24.05.2012
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
24 мая – юбилей заведующей режиссёрским управлением Малого театра Веры Степановны Тихоновой. От души поздравляем Веру Степановну и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и успехов во всех делах!
23.05.2012
Подробнее
НЕЛЛИ КОРНИЕНКО
Очерк Александры Овиковой из книги «Звёзды Малого театра». М., 2002.
НЕЛЛИ КОРНИЕНКО
Очерк Александры Овиковой из книги «Звёзды Малого театра». М., 2002.
Она относится к тем актрисам, которые с раннего детства были уверены в выборе профессии. И в десятом классе, еще не получив аттестат, Нелли отправилась в Театральное училище имени Щепкина. Легко прошла все отборочные туры. Дирекция училища взяла с абитуриентки обещание: как получит аттестат зрелости, так сразу придет сдавать общеобразовательные предметы. Нелли обещание выполнила. В другие театральные вузы не ходила. Стала студенткой «Щепки». Это был последний курс, который набирал замечательный педагог Константин Александрович Зубов, главный режиссер Малого театра. Училась Корниенко с огромным желанием, чувствовала себя удивительно счастливым человеком. Результат — диплом с отличием, ее пригласили в Малый. О чем еще мечтать? Но случилось так, что Нелли помогала своему сокурснику на показе в «Современнике», и ее пригласили в театр. Молодая актриса оказалась перед выбором: что делать? «Современник» в те годы был модным, популярным, действительно современным. С другой стороны — Училище имени Щепкина при Малом театре, право распределения выпускников у него. Вызвал к себе молодую актрису Михаил Иванович Царев, в ту пору директор Малого: «Почему вы не хотите идти к нам?» Корниенко ответила, что хочет работать, а в Малом молодежь долго ждет ролей. Царев заверил, что работа будет. Рассказал о планах театра. Еще раз в ректорат вызвали: «Не хотите в Малый? Пошлем в Ашхабад, в Русский театр. Есть заявки из других городов». После мучительного выбора актриса пришла в Малый театр, служит там по сей день. И нисколько не жалеет.
Вообще лет за десять до описываемых событий трудно было представить, чтобы молодая актриса сама решала, куда идти. И в 1959 году этот поступок имел резонанс: журнал
«Театр» поместил заметку: «Почему молодежь не хочет идти в Малый?» Однокурсник Корниенко Эдуард Марцевич тогда отказался работать в Малом. А про Корниенко написали: «Она рискнула». В театре шептали: «Вот эта молодая актриса, что рискнула, ну-ка, посмотрим, посмотрим».
Михаил Иванович Царев говорил правду: работа была. И сразу ввод вместо Руфины Нифонтовой в пьесу «Карточный домик». Потом та же Нифонтова сказала: «Что вы все недовольны вводами? Вот Нелли Корниенко состоялась на вводах». Роль Саши в «Иванове» — ввод. Нина в «Маскараде» — ввод. Кстати, спектакль был очень стильным, красивым. И Корниенко показала не только свои драматические способности, но и музыкальные — пела романс Прокофьева. Был ввод и на главную роль в спектакле «Веер леди Уиндермир». Все — в начале творческого пути.
Молодая актриса была предельно занята в театре. И помимо огромной работоспособности имела твердый характер, свои, только свои убеждения. Тому пример — отрывок из книги Б. Бабочкина «В театре и кино»: «Несколько лет назад в Малый театр приняли окончившую Школу имени Щепкина Нелли Корниенко. Саша в «Иванове» была ее первая роль (это не совсем точно. — А.О.). Она входила в готовый и, могу сказать, задуманный в определенном плане спектакль. Я рассказал ей об этом плане, постарался, как мог, доказать, что Саша — образ, для которого Чехов не по-жалел самых милых черт и самых обаятельных красок, — все же объективно является врагом главного персонажа, Иванова. Корниенко решительно не согласилась с режиссерской трактовкой образа. Начинающая актриса не побоялась быть неправой. Она видела роль по-другому, а охватить весь ход событий и все содержание пьесы, очевидно, по неопытности еще не могла. Я стоял перед проблемой — или идти на некоторое искажение спектакля, в котором все элементы взаимосвязаны, или подавить смелую инициативу молодой актрисы, так сказать, сломать ее характер. Более важной мне показалась творческая свобода человека, начинающего актерский путь. И я рад, что для Корниенко он начинался радостно, а не мучительно».
С Борисом Андреевичем Бабочкиным молодая актриса не один раз встречалась на сцене. И не в одном спектакле. Как признавала сама Корниенко: «Очень интересно с ним работать, это большая школа для меня». «Дачники» — знаменитый спектакль. Помимо Бабочкина, в нем были заняты ведущие актеры театра, звезды тех лет. Корниенко играла Соню. Как-то, по прошествии времени, Борис Андреевич попросил актрису перейти на роль Марии Львовны. Нелли удивилась. Она считала, что ей рано еще играть роль мамы, а вот дочка — в самый раз. «Нелли, вы ду-у-у-ра!» — любя ответил Бабочкин. Корниенко послушала Мастера. И в новой роли сумела завоевать и сохранить любовь зрителей.
На протяжении многих лет актриса играла Софью в спектакле «Горе от ума». Сама героиня Корниенко была не очень понятна. Говорят, что даже Пушкин в этой гениальной пьесе не понял одно: кто такая Софья, «то ли она — московская кузина, то ли...». Первое время актриса играла как в тумане. О ней в то время даже писали: «Единственным достоинством ее Софьи является молодость, такая, что ей не 17, а еще меньше». Тем не менее Софьей Корниенко была много сезонов, в двух постановках. У Нелли есть дар влезать в шкуру своей героини. От спектакля к спектаклю она начинала думать ее мыслями, интуиция подсказывала сотни мелких штрихов, которые потом поражали зрителей своей правдивостью. И не только зрителей. Михаил Иванович Царев, руководивший второй постановкой и игравший Фамусова, скупой на похвалы, сказал Корниенко: «Хорошо стали играть!»
Большой период жизни в театре был связан у Нелли Корниенко с режиссером Леонидом Варпаховским. С ним были созданы роли, особо памятные для актрисы. Оля в спектакле «Так и будет» по пьесе К. Симонова — одна из дорогих работ. В этом спектакле много личного. Отец Нелли погиб на фронте. Она часто видела во сне, что он живой, вернулся, хотя ей было три года, когда погиб отец. Но она точно помнила все переживания мамы. И 9 Мая в их доме — священный праздник. Вот так личные впечатления, несбыточные сны, отрывки воспоминаний вылились в роль. Те, кто видели Олю — Корниенко, до сих пор вспоминают эту работу. Какая правда была в каждом ее слове.
Созвучная тема — Великая Отечественная война — была в спектакле «Берег». Он шел десять лет. Не все принимали произведение Ю. Бондарева. Но спектакль был популярным. Корниенко играла немецкую девушку Эмму, полюбившую русского офицера и пронесшую эту любовь через всю жизнь. Нелли Корниенко выразила в роли не только «свои» отношения с войной, но и очень личную тему любви и верности. Вот что писал критик В. Пименов в журнале «Театральная жизнь»: «Особенно хочется отметить исполнительницу роли Эммы Н. Корниенко. Актриса в своем исполнении поднимается от реализма бытового до реализма романтического. Она создает образ такой силы и достоверности, что невозможно отделить ее, реально существующую актрису, от этой, рожденной фантазией писателя женщины. Превосходно сыграла Корниенко и последний эпизод, когда ее героиня встречается уже с сегодняшним Никитиным (В. Коршунов), в котором она узнает своего далекого возлюбленного, которому ни разу не изменила сердцем».
Не менее яркими, сильными были и другие работы Н. Корниенко в спектаклях Л. Варпаховского: Лидия («Бешеные деньги), Валентина («Путешественник без багажа»), Нинучча («Рождество в доме сеньора Купьелло»). Когда Корниенко присвоили звание заслуженной артистки РСФСР, Леонид Варпаховский, бывший в отъезде, прислал телеграмму: «Поздравляю. Спасибо Вам за Нину, Олю, Лидию, Валентину, Нинуччу». Варпаховский делал творческий вечер Нелли Ивановны в Доме актера. Они были очень дружны.
Судьба подарила актрисе встречу с Борисом Ивановичем Равенских. В спектакле «Средство Макропулоса» по пьесе К.Чапека Нелли Ивановна сыграла главную героиню Эмилию Марти. Сюжет пьесы достаточно экзотичный, сложный, философский — фантасмагорическая история оперной звезды, прожившей триста с лишним лет. Но дело не в том, сколько прожил, а в том — как, в насыщенности лет. Эмилия говорит: «Я устала жить. Мне холодно. Душа умирает... Вы счастливейшие люди, вы просто не понимаете, какие вы счастливые». Эта роль давала актрисе возможность в разных актах пьесы «проживать» множество жизней Эмилии. В разные годы в разных странах Эмилия предстает в разных ипостасях, под разными именами. И актриса в течение спектакля постоянно менялась, причем не только визуально, меняя гардероб, но и внутренне. Вообще, закрученная интрига держала зал все два с половиной часа. Спектакль смотрелся на одном дыхании. Была сделана и удачная телевизионная версия. Ее довольно часто показывают по каналу «Культура». Вообще такая роль — мечта любой актрисы. Подарок судьбы.
Еще одним подарком можно считать роль Роксаны в спектакле «Сирано де Бержерак». Хотя сама Нелли Ивановна сильно сомневалась: получится ли? Ведь Роксана была очень молода, а Корниенко получила роль, будучи уже зрелой актрисой. Для Нелли Ивановны роль стала своеобразным экзаменом. Ведь надо было играть героиню, которой в начале спектакля восемнадцать лет! Каждый спектакль — эдакий бой, борьба за жизнь, творчество, за свое женское начало. Помимо внутренней настройки шла другая, связанная с заботой о внешности, — гимнастика, плавание, диета. Актриса следила за весом буквально по граммам. Вот уж где стимул быть в форме! Помимо актерского таланта для этой роли хорошая физическая форма была просто необходима. Стильные декорации Стенберга: лестницы, двигающиеся на колесиках, балконы, море металла. Достаточно высокий каблук, юбка на кринолине на ровной поверхности не дают уверенно двигаться. А лестницы вращаются, все передвигается. Корниенко с легкостью акробата справилась с этой «спортивной» частью спектакля. И как обычно, с легкостью талантливой актрисы справилась с основной задачей — ролью Роксаны.
Профессор В. Разумный в журнале «Театральная жизнь» писал: «Как река о плотину, бьется с другой стороны иной поток страсти — сердце прекрасной Роксаны. Думается, что трудно было бы сделать более удачный и в то же время смелый выбор, чем тот, который сделал Рачя Капланян, поручив роль Роксаны Н. Корниенко. Ни на минуту Н. Корниенко не опускается до интонации светской куртизанки... Она — в талантливости эмоциональной природы трепетной женщины... Н. Корниенко дает нам историю этой страсти, ее движение от подсознательных порывов и смутных ощущений до мудрого провидения, рожденного отнюдь не случайным чтением знакомого до боли посмертного письма Кристиана...»
Вообще в этом спектакле все предвещало успех, казалось, успех витал в воздухе, все дышало им: великолепная игра актеров, прекрасная музыка А. Журбина, необычные декорации. Так и случилось. Спектакль замечательно приняли и зрители и критики. Режиссером постановки был Рачя Капланян. Об этом человеке Нелли Ивановна и сегодня вспоминает с нежностью и теплотой: «Рачик интересный режиссер. Очень жизнелюбивый человек, оптимистичный, влюбленный в жизнь, людей, театр, процесс работы, во всех и вся. Он сам излучал любовь. Такой маленький, худенький человек, не вынимающий сигареты изо рта. В Малом театре не принято было курить в зале, во время репетиций исключено. Так это был первый режиссер, которому разрешили. Он курил, у него стояли бесконечные блюдца, пепельницы. Он с сигаретой вылетал на сцену. Удивительно светлый человек! И тем светом и нас заразил. Спектакль был радостным, несмотря на трагизм сюжета».
Одна из несомненных удач Н. Корниенко — Раневская в «Вишневом саде». Причем роль эта — тоже один из подарков судьбы. В прямом смысле. О распределении на роль актриса узнала в день своего рождения. Процесс работы над ролью был неимоверно тяжелым. Ввод, ввод в Чехова. Без Ильинского, который был постановщиком. После смерти Ильинского с актерами работал его ассистент. Помощь была технической: вошла здесь, вышла там. Но труд был вознагражден: спектакль прекрасно приняли не только в России, но и за рубежом. Артисты гастролировали в разных странах, дважды побывали в Японии.
Кстати, японцы очень любят Чехова. А как-то в Японии, уже сыграв последнюю сцену в спектакле «... И Аз воздам», Нелли Корниенко услышала на чистом русском языке: «Нел-ля!» Ничего не понимая, актриса видит: к ней с букетом идет... Олег Табаков! Оказывается, «Табакерка» тоже была на гастролях. Десять лет Корниенко играла Раневскую. В ней были и сила, и великодушие, и слабость, и внутренний конфликт.
Я уже упоминала о подарках судьбы, коими она (судьба) одаривала Нелли Корниенко. Таким подарком можно считать роль Москалевой в «Дядюшкином сне». Когда роль предложили Нелли Корниенко, актриса тут же перечитала произведение и была в шоке: вот роль, играть которую настоящее счастье! Необычная роль, с одной стороны, в ней много юмора, характерного для раннего Достоевского, с другой — безуминка тоже в духе Достоевского. Москалева — мать, пытающаяся устроить судьбу дочери. И как обычно у Достоевского, все доведено до безумного накала. В конце пьесы зрительный зал просто стонал от избытка эмоций! Роль позволила актрисе раскрыться в новом свете, показать незнакомые грани таланта. Критик Вера Максимова сказала актрисе: «Не ожидала, не ожидала!» Действительно, Корниенко буквально преображалась на сцене: мощь, колоссальная энергия, многоплановость, эксцентричность на грани безумия. Согласитесь, для актрис зрелого возраста мало хороших ролей. Корниенко получила роль вовремя и справилась безукоризненно.
Вспомнить каждую работу Нелли Корниенко в Малом театре можно, но стоит ли? За сорок с лишним лет актриса множество раз меняла образ, возраст, родину, возлюбленных — в каждой новой роли. Нелли Ивановна могла быть и блестящей киноактрисой. Но еще на заре театральной карьеры сделала выбор: театр. Но в нескольких лентах она снялась: «Наш дом» (Таня), «Свидание с молодостью», «Скандальное происшествие в Брикмилле». Особое отношение у актрисы к работе в телефильме «Непредвиденные визиты». Корниенко играла женщину, возвращающуюся из концлагеря. Драматичная, трудная роль. Сталинизм, честь, совесть, сострадание — множество тем затрагивала работа. Для того чтобы полностью погрузиться в то время, Нелли Ивановна перечитала книги Солженицына и «Крутой маршрут» Е. Гинзбург.
Были и другие работы в кино, актриса не очень любит о них вспоминать: «Звездного фильма у меня не было. Да и совмещать театр и кино не могла. Я бы хотела и то и другое успевать, но... Точно скажу, что по-доброму завидую тем, кто совмещает. Таких блестящих актрис достаточно! Максакова, Гундарева, Неелова, Яковлева, да много других. Они «везут» репертуар и являются ведущими актрисами кино. Мне, к сожалению, не дано».
Зато Нелли Корниенко многое дано в театре. Хотя об одной кинороли стоит вспомнить. Молодую актрису пригласил греческий режиссер Манос Захариус на главную роль в фильме «Ловцы губок». Захариус одно время жил в Советском Союзе, затем вернулся в Грецию, был министром культуры. А фильм настолько полюбили в Греции, что даже отмечали его сорокалетие, была ретроспектива Захариуса, Нелли Корниенко и Юрия Васильева пригласили в Афины. Очень тепло встречали. Фильм там до сих пор любим и популярен. И еще один факт: на острове Крит проходил кинофестиваль стран Средиземноморья. Участники выставляли по одной картине, считающейся лучшей за многие годы. Греки назвали «Ловцов губок».
Сейчас у актрисы небольшая творческая пауза. Это не связано с театром или возрастом. На то — личные причины. Просто каждой женщине иногда стоит остановиться на бегу, немного подумать и продолжать путь. Так и Корниенко сейчас выдерживает паузу. Это не значит, что совсем нет работы. Она есть. Мы избавляемся от ненужных, вышедших из моды или неподходящих по размеру вещей. Так и актеры оставляют какие-то роли. Но, оставив одну, тут же «примеряют» другую.
Нелли Корниенко сегодня, как и много лет назад, — актриса Малого театра. Она обладает особой магией таланта. И уже не имеет значения прошлое или будущее. Зритель вдруг понимает, что самый важный момент в жизни — здесь, сейчас, на этой сцене.
Очерк Александры Овиковой из книги «Звёзды Малого театра». М., 2002.
Она относится к тем актрисам, которые с раннего детства были уверены в выборе профессии. И в десятом классе, еще не получив аттестат, Нелли отправилась в Театральное училище имени Щепкина. Легко прошла все отборочные туры. Дирекция училища взяла с абитуриентки обещание: как получит аттестат зрелости, так сразу придет сдавать общеобразовательные предметы. Нелли обещание выполнила. В другие театральные вузы не ходила. Стала студенткой «Щепки». Это был последний курс, который набирал замечательный педагог Константин Александрович Зубов, главный режиссер Малого театра. Училась Корниенко с огромным желанием, чувствовала себя удивительно счастливым человеком. Результат — диплом с отличием, ее пригласили в Малый. О чем еще мечтать? Но случилось так, что Нелли помогала своему сокурснику на показе в «Современнике», и ее пригласили в театр. Молодая актриса оказалась перед выбором: что делать? «Современник» в те годы был модным, популярным, действительно современным. С другой стороны — Училище имени Щепкина при Малом театре, право распределения выпускников у него. Вызвал к себе молодую актрису Михаил Иванович Царев, в ту пору директор Малого: «Почему вы не хотите идти к нам?» Корниенко ответила, что хочет работать, а в Малом молодежь долго ждет ролей. Царев заверил, что работа будет. Рассказал о планах театра. Еще раз в ректорат вызвали: «Не хотите в Малый? Пошлем в Ашхабад, в Русский театр. Есть заявки из других городов». После мучительного выбора актриса пришла в Малый театр, служит там по сей день. И нисколько не жалеет.
Вообще лет за десять до описываемых событий трудно было представить, чтобы молодая актриса сама решала, куда идти. И в 1959 году этот поступок имел резонанс: журнал
«Театр» поместил заметку: «Почему молодежь не хочет идти в Малый?» Однокурсник Корниенко Эдуард Марцевич тогда отказался работать в Малом. А про Корниенко написали: «Она рискнула». В театре шептали: «Вот эта молодая актриса, что рискнула, ну-ка, посмотрим, посмотрим».
Михаил Иванович Царев говорил правду: работа была. И сразу ввод вместо Руфины Нифонтовой в пьесу «Карточный домик». Потом та же Нифонтова сказала: «Что вы все недовольны вводами? Вот Нелли Корниенко состоялась на вводах». Роль Саши в «Иванове» — ввод. Нина в «Маскараде» — ввод. Кстати, спектакль был очень стильным, красивым. И Корниенко показала не только свои драматические способности, но и музыкальные — пела романс Прокофьева. Был ввод и на главную роль в спектакле «Веер леди Уиндермир». Все — в начале творческого пути.
Молодая актриса была предельно занята в театре. И помимо огромной работоспособности имела твердый характер, свои, только свои убеждения. Тому пример — отрывок из книги Б. Бабочкина «В театре и кино»: «Несколько лет назад в Малый театр приняли окончившую Школу имени Щепкина Нелли Корниенко. Саша в «Иванове» была ее первая роль (это не совсем точно. — А.О.). Она входила в готовый и, могу сказать, задуманный в определенном плане спектакль. Я рассказал ей об этом плане, постарался, как мог, доказать, что Саша — образ, для которого Чехов не по-жалел самых милых черт и самых обаятельных красок, — все же объективно является врагом главного персонажа, Иванова. Корниенко решительно не согласилась с режиссерской трактовкой образа. Начинающая актриса не побоялась быть неправой. Она видела роль по-другому, а охватить весь ход событий и все содержание пьесы, очевидно, по неопытности еще не могла. Я стоял перед проблемой — или идти на некоторое искажение спектакля, в котором все элементы взаимосвязаны, или подавить смелую инициативу молодой актрисы, так сказать, сломать ее характер. Более важной мне показалась творческая свобода человека, начинающего актерский путь. И я рад, что для Корниенко он начинался радостно, а не мучительно».
С Борисом Андреевичем Бабочкиным молодая актриса не один раз встречалась на сцене. И не в одном спектакле. Как признавала сама Корниенко: «Очень интересно с ним работать, это большая школа для меня». «Дачники» — знаменитый спектакль. Помимо Бабочкина, в нем были заняты ведущие актеры театра, звезды тех лет. Корниенко играла Соню. Как-то, по прошествии времени, Борис Андреевич попросил актрису перейти на роль Марии Львовны. Нелли удивилась. Она считала, что ей рано еще играть роль мамы, а вот дочка — в самый раз. «Нелли, вы ду-у-у-ра!» — любя ответил Бабочкин. Корниенко послушала Мастера. И в новой роли сумела завоевать и сохранить любовь зрителей.
На протяжении многих лет актриса играла Софью в спектакле «Горе от ума». Сама героиня Корниенко была не очень понятна. Говорят, что даже Пушкин в этой гениальной пьесе не понял одно: кто такая Софья, «то ли она — московская кузина, то ли...». Первое время актриса играла как в тумане. О ней в то время даже писали: «Единственным достоинством ее Софьи является молодость, такая, что ей не 17, а еще меньше». Тем не менее Софьей Корниенко была много сезонов, в двух постановках. У Нелли есть дар влезать в шкуру своей героини. От спектакля к спектаклю она начинала думать ее мыслями, интуиция подсказывала сотни мелких штрихов, которые потом поражали зрителей своей правдивостью. И не только зрителей. Михаил Иванович Царев, руководивший второй постановкой и игравший Фамусова, скупой на похвалы, сказал Корниенко: «Хорошо стали играть!»
Большой период жизни в театре был связан у Нелли Корниенко с режиссером Леонидом Варпаховским. С ним были созданы роли, особо памятные для актрисы. Оля в спектакле «Так и будет» по пьесе К. Симонова — одна из дорогих работ. В этом спектакле много личного. Отец Нелли погиб на фронте. Она часто видела во сне, что он живой, вернулся, хотя ей было три года, когда погиб отец. Но она точно помнила все переживания мамы. И 9 Мая в их доме — священный праздник. Вот так личные впечатления, несбыточные сны, отрывки воспоминаний вылились в роль. Те, кто видели Олю — Корниенко, до сих пор вспоминают эту работу. Какая правда была в каждом ее слове.
Созвучная тема — Великая Отечественная война — была в спектакле «Берег». Он шел десять лет. Не все принимали произведение Ю. Бондарева. Но спектакль был популярным. Корниенко играла немецкую девушку Эмму, полюбившую русского офицера и пронесшую эту любовь через всю жизнь. Нелли Корниенко выразила в роли не только «свои» отношения с войной, но и очень личную тему любви и верности. Вот что писал критик В. Пименов в журнале «Театральная жизнь»: «Особенно хочется отметить исполнительницу роли Эммы Н. Корниенко. Актриса в своем исполнении поднимается от реализма бытового до реализма романтического. Она создает образ такой силы и достоверности, что невозможно отделить ее, реально существующую актрису, от этой, рожденной фантазией писателя женщины. Превосходно сыграла Корниенко и последний эпизод, когда ее героиня встречается уже с сегодняшним Никитиным (В. Коршунов), в котором она узнает своего далекого возлюбленного, которому ни разу не изменила сердцем».
Не менее яркими, сильными были и другие работы Н. Корниенко в спектаклях Л. Варпаховского: Лидия («Бешеные деньги), Валентина («Путешественник без багажа»), Нинучча («Рождество в доме сеньора Купьелло»). Когда Корниенко присвоили звание заслуженной артистки РСФСР, Леонид Варпаховский, бывший в отъезде, прислал телеграмму: «Поздравляю. Спасибо Вам за Нину, Олю, Лидию, Валентину, Нинуччу». Варпаховский делал творческий вечер Нелли Ивановны в Доме актера. Они были очень дружны.
Судьба подарила актрисе встречу с Борисом Ивановичем Равенских. В спектакле «Средство Макропулоса» по пьесе К.Чапека Нелли Ивановна сыграла главную героиню Эмилию Марти. Сюжет пьесы достаточно экзотичный, сложный, философский — фантасмагорическая история оперной звезды, прожившей триста с лишним лет. Но дело не в том, сколько прожил, а в том — как, в насыщенности лет. Эмилия говорит: «Я устала жить. Мне холодно. Душа умирает... Вы счастливейшие люди, вы просто не понимаете, какие вы счастливые». Эта роль давала актрисе возможность в разных актах пьесы «проживать» множество жизней Эмилии. В разные годы в разных странах Эмилия предстает в разных ипостасях, под разными именами. И актриса в течение спектакля постоянно менялась, причем не только визуально, меняя гардероб, но и внутренне. Вообще, закрученная интрига держала зал все два с половиной часа. Спектакль смотрелся на одном дыхании. Была сделана и удачная телевизионная версия. Ее довольно часто показывают по каналу «Культура». Вообще такая роль — мечта любой актрисы. Подарок судьбы.
Еще одним подарком можно считать роль Роксаны в спектакле «Сирано де Бержерак». Хотя сама Нелли Ивановна сильно сомневалась: получится ли? Ведь Роксана была очень молода, а Корниенко получила роль, будучи уже зрелой актрисой. Для Нелли Ивановны роль стала своеобразным экзаменом. Ведь надо было играть героиню, которой в начале спектакля восемнадцать лет! Каждый спектакль — эдакий бой, борьба за жизнь, творчество, за свое женское начало. Помимо внутренней настройки шла другая, связанная с заботой о внешности, — гимнастика, плавание, диета. Актриса следила за весом буквально по граммам. Вот уж где стимул быть в форме! Помимо актерского таланта для этой роли хорошая физическая форма была просто необходима. Стильные декорации Стенберга: лестницы, двигающиеся на колесиках, балконы, море металла. Достаточно высокий каблук, юбка на кринолине на ровной поверхности не дают уверенно двигаться. А лестницы вращаются, все передвигается. Корниенко с легкостью акробата справилась с этой «спортивной» частью спектакля. И как обычно, с легкостью талантливой актрисы справилась с основной задачей — ролью Роксаны.
