21.09.2006
Подробнее
ИРИНА МУРАВЬЕВА РАССКАЗАЛА О СВОИХ БЕЛОРУССКИХ КОРНЯХ
ИРИНА МУРАВЬЕВА РАССКАЗАЛА О СВОИХ БЕЛОРУССКИХ КОРНЯХ
Народная артистка России Ирина Муравьева рассказала 21 сентября на пресс-конференции в Минске...
Народная артистка России Ирина Муравьева рассказала 21 сентября на пресс-конференции в Минске...
ИРИНА МУРАВЬЕВА РАССКАЗАЛА О СВОИХ БЕЛОРУССКИХ КОРНЯХ
Народная артистка России Ирина Муравьева рассказала 21 сентября на пресс-конференции в Минске о своих белорусских корнях. Она сообщила, что ее бабушка и мать родом из Орши (Витебская область).
В Минск И.Муравьева приехала с гастролями Государственного академического Малого театра России, где занята в постановке “Волки и овцы” по пьесе А.Островского. В Минске, по словам актрисы, она пробудет до воскресенья, 24 сентября. “Я была раньше в Минске проездом, но фактически ничего о нем не знаю”, — рассказала И.Муравьева журналистам.
Белорусские корни есть и у народного артиста России Вячеслава Езепова, который также в составе труппы театра приехал в Минск. Он сообщил, что его отец родился в деревне Красницы Рогачевского района Гомельской области.
В настоящее время, как сообщает БелаПАН, И.Муравьева снимается в сериале об известном писателе Варламе Шаламове. В новом сериале она играет мать русского писателя. Также белорусские зрители смогут увидеть Ирину Муравьеву в сериале “Не родись красивой”, который будет показывать канал ОНТ.
По словам И.Муравьевой, в театре она также играет в таких спектаклях, как “Вишневый сад”, “Лес”, “На всякого мудреца довольно простоты” и других. По словам И.Муравьевой, в ее ролях в фильмах “Москва слезам не верит” и “Самая обаятельная и привлекательная” нет ничего автобиографического. “Я играла в основном провинциалок, но я москвичка”, — заметила она. Свою более активную работу в театре, чем в кинематографе, актриса связывает с тем, что она уже перешагнула определенный возрастной рубеж. Тем не менее, она не смогла ответить на вопрос, как ей удается так хорошо выглядеть. Отвечая на него, И.Муравьева отшутилась: “Нужно сначала простудиться, а потом вы будете хорошо выглядеть”.
И.Муравьева призналась, что ничего не знает о политической жизни Беларуси. По словам режиссера-постановщика театра Владимира Бейлиса, в театре действует “принцип невмешательства”, “не только в политику, но и в жизнь других театров”.
«Белорусские новости», 21.09.2006
Народная артистка России Ирина Муравьева рассказала 21 сентября на пресс-конференции в Минске о своих белорусских корнях. Она сообщила, что ее бабушка и мать родом из Орши (Витебская область).
В Минск И.Муравьева приехала с гастролями Государственного академического Малого театра России, где занята в постановке “Волки и овцы” по пьесе А.Островского. В Минске, по словам актрисы, она пробудет до воскресенья, 24 сентября. “Я была раньше в Минске проездом, но фактически ничего о нем не знаю”, — рассказала И.Муравьева журналистам.
Белорусские корни есть и у народного артиста России Вячеслава Езепова, который также в составе труппы театра приехал в Минск. Он сообщил, что его отец родился в деревне Красницы Рогачевского района Гомельской области.
В настоящее время, как сообщает БелаПАН, И.Муравьева снимается в сериале об известном писателе Варламе Шаламове. В новом сериале она играет мать русского писателя. Также белорусские зрители смогут увидеть Ирину Муравьеву в сериале “Не родись красивой”, который будет показывать канал ОНТ.
По словам И.Муравьевой, в театре она также играет в таких спектаклях, как “Вишневый сад”, “Лес”, “На всякого мудреца довольно простоты” и других. По словам И.Муравьевой, в ее ролях в фильмах “Москва слезам не верит” и “Самая обаятельная и привлекательная” нет ничего автобиографического. “Я играла в основном провинциалок, но я москвичка”, — заметила она. Свою более активную работу в театре, чем в кинематографе, актриса связывает с тем, что она уже перешагнула определенный возрастной рубеж. Тем не менее, она не смогла ответить на вопрос, как ей удается так хорошо выглядеть. Отвечая на него, И.Муравьева отшутилась: “Нужно сначала простудиться, а потом вы будете хорошо выглядеть”.
И.Муравьева призналась, что ничего не знает о политической жизни Беларуси. По словам режиссера-постановщика театра Владимира Бейлиса, в театре действует “принцип невмешательства”, “не только в политику, но и в жизнь других театров”.
«Белорусские новости», 21.09.2006
01.08.2006
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НАГРАЖДЕНИЕМ!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НАГРАЖДЕНИЕМ!
Президент РФ Владимир Путин наградил орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени артистку Государственного академического Малого театра России Ирину Муравьеву. Поздравляем Ирину Вадимовну и желаем ей всего с самого наилучшего!
Президент РФ Владимир Путин наградил орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени артистку Государственного академического Малого театра России Ирину Муравьеву. Поздравляем Ирину Вадимовну и желаем ей всего с самого наилучшего!
15.05.2006
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
«Пресса о гастролях Малого театра»
ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Еще три вечера артисты Малого театра будут представлять в Ростове спектакли по русской и зарубежной классике...
ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Еще три вечера артисты Малого театра будут представлять в Ростове спектакли по русской и зарубежной классике...
«Пресса о гастролях Малого театра»
ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Еще три вечера артисты Малого театра будут представлять в Ростове спектакли по русской и зарубежной классике.
А сейчас — встречи вне сцены и звезды без грима.
С точки зрения матроса
Народный артист России Александр Михайлов — бывший моряк. Вот и театры для него, как корабли:
- Есть большие, великолепные суда, которые поразят воображение — и исчезают куда-то, будто их и не было.
Есть театры, напоминающие задрипанные подводные лодки: нырнут, вынырнут, матернутся...
А Малый театр, как лайнер: за 250 лет появилось у него две-три пробоины, но две-три — это не страшно. Курс лайнер держит на нравственность, идет русским духовным путем.
Александр Михайлов верит в то, что слово влияет на молекулярную структуру живой природы. И уж тем более — на человеческий организм: «Повтори человеку миллион раз «свинья», он и захрюкает. А говори ему, что он внутренне красив — в нем благородство появится».
По мнению Михайлова, Малый — один из немногих театров, куда можно спокойно приходить вместе с детьми и внуками, не опасаясь, что придется краснеть от того, что на сцене заматерятся, пукнут в порядке театрального эксперимента, устроят стриптиз.
Но поклонников артиста, конечно, интересует, почему его не увидишь в современных фильмах...
- Предложения не нравятся, — ответил он. — Зовут в такие фильмы, где море крови, горы трупов.
- В рекламном ролике, — сказал Михайлов, — может, и снялся бы: если б производитель был наш, отечественный, а товар — испытанный на себе. Чтоб поручиться за него не стыдно.
Михайлова ростовские зрители тоже увидели в «Чайке» и были очарованы его доктором Дорном — элегантным, ироничным, прекрасно исполняющим романс под собственный аккомпанемент на гитаре и к тому же похожим немножко на самого Чехова.
Развернутое интервью с Александром Михайловым читайте в одном из наших майских номеров.
***
Хоть пять-шесть заповедей
надо выполнять, — с таким призывом обратился к ростовским журналистам Юрий Соломин, народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра.
Речь шла о заповедях евангельских, от которых отталкивается и к которым подводит классическая литература.
Но у Малого театра, как следовало из слов Соломина, есть еще одна заповедь: уважительное отношение к слову драматурга и его идеям. Пьесы тут не переписывают и не переделывают.
- В Малом есть традиция не ругать коллег из других театров, другую драматургию, другие театры, — сказал Соломин. Но, не называя имен, едко спародировал режиссеров, которые то на Чехова замахнутся, то на Островского. Осовременят до неузнаваемости.
- Среди сегодняшних авторов есть такие, произведения, которые надо сохранить для потомства? — спросили Соломина, подразумевая, что на афише его театра лишь проверенные временем названия. Соломин ответил, что этот вопрос ему задают всегда, а он всегда отвечает, что появилась бы хорошая современная пьеса масштаба Чехова или Шекспира, — Малый бы ее поставил. Но пока таких нет.
- Мы не можем допустить на сцене нашего театра стриптиз или мат, которого очень много сейчас в кино и театре, — заключил Соломин. — Хочешь услышать мат, — выйди на улицу, зайди в троллейбус, магазин, и через 15 минут...
- Секунд, — раздалась реплика из зала.
- Секунд, — согласился Соломин, — получишь, что хочешь. Это и есть жизнь, что ли? Не надо эту жизнь показывать. У нас есть о чем поговорить.
Во время ростовских гастролей Малого театра Юрий Соломин представал перед зрителями дважды — и оба раза в образе Тригорина в чеховской «Чайке».
Как справедливо заметила одна моя коллега, если у тебя место не в первых рядах, то смотреть этот спектакль надо с биноклем. Потому что тонкая здесь игра: та, когда едва заметное движение губ, слегка приподнятая бровь, быстрый взгляд — много значат.
***
В Ноевом ковчеге — хорошо!
Поклонникам народной артистки России Ирины Муравьевой, которым прежде всего памятны ее энергичные героини из фильмов «Карнавал», «Москва слезам не верит», «Самая обаятельная и привлекательная», трудно, пожалуй, вообразить, что превыше многих жизненных благ актриса ставит возможность неспешного существования.
Ирину Муравьеву спросили, почему она пришла в Малый театр, — Муравьева не вспомнила. Но зато четко знает, почему здесь по сей день работает: в перестройку, рассказывала актриса, ей часто задавали вопрос: «А в Малом у вас что происходит, как перестраиваетесь?».
А она отвечала, что Малый — это как Ноев ковчег. Здесь так же, как и раньше, без торопливости и суеты ставят классику, по полгода репетируют...
- Мне очень нравится этот неторопливый образ жизни, — подытожила Муравьева.
- А как же вы тогда играете в антрепризах? — спросили журналисты, поскольку идеалу неспешности поездки по стране с каким-то спектаклем, комедией, как правило, явно не отвечают.
- Чтобы почувствовать нервозность жизни, она вынуждена брать антрепризы, — тотчас нашелся Соломин.
- Да, это — вынужденно, — многозначительно подтвердила Муравьева. Все это происходило на общей пресс-конференции (или, точнее, пресс-конференции трех актеров: Соломина, Михайлова и Муравьевой). Вероятно, многие журналисты приберегли вопросы к Муравьевой для более камерной и обстоятельной беседы, но — увы... Ирина Вадимовна, кажется, единственная из звезд Малого, от других встреч с прессой отказалась.
Правда, кое-какая информация о ней просочилась из гастрольного закулисья. Оказывается, актеры остались не вполне удовлетворены акустикой ростовского зала и порой были вынуждены форсировать звук. Ирина Муравьева, игравшая в первый гастрольный вечер Аркадину в «Чайке», очень переживала: не перекричали?
И — еще о закулисье. Гримуборные театра им. Горького, на сцене которого Малый театр показывает спектакли, заставили москвичей взгрустнуть о судьбе провинциальных актеров: в таких гримуборных — некомфортно.
А что касается Аркадиной в исполнении Муравьевой, то это очень неожиданный образ. Чаще звезды и незвезды играют эгоистичную, но все же возвышенную особу. А тут — совсем другая Аркадина, словно из чеховских юмористических рассказов. И это не противоречит духу «Чайки»: ведь вспомните — Аркадина попрекает сына тем, что тот мнит себя писателем, а сам порядочного водевиля сочинить не может. Не это ли, в самом деле, ключ к тайне ее натуры?
Марина Каминская
«Наше время», 12.05.2006
ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Еще три вечера артисты Малого театра будут представлять в Ростове спектакли по русской и зарубежной классике.
А сейчас — встречи вне сцены и звезды без грима.
С точки зрения матроса
Народный артист России Александр Михайлов — бывший моряк. Вот и театры для него, как корабли:
- Есть большие, великолепные суда, которые поразят воображение — и исчезают куда-то, будто их и не было.
Есть театры, напоминающие задрипанные подводные лодки: нырнут, вынырнут, матернутся...
А Малый театр, как лайнер: за 250 лет появилось у него две-три пробоины, но две-три — это не страшно. Курс лайнер держит на нравственность, идет русским духовным путем.
Александр Михайлов верит в то, что слово влияет на молекулярную структуру живой природы. И уж тем более — на человеческий организм: «Повтори человеку миллион раз «свинья», он и захрюкает. А говори ему, что он внутренне красив — в нем благородство появится».
По мнению Михайлова, Малый — один из немногих театров, куда можно спокойно приходить вместе с детьми и внуками, не опасаясь, что придется краснеть от того, что на сцене заматерятся, пукнут в порядке театрального эксперимента, устроят стриптиз.
Но поклонников артиста, конечно, интересует, почему его не увидишь в современных фильмах...
- Предложения не нравятся, — ответил он. — Зовут в такие фильмы, где море крови, горы трупов.
- В рекламном ролике, — сказал Михайлов, — может, и снялся бы: если б производитель был наш, отечественный, а товар — испытанный на себе. Чтоб поручиться за него не стыдно.
Михайлова ростовские зрители тоже увидели в «Чайке» и были очарованы его доктором Дорном — элегантным, ироничным, прекрасно исполняющим романс под собственный аккомпанемент на гитаре и к тому же похожим немножко на самого Чехова.
Развернутое интервью с Александром Михайловым читайте в одном из наших майских номеров.
***
Хоть пять-шесть заповедей
надо выполнять, — с таким призывом обратился к ростовским журналистам Юрий Соломин, народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра.
Речь шла о заповедях евангельских, от которых отталкивается и к которым подводит классическая литература.
Но у Малого театра, как следовало из слов Соломина, есть еще одна заповедь: уважительное отношение к слову драматурга и его идеям. Пьесы тут не переписывают и не переделывают.
- В Малом есть традиция не ругать коллег из других театров, другую драматургию, другие театры, — сказал Соломин. Но, не называя имен, едко спародировал режиссеров, которые то на Чехова замахнутся, то на Островского. Осовременят до неузнаваемости.
- Среди сегодняшних авторов есть такие, произведения, которые надо сохранить для потомства? — спросили Соломина, подразумевая, что на афише его театра лишь проверенные временем названия. Соломин ответил, что этот вопрос ему задают всегда, а он всегда отвечает, что появилась бы хорошая современная пьеса масштаба Чехова или Шекспира, — Малый бы ее поставил. Но пока таких нет.
- Мы не можем допустить на сцене нашего театра стриптиз или мат, которого очень много сейчас в кино и театре, — заключил Соломин. — Хочешь услышать мат, — выйди на улицу, зайди в троллейбус, магазин, и через 15 минут...
- Секунд, — раздалась реплика из зала.
- Секунд, — согласился Соломин, — получишь, что хочешь. Это и есть жизнь, что ли? Не надо эту жизнь показывать. У нас есть о чем поговорить.
Во время ростовских гастролей Малого театра Юрий Соломин представал перед зрителями дважды — и оба раза в образе Тригорина в чеховской «Чайке».
Как справедливо заметила одна моя коллега, если у тебя место не в первых рядах, то смотреть этот спектакль надо с биноклем. Потому что тонкая здесь игра: та, когда едва заметное движение губ, слегка приподнятая бровь, быстрый взгляд — много значат.
***
В Ноевом ковчеге — хорошо!
Поклонникам народной артистки России Ирины Муравьевой, которым прежде всего памятны ее энергичные героини из фильмов «Карнавал», «Москва слезам не верит», «Самая обаятельная и привлекательная», трудно, пожалуй, вообразить, что превыше многих жизненных благ актриса ставит возможность неспешного существования.
Ирину Муравьеву спросили, почему она пришла в Малый театр, — Муравьева не вспомнила. Но зато четко знает, почему здесь по сей день работает: в перестройку, рассказывала актриса, ей часто задавали вопрос: «А в Малом у вас что происходит, как перестраиваетесь?».
А она отвечала, что Малый — это как Ноев ковчег. Здесь так же, как и раньше, без торопливости и суеты ставят классику, по полгода репетируют...
- Мне очень нравится этот неторопливый образ жизни, — подытожила Муравьева.
- А как же вы тогда играете в антрепризах? — спросили журналисты, поскольку идеалу неспешности поездки по стране с каким-то спектаклем, комедией, как правило, явно не отвечают.
- Чтобы почувствовать нервозность жизни, она вынуждена брать антрепризы, — тотчас нашелся Соломин.
- Да, это — вынужденно, — многозначительно подтвердила Муравьева. Все это происходило на общей пресс-конференции (или, точнее, пресс-конференции трех актеров: Соломина, Михайлова и Муравьевой). Вероятно, многие журналисты приберегли вопросы к Муравьевой для более камерной и обстоятельной беседы, но — увы... Ирина Вадимовна, кажется, единственная из звезд Малого, от других встреч с прессой отказалась.
Правда, кое-какая информация о ней просочилась из гастрольного закулисья. Оказывается, актеры остались не вполне удовлетворены акустикой ростовского зала и порой были вынуждены форсировать звук. Ирина Муравьева, игравшая в первый гастрольный вечер Аркадину в «Чайке», очень переживала: не перекричали?
И — еще о закулисье. Гримуборные театра им. Горького, на сцене которого Малый театр показывает спектакли, заставили москвичей взгрустнуть о судьбе провинциальных актеров: в таких гримуборных — некомфортно.
А что касается Аркадиной в исполнении Муравьевой, то это очень неожиданный образ. Чаще звезды и незвезды играют эгоистичную, но все же возвышенную особу. А тут — совсем другая Аркадина, словно из чеховских юмористических рассказов. И это не противоречит духу «Чайки»: ведь вспомните — Аркадина попрекает сына тем, что тот мнит себя писателем, а сам порядочного водевиля сочинить не может. Не это ли, в самом деле, ключ к тайне ее натуры?
Марина Каминская
«Наше время», 12.05.2006
12.05.2006
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
«Пресса о гастролях Малого театра»
В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
Как люди воспитанные, на встречу с ростовской публикой, прошедшую 3 мая, знаменитые артисты прибыли вовремя. В отличие от звезд шоу-бизнеса. Разговор сразу пошел серьезный: о сохранении национальных театральных традиций...
В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
Как люди воспитанные, на встречу с ростовской публикой, прошедшую 3 мая, знаменитые артисты прибыли вовремя. В отличие от звезд шоу-бизнеса. Разговор сразу пошел серьезный: о сохранении национальных театральных традиций...
«Пресса о гастролях Малого театра»
В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
- В нашем театре никогда не разденут Раневскую и не будут ругаться матом! - заверил ростовчан художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин.
Как люди воспитанные, на встречу с ростовской публикой, прошедшую 3 мая, знаменитые артисты прибыли вовремя. В отличие от звезд шоу-бизнеса. Разговор сразу пошел серьезный: о сохранении национальных театральных традиций.
Юрий Соломин, похожий в строгом темно-синем костюме на капитана корабля старой закалки, честно предупредил:
- Наше кредо - никогда не говорить плохо о коллегах.
Правда, проскакивало. Но по-интеллигентски: без имен.
- Некоторые театры напоминают мне задрипанные подводные лодки, - образно выразился народный артист России Александр Михайлов. - Я всегда с ужасом думаю: вот придет режиссер с экспериментальной душой!..
- А ведь Чехов не раздевал Раневскую, не выставлял ее наркоманкой! Хотя был врачом, - прошелся по модным «экспериментаторам» Соломин.
Ни за что ни про что досталось «Роллинг Стоунзу». Просто артистам, когда они летели в самолете, попался журнал с фото музыкантов на обложке.
- Какие-то уродливые полуженские лица, - брезгливо скривился Михайлов. - И таких еще пускают в Кремль!
И заговорил про набор хромосом, которых у некоторых не хватает. Знали б «Роллинги»...
Народная любимица Ирина Муравьева очень хорошо сказала про свой театр: «Ноев ковчег».
- Везде - сумасшедший ритм, а в Малом все неторопливо. Репетируем по полгода. Это тоже одна из прелестей старых традиций.
Ирина ВАРЛАМОВА
«Газета Дона», 10.05.2006
В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
- В нашем театре никогда не разденут Раневскую и не будут ругаться матом! - заверил ростовчан художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин.
Как люди воспитанные, на встречу с ростовской публикой, прошедшую 3 мая, знаменитые артисты прибыли вовремя. В отличие от звезд шоу-бизнеса. Разговор сразу пошел серьезный: о сохранении национальных театральных традиций.
Юрий Соломин, похожий в строгом темно-синем костюме на капитана корабля старой закалки, честно предупредил:
- Наше кредо - никогда не говорить плохо о коллегах.
Правда, проскакивало. Но по-интеллигентски: без имен.
- Некоторые театры напоминают мне задрипанные подводные лодки, - образно выразился народный артист России Александр Михайлов. - Я всегда с ужасом думаю: вот придет режиссер с экспериментальной душой!..
- А ведь Чехов не раздевал Раневскую, не выставлял ее наркоманкой! Хотя был врачом, - прошелся по модным «экспериментаторам» Соломин.
Ни за что ни про что досталось «Роллинг Стоунзу». Просто артистам, когда они летели в самолете, попался журнал с фото музыкантов на обложке.
- Какие-то уродливые полуженские лица, - брезгливо скривился Михайлов. - И таких еще пускают в Кремль!
И заговорил про набор хромосом, которых у некоторых не хватает. Знали б «Роллинги»...
Народная любимица Ирина Муравьева очень хорошо сказала про свой театр: «Ноев ковчег».
- Везде - сумасшедший ритм, а в Малом все неторопливо. Репетируем по полгода. Это тоже одна из прелестей старых традиций.
Ирина ВАРЛАМОВА
«Газета Дона», 10.05.2006
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
«Пресса о гастролях Малого театра»
НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
Малый театр играет нынче свой 250-й сезон. 250 лет исключительно классики, литературного русского языка и мастерски сыгранных спектаклей....
НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
Малый театр играет нынче свой 250-й сезон. 250 лет исключительно классики, литературного русского языка и мастерски сыгранных спектаклей....
«Пресса о гастролях Малого театра»
НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
В Ростове — большие гастроли Малого театра. Мы уже увидели «Чайку», «Волки и овцы», «На всякого мудреца довольно простоты»... Ощущения? Это надо смотреть! И вспомнить, что Чехов — это Чехов, а Островский — это Островский...
Малый театр играет нынче свой 250-й сезон. 250 лет исключительно классики, литературного русского языка и мастерски сыгранных спектаклей.
- Тянем лямку ответственности за русский театр, — так начал встречу с ростовскими журналистами Юрий Соломин, актер и художественный руководитель Малого. - У нас на сцене не раздеваются, «Чайка» называется «Чайкой», и чеховская героиня не становится наркоманкой. Военные ходят в сапогах, а не босиком, и не в тапочках. Мы не зазываем зрителя необычной трактовкой. Существуют традиции, и их надобно сохранять.
- А как же современная драматургия, связь с нынешней жизнью?
- Как только появится хорошая современная пьеса, мы ее тут же поставим. А пока ограничимся Гоголем, Шиллером, Мольером... Там — все наши сегодняшние проблемы. А то, что нынче предлагают в качестве «современного искусства», достойно внимания врачей, а не артистов. Кровь, насилие, откровенные сцены — это что-то патологическое, сделанное для больных людей. И билеты на подобное должны распространяться по рецептам докторов. Связь с жизнью, говорите...
Что имеется в виду? Мат со сцены? Для этого не надо ходить в театр. Выходите на улицу и слушайте, причем бесплатно.
Александр Михайлов:
- Малый театр, он как старый хороший лайнер. Где-то у него, возможно, проржавели переборки (Александр Яковлевич — моряк в прошлом. — Прим. автора). Две, три пробоины в боку: 250 лет — это не 25 и даже не сто! Но у этого лайнера есть свой курс. Это курс национальной русской нравственности. И здесь не может быть подонков, не может быть стриптиза, ругательств... А современные театры? Многие из них напоминают мне подводные лодки без руля и без ветрил. Куда-то ныряют, выныривают... Выскочит, матернется — и доволен. Какие-то из этих кораблей тонут или уже потонули. А наш идет... И дай ему Бог! Есть замечательное определение революции. Революция — это рев Люцифера, оскал зла. Наш театр в эти игры не играет... Мне не стыдно перед женой, перед детьми и внуками за то, что я делаю.
Ирина Муравьева
Давать интервью отказывается — допекли, видать, любимую нашу актрису представители желтой прессы.
И на встрече Ирина Вадимовна больше молчала, но достаточно одной ее короткой реплики. На вопрос журналистов «Не выпроваживают ли на пенсию старых актеров Малого?» Муравьева округлила глаза:
- Как можно?! Это ж все равно, что выгнать из дома старенькую няню...
Наталья Константинова
«Крестьянин», 10.05.2006
НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
В Ростове — большие гастроли Малого театра. Мы уже увидели «Чайку», «Волки и овцы», «На всякого мудреца довольно простоты»... Ощущения? Это надо смотреть! И вспомнить, что Чехов — это Чехов, а Островский — это Островский...
Малый театр играет нынче свой 250-й сезон. 250 лет исключительно классики, литературного русского языка и мастерски сыгранных спектаклей.
- Тянем лямку ответственности за русский театр, — так начал встречу с ростовскими журналистами Юрий Соломин, актер и художественный руководитель Малого. - У нас на сцене не раздеваются, «Чайка» называется «Чайкой», и чеховская героиня не становится наркоманкой. Военные ходят в сапогах, а не босиком, и не в тапочках. Мы не зазываем зрителя необычной трактовкой. Существуют традиции, и их надобно сохранять.
- А как же современная драматургия, связь с нынешней жизнью?
- Как только появится хорошая современная пьеса, мы ее тут же поставим. А пока ограничимся Гоголем, Шиллером, Мольером... Там — все наши сегодняшние проблемы. А то, что нынче предлагают в качестве «современного искусства», достойно внимания врачей, а не артистов. Кровь, насилие, откровенные сцены — это что-то патологическое, сделанное для больных людей. И билеты на подобное должны распространяться по рецептам докторов. Связь с жизнью, говорите...
Что имеется в виду? Мат со сцены? Для этого не надо ходить в театр. Выходите на улицу и слушайте, причем бесплатно.
Александр Михайлов:
- Малый театр, он как старый хороший лайнер. Где-то у него, возможно, проржавели переборки (Александр Яковлевич — моряк в прошлом. — Прим. автора). Две, три пробоины в боку: 250 лет — это не 25 и даже не сто! Но у этого лайнера есть свой курс. Это курс национальной русской нравственности. И здесь не может быть подонков, не может быть стриптиза, ругательств... А современные театры? Многие из них напоминают мне подводные лодки без руля и без ветрил. Куда-то ныряют, выныривают... Выскочит, матернется — и доволен. Какие-то из этих кораблей тонут или уже потонули. А наш идет... И дай ему Бог! Есть замечательное определение революции. Революция — это рев Люцифера, оскал зла. Наш театр в эти игры не играет... Мне не стыдно перед женой, перед детьми и внуками за то, что я делаю.
Ирина Муравьева
Давать интервью отказывается — допекли, видать, любимую нашу актрису представители желтой прессы.
И на встрече Ирина Вадимовна больше молчала, но достаточно одной ее короткой реплики. На вопрос журналистов «Не выпроваживают ли на пенсию старых актеров Малого?» Муравьева округлила глаза:
- Как можно?! Это ж все равно, что выгнать из дома старенькую няню...
Наталья Константинова
«Крестьянин», 10.05.2006
06.05.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
«Листая старые подшивки»
МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Из тех артистов, кто пришел в Малый театр, будучи уже состоявшимися мастерами (Бочкарев, Павлов, Ермаков, Полякова, Баринов), Ирина Муравьева особенно активно вошла в текущий репертуар...
МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Из тех артистов, кто пришел в Малый театр, будучи уже состоявшимися мастерами (Бочкарев, Павлов, Ермаков, Полякова, Баринов), Ирина Муравьева особенно активно вошла в текущий репертуар...
«Листая старые подшивки»
МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Из тех артистов, кто пришел в Малый театр, будучи уже состоявшимися мастерами (Бочкарев, Павлов, Ермаков, Полякова, Баринов), Ирина Муравьева особенно активно вошла в текущий репертуар. Шутка ли: за короткое время сыграны Раневская, Купавина, Аркадина, наконец, Гурмыжская.
За полтора десятка лет в Театре имени Моссовета прозвучали, пожалуй, лишь Грушенька в «Братьях Карамазовых» и Альбина Чернова из драматической комедии Э. Брагинского «Комната». Еще раньше, в самом начале карьеры, были значительные работы в Центральном детском: бесшабашная Любка Шевцова в романтической версии «Молодой гвардии» и своенравная Бонка из изящной философской «Сказки о четырех близнецах». Запомнилась и озорная школьница из попурри по стихам Сергея Михалкова, спектакля, поставленного Леонидом Эйдлиным в тонах лирической ностальгии по послевоенному детству.
В самом финале этой школьной комедии, появившись среди безалаберной суматохи, героиня Муравьевой с неподражаемым девическим ехидством вопрошала одноклассников: «Вы во что играете?» И в этом вопросе, не требующем ответа, просвечивало озорство самой актрисы, всегда несколько ироничной или даже скептически наблюдающей за тем, что творится на сцене.
Большинство фильмов, где снялась актриса, входят в обязательный праздничный ассортимент нашего телевидения. Так, роли в «Карнавале» или сказочной саге «Москва слезам не верит» давно разошлись на цитаты, как «Горе от ума» — на пословицы.
Зрители оценили остроту социального зрения актрисы в суровой «Охоте на лис» или экранизации пьесы «Мы, нижеподписавшиеся...», ее чувство стиля в детективе «Чисто английское убийство», юмор, замешенный на лирике, в комедии «Самая обаятельная и привлекательная».
Всегда драгоценна музыкальность Муравьевой, ее дерзость в сложных жанровых эпизодах, вроде отчаянного танца из «Карнавала» («Позвони мне, позвони…»).
Природная музыкальность пригодилась и в популярной радиопрограмме «В нашу гавань заходили корабли», обаятельно-нахальной легализации всякого рода дворового фольклора.
В подобных опытах Ирина Муравьева умело разнообразит интонационный рисунок — от иронии и скепсиса до лукавого озорства, от лучезарного счастья до броского драматизма. Ей цены бы не было в той «большой оперетте», которой никогда не стыдились крупные актеры. Совсем недавно она могла бы стать изумительной мадемуазель Нитуш, Аделью из «Летучей мыши», Пепитой в «Вольном ветре». Могла бы состояться и мопассановская «Пышка», и «Анна на шее» или «Душечка» Чехова — все, что живет «на грани жанров», вплоть до «Пигмалиона».
Эмоциональная амплитуда, природа обаяния, жанровый темперамент Муравьевой чем-то близок, на мой взгляд, творческому типу чудесной «звезды» нашего давнего кино Людмилы Целиковской (есть даже репертуарные совпадения — от светящихся оптимизмом довоенных студенток до сыгранной на закате жизни циничной стервы Гурмыжской).
Сегодня Муравьевой явно по силам сыграть, к примеру, в новой версии чеховской «Попрыгуньи» или «Свахе» Уайльдера, более известной как мюзикл «Хелло, Долли!» (об этой волшебной роли мечтала, кстати, и Людмила Васильевна, ради чего даже сама перевела пьесу). Из других западных пьес, пока редких в судьбе Муравьевой, пожалуй, ближе других «Профессия миссис Уоррен» Б. Шоу, автора, вполне уместного на сцене Малого театра.
Дело не только в совпадающих качествах обаяния обеих актрис, сочетающих дерзкую остроту и нежность, органику и игру в наив. Важна особая зоркость на «оттенки эгоизма», которые составляют увлекательные парадоксы и противоречия характеров многих чеховских женщин.
Целиковская в «Попрыгунье» виртуозно показывала искреннее неведение ее героиней того, что эгоизм есть грех. Все чеховские женщины Ирины Муравьевой живут «после грехопадения» или «с грехом пополам».
Если Раневская из «Вишневого сада» и не «попрыгунья», то наверняка янтарный мотылек, порхающий над собственной судьбой, не предвидя ее зигзагов. Свое, вполне возможное, смятение души она не демонстрирует и тем более не смакует.
Стиль игры Муравьевой в чеховских ролях особенно уместен на подмостках Малого театра. Ее Раневская и Аркадина постоянно балансируют где-то между Чеховым и Островским, отчего очевидной становится близость «психофизики» этих женщин. «Виной» тому специфическая сочность актерских красок Ирины Муравьевой, ее вкус к яркой характерности.
Аркадина в «Чайке», пожалуй, «звезда» водевилей, какими были Смельская в «Талантах и поклонниках» или Коринкина в «Без вины виноватых». Сдобная, ароматная женщина, «чайная роза благоуханная», любящая попеть под гитару романсы в дуэте с доктором Дорном (чему Дорн — А. Михайлов вовсе не противится, а столь же эгоистично потворствует), Аркадина живет в имении брата с энергичным равнодушием.
Треплев — А. Коршунов живет в постоянном горестном одиночестве. У артиста замечательно точны и сокровенны тягостные припадки опустошенности. «Молодость мою как оторвало», — жалуется Костя, подавленный тем, что любая его жалоба зависает в пустоте. Да и к устойчивому миру усадьбы (классицистский фасад этого дома, кажется, одряхлеет не скоро) прозрачная и невесомая фанерная веранда, на которой идет пьеса Константина Гавриловича, присоседилась явно ненадолго.
Между тем Аркадина — Муравьева вовсе не воплощение каких-либо ужасов рутинерства. Она хочет спокойно дожить свою жизнь в искусстве без изжоги по поводу новых форм. Тем более что как актрису ее тоже упрекнуть не в чем. Даже фрагмент монолога королевы Гертруды из «Гамлета» сыгран ею с некоторой долей иронии: вот, мол, ради шутки взялась не за свою роль...
Из собственного творчества Аркадина вообще не делает культа — просто живет на том «пятачке», который отвоевала.
Фарфоровая розовость ее облика, фиалковые глаза, умение держаться, носить туалеты, которые нынче так недешевы — все работает на имидж «человека на своем месте». И всё, увы, «светит, да не греет».
Этот спектакль, принципиальный для Малого театра (поставить «Чайку» мечтал Борис Андреевич Бабочкин), по отношению к Чехову не центростремителен и не центробежен. Скорее, он разумно осторожен.
Показательна, к примеру, предфинальная сцена, когда, забредшая в усадьбу посредственная актриса Заречная опять читает в присутствии автора монолог Мировой души так же плохо, как в начале спектакля, а в это время зритель видит панораму проплывающей за ее спиной жизни дома — жизни вполне уютной, согретой теплом спокойного общения, той реальной жизни, которая абсолютно проста и потому бесценна, но вовремя нами не ценится. Лишь спохватившись в конце пути, вдруг вспоминаешь эту теплую тишину как неоцененное счастье. Весь предфинальный — «напрасный» — лирический режиссерский пассаж долго помнится после спектакля.
«Чайка» Малого театра получилась прежде всего новеллой про чужую мечту, которую никто не заметил, не понял, не захотел расслышать, или, как Дорн, не успел ей помочь воплотиться.
В «Лесе» Ирина Муравьева поначалу была заявлена как исполнительница роли Улиты (рядом с любой из Гурмыжских разнузданное лицемерие ключницы: « Я, барыня, пожалуй, постарше буду» — читалось бы особенно забавно).
Нынче актриса играет Гурмыжскую, внося в роль новые оттенки. Привычный, хотя и эффектный мотив ханжества стареющей барыни, очумевшей от страсти к гимназисту, исчез. Гурмыжская — Муравьева пышет выхоленной «мопассанистой» плотью той самой «чайной розы», что знает силу своей «ауры». Она остро за всем следит и своего никогда не упустит, лицемерно упиваясь по ходу дела внушаемым обществу благородством.
Такая «школа жизни» поможет переростку-Буланову быстро возмужать, но дело вовсе не в нем. Куда существеннее то, что Раиса Павловна сознательно предает Несчастливцева, презирая в нем как простодушное бескорыстие, так и беззаветность творца.
Гурмыжская здесь вовсе не «звезда», ибо играет сама с собой и только для себя. Ее эгоизм, разумеется, не «чеховский», и загадочной эту даму не назовешь. В ее презрении к людям нет изощренности. Больше того, Гурмыжская, кажется, интриговать и не хочет. Тут дело в другом.
Что-то сущностное она однажды в себе предала, никак по этому поводу не рефлексируя, а потому ее не только не жалко — к ней вовсе теряешь интерес. «Чайная роза» на сей раз оказалась ядовитым пустоцветом, подобно тем тропическим растениям, которым молва приписывает способность высасывать соки из насекомых, одурманенных их ароматами.
Настоящие люди — это Счастливцев и Несчастливцев, они и остаются настоящими артистами. Для них даже умереть на сцене счастье, дарованное судьбой. На фоне этого глубоко прочувствованного режиссурой мотива претензия Гурмыжской на особое к себе внимание кажется почти беспочвенной. Она не более чем персонаж ярмарки тщеславия.
А раньше была сыграна забавная своей отвагой Купавина в «Волках и овцах». Существо наивное, но не лишенное своеобразной настойчивости, она упрямо вникала в дела имения, ничего в них не смысля и пряча растерянность за стеклами вряд ли нужных ей для жизни очков. Так же смешна и отважна ее попытка обольстить Беркутова, ради чего будуар преображался в восточный шатер, а сама Евлампия Николаевна наряжалась Шемаханской царицей. Эта пряная карнавальность помогала плодотворности женских мечтаний.
В отличие, например, от Раневской или Аркадиной, Евлампия Николаевна не до конца, пожалуй, уверена в том, что она «самая обаятельная и привлекательная», но упрямо стремится стать таковой. Хотя именно к ней, героине Островского, применимо классическое чеховское определение «недотепа». В ней постоянно сохраняется какая-то опасно-забавная неустойчивость, чреватая нервными срывами, придающая любой женщине пленяющую загадочность (может быть, поэтому Муравьева не стала играть в чеховских пьесах слишком жанровые характеры — Наташу, Шарлотту или Дуняшу).
Классические героини, сыгранные Ириной Муравьевой на сцене Малого театра, на каком бы возрастном полюсе они ни находились, умеют быть самозабвенными, живут и чувствуют полнокровно, всегда способны увлекаться и увлекать. Им ведома сила иронии и омут страсти. Важно еще и то, что все эти роли сыграны вовремя. Актриса, как говорят французы, «поспешила не спеша». А французы всегда знают, что говорят.
Александр ИНЯХИН
«Театральная жизнь», 1998 №7
МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Из тех артистов, кто пришел в Малый театр, будучи уже состоявшимися мастерами (Бочкарев, Павлов, Ермаков, Полякова, Баринов), Ирина Муравьева особенно активно вошла в текущий репертуар. Шутка ли: за короткое время сыграны Раневская, Купавина, Аркадина, наконец, Гурмыжская.
За полтора десятка лет в Театре имени Моссовета прозвучали, пожалуй, лишь Грушенька в «Братьях Карамазовых» и Альбина Чернова из драматической комедии Э. Брагинского «Комната». Еще раньше, в самом начале карьеры, были значительные работы в Центральном детском: бесшабашная Любка Шевцова в романтической версии «Молодой гвардии» и своенравная Бонка из изящной философской «Сказки о четырех близнецах». Запомнилась и озорная школьница из попурри по стихам Сергея Михалкова, спектакля, поставленного Леонидом Эйдлиным в тонах лирической ностальгии по послевоенному детству.
В самом финале этой школьной комедии, появившись среди безалаберной суматохи, героиня Муравьевой с неподражаемым девическим ехидством вопрошала одноклассников: «Вы во что играете?» И в этом вопросе, не требующем ответа, просвечивало озорство самой актрисы, всегда несколько ироничной или даже скептически наблюдающей за тем, что творится на сцене.
Большинство фильмов, где снялась актриса, входят в обязательный праздничный ассортимент нашего телевидения. Так, роли в «Карнавале» или сказочной саге «Москва слезам не верит» давно разошлись на цитаты, как «Горе от ума» — на пословицы.
Зрители оценили остроту социального зрения актрисы в суровой «Охоте на лис» или экранизации пьесы «Мы, нижеподписавшиеся...», ее чувство стиля в детективе «Чисто английское убийство», юмор, замешенный на лирике, в комедии «Самая обаятельная и привлекательная».
Всегда драгоценна музыкальность Муравьевой, ее дерзость в сложных жанровых эпизодах, вроде отчаянного танца из «Карнавала» («Позвони мне, позвони…»).
Природная музыкальность пригодилась и в популярной радиопрограмме «В нашу гавань заходили корабли», обаятельно-нахальной легализации всякого рода дворового фольклора.
В подобных опытах Ирина Муравьева умело разнообразит интонационный рисунок — от иронии и скепсиса до лукавого озорства, от лучезарного счастья до броского драматизма. Ей цены бы не было в той «большой оперетте», которой никогда не стыдились крупные актеры. Совсем недавно она могла бы стать изумительной мадемуазель Нитуш, Аделью из «Летучей мыши», Пепитой в «Вольном ветре». Могла бы состояться и мопассановская «Пышка», и «Анна на шее» или «Душечка» Чехова — все, что живет «на грани жанров», вплоть до «Пигмалиона».
Эмоциональная амплитуда, природа обаяния, жанровый темперамент Муравьевой чем-то близок, на мой взгляд, творческому типу чудесной «звезды» нашего давнего кино Людмилы Целиковской (есть даже репертуарные совпадения — от светящихся оптимизмом довоенных студенток до сыгранной на закате жизни циничной стервы Гурмыжской).
Сегодня Муравьевой явно по силам сыграть, к примеру, в новой версии чеховской «Попрыгуньи» или «Свахе» Уайльдера, более известной как мюзикл «Хелло, Долли!» (об этой волшебной роли мечтала, кстати, и Людмила Васильевна, ради чего даже сама перевела пьесу). Из других западных пьес, пока редких в судьбе Муравьевой, пожалуй, ближе других «Профессия миссис Уоррен» Б. Шоу, автора, вполне уместного на сцене Малого театра.
Дело не только в совпадающих качествах обаяния обеих актрис, сочетающих дерзкую остроту и нежность, органику и игру в наив. Важна особая зоркость на «оттенки эгоизма», которые составляют увлекательные парадоксы и противоречия характеров многих чеховских женщин.
Целиковская в «Попрыгунье» виртуозно показывала искреннее неведение ее героиней того, что эгоизм есть грех. Все чеховские женщины Ирины Муравьевой живут «после грехопадения» или «с грехом пополам».
Если Раневская из «Вишневого сада» и не «попрыгунья», то наверняка янтарный мотылек, порхающий над собственной судьбой, не предвидя ее зигзагов. Свое, вполне возможное, смятение души она не демонстрирует и тем более не смакует.
Стиль игры Муравьевой в чеховских ролях особенно уместен на подмостках Малого театра. Ее Раневская и Аркадина постоянно балансируют где-то между Чеховым и Островским, отчего очевидной становится близость «психофизики» этих женщин. «Виной» тому специфическая сочность актерских красок Ирины Муравьевой, ее вкус к яркой характерности.
Аркадина в «Чайке», пожалуй, «звезда» водевилей, какими были Смельская в «Талантах и поклонниках» или Коринкина в «Без вины виноватых». Сдобная, ароматная женщина, «чайная роза благоуханная», любящая попеть под гитару романсы в дуэте с доктором Дорном (чему Дорн — А. Михайлов вовсе не противится, а столь же эгоистично потворствует), Аркадина живет в имении брата с энергичным равнодушием.
Треплев — А. Коршунов живет в постоянном горестном одиночестве. У артиста замечательно точны и сокровенны тягостные припадки опустошенности. «Молодость мою как оторвало», — жалуется Костя, подавленный тем, что любая его жалоба зависает в пустоте. Да и к устойчивому миру усадьбы (классицистский фасад этого дома, кажется, одряхлеет не скоро) прозрачная и невесомая фанерная веранда, на которой идет пьеса Константина Гавриловича, присоседилась явно ненадолго.
Между тем Аркадина — Муравьева вовсе не воплощение каких-либо ужасов рутинерства. Она хочет спокойно дожить свою жизнь в искусстве без изжоги по поводу новых форм. Тем более что как актрису ее тоже упрекнуть не в чем. Даже фрагмент монолога королевы Гертруды из «Гамлета» сыгран ею с некоторой долей иронии: вот, мол, ради шутки взялась не за свою роль...
Из собственного творчества Аркадина вообще не делает культа — просто живет на том «пятачке», который отвоевала.
Фарфоровая розовость ее облика, фиалковые глаза, умение держаться, носить туалеты, которые нынче так недешевы — все работает на имидж «человека на своем месте». И всё, увы, «светит, да не греет».
Этот спектакль, принципиальный для Малого театра (поставить «Чайку» мечтал Борис Андреевич Бабочкин), по отношению к Чехову не центростремителен и не центробежен. Скорее, он разумно осторожен.
Показательна, к примеру, предфинальная сцена, когда, забредшая в усадьбу посредственная актриса Заречная опять читает в присутствии автора монолог Мировой души так же плохо, как в начале спектакля, а в это время зритель видит панораму проплывающей за ее спиной жизни дома — жизни вполне уютной, согретой теплом спокойного общения, той реальной жизни, которая абсолютно проста и потому бесценна, но вовремя нами не ценится. Лишь спохватившись в конце пути, вдруг вспоминаешь эту теплую тишину как неоцененное счастье. Весь предфинальный — «напрасный» — лирический режиссерский пассаж долго помнится после спектакля.
«Чайка» Малого театра получилась прежде всего новеллой про чужую мечту, которую никто не заметил, не понял, не захотел расслышать, или, как Дорн, не успел ей помочь воплотиться.
В «Лесе» Ирина Муравьева поначалу была заявлена как исполнительница роли Улиты (рядом с любой из Гурмыжских разнузданное лицемерие ключницы: « Я, барыня, пожалуй, постарше буду» — читалось бы особенно забавно).
Нынче актриса играет Гурмыжскую, внося в роль новые оттенки. Привычный, хотя и эффектный мотив ханжества стареющей барыни, очумевшей от страсти к гимназисту, исчез. Гурмыжская — Муравьева пышет выхоленной «мопассанистой» плотью той самой «чайной розы», что знает силу своей «ауры». Она остро за всем следит и своего никогда не упустит, лицемерно упиваясь по ходу дела внушаемым обществу благородством.
Такая «школа жизни» поможет переростку-Буланову быстро возмужать, но дело вовсе не в нем. Куда существеннее то, что Раиса Павловна сознательно предает Несчастливцева, презирая в нем как простодушное бескорыстие, так и беззаветность творца.
Гурмыжская здесь вовсе не «звезда», ибо играет сама с собой и только для себя. Ее эгоизм, разумеется, не «чеховский», и загадочной эту даму не назовешь. В ее презрении к людям нет изощренности. Больше того, Гурмыжская, кажется, интриговать и не хочет. Тут дело в другом.
Что-то сущностное она однажды в себе предала, никак по этому поводу не рефлексируя, а потому ее не только не жалко — к ней вовсе теряешь интерес. «Чайная роза» на сей раз оказалась ядовитым пустоцветом, подобно тем тропическим растениям, которым молва приписывает способность высасывать соки из насекомых, одурманенных их ароматами.
Настоящие люди — это Счастливцев и Несчастливцев, они и остаются настоящими артистами. Для них даже умереть на сцене счастье, дарованное судьбой. На фоне этого глубоко прочувствованного режиссурой мотива претензия Гурмыжской на особое к себе внимание кажется почти беспочвенной. Она не более чем персонаж ярмарки тщеславия.
А раньше была сыграна забавная своей отвагой Купавина в «Волках и овцах». Существо наивное, но не лишенное своеобразной настойчивости, она упрямо вникала в дела имения, ничего в них не смысля и пряча растерянность за стеклами вряд ли нужных ей для жизни очков. Так же смешна и отважна ее попытка обольстить Беркутова, ради чего будуар преображался в восточный шатер, а сама Евлампия Николаевна наряжалась Шемаханской царицей. Эта пряная карнавальность помогала плодотворности женских мечтаний.
В отличие, например, от Раневской или Аркадиной, Евлампия Николаевна не до конца, пожалуй, уверена в том, что она «самая обаятельная и привлекательная», но упрямо стремится стать таковой. Хотя именно к ней, героине Островского, применимо классическое чеховское определение «недотепа». В ней постоянно сохраняется какая-то опасно-забавная неустойчивость, чреватая нервными срывами, придающая любой женщине пленяющую загадочность (может быть, поэтому Муравьева не стала играть в чеховских пьесах слишком жанровые характеры — Наташу, Шарлотту или Дуняшу).
Классические героини, сыгранные Ириной Муравьевой на сцене Малого театра, на каком бы возрастном полюсе они ни находились, умеют быть самозабвенными, живут и чувствуют полнокровно, всегда способны увлекаться и увлекать. Им ведома сила иронии и омут страсти. Важно еще и то, что все эти роли сыграны вовремя. Актриса, как говорят французы, «поспешила не спеша». А французы всегда знают, что говорят.
Александр ИНЯХИН
«Театральная жизнь», 1998 №7
Подробнее
«Пресса о гастролях Малого театра» ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
Созвездие известных актеров (Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов) приехало с гастролями почти на две недели...
ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
Созвездие известных актеров (Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов) приехало с гастролями почти на две недели...
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
Созвездие известных актеров (Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов) приехало с гастролями почти на две недели. С 5 по 14 мая прославленный Малый театр (Москва) покажет свои лучшие спектакли. Столь масштабных гастролей в Ростове не было более 35 лет. Несмотря на то, что цена билетов доходит до 1 500 рублей, уже сейчас попасть на спектакли можно с трудом. В этом году Малому театру исполнится 250 лет, и все эти годы он ставит только классиков, а за это терпит упреки в отсталости. Чтобы высказаться по этому поводу, 4 мая худрук театра Юрий Соломин вместе с актерами Ириной Муравьевой и Александром Михайловым встретились с ростовскими журналистами.
— Мы сохраняем национальную драматургию! — горячился Соломин. — Кому-то это не нравится, ну и бог с ними. Пусть идут, там раздеваются и смотрят, чего хотят. А мы вот такие! Пушкин об этом не писал. А если и писал, то так элегантно, что это нужно сыграть. Гоголь тоже не писал. Чехов ни в коем случае не раздевал Раневскую и не делал из нее наркоманки. Поэтому все наши спектакли приближены к автору, хотя бы из уважения к тексту. Антон Палыч сидел, несчастный, харкал кровью, болел, страдал... И вдруг какой-то человек говорит: «Чехова будем ставить! Но кому эта «Чайка» интересна сегодня? Давайте назовем пьесу «Почему застрелился Константин». Я не вру, это известный факт. Мы, например, не можем допустить на сцене нашего театра мат. Если хочешь услышать мат, не надо платить деньги за билет, иди на улицу и через 15 секунд ты его получишь.
Александр Михайлов поддержал Соломина.
— Малый театр, как лайнер, у которого есть свой курс, где не может быть подонков, стриптиза, мата. Скажи человеку миллион раз «свинья», и он захрюкает. Вот мы сегодня с Юрой летим в самолете, он открывает журнал, а там знаменитый ансамбль «Ролинг стоунз». Присматриваешься, а это уродливые старики с полуженскими лицами. И они сегодня допускаются в Кремль, на большие площадки, в Ростов приезжают. Боря Моисеев сюда приезжает, показывает определенное место. Это разврат!
«Татушки» сюда приезжают, «нас не догонят». Одну уже догнали — забеременела. Но ведь они несут идею разврата, содома и гоморры! Те, кто несут зло, все на одно лицо. Я принципиально не снимаюсь в фильмах, где горы трупов, море крови, в рекламе. Но и судить тех, кто снимается, не буду.
Ирина Муравьева, занятая сейчас в популярном сериале «Не родись красивой», говорила немного. Когда ее спросили, не запрещает ли режиссер сниматься в кино, актриса отшутилась:
— Мне не разрешают сниматься, снимают зарплату, бьют кнутом, мучают!
Праздник Победы актеры Малого театра встретят в Ростове: 9 Мая Быстрицкая и Муравьева заняты в спектакле. А в свободное от работы время для гостей приготовили культурную программу — поездку по донским станицам.
КСТАТИ
Что покажет Малый театр на сцене театра Горького
5 и 7 мая — А.П. Чехов, «Чайка» (в ролях Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов).
6 и 8 мая — А.Н. Островский, «Волки и овцы» (в ролях Людмила Полякова, Евгения Глушенко, Александр Коршунов).
9 и 11 мая — А.Н. Островский, «На всякого мудреца довольно простоты» (в ролях Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Борис Клюев).
10 и 13 мая — А.Н. Островский «Правда — хорошо, а счастье лучше» (в ролях Евгения Глушенко, Василий Бочкарев, Людмила Полякова).
12 и 14 мая — Э. Скриб, Е. Легуве «Тайны Мадридского двора» (в ролях Вячеслав Езепов, Елена Харитонова, Виталий Петров).
КП-Ростов-на-Дону
06.05.2006
ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
Созвездие известных актеров (Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов) приехало с гастролями почти на две недели. С 5 по 14 мая прославленный Малый театр (Москва) покажет свои лучшие спектакли. Столь масштабных гастролей в Ростове не было более 35 лет. Несмотря на то, что цена билетов доходит до 1 500 рублей, уже сейчас попасть на спектакли можно с трудом. В этом году Малому театру исполнится 250 лет, и все эти годы он ставит только классиков, а за это терпит упреки в отсталости. Чтобы высказаться по этому поводу, 4 мая худрук театра Юрий Соломин вместе с актерами Ириной Муравьевой и Александром Михайловым встретились с ростовскими журналистами.
— Мы сохраняем национальную драматургию! — горячился Соломин. — Кому-то это не нравится, ну и бог с ними. Пусть идут, там раздеваются и смотрят, чего хотят. А мы вот такие! Пушкин об этом не писал. А если и писал, то так элегантно, что это нужно сыграть. Гоголь тоже не писал. Чехов ни в коем случае не раздевал Раневскую и не делал из нее наркоманки. Поэтому все наши спектакли приближены к автору, хотя бы из уважения к тексту. Антон Палыч сидел, несчастный, харкал кровью, болел, страдал... И вдруг какой-то человек говорит: «Чехова будем ставить! Но кому эта «Чайка» интересна сегодня? Давайте назовем пьесу «Почему застрелился Константин». Я не вру, это известный факт. Мы, например, не можем допустить на сцене нашего театра мат. Если хочешь услышать мат, не надо платить деньги за билет, иди на улицу и через 15 секунд ты его получишь. Александр Михайлов поддержал Соломина.
— Малый театр, как лайнер, у которого есть свой курс, где не может быть подонков, стриптиза, мата. Скажи человеку миллион раз «свинья», и он захрюкает. Вот мы сегодня с Юрой летим в самолете, он открывает журнал, а там знаменитый ансамбль «Ролинг стоунз». Присматриваешься, а это уродливые старики с полуженскими лицами. И они сегодня допускаются в Кремль, на большие площадки, в Ростов приезжают. Боря Моисеев сюда приезжает, показывает определенное место. Это разврат!«Татушки» сюда приезжают, «нас не догонят». Одну уже догнали — забеременела. Но ведь они несут идею разврата, содома и гоморры! Те, кто несут зло, все на одно лицо. Я принципиально не снимаюсь в фильмах, где горы трупов, море крови, в рекламе. Но и судить тех, кто снимается, не буду.
Ирина Муравьева, занятая сейчас в популярном сериале «Не родись красивой», говорила немного. Когда ее спросили, не запрещает ли режиссер сниматься в кино, актриса отшутилась:
— Мне не разрешают сниматься, снимают зарплату, бьют кнутом, мучают! Праздник Победы актеры Малого театра встретят в Ростове: 9 Мая Быстрицкая и Муравьева заняты в спектакле. А в свободное от работы время для гостей приготовили культурную программу — поездку по донским станицам.
КСТАТИ
Что покажет Малый театр на сцене театра Горького
5 и 7 мая — А.П. Чехов, «Чайка» (в ролях Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов).
6 и 8 мая — А.Н. Островский, «Волки и овцы» (в ролях Людмила Полякова, Евгения Глушенко, Александр Коршунов).
9 и 11 мая — А.Н. Островский, «На всякого мудреца довольно простоты» (в ролях Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Борис Клюев).
10 и 13 мая — А.Н. Островский «Правда — хорошо, а счастье лучше» (в ролях Евгения Глушенко, Василий Бочкарев, Людмила Полякова).
12 и 14 мая — Э. Скриб, Е. Легуве «Тайны Мадридского двора» (в ролях Вячеслав Езепов, Елена Харитонова, Виталий Петров).
КП-Ростов-на-Дону
06.05.2006
12.04.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
«Листая старые подшивки»
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
«Листая старые подшивки»
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера. Разумеется, это не означает игнорирование режиссерской профессии как таковой, что было бы в наше время просто абсурдным. Тем не менее, несмотря на то, что здесь работали выдающиеся мастера, Малый никогда не называли ни «театром Варпаховского», ни «театром Равенских», ни «театром Хейфеца» по аналогии, скажем, с «театром Любимова» или «театром Эфроса». Для всех во все времена Малый театр — это прежде всего крупные актерские имена, и сегодня главные удачи связаны в первую очередь именно с работами актеров. Попытки же подчинить их самодовлеющей режиссуре или самодостаточной сценографии к успеху не приводят. Очевидно, сама вековая традиция сопротивляется подобному новаторству. Постановочными экспериментами, коих, впрочем, сегодня и так достаточно, Малый не славился никогда. Пользуясь современной телевизионной терминологией, его основной принцип можно определить так: хороший актер — «сам себе режиссер». Ведь исторически сложившаяся и долгие годы существовавшая система актерских бенефисов — не что иное, как саморежиссура, правда, соединенная продолжительный период с режиссурой автора. Бенефисность, разумеется, уже в ином качестве, явление сегодня достаточно распространенное и не только на сцене Малого. Эта форма, конечно, имеет свои «за» и «против», поскольку вольное или невольное выдвижение того или иного актера на первый план в условиях утвердившегося «ансамблевого театра» далеко не всегда кажется правомерным. Однако традиция эта, идущая от театра XIX века, и в значительной степени — Малого, славившегося бенефисами М. Щепкина, П. Мочалова, В. Живокини, П. Садовского, Г. Федотовой, А. Ленского, М. Ермоловой, то и дело дает о себе знать.
По всей видимости, от актерских бенефисов берет начало и другая, по сей день весьма живучая и устойчивая традиция Малого театра: актеров-режиссеров. Здесь их список достаточно внушителен: начиная с А. П. Ленского и А. И. Южина и позднее — А.Д. Дикий, П.М. Садовский, Б.А. Бабочкин, М.И. Жаров, В.Н. Пашенная, И.В. Ильинский, Е.Я. Весник, М. И. Царев, В.И. Хохряков, К.А. Зубов, В.В. Кенигсон, В.И. Коршунов, В.М. Соломин, Э.Е. Марцевич, Ю.М. Соломин, А.В. Коршунов... Конечно, по преимуществу это режиссура особого рода — не постановочно-концептуальная, а, если можно так сказать, драматургически-актерская. Режиссура, целью которой изначально является не столько неожиданность и новизна прочтения, сколько попытка максимально приблизиться к авторскому варианту текста, соединенная с подробной актерской разработкой характеров. Однако нельзя не отметить и достаточно парадоксальные ситуации, одна из которых сложилась, к примеру, на рубеже 60-х годов. Именно неожиданное прочтение «Иванова» Борисом Бабочкиным, одновременно исполнившим в спектакле главную роль, по сути, положило начало периоду «жестокого», концептуального Чехова последующих десятилетий, ознаменованных режиссерским монологизмом, активным интересом к «новым формам» и подчеркнутой актуализацией классики.
В целом же «актерская режиссура» Малого театра решает иные задачи, и решает их в первую очередь через актера, отводя остальным компонентам спектакля вспомогательную роль. В этом тоже есть как сильные, так и слабые стороны. При интересной разработке отдельных характеров не всегда удается привести их к общему знаменателю, отчего страдает целостность спектакля. Что же касается соотношения постановочных изысканий и исполнительского искусства, то приоритет последнего кажется вполне оправданным, поскольку первенство актера является одной из главных составляющих общей культурной традиции Малого театра, определяющих его стиль и его эстетику.
Надо сказать, что и в последних премьерах Малого театра «актерская тема» в разных ее ипостасях дает определенный повод для размышления. Так, в спектакле «Лес» по пьесе А.Н. Островского (постановка Юрия Соломина) она выходит на первый план и в тематическом, и в исполнительском отношении. «Это диплом моей любви к актерам», — признался Виктор Павлов, принимая Приз Фонда К. С. Станиславского «Московская премьера», присужденный за роль Счастливцева. Его герой действительно актер по призванию, а не только по житейской необходимости. И актер явно талантливый, что редко акцентировалось во множестве известных интерпретаций. Здесь же в том можно убедиться «наглядно». Счастливцев, а одновременно и сам исполнитель роли, словно выступает в качестве бенефицианта, демонстрируя свои возможности в разных жанрах и амплуа. И опять возникает историческая параллель с бенефисами прошлого века.
В пьесе Счастливцев явно к знаменитостям не принадлежит. Провинциальный актер, кочующий из Вологды в Керчь, о котором, по словам Несчастливцева, в немногочисленных рецензиях пишут далеко не лестно. Виктор Павлов, как будто вступая в спор с этой оценкой, демонстрирует потенциальные артистические возможности своего героя, проигрывая каждую из «актерских баек» как отдельный, вполне законченный спектакль. Так известная история с заигравшимся трагиком, представленная в лицах, приобретает дополнительную объемность и многомерность. Тут и колоритно сыгранные характеры участников этой занимательной сценки, и комизм ситуации, и актерская обида. Счастливцев — Павлов «инсценирует» житейские сюжеты так, что, не видя его «в работе», зрители вполне могут представить себе его сценические образы. Не прошел незамеченным и переход в комики из героев-любовников, одного из которых он полушутя проиграл во время ночного свидания с Улитой. Счастливцев может изобразить и важного, надменного господина, и послушного слугу, сохраняющего чувство собственного достоинства. Его актерское и человеческое амплуа не ограничивается узкими рамками. А маска шута — это своего рода самозащита. К тому же если вспомнить шекспировских шутов, то они всегда были талантливы и мудры. Счастливцев — Павлов смешон и одновременно трагичен, но отнюдь не жалок. В нем чувствуется и нереализованность талантливого актера, и бесприютность бедного человека, уставшего от постоянной необходимости заботиться о хлебе насущном и в то же время не способного жить скучной жизнью тихого обывателя. Это становится вполне очевидным после такого же театрализованного рассказа о невыносимо благополучном, размеренном существовании у родственников, от которого он бежал без оглядки. Бежал от сонной жизни, лишившей его свободы, возможности импровизировать, играть. А игра — это его стихия, его призвание и его крест, от которого ему никуда не убежать, как и его собрату по профессии — трагику Несчастливцеву.
Впрочем, Несчастливцев — Александр Ермаков мало чем напоминает «классического трагика» с поставленным басом и громогласными речами. В его интонациях порой проскальзывает избыточный пафос, но в целом это человек, вполне реально осознающий свое положение. Его фамилия — это не только сценическое амплуа, но и человеческая судьба, что для него, собственно, почти едино. Тоже, прежде всего, талантливый актер, чья творческая нереализованность воплощается в разыгрывании всевозможных жизненных ситуаций и мечтах о собственной, пусть малочисленной, труппе. Сегодня, когда актерские объединения на разовых постановках опять приобретают все большую актуальность, остается предположить, что спектакль, сыгранный Аксюшей (И. Рахвалова), Счастливцевым и Несчастливцевым, не стал бы одной из скоропалительных коммерческих поделок, а оказался среди тех счастливых исключений, которые пока не очень часто, но встречаются в так называемых современных антрепризах. Но поскольку этой мечте еще не суждено осуществиться, Несчастливцев — Ермаков, «сойдя со сцены героем», живет в соответствии со своим амплуа, практически не ощущая границы между игрой и реальностью. Преображение в шекспировского героя или шиллеровского благородного разбойника для него столь органично, что и ни у кого из окружающих не возникает сомнения в подлинности его игры. Более того, вольно или невольно Несчастливцеву начинают подыгрывать, а он словно бы «режиссирует» ту или иную житейскую ситуацию. Так, к примеру, Гурмыжская (И. Муравьева) вынуждена мгновенно сменить барское высокомерие на притворное послушание, покорность и доброжелательность. Впрочем, элемент игры, как формы существования, присутствует в спектакле и у ряда других персонажей. Каждый как будто примеряет на себя какую-то роль, и чаще всего в этой «игре» гораздо меньше искренности и таланта, чем в игре актерской. Актерство как профессия и как форма существования — две грани одной темы возникают в спектакле в некоем единстве противоположностей. Игра как призвание, судьба и игра как способ достижения мелких, прагматических целей. Это противопоставление особенно ощутимо в финальном монологе об актерах и комедиантах, который произносит Несчастливцев, обращаясь к Гурмыжской и ее гостям. Монолог, так же выстроенный, как отдельный спектакль, с солирующим актером и сидящими поодаль «зрителями». Солирующая роль, отведенная Счастливцеву и Несчастливцеву, подчеркивается и несколько театрально эффектным финалом, когда актеры, гордо покидающие царство «комедиантов», удаляются в глубь сцены, а им навстречу торжественно опускаются яркие цветные софиты, как символ театра, символ подлинного искусства.
То, что «Лес» прежде всего спектакль актерский не только по теме, но и по форме постановки, наделяет его теми же плюсами и минусами, которые, очевидно, неизбежны при подобном подходе. С одной стороны, особая тщательность в разработке характеров, выдвинутых на первый план, придает им дополнительную значимость, с другой — эпизоды, выстроенные как отдельные моноспектакли, порой кажутся самодостаточными и излишне превалирующими над остальным действием. Бенефисность, дающая актеру возможность раскрыться в полной мере, в то же время иногда оказывается в ущерб целостности постановки.
Еще один вариант «актерского спектакля» — «Чайка» А. Чехова (режиссер В. Драгунов, руководитель постановки (Ю.Соломин). Выделить «бенефициантов» здесь намного труднее, поскольку можно сказать, что таковыми являются практически все. Разработка ролей подробна и точна, каждый характер по-своему интересен, хотя и несколько обособлен, а потому определенная дробность и распадение «на отдельные составляющие» присутствуют и в этом спектакле. «Чайка» Малого театра, словно вопреки многочисленным режиссерским изысканиям, выпавшим на долю пьесы, в частности, и в последние десятилетия, откровенно не претендует на некую сверхоригинальную концепцию и «новую форму». В то же время многие персонажи кажутся довольно неожиданными, во многом благодаря индивидуальности того или иного актера. Так, Медведенко — В. Богин не просто нелепый и жалкий недотепа, что нередко бывает, а загнанный жизнью в угол интеллигент, тонкий, деликатный и глубоко трагичный в осознании безысходности своего существования. Скромный, выдержанный доктор Дорн — А. Михайлов выглядит здесь своего рода исповедником, утешителем, миротворцем. Сорин — В. Коршунов не только «человек, который хотел», но человек, на склоне лет вдруг понявший, что у него «пропала жизнь», и страдающий от невозвратности ушедших лет, от невозможности наверстать упущенное...
Однако все же главные герои чеховской пьесы — люди театра и литературы. Кстати сказать, и две центральные фигуры, издавна первенствовавшие в Малом театре — актер и драматург, так что «предмет разговора» достаточно близок. Несостоявшаяся актриса в «Лесе» — И. Рахвалова — она же Нина Заречная, актрисой ставшая. Романтический трагик Несчастливцев обещал Аксюше радость и восторги творчества. Нине пришлось постичь и другую сторону актерской судьбы. Романтизм Заречной — Рахваловой переплавился в фанатизм, детская наивность сменилась ожесточенностью. В конфузливой провинциальной девочке-простушке, одетой в белую вышитую рубашку и деревенский сарафан, ничто не предвещает будущей актрисы. И ее дебют в пьесе Треплева тому подтверждение — нарочитый пафос в произнесении текста, излишняя суетливость в движениях, откровенная беспомощность и неумелость. Лишь в финале, после истерических и жестоких откровений и обвинений, адресованных прежде всего к себе самой, усталая, измученная Нина скажет спокойно и твердо: «Я уже настоящая актриса...» Но чего в этих словах больше — правды или фантазии больного воображения, с уверенностью сказать нельзя. Собственно, это многоточие заложено в самой пьесе, потому Заречную и играют то победительницей, утвердившейся в своем призвании и имеющей право на него, то предательницей, изменившей не только Треплеву, но и своему таланту, то сломавшейся полубезумной, а то и вовсе изначально не состоятельной дилетанткой, чьи мечты о высоком пути в искусстве имеют под собой слишком мало оснований.
Но похоже, что на сей раз создателей спектакля занимает не столько степень таланта и профессиональной состоятельности того или иного представителя мира искусства, сколько проявление их человеческих качеств в самых обыденных, житейских ситуациях. «Чайка» Малого театра — это спектакль не о «жизни в искусстве», а о жизни людей, которые волею судьбы оказались в мире искусства, быть может, отчасти случайно, как могли бы оказаться и в каком-то другом. О том, какая актриса Аркадина — И. Муравьева, наверное, можно сказать лишь одно — комическая, а еще точнее — водевильная. В остальном же она, пожалуй, ближе к провинциальным актрисам Островского, конечно, не к Негиной или Кручининой, а к Смельской или Коринкиной. Только те хитрее, циничнее и находчивее. Аркадина — Муравьева напориста, беспардонна, хамовата, но открыта. И перепады ее настроений — от раздражения к смеху, от материнской нежности к ожесточению — выглядят столь органичными и естественными, что определение, данное ей сыном, — «психологический курьез», кажется здесь не совсем уместным. Она абсолютно проста, даже простовата. Гурмыжская Муравьевой, пожалуй, в большей степени актриса, чем Аркадина. Когда же последняя пытается играть в жизни, то эти попытки отдают таким наигрышем, что выглядят невероятно нелепыми и смешными. И тут оказывается прав Треплев, обвинявший мать в том, что она играет «в жалких, бездарных пьесах». Очевидно, штампы, приобретенные ею на сцене, она и пускает в ход в жизни. Объяснение с Тригориным выглядит наглядной иллюстрацией подобного забавно легкомысленного водевиля. Никаких тонких психологических «пристроек» и полутонов. «Штурм» Тригорина Аркадина — Муравьева проводит с невероятным напором и комическим энтузиазмом. Откровенное восхваление приправлено дикими воплями, сумбурной беготней, и кажется, вот-вот перейдет в рукоприкладство.
Совершенно естественно, что после подобной кутерьмы Тригорин — Ю. Соломин, принимающий эту сцену как нечто привычно-неизбежное, сидит с всклокоченными волосами и кислым выражением лица, усталый и усмиренный. Собственно, и свою писательскую деятельность он как будто принимает как привычную неизбежность. В его монологе о муках творчества и профессиональном долге звучит некая ерническая насмешка над тем высшим предназначением и величием, которые приписывает ему юная восторженная поклонница — Нина Заречная, трепетно просящая автограф у знаменитости. Он и разговаривает с ней, как с наивным ребенком, которому еще неведома усталость от бессмысленной суеты, неудовлетворенности, разочарования, скрытых за видимым благополучием «прекрасной, светлой, интересной жизни». В это придуманное Ниной благоденствие известного писателя Тригорин — Соломин не только не верит, он смеется и над своей славой, и над теми высокими словами, которые сам произносит. Его ирония — своего рода самозащита усталого человека, в котором окружающие хотят видеть нечто иное, чем есть на самом деле. Впрочем, иронический тон в целом свойствен «разговорам о литературе» в постановках «Чайки» последних лет. Как и все большее тяготение к комедийности — жанру, обозначенному самим автором. Актерско-писательские проблемы редко выносятся в центр спектаклей, гораздо чаще они сознательно растворяются в других темах или являются основой для более широких обобщений, выходящих за рамки искусства.
И в «Чайке» Малого (в отличие от «Леса») тема театра не кажется особенно рельефной и подчеркнуто превалирующей над всеми прочими. И все же здесь есть человек театра — не потому, что его «жизнь в искусстве» удалась, скорее, напротив, но он — дитя театра, хочет он того или нет, это — его судьба. Треплев — А. Коршунов отнюдь не выдвигается специально на первый план, наоборот, он скромен, тих и мало похож на юного максималиста-фанатика, жаждущего самоутверждения путем отрицания всего и вся. Он слишком хорошо знает театр, в котором играет его мать, знает не только его минусы, но и плюсы. Быть может, поэтому в его спектакле абстрактность текста и мистическое звучание музыки соединяется с вполне реалистической декорацией. Конечно, он тоже ищет свои «новые формы», раздражается, обижается, сердится на Аркадину и Тригорина, но им руководит не «бес разрушения» и желание противопоставить себя всем остальным, а стремление отыскать свое место в том мире, в который он погружен с детства и из которого ему никуда не уйти. Треплев — Коршунов изначально мудрее и самокритичнее. После провала спектакля он приходит к Нине раздавленным, несчастным, каким-то затихшим, но не истерично озлобленным. И с матерью он нежный, мягкий, жалкий. Вспышки ревности и обиды кратковременны, а болезненный самоанализ, переходящий в самоедство, постоянен. В последнем разговоре с Заречной Треплев — Коршунов кажется сильно постаревшим, усталым, потерянным, как будто давно готовым к своему финальному решению. Он так и не нашел своего места в том мире, в котором живет, а другого у него нет.
В двух спектаклях Малого о людях театра на последних смотрят как бы с разных сторон, в одном случае больше акцентируя внимание на профессиональной принадлежности, в другом — на человеческих проявлениях. И отношение к ним во многом разное: в первом случае чуть приподнятое, даже несколько романтическое, во втором — ироническое или же сочувственное. Да и тема «актерского театра» имеет разные грани и ракурсы. То, что XX век — век режиссерских, сценографических и прочих экспериментов, ни у кого не вызывает ни сомнений, ни возражений. Но вряд ли кому-нибудь придет в голову требовать от «Кабуки» или «Комеди Франсез» чего-либо сверхавангардного. Русский реалистический театр с его актерскими традициями — это то, что заложено генетически, в остальном же дело за профессионализмом и способностью принять тригоринский постулат: «Всем хватит места — и старым и новым формам. Зачем толкаться?»
МАРИНА ГАЕВСКАЯ
«Театральная жизнь», 1998, №7
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера. Разумеется, это не означает игнорирование режиссерской профессии как таковой, что было бы в наше время просто абсурдным. Тем не менее, несмотря на то, что здесь работали выдающиеся мастера, Малый никогда не называли ни «театром Варпаховского», ни «театром Равенских», ни «театром Хейфеца» по аналогии, скажем, с «театром Любимова» или «театром Эфроса». Для всех во все времена Малый театр — это прежде всего крупные актерские имена, и сегодня главные удачи связаны в первую очередь именно с работами актеров. Попытки же подчинить их самодовлеющей режиссуре или самодостаточной сценографии к успеху не приводят. Очевидно, сама вековая традиция сопротивляется подобному новаторству. Постановочными экспериментами, коих, впрочем, сегодня и так достаточно, Малый не славился никогда. Пользуясь современной телевизионной терминологией, его основной принцип можно определить так: хороший актер — «сам себе режиссер». Ведь исторически сложившаяся и долгие годы существовавшая система актерских бенефисов — не что иное, как саморежиссура, правда, соединенная продолжительный период с режиссурой автора. Бенефисность, разумеется, уже в ином качестве, явление сегодня достаточно распространенное и не только на сцене Малого. Эта форма, конечно, имеет свои «за» и «против», поскольку вольное или невольное выдвижение того или иного актера на первый план в условиях утвердившегося «ансамблевого театра» далеко не всегда кажется правомерным. Однако традиция эта, идущая от театра XIX века, и в значительной степени — Малого, славившегося бенефисами М. Щепкина, П. Мочалова, В. Живокини, П. Садовского, Г. Федотовой, А. Ленского, М. Ермоловой, то и дело дает о себе знать.
По всей видимости, от актерских бенефисов берет начало и другая, по сей день весьма живучая и устойчивая традиция Малого театра: актеров-режиссеров. Здесь их список достаточно внушителен: начиная с А. П. Ленского и А. И. Южина и позднее — А.Д. Дикий, П.М. Садовский, Б.А. Бабочкин, М.И. Жаров, В.Н. Пашенная, И.В. Ильинский, Е.Я. Весник, М. И. Царев, В.И. Хохряков, К.А. Зубов, В.В. Кенигсон, В.И. Коршунов, В.М. Соломин, Э.Е. Марцевич, Ю.М. Соломин, А.В. Коршунов... Конечно, по преимуществу это режиссура особого рода — не постановочно-концептуальная, а, если можно так сказать, драматургически-актерская. Режиссура, целью которой изначально является не столько неожиданность и новизна прочтения, сколько попытка максимально приблизиться к авторскому варианту текста, соединенная с подробной актерской разработкой характеров. Однако нельзя не отметить и достаточно парадоксальные ситуации, одна из которых сложилась, к примеру, на рубеже 60-х годов. Именно неожиданное прочтение «Иванова» Борисом Бабочкиным, одновременно исполнившим в спектакле главную роль, по сути, положило начало периоду «жестокого», концептуального Чехова последующих десятилетий, ознаменованных режиссерским монологизмом, активным интересом к «новым формам» и подчеркнутой актуализацией классики.
В целом же «актерская режиссура» Малого театра решает иные задачи, и решает их в первую очередь через актера, отводя остальным компонентам спектакля вспомогательную роль. В этом тоже есть как сильные, так и слабые стороны. При интересной разработке отдельных характеров не всегда удается привести их к общему знаменателю, отчего страдает целостность спектакля. Что же касается соотношения постановочных изысканий и исполнительского искусства, то приоритет последнего кажется вполне оправданным, поскольку первенство актера является одной из главных составляющих общей культурной традиции Малого театра, определяющих его стиль и его эстетику.
Надо сказать, что и в последних премьерах Малого театра «актерская тема» в разных ее ипостасях дает определенный повод для размышления. Так, в спектакле «Лес» по пьесе А.Н. Островского (постановка Юрия Соломина) она выходит на первый план и в тематическом, и в исполнительском отношении. «Это диплом моей любви к актерам», — признался Виктор Павлов, принимая Приз Фонда К. С. Станиславского «Московская премьера», присужденный за роль Счастливцева. Его герой действительно актер по призванию, а не только по житейской необходимости. И актер явно талантливый, что редко акцентировалось во множестве известных интерпретаций. Здесь же в том можно убедиться «наглядно». Счастливцев, а одновременно и сам исполнитель роли, словно выступает в качестве бенефицианта, демонстрируя свои возможности в разных жанрах и амплуа. И опять возникает историческая параллель с бенефисами прошлого века.
В пьесе Счастливцев явно к знаменитостям не принадлежит. Провинциальный актер, кочующий из Вологды в Керчь, о котором, по словам Несчастливцева, в немногочисленных рецензиях пишут далеко не лестно. Виктор Павлов, как будто вступая в спор с этой оценкой, демонстрирует потенциальные артистические возможности своего героя, проигрывая каждую из «актерских баек» как отдельный, вполне законченный спектакль. Так известная история с заигравшимся трагиком, представленная в лицах, приобретает дополнительную объемность и многомерность. Тут и колоритно сыгранные характеры участников этой занимательной сценки, и комизм ситуации, и актерская обида. Счастливцев — Павлов «инсценирует» житейские сюжеты так, что, не видя его «в работе», зрители вполне могут представить себе его сценические образы. Не прошел незамеченным и переход в комики из героев-любовников, одного из которых он полушутя проиграл во время ночного свидания с Улитой. Счастливцев может изобразить и важного, надменного господина, и послушного слугу, сохраняющего чувство собственного достоинства. Его актерское и человеческое амплуа не ограничивается узкими рамками. А маска шута — это своего рода самозащита. К тому же если вспомнить шекспировских шутов, то они всегда были талантливы и мудры. Счастливцев — Павлов смешон и одновременно трагичен, но отнюдь не жалок. В нем чувствуется и нереализованность талантливого актера, и бесприютность бедного человека, уставшего от постоянной необходимости заботиться о хлебе насущном и в то же время не способного жить скучной жизнью тихого обывателя. Это становится вполне очевидным после такого же театрализованного рассказа о невыносимо благополучном, размеренном существовании у родственников, от которого он бежал без оглядки. Бежал от сонной жизни, лишившей его свободы, возможности импровизировать, играть. А игра — это его стихия, его призвание и его крест, от которого ему никуда не убежать, как и его собрату по профессии — трагику Несчастливцеву.
Впрочем, Несчастливцев — Александр Ермаков мало чем напоминает «классического трагика» с поставленным басом и громогласными речами. В его интонациях порой проскальзывает избыточный пафос, но в целом это человек, вполне реально осознающий свое положение. Его фамилия — это не только сценическое амплуа, но и человеческая судьба, что для него, собственно, почти едино. Тоже, прежде всего, талантливый актер, чья творческая нереализованность воплощается в разыгрывании всевозможных жизненных ситуаций и мечтах о собственной, пусть малочисленной, труппе. Сегодня, когда актерские объединения на разовых постановках опять приобретают все большую актуальность, остается предположить, что спектакль, сыгранный Аксюшей (И. Рахвалова), Счастливцевым и Несчастливцевым, не стал бы одной из скоропалительных коммерческих поделок, а оказался среди тех счастливых исключений, которые пока не очень часто, но встречаются в так называемых современных антрепризах. Но поскольку этой мечте еще не суждено осуществиться, Несчастливцев — Ермаков, «сойдя со сцены героем», живет в соответствии со своим амплуа, практически не ощущая границы между игрой и реальностью. Преображение в шекспировского героя или шиллеровского благородного разбойника для него столь органично, что и ни у кого из окружающих не возникает сомнения в подлинности его игры. Более того, вольно или невольно Несчастливцеву начинают подыгрывать, а он словно бы «режиссирует» ту или иную житейскую ситуацию. Так, к примеру, Гурмыжская (И. Муравьева) вынуждена мгновенно сменить барское высокомерие на притворное послушание, покорность и доброжелательность. Впрочем, элемент игры, как формы существования, присутствует в спектакле и у ряда других персонажей. Каждый как будто примеряет на себя какую-то роль, и чаще всего в этой «игре» гораздо меньше искренности и таланта, чем в игре актерской. Актерство как профессия и как форма существования — две грани одной темы возникают в спектакле в некоем единстве противоположностей. Игра как призвание, судьба и игра как способ достижения мелких, прагматических целей. Это противопоставление особенно ощутимо в финальном монологе об актерах и комедиантах, который произносит Несчастливцев, обращаясь к Гурмыжской и ее гостям. Монолог, так же выстроенный, как отдельный спектакль, с солирующим актером и сидящими поодаль «зрителями». Солирующая роль, отведенная Счастливцеву и Несчастливцеву, подчеркивается и несколько театрально эффектным финалом, когда актеры, гордо покидающие царство «комедиантов», удаляются в глубь сцены, а им навстречу торжественно опускаются яркие цветные софиты, как символ театра, символ подлинного искусства.
То, что «Лес» прежде всего спектакль актерский не только по теме, но и по форме постановки, наделяет его теми же плюсами и минусами, которые, очевидно, неизбежны при подобном подходе. С одной стороны, особая тщательность в разработке характеров, выдвинутых на первый план, придает им дополнительную значимость, с другой — эпизоды, выстроенные как отдельные моноспектакли, порой кажутся самодостаточными и излишне превалирующими над остальным действием. Бенефисность, дающая актеру возможность раскрыться в полной мере, в то же время иногда оказывается в ущерб целостности постановки.
Еще один вариант «актерского спектакля» — «Чайка» А. Чехова (режиссер В. Драгунов, руководитель постановки (Ю.Соломин). Выделить «бенефициантов» здесь намного труднее, поскольку можно сказать, что таковыми являются практически все. Разработка ролей подробна и точна, каждый характер по-своему интересен, хотя и несколько обособлен, а потому определенная дробность и распадение «на отдельные составляющие» присутствуют и в этом спектакле. «Чайка» Малого театра, словно вопреки многочисленным режиссерским изысканиям, выпавшим на долю пьесы, в частности, и в последние десятилетия, откровенно не претендует на некую сверхоригинальную концепцию и «новую форму». В то же время многие персонажи кажутся довольно неожиданными, во многом благодаря индивидуальности того или иного актера. Так, Медведенко — В. Богин не просто нелепый и жалкий недотепа, что нередко бывает, а загнанный жизнью в угол интеллигент, тонкий, деликатный и глубоко трагичный в осознании безысходности своего существования. Скромный, выдержанный доктор Дорн — А. Михайлов выглядит здесь своего рода исповедником, утешителем, миротворцем. Сорин — В. Коршунов не только «человек, который хотел», но человек, на склоне лет вдруг понявший, что у него «пропала жизнь», и страдающий от невозвратности ушедших лет, от невозможности наверстать упущенное...
Однако все же главные герои чеховской пьесы — люди театра и литературы. Кстати сказать, и две центральные фигуры, издавна первенствовавшие в Малом театре — актер и драматург, так что «предмет разговора» достаточно близок. Несостоявшаяся актриса в «Лесе» — И. Рахвалова — она же Нина Заречная, актрисой ставшая. Романтический трагик Несчастливцев обещал Аксюше радость и восторги творчества. Нине пришлось постичь и другую сторону актерской судьбы. Романтизм Заречной — Рахваловой переплавился в фанатизм, детская наивность сменилась ожесточенностью. В конфузливой провинциальной девочке-простушке, одетой в белую вышитую рубашку и деревенский сарафан, ничто не предвещает будущей актрисы. И ее дебют в пьесе Треплева тому подтверждение — нарочитый пафос в произнесении текста, излишняя суетливость в движениях, откровенная беспомощность и неумелость. Лишь в финале, после истерических и жестоких откровений и обвинений, адресованных прежде всего к себе самой, усталая, измученная Нина скажет спокойно и твердо: «Я уже настоящая актриса...» Но чего в этих словах больше — правды или фантазии больного воображения, с уверенностью сказать нельзя. Собственно, это многоточие заложено в самой пьесе, потому Заречную и играют то победительницей, утвердившейся в своем призвании и имеющей право на него, то предательницей, изменившей не только Треплеву, но и своему таланту, то сломавшейся полубезумной, а то и вовсе изначально не состоятельной дилетанткой, чьи мечты о высоком пути в искусстве имеют под собой слишком мало оснований.
Но похоже, что на сей раз создателей спектакля занимает не столько степень таланта и профессиональной состоятельности того или иного представителя мира искусства, сколько проявление их человеческих качеств в самых обыденных, житейских ситуациях. «Чайка» Малого театра — это спектакль не о «жизни в искусстве», а о жизни людей, которые волею судьбы оказались в мире искусства, быть может, отчасти случайно, как могли бы оказаться и в каком-то другом. О том, какая актриса Аркадина — И. Муравьева, наверное, можно сказать лишь одно — комическая, а еще точнее — водевильная. В остальном же она, пожалуй, ближе к провинциальным актрисам Островского, конечно, не к Негиной или Кручининой, а к Смельской или Коринкиной. Только те хитрее, циничнее и находчивее. Аркадина — Муравьева напориста, беспардонна, хамовата, но открыта. И перепады ее настроений — от раздражения к смеху, от материнской нежности к ожесточению — выглядят столь органичными и естественными, что определение, данное ей сыном, — «психологический курьез», кажется здесь не совсем уместным. Она абсолютно проста, даже простовата. Гурмыжская Муравьевой, пожалуй, в большей степени актриса, чем Аркадина. Когда же последняя пытается играть в жизни, то эти попытки отдают таким наигрышем, что выглядят невероятно нелепыми и смешными. И тут оказывается прав Треплев, обвинявший мать в том, что она играет «в жалких, бездарных пьесах». Очевидно, штампы, приобретенные ею на сцене, она и пускает в ход в жизни. Объяснение с Тригориным выглядит наглядной иллюстрацией подобного забавно легкомысленного водевиля. Никаких тонких психологических «пристроек» и полутонов. «Штурм» Тригорина Аркадина — Муравьева проводит с невероятным напором и комическим энтузиазмом. Откровенное восхваление приправлено дикими воплями, сумбурной беготней, и кажется, вот-вот перейдет в рукоприкладство.
Совершенно естественно, что после подобной кутерьмы Тригорин — Ю. Соломин, принимающий эту сцену как нечто привычно-неизбежное, сидит с всклокоченными волосами и кислым выражением лица, усталый и усмиренный. Собственно, и свою писательскую деятельность он как будто принимает как привычную неизбежность. В его монологе о муках творчества и профессиональном долге звучит некая ерническая насмешка над тем высшим предназначением и величием, которые приписывает ему юная восторженная поклонница — Нина Заречная, трепетно просящая автограф у знаменитости. Он и разговаривает с ней, как с наивным ребенком, которому еще неведома усталость от бессмысленной суеты, неудовлетворенности, разочарования, скрытых за видимым благополучием «прекрасной, светлой, интересной жизни». В это придуманное Ниной благоденствие известного писателя Тригорин — Соломин не только не верит, он смеется и над своей славой, и над теми высокими словами, которые сам произносит. Его ирония — своего рода самозащита усталого человека, в котором окружающие хотят видеть нечто иное, чем есть на самом деле. Впрочем, иронический тон в целом свойствен «разговорам о литературе» в постановках «Чайки» последних лет. Как и все большее тяготение к комедийности — жанру, обозначенному самим автором. Актерско-писательские проблемы редко выносятся в центр спектаклей, гораздо чаще они сознательно растворяются в других темах или являются основой для более широких обобщений, выходящих за рамки искусства.
И в «Чайке» Малого (в отличие от «Леса») тема театра не кажется особенно рельефной и подчеркнуто превалирующей над всеми прочими. И все же здесь есть человек театра — не потому, что его «жизнь в искусстве» удалась, скорее, напротив, но он — дитя театра, хочет он того или нет, это — его судьба. Треплев — А. Коршунов отнюдь не выдвигается специально на первый план, наоборот, он скромен, тих и мало похож на юного максималиста-фанатика, жаждущего самоутверждения путем отрицания всего и вся. Он слишком хорошо знает театр, в котором играет его мать, знает не только его минусы, но и плюсы. Быть может, поэтому в его спектакле абстрактность текста и мистическое звучание музыки соединяется с вполне реалистической декорацией. Конечно, он тоже ищет свои «новые формы», раздражается, обижается, сердится на Аркадину и Тригорина, но им руководит не «бес разрушения» и желание противопоставить себя всем остальным, а стремление отыскать свое место в том мире, в который он погружен с детства и из которого ему никуда не уйти. Треплев — Коршунов изначально мудрее и самокритичнее. После провала спектакля он приходит к Нине раздавленным, несчастным, каким-то затихшим, но не истерично озлобленным. И с матерью он нежный, мягкий, жалкий. Вспышки ревности и обиды кратковременны, а болезненный самоанализ, переходящий в самоедство, постоянен. В последнем разговоре с Заречной Треплев — Коршунов кажется сильно постаревшим, усталым, потерянным, как будто давно готовым к своему финальному решению. Он так и не нашел своего места в том мире, в котором живет, а другого у него нет.
В двух спектаклях Малого о людях театра на последних смотрят как бы с разных сторон, в одном случае больше акцентируя внимание на профессиональной принадлежности, в другом — на человеческих проявлениях. И отношение к ним во многом разное: в первом случае чуть приподнятое, даже несколько романтическое, во втором — ироническое или же сочувственное. Да и тема «актерского театра» имеет разные грани и ракурсы. То, что XX век — век режиссерских, сценографических и прочих экспериментов, ни у кого не вызывает ни сомнений, ни возражений. Но вряд ли кому-нибудь придет в голову требовать от «Кабуки» или «Комеди Франсез» чего-либо сверхавангардного. Русский реалистический театр с его актерскими традициями — это то, что заложено генетически, в остальном же дело за профессионализмом и способностью принять тригоринский постулат: «Всем хватит места — и старым и новым формам. Зачем толкаться?»
МАРИНА ГАЕВСКАЯ
«Театральная жизнь», 1998, №7
11.04.2006
Подробнее
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СЧАСТЬЕ ВНУТРИ НАС!»
24 и 25 апреля блистательная Ирина Муравьева еще раз удивит и обрадует рижского зрителя...
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СЧАСТЬЕ ВНУТРИ НАС!»
- Ирина Вадимовна, многие величают вас легендой советского кинематографа. Как вы к такому титулу относитесь?
- А разве можно к нему относиться серьезно? Есть понятие «великий артист», а есть - «популярный», то есть любимый народом. Так вот я - и популярная, и любимая, и своя в доску. Иногда иду по улице, и вдруг кто-нибудь по плечу как хлопнет: «Здорово!» Значит, узнали. Конечно, становится неловко - знаете, такая простота, которая хуже воровства. Надо это пережить и понять, что люди не хотели тебя обидеть. Просто издержки профессии. Но вот легендой меня называть рано, мне же не 100 лет, а всего лишь 55.
- Вы так легко говорите о возрасте?
- А что скрывать, если он у меня на лице написан? Вот если бы я «вела борьбу» за внешность, каждую морщинку на учет ставила и бегала на пластические операции, можно было говорить, что мне 35. Но подтяжки я, скорее всего, делать не стану. Есть тут и еще одна опасность: если тщательно скрывать свой возраст, люди могут подумать, что тебе больше, чем есть на самом деле. Так что лучше уж правду скажу.
- Ваши героини, как правило, девушки из провинции, приехавшие покорять столицу.
- До сих пор не могу понять, почему именно меня выбирали на эти роли. Дело в том, что я - коренная москвичка. Более того, в жизни никуда и никогда из дому не уезжала, даже в пионерском лагере не была - абсолютно домашняя девочка, мамина и папина дочка. Хорошо училась, иначе было нельзя, нас с сестрой родители даже за «четверки» ругали. Была какая-то планка, на которую надо было равняться. Других детей хвалят, а меня в жизни никогда никто не хвалил. Да и столицу покорять я никогда не стремилась. Мечтала поступить в театральный институт, стать артисткой. А там уж, думала я, уеду в маленький городок, поступлю в театр, буду, как героини Островского, играть большие и маленькие роли. Конечно же, стану примой!
- Но хоть характером вы похожи на Людмилу из картины «Москва слезам не верит» или на Нину Соломатину из «Карнавала»?
- Ни капельки! В жизни я тихая, спокойная, покладистая - просто «мышь под веником». И к тому же очень послушная. Мне вообще кажется, что женское счастье - в послушании. Это же такое удовольствие - за кем- то идти, кого-то слушаться. Мне никогда не хотелось куда-то ехать, чего-то добиваться. Я не лидер, а ведомая. Просто я актриса и должна уметь сыграть любой характер, даже абсолютно чуждый моей внутренней сути. И вообще, не надо искать сходства между актером и его персонажем, как правило, его нет. Хотя понимаю, что зрителям такие аналогии всегда интересны.
- Вы производите впечатление волевой женщины.
- Что вы, я абсолютно безвольная! И на съемочной площадке беспрекословно подчиняюсь режиссеру. Если он разрешит, охотно импровизирую. А нет - так нет. Например, режиссер картины «Самая обаятельная и привлекательная» Геральд Бежанов не позволял добавить ни слова отсебятины. И объяснял почему: только в таком случае фильм будет звучать как анекдот - коротко, ясно и смешно.
- «Самая обаятельная и привлекательная» - просто наглядное пособие для неуверенных в себе девушек. А вы как к этой картине относитесь?
- Поначалу ужасно! Очень стеснялась своей работы в ней. Только название кто-нибудь произносил, а я уже красными пятнами покрывалась. Думала: решаются проблемы какого- то дурацкого конструкторского бюро, просто история «из жизни насекомых»! В то время уже был Сокуров, авторское кино, а у нас что-то незамысловатое, житейское. Но вот прошло время и стало понятно: такое кино тоже имеет право на существование.
- Правда, что после фильма «Карнавал» вам прочили славу фигуристки?
- Это шутка, конечно, но некоторая доля правды в ней все-таки есть. Я ведь до этой картины абсолютно не умела кататься на роликах. Хотя, в принципе, способна к спорту, к движению. Вот меня и учили во время съемок, в Киеве. За мной приехал ансамбль «Ритмы планеты», в танец которого я должна была вписаться на своих роликах, и тренер. Деваться было некуда, а уроки эти проходили на киностудии Довженко.
- Падали?
- И много раз! Это же не современные роликовые коньки, на которых любой ребенок может научиться кататься. У них полозья и маленькие колесики - очень удобно! А у моих было четыре больших колеса, это значит - никакой маневренности. Ни в коем случае нельзя было наступать на пятки: колеса моментально улетают назад и ты падаешь. Но несмотря на все синяки и ссадины, я научилась очень прилично кататься. Правда, по роли это надо было делать плохо, вот я и подыгрывала.
- Как вы относитесь к себе на экране?
- Честно? Когда я себя вижу, меня тошнит. Как физически, так и морально. Много лет назад, когда только начали выходить мои картины и я впервые увидела себя на экране, мне казалось, что это не я. Вообще это какое-то патологическое зрелище.
- ?!
- Представьте, что вы видите себя на пленке: там вы ходите, сидите, разговариваете. И в это же время перед экраном сидите... тоже вы. Это же настоящее раздвоение личности! Все мы привыкли считать себя лучше, чем мы есть на самом деле. Я еще не видела ни одного человека, полностью довольного тем, как он получается на видео или фотографиях.
Прошло время, и я уже не похожа на себя молодую. Вижу, что там что-то юное ходит, но как к себе я к этому не отношусь.
- В финале двух самых любимых наших картин - «Карнавал» и «Москва слезам не верит» - ваши героини остаются, что называется, у разбитого корыта. Как вы считаете, они побеждены?
- Ни в коем случае! Не такими я их сыграла, чтобы они так легко сдались на милость обстоятельств. Я верю, что Нина Соломатина обязательно станет актрисой, а Людмила встретит своего генерала! После премьеры картины «Москва слезам не верит» ее бурно обсуждали. И многие пеняли режиссеру: дескать, как же так, Людмила у вас такая боевая, а в отличие от своих подруг оказалась типичной неудачницей! И тогда один критик - сейчас уже и не помню кто - сказал: «Ничего, эта свое еще возьмет!» Я тоже так думаю.
За роль Людмилы актриса получила Государственную премию СССР.
В последнее время Ирина почти не снималась. И вот прошлым летом наконец-то появилась на экране в сериале «Спас под березами», который снял Леонид Эйдлин.
Муравьевой досталась роль женщины, ведающей церковной палаткой и свечным ящиком. Во многом картина отвечает нынешнему мировоззрению актрисы.
- Вы считаете себя счастливой?
- Для того чтобы быть счастливой, у меня очень много грехов.
- Вы верующий человек?
- Да, и пришла к этому сознательно, в достаточно взрослом возрасте. В церковь хожу. Но, как говорят, и рада душа в рай, да грехи не пускают. Грехи мешают жить, а простить их себе я не могу.
- Считается, что служить и Богу, и театру нельзя. Артист проживает множество других жизней и забывает, где он сам, а где игра...
- Если бы я всерьез проживала чужие жизни, я бы сошла с ума! Актеры как дети. Те тоже играют в мам и пап, во врача. В древности были запрещены скоморохи, которые высмеивали, «кривляли» Божьи создания. Но сейчас мы играем по-другому. Я борюсь и с пороками, и с честолюбием. Пока меня благословили работать, я работаю.
- Не стань вы актрисой, какую профессию выбрали бы?
- Вообще-то я мечтала стать учительницей. Хотела взять детей и вести их с первого класса по десятый. Хотя, думаю, вдалеке от театра я была бы несчастным человеком.
- Если бы у вас была возможность прожить жизнь сначала, вы бы повторили свой путь или изменили его?
- Часто приходится слышать, как люди уверяют: прожил бы так же. А вот я все сделала бы абсолютно по-другому и очень многих ошибок не совершила бы. Это сейчас я такая умная, потому что много раз обжигалась.
- Какая вы жена и мать?
- Без ложной скромности могу сказать: образцовая. Я полностью погружена в свою семью и ни сил, ни времени для нее не жалею.
- Что бы вы пожелали вашим зрителям?
- Желаю всем счастливой жизни! А счастье внутри нас!
24 и 25 апреля блистательная Ирина Муравьева еще раз удивит и обрадует рижского зрителя. Ее Клеопатра Львовна, озорная девчонка, неожиданно для себя превратившаяся в «тетку», с чем она никак не может смириться, - один из самых ярких образов в спектакле Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты». Увидимся в театре!
«Вести сегодня», 06.04.2006
- Ирина Вадимовна, многие величают вас легендой советского кинематографа. Как вы к такому титулу относитесь?
- А разве можно к нему относиться серьезно? Есть понятие «великий артист», а есть - «популярный», то есть любимый народом. Так вот я - и популярная, и любимая, и своя в доску. Иногда иду по улице, и вдруг кто-нибудь по плечу как хлопнет: «Здорово!» Значит, узнали. Конечно, становится неловко - знаете, такая простота, которая хуже воровства. Надо это пережить и понять, что люди не хотели тебя обидеть. Просто издержки профессии. Но вот легендой меня называть рано, мне же не 100 лет, а всего лишь 55.
- Вы так легко говорите о возрасте?
- А что скрывать, если он у меня на лице написан? Вот если бы я «вела борьбу» за внешность, каждую морщинку на учет ставила и бегала на пластические операции, можно было говорить, что мне 35. Но подтяжки я, скорее всего, делать не стану. Есть тут и еще одна опасность: если тщательно скрывать свой возраст, люди могут подумать, что тебе больше, чем есть на самом деле. Так что лучше уж правду скажу.
- Ваши героини, как правило, девушки из провинции, приехавшие покорять столицу.
- До сих пор не могу понять, почему именно меня выбирали на эти роли. Дело в том, что я - коренная москвичка. Более того, в жизни никуда и никогда из дому не уезжала, даже в пионерском лагере не была - абсолютно домашняя девочка, мамина и папина дочка. Хорошо училась, иначе было нельзя, нас с сестрой родители даже за «четверки» ругали. Была какая-то планка, на которую надо было равняться. Других детей хвалят, а меня в жизни никогда никто не хвалил. Да и столицу покорять я никогда не стремилась. Мечтала поступить в театральный институт, стать артисткой. А там уж, думала я, уеду в маленький городок, поступлю в театр, буду, как героини Островского, играть большие и маленькие роли. Конечно же, стану примой!
- Но хоть характером вы похожи на Людмилу из картины «Москва слезам не верит» или на Нину Соломатину из «Карнавала»?
- Ни капельки! В жизни я тихая, спокойная, покладистая - просто «мышь под веником». И к тому же очень послушная. Мне вообще кажется, что женское счастье - в послушании. Это же такое удовольствие - за кем- то идти, кого-то слушаться. Мне никогда не хотелось куда-то ехать, чего-то добиваться. Я не лидер, а ведомая. Просто я актриса и должна уметь сыграть любой характер, даже абсолютно чуждый моей внутренней сути. И вообще, не надо искать сходства между актером и его персонажем, как правило, его нет. Хотя понимаю, что зрителям такие аналогии всегда интересны.
- Вы производите впечатление волевой женщины.
- Что вы, я абсолютно безвольная! И на съемочной площадке беспрекословно подчиняюсь режиссеру. Если он разрешит, охотно импровизирую. А нет - так нет. Например, режиссер картины «Самая обаятельная и привлекательная» Геральд Бежанов не позволял добавить ни слова отсебятины. И объяснял почему: только в таком случае фильм будет звучать как анекдот - коротко, ясно и смешно.
- «Самая обаятельная и привлекательная» - просто наглядное пособие для неуверенных в себе девушек. А вы как к этой картине относитесь?
- Поначалу ужасно! Очень стеснялась своей работы в ней. Только название кто-нибудь произносил, а я уже красными пятнами покрывалась. Думала: решаются проблемы какого- то дурацкого конструкторского бюро, просто история «из жизни насекомых»! В то время уже был Сокуров, авторское кино, а у нас что-то незамысловатое, житейское. Но вот прошло время и стало понятно: такое кино тоже имеет право на существование.
- Правда, что после фильма «Карнавал» вам прочили славу фигуристки?
- Это шутка, конечно, но некоторая доля правды в ней все-таки есть. Я ведь до этой картины абсолютно не умела кататься на роликах. Хотя, в принципе, способна к спорту, к движению. Вот меня и учили во время съемок, в Киеве. За мной приехал ансамбль «Ритмы планеты», в танец которого я должна была вписаться на своих роликах, и тренер. Деваться было некуда, а уроки эти проходили на киностудии Довженко.
- Падали?
- И много раз! Это же не современные роликовые коньки, на которых любой ребенок может научиться кататься. У них полозья и маленькие колесики - очень удобно! А у моих было четыре больших колеса, это значит - никакой маневренности. Ни в коем случае нельзя было наступать на пятки: колеса моментально улетают назад и ты падаешь. Но несмотря на все синяки и ссадины, я научилась очень прилично кататься. Правда, по роли это надо было делать плохо, вот я и подыгрывала.
- Как вы относитесь к себе на экране?
- Честно? Когда я себя вижу, меня тошнит. Как физически, так и морально. Много лет назад, когда только начали выходить мои картины и я впервые увидела себя на экране, мне казалось, что это не я. Вообще это какое-то патологическое зрелище.
- ?!
- Представьте, что вы видите себя на пленке: там вы ходите, сидите, разговариваете. И в это же время перед экраном сидите... тоже вы. Это же настоящее раздвоение личности! Все мы привыкли считать себя лучше, чем мы есть на самом деле. Я еще не видела ни одного человека, полностью довольного тем, как он получается на видео или фотографиях.
Прошло время, и я уже не похожа на себя молодую. Вижу, что там что-то юное ходит, но как к себе я к этому не отношусь.
- В финале двух самых любимых наших картин - «Карнавал» и «Москва слезам не верит» - ваши героини остаются, что называется, у разбитого корыта. Как вы считаете, они побеждены?
- Ни в коем случае! Не такими я их сыграла, чтобы они так легко сдались на милость обстоятельств. Я верю, что Нина Соломатина обязательно станет актрисой, а Людмила встретит своего генерала! После премьеры картины «Москва слезам не верит» ее бурно обсуждали. И многие пеняли режиссеру: дескать, как же так, Людмила у вас такая боевая, а в отличие от своих подруг оказалась типичной неудачницей! И тогда один критик - сейчас уже и не помню кто - сказал: «Ничего, эта свое еще возьмет!» Я тоже так думаю.
За роль Людмилы актриса получила Государственную премию СССР.
В последнее время Ирина почти не снималась. И вот прошлым летом наконец-то появилась на экране в сериале «Спас под березами», который снял Леонид Эйдлин.
Муравьевой досталась роль женщины, ведающей церковной палаткой и свечным ящиком. Во многом картина отвечает нынешнему мировоззрению актрисы.
- Вы считаете себя счастливой?
- Для того чтобы быть счастливой, у меня очень много грехов.
- Вы верующий человек?
- Да, и пришла к этому сознательно, в достаточно взрослом возрасте. В церковь хожу. Но, как говорят, и рада душа в рай, да грехи не пускают. Грехи мешают жить, а простить их себе я не могу.
- Считается, что служить и Богу, и театру нельзя. Артист проживает множество других жизней и забывает, где он сам, а где игра...
- Если бы я всерьез проживала чужие жизни, я бы сошла с ума! Актеры как дети. Те тоже играют в мам и пап, во врача. В древности были запрещены скоморохи, которые высмеивали, «кривляли» Божьи создания. Но сейчас мы играем по-другому. Я борюсь и с пороками, и с честолюбием. Пока меня благословили работать, я работаю.
- Не стань вы актрисой, какую профессию выбрали бы?
- Вообще-то я мечтала стать учительницей. Хотела взять детей и вести их с первого класса по десятый. Хотя, думаю, вдалеке от театра я была бы несчастным человеком.
- Если бы у вас была возможность прожить жизнь сначала, вы бы повторили свой путь или изменили его?
- Часто приходится слышать, как люди уверяют: прожил бы так же. А вот я все сделала бы абсолютно по-другому и очень многих ошибок не совершила бы. Это сейчас я такая умная, потому что много раз обжигалась.
- Какая вы жена и мать?
- Без ложной скромности могу сказать: образцовая. Я полностью погружена в свою семью и ни сил, ни времени для нее не жалею.
- Что бы вы пожелали вашим зрителям?
- Желаю всем счастливой жизни! А счастье внутри нас!
24 и 25 апреля блистательная Ирина Муравьева еще раз удивит и обрадует рижского зрителя. Ее Клеопатра Львовна, озорная девчонка, неожиданно для себя превратившаяся в «тетку», с чем она никак не может смириться, - один из самых ярких образов в спектакле Малого театра «На всякого мудреца довольно простоты». Увидимся в театре!
«Вести сегодня», 06.04.2006
28.02.2006
Подробнее
«Листая старые подшивки» «ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
«Листая старые подшивки»
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
«Листая старые подшивки»
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным.
«Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу...» — актер Несчастливцев наверняка вспоминал Данте, покидая поместье своей богатой тетушки. А приятель его, комик Счастливцев скорее горевал по тысяче рублей, уплывшей прямо из рук...
Помещицу Гурмыжскую в одном составе играет Ирина Муравьева, в другом — Лилия Юдина. В программке заявлена еще и Элина Быстрицкая, но пока она ни разу в этой роли не появлялась. Ирина Муравьева ввелась в спектакль за несколько дней до премьеры. Текст подучить не успела, в результате, перечисляя города, откуда племянничек посылал ей презенты, она заодно назвала и Куйбышев... Муравьева по-прежнему роскошная цветущая женщина, и на старуху, которой «за пятьдесят по самому дамскому счету», она не тянет. Особенно когда бегает с утра вокруг фонтана в белом пеньюаре делает зарядку. Зато в паре с недорослем-гимназистом она смотрится отлично. Когда Гурмыжская заявляет, что «до семидесяти лет будет влюбляться», как-то сразу верится, что так и будет, и непременно взаимно, а вовсе не по расчету, как у Островского задумано. Там, где надо пококетничать язычок высунуть, на округлую руку опереться, там, где надо быть женщиной слабой и одновременно стервозной позволить купцу себя одурачить, не дать бедной девушке приданого, послушавшись молодого мужа, тут актриса, как всегда, и обаятельна, и привлекательна.
Что касается Лилии Юдиной, она немного манерна, но через какое-то время совершенно входит в роль злой волшебницы, которой как раз и место в этом заколдованном лесу.
Юного любовника Гурмыжской блистательно сыграл дебютант Алексей Фаддеев (студент Щепкинского училища, в театральном просторечии — «Щепки»). Этот Буланов — долговязый, как журавль, угловатый, немного нескладный, с черными завитками прилизанных волос, вроде совсем еще мальчик, но уже вырос в такого подлеца, расчетливого подхалима и деспота, что просто плюнуть хочется...
В спектакле дебютировал и еще один «щепкинец». Дмитрий Жулин сыграл купеческого сынка. Тонкой, скорее дворянской кости, с бледным лицом, он только одет «под мужика». Пляшет, подбоченившись, изображая, как они с любезной Аксюшей вниз по Волге поедут... Но вообще, эта парочка какая-то отмороженная. Страсти у них на дне души осели. А так глаза «на мокром месте». В сцене решающей встречи на полянке Аксюша с Петей очень похожи на васнецовских персонажей. Да и пейзаж знакомый.
Декорации художника Стенберга это отдельная песня. На сцене стеной стоят высоченные сосны с гладкими стволами. Посередине — цветущая полянка. кустики да пеньки... На один из них и присядет Геннадий Гурмыжский, он же трагик Несчастливцев (Александр
Ермаков). С Аркашкой Счастливцевым (Виктор Павлов) они составляют классическую пару: длинный и маленький, худой и толстый...
Конечно, душа спектакля Счастливцев. Не жалкий, но именно комик, который играет жалкого. В спадающих штанах, в детском картузике, отдувающийся, краснолицый, пропитой, с плаксивым голосом, он прыгает по сцене, напевает водевильные мотивчики, рожи корчит, вызывая зрительский хохот. Они с Несчастливцевым скорее не лед и пламень, а лед и шаровая молния...
И есть в спектакле еще одно действующее лицо, которое невозможно опустить. Евгений Самойлов играет Карпа, лакея. В Малом все старики чудо. Ну а уж Карп (осетр, сазан) у Самойлова такой уютный получился, домашний. Только он и склеивал воедино своей добротой и преданностью всех персонажей...
По итогам прошлого театрального сезона провели опрос театральных критиков. «Самым большим потрясением» они назвали «Гамлета» Някрошюса, а на втором месте стояла «Свадьба Кречинского» в Малом театре... Все, что появляется на этой сцене, сделано очень добротно. Что вовсе не синоним слова «скучно».
Юлия Немцова,
«Новые Известия»,10.04.1998
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным.
«Земную жизнь пройдя до половины, / Я очутился в сумрачном лесу...» — актер Несчастливцев наверняка вспоминал Данте, покидая поместье своей богатой тетушки. А приятель его, комик Счастливцев скорее горевал по тысяче рублей, уплывшей прямо из рук...
Помещицу Гурмыжскую в одном составе играет Ирина Муравьева, в другом — Лилия Юдина. В программке заявлена еще и Элина Быстрицкая, но пока она ни разу в этой роли не появлялась. Ирина Муравьева ввелась в спектакль за несколько дней до премьеры. Текст подучить не успела, в результате, перечисляя города, откуда племянничек посылал ей презенты, она заодно назвала и Куйбышев... Муравьева по-прежнему роскошная цветущая женщина, и на старуху, которой «за пятьдесят по самому дамскому счету», она не тянет. Особенно когда бегает с утра вокруг фонтана в белом пеньюаре делает зарядку. Зато в паре с недорослем-гимназистом она смотрится отлично. Когда Гурмыжская заявляет, что «до семидесяти лет будет влюбляться», как-то сразу верится, что так и будет, и непременно взаимно, а вовсе не по расчету, как у Островского задумано. Там, где надо пококетничать язычок высунуть, на округлую руку опереться, там, где надо быть женщиной слабой и одновременно стервозной позволить купцу себя одурачить, не дать бедной девушке приданого, послушавшись молодого мужа, тут актриса, как всегда, и обаятельна, и привлекательна.
Что касается Лилии Юдиной, она немного манерна, но через какое-то время совершенно входит в роль злой волшебницы, которой как раз и место в этом заколдованном лесу.
Юного любовника Гурмыжской блистательно сыграл дебютант Алексей Фаддеев (студент Щепкинского училища, в театральном просторечии — «Щепки»). Этот Буланов — долговязый, как журавль, угловатый, немного нескладный, с черными завитками прилизанных волос, вроде совсем еще мальчик, но уже вырос в такого подлеца, расчетливого подхалима и деспота, что просто плюнуть хочется...
В спектакле дебютировал и еще один «щепкинец». Дмитрий Жулин сыграл купеческого сынка. Тонкой, скорее дворянской кости, с бледным лицом, он только одет «под мужика». Пляшет, подбоченившись, изображая, как они с любезной Аксюшей вниз по Волге поедут... Но вообще, эта парочка какая-то отмороженная. Страсти у них на дне души осели. А так глаза «на мокром месте». В сцене решающей встречи на полянке Аксюша с Петей очень похожи на васнецовских персонажей. Да и пейзаж знакомый.
Декорации художника Стенберга это отдельная песня. На сцене стеной стоят высоченные сосны с гладкими стволами. Посередине — цветущая полянка. кустики да пеньки... На один из них и присядет Геннадий Гурмыжский, он же трагик Несчастливцев (Александр
Ермаков). С Аркашкой Счастливцевым (Виктор Павлов) они составляют классическую пару: длинный и маленький, худой и толстый...
Конечно, душа спектакля Счастливцев. Не жалкий, но именно комик, который играет жалкого. В спадающих штанах, в детском картузике, отдувающийся, краснолицый, пропитой, с плаксивым голосом, он прыгает по сцене, напевает водевильные мотивчики, рожи корчит, вызывая зрительский хохот. Они с Несчастливцевым скорее не лед и пламень, а лед и шаровая молния...
И есть в спектакле еще одно действующее лицо, которое невозможно опустить. Евгений Самойлов играет Карпа, лакея. В Малом все старики чудо. Ну а уж Карп (осетр, сазан) у Самойлова такой уютный получился, домашний. Только он и склеивал воедино своей добротой и преданностью всех персонажей...
По итогам прошлого театрального сезона провели опрос театральных критиков. «Самым большим потрясением» они назвали «Гамлета» Някрошюса, а на втором месте стояла «Свадьба Кречинского» в Малом театре... Все, что появляется на этой сцене, сделано очень добротно. Что вовсе не синоним слова «скучно».
Юлия Немцова,
«Новые Известия»,10.04.1998
08.02.2006
Подробнее
ИРИНА МУРАВЬЕВА: БОРЮСЬ С ПОРОКАМИ И ЧЕСТОЛЮБИЕМ
ИРИНА МУРАВЬЕВА: БОРЮСЬ С ПОРОКАМИ И ЧЕСТОЛЮБИЕМ
В сериале СТС «Не родись красивой» Ирина Муравьева играет маму главной героини. Накануне дня рождения (8 февраля) Ирина Вадимовна согласилась встретиться с корреспондентом «Собеседника».
В сериале СТС «Не родись красивой» Ирина Муравьева играет маму главной героини. Накануне дня рождения (8 февраля) Ирина Вадимовна согласилась встретиться с корреспондентом «Собеседника».
ИРИНА МУРАВЬЕВА: БОРЮСЬ С ПОРОКАМИ И ЧЕСТОЛЮБИЕМ
В сериале СТС «Не родись красивой» Ирина Муравьева играет маму главной героини. Накануне дня рождения (8 февраля) Ирина Вадимовна согласилась встретиться с корреспондентом «Собеседника».
– Между вами и Катей Пушкаревой есть общее? Вы тоже были примерной девочкой, отличницей...
– В начальных классах да, была отличницей. А потом просто хорошо училась... Меня в строгости держали. Встречали на остановках. Так же, как родители в сериале опекают Катю, мама с папой заботились и обо мне.
– Как вам вообще работа в сериале? Вы ведь впервые в подобном проекте участвуете?
– Все это новое искусство… Это не театр, не кино. Мы играем зарисовки. Драматических сцен там нет. От зарисовочки к зарисовочке. Давно, когда я была совсем молодая, играла в сериале «Разные люди» про школу рабочей молодежи. Моя роль – бойкая девочка-малярша. А здесь у меня ощущение, что нет никакой роли. Хотя если учесть, что там еще больше сотни серий, то, может быть, так и должно быть? Нельзя же в каждой из этих многочисленных сцен, в каждой серии что-то играть...
– Многие актеры сетуют, что сериалы их выматывают, это ведь конвейер.
– У меня все не так. Я не торопясь прихожу, мне доставляет удовольствие явиться на площадку, посмотреть, как проходят съемки...
– «Молодая поросль» спрашивает совета?
– Нет, они сами… Они хорошие и соображают.
– С кем-то из них подружились?
– Мы не дружим, но, похоже, рады друг друга видеть.
– Актеры – люди суеверные, ваша героиня в сериале тоже – видит вещие сны, верит в приметы. А вы лично?
– Не положено верующему человеку в приметы верить. Ни в приметы, ни в гороскопы. Меня еще в детстве крестили, сразу после войны, в Новодевичьем монастыре – моя семья жила там неподалеку. Сейчас у меня квартира в другом районе, но иногда я возвращаюсь туда... Когда мой папа уходил на фронт, бабушка в подкладку гимнастерки вшила молитву «Живые помощи» (ее читают при бедствии и нападении врагов). Так папа вернулся с войны без единого ранения! Бабушкина молитва его сохранила. А вы говорите: приметы. Я и когда в театральный поступала, тоже молилась.
– А если бы стали не актрисой?
– Вдалеке от театра я была бы несчастным человеком.
– Считается, что служить и Богу, и театру нельзя. Артист проживает множество других жизней и забывает, где он сам, а где игра...
– Если бы я всерьез проживала чужие жизни, я бы сошла с ума! Актеры, как дети. Те тоже играют в мам и пап, во врача. В древности были запрещены скоморохи, которые высмеивали, «кривляли» Божьи создания. Но сейчас мы играем по-другому. Я борюсь и с пороками, и с честолюбием. Пока меня благословили работать, я работаю.
– Три года вы никому интервью не давали. За что журналистов не любите?
– Я не люблю не журналистов, а интервью. И никогда их не любила. Зачем? В основном вас интересует, кто что варит и что дарит, маринует и печет…
– Еще хобби упустили.
– Я ничего не собираю, не клею и не вяжу. Вот хочу начать вышивать, но, наверное, так и не соберусь.
– Чтобы вышивать, нужно нарисовать что-то сначала?
– Да все нарисовано уже, надо только нитку в иголку вставить. Сесть и расслабиться, а я все бегу, бегу…
Автор: Суранова Марина
«Собеседник», 07.02.2006
В сериале СТС «Не родись красивой» Ирина Муравьева играет маму главной героини. Накануне дня рождения (8 февраля) Ирина Вадимовна согласилась встретиться с корреспондентом «Собеседника».
– Между вами и Катей Пушкаревой есть общее? Вы тоже были примерной девочкой, отличницей...
– В начальных классах да, была отличницей. А потом просто хорошо училась... Меня в строгости держали. Встречали на остановках. Так же, как родители в сериале опекают Катю, мама с папой заботились и обо мне.
– Как вам вообще работа в сериале? Вы ведь впервые в подобном проекте участвуете?
– Все это новое искусство… Это не театр, не кино. Мы играем зарисовки. Драматических сцен там нет. От зарисовочки к зарисовочке. Давно, когда я была совсем молодая, играла в сериале «Разные люди» про школу рабочей молодежи. Моя роль – бойкая девочка-малярша. А здесь у меня ощущение, что нет никакой роли. Хотя если учесть, что там еще больше сотни серий, то, может быть, так и должно быть? Нельзя же в каждой из этих многочисленных сцен, в каждой серии что-то играть...
– Многие актеры сетуют, что сериалы их выматывают, это ведь конвейер.
– У меня все не так. Я не торопясь прихожу, мне доставляет удовольствие явиться на площадку, посмотреть, как проходят съемки...
– «Молодая поросль» спрашивает совета?
– Нет, они сами… Они хорошие и соображают.
– С кем-то из них подружились?
– Мы не дружим, но, похоже, рады друг друга видеть.
– Актеры – люди суеверные, ваша героиня в сериале тоже – видит вещие сны, верит в приметы. А вы лично?
– Не положено верующему человеку в приметы верить. Ни в приметы, ни в гороскопы. Меня еще в детстве крестили, сразу после войны, в Новодевичьем монастыре – моя семья жила там неподалеку. Сейчас у меня квартира в другом районе, но иногда я возвращаюсь туда... Когда мой папа уходил на фронт, бабушка в подкладку гимнастерки вшила молитву «Живые помощи» (ее читают при бедствии и нападении врагов). Так папа вернулся с войны без единого ранения! Бабушкина молитва его сохранила. А вы говорите: приметы. Я и когда в театральный поступала, тоже молилась.
– А если бы стали не актрисой?
– Вдалеке от театра я была бы несчастным человеком.
– Считается, что служить и Богу, и театру нельзя. Артист проживает множество других жизней и забывает, где он сам, а где игра...
– Если бы я всерьез проживала чужие жизни, я бы сошла с ума! Актеры, как дети. Те тоже играют в мам и пап, во врача. В древности были запрещены скоморохи, которые высмеивали, «кривляли» Божьи создания. Но сейчас мы играем по-другому. Я борюсь и с пороками, и с честолюбием. Пока меня благословили работать, я работаю.
– Три года вы никому интервью не давали. За что журналистов не любите?
– Я не люблю не журналистов, а интервью. И никогда их не любила. Зачем? В основном вас интересует, кто что варит и что дарит, маринует и печет…
– Еще хобби упустили.
– Я ничего не собираю, не клею и не вяжу. Вот хочу начать вышивать, но, наверное, так и не соберусь.
– Чтобы вышивать, нужно нарисовать что-то сначала?
– Да все нарисовано уже, надо только нитку в иголку вставить. Сесть и расслабиться, а я все бегу, бегу…
Автор: Суранова Марина
«Собеседник», 07.02.2006
Подробнее
8 февраля день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьевой. Пожелаем Ирине Вадимовне крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
8 февраля день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьевой.
Пожелаем Ирине Вадимовне крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
Пожелаем Ирине Вадимовне крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
8 февраля день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьевой.
Нет нужды представлять народную любимицу. Ее участие в фильмах «Чисто английское убийство», «Карнавал», «Дуэнья», «Самая обаятельная и привлекательная», «Год теленка» обозначило приход в кино новой героини - решительной и неунывающей несмотря ни на что, и во многом предопределило
широкую популярность этих картин. Актриса яркого синтетического дарования, жизнерадостного таланта и поистине беспредельных творческих возможностей, самая обаятельная и привлекательная отметит свой день рождения сегодня
выходом на сцену в спектакле «Чайка». Пожелаем Ирине Муравьевой крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
Нет нужды представлять народную любимицу. Ее участие в фильмах «Чисто английское убийство», «Карнавал», «Дуэнья», «Самая обаятельная и привлекательная», «Год теленка» обозначило приход в кино новой героини - решительной и неунывающей несмотря ни на что, и во многом предопределило
широкую популярность этих картин. Актриса яркого синтетического дарования, жизнерадостного таланта и поистине беспредельных творческих возможностей, самая обаятельная и привлекательная отметит свой день рождения сегодня
выходом на сцену в спектакле «Чайка». Пожелаем Ирине Муравьевой крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
21.09.2006
ИРИНА МУРАВЬЕВА РАССКАЗАЛА О СВОИХ БЕЛОРУССКИХ КОРНЯХ
ИРИНА МУРАВЬЕВА РАССКАЗАЛА О СВОИХ БЕЛОРУССКИХ КОРНЯХ
Народная артистка России Ирина Муравьева рассказала 21 сентября на пресс-конференции в Минске...
Народная артистка России Ирина Муравьева рассказала 21 сентября на пресс-конференции в Минске...
01.08.2006
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НАГРАЖДЕНИЕМ!
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НАГРАЖДЕНИЕМ!
Президент РФ Владимир Путин наградил орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени артистку Государственного академического Малого театра России Ирину Муравьеву. Поздравляем Ирину Вадимовну и желаем ей всего с самого наилучшего!
Президент РФ Владимир Путин наградил орденом «За заслуги перед Отечеством» IV степени артистку Государственного академического Малого театра России Ирину Муравьеву. Поздравляем Ирину Вадимовну и желаем ей всего с самого наилучшего!
15.05.2006
«Пресса о гастролях Малого театра» ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
«Пресса о гастролях Малого театра»
ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Еще три вечера артисты Малого театра будут представлять в Ростове спектакли по русской и зарубежной классике...
ТАКИЕ ЗНАКОМЫЕ ЛИЦА
Еще три вечера артисты Малого театра будут представлять в Ростове спектакли по русской и зарубежной классике...
12.05.2006
«Пресса о гастролях Малого театра» В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
«Пресса о гастролях Малого театра»
В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
Как люди воспитанные, на встречу с ростовской публикой, прошедшую 3 мая, знаменитые артисты прибыли вовремя. В отличие от звезд шоу-бизнеса. Разговор сразу пошел серьезный: о сохранении национальных театральных традиций...
В РОСТОВЕ ПОБЫВАЛ МАЛЫЙ «НОЕВ КОВЧЕГ»
Как люди воспитанные, на встречу с ростовской публикой, прошедшую 3 мая, знаменитые артисты прибыли вовремя. В отличие от звезд шоу-бизнеса. Разговор сразу пошел серьезный: о сохранении национальных театральных традиций...
12.05.2006
«Пресса о гастролях Малого театра» НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
«Пресса о гастролях Малого театра»
НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
Малый театр играет нынче свой 250-й сезон. 250 лет исключительно классики, литературного русского языка и мастерски сыгранных спектаклей....
НИЧЕГО СОВРЕМЕННЕЕ КЛАССИКИ ЕЩЕ НЕ ПРИДУМАЛИ!
Малый театр играет нынче свой 250-й сезон. 250 лет исключительно классики, литературного русского языка и мастерски сыгранных спектаклей....
06.05.2006
«Листая старые подшивки» МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
«Листая старые подшивки»
МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Из тех артистов, кто пришел в Малый театр, будучи уже состоявшимися мастерами (Бочкарев, Павлов, Ермаков, Полякова, Баринов), Ирина Муравьева особенно активно вошла в текущий репертуар...
МИЛЫЕ ГРЕШНИЦЫ ИРИНЫ МУРАВЬЕВОЙ
Из тех артистов, кто пришел в Малый театр, будучи уже состоявшимися мастерами (Бочкарев, Павлов, Ермаков, Полякова, Баринов), Ирина Муравьева особенно активно вошла в текущий репертуар...
06.05.2006
«Пресса о гастролях Малого театра» ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
«Пресса о гастролях Малого театра»
ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
Созвездие известных актеров (Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов) приехало с гастролями почти на две недели...
ЗВЕЗДЫ РОССИЙСКОГО ТЕАТРА И КИНО ВСТРЕТЯТ ДЕНЬ ПОБЕДЫ В РОСТОВЕ
Созвездие известных актеров (Элина Быстрицкая, Ирина Муравьева, Юрий Соломин, Александр Михайлов) приехало с гастролями почти на две недели...
12.04.2006
«Листая старые подшивки» БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
«Листая старые подшивки»
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
БЕНЕФИС ВЧЕРА И СЕГОДНЯ
В век режиссуры — что не только является общепризнанным, но и вызывает уже заметное раздражение и сопротивление у представителей других театральных цехов — Малый театр стойко сохраняет первенство актера...
11.04.2006
ИРИНА МУРАВЬЕВА: «СЧАСТЬЕ ВНУТРИ НАС!»
24 и 25 апреля блистательная Ирина Муравьева еще раз удивит и обрадует рижского зрителя...
28.02.2006
«Листая старые подшивки» «ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
«Листая старые подшивки»
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
«ЛЕС» РУБЯТ «ЩЕПКИ» ЛЕТЯТ
Третий по счету фестиваль «Островский в Доме Островского» откроется 10 апреля, разумеется, в Малом театре и. естественно, премьерой «Леса», поставленного лично Юрием Соломиным...
08.02.2006
ИРИНА МУРАВЬЕВА: БОРЮСЬ С ПОРОКАМИ И ЧЕСТОЛЮБИЕМ
ИРИНА МУРАВЬЕВА: БОРЮСЬ С ПОРОКАМИ И ЧЕСТОЛЮБИЕМ
В сериале СТС «Не родись красивой» Ирина Муравьева играет маму главной героини. Накануне дня рождения (8 февраля) Ирина Вадимовна согласилась встретиться с корреспондентом «Собеседника».
В сериале СТС «Не родись красивой» Ирина Муравьева играет маму главной героини. Накануне дня рождения (8 февраля) Ирина Вадимовна согласилась встретиться с корреспондентом «Собеседника».
08.02.2006
8 февраля день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьевой. Пожелаем Ирине Вадимовне крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
8 февраля день рождения народной артистки России Ирины Вадимовны Муравьевой.
Пожелаем Ирине Вадимовне крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
Пожелаем Ирине Вадимовне крепкого здоровья, радости и успеха и нетерпеливо будем ожидать новых ролей!
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка