11.02.2011
Подробнее
НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛИ
НОВЫЕ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛИ
«Ревизор» Н.В.Гоголя
Городничий – Виктор Низовой
Осип – Виталий Петров
Купец Абдулин – Виталий Коняев
«Снежная королева» Е.Шварца
Кай – Дмитрий Солодовник
Бабушка – Лариса Кичанова
Сказочник – Максим Хрусталёв
«Горе от ума» А.С.Грибоедова
Первая княжна – Екатерина Порубель
«Ревизор» Н.В.Гоголя
Городничий – Виктор Низовой
Осип – Виталий Петров
Купец Абдулин – Виталий Коняев
«Снежная королева» Е.Шварца
Кай – Дмитрий Солодовник
Бабушка – Лариса Кичанова
Сказочник – Максим Хрусталёв
«Горе от ума» А.С.Грибоедова
Первая княжна – Екатерина Порубель
Подробнее
ВВОД В СПЕКТАКЛЬ
11 февраля в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островского роль 2-й приживалки в первый раз играет актриса Наталья Боронина.
Подробнее
НОВОЕ НА КАНАЛЕ МАЛЫЙ-ТВ
Участник праздничных концертов 23 февраля и 25 февраля, посвященных Дню защитника Отечества:
Сергей Потапов «На безымянной высоте» (3:50)
Сергей Потапов «На безымянной высоте» (3:50)
Подробнее
АЛЕКСАНДР КОРШУНОВ
Очерк Алисы Никольской из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002.
Пой мне — это будет моей болью,
Это будет моей любовью:
Я услышу все, что ты мне споешь...
Ольга Тишина. «Пой мне»
Любовь сопутствует ему повсюду В театре, где он служит, его обожают коллеги, что редко бывает с теми, кто находится в несколько привилегированном положении. В его доме царит мир и согласие; он родился в этой атмосфере и привнес ее в собственную семью. Многочисленные поклонники согревают его ореолом зрительской любви. Наконец, сам он постоянно пребывает в состоянии влюбленности. В профессию, в жизнь, в людей, в свои роли и свою публику. Такие люди не имеют врагов. И — что бывает еще реже — не имеют завистников. К нему можно испытывать — в той или иной форме — только любовь.
Неудивительно, что практически все герои Александра Коршунова, сыгранные им на сцене, — люди с неистовой, обостренной любовью к жизни. Восприимчивые до болезненности, живущие так, словно каждый день для них последний, и нужно успеть ощутить, познать все до конца. И тем более неудивительно, что герои эти, за редким исключением, — не наши современники. Ибо Коршунов, кажется, рожден, чтобы воплощать на подмостках людей из другого мира. Таких, как он сам, поскольку наше время нещадно истребляет романтиков, остро чувствующих и заботящихся о состоянии своей души. Александр Коршунов — из тех редких счастливцев, сохранивших себя и нашедших возможность жить и творить, не идя на компромиссы с собой.
Как правило, рождающиеся в театральных семьях, за редким исключением, рано или поздно приходят на сцену.
Коршунов — представитель славнейшей театральной династии. Дед — знаменитый режиссер МХАТа Илья Судаков (это его под именем Фома Стриж вывел в «Театральном романе» Михаил Булгаков); бабушка — прославленная актриса МХАТа Клавдия Еланская; отец — актер и директор Малого театра Виктор Коршунов; мама — художественный руководитель Театра «Сфера» Екатерина Еланская. К слову сказать, теперь династию успешно продолжает сын Александра и его супруги, театральной художницы Ольги Коршуновой, Степан (кстати, именно отец сподвиг Степана на занятие актерством). Вобрав в себя лирико-героическое дарование деда, неистовый темперамент и обостренную чувствительность отца, Степан Коршунов на сегодняшний день — один из наиболее ярких молодых романтических героев московской сцены. Однако здесь от сравнений никуда не деться. Что же касается Александра Коршунова, то с самых первых появлений на сцене он поражал своей непохожестью. Не внешней — он и его мама практически на одно лицо. Непохожестью таланта. Неожиданностью до шока во всем — интонациях, манерах восприятия действительности. И по сей день сравнить его не с кем. Он уникален — и потому узнаваем. И за это любим.
Когда человек молод, ему свойственна тяга ко всему новому. Коллектив, куда перекочевал почти весь курс Александра Коршунова — выпускной курс Школы-студии МХАТа под руководством Виктора Монюкова, — так и назывался: Новый драматический театр. Коршунов до сих пор с нежностью вспоминает время, проведенное на этих подмостках: все-таки там произошло его «посвящение в профессию». Да и восемь лет в Новом драматическом никак нельзя назвать пустой тратой времени. Первыми крупными ролями артиста Коршунова стали Алеша в спектакле «Кто этот Диззи Гиллеспи?» (пьеса А. Соколовой, постановка В. Ланского и В. Богомазова), Полевой в «Разломе» Б. Лавренева (постановка В. Ланского) и следователь Андреев в драме Г Данаилова «Осень следователя» (режиссер А. Юников). И «лицо» большинства его последующих персонажей выявилось именно из тех, юношеских героев. Уже тогда все в один голос заговорили о его простодушном обаянии, потрясающей естественности, распахнутости,
умении сразу выбирать верную и чистую, как звук скрипки, интонацию. Алеша в исполнении А. Коршунова в спектакле «Кто этот Диззи...» — человек-музыка, человек-инструмент. Его струны поют от малейшего соприкосновения с реальностью. Поют то нежно, то больно. Он слушает не только музыку, но и саму жизнь, стараясь помочь научиться чувствовать всем вокруг. «Так и хочется выбежать на улицу и крикнуть: послушайте! Прислушайтесь к себе! То, что больно, так естественно. Так и должно быть — больно...» — говорит Алеша. Он устремлен навстречу своей заветной мечте: стать музыкантом подобно знаменитому «богу джаза» Диззи Гиллеспи, который для него — камертон действительности. Но мечта Алеши неосуществима, а удел его — одиночество. Поскольку обычным людям сложно вынести рядом с собой столь обостренно чувствующего человека. Непохожесть Алеши на других становится трагедией и для его любви к девушке Кате, ибо при всей чистоте, искренности и взаимности чувств их взаимоотношения разрушаются. Кажется, что в той давней работе, как в зеркале будущего, отражаются почти все последующие роли Александра Коршунова. Но особенно — чеховский Костя Треплев и Юрий — доктор Живаго. Тема живого, проблема поиска человеком себя, своего места в мире, прочувствована актером до мелочей и преподана с редкостной степенью откровенности.
Однажды, применительно к игре кого-то из великих, был упомянут термин «мучительно». Именно так — мучительно — сыграл Коршунов своего Живаго. Смиренно, горестно, до дрожи исповедально. Неуловимая трагичность присутствует в спектакле с самого начала, проскальзывая даже в безмятежных эпизодах беззаботной юности героя. Юрий Живаго все делает «через край» — любит, ненавидит, страдает и радуется. Но больше всего, конечно, любит. Эпизоды с Ларой — Ириной Мреженовой, женщиной, на какой-то момент ставшей для него смыслом жизни, подкупают своей невинностью в сочетании с неистовством чувств. Начиная с первого объяснения, когда он говорит, что-то поясняет, злится на себя, как школьник, — и вдруг порыв, резкий, как сквозняк, словно рвутся обнаженные сосуды, ведущие к сердцу, и наружу вырывается весь сумбур эмоций, сметая все на своем пути. Продолжая их внезапной встречей спустя годы, изменившие обоих, — в ослепительном луче света эти двое, сорвавшиеся с жизни, одинокие, словно на кораблике посреди бушующих волн, обезумевшие, живые, страстные, говорят о чем-то, боясь даже на секунду оторваться друг от друга. И заканчивая прощанием, моносценой Живаго, когда он читает стихи, то глухо, то срываясь на стон или крик, то утихая до шепота; его плечи опущены, как у старика, а глаза полны боли, переполняющей все его существо. Трагедия надломленной души звучит даже в политизированных моментах спектакля: Живаго мечется, плачет, его душа постоянно кровоточит, но он не заслоняет вечно больную рану и ходит с ней, выпрямившись во весь рост, хотя нередко голова его бессильно падает, и силы оставляют его. Как происходит и в момент его нелепой, бессмысленной смерти. «Я почувствовал, что надорвал что-то в себе», — говорит он, делает еще несколько шагов, чуть быстрее других подавшись вперед на повороте воображаемого трамвая, — и падает плашмя, тихо, как сломанная ветка. Гибель, не ставшая освобождением. Коршунов играет трагедию в чистом виде, без социальных примесей, выводя на первый план простое и вечное, возвышая судьбу пастернаковского героя до космических масштабов.
Вспоминая роль Живаго, перебирая в памяти другие, столь же пронзительно сыгранные Александром Коршуновым роли, невольно задаешься вопросом: откуда в таком спокойном, даже тихом человеке, поглощенном внутренним самосозерцанием и созиданием, такая буря страстей? Распространенное мнение, что, прежде чем сыграть чувства, надо их преодолеть, в данном случае разбивается вдребезги. Да и не выдержит ни один живой человек столько, сколько переживают на сцене герои Коршунова. А сам актер хранит эту тайну в своей душе, за семью печатями, предоставляя поклонникам биться над загадкой его таланта. Но сделаем еще один кивок назад.
Другой заметной ролью времен Нового драматического стал для Александра Коршунова Андреев, молодой ответработник из спектакля «Осень следователя». Только что получивший назначение, впервые переступивший порог собственного кабинета специалист, человек честолюбивый, наделенный деловой хваткой и хроническим правдолюбием. Внимательно наблюдая за его словами и поступками, мы вскоре узнаем, что он не в восторге от своей службы, что мечталось ему стать адвокатом. А тут еще старое запутанное дело свалилось на его плечи... При всем социальном пафосе пьесы режиссеру и актерам удалось вытащить на первый план психологию взаимоотношений и сделать акцент на этом. Дуэль немолодого, потерпевшего моральное крушение следователя Петрова (Г. Короткое, ныне артист Театра имени Моссовета) и энергичного напористого Андреева становится наиболее интересной в спектакле. Ибо при всей огромной пропасти между ними эти двое оказываются очень близкими друг другу людьми. Только методы борьбы у них разные, и бескомпромиссность Андреева оказывается результативнее для дела, поскольку его не тяготят личные мотивы. Коршунову удалось сыграть Андреева не человеком-схемой, эдакой машиной правосудия, а живым человеком, наделенным мягкостью, обаянием, добротой и завидным чувством юмора. Решения его порой выглядят необдуманными — будто он лихо играет в какую-то детскую игру, а в это время на его симпатичной физиономии отражается азарт охотника, заводящий его порой в рискованные ситуации. Однако история с успешно завершенным «старым делом» заканчивается для Андреева серьезным жизненным переломом, окончательным взрослением души, возможностью иного взгляда на вещи. И — последующим путем наверх. Что можно сказать и о самом Коршунове.
Однако все хорошее когда-нибудь кончается. Наступил момент, когда Александр Коршунов вновь ощутил стремление к новому. Можно даже точно зафиксировать, когда это произошло: в 1983 году, после выхода спектакля «Маленький принц» в постановке Екатерины Еланской, ставшего поворотным как для режиссера, так и для исполнителя главной роли. Позже, уже на подмостках собственного театра — Театра «Сфера» — Еланская восстановит этот спектакль, и Коршунов снова будет играть главную роль. Вернее, даже две роли, соединенные в одну: Летчика и Маленького принца. Придя на просмотр и заглянув в программку, поначалу трудно отделаться от чувства удивления: главный герой — собственно принц — в перечне действующих лиц отсутствует. И когда на сцене впервые возникает Летчик, никак не можешь понять, что это за человек и зачем он ведет такие странные диалоги с самим собой? Однако вскоре начинаешь осознавать сложность и точность режиссерской задумки. Оказывалось, что Маленький принц существует в этом человеке в качестве alter ego, в котором собрано все чистое, светлое и прекрасное, все истины бытия, познающиеся лишь через детскую открытость души, наивность и свободу от условностей и предрассудков «взрослого» мира. И Маленький принц живет в каждом из нас, только надо уметь открыть его в себе и уберечь, ведь он такой хрупкий и так легко может исчезнуть. А потерять его опасно. Но уже хорошо однажды проникнуться им, чтобы хоть на миг осознать полноту жизни.
При всей спорности достоинств Театра «Сфера» надо отдать ему должное. В этом театре Александр Коршунов сыграл, может быть, наиболее выявляющие основные грани его актерского таланта роли: Юрия Живаго в спектакле «Доктор Живаго» по Б. Пастернаку, и Максудова в «Театральном романе» М. Булгакова, «маленького человека», неизлечимо больного театром, трагически-восприимчивого и задыхающегося от любви к неизведанному, безумному, но такому изумительному творческому миру.
Однако «Сфера» «Сферой», а после ухода из Нового драматического театра основным домом Александра Коршунова стал Малый театр, где актер успешно служит по сей день. И не просто служит, а является едва ли не самым востребованным актером в труппе. На данный момент в его репертуаре семь спектаклей, а за плечами еще две режиссерские работы. А иного и быть не могло — уникальный талант всегда должен быть употреблен по назначению. Практически каждый режиссер, приходя на постановку в Малый, находил в Коршунове «своего» актера, и у последнего сложился такой репертуар, что хоть сейчас орден давай.
А началось все с режиссера Владимира Седова. Его спектакли «Накануне» по И.С. Тургеневу и «Сон о белых горах» по В. Астафьеву дали возможность молодому актеру ярко дебютировать на новых для него подмостках. В лирическом, кружевном и вместе с тем заостренном тургеневском повествовании Коршунов сыграл скульптора Павла Шубина, человека обаятельного и одаренного, но с потребительским отношением к жизни. Он постоянно чем-то увлечен, хватается то за одно дело, то за другое, ничего не доводя до конца. Ему свойственна пылкость и впечатлительность, однако он рациональнее своего друга и антипода Берсенева, идеологические споры с которым — одна из наиболее важных линий в спектакле. Шубин — Коршунов везде и во всем желает быть «нумером первым», вне зависимости от целей и обстоятельств. Помимо всего прочего актеру удалось замечательно уловить общую интонацию и органично вписаться как в стилистику, так и в ансамбль Малого театра. Более того, рецензенты того времени отмечают и несказанное удовольствие артиста от пребывания на театральных подмостках, что ощущалось как в зрительном зале, так и на сцене.
«Сон о белых горах» — работа принципиально иного плана. Образ полуграмотного таежника Акима, пожалуй, был самым сложным в спектакле, и задачи, возложенные на Александра Коршунова, оказались весьма трудны. Поскольку роль Акима не только самая большая по объему, но и стержневая, главная, в ней воплощена авторская идея естественной, природной, не испорченной цивилизацией человеческой души. Но молодой актер не только справился с фактурой роли, но и полностью вжился в нее, полюбил сам и заставил зрителей полюбить своего героя. Внешняя характерность оказалась не менее важна, чем психологическая достоверность: кажущаяся заурядность облика — простенькая одежда, курносое лицо, растрепанные волосы, неуверенная манера поведения — только самое начало разговора. Порой думается, что это даже не столько его черты, сколько упрек нам: часто ли вы способны увидеть за этим большее, истинное? Неспроста этот герой напоминает другого непонятого и отвергнутого жизнью — князя Мышкина.
...Когда охотник-зимовщик Аким находит в своей избушке на далекой Энде постороннего человека — тяжелобольную, в беспамятстве девушку, он поначалу не испытывает ничего, кроме досады и брезгливой жалости. Рушатся планы, уходит дорогое время, явственной становится угроза погибели в зимней тайге — ведь за больной нужен уход, а запасов в избушке на одного... Перед нами разворачивается — где в шутку, где серьезно — драма постижения человека человеком: через страдание, сочувствие, страх, боль, отчаяние, надежду. Выхаживая больную, Аким попутно преподает ей нехитрую школу жизни («Оне свою только боль слышат, свою только жисть ценят!»). Но за понимание, привязанность, любовь платится цена неимоверная, тяжелая. Ибо подобные чувства столь же фантастичны и в нормальной жизни несбыточны, как сон о белых горах, которыми и грезит Аким.
На недостаток ролей Коршунову никогда не приходилось жаловаться. В самом начале его службы в Малом случились как крупные работы, так и небольшие, но заметные в каждом спектакле. Неожиданно открылось комедийное, даже фарсовое дарование актера, подкрепленное соответствующими ролями. Был «недоросль» Митрофанушка из спектакля Виталия Иванова по «Недорослю» Д.И. Фонвизина, сыгранный Коршуновым с изрядной долей лукавой иронии, и в чем-то схожий с ним придурковатый Мироша в знаменитых «Холопах» П.П. Гнедича в постановке Бориса Львова-Анохина, и находчивый слуга Ковьель в довольно неудачном спектакле «Мещанин во дворянстве», сделанном совместно с Камерным театром Тель-Авива, и — несколько позже — Гаврило в «Горячем сердце» А.Н. Островского режиссера Бориса Морозова, «маленький человек», наделенный большой любовью, согревающий своим теплом тлеющий уголок, неказистый, неприметный, но с чистой и прозрачной душой. А потом — хотя, быть может, чересчур потом — случился Константин Треплев в «Чайке», роль-мечта и роль-опасность для всех, кто с ней соприкасался.
А.К.: «Я не могу сказать, что мечтал об этой роли. Но действительно, и радость, и опасность были, потому что любой актер может мечтать о такой работе, а с другой стороны — она небезопасна по-человечески. Потому что в Треплеве есть высокая степень ранимости, незащищенности юности, которой свойственна и энергия, и талант, и вера в то, что все будет так, как мечтается, но есть и эта незащищенность от ударов судьбы. Каждый из нас сталкивается в жизни с таким моментом перелома, когда не получается то, что хотелось, и человек либо должен обрести сильную веру, либо какую-то опору, защиту. А Треплев и не обрел веры, и не защищен, и он отказался дальше участвовать в жизни.
Чеховские пьесы вообще очень сложно играть. Хотя он пишет совершенно разные характеры, но он сам словно рассыпан в каждом из персонажей. Нужна очень глубокая работа, какой-то особый настрой души, чтобы иметь возможность раскрыть написанное им».
Треплев Александра Коршунова — человек мятущийся. Даже мятежный. «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой...» Его требования ко всему — к жизни, к творчеству, к любви — непомерно высоки, и поэтому он создает массу неудобств окружающим: и беззаботной Аркадиной (Ирина Муравьева), и равнодушной Нине (Инна Рахвалова), и самоуверенному ограниченному Тригорину (Юрий Соломин). Костя Треплев с его устремленными в небо глазами, пронзительным, слышным в каждом пыльном закоулке голосом, в котором звенит радость, то и дело переходящая в слезы, — невольно, словно прокурор, незаслуженно строго осуждающий жизнь и образ мыслей всех вокруг. Он становится их совестью, но даже не подозревает об этом. И потому так болезненно для него непонимание матери и любимой девушки, так горько он переживает свои творческие неудачи. Со свойственным всем молодым людям максимализмом Треплев стремится к идеальному во всем, требуя этого и от остальных. Не желая понимать, что людям удобно так, как они существуют, что его идеализм им просто мешает. Как, впрочем, и он сам. Странный, почти блаженный и почти безумный «человек-артист», родившийся не в свое время и не в своей среде. Легкий, порывистый и в то же время немного неуклюжий, неловкий, он напоминает крылатое существо, созданное для полета, но еще не научившееся управляться со своими крыльями. В какой-то момент он вспархивает бабочкой — чтобы потом упасть вниз камнем. Особенно болезненно последнее падение: осознание. К гибели Костю Треплева привело осознание того, что его энергии и таланта не хватит, чтобы изменить общество. Скорее общество засосет его, превратив в посредственность. В сцене перед самоубийством он настолько спокоен и умиротворен, что только в одной случайной реплике, вернее, даже в интонации, прорывается гнетущая боль, поглотившая его, словно песчинку. Боль, от которой только одно спасение. Ничего, впрочем, не изменившее.
Вообще Александра Коршунова по жизни преследуют писатели. Не в буквальном смысле, конечно, — на сцене. Подавляющее большинство его героев — литераторы. И уже упоминавшийся Максудов, и Костя Треплев, и еще один Константин: Мастаков из малоизвестной пьесы М. Горького «Чудаки». Последний спектакль примечателен еще и тем, что здесь Коршунов впервые попробовал себя в качестве режиссера. Правда, нельзя не заметить, что на том этапе Коршунов-актер переиграл Коршунова-режиссера. Притом что спектакль получился цельным, грамотно сделанным, с оттенком милой старомодности. В центре его — образ незадачливого литератора, очень схожего по сути своей с чеховскими героями-мечтателями: тем же Треплевым, Петей Трофимовым (тоже в свое время сыгранным Коршуновым), дядей Ваней. Поначалу возвышенный и искренний фантазер, Мастаков на глазах мельчает, превращаясь в капризного, обидчивого и беспомощного мальчишку, по-детски ищущего защиты у едва не преданной им жены. Незащищенность его оборачивается никчемностью, гордая нелюбовь к страданиям — слабостью. Ни как сильный мужчина, ни как творец он не состоялся. «Плохо знает себя, живет, играя, как во сне живет, и верит в сны», — скажет о Маста-кове его жена. Однако сны, уход в призрачную реальность для Мастакова — единственный способ примириться с реальностью. И в какой-то степени — сохранить себя, свою душу, пусть и ничем не примечательную для общества. «Чудаки», при всей их технической неровности, для Александра Коршунова стали программными, ибо тема взаимоотношений поэтической души с действительностью — одна из основных во всей его творческой биографии. И речь не только о сыгранных ролях...
Однако режиссура, видимо, прочно засела в голове Александра Коршунова, и два года назад на подмостках Малого (а точнее — на Малой сцене филиала театра) появился спектакль «Трудовой хлеб» по опять-таки малоизвестной пьесе программного для этого театра драматурга А.Н. Островского. Здесь уже Коршунов совершенно справедливо решил не смешивать актерскую и режиссерскую профессии, что, безусловно, пошло на пользу спектаклю. Ибо в нем — чего не хватало предыдущей работе — появилась и мастерски выстроенная атмосфера, и точная, до ювелирности, проработка характеров. Оттенок симпатичной старомодности становится частью воздуха спектакля. Да и герои выглядят словно только что из другого времени — времени написания пьесы. Коршунов-режиссер необыкновенно любит своих подопечных, сочиненных Островским, наблюдая за нехитрыми перипетиями их жизни с нежностью и сочувствием. Кажется, что он вложил себя в каждую их улыбку и слезу, в их любовь, радость и переживания. Никому при этом не отдавая предпочтения — и актерский ансамбль получился ровным и гармоничным. При всей скромности и интеллигентности спектакля ему не удалось избежать одного — громкой шумихи вокруг него (одно выдвижение на «Золотую маску» чего стоит). Однако сей поток комплиментов не пошел во вред режиссеру. Во всяком случае, Александр Коршунов никогда не был замечен в погоне за почестями. Он — из тех тихих творцов-созидателей, кто спокойно делает свое дело, полагаясь на тех, кто захочет понять и оценить.
Сейчас в театре полным ходом идут репетиции «Пучины» того же Островского. Премьера уже на подходе. Думается, что режиссерская манера тоже должна «устояться», и оттого есть ощущение, что третий спектакль Коршунова-режиссера окажется еще лучше.
Поначалу, когда вдумываешься в природу режиссерского дарования Александра Коршунова, заходишь в тупик. Поскольку режиссура обязательно предполагает внутреннюю жесткость, которую в нашем герое при всем желании разглядеть не получается. Однако калейдоскоп ролей Коршунова немного приоткрывает завесу над этой загадкой. Ибо среди них помимо трагических романтиков с открытой душой наблюдаются и люди четко мыслящие, требовательные, способные на жестокие решения и поступки. Вернее, такой человек один: Борис Годунов из исторической трилогии А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного» (занятно: Коршунов сыграл зятя Малюты через четыре года после того, как сыграл его сына, Максима Скуратова, в спектакле «Князь Серебряный» по пьесе того же А.К. Толстого). В спектакле, поставленном В. Драгуновым, две основные сюжетно-психологические линии, тесно сплетенные между собой. Одна, идущая по ниспадающей, — постепенное угасание сил и возможностей великого Иоанна Грозного (эту роль по сей день играет Александр Михайлов). Вторая же, наоборот, стремительно рвущаяся вверх, — политическое становление шурина царя, Бориса Годунова. Годунов Александра Коршунова приковывает к себе внимание с первой же сцены, когда думные бояре судорожно решают, кому наследовать корону. Он сидит себе в отдалении, делая вид, что происходящее касается его в наименьшей степени, но точно вникая в каждое произнесенное слово. И когда приходит его очередь, он высказывает соображения, наиболее выгодные как стране, так и ему лично, заручаясь тем самым поддержкой как царя, так и бояр. Этот Годунов — человек жесткий, даже жестокий, его поступки не прямолинейны, а ум изворотлив и хитер. Однако его жестокость не бездумна, а если эгоистична, то в меру. Среди суетящихся бояр, у которых эмоции явно превалируют над разумом, Годунов выглядит единственным, кому свойственно здравомыслие и даже мудрость.
Он трезво оценивает и сложившуюся в стране ситуацию, и психологический настрой людей, «зацепляя» любую проблему, исходя из ее корней. Его дар убеждения вкупе с пламенностью речей пленяет даже самых недоверчивых, и никто не в состоянии угадать, что же у него на уме на самом деле. «Сел ниже всех, а под конец стал первым», — ворчат завистники, в глубине души восхищаясь деловыми качествами Годунова. Он прогибается перед Иоанном, но не теряет при этом своего достоинства, зная, что это — необходимая часть политической деятельности. Становясь нужным царю, Годунов способен даже снести унижения (великолепна сцена, когда Иоанн, рассердившись на дерзость шурина, пинает его сапогом в спину, повергая тем самым на колени, а тот подчиняется, но без сломленности). Осознавая тем самым, что поведение Иоанна продиктовано не самодурством, а страхом — и страхом вполне закономерным. Александр Коршунов в этой роли напрочь перечеркивает представление о себе прежнем: у него меняются и движения — не остается и следа от легкости и порывистости, они сменяются армейской четкостью и выверенное тью, — и голос, из которого исчезают привычные звенящие нотки, уступая место глухим интонациям и резкому отчеканиванию слов. В противовес другим героям Коршунова, в первую очередь живущим чувствами, Годунов — воплощение чистого разума. И эмоции, им испытываемые, диктуются разумом, а не наоборот. Это первоклассное качество для хорошего политика, каковым Годунов и является в первую очередь. Наглухо закрытый перед людьми, он раскрывается только в пылких, страстных монологах, вырывающихся из глубины его существа. «Моя душа борьбы и дела просит; я не могу мириться так легко», — восклицает он. Его поступки не всегда лицеприятны, он без колебания отправляет людей на смерть, диктует свои условия, плетет интриги без единого узелка. Причем делает это легко, ничем не выдавая, что ему это стоит. «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты» — пушкинская характеристика очень подходит к Годунову — Коршунову. Режиссер и художник всячески подчеркивают его непохожесть на остальных, даже за счет костюма: в противовес белым одеяниям бояр Годунов предстает в черном кафтане с кроваво-красной рубахой. Плащ, однако, у него белый, но подкладка черная — простое, но точное решение показа двойственности натуры. Сыграть двойственность становится самой важной задачей для Коршунова. Ибо его Годунов, при всей жестокости, — не злодей. Он идет путем страшных дел, понимая, что в государстве, где он живет, иного пути к процветанию нет.
А. К.. «В Борисе Годунове, если сравнивать его с другими моими ролями, больше каких-то несовпадений с моим внутренним миром. Мне несвойственна жестокость, которой этот человек, безусловно, обладал в истории. Но в этой роли для меня важно то, что это тип общественного деятеля, который хотел у нас, в России, в тот момент, когда все разваливалось, доказать, что все может быть хорошо. Это трагизм личности, которую обстоятельства заставляют идти не прямым путем, грешить и в конце концов совершить тот грех, который уже нельзя преодолеть. Может быть, другой, придя к власти, этого бы не ощутил, а Борис все-таки чувствовал над собой рок. Я играю только первую часть трилогии, когда Годунов только подходит к этому, первые моменты перелома человеческой личности. Это мучительный процесс, и мне хотелось бы дать понять, что это не оголтело рвущийся к власти человек, а крупная, незаурядная личность».
Однако не все знатные особы, сыгранные Коршуновым, могут называться крупными личностями. Хотя, быть может, иные из них таковыми стали, если бы не трагические обстоятельства, из-за которых одни только закаляются, а другие — безвозвратно ломаются. Как принц Эрик — будущий шведский король Эрик XIV, старший сын великого монарха Густава. В масштабной исторической хронике Августа Стриндберга «Король Густав Васа», поставленной на сцене Малого выходцем из России шведским режиссером Александром Нордштремом, Эрик в исполнении Александра Коршунова становится самой болезненно-трагической фигурой. Поначалу он производит не самое благоприятное впечатление: нервный до истеричности, слабый до безволия, с судорожными движениями и срывающимся голосом, постоянно всем и всеми недовольный, ругающийся и сетующий на жизнь. Контраст его красно-оранжевого камзола с приглушенными строгими тонами высоких стен города и одеяниями остальных героев на первый взгляд кажется вызывающим и вульгарным. Да и эпатажное поведение, не сходящие с уст проклятия в адрес отца — по мнению Эрика, кровавого негодяя, по трупам идущего к власти, — не добавляют уважительного отношения к принцу. Однако чем дальше, тем больше проникаешься неистовой болью, которой переполнено нутро этого человека, болью, которая столь велика, что ее приходится прятать под маску вечного шута (а именно так воспринимают принца все при дворе, включая самого Густава, давно перестав относиться к нему всерьез). Кажется, что Эрик нарочно эпатирует всех, кто находится вокруг, своими бесконечными кутежами и пьяными выходками, дабы пробить стену равнодушия, воздвигнутую между ним и остальным миром. Пылкостью души, открытой для страданий, подвижностью психики, гордостью в сочетании со сломленностью Эрик — Коршунов напоминает другого принца — шекспировского Гамлета. Только судьба его еще драматичнее. Вместо обретения спокойствия в забвении Эрика ожидает еще долгий путь, трон и корона, любовь, интриги и множество всего другого, из чего составлена жизнь. Правда, радости ему это не доставит. Тот, у кого сердце нараспашку, а каждое дуновение ветра оставляет рану в душе, обречен на постоянные мучения. Правда, думается, что, представься ему выбор — остаться собой или научиться жить только разумом, задавив при этом возможность обостренно чувствовать, — он остался бы при своем.
Правду говорят: аппетит приходит во время еды. В том числе и аппетит к работе. Александр Коршунов сегодня — один из самых занятых актеров в своем театре. Но этого ему кажется мало. И мало даже успешно осваиваемой режиссуры. Недавно Коршунов принялся за едва ли не самую сложную театральную профессию: преподавание. В прошлом сезоне на спектакли выпускного курса Щепкинского училища мастерской Александра Коршунова ломилась вся Москва. Люди разного рода занятий и разного градуса скептицизма единодушно признавали, что такого удачного подбора студентов давно не приходилось видеть.
Сумасшедшая наша жизнь, постоянная борьба, неистовое кружение не всегда здоровых страстей, как правило, сказываются на людях не самым лучшим образом. Особенно на людях творческих — тех, кто сильнее, обостреннее ощущает действительность, чья психика более восприимчива и легче разрушаема. Однако Александр Коршунов нашел свой рецепт примирения с реальностью, свою очень простую возможность сохранить себя.
А. К.: «Способ один — верить и любить. Как угодно. Другого выхода нет и не дано. Конечно, мы недостаточно сильны, и всякое может случиться. Тот же Мастаков в «Чудаках» — он где-то играет, он и сам сознается, что бежит от действительности ради того, чтобы сохранить в себе что-то. Он совсем не идеальный человек, может и грешить, и заблуждаться, но в нем есть свет. Свет, без которого нельзя прожить никому из нас».
АЛЕКСАНДР КОРШУНОВ
Очерк Алисы Никольской из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002.
АЛЕКСАНДР КОРШУНОВ
Очерк Алисы Никольской из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002.
Пой мне — это будет моей болью,
Это будет моей любовью:
Я услышу все, что ты мне споешь...
Ольга Тишина. «Пой мне»
Любовь сопутствует ему повсюду В театре, где он служит, его обожают коллеги, что редко бывает с теми, кто находится в несколько привилегированном положении. В его доме царит мир и согласие; он родился в этой атмосфере и привнес ее в собственную семью. Многочисленные поклонники согревают его ореолом зрительской любви. Наконец, сам он постоянно пребывает в состоянии влюбленности. В профессию, в жизнь, в людей, в свои роли и свою публику. Такие люди не имеют врагов. И — что бывает еще реже — не имеют завистников. К нему можно испытывать — в той или иной форме — только любовь.
Неудивительно, что практически все герои Александра Коршунова, сыгранные им на сцене, — люди с неистовой, обостренной любовью к жизни. Восприимчивые до болезненности, живущие так, словно каждый день для них последний, и нужно успеть ощутить, познать все до конца. И тем более неудивительно, что герои эти, за редким исключением, — не наши современники. Ибо Коршунов, кажется, рожден, чтобы воплощать на подмостках людей из другого мира. Таких, как он сам, поскольку наше время нещадно истребляет романтиков, остро чувствующих и заботящихся о состоянии своей души. Александр Коршунов — из тех редких счастливцев, сохранивших себя и нашедших возможность жить и творить, не идя на компромиссы с собой.
Как правило, рождающиеся в театральных семьях, за редким исключением, рано или поздно приходят на сцену.
Коршунов — представитель славнейшей театральной династии. Дед — знаменитый режиссер МХАТа Илья Судаков (это его под именем Фома Стриж вывел в «Театральном романе» Михаил Булгаков); бабушка — прославленная актриса МХАТа Клавдия Еланская; отец — актер и директор Малого театра Виктор Коршунов; мама — художественный руководитель Театра «Сфера» Екатерина Еланская. К слову сказать, теперь династию успешно продолжает сын Александра и его супруги, театральной художницы Ольги Коршуновой, Степан (кстати, именно отец сподвиг Степана на занятие актерством). Вобрав в себя лирико-героическое дарование деда, неистовый темперамент и обостренную чувствительность отца, Степан Коршунов на сегодняшний день — один из наиболее ярких молодых романтических героев московской сцены. Однако здесь от сравнений никуда не деться. Что же касается Александра Коршунова, то с самых первых появлений на сцене он поражал своей непохожестью. Не внешней — он и его мама практически на одно лицо. Непохожестью таланта. Неожиданностью до шока во всем — интонациях, манерах восприятия действительности. И по сей день сравнить его не с кем. Он уникален — и потому узнаваем. И за это любим.
Когда человек молод, ему свойственна тяга ко всему новому. Коллектив, куда перекочевал почти весь курс Александра Коршунова — выпускной курс Школы-студии МХАТа под руководством Виктора Монюкова, — так и назывался: Новый драматический театр. Коршунов до сих пор с нежностью вспоминает время, проведенное на этих подмостках: все-таки там произошло его «посвящение в профессию». Да и восемь лет в Новом драматическом никак нельзя назвать пустой тратой времени. Первыми крупными ролями артиста Коршунова стали Алеша в спектакле «Кто этот Диззи Гиллеспи?» (пьеса А. Соколовой, постановка В. Ланского и В. Богомазова), Полевой в «Разломе» Б. Лавренева (постановка В. Ланского) и следователь Андреев в драме Г Данаилова «Осень следователя» (режиссер А. Юников). И «лицо» большинства его последующих персонажей выявилось именно из тех, юношеских героев. Уже тогда все в один голос заговорили о его простодушном обаянии, потрясающей естественности, распахнутости,
умении сразу выбирать верную и чистую, как звук скрипки, интонацию. Алеша в исполнении А. Коршунова в спектакле «Кто этот Диззи...» — человек-музыка, человек-инструмент. Его струны поют от малейшего соприкосновения с реальностью. Поют то нежно, то больно. Он слушает не только музыку, но и саму жизнь, стараясь помочь научиться чувствовать всем вокруг. «Так и хочется выбежать на улицу и крикнуть: послушайте! Прислушайтесь к себе! То, что больно, так естественно. Так и должно быть — больно...» — говорит Алеша. Он устремлен навстречу своей заветной мечте: стать музыкантом подобно знаменитому «богу джаза» Диззи Гиллеспи, который для него — камертон действительности. Но мечта Алеши неосуществима, а удел его — одиночество. Поскольку обычным людям сложно вынести рядом с собой столь обостренно чувствующего человека. Непохожесть Алеши на других становится трагедией и для его любви к девушке Кате, ибо при всей чистоте, искренности и взаимности чувств их взаимоотношения разрушаются. Кажется, что в той давней работе, как в зеркале будущего, отражаются почти все последующие роли Александра Коршунова. Но особенно — чеховский Костя Треплев и Юрий — доктор Живаго. Тема живого, проблема поиска человеком себя, своего места в мире, прочувствована актером до мелочей и преподана с редкостной степенью откровенности.
Однажды, применительно к игре кого-то из великих, был упомянут термин «мучительно». Именно так — мучительно — сыграл Коршунов своего Живаго. Смиренно, горестно, до дрожи исповедально. Неуловимая трагичность присутствует в спектакле с самого начала, проскальзывая даже в безмятежных эпизодах беззаботной юности героя. Юрий Живаго все делает «через край» — любит, ненавидит, страдает и радуется. Но больше всего, конечно, любит. Эпизоды с Ларой — Ириной Мреженовой, женщиной, на какой-то момент ставшей для него смыслом жизни, подкупают своей невинностью в сочетании с неистовством чувств. Начиная с первого объяснения, когда он говорит, что-то поясняет, злится на себя, как школьник, — и вдруг порыв, резкий, как сквозняк, словно рвутся обнаженные сосуды, ведущие к сердцу, и наружу вырывается весь сумбур эмоций, сметая все на своем пути. Продолжая их внезапной встречей спустя годы, изменившие обоих, — в ослепительном луче света эти двое, сорвавшиеся с жизни, одинокие, словно на кораблике посреди бушующих волн, обезумевшие, живые, страстные, говорят о чем-то, боясь даже на секунду оторваться друг от друга. И заканчивая прощанием, моносценой Живаго, когда он читает стихи, то глухо, то срываясь на стон или крик, то утихая до шепота; его плечи опущены, как у старика, а глаза полны боли, переполняющей все его существо. Трагедия надломленной души звучит даже в политизированных моментах спектакля: Живаго мечется, плачет, его душа постоянно кровоточит, но он не заслоняет вечно больную рану и ходит с ней, выпрямившись во весь рост, хотя нередко голова его бессильно падает, и силы оставляют его. Как происходит и в момент его нелепой, бессмысленной смерти. «Я почувствовал, что надорвал что-то в себе», — говорит он, делает еще несколько шагов, чуть быстрее других подавшись вперед на повороте воображаемого трамвая, — и падает плашмя, тихо, как сломанная ветка. Гибель, не ставшая освобождением. Коршунов играет трагедию в чистом виде, без социальных примесей, выводя на первый план простое и вечное, возвышая судьбу пастернаковского героя до космических масштабов.
Вспоминая роль Живаго, перебирая в памяти другие, столь же пронзительно сыгранные Александром Коршуновым роли, невольно задаешься вопросом: откуда в таком спокойном, даже тихом человеке, поглощенном внутренним самосозерцанием и созиданием, такая буря страстей? Распространенное мнение, что, прежде чем сыграть чувства, надо их преодолеть, в данном случае разбивается вдребезги. Да и не выдержит ни один живой человек столько, сколько переживают на сцене герои Коршунова. А сам актер хранит эту тайну в своей душе, за семью печатями, предоставляя поклонникам биться над загадкой его таланта. Но сделаем еще один кивок назад.
Другой заметной ролью времен Нового драматического стал для Александра Коршунова Андреев, молодой ответработник из спектакля «Осень следователя». Только что получивший назначение, впервые переступивший порог собственного кабинета специалист, человек честолюбивый, наделенный деловой хваткой и хроническим правдолюбием. Внимательно наблюдая за его словами и поступками, мы вскоре узнаем, что он не в восторге от своей службы, что мечталось ему стать адвокатом. А тут еще старое запутанное дело свалилось на его плечи... При всем социальном пафосе пьесы режиссеру и актерам удалось вытащить на первый план психологию взаимоотношений и сделать акцент на этом. Дуэль немолодого, потерпевшего моральное крушение следователя Петрова (Г. Короткое, ныне артист Театра имени Моссовета) и энергичного напористого Андреева становится наиболее интересной в спектакле. Ибо при всей огромной пропасти между ними эти двое оказываются очень близкими друг другу людьми. Только методы борьбы у них разные, и бескомпромиссность Андреева оказывается результативнее для дела, поскольку его не тяготят личные мотивы. Коршунову удалось сыграть Андреева не человеком-схемой, эдакой машиной правосудия, а живым человеком, наделенным мягкостью, обаянием, добротой и завидным чувством юмора. Решения его порой выглядят необдуманными — будто он лихо играет в какую-то детскую игру, а в это время на его симпатичной физиономии отражается азарт охотника, заводящий его порой в рискованные ситуации. Однако история с успешно завершенным «старым делом» заканчивается для Андреева серьезным жизненным переломом, окончательным взрослением души, возможностью иного взгляда на вещи. И — последующим путем наверх. Что можно сказать и о самом Коршунове.
Однако все хорошее когда-нибудь кончается. Наступил момент, когда Александр Коршунов вновь ощутил стремление к новому. Можно даже точно зафиксировать, когда это произошло: в 1983 году, после выхода спектакля «Маленький принц» в постановке Екатерины Еланской, ставшего поворотным как для режиссера, так и для исполнителя главной роли. Позже, уже на подмостках собственного театра — Театра «Сфера» — Еланская восстановит этот спектакль, и Коршунов снова будет играть главную роль. Вернее, даже две роли, соединенные в одну: Летчика и Маленького принца. Придя на просмотр и заглянув в программку, поначалу трудно отделаться от чувства удивления: главный герой — собственно принц — в перечне действующих лиц отсутствует. И когда на сцене впервые возникает Летчик, никак не можешь понять, что это за человек и зачем он ведет такие странные диалоги с самим собой? Однако вскоре начинаешь осознавать сложность и точность режиссерской задумки. Оказывалось, что Маленький принц существует в этом человеке в качестве alter ego, в котором собрано все чистое, светлое и прекрасное, все истины бытия, познающиеся лишь через детскую открытость души, наивность и свободу от условностей и предрассудков «взрослого» мира. И Маленький принц живет в каждом из нас, только надо уметь открыть его в себе и уберечь, ведь он такой хрупкий и так легко может исчезнуть. А потерять его опасно. Но уже хорошо однажды проникнуться им, чтобы хоть на миг осознать полноту жизни.
При всей спорности достоинств Театра «Сфера» надо отдать ему должное. В этом театре Александр Коршунов сыграл, может быть, наиболее выявляющие основные грани его актерского таланта роли: Юрия Живаго в спектакле «Доктор Живаго» по Б. Пастернаку, и Максудова в «Театральном романе» М. Булгакова, «маленького человека», неизлечимо больного театром, трагически-восприимчивого и задыхающегося от любви к неизведанному, безумному, но такому изумительному творческому миру.
Однако «Сфера» «Сферой», а после ухода из Нового драматического театра основным домом Александра Коршунова стал Малый театр, где актер успешно служит по сей день. И не просто служит, а является едва ли не самым востребованным актером в труппе. На данный момент в его репертуаре семь спектаклей, а за плечами еще две режиссерские работы. А иного и быть не могло — уникальный талант всегда должен быть употреблен по назначению. Практически каждый режиссер, приходя на постановку в Малый, находил в Коршунове «своего» актера, и у последнего сложился такой репертуар, что хоть сейчас орден давай.
