Петр Абрамов беседует с художественным руководителем Малого театра, народным артистом СССР Юрием Мефодьевичем Соломиным

ПРАВО НА ЧЕХОВА

В юбилейный год А. П. Чехова желание заглянуть сквозь призму пьес великого драматурга в будущее русского театра особенно велико. Как никогда созвучны времени тревожно-пророческие предсказания, звучавшие с подмостков ведущих театров ещё сто лет назад. Театральное искусство, театр как институт духовности и созидания переживают сейчас период даже не трансформации, театр отчаянно стремится к выживанию — «новые формы», которые ж отважно декларировались ещё десятилетие назад, ощутимых перемен не принесли, слом традиции повлёк за собой множество других бед и невзгод — сохранение театра как культурно-нравственной сферы духовно полноценного общества сегодня одна из центральных проблем.
Старейший театр России — Малый театр, несмотря на все тяготы и проблемы остаётся своего рода камертоном русского реалистического искусства, но и здесь среди, казалось бы, незыблемого патриархального покоя зазвучали беспокойные вопросы: как сохранить традиции, как выжить сегодня человеку под колоссальным гнётом антикультуры? Как в эпоху трансформации всего и вся сохранить верность вековым, простым и проверенным истинам?

Об этом беседа Петра Абрамова с художественным руководителем Малого театра, народным артистом СССР Юрием Мефодьевичем Соломиным.

Петр Абрамов. Юрий Мефодьевич, творчество Чехова проходит через всю вашу актёрскую биографию: ещё студентом Вы играли Треплева, потом — Тригорина, дядю Ваню в «Лешем» и его же в одноимённой пьесе, не так давно, ощущая, видимо, некое притяжение, обратились к постановке чеховских пьес, так появились «Три сестры». Скажите, ощущаете ли Вы сами себя в сегодняшнем мире чеховским персонажем и, если — да, то как такому человеку сегодня живётся?

Юрий Соломин. Нет, я не ощущаю себя таким персонажем, просто со многими чеховскими мыслями я согласен и не хотел бы, чтобы их кто-то переделывал, особенно в театре — в книгах никакой редактор Чехова уже не исправит — а вот в театре и в кино... Если берётся какая-нибудь пьеса, лучше её снимать так, как она идёт в театре, хотя, конечно, специфика кино существует: вместо текста пьесы в кадре может проехать человек в телеге, будет звучать музыка, будет гроза, пойдёт дождь — можно согласиться, что на эмоциональном уровне это может заменить какой-то чеховский текст, но театр — совершенно особая статья! Мне кажется, что в театре никто не имеет права, какой бы это ни был талант, даже переставлять сцены, поскольку от перестановки меняется смысл автора. С современным автором ещё можно поговорить, что-то поменять с его согласия, пойти вразрез, но с Чеховым так делать нельзя. Если Чехов не писал, например, что Раневская наркоманка, то её не надо так играть, если он писал о трёх сестрах с болью, недаром эта фраза всё время у него повторяется — «В Москву, в Москву!» — он и в письмах в это время постоянно повторял: «Вот, буду проездом в Москве, как хотелось бы!» — это состояние и надо передать.

П.А. Когда вы репетировали недавнюю премьеру «Три сестры», как режиссёр что вы чувствовали самым основным символом в этом спектакле, как вы пытались передать своё видение актёрам?

Ю.С. Дело в том, что сам спектакль довольно сложный, а в моём творчестве стоит немного особняком, поскольку я работал в нём только как режиссёр. Мы ничего там не меняли, единственное мы добавили начало и финал -авторским текстом, чеховским, звучат слова о том, что такое Россия. И я считаю, это было справедливо и правильно. Россия эта такая удивительная страна!
Может быть, решение озвучить этот текст, из записных книжек Чехова, родилось у меня из желания как-то связать и оформить начало и финал: я сам прочитал и записал его на плёнку. Когда мы работали над спектаклем, я много прочёл его писем, статей, воспоминаний, на репетициях я обо всём этом рассказывал, не столько репетировали даже, а беседовали, я рассказывал, почему Чехов сам так стремился в Москву, эти документы, записные книжки много мне навеяли мыслей, и я очень хотел, чтобы и актёры окунулись во всё это, прочувствовали, а потом получилось так, что они и сами начали приносить письма, истории. Однажды даже Эдуард Евгеньевич Марцевич, который играет Чебутыкина, спросил: «А мы последний акт репетировать будем?» Мы репетировали его очень мало, артисты сами подошли к этому. Поэтому менять что-то, придумывать было просто невозможно, ведь мы всё время работали с первоисточником, с дневниками, письмами, в которых отразилась вся пьеса. Меня шокирует, когда появляются три сестры и выглядят какими-то извращенками, занимаются непонятно чем, появляются новые персонажи. Этого не может быть! Я — за экологию театра.

П.А. Я не случайно спросил, как вы чувствовали этот спектакль, поскольку складывается довольно стойкое убеждение, что русский реалистический театр сегодня стремительно уходит именно от сочувствия, сопереживания и такого душевного единения зрителя и актёра. Модель современного театра — это модель разрушения?

Ю.С. Думаю, да. Потому что сейчас многое забыто: забыт Товстоногов, Гончаров, Завадский, Попов, Петров и даже Олег Ефремов... Как так?! А их спектакли до сих пор идут! Показывают, например, того же «Учителя танцев», который был в Театре Советской армии, уж сколько лет, а смотрит и молодёжь! Всё зависит оттого, куда поведёшь, мне кажется, что слишком много людей ведут зрителя не туда куда надо, а, между тем, этих людей поддерживают...

П.А. Даниил Андреев когда-то сказал, что театр в будущем, в XXI веке, превратится в очень ограниченный круг людей: пять-шесть зрителей в зале, пара-тройка актёров...

Ю.С. Я не верю, что будет пять-шесть человек, но то, что театр может поменять аудиторию — безусловно. Она уже меняется, это чувствуется. Хотя в Малый театр, и мы это видим, приходит много молодёжи. Когда я поставил «Коварство и любовь» Шиллера и на премьере 28 декабря увидел зал, то подумал: ну всё — конец! Спектакль поставлен классически с прекрасными декорациями Энара Стенберга, красивые костюмы и так далее, и такие высокие слова: «Я тебя люблю!» Всё время думал тогда и боялся — вдруг сейчас кто-нибудь крикнет с балкона: «Не надо никакой любви, завали её и всё...», не дай Бог засвистят. К моему удивлению была удивительная тишина, я решил, что зал не воспринимает... Но я был обезоружен совершенно, когда в конце раздался гром аплодисментов — все стояли и аплодировали! Это была почти на восемьдесят процентов молодёжная аудитория. Но, с другой стороны, это было больше десяти лет назад...

П.А. Самое страшное для актёра — это отобрать у него возможность выходить на сцену, почти все театральные актёры тоже суть чеховские персонажи, они — не банкиры, не могут себя сами окупать. Неужели сейчас перед нами разворачивается эта страшная драма, когда театр хотят лишить государственной поддержки? Ведь есть
целая категория театров, особого, неприкосновенного ранга в Европе — Комеди Франсез, Олд Вик...

Ю.С. Театр Кабуки, театр Но, очень много...
П.А. Причём неприкосновенности в самом хорошем смысле... Снова спрошу, даже не что вы думаете об этом, а что чувствуете, какое развитие событий?

Ю.С. Я чувствую, что, конечно, в таком обилии реалистического искусства и театров у нас в России уже не будет. А если и будут, то только в тех регионах, где губернатор любит культуру и искусство. Это относится и к Москве. Я думаю, что хватит ума сохранить, сберечь, некоторые театры, как сохранили Комеди Франсез, не реставрируя её творчество. Не произнося слова: «начать всё с белого листа»... Как можно начать с «белого листа» Комеди Франсез или Олд Вик? Королевский театр, шекспировский «Глобус»? Как можно «начать сначала» Малый театр, которому 255 лет?!
Что значит: «с белого листа»? Я не очень понял это. Но у меня в сердце осталась боль, не от операции, которую мне сделали несколько лет назад, она прошла, её я уже не чувствую; но я чувствую другое — у меня боль где-то в душе (не знаю, где она находится), я чувствую... как бы подыскать слово — внутреннюю беспомощность...а что я могу сделать? Правда, я пытаюсь что-то сделать. Хотя, кроме врагов я пока ничего себе не нажил... (Смеётся) Нет, ещё есть зрители, очень много зрителей! Есть очень много тех, кто поддерживает вот это традиционное искусство, достаточно много. Не только в Москве, но и в провинции. Когда мы выезжаем на гастроли, люди встречают нас буквально со слезами на глазах! Их ведь никто не гонит в театр, но всегда аншлаги! Мы не жалуемся на зрителей — и в Москве их очень много.

П.А. Право на существование русскому театру доказывать нет необходимости, он доказал это своей многовековой историей, именами, постановками, но вот что странно: мир вокруг нас, культурное пространство, всё время пытается изменить наше сознание, «подмять» под свою систему координат. Как сохранить здесь себя? Как «чеховскому» герою жить сегодня? Вы наверняка это знаете...

Ю.С. Актёр, играя тот или иной персонаж, проживает и часть своей жизни, частичка сердца, конечно, остаётся на сцене. А когда мы оказываемся снова вот в этом мире, тогда надо оставаться самим собой. Я всегда говорю студентам: никому не подражайте! Только ты можешь сыграть так и никто другой. Меня этому научили мои педагоги, и поэтому хвалят ли меня или ругают, я опираюсь на своё ощущение и на слова тех, кто меня учил, кому я верил.
А рецепта сохранить себя в искусстве, в жизни, его, наверное, нет, поскольку всё меняется, движется. Я всегда за то, чтобы цвели все цветы: пусть будет много театров и направлений, но не надо один и тот же коллектив каждый год облачать в золотые маски. Ведь сегодня можно сразу предсказать, кто на каком месте будет, и совсем не нужно тратить на это государственные или спонсорские деньги, и так ясно — кто приедет и кто сидит в комиссии. Такие отборочные комиссии должны ежегодно меняться, оставаясь на уровне хороших крепких профессионалов. За всё время, что происходят эти мероприятия, меня ни разу не пригласили. Может быть, я и не пошёл бы... (Смеётся.) Но я говорю о том, что я не последний из профессионалов. Меня снимает телевидение, пишут рецензии, книги, значит -я что-то значу? Почему же там — я ничего не значу, только потому, что у меня есть своё мнение? Потому что я могу проголосовать не за ту кандидатуру, которую выставляет кто-то или какая-то группочка? Я против «группочек». Поэтому, что бы ни случилось, в искусстве, как и в жизни, изо всех сил надо стараться быть самим собой.

ТЕАТРАЛЬНАЯ ЖИЗНЬ 4 (1004) — 2010

17 апреля художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин и генеральный директор Тамара Михайлова приняли участие в Генеральной ассамблее Союза театров Европы, проходившей в Петербурге.

ФЕСТИВАЛЮ В МАЛОМ БЫТЬ!

17 апреля художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин и генеральный директор Тамара Михайлова приняли участие в Генеральной ассамблее Союза театров Европы, проходившей в Петербурге. Ю.М.Соломин предложил Малый театр в качестве места проведения следующего фестиваля СТЕ. Это предложение было принято на Ассамблее большинством голосов.

20 – 22 мая в Малом театре состоится расширенный совет директоров СТЕ, на котором будут обсуждаться различные вопросы, связанные с проведением фестиваля.

В МАЛОМ ТЕАТРЕ ПРОШЕЛ КОНЦЕРТ, ПОСВЯЩЕННЫЙ ДНЮ КОСМОНАВТИКИ

Видеорепортаж телеканала «Культура»

Перед первопроходцами космической индустрии и покорителями неба наших дней выступили артисты Малого театра. Подобные встречи – давняя традиция. А корифеи театра – Элина Быстрицкая и Юрий Соломин – были даже лично знакомы с Юрием Гагариным. Рассказывают «Новости культуры».

В 61-м, на гастролях Малого театра в Ялте — тогда играли Оскара Уайльда, вспоминает Юрий Соломин, — прямо во время спектакля ему сказали: «Гагарин в зале». После окончания спектакля командир «Востока» пришел за кулисы, и Соломин тогда взял единственный в жизни автограф – у своего звездного тезки.

«Ощущение после его прихода за кулисы, ну, все в стихах написано, такой он и был – как он описан поэтами, писателями, артистами, я даже не представляю другого человека, который бы первым полетел в космос со своим «поехали», — говорит Юрий Соломин.

Элина Быстрицкая сегодня поет для людей, для которых космос – профессия, а 50 лет назад на той звездной встрече с Гагариным в Ялте у нее, как и у других, было только одно желание – хотя бы постоять рядом с человеком, который тогда один на всей Земле и видел ее из космоса.

«Разговоры были про ребеночка – у него дочка, по-моему, родилась или маленькая была – про то, как они живут, ну такие разговоры, как будто не летал он, как будто не был он в космосе, как будто не совершал этого уникального героического поступка», — вспоминает Быстрицкая.

Сегодня на МКС у космонавтов целая коллекция классической и современной музыки, диски в обязательном порядке рекомендуют брать на орбиту врачи – чтобы чувствовать себя как дома. Что может быть ближе в космосе, чем песни о далекой Земле?

«Культура», 9 апреля 2011 года

Академический Малый театр включен в Союз театров Европы. Об этом сегодня сообщил на пресс-конференции руководитель этой старейшей драматической труппы Москвы Юрий Соломин.

АКАДЕМИЧЕСКИЙ МАЛЫЙ ТЕАТР ВКЛЮЧЕН В СОЮЗ ТЕАТРОВ ЕВРОПЫ

Академический Малый театр включен в Союз театров Европы. Об этом сегодня сообщил на пресс-конференции руководитель этой старейшей драматической труппы Москвы Юрий Соломин.

Он отметил, что это решение было единодушно принято на Генеральной ассамблее Союза театров Европы, который считает своей главной задачей формирование единого культурного пространства. Особое внимание в его деятельности занимают проблемы воспитания молодого отряда режиссеров и актеров. Малый театр издавна славится своей школой.

Кроме того, это сообщество ведущих европейских театров, созданное в 1990 году под эгидой Европейского Союза, ежегодно присуждает премии «Европа — театру» и «Новая театральная реальность». В составе европейской творческой организации — 22 театра из 14 стран, а также несколько независимых участников — ведущих режиссеров современности.

Юрий Соломин считает, что включение руководимого им театра в состав Союза театров Европы — это подлинный праздник и для всего коллектива, и многочисленных зрителей. Это решение открывает новые возможности для расширения репертуара и расширения географии гастролей театра.

Все спектакли этого коллектива, которые проходят как в основном здании на Театральной площади, так и в его филиале на Ордынке, неизменно собирают аншлаг. Судя по словам Юрия Соломина, он и его коллектив намерены сразу же заняться активной творческой деятельностью в рамках Союза уже в нынешнем году. Так, например, в мае в Малом театре состоится Совет директоров и расширенная ассамблея Союза театров Европы. На январь-февраль

2012 года запланировано провести в России первый Международный фестиваль этого содружества театров. Такое решение получило одобрение Министерства культуры РФ и уже проведен отбор участников смотра. В нем примут участие коллективы из Италии, Франции, Германии, Чехии, Израиля, Испании. Помимо показа спектаклей, в рамках смотра будут проводиться мастер-классы для студентов, «круглые столы», творческие встречи мастеров сцены с молодежью.

Участники сегодняшней пресс-конференции ознакомились и с другими важными событиями в творческой жизни Малого театра. Это фестиваль «Островский в доме Островского», который в 2012 году состоится в десятый раз и впервые будет носить международный характер. Актеры и режиссеры Малого театра примут участие в нескольких фестивалях, которые были в свое время созданы при поддержке Юрия Соломина и его коллег и проходят сейчас в разных городах России, например, фестиваль в Тамбове, посвященный памяти великого русского актера Николая Рыбакова /в связи с 200-летием со дня его рождения/, а также смотр драматургии Горького в Нижнем Новгороде. В ближайшее время Малый театр приступает к репетициям двух масштабных спектаклей — «Скучная история» по повести Чехова в постановке режиссера Сергей Женовача, а также «Война и мир» Толстого в постановке режиссера кино и театра Сергея Соловьева.

ИТАР-ТАСС
24 марта 2011 года

Народный артист СССР, художественный руководитель Государственного академического Малого театра, экс-министр культуры России Юрий Соломин в год 255-летия основания в Санкт-Петербурге Русского театра поделился с читателями «Фонтанки» тревогой о судьбе классического русского театра, объяснил, почему не приемлет иностранных режиссёров и почему практически перестал сниматься в кино, рассказал, какие роли ещё мечтает сыграть, и существует ли бренд «Юрий Соломин».

ЮРИЙ СОЛОМИН: МЫ АКТЕРЫ ИСЧЕЗНУВШЕЙ ЦИВИЛИЗАЦИИ

Народный артист СССР, художественный руководитель Государственного академического Малого театра, экс-министр культуры России Юрий Соломин в год 255-летия основания в Санкт-Петербурге Русского театра поделился с читателями «Фонтанки» тревогой о судьбе классического русского театра, объяснил, почему не приемлет иностранных режиссёров и почему практически перестал сниматься в кино, рассказал, какие роли ещё мечтает сыграть, и существует ли бренд «Юрий Соломин».

- «Ругать телевидение бессмысленно. Стоит ругать его руководителей. Главный грех телевизора в том, что всю страну посадили на пиво. Это ужас!..» Этот, по Вашим словам, ужас ведь начался как раз в бытность Вашу министром культуры России — в 1990-1992 годы...

- Нет, это явление начало набирать обороты после 1992-1993 годов. Как только разобрались с ваучерами, занялись спаиванием народа. Это можно назвать бизнесом, но можно назвать и по-другому. Обездоливая основную массу населения страны, искусственным путём увеличивали количество богатых людей. У меня вообще такое ощущение, что в Москве все скоро станут миллионерами. (Смеётся). Смотрите, кризис прошёл, а количество миллиардеров в России резко возросло.

- Как боролись на своём высоком посту?

- Ну, например, тогда некоторые товарищи хотели вообще закрыть все бесплатные музыкальные школы, сделав их платными. Это было как раз в 1992 году. Я категорически этому воспротивился, и смог отстоять свою позицию. Сегодня об этом, правда, никто уже не помнит, но внутренне я этим горжусь. Точно так же произошло и с попыткой вернуть норму сыгранных спектаклей театрам. В советское время ведь каждый театр должен был сыграть около 500 спектаклей в год. Разумеется, эта норма не была никем просчитана. В году всего 365 дней, как можно за этот срок сыграть 500 спектаклей?

Кстати, и сегодня находятся «умные головы», которые снова хотят обязать театры отыгрывать не менее 300 спектаклей. Слава Богу, конечно, что всего 300, а не 500, но всё равно это безумие, которое говорит о том, что законы в нашей стране создают люди абсолютно непрофессиональные. Причём, на мой взгляд, не только в культуре, но и в науке, в образовании, в медицине... Никто не упрекнёт человека за то, что он средний инженер или посредственный актёр, но законы должны создавать лучшие из лучших, а не случайные обычные люди.

- По каким критериям искать этих лучших?

- А лучших и искать особенно не надо. В конце концов, регулярно проходит «Лучший учитель года», кто-то же регулярно побеждает в этой номинации, и мне очень интересно, поговорил ли кто-нибудь на тему законов об образовании хоть с одним из этих учителей. То же самое и с театрами. Я знаю, что и петербургские руководители театров, так же, как и многие московские, много чего дельного говорят, борются, переживают, попадают в больницы, им в это время сверху отвечают: «Погодите, погодите, обязательно учтём ваше мнение», а потом — бах! — принимается абсолютно другое постановление или закон. То есть они дожидаются, пока всё затихнет, а потом быстро действуют по-своему.

- Интернациональна ли профессия актёра или Вы — сугубо русский артист?

- Народной артистке СССР Софико Чиаурели незадолго перед её смертью задали вопрос: «Как вас правильнее называть: грузинской артисткой или как-то по-другому?» «Я артистка исчезнувшей цивилизации», — ответила Софико. Мне нравилась та наша большая цивилизация, огромная странища, где жили Акакий Хорава и Софико Чиаурели, и многие, многие другие, и мы все друг друга знали, была масса встреч, приезжали они к нам и мы к ним, восток-запад-юг... Это был, если можно так сказать, питательный момент для наших культур. Очень хорошо помню, как приезжал Таллинский театр с его замечательной труппой, братья Эскола... Рижский, Вильнюсский театры. Кстати, литовцы стараются и сегодня не рвать контакты с русским театром; много их режиссёров работает у нас, много наших ездят туда на гастроли. Так что я, как и Софико, актёр исчезнувшей цивилизации.

А в принципе, существует школа русского классического театра, к которой я себя и отношу. У традиционного русского драматического театра своя ниша в искусстве, и своих студентов мы учим так, чтобы зритель это чувствовал. С болью замечаю, что в последнее время, как мне кажется, есть тенденция — хотя, могу сразу сказать, что она не выполнима – уничтожить эту школу. Я не буду говорить пофамильно, кто этим занимается, но могу назвать причину таких действий. Этим людям не нравится, что классический русский драматический театр жив, поскольку в 1990-е годы они предсказывали, что, например, Малого театра не будет. Помню, мы были первым театром, выехавшим на гастроли в Израиль, так вот некоторые товарищи писали в газетах: «А хорошо было бы, если бы они не возвратились!» Наш режиссёр в аэропорту дал мне экземпляр газеты с такой статьёй.

