Юрий СОЛОМИН: НЕ НУЖНО ДЕЛАТЬ ИЗ КЛАССИКОВ ШОУ!

Малый театр — это не просто сценическая площадка. Здесь вот уже скоро 250 лет утверждаются ценности русского реалистического театра. Хотя времена меняются... Каково сегодня служить идеалам?

Юрий СОЛОМИН: НЕ НУЖНО ДЕЛАТЬ ИЗ КЛАССИКОВ ШОУ!

Малый театр — это не просто сценическая площадка. Здесь вот уже скоро 250 лет утверждаются ценности русского реалистического театра. Хотя времена меняются... Каково сегодня служить идеалам? Об этом беседа нашего корреспондента с художественным руководителем Малого театра — народным артистом СССР, профессором Театрального училища имени М.С.Щепкина Юрием СОЛОМИНЫМ.

-Юрий Мефодьевич, Малый театр отличала и отличает от всех других традиционная русская классическая драматургия. Но насколько сегодня русская классика близка и понятна молодому зрителю?
- Для юношей и девушек прежних эпох классический театр значил очень много. Он воспитывал, побуждал к поиску нравственных ориентиров, да и просто служил достойным способом развлечения. Сегодня души молодых дезориентированы, что неудивительно. Вот мы кричим: «Наркотики!» Но забываем, откуда они появились. Нам показывали западные жесткие фильмы и говорили: это демократия! Наше общество такую «демократию» и переняло. Сейчас привить любовь к ценностям отечественной культуры, нравственной в самом широком смысле слова, очень трудно. Потому что в каждом доме есть... телевизор. Большинство передач, мне кажется, какие-то криминализированные, сексуально-озабоченные, их авторы пытаются эту озабоченность вселить и в тех, кто их смотрит. С экранов телевизоров исчезли, увы, герои русских народных сказок, пушкинских сказок.
Молодежь мало читает, плохо знает нашу историю. Однажды 9 Мая на одном из телеканалов «поколение, выбравшее пепси», отвечало на вопросы: «Что сегодня отмечают?» — «Победу!» — «А кто победил?» — «Не знаем...». Больно такое слышать: нельзя быть Иванами, родства не помнящими...
- Кто спорит, хотелось бы, чтобы молодежь постигала жизнь через русскую классическую культуру. Но, возможно, молодежь не увидела в ней проблем, тем, созвучных дню сегодняшнему? И вина в этом в том числе лежит на театрах.
- У классиков можно найти все, созвучное сегодняшнему дню. Они отвечают на все вопросы — я вам гарантирую! Даже на вопрос о прибавке зарплаты учителям. В чеховской «Чайке» учитель Медведенко говорит Тригорину: «Вы бы написали пьесу об учителях. Ведь они получают 23 рубля — и то не вовремя. И для них все равно: круглая Земля или квадратная»... Зал моментально реагирует. Меня потом спрашивают: «Это что — вы сами придумали? Неужели это Чехов?» Или в спектакле «Царь Федор Иоаннович» по драме Алексея Толстого Шуйский, отвечая царю Федору, говорит: «Мне в Думе делать нечего, когда дела вершит не Дума, а шурин твой...» И зритель тут же откликается. Мы не намекаем на сегодняшнюю Думу — избави Бог! Текст пьесы воспринимается каждым зрителем по-своему. Не нужно делать из произведений классиков шоу на тему сегодняшней жизни — хорошей или плохой. Ибо они предчувствовали, предвидели будущее. Недаром во всем мире знают Чехова, Достоевского, Толстого, Островского... Поэтому к классикам нужно тянуться, их наследие беречь. А что происходит в некоторых театрах?
Кто имеет, скажем, право ставить спектакли «на тему» Гоголя, Чехова... Берут и меняют названия произведений великих драматургов, переводят их в иной жанр, изобретают новые финалы. Если пьесу Островского «Лес» назвать «Нужна драматическая актриса» — это, я считаю, нарушение экологии культуры. Все равно что реку повернуть вспять. Повернуть реку Островского! Кто дал право? Я сидел на этом спектакле и думал: а ведь школьники, что пришли его посмотреть, уверены — они смотрят пьесу Островского «Нужна драматическая актриса».
Им в школе возразят, что такой пьесы у Островского нет. Но они же ее «видели»!
- Как раз в этом Малый театр упрекнуть нельзя. Что, однако, от самого театра требуется, дабы следовать идеям русского реалистического искусства?
- Таких, как мы, артисты Малого театра, которые отстаивают экологию культуры, некоторые критики называют «вчерашним днем»: мол, это традиционное... И в слово «традиционное» вкладывают такую нехорошую интонацию. «Это традиции, ну чего вроде бы...». Но это же традиции, созданные предками! Они же не придуманы вчера, а складывались столетиями... Да, наша позиция требует определенного мужества. Однако Малый театр ее отстаивал, отстаивает и будет отстаивать всегда. Я счастлив, что национальным театром России, вторым по существу университетом является именно Малый театр. Мы первый репертуарный театр нашей страны, созданный указом императрицы Елизаветы Петровны. Своим искусством продолжаем воспитывать у общества патриотизм, пытаемся защитить гордость русского человека. У Малого театра свой зритель и своя ниша в искусстве — ниша русского национального театра. Нередко нас называют русофилами, националистами... Ничего подобного! Мы традиционалисты, сохраняющие отечественную культуру. И наше место в театральной палитре никто никогда не займет. Сегодня поклонники русского искусства каждый вечер заполняют основной зал театра и его филиал, а это в общей сложности полторы тысячи мест. В начале 90-х годов вышел Указ Президента РФ о национальном достоянии, куда вошли 17 объектов культуры. В их числе были два театра — Большой и Малый. Некоторые коллеги из других театров тогда возмущались. Я же на язвительные замечания отвечал: «Не сердитесь, господа! Вы — лучше! Но у нас просто люстр больше». Насчет люстр — чистая правда.
- Кроме люстр в Малом есть еще целое созвездие актеров старшего поколения. А вот молодых звезд маловато. Почему не выращиваете своих или не приглашаете на спектакли известных актеров других театров?
- Новые актеры приходят к нам только на постоянную работу. Приглашение же актеров на какую-то роль – разрушение школы Малого театра, которую нам задали Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Островский, Чехов, Толстой... Гордимся, что наша труппа состоит на 80-90 процентов из выпускников Щепкинского училища. Самородки в искусстве бывают очень редко. За то время, что некоторые из студентов — пусть даже очень способные мальчики и девочки — участвуют в постановке того или иного нашего спектакля, невозможно из них сделать звезд. А вот искалечить их жизнь легко. Популярность ведь бывает разная. Как и пути ее достижения. Убежден: чтобы человек стал звездой, прежде всего он должен пройти школу. Наблюдая за студентами Щепкинского училища с самого первого курса, мы уже думаем над тем, какой дипломный спектакль им предложить. А еще... Мы учим студентов выживать. И это не только теперь, но и десять, и сорок лет назад, когда я только начал преподавать. Мне хочется помочь студентам. Стараюсь предостерегать их от ошибок. Сегодня, чтобы актеру выжить, нужно быть профессионалом, мастером своего дела. Говорю студентам с самого первого занятия: в актерском мастерстве, как в музыке, существует семь нот, которые вы должны знать. Если музыкант из семи нот запомнит только четыре, то музыки не будет. Как классический станок в балете, основы актерского искусства должны крепко сидеть в артисте. Владея своей профессией, вы, попадая к разным режиссерам, в разные театры, на разные площадки, будете делать то, что нужно, не утонете. Выпускники нашей школы мечтают попасть к нам. Из Малого театра и теперь никто из актеров по своей воле не уходит. У нас нет текучки, убивающей ансамбль.
- Малый называют не только «вторым университетом». Еще при жизни великого драматурга Александра Островского за театром, где впервые увидели свет рампы едва ли не все его 47 пьес, закрепилось и другое почетное название — «Дом Островского».
- Островский — живой и вечный. Он уже сто лет репертуарный и в провинции, и в Москве. Тут одна причина — его гений. Как удивительно точно в его пьесах выписаны психологические взаимоотношения! Когда купец дает слово, то никаких бумаг не надо, все знают — он выполнит обещанное. Так было. Но выбор пьес драматурга в зависимости от времени меняется. Сегодня более всего востребованы его «экономические пьесы» — «Свои люди — сочтемся», «Волки и овцы», «Не было ни гроша, да вдруг алтын», «Трудовой хлеб»... В советское время они принимались по-другому. Замечательные! Но... как бы не про нас. Частных банков тогда не существовало. Кредитов под проценты никто не брал, долговых бумаг не подписывал. Землей тоже не торговали. Да и денег больших у людей не было. Когда Леонид Андреевич Волков ставил в Малом театре «Свои люди — сочтемся» с Любезновым, Анненковым, Владиславским, Белевцевой, Эллой Долматовой – я там слугу Тишку играл, — пришлось экономиста приглашать. И он нам долго втолковывал, что такое закладные, проценты, долговая яма... А мы ничего не понимали.
Многие сцены пришлось вымарывать, потому что и зритель не понимал. Сегодня, когда появились и банки, и грандиозные аферы, и долговые ямы — тюрьмы для олигархов, не уплативших налоги, все стало понятно. Сцены, от которых раньше отказывались, теперь самые интересные. Зрители спрашивают в антрактах: «Неужели это Островский написал: так давно, но так точно сказано про нашу жизнь?!» У Островского что ни пьеса, то кладезь поговорок, оборотов, метафор. Послушайте, какая музыка в любой фразе драматурга, ее произнести-то одно удовольствие... Играя Островского, мы не собираемся угождать десятку театральных умников — «образованцев», по выражению Солженицына, а обращаемся к тысячам людей, которые идут в театр, чтобы получить наслаждение, нравственное очищение, сделаться душевно лучше. Проводим мы и фестиваль, посвященный Островскому: 12 апреля — в день рождения великого драматурга. В фестивале участвуют только региональные театры. Как бы по желанию самого Александра Николаевича, который лучшие свои пьесы — «Лес», «Таланты и поклонники», «Без вины виноватые» — посвящал актерам русской провинции, а у себя в Щелыкове даже дом для них отдельный построил, чтобы они приезжали и играли для него. За время существования фестиваля на нашей большой сцене постановки Островского показали более двадцати коллективов России.
- Не могу не спросить о вашем отношении к проекту закона, по которому все государственные театры приравняют к бюджетным организациям: прибыль — Минкультуры, а оно уже станет ее распределять между учреждениями. Причем о том, что готовится такой документ, никто из руководителей творческих коллективов не знал. Готовится и передача ведомственных, в том числе и театральных, вузов в ведение Министерства образования и науки РФ.
- В результате таких законов могут пострадать в первую очередь театры в регионах страны. По России много столетних театров и таких, которым более ста лет. Какая система! Поэтому у нас и была мощная драматургия.
Сегодня далеко не в каждом городе есть губернатор, который ходит в театр и любит искусство. Скажет, что на развитие театра у него нет денег, — и точка. Да и зачем, мол, нам свой театр? Гастролеры приедут...
А ведь весь мир завидует стабильному русскому театру-дому. На Западе другой принцип — собирается группа артистов, которая вынуждена каждый день играть на износ одно и то же. Три месяца, полгода, год...
Неужели и нам также ставить шаблонные пьески, легко швыряясь текстом?
Играть тридцать раз подряд в коммерческом режиме Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Островского, Чехова, Достоевского, Толстого, Горького невозможно: умрет Актер! Играть «вполноги» ни в спорте, ни в искусстве не получается. Когда страна слабеет, беднеет, ее полпредами в мире становятся деятели искусств. Но, как только положение чуть-чуть налаживается, власти забывают, чем они нам обязаны. Вспоминаю рассказ своего Учителя — великой русской актрисы Веры Николаевны Пашенной. В годы Великой Отечественной войны их фронтовая бригада ездила на Север, на нашу военно-морскую базу. Спектакль «На бойком месте» Островского они сыграли специально для трех летчиков, которые готовились лететь бомбить Берлин. Вот что такое искусство! Уже лет десять кричат: «Давайте поднимем экономику!» Я же считаю, что ее можно поднять, только если прежде развить науку, образование, медицину и культуру. В этом, на мой взгляд, национальная идея! Необразованный, больной, малокультурный человек не может создать экономику высокого класса. Поэтому дело еще и в мозгах, совести чиновников, разваливающих эти сферы. Да и бизнесменов. Пока они не возьмут себе за образец меценатов прошлого, наша экономика будет безнравственной. Нельзя ломать то, что создано народом и за века оправдало себя. Это касается как театральной реформы, так и реформы образования — возможной потери Щепкинского училища. Однако в окончательную катастрофу я не верю. Русский театр уничтожить нельзя. Будем бороться!
- В 2006 году — 250-летие указа императрицы Елизаветы Петровны о создании и субсидировании государственного русского театра. Собираетесь ли отмечать это событие?
- Знаменательную дату отметят сразу два театра — Малый в Москве и Александринка в Петербурге. В наших коллективах есть уже и совместный проект: проехать с лучшими спектаклями по России друг другу навстречу и встретиться где-нибудь в середине пути. Эта акция нужна не столько театрам-юбилярам, сколько России.
- Юрий Мефодьевич, вы много выступаете в защиту русского языка. А удается ли сохранить его высокое качество в самом Малом театре?
- Наши актеры, слава богу, по-прежнему говорят на великолепном русском языке. Многие иностранцы приходят в Малый, чтобы научиться правильно говорить по-русски. Наш театр этим гордится. Но если посмотреть на проблему русского языка шире, то я считаю – тут нужны кардинальные меры. Я бы поддержал закон о защите языка, который никак не могут принять наши депутаты. Ведь буквально через несколько лет мы, возможно, будем говорить в прямом смысле на изуродованном русском языке. Поэтому нужно ввести контроль за его использованием, особенно в средствах массовой информации. Мне кажется, что в СМИ число людей, которые свои мысли выражают не по-русски, удручающе велико. Бороться надо не с толпой, а с теми, кому дана возможность, — скажем, на телевидении или радио, — говорить неправильно. Сегодня они, увы, законодатели мод. Как научат молодежь, так она и будет говорить. Современный русский язык изменился и по звучанию. Речь стала короткая, очень быстрая. Порой невозможно понять, о чем вообще люди говорят. Даже мои студенты нередко не могут произнести правильно текст из какого-нибудь классического произведения. Совершенно иным стал и строй речи. Сленг, жаргон теперь, к сожалению, общеупотребительны. Даже члены правительства и депутаты Государственной думы иногда одаривают нас такими словечками!
Не говорю уже о народившемся слое людей богатых, но не очень образованных, которые с детства разговаривают на таком «языке».
- Знаю, Малый театр выступил инициатором выпуска аудиокниг, позволяющих совершенствовать знание русского языка.
- Тем самым мы бы хотели дать возможность всем, кто начинает изучать русский язык и литературу, научиться правильно говорить по-русски. Хотя когда задумывали этот проект, то ориентировались на детей-инвалидов, которые не имеют возможности ходить в школу. А наши аудиокниги они могли бы слушать дома. Но оказалось, что такой метод обучения нужен и здоровым. К выпуску аудиокассет нас подтолкнуло и то, что многие регионы, особенно русскоговорящие, страдают от нехватки обычных книг и учебников. Вот мы и отправляем туда кассеты, а дальнейшим распространением их по учебным заведениям местные органы занимаются сами. Теперь же мы хотим записывать классику уже не на кассеты, а на компакт-диски. Артисты Малого театра вложили в проект всю душу. Живая русская речь должна во что бы то ни стало звучать во всех уголках нашей необъятной страны,
соединяя всех, кто любит и ценит Русскую Словесность.

Беседу вел

Николай ГОЛОВКИН

«МОСКОВСКАЯ СРЕДА» № 17 (123), 18 — 24 мая 2005

18 мая день рождения артистки Малого театра Марии Александровны Стерниковой.
Сегодня мы от всего сердца поздравляем актрису с днем рождения и желаем доброго здоровья, счастья, интересных творческих предложений.

18 мая день рождения артистки Малого театра Марии Александровны Стерниковой. Актриса мастерски исполняет большие роли и, что, по мнению К.С.Станиславского, самое сложное — крошечные эпизоды. Непросто в маленькой роли показать судьбу своего персонажа и полнокровно представить его характер. Мария Стерникова с успехом делает это в спектаклях Малого театра. Сегодня мы от всего сердца поздравляем актрису с днем рождения и желаем доброго здоровья, счастья, интересных творческих предложений.

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ». ЗА СТЕНАМИ МАЛОГО ТЕАТРА

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

ЗА СТЕНАМИ МАЛОГО ТЕАТРА

За стенами Малого театра кипела бурная театральная жизнь. И, поскольку она привлекала мое внимание и затрагивала мои творческие интересы, я хочу немножко рассказать об этом.

Двадцатые годы были годами творческих исканий. Мейерхольд и его театр, развитие Камерного театра, театры Пролеткульта, студия Вахтангова, студии МХАТ, Театр МГСПС. Студии и студийки возникали чуть ли не в каждом переулке и на каждой улице.

Начнем с Мейерхольда. «Старики» Малого театра не принимали многих спектаклей Всеволода Эмильевича. Особенно же шокировали актеров Дома Островского такие постановки, как «Лес», «Ревизор», «Горе от ума». Я с большим любопытством ходила почти на все спектакли этого нового, революционного, левого театра, но где-то жила во мне горькая обида на Всеволода Эмильевича. Он и его поклонники требовали закрытия Малого театра как старого, отжившего организма, с его «музейными» и якобы даже враждебными революционному искусству традициями. Возникали бурные диспуты, на которых выступали Мейерхольд и Южин. Актер Малого театра отстаивал великие традиции реалистического искусства, традиции Щепкина, Садовских, Ермоловой. Иногда бурные страсти доходили на этих диспутах до крайних пределов. Особенно рьяные последователи Всеволода Эмильевича кричали, что актеры бывшего императорского Малого театра—контрреволюционеры и т. д. и т. п.

И вот, испытав горечь от всех этих враждебных выпадов против любимого и родного Малого театра, я все же с интересом ходила к Мейерхольду. И, не всегда принимая и понимая его принципы, порой с восхищением смотрела спектакли, а главное, актеров этого театра.

Огромное впечатление произвел на меня «Великодушный рогоносец». Увлек и замысел режиссера и игра Бабановой, Ильинского и Зайчикова. Понравился «Рычи, Китай!», где был незабываемый Охлопков, и «Д. Е.». Но классику — «Горе от ума», «Ревизор» и особенно «Лес»— я смотрела с удивлением и неодобрением. Не понимаю, зачем надо было коверкать эти бессмертные произведения.

Интересно, что в 70-е годы многие режиссеры решили вернуться к тем далеким 20-м годам и пересматривали классику а-ля Мейерхольд, но без его мысли и вдохновения. А ведь с годами сам Мейерхольд от многого отказался. И его последние постановки, особенно «Дама с камелиями», с успехом могли бы играться и в «музейном» Малом театре.

Мои личные встречи с Всеволодом Эмильевичем были очень немногочисленны. Но я всегда ощущала его большое внимание и уважение. Я, безусловно, приписывала их не моей скромной особе, а театру, актрисой которого имела честь быть. И, посмотрев «Даму с камелиями», подумала: а неплохо было бы, если бы Мейерхольд что-нибудь поставил в Малом театре, ведь ставил же он в Петербурге в Александрийском театре и «Дон Жуана» и «Маскарад». Очевидно, я и в те мои молодые годы интуитивно чувствовала в Мейерхольде большого художника, хотя и не все понимала в его творческих поисках.

Несколько иным было мое отношение к Таирову. Боже мой, как я завидовала Коонен, что она имеет такого друга, такого режиссера, а главное, играет такой репертуар. И Антигона, и Адриенна Лекуврер, и Саломея. Все это, думалось мне, мои роли. Я не смела даже мечтать сыграть их в Малом театре, но всем существом тянулась к ним. И постановки Таирова, смелые, красочные, захватывали меня, хотя и казалось, что они больше волнуют внешне, а внутренне чего-то в них недостает.

Да, это был театр для Коонен, для одной этой актрисы. О трагическом таланте Коонен писали много. Я лично, завидуя ей, понимала, что это интересный, удивительно разносторонний, большой художник. Вспоминается ее Жирофле-Жирофля. Ее Пьеретта в пантомиме Шниц-лера пленяла красотой и пластикой. Я не принимала ее Катерину в «Грозе» — там особенно не хватало мне, как тогда говорилось, «нутра», то есть души этого поразительного женского образа. Но зато «Любовь под вязами» заставляла меня неотрывно следить за актрисой. Хотелось ли мне променять Малый театр на таировский? Нет. Все-таки мне казалось, что в Малом, у Ермоловой и рядом с Ермоловой, теплее и роднее. Я часто видела Алису Георгиевну гуляющей по Тверскому бульвару. Я не подходила к ней, да и при встрече редко осмеливалась вступать с ней в разговор. Но издали следила за ее вижениями, походкой, манерой говорить. У нее была -особая манера речи, несколько мне непонятная, но очаровывающая.

С Таировым же были у меня хотя и редкие, но всегда дружелюбные встречи. Иногда он хвалил меня за ту или другую роль, но я всегда чувствовала, что выше, лучше и талантливее Алисы Георгиевны для него никого нет. Только один раз полушутя-полусерьезно Александр Яковлевич мне сказал: «Вы так хорошо говорите об Алисе Георгиевне, а не хотели бы вы пойти к нам?» И, даже не дожидаясь моего ответа, сам сейчас же добавил: «Впрочем, вас мне и не отдадут».

Похожий разговор был в моем присутствии между Таировым и Южиным. Александр Яковлевич также почти щутя просил: «Отдайте, Александр Иванович, нам вот эту актрису». И Александр Иванович, полуобняв меня за плечи, также отшучиваясь, сказал: «Нет, дорогой Александр Яковлевич, ее-то мы и не отдадим, она наша. А у вас есть своя жемчужина—Алиса Георгиевна».

Я простить себе не могу, что моя тогдашняя жизнь сложилась так, что я, перевидавшая в Камерном театре почти весь репертуар, даже по нескольку раз смотревшая и «Мадам Бовари» и «Жирофле-Жирофля», не смогла посмотреть таировскую «Оптимистическую трагедию» и Алису Георгиевну в роли Комиссара. До сих пор не могу ее представить в этой роли, о которой так много писали и говорили.

Радиостанция «Эхо Москвы»: Книжное казино, Воскресенье, 15 Мая 2005

Народная артистка СССР Элина Быстрицкая: «Это когда ты уже стал актером, когда ты уже что-то можешь, умеешь и уже можешь поспорить, свое что-то предложить».

Книжное казино

народная артистка СССР
Элина Быстрицкая

Воскресенье, 15 Мая 2005

Звучит романс из фильма «Добровольцы» в исполнении Элины Быстрицкой.

К. ЛАРИНА – Вы, конечно, узнали этот божественный голос. Это Элина Быстрицкая. Добрый день, Элина Авраамовна. Здравствуйте.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Добрый, добрый, добрый день.

К. ЛАРИНА – Подарок мы вам такой сделали. Я скажу всем слушателям, что это подарок, который мне в свое время сделала Элина Быстрицкая – это запись романса из фильма «Добровольцы». Спасибо вам большое. Видите, как храню? Как талисман. Мы сегодня действительно попробуем оглянуться назад, поскольку это программа «Книжное казино», которая посвящена сегодня Михаилу Шолохову. Здесь в студии Ксения Ларина, Майя Пешкова и наша гостья. Майя, еще раз, добрый день!

М. ПЕШКОВА – Добрый день.

К. ЛАРИНА – Сразу давай скажем, какие книги сегодня наши слушатели смогут получить в подарок.

М. ПЕШКОВА – Наши слушатели сегодня в подарок получат четыре тома «Тихого Дона». К сожалению, у нас только один комплект, потому что из собрания сочинений первые четыре тома «Тихого Дона» раскупили: его не найти. Но нашим слушателям мы дарим тома с пятого по девятый. Это и «Поднятая целина», и «Они сражались за родину», и «Судьба человека» - вот, в этих пяти томах. Также у нас комплект, состоящий из книги «Грани судьбы творчества». Дворяшин – автор этой книги. Книга Шолохова «Грани судьбы» увидела свет в издательстве «Энергия», 2005 год. Это юбилейное издание. А также комплект, состоящий из трех шолоховских томов. Они ненумерованные. Это два тома «Поднятой целины». А в другом томе – «Донские рассказы» и «Судьба человека». Итого: десять комплектов шолоховских книг.

К. ЛАРИНА – Ну что же, дорогие друзья. Я думаю, что сегодня стоит воспользоваться случаем и задать в прямом эфире вопросы Элине Быстрицкой. Мы сделаем это после перерыва во второй части нашей программы по телефону прямого эфира 203-19-22. За каждый свой вопрос вы обязательно получите подарок – книгу или комплект книг Михаила Шолохова. Естественно, надо вспомнить, как начинались съемки «Тихого Дона», поскольку у нас в гостях настоящая Аксинья. Мы как будто продолжаем предыдущую программу, мы там спорили с нашими гостями артистами: с Иваном Дыховичным и Владимиром Стекловым – каким должны быть на экране те персонажи или те люди, которых мы сами себе представляем, какими они должны быть. Конечно, у автора Михаила Шолохова было свое представление о своих героях. И он, конечно, в своем воображении рисовал те образы, и внешние, в том числе. Задача актеров, которые пробовались на главные роли, убедить автора в том, что они-то и есть настоящие шолоховские герои. Как это получилось?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Это было немножечко иначе. Вы все правильно говорите. Это когда ты уже стал актером, когда ты уже что-то можешь, умеешь и уже можешь поспорить, свое что-то предложить. А тогда мы все были как ученики первого класса, мы все очень хотели. Во всяком случае, я о себе говорю. Я мечтала об этой работе, об этой роли. Еще я начинала студенткой театрального института. По-моему где-то во втором семестре первого курса я попробовала отрывок из «Тихого Дона», и мой педагог сказал (я училась на украинском языке): «Це не ваше дело, вам Луизу Шиллера играть». И у меня осталась эта заноза. Я мечтала, я хотела. Потому, когда я узнала о том, что в Москве Герасимов – великий режиссер, о котором я столько слышала и фильмы которого я уже знала и видела – он начинает подготовку к «Тихому Дону»… Я только приехала. Это было в поездке делегации в Париж. Была наша делегация там. Аллочка Ларионова, добрая моя подружка, сказала мне о том, что Герасимов начинает эту работу, и я приехала. Сразу взяла у нее телефон и позвонила Сергею Аполлинарьевичу. Я заявили о том, что я хотела бы попробоваться на роль Аксиньи. Тогда это было возможно, потому что это был конкурс, можно было в нем принять участие, выбирали кого-то. Вот так я себя проявила. Утверждал-то Шолохов. Мы все и ждали, что он скажет. Утвердил. Но не всех. Одну не утвердил на одну из ролей. И потом мы долго ждали Людмилу Хитяеву, которая ее заменила. Меня утвердил. И мне рассказали, что он сказал: «Так вот она!». Я выиграла. Вы знаете, какое счастье было!

К. ЛАРИНА – А какую сцену брали для кинопроб?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Для кинопроб в течение полугода были разные сцены с разными партнерами (и с Григорием). Я пробовалась с двумя Григориями. Потом были пробы с Дарьей, с Натальей, со стариком Мелеховым, со Степаном Астаховым. Это не просто было. Это все пробовалось в разное время в течение полугода. Через полгода Шолохов приехал. И утверждал исполнителей Шолохов. Отобрали до этого, наверное, чтобы не все там были на пробах. Их очень было много. Какое-то количество отобрали, он сам утверждал.

К. ЛАРИНА – Потом уже началась настоящая работа?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – На следующий день Герасимов собрал и сказал: «Вы горожане, в основном. Вам надо стать другими людьми. Надо подготовить свои руки, чтобы они стали похожи на руки людей, которые занимаются физическим трудом, как это делают в казачьих станицах».

К. ЛАРИНА – И как это делалось?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Как это делалось. У всех по-разному. Он сказал: «Деревья сажайте, стирайте, убирайте, как следует, у себя все сделаете, соседям помогите».

К. ЛАРИНА – А правда, что вас заставили поправиться?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да. Не заставили, но мне просто сказали, не наберешь вес – не будешь играть. Ой! Как это было сложно тогда. Сегодня как раз наоборот, говорят сложно. А тогда было сложно поправиться. Я помню, что привозили обед Герасимову. Я съедала тот, который мы все в буфете ели. А потом меня еще заставляли съесть то, что принесли семейству Тамары Федоровны Макаровой.

К. ЛАРИНА – А какие-нибудь прототипы были у вашей героини?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да нет. Вы знаете, мне говорили казаки, когда уже начались съемки там на натуре, они говорили: «Ты спроси у Шолохова. Аксинья еще живая, старая, но еще живая. Она тебе все скажет». И я, когда мне довелось увидеться с Михаилом Александровичем, я была потрясена. Нас позвали с Глебовым, мы ехали в одном поезде в разных вагонах, нас позвали на встречу с Шолоховым (Герасимов пригласил). Мы пришли в тот вагон, где он ехал. И на какой-то из станций вышли подышать воздухом. Было дивное синее небо, птицы на деревьях на этой станции. Я помню глаза у Шолохова были такого же цвета как небо. И тут я рискнула.

К. ЛАРИНА – Влюбились?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Нет. Это не тот случай. Я боготворила его. Что вы? Вы знаете, я во время войны бывала в казачьих станицах с госпиталем. Я видела казаков и особенно, казачек. Я видела их, я разницу понимала. Я понимала, что он написал. Я сказала, Михаил Александрович: «Казаки говорили, что вы скажете мне, где Аксинья живет, я хочу с ней поговорить. Они говорят, что она старенькая, но я бы ее расспросила, у меня есть вопросы». Он на меня посмотрел, знаете, длинный взгляд был, потом у него задергался ус, он улыбнулся и сказал: «Глупенькая! Я же это выдумал!» Вы знаете, как я была потрясена, что мне не удастся поговорить, а очень надо было. Я хотела у нее все тонкости спросить. Я помню это случай.

К. ЛАРИНА – Напомним, что в гостях у нас Элина Быстрицкая, которую мы… надо было же с этого начать, я прошу прощения, поздравляем с Днем Победы. На вас смотришь и думаешь: «Такая молодая женщина. Наверное войну только по рассказам знает». А на самом-то деле, нет.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да нет. Так получилось, что ее знаю воочию.

К. ЛАРИНА – Мы вас поздравляем. Мы продолжим наш разговор после выпуска новостей и уже с вашим участием, уважаемые друзья. Наш телефон 203-19-22.

К. ЛАРИНА – Ну что ж, напомню еще раз вы слушаете программу «Книжное казино». Сегодня у нас в розыгрыше книги Михаила Шолохова, а в гостях у нас Элина Быстрицкая, народная артистка Советского Союза, актриса Малого театра, артистка кино. И стоит напомнить в данном случае, что исполнительница Аксиньи в фильме «Тихий Дон» - это главная роль вот здесь, в этом пространстве. А для вас это главная роль?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Получилась так, что она оказалась главная за всю жизнь. Я думаю, что такой книги другой нет, как «Тихий Дон». Я думаю, что это главная книга в нашей литературе. Я так думаю, потому что язык такой, способы выражения мысли таковы, что чувствуются запахи, не только события, не только мысли людей, не только их поступки, но вдруг то, что никогда, я, во всяком случае, никогда не ощущала, читая другие книги даже великих писателей.

К. ЛАРИНА – Как вы относитесь к этим спорам вокруг авторства «Тихого Дона»?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Я очень хорошо знаю, что автором является Шолохов, потому что Лев Колодный, когда нашел это все, мы с ним общались, я просто это видела своими глазами. Так что у меня сомнений нет.

К. ЛАРИНА – Рукопись вы имеете в виду?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да, я имею в виду рукопись.

К. ЛАРИНА – Ну что ж. Давайте мы уже послушаем телефонные звонки, поскольку у нас подарков много, я думаю, что и вопросов много к нашей сегодняшней гостье. Наш телефон 203-19-22. И у вас есть возможность задать вопрос Элине Быстрицкой. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло, здравствуйте. Вообще я ужасно счастлива, что дозвонилась, потому что это на самом деле книга всех времен и народов, любимая моя книга. А вопрос у меня вот, какой. Мы тут недавно по поводу одиннадцатого класса перечитывали «Тихий Дон» и пришли в выводу, что в гражданской войне не важно было, на чьей ты стороне, а важно было, кто ты. Можно поставить эпиграфом у Шолохова фразу: «В годину смуты и разврата не осудите братья брата». Она там завуалирована, спрятана.

К. ЛАРИНА – Спасибо, как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ – Людмила.

К. ЛАРИНА – Оставьте, пожалуйста, ваш телефон. Ну, Элина Авраамовна, что можете сказать по поводу звонка?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Здесь совершенно определенное мнение о Шолохове как о великом писателе, о его работе как о величайшем произведении, а что касается философии, она у каждого человека своя.

К. ЛАРИНА – Следующий звонок. Пожалуйста. 203-19-22 – наш телефон напомнила я вам. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Меня зовут Алла. Я не по «Тихому Дону», хотела спросить у Элины Авраамовны. Как она научилась играть в бильярд?

К. ЛАРИНА – Спасибо. Замечательный вопрос. Оставляйте свой телефон, только трубку не бросайте. Рассказывайте.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Маленькая девчонка была, росла в компании брата. Нам родители купили маленький бильярдик с металлическими шариками, и вся наша детская группа двора нашего собиралась у нас на игру. А я вообще с мальчишками росла, и мне нравилось играть в те же игры.

К. ЛАРИНА – И до сих пор играете?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да, иногда играю, когда удается.

К. ЛАРИНА – Еще звонок. Пожалуйста. 203-19-22. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло. Здравствуйте.

К. ЛАРИНА – Добрый день, как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ – Меня зовут Светлана Алексеевна. С Днем Победы всех. И низкий поклон Элине Быстрицкой.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Спасибо.

СЛУШАТЕЛЬ – Дай бог, долгого здоровья и всех благ. Вы знаете, я с детства люблю… Меня бабушка водила еще в детстве на этот фильм. С тех пор мне всегда казалось, что это фильм про моего отца, хотя я только в 89-м году узнала, что они тоже были раскулачены, и такая же практически постигла судьба. И сейчас, когда уже сменилось советское время на другое, еще раз подтверждается, что на самом деле, это произведение – оно и в то время, и в это время – оно на все времена. Все равно, виноватых нет. Как говорится, всегда человек остается человеком, если он человек. И спасибо вам большое.

К. ЛАРИНА – Спасибо. Оставляйте свой телефон. Хотя вопроса не прозвучало, но тем не менее, спасибо вам за звонок. Я напомню нашим слушателям, что вы можете также воспользоваться нашим пейджером 974-22-22 для аб. «Эхо Москвы», чтобы мы разыграли все сегодняшние подарки очень быстро. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло. Здравствуйте. Ксения, я хочу поблагодарить Элину Авраамовну. Вы, к сожалению, не сказали об этом, сама она из скромности молчит. Она создала в свое время фонд помощи и поддержки студентам. Мой сын в свое время учился в музыкальном училище при консерватории и получал средства из ее фонда. Я ей очень благодарна. Для нас это было трудное время, а выучить студента-музыковеда очень трудно. Нужны большие средства. Я ей благодарна. Мое материнское большое спасибо.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Спасибо.

К. ЛАРИНА – Спасибо. Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ – Любовь Николаевна.

К. ЛАРИНА – Любовь Николаевна, оставьте также свой телефон. Одни женщины звонят. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло.

К. ЛАРИНА – Вот, мужчина!

СЛУШАТЕЛЬ – Неужели дозвонился?!

К. ЛАРИНА – Да, спасибо вам за то, что дозвонились.

СЛУШАТЕЛЬ – Это Андрей из Питера. Хочу задать такой вопрос. Как вас цензурировали во время съемок? Потому что известна была фраза, которую сказали Шолохову, что его «Тихий Дон» белым ближе, чем красным.

К. ЛАРИНА – Спасибо. Хороший вопрос. Оставляйте свой телефон, Андрей, только трубку не бросайте. Пожалуйста.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Шолохов не приезжал на съемки ни разу, я его не видела ни разу, хотя была на съемках практически ежедневно. Он сам не приезжал, но люди от него всегда были. Была ли какая-то цензура, мне не известно. Я только помню, что гибель Аксиньи стали снимать в вечернее время, потому что нужно было обозначить точно, кто же все-таки в нее выстрелил. Вот тогда в группе было совещание (ну, не с нами, конечно – режиссеры собрались), и Сергей Аполлинарьевич сказал, будем снимать вечером. Поэтому вот единственное, что не отражает точно то время, которое в романе.

К. ЛАРИНА – Ну, а ничего не вырезали, когда фильм сдавали уже, не знаете?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Мне это не известно. Я только знаю, что приехал Шолохов. И он был первым зрителем. Мы очень волновались все. Принимали его в зале киностудии Горького. Маленький зал. Шолохова посадили где-то на третьем ряду, примерно. Впереди его никто не сел. Мы все были позади его, в основном, у стеночки. Он попросил пепельницу. Он курил папиросы, папиросу за папиросой. Просмотрел две серии, как я помню сейчас. Потом третью серию тоже только он сначала смотрел. Без его одобрения никто бы ничего бы себе не позволил. Он сказал тогда (мы все об этом рассказываем, каждый из участников), он сказал такую фразу: «Ваш фильм идет в дышловой упряжке с моим романом».

К. ЛАРИНА – А как приняли фильм зрители? Вы помните первые ощущения?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Это было сразу победой. Потом фильм был представлен на международном фестивале в Карловых Варах и получил первую премию. Потом фильм выезжал в разные страны. Я не ездила, я уже в театре начала работать, и я занималась репетициями и ролями в театре. Но приезжала группа, и мне рассказывали. Фильм имел несколько, может быть, даже много международных наград, и ни одной – в стране.

К. ЛАРИНА – А ваша жизнь изменилась каким-то образом после выхода на экран этого фильма?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Не сыграв эту роль, я, наверное, не смогла бы попасть в Малый театр.

К. ЛАРИНА – То есть они вас там увидели?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Я думаю, что так. Но так я себе представила. Я бы не рискнула прийти. Ведь я пришла в Малый театр, сказала, что я хотела бы работать в Малом театре. Я его полюбила во время гастролей театра в Киеве, где я училась. И потом я мечтала о таком театре, как Малый.

К. ЛАРИНА – А роли такого плана вам предлагали после, я имею в виду, в кино после «Тихого Дона»?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Нет. Вообще, я думаю, что все, что я сыграла после «Тихого Дона» - это была Лелька в «Добровольцах». Но Лельку я как бы выпросила. Тоже я попросилась на пробы, и победила в этих пробах. А потом я практически уже ничего такого значительного не делала, за исключением той работы, которая будет сегодня в Доме кино. У нас в первый раз пойдет сага о древних болгарах и руссах, которую снял Масуров.

К. ЛАРИНА – Давно уже съемки ведутся?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Съемки ведутся, а фильм только вот сейчас выходит. Сегодня у нас практически премьера. Вот, где у меня княгиня Ольга. А так у меня были какие-то работы, но такие служебные, я бы сказала.

К. ЛАРИНА – Да, Майя?

М. ПЕШКОВА – А как же случилось так, что за фильм, имевший такой успех, Аксинья, которой так все восторгались, вам не дали ни награды, ни премии?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Почему? Я все награды получила. У меня есть и ордена, и у меня есть и звание. Это все у меня есть. Я говорю о фильме, о фильме, который не получил государственной премии. Он дважды был представлен на Ленинскую премию. Первый раз – после двух серий – отложили до трех. Когда три серии сняли, получила «Судьба человека», которая вышла в это же время.

К. ЛАРИНА – Мне кажется, как всегда политика вмешивается в такие распределения.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Мне кажется, что разговоры об авторстве, они, видимо, велись не только в литературных кругах, но, наверно, и в политических.

К. ЛАРИНА – Давайте еще звонок. Пожалуйста. 203-19-22. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло. Добрый день. Дорогая Элина Авраамовна. Знаете, вы богиня. И низкий поклон вашим маме и папе, которые сотворили такое сокровище. Я была такой маленькой-маленькой (это было очень давно), и «Тихий Дон» для меня был даже не сказкой, а каким-то чудесным творением. Мне казалось, что я где-то там, в этом фильме хожу за вами.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Спасибо вам большое.

СЛУШАТЕЛЬ – Будьте здоровы!

К. ЛАРИНА – Как вас зовут?

СЛУШАТЕЛЬ – Будьте здоровы! Будьте счастливы! А вопрос можно?

К. ЛАРИНА – Да, конечно, мы и ждем.

СЛУШАТЕЛЬ – Вы любите каких-нибудь зверей? И есть ли у вас кошки?

К. ЛАРИНА – Спасибо за вопрос. И оставьте, пожалуйста, свой телефон, только не бросайте трубку, ладно?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – У меня есть собачка, которую зовут Фифочка. Это замечательная «пекинеска», очаровательное существо, и я ее обожаю.

К. ЛАРИНА – Здесь вопрос пришел на пейджер от Елены: «Расскажите, пожалуйста о вашей работе с Сергеем Бондарчуком в фильме «Неоконченная повесть». И ваше отношение к версии Бондарчука «Тихого Дона», версии, которую он снимал».

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Я к сожалению, не видела ее. Я помню, мы были в Америке. Ему задали вопрос о «Тихом Доне», он тогда только начинал (это был не то 60-й, не то 61-й год, я не помню), и меня спросили, как я отношусь. Я пожелала ему удачи, я больше ничего об этом не знала. Потом я узнала о том, что фильм не могут никак выпустить на экран. Что-то там не сложилось.

К. ЛАРИНА – Там какие-то проблемы финансовые, с продюсером…

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да. Там какие-то проблемы, связанные с творчеством. Поэтому, я ничего не могу сказать.

К. ЛАРИНА – А про работу с актером Бондарчуком?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – А с актером Бондарчуком? Ну, что же, он замечательный артист. С ним работать было непросто.

К. ЛАРИНА – Непросто? Почему?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – А потому что у него свой характер, у меня свой характер.

К. ЛАРИНА – Ну не знаю, в фильме получилась настоящая любовь.

Вот, что значит талант! Волшебная сила искусства! Давайте еще звонок. Пожалуйста. 203-19-22. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Здравствуйте. Глубокоуважаемая Элина Авраамовна, не могли бы немножко рассказать в Вильнюсском театре. Какие у вас были роли, и сколько лет вы там работали?

К. ЛАРИНА – Как вас зовут, простите?

СЛУШАТЕЛЬ – Марина.

К. ЛАРИНА – Марина, оставьте, пожалуйста, свой телефон, не кладите трубку.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – С удовольствием скажу вам, что я работала сразу после института в Вильнюсском русском драматическом театре. Первой моею ролью была арбузовская Таня, которую я сыграла после замечательной артистки Артуновской, которая играла в первом составе. Я была во втором. Но мне доверили такую большую роль. И у меня был очень хороший успех в этой роли. Я думаю, что мои родители впервые увидели меня на сцене именно в этой роли в Вильнюсском театре. Они пришли в зал, со мной не согласовав. Я просила не приходить. Я боялась их присутствия. И потом, когда я появилась дома, папа с мамой были разгоряченные, счастливые, и папа сказал: «Твоя взяла! Работай!»

К. ЛАРИНА – А потом что вы там еще сыграли, в Вильнюсе?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Я там сыграла Ольгу в «Годах странствий» (тоже Арбузова), Аленушку в «Аленьком цветочке», Клавдию в «Повести о настоящем человеке» и что-то еще, не могу сейчас точно сказать. Ну, порядочно времени-то прошло. Я с 58-го года – в Малом театре, а с 56-го я ушла уже из Вильнюсского театра, потому что «Тихий Дон» потребовал моего абсолютного участия без параллельной работы.

К. ЛАРИНА – Давайте еще звонок. Пожалуйста. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Алло. Добрый день. Низкий поклон Быстрицкой Элине. Это необыкновенная роль и необыкновенный человек! Почему? Потому что надо родиться казачкой, чтобы так сыграть.

К. ЛАРИНА – Будьте добры, погромче, пожалуйста.

СЛУШАТЕЛЬ – Пусть она немножечко расскажет о своей работе с Глебовым, с ее партнером. Я Быстрицкую обожаю. Я старый человек. Но Глебов, ее партнер, был просто великолепен. Такая пара! Другой пары такой нет!

К. ЛАРИНА – Спасибо большое. Как вас зовут, простите.

СЛУШАТЕЛЬ – Мария Ильинична.

К. ЛАРИНА – Мария Ильинична, пожалуйста, не бросайте трубочку, чтобы мы записали ваш телефон. Вы обязательно книжку получите. Итак, про Глебова.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да. Глебов был моим партнером в течение почти двух лет, пока шли съемки «Тихого Дона». В начале он мне показался не таким: я себе представляла Григория другим. Глебов был старше меня по возрасту, а ведь Григорий моложе Аксиньи. У Шолохова это все так ярко и так точно написано. Это было какое-то время, когда я была осторожна. Не то, чтобы осторожна, у меня негатив какой-то был. Очень мне трудно работалось. Но Герасимов показывал нам фрагменты снятого материала. Очень вскоре я увидела кадры, где Глебов сыграл уже зрелого Григория. Снималось все не подряд, а по очереди. То есть не очередь по эпизодам, которая идет по повествованию, а в разное время. Я вдруг увидела его глубину, его серьезность, его настоящее проникновение в материал. И я зауважала его очень. Мы работали с ним дружно, хорошо работали.

К. ЛАРИНА – А импровизировали на площадке?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Ну в общем-то да, ведь без этого не может быть. Но импровизация не касалась текста. Текст был абсолютно точный тот, который был утвержден Шолоховым. Потом же нас казаки обучали. У Глебова это получалось очень красиво. У него хорошие голосовые данные. Он с хорошим юмором. Потом вы знаете, он добрый человек по существу. Я говорю о нем как о живом, но, к сожалению, его нет, можно пойти поклониться у его памятника. Но его семья есть, о которой можно сказать доброе слово. Я хочу воспользоваться этим, чтобы сказать и Мариночке, и его дочкам: Ольге и Алене. Девочки, я вас люблю! А с ним мне работалось хорошо. Я не знаю, достаточно ли это для нашей уважаемой слушательницы.

К. ЛАРИНА – В этом фильме и во многих других ваших работах есть сцены, которые просто забыть невозможно, если один раз увидишь. Сколько раз потом ни пересматриваешь это кино, которое знаешь наизусть, все равно пробирает просто до слез, до мурашек. Это и в «Тихом Доне», и в моем любимом фильме«Добровольцы». Эта сцена потрясающая - собрание, когда Лелька прибегает туда и кричит: «Вы что, Кайтанова не знаете?». Это, конечно, потрясающе. Мы про это не говорим, что Элина Быстрицкая – замечательный партнер. Но при этом еще сыграть любовь, сыграть страсть, это не каждому подвластно. И сегодня, когда кажется, ну все можно на экране телевизора, на большом экране (можно все, что угодно), а вот почему-то такого уже не получается. Тогда же невозможно было лечь в постель, раздеться до гола и прочее, прочее.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Ну почему же? Нас укладывали в постель. Мы были немножечко другими людьми. Я, например, попросила, чтобы между нами проложили что-нибудь, что я, с посторонним мужчиной ложусь в постель, простите, то есть – под одеяло. Там складку сделали между нами, проложили что-то, чтобы можно было бы снимать. У нас другое было отношение к этой стороне жизни. Я не считаю, что сегодня лучше и правильнее. Я наоборот считаю, что интимная часть жизни – это интимная жизнь каждого человека. И она дается каждому своя. Ни чей опыт ни в чем никогда не помогает. Чувствовать нужно своей душою, своим сердцем.

К. ЛАРИНА – Еще успеваем звонок принять. Пожалуйста. 203-19-22. Алло. Здравствуйте.

СЛУШАТЕЛЬ – Михаил Александрович Мариев – донской казак из станицы Вешенской. Я хотел бы сказать несколько слов. Мой брат Петр Мелехов просидел на одной лодке с Шолоховым много лет. Представьте себе, он, Шолохов, за десятки лет не сказал ни одного слова. Из моего брата, Петра Мелехова, невозможно было вытащить ни одного слова. Вы понимаете, никогда. Он был так молчалив, как рекомендует библия. Я о Шолохове очень много знаю, я очень много писал о нем. Когда его «клевали», наши КГБэшники в Швеции обливали его грязью. Я в это время ходил на прорыв в посольство шведское…

К. ЛАРИНА – Вы нам сейчас всю жизнь свою расскажите.

СЛУШАТЕЛЬ – Я могу рассказать очень много потом.

К. ЛАРИНА – Давайте мы запишем ваш телефон, потом с вами свяжемся, и вы, может быть, нам еще что-нибудь расскажете, если у вас получится телефон нам оставить.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Михаил Александрович, вам спасибо.

К. ЛАРИНА – Майя еще сказать хочет.

М. ПЕШКОВА – Да. Начинаются шолоховские дни. Я хочу сказать, что в Центральном доме литераторов во вторник 17 числа – большой вечер «Михаил Шолохов «Судьба человека». Вечер этот будет вести Олег Михайлов, известный литературовед. В вечере будет участвовать казачий хор – ансамбль «Казачий круг», будут исполнять любимые песни Шолохова и будут представлены новые издания книги о Михаиле Александровиче, появившиеся только-только.

К. ЛАРИНА – Несколько вопросов с пейджера зададим уже под конец программы. «Мелехов, Кайтанов - кто больше соответствует вашему представлению о настоящем мужчине? Кто из них?» - спрашивает Наталья.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Вы знаете, я как-то никогда не проводила параллели между мужчинами, кто из них лучше. Оба хороши. Разные партнеры. Очень уважаю и Ульянова – исполнителя роли Кайтанова, и память о Глебове для меня тоже очень дорога.

К. ЛАРИНА – «Хотели бы узнать, - спрашивает Константин. - В каких современных сериалах вам предлагают сниматься? Вы отказываетесь?»

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Да вы знаете, мне даже и не предлагают.

К. ЛАРИНА – Не предлагают?! «Действительно ли вы получили напутствие Яблочковой, когда вас принимали в Малый театр?» - спрашивает Валентина.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Яблочкина возглавляла художественный совет Малого театра. Она сказала (я поняла, что она говорит): «Надо брать».

К. ЛАРИНА – Главный критерий! А вы сегодня артисток в театр принимаете?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Не всегда. Я не принимаю: у нас нет художественного совета. Но дело в том, чтобы понимать, наверно, нужно научиться, чтобы тебе понимали.

К. ЛАРИНА – Элину Быстрицкую слышно из любого ряда, из любого балкона в Малом театре, но это тоже не главное ее достоинство.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Спасибо вам.

К. ЛАРИНА – Мы должны обязательно успеть рассказать, в каких спектаклях вас сегодня можно увидеть, Элина Авраамовна, в театре.

Э. БЫСТРИЦКАЯ – В этом сезоне уже закончили работу. Малый театр выехал на гастроли. Я тоже вскоре поеду. Я занята в двух названиях. Я занята в «Горе от ума» в роли Хлёстовой и, как это называется, «На всякого мудреца довольно простоты»… Как же моя роль называется?

К. ЛАРИНА – Вы хвастались памятью!

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Вы знаете, я сейчас ушла как-то в «Тихий Дон», забыла сказать, что к нам был приглашен казачий самодеятельный хор пенсионеров из хутора Дичинского, что 14 километрах от Каменска-Шахтинского. И вот казаки и казачки, они через пять минут уже начинали ритмически двигаться и петь. Речь эту и напевность мы брали от них. Прямо обезьянничали.

К. ЛАРИНА – У вас это замечательно получилось. Еще раз большое вам спасибо за то, что нашли время для нас. Простите, что вырвали вас из досуга, отдыха. Я думаю, что вам все равно у нас хорошо, правда же?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Спасибо. Я всегда рада с вами встречаться. Мне приятно ваше общество. Я очень уважаю Майю Пешкову, которая не первый раз со мной тоже встречается здесь. Спасибо.

К. ЛАРИНА – Спасибо вам большое. Удачи вам. Ролей вам побольше. Что там – два названия? Давайте еще!

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Нет, вы знаете, я сейчас не тороплюсь.

К. ЛАРИНА – Не торопитесь?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Нет, не тороплюсь. У меня другое дело очень важное есть, которое меня занимает очень сильно.

К. ЛАРИНА – Какое? Книга?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – Нет, не книга. Идет строительство центра для женщин, который я задумала много лет назад и, возможно, что вскоре все-таки это произойдет. Это очень серьезное дело.

К. ЛАРИНА – Тогда мы отдельно об этом тоже поговорим, ладно?

Э. БЫСТРИЦКАЯ – В другой раз, да. Спасибо большое. До свидания!

К. ЛАРИНА – Спасибо. Счастливо!

Радиостанция «Эхо Москвы»: Книжное казино, Воскресенье, 15 Мая 2005

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ ПЕНЗЕНСКОЙ ОБЛАСТИ

ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОБЛАСТНОЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР
им. А.В.Луначарского
С 24 по 31 мая

ГАСТРОЛИ
на сцене Государственного Академического Малого театра России (филиал на Большой Ордынке)

МИНИСТЕРСТВО КУЛЬТУРЫ ПЕНЗЕНСКОЙ ОБЛАСТИ
ПЕНЗЕНСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ ОБЛАСТНОЙ ДРАМАТИЧЕСКИЙ ТЕАТР
им. А.В.Луначарского
С 24 по 31 мая

ГАСТРОЛИ
на сцене Государственного Академического Малого театра России
(филиал на Большой Ордынке)

24, 25 мая
Григорий Горин
«Поминальная молитва»
спектакль в 2-х действиях
начало в 19 часов

26, 27 мая
Ник. Эрдман
«Самоубийца»
спектакль в 2-х действиях
начало в 19 часов

28, 29 мая
Ф.М. Достоевский
«Дядюшкин сон»
трагикомедия в 2-х действиях
начало в 18 часов

30, 31 мая
А.Н. Островский
«Гроза»
драма в 2-х действиях
начало в 19 часов


Цена билетов от 50 до 200 рублей

Касса сцены филиала: ул. Большая Ордынка д. 69, (м.Добрынинская), телефон: 237-44-72, 237-31-81.
Заказ и бронирование билетов по телефону: 507-39-25

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ». ЕКАТЕРИНА ВАСИЛЬЕВНА ГЕЛЬЦЕР

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

ЕКАТЕРИНА ВАСИЛЬЕВНА ГЕЛЬЦЕР

Рассказ о работе над образом Эсмеральды, сыгравшим такую огромную роль в моем творческом росте, естественно, натолкнул меня на воспоминания о замечательной балерине, создавшей в балете «Эсмеральда» шедевр.

Я увидела Е. В. Гельцер в 1913 или 1914 году. Тогда в Большом театре блистали красавица Коралли, Балашова и моя любимица, огневая исполнительница характерных партий Федорова 2-я. С Балашовой был лично знаком наш инспектор классов В. А. Соколов, и она часто присылала нам приглашение в ложу на свои спектакли. Была Балашова замужем за очень богатым человеком, Ушковым. Почти наискосок от нашего института находился их великолепный особняк (он и теперь стоит на Кропоткинской улице), и, когда балерина на роскошных рысаках возвращалась со спектакля, перегоняя наших кляч, мы, сидя как сельди в бочке в допотопных ландо, посылали ей вслед восторженные воздушные поцелуи.

После Октября Балашова уехала за границу и, кажется, открыла на Лазурном берегу танцевальную школу. Так же исчезла и Коралли, а про мою любимицу Федорову говорили, что она покончила с собой.

Из всех других балерин Гельцер выделялась своей исключительной техникой и особенно — драматическими способностями.

Не помню уже по какому случаю, в начале первой мировой войны в Большом театре состоялся гала-концерт. Сбор должен был пойти в пользу раненых. Программа состояла из одного действия «Жизни за царя», половецких плясок из «Князя Игоря» и большого дивертисмента, в котором Гельцер исполняла номер, называвшийся «Гимн Бельгии» (все тогда симпатизировали героической Бельгии, ставшей жертвой германского вторжения).

И вот выход Гельцер. Стремительно вылетела она на сцену в короткой тунике цвета национального флага Бельгии. Маленький золотой шлем с большим белым страусовым пером и развевающимися лентами, длинная золотая фанфара. Ее исполнение было столь одухотворенным, столь торжествующе победным и виртуозным, насыщенным большим внутренним подъемом и таким безупречным с точки зрения техники танца, что ошеломило всех и вызвало овации и бесконечные «бис». Зал буквально неистовствовал.

Я смотрела Гельцер почти во всех ее балетах. Помню «Корсара», где она была настоящей подругой героя, сильной, мужественной и необыкновенно темпераментной.

В этом балете особенно отличился заведующий постановочной частью Большого театра Вальц, который создал удивительные по впечатляющей зрелищности картины. На сцене изображался бушующий океан и огромный корабль с толпой корсаров, танцующих на палубе.

Замечательно танцевала и играла Гельцер Эсмеральду в одноименном балете. Правда, у Екатерины Васильевны не было выдрессированной козочки Джали. Козочке этой на сцене Большого театра вообще отведена была минимальная роль. Но не это главное. Как трепетала Эсмеральда — Гельцер при виде Феба, как тонко передавала она в танце всю свою страсть к нему, весь сразу охвативший ее пламень высокой чистой любви. А как потрясающе шла ее Эсмеральда на казнь. В этом танце почти не было танцевальных движений. Лишь походкой, нетвердой походкой, а иногда всплеском на пуанты двигалась она через всю сцену, начиная с дальнего плана, пересекала ее по диагонали и выходила на первый план. Распущенные волосы, белая, почти до полу, рубашка. Это был выход трагической актрисы.

Я старалась как можно чаще ходить на этот балет, смотрела на Гельцер-актрису и училась у нее. Часто выступая с ней в сборных концертах, я чувствовала, что она симпатизирует мне. Екатерина Васильевна никому, кроме меня, не позволяла одеваться с ней в одной уборной. Всегда интересовалась, что я играю в театре и Что собираюсь именно сегодня читать в концерте. Зная, что я тоже играю Эсмеральду, Екатерина Васильевна много рассказывала о своей героине, с увлечением пересказывала некоторые эпизоды романа Гюго. Не знаю, видела ли она мою Эсмеральду. Она интересовалась, как я дрессирую мою Джали, как сама крашу в золотой цвет рожки и копытца козочки, как она живет в моей гримуборной и как я прогуливаюсь с ней по Петровке. Гельцер обычно очень придирчиво осматривала мои платья и перед концертом и в обществе, где мы встречались. И ее одобрительное «хорошо» всегда приносило мне большое удовлетворение.

Триумфом Екатерины Васильевны был балет «Красный мак». В этом балете снова ярко выявился ее талант танцовщицы и драматической актрисы. Тао Хоа была вершиной Гельцер и одновременно последней ролью. В атом балете блеснул Асаф Мессерер, виртуозно исполнивший танец с лентой.

Гельцер в роли Тао Хоа — незабываема. Екатерина Васильевна в то время была уже не очень молода. Но ежедневные тренировки, непомерный труд позволяли ей по-прежнему выступать. Когда стало ясно, что со сценой все-таки надо прощаться, Гельцер продолжала выступать в концертах. Обычно она приглашала молодых партнеров. Они главным образом и танцевали. А она сама, безукоризненно загримированная и в роскошных костюмах, делала лишь несколько па и нетрудных пируэтов. Когда и это стало для нее невозможным, она выступала в концертах с характерными танцами, чаще всего с мазуркой или краковяком. Ее партнер стремительно становился на колено, ловко делал туры, осторожно подхватывая за талию Екатерину Васильевну, а она почти стояла на месте. После эффектно сделанного выхода на сцену красиво топала ножкой, обутой в белый сапожок, лихо, удивительно темпераментно делала гордое движение головой, вскидывая руку в лайковой длинной перчатке. Но чего стоил этот жест и эта горделивая головка! Сколько шика, гонора, и изящества было в этом «танце»! В нем была вся Польша!

И публика, зная возраст балерины, любила ее и прощала ей все, любуясь хотя бы одним ее жестом.

Помню два бенефиса Гельцер. Один—в Большом театре, 25-летие ее сценической деятельности. На чествовании она была очень подтянута, в каком-то сногсшибательном туалете и с огромным красно-желтым страусовым пером, которым обмахивалась, как веером. Вот ведь и некрасивая женщина, но сколько в ней изящества, классической грации, какая бездна вкуса и гордого спокойствия, вернее, достоинства.

Помню я и последний праздник Гельцер. Не знаю, да и не хочу знать, какую дату ее рождения праздновали. Собрались все друзья и поклонники Екатерины Васильевны, все, кого могла вместить ее большая квартира в Брюсовском переулке (теперь улица Неждановой). Весь холл был заполнен людьми и сваленными в огромную кучу шубами и пальто. Стены громадного холла и не менее громадного зала, где она столько трудилась, работала над своими партиями, были увешаны картинами. Кресло, где должна была сидеть юбилярша, еще пустовало.

Где-то там, за внутренними дверями, Екатерина Васильевна готовилась к выходу. Она давно уже нигде не показывалась, только очень близкие друзья могли ее навещать. И вот теперь она собиралась появиться «на публике».

Родные вывели ее, маленькую и очаровательную, почти Тао-Хоа. На ней был красный китайский халат, голову покрывали дорогие кружева. Сознание того, что все здесь собравшиеся пришли из-за нее, смотрят на нее, придавало ей гордую осанку. Да, ей много лет. Но слава ее еще гремит. Об этом свидетельствуют и непрерывное щелканье фотоаппаратов, и это море цветов, и эти бурные аплодисменты. Екатерина Васильевна узнала меня, подозвала к себе, и весь праздник я просидела у ее ног, часто чувствуя прикосновение ее руки и негромкий голос: «А ведь мы вместе играли Эсмеральду?! Вы помните?!» Помню ли я?! Приятно было видеть, как многие балерины, уже с именем, заменившие и не могущие заменить Гельцер, пришли поздравить ее. Пришли и самые молодые ее товарищи.

И все же было бесконечно грустно — это последний выход, это последний праздник. Уходила часть и моей жизни, уходила в неповторимое прошлое. Больше я не видела Екатерину Васильевну живой. Только в фойе Большого театра в белом гробу, вся в белых не то кружевах, не то вуалях лежала та, что была Гельцер. Я не стала подходить к гробу. Стояла в стороне, мысленно видя Екатерину Васильевну живой и очень для меня дорогой.

Помню, все недоумевали, а некоторые и смеялись, когда видели Екатерину Васильевну гуляющей по улице Горького в великолепной каракулевой черной шубке, на которой блестел орден—да, орден Ленина. На шубе — и орден! А она была так счастлива, получив эту высокую награду, так гордилась ею!

Я многому училась у Гельцер. И благодарна ей за то внимание и искреннюю симпатию, какими она меня дарила. Пример её неутомимого труда всегда стоит в моей памяти. Да, труд, труд и нескончаемый труд—это удел всех, кто посвящает себя искусству—балету ли, опере, музыке, драме. Если нет упорного труда, гибнут дарованные судьбой способности.

Материал подготовил Максим Редин

15 мая поздравляем с днем рождения Сергея Васильевича Женовача. Пожелаем замечательному режиссеру, поставившему на нашей сцене любимые зрителем спектакли «Горе от ума» и «Правда - хорошо, а счастье лучше» (эта работа режиссера удостоена премии «Золотая маска» за лучший актерский ансамбль) огромного счастья, крепкого здоровья, новых замечательных постановок.

Премьера нового спектакля Сергея Женовача «Мнимый больной» Ж.Б.Мольера должна состояться в самом начале следующего театрального сезона.

Констанция Роек.

В марте этого года не стало Констанции Роек. При сообщении об этом многие наверняка удивленно воскликнули: «Как! А она была еще жива?»

ПРЕДСКАЗАНИЕ ГАДАЛКИ

Констанция Роек.

В марте этого года не стало Констанции Роек. При сообщении об этом многие наверняка удивленно воскликнули: «Как! А она была еще жива?» Да, став легендой еще при жизни, она пережила свою славу почти на сорок лет. Хоронило ее очень немного народу. Гроб с телом не был выставлен в театре, славу которого она составила. За гробом не шли артисты театра, которому она отдала всю свою жизнь. И тем не менее она навсегда останется театральной легендой, актрисой, чье имя овеяно флером тайн и загадок. Такие, как она рождаются раз в столетие. Говорят, ей завидовали, ее считали удачливой. А она никогда не строила себе карьеру, не просила ролей, не предпринимала абсолютно ничего, чтобы быть удачливой. Она просто родилась актрисой.
В 1923 году в семье поляка Франца Роека и Галины Смолиной, польки только наполовину, родился второй ребенок. В честь бабушки девочку назвали Констанцией. Квартира этой семьи находилась в переулке позади Театра бывш. Корша. Может быть, именно это обстоятельство подспудно повлияло на то, что двадцать два года спустя девочка стала актрисой и не просто актрисой, а одним из театральных символов XX столетия.
Франца Роека, окончившего университет в Австрии и прекрасно говорившего на пяти языках, в 1932 году арестовали. Его жена с двумя детьми в двадцать четыре часа была выслана из Москвы. Так семья оказалась в Алма-Ате. Но по прошествии времени Галина Роек добилась, чтобы детей переселили в Челябинск, где жили ее родственники. Отсюда шестнадцатилетняя Кастуся отправилась в первую самостоятельную поездку в Москву поступать в ГИТИС. Девочка была такой маленькой, что приемная комиссия приняла ее за четырнадцатилетнего подростка и попросила приехать «года через три». А через три года началась война. В Челябинск из Москвы эвакуировали Малый театр и Театральное училище им. М. Щепкина. На Урале Вера Николаевна Пашенная начала заниматься со студентами призыва 1941 года. И Констанция Роек пришла к ней держать экзамен. Несмотря на то, что занятия шли уже полным ходом, Пашенная девушку приняла. Она ей понравилась. Вместе с Малым театром и училищем Роек и вернулась в Москву.
Однажды группа студентов, встретив на улице старую цыганку, попросила им погадать. Старуха согласилась. Молодые люди, шутя, стали спрашивать, как же они проверят ее предсказания. Цыганка предложила назвать их всех по именам. Когда она угадала троих, ребята вытолкнули вперед Констанцию, сказав, что уж ее-то имя цыганка ни за что угадать не сможет. Но та, едва взглянув на девушку, назвала имя «Константин». Потом посмотрела на ладонь девушки и добавила, что ждет ее яркая и блестящая жизнь, но будет она короткой. С тех пор много лет Роек боялась умереть молодой.
Что же касается недолгой, но блестящей творческой карьеры, то цыганка все угадала верно. В победном 1945 году состоялся выпуск курса Веры Пашенной. Среди дипломных спектаклей были «Зыковы», «Урок дочкам», «Снегурочка». В Островском, которого поставил Михаил Гладков, Кастуся (так всю жизнь близкие любовно называли Констанцию) сыграла главную героиню. Пять театров Москвы после этого приглашали ее к себе. Как-то после «Снегурочки» к выпускнице подошел и Константин Зубов и предложил ей стать артисткой Малого театра. Репертуар театра строился тогда на Дарью Зеркалову, Елену Гоголеву, Елену Шатрову, Веру Пашенную, Варвару Рыжову, Евдокию Турчанинову, Александру Яблочкину. И молоденькая Роек опасалась, что ей не найдется места в таком цветнике. Но прозорливый Зубов пообещал выпускнице место ведущей молодой героини и слово свое сдержал. Так Констанция Роек стала артисткой Малого театра.
Уже своей первой премьерой Констанция Роек дала повод заговорить о себе. Ее Нонка в «Сотворении мира» была неким парафразом Нилы Снижко из «Барабанщицы», хотя спектакль Зубова был поставлен гораздо раньше. Затем последовали две роли в «Двенадцатой ночи» Шекспира, которую ставил В. Дудин. Актрисе одинаково удались и мужественный, по-юношески пылкий Себастьян, и его очаровательная сестра Виола. Эти роли Роек сыграла в очередь с Татьяной Еремеевой, приглашенной Зубовым из Тамбова за год до прихода Констанции в театр.
Настоящим же триумфом 25-летней Роек стала Лариса в «Бесприданнице» в 1948 году. Вот когда театральная Москва загудела. О Роек заговорили как о большой актрисе, лидере поколения 40-х. Статей на спектакль было много, и в каждой выделяли молодую актрису. Роек играла очень просто, искренне и изящно. Ее Лариса отличалась особой статью и изысканностью. Главным для актрисы в роли было одиночество героини, именно это подчеркивало драматизм судьбы Ларисы.
Роек пробыла лишь три сезона в театре, а ее имя уже встало вровень с именем Дарьи Зеркаловой. Через год Алексей Дикий поставил в Малом «Калиновую рощу». Костуся Роек впервые встретилась в работе со своим педагогом Верой Пашенной. Они не просто были заняты в одном спектакле, они стали партнерами — сыграли мать и дочь. Василиса — Роек во всем была под стать Наталье — Пашенной.
К тому времени юная Кастуся уже была замужем. Все свободные вечера она проводила в Большом театре, где ее муж, Юрий Гофман, непревзойденно танцевал и Базиля, и Ромео, был постоянным партнером Галины Улановой. Так что, рождение легендарного балета Лавровского «Ромео и Джульетта» состоялось на глазах Роек. В это же время Леонид Волков приступил к репетициям «Живого трупа» в Малом театре. Протасова должен был играть Михаил Царев. Оставалось решить, кто сыграет цыганку Машу. Именно Роек после Ларисы Огудаловой могла претендовать на эту роль и имела все основания стать достойной партнершей Царева. Она и сыграла Машу с большой силой страсти и искренностью, сделав ее родственной душой Протасова, единственным человеком, который его понимает. В «Живом трупе», как и в «Бесприданнице», Роек пела. Иногда после спектакля Зубов, зайдя к ней в гримуборную, просил ее спеть что-нибудь еще, так ему нравилась манера ее исполнения.
О каждой из своих героинь она знала все. Умела сыграть (или чуть-чуть подчеркнуть) даже национальность, всегда чувствовала градус их страсти во взаимоотношениях с мужчинами. Все ее героини любили, но каждая любила по-своему. Были среди них русские и цыганки, англичанки, была и еврейка, роль которой считается вершиной творчества Констанции Роек.
Вскоре рядом с Машей, Ларисой и Василисой появилась бедная лондонская цветочница Элиза Дулитл. Роль досталась Роек после триумфального ее исполнения Дарьей Зеркаловой. Актрисе в этой коронной роли подражали не только внешне, но и речево (Зеркалова искусно подменяла букву «л» на «в»). Но Роек, не вступив с ней в соревнование, сумела найти свою манеру исполнения для вульгарной, плохо говорящей цветочницы. Она сделала свою Элизу более строптивой, а затем, от сцены к сцене, поражала зрителей перерождением героини. В общем, оказалась достойной партнершей и Е. Велихова (Пикеринг), и М. Царева (Хиггинс). А сцену первого выхода Элизы в свет играла и вовсе «на лезвии бритвы». Тут ее главной партнершей стала Евдокия Турчанинова (миссис Хиггинс). И этот дуэт доставлял истинное наслаждение и зрителям, и самим артисткам. Так уж было воспитано поколение Роек: оно относилось к старшим коллегам с уважением и почитанием. Такое же отношение было у Роек к Зеркаловой. Но и Зеркалова, надо отдать ей должное, не только приняла новую Элизу, но во многом и помогла Роек ввестись на эту роль. После одного из ее «Пигмалионов» зашедшие за кулисы англичане назвали исполнение Роек идеальным.
Через год после премьеры «Живого трупа» Роек была удостоена звания заслуженной артистки РСФСР. В то время получить звание было непросто, Сталин был еще у руля, любил руководить искусством, и званиями не бросались направо-налево. А Кастуся была дочерью репрессированного, никогда не состояла ни в комсомоле, ни в партии. Можно сказать, получила звание только за талант.
В это же время в Малый из Театра сатиры пришел Виталий Доронин, который вместе с Верой Васильевой, Татьяной Пельтцер и Борисом Равенских недавно получил Сталинскую премию за нашумевшую «Свадьбу с приданым». Из Новосибирского театра «Красный факел» приехал Евгений Матвеев. В театр пришли перспективные, мыслящие
артисты, настоящие социальные герои. На них возлагались большие надежды. Артисты Малого театра восприняли их ревниво. Однажды Роек, подойдя к расписанию репетиций, увидела высокого красавца, который, обернувшись, через плечо представился: «Доронин». Он ей показался заносчивым снобом. Молодой тогда режиссер Андрей Гончаров как раз приступил к репетициям «Опасного спутника». Роек досталась роль Дины, за которую критика после премьеры сильно ее упрекала: им не понравилось, что ее героиня предпочла приспособленца Корчемного (Евгений Матвеев) положительному Селихову в исполнении Виталия Доронина. А в жизни все произошло наоборот. Именно во время репетиций «Опасного спутника» вспыхнуло подлинное чувство между Дорониным и Роек. Кастуся тогда была ослепительно хороша, и «этот сноб», который при ближайшем рассмотрении оказался тонким и ранимым человеком, влюбился в нее. К этому времени брак Роек с Юрием Гофманом уже распался. Жена Виталия Доронина, актриса Наталья Цветкова, с которой они вместе пришли из Фронтового театра в Театр сатиры, умерла в 1952 году. Роек и Доронин поженились. Юрий Гофман до конца своих дней продолжал общаться не только с Роек, но и с Дорониным.
Когда Екатерина Еланская, игравшая младшую дочь Вассы Железновой Людмилу в знаменитом спектакле Малого театра, ушла в декрет, потребовался срочный ввод. Так Констанция Роек вновь встретилась на сцене со своим педагогом Верой Пашенной. Если в «Калиновой роще» Роек была начинающей актрисой, то теперь она уже сама стала мастером. Новая встреча принесла обеим подлинную радость со-участия в одном спектакле. Но роль Людмилки, девушки восторженной, немного не от мира сего, была не для Кастуси, не «ее», хотя сыграла она ее ярко. Центром спектакля так и оставались Васса Пашенной, Храпов Жарова и Рашель Зеркаловой. После возвращения Еланской в театр Роек стала играть Людмилу редко, тем более что теперь она ждала ребенка. Когда у супругов родилась дочь Алена, ее привезли к сестре первой жены Доронина, своей квартиры у них не было. Но вскоре и она появилась, в Мансуровском переулке, прежде в ней жил Зубов, но ему дали другую. Роек снова вернулась в театр, а Алена с младых ногтей превратилась в настоящего театрального ребенка, который растет за кулисами. Ее часто брали в театр, так как родители, бывало, играли вместе.
В конце 50-х годов Борис Бабочкин взялся репетировать «Иванова». Это была первая постановка Чехова в Малом театре. Главного героя репетировали, а потом и играли в очередь сам Бабочкин и Царев. Роек была назначена на роль жены Иванова, Анны Петровны, урожденной Сарры Абрам-сон. И именно Сарра стала для Роек той ролью, которая войдет во все театральные учебники. Актриса совсем не играла болезнь героини. Она вообще не умела играть состояние, ей надо было в роли жить. И Роек жила вместе со своей Анной Петровной. Зал замирал, когда Иванов кричал ей: «Замолчи! Ты скоро умрешь, жидовка!». Роек знала, что зал в этот момент смотрит только на нее. В эти счастливые мгновения она могла длить паузу столько, сколько хотела. Зритель, как завороженный, под влиянием ее магнетизма, следил только за ней и слушал эту бесконечно томительную паузу. Зритель был на ее стороне. Она его пленяла. После «Иванова» толпы поклонников ожидали ее у подъезда театра. Пресса писала о ней восторженно. После одного из спектаклей кто-то из почитателей преподнес ей четырехтомный словарь Даля и портрет Веры Комиссаржевской. Портрет был с дарственной надписью, адресован ему, но он, видевший Комиссаржевскую на сцене, в Роек признал ее истинную преемницу. В Сарре Роек достигала поистине трагических вершин. Она и внешне тогда немного напоминала Веру Федоровну. После Сарры Леонид Варпаховский предложил ей на выбор обе главные роли в «Маскараде». Роек выбрала Нину, о чем потом сожалела, говорила, что надо было бы играть баронессу Штраль.

В театре всегда считалось, что Лермонтов и его «Маскарад» приносят несчастье, участие в его пьесе не к добру. Перед самой премьерой Роек, выходя из машины, сломала большой палец на руке. Кастуся была суеверной. Верила предсказаниям цыганок. Как и Пашенная, не терпела фиолетового цвета, который, по ее мнению, приносит несчастье, и даже просила художников не шить ей из сиреневого театральных костюмов. А сирень любила.
Отношения Роек с Пашенной были дружескими и безоблачными. Вера Николаевна могла запросто придти к ней в дом с подарком — поздравить маленькую Аленку с днем рождения. Они встретились в работе еще раз, когда Констанция Роек сыграла молодую учительницу Илону, после Нифонтовой и Еланской, в «Каменном гнезде». Сыграла профессионально, но холодно. К ее удачным вводам следует отнести роль совсем иного толка — девчонку Анютку из «Власти тьмы» в легендарном спектакле Равенских, на который практически было невозможно попасть. И в этой роли актриса обнаружила трагическую ноту, без звучания которой роль для Роек всегда была неинтересной. Ее лучшей сценой была сцена на печке, когда Анютка разговаривала с Митричем в виртуозном исполнении Михаила Жарова. После этой сцены на гастролях в Болгарии зрители кричали «Ура!». Однако, когда основная исполнительница этой роли вышла из декрета, Кастуся легко рассталась со своей Анюткой, которая считалась ее удачей и доставляла ей столько радости.
В начале 60-х Сергей Бондарчук, собираясь экранизировать «Войну и мир», предложил Роек роль княжны Марьи. Она отказалась. Сниматься в кино Роек не любила. Жалела даже, что снялась в фильме-спектакле Малого театра «Пигмалион».

Каждая новая роль в исполнении Роек становилась событием. В спектакле Царева «Светит, да не греет» она сыграла Реневу и тоже нашла момент трагедии в этой женщине. В «Волках и овцах» она эффектно сыграла Глафиру, но роль эту не любила. Бабочкин, приступив к репетициям «Дачников», роль врача Марьи Львовны отдал Роек. Вот тут была драма, тут она понимала, как можно развернуться. Репетировали уже на сцене, когда Констанция Роек вдруг заболела и на какой-то период выбыла из работы. Марью Львовну начала репетировать актриса из второго состава. Когда же Роек вернулась на репетицию и попробовала снова войти в спектакль, эта актриса буквально и фигурально с роли ее отодвинула. Роек стояла в кулисе, ожидая выхода, но на ее реплику вышла вторая исполнительница. Роль, которая могла стать очередным взлетом Роек (по словам актрисы, она могла стать равной ее Сарре) так «театрально» от нее ускользнула. В «Дачниках» Роек так и не сыграла, о чем потом жалели и режиссер, и актриса. Но тогда они с Бабочкиным так и не объяснились. Примерно в этот же период, как-то стоя в кулисах перед выходом на сцену, она вдруг потеряла сознание. Тогда в театральных кругах и родилась легенда, что Роек боится сцены. Нет, она не боялась зрителя, но ее пугала мысль, что ей может стать плохо прямо на сцене. В конце концов этот страх поселился в душе актрисы навсегда. Отныне, когда она играла «Иванова», в кулисах сидела загримированная вторая исполнительница — на случай, если Роек на сцену не выйдет.
Постепенно все роли, когда-то сыгранные Роек, стали играть другие актрисы. Талант разрушает, если он не находит себе применения. Наступила страшная пора не только в ее жизни, но и в жизни Виталия Доронина и подрастающей Алены. Роек хотели из театра уволить, так как она ничего не
играла. Ей было тогда чуть больше сорока. Но приказом министра культуры СССР Екатерины Фурцевой ее не тронули, оставили в театре доживать до творческой пенсии. Но иногда она все же выходила на сцену, правда, уже в небольших ролях. Ее ввели в комедию «Рождество в доме синьора Ку-пьелло» и в «Палату». В обоих спектаклях главные роли играл Доронин, рядом с ним на сцене ей было спокойнее. Ей важен был сам выход на сцену, и совсем неважно, что в первом спектакле она играла почти бессловесную сиделку Кар-мелу, а во втором — бесцветную жену главного героя Зину. Евгений Симонов, ставя «Отцы и дети», назначил ее в очередь с Нифонтовой на роль Анны Одинцовой, но и ее она не сыграла. Несколько раз вышла в «Джоне Риде», в роли возлюбленной Рида, американки Мейбл Додж, державшей модный салон. Ни роль в стихах, ни сам спектакль не доставили ей никакого удовольствия, лишь партнерство с Никитой Подгорным скрашивало все это несовершенство. В 1971 году Бабочкин уговорил ее сыграть небольшую роль Жанны Густа-вовны в пьесе Горького «Достигаев и другие». Из крохотной роли любовницы барона, роли в несколько реплик, Роек сделала мини-шедевр. Такое исполнение раньше называли концертным. Больше на сцену Малого театра, который она считала святыней, Констанция Роек никогда не выходила.
В 1975 году ее вывели на творческую пенсию, ей было всего пятьдесят два года. Через год состоялась премьера «Господ Головлевых», где режиссер Евгений Весник подарил Доронину роль Иудушки. Премьера прошла с фантастическим успехом, но после четырех представлений Виталий Доронин, истинный рыцарь театра, а в жизни ангел во плоти, умер от инфаркта. В эти же дни в Школе-студии МХАТ шли дипломные экзамены курса Павла Массальского, который заканчивала Алена Доронина. Именно в год ухода отца из жизни она стала актрисой Малого театра, продолжив династию Дорониных-Роек.
Три последующие десятилетия Констанция Францевна Роек прожила вне сцены. Записала на радио есенинскую «Анну Снегину», много ходила по театрам, любила бывать на премьерах. Особенно часто ее можно было встретить на вечерах Дома Актера и спектаклях Малого театра, но всегда по другую сторону от сцены, той сцены, на которой она пережила не только минуты величайшего актерского счастья, но и страшные творческие муки.

Павел Тихомиров
«Газета о театре», № 05 мая 2005 (98)

Народная артистка России
Констанция Францевна Роек (1923-2005)

Малый театр СССР
1945 «Иван Грозный» — Девушка
«Комедианты» — Гостья
«В степях Украины» — Девушка
«Сотворение мира» — Нонна
1946 «Горе от ума» — Дочка
1947 «Минувшие годы» — Валя
1948 «Двенадцатая ночь» — Виола и Себастьян
«Бесприданница» — Лариса
1949 «Тайная война» — Родионова
1950 «Калиновая роща» — Василиса
1951 «Живой труп» — Маша
1952 «Пигмалион» — Элиза Дулитл
«Северные зори» — Леля Егорова
1954 «Опасный спутник» — Дина
«Порт-Артур» — Куинсан
«Васса Железнова» — Людмила
1956 «Ночной переполох» — Гуабелла Совэн
1957 «Власть тьмы» — Анютка
1959 «Каменное гнездо» — Илона
«Карточный домик» — Нора Ширяева
1960 «Иванов» — Сарра Абрамсон
1962 «Маскарад» — Нина
«Волки и овцы» — Глафира
1964 «Светит, да не греет» — Ренева
1965 «И вновь — встреча с юностью...» — Маша
1967 «Джон Рид» — Мейбл Додж
1969 «Палата» — Зина
«Рождество в доме сеньора Купьелло» — Кармела
1971 «Достигаев и другие» — Жанна

14 мая день рождения народной артистки России Лилии Витальевны Юдиной.

Сегодня мы присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем превосходной актрисе и прекрасной женщине доброго здоровья, радости и новых замечательных ролей.

14 мая день рождения народной артистки России Лилии Витальевны Юдиной.
Яркое синтетическое дарование и жизнерадостный талант актрисы, обнаружились в самом начале творческого пути, когда совсем юная воспитанница Щукинского училища сыграла Панночку в экранизации «Майской ночи» режиссера Александра Роу, а затем роль Лизы Синичкиной в музыкальной кинокомедии «На подмостках сцены». С тех пор было сыграно немало центральных и удивляющих разнообразием ролей в спектаклях Малого театра и в кинематографе.
Сейчас актриса находится в блестящей творческой форме и в этом легко убедиться, побывав на спектакле Малого театра «Лес», где она играет помещицу Гурмыжскую. Тем, кто не видел этот спектакль с участием Лилии Юдиной, мы искренне советуем посмотреть его.
Последняя по времени работа Лилии Витальевны на сцене «дома Островского» — роль Софьи Игнатьевны Турусиной в комедии «На всякого мудреца довольно простоты», которую актриса исполнила с присущим ей шармом и блеском.
Вот уже несколько сезонов с неизменным успехом Лилия Юдина исполняет роль Снежной королевы в одноименной сказке Евгения Шварца, идущей на сцене филиала. Сегодня мы присоединяемся к многочисленным поздравлениям и желаем превосходной актрисе и прекрасной женщине доброго здоровья, радости и новых замечательных ролей.

14 мая в 16.05 на радио «Подмосковье» (укв – 66 44 МГц) в программе Натальи Марковой «Свет рампы» прозвучит интервью молодой актрисы Малого театра Ольги Жевакиной.

Сегодня на сцене Малого театра начинаются гастроли Театра комедии им. H.П. Акимова.

Гастроли открывает знаменитая «Тень» Евгения Шварца, считающаяся визитной карточкой труппы.

Десять дней сплошной комедии

Сегодня на сцене Малого театра начинаются гастроли Театра комедии им. H.П. Акимова. За десять дней петербуржцы покажут в Москве семь своих лучших комедий – от классической «Свадьбы Кречинского» Сухово-Кобылина до новейшего «Яблочного вора» Ксении Драгунской. Гастроли открывает знаменитая «Тень» Евгения Шварца, считающаяся визитной карточкой труппы. Эту пьесу основатель Театра комедии Николай Акимов ставил неоднократно – впервые еще в 1940 году. Сейчас она идет в постановке нынешнего худрука театра Татьяны Казаковой.

ПАВЕЛ Ъ-СИГАЛОВ
«КоммерсантЪ», № 85 (№ 3169) от 13.05.2005, ПТ

Репертуар Театра комедии им. H.П. Акимова

Сегодня в труппе Малого театра работают артисты, которые помнят годы эвакуации. Среди них – народные артистки России Татьяна Панкова и Ирина Ликсо.

НИЗКИЙ ПОКЛОН ЧЕЛЯБИНЦАМ

Сегодня в труппе Малого театра работают артисты, которые помнят годы эвакуации. Среди них – народные артистки России Татьяна Панкова и Ирина Ликсо.

ТАТЬЯНА ПАНКОВА:
«Театр уехал в Челябинск, а нас, студентов, с собою взять не мог. Мы обратились в министерство, и там оказали нам помощь: в Свердловск эвакуировались международные вагоны, и нас туда поместили, чтобы мы добрались до Челябинска. По пути мы заехали в Пермь, забрали с собой Михаила Ивановича Царева.
У меня остались самые хорошие и добрые воспоминания о Челябинске. Город был очень радушно к нам настроен. Нас всегда встречал переполненный зал. Челябинцы очень помогали Малому театру – и морально, и материально. Нас, студентов Щепкинского училища, расселили по квартирам. И соседи стучали к нам, приносили что-нибудь поесть – суп, какие-то котлеточки овощные или наполовину с овощами, они ведь сами жили в военных условиях. Низкий поклон Челябинску за этот прием во время войны!
После войны я несколько раз была в Челябинске, мои спектакли всегда попадали в гастрольный репертуар. И я всегда встречалась со зрителями, которые помнили военное время. После спектаклей зрители задерживались и разговаривали с нами. И каждый раз я чувствовала удивительную теплоту этого города…»

ИРИНА ЛИКСО:
«Когда все наши устроились в эвакуации, Вениамин Иванович Цыганков и Илья Яковлевич Судаков написали мне, что обязательно надо приехать в Челябинск. Я ехала больше недели, причем на третьей полке. Приехала – и жизнь в Челябинске показалась мне раем. Нас расселили по семьям. Ребята принесли мне полный чайник мороженого…
Война делает людей другими, более сплоченными. Челябинцы внимательно относились и к артистам и к нам, студентам. Жалели нас. Ведь мы – без семьи, родители – кто где. Моя мама была в это время в Калуге, в оккупации… Сложное было положение, а во время войны между людьми возникает такое особенное чувство братства… Залы всегда были полными. Шли все спектакли, и даже премьеры играли. Люди просто жили театром. И мы были счастливы, потому что чувствовали себя нужными».

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ». НА ПУТИ К МАСТЕРСТВУ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

НА ПУТИ К МАСТЕРСТВУ

Как я уже говорила, гастрольные поездки, работа на. стороне и участие в сборных спектаклях много давали мне для развития актерского мастерства. Но основная и главная моя работа шла на сцене Малого театра. Постепенно накапливался творческий опыт; если раньше я играла стихийно, как бог на душу положит, то теперь стремилась работать сознательно, начала постигать основы мастерства.

Расскажу обо всем по порядку. . . В 1925 году режиссер Н. О. Волконский поставил в Малом театре «Заговор Фиеско» Шиллера. Состав был по тому времени первоклассный. Фиеско — Остужев, Веррина — Нароков, Джанеттино Дориа — Пров Садовский, Леонора — Белевцева. Джулию играла я. Оформление составляли какие-то странные голые станки и роскошная, вся в золоте, чем-то напоминавшая Эйфелеву башню конструкция, в нижних отсеках которой были будуар Джулии и кабинет Дориа. Эта конструкция, когда требовалось, могла поворачиваться. Сцена Веррины с дочерью (ее играла Розенель) шла почти на авансцене. Бал во дворце занимал всю сцену. И, помню, на роскошном блюде проносили почти обнаженную, картинно сидящую в золоте и парче красавицу Олю Малышеву. У нее был только этот эффектный выход, который придумал ее муж, Волконский.

У меня в памяти немногое сохранилось от этого спектакля. Помню только свои сцены с Остужевым, Провом Садовским и Наташей Белевцевой. Костюмы у нас были великолепные: парча, масса украшений, перстней и т. д. Остужев был недоволен и постановщиком, и собой. Тактичный человек, он всячески убеждал дирекцию, что его следует заменить Всеволодом Аксеновым. Правда, из этого ничего не вышло. Всеволоду Фиеско не дали. Но Остужев из спектакля ушел, роль его стал играть М. Ф. Ленин. Успеха постановка не имела. Прошла она не более двух сезонов, и ее сняли с репертуара. В чем была причина неудачи — я тогда разобраться не могла.

Во время начальных репетиций нас, актрис, — Наташу Белевцеву, Наташу Розенель и меня — пригласила к себе домой Ермолова. Можно представить наше волнение, когда мы переступили порог той самой гостиной, которая теперь в точности воссоздана в Доме-музее М. Н. Ермоловой. Весь дом в дореволюционное время принадлежал мужу Марии Николаевны, известному адвокату Шубинскому. После Октябрьской революции дом был оставлен Марии Николаевне. Но во время разрухи содержать и отапливать его Мария Николаевна не могла и перебралась в те самые комнаты, в которых все восстановлено, как было в последние годы ее жизни.

И вот мы, трепещущие, вошли в гостиную. Нас просили подождать: «Мария Николаевна сейчас выйдет». Мы не осмелились сесть и молча осматривались. Портреты знакомых артистов, рояль, уютный уголок с настольной лампой у дивана и тот самый балкон, куда во время своего юбилея, днем, в белом платке выходила к ликующей, восторженной толпе Мария Николаевна.

Из внутренней двери появилась Ермолова. Одета она была во что-то темное. Поздоровалась с нами общим поклоном и стала усаживаться за круглый стол, стоящий посреди комнаты, так что все мы хорошо видели ее. Видела и она каждую из нас. Меня она, очевидно, помнила по театру. Я сидела как раз напротив, и, естественно, Мария Николаевна главным образом обращалась ко мне. Она, видимо, волновалась и почти не переставая курила маленькие папиросы. Сначала расспрашивала о театре и репертуаре, спросила, что каждая из нас играет. Потом наступило то главное, ради чего она хотела нас видеть. «Сейчас вы репетируете Шиллера «Заговор Фиеско»...— Шиллер был ее любимый драматург, многие помнили ее триумф в «Орлеанской деве» и «Марии Стюарт». — Что же это у вас там происходит? — продолжала Мария Николаевна, заметно переходя от волнения к гневным ноткам в голосе. — Все что-то вертится на сцене, какие-то башни, как мне говорили! Это в Шиллере-то?! Как же вы можете играть, когда вас все время вертят?!»

Затяжки папироской становились все нервнее. Мы чувствовали себя провинившимися школьницами и едва могли лепетать что-то бессвязное. Но успокоить Марию Николаевну было трудно. Она никак не могла представить себе на сцене Малого театра, в классическом спектакле, в ее любимом Шиллере какие-то ничем не оправданные новаторские конструкции и странные дробления сцен. Наконец, заметив наше смущение и то, что мы чуть ли не готовы разрыдаться, Мария Николаевна взяла, видимо, себя в руки и перевела разговор на исполнение каждой из наших ролей в предстоящем спектакле. Больше всего ее интересовала Леонора. Видно было, что эта роль ей особенно близка. В то время мы еще не умели так ясно и со всех точек зрения обрисовать свой образ. Не умела этого делать и сама Мария Николаевна. Леонора должна самозабвенно любить Фиеско, страдать от измены, бояться за него. Вот все, что говорила Мария Николаевна в затруднении молчавшей Белевцевой. Говорила задумчиво, медленно, словно вызывая перед глазами образ Леоноры, может быть, думая, как бы она ее сыграла.

Во время нашего визита Мария Николаевна не показалась мне постаревшей или больной. Видимо, она собрала все силы и вышла к нам хоть и старая (увы, да, тогда мы ее считали старой в ее семьдесят с небольшим лет), но величественная, несмотря на простоту обращения и обычную приветливость. Мы пробыли у нее недолго. Это был последний раз, когда я видела Ермолову. Она больше почти не выходила из дому, редко кого принимала. И Малый театр казался ей новым, чужим, для нее незнакомым домом.
Роль Джулии не имела для меня большого значения, да и сам спектакль не стал вехой в истории Малого театра.

Но не прошло и года, и в Малом театре произошло грандиозное событие. Была поставлена «Любовь Яровая» Тренева.

...В 1926 году я, еще совсем ребенком, увидела премьеру «Любовь Яровая». Гоголева — Панова. 35 лет в моей памяти не меркнет образ Пановой, созданный Вами... За свою жизнь я не пропустила ни одного нового спектакля с Вашим участием (а такие, как «Борис Годунов», «Стакан воды», «Уриэль Акоста», «Любовь Яровая», «Варвары» и др., я смотрела по нескольку раз).
3. Дземенко, г. Москва.

Работа над спектаклем протекала не просто. И если сегодня много говорят о работе театра с автором, то «Любовь Яровая» — яркий тому пример. Режиссер И. С. Платон, сам писавший пьесы, и такие актеры, как Пашенная, Ольховский, Головин, Пров Садовский, спорили с автором, уточняли, вносили свои штрихи и реплики.

Режиссеры занимались склеиванием спектакля. Именно склеиванием, так как автор часто приносил какие-то новые странички и их надо было включать в текст.
Особенно яростно спорила с автором В. Н. Рыжова, игравшая Марью. Она победила в споре, и на премьере автор, буквально коленопреклоненный, благодарил актрису за ее полную победу. Я была слишком молода и не решалась подать свой голос даже тогда, когда вымарали роль офицера Дремина, образ которого, как мне казалось, оправдывал поведение Пановой и у красных и у белых.

Я, тогда просто молодая актриса, игравшая роли инженю и внезапно получившая роль, требовавшую и большой техники и известного мастерства, а не только хорошей внешности и искренности исполнения, совершенно растерялась. Роль у меня не клеилась, я не могла найти себя на репетициях, к тому же видела недовольство мною автора и безнадежное выражение лица режиссера.

Чувствуя, что атмосфера накаляется и меня вот-вот просто снимут с роли, я засела за свою Панову, начала представлять себе всю ее жизнь до появления на сцене. В общем, стала писать биографию моей героини со дня ее рождения. Ее родители, среда, в которой она росла, ученические годы, институт, гимназия. Безусловно, буржуазное окружение. Встреча с архитектором, будущим мужем, карьера этого мужа: «Строим дворцы и храмы».

Дальше — нелепая смерть мужа, где-то по дороге, когда они бежали от надвигающихся «варваров-большевиков». Больше бежать некуда, два месяца как схоронила мужа. Умна ли Панова? Да, безусловно. Пошла служить. Большевикам, взявшим город, нужны машинистки. Она выучила машинопись, но большевики ей чужды, чужды во всем. Презрение к «грязным варварам» и ожидание своего, ей близкого общества, офицерства, генералитета, людей буржуазного круга. Отсюда ее презрение к Шванде, ирония и глубочайшее презрение к Грозному. Его приставания и мародерство — все это, по ее мнению, типично для большевиков. Полуграмотный Кошкин — «командир». Его она боится и ненавидит. И с каким удовольствием и торжеством выдает ему Грозного — мол, все вы такие. Принципиальность Кошкина — он совершил самосуд и убил своего же боевого товарища — озадачивает Панову. Что же такое «большевик»? Неприятие Яровой, — та просто человек другого общества, какая-то сельская учительница, и эта учительница здесь своя, а она, Панова, чужая. И Кошкин с Яровой делится чем-то, а ей — Пановой — не доверяет.

Я стала искать в жизни прототип, который мог помочь мне в создании внешнего облика персонажа.

Бывая в доме архитектора Струкова, я познакомилась с одной дамой, которая очень хотела быть центром общества. Дама была внешне весьма интересна и модно одета. Настолько модно, что это даже настораживало. Я никак не могла понять, где она фальшивит, а где нет, и это было очень неприятно.

Я имела успех в роли Пановой. Однако для меня важен не только успех, но и то, что я нащупала созидательный метод работы над ролью. И этот метод стала с успехом применять в своем творчестве.

В связи с этим хочу рассказать о работе над образом герцогини Мальборо в спектакле «Стакан воды». Эту роль я играла в течение многих лет. Я всегда продолжаю работать и после премьеры. Образ видоизменяется, я нащупываю новые интонации. С этим связана привычка повторять роль накануне спектакля — я всегда проигрываю ее мысленно. Когда я что-то меняю в роли, мне нужно, чтобы мой партнер откликался на эти перемены.
Я играла герцогиню Мальборо с разными исполнителями — М. Ф. Лениным, Н. М. Радиным, К. А. Зубовым, Е. П. Велиховым, и успех был различный. С М. Ф. Лениным я выступала в 1923 году во время поездки по Сибири. Он был много старше и опытнее меня и подсказывал интонации, добивался согласованности и единой мелодики диалога, требовал, чтобы наши реплики связывались друг с другом.

С Радиным мне было трудно. Не знаю, что мешало нам — отсутствие ли внутреннего контакта в жизни или разная манера отношения к тексту и подачи его.

Особенно приятно и удобно было играть с Зубовым. Мы абсолютно чувствовали друг друга. Он безукоризненно точно подавал реплики и столь же точно подхватывал мои. У нас был один и тот же темп, одна и та же мелодика.

Дорабатывая роль герцогини Мальборо, я, верная найденному приему, снова решила идти от впечатлений, от конкретного человека. Я вспомнила инспектрису-немку в моем институте. Внешне она была подтянута и неулыбчива, и тем не менее чувствовалось в ней нечто обаятельное. Позднее, во время войны, к этому образу прибавилось другое. В киножурнале показывали приезд Черчилля в Советский Союз. Он шел, всматриваясь в лица советских солдат, стоящих в почетном карауле. Сколько я увидела в этом взгляде ненависти, как пронзительно смотрел он на тех, кого считал хамьем. Это добавило новую краску для характеристики образа герцогини Мальборо.

Я стремилась передавать характер герцогини отчетливо и рельефно, делала резкий смелый грим, добивалась выдержанности тона, чеканности реплик и энергии в спорах и взаимной пикировке. Мне кажется, я сумела передать стиль комедии Скриба.

Зубов умер. Вместо него в спектакль вошел Велихов. Хороший актер, но делал он явно не то — играл «французский менуэт», а не английского дипломата, а между тем «Стакан воды» дает огромные возможности для создания современного спектакля с политическим уклоном. Мне пришлось с ним играть несколько сезонов, и это было мукой. Ни его трактовка образа, ни его поведение как партнера не могли меня удовлетворить. И когда после некоторого перерыва я узнала, что «Стакан воды» возобновляется в постановке Велихова, я предпочла расстаться с моей герцогиней. Я играла ее тридцать с лишним лет, она была одной из любимейших моих ролей. Я очень переживала это расставание и так и не могла заставить себя пойти смотреть «новый» «Стакан воды».

Чрезвычайно приятно и радостно было узнать, что восстанавливается по-новому «Стакан воды». Но при всей моей любви к скрибовской вещи, при всей любви к этому спектаклю я не пойду его смотреть. Слишком хорошо я помню Вашу герцогиню, и, несмотря на желание увидеть премьеру, я не могу представить себе другую герцогиню. Я ясно вижу эту подтянутую, как струна, опасную красавицу, вижу оттенки ее страстей так же отчетливо, как узоры на парче и перламутровые серьги невиданной красоты с алмазным полумесяцем в черных как вороново крыло волосах...
Ваши Днепровские, г. Москва.

Могла бы я еще играть герцогиню? Да, безусловно, — ведь Т. А. Еремеева и И. А. Ликсо оставались в спектакле. Но я почувствовала, что с Велиховым контакта у меня не получится. Даже в фильме-спектакле «Стакан воды» мои сцены выглядели бледнее других. Это было очень обидно, ибо я понимала, что фильм останется на долгие годы.
Но вернусь к спектаклям 1926 года. В этом году в Малом театре был поставлен «Собор Парижской богоматери» по роману Виктора Гюго. Ставил спектакль И. С. Платон. Клода Фролло играл М. Ф. Ленин, Квазимодо — А. А. Остужев, сумасшедшую в темнице — Н.А.Смирнова, а впоследствии — К.И.Алексеева, Гренгуара—Аксенов и только что принятый в труппу окончивший Щепкинское училище Велихов.

На роль Эсмеральды было назначено три актрисы. Первая — очень внешне оригинальная и красивая, с огромными глазами и безусловно интересным дарованием Ольга Малышева, выпускница Щепкинского училища. Вторая — Наталья Белевцева, талантливая актриса и остроумнейший человек, полная противоположность по своей индивидуальности мне. Наташа была женственная и нежная, в жизни какая-то блеклая, незаметная, но яркая и совершенно обворожительная на сцене. Она дебютировала в Малом театре в 1922 году в чудесном спектакле «Снегурочка», поставленном П. М. Садовским. И действительно, лучшей Снегурочки нельзя себе представить. Вся она была какая-то прозрачно сказочная. Лиризм Белевцевой в наши молодые годы резко отличался от моего бурного озорного темперамента. Поэтому, наверно, мы никогда почти не играли одну и ту же роль, и, как правило, в пьесе находилась работа для нас обеих. Она — Снегурочка, я — Весна, она — Липочка в «Растеряевой улице» Г.Успенского, я — бесшабашная Верочка и т. д. Редкие роли, игранные нами совместно, всегда отличались разной трактовкой, как Ильтани в пьесе А. Глебова «Загмук», как Софья в «Горе от ума». К сожалению, необыкновенная болезненность Наташи не позволила ее несомненному таланту развернуться во всю силу.
Но вот из трех исполнительниц Эсмеральды осталась я одна. Мои способности к танцам и музыкальность очень пригодились для этой роли. Я легко усвоила пляску моей героини на площади, поставленную балериной Большого театра А. М. Шаломытовой. Вот с пением было труднее. При том, что у меня был приличный по звуку и силе голос, пение мое оставляло желать много лучшего. И я стала брать уроки на стороне.

Что касается козочки Джали, то тут уж я задумала (как и в романе) действительно приручить и выдрессировать ее. В это время я не имела жилплощади и жила в театре, в своей крошечной гримуборной. Когда мне принесли двухмесячную козочку, она поселилась со мной в уборной. Я подставляла к дивану кресло, на котором она умещалась, а головы наши покоились рядом на одной подушке. Анна Владимировна Дурова научила меня некоторым приемам дрессировки. После окончания спектакля я со своей Джали приходила на пустую, едва освещенную лампочкой сцену с дремавшим где-нибудь в углу дежурным пожарником, и мы, под мое мурлыканье, бегали, танцевали и репетировали все фокусы. Козочка действительно очень привыкла ко мне, знала мой голос, шла на зов, как бы защищая, становилась передними ножками мне на плечи, добросовестно била копытцами в бубен определенное количество раз. Это было очень поэтично — ночь, пустая сцена, и молоденькая, тоненькая, почти девочка, актриса (а я тогда действительно так выглядела) что-то шепчет, напевает и ласково ведет диалог с очаровательной белой козочкой. Для меня это были незабываемые «репетиции». Так рождалась моя Эсмеральда, полная юности, внезапной влюбленности в красавца Феба, страха перед страстью монаха и угрозами полусумасшедшей узницы. Правда, в рецензиях на этот спектакль больше хвалили мою Джали, чем меня.

Что же сказать обо всей постановке «Собора Парижской богоматери»? Спектакль был сделан Платоном добротно. Суховато, несколько технично играл Михаил Францевич Клода Фролло. Он очень подходил для этой роли своим сдержанным темпераментом и умным раскрытием образа точно по Гюго. А Остужев? Дорогой Александр Алексеевич! Всегда обаятельный красавец любовник Остужев! Было непривычно видеть его ноги, искривленные набитой в чулки ватой, его ужасный горб, его изуродованное накладками лицо, и — увы! — за всеми этими внешними ухищрениями как-то пропадал внутренний облик Квазимодо. Я чувствовала, что и сам Остужев на каждом спектакле что-то упорно ищет в своем образе, но... подсказать, помочь ему никто не мог. Я только ощущала в нем глубокое страдание, муку, страстное и нежное в одно и то же время желание служить и помочь мне — Эсмеральде, оградить от всего страшного, отдать всю свою душу, сердце, силы. Все это было в Остужеве как партнере, но публика его в Квазимодо не приняла. Чувствовалось, что это не его роль. И хотя мы оба принадлежали к романтической линии Малого театра, зажечь или просто обворожить зрителя романтикой ни он, ни я в этом спектакле не смогли.

В отличие от «Собора Парижской богоматери» я имела большой успех в центральной роли пьесы Шаповаленко «Альбина Мегурская», которую поставил в филиале театра в 1928 году Н. Ф. Костромской. Пьеса посвящена судьбе польских революционеров, сосланных правительством Николая I в Сибирь. Альбина Мегурская приезжает в Сибирь и узнает, что брат ее умер, а жених болен туберкулезом. Героическое поведение этой женщины и составляет главную тему спектакля.

Надо сказать, что и теперь я вполне сознательно подошла к работе над ролью и стремилась глубоко постигнуть характер героини. Я прочитала все, что нашла о польском восстании, стремилась опереться на факты истории, использовала все, что могло помочь мне выявить незаурядный характер Альбины Мегурской.

Костромской был режиссером старого типа. Он не знал тех сложных и тонких приемов, к которым прибегает современная режиссура. Он просто говорил: «Почувствуйте и сыграйте».

Спектакль шел с успехом, меня хвалили в прессе, отмечали, что я отказалась от внешних приемов, передавала характер с большой внутренней сосредоточенностью и в тонах высокого драматизма; выявляла любовь к жениху, ненависть к угнетателям, веру в победу.

Такие спектакли, как «Любовь Яровая», «Стакан воды», «Альбина Мегурская», стали важными ступенями в развитии моего мастерства, ступенями сознательного творчества.

По материалам челябинской прессы

1941 – 1942 гг.

Осенью 1941 года Малый театр был эвакуирован в Челябинск.

ОДИННАДЦАТЬ ВОЕННЫХ МЕСЯЦЕВ НА УРАЛЕ

По материалам челябинской прессы
1941 – 1942 гг.

Осенью 1941 года Малый театр был эвакуирован в Челябинск. Конечно, первые месяцы войны стали тяжелым испытанием для каждого. Но нужно было не падать духом, а продолжать жить, работать, играть… И творческая жизнь Малого театра не становится менее насыщенной. Премьеры в Челябинске следуют одна за другой. Это и героико-патриотические спектакли «Отечественная война 1812 года», «Партизаны в степях Украины», и мелодрама «Осада мельницы». Выступали не только на сцене Театра им. Цвиллинга, но и на сцене детского театра, и в городских садах.
Кроме того, Малый ездил с шефскими концертами в госпитали, воинские части, на предприятия Челябинска, Миасса, Златоуста, Копейска и других городов.

Из газеты «Челябинский рабочий»

8 августа 1942 года:
Государственный ордена Ленина академический Малый театр
Помещение летнего театра в горсаду им. Пушкина
Сегодня НОЧНОЙ СПЕКТАКЛЬ
Начало в 11 часов 30 минут ночи
Весь сбор от спектаклей поступает на постройку самолета

«ЧЕЛЯБИНСКИЙ АРТИСТ»

АРТИСТЫ – ДЕТЯМ
10 июля 1942 года в парке культуры и отдыха состоится большой концерт, весь сбор от которого поступит в пользу детей, оставшихся без родителей. В нем примут участие более 70 артистов ордена Ленина Государственного академического Малого театра, Московской и Ленинградской эстрады

ВСТРЕЧА АРТИСТОВ МАЛОГО ТЕАТРА СО СТАХАНОВЦАМИ ШАХТ

КОПЕЙСК, 16 июля. Во дворце культуры состоялась встреча стахановцев угольных шахт Копейска с артистами Академического ордена Ленина Малого театра – народными артистами СССР Садовским, Пашенной, народным артистом РСФСР Лениным, заслуженными артистами РСФСР Ильинским, Соловьевым, Владиславским, Алексеевым и другими.
Волнующую речь, обращенную к горнякам Копейска, с призывом давать больше угля для окончательного разгрома немецко-фашистских оккупантов, произнесла народная артистка СССР т. Пашенная.

В сентябре 1942 года, прощаясь с гостеприимным Челябинском, художественный руководитель Малого театра, народный артист РСФСР Илья Судаков подводил итоги этих одиннадцати военных месяцев:
«Когда мы, в октябре 1941 года, приехали сюда, мы первым делом познакомились с людьми Урала – людьми суровыми и сдержанными, исполненными внутренней целеустремленности, подлинными потомками тех, кто отливал пушки для Пугачева, кто со времен Петра Первого поднимал недра земли. Мы почувствовали, что наши новые зрители привыкли быть требовательными к себе и другим. Нам стало ясно, что надо работать без каких бы то ни было скидок на трудности военного времени, на сложность работы в новых условиях.
Творческий пульс Малого театра бился бесперебойно. За несколько месяцев мы возобновили почти весь основной репертуар.
Одновременно коллектив театра, буквально с первых дней приезда в Челябинск, развернул широкую военно-шефскую работу. Мы дали свыше 600 концертов и спектаклей в частях Красной Армии и в госпиталях. Две наши бригады выезжали за это время на фронт, одна бригада обслуживала части Уральского военного округа.
Оглядываясь на пройденный в Челябинске творческий путь, мы ясно видим, что работа Малого театра оказалась успешной благодаря той любви, тем заботам и вниманию, которыми нас окружила общественность Южного Урала».
Судаков заверил, что после войны Малый театр непременно посетит Челябинск. И театр выполнил это обещание. Нынешние гастроли – пятые за послевоенный период.
Выражаем глубокую благодарность Генриетте Павловне Самариной за предоставленные уникальные материалы – челябинскую прессу 1941-1942 гг.

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ». СПОРТ И ТАНЦЫ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

СПОРТ И ТАНЦЫ

Актерская профессия требует, чтобы человек посвятил ей всю жизнь. Как бы ни был ты одарен, если ты «гуляка праздный», то ни в чем не преуспеешь. Но актеру нужно преуспевать и в каких-то смежных областях, без этого он не сможет выполнять своих прямых актерских обязанностей.

О некоторых таких смежных областях я и хочу рассказать. Я имею в виду спорт и танцы.
Спорт необходим молодому актеру. Он развивает тело, укрепляет мускулы, делает гибкой и ловкой всю фигуру. С девяти лет, даже раньше, я научилась плавать, Плаваю я до сих пор, правда, не на скорость, не» заплываю в море и в реке очень далеко. Прежде пловцов не очень ограничивали буйками или специально патрулирующими лодками, и я могла заплывать куда хотелось. В детстве же я выучилась довольно хорошо грести, и вдвоем с мамой — я на веслах, а она на корме — мы долгие часы проводили на море в Крыму, в Балаклаве частенько выходили из бухты в открытое море.

Когда мы жили в Новогирееве, молодежь часто совершала далекие велосипедные прогулки. Мне тоже очень хотелось велосипед, но денег на его покупку мы не имели. Однако не было бы счастья, да несчастье помогло: моему «крестовому» брату (мамин крестник), у которого было что-то с сердцем, врачи запретили ездить на велосипеде, и Коля отдал свой велосипед мне. Я его кое-как переделала на дамский — сняла раму, немного опустила седло, а цепь передачи закрыла, увы, простым жестяным футляром. И вот я в упоении носилась по всему Гирееву. Мне не требовался даже предупредительный звонок, ибо жестяная каретка задолго до моего появления оповещала о нем своим грохотом. Впоследствии Аня Бедрут и Шура Момма часто вспоминали лихую велосипедистку. Я настолько хорошо управляла велосипедом, что отваживалась ездить и по Москве. Тверская тогда была узкой улицей, не то что теперь улица Горького. И вот я с грохотом неслась рядом с не менее громыхающим трамваем в Петровский парк, провожаемая изумленными взглядами прохожих, которые не знали, в какую сторону шарахаться. А сидящие в трамвае пассажиры с интересом наблюдали за гоночными соревнованиями с трамваем. Такие прогулки по Москве я совершала, когда уже училась в Филармонии.

Особенно мне нравился теннис. Подвижность, ловкость, точность удара. Я много и часто играла на кортах в Новогирееве. Даже имела спортивный класс (теперь это называется разрядом) и участвовала в соревнованиях Гиреева с каким-то другим дачным местом. Позднее, уже будучи артисткой Малого театра, я посещала теннисные корты на Петровке, кажется, во дворе дома 26. Но посещала только в качестве зрительницы, поскольку не осмеливалась играть в присутствии таких чемпионов, как Теплякова и Вербицкий. Многие тогда приходили смотреть на их игру.

Я уже говорила, что занималась фехтованием. В Филармонии я была одной из лучших фехтовальщиц на рапирах. Но боями на эспадронах, или, как теперь говорят, сабельными состязаниями, увлекалась меньше.

Ну а самые большие достижения были у меня в верховой езде. В 20-е годы в Малом театре организовался кружок любителей верховой езды. Мы занимались в маленьком манеже в бывшем Гранатном переулке, как раз напротив Дома архитектора. Через несколько уроков нам, лучшим ученикам, разрешили брать лошадей на волю, для прогулок по Петровскому парку. Там была специальная дорожка для верховой езды, от Белорусского вокзала (теперь это Ленинградский проспект). Однако научилась ездить верхом я раньше—во время гастролей в Харбине. Однажды, одевшись специально в клетчатые галифе, высокие желтые шнурованные сапоги, английскую блузку с темным пиджаком и что-то вроде каскетки, я с Всеволодом Аксеновым и сопровождающим жокеем отправилась на прогулку за город. Я впервые села на лошадь, верхом, в английском седле. Оба моих кавалера ехали по бокам, тихим шагом. Мы направились вдоль железной дороги. Сначала все шло хорошо, я даже освоила легкую рысь моей лошади. И вдруг нас нагоняет маленький маневровый паровозик и, поравнявшись с нами, дает пронзительный гудок. Моя кобыла понеслась во весь карьер стремительным аллюром. Остановить я ее не могла, но в седле удержалась. Вот это и было самое лучшее учение. С тех пор мы много и часто, когда позволяло время, ездили в Харбине верхом, правда, всегда с сопровождающим.

Одно из самых интересных моих воспоминаний связано со знаменитым дрессировщиком Вильямсом Труцци. Мы с Аксеновым очень подружились с ним и брали у него уроки высшей школы верховой езды в цирке, на манеже. Дело в том, что в Малом театре репетировалась пьеса В. Волькенштейна «Гусары и голуби». Действие происходило в начале XIX века. По пьесе, герои много танцуют, и мне это нравилось. Я играла центральную роль—роковой куртизанки Валентины. Мой содержатель имел для меня огромную квартиру—сцена представляла большой зал, якобы в бельэтаже. Там собирались гусары, влюбленные в Валентину, и среди них — особенно ею отмеченный лихой гусар, которого прекрасно играл Аксенов. Его великолепная внешность, умение носить костюм, прекрасный голос (он пел романсы Давыдова), мастерское партнерство в танцах — все очень подходило к этой роли.

В спектакле была сцена, когда этот якобы пьяный гусар появляется на лошади в зале Валентины, где уже собрались его товарищи. Он делает несколько кругов, а затем я вскакиваю на эту же лошадь и тоже несколько раз проезжаюсь по сцене. Костюм мой был сделан со специальным незаметным разрезом, и, вскочив на лошадь, я могла сидеть верхом в мужском седле. И вот мы с Аксеновым решили не просто шагом проехаться на лошади, а придумать что-то более интересное.

Мы довольно часто бывали в цирке, оба любили лошадей и были влюблены в красавца Труцци — высокого брюнета с огромными глазами и великолепной фигурой. Знакомство состоялось, и Труцци охотно согласился показать нам некоторые приемы высшей школы верховой езды. Он и сам увлекся, когда мы ему рассказали, для чего хотим заниматься. Часто после представления мы приходили в его квартиру (она была здесь же, при цирке) и подолгу засиживались за столом с ним, его красавицей женой и его братом. Труцци много рассказывал о своих поездках, о работе, о разных странах. Он был интересный, увлекательный собеседник.

Во время наших уроков с Труцци я узнала, как огромен труд цирковых артистов. С шести часов утра начинаются упорные репетиции жонглеров, где-то под куполом в тренировочных костюмах летают эквилибристы. Работа, работа, работа. Тяжелый, мучительный труд! И как мало мы знаем о страшной работе циркового актера и как мало мы ее ценим и уважаем... И как мало мы, актеры театра, сами работаем и готовим себя для сцены, для спектакля. Ах как надо задуматься нашей молодежи! В самом деле, артисты балета до седьмого, как говорят, пота работают каждое утро у станка, соблюдают определенную диету, отрабатывают легкость прыжка, изящество тела. Музыканты по пять-шесть часов играют, упражняются, вырабатывают технику, особое туше на выбранном ими музыкальном инструменте; певцы (я говорю о настоящих певцах, а не этих, шепотом напевающих в микрофон, ибо у них и голоса-то нет) так много времени отдают вокализам, специальным сольфеджио, гаммам, готовя свои связки, голос к ариям и трудным романсам. А драматический актер, который должен уметь и петь, и танцевать, и красиво двигаться по сцене, и ловко, как хороший акробат, управлять своим телом, — драматический актер подчас ничего не делает, а лишь осваивает предложенный автором образ. А ведь Шекспира или античных авторов нельзя играть без глубокого дыхания. Окончив театральную студию, молодой актер забывает о гекзаметре, забывает, что необходимо развивать дыхание и голос, забывает о пластике, о спорте, простой физкультуре по утрам. Многому, очень многому научилась я, увидев гигантский труд цирковых артистов.

Труцци выучил нас ставить нашего Мефисто на испанский шаг. Так, сидя на Мефисто, ездил по сцене Всеволод. Я же заставляла Мефисто проходить полькой, то есть танцуя польку, для этого надо было точно посылать лошади соответствующие указания.
Мы были усердными учениками. Каждый день в шесть часов утра появлялись на манеже, потом завтрак, опять репетиция и т. д. Труцци находил во мне способности дрессировщика и часто, когда я бывала на представлениях в цирке, приносил в ложу маленьких тигрят или львят, уговаривая всерьез заняться дрессировкой.

Труцци обучил меня еще одному, чисто цирковому трюку: сидя верхом, я должна была поставить на дыбы Мефисто и, соблюдая равновесие, заставить его через всю арену идти на задних ногах. Сначала два служителя держали Мефисто на кордах, пока я не освоила все движения, а главное, точный баланс. Через несколько уроков служители уже не держали лошадь, и Труцци сказал: «Ну, теперь вы можете всю Москву так пройти». Самое трудное было не перетянуть повод — если бы Мефисто упал на спину, то пришел бы конец и ему и мне.

Увы! В театре на сцене мне этот трюк запретили, и Мой Мефисто только танцевал польку. Спектакль «Гусары и голуби» шел несколько сезонов, имел большой успех. Конечно, что греха таить, было и некоторое тщеславие в наших с Всеволодом увлечениях танцами и спортом.

Помню, во время летней поездки в Краснодар Всеволод приобрел себе темно-красную черкеску с газырями и серого каракуля шапку. И вот, нисколько не стесняясь, он в таком виде, а я, как уже говорила, в английском костюме, каскетке, клетчатых галифе и высоких желтых сапожках ездили на лошадях в Петровский парк не более и не менее как по Петровке. Да, да, по Петровке. В 20-е годы такого движения, как сейчас, не было, автомобили являлись крайней редкостью, разве только попадались лихачи на «дутиках». И вот два всадника свободным аллюром дефилировали по Петровке. Многие нас узнавали. Кто мило приветствовал, кто провожал удивленными взглядами. Лошадей нам подавали прямо к театру, и мы между репетицией и спектаклем кратчайшим путем отправлялись за город.

Нас называли красивой парой. Оба мы отлично танцевали все модные тогда танцы —и танго, и вальс-бостон, и просто чудесный старинный вальс. Танцевали везде, где только можно, но особенно любили бывать в «Кружке». Это был артистический кружок-клуб. Сначала он помещался в особняке против теперешнего филиала МХАТ, а потом переехал в Пименовский переулок (ныне улица Медведева), в подвал кооперативного дома. В те годы у нас с Всеволодом уже была квартира, которая находилась над «Кружком», на втором этаже. Часто, не выходя во двор, мы попадали в «Кружок» по запасной лестнице. Нередко нас награждали аплодисментами за исполнение танца, и это, безусловно, льстило нашему самолюбию.

Что такое «Кружок» и какие его посещали интересные люди — об этом подробно и увлекательно рассказывает в книге «Записки домового» Борис Михайлович Филиппов, который был директором и душой этого «Кружка».

Не только первейшие актеры во главе с Южиным и Немировичем-Данченко собирались там. Вся самая молодая и талантливая актерская братия стремилась после спектакля в «Кружок», где можно было поиграть на бильярде, поужинать в тесной компании и потанцевать. Устраивались и небольшие эстрадные концерты. В 30-е годы самыми дорогими гостями были герои-челюскинцы (сам Отто Юльевич Шмидт), папанинцы и, конечно, легендарные летчики—Водопьянов, Каманин, Мазурук, Ляпидевский. После эпопеи с экипажем Нобиле здесь бывал Чухновский. Неизменными друзьями и завсегдатаями «Кружка» были Чкалов и Громов со своими экипажами.

Танцы и балет играли большую роль в моей жизни. Я и сейчас с интересом слежу за успехами советского балета и его новыми «звездами». А порой спорю и не соглашаюсь с некоторыми новациями в классическом танце.
Я сама очень хорошо танцевала, и, когда мне было девять-десять лет, маме советовали отдать меня в балет. Летом, как я уже говорила, мы ездили с больным отцом на юг. Мать давала уроки, и мы снимали квартиру в Сочи или, еще чаще, в Анапе. В Анапе был курзал, где устраивали детские танцевальные вечера. На них я, можно сказать, царила. А мама, сидя в кругу других мамаш, гордилась своей дочкой. Мы подружились с одним семейством (кажется, их фамилия была Криницкие), в котором были две девочки—Люда и моя сверстница Люба, а также кадетик Миша, который являлся моим постоянным кавалером в танцах. Имелась у нас и соперница — Олечка Швачкина. Отец ее, служивший в оркестре Мариинского театра, имел в Анапе свой дом, и Олечка с матерью ежегодно приезжала из Питера. Олечка была некрасива, но чудесно воспитана и великолепно танцевала. Кажется, она брала зимой частные уроки у какой-то балерины, и это было заметно во всей ее повадке. С Олечкой я долго не теряла связи и в последующие годы. Не знаю, когда умер ее отец, а Олечка и ее мать погибли в блокаду в Ленинграде.

Помню, какая-то заезжая труппа давала в курзале «Фауста». Нас, девочек, отличавшихся в танцах, пригласили участвовать в сельском празднике, изображенном в опере. Специальный балетмейстер поставил несложный балетный номер. И мы были очень горды, что стали «балеринами». Однако от волнения и недостаточного количества репетиций на спектакле мы все спутали. И вот откуда-то сверху, вопреки музыке Гуно, на весь зал раздался отчаянный крик нашего балетмейстера: «Кар-ре! Кар-ре!» Значит, надо было исполнять фигуру «каре», а мы бестолково толклись с растерянными улыбками, стараясь как-то попасть в такт музыке. Но зрители, обычно присутствовавшие на детских вечерах, а особенно наши мамаши, все равно остались довольны.

Был и еще комический эпизод. Капельмейстер, который всегда дирижировал оркестром на наших вечерах, устраивал свой бенефис. Среди многих других номеров был и наш с Любочкой — китайский танец из балета Чайковского «Щелкунчик». Ставил, разумеется, тот же балетмейстер, что был распорядителем и учителем на наших детских вечерах. Вечер очень затянулся, а наш номер шел почти в конце. Разучили мы его добросовестно. Наши мамы одели нас очаровательными китаянками, с причудливыми прическами и веерами. При звуках барабана (четыре такта) мы должны были из разных кулис мелкими шажками, соединяясь на середине, начинать наш танец. И вот уже бьет барабан, а я с ужасом вижу: моя Любочка спокойно спит в кулисе на стуле. Я в отчаянии. Вдруг Любочка как встрепанная вскакивает и, будто ни в чем не бывало, на пальчиках направляется ко мне! Все сошло удачно, и нас наградили бурными аплодисментами.

Мир тесен. И много лет спустя, на одной из сессий Московского Совета, когда я была депутатом от Свердловского района, заслуженная учительница Мария Васильевна Гоголева, моя однофамилица, напомнила мне об этом далеком вечере в Анапе. Оказывается, юбиляр-капельмейстер был ее родственником.

Моя мама имела на балет свою точку зрения. Она постоянно твердила: «Прежде окончи институт, получи среднее образование, а потом уж подумаем, какую профессию избрать». Но, так как в институте меня весьма отличала учительница танцев, бывшая уже на пенсии балерина Большого театра Мария Петровна Станиславская, мама решила, что по воскресеньям, когда нас отпускают домой из института, я буду брать у нее частные уроки, Мария Петровна жила тогда на Пушкинской улице, в доме, на котором сейчас установлена мемориальная доска А. А. Яблочкиной. Довольно большая комната служила классом для учеников. Занималась я усердно. Станок, носок, иными словами, все балетные упражнения проделывала охотно. Не обходилось иногда и без палки, которой щедро пользовалась Мария Петровна, если в арабеске нога была не на должной высоте. А всю неделю в дортуаре, в институте, встав до звонка, я, держась за спинку кровати, старалась повторять свой воскресный урок. Занятия пошли мне на пользу, помогли в театральной профессии.

Спорт и танцы необходимы актрисе драматического театра, особенно в наши дни, когда требуется синтетический актер. Я и до сих пор по утрам занимаюсь станком и физкультурой. После них чувствуешь себя гибкой, молодой, не боишься рискованных мизансцен, не знаешь усталости. Много лет, проводя отпуск в Кисловодске, я брала путевки на два срока в санаторий имени Орджоникидзе. Ежедневно вставала в пять часов утра, принимала ванну и очень быстрым шагом шла на Большое Седло. Там короткий отдых, и к завтраку, к девяти часам, я уже в форме. Ходить я любила одна, так как при быстрой ходьбе от разговоров прерывается дыхание. А когда иные поклонники, соглашаясь на молчаливую прогулку, все-таки увязывались за мной, быстрый темп мгновенно убивал в них желание двигаться дальше. Выдерживать такие прогулки и такой ритм, безусловно, помогали мне и занятия спортом и упорные, далеко не легкие упражнения за станком у Марии Петровны. Я бесконечно благодарна М. П. Станиславской. Самодисциплину и выносливость — вот что воспитали во мне ее уроки.

12 Мая с днем рождения поздравляем артистку Малого театра Татьяну Ивановну Короткову.

Желаем Татьяне Ивановне отменного здоровья, праздничного настроения, всех благ.

12 Мая с днем рождения поздравляем артистку Малого театра Татьяну Ивановну Короткову.
Редкий талант прекрасной характерной актрисы позволяет Татьяне Коротковой создавать такие различные образы, как Дуняша («Вишнёвый сад» А.П.Чехова) и Лариса («Не было ни гроша да вдруг алтын» А.Н.Островского).
В спектакле «Свои люди — сочтёмся!» Татьяна Ивановна прекрасно играла сначала роль «невесты на выданье» Липочки, а с недавних пор она исполняет с большим успехом и возрастную роль свахи Устиньи Наумовны. В этой роли в полной мере обнаружился комический талант актрисы.
Желаем Татьяне Ивановне отменного здоровья, праздничного настроения, всех благ.

в Челябинской области начинаются гастроли Государственного академического малого театра России

С Южным Уралом театр связывает особая дружба. В 1941-ом около года театр находился в эвакуации в Челябинске.

12 мая в Челябинской области начинаются гастроли Государственного академического малого театра России

С Южным Уралом театр связывает особая дружба. В 1941-ом около года театр находился в эвакуации в Челябинске. Артисты показывали для тружеников тыла по три спектакля в день. Некоторые спектакли начинались в 23.00 – для заводчан, работавших на Победу.

В 1995 году Малый театр гастролировал в Челябинске к 50-летию Великой Победы, в 2000-ом – к 55-летию. В честь 60-летия Победы театр привозит шесть лучших спектаклей: четыре по пьесам Александра Островского и два по пьесам Антона Чехова. Это «Чайка», «Три сестры», «На всякого мудреца довольно простоты», «Волки и овцы», «Бешеные деньги», «Правда хорошо, а счастье лучше».

В спектаклях южноуральцы смогут увидеть любимых актеров: Юрия Соломина, Ирину Муравьеву, Евгению Глушенко и других. Артисты приезжают в Челябинск 11 мая, а несколько дней назад в город уже прибыли шесть вагонов с декорациями, костюмами и реквизитом, сообщает пресс-служба Губернатора Челябинской области. Кор. Агентства Новостей Культуры ЧелСИ Т. Киселева

11.05.2005
«Челябинская служба информации»

11 апреля поздравляем с днем рождения народного артиста России Виталия Анатольевича Коняева.

Желаем хорошего самочувствия, всегда интересных ролей и новых творческих достижений.

11 апреля поздравляем с днем рождения народного артиста России Виталия Анатольевича Коняева.
Выпускник Щепкинского училища, Виталий Коняев уже более 45 лет работает в Малом театре. Среди его многочисленных работ на старейшей драматической сцене особо стоит отметить такие роли, как Вайнонен («Оптимистическая трагедия» Вс.Вишневского), Швандя («Любовь Яровая» К.Тренёва), Савва Васильков(«Бешеные деньги» А.Н.Островского), Градобоев («Горячее сердце» А.Н.Островского), Земляника («Ревизор» Н.В.Гоголя), Репетилов («Горе от ума» А.С.Грибоедова), Малюта Скуратов («Князь Серебряный» А.К.Толстого), Пьеркен («Делец» О. де Бальзака), Князь Голицын («Царь Борис» А.К.Толстого), Милонов («Лес» А.Н.Островского), Гурго («Корсиканка» И.Губача), Евдоким Захарович Жигалов («Свадьба, свадьба, свадьба!» А.П.Чехова).
Виталий Коняев занят во всех детских спектаклях Малого театра: он и царь Салтан («Сказка о царе Салтане» А.С.Пушкина), и Советник («Снежная королева» Е.Л.Шварца), и учитель-недоучка Вральман («Недоросль» Д.И.Фонвизина). С конца 50-ых годов Коняев начал сниматься в кино. Особой популярностью пользуются такие работы Виталия Анатольевича, как поэт Алексей Кольцов («Песня о Кольцове»), Пётр («Чистое небо»), Сергей Вохлинцев («Тишина»).
Желаем хорошего самочувствия, всегда интересных ролей и новых творческих достижений.

9 мая наша страна отмечает 60-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.

Руководство и коллектив Малого театра горячо и сердечно поздравляют наших ветеранов с Великим праздником в истории нашего Отечества — Днем Победы, желают им доброго здоровья, бодрости духа, хорошего настроения, всяческих успехов и благополучия.

Уважаемые коллеги! Дорогие друзья!

9 мая наша страна отмечает 60-ю годовщину Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
Многомиллионные жертвы нашего народа, его немыслимые страдания и лишения, ратное мужество солдат и самоотверженный труд работников тыла - сделали возможной эту Великую Победу. И никто не вправе забывать какой ценой досталась эта Победа нашему народу и чем мы обязаны нашим ветеранам, которые «этот день приближали как могли».
Низкий поклон и сердечная благодарность оставшимся в живых ветеранам войны и вечная слава павшим героям!
Руководство и коллектив Малого театра горячо и сердечно поздравляют наших ветеранов с Великим праздником в истории нашего Отечества — Днем Победы, желают им доброго здоровья, бодрости духа, хорошего настроения, всяческих успехов и благополучия.
В связи с 60-й годовщиной Дня Победы в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.
ПРИКАЗЫВАЮ: Работникам театра - участникам Великой Отечественной войны, труженикам тыла и жителям блокадного Ленинграда объявить БЛАГОДАРНОСТЬ.

Художественный руководитель Ю.М.Соломин
Генеральный директор В.И. Коршунов

7 МАЯ — ДЕНЬ РАДИО
Поздравляем с профессиональным праздником наших информационных партнеров и друзей-радистов. Искренне и настойчиво желаем и дальше с неизменным успехом бороздить волны радиоэфира. Самого теплого течения Вам, процветания и, конечно же, надежных попутчиков.