А началось все с режиссера Владимира Седова. Его спектакли «Накануне» по И.С. Тургеневу и «Сон о белых горах» по В. Астафьеву дали возможность молодому актеру ярко дебютировать на новых для него подмостках. В лирическом, кружевном и вместе с тем заостренном тургеневском повествовании Коршунов сыграл скульптора Павла Шубина, человека обаятельного и одаренного, но с потребительским отношением к жизни. Он постоянно чем-то увлечен, хватается то за одно дело, то за другое, ничего не доводя до конца. Ему свойственна пылкость и впечатлительность, однако он рациональнее своего друга и антипода Берсенева, идеологические споры с которым — одна из наиболее важных линий в спектакле. Шубин — Коршунов везде и во всем желает быть «нумером первым», вне зависимости от целей и обстоятельств. Помимо всего прочего актеру удалось замечательно уловить общую интонацию и органично вписаться как в стилистику, так и в ансамбль Малого театра. Более того, рецензенты того времени отмечают и несказанное удовольствие артиста от пребывания на театральных подмостках, что ощущалось как в зрительном зале, так и на сцене.
«Сон о белых горах» — работа принципиально иного плана. Образ полуграмотного таежника Акима, пожалуй, был самым сложным в спектакле, и задачи, возложенные на Александра Коршунова, оказались весьма трудны. Поскольку роль Акима не только самая большая по объему, но и стержневая, главная, в ней воплощена авторская идея естественной, природной, не испорченной цивилизацией человеческой души. Но молодой актер не только справился с фактурой роли, но и полностью вжился в нее, полюбил сам и заставил зрителей полюбить своего героя. Внешняя характерность оказалась не менее важна, чем психологическая достоверность: кажущаяся заурядность облика — простенькая одежда, курносое лицо, растрепанные волосы, неуверенная манера поведения — только самое начало разговора. Порой думается, что это даже не столько его черты, сколько упрек нам: часто ли вы способны увидеть за этим большее, истинное? Неспроста этот герой напоминает другого непонятого и отвергнутого жизнью — князя Мышкина.
...Когда охотник-зимовщик Аким находит в своей избушке на далекой Энде постороннего человека — тяжелобольную, в беспамятстве девушку, он поначалу не испытывает ничего, кроме досады и брезгливой жалости. Рушатся планы, уходит дорогое время, явственной становится угроза погибели в зимней тайге — ведь за больной нужен уход, а запасов в избушке на одного... Перед нами разворачивается — где в шутку, где серьезно — драма постижения человека человеком: через страдание, сочувствие, страх, боль, отчаяние, надежду. Выхаживая больную, Аким попутно преподает ей нехитрую школу жизни («Оне свою только боль слышат, свою только жисть ценят!»). Но за понимание, привязанность, любовь платится цена неимоверная, тяжелая. Ибо подобные чувства столь же фантастичны и в нормальной жизни несбыточны, как сон о белых горах, которыми и грезит Аким.
На недостаток ролей Коршунову никогда не приходилось жаловаться. В самом начале его службы в Малом случились как крупные работы, так и небольшие, но заметные в каждом спектакле. Неожиданно открылось комедийное, даже фарсовое дарование актера, подкрепленное соответствующими ролями. Был «недоросль» Митрофанушка из спектакля Виталия Иванова по «Недорослю» Д.И. Фонвизина, сыгранный Коршуновым с изрядной долей лукавой иронии, и в чем-то схожий с ним придурковатый Мироша в знаменитых «Холопах» П.П. Гнедича в постановке Бориса Львова-Анохина, и находчивый слуга Ковьель в довольно неудачном спектакле «Мещанин во дворянстве», сделанном совместно с Камерным театром Тель-Авива, и — несколько позже — Гаврило в «Горячем сердце» А.Н. Островского режиссера Бориса Морозова, «маленький человек», наделенный большой любовью, согревающий своим теплом тлеющий уголок, неказистый, неприметный, но с чистой и прозрачной душой. А потом — хотя, быть может, чересчур потом — случился Константин Треплев в «Чайке», роль-мечта и роль-опасность для всех, кто с ней соприкасался.
А.К.: «Я не могу сказать, что мечтал об этой роли. Но действительно, и радость, и опасность были, потому что любой актер может мечтать о такой работе, а с другой стороны — она небезопасна по-человечески. Потому что в Треплеве есть высокая степень ранимости, незащищенности юности, которой свойственна и энергия, и талант, и вера в то, что все будет так, как мечтается, но есть и эта незащищенность от ударов судьбы. Каждый из нас сталкивается в жизни с таким моментом перелома, когда не получается то, что хотелось, и человек либо должен обрести сильную веру, либо какую-то опору, защиту. А Треплев и не обрел веры, и не защищен, и он отказался дальше участвовать в жизни.
Чеховские пьесы вообще очень сложно играть. Хотя он пишет совершенно разные характеры, но он сам словно рассыпан в каждом из персонажей. Нужна очень глубокая работа, какой-то особый настрой души, чтобы иметь возможность раскрыть написанное им».
Треплев Александра Коршунова — человек мятущийся. Даже мятежный. «А он, мятежный, просит бури, как будто в бурях есть покой...» Его требования ко всему — к жизни, к творчеству, к любви — непомерно высоки, и поэтому он создает массу неудобств окружающим: и беззаботной Аркадиной (Ирина Муравьева), и равнодушной Нине (Инна Рахвалова), и самоуверенному ограниченному Тригорину (Юрий Соломин). Костя Треплев с его устремленными в небо глазами, пронзительным, слышным в каждом пыльном закоулке голосом, в котором звенит радость, то и дело переходящая в слезы, — невольно, словно прокурор, незаслуженно строго осуждающий жизнь и образ мыслей всех вокруг. Он становится их совестью, но даже не подозревает об этом. И потому так болезненно для него непонимание матери и любимой девушки, так горько он переживает свои творческие неудачи. Со свойственным всем молодым людям максимализмом Треплев стремится к идеальному во всем, требуя этого и от остальных. Не желая понимать, что людям удобно так, как они существуют, что его идеализм им просто мешает. Как, впрочем, и он сам. Странный, почти блаженный и почти безумный «человек-артист», родившийся не в свое время и не в своей среде. Легкий, порывистый и в то же время немного неуклюжий, неловкий, он напоминает крылатое существо, созданное для полета, но еще не научившееся управляться со своими крыльями. В какой-то момент он вспархивает бабочкой — чтобы потом упасть вниз камнем. Особенно болезненно последнее падение: осознание. К гибели Костю Треплева привело осознание того, что его энергии и таланта не хватит, чтобы изменить общество. Скорее общество засосет его, превратив в посредственность. В сцене перед самоубийством он настолько спокоен и умиротворен, что только в одной случайной реплике, вернее, даже в интонации, прорывается гнетущая боль, поглотившая его, словно песчинку. Боль, от которой только одно спасение. Ничего, впрочем, не изменившее.
Вообще Александра Коршунова по жизни преследуют писатели. Не в буквальном смысле, конечно, — на сцене. Подавляющее большинство его героев — литераторы. И уже упоминавшийся Максудов, и Костя Треплев, и еще один Константин: Мастаков из малоизвестной пьесы М. Горького «Чудаки». Последний спектакль примечателен еще и тем, что здесь Коршунов впервые попробовал себя в качестве режиссера. Правда, нельзя не заметить, что на том этапе Коршунов-актер переиграл Коршунова-режиссера. Притом что спектакль получился цельным, грамотно сделанным, с оттенком милой старомодности. В центре его — образ незадачливого литератора, очень схожего по сути своей с чеховскими героями-мечтателями: тем же Треплевым, Петей Трофимовым (тоже в свое время сыгранным Коршуновым), дядей Ваней. Поначалу возвышенный и искренний фантазер, Мастаков на глазах мельчает, превращаясь в капризного, обидчивого и беспомощного мальчишку, по-детски ищущего защиты у едва не преданной им жены. Незащищенность его оборачивается никчемностью, гордая нелюбовь к страданиям — слабостью. Ни как сильный мужчина, ни как творец он не состоялся. «Плохо знает себя, живет, играя, как во сне живет, и верит в сны», — скажет о Маста-кове его жена. Однако сны, уход в призрачную реальность для Мастакова — единственный способ примириться с реальностью. И в какой-то степени — сохранить себя, свою душу, пусть и ничем не примечательную для общества. «Чудаки», при всей их технической неровности, для Александра Коршунова стали программными, ибо тема взаимоотношений поэтической души с действительностью — одна из основных во всей его творческой биографии. И речь не только о сыгранных ролях...
Однако режиссура, видимо, прочно засела в голове Александра Коршунова, и два года назад на подмостках Малого (а точнее — на Малой сцене филиала театра) появился спектакль «Трудовой хлеб» по опять-таки малоизвестной пьесе программного для этого театра драматурга А.Н. Островского. Здесь уже Коршунов совершенно справедливо решил не смешивать актерскую и режиссерскую профессии, что, безусловно, пошло на пользу спектаклю. Ибо в нем — чего не хватало предыдущей работе — появилась и мастерски выстроенная атмосфера, и точная, до ювелирности, проработка характеров. Оттенок симпатичной старомодности становится частью воздуха спектакля. Да и герои выглядят словно только что из другого времени — времени написания пьесы. Коршунов-режиссер необыкновенно любит своих подопечных, сочиненных Островским, наблюдая за нехитрыми перипетиями их жизни с нежностью и сочувствием. Кажется, что он вложил себя в каждую их улыбку и слезу, в их любовь, радость и переживания. Никому при этом не отдавая предпочтения — и актерский ансамбль получился ровным и гармоничным. При всей скромности и интеллигентности спектакля ему не удалось избежать одного — громкой шумихи вокруг него (одно выдвижение на «Золотую маску» чего стоит). Однако сей поток комплиментов не пошел во вред режиссеру. Во всяком случае, Александр Коршунов никогда не был замечен в погоне за почестями. Он — из тех тихих творцов-созидателей, кто спокойно делает свое дело, полагаясь на тех, кто захочет понять и оценить.
Сейчас в театре полным ходом идут репетиции «Пучины» того же Островского. Премьера уже на подходе. Думается, что режиссерская манера тоже должна «устояться», и оттого есть ощущение, что третий спектакль Коршунова-режиссера окажется еще лучше.
Поначалу, когда вдумываешься в природу режиссерского дарования Александра Коршунова, заходишь в тупик. Поскольку режиссура обязательно предполагает внутреннюю жесткость, которую в нашем герое при всем желании разглядеть не получается. Однако калейдоскоп ролей Коршунова немного приоткрывает завесу над этой загадкой. Ибо среди них помимо трагических романтиков с открытой душой наблюдаются и люди четко мыслящие, требовательные, способные на жестокие решения и поступки. Вернее, такой человек один: Борис Годунов из исторической трилогии А. К. Толстого «Смерть Иоанна Грозного» (занятно: Коршунов сыграл зятя Малюты через четыре года после того, как сыграл его сына, Максима Скуратова, в спектакле «Князь Серебряный» по пьесе того же А.К. Толстого). В спектакле, поставленном В. Драгуновым, две основные сюжетно-психологические линии, тесно сплетенные между собой. Одна, идущая по ниспадающей, — постепенное угасание сил и возможностей великого Иоанна Грозного (эту роль по сей день играет Александр Михайлов). Вторая же, наоборот, стремительно рвущаяся вверх, — политическое становление шурина царя, Бориса Годунова. Годунов Александра Коршунова приковывает к себе внимание с первой же сцены, когда думные бояре судорожно решают, кому наследовать корону. Он сидит себе в отдалении, делая вид, что происходящее касается его в наименьшей степени, но точно вникая в каждое произнесенное слово. И когда приходит его очередь, он высказывает соображения, наиболее выгодные как стране, так и ему лично, заручаясь тем самым поддержкой как царя, так и бояр. Этот Годунов — человек жесткий, даже жестокий, его поступки не прямолинейны, а ум изворотлив и хитер. Однако его жестокость не бездумна, а если эгоистична, то в меру. Среди суетящихся бояр, у которых эмоции явно превалируют над разумом, Годунов выглядит единственным, кому свойственно здравомыслие и даже мудрость.
Он трезво оценивает и сложившуюся в стране ситуацию, и психологический настрой людей, «зацепляя» любую проблему, исходя из ее корней. Его дар убеждения вкупе с пламенностью речей пленяет даже самых недоверчивых, и никто не в состоянии угадать, что же у него на уме на самом деле. «Сел ниже всех, а под конец стал первым», — ворчат завистники, в глубине души восхищаясь деловыми качествами Годунова. Он прогибается перед Иоанном, но не теряет при этом своего достоинства, зная, что это — необходимая часть политической деятельности. Становясь нужным царю, Годунов способен даже снести унижения (великолепна сцена, когда Иоанн, рассердившись на дерзость шурина, пинает его сапогом в спину, повергая тем самым на колени, а тот подчиняется, но без сломленности). Осознавая тем самым, что поведение Иоанна продиктовано не самодурством, а страхом — и страхом вполне закономерным. Александр Коршунов в этой роли напрочь перечеркивает представление о себе прежнем: у него меняются и движения — не остается и следа от легкости и порывистости, они сменяются армейской четкостью и выверенное тью, — и голос, из которого исчезают привычные звенящие нотки, уступая место глухим интонациям и резкому отчеканиванию слов. В противовес другим героям Коршунова, в первую очередь живущим чувствами, Годунов — воплощение чистого разума. И эмоции, им испытываемые, диктуются разумом, а не наоборот. Это первоклассное качество для хорошего политика, каковым Годунов и является в первую очередь. Наглухо закрытый перед людьми, он раскрывается только в пылких, страстных монологах, вырывающихся из глубины его существа. «Моя душа борьбы и дела просит; я не могу мириться так легко», — восклицает он. Его поступки не всегда лицеприятны, он без колебания отправляет людей на смерть, диктует свои условия, плетет интриги без единого узелка. Причем делает это легко, ничем не выдавая, что ему это стоит. «Вчерашний раб, татарин, зять Малюты» — пушкинская характеристика очень подходит к Годунову — Коршунову. Режиссер и художник всячески подчеркивают его непохожесть на остальных, даже за счет костюма: в противовес белым одеяниям бояр Годунов предстает в черном кафтане с кроваво-красной рубахой. Плащ, однако, у него белый, но подкладка черная — простое, но точное решение показа двойственности натуры. Сыграть двойственность становится самой важной задачей для Коршунова. Ибо его Годунов, при всей жестокости, — не злодей. Он идет путем страшных дел, понимая, что в государстве, где он живет, иного пути к процветанию нет.
А. К.. «В Борисе Годунове, если сравнивать его с другими моими ролями, больше каких-то несовпадений с моим внутренним миром. Мне несвойственна жестокость, которой этот человек, безусловно, обладал в истории. Но в этой роли для меня важно то, что это тип общественного деятеля, который хотел у нас, в России, в тот момент, когда все разваливалось, доказать, что все может быть хорошо. Это трагизм личности, которую обстоятельства заставляют идти не прямым путем, грешить и в конце концов совершить тот грех, который уже нельзя преодолеть. Может быть, другой, придя к власти, этого бы не ощутил, а Борис все-таки чувствовал над собой рок. Я играю только первую часть трилогии, когда Годунов только подходит к этому, первые моменты перелома человеческой личности. Это мучительный процесс, и мне хотелось бы дать понять, что это не оголтело рвущийся к власти человек, а крупная, незаурядная личность».
Однако не все знатные особы, сыгранные Коршуновым, могут называться крупными личностями. Хотя, быть может, иные из них таковыми стали, если бы не трагические обстоятельства, из-за которых одни только закаляются, а другие — безвозвратно ломаются. Как принц Эрик — будущий шведский король Эрик XIV, старший сын великого монарха Густава. В масштабной исторической хронике Августа Стриндберга «Король Густав Васа», поставленной на сцене Малого выходцем из России шведским режиссером Александром Нордштремом, Эрик в исполнении Александра Коршунова становится самой болезненно-трагической фигурой. Поначалу он производит не самое благоприятное впечатление: нервный до истеричности, слабый до безволия, с судорожными движениями и срывающимся голосом, постоянно всем и всеми недовольный, ругающийся и сетующий на жизнь. Контраст его красно-оранжевого камзола с приглушенными строгими тонами высоких стен города и одеяниями остальных героев на первый взгляд кажется вызывающим и вульгарным. Да и эпатажное поведение, не сходящие с уст проклятия в адрес отца — по мнению Эрика, кровавого негодяя, по трупам идущего к власти, — не добавляют уважительного отношения к принцу. Однако чем дальше, тем больше проникаешься неистовой болью, которой переполнено нутро этого человека, болью, которая столь велика, что ее приходится прятать под маску вечного шута (а именно так воспринимают принца все при дворе, включая самого Густава, давно перестав относиться к нему всерьез). Кажется, что Эрик нарочно эпатирует всех, кто находится вокруг, своими бесконечными кутежами и пьяными выходками, дабы пробить стену равнодушия, воздвигнутую между ним и остальным миром. Пылкостью души, открытой для страданий, подвижностью психики, гордостью в сочетании со сломленностью Эрик — Коршунов напоминает другого принца — шекспировского Гамлета. Только судьба его еще драматичнее. Вместо обретения спокойствия в забвении Эрика ожидает еще долгий путь, трон и корона, любовь, интриги и множество всего другого, из чего составлена жизнь. Правда, радости ему это не доставит. Тот, у кого сердце нараспашку, а каждое дуновение ветра оставляет рану в душе, обречен на постоянные мучения. Правда, думается, что, представься ему выбор — остаться собой или научиться жить только разумом, задавив при этом возможность обостренно чувствовать, — он остался бы при своем.
Правду говорят: аппетит приходит во время еды. В том числе и аппетит к работе. Александр Коршунов сегодня — один из самых занятых актеров в своем театре. Но этого ему кажется мало. И мало даже успешно осваиваемой режиссуры. Недавно Коршунов принялся за едва ли не самую сложную театральную профессию: преподавание. В прошлом сезоне на спектакли выпускного курса Щепкинского училища мастерской Александра Коршунова ломилась вся Москва. Люди разного рода занятий и разного градуса скептицизма единодушно признавали, что такого удачного подбора студентов давно не приходилось видеть.
Сумасшедшая наша жизнь, постоянная борьба, неистовое кружение не всегда здоровых страстей, как правило, сказываются на людях не самым лучшим образом. Особенно на людях творческих — тех, кто сильнее, обостреннее ощущает действительность, чья психика более восприимчива и легче разрушаема. Однако Александр Коршунов нашел свой рецепт примирения с реальностью, свою очень простую возможность сохранить себя.
А. К.: «Способ один — верить и любить. Как угодно. Другого выхода нет и не дано. Конечно, мы недостаточно сильны, и всякое может случиться. Тот же Мастаков в «Чудаках» — он где-то играет, он и сам сознается, что бежит от действительности ради того, чтобы сохранить в себе что-то. Он совсем не идеальный человек, может и грешить, и заблуждаться, но в нем есть свет. Свет, без которого нельзя прожить никому из нас».
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
11 февраля – день рождения народного артиста России Александра Викторовича Коршунова. Поздравляем!
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
11 февраля - день рождения члена Попечительского совета Малого театра, префекта Центрального административного округа Москвы Сергея Львовича Байдакова...
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
Уважаемый Сергей Львович!
От всей души поздравляем Вас с днем рождения! Мы высоко ценим Ваше отзывчивое, внимательное отношение к старейшему театру России. Примите самые искренние пожелания крепкого здоровья и огромных успехов во всех начинаниях! Надеемся как можно чаще видеть Вас в зрительном зале.
С уважением,
от коллектива Малого театра
художественный руководитель,
народный артист СССР Ю.М.Соломин
Уважаемый Сергей Львович!
От всей души поздравляем Вас с днем рождения! Мы высоко ценим Ваше отзывчивое, внимательное отношение к старейшему театру России. Примите самые искренние пожелания крепкого здоровья и огромных успехов во всех начинаниях! Надеемся как можно чаще видеть Вас в зрительном зале.
С уважением,
от коллектива Малого театра
художественный руководитель,
народный артист СССР Ю.М.Соломин
10.02.2011
Подробнее
БОРИС КЛЮЕВ: «Я ВЕРЮ В СВОЮ СУДЬБУ!»
Более 40 лет он служит в Малом театре, по праву является одним из ведущих актеров. На сцене он сыграл около 70 ролей, среди которых Молчалин, граф Альмавива, князь Шуйский, король Франции Людовик Великий. У Бориса Клюева более 100 ролей в кино – от блистательного негодяя Рошфора в фильме «Д\\\'Артаньян и три мушкетера» до папаши Воронина в популярном ситкоме.
БОРИС КЛЮЕВ: «Я ВЕРЮ В СВОЮ СУДЬБУ!»
Более 40 лет он служит в Малом театре, по праву является одним из ведущих актеров. На сцене он сыграл около 70 ролей, среди которых Молчалин, граф Альмавива, князь Шуйский, король Франции Людовик Великий. У Бориса Клюева более 100 ролей в кино – от блистательного негодяя Рошфора в фильме «Д\\\'Артаньян и три мушкетера» до папаши Воронина в популярном ситкоме.
«АиФ»: – Вы сегодня играете классику на сцене самого классического театра из всех московских. А как коллеги относятся к вашей работе в жанре ситкома? Не осуждают?
Б.К.: – Нет, конечно! У нас в дипломе написано: «Артист театра и кино». Так что – это моя работа, и я ее должен хорошо выполнять. А в каком жанре – не имеет значения. Вот и все.
«АиФ»: – Среди ваших ролей в театре в основном графы, герцоги, король Людовик – аристократы высшей пробы! И вдруг такой диаметрально противоположный образ, как Воронин!
Б.К.: – Николай Петрович Воронин для меня – собирательный образ, он вышел из моего детства. Я помню таких мужиков у нас во дворе. Они сидели в майках, в трениках с оттопыренными коленками, курили и играли в «козла» и в карты на обитом кровельным железом столе. Я постарался собрать образ Воронина из того, что близко и понятно русскому народу. Но, честно сказать, я никак не ожидал, что это вызовет такой отклик у школьников! Вот это для меня загадка, я не могу понять, что это такое, но дети, оказывается, смотрят сериал! У нас сейчас на студии «А-медиа» даже экскурсии делают для ребят, которые приходят фотографироваться с «семьей Ворониных»!
«АиФ»: – А что для вас семья?
Б.К.: – Семья – это самое главное для мужчины. Чем старше становишься, тем больше понимаешь, что вообще никому не нужен. Не дай бог, что с тобой случится, только семья, только близкие люди будут рядом стоять и тебе помогать. С годами ты это понимаешь и ценишь. Да и вообще я думаю, что семья – это как бы государство в государстве со своей структурой, со своей конституцией, со своими законами.
«АиФ»: – У вас в гримерной висит диплом лауреата премии «За благородные дела во славу Отечества» Академии благородных дел, где написано, что вы награждены золотой медалью за большой вклад в дело патриотического воспитания молодежи. Расскажите, что это за работа.
Б.К.: – Я достаточно долго преподаю и при этом участвую в различных акциях, связанных с какими-то добрыми делами. Я даже являюсь членом государственного совета по премиям между Белоруссией и Россией. Это все связано с искусством, мы обсуждаем различные проекты, выбираем. Если я понимаю, что задумывается действительно что-то интересное, что это нужно людям, то я с удовольствием принимаю в этом деле участие. Но как только я чувствую какую-то фальшь, я сразу отстраняюсь. Очень долгое время я был председателем шефской комиссии в Малом театре, объездил с нашими актерами практически весь Советский Союз. Даже на Памире были, на высоте 4200 метров – давали концерт для наших пограничников, которые служили на границе с Китаем.
«АиФ»: – Когда мы с вами в прошлый раз встречались, вы рассказывали, что в молодости часто дрались, а потом поняли, что это не метод. Я иногда вспоминаю это, когда вижу, какая сейчас у молодежи агрессия.
Б.К.: – Вы зря сравниваете – это даже не агрессия! Они же просто стадо – один на один ничего из себя не представляют! У нас-то был закон, кодекс чести! Во дворе дрались только один на один! А сейчас у них – стая! Они сильные и храбрые, только когда их много! В принципе, во всем мире агрессивность у молодежи растет. Они хотят и должны заявлять о себе. Кто-то нигилистом становится, а кто-то активным борцом, непонятно за что. Это свойственно молодежи. Но у нас это сильнее выражено, потому что законы очень слабые. Когда развалился СССР, то как-то неожиданно мягкотелыми стали даже те органы, которые должны карать. Я видел в Америке, как женщин остановил полицейский. Они водительские права не могли найти вначале. Полицейский очень терпеливо ждал. Потом они стали на него за что-то «наезжать», так он их поставил на колени, наручниками приковал. У нас что-то подобное возможно? Да нет, конечно!
Популярность – часть профессии
«АиФ»: – Вас всегда знали зрители. Но, мне кажется, в последнее время из-за «Ворониных» вам просто на улицу выйти невозможно!
Б.К.: – Ну, в общем, конечно – всплеск интереса ко мне у людей определенно есть. Ну и слава богу! Артист должен быть популярным. Поэтому я считаю, что это хорошо, пока все не переходит в какое-то безумие. Но я достаточно сложный человек, и люди это понимают, поэтому уважительно ко мне относятся. Даже ребята, которые строят Большой театр, тут как-то шли толпой, увидели меня и спрашивают: «Вы же Воронин?» Я отвечаю: «Да». Они вдруг так растерянно: «Но вы же совершенно другой!» Я говорю: «Конечно другой! Я – артист Борис Клюев!»
«АиФ»: – Мне очень нравятся в этом сериале ваши взаимоотношения со Стасом Дужниковым!
Б.К.: – Ну мы же с ним еще в «Каменской» вместе снимались. Стасик очень хороший, воспитанный мальчик. Я ему в свое время даже предлагал перейти к нам в Малый театр. Он не пошел тогда, выбрал МХТ и сейчас с удовольствием там работает. И вообще, у нас в «Ворониных» вся «семья» подобралась очень приятная, мы все хорошо друг к другу относимся. Самое интересное, что, кроме Стасика, все остальные – выпускники Щепкинского училища! А я же там преподавал и всех их помню студентами!
«АиФ»: – А каково с малышней, с детишками в кадре работать?
Б.К.: – С Машей – старшей девочкой – мы и «хулиганим» вместе, и шутим все время. Ее все очень любят. А близняшки другие – они очень неадекватные. Могут вдруг отказаться что-то делать, и нам приходится снимать сцену буквально сутками! Ну не хотят они это делать, и все! Или не нравится что-то – возьмут и уйдут в другую сторону! С ними, к сожалению, очень много всяких закавык, и поэтому мы всегда побаиваемся их появления на площадке. Но за год съемок они заметно подросли, все это отмечают.
Работа – это радость
«АиФ»: – Здоровья хватает на вот эти бесконечные изнурительные ситкомовские съемки днями напролет, пять дней в неделю? Это же жуткая напряженка!
Б.К.: – Вы знаете, на самом деле я всегда очень много работал. Но вы правы: конечно же, это тяжело, сниматься в таком режиме, поскольку кроме съемок у меня есть театр, спектакли, репетиции, преподавание в театральном училище, студенты и еще очень много общественной работы. Во всем этом нужно участвовать. И поэтому, честно скажу – тяжеловато! Но, с другой стороны, есть люди, которые мечтают о такой работе, понимаете? У артистов всегда так: одни плачут от работы, другие плачут без работы. Ну что делать? Только покапризничать чуть-чуть, а в общем-то все рады, если есть работа.
«АиФ»: – Вы оптимист?
Б.К.: – Да!
«АиФ»: – И на чем базируется ваш оптимизм?
Б.К.: – Ну, во-первых, он базируется на мне, как на человеке. Я верю в человеческую гармонию. Стараюсь не делать то, что мне не нравится. Я выбрал себе профессию, которую люблю. И мне за нее еще и неплохо платят! Меня узнают люди. То есть, тщеславие мое удовлетворено. Я стараюсь быть честным, стараюсь быть порядочным. Стараюсь быть добрым. У меня с удовольствием знакомые занимают деньги, потому что я не требую, чтоб отдали. Понимаете! Верю в свою судьбу. Верю в предназначение. Верю в то, что все будет хорошо. Ну, наверное, я – просто сильный духом человек и мужчина!
Автор: Светлана Кузина
«Аргументы и факты», 10 февраля 2011 года
Более 40 лет он служит в Малом театре, по праву является одним из ведущих актеров. На сцене он сыграл около 70 ролей, среди которых Молчалин, граф Альмавива, князь Шуйский, король Франции Людовик Великий. У Бориса Клюева более 100 ролей в кино – от блистательного негодяя Рошфора в фильме «Д\\\'Артаньян и три мушкетера» до папаши Воронина в популярном ситкоме.
«АиФ»: – Вы сегодня играете классику на сцене самого классического театра из всех московских. А как коллеги относятся к вашей работе в жанре ситкома? Не осуждают?
Б.К.: – Нет, конечно! У нас в дипломе написано: «Артист театра и кино». Так что – это моя работа, и я ее должен хорошо выполнять. А в каком жанре – не имеет значения. Вот и все.
«АиФ»: – Среди ваших ролей в театре в основном графы, герцоги, король Людовик – аристократы высшей пробы! И вдруг такой диаметрально противоположный образ, как Воронин!
Б.К.: – Николай Петрович Воронин для меня – собирательный образ, он вышел из моего детства. Я помню таких мужиков у нас во дворе. Они сидели в майках, в трениках с оттопыренными коленками, курили и играли в «козла» и в карты на обитом кровельным железом столе. Я постарался собрать образ Воронина из того, что близко и понятно русскому народу. Но, честно сказать, я никак не ожидал, что это вызовет такой отклик у школьников! Вот это для меня загадка, я не могу понять, что это такое, но дети, оказывается, смотрят сериал! У нас сейчас на студии «А-медиа» даже экскурсии делают для ребят, которые приходят фотографироваться с «семьей Ворониных»!
«АиФ»: – А что для вас семья?
Б.К.: – Семья – это самое главное для мужчины. Чем старше становишься, тем больше понимаешь, что вообще никому не нужен. Не дай бог, что с тобой случится, только семья, только близкие люди будут рядом стоять и тебе помогать. С годами ты это понимаешь и ценишь. Да и вообще я думаю, что семья – это как бы государство в государстве со своей структурой, со своей конституцией, со своими законами.
«АиФ»: – У вас в гримерной висит диплом лауреата премии «За благородные дела во славу Отечества» Академии благородных дел, где написано, что вы награждены золотой медалью за большой вклад в дело патриотического воспитания молодежи. Расскажите, что это за работа.
Б.К.: – Я достаточно долго преподаю и при этом участвую в различных акциях, связанных с какими-то добрыми делами. Я даже являюсь членом государственного совета по премиям между Белоруссией и Россией. Это все связано с искусством, мы обсуждаем различные проекты, выбираем. Если я понимаю, что задумывается действительно что-то интересное, что это нужно людям, то я с удовольствием принимаю в этом деле участие. Но как только я чувствую какую-то фальшь, я сразу отстраняюсь. Очень долгое время я был председателем шефской комиссии в Малом театре, объездил с нашими актерами практически весь Советский Союз. Даже на Памире были, на высоте 4200 метров – давали концерт для наших пограничников, которые служили на границе с Китаем.
«АиФ»: – Когда мы с вами в прошлый раз встречались, вы рассказывали, что в молодости часто дрались, а потом поняли, что это не метод. Я иногда вспоминаю это, когда вижу, какая сейчас у молодежи агрессия.
Б.К.: – Вы зря сравниваете – это даже не агрессия! Они же просто стадо – один на один ничего из себя не представляют! У нас-то был закон, кодекс чести! Во дворе дрались только один на один! А сейчас у них – стая! Они сильные и храбрые, только когда их много! В принципе, во всем мире агрессивность у молодежи растет. Они хотят и должны заявлять о себе. Кто-то нигилистом становится, а кто-то активным борцом, непонятно за что. Это свойственно молодежи. Но у нас это сильнее выражено, потому что законы очень слабые. Когда развалился СССР, то как-то неожиданно мягкотелыми стали даже те органы, которые должны карать. Я видел в Америке, как женщин остановил полицейский. Они водительские права не могли найти вначале. Полицейский очень терпеливо ждал. Потом они стали на него за что-то «наезжать», так он их поставил на колени, наручниками приковал. У нас что-то подобное возможно? Да нет, конечно!
Популярность – часть профессии
«АиФ»: – Вас всегда знали зрители. Но, мне кажется, в последнее время из-за «Ворониных» вам просто на улицу выйти невозможно!
Б.К.: – Ну, в общем, конечно – всплеск интереса ко мне у людей определенно есть. Ну и слава богу! Артист должен быть популярным. Поэтому я считаю, что это хорошо, пока все не переходит в какое-то безумие. Но я достаточно сложный человек, и люди это понимают, поэтому уважительно ко мне относятся. Даже ребята, которые строят Большой театр, тут как-то шли толпой, увидели меня и спрашивают: «Вы же Воронин?» Я отвечаю: «Да». Они вдруг так растерянно: «Но вы же совершенно другой!» Я говорю: «Конечно другой! Я – артист Борис Клюев!»
«АиФ»: – Мне очень нравятся в этом сериале ваши взаимоотношения со Стасом Дужниковым!
Б.К.: – Ну мы же с ним еще в «Каменской» вместе снимались. Стасик очень хороший, воспитанный мальчик. Я ему в свое время даже предлагал перейти к нам в Малый театр. Он не пошел тогда, выбрал МХТ и сейчас с удовольствием там работает. И вообще, у нас в «Ворониных» вся «семья» подобралась очень приятная, мы все хорошо друг к другу относимся. Самое интересное, что, кроме Стасика, все остальные – выпускники Щепкинского училища! А я же там преподавал и всех их помню студентами!
«АиФ»: – А каково с малышней, с детишками в кадре работать?
Б.К.: – С Машей – старшей девочкой – мы и «хулиганим» вместе, и шутим все время. Ее все очень любят. А близняшки другие – они очень неадекватные. Могут вдруг отказаться что-то делать, и нам приходится снимать сцену буквально сутками! Ну не хотят они это делать, и все! Или не нравится что-то – возьмут и уйдут в другую сторону! С ними, к сожалению, очень много всяких закавык, и поэтому мы всегда побаиваемся их появления на площадке. Но за год съемок они заметно подросли, все это отмечают.
Работа – это радость
«АиФ»: – Здоровья хватает на вот эти бесконечные изнурительные ситкомовские съемки днями напролет, пять дней в неделю? Это же жуткая напряженка!
Б.К.: – Вы знаете, на самом деле я всегда очень много работал. Но вы правы: конечно же, это тяжело, сниматься в таком режиме, поскольку кроме съемок у меня есть театр, спектакли, репетиции, преподавание в театральном училище, студенты и еще очень много общественной работы. Во всем этом нужно участвовать. И поэтому, честно скажу – тяжеловато! Но, с другой стороны, есть люди, которые мечтают о такой работе, понимаете? У артистов всегда так: одни плачут от работы, другие плачут без работы. Ну что делать? Только покапризничать чуть-чуть, а в общем-то все рады, если есть работа.
«АиФ»: – Вы оптимист?
Б.К.: – Да!
«АиФ»: – И на чем базируется ваш оптимизм?
Б.К.: – Ну, во-первых, он базируется на мне, как на человеке. Я верю в человеческую гармонию. Стараюсь не делать то, что мне не нравится. Я выбрал себе профессию, которую люблю. И мне за нее еще и неплохо платят! Меня узнают люди. То есть, тщеславие мое удовлетворено. Я стараюсь быть честным, стараюсь быть порядочным. Стараюсь быть добрым. У меня с удовольствием знакомые занимают деньги, потому что я не требую, чтоб отдали. Понимаете! Верю в свою судьбу. Верю в предназначение. Верю в то, что все будет хорошо. Ну, наверное, я – просто сильный духом человек и мужчина!
Автор: Светлана Кузина
«Аргументы и факты», 10 февраля 2011 года
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НОВОЙ РОЛЬЮ!
9 февраля в спектакле «Царь Иоанн Грозный» А.К.Толстого роль князя Сицкого в первый раз исполнил артист Михаил Мартьянов. Поздравляем!
Подробнее
«ГОРЕ ОТ УМА» — СПЕКТАКЛЬ В ЧЕСТЬ ДЕБЮТА МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ ЕРМОЛОВОЙ
12 февраля 2011 г., основная сцена, 19:00
«ГОРЕ ОТ УМА» — СПЕКТАКЛЬ В ЧЕСТЬ ДЕБЮТА МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ ЕРМОЛОВОЙ
12 февраля 2011 г., основная сцена, 19:00
«Кареты в Малый!» — отрывистым басом прокричал швейцар. Сердце во мне так и упало, дрожа и спотыкаясь, я побежала одеваться. Это было 30 января 1870 года. Мой первый дебют в трагедии «Эмилия Галотти»... Прежде этого я часто воображала себя, как я в первый раз выйду без робости на сцену и как с триумфом кончу свою роль. Когда же это сделалось действительностью, вся уверенность меня оставила. «Боже! — думала я, — я не перенесу, если меня не вызовут ни разу! если я провалюсь!» Перед выходом я молилась, робела и плакала... Нет! Никогда в жизни не забуду этой страшной и вместе с тем радостной блаженной минуты...
... Я счастлива, нет, — я счастливейший человек в мире. Сбылось то, о чем я 5 дней назад не смела и мечтать. Я думала, что меня вызовут раз. Меня вызвали двенадцать раз».
Мария Ермолова
На самом деле занавес поднимали 28 раз!
Спустя годы, на праздновании 50-летия сценической деятельности Марии Николаевны Ермоловой, отмечавшегося 2 мая 1920 года, выдающийся артист, руководитель Малого театра Александр Иванович Сумбатов-Южин в своей речи, обращенной к публике сказал, что в Париже в театре «Комеди Франсэз» в память о Мольере установлен «День Мольера». Каждый год в этот день на сцене театра ставится спектакль «Мнимый больной». Южин объявил, что отныне Малый театр устанавливает ежегодный «День Ермоловой» — 12 февраля (по новому стилю) — день ее дебюта. В этот день будет даваться, пока существует Малый театр, одна из пьес, в которых играла Мария Николаевна. «День Ермоловой» отмечался театром, пока был жив Александр Иванович, но после его смерти эта традиция, к сожалению, не поддерживалась.
Малый театр решил возродить эту традицию, играя 12 февраля один из спектаклей своего репертуара, в честь дебюта великой Марии Николаевны Ермоловой.
Афиша спектакля «Эмилия Галотти» 30 января 1870 г., в котором дебютировала М.Н.Ермолова
12 февраля 2011 г., основная сцена, 19:00
«Кареты в Малый!» — отрывистым басом прокричал швейцар. Сердце во мне так и упало, дрожа и спотыкаясь, я побежала одеваться. Это было 30 января 1870 года. Мой первый дебют в трагедии «Эмилия Галотти»... Прежде этого я часто воображала себя, как я в первый раз выйду без робости на сцену и как с триумфом кончу свою роль. Когда же это сделалось действительностью, вся уверенность меня оставила. «Боже! — думала я, — я не перенесу, если меня не вызовут ни разу! если я провалюсь!» Перед выходом я молилась, робела и плакала... Нет! Никогда в жизни не забуду этой страшной и вместе с тем радостной блаженной минуты...
... Я счастлива, нет, — я счастливейший человек в мире. Сбылось то, о чем я 5 дней назад не смела и мечтать. Я думала, что меня вызовут раз. Меня вызвали двенадцать раз».
Мария Ермолова
На самом деле занавес поднимали 28 раз!
Спустя годы, на праздновании 50-летия сценической деятельности Марии Николаевны Ермоловой, отмечавшегося 2 мая 1920 года, выдающийся артист, руководитель Малого театра Александр Иванович Сумбатов-Южин в своей речи, обращенной к публике сказал, что в Париже в театре «Комеди Франсэз» в память о Мольере установлен «День Мольера». Каждый год в этот день на сцене театра ставится спектакль «Мнимый больной». Южин объявил, что отныне Малый театр устанавливает ежегодный «День Ермоловой» — 12 февраля (по новому стилю) — день ее дебюта. В этот день будет даваться, пока существует Малый театр, одна из пьес, в которых играла Мария Николаевна. «День Ермоловой» отмечался театром, пока был жив Александр Иванович, но после его смерти эта традиция, к сожалению, не поддерживалась.
Малый театр решил возродить эту традицию, играя 12 февраля один из спектаклей своего репертуара, в честь дебюта великой Марии Николаевны Ермоловой.
Афиша спектакля «Эмилия Галотти» 30 января 1870 г., в котором дебютировала М.Н.Ермолова
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ В ЯПОНИИ – ЭТО СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИЙ»
Генеральное консульство Японии в Хабаровске на протяжении ряда лет любезно присылает в редакцию «Забайкальского рабочего» журнал «Япония». Его издает в Москве на русском языке Посольство Японии в России. В очередном номере опубликована беседа, которая состоялась у главного редактора журнала Акира Имамура с нашим знаменитым земляком, артистом и режиссёром Юрием Соломиным.
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ В ЯПОНИИ – ЭТО СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИЙ»
Генеральное консульство Японии в Хабаровске на протяжении ряда лет любезно присылает в редакцию «Забайкальского рабочего» журнал «Япония». Его издает в Москве на русском языке Посольство Японии в России. В очередном номере опубликована беседа, которая состоялась у главного редактора журнала Акира Имамура с нашим знаменитым земляком, артистом и режиссёром Юрием Соломиным. На наш взгляд, этот материал, который мы перепечатываем из журнала «Япония», будет интересен многим забайкальцам.
- Юрий Мефодьевич, в Японии вы хорошо известны среди наших культурных деятелей. Вы часто у нас бываете. Каковы ваши впечатления от Японии?
- Мои впечатления от Японии самые добрые. С 1975 года, с момента съёмок «Дерсу Узала» с Куросава-сан, я езжу в Японию довольно часто. Затем был фильм Сергея Соловьева «Мелодия белой ночи» с Комаки Курихара, потом чисто японский фильм «Сны о России»… Малый театр четыре раза был на гастролях, сейчас снова ведутся переговоры. У нас был замечательный продюсер Абэ-сан, который нас возил на гастроли и везде представлял. Это был не только Токио, но и Осака, Иокогама, Нагоя – почти все крупные города. Когда мы готовили первые гастроли (тогда коллектив только избрал меня художественным руководителем), был ещё жив Куросава-сан. Он тогда дал, я бы так сказал, напутствие и нашему коллективу, и, наверное, мне тоже. Когда в 1979 году я вдруг был приглашён в Болгарию в качестве режиссёра, я тогда ещё ничего не ставил и даже не мечтал. Я спросил: «А откуда вы узнали?» И получил ответ: «Как откуда? Куросава-сан…» Они прочитали в каком-то журнале слова Куросавы о том, что, по его мнению, «Соломин-сан мог бы быть хорошим режиссёром».
- То есть по его рекомендации?
- Да. Я тогда был с группой наших актёров, мы отдыхали в Варне. Все: «Давай, давай!» Я говорю: «Что давай? Я никогда не ставил!» Но раз Куросава говорит, значит – надо. В общем, после этого я стал заниматься режиссурой. Три фильма снял, поставил много спектаклей, и всё это под знаком благодарности этому человеку. А вообще мы с ним дружили. Он всегда присылал к Новому году поздравления. Открытку каждый раз он выпускал сам, он же был художником! Писал по-английски: «От Куросава-сан Соломину-сан» и «С Новым годом!» И когда я приезжал с театром или подписывать договоры, - в год я бывал по нескольку раз, - Куросава-сан обязательно нас принимал. Если он был не в Токио, а где-то снимал, я ехал к нему. Разница в возрасте у нас была большая, но мне уже тоже 75, а я всё равно считаю его своим сенсеем. Он очень много мне дал как режиссёру; конечно, я снимался много, но я ведь во ВГИКе не учился, я театральный артист. «Дерсу Узала» мы репетировали на «Мосфильме», за столом: я, Мунзук (Дерсу Узала), Ногами-сан (его правая рука) и Куросава-сан. Мы часами разговаривали, он рисовал раскадровку… Оператор показывал, откуда он будет снимать. Я тогда понял, что такое оптика, монтаж. Озвучивали мы без него, потому что он сказал, что мы лучше знаем русский. Но иногда возвращал нашу работу с замечаниями. Не зная русского, он делал очень точные замечания. Это уникальный человек! Так что у меня о нём память как об учителе. Для нас он навсегда остался режиссёром номер один мирового класса.
- Вы побывали во многих городах: не только Токио, Осака, но и другие. Что вас удивляет?
- Я очень люблю традиции. У нас, к сожалению, многие традиции нарушаются. Малый театр всегда был традиционным. Новое время всегда рождает новые творческие решения, нельзя топтаться на одном месте. Но и отменять традиции нельзя. Они сами либо выживут, либо умрут. Как в Библии: 10 заповедей, и пока ещё ни одна не умерла. Так вот, что мне нравится в Японии – это сохранение традиций. Даже если ты не купишь ничего в магазине, в маленьких магазинчиках тебя провожают до двери, кланяются, говорят «домо аригато». Вот это – традиция. Выхожу как-то из магазина, где ничего не купил, а меня провожает хозяйка. Кланяется и говорит: «Спасибо большое, что вы пришли!» И я ей: «Спасибо вам большое!» И чувствую, что также раскланиваюсь. Я потом подумал: Господи, как передаётся эта культура общения?
Как-то меня привезли в Сад камней первый раз. Я пришёл и сел, и мне никто ничего не говорил из японцев, мол, помолчи… Я сел и стал рассматривать эти камни. Я точно не помню последовательность своих мыслей. Мне говорят: «Юра-сан, пойдём?» Я говорю: «Да, надо идти…» Оказывается, прошёл целый час!
- И вы даже не заметили?
- Не заметил. Я отключился. Наверное, в этом спокойствии японцы (возможно, молодёжь сейчас уже другая), если даже у них какие-то неприятности или несогласие, реагируют тихо, спокойно, пытаются объяснить, либо закрывают глаза, слушая, что человек говорит. Их многое к этому располагает, как Сад камней… А икебана? Мне нравятся её линии. Это произведение искусства, в нём, может быть, в других масштабах, можно играть спектакль! Представьте, что среди этих растений ходят артисты…
Лет десять назад я попал в Японии на какой-то праздник, возле монастырских стен. Там было очень много детей в кимоно и в деревянной обуви. Мне объяснили, что так приучают детей к национальным костюмам. Так что праздники устраивать – это тоже очень важно!
Кстати, когда у меня родилась внучка, мне Куросава-сан подарил полный набор детского: и кимоно, и разные пояса, очень много всего.
Молодёжь сейчас пытается что-то изобрести, но изобретения часто чреваты. Всё-таки зачем заниматься атомом, водородом? Кто-то скажет, что я необразованный человек. Может быть. Но я не хочу, чтобы люди и дальше вмешивались в природу. Пример – пожары 2010 года. Думаете, это так вдруг жара возникла? Это мы сами дырок в атмосфере понаделали… Что такое – выкачивать из природных недр? Либо должно восполняться, либо будут дырки. А если есть дырки – можно провалиться! Когда мы хотим проникнуть куда-то в недра Земли, мне кажется, надо быть очень осторожными. По-моему, в 2010 году было самое большое предостережение всем. Все страны пострадали! Я думаю, нам кто-то оттуда погрозил пальцем и сказал: «Ребята, вы что-то перебрали со своей наукой».
- То, что вы говорите, по-моему, хорошо отражено в фильме «Дерсу Узала».
- Мне кажется, этот фильм должен по второму кругу завоевать популярность во всём мире, потому что его главное действующее лицо – природа. Там был немного другой сценарий, более остросюжетный, он слегка напоминал вестерн. Куросава – режиссёр очень резкий, а этот фильм получился спокойный, как река. Но помните, когда на озере Ханка начинается пурга? Человек ничего не может сделать с этой стихией.
- Вы почувствовали какое-то особое отношение японцев к природе?
- Есть такой городок небольшой. Тояма, кажется? Там нет домика, чтобы не было хоть кустика маленького перед дверью… Это и в больших городах, но там мне особенно запомнилось. Город небольшой, но какой огромный парк! Около каждого двухэтажного строения обязательно цветочки, обязательно хоть небольшой, но какой-то зелёный уголочек. Это очень важное качество. Моя жена не москвичка, тоже из провинции. Она всегда расстраивается, если собаки поломают что-то, что она посадила, чему радовалась. И птиц она кормит, и муху не убьёт. Я иногда над ней смеюсь: «Ну, муху-то ты можешь, в конце концов?» Она вроде и не против, но потом думает: «Зачем? Всё-таки существо…» Может быть, здесь есть перебор, но в нашем поколении это всё-таки осталось. Нельзя быть бесчувственным, плохо это.
Беседу вёл Акира Имамуро, журнал «Япония», «Забайкальский рабочий», №22
Генеральное консульство Японии в Хабаровске на протяжении ряда лет любезно присылает в редакцию «Забайкальского рабочего» журнал «Япония». Его издает в Москве на русском языке Посольство Японии в России. В очередном номере опубликована беседа, которая состоялась у главного редактора журнала Акира Имамура с нашим знаменитым земляком, артистом и режиссёром Юрием Соломиным. На наш взгляд, этот материал, который мы перепечатываем из журнала «Япония», будет интересен многим забайкальцам.
- Юрий Мефодьевич, в Японии вы хорошо известны среди наших культурных деятелей. Вы часто у нас бываете. Каковы ваши впечатления от Японии?
- Мои впечатления от Японии самые добрые. С 1975 года, с момента съёмок «Дерсу Узала» с Куросава-сан, я езжу в Японию довольно часто. Затем был фильм Сергея Соловьева «Мелодия белой ночи» с Комаки Курихара, потом чисто японский фильм «Сны о России»… Малый театр четыре раза был на гастролях, сейчас снова ведутся переговоры. У нас был замечательный продюсер Абэ-сан, который нас возил на гастроли и везде представлял. Это был не только Токио, но и Осака, Иокогама, Нагоя – почти все крупные города. Когда мы готовили первые гастроли (тогда коллектив только избрал меня художественным руководителем), был ещё жив Куросава-сан. Он тогда дал, я бы так сказал, напутствие и нашему коллективу, и, наверное, мне тоже. Когда в 1979 году я вдруг был приглашён в Болгарию в качестве режиссёра, я тогда ещё ничего не ставил и даже не мечтал. Я спросил: «А откуда вы узнали?» И получил ответ: «Как откуда? Куросава-сан…» Они прочитали в каком-то журнале слова Куросавы о том, что, по его мнению, «Соломин-сан мог бы быть хорошим режиссёром».
- То есть по его рекомендации?
- Да. Я тогда был с группой наших актёров, мы отдыхали в Варне. Все: «Давай, давай!» Я говорю: «Что давай? Я никогда не ставил!» Но раз Куросава говорит, значит – надо. В общем, после этого я стал заниматься режиссурой. Три фильма снял, поставил много спектаклей, и всё это под знаком благодарности этому человеку. А вообще мы с ним дружили. Он всегда присылал к Новому году поздравления. Открытку каждый раз он выпускал сам, он же был художником! Писал по-английски: «От Куросава-сан Соломину-сан» и «С Новым годом!» И когда я приезжал с театром или подписывать договоры, - в год я бывал по нескольку раз, - Куросава-сан обязательно нас принимал. Если он был не в Токио, а где-то снимал, я ехал к нему. Разница в возрасте у нас была большая, но мне уже тоже 75, а я всё равно считаю его своим сенсеем. Он очень много мне дал как режиссёру; конечно, я снимался много, но я ведь во ВГИКе не учился, я театральный артист. «Дерсу Узала» мы репетировали на «Мосфильме», за столом: я, Мунзук (Дерсу Узала), Ногами-сан (его правая рука) и Куросава-сан. Мы часами разговаривали, он рисовал раскадровку… Оператор показывал, откуда он будет снимать. Я тогда понял, что такое оптика, монтаж. Озвучивали мы без него, потому что он сказал, что мы лучше знаем русский. Но иногда возвращал нашу работу с замечаниями. Не зная русского, он делал очень точные замечания. Это уникальный человек! Так что у меня о нём память как об учителе. Для нас он навсегда остался режиссёром номер один мирового класса.
- Вы побывали во многих городах: не только Токио, Осака, но и другие. Что вас удивляет?
- Я очень люблю традиции. У нас, к сожалению, многие традиции нарушаются. Малый театр всегда был традиционным. Новое время всегда рождает новые творческие решения, нельзя топтаться на одном месте. Но и отменять традиции нельзя. Они сами либо выживут, либо умрут. Как в Библии: 10 заповедей, и пока ещё ни одна не умерла. Так вот, что мне нравится в Японии – это сохранение традиций. Даже если ты не купишь ничего в магазине, в маленьких магазинчиках тебя провожают до двери, кланяются, говорят «домо аригато». Вот это – традиция. Выхожу как-то из магазина, где ничего не купил, а меня провожает хозяйка. Кланяется и говорит: «Спасибо большое, что вы пришли!» И я ей: «Спасибо вам большое!» И чувствую, что также раскланиваюсь. Я потом подумал: Господи, как передаётся эта культура общения?
Как-то меня привезли в Сад камней первый раз. Я пришёл и сел, и мне никто ничего не говорил из японцев, мол, помолчи… Я сел и стал рассматривать эти камни. Я точно не помню последовательность своих мыслей. Мне говорят: «Юра-сан, пойдём?» Я говорю: «Да, надо идти…» Оказывается, прошёл целый час!
- И вы даже не заметили?
- Не заметил. Я отключился. Наверное, в этом спокойствии японцы (возможно, молодёжь сейчас уже другая), если даже у них какие-то неприятности или несогласие, реагируют тихо, спокойно, пытаются объяснить, либо закрывают глаза, слушая, что человек говорит. Их многое к этому располагает, как Сад камней… А икебана? Мне нравятся её линии. Это произведение искусства, в нём, может быть, в других масштабах, можно играть спектакль! Представьте, что среди этих растений ходят артисты…
Лет десять назад я попал в Японии на какой-то праздник, возле монастырских стен. Там было очень много детей в кимоно и в деревянной обуви. Мне объяснили, что так приучают детей к национальным костюмам. Так что праздники устраивать – это тоже очень важно!
Кстати, когда у меня родилась внучка, мне Куросава-сан подарил полный набор детского: и кимоно, и разные пояса, очень много всего.
Молодёжь сейчас пытается что-то изобрести, но изобретения часто чреваты. Всё-таки зачем заниматься атомом, водородом? Кто-то скажет, что я необразованный человек. Может быть. Но я не хочу, чтобы люди и дальше вмешивались в природу. Пример – пожары 2010 года. Думаете, это так вдруг жара возникла? Это мы сами дырок в атмосфере понаделали… Что такое – выкачивать из природных недр? Либо должно восполняться, либо будут дырки. А если есть дырки – можно провалиться! Когда мы хотим проникнуть куда-то в недра Земли, мне кажется, надо быть очень осторожными. По-моему, в 2010 году было самое большое предостережение всем. Все страны пострадали! Я думаю, нам кто-то оттуда погрозил пальцем и сказал: «Ребята, вы что-то перебрали со своей наукой».
- То, что вы говорите, по-моему, хорошо отражено в фильме «Дерсу Узала».
- Мне кажется, этот фильм должен по второму кругу завоевать популярность во всём мире, потому что его главное действующее лицо – природа. Там был немного другой сценарий, более остросюжетный, он слегка напоминал вестерн. Куросава – режиссёр очень резкий, а этот фильм получился спокойный, как река. Но помните, когда на озере Ханка начинается пурга? Человек ничего не может сделать с этой стихией.
- Вы почувствовали какое-то особое отношение японцев к природе?
- Есть такой городок небольшой. Тояма, кажется? Там нет домика, чтобы не было хоть кустика маленького перед дверью… Это и в больших городах, но там мне особенно запомнилось. Город небольшой, но какой огромный парк! Около каждого двухэтажного строения обязательно цветочки, обязательно хоть небольшой, но какой-то зелёный уголочек. Это очень важное качество. Моя жена не москвичка, тоже из провинции. Она всегда расстраивается, если собаки поломают что-то, что она посадила, чему радовалась. И птиц она кормит, и муху не убьёт. Я иногда над ней смеюсь: «Ну, муху-то ты можешь, в конце концов?» Она вроде и не против, но потом думает: «Зачем? Всё-таки существо…» Может быть, здесь есть перебор, но в нашем поколении это всё-таки осталось. Нельзя быть бесчувственным, плохо это.
Беседу вёл Акира Имамуро, журнал «Япония», «Забайкальский рабочий», №22
Подробнее
НОВОЕ НА КАНАЛЕ МАЛЫЙ-ТВ
Участник праздничных концертов 23 февраля и 25 февраля, посвященных Дню защитника Отечества:
Петр Абрамов «Баллада о солдате»
Петр Абрамов «Баллада о солдате»
09.02.2011
Подробнее
ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА СЦЕНУ
На сцену Малого театра после болезни возвращается народный артист России, лауреат государственной премии России Василий Иванович Бочкарев.
ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА СЦЕНУ
На сцену Малого театра после болезни возвращается народный артист России, лауреат государственных премий России Василий Иванович Бочкарев.
20 февраля он будет играть Прибыткова в спектакле «Последняя жертва» А.Н.Островского.
Актер заболел пять месяцев назад и не играл с начала сезона. Из шести спектаклей, в которых у Василия Ивановича центральные роли, были временно выведены в запас четыре – это «Царь Борис», «Мнимый больной», «Правда хорошо, а счастье лучше», и «Дети солнца». В два спектакля: «Любовный круг» и «Последняя жертва» был введен второй состав, и они остались в репертуаре театра.
После выздоровления Василий Бочкарев активно включился в творческий процесс, вернулся к своим студентам в Щепкинское училище и сыграет 12 февраля в спектакле «Записки русского путешественника» на сцене театра «Школа современной пьесы».
А в Малом театре это будет его первый выход на сцену с начала сезона. В ближайшие месяцы планируется вернуть спектакль «Дети солнца», который стоит в репертуаре на 18 марта, а 31 марта зрители увидят Василия Бочкарева в спектакле «Правда — хорошо, а счастье лучше».
Весь театр с нетерпением ждет возвращения актера и благодарит зрителей, которые в течение пяти месяцев регулярно писали на страничке Василия Бочкарева, интересовались его здоровьем и выражали свою симпатию. Любовь зрителей и коллег стали для Василия Ивановича мощной поддержкой в борьбе с болезнью.
Елена Милиенко
«Театрал», 9 февраля 2011 года
На сцену Малого театра после болезни возвращается народный артист России, лауреат государственных премий России Василий Иванович Бочкарев.
20 февраля он будет играть Прибыткова в спектакле «Последняя жертва» А.Н.Островского.
Актер заболел пять месяцев назад и не играл с начала сезона. Из шести спектаклей, в которых у Василия Ивановича центральные роли, были временно выведены в запас четыре – это «Царь Борис», «Мнимый больной», «Правда хорошо, а счастье лучше», и «Дети солнца». В два спектакля: «Любовный круг» и «Последняя жертва» был введен второй состав, и они остались в репертуаре театра.
После выздоровления Василий Бочкарев активно включился в творческий процесс, вернулся к своим студентам в Щепкинское училище и сыграет 12 февраля в спектакле «Записки русского путешественника» на сцене театра «Школа современной пьесы».
А в Малом театре это будет его первый выход на сцену с начала сезона. В ближайшие месяцы планируется вернуть спектакль «Дети солнца», который стоит в репертуаре на 18 марта, а 31 марта зрители увидят Василия Бочкарева в спектакле «Правда — хорошо, а счастье лучше».
Весь театр с нетерпением ждет возвращения актера и благодарит зрителей, которые в течение пяти месяцев регулярно писали на страничке Василия Бочкарева, интересовались его здоровьем и выражали свою симпатию. Любовь зрителей и коллег стали для Василия Ивановича мощной поддержкой в борьбе с болезнью.
Елена Милиенко
«Театрал», 9 февраля 2011 года
Подробнее
АКТЕРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЕ 10 ФЕВРАЛЯ 2011 ГОДА
АКТЕРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЕ 10 ФЕВРАЛЯ 2011 ГОДА
10 февраля, основная сцена, «Дон Жуан»: О.Н.Абрамова, И.А.Жерякова, А.Е.Иванова, А.Е.Фаддеев, Б.Г.Невзоров, А.Ю.Ермаков, В.А.Низовой, М.А.Мартьянов, А.Е.Дривень, П.В.Абрамов, В.В.Дахненко, С.В.Потапов, студ. Коновалов, Г.О.Вавилов.
10 февраля, основная сцена, «Дон Жуан»: О.Н.Абрамова, И.А.Жерякова, А.Е.Иванова, А.Е.Фаддеев, Б.Г.Невзоров, А.Ю.Ермаков, В.А.Низовой, М.А.Мартьянов, А.Е.Дривень, П.В.Абрамов, В.В.Дахненко, С.В.Потапов, студ. Коновалов, Г.О.Вавилов.
Подробнее
НОВОЕ НА КАНАЛЕ МАЛЫЙ-ТВ
Участники праздничных концертов 23 февраля и 25 февраля, посвященных Дню защитника Отечества:
Ирина Муравьева «Мой милый, если б не было войны» (Ярославль, 2 июня 2010 года)
Борис Невзоров «Пора в путь-дорогу» (Ярославль. 2 июня 2010 года)
Ирина Муравьева «Мой милый, если б не было войны» (Ярославль, 2 июня 2010 года)
Борис Невзоров «Пора в путь-дорогу» (Ярославль. 2 июня 2010 года)
Подробнее
ИЗМЕНЕНИЯ В АФИШЕ
10 февраля на основной сцене вместо комедии Н.В.Гоголя «Ревизор» пойдет премьерный спектакль «Дон Жуан» А.К.Толстого.
10 февраля на малой сцене филиала отменяется спектакль «День на день не приходится» А.Н.Островского.
Приносим извинения за возможные неудобства!
10 февраля на малой сцене филиала отменяется спектакль «День на день не приходится» А.Н.Островского.
Приносим извинения за возможные неудобства!
08.02.2011
Подробнее
«ДОН ЖУАН» - ПРЕМЬЕРА МАЛОГО ТЕАТРА
Необычную сценическую версию истории похождений Дон Жуана предложил зрителям московский Малый театр. Сегодня он показал премьерный спектакль «Дон Жуан», созданный по одноименному произведению замечательного русского поэта и прозаика Алексея Толстого в 1862 году и названный им драматической поэмой. Пьеса практически не имеет сценической истории, хотя после своей публикации имела успех у читателей.
«ДОН ЖУАН» - ПРЕМЬЕРА МАЛОГО ТЕАТРА
Необычную сценическую версию истории похождений Дон Жуана предложил зрителям московский Малый театр. Сегодня он показал премьерный спектакль «Дон Жуан», созданный по одноименному произведению замечательного русского поэта и прозаика Алексея Толстого в 1862 году и названный им драматической поэмой. Пьеса практически не имеет сценической истории, хотя после своей публикации имела успех у читателей.
«Обратившись к много раз использованному в мировой литературе образу, Толстой стремился дать ему свое оригинальное истолкование. В нашем новом спектакле мы строго следовали творческому замыслу автора», - сказал народный артист России Александр Клюквин, который впервые выступил в качестве режиссера, хотя в Малом театре работает уже более 30 лет. Он сообщил, что осуществить эту постановку ему предложил художественный руководитель театра Юрий Соломин. «Для меня это было полной неожиданностью и, не скрою, очень приятным сюрпризом. Однако сама постановка оказалась очень сложной и трудной. Мы работали над ней более двух лет», - отметил Клюквин.
Он сообщил, что началу репетиций предшествовал длительный процесс «перевода» на сценический язык пьесы в стихах размером более ста печатных страниц. «Сокращая текст, и меняя, порой, местами отдельные сцены и монологи, мы неизменно сохраняли верность авторской идее, - подчеркнул режиссер. - Дон Жуан в этой постановке - не гуляка, развратник и безбожник, каким он был в пьесах Тирсо ди Молина, Мольера и в других произведениях, написанных ранее. Он предстает на сцене Малого театра как искатель идеала, которому в каждом мимолетном приключении мерещится романтический идеал любви, но он неизменно обманывается и разочаровывается в своих ожиданиях». Так режиссер охарактеризовал замысел постановки. По его словам, любовь и нежность - это неразрывные понятия для Дон Жуана. К сожалению, он так привык к разочарованиям, что даже после встречи с донной Анной не понимает и не верит, что судьба наконец подарила ему идеальную любовь. Именно в этом трагедия героя.
Сложный и во многом противоречивый образ Дон Жуана - романтика и философа - создал актер Алексей Фаддеев, а донны Анны – Ольга Абрамова. Роль Лепорелло исполняет Виктор Низовой, а командора – Александр Ермаков. Роль Сатаны, которая занимает значительное место в новом спектакле, играет Борис Невзоров.
Режиссерскому замыслу постановки полностью соответствует его сценическое оформление, выполненное по эскизам художника Сергея Александрова. «Дон Жуан» в Малом театре - это и музыкальный спектакль, в нем много пения, танцев, пластики. С актерами работала балетмейстер Людмила Парфенюк. В спектакле звучит музыка композитора Эдуарда Глейзера.
ИТАР-ТАСС
8 февраля 2011 года
Необычную сценическую версию истории похождений Дон Жуана предложил зрителям московский Малый театр. Сегодня он показал премьерный спектакль «Дон Жуан», созданный по одноименному произведению замечательного русского поэта и прозаика Алексея Толстого в 1862 году и названный им драматической поэмой. Пьеса практически не имеет сценической истории, хотя после своей публикации имела успех у читателей.
«Обратившись к много раз использованному в мировой литературе образу, Толстой стремился дать ему свое оригинальное истолкование. В нашем новом спектакле мы строго следовали творческому замыслу автора», - сказал народный артист России Александр Клюквин, который впервые выступил в качестве режиссера, хотя в Малом театре работает уже более 30 лет. Он сообщил, что осуществить эту постановку ему предложил художественный руководитель театра Юрий Соломин. «Для меня это было полной неожиданностью и, не скрою, очень приятным сюрпризом. Однако сама постановка оказалась очень сложной и трудной. Мы работали над ней более двух лет», - отметил Клюквин.
Он сообщил, что началу репетиций предшествовал длительный процесс «перевода» на сценический язык пьесы в стихах размером более ста печатных страниц. «Сокращая текст, и меняя, порой, местами отдельные сцены и монологи, мы неизменно сохраняли верность авторской идее, - подчеркнул режиссер. - Дон Жуан в этой постановке - не гуляка, развратник и безбожник, каким он был в пьесах Тирсо ди Молина, Мольера и в других произведениях, написанных ранее. Он предстает на сцене Малого театра как искатель идеала, которому в каждом мимолетном приключении мерещится романтический идеал любви, но он неизменно обманывается и разочаровывается в своих ожиданиях». Так режиссер охарактеризовал замысел постановки. По его словам, любовь и нежность - это неразрывные понятия для Дон Жуана. К сожалению, он так привык к разочарованиям, что даже после встречи с донной Анной не понимает и не верит, что судьба наконец подарила ему идеальную любовь. Именно в этом трагедия героя.
Сложный и во многом противоречивый образ Дон Жуана - романтика и философа - создал актер Алексей Фаддеев, а донны Анны – Ольга Абрамова. Роль Лепорелло исполняет Виктор Низовой, а командора – Александр Ермаков. Роль Сатаны, которая занимает значительное место в новом спектакле, играет Борис Невзоров.
Режиссерскому замыслу постановки полностью соответствует его сценическое оформление, выполненное по эскизам художника Сергея Александрова. «Дон Жуан» в Малом театре - это и музыкальный спектакль, в нем много пения, танцев, пластики. С актерами работала балетмейстер Людмила Парфенюк. В спектакле звучит музыка композитора Эдуарда Глейзера.
ИТАР-ТАСС
8 февраля 2011 года
Подробнее
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СТАРАЮСЬ ЗАМЯТЬ СВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, НО МАМА НЕ РАЗРЕШАЕТ...»
Самая обаятельная и привлекательная актриса советского кино крайне редко дает интервью. Но накануне дня рождения, который приходится на 8 февраля, сделала исключение для «Комсомолки».
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СТАРАЮСЬ ЗАМЯТЬ СВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, НО МАМА НЕ РАЗРЕШАЕТ...»
Самая обаятельная и привлекательная актриса советского кино крайне редко дает интервью. Но накануне дня рождения, который приходится на 8 февраля, сделала исключение для «Комсомолки».
С Ириной Вадимовной мы встретились в харьковской гостинице. Вечером актрису ждал спектакль «Жена-интриганка, или Актеры меж собой», поставленный ее супругом Леонидом Эйдлиным. Гордая осанка, ухоженные руки, светящиеся глаза - актриса прекрасно выглядит!
«МАТЬ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ КЛОУНОМ»
- Перед тем как стать взрослой артисткой, вы семь лет проработали в детском театре - почему именно с него начали актерскую карьеру?
- Я после школы не поступила ни в один театральный институт. И на второй год чувствовала, что не очень прохожу. А в студии при Центральном детском театре как раз набор был - и меня сразу взяли. После студии меня оставили в труппе, а потом я ушла в Tеатр имени Моссовета...
- Опыт работы в детском театре пригодился вам потом при воспитании своих детей? Развлекали их как-то, может?
- Такого не может быть, мать не может быть клоуном. Хотя я была «игрючая» с ними, пела колыбельные песни. Старшему сыну нравилось, младший сразу просил не петь. Я говорила: «Ты что, мне за это деньги платят». Да, бывало, я играла: смотрела в одну точку, вздыхала, чтобы дети видели, как меня расстроили. И они верили.
- В вашей семье все родились в феврале. Как вы справляетесь с чередой сплошных праздников? Это же надо непрерывно готовить...
- Да, в две недели уложились. День рождения мужа, потом - младшего сына, потом мой... Его я всегда стараюсь замять, но моя мама (ее зовут Лидия Георгиевна, она родилась в 1926 году. - Ред.) никогда не разрешает этого делать. И, наконец, день рождения старшего сына.
- У вас есть какое-то фирменное блюдо?
- Маковый рулет для младшего сына. Для старшего пекла пирог с черникой. Недавно он спросил: «Почему ты считаешь, что я так люблю с черникой?»
«СЕРИАЛЫ - ЭТО КАКОЙ-ТО КОМБИНАТ!»
- Мы вас редко видим на экранах телевизоров. Принципиально не снимаетесь в сериалах?
- Какое-то это все пустое. Хотя опыт съемок в сериале «Не родись красивой» скорее позитивный. Я никогда не работала 12 часов в сутки. В семь утра надо быть на студии - это для меня немыслимо рано! - и иногда все затягивается до 11 вечера. Жара не жара, холод не холод... Все быстро: 10 минут - одна сцена, потом две минуты перерыв. Это какой-то комбинат! Каждая секунда оплачена, приходит один режиссер - снимает три-четыре сцены, потом приходит следующий - и пошло-поехало. И все говорят: мол, никакого искусства не надо. По молодости можно все выдержать. Взрослому уже тяжело, а если не нравится то, что делаешь, вообще немыслимо.
- Ваши дети не пошли по стопам папы и мамы. Вы их отговаривали?
- Слова такие были сказаны: мол, подумайте, необязательно быть актерами. Один сын стал продюсером, другой - юристом.
- Ваш супруг Леонид Эйдлин - режиссер, он помог вам реализоваться?
- Думаю, мне повезло, конечно, что мы одной профессии. Мы с ним проработали несколько лет в Центральном детском театре. У меня и до Лени были хорошие роли, но он научил многим фундаментальным вещам.
- У вас есть какой-то ритуал перед спектаклем? Что вы делаете или не делаете в этот день?
- Молюсь - и вперед.
«Я 17 ЛЕТ ЗА РУЛЕМ И ВСЕ РАВНО БОЮСЬ ВОДИТЬ МАШИНУ»
- Ирина Вадимовна, говорят, вы увлеченный автомобилист. Не было страшно, когда впервые сели за руль? Какой у вас водительский стаж?
- 17 лет, наверное... Страшно до сих пор, и я очень боюсь потерять этот страх. Мне кажется, если потеряю его, что-нибудь, не дай бог, произойдет. Водить машину мне нравится, но иногда бывает тяжело - смотря какое состояние здоровья. А вообще у меня вся семья на колесах - муж и два сына. Когда дети были маленькими, муж возил меня, потому что надо было успевать кругом - дом, съемки, театр, - вольной жизни не было. Теперь, когда все выросли, я еду куда хочу.
(Тут у Муравьевой зазвонил мобильный телефон. Ответив на звонок, актриса продолжила беседу.)
- Ирина Вадимовна, вы можете себе представить жизнь без мобильника?
- Я иногда думаю, что со мной какой-то маленький монстр, что я под колпаком... Мобильный - это неприятная, нехорошая вещь. Но и отключить нельзя, потому что может позвонить мама, вдруг ей нехорошо? Я мобильный купила, когда мне надо было знать, где дети, чтобы быть начеку. Сейчас он мне для этого и нужен, стараюсь не давать свой номер никому, чтобы не звонили.
- Как вы проводите свой отпуск?
- Надо лечь на море, полежать на солнце. Это всю жизнь у меня такое было. Если не побываю на юге, считай, что не отдыхала.
- У вас есть роль-мечта, которую вы не сыграли?
- Была когда-то давно, хотела сыграть в «Грозе», и сценарий был так хорошо написан, но не прошел номер. Вообще у нас такая профессия: что дают, то и играешь.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Ирина МУРАВЬЕВА родилась 8 февраля 1949 года. Окончила драматическую студию при Центральном детском театре Москвы. Служила в ЦДТ, Театре имени Моссовета, в Малом театре. Снялась в 55 фильмах. Замужем за режиссером Леонидом Эйдлиным, у пары два взрослых сына.
5 САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ФИЛЬМОВ МУРАВЬЕВОЙ:
«Дуэнья» (1977)
«Москва слезам не верит» (1979)
«Карнавал» (1981)
«Самая обаятельная и привлекательная» (1985)
«Не родись красивой» (телесериал, 2005 - 2006)
Наталья АМИРХАНЯН («КП» - Киев») — 08.02.2011
Самая обаятельная и привлекательная актриса советского кино крайне редко дает интервью. Но накануне дня рождения, который приходится на 8 февраля, сделала исключение для «Комсомолки».
С Ириной Вадимовной мы встретились в харьковской гостинице. Вечером актрису ждал спектакль «Жена-интриганка, или Актеры меж собой», поставленный ее супругом Леонидом Эйдлиным. Гордая осанка, ухоженные руки, светящиеся глаза - актриса прекрасно выглядит!
«МАТЬ НЕ МОЖЕТ БЫТЬ КЛОУНОМ»
- Перед тем как стать взрослой артисткой, вы семь лет проработали в детском театре - почему именно с него начали актерскую карьеру?
- Я после школы не поступила ни в один театральный институт. И на второй год чувствовала, что не очень прохожу. А в студии при Центральном детском театре как раз набор был - и меня сразу взяли. После студии меня оставили в труппе, а потом я ушла в Tеатр имени Моссовета...
- Опыт работы в детском театре пригодился вам потом при воспитании своих детей? Развлекали их как-то, может?
- Такого не может быть, мать не может быть клоуном. Хотя я была «игрючая» с ними, пела колыбельные песни. Старшему сыну нравилось, младший сразу просил не петь. Я говорила: «Ты что, мне за это деньги платят». Да, бывало, я играла: смотрела в одну точку, вздыхала, чтобы дети видели, как меня расстроили. И они верили.
- В вашей семье все родились в феврале. Как вы справляетесь с чередой сплошных праздников? Это же надо непрерывно готовить...
- Да, в две недели уложились. День рождения мужа, потом - младшего сына, потом мой... Его я всегда стараюсь замять, но моя мама (ее зовут Лидия Георгиевна, она родилась в 1926 году. - Ред.) никогда не разрешает этого делать. И, наконец, день рождения старшего сына.
- У вас есть какое-то фирменное блюдо?
- Маковый рулет для младшего сына. Для старшего пекла пирог с черникой. Недавно он спросил: «Почему ты считаешь, что я так люблю с черникой?»
«СЕРИАЛЫ - ЭТО КАКОЙ-ТО КОМБИНАТ!»
- Мы вас редко видим на экранах телевизоров. Принципиально не снимаетесь в сериалах?
- Какое-то это все пустое. Хотя опыт съемок в сериале «Не родись красивой» скорее позитивный. Я никогда не работала 12 часов в сутки. В семь утра надо быть на студии - это для меня немыслимо рано! - и иногда все затягивается до 11 вечера. Жара не жара, холод не холод... Все быстро: 10 минут - одна сцена, потом две минуты перерыв. Это какой-то комбинат! Каждая секунда оплачена, приходит один режиссер - снимает три-четыре сцены, потом приходит следующий - и пошло-поехало. И все говорят: мол, никакого искусства не надо. По молодости можно все выдержать. Взрослому уже тяжело, а если не нравится то, что делаешь, вообще немыслимо.
- Ваши дети не пошли по стопам папы и мамы. Вы их отговаривали?
- Слова такие были сказаны: мол, подумайте, необязательно быть актерами. Один сын стал продюсером, другой - юристом.
- Ваш супруг Леонид Эйдлин - режиссер, он помог вам реализоваться?
- Думаю, мне повезло, конечно, что мы одной профессии. Мы с ним проработали несколько лет в Центральном детском театре. У меня и до Лени были хорошие роли, но он научил многим фундаментальным вещам.
- У вас есть какой-то ритуал перед спектаклем? Что вы делаете или не делаете в этот день?
- Молюсь - и вперед.
«Я 17 ЛЕТ ЗА РУЛЕМ И ВСЕ РАВНО БОЮСЬ ВОДИТЬ МАШИНУ»
- Ирина Вадимовна, говорят, вы увлеченный автомобилист. Не было страшно, когда впервые сели за руль? Какой у вас водительский стаж?
- 17 лет, наверное... Страшно до сих пор, и я очень боюсь потерять этот страх. Мне кажется, если потеряю его, что-нибудь, не дай бог, произойдет. Водить машину мне нравится, но иногда бывает тяжело - смотря какое состояние здоровья. А вообще у меня вся семья на колесах - муж и два сына. Когда дети были маленькими, муж возил меня, потому что надо было успевать кругом - дом, съемки, театр, - вольной жизни не было. Теперь, когда все выросли, я еду куда хочу.
(Тут у Муравьевой зазвонил мобильный телефон. Ответив на звонок, актриса продолжила беседу.)
- Ирина Вадимовна, вы можете себе представить жизнь без мобильника?
- Я иногда думаю, что со мной какой-то маленький монстр, что я под колпаком... Мобильный - это неприятная, нехорошая вещь. Но и отключить нельзя, потому что может позвонить мама, вдруг ей нехорошо? Я мобильный купила, когда мне надо было знать, где дети, чтобы быть начеку. Сейчас он мне для этого и нужен, стараюсь не давать свой номер никому, чтобы не звонили.
- Как вы проводите свой отпуск?
- Надо лечь на море, полежать на солнце. Это всю жизнь у меня такое было. Если не побываю на юге, считай, что не отдыхала.
- У вас есть роль-мечта, которую вы не сыграли?
- Была когда-то давно, хотела сыграть в «Грозе», и сценарий был так хорошо написан, но не прошел номер. Вообще у нас такая профессия: что дают, то и играешь.
ИЗ ДОСЬЕ «КП»
Ирина МУРАВЬЕВА родилась 8 февраля 1949 года. Окончила драматическую студию при Центральном детском театре Москвы. Служила в ЦДТ, Театре имени Моссовета, в Малом театре. Снялась в 55 фильмах. Замужем за режиссером Леонидом Эйдлиным, у пары два взрослых сына.
5 САМЫХ ИЗВЕСТНЫХ ФИЛЬМОВ МУРАВЬЕВОЙ:
«Дуэнья» (1977)
«Москва слезам не верит» (1979)
«Карнавал» (1981)
«Самая обаятельная и привлекательная» (1985)
«Не родись красивой» (телесериал, 2005 - 2006)
Наталья АМИРХАНЯН («КП» - Киев») — 08.02.2011
Подробнее
ИРИНА МУРАВЬЁВА
Очерк Светланы Хохряковой из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002....
ИРИНА МУРАВЬЁВА
Очерк Светланы Хохряковой из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002.
Ирина Муравьева родилась в Москве. Окончила Студию при Центральном детском театре. Одна моя знакомая поступала туда вместе с ней и рассказывала о том, что уже на первом туре Муравьева стала сенсацией среди абитуриентов. Позднее Ирина окончила заочное отделение ГИТИСа.
Работала сначала в том же Центральном детском, еще будучи студийкой. Выходила в массовке, затем пошли маленькие роли. Вошла в театр самым естественным и органичным путем. Семь лет провела в его стенах. А с 1977-го по 1993-й работала в Театре имени Моссовета. С 1993 года служит в Малом. Таков творческий путь в общих чертах.
Прелестной получилась ее Бонка в спектакле Леонида Эйдлина «Сказка о четырех близнецах» по болгарской пьесе Панчо Панчева в Центральном детском. Муравьева была совсем молоденькой и очень хорошенькой, и так весело и умно ее героиня выстраивала взаимоотношения с этими самыми близнецами. Милый спектакль, трогательная девочка-невеста, бойкая, ловкая и неистощимая на выдумку.
На сцене первого своего театра Ирина Муравьева сыграла довольно много ролей. Тут был и Шура Тычинкин в комедии Сергея Михалкова «Сомбреро», прелестнейшая ее царевна Лали в грузинской пьесе Нахуцришвили «Чинч-рака», которая в те годы обошла многие детские театры страны, а тут была взята в репертуар специально под Муравьеву. А поставил тот спектакль Леонид Эйдлин. Играла Виолу в шекспировской «Двенадцатой ночи», Ворону в «Снежной королеве», разных мальчиков и девочек-школьниц, птичек, зверушек. Все как полагается актрисе детского театра. Муравьева хорошо танцевала и пела, на сцене чувствовала себя раскованно и органично. Переиграла все бесконечные подтанцовки и массовки, сказочно-волшебный репертуар. И героический, конечно, в котором была у нее роль Любки Шевцовой в «Молодой гвардии» по роману Фадеева.
Это был счастливый период жизни, наверняка счастливый. Для зрителя-то уж точно. Кажется, именно в эти годы Ирина Муравьева появлялась и в телевизионной программе «Будильник», которую смотрела вся страна.
По прошествии семи лет Муравьева ушла в театр взрослый и звездный. В Театре имени Моссовета еще выходили на сцену титаны, с которыми ей довелось играть. Еще жив был Юрий Завадский. Ее ввели в «Дом на песке» по пьесе Рустама Ибрагимбекова. Она сыграла Роду в знаменитом моссоветовском спектакле «Дальше — тишина» А. Эфроса, где блистали Фаина Раневская и Ростислав Плятт. Был ввод в пьесу Питера Устинова «На полпути к вершине» на роль Хельги, «Цитата» Леонида Зорина и роль Людмилы, Альбина в «Комнате» Эмиля Брагинского. Что-то все время было. Довольно разнообразный репертуар. Сильные характеры и независимые. В основном роли современных женщин. В производственной пьесе «Превышение власти» Валентина Черных Муравьева сыграла мать троих детей, которая решительно и смело боролась за передовые методы хозяйства и за что-то ратовала в сфере агротехники. Сама эту роль, кажется, не очень-то любила, но играла, как могла. А могла многое.
Стала уже легендарной история о том, как однажды Ростислав Плятт, игравший вместе с Ириной Муравьевой в спектакле «На полпути к вершине», произнес фразу о том, какая, мол, жизнерадостная эта Муравьева на сцене, сколько в ней внутренней энергии. Это и теперь так. Достаточно пересмотреть спектакли с участием актрисы в Малом театре.
Была еще в Театре имени Моссовета роль Грушеньки в «Братьях Карамазовых», поставленных Павлом Хомским. Такой материал актрисе в ту, моссоветовскую, пору выпадал нечасто. Сама она как-то в одном из интервью рассказывала о том, что это для нее было — играть Грушеньку. Всегда эта роль стоила крови и казалась трудной, ведь внутреннее состояние героини все время определяется как истерическое: «была она очень возбуждена» и «вне себя». Вечно она пребывает в исступлении, заходится от сильных переживаний, словно в бреду находится. Так придумано Достоевским. Легко сказать, легко понять изнутри, но как это воспроизвести на сцене? Грушенька Светлова — «страшная женщина» со скверной репутацией, развратная и неистовая, погубительница, минута любви которой стоит последующей жизни. Наглая, «зверь», «хуже всех», при этом как дитя. Обольстительна, добра и благородна. Попробуй такое сыграть.
Муравьевой удавалось передать столь сложную материю, а о Грушеньке тогда много говорила театральная Москва. Говорила она и о другом. О том, что в театре непозволительно относятся к актерам, в частности к Муравьевой. Ролей новых почти нет, да и в текущем репертуаре зияют проплешины. Призывали художественное руководство к ответу за невостребованный талант. А время между тем уходило.
Глядя на Муравьеву, на то, как она существует в пространстве сцены или экрана, кажется, что все легко и просто ей дается. Что значит талантливый человек — никаких тебе мук и усилий. А актриса вдруг возьмет да заговорит о своей внутренней панике и сомнениях, с которыми приходится жить, а это непросто, тем более что актерская профессия не позволяет закончить рабочий день в определенный час. Значит, остаешься со всеми этими чувствами ежеминутно.
Считается, что по большому-то счету Театр имени Моссовета Муравьеву проглядел. Многое прошло безвозвратно мимо из того, что актриса могла бы сыграть, а не сыграла. Но именно на это пятнадцатилетие ее жизни приходится кинематографический пик с фильмами «Москва слезам не верит», «Карнавал», «Самая обаятельная и привлекательная», обеспечившими ей всенародную любовь и славу, которая неведома теперь даже много снимающимся артистам.
Из Театра имени Моссовета в расцвете своей популярности актриса все-таки ушла.
В Малый Ирина Муравьева, можно сказать, пришла не сразу, а как-то постепенно. Юрий Соломин рассказывает, что, когда она уже приняла решение о своем приходе туда, он ей говорил о том, что надо бы подождать, когда появится подходящая роль, чтобы не просто так, ни с чем входить в труппу. И она ждала целый год. Шутки шутками, а может, и всю жизнь. Поглядывала смолоду на здание Малого театра из окон Детского, благо они напротив. Как говорят, досмотрелась. Теперь шутит, что играет-то в Малом, но цель — Большой.
В Малом, куда она пришла, начались вводы в текущий репертуар, появились и новые роли: Раневская в «Вишневом саде», Купавина в «Волках и овцах», Аркадина в «Чайке», Гурмыжская в «Лесе». Оказалось, что в Малом театре Муравьева ко двору, а ведь считалось, что вроде бы она совсем не та актриса, неподходящая для этой державной императорской сцены. Но уже первая ее роль тут — Раневская — положила конец всем сомнениям.
«Вишневый сад» когда-то поставил еще Игорь Ильинский. А его жена Татьяна Еремеева сыграла в нем Раневскую. Спектакль этот в течение многих лет так и сохраняется в репертуаре, не раз лишь менялся состав его участников. Теперь Ирина Муравьева играет Раневскую. И со временем сумела привнести в спектакль живую кровь, срастись с ним, так что и не видно швов, не видно того, что она тут вводная.
В спектакле Малого театра «Лес» роль Гурмыжской репетировали две актрисы: Элина Быстрицкая и Лилия Юдина. Сроки выпуска спектакля все время отодвигались: то кто-то из исполнительниц заболеет, то еще какая-нибудь напасть приключится. И вот когда более откладывать «Лес» было нельзя, в тот момент и возникла Ирина Муравьева, репетировавшая роль Улиты в том же спектакле. Говорят, что она ей удавалась чрезвычайно. Вначале попросили на одной из репетиций почитать текст роли Гурмыжской, а потом и ввод сделали — срочный, за считанные дни.
Муравьева — молодая Гурмыжская. Обычно эту роль играла какая-нибудь грандиозная старуха. Роль-то дивная. Старуха флиртует с гимназистом — и в этом особый комизм. Уж все забыли, что Островский Гурмыжскую наделил пятидесятилетним возрастом. Правда, в его времена женщина этих лет и впрямь была почтенная старуха. Муравьева — лихая Гурмыжская, не грымза, но розан. От нее прямо-таки веет здоровьем. Гурмыжская — разбитная, шальная, обольстительна хохотушка. В ней бушует позитивная энергия. Героиня Муравьевой выбегает по утрам, едва проснувшись, перед домом, начинает забавно скакать, как молодушка. И очень смешно привораживает молоденького кавалера, липнет к нему как пиявка. Вот уже и к венцу готова. Вырядилась в белое, как юная невеста, млеет рядом с мальчиком-женихом. Гурмыжская у Муравьевой становится в иные минуты приторной и жеманной, ведет себя несообразно возрасту. Но она незловредна и нестара, а потому слова героини о необходимости сделать завещание публику чрезвычайно забавляют. А вообще она всегда весела, не киснет — словом, дама приятная во многих отношениях.
Аркадина — совсем иная, но, как ни странно, чем-то похожа на Гурмыжскую. Во всяком случае, на первый общий взгляд. Как рассказывает Юрий Соломин, сподвигла его сыграть роль Тригорина в чеховской «Чайке» Ирина Муравьева. Сказала, что станет играть Аркадину лишь в том случае, если Соломин будет Тригориным.
Аркадина у Муравьевой — вполне провинциальна, каковой ей Чеховым и предписано быть. Не столичной же дамой представляться, если она таковой отродясь не бывала. Вот Аркадина у Муравьевой и не стремится кого-то из себя разыгрывать, не подпускает значительности и важности. Она проста и естественна, весела и беззаботна. Рядом с ней человек, который моложе. Ну так что в том дурного. Живет как может и как хочет, безо всяких там рефлексий.
Подобной Аркадиной прежде видеть не доводилось. Она какая-то аппетитная, полнокровная, совсем не рафинированная, какой ее частенько представляют, хохотушка. Хохотушками часто бывают героини Муравьевой. Не унывает никогда. При этом вовсе не глупа. В тот момент, когда Дорн сообщит Тригорину о том, что Костя, сын ее, застрелился, она захохочет в неведении того страшного, что произошло. От этого становится даже как-то не по себе. Что касается сына Константина, то она его, конечно, любит, ведь мать же. Но особенно не обременяет себя его проблемами. Ей ведь вечно восемнадцать, а тут он — взрослый сын, слишком взрослый. Тригорина потерять боится. Он хоть и вялый у Юрия Соломина господин, но неглупый, мыслящий. Аркадина знает, как им нужно управлять, как ему угождать. Однако складывается ощущение, что, если бы он ее — такую Аркадину — и бросил, та бы быстренько утешилась и нашла ему замену. Дуэт Соломина и Муравьевой в «Чайке» превосходен.
Аркадина Муравьевой берет от жизни все. Она — здоровый организм с оптимистическим устройством, настоящая артистка, всегда в тонусе, знает, что надо в нем пребывать, — такова профессия. А может, и не оттого, что знает, а по устройству души. Словом, эта женщина — не из разряда тех, кто предается унынию и вечно недоволен судьбой. Она не станет ныть, а возьмет свое напором, силой, да чем угодно, если потребуется. При этом Аркадина Муравьевой обаятельна, необременительна, всегда в хорошем расположении духа. Молодчина, одним словом. Всего достигла в жизни сама. Она пребывает в реальности, как на сцене, и так, словно бы судьба ей подарила вечный бенефис. Вернее так: никто ей ничего не дарил. Взяла да подарила все себе сама.
Рассказывают, что на репетиции Ирина Вадимовна все время приносила что-нибудь вкусненькое из дома, правда, не только она — так уж сложилось на «Чайке» со времен, когда шли репетиции спектакля. И до сих пор артисты частенько пьют чай с пирогами от Муравьевой.
Не раз доводилось слышать о том, что Ирина Муравьева — человек скромный и даже стеснительный. Никаких звездных заболеваний и помпы. В работе достаточно авантюрна, но при этом в ней нет незыблемой уверенности в безупречной правильности всего того, что она делает. Муравьева — импровизатор, но всегда существует внутри ансамбля, не пытается быть сверх него, не тянет одеяло на себя. Актеры Малого театра говорят, что с ней приятно быть рядом, приятно работать, потому как она человек удивительно легкий. Всегда в хорошем настроении и никогда не отравляет окружающим жизнь, не ноет. Это, кстати, чувствуется и из зрительного зала.
Владимир Меньшов рассказывал, с каким трудом он когда-то приступал к съемкам картины «Москва слезам не верит», которая впоследствии была удостоена премии «Оскар». Отказались сниматься актрисы Ирина Купченко и Маргарита Терехова, приглашенные на роль, которую в итоге сыграла Вера Алентова. И оператор мечтал, по словам Меньшова, слинять.
«Группе казалось, что мы снимаем что-то устаревшее. А настоящее — оно рядом, там, где работают Тарковский и Абдрашитов. А мы так, гоним какую-то бодягу. В таком ощущении жила тогда вся моя группа. И потом фильм все время сопровождала ненависть. Юлий Райзман на одном из собраний сказал, что «Москва слезам не верит» — это позор «Мосфильма» и с картиной нужно что-то делать. В тех условиях, когда царили в обществе диссидентские настроения, когда все время рассуждали о том, что жить так нельзя, я ни о чем таком не думал, снимал свое кино. Было же в нашей жизни и что-то хорошее. Мне говорили, что все то, что происходит с моими героинями, — это абсолютная неправда. В этом упрекал нас и Михаил Ульянов, да и не он один. Но биография того же Ульянова — разве не свидетельство того, что человек может подняться вверх, изменить свою судьбу, имея минимальные исходные шансы для этого», — говорит теперь Владимир Меньшов.
При таких вот обстоятельствах, сложившихся вокруг и по поводу картины, и появилась в ней Ирина Муравьева. Владимир Меньшов теперь уж и не может со всей твердостью сказать, были ли еще претендентки на роль Людмилы. Но в памяти его запечатлелось, что Ирина Муравьева была единственным кандидатом. Владимир Меньшов: «Она тогда была еще малоизвестной актрисой. Я увидел ее в каком-то спектакле, названия которого уже не помню, показывали его по телевидению, и пригласил на роль».
Я спросила Владимира Меньшова о том, не кажется ли ему, что понятие «обаятельная и привлекательная» стало в какой-то степени губительным для актрисы, что оно, прилепившись, как ярлык, сыграло с нею злую шутку, закрепив за ней это своеобразное амплуа. К тому же и сама Ирина Муравьева как-то в одном из интервью сказала о том, что хороших картин в ее биографии по большому-то счету было не так уж и много. Меньшов ответил, что по его-то мнению, Муравьева сыграла много самых разных ролей и жаловаться ей грех, что она действительно обаятельная и привлекательная и это свойство ее таланта — обаятельность и заразительность, что ж в том плохого. Он видел ее в спектакле Малого театра «Чайка» и убежден, что это не вполне ее материал и тот путь, по которому ей следовало бы идти, а вот «Волков и овец» не видел, но есть предчувствие того, что это — то, что надо. Ее роль. На мой вопрос о том, клоунесса ли Муравьева, ответил утвердительно.
Интересно, что, когда пару лет назад один из телеканалов затеял телемарафон в связи с фильмом «Москва слезам не верит», а публику и исполнителей расспрашивали о том, нужно ли делать продолжение фильма, Ирина Муравьева, едва ли не единственная, была настроена скептически к подобной затее.
Между тем за участие в фильме «Москва слезам не верит» она получила в 1981 году Государственную премию СССР.
В одной давней газетной публикации рассказывалось о том, как Ирина Муравьева приезжала играть в Донецкий театр имени Артема роль в спектакле «Превышение власти». И там актриса в числе любимых своих фильмов назвала «Чисто английское убийство», «Москва слезам не верит», «Мы, нижеподписавшиеся...». А вот принесший ей народную славу «Карнавал» к любимым картинам не отнесла, назвав его фильмом с песенками, хотя и снималась в нем с удовольствием, вот только результатом осталась не вполне довольна.
Отчего-то редко вспоминают о работе актрисы в фильме Вадима Абдрашитова «Охота на лис». Между тем созданный тут ею образ особенный. Ее Марина работает где-то на фабрике, но это остается за кадром, стирает белье, постоянно укоряет мужа за то, что ребенку не уделяет он должного внимания, контролирует его в пивнушке, где он с друзьями ведет свои мужские разговоры. А тот зарабатывает неплохо, квартира у них, ковер на стенке, и сын подрастает. Все чин чином. Словом, обычная женщина, каких миллионы, среднестатистическая, как и ее муж. Думает, что тот ей изменяет, что кто-то у него на стороне имеется, а он вовсе не по этой части, занят совсем другим. А она старается изо всех сил его приветить. Вырядилась, стол накрыла, бутылочку поставила. А муж мучается: может, дата какая, а он забыл. А она свое твердит: «Ты меня любишь? Ты меня не бросил?» Очень хорошая работа, в какой-то степени жесткая, и роль отличная от иных по своему внутреннему посылу. Страдательность ее другого свойства, чем случалось и до и после, природа ее более строгая, что ли.
Муравьева попадала в руки к приличным режиссерам, что не спасало ее порой от ролей шаблонных. Взять хотя бы ее Галину Кадетову — «артистку из Грибова» в одноименном фильме Леонида Квинихидзе. Героиня эта носилась деньденьской по городу с одной работы на другую. Играла роль Форточки в радиопьесе, цыпленка, вылезающего из яйца, а уж она, эта актриса, — не девочка вовсе. «Ей в архив пора, ее как не снимали, так и снимать не будут» — звучало за спиной. И вот она мечется, чего-то где-то ей все же перепадает, какие-то крохи. Скажет потом матери: «Я лишняя актриса». И в личной жизни у нее — полная ерунда. Вечно героини Муравьевой какие-то неустроенные и пребывающие в поисках счастья. Однообразием ролей актрису не то что даже попрекали постоянно, но все время об этом говорили, жалея ее талант, востребованный столь неправильно и расточительно.
При этом публика ее обожала и продолжает обожать. Это очевидно в театре: стоит только актрисе появиться на сцене, как раздаются аплодисменты. Любят Муравьеву более всего за неутомимость ее киногероинь, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не унывали, какой бы скромной на события ни была их жизнь. Даже Людмилу из фильма «Москва слезам не верит», сколько ни обличали когда-то в корыстолюбии, стремлении хорошо устроиться в жизни, прочей ерунде, все равно полюбили за легкость нрава и необыкновенное обаяние. Совсем уж отрицательных персонажей актриса, кажется, и не играла. И не хочет играть. А то, чего доброго, сама такой станешь. Заговоришь какими-нибудь лающими интонациями, как уже однажды было после одной из театральных ролей. Все это даром не проходит, а словно проникает под кожу артиста.
Сейчас Ирина Муравьева снимается довольно редко. Одна из последних ее картин — «С новым счастьем!». Это сериал, который снял ее муж — режиссер Леонид Эйдлин. Роль медсестры Веры в нем — в сущности, продолжение всегдашней темы актрисы — верить в то, что все будет хорошо, и конечно быть верной самой себе. Веру оставляет муж, увлеченный подругой сына. Случается сие несчастье аккурат под Новый год. Но является сказочный принц — американский дирижер в облике Ивара Калныньша, и Вера находит свое женское счастье.
Негусто сегодня с ролями в кино, работы почти нет, и не у одной лишь Муравьевой. А в 1983 году по опросам журнала «Советский экран» Ирина Вадимовна получила титул лучшей актрисы — за роль Нины Соломатиной в фильме Татьяны Лиозновой «Карнавал». В 1985-м заняла по итогам аналогичного конкурса второе место уже с фильмом Геральда Бежанова «Самая обаятельная и привлекательная», где сыграла Надю Клюеву. Роль эта писалась в расчете на Муравьеву.
В Ирине Вадимовне удивительным образом сходятся два начала. Она и клоунесса, но и лирического драматизма в ней предостаточно. Интереснее другое. При всей несхожести ее героинь (несхожестью их наделяла исключительно сама актриса, а не драматурги) на них отчего-то все время смотрели как на саму Ирину Муравьеву. Актрису отождествляли и с меньшовской Людмилой, и с Ниной Соломатиной из «Карнавала», да и Кулагина из моссоветовского «Превышения власти» рассматривалась опять-таки как Ирина Муравьева. Образы, изначально предлагавшиеся актрисе для воплощения, в самом деле частенько походили один на другой. Да только она могла их развести к разным полюсам, начинить своей живительной силой и актерским чутьем. Подарить им судьбы непохожие и такие трогательные. Ее вообще всю жизнь и особенно в кино заваливали какими-то среднестатистическими сотрудницами КБ, советскими золушками, простыми девушками, пробивающими себе дорогу в светлую жизнь. А она сумела всех их привести в норму и одарить неповторимыми чувствами.
Однажды я имела краткую беседу с Ириной Муравьевой, когда задавала ей вопросы анкеты на тему «Актер: талант и популярность». Актриса ответила, что, с ее точки зрения, талант и популярность — вещи не взаимосвязанные сегодня. О себе сказала, что снималась в хороших фильмах, а в плохих нет, в основном. На вопрос о том, как можно сегодня завоевать популярность и что актеру делать, чтобы его заметили, отреагировала каким-то брезгливым жестом и сказала, что все это ей неинтересно и отвечать на такой вопрос не хочется вовсе.
Когда ее спрашивают о том, неужели же она никогда не мечтала быть знаменитой, хотя б в начале карьеры, Муравьева отвечает, что всегда хотела стать артисткой, и только. Думала даже, что придется ей работать в небольшом городке в провинциальном театре, при том что сама-то она родилась и выросла в Москве.
Ирина Муравьева, при всей публичности избранной ею профессии, человек абсолютно непубличный. Она почти не ездит на фестивали, не бывает на торжественных церемониях по случаю вручения тех или иных премий и наград. Единственное место, где лично мне доводилось ее видеть, так это театр — свой, конечно, и чужой, куда она приходит в качестве зрителя, и часто с мужем и с кем-нибудь из сыновей.
У Ирины Муравьевой два сына, один из которых старше другого на восемь лет. Одно время довольно часто появлялись интервью актрисы, в которых она рассказывала о том, как воспитывает своих мальчиков, как пытается иногда их наказывать, а потом переживает из-за того, что была излишне строгой по отношению к ним, что-то сделала не так. А сыновья ее потом утешали. Она рассказывала о том, что для полного счастья ей, к примеру, не хватает новой посудомоечной машины или чего-то в этом духе, а все остальное имеется — вплоть до кошек и собак, и, кажется специально задуривала головы несчастным интервьюерам. Но похоже, что семья — это то место, где Ирина Муравьева счастлива. Вообще-то она — мастер импровизаций, которые устраивает не только на сцене, но и в жизни. На язык остра, а в высказываниях своих эксцентрична, как бывает эксцентрична на сцене. Но тем и интересна, оттого и неповторима, оттого и Муравьевой зовется.
Очерк Светланы Хохряковой из книги «Звезды Малого театра». – М., 2002.
Ирина Муравьева родилась в Москве. Окончила Студию при Центральном детском театре. Одна моя знакомая поступала туда вместе с ней и рассказывала о том, что уже на первом туре Муравьева стала сенсацией среди абитуриентов. Позднее Ирина окончила заочное отделение ГИТИСа.
Работала сначала в том же Центральном детском, еще будучи студийкой. Выходила в массовке, затем пошли маленькие роли. Вошла в театр самым естественным и органичным путем. Семь лет провела в его стенах. А с 1977-го по 1993-й работала в Театре имени Моссовета. С 1993 года служит в Малом. Таков творческий путь в общих чертах.
Прелестной получилась ее Бонка в спектакле Леонида Эйдлина «Сказка о четырех близнецах» по болгарской пьесе Панчо Панчева в Центральном детском. Муравьева была совсем молоденькой и очень хорошенькой, и так весело и умно ее героиня выстраивала взаимоотношения с этими самыми близнецами. Милый спектакль, трогательная девочка-невеста, бойкая, ловкая и неистощимая на выдумку.
На сцене первого своего театра Ирина Муравьева сыграла довольно много ролей. Тут был и Шура Тычинкин в комедии Сергея Михалкова «Сомбреро», прелестнейшая ее царевна Лали в грузинской пьесе Нахуцришвили «Чинч-рака», которая в те годы обошла многие детские театры страны, а тут была взята в репертуар специально под Муравьеву. А поставил тот спектакль Леонид Эйдлин. Играла Виолу в шекспировской «Двенадцатой ночи», Ворону в «Снежной королеве», разных мальчиков и девочек-школьниц, птичек, зверушек. Все как полагается актрисе детского театра. Муравьева хорошо танцевала и пела, на сцене чувствовала себя раскованно и органично. Переиграла все бесконечные подтанцовки и массовки, сказочно-волшебный репертуар. И героический, конечно, в котором была у нее роль Любки Шевцовой в «Молодой гвардии» по роману Фадеева.
Это был счастливый период жизни, наверняка счастливый. Для зрителя-то уж точно. Кажется, именно в эти годы Ирина Муравьева появлялась и в телевизионной программе «Будильник», которую смотрела вся страна.
По прошествии семи лет Муравьева ушла в театр взрослый и звездный. В Театре имени Моссовета еще выходили на сцену титаны, с которыми ей довелось играть. Еще жив был Юрий Завадский. Ее ввели в «Дом на песке» по пьесе Рустама Ибрагимбекова. Она сыграла Роду в знаменитом моссоветовском спектакле «Дальше — тишина» А. Эфроса, где блистали Фаина Раневская и Ростислав Плятт. Был ввод в пьесу Питера Устинова «На полпути к вершине» на роль Хельги, «Цитата» Леонида Зорина и роль Людмилы, Альбина в «Комнате» Эмиля Брагинского. Что-то все время было. Довольно разнообразный репертуар. Сильные характеры и независимые. В основном роли современных женщин. В производственной пьесе «Превышение власти» Валентина Черных Муравьева сыграла мать троих детей, которая решительно и смело боролась за передовые методы хозяйства и за что-то ратовала в сфере агротехники. Сама эту роль, кажется, не очень-то любила, но играла, как могла. А могла многое.
Стала уже легендарной история о том, как однажды Ростислав Плятт, игравший вместе с Ириной Муравьевой в спектакле «На полпути к вершине», произнес фразу о том, какая, мол, жизнерадостная эта Муравьева на сцене, сколько в ней внутренней энергии. Это и теперь так. Достаточно пересмотреть спектакли с участием актрисы в Малом театре.
Была еще в Театре имени Моссовета роль Грушеньки в «Братьях Карамазовых», поставленных Павлом Хомским. Такой материал актрисе в ту, моссоветовскую, пору выпадал нечасто. Сама она как-то в одном из интервью рассказывала о том, что это для нее было — играть Грушеньку. Всегда эта роль стоила крови и казалась трудной, ведь внутреннее состояние героини все время определяется как истерическое: «была она очень возбуждена» и «вне себя». Вечно она пребывает в исступлении, заходится от сильных переживаний, словно в бреду находится. Так придумано Достоевским. Легко сказать, легко понять изнутри, но как это воспроизвести на сцене? Грушенька Светлова — «страшная женщина» со скверной репутацией, развратная и неистовая, погубительница, минута любви которой стоит последующей жизни. Наглая, «зверь», «хуже всех», при этом как дитя. Обольстительна, добра и благородна. Попробуй такое сыграть.
Муравьевой удавалось передать столь сложную материю, а о Грушеньке тогда много говорила театральная Москва. Говорила она и о другом. О том, что в театре непозволительно относятся к актерам, в частности к Муравьевой. Ролей новых почти нет, да и в текущем репертуаре зияют проплешины. Призывали художественное руководство к ответу за невостребованный талант. А время между тем уходило.
Глядя на Муравьеву, на то, как она существует в пространстве сцены или экрана, кажется, что все легко и просто ей дается. Что значит талантливый человек — никаких тебе мук и усилий. А актриса вдруг возьмет да заговорит о своей внутренней панике и сомнениях, с которыми приходится жить, а это непросто, тем более что актерская профессия не позволяет закончить рабочий день в определенный час. Значит, остаешься со всеми этими чувствами ежеминутно.
Считается, что по большому-то счету Театр имени Моссовета Муравьеву проглядел. Многое прошло безвозвратно мимо из того, что актриса могла бы сыграть, а не сыграла. Но именно на это пятнадцатилетие ее жизни приходится кинематографический пик с фильмами «Москва слезам не верит», «Карнавал», «Самая обаятельная и привлекательная», обеспечившими ей всенародную любовь и славу, которая неведома теперь даже много снимающимся артистам.
Из Театра имени Моссовета в расцвете своей популярности актриса все-таки ушла.
В Малый Ирина Муравьева, можно сказать, пришла не сразу, а как-то постепенно. Юрий Соломин рассказывает, что, когда она уже приняла решение о своем приходе туда, он ей говорил о том, что надо бы подождать, когда появится подходящая роль, чтобы не просто так, ни с чем входить в труппу. И она ждала целый год. Шутки шутками, а может, и всю жизнь. Поглядывала смолоду на здание Малого театра из окон Детского, благо они напротив. Как говорят, досмотрелась. Теперь шутит, что играет-то в Малом, но цель — Большой.
В Малом, куда она пришла, начались вводы в текущий репертуар, появились и новые роли: Раневская в «Вишневом саде», Купавина в «Волках и овцах», Аркадина в «Чайке», Гурмыжская в «Лесе». Оказалось, что в Малом театре Муравьева ко двору, а ведь считалось, что вроде бы она совсем не та актриса, неподходящая для этой державной императорской сцены. Но уже первая ее роль тут — Раневская — положила конец всем сомнениям.
«Вишневый сад» когда-то поставил еще Игорь Ильинский. А его жена Татьяна Еремеева сыграла в нем Раневскую. Спектакль этот в течение многих лет так и сохраняется в репертуаре, не раз лишь менялся состав его участников. Теперь Ирина Муравьева играет Раневскую. И со временем сумела привнести в спектакль живую кровь, срастись с ним, так что и не видно швов, не видно того, что она тут вводная.
В спектакле Малого театра «Лес» роль Гурмыжской репетировали две актрисы: Элина Быстрицкая и Лилия Юдина. Сроки выпуска спектакля все время отодвигались: то кто-то из исполнительниц заболеет, то еще какая-нибудь напасть приключится. И вот когда более откладывать «Лес» было нельзя, в тот момент и возникла Ирина Муравьева, репетировавшая роль Улиты в том же спектакле. Говорят, что она ей удавалась чрезвычайно. Вначале попросили на одной из репетиций почитать текст роли Гурмыжской, а потом и ввод сделали — срочный, за считанные дни.
Муравьева — молодая Гурмыжская. Обычно эту роль играла какая-нибудь грандиозная старуха. Роль-то дивная. Старуха флиртует с гимназистом — и в этом особый комизм. Уж все забыли, что Островский Гурмыжскую наделил пятидесятилетним возрастом. Правда, в его времена женщина этих лет и впрямь была почтенная старуха. Муравьева — лихая Гурмыжская, не грымза, но розан. От нее прямо-таки веет здоровьем. Гурмыжская — разбитная, шальная, обольстительна хохотушка. В ней бушует позитивная энергия. Героиня Муравьевой выбегает по утрам, едва проснувшись, перед домом, начинает забавно скакать, как молодушка. И очень смешно привораживает молоденького кавалера, липнет к нему как пиявка. Вот уже и к венцу готова. Вырядилась в белое, как юная невеста, млеет рядом с мальчиком-женихом. Гурмыжская у Муравьевой становится в иные минуты приторной и жеманной, ведет себя несообразно возрасту. Но она незловредна и нестара, а потому слова героини о необходимости сделать завещание публику чрезвычайно забавляют. А вообще она всегда весела, не киснет — словом, дама приятная во многих отношениях.
Аркадина — совсем иная, но, как ни странно, чем-то похожа на Гурмыжскую. Во всяком случае, на первый общий взгляд. Как рассказывает Юрий Соломин, сподвигла его сыграть роль Тригорина в чеховской «Чайке» Ирина Муравьева. Сказала, что станет играть Аркадину лишь в том случае, если Соломин будет Тригориным.
Аркадина у Муравьевой — вполне провинциальна, каковой ей Чеховым и предписано быть. Не столичной же дамой представляться, если она таковой отродясь не бывала. Вот Аркадина у Муравьевой и не стремится кого-то из себя разыгрывать, не подпускает значительности и важности. Она проста и естественна, весела и беззаботна. Рядом с ней человек, который моложе. Ну так что в том дурного. Живет как может и как хочет, безо всяких там рефлексий.
Подобной Аркадиной прежде видеть не доводилось. Она какая-то аппетитная, полнокровная, совсем не рафинированная, какой ее частенько представляют, хохотушка. Хохотушками часто бывают героини Муравьевой. Не унывает никогда. При этом вовсе не глупа. В тот момент, когда Дорн сообщит Тригорину о том, что Костя, сын ее, застрелился, она захохочет в неведении того страшного, что произошло. От этого становится даже как-то не по себе. Что касается сына Константина, то она его, конечно, любит, ведь мать же. Но особенно не обременяет себя его проблемами. Ей ведь вечно восемнадцать, а тут он — взрослый сын, слишком взрослый. Тригорина потерять боится. Он хоть и вялый у Юрия Соломина господин, но неглупый, мыслящий. Аркадина знает, как им нужно управлять, как ему угождать. Однако складывается ощущение, что, если бы он ее — такую Аркадину — и бросил, та бы быстренько утешилась и нашла ему замену. Дуэт Соломина и Муравьевой в «Чайке» превосходен.
Аркадина Муравьевой берет от жизни все. Она — здоровый организм с оптимистическим устройством, настоящая артистка, всегда в тонусе, знает, что надо в нем пребывать, — такова профессия. А может, и не оттого, что знает, а по устройству души. Словом, эта женщина — не из разряда тех, кто предается унынию и вечно недоволен судьбой. Она не станет ныть, а возьмет свое напором, силой, да чем угодно, если потребуется. При этом Аркадина Муравьевой обаятельна, необременительна, всегда в хорошем расположении духа. Молодчина, одним словом. Всего достигла в жизни сама. Она пребывает в реальности, как на сцене, и так, словно бы судьба ей подарила вечный бенефис. Вернее так: никто ей ничего не дарил. Взяла да подарила все себе сама.
Рассказывают, что на репетиции Ирина Вадимовна все время приносила что-нибудь вкусненькое из дома, правда, не только она — так уж сложилось на «Чайке» со времен, когда шли репетиции спектакля. И до сих пор артисты частенько пьют чай с пирогами от Муравьевой.
Не раз доводилось слышать о том, что Ирина Муравьева — человек скромный и даже стеснительный. Никаких звездных заболеваний и помпы. В работе достаточно авантюрна, но при этом в ней нет незыблемой уверенности в безупречной правильности всего того, что она делает. Муравьева — импровизатор, но всегда существует внутри ансамбля, не пытается быть сверх него, не тянет одеяло на себя. Актеры Малого театра говорят, что с ней приятно быть рядом, приятно работать, потому как она человек удивительно легкий. Всегда в хорошем настроении и никогда не отравляет окружающим жизнь, не ноет. Это, кстати, чувствуется и из зрительного зала.
Владимир Меньшов рассказывал, с каким трудом он когда-то приступал к съемкам картины «Москва слезам не верит», которая впоследствии была удостоена премии «Оскар». Отказались сниматься актрисы Ирина Купченко и Маргарита Терехова, приглашенные на роль, которую в итоге сыграла Вера Алентова. И оператор мечтал, по словам Меньшова, слинять.
«Группе казалось, что мы снимаем что-то устаревшее. А настоящее — оно рядом, там, где работают Тарковский и Абдрашитов. А мы так, гоним какую-то бодягу. В таком ощущении жила тогда вся моя группа. И потом фильм все время сопровождала ненависть. Юлий Райзман на одном из собраний сказал, что «Москва слезам не верит» — это позор «Мосфильма» и с картиной нужно что-то делать. В тех условиях, когда царили в обществе диссидентские настроения, когда все время рассуждали о том, что жить так нельзя, я ни о чем таком не думал, снимал свое кино. Было же в нашей жизни и что-то хорошее. Мне говорили, что все то, что происходит с моими героинями, — это абсолютная неправда. В этом упрекал нас и Михаил Ульянов, да и не он один. Но биография того же Ульянова — разве не свидетельство того, что человек может подняться вверх, изменить свою судьбу, имея минимальные исходные шансы для этого», — говорит теперь Владимир Меньшов.
При таких вот обстоятельствах, сложившихся вокруг и по поводу картины, и появилась в ней Ирина Муравьева. Владимир Меньшов теперь уж и не может со всей твердостью сказать, были ли еще претендентки на роль Людмилы. Но в памяти его запечатлелось, что Ирина Муравьева была единственным кандидатом. Владимир Меньшов: «Она тогда была еще малоизвестной актрисой. Я увидел ее в каком-то спектакле, названия которого уже не помню, показывали его по телевидению, и пригласил на роль».
Я спросила Владимира Меньшова о том, не кажется ли ему, что понятие «обаятельная и привлекательная» стало в какой-то степени губительным для актрисы, что оно, прилепившись, как ярлык, сыграло с нею злую шутку, закрепив за ней это своеобразное амплуа. К тому же и сама Ирина Муравьева как-то в одном из интервью сказала о том, что хороших картин в ее биографии по большому-то счету было не так уж и много. Меньшов ответил, что по его-то мнению, Муравьева сыграла много самых разных ролей и жаловаться ей грех, что она действительно обаятельная и привлекательная и это свойство ее таланта — обаятельность и заразительность, что ж в том плохого. Он видел ее в спектакле Малого театра «Чайка» и убежден, что это не вполне ее материал и тот путь, по которому ей следовало бы идти, а вот «Волков и овец» не видел, но есть предчувствие того, что это — то, что надо. Ее роль. На мой вопрос о том, клоунесса ли Муравьева, ответил утвердительно.
Интересно, что, когда пару лет назад один из телеканалов затеял телемарафон в связи с фильмом «Москва слезам не верит», а публику и исполнителей расспрашивали о том, нужно ли делать продолжение фильма, Ирина Муравьева, едва ли не единственная, была настроена скептически к подобной затее.
Между тем за участие в фильме «Москва слезам не верит» она получила в 1981 году Государственную премию СССР.
В одной давней газетной публикации рассказывалось о том, как Ирина Муравьева приезжала играть в Донецкий театр имени Артема роль в спектакле «Превышение власти». И там актриса в числе любимых своих фильмов назвала «Чисто английское убийство», «Москва слезам не верит», «Мы, нижеподписавшиеся...». А вот принесший ей народную славу «Карнавал» к любимым картинам не отнесла, назвав его фильмом с песенками, хотя и снималась в нем с удовольствием, вот только результатом осталась не вполне довольна.
Отчего-то редко вспоминают о работе актрисы в фильме Вадима Абдрашитова «Охота на лис». Между тем созданный тут ею образ особенный. Ее Марина работает где-то на фабрике, но это остается за кадром, стирает белье, постоянно укоряет мужа за то, что ребенку не уделяет он должного внимания, контролирует его в пивнушке, где он с друзьями ведет свои мужские разговоры. А тот зарабатывает неплохо, квартира у них, ковер на стенке, и сын подрастает. Все чин чином. Словом, обычная женщина, каких миллионы, среднестатистическая, как и ее муж. Думает, что тот ей изменяет, что кто-то у него на стороне имеется, а он вовсе не по этой части, занят совсем другим. А она старается изо всех сил его приветить. Вырядилась, стол накрыла, бутылочку поставила. А муж мучается: может, дата какая, а он забыл. А она свое твердит: «Ты меня любишь? Ты меня не бросил?» Очень хорошая работа, в какой-то степени жесткая, и роль отличная от иных по своему внутреннему посылу. Страдательность ее другого свойства, чем случалось и до и после, природа ее более строгая, что ли.
Муравьева попадала в руки к приличным режиссерам, что не спасало ее порой от ролей шаблонных. Взять хотя бы ее Галину Кадетову — «артистку из Грибова» в одноименном фильме Леонида Квинихидзе. Героиня эта носилась деньденьской по городу с одной работы на другую. Играла роль Форточки в радиопьесе, цыпленка, вылезающего из яйца, а уж она, эта актриса, — не девочка вовсе. «Ей в архив пора, ее как не снимали, так и снимать не будут» — звучало за спиной. И вот она мечется, чего-то где-то ей все же перепадает, какие-то крохи. Скажет потом матери: «Я лишняя актриса». И в личной жизни у нее — полная ерунда. Вечно героини Муравьевой какие-то неустроенные и пребывающие в поисках счастья. Однообразием ролей актрису не то что даже попрекали постоянно, но все время об этом говорили, жалея ее талант, востребованный столь неправильно и расточительно.
При этом публика ее обожала и продолжает обожать. Это очевидно в театре: стоит только актрисе появиться на сцене, как раздаются аплодисменты. Любят Муравьеву более всего за неутомимость ее киногероинь, которые никогда и ни при каких обстоятельствах не унывали, какой бы скромной на события ни была их жизнь. Даже Людмилу из фильма «Москва слезам не верит», сколько ни обличали когда-то в корыстолюбии, стремлении хорошо устроиться в жизни, прочей ерунде, все равно полюбили за легкость нрава и необыкновенное обаяние. Совсем уж отрицательных персонажей актриса, кажется, и не играла. И не хочет играть. А то, чего доброго, сама такой станешь. Заговоришь какими-нибудь лающими интонациями, как уже однажды было после одной из театральных ролей. Все это даром не проходит, а словно проникает под кожу артиста.
Сейчас Ирина Муравьева снимается довольно редко. Одна из последних ее картин — «С новым счастьем!». Это сериал, который снял ее муж — режиссер Леонид Эйдлин. Роль медсестры Веры в нем — в сущности, продолжение всегдашней темы актрисы — верить в то, что все будет хорошо, и конечно быть верной самой себе. Веру оставляет муж, увлеченный подругой сына. Случается сие несчастье аккурат под Новый год. Но является сказочный принц — американский дирижер в облике Ивара Калныньша, и Вера находит свое женское счастье.
Негусто сегодня с ролями в кино, работы почти нет, и не у одной лишь Муравьевой. А в 1983 году по опросам журнала «Советский экран» Ирина Вадимовна получила титул лучшей актрисы — за роль Нины Соломатиной в фильме Татьяны Лиозновой «Карнавал». В 1985-м заняла по итогам аналогичного конкурса второе место уже с фильмом Геральда Бежанова «Самая обаятельная и привлекательная», где сыграла Надю Клюеву. Роль эта писалась в расчете на Муравьеву.
В Ирине Вадимовне удивительным образом сходятся два начала. Она и клоунесса, но и лирического драматизма в ней предостаточно. Интереснее другое. При всей несхожести ее героинь (несхожестью их наделяла исключительно сама актриса, а не драматурги) на них отчего-то все время смотрели как на саму Ирину Муравьеву. Актрису отождествляли и с меньшовской Людмилой, и с Ниной Соломатиной из «Карнавала», да и Кулагина из моссоветовского «Превышения власти» рассматривалась опять-таки как Ирина Муравьева. Образы, изначально предлагавшиеся актрисе для воплощения, в самом деле частенько походили один на другой. Да только она могла их развести к разным полюсам, начинить своей живительной силой и актерским чутьем. Подарить им судьбы непохожие и такие трогательные. Ее вообще всю жизнь и особенно в кино заваливали какими-то среднестатистическими сотрудницами КБ, советскими золушками, простыми девушками, пробивающими себе дорогу в светлую жизнь. А она сумела всех их привести в норму и одарить неповторимыми чувствами.
Однажды я имела краткую беседу с Ириной Муравьевой, когда задавала ей вопросы анкеты на тему «Актер: талант и популярность». Актриса ответила, что, с ее точки зрения, талант и популярность — вещи не взаимосвязанные сегодня. О себе сказала, что снималась в хороших фильмах, а в плохих нет, в основном. На вопрос о том, как можно сегодня завоевать популярность и что актеру делать, чтобы его заметили, отреагировала каким-то брезгливым жестом и сказала, что все это ей неинтересно и отвечать на такой вопрос не хочется вовсе.
Когда ее спрашивают о том, неужели же она никогда не мечтала быть знаменитой, хотя б в начале карьеры, Муравьева отвечает, что всегда хотела стать артисткой, и только. Думала даже, что придется ей работать в небольшом городке в провинциальном театре, при том что сама-то она родилась и выросла в Москве.
Ирина Муравьева, при всей публичности избранной ею профессии, человек абсолютно непубличный. Она почти не ездит на фестивали, не бывает на торжественных церемониях по случаю вручения тех или иных премий и наград. Единственное место, где лично мне доводилось ее видеть, так это театр — свой, конечно, и чужой, куда она приходит в качестве зрителя, и часто с мужем и с кем-нибудь из сыновей.
У Ирины Муравьевой два сына, один из которых старше другого на восемь лет. Одно время довольно часто появлялись интервью актрисы, в которых она рассказывала о том, как воспитывает своих мальчиков, как пытается иногда их наказывать, а потом переживает из-за того, что была излишне строгой по отношению к ним, что-то сделала не так. А сыновья ее потом утешали. Она рассказывала о том, что для полного счастья ей, к примеру, не хватает новой посудомоечной машины или чего-то в этом духе, а все остальное имеется — вплоть до кошек и собак, и, кажется специально задуривала головы несчастным интервьюерам. Но похоже, что семья — это то место, где Ирина Муравьева счастлива. Вообще-то она — мастер импровизаций, которые устраивает не только на сцене, но и в жизни. На язык остра, а в высказываниях своих эксцентрична, как бывает эксцентрична на сцене. Но тем и интересна, оттого и неповторима, оттого и Муравьевой зовется.
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
8 февраля – день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьёвой. Поздравляем!
11.02.2011
ВВОД В СПЕКТАКЛЬ
11 февраля в спектакле «На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островского роль 2-й приживалки в первый раз играет актриса Наталья Боронина.
11.02.2011
НОВОЕ НА КАНАЛЕ МАЛЫЙ-ТВ
Участник праздничных концертов 23 февраля и 25 февраля, посвященных Дню защитника Отечества:
Сергей Потапов «На безымянной высоте» (3:50)
Сергей Потапов «На безымянной высоте» (3:50)
11.02.2011
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
11 февраля – день рождения народного артиста России Александра Викторовича Коршунова. Поздравляем!
11.02.2011
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
11 февраля - день рождения члена Попечительского совета Малого театра, префекта Центрального административного округа Москвы Сергея Львовича Байдакова...
10.02.2011
БОРИС КЛЮЕВ: «Я ВЕРЮ В СВОЮ СУДЬБУ!»
Более 40 лет он служит в Малом театре, по праву является одним из ведущих актеров. На сцене он сыграл около 70 ролей, среди которых Молчалин, граф Альмавива, князь Шуйский, король Франции Людовик Великий. У Бориса Клюева более 100 ролей в кино – от блистательного негодяя Рошфора в фильме «Д\\\'Артаньян и три мушкетера» до папаши Воронина в популярном ситкоме.
10.02.2011
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НОВОЙ РОЛЬЮ!
9 февраля в спектакле «Царь Иоанн Грозный» А.К.Толстого роль князя Сицкого в первый раз исполнил артист Михаил Мартьянов. Поздравляем!
10.02.2011
«ГОРЕ ОТ УМА» — СПЕКТАКЛЬ В ЧЕСТЬ ДЕБЮТА МАРИИ НИКОЛАЕВНЫ ЕРМОЛОВОЙ
12 февраля 2011 г., основная сцена, 19:00
10.02.2011
ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ В ЯПОНИИ – ЭТО СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИЙ»
Генеральное консульство Японии в Хабаровске на протяжении ряда лет любезно присылает в редакцию «Забайкальского рабочего» журнал «Япония». Его издает в Москве на русском языке Посольство Японии в России. В очередном номере опубликована беседа, которая состоялась у главного редактора журнала Акира Имамура с нашим знаменитым земляком, артистом и режиссёром Юрием Соломиным.
10.02.2011
НОВОЕ НА КАНАЛЕ МАЛЫЙ-ТВ
Участник праздничных концертов 23 февраля и 25 февраля, посвященных Дню защитника Отечества:
Петр Абрамов «Баллада о солдате»
Петр Абрамов «Баллада о солдате»
09.02.2011
ВАСИЛИЙ БОЧКАРЕВ ВОЗВРАЩАЕТСЯ НА СЦЕНУ
На сцену Малого театра после болезни возвращается народный артист России, лауреат государственной премии России Василий Иванович Бочкарев.
09.02.2011
НОВОЕ НА КАНАЛЕ МАЛЫЙ-ТВ
Участники праздничных концертов 23 февраля и 25 февраля, посвященных Дню защитника Отечества:
Ирина Муравьева «Мой милый, если б не было войны» (Ярославль, 2 июня 2010 года)
Борис Невзоров «Пора в путь-дорогу» (Ярославль. 2 июня 2010 года)
Ирина Муравьева «Мой милый, если б не было войны» (Ярославль, 2 июня 2010 года)
Борис Невзоров «Пора в путь-дорогу» (Ярославль. 2 июня 2010 года)
09.02.2011
ИЗМЕНЕНИЯ В АФИШЕ
10 февраля на основной сцене вместо комедии Н.В.Гоголя «Ревизор» пойдет премьерный спектакль «Дон Жуан» А.К.Толстого.
10 февраля на малой сцене филиала отменяется спектакль «День на день не приходится» А.Н.Островского.
Приносим извинения за возможные неудобства!
10 февраля на малой сцене филиала отменяется спектакль «День на день не приходится» А.Н.Островского.
Приносим извинения за возможные неудобства!
08.02.2011
«ДОН ЖУАН» - ПРЕМЬЕРА МАЛОГО ТЕАТРА
Необычную сценическую версию истории похождений Дон Жуана предложил зрителям московский Малый театр. Сегодня он показал премьерный спектакль «Дон Жуан», созданный по одноименному произведению замечательного русского поэта и прозаика Алексея Толстого в 1862 году и названный им драматической поэмой. Пьеса практически не имеет сценической истории, хотя после своей публикации имела успех у читателей.
08.02.2011
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СТАРАЮСЬ ЗАМЯТЬ СВОЙ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ, НО МАМА НЕ РАЗРЕШАЕТ...»
Самая обаятельная и привлекательная актриса советского кино крайне редко дает интервью. Но накануне дня рождения, который приходится на 8 февраля, сделала исключение для «Комсомолки».
08.02.2011
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
8 февраля – день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьёвой. Поздравляем!
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка