«Листая старые подшивки»



СЕРДЕЧНЫЕ ТАЙНЫ КОРОЛЕЙ

Режиссерский почерк Владимира Бейлиса близок традициям Малого — пристальное внимание к актерской игре, а не череда концепций...

«Листая старые подшивки»

СЕРДЕЧНЫЕ ТАЙНЫ КОРОЛЕЙ

Блистательный, но жестокий ХVI век — любимая эпоха Малого театра. Список спектаклей об этом историческом периоде — «Князь Серебряный» и «Царь Иоанн Грозный», «Царь Федор Иоаннович» и «Царь Борис» (конец ХVI — начало ХVII в.) продолжила последняя премьера театра «Тайны Мадридского двора».

Уже название спектакля подогревает зрительский интерес, хотя перевод пьесы Эжена Скриба и Эрнеста Легуве выходил в России как «Королева Наваррская» (1859 г.) либо «Новеллы Маргариты Наваррской» (1946 г.). Премьера «Новелл Маргариты Наваррской» состоялась на сцене «Французского театра» в октябре 1850 года с участием Мадлен Броан, Ф.-Ж.Ренье де Лабриера, м-ль Фавар, Ж.И.Сансона. В «Пресс» отмечалось, что зрители «были ослеплены блеском королей Франции и Испании вкупе с будущим королем Наварры и тремя принцессами». Спустя почти 150 лет и также в октябре зрители филиала Малого театра были вовлечены в запутанные интриги мадридского двора (режиссер – В.Бейлис). Пьеса уже ставилась театром с участием Е.Гоголевой, но в послевоенный период, по мнению определенных лиц, она звучала, разумеется, не ко времени.

Режиссерский почерк Владимира Бейлиса близок традициям Малого — пристальное внимание к актерской игре, а не череда концепций. Его спектакли могут иных зрителей раздражать размеренностью и статичностью, холодностью и отсутствием динамики; однако можно быть уверенным, что будут отсутствовать шпагаты, подчеркивающие физическую подготовку актера, но мало что добавляющие к образу персонажа, не будет буйствовать малоуместная фривольность героинь в восточных нарядах, не соответствующая ни логике поведения, ни тексту пьесы. Для Малого театра корректность режиссера — фактор немаловажный.

В последней постановке В.Бейлиса убранство боярской знати времен Годунова, кафтаны, камзолы и парики петровской поры сменились роскошью испанских и французских нарядов эпохи Возрождения (художник — Э.Стенберг). Сдержанная тональность спектакля в сочетании с музыкой Ш.Каллоша акцентируют внимание на актере, а напряжение драматических минут, вереница комических мизансцен, танцевальные фигуры Ренессанса оживляют и усиливают ритм.

На сцене царит дуэт. Маргарита Ангулемская (Елена Харитонова), образованнейшая женщина, с великолепным умением огибать острые скалы интриг и рифы неприязни, приезжает в Мадрид освободить брата — французского короля Франциска I, взятого в плен испанцами близ Павии. Ее противник — Карл V (Вячеслав Езепов) холодно-бесстрастен, проницателен, дальновиден, ироничен, почти насмешлив. Император Священной Римской империи был, как известно, малочувствителен к женским прелестям или по крайней мере старался казаться таким. Что могло обезоружить его? Удивительное сочетание женского очарования и острого взгляда политика, пленительной красоты и пронзительного ума? Опыт и зрелость Карла активно сопротивляются обаянию Маргариты, но не могут устоять. Враждебное недоверие короля сменяется трогательной увлеченностью и восторженностью. Карл V покорен, но... «это был только сон», взаимного чувства нет. С высоты прожитых лет свою обманутость вынести удается с трудом. Нарастающая ярость короля — предвестница сдачи позиций.

Разумеется, наблюдательности, умения верно предугадывать политические ходы и мгновенно принимать решения Маргарите не занимать. Но в игре Е.Харитоновой преобладают, к сожалению, лишь женское обольщение и холодная расчетливость, нежели та гибкая грация ума и тончайшее мудрое лукавство, свойственные эпохе Возрождения. Мало оправданы и ее пощечины любимому графу Анри д\\\'Альбрэ (Александр Вершинин). Когда любящий человек на предложение навсегда расстаться и забыть любовь отвечает непреклонным «нет!», справедливо ли наказывать его за беззаветную преданность?

Эпизод встречи Маргариты с братом Франциском I (Владимир Богин), на мой взгляд, самый завершенный. Авторитет старшей сестры, основанный на любви и уважении, ничуть не мешает Франциску вести разговор неуловимо небрежным тоном мужчины, привыкшего к успеху у женщин, отзываться с чуть шутливой, но глубокой благодарностью о своей «даме-невидимке», а оскорбительность положения короля Франции, находящегося в заточении, отнюдь не мешает ему, парируя надменность Карла V, сохранять достоинство сана.

Каждая роль в спектакле — в меру красочна, но не без оттенка иллюстрации. Гватинара (Николай Верещенко), вместивший в себя «солдата, льстеца и министра», излучает готовность выполнять чужую волю, однако в тайне преследуя свои личные интересы. Ужимки камердинера Бабьеки (Кирилл Демин) смешат весь зал: ведь каждое посещение собственного дома для императорского курьера чревато очередным присоединением нового отростка к ветвистым рогам обманутого мужа. Весьма комична безмятежная глупость юной принцессы Изабеллы Португальской, которую Ольга Пашкова играет в стиле кукольного шаржа. И лишь Элеонора Австрийская (Татьяна Лебедева), скрывающая любовные муки и как защиту от тирании брата Карла V выбирающая монастырь, малоубедительна.

Театр всегда замечателен тем, что можно как угодно варьировать возраст персонажей, вследствие чего при полном сохранении текста сам спектакль смотрится под новым неожиданным ракурсом.

Действие пьесы у Э.Скриба и Э.Легуве — 1525 год, когда Карлу V было лишь 25 лет, а Маргарита Ангулемская была его старше на 8 лет. Что ж, возрастная разница делает спектакль В.Бейлиса разительно непохожим по своему наполнению с постановкой Б. Львова-Анохина «Реванш королевы, или Новеллы Маргариты Наваррской» в Новом Драматическом театре, где взаимоотношения Карла и Маргариты скорее напоминают утонченный поединок умов. Герой Дмитрия Писаренко, актера, прошедшего школу Малого театра, — чуть капризный молодой король, тонкий и расчетливый государственный деятель. Его предложение руки и сердца Маргарите (Оксана Мысина) — изящная политическая комбинация, удачно просчитанный ход мужчины, хотя и увлеченного дамой. Для Малого театра в этой сцене характерна теплая, полная скрытой нежности нота. Любовь делает более податливым и более уязвимым немолодого короля. Внушить себе романтическую грезу, а затем резко утратить иллюзии слишком нелегко. Там — реванш королевы, здесь — тайны короля. Разница существенная...

Политика — искусство побеждать, а любовь, как известно, — искусство проигрывать.
Интересно, что испанский двор (опять-таки ХVI века!) должен был появиться на сцене Малого еще несколько лет назад в спектакле «Елизавета Английская» по пьесе Ф.Брукнера в лице Филиппа II Испанского (с мощнейшим темпераментом Я.Барышева), Идиакеса (с яркостью актерских красок Дмитрия Назарова, увы, освоившего иную сцену — Театра Российской армии), Изабеллы (с эмоциональной силой Алены Охлупиной). Не сложилось?..

А это уже — «Тайны Малого театра»...

Ирина РЕШЕТНИКОВА

«Московская правда», 14 февраля 1998 года

Малый театр Режиссер – Виталий Иванов. Премьера - ноябрь 2008 г.

«КАСАТКА» А. Н. ТОЛСТОЙ

Малый театр Режиссер – Виталий Иванов. Премьера - ноябрь 2008 г.

Первое, что бросается в глаза, — роскошь интерьеров. И это не просто желание сделать всем «красиво», но оправданное сценографическое решение: один из персонажей, Абрам Желтухин, говорит, что отель, где живут главные герои, князь Анатолий и его любовница Мария Семеновна, сценический псевдоним Касатка, очень-очень хороший. В самом деле — золоченые рамы зеркал, бронзовые канделябры, почти как настоящие, а уж диваны, драпировки — все по высшему разряду. Не хуже и имение старой тетушки Варвары: увитые плющом и цветами беседки, опрятные деревянные заборы...

Пьеса Алексея Толстого — не самый выдающийся образец русской драматургии Серебряного века, но и не такая уж пустая, как может показаться на первый невнимательный взгляд. Обидно бывает, когда в ней видят лишь банальный водевильчик из жизни обедневшего дворянства и распутной богемы. Постановка Виталия Иванова, конечно, тоже дает понять, что «Касатка» — прежде всего комедия. И не просто авантюрная, хотя основной сюжет, конечно, связан с двойной романтической интригой (промотавшийся князь приезжает со своей спутницей, дамой полусвета, в имение тетки Варвары, где встречает простую девушку Раю и влюбляется в нее, а жених Раи, воспитанник тетки, в свою очередь, увлекается любовницей князя, то и другое — взаимно). Но и сатирическая составляющая в «Касатке» важна.

Однако режиссер не ограничивается одними лишь юмором и иронией. В прошлом сезоне Малый на основной своей сцене выпустил спектакль «Власть тьмы» по другому Толстому — Льву Николаевичу. Мрачную пьесу про детоубийство ставил Юрий Соломин, но и в ней нашел немало светлых и даже забавных моментов. Иванов идет обратным путем — от беззаботной комедийности к драматизму, социальной и исторической проблематике, хотя и не зацикливается на «серьезном». Герой Александра Коршунова — разорившийся аристократ, «облезлый барин». Раиса (Ольга Жевакина) — не такая уж наивная и не слишком обаятельная девица. Даже тетка Варвара, самый, казалось бы, комический персонаж, сыграна Татьяной Лебедевой со всей возможной суровостью. Лишь к третьему акту (у Толстого он четвертый, но спектакль идет с двумя антрактами) режиссер и актеры окончательно определяются с жанром — и начинают играть комедию в чистом виде. На счастье, появляется еще один персонаж — смотритель пристани Панкрат, эпизодический, но яркий и по-настоящему смешной. Впрочем, заглавная героиня Елены Харитоновой уже с первых сцен задает тон всему действию: она и в трудные, «кризисные» по-нынешнему говоря, моменты остается хозяйкой положения. А когда еще и гитару в руки берет да начинает петь романсы — ей просто нет равных. Как в такую не влюбиться?

Вячеслав ШАДРОНОВ
«Театральная касса», декабрь 2008

11 января – день рождения народной артистки России Елены Германовны Харитоновой. От души поздравляем Елену Германовну и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и новых ролей на сцене Малого театра!

14 ноября, в пятницу, на сцене филиала Государственного академического Малого театра, что на Большой Ордынке, состоится премьера спектакля по пьесе А.Н. Толстого «Касатка». Марью Семеновну Косареву сыграет народная артистка России Елена Харитонова.

ПРЕМЬЕРА СПЕКТАКЛЯ ПО СТАРОЙ ПЬЕСЕ ДЛЯ НОВОГО ПОКОЛЕНИЯ

14 ноября, в пятницу, на сцене филиала Государственного академического Малого театра, что на Большой Ордынке, состоится премьера спектакля по пьесе А.Н. Толстого «Касатка». Марью Семеновну Косареву сыграет народная артистка России Елена Харитонова.

Пьеса была написана в 1914 году, в 1915-м Алексей Толстой получил за нее Грибоедовскую премию. «Касатка» – это легкая комедия о любви, обычаях и нравах провинциального дворянства, рассказ о том, чем жили в России до революции, как общались между собой, глубоко уважали чувства друг друга. Почему? Всё очень просто: людям того времени было присуще глубокое нравственное начало.

«В обществе была развита высочайшая культура семьи, брака и любви, которой мы теперь, к сожалению, лишены, – говорит режиссер-постановщик Виталий Николаевич Иванов. – В наше время отношения между мужчиной и женщиной выхолощены до наипростейших циничных форм. Мы слишком многое испортили своей бесконечной терпимостью».

Заслуженный деятель искусств России В.Н. Иванов работает в Малом театре с 1969 года, и уже ставил «Касатку» с Элиной Быстрицкой в заглавной роли ровно 35 лет назад. Нынешняя постановка создана для нового поколения актеров и зрителей. Режиссер очень доволен работой артистов на репетициях: «Я увидел настоящую веру в материал. Ведь для того чтобы так искренне объясняться в любви на сцене, необходимо серьезно поработать – душой».

В спектакле задействованы актеры: Елена Харитонова, Александр Вершинин, Владимир Дубровский, Татьяна Лебедева, Василий Зотов и другие.

ЦАО-Информ, 6 ноября 2008 года

Указом президента России актрисе Малого театра Елене Германовне Харитоновой присвоено почетное звание народной артистки России. От души поздравляем Елену Германовну и желаем ей крепкого здоровья и, конечно, интересных творческих предложений!

11 января - день рождения заслуженной артистки России Елены Германовны Харитоновой. От души поздравляем актрису и желаем ей крепкого здоровья, хорошего настроения и новых творческих предложений!

Что перед нами — прекрасная Традиция Малого театра или всего лишь устоявшиеся режиссерские пристрастия? Во всяком случае, спектакль Малого театра «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» по пьесе А.Островского (режиссер — Владимир Драгунов) вновь подарил зрителю встречу с историческим прошлым страны.

КОРРЕКЦИЯ ГЕРОЯ

Что перед нами — прекрасная Традиция Малого театра или всего лишь устоявшиеся режиссерские пристрастия? Во всяком случае, спектакль Малого театра «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» по пьесе А.Островского (режиссер — Владимир Драгунов) вновь подарил зрителю встречу с историческим прошлым страны. Выбран один из тяжелых периодов русской истории — смутное лихолетье. Короткий срок правления Лжедмитрия (1605-1606).

Атмосфера тревоги и ожидания в Москве. Противостояние Василия Шуйского. Его путь к власти. Обагренный трон. Повторяющийся виток Истории.

Пустота сцены. Минимум театрального реквизита. Разнообразие вносят лишь спускающиеся сверху белые полотна с архитектурными рисунками зданий московских церквей, соборов и палат (художник-постановщик Лариса Ломакина).

В центре — фигура Лжедмитрия. Его играют по очереди Алексей Фаддеев и Глеб Подгородинский. На уровне актерской игры существенного различия не наблюдается, но весьма ощутим разный стартовый настрой и трактовка сценического образа. Фаддеев более склонен к романтизации своего персонажа, в котором даже на краю гибели продолжает бурлить горячий нерв благородства, граничащего с холодом загнанного и опустошенного безответной любовью молодца. У Подгородинского Самозванец более опытен, изощрен и ловок, но, как ни странно, он мельче. Актер, акцентируя метаморфозы души, дает образ в развитии от положительного посыла к разрушительному финалу. Когда впервые появляется вступивший на престол Дмитрий (Г.Подгородинский), пытаясь сохранить хладнокровие, заметно, что чувства героя неустойчивы, а желание быть справедливым быстро пройдет. В сцене суда над Василием Шуйским царь, «обыграв демократию», хитро делает политический ход, отдав решение на откуп боярам, ставя их перед проблемой выбора. Интриганом здесь скорее выглядит сам Дмитрий. Иной подход у Фаддеева, который в царском решении своего героя выдает внутреннюю неуверенность самозванца в принятии жестокого приговора — внешне повелевая, он втайне не желает проливать кровь. В этой разнице двойной актерской игры в маске одного героя — магия театрального искусства.

В сцене при встрече с матерью, которая должна признать в царе своего сына, Подгородинским более тщательно «прописана технология» убеждения и ходы обольщения для преодоления сопротивления Марфы (Татьяна Лебедева). Иной ракурс души самозванца у Фаддеева, им в этой сцене скорее сыграна импровизация общения. Апеллируя к материнским чувствам, самозванец почти не надеется на положительный результат, хотя — парадокс — почти верит в свое царское происхождение. Убеждая Марфу назваться его родной матерью, Дмитрий ищет путь к ее сердцу, случайно «зацепив и натянув» нужную струну. Это тонкая психологическая сцена, в которой Татьяна Лебедева трагически сыграла дрогнувшую душу несчастной матери. Царствуй, «сын»! Наконец, по-разному трактуется еще одна решающая сцена — объяснение с Мариной Мнишек. Роль Мнишек исполняют Елена Харитонова и Наталья Верещенко. Марина Харитоновой грубее и откровеннее в своих властолюбивых аппетитах. Наталья Верещенко предложила рисунок более острый и едкий. Насмешливо припоминая Дмитрию его прошлое холопство, она жестко ставит его перед дилеммой. Что выбирать — царскую власть, долг служения или открывшиеся перспективы любви? Любовь ослепляет Лжедмитрия-Фаддеева. Душа царя перестает быть самостоятельной — перед нами безудержная страсть, не вникающая в политические тонкости. В игре Подгородинского все прозаичней: согласие на коронование — это деловой способ-сделка, чтобы заполучить любимую женщину. Жест протянутой руки вдруг дает возможность выбрать иной жребий, а именно — освободиться от бремени царства, отдавшись во власть Мнишек. Как непохожа эта неосознанная расчетливость на ту же самую сцену, где Фаддеевым сыграна безнадежность страстной безответной любви, которая в отчаянии согласна на любые условия.

Вслед за Лжедмитрием главной фигурой судьбы (и в спектакле, и в русской истории) становится Шуйский. Будущего Василия IV Ивановича, царя московского (1606-1610), а в спектакле просто боярина Василия Шуйского сыграл Борис Невзоров. Это работа большого мастера. Монументальность — смысловой фундамент, заложенный в рисунке характера. Хотя на протяжении всего спектакля Борис Невзоров и пытается снизить уровень пафосных речей до бытовой интонации, зритель заворожен дородностью, проницательным умом, закрытостью его героя. Слова боярина о том, что род Шуйских «чести не терял», даже на фоне его брата, трусливого Дмитрия Ивановича Шуйского (Сергей Вещев), звучат весьма убедительно. Но... актерское обаяние Невзорова затушевывает истинное лицо персонажа. Здесь стоит сделать небольшое отступление. Практически все ведущие крупные историки: и Костомаров, и Соловьев, и Ключевский — были единодушны в негативной оценке Шуйского. По историческим источникам, Василий Шуйский был невероятно хитрым и изобретательным, очень скользким человеком. Однако в постановке Драгунова эти важные краски оказались совершенно не востребованными. Перед нами только положительный герой — прямой, мужественный человек. Сцена покаяния Василия Шуйского сыграна негромко, проникновенно и глубоко продуманно. Здесь мы скорее видим благородство Ивана Петровича Шуйского из «Царя Федора Иоанновича», недоуменно вспоминая предыдущие лукавые признания Василия Шуйского из спектакля «Царь Борис». Хотя Голицын в спектакле В.Драгунова говорит о боярине без прикрас: «Нет, Шуйский пригодился б, Что ни толкуй! Он плут и пройдоха...». Шуйский прекрасно знает, что выиграет партию у незрелого птенца, не ведающего и не чтящего преданий русской старины. История опять повторит повороты — новоявленный царь приблизит к себе нашего героя, как когда-то Иоанн IV благосклонно отнесся к Годунову. Результат тот же. Шуйский медленно, но неумолимо идет к престолу. Вот проявленное человеческое достоинство боярина в сцене суда, а затем рвущийся внутренний бунт после приговора от шутки «мальчишки-царя» Самозванца над его жизнью. Пьяный от вновь предоставленной свободы, протрезвевший, будучи совсем не пьяным, оставшись в живых и оправившись от насмешки, Василий Иванович решает не форсировать события, а более тонко вести свою подрывную работу. Наконец-то в спектакле появляются истинные ноты Шуйского — хитрая игривость интонации: «Аи, не дождутся!» или удовлетворенно-насмешливый смешок из-под прикрывающей овчины при боярском посещении.

С этой точки событий, главным лицом спектакля становится Шуйский. Ровной, почти безразличной интонацией он предлагает царю насилие и выселение богатых горожан. Басманов как политик прекрасно понимает, что эти «советы — гибель» -исход подобных действий в обострении противоречий с последующим бунтом. К сожалению, превалируют только темные сценические штрихи для исполнителя роли Петра Федоровича Басманова (Владимир Богин). Неудивительно, ведь почему-то Басманов произносит в спектакле порой фразы Вельского или десятского. Видоизменена и сцена суда. Если в пьесе Островского множество голосов призывают к смертной казни Шуйского, то в спектакле бояре молчат, а вершит судьбу обвиняемого лишь Басманов. Открытое коварство Басманова в контрасте уклончивого Шуйского. Побеждает сильнейший? Главенствует мудрый расчет? Почему же в финале Василий Шуйский, окутанный красным бархатом света, замер в вопрошающем одиночестве? Заключительная голицынская реплика вослед новому венценосцу: «Не царствовать ему!» — по своей сути убийственный вердикт. Шуйский стоит на дороге, пропитанной кровью Прошлого и уже вновь покрытой кровавыми брызгами Настоящего. Каждый создатель сценического произведения имеет право на свое художественное видение любого события. Разумеется. Можно с пониманием отнестись к мнению режиссера В.Драгунова, считающего, что он де реабилитирует доброе имя Василия Шуйского, постоянного участника почти всех политических заговоров, которого еще в 1587 году высылали из Москвы за стремление развести царя Федора Иоанновича с бездетной Ириной. Мало заявить, что «историческая репутация не всегда соответствует действительности», как это сделал Драгунов, предупреждая возражения историков (узнать о режиссерской позиции Владимира Драгунова можно из мартовского номера газеты Малого театра — № 17, стр.2). То, что допустимо, например, в диссертации при наличии весомых научных аргументов, невозможно в живой пьесе с историческим прошлым!

Думается, что замысел постановщика все-таки не смог переплавить дух пьесы Островского, изменить тотальный подтекст, где Шуйский подан как один из источников Смуты. Мнению В.Драгунова сопротивляется сама душа пьесы, оркестровка персонажей, сопротивляется напряжение правды, которое вложил в нее драматург. И хотя режиссер пошел на прямые изъятия в тексте, наперекор автору, зияния остались, и они дышат холодом, даже несмотря на то, что все озарено победой. «Восстанавливать репутацию» за счет драматурга, скорректировав и «приноровив по своему разумению» образ героя пьесы, — не самое удачное решение. Зритель Малого театра привык к бережному отношению к авторскому тексту в Доме Островского. Тем более к драматургии самого Александра Николаевича. Но достаточно прочитать саму пьесу, чтобы убедиться — убраны фрагменты, которые противоречат позиции постановщика, решившего показать московской публике настоящего политического «лидера». Как, например, в монологе-размышлении Василия Шуйского изъята главенствующая мысль о целях и средствах будущего венценосца: «Отныне каждый помысл И каждый шаг ведут меня к престолу; Умом, обманом, даже преступленьем Добьюсь венца». В нашем театральном мире достаточно постановщиков, увы, наплевательски относящихся к историческому Прошлому своих отцов и дедов, что-то вещающих о неправдоподобном Настоящем времени и мнящих себя пророками режиссуры Будущего. Страдая амнезией, они с упрямством патефонной иглы ведут заезженную партию, на каждой очередной фальшивой ноте порой теряя даже своих почитателей. Разумеется, такой контингент господ-товарищей в Малом замечен никогда не был. Но Владимир Драгунов не является приглашенным режиссером театра, которому можно списать видимые несуразности из-за незнания сценического воплощения, например, трилогии А.К.Толстого на сцене Малого. Еще в 1995 году им же поставлена первая часть трилогии «Смерть Иоанна Грозного» - спектакль «Царь Иоанн Грозный». Вот где корень проблемы. Проигнорирована годами выстроенная репертуарная политика театра, который новым спектаклем хронологически продолжает тему исторической линии развития государства все с теми же действующими лицами. Предложено спорное историческое прочтение личности Василия Шуйского, которое весьма смущает. Вспоминается даже не историография персоналии В.И.Шуйского и тем более не блистательный штрих А.Пушкина — «лукавый царедворец». Вспоминается даже не сам текст Островского, чью пьесу прочитал далеко не каждый зритель и в которой этот персонаж представлен отнюдь не идеальным, ведь мысли и желания Шуйского у Островского достаточно откровенны: «Я не брезглив, мне всякий друг, кто нужен. И сволочь хороша». Зрители вспоминают предыдущие исторические спектакли с «рабочим стажем» свыше десяти лет, которые, кстати, живут и поныне на сцене Малого. Противоречие очевидно!

Однако нужно отдать должное исполнителю роли Василия Шуйского. Борис Невзоров всего за пять спектаклей (предполагаю, что даже не сознательно) существенно изменил статику характера персонажа на более пластичный рисунок. Видимо, драматургия и театрально-историческая память порой заставляют сменить ракурс, направленный вразрез с имеющимся «сценическим наследием-багажом». Малый театр России сегодня по своему статусу в нашей стране может позволить выстраивать ход исторических событий, абсолютно игнорируя конъюнктурно-временные соображения, последовательно продолжать линию сценического изучения глубинных основ государственного развития нашей страны. Такое рыцарское поведение, скорее всего, не прибавляет любви недоброжелателей традиционного театра, но вызывает глубокое уважение, которое сейчас имеет далеко не каждый, пожинающий лишь былую славу театр. Одна из задач национального театра — с архивной страстью беречь волю автора и охранять ее смысл, заложенный в пьесе, даже если он кому-то кажется ошибочным. И случай с Шуйским, увы, пересмотру не подлежит, это один из одиозных русских правителей прошлого. Во всяком случае, пересмотреть его оценку руками и устами классиков не удалось.

Ирина Решетникова

9-99/2007 СТРАСТНОЙ БУЛЬВАР. 1О

Владимир Михайлович совершенно не похож на человека, который будет праздновать юбилей, настолько он лёгкий, лояльный, приятный, замечательный в общении!

ЕЛЕНА ХАРИТОНОВА: «НАШ С БЕЙЛИСОМ РОМАН ДЛИТСЯ УЖЕ 10 ЛЕТ»

Владимир Михайлович совершенно не похож на человека, который будет праздновать юбилей, настолько он лёгкий, лояльный, приятный, замечательный в общении! Для меня юбилей – это некая помпа, куча гостей, друзей, прессы… А Бейлис очень скромный человек. Тем не менее, юбилей есть юбилей. И я от всей души поздравляю Владимира Михайловича!

Я хочу немножко рассказать, каков он в работе. Дело в том, что Владимир Михайлович - один из первых режиссёров, поверивших в меня, когда я пришла в Малый театр. Моим дебютом стала роль Смельской в его спектакле «Таланты и поклонники». Оттуда и начался наш роман. Работалось с ним очень комфортно и легко, Бейлис всегда доверяет артистам, – для меня в этом главная заслуга режиссёра, когда он не смотрит на тебя: «а сможет ли она это?», «а сможет ли она то?» - «надо же – смогла!» Владимир Михайлович – нет, уж если он берёт артиста на роль, то доверяет ему бесконечно, и это очень приятно. Совместная работа, общие творческие радости очень сблизили нас, что, кстати, послужило поводом для одной смешной истории, о которой Владимир Михайлович наверняка и не знает.

Во время репетиций «Талантов и поклонников» у меня начались отношения с Михаилом Шевчуком, за которого я впоследствии вышла замуж. И как-то раз к нему подошли и спросили: «Ты слышал, что у Бейлиса роман с Харитоновой?» На что Миша ответил: «Я не знаю, с кем роман у Бейлиса, но с Харитоновой роман у меня!»

А роман с Владимиром Михайловичем у нас всё-таки состоялся - творческий. И я надеюсь, что это не какие-то мимолётные отношения между актрисой и режиссёром, а надолго, навечно. Хочется, чтобы это был очень богатый роман, со своими всплесками и страстями… Я считаю, что с годами настоящий мужчина становится прекраснее, талантливее, мудрее, поэтому Владимиру Михайловичу возраст только к лицу.

- От Смельской мы можем плавно перейти к Вашей Маргарите. Это как раз тот самый роман, который длится уже десять лет.

- «Тайны Мадридского двора» когда-то очень давно ставились в Малом театре, мою роль играла Елена Николаевна Гоголева. Но тогда, видимо, в стране была шаткая, политически напряжённая ситуация, и спектакль очень быстро сняли, он прошёл то ли один, то ли два раза.

- Можно сказать, что Вы с Бейлисом с лихвой отомстили за Елену Николаевну.

- Да, мы отомстили! «Тайнам Мадридского двора» уже 10 лет. Спектакль идёт с бесконечными аншлагами, пользуется огромной любовью зрителей, которые приходят на него по 4-5 раз! Все участники любят эту постановку и очень дорожат ею. Роскошные роли, превосходные декорации, и что самое главное, Владимир Михайлович привнёс собственную ауру комфортности, теплоты и нежности – мы всегда друг друга поддерживаем, помогаем, если кто-то вводится. В этом, конечно же, огромная заслуга режиссёра. Я счастлива, что оказалась рядом с ним «в нужный момент», и, пользуясь случаем, ещё раз благодарю Владимира Михайловича за то, что он доверил мне Маргариту. Роль огромная, замечательная, о которой можно только мечтать, в ней есть всё – и для женщины, и для актрисы. Когда я прихожу на встречу со зрителями, и меня спрашивают: «Скажите, Елена Германовна, а Вы похожи на Маргариту?», я отвечаю, что стремлюсь к моим героиням, они мне самой очень нравятся, и я хочу быть такой же.

Владимир Михайлович очень любит жизнь и это замечательно! Я хочу пожелать ему как можно больше радоваться жизни и радовать нас своими спектаклями. Оптимизма, здоровья ему и близким, без этого никуда, и чтобы Владимира Михайловича всегда окружали преданные и любящие люди!

ШАПКИ ДОЛОЙ

Малый театр обратился к хроникам Александра Островского

ШАПКИ ДОЛОЙ

Малый театр обратился к хроникам Александра Островского

Уверена, многие зрители не без опаски шли на премьеру драматической хроники Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский»: опять эти обязательные в историческом спектакле боярские шапки да поклоны, кафтаны и накладные бороды. Словом, живые картины, ряженые. А тут еще белый, как бы «былинный» стих. Режиссер спектакля Владимир Драгунов, кажется, предугадал эти тревожные предчувствия и постарался как мог преодолеть сложившийся «декоративный» канон. Ставку сделал на подчеркнутый аскетизм, суховатую графичность. События Смутного времени 1605-1606 годов, нашествие иноземцев, противостояние Самозванца и Шуйского, ожесточенная борьба за власть разных боярских партий — все это разворачивается на пустом планшете сцены при неярком, колеблющемся пламени свечи на фоне монохромных подъемных занавесов, напоминающих обгоревшие рисунки-чертежи соборов, кремлевских палат (художник Лариса Ломакина). Да и в костюмах историзм весьма условен. Не говоря уж о том, что роскошным клееным бородам, равно как парикам и всяческим толщинкам, дали здесь заслуженную отставку. Режиссер увлечен иным. И зрителя пытается увлечь то исследованием изощренных тогдашних политтехнологий, то вполне идеологическим диспутом. О чем? О прошлом и будущем страны, о «западничестве» и «славянофильстве». Получается? Иногда да. И тогда зал, удивляясь актуальности происходящего, живо реагирует на реплики, будто взятые из вчерашней газеты. Речь идет о самозванстве — очень типичном российском явлении, а еще о вине бояр перед народом, о вывозе чужестранцами русской казны за рубеж. В общем, пальцев не хватит загибать. Но главным становится, конечно, размышление о сути российской государственности, о печальной цикличности в ее развитии, когда падение в хаос неизбежно сменяется появлением нового тирана, и так до бесконечности. Пушкинская в сущности мысль.

Любопытно, скажете вы, но как это сценически выражено? Не в форме же настоящего диспута? Конечно нет. В лучшие моменты появляются очертания пусть не выдающегося, но серьезного драматического спектакля, искреннего в своем желании дойти до основанья, до корней того, что с нами происходит уж которое столетие. Другое дело, что без плакатности и шаблона здесь тоже не обошлось. Но винить в этом хочется не только режиссера, но и пьесу, не самую, прямо скажем, удачную у классика. (Недаром же ее не тревожили в театре больше ста лет.) Актерам приходится героически преодолевать схематизм характеров и ситуаций. Кто-то прокалывается на первой же фразе и тогда начинает привычно хвататься за штампы: ломать в руках по-холопски шапку, рвать на груди рубашку или, как Марина Мнишек (Елена Харитонова), изображать великосветскую спесь. А кому-то удается-таки сойти с голосовых и прочих «котурн». Особенно это относится к Глебу Подгородинскому. В его Самозванца хочется вглядываться, так он точен, современен в интонациях, каждом жесте. Обаятелен, незауряден и, что самое интересное в трактовке актера, явно желает добра России. А вот Борису Невзорову (Василий Шуйский), видимо, еще не все понятно в роли. И поэтому тянет представить своего государственника просто кряжистым, эпическим «надежей-государем»... Словом, поразительная вещь, но сыграть какую-нибудь шекспировскую хронику нам порой много проще, нежели свою, родимую. Может, нужно чуть больше отстранения?

Елена Сизенко
«Итоги», 12 марта 2007

11 января – день рождения заслуженной артистки России Елены Германовны Харитоновой. С удовольствием присоединяемся к многочисленным поздравлениям в адрес актрисы и желаем ей хорошего настроения, крепкого здоровья и новых творческих свершений!

«Листая старые подшивки»

ЧИСТЫЙ ТЕАТР

«Пришла в Малый, села в зрительный зал, открыла занавес — и увидела сказку. Прекрасную. Дорогую. В других театрах занавес открывает убогость»...

«Листая старые подшивки»

ЧИСТЫЙ ТЕАТР

Гори, гори, моя мечта

«Пришла в Малый, села в зрительный зал, открыла занавес — и увидела сказку. Прекрасную. Дорогую. В других театрах занавес открывает убогость».

Глаза голубые, рост — средний, волосы — темные, взгляд - загадочный, темперамент — непредсказуемый. Такой мы увидели царицу в «Царе Иоанне Грозном», Глафиру в «Волках и овцах», роковую Смельскую в «Талантах и поклонниках». И все — в течение одного года.

Именно год назад Юрий Соломин дал карт-бланш своей ученице: пригласил Елену Харитонову в Малый — и не откуда-нибудь, а из Самары, от Петра Монастырского.

Согласитесь, быть примой в театре провинциальном или столичном — две большие разницы, как говорят в одном южном городе. Но там же говорят: кто не рискует, тот не пьет приятный шипучий напиток. Сдается, что Лена уже может принимать из него ванны, — в смысле риска. То есть работы.

— Я абсолютно не жалею о семи годах в театре Монастырского, куда попала по распределению, — говорит она, — потому что пришлось очень много играть. Я была Грушенькой в «Братьях Карамазовых», «Миллионершей» у Шоу, Глафирой в «Волках и овцах», Инкин в «Перед заходом солнца». Был свой зритель, свой успех...

Как известно, Соломин строг, но справедлив. К ученикам. Авансов лишних не дает. Но судьбу каждого выпускника Щепки прослеживает — и Лена не стала исключением. Самарцы приезжали в столицу, учитель смотрел, как растег ученица. Подумал-подумал, да и пригласил — как в сказке. Просто сказал, что работа будет. Она поверила. И уже спустя несколько месяцев вышла на сцену альма-матер царицей в «Царе Иоанне Грозном» — искренней, жертвенной, беззащитной.

— Когда мы начинали работать, Владимир Николаевич (Драгунов, режиссер. - Н.
Б.) говорил нам с Михайловым: должна быть любовь! Мало любви! Я поняла: это стержень роли - любовь к мужу, сыну, родине. Она включает в себя и боль, и жалость, и понимание. Для русской женщины тех времен эти понятия однозначные — жена могла дать мужу только любовь.

И в Глафире («Волки и овцы». — Н. Б.) опять важна любовь… Вроде бы она гоняется за деньгами, но настолько увлекается «добычей», что моменты захвата становятся абсолютно искренними. Ей нужно уже не богатство, но человек... Такая динамика образа...

А Смельская («Таланты и поклонники». — Н. Б.) это душа общества. Она радостно заполняет собой все пространство, не желая упустить свой шанс. Она добра — дарит платья Негиной. Но когда посягают на ее «я» — актриса выпускает, свои коготки. Вообще, между актрисами редко бывает дружба... Это ж театр - все ясно - понятно, играем — про себя.

Она теребит шарф, отражаясь во всех зеркалах гримерки, а я пытаю про зависть к молодой — красивой — талантливой.

- Не знаю. По крайней мере я этого не ощущаю... Может быть, где-то за спиной что-то и происходит. Но я не жалуюсь ни на что.

Еще бы — хотела учиться в Щепке, как старший брат, — поступила. С первого захода (детская мечта стать актрисой или певицей), приехав из сибирского Бердска и обрушив на головы приемной комиссии лавину — Пушкина, Тургенева, Шолохова, Остапа Вишню. Хотела сыграть в дипломном спектакле Тори, гори, моя звезда» жену художника — сыграла. Хотела работать в «академическом стиле» - работает. Хотела играть классику — играет. Хотя и пробовала себя в современной драматургии — но что-то не то. Не тянет пока в антрепризу или в кино (хотя от съемок у хорошего режиссера не откажется). Словом, «чистый жанр» — хотя родители к театру отношения не имели, но к творчеству — самое прямое — мама любила петь, отец хорошо рисовал. Дочка же играет на гитаре и читает книжки. Самые разные.

— От состояния души зависит. Сегодня одним горю, завтра - другим. Правда, Пушкин и Достоевский — всегда.

Так же Лена Харитонова выбирает цвета одежды. Сегодня ей нравятся пастельные, вчера — яркие и черные. И еда. Иногда фрукты. Иногда — мясо. Системы нет. Привычки — есть. Например, ей скучны светские тусовки, ночные клубы: она человек домашний, хотя и с редким сочетанием звезд — Козерог и Дракон. В личной жизни все в порядке: «Люблю и любима». А мечты?

— У меня они, конечно, есть, — спокойно и рассудительно говорит актриса. — Но не хочу предвосхищать события и дразнить гусей.

Актерское суеверие? Похоже. Но при этом и самокритичность страшная, неженское упорство.

— У меня много плохих качеств. О них умолчу. Но одно хорошее стараюсь в себе культивировать. Это целеустремленность. Не люблю останавливаться на достигнутом. Хочу идти дальше вперед. И все время делать себя лучше. Как это? Совершенствоваться...

Наталья БОБРОВА.
«Московский комсомолец», октябрь 1995 г.

«Пресса о гастролях Малого театра»

ОСТРОВСКИЙ ИЗ «ДОМА ОСТРОВСКОГО»

Елена Харитонова, Виктор Борцов, Александр Коршунов, Людмила Полякова и Вячеслав Езепов в комедии А.Н.Островского «Волки и овцы».

«Пресса о гастролях Малого театра»

ОСТРОВСКИЙ ИЗ «ДОМА ОСТРОВСКОГО»

Елена Харитонова, Виктор Борцов, Александр Коршунов, Людмила Полякова и Вячеслав Езепов в комедии А.Н.Островского «Волки и овцы».

В Таллинне на сцене Центра русской культуры 19-22 апреля пройдут гастроли Государственного Академического Малого театра России. Наши зрители увидят две комедии Александра Николаевича Островского — «Волки и овцы» и «Правда хорошо, а счастье — лучше».

В Москве, перед зданием Малого театра, стоит памятник А.Н.Островскому. Великий драматург удобно расположился в кресле — словно в том самом своем любимом кресле в пятом ряду, из которого руководил репетициями своих пьес. Малый театр называют «Домом Островского». Правда, театр был создан задолго до рождения великого драматурга, в 1756 году, еще в царствование кроткой Елисаветы Петровны. Но настоящая творческая удача пришла в этот дом почти столетие спустя, когда молодой застенчивый чиновник «совестного» (решавшего гражданские дела купцов) суда Островский принес туда комедию собственного сочинения «Не в свои сани не садись». Это была не первая комедия Островского — первая называлась «Свои люди, сочтемся, или Банкрот», но на сцену цензура пропустила ее позднее.

Все 48 пьес Александра Николаевича Островского были поставлены в Малом театре при жизни драматурга, многие — при деятельном участии самого автора, выполнявшего и режиссерские функции. С 1866 года Островский заведовал репертуарной частью Императорских театров в Москве. А таковых было два — Большой, в котором к тому времени уже шли только музыкальные спектакли, и Малый.

Драматических же театров, настоящих, репертуарных, стремившихся к высокому искусству, с постоянной труппой при жизни Островского в России было всего-то два: Александринский в Санкт-Петербурге и Малый в Москве. В провинции действовала система антреприз: антрепренер снимал театральное здание, как правило, на один сезон, на этот же срок приглашал актеров, а дальше все зависело от того, найдут ли труппа и город (то есть «благородная» публика) общий язык. О нравах и, так сказать, художественном качестве этих театров нам рассказывают пьесы самого же Остров- ского, который знал, как обстоят дела в провинции, и сочувствовал несчастным актерам, которые в межсезонье, как его Счастливцев и Несчастливцев из «Леса», пешим ходом передвигались «из Вологды в Керчь». А о том, каково работать молодой красивой актрисе в таком обществе, он рассказал в «Талантах и поклонниках»...

Стиль Малого театра, стихийно реалистический, но при этом не чуждавшийся ярких и броских тонов, «бенефисных» ролей внутри спектакля — этот стиль сложился в течение 33-летнего сотрудничества писателя с театром.

И точно так же, как Чехова нужно смотреть в Художественном, Остров- ский в его, так сказать, первозданной красе представлен в Малом театре.

Малый театр снова в Таллинне!

В Таллинн Малый театр приезжает после 32-летнего перерыва. Весной 1974 года он приезжал к нам тоже с двумя постановками — «Перед заходом солнца» Г.Гауптманна и «Бешеные деньги» Островского. Тогда театром руководил народный артист СССР Михаил Царев, который еще в царское время учился в Ревельской русской гимназии. Цареву уже было больше 70 лет, но Матиаса Клаузена он сыграл блистательно. Кстати, в этом же спектакле играл еще один артист, Виталий Коняев, детство и юность которого прошли в Таллинне.

За три с лишним десятилетия изменилось многое. Прежде всего — темп жизни и наше мироощущение. Малый театр, которым ныне руководит народный артист РФ Юрий Соломин, оставаясь «Домом Островского» и храня свои традиции, тоже, разумеется, меняется. Неизменным остается одно: высокое мастерство труппы, составленной из замечательных артистов.

Два спектакля гастрольного репертуара — это тоже очень разный Островский.

Комедия «Волки и овцы» в постановке Виталия Иванова — это тот Островский, к которому зрители старшего поколения прикипели всем сердцем: великолепные декорации и костюмы; образы, словно пришедшие к нам из XIX столетия, хотя в последнее время ставшие более чем узнаваемыми: Островский писал о жульничестве, обмане, бесчестии, которые сегодня стали непременными признаками нашего общества. Писал без особого гнева, смеясь над несовершенством человеческой натуры, ибо знал: горбатого могила исправит. В такой интонации поставлена и сыграна эта комедия.

«То, что мы увидели на сцене, оказалось потрясающе захватывающим зрелищем. Нам запомнилась игра всех исполнителей, особенно — Л.Поляковой в роли Мурзавецкой и Е.Глушенко — в роли Купавиной. Среди мужских ролей отмечаем великолепную игру В.Езепова в роли Вукола Наумыча и Я.Барышева в роли Беркутова. Спасибо Малому театру за постановку такого актуального и в наши дни бессмертного творения А.Островского!» — так эмоционально и искренне отзываются зрители о спектакле «Волки и овцы».

«Правда — хорошо, а счастье лучше» идет в постановке одного из самых талантливых московских режиссеров последнего времени Сергея Женовача. Спектакль был поставлен больше двух лет назад. И московская критика, обычно такая придирчивая, а порою и безжалостная, писала о нем в восторженных тонах. Но спектакли ведь ставятся не для критики, а для публики. Поэтому снова приводим отзыв зрителя, по-настоящему знающего театр, но при этом воспринимающего искусство всей душой:

«Правда…» побила едва ли не все рекорды по количеству рецензий, посвященных последним работам Малого… Кажется, и идти на сам спектакль не было особой необходимости — настолько подробно описаны все сюжетные коллизии, выбраны все меткие словечки, найдены все параллели «на злобу дня», одобрены (или не одобрены) запоминающиеся мизансцены… Но возможно ли удержаться и не забрести самому в этот волшебный, сказочный (ведь только в сказках бывает такой счастливый конец!) яблоневый сад? В нем страдает Платоша Зыбкин, которого отлично играет Глеб Подгородинский, а своенравная красавица Поликсена слушает речи Платона, как музыку — не вникая в смысл, а, скорее, проверяя, звучит ли она в такт с музыкой ее собственной души… И здесь же «бабушка» (только в кавычках это слово применимо к величавой Мавре Тарасовне в исполнении Евгении Глушенко) пытается наставить все семейство на путь истинный, еще не подозревая о близком появлении Силы Грознова… А тем временем непутевая троица ищет свою правду, коммерческую — обсуждают деловые планы нарочито солидный купец Барабошев (Виктор Низовой) и пройдоха-приказчик Мухояров (Сергей Вещев), и азартно таскает полные хозяйских яблок корзины садовник Меркулыч (Александр Клюквин) … Но главные герои в этом саду — конечно же, несравненные Филицата — Людмила Николаевна Полякова — и Грознов — Василий Иванович Бочкарев! Своим беспредельным обаянием они заполняют пространство сцены и заставляют спектакль светиться изнутри...»

Таллиннский зритель увидит в этих спектаклях всех замечательных артистов сегодняшнего Малого театра.

Гастроли проходят в помещении Центра русской культуры. Торопитесь увидеть один из лучших театров России!

Netинфо
Суббота 15/04/2006

«СВАДЬБА, СВАДЬБА, СВАДЬБА!»

Малый театр (филиал)

А.Чехов. Режиссер В.Иванов. В ролях: А.Потапов, Г.Подгородинский, Е.Харитонова, В.Низовой, В.Коняев, А.Евдокимова.

«СВАДЬБА, СВАДЬБА, СВАДЬБА!»

Малый театр (филиал)

А.Чехов. Режиссер В.Иванов. В ролях: А.Потапов, Г.Подгородинский, Е.Харитонова, В.Низовой, В.Коняев, А.Евдокимова.

Говоря: «это Малый театр» (в театральной среде нередко пользуются подобной терминологией), подразумевают неторопливый и подробный сценический язык, музейный трепет в отношении к традициям и отсутствие современного культурного контекста.

Веселое расположение духа проходит, как только узнаешь, что ассорти по «шуткам» Чехова идет три часа. Зачем было соединять пьесы «Предложение», «Медведь» и «Свадьба» в один спектакль до конца не ясно. Режиссер Виталий Иванов словно решил поставить на «три в одном». После каждой части закрывается занавес, актеры выходят на поклон, и меняется вся декорация. Но и каждая часть в отдельности это всего лишь этюд, набросок, не более. Такие живые картины. Представление пьес А.П. Чехова.

Сценография Александра Глазунова как будто сделана по эскизам непризнанного театрального оформителя XIX века: живописные задники, деревянная беседка, декор ресторации. Все остальное бутафория.

Весь спектакль не покидает ощущение, что артисты играют не ироничного тихого Чехова, а морализаторского громкого Островского (возможно, сказывается обилие пьес последнего в репертуаре Малого театра). Они истово размахивают руками, ногами и головами с наклеенными усами, громко кричат, смеются, плачут и поют. Широкими жестами иллюстрируют речь, широкими шагами меряют сцену, широко открывают рты.

Из маленьких радостей: смешной Глеб Подгородинский (Чубуков) в первом акте и печальный Анатолий Топоров (капитан 2-го ранга в отставке) во втором. Остальное «Малый театр».

Влада Гончарова
22 Сентября 2005

Time Out Москва. Репертуар театров

«Листая старые подшивки»

ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО

В последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф»...

«Листая старые подшивки»

ИНОСТРАННЫЕ ГОСТИ В ДОМЕ ОСТРОВСКОГО

Иноземные гости уже давно чувствуют себя уютно, припеваючи в Доме Островского. Достаточно вспомнить хотя бы блистательное исполнение А. Остужевым главных ролей в «Отелло» Шекспира и «Уриэле Акосте» К.Гуцкова или Д.Зеркалову в «Евгении Гранде» Бальзака и в «Пигмалионе» Шоу. Давно развеяны легенды о преобладании быта в постановках Малого театра. Да, собственно, и с первых лет истории этого старейшего русского театра легенда о самодовлеющем значении быта была сильно преувеличена, если не сказать выдумана. Бытовая достоверность всегда соседствовала с пылкой, возвышенной романтикой. Более того, бытовая сочность в изображении жизни в самой себе уже несла, как это ни парадоксально звучит, зерна романтической «одушевленности»; если же не несла, то, несомненно, к этому тяготела. Одним словом, «дом Островского» всегда был широко открыт для самых неожиданных «гостей». Несомненно, что в последние годы работа над пьесами зарубежных авторов разных стран и эпох обрела свои новые качества. В этом аспекте и интересны прежде всего постановки — «Тайны Мадридского двора» и «Преступная мать, или Второй Тартюф».

«Преступная мать, или Второй Тартюф» на основной сцене и «Тайны Мадридского двора» в филиале на Ордынке по последовательности возникновения и географии (главное здание и не главное) повторяют, в уменьшенном масштабе, историческую последовательность появления этих пьес и их место в истории театра. На Олимпе посмертной славы оба драматурга, Бомарше и Скриб («Тайны» написаны в соавторстве с Легуве), расположились на разных уровнях. Но никогда не считавшаяся удачной пьеса «Преступная мать», чего нельзя сказать о спектакле Малого театра, дала начало третьему бессмертному жанру — мелодраме.

Учитывая характер решений, которые предпочли для своих постановок Борис Морозов и Владимир Бейлис, и их последовательность во времени («Преступная мать» идет уже не первый сезон), можно говорить о некоторой тенденции — от сложного к простому. Но в разговоре о спектаклях, нарушая хронологию, пойдем от простого к сложному.

«Тайны Мадридского двора» не дают оснований для разночтений. Здесь все очевидно, и очевидность является одним из определяющих посылов режиссерского решения. Это в первую очередь зрелище. Вдруг, неожиданно для себя, замечаешь, что увлекаешься нехитрыми, но эффектными превращениями сценического пространства. А бесшумность этих манипуляций приятно напоминает о наивной, но уникальной магии сцены, на которой в несколько секунд иллюзия просторного, светлого дворца сменяется тесными, мрачными сводами тюрьмы (художник спектакля Энар Стенберг). Пусть это выполнено самым простым и очевидным образом (может быть, очевидность и завораживает) — с помощью фронтальных экранов и ширм. На фоне ставших общепринятыми статичных или вращающихся (кто придумал этот ужасный сценический круг?) громоздких и шатких конструкций незамысловатая игра с пространством кажется почти маленьким чудом.

Театральная условность соблюдена режиссером в тех рамках, какие дозволены или доступны в сценической постановке. В том случае, конечно, если спектакль не претендует на что-то, требующее как от участников, так и от зрителей дополнительной работы души. Дворец однозначно походит на дворец, тюрьма на тюрьму. Действующие лица в основном — особы знатного рода, поэтому одеты подобающим образом. При этом отмечаешь, что иллюзия королевской роскоши достигается без использования пурпура и слепящей позолоты. Линии костюмов скорее ассоциативны с эпохой, нежели историчны.

«Тайны Мадридского двора», как и сам «двор», — понятия, в такой степени ставшие нарицательными, что без сопротивления вместят в себя любые тайны любого, даже арбатского, двора. Но они дают режиссеру возможность живописно декорировать интригу — интригу чисто театральной природы, свободной от лишних подробностей. Например, как ревнивый супруг вылавливает шустрых кавалеров своей жены. Здесь главным будет не рассказ, а рассказчик. И мы даже не вспомним, что так и не увидели, какая же красавица досталась этому несчастному одноглазому дураку, чью ревность хитроумно использует король: нет гонца быстрее Бабьеки. В общем-то второстепенный по пьесе персонаж Дмитрия Зеничева играет в спектакле довольно заметную роль. Нелепый, гротескный образ Бабьеки придает замысловатому сюжету, в котором, между прочим, речь идет о судьбах двух держав, характер карнавального приключения. Сцена оперирует особыми выразительными средствами, и забота режиссера и артистов дать зрителю вкусить театральности в чистом виде. У сцены есть свои ограничения, но в чем-то она и свободней. Можно сделать в спектакле пару коротких танцевальных вставок, ничего не добавляющих характерам персонажей, а так, для эффекта, или как иллюстрацию парадной дворцовой жизни. А ведь события в пьесе «закулисные».

Если Скриб сознательно выводил на сцену сильных мира сего и показывал обмирщение власти, сводя исторические конфликты к столкновению личных интересов и мелких человеческих страстей, то здесь все наоборот. Сами конфликты есть лишь повод рассказать историю личных отношений нескольких женщин и мужчин с неизменным и безобидным, в данном случае, соперничеством полов. И все образы выстроены на основе типических черт женского и мужского поведения. Франциск I Владимира Богина — молодой, горячий, больше романтик, чем государственный муж. Карл V, которого играет Вячеслав Езепов, смотрит на все трезвее и практичней. Как человек более взрослый, опытный и изживший максимализм молодости. По всему выходит, что он просто хочет проучить гордеца Франциска.

Актеры, избавленные от необходимости изображать аристократов крови, чувствуют себя свободно и уверенно. Их герои жили так давно, что происходящее с ними воспринимается не как быль, а как сказка: в некотором царстве, в некотором государстве... Некоторые сцены играются с темпераментом, просто-таки по-семейному. И главой этого семейства является Карл. Он старше по возрасту, но, как это часто бывает, не способен совладать с молодняком. Женщины доводят немолодого человека чуть не до инфаркта. А «заводила» у них Маргарита. Хотя совершенно ясно, что героине Елены Харитоновой приходится быть хитрее и предприимчивей, нежели той свойственно от природы или в силу воспитания. Просто как любящая женщина и сестра она ищет чисто женские способы повлиять на обстоятельства. Пусть игра актеров временами кажется незамысловатой, но в то же время она непосредственна и открыта.

В целом спектаклю «Тайны Мадридского двора» характерна отбалансированность, выверенность по позициям, он прост, очевиден и бесхитростен. Такие спектакли будут существовать всегда и всегда будут иметь своего достаточно многочисленного зрителя.

На этом фоне «Преступная мать» — постановка более хрупкая и уязвимая потому, что сложнее выстроена и в зрителе предполагает более сложную внутреннюю организацию. Хотя, по существу, у «Преступной матери» аналогичные с «Тайнами» задачи. Спектакль привлекает исподволь, сам себя не рекламируя. Хотя, вероятно, именно хорошей рекламы ему недостает.

С характерным для театра академическим педантизмом в спектакле сохранены как название, так и авторское определение жанра — нравоучительная драма (!). Необходимо быть человеком чрезвычайно любопытным, чтобы положительно отреагировать на это сочетание. Так что обращение к самой непопулярной и вообще малоизвестной пьесе Бомарше было сопряжено с определенным риском. Несмотря на мелодраматические манки и замысловатую с полудетективным оттенком интригу (Фигаро, к примеру, проводит небольшое расследование, чтобы разоблачить своего противника Бежеарса), пьеса кажется мрачной и занудной. И именно потому, что граф Альмавива, при том, что сам не без греха, справедлив в своих подозрениях: графиня ему действительно изменила и уже двадцать лет, как раскаивается. На этом пытается нагреть руки негодяй Бежеарс. Но все заканчивается общим примирением, а негодяй изгнан из дома. Мораль, или «нравоучительный смысл» этой истории, по мнению Бомарше, состоит в том, «что каждый человек, если он только не чудовищный злодей, в конце концов, к тому времени, когда страсти уже остыли... непременно становится добродетельным человеком».

И еще автор «Преступной матери считал, что приятно чувствовать себя добрым, проливая слезы над вымышленными проблемами вымышленных героев.

После просмотра спектакля кажется, что режиссер Борис Морозов нашел самое простое решение всем проблемам, связанным с этой пьесой. Он как бы мысленно взял определение жанра в кавычки. Ничего по существу не меняя в пьесе, Борис Морозов обратил ее «серьезность» в специфический элемент театральности. И чем серьезней и драматичней события, подкрепляемые тяжелыми оркестровыми аккордами, тем увереннее зритель ждет веселой и легкой развязки. Игра в серьезность, в которую включается и зал (актеры часто прибегают к доверительно произносимым репликам-апарт), сокращает дистанцию между ним и сценой, превращая зрителей из наблюдателей и судей в соучастников. Как-то естественно получается, что мы увидели продолжение биографии хорошо известных и любимых героев двадцать лет спустя, после женитьбы Фигаро. Естественно, они уже не те легкомысленные, веселые и скорые на выдумку и шутку, но в них определенно есть то же простодушие, наивность и неискушенность — черты, которыми так любят наделять предков испорченные потомки.
Режиссура в «Преступной матери» не сводится к простому конструированию, она здесь глубже и сложнее. Граф Альмавива человек очень состоятельный, но здесь мы видим не парадную сторону его жизни. И это ощущение передано уже через сценографию Иосифа Сумбаташвили. О доступных графу и его семье излишествах говорят только колонны в глубине сцены с какими-то скульптурными изображениями и пухленький золоченый амур — шутливый символ роковых страстей, — бьющий в гонг над фронтоном. По общему же ощущению сцена неуютна. Мы сразу оказываемся не просто внутри дома, но внутри его проблем, приобщены к частным семейным тайнам, закрытым для внешнего мира.

Спектакль сделан более сильным актерским составом, что сразу ставит его на порядок выше. И найдена удачная манера игры, не бытовая, но и не форсирующая театральность. Страсти кипят, слезы текут рекой. Страдают юные влюбленные, и оба незаконнорожденные: сын графини и дочь графа. Нелли Корниенко — графиня — может себе позволить свободно играть беспросветное несчастье женщины, несущей по жизни тяжкий груз измены и раскаяния. Но реки слез не затопляют зал. Главный в этой истории граф Альмавива. Наделенный властью и волей, он ведет действие. Остальные персонажи, стремясь повлиять на события, пытаются это делать именно через него. Но в характере поведения, в логике поступков графа сразу возникает оттенок прихоти, эгоцентричного упрямства. Он, как говорят в таких случаях, действует, как большой ребенок. А если учесть, что его играет Борис Клюев, то очень большой. И темперамент графа соответствует его росту, а каждое появление на сцене вызывает веселое оживление. Как ребенок, граф легко убеждаем, что создает проблемы, и отходчив, что позволяет эти же проблемы быстро решать, особенно после того, как сам он оказывается уличен.

Вообще, обаяние всех персонажей спектакля — в их наивности. Даже такого прозорливого и чуткого к обману Фигаро. В исполнении Василия Бочкарева он похож на постаревшего романтика, борющегося за справедливость. В его худобе есть даже что-то донкихотское. И «негодяй» Бежеарс не кажется очень страшным и опасным. Несмотря на то, что у Виктора Павлова есть опыт в исполнении злодеев, его Бежеарс моментами просто симпатичный толстяк. И не то чтобы он все время врет, а просто не говорит всей правды. Поединок Фигаро и Бежеарса — поединок Дон-Кихота с практичным Санчо Панса. Только этот Санчо Панса — Бежеарс плохой.

Бомарше задумал пьесу сложнее, но перегрузил назидательностью и недогрузил характерами, что и определило ее судьбу. Но в том, что эта пьеса снова ожила, есть любопытная интрига. С популярностью мелодрамы на данный момент не может соперничать никакой другой жанр, а ее терапевтическое воздействие на людей уже, кажется, доказано и научно. Поставив «Преступную мать», Борис Морозов чуть-чуть «раздел» жанр, явив его прародительницу. Сгладив драматургические несовершенства пьесы, режиссер вольно или невольно, но чуть подшутил над ее жанровой сутью.

Заинтересованное и тонко-ироничное обращение с материалом указывает на скрытую полемику режиссера как с драматургом, так и со зрителем. От чего свободны «Тайны Мадридского двора», где преобладает шутливо-игровое, эксцентричное настроение. Но так как спектакли рассчитаны на разного зрителя, то и живут каждый по своим законам. В уже упомянутой тенденции на понижение, на упрощение сценического языка можно увидеть и некоторый тактический компромисс театра, и форму просветительской миссии: как объект национального достояния Малый театр должен быть общедоступен во всех смыслах.

Последние работы Малого театра над зарубежными пьесами по-настоящему современны. Эта современность не назойлива, тонка, в значительной степени корректна и изящна. Может быть, самое дорогое в постановках «Тайн Мадридского двора» и «Преступной матери» — их естественная и своевременная человечность. Ни знатность, ни власть сами по себе не способны приумножить духовное богатство личности. Тайны «Мадридского двора» на редкость просты и очень легко открываются: главное — это любовь и умение сострадать и сочувствовать. О торжестве сострадания, сочувствия и любви говорится также и в «Преступной матери». Преступления были и в то же время преступлений не было в прошлом, потому что главной всегда оставалась любовь. Преступление не совершено в настоящем, так как этого не допустили человеческая верность, находчивость и ум. Люди равны в своих способностях делать добро, они сплачиваются, когда надо изгнать из своей среды зло. К такому выводу приходят короли и принцессы, господа и слуги, выведенные на сцене, а также режиссеры и актеры наших дней. Границы между настоящим и прошлым стираются. Прошлое несет в себе будущее, а настоящее извлекает из прошлого прежде всего то, что необходимо людям сегодня. Преобладание исторических спектаклей на сцене Малого театра в последние годы — это не уход от действительности, а приближение к ней.

Ольга ГОРГОМА

«Театральная жизнь», 1998, №7

11 января день рождения заслуженной артистки России Елены Германовны Харитоновой. От всего сердца поздравляем актрису и желаем ей всего самого доброго: здоровья, успеха, цветов и достойных творческих предложений!

11 января день рождения заслуженной артистки России Елены Германовны Харитоновой – актрисы редкой сценической выразительности, беспримерного темперамента и огромных творческих возможностей.
Ее героини - всегда сильные личности, отстаивающие свое право любить и быть любимыми.
От всего сердца поздравляем Елену Германовну и желаем всего самого доброго: здоровья, успеха, цветов и достойных творческих предложений!

«Листая старые подшивки»

НЕКОВАРНАЯ ЛЮБОВЬ ЮРИЯ

Сначала показалось странным, что сидевший рядом со мной немолодой человек в середине второго действия стал допытываться у своей спутницы, чем закончится происходящее на сцене. Потом кто-то громким шепотом воскликнул: «Неужели он ее отравит?!»...

«Листая старые подшивки»

НЕКОВАРНАЯ ЛЮБОВЬ ЮРИЯ

Сначала показалось странным, что сидевший рядом со мной немолодой человек в середине второго действия стал допытываться у своей спутницы, чем закончится происходящее на сцене. Потом кто-то громким шепотом воскликнул: «Неужели он ее отравит?!» На сцене горели шиллеровские страсти «Коварство и любовь». Я присмотрелась к этим зрителям они не были похожи на случайно забредших в театр. Кроме того, на премьеру в Малый театр заглянуть так, между прочим, и невозможно: билетов в кассе не бывает. Просто сюжет трагедии нашим зрителем забыт немного. Но, очевидно, это не единственная причина, заставившая Юрия Соломина поставить ее.

Да, пьеса эта немного подзабыта. Но Юрий Соломин решился напомнить о чистоте чувства двух юных сердец, которым уготована судьба Ромео и Джульетты, но не из-за вражды семейств, а по причине их сословных различий. Тема вечная. Так же, как и коварство, нечистоплотность, интриги правителей и прочее, чем наполнен мир, а значит, и захватывающий сюжет пьесы.

... Это было в 30-е годы прошлого столетия. На сцене Малого театра давали «Коварство и любовь». Великий Мочалов играл Фердинанда. И вот своим знаменитым громким шепотом он произносит одну фразу. Это вызвало взрыв аплодисментов. П.П. Каратыгин, драматург, не расслышал произнесенные артистом слова и склонился к своему соседу, подвыпившему купчику, который в бешеном восторге бил в ладони и стучал ногами: «Что такое сказал Мочалов? «Купчик сконфузился немного: «Не слышал, батюшка, извините. Но играет-то как, злодей, — чудо! чудо! «Вот такое же чудо преподнес нам и современный Малый театр.

Малый театр славен редкой способностью создать исполнительский ансамбль. Этот механизм, тонкий и очень капризный, и на его сцене порой дает сбои. До начала спектакля мне казалось, вот появится Валерий Баринов (фон Вальтер), актер, способный заполнять собой все пространство сцены даже когда молчит, и другие останутся в его тени. Однако у Василия Бочкарева (Вурм, личный секретарь фон Вальтера), Ярослава Барышева (Миллер), Евгения Самойлова, исполнившего эпизодическую роль камердинера герцога, биотоки не менее мощны... Но вот начался спектакль, и все дарования слились воедино, захватили зрителей и своей страстностью, и своеобразием трактовок персонажей. К примеру, Вурм в переводе с немецкого это слово означает «червяк» в разных постановках всегда был явным подлецом. На Вурме-Бочкареве — маска добропорядочности, серое лицо, серый костюм... Может ли достичь больших высот в карьере человек с откровенной печатью негодяя на лице? Вопрос нынче очень актуальный. Не сразу понятно из-за этого, почему так категорически отвергает притязания Вурма на Луизу старик Миллер. А когда секретарь сбрасывает маску перед своим сюзереном, то даже того, прирожденного мастера политических интриг, потрясает его цинизм.

Однако судя по реакциям зрительного зала, коварство политиков вообще надоело порядком. Естественно, что иногда о нем хочется забыть, а потому бурю восторгов вызывает гротескный гофмаршал-дурак фон Кальб в великолепном исполнении Александра Клюквина.

Упомянутый Мочалов создал в свое время нетрадиционный образ Фердинанда человека сильного, немного грубоватого даже, не мирящегося с ложью окружающих. Каким может быть Фердинанд в наше время? Думаю, мочаловская трактовка не подошла потому, что, скорее, вызвала бы ассоциацию с нынешними парвеню, «новыми русскими». А потому романтического влюбленного играет Василий Зотов — актер с благородной, утонченной внешностью, не лишенной, однако, мужественности. Верится в то, что такого Фердинанда могла полюбить и леди Мильфорд, и Луиза. Актриса Елена Харитонова (леди Мильфорд) создала запоминающийся образ красивой, доброй, но несчастливой женщины, ставшей жертвой коварства сановных особ.

Как часто бывает, что актеры, изображая на сцене любовь, все равно существуют каждый сам по себе. Думаешь: «И за что она его полюбила?!», или наоборот: он — ее. Если бы не верилось в чувства «соломинских» Луизы (Татьяна Скиба) и Фердинанда, то спектакль рассыпался бы. Не помогли бы ни великолепные костюмы и декорации художника Энара Стенберга, ни прекрасная музыка Григория Гоберника. Но на сцене предстает настоящее чувство, ради которого стоит и умереть. Наверное, не мне одной стало ясно на душе от того, что есть такой замечательный театр.

Маргарита МАРУТЯН
«Российские вести»,03.02.1999

СЕРЫЙ КАРДИНАЛ В КРАСНОЙ МАНТИИ

Иной добротный спектакль, построенный на историческом материале, может сказать о современности больше, чем сто злободневных постановок, где штукарством и капустничеством пытаются вытащить или скрыть отсутствие серьезной драматургии...

СЕРЫЙ КАРДИНАЛ В КРАСНОЙ МАНТИИ

Иной добротный спектакль, построенный на историческом материале, может сказать о современности больше, чем сто злободневных постановок, где штукарством и капустничеством пытаются вытащить или скрыть отсутствие серьезной драматургии.

«Плащ кардинала» по пьесе Павла Гусева, поставленный режиссером Владимиром Драгуновым на сцене филиала Малого театра, относится к классической постановке, где есть крепкая драматургия: точность образов, четкость мысли, интересная интрига, а главное – превращение зрителя в соучастника. Драматург и режиссер рассчитывают на умного зрителя, умеющего видеть за слышимым текстом подтекст.

Глубина характеров, четкость сценографии, органичность музыкального сопровождения – все вместе породило спектакль, когда театр не развлекает, а учит думать, сопоставлять, размышлять и воздействовать на современную жизнь. Малый театр верен традициям. Учить человека жить!

Старость! Ее все ощущают физически. Добрые люди нормально воспринимают возраст, а фальшивые, карьерные, злые, мстительные с ужасом: жизнь уходит, и появляется страх потерять власть, а для чего же тогда жить?

Таков главный герой – Ришелье. Кардинал. Правитель. Серый кардинал в красной мантии.

Что король? Король ничто, ибо им управляют свита, окружение. А манипулирует всеми кардинал Ришелье.

«Что за безысходная тоска! Что за нескончаемые тревоги! Если бы какой-нибудь честолюбец увидел меня сейчас, он сбежал бы в пустыню. Что мое могущество? Жалкий отсвет королевской власти, а каких трудов стоило двадцать лет удерживать этот беспрерывно отклоняющийся луч!.. Мне приходится тратить столько сил, чтобы удержаться на вершине власти!»

На что уходит жизнь? На то, чтобы удержаться во власти. Властвовать! Унижать, преследовать, уничтожать, ставить других в такие предлагаемые обстоятельства, чтобы они делали только то, что нужно тебе, хочется тебе, важно для тебя.

«Плащ кардинала», пьеса Павла Гусева, написанная по роману Альфреда де Виньи «Сен-Мар, или Заговор во времена Людовика ХIII», полна аллюзий. Но аллюзии рождают ассоциации. С нашим временем.

Борьба за власть, когда все средства хороши, когда говорится одно – громкие и правильные слова, но подразумевается другое…

Столкнуть, одному человеку сказать про другого, честного сломать, подлого возвысить, храброго унизить, сильного подавить, умного нейтрализовать.

И за всем этим – кардинал Ришелье, роль которого ровно и спокойно играет артист Ярослав Барышев. Просто так он и фразы не произнесет, не взглянет на другого. Все выверено и отточено. Скупость в движениях, четкость речи, умение заставить не просто слушать, а подчиниться взгляду.

Роже, секретарь кардинала, в исполнении Петра Абрамова ловит эти взгляды, верно отыгрывает. Пластика артиста великолепна. Он растворяется в кардинале, как это требуется от верных слуг.

Хотя, конечно, прав Сен-Мар (его сочно играет восходящая звезда Василий Зотов, которого, не сомневаюсь, скоро откроет кинематограф), обращаясь к королю: «По первому знаку друзья кардинала станут его врагами. Ничто так не переменчиво, как свита…»

А коли так, то нужно удерживать людей в страхе и все о них знать. Все. Предугадывать их мысли… Следить, шпионить, сталкивать, провоцировать.

Режиссерски спектакль получился психологически точно выстроенным: все лишнее убрать, минимум страстей в движениях, в подаче текста, максимум подтекста в каждой фразе. Идея проста: закулисье интриг, подковерные игры – это определяет жизнь многих политиков, облеченных властью, но начисто забывающих о своей обязанности делать жизнь людей лучше. Им не до этого. Главное – не лишиться власти. Разлучить влюбленных, посадить неугодных, изолировать совестливых, обезглавить талантливых и умных. Таков Ришелье. Хитрым, умным, коварным, подлым, образованным предстает он перед нами в исполнении Ярослава Барышева.

Стена – зеркало – отражение героев. Точность оформления, когда деталь говорит больше, чем серьезные декорационные перестановки.

Сценография Ларисы Ломакиной (она же и художник по костюмам) создает пространство, когда апартаменты кардинала легко трансформируются в покои королевы, дом Сен-Мара в Париже, во дворец короля, дворец Ришелье в Париже…

Владимир Драгунов, как я думаю, намеренно выстроил спектакль в замедленном темпе… Все обстоятельно. Зритель должен успеть не просто услышать, а вслушаться. Всмотреться и вслушаться, понять взаимоотношения героев, проследить за развитием их характеров – короля Франции, блистательно сыгранного Сергеем Кагаковым, маркиза Анри де Сен-Мара – обер-шталмейстера (как звучит-то!) в исполнении молодого мастера Василия Зотова, за Анной Австрийской – королевой (Елена Харитонова), умной, хитрой, властной, а порой завистливой и коварной.

Судья Лобардемон (Юрий Ильин), Жозеф (Александр Вахтеров), поверенный кардинала – типы. Образы, созданные артистами, не просто достоверны и убедительны – они страшны. Мы, зрители, понимаем, с каким сладострастием приближенные, забыв начисто о достоинстве, чести, искренности, справедливости, выполняют волю кардинала, уничтожая других людей, унижая, ломая их.

На фоне этого развивается любовная линия. Марию Гонзаго обаятельная актриса Варвара Андреева играет ярко, порывисто, щедро: «Я люблю, я хочу, я жду, я мечтаю…»

Пишу эти строки спустя три месяца после премьеры. Но спектакль врезался в память. Так и должно происходить с произведениями театрального искусства. Смотрел давно, а помнишь, будто видел вчера. Значит, западает.

Владимир ШАХИДЖАНЯН

«Литературная газета», №27 (5930) 2 — 8 июля 2003 года

11 января поздравляем с днем рождения заслуженную артистку России Елену Германовну Харитонову.

Желаем здоровья и счастья, бодрости духа и творческого настроения, новых интересных ролей на сцене Малого театра.

11 января день рождения отмечает заслуженная артистка России Елена Харитонова.

Присоединяемся к многочисленным поздравлениям и от всего сердца желаем Елене Германовне доброго здоровья, творческого вдохновения, удачи во всем!