнул рукой на все на это.
- А еще о чем-то в своей жизни жалеете?
- Да нет, пожалуй. Я работаю. У меня – хорошая семья, прекрасные дети. Дочь (Лада Барышева) – бизнес-леди, с обложек журналов не сходит. Алешка закончил Академию управления (правда, пока не так «раскрутился», как Лада, но неплохо все), Сережка окончил «Плешку». Внучка от первого брака живет в Англии.
- А в ком из них Вы особенно «повторились»?
- Да во всех, вообще-то. У всех — мои родинки, каждый чем-то похож на меня. Но у Сережки еще и характер мой, моя «взрывчатость». Оба мальчишки занимались самодеятельностью, но в актеры не пошли. Спрашивал, почему, а они – не хотим и все. Однажды приятель сказал: «Ты — преступник! Почему Сережку в театральную школу не отдаешь? Приводи ко мне, я сейчас курс набираю». Но ведь за уши не потащишь…Видели, наверное, как я переживал, когда у меня ролей не было. Хотя, когда я был в простое (лет пять, наверное), я не пил, не впадал в депрессию, не побирался. Я просто начал рисовать, опять стал писать стихи. Хотя, конечно, для меня как для актера это была нелегкая пора.
- Помните, в Советском Союзе считалось, что интеллигенция должна быть в гуще классовой борьбы, мол, только так она может воспитывать массы. Как Вы считаете, стоит ли художнику, актеру лезть в политику, «махать кулаками, отстаивая свою гражданскую позицию?
- Не надо, не надо! Если человек машет кулаками, всенародно заявляя о своей гражданской позиции, значит он хочет себя показать. Значит, он не уверен в своей правоте и ищет поддержки. Думаю, что художнику не нужно на это отвлекаться, надо просто делать свое дело так, чтобы его позиция была понятна из этого дела.
- Похоже, не зря Юрий Соломин сказал о Вас: «Это человек, который занимается только искусством».
- У меня нет желания тратить жизнь на политику, интриги, какие-то разборки. Надо просто работать. И на сцене, как в смерти, надо честным быть. Ведь ни любовь не «сыграешь», ни горе не «сыграешь» — глаза выдадут…
Елена Кудрявцева,
TatCenter.ru, 27 июня 2008 года
07.07.2008
«Звуковой архив Малого театра» «СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
«Звуковой архив Малого театра»
«СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
7 июля народной артистке России, знаменитой Констанции Францевне Роек исполнилось бы 85 лет. Почтить память актрисы мы решили уникальной записью, сделанной на радио в 1949 году, в которой Роек исполнила заглавную роль. В самом спектакле, поставленном на сцене Малого театра Львом Прозоровским в 1950 году, Констанция Францевна не участвовала.[link Sashin-NikolskiyA">
«СНЕГУРОЧКА» А.Н.ОСТРОВСКОГО
7 июля народной артистке России, знаменитой Констанции Францевне Роек исполнилось бы 85 лет. Почтить память актрисы мы решили уникальной записью, сделанной на радио в 1949 году, в которой Роек исполнила заглавную роль. В самом спектакле, поставленном на сцене Малого театра Львом Прозоровским в 1950 году, Констанция Францевна не участвовала.[link Sashin-NikolskiyA">
07.07.2008
МАЛЫЙ ТЕАТР УСТАНОВИТ НОВЫЕ РЕКЛАМОНОСИТЕЛИ
Компания «Визуальные технологии» выиграла открытый конкурс на право заключения государственного контракта на поставку и монтаж рекламных конструкций для Государственного Академического Малого театра.
06.07.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
6 июля – день рождения актрисы Малого театра Клавдии Викторовны Моисеевой. От души поздравляем артистку и желаем ей крепкого здоровья, удачи и новых ролей на сцене родного театра!
04.07.2008
МЕДВЕДЕВ ПОЗДРАВИЛ НАРОДНУЮ АРТИСТКУ ЕРЕМЕЕВУ С ЮБИЛЕЕМ
Президент РФ Дмитрий Медведев поздравил актрису Государственного академического Малого театра, народную артистку РСФСР Татьяну Еремееву с юбилеем. Об этом сообщила пресс-служба главы государства.
04.07.2008
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра».
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА
Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра».
Очерк Елены Микельсон из серии «Библиотека Малого театра».
04.07.2008
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
«Звуковой архив Малого театра»
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
Сегодня мы предлагаем посетителям сайта познакомиться с уникальной записью легендарного спектакля Малого театра по роману У.Теккерея «Ярмарка тщеславия». Одну из своих лучших ролей — Бекки Шарп – в нем сыграла Татьяна Александровна Еремеева. Ее партнершей была не менее легендарная Александра Алексанровна Яблочкина, которой тогда исполнилось 95 лет. Сегодня такой же юбилей отмечает сама Татьяна Еремеева. И как полвека назад, сегодняшний зритель имеет возможность прикоснуться к чуду – не только слушать записи актрисы, но и аплодировать ее блистательной игре в зале Малого театра…
«ЯРМАРКА ТЩЕСЛАВИЯ» У.ТЕККЕРЕЯ
Сегодня мы предлагаем посетителям сайта познакомиться с уникальной записью легендарного спектакля Малого театра по роману У.Теккерея «Ярмарка тщеславия». Одну из своих лучших ролей — Бекки Шарп – в нем сыграла Татьяна Александровна Еремеева. Ее партнершей была не менее легендарная Александра Алексанровна Яблочкина, которой тогда исполнилось 95 лет. Сегодня такой же юбилей отмечает сама Татьяна Еремеева. И как полвека назад, сегодняшний зритель имеет возможность прикоснуться к чуду – не только слушать записи актрисы, но и аплодировать ее блистательной игре в зале Малого театра…
04.07.2008
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра»
ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА
Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра»
Очерк Татьяны Сергеевой из книги «Звезды Малого театра»
04.07.2008
СЕРГЕЙ ЖЕНОВАЧ ПОЗДРАВЛЯЕТ ТАТЬЯНУ ЕРЕМЕЕВУ
Сегодня юбилей старейшей актрисы Малого театра народной артистки России Татьяны Еремеевой
04.07.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
4 июля народной артистке России Татьяне Александровне Еремеевой исполняется 95 лет! От души поздравляем старейшину Малого театра и желаем удивительной женщине и блестящей актрисе, ставшей уже легендой нашего театра, крепкого здоровья, душевных и физических сил, хорошего настроения и, конечно, еще многих встреч с благодарным зрителем на сцене Малого театра!
03.07.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
3 июля – день рождения актрисы Малого театра Екатерины Михайловны Базаровой. От души поздравляем Екатерину и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и новых свершений на сцене родного театра!
02.07.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
2 июля – день рождения заслуженного артиста России Сергея Леонидовича Тезова. От души поздравляем Сергея леонидовича и желаем ему крепкого здоровья, удачи и новый интересных творческих предложений!
01.07.2008
АНОНС! ТАТЬЯНА ЕРЕМЕЕВА: ХРАМ И СЧАСТЬЕ АКТРИСЫ
4 июля 2008 года народная артистка РСФСР, актриса Государственного академического Малого театра Татьяна Александровна Еремеева отмечает 95-летие. В этот день...
01.07.2008
ЕВГЕНИИ ВЕСНИК: «НАДО МУЖЕСТВЕННО ПЕРЕНОСИТЬ ТО, ЧТО НЕ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ»
ФОТОГАЛЕРЕЯ на сайте KM.ru
Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК.
Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК.
27.06.2008
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
27 июня – день рождения артиста Малого театра Дмитрия Анатольевича Жулина. От души поздравляем Дмитрия и желаем ему крепкого здоровья, удачи и, конечно, скорой встречи с благодарным зрителем на сцене Малого театра!
27.06.2008
ЯРОСЛАВ БАРЫШЕВ: «ДАЛЬ НАЗВАЛ МЕНЯ ЯРЫМ»
Он всю жизнь проработал в Государственном академическом Малом театре, и я намеревалась поговорить с ним о том, как сегодня живется «театру с колоннами» и его артистам в нашей стране.
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка