Пьесы Александра Галина уже много лет идут в московских театрах. Их играют и в других странах – в Европе и Америке. Недавно в репертуаре Малого театра появилась пьеса Галина «Сон героини» в его собственной постановке...
ЖИЗНЬ – ЭТО ПРЫЖКОВЫЙ СЕКТОР
Почему известный драматург после каждой премьеры исчезает
Пьесы Александра Галина уже много лет идут в московских театрах. Их играют и в других странах – в Европе и Америке. Недавно в репертуаре Малого театра появилась пьеса Галина «Сон героини» в его собственной постановке.
Писателю лучше быть Козлом, чем Буржуином
– Александр Михайлович, в Малом театре давно идут лишь пьесы классиков. Вы – единственный современный драматург в репертуаре этого старейшего театра. Как вам удалось попасть в столь завидную компанию?
– Малый театр возник в моей жизни давно: в 1980 году Леонид Хейфец поставил там мою пьесу «Ретро». Помню, я приехал из Ленинграда, где тогда жил, в Москву на премьеру и случайно, гуляя по московским бульварам, увидел газету с рецензией на спектакль. Там меня назвали «тертым театралом, который знает все секреты успеха». С тех пор я так и живу под кличками «репертуарный» и «успешный».
В советские времена, с точки зрения художественности, это был почти приговор. А я тогда был молодой человек и как драматург только начинал.
Правда, за плечами у меня был Курский областной кукольный театр и две роли – Козла и Буржуина. Роли эти как бы определили мою театральную биографию. Мой Козел имел громадный успех у детей в курских детских садах и у заключенных исправительных учреждений области. А когда позже учился в Ленинграде режиссуре, я после короткого периода положенной пишущим юношам графомании написал пьесу. Ее успех у моих сокурсников вызвал у меня острый приступ литературной чесотки, и я одну за другой написал пьесы, которые вдруг поставили в Ленинграде и Москве. Потом мои пьесы начали ставить по стране и за рубежом. «Звезды на утреннем небе» по опросу одного американского драматургического журнала были в восемьдесят не помню уже каком году третьими по количеству постановок в мире. У меня появилась возможность сыграть роль Буржуина в жизни – и как раз подоспел русский капитализм.
Но оказалось, что на эти роли история назначила других людей. Передвигаясь по Москве на своей гордой «Ниве», я однажды услышал окрик водителя громадного джипа, обращенный ко мне: «Дай проехать, козел!» Я понял, что моя первая роль отразилась в моем социальном статусе – и я этому рад. Все-таки писателю лучше быть Козлом, чем Буржуином: больше радостных неожиданностей. Например, мне неожиданно снова позвонили из Малого театра. Юрий Мефодьевич Соломин прочитал в альманахе «Современная драматургия» мою пьесу «Сон героини» и пригласил зайти в театр. Мы говорили с ним про актерскую судьбу. Разговор был искренним и долгим – я благодарен ему за этот разговор. А потом он предложил мне поставить эту пьесу. В планах театра ее не было. Так что все произошло случайно – и тогда, в восьмидесятых, и теперь. Знаете, кажется, что есть какие-то схемы, способы устройства пьес. Возможно. Я «для продвижения» своих пьес – как настоящий «тертый театрал» – более-менее регулярно делаю одно: уже много лет отдаю их в альманах «Современная драматургия».
– О чем ваша новая пьеса?
– Старому, некогда знаменитому артисту, игравшему в кино Ленина, позвонили с киностудии, где он не был уже больше двадцати лет. Ему предложили сыграть роль памятника Ленину, который видит во сне героиня фильма.
Забытый всеми и тихо доживающий свой век в Доме ветеранов кино артист рад и тому, что его просто вспомнили. На съемочной площадке он встречает своего старого гримера, и, как выясняется, в жизни их связывает не только работа над ролью вождя… Но это лишь внешний сюжет пьесы. В сущности же пьеса не про Ленина и даже не про артиста, его когда-то игравшего. Эта пьеса о крахе легенды, которая питала души, умы и сердца людей, а потом ржавела и ветшала вместе со своей эпохой. В спектакле роль артиста Шубина играет Юрий Каюров, который когда-то действительно играл Ленина в кино, а гримера – Владимир Носик. Их окружает замечательная молодежь Малого театра.
– Вы писали роль памятника Ленина специально для какого-то артиста?
– Я писал эту пьесу несколько лет. Двадцать с лишним страниц текста. Это история двух пожилых людей, которые вспоминают свою жизнь и осмысливают ее. На артистов я не пишу. Пьеса – самостоятельный род литературы.
Пьеса для любимой
– Ваша пьеса называется «Сон героини», а вы сами видите театральные сны?
– Конечно. И не театральные тоже. Только что я закончил повесть о снах очень симпатичного мне, хотя и полностью выдуманного человека по имени Лева Кучкин.
Называется повесть «До-ре-ми-до-ре-до». Музыканты это название поймут. Действие там в основном происходит в снах, в которых герой отправляется в путешествие по указанному в названии маршруту. Эта повесть выросла, в числе прочего, из одного моего сна, который повторяется и, видимо, что-то означает.
Желание понять этот настойчивый сон двигало мной… А толчком к написанию пьесы «Сон героини» послужила история из детства. И она не о Ленине. В Курске, где я вырос, был городской сумасшедший, который ходил в кителе, в сапогах и с трубкой и был очень похож на Сталина. Он часами, как бы в раздумьях о судьбе отчизны, стоял на трамвайных остановках, где толпилось много людей. Милиционеры на всякий случай его обходили, боялись – все-таки Сталин! Его безумие заставляло их поклоняться священному образу.
Он был живым памятником вождю. Но после ХХ съезда над сумасшедшим стали издеваться. А ведь он был больным человеком. Он просто довел свою веру до предела – сам стал Сталиным. В разной мере это безумие веры в вождя существует всегда, – растекается, меняет вид и форму, но никуда не уходит. В любых, самых демократических выборах, присутствует этот элемент влюбленности и веры в кандидата… Я помню, как мне было жалко нашего курского сумасшедшего… Не знаю, способен ли человек изжить эту хворь...
– А когда вы написали свою первую пьесу?
– Я был тогда студентом в Ленинграде и учился вместе со своей будущей женой Галей. Мне надо было что-то подарить ей на Восьмое марта. А поскольку денег на подарок у меня не было, я за несколько дней написал пьесу «Свободных мест нет». Мы сидели в общежитии, я читал ее – ребята хохотали. Наш мастер, Владимир Александрович Галицкий, узнал об этом и показал текст драматургу Александру Моисеевичу Володину. Володин прочел, позвал меня и сказал: «Ты написал профессиональную пьесу. Брось все и пиши». С той встречи я поверил в себя.
Потом Володин убедил «Ленфильм» заключить со мной договор, пообещав, что, если я не справлюсь, он сам сделает сценарий. Я справился. Для молодого человека это была немыслимая удача в то время. Мне было двадцать три года, я пришел на «Ленфильм» в чиненых-перечиненных ботинках за своим первым гонораром. Можно сказать, что с тех пор, с первого Ленфильмовского аванса, я и занимаюсь литературой профессионально. А ту мою первую пьесу спустя шестнадцать лет поставил Роман Виктюк в «Современнике». Я не исправил в ней ни одного слова, только поменял название на «Стена» по предложению оформлявшего спектакль Давида Боровского и создавшего тогда, по моему мнению, сценографический шедевр.
Я муж Гали
– Вы весьма успешный, состоявшийся драматург. Как вы относитесь к собственному успеху?
– Отношусь хорошо. Хотя от многих внешних его атрибутов я испытываю неловкость, поэтому после каждой своей премьеры я стараюсь быстрей исчезнуть. Даже когда вышел мой фильм «Плащ Казановы», я никак не использовал его популярность.
Вообще на премьере лучше думать уже о другой пьесе, а старую начинать забывать. Я в данном случае не рисуюсь: драматург – непубличная профессия. Прекрасного драматурга Артура Миллера большинство современных американцев знает как мужа Мэрилин Монро. Я муж Гали.
Это большой успех, и его достаточно, чтобы быть счастливым. Об этом читайте на афишах: я – Галин.
– Вы с Галей вместе со студенческих лет. Может быть, поделитесь секретом семейного счастья?
– Читайте и смотрите мои пьесы. Там все мои секреты. Но нам с Галей, конечно, повезло.
– Наверное, вы слышите от нее только похвалы?
– Совсем нет. Она знает, что мне важно услышать правду. Ее вкусу и мнению я очень доверяю.
– А ваш сын пошел по вашим стопам?
– Нет. Он занимается медициной. Но я считаю, что его профессия сродни искусству. Подлинное искусство тоже целительно и продлевает жизнь.
– Вообще, вы – оптимист или пессимист?
– По поводу себя – пессимист. По поводу остального человечества – оптимист.
– Но если у вас бывает плохое настроение, как вы с этим боретесь?
– Самое лучшее средство – пойти в бассейн «Олимпийский». Я плаваю в прыжковом секторе. На соседних дорожках – юные синхронистки, вернее, над водой я вижу только их ноги, с вышек летят вниз прыгуны и прыгуньи. Среди всего этого великолепия молодости плыву я, скромный ветеран кукольной сцены. Но если изъять ветерана, то все как будто с картины моего великого земляка Александра Дейнеки. Прыжковый сектор – это мой адреналин. А вообще жизнь – это прыжковый сектор, в ней есть возможность полета… Иногда с тоски могу перечитать какую-нибудь свою пьесу или погулять по нашей прекрасной, очумевшей от исторических перемен Москве. Но гулять лучше в субботу или в воскресение – есть чем дышать. Люблю великолепные московские парки. В них легко дышится, и время от времени на ум приходит то, что Лев Толстой называл «энергией заблуждения».
Досье «ВМ»
Александр Михайлович ГАЛИН родился 10 сентября 1947 года.
Театральную карьеру начинал как актер в Курском кукольном театре.
В 1973 г. окончил Ленинградский институт культуры.
Галин – автор более 20 пьес. Среди них – «Ретро», «Тамада», «Звезды на утреннем небе», «Стена», «Восточная трибуна», «...Sorry», «Чешское фото», «Аномалия», «Аккомпаниатор», «Конкурс» и «Конкуренты».
Его пьесы ставились более чем в двухстах театрах России и мира, включая МХТ, Королевский Шекспировский театр, театр «Одеон» в Париже, Шиллеровский театр в Берлине.
Александр Галин ставил спектакли по своим пьесам в России, США и Италии.
По собственным сценариям он снял несколько фильмов – «Плащ Казановы», «Фото» и «Потерпевший».
Автор: Елена ВЛАДИМИРОВА
«Вечерняя Москва», 26.01.2011
