Г.Щербина. Очерк из сборника «Малый театр 1917-1974 гг.»
ВИКТОР ХОХРЯКОВ
Г.Щербина. Очерк из сборника «Малый театр 1917-1974 гг.»
Как рождается актер? Когда пробуждается в человеке неудержимая тяга к театру? Какие благоприятные условия должны окружать его, чтобы развить эту удивительную способность к лицедейству? Наверное, по земле ходит много талантов, которые и не подозревают, что могли бы быть замечательными актерами...
Говорят, актером нужно родиться. Может быть, это и так. Но узнать, что ты родился именно актером, так же трудно, как и угадать в ребенке будущего конструктора или философа. А может, надо довериться случаю...
Так или иначе, но в детстве Виктор Хохряков особой склонности к театру не обнаруживал. И когда в девятилетнем возрасте отец привел его в драмкружок при детской больнице, в которой служил счетоводом, Витя шел с неохотой. Да и у отца не было далеко идущих планов, просто в молодые годы он сам участвовал в любительском кружке и счел полезным для сына приобщить его к художественной самодеятельности. Так определилась будущая судьба Виктора Ивановича Хохрякова. А не приведи его отец в детский драмкружок, ведь он мог попасть в кружок химии или биологии и увлечься одним из этих предметов... И, возможно, сегодня был бы выдающимся химиком или биологом. Потому что увлеченность, свойственная его натуре, упорство, с которым он осваивает полюбившееся дело, масштаб личности никогда не позволили бы ему стать заурядным специалистом.
Виктор Хохряков увлекся театром, и это увлечение стало делом всей его жизни. В школьной самодеятельности он играет Барона в «На дне» и Бальзаминова в «Праздничном сне до обеда», участвует в постановках коллектива «Серая блуза», созданного при Доме народного просвещения, а в 15 лет сам руководит школьным кружком. А чтобы смотреть спектакли в профессиональном театре каждый вечер, он становится учеником реквизитора, потом рабочим сцены, с наслаждением участвует в массовках спектаклей театра «Красный факел».
В 1929 году Хохряков посылает заявление в Ленинградский техникум сценического искусства и попадает в мастерскую превосходного педагога Николая Васильевича Петрова. Н.В.Петров был не просто умным, много знающим педагогом, он любил учеников, был глубоко заинтересован в их будущем и до конца дней своих внимательно следил за их судьбами, помогал им.
В техникуме, который вскоре был преобразован в институт, существовала весьма плодотворная практика: студенты проходили стажировку в театре, сначала в массовках, потом в эпизодических ролях; так с самого начала они привыкали к профессиональным требованиям, учились «работать» на сцене.
Николай Васильевич Петров в то время был художественным руководителем и директором Ленинградского театра драмы имени А.С.Пушкина, и его ученики, в том числе и Хохряков, стажировались в этом прославленном коллективе рядом с такими выдающимися мастерами, как И.Н.Певцов, Ю.М.Юрьев, Е.П.Корчагина-Александровская, Л.С.Вивьен.
Мастерскую Н.В.Петрова Хохряков окончил в 1933 году и сразу, в числе двух счастливцев, был принят в Академический театр имени А.С.Пушкина. Но начать работу не успел, так как в Харькове, тогдашней столице Украинской республики, создавался русский театр и художественным руководителем туда пригласили Н. В. Петрова, режиссерами Крамова и Синельникова, актеров взяли из Москвы, Ленинграда и отчасти из Периферийных театров. Из Ленинграда, наряду с опытными актерами, была направлена группа выпускников мастерской Петрова; с ними попросился и молодой актер Театра имени А.С.Пушкина В.И.Хохряков.
Попасть сразу после окончания учебного заведения в театр к режиссеру, который тебя знает, верит в тебя, все равно что вытянуть счастливый лотерейный билет.
Увы, эти благоприятные обстоятельства не высекли той искры, от которой мог вспыхнуть факел. Правда, молодого актера не обходили ролями. За семь лет в Харьковском театре он сыграл их больше шестидесяти. Все, что ему поручали, играл добросовестно. Но вряд ли кто-нибудь мог предсказать, что в Харьковском театре незаметно зреет будущий крупный мастер сцены.
Это объяснялось, с одной стороны, объективными причинами: в достаточно сильной труппе на все основные роли хватало опытных актеров. Молодежи тоже было достаточно — одних выпускников курса Н.В.Петрова приехало 14 человек. С другой стороны, сам Хохряков не принадлежал к тем индивидуальностям, которые сразу ярко вспыхивают и заставляют говорить о себе. Это не недостаток. Сколько молодых актеров и актрис мы прославляли после первой же удачной роли, сулили им великолепное будущее, а через несколько лет вдруг задавались вопросом, что с ними, куда они исчезли с театрального горизонта?!
Хохряков не блистал. Хохряков работал. В Харькове он стал известен как чтец на эстраде. Художественным чтением Хохряков занимается до сих пор, достигнув высот мастерства, когда можно читать просто, совсем просто и быть беспредельно выразительным. По утрам я включаю радио и часто слышу знакомый голос Виктора Ивановича. Он читает новые стихи советских поэтов.
Итак, В.И.Хохряков работал. Больше чем кто бы то ни было. Хохряков почти всегда был в театре, каждый спектакль знал наизусть, и если заболевал какой-то актер, заменить его мог прежде всего Хохряков.
Вводы, вводы, вводы! Какой актер не начинает с них? Трудно без репетиций, что называется, «с ходу», сыграть главную роль, но эпизодическую — любой молодой актер считает это удачей. В «Егоре Булычове», играя в очередь с основным исполнителем Пропотея, Хохряков вскоре был введен на роли Доната и Доктора. В «Интервенции» он был и Первым матросом, и Мацко, и Иммерцаки, в «Аристократах» — и Цыганом и Махно, и Карасем и т. д. При таких темпах шестьдесят ролей за несколько лет закономерны. А шестьдесят ролей это уже опыт.
Но всерьез заговорили о Хохрякове лишь в конце харьковского периода, когда он сыграл Митрофана в «Недоросле». Эта роль сразу сделала его лауреатом Всесоюзного смотра творческой молодежи. Митрофан в исполнении В. И. Хохрякова был неучем, но не балбесом, не дураком. Это существо хитрое, расчетливое, даже агрессивное. Митрофан Хохрякова отчаянно защищал свой привычно бездельный образ жизни и злобно реагировал на все, в чем видел посягательство на его собственность, к каковой он относил и Софью, которую родители Простаковы прочат ему в невесты.. Образ Митрофана, созданный В.И.Хохряковым, не сатирическая маска, а живой, реальный характер.
Следом за Митрофаном Хохряков сыграл роль совсем иного плана, но тоже главную, и также принесшую ему успех.
Не так уж много времени находится на сцене, то есть в кругу своих сестер и друзей дома, Андрей Прозоров из чеховских «Трех сестер» — все привыкли, что он постоянно исчезает и либо работает, либо играет на скрипке. Но именно он старший и считается главой семьи. «В Москву, в Москву» — как заклинание наперебой твердят сестры. Уехать в столицу из этого захолустного городка — в этом им видится спасение от бессмысленности собственного существования. Но увезти их может только Андрей...
Прозоров — Хохряков поначалу жизнерадостен, полон энергии, он занят наукой и всерьез готовится стать профессором Московского университета, нести людям знания. Но быт, обстоятельства постепенно засасывают его, лишают воли, а жизнь — смысла. Герой Хохрякова еще пытается иногда бороться сам с собой, но быстро сникает. Полная опустошенность, бесцельность, равнодушие ко всему — тот предел, к которому пришел Прозоров.
Участь Прозорова, его сестер, Чебутыкина в спектакле Харьковского театра раскрывала трагическую судьбу той части либеральной русской интеллигенции начала XX века, которая еще не нашла путей для реального переустройства мира. Наряду с признанными мастерами театра эту социальную проблему в спектакле раскрывал и молодой В.И.Хохряков в роли Андрея Прозорова.
Социальная тема стала главной в дальнейшей творческой судьбе коммуниста Хохрякова.
Роль Андрея Прозорова оказалась последней в Харьковском театре. В 1940 году Хохрякова пригласили в Москву, в Центральный театр транспорта, который за два года до этого возглавил Н.В.Петров. Снова Н.В.Петров, снова учитель! Но на этот раз в театр пригласили не ученика, а перспективного молодого актера, талантливо сыгравшего две сложные роли русского классического репертуара, сыгравшего, кстати, в то время, когда Н.В.Петров уже не работал в Харькове.
Театр транспорта к этому времени представлял собой омоложенный реорганизованный коллектив. Из Московского передвижного он сделался Центральным, пополнился новыми творческими силами и стал чаще выступать у себя «на стационаре». Но, оставшись ведомственным театром Министерства путей сообщения, он сохранил и свое особое значение — обслуживать многочисленную армию железнодорожных рабочих и служащих. А это значило, что ему все равно приходилось ездить, только теперь уже по всей стране.
За две недели до вероломного нападения фашистской Германии
Советский Союз коллектив театра отправился в очередное железнодорожное турне, рассчитанное на два месяца. Война застала театр Тюмени и надолго закрыла ему обратный путь; коллектив направили обслуживать Дальневосточный военный округ, потом рабочих и колхозников Урала, Сибири... Два месяца растянулись на два года.
Жили в вагонах. Ночью ехали, днем устанавливали декорации, готовили сцену, вечером играли спектакль и снова в путь. Иногда вали по два и три представления в день. А кроме того, умудрялись готовить и новые постановки.
Технических работников практически не были. Актеры сами выполнили обязанности рабочих сцены, гримеров, декораторов, бутафоров — каждый освоил вторую профессию. Хохряков заведовал бутафорским цехом — пригодились опыт реквизитора и склонность к столярному делу.
Ко времени поездки В.И.Хохряков уже вошел в репертуар, пьесе Б.Ромашова «Со всяким может случиться», по отзывам прессы, «мягко и комедийно» играл роль врача, в «Машеньке» А.Афиногенова был «тепло принят зрителем» в роли Леонида Борисовича. А по поводу его работы в «Севильском цирюльнике» Бомарше в газете известия» критик Г.Бояджиев написал такие слова: «Из всех комических персонажей спектакля выделяется один только Бартоло — В.И.Хохряков. В его исполнении хоть и не раскрыта жесткость и лукавство этой натуры, но все же влюбчивый доктор наделяется человеческими страстями».
Сфера комического — особая тема в творчестве В.И.Хохрякова. Он любит комедию и переиграл их в своей жизни немало. Но чувство юмора, свойственное этому актеру, проявляется не только в комедии. Мало можно назвать образов, созданных им на сцене Театра транспорта или Малого театра, в которых не звучали бы веселые юмористические ноты. Это придает многим сценическим созданиям Хохрякова особое жизнерадостное обаяние.
В суровом 1942 году, несмотря на бесконечные переезды, Центральный театр транспорта поставил новую пьесу К. Симонова «Русские люди» (режиссер Н.В.Петров). Хохряков играл в ней военфельдшера Ивана Глобу. Характер героический. Подвиг, который он совершает в пьесе, пожалуй, самый трудный: чтобы ему поверили в фашистском штабе, Глобе необходимо убедить своих товарищей, будто он — предатель Родины. В исполнении Хохрякова этот мужественный и смелый человек был вместе с тем шутником, весельчаком, жизнерадостность юмор — неотъемлемые его черты. Поэтому особенно драматично звучали сцены в фашистском застенке, сцена с Валей, которую он не мог подбодрить в самые трудные минуты. Глобу не страшила смерть, он шел на нее. Но умирать, зная, что тебя считают изменником и не имея права сказать правду, — для этого надо обладать исключительным мужеством.
Во время скитаний Театр транспорта своими спектаклями мобилизовывал людей, вселял в них бодрость духа, откликался на все злободневные события времени. Под стук колес актеры собирались в купе Н.В.Петрова, репетировали новые пьесы, сочиняли злободневные программы.
Театр стремился к самому тесному контакту со своими зрителями; для этого использовался старый прием: прямой разговор сценического персонажа с залом. Застрельщиком здесь стал В.И.Хохряков. Созданный им образ старого машиниста Очередько в спектакле «Со всяким может случиться» стал любимым героем. И когда Очередько — Хохряков, выходя на авансцену, начинал доверительную беседу со зрительным залом, критиковал за недостатки, хвалил за успехи, это воспринималось серьезно. Разумеется, такое непосредственное общение с аудиторией возможно было лишь при условии, что сценический образ, созданный актером, жизненно достоверен и уважаем зрителями. Именно таким и был Очередько В.И.Хохрякова.
Хохрякову вообще свойственны сценическая достоверность, простота, органика. Во многих ролях кажется, что он вовсе ничего не играет, просто выходит обаятельный Хохряков и говорит и действует в соответствии с предлагаемыми обстоятельствами. Играя многочисленные роли директоров и генералов, старых, уважаемых рабочих и железнодорожных начальников, он стал незаменимым актером на роли социальных героев. Но в отличие от многих актеров этого амплуа в Хохрякове никогда не было выспренности, нарочитости. Но возникала реальная опасность одноплановости, односторонности развития творческой индивидуальности. По счастью, это понимал и сам актер.
Сама природа его дарования рвалась к расширению диапазона.
Он с радостью брался за роли комедийные и характерные, создав ряд интересных образов в классическом и современном репертуаре; это Расплюев в «Свадьбе Кречинского», Лопес в «Испанском священнике», Шельменко в «Шельменко-денщике», председатель колхоза Пытлеванный в «Поют жаворонки» К. Крапивы и другие.
Играл он и такие, казалось бы, неожиданные для его индивидуальности роли, как Карандышев в «Бесприданнице». Внешне Карандышев у В.И.Хохрякова был болезненно самолюбив, внутренне — напряжен до драматизма.
Образ Карандышева, как и другие характерные роли, помогали В.И.Хохрякову совершенствовать мастерство, расширяли творческий диапазон. И в образах современных положительных героев Хохряков нередко старался подчеркнуть характерные черты, от этого они становились ярче, рельефнее. Но стремление актера к внешнему своеобразию образа, к некоторой гиперболизации черт характера, иной раз приводило и к творческим издержкам.
Путь развития и совершенствования актерского мастерства Хохрякова не был гладким. Но он привел его к вершине этого периода, к крупному и глубокому человеческому характеру — к образу Вершинина в спектакле «Бронепоезд 14—69» Вс. Иванова. Здесь актер, казалось, попал в родную стихию. Народный герой, вождь партизанского движения, из стихийного бунтаря он на наших глазах вырастал в сознательного борца за революцию. Образ романтический, возвышенный, а вместе с тем земной и сложный. Вершинин Хохрякова во многом определил успех этого спектакля. Недаром постановщик И.Я.Судаков, поздравляя актера с творческой победой, написал на фотографии: «Отличному исполнителю роли вождя партизан, отличному потому, что органически сочетал бытовую мужицкую правду с правдой высокой, романтической, социальной».
В старейший русский коллектив В.И.Хохряков пришел в 1953 году сорокалетним актером, только что получившим звание заслуженного артиста РСФСР. Большой сценический опыт, общепризнанные успехи в театре и кино (за исполнение роли секретаря обкома Проценко в фильме «Молодая гвардия» он был удостоен Государственной премии) были за плечами Хохрякова, когда он перешагнул порог Малого театра. Развитию этого опыта способствовали атмосфера, традиции Малого театра, та сценическая культура, которой всегда славилась его школа.
Хохряков не только видит в спектаклях А. А. Яблочкину, Е. Д. Турчанинову, В.Н.Пашенную, В.Н.Рыжову, К.А.Зубова, Е.М.Шатрову, Б.А.Бабочкина, И.Н.Ильинского, М.И.Царева, Е.Н.Гоголеву.., он становится их партнером на сцене.
Дебютом актера на сцене Малого театра стала роль Потапова в «Московском характере» — спектакле, уже давно шедшем здесь. Роль привычного для Хохрякова плана: Потапов — директор крупного завода. Человек решительный, твердый, принципиальный. Правда, из-за его принципа неукоснительно выполнять план, отказываясь от нововведений, как раз и возникает конфликт.
Дебют все признали удачным. Дебютант, что называется, «прошел» в театре. И его стали активно вводить в текущий репертуар: Редозубов («Варвары»), Воротынский («Иван Грозный») и другие.
Первая большая роль, сыгранная Хохряковым в новом спектакле, — генерал Рыбаков в пьесе В. Гусева «Иван Рыбаков». Образ глубоко поэтичный. Успеху в этой роли немало способствовал накопленный профессионализм и многолетний навык художественного чтения (напомним, что пьеса написана белым стихом).
В следующем, 1955 году актер играет Овчаренко в «Крыльях» А. Корнейчука, — далекого от реальной жизни начетчика, найдя для этого характера остро гротескные краски. А рядом эпизодическая роль Привратника в «Макбете» Шекспира, столь ярко сыгранная актером, что не заметить, пропустить эту работу не мог ни один из писавших о спектакле. Отмечая в этом образе фальстафовские черты, критики говорили, что Привратник — Хохряков — единственная улыбка в спектакле, притом улыбка весьма заразительная.
Параллель с шекспировским Фальстафом не случайна. Хохряков создан для этой роли. И если говорить о несыгранных ролях Хохрякова, то это, безусловно, Фальстаф. Увы, ради актера редко ставят спектакли, а если ставят, то обычно поздно, когда возраст уже велик, а силы заметно уменьшились. От этого актерское искусство, вероятно, недосчитывается многих больших творений.
В. И. Хохрякову не довелось сыграть Фальстафа, но зато он создал яркий комедийный образ, который с 1956 года и до недавнего времени заставлял зрительный зал сотрясаться от хохота. Это делец Живота Цвийович, который в комедии югославского писателя Б. Нушича «Доктор философии» (в Малом театре она называлась «Д-р») вознамерился во что бы то ни стало добыть диплом доктора для своего шалопая сына (в Югославии это университетский диплом).
Хохрякова трудно было узнать. Его грузная фигура оказалась вдруг легкой, подвижной, стремительной. Неистощимая энергия Животы — Хохрякова, направленная в пустоту — погоню за мишурой, — высекала гомерический смех, недвусмысленно нацеленный на собственнические принципы. Но Хохряков не был бы хорошим актером, ограничься он лишь этой задачей. Саркастично и весело разоблачить дельца, оставшегося в дураках, — это превосходно делали многие другие исполнители. Нет, Хохряков не только разоблачал, не только безудержно смеялся над своим героем, он вместе с тем раскрывал и трагедию этого человека, этого социального типа. Сегодняшние зрители смеялись над гибелью случайно задержавшихся динозавров, а, как известно, человечество, смеясь, расстается со своим прошлым. Оттого и комедия эта смешная и вместе с тем заставляющая задуматься.
Иным был Антон Кряж в «Веселке» М. Зрудного. Роль вроде бы характерная и даже комедийная, но речь здесь шла о хорошем советском человеке, глубоко партийном, но со своими чудачествами, со своей ярко выраженной индивидуальностью. Хохряков в этом образе удивительно органично сочетал огромный позитивный заряд с юмором и иронией.
Шли годы, роли следовали одна за другой. Пожаловаться на длительные творческие простои Хохряков никогда не мог. Каждый режиссер старался занять его в своем спектакле, пусть даже в небольшой роли, или потом привлечь в качестве второго исполнителя, Вводясь в идущий спектакль, В. И. Хохряков всегда вносил свое видение роли, особенность своей индивидуальности. В «Вассе Железновой», в отличие от Н. Н. Шамина, Хохряков играл не опустившегося, безвольного и равнодушного ко всему Железнова. В его Железнове ощущалось много сил, много энергии, но все это концентрировалось в одном — в ненависти к жене, к Вассе. И казалось, что вся жизнь супругов была постоянной борьбой двух властных натур, борьбой, которую здесь, на наших глазах окончательно выигрывала Васса, заставив мужа принять яд.
Хохряков — актер умный, профессиональный и, что называется, легкий для режиссера. Поэтому в любой спектакль он входит быстро и, кажется, без особых усилий, а созданные им образы не только пополняют репертуар Хохрякова, но и становятся его творческим активом. В этот актив входят и Железное и Митрич во «Власти тьмы».
В Малом театре Хохряков создает целую галерею разнообразнейших человеческих характеров, всегда своеобразных, глубоких, ярких. Но особенного успеха он достиг в образе нашего современника — Михаила Ермакова в спектакле «Твой дядя Миша», поставленном В. Б. Монаховым.
Эта пьеса Г. Мдивани прошла довольно широко по театрам страны, но надолго нигде не задерживалась. Нигде, кроме Малого театра. Здесь этот спектакль пользуется популярностью до сих пор. Причина этого прежде всего в удивительно интересном и живом характере центрального героя, созданном Виктором Ивановичем Хохряковым.
Несомненно, драматургу повезло, что он встретился с таким тонким и глубоким актером. Но повезло и актеру, ибо пьеса дала ему материал для создания емкого и яркого образа нашего современника. Михаила Ермакова мы застаем на склоне жизни. Старый чекист вышел на пенсию и вернулся в родной дом. Здесь, на скамейке во дворе дома, в подвале которого он вырос, Ермаков закроет глаза в последний раз. Но прежде он расскажет о себе, о своей жизни и борьбе в первые годы революции и во многом поможет молодым людям, которые сегодня должны принять от него эстафету не только коммунистической непримиримости и принципиальности, но и коммунистической человечности, коммунистической доброты.
Борису Барабанову — юноше пылкому, беспокойному и целеустремленному, во многом повторяющему молодого Ермакова, умирающий дядя Миша оставляет золотые часы с дарственной надписью Дзержинского и записку: «Мой дорогой Борис! Все мое богатство — вот эти часы!.. Когда ты прочтешь надпись на часах, ты поймешь, почему они мне так дороги! И я очень хочу, чтобы самое дорогое, что есть у меня, было твоим». (Заметим в скобках, что Борис так и не узнал, что он внук Ермакова, но для пьесы эта прямая родственная связь важна.)
У Хохрякова роль трудная и во многом неблагодарная; она рассыпается на три драматургически мало связанных звена: то это статичный комментатор своей молодости, то добрый дядя Миша — друг семьи Барабановых, то непримиримый противник в малоубедительном споре с сыном дворника, ныне тоже пенсионером. И все же перед нами вырастает удивительно живой и полнокровный образ одного из тех людей, кто своею кровью защищал завоевания Революции, человека огромной души и доброго сердца.
Талант Хохрякова заставляет нас прочувствовать и поверить в то, чего нет на сцене, что происходит за пределами сценического пространства и времени. И это раздвигает рамки пьесы, погружая нас в живую историю первого поколения борцов за коммунизм.
В одном из самых ярких спектаклей последних лет — «Царь Федор Иоаннович», поставленном Б. И. Равенских, Хохряков играет роль Луп-Клешнина, дядьки царя Федора, ярого сторонника Годунова. Смотришь, как Клешнин — Хохряков вперевалочку ходит по сцене или привычно уютно усаживается на ступеньки в царских покоях, как сердится, кипятится, а потом долго бурчит про себя, и удивляешься: вроде бы актер ничего не играет, не придает своему герою никаких характерных черт, а перед нами живой человек из того самого мира, в который погружает нас спектакль Клешнин у Хохрякова непосредствен и обаятелен. Но тут же, на наших глазах, он велит бросить в тюрьму выборных, потребует казни Шуйских, не остановится ни перед чем, чтобы добиться полной победы тех, кому он служит, кому верит. Вот Клешнин посылает в няньки к царевичу Димитрию старую сваху Волохову. Он долго втолковывает ей, что у царевича падучая болезнь, и если с ним что случится, она не в ответе, а напротив, получит награду. Втолковал. Старуха поняла, что от нее требуется, охает. И тут Клешнин сдал — сидит, закрыв голову руками, и встать не может. Видно, это даже ему далось тяжело. Хохряков, наверное, не был бы Хохряковым, если бы в этой роли не нашел хоть мимолетный проблеск человечности!
Скольких уже купцов-самодуров из пьес Островского перевидели мы на разных сценах! Все они, как правило, с окладистыми бородами, с рыкающим голосом, с нахальным смехом и хамоватыми манерами! Может быть, такие и существовали когда-то. Прочно утвердившийся театральный штамп родил шаблон и в зрительском представлении, а потому такие купцы постепенно перестали интересовать публику, тем более что внешние признаки купца-самодура исчезли из жизни давно. Другое дело — сущность характеров, созданных великим драматургом. Сущность эту мы найдем и сегодня, только внешние проявления будут иные.
В комедии «Не все коту масленица» Хохряков играет типичного купца-самодура Ахова. Но его Ахов настолько не похож на привычный типаж, что никак не укладывается в понятие купца-самодура. Нет окладистой бороды, голос — обычный хохряковский, манеры весьма корректные, а вот позиция его, которая и определяет все поступки, типично купеческая, но, увы, не исчезнувшая вместе с купцами. Все продается, все покупается! Сила в золоте, на которое можно купить честь, совесть, любовь... Разве сегодня не актуально разоблачить такое убеждение? Хохряков тем и занимается в спектакле, но делает это не навязчиво, не примитивно, а с юмором, с иронией, с сарказмом.
Впрочем, необычно решен и весь спектакль. В нем нет ничего нарочито комедийного, но весь он пронизан чувством юмора. А сама постановка — нечто вроде пасторали со стилизованной музыкой и танцами. Это и далекое прошлое, а в чем-то и сегодняшний день. Поставил этот спектакль сам Хохряков.
В. И. Хохряков не новичок в режиссуре. Этим он начал заниматься еще в детские годы, в драмкружках. А в Театре транспорта ставил уже профессиональные спектакли...
Рассказать о В. И. Хохрякове все в одной статье невозможно. Но в заключение хочется упомянуть об одной исключительно важной стороне его общественной деятельности. Актер Малого театра Хохряков принадлежит к числу тех деятелей советского искусства, которые теснейшим образом связаны с рабочими заводов. Речь идет не о шефских концертах и творческих встречах, а о подлинно глубоких, органичных связях актера с рабочими. Недаром к почетным званиям и наградам, по праву полученным Виктором Ивановичем на поприще искусства, добавлены весьма значительные: Почетный железнодорожник, мичман «Шхуны ровесников», Почетный рабочий комсомольско-молодежной бригады Московского ордена Ленина и ордена Трудового Красного Знамени завода «Компрессор».
Хохряков не просто большой актер, Хохряков — советский актер.
Г. Щербина
