20 сентября в Государственном литературном музее им. В.И.Даля открылась выставка «Пётр I. Новая азбука. История в писаниях, кунштах и ваяниях», приуроченная к 350-летию со дня рождения первого российского императора и представляющую петровскую эпоху через широкий круг взаимосвязанных нововведений в социальной и культурной жизни России конца XVII — начала XVIII веков.

Ключевой метафорой выставки стала одна из центральных культурных новаций петровского времени — новая гражданская азбука. Реформа кириллицы и введение гражданской азбуки и шрифта способствовали распространению светской книги, сыграли важнейшую роль в развитии русской науки и просвещения, русского литературного языка, искусства и книжного оформления.

Структура выставки представляет собой «азбуку деяний» Петра: от «А» — «Азбука», «Ассамблея»; «Б» — «Брадобритие», «Ботик Петра»; до «Ю» — «Юности честныя зерцало» и «Я», которую иллюстрируют высказывания императора из сборника его изречений. Гравюры, книжные издания, автографы, монеты, костюмы, живописные и оригинальные графические произведения, скульптуры, аудио- и видеоматериалы воссоздают картину нового жизненного уклада, обычаев и учреждений, введенных указами Петра I.

Отдельный раздел экспозиции посвящён восприятию петровской эпохи в XX веке. Впервые представлены не публиковавшиеся материалы из архива писателя Алексея Николаевича Толстого: черновой автограф стихотворения 1909 г. «Чёрный всадник», машинопись романа «Пётр Первый», а также малоизученные исторические источники к роману из личной библиотеки Алексея Толстого. В этом же разделе можно увидеть экспонаты из собрания Музея Малого театра: костюм народного артиста СССР Виктора Коршунова в роли Петра Первого и макет Эдуарда Кочергина к спектаклю «Царь Пётр и Алексей» Ф.Горенштейна.

В рамках выставки пройдут экскурсии, лекции в очном и онлайн формате, а также круглый стол «Образ Петра Великого в культуре, литературе, изобразительном искусстве и фольклоре».

Участниками выставки стали крупнейшие музеи, архивы, театры, библиотеки и научные институты России:

• Государственный исторический музей

• Музей архитектуры имени А. В. Щусева

• Музей-усадьба «Кусково»

• Егорьевский историко-художественный музей

• Научная библиотека МГУ имени М. В. Ломоносова

• Институт мировой литературы им. А. М. Горького РАН

• Галерея ГРОСарт

• Государственный академический Малый театр России

• Российский государственный архив древних актов

• Российский государственный архив кинофотодокументов

• Российский государственный исторический архив

Дом Любощинских — Вернадских

Зубовский бульвар, 15 стр. 1

28 сентября в спектакле "Перечитывая Чехова" роль Рассказчика первый раз сыграет артист Петр Жихарев. Желаем успеха!

25 сентября в комедии Н.В.Гоголя "Ревизор" роль Растаковского первый раз сыграет заслуженный артист России Петр Складчиков. Желаем успеха!

21 сентября в спектакле «Петр I» Д.С.Мережковского роль Аренгейма первый раз сыграл артист Владимир Алексеев. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

22 сентября (сцена в Когалыме) роль Сосипатры Семеновны в комедии "Красавец мужчина" А.Н.Островского первый раз сыграла актриса Ольга Молочная. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

20 сентября 2022 г. под руководством проректора по проектной деятельности Натальи Беленко при участии руководства Центра творчества молодежи, Центра оценки и развития управленческих компетенций, Центра молодежного туризма, кафедры дизайна и прикладного искусства Факультета социально-гуманитарных технологий состоялось рабочее совещание с представителями Государственного академического Малого театра России по основным направлениям взаимодействия университета и театра в рамках ранее заключенного соглашения.

В ходе совещания обсудили проведение на площадке Государственного академического Малого театра России ряда мероприятий для студентов университета в рамках реализации проекта «Больше, чем путешествие» президентской платформы АНО «Россия – страна возможностей». Определен перечень основных направлений деятельности в рамках сотрудничества, в т.ч. взаимодействия с кафедрой дизайна и прикладного искусства Факультета социально-гуманитарных технологий, с Факультетом пищевых технологий, а также с Центром творчества молодежи.

Достигнуты договоренности о проведении на площадке Государственного академического Малого театра России совместных культурно-образовательных мероприятий, экскурсионных программ и практических занятий по теме культурологии, истории мировой культуры, литературы и искусства с целью стимулировать саморазвитие студентов, расширить представления молодых людей об истории и о современном состоянии культуры и искусства, обеспечить возможность направления студентов, обучающихся по специальности «Графический дизайн», на производственную практику в Государственный академический Малый театр России, и т.д.

https://mgutm.ru/2022/09/21/predstaviteli-malogo-t...

О любви к прогулкам на природе, о том, что Москва — вне конкуренции, и о новом сезоне в Малом театре.

Я родился…

В Чите, в Забайкальском крае.

Сейчас живу…

В Москве.

Гулять люблю…

На даче в Валентиновке со своими собаками.

Мой любимый район в Москве…

Патриаршие пруды.

В Москве лучше, чем в других городах…

Москва — а я бывал во многих великих столицах — ни с кем не конкурирует. Тут своя прекрасная архитектура, много парков, зелени, театров и музеев.

Мне не хватает в Москве…

Свободного времени, чтобы чаще бывать на природе. Я очень привязан к даче, где чудесный воздух, деревья, мои любимые животные, которые меня ждут. Там я отдыхаю душой.

Если не Москва, то…

Чита. Моя родина, где тоже чудесная природа. Вокруг Читы много лесов, гор, озер. Я очень люблю этот город.

Меня можно чаще всего застать кроме работы и дома…

Кроме Малого театра чаще всего, конечно, бываю в Щепкинском театральном училище, где у меня сейчас выпускной четвертый курс.

А так почти все время я провожу в театре. А родной Малый театр — уже 65 лет это не работа, это моя жизнь. Ему служили мои учителя Вера Пашенная, Александра Яблочкина, Варвара Рыжова и другие великие «старухи» Малого театра. Тут выходят на сцену мои ученики. Сейчас в самом разгаре подготовка к фестивалю «Островский в доме Островского», который пройдет в апреле 2023 года, к 200-летию этого великого драматурга.

В новом сезоне…

В Малом театре советую посмотреть «Собачье сердце». Этот спектакль мы поставим к юбилею нашего замечательного артиста Василия Ивановича Бочкарева. Премьера в декабре. А в марте 2023 года представим новую версию «Свадьбы Кречинского» по пьесе Александра Сухово-Кобылина. Этот музыкальный спектакль шел на нашей сцене 25 лет назад в постановке Виталия Соломина, где он играл главную роль. Над новым спектаклем сейчас работает Алексей Франдетти.

Анастасия Барышева

https://moskvichmag.ru/lyudi/eto-moj-gorod-akter-i...

Уважаемые зрители!

1 октября (Основная сцена) пойдет спектакль "Сказка о царе Салтане" А.С.Пушкина (вместо спектакля "Буратино").

Билеты действительны. Для возврата билетов, приобретенных электронным способом, необходимо до начала спектакля отправить сообщение на email: refund@maly.ru, указав номер билета и приложив к письму бланк электронного билета, подлежащего возврату и чек, полученные при покупке. Деньги за билеты будут возвращены на банковскую карту, которая была использована при оплате данных заказов. Электронные билеты, распечатанные на бланках Малого театра, возвращаются в кассу театра до начала мероприятия.
Приносим извинения за доставленные неудобства!

Дорогие друзья!

Благодаря вашей поддержке в шорт-лист престижной театральной премии "Звезда Театрала" попали артист Игорь Петренко (номинация Лучшая роль театрального актера в кино - Олег Сошников, «Небо») и директор Малого театра Тамара Михайлова (номинация Лучший директор). Голосование продлится по декабрь 2022 года. Голосование проходит на сайте "Звезды Театрала". Поддержите Малый, нам нужны ваши голоса!

19 сентября исполнилось 135 лет со дня рождения великой русской актрисы Веры Николаевны Пашенной (1887 - 1962). Предлагаем вашему вниманию очерк Елены Микельсон, посвященный непростому творческому и жизненному пути актрисы, а также несколько аудиозаписей, которые были сделаны Пашенной в разное время.

Имя великой Пашенной рождает множество эпитетов: мощная, грозная, неистовая, мудрая, лукавая, наивная, озорная... Но роли, созданные актрисой, остались в истории театра. Пашенная продолжает жить в учениках, книгах, легендах. Ее заветы, творческие напутствия переходят из поколения в поколение актеров Малого театра, и главное из них: самое лучшее в актерской игре — это художественная простота. Сама Пашенная добивалась предельной выразительности, не прибегая ни к каким, даже самым скромным, эффектам. Вскользь брошенный взгляд, взлет бровей — и зрителю все ясно. Завораживал и ее низкий, богатый обертонами голос. Беспокойный XX век обошелся с ней без милосердия и сентиментальности. Революция резко прошлась по семье Пашенной, расколов ее на две непримиримые стороны. Вера Николаевна — дворянка по происхождению, долго не размышляла, к какому берегу пристать. Выбрала советский. Ее сестра Рощина-Инсарова, ненавидящая новый режим, вынуждена была эмигрировать за рубеж. Опасность существовала и в лице собственного зятя, оказавшегося в годы Великой Отечественной войны в армии генерала Власова. Не попав под массивный каток репрессий, Пашенная жила в страхе, опасаясь за судьбу близких ей людей.

Вера Пашенная родилась в Москве, в театральной семье. Ее отец — Николай Петрович Пашенный —дворянин, корнет, бросивший военную службу и отдавший себя служению театру — взял для сцены звучный псевдоним Рощин-Инсаров. Обладая прекрасными манерами, умением носить фрак, он занимал на сцене положение теперь уже несуществующего амплуа героя-любовника. Долгое время актер считался в Москве и по всей провинции лучшим исполнителем роли Чацкого. О матери актрисы, Евгении Николаевне, сохранилось мало сведений. Она пробовала свои силы на любительской сцене и не без успеха. И если бы не бремя семьи, наверное, стала бы неплохой профессиональной актрисой. На одном из спектаклей она и познакомилась с Рощиным-Инсаровым. Они поженились, но после рождения старшей дочери Екатерины Евгения Николаевна оставила сцену.

Вера родилась 7 (19) сентября1887 года, через четыре года после сестры. Николай Петрович кочевал из города в город, посылая семье буквально гроши на содержание дочерей. «Просадивший» все свое состояние, он редко имел в кармане двадцать пять рублей, и часто жил в ожидании зимнего сезона в Киево-Печерской лавре на местных «хлебах». Блестящий «сумский гусар» был не создан для семейной жизни. Родители Веры расстались. Старшая сестра Веры Николаевны Екатерина в пятнадцатилетнем возрасте оставляет мать и уезжает к отцу. И надо отдать ей должное, брошенная в водоворот жестоких будней провинции, она отнеслась к своему труду с недетской серьезностью. Проявила поразительное упорство и страстную, непобедимую любовь к театру. Екатерина Николаевна получила известность под театральным именем отца — Рощиной–Инсаровой. Она будет блистать на сцене Малого театра, в санкт-петербургских Суворинском, Незлобина и Александринском театрах.

Первый выход на театральные подмостки юной Пашенной (ей тогда одиннадцать лет) связан с Кусковым, где в любительском спектакле играла Евгения Николаевна. Обнаружилось, что не хватает актрисы на роль ребенка, выбор пал на Веру. Еще в гимназии заметили умение девочки изображать подруг, да и старших, поразительно точно. О ней говорили, что она упряма, храбра, категорична. Наделенная обостренным чувством справедливости, Вера считалась бунтаркой. Классная дама, отдавая Пашенной свою фотографию, написала: «В память семилетней войны». В те далекие годы она не думает о театре всерьез, а мечтает поступить на медицинские курсы, стать врачом. Но на курсы принимают не моложе восемнадцати лет, Вере только шестнадцать. Судьба распорядилась по-своему. Как вспоминала Пашенная, на Неглинной улице ей бросилась в глаза надпись «Императорское театральное училище». Решение пришло мгновенно. В 1904 году, успешно сдав вступительные экзамены в училище, Вера по желанию Александра Павловича Ленского — знаменитого актера, режиссера, театрального деятеля и педагога — зачислена в его класс.

Среди 24 учеников курса по классу Ленского, на котором были юный Александр Остужев, первой ученицей являлась Вера Пашенная. Всю свою жизнь Вера Николаевна помнила и следовала заветам любимого учителя, важнейшему из них: искусство должно отражать жизнь. Ученики часто слышали от Ленского: «Зритель должен в театре все видеть, все слышать, все понимать». Сегодня сквозь годы ощущаешь удивительную связь учителя и ученицы. Вера Николаевна, цитируя Ленского, любила повторять своим ученикам: «Зритель купил за рубль двадцать билет, он приходит на спектакль: должно быть все видно, слышно и понятно».

В 1905 году Вера Николаевна вышла замуж за своего однокурсника Витольда Альфонсовича Полонского. Он пришел в училище из университета и считался, что называется, «шикарным» молодым человеком. А именно, был занят только своими многочисленными любовными победами. Но Пашенной казалось, что впереди их ожидает долгая семейная жизнь. Училище Малого театра блистательно окончено. На выпускном экзамене побывал Константин Сергеевич Станиславский, предложивший юной актрисе поступить к ним в театр. Но с одним условием: не играть ничего пять лет, с тем чтобы за это время присмотреться, привыкнуть к Московскому Художественному театру, воспринять его школу, манеру.«Надо сделать хорошую, прочную оправу для вашего таланта», — сказал Станиславский Пашенной, признав тем самым ее необыкновенную, яркую одаренность. Вера Николаевна горячо поблагодарила и... отказалась. Надо играть, играть и играть, но только на родной сцене Малого театра! — решает Пашенная.

Ленский видит в своей ученице будущую трагическую актрису, мечтает, что она продолжит традицию великой Ермоловой. Осенью 1907 года актриса принята в Малый театр. Екатерина Рощина-Инсарова запретила младшей сестре брать фамилию, под которой сама играла на сцене. Прошло много лет, прежде чем Вера Николаевна призналась, что такое отношение сестры было ей очень горько, заметив: «Ну, что же. Если я буду из себя что-то представлять, то и моя фамилия будет что-нибудь значить, а нет — ничего не поделаешь!»

Витольд Полонский, как и Вера Пашенная, также принят в труппу Малого театра. Любви и уважения в их семейной жизни уже нет. В своем выборе между семьей и сумасбродствами вольной жизни он выбрал последнее. Даже рождение дочери не укрепит семью. Ирине исполнилось три года, когда родители расстались. Витольд Полонский еще несколько лет будет служить в Малом театре, играя роли второго плана, а позже станет знаменитым актером немого кино, партнером Веры Холодной.

Дебют Пашенной на сцене Малого театра состоялся в пьесе И. Колышко «Дельцы». Критики, несомненно, заметили присутствие большого драматического таланта у самой молодой актрисы Малого театра. Свои первые роли Вера Николаевна играет еще при Ленском. Впереди — серия экзаменов в ролях героинь, ранее исполнявшихся Марией Николаевной Ермоловой. Это требует мастерства от начинающей актрисы, которым она, увы, пока не владеет. Однако Пашенная отважно берется за роль Кэтт вкомедии Сумбатова-Южина «Джентльмен». В роли ее отца, учителя физики Гореева — Ленский. Спектакль подарит ей творческое общение с прекрасными мастерами: Падариным, Правдиным, Яблочкиной, гениальной Садовской, ставшей для Пашенной ее самой любимой актрисой. В какой-то момент Ленский, которого в 1907 году начальство и артисты уговорили стать главным режиссером, оказался явно между молотом и наковальней. На него ополчились все. Чиновники и его бывшие ученики объединились, устроили травлю. 13 октября 1908 года Ленского не стало. Позже одну из глав своей книги «Искусство актрисы» Пашенная так и назовет — «Без Ленского». Тогда ей показалось, что рухнул мир.

Удивляла разносторонность и широта актерской индивидуальности Пашенной. Она могла играть все, от комедии до трагедии: от Лизы («Горе от ума» А.Грибоедова), Розалинды («Как вам будет угодно» В.Шекспира), герцогини Мальборо («Стакан воды» Э.Скриба), Сюзанны(«Женитьбе Фигаро» П.Бомарше) до леди Анны(«Ричард III» В. Шекспира), Электры («Электра» Г. Гофмансталя)... Лишь только пьесы лирического порядка не очень любимы Верой Николаевной. Своих молодых героинь, а в начале своей театральной жизни актриса переиграла их немало, она лишала «голубизны» и сентиментальности. Даже ее Марья Андреевна в «Бедной невесте» Островского не была жертвой, покорно принимающей свое положение бесприданницы — в ней были ум и воля. Пашенная ввелась после Ермоловой и Федотовой в «Марию Стюарт» Ф. Шиллера и «Грозу» А. Островского. Это была большая честь, но и отважный шаг — ни одна актриса не осмеливалась показаться в роли Марии Стюарт после знаменитого дуэта двух королев — Ермоловой и Федотовой. Вера Николаевна возвратится к роли Марии Стюарт в начале 20-х годов XX века, к роли, с которой начнется уже ее легенда.

В 1913 году Малый театр возобновил постановку пьесы Немировича-Данченко «Цена жизни». Роль Анны Демуриной Пашенная играла в очередь с сестрой Екатериной, приглашенной незадолго перед этим в труппу Малого театра. Уже в те годы Рощину-Инсарову называли великой, ее имя ставили четвертым, вслед за Ермоловой, Савиной, Комиссаржевской. На первом представлении играла как раз Екатерина Николаевна, и все восторги театральной прессы и публики достались ей. Веру журналисты даже не заметили. Рощина-Инсарова сыграла в Малом театре еще две роли из репертуара Пашенной — Катерину в «Грозе», герцогиню Падуанскую в пьесе О. Уайльда, сравнение бывало не всегда в пользу Пашенной. Соперницей Екатерина Николаевна была сильной, и это не могло не увеличить трещину в отношениях сестер. Вскоре Екатерина была приглашена на петербургскую сцену в Александринский театр. Незадолго до революции Рощина-Инсарова стала женой графа Сергея Алексеевича Игнатьева. В 1918 году сестры расстались навсегда. Пашенная, приветствуя ветер перемен, участвует в строительстве нового советского Малого театра, Рощина-Инсарова, следуя за мужем, белым офицером, уезжает из Петрограда на Украину, а затем в эмиграцию. Местом ее постоянного жительства станет Париж. «...Я не знаю, чем бы кончились наши отношения с сестрой... если бы не грянула Великая Октябрьская революция... Ее большой талант «сгнил на корню», а ее жизнь и артистки, и человека погибла по ее собственной прихоти...», — напишет Пашенная в своей автобиографической книге «Искусство актрисы». Воспоминания писались в сталинские вре-мена, вышли через год после смерти «вождя всех народов». Иметь родственников-эмигрантов было опасно. Рощина-Инсарова оставалась заметной фигурой русского зарубежья. «Грех» сестры Вера Николаевна всегда помнила и боялась, что понесет за него расплату. В пресловутой анкете отдела кадров Малого театра за 1955 год Вера Николаевна напишет в сведениях о Рощиной-Инсаровой: «не знаю, что делает и где (адреса не знаю)». Однако о сестре Пашенная никогда не забывала, сохранились ее письма к Екатерине Николаевне с просьбой вернуться на Родину.

Хочется вспомнить ее великолепную Евгению Мироновну из пьесы Островского «На бойком месте». Героиня Пашенной — умная и хищная, плутоватая и эгоистичная, по-женски необычайно притягательная. Между центральными персонажами пьесы, Евгенией - Пашенной и Миловидовым – Провом Садовским на сцене шла азартная, увлекательнейшая игра. И зрительный зал с удовольствием погружался в это актерское пиршество интонаций и красок. Каким обольстительным лукавством светились глаза Евгении, сколько «приемов» в ее обхождении с Миловидовым – проверенный способ привлечь проезжающих на постоялый двор. Роль Миловидова в дальнейшем играли такие замечательные актеры, как Виктор Ольховский и Николай Соловьев (оба были в разные годы мужьями Пашенной). Но так «концертно», как сыграл Пров Садовский роль Миловидова, она не прозвучала ни в чьем исполнении. С 1918 года Вера Николаевна начала свою педагогическую деятельность на «Драматических курсах при Государственном академическом Малом театре» (позже училище, получившее имя М. С. Щепкина) и вела ее почти до последних лет жизни. Инициатива возрождения театральной школы после революции в большой мере исходила от Веры Николаевны. Она любила повторять: «Я как Антей, когда силы покидают меня, я смотрю на молодежь и снова обретаю силу». Пашенная-педагог подарила сцене несколько поколений талантливых учеников. Многие из них занимали и занимают ведущее положение в театрах Москвы и других городов России, удостоены почетных званий и наград: Констанция Роек, Виктор Борцов, Алексей Эйбоженко, Федор Чеханков...

Юрий Мефодьевич Соломин — народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра, как и его учительница, рано начал преподавать. «Актер на сцене, — считает Соломин, — всегда должен находиться в состоянии атаки, отдавая всего себя целиком. Это утверждала Пашенная. Когда актер чем-то увлечен, одержим, только тогда он может увлечь и зрителя». Всю свою жизнь Пашенная будет предана Малому театру, но по воле судьбы ее личная и творческая жизнь пересечется с Художественным. После развода с Полонским она обвенчалась с Владимиром Федоровичем Грибуниным — артистом Художественного театра, одним из любимых актеров Немировича-Данченко и Станиславского. Для Пашенной после Ленского Грибунин стал своего рода наставником. Во многом благодаря его замечаниям и советам актриса приучилась постепенно вникать в сложный процесс духовной, психологической работы над образом. В первые годы после революции Пашенная работала очень много, со свойственными ей жаром и темпераментом. У Веры Николаевны врачи находили истощение нервной системы. И тут как подарок судьбы явилось приглашение Станиславского участвовать в заграничном турне по Европе и Америке с Художественным театром. В 1922 году Вера Николаевна берет годовой отпуск в Малом театре, а дочь Ирина — в Театральном училище.

Вместе со «стариками» МХАТа она играет в «Царе Федоре Иоанновиче» Ирину — в очередь с О. Л. Книппер-Чеховой, Ольгу в «Трех сестрах», Варю в «Вишневом саде» и Василису в «На дне». И, как думал Грибунин, в дальнейшем перейдет из Малого в Художественный театр. Школа Станиславского, бесспорно, дала актрисе многое. Науку Ленского дополнила наука Станиславского. Сама-то Пашенная понимала, что «слияния» с МХАТом не произошло ни художественно, ни человечески. Станиславский сделал Пашенной весьма лестное для нее и почетное предложение остаться в заграничной поездке на второй год, она, поблагодарив, отказалась и вернулась в Малый театр.

Важным творческим этапом для актрисы стала роль Любови Яровой в пьесе К. Тренева «Любовь Яровая». В легендарном спектакле 1926 года, поставленном режиссерами И.Платоном и Л. Прозоровским, были заняты лучшие актерские силы Малого театра: В. Пашенная — Любовь Яровая, В. Ольховский — Михаил Яровой, С. Кузнецов — Швандя, Е. Гоголева — Панова, П. Садовский — Кошкин, А. Сашин-Никольский — Пикалов... Вряд ли Пашенная в роли Яровой была по-настоящему проникнута идеей большевизма. Но, часто бывая в солдатских казармах и рабочих общежитиях, актриса «подсмотрела», увидела свою Яровую. Актрису интересовал нелегкий путь женщины, порывавшей с прошлым ради будущего. Конечно же, Пашенной хотелось играть современную роль, хотя в пьесе было немало композиционных несовершенств. Тренев, тогда еще начинающий драматург, не видел свое произведение «режиссерским глазом». Исполнители центральных ролей Пашенная, Ольховский, Кузнецов что-то исправляли в тексте, дописывали реплики, по сути став соавторами пьесы. Актриса создала образ глубоким, с богатым внутренним миром, сложными душевными коллизиями. Таким убедительным и ярким, что многие исполнительницы по всей стране эту роль играли «под Пашенную».

В 1933 году умирает Грибунин. Вера Николаевна пытается создать новую семью, ее мужем становится Виктор Родионович Ольховский. Но совместная жизнь супругов продлилась лишь год. В день смерти Ольховского Пашенная играла Любовь Яровую.

Созданные актрисой комические образы вызывали ту неповторимую смесь осуждения и подспудного восторга перед почти ошарашивающими, но внутренне оправданными красками. Такой предстала перед зрителями Маланья Пашенной в «Растеряевой улице» (по Глебу Успенскому). Автором инсценировки и постановщиком спектакля был Михаил Нароков. Ее Маланья, с лицом куклы-матрешки, сродни ярмарочному шаржу. Эдакая Венера Растеряевой улицы, будто сошедшая с полотен Рубенса или Кустодиева — пышнотелая, чудовищно неподвижная, чувственная. Актриса уловила этот ленивый ритм жизни с лузганием семечек (кстати, которых она терпеть не могла в доме, но для роли виртуозно выучилась щелкать), наглый хохот Маланьи, ее манеру с удовольствием смачно сплетничать.

Таких людей, как Пашенная, неофициально называли государственными артистами. Они приглашались в президиумы, представительствовали на собраниях трудящихся, писателей, ученых. Их подписи ставились под письмами во славу или, напротив, в порицание чего-то и кого-нибудь. Сегодня мы понимаем, что постигнуть эти судьбы, в данном случае судьбу Пашенной, по их публичным высказываниям и поступкам нельзя. Вера Николаевна являлась членом художественной коллегии театра и членом художественного совета. Горячо, почти с неистовой, гневной требовательностью, часто нелицеприятно выступала она на заседаниях. Натура властная, она высказывала свои суждения громко и открыто, никого не боясь. Могла себе позволить не угодничать, не предавать своего художественного вкуса, своего понимания мира. И была непредсказуема во всем: в поступках, в оценках. Удивляла, притягивала, органически совмещая в себе множество противоречий. Человек необычайной душевной доброты, она обладала колоссальным женским обаянием, не поддаться которому было невозможно.

Весь коллектив Малого театра тех лет (а это более 700 человек) она знала по именам и отчествам. И когда ее удивленно спрашивали: «Зачем Вам это?» — Пашенная отвечала: «Мне говорят: "Здравствуйте, Вера Николаевна!", а я что должна говорить? — "Здравствуй, душка"?»

«Железные» качества ее характера не мешали Пашенной на даче, когда начиналась гроза, вместе с любимым беспородным псом Мурзиком прятаться под кровать. И никакими силами ее оттуда невозможно было выманить, пока не смолкали последние раскаты грома. Окружающие смеялись, а она говорила: «Я боюсь, она меня убьет». Это не шутка, а быль. Боялся же руководитель Малого театра князь Сумбатов-Южин — мужчина весьма представительный — мышей! В годы войны, в эвакуации в Челябинске Пашенная выезжает с творческими программами на крупные заводы, в госпитали. Незабываемые впечатления от встреч с героями, наблюдения военном времени глубоко западали в душу, ложились в актерскую копилку. Пригодятся они и Пашенной в роли Талановой в спектакле «Нашествие» Л. Леонова, поставленном в военном 1943 году. Во время Великой Отечественной войны в семью Пашенной пришло горе. В первые же дни войны ее зять Сергей Николаевич Сверчков (актер и режиссер МХАТа) по мобилизации был призван в армию. Очень скоро вести с фронта от него перестали приходить. Пашенная в своей книге напишет о том, что зять погиб на фронте в 1941 году, Ирина Витольдовна в своих воспоминаниях — пропал без вести. На самом деле Сверчков попал в окружение, был взят в плен. Неизвестно, как он оказался в Русской освободительной армии (РОА), созданной генералом-лейтенантом А. А. Власовым. После войны Сверчкова разыскивала советская военная администрация Германии, требуя у американцев его выдачи. В Мюнхене в 53-м году он становится первым диктором радиостанции «Освобождение». Коллеги называли его «Наш ответ Левитану». Любимый зять очень «подпортил» анкету Вере Николаевне. К «проклятым вопросам» «о происхождении» и «есть ли родственники заграницей», прибавилась еще одна статья — «измена Родине».

Живым свидетельством необыкновенной актерской работы Пашенной остался кинофильм «Васса Железнова» (режиссер Л. Луков). И по сей день кто же из зрителей мгновенно рядом с ее именем не поставит имя Вассы Железновой? Хотя видевшие спектакль Малого театра считают, что фильм намного слабее и не следует по нему судить об игре Пашенной в этой роли. Но он запечатлел живую Пашенную! Роль Вассы Железновой в спектакле «Васса Железнова» (постановщики К. А. Зубов и Е. П. Велихов) без сомнения, одна из вершин в творческой биографии актрисы. Пашенная хотела быть в этой роли «человеческой женщиной», сыграть жизнь погубленную, похожую в чем-то на свою. Но режиссеры предлагали ей сыграть в первую очередь хозяйку-накопительницу, а уж потом «человеческую женщину». Создателям спектакля важнее было придать социально-политическую окраску образу. Ум и власть — две черты, которые выбрала актриса, создавая свою Вассу. Но Пашенная играла так, что заставляла думать и о трагедии этой женщины. О трагедии ума, направленного на иссушающую, меркантильную цель, и трагедии власти, в своем ослеплении ломающей жизнь дорогих для нее людей. Ее Васса была и хозяйкой, и пленницей владеющих ею страстей. Замечательно играла Пашенная последние минуты жизни Вассы. Падала она «мертвая», как валится срубленное под корень кряжистое и раскидистое дерево, которое еще за секунду перед тем было полно жизни.

С внутренним сопротивлением она приступает к работе над ролью Хозяйки Нискавуори в пьесе Х. Вуолийоки «Каменное гнездо» (режиссер В. И. Хохряков), боясь повторить в чем-то «родственную» ей Вассу Железнову. Но в этом удивительном, мягком и в то же самое время масштабном создании Пашенной, в печальном образе старой и одинокой женщины была такая человеческая красота, глубина, сила воли и мысли, что зрительный зал охватывало ощущение светлой радости от встречи с ней. Всем, кто знал Веру Николаевну в эти годы, невдомек было, что эта удивительная женщина — средоточие энергии, воли, оптимизма — уже нездорова. Врачи поставили Пашенной страшный диагноз, но она решительно отказывалась от операции. Столько еще нужно успеть сделать, а если болезнь опасна, тем более! Жить в пол накала Пашенная не умела. И когда врачи запрещали ей играть спектакль, она вопреки всему оставляла дома записку: «В моей смерти прошу никого не винить. Еду играть спектакль по своему желанию».

В преддверии 100-летия со дня первой постановки «Грозы» в Малом театре Пашенная как режиссер решает возродить пьесу, сняв с нее привычные театральные штампы. Сама же репетирует роль Кабанихи. На роль Катерины назначается Руфина Нифонтова, актриса, уже полюбившаяся Пашенной по спектаклю «Каменное гнездо». В молодости сама игравшая Катерину, Пашенная старается снять с образа малейшие намеки на декламационность, с какой часто произносились монологи героини. Пытается изменить традиционное представление о героях этой архаической пьесы. Но тех репетиций, которые состоялись, было явно недостаточно, чтобы спектакль прозвучал, в целом стал законченным произведением искусства. И — последняя роль Пашенной: Кабаниха в «Грозе»... Актриса не довела ее до совершенства, не успела. Но пересмотреть образ, с нять с него некий штамп, попыталась. Почему-то никто не помнит, что Кабаниху зовут Марфой Игнатьевной. А Пашенная играла обычную женщину Марфу Игнатьевну. И становилась ли она менее страшной оттого, что не «рычала», а каждодневно, целеустремленно заедала век своих близких, точила, «как ржа железо»?.. Каждому участнику спектакля Вера Николаевна приготовила подарок и записочку с поздравлениями к премьере...

28 октября 1962 года Веры Николаевны не стало. «Ступени творчества» назвала Пашенная свою последнюю книгу, считая, что жизнь — это ряд бесконечных ступеней вверх. Она смогла преодолеть их все, и с полным правом сказать:«Последние ступени своей жизни я не отдала равнодушному умиранию...» А на закате своих дней подвела итог: «... если бы у меня была не одна, а две, три, сотни жизней, — я все их отдала бы театру...»

Елена Микельсон, газета «Малый театр», №6-7 2017 год

Дорогие друзья!
Сегодня мы предлагаем вам новый выпуск передачи из цикла "НЕсерьёзный разговор". С народным артистом России Валерием Афанасьевым беседуют воспитанники Детской студии Малого театра Глеб Кучков и Алиса Андреева

21 сентября в спектакле «Женитьба» Н.В.Гоголя роль Степана первый раз сыграет артист Владимир Тяптушкин. Желаем успеха!

Дорогие друзья!
17 сентября в Доме русского зарубежья им. А. Солженицына прошел специальный показ фильма Дениса Бродского «Память крови», приуроченный к 65-летию творческой деятельности Юрия Мефодьевича Соломина. Перед началом показа Юрий Мефодьевич встретился со зрителями, рассказал о самом фильме и его создателях.

Фоторепортаж Фатимы Аликовой и Николая Антипова

[GALLERY:632]

Дорогие друзья!
15 сентября, накануне юбилея А.И.Сумбатова-Южина, в Мемориальной квартире прошла читка его пьесы "Рафаэль". В ней приняли участие артисты Малого театра Любовь Ещенко, Алина Колесникова, Михаил Мартьянов, Станислав Сошников и гости вечера. Подробности - в фоторепортаже Евгения Люлюкина.

[GALLERY:631]

18 сентября в спектакле "Подснежники для королевы" роль Генерала первый раз сыграл артист Олег Доброван. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!

16 сентября исполняется 165 лет со дня рождения Александра Ивановича Сумбатова-Южина (1857 – 1927) – великого человека из прошлого Малого театра, чье имя мы помним и чтим. Многие современники Александра Ивановича оставили о нем очень интересные воспоминания. Сегодня мы хотим поделиться с вами очерком театрального критика Александра Рафаиловича Кугеля из книги «Театральные портреты». Это блестящий текст, который превосходно дает понять, чем же привлекал к себе Александр Иванович, в чем была магия его личности. Кроме того, благодаря звукозаписи у нас есть уникальная возможность услышать голос самого Южина и послушать в его исполнении два классических монолога: Отелло и Чацкого.

***

Имя Южина впервые я услышал, будучи студентом Петербургского университета. Среди студентов принято было гордиться товарищами, которые чем-либо и как-либо выдвинулись в жизни. За ними следили, и их успехи составляли предмет самых оживленных разговоров в «клубе» студентов, то есть «вешалке» и прилегающем буфете. Вот тут-то меня и познакомили с тем, что Южин, года за два до моего поступления кончив наш Петербургский университет, стал профессиональным актером и играет в так называемом «театре дешевых квартир». И что необходимо поддержать товарища. И тут же мне подсунули билет. Это было где-то в Измайловском полку, и теперь я, пожалуй, не найду даже дома, если он существует. Не помню я ничего о спектакле. Может быть, он не состоялся. В этом театре давали спектакли любительские кружки (в то время существовала еще монополия императорских театров), и спектакли часто отменялись, в зависимости от прихода или неприхода публики. Но если я ничего не помню о спектакле, то имя Южина продолжало жить в моем сердце, как имя знаменитости родного мне университета. К театру я лично относился — трудно этому поверить — совершенно равнодушно и мечтал о карьере блестящего адвоката. Тогда я, знаменитый адвокат, и Южин, знаменитый актер, мы придем, рука об руку, 8 февраля, в день нашей alma mater (Мать-кормилица – лат. Аlma mater в былое время именовали университет) на именинный обед, и студенчество устроит нам торжественную встречу.

Я не сделался, увы, адвокатом, но Южин остался верен мечте своей юности. Театр овладел им с гимназической скамьи.

В занятной статье «Студент и 38 номер галереи Малого театра» (см.: «100 лет Малому театру», издание РТО) имеется весьма любопытное автобиографическое указание или, как выражается Южин, «автобиографическая предпосылка».

«И тогда, как и теперь, как и в промежутки этих «тогда» и «теперь» и ранее этого «тогда», в молодом пласте русского мира всех классов и всех национальностей существовал довольно обширный слой молодежи, для которого литературная и театральная часть общерусской жизни была неотделимой, смело можно сказать — доминирующей надо всем остальным стороной его духовных устремлений, его жизненного тяготения. Все вопросы и общего и личного характера в душах юношей, образовывавших этот слой, возникали и разрешались в преломлении театра и литературы, как для других слоев того же молодого пласта — в политическом, социальном, научном, религиозном преломлениях, а для слоев менее идеологического свойства — в преломлении их личного приспособления к жизненной борьбе за себя.

В числе органических крупиц, образовавших, коротко говоря, «литературно-театральный» слой молодежи того времени, был и я вместе с немногими друзьями моего детства, из тесного и немногочисленного кружка которых двое — Вл. И. Немирович-Данченко и я — срослись с этим слоем с первых классов гимназии, да так и остались в нем до наших дней, растеряв на пути и тех двух-трех человек, которые жили в этом мире театрально-литературного преломления. В предшествующие студенчеству наши молодые годы мы оба, да еще покойный В. Г. Туманов, одолевали бесчисленные препятствия гимназической ферулы для устройства всяких тайных спектаклей на окраинах и частных квартирах».

Далее Южин рассказывает о том, как, получив аттестат зрелости и «утопив в мутных водах Куры» латинскую грамматику Кюнера, они стали «насильно» и «деспотически» привлекать товарищей к устройству спектаклей, и некоторые из товарищей «спасались бегством из города» от деспотических требований Южина. «Органическая крупица» театра превратилась в органический костяк; «преломление» театра сделалось действительно «преломлением его бытия»; Южин стал тем, чем был и чем он не мог не сделаться. Он был актер в самом глубоком и истинном значении этого слова, и к его сочинениям, как к его игре, как и ко всей его жизни можно было бы поставить эпиграфом былую надпись на фронтоне старого шекспировского театра «Globe» (Глобус – англ.): «Totus mundus agit histrionem», что значит в более или менее близком переводе — «весь мир актерствует» или «весь мир изображает актера» или, наконец, «весь мир — это театральная сцена».

Для Южина, конечно, мир «преломлялся» в театр. Что актерственно, то и естественно. Я актерствую — и это в самом благородном и возвышенном значении слова значит — я живу. Неестественно, когда человек смотрит мимо театра. Земля есть «Театрия», населенная племенем актеров, которые являются совершенным достижением биологического типа и «податным сословием», покупающим билеты и известным под общим наименованием «публики». Все привычки, навыки, приемы актера должны стать господствующими и общепринятыми, ибо в них высшая настоящая красота. Настоящий, подлинный актер всегда стоит у рампы, выставив вперед грудь. Он говорит на диафрагме, с особым упором на звук. Он патетичен. Он массивен. Он зорко следит за впечатлением и быстро перестраивает, в соответствии с тем, доходчивы или нет его слова, свое выражение. Он никогда не молчит. Когда безмолвны уста, говорит его взор. Он всегда подобран, потому что жизнь — это сцена, и надо играть. Актер Далматов, умирая, сделал только одно распоряжение: закрыть его лицо на смертном одре. Всю жизнь он принимал вид и делал выражение — интересное, красивое, загадочное, глубокое. Мертвый, он уже не в силах владеть чертами лица. И вдруг сойдет маска... Что под ней? Он не знает, но, во всяком случае, он не может поручиться за выражение лица.

В Южине красиво было то, что актерство являлось не «второй», а первой, основной, органической натурой. Дома, в кабинете, на сцене, за обедом, в клубе, в общественном собрании, на репетиции — это был один и тот же человек. Он «монологировал» в жизни, как и на сцене, и когда слушал собеседника, то как будто слушал партнера на сцене. И это было приятно сценично в жизни и жизненно приятно на сцене.

Ни в чем не выразилась так ярко театральность его натуры и ума, как в драматических его произведениях. Отсюда некогда громадная популярность его пьес. Актер, играя их, чувствовал актера. Южин писал: «Мольер был актером, Шекспир был актером, Гоголь мечтал им быть». Его драматические сочинения, за исключением, может быть, двух-трех более поздних пьес, представляют образчик самой яркой, самой,— сказал бы я,— безудержной театральности. Пятнадцать-двадцать лет назад зимний сезон в любом провинциальном городке обязательно открывался пьесой Южина. Выбор был очень велик: «Листья шелестят», «Муж знаменитости», «Цепи», «Соколы и вороны» и пр. —- и в свое время все это были неоценимые для открытия сезона пьесы. Во-первых, пьесы были бурны и стремительны, а во-вторых — и это самое главное — Южин умел так писать свои пьесы, что вся труппа, то есть главные персонажи имели выигрышные роли. Любовник, инженю-кокет — это само собой понятно. Но рядом имелась прекрасная сцена для фата с гардеробом, а то и целый ряд сцен; были роли для комической старухи, гранд-дам, благородного отца, резонера и пр. Никто не был забыт. И дело было вовсе не в грубом расчете автора — Южин-драматург был слишком даровит для этого,— а в том, что он мыслил театр, а следовательно, и пьесу, как оркестрион, как огромный орган, и ухо его было полно звуками совершенного театрального аккорда. Все необходимые амплуа были заняты в его пьесах совершенно так, как в оркестре заняты все роды инструментов, и в этом сущность оркестровки. Весь талант, темперамент, все увлечение он отдавал театральным ролям. Иногда эти роли сходились с жизнью, совпадали с ней — тем лучше. Но не было большой беды, когда роль оставалась только ролью.

Театрально у Южина не только построение пьес, театрален не только материал. Самое слово у него театрально, полнозвучно, костюмно. Вот, например, наугад взятый отрывок из первой пьесы Южина «Дочь века». Героиня, обольстительная, как демон, львица, говорит: «Из грациозной я сделалась обольстительной, из красивой — неотразимой, божественной — только бы с тобой, милый, хороший, любимый мой (прилегает к нему на грудь. Он ее обнимает. Тихо спускается занавес)»… Вы можете сказать, что как-то мало правдоподобно, чтобы «падающая на грудь» героиня так владела логическими оттенками понятий, чтобы различать переходы от красивости к неотразимости. Быть может, вы правы — для жизни. Но в театре — что вы знаете о театре? Вся мелодрама построена на несбыточных эффектах, а что театральнее мелодрамы?

Талантливый, блестящий актер, мыслящий жизнь через призму театрализации, Южин не может иначе. Как у верующего к молитве, так у Южина складываются невольно руки к театральному жесту. Он слушает ухом внутренним и ухом внешним. Внутреннее ухо не согласно, положим, с «божественной неотразимостью» и пр., но ухо внешнее, привычное ухо актера, впитывает, как божественную гармонию, звонкий консонанс пышных, уходящих ввысь слов. И разумеется, актер побеждает. Пышные ризы театральных костюмов — это и есть то, что называется театральностью, и в широком, и в тесном значении слова. Если у вас болит голова и вы скажете, сморщив лицо: «Голова болит, я бы просил, чтобы было потише» — это одно. Но вы можете встать в позу и произнести: «В моей голове словно сталкиваются противоположные стихии. Всякий шум производит такое впечатление, как будто Немезида тяжелым молотом судьбы бьет меня по черепу. Но как жалка судьба человека! Разве ему есть какое-нибудь дело до того, что рядом — огромное страдание?» Это будет другое. Если хотите — то же самое, но очень выдвинутое к рампе, очень, я бы сказал, самообожающее. Это — театральное.

В пьесе «Ночной туман» — едва ли не последней пьесе Южина — у героини, что называется, произошел «пантомим любви» с молодым человеком. И наутро героиня говорит: «Как акробатка в цирке — своей волей сорвалась с кольца, кинулась в пустоту и разбилась вдребезги». А герой говорит: «Я дам тебе то, чего не было у тебя никогда... Уйди со мной». И она говорит: «Ночной туман, серебристый и лживый, слишком скоро рассеялся…» И в заключение: «Разве я прощу вам, что вы это слышали... (Он кидается к ней.) Ни шагу. Я не вчерашняя». (Занавес.)

Я опять слышу возражение с вашей стороны, будто в жизни так говорить не станут. А в театре говорят. Это божественная симфония актерского слова. Вот почему А. И. Южин, как отличный актер, не только естественно для себя влагает такие речи в уста героев, но и снабжает их еще рядом пояснительных ремарок: «он улыбается, но молчит», «и влюбленный в ее силу и мучаясь ее отчуждением», «щурясь», «тяжело дыша» и пр. Это клинические надписи незнакомого вам театрального языка, которому сначала надо выучиться.

Кстати, о пьесе «Ночной туман». Главный герой «Ночного тумана» — писатель Острогин. Я вообще нахожу, что брать героями писателей, как это часто делают наши драматурги, очень опасно, и притом еще, пожалуй, не очень тактично. Мне всегда немного стыдно за героев-писателей на сцене. Им нужно глядеть в рот, а говорят они не бог весть что и не бог весть как — во всяком случае, не умнее автора пьесы. И уже по одному этому писатели-герои часто не производят должного эффекта. Но обыкновенно авторы еще стараются сделать своего писателя особливо интересным, дабы оправдать его, так сказать, реноме, а от усиленных стараний несет потом, что также не эффектно. Писателю-герою обыкновенно предшествует чрезвычайная слава. Все ждут, что он-то и рассудит, ибо он всем героям герой, а рассудить он может не более, чем сам автор, который уже весь выражен в своем произведении. И вообще, между нами, мы ведь все одного цеха — следует ли поднимать покрывало Изиды, если Изида есть литература? У Бернарда Шоу в пьесе «The Doctor Dilemn» есть чудесный афоризм, который один врач высказывает другому: «Все профессии, дорогой мой,— говорит мудрый старый врач,— это заговор специалистов против профанов». Ну, так вот я и думаю: сохраним нашу конспирацию...

Но у Южина, у которого все — театр, Острогин, если не жизненнее, то понятнее других писателей-героев. Он говорит: «Не верьте ничему, что мы пишем. Писатель всегда лжет. Это самая кровавая жертва, которую от нас требуют и благо, и красота, и... даже правда». Это не только неосторожно, с точки зрения заговора специалистов против профанов, но, мне кажется, даже просто «перевернутый» «уайльдизм», так сказать… Но можно ли сомневаться, что для эффектных театрально-моноложных тирад писатель Острогин — фигура весьма подходящая? Он несет амплуа драматического резонера.

Разумеется, писатель не «всегда лжет». Часто лгут, осуществляя заговор специалистов против профанов, но не всегда. Неизменно чувствуешь, будучи по крайней мере хоть немного в курсе специальности, есть ли задушевное, властно требующее творчества у писателя или же этого задушевного, непреоборимой потребности — нет. С точки зрения литературной можно было бы сказать, что в этом отсутствии задушевного внутреннего страдания и заключается главный недостаток А. И. Южина как драматурга, и главная причина, почему он, человек с талантом и усердием, писал свои театральные пьесы, а не памятники литературного слова. Как говорил Дидро, актер сохраняет полное хладнокровие в самый горячий момент патетики. Это — театр. Актер театрально чувствует, в театральное верит и с театральным сливается до полного, можно сказать, реалистического ощущения минуты. Когда «шелестели листья», как называется одна из самых популярных пьес Южина, или сходили «серебристые туманы» — эта, на посторонний театру взгляд, бессодержательная риторика для Южина-актера, для всех актеров, игравших с ним или по его тексту, и для всей публики, подчиненной гипнозу театра, была истинной неоспоримостью, подлинностью — подлинностью сказочного, иллюзорного мира, что зовется театром.

У Южина-актера была своя любимая роль или, лучше сказать, у него было любимое амплуа — фатов-резонеров. И потому, по закону отражения, его как драматурга смущал, так сказать, свой «демон», обольщавший его воображение недостижимой прелестью романтических контрастов. Это театральная маска человека, который одновременно и «пленир», и коварный и злой мучитель. Это впадающие в сентиментальность, обольстительные тигрицы, вроде героини «Дочери века». Это всего чаще загадочно-обаятельные спекулянты, игроки, аферисты, жулики, в душах которых, однако, иногда расцветают пышные орхидеи благородных порывов. Это — Пропорьев из «Мужа знаменитости», Пропорьев из «Цепей», Кастулл из «Заката» и пр. Неотразимый блеск бездушной силы, красота самоуверенности и апломба. В этих полужуликах Южин ищет сосредоточенной воли, побеждающей гамлетизированную рыхлость. Ему живо рисуется этот человек, понятно, в сценическом изображении. Вот он стоит вполоборота к партнеру, и одна половина лица сурова, как камень, а другая светится высшим торжеством. В галстуке «искры наваринского дыма» — крупная жемчужина... Да, жемчужина…Трость... Легкие ботинки, кусочек пестрого носка... Веки сильно подведены, и на ресницах тяжелые кусочки туши… И он говорит... Что он говорит? Он говорит:

Это не руки, а цепи... (сквозь зубы — «тсепи»), кандалы железные... (Потрясает руками, как при молотьбе.)

О, сколько актеров ждало этой фразы, как праздника благовещения! Сколько аплодисментов было сорвано! Сколько счастливых минут возбужденной чувствительности переживала публика! Вы хотите проанализировать этот монолог, и почему так торчит булавка в галстуке? Конечно, это можно. Но зачем? Не трогайте прекраснейшего мира театральной иллюзии. Он может рассыпаться...

Их было двое — будущих славных деятелей театра — Южин и Вл. И. Немирович-Данченко, оба тифлисские гимназисты. Но, посвятив себя одинаково театру, они были и остались разными. Вл. И. Немирович-Данченко — это анализ, рассудочность, спокойствие, план. Южин — это увлечение, романтика, мелодрама, контраст, декорация. Кавказ скользнул по Вл. И. Немировичу-Данченко, но наложил на Южина неизгладимую, как кавказская природа, печать. Южин был широк, великолепен, орнаментален, пожалуй, несколько пышен в восточном смысле слова. В нем было много, очень много Кавказа — рыцарства и добродушия, богатырства и хитроватой сметки, приветливости, «куначества» и сознания достоинства. Яркость и цветистость красок, резкость контрастов — такова главная черта его произведений.

Он всегда был мелодраматичен, как и Кавказ,— эта географическая, этнографическая художественная мелодрама. Провалы и обвалы, седые горы, покрытые снегом, и виноградники по склонам; жаркие дни, холодные ночи; ослепительное солнце, играющее на снежных вершинах, и низкие облака, плывущие под ними; стремнины и горные ущелья, и рядом мирные пастбища во вкусе Рюйсдаля — разве все это не напоминает романтику театральных декораций? Здесь — месторождение русского романтизма. Здесь задуманы Печорин и Амма-лат-бек. Сюда высылались «горячие головы», и здесь они еще более разогревались. Кавказ был необходимым, я готов сказать, «неизбежным» придатком николаевской казармы; какой-то отблеск поэзии на вытянутой аракчеевской шагистикой серой, мутной, тошной николаевской России. Здесь, на Кавказе, зрел пафос или, если угодно, зрела видимость пафоса, к которой стремилась мечтательная русская равнина.

Южин до конца дней был рыцарем Кавказа. Его две лучшие пьесы (если не считать «Джентльмена») — «Измена» и «Старый закал» — это легенды Кавказа; одна полуисторическая легенда времен борьбы Грузии с исламом; другая — легенда об ермоловских «орлах». В «Измене» — что бы ни говорил писатель Острогин — громадная искренность. Южин верит в царицу Зейнаб, в злых евнухов, в подвиги высочайшего, как вершина Эльбруса, благородства. Он чувствует кухню азиатской дипломатии, хитросплетения и козни, коварство и интриги Востока. И сила его веры такова, что «Измена» воспринимается публикой не только доверчиво, а безотчетно. В «Старом закале» — то же. Предания о кавказских «героях» принимаются целиком без малейшей доли скептицизма. Это была «ностальгия» его духа — Кавказ. Он пишет в предисловии к «Измене», что пытался изобразить «прошлое Грузии — тот общий яркий колорит отдельных лиц, народных нравов и окраски исторических событий, который свойствен югу». Ему не надо было для этого делать усилий над собой. Однажды я у него обедал и он угощал меня кавказским супом, в который кладется сыр, и «чуреками», о которые я обломал себе зубы. На лице у Южина было блаженное выражение и глаза источали мягкий свет. Суп с сыром — чем не мелодрама, подумайте?

В Москве А. И. Южин занял очень скоро выдающееся положение — не только потому, что он был красивый, рослый, яркий человек с отличным голосом и большой горячностью — со всеми свойствами театральной организации, но и потому также, что был образованный, культурный актер, а тогда это было еще большой редкостью. Он примкнул в Малом театре к той группе (никогда в этом театре, впрочем, не переводившейся), которая вела борьбу за классический репертуар. Его не удовлетворяла и не могла удовлетворить обыденность жизни и искусства. Он стремился играть и играл роли романтические — Шиллера, Гёте, Шекспира, Гюго. И последнего, быть может, в тайне души он предпочитал всем. У меня в памяти от далекого времени осталась его игра в роли Рюи-Блаза (Гюго). Кажется, это было в пригородном петербургском летнем театре «Озерки». Кругом театра были пруды и озера, в которых купалась дачная молодежь. Но и он купался в роли — единственной роли, даже у Гюго, по нагромождению романтических эффектов и, между нами говоря, несообразностей. Лакей, который становится любовником королевы и первым министром. И потом опять лакей, гордый и высокомерный, унижающий королеву высоким сознанием своего лакейского ничтожества. Шутка!

Южин был великолепен в этой роли, лакей-владыка, владыка-лакей, снежная шляпа Эльбруса и мирный аул у его подножия. Когда не было ролей романтических в собственном смысле слова, он творил романтику, по мере сил, в пьесах реального характера. Он искал своего Пропорьева, своего «демона» даже в Островском, даже в «Волках и овцах», в которых играл Беркутова. Из двух концепций мира — «быть» и «казаться» — он всеми явными и тайными стремлениями своей натуры принадлежал ко второй, ибо актер должен «казаться». На то он актер. И Южин казался высокого роста, будучи человеком средней фигуры. Этот оптический эффект меня всегда поражал. Вернее, меня поражал рост Южина в жизни, потому что на сцене он был, когда нужно — а нужно было очень часто, — крупен, высок и массивен.

Он, сколько я помню, кипел избытком сил. Часто, когда некуда было их девать, впадал в игрецкий транс. К весне бывало — конечно, в давние годы — он начинал тосковать. Потом уезжал в Монте-Карло и после недели-другой игрецкой лихорадки возвращался, облегчив тоску и, разумеется, карман.

Так шли годы. Подкрадывалась старость, которая ступает, если не скользит, в бархатных сапогах. В Южине проявилась новая черта — ирония. Он очаровательно стал играть в комедиях. Это не было разочарованием в романтике. Это было разочарование в жизни, лишенной романтики. Он оставался в этом смысле верен себе. Его Болингброк («Стакан воды») или Фамусов — исключительные по мастерству и уму фигуры комедии. Ничему не удивляться и глядеть умудренным уже взором на играющий мир — ибо «Totus mundus agit histrionem».

С Южиным ушел в могилу, быть может, последний настоящий актер,— актер натурой, актер — творчеством, актер — литературой, актер — мировоззрением и мироощущением. В статье Южина «Личные заметки об общих вопросах театра» проводится мысль, что пора вернуть театр его настоящему хозяину — актеру. Южин не мог примириться с тем, что в современной организации театра актер значит немногим более плотника и многим меньше электротехника. Все доводится или стремится быть доведенным до механической простоты, и театр становится похожим на подводный корабль капитана Немо, который от нажима кнопки ныряет или поднимается на поверхность, меняет курс или бросает якорь, увеличивает или уменьшает скорость, впадает в сон или стреляет из пушек. Южин писал апологию актера. В этом была его драматургия. «Никакие качества,— писал он,— не делают драматурга, раз он не разработал в себе еще и способности передать обществу задуманное им не в непосредственном общении с единичным читателем книги, а с целой толпой».

Такой же апологией актера была его жизнь. Он не скупился жить. Был щедр. Даже щедрее, чем природа, которая также ничем его не обидела и одарила всячески. Ну, а если бы он скупился и еще прожил пяток лет? Стоит ли? Не был ли он прав в бурной стремительности своей богатой, красивой и ярко изукрашенной жизни?

До последнего времени он сохранил все тот же интерес к театру. Он написал мне несколько писем по поводу обещанной им статьи о Ю. М. Юрьеве для сборника, который я редактировал. Всякий пустяк, касавшийся его работы, его волновал. Я ему рассказал как-то анекдот, как полковник-эмигрант, после перипетий гражданской войны оказавшийся в Париже, пришел в Елисейские поля, да так и ахнул от увиденного великолепия. Но потом вздохнул и прибавил: «Только делать-то что? Кэ фэр? Фэр-то кэ?» (Что делать? – франц.)

«Фэр-то кэ»,— пишет мне Южин, которому анекдот очень понравился,— по поводу того, что стенографистка запоздала или не пришла. Кое-как я его успокоил.

Подобной цельности актерской натуры, при такой кипучей разносторонности, русский театр давно не знал. И когда я думаю о достойной и краткой эпитафии на гроб А. И. Южину, то мне хочется просто сказать, перефразируя слова Гамлета об отце:

Актер он был.

А.Кугель

"Театральные портреты", М., 1967.

Государственный академический Малый театр России открыл в четверг XIX фестиваль искусств "Балтийские сезоны" в Калининграде комедией "Физики". Спектакль прошел при аншлаге, билеты на него раскупили задолго до начала фестивальных дней.

"Государственный академический Малый театра России в первый день фестиваля "Балтийские сезоны" представил на сцене Калининградского областного драматического театра спектакль "Физики" по пьесе известного французского драматурга Фридриха Дюрренматта", - сказала собеседница агентства, отметив, что спектакль прошел при полном зале, все билеты на этот, как и на другие спектакли фестиваля, давно проданы.

На пресс-конференции в день начала фестиваля режиссер-постановщик, заслуженный артист России Алексей Дубровский рассказал о сценической судьбе спектакля "Физики" и о важности полного зала зрителей для артистов.

"Судьба у этого спектакля весьма любопытная. Премьера состоялась 12 марта 2020 года, а затем, на следующий день театр был закрыт на полгода из-за пандемии, и, слава Богу, мы успели один раз сыграть на полный зал. А потом прошли через малоприятные 25%, 50% [заполняемости зала], и вот, наконец, на любимые 100% зрителя. И мы рады, что в вашем замечательном городе полная продажа билетов, и мы будем счастливы встретиться с калининградским зрителем в заполненном на 100% зале", - отметил он.

Помимо спектакля "Физики", который будет идти два вечера, в постановке Малого театра зрители также дважды увидят комедию "Игроки" по Н. В. Гоголю режиссера Владимира Драгунова. Завершат "Балтийские сезоны" студенты Мастерской народного артиста СССР Юрия Соломина Высшего театрального училища имени М. С. Щепкина при Малом театре, 20 и 21 сентября они представят дипломную работу "Живут такие люди" по рассказам Василия Шукшина.

О фестивале

Фестиваль "Балтийские сезоны" - крупномасштабный культурный проект, который проводится при поддержке Министерства культуры РФ, правительства Калининградской области, регионального министерства по культуре и туризму, Росконцерта и АНО "Фестивальная дирекция". Художественный руководитель "Балтийских сезонов" - Давид Смелянский. За всю историю в фестивале приняли участие свыше 80 ведущих российских и зарубежных художественных коллективов и более 5 тыс. артистов.

В этом году фестиваль представляет калининградцам и гостям города Государственный академический Малый театр России и Высшее театральное училище (институт) имени М. С. Щепкина при Малом театре. Театр доставил в Калининград полномасштабные декорации, оригинальные костюмы, для которых понадобилось четыре фуры. В составе гастролирующей группы, включая постановочную часть коллектива, 60 человек.

По материалам ИТАР-ТАСС

https://tass.ru/kultura/15767837?utm_source=yxnews...

15 сентября на гастролях в Калининграде в спектакле "Физики" Ф.Дюрренматта роль Эрнста Генриха Эрнести первый раз сыграл народный артист России Владимир Дубровский. Поздравляем Владимира Алексеевича и желаем новых творческих успехов!

Фотовыставка "Я слышу в театре" открылась в среду в Государственном академическом Малом театре. Выставка создана фотографом Натальей Перовой, которая, сама будучи слабослышащей, решила рассказывать о людях, столкнувшихся со схожими трудностями в коммуникации с внешним миром. Героями выставки стали
воспитанники "ЛогоТеатра", созданного ГАМТ совместно с Национальным медицинским исследовательским центром оториноларингологии под руководством Н. А. Дайхеса.

Открыла выставку заместитель художественного руководителя и куратор проекта Александра Соломина.

"Мне радостно от мысли, что наш проект состоялся. Мы очень переживали за возможность создания подобной студии в театре. Но в процессе ее становления и нашей работы мы нашли много замечательных друзей, которые нас понимают и поддерживают. В частности, эту выставку сделали люди, полностью разделяющие все наши трудности и проблемы. Вместе с ними мы можем привлечь внимание к сложностям адаптации детей с нарушениями слуха. Мне кажется, что совместно с Национальным медицинским исследовательским центром оториноларингологии мы выполняем очень важную миссию – помогаем детям говорить, а значит, устраняем барьеры на пути коммуникации и возвращаем их к полноценной жизни", - сказала во время церемонии открытия директор театра Тамара Михайлова.

Фоторепортаж Евгения Люлюкина.

[GALLERY:630]

Малый театр работает со слабослышащими детьми второй сезон - год назад был запущен благотворительный культурно-просветительский проект "ЛогоТеатр" для дошкольников. В "ЛогоТеатре" занимаются дети с нарушениями слуха, перенесшие операцию по внедрению кохлеарного импланта. С ними работают педагоги Детской студии, которым помогает специализирующийся на этой проблеме врач.

"Это было несколько лет назад, когда мы только начали заниматься с детьми – создали впервые в Малом Детскую студию при театре. Было сложно, потому что никогда раньше такого у нас не было. Потом совместно с Национальным центром оториноларингологии родился ЛогоТеатр.
В театре мы говорим: “Научить нельзя, можно только научиться”. Я хочу сказать вам, что и вылечить тоже очень трудно. Но когда есть такие люди – врачи – которые каждый день занимаются с детьми с нарушениями слуха, которые помогают им, тогда все и получается.
Здесь, в нашем ЛогоТеатре, мы начинаем с того, что учим правильно говорить, правильно работать с артикуляционным аппаратом, точно так же, как учат в нашем Щепкинском училище. А дефекты есть у всех – кто-то плохо говорит, кто-то плохо слышит, в том числе и те, кто поступают к нам в Училище. В ЛогоТеаре с детьми работают артисты Малого театра, они закончили эту старейшую русскую театральную школу. Они знают русский театр, русский язык.
И то, что сейчас мы здесь собрались – это значит, что мы понимаем, что нужно помогать детям с какими-то проблемами. Я еще раз хочу поблагодарить врачей Центра оториноларингологии, которые с благородной душой и сердцем поддерживают нас", - сказал на открытии выставки худрук, народный артист СССР Юрий Соломин.

По материалам ИТАР-ТАСС

https://tass.ru/kultura/15751383?utm_source=yxnews...

15 сентября в спектакле "Метель" А.С.Пушкина роль Владимира первый раз сыграл артист Евгений Сорокин. Поздравляем и желаем новых творческих успехов!