Андрей Евгеньевич Изотов — мастер световой сценической палитры, с недавнего времени руководитель постановочной части Малого театра. Как художник по свету работал над спектаклями «Сердце не камень» А.Н.Островского, «Король Лир» У.Шекспира и многими другими. Интервью с Андреем Изотовым было опубликовано в последнем номере газеты "Малый театр".

— Андрей Евгеньевич, как Вы попали в мир театра?

— Я родился в театральной семье, и ребёнком, слушая разговоры домашних, считал, что «Горе от ума» — это одно слово, а родители идут на работу на «гореотума». Моя мама Валентина Васильевна Изотова и папа Евгений Михайлович Изотов всю свою жизнь служили в Малом, оба были художниками по свету. Мне приятно, что в театре их помнят. Старшее поколение — по личной работе с ними, молодёжь —  по рассказам. В Малом сильна преемственность поколений, здесь работает много театральных династий. И не только актёрских. Я очень рад этому. И мой дедушка по материнской линии был связан со светом. Только не с театральным. Мой дед служил прожектористом — была такая должность в Красной армии. Получается, что театр и театральный свет — это моё призвание по рождению, но к работе здесь я пришёл не сразу. Может быть, это был юношеский протест, но после школы, отслужив в армии, я хотел выбрать свой жизненный путь, отличный от родительского. Но потом, как говорится, гены взяли своё. И с тех пор уже 37 лет я служу Малому театру. Начинал простым осветителем, потом стал художником по свету. Некоторое время руководил осветительским цехом, и даже получилось так, что я был назначен начальником цеха, где работали мои родители, то есть стал их начальником. Серьёзное испытание! Приходилось обдумывать тонкие ходы общения с цехом, чтобы родственные связи не помешали руководству, не повредили общему делу. К тому же, мои мама и папа — профессионалы с большой буквы, я просто был обязан соответствовать им, не ударить в грязь лицом. Мои родители всегда являлись и являются для меня жизненным и профессиональным ориентиром. Я горжусь ими!

[GALLERY:427]

— Чем Вас привлекает работа со светом? Расскажите о наиболее важных и запомнившихся Вам постановках в Малом и других театрах.
— Свет в спектакле — одна из самых важных составляющих оформления. Именно театральный свет оживляет декорации. Светом можно «нарисовать» и время года, и время суток, и настроение героев, драматизм и изменение сюжета. Конечно, художник по свету выполняет задачу режиссёра-постановщика и художника спектакля, и я счастлив, что мне довелось в Малом театре работать над постановками с такими великими режиссёрами и художниками, как Юрий Мефодьевич Соломин, Энар Георгиевич Стенберг, Валерий Яковлевич Левенталь, Эдуард Степанович Кочергин. За годы работы художником по свету я принял участие в создании многих спектаклей, и каждый из них дорог для меня, ведь в каждом частица моей души. Из последних постановок Малого театра запомнился спектакль «Визит старой дамы». Это была интересная и сложная работа с постановочной группой из Израиля: режиссёром Иланом Роненом и художником Лили Бен-Нахшон Аарон. Долгое время, более 15 лет, я сотрудничал с РАМТом. Делал спектакли с режиссёром Алексеем Владимировичем Бородиным и художником Станиславом Бенедиктовичем Бенедиктовым. Самые запоминающиеся постановки — это трилогия «Берег Утопии», «Нюрнберг» и «Участь Электры», за которую я был номинирован на премию «Золотая маска» в номинации «Художник по свету». Также мне было очень интересно поработать с режиссёром Андреем Сергеевичем Кончаловским в Театре им. Моссовета (спектакли «Чайка», «Дядя Ваня» и «Три сестры»). Я сотрудничаю со многими коллективами Москвы, но главным всегда был и остаётся Малый. Это мой дом.

— Новые технологии обогащают театр или, может быть, чего-то и лишают? Что поменялось в Вашей творческой работе?

— Конечно, время не стоит на месте, технологии шагнули вперёд, и в театральном свете тоже. И это прекрасно! Раньше художники по свету не могли себе представить возможностей, которые открывают новые осветительные приборы. Например, появление светодиодных источников света произвело переворот в нашей работе. Это и приборы для освещения пространства сцены со сменой света, и светодиодные экраны, и декоративные светящиеся элементы декораций... Но ко всем новшествам надо относиться с умом! Нельзя допускать, чтобы новые технологии разрушали визуальное пространство, которое создано в театре. Тем более в театре с такой богатой историей, как Малый. Здесь десятилетиями создавалась неповторимая атмосфера, её любят и ценят зрители. Мы продумано и взвешено применяем новшества, например, в «Короле Лире» и «Визите старой дамы». А в «Горе от ума», «Талантах и поклонниках», «Женитьбе» используется традиционное освещение, и эти спектакли ничуть не уступают первым, а в чём-то даже и превосходят их. Новое оборудование и технологии — лишь инструмент, который может обогатить спектакль, но может и разрушить. Сегодня в Малом театре установлено самое современное оснащение, которое позволяет выпускать новые постановки и поддерживать на высоком уровне старые в том виде, в каком они шли на премьере.

— В интервью газете «Малый театр» художник-постановщик Мария Дмитриевна Рыбасова так отозвалась о Вас: «Когда „светит“ Андрей Евгеньевич, декорация приподнимается!» Есть ли какой-то рецепт успешной работы?

— Такие слова из уст уважаемого мною художника очень приятны. Я сам восхищаюсь талантом Марии Дмитриевны, её неповторимым стилем, глубоким творческим подходом к созданию художественного оформления спектакля. Смею надеяться, что мы с ней находимся на одной волне, понимаем друг друга. Мы много сотрудничали в разных театрах (с удовольствием отмечу постановки детских музыкальных спектаклей в «Театриуме на Серпуховке» под руководством Терезы Дуровой). А последней нашей совместной работой с Машей стал спектакль Малого театра «Король Лир» (режиссёр Антон Яковлев) — первая премьера на исторической сцене после реконструкции. Основное профессиональное качество художника по свету — умение понять художника-постановщика и режиссёра, вписаться световой концепцией в их замысел, создать атмосферу, а не разрушить её. Для достижения этой цели надо во многое вникать: бывать на репетициях, слушать размышления режиссёра. Художник по свету как один из создателей спектакля должен подвластной ему составляющей — светом — работать на общий замысел, имя которому Спектакль.

— Некоторое время назад Вы возглавили художественно-постановочную часть Малого театра. Это огромная нагрузка и ответственность.

— Это произошло в очень непростой период — здание исторической сцены театра должно было открыться после капитального ремонта. Нам всем — и постановочной части, и актёрам — пришлось заново осваивать новое пространство сцены и закулисья. Параллельно происходила наладка оборудования сцены и процесс обучения сотрудников работе с этим оборудованием. Честно говоря, с трудом верилось, что нам удастся уложиться в отведённое время. Но удалось! Пришлось заниматься всем сразу — и переездом, и репетициями нового спектакля, и адаптацией текущего репертуара к обновлённой сцене, и бытовыми вопросами. Это получилось только при наличии сплочённого коллектива всего театра. Есть такое выражение «Главное наше богатство — люди», и оно совершенно справедливо! Коллектив постановочной части Малого театра — это представители разных поколений. Старшее — наши хранители традиций мастерства и отношения к делу. Эдуард Кочергин, художник, с которым мне посчастливилось работать над спектаклем «Васса Железнова — первый вариант», написал книгу «Записки планшетной крысы». Планшетная крыса — шуточное, внутритеатральное звание. Оно пришло к нам из Питера, где присваивалось самым опытным и талантливым работникам постановочных частей и декорационных мастерских императорских театров. Малый театр может гордиться своими «планшетными крысами». Это люди, отдавшие всю жизнь сцене, проработавшие и продолжающие работать по 50–60 лет. И их много! Например, осенью мы проводили на пенсию Ивана Михайловича Ячменёва, который отдал Малому театру 48 лет. У нас есть и талантливая молодёжь, заинтересованная, любящая театр. На этих ребят можно положиться. Наверное, я начальник строгий и требовательный, но в первую очередь к себе: если где-то что-то сделано не так, то это прежде всего моя недоработка. Искренне горжусь тем, какие сейчас сложились в коллективе атмосфера и условия труда, что в постановочной части нет текучки кадров, нет свободных вакансий. Люди дорожат своим местом. Театр — сложный механизм, в котором важен каждый человек.

Беседовал Максим Редин

"Малый театр", №8-9 2018

В Малом театре сложилась давняя традиция: в режиссуру приходят из «своих», из актеров труппы. В 2016 году состоялась премьера по пьесе Т.Ульямса «Трамвай «Желание»», поставленной Сергеем Потаповым. Положительные отзывы зрителей, критиков говорят о том, что его режиссерский дебют состоялся успешно. В следующем 2017 году Сергей был приглашен вторым режиссером в постановочную команду «Маленьких трагедий».

Сергей, что побуждает простого человека стать актером, а актера режиссером?

Моя мама, когда мне было шесть лет, отвела меня на экзамены, чтобы я учился танцам или скрипке, куда пройду. Меня были готовы взять и в школу танца, и в класс скрипки. Мама сделала выбор в пользу танцев, чему я был очень рад. До 12 лет я выступал в детском балете «Останкино» при Большом Детском Хоре под руководством В.Попова— танцы народов мира, классический станок. Но после 12 лет я занялся профессио- нально футболом, потом хоккеем.

Так что же привело в театральное училище?

В школе №875 есть театральная студия, которой руководит И.С.Козлова, после 4-часового спектакля «Мы из джаза» на последнем звонке, все родители моих одноклассников заговори- ли, что мне надо идти поступать в театральное училище. Я не хотел, но мама настояла. Поступил я только на второй год, к счастью, на курс к Виктору Ивановичу Коршунову.

Хорошо, а дальше? Актер работает, играет в спектаклях, а потом вдруг что-то щелкает и он ставит спектакль «Трамвай «Желание»».

Не вдруг. Делая на 2-м курсе самостоятельные отрывки, я постоянно приставал к сокурсникам с замечаниями и советами (смеется). Вот, видимо, с тех пор и проявилось желание поделиться: если ты что-то замечаешь важное, интересное, поскорее отдать это, а не оставить у себя. С 2007 года я подключился к преподаванию сценической речи в училище уже следующему курсу. Когда ушла из жизни Наталья Васильевна Шаронова, я пришел помогать Нелли Андреевне Ильиной. Работа шла вполне успешно: наши ученики занимали первые места на конкурсах чтецов. Художественное слово— это тоже своего рода режиссура, выстраивание роли, причинно-следственных связей, разбор характеров и отношений. А когда мои педагоги одобряли мои работы, я понимал, что нахожусь на правильном пути. В театре, после моих пожеланий, предложений, замечаний коллегам часто слышал полушутя-полусерьёзно: «Тебе надо ставить!», а однажды я увидел афишу спектакля, на которой режиссером-постановщиком значился мой ученик. И вот тут я подумал: «А чего же я жду!? Пора и мне!» Профессия режиссера предполагает у человека наличие очень широких и серьезных знаний — по истории, живописи, литературе и т. д. В этом плане я всегда с восхищением смотрел на Олега Николаевича Ефремова, это был настоящий деятель театра. Сейчас мне приходится догонять— заниматься самообразованием.

Чем был обусловлен выбор пьесы «Трамвай «Желание»»?

В ней много всего, что я хорошо знаю, много параллелей с мой жизнью. Это придавало смелости. Хотя сомнения есть всегда, в любом моменте работы, и я много раз взвешу то или иное предложение, прежде чем его озвучу. И, конечно, я выбрал пьесу, поскольку хотел, чтобы Бланш сыграла Елена Харитонова. Для этой роли, помимо мастерства и таланта, надо иметь нечеловеческие силы.

Вас не смущало то, что самому придется ставить и играть в своей же постановке? Думаю, именно это обстоятельство останавливает многих…

В «Трамвае «Желание»» много парных сцен и это серьезно выручало. Но в целом я даже не задумывался об этом раздвоении, поскольку, повторю, знаю, про что играю. Партнеров я убеждал показом, своей игрой. Кроме того, по моей просьбе Костя Юдаев приносил камеру, это очень выручало. И, конечно, участники спектакля садились в зал и смотрели мои сцены, подсказывали.

Начинающему режиссеру приходилось преодолевать инертность или недоверие коллег-актеров? На каком этапе?

Мне кажется, 11 лет в театре не прошли даром, доверие в труппе мне удалось заработать, поэтому команда собралась и мы начали репетировать. По первой же читке пьесы я убедился, что мои коллеги заинтересованы, и понял, что спектакль мы сделаем и покажем Ю.М.Соломину. Первые пять дней мы приходили и разбирали, читали пьесу, это было настоящее погружение в материал! Мы репетировали полтора года, получая наслаждение от самого процесса.

Есть мнение, что Малый театр — это актерский театр, где режиссеру отводится роль второго плана. Верно ли это?

Я не согласен с этим. Режиссура, разбор должны быть. Но артисты должны довериться режиссеру, чувствовать себя соучастниками, а не марионетками. Нужна режиссура-педагогика, которой не видно! Она должна идти от возможностей артиста, поскольку всегда заметно, если ему не удобно, его затянули в какие-то рамки. Цель— дотянуться до произведения, до мысли автора.

К чьему мнению Вы готовы прислушиваться, учиться, перенимать?

Я репетировал Хлестакова в «Ревизоре» у Юрия Мефодьевича Соломина, присутствовал на всех репетициях. Это была потрясающая школа! Точнейшие показы, разборы сцен и ролей! Потом работал с А.Я.Шапиро над «Детьми солнца» — совершенно иная манера, которой я тоже учился. Учусь по сей день у своих педагогов из Щепки. В работе над «Трамваем «Желание» мне очень помог советом мой педагог Александр Викторович Коршунов. Он сказал: «Показывай руководству сразу готовый спектакль, с музыкой и светом. Не наброски, не половину. Юрий Мефодьевич должен понимать как худрук, чем он располагает». И это было правильно. Три раза показывали, сокращали, Юрий Мефодьевич сам подправил одну важную сцену и спектакль пошёл.

После «Трамвая «Желание»» Вас пригласили вторым режиссером на спектакль «Маленькие трагедии», которые ставил Вячеслав Иванович Езепов.

«Маленькие трагедии» не относились к тем пьесам, которые живут внутри меня. Я прикоснулся к ним через Вячеслава Ивановича, он открыл их для меня, погрузил меня в это произведение, в широкий контекст, который его окружает и который невозможно понять без прочтения дополнительной литературы. В работе я не чувствовал себя вторым, Езепов так построил работу, что я был полноправным участником создания спектакля. Были и споры, но всегда творческие, созидательные. Наши отношения, очень тёплые, сложились еще на «Бесприданнице», где он играл Кнурова, а я Вожеватова, поэтому мы прекрасно понимали друг друга.

Сейчас Вы работаете над новым спектаклем.

Репетиции еще не начались, поэтому в двух словах об этом. Это детский спектакль, название пока не скажу, но оно на слуху у всех. Я очень увлечен, все лето писал инсценировку, впитывал то, что уже было сделано до меня по этому произведению. Что-то отбирал для себя. Знаете, однажды Ингмара Бергмана спросили: «Как Вы работаете?» На что он ответил: «Да как… Я у всех все смотрю, самое лучшее беру и делаю свое…» Я не стесняюсь цитировать что-то близкое мне и важное, это мой поклон великим предшественникам.

Беседовал Максим Редин

"Малый театр", №6-7 2017