«Пресса о гастролях Малого театра»

ДОМ СТОИТ, СВЕТ ГОРИТ

Свой двухсотпятидесятый сезон Малый театр открыл гастролями в Санкт-Петербурге...

«Пресса о гастролях Малого театра»

ДОМ СТОИТ, СВЕТ ГОРИТ

Свой двухсотпятидесятый сезон Малый театр открыл гастролями в Санкт-Петербурге

Малый театр называют «домом Островского», и это буквально так: Александр Николаевич сидит перед входом в виде памятника и отгоняет всякую режиссерскую нечисть, в сатанинской гордыне возомнившую, что она умнее Автора. А никак это невозможно, господа, чтобы какие-нибудь болтливые, насквозь порочные, малограмотные самозванцы вдруг стали умнее Островского, демиурга русского театра. Именем Малого театра — символа косности — ругались новаторы ХХ века, уничтожая русский бытовой «жизнеподобный театр». Когда он был, наконец, уничтожен и на его обломках уселись пировать нетопыри и панночки, оказалось, что забыли спросить зрителя — а хочет ли он уничтожения бытового театра? Малый театр отвечает на этот вопрос — подробно и развернуто.

Когда открывается занавес, обещая рассказать, что «На всякого мудреца довольно простоты», и перед нами не трубы, канаты, бревна, тряпки, баобабы или еще какие-то приметы режиссерского самовыражения, а нормальные добротные декорации, верные принципу историзма (художник Э. Стенберг), да еще будет пять перемен декораций, да с бутафорией, да чистый текст Островского пойдет, без отсебятины, да с хорошим ласковым московским говором — зритель начинает даже как-то постанывать от счастья. Как будто после салатов из полиэтилена с уксусом, которыми потчуют театралов всего в двух шагах от Малого театра, ему наконец дали хлеба и воды: живое слово, умную речь, сыгранный характер, человекоразмерную, мудро придуманную историю.

Островский, автор 49 пьес, сохранил в поэтически преображенном виде русскую жизнь нескольких веков, запечатлел ее в совершенстве русской разговорной речи. Малый театр, со своей стороны, консервировал приемы русского бытового театра. Когда две эти субстанции удачно соединяются, на театральный организм это производит резкое и замечательно оздоровляющее действие — что-то вроде вливания озона. Так заулыбался, обрадовался гастролям «доброго Малого» измученный и хмурый Петербург (здесь по-прежнему Островского играть не умеют, удачи редки). То есть с ходом времени эстетический консерватизм Малого театра стал не тормозом какого-то там «прогресса» (какой, к лешему, в театре может быть прогресс?), а благодетельным чудом, доставляющим истинное наслаждение.

Спектакль «Правда — хорошо, а счастье лучше» режиссера Сергея Женовача считается признанной удачей. Хотя в Петербург не приехала часть декораций, и зал БДТ, где проходили гастроли, сначала пугал чопорностью и известным свойством местной публики — беспрерывным чахоточным кашлем, живые, веселые токи этого легкого представления почти тотчас же побежали в зал. Семья строгой купчихи Барабошевой живет в своем доме, «за забором» — немножко не так, как мы, а в общем — похоже. Это наши глубокие родственники — смешные, самодурные, чудаковатые русские люди. Кстати, с другой стороны забора все время идет невидимая жизнь, там говорят, поют, но — вот мелочь, в которой сказывается класс режиссера! — говорят там тексты из других комедий Островского. Несправедливость житейского уклада в доме Барабошевых предопределена тем, что главная женщина тут — одна-одинешенька, словно окаменела без счастья (Евгения Глушенко). А счастье в любой пьесе Островского только одно и бывает: это благодетельный, любовный союз мужчины и женщины. И вот хитроумная нянька Фелицата (Людмила Полякова) находит хозяйке ее мужчину, бывшего любовника, а ныне старого солдата с дивным именем: Сила Ерофеич Грознов.

В этой роли совершенно прекрасен Василий Бочкарев. Играет он лихо, озорно, с огоньком — и при этом на удивление мягко, ласково, без гротескных излишеств. Веселый старый солдат, с лукавинкой, себе на уме, появляется в осеннем саду этой комедии как бог из машины или черт из коробочки. Бочкарев заставляет вспомнить об игре прославленных комиков Малого театра, известной, увы, только по гравюрам и описаниям. Нет, что-то есть еще! Что-то словно живет в воздухе «островских» спектаклей Малого, словно тени вьются — не злобные и голодные, а веселые и добрые, всегда готовые помочь и подсобить нашим бедным современникам...

Но нисколько не меньше прославленного спектакля Женовача, основного, опорного режиссера Малого театра (Сергей Женовач, абсолютный, волевой режиссер, мог бы в экстазе демонического самоупоения открыть театр своего имени и там самоутверждаться, издеваясь над классикой — нет, пошел служить настоящему делу, как полный молодец), мне понравилась композиция режиссера Владимира Бейлиса по «На всякого мудреца довольно простоты». И не только добротностью сценической фактуры, учитывающей, что в кабинете генерала стоит не та мебель, что в гостиной небогатого чиновника, хотя и это дорогого стоит. Пьеса Островского (Боже мой, в пяти действиях! Попробуйте напишите пьесу, чтобы в ней хватило мыслей и характеров на пять действий, вы, «новые драматурги», которых и на два-то акта не хватает!), рисующую нравы пореформенной России, блистательно рассказывающую о карьере подловатого молодого человека, да чтобы не превратилась в набор сверкающих афоризмов. Нет, она оживленна, осмысленна — но не путем вивисекции и осквернения. Бейлис создал ансамбль из живых, смешных характеров: вот озорная девчонка, неожиданно для себя превратившаяся в «тетку», с чем она никак не может смириться (Ирина Муравьева — Клеопатра Львовна), вот бравый, жизнелюбивый генерал, выкинутый из активного хода жизни (Борис Клюев — Крутицкий), вот растерянная, заплутавшая бывшая красотка, добрая, глуповатая, тайком попивающая (отличная Элина Быстрицкая — Турусина) и прочие: Да, они грешные, не шибко умные пожилые люди — но горе тому, кто решит их обмануть. Пожалуй, впервые на русской сцене обаяние Глумова, как его сыграл Александр Вершинин, уступило нравственной оценке его действий. Перед нами подлец — умный, обаятельный, но несомненный подлец, обманувший доверившихся ему людей. Стихия веселой и подробной игры напоена смыслом, который пронизывает весь спектакль, не дает ему рассыпаться на сценки и репризы. А как говорят в Малом, Боже, как говорят! Крупно, чисто, звонко, поэтично, с чувством ритмов, всегда живущих в тексте Островского: слышно с любого ряда.

Дай Бог здоровья и крепости духа всем служителям Малого театра, и особенно его руководителю Юрию Соломину. Я знаю, что в планах юбилейного сезона — постановка пьесы Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский». Если театру удастся воплотить это — поверьте специалисту — гениальное, почти не имеющее сценической истории произведение, вот будет событие для всей отечественной культуры!

Для меня несомненно, что на сегодняшний день Малый театр — главный театр страны. Его можно смело рекомендовать любому провинциалу, приехавшему в столицу на два-три дня. Сюда не стыдно и не обидно зайти верующему человеку — его ничем не оскорбят. В Малый не страшно идти всей семьей, но и одному будет не скучно. Режиссеры Малого, преодолев гордыню, служат Автору и Отечественному театру, а что касается артистов, то их организмы не вывихнуты, не сорваны с резьбы скверной, выдаваемой за «новаторство» игрой. Здесь царит золотое русское слово, спокойствие нравственной и эстетической нормы, добротная работа мастеров. Слава Богу, спор о том, нужен ли русский бытовой жизнеподобный театр, закончен. Я надеюсь — навсегда.

ТАТЬЯНА МОСКВИНА
«Московские новости», 07.10.2005

4 сентября день рождения отмечала народная артистка России, лауреат Государственной премии России Евгения Константиновна Глушенко.

Скажем замечательной актрисе «спасибо» и пожелаем крепкого здоровья, больших творческих успехов и добра.

«Листая старые подшивки»

В НЕЕ ВЛЮБИЛСЯ САМ МИХАИЛ ЦАРЕВ

С тех пор Евгения Глушенко не изменяет Малому театру.

«Листая старые подшивки»

В НЕЕ ВЛЮБИЛСЯ САМ МИХАИЛ ЦАРЕВ

С тех пор Евгения Глушенко не изменяет Малому театру.
В 1976 году все только и говорили о фильме Никиты Михалкова «Механическое пианино», где состоялся актерский дебют Евгении Глушенко в роли Сашеньки, жены Платонова, которого блистательно сыграл Александр Калягин, впоследствии ставший ее мужем, Потом последовала череда фильмов с ее участием: «Впервые замужем», «Не ждали», «Зина-Зинуля», «Жизнь Клима Самгина», а за роль в картине «Влюблен по собственному желанию» Глушенко была удостоена приза «Серебряный медведь» на Берлинском кинофестивале. С 1974 года Евгения Глушенко работает в Малом театре.
Правда, на какое-то время она уходила в Театр Российской армии, но потом вновь вернулась в стены императорского театра. Здесь недавно она сыграла две крупные роли: Жозефину в «Корсиканке» и купчиху Барабошеву в постановке «Правда — хорошо, а счастье лучше».

- Мне кажется, вы ведете замкнутый образ жизни — редко даете интервью, не мелькаете на телеэкране, не бываете на тусовках...
- Вы не совсем правы. Я довольно часто смотрю спектакли разных театров. Могу смеяться и плакать, как самый неискушенный зритель, испытывать чувство восторга, как это было со мной недавно на «Московском хоре» у Льва Додина. Меня интересуют художественные выставки, и я стараюсь не пропускать их. Иногда посещаю, если это очень надо, какие-то презентации, но я люблю свой дом, и лучше всего мне бывает дома.
- Тем не менее принято считать, что тщеславие, эгоцентризм — непременные составляющие актерской профессии. Вы же лишены этих качеств, и о вас, как правило, все говорят с большой симпатией. Почему?
- Это вопрос не ко мне, я не могу на него ответить. Однажды у одного известного психолога, которого все обожали, спросили: «У вас есть враги?» На что он ответил: «Нет, потому что когда я встречаюсь с людьми, то общаюсь с их лучшими сторонами». Действительно, в каждом человеке перемешано и плохое, и хорошее. У меня тоже есть негативные черты, но я стараюсь держать себя в узде, не распускаться. Например, некоторым актерам перед выходом на сцену надо сорваться на ком-то и таким образом зарядиться энергией. Но это их способ поведения, я не берусь его оценивать. Мне же перед выходом на сцену надо обязательно сосредоточиться, отключиться от всего, почувствовать себя в хорошем расположении духа, независимо оттого, что со мной произошло в течение дня, какую роль я играю — положительную или отрицательную. Хотя, что значит отрицательный персонаж? Все относительно, поскольку любое проявление характера своей героини я должна психологически оправдывать.
- Что самое важное в актерской судьбе — школа, театр, режиссер, случай?
- Все, что вы перечислили, и есть самое важное. Думаю, так не бывает, чтобы всю жизнь рядом с актером шел его режиссер, и ему всегда было интересно работать со своими партнерами. Такое случается редкой название этому — счастливый случай. Моя судьба, можно сказать, сложилась удачно. Я попала в Малый театр, о котором даже мечтать не могла, это было все равно, что мечтать попасть на Луну.
Я была распределена в Кострому, и собиралась ехать туда работать. И вдруг Михаил Царев вызвал меня и предложил роль Лизы в «Горе от ума».
Конечно, было страшно и надо было как-то преодолевать страх. В первую очередь помогало то, что ко мне хорошо относился сам Михаил Иванович, потрясающе игравший Фамусова. Да что там говорить, все исполнители старались, как могли, поддерживать молодую дебютантку. Я очень благодарна Виталию Соломину — Чацкому нашего спектакля. Был момент, когда у меня ничего не получалось. У Виталия уже тогда стал проявляться режиссерский дар, и он вместе со мной разобрал всю роль от начала и до конца. Соломин был человеком увлекающимся, заразительным. Бесконечно жаль, что он так рано ушел из жизни.
- Как вы относитесь к спектаклю «Горе от ума» в постановке Сергея Женовача в Малом театре?
- Мне он нравится, хотя это совсем другой спектакль. Да и как иначе? Прошло время, изменилась жизнь, ее ритмы, появились другие исполнители Чацкого, Фамусова, Софьи. Кажется, тот же текст звучит со сцены, а спектакль идет совсем в ином ключе, не в смысле хуже или лучше, просто он другой, не тот, в котором я много лет играла.
-А как вам работалось с Сергеем Женовачем в постановке «Правда — хорошо, а счастье лучше»?
- Женовач — тот режиссер, за которым хочется идти, потому что ему веришь. Все актеры получали удовольствие от репетиций с ним. Я вообще люблю репетиционный процесс, где можно придумывать, пробовать, убирать лишнее, играть в непринужденной атмосфере. И вообще, если работа над спектаклем идет дружно, с шутками, прибаутками, то потом эта веселая энергия передается и представлению на публике. Когда актеры любят друг друга, им нравится то, что они делают, зрительный зал тоже радуется вместе с ними.
- Вам не хочется попробовать себя на стороне?
- Все зависит от того, какой режиссер, какая пьеса, какие партнеры. В кино ведь тоже соглашаешься сниматься, если тебе интересно.
- В кино вам тоже помог случай?
- Да. В своей первой картине «Неоконченная пьеса для механического пианино» я оказалась случайно. Никите Михалкову понадобилась моя типажность, как и потом в фильме «Обломов», для маленького эпизода.
- Где вам интереснее работать: в кино или в театре?
- Интересно там, где есть режиссер, который тобой заинтересован. В кино мне нравятся режиссеры, которые снимают не картинки, а человека. В фильме тебя могут «вырезать», а в спектакле ты живешь годами и можешь что-то менять в своей роли, поправлять, одним словом, находиться в непрерывном творческом процессе.
- Вы рады, что ваши дети не стали актерами?
- Я рада, что они нашли свой путь, хотя мой собственный путь оказался не таким уж плохим. Наверное, у меня не было грандиозного взлета, но не было и падений, сокрушительных периодов отчаяния. Известная фраза: «Утром она проснулась знаменитой» — не про меня. Я никогда не искала славы, но мне, конечно, приятно, когда меня узнают на улице, здороваются со мной, улыбаются.
- А как вы реагируете, если натыкаетесь, например, на улице на что-то неприятное?
- По улицам я почти не гуляю, все бегом, никого не вижу, не слышу, поскольку вся погружена в свои новые роли. Почти каждый день бываю в Малом театре, где существует особый микромир, по-своему духовный и прекрасный. Ну а когда хочу расслабиться, то включаю телевизор и...
Сразу же натыкаюсь на безвкусицу, пошлость, дурной язык, не говоря уже о засилье рекламы. Поэтому через несколько минут его выключаю. Боюсь «заразиться» дурновкусием. (Смеется).
- Сами никогда не снимались в рекламе?
- Мне предлагали, но пока Бог миловал. Я понимаю, что реклама дает возможность актерам заработать, ведь всем хочется вкусно есть, красиво одеваться, жить в хороших квартирах. Я не знаю, как сложится моя жизнь в дальнейшем, может быть, и мне придется сниматься в клипах, главное, чтобы при этом не было стыдно...
- Когда-нибудь вы сожалели, что стали актрисой?
- Нет. Я могу существовать только так, это мой способ жизни. Хотя бывает и трудно. Иногда приходишь на спектакль уставшая, начинаешь гримироваться, и усталости как не бывало. Многие актерам завидуют, мол, они все время в центре внимания, о них много пишут и говорят. Мне же кажется, что сейчас — на фоне политического театра — наш выглядит очень скромно. Политикам нужно реализовывать себя в жизни, вот они и пользуются масками, а нам это ни к чему, поскольку мы играем только на сцене, а в жизни мы обыкновенные люди. Я наблюдала многих больших артистов — все они вне театра люди очень простые и естественные. Если много сил отдаешь сцене, то уже нет нужды играть в жизни.
- Выходит, ваша жизнь ограничена только театром?
- Ну почему же? Как я уже говорила: у меня есть дом, семья, дети, и хотя они уже взрослые, я продолжаю жить их жизнью, меня волнуют их занятия, пристрастия. В то же время я не могу представить свою жизнь без театра. Когда актеры говорят, что если они долго не выходят на сцену, то заболевают, верьте им. Нам надо отдавать свою энергию и получать ее обратно из зала, без этого взаимодействия мы не можем жить.
Известно, что театр лечит. Многие психиатры так лечат нервнобольных, предлагая им играть какие-то роли. Кто-то сказал, что в те часы, которые актеры живут чужой жизнью, они не тратят свою. Мне очень понравилась эта мысль, ибо по этой логике, мы — артисты – медленнее стареем.
- Чего вам и желаем — играйте много и оставайтесь долго молодой!
- Спасибо.

Беседу вела Татьяна ВАРТАНОВА.
«Труд-7», 06.03.2003

«Листая старые подшивки»

ИСТОРИЯ С ЖОЗЕФИНОЙ. НО КАКАЯ...

Дуэт Евгении Глушенко и Валерия Баринова — целая симфония чувств, тончайших, трепетных, растопивших охладевшее сердце императора, вернувших Жозефине молодость души...

«Листая старые подшивки»

ИСТОРИЯ С ЖОЗЕФИНОЙ. НО КАКАЯ...

На днях промелькнула в СМИ информация о том, что на аукционе в Фонтенбло (Франция) состоялась распродажа вещей, принадлежавших или связанных с именем Наполеона Бонапарта. И самым ценным предметом — не по стоимости, а по значимости — оказалась белая батистовая сорочка, в которой, согласно преданию, скончался легендарный император и полководец 5 мая 1821 года узником на острове Святой Елены. Мир и сегодня, почти два столетия спустя, не теряет жгучего интереса к этой сколь великой, столь же и противоречивой личности.

«Корсиканка» чеха Иржи Губача — пьеса, как принято говорить, «самоигральная»: во-первых — комедия, до которой очень охоча нынешняя публика, во-вторых — сюжет занимательный, где перепуталась история с самой беспардонной, но лихо закрученной выдумкой, в-третьих, что ни роль — праздник для актеров, а уж две центральные — Наполеон и Жозефина — настоящие бенефисные. Что удивляться, «Корсиканка» — всегда желанный гость на театральной афише. За последние годы московские зрители успели повидать несколько гастрольных версий, а теперь появились и свои, столичные: в прошлом сезоне в Театре киноактера в постановке Г. Сайфулина, а на днях, прямо под 8 Марта, в подарок женщинам, — на сцене филиала Малого в режиссуре Владислава Константинова и оформлении Александра Глазунова. В главных ролях — Валерий Баринов и Евгения Глушенко.

В. Баринов на сегодня в Малом самый, пожалуй, востребованный актер: за редким исключением занят во всех последних премьерах. И — о чудо! — нигде не повторяется. Вот только что сыграл в «Пучине» Островского эдакого хитрованца-купчину из замоскворецких — с умом коварным, руками загребущими, сердцем черствым, а душой-то все-таки русской, с размахом. И тут же он — великий полководец, император Наполеон Бонапарт, покоривший всю Европу, а кончающий свои дни узником на острове Святой Елены.

От былого величия здесь, на острове, остались у него только позолоченное кресло да парадный мундир с золотыми пуговицами. А кругом — мерзость запустения: крысы стаями бегают, куры не несутся, продукты доставляются негодные, стерегущие узника англичане ведут себя нагло. Ох, и кипит же душа у Наполеона! Готов, кажется, зубами скрипеть, а нельзя — император все-таки, хоть и низложенный, надо с достоинством нести свой крест.

И вдруг фантастическое явление — женщина на острове: симпатичная, моложавая, напористая, темпераментная, не лишенная юмора, да к тому же, как выясняется, землячка Бонапарта — корсиканка из Аяччо и даже зовется Жозефиной, как та, единственная, которую по-настоящему глубоко и страстно любил Наполеон. Их встреча, начавшаяся с перепалки, преображает всю жизнь узника, а Жозефина, прибывшая стребовать с императора недополученное жалованье покойного мужа-солдата, чисто по-бабьи проникается сначала жалостью к неухоженному великому человеку, а постепенно и нежностью с грустью пополам.

Дуэт Евгении Глушенко и Валерия Баринова — целая симфония чувств, тончайших, трепетных, растопивших охладевшее сердце императора, вернувших Жозефине молодость души.

Актеры буквально купаются в ролях, своей истовостью, темпераментом задавая тон всему происходящему на сцене. Невероятно смешными смотрятся в шотландских юбочках, с голыми коленками меланхоличный губернатор острова (Владимир Дубровский) и непосредственный страж Наполеона буквоед-службист Попплтон (Глеб Подгородинский). Особенно уморительна процедура отдания чести, которую с вящим старанием, лихо исполняет Попплтон, являясь по делам службы к Наполеону. Крепко достается от Жозефины за нерадивость наполеоновским адъютантам — генералам Бертрану (Борис Клюев) и Гурго (Виталий Коняев). Даже верткий, донельзя любопытный повар (Петр Складчиков), привыкший всюду совать свой нос, в панике скрывается от одного властного окрика «мадам-генерала».

Только не суждено императору надолго оставаться под заботливым присмотром домовитой корсиканки. Кознями наполеоновских приспешников Жозефина удаляется с острова. В последние минуты расставания языкатая, бесстрашная женщина утрачивает всю свою бойкость и самоуверенность, а Наполеон — сдержанность и величие. Растерянные, смущенные, опечаленные стоят они друг перед другом, не смея даже соприкоснуться руками. И когда он, пытаясь скрыть смятение, круто разворачивается и убегает за прощальным подарком, она, в последний раз окинув взглядом этот клочок земли, где провела несколько счастливых дней, быстро исчезает, будто и не было ее вовсе. Не получив денег, ради которых с риском для жизни пробралась на этот остров, Жозефина взамен уносит в своем сердце чувство, которое будет озарять и греть ее жизнь до последнего часа.

«Se non е vero е ben trovato» (если это и выдумка, то хорошо придуманная) — говорят итальянцы. История с Жозефиной на острове Святой Елены — вымысел Губача, но какой! И отлично сыгранный. Как всегда в Малом театре.

Наталия БАЛАШОВА
«Московская правда», 28.03.2002

«Листая старые подшивки»

CЛЕЗЫ КАПАЛИ

«Преступная мать, или Второй Тартюф» Бомарше. Режиссер Борис Морозов. Художник Иосиф Сумбаташвили...

«Листая старые подшивки»

CЛЕЗЫ КАПАЛИ

«Преступная мать, или Второй Тартюф» Бомарше. Режиссер Борис Морозов. Художник Иосиф Сумбаташвили. Малый театр

После революционного фейерверка вокруг Фигаро, устроенного театром «Ленком» пару лет назад, заключительная и малоизвестная часть известной трилогии Бомарше стала просто-таки настырно стучаться в театральные двери. Ожидаемая в Малом премьера легко воображалась самой что ни на есть злободневной политической ядовитостью в адрес постаревших шалунов. Постреволюционный задор седого Фигаро, слезоточивая усталость гуляки графа, кающаяся кротость Розины, согрешившей, как это ни смешно, с Керубино, — просто рвались на сцену для участия в публицистическом действе о бывших героях, ходоках в народ и на баррикады.

Борис Морозов политическим соблазнам не поддался, внимательно прочитал авторский комментарий к пьесе и решил остаться верным ее букве и духу. Мелодраматической сентиментальности не постеснялся, наоборот, увлекся ею и поставил нравоучительную историю, из которой в виде морали легко извлекается необходимость прощать чужие грехи (особенно если ты сам грешен), ну и для окончательного счастья — изгнание из семьи негодяя, конечно. Негодяй, тот самый второй Тартюф (по пьесе: некто г-н Бежарс, ирландец, майор испанской пехоты, исполнявший обязанности секретаря при графе, когда тот был послом; весьма низкой души человек, великий интриган, искусно сеющий раздоры, у-уф, все!), необходим для интриги, но Бомарше, устало отдавший ей непременную дань, более всего заинтересован в сочувствии к остывшей старости и к умилительной радости отцовства. Он ищет зрительских слез и сердечной благожелательности к преступной матери (ребенок от Керубино), не устающей вымаливать прощение за постыдную ошибку молодости. И если автор еще смотрит на нас откуда-то из-за облаков, он должен быть удовлетворен. В Малом театре, может быть, не проливают слезы, но испуганно трепетные, сочувственные рукоплескания раздаются после каждой сцены. Реакция публики — самая большая удача театра. Подробно и внятно тут играют сюжет, не запудривая его режиссерскими самовыражениями, угадав до конца не выплеснувшийся на латиноамериканских женщин запас сочувствия простого человека к простому же человеку, будь он хоть граф.

Еще Морозова увлек стиль. Изысканные гобелены, охватившие сцену, и величественные часы, демонстрирующие единство времени и все другие обязательные единства, подчеркивают обстоятельный классицизм спектакля с его медленными ритмами, отчетливой выписанностью сюжета и счастливой развязкой. Режиссер не берет на себя много, но то, что взял, пытается решить добротно и до конца, не оставляя зазора между пьесой и воплощением. Допущенная при этом мизантропическая окраска тона не взята из воздуха, она услышана в постаревшем забияке и политическом сластолюбце Бомарше и с доверчивой чуткостью преподнесена залу.

Малый театр, умилительно-помпезный, бархатно-торжественный, как нельзя лучше подходил к этой затее, в которой комическая интрига должна была раствориться в возвышенном стиле драмы. Жаль, что актеры испугались пойти по этой дороге до самого финала и показаться наивнее, чем они есть. Вырвавшаяся из-под контроля житейская их трезвость помогла комическому победить в прихотливой схватке, предложенной автором и режиссером. Хорошо и точно игравшие Нелли Корниенко (Розина), Виктор Павлов (Бежарс), Глеб Подгородинский (Леон) на подступах к финалу, самому пафосному и возвышенному месту спектакля, вдруг как-то разом осознали комизм ситуации и стали жать, и изо всех сил остраняться от прелестных и простодушных своих героев, чтобы и зритель вслед за ними все понял и рассмеялся наконец. В то время, как именно тут и требовалось выжать из него (зрителя) слезу умиления. И лишь один Борис Клюев (Альмавива) остался трогательно верен тому душевному потрясению, что поразило его героя в самом начале пьесы.

Фигаро (Василий Бочкарев) и Сюзанна (Евгения Глушенко) в этой заключающей трилогию пьесе не вполне у дел. Они по-прежнему много суетятся, но от них как-то мало что зависит. И мысли, которые возникают при виде этих постаревших бывших игроков, любителей интриги; при виде этой энергии ради энергии (когда Фигаро по-прежнему и «здесь», и «там», но события уже развиваются совершенно самостоятельно, оставляя ему только бег, бег и захлебывающиеся хлопоты), мысли эти выводят скромный спектакль за рамки стилизованной, сентиментально благородной истории. И взывают прислушаться к тоскующей мизантропии, звучащей фоном, но и защитившей режиссера от обильного сочувствия публики.

МАРИНА ЗАЙОНЦ
«Сегодня», 27.04.1994

ЕВГЕНИЯ ГЛУШЕНКО: «Когда в театре узнали, что я отказалась от роли Раневской, многие подумали, что я ненормальная!»

В интервью корреспонденту Нижегородского телеграфного агентства Евгения Глушенко рассказала о своей сегодняшней жизни в театре, предстоящем юбилейном вечере художественного руководителя Малого театра, поделилась своим мнением на современную драматургию...

ЕВГЕНИЯ ГЛУШЕНКО: «Когда в театре узнали, что я отказалась от роли Раневской, многие подумали, что я ненормальная!»

За игрой народной артистки России Евгении Глушенко, запомнившейся зрителям по фильмам «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Влюблен по собственному желанию», «Впервые замужем», «Несколько дней из жизни Обломова», можно было наблюдать в течение двух дней на сцене Нижегородского театра драмы имени Горького в рамках гастрольного тура Государственного академического Малого театра. Она была занята в спектаклях «Волки и овцы» и «Правда – хорошо, а счастье лучше».

С Малым театром связана практически вся ее жизнь (лишь в период с 1996 по 2000 годы она играла на сцене театра Российской армии), на этой сцене она дебютировала в роли Лизы (спектакль «Горе от ума» Грибоедова).

В интервью корреспонденту Нижегородского телеграфного агентства Евгения Глушенко рассказала о своей сегодняшней жизни в театре, предстоящем юбилейном вечере художественного руководителя Малого театра, поделилась своим мнением на современную драматургию.

- Малый театр, как и другие театры страны, в советское время, наверное, выезжал на гастроли значительно чаще, чем теперь. К примеру, в Нижнем Новгороде последний раз труппа Малого театра была в 1971 году. А Вы сами любите гастролировать, или Вам привычнее и комфортнее играть в Москве, в родных стенах?

- Я всегда с удовольствием гастролирую. Актерская профессия сама по себе подразумевает гастроли, и частые. Раньше мы, действительно, чаще выезжали – почти каждый год. Гастроли приносят и интерес, и обновление, и новые впечатления, и встречи с новыми людьми. Одним словом, гастроли – это прекрасно.

- Эти гастроли Вам чем-то запомнились? Как принимали зрители в Челябинске, Перми, Нижнем Новгороде?

- Все зрители очень хорошо принимали – и в Челябинске, и в Перми, и в Нижнем Новгороде. Я бы сказала, что к нам отнеслись с любовью, очень хорошо слушали, в конце каждого спектакля продолжительно аплодировали – такого благодарного зрителя мы всегда ждем и, конечно, всегда рады встрече!

- С чего начнется сезон в Малом театре?

- В сентябре будет восстановительный период, потом предполагаются еще одни гастроли, на этот раз в Санкт-Петербург.

- Что повезете?

- Я пока еще точно не знаю, какие именно спектакли мы представим. Возможно, это будут «Горе от ума», «Госпожа министерша», «Правда — хорошо, а счастье лучше».

- Художественный руководитель Малого театра Юрий Соломин 18 июня отметил свой 70-летний юбилей. Это будет отмечаться в театре как-то особо?

- Юбилей Соломина в театре отмечаться, конечно, будет, но как это будет происходить, пока сложно сказать. Может быть, это будет спектакль, в котором юбиляр играет главную роль, а, может, будет показан спектакль, им поставленный. Кроме того, обязательно будет какая-то официальная часть – поздравления от коллег, Союза театральных деятелей РФ, официальных лиц.

- А Юрий Мефодьевич какой человек по характеру?

- Как и любой из нас, разный.

- Но Вам с ним нравится работать?

- Мне – да.

- Актеры, как правило, мечтают о той или иной роли в кино, театре. За время Вашей работы в Малом и театре Российской армии Вы воплотили на сцене немало ролей классического репертуара, о которых грезят актрисы, служащие в театрах, где классике уделяется несколько меньше внимания, чем, например, в Малом. И, тем не менее, какие-то нереализованные мечты еще есть?

- Вот вы сказали – роль-мечта, и я вспомнила один случай из своей жизни. Дело было на гастролях в Алма-Ате. Мы должны были играть спектакль «Вишневый сад» , а актриса, исполнявшая роль Раневской – Нелли Корниенко, заболела. Мне позвонил директор нашего театра Виктор Коршунов и спросил меня: «Ты сидишь?» Помню, в первый момент я очень испугалась, не случилось ли чего, а он мне говорит: «Тебя хотят ввести на роль Раневской!» Юрий Мефодьевич тогда выразил готовность помочь конкретными рекомендациями. А ввестись надо было быстро — всего за пять дней, зато в будущем я могла бы играть эту роль. Два дня я находилась в состоянии очень сильного волнения. Да, я мечтала об этой роли, но все случилось так неожиданно…

Я примеряла костюм и парики своей героини, входила в образ, всю ночь не спала – репетировала, а утром решила от роли отказаться. Причем, когда другие актрисы в театре узнали, что роль предложили мне, перестали со мной здороваться – знаете, в театре нередко так бывает, а когда узнали, что я отказалась, то, наверное, подумали, что я ненормальная – кто же отказывается от такого подарка судьбы! Я же действовала интуитивно – да, я мечтала, но когда роль оказалась почти реальностью, я, наверное, оказалась не готова так внезапно, так сказать, выстрелить. И я не о чем не жалею!

- На прошедшей в первый день гастрольного тура Малого театра в Нижнем Новгороде пресс-конференции обсуждалась тема отказа театров от академичности, например, МХАТа имени Чехова. Театр, актрисой которого Вы являетесь, тоже является академическим. Для Вас это важно?

- Безусловно! Я не буду давать оценку действиям коллег из МХАТа, скажу лишь одно: разрушать всегда легче, чем создавать. К тому же, это определение в названии нашего театра появилось не вчера, не нам его и отменять. Что касается меня, то я горжусь, что Малый театр – это театр академический.

Знаете, лет десять-пятнадцать назад институты в нашей стране становились сплошь университетами и академиями: человеку свойственно повышать планку, а не понижать. Так зачем же отказываться от определения «академический», ведь когда-то коллектив его заслужил, значит, это о чем-то говорит!

- Малый театр – это театр классической русской и зарубежной драматургии. Я не спорю с тем, что классику лишь надо уметь поставить так, чтобы она зазвучала актуально. Но, тем не менее, современная драматургия тоже должна существовать. Качественная в художественном отношении пьеса современного автора в принципе может войти в репертуар Малого театра или это невозможно по определению?

- Такое, в принципе, возможно, другое дело, что материала качественного в художественном отношении очень мало. Недавно мне дали почитать один современный сценарий, я не смогла его прочитать полностью – не пошло.

- Язык тяжелый?

- Поверьте, что язык Мольера не менее тяжелый, однако, его пьесы – это классика, входящая в репертуар огромного количества театров. Просто внутри ничего не откликнулось на прочитанное.

- А современный театр с его буквальностью и показом жизни в режиме doc Вы воспринимаете? Просто к нам недавно приезжал другой московский театр, который так и называется: Театр.doc, и привозил спектакль «Борьба молдаван за картонную коробку». В основе спектакля – подлинная история, повествующая о жизни пяти выходцев из Молдовы, их взаимоотношениях, жизни в картонной коробке на территории одного из московских рынков. Причем, авторы сразу предупредили, что в спектакле присутствует нецензурная лексика.

- Разговор на такую тему на сцене театра возможен, другое дело, каким языком об этом говорить. К примеру, Горький в своей пьесе «На дне», которая входит в репертуар и нашего театра, тоже показал жизнь людей, ставших бомжами, опустившихся, спившихся, но при этом как он об этом рассказал, каким языком, какие образы создал! И еще отличие пьесы Горького от аналогичных современных пьес на эту же тему в том, что у автора «На дне» все-таки есть выход: кто-то уходит из ночлежки, Актер решает свести счеты с жизнью, но и в этом Горький видит выход, пусть и трагический.

А апеллировать к современности, буквально перенося на сцену жизнь людей, теряющих свой человеческий облик, да еще при помощи нецензурных слов…

Не зря же произведения Островского, Чехова, Горького, Мольера и многих других авторов называют классикой. Это же разговор на вечные темы – вечные, то есть актуальные и в веке ХIХ, когда они были созданы, и сейчас, в ХХI-м, и в далеком-далеком будущем, я уверена.

Если и писать сейчас на эти же вечные темы, то не менее гениальным языком, чем у классиков, чтобы потом было о чем рассказывать со сцены зрителю. Вот, к примеру, спектакль, которым завершился гастрольный тур Малого театра – «Правда – хорошо, а счастье лучше» все по тому же Островскому в постановке режиссера Сергея Женовача. Правда – это, безусловно, хорошо, и жить надо по правде, но любовь, счастье могут быть выше чувства правды, то есть мы зрителя как бы вовлекаем в игру, предлагаем и ему сделать выбор.

- Зрители запомнили Вас в образе таких хорошо известных и любимых многими картинах, как «Влюблен по собственному желанию», «Впервые замужем», «Незаконченная пьеса для механического пианино», «Женщины, которым повезло». Но сейчас, насколько можно заметить, Вы снимаетесь не так часто, как Вас хотелось бы видеть. Это из-за отказов от предлагаемых Вам сценариев?

- Главное, как говорят актеры, судьбинушку сыграть, вот что интересно! А таких вот судьбинушек и нет практически.

- В одном из Ваших интервью я читала, что сериалы Вы особо не жалуете.

- Не скажу, что отношусь к ним совсем скептически, здесь все опять же многое зависит от режиссера, предлагаемой роли. Я сыграла в нескольких сериалах, к примеру, у Дмитрия Астархана в «Зале ожидания».

- Но это, скорее, многосерийный фильм, чем сериал.

- Да, наверное. Но там была такая команда, что я и не думала отказываться. На съемках этого фильма я познакомилась с таким удивительным актером, как Михаил Ульянов, кроме того, там играли Вячеслав Тихонов, Нина Усатова. Да и роль моя мне понравилась.

СПРАВКА:

Евгения Глушенко окончила Театральное училище имени Щепкина (1974). Актриса Малого театра. Лауреат Всесоюзного кинофестиваля в номинации «Премии за лучшие актерские работы» за 1980 год. Лауреат Берлинского кинофестиваля в номинации «Актриса» за 1983 год. Заслуженная артистка РСФСР (1988). Народная артистка РФ (1995).

Марина Лайд,
Нижегородское телеграфное агентство, 22 июня 2005 года

В ТЕНИ ИСПОЛИНА

«Иванов» в Малом театре

Не зря артист назван Виталием – vita значит «жизнь». Вот и его Иванов, постоянно стенающий о своей усталости и бессилии, необыкновенно витален, энергичен, лукав. В нем на редкость много силы, опровергающей все его слова...

В ТЕНИ ИСПОЛИНА

«Иванов» в Малом театре

Малый, с достоинством хранящий свои традиции, переживал разные времена. Не углубляясь в анналы истории, можно вспомнить последние лет десять. И речь пойдет не о преданных поклонниках, которые всегда были верны театру, а о людях, «создающих» мнение. Считалось чуть ли не дурным тоном ходить в Малый, а если пошел, то хорошо писать о нем. По прошествии времени, когда артисты многих театров столицы разучились ясно говорить, правильно двигаться по сцене, которую, в свою очередь, заполонила «чернуха», оказалось, что в Малом сохранена высокая сценическая культура, ощущаемая даже в старых спектаклях, а труппа выгодно выделяется на общем фоне. Афиша театра не содержит, быть может, эпатирующих названий, но привлекает своей строгостью и приверженностью классике. Тут есть, конечно, с чем поспорить: все равно нужна современная пьеса, как ни рассматривай нынешнюю жизнь через давно известные произведения, но уважать театр за верность своим идеалам можно.

Виталий Соломин, давно служащий в Малом театре, зная возможности его труппы, выбрал раннюю пьесу Чехова «Иванов», справедливо разглядев в главном герое вполне современного человека, уставшего и измученного жизнью. Начало ХХI века внешне не слишком похоже на конец ХIХ, да вот человек совсем не переменился, его душевные тяготы остались прежними.

Когда раскрывается занавес, на сцене полумрак, в котором виднеется огромное неохватное дерево с широко раскинутыми, запутавшимися ветвями. При свете видишь строго задрапированные занавеси, отгораживающие небольшое пространство, а крона оказывается тюлем, раскрашенным резкими мазками, такими, какими изображают порыв ветра или стремительность полета птицы. Этот силуэт почти реликтового исполина будет неизменен почти весь спектакль, но ни разу не возникнет ощущения однообразия и статичности.

Вот в действии, происходящем в тени его кроны, такие моменты возникнут, но будут недолгими. А второй акт вообще пройдет под аплодисменты, которыми зрители точно отделят одну сцену от другой. Каждая роль придумана и сыграна так, что хочется в подробностях описывать исполнителя, припоминая все мелочи (пожалуй, лишь статуарные группы массовки в сцене у Лебедевых вызывают некоторое недоумение). Отдельной статьи достоин Юрий Каюров: его граф Шабельский, бедный приживала, элегантно игнорирует свое незавидное положение. Блистательна скопидомка Зюзюшка Евгении Глушенко, трясущаяся над каждой копейкой, жалеющая гостям «кружовенного» варенья, медленно засахаривающегося в кладовой. Жалок и смешон своей помешанностью на игре акцизный Косых Владимира Дубровского, донимающий всех рассказами о карточных неудачах. Невероятна вездесущая старуха Татьяны Панковой.

Соломин умело использует недюжинные дарования артистов. Однако иногда ловишь себя на мысли, не Островский ли разыгрывается на сцене. Впрочем, возмущения или несогласия эта мысль не вызывает. Наоборот, начинаешь с иным чувством вслушиваться в слова пьесы, законченной Чеховым на следующий год после кончины «замоскворецкого жителя».

Но один вопрос, увы, остается – это сам Соломин в заглавной роли. Не зря артист назван Виталием – vita значит «жизнь». Вот и его Иванов, постоянно стенающий о своей усталости и бессилии, необыкновенно витален, энергичен, лукав. В нем на редкость много силы, опровергающей все его слова. Наверно, поэтому он и нравится женщинам. Хотя к концу спектакля актеру и режиссеру в одном лице все-таки удается добиться нужного настроения, когда буквально осязаешь плотность пространства, давящего на героя. И его последний выстрел, прозвучавший где-то далеко, не на глазах собравшихся, если не принимаешь, то понимаешь его неизбежность. И вот тут, в самые важные минуты для спектакля, режиссеру неожиданно изменяет слух. Почему, отчего, зачем? Медленно и «обреченно» падает тюль, закрывая пустеющую сцену: потрясенных выстрелом свидетелей «поглощает» круг, вывозя наверх… распростертое тело Иванова, словно всплывающий труп утопленника. Такая школьная наглядность, к великому сожалению, смешна и неуместна. Так же как невозможна фальшивая нота в последнем аккорде прекрасно сыгранной симфонии.

Татьяна РЫБАКИНА

«Литературная газета», №47 (5857) 21 — 27 ноября 2001 года

4 сентября отмечает день рождения популярная актриса театра и кино, народная артистка России Евгения Константиновна Глушенко.

От всей души поздравляем Евгению Константиновнуp с днём рождения! Желаем крепкого здоровья, отличного настроения, удачи, новых творческих успехов!

4 сентября отмечает день рождения популярная актриса театра и кино, народная артистка России Евгения Константиновна Глушенко. В 1974 году Е.Глушенко окончила Театральное училище им. М.С.Щепкина (курс М.И.Царёва) и сразу же была приглашена в труппу Государственного академического Малого театра.
Ярким дебютом актрисы стала роль Лизы в «Горе от ума» А.С.Грибоедова. С первых шагов на прославленной сцене Евгения Глушенко заявила о себе как о незаурядной творческой личности, обнаружив замечательные качества - удивительную правдивость, органичность, обаяние и тонкое чувство юмора. Эти качества заставили зрителей и театральную критику обратить внимание на молодую актрису, а затем увидеть в ней восходящую звезду Малого. Каждая из сыгранных Евгенией Глушенко ролей становилась ступенью к совершенному овладению мастерством, к глубокому постижению профессии. За годы работы в театре Глушенко доказала, что её редкому дарованию актрисы русской театральной школы подвластны практически все жанры – от комедии и гротеска до драмы и трагедии.
На сцене Малого театра Евгения Глушенко играла и играет много. Среди её бесспорных удач такие роли, как Женя («Беседы при ясной луне» В.Шукшина), Берта («Заговор Фиеско в Генуе» Ф.Шиллера), простая и сердечная Мари-Жозеф («Мамуре» Ж.Сармана), пленительная и взбалмошная Лиз («Холопы» П.П.Гнедича); в двух последних спектаклях Евгения Глушенко выходила на сцену с великой Еленой Николаевной Гоголевой и была её достойным партнёром. Театральная Москва приняла её Корделию («Король Лир» У.Шекспира), Лиду («Рядовые» К.М.Симонова), Зою («Красавец-мужчина» А.Н.Островского), хитрую и в то же время простодушную Ефросинью («Царь Пётр и Алексей» Ф.Горенштейна), неистово страстную Матрёну («Горячее сердце» А.Н.Островского - за эту роль актриса была удостоена премии СТД «Хрустальная роза»), очаровательную умницу Сюзанну («Преступная мать, или Второй Тартюф» П.Бомарше), Глафиру («Пир победителей» А.И.Солженицына), сыгранную Евгенией Глушенко гротесково ярко, азартно, но с присущим актрисе тактом и чувством художественной меры и правды.
Со свойственным ей обаянием актриса исполнила роль легкомысленной и легковерной молодой вдовы Купавиной («Волки и овцы» А.Н.Островского). Среди последних по времени работ Глушенко особо выделяется искромётно-жизнерадостная Жозефина Понтиу из комедии Иржи Губача «Корсиканка». Сыграв простолюдинку, приехавшую к пленному императору Наполеону, женщину весёлую, лукавую и мудрую, Евгения Глушенко не только в очередной раз проявила блестящее комедийное дарование, но и открыла в характере своей героини лирические и драматические оттенки роли. Говоря о Евгении Глушенко, нельзя пройти мимо еще одной значительной работы актрисы в театре – купчиха Барабошева в «Правде – хорошо, а счастье лучше» (не так давно эта постановка Сергея Женовача была удостоена Государственной премии России). Роль Мавры Тарасовны Барабошевой – для Евгении Константиновны во многом неожиданная, ведь героине Островского около шестидесяти лет и её обычно изображают властной и чёрствой старухой. Глушенко играет «совсем ещё свежую женщину», вынужденную взвалить на себя все заботы о доме и домашних, но так радостно открывающуюся вернувшейся любви! В «Правде – хорошо…» Евгения Глушенко вновь встретилась со своим многолетним сценическим партнёром Василием Бочкарёвым (вместе они играли в «Холопах», «Царе Петре и Алексее», «Преступной матери, или Втором Тартюфе», «Пире победителей», «Иванове»…). Их великолепный дуэт стал одним из главных украшений этого блестящего спектакля.
Евгения Константиновна - звезда не только Малого театра, но и кино. Такие фильмы, как «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Несколько дней из жизни Обломова», «Впервые замужем» (приз за лучшее исполнение женской роли на кинофестивале в городе Душанбе), «Влюблён по собственному желанию» (приз за лучшее исполнение женской роли на Международном кинофестивале в Западном Берлине), «Жизнь Клима Самгина» и другие принесли ей широкую известность.
Трудно не поддаться очарованию женственности, способности к пониманию, сопереживанию и состраданию – дару притягательному, благодаря которому актриса смогла завоевать доверие и любовь миллионов зрителей. Кажется, что она с лёгкостью преодолевает смену жанров и стилей, смену исторических эпох и характеров, но за этим, безусловно, стоит неустанный труд души, настоящий профессионализм и большой яркий талант народной артистки России Евгении Константиновны Глушенко.
От всей души поздравляем Евгению Константиновнуp с днём рождения! Желаем крепкого здоровья, отличного настроения, удачи, новых творческих успехов!

22 августа исполняется 30 лет работы в Малом театре народной артистки России, лауреата Государственной премии России Евгении Константиновны Глушенко. Поздравляем!

Президент России Владимир Путин подписал указ «О присуждении Государственных премий Российской Федерации в области литературы и искусства 2003г.».

В области театрального искусства Государственные премии присуждены режиссеру-постановщику Сергею Женовачу, художнику-постановщику Александру Боровскому, исполнителям главных ролей Василию Бочкареву, Евгении Глушенко, Ирине Леоновой, Глебу Подгородинскому, Людмиле Поляковой - за спектакль Государственного академического Малого театра России «Правда - хорошо, а счастье лучше» по пьесе А.Островского.

Михаил Иванович был достаточно закрытым человеком.

Евгения Глушенко о Михаиле Царёве: «Человек девятнадцатого века»

Михаил Иванович был достаточно закрытым человеком. Конечно, у него были такие мощные, высокие должности, требующие большой ответственности, что он не мог быть простым и запанибрата со всеми. Ко мне он относился, я бы сказала, по-отечески. Вообще, когда он любил какого-то человека, актера, актрису, партнеров своих, то очень нежно, с большим вниманием, с большим участием относился к этим людям. Он был у нас руководителем курса, но приходил к нам не каждый день. Когда у нас были курсовые экзамены по мастерству, Михаил Иванович подключался и участвовал в работе. Но всегда учитывал, что педагоги, работавшие с нами постоянно, знали нас лучше. И когда он приходил и смотрел результат, то делал нам замечания очень деликатно, учитывая, что все равно мастер, который непосредственно работал с нами, доведет это до нужной формы. И очень тактично говорил о своих впечатлениях мастеру.
Михаил Иванович казался человеком девятнадцатого века. Это чувствовалось во всем его облике. У англичан есть такой критерий, как определить, хорошо ли одет человек. Если его одежда тебе не бросается в глаза, значит — хорошо. Михаил Иванович одевался так, что ты не замечал его одежды. Это был всегда такой пиджак типа френча, из темно-синего сукна или очень хорошей шерсти, свежайшая белоснежная рубашка. На него хотелось смотреть… Эта его роскошная, красивая голова, волосы, очень красивые руки у него были. Когда он что-то рассказывал, он мало жестикулировал, в отличие от многих современных людей, которые каждое слово оттеняют жестом. Он редко это делал, но когда делал, то у него жест был оправдан, нужен. Когда он приходил к нам, студентам, мы смотрели на него с открытым ртом.
В моей актерской и просто человеческой судьбе Михаил Иванович сыграл главную роль. Не знаю, как сложилась бы моя дальнейшая судьба, если бы он не пригласил меня в Малый театр. Я была распределена в Кострому, и должна была через две недели уезжать, но Михаил Иванович предложил остаться в Малом и играть роль Лизы в «Горе от ума». Это было чудо, от которого я не могу опомниться до сих пор.
Конечно, он по-разному относился к людям, как и все мы. Кого-то мы привечаем, кто-то нам нравится, к кому-то мы чувствуем антипатию, холодность, безразличие и так далее. Наверное, у него были враги. В театре возникали разные ситуации, и у него была оппозиция. Но из всех конфликтов он выходил достойно. У него было удивительное ощущение себя. Аристократизм, снова вызывавший в памяти людей девятнадцатого века. Но ни в коей мере не напыщенность. Благородство, достоинство – сейчас этого так мало, только у некоторых пожилых людей еще осталось. Как-то у людей это исчезает с течением времени, к сожалению.
Он никогда не кричал. Был такой случай — отчисляли одного студента, не явившегося на свой дипломный спектакль. Вышли из положения, но это было целое событие. На собрании курса присутствовал Михаил Иванович, и он сказал: «Да, будем отчислять». Он сказал так тихо и таким тоном, что стало страшно. Мы предполагали, что Михаил Иванович вызовет этого студента, при всем курсе будет его увещевать, «как не стыдно» и так далее. Ничего такого не было, он просто сказал: «Будем прощаться». И от этого у нас всех, у всего курса пробежал холодок по спине. Мы тогда стали просить: «Михаил Иванович, оставьте его, ну, пожалуйста…» Он сказал: «Нет-нет, это решено». И этот безапелляционный тихий голос – это было страшно. Конечно же, он его не отчислил, потому что дело было на четвертом курсе, но такой случай был. Никогда не кричал, этого не было и у других педагогов. Михаил Иванович понимал, что мы молодые, можем совершать глупости, ошибки, и был снисходителен к нам, прощая и не отчитывая. И у меня были случаи, когда я нарушала дисциплину – случайно, по ошибке. Самое страшное для актера, когда он не пришел на спектакль – забыл, что у него спектакль. Но вот – и у меня вылетело все. Меня вызвал Михаил Иванович, я уже вся в соплях, слезах, стыдно безумно, думаю, уволят из театра… И он мне сказал: «Дорогой, родной, ну, надо записывать, помечать себе, надо за этим следить…» И все. Ну, естественно, выговор был…
Я играла его дочь и в «Фиеско», и в «Короле Лире». А первый спектакль – «Горе от ума», где я играла Лизу. Спектакль был прекрасный, и вообще это для меня было очень хорошее время. Естественно, когда играешь, таких маститых актеров побаиваешься, но, тем не менее, тебе все равно надо свою партию вести. Михаил Иванович был партнером очень хорошим, очень трогательным, никогда не мешал, не тянул одеяло на себя. Человек с достоинством, он не мог так себя вести, он даже не понимал этого. Это не принято было, нельзя. Он всегда четко вел свою роль, очень внимательно наблюдал за партнером и следил, чтобы точно ответить ему. Эта деликатность, порода – от природы, он во всем был цельный. Мне нравилось играть с Михаилом Ивановичем, это, конечно же, было почетно. Всегда, когда играешь с большим мастером, внутри такое тремоло, дрожание, но оно хорошее.
Что еще можно сказать? Он мой учитель, он определил мою актерскую судьбу в театре, я безмерно благодарна, что мне привелось на каком-то этапе работать с ним, учиться у него. Это счастье.

ВЛЮБЛЕНА ПО СОБСТВЕННОМУ

Евгения ГЛУШЕНКО играла любовь с Янковским, а полюбила Калягина


Евгения Константиновна Глушенко журналистов не жалует, интервью давать не любит

ВЛЮБЛЕНА ПО СОБСТВЕННОМУ

Евгения ГЛУШЕНКО играла любовь с Янковским, а полюбила Калягина


Евгения Константиновна Глушенко журналистов не жалует, интервью давать не любит. Вопросы «как вы играете?», «как это у вас получается?» ей неинтересны, потому что «это моя «кухня», и я никому об этом не говорю. Даже режиссер может не знать как...». На вопросы личного характера отвечает, как в бюллетене референдума 1993 года: «нет», «нет», «да», «нет», потому что «сегодня к личной жизни такое пристальное внимание, что создается впечатление, будто больше и говорить не о чем».
Помня слова Чехова о том, что «каждое личное существование держится на тайне», я дала слово в тайное не углубляться, но попросила актрису дать возможность читателю, зрителю приблизиться на некоторое расстояние, при котором «состав» личности Евгении Глушенко, может быть, будет близок к разгадке.
- Вы действительно человек скрытный, «вещь в себе» или это такая маска?
- Наверное, это лучше спросить у моих близких и друзей. Да, разговоров бытовых я не люблю, хотя между женщинами, естественно, они существуют. Но углубляться в них мне несвойственно. У меня есть близкая подруга — художник по костюмам, мы дружим уже 27 лет, но и в наших отношениях есть табу — черта, за которую мы не переходим в разговорах: вот это мы обсуждаем, а вот это — нет.
- Психологи говорят, что корни скрытности берут начало в детстве. Но вы стали актрисой, что предполагает наличие открытых эмоций. Так что же было в детстве?..
- Я родилась и выросла в Ростове-на-Дону. В детстве очень любила танцевать, читать стишки, и когда с родителями ходила в гости, то, если я не слушалась, самым большим наказанием было: «Мы тебя возьмем в гости, но выступать ты не будешь». Я готова была сделать все что угодно, только бы с меня сняли наказание.
Так было лет до пяти-шести, а потом все куда-то ушло, появились другие увлечения — я занялась спортом, не профессионально, а просто ходила в секции. И однажды мама сказала: «А не хочешь ли ты пойти в драмкружок? Там ты сможешь развить речь, научишься правильно говорить». Мой южный грубоватый говорок маме не нравился. Я пошла в дом пионеров и очень увлеклась особой художественной атмосферой, которую создавала руководительница драмкружка Тамара Ильинична Ильинская — ей я обязана многим. Да и не только я. Из этого кружка вышли многие ныне известные режиссеры и актеры: Анатолий Васильев, Евгений Тростинецкий, Елена Смирнова, питерец Александр Марков, да и в Александринском театре много выходцев из нашего драмкружка.
Я очень любила все, что было связано с нашими спектаклями: любила шить костюмы, нашивать блестки, репетиции... И хотя я человек зажатый, сцены не боялась. Мне и сейчас легче сыграть спектакль, чем произнести речь. На сцене я освобождаюсь.
Желание стать актрисой, конечно, было, но уверенность в том, что я могу ею стать, отсутствовала. Когда я ходила в театр или смотрела кино, то видела, какие все актрисы красивые, а во мне не было ничего особенного — ни ног от горла, ни тонкой талии, ни роста... Ну симпатичная, и все. Но однажды студийцы в мое отсутствие обсуждали, кто может стать актером, а кто нет. И Тамара Ильинична сказала: «А вот Женя могла бы стать актрисой». Ребята мне это передали.
- То есть вы стали актрисой вопреки «отсутствию» фактуры...
- Да, я поступила в Ростовское училище искусств и, закончив первый курс, решила попробовать...
- ...покорить Москву?
- Нет, об этом я не думала, просто решила попробовать, на что я способна. Я до сих пор не знаю, почему так поступила. Гордыня это была или амбиции... Нет, амбиций у меня не было, скорее это был импульс — я часто поступала импульсивно, и это как раз был тот случай. В это время еще два студийца ехали поступать в Москву, и это придало мне решимости.
Как и все, я поступала во все театральные вузы сразу, не представляя,где лучше, где хуже. Когда я поступала в ГИТИС, в приемной комиссии сидел преподаватель института актер Гутиэрес — он снялся у Хейфица в фильме «Салют, Мария!». Позже он уехал в Испанию. Я прошла первый тур, а на втором он спросил меня: «Ты откуда?» — «Из Ростова-на-Дону». – «А почему не гакаешь?» — «Не знаю...» — «Ну-ка, повернись», — попросил он. Я повернулась. «У тебя каблуки повыше есть?» — «Найду», — ответила я. «Приходи на третий тур на каблуках повыше». Туфли мне срочно прислали поездом, но они не понадобились, поскольку я прошла все туры в Щепкинском училище — осталось сдать общеобразовательные предметы.
- Наверняка к вам в училище приходили кинематографисты выбирать «натуру»...
- Конечно, приходили и кого-то отбирали. Но так, чтобы мне говорили: «Девушка, мы вас приглашаем на съемку», — такого не было.
- Обижались? Хотелось попасть в кино?
- Конечно, хотелось. Но я не помню, чтоб мне было завидно или больно оттого, что выбрали не меня.
- Однако первая же ваша роль в «Неоконченной пьесе...» оказалась звездной. Да и все остальные — прямое попадание в зрительские сердца, они как будто написаны для вас специально. Это та самая госпожа Удача или случайность?
- Будем считать, случайность, поскольку не я искала, а меня находили. Я уже была актрисой Малого театра, закончила первый театральный сезон,жила в актерском общежитии. Моя подруга пробовалась на одну из ролей в «Неоконченной пьесе...». Ассистент режиссера ее спросила: «Нет ли у тебя на примете молоденькой девушки на роль Сашеньки Платоновой? Где мы уже только ни искали — все не то!». «Я дала твой телефон, — сказала подруга, — так что тебе позвонят». Я поблагодарила, но в ожидании звонка не трепетала. А через день мне позвонили и пригласили в студию.
Я приехала, и мне сказали, что Никиты Сергеевича еще нет, а я могу пока почитать сценарий. Пришел Михалков, мы познакомились, и он в присущей ему легкой манере спросил: «В каком театре работаете?». Когда я сказала: «В Малом», — он состроил такую гримасу, что хотя я и не была взрывным человеком, но внутри меня все загорелось. «Черт! — сказала я себе. — Как же хочется, чтобы вы изменили свое мнение о Малом театре!» Михалков рассказал мне об образе моей героини, о том, как он его видит. Попросил рассказать о себе и в это время сделал знак, чтобы меня снимали. Были еще одни пробы, и я поняла, что ничего не получится. Ну не получится, и не надо. У меня ведь был театр, да и страстного желания сниматься я не ощущала. Но меня пригласили в третий раз, я приехала, Михалков сказал, что надо сыграть финальную сцену (сцену в воде). Эта сцена требует больших эмоций — это я понимала и честно сказала режиссеру: «Я не смогу... я не знаю как, не знаю, что вы от меня хотите». – «Ничего не хочу, — сказал он. — Просто запиши этот текст на бумажку и читай, не обращая внимания на камеру». Я переписала текст и начала читать: «Мишенька, муж мой любимый...». И вдруг я стала рыдать — слезы брызнули мгновенно — и, плача, я продолжала читать. То состояние, которое нужно было сыграть, я нашла в себе, я это сделала. И Михалков сказал: «Вот так и надо сыграть. Будет очень хорошо, если так получится».
- Вы впервые оказались на съемках, да еще в звездном составе. Не тушевались?
- Нет, вы знаете, там была такая легкая дружеская атмосфера. И главное — я чувствовала, что режиссер со мной в каждом кадре, он вел меня.
- Вы действительно сыграли на пределе эмоций. Говорят, что такие сцены удаются, когда и в жизни присутствует любовь или состояние влюбленности...
- Да, я слышала, что так говорят. Но тогда я не была влюблена, и романа никакого не было. Я была свободна, может быть, поэтому и получилось. То, что было во мне глубоко запрятано, режиссер вытаскивал из меня, настраивал, как музыкальный инструмент.
- Разве отношения с Александром Александровичем Калягиным не зародились именно тогда, на съемках?
- Нет-нет. Мы были просто добрыми партнерами, и все. У меня была своя жизнь, у него — своя. Когда невзначай встречались, то общались формально. «Как дела?» — «Хорошо». – «Придешь на мой спектакль?» — «Не могу». Спустя полгода состоялась премьера фильма. На вечере у всех было хорошее настроение, было очень весело, мы танцевали, и Александр Александрович сказал мне: «Выходите за меня замуж». И я так же легко ответила: «Да, конечно, давайте...». Мы тогда были на «вы», и никто из нас всерьез не воспринял эти слова. Через год мы поженились...
- Потом родился ребенок, а это всегда большое испытание для семьи, а тем более для актерской...
- Ребенок появился не сразу. В нашей семье уже был ребенок. Дочка Александра Александровича от первого брака Ксения. Когда мы поженились, ей было девять лет.
- Роль мачехи не менее сложна, чем любая актерская роль.
- Я не прочувствовала этой сложности. У нас всегда были замечательные отношения, и они сохранились до сих пор. Это очень дорогой, родной и близкий мне человек, и сейчас, когда дочке 35 лет и она живет в Америке,мы скучаем друг без друга, когда долго не видимся, перезваниваемся, ездим друг к другу в гости. А сын — это, конечно, большая радость и большое испытание. Нам очень помогали мои родители — они всегда были с ним рядом, и Денис их обожает.
- Дети не пошли по стопам родителей? Вы не пытались их направлять?
- Когда дочке было лет 15-16, она спросила: «Пап, может, мне в артистки пойти?». И Саша сказал: «Если ты так спрашиваешь, значит, не надо». И она стала дизайнером.
Сын, когда был маленький, любил кривляться перед зеркалом, что-то изображать. Он посмотрел Шерлока Холмса и попросил купить ему трубки. Отец ему покупал трубки, как у Шерлока Холмса, и трости, как у Чарли Чаплина. Так что у него было несколько настоящих трубок и тростей. Помню, был очень забавный случай, когда Саша сыграл Ленина в «Так Победим». Денис был тогда маленький, и один портрет, где Саша в образе Ленина, мы подарили моим родителям. Дедушка объяснял Денису, что это папа в образе Ленина, но он не в состоянии был понять, что это такое. И когда он приехал в Москву и увидел памятник Ленину, то сказал: «Это мой папа!». Мы очень смеялись.
Когда Денис подрос, я спросила: «Хочешь стать актером?» — «Я не знаю...» — неопределенно ответил он. И никто из нас не стал на него давить.
- Кто для сына больший авторитет в семье — вы или отец?
- Думаю, отец. Но Денис рано стал самостоятельным — в 15 лет мы отправили его учиться в Америку, где он окончил гуманитарный колледж. Сейчас ему 22 года, он будет поступать в аспирантуру в Москве. Будет заниматься философией. Он вполне взрослый человек, и руководить им, несмотря на семейные авторитеты, было бы глупо.
- Но свою роль мамы-опекунши вы выполняете?
- Да, конечно, меня интересует, чем занимаются мои дети, но быть мамой-курицей я не могу. Я мама-друг, и в жизнь своих детей не влезаю, не живу их жизнью. Ведь когда ты разговариваешь с подругой и задаешь ей вопросы, ты не живешь ее жизнью. Так же и с детьми. Есть родители, которые постоянно пасут своих детей и, расставаясь утром, вечером задают им тысячи вопросов: «Что ты делала? А что он сказал? А что ты ответил?». И если мой сын о чем-то говорит с отцом, я не буду его расспрашивать, о чем он говорил. Если он захочет — сам расскажет.
- Как думаете, такая отстраненность не мешает семье?
- Наверное, члены моей семьи на этот вопрос ответили бы определеннее, чем я. Наверное, мешает... Меня дочка иногда спрашивала: «Женюра, ты куда улетела?». – «А... сейчас вернусь», — и возвращалась. Дети, конечно, требуют внимания. И если сын, например, просит что-то приготовить, а у меня есть время, я обязательно приготовлю. А если нет, он говорит: «Давай приготовлю я». Но иногда я чувствую, что мне необходимо побыть одной, и я говорю Денису: «Ты меня сейчас не трогай». – «Хорошо, — говорит он. — Ты скажи, когда можно будет говорить. Тебе сколько времени надо?». Мы начинаем смеяться, и я отключаюсь от своих проблем. Конечно, бывает так, что я не всегда могу справиться с собой. Но у меня есть способ сбросить то плохое, что накопилось во мне. Я обязательно нахожу какой-то вид деятельности: бросаюсь убирать или иду пешком несколько километров... Это очень помогает переключаться.
- Не секрет, что в театральной среде, как и кинематографической, недоброжелателей хватает, как и доброхотов-сплетников. Вам наверняка приходилось сталкиваться с этими явлениями. Как обычно реагируете?
- Как-то давно я спросила у одной актрисы: «Как ты реагируешь, когда тебе говорят что-то неприятное?». Она ответила: «Я мысленно поворачиваюсь к этому человеку спиной».
А сын рассказал мне такую историю: в колледже, где он учился, были двое ребят, которые вроде бы дружили, но при этом один другому как-то сказал: «Я тебя ненавижу!». – «А я тебя не ненавижу, — отреагировал другой. — Ведь это сколько сил надо, чтобы ненавидеть! Тебя просто нет в моей вселенной». Я не могу сказать, что я так же реагирую на сплетни, но в моменты негативные я между собой и человеком как бы ставлю экран.
- И, как я понимаю, еще тусовку не жалуете?
- Я люблю приходить на премьеры в Дом кино или Киноцентр, когда мне это нужно и интересно. И тогда мне не важно, кто сидит рядом со мной, потому что я пришла не общаться, а смотреть. Но когда я общаюсь, я стараюсь быть со всеми доброжелательной.
А в тусовке, я заметила, люди не общаются друг с другом. Мне кажется, им важно не общение, а то, как люди реагируют на них, как воспринимают. Это такая игра — игра в общение. Наверное, и она нужна.
- Ну а в «женских разговорах» участвуете?
- Конечно. С удовольствием говорю о проблемах, которые волнуют всех женщин: как сделать так, чтобы хорошо выглядеть, о диете, кремах или выспрашиваю рецепт какого-нибудь блюда, которое мне понравилось. Но я не люблю обременять кого-то своими проблемами. У меня есть несколько дорогих мне людей, к которым я просто прихожу, когда мне плохо, и им ничего не надо рассказывать — мне с ними становится хорошо.
- Мужа обременяете домашними проблемами?
- Что касается меня, детей, семьи — это для мужа свято, тут я могу положиться на него полностью. Другое дело, что у меня есть такое свойство характера — драматизировать события. Иногда я слишком погружаюсь в себя, мрачнею, но одно слово мужа, точно найденное и подчас остроумное, разбивает все, что я нагромоздила в душе и голове... А если просто пришли плохие мысли, то я точно знаю, что я должна с ними перебыть. Значит, они мне даны для того, чтобы что-то понять.
- У вашего мужа свой театр. Никогда не хотелось там сыграть?
- Вы знаете, после того как мы поженились, нам не раз предлагали сняться вместе, но мы отказывались. Не сговариваясь, мы поняли, что лучше нам этого не делать. Это наше индивидуальное решение.
- Александр Александрович дает творческие советы, помогает в работе?
- Конечно, помогает. Бывает так, что я вижу роль, но не чувствую ее. Так, одну сцену, которая не получалась у меня в фильме «Влюблен по собственному желанию», мы с Сашей разбирали, и он показал мне (очень деликатно, не навязывая своего мнения) одну краску характера. «Попробуй, — сказал, — если режиссеру понравится...»
- Кстати, играть «милую дурнушку», как говорил герой Янковского, наверное, было не очень приятно?
- Ну что вы! Было очень весело и интересно! Я не думала, как я буду выглядеть и что обо мне скажут. У меня было очень гладкое лицо, и гримеры лепили мне прыщи из латекса, затягивали волосы, чтобы подчеркнуть мою непривлекательность. Нет, никаких комплексов я не испытывала. Мне мама никогда не говорила: «Какая ты красивая!» Хотя я считаю, что детям это надо говорить. Но меня воспитывали строго и, наоборот, говорили: «Посмотри на других девочек. Вот как-то ты все не так делаешь, двигаешься...».
По сценарию моя героиня была другая, чем получилась в результате. Она должна была быть худой, с длинным носом. А у меня совсем иная фактура — я никогда не была субтильной. И я предложила режиссеру идти от обратного: я буду толстеть, а потом худеть. И он согласился.
- Вас на улице узнают, оказывают знаки внимания?
- Это бывает нечасто, но очень приятно, когда тебе улыбаются и говорят: «Здравствуйте». Я тоже здороваюсь и улыбаюсь в ответ. Но иногда бывают такие диалоги — дама останавливает меня и спрашивает: «А вы меня не знаете?» — «Нет, не знаю». – «Что-то мне ваше лицо знакомо, — говорит она.
- Вы похожи на какую-то актрису». – «Да, — отвечаю, — мне многие это говорят». И иду дальше.
- То, что у вас нет блестящей фактуры, за которой охотятся режиссеры, заставляет чувствовать свою невостребованность?
- Я рада и счастлива тому, что послала мне судьба или, если хотите, Господь. Я получила больше, чем предполагала. И у меня никогда не было и нет чувства невостребованности и нет оснований сетовать на судьбу. Идет жизнь, есть работа в театре... И если не снимаюсь, значит, не суждено. А может быть, это еще будет... Но суетиться и тем более страдать по этому поводу я никогда не буду.
- Стало быть, можете со всей ответственностью сказать, что жизнь сложилась?
- Сказать так — значит, поставить точку, а у меня есть ощущение, что впереди много интересного и, как говорит один из героев шекспировской пьесы, «надо лишь всегда быть наготове...».

Сегодня отмечает юбилей Евгения Константиновна Глушенко, популярная актриса театра и кино, народная артистка России.

Сегодня отмечает юбилей Евгения Константиновна Глушенко, популярная актриса театра и кино, народная артистка России. В 1974 году Евгения Глушенко окончила Театральное училище им. М.С.Щепкина и сразу же была приглашена в труппу Государственного академического Малого театра.
Ярким дебютом актрисы стала великолепно сыгранная ею роль Лизы («Горе от ума» А.С.Грибоедова). С первых шагов на прославленной сцене Е.К.Глушенко заявила о себе, как о незаурядной творческой личности, обнаружив замечательные качества: удивительную правдивость, органичность, огромное обаяние и тонкое чувство юмора. Эти качества заставили зрителей и театральную критику обратить внимание на молодую актрису, а затем увидеть в ней восходящую звезду Малого. Каждая из сыгранных Евгенией Глушенко ролей становилась ступенью к совершенному овладению мастерством, к глубокому постижению профессии. За годы работы в театре Е.К.Глушенко доказала, что её редкому дарованию актрисы русской театральной школы подвластны практически все жанры — от комедии и гротеска до драмы и трагедии.
На сцене Малого театра Евгения Глушенко играла и играет много. Среди её бесспорных удач такие роли, как Женя («Беседы при ясной луне» В.Шукшина), Берта («Заговор Фиеско в Генуе» Ф.Шиллера), простая и сердечная Мари-Жозеф («Мамуре» Ж.Сармана), пленительная и взбалмошная Лиз («Холопы» П.П.Гнедича), в двух последних спектаклях Е.К.Глушенко выходила на сцену с великой Е.Н.Гоголевой и была её достойным партнёром. Театральная Москва приняла её Корделию («Король Лир» У.Шекспира), Лиду («Рядовые» К.М.Симонова), Зою («Красавец-мужчина» А.Н.Островского), хитрую и в то же время простодушную Ефросинью («Царь Пётр и Алексей» Ф.Горенштейна), неистово страстную Матрёну («Горячее сердце» А.Н.Островского, за эту роль актриса была удостоена премии СТД «Хрустальная роза»), очаровательную умницу Сюзанну («Преступная мать, или Второй Тартюф» П.Бомарше), Глафиру («Пир победителей» А.И.Солженицына), сыгранную Е.К.Глушенко гротесково ярко, азартно, но с присущим актрисе тактом и чувством художественной меры и правды.
В 1997 — 2000 годах артистка работала в Театре Российской армии. Там она исполнила роль Василисы («На дне» М.Горького). В 2000 году Евгения Глушенко возвращается на прославленную сцену Малого театра и сразу же активно включается в репетиционный процесс. Она сыграла наивную в своей жадности Зюзюшку («Иванов» А.П.Чехова), создав острый и точный рисунок роли. С присущим ей обаянием актриса исполнила роль легкомысленной и легковерной молодой вдовы Купавиной («Волки и овцы» А.Н.Островского). А недавно в ее творческой биографии появилась ещё одна значительная: работа — искромётно-жизнерадостная Жозефина Понтиу в комедии «Корсиканка» И.Губача. Сыграв простолюдинку, приехавшую к пленному императору Наполеону, женщину весёлую, лукавую и мудрую, Евгения Глушенко не только в очередной раз проявила блестящее комедийное дарование, но и открыла в характере своей героини лирические и драматические оттенки. В настоящее время актриса репетирует у Сергея Женовача роль властной купчихи Барабошевой в спектакле «Правда хорошо, а счастье — лучше», премьера ожидается зимой.
Евгения Константиновна стала звездой не только Малого театра, но и кино. Такие фильмы, как «Неоконченная пьеса для механического пианино», «Несколько дней из жизни Обломова», «Впервые замужем» (приз за лучшее исполнение женской роли на кинофестивале в городе Душанбе), «Влюблён по собственному желанию» (приз за лучшее исполнение женской роли на Международном кинофестивале в Западном Берлине), «Жизнь Клима Самгина» и другие принесли ей всенародную известность.
Трудно не поддаться очарованию женственности, способности к пониманию, сопереживанию и состраданию — дару притягательному, благодаря которому актриса смогла завоевать доверие и любовь миллионов зрителей. Кажется, что она с легкостью преодолевает смену жанров и стилей, смену исторических эпох и характеров, но за этим, безусловно, стоит неустанный труд души, настоящий профессионализм и большой яркий талант народной артистки России Евгении Константиновны Глушенко.

Евгения Глушенко

«Он дал каждому из нас счастье»

В спектакле «Мамуре» мы играли вместе, он Франкёра, я Мари-Жозеф. Главная героиня говорит: «На кладбище похоронят мои кости, а я останусь в сердце тех, кому была дорога». Виталий жив в нашей памяти, в нашем сознании…

Евгения Глушенко
«Он дал каждому из нас счастье»

В спектакле «Мамуре» мы играли вместе, он Франкёра, я Мари-Жозеф. Главная героиня говорит: «На кладбище похоронят мои кости, а я останусь в сердце тех, кому была дорога». Виталий жив в нашей памяти, в нашем сознании… Я не могу привыкнуть к тому, что его нет. Я не могу говорить о нём в прошедшем времени. Он с нами. И очень дорого это присутствие…
Он говорил, что тайно любил меня, и так же я могу признаться, что люблю этого человека. Он очень непростой — неожиданный, непредсказуемый, большой выдумщик. Он может повести людей за собой, увлечь. Это удивительное качество, которое говорит о его энергетике. Разговор о работе Виталий начинает очень мягко, не пугая, легко-легко вводит тебя в свой замысел, заинтересовывает и потом ведёт за собой. Когда он работает с тобой, как режиссёр, то не позволяет себе никакого насилия. Он всё время спрашивал: «Тебе так удобно? Как ты сама чувствуешь?» Я говорю: «Ну вот это не получается». «Не надо, откажись от этого, делай, как ты чувствуешь». Но потом ты всё равно приходишь к тому, что он тебе предлагал.
У него безоговорочная, безусловная порядочность. Как есть безусловная любовь – это самая высокая любовь, любовь матери к ребёнку. Мать принимает ребёнка таким, какой он есть, её любовь безусловна. У Виталия была безусловная порядочность. Через что-то он не мог переступить. Не мог предать. Говорят, что он был закрытым человеком, но я не чувствовала его закрытости. Однажды, помню, он сидел такой мрачный… Я человек деликатный и не могу навязывать свои эмоции. Но тогда – это было перед выходом на сцену, мы сидели рядом за кулисами на спектакле «Дикарка», и ни с того ни с сего я его взяла за руку, обняла… И Виталий вдруг заулыбался, расцвёл! Я подумала: «Какая же я дура, именно это и было ему нужно в тот момент, а я боялась проявить свои чувства!» Я никогда не спрашивала его: «Ты чем-то расстроен?». Просто подойдёшь к нему, обнимешь, и он сам мгновенно оттаивает.
Он если расстраивался, то расстраивался, не мог ничего скрыть. Некоторые его побаивались. Виталий мог быть резким, но это шло от желания что-то сделать, и если не получалось, он мог вспылить, накричать. Но это не было злостью, от природы Виталий — человек очень добрый, широкий, отзывчивый. Может быть, он просто скрывал свою душевную доброту. Да, я знаю, говорили: Соломин не здоровается. Он иногда был так погружён в свои мысли – это говорит о его человеческой цельности и потрясающей работоспособности. Почему с ним хотели работать? Мы видели его отдачу, энергию, а это заводит, хочется быть рядом. Ты знаешь: работа с ним — всегда праздник, удовольствие. А это очень важно для актёров. И он заботился о том, чтобы в каждой роли актёр получал удовольствие. Может быть, Виталий и не думал об этом, но с ним всегда было интересно.
По отношению к Виталию – казалось – этого просто не могло случиться. Ощущение, как будто он улетел… «Подожди, куда ты?» И момент чего-то недосказанного, когда нет точки… Я чувствую, что его эмоциональное поле до сих пор с нами. Его свет, его теплота. И потому, когда мы вспоминаем о нём, мы вспоминаем с улыбкой, с радостью — он дал каждому из нас счастье, каждому своё. Виталий жил полнокровной жизнью – никогда не говорил: я это сделаю потом, я буду жить потом. Он жил сейчас и радовался настоящему дню.