16 сентября в 12.00 в Малом театре (Театральная пл. д. 1/6) состоится пресс-конференция, посвященная юбилейным гастролям БДТ в Москве.

В пресс-конференции примут участие: Темур Чхеидзе – главный режиссер БДТ, Алиса Фрейндлих – народная артистка СССР, Лауреат Гос.премий, Олег Басилашвили – народный артист СССР, Лауреат Гос.премии, Елена Попова – народная артистка РФ...

ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ, ПОСВЯЩЕННАЯ ГАСТРОЛЯМ БДТ им. Г.А.ТОВСТОНОГОВА

16 сентября в 12.00 в Малом театре (Театральная пл. д. 1/6) состоится пресс-конференция, посвященная юбилейным гастролям БДТ в Москве.
В пресс-конференции примут участие: Темур Чхеидзе – главный режиссер БДТ, Алиса Фрейндлих – народная артистка СССР, Лауреат Гос.премий, Олег Басилашвили – народный артист СССР, Лауреат Гос.премии, Елена Попова – народная артистка РФ,
молодые артисты театра Полина Толстун, Кирилл Жандаров, Сергей Галич
Ирина Шимбаревич – помощник художественного руководителя по PR


Аккредитация на пресс-конференцию обязательна!

Аккредитация по e-mail’ам jul@girba.ru, masterfest@yandex.ru

Справки по тел. 8-916-620-24-79

Большой Драматический Театр имени Г.А.Товстоногова – один из самых легендарных драматических театров России. Театр был создан в 1919 году. В его создании принимали участие, А.Луначарский, А.Блок и М.Горький. В разные годы в БДТ работали режиссеры А.Дикий, Б.Бабочкин, Г.Козинцев, художники М.Добужинский, Б.Кустодиев, А.Бенуа, Ю.Анненков, Н.Акимов. На сцене БДТ были впервые поставлены пьесы драматургов Б.Лавренева, М.Файко, А.Толстого, Ю.Олеши, М.Горького. Расцвет БДТ пришелся на период руководства Г.А.Товстоногова (1956-89), гармонично сочетавшего в репертуаре актуально интерпретируемую классику и обобщенно инсценируемые современную драматургию и прозу. Товстоногов собрал блестящий ансамбль ярких актерских индивидуальностей Е.Копелян, Е.Лебедев, И.Смоктуновский, Т.Доронина, П.Луспекаев, С.Юрский, О.Борисов, Н.Трофимов, О.Басилашвили, З.Шарко, К.Лавров, О.Волкова, Л.Макарова, Э.Попова, В.Стржельчик, А.Фрейндлих, Л.Малеванная, А.Толубеев, Г.Богачев, В.Ивченко и др. В 1964 БДТ присвоено звание академического. Э.Кочергин, главный художник театра с 1972, стал соавтором Товстоногова по многим лучшим его работам. В 1992 БДТ было присвоено имя Г.А.Товстоногова, после смерти которого художественным руководителем театра стал актер К.Лавров. Темур Чхеидзе работает в БДТ с 1990 года как режиссер-постановщик, с 2004 года – главным режиссером, с 2007 года – художественным руководителем Театра. За эти годы на сцене БДТ он поставил 15 спектаклей.

15 февраля 2009 г. Большому драматическому театру имени Георгия Товстоногова исполнилось 90 лет! Юбилейные торжества весной начал фестиваль спектаклей дружественных московских театров «БДТ 90!», в котором приняли участие спектакли МХТ, Малого театра, театра «Современник», московского ТЮЗа. Огромный интерес у историков театра и у зрителей вызвал круглый стол «БДТ ВЧЕРА, СЕГОДНЯ, ЗАВТРА» в котором приняли участие Лед Додин и Алексей Герман, работавшие в БДТ, Эдуард Кочергин, московские и петербургские историки и критики театра. Завершила петербургский период юбилея 27 марта, в Международный День театра, премьера спектакля «Дон Карлос» Ф.Шиллера в постановке Темура Чхеидзе. Так театр закольцевал свою девяностолетнюю историю, именно «Дон Карлосом» Ф.Шиллера 15 февраля 1919 года на сцене петербургской Консерватории открылся БДТ.

Кульминацией юбилея БДТ станут его московские гастроли, которых с нетерпением ждет коллектив театра. В рамках гастролей будут показаны 5 последних премьерных спектаклей БДТ, выпущенные театром за последние 5 лет – ровно столько лет прошло с последних Московских гастролей БДТ.

Московские гастроли 2009 года озарятся еще одним мощным юбилеем. В июле исполнилось 50 лет служения великим подмосткам выдающегося артиста, народного артиста СССР Олега Басилашвили, а во время гастролей 26 сентября спектаклем «Копенгаген» БДТ отметит 75-летие со дня его рождения!

Официальный сайт театра: www.bdt.spb.ru
Информационная поддержка гастролей: газета «Труд», журнал «Citizen K» «Радио России», «Радио Культура», газета «Время Новостей»

Екатерина Ильинична Еланская — человек бесконечно преданный театральному делу. Вот уже без малого тридцать лет она руководит созданным ею театром «Сфера», без устали ставит спектакли и дает возможность новому поколению артистов заявить о себе...

ЕКАТЕРИНА ЕЛАНСКАЯ: ЧЕЛОВЕКА НАДО ПОДДЕРЖИВАТЬ, А НЕ БИТЬ ПО ГОЛОВЕ, ТЕМ БОЛЕЕ ТОГО, КОТОРЫЙ ПРИШЕЛ В ТЕАТР...

Екатерина Ильинична Еланская — человек бесконечно преданный театральному делу. Вот уже без малого тридцать лет она руководит созданным ею театром «Сфера», без устали ставит спектакли и дает возможность новому поколению артистов заявить о себе. Пройдя большой жизненный и творческий путь от актрисы до художественного руководителя коллектива, народная артистка России Екатерина Еланская не утратила требовательного и трепетного отношения к сцене, желания искать новые формы, которые всегда помогали театру оставаться по-настоящему живым искусством...

Хотя моя мама, актриса Художественного театра Клавдия Николаевна Еланская, очень хотела, чтобы я стала математиком, потому что я легко и хорошо шла по этому предмету, все понимала в тригонометрии и прочих точных науках, но... Я очень любила театр и с детства смотрела множество спектаклей, в том числе и спектакли моего отца — режиссера, а некоторое время и главного режиссера Малого театра Ильи Яковлевича Судакова. И я помню, что когда он брал очередную пьесу и распределял роли, то я, параллельно с ним, делала свое распределение ролей. Для меня это была любимая игра, потому что я всех актеров видела на сцене и в жизни, я их знала. Так что режиссерские задатки начали проявляться у меня с самого детства. Потом папа делал много инсценировок. У нас в доме была потрясающая библиотека. И вот одной из последних, сделанных им, была инсценировка «Обрыва» Гончарова. Он ее нам читал на даче. Это было как раз перед тем, как приехали люди и сообщили, что началась война. Этот момент я хорошо запомнила. А потом, в своей творческой работе, я очень часто занималась инсценировками, потому что мне всегда не хватало пьес, материала не заигранного, не «затрепанного» театрами, не «обросшего» большим прошлым. Меня тянуло к инсценировкам, и ими я занималась с самых первых шагов в театре, начиная с «Маленького принца» Сент-Экзюпери и шла дальше-дальше, обращаясь ко всем любимым писателям. Вот эта привязанность к работе над прозой для театра, думаю, перешла ко мне от отца.
Окончив Школу-студию МХАТ, курс Александра Михайловича Карева, я пришла в Малый театр. Там сыграла и Софью в «Горе от ума» Грибоедова, и Эмилию Галотти в трагедии Лессинга, и Людмилу в «Вассе Железновой» Горького. В Малом проработала девять лет, потом недолго была в Театре им. Маяковского и столкнулась с тем, что я почти никогда не разделяю с режиссером его позицию. Что у меня как у актрисы есть своя позиция — как поставить спектакль и какой должна быть моя роль внутри этого спектакля. А это всегда расходилось с желанием режиссера. И мне приходилось отказываться от своего мнения, а значит, мне становилось неинтересно делать то, что мне предлагали, мне становилось неинтересно играть. И, в конце концов, я пришла к мысли, что мне нужно пересесть в другое кресло. И пришла к Марии Осиповне Кнебель, она тогда набирала режиссерскую аспирантуру на свой курс. Я написала вступительную работу, реферат. Ей понравилось то, что я сделала, и она сказала, что берет меня к себе. Единственное, что она сделала, — спросила у моей старшей сестры, которая тогда уже работала педагогом в ГИТИСе, почему я такая нервная. Это было действительно так, я находилась тогда в тупике, искала выход из затянувшегося конфликта с режиссерами, который требовал разрешения. Кнебель все поняла и взяла меня к себе на курс. Так я начала свою режиссерскую биографию. Мария Осиповна мне очень много дала, и я считаю себя ее ученицей, хотя непосредственно у нее на курсе не училась, а сразу стала начинающим педагогом и начала ставить спектакли. Первой работой был «Маленький принц» по Сент-Экзюпери в Театре им. Станиславского. Когда я сказала Кнебель о своем желании поставить это произведение, она ответила: «Катя, нет, нет, это невозможно! Оставьте эту затею, я много читала инсценировок, но во всех пропадают прелесть и очарование сказки. Это нельзя перенести на язык театра!» «Мария Осиповна, ну прочитайте еще одну!» — попросила я. Она прочла, и моя работа ее переубедила. «Вы сохранили автора, его стиль мышления, сказка не превратилась у вас в буквальную пьесу, делайте!» — сказала мне Кнебель. И я поставила спектакль таким образом, что со сцены шел как бы авторский разговор с залом, в котором участвуют актеры, играющие обитателей всех планет. Человека играл Леонид Сатановский, Лис был Игорь Козлов, Олечка Бган — Принц, а Вася Бочкарев — Летчик. Это был первый состав, с ним я выпустила спектакль, который шел победоносно, залы были аншлаговые. И еще один спектакль мне дорог в театре Станиславского. Это «Робин Гуд» Заяицкого. Актеры работали с большим увлечением, спектакль вышел в шестьдесят восьмом году, но оставался в репертуаре очень долгое время. Потом я уже ставила спектакли в ряде других театров. В Ермоловском родился «Месяц в деревне» Тургенева с Александром Калягиным, Женей Ураловой, Львом Круглым, Шурой Назаровой, Катюшей Васильевой. Она была тогда совсем молоденькая, играла компаньонку Елизавету Богдановну и хотела отказаться от роли, но я ее отправила к главному режиссеру, сказав, что не имею возможности отпустить ее. Потом у нас с ней возникла большая дружба. Сыграла она свою роль прекрасно и очень любила музыку в этом спектакле. «Как музыка заиграет, мне сразу плакать хочется», — часто повторяла она. Потом эту работу сняли на телевидении как самостоятельную. Был симпатичный телевизионный вариант спектакля, и его часто показывали. Но продолжалось это до тех пор, пока Лев Круглый не уехал за рубеж. С того момента о судьбе этой телевизионной работы мне ничего не известно, не знаю, смыли ее с пленки или она все еще где-то хранится...
«Месяц в деревне» вышел в шестьдесят девятом, и его посмотрел Олег Ефремов. Он пришел в театр на премьеру вместе с Аллой Покровской. Спектакль ему очень понравился, потому что был решен в жанре комедии, то есть так, как написано у Тургенева. И это было впервые: как бы от мелодрамы для пожилой актрисы, которая обычно играет главную героиню, был сделан шаг к комедии. Главную героиню, Наталью Петровну, играла Женя Уралова, она была в расцвете женской прелести, и это делало сюжет гораздо свежее, моложе. И все смешное, что было заложено Тургеневым, начинало работать. Публика очень азартно воспринимала спектакль, много смеялась. Но все же это была серьезная комедия. В финале у героини катились большие, как горох, слезы, и она повторяла: «Все кончено, все опять пришло в порядок...»
И после «Месяца в деревне» Олег Ефремов предложил мне поставить спектакль «Вкус черешни» Осецкой к польскому фестивалю. В «Современнике» у меня был тоже очень интересный актерский состав, особенно тот, с которым я выпускала спектакль. Это Олег Даль и Лена Козелькова, я очень любила эту пару. Они все делали замечательно! После них в спектакле играли уже и Табаков, и Кваша, и Покровская, и многие другие. К сожалению, не сыграла Лиличка Толмачева, которая очень хотела репетировать эту роль, но, к сожалению, она была занята в других работах.
И вот именно после этих спектаклей я почувствовала, что разлюбила сцену. Она мне перестала нравиться. Мне стало казаться, что она досталась нам из далекого прошлого. С появлением телевидения и кино, которые вошли в мышление зрителей, я поняла, что приближение актера к публике должно быть иным, чем прежде. А существующая коробка сцены не дает возможности актерам приблизиться к зрителям, не дает состояться живому сиюминутному контакту, который необходим современному театру, потому что это и есть по-настоящему «живой» театр, что его отличает от кино и телевидения, где все однажды и навсегда зафиксировано. Смотрите вы, плачете или смеетесь, уснули или вообще выключили эту «машину» и занялись чем-то другим, там от этого никому ни горячо ни холодно. Все безразлично. А живой актер, когда он с залом, когда он с живыми партнерами, когда его слушают или нет, он все чувствует, все на нем отражается. И от того, как воспринимает артиста зал, как отвечает ему, во многом зависит, как артист
играет свою роль. И я пришла к мысли, что необходимо сменить форму, что форма прежнего театра держит его в определенных, ограниченных, условиях игры. Поэтому у меня родилось понятие «сфера», то, что окружает нас. Это мы: и артисты, и зрители, нас окружает сфера, и мы все находимся внутри нее. И те и другие. Как это сделать, чтобы форма этому отвечала? Надо убрать, ликвидировать эту самую «четвертую» стену, к которой уже привыкли и актеры и зрители. Когда я была актрисой, я все время смотрела в зрительный зал, и меня за это страшно ругали: «Ты что делаешь! Зачем ты все время смотришь в зрительный зал? Четвертая стена... Никаких зрителей нет!» А у меня было сильное желание посмотреть, как они там, зрители. Когда я теперь прихожу в обычный театр, то всегда хочу видеть лица сидящих в зале, поэтому стараюсь сесть куда-нибудь в ложу, чтобы можно было наблюдать за публикой. Так мне интереснее смотреть спектакль. Вот тогда-то и родилась у меня идея создать иное театральное пространство, приближенное в какой-то мере к греческому театру.
Однажды мой художник Володя Солдатов, который со мной с первых шагов в организации этого дела и до
сих пор разделяет все мои творческие мысли, принес мне книгу. Наш коллектив к тому времени уже неформально существовал, и мы даже называли себя театром-студией «Сфера». Играли там, где была хотя бы полусфера: в зале Чайковского, зале Дома туриста, зале ДК «Каучук». Мы искали такие помещения, в которых, хотя бы отчасти, это подобие единства было архитектурно задано. В зале Чайковского, например, оно осталось еще от Мейерхольда, потому как изначально это должен был быть его театр. Мейерхольд как раз работал в этом направлении и очень верно чувствовал время. Так вот книга, которую дал мне Солдатов, называлась «Эволюция сценического пространства (От Антуана до Крэга)». Автор книги Татьяна Бачелис писала, как английский режиссер Гордон Крэг поставил в Москве в Художественном театре «Гамлета». Он расставил в зале и на сцене серые ширмы и таким образом соединил зрительный зал со сценой. И актер стал динамическим центром спектакля, как это было в греческом театре и в шекспировском театре. Ведь изначально театр был сферой. И вся его история делится на театр-сферу и театр-куб, когда он закрылся от зрителя четвертой стеной. И эта стенка как бы снимается для зрителя, и он подглядывает за тем, что происходит в этом кубике. Но сами они в происходящем участвовать не могут. Они — только зрители. Именно это меня и не устраивало, именно это мне и хотелось сломать. Хотелось сделать так, чтобы актеры и зрители были внутри одной «сферы». Книга мне очень помогла, потому что после ее прочтения я уже смело произносила слово «сфера». И гордилась, что, с одной стороны, это понятие пришло мне в голову без помощи искусствоведов Запада, а с другой — что история театра уже его знает. Когда мы получили это здание, то вместе с художником Владимиром Солдатовым и архитектором Натальей Голас придумали ныне существующий зрительный зал театра «Сфера».
Сначала нельзя было делать съемные места. Все было закреплено, и ничего никуда не сдвигалось. Был амфитеатр, внутри него — сцена-шестиугольник. Действие шло на пятачке, но мы старались играть и на лестницах, в проходах и т.д. Старались искать пути. Потом нам разрешили заменить неподвижные деревянные скамейки на съемные кресла. Теперь возможности нашего зала расширились, и мы можем менять его конфигурацию. Сейчас, помимо основного зала, у нас появился и камерный зал. Это такая большая комната, в которой можно играть еще более свободно и раскованно. В дальнейшем хотим расширить малую сцену. Сейчас мы готовим спектакль «Наши за границей» по произведению известного писателя Николая Лейкина, современника Чехова. Вот в этом спектакле мы хотим, чтобы актеры сидели даже среди зрителей. Подобный опыт у нас уже был. Мы ставили спектакль по рассказам Шукшина.
И там актриса находилась как раз среди зрителей. И когда герой обращался к ней, то очень часто ему отвечали зрительницы. Это было неожиданно, но актриса находила нужный момент, чтобы направить спектакль в сюжетное русло. Вот это сиюминутное общение живого актера со зрителем и есть настоящая ценность театра, это то, что не дает театру умереть! И сегодня я чувствую, что этот процесс — ухода от традиционной коробки сцены — идет. Подтверждение тому — маленькие театры-студии, малые сцены, все это ничто иное, как приближение актера к зрителю.
Меня всегда привлекает индивидуальность актера. Она либо есть, либо ее нет. Бывает человек и одаренный, но сам по себе он оказывается не очень ярким, особенным. «Сфера» обнажает человека,
здесь не спрячешься, зритель со всех сторон. Когда мы начинали, еще в зале Чайковского, мне помогли очень крупные актеры, обладавшие каждый своей, неповторимой индивидуальностью. У нас
играли Евгений Весник, Женя Симонова, Евгений Киндинов, Геннадий Бортников, Александр Голобородько, Михаил Козаков выступал со своими поэтическими проектами. И Татьяна Доронина у нас играла. Вначале, в зале Чайковского, у нее был моноспектакль, а потом, уже здесь, она вместе с Сашей Голобородько долго играла «Живи и помни». Но даже этим выдающимся артистам было в «Сфере» непросто. И такой замечательной актрисе, как Катя Васильева, которая со мной начинала это дело и дружила, — даже ей было трудно здесь работать, хотя она все делала блистательно. И казалось, что ей это ничего не стоит. На самом деле
она страшно уставала и говорила, что здесь совсем по-другому существует артист, затраты совершенно другие, потому что не за что спрятаться. В традиционном театре-кубе больше покоя и безответственности. А здесь — иное. Артист должен быть вооружен своей индивидуальностью и настоящим литературным материалом. А всякие поделки сиюминутные, которые сегодня звучат, а завтра о них никто и не вспомнит, здесь не пройдут. Они сразу же обнаружат свою несостоятельность. Поэтому мы опираемся на классический репертуар — Булгаков, Набоков, Мельников-Печерский, Шукшин, Пастернак, Сент-Экзюпери, Шекспир и т.д. Это настоящая литература, настоящий язык, настоящие образы.
Я схватилась за пьесу Набокова «Человек из СССР», потому что мне хотелось, чтобы как можно больше актеров прошли через этот уникальный материал. Это для них неоценимая пища. Поэтому в спектакле в общей сложности три состава. Один — более возрастной. Это наши ведущие артисты — Александр Парра, Дмитрий Ячевский, Татьяна Филатова, Василий Стоноженко. И молодежь, которой пришло время дать слово. Это Анатолий Смиранин, Александр Пацевич, Нелли Шмелева. Этот спектакль для нас принципиален, потому что поколения актерские срастаются, происходит взаимопонимание, обогащение. Конечно, сложно работать в три состава, но этот эксперимент мне был интересен. Получилась полезная и увлекательная работа.
Я много думала, о чем же эта пьеса Набокова, такая понятная, легкая по
языку, живая... И поняла — о совести. О совести как о верховном судье. Человек в определенных условиях действует так, как он вынужден действовать, теми методами, которые совпадают с чекистскими. Но от этого он и сам делается другим, он что-то разрушает в себе. Он — человек с больной совестью. Поэтому я ввела в пролог сказку о совести Салтыкова-Щедрина, чтобы нацелить зрителей на то, что все герои пьесы Набокова — из России, а Кузнецов — он уже человек из СССР. Недавно я смотрела передачу о русских эмигрантах. Об отце и сыне, которые вернулись на родину и, естественно, попали в лагерь, работали на лесозаготовках, и сын тогда с упреком сказал отцу, что вот, мол, ты все тосковал о русских березках, вот мы и получили с лихвой. А отец ему ответил: «Я же думал, что мы вернемся в Россию, а мы приехали в СССР..» Никогда не надо делать ничего против своей совести. Иначе вы что-то изменяете в себе. Изменяете безвозвратно...
Сегодня такое время, когда зрители ищут, на что опереться. Потому что могучим ураганом истории было снесено все, что насаждалось, во что надо было верить. И люди ищут поддержку, ищут то, что не подведет. И вот на эти вопросы отвечает пьеса Набокова — возведение совести в ранг верховного судьи человека и его дела. Совесть... Если она будет неробкой, то плохого в мире станет значительно меньше. Поэтому наш театр старается говорить со зрителями не о том, как все плохо, а о хорошем, о том, на что можно опереться, во что верить. Был период чернухи, когда все было повернуто таким образом, что и верить не во что, и выхода нет. Человека надо поддерживать, а не бить по голове, тем более того человека, который пришел в театр.
Театр не обладает столь мощной аудиторией, как телевидение или кино. Да и количество мест в зале невелико. Так что в этом смысле театр, в какой-то мере, — искусство элитарное. Хотя я не считаю, что у нас в «Сфере» собирается элитарная публика. Зрители очень разные. Есть старшее поколение, есть молодые. И если то, что мы делаем, им созвучно, то они начинают приходить в наш театр еще и еще. Многих зрителей нашей «Сферы» я знаю в лицо. Театр драматический не должен быть очень большим. Хотя сегодня понастроили огромных залов и будут, конечно, стараться нагнать людей. И это неплохо, зрители будут ходить туда как на праздник: пришли, посмотрели на артистов в пышных костюмах, посетили хороший буфет, выпили, закусили. Почему нет? Но если честно, такой театр меня уже давно не интересует, годов с восьмидесятых. А вот ощутить душевный подъем, желание что-то сказать зрителям через автора, вместе с ним — это чудо, которое и есть живой театр, сиюминутное, трепетное общение. А иначе, как говорила Катя Васильева: «Или пробивайся к каждому зрителю, или уйди, уйди, уйди!»
В зале сидят все — и мой муж Виктор Иванович Коршунов, и наш сын Саша Коршунов, и наши внуки Клавдия и Степан. Клавдия работает в «Современнике», Степа — в Малом театре вместе с отцом и дедом. У Виктора Ивановича в этом году юбилей, и мы все желаем ему доброго здравия. Его советы и предложения я всегда выслушиваю очень внимательно. Он, когда надо, и подскажет... Однажды он смотрел спектакль по Шукшину «Я пришел дать вам волю» о Степане Разине. И в завершение спектакля актриса читала стихи Цветаевой, а потом звучала молитва — стихи грузинского поэта: «Скажи же, к чему так при жизни стремились мы оба, Скажи, наконец, что есть истина, Боже мой, правый». Этими словами заканчивался спектакль. И Виктор Иванович предложил в эти минуты показать фотографии Василия Макаровича Шукшина. Эффект был потрясающий. Мы оставили это в спектакле и рады, что он подарил нам такую идею. А Саша уже совсем близок нашему коллективу. Играл в «Маленьком принце» Сент-Экзюпери, в «Театральном романе» Булгакова, в «Докторе Живаго» Пастернака. И, конечно же, он ставит как режиссер, делает это очень удачно: «Приглашение в замок» Ануя, «В чужом пиру похмелье» и замечательный спектакль «Доходное место» по Островскому. Сашины работы очень жизнеспособны, на них всегда много народу. Так распорядилась судьба, что члены нашей семьи работают в разных театрах, но, думаю, мы все занимаемся одним делом...


Материал подготовила Жанна Филатова

«Театральная афиша», сентябрь 2009 года

Памяти А.И.Сашина-Никольского

В.Темкина «СТРАНИЦЫ НЕОКОНЧЕННОЙ КНИГИ»

Предлагаем вашему вниманию замечательную книгу, написанную супругой А.И.Сашина-Никольского актрисой Малого театра Валентиной Темкиной. Книга написана очень живо, проникнута искренним восхищением талантом актера. Для удобства текст разбит на три части. Сегодня мы публикуем первый отрывок.

Памяти А.И.Сашина-Никольского

В.Темкина «СТРАНИЦЫ НЕОКОНЧЕННОЙ КНИГИ»

Предлагаем вашему вниманию замечательную книгу, написанную супругой А.И.Сашина-Никольского актрисой Малого театра Валентиной Темкиной. Книга написана очень живо, проникнута искренним восхищением талантом актера. Для удобства текст разбит на три части. Сегодня мы публикуем первый отрывок.


Часть 1

Мечты кипят;
в уме, подавленном тоской,
Теснится тяжких дум избыток;
Воспоминание безмолвно предо мной
Свой длинный развивает свиток.
А. С. Пушкин

Мастеровой
1931 год. Знакомство из зрительного зала. Заботами друзей, впервые в жизни я иду в Малый театр! В Малый... о котором я только читала. Шел спектакль «Растеряева улица» по Глебу Успенскому. Автор инсценировки и режиссер М. С. Нароков.
В шестнадцать лет у меня были некоторые знания по литературе и истории. По искусству театра — никаких!
Постепенно гаснет свет. Несколько секунд кромешной тьмы... Мягко поднимается занавес, и вы входите в мир «Растеряевой улицы».
Тишина. Ни души. Ветерок поднимает сухие листья, шелуху, траву, перья и гонит по дороге, отделявшей кабак от бакалейной лавки; из окна развалившейся халупы женщина выбрасывает мусор и, видимо, попадает в какое-то, пока еще непонятное, живое существо…
Раскрываются ставни кабака, и оттуда показывается пышная, лоснящаяся от сытости Маланья (В. Н. Пашенная). Справа, на пороге лавки — купец Трифонов (С. А. Головин). Он деловито зевает. Кабатчик Данила (А. В. Карцев), плотоядно улыбаясь, слушает взопревшую от сна Маланью... Живое существо, валявшееся в канаве около дороги, поднимается и с трудом распознает «окрестные предметы». Он прозяб, дрожит, язык не слушается, с побелевших губ срываются какие-то полуслова, тихие междометия, вздохи. Затуманенным взором примечает он стоявшего поодаль кабатчика Данилу, что-то соображает... Перед зрителем появляется еще один житель «Растеряевой улицы».
Это — первый Мастеровой.
Как обозначено в программке, его играет А. И. Сашин-Никольский.
Взлохмаченный, маленький мужичонка, босой, в холщовой рва-ненькой рубахе, в портах неопределенного цвета с заплатками, силится снять с себя жилетку. В добрых карих глазах теплится свет надежды...
Неровными шагами двинулся к кабаку. Зрительный зал тревожно затих, ожидая, что скажет, что сделает этот хрупкий человечек, какова судьба этого жителя «Растеряевой улицы».
Мастеровой останавливается перед кабатчиком Данилой, силится подобрать слова и с трудом выговаривает:
— Сдел... милость... сделл... милость...
В глазах не просьба... мольба. Удав-накопитель жестко смотрит на вещь, которую держит в руках проситель:
— Покажь-ка, за что миловать-то еще?
Российский горемыка оживляется и доверчиво протягивает свое единственное сокровище — жилетку:
— Сделл... милость. Ах ты, боже мой... А? Мастеровой — Сашин ласково смотрит на кровососа:
— Данила Григорьевич сдел... милость... Ах ты, боже мой... Данила швыряет жилетку и велит Маланье дать стаканчик
водки.
— На-ко-ся, потчуйся!
Мастеровой бледнел, его измученное лицо подергивалось, лихорадочно блестели огромные глаза.
— Данила Григорьевич! Побойся бога! Что же это?
Мольба несчастного человека разбивалась о неприступность мироеда-кабатчика; только крошечный стаканчик российской радости предлагал он в оплату за вещь, которую вырвал «из дрожащих рук Мастерового.
Данила наслаждается мучениями горемыки, грозит отнять... Судорожно защищает губительную влагу тощий маленький человечек:
— Сто-сто-стой! Что ты! Сделай милость... Ах ты, господи. Теперь он выговаривает все слова, теперь он борется за горькую
свою радость...
Сашин судорожно проглатывал то, что получил как мизерную плату за свое достояние. Мы чувствовали, что какие-то секунды яд согревает его тельце и воскрешает немудрящую душонку. Мастеровой произносил почти радостно:
— Нет, я все гляжу, какова обчистка!
На замечания Данилы, что «скажешь еще за жилетку-то, слава богу», Сашин исчерпывающе просто и ласково отвечает:
— И, ей-богу, скажешь...
Мастеровой уходил в себя, склонялась его голова; мы видели только его обтрепанную фигурку и босые ноги:
— Ах ты, боже мой... Аб-чи-истка...
Целый мир можно было утопить в его печали:
— Коневые сапоги — одни, душа вон, пять целковых, один... да ведь какой конь-то!
Живодер Данила просит Маланью принести сапоги, так же легко приобретенные, как и жилетка. Увидев сапоги, Сашин радостно всплескивал руками, с восхищением смотрел на вещь, им сделанную:
— Они! Он-ии! Ах, братец ты мой! Как есть они самые... Приобретатель ликовал:
— Ну, теперь не воротишь.
Мастеровой тепло и нежно, словно на ласку друга, отвечал:
— Где воротить! Не воротишь!
С доброй полуулыбкой, взглянув еще раз на отлично сделанные сапоги, он продолжал вести обычный и типичный для нравов Ра-стеряевой улицы разговор.
— Теперь, избави бог, ни в жисть не вернуть... Они как есть... абчи-и-истка.
В «великом оборванце», как называл М. С. Нароков Сашина, мы видели черты талантливости. Такие сапоги мог сделать лишь трудолюбивый и одаренный человек, художник своего дела.
Несчастный горемыка снова виновато обращается к удаву:
— Данила Григорьевич! Сделай милость... маленькую... отец! Его обчистили дотла и теперь прогоняют. С великой тоской
смотрел оборванец на своего мучителя.
— Как же быть-то? Кровосос поучал:
— Думай!
Мастеровой — Сашин, жертва обчистки и прижимки российской, воспринимал это простое слово, как совершенно ему не знакомое, как иностранное. Думать? Что думать-то? О чем? Зачем? Свыкшись с обдирками, прижимками, обчистками, Мастеровой совершенно безнадежно механически заканчивал фразу: — Ведь и то, пожалуй, надо думать...
— Дело твое,— безжалостно резал толстосум.
Хватаясь за соломинку, тонущий вновь взметнулся и обратился с просьбой:
— А то уважил бы, Данила Григорьевич!
Выудив из него все, что можно и что нельзя было выудить, Данила снова грубо гонит его:
— Проваливай! Не проедайся!
Сашин не гневался, не сердился, не злился, говорил печально, безысходно:
— Ну, черт с тобой, рыжая сковорода!
Добродушно руганув обдирку, первый Мастеровой, слегка качнувшись, двинулся было вверх по улице... Его останавливал глас пышной девицы:
— И штой-то вы, Данила Григорьевич, только характер себе портите с этими пропойцами.
У Сашина было непроницаемое, лишенное конкретности лицо, он глядел на Маланью, как щенок, только что вывалившийся из утробы матери:
— Эх, мадама, что не тем местом в окошко выставилась? Чарующая непосредственность, незлобливость, обштопанность
жителя Растеряевой канавы вызывали бурную реакцию зрительного зала.
Ругань Маланьи и Данилы, грозивших вызвать будочника, Мастерового — Сашина не задевала, он весь был в своих горьких мыcлях и двинулся по пыльной дороге, не сулившей ему ничего хорошего. Навстречу ему медленно выплывала растеряевская бого-мольница Балканиха (В. О. Массалитинова, Е. Д. Турчанинова. В фильме-спектакле «Растеряева улица» роль Балканихи играла В. Н. Пашенная).
Удрученный своими бедствиями, Мастеровой не сразу узнает грозу Растеряевки, знакомый окрик возвращает его к реальности.
— Эва! Крестник... ты что же это? Опять за свое? Яко наг, яко благ, яко нет ничего?
Мастеровой глубоко вбирал в себя воздух. Неопределенно разводил руками, будто хотел сказать, «что поделаешь!». Стакашка Данилы, видимо, разъедал его утробушку, нижняя губа словно присохла к зубам, и перед словом высвистывались, вышлепывались какие-то нечленораздельные звуки:
— Дейс.дейс.твительно... так-то...— Сашин добирал воздух. Малость...прошибся.
Умиленный смех шел по зрительному залу. Российский горемыка вызывал к себе нежную симпатию.
— Ах ты, страмник. Нечестивец ты этакий! — продолжала нази-дать богомольница.
Сашин терпеливо выслушивал, смотрел на нее, как верующий на пресвятую матерь божию.
— Давно ли я тебя, поганца, от смертного часа вызволила? Мастеровой пытался поклониться и слегка терял равновесие...
Деликатность оборванца вызывала одобрение в зрительном зале... Он гипнотизировал зрителя своей личностью, приковывал к себе внимание.
Искренняя благодарность лилась из его уст, скованных и развязанных дорогостоящей влагой.
— Это точно, дай вам господи доброго здоровья, матушка Пела-гея Петровна.— Он пытался приложить правую руку к сердцу, жест благодарности не получался. И рука соскальзывала вниз; однако горемыка пытался выразить уважение к наставнице. — Без вас я, кажись, давно бы душу отдал...
В нем шла сложная внутренняя работа. Видно было, что он желает выразить что-то весомое и значительное. Сочувствуя Бал-канихе, он произносил:
— И опохмелиться бы не пришлось. Взрыв хохота. Аплодисменты.
Маленькая, тоненькая фигурка нацелилась было двигаться по исхоженной тропе, но не тут-то было!
— Стой! — рявкнула богомольница.
Надо было видеть безропотного оборванца, взгляд его щенячьих глаз... он тихо, совсем тихо произносил: — Слушаюсь... только я...— Сашин изящно держал ручки внизу живота... ему не можилось.— Этого самого... маленечко.
Не понимала богомольница простых житейских вещей, не догадывалась, что человечку до ветра надобно.
— Нет, ты постой. Ты, что же, забыл мое поучение? Ну-ка, ответствуй: куды душа человеческая надлежит по-настоящему?
Боже правый, как недоумевающе смотрел подсудимый!
— Не понимаешь?
Сашин с улыбкой мадонны почти шептал:
— Мал-ле-енечко точно что...есть препону...
— Ну, ты подумай.
Придерживая животишко, покорно ответствовал тиранке.
— Слушаюсь.
— Тогда и скажи. Только хорошенько подумай. Сашин ласково успокаивал ее:
— Да уж будьте покойны... Слава богу, али мы... Мастеровой тщился думать, хотел угадать, чего от него ждут,
и мучился органической потребностью отойти в сторонку.
— Приму все силы...
Опять взрыв хохота. Одна Балканиха не понимает, что человеку нужно, и продолжает свой допрос:
— Ну? Куды же наша душа надлежит по-настоящему? Артист готовился к львиному прыжку!
— Душ-ша наша...
Он искал высокие слова, он пытался хоть что-нибудь вспомнить из уроков наставницы:
— Душа наша, матушка Пелагея Петровна, главное, норовит, по своей пакости, как бы, например...— Оборванец серьезно искал для души маршруты и, как находку, сообщал: — Согрешить.
Насупливалась Балканиха, а Мастеровой, озаренный открытием, завершал:
— Например, в кабак.
Взрыв хохота. Аплодисменты... возгласы и стоны. Перекрывая реакцию зрителей, Балканиха всей артиллерией своих познаний обрушивалась на беззащитного:
— Глупец! Что ты сказал? Опомнись, что ты сказал? В рай нашей душе по божьему писанию надлежит, а не в кабак. Безумец этакий!.. В рай.
Мастеровой с благодарностью соглашался:
— В рай. В рай-с...
Отняв правую руку от животишка, он уверенно тыкал указательным пальцем в землю, произнося «в рай-с». Благостно взглянув на схимницу, он продолжал молитвенную беседу:
— Это точно. Ах ты, боже мой... А я эво куда... Ах... Свирепела Балканиха:
— Нет, как ты осмелился это сказать... В кабак! А? Сашин смиренно принимал удар.
— Да что будешь делать. Хорошенько не огляделся, ну и...

Вспоминая, с кем имеет дело, вспоминая вещания покровительницы, оборванец убежденно изрекал:
— В рай-с. Будьте покойны. [ Нравоучительница мягчела.
— Видишь ты, как враг-то тебя оплел. А? В кабак...
По выражению лица, глаз, по всей фигурке Мастерового было видно его желание дотерпеть и смыться. Но «деятельностью» была одержима и Балканиха.
— Следственно, душа твоя до какого же безобразия искажена? Сашин нежно и просто соглашался:
— Прошибся. Не подумавши, сказал. Я было, признаться, и хотел-то это самое сказать, да маленечко, по грехам, не туда прохватил...
Легкий смешок в зале... Ну, уж все сделал человечек, чтобы ублаготворить богомольницу. Сейчас бы и за сарайчик... Не тут-то было!
— Сотвори крестное знамение! — приказывала благовестница. Да когда же кончится эта ржа? Это пропиявление.
Житель Растеряевой канавы, держась левой рукой за живот,, крестился правой.
— Говори теперь: от змия зеленого отрекохся... Просящий взгляд Мастерового и механическое повторение:
— От змия зеленого отрекохся.
«Уж и хватит! Чего еще надо?» — говорил взгляд оборванца.
— Трижды! — требовала неумолимая повелительница.
Опять недоумевающий взгляд оборванца: зачем, мол, так много? Незащищенность напарывалась на неумолимость.
— Трекохся, трекохся, трекохся.
Вроде и хватит! Сколько можно просвещаться?
— Ну, теперь плюнь! — въедалась неумолимая.
Пустячки задание! Плюнь! Губы-то не двигаются! Как быть? Вот дилемма!
Мастеровой собирал всю силушку и через неподвижную нижнюю губу плевался каким-то влажным звуком — вефьлию. Плевок получался рассеивающимся дождем.
Церковнице этого было недостаточно.
— Трижды! — требовала она.
Один-то раз никак не получается, а тут трижды!
Мастеровой, осердясь, набирал воздух для фонтана и со свистом, с шипением усердно плевал в разные стороны. Молебственная экзекуция окончена. Грешник отпускается.
— Вот теперь ступай. Да гляди у меня...
Наконец-то можно за сарайчик. Словно для разбега, Мастеровой, качнувшись назад, целенаправленно удалялся от истязательницы.
Шквальные аплодисменты, хохот, какие-то возгласы...
Могла ли я думать, что с этим «Великим оборванцем» через несколько лет будет связана вся моя жизнь?

Премьера «Растеряевой улицы» состоялась 25 ноября 1929 года. Спектакль с большим успехом шел до 1938 года. 289 раз зрители встречались с обитателями Растеряевой улицы, так ярко нарисованными писателем и воплощенными артистами Малого театра.
Когда в 1956 году вышла книга М. С. Нарокова «Биография моего поколения», я с волнением искала страницы, посвященные «Растеряевой улице», и прочитала Александру Ивановичу, что о нем написал постановщик. Вот эти строки:
«Сашин-Никольский — редкостное театральное явление. Сценические образы рождаются у него из каких-то глубоких тайных источников, проследить путь их рождения очень трудно. В свою репетиционную работу он вносит много раздражения и неудовлетворенности — и вдруг какими-то незримыми ходами выносит на свет уже готовое создание. Его имитаторский талант огромен. Голосовые подделки выходят у него безукоризненно, но это свое качество он никогда не пускает в сценический оборот. Мастерство Сашина-Никольского в роли первого Мастерового охватывает зрителя тонким юмором. Вместе с тем точность всего рисунка роли, ритмический расчет несуразных рваных фраз сохраняются неизменными в каждом спектакле»1.
Александр Иванович молчал... Я ждала, боясь спугнуть его воспоминания...
— Верно! Угадал старик... Спасибо ему.
Мастеровой — одна из любимейших ролей артиста. Образ этот прочно сидел в нем. Совершенно неожиданно вдруг обращался ко мне:
— Данил... Григорьевич... сделай милость...— Смотрел с мольбой и тянул руку.
Я с трудом выдерживала его молящий взгляд, но категорически отвергала просьбу.

1 М. С. Нароков. Биография моего поколения. М., ВТО, 1956, с. 260.

Митрий Чиликин
(3-й мужик)
В 1931 году мне еще раз выпало счастье попасть в Малый театр. Шел спектакль «Плоды просвещения» Л. Н. Толстого. На этот раз я увереннее входила в театр и сразу ринулась за программкой. Какое счастье! Какая радость! В списке действующих лиц — знакомые артисты! Знакомые по незабываемой «Растеряевой улице». Целое созвездие великих и просто талантливых артистов! В. Н. Пашенная (Таня), В. Н. Рыжова (кухарка), В. О. Массалитинова (Звездинцева), М. М. Климов (Звездшщев), А. А. Остужев (Вово). Н. Ф. Костромской (камердинер), Н. Н. Шамин (2-й мужик), С. М. Чернышев (1-й мужик), Александр Иванович Сашин-Никольский (3-й мужик).
Я не верила своим глазам! Такие выигрыши бывают раз в жизни! Колотилось сердце, стучало в висках. Скорее, скорее бы открывался занавес.
В галерее образов простых людей, созданных Александром Ивановичем, свое неповторимое место занимает и толстовский мужик из «Плодов просвещения». При всей моей театральной неопытности меня поразило еще тогда абсолютное перевоплощение артиста; 3-й мужик настолько не был похож на недавно виденного Мастерового из «Растеряевой», что я несколько раз заглядывала в программку и проверяла фамилию исполнителя. Все три мужика были яркими, колоритными фигурами, очень точно выражавшими замысел Льва Толстого.
Малый театр славится воплощением бытовых характеров и типов; мелодия речи, ритмы и пластика, каждый взгляд, каждое движение опираются у корифеев театра на глубокое знание жизни. Все три мужика — С. М. Чернышов, Н. Н. Шамин, А. И. Сашин-Никольский — были добротными, крепко «сшитыми» людьми, одержимыми артельными заботами о земле. Здравые понятия, честность и трудолюбие крестьян наталкивались на жестокость, скаредность и глупость господ, пронзительно-ядовито нарисованных гениальным автором.
Горестным вздохом российского крестьянства проходит через всю пьесу фраза Митрия Чиликина «О, господи! земля малая, не то что скотину,— куренка, скажем, и того вывести некуда».
Психологически тонкое проникновение во внутренний мир своего героя вело артиста к обобщению социального явления, к раскрытию судьбы русского крестьянства.
В характеристике 3-го мужика Лев Толстой говорит:
«...лет 70-ти, в лаптях, нервный, беспокойный, торопится, робеет и разговором заглушает свою робость».
В тот год Александру Ивановичу было тридцать семь лет. Изящный чудо-певец и рассказчик, юморист и лирик в «лаптёвой» роли был совершенно неузнаваем!
Ходоки от крестьянской артели пришли в господский дом для решения жизненно важного вопроса о покупке земли. Первая же фраза Митрия — Сашина, обращенная к Тане: «Тех вознала, а меня не вознала, а я, скажем, Митрий Чиликин», своей сердечностью и теплотой привлекала симпатии зрителей. Сашинский Митрий с уважением относился к девушке, так высоко взлетевшей, что господам под стать.
На замечание 1-го мужика «вроде как мамзель» — с восхищением смотрел на нее, любуясь, произносил:
— Это как есть. О, господи!
Сашинский гуманизм, интерес к человеку высвечивал этот образ.
192
Молодого барина Вово играл Александр Алексеевич Остужев. До сих пор не могу забыть, как мужики воспринимали его необычность, напевность. его речи... Все возгласы Вово — Остужева, его обращения они ощущали, как неземные звуки, льющиеся из уст непонятного, невсамделишного существа. Митрий Чиликин, услышав крик Вово «Гри-и-го-о-орий», вздрагивая, недоуменно поглядывал на своих товарищей и произносил свое «о, господи» с явным желанием быть подальше от этой заморской птицы. Тревожился мужичок о доверенном деле, опасливо оглядывался, часто прощупывал мешочек с артельными денежками, висевший под рубахой.
Второй крик Вово Митрий — Сашин воспринимал еще взволнованнее:
— А може, скажем, не время теперь, пошли бы на фатеру, обождали бы пока что.
Митрий Чиликин еще верил, что у господ бывают часы-минуты, на людские похожие, на человеческие.
Мужики трогательно обращаются к Звездинцеву с просьбой помочь им в приобретении земли, заверяя своего господина, что «как их родители верно служили родителям Звездинцева, так и они будут от души, а не то, чтобы как...». Мужики, каждый в своем характере, вкладывали всю душу в эту просьбу.
Митрий, волнуясь, снимал с шеи мешочек и так проникновенно молил барина помилосердствовать и принять собранные деньги, что надо было быть камнем, чтобы отвергнуть его просьбу... Покоряли зрителей искренность и нравственная чистота мужиков. Запомнилось, как Митрий — Сашин спохватывался, что «деньги раскутал», как он торопливо заворачивал тряпицу и в ответ на совет камердинера «понатужиться и собрать еще» смотрел невыразимо страдальческими глазами, зная, что еще не собрать!
В сцене с Таней, обещавшей помочь мужикам похлопотать за них, Митрий Чиликин весь лучился, на глазах молодел, казалось, он вот-вот запляшет:
— Только выхлопочи ты дело, всю жизнь, скажем, кормить миром обяжемся. Во, как!
Митрий похлопывал ладонью по местечку, где лежали заветные-слезные, любовно глядел на Таню. Не находил слов, чтобы выразить свой восторг.
Яркой, вкусной, колоритной была сцена мужиков с кухаркой. Митрий Чиликин, слушая рассказ о том, что камердинер пост не соблюдает и ест скоромное, проглатывал слюну и слушал завороженно о жизни, какая ему могла лишь присниться. Реплику кухарки «в постели и то едят» Митрий воспринимал, как что-то нереальное, вы догадывались о его голодной жизни, о том, что и минимального он не имеет. Сашинское «хоть бы денек так пожить» вызывало сочувствие к трудовому человеку, что жил впроголодь.
Артист никого не осуждал, и правда жизни в конкретно исторических условиях раскрывалась еще сильнее, художественнее и всегда волновала.
Кухарка дорвалась до своих, понимающих ее душу, заботы, дела; насмешливо, озорно «чихвостила» господ.
— На фыртепьянах запузыривают, аж здесь слышно.
Митрий — Сашин вслушивался, всматривался в непонятные действия хозяев, размышлял, старался понять; в его «о, господи!» было удивление: зачем, мол, такой шум? Разгул такой? К чему бы это?
Слушая рассказ камердинера о Вово, который в императорском обществе поощрения русских густо-псовых собак заседает и завтракает, а денег нет,— Митрий поглядывал во все углы, откуда может появиться барин-птица, и сжимал покрепче тряпицу, готовый стоять насмерть за натруженные денежки:
— Прибрать, видно, пока что.
Митрий — Сашин, узнав, что Вово, как единственный сын, уволен от воинской повинности, серьезно взвешивал это обстоятельство, оценивал существующие права господ:
— Для прокорму, скажем, родителев оставлен...
Взрыв хохота в зрительном зале. Артист продолжал размышлять и взвешивать и как вывод произносит:
— Это правильно. Хохот усиливался.
После каждого взрыва реакции зрительного зала мужики становились все серьезнее, сосредоточеннее, они прикидывали, примеривали и реплику второго мужика: «Этот прокормит, что и говорить», воспринимали, сокрушаясь за отца заморской птицы.
Барыня приказывает Тане вымыть пол особым мылом на том месте, где стоят мужики. Грубость барыни оттенялась деликатностью мужика. Митрий почти шептал своим товарищам:
— О, господи! Говорил я — на фатеру бы покуда что.
Великолепной была сцена мужиков с дочерью Звездинцева Бетси (В. Н. Орлова). Бетси озабочена приобретением платья от Бурдье, на которое мама жалеет денег, но зато дает в пять раз больше Вово на борзых собак. Жалуясь на свою судьбу, она натыкается на мужиков. Разглядывая через лорнет посетителей, она громко спрашивает:
— А это кто?
Мужики спокойно сносили «лорнирование» госпожи, воспринимали ее действия, как установленный в доме порядок. На разъяснение лакея Григория, что это мужики... Землю покупают какую-то, Бетси разочарованно изрекла:
— А я думала, охотники.
Мужики ждали вопросов, их касающихся, но госпожа продолжала въедаться:

— Вы не охотники?
1-й мужик весомо, степенно, обстоятельно отвечал:
— Никак нет-с, госпожа. Мы насчет свершения продажи акта земли, к Леониду Федоровичу.
Бетси, презрительно глядя на мужиков, продолжала:
— Как же, к Вово должны были прийти охотники.
Мужики переглядывались, что означало: «Почему нас можно принять за охотников, чудные какие-то эти господа». Бетси удалялась и неожиданно возвращалась, поражая мужиков своей глупостью:
— Да вы, наверное, не охотники?
Большая пауза. Мужики даже не переглядывались, они каменели, немели, молчали. Из их реакции было ясно, что с этой особой и говорить не о чем! Напрасный труд!
Молчание мужиков всегда сопровождалось смехом и аплодисментами.
Корифеи Малого театра уважительно относились к ремаркам авторов. В этой сцене у Толстого сказано — «мужики молчат». Это «молчат» было таким же значительным, как у Пушкина в трагической ситуации — «народ безмолвствует».
Ремарка гениального автора мастерски выполнялась артистами. Сашинский Митрий был сердечен, заботлив, чуток к страданиям и бедам. Жалко ему было и старого повара, просящего вина у кухарки, и Наташу, выгнанную из дома, от горя заболевшую и вскоре умершую.
Вы чувствовали, что этому хрупкому мужичку до всего есть дело, что его волнует судьба всех страждущих. Его «о, господи! народ слабый, жалеть надо» звучало выводом из наблюдений, призывом к оказанию помощи.
Митрий Чиликин в господском доме чувствовал себя, как на раскаленных углях: ни на одну секунду он не забывал о цели прихода сюда, не забывал о мешочке, на который нацелил свой взор барин-птица, невсамделишный человек. Очень смешно Сашин заговорщически хрипел:
— Деньги, говорит, давай. К чему это?
Наивность и чистота были совершенно обескураживающими. В аду господского дома умученный мужичок падает и расшибает себе нос:
— Отпусти ты нас, ради Христа!
Барыня называет мужиков «резервуаром заразы», упрекает камердинера, что он «зараженных мужиков вчера в кухню завел», и взгляд ее падает на самого хрупкого и робкого, на Митрия Чиликина.
— У этого сыпь на носу! — кричит тупая, брезгливая хозяйка. Сашин — Митрий по-детски защищал правой ладонью свой разбитый нос и слушал ее без тени осуждения. Взбесившаяся барыня приказывала камердинеру деньги взять, а их, «особенно этого больного, вон, сию минуту вон! Он совсем гнилой!».
Митрий — Сашин слушал бесноватую скареду горестно, гордо подняв голову, отвечал спокойно, с достоинством:
— Напрасно ты, мать, ей-богу, напрасно!
Он подбирал аргументы, он давал добрый совет:
— У моей старухи, скажем, спроси, какой я гнилой!
Сашин открыто смотрел на Звездинцеву — так могут смотреть люди с чистой совестью — и не спеша заканчивал:
— Я как стеклышко!
Исполняя эту роль, Александр Иванович очаровывал душевной ясностью, глубиной, простотой. Его Митрий Чиликин был истинно толстовским персонажем.

Яша Гуслин
После долгого перерыва Театральное училище имени М. С. Щепкина объявило прием в 1932 году. В 1933 году я была принята в Училище при Малом театре и теперь по студенческому билету могла посещать спектакли Малого театра. Старшекурсники: Б. В. Телегин, А. И. Смирнов, Н. А. Арди, Л. В. Гайликовская, Г. С. Еринов, А. Пролыгина, Е. И. Рогожина, Е. С. Фохт и другие помогали приемной комиссии и в дальнейшем были нашими творческими опекунами. Помню, как Борис Телегин сказал:
— Посмотрите «Бедность не порок»... как играет Любима Тор-нова Николай Капитоныч (Н. К. Яковлев)... А как поет Сашин... Я плакал.
Экспансивная, поэтическая Надя Арди, не раздумывая долго, приказала мне:
— Пойдем сегодня! После занятий... Сразу и туда! (Спектакль шел в филиале, на Таганке.)
Образы великого Островского, воплощенные Варварой Николаевной Рыжовой (Пелагея Егоровна), Николаем Капитоновичем Яковлевым (Любим Торцов), Николаем Александровичем Анненковым (Митя), Николаем Федосеевичем Костромским (Африкан Саввич), Николаем Ивановичем Рыжовым (Разлюляев), Александром Ивановичем Сашиным-Никольским (Яша Гуслин) и другими исполнителями, волновали, покоряли зрителей.
В убогой каморке Мити, приказчика богатого купца Гордея Карповича Торцова, Яша Гуслин и Разлюляев печаловались о судьбе своей, судьбе зависимой и подневольной.
Нежно обнимая гитару, как живое существо, пел Сашин.

Нет-то злей, постылее
Злой сиротской доли,
Злее горя лютого,
Тяжелей неволи.

Сама душа исповедовалась в грустной мелодии песни. В зале тишина, слышны вздохи. Мягко перебирая струны, Яша Гуслин продолжал свой невеселый рассказ:

Всем на свете праздничек.
Тебе не веселье...
Буйной ли головушке
Без вина похмелье!

Артист останавливался, слегка откидывал голову назад... Его взор уходил в даль темного зала... С невыразимой тоской он продолжал:

Молодость не радует,
Красота не тешит,
То не красна девица,
Горе кудри чешет.

Слышались посмаркивания, сдерживаемые слезы и откровенный плач... Меня поразило, что последние строчки песни Яша Гуслин почти говорил и говорил скорее жестко, чем печально.
Много позднее я поняла, что в своих лирических и драматических ролях Александр Иванович никогда не впадал в сантимент, сохранял строгость и сдержанность. Горе подневольной жизни объединяло Митю, Яшу Гуслина и весельчака Разлюляева. Не могу забыть лицо откровенно плакавшего Мити (Н. А. Анненков), остолбеневшего Разлюляева (Н. И. Рыжов).

В ремарке А. И. Островского сказано:
«Во все это время Разлюляев стоит как вкопанный и слушает с чувством; по окончании пения все молчат».
Несколько секунд была напряженная тишина на сцене и в зрительном зале, и только после реплики Разлюляева: «Хорошо, больно хорошо! жалко только, так за сердце и хватает», были бурные аплодисменты и крики «браво Сашину».
Разлюляев — Рыжов как бы стряхивал горе, подхватывал аплодисменты зрителей и просил: «Эх, Яша, сыграй веселую — нынче праздник». Чтобы развлечь друзей, начинал плясать с прибауткой. Веселье не ладится. По просьбе Мити Яша Гуслин продолжает петь. Сашинские форшлаги в «Лучинушке» не мог выдержать равнодушно ни один человек.

Что же ты, моя лучинушка,
Не ярко горишь
Да не вспыхиваешь?..

Это был уже не спектакль, а что-то более высокое, объединившее всех, кто находился тогда в Театре имени Сафонова на Таганке. Да! Это были слезы очищения... светлая улыбка и грусть.

Я была потрясена. Из театра мы с Надей ушли последними и долго молчали.
Я еще не освоила образы Мастерового и Митрия Чиликина, а тут Яша Гуслин с рыдающими форшлагами...

Пикалов
«Любовь Яровая» К. Тренева на сцене Малого театра вошла золотой страницей в летопись советского искусства.
Наша студенческая практика началась с участия в народных сценах этого поражающего яркостью спектакля. Созвездие могучих талантов, неповторимых актерских индивидуальностей обессмертило создание автора. Раскрепощение личности, путь к новой жизни раскрывала великая Пашенная в образе скромной учительницы Любови Яровой. Обновление мира сулил своими действиями Кошкин (А. Л. Садовский), покорял наши сердца жизнерадостный Швандя (С. Л. Кузнецов, позднее Н. А. Светловидов и Н. А. Анненков).
Очаровывала всех непревзойденная Марья (В. Н. Рыжова) в поисках сыновей, истоптавшая своими лапотками тропы и дороги России. Покоряла красотой «злодейка» Панова (Е. Н. Гоголева). Восхищали зрителей профессор Горностаев (Н. Ф. Костромской) и Пикалов (А. И. Сашин-Никольский). Пикалов и Горностаев — темный, неграмотный крестьянин и профессор, — спаянные событиями гражданской войны, ничего не смыслящие в происходящем, тыркались в поисках неизвестного начальника, имеющего право вскрыть пакет, так трепетно и серьезно оберегаемый конвоиром Пикаловым. В пакете — судьба профессора Горностаева, забавно прозванного Швандей «Марксой». Горностаев — Костромской, погруженный в свои мысли, плелся без всяких возражений за «строителем новой жизни» — Пикаловым, веруя, что так и надо. Пикалов и Горностаев так серьезно были заняты каждый своим делом, что их жизнь не прекращалась с уходом со сцены. Все их появления радостно встречались зрителем. Вот они появились на верху роскошного, покинутого дома. Пикалов, крепко держа злополучный пакет, оглядывался, всматривался в торопящиеся и шныряющие фигуры в надежде распознать начальника.
Еще без текста артист ярко проживал сложившиеся обстоятельства и, разводя руками, как бы советовался со всеми.
«Куда его девать? Кому его сдать? Что с ним делать? Какая «мина» заложена в этом пакете? А тут еще этот непонятный Маркса вопросы задает».
— Дорогой друг! Сколько люди придумали правд?!!
Ничего себе вопросик!.. Тут начальника черти с квасом съели, неведомо куда «ушился», а он о каких-то правдах.
— Не слыхал! — раздраженно отвечал незадачливый конвоир.

Занятый своими мыслями, философствующий «Маркса» сравнивал попытку людей сложить из тысяч маленьких правд одну большую, с попыткой из тысячи крыс сложить одного слона. Горностаев .тихо клал руку на плечо Пикалова.
Это уж слишком! Сашин — Пикалов воспринимал ласковый жест профессора так, словно его каленым железом приложили:
— Да ты что меня трясешь? Я же не груша! Грозясь пакетом, он поучал профессора:
— Арестанту должно иттить, а не конвойного трясти!
На какое-то мгновение крестьянин этот становился солдатом, командующим. Профессор Горностаев мудро успокаивал своего «командира»:
— Но мы с тобой ходим и не находим.
Взрыв хохота. Аплодисменты. Замечательные артисты очень ясно доносили судьбу своих героев, их заботы и тревоги до зрительного зала.
Доброта, мудрость профессора трогают Пикалова.
Сашин оправдывался, будто совершил семь смертных грехов:
— А я виноват, ежели хороших начальников черти с квасом съели!
Опять взрыв хохота.
Профессор — Костромской совершенно беспомощно взмахивал руками и безразлично отвечал:
— Сдавай меня плохим.
Опять дали скипидару незадачливому конвоиру.
— Плохой тут не управится, тут двое наворочили!
Сашин всматривался во «врага» революции и старался разобраться в ситуации.
— Один кричит: «Тут на пакете весьма важное, волоки самого при пакете!..».
Горностаев — Костромской мечтательно смотрел в глубь веков, его безразличие к пакету горячило Пикалова.
— А сам черт... и куды ушился! Сыщи его!
На предложение профессора не подождать ли, пока он нас отыщет? Пикалов удрученно слушал своего подопечного. Ему явно симпатичен этот непонятный «Маркса», он с сочувствием поглядывал на своего «врага».
— Жди не жди, а я это дело, старичок, по здешним местам так понимаю...
Пикалов — Сашин очень осторожно делился своими соображениями:
— Раз тебя ведут при важнейшем пакете, значит...
У Пикалова пропадал голос, он чуточку откашливался, ему было явно не по себе.
— Значит... в расход! Молись богу.
В зале тишина... Ожидание — какова будет судьба этих симпатичных людей, что же будет дальше? Какой «динамит» заложен в пакете?
— Ну, друг, куда теперь идти?
Опять ущипнули Пикалова, опять наподдали перцу:
— А черт ее душу знает!
Незлобиво, решая какие-то важные научные проблемы, профессор предлагает:
— А если некуда идти, давай сядем, может быть, ума прибавится?
Опять жгучку в сердце влили. Смешон — чуден этот «Маркса», какой ум и где?
Пикалов сокрушенно завершал:
— Куда ж это прибавится, ежели ты шляпу потерял? Горностаев с сочувствием воспринимал возглас темного человека:
— Не кажется ли тебе, что мы ищем истину, уклоняясь от нее? Опять непонятные слова, еще искать начальника куда ни шло,
но истину?! Что это такое? Где лежит-валяется?
Пикалов — Сашин завершал с нескрываемым отчаянием:
— Навязался ты на мою душу!
Хохот в зале. Аплодисменты. Совершенно серьезно, по-сашински просто, Пикалов советовался с профессором:
— Как мне от тебя ослобониться?
Опять взрыв хохота, опять аплодисменты. Профессор, погруженный в свои мысли, совершенно механически произносил:
— Не знаю. Дал бы тебе взятку, да у меня ничего нет. Это уже обижало честного труженика:
— Я сроду...
Сашин доставал кисет с махоркой, долго крутил из кусочка газеты козью ножку, зализывал свое устройство и продолжал:
— Я сроду... взяток не брал.
Профессор заинтересовался этим индивидом:
— А тебе давали?
Сашин сыпал махорку в сооружение из газеты и отвечал:
— Не-ет.
— Мне тоже, — механически продолжал профессор.
Что-то зашевелилось в извилинах темного крестьянского мозга, что-то важное решил он выяснить у своего подопечного.
— Да ты какого классу? — выговаривал Пикалов ему самому совершенно непонятное, неосвоенное слово.
Взрыв хохота в зрительном зале.
Но и профессор это слово, вероятно, недопонял. Еще не зная куда, к какому классу он относится, отвечал, как о чем-то незначащем:
— Я профессор.
Пикалов серьезно всматривался в Горност

13 сентября отметила юбилей народная артистка России, руководитель театра «Сфера» Екатерина Ильинична Еланская. От души поздравляем Екатерину Ильиничну с этим знаменательным событием и желаем ей крепкого здоровья и неиссякаемого вдохновения!

13 сентября - день рождения артиста Малого театра Дмитрия Николаевича Зеничева. От души поздравляем Дмитрия и желаем ему крепкого здоровья, удачи и новых интересных творческих предложений!

«Звуковой архив Малого театра»

А.И.САШИН-НИКОЛЬСКИЙ В РАДИОСПЕКТАКЛЕ «НАХЛЕБНИК» И.С.ТУРГЕНЕВА

12 сентября – 115 лет со дня рождения [link Sashin-NikolskiyA">Александра Ивановича Сашина-Никольского, замечательного русского артиста, актера Малого театра. Предлагаем вашему вниманию запись одного из немногих спектаклей, сделанную на радио в 1959 году, где Александру Ивановичу посчастливилось сыграть главную роль.

«Звуковой архив Малого театра»

А.И.САШИН-НИКОЛЬСКИЙ В РАДИОСПЕКТАКЛЕ «НАХЛЕБНИК» И.С.ТУРГЕНЕВА

12 сентября – 115 лет со дня рождения [link Sashin-NikolskiyA">Александра Ивановича Сашина-Никольского, замечательного русского артиста, актера Малого театра. Предлагаем вашему вниманию запись одного из немногих спектаклей, сделанную на радио в 1959 году, где Александру Ивановичу посчастливилось сыграть главную роль.

И.С.Тургенев

«НАХЛЕБНИК»

Радиоспектакль (90 Мб)

Действующие лица и исполнители:

Павел Николаевич Елецкий, коллежский советник — Галикс Колчицкий
Ольга Петровна Елецкая, его жена – Руфина Нифонтова
Василий Семёныч Кузовкин, дворянин, проживающий на хлебах у Елецких – [link Sashin-NikolskiyA">Александр Сашин-Никольский
Флегонт Александрыч Тропачев — Лев Потёмкин
Иван Кузмич Иванов — Владимир Грибков
Корпачёв — Серафим Зайцев
Нарцыс Константиныч Трембинский, дворецкий и метрдотель Елецких — Владимир Белокуров
Егор Карташов, управитель — Сергей Калинин
Прасковья Ивановна, кастелянша — Валерия Дементьева
Пётр, лакей — Владимир Трошин
Васька, казачок — Нина Гуляева

Текст от автора читают Валентина Соколова и Михаил Баташов

Режиссёр — Михаил Баташов

Запись 1959 г.

Михаил Баташов «Кузовкин (радиоспектакль «Нахлебник») – статья о том, как появился радиоспектакль

«Звуковой архив Малого театра»

А.И.САШИН-НИКОЛЬСКИЙ – ПЕРЧИХИН В ДРАМЕ М.ГОРЬКОГО «МЕЩАНЕ»

Еще одна запись, приуроченная к 115-летнему юбилею замечательного артиста…[link Sashin-NikolskiyA">

«Звуковой архив Малого театра»

А.И.САШИН-НИКОЛЬСКИЙ – ПЕРЧИХИН В ДРАМЕ М.ГОРЬКОГО «МЕЩАНЕ»

Еще одна запись, приуроченная к 115-летнему юбилею замечательного артиста…

Сцена из драмы «Мещане» (7 Мб)

Действующие лица и исполнители:

Перчихин – [link Sashin-NikolskiyA">А.И.Сашин-Никольский
Акулина Ивановна – Л.В.Орлова

Отрывок из воспоминаний супруги А.И.Сашина-Никольского – Валентины Темкиной «СТРАНИЦЫ НЕОКОНЧЕННОЙ КНИГИ»

Перчихин
Несколько лет у Александра Ивановича не было интересной работы. Каждый артист знает, как плохо, когда нет новых ролей... Нет роли — нет жизни! Заговорили о том, что А. Д. Дикий будет ставить горьковских «Мещан». Все в один голос говорили: лучшего Перчихина, чем Сашин, и придумать невозможно... Он! Только он!
Скоро появилось распределение ролей. Репетиции «Мещан» начались.
Александр Иванович излучал сияние, жизнь снова обрела смысл! Он был поглощен горьковским образом, утонул в птичьих переливах, щелканьях, трелях. Облюбовал дома маленькую корзиночку и просил ее не трогать:
— Это моя! Для птиц...
— Каких птиц?
— Для зябликов, синиц, снегирей...
— Ты что? У нас и так теснота.
— Люблю птичек ловить! Что есть на свете лучше певчей» птицы?
Только тут я поняла, что он работает над ролью. Взял корзиночку, обнял ее, как ребенка, обеими руками, наклонил голову, послушал, улыбнулся и тихо, тихо произнес:
— Расчудесное это занятие — снегирей ловить! Только что снег выпал, земля словно в пасхальную ризу одета... чистота, сияние и» кроткая тишина вокруг... Особенно ежели день солнечный — душа поет от радости! — Аккуратненько, будто она с живым существом, поставил корзиночку на табуретку и, взяв напильник в руки, продолжал:— На деревьях еще осенний лист золотом отливает, а уж. ветви серебряцом снежка пухлого присыпаны, — начал что-то завинченное в тисочках подтачивать: — И вот на этакую умилительную красоту — гурлы! гурлы! цви! цви! — Он опять стал по-птичьи цокать, посвистывать, залился соловьем и остановился: — Соловей не-годится... не тот сезон.
Я не шевелилась, делала вид, что погрузилась в чтение, боялась спугнуть его. Подошел к окну, посмотрел на небо и, поворачиваясь ко мне, продолжал рассказ:
— Вдруг с небес чистых стайка красных птичек опустится. — Опять он начал пощелкивать, посвистывать, поскрипывать, повизгивать.
Взял паяльник, потом дрель, открыл какую-то коробочку, высыпал гвоздики на стол и, раскладывая свои вещички, рассказывал
будто детям:
— И словно маки расцветут. Толстенькие эдакие пичужки, степенные, вроде генералрв.
Закинул руку с паяльником за спину, а другой расправлял «бакенбарды» с немыслимо важным лицом. Прохаживался по комнате:
— Ходят и ворчат и скрипят... — Скинув весь арсенал «генеральства», очень просто поведал: — Умиление души!!
Подошел ко мне:
— Ты что читаешь?
— Историю партии... к занятиям готовлюсь.
— Та-ак! Передовые будете?
— Стремлюсь!
— Сам бы в снегиря обратился, чтобы с ними порыться в снегу. Эх!
У него было конкретное, реальное желание стать снегирем, как чем-то более прекрасным, чем он сам.
Моноложек о птицах закончил светло, убежденно.
— А вы не очень-то гордитесь! Мы тоже за пятый номер голосовали! (Т. е. за большевиков еще в 1917 году.)
В тот день я не очень оценила это его сообщение: я тогда недооценила и того, что Александр Иванович, сын священника, не говоривший никогда патриотических слов, верно служил победившему народу, предан был обновлению мира.

Опять отстранили
Я была счастлива! У Саши хорошая роль! Он занят делом, ходит на репетиции. Звонок по телефону, подхожу:
— Кого?
Еле слышный голос:
— Мум! Меня не допустили к репетиции...
У меня дрогнули колени, и я с трубкой села на пол. В нашей коммунальной квартире телефон висел напротив кухни.
— Сашенька! Я сейчас к тебе приеду... будь в своей уборной. Заняла у соседей деньги на такси и ринулась в театр. Александр
Иванович лежал в своей уборной, бледный, безысходно глядя в потолок, на мой приход не реагировал, не мог встать:
— Наверное, придется...
— Сашенька! Я поговорю с Алексеем Денисовичем... тут какое-то недоразумение.
— Он требует, чтобы я перед выходом гремел ведрами, шумел, буйствовал... Я отказался... Ведь Перчихин чуть-чуть выпил, выпил с горя, что зяблик стал слепнуть, и он его продал, продал и страдает... жаль птицу. Ну какое же здесь буйство? Не-ет! Пусть снимает. Ведрами греметь не буду!!
Александра Ивановича отстранили от долгожданной работы. Очень расстроился Георгий Иванович Ковров, игравший Бессемено-ва. Как сейчас, помню его гневное лицо и вырвавшуюся фразу:
— Что же это он с Шурой сделал?!
Александр Иванович тяжело заболел, недели две держался на камфоре... Люто страдал.
В художественном совете его защищал только М. И. Царев.
Премьера «Мещане» состоялась 18 июня 1946 года. Роль Перчихина играл П. А. Оленев.
Но роль поэтичного, мудрого птичника уже сидела в крови Александра Ивановича. Он должен был либо ею разродиться, либо погибнуть.
В какой-то день он решительно сказал:
— Буду доделывать роль с Витей Турбиным... (В. С. Турбин — ныне заслуженный артист РСФСР, режиссер главной редакции литературно-драматических передач на телевидении, был ассистентом А. Д. Дикого по этому спектаклю.) Если мне не играть Перчихина, то что же? Гамлетов не могу, Дювалей тоже... (намекая на Арман Дюваля, которого играл М. И. Царев).
В. С. Турбин проявил исключительную сердечность. Были назначены репетиции, на которые артисты безотказно являлись, работа шла внепланово — Г. И. Ковров, С. II. Фадеева (Елена), Н. Л. Афанасьев (Петр), Н. А. Анненков (Нил), Н. Н. Долматов (Тетерев), Т. П. Панкова (Акулина Ивановна), О. М. Хорькова (Поля) и другие. Товарищи с радостью помогали опальному артисту.
Очень скоро Александр Иванович вошел в спектакль. Зритель его воспринимал восторженно. Его всегда назначали играть, если спектакль просматривали какие-нибудь комиссии или он шел в торжественный день. На все сцены Перчихина обычно сбегались артисты и обслуживающий персонал; нередко можно было услышать:
— Пойдем послушаем, как Сашин о птичках рассказывает. Или:
— Пойдем на скандал... где он всех дураками называет... Играл Александр Иванович Перчихина превосходно. Местами
недосягаемо. И все-таки, в силу сложившихся неблагоприятных взаимоотношений с режиссером, роль не стала шедевром. Артист был неповинен.


Благодарим Светлану Алейникову (Минск) за предоставленный материал.

Заместителю художественного руководителя Малого театра Валерию Васильевичу Подгородинскому присвоено почетное звание заслуженный деятель искусств России. От души поздравляем Валерия Васильевича с этим знаменательным событием!

«Звуковой архив Малого театра»

А.И.САШИН-НИКОЛЬСКИЙ В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ»

12 сентября исполняется 115 лет со дня рождения замечательного артиста театра и кино, актера Малого театра [link Sashin-NikolskiyA">Александра Ивановича Сашина-Никольского. Эта и другие записи, которые будут в ближайшие дни опубликованы на сайте, посвящены памяти Александра Ивановича…[link Sashin-NikolskiyA">

«Звуковой архив Малого театра»

А.И.САШИН-НИКОЛЬСКИЙ В КОМЕДИИ А.Н.ОСТРОВСКОГО «ПРАВДА – ХОРОШО, А СЧАСТЬЕ ЛУЧШЕ»

12 сентября исполняется 115 лет со дня рождения замечательного артиста театра и кино, актера Малого театра [link Sashin-NikolskiyA">Александра Ивановича Сашина-Никольского. Эта и другие записи, которые будут в ближайшие дни опубликованы на сайте, посвящены памяти Александра Ивановича…


Две сцены из комедии «Правда – хорошо, а счастье лучше» (18 Мб)

Действующие лица и исполнители:

Мавра Тарасовна Барабошева – Евдокия Турчанинова
Фелицата – Варвара Рыжова
Меркулыч – [link Sashin-NikolskiyA">Александр Сашин-Никольский

Запись конца 1940-х гг. из зала Малого театра.

О новой роли, о ремонте и о том, что нужно, чтобы более 20 лет оставаться художественным руководителем, Юрия Соломина расспросила корреспондент «Газеты» Ольга Романцова.

«ХУДРУКУ НУЖНЫ ХОРОШЕЕ ЗДОРОВЬЕ И КРЕПКИЕ НЕРВЫ»

В наступившем сезоне актер, режиссер и художественный руководитель Государственного академического Малого театра Юрий Соломин практически не будет играть в кино. Забот у него и без того слишком много: в Малом он сыграет Мольера в одноименном спектакле, премьера которого ожидается в конце года, к тому же в театре идет ремонт и труппе придется еще не раз выехать на гастроли.

О новой роли, о ремонте и о том, что нужно, чтобы более 20 лет оставаться художественным руководителем, Юрия Соломина расспросила корреспондент «Газеты» Ольга Романцова.

Юрий Мефодьевич, вы можете представить свою жизнь без Малого театра?

Я поступил в Театральное училище имени Щепкина, приехав из Сибири в 18 лет, и уже тогда мечтал быть артистом Малого театра. Я здесь вырос, знаю всех, кто здесь работает, и меня все знают. Кто-то продолжает называть меня Юрой. В 1988 году, когда в стране царила полная неразбериха, меня, молодого артиста, выбрали художественным руководителем Малого театра. Это мой дом. Думаю, что это дом не только для меня, но и для всех, кто здесь работает. Поэтому у нас такая стабильная труппа. И зрители.
На премьерах Малого театра в зале обычно много молодежи.

А на обычных спектаклях молодых зрителей много?

Думаете, у нас в зале сидят только старики? Нет, молодежи тоже очень много. Не верите? Приходите и убедитесь сами. И молодым наши спектакли нравятся. Помню, перед премьерой спектакля «Коварство и любовь», который я ставил в Малом, я очень волновался. В зале сидела в основном молодежь, а спектакль был сделан спокойно, традиционно, так, как ставят Шиллера в Малом: никто никого на пол не заваливает, самогона на сцене не пьет... Если бы вы знали, как зрители смотрели этот спектакль! Как, затаив дыхание, слушали героев, говоривших о любви, и плакали.
Я считаю, что в России должен быть хотя бы один театр, сохраняющий традиции русской театральной школы. Я не против авангарда, но зачем все менять до основания? Ведь эти новаторские спектакли частенько похожи друг на друга. Вот мне раньше нравилась докторская колбаса, ее делали по традиционным рецептам. Теперь их изменили: ввели какие-то особые красители, пищевые добавки. И эту колбасу даже мои кошки не едят. Зачем же пичкать людей театром, сделанным по новым образцам?

Вы часто ходите в другие театры?

Хожу, и когда смотрю там спектакли, мне нравится далеко не все. Думаю, что и режиссерам, которые их ставили, в Малом театре тоже что-то не нравится. Но это нормальное явление, я за то, чтобы цвели все цветы. Просто оскорблять друг друга не надо.

Насколько повлиял кризис на положение дел в Малом театре и на вашу жизнь?

Малый театр — пока еще национальное достояние. Он, как и Большой театр, стал национальным достоянием в 1993 году указом президента России. Но кризис влияет на всех: ко мне все чаще приходят с просьбой о материальной помощи актеры нашего театра — и старые, и молодые. Я уже не понимаю, сколько завтра придется платить за квартиру, за свет и коммунальные услуги. И мне иногда кажется, что чиновники, которым государство выделяет деньги для того, чтобы они помогали людям, пускают их в оборот, пытаясь разбогатеть.
Сейчас даже хлеба хорошего не стало! Я с детства люблю черный хлеб с молоком. Даже в начале 90-х годов настоящий черный хлеб в Москве можно было купить. А сейчас возле моего дома остался только один магазинчик, где он продается. На этикетке написано, что хлеб сделан по старинным рецептам, но на самом деле в нем какие-то семечки, зерна, непросеянная мука.

На сборе труппы вы назвали прошедший сезон нервным. Что вы имели в виду?

Это связано с нашими строительными проблемами, но мне пока не хочется выносить их на всеобщее обсуждение. Этого пока не требуется, а если потребуется, позову журналистов и все подробно расскажу. В Малом театре уже два года идет ремонт, работать в таких условиях непросто. Надеюсь, что в 2011 году он закончится. Знаете, нам предлагали закрыть Малый театр до 2011 года и вместе с Большим уйти в ремонт. Хорошо, что у нас все помнят заветы стариков, которые говорили: «Никогда не закрывайте театр. И главное — не трогайте потолок театра, сцену и зрительный зал». Мы следуем их советам.
А если кому-то интересно, как мы тратим деньги, которые нам перечисляет государство, могу сказать, что благодаря этим дотациям мы не завышаем стоимость билетов. Делаем скидку для студентов: купил один билет — получи второй, пойди в театр с девушкой или с бабушкой. И для родителей с детьми: очень важно, когда приходят посмотреть спектакль с ребенком. Помню, как мы с моей дочерью, тогда еще школьницей, посмотрели вместе «Женитьбу» Гоголя в Театре на Малой Бронной. По дороге домой она долго молчала, потом задала мне вопрос, потом еще, и мы довольно долго разговаривали. Вот в этом и заключается воспитание. С детьми нужно разговаривать как можно чаще.

А чем занимается ваша дочь сейчас?

Я обычно не отвечаю на вопросы о дочери и о своей семье. Пусть они живут спокойно.

Вы сыграете Мольера в премьере одноименного спектакля в Малом театре. Чем ваш герой будет отличаться от других московских Мольеров?

Тем, что его сыграет артист Юрий Соломин. Я вкладываю в эту роль свои мысли, чувства, и, естественно, они не похожи на мысли и чувства других исполнителей этой роли. Я всегда говорю своим студентам: «Эту роль никто не может сыграть так, как ты. Только ты так садишься и ходишь, думаешь и чувствуешь. И режиссер не может тебя переделать».

Вы в этом уверены?

В театре все зависит от артиста. Только в критический момент, если видишь, что молодой человек ничего не понимает в профессии, его надо либо отчислять, либо попытаться натаскать. Даже если молодой артист вводится в роль, которую до этого играл выдающийся мастер, она все равно изменится. Я знаю это по собственному опыту.
Если говорить о «Мольере», эта пьеса сейчас очень современна. Меня волнует в ней тема ненужности талантливого человека. После премьеры нашего спектакля многие поймут, что я не только артист, исполнитель, но и художественный руководитель театра, у которого есть свое, особое мнение. Может быть, кому-то захочется со мной поспорить. А может быть, критики просто ничего не напишут после премьеры. Знаете, когда некоторые критики ничего не пишут о новом спектакле Малого театра, для меня это знак того, что спектакль получился нормальный. Если бы могли обругать, то с удовольствием сделали бы это. А тут молчат, не знают, за что ухватиться.

Интересно, какие качества нужны, чтобы оставаться художественным руководителем Малого театра больше 20 лет?

Хорошее здоровье и крепкие нервы.

Справка газеты
Соломин Юрий Мефодьевич родился 18 июня 1935 года в Чите. В 1957 году окончил Театральное училище имени Щепкина и поступил в труппу Малого театра. Сыграл в нем более 50 ролей, с 1980 года ставит там спектакли. С 1988 года — художественный руководитель Малого театра. Сыграл более чем в 50 фильмах, среди которых «Адъютант его превосходительства», «Инспектор уголовного розыска», «Обыкновенное чудо», «Мальтийский крест». Поставил кино и телефильмы «Скандальное происшествие в Брикмилле» (по Пристли), «Берег его жизни», «В начале было слово».
Как режиссер и актер работал в Болгарии, Чехословакии, Германии, Японии. Удостоен премии за студенческие работы в Братиславе (Словакия) и Кобе (Япония). С 1961 года преподает в Театральном училище имени Щепкина. Профессор, член Союза кинематографистов России, президент Ассоциации русских драматических театров, президент фонда «Покровский собор на Красной площади». Член-корреспондент Российской академии образования. Народный артист СССР (1988). В 1990—1992 годах занимал пост министра культуры России. Кавалер орденов «За заслуги перед Отечеством» III и II степени.

Автор: Ольга Романцова
Газета, 9 сентября 2009 года

Театральный сезон в этом году начинается не с казанских премьер, а с гастролей в Казани, в помещении Камаловского театра труппы Малого театра. Гастроли старейшего российского театрального коллектива будут проходить с 17 по 28 сентября.

НАЧНЕМ С МАЛОГО

Театральный сезон в этом году начинается не с казанских премьер, а с гастролей в Казани, в помещении Камаловского театра труппы Малого театра. Гастроли старейшего российского театрального коллектива будут проходить с 17 по 28 сентября.

Именно в Казани москвичи откроют 254-й сезон. Сезон в Москве откроется 7 октября.

Гастрольная афиша выдержана в духе «дома Островского» — в Казань Малый театр привезет только русскую классику. Откроются гастроли «Ревизором» Н.Гоголя, далее публика увидит «Власть тьмы» Л.Толстого, «Горе от ума» А. Грибоедова, затем идет большой блок спектаклей по пьесам А. Островского — «Последняя жертва», «Правда — хорошо, а счастье лучше», «На всякого мудреца довольно простоты». Впрочем, по-видимому, интерес к классике в провинции есть. По словам режиссера Малого театра Виталия Иванова, все спектакли поставлены в традиционном ключе, на сцене Малого режиссеры ставят так, как автор написал, а не для самоутверждения.

Как сообщил директор Камаловского театра Шамиль Закиров, уже раскуплены билеты практически на все гастрольные спектакли.

Кстати, именно Шамилю Закирову казанцы обязаны тем, что к нам приезжает Малый театр. В год столетия Камаловского театра казанцы гастролировали в Москве, именно на сцене Малого. Тогда между двумя коллективами завязалась дружба, и начались обменные гастроли. В следующий раз камаловцы собираются на гастроли в Москву в январе будущего года, играть спектакли они будут по традиции в Малом.

Гастролеры серьезно подготовились к поездке в Казань — один из самых театральных городов в провинции. В столицу Татарстана выехали множество фур, груженных декорациями, и бригада из 15 монтировщиков. Все спектакли будут идти в тех же декорациях, что и на московской сцене, — компромиссы невозможны. Казанцы увидят первые составы исполнителей.

Цены на билеты москвичей вполне умеренные, кроме этого, они дадут в дни гастролей один благотворительный спектакль для малообеспеченных казанцев. Кстати, в Москве в кассах Малого театра студенты могут к одному купленному билету получить один бесплатный и пригласить друзей. В этом году цены на спектакли Малого театра на стационаре понижены на 15 процентов: как полагает художественный руководитель коллектива Юрий Соломин, прибыль не в кошельках, а в том, что заложено в умы и сердца зрителей

Автор: Татьяна ВАЛЕНТИНОВА
«Время и деньги», 9 сентября 2009 года

ФОТОРЕПОРТАЖ ДМИТРИЯ БОЧАРОВА

Некролог…

МАРГАРИТА ИВАНОВНА ФОМИНА

Некролог…

4 сентября, в день очередного сбора труппы Малого театра, ушла из жизни Маргарита Ивановна Фомина, актриса, отдавшая более 45 лет служению старейшей драматической сцене России.

Маргарита Фомина родилась 17 октября 1941 года. Выпускница ВТУ им. Щепкина, она училась на курсе, вошедшем в историю российского театра: руководителем был Н.А.Анненков, а соучениками Маргариты Ивановны - Олег Даль, Виталий Соломин, Виктор Павлов, Михаил Кононов, Ярослав Барышев… В 1963 году актриса была принята в Малый театр.

Среди основных ролей, сыгранных М.И.Фоминой - Марья Антоновна («Ревизор» Н.В.Гоголя), Марица («Доктор философии» Б.Нушича), Александра Булычёва («Достигаев и другие» М.Горького), Роза («Заговор Фиеско в Генуе» Ф.Шиллера), Лиза («Горе от ума» А.С.Грибоедова), Раиса Панфиловна («Женитьба Бальзаминова» А.Н.Островского), Дуняша («Касатка» А.Н.Толстого), Агния и Маланья («Не всё коту масленица» А.Н.Островского), Пошлёпкина («Ревизор» Н.В.Гоголя), Маврушка («Смерть Тарелкина» А.В.Сухово-Кобылина) и другие. Маргарита Ивановна - актриса яркого комедийного дарования; тем неожиданнее стала одна из последних работ Фоминой – драматическая роль Анны Кеннеди («Мария Стюарт» Ф.Шиллера), кормилицы Марии Стюарт, преданно разделяющей её заключение и остающейся с королевой до самого конца.

Маргарита Фомина снималась в кино и на телевидении. На её счету участие в таких картинах, как «Анискин и Фантомас», «Снова Анискин», «Бригадир», «Канун грозы», «Свои люди - сочтёмся!», «Улица Валентинова», «Галина».

Малый театр выражает искренние соболезнования родным и близким Маргариты Ивановны Фоминой. Светлая ей память и вечный покой!

Коллектив Малого театра

Репортаж телеканала ТВЦ...

В МАЛОМ ТЕАТРЕ НАЧИНАЕТСЯ 254-Й СЕЗОН

Репортаж телеканала ТВЦ

В новом сезоне нас ждут премьеры - булгаковский «Мольер», некая современная пьеса Александра Галина, мюзикл «Дон Жуан», в декабре будут возобновлены знаменитые «Умные вещи» Самуила Маршака - один из самых ярких детских спектаклей…

Очередной, - шутка ли сказать, - 254-й сезон открыл сегодня Малый театр. И по традиции готов порадовать зрителей премьерами, среди них - булгаковский «Мольер», современная пьеса Александра Галина, мюзикл «Дон Жуан». Чем сегодня живет Малый драматический?

- А можно второй дубль, пожалуйста? Еще крупней поцеловаться?
Премьера нового театрального сезона - это, наверное, самое волнующее событие в году, и готовятся к нему - со всей ответственностью. Борис Клюев в Малом театре работает 40 лет, но признается, что сегодня переживает, как в первый раз.

Борис Клюев, народный артист России:
- Обязательно, есть, конечно, волнение. Хочется хорошо выглядеть, продумываешь свою одежду, продумываешь, что ты будешь выглядеть, как ты будешь говорить, какие слова могут тебе сказать. То есть ты проигрываешь целый большой спектакль.

Но, к сожалению, как ни старайся, всего предугадать и предусмотреть невозможно. И такого начала не ждал никто.
- Только что был звонок, сегодня утром умерла Рита Фомина.
- Дядя Анискин, я перед тобой открытая, как окошко...

Актриса Маргарита Фомина пришла в Малый театр в 1963 году, сразу после Щепкинского училища и ушла из Малого только сегодня. Вот так, неожиданно...
В этом театре вообще живут долго. Сегодня награждали тех, кто проработал здесь 40, 60 и даже 65 лет - как Татьяна Петровна Панкова. У нее, кстати, сегодня дебют - впервые опоздала в театр. Пробки...

После грустных новостей, после награждений и знакомства с новыми актерами труппы перешли к подведению итогов прошлого сезона - причем, сделали это в форме видеоотчета. Старейший театр ищет новые формы, не без самоиронии.
- 253-й сезон - это 407 спектаклей, 210 006 зрителей, 6993 выхода актеров на сцену, 27 утерянных номерков...

В новом сезоне нас ждут премьеры - булгаковский «Мольер», некая современная пьеса Александра Галина, мюзикл «Дон Жуан», работа над сценарием которого практически завершена, в декабре будут возобновлены знаменитые «Умные вещи» Самуила Маршака - один из самых ярких детских спектаклей. Но начнется сезон с гастролей в Казани, а на сцене Малого театра в Москве с 16 сентября будет гостить питерский БДТ. Добро пожаловать в Дом Островского!

ТВЦ, 4 сентября 2009 года

Юрий Мефодьевич Соломин представил труппе двух новых актеров – Полину Долинскую и Дмитрия Лабуша, выпускников Театрального училища им. М.С.Щепкина.

Итоги прошедшего сезона были представлены в виде фильма-презентации...

В МАЛОМ ТЕАТРЕ СОСТОЯЛСЯ СБОР ТРУППЫ

4 сентября в Малом театре состоялся традиционный сбор труппы. Открылся он нерадостным известием о смерти актрисы театра Маргариты Ивановны Фоминой, которое пришло за несколько часов до начала. Память актрисы почтили минутой молчания. Затем Юрий Мефодьевич Соломин представил труппе двух новых актеров – Полину Долинскую и Дмитрия Лабуша, выпускников Театрального училища им. М.С.Щепкина.

Итоги прошедшего сезона были представлены в виде фильма-презентации, показанной на экране, установленном на сцене. Перед зрителями прошла вся жизнь театра за минувший год – премьеры, гастроли и т.д. Чуть позже фильм будет опубликован на сайте.

Затем Юрий Мефодьевич Соломин огласил планы театра на предстоящий сезон. В ноябре на главной сцене пойдет спектакль «Мольер» по пьесе М.А.Булгакова «Кабала святош» в постановке Владимира Драгунова. В декабре Малый театр сделает новогодний подарок детям, представив опять же на основной сцене сказку С.Маршака «Умные вещи» (над спектаклем работает постановочная группа во главе с режиссером В.Федоровым). В январе на сцене филиала должна состояться премьера спектакля по новой пьесе Александра Галина «Сон героини» в режиссуре автора (в начале 1980-х в Малом театре с огромным успехом шла его пьеса «Ретро» с участием И.Любезнова, М.Овчинниковой, Г.Деминой и Е.Солодовой). В спектакле будут заняты Юрий Каюров, Анатолий Торопов, Владимир Носик, Лидия Милюзина и Ольга Абрамова. Кроме того, в работе находится музыкальный спектакль по пьесе А.Толстого «Дон Жуан».

В планах театра продолжить сотрудничество с режиссером Сергеем Женовачом, а также пьеса К.Гольдони, которую будет выпускать постановочная команда из миланского театра «Пикколо».

В гастрольных планах театра – посещение Хельсинки, Великого Новгорода, Тамбова. Кроме того, запланирован месячный тур по волжским городам (от Костромы до Астрахани), посвященный 65-летию Победы в Великой Отечественной войне и 150-летию со дня рождения А.П.Чехова.

Большая работа в предстоящем сезоне ожидает и оркестр Малого театра, который готовит для зрителя новые программы.

15 декабря в Малом театре состоится торжественный вечер, посвященный 200-летнему юбилею Щепкинского училища.

С прискорбием сообщаем о том, что 4 сентября на 68-м году жизни скончалась актриса Малого театра Маргарита Ивановна Фомина. Выражаем соболезнования родным и близким Маргариты Ивановны. О времени и месте похорон будет сообщено дополнительно.

4 сентября на Троекуровском кладбище Москвы будет открыт памятник на могиле народного артиста России Виктора Андреевича Борцова. Открытие состоится сразу после традиционного сбора труппы.