Новости

ЕВГЕНИИ ВЕСНИК: «НАДО МУЖЕСТВЕННО ПЕРЕНОСИТЬ ТО, ЧТО НЕ МОЖЕШЬ ИЗМЕНИТЬ»

ФОТОГАЛЕРЕЯ на сайте KM.ru

Сталинские высотки. Они величаво возвышаются над современной вечно торопящейся Москвой, напоминая о советском времени. Островки прошлого. В одной из таких высоток живет актер театра и кино Евгений Яковлевич ВЕСНИК. Народный артист СССР, первый в Советском Союзе исполнитель роли Остапа Бендера. Лучший городничий из «Ревизора» на театральной сцене. И всеми любимый учитель математики из кинофильма «Приключения Электроника». Уже после первых минут общения с Евгением Весником становится понятно: этот человек не боится говорить правду. Он - настоящий мастер своего дела, великий актер.

Весник: Я с 14 лет остался без родителей. 37-й год проклятый отнял и разбил нашу семью. Поэтому я не могу вам сказать, кем бы я стал, если бы не учительница. Мне повезло очень в жизни. 78-летняя старая дева, праправнучка поэта Тютчева, она заменила мне мать. Эта старая интеллигентка с нерастраченным чувством любви и, тем более, материнства, помогала мне учиться и т. д., и т. д. Она вела кружок, и, когда я дорос до, по-моему, 8-го класса, она пригласила меня в кружок. Я сыграл там, я уж не помню... Я помню только, я сыграл Тарталью в «Принцессе Турандот»; в пьесе Гусева «Слава» сыграл старого артиста; еще чего-то... И она мне сказала: «Ты должен идти в театральное училище, у тебя есть способности». И если бы не она, я не знаю, что бы со мной было. Вот так вот сложилась моя судьба. Поступал я очень смешно. Взяли меня, какие-то курсы были при МХАТе, еще училища, по-моему, не было, взяли. Безоговорочно взяли меня в Малый театр. А в Театре Вахтангова меня принимала такая артистка, я не помню, как ее звали... Львова, Вера Львова. Она мне сказала, что у меня нет темперамента, не знаю даже, почему. Когда я сдавал во МХАТ, я, правда, другое читал, и в Малый. Сказали, что у меня бешеный темперамент. Но я там читал «Огоньки» Королева, наверное, поэтому. Но самое смешное, что она меня запорола, она запорола и Гриценко Колю, которому она сказала... «Вас ждут заводы». А Этушу она сказала: «У вас сомнительная внешность». И, в общем, и все мы трое стали народными артистами Советского Союза. Вот самое смешное и трогательное. Вот таким образом я и стал артистом. Первая роль была у меня в пять лет.
KM TV: Что это было?

Весник: Отец мой работал представителем Анторга... Кстати, директором Анторга был отец композитора Колмановского. А мой отец был заместителем, скупал там оборудование для металлургических заводов, для Магнитогорска и т. д. Ну, естественно, моя мама со мной была. Мне было 2,5 годика. А когда мы уезжали, мне было пять лет. И я что-то заболел, простудился, температура. Это рассказ моей матери. Она мне говорит, что ты, пожалуйста, веди себя, не распускай нюни. Скажи, почему ты такой грустный, я тебя буду на руках держать, скажи, что ты не хочешь покидать Америку. И вот, значит, проходим мы контроль, и, действительно, он говорит: а вы сэр, почему такой грустный? Меня спрашивает, пятилетнего. Я говорю: я не хочу покидать Америку. И вдруг запел шансонетку, которую я слышал во дворе от ребят: «Я ковбой, я ковбой, я до тех пор ковбой, пока мне отдаются девочки». Отец мой, у него глаза на лоб вылезли. Он думал, что он сошел с ума: пятилетний поет шансонетку. Вот это моя первая роль, и, когда я подрос, мама сказала: когда ты будешь взрослым, если станешь артистом, не забудь, что первую роль ты отлично сыграл на пароходе «Аквитания», Америка - СССР. Любимых ролей у профессионального артиста быть не может. Потому что все роли любимые. Когда поступает в работу какая-то роль, кончается жизнь вообще. Начинаешь думать, мечтать, искать прототипы и т. д., и т. д. Когда вы задаете этот вопрос, вы задавайте его по-другому.

На этот вопрос мы так и не получили ответа. Евгений Весник оставляет за зрителем абсолютное право давать рецензию его актерской игре.

Весник: У меня не было ни одной ругательной рецензии. Все, что я могу сказать.

Писем приходит много. Очень трогательные, теплые послания, до сих пор пишут, замечает Евгений Яковлевич.

Весник: Ну, пожалуй, это был городничий. Она мне трудно далась, эта роль. Очень смешно было: я 22 года играл городничего на сцене Малого театра. 22 года! И вот рецензия сейчас вышла, говорят, что я был лучшим городничим из всех. Ну, каждая роль по-своему сложна. Если находишь яркий прототип, как правило, - удавшаяся роль. Я стараюсь не повторяться нигде. Вот, пожалуйста, вы вспоминаете «Приключения Электроника». Я там играю учителя математики. Кстати, одна девочка из Липецка написала: дядя, вы такой добрый, приезжайте к нам преподавать математику, у нас такая злая учительница, и я роль, читаю текст: не дерзи, эх вы, мальчишки, мальчишки... И все он грозится, все такое. Ну что я, на крупном плане, в зале будут сидеть дети, скажу: «Не дерзи!» - от себя, они могут заиками стать. И я в это время попал на дачу к Маршаку. Он пригласил меня, Женю Симонову и Юру Яковлева, по-моему. И у меня роль была решена. Я стал говорить, как Маршак. Конечно, копировать я не умею, но вот манера: эх дети, - дети, не дерзи... Он говорил так: «Давайте допьемся». Это он вынимал графинчик водки, грамм 150, на четверых, по рюмке выпивали, он пьянел и считал, что мы напились. Очень милый, обаятельный человек, просил нас все время спеть частушки, когда спрашивали, какие, он говорит: похабные, похабные. «Мне скучно», - говорит. Вот такой дядька. И был образ решен. А походку, которой меня дразнят до сих пор, когда плетью за спиной руки, это я взял у моего районного врача. Борис Ильич Якобсон, он вот так вот ходил, болтались две плети за спиной. Это прототип.

И все, что мне удается и в литературе, и на радио, я посвящаю своему любимому учителю, пятикратному лауреату Сталинской премии, дважды народному артисту СССР, потому что его ни за что посадили, а потом снова давали заслуженного, снова народного, и снова народного. Это Алексей Денисович Дикий, вы его знаете по ролям Нахимова, по ролям Сталина, по ролям Кутузова, он гениально играет... Первая роль в Малом театре, я играл офицерика в «Горе от ума», у меня ноги тряслись, страх какой-то был, я должен был выйти, поклониться Рыжовой и Яблочкиной, которые играли кого-то там, поклониться, повернуться, встать около колонны и слушать монолог и не двигаться. Я все это, трясущийся, проделывал, проделывал, проделывал. Встал, замер, и вдруг ко мне идут, я даже фамилию помню - Телегин, артисты Телегин и Суськин, уже взрослые, и подходят ко мне и говорят: «Вы - Чацкий?» Мне плохо. А я офицерика играл. Я, сдерживая себя, повернулся вокруг колонны и ушел за кулисы. Потом я подошел, говорю: «Братцы, вы с ума сошли. Я первый раз на сцене, я вас умоляю, не надо больше». Такого больше не будет, они сказали, даем клятву. Второй спектакль, через пять дней, идут они же... Я уже лицом показываю, отстаньте, дескать, они подходят и говорят: «Вы не знаете, где туалет в доме Фамусовых?» Я опять вокруг колонны и ухожу. Но самое смешное в том, что режиссер Алексеев подходит ко мне за кулисами... Я думаю: все, меня выгонят из училища, и он говорит: «Молодец, Женя, молодец, ну что стоять; как истукан, действительно неудачно, к тебе подошли, задали какой-то вопрос, ты повернулся и ушел за кулисы гулять, молодец, поздравляю тебя с первой ролью».

Я всегда мечтал сыграть Мишеля Монтеня. Это мой любимый философ и писатель. У меня настольная книга Мишеля Монтеня. Гениальный. Советую всем приобрести трехтомник, который называется «Опыты». Он так мне родственен по своим... Причем, он жил в 16-м веке. Так родственен по своим соображениям, он так современен, как Салтыков-Щедрин, это невозможно читать. Каждая фраза - наш день. И это была моя мечта - сыграть его. Ну, конечно, я был молод, потом как-то быт заел, там мишура разная в работе... Столько было склок, зависти, стяжательства, желания стать популярным, дешевых... По большому счету, конечно, влюбленность в театр. Хороший театр - который заставляет задуматься. А увеселительный, то, что сейчас насаждают, - это ноль в искусстве. Ноль. Увеселительный потолок - это Чаплин. Он совсем не комедийный артист. Это великий социальный трагик. Это великий, величайший артист. А то, что сейчас происходит у нас на экране, я не знаю, это плохо кончится. Это оболванивание людей, это желание, чтобы люди не задумывались о политике, это веселье ради веселья. Это так же, как ребенка можно перекормить сладким, будет сыпь на теле. Вот так же будет и у народа. Это невозможно. Полезли в артисты бог знает кто, это смотреть стыдно. Русский театр, даже увеселительный театр - это великие вехи, великие имена: Живокини в Малом театре, Игорь Ильинский, это Степан Кузнецов в Малом театре, это во МХАТе Яншин, Топорков. Это гениально! Они заставляли думать, они заставляли волноваться, пересматривать свою жизнь... Я ушел из Малого театра, потому что ушли старики, ушли те, кто составлял мою любовь, и я сравниваю с женщиной. Почему я должен жить с нелюбимой женщиной? Когда пришло другое поколение, мне не интересные, играть мне не с кем, партнеров нет, актеров. Раз, два - и обчелся. Я поэтому ушел.

К сожалению, по состоянию здоровья Евгений Яковлевич Весник прекратил свою работу в театре и кино. Но продолжением его актерской деятельности стали книги. Он пишет их как артист - создает образы, находит кульминацию, развязку. В основу одной из последних новелл легли воспоминания о его родителях.

Весник: Мой отец был очень большим военным. Он был комиссар первого ранга. Это 4 ромба, это теперешний вроде как маршал. И вот 7 ранений у него в ногу, и поставили диагноз: ампутация ноги. А дежурила в это время моя мама, чешка, она такая русифицированная чешка, Пестранкова, и была медсестрой санитарной, вот из русифицированных чехов, которые за нас были. Были белочехи, а были и за нас. Она была, оказывается, влюблена в него, в папу... Его расстреляли в 43 года. И она идет мимо его палаты и видит, что он вставляет патрон в пистолет. У него был с собой пистолет. И ясно для чего. Он один, в отчаянии. Она знала, что был поставлен такой диагноз. Он выкинут из жизни, и он хотел покончить жизнь самоубийством. Она бегом бросается к постели, выбивает пистолет, там еще деталь была, ударила по ноге в гипсе... В общем, у нее истерика. И она признается ему в любви. Она ему говорит текст наподобие того, это мамин рассказ: вам 26 лет, вы такой большой военный, что за малодушие, то-то, то-то... И потом, я должна вам признаться, мать рассказывает, вся в слезах, что я люблю вас и, если вам отрежут ногу, то я буду с вами всю жизнь. Отец отвернулся... Вот. Присылает Ворошилов из Москвы врача кремлевского какого-то. Он осматривает моего отца, снимает гипс, говорит: это не гангрена, это надо новыми средствами. Отец вызывает своего вестового и говорит: слушай, вот тут на днях дежурила Женя, чешка, из чехословацкого взвода медицинского, ты можешь ее разыскать? Он говорит: конечно. Ее приводят. Мать говорит, думала, что меня расстреляют уже, так относиться к армейскому комиссару, который стоял над командующими. Он говорит: Женя, Вы сказали, что, если мне отрежут ногу, то Вы готовы со мной идти по жизни. Так вот, должен Вам сообщить, к Вашему огорчению, что мне ногу не отрезают и, мало того, я делаю Вам предложение стать моей женой. А через два года или через три года родился я. Это первая часть.

Всего в новой новелле Евгения Весника предполагается три части, три выстрела. Первый - встреча родителей. Второй - арест отца, ссылка матери и побег Евгения от КГБ. И третья часть - торжественное открытие памятника отцу актера. Евгений Яковлевич предлагает назвать эту часть «Загадочная страна». Страна, где сначала больно бьют, а потом жалеют.

Весник: Я горжусь тем, что ставят памятники убиенным, а не убивавшим. Вот три части.

Когда слушаешь краткий сценарий новой новеллы, замирает сердце. Очень хочется верить, что по книгам Евгения Весника будут поставлены спектакли или снято кино. Надо мужественно переносить то, что ты не можешь изменить. Эти слова великого древнегреческого философа Сенеки часто повторяет Евгений Яковлевич. Наверное, потому, что чувствует обиду за происходящее в современном театре и кино. «Главная задача актера - создать образ, характер, т. е. перевоплотиться. Это основа настоящего артиста», -цитирует Евгений Весник Станиславского.

KM.ru