Любовь Лебедина, «Трибуна», 12 февраля 2015

ЮРИЙ СОЛОМИН - РЕЖИССЕР ДВОРЦОВЫХ ИНТРИГ

Любовь Лебедина, «Трибуна», 12 февраля 2015

«Король умер, да здравствует король» - эта фраза стала эпохальной, и она очень пригодилась Александру Дюма-старшему в комедии «Молодость Людовика ХIV».

По сути, нравоучительной комедии, ибо стать королем не так-то просто, его величие создается окружением, иногда показное, потому что те, кто стоит у государственной кормушки, сами хотят руководить, прикрываясь законами, якобы исходящими от монарха.

В общем, тема вечная, долгоиграющая, способная трансформироваться в каждом времени по-своему, в том числе и нашем, пока существует монархия и власть, данная от Бога, а чаще от политической элиты. Но Дюма не захотел погружаться в столь скользкую тему, то есть серьезно, как Вильям Шекспир, а решил пробежаться по ней играючи с множеством приключений, недоразумений и парадоксальных выводов. Так оно веселее и для публики приятнее, а серьезные умозаключения пусть она делает сама, если, конечно, захочет. Ведь тот же Жан Батист Мольер писал и ставил комедии, что не мешало церкви обвинять его в богохульстве. Вот и в пьесе «Молодость Людовика…» великий драматург не просто присутствует, он учит молодого короля бесстрашию и милосердию, с чего фактически и надо начинать правление.

Одним словом, «орешек непростой» и раскусить его пришлось весьма опытному в дворцовой дипломатии Юрию Соломину, который не стал проводить исторических параллелей, давить на гражданское сознание зрителей, а пошел за автором и сочинил своего рода «вендетту» между юным Людовиком, его матерью Анной Австрийской и кардиналом Мазарини. Несмотря на то, что спектакль многонаселенный, и каждое действующее лицо вносит свою лепту в лихо закрученный сюжет, главную роль все-таки играет упомянутая троица. Артисты хорошо это понимают. Но одно дело понимать и совсем другое воплощать задуманное ими и режиссером, натыкаясь на «подводные камни»…

Что касается дворцового этикета, умения носить исторические костюмы, держать прямую спину в кринолинах, кланяться в глубоком поклоне и драться на шпагах – тут равных императорскому театру нет. Как нет ему равных и в слаженном актерском ансамбле, умении подать себя крупным планом, посылая в зрительный зал четкую речь и победную энергетику. Без этой щепкинской школы вряд ли Юрий Мефодьевич замахнулся бы на такую романтическую пастораль, где влюбчивый король мечется между избранницами, предназначенными судьбой и матерью-королевой, а в это время кардинал сколачивает несметные богатства, отказывая Людовику в пустяшных расходах на маскарады. Молодость в данном случае не оправдывает его наивность, Людовик догадывается, что мастера интриги «держат за пазухой камень», а вот как вывести их на чистую воду, не знает.

И распутать этот клубок ему помогает, кто бы вы думали, Мольер, которого никто не воспринимает всерьез, тем более в роли таинственного конфидента. По своей психофизике Михаилу Мартьянову близок жизнерадостный король, лишенный какой бы то ни было фанаберии, ведь не случайно он сближается с «сорокой на хвосте» служанкой Жоржеттой в исполнении Дарьи Мингазетдиновой, готовой за него и в огонь, и в воду. Его величество случай, как это часто бывает в комедии положений, и авантюризм молодости, в конце концов, помогают Людовику превратиться из марионетки в блестящего «шахматиста», делающего мат и кардиналу, и королеве. Возможно, успех достиг бы еще большего накала, если бы бесспорно талантливый Александр Ермаков ритмически «не посадил» начало первого акта. Его диалог с придворным обойщиком Покленом (Сергей Еремеев), отцом Мольера, длится долго и однообразно, как будто это не экспликация, а главная сцена. И дальше с выходом Анны Австрийской, сообщающей кардиналу о своих планах в отношении возмужавшего сына, в воздухе не витает ощущение возможного заговора, так как в исполнительском арсенале замечательной актрисы Светланы Амановой одно величие и холодность, но этого мало даже для комедии, тем более в разрезе политического детектива.

Не случайно во втором акте на первый план выходит лицедей Мольер в брутальном исполнении Дмитрия Марина, что ничуть не нарушает режиссерского рисунка. Наоборот, действие приобретает еще большую упругость и многозначность, ибо Жан Батист – тот персонаж, без которого замысел постановщика был бы не полным. Более того, в нем Юрий Соломин видит современного художника, продолжающего преподносить публике уроки истинных ценностей.

После закрытия занавеса публика не желала покидать театральный зал на Ордынке. Ей хотелось еще раз увидеть шикарные декорации Александра Глазунова, изумительные костюмы Вячеслава Зайцева и весь исполнительский состав спектакля во главе с художественным руководителем Юрием Соломиным, чтобы бесконечно восклицать «Браво!»

Спектакль по пьесе Дюма-отца «Молодость Людовика XIV» в Малом театре поставил Юрий Соломин.

Наталья Витвицкая, Ваш досуг, 12 февраля 2015 г.

НОВОЕ ПЛАТЬЕ КОРОЛЯ

Спектакль по пьесе Дюма-отца «Молодость Людовика XIV» в Малом театре поставил Юрий Соломин. Никаких скандальных концепций, политических аллюзий и переноса места действия в космос. Вместо этого — роскошные декорации, исторические костюмы и актерское рвение. Претензий к такому «служению традициям» нет, — в жанре «сказка для взрослых» Малый театр вне конкуренции.

«Молодость Людовика» — пьеса Дюма-отца, любимого автора худрука Малого театра. Речь в ней идет о малоизвестных фактах взросления Короля-Солнце, — избалованному отпрыску королевской династии пришлось узнать цену интригам и отказаться от любимой женщины ради политических интересов. А кроме этого, навсегда полюбить театр (благодаря Мольеру, служившему при дворе).

Несмотря на тот факт, что в постановке заняты лучшие актеры труппы (Светлана Аманова, Александр Ермаков, Сергей Еремеев), все внимание зрителя отдано исполнителю роли Людовика — Михаилу Мартьянову. И, надо сказать, не напрасно. Малый можно поздравить с открытием нового актерского имени. С непростой задачей превратиться в «солнечного» Людовика молодой артист (это первая главная роль Мартьянова) справился. На сцене не король, а само очарование. Непринужденный, любвеобильный, наивный, страстный.

Еще одна безоговорочная удача спектакля — сценография и костюмы. Вся сцена — ожившая иллюстрация книг про трех мушкетеров: Париж, Лувр, Версаль. Роскошные костюмы для постановки придумал Слава Зайцев. Здесь несколько старомодная любовь маэстро к пышному декору и крупным драгоценностям пришлась кстати. Публика с одинаковым наслаждением следит за развитием придворных интриг и бесконечной сменой нарядов и париков.

Пьеса Дюма отнюдь не так проста, как кажется, — при желании режиссер может развернуться и затеять со зрителем серьезный разговор о природе власти и общественных пороках. Но если Малый и ставил перед собой подобные цели, премьера случилась совсем о другом. О красивой жизни, легкой любви и всегда мудрой власти. Словом, о том, чего не было и чему никогда не бывать. Зато в полку образцово-показательных спектаклей-праздников прибыло.

Наталья Витвицкая, Ваш досуг, 12 февраля 2015 г.

Сегодня в 19:15 в передаче «Главная роль» на телеканале «Культура» Юрий Соломин расскажет о премьере спектакля «Молодость Людовика XIV».

Мила Волкова, «Вечерняя Москва», 31 января 2015

ФРАНЦУЗСКИЙ ДВОР С ТОЧНОСТЬЮ ДО МЕЛОЧЕЙ

Мила Волкова, «Вечерняя Москва», 31 января 2015

30 января в филиале на Ордынке Малый театр представил первую премьеру года – «Молодость Людовика XIV» по пьесе Александра Дюма. Режиссер-постановщик – художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин.

Для постановки пьесу сократили, убрав повторы. В результате действие движется легко. Также, по словам режиссера, шла и работа над спектаклем. Любовная линии взрослеющего короля переплетается со зреющим желанием стать «настоящим правителем». Закручивается и разрешается, увы, не в пользу нежных чувств. Но во благо Франции. Каждый персонаж многомерен и благодатен для актерской работы. И короля, которого часто играет свита, здесь играет сам Людовик – Михаил Мартьянов. Это первая большая роль актера. Король-солнце выходит непринужденным, вальяжным. И вместе тем 20-летний Людовик не прочь пошалить, как, впрочем, и режиссер-постановщик. Юрий Соломин, у которого Дюма в числе любимых авторов, не раз заставляет зрителя смеяться не только над репризами, но и над мизансценами.

В проработке исторического пространства Малый остается верным своим традициям – точность во всем, вплоть до деталей. Король-солнце (Михаил Мартьянов), как всякий уважающий себя модник того времени, трижды меняет парик. Утром появляясь в черном, днем – в каштановом и вечером – в светлом. Костюмы, к разработке которых приложил руку Вячеслав Зайцев, также в духе времени. За исключение только младший брата короля, чей красный с черным графичным рисунком камзол дает скорее отсыл к комедии дель арте. Что не случайно, ведь герцог Анжуйский предстает на сцене не только как пухлощекий купидон и весельчак. Именно с его легкой руки при дворе появляется комедиант Мольер. В декорациях – столь любимая Людовиком, да и прежними французскими императорами, античная тема с богами. При этом они легко трансформируются то в зал, то в приемную короля, то в оранжерею. И даже искрометная пародия Жоржетты (Дарья Мингазетдинова) на постановки того времени – точное попадание в царивший тогда театр представления.

При всей этой исторической точности спектакль современен, так как затрагивает вечные темы – любви, власти, отношение к народу. Здесь вслед за Мольером можно повторить, что люди все такие же, что во времена Аристотеля, что сейчас. В предисловии к «Жизни Людовика XIV» Александр Дюма писал: «… на первом плане будут Лувр, Сен-Жермен и Версаль, на втором – Франция, на горизонте – мир». Поэтому все реалии французского двора, описанные Дюма и перенесенные на сцену Юрием Соломиным, легко ложатся на российскую почву. Как многим произведениям Островского, этой не столь известной пьесе Дюма уготовано быть разобранной на цитаты. Острый на язык француз начинает с того, что сравнивает политику с комедией масок, и заканчивает, говоря: «Политика – это печальное занятие. Оставьте его королям и министрам… Ведь вы поэт, вот и пишите свои стихи…»

Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра, режиссер-постановщик спектакля «Молодость Людовика XIV»:

- «Молодость Людовика XIV» - хорошая пьеса, и автор хороший. Там много вещей, которые звучат. Это не мы придумали, это 150 лет назад написал Дюма. Во всем мире и во всех государствах одни и те же проблемы. Веками! Пьеса написана по делу. Она об отношении к власти, власти к народу, к любви, которой кто-то жертвует ради других вещей. Поэтому мы и взяли ее. К тому же она красивая, эффектная. И, если мы говорим об истории не только нашей страны, но и мира, то надо следующее поколение воспитывать. Они должны знать не только «Три мушкетера». Хотя я тоже влюблен в этот спектакль, и фильм у нас хороший. Но Дюма не все знают. Может, сегодня еще 200 лишних человек узнали этого писателя. Он написал много хороших вещей, включая пьесы. Это ведь не инсценировка.

Подробнее: http://vm.ru/news/2015/01/31/premera-v-malom-teatre-vechnie-temi-i-neizvestnij-dyuma-277401.html

Видеорепортаж телеканала «Культура»

Сцену филиала Малого театра на Ордынке осветил «Король-Солнце». Сегодня здесь представляют премьеру спектакля «Молодость Людовика XIV», поставленного по пьесе Александра Дюма-отца. Дуэли, заговоры, интриги и другие забавы французского двора, блестяще преподнесённые автором, сделали это произведение объектом внимания многих режиссёров театра и кино. Теперь среди них и Юрий Соломин.

СЦЕНУ ФИЛИАЛА МАЛОГО ТЕАТРА НА ОРДЫНКЕ ОСВЕТИЛ «КОРОЛЬ-СОЛНЦЕ»

Видеорепортаж телеканала «Культура»

Сцену филиала Малого театра на Ордынке осветил «Король-Солнце». Сегодня здесь представляют премьеру спектакля «Молодость Людовика XIV», поставленного по пьесе Александра Дюма-отца. Дуэли, заговоры, интриги и другие забавы французского двора, блестяще преподнесённые автором, сделали это произведение объектом внимания многих режиссёров театра и кино. Теперь среди них и Юрий Соломин.

Роскошная жизнь французского двора, изящные костюмы и декорации, музыка эпохи барокко — так красочно и пышно представили на сцене филиала Малого театра на Ордынке «Молодость Людовика XIV». Дюма-отец – один из любимых авторов художественного руководителя театра Юрия Соломина. Над постановкой пьесы режиссер работал на одном дыхании – выпустил спектакль всего за два месяца.

«Когда я прочитал пьесу, оказалось, что я ее давно знал, но забыл. И когда в прошлом году я ее прочитал летом, мне показалось, что она очень нам что-то напоминает. Все было, хотя не у нас, а во Франции, очень похоже. Взаимоотношения человеческие, и хороший очень материал для актеров, особенно для молодых», - говорит худрук Государственного академического Малого театра России, народный артист СССР Юрий Соломин.

Александр Дюма-отец, снискавший славу крупнейшего романиста своего времени, безупречно владел и законами драматургии. Его пьеса «Молодость ЛюдовикаXIV» – истинно французская: легкий юмор и лихо закрученный сюжет. Это рассказ о малоизвестном периоде жизни будущего «короля-солнца» и его первой серьезной любви, несовместимой с его высоким титулом.

«Прежде всего, это молодой влюбленный мужчина, это юный парень, который сначала делает, потом думает, не слушает своих родителей, - объясняет актер Михаил Мартьянов. - Хочет жить, любить, веселиться, но судьба подсказывает, что не все в жизни так просто. Бывает, приходится жертвовать самыми дорогими вещами, любовью к молодой женщине».

Главная мужская роль у 28-летнего Михаила Мартьянова. В театре это первая крупная роль актера. Однако играть венценосных особ в Малом ему не привыкать, Мартьянов уже выходил в роли короля Фердинанда в шекспировских «Усилиях любви...». Людовик в его исполнении получился весьма вальяжным и царственным, хотя и не лишенным озорства.

По этой постановке вполне можно изучать историю, - уверяют актеры. Исторических фигур в спектакле - целая галерея: Мольер, Граф де Гиш, Анна Австрийская, кардинал Мазарини. В роли последнего выступил народный артист России Александр Ермаков.

«Я когда готовился к этой роли, много читал, и не только биографии. Я был в нашем храме, на Грузинской улице, и разговаривал со многими разговаривал священниками о том, что буду играть кардинала Мазарини. Они очень интересовались», - отмечает Александр Ермаков.

Создатели спектакля отмечают: перенося на сцену пьесу Дюма, крайне важно сделать пространство детальным и атмосферным. Малый театр остается верен своему кредо: историческая достоверность и вечные сюжеты, которые не оставят равнодушными современников.

«Культура», 30 января 2015 года

Поздравляем художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина с присуждением Международной премии «Человек года».

22-я Церемония награждения лауреатов Международной премии «Человек года» прошла 10 декабря 2014 года в Сергиевском зале Храма Христа Спасителя в Москве.

ЮРИЙ СОЛОМИН – ЧЕЛОВЕК ГОДА-2014

Поздравляем художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина с присуждением Международной премии «Человек года».

22-я Церемония награждения лауреатов Международной премии «Человек года» прошла 10 декабря 2014 года в Сергиевском зале Храма Христа Спасителя в Москве. Учредители премии - Русский биографический институт совместно с Институтом экономических стратегий. Список лауреатов премии «Человек года – 2014» традиционно был сформирован по представлению членов Экспертного совета и лауреатов премии прошлых лет с учётом опроса общественности. Лауреатами премии стали российские и зарубежные граждане, чья деятельность и гражданская позиция направлена на благо России, способствует её развитию и укреплению. Историческим эпиграфом церемонии были названы 200-летие со дня рождения Михаила Юрьевича Лермонтова и 100-летняя годовщина начала Первой мировой войны.

Источник

19 ноября в малом зале на Большой Ордынке прошло торжественное награждение народного артиста СССР Юрия Мефодьевича Соломина императорским орденом Святой Анны II степени. Указ о награждении подписан Главой Российского Императорского Дома Великой Княгиней Марией Владимировной. Поздравляем Юрия Мефодьевича с этим знаменательным событием!

В начале ноября народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин был награжден почетным знаком «Самарский крест». Награда была вручена лично Чрезвычайным и Полномочным послом Болгарии в России Бойко Васильевым Коцевым. Поздравляем Юрия Мефодьевича с этим знаменательным событием!

ПОЗДРАВЛЯЕМ С НАГРАДОЙ

В начале ноября народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин был награжден почетным знаком «Самарский крест». Награда была вручена лично Чрезвычайным и Полномочным послом Болгарии в России Бойко Васильевым Коцевым. Поздравляем Юрия Мефодьевича с этим знаменательным событием!

Почетный знак «Самарский крест» был учрежден болгарскими и русскими неправительственными организациями в честь 135-ой годовщины Освобождения Болгарии от османского иго и восстановления болгарской государственности. У каждого знака уникальный номер и представляет копию креста с образом Иверской Богородицы, вышитой на Самарском знамени - одном из святынь болгарского Освобождения.
Крест является центральным элементом болгарского Самарского знамени - одного из символов вооруженных сил Болгарии. Самарское знамя, вышитое монахинями Иверского женского монастыря, было подарено жителями Самары болгарским ополченцам во время Русско-турецкой войны 1877-1878 годов. Сейчас знаменитое знамя хранится в Национальном музее военной истории Болгарии в отдельном помещении с особыми условиями и под специальной охраной.

ЮРИЙ СОЛОМИН: «ПОТАПОВ УМЕР НА БОЕВОМ ПОСТУ»

8 ноября не стало замечательного артиста театра и кино Александра Потапова.

- Ушел замечательный человек, не говоря уже о том, что не стало выдающегося актера, — вспоминает о коллеге художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин. — Малый театр постигла большая утрата и настоящее бедствие. Дело в том, что у таких мастеров как Александр Сергеевич – замены нет. Он был педагогом – очень добрым и отзывчивым. Артистом, с которым комфортно, приятно и легко работать.

Александр Сергеевич умер на боевом посту – в 7 утра, а в 12 часов он должен был играть в спектакле «Недоросль». Я, будучи художественным руководителем Малого театра, не знаю, что делать со спектаклями в связи с уходом Александра Потапова? 11 ноября у нас спектакль – последняя премьера театра «Филумена Мартурано», где он играет, и я играю, и я даже не могу представить – кого вводить? Спасти спектакль – хороший спектакль, разумеется, необходимо, но кем заменить такое чудо, как Александр Потапов?! Вот так, взял Александр Сергеевич и оставил нас…

«Вечерняя Москва», 8 ноября 2014 года

Народного артиста СССР, художественного руководителя Малого театра Юрия СОЛОМИНА я застала в филиале на Ордынке, где он репетировал «Молодость Людовика ХIV» Александра Дюма-отца.

Любовь Лебедина, «Трибуна», 16 октября 2014 года

БЕЗ ТЕАТРА НЕТ НАЦИИ

Народного артиста СССР, художественного руководителя Малого театра Юрия СОЛОМИНА я застала в филиале на Ордынке, где он репетировал «Молодость Людовика ХIV» Александра Дюма-отца.


Как-то непривычно было идти по узким коридорчикам старинного здания, видеть в грим-уборных по несколько столиков с лампами. Это не то, что в закрытом на ремонт основном здании с памятником Островскому, где почти у каждого артиста была своя гримерка, не говоря о кабинете Юрия Мефодьевича, куда попав впервые, посетитель немел от восторга и глаза разбегались от обилия антикварной мебели и художественных полотен. Здесь же все было крошечное, но обставленное со вкусом и большим букетом белых роз на журнальном столике. Сам хозяин, извиняясь за тесноту, угощал крепким ароматным чаем, печеньем и конфетами, мелкими глотками отпивая из своей изящной фарфоровой чашки, увлекаясь рассказом и изображая в лицах тех, о ком говорил.
Начали мы с того, насколько трудно артисту входить в роль и как потом с ней существовать…
– Я полностью согласен с юбиляром Олегом Басилашвили, что роль живет вместе с его исполнителем и год, и два, и десять, и пятнадцать. Вот царь Федор жил со мной, страшно выговорить, 25 лет. По реакции зрительного зала я определял, как меняется время. Например, когда у нас стало другое государство, то на реплику: «Ты с Борисом помирись». – Шуйский отвечает: «Мне в Думе делать нечего, когда вершит не Дума, а шурин твой», – и зал взрывается одобрительными аплодисментами. Вот я и думаю – меняется жизнь, меняются и реакции зрителей. В 70-е годы, когда выходил спектакль, мы не знали, что такое Дума, в 90-х годах ее образовали, а в нулевые уже поняли, чего можно от нее ожидать и кто ею управляет.
Сегодня мы репетировали «Людовика ХIV» Дюма и расшифровывали сцены с точки зрения современности. Думали: о чем будем ставить? Как говорили наши старики: «Чем будем удивлять?»
– И все-таки вы ставите спектакль о капризах власти?
– Не совсем. Кардинал Мазарини много сделал для Людовика ХIV, в том числе спас его ребенком во время государственного переворота. Мать стала регентшей и дожидалась совершеннолетия сына, а Мазарини был первым министром Франции. Дюма намекает на его особые отношения с вдовствующей королевой, которые при желании можно развить в любовные отношения, а можно просто проговорить. Здесь возможна масса вариантов, в том числе как во французском фильме «Кардинал и Королева», где много интимных сцен.
Так вот, когда Людовик в свои 18 лет начинает что-то понимать, то случайно на обратной стороне записки Поклеена – отца Мольера, умоляющего короля арестовать сына, чтобы тот, не дай бог, не стал артистом и поэтом, поскольку это большой позор для семьи, обнаруживает перечень доходов Мазирини, достигающих миллионы франков. Тогда он решается попросить у него денег на праздники. На что кардинал отвечает: «Казна пуста». Поясняя, для того чтобы они появились, надо вначале отправить послание в парламент, затем после обсуждения в течение двух месяцев курьером отослать бумагу на утверждение в кабинет министров. В общем, волокита такая, что никаких денег не захочешь. Таким образом, происходит примерно тоже, что сейчас в нашей стране. Я это хорошо знаю по ремонту нашего основного здания на Театральной площади, когда делаешь запрос, и ответ приходит в последний день указанного срока. На мой взгляд, это и есть та самая современность, о которой можно только мечтать, не раздевая артистов на сцене.
Поэтому мы будем ставить спектакль не о капризах власти, где даже король ничего не может сделать, а о структуре образования чиновничьей среды и парламента в том числе. Я не собираюсь показывать кукиши в кармане, и когда говорят: «У нас все делается долго», – я не против «долго». Но имея колоссальную технику и мгновенные средства связи, за минуту опоясывающие весь мир, можно было прибавить к этому и совесть, и порядочность.
– По-вашему, что это за особый сорт людей? Чиновников выращивают в особых колбах или они становятся такими с нашей помощью?
– Когда они только-только приходят, то готовы бороться с прежним злом, которое было до них. Но потом оказывается, если все исправить, учитывая желание большинства, значит, им – меньшинству – станет хуже, и они замирают, погружаясь в бесконечные заседания и создавая иллюзию бурной деятельности.
Недавно кто-то из начальства сказал: «У нас идет большое строительство». Да, идет. Когда я каждый день езжу к себе в Королево, то вижу стройки века. Но ведь они не государственные, а частные, каких-то строительных фирм. Значит, эти квартиры можно только покупать. У нас есть довольно много артистов, которые не в состоянии даже в течение 10 лет на свою немаленькую зарплату построить квартиру. А у них уже дети, у некоторых даже тройня. Конечно, какая-то социальная помощь дается, например, можно определить ребенка в санаторий, где оказывается не так хорошо, как пишут в проспектах. И тогда спрашивается, кому нужны такие льготы?..
– А вот сейчас говорят, что в целях экономии госбюджета собираются ликвидировать материнский капитал, который был введен в связи с низкой рождаемостью в России.
– Да, 400 тысяч рублей на дороге не валяются. На эти деньги молодая семья может купить какую-то развалюху в пригороде, подержанную машину и ездить оттуда в Москву. К примеру, у нас есть довольно талантливая актриса, у которой родилась двойня, и с ее мужем, бывшим военным случилась беда – он тяжело заболел. Как, спрашивается, ей одной тянуть все семейство, при том что муж еще не получает пенсию. Конечно, театр помогает ей, за свой счет снимает квартиру. Вчера ко мне пришли две ведущих актрисы и спрашивают: «Юрий Мефодьевич, а нам премии будут? Мы прочитали, что правительство Москвы в Год культуры вручает премии народным артистам». – «Тогда, девочки, – отвечаю я им, – вам надо переходить в театры столичного Департамента культуры, поскольку Малый театр – федерального подчинения». Вообще-то в Год культуры могли бы что-то сделать для молодых актерских семей. Ведь есть же квартиры, которые простаивают. Я это точно знаю. Раньше, когда строили, – пять или десять процентов отдавали государству, которое распределяло площадь между очередниками, а теперь – ничего. Тогда спрашивается: а что мы выиграли? Для Малого академического театра или назовите его Императорским эта проблема продолжает оставаться актуальной. О чем говорю с болью, потому что когда я был молодым, то мое руководство, увидев во мне какие-то неплохие актерские задатки, при рождении дочери дало отдельную квартиру. Да, много было плохого, но я никогда не откажусь от того хорошего, что было раньше.
Вот я уже более 50 лет преподаю в Щепкинском училище, и с каждым годом, особенно последние 10–15 лет, мы наших абитуриентов заново обучаем литературе. А конкурс самый большой, от 5 до 6 тысяч человек поступает, а должны набрать только 25 студентов. Здесь исключены какие-то поблажки с нашей стороны, потому что потом спросят: «А кто тебя учил?» Ну некоторые еще знают, кто такой Толстой, а сколько их было – уже не ответят. Из Пушкина назовут только «Евгения Онегина», а в композиторах вообще не разбираются, в крайнем случае вспомнят Чайковского. Молодежь стала по-другому двигаться, и это тоже не доставляет большой радости. Когда несколько лет назад мы набирали курс, пришел демобилизованный из армии крепкий парень, читал неплохо и внешние данные хорошие. Он мне понравился, и я говорю своим коллегам: «Давайте еще попробуем, посмотрим, какая у него пластика». Потому что с гуманитарными дисциплинами у него был полный провал, он путал Тургенева с Гоголем, и если бы на наших экзаменах присутствовал Задорнов, то ему бы хватило баек на несколько концертов. И вот я предлагаю этому смелому парнишке три мелодии: русский танец, восточный и цыганочку. Аккомпаниатор начинает играть «Калинку», и все, кто смотрит на него, начинают подпрыгивать на стульях, а он стоит как соляной столб. Тогда еще раз предлагаю: «Давай, с выходом!» Он выходит с кислой физиономией и под заводную русскую мелодию начинает дергаться, как кукла на ниточках. Тогда кричу ему: «Нет. Не так. Вприсядку!» А он смотрит на меня и не понимает, чего от него требуют. Тогда я с порванным мениском показываю ему, что такое присядка, после чего месяц хожу с перевязанной ногой. Спрашивается, как таких простых вещей, которые раньше впитывались с молоком матери, сегодня можно не знать и не чувствовать?..
Раньше в школе мы с седьмого класса сдавали экзамены, и чертыхались, ныли, но готовились. Однажды я попался на истории в восьмом классе, поэтому пришлось пересдавать летом. В то время я увлекался голубями, и мама считала, что все беды от них, решив положить этому конец. Взяла палку, веник и выгнала голубей из сарая. А они полетали, полетали и сели обратно на то же самое место. В августе месяце прихожу к учительнице по истории и она задает мне вопрос о Карле IV. От волнения у меня происходит провал памяти: я же помню, говорю ей, что читал на 42-й странице и там портрет короля наверху, а сам текст вылетел из головы. Тогда она открывает 42-ю страницу и точно – там Карл IV. Закрывает книгу и говорит «хорошо», можешь идти. Я бы мог назвать и других педагогов – нашего физика Романа Васильевича и Наталью Павловну, которые были учителями от бога. Поэтому никак не могу понять, зачем надо было переделывать то, что было хорошо, и вводить ЕГЭ? А теперь опять говорят: давайте добавим немножко литературы, сочинения… Бред какой-то! Как же можно забывать, что язык дан человеку, чтобы он выражал свои мысли, а не для тупой считки информации. Хотя бы один раз признались в своей ошибке и честно об этом сказали. Я никогда не был отличником, но меня учили люди, влюбленные в свою профессию. Я пошел в школу в 1943 году, и тогда после фронта к нам пришел учитель физики Роман Мочалов. Его комиссовали из-за контузии. Жить ему было негде и он поселился в школьной каморке. У него был трофейный аккордеон, на котором учился играть и заодно пел. Спрашивал так, что мы все тряслись, и ни один ученик не мог уйти от ответа. И вот однажды, по-видимому, освоив игру на аккордеоне, он предложил нам создать хор в нашей мужской школе, чтобы исполнять «Как у Волги, у реки». А на заднем плане показывались бы проекции электростанций, потоки бурлящей воды и мигали разноцветные лампочки. Поэтому, когда открывался занавес на смотре художественной самодеятельности в Чите и стояло 100 человек ребят, изучавших физику, так как другого выхода не было, а Мочалов играл на аккордеоне, и мы пели «Как у Волги, у реки…», взрослые вставали и аплодировали, кричали «браво!». Вот что такое настоящий учитель! Мне кажется, чуть-чуть что-то изменить в нынешнем образовании уже нельзя. Либо продолжать, как есть, либо все кардинально менять. Особенно из-за ЕГЭ страдают творческие вузы, потому что артисты – это речь, мысль. Я не умнее кого-либо, но как можно Толстого или Пушкина, Достоевского, Чехова в театре называть другими именами, сокращать, компилировать и не понимать, что это ведет к разрушению фундамента русской культуры. Ведь личность формируется с семи лет, даже характер собак складывается под воздействием той среды и людей, которые их окружают.
– Этот вывод вы сделали, будучи воспитателем своих собак? Сколько их сейчас у вас?
– Три. Собаки все схватывают на лету.
– Но это смотря, какая порода…
– Да самая простая – «дворняцкая». Ну был у меня умница Маклай, который снимался в сериале «Московская сага» и все команды выполнял неукоснительно. Это был мой друг, и забыть его до сих пор не могу. А потом от него пошло потомство, смешанное с дворняжками. Я смотрю на этих «ребят» и вижу, какие у них разные характеры и выражение глаз тоже разное. Вот эта самая младшая Джулька – хулиганка, а Валет – хозяин, всех организует. Я ему говорю: «Ну чего ты грустишь, ты же знаешь, что я приеду». Каждый раз они провожают меня на работу, как когда-то провожали в Москву мама, бабушка и Виталька маленький. Так они и стоят у меня перед глазами: бабушка вертит кусочек шали, а мама плохо слышит и горько плачет. У нас во дворе жили разные люди, разные семьи, но ни один ребенок не стал убийцей и вором. Никогда никто не говорил: с этим можно играть, а с этим нельзя, мы были как одна дворовая семья.
– Юрий Мефодьевич, вот вы руководитель большого коллектива, фактически отец театра – дома. Нагрузка колоссальная и ответственность тоже. Сохранился ли в вашем доме коллектив единомышленников или это уже исчезает?
– Он есть, может быть, не так мощно и сильно, как прежде, но есть. Взаимовыручка и помощь пока для нас не пустой звук, иначе какой это Дом Островского, как часто называют Малый театр.
– В последнее время ваши артисты стали много сниматься в сериалах, тот же Клюев, Коршунов, Бочкарев, Полякова, Ермаков, Езепов, Подгородинский. Вы их отпускаете скрепя сердце?
– Мы их отпускаем с тем условием, что для них главным остается театр, и они должны подстраиваться под репетиции и спектакли, а не наоборот.
– Скажите, а известность артистов, благодаря сериалам, способствует притоку зрителей?
– Это, смотря какие сериалы и какие зрители, но, несомненно, телесериалы влияют.
– Недавно я пересмотрела «Адьютант его превосходительства», и мне показалось, что не было никаких 50 лет после выхода этого фильма, по сути военного детектива…
– Сейчас так подробно и тщательно уже не снимают. Не говоря об актерском ансамбле. Работать с такими артистами, как Стржельчик, Гриценко, Витя Павлов – это же одно удовольствие. За роль Аркашки в «Лесе» он получил премию Станиславского, несмотря на то, что в последнее время его стала подводить память, но реплики всегда подавал точные. Память для актера – это великая вещь и пусть не думают, что все решает суфлер. А еще состояние души, состояние нервной системы. Поэтому я благодарен молодым актерам Евгению Миронову и Чулпан Хаматовой, которые присылают сертификаты пожилым артистам, в том числе и мне. Хочу этот сертификат взять в рамку и повесить в своем кабинете на стенку. Дай бог этим ребятам здоровья!
– Юрий Мефодьевич, а почему так падает актерское мастерство? Неужели театральная школа мельчает?
– Начну с 1756 года, когда императрица Елизавета Петровна вдруг сказала: «А почему у нас нет русского театра?» А дальше все закрутилось. Ее указом вначале был создан Московский университет и в течение года два императорских театра – Александринка в Петербурге и Малый в Москве, который вначале базировался в университете. Вспомните, каких писателей рождала русская земля: Фонвизин, Пушкин, Гоголь, Тургенев, Островский, Сухово-Кобылин. И пошло, и пошло. Не говоря о композиторах. Весь мир знает Чайковского, Даргомыжского и так далее. И вот на этой базе формировалась актерская русская школа. А Николай Островский сказал: «Без театра нет нации», и я к нему полностью присоединяюсь. В первую очередь это язык, это мелодия, это широта речи. Что теперь оказывается очень сложно, потому что теряется смысл, а вместе с ним и характеры. Возьмите многоточие у автора, которое не может означать простое молчание, в это время с исполнителем должно что-то происходить, поскольку внутренний монолог не прерывается. Это все равно, что из музыки убрать какие-то ноты – диез, бекар и так далее. К счастью, в самой музыке такого не происходит. Иначе наступит хаос.
Я помню, когда снимался в «Красной палатке», наш продюсер повез съемочную группу отдохнуть на Капри. Был снят пароходик для нас, и мы советские артисты: Визбор, Хмельницкий, Банионис, Марцевич (которых уже нет), и каждый был с бутылкой водки и баночкой икры, так, для форсу, показывая щедрость русской души и угощая всех на пароходе. И вот мы с одним матросом разговорились, который не знал русского языка, я – итальянского, но проболтали два часа. А точнее, пропели, он вспоминал русские песни, а я ему доказывал, что итальянский язык самый звучный и напевный.
– Как вы относитесь к тому, что Крым снова стал русским?
– Конечно, положительно. Я не понимаю другого: почему этот вопрос вызывает негативную реакцию у некоторых наших деятелей. Потому что в 1954 году Хрущев отдал Крым Украине? Тут недавно показали по ТВ фильм «Море в огне», где я снимался. Это было в начале 60-х годов. Съемки проходили на Сапун-горе, в окопах, и я играл капитана Петрова. Помню, как рукой копнул ямку, а там вся земля красная. Спрашиваю: «Почему?» А мне отвечают: «Так здесь же бои шли, и вся земля на 80 процентов состоит из металла». Я нашел там патрон и привез его домой, он очень долго стоял у меня на полке. Ведь в тех местах все памятники русские, генералам, адмиралам. Поэтому никак не могу понять – «причем тут старые калоши». Выходит, было наше, а теперь не наше… Это все равно, что я кому-то сдам свою квартиру, а потом через энное время предложу выехать, а мне ответят: «Теперь это наше и мы не переедем». Примерно тоже получилось с Крымом, причем юридически, кажется, это не оформлено. Ну а те, кто считает, что мы незаконно присоединили Крым, пусть и дальше тешат себя этим вздором, а я считаю по-другому. Я за Родину!

Любовь Лебедина
«Трибуна», 16 октября 2014 года

В следующем году Малому театру России исполнится 260 лет. Этот храм искусства повидал на свой сцене немало гениальных актеров, а на премьерах в его зрительном зале побывали все классики русской литературы 19 - 20 века. Сами актеры любят свой театр за уважение к Артисту. Традиция эта сложилась благодаря старым мастерам. Последние полтора года в театре идет капитальный ремонт, и труппа охотно гастролирует по городам России.

Екатерина Воронина, «Московский комсомолец - Челябинск», 24 сентября 2014 года

ГАСТРОЛИ МАЛОГО ТЕАТРА, ПРОШЕДШИЕ В ЧЕЛЯБИНСКЕ, ПРОИЗВЕЛИ ФУРОР

В следующем году Малому театру России исполнится 260 лет. Этот храм искусства повидал на свой сцене немало гениальных актеров, а на премьерах в его зрительном зале побывали все классики русской литературы 19 - 20 века. Сами актеры любят свой театр за уважение к Артисту. Традиция эта сложилась благодаря старым мастерам. Последние полтора года в театре идет капитальный ремонт, и труппа охотно гастролирует по городам России.

В Челябинск Малый театр привез сразу две премьеры – «Филумену Мартурано» итальянского режиссера Стефано де Лука и версию «Пиковой дамы» Андрея Житинкина.

Главные роли в спектакле итальянца исполняют Юрий Соломин и Ирина Муравьева. В пушкинской «Пиковой даме» главную роль играет блистательная Вера Васильева, которую Малый театр специально ангажировал из Театра сатиры. Челябинск, пожалуй, особенный город в гастрольном графике Малого театра. О том, почему так сложилось, «МК-Урал» удалось узнать лично у народного артиста СССР, художественного руководителя Малого театра России Юрия Мефодьевича СОЛОМИНА.

Классика вечна

В будущем году он отметит 80-летний юбилей. Все те же мягкие карие глаза, которые свели с ума большую половину женского населения СССР, та же интеллигентная, чуть застенчивая улыбка и стройная осанка. Только некогда каштановые волосы припорошило сединой…

- Мы привезли в Челябинск премьеры прошлого сезона, – начал разговор Юрий Соломин. – Потому что это новые спектакли. Это еще одно подтверждение, что Малый театр и сегодня верен своим традициям. Иногда критики нас называют музеем за приверженность к классической пьесе и постановке. И что? Разве Эрмитаж – это плохо? Разве он не интересен современному человеку?! Тем более все наши спектакли всегда проходят с аншлагом. Билет не купить.

- Юрий Мефодьевич, итальянская школа гармонично вписалась в традиции Малого театра?

- Работать со Стефано было интересно. Он делает для нас уже вторую работу. Первым спектаклем был «Влюбленные» с участием наших молодых актеров. Автор пьесы Эдуардо де Филиппо - замечательный драматург сам по себе, но здесь важна именно актерская работа.

Что касается того, что он итальянец, то это не имело для нас особого значения. Ведь Чехова играют на всех континентах. Его знают повсюду и особенно любят в Японии. Я спросил японских зрителей, для которых мы отыграли почти всего Чехова, почему вы его любите? На что они ответили, что в его пьесах вечная тема - треугольник человеческих взаимоотношений. Есть еще один нюанс. Чехова в Японии играют по-японски, в США - по-американски. Поэтому и наша «Филумена Мартурано» – это игра по-русски. Один критик заметил: «Они играют правильно, но играют по-русски». Правильно! И это самая большая похвала для нас.

- Вы чувствуете зрителя?

- Да я чувствую, кто в зрительном зале. Это настраивает меня на выход. Шум бывает разный. Общий гул означает большую наполняемость. Детский – понятно, что в зале дети. Кстати, мы запрещаем коллективные заявки от детских учреждений на взрослые спектакли, такие как «Ревизор», «Горе от ума»… Понятно же, что ребятам не хочется читать произведение, рассчитывают посмотреть спектакль и этим отделаться. Мы за то, чтобы дети все-таки читали произведение. Если родители раскошелятся для одного ребенка - это одно, а когда приходит класс, то начинается балаган. Дети все равно ничего не понимают. Так что пусть не обижаются на нас руководители образовательных учреждений. Мы делаем это не потому, что не любим детей. А для коллективных визитов у нас есть замечательные детские спектакли «Снежная королева», «Недоросль», «Золушка».

- Насколько известно, традиция Малого театра приезжать в наш город каждые пять лет не случайна?

- Вы правы, то, что мы приехали в Челябинск в эти дни – дань уважения прошлому. Во время Великой Отечественной войны в 1941 году труппа Малого театра была эвакуирована в Челябинск. Здесь не было тогда таких шикарных гостиниц, как сегодня, были тяжелые времена. А приезжали в этот город такие мастера, как Александра Яблочкина, Вера Пашенная, Евдокия Турчанинова… Нашу актрису Татьяну Панкову, которая была в те годы студенткой Щепкинского училища, тоже взяли с собой в Челябинск. Она рассказывала, как встречал Челябинск Малый театр. Наших актеров горожане расхватали по своим квартирам. Встретили как родных. Все наши «старики» помнили это тяжелое время и то тепло, которым их одарили южноуральцы. Поэтому каждые пять лет, в знак памяти и благодарности за годы войны, мы приезжаем к вам всем коллективом.

Кусочек сердца

- Еще будучи подростком, вы увидели в Чите документальный фильм «Малый театр и его мастера». Благодаря нему и узнали о Театральном институте имени Щепкина, поступили и пришли служить именно в Малый театр. С ним связана вся ваша жизнь. У вас один театр, один брак. Постоянство – ваша главная черта?

- Зато у меня три собаки и пять кошек! (смеется). А если серьезно, некогда! Некогда было растрачивать себя на что-то или кого-то другого. Все время уходило на работу. И на мое счастье мои близкие, которые тоже имеют отношение к театральной культуре, всегда понимали меня. Знали, что я все сделаю по-своему, но что так и должно быть.

- В чем секрет вашего актерского мастерства?

- Я учился ему у Веры Николаевны Пашенной на последнем курсе, где она преподавала. Она говорила нам, что мы должны каждый раз во время спектакля оставлять на сцене кусочек своего сердца. Я недоумевал: как же это? Она однажды успокоила: «Ты боишься, что у тебя его не хватит? Хватит. Потом поймешь сам». Это ощущение настало у меня всего лет десять назад. Я понял, что же это такое, когда оставил кусочек сердца на сцене и… не умер.
- Что интереснее - быть актером или режиссером?

- Это разные вещи. Сравнивать нельзя. Я никогда не мечтал быть режиссером, тем более художественным руководителем. Даже не знал, что это такое. В Малом театре всегда были директор и режиссер. У нас директором был замечательный российский актер Михаил Иванович Царев. Когда его не стало в 1988 году, коллектив избрал меня на должность худрука.

- Кого из актеров вы можете отметить?

- У нас очень много талантливой молодежи. Иногда они год или два могут просидеть на подхвате, но обижаться здесь нельзя. Сразу главную роль у нас получить очень трудно. Есть молодые актеры постарше их на три-четыре года, которым уже удалось проявить себя. Но когда мы берем ребят в училище, всегда держим на примете, кто из них на что способен и кого впоследствии сможет сыграть. Из старшего поколения всегда очень уважал Олега Стриженова, о котором все незаслуженно забыли в наши дни. Каждая роль у него - серьезная работа. Я его помню еще по фильму «Мексиканец». Мне импонирует его жизненная позиция. Только Олег мог режиссеру Козинцеву на телеграмму «Приглашаю вас на пробы Гамлета», ответить: «На Гамлета не пробуют». В этом весь Стриженов!

- Есть ли у вас роли, которые не довелось сыграть?

- Есть, конечно. Я никогда никому не говорил о них. А вообще, я играю одну новую роль каждые четыре-пять лет.

- Какая среди них любимая?

- Такого не может быть. Если ты берешься за роль, она должна стать любимой. За последние десять лет я с удовольствием сыграл в «Горе от ума», «Мольере» и «Филумене Мартурано».

- Есть в вашей карьере яркая роль в телесериале «Адъютант его превосходительства». Вся страна с ума сходила тогда от вас в роли отважного разведчика. А как вы относитесь к этой роли?

- Роль получилась. Был очень хороший режиссер, с которым мы дружили и работали вместе. Великолепный актерский состав. Плюс удачная операторская работа и монтаж. В кино это главное.

А в театре все-таки главное - актер. Как-то раз старый актер Владимир Владиславский дал мне мудрый совет: «Ты не спорь с режиссером, всегда говори ему «Понял. Сейчас сделаю», а поступай по-своему».

- Вы так и поступали?

- Да, именно так я всегда и делал.

Политика – это жизнь

- Вас отличает активная политическая позиция. Были доверенным лицом Владимира Путина, подписали в марте петицию в поддержку политики президента в Крыму… Зачем вам политика?

- Это не политика. Это - жизнь. Я хочу, чтобы у нас в стране все было хорошо. И если есть возможность что-то исправить, а мое имя может сыграть какую-то благую роль в этом, я это сделаю без промедления, не наступая на горло собственной песне.

Если говорить конкретно про Крым, то я всегда недоумевал, на каком основании полуостров не принадлежал России последние 23 года? Историю надо знать. Я, кстати, вспомнил недавно, что снимался в фильме «Море в огне» (другое название «Оборона Севастополя»). Его недавно оцифровали и показали по одному из российских каналов. Роль у меня небольшая, но я запомнил одно. Мы снимались в тех самых окопах, которые остались еще со времен войны. И именно там я откопал настоящий патрон, который потом долго хранил. На каждом кусочке земли в Крыму память о русских моряках. Какие тут еще могут быть разговоры и сомнения?

- Как поддерживаете физическую форму?

- Это, наверное, генетика плюс работа по 24 часа. Последние два-три года, после некоторых операций, я сел на диету - дробное питание. А вообще я никогда в жизни ничем не занимался. Только мальчишкой играл в футбол и хоккей. Профессия актера предполагает постоянное движение, это физические нагрузки, нервы, репетиции, авиаперелеты. Однажды я умудрился сняться в один день в Киеве, Ленинграде и Свердловске. Потом подсчитал, получилось, что отработал 26 часов – три смены, благодаря часовой разнице между Киевом и Уралом.

- Как относитесь к еде?

- Поесть вкусно я люблю. Особенно пельмени.

- Как предпочитаете отдыхать?

- Да как придется. У меня в лесу сруб. Все без излишеств. Там держу своих собак и кошек, Они все моей, соломинской породы.

Екатерина Воронина, «Московский комсомолец», 24 сентября 2014 года

Смотреть интервью на канале Рoссия-24 (13:14)

Труппа Малого театра пополнилась двумя молодыми актрисами. На сборе труппы художественный руководитель театра Юрий Соломин представил коллективу Дарью Новосельцеву и Аксинию Пустыльникову. Обе они ученицы народного артиста России Бориса Клюева и в этом году окончили Высшее театральное училище им. М.С.Щепкина. По существующей давней традиции пропуска в Малый театр Дарье и Аксинии вручали старейшие актрисы театра – народная артистка СССР Элина Быстрицкая и народная артистка России Лилия Юдина. «Работать в Малом театре – счастье. Он лучший», — напутствовала молодых актрис Элина Быстрицкая. Поздравляем Дарью и Аксинию со вступлением в прославленную труппу Малого театра и желаем им успехов!

Юрий Соломин и Тамара Михайлова подводят итоги 258-го сезона и рассказывают о ходе реконструкции Малого театра, демонстрация видеосюжета о строительных работах на Основной сцене

Издательство Малого театра выпустило книгу Веры Максимовой «И это всё о нём», посвящённую жизни и творчеству Юрия Соломина.

ЧЕЛОВЕК С ПЛАНЕТЫ ТЕАТР

Издательство Малого театра выпустило книгу Веры Максимовой «И это всё о нём», посвящённую жизни и творчеству Юрия Соломина.

Рассказ о жизни в искусстве и за его пределами щедро украшен фотографиями - фотолетописцам Малого театра удалось передать то, что не всегда доступно театроведу: крупный план роли, квинтэссенцию судьбы соломинских героев. Словом, для почитателей таланта Юрия Мефодьевича издание станет настоящим подарком.

Путеводитель по очень цельной судьбе Юрия Соломина приглашает побывать в деревянной Чите, куда возвратились несостоявшимися музыкантами родители (студенты знаменитой Ленинградской консерватории) - мама-певица частично потеряла слух, а папа-скрипач вернулся вместе с ней, чтобы не расставаться. Они вырастили троих детей: родные сыновья стали актёрами Малого театра, а удочерённая сестра - актрисой в провинции. Можно заглянуть в театральный сквер около Малого театра (Юрий Соломин больше никуда не поступал - или Малый, или ничего). Здесь старшего сына, проходящего тур за туром, ждал отец - и не заметил, как его обокрали: все деньги, обратные билеты, паспорт и - самое страшное - партийный билет. Жить в Москве было не на что, и тогда сибирский абитуриент нашёл Веру Пашенную, объяснил ей ситуацию и бухнул: «Если хотите меня брать, берите сейчас». Что-то важное увидела в тощем молодом человеке Вера Николаевна на этом внеплановом «туре», но свой главный экзамен Соломин сдал и был принят.

И куда бы потом ни забрасывала его артистическая судьба - в дальневоcточную тайгу или Японию на съёмки к Акире Куросаве, в Италию на операцию, по разным городам на гастроли, в Министерство культуры на должность министра, - все пути вели обратно в Малый театр.
Автор не торопится перейти к разбору ролей Юрия Соломина (его, как и всех молодых, «попридерживали» по негласному правилу Малого), а предлагает надолго задержаться в закулисье театра, посмотреть на работу стариков Малого, которые оказали огромное влияние на Юрия Мефодьевича. Он стал свидетелем не только их царственных триумфов, но и тихих слёз прощания со сценой, и благодарности за то, что театр всё ещё длится в их жизни.

А в «период накопления актёрского капитала» не гнушался никакой работы: участвовал в концертах народных университетов, записывал шумовые эффекты на радио, вводился в небольшие роли. Свою актёрскую силу Соломин набирал постепенно. Зато потом случился Хлестаков - «серая бабочка среди пёстрых провинциальных мастодонтов», случился Кирюша Кисельников из «Пучины» Островского - «предтеча русских интеллигентов», которого Максимова называет главной ролью жизни (к слову, и главы, посвящённые «Пучине», - лучшие в этой книге), случились царь Фёдор (за десять дней, после ухода Смоктуновского, Соломин ввёлся на роль блаженного монарха и сумел создать совершенно новый образ), царь Николай, Сирано, Фамусов, Мольер. И слова, обращённые к этому персонажу, вполне подошли бы самому Соломину: «Он играет человека с планеты Театр, а потом уже всё остальное - актёра, писателя, театрального вождя».

«МИТ-инфо» №3 (24) 2014

24 июня (Малая сцена на Большой Ордынке) состоится вечер памяти народного артиста России Виктора Андреевича Борцова. В вечере примут участие народный артист СССР Юрий Соломин, народные артисты России Людмила Полякова, Людмила Титова, Василий Бочкарев, Александр Коршунов, артист Сергей Потапов. Ведущая – кандидат искусствоведения Вера Максимова. Начало в 18:30. Вход свободный.

«Филумена Мартурано» Эдуардо де Филиппо

Вера Максимова. «Proscaenium. Вопросы театра» 2014 №1-2

ДОМЕНИКО СОРИАНО - ЮРИЙ СОЛОМИН

«Филумена Мартурано» Эдуардо де Филиппо

Вера Максимова. «Proscaenium. Вопросы театра» 2014 №1-2

В последние годы он мало чего хотел для себя - актера. Чаще требовательней, тревожней - для своего Малого. Но и подозрительней, недоверчивей, нервнее, – во всегдашнем своем опасении не разрушить, не умалить неверным выбором уникальности, особости старейшего русского коллектива. Едва появившись на пороге его просторного кабинета в мемореальном здании на Театральной площади, носители идей, предлагатели «проектов» (нелюбимое Соломиным слово), слышали хмурое и капризное – «Нет!» Это обижало, раздражало подчас, казалось избалованностью лидера и «главного начальника», правящего Малым театром уже третий десяток лет; объяснялось усталостью человека и артиста, прожившего жизнь, полную треволнений, очарований, утрат, мучительных контрастов - всенародной любви, славы и тяжелого, необъяснимого (хоть и на миг) сомнения.

Странно, но он вдруг захотел сыграть Доменико Сориано в старой пьесе Эдуардо де Филиппо «Филумена Мортурано», - состарившегося в удовольствиях и баловстве судьбы дона Думи, владельца неаполитанских булочных, бонвивана «среднего класса».

Соломина не пугало обилие знаменитых предшественников - исполнителей в роли. Напротив, - по складу его характера рождало энергию соревнования. Так у артиста случалось и прежде – с Царем Федором Иоанновичем, Хлестаковым, Сирано де Бержераком, булгаковским Мольером, в ролях мировой и отечественной классики, «опробованных» русскими гениями сцены.
В молодости, начинающим актером, в знаменитом фильме эпохи позднего «неореализма» он видел звездного итальянца Марчелло Мастроянни, сыгравшего Доменико «близко к автору» – обаятельным, легкомысленным, манко сексуальным, простодушным во всех своих грехах.

Наверное, Соломин видел и Рубена Симонова в легендарном вахтанговском спектакле 1960-х годов. Этот Доменико не был простолюдином, буржуа, «плейбоем» неаполитанской улицы. Характер и образ были продиктованы артистическими данными знаменитого первовахтанговца, его артистизмом и стильностью, «породой», проступавшей буквально во всем. Симонов сыграл Доменико аристократом, бывшим красавцем, победителем женщин, - доном Сориано, который отчаянно цепляется за уходящую жизнь. Он был смешон в яростных воплях, зубовном скрежете, вздымании рук к небесам, как и положено истинно итальянскому мужчине, когда открывалась интрига Филумены – Цецилии Мансуровой: притворство мнимой умирающей, обман венчания «на краю могилы» во имя счастия и благоденствия тайно выращнных сыновей. Поворотной, кульминационной, сердцевинной в спектакле становилась тихая сцена Доменико и его ближайшего друга – собутыльника на паперти городского собора, в сумеречности предрассветья, с песенкой «О, как мне скучно, скучно, грустно мне…», которая на утро после премьеры стала известна всей театральной Москве. Эта сцена с песенкой - исповедью человека, потрясенного ускользанием жизни, ощущеним близкого конца, пустоты, вводила в эффектную трагикомическую роль объем и протяженность, философскую глубину, звучания трагизма…

Юрий Соломин со всем его обаянием сыграл Доменико Сориано без оглядки на предшественников, без претензий на новизну, в согласии с собственной природой актера чеховской складки - полутонов, оттенков, околозвучаний. Сыграл легко, изящно, мягко, очень по – своему.

Было интересно смотреть его на репетициях молодого миланского режиссера Стефано де Лука, (во второй раз приглашенного в Малый театр после успеха «Влюбленных» Гольдони на сцене филиала). Робея Мастера, постановщик – гость надолго оставлял его в покое, занимаясь неистовой и яростной, скорее русской, чем итальянской Филуменой - Ириной Муравьевой. Сидючи у стола посреди сцены, Соломин исподволь наблюдал за нехитрыми мизансценическими «построениями» постановщика – гостя: Филумена – неизменно в центре интерьера – коробки, тройка сыновей – у стены), Чувствовались снисходительность и терпимость к молодости, профессиональный такт знаменитого артиста (однако, беспощадного, сверх требовательного к опытным и равным), который на своем веку в кино и театре повидал множество одаренных, оригинальных, властных, даже великих режиссеров.

Талантливая Муравьева рано обнаружила владение ролью, сыновья не слишком проявляли себя, Соломин под суфлера покорно произносил реплики Доменико... И как бывает в театре, поползли слухи, - сочувственные, тревожные или потаенно злорадные о том, что он работой не увлечен и репетиции с Луккой ему не интересны, и что будет со спектаклем, никто не может сказать.

Между тем наступило лето, Лука уехал в свою Италию, театр отправился в отпуск, а когда участники «Филумены Мортурано» вернулись, слухам и тревогам пришел конец. Неизвестно, что он там «сотворял», Юрий Мефодьевич Соломин, на своей зеленой даче в Валентиновке, среди «удомовленных» безпородных кошек и собак, о которых (вызывая остроты собеседников) может говорить бесконечно (и с куда большей нежностью, чем о людях), - но роль оказалась почти готовой. Репетиции стремительно двинулись вперед, к ощутимой, зримой удаче.

(Неопытность итальянского режиссера неожиданно обратилась благом. По молодости лет привнося в спектакль свежее, непосредственное, далекое от штампов звучание, Лука, не принуждая и не давя, как это сделал бы маститый постановщик-диктатор, дал исполнителю свободу самопроявления, открыл клапан стихийного актерского «соавторства» и «самовольства», которые органически свойственны школе Малого театра. Недаром здесь умеют самостоятельно, без режиссера выстраивать образ, доводить его до вершины. (К премьере, но иногда и много позже).

В знаменитом персонаже итальянского неореализма актер увидел безмятежную несерьезность, бездумье человека, не знавшего ни печалей, ни труда. Подвижный, хрупкий, гармонически пропорциональный, счастливец и баловень судьбы, дон Сориано входил в свой дом уверенным шагом хозяина. (Элегантный костюм, бархатную домашнюю куртку Соломин носит так, что начинаешь тосковать о миновавших временах большой культуры на российской сцене. Увы, цветастое, аляповатое платье Филумены – Муравьевой – художник Лейла Фтейта - несмотря на сетования изнутри Малого театра, так и не удалось поменять).

У Доменико прекрасное настроение. Он выполнил просьбу умирающей Филумены, - обвенчался с многолетней любовницей в ее последний час. Чувствует себя великодушным и щедрым, чуть рисуется, кокетничает собственным благородством. Умиротовренный, приготовляется к новой жизни. Филумена вот – вот отойдет в лучший мир. Нескладная, смешная девица высоченного роста, в фундаментальном уличном костюме по моде послевоенных сороковых, в шляпке и вуали (Валерия Леньшина), ожидает на пороге, а здоровье дона ловеласа так хорошо, что не стоит и думать о преклонных годах. И вдруг обман, катастрофа!.. Филумена не умирает, а здоровехонькая соскакаивает со смертного ложа, и теперь она его законная жена. Человек, за целую жизнь привыкший, чтобы все его желания беспрекословно исполнялись, получает такой решительный, наглый, неожиданный отпор!

Он, конечно, протестует, ищет выхода, угрожает неминуемым разводом, церковным проклятьем, утешает обманувшуюся в надеждах «девицу - невесту»… Крики и клики, (соответственно пьесе , «зубовное скрежетание», разумеется, есть в спектакле. Соломин убедительно и темпераментно произносит текст. Но вопреки ожидаемомому, увлекает и завораживает иное: «тихие зоны» роли, длинные паузы молчния, неподвижность до полного ступора, внезапная, абсолютная немота. Говорит, главным образом, Филумена. Доменико категорически не желает ее слушать, однако, - слушает. Встревает поначалу с бурными возражениями, которые постепенно становятся беспомощными, все более наивными… Оказывается, этот избаловнанный, эгоистичный, весьма привлекательный мужчина прожил жизнь сущим ребенком. На соединении обаятельного мужского начала и беспомощной детскости, слабости возникает комизм роли.

Дальше – больше и сложнее. Остолбенев, онемев от ярости, чуть подавшись вперед, вытянув навстречу Филумене все еще красивый профиль, Доменико замирает на стуле, силясь понять, чего от него хочет эта всегда послушная, теперь разбушевавшаяся женщина. Какое-то душевное движение совершается в нем. Гневные тирады Филумены в него проникают. Доменико слушает и одновременно вслушивается в себя.

Всматривание и вслушивание, неожиданное узнавание Филумены, давно и до мелочей знакомой, домашней, будничной, порядком надоевшей; молчаливый процесс открытия неожиданного, нового - в себе, грешнике и эгоисте, в ней - полуприслуге и надоевшей любовнице, – зримы и ощутимы в намеренно не эффектной роли. Актер подтекста, глубоких вторых планов, Соломин не пропускает ничего из душевных движений и реакций своего героя, дает нам ощутить его пробуждение, возвращение к себе – лучшему, доброму. Внутренняя жизнь Доменико; контрасты перемен в этом странном мужчине-ребенке, капризнике, изменщике-самодуре, увлекают, а часто и смешат. Вслед за изумлением и яростью, приходит растерянность, потом - интерес, понимание, восхищение отвагой, умом, хитростью, страстным самоотверженьем женщины, благодарность к ней, с которой прожита длинная и путаная жизнь. А по сути Соломин играет то, что он особенно умеет играть, – любовь, возвращение любви или рождение неведомой, новой.

Поэтому Доменико не так уж и важна знаменитая сцена «экзамена» взрослых сыновей, когда выспрашивая об их талантах и «хобби», он пытается угадать среди троих единственного своего сына. (У вахтанговцев она была эффектнейшей, ключевой. Доменико - Рубен Симонов пребражался, все для себя окончательно решал, услышав с порога от обернувшихся юношей непривычное слово – «папа»). Соломин играет по-другому, на ходу меняя задачу. Его герой начинает вполне серьезно, «наморщив лоб», решившись разгадать тайну Филумены. Но приступив к «расследованию», как бы забывает о своей цели. Ему уже не так и важно, кто из троих сыновей (Сергей Потапов, Константин Юдаев, Максим Хрусталев) - свой, а кто – чужие. Слыша их ответы (один пишет стихи, другой любит женщин, третий поет), неожиданно для себя он испытытвает удовольствие. Экзамен оставлен. Незадачливый «папаша», которому властная Филумена предлагает усыновить, принять всех троих или - ни одного, - вдруг загорается, светится, приходит в одинаковый восторг от каждого. В зеркале их молодости он видит себя прежнего, раннего. И слово «папа» приносит не потрясение, не кардинальную перемену, а радость.

Предстоящее повторное венчание немолодых родителей режиссер и художник видят не торжественно – соборно, (где- то в городе, при свидетелях, свечах, песнопениях), а как процедуру домашнюю, камерную, личную. (Наверное, оттого и платье Филумены будничное. Оборки по подолу, розовые цветы с зелеными листочками на сером поле, из ткани, напоминающей наш российский штапель в послевоенные, советские, бедные годы). А Доменико торжественен и параден, стремителен, подвижен от волнения, весь в черном, в великолепном вечернем костюме.

Любовь Филумены трезва, пронизана иронией и снисхождением, что обещает в будущем прочность и основательность их не простого совместного существования. Доменико, напротив, совершенно серьезен (не в первый ли раз в жизни?), потрясен (снова до немоты) и полон ожидания. Что-то бесконечно важное свершится и вернется к нему в этот вечер. Разумеется, не молодость, что было бы не реально, сентиментально, смешно.
Разыгрывается не столько итальянская история невероятного брака, но история человеческая или всечеловеческая. Доменико Сориано - Юрий Соломин возвращает себе жену, которой Филумена, по существу, и была все прошедшие годы. Возвращает мать своих детей, хранительницу очага, чего он никогда не знал прежде. Но главное, он возвращает пропущенную жизнь, через любовь, через сыновей, – преодоление конечности бытия, продление рода, а, следовательно, – бессмертие.