- Эпоха «шоковой терапии» характеризовалась в культуре в том числе и отпаданием от России культур национальных окраин. Кому стало хуже всего?

- Страдают все, в том числе и русские. Более-менее нормально живут Москва и Санкт-Петербург, а провинция страдает. Но, конечно, хуже всех бывшим республикам СССР — особенно азиатским, потому что, хотим мы этого или нет, но русский театр всегда был примером для других народов Советского Союза хотя бы потому, что он существует уже 255 лет. Всё-таки это уже отработанный организм, нашей структуре государственного театра до сих пор завидует весь мир. Ни в одной стране, кроме, кажется, Германии, которая после войны переняла нашу систему, нет больше государственных театров. Так что бывшие советские окраины как-то пытаются существовать, «бултыхаются», но это, конечно, уже не та полнокровная театральная жизнь, которая была у них в советское время. Мы, разумеется, стараемся им помочь, наш Дом актёра устраивает в Москве встречи с артистами Казахстана, Таджикистана... С таджиками я, кстати, в своё время учился, Щепкинское училище тогда выпускало их целыми театрами. Так что, как ни парадоксально это прозвучит, разрушать надо тоже с умом.

- Свято место пусто не бывает. Как относитесь к наплыву в Россию западных театральных режиссёров?

- Мне очень не нравится сегодняшняя мода, чуть что кричать: «Вот! Приехал западный режиссёр! Сейчас он нас научит!» Зачем это? У нас полно прекрасных режиссёров, и молодых в том числе, я уж не говорю о таких опытных, как Фоменко, Захаров, Додин. Кстати, есть целая плеяда работающих режиссёров, которых почему-то не принимает критика, не зрители, а именно критика. Хотя у той же зарубежной критики об этих режиссёрах совершенно другое мнение; когда мы выезжаем на гастроли, мы видим, что о них пишут незаинтересованные люди. Но, главное, на спектакли таких режиссёров ходят люди, а поскольку качество актёрской игры определяется в том числе и тем, приходят ли в театр зрители, то, значит, эти режиссёры ставят качественные спектакли.

Кроме того, хочу подчеркнуть более важную вещь, отвечая на ваш вопрос. Театр — это прежде всего дом, в котором коллектив, труппа — единомышленники. А когда разных режиссёров приглашают на один спектакль, потом на другой, на третий... получается, что в единый организм постоянно вносят чужую кровь, а к чему приводит введение другой группы крови, можно спросить у медиков. Для развития культуры это пагубно, а особенно это вредно для русского театра, который создан на великой русской литературе. Возьмите период от Фонвизина до Твардовского: Пушкин, Лермонтов, Гоголь, Островский, Чехов, Достоевский, все Толстые, Тургенев, Булгаков... Вот вам навскидку больше десяти великих писателей, благодаря которым состоялся русский театр. Ну и, разумеется, мы с благодарностью вспоминаем Елизавету Петровну, которая своим указом от 1756 года учредила русский государственный публичный театр в Санкт-Петербурге на Васильевском острове. Отделить русский театр от русской литературы — значит, отрезать пуповину без разрешения врача.

- Один из Ваших коллег сказал о Вас, что «когда Россия стала жертвой культурного потопа, Вы, как праведный Ной, сумели превратить Малый театр в спасительный ковчег для русского классического искусства». Вам не кажется, что русское классическое искусство и поныне носит такой вот очаговый характер?

- Более того скажу: его пытаются убрать совсем. Разные коллективы сами по себе избегают этой участи. Малый театр, например, жив до сих пор только потому, что у определённых людей на него не поднимается рука, потому что они не могут вслух сказать: «А кому это надо?» Хотя нас, конечно, постоянно обзывают «музейным театром», на что я отвечаю: «Для меня такие слова — большая похвала». (Смеётся). Музейный театр — это же прекрасно! Значит, мы находимся на уровне стандартных, исторических мировых театров. Или нередко звучит упрёк в традиционности Малого театра... А каким должен быть русский театр?

Сейчас вот уничтожают Станиславского, хотя до этого говорили: «Станиславский и Малый театр — антиподы». Ничего подобного! Я снимался и работал с очень многими великими стариками и во МХАТе, и в Малом театре — с Жаровым, Грибовым, Кторовым, Ливановым, Царёвым, и я видел, что все они — друзья между собой. Они не могли воевать, уничтожать культуру во имя собственных амбиций; их, конечно, пытались стравливать, но МХАТ и Малый театр продолжали дружить. Помню, был период, что в выходные дни мы даже менялись сценами: МХАТ играл на нашей основной сцене, а мы в это же время на сцене МХАТа.

Всё это я рассказываю к тому, чтобы было понятно, что всё искусственное, что было сделано во имя собственных амбиций, на пользу искусству не идёт. Зачем, скажем, какая-то часть критики пытается замалчивать, что существует театр Дорониной? И никто не объяснит, почему это делается. Да потому, что Доронина отстояла и спасла в сложное время определённую категорию артистов. Хороших артистов. Да и сегодня она держит этот театр, как и раньше посещаемый зрителями, артисты которого, как и раньше, снимаются в кино. За что с ней так? За то, что она правду говорит? За то, что она ни перед кем не пресмыкается?

- Можете сравнить тенденцию посещаемости театров в советское время, в 1990-е годы и сейчас?

- Сейчас, конечно, получше, чем в 1990-е годы. Устоялась система коммерческих гастролей, Малый театр, например, таким образом был и в Азии, и в Европе, к сожалению, сейчас произошла трагедия в Японии, с которой у нас в этом смысле были хорошие контакты, готовились уже четвёртые гастроли за последние 10 лет.

- Кому-нибудь из Ваших коллег-актёров запретили бы подниматься на театральную сцену?

- Конечно, запретил бы, но, к сожалению, все мы люди, и прекрасно понимаем, что больше такой человек нигде не устроится, а ему надо кушать, у него есть семья. Каждый коллектив сразу сам для себя определяет людей, которые не могут играть выше какого-то уровня. Понимаете, всем легко работать с хорошим режиссёром, который постоянно говорит тебе, что надо делать, а что не надо, и остаётся лишь выполнять его указания, но бывает, что актёру самому нужно принимать те или иные творческие решения, а он в силу бездарности на это не способен. Такого человека сразу видно. Он, конечно, пытается что-то придумывать, а придумывать-то как раз ничего и не стоит, ведь существует только семь нот.

- Ваша самая удачная роль в театре?

- Трудно сказать... Что-то мне, безусловно, удалось лучше, что-то так и не получилось довести до конца. Когда я стал театральным руководителем, я, естественно, стал меньше играть, а в последние годы чисто актёрской карьеры, в 1984-1985 годах, у меня были, пожалуй, самые лучшие работы, которые уже вошли в историю русского драматического театра. «Пучина» Островского, «Царь Фёдор Иоаннович», «Сирано де Бержерак»... Или Фамусов, которого я играю уже 11-й год.

- В каком спектакле Вы ещё не сыграли, но очень хотите сыграть?

- Есть, конечно, такие спектакли, но говорить об этом не хочется: вдруг ещё сыграю? (Смеётся). Хотя... Лет 10 назад я очень хотел сыграть короля Лира; в то время его много ставили другие театры, я ходил на эти спектакли, и каждый раз убеждался, что я на правильном пути. Но после того, как коллектив избрал меня художественным руководителем театра, я стал для себя в этом плане безвластен. Я не могу формировать себе роли в театре. В кино могу, а в театре нет.

- Кстати, а в кино Вы нас почему давно не радуете, Юрий Мефодьевич?

- Для кино у меня сейчас нет времени. Жалко, конечно, тем более, что когда я вижу как играют многие актёры моего возраста, я понимаю, что вполне мог сыграть и лучше их. Кстати, может быть, кто-то уже не помнит, но я в сериалах снимался больше, чем где-либо. В советское время это были одни из самых длинных сериалов: «Адъютант его превосходительства», «Хождение по мукам», «ТАСС уполномочен заявить». Но я не дружу с современными продюсерами, поскольку понимаю, что от того, что мне будут предлагать они, я наверняка откажусь. Поэтому после «Московской саги» у меня и не было больших работ в кино, зато свою игру в этом фильме я считаю хорошей для моего возраста; хорошая роль, добротный фильм.

Было, правда, несколько попыток сняться в небольших ролях, но я быстро понял, что именно в небольших ролях сниматься не стоит. Потому что режиссёры как правило не обращают пристального внимания на игру актёров второго или третьего плана. У меня как-то была роль о ненужности сегодня человека, который когда-то был человеком. Я читал сценарий, у меня душа кровью обливалась. Сказал себе: «Надо попробовать!» Играю с полной отдачей, но режиссёр так вырезает и монтирует мои фрагменты, что у зрителя наверняка остаётся ощущение, что я просто отбывал номер за деньги.

- Юрий Соломин — бренд?

- Я не знаю, бренд я или нет. Могу сказать, что я не отмечал ни 70-летний, ни 75-летний свои юбилеи. Давал интервью журналистам, да и то, до определённого времени, но официальных мероприятий не было. А бренд бы такими поводами наверняка воспользовался. Так что судите сами, бренд Юрий Соломин или нет.

Беседовал Лев Сирин, Москва, «Фонтанка.ру»
23.03.2011

24 марта в 14:30, в преддверии Дня театра, в Малом театре состоится ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ. Художественный руководитель Юрий Соломин и генеральный директор Тамара Михайлова расскажут о сегодняшнем дне и планах Малого театра.

ВНИМАНИЮ ПРЕССЫ

24 марта в 14:30, в преддверии Дня театра, в Малом театре состоится ПРЕСС-КОНФЕРЕНЦИЯ. Художественный руководитель Юрий Соломин и генеральный директор Тамара Михайлова расскажут о сегодняшнем дне и планах Малого театра.

Среди тем, которые будут затронуты, – вступление Малого театра в Союз театров Европы, грядущие постановки и фестивали. В пресс-конференции примет участие режиссер Сергей Женовач.

По всем вопросам аккредитации просьба обращаться к Ольге Бутковой и Ольге Петренко по телефону (495) 623-49-63.

12 марта после представления «Чайки» А.П.Чехова сразу шесть участников спектакля были награждены памятной медалью «150-летие А.П.Чехова». Поздравляем с награждением народного артиста СССР Юрия Соломина, народных артистов России Ирину Муравьёву, Алёну Охлупину, Валерия Бабятинского и Александра Потапова, актёров Ольгу Молочную и Степана Коршунова.

ПОЗДРАВЛЯЕМ С НАГРАЖДЕНИЕМ!

12 марта после представления «Чайки» А.П.Чехова сразу шесть участников спектакля были награждены памятной медалью «150-летие А.П.Чехова». Поздравляем с награждением народного артиста СССР Юрия Соломина, народных артистов России Ирину Муравьёву, Алёну Охлупину, Валерия Бабятинского и Александра Потапова, актёров Ольгу Молочную и Степана Коршунова.

Памятная медаль «150-летие А.П.Чехова» была учреждена в соответствии с решением организационного комитета от 16 марта 2009 года «Об основных мероприятиях по подготовке и проведению празднования 150-летия со дня рождения А.П.Чехова» и согласно приказу Минкультуры России от 19 августа 2009 года № 561. Внесена в Государственный геральдический реестр Российской Федерации протокол №51 от 27.10.2009 г. с присвоением регистрационного №5599.

Юрий Соломин готов рассказать и о смешном, и о серьезном

В МАЛОМ ТЕАТРЕ ВОЗРОЖДАЮТ ТРАДИЦИЮ ТВОРЧЕСКИХ ВЕЧЕРОВ

Юрий Соломин готов рассказать и о смешном, и о серьезном

В Малом театре возрождают традицию творческих вечеров, встреч с лучшими и самыми известными своими артистами, первым «удар» принял художественный руководитель, народный артист СССР Юрий Соломин. В Малом зале Филиала на Большой Ордынке был аншлаг, встреча по форме очень напоминала знакомые и традиционные, когда рассказы актера перемежались фрагментами из фильмов и спектаклей. Из этих фрагментов, пожалуй, самые интересные – из старых спектаклей Малого театра, с первыми работами Соломина на императорской сцене. Из «Пучины», из «Свои люди – сочтемся», из фильма «Собаки». Сцены из «Летучей мыши» и «Обыкновенного чуда» показывают менее знакомого, менее привычного веселого Соломина, имеющего вкус к комедийным, легким, даже водевильным ролям. Неслучаен поэтому был интерес, и неслучайна была удача, когда Соломин поставил в Малом театре водевиль Каратыгина «Таинственный ящик». По жанру это все-таки был творческий вечер, а не встреча с артистом, поэтому вопросы из зала не были запланированы, да и без них вечер затянулся на два с половиной часа без антракта, начал Соломин с рассказа о своих учителях, начал – с самых первых, школьных, из Читы, продолжил – школой Малого театра, школой Веры Николаевны Пашенной, и – к удовольствию зрителей – прочел, вернее, сыграл два коротких рассказа Чехова, выбрав такие, где было и смешное, и грустное, и показав то, что так ценится в Малом, где к таланту непременно прилагается ремесло.

«Независимая газета». 2011-03-10
Григорий Заславский, Нелли Поспелова

ФОТОРЕПОРТАЖ НИКОЛАЯ АНТИПОВА

ТВОРЧЕСКИЙ ВЕЧЕР ЮРИЯ СОЛОМИНА

Видеорепортаж телеканала «Культура»

Малый театр открывает серию творческих вечеров. В этом сезоне со зрителями встретятся ведущие актеры старейшего театра Москвы – Ирина Муравьева, Людмила Полякова, Борис Клюев, Эдуард Марцевич, Борис Невзоров. А первым в диалог с публикой вступил сам худрук Малого – Юрий Соломин. Рассказывают «Новости культуры».

Чашка чая перед выходом на сцену – почти ритуал. В этот вечер Юрий Соломин выйдет к публике без грима, в строгом костюме.

«Сама сцена, сам свет, сама публика, оно уже что-то производит. В тебе уже срабатывает что-то профессиональное, как у спортсмена, когда он на беговой дорожке уже становится на старт», - говорит народный артист СССР, художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин.

На старт он выходит практически без подготовки. Вместо сценария – чистый лист. Для себя определил лишь одно: забавлять публику в этот раз точно не будет.

«Мне бы хотелось, чтоб этот вечер был не развлекательным, а чтоб этот вечер был ближе к тем вопросам, которые сегодня ставят театральные и вообще деятели искусства», - отметил Юрий Соломин.

В малом зале – его сам выбрал, в такой интимной обстановке он начал этот вечер с рассказа о своих первых учителях. О том, как классный руководитель – учитель химии, еще в 7 классе говорила ему: «Артист, иди к доске!». «Я шел к доске, не зная, что я там буду делать. Я мог только стереть», - вспоминает он.

В этот вечер на сцене он не столько актер, сколько гражданин. Говорит не только о себе, еще и о наболевшем: о реформах – театров и образования. Отношение к нововведениям настороженное. А вот афоризм уже из собственных наблюдений. Говорит: «искусство – это ждать». В том числе, и перемен к лучшему.

«Культура», 28 февраля 2011 года

Юрий Соломин рассказал своим зрителям о Малом театре, педагогах и современной культуре

ВСТРЕЧА БЕЗ ПОСТОРОННИХ

Юрий Соломин рассказал своим зрителям о Малом театре, педагогах и современной культуре

Если бы Юрий Соломин устроил свой творческий вечер на основной сцене Малого театра, то и здесь был бы аншлаг. Но актер решил пообщаться со зрителями буквально с глазу на глаз – без особой помпезности, словно пригласил к себе старых друзей, которым должен сказать что-то очень важное. Поэтому вечер прошел на Малой сцене филиала на Ордынке, билеты были мгновенно раскуплены. Этим мероприятием театр возрождает давнюю традицию – в скором времени здесь пройдут и другие встречи со зрителями. Причем предполагается, что не только ведущие актеры расскажут о себе, но и молодежь.

Юрий Соломин появился на сцене, словно только встал из-за рабочего стола. Предельно сосредоточенный, задумчивый, жестом остановил гремящие аплодисменты и прочитал стихотворение Жака Превера «Как нарисовать птицу», в котором речь идет о сути искусства. «Я не знаю, была ли у меня такая птица, – сказал Юрий Мефодьевич, – и не подумайте, что я начинаю игру в кокетство. Я лишь попробую разобраться, что такое искусство. На мой взгляд, искусство – это ждать, ждать и ждать. И даже если бывает в жизни артиста мгновенный успех – все равно этот успех немыслим без ожидания. Да и любой человек искусства всегда сомневается в собственном успехе, хотя может об этом никому не говорить». К этой мысли Соломин возвращался не раз и когда говорил о своих школьных годах, и когда вспоминал первые шаги на прославленной сцене, и когда давал оценку современной культуре…

Встреча напоминала моноспектакль, разделенный на тематические эпизоды – детство, родители, педагоги, любимые роли в театре, работа в кино. Демонстрировались отрывки из фильмов и спектаклей, под занавес Юрий Мефодьевич исполнил два чеховских рассказа, но, конечно, вечер не мог пройти без слов о брате – Виталии Соломине. Причем о брате было сказано всего две фразы, но так, что пробрало до мурашек. Юрий Мефодьевич сообщил зрителям, что на экране сейчас появятся отрывки из «Дяди Вани» – очень дорогого для него спектакля, играть в котором было истинным актерским счастьем, но, к сожалению, постановку сняли из репертуара, потому что без еще одного человека этот спектакль немыслим. «Мы решили не делать никаких вводов, а оставить спектакль в памяти зрителей таким, каким он был». Вроде ничего особенного, но в соломинском голосе звучала безграничная боль и одиночество. Потом погас свет и зрители увидели сцену дяди Вани и доктора Астрова в исполнении Соломиных. У каждого большого артиста есть роль-предчувствие, это предчувствие судьбы, финала – как бывает в повседневной жизни, когда не видишь человека месяцами, годами и вдруг встречаешь. А вскоре он уходит насовсем, будто приходил попрощаться. И «Дядя Ваня» стал последней совместной работой на сцене Малого театра, в которой встретились знаменитые братья.

Из монологов Юрия Соломина
Об учителях
Когда я стал известным артистом, снялся в кино и приехал в свою родную Читу, то первым делом пришел в школу. Учительница Наталья Павловна Большакова привела меня на свой урок в 4-м классе, усадила за заднюю парту и сказала: «Понаблюдай за этим мальчиком и вот за этой девочкой». Я сел и наблюдал, но ничего особенного не заметил. А потом Наталья Павловна рассказала мне, что два месяца назад она вошла в класс, ребята ссорились. Она спросила: «В чем дело?» Вдруг встала девочка и подошла к ней: «Наталья Павловна, Вова написал мне любовное письмо». И подает лист бумаги. «На Вове в тот момент не было лица, – говорила моя учительница. – Я боялась, что сейчас у него случится инфаркт, а весь класс тем временем ждал, что будет дальше». Учительница взяла это любовное письмо и машинально стала отмечать ошибки, а когда закончила, сказала: «В общем, письмо написано грамотно, но есть ряд ошибок, поэтому по русскому языку ставлю четыре. А по содержанию ставлю отлично». Вот это для меня истинный педагог. И когда сегодня возникают мысли о реформе образования, я говорю: «Не трогайте его, оно должно само решить, как быть дальше. Нужно создать условия, ведь и сегодня есть такие же талантливые педагоги. А без учителей и без искусства невозможно образоваться нации».

О любимой роли
Евгений Ташков пригласил меня в свой фильм «Адъютант его превосходительства» в тот момент, когда я снимался в другой картине. «Давай попробуемся на главную роль», – сказал он мне. Я говорю: «Евгений Иванович, стоит ли? Я уже снимаюсь в другой ленте и работой доволен». Но Ташков не унимался: «Нет- нет, ты должен попробоваться у меня». Конечно, я внутренне этого тоже хотел, но понимал, что придется нелегко. Приехал на пробы, через несколько дней мне звонят: проба не получилась из-за брака пленки. Но поскольку брак пленки был тогда обыденным явлением, я попробовался еще раз, но снова брак пленки. А через несколько дней я опять приехал на «Мосфильм», встретился с Ташковым, мы спустились в метро, и он говорит: «Давай еще раз попробуемся». – «А в чем дело?» – «Понимаешь, тебя не утверждают. Мы соврали насчет брака». Я говорю: «Евгений Иванович, ну, раз не утвердили – не страшно. И вам тоже эти проблемы ни к чему». Но он был настойчив, я пробовался шесть раз, и в итоге Ташкову разрешили снимать под его ответственность. Таким образом, он в эту картину взял не только меня, но и еще нескольких актеров, а иначе отказывался работать.

О памяти
Я набрал курс в училище Щепкина, на одном из первых занятий рассказывал студентам о театре, о великих актерах: об Ильинском, о Бабочкине, о Цареве… И смотрю – особого интереса этот рассказ не вызывает. Я говорю: «Ребята, а вы знаете, кто такой Ильинский? Кто знает – поднимите руки». Из 37 человек всего четверо подняли. Причем это люди, которые мечтают стать актерами. «А кто Бабочкина знает?» Молчание. «Ну, «Чапаева» видели?» Не видели. Тогда я говорю: «Ну, хотя бы Шварценеггера знаете?» – «Да, знаем». Понимаете, негоже забывать своих. Пусть на Западе будет хорошо, но у нас есть и своя удивительная культура… Я с удовольствием смотрю старые фильмы. Какая там работа режиссеров, работа операторов! Конечно, если бы была другая пленка и другие обстоятельства – фильмы были бы еще лучше… Но как бы там ни было, они снимались на века.

ВИКТОР БОРЗЕНКО
«Новые Известия», 28 февраля 2011 года

Знаменитый актер стал лауреатом премии ФСБ России

ЕГО ПРЕВОСХОДИТЕЛЬСТВО ЮРИЙ СОЛОМИН

Знаменитый актер стал лауреатом премии ФСБ России

Юрий Соломин родился в Чите. Здесь встретил войну. Школа, в которой учился, стала госпиталем. Однажды учительница спросила своих первоклашек: «Кто хочет выступить в госпитале?» Все закричали: «Я! Я!» И Юра вместе с ребятами тоже стал тянуть руку. Один из раненых дал ему кусочек сахара. Мальчик пришел домой, разжал ладошку. В ней - раскисший сахар... И все же в тот день дома пили чай с сахаром.

В 1953 году восемнадцатилетний Соломин приехал в Москву и поступил в Щепкинское училище. Он стал студентом мастерской одного из лучших педагогов училища - Веры Николаевны Пашенной. В фильме «Бессонная ночь» Исидора Анненского состоялся его кинематографический дебют. Возможно, в Соломине отложились с детства образы солдат, героев-фронтовиков. Он более пяти лет снимался в военных фильмах («Весна на Одере», «Море в огне», «Блокада», «Кочующий фронт» и др.).

Но по-настоящему широкую известность Юрию Мефодьевичу принесла роль капитана Кольцова в телевизионном фильме «Адъютант его превосходительства».

А международное признание артисту принесла роль Арсеньева в фильме «Дерсу Узала». Главное - эта роль подарила встречу и впоследствии дружбу с великим японским режиссером Акирой Куросава и премию «Оскар».

На сцене родного Малого театра он прожил многие судьбы великих людей. С 1988 года Соломин - первый избранный самим коллективом художественный руководитель Малого театра.

В прошлом году Юрий Соломин отпраздновал юбилей, а в конце года Федеральная служба безопасности вручила ему премию «за создание высокохудожественных образов сотрудников органов безопасности в отечественном кинематографе».

Это и стало поводом для нашей беседы с великим актером.

- Юрий Мефодьевич, разрешите поздравить вас с заслуженной наградой. Какое чувство вы испытали, получая эту премию?

- Для меня награждение премией ФСБ стало неожиданностью. У меня есть уже премия Комитета госбезопасности за фильм «ТАСС уполномочен заявить». Церемония награждения премией ФСБ прошла торжественно, в концертном зале на Лубянке, когда-то я там выступал. Мне вручили премию и помимо нагрудного знака дали статуэтку.

- Ваше отношение к подобным ролям?

- Я относился к ним серьезно, начиная с «Адъютанта его превосходительства» - все это, очевидно, дало право руководству ФСБ отдать должное моей работе. Может быть, сыграл роль и мой юбилей. Речь идет о разведке, которая необходима каждому государству. Без этой организации современное государство существовать не может. Сейчас это больше экономическая разведка, которая должна сегодня предупреждать свое государство.

- В американском кино создан образ непобедимого агента 007. Какой артист, на ваш взгляд, создал самый достоверный образ агента 007?

- Я люблю Шона Коннери. Не потому, что он был первым, а потому, что он обаятельный человек. Он не воспринимается человеком, живущим только для своей жизни. Он совершает поступки, за которые ему можно сказать спасибо.

- Откуда вы брали краски для создания образов разведчиков? Знали ли вы лично профессионалов этой службы?

- Мне приходилось встречаться с настоящими профессионалами. Один из них был «раскрытым» разведчиком. «А кто это такой?» - спросил я про него. Мне ответили, что он выполнил задание, был эвакуирован на родину. Я обратил на него внимание, потому что он внешним видом не приковывал к себе внимание, еще обратил внимание на его одежду, как он держится. Мне было интересно с ним общаться, я ему задавал вопросы про сегодняшнюю разведку. Он сказал, что уже никто ни в кого не стреляет. Сегодня разведка, как шахматная игра: кто кого обыграет, стрельба ушла в прошлое.
Я буду биться и бороться за то, чему меня учили...

- Одной из ваших самых удачных работ в кино считают созданный образ Арсеньева в фильме «Дерсу Узала». В прошлом году исполнилось сто лет со дня рождения Куросавы, а его фильму «Дерсу Узала» - 35 лет. Как вы познакомились?

- Шел 1972 год. Наш театр был на гастролях в Киеве. Со мной случилась беда. Мы играли «Пучину». Со спектакля меня буквально вынесли - оказался перитонит.

Стоял июль. Страшная жара. В это время в Москве проходил международный кинофестиваль. На него приехал прославленный Куросава. На кинофестивале в Москве он получил приз, и тогдашний директор «Мосфильма» Николай Трофимович Сизов предложил ему снять картину у нас. Он выбрал Дерсу Узала. Книгу Арсеньева Куросава прочитал еще в начале тридцатых годов.

- Почему именно на эту книгу пал его выбор?

- Его поразила простота Дерсу, человечность, любовь к природе. Снять фильм по книге стало его мечтой. Когда на больничной койке я услышал по радио, что Куросава будет снимать у нас фильм, с завистью подумал: «Вот бы здорово сняться у такого режиссера».

- Как дальше развивались дела с ролью?

- Когда я вернулся в Москву, неожиданно предложили попробоваться на роль Арсеньева. У Куросавы я согласился сниматься бы и в массовке. На эту роль режиссеру предложили семь артистов. Поскольку он их не знал, Куросава просил показать ему по одному фильму. Когда очередь дошла до меня, ему показали две серии «Адъютанта его превосходительства». Мне позвонил второй режиссер фильма и сказал, что Куросава просит посмотреть остальные серии «Адъютанта». Таким образом Куросава посмотрел все серии - и вопрос был решен.

- Внешне вы были похожи на Арсеньева?

- Не похож, но для Куросавы это не стало главным. Мне рассказали, что Арсеньев он был военным, картографом -запрещал называть своим именем улицы, поселки. Только после его смерти деревню Семеновку переименовали в Арсеньевск. Я даже писал его сыну в Челябинск, спрашивая, как он ходил, как одевался.

- Правда, что вас приглашали после «Дерсу Узала» работать за границу?

- Приглашали.

- И вы отказались?

- Нет, я в Чехословакии снимался, еще работал с польским режиссером. Про Америку говорить не буду - нас туда с Максимом Мунзуком, сыгравшим Дерсу, не допустили. Премию «Оскар» за фильм «Дерсу Узала» получали другие: советский кинокритик, оказавшийся в Голливуде. Нас не позвали, а в Америке артисты, которые номинированы на «Оскар», сразу повышаются в цене. Предложения были. Но бесполезно говорить тогда, когда это говорить бесполезно.

- Почему вас на церемонию «Оскара» не пустили?

- Даже не сказали, что картина номинирована на эту премию.

- Как вы узнали?

- Я пришел в театр, мне позвонили из японского посольства, стали поздравлять. «А с чем меня могут поздравлять?» - спросил я. - «Фильм «Дерсу Узала» получил премию «Оскар». А потом позвонила мне жена и сказала, что в газете «Известия» напечатали, что «Дерсу Узала» получил «Оскар». Фильм был разделен на два «Оскара», поскольку он совместного советско-японского производства. Нас не пригласили не только в Голливуд, но и в комитет кинематографии, ни на «Мосфильм» - никуда. Не пожали руку, не сказали спасибо...

- Почему вы мало сегодня снимаетесь?

- Недавно я в одном фильме попробовал и понял, что в таких ролях сниматься не надо. Мне рассказали, что меня перевели во вторую категорию актеров ТВ. Я ответил: «Мне их жаль». Ведь зритель еще относит меня к актерам первой категории.

- Что вы играете в театре?

- В театре я мог как художественный руководитель брать себе все новые роли. У меня правило - играть новую роль раз в два-три года. Если я начальник, это не значит, что должен под себя все грести. Я играю в «Чайке» уже более 15 лет, в «Горе от ума», в «Мольере».

- Премией ФСБ был награжден и фильм «Брестская крепость». Вы его видели, как оцениваете?

- Я видел этот фильм. Такие картины должны быть. Без них ни о каком патриотизме не может быть речи. Когда я был маленьким и смотрел фильм «Два бойца», то обматывал руку марлей, ходил в таком виде по Чите в подражание героям фильма, чтобы видели: такой маленький, а уже воевал. Тогда во мне эти фильмы и спектакли пробудили то, что я сегодня создаю на съемочной площадке.

- Как вы оценили игру Александра Коршунова, создавшего в «Брестской крепости» образ Петра Гаврилова?

- Он очень хороший артист и хорошо сыграл. Я очень рад за него. Хорошие фильмы о войне были раньше. Я помню и старую картину «Брестская крепость». Не хочу сравнивать ее с новым фильмом. Я только хочу эмоционально понять, как это на меня сегодня воздействует. Подростков не надо воспитывать на крови, на драках. Их надо приучать к любви, к уважению своих родителей, бабушек и дедушек, которые, как бы плохо ни было, рассказывают, о том, что они выдержали. И они никогда не предадут.

Татьяна Хорошилова
Союз Россия-Беларусь, 24 февраля 2011 года

В 2009 году гостем «Казанских ведомостей» был всеми любимый актер, художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий СОЛОМИН. Нам очень приятно получить от Юрия Мефодьевича поздравление с 20-летием газеты...

ЮРИЙ СОЛОМИН ПОЗДРАВЛЯЕТ «КАЗАНСКИЕ ВЕДОМОСТИ»

В 2009 году гостем «Казанских ведомостей» был всеми любимый актер, художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР Юрий СОЛОМИН. Нам очень приятно получить от Юрия Мефодьевича поздравление с 20-летием газеты:

- Дорогие друзья! Рад поздравить «Казанские ведомости» – одну из уважаемых и авторитетных газет Республики Татарстан – с замечательным юбилеем! С удовольствием вспоминаю встречу с коллективом редакции во время гастролей Малого театра в 2009 году. Желаю вашей газете дальнейшего благополучия и процветания, растущих тиражей. А всем сотрудникам редакции и всем вашим читателям – здоровья, счастья и творческих успехов!

Казанские ведомости
kazved.ru
Выпуск №: 27 от 24.02.2011

Генеральное консульство Японии в Хабаровске на протяжении ряда лет любезно присылает в редакцию «Забайкальского рабочего» журнал «Япония». Его издает в Москве на русском языке Посольство Японии в России. В очередном номере опубликована беседа, которая состоялась у главного редактора журнала Акира Имамура с нашим знаменитым земляком, артистом и режиссёром Юрием Соломиным.

ЮРИЙ СОЛОМИН: «ЧТО МНЕ НРАВИТСЯ В ЯПОНИИ – ЭТО СОХРАНЕНИЕ ТРАДИЦИЙ»

Генеральное консульство Японии в Хабаровске на протяжении ряда лет любезно присылает в редакцию «Забайкальского рабочего» журнал «Япония». Его издает в Москве на русском языке Посольство Японии в России. В очередном номере опубликована беседа, которая состоялась у главного редактора журнала Акира Имамура с нашим знаменитым земляком, артистом и режиссёром Юрием Соломиным. На наш взгляд, этот материал, который мы перепечатываем из журнала «Япония», будет интересен многим забайкальцам.

- Юрий Мефодьевич, в Японии вы хорошо известны среди наших культурных деятелей. Вы часто у нас бываете. Каковы ваши впечатления от Японии?

- Мои впечатления от Японии самые добрые. С 1975 года, с момента съёмок «Дерсу Узала» с Куросава-сан, я езжу в Японию довольно часто. Затем был фильм Сергея Соловьева «Мелодия белой ночи» с Комаки Курихара, потом чисто японский фильм «Сны о России»… Малый театр четыре раза был на гастролях, сейчас снова ведутся переговоры. У нас был замечательный продюсер Абэ-сан, который нас возил на гастроли и везде представлял. Это был не только Токио, но и Осака, Иокогама, Нагоя – почти все крупные города. Когда мы готовили первые гастроли (тогда коллектив только избрал меня художественным руководителем), был ещё жив Куросава-сан. Он тогда дал, я бы так сказал, напутствие и нашему коллективу, и, наверное, мне тоже. Когда в 1979 году я вдруг был приглашён в Болгарию в качестве режиссёра, я тогда ещё ничего не ставил и даже не мечтал. Я спросил: «А откуда вы узнали?» И получил ответ: «Как откуда? Куросава-сан…» Они прочитали в каком-то журнале слова Куросавы о том, что, по его мнению, «Соломин-сан мог бы быть хорошим режиссёром».

- То есть по его рекомендации?

- Да. Я тогда был с группой наших актёров, мы отдыхали в Варне. Все: «Давай, давай!» Я говорю: «Что давай? Я никогда не ставил!» Но раз Куросава говорит, значит – надо. В общем, после этого я стал заниматься режиссурой. Три фильма снял, поставил много спектаклей, и всё это под знаком благодарности этому человеку. А вообще мы с ним дружили. Он всегда присылал к Новому году поздравления. Открытку каждый раз он выпускал сам, он же был художником! Писал по-английски: «От Куросава-сан Соломину-сан» и «С Новым годом!» И когда я приезжал с театром или подписывать договоры, - в год я бывал по нескольку раз, - Куросава-сан обязательно нас принимал. Если он был не в Токио, а где-то снимал, я ехал к нему. Разница в возрасте у нас была большая, но мне уже тоже 75, а я всё равно считаю его своим сенсеем. Он очень много мне дал как режиссёру; конечно, я снимался много, но я ведь во ВГИКе не учился, я театральный артист. «Дерсу Узала» мы репетировали на «Мосфильме», за столом: я, Мунзук (Дерсу Узала), Ногами-сан (его правая рука) и Куросава-сан. Мы часами разговаривали, он рисовал раскадровку… Оператор показывал, откуда он будет снимать. Я тогда понял, что такое оптика, монтаж. Озвучивали мы без него, потому что он сказал, что мы лучше знаем русский. Но иногда возвращал нашу работу с замечаниями. Не зная русского, он делал очень точные замечания. Это уникальный человек! Так что у меня о нём память как об учителе. Для нас он навсегда остался режиссёром номер один мирового класса.

- Вы побывали во многих городах: не только Токио, Осака, но и другие. Что вас удивляет?

- Я очень люблю традиции. У нас, к сожалению, многие традиции нарушаются. Малый театр всегда был традиционным. Новое время всегда рождает новые творческие решения, нельзя топтаться на одном месте. Но и отменять традиции нельзя. Они сами либо выживут, либо умрут. Как в Библии: 10 заповедей, и пока ещё ни одна не умерла. Так вот, что мне нравится в Японии – это сохранение традиций. Даже если ты не купишь ничего в магазине, в маленьких магазинчиках тебя провожают до двери, кланяются, говорят «домо аригато». Вот это – традиция. Выхожу как-то из магазина, где ничего не купил, а меня провожает хозяйка. Кланяется и говорит: «Спасибо большое, что вы пришли!» И я ей: «Спасибо вам большое!» И чувствую, что также раскланиваюсь. Я потом подумал: Господи, как передаётся эта культура общения?

Как-то меня привезли в Сад камней первый раз. Я пришёл и сел, и мне никто ничего не говорил из японцев, мол, помолчи… Я сел и стал рассматривать эти камни. Я точно не помню последовательность своих мыслей. Мне говорят: «Юра-сан, пойдём?» Я говорю: «Да, надо идти…» Оказывается, прошёл целый час!

- И вы даже не заметили?

- Не заметил. Я отключился. Наверное, в этом спокойствии японцы (возможно, молодёжь сейчас уже другая), если даже у них какие-то неприятности или несогласие, реагируют тихо, спокойно, пытаются объяснить, либо закрывают глаза, слушая, что человек говорит. Их многое к этому располагает, как Сад камней… А икебана? Мне нравятся её линии. Это произведение искусства, в нём, может быть, в других масштабах, можно играть спектакль! Представьте, что среди этих растений ходят артисты…

Лет десять назад я попал в Японии на какой-то праздник, возле монастырских стен. Там было очень много детей в кимоно и в деревянной обуви. Мне объяснили, что так приучают детей к национальным костюмам. Так что праздники устраивать – это тоже очень важно!

Кстати, когда у меня родилась внучка, мне Куросава-сан подарил полный набор детского: и кимоно, и разные пояса, очень много всего.

Молодёжь сейчас пытается что-то изобрести, но изобретения часто чреваты. Всё-таки зачем заниматься атомом, водородом? Кто-то скажет, что я необразованный человек. Может быть. Но я не хочу, чтобы люди и дальше вмешивались в природу. Пример – пожары 2010 года. Думаете, это так вдруг жара возникла? Это мы сами дырок в атмосфере понаделали… Что такое – выкачивать из природных недр? Либо должно восполняться, либо будут дырки. А если есть дырки – можно провалиться! Когда мы хотим проникнуть куда-то в недра Земли, мне кажется, надо быть очень осторожными. По-моему, в 2010 году было самое большое предостережение всем. Все страны пострадали! Я думаю, нам кто-то оттуда погрозил пальцем и сказал: «Ребята, вы что-то перебрали со своей наукой».

- То, что вы говорите, по-моему, хорошо отражено в фильме «Дерсу Узала».

- Мне кажется, этот фильм должен по второму кругу завоевать популярность во всём мире, потому что его главное действующее лицо – природа. Там был немного другой сценарий, более остросюжетный, он слегка напоминал вестерн. Куросава – режиссёр очень резкий, а этот фильм получился спокойный, как река. Но помните, когда на озере Ханка начинается пурга? Человек ничего не может сделать с этой стихией.

- Вы почувствовали какое-то особое отношение японцев к природе?

- Есть такой городок небольшой. Тояма, кажется? Там нет домика, чтобы не было хоть кустика маленького перед дверью… Это и в больших городах, но там мне особенно запомнилось. Город небольшой, но какой огромный парк! Около каждого двухэтажного строения обязательно цветочки, обязательно хоть небольшой, но какой-то зелёный уголочек. Это очень важное качество. Моя жена не москвичка, тоже из провинции. Она всегда расстраивается, если собаки поломают что-то, что она посадила, чему радовалась. И птиц она кормит, и муху не убьёт. Я иногда над ней смеюсь: «Ну, муху-то ты можешь, в конце концов?» Она вроде и не против, но потом думает: «Зачем? Всё-таки существо…» Может быть, здесь есть перебор, но в нашем поколении это всё-таки осталось. Нельзя быть бесчувственным, плохо это.

Беседу вёл Акира Имамуро, журнал «Япония», «Забайкальский рабочий», №22

С тех пор как Ю.М. Соломин возглавил Малый театр, в работе прославленного коллектива появилось много нового. Фестивали под названием «Островский в доме Островского» дают возможность познакомиться с лучшими интерпретациями пьес великого драматурга российскими театрами ... А на днях порадовал спектакль [link kaluga-plody">«Плоды просвещения» Калужского драмтеатра на сцене филиала Малого театра.

ГОРЬКИЕ ПЛОДЫ ПСЕВДОПРОСВЕЩЕНИЯ

С тех пор как Ю.М. Соломин возглавил Малый театр, в работе прославленного коллектива появилось много нового. Фестивали под названием «Островский в доме Островского» дают возможность познакомиться с лучшими интерпретациями пьес великого драматурга российскими театрами; инициатива «Всей семьёй – в театр!» позволяет существенно сэкономить на билетах и приобщить юное поколение к «древнейшему и труднейшему искусству», как характеризовал театр Виссарион Белинский; студентам в кассе театра продают два билета по цене одного; «минигастроли» (приезд на один день) других театров убеждают искушённых московских зрителей, что спектакли периферийных театров бывают интереснее московских. До сих пор с удовольствием вспоминаю мюзикл «Блоха» Тульского академического театра драмы, который удалось посмотреть несколько лет назад в Малом. А на днях порадовал спектакль [link kaluga-plody">«Плоды просвещения» Калужского драмтеатра на сцене филиала Малого театра.

Интерес к Льву Толстому никогда не утрачивался, но заметно усилился в прошлом году. Появилось много работ в связи со 100-летием отъезда писателя из Ясной Поляны и смерти его на станции Астапово. Известная формула Константина Батюшкова «Живи, как пишешь, и пиши, как живёшь» особенно применима к жизни и творчеству Толстого. А в этом году исполнилось 120 лет со времени написания его пьесы «Плоды просвещения». Но, думаю, не только эти формальные моменты побудили Калужский театр поставить пьесу.

Позднего Толстого волнует проблема ответственности правящего сословия за тяжёлую жизнь народа. Она поставлена в публицистических произведениях «Исповедь» и «Так что же нам делать?». В вопросах земельной собственности писатель стоял на стороне мужика. Вспомним его рассказы «Много ли человеку земли нужно?», «Зерно с куриное яйцо», роман «Воскресение», пьесы «Власть тьмы» и «Плоды просвещения». В них ставятся глубинные проблемы российской жизни: отношение власть предержащих к народу, проблема земельной собственности, роль интеллигенции в духовной жизни общества. И здесь можно провести параллели с современностью. Далеко не все во властных структурах думают о благе народа, стремясь преумножить свои капиталы, прирезать себе государственные земли, а интеллигенция забывает о своём высоком предназначении, ударилась в мистику, занимается химерами. Этот обличительный пафос особенно ощущается в пьесе «Плоды просвещения». Три мужика явились в Москву к помещику Звездинцеву с просьбой продать им землю с отсрочкой платежа. Но барин медлит с ответом, и его горничная Таня, невеста сына одного из мужиков, ловко использует увлечение помещика спиритизмом: во время спиритического сеанса бросает на стол прошение мужиков, и Звездинцев, думая, что такова воля вызванного им духа святого монаха, подписывает бумагу. Но это лишь канва сюжета комедии, главное в которой – взаимоотношения господ и мужиков. Счастливый конец пьесы почти случаен: если бы не сметливость горничной, отправились бы мужики в деревню несолоно хлебавши. Мысль Толстого ясна: земля должна принадлежать тем, кто её обрабатывает. И она подчёркивается режиссёром Калужского драмтеатра Александром Плетнёвым. Артист Е.Сумин, играющий Звездинцева, подписывая бумагу, торжественно восклицает: «Землю – крестьянам!», что вызывает смех и аплодисменты в зале. И пусть таких слов в пьесе нет – они вполне в духе взглядов писателя. Первым исполнителем этой роли был К.С. Станиславский, и его Звездинцев, по словам рецензента, отличался «безграничной высшей культурной глупостью». Таков он и в этом спектакле. Самоуверенным, убеждённым в своей правоте, даже вопреки всякой логике, предстаёт «теоретик» спиритизма профессор Кругосветлов в исполнении Сергея Лунина. Его герой, сетующий, как мы далеки от Европы, ходит в пробковом «колонизаторском» шлеме. Комична и жена Звездинцева (арт. Людмила Парфирова), капризная, боящаяся микробов дамочка. Зрители смеются, когда по её приказу мужиков дезинфицируют из пульверизатора. Праздными бездельниками предстают и их дети: сын Василий, член обществ велосипедистов и поощрения борзых собак, озабоченный, как бы прибрать к рукам деньги мужиков (арт. И.Корнилов), и дочь Бетси, смешливая кокетка (арт. Л.Фесенко).

По-толстовски, по принципу резкого контраста, пятнадцати господам противопоставлены в спектакле пятнадцать зависимых от них мужиков и слуг. Первый мужик (арт. М.Пахоменко), наиболее словоохотливый, с явным удовольствием произносит «городские» словечки: «двистительно», «хворменно», «сходственно», второй (арт. М.Кузнецов), грубоватый и правдивый, не говорит лишнего, третий, самый старший (арт. В.Голоднов) – робкий и суетливый. Запоминается и Таня в исполнении Д.Кузнецовой, симпатизирующая мужикам и шумно радующаяся своей удаче. Прекрасно играет роль кухарки И.Шуркина. Мне довелось увидеть в этой роли А.П. Зуеву в спектакле Художественного театра, которая неодобрительно, с насмешкой рассказывала мужикам о привычках и нравах господ. А здесь кухарка негодует, кричит, но за внешней грубостью раскрывает характер доброй женщины, жалеющей и мужиков, и спившегося отставного повара. На неё всегда интересно смотреть. Камердинер Фёдор Иванович в исполнении В.Смородина – человек с чувством собственного достоинства, не заискивающий перед господами, симпатизирующий крестьянам и Тане. Комичен добродушный буфетчик Яков (арт. И.Кумицкий), объясняющий мужикам, что такое «макровы», т.е. микробы. Но не все слуги симпатичны. Ещё Некрасов указывал, что «люди холопского звания – сущие псы иногда». Таков в пьесе и в спектакле лакей Григорий (арт. З.Машненков), нагло пристающий к Тане, считающий себя не хуже господ, уверенный в своей неотразимости.

Запоминается сцена спиритического сеанса. В красивом зале-ротонде, уставленном бюстами учёных (интересная работа художника М.Железнякова), собрались господа и слуги, и все вместе, включая кухарку, стоя поют по-латыни «Гаудеамус Игитур». (Невольно по ассоциации вспомнил героя повести Достоевского «Село Степанчиково и его обитатели» Фому Опискина, заставлявшего мужиков изучать французский язык.) А после гимна Звездинцев и Кругосветлов начинают нести наукообразную ахинею. Отношение Толстого к спиритизму легко понять не только из контекста пьесы. Самый автобиографический герой писателя Константин Левин в романе «Анна Каренина» рассуждает, что вера господ в «столоверчение» и спиритизм – такая же глупость, как вера в «привороты», леших и домовых. Это было характерно для России конца ХIX – начала ХХ вв., когда рушились старые, казалось бы, непоколебимые общественные воззрения, а новые только возникали. И в наше время, когда прежняя идеология всячески дискредитируется, а новая не создана, образовавшийся вакуум заполняется всяческими суевериями, верой в сверхъестественное, о чём часто сообщается в современных СМИ. Так что и этой гранью пьеса и спектакль повёрнуты к современности.

На мой взгляд, не все сцены решены удачно. Так, старый повар, мучающийся похмельным синдромом, просящий у кухарки рюмочку, должен вызывать осуждение и сочувствие. В этом спектакле повар в рваной тельняшке бесшабашно пляшет на плите, горланя «Врагу не сдаётся наш гордый «Варяг». Артист с длинными волосами и хриплым голосом напоминает Никиту Джигурду. Некоторые зрители смеются в этом месте, но, думаю, эта сцена должна вызывать иные эмоции. Сцены с мужиками подчас недостаточно динамичны, крестьяне почти всегда сидят на банкетке, лицом к зрителю. Непонятно, почему третий, самый старый мужик не носит бороду. Это не характерно для той эпохи. У Толстого в этом робком крестьянине в конце пьесы появляется чувство достоинства, когда он парирует упрёки барыни, а здесь этого не замечаешь.

Но эти спорные моменты не портят впечатления о ярком, интересном спектакле, подтверждением чему были громкие аплодисменты и цветы благодарных зрителей.


Александр МАКЕЕВ,
кандидат филологических наук
«Литературная Россия», 7 февраля 2011 года

26 февраля в 18:30 на малой сцене филиала состоится творческий вечер художественного руководителя Малого театра, народного артиста СССР Юрия Мефодьевича Соломина. Эта встреча со зрителями откроет целый ряд подобных вечеров на малой сцене филиала. Билеты можно заказать в web-кассе.

Нет сейчас в театральном сообществе темы более горячей, чем 83-й федеральный закон, вступивший в силу 1 января 2011 года. В его рамках театры должны стать более самостоятельными с экономической точки зрения.

«РЕПЕРТУАРНЫЙ ТЕАТР НУЖНО СПАСАТЬ»

Нет сейчас в театральном сообществе темы более горячей, чем 83-й федеральный закон, вступивший в силу 1 января 2011 года. В его рамках театры должны стать более самостоятельными с экономической точки зрения. Поменяется система финансирования, и, как считают эксперты, это неизбежно подтолкнет российские театры к переходу на контрактную систему. О том, какие плюсы и минусы грозят театру, перешедшему на контракты, рассуждают наши гости.

Юрий СОЛОМИН, художественный руководитель Малого театра:

– Русский театр не готов к таким переменам. Он не готов к работе на контрактной основе, слабо готов к многочисленным финансовым конкурсам и так называемым тендерам. А готов к государственной поддержке. Поскольку культура, и в частности театр, по сути своей не должны измеряться таким понятием, как окупаемость. Затраты государства на развитие культуры окупаются совершенно в других вещах. И этот закон, ведущий театры к контрактной основе, может перечеркнуть традиции, которые на протяжении нескольких веков существовали в России. Ведь все началось с указа императрицы Елизаветы Петровны, которая в 1756 году обозначила создание русского репертуарного театра. Если театры и перейдут на контракт, то поверьте мне – перейдут не по собственному желанию. Потому что уже и в регионах говорят о том, что контракт – это не для нас. Постсоветская Россия – молодое государство. Мы не прошли некоторых фаз в своем развитии, которые проходила Европа. Этого нельзя делать одним махом.

Нина ДРОБЫШЕВА, актриса:

– С точки зрения актера, контрактная система имеет много отрицательных сторон. Сейчас в репертуарном театре, когда труппа полнокровная, многие ведущие актеры не имеют работы. Играют один или два спектакля в месяц. При этом существует практика приглашать в постановку какое-то медийное лицо. Не потому, что в данном театре нет подходящего актера, а для того, чтобы таким образом привлечь зрителя. И не важно, что актер своей труппы намного интереснее и лучше справится с ролью, – зритель идет в первую очередь на «раскрученное» имя. Ситуация очень сложная. И беда здесь не только актера, но и администрации, потому что театр должен зарабатывать деньги, всегда иметь полные залы, только тогда будет какая-то окупаемость. У нас и сейчас безработных много, а если перейдут на контракт, тогда многие вообще останутся на нуле. А еще может так случиться, что по контракту в разные театры начнут приглашать одних и тех же актеров и везде будут мелькать одни и те же лица.

Евгений СТЕБЛОВ, первый заместитель председателя СТД РФ:

– Когда в советское время мы с Анастасией Вертинской были делегированы на всероссийскую театральную конференцию в Новосибирск, чтобы рассказать там о преимуществах перехода на контрактную систему, – нас мало кто понял. Тогда театральный народ был совершенно неподготовленный, и актеры считали, что только работа в штате может быть гарантией защиты. Мы же пытались их убедить в том, что штаты будут распускать и только контракт сможет защитить членов Союза театральных деятелей. А потом распался СССР и было уже не до чего. Сейчас к этой идее возвращаются. Но, в принципе, все нужно делать с умом, решать конкретно. Кому-то выгодна антреприза. Ну на здоровье! Многим нравится работать на контрактной основе, потому что это дает определенную свободу и неплохой заработок. Мне кажется, все дело в институте директоров-продюсеров. Надо повышать их культуру. Надо воспитывать строителей – художников-строителей, администраторов-строителей, продюсеров-строителей. Потому что без строителей ничего не будет. Будут только прокатные площадки.

Театрал, февраль 2011

Открытое письмо художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина

О ПРИНЯТИИ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОГО СТАНДАРТА ДЛЯ СТАРШЕЙ ШКОЛЫ

Открытое письмо художественного руководителя Малого театра Юрия Мефодьевича Соломина


Уважаемые господа из Министерства образования! Вы учились в школе, где изучались все те предметы, которые Вы сейчас объявляете необязательными. Только благодаря ей Вы стали образованными людьми.

Как же Вы собираетесь реформировать школу, лишая школьников важнейших предметов именно на те два года, когда формируется личность человека? Как можно проводить подобные реформы, не посоветовавшись с учителями?

Разве допустимо сокращать сельские школы? Если даже в деревне 10 учащихся – это уже общество. Их нужно учить, им необходим педагог, который поможет определиться в жизни.

Наша школа вырастила ученых, получающих Нобелевские премии. И мы все перед ней в долгу. Я учился в школе города Читы, часто вспоминаю своих учителей, испытываю к ним глубокую благодарность . Театр и школа несли нам культуру. У нас были гениальные педагоги. Помню, как Наталья Павловна Большакова – моя первая учительница, - помогла нам подготовить выступление и повела нас в госпиталь, где лежали раненые. Один из них дал мне кусочек сахара – это был мой первый гонорар в жизни.

Если бы мне в старших классах пришлось выбирать между русским языком и литературой, я не стал бы ни народным артистом, ни лауреатом государственных премий, ни членом-корреспондентом Академии образования. Литература и русский язык для гражданина России должны быть как «Отче наш», как десять заповедей. Это необходимо знать каждому. История также необходима всем нам.

Русский язык выбран нами при рождении, но грамотно писать на нем сегодня умеют немногие. На приемных экзаменах в Щепкинском училище я спрашиваю у абитуриентов: «Кто написал «Каштанку»?» Они не знают, некоторые говорят: «Тургенев», путают с «Муму». Смотрю телевизор. Корреспондент у памятника Жукова спрашивает молодых людей – кому поставлен памятник. Не знают! Нужно приостановить реформу образования, чтобы спасти следующее поколение. Иначе через 5-7 лет случится катастрофа.

Если реформа образования и далее пойдет по пути, предложенным господином Фурсенко, наша молодежь вообще не будет знать имен наших великих деятелей истории, писателей, которые составляют славу России.

Я считаю, нужно серьезно подумать над тем, стоит ли сегодняшнему министру образования продолжать свою деятельность. Он уже совершил ряд шагов, которые пошли во вред нашей школе. Из всех переделок до сих пор получался только «тришкин кафтан». Мы не должны допустить дальнейшего разрушения системы образования.

Художественный руководитель Малого театра,
член-корреспондент Российской академии образования,
профессор Ю.М.Соломин

Депутат Госдумы Владимир Мединский предложил похоронить Ленина и таким образом вынести его из мавзолея. Будет ли это предложение способствовать консолидации российского общества? Вовремя ли оно? Не стоит ли переложить решение этого вопроса на плечи следующего поколения? Нет ли в этом предвыборного политиканства?

ПАМЯТНИК ЯРОСТИ

Депутат Госдумы Владимир Мединский предложил похоронить Ленина и таким образом вынести его из мавзолея. Будет ли это предложение способствовать консолидации российского общества? Вовремя ли оно? Не стоит ли переложить решение этого вопроса на плечи следующего поколения? Нет ли в этом предвыборного политиканства?

Юрий СОЛОМИН, художественный руководитель Малого театра, народный артист СССР:

– Вынос Ленина из мавзолея не решит проблему политического и социального противостояния в нашей стране, в то время как старики будут сильно обижены, и это породит новую волну возмущений. Мы и так наделали много ошибок за последние 20 лет, не хватает еще столкнуть лбами рьяных демократов и замшелых консерваторов, вот будет пища для западной прессы, заявляющей, что в России по-прежнему арестовывают за свободу слова. Казалось бы, у меня, сына репрессированного отца, есть все основания для того, чтобы голосовать за вынос Ленина из мавзолея, но в то же время я понимаю, что господин Мединский по-настоящему не озабочен проблемой справедливого возмездия. Для него это всего лишь политический пиар, «буря в стакане», поскольку время от времени эта тема периодически возникает в среде народных избранников, а потом затихает. Значит, нет в ней такой уж насущной потребности. Прежде чем делать подобного рода заявление, подумали бы: а сколько это будет стоить? Насколько я знаю, аппаратура в мавзолее очень дорогая, и демонтировать ее будет недешево. И потом ради чего? Ну тогда давайте уничтожим все памятники Ленину в каждом городе и таким образом уподобимся варварам. Вообще играть с историей в бирюльки очень опасная вещь.

Я не историк и не политик, я всего лишь деятель театра, но я точно знаю, как на молодом поколении сказывается наше отношение к старикам, тем более к тем, кто отстоял Россию во время войны. Я не воевал, я учился в школе, потом в институте, но прекрасно помню, как все мы преклонялись перед теми, кто возвращался с фронта. И никаких тогда реабилитационных центров не было, бывшие солдаты тут же впрягались в тяжелейшую работу и строили будущее нашей страны. Так что же теперь, когда они стали немощны и живут не так чтобы сладко, лишить их того, ради чего они шли на смерть?! Нет в вас души, господа!

Лев АННИНСКИЙ, литературовед, писатель:

– Вряд ли мой ответ устроит кого бы то ни было, потому что в дискуссиях о мавзолее, длящихся уже второе десятилетие, я вижу только бесконечный политический покер, и ничего, кроме негатива, он у меня не вызывает.

Мавзолей – давно уже не памятник конкретному человеку, это памятник эпохе, связанной с ленинизмом как с доктриной, вне которой целый период нашей истории вываливается в пустоту.

Дело не в том, сколько раз

В.И. Ульянов употребил в записках и речах слова «уничтожение» или «смертная казнь». Пусть еще историки выяснят, где эти слова означали законный приговор, а где это была принятая в ту жуткую эпоху форма словесного давления. И заодно пусть уточнят, по чьему формальному решению был казнен адмирал Колчак – если его «шлепнули» без всякой санкции Всероссийского ВЦИКа, а на основе решения чрезвычайных органов – военно-революционных комитетов (Сибирского? Иркутского?). Как и Николая убили – по инициативе Уральского. Земля горела, народ был в ярости. Без всякого мавзолея.

И оставьте мавзолей в покое. Это памятник нашей ярости в безумную эпоху, а не конкретному лицу.

А тогда чего он там лежит?

А это лежит еще один памятник – нашей дикости – набальзамированный труп. Что-то в жанре святых мощей. Тоже подмена памяти куском «материала».

Вот и предлагал лет десять назад мой друг, фронтовик, замечательный художник Андрей Владимирович Николаев – захоронить тело под мавзолеем, вырыв нормальную могилу на соответствующей глубине. Вот с этим я был бы согласен.

А мавзолей – не трогайте.

Эпоха тяжелая?

Но не трогаете же вы храм Василия Блаженного из-за того, что возведен велением царя-изверга, который любовался стройкой со своей специальной башенки.

И нечего ждать, пока уйдут ветераны советской эпохи, и перекладывать решение на плечи тех, кто ничего не будет помнить: такое ожидание кощунственно.

Наша история – страшная. Но она была, и другой нет. А если выдумаете на ее место другую, то эту другую так же выкинут из памяти, как вы пытаетесь выкинуть из памяти эту.

Трибуна, 26 января 2011 года

2011-й год московский Малый театр, один из старейших театров России, встретил в новом статусе. Он был принят в Союз театров Европы

В СОЮЗЕ ТЕАТРОВ ЕВРОПЫ – РОССИЙСКОЕ ПОПОЛНЕНИЕ

2011-й год московский Малый театр, один из старейших театров России, встретил в новом статусе. Он был принят в Союз театров Европы

Теперь в Союзе европейских театров — два российских коллектива, представляющих две разные тенденции театрального искусства. Это петербургский Малый драматический театр под руководством Льва Додина – труппа, которой нет равных в современном репертуаре. И московский Малый театр, имеющий в России статус «национального достояния», — эталон воплощения классики, царство русской актерской школы. Руководитель театра Юрий Соломин – сам выдающийся актер, играющий в спектаклях Малого театра, замечает:

«Конечно, вкусы разные. Мы можем кому-то не нравиться. Кому-то мы нравимся. Но, во всяком случае, когда мы выезжаем за границу, а мы выезжаем, не могу сказать, чтобы редко, то мы ощущаем некоторую нехватку у зрителей знания старейшей русской актерской школы».

Теперь, вступив в семью европейских театров, московские актеры приобрели, видимо, и более широкие возможности для того, чтобы восполнить знания европейской публики в области классического русского театра и классической русской драматургии. А она, наряду с шедеврами Шекспира, Шиллера, – основа репертуара столичного Малого театра. Еще в начале 19-го века, при жизни основоположника русской поэзии Александра Пушкина, здесь были поставлены три сценические версии его сочинений. Среди самых известных постановок, десятки лет не сходящих с подмостков Малого театра, – комедия современника Пушкина, дипломата и поэта Александра Грибоедова «Горе от ума», произведения Николая Гоголя. И, конечно, пьесы Александра Островского – создателя реалистической драматургии и реалистической театральной школы. Малый театр нередко называют «Домом Островского», ведь на его сцене ставились все 48 пьес этого классика.

Прежде чем получить приглашение в Союз театров Европы, Малый театр, как рассказал Юрий Соломин, установил тесные творческие контакты с одним из членов этого Союза — миланским театром «Пикколо» (PiccoloTeatro di Milano). Первое знакомство состоялось в Москве, когда итальянцы показали на сцене Малого театра свой знаменитый спектакль «Арлекин, слуга двух господ».

«Мне нравится этот спектакль, — сказал Юрий Соломин. — И нравится то, что итальянские артисты сохраняют свою традиционную школу масок. В свою очередь итальянцы посмотрели наше театральное училище, даже поработали со студентами: в течение месяца семь педагогов и ведущих актеров театра «Пикколо» преподавали у нас. Это было удовольствие для студентов, для актеров и режиссеров. Прошлым летом российских студентов пригласили в Италию на международный фестиваль театральных школ. Они играли там пьесу Пушкина «Моцарт и Сальери». И, кстати сказать, имели большой успех. После чего итальянцы предложили поставить с молодежью итальянского классика — Гольдони. Что и сделал режиссер Стефано ди Лукка. Получился спектакль типично итальянский, и в то же время в чем-то похожий на постановки по пьесам русского классика Чехова. И как-то вот так завязалось сотрудничество. Перед тем, как принять нас в Европейский театральный союз, к нам приезжала большая группа режиссеров и его руководители. Они посмотрели всё – и сам театр, и наш филиал, и училище при театре. И пришли к заключению, что для сотрудничества есть очень хорошие условия. Ну а мы подали руку дружбы», — рассказал Юрий Соломин.

Итак, еще один российский театр вошел в единый многонациональный театральный дом, каким является Союз театров Европы, объединяющий 34 коллектива из 16-ти европейских стран, Израиля и России.

«Голос России», 13 января 2011 года