Уважаемые зрители!

23 декабря (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Молодость Людовика XIV» А.Дюма-отца (вместо спектакля «Почти все о любви» Ж.Кокто).

30 января (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Молодость Людовика XIV» А.Дюма-отца (вместо спектакля «Власть тьмы» Л.Н.Толстого).

Билеты действительны. Приносим извинения за возможные неудобства!

Уважаемые зрители!

21 марта (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Тайны мадридского двора» Э.Скриба и Е.Легуве (вместо спектакля «Почти всё о любви» Ж.Кокто). Билеты в продаже.

Приносим извинения за возможные неудобства!

Уважаемые зрители!

26 февраля (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Бесприданница» А.Н.Островского (вместо спектакля «Почти всё о любви…» Ж.Кокто).

Билеты действительны. Приносим извинения за доставленные неудобства!

Уважаемые зрители!

21 февраля (сцена на Большой Ордынке) пойдет комедия Э.Скриба и Е.Легуве «Тайны мадридского двора» (вместо спектакля «Почти все о любви…» Ж.Кокто). Билеты действительны.

Приносим извинения за возможные неудобства!

Уважаемые зрители!

10 июня (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Священные чудовища» (вместо спектакля «Село Степанчиково и его обитатели»).

Приносим извинения за возможные неудобства!

Смотреть запись передачи Вадима Верника на телеканале «КУЛЬТУРА»

Молодые актеры Малого театра в премьерах нового сезона: Полина Долинская («Священные чудовища»); Александр Дривень(«Пиковая дама») и Дмитрий Марин(«Бесприданница»).

КАРМАННЫЕ ДИНОЗАВРЫ

С начала сезона Малый театр взял бойкий темп: только в октябре здесь представят три премьеры. На фоне классического наследия — «Бесприданницы» Островского и пушкинской «Пиковой дамы» — несколько особняком стоит пьеса скандального Жана Кокто. Его «Священных чудовищ» на сцене филиала на Ордынке ставит Антон Яковлев.

Это не ужастик и не фантастика: чудовища — лишь образное «обзывательство». Так героиня пьесы именует корифеев сцены, настоящих, великих артистов, внушающих праведный трепет. От того монстры и священны. Однако и у сакральных идолов в закулисной жизни случаются более чем прозаичные интриги. Счастливая судьба актрисы и директора театра Эстер (Ирина Муравьева) делает резкий зигзаг после того, как однажды к ней в гримерку приходит поклонница, начинающая артистка Лиан (Полина Долинская). Девушка изображает из себя любовницу мужа Эстер, премьера Комеди Франсез. Обман раскрывается очень скоро, но впечатленная этой выходкой прима решает взять дерзкую девушку в ученицы и поселить у себя дома. С этого момента «сюжет из театральной жизни» неминуемо развивается по сценарию банального любовного треугольника.

Но Жан Кокто не был бы авангардистом, если бы в своих пьесах изображал бытовые любовные злоключения. Вероятно, поэтому его «Священные чудовища» носят иной подзаголовок — «живой портрет одной пьесы». Герои Кокто в закулисной жизни не могут отделаться от своего актерства, изображая «неистовство любви» и «обнаженную душу», выражаясь до смешного высокопарно. Артисты противоречат сами себе и удивляют каждым последующим поступком, делая сюжет совершенно непредсказуемым. Театр уродует их, лишая способности жить простыми человеческими чувствами.

Однако для Антона Яковлева «священные чудовища» — прозвище ласковое. Не монстры, а динозавры, вымирающий вид, герои великой уходящей эпохи — со старыми ценностями и мягкими сердцами. «Остерегайтесь театра в жизни!.. Величие театра в том, что его мертвецы встают в финале. Но жертвы тех, кто делает из жизни театр, никогда не поднимутся в конце», — фраза для Кокто, писавшего в 1940 году, знаковая. Эту манифестацию Эстер — Муравьева не только произносит на публику, но и делает моральным законом, чем и отличается от своего двойника из пьесы.

Она прямодушна, бесконечно добра, нежна, как ее кремовые костюмы с жемчужными нитями, светлый дом с большими окнами, уставленный цветами, и улыбка Жанны Самари. Знаменитая картина кисти Ренуара украшает гостиную. По замыслу режиссера, это портрет самой Эстер. Но как бы органично не смотрелась на сцене Ирина Муравьева, она вынуждена играть одно и то же — всепрощающее и легковерное сердце без оттенков и полутонов. Сглаживая характеры, режиссер заостряет углы любовной фигуры, но тем же нивелирует конфликт правды и лжи, так тесно соседствующих в чисто актерской истории.

Герой Александра Ермакова, несмотря на подлую измену, своей бесхребетностью вызывает лишь сочувствие. Зато стерва Лиан — само коварство. Типаж любовницы стандартный: откровенное платье, красные губы, наглые интонации. Это зло отталкивает грубыми интонациями и однозначно корыстными мотивами. Поселившись в доме Эстер, Лиан меняет обстановку под себя. Гостиная становится темной, холодной, импрессионистический задник сменяет белая стена, портрет исчезает, а вместо уютных белых кресел появляются черные стулья. Но все-таки справедливость восторжествует, злодейка будет изгнана, а сквозь белый задник вновь проступит старый живописный интерьер.

Антон Яковлев катастрофу одомашнил, чудовищ приручил, сделал их карманными и милыми. Бенефисная роль Ирины Муравьевой, выбеленная и отлакированная, выглядит как подарок актрисе. Однако без противоречивых характеров размышление о хрупкой границе между жизнью и театром превращается в бесхитростный спектакль, не выходящий за рамки семейного происшествия.

Анна ЧУЖКОВА, «Культура», №38 2012

«Культура», 19 октября 2012 года

«СВЯЩЕННЫЕ ЧУДОВИЩА» ПО ПЬЕСЕ ЖАНА КОКТО НА СЦЕНЕ МАЛОГО ТЕАТРА

В столице состоялась премьера спектакля Антона Яковлева «Священные чудовища». Первыми постановку увидели жители Грозного и Ярославля, и лишь потом её представили на сцене филиала Малого театра. Такой порядок презентации не случаен: театр возрождает традицию представления новинок в регионах. Рассказывают «Новости культуры».

Психологический театр, трагифарс, трагедия положений – все это «Священные чудовища». Для своей первой постановки в Малом театре Антон Яковлев выбрал одно из самых загадочных произведений Жана Кокто и превратил в практически житейскую историю.

«Это просто иной стиль, – говорит режиссер-постановщик Антон Яковлев. – Иной способ существования. Через себя, знаете, как бывает театр проживания, переживания, и театр внешний. Который может быть ничем не хуже, но это другой способ существования. Тут мало играть. В таких пьесах. И в таком театре нужно тратить себя как артиста».

Сцена превратилась в закулисье. Актеры так и остались актерами, только, как и желал автор, в «несовременной» современности. Без времени и эпох рассказывается история о любовном треугольнике. Большие актеры в приватной жизни: месье любит мадемуазель, мадемуазель любит месье, а мадам в – как всегда – блистательном исполнении Ирины Муравьевой любит просто. Всех.

Главная героиня интервью не дает, всё, что нужно – произносит на сцене. О главном, о любви, которая в этой пьесе повсюду: и преданная, и жестокая. О ней же рассуждает Флоран. В пьесе этот премьер Комеди Франсез совсем запутался в своих дамах. Актер Александр Ермаков признается: пришлось постараться, чтобы найти в себе Флорана. Зато теперь говорят – это 100-процентное попадание в роль.

«Было очень непросто, – признается актер. – Пьеса непростая, я играл героические роли, играл крупные роли, играл Несчастливцева. Это был немножко другой театр и другие роли. Флоран – это мечущаяся фигура, актер. Который сомневается, который внутри держит стержень прощения, непонимания почему его не понимают».

Для Алены Охлупиной эта постановка – первая в жанре трагифарса. Несмотря на это, со своей героиней – Шарлоттой – общий язык актриса нашла быстро. Влюбленная во Францию и Жана Кокто, она очень благодарна режиссеру за эту роль.
«Для меня это совершенно необычный театр, – говорит Алена Охлупина. – Но нам очень повезло с режиссером. Это тонкая такая вот, очень нервная и тонкая структура, которая помогает реализовываться».

История, написанная в сороковые годы прошлого столетия, по замыслу Кокто, должна была вывести зрителя из гипноза войны. Новое время расставляет свои акценты в этом театральном зазеркалье. Здесь нет яркого света софитов. Но есть чувства, которые одерживают верх.


«Культура», 19 октября 2012 года

Уважаемые зрители!

Сегодня, 18 октября, (сцена на Большой Ордынке) пойдет спектакль «Священные чудовища» (вместо спектакля «Наследники Рабурдена»).

Приносим извинения за возможные неудобства!

МАЛЫЙ ТЕАТР ПРЕДСТАВИЛ ПЕРВУЮ ПРЕМЬЕРУ СЕЗОНА

Видеорепортаж на канале ТВ-Центр

Его открыли «Священные чудовища» - спектакль по пьесе Жана Кокто; в главной роли – Ирина Муравьева; на нее этот спектакль и был специально поставлен режиссером Антоном Яковлевым

В Московском Малом театре первая премьера нового сезона. Его открыли «Священные чудовища» - спектакль по пьесе Жана Кокто. В главной роли - блистательная Ирина Муравьева. Наш корреспондент Наталья Ермак побывала на генеральном прогоне.

Жан Кокто написал «Священных чудовищ» в 1940-м. Шла война. А автору хотелось, чтобы зрители погрузились в мир без войны. Выразительный, но не живописно-картинный. Чтобы на сцене актеры в современных постановке костюмах размышляли о чувствах, чувствовали, совершали поступки... Главной задачей автор считал необходимость вывести зрителя из гипноза войны. В роли Примадонны, «священного идола» стиля - Ирина Муравьева. На нее этот спектакль и был поставлен режиссером Антоном Яковлевым.

- А почему именно Ирина Вадимовна?

Антон Яковлев, режиссер-постановщик спектакля «Священные чудовища»:
- Мне кажется...
- Я хочу услышать тоже, почему? Почему именно я?
- Мне кажется, эта пьеса написана просто специально для Муравьевой. У меня было ощущение, когда я читал, что это и есть история Ирины Вадимовны.
- Уходящей натуры...
- Абсолютно.

В процессе работы над пьесой режиссер и актеры обращались к переводу и переводчикам. Уточняли, то ли имел автор в виду, точно ли переведен первоисточник. Настолько необычна реакция героев на вполне обычные обстоятельства.

Александр Ермаков, народный артист России, исполнитель роли Флорана:
- Мы очень часто вспоминали и думали об Антоне Павловиче Чехове. Жан Кокто и Чехов, мне кажется, очень похожи. Два автора о психологии человеческих душ, о психологии человека и актера.
Кокто мечтал отвлечь этой пьесой зрителя от войны. Какое счастье, что сегодня нас надо отвлекать от другого: например, от суеты, от неумения быть счастливыми, просто потому, что мы есть. И кто-то есть рядом. Попробуем отвлечься?

11 октября 2012
Наталья Ермак, Дина Самохина, Константин Чернозубов. «ТВ Центр»

СПЕКТАКЛЬ ПО ПЬЕСЕ «СВЯЩЕННЫЕ ЧУДОВИЩА» КОКТО ПОКАЖУТ В МАЛОМ ТЕАТРЕ

Премьера спектакля «Священные чудовища» по пьесе Жана Кокто в постановке режиссера Антона Яковлева пройдет в среду на сцене филиала Малого театра в Москве, сообщили РИА Новости в пресс-службе театра.

«Это рассказ о «священных чудовищах», об уходящих из нашей жизни людях - великих артистах, творцах, художниках, - сказал РИА Новости Антон Яковлев. - Это такой тип людей, на которых можно равняться и в человеческом, и в духовном смысле. Это великие люди искусства, которые могут быть совестью. Они уходят, их становится все меньше и меньше».

По словам режиссера, этот спектакль - ностальгическая песня о тех людях, среди которых он вырос, которых видел в детстве и юности, и, к сожалению, не встречает среди своего поколения сорокалетних.

Пьесу, как рассказывает Яковлев, выбирали вместе с актрисой Ириной Муравьевой, которая исполняет в этом спектакле главную женскую роль. Конечно, советовались с художественным руководителем Малого театра Юрием Соломиным.

«Я предложил несколько пьес, но мы остановились на этом произведении Кокто. Пьеса «Священные чудовища» неоднозначна, с интересными образами, развитие которых можно наблюдать от сцены к сцене, - сказал Яковлев. - Здесь можно исследовать человека в момент, когда у него исчезает почва из-под ног».

Режиссер признается, что для него это стало новым опытом.

«Обычно я работаю с произведениями, где человек в остроэкстремальной ситуации, на грани жизни и смерти. Здесь в какой-то степени это тоже присутствует, но все более тонко, нет ярких красок, - поясняет Яковлев. - Здесь пастельные тона, все в жанре импрессионизма. Это отразилось и в оформлении, и в музыке: художники Моне, Ренуар, композитор Эрик Сати, которого любил Кокто, и который, как признавал сам Кокто, сыграл большую роль в формировании его творческого почерка. Здесь нет ничего случайного».

В спектакле заняты: народные артисты РФ Ирина Муравьева, Александр Ермаков и Алена Охлупина, а также Полина Долинская, Лариса Кичанова, Василий Дахненко.

По мнению режиссера, это спектакль для думающих людей, но он надеется, что и зритель, который обычно воспринимает лишь первый сюжетный ряд, поймет и почувствует ту грусть, которой пропитана эта пьеса и постановка, поскольку вряд ли сегодня есть люди, не ностальгирующие по таким «священным чудовищам».

Антон Яковлев (сын знаменитого вахтанговца Юрия Васильевича Яковлева) - режиссер, актер, сценарист. Окончил Школу-студию МХАТ и Высшие курсы сценаристов и режиссеров. Стажировался в Оксфорде. Сыграл несколько ролей в спектаклях театра «Современник» («Анфиса», «Три сестры», «Кот домашний средней пушистости», «Виндзорские насмешницы»), снимался в кино. Режиссерские работы Яковлева, начиная с 2004 года: спектакль «Малые супружеские преступления» в Русской антрепризе им. Миронова (Санкт-Петербург), который стал номинантом театральной премии «Золотой Софит», «Гупешка» и «Соглядатай» на сцене РАМТа, «Мелкий бес» в театре им. Вахтангова, «Крейцерова соната» Толстого и «Дуэль» в МХТ им. Чехова. За последнюю работу Яковлев был удостоен Золотого диплома Международного форума «Золотой Витязь» «За лучшую режиссерскую работу и инсценировку прозы Чехова». Одна из недавних постановок Яковлева - «Драма на охоте» в театре Et Cetera.

Жан Кокто - французский поэт, писатель, художник и режиссер, предвосхитивший появление сюрреализма. С середины 1910 года он вошел в художественные круги Парижа, где познакомился с Марселем Прустом, Андре Жидом, Сергеем Дягилевым, Паблом Пикассо, Эриком Сати, Жаном Маре, Эдит Пиаф. Автор ряда поэтических сборников, пьес, в числе которых «Орфей», «Человеческий голос», «Эдип-царь», Равнодушный красавец».

«Священные чудовища» - первая постановка пьесы Жана Кокто в Малом театре.

РИА Новости, 10 октября 2012 года

АНТОН ЯКОВЛЕВ: «Я ПОНИМАЮ, ЧТО ЭТОТ МИР ИЗМЕНИТЬ НЕВОЗМОЖНО, НО НЕ ПЫТАТЬСЯ ЕГО ИЗМЕНИТЬ — ЭТО ПРЕСТУПНО. ИНАЧЕ ЗАЧЕМ ТОГДА ЗАНИМАТЬСЯ ЭТОЙ ПРОФЕССИЕЙ?»

В октябре у Антона Яковлева седьмая московская премьера. На этот раз режиссера пригласил Малый театр, а до этого были работы в РАМТе, в МХТ, в Et Cetera и Театре им. Вахтангова. О тернистом пути в профессию, о своих спектаклях, о главных принципах работы с актером и, конечно, о предстоящей премьере спектакля «Священные чудовища» с Ириной Муравьевой в главной роли рассказывает сын актера Юрия Яковлева — режиссер Антон Яковлев.



Антон, у вас был довольно тернистый путь в профессию театрального режиссера.

Да, сразу после школы я пошел в актеры. Несмотря на то что все мои родственники так или иначе всегда были связаны с Щукинским училищем, я хотел учиться только в Школе- студии МХАТ. Мне не хотелось, чтобы за моей спиной шептались. Это абсолютный миф, что известная фамилия что-то облегчает в жизни и профессии.
Мастером нашего курса был замечательный педагог и человек Василий Петрович Марков, заставший еще Станиславского. Нам повезло — мы получали настоящую классическую школу. Тем более наш курс был актерско-режиссерский, где преподавала и Роза Сирота, имя которой тесно связано с Товстоноговым и Ефремовым. С первого курса, когда все делают самостоятельные отрывки, я начал интересоваться больше постановкой этих отрывков, чем игрой в них. Заканчивал я учебу в 91-м году, когда был общий кризис, как в кино, так и в театре. Меня приглашали в несколько театров, но амбиций было много, и роль только артиста меня не устраивала абсолютно. Но жить надо было, и я выбрал кино — благо приглашали много, и зависимости меньше.

Но тем не менее мысль о режиссуре вы не оставляли?

Нет, конечно. Но перед тем как поступить на Высшие курсы сценаристов и режиссеров, я проучился несколько месяцев во ВГИКе, ушел и оттуда и потом успел три года прослужить актером в «Современнике». Я уверен, что режиссеру необходимо получить реальный актерский опыт. Так он сможет лучше понять актера «изнутри». Но в один момент я понял, что всё, достаточно, я начал тормозить. И я ушел. Поступил на курс к Алексею Герману. А потом ушел от него к Владимиру Хотиненко.

Как же все-таки так случилось, что получив профессию режиссера кино, вы оказались в театре?

Я действительно хотел заниматься только кино. Выиграв еще на Высших курсах грант от Министерства культуры, снял свой дебют «Казалось бы», защитил им диплом и должен был снимать полнометражную ленту, но в последний момент возникли финансовые проблемы с проектом. И как раз в это время мне предложили поставить спектакль в Питере. Я в момент собрал вещи, сел за руль и... сделал «Малые супружеские преступления» по одноименной пьесе Шмитта с Евгением Барановым и Мариной Игнатовой в главных ролях, который вот уже восемь лет идет с аншлагами. Я сам не ожидал, что театр снова так меня затянет, хотел просто переждать, но получилось совсем иначе. Чему я не удивлен, потому как понимаю теперь, что ничего случайного не бывает. Именно этого я, по сути, и хотел с самого начала. Просто должно было пройти время, чтобы я был готов.

Вас пригласил Алексей Бородин в РАМТ.

Да, он посмотрел кассету с питерским спектаклем и ему понравился материал. После этого он предложил поставить у себя в театре. «Гупешка» Василия Сигарева была в списке пьес, который я предложил для постановки.

Вы говорили в одном из своих интервью, что ни одна пьеса Новой драмы не сравнится с классикой. И тут такой неожиданный выбор для московского дебюта.

Да, и я по-прежнему так считаю. И тем не менее в РАМТе я поставил именно современные пьесы. Кроме «Гупешки» там еще идет канадская пьеса «Соглядатай». В этих пьесах меня привлекла фарсовая основа и возможность эксперимента. В театре меня интересуют два направления. Первое — это психологический театр, который дает возможность хирургически копаться в артисте, в себе. Как мне кажется, именно классика больше всего для этого подходит. Таким театром занимались Станиславский, Товстоногов, Эфрос. Это такой бесконечный сеанс психоанализа. Одна моя знакомая, замечательный психолог, пересмотрела все мои спектакли. Однажды она сделала лучший для меня комплимент, что ее ощущения после увиденного — будто она не уходила с работы. И второе направление — это фарс. Фарс не как навязанный площадной жанр, а как гротесковое, подчас абсурдное отражение нашей реальности. Сочетание психологического и фарсового театра, поиски в этом направлении и есть мой главный интерес.

Почему на главную роль в спектакле «Драма на охоте» театра El Cetera вы пригласили именно Даниила Страхова?

Мне хотелось открыть в этом актере другие грани. Всегда интересно находить, вытягивать что-то новое из артиста, идти с ним туда, куда он еще не ходил. Это, безусловно, всегда непросто, и не каждый это сразу понимает и принимает. Но Дане это было интересно. Вообще, мне импонирует его бескомпромиссность и максимализм в профессии, работе. Это редкий случай, когда я могу дружить с артистом. У нас очень много общего еще и в человеческом плане.

Какие же у вас главные принципы работы с актером?

Для меня главное не заставить, а увлечь. Заставить можно, но при этом сам актер, который даже и примет режиссерский рисунок, будет внутри себя этому рисунку сопротивляться. Актер с самого начала должен присваивать именно наш совместный рисунок. Мне нравится провоцировать, наводить на рождение образа. Приход к правильному разбору роли должен осуществляться через себя, через свою жизнь. Я здесь ничего нового не придумываю. Есть артисты — личности и артисты — лицедеи, есть те, которые всегда играют самих себя, и те, которые всегда играют маску. Я пытаюсь находить середину. Это то, что у Станиславского называется человеко-роль. Даже если ты надеваешь маску, ты идешь к этому через свои внутренние ощущения, аффективные воспоминания. Ты присваиваешь себе эту маску. Эта роль становится твоей, ты уже не изображаешь персонажа, имитируешь эмоцию, ты играешь свою тему.

Яркий пример удивительной работы с актером и, как вы сами говорите, открытия новых граней уже в известном актере — это роль Михаила Пореченкова в вашем спектакле «Крейцерова соната» в МХТ. Вы с самого начала видели его в образе Позднышева?

Нет, я видел совершенно другого артиста. Это Олег Павлович предложил Пореченкова, при этом, правда, не настаивая. Предложил подумать. Я рискнул. Прыгнул. Это был вызов, но интересный. Даже начав репетиции, я не верил до конца в результат. Даже на последнем прогоне зерно не проросло — не было того откровения в роли, которое должно быть. Миша не из тех артистов, которые выкладываются на репетиции, растрачивают себя. И режиссер до определенного времени не понимает, на что можно рассчитывать. Миша мог выдать всего один гениальный «дубль» за всю репетицию — и всё. Но затем был прогон уже на зрителя. И ситуация изменилась. Я понял, что всё, что мы с ним делали, работает. Мише необходим был зритель. Он существует полноценно как артист только тогда, когда существует энергетический обмен. Спектакль задышал и начал жить.

Что вы увидели в истории Позднышева сегодня? Какой реакции вы ждете от зрителей на этот спектакль?

Как говорил известный путешественник Магеллан: «Путешествовать необходимо, жизнь сохранить не обязательно». Я понимаю, что этот мир изменить невозможно, но не пытаться его изменить — это преступно. Изменить себя, окружающих. Как говорил Товстоногов, режиссер должен «сгорать». Иначе зачем тогда заниматься этой профессией? Если говорить об истории Позднышева, я предложил Мише не «читать» классический персонаж, а играть сегодняшнего человека, в котором любой зритель может увидеть себя. Наша главная ошибка в том, что мы пытаемся изменить друг друга, увидеть в другом человеке то, что хочется видеть именно вам, а не то, что есть на самом деле. Мы очень далеко уходим в своем «сочинительстве», ведь тяжело отказываться от своих иллюзий. А должно уметь принимать человека таким, каков он есть. А не ломать друг друга. И без Бога жить в этом отношении очень сложно. Человек, к сожалению, как правило, только в крайних обстоятельствах способен измениться, прийти к покаянию.

Главные женские роли в спектакле играют в очередь две замечательные, но такие разные актрисы — Наташа Швец и Ксения Кутепова. Насколько равнозначно они существуют в роли жены Позднышева Лизы?

У Ксении получился более жесткий персонаж, более агрессивный. Наташа — больше жертва. Это, как говорится, две версии одной семьи. Но суть всё равно одна.

А в вашей «Дуэли», где Лаевского в очередь играют Анатолий Белый и Александр Усов?

Они практически равнозначны по рисунку, очень близки. Может, Саша больше реальный невротик. У Толи Лаевский, который «играет» невротика. Он больше бравирует своим распадом.

Какая главная тема спектакля?

Умение измениться, отказаться от своей правды, покаяние, принятие другого — «Дуэль» об этом. Корен и Лаевский фактически две стороны одной медали. Для каждого из них легче жить в своем придуманном мире, чем принять, понять другого. И здесь снова, как и в «Крейцеровой», — для того, чтобы люди изменились, необходимо оказаться на грани смерти. И духовной, и физической. Только здесь есть Дьякон, который и является главным носителем темы спектакля. И помогает им спастись.

Кто ваш идеальный зритель?

Я сам. Для думающего человека нет более жесткого критика самого себя, чем ты сам.

Вы прислушиваетесь к чьему-нибудь мнению?

Да, конечно. Мнения учитываются. Но я всегда знаю, чего я хочу, что задумывал и что получилось в итоге. Поэтому я редко читаю критику. Это не значит, что я против. Есть очень достойные театральные критики, которые пытаются понять, разобрать замысел режиссера и, исходя из этого замысла, анализировать, что получилось, а что нет. Но в основном всё сегодня на уровне «понравилось—не понравилось», и часто всё заканчивается откровенным хамством ангажированных и избалованных вседозволенностью непрофессиональных людей.



Осенью у вас премьера в Малом театре по пьесе Жана Кокто «Священные чудовища» с Ириной
Муравьевой в главной роли. Для такого консервативного театра с классическим репертуаром это почти вызов.

Мне хотелось найти такой материал, который мог бы идти на сцене Малого театра, но с другой стороны, чтобы спектакль не был очередным для дома Островского. Я пытаюсь сделать историю о том, что великая эпоха ушла, историю о том, каким мир уже никогда не будет. И я испытываю ностальгию по тому миру, в котором рождались великие люди искусства. Меня пугает эстетика сегодняшнего мира, пугает своей убогостью, ограниченностью, нежеланием человека исследовать суть того, ради чего он живет. Сегодня осталась лишь постоянная потребность в хлебе и зрелищах. В пьесе действие разворачивается за кулисами театра. Люди театра — персонажи спектакля — являются представителями той эпохи. Мир искусства — модель мира. Ирина Вадимовна Муравьева — замечательный лицедей, а я всё время пытаюсь залезть к ней в нутро. Работать хирургически. Получается как раз мой любимый замес между маской и человеком, который даст, как мне кажется, в итоге новое ощущение и ей, и мне. С талантливыми людьми всегда интересно работать.

От каких черт характера приходится отказываться, будучи режиссером?

Стараюсь держать под контролем свой сложный характер, сдерживать эмоции. Необходимо умение приспосабливаться к определенному типу человека, находить общий язык с разными людьми, искать компромиссы. С моим непростым характером это всегда было тяжело, поэтому стараюсь быть более гибким.

ПРЕМЬЕРА «Священные чудовища»
Малый театр, Сцена на Ордынке
10,19, 28 октября

Светлана Бердичевская «Городские кассы», октябрь 2012 года

«СВЯЩЕННЫЕ ЧУДОВИЩА» Ж.Кокто

Пьеса в 3-х актах

ОБЪЯВЛЯЮТСЯ ИСПОЛНИТЕЛИ В СПЕКТАКЛЬ

«СВЯЩЕННЫЕ ЧУДОВИЩА» Ж.Кокто
Пьеса в 3-х актах

Эстер – Ирина Муравьёва
Флоран – Александр Ермаков
Лиан – Полина Долинская
Шарлотта – Алёна Охлупина
Люлю – Лариса Кичанова

Режиссёр-постановщик – Антон Яковлев
Художник-постановщик – Николай Слободяник
Продюсер – Александр Борода