ЮРИЙ СОЛОМИН - РЕЖИССЕР ДВОРЦОВЫХ ИНТРИГ
Любовь Лебедина,
«Трибуна», 12 февраля 2015
«Король умер, да здравствует король» - эта фраза стала эпохальной, и она очень пригодилась Александру Дюма-старшему в комедии «Молодость Людовика ХIV».
По сути, нравоучительной комедии, ибо стать королем не так-то просто, его величие создается окружением, иногда показное, потому что те, кто стоит у государственной кормушки, сами хотят руководить, прикрываясь законами, якобы исходящими от монарха.
В общем, тема вечная, долгоиграющая, способная трансформироваться в каждом времени по-своему, в том числе и нашем, пока существует монархия и власть, данная от Бога, а чаще от политической элиты. Но Дюма не захотел погружаться в столь скользкую тему, то есть серьезно, как Вильям Шекспир, а решил пробежаться по ней играючи с множеством приключений, недоразумений и парадоксальных выводов. Так оно веселее и для публики приятнее, а серьезные умозаключения пусть она делает сама, если, конечно, захочет. Ведь тот же Жан Батист Мольер писал и ставил комедии, что не мешало церкви обвинять его в богохульстве. Вот и в пьесе «Молодость Людовика…» великий драматург не просто присутствует, он учит молодого короля бесстрашию и милосердию, с чего фактически и надо начинать правление.
Одним словом, «орешек непростой» и раскусить его пришлось весьма опытному в дворцовой дипломатии Юрию Соломину, который не стал проводить исторических параллелей, давить на гражданское сознание зрителей, а пошел за автором и сочинил своего рода «вендетту» между юным Людовиком, его матерью Анной Австрийской и кардиналом Мазарини. Несмотря на то, что спектакль многонаселенный, и каждое действующее лицо вносит свою лепту в лихо закрученный сюжет, главную роль все-таки играет упомянутая троица. Артисты хорошо это понимают. Но одно дело понимать и совсем другое воплощать задуманное ими и режиссером, натыкаясь на «подводные камни»…
Что касается дворцового этикета, умения носить исторические костюмы, держать прямую спину в кринолинах, кланяться в глубоком поклоне и драться на шпагах – тут равных императорскому театру нет. Как нет ему равных и в слаженном актерском ансамбле, умении подать себя крупным планом, посылая в зрительный зал четкую речь и победную энергетику. Без этой щепкинской школы вряд ли Юрий Мефодьевич замахнулся бы на такую романтическую пастораль, где влюбчивый король мечется между избранницами, предназначенными судьбой и матерью-королевой, а в это время кардинал сколачивает несметные богатства, отказывая Людовику в пустяшных расходах на маскарады. Молодость в данном случае не оправдывает его наивность, Людовик догадывается, что мастера интриги «держат за пазухой камень», а вот как вывести их на чистую воду, не знает.
И распутать этот клубок ему помогает, кто бы вы думали, Мольер, которого никто не воспринимает всерьез, тем более в роли таинственного конфидента. По своей психофизике Михаилу Мартьянову близок жизнерадостный король, лишенный какой бы то ни было фанаберии, ведь не случайно он сближается с «сорокой на хвосте» служанкой Жоржеттой в исполнении Дарьи Мингазетдиновой, готовой за него и в огонь, и в воду. Его величество случай, как это часто бывает в комедии положений, и авантюризм молодости, в конце концов, помогают Людовику превратиться из марионетки в блестящего «шахматиста», делающего мат и кардиналу, и королеве. Возможно, успех достиг бы еще большего накала, если бы бесспорно талантливый Александр Ермаков ритмически «не посадил» начало первого акта. Его диалог с придворным обойщиком Покленом (Сергей Еремеев), отцом Мольера, длится долго и однообразно, как будто это не экспликация, а главная сцена. И дальше с выходом Анны Австрийской, сообщающей кардиналу о своих планах в отношении возмужавшего сына, в воздухе не витает ощущение возможного заговора, так как в исполнительском арсенале замечательной актрисы Светланы Амановой одно величие и холодность, но этого мало даже для комедии, тем более в разрезе политического детектива.
Не случайно во втором акте на первый план выходит лицедей Мольер в брутальном исполнении Дмитрия Марина, что ничуть не нарушает режиссерского рисунка. Наоборот, действие приобретает еще большую упругость и многозначность, ибо Жан Батист – тот персонаж, без которого замысел постановщика был бы не полным. Более того, в нем Юрий Соломин видит современного художника, продолжающего преподносить публике уроки истинных ценностей.
После закрытия занавеса публика не желала покидать театральный зал на Ордынке. Ей хотелось еще раз увидеть шикарные декорации Александра Глазунова, изумительные костюмы Вячеслава Зайцева и весь исполнительский состав спектакля во главе с художественным руководителем Юрием Соломиным, чтобы бесконечно восклицать «Браво!»
