То было чудное мгновенье…

Только так, по-пушкински, можно сказать об этой встрече, ибо женщина, давшая интервью для «Люберецкой газеты», была как гений чистой красоты – народная артистка СССР Элина Быстрицкая.

То было чудное мгновенье…

Только так, по-пушкински, можно сказать об этой встрече, ибо женщина, давшая интервью для «Люберецкой газеты», была как гений чистой красоты – народная артистка СССР Элина Быстрицкая. Слава пришла к ней в эпоху минувшую и сопровождает ее в эпоху наступившую. Такая же обаятельная, душевно откровенная и необычайно загадочная, она приняла меня во время антракта в своей гримерной.

Государственный Академический Малый театр, в котором она работает с 1958 года, называют «домом Островского» - памятник драматургу стоит перед театральным фасадом. В своих произведениях А.Н.Островский запечатлел нравы и характеры русских людей, не устаревшие до сих пор в своей неповторимости. Поздравляя его в 1882 году с 35-летием творческой деятельности, писатель И.А.Гончаров так определил его роль в отечественной культуре: «Вы один достроили здание, в основание которого положили краеугольные камни Фонвизин, Грибоедов, Гоголь. Но только после вас мы, русские, можем с гордостью сказать: «У нас есть свой русский национальный театр».
В тот день, вернее в тот вечер, когда происходила наша беседа, Элина Авраамовна играла в спектакле по пьесе Островского «На всякого мудреца довольно простоты» богатую вдову, барыню из рода купчих, Софью Игнатьевну Турусину.
- Когда вы впервые выступили в Москве? - спросил я её.
- Даже трудно поверить как давно!.. Когда еще работала в Вильнюсском драматическом театре... в 54-м году... В зале Чайковского читала стихи литовских поэтов... Сейчас вспомню... Стихи, переведенные на русский язык... Соломея Нерис...
И тихо, как-то по особенному нежно, начала читать:

Придет весна и зацветет сирень,
В сирени соловей не петь
не может.
Пусть на руинах черных деревень
Обугленные ветки ветер гложет,
Пусть запах пороха
в полях пустых
И запах тления нам сердце ранит,
Возьмемся дружно и засеем их –
Очаг родной опять уютным станет
И подивится яркий летний день!
Придет весна и зацветет сирень,
В сирени соловей не петь
не может.

Прочла и удивилась:
- Это невероятно, что не забыла! После того выступления никогда эти стихи не читала.
Однако удивляться тут нечему: она тоже ожидала прихода той весны - весны 1945 года, потому что была участницей войны. Об этом актриса рассказала в нескольких словах, потому что любит отвечать на вопросы кратко. Но более подробный её рассказ о себе прочел в газете Малого театра «Малый», в выпуске, посвященном Дню Великой Победы:
«Война началась, когда мне было 13 лет. Мой папа работал военным врачом на Черниговщине, в маленьком городке Нежин. Госпиталь там открыли на следующий же день после начала войны.
И я, несмотря на свой юный возраст, напросилась туда помогать выхаживать раненых. Мама тоже решила там работать. У нас с ней не было никакой медицинской подготовки, но мы были согласны на любой труд. В те страшные дни все жены и дети военных помогали своим мужьям и отцам. Первые дни читала раненым, писала за них письма. Потом решила пойти на двухмесячные курсы для младшего медперсонала. После учебы работала в лаборатории госпиталя, который был часто неподалеку от передовой. Первые месяцы войны мы постоянно отступали. Первый раз - в июле. Госпиталь погрузили по вагонам, а аптеку и лабораторию - в машины. Я помню, видела собственными глазами, черную обуглившуюся степь, развороченный бомбами почтовый вагон и летящие из него по ветру белые треугольники военных писем... Помню горящий хлеб, помню, как от огня падали птицы на дорогу, а мы прорывались сквозь пламя в свой госпиталь на военном грузовике.
Я поступила так же, как многие мои сверстники, бежавшие на фронт, работавшие на заводах. Поступила так, как было принято в нашей семье. Мой отец на гражданской воевал рядовым, прошел от первого до последнего дня Великой Отечественной, попросился под Сталинград в самое трудное время... А от меня всего-то требовалось перелезть через забор, чтобы не заметил часовой, попасть к военкому и убедить его дать направление на работу в госпиталь. 9 мая я всегда надеваю свои ордена...»
В этом праздничном выпуске газеты - и воспоминания о концертах и спектаклях, которые были даны артистами Малого театра на фронтах Великой Отечественной. Помимо того, сотрудники театра, отказавшись от выходных и отпусков, скопили деньги, на которые Московский авиационный завод построил эскадрилью самолетов. На их борту было написано «Малый театр - фронту». Так что ожиданием весны и праздника Победы жили и живут все, кто приближал её. Поэтому память о войне, глубоко запавшая в душу будущей актрисы, навсегда запечатлела и поэтические строчки литовской поэтессы Соломен Нерис, прочитанные так проникновенно. Эта память -историческая и всенародная.
Разговаривая с Элиной Авраамовной, я ощущал свою ответственность и перед нею, и перед читателями газеты. Обязывало к этому не только ее высокое звание, но и та зрительская любовь, которая освещает весь ее творческий путь. Есть у нее роли, которыми она по праву может гордиться, как и почитатели ее таланта. Кинофильмы, в которых она снялась, яркой вехой вошли в историю советского кино - «Неоконченная повесть», «Добровольцы», «Тихий Дон», «Всё остается людям». Это роли, требовавшие от нее не просто игры, а перевоплощения в образы героинь: в казачку, в метростроевку, во врача, в ученого-физика. А такое искусство - высокого ранга!
- Скажите, почему решили: театр и ничего больше?
После некоторой паузы, погрузившись в давние и драматические воспоминания (это было видно по ее состоянию), она ответила:
- Во время войны я узнала много беды... Наш сортировочный передвижной госпиталь принимал раненых почти с поля боя.
- Где это было?
- На третьем и на четвертом Украинских фронтах... И когда, после войны, нужно было решать, куда пойти учиться, поступила в медицинский техникум, чтобы продолжить дело отца. Но во время учебы поняла, что медиком работать не смогу.
- Почему?
- На операции умер человек... Пустяшная операция - воспаление надкостницы, на лице. Ему сделали раушнаркоз, это быстрый наркоз. Наложили маску - и он умер... захрипел и умер. Я это увидела. Такого ожидать не могла, но так случилось. Оказывается, такие вещи бывают. У него, видимо, была какая-то непереносимость. Ну, в общем, человек погиб. Этот случай сильно подействовал на меня. Другой случай - тоже. Были очень тяжелые роды, патологические, за одну ночь у четырех рожениц. Четыре младенца - и все шли неправильно. Тяжело было видеть это. А я уже и так настрадалась на войне! Нет, подумала я, работать не смогу, просто сризически не смогу. Вопрос был закрыт. Но как жить дальше и чем, куда идти учиться?.. В то время я занималась в художественной самодеятельности, меня хвалили и говорили, что у меня талант. Я очень охотно в это поверила... Но для того чтобы стать актрисой, надо было перебороть мнение семьи - родители были категорически против. Собственно, мама не возражала, но отец считал, что это не профессия. Он хотел, чтобы я продолжила его дело. Проведя много времени в борьбе с родителями (один год вообще нигде не училась), поступила в пединститут. В нем вела танцевальный кружок, и меня наградили путевкой в дом отдыха работников искусства. И там одна актриса (настоящая!) спросила меня: «Где вы учитесь?» Я сказала: «В педагогическом». Она говорит: «Жаль! Вам надо в театральном». Настоящая актриса сказала, что мне надо в театральный! Я поехала и поступила. Это было в Киеве.
- И как же к такому серьезному поступку отнеслись родители?
- Сначала было очень скверно. Они в то время жили уже в Вильнюсе. Мне надо было уезжать от них. Но не могли же они меня запереть! После первого курса я уже начала сниматься в кино. Потом попросила перевести меня в Вильнюсский театр, чтобы играть в нем. Отец по-прежнему был против. И вот - премьера спектакля, который стал началом моей работы в этом театре. Приходить на него родителям я запретила. Они сказали, что и не собираются, что им это безразлично. А играла я главную роль в спектакле по пьесе Арбузова «Таня». Успех был очень большой! Возвращаясь домой, начала жалеть, была даже расстроена, почему не разрешила родителям прийти на спектакль. Но, увидев их лица, догадалась, что они в театре были. И папа сказал мне: «Твоя взяла! Работай». 1/1 дальше всё пошло уже нормально.
- Кто учил вас актерскому мастерству в Киеве?
- Очень хорошие мастера - Иван Иванович Чебаненко и Леонид Артемович Алейник, и школа у меня была хорошая. Они выпустили немало учеников. Причем я окончила украинский курс, на украинском языке, да и в медицинском техникуме училась тоже на нем. Но по соображениям, которые тогда были для меня очень значительными, захотела работать в русском театре. Хотела уехать в Россию. К русской речи готовилась так же, как и к украинской, на которой свободно общаюсь до сих пор. Потом как-то так уж получилось, что была у Эрмлера. Фридрих Маркович Эрмлер - великий режиссер, это -школа в кино! Какое-то время была у Михаила Ромма, начинала работу, которую пришлось оставить - заболела. Потом у Герасимова - его ученики это вообще целая плеяда ведущих мастеров нашего кино. Егоров, ученик Герасимова, продолжал... Потом пришла в Малый театр, где были еще живы корифеи. Пришла к Цареву и попросилась.
- Пришли и попросились?
- Да! Рискнула... после «Тихого Дона». До этого, еще студенткой, увидела четыре спектакля Малого театра во время его гастролей в Киеве. 1/1 тогда поняла, что моя мечта -когда-нибудь работать в таком театре, это было бы для меня величайшим счастьем!
- Попросились и что же?
- Меня ваяли на договор, по нему проработала полтора года. Сыграла леди Уиндермиер в пьесе Оскара Уайдля. Меня посмотрел художественный совет. Александра Александровна Яблочкина, возглавлявшая его, сказала: «Я всё поняла, что она говорит. Надо взять». Я подумала, что значит «всё поняла»? Разговариваю я как будто нормально, и речь у меня приличная. И только потом, спустя много лет, поняла, что это значило. Это значило, что я сделала в роли всё, что нужно, чтобы было понятно. Это очень важно.
- Это - самое главное?
- Да! Поэтому и школа у меня такая. Я учусь. Думаю, что и сегодня учусь.
- Артисты Малого театра всегда отличались хорошей сценической речью, их ставили в пример. А что такое для вас режиссер?
- Это профессионал, который понимает, что такое актер. А выстраивая определенный ход спектакля (эмоциональный, мизансценируя его и так далее), учитывает во имя чего это делается. Если режиссер такой, я могу с ним работать и работаю хорошо. Если же режиссер пытается только повелевать, я его не понимаю. Мне очень хорошо работается с Владимиром Михайловичем Бейлисом.
- Мы сразу признали вас в кинофильме «Неоконченная повесть» и подивились, что на экране впервые появился такой квалифицированный врач.
- Я всё знала о врачах. А этот фильм...
- Как еще одна реабилитация перед родителями и подарок им?
-Да!
- Находясь на сцене, играя тот или иной образ, вы входите в него целиком?
- Я бываю счастлива в нем, живу им, и никакая неожиданность меня из него не выбьет. Из своего возраста я вычитаю время, которое провожу на сцене. В этом времени - моя молодость!
- Всегда?
- Всегда! Время, когда я на сцене, - это такое счастье!.. Но оно почему-то очень быстро проходит...
К сожалению, антракт закончился - всего-то двадцать минут. Ничего не оставалось, как сказать Элине Авраамовне «спасибо!» за то, что она приоткрыла для читателей «Люберецкой газеты» несколько страниц своей жизни.

Леонид ЕРМИЛОВ
«Люберецкая газета», 4 июня 2004 г.

Предлагаем Вам интервью студента IV курса Высшего театрального училища имени М.С.Щепкина Сергея Потапова радиостанции «Подмосковье»

Корр. Знакомьтесь - студент Щепкинского училища Сергей Потапов. Андрей Титыч в спектакле «День на день не приходится» - первая роль Сергея на большой сцене. И его первое интервью на радио.

Предлагаем Вам интервью студента IV курса Высшего театрального училища имени М.С.Щепкина Сергея Потапова радиостанции «Подмосковье»

Корр. Знакомьтесь - студент Щепкинского училища Сергей Потапов. Андрей Титыч в спектакле «День на день не приходится» - первая роль Сергея на большой сцене. И его первое интервью на радио.

С.ПОТАПОВ. Знаете, как обычно считают: там, где театр – обязательно начинаются какие-то интриги. В Малом театре такого отношения я не встретил. Меня приняли очень тепло и открыто. Ведь это очень важно - вера в своих партнеров и вера в то, что ты делаешь. Я считаю, что если не посвятить этому жизнь – не стоит этим и заниматься даже. И главное в профессии – это все-таки коллектив.

Корр. Зрители Вас уже принимают, как артиста…

С.ПОТАПОВ. Да, но в программке все равно же написано, что я студент

Корр. Это Вас как-то зажимает?

С.ПОТАПОВ. Может быть, оттого, что я раньше спортом и танцами занимался, но мне кажется, надо по-хорошему нагло выходить на сцену, чувствовать почву.

Корр. И танец тут – большое подспорье, потому что танец – ваш конек на сцене. Высокие прыжки…

С.ПОТАПОВ. Это называется разножка… И в танце открывается душа человека. Как говорил Станиславский, танцевать и петь нужно тогда, когда уже не можешь говорить, и когда не хватает эмоций…
У меня по темпераменту все роли немного похожие. В училище я играю в «Грозе» Шапкина - он же темпераментный парень. В «Слуге двух господ» - Труффальдино. В общем, все роли у меня открытые.

Корр. Роли открытые, как и ваш характер?

С.ПОТАПОВ. Естественно. Я во многих ситуациях так себя и веду. Как Андрей Титыч из спектакля «День на день не приходится». Все бывает – и срывы, и так же делюсь с близкими людьми тем, что у меня происходит. Все, что играешь на сцене всегда в жизни с чем-то соприкасается.

По информации из режиссёрского управления Малого театра Сергей Потапов зачислен в труппу театра.

Команда Малого театра по минифутболу прошла в финальную часть «Кубка ЭФСИ».

Результаты сегодняшних игр:

«Квартер И» 1:1 Малый театр

театр Моссовета 1:0 Малый театр

РАМТ 2:5 Малый театр

Жеребьёвка финальной части состоится в пятницу 11 июня.

Финальные игры 14 июня 2004 года.

на основной сцене состоится 300-й спектакль Э.Скриба, Е.Легуве «Тайны мадридского двора». Комедия в 2 частях.

Начало спектакля в 18 часов

ОСНОВНАЯ СЦЕНА

Театральная пл., 1/6
Телефон 923-26-21

6 июня 2004 год

300-Й СПЕКТАКЛЬ

Э.Скриб, Е.Легуве
ТАЙНЫ МАДРИДСКОГО ДВОРА

Комедия в 2 частях
Перевод с французского С.Борового и С.Радзинского
Сценический вариант Малого театра

В спектакле заняты:
народный артист России
В.И.Езепов (300)
заслуженные артисты России
Т.Н.Лебедева, О.Л.Пашкова, В.В.Петров, Е.Г.Харитонова (300)
артисты
А.Н.Анохин, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, Е.В.Баринов, О.В.Доброван, Л.В.Ещенко, О.Г.Жевакина, В.Г.Зотов, О.В.Молочная, Г.Г.Микшун, В.А.Низовой, Д.Н.Подгорная, Ю.В.Сафронова, Д.Н.Солодовник, Н.П.Швец
Придворные – артисты театра
Режиссёр-постановщик – заслуженный деятель искусств России В.М.Бейлис
Художник – народный художник России Э.Г.Стенберг
Композитор — Ш.Каллош
Художник по костюмам – Н.Ю.Поваго
Ассистент художника – постановщика – заслуженный работник культуры России А.К.Глазунов
Помощники режиссёра – Г.И.Маркина, Т.А.Егорова А.А.Гончарова
Руководство художественно-постановочной частью – заслуженный работник культуры России В.Е.Барабашкин

Художественный руководитель театра — народный артист СССР Ю.М.СОЛОМИН

Информационная поддержка: газеты «Труд», «Аргументы и факты», радиокомпания «Маяк», «Yтро.ru

Начало спектакля в 18 часов

Касса театра основной сцены открыта – в будние дни с 10 час. до 20 час., в выходные дни с 10 час. до 19 час. Без перерыва на обед.

7 июня в 12 часов во Дворце спорта «Динамо» состоятся отборочные игры по минифутболу среди театров г.Москвы на 6-й ежегодный «Кубок ЭФСИ».

Играют команды: Малого театра, «Квартет И», театра Моссовета и Российского академического молодежного театра.

Адрес: ул. Лавочкина, д.32, проезд до ст. метро «Речной вокзал».

Актёры занятые в спектаклях с 8 по 12 июня мая 2004 года.

Актёры занятые в спектаклях с 8 по 12 июня мая 2004 года.


8 июня, основная сцена, «Корсиканка»: Е.К.Глушенко, В.А.Баринов, А.М.Торопов, В.А.Коняев, Г.В.Подгородинский, В.А.Дубровский, П.Д.Складчиков.

9 июня, основная сцена, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Е.В.Харитонова, С.Г.Аманова, Т.А.Еремеева, А.В.Коршунов, Э.Е.Марцевич, В.И.Езепов, Я.П.Барышев, А.М.Торопов, В.А.Низовой, А.Т.Манке, Д.Н.Зеничев.

10 июня, основная сцена, «Вишнёвый сад»: И.В.Муравьёва, В.В.Андреева, Т.Н.Лебедева, Г.А.Егорова, Т.И.Короткова, С.К.Морозова, Л.С.Аникеева, М.А.Стерникова, А.М.Жарова, В.Г.Богук, И.В.Иванова, О.Г.Жевакина, В.К.Бабятинский, В.И.Езепов, В.Г.Богин, С.А.Коршунов, А.М.Торопов, В.А.Дубровский, А.Е.Фаддеев, П.Д.Складчиков, А.Т.Манке, С.А.Вещев, А.Н.Анохин, Д.Н.Зеничев, И.С.Григорьев, В.А.Андрианов, Малец, В.А.Ильичев.

11 июня, основная сцена, «Три сестры»: И.В.Иванова, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, В.В.Андреева, Г.Я.Дёмина, Л.С.Аникеева, А.В.Клюквин, В.К.Бабятинский, А.Ю.Ермаков, Э.Е.Марцевич, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, С.А.Коршунов, Д.А.Жулин, А.С.Кудинович, А.Т.Манке.

12 июня, основная сцена, «Горе от ума»: И.Ю.Леонова, И.В.Иванова, Э.А.Быстрицкая, Т.П.Панкова, Л.Г.Кичанова, Н.Л.Боронина, А.М.Жарова, Т.И.Короткова, И.В.Тельпугова, Д.Н.Подгорная, Т.А.Еремеева, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, Ю.М.Соломин, А.В.Вершинин, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, Ю.И.Каюров, О.С.Мартьянов, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, В.В.Дахненко, Д.Н.Зеничев, Г.Д.Сергеев, А.Е.Фаддеев, П.В.Кипнис, И.С.Григорьев.

Торжественная церемония вручения

МЕЖДУНАРОДНОЙ ПРЕМИИ «ФИЛАНТРОП»

за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства.

Гала-концерт Лауреатов

4 июня 2004 года
Торжественная церемония вручения
МЕЖДУНАРОДНОЙ ПРЕМИИ «ФИЛАНТРОП»
за выдающиеся достижения инвалидов в области культуры и искусства.
Гала-концерт Лауреатов

Их жизнь и творчество потрясают!
Они рисуют картины, не имея рук.
Танцуют, превозмогая боль.
Исполняют музыку, пишут стихи, не видя солнечного света, не слыша звучания мира.
И за величайшее счастье почитают малейшую возможность ощутить, увидеть, услышать то, что для других обыденно и незаметно.

Театральная площадь, 1/6. Начало в 14.00
http://www.filantrop.ru/

ЛАУРЕАТ IX ТЕАТРАЛЬНОГО ФЕСТИВАЛЯ

«МОСКОВСКИЕ ДЕБЮТЫ»

(сезон 2003-2004)

Дебют студента на профессиональной сцене

Потапов Сергей (Театральное училище имени М.С.Щепкина, 4 курс) — роль Андрея в спектакле «День на день не приходится» А.Н.Островского

Заслуженная артистка России Зинаида Еливкериевна Андреева отметила 35-летие своей непрерывной работы в Малом театре.

Поздравляя Зинаиду Еливкериевну с замечательным юбилеем, руководство театра желает ей доброго здоровья, счастья, благополучия и дальнейших творческих успехов и достижений.

Заслуженная артистка России Зинаида Еливкериевна Андреева отметила 35-летие своей непрерывной работы в Малом театре с которым она, после окончания Театрального училища имени Щукина, навсегда связала свою дальнейшую творческую жизнь.
За годы работы в театре ею создано большое количество незабываемых образов, которых она, со всей щедростью талантливого артиста, профессионала высокого класса, наделила неотразимым обаянием, женственным очарованием, заразительным озорством и яркой театральностью.
Блестящая характерная актриса, обладающая прекрасными внешними данными, иронией и тонким юмором, неукротимой энергией и богатейшей творческой фантазией Зинаида Андреева смогла создать такие разноплановые, глубокие и самобытные характеры, как Ваня «Так и будет», Маша — «Человек и глобус», Стеша — «Растеряева улица», Марица — «Доктор философии», прелестный Конек-Горбунок в сказке Ершова — роль, которую с восторгом принимают и дети и взрослые, безоговорочно веря ее лукавому и в тоже время доброму и мудрому герою.
Её смешные, трогательные, порой нелепые, сыгранные на грани фарса, персонажи — Агния — «Не все коту масленица», Химка — «Женитьба Бальзаминова», Марья Антоновна — «Ревизор», уморительно забавный персонаж Ученик учителя философии — «Мещанин во дворянстве», избалованная и бесконечно одинокая Маленькая разбойница из сказки «Снежная королева» соседствуют с характерами, в которых актриса открывает еще одну грань своего большого таланта: умение глубоко сопереживать и тонко, с присущим ей вкусом и чувством меры, доносить до зрителя боль и переживания своих героев. Таковы её Любинька — «Господа Головлевы», Нелли «Униженные и оскорбленные», Касьянка — «Сон о белых горах» и некоторые другие.
Зинаида Андреева нередко выручала театр, позволяя избежать отмены спектаклей, сыграв в порядке срочного ввода ряд ролей и проявив при этом высокий профессионализм и мастерство. Например, княжна Мстиславская — «Царь Федор Иоаннович», королева Маргарета — «Король Густав Васа», Настя — «Не было ни гроша, да вдруг алтын» и другие.
Много и плодотворно Зинаида Еливкериевна занимается режиссурой. Она является режиссером таких спектаклей, как: «Не было ни гроша, да вдруг алтын» (постановка Э.Марцевича), «Волки и овцы», «Снежная королева» и «Сказка о царе Салтане» (все в постановке В.Иванова), «Иванов» (постановка В.Соломина), «Горе от ума» и «Правда — хорошо, а счастье лучше» (в постановке С.Женовача).
Истинный талант, высокий уровень профессионального мастерства, влюбленность в дело, которому она служит, безграничная преданность искусству Малого театра, бесконечный поиск и стремление к реализации своей творческой энергии — вот те качества, которые ставят З.Е.Андрееву, находящуюся в расцвете творческих сил и возможностей, в один ряд с ведущими мастерами прославленной сцены Малого театра.
Поздравляя Зинаиду Еливкериевну с замечательным юбилеем, руководство театра желает ей доброго здоровья, счастья, благополучия и дальнейших творческих успехов и достижений.
За многолетнюю плодотворную творческую деятельность, беззаветное служение Малому театру и в связи с ЮБИЛЕЕМ объявить З.Е.Андреевой БЛАГОДАРНОСТЬ.

«К 250-летию русского театра»

А.И.Сумбатов-Южин



СОЛНЕЧНЫЙ БЛИК (Обрывок воспоминаний)

«К 250-летию русского театра»

А.И.Сумбатов-Южин

СОЛНЕЧНЫЙ БЛИК
(Обрывок воспоминаний)

Я был гимназистом четвертого класса. В яркий февральский день, в среду, на масленице 1872 года, в Тифлисской классической гимназии, после «большой перемены», назначены были по расписанию подряд два урока латинского языка, и этим занятия должны были кончиться до первой недели. В перспективе рисовался Корнелий Непот и семидесятипятилетний, глухой, как тетерев, злой, как оса, немец-учитель, который любил ставить отметки «по вирашению лица». Иначе поступать ему было трудно: он ничего не слышал. Мое «вирашение» не внушало ему симпатии: он его находил «неблаготарным», хотя для благодарности к нему у меня не было никаких оснований, да и вообще этих оснований древние языки представляют не много, особенно для четырнадцати лет, а пожалуй, и позднее.
Принести домой памятку с колом значило лишиться обещанного театра вечером — первого настоящего драматического театра. Как это ни странно, но до этого возраста в театр меня не пускали.
Вследствие ожидаемого «кола» настроение мое было тем, которое принято называть угнетенным. Снисхождением меня не баловали. Вдруг внезапная радость — приоткрылась дверь, и вместо «глухаря» появился бодрый, красивый надзиратель, черный, как смоль, и южным баритоном объявил, весело подмигнув: «Стройся домой, последних классов не будет».
У меня был рубль. Обыкновенный желтый рубль, представлявший для меня исключительную ценность. На него я должен был купить задачник Евтушевского для моего младшего брата, а остальные деньги, в размере, кажется, тридцати пяти копеек, были моим личным состоянием, которое я имел в виду растратить со всем безумием молодости на предметы роскоши: десяток тайных папирос, подержанный карманный ножик, долгое время превосходивший мои средства, и на засахаренные орехи. Я убежден, что, кроме гимназистов четвертого класса, никто не понимает, как они вкусны именно перед обедом.
В мечтах обо всем этом я вышел из гимназии. Володя Данченко (теперь Владимир Иванович Немирович-Данченко), и тогда уже превосходивший нас своей сосредоточенной серьезностью, вышел вместе со мной и остановился у афиши. «Какую чушь играют», — уже тогда сказал он. «Какую?» — «Аскольдову могилу».— «Да это роман!» — «А ты читал?» — так презрительно спросил он, что я покраснел как рак. «Охота мне читать всякий вздор, — сказал я. — Я слышал». В действительности я прочел роман Загоскина семь лет назад раз пять подряд и под его влиянием даже обращал нашего кучера, казанского татарина Абдуллу, в христианскую веру ежедневно года полтора, но ничего не вышло.
«Врешь», — невозмутимо и проникновенно сказал Володя Данченко.
«Не веришь, так прощай», — и я быстро стал удаляться от дальнейших щекотливых расспросов.
Итти мне было мимо театра. «Аскольдова могила» дразнила глаза, мелькала на всех углах. Я прочитывал каждую афишу, как новую, предвкушая наслаждение вечера! Как сейчас, я вижу эти строки через тридцать шесть лет: «Неизвестный — г-н Надлер, Надежда — г-жа Качевская, Всеслав...» И я шел дальше.
И все это увидеть! И сегодня же вечером! Дошел до театра. Он помещался внутри Караван-сарая (торговых рядов). Мне захотелось посмотреть хоть на двери, за которыми вечером совершится великое таинство воплощения мечты... И я вошел в ряды искать... книжный магазин, чтобы купить порученного Евтушевского, желая честно соединить исполнение долга и осуществление затаенного желания. Таковы были гимназисты четвертого класса 1872 года: они еще раздваивались между долгом и желанием.
Книжный магазин не подвертывался, да его, кажется, и не было в этих суровских рядах. Но подвернулось окошечко театральной кассы. Что было делать человеку по пятнадцатому неисполнившемуся году и — я в этом глубоко теперь убежден — далеко не вполне нормальному, как никогда не бывает нормален влюбленный жених в день своей свадьбы? Такому человеку ничего не оставалось, кроме как подойти к кассе и ответить кассиру на его вопрос — что вам нужно, молодой человек? — глубоким, но глупым молчанием. Этот кассир был известный всему Тифлису и всем актерам 60-х, 70-х и 80-х годов хромой строгий Петровский.
В самом деле, чего ему нужно, этому молодому человеку?
Ему нужен театр.
Но ведь нельзя сказать — дайте мне театр. И человек по пятнадцатому году спрашивает:
— В котором часу начало?
Видеть молодых идиотов Петровскому не в диковину Петровский говорит:
— Уже началось...
— Как? Что началось?
— Утренний спектакль.
— Не может быть. «Аскольдова могила»?
— Да вам что? Билет?
Рубль заплачен за рублевый стул с безрассудной поспешностью. Евтушевский растрачен, десяток папирос, подержанный ножик и засахаренные орехи забыты, ранец и пальто безропотно отданы по требованию капельдинера без мысли о том, каких унижений будет стоить выпросить их обратно, так как все состояние ушло на билет, — и молодой идиот в первый раз в жизни входит в партер.
Останавливается. Стоит. Его шопотом ругают. Капельдинер несколько неосторожно его толкает в ряды. Дальше подробностей тот, кто когда-то был этим счастливым молодым идиотом, не помнит.
Но что он помнит — это огромные, голубые, как небо, глаза Всеслава.
Да, я помню и глаза, и голос, и всю небольшую стройную фигуру молодого красавца, изящного, умного, согретого мягким теплом, светящегося мягким светом. Я совершенно забыл об «Аскольдовой могиле» и обо всех связанных с ней воспоминаниях. Я не видел и не помню теперь ни декораций, ни песни Торопки, ни всей мишуры театральщины. Но Всеслав передо мною сейчас, через тридцать шесть лет, как живой... Я не преувеличиваю ни одного штриха из пережитого мною тогда. Я отчетливо помню, что весь мой интерес сосредоточился на человеке с голубыми глазами, с несколько ленивым, глубоким и чистым голосом. Я помню его малиновый кафтан, его русую бородку. Я помню, как он на скале обнял девушку, игравшую с ним. Я помню, как после окончания спектакля я стал искать на афише — кто это? Все, что я помню, связано с ним, а между тем весь этот день так был для меня значителен, что я запомнил прочитанные до спектакля на улице строки афиши: «Надежда — г-жа Качевская, Неизвестный — г-н Надлер...» Помню, что тогда меня смутили иностранная фамилия Неизвестного, буквы «г-жа» и «г-н» и прочий вздор. Помню весь свой путь от гимназии до театра, все свои ощущения, но из самого спектакля я помню рельефно, отчетливо, неизгладимо только Всеслава и только то, что связано с ним. Помню, как я выручал свое пальто и ранец с лихорадочной поспешностью, потому что я боялся пропустить его, когда он будет выходить из театра. Помню, как он вышел, но уже без своей светлой бородки, закутанный с ног до головы в бледносерый плед фасоном, который так врезался мне в память, что через шесть лет в Петербурге, будучи студентом, я сильно шокировал благообразных старцев в бобровых «дипломатах», разгуливая по Невскому в три часа дня в своем студенческом пледе, навернутом, в подражанье ему, через левое плечо вокруг талии и ниспадающем назад через правое на манер плаща. Городовые же явно свирепели, видя такую наглую утилизацию ненавистного им пледа.
Помню, как он в своем пледе перешел через площадь, как я шел за ним, как он вошел в библиотеку фон Вихмана, как я ждал и там его выхода, как бегло усмехнулся он, взглянув на человека четвертого класса, и как у человека четвертого класса все провалилось в пропасть влюбленного конфуза, счастья и смущения от небрежной ласки этого взгляда Всеслава.
Всеслав был Ленский.
Тесную дружбу, глубокую связь дала нам с ним жизнь вообще, а особенно на сцене Малого театра, в течение последних двадцати семи лет.
И потучневший, часто нахмуренный старик последних лет, болевший за каждую боль родного ему театра, раздвигал свои сдвинутые брови, когда я ему, бывало, говорил о том, чем были его дорогие голубые глаза для молодого идиота четвертого класса. В эти редкие минуты сентиментальных воспоминаний, на которые ни он, ни я не были щедры, нам обеим рисовался тот идеал властителя и царя сцены — артиста, — который он воплотил в себе с такой могучей полнотой.
И часто, играя вместе с ним, глядя в его незабвенные лучистые глаза, я переживал их могучее обаяние в тот февральский день, когда я увидел его в первый раз. Почему именно он, в самой бесцветной роли, в глупом либретто, — он один вырос и заслонил все — и первые впечатления театра и мальчишеское увлечение вздорным романом, — все заставил забыть чем-то неуловимым, властным, бессознательно для него самого проступавшим из его обаятельного существа? И сейчас, в последний день того года, в котором я проводил этого бесконечно дорогого человека в могилу, я неотступно думаю о нем, и он выступает передо мною в том чистом сиянии, которое окружало его в моих глазах в этот молодой февральский южный день. Воистину, это был солнечный блик...
Особенно дороги нам обоим были эти воспоминания в те дни, когда слабее и слабее верилось в то, что артист стряхнет с себя наконец завалившую его бутафорию и выпрямится во весь рост на сцене, своем наследственном троне. И опять загорались тихим, лучистым светом его прекрасные глаза, а во мне пробуждалось все, что переживал, глядя в них, молодой, ополоумевший от счастья человек четвертого класса.
Пусть последней данью благодарности ему и горя о нем будет в этом году воспоминание о том, как великий артист завоевал себе на всю жизнь, до гроба, вихрастого гимназиста 1872 года.

31 декабря 1908 года

Государственный Театр Наций

представляет
30 июня на сцене филиала «Опыт освоения пьесы «Чайка» системой Станиславского» Режиссер Андрiй Жолдак.

Государственный Театр Наций
представляет

30 июня

«ОПЫТ ОСВОЕНИЯ ПЬЕСЫ «ЧАЙКА» СИСТЕМОЙ СТАНИСЛАВСКОГО»

«Немeдленно надо идти всем школьным учителям»!; «Каждая картинка Андрея Жолдака могла бы стать кинокадром, каждый кадр картиной»!; «Поражает новая «Чайка» силой лирического высказывания»!; «Искрящийся буйной энергетикой перфоманс»!; «Восхитительный в своем авангардистском пафосе»,- писали наперебой газеты о спектакле Госудapственного театра наций «Опыт освоения пьесы «Чайка» системой Станиславского» после его «громкой» премьеры, состоявшейся в июне 2000 года в рамках III Всемирной театральной Олимпиады и IV Международного театрального фестиваля им. А.П.Чехова. Не было практически ни одного крупного издания, которое бы не откликнулось на это яркое, неожиданное и необычайно талантливое прочтение чеховской «Чайки», осуществленное одним из самых востребованных европейских режиссеров, украинским авангардистом Андреем Жолдаком. По общему признанию «Чайка» стала одним из самых значительных событий Всемирной Олимпиады.

Сегодня эта «скандальная» постановка, вызвавшая бурные восторги одних и удивление других, стала неотъемлемой частью российского театрального пейзажа. Спектакль много и с неизменным успехом гастролировал по стране, принимал участие в международных театральных фестивалях. Одним из самых престижных — «Контакт» в городе Торуни (Польша) — удостоен приза «За лучший зрелищный спектакль», а Александр Усов, исполнитель роли Треплева, получил приз: «За лучшее воплощение роли молодым актером».

Спектакль завораживает красотой оформления: минимализмом сценографии Кольо

Карамфилова (Болгария), загадочностью и зкстравагантностью kocтюмов одного из: самых модных российских театральных художников Павла Каплевича, необычностью и изысканнocтью музыкального и звукового ряда, и, конечно же, одно из самых больших достоинств спектакля — блистательный и слаженный актерский ансамбль, в который вошли звезды российского театра и кино — Татьяна Друбич, Мария Миронова, Юлия Рутберг, Александр Балуев, Влдаимир Симонов, Александр Усов, Дмитрий Харатьян, Анатолий Журавлев и другие.

Начало спектакля в 19.00

Стоимость билетов:
партер 150 – 300 руб.
амфитеатр 100 – 150 руб.
бельэтаж, балкон 50 – 100 руб.

Справки и заказ билетов по тел.: 237-31-81, 507-39-25, 923-26-21.

Государственный Театр Наций на сцене филиала Малого театра представит пьесу Сергея Коробкова «Берлиоз». Фантастическая симфония. Постановка народного артиста России Михаила Скоморохова.

Государственный Театр Наций
представляет 17 июня

«БЕРЛИОЗ»
Фантастическая симфония

Фантастическая симфония жизни и любви великого композитора Гектора Берлиоза, одной из самых ярких и загадочных фигур французской культуры, – только повод, чтобы заглянуть в тайники души художника, который видит мир по-своему, – так, как его не видит никто другой. В этих видениях – романтические страсти и бури, похожие на девятый вал разбушевавшегося океана. В этих видениях – тончайшие вибрации души, оголенной, как электрические провода. В этих видениях – жажда Любви – многоликой и всепоглощающей, балансирующей на грани стыда и величия.

Три дня, проведенные в добровольном заточении, превращаются для Гектора Берлиоза в фантастическую симфонию жизни, где есть место всем человеческим страстям. Но главная страсть – страсть Художника – остается уникальной и неповторимой, превращая в реальность во всевозвышающий обман.

В спектакле переплетаются реальные обстоятельства биографии Берлиоза и самый дерзкий вымысел, создающий увлекательное напряжение сюжета. Для того чтобы вернуть композитора к реальности близкие и друзья проигрывают вместе с ним самые яркие и значительные эпизоды его богатой событиями жизни. Эта игра становиться настолько увлекательной, что все вовлеченные в нее участники сами начинают терять представление о реальности: где правда, где вымысел? Что есть творчество, а что – реальная жизнь? На эти вопросы автор пьесы отвечает и с юмором, и всерьез. Смешное и грустное, реальное и фантастическое, жизнь и игра в нее соседствуют здесь столь тесно, что порой невозможно понять, где кончается одно и начинается другое.

Почти детективный сюжет, в котором как на острие ножа сходятся воли нескольких персонажей, развивается так стремительно и невероятно, что ни у кого не возникает сомнений в том, на чем настаивает одна из героинь спектакля, воплощающая в себе всех любимых Берлизом и любивших его женщин: «Все, решительно все бывает в этой жизни!».

В ролях
народные артисты России
Евгений КНЯЗЕВ, Любовь ПОЛИЩУК,
заслуженный артист России Михаил ЯНУШКЕВИЧ,
Борис НИКИФОРОВ, Владимир ПАНКОВ,
Ростислав БЕРШАУЭР,
Сергей ЛАНБАМИН, Татьяна ЛЯННИК

Постановка народного артиста России Михаила СКОМОРОХОВА.
Художник Виктор ГЕРАСИМЕНКО
Музыкальное оформление Марка ГОЛЬДБЕРГА

Начало спектакля в 19.00

Стоимость билетов:
партер 150 – 300 руб.
амфитеатр 100 – 150 руб.
бельэтаж, балкон 50 – 100 руб.

Справки и заказ билетов по тел.: 237-31-81, 507-39-25, 923-26-21.

АРТИСТ МАЛОГО ТЕАТРА

Сначала хотела ответить Леониду Хейфецу про режиссуру Соломина.

ВИТАЛИЙ СОЛОМИН. ТРИ ЛЮБВИ.

АРТИСТ МАЛОГО ТЕАТРА

Сначала хотела ответить Леониду Хейфецу про режиссуру Соломина. Но это будет позже: надо же хотя бы приблизительно соблюдать хронологию...
А вот эту главу дам сейчас. Она необходима, хоть и путает все авторские планы...
Никакого открытия я не сделаю, сказав, что главный инструмент актера — его собственные нервы. И по ним все время бьют. Случайно и намеренно. Наотмашь и с оттяжкой.
Читая Виталины дневники, с трудом «осваивая» его трижды «врачебный» почерк, я, похоже, надломилась: очень больно было...
Он казался — только казался — человеком закрытым, самодостаточным и довольным судьбой... Он таким способом охранял свою «бескожесть», свои оголенные нервы. Такая гипертония, как была у него, не возникает на пустом месте, у комфортно расположившихся в жизни людей. В «Аварии» Дюрренматта есть пророческие слова о том, что никто не умирает сам — всех к этому подталкивают окружающие...
В дневниках, не рассчитанных на посторонних, писавшихся, как сам Виталий говорил в пилоте так и не состоявшейся его авторской телепередачи, «без внутренней цензуры», он признается себе:
«Судьба человека — это нрав его». Мне не хватает авантюризма, нахальства, риска...»
Но — главное, о чем и пойдет речь сейчас:
«Я хочу именно в Малом театре делать спектакль, я его суть, я его продолжение, это также и мой театр, и мой смысл жизни».
Он любил Малый. Одновременно трезво — и безрассудно. В любом другом месте актер такого ранга не ждал бы достойной его роли по три-четыре года, режиссер такого дара не поставил бы только пять спектаклей... Человек такой ранимости — а иным большой артист и не может быть — не написал бы с горечью:

Из дневника Виталия

«Я, очевидно, прихожу в то время, когда мало лиц в театре, — часа в 3, в 4, и у меня всякий раз возникает ощущение, что меня выжимают из этого пространства, с которым я связан тридцатью с лишним лет работы. Мучительных и радостных.
В основном мы побеждаем, и театр был полон зрителей: «Не все коту масленица», «Летние прогулки», «Горе от ума», «Заговор Фиеско в Генуе», «Живой труп», «Мой любимый клоун», «Ревизор», «Мамуре», «Дикарка», «Дядя Ваня», «Свадьба Кречинского».
Большая часть ролей была сыграна при руководстве М.И.Царева. Мы были в сложных отношениях, «Живой труп» я играл без его согласия, но играл. Была отвратительная статья в «Правде» — сына редактора книги Царева. Это все можно понять. Но спектакль шел.
После показа «Фиеско» он вошел и обнял меня ничего не говоря; но долго мы стояли, обнявшись и он только похлопывал меня по спине.
Я знаю, что до этого он был против моего назначения на роль Фиеско, все решила настойчивость Хейфеца.
Это можно понять, и тем более важно было признание.
За последние спектакли «Дикарка», «Дядя Ваня», «Кречинский» не только не поздравил (Кто? Об этом у Виталия ни слова. — Авт.), но даже не был на банкетах, которые я устраивал для всех работников театра.
Меня нет.
Но я есть.
И я хочу это заявить».

Как все сложно. И грустно.
Но эти слова — «Меня нет. Но я есть» — мог бы повторить вслед за ведущим своим актером и сам Малый театр.
Министр культуры замечательно тусовался на юбилее очень и мною любимого мхатовца Станислава Любшина. Который, кстати, выученик школы Малого театра — Щепкинского училища. Но г-на Швыдкого не было на юбилеях ни Элины Быстрицкой, ни Татьяны Панковой, ни Василия Бочкарева, ни Виталия Соломина.
Некогда? А на участие в многочисленных телепроектах находится время? Или «Малый театр есть. Но его нет»?
Малый, как и любой другой театр, можно любить или не любить, но это привилегия зрителей и критиков, а не министра культуры. Императорский Малый — то национальное достояние, которое он, именно он, обязан холить и лелеять. Ему за это деньги платят... За любовь и уважение к артистам в том числе.
А министр словно не знает, как они ранимы не только сказанным словом, но и несказанным.
А публика... Она сделала свой выбор. На тех спектаклях, которые перечисляет в дневнике Виталий, зал всегда был полон.

Помню, на «Свадьбе Кречинского», где народ разве только на люстре не висел, оказался французский профессор, который ежеминутно оборачивался к залу, оттопыривал большие пальцы рук, потрясал ими и кричал: «Браво!» Этим, впрочем, изрядно мешая актерам. И вдруг Соломин, не выходя из образа, прямо назойливому своей восторженностью зрителю крикнул: «Браво! Ура!»
Подобный актерский класс я наблюдала до того лишь однажды. Тоже в Малом. Когда царю Федору — Смоктуновскому с галерки крикнули: «Громче!» И он послал текст с оглушающей мощью прямо на третий ярус, словно спрашивая: «Достаточно?» Причем тоже не выходя из образа. Зал взорвался аплодисментами....
В истории Малого было много увлекательнейших сюжетов, связанных с его великими мастерами, о которых Виталий нежно писал в дневнике.
Недавно прошла по первому каналу очередная передача «Чтобы помнили»... Она была посвящена Юрию Николаевичу Васильеву, другу Соломина удивительному артисту Малого. В ней показали фрагмент из «Летних прогулок», и я еще раз удивилась замечательной энергетике и блистательному исполнению этого спектакля... В ней же был прочитан фрагмент дневника Соломина. О Юре. Рассказ — или, скорее, эссе — так и называется: «Юра Васильев».

«Он очень душевный человек. Мягкий, уютный, интеллигентный. С ним хорошо было у пивного ларька осенью болтать о важном и неважном. Когда не было квартиры и мы жили с женой в гостинице, он приходил к нам, и за окном сразу появлялись хлопья снега, и в комнате становилось уютно и спокойно.
Беседовали.
Он первый поверил в меня — режиссера. Я делал внеплановый спектакль по рассказам Альберто Моравиа. Юра репетировал главные мужские роли. Их было несколько. Работа шла во внеурочное время, а это всегда создает определенные трудности. Из-за Юры никогда не было отмен, перемен — никогда не было ненужных сложностей. Спектакль не выпустили — и его дружеская поддержка, понимание значительно смягчили драматизм ситуации.
А вообще я его звал Вася, а он меня Рыжим, но это не было панибратство, это было скорее выражение нежности.
В театре ко мне редко кто заходит поздравить с премьерой. В театре Моссовета зашли только двое — Бортников и Кузьменков. На гастролях зашел в номер Марков. В Малом один из немногих был Вася. Он всегда был искренен, и я ему верил. Он говорил «старичок» и обнимал. Остальные слова уже были не важны.
У кого-то я услышал: «Талант должен быть тихим», — мне это понравилось. Васин талант был тихим, при всей его яркой мужской красоте.
Я сейчас подумал, что никогда не читал, не видел и не слышал интервью с ним.
Юру многие любили. Женщины как красивого мужчину. Мужчины как верного друга. Он никогда не пользовался этой любовью. Как Федор Протасов...»

Я снова отсматриваю пленки... Случайные, плохо заснятые, несмонтированные. Уже закрадывается мысль: да зачем они мне? Есть разговоры с Виталием, его дневники, его друзья с их впечатлениями, с их болью... Действительно, ну к чему мне эта телесамодеятельность?
Теперь даже страшно представить, что было бы, выключи я тогда картинку... На экране вдруг посреди спектакля — крупный план Виталия. Он переспрашивает кого-то:
— Что для меня Малый театр?
И отвечает:
— Для меня это хорошее похоронное бюро. Которое готовит тебя всю жизнь к этому акту. А в конце торжественно и очень красиво хоронит. За счет театра. Поскольку у актеров денег нет. Вы же правду хотите услышать, а не вранье? Вот это правда.
А дальше дает, как всегда, эксклюзивные ответы на пропасть стандартных вопросов.
— Стены здесь на самом деле родные. Я не верю в мистику, но здесь многолетнее, многодесятилетнее существование актеров и зрителей — на этом самом месте. Что дает такую плотность творческой атмосферы: ни в каком другом театре я этого не чувствую. Особенно, когда в разных Дворцах культуры приходится играть...
Здесь особая, может быть, самая ценная — эта намоленность людьми на сцене. И собранная реакция зрительного зала...
Этот театр странный какой-то.
Шел здесь один спектакль — не знаю, он, наверное, не заснят, — его поставил Бабочкин. И такие артисты играли! Роек, Бабочкин с Царевым — они по очереди играли Иванова, Шатрова, Жаров, Никита Подгорный, Светловидов...
Наверное, прошло больше двадцати лет — а я его помню: каждую интонацию, каждый момент, даже ощущаю те мурашки, что бегали по спине...
Такие моменты в Малом театре были. И я их застал.
Я застал Пашенную, которая играла в не очень хорошей пьесе «Остров Афродиты». И когда начинала произносить монолог после гибели сына и шла с этим монологом на зрительный зал... Я много раз эту сцену смотрел, так что потом уже смог контролировать себя и наблюдать за зрителями: все приподнимались с кресел. Я не знаю, как она это проделывала, но ощущал такое потрясение! Которое редко можно в театре увидеть.
Видел такой момент и когда Ильинский играл в «Вишневом саде» Фирса...
Как он умирал! Ложился и, ничего не делая, не подавая никаких знаков, что он умер... Но все, весь зрительный зал в одну секунду понимал — умер. Это все равно как «Пьета»: из одного куска мрамора, но Мария живая, а тело Иисуса Христа мертвое...
То же ощущение было, когда он играл смерть в «Возвращении на круги своя». Там режиссер придумал прием — суживание на артисте луча. До полного угасания. Но сам процесс... Вот он умел это играть, сам процесс умирания. И это было очень по Толстому — а он играл в спектакле Толстого.
Толстой говорил, что смерть — она длительный процесс.
В «Смерти Ивана Ильича», помните? Не дословно, но смысл точный: последнее, что Иван Ильич слышал, как забивают гвозди в гроб...
В «Иванове» Роек... Там в конце первого акта Сарра спрашивает: «Доктор, а дети у вас есть?» Это когда она умирает, а Иванов ушел, граф сбежал — они одни с доктором остались. И вдруг такая тоска и чувство этой одинокой смерти...
На сцене были сделаны такая романтическая усадьба и анфилада. И она вдаль идет, в сад и, стоя спиной в глубине сцены, произносит своим необыкновенным голосом: «Доктор, а дети у вас есть?» И так это действовало, такое вызывало потрясение...
Солженицын писал в романе: «Серебристый голос Роек...»
Так что иногда в Малом театре были потрясения.
Соломин часто и в своем дневнике писал о том или ином мастере. О Гоголевой:
«Гоголева — удивительно живой человек. Работоспособностью и желанием достигла настоящей очевидно поразительной работы в «Мамуре»...»
Об Ильинском:
«Как я благодарен Ильинскому за то, как он откликнулся на мое приглашение прийти на «Живой труп». Он отменил съемки на телевидении... Затем в короткой беседе в антракте спектакля «На круги своя», не разбирая «Живой труп», сказал: это искусство, он взволнован этим...»

Но вот на что обратила внимание, стенографируя интервью телевидению: Виталий все время говорил о сценах смерти.
Почему он так часто о ней думал и говорил?
Вот и в дневнике...

«Сегодня с трудом встал, не хотелось просыпаться. Подкрадывается мысль: жить не хочется. Отдавливаю в глубину, вниз, в темноту. Там надо чем-то прижать и дождаться, чтобы затихло...»

Целая глава в книге может быть посвящена смерти...
Страшно.

А интервью на пленке — горькое:
— Чего вы ждете от будущего?
— От будущего? Как и вы — ничего хорошего я не жду в ближайшие годы. Да и в отдаленные тоже.
— Что хотите пожелать? г
— Пожелать, чтоб жили мы все. А то, как у меня, тридцать пять лет проработал, сыграл семь-восемь ролей всего. У меня пятилетние перерывы все время. И так у очень многих происходит.
Я потому придумываю всякие веселящие моменты. Вот весною устроил Новый год. В филиале взял и для всех поставил елку. Номера были. Застолье. Очень весело. Как в какие-то хорошие времена, когда актеры радуются, что играют друг для друга... Оказывается, они очень много умеют и талантливые — недаром в этом деле болтаются...
Вот я и вам бы пожелал, чтобы мы жили, кислород чувствовали, делали свое дело.
Достаточно получали, чтобы не умереть с голоду.
Этого нам хватит, чтобы жить...

Виталий много страдал, очень обостренно воспринимая различные сюжеты своей судьбы. Бывало даже так. Казалось бы — мелочь... Но вспомним об актерских нервах...

Из дневника Соломина

«29-го вечером ждал звонка из группы о времени съемки «Остановки по требованию», учил слова. И вдруг в половине одиннадцатого ко мне закралась мысль: «А вдруг я оказался стар, при просмотре это выяснилось, и они не знают, как мне сказать о том, что я снят с роли». Холодок побежал внутрь.
Меня раз сняли на «Городском романсе», где мы встретились с Машей. Неделю молчали, а потом пришло письмо от Тодоровского, что он видит другую пару.
Ну что же, хорошо, сказал я себе тогда и начал играть каждый день в теннис в спортзале у стены. Так продержал мяч до утверждения в «Даурии».
Сейчас, наверное, позвонят, может и режиссер, он достаточно интеллигентен, или помощник режиссера скажет сформулированные несколько фраз, и внутри холонет, и я отключу грудной регистр, просто скажу: «Понятно. Хорошо». И как мне потом сказать Маше? Нехорошо стало... И текст я отложил, что я, как дурак, буду учить. Да и расхотелось напрягаться.
Раздался звонок. Не тот. Я дернулся.
Потом другой. Я уже спокойно подошел. «Репетиция завтра в 9.45 на Северном речном вокзале». — «Хорошо». Я еще некоторое время сидел и додумывал придуманный исход, и свою реакцию, и причину испуга».

Мелочи, мелочи, мелочи... А из них состоит жизнь, строится судьба. Он, так ловко и умно решавший все проблемы других людей, а обращались к нему часто, знали, что не откажет, — перед собственными иногда брезгливо пасовал... Если это, конечно, не касалось творчества.

Из дневника Соломина

«Предложил «Иванова». Ответа не последовало. Больше ждать не хочу. У меня нет времени...»

Из книги:
Светланы Овчинниковой и Майи Карапетян
Виталий Соломин. Три любви. – М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм, 2004.

На основной сцене Малого театра состоится благотворительный спектакль А.С.Пушкина «Сказка о царе Салтане». Инсценировка в 2 частях Виталия Иванова. Начало спектакля в 12 часов.

ОСНОВНАЯ СЦЕНА
Театральная пл., 1/6
Телефон 923-26-21

МЕЖДУНАРОДНЫЙ ДЕНЬ ЗАЩИТЫ ДЕТЕЙ
БЛАГОТВОРИТЕЛЬНЫЙ СПЕКТАКЛЬ

1 июня 2004 года

А.С.ПУШКИН
Сказка о царе Салтане Инсценировка в 2 частях Виталия Иванова

В спектакле заняты:
народный артист России В.А.Коняев
заслуженная артистка России В.В.Светлова
артисты
И.С.Григорьев, Е.В.Доронина, В.Г.Зотов, Л.Г.Кичанова, П.В.Кипнис, Д.Н.Подгорная, Д.Н.Солодовник, А.Е.Фаддеев, М.И.Фомина
В эпизодах и народных сценах заняты студенты театрального училища им.М.С.Щепкина
РЕЖИССЕР-ПОСТАНОВЩИК — заслуженный деятель искусств России В.Н.ИВАНОВ
РЕЖИССЕР — заслуженная артистка России 3.Е.АНДРЕЕВА
ХУДОЖНИК-ПОСТАНОВЩИК — заслуженный работник культуры России
А.К.ГЛАЗУНОВ
ХУДОЖНИК ПО КОСТЮМАМ — К.С.ШАМРИН
КОМПОЗИТОРЫ — заслуженный деятель искусств России Г.Я.ГОБЕРНИК, Э.Я.ГЛЕИЗЕР
Балетмейстер — заслуженный работник культуры России М.Н.СУВОРОВА
Сценическое движение — В.В.ДАХНЕНКО
Помощники режиссера — В.С.КУВШИНОВА, Г.И.МАРКИНА, Т.А.ЕГОРОВА
Художник по свету — заслуженный работник культуры России А.Е.ИЗОТОВ
Руководство художественно-постановочной частью — заслуженный работник культуры России В.Е.Барабашкин

Художественный руководитель театра — народный артист СССР Ю.М.СОЛОМИН
Начало спектакля в 12 часов
Информационная поддержка: газеты «Труд», «Аргументы и факты», радиокомпания «Маяк», «Yтро.ru

В дни Фестиваля Культуры Турции в России Стамбульский Государственный драматический театр привозит постановку пьесы М.Горького «На дне», которая будет показана на сцене Филиала Малого театра на Большой Ордынке 1 июня.

Государственный театр Наций
представляет

ГАСТРОЛИ СТАМБУЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО ДРАМАТИЧЕСКОГО ТЕАТРА

1 июня

На сцене филиала Малого театра (ул.Большая Ордынка, 69)

М.Горький

«НА ДНЕ»

В дни Фестиваля Культуры Турции в России Стамбульский Государственный драматический театр привозит постановку пьесы М.Горького «На дне», которая будет показана на сцене Филиала Малого театра на Большой Ордынке 1 июня.

Казалось, что еще российский зритель не знает об этой пьесе... В России нет ни одного театра, в чей репертуар не входило это эпохальное драматическое произведение. Несметное количество трактовок почти не оставило возможности нового видения проблематики этой пьесы.
Но турецким артистам удалось-таки «заставить сиять заново» величественное слово Горького. Режиссер Мустафа Авкыран поставил яркий современный злободневный спектакль, в котором высветились самые острые вопросы нынешней Турции. В этом году спектакль был удостоен самой престижной театральной премии в Турции. Семь наград было получено создателями турецкой версии горьковского «дна» – за лучшую постановку, за лучшую режиссерскую работу, за лучшие декорации, за лучшие театральные костюмы, за лучшую мужскую роль, за лучшую женскую роль, за лучшее световое оформление.
То, что было явлением России в 1902 г, актуально для Турции сегодняшнего дня. Но обращение к творчеству Горького обусловлено не только тем, что его пьеса оказалась слепком не только российских, а и турецких социальных проблем. У Горького всегда открытый финал, и если драматург не дает прямых ответов на поставленные вопросы, то по крайней мере подсказывает возможность их разрешения.
Горьковские персонажи, как в самой пьесе, так и в турецкой постановке — обычные, порой не очень умные люди, но изображены они в тот момент их жизни, когда их интеллектуальные силы предельно напряжены, когда их мысли озарены некими откровениями. В спектакле нет «ходячих» символов, а есть современные люди, со сложной духовной жизнью, своеобразными характерами и наделенные глубокой личной драмой, по своей вине или нет попавшие в сточные воды жизни.
В турецком варианте эта пьеса носит название «Затерявшиеся под ногами». Действие происходит не в ночлежке, а собственно «на дне» — на дне бассейна, имитирующего болото или, точнее, сточные воды (lagimchurucu турк.- отстой, сточная канава). Герои пьесы, живущие в канаве, ставшие ее частью, ничего не меняют в устоявшейся атмосфере сточной канавы.
В сценографии спектакля (художник Али Сем Кёроглу) – манящей и завораживающей своей бездонностью – основной элемент которой является огромный бассейн с водой, построенный прямо на сцене, — в полной мере реализуется режиссерский замысел и раскрываются характеры горьковских персонажей, преломленные через призму современной жизни Турции, а от того интересные и понятные зрителю любой страны. Спектакль турецкого театра – яркий, талантливый, не скучный и не мрачный, неординарно трактующий нашу хрестоматийную классику, в нем много музыки, красоты и душевной теплоты.
Продолжительность спектакля – 3 часа с одним антрактом.
Зал оборудован системой синхронного перевода.

Цена билетов:
партер 150 – 300 руб.
амфитеатр 100 – 150 руб.
бельэтаж, балкон 50 – 100 руб.

Начало спектакля в 19.00

Справки и заказ билетов по тел.: 237-31-81, 507-39-25, 923-26-21.

Внимание! По техническим причинам 31 мая Web-касса начнёт свою работу с 12 часов. Приносим свои извинения за доставленные неудобства.

29 мая отмечает день рождения народный артист России Геннадий Дмитриевич Сергеев.

Поздравляем Геннадия Дмитриевича с днём рождения! Крепкого здоровья, бодрости духа и новых интересных ролей!

29 мая отмечает день рождения народный артист России Геннадий Дмитриевич Сергеев. Сергеев окончил Театральное училище им.М.С.Щепкина в 1946 году, но на сцену Малого театра впервые вышел ещё в 1942 — более 6О лет назад. С тех пор в творческом багаже Геннадия Дмитриевича накопилось более 150 ролей. Среди них: Швандя («Любовь Яровая» К.Тренёва), Разлюляев («Бедность не порок» А.Н.Островского), Боркин («Иванов» А.П.Чехова), Кудряш («Гроза» А.Н.Островского), Яша и затем Симеонов-Пищик («Вишнёвый сад» А.П.Чехова), Восмибратов («Лес» А.Н.Островского), Пятёркин («Васса Железнова» М.Горького), Епишкин («Не было ни гроша, да вдруг алтын» А.Н.Островского), Малюта Скуратов («Князь Серебряный» А.К.Толстого), Голутвин («На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островского), Маслобоев («Униженные и оскорблённые» Ф.М.Достоевского) и многие другие.
Геннадий Сергеев снимался в кинофильмах «Александр Матросов», «Спортивная честь», «Об этом забывать нельзя», «Донецкие шахтёры».
Поздравляем Геннадия Дмитриевича Сергеева с днём рождения! Крепкого здоровья, бодрости духа и новых интересных ролей!

29 мая отмечает день рождения народный артист России Александр Юрьевич Ермаков.

Поздравляем Александра Юрьевича с днём рождения! Желаем ему доброго здоровья, большой радости, всегда интересных репетиций и прочих незабываемых впечатлений и ощущений!

29 мая отмечает день рождения народный артист России Александр Юрьевич Ермаков. Выпускник Горьковского театрального училища, до прихода в Малый Александр Ермаков играл в Горьковском театре комедии, Харьковском ТЮЗе, Московском областном драматическом театре им. А.Н.Островского. На протяжении многих лет Александр Юрьевич работал в Московском драматическом театре им. А.С.Пушкина, где сыграл Карла Моора («Разбойники»), капитана Иванова («Семья Иванова») и многие другие значительные роли. В «Разбойниках» артиста увидел Юрий Соломин, искавший в это время исполнителя на роль Несчастливцева в «Лесе» А.Н.Островского. Таким образом, начиная с 1996 года Александр Юрьевич Ермаков – артист Малого театра. Кроме вышеупомянутого Несчастливцева, Ермаков сыграл на сцене Малого: Михайлу Нагого («Царь Иоанн Грозный» А.К.Толстого), Фёдора («Свадьба Кречинского» А.В.Сухово-Кобылина), Бориса Годунова («Князь Серебряный» А.К.Толстого), Голутвина («На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островского), барона де Ратиньера («Таинственный ящик» П.Каратыгина) и другие роли. В этом сезоне Александр Юрьевич сыграл Вершинина в постановке Юрия Соломина «Три сестры». Александр Ермаков много работает в кино и на телевидении. Телезрители знают его по сериалам «Трое против всех», «Трое против всех-2» и «Маросейка, 12».
Поздравляем Александра Юрьевича с днём рождения! Желаем ему доброго здоровья, большой радости, всегда интересных репетиций и прочих незабываемых впечатлений и ощущений!

ВИТАЛИЙ СОЛОМИН. ТРИ ЛЮБВИ.

ЧЕЛОВЕК ИЗ КРАСНОЙ КНИГИ

На первом курсе театральных училищ студентам задают непременный этюд — показать животное.

ВИТАЛИЙ СОЛОМИН. ТРИ ЛЮБВИ.
ЧЕЛОВЕК ИЗ КРАСНОЙ КНИГИ

Вместо предисловия

На первом курсе театральных училищ студентам задают непременный этюд — показать животное. Он требует наблюдательности, наивности, артистичности, чувства юмора, грации — короче, множества необходимых артисту качеств.
Не знаю, кого показывал Соломин тогда, в первый так трудно давшийся ему год учебы, о котором, смеясь, рассказывал: «Когда приедешь из Сибири, с нормального воздуха, с нормальной психикой, все, что видишь и делаешь в театральном училище, кажется очень странным...»
Но точно знаю, кем он был — не играл, а именно был — в жизни.
Амурским тигром, сильным, красивым, независимым.
Занесенным в Красную книгу.
Их остались считанные экземпляры.
Как и мужчин, настоящих мужчин, на которых можно положиться всегда и каждому.
Их тоже — считанные экземпляры.
С уходом Виталия стало еще на одного меньше...
Ну кто мог бы так, как он?
...Предупредив, что на его шестидесятилетии будет только «узкий круг самых близких друзей», пригласить и всех студентов своей мастерской во ВГИКе, и всех студентов Щепкинского училища при Малом театре, что танцевали в массовках блистательно поставленного им мюзикла «Свадьба Кречинского». Короче, «самых близких» собралось человек триста. И Виталий сокрушался, что не все сумели прийти...
Настоящий русский мужик, он был широк и хлебосолен.
... На совершенно деловую встречу примчаться с цветами. И не с тем вульгарным букетом, что составила продавщица в подземном переходе, а, например, с охапкой ирисов.
Интеллигент, он бежал всего вульгарного. И очень любил делать подарки.
...Пять часов мчаться на машине за пятьсот километров в Щелыково, чтобы поздравить друга с днем рождения, и тут же — обратно, снова полтысячи...
...Взять и устроить вовсе не 31 декабря встречу Нового года для своих коллег: «Просьба быть в смокингах и вечерних платьях». Но у одной из актрис платья не оказалось. Скинулись. Купили. И были свечи. И были песни. И было то душевное единение людей, родных по сцене Малого театра, которое — редкость.
Но Виталий умел и любил сочинять людям праздники.

Из дневника Соломина

«Сегодня 60-летие Павлова в Малом. Я придумал поздравление и подбил всех. Написал текст, но Клюквин написал лучше. Мои слова споют как тост. На музыку колыбельной из «Цирка». Попросил Глазунова помочь мне сделать пупса-Витю. Он прислал хорошего художника. Попросил узнать о цене и сказать мне, я заплачу. Но молодой человек вернулся сам и уточнил, на какую сумму мы рассчитываем: он, конечно, понимает, что юбилей... Спросил: сколько? Он назвал — 300 долларов. На этом и договорились. Отдал деньги. Прослушал запись музыки. Думаю, будет хорошо...»
...Помню, мы встретились с Виталием в радиостудии. Готовилась очередная передача «Театр и жизнь», в которой выпускники разных лет и разных театральных училищ вспоминали свои студенческие годы... Было это 19 лет назад: знаю точно, потому что, придя, Виталий первым делом гордо сообщил: «У меня родилась дочь! Елизавета!»
В той передаче он представлял театральное училище имени М.С.Щепкина при Малом театре. Меня, как автора и ведущую «Театра и жизни», поразило тогда, что, переиграв уже множество ролей в кино и на сцене, Виталий помнил тот репертуар, с которым без малого — нет! — ровно четверть века назад поступал. И тут же, с ходу, просто и обаятельно он не задекламировал — зарассказывал:

Нет, ребята, я не гордый.
Не заглядывая вдаль,
Так скажу: зачем мне орден?
Я согласен на медаль...

Он рассказывал Теркина.
А несколько лет спустя, когда скульптор Юрий Чернов стал лепить для Поклонной горы памятник Русскому Солдату — этому абсолютному народному герою, — он лепил его с Виталия Соломина!
И еще сюжет.

Из разговора с артистом Малого театра Александром Клюквиным

«Виталий сказал как-то:
— Ты, я слышал, машину покупаешь. А я продаю.
— Но она же тысяч восемь стоит...
— А я тебе продам за шесть. Покупай. Хорошая машина.
— Хорошо.
Сначала мы с ним покатались на его «Фиате» по Москве, он мне все показал, объяснил:
— Устраивает тебя? Нормально?
Он всюду съездил со мной, сам все оформил: у меня от разных государственных организаций начинается мандраж...
Езжу на машине. Виталий иногда спрашивает:
— Ну как?
— Хорошо. Замечательно. Чудесная машина.
— Нравится?
—Да.
А потом кто-то из его близких мне сказал:
— Саша, а ты знаешь, что Виталий те шесть тысяч, которые ты ему отдал за машину, положил и полгода не трогал?
- Почему?
— Чтобы, если тебе не понравится, вернуть деньги.
Я был потрясен».
Виталий часто вызывал это ощущение потрясенности. Так его поступки не вязались с той житейской логикой, к которой мы — увы! — привыкли.
Много страдая, он ни-ког-да не жаловался.
Маша только сейчас от меня случайно узнала, что два года назад он перенес микроинсульт. А мне, в свою очередь, рассказал об этом двоюродный брат Виталия –

Режиссер Борис Рябцев

«Однажды Виталий мне позвонил. Это было за год до его смерти. Он снимался в каком-то сериале, кажется «За кулисами». Звонит и говорит:
— Ты знаешь, а со мной тут плохо было.
— Как это?
— Ну, я потерял сознание и запомирал. А снимали в больнице, и меня быстро откачали, чего-то мне навтыкали, и я пришел в себя.
Он, должно быть, первый раз в жизни немножко испугался. И пошел к врачу, которого ему посоветовали. И врач выписал ему колоссальное количество лекарств.
А месяца через полтора-два моей жене стало плохо на работе, она потеряла сознание... Ее привезли домой, пришел врач, что-то сделал, и она пришла в себя. Я позвонил Виталику, попросил показать ее хорошему врачу. Он ответил:
— Поехали!
— Когда?
— Сейчас. И врач сказал:
— Виталий, у нее то же самое, что было у тебя. Это микроинсульт».
Вы думаете, Виталий скрупулезно принимал лекарства?!
Мужчины, как известно, делятся на две категории.
Одни из-за любого чиха начинают «умирать», всех вокруг поднимают на ноги, бегают по врачам и аптекам. Короче, как писали когда-то Ильф и Петров, «хлещут горе чайными стаканами».
Другие более всего боятся озаботить, потревожить собой кого бы то ни было. Виталий был из этих, последних.
Действительно последних...
Он напоминал мне Антона Павловича Чехова, который уже тяжелобольным откликался на любую, самую нелепую или нахальную просьбу.
Сюжет следующий.
...Однажды, хорошо погуляв, два теперь уже известных и увенчанных званиями, а тогда молодых и безвестных артиста Малого театра шли по городу и шумели. Их забрали в милицию, где стали избивать. Кто-то позвонил Виталию. В четыре часа утра. И тот помчался на выручку. Лица у ребят уже были всмятку: крутое попалось отделение... И если бы не Соломин... Но он выручил.
...Режиссер — профессия жесткая, даже жестокая. Сколько на своем театроведческом веку я наслушалась, как кричат они на актеров, не выбирая выражений, навидалась, как срывают на них свою беспомощность.
Виталий репетировал весело, к артистам относился бережно и нежно.

Из разговора с Александром Клюквиным

«Никак у нас не получалась сцена в кабинете Иванова — та, что с выпиванием. И вдруг на одну из репетиций приходим, а на письменном столе Иванова селедочка, водочка... И Виталий говорит:
— Ну, давайте попробуем, как это по-настоящему.
С нас-лаж-дением было попробовано мною — Боркиным, Потаповым — Лебедевым и Каюровым — Шабельским. И после этого, как ни странно, все получилось. Видимо, до того мы шли «вглубь» — как же, Чехов! — нельзя просто выпивать. Селедку надо есть с подтекстом! А оказалось: Чехов написал, что просто надо выпивать, есть селедку. И разговаривать о закуске...»
В чудесном фильме лучшего нашего фотохудожника Игоря Гневашева «Рождение «Иванова» запечатлен этот радостный процесс работы над очень грустной пьесой... Любимое дело можно делать только так. Все муки родов спектакля остались на страницах дневника. Он писал для себя. Оказалось теперь — и для этой книги.

Из дневника Виталия

«Понедельник — выходной день в театре.
Я сижу у себя в гримуборной.
На сцене первый раз монтируют спектакль.
Уже кое-что видно. В углу стоит подъемник. С 15 до 16, может быть, опробуют. Будет в три звонить Хариков — вечером будем с ним смотреть тайно собранные декорации.
Мне предложили ставить «Иванова», вспомнив, что у меня скоро шестидесятилетие... А я уже два года тому назад делал это предложение. И вот через два года ответ. При этом один год пропускается, планы уже составлены. Четвертый сезон к концу, и мы только пошли на выпуск...»

Маша Соломина недавно сказала: «Виталий всегда делал только то, что хотел».
Но, зная, сколько желанного Виталию в жизни сделать так и не удалось — по совсем не зависевшим от него причинам, — я предложила эту мысль сформулировать иначе: «Виталий никогда в жизни не делал того, чего не хотел». Маша согласилась.
Впрочем...
Он не хотел, не мог ударить человека. Потому, разрядник, оставил занятия боксом. Но — пришлось. Ударил. Поскольку настоящий мужчина. Не за себя ударил — за друга.
Дело было так.
Художник С. оскорбил Женю Матякина — хирурга-онколога, Виталиного близкого друга. Таким был еще, пожалуй, только Ливанов Василий Борисович. Закадычным и задушевным. Такие вот несовременные слова. Как и эти дружбы.
Так вот. Женю оскорбили, и он, когда они втроем, с Виталием и Машей, возвращались из гостей, где все случилось, пожаловался... Виталий спокойненько довез жену до дома, высадил, развернул машину и помчался обратно.
Позвонили в дверь. Открывший хозяин сразу спросил:
— Бить будете? Только осторожно со стенами — вчера ремонт закончил.
Виталий, подойдя к огромному художнику С., классически врезал ему в челюсть. Тот пролетел, несмотря на свой рост и вес, по коридору и, как-то странно завернув за угол, приземлился на кухне. Виталий с Женей раскланялись и вышли, аккуратно прикрыв за собой дверь...

...Отец первой жены Виталия, красавицы-актрисы Натальи Рудной, был довольно известным по тем временам драматургом и «устроил» молодым возможность купить кооперативную квартиру на «Аэропорте». Деньги на нее дал Виталий, уже тогда много снимавшийся. Когда он узнал о романе жены с одним из известных мастеров театра, то ушел, взяв с собой лишь чемоданчик.
Вскоре г-н Рудный позвал Виталия для разговора и, хотя семья имела еще две квартиры, без толики смущения произнес:
— Вы понимаете, Виталий, что Наташе надо где-то жить...
Гордый и нравственно брезгливый, Соломин ответил:
— Не беспокойтесь, я на эту квартиру не претендую...
Он жил сначала у тещи своего двоюродного брата. Потом получил комнату в общежитии...
А еще — дал зарок никогда не жениться.
Но на съемках фильма «Городской романс», где главную роль сначала играл он, а потом Евгений Киндинов, познакомился с красавицей-актрисой Машей Леонидовой... Тогда клятва была несколько отредактирована: он никогда не женится на актрисе... И Маша, выйдя за него замуж, обещала не сниматься. Точнее — сначала обещала. А потом они поженились...
...Актер Малого театра Владимир Дубровский рассказал... Впрочем, знаю это не только от него — от многих исполнителей «Иванова»:
«Меня потрясла... А я работал со многими режиссерами, которые исполняли в своих спектаклях главные роли: Бабочкин ставил и играл, Ильинский ставил и играл... Так вот, меня потрясла Виталина честность.
Это архисложная задача — ставить такую пьесу, как «Иванов», и играть в ней заглавную роль. Мы отыграли первые два спектакля, и он, собрав нас по поводу окончания сезона, сделал свои режиссерские замечания, а потом сказал:
— Ребята, я пока не добираю до вас. Извините. Но я постараюсь к следующему сезону подтянуться до вашего уровня игры».
Кто из режиссеров способен на такой поступок?
Кто вообще способен на такие поступки, которые делал Виталий — делал легко, естественно, как само собой разумеющееся?
Только человек из Красной книги.
Он многое мог.
Например, на день рождения друга — на сей раз журналиста Лидии Орловой — прийти вдвоем с Сашей Голобородько наряженными: Саша в роскошный костюм герцога де Гиша из «Сирано де Бержерака», Виталий — в костюме Ватсона... Они с мудрым Ливановым по окончании съемок выкупили одежды своих героев у киностудии.
«Он — человек-праздник», — скажут супруги Орловы, Лидия и ее муж, дивный писатель Владимир Орлов, автор культового «Альтиста Данилова». И добавят, может быть, главное: «Бывали периоды, когда у нас плохо в доме: сидим без денег, все пусто... А вечером звонит Виталий: «Можно я к вам приду?» И появляется с напитками, сумками, полными еды... Как он всегда угадывал, когда нам плохо, когда он нужен? Почему именно в такие моменты откуда ни возьмись возникал? И нес праздник... То ли чувствовал, что не та интонация голоса в телефонной трубке, то ли просто что-то предчувствовал. Этот человек с улыбкой Гагарина...»
Он действительно обладал этим уникальным свойством — предчувствовать, просто чувствовать чужую боль... Потому и персонажи его были так родственны зрителям.
Вот еще сюжет:
«Мой муж был технарь, — это уже из рассказа Марины Иосифовны Стародубцевой, альтистки Малого театра, крестной Виталия, — и мечтал о новом автомобиле. А Виталий в театре получил открытку на «Жигули» и приехал к нам:
— Вот я вам хочу передать свое право на покупку машины..
— Виталий, помилуй бог, что же вы свое отдаете нам?
— Нет, нет, берите.
Я довольно много путешествовала по больницам по разным причинам, и он всегда приезжал меня навещать с какими-то огромными, нереальными фруктами. Он очень щедрый был. Это все знают, весь театр. Однажды, строя дачу, последние деньги одолжил кому-то. И ему не отдали. А надо было расплачиваться с рабочими. Но он стеснялся позвонить и не то что потребовать, а напомнить. Когда предложила: «Давайте я позвоню», — услышала: «Нет, нет, не надо...» А ведь деньги ему не даром доставались...»

Снова из рассказов Александра Клюквина

«Первый раз я столкнулся с Виталием на сцене в спектакле «Заговор Фиеско в Генуе». Виталий был тогда уже известным артистом, а мы — студентами. Он играл Фиеско, а мы — охрану герцога. И случился довольно смешной спор. Виталий сказал режиссеру Леониду Хейфецу:
— Эти немцы-охранники — это вовсе не по правде, понарошку. Если я захочу зарезать герцога, то зарежу.
Я, услышав этот разговор, возражаю:
— Не зарежете! Он говорит:
— Спорим?
— Спорим!
— На что?
— На что хотите!
— На пиво.
— Хорошо, на ящик.
И на следующей репетиции все как-то затихли — ждали продолжения. Вдруг боковым зрением я заметил какую-то тень. А до появления Фиеско еще оставалось время, шла совсем другая сцена. Но я понял: сейчас будет нападение — Соломин бежал в сторону герцога — Барышева с кинжалом в руке. Я схватил его, повалил на пол, мы приставили ножи ему к горлу.
Назавтра мы, охранники, снова на сцене. Должен открыться люк, оттуда кто-то выйти... Но вместо этого из люка появились две руки и начали выставлять пиво прямо на сцену. А затем поднялся Виталий Мефодьевич и сказал:
— Я проиграл! Это было красиво».
Он все делал красиво: ухаживал за женщинами, вел машину или ел рыбью головку... Красиво и артистично. А еще — был обязателен и порядочен до педантичности.
Этот рассказ Саши Клюквина слово в слово взят из газеты Малого театра «Памяти Виталия Соломина», которую на 40 дней сделали две замечательные Оленьки из литературного отдела: Буткова и Петренко. Они тоже могут немало рассказать. Хотя бы то, что многим актерам помогали организовывать юбилеи, но пришел с цветами и корзиной пирожных поблагодарить их только Соломин...
...Мила Чиркова, Людмила Борисовна, педагог на том курсе ВГИКа, который вел Виталий:
«Он не знал, что у меня стоит определитель номера, и, звоня по вечерам, разыгрывал: «Говорят из корейского посольства», — или еще что-то выдумывал. И обиженно спрашивал: чего ты не удивляешься?
— Отец родной, я знаю, с кем разговариваю.
— Неинтересно. Этой женщине неинтересно ночами звонить!
О студентах своих он заботился пуще родителей. Мог позвонить и сказать:
— У такой-то девочки что-то с волосами. Я тихонько передам вам хороший шампунь, а вы дайте ей...»
Интересно, сколько весит сердце у амурского тигра?

Из дневника Виталия

«Была встреча с Нелли Корниенко. По ее словам, у нее сложно со здоровьем и она постепенно уходит из актрис. Но совсем бросать работу в театре ей не советует врач. Рассмотрели вопрос ее участия в роли педагога-репетитора. Она была долгие годы вполне заслуженно первой героиней театра и у самых лучших режиссеров: Бабочкина, Хейфеца, Варпаховского. Играла Нину в «Маскараде», Софью в «Горе от ума», Лизу в «Живом трупе», Сашу в «Иванове» и о войне... Забыл название. (Виталий, видимо, имел в виду «Берег» Бондарева, где Корниенко играла героиню. — Авт.)
Сейчас она выкинута из репертуара. И гордость не позволяет ей об этом говорить. А мне позволяет. Это актриса с выдающимися данными, очень красивая, с выразительными темными глазами, прекрасными волосами, хорошей фигурой, очень сценичная, музыкальная. И, как говорили старики, — умеющая взять тон спектакля. Я думаю привлечь ее в любом качестве, и, думаю, она будет играть».
Он не умел лгать. Катастрофически не умел: даже «во спасение» — спектакля ли, репутации.
Он написал в дневнике:
«Я свободный человек, хотел бы этого или нет. Если я делал попытку ссучиться — я заболевал. Сильная головная боль правого полушария. Если я не решаю делать то, что нужно, я перестаю спать. А когда засыпаю от корвалола и снотворных, то просыпаюсь рано и с той же мыслью, которая мучила меня ночью...»
А еще при всей своей настоящей мужской надежности, абсолютной самостоятельности, очевидном лидерстве, — он был большим ребенком.
Который мог вполне серьезно заявить: «У меня в жизни все будет отлично. У меня есть такая примета: я вот так делаю пальцы... — Он перекручивал указательный с безымянным. — И все получается!»
Василий Бочкарев рассказывал, как 1 Мая Виталий приехал на дачу, откуда-то вытащил старое знамя... «И мы все ходили по поселку с этим знаменем, весь поселок! С барабанным боем, дудками какими-то, ходили и говорили поздравительные речи». Вообразите эту картину: по тихому Хлебникову во главе с народным артистом Соломиным маршируют народный артист Бочкарев, доктор медицинских наук, профессор Матякин и прочие не менее почтенные граждане...
Он мог на свадьбе дочери друга быть тамадой... в образе Ленина. Причем это не было издевательством, пошлостью, политикой. Просто гуляла компания во главе с таким умным, веселым, рыжим Владимиром Ильичем.
И еще... Ну никак не завершается эта глава... При всей своей жесткости — а Виталий умел «держать дистанцию» с людьми не близкими — в жизни или в искусстве мог, умел и смел настоять на своем — всегда! Так вот — при всем том он бывал застенчив до трогательности.
У кадровика театра случился юбилей. На гастролях в Париже — но это так, а ргороз. Виталию этот человек был очень симпатичен. И он, отозвав в сторону Володю Дубровского, спросил:
— Скажи, удобно будет, если я ему подарю свой диск?
Здесь рассказана маленькая толика Виталиных поступков, сюжетов его судьбы.
Но...
Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало! —
ясно и из этого маленького фрагмента большой книги о нем...
Виталий про своих чеховских героев — Астрова, Иванова — говорил, что они больше всего боятся быть смешными в собственных глазах...
Он тоже боялся этого. А боле — ничего, и.
Я так думала. И когда-то сказала ему, что он, похоже, ничего не боится. В ответ услышала:
— Это не так. Есть возмездие. Когда переходишь какую-то грань, то в результате обязательно отдача происходит. Об этом страшновато говорить, потому что это достаточно серьезно. Боль приходит к другим людям, к близким. Возмездие свершается им. И надо быть очень осторожным. Потому что, повторяю, то, что происходит в твоей жизни, потом ударяет по близким. Как будто рядом бабахает. А это еще хуже, нежели когда бьет по тебе самому...

Виталий действительно совсем не боялся. За себя. За других — боялся очень. Это и есть, наверное, храбрость сильного и порядочного человека.
Незаурядного.
Раритетного.
Из Красной книги.
В которой стало на страницу меньше...


Из книги:
Светланы Овчинниковой и Майи Карапетян
Виталий Соломин. Три любви. – М.: Изд-во Эксмо, Изд-во Алгоритм, 2004.

Актёры занятые в спектаклях с 1 по 6 июня мая 2004 года.

Актёры занятые в спектаклях с 1 по 6 июня мая 2004 года.


1 июня, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане», благотворельный спектакль: Д.Н.Подгорная, В.В.Светлова, Е.В.Доронина, Л.Г.Кичанова, М.И.Фомина, студ.Надрыгулова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.Е.Фадддев, И.С.Григорьев, П.В.Кипнис, Д.Н.Солодовник, Баймурзин, Камалов, Куланбаев.

1 июня, основная сцена, «Таинственный ящик»: О.Л.Пашкова, И.В.Иванова, В.В.Андреева, А.В.Клюквин, Э.Е.Марцевич, А.Е.Фаддеев, А.Ю.Ермаков, Б.В.Клюев, А.С.Кудинович, П.В.Абрамов.

2 июня, основная сцена, «Корсиканка»: Е.К.Глушенко, В.А.Баринов, Б.В.Клюев, В.А.Коняев, Д.Н.Зеничев, В.А.Дубровский, П.Д.Складчиков.

3 июня, основная сцена, «Горе от ума»: И.Ю.Леонова, И.В.Иванова, Э.А.Быстрицкая, Т.П.Панкова, Л.Г.Кичанова, Н.Л.Боронина, А.М.Жарова, Т.И.Короткова, И.В.Тельпугова, Д.Н.Подгорная, Т.А.Еремеева, А.И.Охлупина, С.Г.Аманова, Ю.М.Соломин, А.В.Вершинин, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, Е.В.Самойлов, Д.Д.Кознов, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, В.В.Дахненко, Д.Н.Зеничев, П.Д.Складчиков, А.Е.Фаддеев, П.В.Кипнис, И.С.Григорьев.

5 июня, основная сцена, «На всякого мудреца довольно простоты»: Л.Г.Кичанова, И.В.Муравьёва, Э.А.Быстрицкая, Т.П.Панкова, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, А.М.Жарова, Н.П.Швец, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, Г.А.Дронов, А.Ю.Ермаков, П.В.Абрамов, А.Т.Манке, И.С.Григорьев.

6 июня, основная сцена, «Тайны мадридского двора»: Т.Н.Лебедева, О.Л.Пашкова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Д.Н.Подгорная, О.В.Молочная, Л.В.Ещенко, О.Г.Жевакина, Ю.В.Сафронова, В.И.Езепов, В.В.Петров, В.А.Низовой, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, А.Н.Анохин, Д.Н.Солодовник, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский.