Три московских театра почти одновременно поставили одну и ту же пьесу Островского – «Последняя жертва». Случайность или закономерность? «Пренебречь», как сказал бы А.Н., или все-таки присмотреться?

Василий Бочкарев – Прибытков, Малый театр

В поисках героя нашего времени

Три московских театра почти одновременно поставили одну и ту же пьесу Островского – «Последняя жертва». Случайность или закономерность? «Пренебречь», как сказал бы А.Н., или все-таки присмотреться?

Василий Бочкарев – Прибытков, Малый театр

Я так думаю, что Юлинька Тугина Прибыткову от одиночества полюбилась. Но полюбилась по-настоящему. Может быть, любовь — это вообще самое главное чувство в пьесах у Островского. В каждом возрасте у человека любовь разная, она многолика. Прибытков вступил в тот последний этап жизни, когда найти себе верного человека очень трудно, а то и почти невозможно. И, наверное, ответная любовь Тугиной к Прибыткову — а Юлинька тоже его полюбила, в нашем спектакле в этом никто не сомневается, — эта любовь послана Флору Федулычу за то добро, которое он сделал.
Нельзя судить о Прибыткове по тем характеристикам, которые дают ему другие персонажи. Нужно прочесть пьесу внимательно и вычитать отношение самого Островского к Прибыткову. А по Островскому выходит, что он спас Юлиньку! У нее уже руки холодели, она умирать собиралась, а он сделал все, чтобы вернуть ее к жизни. Здесь основной узел взаимоотношений «Последней жертвы». Этот подарок Прибыткову за что-то преподнесен. Хотя бы за то, что он излишек денег бедным отдает. Для него — стыдно быть богатым, когда вокруг столько нищих. Он совестлив, он понимает, что есть понятие греха. Он честнее других и говорит правду, почти не лукавит. Он щепетилен. Это представитель зарождающегося православного бизнеса. Уничтожение таких, как Прибытков, когда-то, может быть, и привело к тому, что мы имеем сегодня. Происходящее между Прибытковым и Тугиной — это, конечно, любовь. Выбор состоялся на небесах. Это так нормально! Просто мы, современные «извращенцы», часто подстраиваем Островского под свое мышление, под удобный для нас ход мыслей и поступков. Вернее, не мы подстраиваем, а режиссеры, которые и не пытаются расшифровать в пьесе то, что имел в виду автор. Судить героев Островского, людей другой формации, нужно по их законам. И тогда все очень просто и логично в пьесах Островского выглядит. Сколько отдал человек людям, жизни, — столько и получил.
Что касается «моей» Юлиньки, моей партнерши Людмилы Титовой, она великолепная актриса. Любовь играть на сцене невероятно трудно. Такое доверие нужно друг к другу иметь, такую предрасположенность! Это счастье работать с такими партнерами, от которых идет тепло, исходит свет. Мы, актеры, ведь делаем всё из воздуха, спектакль — это живые секунды, которые никогда не повторятся. Сейчас так нападают на репертуарный театр... Глупые, безграмотные люди. А ведь только такой театр способен рождать единую команду, единое мышление. Мы друг друга очень хорошо знаем, живем вместе в одном театральном доме. У всех нас есть свои семьи и есть общая семья — театр. У нас — общая биография и помимо пьесы. В этом и секрет настоящего актерского партнерства, которое способно поразить зрительный зал.

Дом актера
«Газета о театре», май 2005

Генеральный директор Малого театра Виктор Коршунов награждены Орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени.

Путин вручил в Кремле государственные награды

Владимир Путин в четверг вручил в Кремле государственные награды. Орден Святого Апостола Андрея Первозванного вручен Ирине Архиповой. Звания Герой России удостоены капитан Анатолий Лебедь и полковник Юрий Шаргин, ему же присвоено почетное звание «летчик-космонавт РФ».

Знаменитый физик, депутат Госдумы Жорес Алферов получил из рук президента Орден «За заслуги перед Отечеством» первой степени. Академик Российской Академии наук Евгений Велихов, ректор МГУ им.Ломоносова Виктор Садовничий, советник Российской академии наук Сергей Никольский и генеральный директор Малого театра Виктор Коршунов награждены Орденом «За заслуги перед Отечеством» второй степени.

Среди награжденных Орденом «За заслуги перед Отечеством» различных степеней - писатели Виктор Боков, художественный руководитель цыганского театра «Ромэн» Николай Сличенко, композитор и певец Юрий Антонов, участники Великой Отечественной войны Виталий Бондаренко и Василий Христенко, генеральный директор «Российской национальной библиотеки» Владимир Зайцев, полковник, космонавт Виталий Падалка, председатель Мосгордумы Владимир Платонов. Кроме того, Ордена Мужества удостоены четыре представителя ОАО «КамАЗ».

Орденом Почета награжден обозреватель дирекции информации Российской государственной радиовещательной компании «Голос России» Леонид Рассадин. Всего президент вручил 40 наград. Кроме того, три человека получили почетные звания, в том числе звания «Народный артист России» удостоен солист-вокалист Александр Серов.

Страна.ru

6 мая день рождения отмечает заслуженный артист России, лауреат Государственной премии России Юрий Борисович Ильин.

Мы поздравляем Юрия Борисовича с днем рождения и желаем крепкого здоровья, отличного настроения, новых интересных ролей.

6 мая день рождения отмечает заслуженный артист России, лауреат Государственной премии России Юрий Борисович Ильин. Почти 20 лет Юрий Борисович служил в Липецком государственном академическом театре драмы имени Л.Н.Толстого. Так случилось, что основу репертуара в Липецке составляют чеховские произведения. И, начиная с Войницкого в «Дяде Ване», Юрий Ильин переиграл почти всего Чехова. Треплев в «Чайке», Войницкий в «Дяде Ване», Трофимов и Гаев в «Вишнёвом саде», Жених в «Свадьбе», Коврин в «Чёрном монахе»...
В Малом театре Ильин, как заведено, начал с вводов. Он сыграл Бирона в «Хронике дворцового переворота», князя Туренина в «Царе Фёдоре Иоанновиче» и Тигрия Львовича в «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Первой самостоятельной работой Юрия Ильина в Малом стала роль интригана Лабордемона в спектакле «Плащ кардинала».
Мы поздравляем Юрия Борисовича с днем рождения и желаем крепкого здоровья, отличного настроения, новых интересных ролей.

Сегодня, 5 мая — День печати и мы поздравляем с этим праздником наших информационных партнеров.

ДОРОГИЕ НАШИ ДРУЗЬЯ!

Поздравляем Вас с профессиональным праздником и желаем крепкого здоровья, творческих побед, верных читателей и надежных партнеров, дальнейшего процветания Вашим изданиям!

С уважением и любовью,

Всегда Ваши

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ». «ХАЛТУРНАЯ» ПЛОЩАДЬ И ДРУГИЕ ГАСТРОЛИ

«К 105-летию со дня рождения Елены Николаевны Гоголевой»

Е.Н. ГОГОЛЕВА

«НА СЦЕНЕ И В ЖИЗНИ»

«ХАЛТУРНАЯ» ПЛОЩАДЬ И ДРУГИЕ ГАСТРОЛИ

Наверное, не много осталось людей, которые помнят это время — 1918—1920 годы. Идет гражданская война. В стране голод, хлеб выдают по карточкам — и то, если можно назвать эти восьмушки хлебом; крупу достают из-под полы. На Смоленском и Сухаревском рынках в Москве какие-то полинявшие дамы и мужчины распродают старомодные платья, подсвечники, именуемые уникальными, статуэтки и золоченые рамы.

В эти годы появились в Москве энергичные маленькие администраторы, антрепренеры, которые собирали актеров из разных театров, уславливались о мизансценах, наскоро, без репетиций, слаживали спектакли и показывали их в каком-нибудь окраинном клубике или кинотеатре. Зритель был невзыскательный и жадный до зрелищ, даже слишком громкий суфлер не мешал восприятию.

Актеры, свободные от спектакля в театре, и ловкие предприниматели собирались на Страстной площади (теперь площадь Пушкина) с пяти часов вечера. Были среди антрепренеров и такие, что создавали невероятно халтурные труппы. Среди них помню мужа и жену Белоконь. Платили они по каким-то неведомым ставкам.

Нанимали актеров обычно так: у подводы стоял администратор и громко, как на базаре, выкликал: «Кто играл в «Уриэле»? Кто играл в «Уриэле»?» Это значило, что Уриэль Акоста уже сидит на подводе и к нему подбираются остальные исполнители. Иногда, правда, Белоконь звонили по телефону и предлагали выучить ту или иную роль и в условленный вечер явиться на Страстную.

...Помню 1920—1921 годы. Голод, холод, страна в огне революции. Сокольники, театр «Тиволи». Нас, детей из детдома, привели на спектакль. Места наши были в оркестре. Первый раз в жизни предо мной раскрылся занавес. Детскому взору предстал другой мир. Я с упоением смотрела на сцену. Игра актеров и актрис будоражила детское сердце...
Ближе к правой стороне стоит актриса и говорит слова, которые доходят до ребенка. Ребенок забывает про свое сиротство, голод, холод. Вот в этом сила таланта! Спектакль окончен. Аплодисменты. Вызывают все актрису, которая покорила всех своей игрой...

О. М. Байкова, Москва.

Сейчас это Москва. А тогда сад «Тиволи» в Сокольниках, школа в Ростокино или киношка за Рогожской заставой считались окраиной. Но это были лучшие площадки. Сборы всегда оказывались полными, а мы, актеры, старались, чтобы спектакли шли как можно лучше. Особое чувство ответственности перед новым зрителем жило во всех нас, от самых молодых и малоизвестных до маститых мастеров, таких, как замечательный актер театра бывш. Корша Б. С. Борисов или кумир тогдашней, публики любовник-неврастеник (было тогда и такое амплуа) Г. М. Терехов. Летом актеры садились на подводы, а зимой ехали на так называемых полках (те же подводы на полозьях). Закутывались как можно теплее, ехали весело да еще распевали во все горло какие-нибудь песни.
Чудесные это были годы! Чудесные нашим актерским братством. У нас даже был свой гимн. Голодные и мерзнущие на подводах—полках, мы ехали к месту своих, спектаклей; и если наскоро не твердили текст, который надо будет произносить, то громко пели модную тогда песню: «Розы пахнут утром, розы пахнут утром, а фиалки по ночам. Все ложатся к ночи, все ложатся к ночи, лишь актеры по утрам!» Какие слова были дальше, я не помню, но что-то об апельсинах и каких-то вкусных вещах. Иногда играли не за деньги, а за дрова, муку или пшено, которое в то время было самым дорогим деликатесом.
Малый театр также возил свои спектакли в Ростокино и в Останкино, также закутавшись, на полках ездили и Лешковская, и Южин, и Садовская. Приезжали в какой-нибудь захудалый клубик и у печурки оттаивали гриму Грелись морковным чаем из жестяных кружек, любезно предоставляемых нам устроителями спектаклей. А дальше в насквозь промороженном клубе шел спектакль. Зрители, сидевшие в шубах, валенках, обогревали зал своим дыханием, а ребятня сидела прямо на так называемой сцене.
Играли либо Островского, либо Шекспира. Зрители — в тулупах, а мы — в роскошных туалетах, в декольте. Пар валит изо рта, но мы обмахиваемся по ходу действия веерами, а потом за кулисами, лязгая от стужи зубами, кутаемся, хоть на минуту, в промерзшие шубы.

После одного из таких выездов заболела воспалением легких Ольга Осиповна Садовская. В ее доме (ныне переулок Садовских, на месте дома — маленький сквер) царил такой же холод, как и везде. Не было необходимого питания и лекарств. И зимой 1919 года Ольга Осиповна скончалась.

Возвращаясь к этим «халтурным» спектаклям, хочу помянуть их и добрым словом. Конечно, они могли дурно повлиять на мое художественное развитие. Но они дали мне и много хорошего. У меня была в то время прекрасная профессиональная память. Я быстро выучивала текст роли. Зачастую по дороге, на подводе, подсаживаясь к более опытным партнерам, проходила с ними свои сцены, нередко получала полезные и нужные советы. Суфлер для меня не существовал, и это в будущем, очевидно, тоже сыграло весьма положительную роль в моей театральной жизни.

Благодаря этим «халтурным» спектаклям я переиграла в мои первые годы в театре много молодых героинь русского и западного классического репертуара. Конечно, не хватало серьезного режиссера, да вообще их роль в те годы была ограничена. Недоставало настоящего мастерства, но была молодость, хорошие внешние данные и всепоглощающая страсть к театру, жажда играть, играть и играть!

В театре я еще только входила в репертуар. Свободного времени оставалось достаточно. И я охотно откликалась на все приглашения, готовя и на ходу, и по ночам новые роли. Так я сыграла Юдифь в «Уриэле Акосте», Василису Мелентьеву (с актерами Малого театра в Коломне, ехали туда поездом почти сутки), Ларису в «Бесприданнице» (в одном из красноармейских клубов на углу Воронцова поля, теперь улица Обуха). Получила я за этот спектакль вязанку дров и селедку. Как я теперь понимаю, это было одно из моих военно-шефских выступлений. Жили мы тогда с мужем уже не в Денежном переулке, а на Кузнецком мосту, в том же доме, где мы с мамой обитали в дни Октябрьской революции, но в другой квартире, на пятом этаже. Каждый день я из подвала носила ведра с водой. А вот селедку и вязанку дров, как сейчас помню, просто перевязала и, чуть не плача от усталости, волоком тащила по улицам домой. Ведь транспорт не работал, а дрова были великим богатством.

Приходилось мне участвовать и в более серьезных гастрольных и выездных спектаклях. Так, Иван Андреевич Рыжов пригласил меня принять участие в представлениях «Огней Ивановой ночи». Играли мы по маленьким клубам. Во Введенском народном доме часто шли спектакли, в которых были заняты актеры разных театров. Все главные роли играла какая-то известная актриса (фамилии ее уже не помню). У нее на квартире (на бывшей Мясницкой, теперь улица Кирова) состоялось три-четыре репетиции. Так как я хорошо танцевала, то даже ставила этой актрисе тарантеллу для Норы. Надо сказать, что финансовая сторона меня совершенно не интересовала. Я хотела только играть, —конечно, большие роли. И вот весной 1921 года меня пригласили на летний сезон в театр Зоологического сада. Труппу набрали главным образом из актеров Малого театра и театра бывш. Корша. В числе актеров были молодой Б. Н. Ливанов, позднее замечательный актер МХАТ, и будущий чтец Д. Н. Журавлев. Ядро труппы составляли В. Ф. Торский, П. И. Леонтьев, впоследствии прекрасный актер Малого театра, и Е. О. Любимов-Ланской, человек с большими административными способностями. Недаром он потом стал художественным руководителем Театра имени МГСПС. В нескольких спектаклях выступили А. И. Южин и А. А. Яблочкина.

Премьеры давали каждую неделю, на спектакль полагалось пять-шесть репетиций. Это была уже более серьезная работа. Сколько же я за этот летний сезон переиграла ролей, и каких ролей! Теперь этот репертуар кажется странным и даже смешным. Играли «Камо грядеши» (по известному роману Сенкевича), и «Серж Панин» Жоржа Онэ, и мелодраму Деннери и Кормона «Две сиротки», и «Обнаженную» Анри Батайля, уже знакомую мне по Филармонии, играли детективную, как сейчас говорят, драму—не помню автора—«Кто убил?». Но играли и «Горе от ума», и «Графиню Юлию» Стриндберга. Во всех этих пьесах я исполняла центральные роли и... имела успех.

Чем он был вызван — не знаю. Но большую пользу мне как актрисе этот сезон, безусловно, принес. Я играла с хорошими, опытными актерами, наблюдала за ними, слушала их советы и многому училась. Сама я добросовестно относилась к каждой роли и каждому спектаклю.

В середине лета на несколько представлений в театр Зоологического сада были приглашены знаменитые гастролеры, трагики братья Адельгейм. Они сыграли в двух пьесах Ге: «Трильби» (роль Свенгали исполнял Рафаил Адельгейм) и «Казнь», в которой Годду играл Роберт.

Разумеется, роли Трильби и Кет достались мне. Братья были очень дружны, оба пользовались большой известностью и потому несколько важничали. Я многому научилась у них, поскольку они уделяли мне внимание как своей партнерше. Однако мне тогда уже казалось, что игра их опиралась лишь на высокую технику и ничего большего в себе не заключала. Особенно поражали меня их глаза. Эти глаза всегда были спокойны, в то время как голос и движения почти механически изображали требуемые по пьесе волнения и страдания. Играя бесчисленное количество раз немногие роли своего репертуара, они потеряли способность каждый раз вкладывать в них душу. И все же тонкая отделка ролей и виртуозная техника захватывали публику. Спектакли братьев Адельгейм шли с неизменным успехом.

Так как я несла, в сущности, весь репертуар этого летнего сезона, то мне предложили в конце лета бенефис. Конечно, я была и польщена и испугана. Особенно я испугалась, когда В. Ф. Торский предложил мне сыграть не более и не менее как герцога Рейхштадтского в. пьесе Ростана «Орленок». Я видела в театре Незлобина замечательного Орленка в исполнении В. И. Лихачева, который меня потряс. И вот Торский прочит на эту роль меня. Он убеждал, что поможет, да и в его предложении нет ничего особенного: эту роль играли и женщины-актрисы, например Сара Бернар!

Итак, «Орленок». Владимир Федорович действительно добросовестно занимался со мной. Часто я, чуть не плача от отчаяния, бросала роль, но Торский убеждением или строгостью заставлял снова и снова браться за чудесные монологи... Готовила я роль две недели! Две недели при почти ежедневных спектаклях—по тем временам это считалось более чем достаточно. Вероятно, помогало мне и мое детское обожание Наполеона. В детстве я собирала открытки о Наполеоне, читала все выходившие тогда о нем книги. В юбилейном 1912 году меня, пожалуй, больше всего волновала трагическая судьба Наполеона, а вовсе не патриотические чувства. Я всеми фибрами души ненавидела Александра I за его несправедливое отношение к Кутузову, за то, что он присвоил себе победные лавры великого полководца, жалела Кутузова, который скончался где-то в чужом городе, и буквально преклонялась перед французским императором. Поэтому меня сильно волновала и трагедия несчастного герцога Рейхштадтского.

Так или иначе, а бенефис мой приближался. Спектакль был хорошо принят зрителем. Моя молодость и поддержка товарищей помогли мне оказаться на высоте.
Мы играли «Орленка» много раз. Играли и во время летнего сезона, и весной 1921 года в Каляевском народном доме, где держал антрепризу Давид Михайлович Персон. Тогда еще возможны были частные антрепризы, а в Малом театре мне разрешили играть спектакли и на стороне.

«Орленок» стал моей любимой ролью. Я всегда самозабвенно готовилась к ней и с большим подъемом играла этот спектакль. И до сих пор иногда приходят на память чудесные стихи Ростана в великолепном переводе Щепкиной-Куперник. Когда я навещала мою подругу по Филармонии Евгению Константиновну Врублевскую в Доме ветеранов сцены в Ленинграде, мне рассказали, что там окончил свои дни и никогда не забываемый мною герцог Рейхштадтский — артист Лихачев.

Осенью и зимой 1921 года я впервые столкнулась с закулисными интригами. В отличие от дружных товарищеских отношений, которые сложились летом в театре Зоологического сада, в труппе, собранной Д. М. Персоном, атмосфера была иной. Почувствовав эти перемены, я предпочла вовсе уйти. Несколько лет спустя Давид Михайлович, с которым у меня навсегда сохранились хорошие отношения, объяснил мне причину этой изменившейся атмосферы и просил извинения за некоторые горькие минуты. Увы! Этих горьких минут было потом не мало, ох как не мало в моей жизни.

Я уже упоминала о более серьезных поездках, которые устраивал Осип Андреевич Правдин. Труппа тоже была сборная, в нее входили артисты не только Малого, но и других московских театров.
У Правдина я играла главные роли в «Трудовом хлебе» Островского, «На пороге к делу» Соловьева и Островского, в «Скупом» Мольера и «Морали пани Дуль-ской» Запольской. Мне уже давали по три-четыре репетиции, да и выглядеть в глазах Правдина хотелось как можно лучше.

После летнего сезона в Зоологическом саду самую значительную поездку организовали Михаил Францевич Ленин и лучший суфлер Малого театра (он и звался «король суфлеров») Владимир Алексеевич Зайцев. Михаил Францевич был, как бы теперь сказали, художественным руководителем. Финансовая и административная часть лежали на Зайцеве. Труппу составили только актеры Малого театра: Массалитинова, Костромской, Ольховский, Белевцева, Ладомирская, Аксенов, Грызунов, Сердюк, я и, не помню, кажется, еще Стоянова. Спектакли готовили тщательно, да и пьесы были серьезные. «Укрощение строптивой»: я — Катарина, Белевцева — Бианка, сам Михаил Францевич—Петруччио. «Стакан воды»: тогда я впервые сыграла герцогиню, Белевцева — королеву; Михаил Францевич—Болингброк, Аксенов — Мэшем. «Коварство и любовь»: Белевцева — Луиза, я—леди Мильфорд. «Медвежья свадьба», как она шла в Малом: я — Юлька, Белевцева — Мария, граф Шемет — Михаил Францевич, пастор—Ольховский и гусар—Аксенов. «Мисс Гоббс»: я и Михаил Францевич Ленин. Кажется, было еще «Доходное место» и еще какая-то пьеса, в которых мы с Всеволодом Аксеновым не играли.
Маршрут был дальний: Иркутск, Чита, Харбин и Владивосток. Успех поездка имела огромный. Да и состав подобрался на редкость добросовестный и хорошо расходившийся в избранных пьесах.

Мы с Всеволодом тогда начинали нашу жизнь (к тому времени я разошлась с Г. Н. Дудкевичем и оставила у свекрови моего сына), были буквально поглощены друг другом и тем блестящим успехом, который выпал мне в сыгранных ролях. Мы всегда были вместе, вместе просаживали все полагающиеся нам деньги на верховых лошадей и на бесконечные наряды, к которым не привыкли в годы разрухи в Москве. Мы получали огромное творческое удовлетворение от спектаклей, которые играли, от приема публики, особенно в Харбине, куда после Владивостока отправились на дополнительные гастроли. Мы часто бывали в местах, где можно потанцевать, на ужин денег уже не хватало. Для вида брали что-нибудь вроде кофе.

Всеволод Аксенов был очень красив: блондин с серо-голубыми глазами, высокий рост, прекрасная фигура. Он был талантлив и обаятелен во всех отношениях. Не будучи музыкантом, обладал великолепным слухом. Был прекрасным спортсменом: теннис, плавание, верховая езда—все выходило у него изящно и красиво. Он замечательно танцевал и, никогда не учась специально пению, своим небольшим приятным голосом обвораживал слушателей. В дальнейшем он стал одним из лучших чтецов Москвы, а в последние годы организовал музыкально-драматический ансамбль, с которым создал интересные спектакли-концерты, имевшие настоящий успех. В больших концертных залах нашей столицы были поставлены «Пер Гюнт» Грига, «Эгмонт» Бетховена и «Арлезианка» Бизе. Последнее, над чем работал Аксенов, был «Дон Карлос» — он готовил роль Филиппа. Эту работу ему не удалось закончить.

Вкус, большая требовательность к исполнению и парадная театральность (например, все актрисы должны были быть в вечерних туалетах) составляли главное достоинство этого ансамбля. Сам Аксенов—красивый, элегантный, всегда прекрасно одетый и внутренне аристократичный—был украшением ансамбля и таким оста-» вался до последнего своего часа.

Но я невольно отвлеклась. Наш роман как-то все негласно одобряли. Говорили, что мы «великолепная пара», «очень подходим друг другу». Так мы проводили в этой харбинской поездке наш медовый месяц.

Харбин в 1923 году был вполне европейский город. Нас с Всеволодом он поразил обилием магазинов, наполненных заграничными товарами, нарядной толпой на улицах, шикарными кафе и гостиницей с моментально появляющимся на звонок услужливым боем в форме. Все это было необычно и ново для нас.

Нам очень хотелось побывать в китайском театре. Однажды, никого как следует не расспросив, мы наняли двухколесную повозку—кабриолет с совсем издыхающей клячей (ездить на рикшах мы так и не смогли: ужасно было видеть обливающихся потом, худых, бегущих, казалось, из последних сил рикш, впряженных в оглобли и везущих в роскошной двухколесной коляске какого-нибудь жирного буржуа или разодетого денди, палкой подгонявшего несчастного человека-лошадь). Всячески стараясь втолковать вознице, что нам надо в китайский театр, мы отправились. Мы знали, что представления идут целый день, с самого утра, и не боялись опоздать. Долго ехали какими-то улочками, переулками. Подъехали к большому зданию, ничем не напоминавшему театр. Но возница, усиленно улыбаясь, кивал на ворота, показывая кнутом, что надо зайти во двор. Получив свою плату, он уехал, и нам ничего не оставалось, как войти в раскрытые настежь ворота. Двор представлял собой четырехугольник, замкнутый со всех сторон зданиями, похожими на тюремные стены, — лишь решеток не было на окнах. Никаких признаков театра или входа в него. Вдруг двор наполнился совершенно одинаковыми китайцами в белых куртках и штанах; все они, что-то весело лопоча, окружили нас, явно оттесняя от меня Всеволода. На наши бессмысленные и непонятные для них вопросы—где здесь театр—они еще больше веселились. Я почувствовала неладное. Наконец Всеволод протиснулся ко мне, схватил за руку, и с криком «бежим» мы вырвались из гогочущей толпы и бросились к воротам. Нас не удерживали. Но хохот и крики, которые неслись нам вслед, были просто ужасны! Мы пробежали несколько улиц, задохнувшись, остановились, совершенно не понимая, где мы были, Думаю, что мы попали в какую-то школу.

Через некоторое время мы с помощью переводчика все-таки попали в китайский театр, ,и, конечно, он находился совсем в другом месте. Маленькое помещение, битком набитое зрителями, все сидят на простых скамейках, расположенных амфитеатром. На сцене непрерывно идет представление, а вдоль рядов, также почти беспрерывно, ходят китайцы с прохладительными напитками и полотенцами, которыми зрители утирают обильный пот. Жарища и духота невыносимые. На сцене какие-то маски, страшно разрисованные лица, непрерывные бои на саблях или копьях, крики, все очень красочно, но непонятно. Мы долго не выдержали и при первом удобном моменте выбрались из театра.
Через много лет я побывала в Москве на гастролях японской труппы кабуки. Это было более тонкое и художественное представление, но чем-то напоминавшее китайский театр в Харбине.

А вот когда в Москву на гастроли приезжал знаменитый китайский актер Мэй Лань-фан—обаятельный, грациозный и так удивительно понятный без всяких переводчиков, — я действительно была потрясена его мастерством и получила огромное эстетическое удовольствие.

После Харбина мы играли во Владивостоке. Там нас ждало интереснейшее знакомство с гейшами. Это удивительно культурные и образованные женщины. На каждый наш спектакль они закупали ложу. У них был точный перевод всех наших пьес. Шекспира и Шиллера они знали не хуже нас. Как-то мы с Всеволодом получили приглашение посетить их чайный домик. Гейши угощали нас чудесным чаем, показывали свои туалетные столики с массой кисточек всевозможных размеров (подаренные мне кисточки я храню до сих пор). Они пели, танцевали, декламировали—вообще, дали целое представление. Гейша должна уметь все — поддержать любой разговор, петь, танцевать, играть на музыкальных инструментах и исполнять роль грациозной хозяйки. Когда мы уезжали из Владивостока, гейши пришли целой толпой на вокзал проводить нас. Мило улыбаясь, они преподнесли нам фотографии с надписями. Трогательно было наблюдать, как, что-то по-своему щебеча и беспрерывно приседая, они махали веерами вслед уносящему нас поезду.

Незабываемое впечатление осталось у меня от Золотого Рога. Я уже говорила, что мы с Всеволодом хорошо плавали. Купание при луне в бухте Золотой Рог было сказкой. Дна нет. Вода прозрачна. И как на руках держит светящееся тело волна. Красота!
Гастроли наши в Харбине и Владивостоке проходили с успехом, и, надо сказать, успех этот вскружил мне голову. Я, уже недовольная своими ролями в театре, явилась к директору В. К. Владимирову (Южин в это время лечился за границей) и довольно смело спросила, что буду играть в предстоящем сезоне. Владимиров был хорошим директором и человеком со вкусом. Нелегко ему давалась должность руководителя Малого театра сразу после Южина. Он несколько удивленно посмотрел на меня и сказал, что будет готовиться пьеса Смолина «Иван Козырь и Татьяна Русских». «Вот я и желаю играть Татьяну Русских», — дерзко заявила я. «А вы читали пьесу?» «Нет, — ответила я, — но это ничего не значит». «Значит, и не мало»,—спокойно закончил разговор Владимиров. И... не знаю, может, в насмешку, через день я увидела распределение: Иван—В. Р. Ольховский, Татьяна—В. Н. Пашенная, Лоретта д\\\\\\\'Аман—Е. Н. Гоголева.

Вот и получилось, что невинную русскую девушку играла Вера Николаевна Пашенная, а прожженную кокотку — я. Спектакль вышел интересный, мне вставили танцевальный номер с эффектным канканом. И с тех пор очень надолго я простилась в театре с драматическими ролями. Их играли другие. И только в поездках и случайных сборных спектаклях я отводила душу. Было грустно.

Говоря о летних поездках, я с благодарностью вспоминаю гастроли, организатором которых был Сергей Аркадьевич Головин. Труппа состояла только из актеров Малого театра. Состав ее был первоклассный: Яблочкина, Пров Садовский, Климов, Иван Андреевич и Варвара Николаевна Рыжовы, Турчанинова, Е. М. Садовская, Мария Переслени, Степан Кузнецов, Анненков, Костромской, Стоянова и в последней поездке — Пашенная и Ольховский. Несколько лет ездили и мы с Всеволодом.

Сначала репертуар был для нас не очень интересным. Правда, Всеволоду пришлось играть Хлестакова, а в Полтаве, вместо заболевшего Прова Михайловича Садовского, и Чацкого. Но в дальнейшем репертуар все больше строился с расчетом на меня. Я в этих поездках сыграла свою любимую Настасью Филипповну в «Идиоте».

Я — Ваша давняя поклонница, помню Вас очень давно и во всяких ролях. Но самой яркой звездой в моей памяти остался Ваш концертный отрывок из «Идиота», когда Вы —молодая, прекрасная, в зеленом шелке, облегающем Вашу стройную фигуру,— играли роль Настасьи Филипповны, а партнер Ваш—незабываемый Всеволод Аксенов — подавал реплики князя Мышкина. Было это в Киеве, где Вы гастролировали где-то то ли в конце 20-х годов, то ли в начале 30-х.
З. Ф. Ефименко, г. Киев.

К тому времени в Малом с триумфом прошла «Любовь Яровая». На наших гастролях Маруся Переслени хорошо сыграла Яровую, а Всеволод—Ярового. Показывали мы и «За океаном» Гордина и «Флавию Тессини» Щепкиной-Куперник, где наше трио—Всеволод, я и Анненков—имело большой успех. Играла я Глафиру в «Волках и овцах» и Софью в «Горе от ума». Были у нас в репертуаре и «Ревизор», и «На всякого мудреца...», и «Стакан воды» с Яблочкиной—королевой и мной— герцогиней.

Помню, в Тифлисе и я и Аксенов пользовались особым успехом у грузинской молодежи. До сих пор Владимир Канделаки вспоминает, как после одного из спектаклей «Флавии Тессини» молодежь ждала нас у выхода из театра и, с восторженными криками подхватив на руки, несла так до самой гостиницы.

Да, тогда мы жили уже в гостинице. А первые поездки с Головиным проходили так: Яблочкина, Турчанинова и он сам со своей будущей женой О. М. Ничке, только окончившей школу Малого театра, жили в гостинице; а мы, молодежь, и наш администратор—в специально арендованном жестком вагоне. С нами предпочитали жить и Рыжовы, хотя это было не особенно удобно и для них и для нас. Вагон наш обычно отгоняли в какой-нибудь тупик. Ночью не очень-то приятно было его отыскивать, бродя по шпалам. Да и бегать на вокзал в поисках туалета вовсе не доставляло радости. Но мы были молоды, закалены трудностями первых лет революции, а главное, играли большие, ответственные роли, вкушали первые успехи и любили друг друга!

По мере того как успех наших поездок возрастал, Сергей Аркадьевич стал выбирать для гастролей большие города: Киев, Ростов, Харьков, Одессу. В Одессе мы играли в красавце Оперном театре. Всюду мы имели огромные сборы и жили уже в гостиницах, в хороших номерах.
Многим я обязана Сергею Аркадьевичу Головину. Именно он однажды сказал нам с Аксеновым: «Ну, вот что! Надоело мне видеть, как вы ютитесь в театре по уборным. Буду вам обоим платить только суточные на еду, а весь остальной гонорар заберу на пай в квартирный кооператив! Пора наконец свою крышу над головой иметь».
Так он и сделал. И благодаря ему в 1927 году мы обрели собственную квартиру в том самом кооперативе «Труженик искусства», где я и сейчас живу. Основателями этого кооператива были Головин и Иван Андреевич Рыжов.

Для меня как для актрисы гастрольные поездки стали великолепной школой. Конечно, не хватало еще настоящей техники: брала я молодостью, искренностью. Но пример старших, их замечания и дисциплина приучали к серьезному отношению к делу. Я старалась совершенствовать роли, углублять их, несмотря на большой, скажу без лишней скромности, успех.

Но был мне однажды от Сергея Аркадьевича разгон, да еще какой!!! В Тифлисе, в Театре оперы и балета, мы показывали «Флавию Тессини». По пьесе, наставница и компаньонка героини (ее играла Турчанинова) уговаривает Флавию не почивать на лаврах великой певицы и упорно заниматься. Мы несколько переделали текст. И так как я не сильна была в пении, то мы превратили вокальную репетицию в танцевальную. Работала со мной известная постановщица модных танцев Наталия Глан. Занималась я очень усердно. И вот на спектакле в Тифлисе я—Флавия под аккомпанемент своей компаньонки —Турчаниновой исполнила поставленный Глан танец-экзерсис. Что поднялось в зале —передать невозможно. Темпераментные грузинские зрители, особенно молодежь, кричали, топали, хлопали, орали «бис», не давая нам с Евдокией Дмитриевной вести дальше сцену. Что было делать? Я совершенно растерялась. Растерянно сидела за бутафорским роялем и Евдокия Дмитриевна. Публика продолжала неистовствовать, и после долгого колебания мы решили повторить танец.

Вот за этот повтор мне и досталось от Головина. «Это Малый театр, а не варьете, черт возьми! Вы не имели права бисировать!» Несмотря на мои неловкие оправдания и смущенное заступничество Евдокии Дмитриевны, Головин, который был строгим воспитателем, не успокоился и ничего не хотел слушать.
Расскажу об одном знакомстве, которое произошло у нас с Всеволодом во время поездки в Одессу. Персонаж этот запомнился мне на всю жизнь.

Шли 20-е годы. Везде сновали беспризорники. И вот я стала замечать, что после спектаклей мы шли из театра не одни: нас с Аксеновым, всегда на почтительном расстоянии, сопровождал один и тот же маленький беспризорник, мальчишка лет семи-восьми, очень грязный, в каких-то неописуемых лохмотьях. Однажды я не выдержала, остановилась и позвала его; «Что ты все ходишь за нами? Давай познакомимся». «А что, я тебе мешаю, что ли?» — последовал хрипатый ответ. «Не мешаешь. Как тебя зовут?» — «Крыса».— «Что?!» — «Крыса, говорю, не слышишь, что ли?» Тон был достаточно нелюбезный, но я не отступалась. «А почему ты всегда за мной ходишь?»—«А тебе какое дело? Нравишься ты мне, вот и хожу, и буду ходить, попробуй, запрети!»—«Если тебе нравится за мной ходить, что ж ты не подойдешь, не познакомишься?»—«Так я же вон какой, еще прогнала бы, а я не хотел! Говорю, нравишься ты мне, и не бойся, я своим сказал, чтоб не смели тебя трогать, даже если одна идешь». Так завязалась наша дружба. Крыса никак не хотел назвать свое настоящее имя, а может, и не знал его, только уверял, что ему не меньше десяти лет, хотя росточком был ну, дай бог, с семилетнего мальчугана.
Сначала он немного боялся, как бы мы не схватили и не отправили его в милицию. Но постепенно страх прошел, грубый тон сгладился. Я часто доверяла ему нести мою сумку. Он никуда не убегал и отдавал мне мои вещи у входа в гостиницу. Жили они—он и его товарищи—в знаменитых катакомбах. От денег он отказывался. Тогда я стала приносить ему хлеб и другую еду. Днем он часто ходил с нами на пляж и честно сторожил вещи, пока мы с Всеволодом далеко и надолго уплывали в море. Пляж тогда был небольшой, назывался почему-то австрийским—там теперь закрытый порт для иностранных
кораблей.

В конце концов нас привыкли видеть вместе. Актеры наши, узнав от меня и Всеволода о честности Крысы, прониклись к нему симпатией. Иногда, обманув бдительность швейцара, мне удавалось провести Крысу в наш номер и там немного покормить. Потом уже и сам швейцар по моей просьбе пропускал его к нам. Еду, которую мы ему давали, Крыса прятал за пазуху. На мой вопрос, почему он не ест, нередко следовал ответ: «Это ребятам». Я решила подкармливать его в ресторане; и вот, договорившись со всеми товарищами, мы складывали на нашем столике (а он был ближе к двери) все, что оставалось «из продуктов. Крыса подкрадывался к нам, ел сам и под лохмотьями уносил еду для друзей. Ни у кого из актеров ничего не пропадало. Ни у кого не вырывали из рук сумки, не обрезали часы. Крыса был главарем одесских беспризорников и дал строгий приказ никого из Малого театра «не обижать». Однако я никак не могла добиться, чтобы он рассказал мне историю своей жизни. Да вряд ли он ее и знал. Подобно всем беспризорным из катакомб, он промышлял, ничем не брезгуя; подобно всем им, голодал, замерзал и как огня боялся попасть в колонию. «Нет, так вольнее»—был ответ Крысы. Очень меня удручал его вид, его страшные лохмотья. Но он категорически отказывался принять что-либо из белья или платья. «Ни к чему, так сподручней»... Читать он кое-как умел, но учиться не хотел, и все мои попытки обучать его наталкивались на решительное сопротивление.

Наступил день нашего отъезда. Мы с Всеволодом уезжали пароходом на концерты в Евпаторию, остальные участники поездки—кто куда. Конечно, упаковывать вещи начали в последний момент—хотелось подольше посидеть на пляже, еще и еще поплавать. Впихивали все как попало в чемоданы: лишь бы довезти до каюты, извозчик уже ждал. С помощью Крысы стали грузиться. Крыса плакал, я тоже, и от слез не видела, куда, что и как кладу. Наконец сели, поехали. Наш пароход уже дает гудок, а один из чемоданов падает из пролетки, и все содержимое его вываливается на мостовую. Всеволод нервничает. Мы обвиняем друг друга, а Крыса бегает по улице, подбирает вещи и складывает их в чемодан. Пароход дает второй гудок. Извозчик торопит, мы ругаемся, а Крыса, посапывая и утирая слезы, зорко оглядывает мостовую — все ли подобрал, все ли уложил. Потом, много позже, в каюте, перекладывая и упаковывая как следует все вещи, я не обнаружила ни одной пропажи.

Не буду говорить, как было нам всем горько расставаться: Крыса на пристани утирал нос своими лохмотьями, смотрел, не отрываясь, на нас. Но вдруг его точно смыло с причала—видно, кого-то испугался. Мы все не уходили в каюту: ждали, не покажется ли его маленькая, худенькая фигурка. И действительно, после выхода в открытое море мы заметили, что почти под маяком нам машут какой-то тряпкой. Он! Крыса! Как он успел пробраться, ныряя и хватаясь за стенки мола? Вот отсюда, из безопасного места, он посылал нам прощальный привет.

Какова его дальнейшая судьба — не знаю. Перед отъездом он дал мне слово, что будет учиться. Я оставила ему адрес театра. Но писем не было. Сколько раз потом, бывая в Одессе, я пыталась навести о нем справки. Да, его все знали, помнили беспризорников и их вожака Крысу, он хорошо был известен и в городе и в окрестностях. Знали, что ютились беспризорники в катакомбах, и Крыса был неуловим. А потом, говорили, именно в катакомбах была на них облава. Кое-кого выловили, распределили по колониям. И сколько настоящих советских людей—и каких людей! — выросло из беспризорников. Я думаю. Крыса погиб: может, во время облавы, может, еще как. Уверена, если бы он остался в живых, он бы написал. Но ведь была война, все было... Часто своему сыну, а потом и внуку рассказывала я о Крысе. Часто, часто вспоминаю этого беспризорника. Так и стоит он перед глазами: вижу его насупленную рожицу, воспаленные глаза почти без ресниц и проглядывающую сквозь лохмотья ужасную худобу. И последнее: какой-то крошечный комочек на камнях около маяка, несмотря на все препятствия еще раз захотевший послать нам свой прощальный привет.

Наши поездки с Сергеем Аркадьевичем Головиным продолжались подряд несколько лет.
Потом случилось так, что вместо нас с Аксеновым Головин взял в поездку пришедших в труппу Малого театра Н. М. Радина и Е. М. Шатрову. Мы с Всеволодом стали гастролировать вдвоем. Ездили мы в Евпаторию. Я выступала как чтица, вместе мы разыгрывали маленькие сценки. За наши выступления нам полагалось питание и хорошая комната в одном из санаториев. Мы много работали и над моей концертной программой и над небольшой сценкой из Луначарского «Вор у вора дубинку украл», выбирали интересные произведения О. Генри, Дж. Лондона.

Утром на пляже загорали, купались, потом дома репетировали. Наши выступления в курзале проходили настолько удачно, что нас звали в Евпаторию несколько лет подряд. А потом была знаменитая поездка в Смоленск, куда нас пригласили два администратора: всем известный сейчас и. до сих пор сохранивший всеобщую любовь Александр Моисеевич Эскин и другой администратор, кажется Хотимский. Мы подобрали группу, всю из Малого театра. Подготовили репертуар, который давали в поездках с Головиным, — «Идиота» по Достоевскому, «Женитьбу Белугина» Островского, «Альбину Мегурскую» Шаповаленко и «Волчьи души» Лондона. Кроме этой последней пьесы и «Идиота» все было нами с Аксеновым играно либо на основной сцене Малого театра, либо в его филиале. Мы имели большой успех и получили официальное приглашение повторить гастроли осенью или на следующее лето. Настаивали на осени, так как многим желающим не удалось попасть на наши спектакли. Но неожиданно грянул гром.

В театре поднялась целая кампания против меня и Всеволода. Нас обвиняли в том, что мы позорим Малый театр безобразной халтурой. Директор Владимиров собрал общее собрание, где нас судили, даже требовали, чтобы с меня сняли звание заслуженной артистки, а Аксенова вообще удалили из театра. Мы доказывали, что если нас приглашают вновь и вновь, значит, спектакли идут хорошо. Страсти накалялись. Всеволод очень смелой толково выступал в нашу защиту. А мой дорогой, чудный Остужев, поднявшись на трибуну, своим великолепным, неповторимым голосом громко, на весь театр спокойно произнес: «Все это зависть!» Что поднялось в зале! Истерика, крики. Кончилось дело тем, что звания с меня не сняли, но Всеволода из труппы удалили. Однако товарищи считали такое решение неправильным, собрали семьдесят семь подписей и обратились в РКИ. В результате Всеволода через три месяца вернули в театр.
К разговору о пользе летних поездок хочу еще добавить рассказ о частых и пользующихся громадным успехом сборных спектаклях в Большом театре или в его филиале (там сейчас Театр оперетты), в которых выступали актеры Малого, коршевского и Художественного театров. На понедельники—общий выходной день—большей частью арендовался филиал Большого театра. В результате образовалась почти постоянная труппа. В нее входили:
великолепная актриса В. Н. Поп

«МОЯ ЛУЧШАЯ РОЛЬ – ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ»

Свою лепту в копилку лучших фильмов о минувшей войне внес и народный артист России, лауреат Государственной премии СССР Александр Михайлов.

«МОЯ ЛУЧШАЯ РОЛЬ – ЭТО МОЯ ЖИЗНЬ»

Открытие кинофестиваля «Поклонимся великим тем годам», посвященного 60-летию Великой Победы, состоялось 26 апреля в киноцентре «Русич». Его организаторами выступили Федеральное агентство по культуре и кинематографии, управление культуры Белгородской области, ГУК «Белгородкино» и управление культуры города Белгорода.

Юбилей отмечают не только наши соотечественники, но и жители многих западных стран. Свой вклад в воссоздании наиболее значимых событий Великой Отечественной внесли и кинематографисты, а художественные киноленты стали своеобразным памятником погибшим. Свою лепту в копилку лучших фильмов о минувшей войне внес и народный артист России, лауреат Государственной премии СССР Александр Михайлов. Творческой встречей с одним из самых любимых в стране актеров и было ознаменовано открытие кинофестиваля. Александр Яковлевич в Белгороде впервые побывал три года назад и сохранил о нем самые теплые воспоминания. В нынешний же визит он отметил, что Белый город изменился до неузнаваемости. Восхищение по поводу уюта и чистоты в областном центре и близлежащих районах он высказал в самом начале своего выступления и неоднократно упоминал об этом в течение всего вечера.

Сама встреча была по предложению актера организована в форме активного диалога со зрительным залом. «Я обладаю редким талантом: слушать и слышать людей», - так сказал о себе А.Я.Михайлов. Но сначала все-таки рассказал зрителям о своей жизни, творческом пути. Родился в Забайкалье и с раннего детства мечтал о море. Когда семья переехала на Дальний Восток, хотел поступить в мореходку, но не хватило всего лишь одного годочка. Поэтому пошел в ремесленное училище, о чем не жалеет, так как и по сей день может и гвоздь забить, и иную «мужскую» работу выполнить.

Потом все же ходил по морям-океанам полгода, но вынужден был сойти на берег. Мама, услышав о произошедшей с его друзьями трагедии в море, поседела за несколько месяцев. Пожалев ее, Александр сделал выбор в пользу суши. В одни из первых дней сухопутного существования случайно, чтобы убить время, попал в театр. И «заболел» им - на целых сорок лет. Он и сейчас «служит» в Малом театре. Играет в чеховских «Дяде Ване» и «Чайке», главную роль в спектакле «Иван Грозный», антрепризах, и мечтает о … «Вишневом саде». Своего пристрастия к классике не скрывает. Более того: считает неиссякаемым источником духовности народную культуру, в первую очередь – песни. Любовь к русской песне привила актеру мама, простая русская женщина, которая не получила специального образования, но имела абсолютный слух, играла на балалайке и знала множество текстов.

Александр Яковлевич порадовал публику прекрасным исполнением русских народных песен, романсов под собственный аккомпанемент на гитаре. Отвечая на многочисленные вопросы зрителей, актер признался, что относится нелицеприятно к «попсе», «без образным» (то есть, не имеющим художественного образа) песням, драматургии. Считает себя патриотом и призывает любить родину, уважительно относиться к своим «корням».
Тепло вспоминал свою единственную встречу с Игорем Тальковым и исполнил его песню, которую автор посвятил Михайлову. Мечтает о своем домике, вот уже и землю приобрел.
Но все же больше всего вопросов было о фильмах – ведь сыграно более 50 ролей… Не все они равнозначны, считает Михайлов, а наиболее любимые им самим – да и зрителями, несомненно – «Очарованный странник», «Мужики», «Любовь и голуби». И все же: «Моя лучшая роль – это моя жизнь», - признался актер, воспользовавшись «подсказкой» из записки одной из студенток Белгородского института культуры. Не обошлось и без вопросов о личной жизни. Два взрослых уже сына по стопам отца не пошли (хотя у Константина была попытка), а вот станет ли актрисой Алина (по святцам – Акилина), которой скоро исполнится три годика, говорить пока рано. О дочурке, которую Александр Михайлов «родил» в 58 лет, счастливый отец говорил не без гордости. И признался, что комфортнее всего ощущает себя в лоне семьи…Что касается военной темы, то актеру пришлось играть в нескольких фильмах, причем один раз в самом высоком звании – Маршала Советсткого Союза К.К.Рокоссовского. Именно в этой роли и предстал он перед зрителями, которым были предложено ролики из нескольких известных фильмов о войне.

Специально для ИА «Бел.Ру» Тина Тимская
7.04.2005 11:26

С 12 мая по 19 июня в трех российских городах: Челябинске, Перми и Нижнем Новгороде пройдут гастроли Малого театра. Об этом в интервью РИА «Новости» в среду сообщил художественный руководитель и главный режиссер Малого театра, известный актер Юрий Соломин

Малый театр посвящает свои гастроли 60-летию Победы

С 12 мая по 19 июня в трех российских городах: Челябинске, Перми и Нижнем Новгороде пройдут гастроли Малого театра. Об этом в интервью РИА «Новости» в среду сообщил художественный руководитель и главный режиссер Малого театра, известный актер Юрий Соломин.

По его словам, в «большие гастроли» Малый театр отправляется сразу же после закрытия сезона, который состоится 5 мая спектаклем по пьесе Островского «Лес».

«Челябинск - это особенно дорогой для нас город, где Малый театр и наше театральное училище им.Щепкина были в эвакуации во время войны, - рассказал Соломин. - Мы не забываем челябинцев и практически каждые пять лет бываем у них в гостях, но а в год 60-летия Победы, самого дорогого и великого праздника нашего народа, сам Бог велел отправиться на гастроли в Челябинск».

Не случайно выбраны Пермь, где Малый театр был очень давно, а также Нижний Новгород, где артистам театра предстоит выступить впервые.

По словам Соломина, предстоящее «большое турне» также станет своеобразным отчетом Малого театра перед российским зрителем в преддверии 250-летнего юбилея театра.

«Мы везем наши лучшие спектакли, причем это - большие, сложные, постановочные проекты, - отметил Соломин. По его словам, главными авторами на гастрольной афише будут великие русские писатели: Александр Островский и Антон Чехов, спектакли по пьесам которых никогда не покидают репертуар Малого.

В гастрольной программе будут показаны спектакли: «На всякого мудреца довольно простоты», «Волки и овцы», «Правда хорошо, а счастье лучше», «Бешеные деньги», «Три сестры», «Чайка» и «Вишневый сад».

Новый, юбилейный, 250-й, сезон откроется в начале сентября. В числе премьер нового сезона, по словам Соломина, будет спектакль «Мнимый больной» Мольера, «Ревизор» Гоголя, «Мария Стюарт» Шиллера.

МОСКВА, 4 мая
РИА «Новости»

5 мая день рождения артиста Малого театра Александра Юрьевича Белого.
Александр Белый — мастер малых ролей, но, несмотря на фамилию, созданные им образы отмечены редкостным богатством красок, а от малого до большого, как известно, всего один шаг… Поздравляем Александра Юрьевича Белого с днем рождения и желаем ему доброго здоровья, успеха и новых заметных ролей на великой сцене Малого театра.

Сегодня, 4 мая в Малом театре поздравляли сотрудников театра, ветеранов Великой Отечественной войны и тружеников тыла, по случаю приближающегося 60-летнего юбилея Великой Победы.

РАСПОРЯЖЕНИЕ №9

по Государственному академическому Малому театру России

«РЕВИЗОР» Н.В.ГОГОЛЬ

РАСПОРЯЖЕНИЕ №9
по Государственному академическому Малому театру России

Н.В.ГОГОЛЬ
«РЕВИЗОР»

Действующие лица:

Сквозник-Дмухановский, городничий — А. ПОТАПОВ
Анна Андреевна, жена его — Л. ПОЛЯКОВА
Марья Антоновна, дочь его — И. ИВАНОВА
Лука Лукич Хлопов, смотритель училищ — Э. МАРЦЕВИЧ
Жена его — К. БЛОХИНА
Ляпкин-Тяпкин, судья — Б. НЕВЗОРОВ
Земляника, попечитель богоугодных заведений — А. КЛЮКВИН
Шпекин, почтмейстер — А. ЕРМАКОВ
Петр Иванович Добчинский — В. БУНАКОВ
Петр Иванович Бобчинский — С. КАГАКОВ
Иван Александрович Хлестаков — Д. СОЛОДОВНИК, С. ПОТАПОВ
Осип, слуга его — В. НИЗОВОЙ
Христиан Иванович Гибнер — В. ПАВЛОВ
Люлюков — П. АБРАМОВ
Растаковский — А. ТОРОПОВ
Коробкин — А. БЕЛЫЙ
Уховертов, частный пристав — П. АБРАМОВ
Свистунов — С. ВИДИНЕЕВ
Пуговицин — Е. АРАНОВСКИЙ
Держиморда — В. АНДРИАНОВ
Абдулин, купец — В. ПЕТРОВ
Пошлёпкина, слесарша — Е. ПОРУБЕЛЬ
Жена унтер-офицера — Л. ЩЕРБИНИНА
Мишка, слуга — С. ПОТАПОВ
- Д. СОЛОДОВНИК
Слуга трактирный — Е. КУРШИНСКИЙ
Жена Коробкина — Л. ЕЩЕНКО

Режиссёр-постановщик — Ю. СОЛОМИН
Художник-постановщик — А.ГЛАЗУНОВ
Художник по костюмам — К.ШАМРИН
Композитор — Г. ГОБЕРНИК
Помощник режиссёра — В. ЕГОРОВ

Художественный руководитель — Ю.М.Соломин

Генеральный директор — В.И.Коршунов

РАСПОРЯЖЕНИЕ №8

по Государственному академическому Малому театру России

«МАРИЯ СТЮАРТ» Ф.ШИЛЛЕР

РАСПОРЯЖЕНИЕ №8
по Государственному академическому Малому театру России

Ф.ШИЛЛЕР
«МАРИЯ СТЮАРТ»

Действующие лица:
Елизавета, королева английская — Л.ТИТОВА
Мария Стюарт, королева шотландская — О.МОЛОЧНАЯ
Анна Кеннеди, её кормилица — Н.КОРНИЕНКО
Роберт Дадли, граф Лестер — А.МИХАЙЛОВ
Джордж Тальбот, граф Шрусбери — Ю.КАЮРОВ
Вильям Сесиль, барон Берли, государственный казначей — В.БАРИНОВ
Граф Кент — В.БАБЯТИНСКИЙ
Амиас Паулет, главный тюремщик Марии — В.БОРЦОВ
Мортимер, его племянник — В.ЗОТОВ
Граф Обепин, французский посланник — В.САФРОНОВ
Вильям Девисон, государственный секретарь — М.ФОМЕНКО
Окелли, друг Мортимера — А.АНОХИН
Офицер гвардии — В.ДАХНЕНКО

Режиссёр-постановщик — В. ИВАНОВ
Художник-постановщик — В. ЛЕВЕНТАЛЬ
Композитор — Э. АРТЕМЬЕВ
Помощник режиссёра — Г. МАРКИНА

Художественный руководитель — Ю.М.Соломин

Генеральный директор — В.И.Коршунов

пройдут гастроли Государственного академического Малого театра на сцене Челябинского государственного академического театра драмы им.Н.Орлова

С 12 мая по 29 мая 2005 года пройдут гастроли Государственного академического Малого театра на сцене Челябинского государственного академического театра драмы им.Н.Орлова

12, 19, 27 мая
«На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островский

13, 20, 26 мая
«Волки и овцы» А.Н.Островский

14, 22, 28 мая
«Бешеные деньги» А.Н.Островский

15, 25 мая
«Правда — хорошо, а счастье лучше» А.Н.Островский

17, 21 мая
«Три сестры» А.П.Чехов

18, 24, 29 мая
«Чайка» А.П.Чехов


Начало спектаклей в 18 часов.

Касса работает с 9 час. 30 мин. до 19 час. 30 мин. Перерыв с 14 до 15 часов. Телефон: 64-76-84

1 мая день рождения отмечает заслуженный артист России Владимир Алексеевич Дубровский.

Желаем Владимиру Алексеевичу и впредь радовать зрителей своими ролями на сцене, доброго здоровья, новых творческих достижений во славу прославленного Малого театра.

1 мая день рождения отмечает заслуженный артист России Владимир Алексеевич Дубровский.
Блистательный характерный артист, известный по спектаклям «Горе от ума», «День на день не приходится», «Снежная королева», «Свадьба, свадьба, свадьба!» и другим.
Епиходов, эти «двадцать два несчастья» в исполнении Владимира Дубровского из знаменитого «Вишневого сада» в постановке И.В.Ильинского, вызывал не только горькую усмешку, но и подлинное сочувствие в зрительном зале. Полярный характер, как сегодня бы сказали, «предприимчивый» Антон Антонович Загорецкий из спектакля «Горе от ума» неподражаем в исполнении Владимира Дубровского настолько, что эту роль артисту довелось играть в двух сценических редакциях Малого театра.
Сейчас Владимир Алексеевич репетирует у режиссера Владимира Бейлиса роль Каленича в новом спектакле театра «Госпожа министерша» по пьесе Б.Нушича. Премьера предполагается в начале следующего театрального сезона.
В этом году день рождения Владимира Дубровского совпал с общенациональным праздником Пасхи. Пусть этот редкий случай помогает и в дальнейшем замечательному артисту и прекрасному человеку. Желаем Владимиру Алексеевичу и впредь радовать зрителей своими ролями на сцене, доброго здоровья, новых творческих достижений во славу прославленного Малого театра.

Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II Архипастырям, пастырям, монашествующим и всем верным чадам Русской Православной Церкви

ПАСХАЛЬНОЕ ПОСЛАНИЕ

Святейшего Патриарха Московского и всея Руси Алексия II Архипастырям, пастырям, монашествующим и всем верным чадам
Русской Православной Церкви

«Мы погреблись с Ним крещением в смерть,
дабы, как Христос воскрес из мертвых славою Отца,
так и нам ходить в обновленной жизни».
Рим. 6, 4


Возлюбленные о Христе Воскресшем Преосвященные архипастыри, весь священнический, диаконский и монашеский чин, боголюбивые чада нашей Святой Православной Церкви! Приветствуя каждого из вас пасхальным целованием, обращаю к вам полные неизреченной радости слова:

ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

Величайший из праздников празднуем мы сегодня, прекраснейшее из торжеств торжествуем. Светлая пасхальная радость, сияющая в наших сердцах, согревает нас среди земных забот, вдохновляет на жизнь в добре и любви, дарует нам предчувствие собственного грядущего воскресения.

Всем отверзает Господь благодатный источник этой радости и не спрашивает сегодня, в который час кто вышел на делание свое. Знает Он верных Своих, трудившихся от первого часа, но знает и то, что пришедшие к одиннадцатому часу преодолели, быть может, самую трудную часть пути. И нет дела более угодного Богу, чем принести эту святую радость тем, кто ее не знает, чьи души еще не озарил нетленный свет Пасхи Христовой. И эта светоносная, преображающая, животворящая радость отвалит камни от гробов, в которых запечатаны их души.

Обращая ликующие пасхальные песнопения к Восставшему из мертвых, Первенцу среди умерших (1 Кор. 15, 20), мы и в самих себе ощущаем чудо совоскрешения: мы более не мертвы духовно, но живы благодатию Божией, искупившей нас от греха и смерти, соделавшей нас во Христе новым творением.

Это чудо творит любовь Воскресшего Спасителя, победившего смерть Крестным Подвигом. Для спасения человечества, отступившего от Божия замысла, Сотворивший жизнь сошел во ад, смирив Себя до смерти, даже до смерти крестной, и даровал нам Новую Пасху — таинственный переход от смерти к жизни, от тьмы к свету, от земли к вечному Царству Божию. И этот переход открывается для нас уже в этой нашей временной жизни, если мы в земном своем странствии через молитву и смиренное принятие воли Божией, через дела милосердия и служение ближним соединяемся со Христом.

Освобождаясь из греховного плена, всеми силами устремляясь к сияющему свету Христову, мы делаем прекраснее нашу жизнь, ибо умножаем в своей душе вечные богатства — по слову Писания: «Собирайте себе сокровища на Небе, где ни моль, ни ржа не истребляет, и где воры не подкапывают и не крадут. Ибо где сокровище ваше, там будет и сердце ваше» (Мф. 6, 20-21).

Откровение о том, что «Бог есть любовь» (1 Ин. 4, 8), — это величайший дар Воплотившегося Сына Божия человечеству. Любовь преображает, очищает и освящает все вокруг нас. И мы, следуя заповеди Спасителя о жертвенной, самоотверженной любви к людям, приобщаемся к Божественной любви, которая, разгоревшись в наших сердцах, неугасимой пасхальной радостью наполнит и всю нашу жизнь. Тогда исполнятся на нас апостольские слова: «Всякий любящий рожден от Бога и знает Бога» (1 Ин. 4, 7).

Будем же идти путем спасения неленостно и неуклонно. Да, сей путь всегда бывает тернист и узок. И не случайно многие в окружающем нас мире ушли с этого пути, затуманив свой духовный взор стремлением к власти и славе, комфорту и обладанию земными сокровищами, безудержному потреблению и бесконечным развлечениям. Церковь знает, что такая дорога ведет человека в тупик и никогда не сделает его счастливым. Путь же Христов, путь крестоношения и воскресения, приводит нас к свету, воссиявшему от Живоносного Гроба Господня. Жить в этом свете — значит побеждать любую скорбь и печаль, иметь полноту мира и радости.

Возлюбленные! Будем по завету апостольскому «ходить в обновленной жизни». Отринем вражду и распри, греховные привычки и душевную расслабленность. Каждым днем и часом нашей жизни исполним заповедь Христову: «Так да светит свет ваш пред людьми, чтобы они видели ваши добрые дела и прославляли Отца вашего Небесного» (Мф. 5, 16).

Среди нас множество людей, остро нуждающихся в помощи и заботе. Это наши пожилые сограждане, жертвы войн, преступлений и стихийных бедствий, те, кто страдает от болезней, бедности, одиночества, сиротства, бездомности. Принесем каждому из них как пасхальный дар нашу деятельную любовь, наши лепты и труды милосердия.

«День Воскресения Господа нашего Иисуса Христа, — пишет святой Иоанн Златоуст, — основание мира, начало примирения, прекращение враждебных действий, разрушение смерти, поражение диавола». Пусть Пасха Христова водворит мир там, где льется кровь и разгорается ненависть. Пусть все люди Земли протянут друг другу руку братства и соработничества на общее благо. Заверяю каждого, что Русская Православная Церковь будет трудиться во имя благословенного примирения и согласия всего человеческого рода. В этом служении мы неизменно открыты к совместным трудам с государством и многоразличными общественными силами, с людьми разных вер и убеждений.

Через несколько дней мы будем торжественно отмечать 60-летие победы в Великой Отечественной войне. В те тяжелые годы, на грани жизни и смерти, в душе народной с новой силой пробудилась святая православная вера. Для многих наших соотечественников это стало началом новой жизни — жизни во Христе. Тогда светозарный Праздник Пасхи Христовой также пришелся на майские дни и предшествовал всенародному празднику Великой Победы. Христос Спаситель благословил обратившихся к Нему людей Своих миром (Пс. 28, 11).

Возлюбленные о Господе архипастыри, пастыри и чада церковные, в этот светлый и святой день сердечно поздравляю всех вас с Праздником Светлого Христова Воскресения! Ныне, когда сердца православных христиан переполняет пасхальная радость, спешу поделиться ею со всеми нашими братьями и сестрами — православными, христианами других исповеданий, каждым человеком, ближним или дальним.

Всех же священнослужителей, монашествующих и мирян нашей Святой Церкви вновь и вновь прошу совершенствоваться в вере и добрых делах, «дабы во всем прославлялся Бог через Иисуса Христа, Которому слава и держава во веки веков. Аминь» (1 Пет. 4, 11).


ХРИСТОС ВОСКРЕСЕ!

ВОИСТИНУ ВОСКРЕСЕ ХРИСТОС!

АЛЕКСИЙ,

ПАТРИАРХ МОСКОВСКИЙ И ВСЕЯ РУСИ


Пасха Христова
2005 год
Москва


Официальный сайт Русской Православной Церкви

Внимание!

Режим работы касс Малого театра в праздничные дни.

Основная сцена:

1, 7, 8, 9 мая – выходные дни;

будние дни с 10 до 20 часов без перерыва на обед

Сцена Филиала:

1, 9 мая выходные дни;

будние дни с 12 до 20 часов, обед с 15 до 16 часов

29 апреля день рождения ведущей актрисы Малого театра заслуженной артистки России Светланы Геннадьевны Амановой.

От всей души поздравляем Светлану Геннадьевну с днём рождения! Желаем доброго здоровья, счастья, интересных творческих предложений в театре и в кино.

29 апреля день рождения ведущей актрисы Малого театра заслуженной артистки России Светланы Геннадьевны Амановой.
В 1982 году выпускница Щепкинского училища получила лестное предложение стать актрисой Малого театра. На ее яркие внешние данные безусловной красавицы, сочетающиеся с редкой драматической характерностью сейчас же обратил внимание и кинематограф. Светлана Аманова снималась у таких известных кинорежиссёров, как Леонид Гайдай («Спортлото-82»), Карен Шахназаров («Зимний вечер в Гаграх»), Алексей Сахаров («Лестница»), сыграла Елену Стахову в экранизации тургеневского романа «Накануне» режиссера Николая Мащенко. Последнее время актриса сыграла в телесериалах «Простые истины», «Бедная Настя» и «Спас под березами».
Среди самых значительных ролей Амановой в театре - Вера («Обрыв» по И.А.Гончарову), Варя («Дикарка» А.Н.Островского), Елена Андреевна («Дядя Ваня» А.П.Чехова), Купавина («Волки и овцы» А.Н.Островского), Негина («Таланты и поклонники» А.Н.Островского), Мария Гамильтон («Царь Пётр и Алексей» Ф.Горенштейна), Лидия («Бешеные деньги» А.Н.Островского) и многие другие.
Светлане Амановой одинаково по плечу роли драматические и комедийные и еще одно блестящее тому подтверждение роль акушерки Змеюкиной в недавней премьере Малого театра – «Свадьба, свадьба, свадьба!» (по одноактным комедиям А.П.Чехова). Актриса просто упивается своим пребыванием в этом образе, поет романсы и танцует, сводит с ума и от души веселиться в окружении гостей на свадебном пиршестве.
От всей души поздравляем Светлану Геннадьевну с днём рождения! Желаем доброго здоровья, счастья, интересных творческих предложений в театре и в кино.

Сцена Малого театра на Ордынке порадовала москвичей премьерой — спектаклем по произведениям А. П. Чехова «Свадьба, свадьба, свадьба!» Одну из главных ролей в спектакле исполнила Светлана Аманова — неотразимо женственная, пленительная даже в комедийных образах.

МОНОЛОГ СВЕТЛАНЫ АМАНОВОЙ.

Мой любимый Чехов.

Профессию я выбрала в силу «случайной закономерности».

Сцена Малого театра на Ордынке порадовала москвичей премьерой — спектаклем по произведениям А. П. Чехова «Свадьба, свадьба, свадьба!» в постановке Виталия Иванова. Одну из главных ролей в спектакле исполнила Светлана Аманова — неотразимо женственная, пленительная даже в комедийных образах. Она уже сотни раз играла любовь на подмостках и экране, пережила все ее нюансы: от нежности первого чувства до роковых страстей. Казалось бы, загадок не осталось, но актриса не перестает удивлять и покорять зрителей.

МОНОЛОГ СВЕТЛАНЫ АМАНОВОЙ.
Мой любимый Чехов.

Профессию я выбрала в силу «случайной закономерности». С детства не мечтала стать актрисой, хотя выросла в творческой семье. Я закончила музыкальную школу по классу скрипки, имела опыт выступлений на сцене. Определяющим фактором пойти в театральное стало желание проверить себя. Все-таки конкурс более ста человек на место. Учась в театральном институте, я увлеклась сценой, теми возможностями, которые она открывала.
С первых же дней работы в театре я была задействована в большей части репертуара. Причем, роли были такие, о которых можно только мечтать. Играла Софью в «Горе от ума», Машу в «Живом трупе», Полину («Доходное место»), Павлу («Зыковы»), Зою («Красавец-мужчина»), Варю («Дикарка»). У меня было по две премьеры в год. Был период, когда для меня существовал только один маршрут «дом-театр». Иногда просто падала от усталости, но при этом испытывала невероятный душевный подъем.
Премьерный спектакль «Свадьба, свадьба, свадьба!» — моя третья встреча с драматургией Чехова. Когда-то я играла Ирину в дипломном спектакле «Три сестры». С моей героиней у нас было много общего, в том числе возраст, настроение. Было совпадение чувств, эмоций, устремлений. Я заканчивала театральный институт, и думала о будущем: «Что дальше?». Мне было понятно желание Ирины работать, стать кому-то необходимой, реализовать себя как личность.
Следующей была роль Елены Андреевны в спектакле «Дядя Ваня». До сих пор с грустью вспоминаю и скучаю по этой великолепной постановке Сергея Соловьева с участием Виталия Соломина (Астров), Татьяны Друбич (Соня), Юрия Соломина (Войницкий). Удивительной была сама аура спектакля, его гармоничность во всем: созвучие драматургии, режиссуры и актерского исполнения. Отношение к произведениям Чехова у меня самое трепетное. Насколько гениальны его слова: «Помянут ли нас добрым словом?.. Люди не помянут, зато Бог помянет»...
Сейчас я играю Анну Мартыновну Змеюкину в спектакле «Свадьба! Свадьба! Свадьба!», персонаж скорее комедийный. Всегда интересно пробовать себя в разных жанрах, в разных характерах. В театре у меня есть такая возможность, слава Богу.
Получив эту роль, я немного растерялась. Известный фильм с потрясающим актерским ансамблем: Фаина Раневская, Эраст Гарин, Вера Марецкая, Зоя Федорова, в памяти у многих, зрителей. И, конечно, сравнения со спектаклем неизбежны. Но в процессе работы я успокоилась по этому поводу, доверившись своей интуиции. Как говорится, «пошла от себя». И по-своему трактую этот образ.
Змеюкину я почувствовала как женщину-праздник, окруженную вниманием мужчин, ее желанием покорять и восхищать всех и всегда.
Еще мне приятна возможность спеть в спектакле с живым звуком гитары. Мне кажется, очень удачно найден романс, он точно вписывается в ситуацию. Я с удовольствием его исполняю.
Чехов определил «Свадьбу» как шутку. Но в каждой шутке есть лишь доля шутки, потому что остальное все — правда. Через иронию, гротеск можно увидеть многое, что позволяет задуматься над некоторыми моментами в нашей жизни, посмотреть на себя со стороны. Спектакль «Свадьба! Свадьба! Свадьба!» дает такую возможность.

«Вестник Замоскоречья»

28 АПРЕЛЯ – ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ АЛЕКСАНДРА АЛЕКСЕЕВИЧА ОСТУЖЕВА (1874-1953)

М.М. САДОВСКИЙ

Из книги «Записки актера»

Александр Алексеевич Остужев

Настоящая фамилия Александра Алексеевича Остужева — Пожаров. Но с этой фамилией ему пришлось расстаться.

28 АПРЕЛЯ – ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ АЛЕКСАНДРА АЛЕКСЕЕВИЧА ОСТУЖЕВА (1874-1953)

М.М. САДОВСКИЙ
Из книги «Записки актера»

Александр Алексеевич Остужев

Настоящая фамилия Александра Алексеевича Остужева — Пожаров. Но с этой фамилией ему пришлось расстаться. Однажды на спектакле, в котором молодой Александр Пожаров имел большой успех, почитатели аплодировали ему и, вызывая его, кричали: «Пожаров! Пожаров!» Часть публики подумала, что в театре начался пожар, возникла паника, и зрители ринулись к выходу. После этого случая Александр Пожаров и стал Остужевым. Но, безусловно, пылкому, горячему, темпераментному актеру, каким был А. А. Остужев, его настоящая фамилия подходила больше.

(Версия, почему молодой актер Пожаров стал Остужевым, изложенная здесь М.М. Садовским, — наиболее распространенная, но не единственная, и очень похожа на легенду, в которой желаемое выдается за действительное. Приведу здесь отрывок из книги Ю.Айхенвальда «Остужев», где он в несколько ином ключе рассматривает загадочную смену фамилии. «На летних гастролях (1898 года) и произошло рождение артиста императорских театров Остужева. Причем в Харькове и в Киеве бывали дни, когда Остужевых в гастрольной труппе оказывалось сразу двое.
«Остужев — это «лишний человек» в новом издании. Утомленный как собственной довольно бурной жизнью, так и главным образом художественным переживанием, как писатель чужих страстей и страданий, человек рефлекса,— Остужев являет перед нами через край нервной взвинченности и душевной усталости», — так 31 мая 1898 года писала харьковская газета «Южный край» о персонаже пьесы Сумбатова «Джентльмен», где роль литератора Остужева играл г. Рыжов.
Но, кроме того, в гастрольной труппе Малого театра был никому но известный артист г. Остужев, участвовавший в представлении комедии «Борцы» Модеста Чайковского, драм «Старый закал» Сумбатова и «Честь» Зудермана, а также в спектакле «Бешеные деньги». Этим г. Остужевым и сделался Саша Пожаров. На своего тезку, героя сумбатовской пьесы, он был похож не более, чем язычок пламени на кусочек льда. Но может быть, Александру Ивановичу Южину именно по этому контрасту и пришло в голову предложить пылкому Саше столь противоположную его натуре фамилию?
Много лет спустя Остужев рассказывал, будто особую фамилию для сцены пришлось брать по соображениям противопожарной безопасности:
— Будут тебя вызывать: Пожаров! Пожаров! Тут часть публики и подумает, что пожар начался. Не годится такая фамилия для актера, — сказал будто бы Саше Александр Павлович Ленский.
Возможно, так оно и было. Но до конца не поддаются разгадке тайны рождения старинных театральных фамилий. Бесспорно одно: изобретались фамилии для публичного громкого звучания, для сцены и потому непременно бывали красивы и благородны. В прежних Сашиных псевдонимах, Бровский или там Нальский, по сравнению с фамилией Остужев было нечто бутафорское; фамилия же Остужев была нарядной, но и добротной. Слышалось в ней что-то благородное и надежное, напоминавшее об известных старинных фамилиях». – М.Р.)

Александр Алексеевич Остужев был дружен с моим отцом с юношеских лет и часто бывал у нас дома. Я встретился с Александром Алексеевичем примерно в 1924 году. Позднее, когда я стал актером Малого театра, наше знакомство переросло в дружбу.
В своем рассказе об Остужеве я не претендую ни на полноту его биографии, ни, тем более, на подробный анализ его творчества. Я постараюсь рассказать только об отдельных эпизодах его жизни, о некоторых чертах характера, о его увлечениях и, конечно, расскажу о далеко не легкой его жизни в театре. И, может быть, из этих воспоминаний возникнет образ Остужева — замечательного человека и неповторимого артиста.

Должен сказать, что Александр Алексеевич Остужев был не только неповторимым артистом, но и человеком неповторимой судьбы. В сравнительно молодые годы его посетил недуг, который наложил отпечаток на всю его жизнь. После десяти лет службы в театре он стал терять слух. В тридцать шесть лет он почти совсем оглох.
С этого времени труд актера превратился для него в подвижничество. Для того чтобы играть спектакли, ему пришлось выработать целую систему приемов. Он должен был знать роли всех своих партнеров так же досконально, как и свою. В процессе репетиций и на спектаклях он внимательно следил за партнером, за его жестами, мимикой, движениями, губами, выражением глаз и благодаря этому точно знал, что и как говорит его партнер; чувствовал силу его голоса, его интонации и всегда отвечал ему в тон.

Однажды на спектакле «Уриэль Акоста», в сцене синагоги, Семен Борисович Межинский, игравший де Сан-госа, забыл в своем монологе текст. Этого ужасного для актера мгновения никто не заметил: ни многочисленные артисты на сцене, ни зрители, ни даже суфлер. Заметил один Остужев и тут же пришел на помощь Межинскому — «подал» ему нужную фразу. Причем сделал это так, что слышал фразу только один Межинский, а расстояние между артистами было около шести метров.
Этот случай Семен Борисович всегда вспоминает с восхищением, благодарностью и даже с каким-то священным ужасом: «Как он мог это сделать? — говорил он. — Не понимаю!»
Это действительно кажется невероятным, но это было.

Приведенный случай говорит о том, насколько хорошо Остужев знал спектакль, текст партнеров и насколько он был к ним чуток.
Меня всегда и удивляло и заставляло как-то внутренне жалеть Александра Алексеевича то обстоятельство, что он жил один. У него не было домработницы, не было никого, кто бы заботился о нем, помогал вести домашнее хозяйство. Он всегда все делал сам и никогда на это не сетовал. Любовь к жизни, к деятельности всегда давала ему возможность сохранить мажорное настроение.

Он увлекался слесарным делом, занимался фотографией и был страстным охотником.
Он жил в Большом Козихинском переулке (ныне улица Остужева), в коммунальной квартире, занимая в ней две небольшие комнаты. Первая его комната напоминала слесарную мастерскую: в ней стоял верстак и находилось множество слесарных инструментов; во второй комнате, если судить по вещам, жил фотограф, охотник и актер. Впрочем, об актере- вещи говорили меньше всего. Об этом напоминала, может быть, только коробка грима, брошенная неизвестно в каком году на подоконник.
Александр Алексеевич, как я писал выше, дружил с моим отцом. Однажды, видя, как отец мучается, открывая старыми ножницами консервную банку, он сказал: «Я не ем этой гадости, но раз ты ешь, так заведи себе открывалку». — «А как ее завести,— возразил ему отец,— открывалки, которые продают, или не открывают, или ломаются... А ножницы—дело верное».

Через несколько дней после этого разговора к нам пришел Остужев и принес изобретенную им самим открывалку для консервов. Устроена она была так: центр банки прокалывался острием, похожим на гвоздь, от этого «гвоздя» шел металлический радиус, на конце которого было зубчатое колесо. И вот оно, приводимое в движение вертящейся ручкой, и резало банку. Свыше тридцати лет прошло с того дня, когда Остужев подарил нам открывалку, а она по-прежнему верно служит нам.

О том, что Остужев увлекался слесарным делом, знали все, кто знал Александра Алексеевича, и, конечно, все его знакомые и даже знакомые знакомых обращались к нему с просьбой починить ту или иную вещь. Но особой известностью он пользовался в том районе, где жил. Многие жители Большого Козихинского переулка знали, что по соседству с ними живет артист, который прекрасно чинит самовары, замки, кастрюли, и при этом — задаром. «Расторопные» хозяйки не оставляли его без работы и тащили к нему так много всяких предметов, нуждавшихся в ремонте, что Александру Алексеевичу приходилось иной раз вывешивать на своей двери объявление: «Слесарные работы временно прекращены». Но хозяйки не унимались и, чтобы разжалобить Остужева, посылали к нему своих детей. Однажды, когда я пришел к Александру Алексеевичу с маминым кофейником, к которому она очень привыкла и у которого отвалился носик, я был свидетелем такой сцены.

В двери его комнаты вспыхнула лампа, заменявшая Остужеву звонок. Александр Алексеевич открыл дверь, и я увидел стоящую перед ним девочку с самоваром в руках, которая совсем неслышно не только для Остужева, но и для меня что-то лепетала. Остужев понял, что от него требуется; он пропустил девочку в комнату, дал ей конфет, а сам стал осматривать самовар. Убедившись, что в самоваре распаялось все, что только могло распаяться, он обратился к девочке: «Скажи, что будет готов через месяц. Поняла?» Девочка утвердительно кивнула головой, а Остужев продолжал: «Сейчас у меня репетиция в театре. Я занят. Поняла?» Девочка снова кивнула головой и деловито ушла. Остужев театрально поднял руки вверх и почти закричал: «Нужно съезжать с этой «фатеры»! Смотри, сколько всего нанесли!»

А. А. Остужев, как я говорил, был страстным охотником. Его товарищем по охоте был артист Малого театра Олег Сергеевич Федоровский. Это были совершенно разные люди, но они тем не менее очень дружили.
Однажды я упросил Александра Алексеевича взять меня с собой на охоту. Сделать это было нелегко, так как Остужев был человеком замкнутым, трудно сходился с людьми и круг его друзей был очень узок, а на охоту он ходил только с Федоровским и больше ни с кем. Но меня взяли, видимо, именно потому, что я не был охотником, не собирался с ними охотиться, просто мне хотелось побывать на охоте и быть им чем-то полезным. Вот меня и взяли носильщиком, завхозом и «истопником» костра. Остужев, правда, в носильщиках не нуждался — он был человеком большой физической силы, в молодости увлекался французской борьбой, принимал участие в соревнованиях, брал уроки у самого Ивана Поддубного и боролся с Гиляровским, большая физическая сила которого общеизвестна.
Итак, я поехал с ними на охоту. Встреча была на Савеловском вокзале. Ехали поездом очень долго. А может быть, дорога показалась мне долгой, потому что мы все трое всю дорогу молчали. Александр Алексеевич был не очень разговорчив из-за своей глухоты. Федоровский жил по пословице: «Хорошее слово — серебро, молчание — золото».

Мне в этой компании оставалось разговаривать только с самим собой.
Так мы и ехали молча. Приехали на какую-то станцию, и здесь разговор пробудился, федоровский говорил, что нужно идти направо, Остужев — что налево. В результате все пошли прямо, и это было правильно— вскоре впереди появился лес в осеннем уборе. Шли узкой дорожкой, которая тянулась между двумя полями скошенной ржи. Остужев шел впереди, мы с Олегом позади. Дошли до леса. У большой березы скинули наши рюкзаки. Охотники вынули ружья и углубились в лес. Первым ушел Остужев. Я до сих пор помню его фигуру, его походку. Как красиво, как царственно он шел по золотому лесу! Он снял с головы шляпу и, любуясь деревьями, осматривал их, как осматривают чудо архитектуры... Вот он остановился перед молодой, стройной багряной осиной, которая дрожала листвой, смотрел на нее как зачарованный. Рядом стояла береза с уже почти нагими ветвями; у ствола березы ровным кругом лежал желтый ковер. Остужев прошелся по этому ковру, загребая ногой листья, затем высоко поднял руки, глубоко вздохнул и пошел дальше, пошел как хозяин леса, как его владыка. Вскоре его фигура скрылась за кустами, и почти сейчас же раздался его голос, неповторимый по красоте и силе — остужевский голос. Он пел, пел на весь лес «Кто нас венчал...».

В это время Федоровский еще не ушел. Он стоял неподалеку за кустами, прилаживая на себе какие-то ремни, и не то ворчал что-то себе под нос, не то шептал какое-то заклинание. Когда в глубине леса раздалось остужевское пение, он сплюнул, выругался и сказал:
—Да—да—да, с этим тенором много сегодня не настреляем. Он ведь думает, что если он глухой, то и рябчики глухие!
И, поворчав немного, тоже скрылся в лесу. Я остался один.

Много лет прошло с того чудесного дня, но перед моими глазами, как сейчас, встает лес в осеннем уборе, я вижу Остужева, идущего по золотому ковру, беззаботно размахивающего шляпой, слышу за сердце берущий остужевский голос, в котором с такой силой звучали упоение жизнью и какая-то юношеская отвага. И казалось, не было на нем тогда кожаной куртки и охотничьих сапог, а шел он в развевающемся плаще — Ромео...
Прошло немного времени, и в лесу прогрохотали один за другим два выстрела.
—Так! — подумал я. — Кто-то уже с трофеями!..
Потом в разных местах леса прогремели еще четыре выстрела. Я про себя мысленно подсчитывал: шесть выстрелов, если даже на два выстрела — один рябчик, то это значит — три птички. Хорошо!
Охотники вернулись почти одновременно. Остужев пришел пустой, Федоровский принес одного рябчика.
Расставляя на салфетке, разостланной на траве, стаканчики и раскладывая бутерброды, Остужев, обращаясь ко мне, говорил:
—Знаешь, как охотится Федоровский? Вот как. Он намечает себе участок леса. —Александр Алексеевич обвел широким жестом участок леса, а потом, словно уменьшив этот участок в масштабе, нарисовал этот квадрат в воздухе между собой и мной и продолжай; — Значит, так... сначала он идет по краю участка, по перпендикуляру,— он показывал рукою путь Федоровского,—доходит до конца участка, делает три шага в сторону и идет по перпендикуляру обратно. Ты шахматную доску знаешь?— вдруг спросил он меня.
— Знаю,— ответил я.
—Ну так вот, — продолжал с воодушевлением Остужев, — значит, по перпендикуляру туда и обратно, пока таким образом не пройдет весь участок. Потом он начинает идти по параллелям—туда и обратно, туда и обратно, — тут Александра Алексеевича начал душить смех, но он продолжал рассказ: —Затем! Затем он идет по диагоналям. По белым диагоналям с одного угла до другого, затем по черным диагоналям тоже с одного угла до другого. После такого прочесывания леса бедному рябчику ничего не остается делать, как капитулировать. И рябчик слетает с дерева, падает на спину у ног Федоровского, поджимает лапки, распластывает широко крылья и кричит: «Сдаюсь! Ты победил меня, Федоровский!!!»

После этого рассказа мы все дружно смеялись. В Москву приехали поздно. Через несколько дней Олег Сергеевич Федоровский и Александр Алексеевич Остужев снова уехали куда-то на охоту. Они дружили друг с другом, они любили друг друга.
Любопытный разговор об А. А. Остужеве произошел у меня как-то летом в Доме отдыха «Щелыково». Актер, который готовил в своем театре роль Отелло, обратился ко мне с вопросом:
— Скажите, как можно получить тот монолог Отелло, который Остужев произносил над мертвой Дездемоной? Ни в одном из переводов я не могу его найти, но в экземпляре Малого театра он, видимо, есть.
Я задумался. О каком монологе он говорит? Над убитой Дездемоной Отелло говорит всего два слова: «Дездемона мертвая!» И все. Никакого монолога у него нет. Но актер продолжал настаивать, уверяя меня, что он, много раз видевший Остужева в этой роли, прекрасно помнит его монолог, помнит, что во время этого монолога у него мурашки бегали по спине от страшного остужевского крика, в котором звучала боль кровоточащего сердца.

В чем же дело? Я не сомневался и искренности Чувств этого актера и вместе с тем не мог согласиться, что в этой сцене был монолог, значительный по своим размерам и силе.
В процессе нашего разговора я понял моего собеседника и, как мне кажется, объяснил ему суть его заблуждения. Дело в том, что это место, эти два слова:
«Дездемона мертвая!» — произносились Остужевым с тончайшим мастерством, занимали много времени и были насыщены огромным разнообразием эмоций.

Как строил этот «монолог» Остужев? Начиная произносить первое слово: «Дездемона»,— он медленно поднимал руки кверху, а само слово растягивал по слогам, даже по звукам, начинал с низкой ноты и кончал высокой — почти фальцетом. Второе слово — «мертвая»— он начинал с высокой ноты и кончал почти басовой, при этом воздетые к небу руки медленно опускались вниз. Это то, что касается техники. Но эти два слова были насыщены большим чувством, в котором слышались и безысходное горе, и отчаяние, и любовь. В этих словах звучал и плач ребенка и вой зверя. И все это в двух словах: «Дездемона мертвая». Да, эти два слова у Остужева могли быть восприняты зрителем как сильнейший монолог.

После этого рассказа мой собеседник глубоко задумался. Воцарилась долгая пауза. Потом он посмотрел на меня с виноватым выражением лица и сказал:
—Пожалуй... пожалуй, мне не стоит играть Отелло. И затем с горечью добавил: «Рожденный ползать—летать не может...»
В тот тихий щелыковский вечер в небольшой компании актеров мы много говорили об Александре Алексеевиче, мы вспоминали, что он был всегда добрым, внимательным товарищем, бескорыстным, доброжелательным, незлобивым человеком, далеким от зависти. Душа его была чиста, как у ребенка.
Один из актеров заметил тогда, что глухота, видимо, во многом позволила ему сохранить чистоту души: до него не доходили сплетни, колкости, насмешки, всякого рода осуждения и слухи. Он ничего этого попросту не знал.

Я возразил моему собеседнику, сказав, что если бы Александр Алексеевич обладал самым совершенным, самым тончайшим слухом, он все равно не принимал бы участия в разного рода интригах. Его мировоззрение, строй его души, его требовательность к себе как в жизни, так и на сцене уводили его далеко от теневой стороны театральной жизни.
Он жил жизнью аскета. Для него не имели значения жизненные блага, смыслом его жизни были нравственное совершенство и подвижничество в искусстве.

Иногда я думаю, что жизнь Остужева в театре могла сложиться так, что мы никогда не увидели бы его Отелло и Уриэля Акосты. А это могло случиться.
Настало такое время, когда Остужев выбыл из репертуара и ряд сезонов почти ничего не играл. В этот период у какой-то части работников театра сложилось мнение, что Остужев уже все сказал как актер, что время его романтического героя прошло. Но неожиданно дирекция решила поэкспериментировать, попробовав Остужева на других ролях.
И вот ему вдруг дали в пьесе Л. Толстого «Плоды просвещения» роль Вово. Все в труппе были удивлены. Роль эта, безусловно, для молодого актера. Как можно было поручать ее актеру, которому шел уже к концу шестой десяток, не говоря уже о том, что Остужев просто не мог сыграть пустого, бездумного Вово, не сломав свою яркую актерскую индивидуальность.

Остужев из чувства долга и дисциплины не отказался тогда от этой роли и добросовестно выполнил все требования режиссера, но результат... результат был плачевным.
Вслед за этим экспериментом возник другой: ему поручили роль рабочего в «Растеряевой улице» (инсценировка М. С. Нарокова по Г. Успенскому). И эта работа Остужева, как и следовало ожидать, оказалась его второй неудачей. Несколько приподнятая речь Александра Алексеевича, его мелодичный голос шли вразрез с обликом рабочего. Этот сценический образ оказался придуманным.
Меня необычайно тронули слова Наталии Александровны Луначарской-Розенель, которая в своей книге «Память сердца», подробно описывая именно этот тяжелый период в жизни Остужева, заключает свое описание такими словами: «А на каких весах взвесить аплодисменты, вызовы, восторженные отзывы товарищей по сцене?»
Вот именно, на каких весах? В чьих они руках? Людей непредвзятых, доброжелательных? Ответ дало время...
Как же сложилась судьба Остужева в дальнейшем? Оставшись совсем без ролей, Остужев стал редко приходить в театр. В полном одиночестве он почти все время проводил у своего слесарного станка.
Мне кажется, что он переживал тогда большую депрессию и, видимо, был на той грани, когда мог потерять веру в себя.
К счастью, этого не произошло. Судьба подарила ему радость творчества, радость вдохновенного труда — он получил роль Отелло.

Как это произошло? В начале сезона 1933/34 года в Малом театре начал работать новый директор—Сергей Иванович Амаглобели. Опытный и талантливый руководитель, он был особенно внимателен к «золотому фонду» театра, к его прославленным «старикам» — актерам старшего поколения.
В 1935 году в репертуарный план театра был включен спектакль «Отелло».
Казалось, что тут и должна была взойти остужевская звезда. И все же это произошло не сразу. При распределении ролей Остужев получил роль Отелло только в четвертом составе. Первым был назначен П. М. Садовский, вторым — М. Ф. Ленин, третьим — В. Р. Ольховский и только четвертым — А. А. Остужев. Почему четвертым?

Постановщик спектакля Сергей Эрнестович Радлов считал, что роль Отелло в Малом театре может играть только Пров Михайлович Садовский. А Пров Михайлович не давал твердого согласия. Он хотел прежде поближе познакомиться с режиссером, его планами, хотел на первых репетициях проверить себя, свои силы. В связи с этой нерешительностью Прова Михайловича возникли кандидатуры М. Ф. Ленина и В. Р. Ольховского. С. И. Амаглобели же считал, что только Остужев сможет сыграть Отелло. С. Э. Радлов как раз более всего сомневался именно в Остужеве. Вот в этой несколько запутанной ситуации Александр Алексеевич и оказался четвертым исполнителем.

Да, Остужев получил роль Отелло, может быть, благодаря случайности, но на этом роль «богини слепого случая» закончилась. Дальше все решил талант Александра Алексеевича, его труд, его воля. В процессе репетиций несомненное его превосходство сказалось очень скоро. Сначала отказался от роли Садовский, затем Ольховский, а Ленин хотя и не отказался от желания сыграть Отелло, но уступил Остужеву и перешел во второй состав.
Александр Алексеевич Остужев, как известно, сыграл Отелло с триумфальным успехом. Успех Остужева в «Отелло» стал успехом Малого театра, всего советского театра. После премьеры «Отелло» Остужев словно родился вновь. О нем заговорили как о новом, могучем явлении. Он стал нужен театру. Остужевым гордилась вся наша театральная общественность.

Что было бы с Остужевым, если бы Малый театр не поставил «Отелло»? Мне кажется, что этот прекрасный актер был бы давно забыт, как давно забыты многие большие актеры, которым в конце их творческого пути сопутствовали болезни и неудачи.
Ужасна мысль, что подобный конец мог ждать Александра Алексеевича.
К нашей общей радости, этого не случилось. Остужев вернул себе былую славу, вернул любовь публики, которая стала его забывать.
Когда в 1939 году Малый театр приступил к постановке трагедии Гуцкова «Уриэль Акоста», роль Уриэля без всяких колебаний и сомнений была поручена Остужеву.
И снова был громадный успех.

И этот успех говорил еще раз о том, что никогда в душе актера не угасал огонь творчества. Успех Остужева в «Уриэле Акосте» говорил также и о том, что его Отелло не рожден случайностью. Отелло и Уриэль — это плоды его воли, мастерства и упорного труда.
А. А. Остужев сыграл Уриэля Акосту, когда ему было шестьдесят семь лет! И поразительно было то, что актеры значительно моложе Остужева, игравшие эту роль после него, выглядели со сцены старше, чем Александр Алексеевич.
Происходило это, видимо, потому, что они не обладали могучим темпераментом, которым обладал почти семидесятилетний Остужев, не имели его сильного, чарующего голоса, не умели так чисто, так красиво и так сильно любить на сцене.

Остужева как-то спросили: «Что такое счастье?» Он ответил, что, по его мнению, счастье заключается в том, чтобы всегда делать любимое дело. Александр Алексеевич вспоминал:
— Мне давно говорил лечащий меня профессор С. Я. Майков: «Неужели ты не наигрался? Брось! Было
уже один раз, что тебя привезли со спектакля без сознания! Отдыхай, гуляй, сиди на бульваре». Без работы я жить не могу. Если бы мне доказали, что, сидя на бульваре, я проживу 200 лет, я бы спросил: «А кому и зачем это было бы нужно?» Любимый труд дороже всего, дороже жизни.

Своим благородным актерским трудом Остужев всегда стремился утверждать идею добра, зовущего человека к высотам нравственного совершенства.
Свои нравственные принципы Остужев мечтал воплотить в героическом образе советского человека. Он говорил, что исполнение роли Отелло дает ему каждый раз огромное внутреннее удовлетворение, но все же чувство неутоленной жажды не покидает его. Он хотел бы сыграть роль советского человека, который заговорил бы со сцены Малого театра с не меньшей страстностью и темпераментом, чем его Отелло.

«Я мечтаю о премьере этого спектакля, — писал Остужев, — общие контуры и содержание которого сейчас рисуются в моем воображении. Меня при мысли о нем охватывает такое же волнение, как и тогда, когда я готовился к своему первому сценическому дебюту. Мне кажется, что это и будет моей первой и подлинной встречей с моим зрителем. Я тогда не захочу больше получать письма от моих театральных корреспондентов и не захочу уйти со сцены привычным путем в свою артистическую уборную. В какой бы костюм я ни был одет в том будущем спектакле, под каким бы гримом ни были спрятаны черты моего лица,— я хотел бы сойти со сцены в зрительный зал моего театра, смешаться с толпой моих зрителей и раствориться в их общем потоке, устремляющемся после театрального разъезда к своим повседневным будничным и великим делам» (А Остужев, Любимый зритель, любимый герой. Ежегодник Малого театра 1953—1954 гг., М, 1956, стр. 529).
Великая, истинная любовь к театру, великий труд актера—вот что отличало жизнь русского актера Остужева.
Наследник традиций Мочалова и Ермоловой, ее партнер по сцене, Александр Алексеевич в своем солнечном искусстве, со своей светлой верой в конечную победу благородных начал в человеке над силами зла и мрака, являлся истинным выразителем высоких заветов Малого театра.

Сегодня, 26 апреля, Галина Григорьевна МИКШУН отмечает свой замечательный юбилей.

Горячо и сердечно поздравляя Галину Григорьевну с замечательным юбилеем, желаем ей крепкого здоровья, счастья и дальнейших творческих успехов.

Сегодня, 27 апреля, Галина Григорьевна МИКШУН отмечает свой замечательный юбилей.
Галина Микшун, по окончании в 1962 г. Театрального училища им. М.С.Щепкина, была приглашена в труппу старейшего драматического театра России и с тех пор, на протяжении 45 лет, она верой и правдой служит «Дому Островского».
На сцене Малого театра Галина Григорьевна сыграла множество самых разноплановых ролей русского и зарубежного классического и современного репертуара. Среди ее творческих удач следует отметить: леди Пейзл и леди Плимдейл («Веер леди Уиндермиер» О.Уайльда), Катерина Ступкина и Степанида («Ивушка неплакучая» М.Алексеева), Даниэла («Украли консула» Г.Мдивани), Спасоевич («Доктор философии» Б.Нушича), Жанна Густавовна («Достигаев и другие» М.Горького), Пионова («Женитьба Бальзаминова» А.Н.Островского), Графиня-внучка («Горе от ума» А.С.Грибоедова), Агнесса («Мамуре» Ж.Сармана), Меланья («Не все коту масленица» А.Н.Островского), Аксинья Трофимова («Царь Петр и Алексей» Ф.Горенштейна), Дементьева («Князь Серебряный» А.К.Толстого), Шаргородская («Хроника дворцового переворота» Г.Турчиной), Анна Тихоновна («Не было ни гроша, да вдруг алтын» А.Н.Островского), Приживалка («На всякого мудреца довольно простоты» А.Н.Островского), Волохова («Царь Борис» А.К.Толстого) и другие.
В каждой из этих работ в полной мере проявились яркая творческая индивидуальность талантливой артистки, ее сценическое обаяние, тонкий художественный вкус и чувство юмора. Все это, в сочетании с большим трудолюбием и любовью к театру, добросовестностью и требовательностью к себе позволяет утверждать, что Галина Григорьевна Микшун достойно продолжает и утверждает своим творчеством славные традиции старейшего драматического театра России.
За заслуги в области развития театрального искусства Г.Г.Микшун награждена медалями: «Ветеран труда», «В память 850-летия Москвы» и «За заслуги перед Отечеством II степени».
Горячо и сердечно поздравляя Галину Григорьевну с замечательным юбилеем, желаем ей крепкого здоровья, счастья и дальнейших творческих успехов.
За многолетнюю плодотворную сценическую работу в театре и в связи с юбилеем объявить Галине Григорьевне МИКШУН БЛАГОДАРНОСТЬ.

Художественный руководитель
Ю.Соломин

Генеральный директор
В.Коршунов

26 апреля отмечает день рождения народный артист России Александр Владимирович Клюквин.

Доброго здоровья желаем Александру Владимировичу в день рождения, радостных мгновений от встречи со зрителями и творческого долголетия!

26 апреля отмечает день рождения народный артист России Александр Владимирович Клюквин.
Артист служит в Малом театре вот уже почти тридцать лет, и сейчас без преувеличения можно сказать, что многие зрители теперь ходят в Малый специально «на Клюквина» и помногу раз смотрят спектакли с его участием - «Тайны Мадридского двора», «Коварство и любовь», «На всякого мудреца довольно простоты», «Правда - хорошо, а счастье лучше», «Три сестры», «Таинственный ящик», «Трудовой хлеб». Обладая неповторимым комедийным и драматическим талантом, Александр Владимирович каждое свое выступление превращает в праздник.
Клюквин - настоящий любимец не только театральной публики. «Альф!» - раздается радостный шепот в зале, едва актер успевает произнести первые свои реплики. Голос Клюквина достоин отдельной статьи - узнаваемый и в то же время удивительно разнообразный, позволяющий быть то капитаном Коломбо, то упомянутым уже плюшевым инопланетянином из детского телесериала «Альф», то Нешем Бриджесом... Мало того, голос Александра Клюквина - это голос телеканала «Россия». Александр Клюквин всем своим творчеством подтверждает старую истину о том, что талантливый человек - талантлив во всем. Его стихи украшают один из лучших спектаклей Малого театра - «Таинственный ящик» П.А.Каратыгина, а занимательную пьесу «Сказка о самой сильной силе» мы советуем прочитать на нашем сайте каждому.
Доброго здоровья желаем Александру Владимировичу в день рождения, радостных мгновений от встречи со зрителями и творческого долголетия!