Элина Быстрицкая: Люблю классику

Элина Быстрицкая, народная артистка СССР, актриса Малого театра, киноактриса

Элина Быстрицкая: Люблю классику

Элина Быстрицкая, народная артистка СССР, актриса Малого театра, киноактриса

- Элина Авраамовна, какая книга сегодня лежит у вас на столе?

- Буквально с сегодняшнего дня ничего не читаю, кроме книг исторических. Приближается День Победы, и мое чтение - это фронтовые записки, стихи. Идет рабочий процесс. Очень люблю стихи Ильи Резника - замечательная лирика, не только волнующая душу, но и дающая знание о том, что происходило в те годы. Не меньше, а может быть, и больше, чем документальные произведения.

- Рабочий процесс связан с подготовкой какой-то концертной программы?

- Готовлюсь к празднику. Ничего более конкретного пока говорить не хочу. Что-то делаю, кое-что уже сделано.

- Были в вашей жизни книги, которые стали для вас не только художественными, но и человечески важными открытиями?

- Конечно, и их много. В каждый период жизни - свои. Когда-то, очень давно, открытием для меня стали романы Жюля Верна. Потом - французские классики в переводе наших великих писателей. Всегда - русская классика.

- А современную литературу вы читаете?

- Думаю, книги, написанные во время Великой Отечественной войны, о которых я говорила, в высшей степени современны.

Александра Лаврова
«Российская газета», 7 апреля 2005 г.

Вчера к нашей общей радости впервые после долгого перерыва на сцену Малого театра в спектакле «Чайка» вышел народный артист СССР, генеральный директор Малого театра Виктор Иванович Коршунов. Как и прежде, он исполнил роль Петра Николаевича Сорина.

Поздравляем с этим событием дорогого Виктора Ивановича и желаем ему неизменного здоровья и добра!

на «Радио России» (ДВ - 261 КГц, УКВ - 66.44 МГц, CВ - 873, а также 1-я кнопка проводного вещания) в 9.10 слушайте программу «Специальный репортаж».

Автор и ведущий Леонид Варебрус проведет для Вас экскурсию по закулисью Малого театра: заглянет в цеха, мастерские и на сцену во время подготовки к вечернему спектаклю, познакомит с работой художников, бутафоров, мастеров по пошиву, гримеров и мебельщиков. Не пропустите, будет интересно!

Актёры, занятые в спектаклях с 12 по 19 апреля 2005 года.

Актёры, занятые в спектаклях с 12 по 19 апреля 2005 года.

12 апреля, основная сцена, «Царь Иоанн Грозный»: А.И.Охлупина, Ю.В.Сафронова, И.В.Тельпугова, А.Я.Михайлов, Г.В.Подгородинский, В.А.Коняев, А.Р.Хомятов, В.И.Езепов, А.Ю.Ермаков, К.В.Демин, Ю.Б.Ильин, А.В.Коршунов, С.А.Вещев, А.М.Торопов, И.С.Григорьев, Вл.Б.Носик, П.Д.Складчиков, О.С.Мартьянов, А.Н.Анохин.

12 апреля, сцена на Б.Ордынке, «Усилия любви…»: Д.Н.Подгорная, И.В.Иванова, В.В.Андреева, Е.М.Базарова, О.Г.Жевакина, В.Г.Зотов, Д.А.Жулин, М.Г.Фоменко, С.А.Коршунов, А.Е.Фаддеев (2 роли), Д.Н.Солодовник, В.В.Дахненко, В.А.Низовой.

13 апреля, основная сцена, «Последняя жертва»: Л.В.Титова, Л.П.Полякова, О.А.Чуваева, Е.М.Базарова, А.М.Жарова, В.И.Бочкарев, О.В.Доброван, Б.В.Клюев, В.А.Сафронов, П.Д.Складчиков, В.В.Дахненко, Ю.Б.Ильин, С.А.Кагаков, И.С.Григорьев, П.В.Абрамов, В.А.Андрианов.

13 апреля, сцена на Б.Ордынке, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, С.Г.Аманова, Ю.В.Сафронова, А.И.Ларина, М.А.Стерникова, Н.П.Швец, Е.А.Кулешова, Липина, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, В.А.Баринов, К.В.Дёмин, Д.Д.Кознов, Д.Н.Солодовник, Д.А.Жулин, А.Н.Анохин, В.А.Вещев, А.К.Вахтеров, Е.В.Арановский, Видинеев, В.А.Ильичев.

14 апреля, основная сцена, «Горе от ума»: О.В.Молочная, И.В.Иванова, Э.А.Быстрицкая, Л.П.Полякова, Л.Г.Кичанова, Н.Л.Боронина, А.М.Жарова, Т.И.Короткова, И.В.Тельпугова, Д.Н.Подгорная, И.А.Ликсо, А.И.Охлупина, о.Л.Пашкова, Ю.М.Соломин, А.В.Вершинин, Г.В.Подгородинский, В.А.Низовой, А.М.Торопов, О.С.Мартьянов, В.А.Дубровский, С.Л.Тезов, В.В.Дахненко, Д.Н.Зеничев, П.Д.Складчиков, А.Е.Фаддеев, М.Г.Фоменко, И.С.Григорьев.

14 апреля, сцена на Б.Ордынке, «Тайны мадридского двора»: Л.А.Суворкина, Е.М.Базарова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, В.В.Андреева, О.Г.Жевакина, И.А.Жерякова, Л.В.Ещенко, Ю.В.Сафронова, В.И.Езепов, В.В.Петров, К.В.Демин, О.В.Доброван, В.Г.Зотов, А.Н.Анохин, Д.Н.Солодовник, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, сотр.Малец.

15 апреля, основная сцена, «Правда – хорошо, а счастье лучше»: Е.К.Глушенко, О.Г.Жевакина, Л.П.Полякова, Л.Г.Кичанова, О.В.Молочная, Ю.В.Сафронова, Е.А.Кулешова, В.А.Низовой, В.И.Бочкарев, А.В.Клюквин, Г.В.Подгородинский, С.А.Вещев, Д.Н.Зеничев, И.С.Григорьев, А.Н.Анохин.

15 апреля, сцена на Б.Ордынке, «Тайны мадридского двора»: Т.Н.Лебедева, О.Л.Пашкова, Е.Г.Харитонова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, В.В.Андреева, И.В.Иванова, Д.Н.Подгорная, Л.В.Ещенко, И.А.Жерякова, В.И.Езепов, В.В.Петров, К.В.Демин, А.Р.Хомятов, А.В.Вершинин, М.Г.Фоменко, Д.Н.Солодовник, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, П.В.Абрамов, А.Е.Фаддеев, сотр.Малец.

16 апреля, основная сцена, «На всякого мудреца довольно простоты»: К.В.Моисеева, И.В.Муравьёва, Э.А.Быстрицкая, Т.П.Панкова, О.Л.Пашкова, Г.Г.Микшун, А.М.Жарова, Н.П.Швец, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, Б.В.Клюев, А.В.Клюквин, М.Г.Фоменко, А.Ю.Ермаков, Е.Куршинский, А.Т.Манке, И.С.Григорьев, А.Н.Анохин.

16 апреля, сцена на Б.Ордынке, «Усилия любви…»: Д.Н.Подгорная, И.В.Иванова, В.В.Андреева, Е.М.Базарова, О.Г.Жевакина, В.Г.Зотов, Д.А.Жулин, О.В.Доброван, С.А.Коршунов, А.Е.Фаддеев (2 роли), Д.Н.Солодовник, В.В.Дахненко, В.А.Низовой.

17 апреля, основная сцена, «Лес»: И.В.Муравьева, В.В.Андреева, Н.А.Титаева, А.М.Жарова, О.С.Мартьянов, А.М.Торопов, Ю.И.Каюров, А.С.Кудинович, Д.А.Жулин, А.Е.Фаддеев, А.Ю.Ермаков, С.С.Еремеев.

17 апреля, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: студ.Милюзина, О.А.Чуваева, Л.В.Юдина, Т.Н.Рыжова, Ю.В.Сафронова, Л.Г.Кичанова, З.Е.Андреева, О.С.Мартьянов, Г.В.Подгородинский, В.К.Бабятинский, А.Н.Анохин, Д.Н.Зеничев, В.А.Дубровский, О.В.Доброван, М.Г.Фоменко, В.А.Андрианов.

17 апреля, сцена сцена на Б.Ордынке, вечер, «Пучина»: О.А.Чуваева, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, Д.Н.Подгорная, Е.М.Базарова, Н.П.Швец, Е.О.Порубель, И.А.Жерякова, О.Г.Жевакина, Л.В.Ещенко, Липина, Полина Бородкина, А.В.Коршунов, Д.Н.Зеничев, В.А.Баринов, В.А.Дубровский, А.К.Вахтеров, В.И.Бочкарев, С.Л.Тезов, П.Д.Складчиков, С.А.Коршунов, Д.Н.Солодовник, студ.Кадыров, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, М.Г.Фоменко, Миша Тихонов.

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ». ОТ АВТОРА

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

ОТ АВТОРА

Во многих письмах, которые я получаю от зрителей и просто от любителей театра, в беседах с моими друзьями все чаще и настойчивее звучат просьбы, чтобы я рассказала о себе, о своем творческом пути, о встречах с людьми, которые так или иначе оставили след в моей жизни, наконец, о моих товарищах по сцене и даже о методе работы над той или другой ролью.

Задача не из легких: многое уже изгладилось из памяти, многое и до сих пор больно вспоминать, ибо даже время не залечило ошибки и раны, которые так безжалостно иногда «дарит» нам судьба.

Но, перебирая в памяти то, что вылилось на страницах этой книги, мне хотелось с предельной искренностью рассказать о перипетиях своей жизни. И — как знать! — может быть, мое некоторое легкомыслие, особенно в начале творческого пути, недооценка труда над собой актера заставят чуть-чуть призадуматься моих молодых товарищей, избравших прекрасный, но далеко не легкий путь в искусстве. А зрителям, дарящим мне радость своим лестным вниманием, этот мой «литературный труд» пусть будет благодарностью актрисы.

ДЕТСТВО. ИНСТИТУТ. ФИЛАРМОНИЯ (начало)

Я родилась в семье армейского офицера Николая Семеновича Гоголева. Отец мой кончил кадетский корпус и стал кадровым военным. Помню его рассказ о том, что в корпусе он был близок с Анатолием Дуровым, знаменитым впоследствии клоуном, и часто наблюдал, как Дуров уже в юношеские годы занимался дрессировкой крыс, которых в их учебном заведении водилось превеликое множество.
Отец любил меня до самозабвения, но в деле моего воспитания всегда подчинялся моей энергичной матери. В жизни он был необычайно мягок, но служба, честь мундира и военная присяга являлись для него святыней.
Отец был уже совсем больным, когда произошла революция. События февраля 1917 года и отречение царя как бы прошли мимо него. Известен такой случай. В дни революции многие кадровые офицеры переодевались в штатское платье и торопливо спарывали погоны; а отец как носил форму полковника в отставке, так и продолжал ходить по бурлящей Москве. Однажды на Тверской к, нему подошли несколько революционно настроенных молодых людей и потребовали, чтобы он снял погоны. Отец спокойно ответил: «Я не могу этого сделать — снимите сами». Очевидно, что-то в нем вызвало уважение этих людей, и они осторожно сняли с отца полковничьи погоны, ничем не оскорбив его.

Мне кажется, что жизнь моих родителей не была счастливой. Моя мать, Елена Евгеньевна Гоголева, тоже дочь военного, капитана Каменского, воспитывалась в том же Институте благородных девиц, куда поступила потом и я. Училась она главным образом за счет богача Губонина, одного из тех, на чьи деньги строился московский храм Христа Спасителя. К Губонину часто обращались малообеспеченные люди с просьбой стать крестным отцом новорожденного младенца. Так поступил и мой дед, доходы которого были более чем скромны. Быть крестницей Губонина означало, что Губонин не только оплатит учение, но и даст по окончании института приданое.
Бабушка моя умерла рано, и дед женился вторично; а мачеха любила своих родных детей и не жаловала, падчерицу — мою мать. На первом же балу, когда блестящий адъютант Гоголев протанцевал с моей матерью вальс и мазурку, мачеха довольно бестактно обратилась к нему: «Вам, кажется, нравится моя падчерица? Можете просить ее руки, отказа не будет».

Молодой человек растерялся — у него и в мыслях не было ничего подобного. Но рядом, чуть не плача, стояла сконфуженная девушка, и честь не позволила офицеру скомпрометировать ее. Таким образом в скором времени состоялась свадьба.
В год моего рождения пехотный Моршанский полк, в котором служил отец, стоял в Егорьевске, не так далеко от Москвы. Так как мое появление на свет обещало быть очень трудным, матери посоветовали ехать в Москву, к лучшему тогда акушеру Добрынину, который практиковал в Воспитательном доме при Николаевском женском институте. В этот институт попадали девочки-сироты, при рождении потерявшие мать. Роды действительно были очень трудные, но обе мы остались живы, несмотря на пророчества нянюшек. Они с сомнением посматривали на большеглазую, уже тогда со сросшимися бровями, довольно молчаливую новорожденную, качали головами и приговаривали: «Не жилица, нет, не жилица!» Тем не Менее все обошлось благополучно. Поскольку появилась я на свет все-таки в Москве, на самом берегу Москвы-реки, то и считаю себя москвичкой.
Через положенное время мать вернулась со мной в Егорьевск, где мы и прожили до 1904 года. Еще и теперь мне часто пишут старожилы Егорьевска, упорно считающие его моей родиной.

...Хотя родились Вы в Москве, но я упорно продолжаю считать Вас своей землячкой, так как Ваши родители жили в Егорьевске, да и Вы первые пять лет своей жизни провели у нас. Вы не хотели бы взглянуть на город Вашего раннего детства? А. И. Могальков, г. Егорьевск Московской области.
Привет из Егорьевска и большая благодарность за письмо, дорогая Елена Николаевна! В нашей местной газетке как-то появилась заметка, что «в 139-м Моршанском полку был офицер Н. С. Гоголев, жена которого выступала в самодеятельных любительских спектаклях в доме «Офицерского собрания», и, очевидно, тяга к театру передалась дочке, которая стала знаменитой артисткой нашей страны». Если это не так. Вы меня поправьте...

С глубокой признательностью М.И. Стулова, г. Егорьевск Московской области.

Когда началась русско-японская война, полк моего: отца отправили в район военных действий на Восток. Многие жены офицеров решили последовать за своими мужьями. Поехали и мы с мамой. Переезд в Хабаровск я помню хорошо. Тогда это был долгий путь: железной дорогой до Иркутска, пароходом через Байкал и опять железной дорогой до Хабаровска. Дальше уже штатских не пускали. Денег у нас почти не было, ехали, конечно, третьим классом. С нами ехала жена одного офицера, очень практичная и предусмотрительно запасшаяся всем необходимым дама.

Запомнился переезд через Байкал. Мы — в каюте, парохода. Лампа раскачивается из стороны в сторону. На озере сильное волнение. Наша попутчица, опасаясь морской болезни, сосет лимон. Пересели в поезд, идущий до Хабаровска. Еды у нас уже не осталось вовсе, денег тоже. А попутчица между тем уплетала купленных на станции кур. Я, глотая голодную слюну, старалась смотреть в окно. Какой-то совершенно незнакомый господин, как видно, давно уже следивший за мной, вдруг протянул маме маленькую жестяную коробочку — там было несколько кубиков бульона Либиха. До сих пор помню этот чудесный, вкусный, разведенный кипятком бульон.
В Хабаровске мама устроилась работать заведующей хозяйством в загородной больнице. Как ей удалось это сделать — не знаю. Главным врачом больницы был великолепный, как говорили, хирург, доктор Сабо. Туда часто привозили раненых с фронта, и мама постоянно старалась что-либо узнать об отце.

Время было тревожное. Больница находилась далеко от города и обслуживалась преимущественно ссыльнокаторжными. Так, Главный повар больницы отбывал наказание как профессиональный грабитель и убийца. Думаю, не многие стремились получить работу в этой больнице, тем более что доктор Сабо славился своим суровым характером. Расскажу один случай, подтверждающий эту репутацию.
Несколько дам из светского общества Хабаровска решили стать медицинскими сестрами. Они облачились в белые шелковые халаты, очень красивые и элегантные. В таком виде и явились в госпиталь. Доктору Сабо было безразлично, кто эти дамы, пусть даже жены генералов. Он велел содрать с них модные шелковые халаты и одеть в будничные, обычные, стерилизованные. И предупредил, что, если кому-нибудь из новоявленных сестер во время операции станет дурно, он не обратит на это внимание.

И действительно, доктор сдержал слово. Во время операции одна из сестер—молодая барышня — побелела и упала в обморок: Мама бросилась к ней на помощь. Раздался голос Сабо: «Ни с места». Так до конца операции несчастная барышня и пролежала на полу. Сабо твердо заявил: «Работа в госпитале не шутка и не маскарад»—и больше не пускал дам в госпиталь.
Вместе с тем он был душевный человек. Однажды в день рождения Сабо мама купила конфеты и послала меня его поздравить. Я боялась грозного доктора, поэтому положила конфеты около двери его кабинета и убежала. Но мама втолкнула меня в кабинет, и я оказалась перед доктором. Никогда не забуду, как этот суровый и преданный своему врачебному долгу человек был ласков и нежен с маленькой девочкой.

Сначала нас поместили не в самой больнице, а в конце большого двора, в двухэтажном флигеле, совеем рядом с Амуром. На первом этаже была китайская прачечная, там жили китайцы-прачки. Вечером они давали несколько выстрелов для острастки хунхузам, которые шайками бродили вокруг, а потом наглухо запирались. Если привозили раненых, маму ночью вызывали в главное здание, и она бежала через весь двор, боясь главным образом маленького морга, который тогда просто называли «мертвецкой». Один из каторжан, сторож, перед жарко натопленной печкой без особых церемоний отогревал чей-нибудь труп для вскрытия. Наконец мама не вытерпела, набралась храбрости и попросила доктора Сабо перевести нас в главный корпус. Там нас поселили в одной из свободных палат в женском психиатрическом отделении.
Коридор между мужским отделением и женским был перегорожен воротами из чугунных прутьев. Рядом с нами с одной стороны находилась палата очень миловидной тихой женщины. Она прижимала к груди подушку и тихонько пела колыбельные песни. Потеряв ребенка, она потеряла рассудок. Мне было ее очень жаль. Я всегда старалась заглянуть в окошечко над дверью, чтобы посмотреть на нее. С другой стороны жила весьма шумная женщина. Эта сумасшедшая кричала: «Идите за мной, я вам путь укажу! Идите за мной, я вас к Христу приведу!» Ночью, когда на пациентку «находило», мама зажимала мне уши подушкой. Я эту громкую соседку не любила и не хотела видеть. А вот с мужчинами-сумасшедшими, отделенными чугунными воротами, я дружила. Многие из? них свободно ходили по своему коридору, и я через ворота играла с ними в мячик, к обоюдному удовольствию.

Были у меня и подружки-однолетки. С ними мы качались на качелях — кто выше. Цель была через забор посмотреть на пароходик, идущий по Амуру. Мама решила нас, девочек, сфотографировать и возила в Хабаровск к фотографу, который, как выяснилось впоследствии, был японский шпион, очень ловко снимавший все интересующие его объекты и спокойно удравший с этими снимками. А фото мои с подружками у меня сохранились.
Как-то зимой мама взяла меня в Хабаровск. Было холодно и снежно. Ехали на извозчике. Мама дала мне свою большую муфту из скунса. Откуда у нее была такая роскошь—не знаю. Правда, мех этот не считался особо дорогим, но все же ценился. И вот домой мы вернулись без муфты. На мамин вопрос, где она, я спокойно ответила: «А я ее выбросила дорогой, она мне надоела». Очевидно, в то время меха и драгоценности не имели для меня никакого значения, как, впрочем, не имеют и сейчас.

Внезапно пришло известие, что папа серьезно ранен и специальным поездом отправлен в Москву. Сразу стали собираться и мы.
В Москве мы обосновались в переулке на старом Арбате, сейчас он называется-—Плотников. Мезонин, который мы снимали (теперь этого дома уже нет), был, ) скорее, чердаком, полным мышей. Отца, так и не вылечив, скоро перевели на «нестроевую» должность. Ранение его было очень тяжелым—рана в живот навылет и контузия головы, задет позвонок. Как он выжил— никто не понимал. Но последствия остались — до конца жизни он путал слова и вообще был очень больным человеком.

Наступил 1905 год. Отец получил назначение в город Судогду.
Добирались мы туда в какой-то карете. Железнодорожники бастовали. Дорогой на нас напали жулики. Они пытались захватить привязанную сзади корзину со всем нашим имуществом. С помощью папы и кучера мы отбились и благополучно доехали до Судогды. Сначала предоставленная нам квартира не очень нас обрадовала, однако после московского чердака это было вполне сносное жилье, но... без признака какой-либо мебели. Вскоре нас переселили, и мы зажили просто по-царски. Чудесный дом с огромным садом на окраине города, птичий двор, где ходили индюки, которых я боялась, в саду — пруд. Материально мы жили неплохо. Моя неугомонная мама быстро сколотила драматический кружок, где наконец получила возможность осуществить свое давнишнее желание играть на сцене. Жители Судогды до сих пор помнят эти «любительские спектакли» — теперь» бы сказали «самодеятельный театр». Судогодцы иногда пишут мне, а недавно прислали даже сохранившиеся афиши!

Многоуважаемая Елена Николаевна! От лица судогдовцев поздравляю Вас с днем 8 Марта и выражаю наше общее пожелание Вам доброго здоровья! Присылаю листок владимирской молодежной газеты «Комсомольская искра» от 4 марта.

С уважением В. А. Антонов, г. Судогда Владимирской области.

Однако здоровье отца не позволяло ему нести и «нестроевую» службу. Он вышел в отставку. Кончились наши «царские» угодья, пенсия отца была ничтожно мала, но мама наконец-то получила желаемое: жена отставного офицера, она имела право играть на профессиональной сцене. Началась наша новая жизнь.
Под фамилией Волжина мама поступила в труппу Собольщикова-Самарина сначала в Саратове, потом в его же антрепризу Самара — Казань. Отец, оформляя пенсию, начал хлопотать и о том, чтобы меня приняли на казенный счет в какой-либо институт (это соответствовало современной средней школе). Ну а пока мама стала актрисой — актрисой стала и я.

Вместе со своими подружками в Хабаровске я уже научилась немного читать и писать. Но по-настоящему стала учиться в Саратове. Однажды, когда мне исполнилось шесть лет, мама сказала: «Завтра ты пойдешь в школу». Я безумно обрадовалась. Вскочив ни свет ни заря, тихонько оделась (а мне с вечера приготовили платье и фартучек) и, никому ничего не говоря, выскользнула из дому. Я знала, что рядом находится какая-то школа. На улице было еще темно, двери школы оказались заперты. Как потом выяснилось, было четыре часа утра! Я этого не знала. Идти домой не хотелось. Во-первых, там все спали, во-вторых, еще заставят завтракать и я опоздаю в школу. Я спряталась за крыльцом школы, ожидая ее открытия. Очевидно, я немного вздремнула. Послышались голоса. Я увидела много девочек, весело входящих в двери, и, разумеется, тоже прошла в эти заветные двери.

Было так весело бегать по широкой лестнице, что-то кричать, чему-то смеяться. Раздался звонок. И тут-то и произошел конфуз: я решительно не знала, в какую дверь надо идти. Лестница опустела, все девочки куда-то исчезли, а я все прыгала по этой лестнице, восторженно ощущая себя в школе. Какая-то милая и ласковая женщина, давно уже наблюдавшая за мной, решила наконец установить «мою личность». В это время влетели и мои взволнованные родители, обнаружившие исчезновение своего единственного чада. Выяснилось, что я должна была ехать с папой на конке в детский сад, где говорили по-немецки и учили немножко играть на рояле. Вот какая была мне уготована школа. В саратовском детском саду я пробыла недолго. У мамы кончился сезон, и она подписала контракт в Казань. Мы переехали туда.

В Казани у Собольщикова-Самарина я и начала в шестилетнем возрасте свою «сценическую деятельность», неизменно выступая во всех пьесах, в которых имелась детская роль. Помню первое выступление. Репетиций было не много. Я, конечно, назубок выучила свою маленькую рольку. И, нисколько не стесняясь, сразу, как вышла на сцену, обратилась к суфлеру, сидевшему в будке: «Вы мне, пожалуйста, не подсказывайте, я сама все знаю». Таков был мой первый выход. Что это была за пьеса, не помню, а вот в «Русской свадьбе» П.П. Сухотина я уже навлекла на себя гнев молодой актрисы Поль, которая играла невесту. Я — мальчонка должен был по обряду перед выходом к свадебному пиру отрезать у невесты маленький кусочек косы. Мизансцена была удобная: Поль — невеста сидела лицом к публике, а мне за ее спиной следовало делать вид, что я режу под фатой самый кончик косы. Но я никак не могла согласиться на «как будто». Спектакль имел успех, шел много раз, а я все резала и резала косу. Поль пришла в ужас, так как коса ее заметно укорачивалась. Наконец, не выдержав, она пожаловалась маме. Как меня ни уговаривали, как ни доказывали, что можно «как будто», «делать вид», «ведь публика не видит», я решительно не могла «обманывать» публику. Единственное, на что я согласилась, — отрезать совсем крохотный кусочек волос невесты, но по-настоящему.
Должна похвастаться, что труппа была сильная и хорошо подобранная. В ней играли известные провинциальные артисты — пожилой резонер Никита Фабианский, молодая инженю Поль, героиня Палей. Как-то я имела бенефис. Для детского утренника подготовили «Мальчик с пальчик». Его я и играла в свой бенефис. В самый трагический момент, когда я, сидя под столом, подслушивала коварный план — завести всех братиков в лес и там бросить, — на сцене появилась настоящая кошка и, мурлыча, стала ко мне ласкаться. Я не растерялась и, прижимая кошку к себе, продолжала быть мальчиком с пальчик.

Не то в Самаре, не то в Казани, точно теперь не помню, случился пожар. Обычно мама всегда брала меня с собой в театр. Я либо смотрела спектакль из-за кулис, либо спала где-нибудь на узлах с костюмами. Погода в тот злополучный зимний вечер стояла ужасная — мороз, метель. Мама побоялась взять меня с собой, так как ехать надо было на другой берег Волги, прямо по льду, вот я и осталась одна в номере гостиницы. Мама уложила меня спать. Не знаю, что произошло, но я проснулась в, тот момент, когда вся комната наполнилась дымом. На мое счастье, в соседнем номере находился молодой артист Арди. Он меня и вытащил. Когда мама вернулась после спектакля, я была уже в безопасности.
Папа в это время уехал в Москву хлопотать о моем поступлении в институт. Как дочь раненого офицера, меня должны были принять на казенный счет. На то, чтобы отдать меня в хорошую частную гимназию, у нас не хватало средств. Чтобы не расставаться со мной, мама решила бросить провинциальную сцену. Устроиться в театр в Москве было не так легко. У нас в семье бредили Малым театром, но мама попасть туда не могла — ни специального образования, ни «протекции», как тогда говорили, у нее не имелось.

После возвращения папы мы неожиданно быстро получили извещение о том, что я зачислена на казенный счет в Институт благородных девиц в восьмой класс с предварительным экзаменом (классы считались в обратном порядке, восьмой был младшим). Институт находился в Москве на Пречистенке (теперь улица Кропоткина, в этом здании расположен один из факультетов Военной академии имени Фрунзе). Назывался он — Институт кавалерственной дамы Чертовой. Начальницей его была бывшая фрейлина императорского двора баронесса М.А. Богданова, а попечительницей—сестра жены императора Николая II великая княгиня Елизавета Федоровна. После смерти своего мужа Сергея Александровича Романова, погибшего от бомбы Каляева, она всегда ходила в сером платье, с повязанным по-монашески платком (постриг ей был запрещен). В институте она бывала ежегодно: 1 октября лично раздавала награды за хорошие успехи. Для нее и ее свиты готовили специальные обеды. Это был своеобразный экзамен по кулинарии, которой обучали в двух старших классах.
В институте воспитывались дочери офицеров до генеральского чина. Генеральские дочки учились в Екатерининском институте (теперь Центральный Дом Советской Армии на площади Коммуны).

Экзамен я выдержала, за что получила от родителей огромную и очень дорогую куклу. Мы переехали в Москву. Так как институт был закрытый, я приезжала домой только с субботы на воскресенье. Господи, сколько квартир переменили мы во всех прилегающих к Пречистенке переулках! Папиной пенсии не хватало. Устроиться на сцену маме не удалось, и она подрабатывала уроками русского и немецкого языков, а я — единственное балованное дитя — ни с чем не хотела считаться. По праздникам желала непременно ходить в театр. Часто, одетая как кукла, выезжала с мамой на детские балы. Ни в чем мне не было отказа. Мама мною безмерно восхищалась. Это портило меня, развивало самомнение и, в ущерб серьезным знаниям, верхоглядство. Больших трудов стоило мне впоследствии перевоспитывать себя. Это произошло тогда, когда я поняла, и больно поняла, весь вред, который, любя, принесла мне мама таким воспитанием.

Но вернемся к институту. Насколько я понимаю, учили нас довольно хорошо. Мы изучали все общеобразовательные предметы, немецкий и французский языки. Желающие могли брать уроки музыки (я училась играть на фортепьяно). Можно было учить английский язык. Балерина Станиславская преподавала танцы. Педагоги, как правило, были очень хорошие. Так, например, я запомнила учителя истории Николая Альбертовича Куна. Среди преподавателей выделялся известный историк литературы и исследователь творчества Гоголя Владимир Владимирович Каллаш. Он вел свой предмет, может быть, на чересчур высоком уровне, не вполне доступном его юным слушательницам, но серьезно, глубоко и увлекательно. Ко мне он относился очень хорошо и впоследствии даже дал рекомендацию в Филармонию.
По вечерам два раза в неделю воспитанницы старших классов изучали кулинарию, кройку и шитье. Последний предмет мне никогда не давался, и я не умела даже пришить пуговицу.

Порой мы не уезжали на воскресенье домой и пели в церковном хоре.
Иногда лучших учениц возили в театр или на симфонические концерты в Дворянское собрание. В театр мы ехали в открытом ландо, куда нас сажали кучей, как цыплят. Что касается театральных представлений, то преимущественно нам показывали балет и оперу.
На летние каникулы наша семья обычно ездила на юг. У папы, раненого офицера, был бесплатный билет. Мне брали детский билет и при этом очень боялись, как бы рост не выдал мой совсем уже не детский возраст.
Я очень любила Евпаторию. Тогда уже обнаружилось у меня стремление играть, лицедействовать. Я окружила себя девочками, сверстницами, и была среди них заводилой. В Евпатории продавали в то время хорошенькие, вышитые золотыми нитками шапочки. Такие шапочки были и у меня и у моих подруг. И вот я решила устроить вечером на приморском бульваре представление живых картин. Почему живые картины, а не пьесы? Во-первых, я была не сильна в драматургии; во-вторых, не верила, что подружки могут выучить слова. К нам присоединились и мальчики. Мы составили садовые скамейки, и я стада группировать участников, естественно, ставя себя в центр.

Собирались мы, когда темнело. У мальчиков были бенгальские огни, которые эффектно освещали нас. Мы становились в позы и показывали сказки.
Что произошло дальше, с точностью сказать не могу. Но на бульваре появились полицейские и разогнали нас. Вернее всего, какая-то мать оскорбилась тем, что ее дитяти досталась невыигрышная роль, и вызвала полицию.

В 1914 году мы на юг не поехали и сняли дачу в Новогирееве. В моей жизни Новогиреево сыграло важную роль, и я хочу рассказать о нем подробнее. В настоящее время Новогиреево—часть Москвы. В 1915—1916 годах это было полудачное место. До 1914 года в нем обитало много состоятельных немцев. Дома были фундаментальной постройки, существовали даже торцовые мостовые, а по двум главным проспектам ходила от железнодорожной станции маленькая конка. Мы сняли небольшую дачку на конечной остановке этой конки. В городе она носила название Баронского проспекта. Дачка стояла почти на отлете и граничила с прекрасным футбольным полем и двумя великолепно оборудованными теннисными кортами. Был там маленький домик с раздевалкой для футболистов и крошечной сценой. Вот здесь-то, в непосредственной близости от нашего дома, и собиралась летом молодежь Гиреева. Днем играли в футбол и теннис, по вечерам устраивали собственными силами концерты и даже разыгрывали маленькие водевили. Находившееся в довольно приличном состоянии пианино переезжало тогда со сцены в зрительный зал. До сих пор помню, как дружно и легко жилось тогда нам, молодым, в Гирееве. О войне не думалось, она не чувствовалась так остро, как в институте, где то и дело на какой-либо девочке появлялся траурный воротник. На кортах шли веселые состязания. Были даже классные игроки, к которым принадлежала и я. Ну а уж в концертах и спектаклях я, разумеется, играла первую роль.

Многие молодые жители Гиреева увлекались театром. Среди них были ставшие через несколько лет работниками Малого театра Шура Момма и его будущая жена Аня Бедрут. Шура—беззаветно преданный театру и безусловно талантливый человек—из-за своей ужасной дикции многие годы занимал в Малом театре скромную должность бутафора. Аня работала главным бухгалтером нашего театра. Коля Лукьяновский, крестник моей матери, декламировал под мой аккомпанемент какие-то «волшебные» стихи, а впоследствии под фамилией Яновский поступил в Вахтанговский театр—Валя Станюлис—в будущем актер Малого театра—был тогда еще очень молод и мог только издали следить за нашими драматическими успехами.
Удивительным человеком был Валентин Антонович Станюлис. Он не играл главных ролей, но его страстная любовь к театру, преклонение перед великими «стариками» Малого чувствовались в каждой маленькой роли, в каждом общественном мероприятии театра. Высокообразованный, по-настоящему знающий поэзию, он помнил наизусть и сам читал многих авторов, прекрасно разбирался в литературе и до последней минуты жизни горячо и преданно служил искусству. Он был женат на правнучке М. С. Щепкина —Александре Александровне Щепкиной, прекрасно воспитал двух своих дочерей, а потом и внука. Мы много лет прожили бок о бок в родном театре, вместе много играли, работали в местном комитете. Энергия Вали Станюлиса, его искреннее стремление служить коллективу, быть ему полезным всеми своими знаниями и силами были неистощимы. Он ведал культсектором месткома—и с какими замечательными людьми старался устраивать нам встречи! С его легкой руки за мной на долгие годы установилось прозвище Мадонна. Ох как не нравилось это некоторым! Но жили мы все дружно, и если и было что-то, что, к сожалению, всегда бывает в театре, то теперь на многое смотришь иначе. И когда я пишу эти строки, я—увы!—уже давно не «мадонна» и ношу прозвище, данное одним из любимых моих партнеров, Никитой Подгорным, — «Матант» (из «Волков и овец»).

Нет теперь рядом со мной уже многих гиреевцев— Ани и Шуры Момма, Коли Яновского, нет и Вали Станюлиса... А тогда, в 1915—1916 годах, мы были почти неразлучны. И, не думая, как тяжко будет маме жить в Гирееве и ездить каждый день на работу в Москву, я эгоистично упросила родителей остаться там до осени 1916 года. Я приезжала туда каждое воскресенье, проводила там рождество и пасху.

В Гирееве я уже серьезно готовилась к поступлению на сцену. Весной 1916 года я кончила институт и летом окончательно решила идти на драматические курсы. Но куда? Мои мечты устремились к Малому театру, но школы при Малом театре тогда не было.

(продолжение следует)

в 19.00 в помещении Центра имени Вс.Мейерхольда состоится запись телевизионного ток-шоу «Линия жизни» с участием художественного руководителя Малого театра, народного артиста СССР Ю.М.Соломина.

Малый театр. «Вишневый сад» А.П.Чехов

За всю свою долгую историю Малый театр поставил «Вишневый сад» только один раз — в 1982 году, когда его создал гениальный Игорь Ильинский.

Малый театр. «Вишневый сад» А.П.Чехов

За всю свою долгую историю Малый театр поставил «Вишневый сад» только один раз — в 1982 году, когда его создал гениальный Игорь Ильинский. С того времени состав исполнителей почти полностью изменился, но дух спектакля и его поэтическая атмосфера сохранились во многом благодаря прекрасным актерским работам Ирины Муравьевой, Валерия Бабятинского, Владимира Богина и других.

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

Предисловие Ираклия Андроникова

Замечательный путь

Возможно ли представить себе театр, театральную Москву 1920—1980-х годов без Елены Николаевны Гоголевой? Нет, никак невозможно, как невозможно представить себе Гоголеву без театральной Москвы. Актриса замечательного таланта, выдающейся красоты, наделенная удивительным обаянием, артистизмом и голосом—глубоким, низким, звучным, то нежным, то властным, — и если прибавить к этому, что Гоголева с детских лет преданно любит Малый театр и посвятила ему всю свою жизнь, то будем считать, что нами намечены некоторые черты ее облика. Мать Елены Николаевны, провинциальная актриса, мечтавшая видеть дочь на сцене любимого ею московского Малого театра, попросила у тогдашнего руководителя театра Александра Ивановича Сумбаташвили-Южина, выдающегося артиста, драматурга и общественного деятеля, прослушать ее дочь. И пятнадцатилетняя девочка произвела такое серьезное впечатление, что Южин рекомендовал ей поступить на драматическое отделение Филармонии, где в то время преподавали лучшие актеры Малого театра. Спустя два года на зачетном вечере, на который приехали знакомиться с будущими артистами Станиславский, Немирович-Данченко, Южин, решилась ее судьба. Через несколько дней Елена Николаевна Гоголева получила приглашение вступить в труппу Художественного театра. Затем последовало такое же приглашение от Малого. Она отклонила предложение Художественного театра и вступила в труппу Малого, в «труппу гениев», как сказал о них Станиславский. Театр принял ее как свою.

В 1918 году Гоголева вступила в труппу и в том же сезоне дебютировала в роли Джессики в «Венецианском купце» Шекспира. Тогда же впервые на сцене Малого театра, по инициативе Южина, была поставлена пьеса Горького «Старик». В этом спектакле участвует О. О. Садовская в роли старой няньки, а Е. Н. Гоголевой поручают роль Татьяны. С каждым годом увеличивалась чреда гоголевских ролей: героических, комедийных, характерных, отмеченных печатью ее таланта, который не застывал, а обновлялся в упорной работе. Замечательная актриса от спектакля к спектаклю вносит новые штрихи в создаваемые ею образы. Образы оживали. В спектакле К.А. Тренева «Любовь Яровая» (1926), спектакле этапном не только для Малого, но для всего советского театра в целом, Гоголева блестяще сыграла Панову, коварного, злобного врага молодой советской власти.

Рассказывая о своей работе над новыми ролями, она делится своими радостями и огорчениями. Размышляет о том, какая роль у нее не получилась, не отвечала тому представлению, которое сложилось у нее прежде, но, судя по всему, это ее чрезмерная требовательность к себе: Гоголева всегда знает, что она хочет и чего еще не достигла.

В своей книге она не раз обращается к памяти Александра Ивановича Южина, который первым в театре понял значение Октябрьской революции, сумел сохранить и продолжить реалистические традиции великих мастеров Малого театра. И Гоголева одна из тех, кто продолжает традиции Южина, Ленского и Ермоловой. Страницы, посвященные Марии Николаевне Ермоловой, принадлежат к числу лучших в книге. Когда Гоголева рассказывает об игре великой Ермоловой, кажется, что слышишь, как колотится ее сердце, и словно видишь, как рыдает зал. Гоголевой удалось пронести свои впечатления через десятилетия. С благодарным чувством пишет она о Садовских, Лешковской, Правдине, Рыжовых, Турчаниновой, Климове, Степане Кузнецове и, наконец, о своем любимом режиссере Константине Александровиче Марджанове. Тепло и нежно вспоминает она об Александре Алексеевиче Остужеве, о его триумфе в роли Отелло, о его справедливом характере и добром сердце.

Елена Николаевна с огромным интересом воспринимает все новое, что происходит в театре и в жизни. С каким уважением рассказывает она об актерах других театров, вспоминает спектакли с участием Алисы Георгиевны Коонен, восторгается игрой Верико Анджапаридзе. Значительная часть ее жизни — исполнение общественных дел. Многие годы она с увлечением ведает военно-шефской работой.

В театре ей интересно работать с молодыми и находить с ними общий язык. Она вспоминает Никиту Подгорного, с любовью говорит о Юрии и Виталии Соломиных, о режиссере Борисе Львове-Анохине. Не буду продолжать пересказ книги Гоголевой. Она написала прекрасную автобиографию, на страницах которой обрели новую жизнь мощные духом и творческой силой великие «старики» Малого. Книга изложена отличным русским языком, в котором слышатся интонации старой московской речи. Воспоминания написаны живо, человеком крайне доброжелательным, но строгим. Гоголева пришла в театр на рубеже двух эпох русской истории, и путь Гоголевой — это путь Малого театра. Замечательный путь.

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Легенды Малого театра. Елена Гоголева

7 апреля исполняется 105 лет со дня рождения знаменитой актрисы Малого театра Елены Николаевны Гоголевой (1900-1993).

Легенды Малого театра. Елена Гоголева

7 апреля исполняется 105 лет со дня рождения знаменитой актрисы Малого театра Елены Николаевны Гоголевой (1900-1993). Имя Гоголевой я услышал, когда впервые попал на спектакль «Царь Федор Иоаннович». Представление почему-то не начиналось, но вдруг откинулся занавес и на авансцену вышел Евгений Самойлов. Он объявил, что в тот день, 15 ноября, исполнялось 2 года со дня смерти старейшей актрисы театра Елены Николаевны Гоголевой, и предложил почтить ее память. Позже по телевизору я увидел запись спектакля «Стакан воды», в котором Гоголева играла свою коронную роль герцогини Мальборо. Актриса поражала тем, что обычно называют породой: незабываемый глубокий голос, осанка, выразительный взгляд, исключительная стильность исполнения.

Малый театр полюбился Гоголевой с юных лет, и, участь в Филармоническом училище у одного из корифеев театра Ивана Андреевича Рыжова, она мечтала попасть в прославленную труппу, семью, как писала впоследствии сама Елена Николаевна. «...Однажды весной 1918 года после одной из репетиций «Огней» Рыжов отозвал меня в сторону и сказал: «Я должен передать вам, голуба моя, что вам предлагают вступить в труппу Художественного театра. Вас смотрели Станиславский и Немирович-Данченко, приглашение исходит от них». Я онемела. «Так что мне им ответить?» — продолжает Иван Андреевич. И вдруг я слышу внутри себя какой-то голос: «А Малый?!» Вижу, Иван Андреевич улыбается: «Ну, насчет Малого ничего не могу сказать, а вот Художественный вас приглашает». Вслед за слезами и мучительными размышлениями последовал отказ. Но молодая актриса не прогадала – несколькими месяцами позднее, летом 1918 г., она была приглашена в Малый театр. Гоголевой довелось играть в спектаклях, в которых блистали Ермолова, Лешковская, Южин, Остужев, Ленин, Яблочкина, Турчанинова, Садовский, Давыдов и другие.

В 1938 г. актриса отдыхала с мужем в Кисловодске, где врачи обнаружили у нее туберкулез голосовых связок, от которого она потеряла голос. После болезни голос не прорезался долго. «Вернется ли он? А если нет? Что будет со мной? Нет голоса – значит, нет театра. Я не актриса, даже не смогу преподавать... Однажды я стояла на своем втором этаже, опираясь на балюстраду. Внизу, в холле, сидела сестра, принимавшая приехавших больных. Кажется, уже приехали все. И она куда-то отлучилась. Однако в это время прибыл еще один больной. Не видя никого в холле, он заметил наверху меня и стал довольно нервно требовать сестру. Что я ему могла сказать? Мои жесты злили его еще больше. И вдруг я невольно звучно произнесла: «Она вышла». Голос! Голос! У меня голос! И он, этот человек, там, внизу, услышал меня! Это было невероятно! Это было и страшно и радостно. Я побежала в палату и, стоя перед зеркалом, чуть не плача и смеясь, говорила, говорила, пока еще тихо, несмело, но говорила себе «здравствуй». Голос звучал еще хрипло и слабо, но звук был. Была и чистая нота. В Москву полетела сумасшедшая телеграмма: «Голос прорезался, голос есть!»

28 лет Гоголева возглавляла военно-шефскую комиссию Малого театра, генералы называли ее маршалом. Сын Елены Николаевны – Игорь, закончив летное училище, был направлен в 1940 г. служить на западную границу. Началась война, долгое время от него не было весточки. «Уверенная, что он в партизанах, я по радио обратилась к нему с письмом. Я прочла о горящем сердце Данко. И он услышал меня, в госпитале, лежа, вернее, повиснув на ремнях, после страшной катастрофы. Он весь был поломан, обожжен и решил, что останется калекой и будет мне в тягость. Поэтому не писал, молчал. А тут, услышав мой голос, не выдержал. Откликнулся, но ни словом не обмолвился о своих ранах. И лишь когда, шесть раз обманув медкомиссию, он опять стал в строй, написал вскользь, что был в госпитале».

Гоголева была актрисой на роли сильных, обуреваемых страстями людей. Это ее свойство в театр хорошо понимали и использовали в полной мере. Большинство постановок пьес Шиллера и Шекспира в советское время шли с участием Елены Николаевны и имели большой успех. Актриса получала множество писем – и от своих постоянных зрителей и от людей, лишь раз видевших ее на сцене.

С творчеством Елены Николаевны Гоголевой любители театра сегодня могут познакомиться по многочисленным телеспектаклям. Кроме «Стакана воды», о котором говорилось в начале статьи, на пленке запечатлены «Холопы», «Макбет», «Пучина», «Мамуре», «Варвары», «Волки и овцы», «Горе от ума», «Гроза», «Перед заходом солнца» и другие.

Поделиться воспоминаниями о Елене Николаевне я попросил двух ее партнеров по сцене, народных артистов России Виталия Анатольевича Коняева и Анатолия Михайловича Торопова.

Виталий Коняев: Удивительна актриса, один из столпов Малого театра. Она родилась в очень удобном году – 1900, поэтому отсчитывать даты легко. В 18 лет она сыграла Софью в «Горе от ума», и с этого все пошло. Красивая, очень хорошо двигалась, с удивительным голосом. Жизнь в Малом театре у нее была очень хорошая. Она из тех удачливых актрис, которые очень много сделали за время своей работы в театре. Малому театру она была верна всегда, никуда отсюда не уходила, в отличие от Веры Николаевны Пашенной, которая одно время работала в МХТ. К концу жизни Е.Н. Гоголева успела побывать и парторгом, и профоргом, вела очень активную общественную работу.

Все мы в молодости играли в массовке в «Стакане воды», и тогда я в первый раз увидел, как Елена Николаевна улыбалась на сцене. Мы играли лордов, пажей – свиту. Однажды вместо девочки в роли пажа вышел на сцену молодой человек. Он не успел в этот день сбрить щетину, явно мал ему был костюм пажа. Он вышел, все его кружева и оборки торчат, лицо грустное, красного цвета, заросшее такое. «Вот и пажи!» Когда Елена Николаевна увидела его, то прыснула и смеялась очень долго, и мы вместе с ней.

В «Варварах» Горького она играла Надежду Монахову, а Николай Александрович Анненков Черкуна. И вот в одной сцене Анненков-Черкун говорит в присутствии Гоголевой-Монаховой своей жене Анне: «Анна, это была минутная всписка!» (имея ввиду «вспышку»). Гоголева не удержалась и стала смеяться. Анненков потом вспоминал: «Я думал тогда: мне поправиться или не поправиться? Нет, я не поправился, я пошел смело дальше. Но Елене Николаевне было невозможно дальше работать, она ушла со сцены!»

Очень любила она свою брошь – подарок Марии Николаевны Ермоловой. Так уж вышло, что многие роли Ермоловой перешли к Гоголевой. Елена Николаевна очень трепетно относилась к своей работе, волновалась перед выходом на сцену, подсказывала актерам, как играть. Сама была мудрой актрисой.

Вспоминает Анатолий Торопов: Знакомство мое с Еленой Николаевной началось еще со студенческой скамьи, со «Стакана воды». «Удовлетворены ли вы милорды и джентльмены?» – «О да, Ваше величество!» – отвечали мы – худые милорды и джентльмены (смеется). В роли герцогини Мальборо она была очень эффектна и имела большой успех, потому что все ее актерские и человеческие качества очень хорошо подходили к этому образу.

Одну из своих первых ролей в Малом театре в 1953 г. я сыграл в спектакле «Шакалы» по антиамериканской пьесе эстонского драматурга Якобсона. Елена Николаевна Гоголева играла в нем негритянку-служанку. Старшего брата по пьесе играл М.И. Царев, отца – С.Б. Межинский, мать – Н.А. Белевцева – звездный состав. Нам все тогда говорили: «Ковыряйте дырки!» (для орденов), потому что вскоре Ермилов написал на второй странице «Правды» огромную статью про то, какие американцы сволочи и гнусные люди.

Виталий Коняев: Конечно, существовала огромная разница между ней и Верой Николаевной Пашенной, которая была наделена диким темпераментом и энергией. Гоголева была более изящная, тонкая. Подчас они бывали партнершами по сцене. Иногда они были и соперницами в жизни. И все это делало их отношения довольно сложными, будем так говорить.

Вот что пишет в своей книге по этому поводу сама Елена Николаевна Гоголева: «Посмотрев генеральную (генеральную репетицию «Шакалов». – К.Ц.), Вера Николаевна очень метко отозвалась о моем исполнении. Передернув плечами, она сказала: «Гоголева? Аида под фикусом». Все. Больше ничего и не надо было добавлять. Но один ее отзыв доставил мне много тяжелых минут. Вера Николаевна любила говорить: «Ах, какая Гоголева красавица, какая красавица! Я всегда любуюсь ею, ее чудным профилем! Какая красавица! — И вдруг скороговоркой, как бы между прочим: — Актриса, конечно, никакая! Но какая красавица!» Как часто я буквально проклинала свою внешность, за которой не хотели видеть моего труда, моей работы актрисы. Я всегда преклонялась перед талантом Пашенной... она действительно была актрисой Малого театра, свято чтившей его традиции. И не признавала она меня открыто, честно. Низкой пошлости, закулисных, провинциальных интриг никогда не было в ее борьбе против меня. И я уважала Пашенную, понимала и, как бы ни было мне горько, прощала ей многое».

Анатолий Торопов: Десять лет вместе с Еленой Николаевной Гоголевой я играл Мурзавецкого в «Волках и овцах». Потом в театр пришел Борис Александрович Львов-Анохин – замечательный режиссер и человек высокой культуры. К 80-летию Гоголевой он поставил для нее французскую пьесу не ахти какого класса в переводе Ксении Александровны Куприной, дочери А.И. Куприна, «Мамуре». Спектакль имел успех. Но потом случилось несчастье – Гоголева сломала шейку бедра и года два не играла.

Прошло какое-то время, и стали подумывать о том, что Елене Николаевне нужно выступить в достойной и приличествующей ее званию и положению пьесе. Львов-Анохин, питающий к Елене Николаевне большие человеческие симпатии, точно так же как и она к нему, нашел для нее пьесу «Холопы» Гнедича. Гоголева играла старую княжну Плавутину-Плавунцову, которую все время возят в кресле-каталке, и только в самом конце она очень эффектно встает. Это была звездная пора старой актрисы – в почтенном возрасте она сыграла две такие яркие, выигрышные роли, сделанные с таким замечательным режиссером, как Львов-Анохин. Что бы он ни говорил, она верила ему безгранично. Когда Борис Александрович делал какое-либо замечание, то она мгновенно своим авторитетом его подтверждала. Трепет был от этого тандема – Львов-Анохин и Гоголева. Так что финал жизни Елены Николаевны Гоголевой был творчески насыщенным.

Елена Николаевна была достаточно смешливым человеком. Когда мы играли «Волки и овцы», то в четвертой картине Владимир Александрович Владиславский, который играл роль Чугунова без грима и только вынимал вставную челюсть, говорил, причмокивая: «Ай-ай-ай!». Я начинал смеяться, мгновенно заражалась Елена Николаевна, выходила из образа, а потом за кулисами так строго мне говорила: «Толя! Сколько же можно! Как Вам не стыдно!»


Константин ЦАРЕГРАДСКИЙ, 07 апреля, 03:00
Yтро.ru

7 апреля заслуженная артистка России Ольга Александровна Чуваева отмечает свой юбилей.

От всей души поздравляем Ольгу Александровну с днём рождения! Желаем крепкого здоровья, отличного настроения, удачи, новых творческих успехов!

7 апреля заслуженная артистка России Ольга Александровна Чуваева отмечает свой юбилей.
Ольга Чуваева была приглашена в труппу Малого театра в 1956 году, еще будучи студенткой 4-курса Театрального училища им. М.С.Щепкина, на роль Анисьи в спектакле «Власть тьмы» Л.Н Толстого и с тех пор она верой и правдой служит «Дому Островского».
За почти полвека служения искусству Ольга Александровна с большим успехом сыграла целый ряд главных и ответственных ролей русского и зарубежного репертуара, среди которых Анна-Лиза («Каменное гнездо» Х.Вуолийоки), Любовь Яровая («Любовь Яровая» К.Тренева), Лиза («Васса Железнова» М.Горького), фру Фанни («Господин Боркман» Г.Ибсена), Софья Марковна («Старик» М.Горького), Круглова («Не все коту масленица» А.Островского), Сосипатра Семеновна («Красавец-мужчина» А.Н.Островского), Волохова («Царь Федор Иоаннович» А.К.Толстого), Кукушкина («Доходное место» А.Н.Островского), Анна Андреевна («Ревизор» Н.В.Гоголя), госпожа Журден («Мещанин во дворянстве» Ж.Б.Мольера), Анна Стапановна Ашметьева («Дикарка» А.Н.Островского) и многие другие.
Даже этот, далеко не полный перечень ее работ позволяет заметить, что талантливая артистка обладает широчайшим творческим диапазоном.
Особенно ярко раскрылись творческие качества артистки в спектаклях русского классического репертуара. Именно здесь полностью проявились такие артистки, как замечательное чувство комического, тонкое ощущение стиля и жанра каждой исполняемой роли, безупречный вкус и яркий темперамент.
В настоящее время Ольга Александровна играет такие сложные и разноплановые роли, как самодовольная купчиха Епишкина («Не было ни гроша, да вдруг алтын»), добрая и сердечная Бабушка («Снежная королева»), благочестивая и строгая царица, постригшаяся в монахини («Царь Борис») и др. Одной из последних по времени работ О.А.Чуваевой стала роль Кисельниковой в «Пучине» А.Н.Островского, где артистка с большой убедительностью соединяет бытовую достоверность с глубоким трагизмом.
Помимо работы в театре Ольга Александровна много снималась в кино и на телевидении. Среди фильмов с её участием – «Братья Карамазовы», «Следствие ведут знатоки» и другие.
Уникальная творческая индивидуальность, высочайший профессионализм, огромное трудолюбие и ответственное отношение к работе – все эти замечательные качества присущи О.А.Чуваевой в полной мере.
Своей скромностью, выдержанностью, дисциплинированностью, добросовестным отношением к своим творческим и общественным обязанностям Ольга Александровна снискала любовь и уважение всего коллектива театра.
За большие заслуги в области развития театрального искусства О.А.Чуваева была награждена Орденом Дружбы, многими медалями и Почетными Грамотами.
Горячо и сердечно поздравляя Ольгу Александровну с замечательным юбилеем, желаем ей крепкого здоровья, счастья и дальнейших творческих успехов.
За многолетнюю плодотворную сценическую работу в театре и В связи с юбилеем объявить О.А.Чуваевой БЛАГОДАРНОСТЬ.

Художественный руководитель Ю.М.Соломин
Генеральный директор В.И.Коршунов

Секрет «Последней жертвы»

Ни для кого из любителей театра давно уже не секрет, что Александра Николаевича Островского у нас ставят с каждым днем все чаше.

Секрет «Последней жертвы»

Ни для кого из любителей театра давно уже не секрет, что Александра Николаевича Островского у нас ставят с каждым днем все чаше. И большие театры, и маленькие — все так или иначе стремятся показать свое видение творчества великого русского драматурга.

Даже в этом сезоне «Вез вины виноватые» появились на сцене не просто, а ... в жанре оперетты (Театр под руководством ГЧихачева, композитор А. Кулыгин). И, надо сказать, спектакль получился очень интересный и органичный, хотя поначалу казалось: как это так? Островский... И его поют, да еще и танцуют?! Премьеры по Островскому возникают одна за другой. Ясно сразу, что театры привлекает отчаянная, я бы сказала, современность этих комедий (так их именует сам автор) и обращение к драме («Гроза» в ТЮЗе, «Блажь» в Театре имени Ермоловой) значительно реже. А вот с комедиями подчас такой «смех» находит, что и смеяться как-то стыдно.
Примеры? Приведу один. «Лес» в постановке К.Серебренникова во МХТе — предельно дерзкий и столь же предельно современный талантливый капустник, шоу — назовите это как угодно, но, хотя у спектакля есть и поклонники, от этой постановки все-таки определенно веет кощунством...
Но есть и спектакли, достойные имени Островского. Прежде всего назову «Бешеные деньги» в Ермоловском театре (совсем свеженькая премьера, о ней, бесспорно, речь впереди). Да, пожалуй, на этом примере в назывном стиле я пока ограничусь, потому как речь идет о комедии «Последняя жертва», поставленной аж сразу в трех театрах: МХТ, «Лейкоме» и в Малом — «Доме Островского». Откровенно говоря, нетрудно понять, почему сразу несколько театров «рванулись» именно к этой пьесе.
Современность ее ситуаций и особенно персонажей очень велика. И, мне кажется, наиболее интересно, без «закидонов», бережно и глубоко подошел к «Последней жертве» именно Малый театр (режиссер Владимир Драгунов). Нет, нельзя сказать, чтобы в целом все верное авторскому замыслу действие являло собой некое откровение. Отнюдь. Спектакль, может быть, в целом даже слегка монотонен, вяловат, и не радует решением характер героини, молодой вдовы Юлии Тугиной (Л.Титова) — нечто воздушное, милое почти бестелесное, не обладающее необходимым в данной коллизии нервом. Просто красивая женщина, произносящая очень тщательно авторский текст. Не удовлетворяет и то, как сыграла темпераментную и подчас нагловато уверенную в себе Ирину Лавровну Е.Базарова. Порой её героиня выглядит просто — простите! — вульгарно, хотя внешне вроде бы все в порядке. Тема денег, естественно, проходит через всю пьесу, и у каждого персонажа она исключительно своя: у Вадима Дульчина, любовника и жилого (О.Доброван). У самой Юлии, которая счет деньгам не ведет, когда речь идет о любви и любовнике. У развесёлого, предельно легкомысленного, вечно безденежного мота Лавра Мироновича Прибыткова (Б.Клюев), у развеселой хитрюги умницы и попрошайки Глафиры Фирсовны (Л.Полякова).
Итак, сюжет разворачивается вокруг денег и — это уже вторично, хотя и крайне важно! — на понимании и силе, любви. Я уже сказала, что с Тугиной, да и Дульчиным эти две «темы» получились не выразительно. Зато эта премьера Малого театра не имела бы такого оглушительного успеха, какой она имеет, если б не три совершенно изумительные актерские работы, взявшие все то, чего не смогли сделать другие персонажи. Двоих из них я уже назвала: Л.Полякову и Б.Клюева. Но подлинной жемчужиной спектакля стал Фрол Федулыч Прибытков (В.Бочкарев). Я вспоминаю, как когда-то, много уже лет назад, играл Прибыткова в Театре имени Моссовета Л.Марков. Это было такой же силы откровение,
как сейчас с Бочкаревым, но образ, созданный Бочкаревым, значительно более емкий, глубокий, порой пронзительный, одновременно теплый и жесткий, благородный и очень (в делах!) по-своему алчный. Он безжалостен и себе на уме, когда речь идет о деньгах, которые на дороге не валяются и которые валять на дороге что племяннику, что Дульчину, что даже Юлии он никогда не даст. И что еще очень важно: он благообразен и благороден. Да, вот такой характер, из умных современных «новых русских», из умных хозяев, предпринимателей, которые при желании могут купить все, как покупает по сути Прибытков Юлию в самый отчаянный для нее момент. А Юлия — так решено в постановке Малого, — согласившись на брак с Прибытковым, приносит таким образом свою последнюю жертву. Не мольба о деньгах для Дульчина, как это всегда подчеркивалось в постановках, а то, что героиня решает продать себя пока без любви богатому, умному и влюбленному в нее купцу... Да, вот она, последняя жертва.
Очень много в этом спектакле хорошего, музыка, например. Но есть и лишнее. Это Наблюдатель (В.Дахненко), который ходит по сцене со старинным аппаратом и фотографирует обстановку и действующих лиц. Непонятно: то ли это приближение во времени, то ли, наоборот, фиксация того времени, о котором рассказывает пьеса. Но Наблюдатель занимает не очень много места, и эта претензия — не из главных. Главное, повторю, неудача с главной героиней. И тем не менее спектакль состоялся. Смотреть его интересно, особенно, когда на сцене Бочкарев, Полякова и Клюев. А обернувшийся неожиданно новой стороной общий замысел говорит о том, как внимательно, бережно и творчески подходит Дом Островского к каждому новому своему обращению к творчеству «русского Шекспира».

Наталья ЛАРИНА.
«Слово» - №7 (420), 25.02-3.05 2005

«Дюшесы нынче не дороги…»

Пьеса А.Н.Островского «Последняя жертва» стала сегодня, без преувеличения, одной из самых востребованных театром

«Дюшесы нынче не дороги…»

Пьеса А.Н.Островского «Последняя жертва» стала сегодня, без преувеличения, одной из самых востребованных театром. Почти одновременно в Москве появились три спектакля: в Художественном театре (постановка Ю.Еремина), в «Лейкоме» (постановка М.Захарова) и вот теперь в Малом театре (постановка В.Драгунова, сценография Л.Ломакиной, музыка Г.Гоберника).
А что, собственно, такого уж особенного, влекущего в этой совершенно обыденной истории о молодой женщине, вдове, без памяти влюбившейся в недостойного человека и излеченной от этой страсти, а заодно и от позора немолодым богатым купцом, пожелавшим жениться на Юлии? Почему театры с таким завидным постоянством обращаются к этой пьесе на протяжении последнего десятилетия?
Постановка Малого театра отвечает на эти и многие другие вопросы однозначно: потому что «Последняя жертва» — очень простая и очень человеческая история, а именно это потребно в наше время людям, порядком уставшим и от стрессовых ситуаций и от сериального телемыла. Замечательно написанная и внятно изложенная история, в которой запечатлен точно выхваченный из потока реальности фрагмент жизни, — что может быть лучше, интереснее? Особенно если этот «фрагмент» сыгран уникальными мастерами Малого театра. Сегодня стало хорошим тоном говорить о том, что в наше время полностью перевернут смысл, вложенный в «Последнюю жертву» Островским: он, мол, порицал общественные нравы, диктовавшие молодой женщине необходимость выходить замуж за старого и нелюбимого, продаваться за большие деньги! Это, несомненно, «верхний слой» комедии Александра Николаевича, но единственный ли? С этим, пожалуй, можно и поспорить. Известно, первыми вариантами названия пьесы были «Жертва века» и «Попечители», но результат далеко ушел от первоначального замысла, в котором «старик, влюбленный в молодую вдову, старается под видом попечительства и покровительства разлучить ее с любимым молодым человеком, в чем и успевает. Молодому человеку подставляют девушку, выдавая ее за богатую невесту: он увлекается и изменяет вдове. Та, не перенеся измены, сходит с ума, а он, узнав об этом, в припадке отчаяния лишает себя жизни». Будь сюжет «Последней жертвы» таким, наверное, наши симпатии безраздельно принадлежали бы Вадиму Дульчину, а несомненное порицание — Флору Федулычу Прибыткову, коварному интригану и разлучнику. Но Островский написал совсем другую пьесу, в которой молодой человек, живущий на чужой счет и проигрывающий деньги вдовы, отнюдь не выглядит жертвой обстоятельств. Не случайно, видимо, на создание этого образа вдохновило Островского известное судебное дело, получившее название «Червонный валет». И уж вовсе не воспринимается подлым интриганом Прибытков, этот просвещенный глава купеческой фирмы, посещающий театры, с наслаждением слушающий Патти... Владимир Драгунов увидел и воплотил «Последнюю жертву» именно как человеческую историю, в которой все происходящее просто, обыденно, а от того так печально и смешно одновременно. Все предсказуемо, от того и неожиданно.
Спектакль начинается под чарующе-прекрасную, приглушенную музыку Г.Гоберника: человек рассматривает старые фотографии, по авансцене, словно по улице, проходят московские обыватели; они и дальше не раз будут сопровождать действие, оказываясь каждый раз необходимыми как приметы времени, как нота печали об ушедшем, как знак современности происходящего, как, наконец, лица, выхваченные из толпы почти случайным взглядом. И надо отдать должное артистам Ю.Ильину, С.Кагакову и В.Дахненко, свои маленькие, но необходимые роли они играют с чувством меры, такта, ни на минуту не прерывая и не замедляя внутренний ритм сценического повествования. В мир Островского с первых же минут окунают нас О.Чуваева (Михевна) и уникальная Л.Полякова (Глафира). Как естественна, проста первая, как изысканно-фальшива, изумительно-современна вторая!.. В их диалоге возникает как будто двойная оптика: это, конечно, Островский, но насколько живо, сегодняшне звучит каждое слово, как отточен каждый жест. Эта сцена психологически точно поддержана П.Складчиковым, играющим роль Луки Герасимыча очень традиционно, «по Островскому», но по-современному суетно и остро. И первое же появление Прибыткова (Василий Бочкарев просто купается в этой роли, оказавшейся словно для него написанной!) приковывает внимание к этому персонажу — в нем есть, как ни странно, что-то от Свидригайлова. Может быть, эта параллель возникает от упоминания Глафирой некоей воспитанницы, которую он удачно выдал замуж и теперь ищет ей замену; может быть, от внутренней мужской силы, мужского обаяния, захватывающих в первую же минуту. Во всяком случае, перед нами отнюдь не старик — деловой и полный сил человек, твердо знающий, что ему нужно для полного счастья, готовый ждать, сколько потребуется, потому что он уверен в своей победе над любыми обстоятельствами. А почему бы, собственно, не быть ему уверенным? Флор Федулыч честен, порядочен, а главное — обладает завидным чувством собственного достоинства. Качеством, которого лишены прочие персонажи комедии, включая даже хитроумного, дипломатичного Салая Салтаныча (В.Сафронов).
С каким достоинством произносит он свои короткие реплики, как опускает веки, чтобы не вырвался, не обжег до поры до времени Юлию (Л.Титова) пожар его страсти, не обнажились ненароком вся его сила, мощь, с каким брезгливым презрением одергивает женщину, садящуюся к нему на колени, чтобы выпросить денег для Дульчина... Воспользовавшись фразой Островского, можно сказать: «Это дорогого стоит»!.. И именно потому, что знает себе цену, так спокойно и уверенно идет Прибытков к финалу, в котором они с Юлией останутся вдвоем, он даст ей в руки тряпичную куклу, вальяжно сядет в кресло, а Юлия встанет за его спиной, тоже спокойная и уверенная, — и такими окажутся они запечатлены для потомков фотографическим аппаратом вездесущего Наблюдателя...
Подобный хозяин жизни не вызывает ни раздражения, ни каких бы то ни было других отрицательных эмоций. Он поступил как настоящий мужчина, коих сегодня трудно и со свечой сыскать: защитил женщину, которая пришлась ему по вкусу, наказал мерзавца Дульчина (О.Доброван), сыграл с Лавром Миронычем (Б.Клюев) и его «африкански страстной» дочерью Ириной (очень хороша в этой роли Е.Базарова) по тем правилам, которые они сами ему пытались навязать.
И, может быть, именно незатейливая простота этой истории вызывает в зрительном зале такую горячую реакцию.
Появившись в доме Юлии, Прибытков преподносит ей корзинку фруктов со словами: «Дюшесы нынче не дороги», — и как-то по-особому подчеркивает свои слова. Сегодня в них слышится ирония особого рода: мы действительно устали от изысков и «деликатесов» режиссуры, которые явно понизились в цене, потому что очень часто расплачивается за них театр мастерством артистов, утратой психологической школы русского театра, а вот дорогого стоит самый простой, но самый чистосердечный, от души, поцелуй (по Островскому), высокое мастерство артистов, заставляющих пережить очень простую историю, как свою собственную.

Наталья Старосельская
«Страстной бульвар», 6-76/2005

5 апреля — день рождения артиста Малого театра Андрея Трифоновича Манке.

Мы от всей души поздравляем замечательного артиста Андрея Манке и желаем неизменно крепкого здоровья, хорошего настроения и новых ролей на сцене Малого театра.

5 апреля — день рождения артиста Малого театра Андрея Трифоновича Манке.
Андрей Манке — мастер небольшой роли, эпизода. Маленький человек (кем бы он ни был — лакеем или художником) в исполнении актера может быть трогательно-смешным и жалким, а то нет-нет, да и вспомнишь бедного Акакия Акакиевича из гоголевской «Шинели». На небольшом текстовом отрезке сыграть характер, судьбу — таким даром владеют сейчас очень немногие драматические артисты. Мы от всей души поздравляем замечательного артиста Андрея Манке и желаем неизменно крепкого здоровья, хорошего настроения и новых ролей на сцене Малого театра.

4 апреля день рождения народной артистки СССР Элины Быстрицкой.

Поздравляем Элину Авраамовну и желаем крепкого здоровья, творческого вдохновения и неизменного успеха на сцене.

4 апреля день рождения народной артистки СССР Элины Быстрицкой.
Творческая судьба Элины Авраамовны складывалась удивительно счастливо. Первая же большая роль в кино — в «Неоконченной повести» Ф.Эрмлера сделала ее знаменитой. Вторая — в «Тихом Доне» С.Герасимова — возвела молодую актрису в ранг легенд мирового кино. От колдовства ее невероятной стати захватывало дух, зрелый талант и мастерство не оставляли сомнений. Это не актриса, это она и есть, роковая Аксинья, одна из самых красивых женщин, которых когда-либо рождала русская земля.
На этом, казалось бы, можно было и остановиться. Сколько их, актеров одной роли, пропало, исчезло, было «задавлено» неожиданной славой. Судьба актера — это прежде всего характер, а успех — проверка на цельность. Элина Быстрицкая обладает и тем и другим. Признание, как киноактрисы не стало конечным пунктом в ее творческом пути. Театралы любят и ценят другую Быстрицкую — сценическую, камерную, уже много лет показывающую высокий класс профессии на самых обязывающих подмостках Москвы — в Малом театре. Театре Щепкина, Ермоловой, Яблочкиной.
Сейчас Э.А.Быстрицкая занята в двух спектаклях нашего театра, которые пользуются неизменным успехом у публики — «Горе от ума» и «На всякого мудреца довольно простоты». Кроме того, актриса увлечена идеей строительства культурного центра на Садовом кольце, который будет носить ее имя.
Поздравляем Элину Авраамовну и желаем крепкого здоровья, творческого вдохновения и неизменного успеха на сцене.

3 апреля день рождения заслуженного артиста России Владимира Бенедиктовича Носика.

Мы поздравляем замечательного артиста. Желаем доброго здоровья и интересных творческих предложений.

3 апреля день рождения заслуженного артиста России Владимира Бенедиктовича Носика.
По окончании актерского курса Б.А.Бабочкина во ВГИКе, Владимир Носик долгое время работал в театре-студии Киноактера. С 1995 года Владимир Бенедиктович Носик — артист нашего театра, с которым его связывают, давние и, можно сказать, родственные отношения: брат Владимира Бенедиктовича — знаменитый Валерий Носик долгие годы играл на сцене Малого театра.
Сегодня Владимира Носика можно увидеть в спектаклях Малого театра: «Свои люди — сочтёмся!», «Трудовой хлеб», «Царь Борис», «Лес», «Снежная королева».
Мы поздравляем замечательного артиста. Желаем доброго здоровья и интересных творческих предложений.

3 апреля день рождения отмечает молодой ведущий артист Малого театра Глеб Валерьевич Подгородинский.

Поздравляем и желаем новых успехов, преодоления всех трудностей и исполнения желаний!

1 апреля — день рождения замечательного актера Малого театра народного артиста России Юрия Николаевича Медведева. Говорят, что «смерть забирает лучших..».

ВЕСЕЛЫЙ ГРУСТНЫЙ ЧЕЛОВЕК

1 апреля — день рождения замечательного актера Малого театра народного артиста России Юрия Николаевича Медведева. Говорят, что «смерть забирает лучших..». Когда вспоминаешь Юрия Николаевича — выдающегося актера и изумительного, редкой доброты и душевной щедрости человека, невольно думаешь, что так оно и есть на самом деле.
Юрий Медведев больше известен по работам в кино: «Дорогой мой человек», «Человек-амфибия», «Невеста с севера», «Двенадцать стульев» и многим другим кинокартинам. До сих пор мы не устаем удивляться, до какой степени был востребован этот артист кинематографом. Посетители странички «Телепрограмма» на нашем сайте знают, что редкая неделя обходится без показа хотя бы одного кинофильма с участием Юрия Николаевича. 1 апреля — День веселый. В этот день родился Юрий Николаевич Медведев — веселый грустный человек — и наша память о нем светла.

К 85-летию народного артиста России Юрия Николаевича Медведева (1920 г. -1991 г.), мы публикуем на нашем сайте роли, сыгранные им на сцене Государственного академического Малого театра за весь период работы с 1986 – 1991 гг.

ЮРИЙ НИКОЛАЕВИЧ МЕДВЕДЕВ (РОЛИ)

1986 — Кутейкин, «Недоросль» Д.И.Фонвизина
Голутвин, «На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островского

1987 — Женьшень, «Иван» А.Кудрявцева

1988 — Карел, «Дом на небесах» И.Губача
Князь Тугоуховский, «Горе от ума» А.С.Грибоедова
Чмутин, «Ретро» А.Галина

1990 — Михеич, «Князь Серебряный» А.К.Толстого

1991 — Эгингардт фон дер Варт, «Кетхен из Хайльбронна» Г.Клейста

Сергей Женовач: «Живой театр выше рейтингов»

Его постановка комедии Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше» в Малом театре получила несколько престижных наград...

Огромный общественный резонанс вызвали также и его спектакль «Горе от ума»

Сергей Женовач: «Живой театр выше рейтингов»

Он ведет актерско-режиссерский курс в ГИТИСе, не отрываясь от активной практической работы в различныз московских театрах. Он один из самых успешных, востребованных и плодотворно работающих современных режиссеров. Его спектакли, осуществленные в театральной мастерской под руководством Фоменко, в театре-студии «Человек», в театре на Малой Бронной привлекли повышенное внимание и публики и критики.
Его постановка комедии Островского «Правда — хорошо, а счастье лучше» в Малом театре получила несколько престижных наград: премию «Гвоздь сезона» за лучший московский спектакль, премию «Золотая Маска» за уникальный актерский ансамбль, Государственную премию России, присвоенную ему самому, художнику и пятерым исполнителям спектакля. Огромный общественный резонанс вызвали также и его спектакль «Горе от ума», осуществленный на сцене Малого, и «Белая гвардия» в чеховском МХАТ – последняя по времени работа режиссера. Но главным делом своей жизни профессор Сергей Васильевич Женовач считает все-таки педагогику.

Вы успешный, весьма востребованный режиссер, много работающий в различных театрах. При этом активно занимаетесь педагогикой, ведете актерский курс в ГИТИСе. Во имя чего Вы отдаете столько времени и сил ученикам?

Педагогика для меня – самое важное, может быть, в жизни занятие. Это внутренняя потребность и необходимость. Если не встречаюсь с молодыми, если не чувствую, пусть это будет громко сказано, завтрашний день будущего театра, мне неинтересно заниматься практическим театром. Особенно волнует меня воспитание молодых режиссеров. Я вообще считаю, что театр определяется режиссерами. Не потому, что они самые умные, самые главные, а потому что они приносят идею, вокруг которой кристаллизуется, образовывается, рождается спектакль. Театр – это профессия результата. Как это не банально звучит, но в театр вкладывают деньги. К твоей выдумке подключается огромный театральный организм. Очень много людей работают на тебя. Шьют костюмы, изготавливают в цехах декорации и прочее. Ты не можешь, не имеешь право ошибаться. Лимит ошибок должен быть исчерпан во время учебы. Какое счастье работать с молодыми ребятами, которые еще имеют право на ошибку. И ты вместе с ними можешь позволить себе ошибиться.
Для меня очень важно помочь молодым режиссерам и артистам поверить в себя, почувствовать профессию, открыть ее в себе. Хочется, чтобы они были совсем другими. Они и есть другие и будут другими. Хочется, чтобы все у них в театре складывалось, чтобы они могли разрушить грань между тем, что они хотят и тем, что они могут. Чтобы то, что хотят, они могли реализовать. В этом, мне кажется, есть суть театральной педагогики — помочь студентам поверить в себя, эту стену сломать, эту границу размыть.

Чего Вы ждете от своих учеников?

Как любой учитель, как любой отец желает, чтобы у его детей была счастливая судьба, так и я хочу, чтобы мои ребята испытали творческое счастье. Чтобы все намерения, все замыслы, все затеи учеников реализовались в той мере, в какой они это представляли. От чего возникает непрофессиональность? От того, что у человека могут возникнуть прекрасные идеи, но он не может их реализовать. А, бывает, что человек умеет реализовывать, а у него этих идей нет. Важно, чтобы «что» и «как» совпадали. Чтобы каждый режиссер и артист обрел свою тему, обрел свой стиль. Вот это самое, мне кажется, важное, если заниматься творчеством серьезно, глубоко, а не относиться к нему как к своеобразной «ярмарке тщеславия» или к зарабатыванию на жизнь.

Ставя спектакли в различных московских театрах, как Вы находите общий язык с артистами, с которыми прежде не работали?

Я стараюсь выбирать артистов, близких тому театру, который я люблю и чувствую. Иногда бывают какие-то ошибки, но, если ты любишь артиста и пытаешься вместе с ним сочинить роль, то и он оборачивается к тебе доброй своей стороной. Конечно, каждому артисту хочется сыграть роль, которая определит его творческую судьбу, сыграть большую, главную роль. Но не всегда в спектакле все роли главные. Поэтому очень важно понимание артистом общего целого. Мне кажется, действительно нет маленьких ролей, хоть эта фраза и банальная. Надо просто в каждой роли найти то, что интересно сыграть. А именно найти тему и артиста, которому была бы интересна эта история. Если человек откликается — замечательно. Если нет, значит лучше взять другого. Здесь обид быть не должно. Лучше в период предварительного разговора-договора расстаться, чтобы не мучить друг друга во время работы. Главное, чтобы артисту хотелось войти в этот спектакль, сыграть в этом ансамбле, у этого режиссера. Главное, чтобы все было по любви. Без любви не возникает ничего, не рождается театральное сочинение.

Вы приходите в театр со своим определенным замыслом. Но, наверное, он корректируется совместно с артистами в процессе работы?

Он не корректируется, он обогащается, углубляется. Главное принести идею решения пьесы, решения пространства. А дальше артист, который тоже является автором своей роли, находит себя. Мне не нравится работать с актерам, которые выполняют только твои предложения. Всегда интереснее, когда возникают совместные движения. Как в хорошем теннисе, ты предлагаешь ход, и возникает ответное движение. Ты делаешь одно предложение, к тебе возвращается другое. Что такое содружество и сотворчество? Это когда в компании талантливых людей ты сам становишься еще более интересным, талантливым и непредсказуемым для самого себя. Когда не сам себя тиражируешь, а вместе с людьми, тебя окружающими, выходишь на нечто такое, что по одиночке мы никогда бы не нашли. Поэтому роль всегда сочиняется актером с режиссером, режиссером с артистом. Это совместное детище. Так же, как и работа режиссера с художниками. Кто что предложил, кто что придумал, практически невозможно вычленить. Но, если нет фундамента, то возникает дом на песке. Право заниматься режиссерской профессией состоит в чувстве целого. Если человек не чувствует театральную идею, тогда артисты и все люди, работающие в спектакле, растащат все в разные стороны. Любая мощная индивидуальность будет тащить на себя. И чем сильнее личность, тем больше она потянет на себя. Поэтому режиссер должен держать все.
Пьесы «Горе от ума» и «Правда – хорошо, а счастье лучше», поставленные вами в Малом театре, имеют длительную историю постановок на старейшей московской сцене.

Как Вам удалось увлечь своим замыслом актеров, некоторые из которых участвовали , а другие видели предыдущие версии этих пьес в родном театре?

Для меня первооснова работы — это драматургия, которая воспринимается сегодня. В ней всегда заложена некая событийная структура не зависимая от времени, от индивидуальности того или иного артиста или той или иной режиссерской индивидуальности. Всегда нужно идти за этой структурой мышления, за правдой чувств автора и по-своему пытаться перевести ее в сценический язык ритмов, пространства, времени театрального. И тогда, если люди чувствуют автора и им интересны персонажи, если они тебя понимают, то мы вместе идем в этот длительный поход. В театре нельзя ничего повторять, потому что это временной вид искусства. Он умирает в секунду рождения. Вот идет сцена, вот она заканчивается, и она уже умирает. И никогда больше не будет такой, как сегодня. Даже, если одни и те же артисты в этих же костюмах, в этом театральном пространстве, с этим определением действия и мизансцен завтра вечером будут повторять эту сцену, они будут повторять ее по-другому. Возникнет другое качество. В этом — природа живого театра. Каждый раз спектакль идет как в первый раз. То есть все продуманные мизансцены, найденные интонации, музыкальное решение – это все повод для того, чтобы артисты играли спектакль в том настроении, в том самочувствии, которое им в этот вечер присуще

А вы видели спектакль Бабочкина, где он сам исполнял роль Грознова, и постановку Царева и Иванова с Виталием Соломиным в роли Чацкого, спектакли Малого театра, которые предшествовали Вашим постановкам?

Ну, естественно. Приступая к работе над спектаклем, сначала всегда идешь от пьесы, от автора. Но когда понимаешь, что ты эту пьесу чувствуешь, и у тебя возникает замысел будущего спектакля, тогда просто необходимо смотреть все, что делается сегодня и что происходило раньше. В этом заключается культура режиссера. Смотреть все и понимать. Не для того, чтобы потерять что-то свое, а для того, чтобы утвердиться в своем. Чтобы понять тот контекст, в который ты входишь, в котором уже существуешь.

А это не сбивает с задуманного пути?

Когда есть в наличии замысел, это только помогает. Если я знаю, как я буду делать «Горе от ума», почему я буду спорить с другими режиссерами? Вот, мне нравится эта девушка? Почему я должен доказывать, что мне не нравится другая? И та женщина удивительная, и эта. Ну, я люблю эту.

По каким критериям Вы оцениваете свои спектакли и спектакли, поставленные другими режиссерами?

Собственные спектакли судить невозможно. Это самообман. То же самое, что обсуждать своего собственного ребенка. Каждый ребенок тебе дорог. Чем он более несчастный в восприятии окружающих, тем он тебе ближе и дороже. А спектакли коллег смотреть, конечно, необходимо. Это потребность любого режиссера знать тот контекст, в котором ты существуешь. Но я обычно в театр хожу, когда заканчиваю собственную работу и свободен для восприятия. В период сосредоточенной работы над спектаклем, я стараюсь в театр не ходить, потому что мне мешают чужие впечатления. Более того, когда смотришь плохой спектакль, впечатления от него боле устойчивы чем, от спектакля, который тебя волнует, который оставляет в тебе свой след. С негативными впечатлениями бороться труднее, чем с хорошими, светлыми.

Учитываете ли Вы каким-либо образом мнение критики о ваших работах? Последнее время «вошли в моду» заявления некоторых актеров и режиссеров, что критика не на что не влияет, что они вовсе ей не интересуются.

Все зависит не от критики, а от ее уровня. К сожалению, критика на сегодняшний момент дискредитировала себя. В этом виновата не профессия, а те, кто сейчас в этой профессии работают. Сегодня, читая рецензии, я не понимаю, что пишущие люди видят в том или ином спектакле, в чем их собственное индивидуальное восприятие. Не хочу обидеть авторов этих рецензий, но, к сожалению, они стараются высказать концепцию театра, не чувствуя природу театра. Если сегодня взять критические подборки на любую выходящую премьеру, то уже из названия рецензий можно понять, что это не погружение в спектакль, а просто оценочный ряд.
Замечательно, когда существуют мощные люди, мыслящие театром, живущие театром, понимающие и чувствующие театр, а не занимающиеся его рейтинговой природой. Я считаю себя счастливым режиссером, потому что о моих работах писали люди, которых я люблю и уважаю. Наталья Анатольевна Крымова, Алексей Вадимович Бартошевич, Борис Николаевич Любимов, Борис Александрович Львов-Анохин… Все это люди, которые могут войти в структуру спектакля, почувствовать театр. Я очень ценю тех критиков, которые способны воспринять спектакль. Более того, могут в слове сохранить его так, что возникает легенда этого спектакля. Спектакли Мейерхольда я вижу глазами Константина Рудницкого. Вот сейчас приходит поколение, которое не видело, допустим, спектаклей Эфроса, Товстоногова, Ефремова. Они читают книгу «Имена» Крымовой и эти спектакли чувствуют, они их видят. Когда статья может жить отдельно от спектакля, а не является его слабым отражением и приложением — вот это настоящая статья. Она становится предметом искусства, но только уже не театра, а театроведения.
Критик — это человек, который творит легенду. Он заставляет спектакль пережить время. Спектакль, мне кажется, стоит сохранять только в фотографиях и в описаниях людей, которые сидели в зрительном зале и воспринимали этот спектакль. Энергетику спектакля можно почувствовать, только описав то, что происходило в этот вечер в этом театре. А телевизионная съемка переводит спектакль абсолютно в другое качество. Даже фотографии иногда смысл театра, театральность языка передает больше, чем телепленка.
Театральная критика и практический театр нуждаются друг в друге. Театроведение и профессиональный театр – это единый неотрывный процесс. Разрушение этого общего процесса, губительно влияет на сценическое искусство.

Что Вам кажется недопустимым в театре?

Я скажу беспощадную вещь. Мне кажется, природа таланта не постоянна и не устойчива. Но творческий человек так устроен, что всегда обязан верить в себя, в свои силы. Люди, которые входят в театр, как в жизнь, выйти оттуда уже не могут. Важно почувствовать момент, когда ты становишься помехой и делаешь те работы, за которые тебе стыдно. Вот как бы в такой момент найти в себе мужество уйти. Это самое важное, наверное, и самое сложное. Часто мы очень требовательно относимся к другим и очень лояльно к себе. Когда возникают самоуспокоенность, сытость, самодостаточность и не возникают вопросы к себе, когда уходит сомнение в себе, когда ты забываешь, для чего занимаешься профессией, вот как бы тогда суметь остановиться, чтобы не делать насильственной работы.

Если бы Вы не стали режиссером, какую бы профессию избрали?

Для меня основная профессия – это педагогика. Наверное, я бы и занимался педагогикой. Если не театральной, то, вероятно, какой-нибудь другой.

Кроме театра и педагогики у вас увлечений нет?

Профессия определяет все мои увлечения. И все, что связано с книгами, с живописью, с музыкой, все, все подчиняется театру. И общение с людьми тоже определяется профессией. Так у меня сложилась жизнь.

А Вас интересует политика?

Сказать, что интересует – неправда. Сказать, что не интересует – тоже неправда. Она оказывает влияние. Но когда ты работаешь над спектаклем, то меньше всего про это думаешь. Слежу за событиями, как любой живущий в стране человек.

Как вы поддерживаете свою форму?

Для меня находиться в тонусе – это переключаться с одной работы на другую. Педагогика – театр, театр – педагогика. Ну и, конечно, иногда зарядка помогает. А иногда прогулки. Я люблю по лесу гулять. Там, где я живу, рядом находится Филевский парк.

Где вы обычно проводите отпуск?

Я всегда приезжаю в Краснодар к родителям. Для меня поездка домой – это возвращение к родным и близким, к детству, к прошлому. Как правило, дома я обдумываю новую работу. Дома всегда думается, мыслиться хорошо.

И о чем вы размышляли нынешним летом?

Сейчас в Малом театре мы репетируем «Мнимого больного» Мольера, работу над которым предварительно надо было тщательно обдумать. Затем на малой сцене Художественного театра планируется моя постановка спектакля «Исповедь горячего сердца» по трем главам из «Братьев Карамазовых» Ф. Достоевского. Мои студенты в ГИТИСе перешли на четвертый, выпускной курс. Надо готовить с ними дипломные спектакли. Так что подумать в отпуске было над чем.

Наталия Пашкина.
«Общество и здоровье», №2 2005

Р А С П О Р Я Ж Е Н И Е № 104

по Государственному академическому Малому театру России

Р А С П О Р Я Ж Е Н И Е № 104
по Государственному академическому Малому театру России

1 апреля 2005 г.
А.А.Милн
«Винни-Пух и все-все-все»
сказка в 5-ти действиях

Действующие лица:

Кристофер Робин — Ю.М.Соломин,Э.Е.Марцевич

Винни-Пух — В.А.Борцов, А.В.Клюквин, В.П.Павлов

Пятачок — И.В.Муравьёва, Е.К.Глушенко

Кролик — В.И.Бочкарёв, В.К.Бабятинский

Иа-Иа — В.Г.Богин, В.Б.Носик

Тигра — В.А.Баринов, А.С.Кудинович

Кенга — Л.П.Полякова

Крошка Ру — Г.В.Подгородинский

Сова — Т.П.Панкова

Сашка-букашка — А.В.Коршунов

Слонопотам — Я.П.Барышев, В.А.Борцов

Режиссёры-постановщики – В.М.Бейлис, В.Н.Драгунов, В.Н.Иванов
Художник-постановщик – А.К.Глазунов
Композиторы – Г.Я.Гоберник, Э.Я.Глейзер
Режиссёр – З.Е.Андреева

Вчера, 30 марта в спектакле «Трудовой хлеб» на малой сцене филиала состоялось сразу два новых ввода.

Роль Евгении Львовны впервые исполняла молодая артистка Ольга Жевакина, а роль ключницы первый раз сыграла артистка Екатерина Порубель. По отзывам зрителей и коллег эти работы безусловно можно считать удачными.