Профессор В. Разумный в журнале «Театральная жизнь» писал: «Как река о плотину, бьется с другой стороны иной поток страсти — сердце прекрасной Роксаны. Думается, что трудно было бы сделать более удачный и в то же время смелый выбор, чем тот, который сделал Рачя Капланян, поручив роль Роксаны Н. Корниенко. Ни на минуту Н. Корниенко не опускается до интонации светской куртизанки... Она — в талантливости эмоциональной природы трепетной женщины... Н. Корниенко дает нам историю этой страсти, ее движение от подсознательных порывов и смутных ощущений до мудрого провидения, рожденного отнюдь не случайным чтением знакомого до боли посмертного письма Кристиана...»
Вообще в этом спектакле все предвещало успех, казалось, успех витал в воздухе, все дышало им: великолепная игра актеров, прекрасная музыка А. Журбина, необычные декорации. Так и случилось. Спектакль замечательно приняли и зрители и критики. Режиссером постановки был Рачя Капланян. Об этом человеке Нелли Ивановна и сегодня вспоминает с нежностью и теплотой: «Рачик интересный режиссер. Очень жизнелюбивый человек, оптимистичный, влюбленный в жизнь, людей, театр, процесс работы, во всех и вся. Он сам излучал любовь. Такой маленький, худенький человек, не вынимающий сигареты изо рта. В Малом театре не принято было курить в зале, во время репетиций исключено. Так это был первый режиссер, которому разрешили. Он курил, у него стояли бесконечные блюдца, пепельницы. Он с сигаретой вылетал на сцену. Удивительно светлый человек! И тем светом и нас заразил. Спектакль был радостным, несмотря на трагизм сюжета».
Одна из несомненных удач Н. Корниенко — Раневская в «Вишневом саде». Причем роль эта — тоже один из подарков судьбы. В прямом смысле. О распределении на роль актриса узнала в день своего рождения. Процесс работы над ролью был неимоверно тяжелым. Ввод, ввод в Чехова. Без Ильинского, который был постановщиком. После смерти Ильинского с актерами работал его ассистент. Помощь была технической: вошла здесь, вышла там. Но труд был вознагражден: спектакль прекрасно приняли не только в России, но и за рубежом. Артисты гастролировали в разных странах, дважды побывали в Японии.
Кстати, японцы очень любят Чехова. А как-то в Японии, уже сыграв последнюю сцену в спектакле «... И Аз воздам», Нелли Корниенко услышала на чистом русском языке: «Нел-ля!» Ничего не понимая, актриса видит: к ней с букетом идет... Олег Табаков! Оказывается, «Табакерка» тоже была на гастролях. Десять лет Корниенко играла Раневскую. В ней были и сила, и великодушие, и слабость, и внутренний конфликт.
Я уже упоминала о подарках судьбы, коими она (судьба) одаривала Нелли Корниенко. Таким подарком можно считать роль Москалевой в «Дядюшкином сне». Когда роль предложили Нелли Корниенко, актриса тут же перечитала произведение и была в шоке: вот роль, играть которую настоящее счастье! Необычная роль, с одной стороны, в ней много юмора, характерного для раннего Достоевского, с другой — безуминка тоже в духе Достоевского. Москалева — мать, пытающаяся устроить судьбу дочери. И как обычно у Достоевского, все доведено до безумного накала. В конце пьесы зрительный зал просто стонал от избытка эмоций! Роль позволила актрисе раскрыться в новом свете, показать незнакомые грани таланта. Критик Вера Максимова сказала актрисе: «Не ожидала, не ожидала!» Действительно, Корниенко буквально преображалась на сцене: мощь, колоссальная энергия, многоплановость, эксцентричность на грани безумия. Согласитесь, для актрис зрелого возраста мало хороших ролей. Корниенко получила роль вовремя и справилась безукоризненно.
Вспомнить каждую работу Нелли Корниенко в Малом театре можно, но стоит ли? За сорок с лишним лет актриса множество раз меняла образ, возраст, родину, возлюбленных — в каждой новой роли. Нелли Ивановна могла быть и блестящей киноактрисой. Но еще на заре театральной карьеры сделала выбор: театр. Но в нескольких лентах она снялась: «Наш дом» (Таня), «Свидание с молодостью», «Скандальное происшествие в Брикмилле». Особое отношение у актрисы к работе в телефильме «Непредвиденные визиты». Корниенко играла женщину, возвращающуюся из концлагеря. Драматичная, трудная роль. Сталинизм, честь, совесть, сострадание — множество тем затрагивала работа. Для того чтобы полностью погрузиться в то время, Нелли Ивановна перечитала книги Солженицына и «Крутой маршрут» Е. Гинзбург.
Были и другие работы в кино, актриса не очень любит о них вспоминать: «Звездного фильма у меня не было. Да и совмещать театр и кино не могла. Я бы хотела и то и другое успевать, но... Точно скажу, что по-доброму завидую тем, кто совмещает. Таких блестящих актрис достаточно! Максакова, Гундарева, Неелова, Яковлева, да много других. Они «везут» репертуар и являются ведущими актрисами кино. Мне, к сожалению, не дано».
Зато Нелли Корниенко многое дано в театре. Хотя об одной кинороли стоит вспомнить. Молодую актрису пригласил греческий режиссер Манос Захариус на главную роль в фильме «Ловцы губок». Захариус одно время жил в Советском Союзе, затем вернулся в Грецию, был министром культуры. А фильм настолько полюбили в Греции, что даже отмечали его сорокалетие, была ретроспектива Захариуса, Нелли Корниенко и Юрия Васильева пригласили в Афины. Очень тепло встречали. Фильм там до сих пор любим и популярен. И еще один факт: на острове Крит проходил кинофестиваль стран Средиземноморья. Участники выставляли по одной картине, считающейся лучшей за многие годы. Греки назвали «Ловцов губок».
Сейчас у актрисы небольшая творческая пауза. Это не связано с театром или возрастом. На то — личные причины. Просто каждой женщине иногда стоит остановиться на бегу, немного подумать и продолжать путь. Так и Корниенко сейчас выдерживает паузу. Это не значит, что совсем нет работы. Она есть. Мы избавляемся от ненужных, вышедших из моды или неподходящих по размеру вещей. Так и актеры оставляют какие-то роли. Но, оставив одну, тут же «примеряют» другую.
Нелли Корниенко сегодня, как и много лет назад, — актриса Малого театра. Она обладает особой магией таланта. И уже не имеет значения прошлое или будущее. Зритель вдруг понимает, что самый важный момент в жизни — здесь, сейчас, на этой сцене.
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
23 мая – день рождения народной артистки России Нелли Ивановны Корниенко. Поздравляем!
22.05.2012
Подробнее
АЛЕКСАНДР КЛЮКВИН: «ДОБРОТА СПАСЕТ МИР»
Народного артиста России Александра Клюквина часто можно видеть в спектаклях Малого театра, где он служит уже 35-й год, иногда - в сериалах или в кино. А вот услышать его вы можете всегда на телеканале Россия, официальным голосом которого он с давних пор является.
АЛЕКСАНДР КЛЮКВИН: «ДОБРОТА СПАСЕТ МИР»
Народного артиста России Александра Клюквина часто можно видеть в спектаклях Малого театра, где он служит уже 35-й год, иногда - в сериалах или в кино. А вот услышать его вы можете всегда на телеканале Россия, официальным голосом которого он с давних пор является. А также во множестве документальных лент и в более чем пятистах фильмах. Он дублирует Роберта де Ниро и Аль Пачино, Ивара Калныньша и Питера Фалька, и ещё огромное количество актёров, героям которых веришь только потому, что за ними стоит уникальный голос этого неповторимого артиста. В его палитре - тончайшие оттенки переживаний, заставляющие нас увлечься любым образом, который он создаёт на сценической площадке, в кино или на радио.
- Александр! Вас всё-таки узнают по голосу больше, чем в лицо?
- Нет, уже и в лицо узнают. Люди ведь в театр ходят, а кроме сериалов есть ещё и хорошее кино. Например, фильм «Адмирал», где меня можно увидеть.
- А чем отличается съёмка в кино от игры в театре? Есть различия?
- Нет точек соприкосновения. Это две разные профессии. И ими надо владеть, если хочешь сниматься в кино и работать в театре. Но известно, что киношному артисту тяжело поначалу входить в театр, а театральному артисту в кино выйти на раз.
- Потому что в театре ежедневный тренаж?
- Да. Ведь я выхожу на сцену в 7 часов вечера, ухожу в 10. И должен держать зрителей 3 часа подряд. Нельзя уйти и расслабиться. А в кино больше 2-3-х минут подряд съёмка не бывает.
- Что для вас хороший партнёр?
- Он меня видит, а я вижу его. И он меня, как актёра, уважает и готов делать то, что в данном случае делаю я. Для меня это идеальный партнёр. Кстати, в «Адмирале» у меня был потрясающий партнёр - Константин Хабенский! Великолепный актёр, и вообще хороший человек. С ним работать - счастье! Каждый раз, когда на съёмках у меня были сцены с Костей - это кайф! С Пореченковым мы снимались: вроде звезда, но он очень прост и доступен. Товарищ и великолепный партнёр.
- Скажите, вам легко заплакать на сцене, в кадре?
- Вообще, для того чтобы плакать на сцене или в кадре, есть разная техника. Я не очень это люблю: женские слёзы - светлые, а мужские - признак слабости и фальши. Если такое происходит в жизни, то это от чувствительности, и случается у мужчин довольно редко. Что касается профессии, то гораздо сильнее на зрителя действуют сдержанные слёзы. И если тебе по роли необходимо быть злым, то не стоит всё тут же показывать. Когда ты выбрасываешь всё и сразу, то становишься ясен. И ты уже не загадка, на тебя неинтересно смотреть.
- А ещё становится скучно, когда на сцене бесконечно кричат, или говорят о любви, а её и нет вовсе!?
- Тут не только любви нет - нет желания! Как играть любовь на сцене? Очень просто: надо хотеть того, кого ты любишь, с кем ты играешь, вот и всё! Надо видеть в женщине - женщину, в мужчине - мужчину. Надо, чтобы в глазу было желание! Это и есть любовь. Нельзя на два часа полюбить по-настоящему своего партнёра, если ты его до этого не воспринимал. Это смешно! И в транс себя не надо вводить или в состояние любви. Если кто-то говорит, что на сцене по-настоящему любит, он врёт. Либо это Кащенко. И тогда укольчик: «Спасибо, отдыхайте. Приходите в себя». Здесь должна быть техника, и ею надо владеть. Это также, как умение держать паузу, чего многие актёры кино боятся. А пауза - это главное в актёрской профессии, это его хлеб, его мясо! Всё остальное - мелочи, словесные зонтики. Играют не слова. Играют глаза, движения, взгляд, поворот головы. Играет пауза!
- Как вы определяете для себя - хороший это спектакль или нет?
- Когда я смотрю его и завидую тем, кто на сцене и хочу туда. Когда он про меня: цепляет, в душу залезает. Иногда в театре ставят все с ног на голову: делают главную героиню трансвеститом, населяют сцену геями. Но я на такие спектакли не хожу и тех, кто это ставит, за режиссёров не считаю. В Малом театре такого «добра» нет и, даст Бог, не будет.
- А вы когда-нибудь в жизни испытывали потрясение от искусства? От музыки, от спектакля, от фильма?
- От музыки я постоянно испытываю потрясение. На концерты не хожу: нет времени. Слушаю музыку в машине, дома. А потрясение как- то испытал от «Ночного дозора» Рембрандта, когда был в Голландии, в Амстердаме. Эта огромная картина одна в зале, и попасть туда можно из-за поворота. Ты идёшь по коридору, обходишь какую-то витрину, и вдруг перед тобой открывается пространство, а в конце его висит «Ночной дозор». Я был потрясён! Там живые люди, движения незаконченные, каждый как будто только что остановился. Кто-то держит фонарь, где горит свеча. Пять метров осталось до картины - горит! Перед картиной - заграждение, я смотрю - горит! Перегнулся через заграждения, вот передо мной эта картина, я вижу мазки! Горит! Я понять не мог, как Рембрандт сделал, что фонарь горит?! Потрясение испытал я от Кёльнского Собора в 78 году. Я вошёл, вдохнул и ... забыл выдохнуть!
- Играя в пьесе какого автора, вы чувствуете себя как рыба в воде?
- В классике. У Гоголя, Островского, Шекспира. Шиллера.
- Что для вас интересно в классике?
- Скажу на примере Гоголя: мне кажется, что если в его пьесах слова переставить местами, получается диссонанс.
- Музыка речи?
- Да. У Гоголя словами написана музыка. Переставляешь слова, получается дисгармония. Точно так же у Островского, в хороших переводах Шекспира. Или в пьесе у Алексея Толстого - «Царь Фёдор Иоаннович». Или у Грибоедова в «Горе от ума». Эту пьесу можно слушать и повторять наизусть бесконечно.
- Вас называют талантливым поэтом и драматургом. Вы всегда писали или для вас это лишь производственная необходимость?
- Драматург я потому, что написал 2 пьесы- сказки в стихах, инсценировку по «Голубой книге», и даже был принят в Союз писателей. А поэтом я себя назвать не могу: бываю им лишь иногда. Поэт - это состояние души. Стихи я начал писать чуть больше 20-ти лет назад. Иногда мне и самому нравится то, что пишу. В спектакле о Дон Жуане по пьесе Алексея Толстого, который я поставил, все песни мои.
- Почему вы вдруг стали стихи писать?
- Страсть к женщине!
- Да что вы?!
- А что я - не мужчина?
- То есть вы влюбились и стали писать стихи?
- Да.
- И как жена это перенесла?
- А я, когда влюбился, от жены ушёл. Взял сумку и ушёл. Никаких квартир мы не делили.
- Говорят, вы не знаете меры. А в чём это проявляется? Можете выпить много?
- Выпить могу. А что не выпить? Как в одной пьесе Островского герой говорит: «Ты двумя руками не поднимешь то, что я выпью». Сейчас поменьше, конечно, но раньше было. Здоровый организм, папе-маме спасибо.
- И подраться можете?
- Почему нет? Но очень не люблю: всё можно решить словами. А потом, я ж телец. Если меня разозлить, я могу и не остановиться. А поскольку Бог силой не обидел, то будет очень больно тому, кто меня вызвал на драку. Да и для меня может кончиться плохо. Поэтому стараюсь этого избегать.
- Побеждали в драках?
- А по мне что, не видно?
- В любви тоже меры не знаете?
- Во всём. И в любви, и в еде, и в работе!
- А всё-таки что вас заставляет остановиться?
- Усталость. Либо разум. По-разному бывает.
- Я знаю, вы родились в Иркутске. Ваши родители - сибиряки?
- Мама - сибирячка, учитель русского языка и литературы, отец - москвич, военный, учился в саратовском танковом училище, после чего махнул сначала в Иркутск, где они с мамой встретились, потом в Новосибирск, в Белоруссию. Пять лет мы жили в Германии. Какое-то время он служил в Москве, в Коврове, во Владимире, а в 73-ом уехал воевать в Сирию. Там его наградили двумя высшими сирийскими орденами, он вернулся в Москву и уже отсюда никуда не уезжал.
- Как глубоко вы знаете свою родословную?
- Неглубоко. Знаю, что дед по линии отца был полковником НКВД и в 37 году, естественно, был расстрелян. Отец говорил, что во мне две немецких крови сошлись. По линии бабушки мамы. Мамина девичья фамилия была Литвинова, а у бабушки - Зейферт. Отец говорил, что ему его отец рассказывал по секрету, будто в нашем роду есть немецкая ветвь барона фон Вирхофа. Так что я, может быть, ещё и барон.
- Найти родственников в Германии не пробовали?
- Зачем? Ну, обнаружится, что я - барон, и что: я от этого лучше стану?
- А как поступили в театральное училище?
- Я из Коврова поехал в Москву поступать. Зашёл в ГИТИС, увидел всех с длинными волосами. А я с короткими, в каких-то брюках дудочками. А они в джинсах и такие все небожители! Испугался и ушёл. Я же был мальчик из провинции, несмотря на то, что папа - москвич. Потом мама с сестрой моей приехали из Сирии, когда там началась война, и мама нашла объявление об открытии театральной студии. Я в это время уже работал монтировщиком во МХАТе. Здоровый был, мне было по барабану, что куда носить. Руководителем студии был Михаил Юрьевич Романенко, интеллигент, истинный человек Театра. Студия была в его однокомнатной квартире на Водном стадионе. Мама у него была литератором, а сам он - театральным художником, но когда-то играл на сцене. Он знал Станиславского и всех, кого только можно вспомнить в театральном мире. В комнате у него стоял стол и штук 20 стульев, на стенах - зеркала во весь рост и большие репродукции известных картин, а на возвышении - сцена. У него была специальная диета, благодаря чему он в 70 лет на мостик вставал. Очень походил на Станиславского - грива, бабочка, костюм. Студия его называлась «Гармония», а его учениками были Урбанский, Яковлев. Он готовил их к поступлению в ВУЗ. И я, пробыв у него три месяца, поступил в Щепку на курс к Михаилу Ивановичу Царёву.
- Как вы попали в Малый театр?
- Мне Царёв сказал: «Беру». И я уже с третьего курса знал, что буду работать в Малом театре. А больше никуда и не хотел. И сейчас никуда не хочу. Если, не дай Бог, буду вынужден уйти из Малого театра, то ни в какой другой театр не пойду. Это мой дом, моя семья, здесь я 35-ый год живу и работаю.
- Помните свой первый спектакль на прославленной сцене?
- Конечно. Когда я ещё студентом был, на «практике», сыграл негра в «Ярмарке тщеславия» Тек- керея, где без слов возил Софью Николаевну Фадееву в коляске. А в спектакле «Мой дядя Миша» про чекистов, сказал свои первые слова: «Здесь только что сожгли какие-то бумаги».
- Преподавателем стали от того, что мама педагог или захотелось что-то в профессии передать?
- Меня Виталий Соломин пригласил на свой курс во ВГИК, тот, который сначала набрал Ромашин и умер, потом пришёл Виталий и тоже умер. Очень талантливый был курс, многие из них уже стали звёздами театра и кино. Баталов мне предлагал остаться, но на прощальном вечере я вдруг поймал себя на том, что плачу. Натурально потекли слёзы. Плачу и не хочу с ними расставаться: я с ними сжился. По пять часов в день пять дней в неделю там пропадал. Я понял, что не смогу снова набирать и сразу любить других так же, как этих: слишком срастаюсь. Потом, когда стану старым, может, пойду преподавать.
- Вы производите впечатление очень большого человека. На вас, наверное, нелегко подобрать одежду? В театре костюмы шьют?
- Шьют. Или покупают. Но это тяжело потому, что у меня сверху 60-ый размер, а снизу - 56 - 58. Костюмы мне надо себе покупать либо английские - редко и очень дорого, либо немецкие. А итальянские костюмы на меня совершенно не садятся. Сам я костюмы не ношу, а только джинсы, пуловеры, свитера, рубашки.
- А ваши размеры зависят от количества еды?
-Да я как-то перестал об этом задумываться. Я никогда не был худым. Ну, никогда! Раньше пытался похудеть, потом бросил. Понял, что меня любят и таким. И мне самому это не мешает. Я могу прямо сейчас на мостик встать, могу петь- плясать. А потренируюсь и кульбит сделаю.
- Вы утверждаете, что доброта спасёт мир, а не красота, как говорил Достоевский. А в чём вы сами видите в жизни красоту?
- В глазах, в душе, в любви, в обнажённом женском теле, в природе. Много на свете разной красоты. Но то, что сейчас происходит на ТВ, это гламур. Хотя гламур в переводе с французского - нечто прекрасное, восхитительное. У нас же гламур - лишь внешний лоск, внешняя плёнка, глянец, тюнинг. Можно надуть губы и всё остальное, но это не красота, а недостаток ума и вкуса. И зло в чистом виде. Про доброту тут вообще речи нет. Всё сводится к одному: «Посмотри, какая я и сколько я стою». Есть очень красивые злые твари! Как можно сказать, что красота спасёт мир?
- Что значит для вас доброта?
- Относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Не обижай людей. Пусть лучше тебе будут должны, чем ты будешь должен. Сделай больше, чем ты можешь.
- Вы верите в удачу?
- Я её уважаю, хотя где-то в глубине души считаю, что она меня в чём-то обделяет. Но, может быть, делает она это для того, чтобы потом подарить пик творчества?! Удачу надо готовить: много работать - и над собой, и с товарищами своими, много узнавать. Удача, конечно, может прийти и на светской тусовке, но это не мой путь. Я не хочу тусоваться, чтобы потом мне что-то обломилось. Я всё заработаю сам.
Наталья САВВАТЕЕВА
«Театральный курьер», июнь 2012 года
Народного артиста России Александра Клюквина часто можно видеть в спектаклях Малого театра, где он служит уже 35-й год, иногда - в сериалах или в кино. А вот услышать его вы можете всегда на телеканале Россия, официальным голосом которого он с давних пор является. А также во множестве документальных лент и в более чем пятистах фильмах. Он дублирует Роберта де Ниро и Аль Пачино, Ивара Калныньша и Питера Фалька, и ещё огромное количество актёров, героям которых веришь только потому, что за ними стоит уникальный голос этого неповторимого артиста. В его палитре - тончайшие оттенки переживаний, заставляющие нас увлечься любым образом, который он создаёт на сценической площадке, в кино или на радио.
- Александр! Вас всё-таки узнают по голосу больше, чем в лицо?
- Нет, уже и в лицо узнают. Люди ведь в театр ходят, а кроме сериалов есть ещё и хорошее кино. Например, фильм «Адмирал», где меня можно увидеть.
- А чем отличается съёмка в кино от игры в театре? Есть различия?
- Нет точек соприкосновения. Это две разные профессии. И ими надо владеть, если хочешь сниматься в кино и работать в театре. Но известно, что киношному артисту тяжело поначалу входить в театр, а театральному артисту в кино выйти на раз.
- Потому что в театре ежедневный тренаж?
- Да. Ведь я выхожу на сцену в 7 часов вечера, ухожу в 10. И должен держать зрителей 3 часа подряд. Нельзя уйти и расслабиться. А в кино больше 2-3-х минут подряд съёмка не бывает.
- Что для вас хороший партнёр?
- Он меня видит, а я вижу его. И он меня, как актёра, уважает и готов делать то, что в данном случае делаю я. Для меня это идеальный партнёр. Кстати, в «Адмирале» у меня был потрясающий партнёр - Константин Хабенский! Великолепный актёр, и вообще хороший человек. С ним работать - счастье! Каждый раз, когда на съёмках у меня были сцены с Костей - это кайф! С Пореченковым мы снимались: вроде звезда, но он очень прост и доступен. Товарищ и великолепный партнёр.
- Скажите, вам легко заплакать на сцене, в кадре?
- Вообще, для того чтобы плакать на сцене или в кадре, есть разная техника. Я не очень это люблю: женские слёзы - светлые, а мужские - признак слабости и фальши. Если такое происходит в жизни, то это от чувствительности, и случается у мужчин довольно редко. Что касается профессии, то гораздо сильнее на зрителя действуют сдержанные слёзы. И если тебе по роли необходимо быть злым, то не стоит всё тут же показывать. Когда ты выбрасываешь всё и сразу, то становишься ясен. И ты уже не загадка, на тебя неинтересно смотреть.
- А ещё становится скучно, когда на сцене бесконечно кричат, или говорят о любви, а её и нет вовсе!?
- Тут не только любви нет - нет желания! Как играть любовь на сцене? Очень просто: надо хотеть того, кого ты любишь, с кем ты играешь, вот и всё! Надо видеть в женщине - женщину, в мужчине - мужчину. Надо, чтобы в глазу было желание! Это и есть любовь. Нельзя на два часа полюбить по-настоящему своего партнёра, если ты его до этого не воспринимал. Это смешно! И в транс себя не надо вводить или в состояние любви. Если кто-то говорит, что на сцене по-настоящему любит, он врёт. Либо это Кащенко. И тогда укольчик: «Спасибо, отдыхайте. Приходите в себя». Здесь должна быть техника, и ею надо владеть. Это также, как умение держать паузу, чего многие актёры кино боятся. А пауза - это главное в актёрской профессии, это его хлеб, его мясо! Всё остальное - мелочи, словесные зонтики. Играют не слова. Играют глаза, движения, взгляд, поворот головы. Играет пауза!
- Как вы определяете для себя - хороший это спектакль или нет?
- Когда я смотрю его и завидую тем, кто на сцене и хочу туда. Когда он про меня: цепляет, в душу залезает. Иногда в театре ставят все с ног на голову: делают главную героиню трансвеститом, населяют сцену геями. Но я на такие спектакли не хожу и тех, кто это ставит, за режиссёров не считаю. В Малом театре такого «добра» нет и, даст Бог, не будет.
- А вы когда-нибудь в жизни испытывали потрясение от искусства? От музыки, от спектакля, от фильма?
- От музыки я постоянно испытываю потрясение. На концерты не хожу: нет времени. Слушаю музыку в машине, дома. А потрясение как- то испытал от «Ночного дозора» Рембрандта, когда был в Голландии, в Амстердаме. Эта огромная картина одна в зале, и попасть туда можно из-за поворота. Ты идёшь по коридору, обходишь какую-то витрину, и вдруг перед тобой открывается пространство, а в конце его висит «Ночной дозор». Я был потрясён! Там живые люди, движения незаконченные, каждый как будто только что остановился. Кто-то держит фонарь, где горит свеча. Пять метров осталось до картины - горит! Перед картиной - заграждение, я смотрю - горит! Перегнулся через заграждения, вот передо мной эта картина, я вижу мазки! Горит! Я понять не мог, как Рембрандт сделал, что фонарь горит?! Потрясение испытал я от Кёльнского Собора в 78 году. Я вошёл, вдохнул и ... забыл выдохнуть!
- Играя в пьесе какого автора, вы чувствуете себя как рыба в воде?
- В классике. У Гоголя, Островского, Шекспира. Шиллера.
- Что для вас интересно в классике?
- Скажу на примере Гоголя: мне кажется, что если в его пьесах слова переставить местами, получается диссонанс.
- Музыка речи?
- Да. У Гоголя словами написана музыка. Переставляешь слова, получается дисгармония. Точно так же у Островского, в хороших переводах Шекспира. Или в пьесе у Алексея Толстого - «Царь Фёдор Иоаннович». Или у Грибоедова в «Горе от ума». Эту пьесу можно слушать и повторять наизусть бесконечно.
- Вас называют талантливым поэтом и драматургом. Вы всегда писали или для вас это лишь производственная необходимость?
- Драматург я потому, что написал 2 пьесы- сказки в стихах, инсценировку по «Голубой книге», и даже был принят в Союз писателей. А поэтом я себя назвать не могу: бываю им лишь иногда. Поэт - это состояние души. Стихи я начал писать чуть больше 20-ти лет назад. Иногда мне и самому нравится то, что пишу. В спектакле о Дон Жуане по пьесе Алексея Толстого, который я поставил, все песни мои.
- Почему вы вдруг стали стихи писать?
- Страсть к женщине!
- Да что вы?!
- А что я - не мужчина?
- То есть вы влюбились и стали писать стихи?
- Да.
- И как жена это перенесла?
- А я, когда влюбился, от жены ушёл. Взял сумку и ушёл. Никаких квартир мы не делили.
- Говорят, вы не знаете меры. А в чём это проявляется? Можете выпить много?
- Выпить могу. А что не выпить? Как в одной пьесе Островского герой говорит: «Ты двумя руками не поднимешь то, что я выпью». Сейчас поменьше, конечно, но раньше было. Здоровый организм, папе-маме спасибо.
- И подраться можете?
- Почему нет? Но очень не люблю: всё можно решить словами. А потом, я ж телец. Если меня разозлить, я могу и не остановиться. А поскольку Бог силой не обидел, то будет очень больно тому, кто меня вызвал на драку. Да и для меня может кончиться плохо. Поэтому стараюсь этого избегать.
- Побеждали в драках?
- А по мне что, не видно?
- В любви тоже меры не знаете?
- Во всём. И в любви, и в еде, и в работе!
- А всё-таки что вас заставляет остановиться?
- Усталость. Либо разум. По-разному бывает.
- Я знаю, вы родились в Иркутске. Ваши родители - сибиряки?
- Мама - сибирячка, учитель русского языка и литературы, отец - москвич, военный, учился в саратовском танковом училище, после чего махнул сначала в Иркутск, где они с мамой встретились, потом в Новосибирск, в Белоруссию. Пять лет мы жили в Германии. Какое-то время он служил в Москве, в Коврове, во Владимире, а в 73-ом уехал воевать в Сирию. Там его наградили двумя высшими сирийскими орденами, он вернулся в Москву и уже отсюда никуда не уезжал.
- Как глубоко вы знаете свою родословную?
- Неглубоко. Знаю, что дед по линии отца был полковником НКВД и в 37 году, естественно, был расстрелян. Отец говорил, что во мне две немецких крови сошлись. По линии бабушки мамы. Мамина девичья фамилия была Литвинова, а у бабушки - Зейферт. Отец говорил, что ему его отец рассказывал по секрету, будто в нашем роду есть немецкая ветвь барона фон Вирхофа. Так что я, может быть, ещё и барон.
- Найти родственников в Германии не пробовали?
- Зачем? Ну, обнаружится, что я - барон, и что: я от этого лучше стану?
- А как поступили в театральное училище?
- Я из Коврова поехал в Москву поступать. Зашёл в ГИТИС, увидел всех с длинными волосами. А я с короткими, в каких-то брюках дудочками. А они в джинсах и такие все небожители! Испугался и ушёл. Я же был мальчик из провинции, несмотря на то, что папа - москвич. Потом мама с сестрой моей приехали из Сирии, когда там началась война, и мама нашла объявление об открытии театральной студии. Я в это время уже работал монтировщиком во МХАТе. Здоровый был, мне было по барабану, что куда носить. Руководителем студии был Михаил Юрьевич Романенко, интеллигент, истинный человек Театра. Студия была в его однокомнатной квартире на Водном стадионе. Мама у него была литератором, а сам он - театральным художником, но когда-то играл на сцене. Он знал Станиславского и всех, кого только можно вспомнить в театральном мире. В комнате у него стоял стол и штук 20 стульев, на стенах - зеркала во весь рост и большие репродукции известных картин, а на возвышении - сцена. У него была специальная диета, благодаря чему он в 70 лет на мостик вставал. Очень походил на Станиславского - грива, бабочка, костюм. Студия его называлась «Гармония», а его учениками были Урбанский, Яковлев. Он готовил их к поступлению в ВУЗ. И я, пробыв у него три месяца, поступил в Щепку на курс к Михаилу Ивановичу Царёву.
- Как вы попали в Малый театр?
- Мне Царёв сказал: «Беру». И я уже с третьего курса знал, что буду работать в Малом театре. А больше никуда и не хотел. И сейчас никуда не хочу. Если, не дай Бог, буду вынужден уйти из Малого театра, то ни в какой другой театр не пойду. Это мой дом, моя семья, здесь я 35-ый год живу и работаю.
- Помните свой первый спектакль на прославленной сцене?
- Конечно. Когда я ещё студентом был, на «практике», сыграл негра в «Ярмарке тщеславия» Тек- керея, где без слов возил Софью Николаевну Фадееву в коляске. А в спектакле «Мой дядя Миша» про чекистов, сказал свои первые слова: «Здесь только что сожгли какие-то бумаги».
- Преподавателем стали от того, что мама педагог или захотелось что-то в профессии передать?
- Меня Виталий Соломин пригласил на свой курс во ВГИК, тот, который сначала набрал Ромашин и умер, потом пришёл Виталий и тоже умер. Очень талантливый был курс, многие из них уже стали звёздами театра и кино. Баталов мне предлагал остаться, но на прощальном вечере я вдруг поймал себя на том, что плачу. Натурально потекли слёзы. Плачу и не хочу с ними расставаться: я с ними сжился. По пять часов в день пять дней в неделю там пропадал. Я понял, что не смогу снова набирать и сразу любить других так же, как этих: слишком срастаюсь. Потом, когда стану старым, может, пойду преподавать.
- Вы производите впечатление очень большого человека. На вас, наверное, нелегко подобрать одежду? В театре костюмы шьют?
- Шьют. Или покупают. Но это тяжело потому, что у меня сверху 60-ый размер, а снизу - 56 - 58. Костюмы мне надо себе покупать либо английские - редко и очень дорого, либо немецкие. А итальянские костюмы на меня совершенно не садятся. Сам я костюмы не ношу, а только джинсы, пуловеры, свитера, рубашки.
- А ваши размеры зависят от количества еды?
-Да я как-то перестал об этом задумываться. Я никогда не был худым. Ну, никогда! Раньше пытался похудеть, потом бросил. Понял, что меня любят и таким. И мне самому это не мешает. Я могу прямо сейчас на мостик встать, могу петь- плясать. А потренируюсь и кульбит сделаю.
- Вы утверждаете, что доброта спасёт мир, а не красота, как говорил Достоевский. А в чём вы сами видите в жизни красоту?
- В глазах, в душе, в любви, в обнажённом женском теле, в природе. Много на свете разной красоты. Но то, что сейчас происходит на ТВ, это гламур. Хотя гламур в переводе с французского - нечто прекрасное, восхитительное. У нас же гламур - лишь внешний лоск, внешняя плёнка, глянец, тюнинг. Можно надуть губы и всё остальное, но это не красота, а недостаток ума и вкуса. И зло в чистом виде. Про доброту тут вообще речи нет. Всё сводится к одному: «Посмотри, какая я и сколько я стою». Есть очень красивые злые твари! Как можно сказать, что красота спасёт мир?
- Что значит для вас доброта?
- Относись к другому так, как хочешь, чтобы относились к тебе. Не обижай людей. Пусть лучше тебе будут должны, чем ты будешь должен. Сделай больше, чем ты можешь.
- Вы верите в удачу?
- Я её уважаю, хотя где-то в глубине души считаю, что она меня в чём-то обделяет. Но, может быть, делает она это для того, чтобы потом подарить пик творчества?! Удачу надо готовить: много работать - и над собой, и с товарищами своими, много узнавать. Удача, конечно, может прийти и на светской тусовке, но это не мой путь. Я не хочу тусоваться, чтобы потом мне что-то обломилось. Я всё заработаю сам.
Наталья САВВАТЕЕВА
«Театральный курьер», июнь 2012 года
Подробнее
СТЕПАН КОРШУНОВ
Очерк Ольги Петренко из серии «Библиотека Малого театра», М., 2008.
СТЕПАН КОРШУНОВ
Очерк Ольги Петренко из серии «Библиотека Малого театра», М., 2008.
Разрешите представить: Степан Александрович Коршунов, 1978 года рождения. Выпускник Театрального училища имени Щепкина (курс Юрия Мефодьевича и Ольги Николаевны Соломиных). Заядлый автомобилист, любитель экстремальных видов спорта. Превосходно рисует. Окончил Высшие курсы сценаристов и режиссёров.
В 1999 году Степан Коршунов был принят в труппу Государственного академического Малого театра. В сравнительно небольшом ещё послужном списке молодого артиста - целых три чеховских роли: Треплев, Петя Трофимов и Федотик, персонажи западной драматургии (Адольф Минар из «Дельца» О. де Бальзака, принц Юхан в «Короле Густаве Васа» А.Стриндберга, Дюмен в «Усилиях любви» У.Шекспира), а также герои детских спектаклей - Кай и князь Гвидон.
Наш разговор неизбежно начинается издалека.
- Стёпа, вы с сестрой Клавой - представители четвёртого поколения одной из самых знаменитых театральных династий. Расскажи, пожалуйста, о своих корнях.
- Начинается династия от Ильи Судакова и Клавдии Еланской. Это МХАТ, но Судаков работал и в Малом театре. Следующее поколение - Виктор Коршунов и Екатерина Еланская, а также сестра Еланской Ирина Судакова, их двоюродный брат драматург Феликс Лаубе и двоюродная сестра Лилия Толмачёва. Дальше мой отец, Александр Коршунов, и мама, Ольга Коршунова, которая является театральным художником. И вот уже ближе и ближе к финалу, то есть не к финалу, а к нынешнему дню...
- Какой финал? Это самый апофеоз!
- К апофеозу, к кульминации - я и моя сестра, и моя жена Александра Чичкова: её отец был драматургом, а дядя композитором, тоже очень известная семья с большой историей.
- В общем, с каждым поколением вы становитесь всё талантливее и талантливее.
- Ширше и глубже.
- Скажи, пожалуйста, а что для тебя важнее: ощущать себя частью единого целого или знать, что ты движешься своим собственным самостоятельным путём? И насколько принадлежность к такой мощной династии усложняет или облегчает твою жизнь?
- Я никогда не жил по-другому, поэтому мне не с чем сравнивать. Как мне кажется, насколько облегчает, ровно настолько и усложняет. Одно компенсирует другое. И я не знаю, как можно двигаться отдельно от семьи или вместе с семьёй. Я думаю, что ощущаю себя так же, как любой другой человек, имеющий свой творческий путь. Есть какие-то обстоятельства, есть династия. Об этом говорят, иногда забывают, иногда вспоминают. Короче, мой жизненный путь - это мой жизненный путь.
- Что бы ты ни говорил, тебя никогда не будут воспринимать так же, как всех прочих.
- А я никогда не буду обращать на это внимание. Мне всегда будет всё равно, кроме того что я своих родных люблю, они для меня самые близкие люди, и никаких комплексов в связи с этим я себе придумывать не хочу.
Увлечения
- Меня поразила некая двойственность твоего положения и, может быть, мироощущения. С одной стороны, опять- таки, прости, династия. Ты работаешь в Малом театре, а Малый театр можно смело назвать храмом классического искусства. С другой стороны, ты человек ультрасовременный. Ты автомобилист, увлекаешься сноубордом. Вот как это сочетается ~ с одной стороны покой, стабильность, а с другой ~ тяга к движению, к риску ?
- Есть такая отличная вещь, китайцы придумали давным-давно - гороскоп, знаки Зодиака. Я Близнец, мне двойственность свойственна.
- Я почему-то знала, что этим всё и кончится... То есть для тебя такая ситуация совершенно органична ?
- Абсолютно.
- Но ты сам понимаешь, что тут есть какое-то противоречие?
- Не знаю, не вижу противоречия. Не вижу. Противоречие между Малым театром и...?
- Между классикой, стабильностью, устойчивостью и азартом, движением.
- Что значит стабильность? Стабильность - это, допустим, уверенность в завтрашнем дне, отсутствие перемен...
- Гарантия качества.
- Гарантия качества - нет. Может быть стабильно и не качественно. Например, автомобиль ВАЗ - это стабильно некачественный продукт. Так что стабильность - понятие растяжимое. Почему оно должно относиться именно к классике? Я думаю, здесь больше подходят такие эпитеты, как «истина», «правда», «ключ к жизни на все времена». И когда Малый театр называют музеем, домом классики, это, скорее, комплимент (хотя люди, которые так говорят, так и не считают). И это очень жизнеутверждающая позиция - мы не суетимся, мы собираемся жить долго, а не пшикнуть и сгореть в секунду. Мы будем нести вечные ценности на протяжении, я думаю, не одной сотни лет, что, в общем, успешно и делаем. А увлечение современными видами спорта никак не противоречит моей работе в Малом театре, а, наоборот, позволяет поддерживать интерес к классике, к стабильности.
- Тебе везёт - ты гармоничная личность.
- Да, я думаю, мне везёт.
- Слушай, а рисование?
- Вот хороший вопрос! На самом деле, мои родители - оба художники, отец тоже учился живописи. Он очень талантливый человек в этом плане, постоянно рисует. Великолепные работы, в том числе маслом. Родители всегда хотели, чтобы и я этим занимался.
- А ты сам?
- У меня, безусловно, есть некие способности, но, видимо, из-за того, что на меня давили, это не стало любимым делом. Потому что всякий раз, когда я приходил на занятия в художественную школу на улице Красина, я очень мучился оттого, что надо было рисовать то, чего мне не хотелось. И хорошо я выполнял только те работы, в которые вкладывался эмоционально.
- И что это было, интересно?
- Какие-то военные сцены, естественно, разнообразная техника, самолёты, танки, рыцари... Ещё я всегда с удовольствием рисовал море, корабли, разные здания архитектурные... Такие вот у меня были предпочтения.
- Но не пейзажи и не портреты ?
- Я не мог рисовать все эти кубики, вазочки, цветочки, апельсины, гипсовые руки-ноги-головы - мне было скучно. Я не понимал: а что же я получу, какая будет отдача? Когда я рисовал, допустим, море, то как-то непроизвольно имитировал шум набегающей волны или корабль, или как дует ветер. Если в атаку идут варвары на римлян или фашисты стреляют по партизанам, партизаны обороняются, - опять-таки рисунок озвучивается. Видимо, вот это и означает вкладывать душу, когда ты чувствуешь, живёшь картиной, понимаешь? А как озвучить и одушевить апельсин я в детстве не знал...
- Рисование, наверное, и интерес к истории пробуждает.
- Да, и в школе, и в институте это был единственный предмет, по которому у меня никогда не было замечаний и нареканий. Я всегда по истории отвечал хорошо, в отличие от математики, например.
- То есть ты, скорее, гуманитарий.
- Да-да, я гуманитарий абсолютный. Я, честно говоря, всегда мечтал заниматься и занимаюсь психологией. Исключительно для себя, и это очень помогает.
- Точно так же, как рисование может помогать, когда ты готовишься к роли. Ты делаешь какие-то зарисовки, скажем?
- Да, все мои роли обязательно испещрены картинками, эпизодами, раскадровкой. Но я, слава Богу, рисую только непроизвольно. Я сижу, рука сама выводит что-то.
- К вопросу о раскадровке. Как у тебя возникла идея поступить на Высшие курсы сценаристов и режиссёров?
- Всегда хотел этим заниматься. Ну, я могу рассказать достаточно банальную историю про то, как Малый театр в 93-м году был на гастролях в Японии и отец привёз оттуда видеокамеру. Все ночи и дни напролёт мы с одноклассниками проводили в съёмках разных клипов, фильмов и так далее. Наверное, тогда и зародилась мысль о том, что было бы интересно заняться кинематографом профессионально. Короче, у меня возникло такое желание, и я пошёл на курсы.
- У тебя всякий раз так: ты это захочешь - и ты это реализуешь?
- Да, делаю. А что, как ещё?
- Это хорошо.
- Вот - очень важная мысль, прошу записать! Я заметил однажды, что если чего-то действительно, по-настоящему, хочу, то я это получаю. Думаю, что любой человек, который действительно чего-то хочет, всегда добивается своего, всегда.
- Если его желание истинно.
- Да, но весь ужас в том, что мы никогда не знаем, чего нам нужно на самом деле. Вечно занимаемся самообманом, пытаясь инициировать какое-то желание, которое нам кажется правильным иметь. Кто-то считает, что надо хотеть сыграть Гамлета. А в действительности человек хочет сыграть, допустим, Под- колёсина. Вот он будет себя заставлять хотеть играть Гамлета - и будет всю жизнь страдать...
- И будет плохим Гамлетом.
- А может, и не получит Гамлета никогда. И будет страдать от отсутствия того, чего хочет. А всё потому, что он не по-настоящему, не искренне этого желает.
- Или потому, что зависит от чужого мнения.
- Да, потому что он подвластен чужому мнению, тоже очень важный момент.
- Это Свияш Александр Григорьевич.
- Свияш, да. У него есть очень хорошие мысли: надо освобождать свой разум и свои желания, тогда придёт свобода в остальных аспектах жизни.
- Ну, очевидно, за двенадцатилетний цикл, с 93-го по 200у, когда ты поступил на Курсы сценаристов и режиссёров, у тебя было время понять, истинное ли это желание.
- Я сейчас подумал, что с 93-го по 2005 я учился в разных заведениях... В 1993 я поступил в театральный колледж. Окончил его в 95-м с дипломом среднего специального актёрского образования.
- Поподробнее, пожалуйста, это интересно!
- Это был экспериментальный техникум на базе ГИТИСа под руководством Анатолия Владимировича Ах- реева. Александр Сергеевич Бордуков был у нас старшим преподавателем, Вера Ивановна Ельникова - к сожалению, я не видел их целых 13 лет. Потом, уже имея одно образование, я поступил на курс Юрия Мефодьевича и Ольги Николаевны Соломиных в Высшее театральное училище имени Щепкина, которое окончил в 1999 году. После чего была пауза, а в 2005 я пошёл на Высшие режиссёрские курсы, мастерская Аллы Ильиничны Суриковой и Владимира Петровича Фокина. Это всё замечательные педагоги, мною очень любимые люди.
- Ты снимаешь кино?
- Я, видимо, пока попытаюсь заниматься кинематографом в свободное от театра время. Сперва я думал, что окончу курсы и начну работать в кино, у меня было несколько предложений пойти вторым режиссёром, но я не смог. Я очень дорожу «Чайкой», «Тремя сёстрами», «Вишнёвым», да и всеми остальными ролями тоже, но от этих трёх спектаклей я бы никогда не отказался.
Мальчик Кай и лазерные указки
Как и большая часть его коллег по цеху, Степан Коршунов впервые вышел на театральную сцену ещё студентом. Безусловно, лучшей практики для начинающего артиста и не придумаешь! Каждый день выходя на подмостки вместе с прославленными мэтрами, пусть даже в самом крошечном эпизоде, в массовке, не просто претворяешь «теорию» в «практику», но получаешь бесценные уроки настоящего актёрского мастерства. Можно сказать, что это ещё одна традиция Малого - начинать свой творческий путь с большого количества маленьких ролей. И если посмотреть послужные списки нынешних «звёзд» Дома Островского, известнейших артистов театра и кино, они сплошь пестрят такими безымянными персонажами, как «6-й гость», «весёлый сотрудник», «3-й корреспондент», «танцующий офицер», «бурлак», «больной», «2-й молодой джентльмен», «целинник», «взъерошенный мужчина»...
- Первой ролью у тебя ведь был Кай?
- Не Кай, нет. Первая роль, которую я исполнил - танцующий студент в спектакле «Таланты и поклонники».
- Но ты не возражаешь, если мы начнём с Кая?
- Нет, я возражаю, я хочу, чтобы был указан танцующий студент!
- Первый танцующий студент, второй?
- Второй. Первым был Алексей Фаддеев, я танцевал на заднем плане. Можно сказать, второй или третий, смотря как считать.
- И сколько вас там всего студентов было ?
- Четверо. Лёшка Фаддеев, я, Виталька Сосой и Димка Жулин.
- Но первой крупной ролью был всё- таки Кай.
-Да.
- И как тебе детская аудитория?
- Великолепно!
- Ты выпускал этот спектакль?
- Нет, я вводился на третьем курсе.
- Скажи, перед детьми сложнее играть, чем перед взрослыми ?
- Нет, мне проще. Мне очень нравится детская аудитория, это самые благодарные и чуткие зрители. К тому же Кай стал первой ролью, в которой я действительно испытал настоящий актёрский азарт. Я оговорюсь, что потом на протяжении нескольких лет у меня были другие работы, неважно какие - и я не чувствовал от них отдачи, не получал того удовольствия, про которое принято рассказывать, - ты был болен, температура, а вышел на сцену и поправился. А вот Кай - какое-то время только эта роль была отдушиной. Не знаю, стыдно сказать или нет, но я до сих пор играю в «Снежной королеве».
- Сейчас ты занят ещё в одном детском спектакле, в «Сказке о царе Салтане». Скажи, как меняется детская аудитория, её восприятие? Кай - это был 98-й год, на Гвидона ты ввёлся в 2005 - подросло уже другое поколение.
- Сейчас детская аудитория стала поинтеллигентнее. Помню, в конце девяностых во время спектакля светили лазерными указками.
«Новые формы» в театре «Сфера»
Параллельно с работой в Малом Стёпа несколько лет играл в «Сфере» - коллективе, основанном в 1981 году Екатериной Ильиничной Еланской. Творческое кредо этого необычного театра заложено в его названии: отказ от традиционной коробки сцены, от разделения на сцену и зал; а вместо них - «сфера», объединяющая актёров и зрителей в единую «сферу общения». Сиюминутный контакт актёра и зрителя, по мнению Екатерины Еланской, есть основа живого театра. Судя по всему, работа в «Сфере» была для Степана Коршунова тем самым поиском «новых форм», которые так и не удалось найти его главному персонажу - чеховскому Косте Треплеву.
- Не считая чеховских, какая роль у тебя самая любимая?
- Кроме Чехова я хотел бы отметить Жадова в «Доходном месте», которого играл ещё в училище. Это тоже роль-мечта, она мне очень дорога, и я надеюсь, что когда-нибудь снова сыграю Жадова. Если успею, пока не вырасту совсем большим и бородатым... Ещё Юрий Волин в пьесе Лермонтова «Люди и страсти», которого я играл в театре «Сфера».
- Вот давай о «Сфере» и поговорим. Какой у тебя там был репертуар ?
- Я был занят в спектаклях «Гарольд и Мод», «Люди и страсти», «Вестсайд- ская история»...
- И кого же ты играя ?
- Я был Чино.
- Подожди, напомни...
- Чино - это член банды «Акул», который влюблён в Марию. Ещё я играл Мизгиря в «Весенней сказке» и Клинтона в «Скандальном происшествии...» по Пристли.
- Что тебе дала работа в «Сфере» ?
- Я научился не бояться зрителя, сидящего и смотрящего на тебя в упор. Безусловно, очень здорово, когда ты можешь разговаривать с партнёром на сцене абсолютно как в жизни, вот как мы с тобой сейчас разговариваем. К сожалению, на такой сцене, как у нас в Малом театре, при таких размерах, это в принципе невозможно, потому что никто дальше третьего ряда ничего не услышит. Поэтому высший пилотаж - работать так, как будто ты не заставляешь себя говорить громче, так, чтобы тебя слышали на галёрке. Это, конечно, связано не с голосом или громкостью звука, а с ясностью и чёткостью осознания того, что ты хочешь сказать, донести даже не до зрителя - до партнёра. Просто в малых формах, когда ты находишься на расстоянии полутора метров до ближайшего зрителя и десяти до самого дальнего, можно попробовать поговорить легко, себя не заставляя. И создастся ощущение - я сейчас не пытаюсь сказать «ложное», оно всё равно очень хорошее, - ощущение реальности и подлинности отношений, которые складываются у тебя с партнёром, что, конечно, очень приятно, здорово и ценно, это великолепный опыт.
- Кстати, о партнёрах. С кем тебе наиболее комфор7пно сосуществовать на сцене?
- Я всех очень люблю и ко всем отношусь с большим уважением. Нет среди моих знакомых людей, с кем бы мне было неприятно работать, я вот так скажу. Мне очень повезло. Я до сих пор не столкнулся с такой проблемой, чтобы мне кто-то из партнёров сознательно мешал.
Однокурсники
Как уже говорилось выше, Степан окончил Театральное училище имени Щепкина в 1999 году. Вместе с ним в труппу Малого театра были приняты шесть его однокурсников - Инна Иванова, Алексей Фаддеев, Дмитрий Солодовник, Дмитрий Жулин, Екатерина Базарова, Варвара Андреева. Случай уникальный в истории нашего коллектива! Сейчас, по прошествии почти десяти лет, все они входят в группу артистов, на которых держится текущий репертуар Малого. Лёша Фаддеев одну за другой сыграл две сложнейшие роли отечественного репертуара - Дмитрия Самозванца в «Дмитрии Самозванце и Василии Шуйском» А.Н. Островского и Никиту во «Власти тьмы» Л.Н. Толстого. Работа Димы Солодовника в гоголевском «Ревизоре» (он сыграл Хлестакова) была отмечена Премией Правительства России. Варя, Катя и Дима Жулин активно снимаются в кино. А Инна Иванова не так давно получила звание заслуженной артистки России.
В 2002 году режиссёр Виталий Иванов собрал их всех в спектакле «Усилия любви» - постановке по Шекспиру, рассчитанной специально на актёрскую молодёжь Малого театра.
- Каково тебе играется с твоими однокурсниками ?
- Замечательно. Например, с Катей Базаровой у нас были две работы, в «Усилиях любви» и в «Дельце», где мы играли влюблённых. Малый театр прекрасен тем, что здесь удаётся сохранить партнёрство. Не соревновательную, а партнёрскую форму взаимоотношений среди коллег. Это правда. И это здорово! От своих друзей, которые работают в других театрах, я знаю, что там всё построено на жёсткой конкуренции, на том, что человек человеку волк, и стоит чуть-чуть расслабиться, твоё место тут же займёт другой, возможно, твой друг, однокурсник и так далее. Про такие театры говорят: «зме- юшник». Естественно, люди там наживают себе врагов. Спасибо Юрию Мефодьевичу за то, что он сохраняет в Малом театре атмосферу партнёрства и взаимопомощи. По крайней мере, среди нас, молодых ребят.
- У вас был дружный курс?
- Да, очень хороший. Было несколько человек вне основной компании, но так всегда бывает, это естественно. Про нас и Ольга Николаевна, и Юрий Мефодьевич говорили, что на тот момент мы являлись самым дружным и сплочённым курсом.
Чехов
Из всех работ Степана Коршунова в Малом театре наибольший интерес, конечно же, представляют его роли в чеховских спектаклях - «Вишнёвом саде» и «Чайке». И Петя Трофимов, и Константин Треплев, если можно так выразиться, перешли к молодому исполнителю «по наследству» от отца, народного артиста России Александра Коршунова.
К чести Стёпы, в обоих случаях ему удалось удержаться от соблазна повторить предлагавшийся Александром Викторовичем рисунок роли. На мой взгляд, Петя Трофимов принадлежит к числу лучших образов, созданных Александром Коршуновым на сцене Малого театра. Невозможно забыть этого жалкого, вечно взъерошенного человечка, в котором неприспособленность, «не- дотёпистость» удивительным образом сочеталась с тонким, почти пронзительным лиризмом: дух захватывало, когда он восклицал: «Солнышко моё, весна моя!»
Персонаж, сыгранный Степаном, напротив, поражает своим прагматизмом. Прекраснодушия тут нет и в помине, этот Петя совершенно чётко знает, чего он хочет от жизни. Владимир Бо- гин, исполнитель роли Лопахина, говорит, что Стёпин напористый герой очень часто «заходил на его территорию», так что Лопахину приходилось, в буквальном смысле слова, держать ответ перед «вечным студентом».
Треплев в исполнении Коршунова- младшего спокоен и несуетен. Он, безусловно, талантливый человек, ранимый и тонко чувствующий, наделённый несвойственной его летам мудростью. Великодушно прощая матери её вульгарность и пошлость, Костя ищет родственную душу, маячок, который помог бы выбраться из болота повседневной рутины. Нина кажется ему не такой, как все. Однако эта любовь выявляет несамодостаточность, инфантилизм Тре- плева. Чувство к Нине, начинавшееся как светлый праздник, постепенно становится болезненным, разъедающим душу, лишая не только творческого дара, но и смысла жизни. У этого Кости - горе от любви.
- Наверное, всё-таки мы доросли до чеховских ролей.
- Давай.
- Треплев. Поскольку артисты никогда не бывают довольны, читая отзывы критиков о своих работах, мне хотелось бы спросить у тебя: каким ты видишь этого героя, что с твоей точки зрения в нём самое главное, самое важное?
- Я не хочу говорить каких-то общих слов, прописных истин, то, что до меня говорили сотни и сотни скажут потом. Мне эта роль очень близка, потому что я в своё время тоже переживал подобные эмоции, пусть не такие сильные, не настолько обострённые. Я не так реагировал, может быть, и мои нервы были не так оголены в тот момент, но похожие чувства я испытывал. Большинству людей хочется этим поделиться, рассказать, например, кому-нибудь из друзей о том, что «я любил, а любовь вдруг стала несчастной. Я что-то делал, к чему-то стремился, но это недооценили». Про такие вещи как-то неловко говорить. Может быть, стыдно, потому что не хочется признаваться в собственной слабости. Через этого героя я получаю некое отпущение своих... не знаю, грехов, не грехов... То, о чём я, Степан, хотел бы сказать, но не могу, я говорю в роли Треплева со сцены. И это потрясающее, фантастическое ощущение, когда ты можешь говорить о себе от лица персонажа, человека, которого ты играешь.
- В чём, на твой взгляд, его трагедия ?
- «Я всё больше убеждаюсь, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, потому что это легко и свободно льётся из его души». Я, может, ошибся в запятой или в одном слове, но примерно так. Вот я с этой мыслью согласен полностью, от начала и до конца. Я не хочу заниматься режиссурой той роли, которую исполняю как артист. Я не хотел бы сейчас пытаться сформулировать в своём сознании и рассказать о том, в чём я вижу трагедию Константина Треплева, или «целесообразно ли было застрелиться»?
- Это хорошая формулировка!
- И так далее. «Жизнь и подвиг Пети Трофимова». Знаешь, в чём беда многих наших режиссёров? Они знают, что «должно быть вот так, вот так и вот так!», но могут передать артисту только эмоцию, а объяснить суть, предложить какое-то действие не в состоянии. Так вот, не хочу быть артистом, который умеет назвать любой глагол активного действия по отношению к любой реакции, любому действию персонажа и так далее. У артиста ситуация прямо противоположная: он должен чувствовать, знать, как это? А объяснять ему не обязательно. Это только плохой режиссёр требует от артиста отчёта: «А ну разбери мне, причинно- следственную связь выстрой, пожалуйста!» Причинно-следственная связь сверхзадачи второго уровня погружения в зерно роли в отражении психологической драмы курьёза ситуации и так далее.
- Глубоко копаешь.
- Вот этого, мне кажется, не надо требовать от артиста. Артист должен чувствовать каждой клеточкой своего организма то, о чём он собирается сказать. А если он хочет поговорить о роли, то может описать свои эмоциональные переживания на эту тему.
- Проясни мне один момент. Я недавно в очередной раз смотрела нашу «Чайку» и меня резанула треплевская фраза после ухода Нины: «Нехорошо, если кто-нибудь увидит её в саду и скажет маме. Это может огорчить маму». Вот ты мне скажи: человек собрался стреляться - он думает, что это огорчит маму меньше, чем если бы мама увидела Нину ?
- Сейчас приведу пример. Однажды я был за рулём и на большой скорости вылетел из-за поворота. Сложилась такая дорожная ситуация, что я не мог разъехаться с двумя машинами, лоб в лоб летел встречный автомобиль, я пробовал увернуться, и машину понесло. Я стал пытаться выйти из заноса и в какой-то момент понял, что всё, это финал. На тот момент у меня была любимая женщина, ну, она и сейчас есть, мне было о чём вспомнить, о чём пострадать в последнюю секунду своей жизни. Я мог бы подумать о родителях, о несвершившихся надеждах, несыгранных ролях, непоставленных фильмах, да о чём угодно! Но вместо этого у меня промелькнула мысль: «Как стыдно, неделю назад один человек похвалил, что я очень хорошо вожу машину». Через долю секунды мне удалось проскочить в полуметре между двух автомобилей. Не произошло ничего, вообще ничего! Но на всю жизнь я запомнил, что в тот момент, когда я думал, что умру, мне почему-то стало стыдно, что я не оправдал чьих-то надежд.
Так что мне кажется, что я как Константин размышляю о том, что мне не удалось сделать всё идеально, так, как хотелось бы. А выливается это вот в такие слова.
«Мне гудят в спину, и в эту секунду я себя чувствую Жадовым»
- А кто тебе ближе чисто по- человечески: Треплев или Петя Трофимов? Трофимов может вызывать симпатию ?
- Безусловно. Кто ближе? Не знаю. Мне, например, очень близок Жадов. Даже когда я играл его в институте, я понимал, что почти ничего не делал так, как надо. Ну, может быть, и делал, но не чувствовал, не пропускал через себя. Сейчас это понимание стало особенно острым. Каждый день, выходя из дому, я чувствую в себе Жадова по мелочам. Вот я иду по улице и вдруг вижу, предположим, как на светофоре человек проезжает на красный свет, просто чтобы проскочить. То, что он перекроет потом движение, и пробка станет ещё больше и тяжелее, ему плевать, он не понимает. Ему надо влезть в образовавшуюся дырку ради секундной выгоды. А мне очень хочется, чтобы это было не так. Я встаю на светофоре, и если вижу, что за перекрёстком пробка, а я, проехав, только усугублю ситуацию, я останавливаюсь и стою. Мне гудят в спину, и в эту секунду я себя чувствую Жадовым. Немножечко, совсем чуть-чуть.
Наверное, это звучит по-дурацки, и надо было привести какой-нибудь пример из жизни артистической богемы. Можно говорить про политиков, про что угодно. И я знаю, что не одинок. Таких людей очень много, особенно среди моих знакомых, которые хотят сделать мир ну хоть немного лучше и пытаются начать с себя. Но каждый день ты всё равно чуть-чуть сдаёшься. Утром просыпаешься и хочешь сделать мир лучше. Выходишь на улицу, начинаешь его улучшать, получаешь пару презрительных взглядов, несколько эпитетов, что дурак и так далее, можно и по матери что-нибудь услышать в свой адрес. И ты думаешь: да на кой чёрт мне всё это нужно, не надо, ладно, не буду. И сдаёшься. Потом тебе становится стыдно. Ладно, это мы отступили, перешли в какие-то философские плоскости.
- Сейчас мы можем уйти в патетику и сказать, что твоё дело как артиста доносить до людей...
- ...Доброе, светлое, вечное.
-Да, да, да!
- Знаешь, жалко, что мы стесняемся таких вещей, стесняемся говорить, что актёр несёт мудрое, светлое, вечное. Мы говорим это скорее в шутку. Ни у кого не возникает желания всерьез этим гордиться и всерьёз со сцены нести мудрое, светлое, вечное. А ведь это прекрасно!
- В принципе для того классика и существует.
-Да-
- Про Петю скажешь что-нибудь ?
- Про Петю? Да я уж столько всего наговорил, можно писать «Мемуары Муми- папы». По-моему, если Треплев и Жадов совершают поступки, то Трофимов - человек, у которого душа болит, а поступки он откладывает. Вот сейчас я говорю и понимаю: да, мне есть что рассказать и в этой роли про себя лично. Очень сложно говорить, что ближе, что дальше. Все эти роли я люблю одинаково сильно, и они мне одинаково близки. Есть между ними что-то общее или нет, мне всё равно. Я знаю, что лично у меня с ними есть что-то общее, и это самое главное.
Постскриптум
...А тем временем в семье Степана и Александры Чичковой подрастает дочь, Екатерина Степановна Коршунова.
Впору говорить о пятом поколении знаменитой театральной династии. Впрочем, придётся подождать. Немного, лет пятнадцать...
Очерк Ольги Петренко из серии «Библиотека Малого театра», М., 2008.
Разрешите представить: Степан Александрович Коршунов, 1978 года рождения. Выпускник Театрального училища имени Щепкина (курс Юрия Мефодьевича и Ольги Николаевны Соломиных). Заядлый автомобилист, любитель экстремальных видов спорта. Превосходно рисует. Окончил Высшие курсы сценаристов и режиссёров.
В 1999 году Степан Коршунов был принят в труппу Государственного академического Малого театра. В сравнительно небольшом ещё послужном списке молодого артиста - целых три чеховских роли: Треплев, Петя Трофимов и Федотик, персонажи западной драматургии (Адольф Минар из «Дельца» О. де Бальзака, принц Юхан в «Короле Густаве Васа» А.Стриндберга, Дюмен в «Усилиях любви» У.Шекспира), а также герои детских спектаклей - Кай и князь Гвидон.
Наш разговор неизбежно начинается издалека.
- Стёпа, вы с сестрой Клавой - представители четвёртого поколения одной из самых знаменитых театральных династий. Расскажи, пожалуйста, о своих корнях.
- Начинается династия от Ильи Судакова и Клавдии Еланской. Это МХАТ, но Судаков работал и в Малом театре. Следующее поколение - Виктор Коршунов и Екатерина Еланская, а также сестра Еланской Ирина Судакова, их двоюродный брат драматург Феликс Лаубе и двоюродная сестра Лилия Толмачёва. Дальше мой отец, Александр Коршунов, и мама, Ольга Коршунова, которая является театральным художником. И вот уже ближе и ближе к финалу, то есть не к финалу, а к нынешнему дню...
- Какой финал? Это самый апофеоз!
- К апофеозу, к кульминации - я и моя сестра, и моя жена Александра Чичкова: её отец был драматургом, а дядя композитором, тоже очень известная семья с большой историей.
- В общем, с каждым поколением вы становитесь всё талантливее и талантливее.
- Ширше и глубже.
- Скажи, пожалуйста, а что для тебя важнее: ощущать себя частью единого целого или знать, что ты движешься своим собственным самостоятельным путём? И насколько принадлежность к такой мощной династии усложняет или облегчает твою жизнь?
- Я никогда не жил по-другому, поэтому мне не с чем сравнивать. Как мне кажется, насколько облегчает, ровно настолько и усложняет. Одно компенсирует другое. И я не знаю, как можно двигаться отдельно от семьи или вместе с семьёй. Я думаю, что ощущаю себя так же, как любой другой человек, имеющий свой творческий путь. Есть какие-то обстоятельства, есть династия. Об этом говорят, иногда забывают, иногда вспоминают. Короче, мой жизненный путь - это мой жизненный путь.
- Что бы ты ни говорил, тебя никогда не будут воспринимать так же, как всех прочих.
- А я никогда не буду обращать на это внимание. Мне всегда будет всё равно, кроме того что я своих родных люблю, они для меня самые близкие люди, и никаких комплексов в связи с этим я себе придумывать не хочу.
Увлечения
- Меня поразила некая двойственность твоего положения и, может быть, мироощущения. С одной стороны, опять- таки, прости, династия. Ты работаешь в Малом театре, а Малый театр можно смело назвать храмом классического искусства. С другой стороны, ты человек ультрасовременный. Ты автомобилист, увлекаешься сноубордом. Вот как это сочетается ~ с одной стороны покой, стабильность, а с другой ~ тяга к движению, к риску ?
- Есть такая отличная вещь, китайцы придумали давным-давно - гороскоп, знаки Зодиака. Я Близнец, мне двойственность свойственна.
- Я почему-то знала, что этим всё и кончится... То есть для тебя такая ситуация совершенно органична ?
- Абсолютно.
- Но ты сам понимаешь, что тут есть какое-то противоречие?
- Не знаю, не вижу противоречия. Не вижу. Противоречие между Малым театром и...?
- Между классикой, стабильностью, устойчивостью и азартом, движением.
- Что значит стабильность? Стабильность - это, допустим, уверенность в завтрашнем дне, отсутствие перемен...
- Гарантия качества.
- Гарантия качества - нет. Может быть стабильно и не качественно. Например, автомобиль ВАЗ - это стабильно некачественный продукт. Так что стабильность - понятие растяжимое. Почему оно должно относиться именно к классике? Я думаю, здесь больше подходят такие эпитеты, как «истина», «правда», «ключ к жизни на все времена». И когда Малый театр называют музеем, домом классики, это, скорее, комплимент (хотя люди, которые так говорят, так и не считают). И это очень жизнеутверждающая позиция - мы не суетимся, мы собираемся жить долго, а не пшикнуть и сгореть в секунду. Мы будем нести вечные ценности на протяжении, я думаю, не одной сотни лет, что, в общем, успешно и делаем. А увлечение современными видами спорта никак не противоречит моей работе в Малом театре, а, наоборот, позволяет поддерживать интерес к классике, к стабильности.
- Тебе везёт - ты гармоничная личность.
- Да, я думаю, мне везёт.
- Слушай, а рисование?
- Вот хороший вопрос! На самом деле, мои родители - оба художники, отец тоже учился живописи. Он очень талантливый человек в этом плане, постоянно рисует. Великолепные работы, в том числе маслом. Родители всегда хотели, чтобы и я этим занимался.
- А ты сам?
- У меня, безусловно, есть некие способности, но, видимо, из-за того, что на меня давили, это не стало любимым делом. Потому что всякий раз, когда я приходил на занятия в художественную школу на улице Красина, я очень мучился оттого, что надо было рисовать то, чего мне не хотелось. И хорошо я выполнял только те работы, в которые вкладывался эмоционально.
- И что это было, интересно?
- Какие-то военные сцены, естественно, разнообразная техника, самолёты, танки, рыцари... Ещё я всегда с удовольствием рисовал море, корабли, разные здания архитектурные... Такие вот у меня были предпочтения.
- Но не пейзажи и не портреты ?
- Я не мог рисовать все эти кубики, вазочки, цветочки, апельсины, гипсовые руки-ноги-головы - мне было скучно. Я не понимал: а что же я получу, какая будет отдача? Когда я рисовал, допустим, море, то как-то непроизвольно имитировал шум набегающей волны или корабль, или как дует ветер. Если в атаку идут варвары на римлян или фашисты стреляют по партизанам, партизаны обороняются, - опять-таки рисунок озвучивается. Видимо, вот это и означает вкладывать душу, когда ты чувствуешь, живёшь картиной, понимаешь? А как озвучить и одушевить апельсин я в детстве не знал...
- Рисование, наверное, и интерес к истории пробуждает.
- Да, и в школе, и в институте это был единственный предмет, по которому у меня никогда не было замечаний и нареканий. Я всегда по истории отвечал хорошо, в отличие от математики, например.
- То есть ты, скорее, гуманитарий.
- Да-да, я гуманитарий абсолютный. Я, честно говоря, всегда мечтал заниматься и занимаюсь психологией. Исключительно для себя, и это очень помогает.
- Точно так же, как рисование может помогать, когда ты готовишься к роли. Ты делаешь какие-то зарисовки, скажем?
- Да, все мои роли обязательно испещрены картинками, эпизодами, раскадровкой. Но я, слава Богу, рисую только непроизвольно. Я сижу, рука сама выводит что-то.
- К вопросу о раскадровке. Как у тебя возникла идея поступить на Высшие курсы сценаристов и режиссёров?
- Всегда хотел этим заниматься. Ну, я могу рассказать достаточно банальную историю про то, как Малый театр в 93-м году был на гастролях в Японии и отец привёз оттуда видеокамеру. Все ночи и дни напролёт мы с одноклассниками проводили в съёмках разных клипов, фильмов и так далее. Наверное, тогда и зародилась мысль о том, что было бы интересно заняться кинематографом профессионально. Короче, у меня возникло такое желание, и я пошёл на курсы.
- У тебя всякий раз так: ты это захочешь - и ты это реализуешь?
- Да, делаю. А что, как ещё?
- Это хорошо.
- Вот - очень важная мысль, прошу записать! Я заметил однажды, что если чего-то действительно, по-настоящему, хочу, то я это получаю. Думаю, что любой человек, который действительно чего-то хочет, всегда добивается своего, всегда.
- Если его желание истинно.
- Да, но весь ужас в том, что мы никогда не знаем, чего нам нужно на самом деле. Вечно занимаемся самообманом, пытаясь инициировать какое-то желание, которое нам кажется правильным иметь. Кто-то считает, что надо хотеть сыграть Гамлета. А в действительности человек хочет сыграть, допустим, Под- колёсина. Вот он будет себя заставлять хотеть играть Гамлета - и будет всю жизнь страдать...
- И будет плохим Гамлетом.
- А может, и не получит Гамлета никогда. И будет страдать от отсутствия того, чего хочет. А всё потому, что он не по-настоящему, не искренне этого желает.
- Или потому, что зависит от чужого мнения.
- Да, потому что он подвластен чужому мнению, тоже очень важный момент.
- Это Свияш Александр Григорьевич.
- Свияш, да. У него есть очень хорошие мысли: надо освобождать свой разум и свои желания, тогда придёт свобода в остальных аспектах жизни.
- Ну, очевидно, за двенадцатилетний цикл, с 93-го по 200у, когда ты поступил на Курсы сценаристов и режиссёров, у тебя было время понять, истинное ли это желание.
- Я сейчас подумал, что с 93-го по 2005 я учился в разных заведениях... В 1993 я поступил в театральный колледж. Окончил его в 95-м с дипломом среднего специального актёрского образования.
- Поподробнее, пожалуйста, это интересно!
- Это был экспериментальный техникум на базе ГИТИСа под руководством Анатолия Владимировича Ах- реева. Александр Сергеевич Бордуков был у нас старшим преподавателем, Вера Ивановна Ельникова - к сожалению, я не видел их целых 13 лет. Потом, уже имея одно образование, я поступил на курс Юрия Мефодьевича и Ольги Николаевны Соломиных в Высшее театральное училище имени Щепкина, которое окончил в 1999 году. После чего была пауза, а в 2005 я пошёл на Высшие режиссёрские курсы, мастерская Аллы Ильиничны Суриковой и Владимира Петровича Фокина. Это всё замечательные педагоги, мною очень любимые люди.
- Ты снимаешь кино?
- Я, видимо, пока попытаюсь заниматься кинематографом в свободное от театра время. Сперва я думал, что окончу курсы и начну работать в кино, у меня было несколько предложений пойти вторым режиссёром, но я не смог. Я очень дорожу «Чайкой», «Тремя сёстрами», «Вишнёвым», да и всеми остальными ролями тоже, но от этих трёх спектаклей я бы никогда не отказался.
Мальчик Кай и лазерные указки
Как и большая часть его коллег по цеху, Степан Коршунов впервые вышел на театральную сцену ещё студентом. Безусловно, лучшей практики для начинающего артиста и не придумаешь! Каждый день выходя на подмостки вместе с прославленными мэтрами, пусть даже в самом крошечном эпизоде, в массовке, не просто претворяешь «теорию» в «практику», но получаешь бесценные уроки настоящего актёрского мастерства. Можно сказать, что это ещё одна традиция Малого - начинать свой творческий путь с большого количества маленьких ролей. И если посмотреть послужные списки нынешних «звёзд» Дома Островского, известнейших артистов театра и кино, они сплошь пестрят такими безымянными персонажами, как «6-й гость», «весёлый сотрудник», «3-й корреспондент», «танцующий офицер», «бурлак», «больной», «2-й молодой джентльмен», «целинник», «взъерошенный мужчина»...
- Первой ролью у тебя ведь был Кай?
- Не Кай, нет. Первая роль, которую я исполнил - танцующий студент в спектакле «Таланты и поклонники».
- Но ты не возражаешь, если мы начнём с Кая?
- Нет, я возражаю, я хочу, чтобы был указан танцующий студент!
- Первый танцующий студент, второй?
- Второй. Первым был Алексей Фаддеев, я танцевал на заднем плане. Можно сказать, второй или третий, смотря как считать.
- И сколько вас там всего студентов было ?
- Четверо. Лёшка Фаддеев, я, Виталька Сосой и Димка Жулин.
- Но первой крупной ролью был всё- таки Кай.
-Да.
- И как тебе детская аудитория?
- Великолепно!
- Ты выпускал этот спектакль?
- Нет, я вводился на третьем курсе.
- Скажи, перед детьми сложнее играть, чем перед взрослыми ?
- Нет, мне проще. Мне очень нравится детская аудитория, это самые благодарные и чуткие зрители. К тому же Кай стал первой ролью, в которой я действительно испытал настоящий актёрский азарт. Я оговорюсь, что потом на протяжении нескольких лет у меня были другие работы, неважно какие - и я не чувствовал от них отдачи, не получал того удовольствия, про которое принято рассказывать, - ты был болен, температура, а вышел на сцену и поправился. А вот Кай - какое-то время только эта роль была отдушиной. Не знаю, стыдно сказать или нет, но я до сих пор играю в «Снежной королеве».
- Сейчас ты занят ещё в одном детском спектакле, в «Сказке о царе Салтане». Скажи, как меняется детская аудитория, её восприятие? Кай - это был 98-й год, на Гвидона ты ввёлся в 2005 - подросло уже другое поколение.
- Сейчас детская аудитория стала поинтеллигентнее. Помню, в конце девяностых во время спектакля светили лазерными указками.
«Новые формы» в театре «Сфера»
Параллельно с работой в Малом Стёпа несколько лет играл в «Сфере» - коллективе, основанном в 1981 году Екатериной Ильиничной Еланской. Творческое кредо этого необычного театра заложено в его названии: отказ от традиционной коробки сцены, от разделения на сцену и зал; а вместо них - «сфера», объединяющая актёров и зрителей в единую «сферу общения». Сиюминутный контакт актёра и зрителя, по мнению Екатерины Еланской, есть основа живого театра. Судя по всему, работа в «Сфере» была для Степана Коршунова тем самым поиском «новых форм», которые так и не удалось найти его главному персонажу - чеховскому Косте Треплеву.
- Не считая чеховских, какая роль у тебя самая любимая?
- Кроме Чехова я хотел бы отметить Жадова в «Доходном месте», которого играл ещё в училище. Это тоже роль-мечта, она мне очень дорога, и я надеюсь, что когда-нибудь снова сыграю Жадова. Если успею, пока не вырасту совсем большим и бородатым... Ещё Юрий Волин в пьесе Лермонтова «Люди и страсти», которого я играл в театре «Сфера».
- Вот давай о «Сфере» и поговорим. Какой у тебя там был репертуар ?
- Я был занят в спектаклях «Гарольд и Мод», «Люди и страсти», «Вестсайд- ская история»...
- И кого же ты играя ?
- Я был Чино.
- Подожди, напомни...
- Чино - это член банды «Акул», который влюблён в Марию. Ещё я играл Мизгиря в «Весенней сказке» и Клинтона в «Скандальном происшествии...» по Пристли.
- Что тебе дала работа в «Сфере» ?
- Я научился не бояться зрителя, сидящего и смотрящего на тебя в упор. Безусловно, очень здорово, когда ты можешь разговаривать с партнёром на сцене абсолютно как в жизни, вот как мы с тобой сейчас разговариваем. К сожалению, на такой сцене, как у нас в Малом театре, при таких размерах, это в принципе невозможно, потому что никто дальше третьего ряда ничего не услышит. Поэтому высший пилотаж - работать так, как будто ты не заставляешь себя говорить громче, так, чтобы тебя слышали на галёрке. Это, конечно, связано не с голосом или громкостью звука, а с ясностью и чёткостью осознания того, что ты хочешь сказать, донести даже не до зрителя - до партнёра. Просто в малых формах, когда ты находишься на расстоянии полутора метров до ближайшего зрителя и десяти до самого дальнего, можно попробовать поговорить легко, себя не заставляя. И создастся ощущение - я сейчас не пытаюсь сказать «ложное», оно всё равно очень хорошее, - ощущение реальности и подлинности отношений, которые складываются у тебя с партнёром, что, конечно, очень приятно, здорово и ценно, это великолепный опыт.
- Кстати, о партнёрах. С кем тебе наиболее комфор7пно сосуществовать на сцене?
- Я всех очень люблю и ко всем отношусь с большим уважением. Нет среди моих знакомых людей, с кем бы мне было неприятно работать, я вот так скажу. Мне очень повезло. Я до сих пор не столкнулся с такой проблемой, чтобы мне кто-то из партнёров сознательно мешал.
