На связи со студией программы «Утро в Петербурге» Ярослав Седов, театровед, кандидат искусствоведения, заместитель начальника Музейно-информационного центра Малого театра.

Тимофей Зудин, ведущий: К юбилею самого знаменитого российского драматурга, в Москве проходит XIII Международный театральный фестиваль «Островский в Доме Островского». В этом году мероприятие особое — ему исполняется 30 лет. Проходит он в Малом театре, ведь именно на сцене этого театра состоялась премьера первой пьесы писателя. Какой факт в истории взаимодействия Малого театра и Александра Островского трогает лично вас?

Ярослав Седов, театровед, кандидат искусствоведения, заместитель начальника Музейно-информационного центра Малого театра: Если говорить о его становлении как писателя, как мыслителя и как создателя русского театра в его целостности, то меня восхищает его порядочность по отношению к делу, которым он занимался. И по отношению к людям, с которыми он имел дело. Его внутренняя система ценностей, думать о людях, брать на себя ответственность за целое — это и есть главная тема его пьес, драматургии и вообще дело его жизни.

Людмила Ширяева, ведущая: Что известно о его подходе к работе в Малом театре?

Ярослав Седов, театровед, кандидат искусствоведения, заместитель начальника Музейно-информационного центра Малого театра: Сейчас мы погрузились в архивные режиссерские экземпляры, где его рукой подписаны правки. И вот там есть очень значимые акценты, которые менялись самим Островским и с его разрешения для разных актеров. Он был сценически гибким человеком и был в непосредственном контакте и с актерами, и с публикой.

Тимофей Зудин, ведущий: Какая из его пьес самая неожиданная в плане прочтения?

Ярослав Седов, театровед, кандидат искусствоведения, заместитель начальника Музейно-информационного центра Малого театра: У нас 14 спектаклей по пьесам Островского. Это праздник актерского мастерства. И пока Малый театр сохраняет актерский состав, свою целостность, то можно приходить на любую пьесу. И найти в ней и традиционное, и неожиданное.

Людмила Ширяева, ведущая: Какая миссия у фестиваля? И чем он удивит в этом году?

Ярослав Седов, театровед, кандидат искусствоведения, заместитель начальника Музейно-информационного центра Малого театра: Его миссия изначально и по сей день в том, чтобы представить спектакли, созданные в провинции, и дать понимание, что нужно обратить внимание не только на людей из столицы, которые достигли высот. А на то, откуда же будут появляться звезды. Важно, чтобы режиссеры не самоутверждались через постановки и соответствовали духу диалога с Островским, который в Малом театре исповедуется.

В среду, 12 апреля 2023 года, исполняется 200 лет со дня рождения Александра Островского — великого русского драматурга, тончайшего мастера слова и знатока русской жизни. Он открыл совершенно новую страницу в истории отечественного театра. Его имя свято для всех театралов и поклонников подмостков, но именно Малый театр обрел название «Дом Островского», а драматург стал его ангелом-хранителем.

Бытописатель купеческого сословия, Островский и подвергался критике, и был возносим до небес, но главное — обрел поддержку у самых передовых слоев российского общества. Главная же его загадка — в нестарении. Пять десятков пьес, написанных им, не теряют актуальности и сегодня. И мы все так же смеемся над пороками и восхищаемся благородством, и идем в театр на Островского, чтобы прикоснуться не к истории, а к прочтению сегодняшнего дня задолго до его наступления.

Имя Александра Николаевича для Москвы звучит по-особому: его детство прошло в Замоскворечье, на Малой Ордынке, он учился на юридическом факультете Московского университета и служил в Совестном и Коммерческом судах. От природы наблюдательный, он быстро понял, какой ценный материал идет ему в руки: жалобы и прошения, поступавшие в суды, стали со временем основой его пьес. Литературный успех пришел к нему сначала в «Москвитянине», а потом в «Современнике». Он был знаком со всем литературным бомондом своего времени и повлиял на российскую драматургию как никто иной. Собственно, с Островского и начинается настоящий российский театр — глубокий, меняющий зрителя.

Все начинается с порядка

Подъезд номер 9 с надписью «Служебный вход». За дверями — «проходка», где строго проверяют документы. Раздевалка — налево. Пресс-секретарь Таисия Галыгина мягко предупреждает: используйте, пожалуйста, крючок, возле которого нет фамилии… Ой, правда, подписаны почти все. Вот — «Соломин», «Бочкарев»… Театр начинается с вешалки? Неплохое начало — тут идеальный порядок!

— Нигде, кроме Малого театра, такого не видела, — улыбается Таисия, показывая на красную бархатную накладку над входом в раздевалку. Валик бережет лоб рослого человека, если он, задумавшись, шагнет в раздевалку, не пригнувшись. Какая деликатность и забота…

Малый театр мне с детства казался дворцом. Можно не верить, но меня водили сюда каждые две недели, полагая, что без знания пьес Островского делать мне в жизни будет нечего. Все, от парадной лестницы до хрустальных люстр, от царственного, золотисто-серебристо-бордового зала до изумительного паркета, казалось мне дворцом и было полно тайн. А что, собственно, изменилось? Разве что ныне есть шанс заглянуть за кулисы. Но это не поубавит секретов театра: не все даже преданные поклонники театра знают, например, что в Малом есть особое Ермоловское фойе, для зрителей закрытое: там в антракте отдыхают артисты.

…Коридорчиками и переходами кружим по театру. Оборотная сторона сцены, на которой сейчас идет репетиция, — нагромождение балок и скрытых от глаз механизмов. Вот узкий ход наверх, ведущий в будку суфлера, — несколько шагов, и ты — на сцене, подсказывай — не хочу. Правее сцены, если смотреть из зала, аж на нескольких этажах расположились гримерные — женские и мужские. Персональных — почти нет, даже у Юрия Соломина гримерка — одна на двоих с Василием Бочкаревым. А гримерная Бориса Клюева выглядит так, будто ее хозяин на минуту вышел куда-то. Горько, но скоро будет три года, как его нет с нами… В глубине театра, вдали от зрительских глаз, кипит жизнь — там есть сварочные цеха и цех столярный, а в самом для непосвященных любопытном цехе, бутафорском, делают все, что со сцены будет выглядеть настоящим: театр — это искусство великого обмана, похожего на правду. Там работают с тканями, тут — монтируют декорации: так создается образ спектакля, здесь шьют изумительные костюмы…

Спектакль — это вершина айсберга, его макушка. Под ней — особый мир, о существовании которого зритель не думает. Да и не должен…

А мы — в музей! Он был закрыт много лет и, обновленный, открылся недавно. Идем вниз.

— Углубляемся и погружаемся в историю театра в прямом смысле слова! — шутит Таисия.

…Поворот — и вышагивающий на экране куртуазный джентльмен начинает рассказывать историю Малого театра, а за спиной его мелькают фото и иллюстрации. Садись и слушай: ни одна энциклопедия не знает таких подробностей о Малом и Островском, как этот виртуальный гид. А в небольшом помещении справа посетителей ждет уменьшенный в разы, но мигом узнаваемый… фасад Малого! В его «окнах» спрятаны фотографии великих актеров, а прикосновение к любой из интерактивных панелей открывает «двери» в историю людей и спектаклей, составивших славу Малого театра.

Показывая, как работают панели и какую огромную информацию они хранят, Таисия Галыгина рассказывает о грядущих торжествах.

— В этом году театральный фестиваль «Островский в Доме Островского», тринадцатый по счету, пройдет с размахом. Мы получили 78 заявок на участие в нем, для показа в Москве отобрано 14 спектаклей разных театров… А завершится все 25 апреля огромным гала-концертом.

Ну а я с головой — в прошлом Малого… Легкое прикосновение к панели, и — получите, «чего изволите»: спектакли разных лет, костюмы, фотографии актеров, аудио– и видеозаписи… И пусть колоссальный архив Малого театра оцифрован далеко не полностью, производит впечатление и то, что уже сделано.

— Ну, что хотите посмотреть? — Таисия «листает» виртуальные страницы. — Смотрите — вот постановка «Бешеные деньги». В разные годы в ней играли, конечно же, разные артисты. Выберете год?

— А если я «Волки и овцы» захочу? 1949 года?

— Пожалуйста. Наушничек возьмите…

Таисия, увидев, что я заслушалась, улыбается.

Этот музей открыт до спектакля и во время антракта, и любой зритель может прийти сюда, посмотреть, послушать, восхититься… По мне — так тут можно торчать сутками. Вот, скажем, прелестный макет декораций одного из спектаклей, изготовленный студентами Школы-студии МХАТ по сохранившимся эскизам к постановке. Тут — афиши, портреты легенд — Щепкин, Гоголева с Турчаниновой, Ильинский… Вот так выглядела постановка «Снегурочки» в 1922 году, а вот — легендарный гоголевский «Ревизор»: репертуар театра одним Островским никогда не ограничивался.

Есть чем заняться в музее и детям. Для них, например, в музее придумана игра по принципу «найди пару»: обнаружил две одинаковые картинки среди перевернутых, и виртуальный помощник-сверчок подсказывает, что за художник этот эскиз рисовал и к какому спектаклю.

— Мы для детей установили развивающие игры — вот, пожалуйста, «создай костюм», — рассказывает Таисия. — А вот — копия нашей исторической сцены. Тут видно, как работает театральная машинерия: вот поворотный круг, видите, уровни поднимаются? А вот — опускаются… А тут видно, как крепится занавес.

Яркие костюмы, в которых выступали звезды прошлого, выставлены в музее и будут сменяться. Но все «натурой» не представишь, и тогда на помощь приходят волшебные панели: тут любой костюм можно изучить в деталях.

А вот эта «забава» просто завораживает. Господин книжный шкаф, пузатый и самодовольный, будто подмигивает: «Жми на панель!» Тут все просто: выбери название пьесы Островского, получишь про нее всю информацию. Но самое главное — можно посмотреть и полистать режиссерские и суфлерские экземпляры знаменитых произведений. Мы с Таисией листаем страницы рукописного текста, с восторгом отмечая пометки на полях и над строками.

— Смотрите, какое указание, — палец Таисии замирает на виртуальной «странице». — «Голос Софьи». То есть по замыслу — он сначала доносится издалека... А тут — «свет». И далее написано — «к рампе»: «Ба! знакомые все лица!» То есть постановщик видел этот монолог (слова Фамусова) обращенным к залу…

…Архив только кажется неживым. Нет, он готов рассказать невероятно много! И разбор архивов в процессе! Жизнь театра продолжается.

Немного мистики и примет

Несколько лет назад в труппу Малого театра влился режиссер-постановщик, народный артист России Андрей Житинкин. Ни один из разговоров с ним не обходился без потрясений, вот и этот не стал исключением.

Для начала — новости из первых рук: к 9 мая в Малом театре выпустят премьеру «Летят журавли» в его постановке. В этом театре вообще свято относятся ко Дню Победы и всегда отмечают этот праздник. Например, юбилей Победы отметили постановкой спектакля «Большая тройка (Ялта-45)». Говоря же про юбилей Островского, мы с Андреем Житинкиным как-то вырулили на тему примет и мистики.

— Театр — тонкая вещь… Когда зашел разговор о реконструкции, все боялись, что она превратится в столь же длинный процесс, как было в случае с Большим театром. Мы увезли все спектакли, играли их на других сценах, но тревожились, терпеливо ждали финала. Но когда в процессе реконструкции зашла речь о том, что надо бы открыть крышу, снять и заменить все перекрытия и купол… Важно понимать, что на состояние здания и конструкций нашего театра всегда влияла и Неглинка: если бы вы видели, в каком состоянии были до ремонта коридорчики, потолки и все прочее! Но при разговоре о крыше вдруг «восстали» знаменитые наши, великие старики, сплошь народные артисты СССР. По их убеждению, трогать крышу театра было нельзя, ибо есть опасение, что тогда ушел бы сам дух театра — вроде бы о такой опасности говорили прежде. Вообще, всегда отмечалось, что еще при строительстве здания театра в его конструкцию были заложены уникальные вещи, блистательно сохраняющие, например, акустику, что так важно в театре: вы же заметили, что мы, в отличие от многих других театров, работаем без микрофончиков. Конечно, у актера должны быть поставлены голос и дикция, но есть еще и особые секреты архитектуры, которые, увы, во многом утрачены — ныне специалисты по акустике ценятся на вес золота.

В общем, рассказывает Житинкин, когда стало известно, что планируется и вскрытие крыши, звезды театра и сам Юрий Мефодьевич Соломин сделали все возможное, чтобы отговорить строителей от этого и настояли-таки на своем.

— Но слушайте дальше! В этом сезоне в Малом театре зазвучат в спектакле колокола. Их дивный звук идет сверху, из-под крыши, где они висели с незапамятных времен над колосниками, эти невидимые зрителям уникальные старинные колокола! Да, театр — тоже храм, да и борется театр, как и церковь, за дух, но какой театр может похвастать своей звонницей? — рассказывает Андрей Житинкин. — В общем, в «Свадьбе Кречинского» они зазвучали — и именно в год юбилея Островского. Подумайте: эти с дореволюционных времен сохранившиеся колокола остались на месте потому, что был соблюден «завет» прошлого и крышу не тронули. Это некая сакральная история, которая подтверждает, как важно сохранять традиции. Кстати, во время спектакля их видно...

Поразительно, что некие новые приметы создаются и в наше время. Студенты «Щепки», Высшего театрального училища (института) имени Щепкина, например, натирают ногу Островского на его памятнике перед экзаменом.

— Но таких примет полно, — улыбается Житинкин, — стоит побывать на станции «Площадь Революции», чтобы в этом убедиться. У нас же есть важная деталь: после удачно сданного экзамена студенты благодарят покровителя Островского, положив ему на колено цветок. В этой ответной реакции — особый смысл и ценность. Ну а в том, что сидящий у театра «дядька» помогает — никто не сомневается.

Соблюдается в «Щепке» и такая традиция: там всегда любили и искали таланты в глубинке.

— Самого Юрия Мефодьевича Соломина, хочу напомнить, приехавшего из Читы, когда-то выделила из толпы и поддержала великая Пашенная, а потом, когда в Москву приехал его брат Виталий, она помогала и ему, разглядев огромный талант в этих двух мальчишках из провинции. И в наше время, когда кто-то считает, что все решают деньги, «Щепка» отрицает это: она ищет таланты, и любого пришедшего туда человека обязательно примут и выслушают.

…Глубину Островского студенты постигают, изучая его тексты. Они оказываются современными, тонкими, умными, ироничными. А тот факт, что их автор еще и оберегает тебя, формирует особое к нему отношение,.

— Малый театр не отпускает. Наши нынешние суперзвезды — Людмила Полякова, Василий Бочкарев — работали в других театрах, но вернулись в альма-матер, — вспоминает Андрей Житинкин. — Мы как-то разговаривали с Бочкаревым по поводу его возвращения, и он, человек очень глубокий и тонкий, сказал: «Пора отдавать долги». Все так, но в этом есть и магия Малого театра. Кстати, хочу напомнить, что Малый — это все-таки «Театр Европы», такой статус еще только у Малого драматического театра в Санкт-Петербурге. Поэтому наш театр открыт для мира, и даже в наше сложное время в него приезжают иностранные режиссеры, и он всегда готов к новым предложениям.

