14.03.2005
Подробнее
ЛЕГЕНДЫ МАЛОГО ТЕАТРА. ЕВДОКИЯ ТУРЧАНИНОВА
14 марта исполняется 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Евдокии Дмитриевны Турчаниновой (1870-1963).
Татьяна Александровна Еремеева любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше.
Татьяна Александровна Еремеева любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше.
ЛЕГЕНДЫ МАЛОГО ТЕАТРА. ЕВДОКИЯ ТУРЧАНИНОВА
14 марта исполняется 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Евдокии Дмитриевны Турчаниновой (1870-1963). Малый театр всегда славился своими актерами, среди которых особое место занимали пожилые мастера сцены. В середине прошлого столетия в театре работали три великие старухи: Александра Александровна Яблочкина, Варвара Николаевна Рыжова и Евдокия Дмитриевна Турчанинова. Все три – плоть от плоти Малого театра и верные ученицы своих гениальных педагогов Гликерии Николаевны Федотовой и Александра Павловича Ленского.
От своего учителя дочь капельдинера Дуня Турчанинова переняла главное – трепетное отношение к звучащему со сцены слову. Именно через него лучшие мастера Малого театра передавали сущность изображаемого персонажа. «В Малом театре был свой «тон», – писал актер Ф.Н. Каверин. – Это не просто общая тональность сценической речи. Этот тон, которым так дорожили, который несли от щепкинских «Ревизора и «Горя от ума», был существом и спектакля, и театрального воспитания, и национального значения театра. Это было сценическое мироощущение, его ликующая мажорность, при которой сказать фразу просто, как в жизни, значило бы сказать неправду, сфальшивить». Мастерски владеть речевым аппаратом и таким образом быть в состоянии поддержать этот «тон» молодые актеры добивались не сразу. Об этом сама Евдокия Дмитриевна Турчанинова рассказывала так: «Красоту мелодии речи я узнала от Медведевой и Федотовой... Пленившись этой простотой, я стала подражать ей, не учитывая, что простота – это огромное искусство, достигаемое упорным трудом. Я начала бормотать, что называется, «спустя рукава», радуясь, что говорю так «жизненно», и не думая о том, что говорю для зрителя в огромном зале театра, а не для себя. За эту вульгарную фальшивую «простоту», за непонимание я получила нагоняй от Ленского». Тем не менее, услышь Александр Павлович свою ученицу лет через 20-30, краснеть ему бы не пришлось. С годами Турчанинова не просто овладела в совершенстве этим искусством, но стала, как говорили в театре, энциклопедией русского слова.
Турчаниновой не всегда приходилось играть только в высокохудожественных пьесах; особенно неблагополучно дело с этим обстояло в предреволюционные годы. Как отмечала младшая коллега Турчаниновой Елена Николаевна Гоголева, положение актрисы в театре осложнялось тем обстоятельством, что в свое время «из двух премьеров на героические роли – Горева и Южина – она предпочитала Горева. Несмотря на всю воспитанность и деликатность Южина (Руководившего в те годы Малым театром. – К.Ц.), в его отношении к Турчаниновой был холодок». Принося Евдокии Дмитриевне свои поздравления по случаю 35-летия ее сценической деятельности в 1926 г., А.И. Южин сам признался в отсутствии внимания к ней как к творческой личности, сказав: «Вот перед кем я виноват, так это перед вами».
«Старухой» Евдокия Дмитриевна стала гораздо раньше того времени, как подошла к соответствующему возрасту – еще в училище. Успех ее в возрастных ролях оказался настолько значительным, что соответствующее амплуа приклеилось к ней намертво и долгое время Турчанинова играла и молодых девушек, и старух. Самое значительное место в ее репертуаре абсолютно закономерно заняли роли в пьесах Островского. Во многих пьесах («Трудовой хлеб», Гроза», «Свои люди – сочтемся» и т.д.) Турчанинова сыграла в разное время по три роли, в комедии «Правда – хорошо, а счастье лучше» – все четыре женские образа, а в «Воеводе» – все пять. Всего же репертуарный список Турчаниновой включает 373 роли.
Об актерских военных бригадах написано очень много. Хочется лишь напомнить, что в 1942 г. одну из бригад в возрасте 72-х лет возглавила Евдокия Дмитриевна Турчанинова. «Среди артистов бригады, – пишет в своей книге актриса Малого театра Елена Митрофановна Шатрова, – наибольший успех имела Турчанинова. Молодые бойцы видели в ней бабку, седоусые генералы мать. И для всех она была частицей дома, семьи. Турчанинова читала в концертах монолог матери из пьесы В.Гусева «Слава»... Лишь только на импровизированной фронтовой сцене появлялась Турчанинова-Мотылькова, воцарялась тишина. Глаза бойцов глядели на нее с такой сыновней любовью, что не ответить им подлинным материнским словом было нельзя. И Турчанинова отвечала. «Сыны мои...» – начинала она слегка дрожащим голосом, протягивая к бойцам огрубевшие на осеннем ветру руки... После концерта к Турчаниновой подходили офицеры, девушки-лейтенанты и солдаты, обнимали ее, называли «мамашей»... Иные плакали. Плакала и она».
Война не помешала Турчаниновой сыграть одну из своих лучших комедийных ролей в спектакле по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион». В 1957 г. он был экранизирован, и возможность оценить Евдокию Дмитриевну – миссис Хиггинс была сохранена для следующих поколений любителей театра.
Призыв Сталина снимать по 5-6 художественных фильмов в год оставил без работы большое количество кинематографистов, которые повернулись лицом к театру и стали снимать на пленку спектакли ведущих московских театров. Именно благодаря этому обстоятельству мы и теперь можем видеть Турчанинову в роли княгини Тугоуховской («Горе от ума», 1952), Глафиры Климовны Глумовой («На всякого мудреца довольно простоты», 1952), Мавры Тарасовны Барабошевой («Правда – хорошо, а счастье лучше», 1951), Богаевской («Варвары», 1953). В 1956 г. Е.Д. Турчанинова снялась в телевизионном спектакле «В чужом пиру похмелье» по пьесе А.Н.Островского. Запечатлена на кинопленке и роль госпожи Гранде («Евгения Гранде», 1960).
За два года до 90-летия Евдокия Дмитриевна делилась своими творческими мечтами: «Я очень хотела бы сыграть роль Татьяны Марковны Бережковой в инсценировке романа Гончарова «Обрыв» и бабушки в инсценировке повести Достоевского «Игрок»... Я жду также от наших драматургов пьесу с полноценным образом советской матери или бабушки». Этим планам не было суждено сбыться: «Обрыв» в Малом театре пошел лишь через 30 лет, «Игрока» не ставили вообще, подкачали и советские драматурги.
Малый театр для людей, подобных Турчаниновой, был домом, в котором они жили, чьи беды и радости воспринимали как свои собственные. Исключительно внимательное отношение Турчаниновой к молодежи, готовность помочь и морально и материально делала ее авторитет недосягаемым. Вспоминает Елена Николаевна Гоголева: «Я строила дачу. Нужны были деньги. К кому обратиться за помощью? Конечно, к Евдокии Дмитриевне. «Евдокия Дмитриевна, можете мне одолжить нужную сумму?» – «Приходите завтра». – «Но я не знаю, когда смогу вам отдать». – «Отдадите, когда появится возможность». Она ходила смотреть молодых исполнителей по многу раз, прямо и нелицеприятно, внимательно и умно разбирала и оценивала их работу. Она прекрасно понимала людей. Все, кто влюблялся или разводился, шли плакаться к Евдокии Дмитриевне и находили у нее мудрый совет и понимание».
К счастью, сейчас еще можно встретить людей, знавших Турчанинову лично и даже работавших с ней на сцене. Среди них актриса Малого театра, народная артистка России Татьяна Александровна Еремеева. С Турчаниновой она играла в трех спектаклях – «Волки и овцы» Островского, «Пигмалион» и «Ярмарка тщеславия» Теккерея, над постановкой последней Еремеева работала вместе со своим мужем – Игорем Ильинским. Вместе они сделали из огромного романа пьесу, а впоследствии Татьяна Александровна помогала вводить Евдокию Дмитриевну на роль мисс Кроули, которую до этого играла Яблочкина.
Татьяна Александровна любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше. «Когда я пришла в театр, она была уже очень пожилая. В Малом театре я с 1944 г., так что сейчас я старше, чем она тогда была. Евдокия Дмитриевна была очень приветлива и благосклонна к молодым актерам. Ей была присуща удивительная скромность: старалась везде проходить незаметно, почти никогда не выступала ни на каких собраниях, хотя была членом худсовета Малого театра. Была сосредоточена в самой себе. Конечно, она безумно любила театр и шла туда всегда нарядно одетой, в шляпке. Была удивительно преданна своему делу: никто ее никогда не заменял, никогда не жаловалась, что она больна.
Роль Мурзавецкой («Волки и овцы» Островского) тогда играли три актрисы: Пашенная, Яблочкина и Евдокия Дмитриевна. Из всех трех Мурзавецких самая правильная, самая умная, самая сосредоточенная на своем деле, самая закрытая и необщительная была Мурзавецкая Турчаниновой. В 1958 г. мы ездили на гастроли в Болгарию и Румынию. В Болгарии Турчанинову вместе со всей группой артистов пригласили в какое-то село. И она поехала! Ее вели под руки, она шла по дорожке и очень живо всем интересовалась и расспрашивала обо всем. В другой раз, в Бухаресте, на улице нас остановил один человек и говорит: «Я доктор, вчера смотрел ваш спектакль «Волки и овцы». Больше всех мне понравилась Турчанинова!». «Почему именно она?» – «Потому что она ни на чем не настаивает, она дает зрителю дофантазировать». Эти моменты я с радостью вспоминаю.
Евдокия Дмитриевна была ко мне внимательна, приветствовала меня, когда я вошла в спектакль «Горе от ума» и стала играть Наталью Дмитриевну Горич. Она смотрела и кивала головой: мол, все правильно. Никаких советов и поправок она мне не делала. Но однажды сказала: «Как Вы красиво одеты, Вам нужно сделать портрет в этом туалете».
Однажды она пожелала приехать на дачу к Игорю Владимировичу, хотела погулять на природе. Он тогда ее привез на машине. К Ильинскому она очень хорошо относилась, уважительно, даже подарила ему свою фотографию, большую такую, наклеенную на паспарту. Евдокия Дмитриевна была очень одиноким человеком. Были, конечно, у нее какие-то помощники. Но я думаю, как же трудно ей было! Жила она напротив кинотеатра «Россия», в здании ВТО, которое сгорело. И что удивительно, в Евдокиин день, в день ее именин – 14 марта, каждый год, сколько я помню, у нее был день открытых дверей. Заходи, кто хочешь, с Yтра и до позднего вечера. Я всегда стеснялась, но однажды решилась придти. Тогда все было просто, все приходили без цветов, без какого-либо подношения – не так, как сейчас. Евдокия Дмитриевна всех встречала в дверях, провожала в столовую, приглашала занять свободное место. В комнате стоял огромный накрытый стол с угощениями и всюду люди. Я пришла к ней часа в два дня, она меня встретила: «Танечка, спасибо, что пришли!». Я была потрясена: за столом, на другом конце сидела дочка Марии Николаевны Ермоловой. Я села ближе к нашим – Велехову, Цыганкову. Народу было очень много: критики, директора театров – серьезные люди. Кто-то вставал и уходил, кто-то приходил. Я думаю, какое же у Евдокии Дмитриевны было желание сделать добро! Ведь ей и разговаривать-то ни к кем много не приходилось: так, присядет с кем-нибудь на десять слов и все!
В какой-то момент мы ее из виду потеряли. Из всех трех великих старух я к ней относилась наиболее сдержанно, но с полным добрым сердцем. Когда болела Яблочкина, я однажды навестила ее в больнице. А когда болела Евдокия Дмитриевна, никто не говорил, где она и что с ней.
Турчанинова была очень тонкая актриса: она никогда ничего лишнего на сцене не делала. Никаких отсебятин, никаких резких движений. Она всегда была очень верна автору. Это очень важно. Их трех великих старух Малого театра она была внутренне самая сложная и, может быть, самая богатая. Никогда она не просила ролей.
В «Пигмалионе» она играла роль маман – миссис Хиггинс. Это была англичанка с головы до ног. Я смотрела на нее и каждый раз думала: эта женщина может быть только такой. Лишь иногда у нее рот покривится с юмором – и все понятно. Каждый раз она приносила свой собственный взгляд на роль. Никакого грима, никаких характерных черт она не использовала. Только костюм и внутренний посыл – выражение лица!»
В 1959 г. Всероссийское театральное общество выпустило книгу, посвященную творчеству Е.Д. Турчаниновой и давно уже ставшую библиографической редкостью.
Yтро.ru
Константин ЦАРЕГРАДСКИЙ, 14 марта, 02:24
14 марта исполняется 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Евдокии Дмитриевны Турчаниновой (1870-1963). Малый театр всегда славился своими актерами, среди которых особое место занимали пожилые мастера сцены. В середине прошлого столетия в театре работали три великие старухи: Александра Александровна Яблочкина, Варвара Николаевна Рыжова и Евдокия Дмитриевна Турчанинова. Все три – плоть от плоти Малого театра и верные ученицы своих гениальных педагогов Гликерии Николаевны Федотовой и Александра Павловича Ленского.
От своего учителя дочь капельдинера Дуня Турчанинова переняла главное – трепетное отношение к звучащему со сцены слову. Именно через него лучшие мастера Малого театра передавали сущность изображаемого персонажа. «В Малом театре был свой «тон», – писал актер Ф.Н. Каверин. – Это не просто общая тональность сценической речи. Этот тон, которым так дорожили, который несли от щепкинских «Ревизора и «Горя от ума», был существом и спектакля, и театрального воспитания, и национального значения театра. Это было сценическое мироощущение, его ликующая мажорность, при которой сказать фразу просто, как в жизни, значило бы сказать неправду, сфальшивить». Мастерски владеть речевым аппаратом и таким образом быть в состоянии поддержать этот «тон» молодые актеры добивались не сразу. Об этом сама Евдокия Дмитриевна Турчанинова рассказывала так: «Красоту мелодии речи я узнала от Медведевой и Федотовой... Пленившись этой простотой, я стала подражать ей, не учитывая, что простота – это огромное искусство, достигаемое упорным трудом. Я начала бормотать, что называется, «спустя рукава», радуясь, что говорю так «жизненно», и не думая о том, что говорю для зрителя в огромном зале театра, а не для себя. За эту вульгарную фальшивую «простоту», за непонимание я получила нагоняй от Ленского». Тем не менее, услышь Александр Павлович свою ученицу лет через 20-30, краснеть ему бы не пришлось. С годами Турчанинова не просто овладела в совершенстве этим искусством, но стала, как говорили в театре, энциклопедией русского слова.
Турчаниновой не всегда приходилось играть только в высокохудожественных пьесах; особенно неблагополучно дело с этим обстояло в предреволюционные годы. Как отмечала младшая коллега Турчаниновой Елена Николаевна Гоголева, положение актрисы в театре осложнялось тем обстоятельством, что в свое время «из двух премьеров на героические роли – Горева и Южина – она предпочитала Горева. Несмотря на всю воспитанность и деликатность Южина (Руководившего в те годы Малым театром. – К.Ц.), в его отношении к Турчаниновой был холодок». Принося Евдокии Дмитриевне свои поздравления по случаю 35-летия ее сценической деятельности в 1926 г., А.И. Южин сам признался в отсутствии внимания к ней как к творческой личности, сказав: «Вот перед кем я виноват, так это перед вами».
«Старухой» Евдокия Дмитриевна стала гораздо раньше того времени, как подошла к соответствующему возрасту – еще в училище. Успех ее в возрастных ролях оказался настолько значительным, что соответствующее амплуа приклеилось к ней намертво и долгое время Турчанинова играла и молодых девушек, и старух. Самое значительное место в ее репертуаре абсолютно закономерно заняли роли в пьесах Островского. Во многих пьесах («Трудовой хлеб», Гроза», «Свои люди – сочтемся» и т.д.) Турчанинова сыграла в разное время по три роли, в комедии «Правда – хорошо, а счастье лучше» – все четыре женские образа, а в «Воеводе» – все пять. Всего же репертуарный список Турчаниновой включает 373 роли.
Об актерских военных бригадах написано очень много. Хочется лишь напомнить, что в 1942 г. одну из бригад в возрасте 72-х лет возглавила Евдокия Дмитриевна Турчанинова. «Среди артистов бригады, – пишет в своей книге актриса Малого театра Елена Митрофановна Шатрова, – наибольший успех имела Турчанинова. Молодые бойцы видели в ней бабку, седоусые генералы мать. И для всех она была частицей дома, семьи. Турчанинова читала в концертах монолог матери из пьесы В.Гусева «Слава»... Лишь только на импровизированной фронтовой сцене появлялась Турчанинова-Мотылькова, воцарялась тишина. Глаза бойцов глядели на нее с такой сыновней любовью, что не ответить им подлинным материнским словом было нельзя. И Турчанинова отвечала. «Сыны мои...» – начинала она слегка дрожащим голосом, протягивая к бойцам огрубевшие на осеннем ветру руки... После концерта к Турчаниновой подходили офицеры, девушки-лейтенанты и солдаты, обнимали ее, называли «мамашей»... Иные плакали. Плакала и она».
Война не помешала Турчаниновой сыграть одну из своих лучших комедийных ролей в спектакле по пьесе Бернарда Шоу «Пигмалион». В 1957 г. он был экранизирован, и возможность оценить Евдокию Дмитриевну – миссис Хиггинс была сохранена для следующих поколений любителей театра.
Призыв Сталина снимать по 5-6 художественных фильмов в год оставил без работы большое количество кинематографистов, которые повернулись лицом к театру и стали снимать на пленку спектакли ведущих московских театров. Именно благодаря этому обстоятельству мы и теперь можем видеть Турчанинову в роли княгини Тугоуховской («Горе от ума», 1952), Глафиры Климовны Глумовой («На всякого мудреца довольно простоты», 1952), Мавры Тарасовны Барабошевой («Правда – хорошо, а счастье лучше», 1951), Богаевской («Варвары», 1953). В 1956 г. Е.Д. Турчанинова снялась в телевизионном спектакле «В чужом пиру похмелье» по пьесе А.Н.Островского. Запечатлена на кинопленке и роль госпожи Гранде («Евгения Гранде», 1960).
За два года до 90-летия Евдокия Дмитриевна делилась своими творческими мечтами: «Я очень хотела бы сыграть роль Татьяны Марковны Бережковой в инсценировке романа Гончарова «Обрыв» и бабушки в инсценировке повести Достоевского «Игрок»... Я жду также от наших драматургов пьесу с полноценным образом советской матери или бабушки». Этим планам не было суждено сбыться: «Обрыв» в Малом театре пошел лишь через 30 лет, «Игрока» не ставили вообще, подкачали и советские драматурги.
Малый театр для людей, подобных Турчаниновой, был домом, в котором они жили, чьи беды и радости воспринимали как свои собственные. Исключительно внимательное отношение Турчаниновой к молодежи, готовность помочь и морально и материально делала ее авторитет недосягаемым. Вспоминает Елена Николаевна Гоголева: «Я строила дачу. Нужны были деньги. К кому обратиться за помощью? Конечно, к Евдокии Дмитриевне. «Евдокия Дмитриевна, можете мне одолжить нужную сумму?» – «Приходите завтра». – «Но я не знаю, когда смогу вам отдать». – «Отдадите, когда появится возможность». Она ходила смотреть молодых исполнителей по многу раз, прямо и нелицеприятно, внимательно и умно разбирала и оценивала их работу. Она прекрасно понимала людей. Все, кто влюблялся или разводился, шли плакаться к Евдокии Дмитриевне и находили у нее мудрый совет и понимание».
К счастью, сейчас еще можно встретить людей, знавших Турчанинову лично и даже работавших с ней на сцене. Среди них актриса Малого театра, народная артистка России Татьяна Александровна Еремеева. С Турчаниновой она играла в трех спектаклях – «Волки и овцы» Островского, «Пигмалион» и «Ярмарка тщеславия» Теккерея, над постановкой последней Еремеева работала вместе со своим мужем – Игорем Ильинским. Вместе они сделали из огромного романа пьесу, а впоследствии Татьяна Александровна помогала вводить Евдокию Дмитриевну на роль мисс Кроули, которую до этого играла Яблочкина.
Татьяна Александровна любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше. «Когда я пришла в театр, она была уже очень пожилая. В Малом театре я с 1944 г., так что сейчас я старше, чем она тогда была. Евдокия Дмитриевна была очень приветлива и благосклонна к молодым актерам. Ей была присуща удивительная скромность: старалась везде проходить незаметно, почти никогда не выступала ни на каких собраниях, хотя была членом худсовета Малого театра. Была сосредоточена в самой себе. Конечно, она безумно любила театр и шла туда всегда нарядно одетой, в шляпке. Была удивительно преданна своему делу: никто ее никогда не заменял, никогда не жаловалась, что она больна.
Роль Мурзавецкой («Волки и овцы» Островского) тогда играли три актрисы: Пашенная, Яблочкина и Евдокия Дмитриевна. Из всех трех Мурзавецких самая правильная, самая умная, самая сосредоточенная на своем деле, самая закрытая и необщительная была Мурзавецкая Турчаниновой. В 1958 г. мы ездили на гастроли в Болгарию и Румынию. В Болгарии Турчанинову вместе со всей группой артистов пригласили в какое-то село. И она поехала! Ее вели под руки, она шла по дорожке и очень живо всем интересовалась и расспрашивала обо всем. В другой раз, в Бухаресте, на улице нас остановил один человек и говорит: «Я доктор, вчера смотрел ваш спектакль «Волки и овцы». Больше всех мне понравилась Турчанинова!». «Почему именно она?» – «Потому что она ни на чем не настаивает, она дает зрителю дофантазировать». Эти моменты я с радостью вспоминаю.
Евдокия Дмитриевна была ко мне внимательна, приветствовала меня, когда я вошла в спектакль «Горе от ума» и стала играть Наталью Дмитриевну Горич. Она смотрела и кивала головой: мол, все правильно. Никаких советов и поправок она мне не делала. Но однажды сказала: «Как Вы красиво одеты, Вам нужно сделать портрет в этом туалете».
Однажды она пожелала приехать на дачу к Игорю Владимировичу, хотела погулять на природе. Он тогда ее привез на машине. К Ильинскому она очень хорошо относилась, уважительно, даже подарила ему свою фотографию, большую такую, наклеенную на паспарту. Евдокия Дмитриевна была очень одиноким человеком. Были, конечно, у нее какие-то помощники. Но я думаю, как же трудно ей было! Жила она напротив кинотеатра «Россия», в здании ВТО, которое сгорело. И что удивительно, в Евдокиин день, в день ее именин – 14 марта, каждый год, сколько я помню, у нее был день открытых дверей. Заходи, кто хочешь, с Yтра и до позднего вечера. Я всегда стеснялась, но однажды решилась придти. Тогда все было просто, все приходили без цветов, без какого-либо подношения – не так, как сейчас. Евдокия Дмитриевна всех встречала в дверях, провожала в столовую, приглашала занять свободное место. В комнате стоял огромный накрытый стол с угощениями и всюду люди. Я пришла к ней часа в два дня, она меня встретила: «Танечка, спасибо, что пришли!». Я была потрясена: за столом, на другом конце сидела дочка Марии Николаевны Ермоловой. Я села ближе к нашим – Велехову, Цыганкову. Народу было очень много: критики, директора театров – серьезные люди. Кто-то вставал и уходил, кто-то приходил. Я думаю, какое же у Евдокии Дмитриевны было желание сделать добро! Ведь ей и разговаривать-то ни к кем много не приходилось: так, присядет с кем-нибудь на десять слов и все!
В какой-то момент мы ее из виду потеряли. Из всех трех великих старух я к ней относилась наиболее сдержанно, но с полным добрым сердцем. Когда болела Яблочкина, я однажды навестила ее в больнице. А когда болела Евдокия Дмитриевна, никто не говорил, где она и что с ней.
Турчанинова была очень тонкая актриса: она никогда ничего лишнего на сцене не делала. Никаких отсебятин, никаких резких движений. Она всегда была очень верна автору. Это очень важно. Их трех великих старух Малого театра она была внутренне самая сложная и, может быть, самая богатая. Никогда она не просила ролей.
В «Пигмалионе» она играла роль маман – миссис Хиггинс. Это была англичанка с головы до ног. Я смотрела на нее и каждый раз думала: эта женщина может быть только такой. Лишь иногда у нее рот покривится с юмором – и все понятно. Каждый раз она приносила свой собственный взгляд на роль. Никакого грима, никаких характерных черт она не использовала. Только костюм и внутренний посыл – выражение лица!»
В 1959 г. Всероссийское театральное общество выпустило книгу, посвященную творчеству Е.Д. Турчаниновой и давно уже ставшую библиографической редкостью.
Yтро.ru
Константин ЦАРЕГРАДСКИЙ, 14 марта, 02:24
16.06.2004
Подробнее
Виктор Борцов: Малый театр надо переименовать в «Современник» 14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покр
Виктор Борцов: Малый театр надо переименовать в «Современник»
14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покровские ворота» – «Натюрлих, Маргарита Павловна…». Незадолго до юбилея корреспонденту «Yтра» удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.
14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покровские ворота» – «Натюрлих, Маргарита Павловна…». Незадолго до юбилея корреспонденту «Yтра» удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.
Виктор Борцов: Малый театр надо переименовать в «Современник»
14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покровские ворота» – «Натюрлих, Маргарита Павловна…». Таких, как Борцов иногда называют «мастер эпизода». Это в кино (припомните хотя бы фрагмент из «Вокзала для двоих»), а в театре все иначе. Борцов – один из самых репертуарных актеров Малого театра, и роли у него здесь отнюдь не эпизодические: Лыняев в «Волках и овцах», Матвей Потрохов в «Трудовом хлебе», Тит Титыч Брусков в «День на день не приходится», Пинта в «Старом добром ансамбле» и другие.
Участие Виктора Борцова – непременный залог высокого качества спектакля. Зрители это знают и награждают актера заслуженными аплодисментами. Такова уж актерская и человеческая фактура Борцова, что на сцене он притягивает к себе внимание как магнит. А после спектакля его интонации еще долго вертятся в памяти. При этом ничего сверхъестественного он на сцене не делает, просто живет в образе. Борцов потрясающе органичен, каждому его движению и фразе веришь беспрекословно.
Любовь к актерскому искусству, выступлению на публике Виктор Андреевич усвоил в самом раннем детстве. Первой его книжкой была сказка о театре. Оренбург, где родился Борцов, в войну превратился в культурный центр – в город были эвакуированы труппы со всего Союза. Позже был самодельный кукольный театр, «Театр у микрофона», «Сорочинская ярмарка», которую Борцов поставил и сыграл с друзьями на кухне в коммуналке, драмкружки, Щепкинское училище и, наконец, Малый театр.
Незадолго до юбилея корреспонденту «Yтра» удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.
«Yтро»: Виктор Андрееевич, как вы отметите ваш юбилей?
Виктор Борцов: Я буду в этот день играть в Кирове спектакль «Волки и овцы», а на другой день сяду в поезд и поеду домой.
«Y»: А обычно как отмечаете?
В.Б.: Я отмечаю свои дни рождения так же, как и все. Во-первых, я летний, и всегда день рождения на гастроли приходится. В театре в это время будут играть англичане, ну какой юбилей? На будущий сезон пообещали сделать бенефис, афишный спектакль. Надо к этому проще относиться. На жену-то все не свалишь: банкет и т.д. А потом возраст уже такой. Хотя вот Татьяна Петровна Панкова весь свой юбилейный вечер после спектакля простояла, я уже так спектакль не простою. А она не села даже…
«Y»: Виктор Андреевич, сколько лет вы служите в Малом театре?
В.Б.: Скоро будет уже 50 лет. Я пришел сюда в 1957 году.
«Y»: В какое время актеру легче жить — раньше или сейчас?
В.Б.: Раньше можно было с тремя-пятью рублями зайти в ВТО, а сейчас и ВТО нет, сожгли. Каждое лето мы ездили с концертами, мы знали сколько ты можешь получить, какова ставка, сколько стоит билет. А теперь все ушло. Такой вот рынок, не знаем, сколько за билет брать. Не знаем, есть ли зритель, будут ли смотреть.
«Y»: Никогда не пробовали посчитать, сколько ролей было сыграно на сцене?
В.Б.: Да что вы! Огромное количество. В кино еще можно сосчитать, а в Малом очень много. А сколько вводов было! Как бюллетень, так я. Это длилось очень долго, но, во всяком случае, мне это помогло, потому что каких-то ролей противоположного плана я бы не сыграл при других обстоятельствах.
Я ведь очень рано начал играть. К шестому классу я уже играл на сцене дома пионеров. А так и сам играл, и на кухне «Сорочинскую ярмарку» ставил. В городе я был известен. Ведь не было ни телевидения, ни магнитофонов. Но был концерт — по любому поводу. Я уже в первом классе пел в концерте «До свиданья, города и хаты». В каком-то следующем классе я уже читал рассказ. И никто меня не просил и ничего не давал. Я сам все готовил. Иногда читал то, что я не понимаю. Например, политический рассказ «Тени Фонтанебло». Но и то потом один мой приятель пришел и сказал: «Ты знаешь, я тебя послушал, пришел и выучил этот рассказ. Я понял, что можно на три голоса читать».
Проблема же у меня была такая. Я был маленький, и когда я пришел в драмкружок, мне руководитель дал комедийную роль. И так я простаком, комиком какое-то время был. А потом он уехал. Я же вырос, и мне эти роли перестали давать. Просили Бориса сыграть в «Грозе», Самозванца, Незнамова. Это теперь бы я сыграл, я теперь знаю, как одеться и т.д. А тогда было сложно. То же самое было в училище. Дали сначала пару комедийных ролей сыграть, а потом Вера Николаевна Пашенная сказала: «Ну они же должны играть героев». И все. А на выпускном экзамене у меня вообще в испанской трагедии была роль, в «Звезде Севильи». Хорошая роль, очень. Но тогда я уже про Испанию все знал, все книжки прочитал. Сыграли раза четыре, а репетировали очень долго. Михаил Николаевич Гладков ставил, замечательный педагог. Тогда как раз раскрылось дело с Берией, и «Звезда Севильи» была взята специально. Многое там напоминало о том, что в жизни происходит.
И Швандю-то я получил после того, как сделал очень смешной рассказ Шолохова. Я его прочел в училище, кто-то из режиссеров увидел и говорит: «Да что ж мы его во фрак-то? У него ж кровь другая!». И так я сыграл Горецкого, Швандю, Валерьяна в пьесе «Перед ужином». А поначалу так мальчиков, школьников приходилось играть. Нам с Юрой Соломиным дали хорошие, большие роли — дублировать. Из-за этого и попали наверное в театр. Пьесу пробила комсомольская организация к очередному фестивалю молодежи и студентов. Поставил ее А.Гончаров. И эти роли играли сначала Коршунов и Подгорный. А мы были дублеры. Я играл роль Коршунова, а Юра — Никиты Подгорного. А дублеры были нужны потому, что они снимались в кино. Пьеса называлась «Когда горит сердце» по роману Виктора Кина.
«Y»: Виктор Андреевич, вы по натуре человек мягкий?
В.Б.: Ну где мягкий, где не очень. Однозначно трудно сказать…
«Y»: Наверняка в вашей жизни были люди, которым вы бы сейчас в ноги поклонились за то, что они для вас сделали…
В.Б.: Всех перечислить? (смеется)
«Y»: Всех, конечно!
В.Б.: Ну, во-первых, руководитель драмкружка Александр Михайлович Озеров, братья Фомичевы, один из них был чтец великолепный, он в моей судьбе очень большую роль сыграл. Николай Петрович Воробьев — грандиозный был артист в Оренбурге. Он играл Силу Грознова в «Правде — хорошо…», и когда вышел фильм Малого театра, то я увидел разницу между Малым театром и Оренбургским. Воробьев, представьте себе, переиграл Федора Григорьева. Конечно, все остальные были великолепны: Сашин-Никольский, Рыжовы, Турчанинова. Ведь до Григорьева в Малом роль Грознова играл Н.К.Яковлев. Вот его было не переиграть. Эта роль его записана на радио. Но я его не застал. А, говорят, было так: играет Яковлев «Бедность не порок» — все плачут, играет Истомин — никто не плачет.
Но вернемся к вопросу. В Оренбурге я был в друзьях у Леонида Сергеевича Броневого. Ему было тогда 25 лет. Он играл молодого Ленина, Улдоса, героев. Великолепный, яркий артист. Я — человек, вертящийся около театра, — сидел у него дома (у него была маленькая комнатенка) и слушал. Я его даже считаю своим учителем по литературе. Ведь ни Шекспира, ни Блока, ни Леонида Андреева в школе не было. А он все читал, все показывал. Мне тогда около 20 было.
Потом я пришел в Малый театр, увидел Доронина, Оленева, Грузинского, Константинова. Это я нетитулованных называю. Я многим обязан Доронину. За ним весь театр ходил табуном. И он не был никакой не барин или дворянин, а он был простой парень, и не знаю сколько ему лет было, по-моему до 50 лет играл 25-летнего. В великолепной был форме. Актер — ой-ой-ой! При чем он никуда не лез, а знал он очень много, понимаете, многое видел и играл. Он очень хотел Царя Федора играть, десять лет ходил за Равенских, и даже был конфликт из-за этого всего. И если бы он сыграл Царя Федора, это был бы другой Царь Федор. Конечно, мы у них учились. Например, одном спектакле играют Любезнов и Константинов — это две противоположные школы. А спектакль ведь идет долго, много лет, и ты уже сам становишься то ли Любезновым, то ли Константиновым. Вот так!
«Y»: Малый театр — хранитель театральных традиций. А что такое традиции Малого театра?
В.Б.: Это вопрос очень сложный (смеется). Я так скажу. Есть одна традиция — делать банкет после каждого ввода. Это закон, намертво. Поэтому я уже почти не ввожусь. Сейчас уж годы не те, надо успеть засветло домой и т.д. А если серьезно, то такие традиции — слово! Ведь сейчас как: сидишь в девятом ряду и не расслышал, что там на сцене говорят. Вера Николаевна Пашенная говорила: «Я купила билет на последний ряд, так будьте любезны, чтобы я все поняла, чтобы я все услышала». Сейчас нас выручает Островский. Мы были правительственный театр, чего мы только не играли, чего мы только не ставили! И был даже такой комплекс: вот в «Современнике» все лучшие пьесы, а мы с этим сидим. Выезжали на артистах. Вот, предположим, выйдет Светловидов и сыграет все что угодно. Пьеса пройдет несколько сезонов и все довольны. А пьесы Островского — это же был музей. Очень здорово играли. А сейчас пришло такое время, когда Островский стал самым современным автором. Вообще на Малом театре надо написать — «Современник».
«Y»: И тем не менее современные пьесы из репертуара ушли…
В.Б.: Ушли, но придут еще… Жизнь сложная. Ведь идет сейчас везде такая чернуха, но до нас она все-таки не доходит. Не тот у нас театр. Ведь сейчас, слава Богу, мы можем поставить всего Островского. Когда Саша Коршунов принес пьесу «Тяжелые дни», чего мы только ему не говорили: что, мол, ты пьесу лучше не мог найти, ведь это и не пьеса, что ж тут вообще играть и т.д. И вдруг успех. Не можем пропуск достать. Так что не угадаешь.
Я когда маленький был, буквально жил в радиотарелке. Я Диккенса не открывал, но я его знаю всего наизусть. Все было сыграно в Театре у микрофона. А сейчас я плачу за радио, но у меня радио нет. Я бы и послушал какую-нибудь старую постановку, да не могу. А тогда, представьте, Тарханов, Москвин, Грибов — читают один и тот же монолог, для того чтобы могли сравнить, как читает этот, тот и т.д. Это все слушали. Дикторы были какие! Так уже надоела бытовая речь, что, кажется, многие люди в театр-то ходят просто послушать, как объяснялись в любви, как разговаривали.
«Y»: Ну а почему бы не поставить на сцене Малого театра, например, пьесу Вампилова?
В.Б.: Во-первых, Вампилов не то что в театре, он в кино весь поставлен. Переиграешь разве Леонова? Нет, конечно.
«Y»: А молодежь Малого театра справляется? Входит в нужное русло?
В.Б.: Да, сейчас театр весь на молодежи держится, они играют много, но ушло то поколение артистов. Мало их уже осталось. Вот недавно смотрел юбилейный вечер Татьяны Еремеевой. Какая актриса! А Татьяна Панкова? Ее где ни выпусти, везде великолепно! Сейчас же ведь Самойлов на сцену выходит. Во в этом сезоне у нас пошел «Старый добрый ансамбль» — современная пьеса. Думали сначала, что вообще не пойдет спектакль. Столько сложностей разных было! У меня первый раз было наказание за выбор профессии. Но попробовали выпустить на зрителя и пьеса пошла. Смотрим, спектакль оказался нужен, зрители благодарят.
«Y»: Почему бы не пригласить режиссера со стороны? Вот С.Женовач поставил уже два спектакля…
В.Б.: У Женовача я пока не играл. Его Юра Соломин на свои спектакли приглашает. «Правду — хорошо, а счастье — лучше» я еще не видел. А «Горе от ума» — это профессиональная удача.
«Y»: А вы часто в театр ходите?
В.Б.: Я хожу, но я сначала спрошу, что там такое. Что ж я пойду смотреть на Катерину, которая курит? Я знаю, куда пойти. Театр не умрет никогда, он может на одной стороне улицы умереть, но тут же на другой воскреснуть.
«Yтро.ru»
Максим РЕДИН
14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покровские ворота» – «Натюрлих, Маргарита Павловна…». Таких, как Борцов иногда называют «мастер эпизода». Это в кино (припомните хотя бы фрагмент из «Вокзала для двоих»), а в театре все иначе. Борцов – один из самых репертуарных актеров Малого театра, и роли у него здесь отнюдь не эпизодические: Лыняев в «Волках и овцах», Матвей Потрохов в «Трудовом хлебе», Тит Титыч Брусков в «День на день не приходится», Пинта в «Старом добром ансамбле» и другие.
Участие Виктора Борцова – непременный залог высокого качества спектакля. Зрители это знают и награждают актера заслуженными аплодисментами. Такова уж актерская и человеческая фактура Борцова, что на сцене он притягивает к себе внимание как магнит. А после спектакля его интонации еще долго вертятся в памяти. При этом ничего сверхъестественного он на сцене не делает, просто живет в образе. Борцов потрясающе органичен, каждому его движению и фразе веришь беспрекословно.
Любовь к актерскому искусству, выступлению на публике Виктор Андреевич усвоил в самом раннем детстве. Первой его книжкой была сказка о театре. Оренбург, где родился Борцов, в войну превратился в культурный центр – в город были эвакуированы труппы со всего Союза. Позже был самодельный кукольный театр, «Театр у микрофона», «Сорочинская ярмарка», которую Борцов поставил и сыграл с друзьями на кухне в коммуналке, драмкружки, Щепкинское училище и, наконец, Малый театр.
Незадолго до юбилея корреспонденту «Yтра» удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.
«Yтро»: Виктор Андрееевич, как вы отметите ваш юбилей?
Виктор Борцов: Я буду в этот день играть в Кирове спектакль «Волки и овцы», а на другой день сяду в поезд и поеду домой.
«Y»: А обычно как отмечаете?
В.Б.: Я отмечаю свои дни рождения так же, как и все. Во-первых, я летний, и всегда день рождения на гастроли приходится. В театре в это время будут играть англичане, ну какой юбилей? На будущий сезон пообещали сделать бенефис, афишный спектакль. Надо к этому проще относиться. На жену-то все не свалишь: банкет и т.д. А потом возраст уже такой. Хотя вот Татьяна Петровна Панкова весь свой юбилейный вечер после спектакля простояла, я уже так спектакль не простою. А она не села даже…
«Y»: Виктор Андреевич, сколько лет вы служите в Малом театре?
В.Б.: Скоро будет уже 50 лет. Я пришел сюда в 1957 году.
«Y»: В какое время актеру легче жить — раньше или сейчас?
В.Б.: Раньше можно было с тремя-пятью рублями зайти в ВТО, а сейчас и ВТО нет, сожгли. Каждое лето мы ездили с концертами, мы знали сколько ты можешь получить, какова ставка, сколько стоит билет. А теперь все ушло. Такой вот рынок, не знаем, сколько за билет брать. Не знаем, есть ли зритель, будут ли смотреть.
«Y»: Никогда не пробовали посчитать, сколько ролей было сыграно на сцене?
В.Б.: Да что вы! Огромное количество. В кино еще можно сосчитать, а в Малом очень много. А сколько вводов было! Как бюллетень, так я. Это длилось очень долго, но, во всяком случае, мне это помогло, потому что каких-то ролей противоположного плана я бы не сыграл при других обстоятельствах.
Я ведь очень рано начал играть. К шестому классу я уже играл на сцене дома пионеров. А так и сам играл, и на кухне «Сорочинскую ярмарку» ставил. В городе я был известен. Ведь не было ни телевидения, ни магнитофонов. Но был концерт — по любому поводу. Я уже в первом классе пел в концерте «До свиданья, города и хаты». В каком-то следующем классе я уже читал рассказ. И никто меня не просил и ничего не давал. Я сам все готовил. Иногда читал то, что я не понимаю. Например, политический рассказ «Тени Фонтанебло». Но и то потом один мой приятель пришел и сказал: «Ты знаешь, я тебя послушал, пришел и выучил этот рассказ. Я понял, что можно на три голоса читать».
Проблема же у меня была такая. Я был маленький, и когда я пришел в драмкружок, мне руководитель дал комедийную роль. И так я простаком, комиком какое-то время был. А потом он уехал. Я же вырос, и мне эти роли перестали давать. Просили Бориса сыграть в «Грозе», Самозванца, Незнамова. Это теперь бы я сыграл, я теперь знаю, как одеться и т.д. А тогда было сложно. То же самое было в училище. Дали сначала пару комедийных ролей сыграть, а потом Вера Николаевна Пашенная сказала: «Ну они же должны играть героев». И все. А на выпускном экзамене у меня вообще в испанской трагедии была роль, в «Звезде Севильи». Хорошая роль, очень. Но тогда я уже про Испанию все знал, все книжки прочитал. Сыграли раза четыре, а репетировали очень долго. Михаил Николаевич Гладков ставил, замечательный педагог. Тогда как раз раскрылось дело с Берией, и «Звезда Севильи» была взята специально. Многое там напоминало о том, что в жизни происходит.
И Швандю-то я получил после того, как сделал очень смешной рассказ Шолохова. Я его прочел в училище, кто-то из режиссеров увидел и говорит: «Да что ж мы его во фрак-то? У него ж кровь другая!». И так я сыграл Горецкого, Швандю, Валерьяна в пьесе «Перед ужином». А поначалу так мальчиков, школьников приходилось играть. Нам с Юрой Соломиным дали хорошие, большие роли — дублировать. Из-за этого и попали наверное в театр. Пьесу пробила комсомольская организация к очередному фестивалю молодежи и студентов. Поставил ее А.Гончаров. И эти роли играли сначала Коршунов и Подгорный. А мы были дублеры. Я играл роль Коршунова, а Юра — Никиты Подгорного. А дублеры были нужны потому, что они снимались в кино. Пьеса называлась «Когда горит сердце» по роману Виктора Кина.
«Y»: Виктор Андреевич, вы по натуре человек мягкий?
В.Б.: Ну где мягкий, где не очень. Однозначно трудно сказать…
«Y»: Наверняка в вашей жизни были люди, которым вы бы сейчас в ноги поклонились за то, что они для вас сделали…
В.Б.: Всех перечислить? (смеется)
«Y»: Всех, конечно!
В.Б.: Ну, во-первых, руководитель драмкружка Александр Михайлович Озеров, братья Фомичевы, один из них был чтец великолепный, он в моей судьбе очень большую роль сыграл. Николай Петрович Воробьев — грандиозный был артист в Оренбурге. Он играл Силу Грознова в «Правде — хорошо…», и когда вышел фильм Малого театра, то я увидел разницу между Малым театром и Оренбургским. Воробьев, представьте себе, переиграл Федора Григорьева. Конечно, все остальные были великолепны: Сашин-Никольский, Рыжовы, Турчанинова. Ведь до Григорьева в Малом роль Грознова играл Н.К.Яковлев. Вот его было не переиграть. Эта роль его записана на радио. Но я его не застал. А, говорят, было так: играет Яковлев «Бедность не порок» — все плачут, играет Истомин — никто не плачет.
Но вернемся к вопросу. В Оренбурге я был в друзьях у Леонида Сергеевича Броневого. Ему было тогда 25 лет. Он играл молодого Ленина, Улдоса, героев. Великолепный, яркий артист. Я — человек, вертящийся около театра, — сидел у него дома (у него была маленькая комнатенка) и слушал. Я его даже считаю своим учителем по литературе. Ведь ни Шекспира, ни Блока, ни Леонида Андреева в школе не было. А он все читал, все показывал. Мне тогда около 20 было.
Потом я пришел в Малый театр, увидел Доронина, Оленева, Грузинского, Константинова. Это я нетитулованных называю. Я многим обязан Доронину. За ним весь театр ходил табуном. И он не был никакой не барин или дворянин, а он был простой парень, и не знаю сколько ему лет было, по-моему до 50 лет играл 25-летнего. В великолепной был форме. Актер — ой-ой-ой! При чем он никуда не лез, а знал он очень много, понимаете, многое видел и играл. Он очень хотел Царя Федора играть, десять лет ходил за Равенских, и даже был конфликт из-за этого всего. И если бы он сыграл Царя Федора, это был бы другой Царь Федор. Конечно, мы у них учились. Например, одном спектакле играют Любезнов и Константинов — это две противоположные школы. А спектакль ведь идет долго, много лет, и ты уже сам становишься то ли Любезновым, то ли Константиновым. Вот так!
«Y»: Малый театр — хранитель театральных традиций. А что такое традиции Малого театра?
В.Б.: Это вопрос очень сложный (смеется). Я так скажу. Есть одна традиция — делать банкет после каждого ввода. Это закон, намертво. Поэтому я уже почти не ввожусь. Сейчас уж годы не те, надо успеть засветло домой и т.д. А если серьезно, то такие традиции — слово! Ведь сейчас как: сидишь в девятом ряду и не расслышал, что там на сцене говорят. Вера Николаевна Пашенная говорила: «Я купила билет на последний ряд, так будьте любезны, чтобы я все поняла, чтобы я все услышала». Сейчас нас выручает Островский. Мы были правительственный театр, чего мы только не играли, чего мы только не ставили! И был даже такой комплекс: вот в «Современнике» все лучшие пьесы, а мы с этим сидим. Выезжали на артистах. Вот, предположим, выйдет Светловидов и сыграет все что угодно. Пьеса пройдет несколько сезонов и все довольны. А пьесы Островского — это же был музей. Очень здорово играли. А сейчас пришло такое время, когда Островский стал самым современным автором. Вообще на Малом театре надо написать — «Современник».
«Y»: И тем не менее современные пьесы из репертуара ушли…
В.Б.: Ушли, но придут еще… Жизнь сложная. Ведь идет сейчас везде такая чернуха, но до нас она все-таки не доходит. Не тот у нас театр. Ведь сейчас, слава Богу, мы можем поставить всего Островского. Когда Саша Коршунов принес пьесу «Тяжелые дни», чего мы только ему не говорили: что, мол, ты пьесу лучше не мог найти, ведь это и не пьеса, что ж тут вообще играть и т.д. И вдруг успех. Не можем пропуск достать. Так что не угадаешь.
Я когда маленький был, буквально жил в радиотарелке. Я Диккенса не открывал, но я его знаю всего наизусть. Все было сыграно в Театре у микрофона. А сейчас я плачу за радио, но у меня радио нет. Я бы и послушал какую-нибудь старую постановку, да не могу. А тогда, представьте, Тарханов, Москвин, Грибов — читают один и тот же монолог, для того чтобы могли сравнить, как читает этот, тот и т.д. Это все слушали. Дикторы были какие! Так уже надоела бытовая речь, что, кажется, многие люди в театр-то ходят просто послушать, как объяснялись в любви, как разговаривали.
«Y»: Ну а почему бы не поставить на сцене Малого театра, например, пьесу Вампилова?
В.Б.: Во-первых, Вампилов не то что в театре, он в кино весь поставлен. Переиграешь разве Леонова? Нет, конечно.
«Y»: А молодежь Малого театра справляется? Входит в нужное русло?
В.Б.: Да, сейчас театр весь на молодежи держится, они играют много, но ушло то поколение артистов. Мало их уже осталось. Вот недавно смотрел юбилейный вечер Татьяны Еремеевой. Какая актриса! А Татьяна Панкова? Ее где ни выпусти, везде великолепно! Сейчас же ведь Самойлов на сцену выходит. Во в этом сезоне у нас пошел «Старый добрый ансамбль» — современная пьеса. Думали сначала, что вообще не пойдет спектакль. Столько сложностей разных было! У меня первый раз было наказание за выбор профессии. Но попробовали выпустить на зрителя и пьеса пошла. Смотрим, спектакль оказался нужен, зрители благодарят.
«Y»: Почему бы не пригласить режиссера со стороны? Вот С.Женовач поставил уже два спектакля…
В.Б.: У Женовача я пока не играл. Его Юра Соломин на свои спектакли приглашает. «Правду — хорошо, а счастье — лучше» я еще не видел. А «Горе от ума» — это профессиональная удача.
«Y»: А вы часто в театр ходите?
В.Б.: Я хожу, но я сначала спрошу, что там такое. Что ж я пойду смотреть на Катерину, которая курит? Я знаю, куда пойти. Театр не умрет никогда, он может на одной стороне улицы умереть, но тут же на другой воскреснуть.
«Yтро.ru»
Максим РЕДИН
09.02.2004
Подробнее
АКТРИСА ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩЕГО АМПЛУА
8 февраля свой юбилей отмечает одна из ведущих актрис Малого театра, звезда советского кино, народная артистка России Ирина Вадимовна Муравьева.
Максим РЕДИН, 08 февраля
Yтро.ru
Максим РЕДИН, 08 февраля
Yтро.ru
АКТРИСА ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩЕГО АМПЛУА
Сегодня свой юбилей отмечает одна из ведущих актрис Малого театра, звезда советского кино, народная артистка России Ирина Вадимовна Муравьева. Свой день рождения актриса отметит на сцене старейшего театра страны, где сыграет роль Раневской в спектакле «Вишневый сад» А.П. Чехова.
Муравьева пришла в Малый 11 лет назад по приглашению худрука театра Юрия Соломина. Пришла не сразу, ждала целый год, присматривалась, пока руководство предложит ей роль, чтобы не входить в труппу ни с чем. Сначала Муравьеву ввели на роль Раневской – через вводы в готовый спектакль проходят все, кто поступает на службу в Малый, новую роль сразу здесь получить трудно. Ее Раневская рассеяла все сомнения, ведь многие считали, что Муравьева и Малый не вполне подходят друг другу.
Затем Ирина Вадимовна сыграла Купавину в «Волках и овцах» А.Н.Островского – автора, на чьих пьесах, собственно, проверяется пригодность актера к сцене Малого театра. Потом была новая встреча с Чеховым в «Чайке», где Муравьева сыграла Аркадину. А через несколько лет в срочном порядке вместо Э.Быстрицкой сыграла Гурмыжскую в «Лесе», хотя и репетировала Улиту.
Все роли, которые Ирина Муравьева сыграла в Малом, можно принимать или не принимать – это личное дело каждого. Все они, кроме, пожалуй, Аркадиной, на этой сцене имеют свою историю, за любой стоит вереница великих исполнительниц, потеряться среди которых проще простого. С Муравьевой этого не произошло. В каждый образ она вносит что-то неповторимое, свое, для каждой роли пишет новую страницу ее истории. Трактовки классических ролей обретают новое звучание, которое с первого раза кажется противоречащим традиции, тому, как «положено». Актриса заставляет увидеть в привычном нечто ранее незамеченное, не бросающееся в глаза: надо лишь присмотреться получше.
До Малого театра в жизни актрисы было еще два театра. Коренная москвичка, Муравьева окончила Студию при Центральном детском театре. Говорят, что уже на первом туре она стала сенсацией среди абитуриентов. Позднее Муравьева окончила заочное отделение ГИТИСа. Работать начала в том же Центральном детском театре, еще учась в студии. Выходила сначала в массовке, потом пошли небольшие роли. Семь лет провела молодая актриса в этих стенах, а потом, в 1977 г. ушла в Театр им. Моссовета.
В своем первом театре Ирина Муравьева сыграла довольно много ролей мальчишек и девчонок: Шура Тычинкин в комедии Сергея Михалкова «Сомбреро», царевна Лали в пьесе Нахуцришвили «Чинчрака», которая была поставлена специально для нее Леонидом Эйдлиным – будущим мужем актрисы, Виола в «Двенадцатой ночи» Шекспира, Ворона в «Снежной королеве», героическая Любка Шевцова в «Молодой гвардии» и другие.
Когда Муравьева пришла в Театр им. Моссовета, там еще служили Ростислав Плятт и Фаина Раневская, которые почти сразу стали ее партнерами по сцене. Вместе с ними она сыграла в знаменитом спектакле «Дальше – тишина» А.Эфроса. Большинство ролей были из современного репертуара. Классические образы попадались редко. Среди них – сложнейшая по всем параметрам роль Грушеньки в «Братьях Карамазовых», ставшая в исполнении Муравьевой настоящей сенсацией.
В целом не очень богатый театральными ролями моссоветовский период подарил нам, тем не менее, большинство ролей в кино, которые и сделали Муравьеву настолько популярной, насколько это в принципе возможно. В общем–то и фильмов с ее участием не так много: «Москва слезам не верит», «Самая обаятельная и привлекательная», «Карнавал» – это самые известные. Еще были «Охота на лис», «Чисто английское убийство», «Мы, нижеподписавшиеся», «Бабник», «Артистка из Грибова» и другие. Сейчас актриса снимается крайне редко. Один из последних фильмов с ее участием – «С новым счастьем!» – сериал, снятый Леонидом Эйдлиным.
Муравьева, как это не раз отмечалось, — человек совершенно непубличный, нетусовочный. Единственное место, где она, кажется, чувствует себя как дома, так это театр. А Малый театр и есть дом. Спросите любого актера, который здесь служит, и он вам это непременно подтвердит. Говорят, что на каждый спектакль «Чайки», в котором партнерами Ирины Муравьевой являются Юрий Соломин, Александр Михайлов, Виктор и Александр Коршуновы, актриса приносит домашние пирожки, печенье или что-нибудь еще собственного приготовления. И все это идет к чаю, который герои пьют прямо на сцене.
Максим РЕДИН, 08 февраля
Yтро.ru
http://www.utro.ru/articles/2004/02/08/276766.shtml
Сегодня свой юбилей отмечает одна из ведущих актрис Малого театра, звезда советского кино, народная артистка России Ирина Вадимовна Муравьева. Свой день рождения актриса отметит на сцене старейшего театра страны, где сыграет роль Раневской в спектакле «Вишневый сад» А.П. Чехова.
Муравьева пришла в Малый 11 лет назад по приглашению худрука театра Юрия Соломина. Пришла не сразу, ждала целый год, присматривалась, пока руководство предложит ей роль, чтобы не входить в труппу ни с чем. Сначала Муравьеву ввели на роль Раневской – через вводы в готовый спектакль проходят все, кто поступает на службу в Малый, новую роль сразу здесь получить трудно. Ее Раневская рассеяла все сомнения, ведь многие считали, что Муравьева и Малый не вполне подходят друг другу.
Затем Ирина Вадимовна сыграла Купавину в «Волках и овцах» А.Н.Островского – автора, на чьих пьесах, собственно, проверяется пригодность актера к сцене Малого театра. Потом была новая встреча с Чеховым в «Чайке», где Муравьева сыграла Аркадину. А через несколько лет в срочном порядке вместо Э.Быстрицкой сыграла Гурмыжскую в «Лесе», хотя и репетировала Улиту.
Все роли, которые Ирина Муравьева сыграла в Малом, можно принимать или не принимать – это личное дело каждого. Все они, кроме, пожалуй, Аркадиной, на этой сцене имеют свою историю, за любой стоит вереница великих исполнительниц, потеряться среди которых проще простого. С Муравьевой этого не произошло. В каждый образ она вносит что-то неповторимое, свое, для каждой роли пишет новую страницу ее истории. Трактовки классических ролей обретают новое звучание, которое с первого раза кажется противоречащим традиции, тому, как «положено». Актриса заставляет увидеть в привычном нечто ранее незамеченное, не бросающееся в глаза: надо лишь присмотреться получше.
До Малого театра в жизни актрисы было еще два театра. Коренная москвичка, Муравьева окончила Студию при Центральном детском театре. Говорят, что уже на первом туре она стала сенсацией среди абитуриентов. Позднее Муравьева окончила заочное отделение ГИТИСа. Работать начала в том же Центральном детском театре, еще учась в студии. Выходила сначала в массовке, потом пошли небольшие роли. Семь лет провела молодая актриса в этих стенах, а потом, в 1977 г. ушла в Театр им. Моссовета.
В своем первом театре Ирина Муравьева сыграла довольно много ролей мальчишек и девчонок: Шура Тычинкин в комедии Сергея Михалкова «Сомбреро», царевна Лали в пьесе Нахуцришвили «Чинчрака», которая была поставлена специально для нее Леонидом Эйдлиным – будущим мужем актрисы, Виола в «Двенадцатой ночи» Шекспира, Ворона в «Снежной королеве», героическая Любка Шевцова в «Молодой гвардии» и другие.
Когда Муравьева пришла в Театр им. Моссовета, там еще служили Ростислав Плятт и Фаина Раневская, которые почти сразу стали ее партнерами по сцене. Вместе с ними она сыграла в знаменитом спектакле «Дальше – тишина» А.Эфроса. Большинство ролей были из современного репертуара. Классические образы попадались редко. Среди них – сложнейшая по всем параметрам роль Грушеньки в «Братьях Карамазовых», ставшая в исполнении Муравьевой настоящей сенсацией.
В целом не очень богатый театральными ролями моссоветовский период подарил нам, тем не менее, большинство ролей в кино, которые и сделали Муравьеву настолько популярной, насколько это в принципе возможно. В общем–то и фильмов с ее участием не так много: «Москва слезам не верит», «Самая обаятельная и привлекательная», «Карнавал» – это самые известные. Еще были «Охота на лис», «Чисто английское убийство», «Мы, нижеподписавшиеся», «Бабник», «Артистка из Грибова» и другие. Сейчас актриса снимается крайне редко. Один из последних фильмов с ее участием – «С новым счастьем!» – сериал, снятый Леонидом Эйдлиным.
Муравьева, как это не раз отмечалось, — человек совершенно непубличный, нетусовочный. Единственное место, где она, кажется, чувствует себя как дома, так это театр. А Малый театр и есть дом. Спросите любого актера, который здесь служит, и он вам это непременно подтвердит. Говорят, что на каждый спектакль «Чайки», в котором партнерами Ирины Муравьевой являются Юрий Соломин, Александр Михайлов, Виктор и Александр Коршуновы, актриса приносит домашние пирожки, печенье или что-нибудь еще собственного приготовления. И все это идет к чаю, который герои пьют прямо на сцене.
Максим РЕДИН, 08 февраля
Yтро.ru
http://www.utro.ru/articles/2004/02/08/276766.shtml
01.01.2004
Подробнее
В МАЛОМ ТЕАТРЕ НАСТУПАЮТ «ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ»
Малый театр нельзя назвать ни модным, ни культовым. Однако живет театр своей жизнью: премьеры идут одна за другой, собираются полные залы. И не мешает этому даже установка на классику, провозглашенная худруком Малого Юрием Соломиным. Скорее наоборот.
В МАЛОМ ТЕАТРЕ НАСТУПАЮТ «ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ»
Малый театр нельзя назвать ни модным, ни культовым. Однако живет театр своей жизнью: премьеры идут одна за другой, собираются полные залы. И не мешает этому даже установка на классику, провозглашенная худруком Малого Юрием Соломиным. Скорее наоборот. Наелся народ разных однодневок и поделок поп-культуры, потянулся к вечным ценностям, к той самой классике. Иначе объяснить полнокровную жизнь этого театра нельзя. Сам театр, не изменяя своим принципам, обращается и к современной драматургии. Пример тому – недавняя блестящая постановка пьесы чешского драматурга И.Губача «Старый добрый ансамбль».
Конечно, Малый театр – это, прежде всего, «театр Островского». В его текущем репертуаре вы можете обнаружить девять пьес великого русского драматурга, и еще две готовятся к постановке (ближайшая премьера – «Тяжелые дни»). Есть в Малом одна примечательная традиция – сами актеры здесь ставят спектакли. Актерами- режиссерами были безумно популярные Игорь Ильинский и Борис Бабочкин, сейчас к режиссуре периодически обращается Эдуард Марцевич.
«Тяжелые дни» ставит и играет в спектакле главную роль человек, также являющийся частью этой традиции, — Александр Коршунов. Театр у Коршунова в крови, ведь он является продолжателем самой настоящей театральной династии. Посудите сами: дед – режиссер МХАТа Илья Судаков (именно его Булгаков вывел в «Театральном романе» под именем Фомы Стрижа), бабушка – актриса МХАТа Клавдия Еланская, отец – актер и директор Малого театра Виктор Коршунов, мама – худрук театра «Сфера» Екатерина Еланская. Дети Александра Коршунова – Степан и Клавдия – также играют на сцене Малого вместе с дедом и отцом. «Тяжелые дни» – это уже третья пьеса Островского, которая пойдет на сцене Малого в постановке А.Коршунова. При этом выбирает актер обычно вещи, которые ставятся редко и потому мало известны широкой публике: «Пучина», «Трудовой хлеб» (кстати, этот спектакль – камерный, тонкий и проникновенный – был выдвинут даже на «Золотую маску»). Несмотря на сильную занятость в текущем репертуаре и подготовкой премьеры, Александр Викторович любезно согласился побеседовать с корреспондентом «Yтра». Разговаривали мы с Коршуновым прямо в его гримерке перед спектаклем.
«Y»: Александр Викторович, сейчас вы работаете над «Тяжелыми днями» Островского. Расскажите, пожалуйста, немного о постановке.
Александр Коршунов: Ну, так особо не хочется ничего рассказывать, чтобы не забегать вперед. Дай Бог, чтобы мы закончили этот спектакль, чтобы он вышел и все было хорошо. Будем на это надеяться. Пьеса мне эта очень нравится. На афише, правда, появится совсем другое название — «День на день не приходится», но оно мне кажется тоже достаточно точным. Замена эта связана с моментом зрительского первоначального восприятия. Есть в этом необходимость потому, что само слово такое «тяжелое». Вот посмотрел у Даля, так там и «тяжелая женщина» – беременная, значит, «тяжелая рука», «тяжелый дух», «тяжелый характер», «тяжелое время» и т.д. Устали сейчас зрители. Людей, которые не знают этой пьесы, название Островского может насторожить и попросту отпугнуть. А на самом деле это комедия, «сцены из московской жизни» называет ее Островский. Лирические, лирико-комедийные сцены. Хочется, чтобы спектакль был легким и веселым, но, безусловно, как всегда у Островского, и поэтичным, и со смыслом. А смысл самого названия заключается в суеверном представлении о том, что понедельник, пятница — тяжелые дни, а вторник и суббота, предположим, легкие. И там этот мотив постоянно возникает: мол, не надо ничего затевать в понедельник — сразу возникают проблемы. Помимо такого буквального смысла, есть еще подспудный смысл, созвучный с нашим временем. Мы тоже иногда ощущаем эти тяжелые дни, дни особого напряжения, и каждый старается по-своему их преодолеть.
«Y»: На сайте Малого театра вывешено распределение ролей на водевиль «Свадьба! Свадьба! Свадьба!». Вам поручена роль Апломбова. Для большинства зрителей этот образ накрепко связан с Эрастом Гариным. Как вы с этим боретесь?
А.К.: Ну пока я еще не начал бороться. Мы только один раз встретились, открыли репетиции. Потом сделали перерыв. Виталий Николаевич Иванов, постановщик спектакля, ждет, когда исполнители освободятся, ждет и нашей премьеры. Поэтому непосредственным разбором, репетициями мы не занялись. Потом эта проблема, безусловно, будет. Еще в это надо влезть и разобраться. Я, честно говоря, не знаю, почему режиссер именно меня выбрал. Фильм, конечно, у всех на слуху и перед глазами – надо будет от него уйти, искать что-то свое.
«Y»: «Тяжелые дни» уже не за горами… А какое-нибудь название еще держите в голове? Горького не хотите что-нибудь поставить?
А.К.: Ну всегда что-то есть, только заранее я об этом предпочитаю не говорить. Горького очень люблю, так что все может быть... Тем более что начал я свои режиссерские пробы с пьесы Горького «Чудаки».
«Y»: Есть такое понятие, как «традиции Малого театра», в чем они заключаются для вас?
А.К.: Это достаточно сложный вопрос... Малый театр всегда славился своей труппой, актерским составом. Может, не на столько он знаменит своими режиссерами, своим реформаторством, сколько своей мощной труппой, сочностью, подлинностью и живостью существования на сцене. И особенно это касается пьес Островского, которые в Малом театре шли все. Может быть, одна из традиций, которую начинаешь понимать со временем, — это ощущение дома. Дома, в котором есть свои какие-то сложности, и споры, и всякое. Но все равно, есть это ощущение дома и какой-то защищенности от сиюминутных треволнений. Это очень важно. Театр великий, древний, наполнен какой-то колоссальной аурой всех бывших поколений. И, наверное, не случайно говорят, что без Малого театра не было бы и Художественного театра, который возник, реформировал театр, двигался вперед, много подытожил и резюмировал из того, что было накоплено. Сам Станиславский говорил, что учился у мастеров Малого театра. Это подлинно русский духовный театр.
«Y»: А в этой гримерке тоже своя аура? Здесь кто-нибудь из великих гримировался?
А.К.: Сильно великих и древних я тут не застал... Ну, вот за соседним столиком Владимир Алексеевич Дубровский гримируется, за другим Петр Данилович Складчиков, я третий. Тут еще четвертый столик стоял, за которым Борис Владимирович Клюев гримировался, потом он переместился на третий этаж. Говорят, что и Борцов когда-то в этой гримерной жил и что он ее очень любил, потому что она очень теплая. Тут в любой мороз хорошо.
«Y»: Одна из традиций Малого театра – бережное отношение к слову... Нет у вас ощущения, что уходит ясность слова со сцены?
А.К.: Может быть, есть, может, мы иногда и грешим где-то. Но это одна из важных традиций, в самом лучшем понимании, бережное отношение к слову. Потому что у Островского, Чехова ни одного случайного слова нет. Стараемся не отсебятничать, не добавлять ничего. Иногда удивляются, что звучит все прямо так, как и написано. И, действительно, звучит все очень современно, если каждое слово прожито изнутри актером. Важно разгадать и оправдать то, что написано, а не мусорить и добавлять. Отрезать я тоже не сторонник. Мы ничего не сокращали ни в «Пучине», ни в «Трудовом хлебе».
«Y»: А «Волки и овцы»?
А.К.: Ну, это не моя постановка. Виталий Иванов, я помню, исходил из того, что раньше в театре был совершенно иной темпоритм, необходимо было соблюсти количество действий и антрактов. Труппа с Большим театром была единая, актеры могли одновременно участвовать в разных спектаклях.
«Y»: А не кажется вам, что многие места у Островского устарели в бытовом отношении?
А.К.: Наоборот, мы сейчас сталкиваемся с тем, что какие-то вещи, которые лет 20 назад казались архаикой, сегодня очень злободневны и актуальны: все эти векселя, деньги, бумаги, взятки...
«Y»: Александр Викторович, у кого вы учились?
А.К.: Я учился у Виктора Карловича Монюкова, замечательного педагога школы-студии МХАТ, где и мама, и папа учились. И как раз на курсе у отца Монюков только начинал работать как педагог, делал свои первые педагогические шаги. А когда я учился, он был уже руководителем курса. Сейчас его уже нет с нами. Он был прекрасным руководителем, а на курсе у нас работали Виктор Яковлевич Станицын, Кира Николаевна Головко, Леонид Владимирович Харитонов, молодой Ильяшевский — команда мастеров была замечательная. Основы человеческого психологического театра они нам, безусловно, заложили.
«Y»: Кто-нибудь из ваших однокурсников сейчас в Малом театре работает?
А.К.: В Малом – нет. А вообще с Борисом Невзоровым мы учились, он сейчас по кино очень известен. Володя Донцов в театре «Сфера» и в театре Станиславского работает. Наталья Егорова, актриса МХАТа, тоже моя однокурсница. Люда Дмитриева из Et cetera. Вообще курс был очень сильный, на его базе был организован Новый драматический театр, многие продолжают работать там и сейчас.
«Y»: Александр Викторович, а в кино нет желания поработать?
А.К.: Такого острого желания, наверное, нет. В театре достаточно работы. Но если была бы какая-то интересная работа, с удовольствием бы снялся. Предложения бывают, но достаточно редко. Были такие случаи, когда я отказывался, бывали случаи, когда от меня отказывались. Теперь предлагают все реже и реже. Вот сейчас я снимаюсь в одном сериале, в котором много артистов Малого театра занято. Называется он «Возвращение Мухтара». Там и Виктор Низовой снимается в одной из центральных ролей. Моя роль, она там, так сказать, периодически возникает, время от времени.
Появление Интернета внесло свои коррективы в существование многих культурных явлений, в том числе и в жизнь театра. Даже такого в общем-то консервативного, как Малый театр. Сайт Малого – один из самых посещаемых театральных сайтов Рунета. Яркая его достопримечательность – форум, где обсуждается, прямо скажем, все – не только жизнь самого театра. Новые постановки становятся предметом самых настоящих словесных баталий. Одна из таких дискуссий разразилась по поводу спектакля по пьесе А.Н. Островского «Пучина» в постановке Александра Коршунова (он же является и исполнителем главной роли – Кирилла Кисельникова). В центре пьесы – судьба слабого, но честного человека, который оказывается неспособным противостоять волнам житейского моря. Тема эта весьма актуальна и для нашего времени. Наверное, поэтому спектакль вызвал массу самых разных откликов: от самых восторженных до крайне отрицательных. С просьбой прокомментировать этот спор мы обратились к самому создателю спектакля.
«Y»: Александр Викторович, как вы относитесь к развернувшейся в Интернете дискуссии по поводу «Пучины»? Не все однозначно положительно восприняли вашу трактовку. Критических замечаний достаточно много...
А.К.: Дискуссия, так сказать, естественная: если рождается какая-то дискуссия и спор, это хорошо. Я к ней отношусь нормально. Разные мнения существуют, и я постараюсь учесть какие-то замечания. То, что ты хочешь сделать, и то, что действительно получается, — это вещи разные. Здесь есть некий неблагодарный момент — объяснять, что я хотел вот это или это сделать.
Во всяком случае, задачи развенчать Кисельникова, сделать его дурачком или слабоумным, или истериком (такое мнение на форуме встречается), чрезвычайно слабым человеком, который не может ничего сделать, я, конечно, себе не ставил. Хотя Кисельников, безусловно, не идеальный герой, и дело вовсе не в том, что он единственный такой хороший, ни в чем не виноват, идеал во плоти, а все над ним издеваются. Нет, это не так, у него есть свои слабости и свои недостатки. Беда Кисельникова в том, что он до поры до времени не способен взять на себя ответственность за близких людей, за собственную судьбу... Ведь он много обещал собственной жене, но потом это не получилось, поэтому он действительно виноват. Той жизни, которой он хотел бы, и она хотела, не получилось, и не только по вине обстановки, среды и родственников, но и по его собственной вине, — это действительно так.
Хотелось бы, и это очень важно, чтобы сама ситуация, человеческий характер и спектакль имели не мелодраматический, а трагический смысл. Ведь существуют трагические конфликты, которые не имеют разрешения на этом свете. На мой взгляд, именно это присутствует в пьесе, потому что есть некая потребность в душе Кисельникова, такой определенный склад характера, какой-то душевный запрос, очень высокий и истинный (может быть, связанный с воспитанием, может, с обстановкой в его семье, с тем, что вырос он во многом незащищенным). А защитить этот свой запрос Кисельников не может до поры до времени. И в конце концов совершает такую страшную вещь, когда он ломает прежде всего самого себя — как в конце он говорит — «мы все продали»…
Трагической оказывается и сама ситуация, когда он берет взятку — он не может ее не взять, а взяв ее, он не может оставаться Кисельниковым. Разное могло быть развитие событий. Мог человек отказаться и вытащить это все, мог взять, но нести этот крест, грех, замолить его, выстоять... не сойти с ума. А Кисельников и не взять ее в той ситуации, ради детей не может, а, взявши ее, он не может оставаться самим собой. Поэтому он должен найти себе такую нишу в жизни, чтобы уйти от ощущения реальности.
«Y»: Насколько я понимаю, именно эта трагичность и задает эмоциональный градус всего спектакля? Если сравнивать ваш спектакль со старой постановкой, в которой играли Ю.Соломин и Э.Марцевич, то новая версия «Пучины» оказывается более эмоциональной...
А.К.: Наверное это так. Но я, к сожалению, не видел той постановки живьем, видел только ее телевизионный вариант. Он мне очень понравился, в особенности вторая половина. Естественно, когда сам делаешь, то стараешься делать так, как сам чувствуешь это. Если говорить о какой-то чрезмерной эмоциональности, нервности или взвинченности (может быть такой упрек) — то мне трудно его оценить со стороны. Но спектакль должен быть эмоциональным... это для меня аксиома. ... Сулержицкий был в свое время весьма озабочен этим вопросом и, по-моему, в дневниках у него есть такая запись, что, мол, много сейчас в театре истеричных актрис, которые рыдают, рвут на себе волосы, а на лице остается безучастие… В театре надо воздействовать не нервами артиста на нервы зрителя, а душой на душу. И если это происходит, то понимаешь, что удалось чего-то достичь…
«Y»: Неоднозначность восприятия, это, скорее, плюс для работы…
А.К.: Когда мы только начали репетировать, когда мы первый раз прочитали эту пьесу, то у актеров как раз были очень разные ощущения от Кисельникова, и мы даже заспорили по этому поводу. Мнения были, прямо скажем, полярные. Одни говорили, что Кисельников сам во всем виноват, и вообще это антигерой, слабый, запутавшийся человек. А кто-то, напротив, говорил, что это святой человек, что у нас мало христианского и мы не способны уже жалеть и понимать людей, а подавай нам сверхчеловека. Надо сказать, что этот спор в театральной среде вполне естественный. Он и у зрителей тоже должен быть.
«Y»: Резюме такое, что Кисельников достоин сочувствия.
А.К.: Я думаю, что безусловно. Как говорил один островсковед, на Кисельникове можно проверить русского человека: если он вызывает сочувствие, то все в порядке, если нет, то, что-то тут не так (хотя это может быть и вина исполнителей).
«Y»: На форуме высказывалось такое мнение, что эта пьеса своевременная и современная. В чем это выражается для вас?
А.К.: Я рад, что такое мнение вообще было, и я с ним полностью согласен. Пьеса удивительно современна и вечна. Она и для Островского необычна. Другой такой пьесы, где бы проходила жизнь человека целиком, с такими разрывами временными между каждым актом, нет. Недаром Чехов очень любил эту пьесу, говорил, что «такое я и за миллион не напишу, и когда у меня будет свой театр, я буду ставить только четвертый акт». И это не удивительно, поскольку тема изменения личности при столкновении с разными проблемами и противоречиями, с действительностью, с реальностью – это очень чеховская тема.
Вообще низкий поклон и благодарность всем, кто на наш спектакль откликнулся. Все спорные моменты, вопросы и сомнения я постараюсь учесть, подумать над ними. Если спектакль вызывает интерес и, самое главное, сопереживание в зрительном зале, — это самое дорогое для меня.
Максим РЕДИН, 25 декабря, 12:28
YTPO.ru
Малый театр нельзя назвать ни модным, ни культовым. Однако живет театр своей жизнью: премьеры идут одна за другой, собираются полные залы. И не мешает этому даже установка на классику, провозглашенная худруком Малого Юрием Соломиным. Скорее наоборот. Наелся народ разных однодневок и поделок поп-культуры, потянулся к вечным ценностям, к той самой классике. Иначе объяснить полнокровную жизнь этого театра нельзя. Сам театр, не изменяя своим принципам, обращается и к современной драматургии. Пример тому – недавняя блестящая постановка пьесы чешского драматурга И.Губача «Старый добрый ансамбль».
Конечно, Малый театр – это, прежде всего, «театр Островского». В его текущем репертуаре вы можете обнаружить девять пьес великого русского драматурга, и еще две готовятся к постановке (ближайшая премьера – «Тяжелые дни»). Есть в Малом одна примечательная традиция – сами актеры здесь ставят спектакли. Актерами- режиссерами были безумно популярные Игорь Ильинский и Борис Бабочкин, сейчас к режиссуре периодически обращается Эдуард Марцевич.
«Тяжелые дни» ставит и играет в спектакле главную роль человек, также являющийся частью этой традиции, — Александр Коршунов. Театр у Коршунова в крови, ведь он является продолжателем самой настоящей театральной династии. Посудите сами: дед – режиссер МХАТа Илья Судаков (именно его Булгаков вывел в «Театральном романе» под именем Фомы Стрижа), бабушка – актриса МХАТа Клавдия Еланская, отец – актер и директор Малого театра Виктор Коршунов, мама – худрук театра «Сфера» Екатерина Еланская. Дети Александра Коршунова – Степан и Клавдия – также играют на сцене Малого вместе с дедом и отцом. «Тяжелые дни» – это уже третья пьеса Островского, которая пойдет на сцене Малого в постановке А.Коршунова. При этом выбирает актер обычно вещи, которые ставятся редко и потому мало известны широкой публике: «Пучина», «Трудовой хлеб» (кстати, этот спектакль – камерный, тонкий и проникновенный – был выдвинут даже на «Золотую маску»). Несмотря на сильную занятость в текущем репертуаре и подготовкой премьеры, Александр Викторович любезно согласился побеседовать с корреспондентом «Yтра». Разговаривали мы с Коршуновым прямо в его гримерке перед спектаклем.
«Y»: Александр Викторович, сейчас вы работаете над «Тяжелыми днями» Островского. Расскажите, пожалуйста, немного о постановке.
Александр Коршунов: Ну, так особо не хочется ничего рассказывать, чтобы не забегать вперед. Дай Бог, чтобы мы закончили этот спектакль, чтобы он вышел и все было хорошо. Будем на это надеяться. Пьеса мне эта очень нравится. На афише, правда, появится совсем другое название — «День на день не приходится», но оно мне кажется тоже достаточно точным. Замена эта связана с моментом зрительского первоначального восприятия. Есть в этом необходимость потому, что само слово такое «тяжелое». Вот посмотрел у Даля, так там и «тяжелая женщина» – беременная, значит, «тяжелая рука», «тяжелый дух», «тяжелый характер», «тяжелое время» и т.д. Устали сейчас зрители. Людей, которые не знают этой пьесы, название Островского может насторожить и попросту отпугнуть. А на самом деле это комедия, «сцены из московской жизни» называет ее Островский. Лирические, лирико-комедийные сцены. Хочется, чтобы спектакль был легким и веселым, но, безусловно, как всегда у Островского, и поэтичным, и со смыслом. А смысл самого названия заключается в суеверном представлении о том, что понедельник, пятница — тяжелые дни, а вторник и суббота, предположим, легкие. И там этот мотив постоянно возникает: мол, не надо ничего затевать в понедельник — сразу возникают проблемы. Помимо такого буквального смысла, есть еще подспудный смысл, созвучный с нашим временем. Мы тоже иногда ощущаем эти тяжелые дни, дни особого напряжения, и каждый старается по-своему их преодолеть.
«Y»: На сайте Малого театра вывешено распределение ролей на водевиль «Свадьба! Свадьба! Свадьба!». Вам поручена роль Апломбова. Для большинства зрителей этот образ накрепко связан с Эрастом Гариным. Как вы с этим боретесь?
А.К.: Ну пока я еще не начал бороться. Мы только один раз встретились, открыли репетиции. Потом сделали перерыв. Виталий Николаевич Иванов, постановщик спектакля, ждет, когда исполнители освободятся, ждет и нашей премьеры. Поэтому непосредственным разбором, репетициями мы не занялись. Потом эта проблема, безусловно, будет. Еще в это надо влезть и разобраться. Я, честно говоря, не знаю, почему режиссер именно меня выбрал. Фильм, конечно, у всех на слуху и перед глазами – надо будет от него уйти, искать что-то свое.
«Y»: «Тяжелые дни» уже не за горами… А какое-нибудь название еще держите в голове? Горького не хотите что-нибудь поставить?
А.К.: Ну всегда что-то есть, только заранее я об этом предпочитаю не говорить. Горького очень люблю, так что все может быть... Тем более что начал я свои режиссерские пробы с пьесы Горького «Чудаки».
«Y»: Есть такое понятие, как «традиции Малого театра», в чем они заключаются для вас?
А.К.: Это достаточно сложный вопрос... Малый театр всегда славился своей труппой, актерским составом. Может, не на столько он знаменит своими режиссерами, своим реформаторством, сколько своей мощной труппой, сочностью, подлинностью и живостью существования на сцене. И особенно это касается пьес Островского, которые в Малом театре шли все. Может быть, одна из традиций, которую начинаешь понимать со временем, — это ощущение дома. Дома, в котором есть свои какие-то сложности, и споры, и всякое. Но все равно, есть это ощущение дома и какой-то защищенности от сиюминутных треволнений. Это очень важно. Театр великий, древний, наполнен какой-то колоссальной аурой всех бывших поколений. И, наверное, не случайно говорят, что без Малого театра не было бы и Художественного театра, который возник, реформировал театр, двигался вперед, много подытожил и резюмировал из того, что было накоплено. Сам Станиславский говорил, что учился у мастеров Малого театра. Это подлинно русский духовный театр.
«Y»: А в этой гримерке тоже своя аура? Здесь кто-нибудь из великих гримировался?
А.К.: Сильно великих и древних я тут не застал... Ну, вот за соседним столиком Владимир Алексеевич Дубровский гримируется, за другим Петр Данилович Складчиков, я третий. Тут еще четвертый столик стоял, за которым Борис Владимирович Клюев гримировался, потом он переместился на третий этаж. Говорят, что и Борцов когда-то в этой гримерной жил и что он ее очень любил, потому что она очень теплая. Тут в любой мороз хорошо.
«Y»: Одна из традиций Малого театра – бережное отношение к слову... Нет у вас ощущения, что уходит ясность слова со сцены?
А.К.: Может быть, есть, может, мы иногда и грешим где-то. Но это одна из важных традиций, в самом лучшем понимании, бережное отношение к слову. Потому что у Островского, Чехова ни одного случайного слова нет. Стараемся не отсебятничать, не добавлять ничего. Иногда удивляются, что звучит все прямо так, как и написано. И, действительно, звучит все очень современно, если каждое слово прожито изнутри актером. Важно разгадать и оправдать то, что написано, а не мусорить и добавлять. Отрезать я тоже не сторонник. Мы ничего не сокращали ни в «Пучине», ни в «Трудовом хлебе».
«Y»: А «Волки и овцы»?
А.К.: Ну, это не моя постановка. Виталий Иванов, я помню, исходил из того, что раньше в театре был совершенно иной темпоритм, необходимо было соблюсти количество действий и антрактов. Труппа с Большим театром была единая, актеры могли одновременно участвовать в разных спектаклях.
«Y»: А не кажется вам, что многие места у Островского устарели в бытовом отношении?
А.К.: Наоборот, мы сейчас сталкиваемся с тем, что какие-то вещи, которые лет 20 назад казались архаикой, сегодня очень злободневны и актуальны: все эти векселя, деньги, бумаги, взятки...
«Y»: Александр Викторович, у кого вы учились?
А.К.: Я учился у Виктора Карловича Монюкова, замечательного педагога школы-студии МХАТ, где и мама, и папа учились. И как раз на курсе у отца Монюков только начинал работать как педагог, делал свои первые педагогические шаги. А когда я учился, он был уже руководителем курса. Сейчас его уже нет с нами. Он был прекрасным руководителем, а на курсе у нас работали Виктор Яковлевич Станицын, Кира Николаевна Головко, Леонид Владимирович Харитонов, молодой Ильяшевский — команда мастеров была замечательная. Основы человеческого психологического театра они нам, безусловно, заложили.
«Y»: Кто-нибудь из ваших однокурсников сейчас в Малом театре работает?
А.К.: В Малом – нет. А вообще с Борисом Невзоровым мы учились, он сейчас по кино очень известен. Володя Донцов в театре «Сфера» и в театре Станиславского работает. Наталья Егорова, актриса МХАТа, тоже моя однокурсница. Люда Дмитриева из Et cetera. Вообще курс был очень сильный, на его базе был организован Новый драматический театр, многие продолжают работать там и сейчас.
«Y»: Александр Викторович, а в кино нет желания поработать?
А.К.: Такого острого желания, наверное, нет. В театре достаточно работы. Но если была бы какая-то интересная работа, с удовольствием бы снялся. Предложения бывают, но достаточно редко. Были такие случаи, когда я отказывался, бывали случаи, когда от меня отказывались. Теперь предлагают все реже и реже. Вот сейчас я снимаюсь в одном сериале, в котором много артистов Малого театра занято. Называется он «Возвращение Мухтара». Там и Виктор Низовой снимается в одной из центральных ролей. Моя роль, она там, так сказать, периодически возникает, время от времени.
Появление Интернета внесло свои коррективы в существование многих культурных явлений, в том числе и в жизнь театра. Даже такого в общем-то консервативного, как Малый театр. Сайт Малого – один из самых посещаемых театральных сайтов Рунета. Яркая его достопримечательность – форум, где обсуждается, прямо скажем, все – не только жизнь самого театра. Новые постановки становятся предметом самых настоящих словесных баталий. Одна из таких дискуссий разразилась по поводу спектакля по пьесе А.Н. Островского «Пучина» в постановке Александра Коршунова (он же является и исполнителем главной роли – Кирилла Кисельникова). В центре пьесы – судьба слабого, но честного человека, который оказывается неспособным противостоять волнам житейского моря. Тема эта весьма актуальна и для нашего времени. Наверное, поэтому спектакль вызвал массу самых разных откликов: от самых восторженных до крайне отрицательных. С просьбой прокомментировать этот спор мы обратились к самому создателю спектакля.
«Y»: Александр Викторович, как вы относитесь к развернувшейся в Интернете дискуссии по поводу «Пучины»? Не все однозначно положительно восприняли вашу трактовку. Критических замечаний достаточно много...
А.К.: Дискуссия, так сказать, естественная: если рождается какая-то дискуссия и спор, это хорошо. Я к ней отношусь нормально. Разные мнения существуют, и я постараюсь учесть какие-то замечания. То, что ты хочешь сделать, и то, что действительно получается, — это вещи разные. Здесь есть некий неблагодарный момент — объяснять, что я хотел вот это или это сделать.
Во всяком случае, задачи развенчать Кисельникова, сделать его дурачком или слабоумным, или истериком (такое мнение на форуме встречается), чрезвычайно слабым человеком, который не может ничего сделать, я, конечно, себе не ставил. Хотя Кисельников, безусловно, не идеальный герой, и дело вовсе не в том, что он единственный такой хороший, ни в чем не виноват, идеал во плоти, а все над ним издеваются. Нет, это не так, у него есть свои слабости и свои недостатки. Беда Кисельникова в том, что он до поры до времени не способен взять на себя ответственность за близких людей, за собственную судьбу... Ведь он много обещал собственной жене, но потом это не получилось, поэтому он действительно виноват. Той жизни, которой он хотел бы, и она хотела, не получилось, и не только по вине обстановки, среды и родственников, но и по его собственной вине, — это действительно так.
Хотелось бы, и это очень важно, чтобы сама ситуация, человеческий характер и спектакль имели не мелодраматический, а трагический смысл. Ведь существуют трагические конфликты, которые не имеют разрешения на этом свете. На мой взгляд, именно это присутствует в пьесе, потому что есть некая потребность в душе Кисельникова, такой определенный склад характера, какой-то душевный запрос, очень высокий и истинный (может быть, связанный с воспитанием, может, с обстановкой в его семье, с тем, что вырос он во многом незащищенным). А защитить этот свой запрос Кисельников не может до поры до времени. И в конце концов совершает такую страшную вещь, когда он ломает прежде всего самого себя — как в конце он говорит — «мы все продали»…
Трагической оказывается и сама ситуация, когда он берет взятку — он не может ее не взять, а взяв ее, он не может оставаться Кисельниковым. Разное могло быть развитие событий. Мог человек отказаться и вытащить это все, мог взять, но нести этот крест, грех, замолить его, выстоять... не сойти с ума. А Кисельников и не взять ее в той ситуации, ради детей не может, а, взявши ее, он не может оставаться самим собой. Поэтому он должен найти себе такую нишу в жизни, чтобы уйти от ощущения реальности.
«Y»: Насколько я понимаю, именно эта трагичность и задает эмоциональный градус всего спектакля? Если сравнивать ваш спектакль со старой постановкой, в которой играли Ю.Соломин и Э.Марцевич, то новая версия «Пучины» оказывается более эмоциональной...
А.К.: Наверное это так. Но я, к сожалению, не видел той постановки живьем, видел только ее телевизионный вариант. Он мне очень понравился, в особенности вторая половина. Естественно, когда сам делаешь, то стараешься делать так, как сам чувствуешь это. Если говорить о какой-то чрезмерной эмоциональности, нервности или взвинченности (может быть такой упрек) — то мне трудно его оценить со стороны. Но спектакль должен быть эмоциональным... это для меня аксиома. ... Сулержицкий был в свое время весьма озабочен этим вопросом и, по-моему, в дневниках у него есть такая запись, что, мол, много сейчас в театре истеричных актрис, которые рыдают, рвут на себе волосы, а на лице остается безучастие… В театре надо воздействовать не нервами артиста на нервы зрителя, а душой на душу. И если это происходит, то понимаешь, что удалось чего-то достичь…
«Y»: Неоднозначность восприятия, это, скорее, плюс для работы…
А.К.: Когда мы только начали репетировать, когда мы первый раз прочитали эту пьесу, то у актеров как раз были очень разные ощущения от Кисельникова, и мы даже заспорили по этому поводу. Мнения были, прямо скажем, полярные. Одни говорили, что Кисельников сам во всем виноват, и вообще это антигерой, слабый, запутавшийся человек. А кто-то, напротив, говорил, что это святой человек, что у нас мало христианского и мы не способны уже жалеть и понимать людей, а подавай нам сверхчеловека. Надо сказать, что этот спор в театральной среде вполне естественный. Он и у зрителей тоже должен быть.
«Y»: Резюме такое, что Кисельников достоин сочувствия.
А.К.: Я думаю, что безусловно. Как говорил один островсковед, на Кисельникове можно проверить русского человека: если он вызывает сочувствие, то все в порядке, если нет, то, что-то тут не так (хотя это может быть и вина исполнителей).
«Y»: На форуме высказывалось такое мнение, что эта пьеса своевременная и современная. В чем это выражается для вас?
А.К.: Я рад, что такое мнение вообще было, и я с ним полностью согласен. Пьеса удивительно современна и вечна. Она и для Островского необычна. Другой такой пьесы, где бы проходила жизнь человека целиком, с такими разрывами временными между каждым актом, нет. Недаром Чехов очень любил эту пьесу, говорил, что «такое я и за миллион не напишу, и когда у меня будет свой театр, я буду ставить только четвертый акт». И это не удивительно, поскольку тема изменения личности при столкновении с разными проблемами и противоречиями, с действительностью, с реальностью – это очень чеховская тема.
Вообще низкий поклон и благодарность всем, кто на наш спектакль откликнулся. Все спорные моменты, вопросы и сомнения я постараюсь учесть, подумать над ними. Если спектакль вызывает интерес и, самое главное, сопереживание в зрительном зале, — это самое дорогое для меня.
Максим РЕДИН, 25 декабря, 12:28
YTPO.ru
14.03.2005
ЛЕГЕНДЫ МАЛОГО ТЕАТРА. ЕВДОКИЯ ТУРЧАНИНОВА
14 марта исполняется 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Евдокии Дмитриевны Турчаниновой (1870-1963).
Татьяна Александровна Еремеева любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше.
Татьяна Александровна Еремеева любезно согласилась встретиться и побеседовать о своей великой партнерше.
16.06.2004
Виктор Борцов: Малый театр надо переименовать в «Современник» 14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покр
Виктор Борцов: Малый театр надо переименовать в «Современник»
14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покровские ворота» – «Натюрлих, Маргарита Павловна…». Незадолго до юбилея корреспонденту «Yтра» удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.
14 июня народный артист России Виктор Борцов отметил свое 70-летие. Большинству зрителей актер, конечно, памятен по блестяще сыгранной роли Саввы Игнатьевича в фильме Михаила Казакова «Покровские ворота» – «Натюрлих, Маргарита Павловна…». Незадолго до юбилея корреспонденту «Yтра» удалось встретиться и побеседовать с Виктором Андреевичем.
09.02.2004
АКТРИСА ЖИЗНЕУТВЕРЖДАЮЩЕГО АМПЛУА
8 февраля свой юбилей отмечает одна из ведущих актрис Малого театра, звезда советского кино, народная артистка России Ирина Вадимовна Муравьева.
Максим РЕДИН, 08 февраля
Yтро.ru
Максим РЕДИН, 08 февраля
Yтро.ru
01.01.2004
В МАЛОМ ТЕАТРЕ НАСТУПАЮТ «ТЯЖЕЛЫЕ ДНИ»
Малый театр нельзя назвать ни модным, ни культовым. Однако живет театр своей жизнью: премьеры идут одна за другой, собираются полные залы. И не мешает этому даже установка на классику, провозглашенная худруком Малого Юрием Соломиным. Скорее наоборот.
Художественный руководитель Малого театра —
народный артист СССР Юрий Мефодьевич Соломин
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Виртуальная экскурсия
Партнёры
О театре
Попечительский совет
Руководство театра
Актёры
Режиссеры
Художники
Оркестр
Репертуарный отдел
Режиссёрский отдел
Пресс-служба
Музейно-информационный центр
Художественно-постановочная часть
Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина
Филиал в Когалыме
Щепкинское училище
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2024 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнёры:
Информационная поддержка