Однокурсники
Как уже говорилось выше, Степан окончил Театральное училище имени Щепкина в 1999 году. Вместе с ним в труппу Малого театра были приняты шесть его однокурсников - Инна Иванова, Алексей Фаддеев, Дмитрий Солодовник, Дмитрий Жулин, Екатерина Базарова, Варвара Андреева. Случай уникальный в истории нашего коллектива! Сейчас, по прошествии почти десяти лет, все они входят в группу артистов, на которых держится текущий репертуар Малого. Лёша Фаддеев одну за другой сыграл две сложнейшие роли отечественного репертуара - Дмитрия Самозванца в «Дмитрии Самозванце и Василии Шуйском» А.Н. Островского и Никиту во «Власти тьмы» Л.Н. Толстого. Работа Димы Солодовника в гоголевском «Ревизоре» (он сыграл Хлестакова) была отмечена Премией Правительства России. Варя, Катя и Дима Жулин активно снимаются в кино. А Инна Иванова не так давно получила звание заслуженной артистки России.
В 2002 году режиссёр Виталий Иванов собрал их всех в спектакле «Усилия любви» - постановке по Шекспиру, рассчитанной специально на актёрскую молодёжь Малого театра.
- Каково тебе играется с твоими однокурсниками ?
- Замечательно. Например, с Катей Базаровой у нас были две работы, в «Усилиях любви» и в «Дельце», где мы играли влюблённых. Малый театр прекрасен тем, что здесь удаётся сохранить партнёрство. Не соревновательную, а партнёрскую форму взаимоотношений среди коллег. Это правда. И это здорово! От своих друзей, которые работают в других театрах, я знаю, что там всё построено на жёсткой конкуренции, на том, что человек человеку волк, и стоит чуть-чуть расслабиться, твоё место тут же займёт другой, возможно, твой друг, однокурсник и так далее. Про такие театры говорят: «зме- юшник». Естественно, люди там наживают себе врагов. Спасибо Юрию Мефодьевичу за то, что он сохраняет в Малом театре атмосферу партнёрства и взаимопомощи. По крайней мере, среди нас, молодых ребят.
- У вас был дружный курс?
- Да, очень хороший. Было несколько человек вне основной компании, но так всегда бывает, это естественно. Про нас и Ольга Николаевна, и Юрий Мефодьевич говорили, что на тот момент мы являлись самым дружным и сплочённым курсом.
Чехов
Из всех работ Степана Коршунова в Малом театре наибольший интерес, конечно же, представляют его роли в чеховских спектаклях - «Вишнёвом саде» и «Чайке». И Петя Трофимов, и Константин Треплев, если можно так выразиться, перешли к молодому исполнителю «по наследству» от отца, народного артиста России Александра Коршунова.
К чести Стёпы, в обоих случаях ему удалось удержаться от соблазна повторить предлагавшийся Александром Викторовичем рисунок роли. На мой взгляд, Петя Трофимов принадлежит к числу лучших образов, созданных Александром Коршуновым на сцене Малого театра. Невозможно забыть этого жалкого, вечно взъерошенного человечка, в котором неприспособленность, «не- дотёпистость» удивительным образом сочеталась с тонким, почти пронзительным лиризмом: дух захватывало, когда он восклицал: «Солнышко моё, весна моя!»
Персонаж, сыгранный Степаном, напротив, поражает своим прагматизмом. Прекраснодушия тут нет и в помине, этот Петя совершенно чётко знает, чего он хочет от жизни. Владимир Бо- гин, исполнитель роли Лопахина, говорит, что Стёпин напористый герой очень часто «заходил на его территорию», так что Лопахину приходилось, в буквальном смысле слова, держать ответ перед «вечным студентом».
Треплев в исполнении Коршунова- младшего спокоен и несуетен. Он, безусловно, талантливый человек, ранимый и тонко чувствующий, наделённый несвойственной его летам мудростью. Великодушно прощая матери её вульгарность и пошлость, Костя ищет родственную душу, маячок, который помог бы выбраться из болота повседневной рутины. Нина кажется ему не такой, как все. Однако эта любовь выявляет несамодостаточность, инфантилизм Тре- плева. Чувство к Нине, начинавшееся как светлый праздник, постепенно становится болезненным, разъедающим душу, лишая не только творческого дара, но и смысла жизни. У этого Кости - горе от любви.
- Наверное, всё-таки мы доросли до чеховских ролей.
- Давай.
- Треплев. Поскольку артисты никогда не бывают довольны, читая отзывы критиков о своих работах, мне хотелось бы спросить у тебя: каким ты видишь этого героя, что с твоей точки зрения в нём самое главное, самое важное?
- Я не хочу говорить каких-то общих слов, прописных истин, то, что до меня говорили сотни и сотни скажут потом. Мне эта роль очень близка, потому что я в своё время тоже переживал подобные эмоции, пусть не такие сильные, не настолько обострённые. Я не так реагировал, может быть, и мои нервы были не так оголены в тот момент, но похожие чувства я испытывал. Большинству людей хочется этим поделиться, рассказать, например, кому-нибудь из друзей о том, что «я любил, а любовь вдруг стала несчастной. Я что-то делал, к чему-то стремился, но это недооценили». Про такие вещи как-то неловко говорить. Может быть, стыдно, потому что не хочется признаваться в собственной слабости. Через этого героя я получаю некое отпущение своих... не знаю, грехов, не грехов... То, о чём я, Степан, хотел бы сказать, но не могу, я говорю в роли Треплева со сцены. И это потрясающее, фантастическое ощущение, когда ты можешь говорить о себе от лица персонажа, человека, которого ты играешь.
- В чём, на твой взгляд, его трагедия ?
- «Я всё больше убеждаюсь, что дело не в старых и не в новых формах, а в том, что человек пишет, не думая ни о каких формах, потому что это легко и свободно льётся из его души». Я, может, ошибся в запятой или в одном слове, но примерно так. Вот я с этой мыслью согласен полностью, от начала и до конца. Я не хочу заниматься режиссурой той роли, которую исполняю как артист. Я не хотел бы сейчас пытаться сформулировать в своём сознании и рассказать о том, в чём я вижу трагедию Константина Треплева, или «целесообразно ли было застрелиться»?
- Это хорошая формулировка!
- И так далее. «Жизнь и подвиг Пети Трофимова». Знаешь, в чём беда многих наших режиссёров? Они знают, что «должно быть вот так, вот так и вот так!», но могут передать артисту только эмоцию, а объяснить суть, предложить какое-то действие не в состоянии. Так вот, не хочу быть артистом, который умеет назвать любой глагол активного действия по отношению к любой реакции, любому действию персонажа и так далее. У артиста ситуация прямо противоположная: он должен чувствовать, знать, как это? А объяснять ему не обязательно. Это только плохой режиссёр требует от артиста отчёта: «А ну разбери мне, причинно- следственную связь выстрой, пожалуйста!» Причинно-следственная связь сверхзадачи второго уровня погружения в зерно роли в отражении психологической драмы курьёза ситуации и так далее.
- Глубоко копаешь.
- Вот этого, мне кажется, не надо требовать от артиста. Артист должен чувствовать каждой клеточкой своего организма то, о чём он собирается сказать. А если он хочет поговорить о роли, то может описать свои эмоциональные переживания на эту тему.
- Проясни мне один момент. Я недавно в очередной раз смотрела нашу «Чайку» и меня резанула треплевская фраза после ухода Нины: «Нехорошо, если кто-нибудь увидит её в саду и скажет маме. Это может огорчить маму». Вот ты мне скажи: человек собрался стреляться - он думает, что это огорчит маму меньше, чем если бы мама увидела Нину ?
- Сейчас приведу пример. Однажды я был за рулём и на большой скорости вылетел из-за поворота. Сложилась такая дорожная ситуация, что я не мог разъехаться с двумя машинами, лоб в лоб летел встречный автомобиль, я пробовал увернуться, и машину понесло. Я стал пытаться выйти из заноса и в какой-то момент понял, что всё, это финал. На тот момент у меня была любимая женщина, ну, она и сейчас есть, мне было о чём вспомнить, о чём пострадать в последнюю секунду своей жизни. Я мог бы подумать о родителях, о несвершившихся надеждах, несыгранных ролях, непоставленных фильмах, да о чём угодно! Но вместо этого у меня промелькнула мысль: «Как стыдно, неделю назад один человек похвалил, что я очень хорошо вожу машину». Через долю секунды мне удалось проскочить в полуметре между двух автомобилей. Не произошло ничего, вообще ничего! Но на всю жизнь я запомнил, что в тот момент, когда я думал, что умру, мне почему-то стало стыдно, что я не оправдал чьих-то надежд.
Так что мне кажется, что я как Константин размышляю о том, что мне не удалось сделать всё идеально, так, как хотелось бы. А выливается это вот в такие слова.
«Мне гудят в спину, и в эту секунду я себя чувствую Жадовым»
- А кто тебе ближе чисто по- человечески: Треплев или Петя Трофимов? Трофимов может вызывать симпатию ?
- Безусловно. Кто ближе? Не знаю. Мне, например, очень близок Жадов. Даже когда я играл его в институте, я понимал, что почти ничего не делал так, как надо. Ну, может быть, и делал, но не чувствовал, не пропускал через себя. Сейчас это понимание стало особенно острым. Каждый день, выходя из дому, я чувствую в себе Жадова по мелочам. Вот я иду по улице и вдруг вижу, предположим, как на светофоре человек проезжает на красный свет, просто чтобы проскочить. То, что он перекроет потом движение, и пробка станет ещё больше и тяжелее, ему плевать, он не понимает. Ему надо влезть в образовавшуюся дырку ради секундной выгоды. А мне очень хочется, чтобы это было не так. Я встаю на светофоре, и если вижу, что за перекрёстком пробка, а я, проехав, только усугублю ситуацию, я останавливаюсь и стою. Мне гудят в спину, и в эту секунду я себя чувствую Жадовым. Немножечко, совсем чуть-чуть.
Наверное, это звучит по-дурацки, и надо было привести какой-нибудь пример из жизни артистической богемы. Можно говорить про политиков, про что угодно. И я знаю, что не одинок. Таких людей очень много, особенно среди моих знакомых, которые хотят сделать мир ну хоть немного лучше и пытаются начать с себя. Но каждый день ты всё равно чуть-чуть сдаёшься. Утром просыпаешься и хочешь сделать мир лучше. Выходишь на улицу, начинаешь его улучшать, получаешь пару презрительных взглядов, несколько эпитетов, что дурак и так далее, можно и по матери что-нибудь услышать в свой адрес. И ты думаешь: да на кой чёрт мне всё это нужно, не надо, ладно, не буду. И сдаёшься. Потом тебе становится стыдно. Ладно, это мы отступили, перешли в какие-то философские плоскости.
- Сейчас мы можем уйти в патетику и сказать, что твоё дело как артиста доносить до людей...
- ...Доброе, светлое, вечное.
-Да, да, да!
- Знаешь, жалко, что мы стесняемся таких вещей, стесняемся говорить, что актёр несёт мудрое, светлое, вечное. Мы говорим это скорее в шутку. Ни у кого не возникает желания всерьез этим гордиться и всерьёз со сцены нести мудрое, светлое, вечное. А ведь это прекрасно!
- В принципе для того классика и существует.
-Да-
- Про Петю скажешь что-нибудь ?
- Про Петю? Да я уж столько всего наговорил, можно писать «Мемуары Муми- папы». По-моему, если Треплев и Жадов совершают поступки, то Трофимов - человек, у которого душа болит, а поступки он откладывает. Вот сейчас я говорю и понимаю: да, мне есть что рассказать и в этой роли про себя лично. Очень сложно говорить, что ближе, что дальше. Все эти роли я люблю одинаково сильно, и они мне одинаково близки. Есть между ними что-то общее или нет, мне всё равно. Я знаю, что лично у меня с ними есть что-то общее, и это самое главное.
Постскриптум
...А тем временем в семье Степана и Александры Чичковой подрастает дочь, Екатерина Степановна Коршунова.
Впору говорить о пятом поколении знаменитой театральной династии. Впрочем, придётся подождать. Немного, лет пятнадцать...
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
22 мая – день рождения артиста Малого театра Степана Александровича Коршунова. Поздравляем!
21.05.2012
Подробнее
СПЕКТАКЛЬ МАЛОГО ТЕАТРА ЗАКРЫЛ РЫБАКОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ
Фоторепортаж на сайте OnlineTambov.ru
В Тамбове состоялось закрытие Шестого Межрегионального театрального фестиваля имени Н.Х. Рыбакова. На церемонию вручения заслуженных наград приехал народный артист СССР, руководитель Малого театра Юрий Соломин.
В Тамбове состоялось закрытие Шестого Межрегионального театрального фестиваля имени Н.Х. Рыбакова. На церемонию вручения заслуженных наград приехал народный артист СССР, руководитель Малого театра Юрий Соломин.
СПЕКТАКЛЬ МАЛОГО ТЕАТРА ЗАКРЫЛ РЫБАКОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ
Фоторепортаж на сайте OnlineTambov.ru
В Тамбове состоялось закрытие Шестого Межрегионального театрального фестиваля имени Н.Х. Рыбакова. На церемонию вручения заслуженных наград приехал народный артист СССР, руководитель Малого театра Юрий Соломин. Именно премьерный спектакль Малого театра и был показан зрителям на закрытии фестиваля.
На сцене разворачивалось действо по повести Валентина Распутина «Последний срок». В постановке раскрывается сложность взаимоотношений матери со своими детьми, выбравшими разные пути в жизни, но теперь вновь собравшимися, чтобы проститься с матерью. Эта тема затронула и старое, и молодое поколение своей актуальностью.
Многие матери переживали эмоции вместе с актрисой, исполняющей роль старухи, а многие молодые люди узнали себя в вернувшихся к матери детях. Спектакль пропитан нравственностью, добротой и сердечностью. Постановка заставляет задуматься о жизни, рассуждать и может быть что-то изменить.
20.05.2012
Екатерина Татаринцева
OnlineTambov.ru
Фоторепортаж на сайте OnlineTambov.ru
В Тамбове состоялось закрытие Шестого Межрегионального театрального фестиваля имени Н.Х. Рыбакова. На церемонию вручения заслуженных наград приехал народный артист СССР, руководитель Малого театра Юрий Соломин. Именно премьерный спектакль Малого театра и был показан зрителям на закрытии фестиваля.
На сцене разворачивалось действо по повести Валентина Распутина «Последний срок». В постановке раскрывается сложность взаимоотношений матери со своими детьми, выбравшими разные пути в жизни, но теперь вновь собравшимися, чтобы проститься с матерью. Эта тема затронула и старое, и молодое поколение своей актуальностью.
Многие матери переживали эмоции вместе с актрисой, исполняющей роль старухи, а многие молодые люди узнали себя в вернувшихся к матери детях. Спектакль пропитан нравственностью, добротой и сердечностью. Постановка заставляет задуматься о жизни, рассуждать и может быть что-то изменить.
20.05.2012
Екатерина Татаринцева
OnlineTambov.ru
Подробнее
ЮБИЛЕЙНЫЙ «НЕДОРОСЛЬ»
21 мая комедия Д.И.Фонвизина «Недоросль» будет сыграна в 700-й раз! Спектакль был поставлен в 1986 году и с тех пор пользуется неизменным успехом у зрителей всех возрастов. От души поздравляем артистов, занятых в спектакле сейчас или когда-то игравших в нем, поздравляем режиссёра-постановщика Виталия Николаевича Иванова и всех, кто работает над тем, чтобы зрители продолжали получать наслаждение от нестареющей классической пьесы!
ЮБИЛЕЙНЫЙ «НЕДОРОСЛЬ»
21 мая на сцене Государственного академического Малого театра состоится представление 700-го спектакля по пьесе «Недоросль».
Бессмертная комедия Д.И.Фонвизина относится к числу спектаклей-долгожителей Малого театра – она была поставлена режиссёром В.Н.Ивановым более четверти века назад. На протяжении всех этих лет «Недоросль» пользуется неизменным успехом не только у юных зрителей, но и у взрослых – все они с удовольствием следят за героями замечательного драматурга, создателя отечественной бытовой комедии, слушают прекрасную русскую речь.
Уже несколько поколений выросло на этой постановке Малого театра. Такую долгую жизнь «Недорослю» обеспечили и режиссёрские находки, и великолепная сценография Е.И.Куманькова, и задорная, весёлая музыка Е.П.Крылатова, и, конечно же, прекрасные актёрские работы.
От всей души поздравляем режиссёра-постановщика Виталия Иванова и весь творческий коллектив спектакля с замечательным юбилеем и желаем «Недорослю» сценического долголетия!
21 мая на сцене Государственного академического Малого театра состоится представление 700-го спектакля по пьесе «Недоросль».
Бессмертная комедия Д.И.Фонвизина относится к числу спектаклей-долгожителей Малого театра – она была поставлена режиссёром В.Н.Ивановым более четверти века назад. На протяжении всех этих лет «Недоросль» пользуется неизменным успехом не только у юных зрителей, но и у взрослых – все они с удовольствием следят за героями замечательного драматурга, создателя отечественной бытовой комедии, слушают прекрасную русскую речь.
Уже несколько поколений выросло на этой постановке Малого театра. Такую долгую жизнь «Недорослю» обеспечили и режиссёрские находки, и великолепная сценография Е.И.Куманькова, и задорная, весёлая музыка Е.П.Крылатова, и, конечно же, прекрасные актёрские работы.
От всей души поздравляем режиссёра-постановщика Виталия Иванова и весь творческий коллектив спектакля с замечательным юбилеем и желаем «Недорослю» сценического долголетия!
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
21 мая – день рождения актрисы Малого театра Натальи Александровны Титаевой. Поздравляем!
20.05.2012
18.05.2012
Подробнее
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 22 ПО 26 МАЯ
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 22 ПО 26 МАЯ
22 мая, основная сцена, «Не было ни гроша, да вдруг алтын» : Г.Г.Микшун, А.Е.Иванова, К.Е.Блохина, Л.А.Пашкова, И.А.Жерякова, Н.А.Титаева, А.С.Муравьева, Н.Л.Боронина, Л.С.Аникеева, А.М.Жарова, Е.А.Кулешова, З.Е.Андреева, Э.Е.Марцевич, Ф.Э.Марцевич, Д.Д.Кознов, М.А.Мартьянов, В.Г.Богин, В.А.Сафронов, Ю.Б.Ильин, А.Т.Манке, Г.Н.Скряпкин, И.С.Григорьев, М.Н.Хрусталев.
23 мая, основная сцена, вечер, «Царь Борис» : Т.Н.Лебедева, Т.В.Скиба, О.А.Чуваева, А.Н.Евдокимова, К.В.Моисеева, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Ю.В.Сафронова, В.И.Бочкарёв, М.А.Мартьянов, О.В.Доброван, В.Г.Богин, А.Ю.Белый, В.В.Петров, Ю.Б.Ильин, В.В.Бунаков, Г.Ю.Оболенский, В.Г.Зотов, А.В.Термолаев, В.А.Коняев, В.А.Андрианов, В.А.Дубровский, А.Н.Анохин, С.И.Видинеев, А.С.Кудинович, К.М.Юдаев, С.А.Вещев, А.М.Торопов, С.А.Кагаков, С.С.Еремеев, С.Л.Тезов, А.Т.Манке, Д.Н.Курочка, Г.О.Вавилов, П.С.Жихарев, С.Г.Сошников, Д.А.Марин.
25 мая, основная сцена, «Власть тьмы»: И.В.Иванова, О.Н.Абрамова, Д.Т.Мингазетдинова, И.В.Муравьёва, Л.В.Ещенко, Л.Г.Кичанова, Л.С.Аникеева, А.Е.Иванова, А.Н.Колесникова, А.М.Жарова, М.А.Серегина, Вл.Б.Носик, А.Е.Фаддеев, А.С.Кудинович, В.А.Низовой, Ю.Б.Ильин, П.Д.Складчиков, А.Т.Манке, С.С.Еремеев, М.А.Мартьянов, М.Н.Хрусталев, Г.О.Вавилов.
22 мая, сцена на Большой Ордынке, «Тайны мадридского двора»: Н.Н.Верещенко, Т.В.Скиба, Е.Г.Харитонова, Н.П.Швец, М.А.Серегина, А.Н.Колесникова, А.А.Кириллина, В.А.Леньшина, В.И.Езепов, М.Г.Фоменко, В.А.Низовой, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, П.В.Абрамов, П.С.Жихарев, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский, А.В.Термолаев, С.Г.Сошников.
23 мая, сцена на Большой Ордынке, «Свадьба, свадьба, свадьба!»: Е.Г.Харитонова, О.Г.Жевакина, Л.Г.Кичанова, З.Е.Андреева, А.С.Потапов, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, П.Д.Складчиков, А.Е.Дривень, Г.Н.Скряпкин.
24 мая, сцена на Большой Ордынке, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, П.В.Долинская, Ю.В.Сафронова, К.В.Моисеева, Н.П.Швец, Е.А.Кулешова, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, М.Г.Фоменко, С.Л.Тезов, Г.О.Вавилов, А.Н.Анохин, П.В.Абрамов, В.А.Андрианов, А.В.Термолаев, Е.В.Арановский, С.Г.Сошников, С.А.Вещев.
25 мая, сцена на Большой Ордынке, «Наследники Рабурдена»: Л.В.Титова, Т.В.Скиба, О.Л.Пашкова, О.Г.Жевакина, В.И.Езепов, В.М.Бейлис, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский К.М.Юдаев А.Е.Дривень.
22 мая, основная сцена, «Не было ни гроша, да вдруг алтын» : Г.Г.Микшун, А.Е.Иванова, К.Е.Блохина, Л.А.Пашкова, И.А.Жерякова, Н.А.Титаева, А.С.Муравьева, Н.Л.Боронина, Л.С.Аникеева, А.М.Жарова, Е.А.Кулешова, З.Е.Андреева, Э.Е.Марцевич, Ф.Э.Марцевич, Д.Д.Кознов, М.А.Мартьянов, В.Г.Богин, В.А.Сафронов, Ю.Б.Ильин, А.Т.Манке, Г.Н.Скряпкин, И.С.Григорьев, М.Н.Хрусталев.
23 мая, основная сцена, вечер, «Царь Борис» : Т.Н.Лебедева, Т.В.Скиба, О.А.Чуваева, А.Н.Евдокимова, К.В.Моисеева, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Ю.В.Сафронова, В.И.Бочкарёв, М.А.Мартьянов, О.В.Доброван, В.Г.Богин, А.Ю.Белый, В.В.Петров, Ю.Б.Ильин, В.В.Бунаков, Г.Ю.Оболенский, В.Г.Зотов, А.В.Термолаев, В.А.Коняев, В.А.Андрианов, В.А.Дубровский, А.Н.Анохин, С.И.Видинеев, А.С.Кудинович, К.М.Юдаев, С.А.Вещев, А.М.Торопов, С.А.Кагаков, С.С.Еремеев, С.Л.Тезов, А.Т.Манке, Д.Н.Курочка, Г.О.Вавилов, П.С.Жихарев, С.Г.Сошников, Д.А.Марин.
25 мая, основная сцена, «Власть тьмы»: И.В.Иванова, О.Н.Абрамова, Д.Т.Мингазетдинова, И.В.Муравьёва, Л.В.Ещенко, Л.Г.Кичанова, Л.С.Аникеева, А.Е.Иванова, А.Н.Колесникова, А.М.Жарова, М.А.Серегина, Вл.Б.Носик, А.Е.Фаддеев, А.С.Кудинович, В.А.Низовой, Ю.Б.Ильин, П.Д.Складчиков, А.Т.Манке, С.С.Еремеев, М.А.Мартьянов, М.Н.Хрусталев, Г.О.Вавилов.
22 мая, сцена на Большой Ордынке, «Тайны мадридского двора»: Н.Н.Верещенко, Т.В.Скиба, Е.Г.Харитонова, Н.П.Швец, М.А.Серегина, А.Н.Колесникова, А.А.Кириллина, В.А.Леньшина, В.И.Езепов, М.Г.Фоменко, В.А.Низовой, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, П.В.Абрамов, П.С.Жихарев, А.Н.Анохин, Е.В.Арановский, А.В.Термолаев, С.Г.Сошников.
23 мая, сцена на Большой Ордынке, «Свадьба, свадьба, свадьба!»: Е.Г.Харитонова, О.Г.Жевакина, Л.Г.Кичанова, З.Е.Андреева, А.С.Потапов, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, П.Д.Складчиков, А.Е.Дривень, Г.Н.Скряпкин.
24 мая, сцена на Большой Ордынке, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, П.В.Долинская, Ю.В.Сафронова, К.В.Моисеева, Н.П.Швец, Е.А.Кулешова, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, М.Г.Фоменко, С.Л.Тезов, Г.О.Вавилов, А.Н.Анохин, П.В.Абрамов, В.А.Андрианов, А.В.Термолаев, Е.В.Арановский, С.Г.Сошников, С.А.Вещев.
25 мая, сцена на Большой Ордынке, «Наследники Рабурдена»: Л.В.Титова, Т.В.Скиба, О.Л.Пашкова, О.Г.Жевакина, В.И.Езепов, В.М.Бейлис, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский К.М.Юдаев А.Е.Дривень.
Подробнее
ПОЛПРОЦЕНТА НА ЖИЗНЬ
Фотосессия Михаила Никитина
Василий Бочкарев – знаменитый московский артист. Играет главные роли в родном Малом театре, сотрудничает с театром «Школа современной пьесы», снимается в кино.
Василий Бочкарев – знаменитый московский артист. Играет главные роли в родном Малом театре, сотрудничает с театром «Школа современной пьесы», снимается в кино.
ПОЛПРОЦЕНТА НА ЖИЗНЬ
Фотосессия Михаила Никитина
Василий Бочкарев – знаменитый московский артист. Играет главные роли в родном Малом театре, сотрудничает с театром «Школа современной пьесы», снимается в кино. В спектакле по Островскому «Правда — хорошо, а счастье лучше», который Малый театр привозил в Петрозаводск, сыграл роль отставного унтер-офицера Силы Ерофеича Грознова. Его выход встречали аплодисментами.
С народным артистом РФ, лауреатом серьезных театральных премий мы разговариваем об ощущениях, которые испытывает актер во время работы, о традициях, неожиданных моментах и чувстве ответственности за всех.
— Слышала, что первый раз вы вышли на сцену в роли Чарльза Дарвина. Это было еще в школе. Насколько я знаю, сейчас ваши взгляды на происхождение видов здорово отличаются от дарвиновских, поскольку вы по-настоящему верующий человек. Это такая улыбка судьбы была?
— Это была простая история! Выводить из нее какие-то предчувствия не стоит. Я сыграл Дарвина только для того, чтобы не остаться на второй год в школе – вот и все. А верующим человеком я был всегда, с самого детства.
— Вы заканчивали театральное училище в такое прекрасное время, когда свои театры были у великих режиссеров — Любимова, Товстоногова, Эфроса… Сложно было выбрать свое направление?
— Действительно, было много интересных режиссеров: и Гончаров, и Равенских, и Львов-Анохин, и Охлопков, и Товстоногов, и Любимов, и Эфрос. Каждый из них был яркой индивидуальностью, у каждого был свой подход к профессии. Конечно, выбор был. Но как-то судьба сложилась, что Андрей Гончаров, которого я очень люблю, пришел сам в училище и выбрал меня. Просто пришел и сказал: «А где Бочкарев?» И я был этим куплен.
— Он где-то вас видел?
— Думаю, ему просто кто-то сказал про меня. Ему нужен был герой, вероятно, такого плана.
— Какого плана?
— Ну, социального.
— Дальше у вас была возможность выбирать самому?
— Нет, я этим никогда не занимался. Я также не понимаю, что значит мечтать о какой-то роли, к ней всю жизнь готовиться… Это, по-моему, глупо. Я верю в судьбу: приходит роль – значит, так надо, нет – значит, не твое. Эти встречи прелестны своей неожиданностью.
— Когда приходится делать серьезный выбор, на что вы полагаетесь?
— Какой выбор? Ролей? Сценариев? Партий? Жен? Я никогда не был коммунистом, я верю в Бога. Когда возникает сложная ситуация, иду к иконе Казанской Божией Матери, встаю на колени и молюсь. У меня такой вот выбор.
— Похоже на миф…
— Я не сочиняю мифов. Это реальность моя личная.
— Еще на миф похожа история про то, как вы в Загорск ездили просить прощения у Бориса Годунова перед спектаклем «Царь Борис» за то, что в пьесе есть убийство.
— Это реальная история. Я всегда перед спектаклем прошу прощения и ставлю свечку за Бориса Федоровича. Если я играю историческое лицо, то поневоле вторгаюсь в область, связанную с обстоятельствами личной жизни этого человека. Это опасно, я так считаю.
— Но это же принцип театра!
— Что значит, принцип театра? Если бы это было выдуманное лицо – другое дело. Тогда это был бы плод фантазии автора, а здесь написано – Борис Федорович Годунов, великий царь.
— А как же Пушкин, например, писал про Сальери, основываясь на легенде?
— А мы про другое говорим.
— Пушкин же не пошел просить прощения у Сальери!
— Вы уверены? И чем он кончил? Голубушка моя! Думайте, что вы говорите! Понимаете, дело все в том, что за все надо платить. Мы же не знаем, может, Пушкин несколько ночей стоял на коленях… А если не просил прощения, значит, за это поплатился! Все накапливается, дорогая моя! Я в это верю. Точнее, я это знаю. У меня сейчас лежит фотография царской семьи. Каждое утро молюсь, прошу прощения за наше общее преступление. Мы же все причастны к предательству!
— То есть если вы берете пьесу, где есть персонаж, некогда существовавший, то вы…
— На Руси раньше как было? Вот стоит береза. Подходит человек с топором и, прежде чем срубить дерево, просит у него прощения. Другие были понятия души, духа. Все в мире связано! Что с нами сделали? Нас взяли и раскололи, и разбросали, и каждый сам по себе живет. Вот Петрозаводск. Хозяина нету? Нету. Дороги плохие, дома обшарпанные… Недавно мы были в Белгороде. Там все в порядке. А почему? Потому что там святой есть, Иоасаф Белгородский. А тут я смотрю на церковь Успения Богородицы – американцы деньги дают на восстановление, а наши – ни хрена! Памятник! Загородку почините! Тьфу!
— Когда вы играли в Мольере, общались с ним?
— Для меня есть понятие внутренней жизни персонажа, а есть история, которая для меня не менее важна. История жизни вокруг. Если Мольер – то грех не поехать в Париж и поклониться. Почувствовать, что причастен к связям. И сразу открываются огромные ворота, взгляд другой становится на многое. Ты не один.
— Это со всеми авторами у вас происходит?
— В этом заключается профессия.
— Каким традициям театральной школы вы остались верны?
— В старом театре была прекрасная традиция от руки переписывать роли. Сейчас у меня студенты – все с ноутбуками. Их трудно убедить писать роли от руки. А здесь важен момент движения руки, которая откликается на то, что я думаю. Слово, каждая буква имеет свой звук. Это – принадлежность к нашей стае, нашему роду, нации. И каждое слово имеет свой цвет, оттенок, запах. Возникает букет, который тебя или задавит, или поможет. Такую книжечку с переписанной ролью я видел у Чулпан Хаматовой, которая играла Анну Франк в дипломном спектакле.
— Как вы относитесь к современной режиссуре?
— Я мечтаю работать с молодыми режиссерами. Любому мастеру полезно работать с молодыми.
— Нет ощущения, что молодые портят классику?
— Во время работы я и поправлю. И он будет портить так, как нужно.
— Было время, когда вы играли у Анатолия Васильева в «Школе драматического искусства». В знаменитом спектакле «Серсо» у вас была хорошая роль. Вы следите за судьбой этого режиссера? Он остался вам близок?
— Я его очень люблю. Считаю, что он гений, что и говорить. Толя Васильев – это наш театральный Колумб. Я все проверяю через него – а как бы он посмотрел. Для меня это дорого.
— Интересно было с ним работать?
— Понятно, что интересно. Но и безумно сложно. Его работа – это в чистом виде служение театру, он делает акцент не на зрителя, а на психологию происходящего. Это практически научное исследование. Это непросто. Надо обладать устойчивостью своей психики. Вообще актерство – профессия самоубийц. В театре идет процесс вытеснения своей личности… Николай Анненков, наш великий актер, говорил, что у него 5% только и есть на жизнь, остальное – театр. А у Васильева нужно отдавать 99, 9%. И в какой-то момент человеческая личность начинает бунтовать.
— Поэтому вы отказались от работы у него?
— Нет, не поэтому. Я понял, что я ему не очень нужен. Артисту необходимо чувствовать свою надобность. А я никогда не напоминал о себе. У всех актеров судьба по-разному складывается в театре. Я всегда тяготел к тому, чтобы быть в ансамбле. Судьба так распорядилась, что я не имею такой популярности, как другие артисты. Вроде бы я тоже снимался… Но, с другой стороны, у меня было преимущество – ложиться краской в общее дело, в целую картинку. Когда Даниэль Ольбрыхский пришел на спектакль к Ежи Гротовскому, тот его не пустил. Присутствие такого Алена Делона помешало бы атмосфере в зале. То же самое и на сцене. Я люблю со звездами играть, но когда мы работаем «Дети солнца», то все внимание переключается не на индивидуальные выходы, а сосредотачивается на атмосфере. Этот спектакль не запланирован. В нем есть жесткая структура и при этом возможность внутренней импровизации.
— Импровизация – это подготовленная вещь или чистый полет?
— Я готов ко встрече с неожиданным. Это может быть только на радостном чувстве. Наш театральный бог Михаил Чехов говорил: «Я смотрю в зрительный зал и уже люблю его». Эта любовь дает возможность немножко гарцевать в роли и отпускать себя. Нюанс сегодняшнего мига может быть не запланирован. Это живое – оно самое ценное в театре.
— Бывали неожиданные моменты в спектаклях?
— Неожиданный партнер появился у нас в Ленинграде, когда мы играли «Маленького принца». Я играл летчика, а Леонид Сатановский — ученого, который говорил, что у него на планете живет старая крыса. Он рассказывает, а я смотрю, что именно в этот момент по порталу идет крыса. Медленно. Перед самым носом у зрителя. И никто из публики не верещит. Крыса по-деловому прошла и скрылась. Зрители решили, видимо, что это такой фокус. Заготовленный фокус был у нас в «Вассе Железновой». По ходу действия я подходил к стене и неожиданно для всех вынимал голубя. Однажды голубь перевернулся, и мне, чтобы его эффектно достать, пришлось бы сломать ему лапку. Тогда я просто отпустил его. Он пролетел над зрительным залом очень низко и сел снова мне на руку. Фантастика!
— Случается, что зрители помогают во время действия?
— Как-то в городе Сочи мы играли «Записки русского путешественника». Это свободный по форме спектакль, в принципе, предполагающий общение с публикой. Иногда общение складывалось стихийно. По тексту я говорил: «Меня обокрали!» И вдруг из зала раздалось: «О, и меня тоже!» Я говорю: «Да? Ну, рассказывай!» И он стал рассказывать. Зал даже возмутился: «Может, мы все сейчас будем рассказывать?» А в другой раз на реплику «Меня обокрали» какая-то бабка в зале кинула клич: «Товарищи, давайте соберем для артиста деньги!»… «Давайте, — говорю — собирайте!»
— Хорошо чувствуете публику?
— В спектакле «Дни Турбиных» я вторым составом играл Лариосика. А вообще его играл Евгений Павлович Леонов. Однажды у него проблемы возникли со здоровьем прямо на спектакле. Он два акта сыграл, а в третьем выйти не смог. И выпустили меня. Открывается занавес, я выхожу и чувствую, как у меня начинает гореть щека. Прямо ожог какой-то. Потому что открылся занавес, и все уставились в одно место – на меня: «Кто это?» Одним взглядом все 700 человек. Вот это был посыл!
— Наши зрители вам понравились?
— Очень! Зритель потрясающий!
— Что в нем потрясающего?
— Я вам скажу: у вас в театр ходит зритель, жадный до впечатлений. Я чувствую, как он соскучился по хорошей пьесе, как ему хочется размыслить… А самое главное – он открытый и сердечный. Просто прекрасный.
Анна Гриневич В журналистике больше 10 лет. Сотрудничала практически со всеми республиканскими и городскими изданиями. Автор материалов на социальные, культурные темы, яркий колумнист. Увлекается кино и театром. Автор книги «История театра нашего детства», вышедшей в 2007 году. За интервью с актрисой Еленой Бычковой получила высшее признание журналистского сообщества Карелии: стала лауреатом Союза Журналистов РК 2011 года. В настоящее время работает заместителем главного редактора газеты «Мой Петрозаводск».
Михаил Никитин Профессиональный студийный фотограф. Признанный в городе мастер психологического портрета. Специалист в области истории фотографии и знаток современного фотоискусства. Экспериментатор. Сейчас ему интересно снимать на среднеформатную пленку и самостоятельно ее проявлять, как это делали фотографы в прежние времена. Педагог, директор фотошколы «Studio 17».
Анна Гриневич,
Михаил Никитин
Интернет-журнал «Республика Карелия», 18 Мая 2012 года
Фотосессия Михаила Никитина
Василий Бочкарев – знаменитый московский артист. Играет главные роли в родном Малом театре, сотрудничает с театром «Школа современной пьесы», снимается в кино. В спектакле по Островскому «Правда — хорошо, а счастье лучше», который Малый театр привозил в Петрозаводск, сыграл роль отставного унтер-офицера Силы Ерофеича Грознова. Его выход встречали аплодисментами.
С народным артистом РФ, лауреатом серьезных театральных премий мы разговариваем об ощущениях, которые испытывает актер во время работы, о традициях, неожиданных моментах и чувстве ответственности за всех.
— Слышала, что первый раз вы вышли на сцену в роли Чарльза Дарвина. Это было еще в школе. Насколько я знаю, сейчас ваши взгляды на происхождение видов здорово отличаются от дарвиновских, поскольку вы по-настоящему верующий человек. Это такая улыбка судьбы была?
— Это была простая история! Выводить из нее какие-то предчувствия не стоит. Я сыграл Дарвина только для того, чтобы не остаться на второй год в школе – вот и все. А верующим человеком я был всегда, с самого детства.
— Вы заканчивали театральное училище в такое прекрасное время, когда свои театры были у великих режиссеров — Любимова, Товстоногова, Эфроса… Сложно было выбрать свое направление?
— Действительно, было много интересных режиссеров: и Гончаров, и Равенских, и Львов-Анохин, и Охлопков, и Товстоногов, и Любимов, и Эфрос. Каждый из них был яркой индивидуальностью, у каждого был свой подход к профессии. Конечно, выбор был. Но как-то судьба сложилась, что Андрей Гончаров, которого я очень люблю, пришел сам в училище и выбрал меня. Просто пришел и сказал: «А где Бочкарев?» И я был этим куплен.
— Он где-то вас видел?
— Думаю, ему просто кто-то сказал про меня. Ему нужен был герой, вероятно, такого плана.
— Какого плана?
— Ну, социального.
— Дальше у вас была возможность выбирать самому?
— Нет, я этим никогда не занимался. Я также не понимаю, что значит мечтать о какой-то роли, к ней всю жизнь готовиться… Это, по-моему, глупо. Я верю в судьбу: приходит роль – значит, так надо, нет – значит, не твое. Эти встречи прелестны своей неожиданностью.
— Когда приходится делать серьезный выбор, на что вы полагаетесь?
— Какой выбор? Ролей? Сценариев? Партий? Жен? Я никогда не был коммунистом, я верю в Бога. Когда возникает сложная ситуация, иду к иконе Казанской Божией Матери, встаю на колени и молюсь. У меня такой вот выбор.
— Похоже на миф…
— Я не сочиняю мифов. Это реальность моя личная.
— Еще на миф похожа история про то, как вы в Загорск ездили просить прощения у Бориса Годунова перед спектаклем «Царь Борис» за то, что в пьесе есть убийство.
— Это реальная история. Я всегда перед спектаклем прошу прощения и ставлю свечку за Бориса Федоровича. Если я играю историческое лицо, то поневоле вторгаюсь в область, связанную с обстоятельствами личной жизни этого человека. Это опасно, я так считаю.
— Но это же принцип театра!
— Что значит, принцип театра? Если бы это было выдуманное лицо – другое дело. Тогда это был бы плод фантазии автора, а здесь написано – Борис Федорович Годунов, великий царь.
— А как же Пушкин, например, писал про Сальери, основываясь на легенде?
— А мы про другое говорим.
— Пушкин же не пошел просить прощения у Сальери!
— Вы уверены? И чем он кончил? Голубушка моя! Думайте, что вы говорите! Понимаете, дело все в том, что за все надо платить. Мы же не знаем, может, Пушкин несколько ночей стоял на коленях… А если не просил прощения, значит, за это поплатился! Все накапливается, дорогая моя! Я в это верю. Точнее, я это знаю. У меня сейчас лежит фотография царской семьи. Каждое утро молюсь, прошу прощения за наше общее преступление. Мы же все причастны к предательству!
— То есть если вы берете пьесу, где есть персонаж, некогда существовавший, то вы…
— На Руси раньше как было? Вот стоит береза. Подходит человек с топором и, прежде чем срубить дерево, просит у него прощения. Другие были понятия души, духа. Все в мире связано! Что с нами сделали? Нас взяли и раскололи, и разбросали, и каждый сам по себе живет. Вот Петрозаводск. Хозяина нету? Нету. Дороги плохие, дома обшарпанные… Недавно мы были в Белгороде. Там все в порядке. А почему? Потому что там святой есть, Иоасаф Белгородский. А тут я смотрю на церковь Успения Богородицы – американцы деньги дают на восстановление, а наши – ни хрена! Памятник! Загородку почините! Тьфу!
— Когда вы играли в Мольере, общались с ним?
— Для меня есть понятие внутренней жизни персонажа, а есть история, которая для меня не менее важна. История жизни вокруг. Если Мольер – то грех не поехать в Париж и поклониться. Почувствовать, что причастен к связям. И сразу открываются огромные ворота, взгляд другой становится на многое. Ты не один.
— Это со всеми авторами у вас происходит?
— В этом заключается профессия.
— Каким традициям театральной школы вы остались верны?
— В старом театре была прекрасная традиция от руки переписывать роли. Сейчас у меня студенты – все с ноутбуками. Их трудно убедить писать роли от руки. А здесь важен момент движения руки, которая откликается на то, что я думаю. Слово, каждая буква имеет свой звук. Это – принадлежность к нашей стае, нашему роду, нации. И каждое слово имеет свой цвет, оттенок, запах. Возникает букет, который тебя или задавит, или поможет. Такую книжечку с переписанной ролью я видел у Чулпан Хаматовой, которая играла Анну Франк в дипломном спектакле.
— Как вы относитесь к современной режиссуре?
— Я мечтаю работать с молодыми режиссерами. Любому мастеру полезно работать с молодыми.
— Нет ощущения, что молодые портят классику?
— Во время работы я и поправлю. И он будет портить так, как нужно.
— Было время, когда вы играли у Анатолия Васильева в «Школе драматического искусства». В знаменитом спектакле «Серсо» у вас была хорошая роль. Вы следите за судьбой этого режиссера? Он остался вам близок?
— Я его очень люблю. Считаю, что он гений, что и говорить. Толя Васильев – это наш театральный Колумб. Я все проверяю через него – а как бы он посмотрел. Для меня это дорого.
— Интересно было с ним работать?
— Понятно, что интересно. Но и безумно сложно. Его работа – это в чистом виде служение театру, он делает акцент не на зрителя, а на психологию происходящего. Это практически научное исследование. Это непросто. Надо обладать устойчивостью своей психики. Вообще актерство – профессия самоубийц. В театре идет процесс вытеснения своей личности… Николай Анненков, наш великий актер, говорил, что у него 5% только и есть на жизнь, остальное – театр. А у Васильева нужно отдавать 99, 9%. И в какой-то момент человеческая личность начинает бунтовать.
— Поэтому вы отказались от работы у него?
— Нет, не поэтому. Я понял, что я ему не очень нужен. Артисту необходимо чувствовать свою надобность. А я никогда не напоминал о себе. У всех актеров судьба по-разному складывается в театре. Я всегда тяготел к тому, чтобы быть в ансамбле. Судьба так распорядилась, что я не имею такой популярности, как другие артисты. Вроде бы я тоже снимался… Но, с другой стороны, у меня было преимущество – ложиться краской в общее дело, в целую картинку. Когда Даниэль Ольбрыхский пришел на спектакль к Ежи Гротовскому, тот его не пустил. Присутствие такого Алена Делона помешало бы атмосфере в зале. То же самое и на сцене. Я люблю со звездами играть, но когда мы работаем «Дети солнца», то все внимание переключается не на индивидуальные выходы, а сосредотачивается на атмосфере. Этот спектакль не запланирован. В нем есть жесткая структура и при этом возможность внутренней импровизации.
— Импровизация – это подготовленная вещь или чистый полет?
— Я готов ко встрече с неожиданным. Это может быть только на радостном чувстве. Наш театральный бог Михаил Чехов говорил: «Я смотрю в зрительный зал и уже люблю его». Эта любовь дает возможность немножко гарцевать в роли и отпускать себя. Нюанс сегодняшнего мига может быть не запланирован. Это живое – оно самое ценное в театре.
— Бывали неожиданные моменты в спектаклях?
— Неожиданный партнер появился у нас в Ленинграде, когда мы играли «Маленького принца». Я играл летчика, а Леонид Сатановский — ученого, который говорил, что у него на планете живет старая крыса. Он рассказывает, а я смотрю, что именно в этот момент по порталу идет крыса. Медленно. Перед самым носом у зрителя. И никто из публики не верещит. Крыса по-деловому прошла и скрылась. Зрители решили, видимо, что это такой фокус. Заготовленный фокус был у нас в «Вассе Железновой». По ходу действия я подходил к стене и неожиданно для всех вынимал голубя. Однажды голубь перевернулся, и мне, чтобы его эффектно достать, пришлось бы сломать ему лапку. Тогда я просто отпустил его. Он пролетел над зрительным залом очень низко и сел снова мне на руку. Фантастика!
— Случается, что зрители помогают во время действия?
— Как-то в городе Сочи мы играли «Записки русского путешественника». Это свободный по форме спектакль, в принципе, предполагающий общение с публикой. Иногда общение складывалось стихийно. По тексту я говорил: «Меня обокрали!» И вдруг из зала раздалось: «О, и меня тоже!» Я говорю: «Да? Ну, рассказывай!» И он стал рассказывать. Зал даже возмутился: «Может, мы все сейчас будем рассказывать?» А в другой раз на реплику «Меня обокрали» какая-то бабка в зале кинула клич: «Товарищи, давайте соберем для артиста деньги!»… «Давайте, — говорю — собирайте!»
— Хорошо чувствуете публику?
— В спектакле «Дни Турбиных» я вторым составом играл Лариосика. А вообще его играл Евгений Павлович Леонов. Однажды у него проблемы возникли со здоровьем прямо на спектакле. Он два акта сыграл, а в третьем выйти не смог. И выпустили меня. Открывается занавес, я выхожу и чувствую, как у меня начинает гореть щека. Прямо ожог какой-то. Потому что открылся занавес, и все уставились в одно место – на меня: «Кто это?» Одним взглядом все 700 человек. Вот это был посыл!
— Наши зрители вам понравились?
— Очень! Зритель потрясающий!
— Что в нем потрясающего?
— Я вам скажу: у вас в театр ходит зритель, жадный до впечатлений. Я чувствую, как он соскучился по хорошей пьесе, как ему хочется размыслить… А самое главное – он открытый и сердечный. Просто прекрасный.
Анна Гриневич В журналистике больше 10 лет. Сотрудничала практически со всеми республиканскими и городскими изданиями. Автор материалов на социальные, культурные темы, яркий колумнист. Увлекается кино и театром. Автор книги «История театра нашего детства», вышедшей в 2007 году. За интервью с актрисой Еленой Бычковой получила высшее признание журналистского сообщества Карелии: стала лауреатом Союза Журналистов РК 2011 года. В настоящее время работает заместителем главного редактора газеты «Мой Петрозаводск».
Михаил Никитин Профессиональный студийный фотограф. Признанный в городе мастер психологического портрета. Специалист в области истории фотографии и знаток современного фотоискусства. Экспериментатор. Сейчас ему интересно снимать на среднеформатную пленку и самостоятельно ее проявлять, как это делали фотографы в прежние времена. Педагог, директор фотошколы «Studio 17».
Анна Гриневич,
Михаил Никитин
Интернет-журнал «Республика Карелия», 18 Мая 2012 года
17.05.2012
Подробнее
ЗАЗЕРКАЛЬЕ МАЛОГО ТЕАТРА
Пространство театра - пространство тайны. На сцене каждый вечер рождается другая реальность, а в закулисье, причастное этому рождению, зрителям путь заказан. Запретная зона недаром будоражит воображение, там особая аура, у каждого театра - своя. У Малого - наиболее сильная. Идешь по коридорам и словно чувствуешь подбадривающие взгляды.
ЗАЗЕРКАЛЬЕ МАЛОГО ТЕАТРА
Пространство театра - пространство тайны. На сцене каждый вечер рождается другая реальность, а в закулисье, причастное этому рождению, зрителям путь заказан. Запретная зона недаром будоражит воображение, там особая аура, у каждого театра - своя. У Малого - наиболее сильная. Идешь по коридорам и словно чувствуешь подбадривающие взгляды. «Я уверена в том, что наши великие «старики» оставили здесь свою энергетику, свои биополя и свою преданность театру», - воспоминала Татьяна Петровна Панкова в мемуаpax, недавно изданных в серии «Библиотека Малого театра». Актрисы, прожившей 94 года, не стало прошлым летом. Она была последней обитательницей почетной гримерки рядом сценой, которую в Малом называют исторической.
Мемориальная гримерка
Некоторое время вместе с Татьяной Панковой здесь гримировалась Ирина Ликсо, до них Елена Николаевна Гоголева, еще раньше — Александра Александровна Яблочкина, а также периодически в особых случаях в этой гримерке готовились к выходу на сцену Е.Д. Турчанинова, В.Н. Рыжова, В.Н. Пашенная... Здесь же гримировался и настраивался на свой последний в жизни спектакль столетний Николай Александрович Анненков. В 10—20-е годы XX века эта небольшая комнатка принадлежала Александру Ивановичу Южину. С 1909-го по 1927-й он руководил Малым театром, гримерка служила ему еще и кабинетом. Старший научный сотрудник музея Малого театра Наталия Пашкина поворачивает ключ в замочной скважине, словно открывая дверь в прошлое. За порогом — резные кресла, аристократичный диван, стол с фарфоровой парочкой влюбленных, галантно застывших под абажуром (такие настольные лампы когда-то были в обиходе). За синей жаккардовой занавеской — гримировальный столик со старинными зеркалами, вместительный «глубокоуважаемый шкаф»... «Вот такая крохотная, по тем временам довольно скромная, была у Южина приемная. Здесь актер готовился к спектаклям, здесь же составлялись репертуарные планы, разбирались текущие вопросы, решались художественные и административные проблемы. Здесь, на этом небольшом столе, служившем Александру Ивановичу письменным, подписывались важнейшие документы. В этой комнатке побывало немало великих и знаменитых людей: А.П. Чехов, Вл.И. Немирович-Данченко, П.П. Гнедич... Заходил сюда и Лев Толстой: ждал Ольгу Осиповну Садовскую, разговаривал с Южиным. Было это во время генеральной репетиции спектакля «Власть тьмы», поставленного тогда в Малом театре впервые», — рассказывает Наталия Пашкина.
Когда-то рядом были еще две гримерки — Ермоловой и Лешковской, они не сохранились. О Марии Николаевне Ермоловой напоминает ее портрет кисти Валентина Серова, написанный по заказу Южина. Подлинник давно передан в Третьяковскую галерею, копия висит в красивом ермоловском фойе, где артисты дожидаются выходов на сцену. Здесь же, в фойе, — портреты великих и прославленных артистов Малого: от Мочалова и Щепкина, Федотовой и Лешковской до Бабочкина, Царева, Ильинского, Гоголевой, Нифонтовой, Анненкова, Самойлова, Весника, Виталия Соломина... А гримерку Южина с ее удивительной атмосферой ушедших эпох, со всеми ее старинными предметами, антикварной мебелью и портретами артистов, которые когда-то готовились здесь к спектаклям, сотрудники музея театра мечтают сохранить как мемориальную.
Призраки и Ленин
Где гримировался Щепкин или Мочалов, сейчас можно только предполагать — Малый театр реконструировался неоднократно. Сначала был малым в буквальном смысле слова — весь целиком, вместе со зрительным залом и закулисными помещениями умещался там, где теперь находится сцена. В остальной части были галереи и магазины — дом, перестроенный по проекту архитектора Осипа Бове, изначально принадлежал купцу Варгину. Здание возводили на болоте, строили на дубовых сваях. «В 30-е годы XX века речку Неглинку упрятали в трубу. А специалисты говорят, что дубу лучше находиться во влажной атмосфере, в сухости он трескается. Надеемся, что при предстоящей очередной реконструкции нашего здания и его фундамента современные строители учтут эту особенность», - говорит Наталия Пашкина.
«Болотная» предыстория Театральной площади породила немало мистических легенд. По слухам, в том болоте Иван Грозный топил неугодных. Призраки несчастных долго не могли найти покоя, пугая запоздалых прохожих, предвещая беды и пожары. Особенно полюбился привидениям подземный ход между Большим и Малым театрами. В XIX веке музыкальная и драматическая труппа была единой — артистам, костюмерам, бутафорам часто приходилось перемещаться из здания в здание. Некоторым было так страшно, что даже в непогоду они бежали поверху. Правда это или нет, — никто никогда не узнает. Но подземный переход существенно сокращал время в дороге.
Наталия Пашкина рассказывает интересные случаи, связанные с этими подземельными помещениями. «Не могу ручаться, что это истинная правда. Но когда я только пришла в театр, старейшие сотрудники рассказывали, что в этом подземном переходе находилась костюмерная Большого и Малого театров. И иногда случалось, что один и тот же костюм надевал артист, участвующий в спектакле Малого театра, и певец, выступающий на сцене Большого. Так, например, костюм Ромео, партию которого в опере пел знаменитый Леонид Собинов, носил также не менее знаменитый Александр Остужев, играющий Ромео в шекспировской трагедии. Комплекции они были далеко не одинаковой. Леонид Витальевич довольно дородный, а юный Остужев — стройный, изящный. Поэтому костюм для Остужева ушивали, а когда он был нужен Собинову, швы снова распускали. А еще существует легенда, что однажды левые эсеры чуть было не свергли Ленина после его выступления в Большом театре. Собирались его арестовать, заблокировали все подъезды. Но Ленин исчез. Скорее всего, вождь пролетариата под землей перебрался в Малый театр и спокойно уехал. Размышляя об этом эпизоде, невольно приходишь к мысли: не было бы этого подземного хода, может быть, в нашей стране все сложилось бы иначе. Повторюсь, что за подлинность этих историй я не ручаюсь. Но что касается оперы и спектакля «Ромео и Джульетта», я проверяла: они действительно шли в Малом и Большом в одно время. И костюм для Ромео в разные дни вполне мог «выступать» и на оперной, и на драматической сцене».
Давно заделан вход в театральное подземелье. На полу в начале зрительского гардероба, где оно когда-то начиналось, сегодня и следов от него не осталось.
Шум за сценой
Верхняя часть самого старого театрального здания Москвы не менее примечательна. Над сценой Малого, на колосниках, висят колокола, звонившие и звонящие в его спектаклях. Настоящая колокольня — ансамбль разных высот и тембров! «Я когда-то на них играла, — рассказывает Наталия Пашкина, - пришла в театр после школы и, пока училась на театроведческом факультете ГИТИСа, работала в шумовом цехе. Тогда все шумы звучали не в записи, а вживую. Мы дребезжали, имитируя разбитое зеркало, цокали специальными приспособлениями, издающими звуки лошадиных копыт, стреляли за дуэлянтов, боясь дать осечку, озвучивали пощечины синхронно движениям актеров. Опасались накладок, тем не менее они случались. Сцена ссоры в спектакле «Достигаев и другие» сопровождалась грандиозным шумом. «Будто за кулисами упал буфет с посудой», — добивался постановщик Борис Бабочкин. Грохотало несколько человек, происходящего на сцене мы не видели, помощник режиссера подавал сигнал — шуметь надо было, когда гасла специальная лампочка. Как-то одна из сотрудниц перенервничала и ухнула свои железки раньше других. А в это время на сцене Елена Николаевна Гоголева произносила монолог... Начальница шумового цеха Сара Лазаревна Гельвассер всегда была очень ответственной и педантичной. И вдруг такой грохот на монологе народной артистки СССР! Ужас! Пошли извиняться, предчувствуя разнос. Но Елена Николаевна из случившегося никакой драмы не устроила, спокойно обратившись к виновнице казуса: «Ничего, деточка, пришлось немножко форсировать голос»».
Достоинство, с которым великие «старики» относились к профессии, к сожалению, уходит в прошлое. Но Малый театр — одно из тех мест Москвы, где честь и благородство не списываются в разряд устаревших понятий. Возможно еще и потому, что связь времен здесь никогда не рвется. Каждый вечер, пробегая по коридорам в свои гримерные, артисты видят на фотографиях одухотворенные лица тех, кто служил в Малом прежде: Садовские, представители династии Бороздиных — Музилей — Рыжовых, Константин Зубов, Алексей Дикий, Дарья Зеркалова, Констанция Роек, Ирина Ликсо, Галина Демина, Георгий Куликов, Юрий Васильев, Виктор Павлов, Виктор Борцов... Театральные коридоры превратились в фотогалереи по инициативе художественного руководителя театра Ю.М. Соломина и сотрудников музея. Такого замечательного отношения к своей истории в других театрах еще поискать.
«Театральная афиша», май 2012
Пространство театра - пространство тайны. На сцене каждый вечер рождается другая реальность, а в закулисье, причастное этому рождению, зрителям путь заказан. Запретная зона недаром будоражит воображение, там особая аура, у каждого театра - своя. У Малого - наиболее сильная. Идешь по коридорам и словно чувствуешь подбадривающие взгляды. «Я уверена в том, что наши великие «старики» оставили здесь свою энергетику, свои биополя и свою преданность театру», - воспоминала Татьяна Петровна Панкова в мемуаpax, недавно изданных в серии «Библиотека Малого театра». Актрисы, прожившей 94 года, не стало прошлым летом. Она была последней обитательницей почетной гримерки рядом сценой, которую в Малом называют исторической.
Мемориальная гримерка
Некоторое время вместе с Татьяной Панковой здесь гримировалась Ирина Ликсо, до них Елена Николаевна Гоголева, еще раньше — Александра Александровна Яблочкина, а также периодически в особых случаях в этой гримерке готовились к выходу на сцену Е.Д. Турчанинова, В.Н. Рыжова, В.Н. Пашенная... Здесь же гримировался и настраивался на свой последний в жизни спектакль столетний Николай Александрович Анненков. В 10—20-е годы XX века эта небольшая комнатка принадлежала Александру Ивановичу Южину. С 1909-го по 1927-й он руководил Малым театром, гримерка служила ему еще и кабинетом. Старший научный сотрудник музея Малого театра Наталия Пашкина поворачивает ключ в замочной скважине, словно открывая дверь в прошлое. За порогом — резные кресла, аристократичный диван, стол с фарфоровой парочкой влюбленных, галантно застывших под абажуром (такие настольные лампы когда-то были в обиходе). За синей жаккардовой занавеской — гримировальный столик со старинными зеркалами, вместительный «глубокоуважаемый шкаф»... «Вот такая крохотная, по тем временам довольно скромная, была у Южина приемная. Здесь актер готовился к спектаклям, здесь же составлялись репертуарные планы, разбирались текущие вопросы, решались художественные и административные проблемы. Здесь, на этом небольшом столе, служившем Александру Ивановичу письменным, подписывались важнейшие документы. В этой комнатке побывало немало великих и знаменитых людей: А.П. Чехов, Вл.И. Немирович-Данченко, П.П. Гнедич... Заходил сюда и Лев Толстой: ждал Ольгу Осиповну Садовскую, разговаривал с Южиным. Было это во время генеральной репетиции спектакля «Власть тьмы», поставленного тогда в Малом театре впервые», — рассказывает Наталия Пашкина.
Когда-то рядом были еще две гримерки — Ермоловой и Лешковской, они не сохранились. О Марии Николаевне Ермоловой напоминает ее портрет кисти Валентина Серова, написанный по заказу Южина. Подлинник давно передан в Третьяковскую галерею, копия висит в красивом ермоловском фойе, где артисты дожидаются выходов на сцену. Здесь же, в фойе, — портреты великих и прославленных артистов Малого: от Мочалова и Щепкина, Федотовой и Лешковской до Бабочкина, Царева, Ильинского, Гоголевой, Нифонтовой, Анненкова, Самойлова, Весника, Виталия Соломина... А гримерку Южина с ее удивительной атмосферой ушедших эпох, со всеми ее старинными предметами, антикварной мебелью и портретами артистов, которые когда-то готовились здесь к спектаклям, сотрудники музея театра мечтают сохранить как мемориальную.
Призраки и Ленин
Где гримировался Щепкин или Мочалов, сейчас можно только предполагать — Малый театр реконструировался неоднократно. Сначала был малым в буквальном смысле слова — весь целиком, вместе со зрительным залом и закулисными помещениями умещался там, где теперь находится сцена. В остальной части были галереи и магазины — дом, перестроенный по проекту архитектора Осипа Бове, изначально принадлежал купцу Варгину. Здание возводили на болоте, строили на дубовых сваях. «В 30-е годы XX века речку Неглинку упрятали в трубу. А специалисты говорят, что дубу лучше находиться во влажной атмосфере, в сухости он трескается. Надеемся, что при предстоящей очередной реконструкции нашего здания и его фундамента современные строители учтут эту особенность», - говорит Наталия Пашкина.
«Болотная» предыстория Театральной площади породила немало мистических легенд. По слухам, в том болоте Иван Грозный топил неугодных. Призраки несчастных долго не могли найти покоя, пугая запоздалых прохожих, предвещая беды и пожары. Особенно полюбился привидениям подземный ход между Большим и Малым театрами. В XIX веке музыкальная и драматическая труппа была единой — артистам, костюмерам, бутафорам часто приходилось перемещаться из здания в здание. Некоторым было так страшно, что даже в непогоду они бежали поверху. Правда это или нет, — никто никогда не узнает. Но подземный переход существенно сокращал время в дороге.
Наталия Пашкина рассказывает интересные случаи, связанные с этими подземельными помещениями. «Не могу ручаться, что это истинная правда. Но когда я только пришла в театр, старейшие сотрудники рассказывали, что в этом подземном переходе находилась костюмерная Большого и Малого театров. И иногда случалось, что один и тот же костюм надевал артист, участвующий в спектакле Малого театра, и певец, выступающий на сцене Большого. Так, например, костюм Ромео, партию которого в опере пел знаменитый Леонид Собинов, носил также не менее знаменитый Александр Остужев, играющий Ромео в шекспировской трагедии. Комплекции они были далеко не одинаковой. Леонид Витальевич довольно дородный, а юный Остужев — стройный, изящный. Поэтому костюм для Остужева ушивали, а когда он был нужен Собинову, швы снова распускали. А еще существует легенда, что однажды левые эсеры чуть было не свергли Ленина после его выступления в Большом театре. Собирались его арестовать, заблокировали все подъезды. Но Ленин исчез. Скорее всего, вождь пролетариата под землей перебрался в Малый театр и спокойно уехал. Размышляя об этом эпизоде, невольно приходишь к мысли: не было бы этого подземного хода, может быть, в нашей стране все сложилось бы иначе. Повторюсь, что за подлинность этих историй я не ручаюсь. Но что касается оперы и спектакля «Ромео и Джульетта», я проверяла: они действительно шли в Малом и Большом в одно время. И костюм для Ромео в разные дни вполне мог «выступать» и на оперной, и на драматической сцене».
Давно заделан вход в театральное подземелье. На полу в начале зрительского гардероба, где оно когда-то начиналось, сегодня и следов от него не осталось.
Шум за сценой
Верхняя часть самого старого театрального здания Москвы не менее примечательна. Над сценой Малого, на колосниках, висят колокола, звонившие и звонящие в его спектаклях. Настоящая колокольня — ансамбль разных высот и тембров! «Я когда-то на них играла, — рассказывает Наталия Пашкина, - пришла в театр после школы и, пока училась на театроведческом факультете ГИТИСа, работала в шумовом цехе. Тогда все шумы звучали не в записи, а вживую. Мы дребезжали, имитируя разбитое зеркало, цокали специальными приспособлениями, издающими звуки лошадиных копыт, стреляли за дуэлянтов, боясь дать осечку, озвучивали пощечины синхронно движениям актеров. Опасались накладок, тем не менее они случались. Сцена ссоры в спектакле «Достигаев и другие» сопровождалась грандиозным шумом. «Будто за кулисами упал буфет с посудой», — добивался постановщик Борис Бабочкин. Грохотало несколько человек, происходящего на сцене мы не видели, помощник режиссера подавал сигнал — шуметь надо было, когда гасла специальная лампочка. Как-то одна из сотрудниц перенервничала и ухнула свои железки раньше других. А в это время на сцене Елена Николаевна Гоголева произносила монолог... Начальница шумового цеха Сара Лазаревна Гельвассер всегда была очень ответственной и педантичной. И вдруг такой грохот на монологе народной артистки СССР! Ужас! Пошли извиняться, предчувствуя разнос. Но Елена Николаевна из случившегося никакой драмы не устроила, спокойно обратившись к виновнице казуса: «Ничего, деточка, пришлось немножко форсировать голос»».
Достоинство, с которым великие «старики» относились к профессии, к сожалению, уходит в прошлое. Но Малый театр — одно из тех мест Москвы, где честь и благородство не списываются в разряд устаревших понятий. Возможно еще и потому, что связь времен здесь никогда не рвется. Каждый вечер, пробегая по коридорам в свои гримерные, артисты видят на фотографиях одухотворенные лица тех, кто служил в Малом прежде: Садовские, представители династии Бороздиных — Музилей — Рыжовых, Константин Зубов, Алексей Дикий, Дарья Зеркалова, Констанция Роек, Ирина Ликсо, Галина Демина, Георгий Куликов, Юрий Васильев, Виктор Павлов, Виктор Борцов... Театральные коридоры превратились в фотогалереи по инициативе художественного руководителя театра Ю.М. Соломина и сотрудников музея. Такого замечательного отношения к своей истории в других театрах еще поискать.
«Театральная афиша», май 2012
16.05.2012
Подробнее
ЛЮДМИЛА ПОЛЯКОВА: «Я ПОСЫЛАЮ ЗАЛУ СВОЮ ЭНЕРГИЮ»
«Мне повезло, что судьба вела меня и в конце концов привела на сцену. Это мое место». Так говорит о себе народная артистка России, лауреат Государственной премии России, актриса Малого театра Людмила Полякова.
ЛЮДМИЛА ПОЛЯКОВА: «Я ПОСЫЛАЮ ЗАЛУ СВОЮ ЭНЕРГИЮ»
«Мне повезло, что судьба вела меня и в конце концов привела на сцену. Это мое место». Так говорит о себе народная артистка России, лауреат Государственной премии России, актриса Малого театра Людмила Полякова.
...Табличка с надписью «Л.П. Полякова» на столе в Национальном музее Карелии, за которым должны были сидеть участники пресс-конференции — актеры Малого театра, лично мне ничего не говорила. Но когда Людмила Петровна вошла в зал, я ее мгновенно узнала.
И не потому, что актриса много снималась в кино и на телевидении (таких много, но их забываешь уже на другой день после просмотра фильма), просто даже в самой маленькой роли она неповторима и запоминаема.
Прежде чем брать интервью у Людмилы Петровны, постаралась прочитать все, что о ней написано, чтобы познакомиться поближе. И обратила внимание, что Полякова везде подчеркивала случайность своего поступления в Щепкинское училище. Что отнюдь не мечтала о карьере актрисы, не брала приступом год за годом театральный вуз.
- Людмила Петровна, я не очень верю в такую случайность. Во-первых, тысячи девчонок не только проходят мимо театральных вузов, тем более московских, но и мечтают туда попасть. И это им, как правило, не удается. А во-вторых, даже если человеку и выпадает такая случайность, в нем, пусть подспудно, должна быть готовность увидеть свой шанс, воспользоваться им.
- Я поняла ваш вопрос. Здесь ситуация такая. Вы видите мои размеры? Девушка я крупная. А в те времена, когда была молодой девицей, мои размеры были вообще нестандартные: рост 1,76 метра, в те времена даже сама себе казалась каланчой ужасной. Правда, какие-то моменты были... Я коренная москвичка, жила в старом районе Москве, и был у нас, как и везде, Дом пионеров. Я ходила туда в театральный кружок, причем сама записалась, никому до меня не было дела. Как-то нашла случайно свою старую фотографию: где я, что я? Какая-то странная прическа, воротничок. А на обороте фотографии моим еще детским почерком надпись: «5-й класс. Госпожа Кукушкина». Представляете, Островский!
Потом, я очень любила стихи, знала много и в сумерках ходила по московским улицам и читала их вслух.
Потом девица выросла, и мои самые близкие родственники сказали: «Ты посмотри на себя, ну какая из тебя актриса?» Бабушка, которая меня очень любила, говорила: «Милка, ну где ж тебе найдут мужика на сцене, под твой рост?» Семья меня и убедила в моей актерской профнепригодности, и я действительно не брала сцену в голову.
У меня были тогда всякие романтические настроения. То я хотела кого-то учить. То меня, коренную москвичку, тянуло куда-то уехать. То, понимая, что если в космос я уже не успеваю, но смогу залезть в океанские глубины, отправилась учиться в Одессу. Я ведь оканчивала вечернюю школу. Сейчас немногие знают, что после восьмого класса обучение было платное, бабушка с трудом наскребла какие-то деньги и заплатили за девятый класс. Работала почтальоном, с утра разносила почту. Так что моя первая профессия — почтальон. С тех у меня страсть — «почтальонские» сумки, и где бы я ни была, покупаю именно такие.
Так вот, после окончания школы у меня были романтические поиски себя: кем только я не хотела быть! И кроме того ощутила себя барышней. Пошла на курсы, освоила машинопись, стенографию, стала учить французский язык.
Но наверху, видимо, было все определено. Я работала в тресте секретаршей, мне это нравилось. И все-таки ноги меня сами привели в один из дней к театральному училищу — мы ходили с другими секретаршами в маленькое, соседнее с училищем кафе пить в обед кофе. И вот однажды, проходя мимо училища, я увидела объявление: «Приглашаются абитуриенты на вечернее отделение». В театральных вузах не существует вечерних отделений, но тут решили провести эксперимент, он оказался единственным. И я пошла, решив, что ничего не теряю. По приколу, как это бывает иногда, когда чувствуешь себя красавицей и не слишком высокого роста. Меня сразу взяли. И виновником был Юрий Мефодьевич Соломин, тогда молодой преподаватель училища. Он был моим первым педагогом, хотя ему в то время было лет 26, и между нами не такая уж большая разница в возрасте была. Я поступила в училище в 21год, в этом возрасте мои сверстники уже оканчивали вуз.
Мне говорят: «Не может быть, чтобы вы не хотели стать актрисой?!» Ну не было такого, чтобы я из года в год поступала, проваливалась и снова шла сдавать экзамены, убедив себя, что мое будущее только в театре. Меня тогда привлекала больше сама жизнь.
Более того, когда Юрий Мефодьевич Соломин вместе с Виктором Ивановичем Коршуновым перетащили меня на дневное отделение, я сопротивлялась как могла, мне надо было работать, наша семья жила очень скромно. Но они помогли мне найти работу, а со второго курса я получала именную стипендию имени Хмелева, которая, как потом выяснилось, была выше, чем моя будущая зарплата молодой актрисы.
- Вы учились в Щепкинском училище, а это прямой путь в Малый театр. Но вы туда не пошли...
- Меня туда приглашали. Но свой выбор я сделала сознательно. Как так получилось? Буквально со второго курса на меня повесили ярлык «Пашенная», тогда как раз умерла Вера Николаевна Пашенная, актриса Малого театра. И я поняла, что судьба моя в Малом театре, если я пойду туда, уже определена, мне придется идти по этой «тропинке», и ни шагу в сторону.
Но когда показывался наш курс на выпуске, выяснилось, что у меня есть выбор. А Малый театр мне был уже хорошо известен. Тогда он был совсем не то же самое, что сейчас. У нас сегодня очень хорошо и качественно играет молодежь — 25 — 27 — 30 лет. Что такое Малый театр в 1964 — 1965 годы, когда мы оканчивали училище? Молодой актер там 10 — 15 лет мог играть (дай Бог, если ему повезет), какой-нибудь ввод, эпизодик с несколькими словами. В те годы было принято, что молодые актеры, пока не пройдут определенный этап, не могут претендовать на ведущие роли. А в других театрах, я была уверена, у ног моих будет весь мир.
Сегодня я не жалею ни о чем, в том числе и о том, что в те годы после окончания училища не пошла в Малый театр, но бесконечно благодарна судьбе, что все-таки вернулась на круги своя — в Малый театр. Вернулась в очень непростой период своей жизни. Был такой момент, когда мы с режиссером Анатолием Васильевым пытались даже создавать свой театр, после успеха «Серсо», «Вассы Железновой». Но, как это бывает, все красиво начинается и странно заканчивается. Театр наш не состоялся, и я осталась вообще нигде. И тут вновь на моем пути оказался Юрий Мефодьевич Соломин. И я через два дня после нашей встречи была принята в Малый театр.
Мой другой учитель Виктор Иванович Коршунов, говорил мне: «Ты начнешь играть после 50 лет. Сумей только не растерять себя». В этом возрасте я и пришла в Малый, коллеги шутят: «Вот и все. Вот ты и заняла свое место». Однако перед этим я уже побывала в стольких интересных ситуациях и положениях, с гастролями объездила полмира, много интересного сыграла в кино. Но вот настали 90-е годы. Вы, конечно, знаете, что это такое для нашей страны. А у меня в то время были на руках ребенок, больная мама. И меня как ту шлюпочку в океане подобрали, накормили, обогрели.
Но и после этого там, наверху, кто-то не дремал. Настрадавшись, намучавшись, я была в то время благодарна за все, что мне давали, — будь то эпизод или ввод. Но случилось непредвиденное. Спектакль «Дядюшкин сон» театр повез на гастроли в Казахстан, а гастроли были на правительственном уровне, о срыве не могло быть и речи. Однако ведущая наша актриса Элина Авраамовна Быстрицкая поехать по каким-то личным причинам не смогла. Вызывает меня наше руководство, и Виктор Иванович Коршунов говорит: «Родной (есть у него такая присказка), надо сыграть «Дядюшкин сон». Я в ужасе: трехактная пьеса, 75 страниц личного текста у моей героини Марии Александровны Москалевой. А у меня всего шесть дней. Но опять-таки кто-то свыше сказал: надо! И я не отказалась, каким-то образом все это выдержала и сыграла подряд даже 10 раз. Это были совершенно незабываемые спектакли. Они сразу перевернули и меня, и мою жизнь, и ситуацию.
А дальше все пошло как по накату. И Виктор Иванович Коршунов произнес тогда историческую фразу: «Родной, вот ты и заняла свое место». Я вас уверяю, если бы я пошла в Малый театр сразу после училища, еще неизвестно, выдержала бы я это испытание — эти 20 лет сидения за кулисами в ожидании роли, участие в массовках. Я пришла в Малый уже сформировавшимся человеком, знавшим про театральную жизнь все.
- Вы много играете и играли. Но есть роль, о которой вы мечтали и в которой так и не удалось выйти на сцену?
- Не люблю этого вопроса, который так любят почему-то задавать журналисты. Нет, нет и нет. Я довольно всем и считаю: то, что Бог дает, даже если это хреновина, я должна сделать достойно. Даже если это ради куска хлеба. Ну не сыграла я Медею, и что из этого? Зато сыграла десятки других ролей. У меня в театре в текущем репертуаре 10 названий — я играю и чистую комедию, и чистую трагедию. В спектакле «Царь Борис» у меня роль Марии Нагой, матери убиенного царевича Димитрия. Это такая трагедия!
Я отношусь к себе спокойно. Театр, кино, телевидение — это прежде всего моя работа. Важно, что мне дают роли. И, слава Богу, что дают. А что хотела бы сыграть? Я не в таком положении как, например, Женя Миронов, который сегодня имеет театр, приглашает режиссеров. Юрий Мефодьевич Соломин ко мне хорошо относится, но мне в голову не придет придти к нему и заявить, что я хочу сыграть какую-то роль.
Вот недавно он меня вызвал и сказал: «Мила, «Дети Ванюшина» надо сыграть». Нет проблем. Надо, значит, надо. Но дальше начинается уже моя кухня, моя работа — над ролью и собой, чтобы это стало нужным и необходимым. А так, что мечтать? О чем сожалеть? Что не сыграла Золушку или Белоснежку?
Когда-то ко мне попал незамысловатый сценарий фильма «Хозяйка детского дома», где я играла какую-то алкашку, бросившую ребенка. И вот спустя 25 лет ко мне походят люди и напоминают об этой роли, значит, она задела, запомнилась, не оставила равнодушным. А для меня это была судьба моей мамы. Она очень хотела личного счастья. После войны они с отцом не сошлись, и всю жизнь она искала свое женское счастье. А я за это время выросла. Мама очень тяжело болела перед смертью, и я сделала все, что нужно, что должна была, но связи глубокой между нами не было. И играя в фильме судьбу другой женщины, попыталась сказать: нельзя бросать никого — ребенка или котенка, если ты его приручил.
- Знаю, что уже 40 лет вы ведете дневники. Не хотите опубликовать?
- И кто такое написал? Нет, не хочу. Это мое личное дело. Проходит какой-то период, многие события стираются из памяти, а я могу достать свои записи за 1963 или 1973 год и вспомнить: о, оказывается, как интересно было тогда. Сейчас, правда, реже пишу. Но дневники — это моя исповедь, ведь не каждому будешь рассказывать, что с тобой происходит, что у тебя на душе, а здесь я могу, не стесняясь в выражениях, откровенно рассказать о каком-то моменте своей жизни, выплеснуть эмоции.
У меня, например, была трудная ситуация с сыном, как у всех родителей, сейчас он уже взрослый, все нормализовалось. А тогда он был подростком, контакты рушились, и я не понимала, что с ним делать: «Мама! Не входить в мою комнату без стука!» Какие-то вещи меня ранили, обижали. Да и время было сложное — 90-е годы.
Так что да, дневники пишу. Но это личное, интимное, не хочу навязывать свое мнение о ком-то. Я могу говорить только о себе. Вот об инаугурации Путина не пишу.
- Но инаугурация, кроме историков, мало кого будет интересовать. А воспоминания актрисы Малого театра о времени и о себе — другое дело. Вот вы снимались у одного из интереснейших русских режиссеров ХХ века, может быть, не менее знакового, чем Андрей Тарковский, — у Ларисы Шепитько в «Восхождении». Какой она осталась в ваших воспоминаниях?
- Не только Лариса, там была целая компания — Элем Климов, Андрей Смирнов. Они были молодыми режиссерами, окончившими ВГИК и считающими себя талантами, а мы молодыми актерами, и тоже талантливыми. Недавно в Выборге прошел фестиваль, получилось так, что мы оказались там с Гостюхиным. Плотников, сыгравший главную роль в «Восхождении», не смог поехать. И после просмотра фильма, которому исполнилось 30 лет, мы с Гостюхиным как два идиота обнялись и рыдали на плече друг у друга. У нас было ощущение, что мы всё сами пережили — эти снега, казнь, путь на Голгофу.
Такой страсти, такой самоотдачи как у Шепитько я больше ни у кого не встречала, ни у одного режиссера, хотя работала со многими и в кино, и в театре... И потом эти метаморфозы — на съемках Лариса прямо в ботинках влезала в валенки 45 размера, в огромный тулуп. А потом на премьере в Доме кино на сцене появлялась потрясающая женщина: элегантный костюм, тонкие пальцы в кольцах, окружающий ее аромат духов... Это была женщина необыкновенной красоты, темперамента, души, ума. Ее ранняя трагическая гибель — большая потеря для искусства.
В своем фильме о Распутине Элем Климов предложил мне большую роль, но я ждала тогда ребенка и не могла сниматься. После долгих мытарств фильм изрезали, как и вырезали эту роль, а потом положили на полку. Но когда Лариса начала снимать «Восхождение», Элем Климов сказал, что Демчиха — это только Полякова. Андрей Смирнов, когда снимал фильм «Жила-была одна баба», не мог предложить мне главную роль, у героини другой возраст, но все равно пригласил в фильм, сказав: пусть чисто символически, но я должна была там быть. Так замкнулся круг.
Вообще мне повезло с этими встречами — с талантливыми самобытными мастерами и людьми. Они дали мне самоощущение, самоуважение. А это важно.
Что касается дневников... Может быть, и... опубликую. Если я найду нужную форму, как и с чем это связать, чтобы люди, прочитав их, могли сказать: а-а-а, вот как, оказывается, это было.
- Не так давно вы отметили юбилей, впереди 25-летие вашей работы в Малом театре, я читала, что вас называет уже молодой старейшиной Малого.
- Я считаю, что времени нет. Возраст — это столько лет, на сколько ты себя ощущаешь. Посмотрите на меня — скажете, что мне 74-й год? Вот и все. А зачем я буду об этом думать? Сейчас чувствую иногда — то здесь болит, то там, но я мужественно себе говорю: тебе 73 года, что ты хочешь? Слава Богу, кофейку выпьешь и придешь в себя. Надо жить, вокруг ведь столько прекрасного и интересного. Вот сидим мы с вами в гримерке, за окном голубое небо, кусочек гостиницы виден... И осознаешь, что ты впервые в Карелии, в Петрозаводске.
- Считают, что актеры как вампиры должны во время спектакля подпитываться энергией из зрительного зала.
- Неправильно считают. Я не подпитываюсь энергией зала. Я посылаю ему свою энергию, и зрители не обязательно и не всегда мне отвечают. Но когда эта связь налаживается, тогда происходит энергообмен между актером и зрителями, важный для обеих сторон.
Про ваш зал я скажу, что он трудный, предназначен для музыкального театра, в нем есть оркестровая яма. Мы привыкли у себя в Малом, что зрители рядом, 10 минут спектакля — и они наши. А у вас зал далеко от сцены. В этом, впрочем, и заключаются трудности гастролей. Василий Бочкарев сидел на вчерашнем спектакле («Горе от ума») в зале и пришел к выводу, что петрозаводский зритель очень благодарный. Хотя нас уверили, что в зале было хорошо слышно, это не так. Тем не менее зрители слушали, боясь шелохнуться, откликались. Но, кажется, захватить их целиком не удалось. Хотя, может быть, причина в том, что у вас народ северный, более сдержанный в выражении эмоций.
Наша беседа состоялась перед началом спектакля по пьесе А. Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше», в котором Людмила Полякова играла роль няни Фелицаты, организатора всех интриг, в результате которых молодые герои получали это самое счастье. Она была именно такой, русской во плоти и крови няней, которая и должна быть в пьесе Островского. И такой, какой ее могла сыграть только актриса Малого театра. Петрозаводчане, не сдерживая эмоций, каждый ее выход встречали горячими аплодисментами.
Автор: Валентина Чаженгина
Дата: 14.05.2012 г.
Интернет-журнал «Лицей»
«Мне повезло, что судьба вела меня и в конце концов привела на сцену. Это мое место». Так говорит о себе народная артистка России, лауреат Государственной премии России, актриса Малого театра Людмила Полякова.
...Табличка с надписью «Л.П. Полякова» на столе в Национальном музее Карелии, за которым должны были сидеть участники пресс-конференции — актеры Малого театра, лично мне ничего не говорила. Но когда Людмила Петровна вошла в зал, я ее мгновенно узнала.
И не потому, что актриса много снималась в кино и на телевидении (таких много, но их забываешь уже на другой день после просмотра фильма), просто даже в самой маленькой роли она неповторима и запоминаема.
Прежде чем брать интервью у Людмилы Петровны, постаралась прочитать все, что о ней написано, чтобы познакомиться поближе. И обратила внимание, что Полякова везде подчеркивала случайность своего поступления в Щепкинское училище. Что отнюдь не мечтала о карьере актрисы, не брала приступом год за годом театральный вуз.
- Людмила Петровна, я не очень верю в такую случайность. Во-первых, тысячи девчонок не только проходят мимо театральных вузов, тем более московских, но и мечтают туда попасть. И это им, как правило, не удается. А во-вторых, даже если человеку и выпадает такая случайность, в нем, пусть подспудно, должна быть готовность увидеть свой шанс, воспользоваться им.
- Я поняла ваш вопрос. Здесь ситуация такая. Вы видите мои размеры? Девушка я крупная. А в те времена, когда была молодой девицей, мои размеры были вообще нестандартные: рост 1,76 метра, в те времена даже сама себе казалась каланчой ужасной. Правда, какие-то моменты были... Я коренная москвичка, жила в старом районе Москве, и был у нас, как и везде, Дом пионеров. Я ходила туда в театральный кружок, причем сама записалась, никому до меня не было дела. Как-то нашла случайно свою старую фотографию: где я, что я? Какая-то странная прическа, воротничок. А на обороте фотографии моим еще детским почерком надпись: «5-й класс. Госпожа Кукушкина». Представляете, Островский!
Потом, я очень любила стихи, знала много и в сумерках ходила по московским улицам и читала их вслух.
Потом девица выросла, и мои самые близкие родственники сказали: «Ты посмотри на себя, ну какая из тебя актриса?» Бабушка, которая меня очень любила, говорила: «Милка, ну где ж тебе найдут мужика на сцене, под твой рост?» Семья меня и убедила в моей актерской профнепригодности, и я действительно не брала сцену в голову.
У меня были тогда всякие романтические настроения. То я хотела кого-то учить. То меня, коренную москвичку, тянуло куда-то уехать. То, понимая, что если в космос я уже не успеваю, но смогу залезть в океанские глубины, отправилась учиться в Одессу. Я ведь оканчивала вечернюю школу. Сейчас немногие знают, что после восьмого класса обучение было платное, бабушка с трудом наскребла какие-то деньги и заплатили за девятый класс. Работала почтальоном, с утра разносила почту. Так что моя первая профессия — почтальон. С тех у меня страсть — «почтальонские» сумки, и где бы я ни была, покупаю именно такие.
Так вот, после окончания школы у меня были романтические поиски себя: кем только я не хотела быть! И кроме того ощутила себя барышней. Пошла на курсы, освоила машинопись, стенографию, стала учить французский язык.
Но наверху, видимо, было все определено. Я работала в тресте секретаршей, мне это нравилось. И все-таки ноги меня сами привели в один из дней к театральному училищу — мы ходили с другими секретаршами в маленькое, соседнее с училищем кафе пить в обед кофе. И вот однажды, проходя мимо училища, я увидела объявление: «Приглашаются абитуриенты на вечернее отделение». В театральных вузах не существует вечерних отделений, но тут решили провести эксперимент, он оказался единственным. И я пошла, решив, что ничего не теряю. По приколу, как это бывает иногда, когда чувствуешь себя красавицей и не слишком высокого роста. Меня сразу взяли. И виновником был Юрий Мефодьевич Соломин, тогда молодой преподаватель училища. Он был моим первым педагогом, хотя ему в то время было лет 26, и между нами не такая уж большая разница в возрасте была. Я поступила в училище в 21год, в этом возрасте мои сверстники уже оканчивали вуз.
Мне говорят: «Не может быть, чтобы вы не хотели стать актрисой?!» Ну не было такого, чтобы я из года в год поступала, проваливалась и снова шла сдавать экзамены, убедив себя, что мое будущее только в театре. Меня тогда привлекала больше сама жизнь.
Более того, когда Юрий Мефодьевич Соломин вместе с Виктором Ивановичем Коршуновым перетащили меня на дневное отделение, я сопротивлялась как могла, мне надо было работать, наша семья жила очень скромно. Но они помогли мне найти работу, а со второго курса я получала именную стипендию имени Хмелева, которая, как потом выяснилось, была выше, чем моя будущая зарплата молодой актрисы.
- Вы учились в Щепкинском училище, а это прямой путь в Малый театр. Но вы туда не пошли...
- Меня туда приглашали. Но свой выбор я сделала сознательно. Как так получилось? Буквально со второго курса на меня повесили ярлык «Пашенная», тогда как раз умерла Вера Николаевна Пашенная, актриса Малого театра. И я поняла, что судьба моя в Малом театре, если я пойду туда, уже определена, мне придется идти по этой «тропинке», и ни шагу в сторону.
Но когда показывался наш курс на выпуске, выяснилось, что у меня есть выбор. А Малый театр мне был уже хорошо известен. Тогда он был совсем не то же самое, что сейчас. У нас сегодня очень хорошо и качественно играет молодежь — 25 — 27 — 30 лет. Что такое Малый театр в 1964 — 1965 годы, когда мы оканчивали училище? Молодой актер там 10 — 15 лет мог играть (дай Бог, если ему повезет), какой-нибудь ввод, эпизодик с несколькими словами. В те годы было принято, что молодые актеры, пока не пройдут определенный этап, не могут претендовать на ведущие роли. А в других театрах, я была уверена, у ног моих будет весь мир.
Сегодня я не жалею ни о чем, в том числе и о том, что в те годы после окончания училища не пошла в Малый театр, но бесконечно благодарна судьбе, что все-таки вернулась на круги своя — в Малый театр. Вернулась в очень непростой период своей жизни. Был такой момент, когда мы с режиссером Анатолием Васильевым пытались даже создавать свой театр, после успеха «Серсо», «Вассы Железновой». Но, как это бывает, все красиво начинается и странно заканчивается. Театр наш не состоялся, и я осталась вообще нигде. И тут вновь на моем пути оказался Юрий Мефодьевич Соломин. И я через два дня после нашей встречи была принята в Малый театр.
Мой другой учитель Виктор Иванович Коршунов, говорил мне: «Ты начнешь играть после 50 лет. Сумей только не растерять себя». В этом возрасте я и пришла в Малый, коллеги шутят: «Вот и все. Вот ты и заняла свое место». Однако перед этим я уже побывала в стольких интересных ситуациях и положениях, с гастролями объездила полмира, много интересного сыграла в кино. Но вот настали 90-е годы. Вы, конечно, знаете, что это такое для нашей страны. А у меня в то время были на руках ребенок, больная мама. И меня как ту шлюпочку в океане подобрали, накормили, обогрели.
Но и после этого там, наверху, кто-то не дремал. Настрадавшись, намучавшись, я была в то время благодарна за все, что мне давали, — будь то эпизод или ввод. Но случилось непредвиденное. Спектакль «Дядюшкин сон» театр повез на гастроли в Казахстан, а гастроли были на правительственном уровне, о срыве не могло быть и речи. Однако ведущая наша актриса Элина Авраамовна Быстрицкая поехать по каким-то личным причинам не смогла. Вызывает меня наше руководство, и Виктор Иванович Коршунов говорит: «Родной (есть у него такая присказка), надо сыграть «Дядюшкин сон». Я в ужасе: трехактная пьеса, 75 страниц личного текста у моей героини Марии Александровны Москалевой. А у меня всего шесть дней. Но опять-таки кто-то свыше сказал: надо! И я не отказалась, каким-то образом все это выдержала и сыграла подряд даже 10 раз. Это были совершенно незабываемые спектакли. Они сразу перевернули и меня, и мою жизнь, и ситуацию.
А дальше все пошло как по накату. И Виктор Иванович Коршунов произнес тогда историческую фразу: «Родной, вот ты и заняла свое место». Я вас уверяю, если бы я пошла в Малый театр сразу после училища, еще неизвестно, выдержала бы я это испытание — эти 20 лет сидения за кулисами в ожидании роли, участие в массовках. Я пришла в Малый уже сформировавшимся человеком, знавшим про театральную жизнь все.
- Вы много играете и играли. Но есть роль, о которой вы мечтали и в которой так и не удалось выйти на сцену?
- Не люблю этого вопроса, который так любят почему-то задавать журналисты. Нет, нет и нет. Я довольно всем и считаю: то, что Бог дает, даже если это хреновина, я должна сделать достойно. Даже если это ради куска хлеба. Ну не сыграла я Медею, и что из этого? Зато сыграла десятки других ролей. У меня в театре в текущем репертуаре 10 названий — я играю и чистую комедию, и чистую трагедию. В спектакле «Царь Борис» у меня роль Марии Нагой, матери убиенного царевича Димитрия. Это такая трагедия!
Я отношусь к себе спокойно. Театр, кино, телевидение — это прежде всего моя работа. Важно, что мне дают роли. И, слава Богу, что дают. А что хотела бы сыграть? Я не в таком положении как, например, Женя Миронов, который сегодня имеет театр, приглашает режиссеров. Юрий Мефодьевич Соломин ко мне хорошо относится, но мне в голову не придет придти к нему и заявить, что я хочу сыграть какую-то роль.
Вот недавно он меня вызвал и сказал: «Мила, «Дети Ванюшина» надо сыграть». Нет проблем. Надо, значит, надо. Но дальше начинается уже моя кухня, моя работа — над ролью и собой, чтобы это стало нужным и необходимым. А так, что мечтать? О чем сожалеть? Что не сыграла Золушку или Белоснежку?
Когда-то ко мне попал незамысловатый сценарий фильма «Хозяйка детского дома», где я играла какую-то алкашку, бросившую ребенка. И вот спустя 25 лет ко мне походят люди и напоминают об этой роли, значит, она задела, запомнилась, не оставила равнодушным. А для меня это была судьба моей мамы. Она очень хотела личного счастья. После войны они с отцом не сошлись, и всю жизнь она искала свое женское счастье. А я за это время выросла. Мама очень тяжело болела перед смертью, и я сделала все, что нужно, что должна была, но связи глубокой между нами не было. И играя в фильме судьбу другой женщины, попыталась сказать: нельзя бросать никого — ребенка или котенка, если ты его приручил.
- Знаю, что уже 40 лет вы ведете дневники. Не хотите опубликовать?
- И кто такое написал? Нет, не хочу. Это мое личное дело. Проходит какой-то период, многие события стираются из памяти, а я могу достать свои записи за 1963 или 1973 год и вспомнить: о, оказывается, как интересно было тогда. Сейчас, правда, реже пишу. Но дневники — это моя исповедь, ведь не каждому будешь рассказывать, что с тобой происходит, что у тебя на душе, а здесь я могу, не стесняясь в выражениях, откровенно рассказать о каком-то моменте своей жизни, выплеснуть эмоции.
У меня, например, была трудная ситуация с сыном, как у всех родителей, сейчас он уже взрослый, все нормализовалось. А тогда он был подростком, контакты рушились, и я не понимала, что с ним делать: «Мама! Не входить в мою комнату без стука!» Какие-то вещи меня ранили, обижали. Да и время было сложное — 90-е годы.
Так что да, дневники пишу. Но это личное, интимное, не хочу навязывать свое мнение о ком-то. Я могу говорить только о себе. Вот об инаугурации Путина не пишу.
- Но инаугурация, кроме историков, мало кого будет интересовать. А воспоминания актрисы Малого театра о времени и о себе — другое дело. Вот вы снимались у одного из интереснейших русских режиссеров ХХ века, может быть, не менее знакового, чем Андрей Тарковский, — у Ларисы Шепитько в «Восхождении». Какой она осталась в ваших воспоминаниях?
- Не только Лариса, там была целая компания — Элем Климов, Андрей Смирнов. Они были молодыми режиссерами, окончившими ВГИК и считающими себя талантами, а мы молодыми актерами, и тоже талантливыми. Недавно в Выборге прошел фестиваль, получилось так, что мы оказались там с Гостюхиным. Плотников, сыгравший главную роль в «Восхождении», не смог поехать. И после просмотра фильма, которому исполнилось 30 лет, мы с Гостюхиным как два идиота обнялись и рыдали на плече друг у друга. У нас было ощущение, что мы всё сами пережили — эти снега, казнь, путь на Голгофу.
Такой страсти, такой самоотдачи как у Шепитько я больше ни у кого не встречала, ни у одного режиссера, хотя работала со многими и в кино, и в театре... И потом эти метаморфозы — на съемках Лариса прямо в ботинках влезала в валенки 45 размера, в огромный тулуп. А потом на премьере в Доме кино на сцене появлялась потрясающая женщина: элегантный костюм, тонкие пальцы в кольцах, окружающий ее аромат духов... Это была женщина необыкновенной красоты, темперамента, души, ума. Ее ранняя трагическая гибель — большая потеря для искусства.
В своем фильме о Распутине Элем Климов предложил мне большую роль, но я ждала тогда ребенка и не могла сниматься. После долгих мытарств фильм изрезали, как и вырезали эту роль, а потом положили на полку. Но когда Лариса начала снимать «Восхождение», Элем Климов сказал, что Демчиха — это только Полякова. Андрей Смирнов, когда снимал фильм «Жила-была одна баба», не мог предложить мне главную роль, у героини другой возраст, но все равно пригласил в фильм, сказав: пусть чисто символически, но я должна была там быть. Так замкнулся круг.
Вообще мне повезло с этими встречами — с талантливыми самобытными мастерами и людьми. Они дали мне самоощущение, самоуважение. А это важно.
Что касается дневников... Может быть, и... опубликую. Если я найду нужную форму, как и с чем это связать, чтобы люди, прочитав их, могли сказать: а-а-а, вот как, оказывается, это было.
- Не так давно вы отметили юбилей, впереди 25-летие вашей работы в Малом театре, я читала, что вас называет уже молодой старейшиной Малого.
- Я считаю, что времени нет. Возраст — это столько лет, на сколько ты себя ощущаешь. Посмотрите на меня — скажете, что мне 74-й год? Вот и все. А зачем я буду об этом думать? Сейчас чувствую иногда — то здесь болит, то там, но я мужественно себе говорю: тебе 73 года, что ты хочешь? Слава Богу, кофейку выпьешь и придешь в себя. Надо жить, вокруг ведь столько прекрасного и интересного. Вот сидим мы с вами в гримерке, за окном голубое небо, кусочек гостиницы виден... И осознаешь, что ты впервые в Карелии, в Петрозаводске.
- Считают, что актеры как вампиры должны во время спектакля подпитываться энергией из зрительного зала.
- Неправильно считают. Я не подпитываюсь энергией зала. Я посылаю ему свою энергию, и зрители не обязательно и не всегда мне отвечают. Но когда эта связь налаживается, тогда происходит энергообмен между актером и зрителями, важный для обеих сторон.
Про ваш зал я скажу, что он трудный, предназначен для музыкального театра, в нем есть оркестровая яма. Мы привыкли у себя в Малом, что зрители рядом, 10 минут спектакля — и они наши. А у вас зал далеко от сцены. В этом, впрочем, и заключаются трудности гастролей. Василий Бочкарев сидел на вчерашнем спектакле («Горе от ума») в зале и пришел к выводу, что петрозаводский зритель очень благодарный. Хотя нас уверили, что в зале было хорошо слышно, это не так. Тем не менее зрители слушали, боясь шелохнуться, откликались. Но, кажется, захватить их целиком не удалось. Хотя, может быть, причина в том, что у вас народ северный, более сдержанный в выражении эмоций.
Наша беседа состоялась перед началом спектакля по пьесе А. Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше», в котором Людмила Полякова играла роль няни Фелицаты, организатора всех интриг, в результате которых молодые герои получали это самое счастье. Она была именно такой, русской во плоти и крови няней, которая и должна быть в пьесе Островского. И такой, какой ее могла сыграть только актриса Малого театра. Петрозаводчане, не сдерживая эмоций, каждый ее выход встречали горячими аплодисментами.
Автор: Валентина Чаженгина
Дата: 14.05.2012 г.
Интернет-журнал «Лицей»
15.05.2012
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОЗДРАВЛЯЕТ СЕРГЕЯ ЖЕНОВАЧА
ЮРИЙ СОЛОМИН ПОЗДРАВЛЯЕТ СЕРГЕЯ ЖЕНОВАЧА
Уважаемый Сергей Васильевич, Малый театр от всего сердца поздравляет Вас с замечательным юбилеем! Сегодняшняя театральная Москва просто немыслима без Ваших умных, тонких, интеллигентных постановок. Мы рады, что в свои 55 Вы молоды, бодры, энергичны, полны творческих планов. От всей души желаем Вам крепкого здоровья, счастья, дальнейших творческих успехов, а «студии театрального искусства» - благополучия и процветания, премьер и аншлагов!
От коллектива Малого театра художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин.
Уважаемый Сергей Васильевич, Малый театр от всего сердца поздравляет Вас с замечательным юбилеем! Сегодняшняя театральная Москва просто немыслима без Ваших умных, тонких, интеллигентных постановок. Мы рады, что в свои 55 Вы молоды, бодры, энергичны, полны творческих планов. От всей души желаем Вам крепкого здоровья, счастья, дальнейших творческих успехов, а «студии театрального искусства» - благополучия и процветания, премьер и аншлагов!
От коллектива Малого театра художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин.
Подробнее
МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА ВИТАЛИЮ СОЛОМИНУ
22 мая в 15:00 состоится открытие мемориальной доски народному артисту России Виталию Мефодьевичу Соломину по адресу Никитский бульвар, дом 9 («Дом полярников»).
24.05.2012
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
24 мая – юбилей заведующей режиссёрским управлением Малого театра Веры Степановны Тихоновой. От души поздравляем Веру Степановну и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и успехов во всех делах!
23.05.2012
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
23 мая – день рождения народной артистки России Нелли Ивановны Корниенко. Поздравляем!
22.05.2012
АЛЕКСАНДР КЛЮКВИН: «ДОБРОТА СПАСЕТ МИР»
Народного артиста России Александра Клюквина часто можно видеть в спектаклях Малого театра, где он служит уже 35-й год, иногда - в сериалах или в кино. А вот услышать его вы можете всегда на телеканале Россия, официальным голосом которого он с давних пор является.
22.05.2012
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
22 мая – день рождения артиста Малого театра Степана Александровича Коршунова. Поздравляем!
21.05.2012
21.05.2012
СПЕКТАКЛЬ МАЛОГО ТЕАТРА ЗАКРЫЛ РЫБАКОВСКИЙ ФЕСТИВАЛЬ
Фоторепортаж на сайте OnlineTambov.ru
В Тамбове состоялось закрытие Шестого Межрегионального театрального фестиваля имени Н.Х. Рыбакова. На церемонию вручения заслуженных наград приехал народный артист СССР, руководитель Малого театра Юрий Соломин.
В Тамбове состоялось закрытие Шестого Межрегионального театрального фестиваля имени Н.Х. Рыбакова. На церемонию вручения заслуженных наград приехал народный артист СССР, руководитель Малого театра Юрий Соломин.
21.05.2012
ЮБИЛЕЙНЫЙ «НЕДОРОСЛЬ»
21 мая комедия Д.И.Фонвизина «Недоросль» будет сыграна в 700-й раз! Спектакль был поставлен в 1986 году и с тех пор пользуется неизменным успехом у зрителей всех возрастов. От души поздравляем артистов, занятых в спектакле сейчас или когда-то игравших в нем, поздравляем режиссёра-постановщика Виталия Николаевича Иванова и всех, кто работает над тем, чтобы зрители продолжали получать наслаждение от нестареющей классической пьесы!
21.05.2012
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЁМ РОЖДЕНИЯ!
21 мая – день рождения актрисы Малого театра Натальи Александровны Титаевой. Поздравляем!
18.05.2012
ПОЛПРОЦЕНТА НА ЖИЗНЬ
Фотосессия Михаила Никитина
Василий Бочкарев – знаменитый московский артист. Играет главные роли в родном Малом театре, сотрудничает с театром «Школа современной пьесы», снимается в кино.
Василий Бочкарев – знаменитый московский артист. Играет главные роли в родном Малом театре, сотрудничает с театром «Школа современной пьесы», снимается в кино.
17.05.2012
ЗАЗЕРКАЛЬЕ МАЛОГО ТЕАТРА
Пространство театра - пространство тайны. На сцене каждый вечер рождается другая реальность, а в закулисье, причастное этому рождению, зрителям путь заказан. Запретная зона недаром будоражит воображение, там особая аура, у каждого театра - своя. У Малого - наиболее сильная. Идешь по коридорам и словно чувствуешь подбадривающие взгляды.
16.05.2012
ЛЮДМИЛА ПОЛЯКОВА: «Я ПОСЫЛАЮ ЗАЛУ СВОЮ ЭНЕРГИЮ»
«Мне повезло, что судьба вела меня и в конце концов привела на сцену. Это мое место». Так говорит о себе народная артистка России, лауреат Государственной премии России, актриса Малого театра Людмила Полякова.
15.05.2012
МЕМОРИАЛЬНАЯ ДОСКА ВИТАЛИЮ СОЛОМИНУ
22 мая в 15:00 состоится открытие мемориальной доски народному артисту России Виталию Мефодьевичу Соломину по адресу Никитский бульвар, дом 9 («Дом полярников»).
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка