29.08.2006
Подробнее
НЕ СТАЛО СРЕДИ НАС СЧАСТЛИВЦЕВА
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза...
НЕ СТАЛО СРЕДИ НАС СЧАСТЛИВЦЕВА
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза.
Не случайно одна из любимых ролей ушедшего на днях из жизни Виктора Павлова - провинциальный комик Аркашка Счастливцев из «Леса» Островского - простодушный и благородный.
Думается, он сам воплощал в себе образ настоящего русского актера, для которого подмостки и жизнь были тесно переплетены. Сколько поколений наших сограждан улыбаются, вспоминая толстого хитрюгу-студента с перевязанной щекой и его знаменитое «Прием, прием»... Этот «изобретатель» из гайдаевской «Операции «Ы» - его дебют в кино. А дебют на сцене состоялся несколько раньше, еще в школе, где он играл... негритянку. Одноклассники смеялись до колик.
Одна из самых любимых и знаменитых театральных работ Виктора Павлова - главная роль в пьесе Василия Ливанова «Мой любимый клоун», которую поставил Виталий Соломин. В финальной сцене его герой должен был пускать голубей. Так в самом центре Москвы, под крышей Малого театра, появилась голубятня Павлова. Он всю жизнь любил птиц.
Пока никто не посчитал, сколько Виктор Павлов сыграл ролей в театре. В кино насчитали больше 120. Здесь и «Двенадцать стульев», «Место встречи изменить нельзя», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «На семи ветрах», «Время, вперед!», «Даурия», «На войне, как на войне», «Волшебник Изумрудного города», «Уходя - уходи», «Здравствуй и прощай», «Проверка на дорогах», «Лиловый шар», «Гамбринус», «Сирота казанская», «Дети понедельника», «Зависть богов», «ДМБ». Среди его героев были разные персонажи. Множество злодеев (и он показывал их блестяще). Но сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза. Шут, клоун - как высшее воплощение актерской профессии. Такими смешными, грустными, трогательными клоунами стали и его Роман («Мой любимый клоун») и Аркашка Счастливцев («Лес»).
У самого Виктора Павловича характер был непростой: взрывной, гордый, вспыльчивый. Он не любил скрывать свои мысли. Может быть, потому и переходил из театра в театр. В его трудовой книжке значатся «Современник», Театр имени Ермоловой, Театр имени Маяковского, Малый, откуда он уходил и куда вновь вернулся. Он, например, ушел из Театра имени Маяковского, где играл главные роли, после того, как вступился за актрису, которую в пылу репетиции обидел режиссер. Гениальному Гончарову, которому никто в театре не смел перечить, артист сказал, что тот не имеет права так себя вести.
В его таланте, как и в характере, было удивительное сочетание юмора и лиризма, редкое не только сегодня, но и во все времена. Болезнь помешала артисту сыграть папашу Миллера в «Коварстве и любви» Шиллера - роль, на которую был назначен и для которой так нужны были его мягкость и проникновенность. В последние годы Павлову было трудно работать. Он пережил несколько инсультов и бывало путал текст. Но, даже когда Виктор Павлович не помнил текста, он настолько правдиво существовал в образе, что слова были не так уж важны. Главное - правда по сути. Зрители не могли от него оторвать глаз. Художественный руководитель театра Юрий Соломин, свято веря в то, что сцена лечит, продолжал давать ему роли. Его недавнее распределение - Павлов в роли лекаря Гибнера в предстоящей премьере «Ревизора»... Коллеги по театру рассказывают, что, уходя домой, он прощался со словами: «Здоровья вам, мои родные, мои хорошие». Желал им того, чего самому так недоставало.
Татьяна СЕМАШКО
«Парламентская газета», 29.08.2006
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза.
Не случайно одна из любимых ролей ушедшего на днях из жизни Виктора Павлова - провинциальный комик Аркашка Счастливцев из «Леса» Островского - простодушный и благородный.
Думается, он сам воплощал в себе образ настоящего русского актера, для которого подмостки и жизнь были тесно переплетены. Сколько поколений наших сограждан улыбаются, вспоминая толстого хитрюгу-студента с перевязанной щекой и его знаменитое «Прием, прием»... Этот «изобретатель» из гайдаевской «Операции «Ы» - его дебют в кино. А дебют на сцене состоялся несколько раньше, еще в школе, где он играл... негритянку. Одноклассники смеялись до колик.
Одна из самых любимых и знаменитых театральных работ Виктора Павлова - главная роль в пьесе Василия Ливанова «Мой любимый клоун», которую поставил Виталий Соломин. В финальной сцене его герой должен был пускать голубей. Так в самом центре Москвы, под крышей Малого театра, появилась голубятня Павлова. Он всю жизнь любил птиц.
Пока никто не посчитал, сколько Виктор Павлов сыграл ролей в театре. В кино насчитали больше 120. Здесь и «Двенадцать стульев», «Место встречи изменить нельзя», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «На семи ветрах», «Время, вперед!», «Даурия», «На войне, как на войне», «Волшебник Изумрудного города», «Уходя - уходи», «Здравствуй и прощай», «Проверка на дорогах», «Лиловый шар», «Гамбринус», «Сирота казанская», «Дети понедельника», «Зависть богов», «ДМБ». Среди его героев были разные персонажи. Множество злодеев (и он показывал их блестяще). Но сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза. Шут, клоун - как высшее воплощение актерской профессии. Такими смешными, грустными, трогательными клоунами стали и его Роман («Мой любимый клоун») и Аркашка Счастливцев («Лес»).
У самого Виктора Павловича характер был непростой: взрывной, гордый, вспыльчивый. Он не любил скрывать свои мысли. Может быть, потому и переходил из театра в театр. В его трудовой книжке значатся «Современник», Театр имени Ермоловой, Театр имени Маяковского, Малый, откуда он уходил и куда вновь вернулся. Он, например, ушел из Театра имени Маяковского, где играл главные роли, после того, как вступился за актрису, которую в пылу репетиции обидел режиссер. Гениальному Гончарову, которому никто в театре не смел перечить, артист сказал, что тот не имеет права так себя вести.
В его таланте, как и в характере, было удивительное сочетание юмора и лиризма, редкое не только сегодня, но и во все времена. Болезнь помешала артисту сыграть папашу Миллера в «Коварстве и любви» Шиллера - роль, на которую был назначен и для которой так нужны были его мягкость и проникновенность. В последние годы Павлову было трудно работать. Он пережил несколько инсультов и бывало путал текст. Но, даже когда Виктор Павлович не помнил текста, он настолько правдиво существовал в образе, что слова были не так уж важны. Главное - правда по сути. Зрители не могли от него оторвать глаз. Художественный руководитель театра Юрий Соломин, свято веря в то, что сцена лечит, продолжал давать ему роли. Его недавнее распределение - Павлов в роли лекаря Гибнера в предстоящей премьере «Ревизора»... Коллеги по театру рассказывают, что, уходя домой, он прощался со словами: «Здоровья вам, мои родные, мои хорошие». Желал им того, чего самому так недоставало.
Татьяна СЕМАШКО
«Парламентская газета», 29.08.2006
Подробнее
МЕСТО ПРОЩАНИЯ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ
Вчера Москва проводила в последний путь Виктора Павлова...
МЕСТО ПРОЩАНИЯ ИЗМЕНИТЬ НЕЛЬЗЯ
Вчера Москва проводила в последний путь Виктора Павлова
Август, зной, грохот отбойных молотков, доносящихся со стройки века — Большого театра. Но буквально через дорогу, здесь, перед 6-м подъездом Малого, всего этого шума и зноя будто бы нет, лишь напряженное внимание сотен людей, пришедших проститься с народным артистом Виктором Павловым.
Свет в фойе приглушен, пожилые люди спотыкаются о ковровую дорожку, почему-то целиком завернутую в полиэтилен. Молодежи совсем немного. А чего ожидать?.. Старушки, пользуясь моментом, с удовольствием озираются по сторонам, внимательно рассматривая каждый портрет артиста Малого театра. И видно, что при нынешних ценах это для них единственная возможность прийти в театр. Хоть так.
В народной массе узнаю Конкина. Война. Левченко и Шарапов ползут по болоту, Левченко начинает тонуть, Шарапов вытаскивает его. Это пролог к «Месту встречи…», который так и не вошел в фильм. Когда Павлов-Левченко стянул с себя мокрую гимнастерку, у него вся спина была в синих кружочках — только что он перенес тяжелейшее воспаление легких. И тут же опять в болото полез как ни в чем не бывало…
Конкин:
— Это для меня страшная потеря. К сожалению, мы все чаще хороним наших близких друзей. А он мне друг. С той самой картины «Место встречи изменить нельзя», хотя и до нее мы знали друг друга, но лишь по ролям. Он появился в съемочной группе «Места…» именно тогда, когда для меня наступил кризис, который привел к мысли, что из картины я уйду. Хотя одна треть фильма была отснята. Просто были обстоятельства, которые меня, мягко скажем, раздражали и смущали. А тут вдруг в гостинице появился Витя Павлов, видит, что я собираю чемоданы, и говорит: «Чего это ты делаешь? У нас завтра съемка с тобой…» Я: мол, то-то, то-то, короче, не могу работать в этой группе… И он понял, что у меня актерский клинч, и сказал: «Ну-ка, возьми сценарий, пойдем на воздух…» Мы вышли из гостиницы «Аркадия», и он — кто был в Одессе, помнит: там напротив «Аркадии» монумент черного Маркса и белого Ленина, — опираясь то на один череп, то на другой, начал читать сценарий, в секунду превратив «Эру милосердия» в комедию! Это было настолько смешно! Как он умеет это делать! И я благодаря ему-то на картине и остался. Он меня спас, я понял, что если уйду, то смалодушничаю. Никто мне тогда не протянул руку, а он протянул…
— И чтец неподражаемый?
— Да, и не только: он балагур, рассказчик, на гитаре прекрасно играл, романсы пел… Был даровитым художником, у меня есть его акварели. Многогранный, что вы! Я ему благодарен, после этой роли он стал моим другом!
Сцена. Жена и дочь Виктора Павловича — неотступно у гроба. В скорбном карауле — артисты Малого; всегда подтянутый Соломин, кажется, еще больше враз постарел. Панихиду ведет Клюев:
— Когда Виктор только пришел в Малый, над крышей театра появилась белоснежная стая голубей, любит он их, и поклонники приносили Виктору не цветы, а крупу…
…Каждого, кто подходил к сцене, служитель Малого заботливо поддерживал под ручку, пока зритель поднимался-спускался по крутой лестничке. Полумрак. Шопен, вторая соната. И художественный голос Клюева, прорывающий полумрак:
— Простой московский паренек. Он вырос в центре Москвы. Называл себя «дитем асфальта». На него выпали все тяготы и испытания, которые пережило его поколение: война, тяжелая жизнь после. И потом — театральное училище Щепкина, наша Щепка. И после окончания училища Виктор Павлович навсегда сохранил школу Малого театра, где бы он ни работал. У него было великое качество: он умел смешить людей, он умел быть добрым.
Жена еле сдерживает слезы. Все выступающие обращаются и к ней тоже, вспоминают, что «Виктор всегда был «муравьем» — тащил все в дом к своим «любимым девочкам», как он называл жену и дочку. И сейчас его внучка должна пойти в первый класс, как бы он радовался, как бы провожал ее…
Герасимов:
— Прости меня, Витя, что я в таком виде (в белом костюме), только вернулся, не успел переодеться, боялся опоздать. Ты мне всегда в театре Маяковского подставлял свое плечо. И радовался моим успехам. А это редкое качество.
…Будто сам театр не хотел его отпускать от себя. Уже за секунду до того, как должны были вынести гроб, похоронный автобус «Мерседес» напрочь отказался заводиться. Зажигание «чирк-чирк». Мужикам пришлось подтолкнуть махину, чтобы с толкача… И тут в фойе трубачи спешно заиграли Шопена. Аплодисменты заглушили молотки Большого театра. Гроб погрузили, и три автобуса двинулись до церкви в Брюсовом переулке, а потом и на Кунцевское кладбище.
«— Слушай, Левченко, я тебе больше не командир, приказывать не могу, но прошу тебя как человека — уходи сегодня. Если только вывернется так, что уцелею завтра, по всем инстанциям с тобой пройду, расскажу, как ты воевал...
— А про подвиги мои после войны тоже расскажешь? Нет, Шарапов, со мной дело кончено. А тебя я не расколол потому, что под одной шинелью нам спать доводилось и офицерский свой доппаек ты под койкой втихаря не жрал, за спины наши не прятался под пулями. Поэтому мы с тобой вместе завтра пойдем, и как уж там бог даст, давай спать, не о чем толковать...»
Ян Смирницкий
«Московский комсомолец», 29.08.2006
Вчера Москва проводила в последний путь Виктора Павлова
Август, зной, грохот отбойных молотков, доносящихся со стройки века — Большого театра. Но буквально через дорогу, здесь, перед 6-м подъездом Малого, всего этого шума и зноя будто бы нет, лишь напряженное внимание сотен людей, пришедших проститься с народным артистом Виктором Павловым.
Свет в фойе приглушен, пожилые люди спотыкаются о ковровую дорожку, почему-то целиком завернутую в полиэтилен. Молодежи совсем немного. А чего ожидать?.. Старушки, пользуясь моментом, с удовольствием озираются по сторонам, внимательно рассматривая каждый портрет артиста Малого театра. И видно, что при нынешних ценах это для них единственная возможность прийти в театр. Хоть так.
В народной массе узнаю Конкина. Война. Левченко и Шарапов ползут по болоту, Левченко начинает тонуть, Шарапов вытаскивает его. Это пролог к «Месту встречи…», который так и не вошел в фильм. Когда Павлов-Левченко стянул с себя мокрую гимнастерку, у него вся спина была в синих кружочках — только что он перенес тяжелейшее воспаление легких. И тут же опять в болото полез как ни в чем не бывало…
Конкин:
— Это для меня страшная потеря. К сожалению, мы все чаще хороним наших близких друзей. А он мне друг. С той самой картины «Место встречи изменить нельзя», хотя и до нее мы знали друг друга, но лишь по ролям. Он появился в съемочной группе «Места…» именно тогда, когда для меня наступил кризис, который привел к мысли, что из картины я уйду. Хотя одна треть фильма была отснята. Просто были обстоятельства, которые меня, мягко скажем, раздражали и смущали. А тут вдруг в гостинице появился Витя Павлов, видит, что я собираю чемоданы, и говорит: «Чего это ты делаешь? У нас завтра съемка с тобой…» Я: мол, то-то, то-то, короче, не могу работать в этой группе… И он понял, что у меня актерский клинч, и сказал: «Ну-ка, возьми сценарий, пойдем на воздух…» Мы вышли из гостиницы «Аркадия», и он — кто был в Одессе, помнит: там напротив «Аркадии» монумент черного Маркса и белого Ленина, — опираясь то на один череп, то на другой, начал читать сценарий, в секунду превратив «Эру милосердия» в комедию! Это было настолько смешно! Как он умеет это делать! И я благодаря ему-то на картине и остался. Он меня спас, я понял, что если уйду, то смалодушничаю. Никто мне тогда не протянул руку, а он протянул…
— И чтец неподражаемый?
— Да, и не только: он балагур, рассказчик, на гитаре прекрасно играл, романсы пел… Был даровитым художником, у меня есть его акварели. Многогранный, что вы! Я ему благодарен, после этой роли он стал моим другом!
Сцена. Жена и дочь Виктора Павловича — неотступно у гроба. В скорбном карауле — артисты Малого; всегда подтянутый Соломин, кажется, еще больше враз постарел. Панихиду ведет Клюев:
— Когда Виктор только пришел в Малый, над крышей театра появилась белоснежная стая голубей, любит он их, и поклонники приносили Виктору не цветы, а крупу…
…Каждого, кто подходил к сцене, служитель Малого заботливо поддерживал под ручку, пока зритель поднимался-спускался по крутой лестничке. Полумрак. Шопен, вторая соната. И художественный голос Клюева, прорывающий полумрак:
— Простой московский паренек. Он вырос в центре Москвы. Называл себя «дитем асфальта». На него выпали все тяготы и испытания, которые пережило его поколение: война, тяжелая жизнь после. И потом — театральное училище Щепкина, наша Щепка. И после окончания училища Виктор Павлович навсегда сохранил школу Малого театра, где бы он ни работал. У него было великое качество: он умел смешить людей, он умел быть добрым.
Жена еле сдерживает слезы. Все выступающие обращаются и к ней тоже, вспоминают, что «Виктор всегда был «муравьем» — тащил все в дом к своим «любимым девочкам», как он называл жену и дочку. И сейчас его внучка должна пойти в первый класс, как бы он радовался, как бы провожал ее…
Герасимов:
— Прости меня, Витя, что я в таком виде (в белом костюме), только вернулся, не успел переодеться, боялся опоздать. Ты мне всегда в театре Маяковского подставлял свое плечо. И радовался моим успехам. А это редкое качество.
…Будто сам театр не хотел его отпускать от себя. Уже за секунду до того, как должны были вынести гроб, похоронный автобус «Мерседес» напрочь отказался заводиться. Зажигание «чирк-чирк». Мужикам пришлось подтолкнуть махину, чтобы с толкача… И тут в фойе трубачи спешно заиграли Шопена. Аплодисменты заглушили молотки Большого театра. Гроб погрузили, и три автобуса двинулись до церкви в Брюсовом переулке, а потом и на Кунцевское кладбище.
«— Слушай, Левченко, я тебе больше не командир, приказывать не могу, но прошу тебя как человека — уходи сегодня. Если только вывернется так, что уцелею завтра, по всем инстанциям с тобой пройду, расскажу, как ты воевал...
— А про подвиги мои после войны тоже расскажешь? Нет, Шарапов, со мной дело кончено. А тебя я не расколол потому, что под одной шинелью нам спать доводилось и офицерский свой доппаек ты под койкой втихаря не жрал, за спины наши не прятался под пулями. Поэтому мы с тобой вместе завтра пойдем, и как уж там бог даст, давай спать, не о чем толковать...»
Ян Смирницкий
«Московский комсомолец», 29.08.2006
28.08.2006
Подробнее
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов .
Как у многих актеров, в биографии Виктора Павлова была роль, которая стала знаковой, своего рода вторым именем этого человека – офицер-разведчик Гришанчиков в телевизионном фильме «Майор Вихрь». У актера была слишком распространенная фамилия, чтобы на нее сразу реагировали люди. Какой Павлов? Но стоило произнести «майор Вихрь», как любой собеседник начинал радостно кивать. Всего Виктор Павлов сыграл в кино и на телевидении больше ста ролей, но в коллективной памяти задержались, как это часто бывает, немногие. Одна из них – Мирон в телевизионном фильме Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства», человек, с одной стороны, темный и измученный злостью, а с другой – не предавший свою любовь. Рассказывают, что после этой роли мальчишки на улице свистели ему вослед: «Эй, бандюга, Мирон!» А один сосед по купе даже опасливо поинтересовался у Павлова, давно ли он на свободе.
В этом слиянии в глазах зрителя персонажа и исполнителя не было ничего удивительного. Виктор Павлов никогда не был романтическим героем, странным человеком не от мира сего или экстравагантным лицедеем, превращающим жизнь в театр. Про таких говорят: встретишь на улице – не обратишь внимания. А он и был человеком из самой гущи жизни. Никого из театральных в семье не было, после средней школы Виктор пошел на завод учеником слесаря, потом стал радиомонтажником и одновременно учился в вечерней школе рабочей молодежи. Но театральная «инфекция», не знающая социальных и имущественных границ, заразила его еще в детстве. Сначала он занимался в детском районном хоре, потом был школьный драмкружок. Первой ролью Вити на сцене была негритянская женщина – и одноклассники в зрительном зале буквально сползали под стулья от хохота.
Заразительность игры всегда была определяющей стороной дарования Павлова. Как бы скромен по своим художественным достоинствам ни был спектакль и как бы ни мала была роль в нем Павлова, если в программке значилась его фамилия, надо было только набраться терпения и ждать выхода актера. Он мог сыграть роль крупную или проходную, но органически не мог сыграть вяло и невыразительно. Бытовая естественность Павлова умножалась на его необычайный темперамент. Кажется, на самую небольшую роль он умел наброситься с азартом и вдохновением, так, чтобы успеть повернуть своего персонажа и так и эдак, выставить на осмеяние, но и пожалеть от души. В общем, и плюнуть, и поцеловать, и к сердцу прижать, и к черту послать.
Он был из породы тех актеров милостию Божьей, которые на сцене будто физически преображаются. Кажется, ему на роду было написано играть на сцене Малого театра, где от века заведено любить не стиль, не идею, не режиссерскую концепцию, а превращения и проявления человеческого характера, ту самую «вкусность» присутствия на сцене живого существа, тайну которой знал Виктор Павлов. Он, собственно говоря, окончил как раз Училище имени Щепкина, Школу Малого театра, где его педагогами были знаменитые Вера Пашенная и Николай Анненков, а соучениками – Виталий Соломин и Олег Даль. Но в сам Дом Островского пришел лишь через полтора десятилетия, успев поработать в «Современнике» и Театре имени Маяковского. В конце 80-х он ушел из Малого в Театр имени Ермоловой – вся Москва тогда рвалась на «Спортивные сцены 1981 года», где Павлов и Татьяна Доронина играли беспощадную карикатуру на столь узнаваемую семью хищного советского номенклатурщика.
Последние 15 лет жизни Павлов был верен Малому театру. На сцене Дома Островского он переиграл немало ролей, в том числе из классических русских пьес – Счастливцева в «Лесе», Градобоева в «Горячем сердце», Репетилова и Загорецкого в «Горе от ума», Ашметьева в «Дикарке». Принято говорить, что в Малом театре актеры должны жить долго: работа здесь словно рассчитана на долгую перспективу, таланты в этих стенах настаиваются и зреют десятилетиями, и часто бывает, что актеры вдруг расцветают в весьма преклонном возрасте. Наверняка именно так произошло бы и с Виктором Павловым. Но судьба почему-то распорядилась иначе: в апреле этого года на съемках кинофильма «Курьер» у актера случился инсульт. С тех пор он не выходил на сцену, а теперь не выдержало сердце.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
«КоммерсантЪ», 26.08.2006
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов .
Как у многих актеров, в биографии Виктора Павлова была роль, которая стала знаковой, своего рода вторым именем этого человека – офицер-разведчик Гришанчиков в телевизионном фильме «Майор Вихрь». У актера была слишком распространенная фамилия, чтобы на нее сразу реагировали люди. Какой Павлов? Но стоило произнести «майор Вихрь», как любой собеседник начинал радостно кивать. Всего Виктор Павлов сыграл в кино и на телевидении больше ста ролей, но в коллективной памяти задержались, как это часто бывает, немногие. Одна из них – Мирон в телевизионном фильме Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства», человек, с одной стороны, темный и измученный злостью, а с другой – не предавший свою любовь. Рассказывают, что после этой роли мальчишки на улице свистели ему вослед: «Эй, бандюга, Мирон!» А один сосед по купе даже опасливо поинтересовался у Павлова, давно ли он на свободе.
В этом слиянии в глазах зрителя персонажа и исполнителя не было ничего удивительного. Виктор Павлов никогда не был романтическим героем, странным человеком не от мира сего или экстравагантным лицедеем, превращающим жизнь в театр. Про таких говорят: встретишь на улице – не обратишь внимания. А он и был человеком из самой гущи жизни. Никого из театральных в семье не было, после средней школы Виктор пошел на завод учеником слесаря, потом стал радиомонтажником и одновременно учился в вечерней школе рабочей молодежи. Но театральная «инфекция», не знающая социальных и имущественных границ, заразила его еще в детстве. Сначала он занимался в детском районном хоре, потом был школьный драмкружок. Первой ролью Вити на сцене была негритянская женщина – и одноклассники в зрительном зале буквально сползали под стулья от хохота.
Заразительность игры всегда была определяющей стороной дарования Павлова. Как бы скромен по своим художественным достоинствам ни был спектакль и как бы ни мала была роль в нем Павлова, если в программке значилась его фамилия, надо было только набраться терпения и ждать выхода актера. Он мог сыграть роль крупную или проходную, но органически не мог сыграть вяло и невыразительно. Бытовая естественность Павлова умножалась на его необычайный темперамент. Кажется, на самую небольшую роль он умел наброситься с азартом и вдохновением, так, чтобы успеть повернуть своего персонажа и так и эдак, выставить на осмеяние, но и пожалеть от души. В общем, и плюнуть, и поцеловать, и к сердцу прижать, и к черту послать.
Он был из породы тех актеров милостию Божьей, которые на сцене будто физически преображаются. Кажется, ему на роду было написано играть на сцене Малого театра, где от века заведено любить не стиль, не идею, не режиссерскую концепцию, а превращения и проявления человеческого характера, ту самую «вкусность» присутствия на сцене живого существа, тайну которой знал Виктор Павлов. Он, собственно говоря, окончил как раз Училище имени Щепкина, Школу Малого театра, где его педагогами были знаменитые Вера Пашенная и Николай Анненков, а соучениками – Виталий Соломин и Олег Даль. Но в сам Дом Островского пришел лишь через полтора десятилетия, успев поработать в «Современнике» и Театре имени Маяковского. В конце 80-х он ушел из Малого в Театр имени Ермоловой – вся Москва тогда рвалась на «Спортивные сцены 1981 года», где Павлов и Татьяна Доронина играли беспощадную карикатуру на столь узнаваемую семью хищного советского номенклатурщика.
Последние 15 лет жизни Павлов был верен Малому театру. На сцене Дома Островского он переиграл немало ролей, в том числе из классических русских пьес – Счастливцева в «Лесе», Градобоева в «Горячем сердце», Репетилова и Загорецкого в «Горе от ума», Ашметьева в «Дикарке». Принято говорить, что в Малом театре актеры должны жить долго: работа здесь словно рассчитана на долгую перспективу, таланты в этих стенах настаиваются и зреют десятилетиями, и часто бывает, что актеры вдруг расцветают в весьма преклонном возрасте. Наверняка именно так произошло бы и с Виктором Павловым. Но судьба почему-то распорядилась иначе: в апреле этого года на съемках кинофильма «Курьер» у актера случился инсульт. С тех пор он не выходил на сцену, а теперь не выдержало сердце.
РОМАН Ъ-ДОЛЖАНСКИЙ
«КоммерсантЪ», 26.08.2006
Подробнее
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»
— При-ём, при-ём…
— Простите, какой еще приём?
— Я говорю не «приём», а “при нем”: вопрос, а при нем задача…
— А-а… да-да…
Хлоп-хлоп глазками… Павлов. Добрый. Большой. Наивный, совестливый, вечный. Его глаза — глаза брата. Его улыбка — улыбка друга. Свой. Родной. И как трудно сейчас набирать номер его квартиры на Тверской, 17, и с напряжением слушать гудки в пустоту…
— Да… я слушаю… — жена, актриса Татьяна Говорова, ее прерывистый голос.
— Простите нас, Татьяна Николаевна, это наша работа. Как все случилось вчера?
— Это было в начале восьмого. Я на кухне стою, какую-то еду готовлю… Простите, несу чушь всякую, не могу, сейчас в морг побегу, дела там есть. Вот, стою, готовлю… Потом даже в палатку выскочила на улицу молоко и хлеб купить. А он все это время сидел у себя в комнате перед телевизором. В общем, собрала на стол. Зову его. Ответа не последовало. Ну знаете, как это обычно бывает: на кухне — телевизор, в комнате — телевизор, мало ли — не слышит. Зову еще раз, захожу… Он лежит на полу. Ни ушиба никакого, ни стона перед этим не было. И все стало понятно…
— Сердце?
— Я так думаю, да. Он ведь некоторое время в больнице лежал, ему там эхограмму делали, ну и в левом желудочке сердечном обнаружили тромб. Может, это причина. Какая теперь разница. Он очень больной был и очень сильный. Сильный до жизни. Но, видимо, не все в наших силах…
— Он еще после киевских съемок в больницу попал?
— Да, с этого все началось. Ему предложили хорошую роль в фильме «Курьер». И команда артистов — и украинцев, и русских — была замечательная. Как мы его с дочерью умоляли: не надо, не езжай, мало ли что. Но он и слушать ничего не хотел.
— Артист до мозга и костей…
— Конечно. И как я в конце концов ему скажу: «Сиди дома — и никаких съемок»? Такого же не скажешь. На чудо понадеялась. Поехала с ним. Прошли 3—4 съемочных дня, потом дали выходной, и уже к вечеру он почувствовал себя плохо. Вызвали реанимацию, отвезли его в киевскую больницу. Инсульт. И там — надо отдать должное — сделали все возможное на тот момент, хотя вроде и государство уже чужое, но… помнят! И еще как! Пролежал там больше месяца ровно до такого состояния, чтоб его можно было безбоязненно отправить в Москву. Организовали перевозку. Уже здесь он лег в ЦКБ Гражданской авиации, потом в больницу в Кубинке — и везде наблюдалось улучшение здоровья. Так и вернулись домой, видя, что он идет на поправку.
— Он сам не выходил на улицу?
— Нет, но по дому почти полностью обслуживал себя сам. Почти — потому что правая рука еще не работала, а так — и ходил, и кушал, — все сам… И вот такое вчера!! Он очень хороший, очень!
…В Малом театре все собираются на репетицию, одну из первых в этим сезоне. На нее мог бы и Виктор Павлович прийти, ведь всего-то 66 лет…
— Последняя его роль у нас — Загорецкий в «Горе от ума»; в 2000-м была премьера… Но в этом сезоне из-за болезни он на сцену не выходил ни разу, — рассказывает сотрудник театра Ольга Будкова, пока телевизионщики осаждают гримерку Павлова.
Актеры знают о случившемся еще до общего сбора…
— Виктор заканчивал училище имени Щепкина, как и я, — вспоминает народный артист Эдуард Марцевич, — это прекрасный актер, про таких говорят: “Его коснулась рука Божья”. Вот и в «Ревизоре» он должен был роль получить, но по болезни этого не случилось…
До вечера театр не может точно назвать места и времени гражданской панихиды, предположительно говорят о понедельнике.
СПРАВКА «МК»
Виктор Павлов родился в Москве 6 октября 1940 года. После окончания Щепкинского училища работал в самых разных столичных театрах — Маяковке, им. Ермоловой и т.д. Активно снимался, и на его счету свыше 120 картин, из которых наиболее запомнились людям его роли в «Приключениях Шурика», «Место встречи изменить нельзя», «Здравствуй и прощай», «Двенадцати стульях», «Майоре Вихре», “Адъютанте его превосходительства” и других.
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»
— При-ём, при-ём…
— Простите, какой еще приём?
— Я говорю не «приём», а “при нем”: вопрос, а при нем задача…
— А-а… да-да…
Хлоп-хлоп глазками… Павлов. Добрый. Большой. Наивный, совестливый, вечный. Его глаза — глаза брата. Его улыбка — улыбка друга. Свой. Родной. И как трудно сейчас набирать номер его квартиры на Тверской, 17, и с напряжением слушать гудки в пустоту…
— Да… я слушаю… — жена, актриса Татьяна Говорова, ее прерывистый голос.
— Простите нас, Татьяна Николаевна, это наша работа. Как все случилось вчера?
— Это было в начале восьмого. Я на кухне стою, какую-то еду готовлю… Простите, несу чушь всякую, не могу, сейчас в морг побегу, дела там есть. Вот, стою, готовлю… Потом даже в палатку выскочила на улицу молоко и хлеб купить. А он все это время сидел у себя в комнате перед телевизором. В общем, собрала на стол. Зову его. Ответа не последовало. Ну знаете, как это обычно бывает: на кухне — телевизор, в комнате — телевизор, мало ли — не слышит. Зову еще раз, захожу… Он лежит на полу. Ни ушиба никакого, ни стона перед этим не было. И все стало понятно…
— Сердце?
— Я так думаю, да. Он ведь некоторое время в больнице лежал, ему там эхограмму делали, ну и в левом желудочке сердечном обнаружили тромб. Может, это причина. Какая теперь разница. Он очень больной был и очень сильный. Сильный до жизни. Но, видимо, не все в наших силах…
— Он еще после киевских съемок в больницу попал?
— Да, с этого все началось. Ему предложили хорошую роль в фильме «Курьер». И команда артистов — и украинцев, и русских — была замечательная. Как мы его с дочерью умоляли: не надо, не езжай, мало ли что. Но он и слушать ничего не хотел.
— Артист до мозга и костей…
— Конечно. И как я в конце концов ему скажу: «Сиди дома — и никаких съемок»? Такого же не скажешь. На чудо понадеялась. Поехала с ним. Прошли 3—4 съемочных дня, потом дали выходной, и уже к вечеру он почувствовал себя плохо. Вызвали реанимацию, отвезли его в киевскую больницу. Инсульт. И там — надо отдать должное — сделали все возможное на тот момент, хотя вроде и государство уже чужое, но… помнят! И еще как! Пролежал там больше месяца ровно до такого состояния, чтоб его можно было безбоязненно отправить в Москву. Организовали перевозку. Уже здесь он лег в ЦКБ Гражданской авиации, потом в больницу в Кубинке — и везде наблюдалось улучшение здоровья. Так и вернулись домой, видя, что он идет на поправку.
— Он сам не выходил на улицу?
— Нет, но по дому почти полностью обслуживал себя сам. Почти — потому что правая рука еще не работала, а так — и ходил, и кушал, — все сам… И вот такое вчера!! Он очень хороший, очень!
…В Малом театре все собираются на репетицию, одну из первых в этим сезоне. На нее мог бы и Виктор Павлович прийти, ведь всего-то 66 лет…
— Последняя его роль у нас — Загорецкий в «Горе от ума»; в 2000-м была премьера… Но в этом сезоне из-за болезни он на сцену не выходил ни разу, — рассказывает сотрудник театра Ольга Будкова, пока телевизионщики осаждают гримерку Павлова.
Актеры знают о случившемся еще до общего сбора…
— Виктор заканчивал училище имени Щепкина, как и я, — вспоминает народный артист Эдуард Марцевич, — это прекрасный актер, про таких говорят: “Его коснулась рука Божья”. Вот и в «Ревизоре» он должен был роль получить, но по болезни этого не случилось…
До вечера театр не может точно назвать места и времени гражданской панихиды, предположительно говорят о понедельнике.
СПРАВКА «МК»
Виктор Павлов родился в Москве 6 октября 1940 года. После окончания Щепкинского училища работал в самых разных столичных театрах — Маяковке, им. Ермоловой и т.д. Активно снимался, и на его счету свыше 120 картин, из которых наиболее запомнились людям его роли в «Приключениях Шурика», «Место встречи изменить нельзя», «Здравствуй и прощай», «Двенадцати стульях», «Майоре Вихре», “Адъютанте его превосходительства” и других.
25.08.2006
Подробнее
НЕКРОЛОГ
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище...
НЕКРОЛОГ
В Малом театре горе. 24 августа на 66-ом году жизни скончался народный артист России Виктор Павлович Павлов.
Этого актёра любили все – от специалистов-театроведов до простых зрителей. Пользуясь признанием широкой публики, Павлов обладал неповторимой творческой индивидуальностью, чем отличался от многих современных кумиров.
Путёвку в творчество Виктор Павлов получил в ВТУ им. М.С.Щепкина. О курсе, набранном Н.А.Анненковым, в театральном мире ходят легенды – вместе с Павловым учились Виталий Соломин, Олег Даль, Михаил Кононов, Ярослав Барышев…
Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов получил приглашение в театр «Современник», где проработал в течение двух лет. С первых же дней молодой артист привлёк внимание театральной общественности своим ярким талантом и безупречным вкусом, сценическим обаянием и артистизмом. Павлов был занят в спектаклях «Голый король» (Христиан), «Старшая сестра» (Огородников), «Вечно живые» (Зайцев), «Сирано де Бержерак» (Линьер).
Творческая биография Виктора Павловича связана с несколькими московскими коллективами. В 1965-1969, а также в 1985-1990 гг. он работал в Театре им. М.Н.Ермоловой, где сыграл такие роли, как Биверс («Время и семья Конвей»), Буланов («Лес»), Дюпон-Дюфор-сын («Бал воров»), отец Паисий («Бег»), Нечипуренко («Говори!»), Казмин («Последний посетитель»), Михалёв («Спортивные сцены 1981 года»), Жак («Второй год свободы»). С 1969 по 1977 гг. Виктор Павлов – артист Театра им. В.В.Маяковского. Среди ролей этого периода – Мелет («Беседы с Сократом»), Стыркша («Разгром»), Санчо Панса («Человек из Ламанчи»), Вася («Таланты и поклонники»), Красавин («Дети Ванюшина») и многие другие.
В 1977-м Виктор Павлович Павлов приходит в alma mater – Государственный академический Малый театр. В общей сложности он проработал в Малом двадцать четыре года (1977 – 1985 и с 1990 до последних дней жизни).
Актёру уникальных творческих возможностей, Павлову были подвластны все амплуа. Каждая сыгранная им роль, независимо от её масштаба и жанра, становилась событием. Сочетание яркого комедийного таланта с трогательностью и лиризмом отличает лучшие работы Виктора Павловича, среди которых особо выделяются Шут («Король Лир»), Роман Сомановский («Мой любимый клоун»), Ашметьев («Дикарка»), Шпекин («Ревизор»), Ухтищев («Фома Гордеев»), Рагно («Сирано де Бержерак»), Градобоев («Горячее сердце»), Бежеарс («Преступная мать, или Второй Тартюф»), Аркашка Счастливцев («Лес»), Загорецкий («Горе от ума»).
Виктор Павлов – один из популярнейших современных киноактёров. Невозможно забыть его роли в фильмах «Здравствуй и прощай», «Место встречи изменить нельзя», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «На войне, как на войне», «Даурия», «Адъютант Его превосходительства», «На семи ветрах», «Расскажи мне о себе», «Майор Вихрь», «В августе сорок четвёртого», «Двенадцать стульев», «О бедном гусаре замолвите слово», «Зина-Зинуля» и многих других.
Последние годы он тяжело болел. Но мы продолжали надеяться, что Виктор Павлович вернётся в строй. Одну за другой он получал роли в спектаклях «Таинственный ящик», «Три сестры», «Ревизор»… Не случилось…
Мы глубоко скорбим о невосполнимой потере. Выражаем искренние соболезнования родным и близким Виктора Павловича Павлова. Светлая память и вечный покой!
Коллектив Малого театра
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище.
В Малом театре горе. 24 августа на 66-ом году жизни скончался народный артист России Виктор Павлович Павлов.
Этого актёра любили все – от специалистов-театроведов до простых зрителей. Пользуясь признанием широкой публики, Павлов обладал неповторимой творческой индивидуальностью, чем отличался от многих современных кумиров.
Путёвку в творчество Виктор Павлов получил в ВТУ им. М.С.Щепкина. О курсе, набранном Н.А.Анненковым, в театральном мире ходят легенды – вместе с Павловым учились Виталий Соломин, Олег Даль, Михаил Кононов, Ярослав Барышев…
Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов получил приглашение в театр «Современник», где проработал в течение двух лет. С первых же дней молодой артист привлёк внимание театральной общественности своим ярким талантом и безупречным вкусом, сценическим обаянием и артистизмом. Павлов был занят в спектаклях «Голый король» (Христиан), «Старшая сестра» (Огородников), «Вечно живые» (Зайцев), «Сирано де Бержерак» (Линьер).
Творческая биография Виктора Павловича связана с несколькими московскими коллективами. В 1965-1969, а также в 1985-1990 гг. он работал в Театре им. М.Н.Ермоловой, где сыграл такие роли, как Биверс («Время и семья Конвей»), Буланов («Лес»), Дюпон-Дюфор-сын («Бал воров»), отец Паисий («Бег»), Нечипуренко («Говори!»), Казмин («Последний посетитель»), Михалёв («Спортивные сцены 1981 года»), Жак («Второй год свободы»). С 1969 по 1977 гг. Виктор Павлов – артист Театра им. В.В.Маяковского. Среди ролей этого периода – Мелет («Беседы с Сократом»), Стыркша («Разгром»), Санчо Панса («Человек из Ламанчи»), Вася («Таланты и поклонники»), Красавин («Дети Ванюшина») и многие другие.
В 1977-м Виктор Павлович Павлов приходит в alma mater – Государственный академический Малый театр. В общей сложности он проработал в Малом двадцать четыре года (1977 – 1985 и с 1990 до последних дней жизни).
Актёру уникальных творческих возможностей, Павлову были подвластны все амплуа. Каждая сыгранная им роль, независимо от её масштаба и жанра, становилась событием. Сочетание яркого комедийного таланта с трогательностью и лиризмом отличает лучшие работы Виктора Павловича, среди которых особо выделяются Шут («Король Лир»), Роман Сомановский («Мой любимый клоун»), Ашметьев («Дикарка»), Шпекин («Ревизор»), Ухтищев («Фома Гордеев»), Рагно («Сирано де Бержерак»), Градобоев («Горячее сердце»), Бежеарс («Преступная мать, или Второй Тартюф»), Аркашка Счастливцев («Лес»), Загорецкий («Горе от ума»).
Виктор Павлов – один из популярнейших современных киноактёров. Невозможно забыть его роли в фильмах «Здравствуй и прощай», «Место встречи изменить нельзя», «Операция «Ы» и другие приключения Шурика», «На войне, как на войне», «Даурия», «Адъютант Его превосходительства», «На семи ветрах», «Расскажи мне о себе», «Майор Вихрь», «В августе сорок четвёртого», «Двенадцать стульев», «О бедном гусаре замолвите слово», «Зина-Зинуля» и многих других.
Последние годы он тяжело болел. Но мы продолжали надеяться, что Виктор Павлович вернётся в строй. Одну за другой он получал роли в спектаклях «Таинственный ящик», «Три сестры», «Ревизор»… Не случилось…
Мы глубоко скорбим о невосполнимой потере. Выражаем искренние соболезнования родным и близким Виктора Павловича Павлова. Светлая память и вечный покой!
Коллектив Малого театра
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище.
Подробнее
ГОЛУБИ ПАВЛОВА
ГОЛУБИ ПАВЛОВА
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа...
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа...
ГОЛУБИ ПАВЛОВА
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа
Народный артист Виктор Павлов любил театр и птиц. При этом на сцене для него не существовало маленьких ролей, даже выходя в эпизоде, он умел одной фразой создать очень точный образ. Он был узнаваем и неожидан одновременно. Ему покорялись роли из классических трагедий, современных комедий, фильмов о войне и детективов. Всего на счету актера более 120 фильмов. Но последняя роль в картина «Курьер» осталась незаконченной. Он умер в ночь с 24 на 25 августа. В этом году Виктору Павлову должно было исполниться 66 лет.
Виктор Павлович Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. После окончания восьмилетки он начал работать на заводе слесарем, одновременно учился в школе рабочей молодежи и собирался поступать в МВТУ имени Баумана, однако успешно сдал экзамены в театральное училище имени Щепкина. Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов стал актером московского театра «Современник», затем он играл в других московских театрах - театре имени Ермоловой, театре имени Маяковского, в Малом театре, где с успехом исполнял роли в спектаклях «Старшая сестра», «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи», «Горячее сердце», «Дикарка».
В кино Виктор Павлов дебютировал, еще будучи студентом четвертого курса, сыграв эпизодические роли у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах». Первой большой ролью актера стал студент Дуб в кинокомедии Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Но серьезная известность пришла к Павлову после роли разведчика Коли в телефильме «Майор Вихрь» (1967), поставленном Евгением Ташковым по одноименному роману Юлиана Семенова. Большим успехом для Виктора Павлова стали сыгранные им роли в военном фильме «На войне как на войне» Виктора Трегубовича (Гриша Щербак) и в приключенческой картине Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства» (бандит Мирон Осадчий).
Всего на счету незаурядного артиста более 120 фильмов различных жанров, поставленных видными режиссерами советского и российского кино, в том числе такие ленты, как «Проверки на дорогах» Алексея Германа, «Здравствуй и прощай» Виталия Мельникова, «Строговы», «Схватка в пурге» Александра Гордона, «Емельян Пугачев» Алексея Салтыкова, «Уходя - уходи» Виктора Трегубовича, «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина, «Мастер и Маргарита» Юрия Кары.
Среди последних работ Виктора Павлова - фантастическая лента «Научная секция пилотов», комедия Владимира Машкова «Сирота казанская», трюковой фильм Ивана Дыховичного «Незнакомое оружие, или Крестоносец-2».
При этом о своем здоровье Павлов, как часто это бывает с людьми увлекающимися, заботился мало. А между тем он давно страдал от повышенного давление, и, как сообщила супруга актера Татьяна Говорова, в апреле на съемках своего последнего фильма «Курьер» в Киеве у Виктора случился инсульт. После пребывания в больнице и курса реабилитации он находился дома в Москве.
Рассказывают, что, пытаясь вылечиться от гипертонии, актер уговорил художественного руководителя театра Юрия Соломина разрешить ему разводить на чердаке Малого театра перепелок. Он уверял, что общением с этими птичками «и маму лечил, и себя, и некоторых артистов». Чердак Соломин ему отдал, но перепелки погибли.
И все равно самым любимым местом Виктора Павлова в Москве был Птичий рынок. Он вообще любил птиц и даже разводил голубей - московскую останкинскую белую породу. «Часто сижу на чердаке, с голубями воркую. Мне кажется, что это души актеров, когда-то работавших здесь. Вот эта гордая голубка - Гоголева, а этот любвеобильный - Царев, самый веселый голубь - Ильинский. У меня и в детстве птицы были: голуби, синички, щеглы. Я с птицами раскрепощаюсь. У меня натура восприимчивая, надо эмоции куда-то выплеснуть», - рассказывал в одном из интервью артист. Голуби, которые сегодня взлетают над Малым театром, его.
Наталия Елисеева,
Страна.ru, 25.08.2006
Известный кино- и театральный актер умер от сердечного приступа
Народный артист Виктор Павлов любил театр и птиц. При этом на сцене для него не существовало маленьких ролей, даже выходя в эпизоде, он умел одной фразой создать очень точный образ. Он был узнаваем и неожидан одновременно. Ему покорялись роли из классических трагедий, современных комедий, фильмов о войне и детективов. Всего на счету актера более 120 фильмов. Но последняя роль в картина «Курьер» осталась незаконченной. Он умер в ночь с 24 на 25 августа. В этом году Виктору Павлову должно было исполниться 66 лет.
Виктор Павлович Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. После окончания восьмилетки он начал работать на заводе слесарем, одновременно учился в школе рабочей молодежи и собирался поступать в МВТУ имени Баумана, однако успешно сдал экзамены в театральное училище имени Щепкина. Окончив училище в 1963 году, Виктор Павлов стал актером московского театра «Современник», затем он играл в других московских театрах - театре имени Ермоловой, театре имени Маяковского, в Малом театре, где с успехом исполнял роли в спектаклях «Старшая сестра», «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи», «Горячее сердце», «Дикарка».
В кино Виктор Павлов дебютировал, еще будучи студентом четвертого курса, сыграв эпизодические роли у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах». Первой большой ролью актера стал студент Дуб в кинокомедии Леонида Гайдая «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Но серьезная известность пришла к Павлову после роли разведчика Коли в телефильме «Майор Вихрь» (1967), поставленном Евгением Ташковым по одноименному роману Юлиана Семенова. Большим успехом для Виктора Павлова стали сыгранные им роли в военном фильме «На войне как на войне» Виктора Трегубовича (Гриша Щербак) и в приключенческой картине Евгения Ташкова «Адъютант его превосходительства» (бандит Мирон Осадчий).
Всего на счету незаурядного артиста более 120 фильмов различных жанров, поставленных видными режиссерами советского и российского кино, в том числе такие ленты, как «Проверки на дорогах» Алексея Германа, «Здравствуй и прощай» Виталия Мельникова, «Строговы», «Схватка в пурге» Александра Гордона, «Емельян Пугачев» Алексея Салтыкова, «Уходя - уходи» Виктора Трегубовича, «Место встречи изменить нельзя» Станислава Говорухина, «Мастер и Маргарита» Юрия Кары.
Среди последних работ Виктора Павлова - фантастическая лента «Научная секция пилотов», комедия Владимира Машкова «Сирота казанская», трюковой фильм Ивана Дыховичного «Незнакомое оружие, или Крестоносец-2».
При этом о своем здоровье Павлов, как часто это бывает с людьми увлекающимися, заботился мало. А между тем он давно страдал от повышенного давление, и, как сообщила супруга актера Татьяна Говорова, в апреле на съемках своего последнего фильма «Курьер» в Киеве у Виктора случился инсульт. После пребывания в больнице и курса реабилитации он находился дома в Москве.
Рассказывают, что, пытаясь вылечиться от гипертонии, актер уговорил художественного руководителя театра Юрия Соломина разрешить ему разводить на чердаке Малого театра перепелок. Он уверял, что общением с этими птичками «и маму лечил, и себя, и некоторых артистов». Чердак Соломин ему отдал, но перепелки погибли.
И все равно самым любимым местом Виктора Павлова в Москве был Птичий рынок. Он вообще любил птиц и даже разводил голубей - московскую останкинскую белую породу. «Часто сижу на чердаке, с голубями воркую. Мне кажется, что это души актеров, когда-то работавших здесь. Вот эта гордая голубка - Гоголева, а этот любвеобильный - Царев, самый веселый голубь - Ильинский. У меня и в детстве птицы были: голуби, синички, щеглы. Я с птицами раскрепощаюсь. У меня натура восприимчивая, надо эмоции куда-то выплеснуть», - рассказывал в одном из интервью артист. Голуби, которые сегодня взлетают над Малым театром, его.
Наталия Елисеева,
Страна.ru, 25.08.2006
Подробнее
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
«Народного артиста» Виктору Павловичу Павлову присвоили в 1994 году. С изрядным, надо сказать, опозданием, на самом деле он стал им еще в ноябре 1979-го, когда на экраны вышел фильм «Место встречи изменить нельзя». «Ну что, старшой, окропим снежок красненьким?» – реплика бесприютного Левченко, солдата и вора, шедшего в свой последний бой вместе с лейтенантом Шараповым, стала теми словами, с которыми любой мужчина в этой стране мог пойти на любое значительное дело.
И дело не только в магии слов.
Считалось, что у Павлова сильное отрицательное обаяние, и злодеев ему досталось сыграть немало. Возможно, однако, что дело здесь в недопонимании его актерского метода. Под простоватой внешностью его героев скрывалась неожиданная, а значит, опасная глубина. Его герои – всегда не то, чем кажутся. И сказать эту фразу нужно было так, чтобы люди поверили: этот спокойный, чуть полноватый мужик все видел, ничего не ждет и ничего не боится. У него получилось.
Виктор Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. Семья жила тогда на Сивцевом Вражке. К театру Павлова приучил отец – фронтовик, танкист, инженер, дослужившийся впоследствии до должности замминистра сельского хозяйства РСФСР. Сначала был школьный драмкружок и первая роль – негритянки.
Однако решение стать актером появилось не сразу. После восьмилетки Павлов пошел на завод учеником слесаря, учился в школе рабочей молодежи, собирался поступать в Бауманку. По счастью, интерес к театру привел Павлова в драмкружок при Доме учителя. Актер и режиссер МХАТа Вадим Николаевич Богомолов, преподававший в кружке, убедил его поступать в театральное. В 1959 году Виктор Павлов был зачислен в училище имени Щепкина.
В кино он попал еще на четвертом курсе – сыграл у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах».
По окончании училища в 1963 году Виктор Павлов стал актером театра «Современник», затем играл в Театре им. М. Н. Ермоловой, в «Маяковке», в Малом театре. Уходил не из-за конфликтов – искал где интереснее. Одной из главных ролей на подмостках стала роль Санчо Пансы в «Человеке из Ламанчи», перешедшая к нему от Евгения Леонова.
Но широкая публика знала актера все же по работам в кино, где он исполнил более 120 ролей. Ему редко доставались главные роли, однако если присмотреться, то выяснится, что Виктор Павлов снялся во множестве картин, которые вошли в корпус народного кино советской эпохи, растащенного на цитаты, – в тех лентах, что показывают ежегодно и всякий раз ко всеобщему удовольствию: «Операция Ы», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «Место встречи изменить нельзя».
Одновременно он играл у Германа в «Проверке на дорогах» и в «Циниках» Месхиева – рафинированных лентах, новой классике.
Он продолжал активно сниматься и в последние годы. Но в апреле на съемках фильма «Курьер» у актера случился инсульт. После курса реабилитации в одной из московских клиник он почти всё время проводил дома. Минувшей ночью Виктор Павлов умер от сердечного приступа.
К сожалению, еще одна роль, которая могла стать народной, не сложилась по техническим обстоятельствам. Виктор Павлов сыграл кота Бегемота в «Мастере и Маргарите» Кары, но эта работа разделила странную судьбу картины. Впрочем, желающие могут найти ее у пиратов и поискать сходство между осужденным законом Левченко и проклятым небесами Бегемотом. И найти в таком очевидном таланте сыгравшего их актера.
Газета.ru, 25.08.2006
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
«Народного артиста» Виктору Павловичу Павлову присвоили в 1994 году. С изрядным, надо сказать, опозданием, на самом деле он стал им еще в ноябре 1979-го, когда на экраны вышел фильм «Место встречи изменить нельзя». «Ну что, старшой, окропим снежок красненьким?» – реплика бесприютного Левченко, солдата и вора, шедшего в свой последний бой вместе с лейтенантом Шараповым, стала теми словами, с которыми любой мужчина в этой стране мог пойти на любое значительное дело.
И дело не только в магии слов.
Считалось, что у Павлова сильное отрицательное обаяние, и злодеев ему досталось сыграть немало. Возможно, однако, что дело здесь в недопонимании его актерского метода. Под простоватой внешностью его героев скрывалась неожиданная, а значит, опасная глубина. Его герои – всегда не то, чем кажутся. И сказать эту фразу нужно было так, чтобы люди поверили: этот спокойный, чуть полноватый мужик все видел, ничего не ждет и ничего не боится. У него получилось.
Виктор Павлов родился 6 октября 1940 года в Москве. Семья жила тогда на Сивцевом Вражке. К театру Павлова приучил отец – фронтовик, танкист, инженер, дослужившийся впоследствии до должности замминистра сельского хозяйства РСФСР. Сначала был школьный драмкружок и первая роль – негритянки.
Однако решение стать актером появилось не сразу. После восьмилетки Павлов пошел на завод учеником слесаря, учился в школе рабочей молодежи, собирался поступать в Бауманку. По счастью, интерес к театру привел Павлова в драмкружок при Доме учителя. Актер и режиссер МХАТа Вадим Николаевич Богомолов, преподававший в кружке, убедил его поступать в театральное. В 1959 году Виктор Павлов был зачислен в училище имени Щепкина.
В кино он попал еще на четвертом курсе – сыграл у Льва Кулиджанова в фильме «Когда деревья были большими» и у Станислава Ростоцкого в картине «На семи ветрах».
По окончании училища в 1963 году Виктор Павлов стал актером театра «Современник», затем играл в Театре им. М. Н. Ермоловой, в «Маяковке», в Малом театре. Уходил не из-за конфликтов – искал где интереснее. Одной из главных ролей на подмостках стала роль Санчо Пансы в «Человеке из Ламанчи», перешедшая к нему от Евгения Леонова.
Но широкая публика знала актера все же по работам в кино, где он исполнил более 120 ролей. Ему редко доставались главные роли, однако если присмотреться, то выяснится, что Виктор Павлов снялся во множестве картин, которые вошли в корпус народного кино советской эпохи, растащенного на цитаты, – в тех лентах, что показывают ежегодно и всякий раз ко всеобщему удовольствию: «Операция Ы», «Майор Вихрь», «Адъютант его превосходительства», «Место встречи изменить нельзя».
Одновременно он играл у Германа в «Проверке на дорогах» и в «Циниках» Месхиева – рафинированных лентах, новой классике.
Он продолжал активно сниматься и в последние годы. Но в апреле на съемках фильма «Курьер» у актера случился инсульт. После курса реабилитации в одной из московских клиник он почти всё время проводил дома. Минувшей ночью Виктор Павлов умер от сердечного приступа.
К сожалению, еще одна роль, которая могла стать народной, не сложилась по техническим обстоятельствам. Виктор Павлов сыграл кота Бегемота в «Мастере и Маргарите» Кары, но эта работа разделила странную судьбу картины. Впрочем, желающие могут найти ее у пиратов и поискать сходство между осужденным законом Левченко и проклятым небесами Бегемотом. И найти в таком очевидном таланте сыгравшего их актера.
Газета.ru, 25.08.2006
Подробнее
«Памяти Виктора Павловича Павлова» ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
«Памяти Виктора Павловича Павлова»
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
«Памяти Виктора Павловича Павлова»
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»
Рассказывают, что однажды наш замечательный актер Виктор Павлов отправился куда-то на гастроли. В поезде к нему подсед невзрачный мужичонка. Он долго и внимательно рассматривал актера, а потом спросил:
- Ну что? Как там но зоне? Все еще Бугор за главного?
- Да, все у нас нормально... — не растерялся Павлов.
Сегодня Виктор Павлов празднует свое 60-летие. В отличие от многих своих коллег Виктор Павлович регулярно снимается в кино и играет в Малом театре. Ездит на кинофестивали и, похоже, доволен своей жизнью...
- Виктор Павлович, вы уже определились, как будете свой день рождения отмечать?
- Даже не представляю! Я бы вообще его не отмечал, но, видимо, придется. Главный режиссер нашего театра Юрий Соломин что-то затевает — хочет, чтобы праздник у меня состоялся. Я его, конечно, поддерживаю, но про себя думаю, что ни к чему все это... (Смеется.)
- А раньше вы дни рождения тоже старались не отмечать?
- Ну почему же? Ко мне всегда друзья приходят. Приветствуют и подарки дарят. Но дело ведь не в подарках, правда?
- Наверняка и в киноэкспедициях вас праздник заставал...
- Особенно запомнилось, как в Греции мой день рождения отмечали. Я там снимался у Александра Иншакова в картине «Крестоносец». Ребята накрыли стол и подарили мне футболки с надписью «Мы все — собаки Павлова! «.
- Сколько же вам было лет, когда в вас проснулось актерское начало?
- Почти четыре года. Я тогда жил в Большом Комсомольском переулке. Как-то показывали фильм «Белеет парус одинокий». Я на него раз пять ходил, а потом подумал: «А ведь я бы и сам смог, как те мальчишки, в кино сыграть!»
Впрочем, театральное искусство меня тогда больше, чем кино, привлекало. Старшая сестра меня регулярно водила на театральные занятия, а потом на спектакли.
Потом я учился в 126-й школе на Маяковской площади, а в ней, знаете ли, такой театральный заряд всегда существовал. Я во всех местных постановках участвовал! Мы жили в коммунальной квартире, на восемь семей. Иногда по вечерам мы с товарищами собирались на кухне и пели песни под гитару. Хорошее время было... — А что же дальше?
- Потом я в школу рабочей молодежи поступил и работал в почтовом ящике. Мне нужно было поступать в вуз, а требовался рабочий стаж. О театральном даже мечтать не смел. Позднее одна моя приятельница, которая училась в Щукинском училище, привела меня на занятия в театральную студию при Доме учителя. Там тогда преподавал Владимир Николаевич Богомолов — актер и режиссер Малого театра. Я пришел в студию, а он мне сразу же дал главную роль в спектакле «Тяжелые дни» по Островскому. — И вы решили в театральный поступать? .. — Да. я везде, где только можно, оставил документы, а сам подумал: «Если пролечу, то на актерской карьере поставлю крест». Но вот, видите, не пролетел... На меня в приемной комиссии Щукинского училища сразу обратили внимание и даже разрешили в каком-то отборочном туре не участвовать.
- Какие герои вам ближе — положительные или отрицательные?
- Положительными или отрицательными могут быть только стороны характера. А в жизни мы проходим через массу ситуаций, и хороши они или не очень, должен решать тот, кто на самом верху... При этом у каждого человека должен быть некий собственный кодекс, который бы подсказывал, как именно нужно себя вести, чтобы не быть порочным.
- Ну а любимая роль, любимый персонаж у вас есть?
- Если говорить о том, что мне предлагал театр или кинематограф, то они для меня все любимые без исключения. А как же иначе? Я когда пришел в «Современник», то у меня сразу же было 12 вводов. Вы себе представляете, сколько текста мне нужно было выучить? И как я могу не любить после этого свои актерские работы? — Но вы ведь потом ушли из «Современника»? .. — Да, я очень жестко поступил. Мне предлагали только вводы, а в новые постановки играть не приглашали. И тогда я ушел в театр Ермоловой. Я там, кстати, и с супругой познакомился — актрисой Татьяной Говоровой. И дочка Саша родилась, когда я там работал.
- Виктор Павлович, на ваш взгляд, двум актерам не тяжело жить одной семьей?
- Если два человека по-настоящему любят, то им должно быть интересно друг с другом в любой ситуации. Любовь так и происходит — в суете и борьбе. Я почему в свое время ушел из театра в кино работать? У нас с Татьяной не было квартиры. Мы то у одних родителей жили, то у других, то по друзьям мотались. Постоянно переезжали, а тем временем дочка подрастала. Вот я и пошел на кооператив зарабатывать.
-А сейчас вы играете в Малом театре...
- Мне всегда казалось, что в этом театре должны работать очень серьезные актеры. Люди, которые на своем творческом пути уже одержали некоторые победы. Поэтому, попав в Малый театр, я очень серьезно посмотрел на свою жизнь. Надеюсь, что я смогу в этом театре доработать до конца своих дней, и никуда не буду из него убегать. И самое важное: я очень хочу, чтобы к нам в труппу пришли новые, молодые артисты, и я успел бы вместе с ними поработать.
- Мне очень много рассказывали про вашу знаменитую голубятню, которая расположена где-то на крыше Малого...
- Я не только голубей — я вообще птиц очень люблю. А получилось так, что в финале спектакля «Мой любимый клоун» актерам нужно было выпускать в зал четырех голубей. Мы голубей тогда специально купили, а сегодня на крыше их у меня уже тридцать. И расстаться с ними очень тяжело... Когда я их выпускаю и они летают, то мне кажется, что это не голуби, а души актеров, которые в свое время работали в нашем театре. Сейчас, конечно, сложно за ними ухаживать, с кормом тоже проблемы... Но что ж делать: они улетают и всегда возвращаются обратно. — Как вам удается так много сниматься в кино? — Вот уж чего не знаю, того не знаю! На самом деле у нас очень много хороших, достойных актеров. Но то, о чем вы меня спрашиваете, достаточно субъективный вопрос, который всегда остается на совести режиссера. -Ну а в целом, как вы сегодня живете? — Наверное, я счастлив. В моей душе живет профессия, моя семья всегда со мной... Внучка у меня совершенно головокружительная девочка. Ей почти три года, зовут ее Наташа. Она такая озорная! Смотрит на бабушку с дедушкой и говорит: «Бабуля! И ты, дедуля! Вы очень эмоциональные люди! « Она когда по телевизору в каком-нибудь фильме меня увидит, то сразу же затихает и очень внимательно смотрит, А дочка рассказывает, что на улице Наташа говорит: «А у меня дедушка очень большой актер!»
Беседовал Андрей ТУМАРКИН.
«Московский комсомолец», 06.10.2000
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»
Рассказывают, что однажды наш замечательный актер Виктор Павлов отправился куда-то на гастроли. В поезде к нему подсед невзрачный мужичонка. Он долго и внимательно рассматривал актера, а потом спросил:
- Ну что? Как там но зоне? Все еще Бугор за главного?
- Да, все у нас нормально... — не растерялся Павлов.
Сегодня Виктор Павлов празднует свое 60-летие. В отличие от многих своих коллег Виктор Павлович регулярно снимается в кино и играет в Малом театре. Ездит на кинофестивали и, похоже, доволен своей жизнью...
- Виктор Павлович, вы уже определились, как будете свой день рождения отмечать?
- Даже не представляю! Я бы вообще его не отмечал, но, видимо, придется. Главный режиссер нашего театра Юрий Соломин что-то затевает — хочет, чтобы праздник у меня состоялся. Я его, конечно, поддерживаю, но про себя думаю, что ни к чему все это... (Смеется.)
- А раньше вы дни рождения тоже старались не отмечать?
- Ну почему же? Ко мне всегда друзья приходят. Приветствуют и подарки дарят. Но дело ведь не в подарках, правда?
- Наверняка и в киноэкспедициях вас праздник заставал...
- Особенно запомнилось, как в Греции мой день рождения отмечали. Я там снимался у Александра Иншакова в картине «Крестоносец». Ребята накрыли стол и подарили мне футболки с надписью «Мы все — собаки Павлова! «.
- Сколько же вам было лет, когда в вас проснулось актерское начало?
- Почти четыре года. Я тогда жил в Большом Комсомольском переулке. Как-то показывали фильм «Белеет парус одинокий». Я на него раз пять ходил, а потом подумал: «А ведь я бы и сам смог, как те мальчишки, в кино сыграть!»
Впрочем, театральное искусство меня тогда больше, чем кино, привлекало. Старшая сестра меня регулярно водила на театральные занятия, а потом на спектакли.
Потом я учился в 126-й школе на Маяковской площади, а в ней, знаете ли, такой театральный заряд всегда существовал. Я во всех местных постановках участвовал! Мы жили в коммунальной квартире, на восемь семей. Иногда по вечерам мы с товарищами собирались на кухне и пели песни под гитару. Хорошее время было... — А что же дальше?
- Потом я в школу рабочей молодежи поступил и работал в почтовом ящике. Мне нужно было поступать в вуз, а требовался рабочий стаж. О театральном даже мечтать не смел. Позднее одна моя приятельница, которая училась в Щукинском училище, привела меня на занятия в театральную студию при Доме учителя. Там тогда преподавал Владимир Николаевич Богомолов — актер и режиссер Малого театра. Я пришел в студию, а он мне сразу же дал главную роль в спектакле «Тяжелые дни» по Островскому. — И вы решили в театральный поступать? .. — Да. я везде, где только можно, оставил документы, а сам подумал: «Если пролечу, то на актерской карьере поставлю крест». Но вот, видите, не пролетел... На меня в приемной комиссии Щукинского училища сразу обратили внимание и даже разрешили в каком-то отборочном туре не участвовать.
- Какие герои вам ближе — положительные или отрицательные?
- Положительными или отрицательными могут быть только стороны характера. А в жизни мы проходим через массу ситуаций, и хороши они или не очень, должен решать тот, кто на самом верху... При этом у каждого человека должен быть некий собственный кодекс, который бы подсказывал, как именно нужно себя вести, чтобы не быть порочным.
- Ну а любимая роль, любимый персонаж у вас есть?
- Если говорить о том, что мне предлагал театр или кинематограф, то они для меня все любимые без исключения. А как же иначе? Я когда пришел в «Современник», то у меня сразу же было 12 вводов. Вы себе представляете, сколько текста мне нужно было выучить? И как я могу не любить после этого свои актерские работы? — Но вы ведь потом ушли из «Современника»? .. — Да, я очень жестко поступил. Мне предлагали только вводы, а в новые постановки играть не приглашали. И тогда я ушел в театр Ермоловой. Я там, кстати, и с супругой познакомился — актрисой Татьяной Говоровой. И дочка Саша родилась, когда я там работал.
- Виктор Павлович, на ваш взгляд, двум актерам не тяжело жить одной семьей?
- Если два человека по-настоящему любят, то им должно быть интересно друг с другом в любой ситуации. Любовь так и происходит — в суете и борьбе. Я почему в свое время ушел из театра в кино работать? У нас с Татьяной не было квартиры. Мы то у одних родителей жили, то у других, то по друзьям мотались. Постоянно переезжали, а тем временем дочка подрастала. Вот я и пошел на кооператив зарабатывать.
-А сейчас вы играете в Малом театре...
- Мне всегда казалось, что в этом театре должны работать очень серьезные актеры. Люди, которые на своем творческом пути уже одержали некоторые победы. Поэтому, попав в Малый театр, я очень серьезно посмотрел на свою жизнь. Надеюсь, что я смогу в этом театре доработать до конца своих дней, и никуда не буду из него убегать. И самое важное: я очень хочу, чтобы к нам в труппу пришли новые, молодые артисты, и я успел бы вместе с ними поработать.
- Мне очень много рассказывали про вашу знаменитую голубятню, которая расположена где-то на крыше Малого...
- Я не только голубей — я вообще птиц очень люблю. А получилось так, что в финале спектакля «Мой любимый клоун» актерам нужно было выпускать в зал четырех голубей. Мы голубей тогда специально купили, а сегодня на крыше их у меня уже тридцать. И расстаться с ними очень тяжело... Когда я их выпускаю и они летают, то мне кажется, что это не голуби, а души актеров, которые в свое время работали в нашем театре. Сейчас, конечно, сложно за ними ухаживать, с кормом тоже проблемы... Но что ж делать: они улетают и всегда возвращаются обратно. — Как вам удается так много сниматься в кино? — Вот уж чего не знаю, того не знаю! На самом деле у нас очень много хороших, достойных актеров. Но то, о чем вы меня спрашиваете, достаточно субъективный вопрос, который всегда остается на совести режиссера. -Ну а в целом, как вы сегодня живете? — Наверное, я счастлив. В моей душе живет профессия, моя семья всегда со мной... Внучка у меня совершенно головокружительная девочка. Ей почти три года, зовут ее Наташа. Она такая озорная! Смотрит на бабушку с дедушкой и говорит: «Бабуля! И ты, дедуля! Вы очень эмоциональные люди! « Она когда по телевизору в каком-нибудь фильме меня увидит, то сразу же затихает и очень внимательно смотрит, А дочка рассказывает, что на улице Наташа говорит: «А у меня дедушка очень большой актер!»
Беседовал Андрей ТУМАРКИН.
«Московский комсомолец», 06.10.2000
24.08.2006
Подробнее
СКОНЧАЛСЯ ВИКТОР ПАВЛОВИЧ ПАВЛОВ
С глубочайшим прискорбием сообщаем, что 24 августа на 66 году ушел из жизни актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлович Павлов . Коллектив Малого театра выражает соболезнования родным и близким Виктора Павловича. О дате гражданской панихиды будет сообщено позднее.
04.05.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
«Листая старые подшивки»
КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин...
КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин...
«Листая старые подшивки»
КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин
Современная театральная практика полна нестандартных трактовок (что само по себе может быть и интересно, и оправдано), «неожиданных прочтений» классического текста (иногда до полной его неузнаваемости), выуживания оттуда чего-нибудь «этакого» (чего сам классик, возможно, и не предполагал).
На таком фоне Малый театр, который упрямо не сворачивает с широкой дороги традиции, кажется сегодня почти что экзотикой. Во всяком случае она (традиция-экзотика) тоже пользуется спросом - на премьере «Леса» в постановке Юрия Соломина зал был полон и на цветы не скуп (особенно Ирине Муравьевой - Гурмыжской).
Кому-то хочется сегодня именно такого театра - спокойного солидного действа с относительно счастливым концом (а где их возьмешь, абсолютно счастливые-то? ). Хочется грандиозных декораций, ради смены которых надо давать занавес; где правдоподобно все - от верхушек деревьев до настоящего китайского сервиза на столе и настоящего фонтана, который начинает бить сильнее, когда эмоциональное напряжение кого-нибудь из героев усиливается. Хочется добротной актерской игры, пусть так редко встречаются в ней алогизмы, парадоксы, смещения реальности и прочие признаки гениальности, которая по определению не может быть «правильной».
Юрий Соломин - в первую очередь - актер. Нового слова в режиссуре он не скажет. В актере «умрет» (в смысле, растворится без остатка) с удовольствием - свой среди своих. И главной темой своего «Леса» он сделает, естественно, тему комиков и трагиков, а не «бешеных денег», грязных сделок и послушной любви двух молодых людей, которая запросто может расстроиться из-за недостающей тысячи (а тоже, между прочим, актуальная тема). Эта та тема, ради которой он придумает даже некий внешний эффект - разноцветные лампочки, вспыхивающие где-то в верхушках деревьев, когда Геннадий Несчастливцев говорит о театре. Это та тема, на которую он будет говорить пафосно-искренне и без всякой иронии, которой так богато нынешнее, с позволения сказать, постмодернистское искусство - искусство несентиментального поколения, объевшегося пафосом, получившего аллергию на него вместе с родительскими генами. Не знаю, таким ли последним.
Только так Аркашка Счастливцев может реагировать на эту жизнь романтиком театра задумывался трагик Геннадий Несчастливцев. Но у А. Ермакова он выглядит то романтиком, то пародией на романтика, который совершает благородные поступки из страсти к красивым жестам. То профессионалом, который мгновенно включившись в лицедейскую игру, умело разыгрывает купца Восмибратова (А. Потапов), то пародией на профессионала, который не в состоянии чувствовать партнера, потому что у того другое амплуа - комика (амплуа, презираемое горе-трагиками, никогда не умевшими рассмешить публику).
Настоящая бескомпромиссная удача этого спектакля - Аркашка Несчастливцев Виктора Павлова. Неопрятный комик с расстегнутыми на животе пуговками жилета, стойкий солдатик искусства, не догадавшийся, что он бесконечно талантлив, представитель великой породы под названием «маленький человек», как лакмусовая бумажка, выявляет человеческую фальшь «трагиков» - в пьесе ли, на сцене ли, в жизни. Можно назвать это традицией, отточенной до совершенства, можно - реальностью, отточенной до символа. А можно объяснить это личностью актера, которому есть, что привнести в роль своего, поверх традиций и трактовок, по органике своей способному существовать на сцене, как Пастернак писал: «Живым и только, до конца».
Ольга ФУКС
«Вечерняя Москва», 07.04.1998
КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин
Современная театральная практика полна нестандартных трактовок (что само по себе может быть и интересно, и оправдано), «неожиданных прочтений» классического текста (иногда до полной его неузнаваемости), выуживания оттуда чего-нибудь «этакого» (чего сам классик, возможно, и не предполагал).
На таком фоне Малый театр, который упрямо не сворачивает с широкой дороги традиции, кажется сегодня почти что экзотикой. Во всяком случае она (традиция-экзотика) тоже пользуется спросом - на премьере «Леса» в постановке Юрия Соломина зал был полон и на цветы не скуп (особенно Ирине Муравьевой - Гурмыжской).
Кому-то хочется сегодня именно такого театра - спокойного солидного действа с относительно счастливым концом (а где их возьмешь, абсолютно счастливые-то? ). Хочется грандиозных декораций, ради смены которых надо давать занавес; где правдоподобно все - от верхушек деревьев до настоящего китайского сервиза на столе и настоящего фонтана, который начинает бить сильнее, когда эмоциональное напряжение кого-нибудь из героев усиливается. Хочется добротной актерской игры, пусть так редко встречаются в ней алогизмы, парадоксы, смещения реальности и прочие признаки гениальности, которая по определению не может быть «правильной».
Юрий Соломин - в первую очередь - актер. Нового слова в режиссуре он не скажет. В актере «умрет» (в смысле, растворится без остатка) с удовольствием - свой среди своих. И главной темой своего «Леса» он сделает, естественно, тему комиков и трагиков, а не «бешеных денег», грязных сделок и послушной любви двух молодых людей, которая запросто может расстроиться из-за недостающей тысячи (а тоже, между прочим, актуальная тема). Эта та тема, ради которой он придумает даже некий внешний эффект - разноцветные лампочки, вспыхивающие где-то в верхушках деревьев, когда Геннадий Несчастливцев говорит о театре. Это та тема, на которую он будет говорить пафосно-искренне и без всякой иронии, которой так богато нынешнее, с позволения сказать, постмодернистское искусство - искусство несентиментального поколения, объевшегося пафосом, получившего аллергию на него вместе с родительскими генами. Не знаю, таким ли последним.
Только так Аркашка Счастливцев может реагировать на эту жизнь романтиком театра задумывался трагик Геннадий Несчастливцев. Но у А. Ермакова он выглядит то романтиком, то пародией на романтика, который совершает благородные поступки из страсти к красивым жестам. То профессионалом, который мгновенно включившись в лицедейскую игру, умело разыгрывает купца Восмибратова (А. Потапов), то пародией на профессионала, который не в состоянии чувствовать партнера, потому что у того другое амплуа - комика (амплуа, презираемое горе-трагиками, никогда не умевшими рассмешить публику).
Настоящая бескомпромиссная удача этого спектакля - Аркашка Несчастливцев Виктора Павлова. Неопрятный комик с расстегнутыми на животе пуговками жилета, стойкий солдатик искусства, не догадавшийся, что он бесконечно талантлив, представитель великой породы под названием «маленький человек», как лакмусовая бумажка, выявляет человеческую фальшь «трагиков» - в пьесе ли, на сцене ли, в жизни. Можно назвать это традицией, отточенной до совершенства, можно - реальностью, отточенной до символа. А можно объяснить это личностью актера, которому есть, что привнести в роль своего, поверх традиций и трактовок, по органике своей способному существовать на сцене, как Пастернак писал: «Живым и только, до конца».
Ольга ФУКС
«Вечерняя Москва», 07.04.1998
12.04.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
«Листая старые подшивки»
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
«Листая старые подшивки»
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера. Разумеется, это не означает игнорирование режиссерской профессии как таковой, что было бы в наше время просто абсурдным. Тем не менее, несмотря на то, что здесь работали выдающиеся мастера, Малый никогда не называли ни «театром Варпаховского», ни «театром Равенских», ни «театром Хейфеца» по аналогии, скажем, с «театром Любимова» или «театром Эфроса». Для всех во все времена Малый театр — это прежде всего крупные актерские имена, и сегодня главные удачи связаны в первую очередь именно с работами актеров. Попытки же подчинить их самодовлеющей режиссуре или самодостаточной сценографии к успеху не приводят. Очевидно, сама вековая традиция сопротивляется подобному новаторству. Постановочными экспериментами, коих, впрочем, сегодня и так достаточно, Малый не славился никогда. Пользуясь современной телевизионной терминологией, его основной принцип можно определить так: хороший актер — «сам себе режиссер». Ведь исторически сложившаяся и долгие годы существовавшая система актерских бенефисов — не что иное, как саморежиссура, правда, соединенная продолжительный период с режиссурой автора. Бенефисность, разумеется, уже в ином качестве, явление сегодня достаточно распространенное и не только на сцене Малого. Эта форма, конечно, имеет свои «за» и «против», поскольку вольное или невольное выдвижение того или иного актера на первый план в условиях утвердившегося «ансамблевого театра» далеко не всегда кажется правомерным. Однако традиция эта, идущая от театра XIX века, и в значительной степени — Малого, славившегося бенефисами М. Щепкина, П. Мочалова, В. Живокини, П. Садовского, Г. Федотовой, А. Ленского, М. Ермоловой, то и дело дает о себе знать.
По всей видимости, от актерских бенефисов берет начало и другая, по сей день весьма живучая и устойчивая традиция Малого театра: актеров-режиссеров. Здесь их список достаточно внушителен: начиная с А. П. Ленского и А. И. Южина и позднее — А.Д. Дикий, П.М. Садовский, Б.А. Бабочкин, М.И. Жаров, В.Н. Пашенная, И.В. Ильинский, Е.Я. Весник, М. И. Царев, В.И. Хохряков, К.А. Зубов, В.В. Кенигсон, В.И. Коршунов, В.М. Соломин, Э.Е. Марцевич, Ю.М. Соломин, А.В. Коршунов... Конечно, по преимуществу это режиссура особого рода — не постановочно-концептуальная, а, если можно так сказать, драматургически-актерская. Режиссура, целью которой изначально является не столько неожиданность и новизна прочтения, сколько попытка максимально приблизиться к авторскому варианту текста, соединенная с подробной актерской разработкой характеров. Однако нельзя не отметить и достаточно парадоксальные ситуации, одна из которых сложилась, к примеру, на рубеже 60-х годов. Именно неожиданное прочтение «Иванова» Борисом Бабочкиным, одновременно исполнившим в спектакле главную роль, по сути, положило начало периоду «жестокого», концептуального Чехова последующих десятилетий, ознаменованных режиссерским монологизмом, активным интересом к «новым формам» и подчеркнутой актуализацией классики.
В целом же «актерская режиссура» Малого театра решает иные задачи, и решает их в первую очередь через актера, отводя остальным компонентам спектакля вспомогательную роль. В этом тоже есть как сильные, так и слабые стороны. При интересной разработке отдельных характеров не всегда удается привести их к общему знаменателю, отчего страдает целостность спектакля. Что же касается соотношения постановочных изысканий и исполнительского искусства, то приоритет последнего кажется вполне оправданным, поскольку первенство актера является одной из главных составляющих общей культурной традиции Малого театра, определяющих его стиль и его эстетику.
Надо сказать, что и в последних премьерах Малого театра «актерская тема» в разных ее ипостасях дает определенный повод для размышления. Так, в спектакле «Лес» по пьесе А.Н. Островского (постановка Юрия Соломина) она выходит на первый план и в тематическом, и в исполнительском отношении. «Это диплом моей любви к актерам», — признался Виктор Павлов, принимая Приз Фонда К. С. Станиславского «Московская премьера», присужденный за роль Счастливцева. Его герой действительно актер по призванию, а не только по житейской необходимости. И актер явно талантливый, что редко акцентировалось во множестве известных интерпретаций. Здесь же в том можно убедиться «наглядно». Счастливцев, а одновременно и сам исполнитель роли, словно выступает в качестве бенефицианта, демонстрируя свои возможности в разных жанрах и амплуа. И опять возникает историческая параллель с бенефисами прошлого века.
В пьесе Счастливцев явно к знаменитостям не принадлежит. Провинциальный актер, кочующий из Вологды в Керчь, о котором, по словам Несчастливцева, в немногочисленных рецензиях пишут далеко не лестно. Виктор Павлов, как будто вступая в спор с этой оценкой, демонстрирует потенциальные артистические возможности своего героя, проигрывая каждую из «актерских баек» как отдельный, вполне законченный спектакль. Так известная история с заигравшимся трагиком, представленная в лицах, приобретает дополнительную объемность и многомерность. Тут и колоритно сыгранные характеры участников этой занимательной сценки, и комизм ситуации, и актерская обида. Счастливцев — Павлов «инсценирует» житейские сюжеты так, что, не видя его «в работе», зрители вполне могут представить себе его сценические образы. Не прошел незамеченным и переход в комики из героев-любовников, одного из которых он полушутя проиграл во время ночного свидания с Улитой. Счастливцев может изобразить и важного, надменного господина, и послушного слугу, сохраняющего чувство собственного достоинства. Его актерское и человеческое амплуа не ограничивается узкими рамками. А маска шута — это своего рода самозащита. К тому же если вспомнить шекспировских шутов, то они всегда были талантливы и мудры. Счастливцев — Павлов смешон и одновременно трагичен, но отнюдь не жалок. В нем чувствуется и нереализованность талантливого актера, и бесприютность бедного человека, уставшего от постоянной необходимости заботиться о хлебе насущном и в то же время не способного жить скучной жизнью тихого обывателя. Это становится вполне очевидным после такого же театрализованного рассказа о невыносимо благополучном, размеренном существовании у родственников, от которого он бежал без оглядки. Бежал от сонной жизни, лишившей его свободы, возможности импровизировать, играть. А игра — это его стихия, его призвание и его крест, от которого ему никуда не убежать, как и его собрату по профессии — трагику Несчастливцеву.
Впрочем, Несчастливцев — Александр Ермаков мало чем напоминает «классического трагика» с поставленным басом и громогласными речами. В его интонациях порой проскальзывает избыточный пафос, но в целом это человек, вполне реально осознающий свое положение. Его фамилия — это не только сценическое амплуа, но и человеческая судьба, что для него, собственно, почти едино. Тоже, прежде всего, талантливый актер, чья творческая нереализованность воплощается в разыгрывании всевозможных жизненных ситуаций и мечтах о собственной, пусть малочисленной, труппе. Сегодня, когда актерские объединения на разовых постановках опять приобретают все большую актуальность, остается предположить, что спектакль, сыгранный Аксюшей (И. Рахвалова), Счастливцевым и Несчастливцевым, не стал бы одной из скоропалительных коммерческих поделок, а оказался среди тех счастливых исключений, которые пока не очень часто, но встречаются в так называемых современных антрепризах. Но поскольку этой мечте еще не суждено осуществиться, Несчастливцев — Ермаков, «сойдя со сцены героем», живет в соответствии со своим амплуа, практически не ощущая границы между игрой и реальностью. Преображение в шекспировского героя или шиллеровского благородного разбойника для него столь органично, что и ни у кого из окружающих не возникает сомнения в подлинности его игры. Более того, вольно или невольно Несчастливцеву начинают подыгрывать, а он словно бы «режиссирует» ту или иную житейскую ситуацию. Так, к примеру, Гурмыжская (И. Муравьева) вынуждена мгновенно сменить барское высокомерие на притворное послушание, покорность и доброжелательность. Впрочем, элемент игры, как формы существования, присутствует в спектакле и у ряда других персонажей. Каждый как будто примеряет на себя какую-то роль, и чаще всего в этой «игре» гораздо меньше искренности и таланта, чем в игре актерской. Актерство как профессия и как форма существования — две грани одной темы возникают в спектакле в некоем единстве противоположностей. Игра как призвание, судьба и игра как способ достижения мелких, прагматических целей. Это противопоставление особенно ощутимо в финальном монологе об актерах и комедиантах, который произносит Несчастливцев, обращаясь к Гурмыжской и ее гостям. Монолог, так же выстроенный, как отдельный спектакль, с солирующим актером и сидящими поодаль «зрителями». Солирующая роль, отведенная Счастливцеву и Несчастливцеву, подчеркивается и несколько театрально эффектным финалом, когда актеры, гордо покидающие царство «комедиантов», удаляются в глубь сцены, а им навстречу торжественно опускаются яркие цветные софиты, как символ театра, символ подлинного искусства.
То, что «Лес» прежде всего спектакль актерский не только по теме, но и по форме постановки, наделяет его теми же плюсами и минусами, которые, очевидно, неизбежны при подобном подходе. С одной стороны, особая тщательность в разработке характеров, выдвинутых на первый план, придает им дополнительную значимость, с другой — эпизоды, выстроенные как отдельные моноспектакли, порой кажутся самодостаточными и излишне превалирующими над остальным действием. Бенефисность, дающая актеру возможность раскрыться в полной мере, в то же время иногда оказывается в ущерб целостности постановки.
Еще один вариант «актерского спектакля» — «Чайка» А. Чехова (режиссер В. Драгунов, руководитель постановки (Ю.Соломин). Выделить «бенефициантов» здесь намного труднее, поскольку можно сказать, что таковыми являются практически все. Разработка ролей подробна и точна, каждый характер по-своему интересен, хотя и несколько обособлен, а потому определенная дробность и распадение «на отдельные составляющие» присутствуют и в этом спектакле. «Чайка» Малого театра, словно вопреки многочисленным режиссерским изысканиям, выпавшим на долю пьесы, в частности, и в последние десятилетия, откровенно не претендует на некую сверхоригинальную концепцию и «новую форму». В то же время многие персонажи кажутся довольно неожиданными, во многом благодаря индивидуальности того или иного актера. Так, Медведенко — В. Богин не просто нелепый и жалкий недотепа, что нередко бывает, а загнанный жизнью в угол интеллигент, тонкий, деликатный и глубоко трагичный в осознании безысходности своего существования. Скромный, выдержанный доктор Дорн — А. Михайлов выглядит здесь своего рода исповедником, утешителем, миротворцем. Сорин — В. Коршунов не только «человек, который хотел», но человек, на склоне лет вдруг понявший, что у него «пропала жизнь», и страдающий от невозвратности ушедших лет, от невозможности наверстать упущенное...
Однако все же главные герои чеховской пьесы — люди театра и литературы. Кстати сказать, и две центральные фигуры, издавна первенствовавшие в Малом театре — актер и драматург, так что «предмет разговора» достаточно близок. Несостоявшаяся актриса в «Лесе» — И. Рахвалова — она же Нина Заречная, актрисой ставшая. Романтический трагик Несчастливцев обещал Аксюше радость и восторги творчества. Нине пришлось постичь и другую сторону актерской судьбы. Романтизм Заречной — Рахваловой переплавился в фанатизм, детская наивность сменилась ожесточенностью. В конфузливой провинциальной девочке-простушке, одетой в белую вышитую рубашку и деревенский сарафан, ничто не предвещает будущей актрисы. И ее дебют в пьесе Треплева тому подтверждение — нарочитый пафос в произнесении текста, излишняя суетливость в движениях, откровенная беспомощность и неумелость. Лишь в финале, после истерических и жестоких откровений и обвинений, адресованных прежде всего к себе самой, усталая, измученная Нина скажет спокойно и твердо: «Я уже настоящая актриса...» Но чего в этих словах больше — правды или фантазии больного воображения, с уверенностью сказать нельзя. Собственно, это многоточие заложено в самой пьесе, потому Заречную и играют то победительницей, утвердившейся в своем призвании и имеющей право на него, то предательницей, изменившей не только Треплеву, но и своему таланту, то сломавшейся полубезумной, а то и вовсе изначально не состоятельной дилетанткой, чьи мечты о высоком пути в искусстве имеют под собой слишком мало оснований.
Но похоже, что на сей раз создателей спектакля занимает не столько степень таланта и профессиональной состоятельности того или иного представителя мира искусства, сколько проявление их человеческих качеств в самых обыденных, житейских ситуациях. «Чайка» Малого театра — это спектакль не о «жизни в искусстве», а о жизни людей, которые волею судьбы оказались в мире искусства, быть может, отчасти случайно, как могли бы оказаться и в каком-то другом. О том, какая актриса Аркадина — И. Муравьева, наверное, можно сказать лишь одно — комическая, а еще точнее — водевильная. В остальном же она, пожалуй, ближе к провинциальным актрисам Островского, конечно, не к Негиной или Кручининой, а к Смельской или Коринкиной. Только те хитрее, циничнее и находчивее. Аркадина — Муравьева напориста, беспардонна, хамовата, но открыта. И перепады ее настроений — от раздражения к смеху, от материнской нежности к ожесточению — выглядят столь органичными и естественными, что определение, данное ей сыном, — «психологический курьез», кажется здесь не совсем уместным. Она абсолютно проста, даже простовата. Гурмыжская Муравьевой, пожалуй, в большей степени актриса, чем Аркадина. Когда же последняя пытается играть в жизни, то эти попытки отдают таким наигрышем, что выглядят невероятно нелепыми и смешными. И тут оказывается прав Треплев, обвинявший мать в том, что она играет «в жалких, бездарных пьесах». Очевидно, штампы, приобретенные ею на сцене, она и пускает в ход в жизни. Объяснение с Тригориным выглядит наглядной иллюстрацией подобного забавно легкомысленного водевиля. Никаких тонких психологических «пристроек» и полутонов. «Штурм» Тригорина Аркадина — Муравьева проводит с невероятным напором и комическим энтузиазмом. Откровенное восхваление приправлено дикими воплями, сумбурной беготней, и кажется, вот-вот перейдет в рукоприкладство.
Совершенно естественно, что после подобной кутерьмы Тригорин — Ю. Соломин, принимающий эту сцену как нечто привычно-неизбежное, сидит с всклокоченными волосами и кислым выражением лица, усталый и усмиренный. Собственно, и свою писательскую деятельность он как будто принимает как привычную неизбежность. В его монологе о муках творчества и профессиональном долге звучит некая ерническая насмешка над тем высшим предназначением и величием, которые приписывает ему юная восторженная поклонница — Нина Заречная, трепетно просящая автограф у знаменитости. Он и разговаривает с ней, как с наивным ребенком, которому еще неведома усталость от бессмысленной суеты, неудовлетворенности, разочарования, скрытых за видимым благополучием «прекрасной, светлой, интересной жизни». В это придуманное Ниной благоденствие известного писателя Тригорин — Соломин не только не верит, он смеется и над своей славой, и над теми высокими словами, которые сам произносит. Его ирония — своего рода самозащита усталого человека, в котором окружающие хотят видеть нечто иное, чем есть на самом деле. Впрочем, иронический тон в целом свойствен «разговорам о литературе» в постановках «Чайки» последних лет. Как и все большее тяготение к комедийности — жанру, обозначенному самим автором. Актерско-писательские проблемы редко выносятся в центр спектаклей, гораздо чаще они сознательно растворяются в других темах или являются основой для более широких обобщений, выходящих за рамки искусства.
И в «Чайке» Малого (в отличие от «Леса») тема театра не кажется особенно рельефной и подчеркнуто превалирующей над всеми прочими. И все же здесь есть человек театра — не потому, что его «жизнь в искусстве» удалась, скорее, напротив, но он — дитя театра, хочет он того или нет, это — его судьба. Треплев — А. Коршунов отнюдь не выдвигается специально на первый план, наоборот, он скромен, тих и мало похож на юного максималиста-фанатика, жаждущего самоутверждения путем отрицания всего и вся. Он слишком хорошо знает театр, в котором играет его мать, знает не только его минусы, но и плюсы. Быть может, поэтому в его спектакле абстрактность текста и мистическое звучание музыки соединяется с вполне реалистической декорацией. Конечно, он тоже ищет свои «новые формы», раздражается, обижается, сердится на Аркадину и Тригорина, но им руководит не «бес разрушения» и желание противопоставить себя всем остальным, а стремление отыскать свое место в том мире, в который он погружен с детства и из которого ему никуда не уйти. Треплев — Коршунов изначально мудрее и самокритичнее. После провала спектакля он приходит к Нине раздавленным, несчастным, каким-то затихшим, но не истерично озлобленным. И с матерью он нежный, мягкий, жалкий. Вспышки ревности и обиды кратковременны, а болезненный самоанализ, переходящий в самоедство, постоянен. В последнем разговоре с Заречной Треплев — Коршунов кажется сильно постаревшим, усталым, потерянным, как будто давно готовым к своему финальному решению. Он так и не нашел своего места в том мире, в котором живет, а другого у него нет.
В двух спектаклях Малого о людях театра на последних смотрят как бы с разных сторон, в одном случае больше акцентируя внимание на профессиональной принадлежности, в другом — на человеческих проявлениях. И отношение к ним во многом разное: в первом случае чуть приподнятое, даже несколько романтическое, во втором — ироническое или же сочувственное. Да и тема «актерского театра» имеет разные грани и ракурсы. То, что XX век — век режиссерских, сценографических и прочих экспериментов, ни у кого не вызывает ни сомнений, ни возражений. Но вряд ли кому-нибудь придет в голову требовать от «Кабуки» или «Комеди Франсез» чего-либо сверхавангардного. Русский реалистический театр с его актерскими традициями — это то, что заложено генетически, в остальном же дело за профессионализмом и способностью принять тригоринский постулат: «Всем хватит места — и старым и новым формам. Зачем толкаться?»
МАРИНА ГАЕВСКАЯ
«Театральная жизнь», 1998, №7
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера. Разумеется, это не означает игнорирование режиссерской профессии как таковой, что было бы в наше время просто абсурдным. Тем не менее, несмотря на то, что здесь работали выдающиеся мастера, Малый никогда не называли ни «театром Варпаховского», ни «театром Равенских», ни «театром Хейфеца» по аналогии, скажем, с «театром Любимова» или «театром Эфроса». Для всех во все времена Малый театр — это прежде всего крупные актерские имена, и сегодня главные удачи связаны в первую очередь именно с работами актеров. Попытки же подчинить их самодовлеющей режиссуре или самодостаточной сценографии к успеху не приводят. Очевидно, сама вековая традиция сопротивляется подобному новаторству. Постановочными экспериментами, коих, впрочем, сегодня и так достаточно, Малый не славился никогда. Пользуясь современной телевизионной терминологией, его основной принцип можно определить так: хороший актер — «сам себе режиссер». Ведь исторически сложившаяся и долгие годы существовавшая система актерских бенефисов — не что иное, как саморежиссура, правда, соединенная продолжительный период с режиссурой автора. Бенефисность, разумеется, уже в ином качестве, явление сегодня достаточно распространенное и не только на сцене Малого. Эта форма, конечно, имеет свои «за» и «против», поскольку вольное или невольное выдвижение того или иного актера на первый план в условиях утвердившегося «ансамблевого театра» далеко не всегда кажется правомерным. Однако традиция эта, идущая от театра XIX века, и в значительной степени — Малого, славившегося бенефисами М. Щепкина, П. Мочалова, В. Живокини, П. Садовского, Г. Федотовой, А. Ленского, М. Ермоловой, то и дело дает о себе знать.
По всей видимости, от актерских бенефисов берет начало и другая, по сей день весьма живучая и устойчивая традиция Малого театра: актеров-режиссеров. Здесь их список достаточно внушителен: начиная с А. П. Ленского и А. И. Южина и позднее — А.Д. Дикий, П.М. Садовский, Б.А. Бабочкин, М.И. Жаров, В.Н. Пашенная, И.В. Ильинский, Е.Я. Весник, М. И. Царев, В.И. Хохряков, К.А. Зубов, В.В. Кенигсон, В.И. Коршунов, В.М. Соломин, Э.Е. Марцевич, Ю.М. Соломин, А.В. Коршунов... Конечно, по преимуществу это режиссура особого рода — не постановочно-концептуальная, а, если можно так сказать, драматургически-актерская. Режиссура, целью которой изначально является не столько неожиданность и новизна прочтения, сколько попытка максимально приблизиться к авторскому варианту текста, соединенная с подробной актерской разработкой характеров. Однако нельзя не отметить и достаточно парадоксальные ситуации, одна из которых сложилась, к примеру, на рубеже 60-х годов. Именно неожиданное прочтение «Иванова» Борисом Бабочкиным, одновременно исполнившим в спектакле главную роль, по сути, положило начало периоду «жестокого», концептуального Чехова последующих десятилетий, ознаменованных режиссерским монологизмом, активным интересом к «новым формам» и подчеркнутой актуализацией классики.
В целом же «актерская режиссура» Малого театра решает иные задачи, и решает их в первую очередь через актера, отводя остальным компонентам спектакля вспомогательную роль. В этом тоже есть как сильные, так и слабые стороны. При интересной разработке отдельных характеров не всегда удается привести их к общему знаменателю, отчего страдает целостность спектакля. Что же касается соотношения постановочных изысканий и исполнительского искусства, то приоритет последнего кажется вполне оправданным, поскольку первенство актера является одной из главных составляющих общей культурной традиции Малого театра, определяющих его стиль и его эстетику.
Надо сказать, что и в последних премьерах Малого театра «актерская тема» в разных ее ипостасях дает определенный повод для размышления. Так, в спектакле «Лес» по пьесе А.Н. Островского (постановка Юрия Соломина) она выходит на первый план и в тематическом, и в исполнительском отношении. «Это диплом моей любви к актерам», — признался Виктор Павлов, принимая Приз Фонда К. С. Станиславского «Московская премьера», присужденный за роль Счастливцева. Его герой действительно актер по призванию, а не только по житейской необходимости. И актер явно талантливый, что редко акцентировалось во множестве известных интерпретаций. Здесь же в том можно убедиться «наглядно». Счастливцев, а одновременно и сам исполнитель роли, словно выступает в качестве бенефицианта, демонстрируя свои возможности в разных жанрах и амплуа. И опять возникает историческая параллель с бенефисами прошлого века.
В пьесе Счастливцев явно к знаменитостям не принадлежит. Провинциальный актер, кочующий из Вологды в Керчь, о котором, по словам Несчастливцева, в немногочисленных рецензиях пишут далеко не лестно. Виктор Павлов, как будто вступая в спор с этой оценкой, демонстрирует потенциальные артистические возможности своего героя, проигрывая каждую из «актерских баек» как отдельный, вполне законченный спектакль. Так известная история с заигравшимся трагиком, представленная в лицах, приобретает дополнительную объемность и многомерность. Тут и колоритно сыгранные характеры участников этой занимательной сценки, и комизм ситуации, и актерская обида. Счастливцев — Павлов «инсценирует» житейские сюжеты так, что, не видя его «в работе», зрители вполне могут представить себе его сценические образы. Не прошел незамеченным и переход в комики из героев-любовников, одного из которых он полушутя проиграл во время ночного свидания с Улитой. Счастливцев может изобразить и важного, надменного господина, и послушного слугу, сохраняющего чувство собственного достоинства. Его актерское и человеческое амплуа не ограничивается узкими рамками. А маска шута — это своего рода самозащита. К тому же если вспомнить шекспировских шутов, то они всегда были талантливы и мудры. Счастливцев — Павлов смешон и одновременно трагичен, но отнюдь не жалок. В нем чувствуется и нереализованность талантливого актера, и бесприютность бедного человека, уставшего от постоянной необходимости заботиться о хлебе насущном и в то же время не способного жить скучной жизнью тихого обывателя. Это становится вполне очевидным после такого же театрализованного рассказа о невыносимо благополучном, размеренном существовании у родственников, от которого он бежал без оглядки. Бежал от сонной жизни, лишившей его свободы, возможности импровизировать, играть. А игра — это его стихия, его призвание и его крест, от которого ему никуда не убежать, как и его собрату по профессии — трагику Несчастливцеву.
Впрочем, Несчастливцев — Александр Ермаков мало чем напоминает «классического трагика» с поставленным басом и громогласными речами. В его интонациях порой проскальзывает избыточный пафос, но в целом это человек, вполне реально осознающий свое положение. Его фамилия — это не только сценическое амплуа, но и человеческая судьба, что для него, собственно, почти едино. Тоже, прежде всего, талантливый актер, чья творческая нереализованность воплощается в разыгрывании всевозможных жизненных ситуаций и мечтах о собственной, пусть малочисленной, труппе. Сегодня, когда актерские объединения на разовых постановках опять приобретают все большую актуальность, остается предположить, что спектакль, сыгранный Аксюшей (И. Рахвалова), Счастливцевым и Несчастливцевым, не стал бы одной из скоропалительных коммерческих поделок, а оказался среди тех счастливых исключений, которые пока не очень часто, но встречаются в так называемых современных антрепризах. Но поскольку этой мечте еще не суждено осуществиться, Несчастливцев — Ермаков, «сойдя со сцены героем», живет в соответствии со своим амплуа, практически не ощущая границы между игрой и реальностью. Преображение в шекспировского героя или шиллеровского благородного разбойника для него столь органично, что и ни у кого из окружающих не возникает сомнения в подлинности его игры. Более того, вольно или невольно Несчастливцеву начинают подыгрывать, а он словно бы «режиссирует» ту или иную житейскую ситуацию. Так, к примеру, Гурмыжская (И. Муравьева) вынуждена мгновенно сменить барское высокомерие на притворное послушание, покорность и доброжелательность. Впрочем, элемент игры, как формы существования, присутствует в спектакле и у ряда других персонажей. Каждый как будто примеряет на себя какую-то роль, и чаще всего в этой «игре» гораздо меньше искренности и таланта, чем в игре актерской. Актерство как профессия и как форма существования — две грани одной темы возникают в спектакле в некоем единстве противоположностей. Игра как призвание, судьба и игра как способ достижения мелких, прагматических целей. Это противопоставление особенно ощутимо в финальном монологе об актерах и комедиантах, который произносит Несчастливцев, обращаясь к Гурмыжской и ее гостям. Монолог, так же выстроенный, как отдельный спектакль, с солирующим актером и сидящими поодаль «зрителями». Солирующая роль, отведенная Счастливцеву и Несчастливцеву, подчеркивается и несколько театрально эффектным финалом, когда актеры, гордо покидающие царство «комедиантов», удаляются в глубь сцены, а им навстречу торжественно опускаются яркие цветные софиты, как символ театра, символ подлинного искусства.
То, что «Лес» прежде всего спектакль актерский не только по теме, но и по форме постановки, наделяет его теми же плюсами и минусами, которые, очевидно, неизбежны при подобном подходе. С одной стороны, особая тщательность в разработке характеров, выдвинутых на первый план, придает им дополнительную значимость, с другой — эпизоды, выстроенные как отдельные моноспектакли, порой кажутся самодостаточными и излишне превалирующими над остальным действием. Бенефисность, дающая актеру возможность раскрыться в полной мере, в то же время иногда оказывается в ущерб целостности постановки.
Еще один вариант «актерского спектакля» — «Чайка» А. Чехова (режиссер В. Драгунов, руководитель постановки (Ю.Соломин). Выделить «бенефициантов» здесь намного труднее, поскольку можно сказать, что таковыми являются практически все. Разработка ролей подробна и точна, каждый характер по-своему интересен, хотя и несколько обособлен, а потому определенная дробность и распадение «на отдельные составляющие» присутствуют и в этом спектакле. «Чайка» Малого театра, словно вопреки многочисленным режиссерским изысканиям, выпавшим на долю пьесы, в частности, и в последние десятилетия, откровенно не претендует на некую сверхоригинальную концепцию и «новую форму». В то же время многие персонажи кажутся довольно неожиданными, во многом благодаря индивидуальности того или иного актера. Так, Медведенко — В. Богин не просто нелепый и жалкий недотепа, что нередко бывает, а загнанный жизнью в угол интеллигент, тонкий, деликатный и глубоко трагичный в осознании безысходности своего существования. Скромный, выдержанный доктор Дорн — А. Михайлов выглядит здесь своего рода исповедником, утешителем, миротворцем. Сорин — В. Коршунов не только «человек, который хотел», но человек, на склоне лет вдруг понявший, что у него «пропала жизнь», и страдающий от невозвратности ушедших лет, от невозможности наверстать упущенное...
Однако все же главные герои чеховской пьесы — люди театра и литературы. Кстати сказать, и две центральные фигуры, издавна первенствовавшие в Малом театре — актер и драматург, так что «предмет разговора» достаточно близок. Несостоявшаяся актриса в «Лесе» — И. Рахвалова — она же Нина Заречная, актрисой ставшая. Романтический трагик Несчастливцев обещал Аксюше радость и восторги творчества. Нине пришлось постичь и другую сторону актерской судьбы. Романтизм Заречной — Рахваловой переплавился в фанатизм, детская наивность сменилась ожесточенностью. В конфузливой провинциальной девочке-простушке, одетой в белую вышитую рубашку и деревенский сарафан, ничто не предвещает будущей актрисы. И ее дебют в пьесе Треплева тому подтверждение — нарочитый пафос в произнесении текста, излишняя суетливость в движениях, откровенная беспомощность и неумелость. Лишь в финале, после истерических и жестоких откровений и обвинений, адресованных прежде всего к себе самой, усталая, измученная Нина скажет спокойно и твердо: «Я уже настоящая актриса...» Но чего в этих словах больше — правды или фантазии больного воображения, с уверенностью сказать нельзя. Собственно, это многоточие заложено в самой пьесе, потому Заречную и играют то победительницей, утвердившейся в своем призвании и имеющей право на него, то предательницей, изменившей не только Треплеву, но и своему таланту, то сломавшейся полубезумной, а то и вовсе изначально не состоятельной дилетанткой, чьи мечты о высоком пути в искусстве имеют под собой слишком мало оснований.
Но похоже, что на сей раз создателей спектакля занимает не столько степень таланта и профессиональной состоятельности того или иного представителя мира искусства, сколько проявление их человеческих качеств в самых обыденных, житейских ситуациях. «Чайка» Малого театра — это спектакль не о «жизни в искусстве», а о жизни людей, которые волею судьбы оказались в мире искусства, быть может, отчасти случайно, как могли бы оказаться и в каком-то другом. О том, какая актриса Аркадина — И. Муравьева, наверное, можно сказать лишь одно — комическая, а еще точнее — водевильная. В остальном же она, пожалуй, ближе к провинциальным актрисам Островского, конечно, не к Негиной или Кручининой, а к Смельской или Коринкиной. Только те хитрее, циничнее и находчивее. Аркадина — Муравьева напориста, беспардонна, хамовата, но открыта. И перепады ее настроений — от раздражения к смеху, от материнской нежности к ожесточению — выглядят столь органичными и естественными, что определение, данное ей сыном, — «психологический курьез», кажется здесь не совсем уместным. Она абсолютно проста, даже простовата. Гурмыжская Муравьевой, пожалуй, в большей степени актриса, чем Аркадина. Когда же последняя пытается играть в жизни, то эти попытки отдают таким наигрышем, что выглядят невероятно нелепыми и смешными. И тут оказывается прав Треплев, обвинявший мать в том, что она играет «в жалких, бездарных пьесах». Очевидно, штампы, приобретенные ею на сцене, она и пускает в ход в жизни. Объяснение с Тригориным выглядит наглядной иллюстрацией подобного забавно легкомысленного водевиля. Никаких тонких психологических «пристроек» и полутонов. «Штурм» Тригорина Аркадина — Муравьева проводит с невероятным напором и комическим энтузиазмом. Откровенное восхваление приправлено дикими воплями, сумбурной беготней, и кажется, вот-вот перейдет в рукоприкладство.
Совершенно естественно, что после подобной кутерьмы Тригорин — Ю. Соломин, принимающий эту сцену как нечто привычно-неизбежное, сидит с всклокоченными волосами и кислым выражением лица, усталый и усмиренный. Собственно, и свою писательскую деятельность он как будто принимает как привычную неизбежность. В его монологе о муках творчества и профессиональном долге звучит некая ерническая насмешка над тем высшим предназначением и величием, которые приписывает ему юная восторженная поклонница — Нина Заречная, трепетно просящая автограф у знаменитости. Он и разговаривает с ней, как с наивным ребенком, которому еще неведома усталость от бессмысленной суеты, неудовлетворенности, разочарования, скрытых за видимым благополучием «прекрасной, светлой, интересной жизни». В это придуманное Ниной благоденствие известного писателя Тригорин — Соломин не только не верит, он смеется и над своей славой, и над теми высокими словами, которые сам произносит. Его ирония — своего рода самозащита усталого человека, в котором окружающие хотят видеть нечто иное, чем есть на самом деле. Впрочем, иронический тон в целом свойствен «разговорам о литературе» в постановках «Чайки» последних лет. Как и все большее тяготение к комедийности — жанру, обозначенному самим автором. Актерско-писательские проблемы редко выносятся в центр спектаклей, гораздо чаще они сознательно растворяются в других темах или являются основой для более широких обобщений, выходящих за рамки искусства.
И в «Чайке» Малого (в отличие от «Леса») тема театра не кажется особенно рельефной и подчеркнуто превалирующей над всеми прочими. И все же здесь есть человек театра — не потому, что его «жизнь в искусстве» удалась, скорее, напротив, но он — дитя театра, хочет он того или нет, это — его судьба. Треплев — А. Коршунов отнюдь не выдвигается специально на первый план, наоборот, он скромен, тих и мало похож на юного максималиста-фанатика, жаждущего самоутверждения путем отрицания всего и вся. Он слишком хорошо знает театр, в котором играет его мать, знает не только его минусы, но и плюсы. Быть может, поэтому в его спектакле абстрактность текста и мистическое звучание музыки соединяется с вполне реалистической декорацией. Конечно, он тоже ищет свои «новые формы», раздражается, обижается, сердится на Аркадину и Тригорина, но им руководит не «бес разрушения» и желание противопоставить себя всем остальным, а стремление отыскать свое место в том мире, в который он погружен с детства и из которого ему никуда не уйти. Треплев — Коршунов изначально мудрее и самокритичнее. После провала спектакля он приходит к Нине раздавленным, несчастным, каким-то затихшим, но не истерично озлобленным. И с матерью он нежный, мягкий, жалкий. Вспышки ревности и обиды кратковременны, а болезненный самоанализ, переходящий в самоедство, постоянен. В последнем разговоре с Заречной Треплев — Коршунов кажется сильно постаревшим, усталым, потерянным, как будто давно готовым к своему финальному решению. Он так и не нашел своего места в том мире, в котором живет, а другого у него нет.
В двух спектаклях Малого о людях театра на последних смотрят как бы с разных сторон, в одном случае больше акцентируя внимание на профессиональной принадлежности, в другом — на человеческих проявлениях. И отношение к ним во многом разное: в первом случае чуть приподнятое, даже несколько романтическое, во втором — ироническое или же сочувственное. Да и тема «актерского театра» имеет разные грани и ракурсы. То, что XX век — век режиссерских, сценографических и прочих экспериментов, ни у кого не вызывает ни сомнений, ни возражений. Но вряд ли кому-нибудь придет в голову требовать от «Кабуки» или «Комеди Франсез» чего-либо сверхавангардного. Русский реалистический театр с его актерскими традициями — это то, что заложено генетически, в остальном же дело за профессионализмом и способностью принять тригоринский постулат: «Всем хватит места — и старым и новым формам. Зачем толкаться?»
МАРИНА ГАЕВСКАЯ
«Театральная жизнь», 1998, №7
11.04.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
«Листая старые подшивки»
ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
В последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф»...
ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
В последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф»...
«Листая старые подшивки»
ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
Иноземные гости уже давно чувствуют себя уютно, припеваючи в Доме Островского. Достаточно вспомнить хотя бы блистательное исполнение А. Остужевым главных ролей в «Отелло» Шекспира и «Уриэле Акосте» К.Гуцкова или Д.Зеркалову в «Евгении Гранде» Бальзака и в «Пигмалионе» Шоу. Давно развеяны легенды о преобладании быта в постановках Малого театра. Да, собственно, и с первых лет истории этого старейшего русского театра легенда о самодовлеющем значении быта была сильно преувеличена, если не сказать выдумана. Бытовая достоверность всегда соседствовала с пылкой, возвышенной романтикой. Более того, бытовая сочность в изображении жизни в самой себе уже несла, как это ни парадоксально звучит, зерна романтической «одушевленности»; если же не несла, то, несомненно, к этому тяготела. Одним словом, «дом Островского» всегда был широко открыт для самых неожиданных «гостей». Несомненно, что в последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф».
«Преступная мать, или Второй Тартюф» на основной сцене и «Тайны Мадридского двора» в филиале на Ордынке по последовательности возникновения и географии (главное здание и не главное) повторяют, в уменьшенном масштабе, историческую последовательность появления этих пьес и их место в истории театра. На Олимпе посмертной славы оба драматурга, Бомарше и Скриб («Тайны» написаны в соавторстве с Легуве), расположились на разных уровнях. Но никогда не считавшаяся удачной пьеса «Преступная мать», чего нельзя сказать о спектакле Малого театра, дала начало третьему бессмертному жанру — мелодраме.
Учитывая характер решений, которые предпочли для своих постановок Борис Морозов и Владимир Бейлис, и их последовательность во времени («Преступная мать» идет уже не первый сезон), можно говорить о некоторой тенденции — от сложного к простому. Но в разговоре о спектаклях, нарушая хронологию, пойдем от простого к сложному.
«Тайны Мадридского двора» не дают оснований для разночтений. Здесь все очевидно, и очевидность является одним из определяющих посылов режиссерского решения. Это в первую очередь зрелище. Вдруг, неожиданно для себя, замечаешь, что увлекаешься нехитрыми, но эффектными превращениями сценического пространства. А бесшумность этих манипуляций приятно напоминает о наивной, но уникальной магии сцены, на которой в несколько секунд иллюзия просторного, светлого дворца сменяется тесными, мрачными сводами тюрьмы (художник спектакля Энар Стенберг). Пусть это выполнено самым простым и очевидным образом (может быть, очевидность и завораживает) — с помощью фронтальных экранов и ширм. На фоне ставших общепринятыми статичных или вращающихся (кто придумал этот ужасный сценический круг?) громоздких и шатких конструкций незамысловатая игра с пространством кажется почти маленьким чудом.
Театральная условность соблюдена режиссером в тех рамках, какие дозволены или доступны в сценической постановке. В том случае, конечно, если спектакль не претендует на что-то, требующее как от участников, так и от зрителей дополнительной работы души. Дворец однозначно походит на дворец, тюрьма на тюрьму. Действующие лица в основном — особы знатного рода, поэтому одеты подобающим образом. При этом отмечаешь, что иллюзия королевской роскоши достигается без использования пурпура и слепящей позолоты. Линии костюмов скорее ассоциативны с эпохой, нежели историчны.
«Тайны Мадридского двора», как и сам «двор», — понятия, в такой степени ставшие нарицательными, что без сопротивления вместят в себя любые тайны любого, даже арбатского, двора. Но они дают режиссеру возможность живописно декорировать интригу — интригу чисто театральной природы, свободной от лишних подробностей. Например, как ревнивый супруг вылавливает шустрых кавалеров своей жены. Здесь главным будет не рассказ, а рассказчик. И мы даже не вспомним, что так и не увидели, какая же красавица досталась этому несчастному одноглазому дураку, чью ревность хитроумно использует король: нет гонца быстрее Бабьеки. В общем-то второстепенный по пьесе персонаж Дмитрия Зеничева играет в спектакле довольно заметную роль. Нелепый, гротескный образ Бабьеки придает замысловатому сюжету, в котором, между прочим, речь идет о судьбах двух держав, характер карнавального приключения. Сцена оперирует особыми выразительными средствами, и забота режиссера и артистов дать зрителю вкусить театральности в чистом виде. У сцены есть свои ограничения, но в чем-то она и свободней. Можно сделать в спектакле пару коротких танцевальных вставок, ничего не добавляющих характерам персонажей, а так, для эффекта, или как иллюстрацию парадной дворцовой жизни. А ведь события в пьесе «закулисные».
Если Скриб сознательно выводил на сцену сильных мира сего и показывал обмирщение власти, сводя исторические конфликты к столкновению личных интересов и мелких человеческих страстей, то здесь все наоборот. Сами конфликты есть лишь повод рассказать историю личных отношений нескольких женщин и мужчин с неизменным и безобидным, в данном случае, соперничеством полов. И все образы выстроены на основе типических черт женского и мужского поведения. Франциск I Владимира Богина — молодой, горячий, больше романтик, чем государственный муж. Карл V, которого играет Вячеслав Езепов, смотрит на все трезвее и практичней. Как человек более взрослый, опытный и изживший максимализм молодости. По всему выходит, что он просто хочет проучить гордеца Франциска.
Актеры, избавленные от необходимости изображать аристократов крови, чувствуют себя свободно и уверенно. Их герои жили так давно, что происходящее с ними воспринимается не как быль, а как сказка: в некотором царстве, в некотором государстве... Некоторые сцены играются с темпераментом, просто-таки по-семейному. И главой этого семейства является Карл. Он старше по возрасту, но, как это часто бывает, не способен совладать с молодняком. Женщины доводят немолодого человека чуть не до инфаркта. А «заводила» у них Маргарита. Хотя совершенно ясно, что героине Елены Харитоновой приходится быть хитрее и предприимчивей, нежели той свойственно от природы или в силу воспитания. Просто как любящая женщина и сестра она ищет чисто женские способы повлиять на обстоятельства. Пусть игра актеров временами кажется незамысловатой, но в то же время она непосредственна и открыта.
В целом спектаклю «Тайны Мадридского двора» характерна отбалансированность, выверенность по позициям, он прост, очевиден и бесхитростен. Такие спектакли будут существовать всегда и всегда будут иметь своего достаточно многочисленного зрителя.
На этом фоне «Преступная мать» — постановка более хрупкая и уязвимая потому, что сложнее выстроена и в зрителе предполагает более сложную внутреннюю организацию. Хотя, по существу, у «Преступной матери» аналогичные с «Тайнами» задачи. Спектакль привлекает исподволь, сам себя не рекламируя. Хотя, вероятно, именно хорошей рекламы ему недостает.
С характерным для театра академическим педантизмом в спектакле сохранены как название, так и авторское определение жанра — нравоучительная драма (!). Необходимо быть человеком чрезвычайно любопытным, чтобы положительно отреагировать на это сочетание. Так что обращение к самой непопулярной и вообще малоизвестной пьесе Бомарше было сопряжено с определенным риском. Несмотря на мелодраматические манки и замысловатую с полудетективным оттенком интригу (Фигаро, к примеру, проводит небольшое расследование, чтобы разоблачить своего противника Бежеарса), пьеса кажется мрачной и занудной. И именно потому, что граф Альмавива, при том, что сам не без греха, справедлив в своих подозрениях: графиня ему действительно изменила и уже двадцать лет, как раскаивается. На этом пытается нагреть руки негодяй Бежеарс. Но все заканчивается общим примирением, а негодяй изгнан из дома. Мораль, или «нравоучительный смысл» этой истории, по мнению Бомарше, состоит в том, «что каждый человек, если он только не чудовищный злодей, в конце концов, к тому времени, когда страсти уже остыли... непременно становится добродетельным человеком».
И еще автор «Преступной матери считал, что приятно чувствовать себя добрым, проливая слезы над вымышленными проблемами вымышленных героев.
После просмотра спектакля кажется, что режиссер Борис Морозов нашел самое простое решение всем проблемам, связанным с этой пьесой. Он как бы мысленно взял определение жанра в кавычки. Ничего по существу не меняя в пьесе, Борис Морозов обратил ее «серьезность» в специфический элемент театральности. И чем серьезней и драматичней события, подкрепляемые тяжелыми оркестровыми аккордами, тем увереннее зритель ждет веселой и легкой развязки. Игра в серьезность, в которую включается и зал (актеры часто прибегают к доверительно произносимым репликам-апарт), сокращает дистанцию между ним и сценой, превращая зрителей из наблюдателей и судей в соучастников. Как-то естественно получается, что мы увидели продолжение биографии хорошо известных и любимых героев двадцать лет спустя, после женитьбы Фигаро. Естественно, они уже не те легкомысленные, веселые и скорые на выдумку и шутку, но в них определенно есть то же простодушие, наивность и неискушенность — черты, которыми так любят наделять предков испорченные потомки.
Режиссура в «Преступной матери» не сводится к простому конструированию, она здесь глубже и сложнее. Граф Альмавива человек очень состоятельный, но здесь мы видим не парадную сторону его жизни. И это ощущение передано уже через сценографию Иосифа Сумбаташвили. О доступных графу и его семье излишествах говорят только колонны в глубине сцены с какими-то скульптурными изображениями и пухленький золоченый амур — шутливый символ роковых страстей, — бьющий в гонг над фронтоном. По общему же ощущению сцена неуютна. Мы сразу оказываемся не просто внутри дома, но внутри его проблем, приобщены к частным семейным тайнам, закрытым для внешнего мира.
Спектакль сделан более сильным актерским составом, что сразу ставит его на порядок выше. И найдена удачная манера игры, не бытовая, но и не форсирующая театральность. Страсти кипят, слезы текут рекой. Страдают юные влюбленные, и оба незаконнорожденные: сын графини и дочь графа. Нелли Корниенко — графиня — может себе позволить свободно играть беспросветное несчастье женщины, несущей по жизни тяжкий груз измены и раскаяния. Но реки слез не затопляют зал. Главный в этой истории граф Альмавива. Наделенный властью и волей, он ведет действие. Остальные персонажи, стремясь повлиять на события, пытаются это делать именно через него. Но в характере поведения, в логике поступков графа сразу возникает оттенок прихоти, эгоцентричного упрямства. Он, как говорят в таких случаях, действует, как большой ребенок. А если учесть, что его играет Борис Клюев, то очень большой. И темперамент графа соответствует его росту, а каждое появление на сцене вызывает веселое оживление. Как ребенок, граф легко убеждаем, что создает проблемы, и отходчив, что позволяет эти же проблемы быстро решать, особенно после того, как сам он оказывается уличен.
Вообще, обаяние всех персонажей спектакля — в их наивности. Даже такого прозорливого и чуткого к обману Фигаро. В исполнении Василия Бочкарева он похож на постаревшего романтика, борющегося за справедливость. В его худобе есть даже что-то донкихотское. И «негодяй» Бежеарс не кажется очень страшным и опасным. Несмотря на то, что у Виктора Павлова есть опыт в исполнении злодеев, его Бежеарс моментами просто симпатичный толстяк. И не то чтобы он все время врет, а просто не говорит всей правды. Поединок Фигаро и Бежеарса — поединок Дон-Кихота с практичным Санчо Панса. Только этот Санчо Панса — Бежеарс плохой.
Бомарше задумал пьесу сложнее, но перегрузил назидательностью и недогрузил характерами, что и определило ее судьбу. Но в том, что эта пьеса снова ожила, есть любопытная интрига. С популярностью мелодрамы на данный момент не может соперничать никакой другой жанр, а ее терапевтическое воздействие на людей уже, кажется, доказано и научно. Поставив «Преступную мать», Борис Морозов чуть-чуть «раздел» жанр, явив его прародительницу. Сгладив драматургические несовершенства пьесы, режиссер вольно или невольно, но чуть подшутил над ее жанровой сутью.
Заинтересованное и тонко-ироничное обращение с материалом указывает на скрытую полемику режиссера как с драматургом, так и со зрителем. От чего свободны «Тайны Мадридского двора», где преобладает шутливо-игровое, эксцентричное настроение. Но так как спектакли рассчитаны на разного зрителя, то и живут каждый по своим законам. В уже упомянутой тенденции на понижение, на упрощение сценического языка можно увидеть и некоторый тактический компромисс театра, и форму просветительской миссии: как объект национального достояния Малый театр должен быть общедоступен во всех смыслах.
Последние работы Малого театра над зарубежными пьесами по-настоящему современны. Эта современность не назойлива, тонка, в значительной степени корректна и изящна. Может быть, самое дорогое в постановках «Тайн Мадридского двора» и «Преступной матери» — их естественная и своевременная человечность. Ни знатность, ни власть сами по себе не способны приумножить духовное богатство личности. Тайны «Мадридского двора» на редкость просты и очень легко открываются: главное — это любовь и умение сострадать и сочувствовать. О торжестве сострадания, сочувствия и любви говорится также и в «Преступной матери». Преступления были и в то же время преступлений не было в прошлом, потому что главной всегда оставалась любовь. Преступление не совершено в настоящем, так как этого не допустили человеческая верность, находчивость и ум. Люди равны в своих способностях делать добро, они сплачиваются, когда надо изгнать из своей среды зло. К такому выводу приходят короли и принцессы, господа и слуги, выведенные на сцене, а также режиссеры и актеры наших дней. Границы между настоящим и прошлым стираются. Прошлое несет в себе будущее, а настоящее извлекает из прошлого прежде всего то, что необходимо людям сегодня. Преобладание исторических спектаклей на сцене Малого театра в последние годы — это не уход от действительности, а приближение к ней.
Ольга ГОРГОМА
«Театральная жизнь», 1998, №7
ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
Иноземные гости уже давно чувствуют себя уютно, припеваючи в Доме Островского. Достаточно вспомнить хотя бы блистательное исполнение А. Остужевым главных ролей в «Отелло» Шекспира и «Уриэле Акосте» К.Гуцкова или Д.Зеркалову в «Евгении Гранде» Бальзака и в «Пигмалионе» Шоу. Давно развеяны легенды о преобладании быта в постановках Малого театра. Да, собственно, и с первых лет истории этого старейшего русского театра легенда о самодовлеющем значении быта была сильно преувеличена, если не сказать выдумана. Бытовая достоверность всегда соседствовала с пылкой, возвышенной романтикой. Более того, бытовая сочность в изображении жизни в самой себе уже несла, как это ни парадоксально звучит, зерна романтической «одушевленности»; если же не несла, то, несомненно, к этому тяготела. Одним словом, «дом Островского» всегда был широко открыт для самых неожиданных «гостей». Несомненно, что в последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф».
«Преступная мать, или Второй Тартюф» на основной сцене и «Тайны Мадридского двора» в филиале на Ордынке по последовательности возникновения и географии (главное здание и не главное) повторяют, в уменьшенном масштабе, историческую последовательность появления этих пьес и их место в истории театра. На Олимпе посмертной славы оба драматурга, Бомарше и Скриб («Тайны» написаны в соавторстве с Легуве), расположились на разных уровнях. Но никогда не считавшаяся удачной пьеса «Преступная мать», чего нельзя сказать о спектакле Малого театра, дала начало третьему бессмертному жанру — мелодраме.
Учитывая характер решений, которые предпочли для своих постановок Борис Морозов и Владимир Бейлис, и их последовательность во времени («Преступная мать» идет уже не первый сезон), можно говорить о некоторой тенденции — от сложного к простому. Но в разговоре о спектаклях, нарушая хронологию, пойдем от простого к сложному.
«Тайны Мадридского двора» не дают оснований для разночтений. Здесь все очевидно, и очевидность является одним из определяющих посылов режиссерского решения. Это в первую очередь зрелище. Вдруг, неожиданно для себя, замечаешь, что увлекаешься нехитрыми, но эффектными превращениями сценического пространства. А бесшумность этих манипуляций приятно напоминает о наивной, но уникальной магии сцены, на которой в несколько секунд иллюзия просторного, светлого дворца сменяется тесными, мрачными сводами тюрьмы (художник спектакля Энар Стенберг). Пусть это выполнено самым простым и очевидным образом (может быть, очевидность и завораживает) — с помощью фронтальных экранов и ширм. На фоне ставших общепринятыми статичных или вращающихся (кто придумал этот ужасный сценический круг?) громоздких и шатких конструкций незамысловатая игра с пространством кажется почти маленьким чудом.
Театральная условность соблюдена режиссером в тех рамках, какие дозволены или доступны в сценической постановке. В том случае, конечно, если спектакль не претендует на что-то, требующее как от участников, так и от зрителей дополнительной работы души. Дворец однозначно походит на дворец, тюрьма на тюрьму. Действующие лица в основном — особы знатного рода, поэтому одеты подобающим образом. При этом отмечаешь, что иллюзия королевской роскоши достигается без использования пурпура и слепящей позолоты. Линии костюмов скорее ассоциативны с эпохой, нежели историчны.
«Тайны Мадридского двора», как и сам «двор», — понятия, в такой степени ставшие нарицательными, что без сопротивления вместят в себя любые тайны любого, даже арбатского, двора. Но они дают режиссеру возможность живописно декорировать интригу — интригу чисто театральной природы, свободной от лишних подробностей. Например, как ревнивый супруг вылавливает шустрых кавалеров своей жены. Здесь главным будет не рассказ, а рассказчик. И мы даже не вспомним, что так и не увидели, какая же красавица досталась этому несчастному одноглазому дураку, чью ревность хитроумно использует король: нет гонца быстрее Бабьеки. В общем-то второстепенный по пьесе персонаж Дмитрия Зеничева играет в спектакле довольно заметную роль. Нелепый, гротескный образ Бабьеки придает замысловатому сюжету, в котором, между прочим, речь идет о судьбах двух держав, характер карнавального приключения. Сцена оперирует особыми выразительными средствами, и забота режиссера и артистов дать зрителю вкусить театральности в чистом виде. У сцены есть свои ограничения, но в чем-то она и свободней. Можно сделать в спектакле пару коротких танцевальных вставок, ничего не добавляющих характерам персонажей, а так, для эффекта, или как иллюстрацию парадной дворцовой жизни. А ведь события в пьесе «закулисные».
Если Скриб сознательно выводил на сцену сильных мира сего и показывал обмирщение власти, сводя исторические конфликты к столкновению личных интересов и мелких человеческих страстей, то здесь все наоборот. Сами конфликты есть лишь повод рассказать историю личных отношений нескольких женщин и мужчин с неизменным и безобидным, в данном случае, соперничеством полов. И все образы выстроены на основе типических черт женского и мужского поведения. Франциск I Владимира Богина — молодой, горячий, больше романтик, чем государственный муж. Карл V, которого играет Вячеслав Езепов, смотрит на все трезвее и практичней. Как человек более взрослый, опытный и изживший максимализм молодости. По всему выходит, что он просто хочет проучить гордеца Франциска.
Актеры, избавленные от необходимости изображать аристократов крови, чувствуют себя свободно и уверенно. Их герои жили так давно, что происходящее с ними воспринимается не как быль, а как сказка: в некотором царстве, в некотором государстве... Некоторые сцены играются с темпераментом, просто-таки по-семейному. И главой этого семейства является Карл. Он старше по возрасту, но, как это часто бывает, не способен совладать с молодняком. Женщины доводят немолодого человека чуть не до инфаркта. А «заводила» у них Маргарита. Хотя совершенно ясно, что героине Елены Харитоновой приходится быть хитрее и предприимчивей, нежели той свойственно от природы или в силу воспитания. Просто как любящая женщина и сестра она ищет чисто женские способы повлиять на обстоятельства. Пусть игра актеров временами кажется незамысловатой, но в то же время она непосредственна и открыта.
В целом спектаклю «Тайны Мадридского двора» характерна отбалансированность, выверенность по позициям, он прост, очевиден и бесхитростен. Такие спектакли будут существовать всегда и всегда будут иметь своего достаточно многочисленного зрителя.
На этом фоне «Преступная мать» — постановка более хрупкая и уязвимая потому, что сложнее выстроена и в зрителе предполагает более сложную внутреннюю организацию. Хотя, по существу, у «Преступной матери» аналогичные с «Тайнами» задачи. Спектакль привлекает исподволь, сам себя не рекламируя. Хотя, вероятно, именно хорошей рекламы ему недостает.
С характерным для театра академическим педантизмом в спектакле сохранены как название, так и авторское определение жанра — нравоучительная драма (!). Необходимо быть человеком чрезвычайно любопытным, чтобы положительно отреагировать на это сочетание. Так что обращение к самой непопулярной и вообще малоизвестной пьесе Бомарше было сопряжено с определенным риском. Несмотря на мелодраматические манки и замысловатую с полудетективным оттенком интригу (Фигаро, к примеру, проводит небольшое расследование, чтобы разоблачить своего противника Бежеарса), пьеса кажется мрачной и занудной. И именно потому, что граф Альмавива, при том, что сам не без греха, справедлив в своих подозрениях: графиня ему действительно изменила и уже двадцать лет, как раскаивается. На этом пытается нагреть руки негодяй Бежеарс. Но все заканчивается общим примирением, а негодяй изгнан из дома. Мораль, или «нравоучительный смысл» этой истории, по мнению Бомарше, состоит в том, «что каждый человек, если он только не чудовищный злодей, в конце концов, к тому времени, когда страсти уже остыли... непременно становится добродетельным человеком».
И еще автор «Преступной матери считал, что приятно чувствовать себя добрым, проливая слезы над вымышленными проблемами вымышленных героев.
После просмотра спектакля кажется, что режиссер Борис Морозов нашел самое простое решение всем проблемам, связанным с этой пьесой. Он как бы мысленно взял определение жанра в кавычки. Ничего по существу не меняя в пьесе, Борис Морозов обратил ее «серьезность» в специфический элемент театральности. И чем серьезней и драматичней события, подкрепляемые тяжелыми оркестровыми аккордами, тем увереннее зритель ждет веселой и легкой развязки. Игра в серьезность, в которую включается и зал (актеры часто прибегают к доверительно произносимым репликам-апарт), сокращает дистанцию между ним и сценой, превращая зрителей из наблюдателей и судей в соучастников. Как-то естественно получается, что мы увидели продолжение биографии хорошо известных и любимых героев двадцать лет спустя, после женитьбы Фигаро. Естественно, они уже не те легкомысленные, веселые и скорые на выдумку и шутку, но в них определенно есть то же простодушие, наивность и неискушенность — черты, которыми так любят наделять предков испорченные потомки.
Режиссура в «Преступной матери» не сводится к простому конструированию, она здесь глубже и сложнее. Граф Альмавива человек очень состоятельный, но здесь мы видим не парадную сторону его жизни. И это ощущение передано уже через сценографию Иосифа Сумбаташвили. О доступных графу и его семье излишествах говорят только колонны в глубине сцены с какими-то скульптурными изображениями и пухленький золоченый амур — шутливый символ роковых страстей, — бьющий в гонг над фронтоном. По общему же ощущению сцена неуютна. Мы сразу оказываемся не просто внутри дома, но внутри его проблем, приобщены к частным семейным тайнам, закрытым для внешнего мира.
Спектакль сделан более сильным актерским составом, что сразу ставит его на порядок выше. И найдена удачная манера игры, не бытовая, но и не форсирующая театральность. Страсти кипят, слезы текут рекой. Страдают юные влюбленные, и оба незаконнорожденные: сын графини и дочь графа. Нелли Корниенко — графиня — может себе позволить свободно играть беспросветное несчастье женщины, несущей по жизни тяжкий груз измены и раскаяния. Но реки слез не затопляют зал. Главный в этой истории граф Альмавива. Наделенный властью и волей, он ведет действие. Остальные персонажи, стремясь повлиять на события, пытаются это делать именно через него. Но в характере поведения, в логике поступков графа сразу возникает оттенок прихоти, эгоцентричного упрямства. Он, как говорят в таких случаях, действует, как большой ребенок. А если учесть, что его играет Борис Клюев, то очень большой. И темперамент графа соответствует его росту, а каждое появление на сцене вызывает веселое оживление. Как ребенок, граф легко убеждаем, что создает проблемы, и отходчив, что позволяет эти же проблемы быстро решать, особенно после того, как сам он оказывается уличен.
Вообще, обаяние всех персонажей спектакля — в их наивности. Даже такого прозорливого и чуткого к обману Фигаро. В исполнении Василия Бочкарева он похож на постаревшего романтика, борющегося за справедливость. В его худобе есть даже что-то донкихотское. И «негодяй» Бежеарс не кажется очень страшным и опасным. Несмотря на то, что у Виктора Павлова есть опыт в исполнении злодеев, его Бежеарс моментами просто симпатичный толстяк. И не то чтобы он все время врет, а просто не говорит всей правды. Поединок Фигаро и Бежеарса — поединок Дон-Кихота с практичным Санчо Панса. Только этот Санчо Панса — Бежеарс плохой.
Бомарше задумал пьесу сложнее, но перегрузил назидательностью и недогрузил характерами, что и определило ее судьбу. Но в том, что эта пьеса снова ожила, есть любопытная интрига. С популярностью мелодрамы на данный момент не может соперничать никакой другой жанр, а ее терапевтическое воздействие на людей уже, кажется, доказано и научно. Поставив «Преступную мать», Борис Морозов чуть-чуть «раздел» жанр, явив его прародительницу. Сгладив драматургические несовершенства пьесы, режиссер вольно или невольно, но чуть подшутил над ее жанровой сутью.
Заинтересованное и тонко-ироничное обращение с материалом указывает на скрытую полемику режиссера как с драматургом, так и со зрителем. От чего свободны «Тайны Мадридского двора», где преобладает шутливо-игровое, эксцентричное настроение. Но так как спектакли рассчитаны на разного зрителя, то и живут каждый по своим законам. В уже упомянутой тенденции на понижение, на упрощение сценического языка можно увидеть и некоторый тактический компромисс театра, и форму просветительской миссии: как объект национального достояния Малый театр должен быть общедоступен во всех смыслах.
Последние работы Малого театра над зарубежными пьесами по-настоящему современны. Эта современность не назойлива, тонка, в значительной степени корректна и изящна. Может быть, самое дорогое в постановках «Тайн Мадридского двора» и «Преступной матери» — их естественная и своевременная человечность. Ни знатность, ни власть сами по себе не способны приумножить духовное богатство личности. Тайны «Мадридского двора» на редкость просты и очень легко открываются: главное — это любовь и умение сострадать и сочувствовать. О торжестве сострадания, сочувствия и любви говорится также и в «Преступной матери». Преступления были и в то же время преступлений не было в прошлом, потому что главной всегда оставалась любовь. Преступление не совершено в настоящем, так как этого не допустили человеческая верность, находчивость и ум. Люди равны в своих способностях делать добро, они сплачиваются, когда надо изгнать из своей среды зло. К такому выводу приходят короли и принцессы, господа и слуги, выведенные на сцене, а также режиссеры и актеры наших дней. Границы между настоящим и прошлым стираются. Прошлое несет в себе будущее, а настоящее извлекает из прошлого прежде всего то, что необходимо людям сегодня. Преобладание исторических спектаклей на сцене Малого театра в последние годы — это не уход от действительности, а приближение к ней.
Ольга ГОРГОМА
«Театральная жизнь», 1998, №7
28.02.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» «ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
«Листая старые подшивки»
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
«Листая старые подшивки»
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным.
«Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу...» — актер Несчастливцев наверняка вспоминал Данте, покидая поместье своей богатой тетушки. А приятель его, комик Счастливцев скорее горевал по тысяче рублей, уплывшей прямо из рук...
Помещицу Гурмыжскую в одном составе играет Ирина Муравьева, в другом — Лилия Юдина. В программке заявлена еще и Элина Быстрицкая, но пока она ни разу в этой роли не появлялась. Ирина Муравьева ввелась в спектакль за несколько дней до премьеры. Текст подучить не успела, в результате, перечисляя города, откуда племянничек посылал ей презенты, она заодно назвала и Куйбышев... Муравьева по-прежнему роскошная цветущая женщина, и на старуху, которой «за пятьдесят по самому дамскому счету», она не тянет. Особенно когда бегает с утра вокруг фонтана в белом пеньюаре делает зарядку. Зато в паре с недорослем-гимназистом она смотрится отлично. Когда Гурмыжская заявляет, что «до семидесяти лет будет влюбляться», как-то сразу верится, что так и будет, и непременно взаимно, а вовсе не по расчету, как у Островского задумано. Там, где надо пококетничать язычок высунуть, на округлую руку опереться, там, где надо быть женщиной слабой и одновременно стервозной позволить купцу себя одурачить, не дать бедной девушке приданого, послушавшись молодого мужа, тут актриса, как всегда, и обаятельна, и привлекательна.
Что касается Лилии Юдиной, она немного манерна, но через какое-то время совершенно входит в роль злой волшебницы, которой как раз и место в этом заколдованном лесу.
Юного любовника Гурмыжской блистательно сыграл дебютант Алексей Фаддеев (студент Щепкинского училища, в театральном просторечии — «Щепки»). Этот Буланов — долговязый, как журавль, угловатый, немного нескладный, с черными завитками прилизанных волос, вроде совсем еще мальчик, но уже вырос в такого подлеца, расчетливого подхалима и деспота, что просто плюнуть хочется...
В спектакле дебютировал и еще один «щепкинец». Дмитрий Жулин сыграл купеческого сынка. Тонкой, скорее дворянской кости, с бледным лицом, он только одет «под мужика». Пляшет, подбоченившись, изображая, как они с любезной Аксюшей вниз по Волге поедут... Но вообще, эта парочка какая-то отмороженная. Страсти у них на дне души осели. А так глаза «на мокром месте». В сцене решающей встречи на полянке Аксюша с Петей очень похожи на васнецовских персонажей. Да и пейзаж знакомый.
Декорации художника Стенберга это отдельная песня. На сцене стеной стоят высоченные сосны с гладкими стволами. Посередине — цветущая полянка. кустики да пеньки... На один из них и присядет Геннадий Гурмыжский, он же трагик Несчастливцев (Александр
Ермаков). С Аркашкой Счастливцевым (Виктор Павлов) они составляют классическую пару: длинный и маленький, худой и толстый...
Конечно, душа спектакля Счастливцев. Не жалкий, но именно комик, который играет жалкого. В спадающих штанах, в детском картузике, отдувающийся, краснолицый, пропитой, с плаксивым голосом, он прыгает по сцене, напевает водевильные мотивчики, рожи корчит, вызывая зрительский хохот. Они с Несчастливцевым скорее не лед и пламень, а лед и шаровая молния...
И есть в спектакле еще одно действующее лицо, которое невозможно опустить. Евгений Самойлов играет Карпа, лакея. В Малом все старики чудо. Ну а уж Карп (осетр, сазан) у Самойлова такой уютный получился, домашний. Только он и склеивал воедино своей добротой и преданностью всех персонажей...
По итогам прошлого театрального сезона провели опрос театральных критиков. «Самым большим потрясением» они назвали «Гамлета» Някрошюса, а на втором месте стояла «Свадьба Кречинского» в Малом театре... Все, что появляется на этой сцене, сделано очень добротно. Что вовсе не синоним слова «скучно».
Юлия Немцова,
«Новые Известия»,10.04.1998
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным.
«Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу...» — актер Несчастливцев наверняка вспоминал Данте, покидая поместье своей богатой тетушки. А приятель его, комик Счастливцев скорее горевал по тысяче рублей, уплывшей прямо из рук...
Помещицу Гурмыжскую в одном составе играет Ирина Муравьева, в другом — Лилия Юдина. В программке заявлена еще и Элина Быстрицкая, но пока она ни разу в этой роли не появлялась. Ирина Муравьева ввелась в спектакль за несколько дней до премьеры. Текст подучить не успела, в результате, перечисляя города, откуда племянничек посылал ей презенты, она заодно назвала и Куйбышев... Муравьева по-прежнему роскошная цветущая женщина, и на старуху, которой «за пятьдесят по самому дамскому счету», она не тянет. Особенно когда бегает с утра вокруг фонтана в белом пеньюаре делает зарядку. Зато в паре с недорослем-гимназистом она смотрится отлично. Когда Гурмыжская заявляет, что «до семидесяти лет будет влюбляться», как-то сразу верится, что так и будет, и непременно взаимно, а вовсе не по расчету, как у Островского задумано. Там, где надо пококетничать язычок высунуть, на округлую руку опереться, там, где надо быть женщиной слабой и одновременно стервозной позволить купцу себя одурачить, не дать бедной девушке приданого, послушавшись молодого мужа, тут актриса, как всегда, и обаятельна, и привлекательна.
Что касается Лилии Юдиной, она немного манерна, но через какое-то время совершенно входит в роль злой волшебницы, которой как раз и место в этом заколдованном лесу.
Юного любовника Гурмыжской блистательно сыграл дебютант Алексей Фаддеев (студент Щепкинского училища, в театральном просторечии — «Щепки»). Этот Буланов — долговязый, как журавль, угловатый, немного нескладный, с черными завитками прилизанных волос, вроде совсем еще мальчик, но уже вырос в такого подлеца, расчетливого подхалима и деспота, что просто плюнуть хочется...
В спектакле дебютировал и еще один «щепкинец». Дмитрий Жулин сыграл купеческого сынка. Тонкой, скорее дворянской кости, с бледным лицом, он только одет «под мужика». Пляшет, подбоченившись, изображая, как они с любезной Аксюшей вниз по Волге поедут... Но вообще, эта парочка какая-то отмороженная. Страсти у них на дне души осели. А так глаза «на мокром месте». В сцене решающей встречи на полянке Аксюша с Петей очень похожи на васнецовских персонажей. Да и пейзаж знакомый.
Декорации художника Стенберга это отдельная песня. На сцене стеной стоят высоченные сосны с гладкими стволами. Посередине — цветущая полянка. кустики да пеньки... На один из них и присядет Геннадий Гурмыжский, он же трагик Несчастливцев (Александр
Ермаков). С Аркашкой Счастливцевым (Виктор Павлов) они составляют классическую пару: длинный и маленький, худой и толстый...
Конечно, душа спектакля Счастливцев. Не жалкий, но именно комик, который играет жалкого. В спадающих штанах, в детском картузике, отдувающийся, краснолицый, пропитой, с плаксивым голосом, он прыгает по сцене, напевает водевильные мотивчики, рожи корчит, вызывая зрительский хохот. Они с Несчастливцевым скорее не лед и пламень, а лед и шаровая молния...
И есть в спектакле еще одно действующее лицо, которое невозможно опустить. Евгений Самойлов играет Карпа, лакея. В Малом все старики чудо. Ну а уж Карп (осетр, сазан) у Самойлова такой уютный получился, домашний. Только он и склеивал воедино своей добротой и преданностью всех персонажей...
По итогам прошлого театрального сезона провели опрос театральных критиков. «Самым большим потрясением» они назвали «Гамлета» Някрошюса, а на втором месте стояла «Свадьба Кречинского» в Малом театре... Все, что появляется на этой сцене, сделано очень добротно. Что вовсе не синоним слова «скучно».
Юлия Немцова,
«Новые Известия»,10.04.1998
26.12.2005
Подробнее
«Листая старые подшивки» ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
«Листая старые подшивки»
ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
Не получилось бы, как с фильмом «Мастер и Маргарита». Сняли давно, а на экране все нет и нет. Я так жду этот фильм, что мне даже плохо становится. В нем я Кота играю. Играю вместе с Гафтом, Вертинской...
ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
Не получилось бы, как с фильмом «Мастер и Маргарита». Сняли давно, а на экране все нет и нет. Я так жду этот фильм, что мне даже плохо становится. В нем я Кота играю. Играю вместе с Гафтом, Вертинской...
«Листая старые подшивки»
ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
В Малом театре сдохли перепелки
В Московском академическом Малом театре стоял настоящий переполох. Все перепелки, которых народный артист Виктор Павлов разводил на чердаке театра, передохли.
- В чем дело, Витюша? - спрашивают артиста коллеги.
Такой же вопрос Виктору Павлову задала и специальный корреспондент «Фактора».
- Пока причину не выяснил, - ответил Виктор Павлович. - Я же перепелок развел для того, чтобы лечиться от высокого давления. Таким образом я и маму лечил, себя, некоторых артистов.
Однажды прихожу к Соломину и говорю: «Товарищ художественный руководитель, отдай мне чердак. Хочу там перепелиную ферму открыть». Юра просто онемел. Я уж не стал его пугать, не стал говорить, что яйца сырые буду пить. Сказал, что общение с птицами снимает стрессы. Чердак мне Юрий Мефодьевич отдал.
Я там и голубей развожу. Голуби, слава Богу, живы. Развожу московскую останкинскую белую породу. Часто сижу на чердаке, с голубями воркую. Белые голуби, которые взлетают над Малым театром, мои. Мне кажется, что это души актеров, когда-то работавших здесь. Вот эта гордая голубка - Гоголева, а этот любвеобильный - Царев, самый веселый голубь - Ильинский. У меня и в детстве птицы были: голуби, синички, щеглы. Я с птицами раскрепощаюсь. У меня натура восприимчивая, надо эмоции куда-то выплеснуть.
Меня в магазине одна зрительница, знаете, как приложила! Только вышел на экраны фильм Ташкова «Адъютант его превосходительства». Я там сыграл бандита Мирона Осадчего. И вот после премьеры стою в очереди в магазине. Очередь небольшая, человека четыре, а девушка со стороны лезет. Я ей культурно объясняю, что я ее пропущу, но зачем впереди бабушек лезть? Она повернулась и говорит: «Вы как в кино гад, так и в жизни сволочь». После таких сцен я к своим птичкам бегу...
Жеглов тоже пускал голубей
На остальные вопросы артист согласился ответить при одном условии: если вопросы я буду задавать не где-нибудь, а на Птичьем рынке. Объяснил:
- Это мое любимое место в Москве.
Мы встретились в воскресенье утром у метро «Таганская». Отправились на троллейбусе к «Птичке». По дороге артист рассказывает:
- Я родился в Москве, хотя родители были иркутянами. Когда мама мною забеременела, сказала отцу: «Паша, я рожу тебе мальчика. Вези меня в Москву. Хочу, чтобы он был москвичом». Так я оказался в столице. Родился на Арбате, а жил на Тишинке. Там все пацаны гоняли голубей. Мы с другом Вовкой часто приезжали на Птичий рынок. Рыбок продавали, птиц. Зарабатывали немного денег, чтобы матерям к 8 Марта и на день рождения что-то подарить.
Однажды с другом здесь на «Птичке» накупили запчастей и собрали велосипед. Весь двор ахнул, такая отличная была машина. Через несколько дней у нас его стащили. Сломал кто-то замок в сарае и унес. Погоревали мы и решили голубями заняться. С тех пор это увлечение не оставляю.
Вот тут недалеко от метро «Таганская» снимали фильм «Место встречи изменить нельзя». Однажды приехали мы с Высоцким очень рано. Работа предстояла важная, должны были снять сцену, где Жеглов (Высоцкий) убивает Левченко, то есть меня.
Чувствую, настроение у Володи какое-то праздничное. Говорит: «Вить, пойдем, чего покажу. Видишь, вон машина новая? Это моя. Поехали, прокачу». Сели мы в его «Мерседес», сделали круг. А я ему и предлагаю: «Чего на месте-то топтаться? Поехали на Птичий рынок. Тут рядом». Поехали. Голубей накупили. Раньше они и стоили треха за пару. Привезли мы птиц на съемочную площадку. Наши там уже собрались, и мы стали у всех на глазах выпускать голубей. Все обалдели от такой прелести. Приступили к съемкам. Я бегу по снегу, Высоцкий в меня стреляет. Ба-бах... падаю. Помню: Володя подбегает с бледным лицом, берет мою руку, целует: «Голубятник, вставай. Я тебя никогда не убью».
...Разговариваем с Виктором Павловичем в троллейбусе и вдруг замечаем, что на него пристально смотрит какой-то парень.
Павлов спрашивает:
- Ты чего смотришь, как КГБ?
- На артиста вы похожи.
- На хорошего или плохого?
- На моего любимого. ... А почему вы на троллейбусе?
- А что думаешь, у нас денег куры не клюют? Ошибаешься, браток. Машина у меня, конечно, есть, но зимой за руль не сажусь.
Мы прибыли на «Птичку», и Виктор Павлович сразу же ныряет в голубиные ряды. Тут он как рыба в воде. Здоровается, а его спрашивают:
- Где пропадал? Месяц тебя не было.
- Закрутился в театре...
На рынке Павлов купил корм попугаям, мотыля рыбкам, лекарство старой кошке. Рассказал:
- Наша кошка - аллилуевское отродье. Надо мной живет Володя, сын Ольги Аллилуевой (родной сестры Надежды Аллилуевой, жены Сталина). У них там кошек видимо-невидимо. Вот и мне одну подарили.
Врезали по уху
- Но вообще-то в детстве я не мечтал быть артистом. Однажды в нашей школе решили поставить спектакль и почему-то про негров. Мне досталась роль негритянки. Гуталином мазался. Зрители так аплодировали!
После 7 класса пошел на завод учеником слесаря, потом работал радиомонтажником и учился в школе рабочей молодежи.
Окончил десятилетку, поступил сразу в два театральных училища: в Щепкинское и училище МХАТа. Собирался поступать и в цирковое, но передумал.
В «Щепку» поступал вместе с Олегом Далем, Сергеем Никоненко, Михаилом Кононовым, Севой Соколовым. Особенно волновался, когда в Щепкинское сдавал экзамены. Нас слушала Вера Николаевна Пашенная. На экзамене читал Твардовского, Островского, Есенина, Северянина. Есенин и Северянин были тогда запрещены. А я решил, что все равно прочитаю любимых поэтов. Помню, у Северянина читал:
Шумите, вешние дубравы,
Расти, трава.
Цвети, сирень.
Нет, все люди правы
В такой благословенный день.
После таких слов перекрестился. Все преподаватели просто замерли. Никто не осудил, никто. А Пашенная вдруг сказала:
- Посмотрите, какая у него красивая грудь.
Я чуть не рассмеялся. Просто я очень волновался и часто вздыхал. Вот, наверное, от этого и грудь красивая получилась. Потом испугался, что Пашенная заметит мою лопоухость. Ты не замечала, что у меня одно ухо торчит?
- Нет.
- Посмотри, одно ухо торчит. В юности я борьбой занимался. Однажды во время броска ухом по всему ковру и проехал. Боль была страшная. Полтора месяца ухо болело так, что до него нельзя было дотронуться. Но, слава Богу, никто в приемной комиссии мое оттянутое ухо не заметил.
(... Потом, спустя несколько лет, травмированное ухо Виктора Павлова понравилось Гайдаю, и тот пригласил артиста на роль студента Дуба в новелле «Наваждение» фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Помните? Студенческая сессия, все читают конспекты, учебники. Только Дуб готовится к экзамену иначе. Он является на экзамен с обвязанным ухом, а из кармана торчит гвоздика...)
- В Щепкинском я учился у Анненкова. Но все же моим первым театральным наставником был прекрасный режиссер и актер МХАТа Вадим Николаевич Богомолов. У него я занимался в театральной студии на Тверской.
Меня на третьем курсе не аттестовали, что-то произошло с голосом. На голосовых связках образовались узелки. Мне сделали операцию. Голос восстанавливался слабо. Я на кафедре грима за время своей болезни окончил курсы гримера. Думал, если из артистов выгонят, останусь при театре гримером. Без театра жизнь не представлял.
А маму я слушался
- После окончания «Щепки» мне хотелось играть в «Современнике». И я пошел туда на просмотр. Взяли с двухлетним испытательным сроком. За год я 12 вводов сделал, а своих ролей не давали. За других доигрывал. Хотя были в «Современнике» и любимые спектакли: «Голый король», «Белоснежка и семь гномов», «Вечно живые». Любил играть с Олегом Ефремовым, Татьяной Орловой. Но все же я чувствовал себя в этом театре очень неуютно. В «Современнике» было немного зла, холода и обмана.
Отец, видя мое унылое состояние, прямо сказал:
- Надо тебе прощаться с этим актерством. Поступай учиться в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Будешь специалистом. А это что за профессия?
Отец мой был серьезным человеком. «Россельмашем» заведовал, был замом министра сельского хозяйства. В войну танкистом воевал, в мирное время строил трактора. Не нравилась ему моя профессия.
Меня стали приглашать в театр Ермоловой. И я ушел туда.
А маму я слушался. Была она женщиной яркой, звонкой. Между прочим, ей многие москвичи жизнью обязаны. Она работала врачом-гинекологом. Помогала женщинам рожать. Отличным врачом была. А мне еще в студенческие годы говорила: «Вить, будешь артистом, будешь на виду. Женщины на тебя будут обращать внимание. Не заводи, Вить, любовниц. Пустое все это. Хлопот только наживешь. Ищи свою любовь. Она есть. Ищи».
В театре Ермоловой я встретился со своей будущей женой Таней. Она у меня казачка. Влюбился отчаянно. Из-за нее я с Гайдаем чуть не разругался. После фильма «Операция «Ы»« он решил собрать мальчишник. Звонит:
- Вить, приходи.
Я отнекиваюсь:
- Не могу. Свидание назначил.
- Отмени.
- Не могу. Что девушка скажет? У меня с ней серьезно.
Гайдай так обиделся на меня.
Однажды говорю Тане:
- Не надо нам серьезно-то. Что мы можем? Денег мало, квартиры нет.
Шекспир писал:
Кто в брак вступает второпях,
Не позаботившись о доме,
Тот скоро будет весь во вшах,
Как оборванец на соломе.
Но Таня не испугалась. Мы с ней 31 год вместе. Она вынесла все трудности, терпит меня, любит. Недавно говорит:
- Не представляю свою жизнь без тебя. Наверное, я бы погибла.
А я ей в ответ:
- Это я бы погиб без тебя. Заблудился бы, забарахтался бы, как сова днем.
Дочка моя - врач. Есть у меня внучка Наташка. Ей скоро год.
Поклонник подарил шкаф
Из театра Ермоловой меня пригласили в театр Маяковского. Играл там в спектаклях «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи» (я был Санчо Пансо). И вроде бы все хорошо, но неожиданно разругался с Андреем Гончаровым, главным режиссером театра. Он на репетиции заорал на молодую безответную актрису, я вступился. Мы крупно рассорились. На следующий день, как все вспыльчивые люди, опомнились, но было поздно. Пришлось уйти. Меня взяли в Малый. Так нашел свой любимый театр.
Жизнь в каждом театре должна быть согрета любовью. Есть любовь - будь там. Кончилась любовь - не сожительствуй. Не жди момента, иди дальше по яркой тропинке любви. Иди туда, где тебя ждут.
Женщина тоже должна чувствовать, любовь это или мимолетное увлечение, эмоциональная вспышка. И не жалеть проститься, расстаться с объектом прежней любви. Наше дело не монашеское. Это не приход, который не имеешь права покинуть. Это судьба твоя, дорога твоей яркой жизни. Судьба у артиста должна быть яркой.
... Виктор Павлов считает, что такую судьбу он нашел только в Малом - старинном русском театре. Он гордится, что именно здесь работали титаны русской сцены. Артисту нравится, что театр хранит верность классике.
Совсем недавно зрители с восторгом приняли комедийные роли Павлова в пьесах «Горячее сердце» Островского и «Тартюф, или Преступная мать» Бомарше. Месяц назад Юрий Соломин поставил на сцене Малого театра «Лес» Островского. Роль Счастливцева, конечно же, досталась Виктору Павлову. Он сыграл ее искрометно, восторженно.
В работе над ролью помогло увлечение живописью.
- Я нарисовал много портретов Счастливцева. Рисовал глаза его, брови, жесты, костюмы. У меня есть Счастливцев в радостном настроении, задумчивом...
- Виктор Павлович, а друзей вы рисуете?
- Всем друзьям нарисовал портреты. Обычно на гастроли беру с собой краски, кисти и в свободное время беседую сам с собой у холста.
Один старичок после премьеры спектакля «Горячее сердце» позвонил артисту в театр, поблагодарил за игру. И сказал, что хочет подарить Павлову... шкаф.
- Мне 83 года. Мне уже ничего не надо. Возьмите у меня старинный шкаф, он ручной работы.
Теперь этот подарок стоит в гримерной Виктора Павловича.
- Вы нашли любимый театр. И теперь никогда и ни с кем не конфликтуете?
- Всякое бывает. Я очень не люблю пренебрежительного отношения. А такое со стороны коллег, возомнивших себя гениями, иногда случается. Я просто отказываюсь от подобных партнеров по роли. Не люблю работать с зазнайками. И выяснение отношений всегда бывает печальным и грустным.
Иногда вступаю в полемику и с молодыми актерами, которые могут себе позволить ходить по театру в верхней одежде или покурить за кулисами. Конечно, большинство актеров - добрые и гордые дети, благородные люди. Но все же встречаются всякие.
Как «умыли» артиста
- Виктор Павлович, и все же широкий зритель знает вас по ролям в кино.
- Кино отдано много сил. Гайдаю очень благодарен. Он помог мне найти себя в комедийном жанре. На съемочной площадке он был даже не режиссером, он был педагогом, одержимым идеей творчества. Мне понравилось сниматься у Ростоцкого, Ташкова. С фильмом Ташкова «Адъютант его превосходительства» связана моя самая большая творческая обида. Что произошло? Группа создателей фильма была выдвинута на Государственную премию. Выдвинули и меня. Я заполнил все документы, купил новый костюм. И вот собираемся мы, все нарядные, поехать за наградой. Ташков всех поздравляет. А меня просит все понять и не расстраиваться. Оказывается, в последний момент мне в премии отказали. На самом заключительном заседании, которое проходило поздно вечером, поднялся какой-то деятель и говорит:
- Товарищи, давайте соблюдать равновесие. Из лагеря врага мы уже дали премию Стржельчику. Если и Павлову дадим, то это будет идеологический перебор...
Сейчас снимаюсь в фильме «Должник» у молодого режиссера Валерия Пендраковского. Играю бомжа. Этот фильм добрый. Очень хочу, чтобы его увидел широкий зритель. Не получилось бы, как с фильмом «Мастер и Маргарита». Сняли давно, а на экране все нет и нет. Я так жду этот фильм, что мне даже плохо становится. В нем я Кота играю. Играю вместе с Гафтом, Вертинской...
В фильме я испытал сильнейшее за всю мою жизнь чувство. Это было, когда в сцене бала у Сатаны снимались 200-300 прекрасных девушек. Тогда я понял, что женская красота - всепобеждающая и всепоглощающая сила. Я это знаю. Ведь это я, Бегемот, руководил тем балом в квартире №50 по дому 302-бис на Садовой...
Стащил деньги
С недавних пор Виктора Павлова, одного из ведущих актеров Малого театра, полюбило телевидение. Как ведущий телеигры «Ваш билет» он выступает в роли транспортного контролера и экскурсовода по Москве.
На съемках одной из телепередач произошел забавный случай. Партнером Павлова был специалист по экстремальным ситуациям Анатолий Гостюшин. Гостюшин предостерегал пассажиров от трамвайных «щипачей» и постарался воспроизвести действия жулика в вагонной толчее. Самый простой способ - отвлечь внимание жертвы неожиданным вопросом и в это время запустить руку в карман. И вот Гостюшин похищает бумажник у как бы зазевавшегося Павлова. Торжествуя, он возвращает артисту похищенное. А тот в ответ протягивает ему пачку денег. «Взял из вашего кармана». Сценарием второе похищение не предусматривалось. Но экспромт всем очень понравился.
Выпил с президентом
А в начале 1998 года Виктор Павлов стал народным артистом России. Вручая ему диплом в Георгиевском зале Кремля, Президент Борис Ельцин назвал его любимым актером.
- А потом мы выпили с президентом по бокалу шампанского, - скромно признался Павлов.
«Фактор», №11, 1998.
ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
В Малом театре сдохли перепелки
В Московском академическом Малом театре стоял настоящий переполох. Все перепелки, которых народный артист Виктор Павлов разводил на чердаке театра, передохли.
- В чем дело, Витюша? - спрашивают артиста коллеги.
Такой же вопрос Виктору Павлову задала и специальный корреспондент «Фактора».
- Пока причину не выяснил, - ответил Виктор Павлович. - Я же перепелок развел для того, чтобы лечиться от высокого давления. Таким образом я и маму лечил, себя, некоторых артистов.
Однажды прихожу к Соломину и говорю: «Товарищ художественный руководитель, отдай мне чердак. Хочу там перепелиную ферму открыть». Юра просто онемел. Я уж не стал его пугать, не стал говорить, что яйца сырые буду пить. Сказал, что общение с птицами снимает стрессы. Чердак мне Юрий Мефодьевич отдал.
Я там и голубей развожу. Голуби, слава Богу, живы. Развожу московскую останкинскую белую породу. Часто сижу на чердаке, с голубями воркую. Белые голуби, которые взлетают над Малым театром, мои. Мне кажется, что это души актеров, когда-то работавших здесь. Вот эта гордая голубка - Гоголева, а этот любвеобильный - Царев, самый веселый голубь - Ильинский. У меня и в детстве птицы были: голуби, синички, щеглы. Я с птицами раскрепощаюсь. У меня натура восприимчивая, надо эмоции куда-то выплеснуть.
Меня в магазине одна зрительница, знаете, как приложила! Только вышел на экраны фильм Ташкова «Адъютант его превосходительства». Я там сыграл бандита Мирона Осадчего. И вот после премьеры стою в очереди в магазине. Очередь небольшая, человека четыре, а девушка со стороны лезет. Я ей культурно объясняю, что я ее пропущу, но зачем впереди бабушек лезть? Она повернулась и говорит: «Вы как в кино гад, так и в жизни сволочь». После таких сцен я к своим птичкам бегу...
Жеглов тоже пускал голубей
На остальные вопросы артист согласился ответить при одном условии: если вопросы я буду задавать не где-нибудь, а на Птичьем рынке. Объяснил:
- Это мое любимое место в Москве.
Мы встретились в воскресенье утром у метро «Таганская». Отправились на троллейбусе к «Птичке». По дороге артист рассказывает:
- Я родился в Москве, хотя родители были иркутянами. Когда мама мною забеременела, сказала отцу: «Паша, я рожу тебе мальчика. Вези меня в Москву. Хочу, чтобы он был москвичом». Так я оказался в столице. Родился на Арбате, а жил на Тишинке. Там все пацаны гоняли голубей. Мы с другом Вовкой часто приезжали на Птичий рынок. Рыбок продавали, птиц. Зарабатывали немного денег, чтобы матерям к 8 Марта и на день рождения что-то подарить.
Однажды с другом здесь на «Птичке» накупили запчастей и собрали велосипед. Весь двор ахнул, такая отличная была машина. Через несколько дней у нас его стащили. Сломал кто-то замок в сарае и унес. Погоревали мы и решили голубями заняться. С тех пор это увлечение не оставляю.
Вот тут недалеко от метро «Таганская» снимали фильм «Место встречи изменить нельзя». Однажды приехали мы с Высоцким очень рано. Работа предстояла важная, должны были снять сцену, где Жеглов (Высоцкий) убивает Левченко, то есть меня.
Чувствую, настроение у Володи какое-то праздничное. Говорит: «Вить, пойдем, чего покажу. Видишь, вон машина новая? Это моя. Поехали, прокачу». Сели мы в его «Мерседес», сделали круг. А я ему и предлагаю: «Чего на месте-то топтаться? Поехали на Птичий рынок. Тут рядом». Поехали. Голубей накупили. Раньше они и стоили треха за пару. Привезли мы птиц на съемочную площадку. Наши там уже собрались, и мы стали у всех на глазах выпускать голубей. Все обалдели от такой прелести. Приступили к съемкам. Я бегу по снегу, Высоцкий в меня стреляет. Ба-бах... падаю. Помню: Володя подбегает с бледным лицом, берет мою руку, целует: «Голубятник, вставай. Я тебя никогда не убью».
...Разговариваем с Виктором Павловичем в троллейбусе и вдруг замечаем, что на него пристально смотрит какой-то парень.
Павлов спрашивает:
- Ты чего смотришь, как КГБ?
- На артиста вы похожи.
- На хорошего или плохого?
- На моего любимого. ... А почему вы на троллейбусе?
- А что думаешь, у нас денег куры не клюют? Ошибаешься, браток. Машина у меня, конечно, есть, но зимой за руль не сажусь.
Мы прибыли на «Птичку», и Виктор Павлович сразу же ныряет в голубиные ряды. Тут он как рыба в воде. Здоровается, а его спрашивают:
- Где пропадал? Месяц тебя не было.
- Закрутился в театре...
На рынке Павлов купил корм попугаям, мотыля рыбкам, лекарство старой кошке. Рассказал:
- Наша кошка - аллилуевское отродье. Надо мной живет Володя, сын Ольги Аллилуевой (родной сестры Надежды Аллилуевой, жены Сталина). У них там кошек видимо-невидимо. Вот и мне одну подарили.
Врезали по уху
- Но вообще-то в детстве я не мечтал быть артистом. Однажды в нашей школе решили поставить спектакль и почему-то про негров. Мне досталась роль негритянки. Гуталином мазался. Зрители так аплодировали!
После 7 класса пошел на завод учеником слесаря, потом работал радиомонтажником и учился в школе рабочей молодежи.
Окончил десятилетку, поступил сразу в два театральных училища: в Щепкинское и училище МХАТа. Собирался поступать и в цирковое, но передумал.
В «Щепку» поступал вместе с Олегом Далем, Сергеем Никоненко, Михаилом Кононовым, Севой Соколовым. Особенно волновался, когда в Щепкинское сдавал экзамены. Нас слушала Вера Николаевна Пашенная. На экзамене читал Твардовского, Островского, Есенина, Северянина. Есенин и Северянин были тогда запрещены. А я решил, что все равно прочитаю любимых поэтов. Помню, у Северянина читал:
Шумите, вешние дубравы,
Расти, трава.
Цвети, сирень.
Нет, все люди правы
В такой благословенный день.
После таких слов перекрестился. Все преподаватели просто замерли. Никто не осудил, никто. А Пашенная вдруг сказала:
- Посмотрите, какая у него красивая грудь.
Я чуть не рассмеялся. Просто я очень волновался и часто вздыхал. Вот, наверное, от этого и грудь красивая получилась. Потом испугался, что Пашенная заметит мою лопоухость. Ты не замечала, что у меня одно ухо торчит?
- Нет.
- Посмотри, одно ухо торчит. В юности я борьбой занимался. Однажды во время броска ухом по всему ковру и проехал. Боль была страшная. Полтора месяца ухо болело так, что до него нельзя было дотронуться. Но, слава Богу, никто в приемной комиссии мое оттянутое ухо не заметил.
(... Потом, спустя несколько лет, травмированное ухо Виктора Павлова понравилось Гайдаю, и тот пригласил артиста на роль студента Дуба в новелле «Наваждение» фильма «Операция «Ы» и другие приключения Шурика». Помните? Студенческая сессия, все читают конспекты, учебники. Только Дуб готовится к экзамену иначе. Он является на экзамен с обвязанным ухом, а из кармана торчит гвоздика...)
- В Щепкинском я учился у Анненкова. Но все же моим первым театральным наставником был прекрасный режиссер и актер МХАТа Вадим Николаевич Богомолов. У него я занимался в театральной студии на Тверской.
Меня на третьем курсе не аттестовали, что-то произошло с голосом. На голосовых связках образовались узелки. Мне сделали операцию. Голос восстанавливался слабо. Я на кафедре грима за время своей болезни окончил курсы гримера. Думал, если из артистов выгонят, останусь при театре гримером. Без театра жизнь не представлял.
А маму я слушался
- После окончания «Щепки» мне хотелось играть в «Современнике». И я пошел туда на просмотр. Взяли с двухлетним испытательным сроком. За год я 12 вводов сделал, а своих ролей не давали. За других доигрывал. Хотя были в «Современнике» и любимые спектакли: «Голый король», «Белоснежка и семь гномов», «Вечно живые». Любил играть с Олегом Ефремовым, Татьяной Орловой. Но все же я чувствовал себя в этом театре очень неуютно. В «Современнике» было немного зла, холода и обмана.
Отец, видя мое унылое состояние, прямо сказал:
- Надо тебе прощаться с этим актерством. Поступай учиться в Тимирязевскую сельскохозяйственную академию. Будешь специалистом. А это что за профессия?
Отец мой был серьезным человеком. «Россельмашем» заведовал, был замом министра сельского хозяйства. В войну танкистом воевал, в мирное время строил трактора. Не нравилась ему моя профессия.
Меня стали приглашать в театр Ермоловой. И я ушел туда.
А маму я слушался. Была она женщиной яркой, звонкой. Между прочим, ей многие москвичи жизнью обязаны. Она работала врачом-гинекологом. Помогала женщинам рожать. Отличным врачом была. А мне еще в студенческие годы говорила: «Вить, будешь артистом, будешь на виду. Женщины на тебя будут обращать внимание. Не заводи, Вить, любовниц. Пустое все это. Хлопот только наживешь. Ищи свою любовь. Она есть. Ищи».
В театре Ермоловой я встретился со своей будущей женой Таней. Она у меня казачка. Влюбился отчаянно. Из-за нее я с Гайдаем чуть не разругался. После фильма «Операция «Ы»« он решил собрать мальчишник. Звонит:
- Вить, приходи.
Я отнекиваюсь:
- Не могу. Свидание назначил.
- Отмени.
- Не могу. Что девушка скажет? У меня с ней серьезно.
Гайдай так обиделся на меня.
Однажды говорю Тане:
- Не надо нам серьезно-то. Что мы можем? Денег мало, квартиры нет.
Шекспир писал:
Кто в брак вступает второпях,
Не позаботившись о доме,
Тот скоро будет весь во вшах,
Как оборванец на соломе.
Но Таня не испугалась. Мы с ней 31 год вместе. Она вынесла все трудности, терпит меня, любит. Недавно говорит:
- Не представляю свою жизнь без тебя. Наверное, я бы погибла.
А я ей в ответ:
- Это я бы погиб без тебя. Заблудился бы, забарахтался бы, как сова днем.
Дочка моя - врач. Есть у меня внучка Наташка. Ей скоро год.
Поклонник подарил шкаф
Из театра Ермоловой меня пригласили в театр Маяковского. Играл там в спектаклях «Беседы с Сократом», «Человек из Ламанчи» (я был Санчо Пансо). И вроде бы все хорошо, но неожиданно разругался с Андреем Гончаровым, главным режиссером театра. Он на репетиции заорал на молодую безответную актрису, я вступился. Мы крупно рассорились. На следующий день, как все вспыльчивые люди, опомнились, но было поздно. Пришлось уйти. Меня взяли в Малый. Так нашел свой любимый театр.
Жизнь в каждом театре должна быть согрета любовью. Есть любовь - будь там. Кончилась любовь - не сожительствуй. Не жди момента, иди дальше по яркой тропинке любви. Иди туда, где тебя ждут.
Женщина тоже должна чувствовать, любовь это или мимолетное увлечение, эмоциональная вспышка. И не жалеть проститься, расстаться с объектом прежней любви. Наше дело не монашеское. Это не приход, который не имеешь права покинуть. Это судьба твоя, дорога твоей яркой жизни. Судьба у артиста должна быть яркой.
... Виктор Павлов считает, что такую судьбу он нашел только в Малом - старинном русском театре. Он гордится, что именно здесь работали титаны русской сцены. Артисту нравится, что театр хранит верность классике.
Совсем недавно зрители с восторгом приняли комедийные роли Павлова в пьесах «Горячее сердце» Островского и «Тартюф, или Преступная мать» Бомарше. Месяц назад Юрий Соломин поставил на сцене Малого театра «Лес» Островского. Роль Счастливцева, конечно же, досталась Виктору Павлову. Он сыграл ее искрометно, восторженно.
В работе над ролью помогло увлечение живописью.
- Я нарисовал много портретов Счастливцева. Рисовал глаза его, брови, жесты, костюмы. У меня есть Счастливцев в радостном настроении, задумчивом...
- Виктор Павлович, а друзей вы рисуете?
- Всем друзьям нарисовал портреты. Обычно на гастроли беру с собой краски, кисти и в свободное время беседую сам с собой у холста.
Один старичок после премьеры спектакля «Горячее сердце» позвонил артисту в театр, поблагодарил за игру. И сказал, что хочет подарить Павлову... шкаф.
- Мне 83 года. Мне уже ничего не надо. Возьмите у меня старинный шкаф, он ручной работы.
Теперь этот подарок стоит в гримерной Виктора Павловича.
- Вы нашли любимый театр. И теперь никогда и ни с кем не конфликтуете?
- Всякое бывает. Я очень не люблю пренебрежительного отношения. А такое со стороны коллег, возомнивших себя гениями, иногда случается. Я просто отказываюсь от подобных партнеров по роли. Не люблю работать с зазнайками. И выяснение отношений всегда бывает печальным и грустным.
Иногда вступаю в полемику и с молодыми актерами, которые могут себе позволить ходить по театру в верхней одежде или покурить за кулисами. Конечно, большинство актеров - добрые и гордые дети, благородные люди. Но все же встречаются всякие.
Как «умыли» артиста
- Виктор Павлович, и все же широкий зритель знает вас по ролям в кино.
- Кино отдано много сил. Гайдаю очень благодарен. Он помог мне найти себя в комедийном жанре. На съемочной площадке он был даже не режиссером, он был педагогом, одержимым идеей творчества. Мне понравилось сниматься у Ростоцкого, Ташкова. С фильмом Ташкова «Адъютант его превосходительства» связана моя самая большая творческая обида. Что произошло? Группа создателей фильма была выдвинута на Государственную премию. Выдвинули и меня. Я заполнил все документы, купил новый костюм. И вот собираемся мы, все нарядные, поехать за наградой. Ташков всех поздравляет. А меня просит все понять и не расстраиваться. Оказывается, в последний момент мне в премии отказали. На самом заключительном заседании, которое проходило поздно вечером, поднялся какой-то деятель и говорит:
- Товарищи, давайте соблюдать равновесие. Из лагеря врага мы уже дали премию Стржельчику. Если и Павлову дадим, то это будет идеологический перебор...
Сейчас снимаюсь в фильме «Должник» у молодого режиссера Валерия Пендраковского. Играю бомжа. Этот фильм добрый. Очень хочу, чтобы его увидел широкий зритель. Не получилось бы, как с фильмом «Мастер и Маргарита». Сняли давно, а на экране все нет и нет. Я так жду этот фильм, что мне даже плохо становится. В нем я Кота играю. Играю вместе с Гафтом, Вертинской...
В фильме я испытал сильнейшее за всю мою жизнь чувство. Это было, когда в сцене бала у Сатаны снимались 200-300 прекрасных девушек. Тогда я понял, что женская красота - всепобеждающая и всепоглощающая сила. Я это знаю. Ведь это я, Бегемот, руководил тем балом в квартире №50 по дому 302-бис на Садовой...
Стащил деньги
С недавних пор Виктора Павлова, одного из ведущих актеров Малого театра, полюбило телевидение. Как ведущий телеигры «Ваш билет» он выступает в роли транспортного контролера и экскурсовода по Москве.
На съемках одной из телепередач произошел забавный случай. Партнером Павлова был специалист по экстремальным ситуациям Анатолий Гостюшин. Гостюшин предостерегал пассажиров от трамвайных «щипачей» и постарался воспроизвести действия жулика в вагонной толчее. Самый простой способ - отвлечь внимание жертвы неожиданным вопросом и в это время запустить руку в карман. И вот Гостюшин похищает бумажник у как бы зазевавшегося Павлова. Торжествуя, он возвращает артисту похищенное. А тот в ответ протягивает ему пачку денег. «Взял из вашего кармана». Сценарием второе похищение не предусматривалось. Но экспромт всем очень понравился.
Выпил с президентом
А в начале 1998 года Виктор Павлов стал народным артистом России. Вручая ему диплом в Георгиевском зале Кремля, Президент Борис Ельцин назвал его любимым актером.
- А потом мы выпили с президентом по бокалу шампанского, - скромно признался Павлов.
«Фактор», №11, 1998.
29.08.2006
НЕ СТАЛО СРЕДИ НАС СЧАСТЛИВЦЕВА
Сквозной темой в творчестве Павлова стала тема Шута из «Короля Лира» - человека, который никому не боялся говорить правду в глаза...
28.08.2006
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
В Москве на 66-м году жизни от сердечного приступа скончался актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлов....
28.08.2006
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
ЭХ, ЛЕВЧЕНКО, ЛЕВЧЕНКО
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
Татьяна Говорова, жена: «Он очень хороший! Сильный до жизни!»...
25.08.2006
НЕКРОЛОГ
Прощание с народным артистом России Виктором Павловичем Павловым состоится в понедельник, 28 августа, в 11 часов утра. Отпевание в церкви Вознесения в Брюсовом переулке. Похороны на Кунцевском кладбище...
25.08.2006
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
УМЕР ВИКТОР ПАВЛОВ
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
Минувшей ночью скончался актер Виктор Павлов, сыгравший в самых главных фильмах советского народа…
25.08.2006
«Памяти Виктора Павловича Павлова» ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
«Памяти Виктора Павловича Павлова»
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
ГОЛУБЯТНИК ИЗ МАЛОГО ТЕАТРА
Виктор Павлов: «И хотел поставить крест на актерской карьере!»...
24.08.2006
СКОНЧАЛСЯ ВИКТОР ПАВЛОВИЧ ПАВЛОВ
С глубочайшим прискорбием сообщаем, что 24 августа на 66 году ушел из жизни актер Малого театра, народный артист России Виктор Павлович Павлов . Коллектив Малого театра выражает соболезнования родным и близким Виктора Павловича. О дате гражданской панихиды будет сообщено позднее.
04.05.2006
«Листая старые подшивки» КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
«Листая старые подшивки»
КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин...
КОМИКИ И ТРАГИКИ ВАЖНЕЕ ГРЯЗНЫХ СДЕЛОК
А. Н. Островский. «Лес». Малый театр. Реж. Ю. Соломин...
12.04.2006
«Листая старые подшивки» БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
«Листая старые подшивки»
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
11.04.2006
«Листая старые подшивки» ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
«Листая старые подшивки»
ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
В последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф»...
ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО
В последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф»...
28.02.2006
«Листая старые подшивки» «ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
«Листая старые подшивки»
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
26.12.2005
«Листая старые подшивки» ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
«Листая старые подшивки»
ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
Не получилось бы, как с фильмом «Мастер и Маргарита». Сняли давно, а на экране все нет и нет. Я так жду этот фильм, что мне даже плохо становится. В нем я Кота играю. Играю вместе с Гафтом, Вертинской...
ВИКТОР ПАВЛОВ: «В ДЕТСТВЕ Я БЫЛ НЕГРИТЯНКОЙ»
Не получилось бы, как с фильмом «Мастер и Маргарита». Сняли давно, а на экране все нет и нет. Я так жду этот фильм, что мне даже плохо становится. В нем я Кота играю. Играю вместе с Гафтом, Вертинской...
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Виртуальная экскурсия
Партнёры
О театре
Попечительский совет
Руководство театра
Актёры
Режиссеры
Художники
Оркестр
Репертуарный отдел
Режиссёрский отдел
Пресс-служба
Музейно-информационный центр
Художественно-постановочная часть
Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина
Филиал в Когалыме
Щепкинское училище
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2024 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнёры:
Информационная поддержка