ФАКТЫ

С А. Н. Островского начинается русский театр в его современном понимании: драматург создал театральную школу и целостную концепцию театральной постановки. «Хорошая пьеса понравится публике и будет иметь успех, но долго не продержится на репертуаре, если плохо разыграна», — писал Островский.

А. Н. Островский известен как переводчик произведений французских, итальянских, испанских, английских драматургов. Он перевел более сорока произведений Плавта, Сенеки, Теренция, Макиавелли, Шекспира, Сервантеса, Гольдони, Кальдерона .

Творчество А. Н. Островского было предметом ожесточенных споров критиков как в XIX, так и в XX веке. В XIX о нем с противоположных позиций писали Николай Добролюбов и Аполлон Григорьев, а позже — Михаил Лобанов и Михаил Булгаков. А также Владимир Лакшин.

Многие произведения Островского экранизированы. Культовым стал фильм «Женитьба Бальзаминова» с Г. Вициным.

РЕПЛИКА

Юрий Соломин, художественный руководитель Малого театра:

— Островский — настоящее сокровище русской культуры, не зря его называют русским Шекспиром, таково значение его драматургии для русского театра. В его пьесах есть все: любовь, ненависть, юмор — все человеческие слабости и благородные порывы. Да, есть кое-какие различия в восприятии его пьес, скажем, 50 лет назад, 30 и сейчас, но самое главное — неизменно: удивительно красивый русский язык и тот национальный дух, который присутствует во всех его пьесах.

Ольга Кузьмина, "Вечерняя Москва", 12 апреля 2023 года

https://vm.ru/moscow/1045120-pod-zvon-kolokolov-na...

Дорогие друзья!
В воскресенье завершился XIII Международный театральный фестиваль "Островский в Доме Островского". В эти дни в театр приходило много телеграмм и адресов, связанных с проведением фестиваля и юбилеем Александра Николаевича Островского. Двумя адресами, которые мы получили от Александра Анатольевича Ширвиндта и Никиты Сергеевича Михалкова, мы хотим поделиться с вами.

[GALLERY:689]

Гала-концерт, посвященный 200-летию со дня рождения драматурга Александра Островского, состоялся в понедельник в Малом театре, на сцену в ярких образах из пьес драматурга вышли ведущие артисты труппы, передает корреспондент ТАСС.

"Я сам уже давно мечтаю, что вот я начну писать свои воспоминания, как это будет мне приятно, как это будет живо и правдиво. Сколько нового я скажу! Но я знаю, что мечты мои так мечтами и останутся. Для того, чтобы навести порядок в своих воспоминаниях или хоть только начать их как следует, нужны покой и досуг, а ничего этого у меня нет, не будет и быть не может. Я только и делаю, что или работаю для театра, или обдумываю новые сюжеты вперед в постоянном страхе остаться к новому сезону без новых пьес, а значит без хлеба с огромной семьей. Не рассчитывайте", - этими словами Островского открыл вечер ведущий гала-концерта Игорь Петренко.

Концерт прошел в музыкальном сопровождении камерного ансамбля "Солисты Москвы" под управлением народного артиста СССР Юрия Башмета. Программа объединила отрывки из спектаклей по пьесам Островского, дневниковых записей драматурга и его писем. Зрители увидели сцены из спектаклей "Лес", "Бедность не порок", "Женитьба Бальзаминова", "Волки и овцы", "На всякого мудреца довольно простоты", "Правда - хорошо, а счастье лучше", отрывок из пьесы "Без вины виноватые" и монолог Берендея из пьесы "Снегурочка".

В ролях героев из постановок по Островскому в этот вечер вышли на сцену народные артисты Василий Бочкарев, Евгения Глушенко, Ирина Муравьева, Валерий Афанасьев, Александр Вершинин, Владимир Дубровский, Александр Клюквин, Виктор Низовой, Владимир Носик, Людмила Титова и другие актеры. Режиссером-постановщиком гала-концерта стал Алексей Дубровский, а художником-постановщиком - Мария Утробина.

Впечатления зрителей

"Это замечательный вечер, который был сделан, наверно, в единственно правильном жанре дивертисмента. Он показал, с одной стороны, какие-то богатства, россыпь талантов труппы Малого театра, причем в разных поколениях, а второе, конечно, невероятную жизнеспособность слов, написанных Островским, потому что их нельзя назвать текстами - это невероятные роли, которые позволяют раскрываться самым большим, талантливым артистам", - поделился с ТАСС впечатлениями о вечере ректор Российского института театрального искусства - ГИТИСа Григорий Заславский.

Он отметил, что Островский - действительно великий драматург. "Это счастье, что он у нас есть. Если в результате этого юбилея [празднования 200-летия со дня рождения Островского] будет очищен пруд в Щелыково, будут проведены какие-то еще важные работы, дорога проложена, я думаю, это было бы достойно памяти этого великого человека, который так много сделал для нас", - заключил собеседник агентства.

Ректор Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина Борис Любимов признался ТАСС, что с удовольствием провел этот вечер в Малом театре. "Вспоминаешь сразу всю историю, Щелыково, которое здесь тоже видно, Замоскворечье, вообще Москву", - сказал он. По словам ректора, Островский, как ни один драматург в его поколении, знал Россию, а в драматургии XIX века трудно найти фигуру такого масштаба. "Этот зрительный зал - наследник зрительного зала XIX века, XX века - вот он здесь. И эти аплодисменты не наиграешь. Отзывчивый, тянущийся. У нас не только лучшие актеры, как говорил Островский, у нас лучший зритель", - добавил Любимов.

О драматурге

Александра Островского принято считать основоположником национального репертуара русского театра. Его пьесы - в первую очередь созданные в 1870-1880-х годах - ориентированы не на отдельных актеров, а на весь актерский ансамбль. Исследователи расценивают этот подход как реформу ранее существовавшей русской театральной традиции.

Островский родился 12 апреля 1823 года в Москве. Был принят на юридический факультет Московского университета, но в 1843 году по личному прошению отчислен. Служил канцеляристом в Московском совестном суде, Московском коммерческом суде, вышел в отставку в чине губернского секретаря.

В январе 1847 года газета "Московский городской листок" разместила отрывок из пьесы Островского "Свои люди - сочтемся!". Первоначально произведение носило название "Несостоятельный должник", а также было известно как "Банкрот". В 1850 году драматург стал сотрудником журнала "Москвитянин" и опубликовал в нем эту пьесу целиком. Однако произведение было запрещено к постановке (премьера в подцензурной редакции состоялась лишь в 1861 году в Александринском и Малом театрах), а за Островским установлен полицейский надзор, который сняли только в 1856 году. Первой поставленной на сцене пьесой драматурга стала комедия "Бедная невеста" (1852 год, инсценирована в 1853 году в Малом театре).

В 1856 году Островский перешел в журнал "Современник". В 1886 году вступил в должность заведующего репертуарной частью московских императорских театров - Большого и Малого. Драматург умер 14 июня 1886 года в поместье Щелыково в Костромской губернии.

Луганский драматический театр имени Луспекаева привёз в Москву спектакль "Лес". Его показали на фестивале "Островский в доме Островского", который проходит в Малом театре. В основе постановки – комедия русского драматурга. С создателями спектакля встретилась Юлия Кундрюкова.

Труппа из Луганска приехала на автобусе. Ехали больше десяти часов, чтобы показать одну из лучших постановок. Привычная жизнь театра резко изменилась в 2014 году, когда в семи сотнях метров от здания упала бомба. Артисты месяцами, без воды и электричества, продолжали репетиции, прячась от бомбежек в подвале. И даже жили какое-то время прямо в театре.

"Мы кушать готовили вместе, мы из фойе театра вынесли диваны, и у нас такая комната есть, кондиционерная, вот там мы ночевали", – рассказала директор и художественный руководитель Луганского академического русского драматического театра им. П. Луспекаева Галина Михайлюк-Филиппова.

В театре готовили несколько премьер, когда в феврале 22-го объявили мобилизацию. Играть в новых постановках было просто некому – многие актеры ушли на фронт. Их возвращения ждали год. Многие вернулись с ранениями, просили дать время, чтобы прийти в себя, причем не только физически. Но постепенно жизнь театра стала налаживаться. С понедельника по воскресенье они дают спектакли. Выезжают на передовую с концертами.

Спектаклю "Лес" по пьесе Островского – три года. Его поставил Сергей Васин, который приехал в Луганск из Йошкар-Олы и недавно стал главным режиссером театра.

"Нагло и смело мы беремся за такие названия. Я пытаюсь найти в этом мотив поступка. И он для меня не комедиен или трагедиен, а он просто существует. Мотив. Что толкало человека на какие-то поступки", – рассказал Сергей Васин.

Евгений Кравцов, исполняющий роль лакея Карпа, в 2019 году получил звание народного артиста ЛНР. Говорит, что сейчас жизнь в Луганске приходит в норму, и зрителей в театре – довольно много.

Люди уже как-то цветут, радуются жизни. Обстановка соответствующая, потому что мы и работаем, и зарабатываем, и веселимся, и фильмы, и кинотеатры, и театры, к нам очень много приезжает гастролеров. Поэтому люди с удовольствием ходят в театр", – заметил народный артист ЛНР Евгений Кравцов.

Несчастливцева в этом спектакле играет актер, который в театре совсем недавно – Сергей Матвиенко. Это его первая большая роль.

"На тот момент, когда мы репетировали этот спектакль, актерского опыта у меня было немного. И надо было вживаться в роль такого знаете Несчастливцева, он уже старый такой, маститый актер. У него за спиной багаж – десятки ролей. Несчастливцев он сам по себе взрослый артист, нашел себя", – поделился артист.

Стихийные аплодисменты, крики "Браво". Московская публика спектакль приняла на "Ура". Цветы, а также огромная благодарность за то, что не смотря ни на какие сложности, труппа продолжает готовить премьеры, ездить с гастролями и участвовать в фестивалях.

12 апреля исполнилось 200 лет со дня рождения драматурга Александра Островского. В эти дни в Малом театре проходит фестиваль спектаклей, поставленных по его пьесам. Зрители могут посмотреть девятнадцать спектаклей российских и белорусских театров. Малый театр в рамках фестиваля представит постановку «Женитьба Бальзаминова».«Эксперт» поговорил с режиссером этого спектакля (также он является заместителем художественного руководителя Малого театра) Алексеем Дубровским о том, почему драматургия Александра Островского по-прежнему актуальна.

— Насколько сейчас востребованы пьесы Александра Островского?

— Все премьеры Александра Островского в XIX веке выходили не только в Малом театре, но и на сцене Александринки. На тот момент это были два государственных драматических театра России. Так что, можно смело сказать: по тем временам пьесы Александра Островского шли везде. Что продолжается и сейчас. Думаю, что не ошибусь, если скажу, что в каждом крупном российском городе идут его произведения. Можно сказать, что Александр Островский повсеместен. В Малом театре есть спектакли по пьесам Островского, которые идут с успехом по двадцать, тридцать лет. В конце девяностых зрители на спектаклях по ним реагировали в одних местах, в начале двухтысячных — в других, в десятых — в третьих, а в двадцатых — в четвертых. Александр Островский созвучен любому времени. В его текстах скрыты ответы на те вопросы, которыми мы до поры до времени даже не задаемся.

— Можно ли говорить о том, что Александр Островский недостаточно оценен? Занимает ли он в истории русского театра то место, которое ему следует занимать?

— Ни о какой недооцененности речи быть не может. Он занимает то место, которое заслуживает. Можно говорить только о недооцененности некоторых из написанных им пьес. Их 48. Каким-то уделяется больше внимания, каким-то меньше. Сейчас мы проводим в театре лабораторию «Постигая Островского» для режиссеров, которым еще не исполнилось 35 лет. Из тридцати кандидатов мы отобрали трех. Только один из них взял общеизвестную пьесу — «Бесприданница». Другие два взяли менее популярные — «В чужом пиру похмелье» и «Не от мира сего». Возможно, что смысл каких-то его пьес еще раскроется. Может быть, они будут созвучны будущему времени. Но если говорить об имени Александра Островского, то оно известно всем.

— В какой степени современные режиссеры и зрители понимают драматургию Островского?

— На мой взгляд, первая задача тех, кто прикасается к пьесам Островского, а это великая драматургия, заключается в том, чтобы понять, что имел в виду автор. Это сложная драматургия. Он требует подробного разбора материала. Режиссеры не пересказывают сюжет, они его интерпретируют, но их интерпретация в любом случае должна основываться на авторском материале, и фантазия режиссера, художника и артиста должна отталкиваться от первоисточника.

— Как выстраивать современному режиссеру отношения с таким драматургом как Островский? Придется разгадывать его замысел, или все-таки можно позволить себе встать с ним на один уровень и найти свою тему в его пьесе?

—Я думаю, что прежде всего надо относиться к текстам Островского с уважением. Мы должны двигаться в их глубину. И это никак не отменяет такие понятия, как «трактовка» и «интерпретация». В произведениях таких великих авторов всегда скрыты большие тайны. Это бездонный колодец, масса смыслов и тем, которые могут толкать фантазию режиссёра. Другое дело, когда создатели спектакля используют таких авторов, как Александр Николаевич, для раскрытия совершенно сторонних смыслов, самовыражаются «на фоне» автора. Такой подход мне кажется неверным.

— Существуют ли в отношении пьес Александра Островского некий канон — как они должны выглядеть на сцене?

— Нет никаких канонов. Если вы убедите меня, что Катерину или Кабаниху может играть та или иная актриса, то почему нет. Другое дело, что не надо переворачивать автора. Что такое канон? «Этот персонаж должен быть обязательно с усами и высокий». Конечно, ничего подобного нет.

— Например, есть фильм «Жестокий романс», и те, кто его посмотрел, почти наверняка хотят увидеть героев спектакля по пьесе «Бесприданница» похожими на их киновоплощения? Нужно ли оправдывать зрительские ожидания такого рода?

— Это не совсем канон, это удачная экранизация. Вы привели один пример, а еще есть «Женитьба Бальзаминова» с Нонной Мордюковой и Георгием Вициным. Это очень популярные фильмы, и если ты делаешь спектакль по этим пьесам, то ты невольно вступаешь с ними в диалог. Недавно я ставил спектакль «Женитьба Бальзаминова». Фильм по этой пьесе я знаю и очень люблю. Но, когда мы ставили спектакль, мы старались идти своим путем. Это не значит, что мы все нарочито делали по-другому. Тем более, что фильм возник в одно время, спектакль — в другое. В фильме одни актеры, в спектакле — другие. Конечно, мы вступали в диалог с фильмом, но это был не враждебный диалог, а любовный и гармоничный. Но такой фактор существует, и он осложняет работу. Всегда проще взять никому неизвестную пьесу. Если вы берете пьесу, у которой уже есть удачные воплощения в кино или театре, то вы рискуете.

— Расскажите о вашем опыте постановки пьесы Александра Островского? Как у вас выстроились отношения с автором?

— У меня с этим автором давние отношения, потому что я с трёх лет провожу каждое лето в усадьбе Александра Николаевича Щелыково в Костромской области. При этом я с волнением приступал к «Женитьбе Бальзаминова» — моей первой постановке по пьесе Островского. Этот опыт был очень трепетным, потому что я считаю творчество Александра Николаевича одной из вершин мировой драматургии. Он прекрасен, но ставить его сложно. Я давно знал, что он может работать в разных жанрах. Но для меня все равно было удивительным открыть для себя, что пьеса «Женитьба Бальзаминова» не совсем реализм, потому что герой живет в абсолютно иллюзорном мире и мыслит иллюзорными категориями. Я даже нашел в ней элементы абсурдистской драматургии: в одной из сцен главный герой и его мать начинают представлять, что они разбогатели, едут в коляске в сад «Эрмитаж», взяли с собой деньги. Потом Бальзаминов представляет, что он эти деньги потерял, и начинает всерьез их искать, забыв о том, что это всего лишь фантастические обстоятельства. Гениальная сцена!

— Что представляет собой фестиваль «Дом Островского» в этом году?

— Фестиваль проходит на всех сценах Малого театра. На исторической, на большей и малой сцене на Большой Ордынке будут показаны четырнадцать спектаклей. Еще пять спектаклей можно будет увидеть на сцене филиала театра в Когалыме. Мы получили около восьмидесяти заявок на участие в фестивале. Из них экспертный совет отобрал девятнадцать спектаклей. Я уверен, что все они достойны внимания зрителей.

Вячеслав Суриков, "Эксперт", 15 апреля 2023 года

https://expert.ru/2023/04/15/aleksey-dubrovskiy-al...

19 апреля в Малом театре состоится 300-е представление спектакля «Горе от ума».

Комедия А.С.Грибоедова – один из тех шедевров русской драматургии, которые никогда надолго не покидали нашу сцену. Поначалу представленная в отрывках, с 1831 г. пьеса идёт целиком, став такой же визитной карточкой репертуара, как произведения А.Н.Островского или царская трилогия А.К.Толстого.

«Горе от ума» ставилось в Малом театре десять раз. Каждая из этих постановок была отмечена выдающимися работами. В разные годы Чацкого играли Павел Мочалов, Сергей Шумский, Александр Ленский, Александр Остужев, Никита Подгорный, Ярослав Барышев, Виталий Соломин. В роли Фамусова выступали Михаил Щепкин, Александр Ленский, Александр Южин, Константин Зубов, Виктор Хохряков, Михаил Царёв. Софья была в репертуаре Гликерии Федотовой, Марии Ермоловой, Александры Яблочкиной, Елены Гоголевой, Нелли Корниенко.

Спектакль Сергея Женовача вышел в 2000 г. и сразу был признан замечательным достижением не только Малого театра, но и отечественной культуры в целом. Это традиционное и в то же время новаторское прочтение хрестоматийной пьесы. Отдавая должное социально-обличительному пафосу Грибоедова, Женовач выводит на первый план отношения родителей и детей, а также тему первой любви. Над «Горем от ума» работала высокопрофессиональная постановочная группа: сценограф Александр Боровский, художник по костюмам Оксана Ярмольник, композитор Григорий Гоберник. Отличительной особенностью спектакля стал великолепный актёрский ансамбль, соединивший опытных мастеров и начинающих артистов. Особой любовью пользовалась знаменитая сцена бала, где блистали Элина Быстрицкая, Татьяна Панкова, Виктор Павлов, Татьяна Еремеева, Евгений Самойлов и другие прославленные исполнители. «Горе от ума» отмечено рядом высоких наград, в том числе Государственной премией Юрию Соломину за исполнение роли Фамусова.

Сердечно поздравляем коллектив спектакля, в особенности режиссёра-постановщика Сергея Женовача, а также артистов, которые выйдут на сцену в 300-й раз – Глеба Подгородинского, Алёну Охлупину, Виктора Низового, Дмитрия Зеничева! Желаем «Горю от ума» долгой и насыщенной творческой жизни!

В Вологодском драматическом театре сегодня завершаются четырехдневные гастроли Государственного академического Малого театра – знаменитого «Малого» под руководством народного артиста России Юрия Соломина. Ни одного свободного места в зале, восторженный прием и большая народная любовь – именно так можно охарактеризовать встречу московских артистов и вологодских зрителей.

Настоящее мастерство – сделать классическое произведение ушедшей эпохи современным и близким любому поколению. Именно это продемонстрировали артисты Малого театра, представив в Вологде две классические постановки – «Тайны мадридского двора» (12+) и «Женитьбу» (12+).

Бережное отношение к авторскому слову, классическая трактовка, соответствующие духу девятнадцатого века костюмы и декорации – все это гоголевская «Женитьба» в интерпретации Малого театра. К слову, впервые пьесу Гоголя в Малом поставили в 1843 году (!) – всего через год после публикации. Николай Васильевич писал «Женитьбу» почти десять лет и заложил в нее так много смыслов, что каждый режиссер достает из этой волшебной шкатулки что-то новое. Современники Гоголя видели в ней социальную сатиру, советские режиссеры – психологическую драму с неожиданной развязкой: жених незадолго до свадьбы ухитряется исчезнуть из комнаты, выскочив в окно.

Юрий Соломин, всеми любимый актер и художественный руководитель Малого театра, поставил «Женитьбу» как чистую комедию. Тому в подтверждение и реакция вологодских зрителей: волна смеха то и дело накрывала зал. Говорят, что сам Гоголь читал эту пьесу так, что слушатели почти плакали от смеха.

«Женитьба» – яркая, но по-настоящему до сих пор неразгаданная пьеса о сорвавшейся свадьбе нерешительного в личной жизни чиновника. Разборчивая невеста, незадачливые женихи... Ушлую и изворотливую сваху Фёклу Ивановну играет народная артистка России Ирина Муравьева – звезда советского и российского театра и кино. Она блестяще раскрыла характер героини и привнесла в роль черты своей творческой индивидуальности – яркий темперамент и фантазию. Актриса служит в Малом театре с 1993 года и на прославленной сцене исполнила ряд центральных ролей русского классического репертуара. Тетку невесты в спектакле играет народная артистка России Людмила Полякова. Талант актрис завораживает, поэтому перед их появлением на сцене зал будто замер в нетерпении, потом взорвался громогласными аплодисментами и снова затих – во внимании, чтобы не пропустить ни слова.

Сваха и тетка полны решимости выдать замуж красавицу невесту. Главную роль Агафьи Тихоновны сыграла Мария Дунаевская. Невеста получилась юная, нежная и страстно желающая выйти замуж повыгодней, закрыв глаза на возраст и недостатки претендентов. Разве что Подколесин в исполнении Дмитрия Сафонова – вечно сомневающийся, но обаятельный в этом своем сомнении, – вызывает у Агафьи хоть какие-то трепетные чувства. И до последнего момента не верится, что он вот-вот выскочит в окно…

Интересно и необычно, что во время спектакля актёры выходили в зал – словно для доверительной беседы со зрителями. Благодаря этому стирались временные рамки и границы между прошлым и настоящим – будто и не было этих 200 лет с момента написания пьесы. Герои пьесы, показанные артистами, получились очень реальны. Возможно, они и сейчас среди нас?

Второй показ гоголевской пьесы состоится сегодня в 19.00 – с уверенностью можно сказать, что вологжан, успевших купить билеты, ждет незабываемый вечер.

Кристина Страмова, Культура в Вологодской области, 14 апреля 2023 года

https://cultinfo.ru/news/2023/4/podarok-tsenitelya...

В Салехард впервые с гастролями приехала прославленная труппа Малого театра. Это не только актеры, но и люди, которые отвечают за установку декораций, монтаж сцены, грим, костюмы и многое другое — в общей сложности около 70 человек.

Первый спектакль, который увидели зрители накануне, — «Пиковая дама» Пушкина в сценической версии режиссера Андрея Житинкина. Тонкий юмор и прекрасная игра актеров, великолепная постановка, продуманное до мелочей музыкальное сопровождение, свет, декорации, костюмы от известного российского кутюрье Вячеслава Зайцева никого не оставили равнодушным.

Народная артистка России Людмила Титова убедительно изобразила старуху, возраст которой 87 лет. Именно столько было графине в «Пиковой даме».

Людмила Титова играет в «Пиковой даме» всего второй театральный сезон. До этого первой исполнительницей этой роли была легендарная Вера Васильева.

«Пиковая дама», в основном, знакома зрителям по фильму и опере, но, по мнению Людмилы Титовой, это абсолютно театральная постановка. Ведь здесь есть, что играть. Актриса внесла в образ свои неповторимые краски, наделив свою графиню обаянием, иронией и эксцентричностью.

В роли Германна выступил молодой артист Малого Максим Филатов, Лизу сыграла Любовь Ещенко, Томского — прекрасный актер, заслуженный артист России Алексей Фадеев.

Любовь Ещенко достаточно давно играет свою героиню. По ее словам, театр прекрасен тем, что зритель каждый раз видит новую версию одного и того же спектакля.

«Несмотря на то, что постановка «Пиковая дама» притягательна своим мистическим сюжетом, где замешаны любовь, карты, деньги. За эти годы с актерами, к сожалению, ничего удивительного не произошло. Несколько раз к нам на репетиции прилетали птицы, непонятно откуда они появились. Наш режиссер тогда сказал, что это и есть мистика, своего рода, душа Пушкина», — рассказала Любовь Ещенко.

Талантливый актер Максим Филатов считает, что честолюбивый Германн — образ на все времена. Поэтому не удивительно, что произведение Пушкина не потеряло своей актуальности и в наши дни.

«Классические спектакли в Малом театре до сих пор проходят с аншлагом, а на некоторые постановки и вовсе не достать билеты. Это еще одно подтверждение, что наш театр и сегодня верен своим традициям», — подчеркнула актриса Людмила Титова.

Это не последняя встреча салехардских зрителей со столичными звездами. В рамках Первого театрального фестиваля 14 апреля пройдет спектакль по пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты».

Елена Трегуб, Север-Пресс, 14 апреля 2023 года

https://sever-press.ru/news/kultura/v-saleharde-po...

12 апреля, в день 200-летия великого русского драматурга Александра Николаевича Островского, прошло традиционное возложение цветов к его памятнику возле Малого театра. Церемонию возглавил художественный руководитель Малого театра народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин.

Фоторепортаж Евгения Люлюкина.

[GALLERY:688]

Дорогие друзья!

Дорогие друзья!
XIII Международный театральный фестиваль "Островский в доме Островского" проходит на всех наших сценах. 12 апреля старт фестивальной программе был дан и в нашем филиале в Когалыме. Гостей смотра приветствовали директор филиала Маргарита Гичай, заведующая Мемориальной квартирой А.И. Сумбатова-Южина Малого Театра, проректор ВТУ им. Щепкина Вера Тарасова и народный артист России Владимир Носик. Перед началом прошла торжественная церемония у здания филиала.

[GALLERY:687]

12 апреля 2023 года исполнилось 200 лет со дня рождения Александра Николаевича Островского. Гостем Юлиана Макарова в студии программы "В главной роли" стал заместитель художественного руководителя Малого театра заслуженный артист России, лауреат премии Правительства России Алексей Дубровский.

СМОТРЕТЬ ЗАПИСЬ ЭФИРА НА САЙТЕ ТЕЛЕКАНАЛА "РОССИЯ-КУЛЬТУРА"

В Вологодском драматическом театре начались четырехдневные гастроли Государственного академического Малого театра – знаменитого «Малого» под руководством народного артиста России Юрия Соломина.

В нашем городе Малый театр выступает впервые. Это ответный визит коллектива – Вологодский драмтеатр представил в Малом театре в ноябре прошлого года спектакль по повести Василия Белова «Привычное дело». Теперь Малый театр с 11 по 14 апреля представляет вологжанам свои классические постановки.

Открыл гастрольную программу спектакль-долгожитель «Тайны Мадридского двора» (12+), который идет на сцене Малого уже 25 лет.

«Спектакль давно идет у нас в театре, но не теряет своей актуальности и зрительского интереса. Куда бы мы не приезжали с ним, везде нас принимают с огромным удовольствием. На поклонах мы видим восторг в глазах публики и счастливы, что можем дарить такие эмоции, – рассказала исполнительница главной роли, народная артистка России Елена Харитонова. – Это история о противостоянии любви и власти. Когда мы разбирали пьесу с режиссером Владимиром Михайловичем Бейлисом, мы много рассуждали о том, что здесь важнее, и кто из героев что здесь выбирает. И этот выбор – любовь или власть – очень актуален и сегодня. Наша история яркая, остроумная, красочная, с удивительно красивыми декорациями и костюмами, и хоть жанр спектакля и комедия, здесь зритель получает не только позитивные эмоции, но и пищу для ума. Малый академический театр с этим спектаклем объездил множество городов, и вот теперь добрались и к вам в Вологду».

Спектакль «Тайны Мадридского двора» полон тайн и любовных интриг. Главная героиня Маргарита приехала в Мадрид, чтобы вызволить из тюрьмы своего брата – короля Франции Франциска I. Но сделать это непросто, так как жесткий и своенравный король Испании Карл V всеми силами хочет удержать свое превосходство. Маргарите пришлось применить всё свое удивительное очарование, артистизм и женскую хитрость – недаром в нее влюбляется и ее главный противник. У каждого из придворных испанского короля есть своя тайна, но Маргарита с легкостью разгадывает их, и для каждого у нее находится либо очаровательная улыбка, либо весомый аргумент.

Несмотря на трехчасовую продолжительность, спектакль Малого театра с первых минут завладел внимаем зала, заставляя смеяться и сопереживать героям. Дуэт народных артистов России Елены Харитоновой (Маргарита) и Александра Вершинина (Карл V) просто блистал на сцене, а удивительные по красоте и размаху декорации создали подлинную величественную атмосферу Мадридского двора. Артисты за время спектакля продемонстрировали настоящий парад мод – только одна главная героиня успела сменить четыре изысканных наряда. Чтобы показать этот спектакль декорации и костюмы в Вологду привезли на двух больших фургонах, а вместе с актерами приехала команда разных служб театра – всего более 40 человек.

Сегодня будет второй показ спектакля «Тайны Мадридского двора», а уже завтра приедет другая часть труппы Малого театра, чтобы представить вологжанам гоголевскую «Женитьбу» (12+), где на сцену драмтеатра выйдет народная артистка России Ирина Муравьева.

Ирина Сорокина, «Культура в Вологодской области», 13 апреля 2023 года

https://cultinfo.ru/news/2023/4/spektaklem-tayny-m...

В гостях у Андрея Максимова:

Александра Соломина, заместитель художественного руководителя по специальным и детским театральным проектам, руководитель Детской студии Малого театра;

Александр Жигалкин, режиссер, директор-распорядитель Центрального Дома актера им. А.А. Яблочкиной, руководитель "Островский. Lab";

Алексей Золотовицкий, актер, режиссер;

Вера Тарасова, историк театра, заведующая Мемориальной квартирой А.И. Сумбатова-Южина Малого Театра, проректор ВТУ им. Щепкина.

СМОТРЕТЬ НА САЙТЕ ТЕЛЕКАНАЛА "РОССИЯ-КУЛЬТУРА"

Александр Островский – автор более чем современный, заново ставший актуальным в наши дни: банки, банкротства, бешеные деньги. В этом уверен заместитель худрука Малого театра лауреат премии Правительства России, заслуженный артист России Алексей Дубровский. «РГ» поговорила с ним о фестивале «Островский в доме Островского» и о том, почему писатель так легко ответил на вопрос, что лучше - счастье или успех.

Помню, как в 90-е годы меня удивила острая актуальность Островского - все эти банкротства, векселя, бешеные деньги. А сейчас изумляюсь, как он тонко, оказывается, трактовал мотивы, двигающие нами сегодня. Например, вопрос, что лучше - быть успешным или быть счастливым? Похоже, половина его пьес - именно об этом. А вам чем сегодня интересен Островский?

Алексей Дубровский: У нас есть спектакли-долгожители, которые ни один десяток лет не сходят с афиши - например, "Волки и овцы", "Бешеные деньги". И очень любопытно наблюдать за реакцией публики: зрители в 90-е, в нулевые, 2010-е и сейчас воспринимает их совсем по-разному: они смеются в других местах, оживляются на иных репликах. То есть для каждого времени Островскому есть что сказать. Столько в нем заложено пластов, тем, мыслей. Это бездонный колодец. Его, я уверен, и на 200, и 300 лет вперед хватит. Гений.

Есть такое утверждение: Островский для русского театра то же самое, что Пушкин - для русской литературы. А за рубежом его ценят?

Алексей Дубровский: Он не то чтобы недооткрыт мировой сценой, он недопонят. Ему, я думаю, еще предстоит занять то место, которое занимают на зарубежных подмостках Чехов, Шекспир. Ведь у Островского есть пьесы абсолютно европейского звучания - например, "Не от мира сего", "Бесприданница".

Думаю, скоро феминистки возьмут его на вооружение: семейный абьюз, психология женщины, ее положение в жестоком мужском обществе у него очень ярко выписаны…

Алексей Дубровский: Я, честно говоря, этого у него особо не замечал… Но вообще у Островского в большинстве пьес главная героиня - женщина. Катерина, Лариса, Негина, Купавина, Гурмыжская…

А почему из почти полусотни его пьес театры ставят лишь десяток? Это леность режиссеров?

Алексей Дубровский: Нет. И у Шекспира, у Мольера есть пьесы, которые редко ставятся. Но вдруг в какое-то десятилетие одна из таких полузабытых неожиданно "выстреливает" заново.

Я думаю, и с Островским у нас впереди еще много открытий. Взять хотя бы его исторические хроники - "Тушино", "Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский", "Василиса Мелентьева". Или пьесы, написанные в соавторстве - например "Блажь", "Дикарка". А его замечательные переводы? Какие блестящие комедийные интермедии, например, из Сервантеса, у него есть!

Что в личности Островского вас особенно удивляет?

Алексей Дубровский: Я воспринимаю Александра Николаевича буквально как члена своей семьи. Я с трех лет каждое лето провожу в усадьбе Щелыково, на даче. Хожу по тем же местам, где он ходил, где сочинял свои пьесы, бываю у того же пруда, где он рыбу ловил, на лошадях катался… Это - летом. А в остальные сезоны, на работе - Малый театр, его дом, и Щепкинское училище, где на втором этаже, напротив кабинета ректора, находится кабинет где сидел Александр Николаевич, будучи работником дирекции императорских театров… Для меня Островский - человек. Живой человек. Со всеми вытекающими обстоятельствами.

А почему у него, даже в трагедиях, так много комического?

Алексей Дубровский: Не уверен, что он вообще писал трагедии.

Ну как же? А "Гроза"? "Бесприданница"?

Алексей Дубровский: Жанр этих произведений помечен как "драма". Иногда он обозначал жанр просто "сцены московской жизни", "картины семейной жизни". А чаще всего называл свои пьесы комедиями. Ровно так, как позже Чехов. Что, скажите, смешного в пьесе, где в финале старого человека забывают в заколоченном доме? Но Чехов же утверждал, что "Вишневый сад" - комедия. Так и у Островского.

Он тонко чувствовал, что трагическое всегда существует рядом с комическим. В жизни никогда не бывает отдельно смешное и грустное. Это всегда вместе, рядом. Гении это остро ощущают. Тем более он писал, исходя из своих реальных наблюдений - сначала за адвокатской работой отца-присяжного поверенного, потом в канцелярии суда, где сам служил одно время. И в поездках по Волге, и в Щелыкове…

Кстати. В мае мы будем снимать кино в Щелыково "Реальные места вымышленных героев". Идея такая: в реальные локации, описанные Александром Островским, мы поместим наших актеров в соответствующих ролях. И будем снимать эти сцены. Вот - беседка, где Паратов беседовал с Ларисой, вот - место, где растаяла Снегурочка… Вот "повертка" к усадьбе - там по преданию встретились Счастливцев и Несчастливцев. И "Бойкое место" будем снимать, на границе Ивановской и Костромской областей, где, по Островскому, находился описанный им постоялый двор.

Это будет художественный фильм? Или документальный, познавательно- просветительский?

Алексей Дубровский: Художественный, ведь там будут сцены из художественных произведений. Но просветительский элемент, о котором вы говорите, там тоже будет присутствовать.

Справка

Хотя фестивалю «Островский в доме Островского» действительно 30 лет, по счету он 13-й. В этом году из 78 заявок на конкурс было отобрано 19 спектаклей. Их география - от столичного Петербурга до маленького года Ирбит. Представлены театры Калуги, Йошкар-Олы, Минска, Уфы и даже Луганска. По словам руководства, главный критерий отбора спектаклей – уважительное и бережное отношение к наследию Александра Николаевича.

Юбилейный фестиваль впервые будет завершаться гала-концертом, в котором примут участие все ведущие артисты театра. Будет звучать оркестр под управлением Юрия Башмета, дневниковые воспоминания Островского. И конечно – отрывки из его пьес.

Кстати

5 любопытных фактов об Островском

- Несмотря на отсутствие высшего образования, Островский знал 7 иностранных языков (латынь, древнегреческий, немецкий, французский, английский, испанский и итальянский).

- Он был отчислен с юридического факультета университета за "непонятие наук" (не сдал римское право). На самом деле, он предпочитал учебе "на юриста" посещение театров, а моральный суд почитал выше свода формальных правил.

- Был франтом и одевался в особенном стиле, весьма эстравагантно.

- Был весьма аккуратен во всем: на письма начинающих драматургов отвечал развернутыми рецензиями на 10-15 страниц.

-Он вел свой словарик народных слов и поговорок, а персонажам зачастую давал необычные имена: в пьесах встречаются Сосипатра, Хиония, Мардарий, Павлин, Удар, Улита, Истукарий, Тигрий, Пуд, Луп Лупыч.

https://rg.ru/2023/04/12/byt-uspeshnym-ili-schastl...

Ольга Штраус, Российская газета, 12 апреля 2023 года

У русского театра завтра большой праздник. У великого драматурга, который полтора века обеспечивает работой (а значит, кормит) армию артистов, режиссеров, да и прочих работников сцены, день рождения — 200 лет. Театры по всей стране носят его имя, пьесы не сходят с подмостков. Каким был этот человек, как жил? Как русскую жизнь переводил на язык драматургии, оставив нам не только потрясающие пьесы, но и документы бытия прошлой, неведомой нам эпохи. Об этом мы говорим с уникальным знатоком творчества А.Н.Островского, автором монографий о нем, доктором искусствоведения, профессором ГИТИСа Ниной Шалимовой.

«Он понимал, куда устремлена народная душа»

— Нина Алексеевна, интересное совпадение — день рождения Александра Николаевича по новому стилю приходится на 12 апреля — День космонавтики. По-вашему, Островский — космический автор?

— Если говорить о космосе национальной души, тогда, конечно, да. Он точно знал и глубоко чувствовал, как русский человек думает, мыслит, радуется, печалится, обижается, бывает счастлив, завидует, чем пренебрегает, что считает важным, а к чему относится со страхом или предубеждением. Он понимал, куда устремлена народная душа. Про Островского могу сказать, что он был повенчан с русской жизнью, проникал в самые глубокие ее основания и мог это передать, как мало какой русский писатель.

Никаких душевных излияний, откровений, оговорок по Фрейду

— Мне кажется, что исходя даже из одной биографии драматурга, он для творческой личности был каким-то очень правильным.

— Да, был очень правильный человек, писал очень скучные письма. Я имею в виду не лексику, а отсутствие каких-либо размышлений, откровений, упругой острой мысли. Письма его, как и дневники, малоинтересное чтение, не сравнить с письмами Пушкина или дневниками Толстого. Такое ощущение, что прозой совсем не владел, только драматургической формой. Но это его качество я называю душевной опрятностью — он был душевно опрятным человеком.

Если знаешь его писательскую судьбу, то думаешь: «Про какого еще русского писателя или драматурга с каждой новой пьесой критики так писали о падении его таланта?» Он же все время читал о себе: перепевает собственные темы и мотивы, не делает никаких творческих открытий и за последние двадцать пять лет жизни «вконец исписался». Но от этого в нем не родилось ни угнетенности, ни злобы, ни обиды — этих вполне естественных эмоциональных реакций на подобные строки о себе. Ничего этого и следа нет.

Островский продолжал делать свое дело. Он был из дворян, но, я бы сказала, из трудящихся дворян, с очень высокой внутренней дисциплиной: знал, что к началу театрального сезона или к чьему-то бенефису должен пьесу написать, и писал. Всегда успевал к сроку и вообще за всю свою жизнь ни разу никого не подвел, а вот его, случалось, подводили.

Был один случай в его биографии, когда великий Пров Садовский (корифей Малого театра. — М.Р.) ночь провел в актерском клубе и, мягко говоря, на следующий день был не в форме. А шла премьера пьесы «Воевода, или Сон на Волге», где воевода по сюжету засыпает и видит сон, от которого просыпается в ужасе. Пров Садовский, согласно роли, лег спать, да и заснул на сцене по-настоящему. Его не могли незаметно разбудить — пришлось дать занавес. После этого казуса нет никаких гневных инвектив, проклятий, укоризн старинному приятелю. Только и было ему сказано: «Сбились вы, Пров Михайлович, и сбились совсем!» Да другой бы на его месте до конца жизни с артистом не разговаривал, еще бы ходил по всем кружкам и салонам и рассказывал, какая сволочь Пров Садовский. А внутренняя душевная опрятность Александра Николаевича не позволяла дурным настроениям проявляться.

Он был хорошим, я бы сказала, закрыто целомудренным человеком. Никаких душевных излияний, откровений, оговорок по Фрейду, никаких «душа нараспашку» у него в помине нет. Он не из тех, кому важно было высказаться, важнее быть услышанным. Это он делал через свои пьесы, адресованные не столько читателю, сколь зрителю, делая ставку на актерские таланты.

— Что за писатель такой? Ни одного скандала с ним не связано.

— Да, это так, хотя ему пришлось пройти через клевету, но опять же — как он достойно клевету выдержал. Я имею в виду историю, которая случилась с ним по молодости лет. У него был знакомец — бездельный человек, актер, про каких говорят «актеришко какой-то», попивающий. Они по молодости хороводились, и Островский предложил ему вместе пьесу написать. Начали писать «Банкрот, или Свои люди — сочтемся», и его соавтор на первой же картине слинял. А спустя некоторое время обвинил Островского в плагиате. От зависти, конечно. Он же не знал, что приятель так прогремит этой пьесой.

Учитывая нравы литературной и особенно театральной среды, слухи разнеслись по Москве. Но когда читаешь его корреспонденцию того времени, то видишь, что в ней нет никакой пылкости, эмоций — он с достоинством переносит эту чрезвычайно неприятную историю, тянувшуюся почти два года. И не сказать, что это его не задевало. Я пыталась искать моменты, где он «проговаривается», и заметила, что в нескольких его пьесах клевета (или, как тогда говорили, клевЕты) очень больно задевает его героев. Я думаю, что через эту драматургическую коллизию драматург высказывался о том, что ему пришлось пережить, но не впрямую, а преображая душевный негатив и художественно его очищая.

У него есть совсем простенькие пьесы — «два прихлопа, три притопа», как говорится, ничего особенного. Но так может казаться, пока кто-нибудь не поставит пьесу. Я так воспринимала «Бедность не порок», пока ее Александр Коршунов не поставил в Малом театре. Или, например, «Трудовой хлеб» — кажется, что история выеденного яйца не стоит. Но Коршунов поставил такой сильный спектакль, а Валерий Баринов так выступил в центральной роли, что получился спектакль-событие. Даже высокомерная «Золотая маска» не могла мимо него пройти. В этом «Трудовом хлебе» Наташа, бедная обманутая девушка, спрашивает себя, что ей теперь делать и как жить. И — как вывод — прекрасная фраза: «Носить горе, носить горе, пока износится». Наверное, Островский, когда с ним случалось что-то мутное, нехорошее, думал: «Носить нужно, пока износится». И тут он был мужественным человеком.

Он не переступил через отцовское благословение

— Но как совместить его душевную опрятность, порядочность и долгую жизнь невенчанным?

— Этот мотив упорно у него повторяется и в пьесах: целый ряд молодых героев и героинь живут невенчанными или вообще отказываются от брака. Почему? И почему он сам — безусловно порядочный человек, сделанный из доброкачественного человеческого материала, — жил невенчанным со своей Агашей двадцать лет, детей с ней нажил?

— Не ровня, не пара была дворянину?

— Я вот что думаю: он Агашу действительно любил. Кстати, только совсем недавно удалось выяснить, какая у нее была фамилия. В литературе об Островском она проходила как Агафья Ивановна. А фамилия у нее оказалась такая, какая и должна быть у жены Островского, — Иванова.

— Так что же известно про Агафью Иванову?

— Ни-че-го. Кроме того, что она была замоскворецкая мещанка, совсем простая, домовитая. Как она шокировала Тургенева, который вошел в эту скромную, точнее сказать, бедную избу! Именно в избу — так выглядел замоскворецкий домик молодого драматурга, куда явилась та, которая по внешнему облику даже на горничную не тянула! Судя по всему, она была воспитана по замоскворецким правилам: муж — это муж, у него своя жизнь, а мое дело — дом обихаживать, мужа любить и о нем заботиться, быть рядом и поддерживать его.

По целому ряду намеков я поняла, что Островский не венчался с нею, потому что его отец был против. Отец у него был личный дворянин, получивший дворянство за безупречную службу. Вся его жизнь — восхождение, доказательство своей состоятельности. А тут сын собрался взять замуж мещанку, к тому же университет бросил. Конечно, он не мог благословить этот союз. Думаю, что Александр Николаевич не переступил через отсутствие отцовского благословения. Родительское благословение вещь серьезная: если его нет, то, как доказывает опыт, мира в семье не будет.

— Как думаете, если бы Агафья Иванова не умерла, Островский с ней обвенчался бы?

— Учитывая мужскую природу, думаю, вряд ли. Мне кажется, со временем он почувствовал вкус этой ситуации: у него есть дом, семья, но сам он свободен. Всем своим «красавцам мужчинам», ведущим в его пьесах рассеянную светскую жизнь, он подарил это привлекательное для мужчины ощущение личной свободы. Правда, сам Островский вел жизнь отнюдь не рассеянную, а напротив, сосредоточенно-трудовую и внутренне ответственную. Он был образован, знал пять иностранных языков и Шекспира с Гольдони переводил не с подстрочника, а с оригинала.

— Вот, кстати, вопрос о Шекспире. Островский его горячий поклонник, переводчик, а совсем не позаимствовал у того страстей, которые на грани жизни и смерти? Почему?

— Интересно положить перед собой и сравнить «Укрощение строптивой» с переводом Островского. Русификация начинается прямо с названия — «Усмирение своенравной». Чувствуете, как с новым названием многое меняется в конфликте? Название вроде соответствует, но по сути он перерабатывал оригинал. Петруччо и Катарина — это Васильков и Лидия в пьесе «Бешеные деньги». Твердая воля Василькова против своенравия Лидии — так проходят молодые через свой медовый месяц. У Шекспира конфликт сжат, концентрирован во времени, укрощение происходит стремительно. В комедии Островского время течет иначе, и его ровно столько, сколько необходимо избалованной и своенравной девушке для расставания со своими иллюзиями.

Человек на сцене соразмерен человеку в зале

— Если бы вас попросили иностранцам или соотечественникам, что как белый лист, объяснить, что самое главное надо знать о драматурге Александре Островском кроме того, что написано в Википедии? Что бы вы назвали в первую очередь, а они поняли масштаб личности, испытали гордость?

— Первое — это его уникальный дар композиции. То есть уравновешивание жизненных противоречий, даже тех, которые кажутся неразрешимыми. И такова же его личная жизнь, в которой дар композиции тоже сказался. В первом томе эпистолярного наследия, на первых же страницах, напечатано его письмо цензору Назимову, запретившему пьесу «Банкрот». Островский пишет: «Твердо убежденный, что всякий талант дается Богом для известного служения, что всякий талант налагает обязанности, которые честно и прилежно должен исполнять человек, я не смел оставаться в бездействии. Будет час, когда спросится у каждого: где талант твой?»

А ведь он совсем молодой человек, ему 23 года. В основе письма — знаменитая евангельская притча о том, как хозяин, уезжая из дома, дает своим работникам по таланту (талант в библейские времена — денежная единица). Вернулся и спрашивает: «Где талант твой?» Первый отвечал: «Ой, я знал, ты жнешь, где не сеял, и я зарыл талант в землю, бери, он теперь твой». — «Не знаю тебя», — сказал хозяин. Второй тоже растренькал свой талант, а третий говорит: «Я знал, что ты спросишь, я пустил этот талант в рост, и вот тебе с процентами». Эту притчу, кстати, обыгрывает Ипполит в «Идиоте» Достоевского: «Деньги тем всего подлее и ненавистнее, что они даже таланты дают. И будут давать до скончания мира».

Второе, что надо знать, по Станиславскому называется «сверх-сверхзадачей творчества». Островский хотел, чтобы русский человек, видя себя на сцене, что-то начал про себя понимать, опознавая себя в далеких от себя исторических персонажах. Как драматург он написал целую громаду пьес — 47, а если считать с «Василисой Мелентьевой» (совместно с Гедеоновым), то 48. Создал в них целый мир самых разных людей и при этом показал их внутреннее единство. По сути дела, он создал национальную манеру жить на сцене — чувствовать, любить, презирать, надеяться, верить, подсчитывать, реагировать на доброе, на злое и так далее. Это внутреннее, таинственное ментальное начало, которое называется неопределенным словом «русскость», он вынес на сцену. Показал нашу ментальность в парадоксах, в великодушии и малодушестве, в здравости ума и в самой русской одури и дури. Короче, во всем многообразии показал русский окрас общечеловеческого начала. Глубины национального невыразимы рационально, но в искусстве по этим окрасам они улавливаются и передаются. Так возникают Шекспир и Данте, Сервантес и Мольер, Пушкин и Островский.

Многие русские писатели были устремлены к крайним проявлениям, высокому напряжению этой ментальности. А Островский разрабатывал то, что, пожалуй, кроме него, никто так блистательно не делал, — среднюю линию жизни. У него человек на сцене соразмерен человеку в зале. Идентифицировать в процессе чтения себя с Раскольниковым, с Соней Мармеладовой или князем Мышкиным — возможно, но в пределе, которого на самом деле ты никогда не достигнешь. А Островский выводил на сцену обыкновенного человека, существующего в обыкновении своей жизни. В этом его уникальность. По словам замечательного мхатовского режиссера Владимира Сахновского, он мог разглядеть и открыть «духовную бездну» в явлении мелком, казусном и тривиальном. В раскрытии чуда обыкновенной и вместе с тем неповторимой индивидуальности — его талант.

— Почему же тогда на Западе лучшим описателем, толкователем русской души считался и считается не Островский, а Достоевский?

— Тут два качества. Первое — Достоевский проще для понимания, потому что он сложный. Там есть где копаться, что разъединять, сопоставлять и противопоставлять. Парадоксальная сложность Достоевского дает тебе возможность проявить свои познавательные возможности при чтении. А с невероятно органичным Островским этот номер не пройдет: его образы неразложимы на составляющие. К его художественной простоте можно только приобщиться, ощутить и впитать в себя ее глубокую правду.

Была такая актриса Александра Ивановна Шуберт, ученица Михаила Семеновича Щепкина, которая после ухода из Малого театра состояла с ним в переписке. В своих театральных мемуарах она пишет, как ей не давалась Марья Андреевна из «Бедной невесты» и она обратилась к автору за помощью. По ее словам, Островский «ничего не мог мне помочь, одно говорил, что надо почувствовать». Это лаконичное и глубоко русское «надо почувствовать» — другой инструмент познания, чем тот, к которому привыкла Европа. Если мы сравним трех знаковых литературных героев — ученого немца Фауста, благородного испанца Дон Кихота и русского князя Мышкина, — сможем уловить разницу. В светлый праздник Пасхи народ радуется, гуляет, а Фауст в своей лаборатории сидит и редактирует Евангелие — это чисто протестантский способ жизни. Дон Кихот покидает свое бедное жилище и отправляется в миссионерское странствие добра — это католический пафос деяния. А князь Мышкин ничего такого не делает, сидит в вагоне третьего класса и просто слушает Рогожина, случайного попутчика. Но чем кончается дело? «Ну, коли так, совсем ты, князь, выходишь юродивый, и таких, как ты, Бог любит!» Каков культ, такова и культура. Разные изводы христианского культа культивируют в национальных ментальностях разное.

Достоевского поражало, что герои Островского говорят прямо от души

— Можно ли утверждать, что более репризного по тексту драматурга русский театр не знал?

— Вот здесь и лежит эта загадка обыкновенности: действующие лица Островского не подозревают, что они говорят репризами. И чем больше они не подозревают об этом, тем больше юмора исполнения и хохота зрителей. И если актер не репризничает, не кокетничает на сцене, а живет в образе, он не замечает, что его персонаж репризу выдал.

— Да словарь можно составить из одних фраз его пьес.

— Достоевского в свое время поражало, что персонажи Островского «говорят прямо от души», что видят, чувствуют и понимают, то и говорят — это было за пределами его понимания. Для нас, воспитанных на новой драме, контекстах, подтекстах, сверхтекстах, это тем более необыкновенно. Герои Островского действительно замечательно формулируют, хотя мы понимаем, что формулирует-то автор, но воспринимаем-то слова, будто их произносят они. И они никогда не обманывают, а если захотят обмануть, то предупредят нас. И дальше мы следим, как они обманывают. У того же Глумова из «На всякого мудреца довольно простоты» целый монолог: вот смотрите, как я до конца пьесы буду обманывать и почему и какими средствами действовать.

Островский говорил об отсутствии противоречия в его пьесах склада с тоном. Здесь склад относится к слову написанному, литературному, а тон — к слову сценическому, произнесенному актером. В написанном слове заложено его звучание, слышится интонация. И если ее уловить, текст сам вывезет и сам направит в нужную сторону. Если артисты каждую фразу раскрашивают, делая ее репризной, то становится скучно и утомительно. В этом видно старание понравиться зрителю. Ну и зачем? Чего ты себе так уже не доверяешь? Ты и так понравишься, если будешь по-честному играть.

— Представляю, сколько вы за свою жизнь посмотрели постановок Островского на сцене. Кто из старых мастеров и новых впечатлил вас своим Островским?

— Из ранних впечатлений — Роман Филиппов и Игорь Ильинский в спектакле «Лес» Малого театра. Восторг полный! Филиппов играл в традиционной приподнято-театральной манере, Ильинский — в рисунке и технике, которые ему когда-то сделал Мейерхольд. С одной стороны, мощная корневая актерская система Малого театра, а с другой — мейерхольдовская школа: перед тобой не только живая вода образа, но ты еще видишь химическую структуру этой «воды». Конечно, дуэты Поляковой и Коршунова в «Волках и овцах», Бочкарева и Титовой в «Последней жертве», Ермакова и Муравьевой в «Лесе», Бочкарева и Глушенко в «Правда — хорошо…»…

А за пределами Дома Островского, когда Островского играют «своими словами, штрихами и красками», на меня сильное впечатление произвели спектакли Клима («Отчего люди не летают…»), Праудина («Бесприданница»), Погребничко («Нужна драматическая актриса»). Хороши были «Таланты и поклонники» у Арцибашева в Театре на Покровке и у Карбаускиса в Театре Маяковского. Из сравнительно недавних впечатлений — «Гроза» Могучего, мощно раскрывающая нашу русскую ментальность.

— А «Без вины виноватые» у Фоменко?

— Это даже не обсуждается: «Без вины виноватые» и «Волки и овцы» — абсолютные театральные шедевры. Здесь высочайшая культура русской традиции исполнения Островского обрела вахтанговскую игристость и искристость…

Если бы он внезапно разбогател, «Челси» не стал бы покупать

— Поскольку Островский писал в эпоху не режиссерского театра, можно ли утверждать, что он сам работал как режиссер?

— В принципе, тогда все драматурги при случае могли быть режиссерами. Если у актеров возникали затруднения, они обращались к драматургу. Но сама пьеса, что интересно, целиком и полностью находилась в ведении театра. Дирекция императорских театров покупала у автора пьесу, и дальше он был над ней не властен. Не имел права публиковать, пока она не сойдет со сцены, и не получал так называемых авторских отчислений.

Тут я хочу сказать о пенсии Островского, на которую он не имел права, поскольку не находился на государственной службе, а писал пьесы «на свободных хлебах». Было время, когда мог по два шедевра в сезон написать. Но когда постарел, силы стали уходить, начал болеть, он обратился с ходатайством к Александру III о пенсии, и одним из мотивов ходатайства было то, что он более четверти века бесплатно, по сути дела, поставлял свои пьесы императорской сцене.

— Дорого ли платили за пьесу в его время?

— Нет, не дорого, и это было разово. В итоге ему дали пенсию размером в три тысячи в год. На эти деньги можно было жить — не шиковать, без роскоши, но вполне достойно. Однако дали ее не потому, что он гениальный драматург, а потому что брат, важная персона в правительстве, похлопотал. Это очень по-русски.

— Островского можно было назвать состоятельным человеком?

— Это то, что называется средний класс. На жизнь хватало, но он и не роскошествовал никогда. Дело не в том, что на роскошь не было денег, у него как бы не было в ней потребности. Все его деньги были заработанные. У него была внутренняя культура отношения ко всем житейским благам, в том числе и финансам. И если бы внезапно разбогател, уж точно не стал покупать футбольный клуб «Челси» или яйца Фаберже.

— За что Островскому должны быть благодарны авторы, драматурги, директора театров и режиссеры?

— За то, что работой до сих пор их обеспечивает! В первую очередь ему должны быть благодарны драматурги — с 1876 года они начали получать авторские отчисления с каждого идущего спектакля, а это целиком заслуга Островского, боровшегося за их права.

И второе. Когда в работу берется Островский, вся труппа радуется. Потому что даже малюсенькая роль в любой его пьесе — не функция, не «кушать подано», а человек со своей психологией, философией, отношением к жизни. И его можно интересно играть и даже срывать аплодисменты на крохотном выходе. Каждый участник постановки в меру своего дарования может проявить себя в объеме роли. И актеры не могут этого не ценить.

Марина Райкина, "МК", 11 апреля 2023 года

https://www.mk.ru/culture/2023/04/10/200-let-aleks...

200 лет назад, 12 апреля 1823 г., у Николая Островского, одного из квартирантов Никифора Максимова, дьякона церкви Покрова, что в Голиках на Малой Ордынке, родился сын. Этот самый квартирант происходил из семьи священника, жена его была дочерью пономаря. Сын же их, названный Александром, посвятил себя иному служению — мы знаем его как отца русского национального театра.

Гений в халате

Что было отмечено ещё при его жизни. В 1882 году другой наш литературный классик, Иван Гончаров, писал Островскому, поздравляя его с 35-летием творческой деятельности: «Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: "У нас есть свой русский, национальный театр". Он, по справедливости, должен называться: "Театр Островского"».

Собственно, одно из самых известных изображений Александра Островского и «прописано» около Малого театра в Москве, на сцене которого были поставлены все 48 его пьес, до сих пор составляющие основу репертуара. Памятник работы Николая Андреева и Фёдора Шехтеля показывает нам задумчивого пожилого человека в тёплом домашнем халате. Считается, что источником вдохновения служил не менее известный портрет Островского кисти Василия Перова — драматург там гораздо моложе, но в том же самом тёплом домашнем халате с меховой оторочкой. Что вроде бы вполне соответствует правде. Во всяком случае, художник Константин Коровин, в юности посетивший Островского и отчаянно робевший перед классиком, всё же не утратил природной наблюдательности и оставил свидетельство: «Он принял нас в комнате, в стёганом полухалате. Он встал из-за стола, на котором были разложены карты и начерчен мелом на сукне план павильона на сцене, входы и выходы. Карты были — короли, валеты, дамы. На них наклеены ярлыки действующих лиц, фамилии артистов…»

Вроде бы соответствует, однако не совсем. А точнее — совсем не соответствует. Сохранилось довольно много фотографий Островского. И на всех них Александр Николаевич одет, что называется, с иголочки. Элегантные сюртуки, крахмальные сорочки, щегольские галстуки, очень часто — шляпа-цилиндр... Вообще современники отмечали, что по части внешнего вида Островский был самым настоящим снобом до мозга костей. А в бессмертие и вечность шагнул в затрапезном тёплом халате, пусть и отороченном мехом. Как же так? Ведь тот самый портрет работы Перова был создан в 1871 году, когда Островский пребывал в силе и славе и, по идее, запросто мог бы протестовать против такого «снижения планки». Почему же он ни единым словом не обмолвился о несоответствии образа и в целом остался доволен портретом?

«Тепло с ним было»

Всё это неспроста. На заре своей литературной карьеры молодой Островский жаловался историку Михаилу Погодину: «Ничего тёплого у меня нет». Впоследствии поживший уже драматург, переезжая в новый дом, отметил: «На новой квартире хочу прикопить немного тепла». Судя по всему, речь тут не о банальных градусах выше нуля, а о другом. О том, что отмечала горничная Островских, Анна Смирнова: «Тепло с ним было. Встречал всех с радостью, а которым и помогал. И всё от души, с добрым словом».

Что правда, то правда — с ним было тепло. Но каково было ему самому? Ему, человеку патологически доброму? А ведь Островский действительно был таким. Дочь актёра Фёдора Бурдина Татьяна, в замужестве Склифосовская, вспоминала, что когда Александр Николаевич останавливался в их питерском доме, ему очень хотелось отдохнуть с дороги, и он дремал в кресле-качалке. Но как? «Дети чувствовали его доброту, тянулись к нему со всех сторон. Так и я всегда лезла к нему, меня нельзя было отогнать от него. Как ни старались мои родные освободить Александра Николаевича от насевшей на него девчонки, им это не удавалось… В кабинете Александр Николаевич садился обыкновенно на качалку и засыпал, а я взбиралась к нему на колени и находила себе занятие — перебирать волоски его рыжеватой бороды. Я их закручивала, сплетала в косички, иногда выщипывала невольно и этим будила Александра Николаевича. Но он меня не прогонял, всё обходилось, и ни у кого на коленях не бывало так уютно…»

Доброта и душевное тепло — редчайшие качества. Человек, обладающий ими, постоянно и очень остро ощущает дефицит этих качеств в окружающем мире. Почему-то считается, что основной движущей силой, причиной конфликта в пьесах Островского являются деньги, а сам он — чуть ли не «певец зарождающейся власти капитала». На самом деле все его пьесы — именно что о недостатке человеческой доброты и душевного тепла. Само собой, что сюда попадает «купеческая классика», пьесы вроде «Грозы», «Бесприданницы» и «Свои люди, сочтёмся». Но сюда же, если подумать, попадает и сказка «Снегурочка», где главная героиня ищет как раз тепла и закономерно гибнет в финале.

Ввел в моду имя «Лариса»

Может показаться, что сам Островский от этого вроде бы должен быть избавлен. В самом деле — успех и слава пришли к нему почти сразу. О масштабах его триумфа можно судить по одному любопытному факту. Имя Лариса в православных святцах присутствовало, однако прозябало где-то на задворках. Но вот Островский пишет свою «Бесприданницу», главную героиню зовут Лариса Огудалова — и внезапно это имя становится в России одним из самых популярных.

Что такому человеку до какого-то там «тепла»? Ведь всё вроде при нём — знай себе, наслаждайся жизнью. Но не выходит. Потому что на поверку окружающий мир оказывается холоден и, в общем, враждебен.

Допустим, со стороны власти этого можно было ожидать. Цензор Александр Гедеонов, прочитав пьесу «Банкрот», названную потом «Свои люди, сочтёмся», выдал нечто сокрушительное: «Все действующие лица — отъявленные мерзавцы, разговоры грязны, пьеса обидна для русского купечества». За этим последовал вердикт императора Николая I: «Печатано напрасно. Играть же запретить».

Однако не было тепла и со стороны своего брата-литератора, критиков и даже актёров. Вот, например, отзыв писателя и актёра Дмитрия Ленского о пьесе Островского «Бедная невеста»: «Дня три назад я прочёл её, и признаюсь: чуть-чуть мне дурно не сделалось! Что за люди! Что за язык! Разве только в кабаках да неблагопристойных домах, так говорят и действуют! Тьфу! Какая гадость!» А вот что писал критик Николай Назаров о пьесе Островского «Доходное место», которую, к слову, ставят до сих пор: «Богатый сюжет, с которым автор не совладал; ложная идея, на основании которой построил он свою пьесу; неестественность в ходе действия; бессилие в создании главных действующих лиц». Холодком веяло даже после премьеры бронебойной «Грозы», ставшей вневременной классикой — публицист Александр Гиероглифов отмечал: «Нельзя ожидать, чтобы драма сделалась достоянием общего понимания и симпатии».

Может быть, хотя бы со стороны простых людей Островский мог ожидать тепла? В конце концов известно, что крестьяне, живущие рядом с его поместьем Щелыково, что в Костромской губернии, чуть ли не в три ручья рыдали, когда драматург умер: «Маленький был, а похороны барина помню. От дома до церкви несли его на руках крестьяне. Дед мой нёс крышку гроба, а я, ухватившись за край его рубахи, шёл рядом… Вернулся я с дедом домой, он и говорит мне: "Вот, Васька, помни, как мужик своего заступника в последний путь проводил"».

Всё так. Другое дело, что тепла здесь иной раз было даже слишком много. В 1884 г. те самые крестьяне пытались поджечь усадьбу Островского — только безветрие спасло её от полного уничтожения: «Я сейчас менее трясусь и, вероятно, скоро поправлюсь, но не совсем. Я чувствую, что у меня что-то подорвано, чего уж не восстановить. Я в одну ночь постарел на несколько лет…» Через два года Островский умрёт. И останется в нашей памяти как человек, кутающийся в домашний меховой халат. В поисках тепла…

Константин Кудряшов, "АиФ", 12 апреля 2023 года

https://aif.ru/culture/person/ostrovskiy_v_poiskah...

В статье, посвящённой 200-летнему юбилею русского классика, без набора банальностей, увы, не обойтись. Например: «Островский – великий русский драматург». Произнести эти слова – всё равно, что изречь неоспоримое: «Волга впадает в Каспийское море». Сходный трюизм: «Драматургия Островского составила основу национального репертуара и оказала решающее влияние на формирование русской актерской школы». К этим самоочевидным общим местам присоединим словесную формулу, столь же бесспорную: «Для русского театра Островский имеет такое же значение, как Шекспир для английского, Лопе де Вега для испанского, а Мольер для французского».

Всё это, конечно, так. Тем не менее здесь есть одно «но» и весьма существенное. Как бы досадно это ни воспринималось, но для мирового театра имя Островского несоизмеримо с именами Шекспира или Мольера. В Европе его знают плохо и ставят крайне редко, не сравнить с Достоевским, Толстым или Чеховым. Изучение его творчества – удел филологов-славистов, пишущих об Островском как о бытописателе русского социума (к слову, давным-давно устаревшая точка зрения). Что касается профессионалов театрального дела, то для них Островский – писатель отчасти экзотический. Разумеется, есть исключения – достаточно вспомнить итальянца Сильвио Д`Амико или француза Андре Барсака. Но и они воспринимают его как драматурга, «слишком русского» для европейской публики. Пожалуй, в привычном словосочетании «великий русский драматург» главное слово для европейцев – «русский». Иными словами, они признают безусловное значение Островского, но… преимущественно для русских читателей и зрителей.

Такое отношение вряд ли можно объяснить исключительно странностями языка оригинала и трудностями его перевода. В отчуждении европейских театралов от нашего драматурга таится что-то ещё. Это трудноопределимое «что-то» связано не с недооценкой художественных достоинств его пьес, а с более серьёзными расхождениями ментального порядка. Не имеет особого смысла углубляться в давний спор славянофилов с западниками о взаимном притяжении/отталкивании России и Европы (читай: Москвы и Петербурга). Едва ли здесь можно сказать нечто принципиально новое. Вся проблематика соотношения русской и европейской культур прекрасно упакована в одно лапидарное замечание: «В Петербурге всё русское европеизируется, в Москве всё европейское русифицируется». Суть проблемы – не в культурфилософских оппозициях, а в том «зерне автора», о котором П. А. Марков сказал с большой точностью: «Глядя в зерно русской психологии, Островский даёт ей обобщённое выявление – Россия в её взлётах и падениях, в её горестях и радостях была основной темой его творчества» (Марков П. А. В Художественном театре. Книга завлита / Предисл. М. Рогачевского М.: ВТО, 1976. С. 362.).

Островский был «повенчан» с русской жизнью, знал её малейшие оттенки, чувствовал её таинственную внутреннюю сущность, до донышка понимал её глубины и в своих пьесах воссоздал целый мир национального бытия и сознания. В этой живой, дышащей, подвижной, пластичной драматургической громаде из 47-ми пьес явлена подлинная экзистенция русской судьбы, русского пути, русской воли, русского характера, русской души, русской тоски, русской правды, русской трагедии или комедии русской жизни.

У московских артистов был общий с драматургом социальный опыт, общая культура чувств, общее понимание русской жизни. Он был для них «свой», что обнаружилось сразу, с первой сыгранной премьеры. Когда П. Садовский, Л. Косицкая, С. Васильев примерили на себя роли в комедии «Не в свои сани не садись», те пришлись им настолько впору, словно на них и были сшиты. Такой органичности, правды чувств, сердечной искренности исполнения публика прежде не видела. По словам очевидцев, в день премьеры (14 января 1853 года – ещё одна юбилейная дата) «сама правда» вышла на сцену и заговорила языком Островского. И так красочно, метко, вкусно, умно продолжала на нём разговаривать долгие годы, что Малый театр заслужил репутацию «Дома Островского».

Ни одна новая пьеса жизни не оставалась без внимания московской труппы, премьеры игрались исправно – по одной, а то и по две новинки в сезон. Но вспомним, что при жизни драматурга Александринский театр отличался тем же постоянством, а по количеству даваемых представлений порой опережал Малый. Однако на этом основании никому в голову не приходило говорить о нём как о «Доме Островского». В чём тут дело? Думается, в расхождении «европейскости» Петербурга с «русскостью» Москвы. Отсюда – разный «окрас» русской жизни на сценах Александринки и Малого, разный не по смыслам, а по стилю игры, по деталям и нюансам исполнения.

В обеих столицах театр держался на русских европейцах и был их кровным делом, но в одном случае смысловое ударение падало на существительное (европеец), в другом – на прилагательное (русский). С Малым театром у драматурга ударение совпадало, с Александринским – не вполне. Естественно, здесь нужны оговорки. Тот же М. Щепкин был далеко не в восторге от новоявленного гения. Его стариковское ворчание (как по поводу вечно пьяненького Любима Торцова, так и по поводу неверной купеческой жены Катерины Кабановой) не является секретом. Настороженно относились к «новому слову» и его ученики, И. Самарин и С. Шумский. Так что на московской сцене радужно было не всё. Чуждость петербургской сцены духу драматурга тоже не стоит преувеличивать: А. Мартынов и П. Васильев тонко чувствовали правду образов Островского, а вошедшие в труппу позднее В. Стрельская, М. Савина, К. Варламов, В. Давыдов со временем задали верный тон исполнению его пьес. Воплощая образы Островского, актёры-реалисты создали новое амплуа на русской сцене – «амплуа человека», как позднее определил его С. Дурылин (См.: Дурылин С. Н. Мастера советского театра в пьесах А.Н. Островского. М.: Всесоюзный дом народного творчества им. Н. К. Крупской, 1939. С. 21).

Вспоминая Садовских, Федотову, Ермолову, Ленского, Ф. Степун писал: «Их игра всегда была не о внешней действительности русской жизни, но вся о духовной сущности национальной души. В поступи их сценической речи, в мелодии движений быт никогда не звучал только бытом, но всегда бытием» (Степун Ф. А. Основные типы актерского творчества // Ф. А. Степун. Основные проблемы театра. Берлин: «Слово», 1923. С. 74.).

На исходе XIX столетия значение Островского потускнело. Современным драматургом он быть перестал, а в классика не превратился. Постановки его пьес на императорских сценах ещё вызывали интерес, но уже не цепляли за живое так сильно, как делали это прежде. Десятилетиями образованная часть общества была сосредоточена на мысли о русском народе, и Островский её очень увлекал. На рубеже веков её внимание сконцентрировалось на мысли о русской интеллигенции, и Островский её не слишком интересовал. Писатель высокой простоты, ясности, духовной цельности интеллигентским сознанием воспринимался как слишком пресный и во многом элементарный. Проницательный Ю. Айхенвальдвыразил расхожее мнение о драматурге, когда написал: «Мир Островского – не наш мир, и до известной степени мы, люди другой культуры, посещаем его как чужестранцы…» (Айхенвальд Ю. И. Силуэты русских писателей. Вып. 2. Изд. 3-е, испр. и доп.. М.: Т-во скоропечатни А. А. Левинсон, 1913. С. 196).

На русской сцене появляются артисты нового жизненного стиля, чей духовный опыт во многом не совпадает с духом Островского. На смену четкому бытовому рисунку, сочным краскам характерности, точной жанровой подаче роли приходят утонченный психологизм, стильность и нервное тремоло исполнения. В декорационном отношении условное реалистическое жизнеподобие уступает место модернистскому принципу стилизации. В спектаклях П. Гайдебурова («Гроза»), Н. Синельникова («Гроза»), Ф. Комиссаржевского («Не было ни гроша, да вдруг алтын»), Ю. Озаровского («Грех да беда на кого не живет»), В. Мейерхольда («Гроза») происходит своего рода эстетизация пьес жизни. Попадая на сцену, они утрачивают свою жизненность и превращаются в нечто изысканно символическое или, напротив, лубочное, почти сказочное.

1923 год от Рождества Христова, от начала же революции 6-й (год 100-летнего юбилея драматурга) ознаменован радикальным пересмотром основ творчества драматурга. Его пьесы стали своеобразным полигоном для проверки новейших сценических идей («Мудрец» С. Эйзенштейна, «Доходное место» и «Лес» Вс. Мейерхольда, отчасти «Гроза» А. Таирова). Автор прошел через циркизацию и кинофикацию театра, сбросил с себя обветшавший «театральный мундир», обрел новые «театральные одежды» и помолодел вместе со своими героями. Но нельзя не отметить, что его милующая человечность по отношению к грешному человеку как-то незаметно вытекла из постановок революционно-авангардистского толка. В связи с этим А. Кугель гневно писал: «Это очень хорошо – “назад к Островскому”, но для этого сначала надо хорошенько покаяться в своих заблуждениях, смириться, омыться, укротить душу, чтобы чувствовать смирение, чистоту и крепость Островского» (Цит. по: А. Н. Островский на советской сцене. Сб. ст. / Сост. сост.: Т. Н. Павлова, Е. Г. Холодов. М.: Искусство, 1974. С. 53.).

В советскую эпоху подход театра к Островскому определялся авторитарной точкой зрения Добролюбова и был довольно жестким. Живописуя прозу русской жизни, театр нередко проходил мимо воспетой Григорьевым поэзии национального бытия. Но если вспомнить такие спектакли, как «Таланты и поклонники» (1934) и «Последняя жертва» в МХАТ (1944), «Бесприданница» в Театре Революции (1940), «Правда – хорошо, а счастье лучше» в Малом театре (1941), «Без вины виноватые» в Камерном театре (1944) или «Бешеные деньги» в Театре им. М. Н. Ермоловой (1945), то надо признать, что прорывы из этой общей мировоззренческой установки были.

Несмотря на нормативность соцреалистической поэтики, театр не переставал раскрывать человеческое в человеке. Благодарная память театралов хранит воспоминания о «Доходном месте» М. Захарова (1967) и «Бешеных деньгах» Л. Варпаховского (1969), о «Талантах и поклонниках» М. Кнебель (1969) и «Бенефисе» Ю. Любимова (1973), о «Банкроте» Л. Додина (1973) и «Банкроте» А. Гончарова (1974), о «Лесе» И. Ильинского (1974), «Женитьбе Бальзаминова» Б. Львова-Анохина и В. Седова (1980), «Мудреце» Г. Товстоногова (1985). Широта гуманистического подхода, социальная зоркость, острота характерности, богатство юмора, музыкальность и неожиданный лиризм в отношении к России Островского – отличительные черты этих постановок.

На новом витке русской истории, ознаменованном расставанием с советской эпохой, театр перечитывал пьесы жизни новыми глазами и заново открывал для себя психологию человека, «врастающего» в капитализм. Старые сюжеты режиссура насыщала свежей и неожиданной театральностью, русскую жизнь эпохи перемен подавала со сцены в многоцветье эмоциональных красок, от остро-драматичных до смехотворных, от философски-печальных до уморительно-смешных. Навскидку, из того что вспомнилось в эту минуту: «Пучина» и «Правда – хорошо, а счастье лучше» С. Женовача, «Лес» Г. Козлова, «Жертва века» А. Гончарова, «Таланты и поклонники» С. Арцибашева, «Без вины виноватые» и «Волки и овцы» П. Фоменко, «Трудовой хлеб» и «Бедность не порок» А. Коршунова, «Мудрец» М. Захарова, «Последняя жертва» Ю. Ерёмина, «Доходное место» К. Райкина, «Поздняя любовь» В. Туманова.

Со времён Островского Россия много чего прожила и пережила: судороги реформ и контрреформ, три революции и две мировые войны, смену властей и политических режимов, коллективизацию, либерализацию, американизацию, компьютеризацию, цифровизацию, актуализацию... Всё изменилось, и все изменились, в том числе театр и люди театра.

В постсоветскую эпоху русский театр оказывается в окружении многоразличных культурных артефактов марки «пост». Одни, не желая оказаться в «отстое», рвутся из окружения и уходят в кинематограф или на телевидение, другие вступают в переговоры и пытаются использовать окружение в своих целях, третьи занимают круговую оборону и защищают своё театральное первородство от агрессии массовой культуры. Режиссура, пребывающая в перманентном постмодернистском экстазе, усмешливо скрещивает на сцене историю и современность, жизнь и игру, героев и их виртуальные отражения, высокое и низкое, ценное и обсценное, настоящее и мнимое, подлинное и поддельное, а затем смешивает всех, всё и вся в один попсовый коктейль и объявляет эти манипуляции актуализацией классики. Судя по многочисленным сценическим деконструкциям пьес жизни, записные постмодернисты считают их «чрезмерно русскими», а потому преподносят публике в оболочке общеевропейского театрального эсперанто. Чего здесь больше – столичного снобизма или провинциальной фанаберии – не разберёшь.

Откровенно говоря, не особенно и хочется разбираться в спектаклях, имеющих отношение, скорее, к пресловутому масскульту, нежели к драматическому искусству. Гораздо лучше – перебирать в памяти вольные сценические версии пьес жизни, раскрепощённая и обновлённая театральность которых лишена муторного привкуса попсы. Сильные художественные впечатления оставили спектакли: «Требуется драматическая актриса» Ю. Погребничко, «Бесприданница» А. Праудина, «Китай на нашей стороне» Г. Васильева, «Отчего люди не летают?» Клима, «Гроза» А. Могучего, «Не от мира сего» Е. Половцевой, «Безприданница» Д. Крымова, «Гроза» Е. Гельфонда, «Поздняя любовь» и «Гроза» У. Баялиева, «Поздняя любовь» Е. Перегудова, «Грех да беда на кого не живет» М. Брусникиной.

Стоит обратить внимание на отсутствие комедий в этом списке. (Спектакль Васильева – единственное исключение.) В эпоху разительных перемен Россия Островского предстает со сцены в горестном облачении. Её облик печален. Судьба её людей по-настоящему драматична. Юмор редок и скуп по краскам. Вероятно, сам воздух времени диктует театру и выбор жанра, и способ разговора с современным зрителем.

В тягостные времена особенно остро ощущается нехватка «витамина радости». Островский, как никакой другой драматург, способен дать публике то, в чем она нуждается: душевную бодрость, спасительный юмор, чувство самоиронии, веру в человечность человека, надежду на то, что кривда попятится и правда сбудется, всё наладится и потечёт своим ходом нормальная человеческая жизнь. Не потому ли комедии Островского ныне бьют все репертуарные рекорды – как по числу постановок, так и по количеству представлений?

Спектакли, поставленные аутентично, в опоре на классическую традицию исполнения, продолжают увлекать и радовать зрителя. Сидишь в Малом театре, смотришь «Последнюю жертву», «Сердце не камень» или «Правду – хорошо…», оглядываешь полный зал, слышишь дыхание публики, ее вздохи, смехи, всхлипы и понимаешь, что все разговоры о необходимости «актуализации» устаревшего Островского – сущий вздор. В Мастерской Петра Фоменко на «Бесприданнице» или в Театре Маяковского на «Талантах и поклонниках» вечер проведешь – и убеждаешься в том же самом.

Да и в Петербурге есть что посмотреть, хотя меньше, чем в первопрестольной. Что уж говорить о милой сердцу русской провинции! На самых разных сценах можно видеть талантливую, крепкую, душевно здравую, полную искреннего веселья и лукавого юмора актерскую игру. Начнешь вспоминать – не остановишься: белгородский «Лес» в режиссуре Б. Морозова, ульяновская «Правда – хорошо…» в режиссуре А. Каца, рыбинские «Волки и овцы» в режиссуре П. Орлова, брянское «Не было ни гроша…» в режиссуре М. Скандарова, нижегородский «Мудрец» в режиссуре В. Портнова, костромская «Снегурочка» в режиссуре И. Коняева, северская «Последняя жертва» в режиссуре Н. Корляковой, новосибирское «Доходное место» в режиссуре П. Южакова и т.д. и т.п.

Россия Островского – не умозрительная абстракция и не достояние университетской профессуры. Это одухотворенная и глубоко человечная художественная реальность, адресованная не столько читателю, сколько зрителю. В ней всё «приготовлено» для сцены: богато оркестрованное течение действия, выразительность речи и пластики персонажей, их перемещения в пространстве, театральность костюмировки, игровые и психологические паузы, музыкальный ряд и звуковая партитура, игра света и декорационное оформление.

Творец этой живой реальности не всегда задумчиво и покойно сидел в кресле перед Малым театром, как подобает почтенному классику. Когда-то он был молодым, влюблялся, шатался с приятелями по Москве, жил полной жизнью и год за годом сочинял хорошие пьесы. Он создал столько всевозможных человеческих образов, типов, характеров, что нашему театру в ближайшие сто лет можно не беспокоиться о том, какими ролями одарить актеров и чем порадовать и растрогать зрителей.

Нина Шилимова

Театральный журнал. 2023. № 1. С. 112–120.

Почему же этот автор, писавший так давно, не только не отстал от времени, а даже в чём-то опережает его? Кардинальный вопрос. И в связи со знаменательной датой нам, соотечественникам знатного юбиляра, особенно необходимо глубже осознать масштабы, современное звучание, социальную и художественную значимость его творчества.

С чего начать? Кого избрать первым нашим собеседником по актуальной теме? Слова, вынесенные в заголовок, подсказали: начнём с их автора — Ю.М. СОЛОМИНА, многолетнего художественного руководителя Малого театра, который издавна по праву стали называть Домом Островского.

Воздадим должное создателю национального достояния

— Скажите, Юрий Мефодьевич, что значит для вас и руководимого вами коллектива Александр Николаевич Островский?

— То же самое, что и для всей России, для всего мира: величайший русский драматург. Классик, причём в двух ипостасях — классик литературы и театра.

— А разве можно отделить одно от другого?

— Нет, конечно. Однако у Островского получилось так, что сначала он стал известен читателям, а лишь позднее — зрителям. И уже в самом начале было отмечено: вошёл он в литературу сразу как сложившийся писатель, то есть без какого-то подготовительного периода. Большая редкость!

— Но вошёл-то в основном с пьесами, которые нуждались в постановке...

— Остро взялся начинающий драматург за злободневнейший жизненный материал в своей комедии «Банкрут», написанной в 1849 году. Из-за цензурного запрета на сцене она появилась только через 11 лет — под названием «Свои люди — сочтёмся!».

— Зато потом ставилась бессчётное количество раз, и широко продолжают ставить её сегодня.

— Это можно сказать почти обо всём творческом наследии Александра Николаевича. А ведь оно поистине огромно! Из-под его пера каждый год выходила новая пьеса, а иногда и по две-три. В итоге получается 47 драматургических произведений самых разных жанров. Надо к этому присоединить ещё семь пьес, написанных совместно с другими драматургами. Он же дал русской сцене более двадцати переводных пьес — Шекспира, Гольдони, Гоцци и т.д.

— Наверное, никто другой из отечественных литераторов не оказал такого сильного воздействия на развитие русской драматургии и русского театра, какое со второй половины XIX века следует признать за Островским?

— В ответ приведу строки из письма Александру Николаевичу, посланного в 1882 году писателем И.А. Гончаровым, тоже признанным классиком. Вот что написал он драматургу: «Литературе Вы принесли в дар целую библиотеку художественных произведений, для сцены создали свой особый мир. Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после Вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский, национальный театр». Он, по справедливости, должен называться: «Театр Островского».

— Замечательное определение!

— И главное — очень точное.

Широта и глубина гения

— Гончаров, как и другие наиболее проницательные современники Островского, ещё вон когда сумел верно оценить уникальное его место в нашей культуре. Однако, согласитесь, такое отношение к сделанному драматургом было далеко не единым. С одной стороны, колоссальный успех у читателей уже первой напечатанной пьесы, а у зрителей — первых спектаклей по его произведениям. Но с другой — яростные нападки недругов, попытки всячески принизить значение того, что он пишет, свести на нет его талант и мастерство.

— Всё так. А скажите, разве не так же было и по отношению к самому Пушкину? Если понять, что искусство, или шире — культура, есть по сути своей борьба добра против зла, то совершенно очевидно: силы зла поднимаются в сопротивлении тем активнее, чем сильнее явление добра в творении таланта, а особенно гения.

Прошедшие два столетия убедительно доказывают, что гений Александра Островского сомнению не подлежит. Так что происки недругов и при жизни его, и теперь меня нисколько не удивляют. Огорчают — да, очень огорчают. И требуют отстаивать величие нашего национального достояния, о чём я помню всегда.

— Гений, как правило, первооткрыватель?

— В широком смысле. Известно, что Островского после появления первых его пьес стали называть «Колумбом Замоскворечья». Имелся в виду мир купечества, из которого вошли в литературу и театр основные действующие лица новой его драматургии: купцы, приказчики, стряпчие, свахи и т.п. Что ж, это не случайно: до того закрытый сей мир обретал в России всё больший вес и влияние. Вот Островский во всей красе и показал «тёмное царство» хищников и стяжателей, самодуров и дельцов. Им, вобравшим в себя «свинцовые мерзости жизни», он вынес свой беспощадный приговор.

Но жаль, я считаю, что в общественном мнении для многих создано представление об Островском только как о «специалисте по купцам». Хотя ведь и в социальном плане он неизмеримо многообразнее: в последующих пьесах его мы видим и дворянство, и чиновничество всякого разряда, и мещан, разночинцев, даже нарождающуюся буржуазию. То есть перед нами широчайшая панорама российской жизни за полвека.

— И с какой выразительностью запечатлённая!

— С выразительностью и удивительной глубиной, что особенно, на мой взгляд, делает лучшие пьесы Островского произведениями навсегда. Он воплотил живые человеческие характеры, подчас в их неоднозначности, многослойности, противоречивости и сложном развитии. Целая галерея интереснейших образов до сих пор остаётся притягательной как для зрителей, так и для исполнителей. Причём всё это в редкостном жанровом многообразии — от комедий до высоких трагедий, от исторических хроник до сказочной «Снегурочки»...

Личный опыт свидетельствует

— То, о чём вы сейчас говорите, казалось бы, должно быть очевидным для всех. Однако попытки «низвержения» Островского продолжаются. А иногда они приобретают прямо-таки патологический оборот, как было во время «перестройки» и ещё хлеще после рокового 1991-го. Сколько несправедливого доставалось тогда в СМИ и Дому Островского — Малому театру! Вы же помните?

— Ещё бы! Договаривались до того, что не нужен он совсем, этот «музейный театр».

— Буквально каждая ваша премьера осыпалась градом огульных обвинений. А ведь это были не только замечательные, но и выдающиеся работы, о чём не раз приходилось мне в то время высказываться на страницах «Правды». Например, о «Лесе» Островского в постановке Юрия Соломина.

— О, это одна из самых любимых для меня пьес Александра Николаевича. Считаю важным вспомнить и тот спектакль, о котором вы сейчас сказали. Но сперва, коли уж речь зашла лично обо мне, сделаем некоторое отступление к началу моей работы в Малом.

Как и все актёры нашего театра, обойти Островского я не мог. Первой стала роль мальчугана Тишки, служащего у купца Большова, в спектакле «Свои люди — сочтёмся». По объёму роль небольшая, но по замыслу драматурга существенная, что я и старался передать. Старания были признаны не напрасными.

А вот следующая роль по Островскому стала для меня в полном смысле слова этапной.

— Вы говорите о «Пучине»?

— Да.

— Я смотрел тот спектакль несколько раз. И результат был один: потрясение. По-моему, это же переживали все зрители.

— Не понимаю, почему «Пучину» редко ставят. Считаю её одной из высот великого драматурга. Пьеса удивительная, настоящая трагедия. И первостепенна тут главная роль — Кирюши Кисельникова, проживающего на сцене переход от состояния самонадеянного и восторженного молодого человека до умопомешательства. Вынужденный под напором обмана поступиться своими нравственными принципами, он падает в пучину отчаяния.

— Психологически сложнейшая роль!

— Некоторые любят противопоставлять Островскому Чехова. Но не надо никого из гениев друг другу противопоставлять! Верно, Чехов в драматургии пошёл ещё дальше, как потом и Горький. Но учились-то они у Островского. Процитирую вам, что написал Антон Павлович, посмотрев в Малом театре постановку «Пучины» 1892 года: «Последний акт — это нечто такое, чего бы я и за миллион не написал. Этот акт — целая пьеса, и когда я буду иметь свой театр, то буду ставить только один этот акт».

— Давайте вернёмся к «Лесу», который вы поставили в «лихие 90-е».

— Замечу, что впервые я поставил его в 1980 году — в Болгарии, в городе Толбухин. И это вообще был мой режиссёрский дебют. А получилось так: я отдыхал на Золотых Песках под Варной, недалеко от города Толбухин, и вот главный режиссёр здешнего драматического театра Стефан Димитров вдруг предложил мне поставить у них какой-нибудь спектакль.

Такое предложение меня удивило, потому что к тому времени я никогда ничего не ставил. Что же оказалось? Они прочитали интервью выдающегося японского режиссёра Куросавы, снявшего недавно фильм «Дерсу Узала», где я играл. Говоря обо мне, на основе нашего общего опыта всемирно знаменитый мастер заявил, что, с его точки зрения, Соломин мог бы успешно заниматься режиссурой. То есть, можно сказать, с лёгкой руки Куросавы я стал режиссёром. И сразу предложил «Лес» Островского.

— А почему?

— Я уже отметил, что это одна из самых любимых моих пьес. Но к тому же мне сказали: она в Болгарии среди самых известных и любимых.

— И как был встречен итог вашей работы?

— Замечательно! Об этом можно было бы долго рассказывать. Но теперь, учитывая определённые жизненные обстоятельства, гораздо актуальнее заострить проблему, которая побудила меня второй раз взяться за постановку «Леса». Это упомянутый вами спектакль, родившийся в трудное время 1990-х и создававшийся мною как программный.

Нужен заслон уничтожению классики

— Какая же проблема побудила вас взяться за тот спектакль?

— Всё злее и подлее разворачивавшееся уничтожение нашей классики. Оно началось двумя путями. Один — просто изъятие того же Островского из репертуара. Как «устаревшего» и современной публике «неинтересного».

Оговорюсь, что происходило это как раз тогда, когда зал нашего театра, например, взрывался аплодисментами во время спектакля «На всякого мудреца довольно простоты». Со сцены звучало: «Да, мы куда-то идём, куда-то ведут нас; но ни мы не знаем — куда, ни те, которые ведут нас. И чем всё это кончится?» Вот он, Островский, такой же «устаревший» и «неинтересный» в других своих созданиях.

Тем не менее во множестве театров к ним перестали обращаться, как никогда. А одновременно возрос и другой способ уничтожения: пьесу как будто ставят, однако узнать её на сцене абсолютно невозможно. Сколько подобных сюрпризов мы с вами обсуждали!

— Да, к началу 1990-х это стало приобретать уже масштаб настоящего бедствия.

— Иначе и не скажешь. Причём мне «повезло» увидеть в разных театрах подряд несколько постановок «Леса», которые прямо-таки повергли меня в шок. Одна называлась «Нужна драматическая актриса», и, честное слово, мне жаль зрителей, не читавших великолепное произведение Островского. В данном случае театр их обокрал, преподнеся подделку.

В другом театре я видел «Лес», где звучали песни Высоцкого, а русский купец устраивал стриптиз. Я очень люблю и уважаю Высоцкого, но какое он имеет отношение к «Лесу»? В этом спектакле купец Восмибратов снимал с себя рубаху, а затем стаскивал ещё и штаны. На актёре оказались плавки импортного производства. Молодёжь хохотала, ей было смешно. А я думал: вдруг эти молодые люди никогда больше не увидят «Лес» и не прочтут пьесу, где такой изумительный язык, такие потрясающие человеческие отношения и столь глубокий философский смысл…

— От смысла в первую очередь и уводят людей, подменяя всё бездумной, пустой и, как правило, пошлой развлекательностью. Ради неё эта натужная модернизация классики, якобы её осовременивание.

— Мы ставили наш «Лес» как ответ на издевательство над Островским. К тому же сильно у него здесь звучит тема искусства, среди главных действующих лиц — актёры. И монологи трагика Несчастливцева, а также всё его благородное поведение взывают к нравственной и художественной высоте. «Мы артисты, а комедианты вы» — вот ключевое заявление рыцаря сцены хозяевам жизни.

— У вас получился действительно во многом программный спектакль. И какой же контраст восприятия! Искренний восторг зрителей, обеспечивший аншлаг, — на фоне уже привычного брюзжания «модной» критики. Вопреки ей вы устояли и продолжили следовать своим путём.

— Путём Островского, так можно сказать. Обращаю ваше внимание на символический факт. Сейчас мы отмечаем 200-летие великого драматурга, а в будущем году отметим такой же юбилей основного здания Малого театра. Как будто самой судьбой было предназначено подготовить тогда Дом Островского. Здесь ему, как автору, будет особенно хорошо. Здесь его отлично понимали и радушно принимали, в этих стенах он был вознаграждён наибольшими творческими радостями. Так что ответственность наша перед ним чрезвычайно велика.

— Мы ещё будем говорить о Малом театре в связи с Островским. Но его 200-летие требует также по достоинству оценить роль нашей великой литературной классики в истории страны. Вот вышло так, что день рождения Островского — 12 апреля — стал много лет спустя Днём космонавтики. Само по себе такое совпадение, конечно, случайно. Однако же люди, обеспечившие первый полёт человека в космос, и сам этот человек, Юрий Алексеевич Гагарин, были ведь читателями пьес Островского и зрителями его произведений. Значит, воспитывались на них, как и на всей классической русской литературе.

— Конечно! На ней воспитывались и наши победители в Великой Отечественной войне. Если говорить об Островском, его в предвоенные 1930-е годы театры ставили всё больше и больше. А на киноэкран вышли замечательные фильмы — «Бесприданница» Якова Протазанова и «Гроза» Владимира Петрова; несколько позднее к ним прибавятся «Без вины виноватые» с Аллой Тарасовой в главной роли. И фронтовые бригады советских артистов очень часто приезжали к бойцам со сценами из пьес Александра Николаевича.

— Повышенный интерес к нему сцена и экран не снизили и после войны. Вы же помните, что тогда получил распространение необычный киножанр — фильм-спектакль. Лучшие театральные спектакли в ускоренном порядке переносились на киноплёнку. Больших дополнительных затрат тут не требовалось, зато спектакли эти могли видеть по всей стране. Вы же школьником наверняка смотрели их у себя в Чите?

— Очень много смотрел.

— Ну и я тоже — в своей рязанской глубинке. Некоторые пересматривал по нескольку раз. Например, «На всякого мудреца довольно простоты» в постановке Малого театра, где Глумова блистательно играл Михаил Царёв.

Напомню ещё и предпринятое сразу же по окончании войны массовое переиздание наших крупнейших классиков. Это были тома избранного — в большом формате и объёме.

— Да-да, том Островского вместил, наверное, более половины его творений. Главную свою задачу, как и другие наши литературные гиганты, сам он видел в том, чтобы люди становились лучше. К Юрию Гагарину, будущему космонавту №1, тоже потом это относилось.

Нашествие не только извне

— И вот мы дожили: так называемый коллективный Запад объявляет «отмену» русской культуры.

— Глупость, конечно, полная. Но не безвредная. Особенно в сочетании с теми попытками уничтожить отечественную классику, которые предпринимаются в собственной нашей стране. Недаром в связи с Островским мы подняли сегодня эту проблему.

— Хочу ещё на ней задержаться. Повод — судьба Татьяны Васильевны Дорониной и МХАТ имени М. Горького, которым она руководила более тридцати лет. Вы знаете, как драматично это для неё обернулось.

— Возмущение происшедшим в своё время уже высказал.

— Теперь и меры определённые приняты, так что остаётся надеяться на лучшее. Но меня всё-таки не отпускают два вопроса. Первый: как в принципе могло такое произойти? И второй: а сделаны ли надлежащие выводы?

— Я знаю, что при Дорониной по отношению к русской классике МХАТ снова стал рядом с Малым. Там работали в качестве приглашённых наши режиссёры, много ставили, в том числе Островского.

— Не только много, но и добротно. А вот новый художественный руководитель по фамилии Бояков, назначенный вместо Дорониной, русскую классику полностью отменил. Когда же, по прошествии значительного времени, была объявлена премьера «Леса», это оказался просто ужас ужасный. Самая настоящая карикатура, в которой трудно было уловить хоть что-то от подлинного Островского!

— Надо же, опять «Лес» попал под раздачу…

— Что попал, ещё не всё. По телеканалу «Культура» (!) я услышал развёрнутое обоснование, насколько это правильно и хорошо.

— А от кого услышали?

— Это была пространная и в определённом смысле концептуальная передача, в которой высказывались многие единомышленники, включая постановщика «Леса» у Боякова. Посвящена же она была 30-летию театрального фестиваля «Балтийский дом», обосновавшегося в Петербурге.

— Фестивали сейчас всякие случаются. Чем этот примечателен?

— Про что я и хочу вам сказать. Подводя итог за три десятка лет, они пришли к выводу, в чём состоит главная их заслуга. Оказывается, посмотрев очередной спектакль по классической пьесе, большинство зрителей уже перестали возмущаться, как раньше: «Да где же здесь Островский?» Или, допустим, Гоголь, Чехов…

— То есть приучили людей, что присутствие автора такого масштаба в созданном им произведении не обязательно или даже нежелательно?

— Именно так!

— Повторюсь: это я воспринимаю как бедствие. Сколь бы ни был талантлив режиссёр, не имеет он права подменять собой классику, до неузнаваемости переделывать того же Островского, вложившего в пьесы свой гений. Раскрыть максимально глубину этого гения и донести его силу до зрителей — вот наш долг.

— Получается, однако, что на сегодня культура у нас существует как бы двумя домами: есть Дом Островского, но есть и этот злосчастный «Балтийский дом». Хотя вытворяемое им следует называть не культурой, а точнее — антикультурой. Борьба тут неизбежна?

— Разумеется. Она шла, идёт и, наверное, будет идти.

Юбилей — тоже борьба. И большая работа...

— Стоит, Юрий Мефодьевич, посвятить наших читателей в то, как встречает 200-летие своего основоположника Малый театр. Скажу вам, что несколько последних дней я провёл здесь, в этом вашем здании, немало узнал и увидел собственными глазами.

— Значит, будем рассказывать читателям вместе.

— Первое, что отмечу, — огромный зрительский интерес к вашим спектаклям, среди которых как автор Островский неизменно на первом месте. Я поинтересовался в кассе, как с билетами, и в ответ услышал: «Аншлаг... аншлаг...» Это в театре, который когда-то всерьёз предлагали отменить как «музейный».

— Провалились те наскоки с треском. А Островский, вы правы, у нас по-прежнему вне конкуренции. Сейчас в репертуаре Малого 14 постановок по его пьесам. Три из них — новые, подготовлены к юбилею: «Женитьба Бальзаминова», «На бойком месте» и «Горячее сердце».

— А есть у вас, я знаю, по Островскому и спектакли-долгожители.

— Да, например, «Бешеные деньги» и «Волки и овцы» поставлены Виталием Николаевичем Ивановым около тридцати лет назад и с успехом идут до сих пор.

— Меня восхитило ещё одно обстоятельство, свидетельствующее о многом. Хорошей идеей у вас стало проведение дневных экскурсий по Малому театру, и сколько же людей они привлекают! Не только москвичей. В одну из суббот я решил стать участником такой экскурсии. Прибыло, как оказалось, около двухсот человек из города Иваново, и Татьяне Юрьевне Крупенниковой, которая возглавляет музейно-информационный центр вашего театра, пришлось разделить их на несколько групп. Сама она вела экскурсию так интересно, что даже я заслушался и узнал немало нового, а гости потом дружно благодарили её от всей души.

— Такие экскурсии в основном посвящаются сейчас тоже юбилею Островского. Наверняка вас познакомили и с нашей новой постоянной экспозицией под названием «Пространство автора». Выставка мультимедийная: можно в электронном виде пролистать на экране прижизненные публикации пьес Александра Николаевича, рассмотреть его рукописи.

— Всё это великолепно сделано.

— А ещё одну выставку, ему же посвящённую, мы представим в нашем Новом Щепкинском фойе. Но особое значение придаём работе, которая призвана способствовать дальнейшему утверждению творчества Островского в театрах нашей страны и повышению уровня этих спектаклей во всех отношениях. Вы помните, как в суровом 1993-м мы начинали у себя Международный фестиваль «Островский в Доме Островского»?

— Это стало тогда, без преувеличения, событием исключительной важности. В труднейший момент вы сумели отобрать действительно лучшие постановки пьес Островского в театрах России и других недавних советских республик. Показ их на фоне обострившегося стремления «покончить с Островским» воспринимался как убедительный вызов этому безумству, а вместе с тем приобрёл для участников конкретный учебный характер. Помню, как радовался Виктор Сергеевич Розов, ставший членом жюри...

— Ну вот, а теперь у нас состоится уже 13-й такой фестиваль. Для участия в нём было подано 78 заявок. В результате отбора взыскательной комиссией в московскую афишу фестиваля вошли 14 наименований. География представленных театров широчайшая: Йошкар-Ола и Кинешма, Барнаул и Калуга, Ирбит и Челябинск, Кудымкар и Тверь, Москва и Санкт-Петербург; особо выделю Луганск и Минск.

— Меня привлекло новшество, также родившееся у вас в предъюбилейный период. Говорю о режиссёрской лаборатории «Постигая Островского». Постигать — очень важная цель, обозначенная в названии.

— Согласен. Мы и поставили эту цель, чтобы помочь начинающим режиссёрам разных театров в освоении глубочайшего классика на основе драгоценного опыта Дома Островского.

Назову ещё наш проект под названием «Реальные места вымышленных героев». У нас теперь есть своя киностудия, и мы намерены снять документальный фильм, в котором можно будет увидеть, где происходило действие ряда известнейших пьес Александра Николаевича.

Рассматриваем такой фильм как часть нашей просветительской работы. Чем больше нынешние наши современники будут знать о жизненном и творческом подвиге писателя, тем надёжнее гарантия дальнейшего расширения численности его читателей и зрителей.

— Вклад Малого театра в это трудно переоценить.

— Потому 200-летие А.Н. Островского для нас особенный праздник. Но хочется подчеркнуть, что юбилей этот надо воспринимать и как праздник всей нашей страны. Он поднимает гордость за русскую культуру, а одновременно ответственность за её защиту от поруганий.

Полвека назад, в 1973-м, когда отмечалось 150-летие достойнейшего сына России, на впечатляющем всесоюзном торжестве выступал народный артист СССР Михаил Иванович Царёв. А завершил он свою прочувствованную речь так:

«Островский — драматург на все времена. Он — не только наше вчера и наше сегодня. Он — наше завтра, он впереди нас, в будущем. И радостным представляется это будущее нашего театра, которому предстоит открыть в произведениях великого драматурга огромные пласты идей, мыслей, чувств, которые не успели открыть мы…»

Вот к чему следует стремиться как сегодняшним, так и грядущим мастерам отечественной культуры.

Виктор Кожемяко, "Правда", 6 апреля 2023 года

https://kprf.ru/activity/culture/217757.html

12 апреля исполняется 200 лет со дня классика русской драматургии Александра Николаевича Островского (1823 - 1886). К юбилею писателя, чьим именем очень часто называют Малый театр, мы приурочили фестиваль, в ходе которого наши зрители в Москве и в Когалыме смогут увидеть спектакли по его пьесам, поставленные в театрах России и Беларуси, выпустили путеводитель по пьесам Александра Николаевича, идущим на нашей сцене, начала работать режиссерская лаборатория "Постигая Островского". Совсем скоро съемочная группа Малого театра приступит к работе над полноценным фильмом по пьесам Островского. А завершим мы юбилейные торжества большим гала-концертом на Исторической сцене.

Очень многие спектакли по пьесам юбиляра были записаны на телевидении, запечатлев уникальные актерские работы артистов Малого театра. Записи этих спектаклей пользуются огромной популярностью, поскольку сами постановки несут в себе бережное отношение к мысли и слову автора. Сегодня, отмечая юбилей Островского, мы предлагаем вам пересмотреть несколько записей, но не спектаклей, которые шли на сцене, а спектаклей, которые были поставлены на телевидении силами артистов Малого театра, но никогда в таком виде не шли на его сцене.