29.12.2006
Подробнее
«ПРАВДА» ОСТАЕТСЯ В ДУШЕ ЛЮДЕЙ
МНЕ ХОЧЕТСЯ всем читателям «Правды», которая в наступающем году отметит свое 95-летие, пожелать самого-самого хорошего, пожелать прекрасного Нового года!
«ПРАВДА» ОСТАЕТСЯ В ДУШЕ ЛЮДЕЙ
МНЕ ХОЧЕТСЯ всем читателям «Правды», которая в наступающем году отметит свое 95-летие, пожелать самого-самого хорошего, пожелать прекрасного Нового года! Эта газета связана с моей молодостью, да и в последующей моей жизни это одна из центральнейших газет. Так что «Правда» у меня и в сердце, и в голове. Я думаю, она и сегодня остается в душе многих и многих людей в России.
Пусть таких людей в наступающем году станет еще больше. Мне хочется и старшему поколению, и молодым, которые читают «Правду» (а я знаю, что они читают!), пожелать сил, здоровья и замечательных свершений в Новом, 2007 году.
Юрий Соломин
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 29.12.2006
МНЕ ХОЧЕТСЯ всем читателям «Правды», которая в наступающем году отметит свое 95-летие, пожелать самого-самого хорошего, пожелать прекрасного Нового года! Эта газета связана с моей молодостью, да и в последующей моей жизни это одна из центральнейших газет. Так что «Правда» у меня и в сердце, и в голове. Я думаю, она и сегодня остается в душе многих и многих людей в России.
Пусть таких людей в наступающем году станет еще больше. Мне хочется и старшему поколению, и молодым, которые читают «Правду» (а я знаю, что они читают!), пожелать сил, здоровья и замечательных свершений в Новом, 2007 году.
Юрий Соломин
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 29.12.2006
28.12.2006
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НОВОЙ РОЛЬЮ!
27 декабря Петр Жихарев впервые сыграл роль Королевича в детском спектакле «Сказка о царе Салтане» А.С.Пушкина. Поздравляем актера с его первой большой ролью на сцене Малого театра и желаем ему дальнейших творческих успехов!
Подробнее
А. Н. ОСТРОВСКИЙ «БЕДНОСТЬ НЕ ПОРОК»
Режиссер – Александр КОРШУНОВ Премьера — октябрь 2006 года
А. Н. ОСТРОВСКИЙ «БЕДНОСТЬ НЕ ПОРОК»
Режиссер – Александр КОРШУНОВ Премьера — октябрь 2006 г.
Еще одна премьера вышла недавно в Малом театре, вскоре после гоголевского «Ревизора» и тоже по старой доброй классике. Пьесу «Бедность не порок» А. Н. Островского ставят не так часто, как другие произведения драматурга. Может быть, потому, что она — из ранних, тех, что с русскими народными песнями, плясками, шутками и прибаутками. И для того, чтобы ставить и играть такую пьесу, нужен не только профессиональный, но и душевный подход. Спектакли актера и с недавних пор режиссера Малого театра Александра Коршунова отличает бережное отношение к драматургическому материалу и работа с актерами. «Бедность не порок» не только не исключение, но даже более этого — громадный успех, что подтверждает реакция на спектакль зрителей. Но об этом потом, сначала о самой постановке.
Зимняя Москва, припорошенные снегом дома и церкви — такой задник видит публика, когда раздвигается занавес. Возникает ощущение радостного, солнечного морозного утра. Купеческий дом, где происходит действие пьесы, поворачивается к зрителю то внутренними покоями, то заснеженным крыльцом. На улице гуляют, поют, играют в снежки, веселятся парни да девушки, внутри горит печка, тихо бренчит гитара, рассуждают о жизни молодые приказчики купца Торцова.
Бедность не порок. Не стыдно выйти замуж за бедного, но любимого. Не стыдно разориться, прокутить да проиграть все деньги, но остаться честным человеком. Такие нехитрые, очевидные истины проповедует пьеса Островского. Здесь, как и в других произведениях драматурга, имена персонажей говорят за них сами. Один из братьев Торцовых, Любим, прогулял все наследство. А другой, Гордей, много нажил, да высоко вознесся в своем богатстве, так, что и брата стыдиться стал. Зато не постыдился просватать молоденькую дочку за богатого, но старого интригана Африкана Коршунова. Да на то он и Любим, что всеми любим: расставит все на свои места, посрамит зарвавшегося богача и соединит влюбленные сердца дочери Гордея Любови и его приказчика Мити.
В спектакле «Бедность не порок» сложился удивительный ансамбль опытных и молодых актеров. Трогательно и нежно играют влюбленную пару Григорий Скряпкин (Митя) и Любовь Ещенко (Любовь); сразу завоевывают симпатии публики Сергей Потапов (разбитной купчик Гриша Разлюляев) и Ирина Жерякова (бойкая молодая вдовушка Анна Ивановна), с ходу готовые и песню запеть, и в танец сорваться. Кирилл Демин — Африкан играет своего отрицательного героя далеко не таким уж однозначным злодеем: что-то живое было когда-то и в этом циничном дельце, привыкшем покупать все за деньги. Но конечно, центром спектакля, как и задумано в пьесе, становится образ Любима Торцова в исполнении Александра Коршунова.
Невысокий, худой, съежившийся от холода — таким он предстает в первый раз перед зрителем и как-то сразу проникает в их сердца. Может быть, в Любиме Коршунова нет той разудалости, какой наделяешь его невольно по прочтении пьесы. Зато в нем есть другое, что гораздо ценнее: простое обаяние человека, и в самые трудные моменты жизни остающегося честным по отношению к себе и к другим людям. В интонациях Коршунова нет проникновенности — они довольно обыденны, но зал внимает исповеди его героя буквально затаив дыхание. А в финале, когда нищий Любим становится на колени перед братом-гордецом, чтобы испросить разрешения на счастливый брак для своей племянницы, вряд ли кто-то сможет сдержать слезы.
Любое впечатление от спектакля — это в первую очередь наличие эмоций или их отсутствие. То, что творит со зрителями игра Александра Коршунова и его коллег, можно назвать эмоциональным шквалом. Публика смеется, и плачет, и снова смеется, забыв о недавно выступавших слезах. А последний аккорд спектакля — финальная сцена, когда все персонажи в веселой пляске устремляются на улицу и замирают под внезапно начавшимся снегопадом, сохранит этот спектакль в памяти как одно из самых сильных театральных впечатлений в жизни.
Валерия ГУМЕНЮК
«Театральная касса», январь 2007
Режиссер – Александр КОРШУНОВ Премьера — октябрь 2006 г.
Еще одна премьера вышла недавно в Малом театре, вскоре после гоголевского «Ревизора» и тоже по старой доброй классике. Пьесу «Бедность не порок» А. Н. Островского ставят не так часто, как другие произведения драматурга. Может быть, потому, что она — из ранних, тех, что с русскими народными песнями, плясками, шутками и прибаутками. И для того, чтобы ставить и играть такую пьесу, нужен не только профессиональный, но и душевный подход. Спектакли актера и с недавних пор режиссера Малого театра Александра Коршунова отличает бережное отношение к драматургическому материалу и работа с актерами. «Бедность не порок» не только не исключение, но даже более этого — громадный успех, что подтверждает реакция на спектакль зрителей. Но об этом потом, сначала о самой постановке.
Зимняя Москва, припорошенные снегом дома и церкви — такой задник видит публика, когда раздвигается занавес. Возникает ощущение радостного, солнечного морозного утра. Купеческий дом, где происходит действие пьесы, поворачивается к зрителю то внутренними покоями, то заснеженным крыльцом. На улице гуляют, поют, играют в снежки, веселятся парни да девушки, внутри горит печка, тихо бренчит гитара, рассуждают о жизни молодые приказчики купца Торцова.
Бедность не порок. Не стыдно выйти замуж за бедного, но любимого. Не стыдно разориться, прокутить да проиграть все деньги, но остаться честным человеком. Такие нехитрые, очевидные истины проповедует пьеса Островского. Здесь, как и в других произведениях драматурга, имена персонажей говорят за них сами. Один из братьев Торцовых, Любим, прогулял все наследство. А другой, Гордей, много нажил, да высоко вознесся в своем богатстве, так, что и брата стыдиться стал. Зато не постыдился просватать молоденькую дочку за богатого, но старого интригана Африкана Коршунова. Да на то он и Любим, что всеми любим: расставит все на свои места, посрамит зарвавшегося богача и соединит влюбленные сердца дочери Гордея Любови и его приказчика Мити.
В спектакле «Бедность не порок» сложился удивительный ансамбль опытных и молодых актеров. Трогательно и нежно играют влюбленную пару Григорий Скряпкин (Митя) и Любовь Ещенко (Любовь); сразу завоевывают симпатии публики Сергей Потапов (разбитной купчик Гриша Разлюляев) и Ирина Жерякова (бойкая молодая вдовушка Анна Ивановна), с ходу готовые и песню запеть, и в танец сорваться. Кирилл Демин — Африкан играет своего отрицательного героя далеко не таким уж однозначным злодеем: что-то живое было когда-то и в этом циничном дельце, привыкшем покупать все за деньги. Но конечно, центром спектакля, как и задумано в пьесе, становится образ Любима Торцова в исполнении Александра Коршунова.
Невысокий, худой, съежившийся от холода — таким он предстает в первый раз перед зрителем и как-то сразу проникает в их сердца. Может быть, в Любиме Коршунова нет той разудалости, какой наделяешь его невольно по прочтении пьесы. Зато в нем есть другое, что гораздо ценнее: простое обаяние человека, и в самые трудные моменты жизни остающегося честным по отношению к себе и к другим людям. В интонациях Коршунова нет проникновенности — они довольно обыденны, но зал внимает исповеди его героя буквально затаив дыхание. А в финале, когда нищий Любим становится на колени перед братом-гордецом, чтобы испросить разрешения на счастливый брак для своей племянницы, вряд ли кто-то сможет сдержать слезы.
Любое впечатление от спектакля — это в первую очередь наличие эмоций или их отсутствие. То, что творит со зрителями игра Александра Коршунова и его коллег, можно назвать эмоциональным шквалом. Публика смеется, и плачет, и снова смеется, забыв о недавно выступавших слезах. А последний аккорд спектакля — финальная сцена, когда все персонажи в веселой пляске устремляются на улицу и замирают под внезапно начавшимся снегопадом, сохранит этот спектакль в памяти как одно из самых сильных театральных впечатлений в жизни.
Валерия ГУМЕНЮК
«Театральная касса», январь 2007
Подробнее
ЛЮДМИЛА ПОЛЯКОВА: «Я ГОВОРЮ С НЕБОМ»
Она могла бы пройти по улице и остаться неузнанной, но голос всегда ее выдает. Людмила Петровна Полякова говорит громко и до такой степени узнаваемо, что ей не скрыться даже в темном переулке ночью...
ЛЮДМИЛА ПОЛЯКОВА: «Я ГОВОРЮ С НЕБОМ»
Она могла бы пройти по улице и остаться неузнанной, но голос всегда ее выдает. Людмила Петровна Полякова говорит громко и до такой степени узнаваемо, что ей не скрыться даже в темном переулке ночью. «Где моя сумка, детка?» - вопрошает она, и я в растерянности начинаю крутить головой. И хотя я не знаю, где что лежит в ее гримерной комнате, командирский голос Людмилы Петровны не оставляет выбора: сумку надо найти...
Народная артистка России, лауреат государственной премии. Палитра ее ролей - от Розы в «Маленьком принце» до Филицаты в «Правда - хорошо, а счастье лучше». Актриса только что снялась в новом блокбастере у Егора Кончаловского и сыграла бабушку в фильме по роману Гончарова «Обрыв», ее Конягину в сериале «Казус Кукоцкого» уже успела оценить публика. И вот новая премьера, на этот раз театральная, - Анна Андревна в «Ревизоре» в ее родном Малом театре...
- Людмила Петровна, вы окончили Щепкинское училище, но в Малый театр пришли не сразу. Почему?
- Там просили немного подождать. А меня тогда приглашали абсолютно все театры, куда показывался курс. Я подумала - зачем ждать? И пошла путешествовать по театрам. Выбрала Театр им. Станиславского, но не угадала: Борис Александрович Львов-Анохин видел во мне только комедийный талант. А я, в те времена высокая, худая, романтическая девушка, мыслила себя кем угодно, только не комедийной артисткой\' Он сразу ввел меня в «Энциклопедиста» вместо Дзидры Ри-тенберг, жены Урбанского. В этой постановке моим партнером был Евгений Павлович Леонов, и сам спектакль получился просто замечательным. Но благодаря ему у меня появился комплекс: уж очень не хотелось быть комедийной артисткой!
- Вы не пожалели о своем выборе?
- Нет, что вы! В Театре им. Станиславского тогда была уникальная труппа - все очень известные и талантливые актеры. Но атмосфера более чем странная. Помню, я дважды писала заявление об уходе, мотивируя тем, что «не хочу пересиживать очередного главного режиссера»... Львов-Анохин вскоре после моего появления был вынужден уйти, на его место пришел Кузенков, через три года его сменил Ваня Бобылев, а еще через три года место главного режиссера опять освободилось. Начался очередной период междуцарствия. И тогда у нас появился Леонид Викторович Варпаховский, который поставил «Продавца дождя». Удивительный был человек! Ни на чем не настаивал, не узурпировал актера. Я делала то, что сама считала нужным, и в результате все равно приходила к тому, что придумал он!
- Вероятно, это и был его стиль, вы просто не замечали, как он вас направляет.
- В том-то и дело, что он не заставлял, а именно направлял в нужную сторону. Например, у меня в «Продавце дождя» была такая сцена (я, наконец-то, дорвалась до трагических моментов!). Девушка, некрасивая и никому не нужная, возвращается домой из города, где ей должны были сосватать жениха. А над ней посмеялись! И, вернувшись домой, она начинает об этом рассказывать. Леонид Викторович предложил мне сесть в кресло-качалку и, монотонно раскачиваясь взад-вперед, без лишних эмоций поведать обо всем, что произошло. «Так не бывает! -воскликнула я, - Вы только представьте себе, как ее там оскорбили! И - монотонно поведать?!» Стала размахивать руками, семимильными шагами ходить по сцене. Варпаховский имел терпение все это высмотреть. Наконец, я утомилась и сама села в эту качалку. «Так вы, - говорю, - хотите, чтобы я просто раскачивалась?» - и вдруг поняла, что именно так и надо! Когда у человека болит душа, он не будет кричать.
- Известность пришла к вам как раз после этой роли?
- Накануне премьеры режиссер мне сказал: «Милочка, завтра вы проснетесь знаменитой». И это действительно случилось, как исполнялось все, что он говорил. Однажды еще в училище сказал мне: «Милочка, помяните мое слово, мы с вами еще встретимся». Представьте, что я почувствовала, когда он пришел в театр в 1973 году?! А в 1975 году в стенах театра образовалась странная троица - Морозов, Райхельгауз и Васильев во главе с Андреем Поповым. Начался стремительный подъем. Вся Москва ломилась к нам. Тогда вышли спектакли: «Брысь костлявая», «Сирано де Бержерак», «Взрослая дочь молодого человека» и первый вариант «Вассы Железновой». У Васильева в то время была странная присказка - «Пусть все уходит в легенду». Он явно недооценивал момент. Позже, когда мы оказались в Театре на Таганке, многие выдающиеся люди говорили нам: «Я буду внукам рассказывать, что жил во времена, когда выпустили спектакль «Серсо»... А Васильев все равно упорно твердил: «Пусть все уходит в легенду»!
- Тем не менее, ваш звездный час наступил.
- Не только мой. Он наступил для всех нас. Жора Бурков, Алик Филозов, Вася Бочкарев, Лиза Никищихина, Алла Балтер, Юра Гребенщиков, Боря Романов, Митя Щербаков... Когда выпускали «Серсо», к нам пришел еще и Леша Петренко. Фантастическая была труппа! Все взрослые люди (за сорок), много испытавшие и многое понявшие в жизни, совершенно сознательно пошли за Васильевым. Нам тогда казалось, что мы нашли своего гуру, учителя, на которого могли молиться. Мы прощали ему абсолютно все.
- Как вас приняли в Театре на Таганке?
- Мы не были полноправными актерами театра на Таганке, не влились в труппу и в их спектаклях не были задействованы. Существовали отдельно, и при этом, слава богу, еще и зарплату какую-то получали. И так почти три года! Помню, Анатолий Васильев снял любительской камерой фильм под названием «Не идет». Сейчас, спустя двадцать лет, я гляжу на эти кадры - как мы движемся, как смотрим друг на друга, и понимаю: это было гениально! Васильев умел поставить сцену так, что всем казалось, будто мы импрови-
зируем, а у нас каждый поворот был выверен до сантиметра.
Все мечтали попасть на «Серсо», согласны были висеть на потолке, лишь бы увидеть этот спектакль... И, поскольку уже наступили времена перестройки, нас едва ли не первых выпустили за границу. До этого кто ездил? Знатные сталевары да артисты балета. И вдруг - нормальные люди, актеры, которые импровизируют, танцуют джаз... Европа от нас, не побоюсь этого слова, ошалела.
- И вдруг все закончилось, настолько неожиданно, что многие не поняли, почему?
- Мы сами не поняли. Васильев сделал разбор пьесы «Долгий день уходит в ночь», собирался ставить ее после того, как гастрольные страсти улягутся. Но в этот момент на нас обрушилось несчастье - погиб Юра Гребенщиков (я должна была в новом спектакле мы будем играть с ним в паре). После этого мы отправились во второе гастрольное турне. Париж, Рим... Представьте, к нам за кулисы пришли Феллини с Мазиной. Ма-зина целовала мне руки, а Феллини смотрел на меня и говорил: «Надо попробовать еще
что-то в театре поставить!» Все было замечательно, но что-то странное случилось с самим Васильевым. Чем огромнее был успех, тем дальше он от нас отдалялся...
В Риме произошла история, после которой я поняла: это все, продолжения не будет. Представьте: фойе театра, идет пресс-конференция. Мы сидим группой - перешептываемся, а отдельно от нас расположился маэстро (я называла Анатолия Васильева «маэстро») в окружении переводчиц, и они ему что-то наперебой шепчут... Наконец, Леша Петренко не выдержал, встал и говорит: «Господа, минуточку внимания! - и машет одной из переводчиц. - Девушка, подойдите ко мне. Я хочу вам представить уникальную труппу из Москвы...» - и начинает рассказывать про каждого из нас. Надо было видеть лицо Васильева! Я тогда поняла, что этой выходки он нам никогда не простит. Так и случилось.
- И куда вы потом пошли?
- В моей жизни начался трудный период. Идти было некуда, а у меня на руках ребенок и больная мать. Мне попросту нечем было их кормить! Но Бог опять сотворил чудо - в самый тяжелый момент позвонили со студии им? Горького и предложили сыграть роль мамы в «Униженных и оскорбленных» по Достоевскому. Однажды я сижу, гримируюсь перед съемками и вдруг вижу: из соседней гримерной выходит Юрий Мефодьевич Соломин, который был моим педагогом в Щукинском училище. Обменялись приветствиями, он спрашивает: «Где ты?» «Нигде» - отвечаю. И вдруг... предлагает мне пойти в Малый! Не знаю, как ему удалось, но через два дня я была зачислена в труппу Малого театра.
- В Малом театре вы, наконец, обрели себя?
- Я пришла безо всяких амбиций, не претендуя ни на что. Так измучилась, что хотела только одного - покоя. Будут мне давать какие-нибудь эпизоды, и хорошо... Но жизнь удивительным образом переменилась, буквально через два года судьба опять мне помогла. Мы должны были ехать в Казахстан, везти «Дядюшкин сон». Отменить гастроли было невозможно. Но вдруг заболевает ведущая актриса, и меня берут на ее место. Я за шесть дней выучила роль (а это 72 страницы текста!) и ввелась в спектакль. Сыграла десять спектаклей подряд, и совершенно освободилась - словно упали веревки, которыми я была связана. Мне стало хорошо, свободно. Я стала получать такое удовольствие на сцене, что теперь она для меня даже реальнее, чем сама жизнь...
Я с упоением, со страстью, с наслаждением играю Островского. Мне это ужасно нравится! Я созрела для него. Сейчас мне все равно, что играть, - комедию или трагедию. Меня так много внутри, и так много я понимаю в этой жизни, что хватит на все жанры. Страшно признаться, но я уже шестнадцатый сезон в Малом театре! Практически весь Островский - мой. А в ноябре у нас состоялась премьера «Ревизора», где мне посчастливилось сыграть городничиху Анну Андрев-ну. Прежде, чем начать репетировать, я полетела в Рим и зашла в любимое кафе Гоголя (оно расположено близ площади Испания). Сидела в этом кафе, пила каппучино и мысленно проговаривала свою роль... Тогда у меня появилось ощущение, что Гоголь сказал: «Да!».
- Вы сказали, что у вас не было амбиций, но разве актриса может без них существовать. Возможно, они у вас появились со временем?
- Нет, все осталось по-прежнему. Я считаю, что моя миссия - просветлять пространство. Пусть хотя бы сто человек, посмотрев спектакль, станут лучше, свободнее. У меня теперь совсем не та жизнь, что была прежде. Сын вырос, мама ушла в лучший мир, и я практически всю себя подчинила театру. Я не испытываю дискомфорта, даже когда играю по пятнадцать-семнадцать спектаклей в месяц. Мне не важно, какая полоса в жизни - черная или белая. Это раньше я была романтической барышней - часто обижалась, была подвержена перепадам настроения... Теперь я научилась отрицательную энергию перерабатывать в положительную. Если что-то складывается не так, я говорю себе: «Больно? Ничего! Мы пойдем дальше!» Вот сейчас, к примеру, у меня болит плечо. Это плохо? Да. Что, вы думаете, я делаю? Иду и плаваю по полтора часа в день, не поддаюсь этой боли!
- В чем же секрет такого упрямого отношения к жизни?
- Нужна отдушина. Я всегда очень любила небо, землю, но не умела эту любовь реализовать. Небо - мой отец, и мать моя - земля. В землю мы все уйдем, а небеса обычно вопрошаем: «Господи, есть ты или нет тебя?» Для меня очень важно иметь дело с землей. Поэтому я купила в Подмосковье дом, достаточно близко, чтобы иметь возможность поехать туда в любой момент. Теперь вечерами сижу на заднем дворе у костра и разговариваю с небом...
Лада ЕРМОЛИНСКАЯ
«Театральный курьер», январь 2007
Она могла бы пройти по улице и остаться неузнанной, но голос всегда ее выдает. Людмила Петровна Полякова говорит громко и до такой степени узнаваемо, что ей не скрыться даже в темном переулке ночью. «Где моя сумка, детка?» - вопрошает она, и я в растерянности начинаю крутить головой. И хотя я не знаю, где что лежит в ее гримерной комнате, командирский голос Людмилы Петровны не оставляет выбора: сумку надо найти...
Народная артистка России, лауреат государственной премии. Палитра ее ролей - от Розы в «Маленьком принце» до Филицаты в «Правда - хорошо, а счастье лучше». Актриса только что снялась в новом блокбастере у Егора Кончаловского и сыграла бабушку в фильме по роману Гончарова «Обрыв», ее Конягину в сериале «Казус Кукоцкого» уже успела оценить публика. И вот новая премьера, на этот раз театральная, - Анна Андревна в «Ревизоре» в ее родном Малом театре...
- Людмила Петровна, вы окончили Щепкинское училище, но в Малый театр пришли не сразу. Почему?
- Там просили немного подождать. А меня тогда приглашали абсолютно все театры, куда показывался курс. Я подумала - зачем ждать? И пошла путешествовать по театрам. Выбрала Театр им. Станиславского, но не угадала: Борис Александрович Львов-Анохин видел во мне только комедийный талант. А я, в те времена высокая, худая, романтическая девушка, мыслила себя кем угодно, только не комедийной артисткой\' Он сразу ввел меня в «Энциклопедиста» вместо Дзидры Ри-тенберг, жены Урбанского. В этой постановке моим партнером был Евгений Павлович Леонов, и сам спектакль получился просто замечательным. Но благодаря ему у меня появился комплекс: уж очень не хотелось быть комедийной артисткой!
- Вы не пожалели о своем выборе?
- Нет, что вы! В Театре им. Станиславского тогда была уникальная труппа - все очень известные и талантливые актеры. Но атмосфера более чем странная. Помню, я дважды писала заявление об уходе, мотивируя тем, что «не хочу пересиживать очередного главного режиссера»... Львов-Анохин вскоре после моего появления был вынужден уйти, на его место пришел Кузенков, через три года его сменил Ваня Бобылев, а еще через три года место главного режиссера опять освободилось. Начался очередной период междуцарствия. И тогда у нас появился Леонид Викторович Варпаховский, который поставил «Продавца дождя». Удивительный был человек! Ни на чем не настаивал, не узурпировал актера. Я делала то, что сама считала нужным, и в результате все равно приходила к тому, что придумал он!
- Вероятно, это и был его стиль, вы просто не замечали, как он вас направляет.
- В том-то и дело, что он не заставлял, а именно направлял в нужную сторону. Например, у меня в «Продавце дождя» была такая сцена (я, наконец-то, дорвалась до трагических моментов!). Девушка, некрасивая и никому не нужная, возвращается домой из города, где ей должны были сосватать жениха. А над ней посмеялись! И, вернувшись домой, она начинает об этом рассказывать. Леонид Викторович предложил мне сесть в кресло-качалку и, монотонно раскачиваясь взад-вперед, без лишних эмоций поведать обо всем, что произошло. «Так не бывает! -воскликнула я, - Вы только представьте себе, как ее там оскорбили! И - монотонно поведать?!» Стала размахивать руками, семимильными шагами ходить по сцене. Варпаховский имел терпение все это высмотреть. Наконец, я утомилась и сама села в эту качалку. «Так вы, - говорю, - хотите, чтобы я просто раскачивалась?» - и вдруг поняла, что именно так и надо! Когда у человека болит душа, он не будет кричать.
- Известность пришла к вам как раз после этой роли?
- Накануне премьеры режиссер мне сказал: «Милочка, завтра вы проснетесь знаменитой». И это действительно случилось, как исполнялось все, что он говорил. Однажды еще в училище сказал мне: «Милочка, помяните мое слово, мы с вами еще встретимся». Представьте, что я почувствовала, когда он пришел в театр в 1973 году?! А в 1975 году в стенах театра образовалась странная троица - Морозов, Райхельгауз и Васильев во главе с Андреем Поповым. Начался стремительный подъем. Вся Москва ломилась к нам. Тогда вышли спектакли: «Брысь костлявая», «Сирано де Бержерак», «Взрослая дочь молодого человека» и первый вариант «Вассы Железновой». У Васильева в то время была странная присказка - «Пусть все уходит в легенду». Он явно недооценивал момент. Позже, когда мы оказались в Театре на Таганке, многие выдающиеся люди говорили нам: «Я буду внукам рассказывать, что жил во времена, когда выпустили спектакль «Серсо»... А Васильев все равно упорно твердил: «Пусть все уходит в легенду»!
- Тем не менее, ваш звездный час наступил.
- Не только мой. Он наступил для всех нас. Жора Бурков, Алик Филозов, Вася Бочкарев, Лиза Никищихина, Алла Балтер, Юра Гребенщиков, Боря Романов, Митя Щербаков... Когда выпускали «Серсо», к нам пришел еще и Леша Петренко. Фантастическая была труппа! Все взрослые люди (за сорок), много испытавшие и многое понявшие в жизни, совершенно сознательно пошли за Васильевым. Нам тогда казалось, что мы нашли своего гуру, учителя, на которого могли молиться. Мы прощали ему абсолютно все.
- Как вас приняли в Театре на Таганке?
- Мы не были полноправными актерами театра на Таганке, не влились в труппу и в их спектаклях не были задействованы. Существовали отдельно, и при этом, слава богу, еще и зарплату какую-то получали. И так почти три года! Помню, Анатолий Васильев снял любительской камерой фильм под названием «Не идет». Сейчас, спустя двадцать лет, я гляжу на эти кадры - как мы движемся, как смотрим друг на друга, и понимаю: это было гениально! Васильев умел поставить сцену так, что всем казалось, будто мы импрови-
зируем, а у нас каждый поворот был выверен до сантиметра.
Все мечтали попасть на «Серсо», согласны были висеть на потолке, лишь бы увидеть этот спектакль... И, поскольку уже наступили времена перестройки, нас едва ли не первых выпустили за границу. До этого кто ездил? Знатные сталевары да артисты балета. И вдруг - нормальные люди, актеры, которые импровизируют, танцуют джаз... Европа от нас, не побоюсь этого слова, ошалела.
- И вдруг все закончилось, настолько неожиданно, что многие не поняли, почему?
- Мы сами не поняли. Васильев сделал разбор пьесы «Долгий день уходит в ночь», собирался ставить ее после того, как гастрольные страсти улягутся. Но в этот момент на нас обрушилось несчастье - погиб Юра Гребенщиков (я должна была в новом спектакле мы будем играть с ним в паре). После этого мы отправились во второе гастрольное турне. Париж, Рим... Представьте, к нам за кулисы пришли Феллини с Мазиной. Ма-зина целовала мне руки, а Феллини смотрел на меня и говорил: «Надо попробовать еще
что-то в театре поставить!» Все было замечательно, но что-то странное случилось с самим Васильевым. Чем огромнее был успех, тем дальше он от нас отдалялся...
В Риме произошла история, после которой я поняла: это все, продолжения не будет. Представьте: фойе театра, идет пресс-конференция. Мы сидим группой - перешептываемся, а отдельно от нас расположился маэстро (я называла Анатолия Васильева «маэстро») в окружении переводчиц, и они ему что-то наперебой шепчут... Наконец, Леша Петренко не выдержал, встал и говорит: «Господа, минуточку внимания! - и машет одной из переводчиц. - Девушка, подойдите ко мне. Я хочу вам представить уникальную труппу из Москвы...» - и начинает рассказывать про каждого из нас. Надо было видеть лицо Васильева! Я тогда поняла, что этой выходки он нам никогда не простит. Так и случилось.
- И куда вы потом пошли?
- В моей жизни начался трудный период. Идти было некуда, а у меня на руках ребенок и больная мать. Мне попросту нечем было их кормить! Но Бог опять сотворил чудо - в самый тяжелый момент позвонили со студии им? Горького и предложили сыграть роль мамы в «Униженных и оскорбленных» по Достоевскому. Однажды я сижу, гримируюсь перед съемками и вдруг вижу: из соседней гримерной выходит Юрий Мефодьевич Соломин, который был моим педагогом в Щукинском училище. Обменялись приветствиями, он спрашивает: «Где ты?» «Нигде» - отвечаю. И вдруг... предлагает мне пойти в Малый! Не знаю, как ему удалось, но через два дня я была зачислена в труппу Малого театра.
- В Малом театре вы, наконец, обрели себя?
- Я пришла безо всяких амбиций, не претендуя ни на что. Так измучилась, что хотела только одного - покоя. Будут мне давать какие-нибудь эпизоды, и хорошо... Но жизнь удивительным образом переменилась, буквально через два года судьба опять мне помогла. Мы должны были ехать в Казахстан, везти «Дядюшкин сон». Отменить гастроли было невозможно. Но вдруг заболевает ведущая актриса, и меня берут на ее место. Я за шесть дней выучила роль (а это 72 страницы текста!) и ввелась в спектакль. Сыграла десять спектаклей подряд, и совершенно освободилась - словно упали веревки, которыми я была связана. Мне стало хорошо, свободно. Я стала получать такое удовольствие на сцене, что теперь она для меня даже реальнее, чем сама жизнь...
Я с упоением, со страстью, с наслаждением играю Островского. Мне это ужасно нравится! Я созрела для него. Сейчас мне все равно, что играть, - комедию или трагедию. Меня так много внутри, и так много я понимаю в этой жизни, что хватит на все жанры. Страшно признаться, но я уже шестнадцатый сезон в Малом театре! Практически весь Островский - мой. А в ноябре у нас состоялась премьера «Ревизора», где мне посчастливилось сыграть городничиху Анну Андрев-ну. Прежде, чем начать репетировать, я полетела в Рим и зашла в любимое кафе Гоголя (оно расположено близ площади Испания). Сидела в этом кафе, пила каппучино и мысленно проговаривала свою роль... Тогда у меня появилось ощущение, что Гоголь сказал: «Да!».
- Вы сказали, что у вас не было амбиций, но разве актриса может без них существовать. Возможно, они у вас появились со временем?
- Нет, все осталось по-прежнему. Я считаю, что моя миссия - просветлять пространство. Пусть хотя бы сто человек, посмотрев спектакль, станут лучше, свободнее. У меня теперь совсем не та жизнь, что была прежде. Сын вырос, мама ушла в лучший мир, и я практически всю себя подчинила театру. Я не испытываю дискомфорта, даже когда играю по пятнадцать-семнадцать спектаклей в месяц. Мне не важно, какая полоса в жизни - черная или белая. Это раньше я была романтической барышней - часто обижалась, была подвержена перепадам настроения... Теперь я научилась отрицательную энергию перерабатывать в положительную. Если что-то складывается не так, я говорю себе: «Больно? Ничего! Мы пойдем дальше!» Вот сейчас, к примеру, у меня болит плечо. Это плохо? Да. Что, вы думаете, я делаю? Иду и плаваю по полтора часа в день, не поддаюсь этой боли!
- В чем же секрет такого упрямого отношения к жизни?
- Нужна отдушина. Я всегда очень любила небо, землю, но не умела эту любовь реализовать. Небо - мой отец, и мать моя - земля. В землю мы все уйдем, а небеса обычно вопрошаем: «Господи, есть ты или нет тебя?» Для меня очень важно иметь дело с землей. Поэтому я купила в Подмосковье дом, достаточно близко, чтобы иметь возможность поехать туда в любой момент. Теперь вечерами сижу на заднем дворе у костра и разговариваю с небом...
Лада ЕРМОЛИНСКАЯ
«Театральный курьер», январь 2007
27.12.2006
Подробнее
ЛЮБОВЬ НЕ КУПИШЬ
Конфликт расчета и романтики в новой постановке Александра Коршунова «Бедность не порок»…
ЛЮБОВЬ НЕ КУПИШЬ
Конфликт расчета и романтики в новой постановке Александра Коршунова «Бедность не порок»…
Александра Коршунова трудно назвать невоспетым героем. Он – один из ведущих актёров Малого, режиссер, поставивший здесь за последние десять лет несколько очень интересных спектаклей. Его «Трудовой хлеб» был номинирован на «Золотую Маску». И всё же Коршунову свойственно спокойно заниматься своим делом, не привлекая к себе особого внимания.
Вот почему среди множества московских спектаклей, сопровождаемых крикливой рекламой, вы можете пропустить «Бедности не порок», сделав в этом случае огромную ошибку.
Как известно, автором «Бедности не порок» является Александр Островский, бытописатель российских нравов. Малый во многом является Домом, который построил Островский, и большая часть написанных им пьес включена в репертуар театра. Коршунов относится к Островскому с особой любовью. За последние несколько лет он осуществил как минимум четыре постановки по его пьесам.
«Бедность не порок» – типичный Островский и квинтэссенция режиссуры Коршунова. Пьеса противопоставляет бедность и богатство, чувствительность и хамство, молодость и старость, глупость и мудрость. Главные человеческие добродетели и пороки показаны под увеличительным стеклом, возвышенные характеры, с одной стороны символизируют русскую культуру, с другой – понятны и близки всем народам. Коршунов берет то, что предлагает Островский, придает этому эмоциональное толкование, не боясь вывести на первый план сентиментальность пьесы, ее склонность к морализаторству. В тот вечер, когда я был на спектакле, публика горячо аплодировала, когда зло было наказано, и устроила овацию, когда добродетель получила справедливое вознаграждение.
Митя (Григорий Скряпкин) – скромный юноша, приказчик на службе у богатого провинциального купца Гордея Торцова (Дмитрий Кознов). Его знают как хорошего и чувствительного молодого человека его друзья и родственники. Но главное – на него обратила внимание единственная дочь Гордея, красавица Любовь (Любовь Ещенко). Сам же Митя заболел этой распространенной среди молодых людей болезнью – писать стихи. Конечно же, вдохновляет его на это Любовь. Мать Любови Пелагея (Татьяна Лебедева) приглашает Митю на традиционное рождественское празднество у себя в доме. Он заверяет ее, что придет. Затем происходит свидание двух нерешительных влюбленных, полное намеков, недомолвок и восторга. Сердца открылись и огонь вспыхнул. Судьба их будет решена в этот вечер.
Нет, нет, не так быстро. Все не так просто, как склонны считать молодые влюбленные. В коморке у Мити появляется нежданный гость. Это Любим, брат Гордея, который когда-то уехал в Москву, чтобы там прославиться и разбогатеть. Но вернулся с позором, пьяницей без копейки денег. Любим знает, что у Мити он может рассчитывать на то, что ему дадут сколько-то денег, с сочувствием выслушают и приютят на ночлег. Но он не может сразу успокоиться и заснуть, он должен высказаться, рассказать долгую историю своих похождений и унижений. А Митя слишком тактичен, чтобы не дать ему выговориться.
Коршунов сам играет роль Любима, которая стала одной из лучших в начавшемся сезоне. Это сгусток энергии и острой иронии. Но важнее всего то, что ему удается придать своему опозоренному герою глубокое чувство внутреннего достоинства. Он, может быть, выбыл из жизненной гонки, но это не совсем опустившийся человек. Коршунов являет нам энциклопедическое толкование человека, которого судьба поставила в тупик, а он из последних сил стремится сохранить свою личность.
Однако самое большое испытание Мите еще предстоит. К всеобщему изумлению, отец Любови приводит на семейный праздник одного из своих московских друзей. Это Африкан Савич (Кирилл Демин), скользкий тип, преисполненный самомнения фабрикант, привыкший к тому, что все делается так, как ему захочется. И причина, по которой он явился, состоит в том, чтобы получить – не попросить, а получить – руку Любови. Для него это рутинная сделка. Он даст ей деньги и общественное положение. Она даст ему юность и красоту. Неважно, что ей это не интересно. Он получит свое, несмотря ни на что.
Итак, обозначены рубежи действия, жребий брошен. Гордей, само имя которого намекает на то, что его владелец страдает от избытка гордыни, не намерен позволить дочери или жены помешать сделке, которая даст ему влиятельного родственника в Москве. У Пелагеи нет власти над мужем, а у Любови в этом деле нет права голоса. Только чудо может предотвратить несчастье, которое вот-вот погубит Митю и Любовь.
И снова появляется Любим. Оказывается, некогда его обобрал Африкан Савич, и он тогда же превратился в шута. Когда Любим узнает, что племянницу собираются отдать этому негодяю как вещь, он поднимает бунт и все становится на свои места. И в этой сцене Коршунов пребывает в своей стихии, перелетая из угла в угол сцены и разжигая фейерверки в разных местах в одно и то же мгновение.
Своим успехом «Бедность не порок» обязана не только таланту Коршунова-актера. Столь же тщательно Коршунов-режиссер управляет разноплановой пьесой Островского. Впечатляет то, каким образом он преобразил морализаторское сочинение в оживленное зрелище. Сцена святочного веселья в доме Торцова становится многоуровневым концертом с играми, танцами и песнями. И когда вы это наблюдаете, у вас появляется ощущение, что Коршунова так и подмывало забросить пьесу и отдаться на волю сладкого соблазна веселья ради веселья. Однако в последний момент, когда уже кажется, что сюжетная линия вот-вот пропадет, Коршунов рывком возвращает ее на место. Переходы между отдельными сценами осуществляются через праздничную музыку, танцы и шалости; все это исполняется энергично и четко.
Работы многих актеров вызывают восхищение. Любовь в исполнении Ещенко кажется хрупкой птичкой, но в ней присутствует такая женская пылкость и очарование, от которых голова молодого человека идет кругом. Скромняга Митя в исполнении Скряпкина приводит в изумление всех, кроме себя самого: как смело он противостоит матери и отцу Любови в защиту своей любви. Козновский Гордей особенно красочен в момент, когда до него доходит, что его планы замечательного замужества дочери провалились, и ему, скрепя сердце, приходится признать себя негодяем. В роли Митиного бесшабашного друга Гриши Разлюляева – Сергей Потапов, настоящий гейзер космической сумятицы.
Удивительную атмосферу создают декорации Ольги Коршуновой: роскошный зимний русский пейзаж, в котором ощущение ледяного холода достигается сочетанием ярко-белых падающих снежинок и холодного голубого света. Вращающаяся сцена представляет зрителю детально разработанные и реалистические интерьеры – Митино убогое обиталище, несколько нарядно обставленных комнат в доме Торцова.
«Бедность не порок» — это традиционный театр, от пяток до макушки. И в этом одно из его главных достоинств. Коршунов создал трогательную и веселую картину русской жизни, при виде которой вы качаете головой и в то же время пританцовываете.
Джон Фридман
«The Moscow Times»
Конфликт расчета и романтики в новой постановке Александра Коршунова «Бедность не порок»…
Александра Коршунова трудно назвать невоспетым героем. Он – один из ведущих актёров Малого, режиссер, поставивший здесь за последние десять лет несколько очень интересных спектаклей. Его «Трудовой хлеб» был номинирован на «Золотую Маску». И всё же Коршунову свойственно спокойно заниматься своим делом, не привлекая к себе особого внимания.
Вот почему среди множества московских спектаклей, сопровождаемых крикливой рекламой, вы можете пропустить «Бедности не порок», сделав в этом случае огромную ошибку.
Как известно, автором «Бедности не порок» является Александр Островский, бытописатель российских нравов. Малый во многом является Домом, который построил Островский, и большая часть написанных им пьес включена в репертуар театра. Коршунов относится к Островскому с особой любовью. За последние несколько лет он осуществил как минимум четыре постановки по его пьесам.
«Бедность не порок» – типичный Островский и квинтэссенция режиссуры Коршунова. Пьеса противопоставляет бедность и богатство, чувствительность и хамство, молодость и старость, глупость и мудрость. Главные человеческие добродетели и пороки показаны под увеличительным стеклом, возвышенные характеры, с одной стороны символизируют русскую культуру, с другой – понятны и близки всем народам. Коршунов берет то, что предлагает Островский, придает этому эмоциональное толкование, не боясь вывести на первый план сентиментальность пьесы, ее склонность к морализаторству. В тот вечер, когда я был на спектакле, публика горячо аплодировала, когда зло было наказано, и устроила овацию, когда добродетель получила справедливое вознаграждение.
Митя (Григорий Скряпкин) – скромный юноша, приказчик на службе у богатого провинциального купца Гордея Торцова (Дмитрий Кознов). Его знают как хорошего и чувствительного молодого человека его друзья и родственники. Но главное – на него обратила внимание единственная дочь Гордея, красавица Любовь (Любовь Ещенко). Сам же Митя заболел этой распространенной среди молодых людей болезнью – писать стихи. Конечно же, вдохновляет его на это Любовь. Мать Любови Пелагея (Татьяна Лебедева) приглашает Митю на традиционное рождественское празднество у себя в доме. Он заверяет ее, что придет. Затем происходит свидание двух нерешительных влюбленных, полное намеков, недомолвок и восторга. Сердца открылись и огонь вспыхнул. Судьба их будет решена в этот вечер.
Нет, нет, не так быстро. Все не так просто, как склонны считать молодые влюбленные. В коморке у Мити появляется нежданный гость. Это Любим, брат Гордея, который когда-то уехал в Москву, чтобы там прославиться и разбогатеть. Но вернулся с позором, пьяницей без копейки денег. Любим знает, что у Мити он может рассчитывать на то, что ему дадут сколько-то денег, с сочувствием выслушают и приютят на ночлег. Но он не может сразу успокоиться и заснуть, он должен высказаться, рассказать долгую историю своих похождений и унижений. А Митя слишком тактичен, чтобы не дать ему выговориться.
Коршунов сам играет роль Любима, которая стала одной из лучших в начавшемся сезоне. Это сгусток энергии и острой иронии. Но важнее всего то, что ему удается придать своему опозоренному герою глубокое чувство внутреннего достоинства. Он, может быть, выбыл из жизненной гонки, но это не совсем опустившийся человек. Коршунов являет нам энциклопедическое толкование человека, которого судьба поставила в тупик, а он из последних сил стремится сохранить свою личность.
Однако самое большое испытание Мите еще предстоит. К всеобщему изумлению, отец Любови приводит на семейный праздник одного из своих московских друзей. Это Африкан Савич (Кирилл Демин), скользкий тип, преисполненный самомнения фабрикант, привыкший к тому, что все делается так, как ему захочется. И причина, по которой он явился, состоит в том, чтобы получить – не попросить, а получить – руку Любови. Для него это рутинная сделка. Он даст ей деньги и общественное положение. Она даст ему юность и красоту. Неважно, что ей это не интересно. Он получит свое, несмотря ни на что.
Итак, обозначены рубежи действия, жребий брошен. Гордей, само имя которого намекает на то, что его владелец страдает от избытка гордыни, не намерен позволить дочери или жены помешать сделке, которая даст ему влиятельного родственника в Москве. У Пелагеи нет власти над мужем, а у Любови в этом деле нет права голоса. Только чудо может предотвратить несчастье, которое вот-вот погубит Митю и Любовь.
И снова появляется Любим. Оказывается, некогда его обобрал Африкан Савич, и он тогда же превратился в шута. Когда Любим узнает, что племянницу собираются отдать этому негодяю как вещь, он поднимает бунт и все становится на свои места. И в этой сцене Коршунов пребывает в своей стихии, перелетая из угла в угол сцены и разжигая фейерверки в разных местах в одно и то же мгновение.
Своим успехом «Бедность не порок» обязана не только таланту Коршунова-актера. Столь же тщательно Коршунов-режиссер управляет разноплановой пьесой Островского. Впечатляет то, каким образом он преобразил морализаторское сочинение в оживленное зрелище. Сцена святочного веселья в доме Торцова становится многоуровневым концертом с играми, танцами и песнями. И когда вы это наблюдаете, у вас появляется ощущение, что Коршунова так и подмывало забросить пьесу и отдаться на волю сладкого соблазна веселья ради веселья. Однако в последний момент, когда уже кажется, что сюжетная линия вот-вот пропадет, Коршунов рывком возвращает ее на место. Переходы между отдельными сценами осуществляются через праздничную музыку, танцы и шалости; все это исполняется энергично и четко.
Работы многих актеров вызывают восхищение. Любовь в исполнении Ещенко кажется хрупкой птичкой, но в ней присутствует такая женская пылкость и очарование, от которых голова молодого человека идет кругом. Скромняга Митя в исполнении Скряпкина приводит в изумление всех, кроме себя самого: как смело он противостоит матери и отцу Любови в защиту своей любви. Козновский Гордей особенно красочен в момент, когда до него доходит, что его планы замечательного замужества дочери провалились, и ему, скрепя сердце, приходится признать себя негодяем. В роли Митиного бесшабашного друга Гриши Разлюляева – Сергей Потапов, настоящий гейзер космической сумятицы.
Удивительную атмосферу создают декорации Ольги Коршуновой: роскошный зимний русский пейзаж, в котором ощущение ледяного холода достигается сочетанием ярко-белых падающих снежинок и холодного голубого света. Вращающаяся сцена представляет зрителю детально разработанные и реалистические интерьеры – Митино убогое обиталище, несколько нарядно обставленных комнат в доме Торцова.
«Бедность не порок» — это традиционный театр, от пяток до макушки. И в этом одно из его главных достоинств. Коршунов создал трогательную и веселую картину русской жизни, при виде которой вы качаете головой и в то же время пританцовываете.
Джон Фридман
«The Moscow Times»
26.12.2006
Подробнее
ТЕПЛОМ И СВЕТОМ ЛЮБЯЩЕЙ ДУШИ
В Малом театре – «Бедность не порок»
ТЕПЛОМ И СВЕТОМ ЛЮБЯЩЕЙ ДУШИ
В Малом театре – «Бедность не порок»
Вслед за «Ревизором» в постановке Юрия Соломина Малый театр ознаменовал свое 250-летие премьерой спектакля по А. Н. Островскому - «Бедность не порок». Осуществил эту новую работу на сцене филиала народный артист России Александр Коршунов.
ЕСЛИ ПРИЗНАТЬ за истину (а это так!), что всякий спектакль начинается уже с выбора пьесы, то здесь, по-моему, режиссер оказался очень точен. Чего мог искать один из талантливых интерпретаторов Островского в его драматургии сегодня? Пожалуй, именно того, что на нынешней сцене почти отсутствует. Назовите это русским духом или атмосферой русской народной культуры, но нельзя не согласиться: в комедии «Бедность не порок», раннем и в чем-то не самом совершенном создании великого драматурга, уничтоженное чуть не напрочь современным антинациональным театром живет.
И вот после глубинной трагической «Пучины» зрелого Островского берет Александр Коршунов пьесу, вроде бы несравнимую по психологическому мастерству. Но находит в ее простодушной наивности столько поэзии - народной, русской, исконной, так любовно и увлеченно переносит ее на сцену, создавая завораживающий образ чуда, творимого в зимние святочные вечера, что чудо это захватывает и пленяет зал с поистине волшебным очарованием.
Достойные союзники при этом у режиссера. Начиная с гениальной свиридовской мелодии, отдаленно возникающей в затемненном зрительном зале еще до открытия занавеса, словно откуда-то из неземной выси. А затем, когда занавес раскроется, вы будете восхищены пастельной картиной заснеженного городка в морозных отсветах наступающего вечера, и этим будто затерянным в сугробах домом со старинным фонарем у крыльца, и озорно летящими снежками пробегающих в игре парней и девушек. Сценография Ольги Коршуновой в сочетании с режиссерской пантомимой-заставкой, тоже дающей определенный настрой, сразу вводят вас в тот реальный и вместе с тем полусказочный мир, который у Островского не случайно открывается чтением «Бовы Королевича» маленьким Егорушкой.
Ну а далее талантливыми соавторами драматурга и режиссера-постановщика станут все причастные к музыкальному, песенному и танцевальному решению спектакля, поскольку их-то роль тут необыкновенно велика. Назову хотя бы некоторых: А.Н. Котов - музыкальная постановка, Г.В. Гусева - хормейстер, Б.С. Ефремов - музыкальный консультант-этнограф, А.А. Лещинский - балетмейстер, П.С. Казьмирук - педагог-хореограф. Замечательны и солисты оркестра Малого театра, ставшие полноправными участниками сценического действа, и студенты Щепкинского училища, в очередной раз доказавшие, особенно в сценах святочной вечерки с ряжеными, что учат их как надо и чему надо.
После первого спектакля, показанного зрителям, довелось мне слышать разговор критиков: не перебор ли «этнографии», не сократить ли эти сцены, где звучат русские обрядовые, игровые, лирические песни? Посмотрев еще один спектакль, почти два месяца спустя, я сокращений не заметил. И хорошо! Но если они все-таки были, умоляю: не нужно больше укорачивать то, что, вне всяких сомнений, составляет одну из важнейших основ успеха этой постановки - в нынешних условиях по-своему редкостной. Пусть-ка назовут мне среди московских театральных премьер на сегодня что-нибудь в этом духе равное. Походите, поищите в заполонившей сцены холодной «концептуалистской» зауми, а по сути - многозначительной пустоте, выдаваемой за «нечто»...
Нет уж, дайте возможность людям сполна насладиться русской поэтической стихией, воссоздаваемой во всей ее красоте и самобытности. Я начал с этой темы, а не с актерских работ вовсе не потому, что они в спектакле где-то на втором плане. Актерский ансамбль заслуживает высокой оценки. Но дело еще в том, что основной конфликт, вокруг которого развертывается драматическое действие, туго сплетен с темой русского искусства, о которой я говорю. Вернее - с отношением к русскому искусству и русской культуре в целом, которое остро волновало Александра Николаевича Островского полтора столетия назад, а теперь приобрело характер вопроса окончательного: быть или не быть?
И это куда больше, нежели вопрос только моды, о чем с горечью говорит у Островского Пелагея Егоровна, осуждая новоявленные пристрастия мужа: «Перенял... все эти штуки-то, перенял». Это вопрос, если угодно, идеологии в культуре, которую можно сформулировать одной фразой той же Пелагеи Егоровны: «Теперь все ему наше русское не мило...»
Вполне относится такое нынче не к одному лишь сегодняшнему Гордею Карпычу или даже целому сонму гордеев карпычей, для которых безоговорочный пример во всем - «агличин», то бишь иностранец. Вы про телевидение, задающее тон стране, населению, обществу, можете с полной очевидностью сказать, что все русское ему не мило. И где услышите лучшие русские хоры или лучших певцов, исполняющих русские, советские песни?
Конечно, современный Гордей Карпыч словами своего предтечи полуторавековой давности отвечает мне сейчас: «Разве в этом образование-то состоит, что дурацкие песни петь? « Русские - в их понимании обязательно дурацкие. Чтобы образованность, «цивилизованность» свою показать, нужно восторгаться, к примеру, «Битлз» и называть их «глотком свободы». Ведь именно это произнес недавно заезжему «агличину» сам российский президент.
У Островского в пьесе русские песни возникают вместе со стихами Кольцова, которые тоже словно духовный пароль. На спектакле Малого кто-то, наверное, с радостью вспоминает, а кто-то и просто впервые узнает, что был, оказывается, такой народный поэт на Руси.
А песни актеры поют великолепно! Душой поют. Стоит только Мите, пытающемуся развеять свою тоску-кручину (его с наивной и угловатой искренностью играет Григорий Скряпкин), пригласить дружков: «Давайте-ка лучше сядемте в кучку да полегоньку песенку споем» - и замрет зал от их спонтанного трио, в котором солирует Денис Курочка, исполняющий Яшу Гуслина, а подпевает еще Сергей Потапов в роли бесшабашного Гриши Разлюляева. Он-то вдобавок и пляшет как искрометно! С молодой вдовой Аннушкой в блестящем воплощении Ирины Жеряковой у них получается славный дуэт.
Пишу особо обо всем этом, поскольку речь в данном случае не о вставных «концертных» номерах, а о сущностной линии авторского замысла. Такое исполнение народных песен и танцев призвано опровергнуть агрессивную установку Гордея Торцова на перенимаемую моду, убедительно подтверждая правоту его жены, которая любит «по-старому... да по-нашему, по-русскому».
В этом спектакле, кстати, Пелагея Егоровна - заслуженная артистка России Татьяна Лебедева - моложе, чем обычно принято ее представлять. Но и тут есть какая-то своя художественная логика. Они с нянькой Любови Гордеевны - Ариной, которую играет заслуженная артистка России Зинаида Андреева, хоть и не правомочны крутой окорот Гордею дать, но в острейшую минуту, когда решается Любина судьба, с молчаливой отчаянностью наступают на него с двух сторон, и мы больше верим в неожиданную возможность последовавшего исхода.
У самой Любы, как и у Мити, - трудная роль. Нужно играть любовь чистую, возвышенную, какая и тогда, я думаю, понятна была не всем, а нынче в глазах многих едва ли не вовсе становится анахронизмом. Но Любовь Ещенко очень достоверно передает целомудренность чувств своей героини.
Тема отношения к отечественной культуре неотделима в пьесе и спектакле от темы нравственной. Она уже в заголовке: «Бедность не порок». Это провозглашает один из любимых героев Островского и Малого театра Любим Торцов, роль которого здесь взял на себя сам постановщик - актер превосходный.
«Хорошо тому на свете жить, у кого нету стыда в глазах!» - говорит Любим. А у него есть, да еще какой. Надрывающий душу, что мы кожей чувствуем, слушая пронзительные исповеди незадачливого купеческого брата, которые со сдержанной страстью обращает к нам Александр Коршунов. Если уж по полной правде, они вольно или невольно обращены (полемически!) и к нынешним «новым русским». Достаточно вспомнить современную Хакамаду с ее людоедским афоризмом: «Быть бедным неприлично». Воровать - ничего, если удачливо, а быть бедным, но честным, вишь ты, все же порок. Такая мораль!
Хакамадину мораль - не столь демонстративно, однако весьма зловеще - несет в спектакле фабрикант Африкан Савич Коршунов, исполняемый заслуженным артистом России Кириллом Деминым. Сквозь кошачьи вкрадчивые повадки и приглушенные интонации «доброго старичка» вдруг проглянет в сцене объяснения с Любой такой оскал зла, что аж сердце кровью обольется. Эвон перекличка фабрикантов-то через века! За деньги - все. И что стоит, скажем, киллера нанять, ежели встал кто поперек дороги...
Пожалуй, Гордей Карпыч Торцов, каким ярко играет его заслуженный артист России Дмитрий Кознов, при всем классическом самодурстве купца из «темного царства», до африкановской «высоты» в чем-то еще не дотягивает. Его цилиндр и броский малиновый сюртук, тотчас вызывающий ассоциацию с малиновыми пиджаками эпохи второго пришествия капитализма в Россию, да и все это хамство вперемежку с рьяным подобострастием к будущему «зятюшке» изнутри отмечены все же печатью какой-то неуверенности в себе, своего рода неполноценности.
Он пугает, а нам не страшно. Смешно - это да. Ведь мы смотрим комедию, происходящую к тому же во время Святок. Когда возможны всякие чудеса. Вот и чудо образумления самодура случилось. Некоторая психологическая немотивированность пьесы в финале максимально компенсирована средствами актерскими и режиссерскими.
Добро побеждает. И побеждает в конечном счете чудо погружения в русскую культуру, которое творит на сцене великий Малый театр.
Автор: Виктор КОЖЕМЯКО.
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 26.12.2006
В Малом театре – «Бедность не порок»
Вслед за «Ревизором» в постановке Юрия Соломина Малый театр ознаменовал свое 250-летие премьерой спектакля по А. Н. Островскому - «Бедность не порок». Осуществил эту новую работу на сцене филиала народный артист России Александр Коршунов.
ЕСЛИ ПРИЗНАТЬ за истину (а это так!), что всякий спектакль начинается уже с выбора пьесы, то здесь, по-моему, режиссер оказался очень точен. Чего мог искать один из талантливых интерпретаторов Островского в его драматургии сегодня? Пожалуй, именно того, что на нынешней сцене почти отсутствует. Назовите это русским духом или атмосферой русской народной культуры, но нельзя не согласиться: в комедии «Бедность не порок», раннем и в чем-то не самом совершенном создании великого драматурга, уничтоженное чуть не напрочь современным антинациональным театром живет.
И вот после глубинной трагической «Пучины» зрелого Островского берет Александр Коршунов пьесу, вроде бы несравнимую по психологическому мастерству. Но находит в ее простодушной наивности столько поэзии - народной, русской, исконной, так любовно и увлеченно переносит ее на сцену, создавая завораживающий образ чуда, творимого в зимние святочные вечера, что чудо это захватывает и пленяет зал с поистине волшебным очарованием.
Достойные союзники при этом у режиссера. Начиная с гениальной свиридовской мелодии, отдаленно возникающей в затемненном зрительном зале еще до открытия занавеса, словно откуда-то из неземной выси. А затем, когда занавес раскроется, вы будете восхищены пастельной картиной заснеженного городка в морозных отсветах наступающего вечера, и этим будто затерянным в сугробах домом со старинным фонарем у крыльца, и озорно летящими снежками пробегающих в игре парней и девушек. Сценография Ольги Коршуновой в сочетании с режиссерской пантомимой-заставкой, тоже дающей определенный настрой, сразу вводят вас в тот реальный и вместе с тем полусказочный мир, который у Островского не случайно открывается чтением «Бовы Королевича» маленьким Егорушкой.
Ну а далее талантливыми соавторами драматурга и режиссера-постановщика станут все причастные к музыкальному, песенному и танцевальному решению спектакля, поскольку их-то роль тут необыкновенно велика. Назову хотя бы некоторых: А.Н. Котов - музыкальная постановка, Г.В. Гусева - хормейстер, Б.С. Ефремов - музыкальный консультант-этнограф, А.А. Лещинский - балетмейстер, П.С. Казьмирук - педагог-хореограф. Замечательны и солисты оркестра Малого театра, ставшие полноправными участниками сценического действа, и студенты Щепкинского училища, в очередной раз доказавшие, особенно в сценах святочной вечерки с ряжеными, что учат их как надо и чему надо.
После первого спектакля, показанного зрителям, довелось мне слышать разговор критиков: не перебор ли «этнографии», не сократить ли эти сцены, где звучат русские обрядовые, игровые, лирические песни? Посмотрев еще один спектакль, почти два месяца спустя, я сокращений не заметил. И хорошо! Но если они все-таки были, умоляю: не нужно больше укорачивать то, что, вне всяких сомнений, составляет одну из важнейших основ успеха этой постановки - в нынешних условиях по-своему редкостной. Пусть-ка назовут мне среди московских театральных премьер на сегодня что-нибудь в этом духе равное. Походите, поищите в заполонившей сцены холодной «концептуалистской» зауми, а по сути - многозначительной пустоте, выдаваемой за «нечто»...
Нет уж, дайте возможность людям сполна насладиться русской поэтической стихией, воссоздаваемой во всей ее красоте и самобытности. Я начал с этой темы, а не с актерских работ вовсе не потому, что они в спектакле где-то на втором плане. Актерский ансамбль заслуживает высокой оценки. Но дело еще в том, что основной конфликт, вокруг которого развертывается драматическое действие, туго сплетен с темой русского искусства, о которой я говорю. Вернее - с отношением к русскому искусству и русской культуре в целом, которое остро волновало Александра Николаевича Островского полтора столетия назад, а теперь приобрело характер вопроса окончательного: быть или не быть?
И это куда больше, нежели вопрос только моды, о чем с горечью говорит у Островского Пелагея Егоровна, осуждая новоявленные пристрастия мужа: «Перенял... все эти штуки-то, перенял». Это вопрос, если угодно, идеологии в культуре, которую можно сформулировать одной фразой той же Пелагеи Егоровны: «Теперь все ему наше русское не мило...»
Вполне относится такое нынче не к одному лишь сегодняшнему Гордею Карпычу или даже целому сонму гордеев карпычей, для которых безоговорочный пример во всем - «агличин», то бишь иностранец. Вы про телевидение, задающее тон стране, населению, обществу, можете с полной очевидностью сказать, что все русское ему не мило. И где услышите лучшие русские хоры или лучших певцов, исполняющих русские, советские песни?
Конечно, современный Гордей Карпыч словами своего предтечи полуторавековой давности отвечает мне сейчас: «Разве в этом образование-то состоит, что дурацкие песни петь? « Русские - в их понимании обязательно дурацкие. Чтобы образованность, «цивилизованность» свою показать, нужно восторгаться, к примеру, «Битлз» и называть их «глотком свободы». Ведь именно это произнес недавно заезжему «агличину» сам российский президент.
У Островского в пьесе русские песни возникают вместе со стихами Кольцова, которые тоже словно духовный пароль. На спектакле Малого кто-то, наверное, с радостью вспоминает, а кто-то и просто впервые узнает, что был, оказывается, такой народный поэт на Руси.
А песни актеры поют великолепно! Душой поют. Стоит только Мите, пытающемуся развеять свою тоску-кручину (его с наивной и угловатой искренностью играет Григорий Скряпкин), пригласить дружков: «Давайте-ка лучше сядемте в кучку да полегоньку песенку споем» - и замрет зал от их спонтанного трио, в котором солирует Денис Курочка, исполняющий Яшу Гуслина, а подпевает еще Сергей Потапов в роли бесшабашного Гриши Разлюляева. Он-то вдобавок и пляшет как искрометно! С молодой вдовой Аннушкой в блестящем воплощении Ирины Жеряковой у них получается славный дуэт.
Пишу особо обо всем этом, поскольку речь в данном случае не о вставных «концертных» номерах, а о сущностной линии авторского замысла. Такое исполнение народных песен и танцев призвано опровергнуть агрессивную установку Гордея Торцова на перенимаемую моду, убедительно подтверждая правоту его жены, которая любит «по-старому... да по-нашему, по-русскому».
В этом спектакле, кстати, Пелагея Егоровна - заслуженная артистка России Татьяна Лебедева - моложе, чем обычно принято ее представлять. Но и тут есть какая-то своя художественная логика. Они с нянькой Любови Гордеевны - Ариной, которую играет заслуженная артистка России Зинаида Андреева, хоть и не правомочны крутой окорот Гордею дать, но в острейшую минуту, когда решается Любина судьба, с молчаливой отчаянностью наступают на него с двух сторон, и мы больше верим в неожиданную возможность последовавшего исхода.
У самой Любы, как и у Мити, - трудная роль. Нужно играть любовь чистую, возвышенную, какая и тогда, я думаю, понятна была не всем, а нынче в глазах многих едва ли не вовсе становится анахронизмом. Но Любовь Ещенко очень достоверно передает целомудренность чувств своей героини.
Тема отношения к отечественной культуре неотделима в пьесе и спектакле от темы нравственной. Она уже в заголовке: «Бедность не порок». Это провозглашает один из любимых героев Островского и Малого театра Любим Торцов, роль которого здесь взял на себя сам постановщик - актер превосходный.
«Хорошо тому на свете жить, у кого нету стыда в глазах!» - говорит Любим. А у него есть, да еще какой. Надрывающий душу, что мы кожей чувствуем, слушая пронзительные исповеди незадачливого купеческого брата, которые со сдержанной страстью обращает к нам Александр Коршунов. Если уж по полной правде, они вольно или невольно обращены (полемически!) и к нынешним «новым русским». Достаточно вспомнить современную Хакамаду с ее людоедским афоризмом: «Быть бедным неприлично». Воровать - ничего, если удачливо, а быть бедным, но честным, вишь ты, все же порок. Такая мораль!
Хакамадину мораль - не столь демонстративно, однако весьма зловеще - несет в спектакле фабрикант Африкан Савич Коршунов, исполняемый заслуженным артистом России Кириллом Деминым. Сквозь кошачьи вкрадчивые повадки и приглушенные интонации «доброго старичка» вдруг проглянет в сцене объяснения с Любой такой оскал зла, что аж сердце кровью обольется. Эвон перекличка фабрикантов-то через века! За деньги - все. И что стоит, скажем, киллера нанять, ежели встал кто поперек дороги...
Пожалуй, Гордей Карпыч Торцов, каким ярко играет его заслуженный артист России Дмитрий Кознов, при всем классическом самодурстве купца из «темного царства», до африкановской «высоты» в чем-то еще не дотягивает. Его цилиндр и броский малиновый сюртук, тотчас вызывающий ассоциацию с малиновыми пиджаками эпохи второго пришествия капитализма в Россию, да и все это хамство вперемежку с рьяным подобострастием к будущему «зятюшке» изнутри отмечены все же печатью какой-то неуверенности в себе, своего рода неполноценности.
Он пугает, а нам не страшно. Смешно - это да. Ведь мы смотрим комедию, происходящую к тому же во время Святок. Когда возможны всякие чудеса. Вот и чудо образумления самодура случилось. Некоторая психологическая немотивированность пьесы в финале максимально компенсирована средствами актерскими и режиссерскими.
Добро побеждает. И побеждает в конечном счете чудо погружения в русскую культуру, которое творит на сцене великий Малый театр.
Автор: Виктор КОЖЕМЯКО.
Источник: Правда-КПРФ
Дата: 26.12.2006
Подробнее
«ПО БЕЛУ СВЕТУ» — с В.В.СВЯТЛОВСКИМ
А.Т.Манке любезно согласился написать еще одну статью о книге своего прапрадеда В.В.Святловского (1850–1901). Особый интерес представляет описание театральной жизни в Америке во второй половине XIX века…
«ПО БЕЛУ СВЕТУ» — с В.В.СВЯТЛОВСКИМ
А.Т.Манке любезно согласился написать еще одну статью о книге своего прапрадеда В.В.Святловского (1850–1901). Особый интерес представляет описание театральной жизни в Америке во второй половине XIX века…
«Молодой человек!
Если мои записки
попадутся в твои
руки, вспомни, что
лучшие и прочнейшие
изменения суть те,
которые происходят
от улучшения нравов,
без всяких нравственных потрясений…
Те, кто замышляют
у нас переворот, или
молоды, или не знают
своего народа, или уже
люди жестокосердные,
которым и своя шейка-
копейка и чужая головушка-полушка».
А.С. Пушкин «Капитанская дочка»
I.
Старинное китайское изречение гласит: «На закате дня небосклон освещен особенно ярко. Путь благородного мужа в конце его жизни виден особенно отчетливо». Путь В.В. Святловского, довольно рано ушедшего из жизни, – это познание сущности всего того, что его окружало. Древнее определение человека, уподобляющее его страннику и гостю, остается, несомненно, одним из самых глубоких, самых жизненных. Способность человека сознавать себя вечным скитальцем есть его способность вновь и вновь обновляться, искать себя, делать саму свою жизнь творчеством и, следовательно, открывать в ней неуничтожимое качество, делать ее началом новых жизней. Это, говоря словами древних китайских мудрецов, «быть таким, каким еще и не бывал». Таким неугомонным человеком был и В.В. Писатель, врач, журналист, главный редактор, заведующий санитарной частью Кавказских Минеральных Вод. Это далеко не полный перечень дел, которые за недолгий срок его жизни сумел сделать Святловский. Кроме того, в соответствии с «Табелью о рангах» В.В.Святловский был действительным статским советником, что соответствовало генерал-майору и контр-адмиралу в сухопутной и морской военной службе. И, конечно же, В.В. был дворянином.
Когда я начал писать статью о книге «По белу свету», невольно передо мной возник образ ее автора. В.В. Святловский не мог жить, не принимая участия в каком-нибудь хорошем и важном деле. Первая возможность проявить себя, которая представилось ему, – это шанс побывать на затевавшейся в то время Всемирной выставке в Чикаго. Тщательно подготовившись к путешествию в Новый свет в библиотеках Парижа и заручившись согласием «Нового времени» помещать его корреспонденции, В.В. двинулся в путь. Но как двинулся! Материальных средств для этой поездки он не имел, а на поддержке, хотя бы и «Нового времени» – далеко не уедешь. Святловский не задумываясь распродал все, что мог, даже книги, и двинулся, как было сказано выше, через Париж, с женой, сыном и только что родившейся в декабре 1892 г. дочерью (моей бабушкой).
«Выход на твердую землю был очень приятен и если бы не сознание, что впереди предстоит снова проделать эту океанскую дорогу, то можно бы было испытывать колоссальное наслаждение. Пристань французской компании представляет из себя гигантский деревянный балаган, в котором совершается таможенный досмотр багажа. У нас ничего почти не смотрели, поставили кресты на наших сундуках и по рекомендации одного встречавшего нас русского, живущего 20 лет в Нью-Йорке, мы через каких-нибудь полчаса очутились в небольшой французско-итальянской гостинице (Hotel Viano) в 37-ой улице. За карету однако с нас содрали не дешево, что-то около 4 долларов (т.е. 8 рублей по курсу)».
Сила замечательной книги В.В.Святловского — в целом ряде блестящих заметок, характеризующих быт и нравы, и в изумительном объективном спокойствии, с каким автор относится к явлениям жизни. Вообще самую главную особенность Святловского, выразившуюся в его публицистической деятельности и проглядывавшую во всех его личных отношениях к людям, составляла жизнерадостность, о которой так жалобно вздыхают герои Ибсена. Труды В.В. заслуживают подробной оценки и не побоятся строгой критики.
Откуда же и куда спешил Святловский? И что это за всемирная выставка в Чикаго? Путь был таков – Полтава – Киев – Вена – Париж – Гавр – переезд через океан на пароходе “La Bourgogne” – Нью-Йорк – Чикаго.
О выставке В.В. пишет так: «Выставка производит необыкновенное, чарующее, грандиозное впечатление. Выставочные здания, да и вообще все пространство земли, отведенное под здания, сады и увеселительные заведения поражают своими размерами. Уже на что была велика последняя Парижская выставка, но площадь ею занимаемая, чуть не всемеро меньше района теперешней выставки в Чикаго.
Все выставочные предметы были распределены на 13 главных «отделов», которые в свою очередь делились на секции подсекции. Главные отделы распределились так: 1) Агрокультура, куда вошли многие пищевые продукты, сельскохозяйственные орудия и проч. 2) Садоводство, виноделие и плодоводство. 3) Скотоводство (домашние и дикие животные). 4) Рыбный отдел. 5) Горный отдел (горное дело и металлургия). 6) Машинный отдел. 7) Перевозочный отдел (железные дороги, морские и речные суда, обыкновенные повозки). 8) Мануфактурный отдел с особым большим «кожевенным зданием». 9) Электрический. 10) Свободных искусств. 11) Художественный (живопись, ваяние и прочее). 12) Этнологический отдел – археология, гигиена, тюрьмоведение (сюда – изумленнейший смайлик) и прочие не нашедшие приюта отдельные экспонаты и изобретения. 13) Лесные экспонаты и лесные продукты.
Здесь на выставке в Чикаго посетитель то попадает в Египет, в одну из улиц Каира, обставленных не декорацией, а настоящими, точно из Египта перенесенными сюда домами, с своими лавками, кофейнями, ослами, верблюдами и пестрой волнующейся на базаре толпой, то переносится в Турцию, то в Китай, то в Ирландию, то в старую Вену, то в немецкую деревню, то к Дагомейцам и Лапландцам.
Вообще восточное человечество в своем пестром, приятном для глаз, наряде сильно содействует украшению выставки. Лапландская деревня очень слаба, снегу неоткуда взять, и вид здоровенных мужиков, которые бегают по щебню на лыжах, закутанные в меха в тридцатиградусную жару, вызывает тяжелое чувство».
Можно много говорить о выставке в Чикаго, но в одной статье описать все, конечно, невозможно, да и незачем. Моя цель — заинтересовать и приобщить читателя к прочтению этой книги.
Само содержания этой книги уже вызывает значительный интерес. 1. На пути в Америку. 2. В дороге. (Гавр. Эмигранты. Переезд через океан. Морская болезнь). 3. В Америке. Первые впечатления. Нью-Йорк.
Кстати, «Нью-Йорк возник в 1614 году и сначала назывался Новым Амстердамом. Весь город состоял из четырех домиков, приютившихся там, где в море впадают реки Гудзон и Гарлем. От Голландцев остров Манхэттен перешел в 1664 году к англичанам и тогда же город назван в честь губернатора новой колонии герцога Йоркского, брата короля Карла I, Нью-Йорком».
Но это маленькое отступление. 4. Об Американской прессе. 5. От Нью-Йорка до Чикаго. Американские железные дороги. Чикаго. 6. Экономическая жизнь Штатов. Рекламы. Электрическая казнь. 7. В стране чудес. Ниагара и Национальный парк. 8. Индейцы, их образ жизни, верования и обычаи. 9. Мормоны. 10. Негры в Америке. Бойни в Чикаго. 11. Рабочий труд в Северо-Американских Штатах. 12. Школа и Государственный механизм, и проч.
Продолжая разговор об Америке «уместно вспомнить, что Екатерина II своим присоединением к так называемой Лиге «нейтральных держав» сломила упрямого Георга III, поколебала твердость британских министров и повела к признанию независимости Северо-Американских Штатов. История, а с нею вместе и американский народ, конечно, никогда не забудут ни услуг, оказанных торговле Америки Александром I, ни тем более великих услуг, оказанных нашим правительством делу освобождения американских чернокожих».
Глава 5-я так и называется – «Мормоны».
«Известно, что на минувшей Чикагской выставке громадным успехом пользовались концерты молоденьких мормонок, прибывших с берегов Соленого озера. Как решились патриархи мормонизма, — официально, впрочем, упраздненного в штатах, — выпустить на волю такую кучу хорошеньких головок, обрамленных белокурыми вьющимися локонами, представляется мне психологической загадкой, как и существование самого мормонизма. Как мог выпасти этот цветок на почве американской равноправности? Как мог развиться именно мормонизм в стране, где мужской авторитет так резко подорван в глазах прекрасной половины человечества. Женщины в Америке занимаются репортерством, работают в судах, в адвокатуре, служат пасторами, проповедниками, — словом, на всех поприщах доказывают свою независимость и равноправность. А между тем мормоны, говорит Гойнс – известный исследователь современного мормонства, — «это целый народ, который занимает обширную территорию Утахи, строит города, замечательные по своим санитарным условиям и великолепию; это народ, у которого почти отсутствуют преступления, который обрабатывает обширные пространства земли и основал гражданско-духовную общину, настолько процветающую, что в нашем веке не найдется другого подобного примера: в 1830 году мормонов было всего 40 человек, а теперь их насчитывают миллионы. Мормонизм многими рассматривается как помесь магометанства с христианским учением, основанным якобы на более правильном толковании священного писания… Вся эта религия (т.е. ядро ее) изобретена, как это ни странно, пятнадцатилетним ребенком. В 1870 году конгресс вторично вотировал закон, заставлявший мормонов – или отказаться от полигамии, или оставить Соединенные штаты. Мормон-многоженец теперь в Штатах большая редкость, чем зубр на свободе, и правы те путешественники, которые говорят, что полигамию ныне скорее можно встретить в Европе, нежели среди американских мормонов, которые, если верить официальным отчетам, окончательно отказались от многоженства. Принцип полигамии мормоны пытались – хотя и тщетно – отстаивать на почве глубоких моральных соображений. Полигамия, прежде всего, по их мнению, соответствует духу человеческой природы. То же самое, как известно, утверждали такие люди, как Магомет, Наполеон и Шопенгауэр, решительно не признававшие, что полигамия сопряжена с принижением женщины и неравномерным распределением их, т.е. что бедняки лишатся жен, в то время как богачи заведут их десятками. Моногамия всегда влечет за собой вынужденную неверность, обуславливает развод – этот бич современной европейской семьи. Полигамия устраняет оба эти зла. Следовательно, она более морализует, чем моногамия, которую нарушают и без того все мужчины. Одним из догматов и, можно сказать, сутью религии мормонов является труд. Их первая добродетель – умение работать. Бедных нет среди мормонов, нет нищих, нет проституток, нет пьяниц. Изнасилование наказывается пожизненным тюремным заключением. Простое обольщение, если оно не покрыто браком, наказуется 20-тилетним заключением и громадным денежным штрафом. Также строги законы о проституции. За убийство полагается смертная казнь». Вот такая история о мормонах.
Еще хотелось бы несколько слов сказать об электрической казни, которая описывается во второй части второй главы. В свое время, будучи в Лондоне, в музее восковых фигур мадам Тюссо, я видел это зрелище, но такого устрашающего впечатления на меня оно не произвело. Вероятнее всего это объясняется тем, что это были просто восковые фигуры. Совсем иначе пишет об этом В.В. Святловский, который лично присутствовал на такой казни. «Наконец, приведу еще новейший эксперимент из области высшей морали и справедливости. Отказаться от этого испытания я не считал себя в праве, и для меня как для врача оно имело тем большее значение, что я давно уже слыхал от американских врачей, что электрический ток самой большой динамо-машины не убивает человека, а оглушает, обжигает его и как бы временно приостанавливает все функции организма. Уверяют, что, после казни электричеством, казненного можно оживить простым переливанием крови и что нередко при последующем вскрытии таких казненных можно было убедиться, что смерть наступает лишь на анатомическом столе. Хотелось самому лично в справедливости всех этих ужасных толков и я решил принять полученное приглашение». Думаю, что дальше описывать угасание человеческой души не стоит.
На земле Нового Света В.В. Святловский оказался всего лишь с несколькими долларами в кармане, но, не смущаясь этим, принялся за дело, и кому среди читающей публики не были в то время известны его интересные, живые корреспонденции из Америки. Тонкая наблюдательность, европейское образование, остроумие и изящество слога – закрепили за ним навсегда имя блестящего корреспондента. Его газетные статьи составили превосходный том «По белу свету» (Екатеринослав 1899 г., изд. Копылова), делающий ценный вклад в небогатую русскую литературу путешествий.
II.
Говоря о В.В.Святловском, об этом неугомонном человеке, хочу подчеркнуть, что в общении с людьми, на мой взгляд, различий между ними он не делал. Его друзьями были люди самых разных интересов и специальностей – это были и врачи, и писатели, и артисты, и журналисты, и многие другие. Святловский всегда стремился к тому, что еще никогда не испытывал. А если не испытать и не сказать всего, значит, ничего не сказать. Записная книжка В.В. – это огромное количество имен и фамилий. По сути это не просто набор фамилий, а существование крупных личностей в жизни Святловского, для которых отдавать значило в жизни гораздо больше, чем брать.
Путешествия были, в сущности, смыслом жизни Святловского. Великий трагический актер Певцов говорил так, обращаясь к молодым людям: «Друзья мои, милые юноши, в свободное время путешествуйте, а в кармане должна быть только зубная щетка. Смотрите, наблюдайте, учитесь». Он повторял: «Не обзаводитесь вещами, бегайте от вещей».
Этим заветам следовал и В.В. Святловский. Как я уже говорил, отправляясь в Чикаго, он распродал все свои вещи и библиотеку. Этого требовала натура В.В. Пошлость, жадность, стяжательство не были его кумирами.
Описывая увиденное, В.В.Святловский немалое место в своей книге уделяет американским театрам. Пожалуй, для нас, театралов, эта часть его труда – наиболее интересная.
«Веселиться Нью-Йорк решительно не умеет, и хотя в нем множество театров, но даваемые в них пьесы ниже всякой критики. Вообще американцы требуют от своего театра какой-то невозможной смеси балагана, оперетки и цирка. На хорошие вещи, на хорошую комедию или драму спроса совсем нет. Одна только «Хижина дяди Тома» не сходит с нью-йоркских подмостков, да и она, впрочем, идет в захудалом второразрядном театре, а остальные пробавляются всевозможными ужасами, с крушением поездов, или убийствами, или наконец, довольствуются балетом особого чистоамериканского пошиба. Вместо хореографии получается или акробатизм или простой канкан».
«Вообще в редком городе, так много веселятся, как в Чикаго. Все его 25 театров ломятся от наплыва праздничной толпы, а в них помещается не менее 40 тыс. зрителей. Цирки и кафе-шантаны принимают у себя ежедневно втрое большее количество гостей. Действительно, кроме Парижа и Лондона, ни один город во всем свете не дает столько театральных мест в распоряжение ищущей развлечений толпы, как Чикаго. Берлинские театры имеют всего 20 тыс. мест, а венские и тем более петербургские или московские далеко не имеют и этого. Здесь же один только театр, помещающийся в отеле «Аудиториум», имеет более, чем все 6 или 7 петербургских театров. Цены во всех первоклассных чикагских театрах очень не высоки: все кресла без различия ряда (в партере) стоят около 1,5 долларов. Лучшее место занимает тот, кто раньше пришел. Балкон обходится в один доллар и наконец и имеются места не дороже четверти доллара. Ложи вообще не в ходу и редкий театр их имеет больше десятка. Только на представления разных европейских знаменитостей вроде Патти места оплачиваются более дорогой ценой, но и тут редко идут выше 2-3 долларов за кресло, и богатая Америка ужаснулась бы от тех кушей, которые выплачивает в подобных случаях за кресла и ложи бедная Россия. В партере сидеть очень удобно и просторно, и взамен даровых биноклей, которыми щеголяет наш варшавский казенный театр, практический янки завел и здесь механическое приспособление, которое приносит немалый доход. Позади спинок кресел имеются запертые футляры с биноклями на длинной металлической цепочке. Футляр раскрывается лишь в том случае, если всунуть в отверстие мелкую монету; выходит очень дешево, удобно и просто, не приходится звать капельдинера, вести переговоры о бинокле и т.д. Все театральные здания находятся в руках частных компаний, которые сами трупп не содержат, а сдают лишь сцену странствующим театральным труппам, причем заблаговременно чуть ли не на весь театральный сезон составляется расписание, от какого по какое число театр занимает тот или другой коллектив. Поэтому во всех чикагских театрах одну неделю поют, другую пляшут, третью идет канканная оперетка, а затем ставится раздирательная драма. Редкая труппа берет театр долее, чем на 2 недели, причем сроки перемен принято приурочивать к понедельнику, а потому по воскресным дням все многочисленные железные дороги Америки полны странствующими артистами, которые в полном составе переселяются из одного города в другой. О злоключениях, напоминающих злоключения наших странствующих трупп, здесь нет и помину, и герои «Леса» Островского, здесь были бы непонятны. Здесь артистов не развозят на родину этапным порядком, как это было в прошлую зиму с одной заезжей в Полтаву труппой; здесь не и речи о проворовавшихся антрепренерах, обокраденных и обсчитанных актерах и других терниях нашей частной антрепризы.
Владельцы театральных зданий дают в распоряжение труппе, кроме подмосток, вполне освещенное, отопленное здание, билетера, прислугу и даже постоянный, хорошо дисциплинированный оркестр, рекрутируемый специально из немцев. Чикагские театры так хорошо работают, что нередко труппы по 2 года ждут своей очереди попасть в этот город, который славится своим театральным гостеприимством даже среди артистов далей Италии и Франции. Наши вечно пустые, скверно освещенные провинциальные театры и наши полуголодные провинциальные актеры не имеют понятия о благополучии своих американских собратьев, которым приходится играть не с пустым желудком и не перед пустой зрительской залой.
Театральная реклама много содействует успеху здешнего театра, причем она не ограничивается услугами прессы, а заклеивает своими афишами – нередко десятисаженной длинны – все заборы и стены города. Вкус американской публики в деле театральных представлений – самый примитивный и здешний театр недалеко ушел от хорошего балагана. Вообще в американских городах умеют веселиться, и про них не скажешь того, что Гейне сказал – в маленьких немецких городах такая скука, что собаки умоляют прохожих дать им хорошего пинка.
Говоря об американской прессе, следует сказать, что – пресса старается не поучать публику, доставляет ей нужные сведения. Она здесь является верным слугой, а не руководителем общественного мнения. Американец ищет знаний и сведений в газете – а европейский читатель, как недовольный своим положением, жаждет доктрины, принципов, руководства. Европейский газетчик напоминает деревенскую мамку, которая кормит детей жеванною кашкой, американский читатель жует сам. И эта пища, конечно, здоровее и полезнее чужой жвачки.
В театрах нередко весь первый ряд кресел занимают безукоризненно одетые джентльмены, на лоснящихся лысинах коих отпечатано объявление о мыле Пирса.
Обратный путь через океан совершится без всяких выдающихся приключений. И вот на сердце стало радостно: Старый свет приготовил как бы для нашего возвращения приятную встречу, и мы с умиленным сердцем глядели на эту старую культуру, где люди умеют плакать от умиления и не жить одними интересами доллара».
26.12.2006
А.Т. Манке (специально для сайта Малого театра)
А.Т.Манке любезно согласился написать еще одну статью о книге своего прапрадеда В.В.Святловского (1850–1901). Особый интерес представляет описание театральной жизни в Америке во второй половине XIX века…
«Молодой человек!
Если мои записки
попадутся в твои
руки, вспомни, что
лучшие и прочнейшие
изменения суть те,
которые происходят
от улучшения нравов,
без всяких нравственных потрясений…
Те, кто замышляют
у нас переворот, или
молоды, или не знают
своего народа, или уже
люди жестокосердные,
которым и своя шейка-
копейка и чужая головушка-полушка».
А.С. Пушкин «Капитанская дочка»
I.
Старинное китайское изречение гласит: «На закате дня небосклон освещен особенно ярко. Путь благородного мужа в конце его жизни виден особенно отчетливо». Путь В.В. Святловского, довольно рано ушедшего из жизни, – это познание сущности всего того, что его окружало. Древнее определение человека, уподобляющее его страннику и гостю, остается, несомненно, одним из самых глубоких, самых жизненных. Способность человека сознавать себя вечным скитальцем есть его способность вновь и вновь обновляться, искать себя, делать саму свою жизнь творчеством и, следовательно, открывать в ней неуничтожимое качество, делать ее началом новых жизней. Это, говоря словами древних китайских мудрецов, «быть таким, каким еще и не бывал». Таким неугомонным человеком был и В.В. Писатель, врач, журналист, главный редактор, заведующий санитарной частью Кавказских Минеральных Вод. Это далеко не полный перечень дел, которые за недолгий срок его жизни сумел сделать Святловский. Кроме того, в соответствии с «Табелью о рангах» В.В.Святловский был действительным статским советником, что соответствовало генерал-майору и контр-адмиралу в сухопутной и морской военной службе. И, конечно же, В.В. был дворянином.
Когда я начал писать статью о книге «По белу свету», невольно передо мной возник образ ее автора. В.В. Святловский не мог жить, не принимая участия в каком-нибудь хорошем и важном деле. Первая возможность проявить себя, которая представилось ему, – это шанс побывать на затевавшейся в то время Всемирной выставке в Чикаго. Тщательно подготовившись к путешествию в Новый свет в библиотеках Парижа и заручившись согласием «Нового времени» помещать его корреспонденции, В.В. двинулся в путь. Но как двинулся! Материальных средств для этой поездки он не имел, а на поддержке, хотя бы и «Нового времени» – далеко не уедешь. Святловский не задумываясь распродал все, что мог, даже книги, и двинулся, как было сказано выше, через Париж, с женой, сыном и только что родившейся в декабре 1892 г. дочерью (моей бабушкой).
«Выход на твердую землю был очень приятен и если бы не сознание, что впереди предстоит снова проделать эту океанскую дорогу, то можно бы было испытывать колоссальное наслаждение. Пристань французской компании представляет из себя гигантский деревянный балаган, в котором совершается таможенный досмотр багажа. У нас ничего почти не смотрели, поставили кресты на наших сундуках и по рекомендации одного встречавшего нас русского, живущего 20 лет в Нью-Йорке, мы через каких-нибудь полчаса очутились в небольшой французско-итальянской гостинице (Hotel Viano) в 37-ой улице. За карету однако с нас содрали не дешево, что-то около 4 долларов (т.е. 8 рублей по курсу)».
Сила замечательной книги В.В.Святловского — в целом ряде блестящих заметок, характеризующих быт и нравы, и в изумительном объективном спокойствии, с каким автор относится к явлениям жизни. Вообще самую главную особенность Святловского, выразившуюся в его публицистической деятельности и проглядывавшую во всех его личных отношениях к людям, составляла жизнерадостность, о которой так жалобно вздыхают герои Ибсена. Труды В.В. заслуживают подробной оценки и не побоятся строгой критики.
Откуда же и куда спешил Святловский? И что это за всемирная выставка в Чикаго? Путь был таков – Полтава – Киев – Вена – Париж – Гавр – переезд через океан на пароходе “La Bourgogne” – Нью-Йорк – Чикаго.
О выставке В.В. пишет так: «Выставка производит необыкновенное, чарующее, грандиозное впечатление. Выставочные здания, да и вообще все пространство земли, отведенное под здания, сады и увеселительные заведения поражают своими размерами. Уже на что была велика последняя Парижская выставка, но площадь ею занимаемая, чуть не всемеро меньше района теперешней выставки в Чикаго.
Все выставочные предметы были распределены на 13 главных «отделов», которые в свою очередь делились на секции подсекции. Главные отделы распределились так: 1) Агрокультура, куда вошли многие пищевые продукты, сельскохозяйственные орудия и проч. 2) Садоводство, виноделие и плодоводство. 3) Скотоводство (домашние и дикие животные). 4) Рыбный отдел. 5) Горный отдел (горное дело и металлургия). 6) Машинный отдел. 7) Перевозочный отдел (железные дороги, морские и речные суда, обыкновенные повозки). 8) Мануфактурный отдел с особым большим «кожевенным зданием». 9) Электрический. 10) Свободных искусств. 11) Художественный (живопись, ваяние и прочее). 12) Этнологический отдел – археология, гигиена, тюрьмоведение (сюда – изумленнейший смайлик) и прочие не нашедшие приюта отдельные экспонаты и изобретения. 13) Лесные экспонаты и лесные продукты.
Здесь на выставке в Чикаго посетитель то попадает в Египет, в одну из улиц Каира, обставленных не декорацией, а настоящими, точно из Египта перенесенными сюда домами, с своими лавками, кофейнями, ослами, верблюдами и пестрой волнующейся на базаре толпой, то переносится в Турцию, то в Китай, то в Ирландию, то в старую Вену, то в немецкую деревню, то к Дагомейцам и Лапландцам.
Вообще восточное человечество в своем пестром, приятном для глаз, наряде сильно содействует украшению выставки. Лапландская деревня очень слаба, снегу неоткуда взять, и вид здоровенных мужиков, которые бегают по щебню на лыжах, закутанные в меха в тридцатиградусную жару, вызывает тяжелое чувство».
Можно много говорить о выставке в Чикаго, но в одной статье описать все, конечно, невозможно, да и незачем. Моя цель — заинтересовать и приобщить читателя к прочтению этой книги.
Само содержания этой книги уже вызывает значительный интерес. 1. На пути в Америку. 2. В дороге. (Гавр. Эмигранты. Переезд через океан. Морская болезнь). 3. В Америке. Первые впечатления. Нью-Йорк.
Кстати, «Нью-Йорк возник в 1614 году и сначала назывался Новым Амстердамом. Весь город состоял из четырех домиков, приютившихся там, где в море впадают реки Гудзон и Гарлем. От Голландцев остров Манхэттен перешел в 1664 году к англичанам и тогда же город назван в честь губернатора новой колонии герцога Йоркского, брата короля Карла I, Нью-Йорком».
Но это маленькое отступление. 4. Об Американской прессе. 5. От Нью-Йорка до Чикаго. Американские железные дороги. Чикаго. 6. Экономическая жизнь Штатов. Рекламы. Электрическая казнь. 7. В стране чудес. Ниагара и Национальный парк. 8. Индейцы, их образ жизни, верования и обычаи. 9. Мормоны. 10. Негры в Америке. Бойни в Чикаго. 11. Рабочий труд в Северо-Американских Штатах. 12. Школа и Государственный механизм, и проч.
Продолжая разговор об Америке «уместно вспомнить, что Екатерина II своим присоединением к так называемой Лиге «нейтральных держав» сломила упрямого Георга III, поколебала твердость британских министров и повела к признанию независимости Северо-Американских Штатов. История, а с нею вместе и американский народ, конечно, никогда не забудут ни услуг, оказанных торговле Америки Александром I, ни тем более великих услуг, оказанных нашим правительством делу освобождения американских чернокожих».
Глава 5-я так и называется – «Мормоны».
«Известно, что на минувшей Чикагской выставке громадным успехом пользовались концерты молоденьких мормонок, прибывших с берегов Соленого озера. Как решились патриархи мормонизма, — официально, впрочем, упраздненного в штатах, — выпустить на волю такую кучу хорошеньких головок, обрамленных белокурыми вьющимися локонами, представляется мне психологической загадкой, как и существование самого мормонизма. Как мог выпасти этот цветок на почве американской равноправности? Как мог развиться именно мормонизм в стране, где мужской авторитет так резко подорван в глазах прекрасной половины человечества. Женщины в Америке занимаются репортерством, работают в судах, в адвокатуре, служат пасторами, проповедниками, — словом, на всех поприщах доказывают свою независимость и равноправность. А между тем мормоны, говорит Гойнс – известный исследователь современного мормонства, — «это целый народ, который занимает обширную территорию Утахи, строит города, замечательные по своим санитарным условиям и великолепию; это народ, у которого почти отсутствуют преступления, который обрабатывает обширные пространства земли и основал гражданско-духовную общину, настолько процветающую, что в нашем веке не найдется другого подобного примера: в 1830 году мормонов было всего 40 человек, а теперь их насчитывают миллионы. Мормонизм многими рассматривается как помесь магометанства с христианским учением, основанным якобы на более правильном толковании священного писания… Вся эта религия (т.е. ядро ее) изобретена, как это ни странно, пятнадцатилетним ребенком. В 1870 году конгресс вторично вотировал закон, заставлявший мормонов – или отказаться от полигамии, или оставить Соединенные штаты. Мормон-многоженец теперь в Штатах большая редкость, чем зубр на свободе, и правы те путешественники, которые говорят, что полигамию ныне скорее можно встретить в Европе, нежели среди американских мормонов, которые, если верить официальным отчетам, окончательно отказались от многоженства. Принцип полигамии мормоны пытались – хотя и тщетно – отстаивать на почве глубоких моральных соображений. Полигамия, прежде всего, по их мнению, соответствует духу человеческой природы. То же самое, как известно, утверждали такие люди, как Магомет, Наполеон и Шопенгауэр, решительно не признававшие, что полигамия сопряжена с принижением женщины и неравномерным распределением их, т.е. что бедняки лишатся жен, в то время как богачи заведут их десятками. Моногамия всегда влечет за собой вынужденную неверность, обуславливает развод – этот бич современной европейской семьи. Полигамия устраняет оба эти зла. Следовательно, она более морализует, чем моногамия, которую нарушают и без того все мужчины. Одним из догматов и, можно сказать, сутью религии мормонов является труд. Их первая добродетель – умение работать. Бедных нет среди мормонов, нет нищих, нет проституток, нет пьяниц. Изнасилование наказывается пожизненным тюремным заключением. Простое обольщение, если оно не покрыто браком, наказуется 20-тилетним заключением и громадным денежным штрафом. Также строги законы о проституции. За убийство полагается смертная казнь». Вот такая история о мормонах.
Еще хотелось бы несколько слов сказать об электрической казни, которая описывается во второй части второй главы. В свое время, будучи в Лондоне, в музее восковых фигур мадам Тюссо, я видел это зрелище, но такого устрашающего впечатления на меня оно не произвело. Вероятнее всего это объясняется тем, что это были просто восковые фигуры. Совсем иначе пишет об этом В.В. Святловский, который лично присутствовал на такой казни. «Наконец, приведу еще новейший эксперимент из области высшей морали и справедливости. Отказаться от этого испытания я не считал себя в праве, и для меня как для врача оно имело тем большее значение, что я давно уже слыхал от американских врачей, что электрический ток самой большой динамо-машины не убивает человека, а оглушает, обжигает его и как бы временно приостанавливает все функции организма. Уверяют, что, после казни электричеством, казненного можно оживить простым переливанием крови и что нередко при последующем вскрытии таких казненных можно было убедиться, что смерть наступает лишь на анатомическом столе. Хотелось самому лично в справедливости всех этих ужасных толков и я решил принять полученное приглашение». Думаю, что дальше описывать угасание человеческой души не стоит.
На земле Нового Света В.В. Святловский оказался всего лишь с несколькими долларами в кармане, но, не смущаясь этим, принялся за дело, и кому среди читающей публики не были в то время известны его интересные, живые корреспонденции из Америки. Тонкая наблюдательность, европейское образование, остроумие и изящество слога – закрепили за ним навсегда имя блестящего корреспондента. Его газетные статьи составили превосходный том «По белу свету» (Екатеринослав 1899 г., изд. Копылова), делающий ценный вклад в небогатую русскую литературу путешествий.
II.
Говоря о В.В.Святловском, об этом неугомонном человеке, хочу подчеркнуть, что в общении с людьми, на мой взгляд, различий между ними он не делал. Его друзьями были люди самых разных интересов и специальностей – это были и врачи, и писатели, и артисты, и журналисты, и многие другие. Святловский всегда стремился к тому, что еще никогда не испытывал. А если не испытать и не сказать всего, значит, ничего не сказать. Записная книжка В.В. – это огромное количество имен и фамилий. По сути это не просто набор фамилий, а существование крупных личностей в жизни Святловского, для которых отдавать значило в жизни гораздо больше, чем брать.
Путешествия были, в сущности, смыслом жизни Святловского. Великий трагический актер Певцов говорил так, обращаясь к молодым людям: «Друзья мои, милые юноши, в свободное время путешествуйте, а в кармане должна быть только зубная щетка. Смотрите, наблюдайте, учитесь». Он повторял: «Не обзаводитесь вещами, бегайте от вещей».
Этим заветам следовал и В.В. Святловский. Как я уже говорил, отправляясь в Чикаго, он распродал все свои вещи и библиотеку. Этого требовала натура В.В. Пошлость, жадность, стяжательство не были его кумирами.
Описывая увиденное, В.В.Святловский немалое место в своей книге уделяет американским театрам. Пожалуй, для нас, театралов, эта часть его труда – наиболее интересная.
«Веселиться Нью-Йорк решительно не умеет, и хотя в нем множество театров, но даваемые в них пьесы ниже всякой критики. Вообще американцы требуют от своего театра какой-то невозможной смеси балагана, оперетки и цирка. На хорошие вещи, на хорошую комедию или драму спроса совсем нет. Одна только «Хижина дяди Тома» не сходит с нью-йоркских подмостков, да и она, впрочем, идет в захудалом второразрядном театре, а остальные пробавляются всевозможными ужасами, с крушением поездов, или убийствами, или наконец, довольствуются балетом особого чистоамериканского пошиба. Вместо хореографии получается или акробатизм или простой канкан».
«Вообще в редком городе, так много веселятся, как в Чикаго. Все его 25 театров ломятся от наплыва праздничной толпы, а в них помещается не менее 40 тыс. зрителей. Цирки и кафе-шантаны принимают у себя ежедневно втрое большее количество гостей. Действительно, кроме Парижа и Лондона, ни один город во всем свете не дает столько театральных мест в распоряжение ищущей развлечений толпы, как Чикаго. Берлинские театры имеют всего 20 тыс. мест, а венские и тем более петербургские или московские далеко не имеют и этого. Здесь же один только театр, помещающийся в отеле «Аудиториум», имеет более, чем все 6 или 7 петербургских театров. Цены во всех первоклассных чикагских театрах очень не высоки: все кресла без различия ряда (в партере) стоят около 1,5 долларов. Лучшее место занимает тот, кто раньше пришел. Балкон обходится в один доллар и наконец и имеются места не дороже четверти доллара. Ложи вообще не в ходу и редкий театр их имеет больше десятка. Только на представления разных европейских знаменитостей вроде Патти места оплачиваются более дорогой ценой, но и тут редко идут выше 2-3 долларов за кресло, и богатая Америка ужаснулась бы от тех кушей, которые выплачивает в подобных случаях за кресла и ложи бедная Россия. В партере сидеть очень удобно и просторно, и взамен даровых биноклей, которыми щеголяет наш варшавский казенный театр, практический янки завел и здесь механическое приспособление, которое приносит немалый доход. Позади спинок кресел имеются запертые футляры с биноклями на длинной металлической цепочке. Футляр раскрывается лишь в том случае, если всунуть в отверстие мелкую монету; выходит очень дешево, удобно и просто, не приходится звать капельдинера, вести переговоры о бинокле и т.д. Все театральные здания находятся в руках частных компаний, которые сами трупп не содержат, а сдают лишь сцену странствующим театральным труппам, причем заблаговременно чуть ли не на весь театральный сезон составляется расписание, от какого по какое число театр занимает тот или другой коллектив. Поэтому во всех чикагских театрах одну неделю поют, другую пляшут, третью идет канканная оперетка, а затем ставится раздирательная драма. Редкая труппа берет театр долее, чем на 2 недели, причем сроки перемен принято приурочивать к понедельнику, а потому по воскресным дням все многочисленные железные дороги Америки полны странствующими артистами, которые в полном составе переселяются из одного города в другой. О злоключениях, напоминающих злоключения наших странствующих трупп, здесь нет и помину, и герои «Леса» Островского, здесь были бы непонятны. Здесь артистов не развозят на родину этапным порядком, как это было в прошлую зиму с одной заезжей в Полтаву труппой; здесь не и речи о проворовавшихся антрепренерах, обокраденных и обсчитанных актерах и других терниях нашей частной антрепризы.
Владельцы театральных зданий дают в распоряжение труппе, кроме подмосток, вполне освещенное, отопленное здание, билетера, прислугу и даже постоянный, хорошо дисциплинированный оркестр, рекрутируемый специально из немцев. Чикагские театры так хорошо работают, что нередко труппы по 2 года ждут своей очереди попасть в этот город, который славится своим театральным гостеприимством даже среди артистов далей Италии и Франции. Наши вечно пустые, скверно освещенные провинциальные театры и наши полуголодные провинциальные актеры не имеют понятия о благополучии своих американских собратьев, которым приходится играть не с пустым желудком и не перед пустой зрительской залой.
Театральная реклама много содействует успеху здешнего театра, причем она не ограничивается услугами прессы, а заклеивает своими афишами – нередко десятисаженной длинны – все заборы и стены города. Вкус американской публики в деле театральных представлений – самый примитивный и здешний театр недалеко ушел от хорошего балагана. Вообще в американских городах умеют веселиться, и про них не скажешь того, что Гейне сказал – в маленьких немецких городах такая скука, что собаки умоляют прохожих дать им хорошего пинка.
Говоря об американской прессе, следует сказать, что – пресса старается не поучать публику, доставляет ей нужные сведения. Она здесь является верным слугой, а не руководителем общественного мнения. Американец ищет знаний и сведений в газете – а европейский читатель, как недовольный своим положением, жаждет доктрины, принципов, руководства. Европейский газетчик напоминает деревенскую мамку, которая кормит детей жеванною кашкой, американский читатель жует сам. И эта пища, конечно, здоровее и полезнее чужой жвачки.
В театрах нередко весь первый ряд кресел занимают безукоризненно одетые джентльмены, на лоснящихся лысинах коих отпечатано объявление о мыле Пирса.
Обратный путь через океан совершится без всяких выдающихся приключений. И вот на сердце стало радостно: Старый свет приготовил как бы для нашего возвращения приятную встречу, и мы с умиленным сердцем глядели на эту старую культуру, где люди умеют плакать от умиления и не жить одними интересами доллара».
26.12.2006
А.Т. Манке (специально для сайта Малого театра)
Подробнее
МАЛЫЙ ТЕАТР И ТАМБОВСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ ОБМЕНЯЮТСЯ ГАСТРОЛЯМИ
Тамбовский театр драмы им. А.В.Луначарского и Академический Малый театр России проведут совместную акцию по увековечению памяти великого русского актера 19 века Николая Рыбакова...
МАЛЫЙ ТЕАТР И ТАМБОВСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ ОБМЕНЯЮТСЯ ГАСТРОЛЯМИ
Тамбовский театр драмы им. А.В.Луначарского и Академический Малый театр России проведут совместную акцию по увековечению памяти великого русского актера 19 века Николая Рыбакова, сыгравшего немало ролей на их сценах.
Протокол о намерениях сроком до 2010 года подписан тамбовским губернатором Олегом Бетиным и художественным руководителем Малого театра, народным артистом СССР Юрием Соломиным.
Современное поколение артистов и режиссеров Малого театра отличается приверженностью его богатым традициям и опирается на опыт предшественников. Сегодня, как и всегда, основу репертуара театра составляют пьесы А.Н.Островского, А.П.Чехова, А.К.Толстого, к творчеству которых сохраняется высокий интерес в среде тамбовских театралов. Именно поэтому в рамках культурного сотрудничества между театрами намечен обмен постановками: на тамбовской сцене и в Малом пройдут ответные гастроли - тамбовчане и москвичи покажут столичной и провинциальной публике свои лучшие спектакли, сообщает на тамбовская ГТРК.
ИА REGNUM
26.12.2006
Тамбовский театр драмы им. А.В.Луначарского и Академический Малый театр России проведут совместную акцию по увековечению памяти великого русского актера 19 века Николая Рыбакова, сыгравшего немало ролей на их сценах.
Протокол о намерениях сроком до 2010 года подписан тамбовским губернатором Олегом Бетиным и художественным руководителем Малого театра, народным артистом СССР Юрием Соломиным.
Современное поколение артистов и режиссеров Малого театра отличается приверженностью его богатым традициям и опирается на опыт предшественников. Сегодня, как и всегда, основу репертуара театра составляют пьесы А.Н.Островского, А.П.Чехова, А.К.Толстого, к творчеству которых сохраняется высокий интерес в среде тамбовских театралов. Именно поэтому в рамках культурного сотрудничества между театрами намечен обмен постановками: на тамбовской сцене и в Малом пройдут ответные гастроли - тамбовчане и москвичи покажут столичной и провинциальной публике свои лучшие спектакли, сообщает на тамбовская ГТРК.
ИА REGNUM
26.12.2006
25.12.2006
Подробнее
ВЛАДИМИР ЭДУАРДОВИЧ МЕЙЕР
24 декабря исполнилось 105 лет со дня рождения заслуженного артиста РСФСР Владимира Эдуардовича Мейера. Предлагаем Вашему вниманию страничку, посвященную жизни и творчеству актера…
ВЛАДИМИР ЭДУАРДОВИЧ МЕЙЕР
ФОТОГАЛЕРЕЯ
В.Э.Мейер – Яго в трагедии У.Шекспира «Отелло». Запись 1938 года.
МЕЙЕР Владимир Эдуардович (11 (24).XII.1901- 20.11.1940) — русский советский актер. Заслуженный артист РСФСР (1937). Еще будучи студентом Театрального училища при Малом театре, принимал участие в спектаклях театра. В 1922 окончил училище и поступил в труппу Малого театра. Мейер начинал как комедийный актер, но после исполнения им роли Геннадия Дубравина («Огненный мост» Ромашова) стал играть и характерные драматические роли. Актер обладал неврастеническим темпераментом. В исполнении Мейера острота социальной характеристики сочеталась с легкой иронией, тонким изяществом. Лучшие роли: Маркиз Поза («Дон Карлос»), Яго; Арсений («Скутаревский» Леонова), Глумов («На всякого мудреца довольно простоты»). С 1935 занимался педагогической деятельностью, вел курс мастерства актера в Театральном училище им. Щепкина. Другие роли: Буланов («Лес»), Старый повар («Плоды просвещения»), Шмага, Чацкий, Хлестаков и др.
Сразу после окончания театрального училища в 1922 году в труппу был приглашен В. Э. Мейер (1901 —1940). В первые годы он исполнял эпизодические комедийные роли. Но уже в 1929 году, дублируя Кузнецова, сыграл Геннадия Дубравина в «Огненном мосте» Б. Ромашова, и это определило дальнейший путь молодого актера, выдвинуло его в число ведущих мастеров. Большинство его героев отличалось повышенной неврастеничностью, иногда даже казалось, что они стоят на грани психического заболевания. Отсюда проистекала их легкая душевная ранимость, то, что их поступки далеко не всегда можно было объяснить обыденной жизненной логикой. Это находило отражение в манере поведения: осторожные, неуверенные, какие-то незаконченные жесты, прерывающийся голос, то слишком громкий, то переходящий в шепот. В старом театре существовало понятие «герой-неврастеник», к Мейеру оно в значительной степени подходило. Но эта излишняя неврастеничность несколько смягчалась присущими актеру иронией и изяществом. У публики Мейер имел большой успех.
Так, самую высокую оценку заслужил В.Мейер, исполнив роль Мечика в инсценировке романа А.Фадеева «Разгром». Артист показывал испуганного и неврастеничного мальчишку, попавшего в странные и страшные для него условия и не знающего, как ему поступить. Его предательство в значительной степени происходило от растерянности мальчика из «хорошей» семьи, попавшего в непривычную и неприемлемую для него среду.
Играя Глумова в комедии А.Н.Островского «На всякого мудреца довольно простоты», В.Мейер снимал со своего героя личину благородства и благопристойности и выводил на обозрение зрительного зала его таким, каким его увидел драматург в реальной московской жизни 60-х годов. Это был ловкий карьерист, воспитанный обществом мамаевых и городулиных, но воплотивший в себе «совершенный тип умного и циничного дельца новой пореформенной формации» (Б.Алперс «Об Островском». – «Театр», 1972, №7, с. 74).
Хлестаков в исполнении В.Мейера – избалованное барское дитя, в нем не чувствовалось злой гоголевской сатиры. Он был уморителен, когда ложился на подоконник и выглядывал на улицу, — настоящий любопытный ребенок. Хуже всего проводилась сцена вранья, в ней он оставался все тем же ребячливым капризулей.
В знаменитой постановке трагедии У.Шекспира «Отелло» В.Мейер играл роль Яго. Режиссер снял с этого персонажа маску злодея, и артист изображал его холодным дельцом, карьеристом, скрывающим искренние намерения за повадками весельчака и острослова. Но в целом, по утверждению критики, роль артисту не удалась. В исполнении В.Мейера Яго был прежде всего веселым и храбрым итальянским солдатом, и за это Отелло его любил. Желание досадить мавру объяснялось только ревностью. При этом Яго сам хорошенько не понимал, какое злодейство он затевал. Если бы Отелло, поверив в мнимую измену жены, просто отколотил бы Дездемону, Яго – Мейер был бы вполне удовлетворен. Поэтому в финале он отказывался слишком беззащитным, его уличили, и он не может торжествовать. По мнению Юзовского, Я го у Мейера был «довольно тривиальный вариант грязной личности, вызывающей естественную антипатию в рамках заурядно-банального житейского правдоподобия» (Ю.Юзовский «Образ и эпоха», с. 64).
ПУБЛИКАЦИИ
В.Э.Мейер в роли Чацкого (постановка Н.Волконского, 1929 год)
ФОТОГАЛЕРЕЯ
В.Э.Мейер – Яго в трагедии У.Шекспира «Отелло». Запись 1938 года.
МЕЙЕР Владимир Эдуардович (11 (24).XII.1901- 20.11.1940) — русский советский актер. Заслуженный артист РСФСР (1937). Еще будучи студентом Театрального училища при Малом театре, принимал участие в спектаклях театра. В 1922 окончил училище и поступил в труппу Малого театра. Мейер начинал как комедийный актер, но после исполнения им роли Геннадия Дубравина («Огненный мост» Ромашова) стал играть и характерные драматические роли. Актер обладал неврастеническим темпераментом. В исполнении Мейера острота социальной характеристики сочеталась с легкой иронией, тонким изяществом. Лучшие роли: Маркиз Поза («Дон Карлос»), Яго; Арсений («Скутаревский» Леонова), Глумов («На всякого мудреца довольно простоты»). С 1935 занимался педагогической деятельностью, вел курс мастерства актера в Театральном училище им. Щепкина. Другие роли: Буланов («Лес»), Старый повар («Плоды просвещения»), Шмага, Чацкий, Хлестаков и др.
Сразу после окончания театрального училища в 1922 году в труппу был приглашен В. Э. Мейер (1901 —1940). В первые годы он исполнял эпизодические комедийные роли. Но уже в 1929 году, дублируя Кузнецова, сыграл Геннадия Дубравина в «Огненном мосте» Б. Ромашова, и это определило дальнейший путь молодого актера, выдвинуло его в число ведущих мастеров. Большинство его героев отличалось повышенной неврастеничностью, иногда даже казалось, что они стоят на грани психического заболевания. Отсюда проистекала их легкая душевная ранимость, то, что их поступки далеко не всегда можно было объяснить обыденной жизненной логикой. Это находило отражение в манере поведения: осторожные, неуверенные, какие-то незаконченные жесты, прерывающийся голос, то слишком громкий, то переходящий в шепот. В старом театре существовало понятие «герой-неврастеник», к Мейеру оно в значительной степени подходило. Но эта излишняя неврастеничность несколько смягчалась присущими актеру иронией и изяществом. У публики Мейер имел большой успех.
Так, самую высокую оценку заслужил В.Мейер, исполнив роль Мечика в инсценировке романа А.Фадеева «Разгром». Артист показывал испуганного и неврастеничного мальчишку, попавшего в странные и страшные для него условия и не знающего, как ему поступить. Его предательство в значительной степени происходило от растерянности мальчика из «хорошей» семьи, попавшего в непривычную и неприемлемую для него среду.
Играя Глумова в комедии А.Н.Островского «На всякого мудреца довольно простоты», В.Мейер снимал со своего героя личину благородства и благопристойности и выводил на обозрение зрительного зала его таким, каким его увидел драматург в реальной московской жизни 60-х годов. Это был ловкий карьерист, воспитанный обществом мамаевых и городулиных, но воплотивший в себе «совершенный тип умного и циничного дельца новой пореформенной формации» (Б.Алперс «Об Островском». – «Театр», 1972, №7, с. 74).
Хлестаков в исполнении В.Мейера – избалованное барское дитя, в нем не чувствовалось злой гоголевской сатиры. Он был уморителен, когда ложился на подоконник и выглядывал на улицу, — настоящий любопытный ребенок. Хуже всего проводилась сцена вранья, в ней он оставался все тем же ребячливым капризулей.
В знаменитой постановке трагедии У.Шекспира «Отелло» В.Мейер играл роль Яго. Режиссер снял с этого персонажа маску злодея, и артист изображал его холодным дельцом, карьеристом, скрывающим искренние намерения за повадками весельчака и острослова. Но в целом, по утверждению критики, роль артисту не удалась. В исполнении В.Мейера Яго был прежде всего веселым и храбрым итальянским солдатом, и за это Отелло его любил. Желание досадить мавру объяснялось только ревностью. При этом Яго сам хорошенько не понимал, какое злодейство он затевал. Если бы Отелло, поверив в мнимую измену жены, просто отколотил бы Дездемону, Яго – Мейер был бы вполне удовлетворен. Поэтому в финале он отказывался слишком беззащитным, его уличили, и он не может торжествовать. По мнению Юзовского, Я го у Мейера был «довольно тривиальный вариант грязной личности, вызывающей естественную антипатию в рамках заурядно-банального житейского правдоподобия» (Ю.Юзовский «Образ и эпоха», с. 64).
ПУБЛИКАЦИИ
В.Э.Мейер в роли Чацкого (постановка Н.Волконского, 1929 год)
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
25 декабря отмечает день рождения артистка Малого театра Наталья Пантелеймоновна Швец. От души поздравляем Наталью Пантелеймоновну и желаем ей крепкого здоровья, хорошего настроения и многих радостных встреч с благодарным зрителем на сцене родного театра!
23.12.2006
Подробнее
ЮРИЙ СОЛОМИН: НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕАТР - ПРИЗНАК ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ НАРОДА
В честь 250-летия создания в России государственных театров легендарная сцена Академического Малого театра в рамках Международного фестиваля театров стран Европы пригласила ведущие национальные коллективы...
ЮРИЙ СОЛОМИН: НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕАТР - ПРИЗНАК ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ НАРОДА
В честь 250-летия создания в России государственных театров легендарная сцена Академического Малого театра в рамках Международного фестиваля театров стран Европы пригласила ведущие национальные коллективы, чье творчество - одно из главных составляющих культуры современного мира.
Это «Пикколо ди Милано - Театр Европы» из Италии, «Эстонский театр драмы « из Таллина, Гамбургский театр «Талия» из Германии, Национальный академический театр им. Янки Купалы из Белоруссии и Национальный академический драматический театр им. И. Франко из Киева.
И мой вопрос художественному руководителю Малого театра России народному артисту СССР Юрию Соломину.
- Юрий Мефодъевич, в мире немало фестивалей драматических театров. В чем вы видите своеобразие и оригинальность Фестиваля театров стран Европы. Как возникла идея его создания?
- На наш Фестиваль мы приглашаем старейшие национальные театры, чья история существования неразрывно связана с менталитетом нации, ее становлением. Ибо как писал один из величайших создателей русского театра Александр Николаевич Островский: «Национальный театр есть признак совершеннолетия нации. Иметь такой театр и гордиться им желает каждый народ».
Наш фестиваль показал высочайший художественный уровень этих театров, который был ими достигнут в результате многолетнего служения своему народу, на поприще выражения его мыслей, чувств, его веры в торжество справедливости. Наши гости с благодарностью приняли наше приглашение, я думаю, еще и потому, что они приехали на родину великих русских драматургов, к пьесам которых они ни раз обращались в своем творчестве.
Имена Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Островского, Чехова, Достоевского широко известны и любимы. По моим наблюдениям, мировая драматическая сцена сегодня не может существовать без этих авторов - великих талантов, создателей великой драматургии. И потому приезд национальных европейских театров - это их дань уважения и признательности России, народу, его театру, имеющего столь славную 250-летнию историю.
Подтверждением слов Ю.М.Соломина стал блистательный спектакль гостей из Белоруссии «Чичиков», весьма далекий от «школярного академизма» в прочтении великой поэмы Гоголя «Мертвые души». Режиссер-постановщик Валерий Раевский и художник Борис Герлован, заменили традиционный занавес световым пано в глубине сцены, которое, подобно переливающемуся спруту, то концентрируясь, то растворяясь, не только обозначал смену картин сценического действия, но и как бы дополнял психологическую энергетику персонажей. Что делало образ спектакля, созданного на стыке театра психологического и театра современных форм, ярким и стильным, оправдывая данный ему подзаголовок: мистическая комедия.
И приходило понимание, что в поэме Гоголя еще столько неизведанного, что таит она в себе мощную притягательную силу для настоящих художников сцены. В спектакле мы увидели галерею помещиков из века XIX, психологически точно сыгранных, занимательных и колоритных. Однако главными персонажами стали другие. Это «руководящие» чиновники некоего губернского города, которые прознав про «похождения» Чичикова, про его странные покупки мертвых душ, строя догадки и предположения, приходят в такое нервное состояние страха, что приводит одного из них - прокурора - к неожиданной смерти...
Ну, а что Чичиков в этом спектакле? Он удивлен: он живет по законам того же общества, где деньги решают все. И какая разница, каким способом он их приобретает - ведь не убийством же или грабежом? А быть мошенником среди себе подобных, не такой уж большой грех. Он всего лишь такой, как все. Но в глазах перепуганных на смерть чиновников он предстает героем поистине мистическим. Удивительно, но как точно действует закон современности театра, а стало быть и его необходимости, закон, от которого зависят или удачи театра, или его поражения!
Малый театр в дни Фестиваля показал премьеру гоголевского «Ревизора» . Умный, актуальный спектакль в постановке Юрия Соломина, оказавшийся сродни по духу с «Чичиковым», но решенный в художественном стиле старейшей русской сцены.
- После премьеры, - говорит Юрий Соломин, - меня спросили: какова ваша режиссерская концепция? Я ответил: никакой! Концепция у Гоголя, у автора, одного из великих в мире. Гоголь создает концепцию, которая и по сегодняшний день современна, она живет. Ибо он написал о чиновничестве. В России - ли, в других - ли странах, чиновники одни и те же. Только одни мощнее, другие нет. Вот, собственно, и все. Разве сегодня это не современно? Разве у нас нет чиновников, а есть жулики наподобие Хлестакова? И нужно ли ставить спектакль о жулике, который всех обманул? Нет! Обманулись чиновники, потому что сила страха, и опять это концепция Гоголя, создает черт знает что в их воображении.
А Хлестаков, вообще, никто, он сопляк. Гоголь сам сказал устами Городничего: « Я фитюльку принял за ревизора». В нашем спектакле мы сохраняем эстетические принципы, присущие нашему театру. Но мне нравится «Чичиков» - спектакль не академический и интересной формы - эффектной, истинно театральной, которая не заслонила содержание.
Эстонский театр драмы на Фестивале показал пьесу современного отечественного драматурга Андруса Кивиряхка «Поминки по-эстонски». Она рассказывает историю, на первый взгляд, обыденную и несмотря на трагические нотки, даже смешную, судя по реакции зала, который прерывал действие смехом и аплодисментами. ...На поминки самого старшего представителя рода в крестьянской усадьбе собирается его большая семья и те, кто знал его в прошлом. Здесь и внук покойного с молодой женой, который пытается скрыть от родни свою женитьбу. Но ему это не удается, и поминки плавно перетекают в импровизированную свадьбу...
Все просто, но этот сюжет в интерпретации режиссера Прийта Педаяса и блистательной плеяды актеров на наших глазах превратился в нечто значительное. Ибо на сцене предстал мир наших современников с близкими нам мыслями и чувствами. Колоритные персонажи со своими воспоминаниями, страстями, старыми обидами и... прошлой жизнью, в которой были и депортация, и ГУЛАГ, и чтобы выжить вступление в КПСС, и бегство от советского режима на лодках в Швецию, и еще многое, что легло шрамами на жизнь маленького народа в минувшем веке. И весь этот рассказ в диалогах ведется замечательными актерами без пафоса, без политических выпадов в сторону русских и патетических стенаний.
Художник Пилле Янес построил единственную декорацию: высокая кладка дров, пересекающая пространство сцены, лишенной каких -либо бытовых подробностей. Но какой великолепный знак минувшего, напоминающий иезуитскую фразу сталинизма: «лес рубят - щепки летят», понимая под «щепкой» человеческую жизнь! Остается только удивляться этой современной пьесе, ибо в московских театрах она стала синонимом «чернухи». Этому спектаклю, разыгранному так тонко и проникновенно актерским ансамблем по законам психологического театра. В нем все так просто, а вы не можете оторвать взгляда от этих современных эстонцев под огромным голубым балтийским небом, которое по воле художника раскинулось над сценой.
Эстонский театр драмы, отметивший свое 85-летие, пережил разные политические периоды, но и сегодня с достоинством несет миссию истинно национального театра. Он не потерял своей важной роли в истории не только эстонской, но и европейской театральной культуры.
Что сразу приходит на ум в сравнении его с другим театром на Балтике - Театром «Талия» из Гамбурга, показавшим инсценировку известного романа Теодора Фонтане «ЭффиБрист». Современная яркая театральность спектакля - режиссер Йоринда Дрёзэ, сценограф Джулия Шольц, художник по свету Штефан Боллигер - не затмевает философское содержание романа. Произведения, вслед за Г. Ибсеном, исследующим психологию общества, лишающего женщину самостоятельного выбора в сфере личной жизни. Тема, видимо, весьма волнующая и в наши дни немецкое общество, а потому разыгранная актерами в традиции психологического театра, восходящего к Чехову и великим немцам: Клейсту, Ведекинду. Кстати говоря, эти драматурги всегда занимали ведущее место в репертуаре старейшего европейского национального театра, который отметил в этом году 163-ий сезон.
Горячими аплодисментами москвичей сопровождались все спектакли Фестиваля, который представил разнообразную палитру современной драматической сцены.
Так, старейший на Украине Национальный академический драматический театр имени Ивана Франко показал музыкальную комедию «Наталка Полтавка».
Она принадлежит перу Ивана Котляревского, основоположника профессионально украинского театра, родоначальника украинского языка и литературы. Созданная в 1819 году, «Наталка Полтавка» с музыкой классика украинской музыки Мыколы Лысенко постоянно присутствовала в репертуаре ещё малороссийских антреприз. В одной из них - в труппе Деркача юный Федор Шаляпин исполнял роль возлюбленного героини Петра.
Новая интерпретация знаменитой комедии - режиссер Александр Ануров, музыкальный руководитель Олег Скрипка, художник - постановщик Андрей Александрович - Дочевский, балетмейстер Ирина Задаяна, дирижер Владимир Гданский - привлекает яркой игровой стихией, где есть место истинно народному юмору, иронии, чудному украинскому фольклору. Все это позволяет актерам импровизировать, быть раскованными в игре, танце, пении. Несмотря почтенный возраст, «Наталка Полтавка» смотрится с восторгом. Чему, думается, в немалой степени помогло содружество постановщиков с лидером группы «Вопли Видоплясова» Олегом Скрипкой, который обработал известные мелодии Мыколы Лысенко, а так же создал и свои собственные.
С особым нетерпением зрители Фестиваля ожидали приезд «Пикколо ди Милано - Театра Европы», ибо, как отмечает критика всего мира: « художественное совершенство спектаклей этого театра и их ориентированность на широкого зрителя стали образцом театрального искусства».
Театр представил спектакли великого режиссера минувшего века Джорджо Стрелера: оперу Моцарта «Так поступают все» и пьесу классика театра абсурда С.Беккета «Счастливые дни» в исполнении выдающейся актрисы Джулии Лаццарини. Этот последний шедевр ушедшего от нас мастера произвел неизгладимое впечатление еще и потому, что, пожалуй, впервые мы увидели столь совершенное искусство театра абсурда. И здесь хотелось бы привести слова самого режиссера, раскрывающие причины его обращения к Беккету. - Желание поставить Беккета возникло у меня в зрелом возрасте, -сказал мастер в одном из интервью. – К тому временил прочитал много его произведений, ощутив неподдельный интерес этого человека к театру и его душевную простоту. Его произведения потрясающие, целостные, всегда разные, даже если он создавал ряд вариаций на одну и ту же тему судьбы, одиночества, героического противостояния серости и бессмысленности человеческого существования на земле... Не добавив в пьесу «Счастливые дни « ни единого слова, я подчеркнул оптимизм главной героини и ее желание «идти до конца»...
Это мнение Джордже Стрелера тем более интересно для нас, кто на многие годы был лишен возможности видеть на сцене или читать драматургов этого направления, без которого культура XX века, безусловно, была бы обеднена.
Я спросила Ю.М. Соломина: может ли наш отечественный театр повторить успех итальянской мастеров и, в частности, успех выдающейся актрисы, которая по замыслу автора играет первое действие погребенной в песок половиной туловища, а во втором «играет» только ее голова?
-Дело не в форме, а в содержании, - говорит Юрий Мефодьевич. - Джулия Лаццарини играла содержание. А форму придумали драматург и режиссер, но они не искалечили актрису внуренне - вот что важно! Когда-то Станиславский сказал, что режиссер должен умереть в артисте, но это забывается даже теми людьми, которые для заработка используют его имя. И на мой взгляд, в работах этих режиссеров идет просто насильственное умерщвление Актера, превращение его в некий «знак» в конструкции под названием спектакль. Почему этого не происходит в Малом театре или во МХАТе им. М.Горького под руководством Татьяны Дорониной? Да потому, что в наших театрах Актер понимает, что от него хотят. А если это понимается, то тогда он может играть на голове, в песке, в воде - где угодно. Прежде чем играть роль, нужно ее прочитать и задать себе вопросы, которые уже ставил Станиславский: для чего, почему, как я это буду делать, каковы предлагаемые обстоятельства. Тогда не педалируется форма! У нас же те, кто пытается ставить Беккета, берут его форму и заставляют артиста играть форму, а не содержание. Можно играть и в сукнах - я мечтаю сыграть на пустой сцене без ничего, но только со светом - он создает для актера настроение, предлагаемые обстоятельства, атмосферу. Я это почувствовал много лет назад. Когда играл Ваню в спектакле «Униженные и оскорбленные» по Достоевскому. В последней финальной картине я оказывался почти на пустой сцене, и только в луче света произносил последний монолог моего героя. Это было незабываемо!
Мое мнение -русский драматический театр, основанный на мощном репертуаре, мощной актерской школе, опираясь на которую Станиславский создал свою систему, способен создавать спектакли любого направления. Но вскрывая содержание жизни человеческого духа, а не подражая чисто внешним заимствованным приемам, к чему так склонна наша «новая режиссура».
На открытии Фестиваля прозвучал шедевр великого Моцарта «Так поступают все». Совместная постановка Театра «Пикколо ди Милано - Театр Европы « и Фонда Петруцелли ди Барри. Под управлением маэстро Джузеппе ла Малъфа великолепно звучал Оркестр Малого театра и Хор Фонда Петруцелли ди Барри. А итальянские молодые певцы продемонстрировали не только высочайшую культуру несравненного бельканто, но и истинное актерское мастерство, продиктованное почерком Джрджо Стрелера. Наконец - то столичные любители оперного искусства увидели действительно современное прочтение классической оперы. Невозможно переоценить то впечатление, которое оставляет постановка моцартовской «Так поступают все». Ибо в ней слилось в потрясающей гармонии те составляющие, без которых невозможен оперный спектакль.
Наконец, мы своими глазами увидели, что режиссура мастера XX века, как и оформление сценографа Эцио Фриджерио, художника по костюмам Франки Скварчапино, художника по свету Жерардо Модика способны с первых мгновений очаровать нас миром моцартовского гения. Когда вы уже не представляете, что эта дивная опера может быть на сцене иною. Можно только догадываться, почему получается на Западе и не получается в наших оперных театрах, которые или копируют зарубежные постановки, или призывают авангардную режиссуру, дабы быть в ногу со временем. Это был спектакль, поражающий простотой, человечностью, одухотворенностью музыкой Моцарта, несмотря на несколько надуманный сюжет. Два молодых человека проверяют чувства возлюбленных, подвергнув их испытанию: будут ли они им верны во время их отъезда. Причем проверяют эти чувства они сами, переодевшись в неких албанцев. Приводя ниже обращение режиссера к актерам в начале работы над оперой, хотелось бы ввести читателя в «тайну» создания режиссерского шедевра. Вот оно. - Так что же такое «Так поступают все»? - говорит Стрелер. - Фарс? Нет! Это прекрасная опера, где музыка проста и естественна. И я попрошу вас быть столь же простыми и естественными, как она, ибо это и есть подлинное искусство. Чем меньше вы «красуетесь « на сцене, тем больше в вас величия. Далее если эта история не слишком правдоподобна, каждым движением мы должны стирать грань между реальностью и мистикой, так, как это делал Моцарт при помощи музыки. Ведь человеческая жизнь и есть самая величайшая загадка и игра. Моцарт всего лишь записал ее на бумаге, показав жестокие и глупые ее стороны, в то же время испытывая к ним жалость. Какими подчас смешными и жалкими мы становимся, когда любим!..
Задумайтесь над сюжетом оперы: возлюбленные пары разыграли, обманули, разлучили. Обе девушки молят о прощении и обещают никогда больше не изменять своим любимым. Разве в это молено поверить? Не торопитесь, обдумайте ситуацию. Посмотрите на нее с другой стороны и вы почувствуете, как быстро меняется ваше настроение, и то, о чем бы вы сейчас плакали, не вызывает ничего, кроме смеха. Так уж случилось, что опера Моцарта в постановке Джорджо Стрелера стала не только украшением Фестиваля, но и появилась на сцене Малого театра как нельзя кстати. Ибо ни для кого не секрет: наша модная режиссура вдоволь поиздевавшись над театром драматическим, ломая, прежде всего, классику, обратилась уже к оперному театру с теми же заимствованными у Запада далеко не лучшими приемами. Что из этого получилось, теперь, благодаря великой певице Галины Вишневской знают все. Я попросила Ю.М.Соломина прокомментировать эту ситуацию.
–Я могу понять Вишневскую и благодарен ей за сохранение нашей национальной театральной культуры. Она имеет возможность говорить на весь мир, а я только на Россию. И говорю о том же, но только о драматической сцене. очему надо уродовать Чайковского? Композитор имеет свое представление о будущем спектакле, он уже написал все, что мы должны увидеть на сцене - он написал драматургию. Режиссер должен только ее перенести на сцену.
У каждого гения свой театр, абсолютно отличный. У Верди в меньшей степени важна фактура певца, главное, что бы он пел. У Чайковского, если Татьяну нельзя отличить от Няни, то театр не состоится. Театр Чайковского не допускает компромиссов зрительного ряда.
Если режиссер приходит в музыкальный театр и ставит спектакль, который не имеет никакого отношения к музыкальной драматургии, то музыка в опере становится сопроводительной, а не главным компонентом театра, чем -то вторичным и третичным, нарушая мысль композитора. Можно быть замечательным режиссером кино или гениальным режиссером драматического театра, но ставить ему оперу нельзя. Практически невозможно, ибо надо знать, как дирижер, музыку. Надо знать, что хотел увидеть сам композитор на сцене. На мой взгляд, выражение: «у меня есть концепция» - это чудовищно. Она означает, что у Чайковского не было концепции. Он оказывается писал музыку для мобильных телефонов. А концепция есть у режиссера!
Разумеется, это не значит раз и навсегда ставить оперу «вот так». Время меняет наше отношение к театру и к оперному, и к драматическому. И время корректирует наши театральные приемы, но смысл мы менять не можем - драматургию нарушать нельзя.
Спектакли должны быть разными, но командующий - это создатель драматургии. Другой вопрос акценты! Как это ни парадоксально, но драматический театр имеет в большей степени возможность менять акценты в спектакле. А в опере нет. Надо или менять музыку, или рассчитывать на то, что в зале сидят одни дураки. Тогда можно.
Мы не имеем права отказываться от своей национальной традиции, проверенных столетиями принципов сценического воплощения: будь - то опера или драма. И вот почему: я из музыкальной семьи, и Бог мне дал хороший слух, вот голоса нет, а то, быть может, я бы и запел. Но дело в том, что я музыку чувствую, и без неё, как режиссер, я не мыслю спектакля. Ибо кроме ее воздействия на зрителя, она сопереживательна с актерской профессией. И она очень помогает, даже какие-то звуки составляют партитуру спектакля. Эта звуковая партитуру собирает настроение зрителя. Так же как и живописные декорации - я за слово художник, а не дизайнер. У нас в театре, когда открывается занавес зрители аплодируют искусству и культуре художника. С нами уже нет Энара Стенберга, создавшего декорации к водевилю «Таинственный ящик», но зрители по-прежнему аплодируют художнику. Живопись, музыка, шумы, костюмы, время, изображенное в драме или опере, - все это должно присутствовать на сцене. Ибо все это создает русский Театр.
Каждый народ должен иметь свой театр, Давайте жить дружно. Мы сохраняем принципы отечественного театра. Я часто задаю себе вопрос: ну, почему мы под всех подлаживаемся, почему мы такие. А французы - нет, а немцы - нет, а англичане - нет. Мне жалко наших актеров, потому что их подталкивают и наталкивают на то, чтобы наш театр, великий русский театр был похож. Бог с ним, европейским театром.
Когда Малый театр выезжает за рубеж: Германию, Францию, Италию, мы видим, с каким энтузиазмом смотрит зритель наши спектакли. Их интересует, ни как мы под них работаем, а как мы сами работаем, чтобы узнать, что такое русская душа. Хотите верьте, хотите нет, но наши последние гастроли в Японии были феноменальные для нас всех, хотя мы приезжали в эту страну уже в четвертый раз!
- В Японии вы любимый русский актер. Ваше участие в фильме Акиры Куросава «Дерсу Узала» это сыграло свою роль?
- В 1990 году Куросава в буклете рассказывал о предстоящих гастролях Малого театра. Безусловно, он оказал большую честь, поддержку, но если бы мы не отвечали зрителю своим качеством, то трудно было удержаться в течении 12 лет, которые мы туда ездим по несколько раз. В Японии любят Чехова, и нашу последнюю премьеру «Три сестры « мы включили в гастроли по их настоятельной рекомендации.
Малый театр первый выехал в Израиль. Мы показывали «Вишневый сад» в постановке Игоря Ильинского в Иерусалиме. Артисты Малого театра пригласили на спектакль и главу Белой церкви о. Алексея и главу Красной церкви, которого также звали о. Алексей. Они сошлись и сидели рядом. Глава Белой церкви Отец Алексей - огромного роста, он из Австралии, русский, но никогда не был в России. Надо было видеть, как он смотрел спектакль! Он видел Россию! Вот почему у нас цветут деревья. И на сцене деревянный дом - декорация воспроизводила мир русского человека в постановке Игоря Ильинского. И мы видели, как у наших гостей текли слезы...
Истюшина Марина Ивановна
В честь 250-летия создания в России государственных театров легендарная сцена Академического Малого театра в рамках Международного фестиваля театров стран Европы пригласила ведущие национальные коллективы, чье творчество - одно из главных составляющих культуры современного мира.
Это «Пикколо ди Милано - Театр Европы» из Италии, «Эстонский театр драмы « из Таллина, Гамбургский театр «Талия» из Германии, Национальный академический театр им. Янки Купалы из Белоруссии и Национальный академический драматический театр им. И. Франко из Киева.
И мой вопрос художественному руководителю Малого театра России народному артисту СССР Юрию Соломину.
- Юрий Мефодъевич, в мире немало фестивалей драматических театров. В чем вы видите своеобразие и оригинальность Фестиваля театров стран Европы. Как возникла идея его создания?
- На наш Фестиваль мы приглашаем старейшие национальные театры, чья история существования неразрывно связана с менталитетом нации, ее становлением. Ибо как писал один из величайших создателей русского театра Александр Николаевич Островский: «Национальный театр есть признак совершеннолетия нации. Иметь такой театр и гордиться им желает каждый народ».
Наш фестиваль показал высочайший художественный уровень этих театров, который был ими достигнут в результате многолетнего служения своему народу, на поприще выражения его мыслей, чувств, его веры в торжество справедливости. Наши гости с благодарностью приняли наше приглашение, я думаю, еще и потому, что они приехали на родину великих русских драматургов, к пьесам которых они ни раз обращались в своем творчестве.
Имена Пушкина, Лермонтова, Гоголя, Тургенева, Островского, Чехова, Достоевского широко известны и любимы. По моим наблюдениям, мировая драматическая сцена сегодня не может существовать без этих авторов - великих талантов, создателей великой драматургии. И потому приезд национальных европейских театров - это их дань уважения и признательности России, народу, его театру, имеющего столь славную 250-летнию историю.
Подтверждением слов Ю.М.Соломина стал блистательный спектакль гостей из Белоруссии «Чичиков», весьма далекий от «школярного академизма» в прочтении великой поэмы Гоголя «Мертвые души». Режиссер-постановщик Валерий Раевский и художник Борис Герлован, заменили традиционный занавес световым пано в глубине сцены, которое, подобно переливающемуся спруту, то концентрируясь, то растворяясь, не только обозначал смену картин сценического действия, но и как бы дополнял психологическую энергетику персонажей. Что делало образ спектакля, созданного на стыке театра психологического и театра современных форм, ярким и стильным, оправдывая данный ему подзаголовок: мистическая комедия.И приходило понимание, что в поэме Гоголя еще столько неизведанного, что таит она в себе мощную притягательную силу для настоящих художников сцены. В спектакле мы увидели галерею помещиков из века XIX, психологически точно сыгранных, занимательных и колоритных. Однако главными персонажами стали другие. Это «руководящие» чиновники некоего губернского города, которые прознав про «похождения» Чичикова, про его странные покупки мертвых душ, строя догадки и предположения, приходят в такое нервное состояние страха, что приводит одного из них - прокурора - к неожиданной смерти...
Ну, а что Чичиков в этом спектакле? Он удивлен: он живет по законам того же общества, где деньги решают все. И какая разница, каким способом он их приобретает - ведь не убийством же или грабежом? А быть мошенником среди себе подобных, не такой уж большой грех. Он всего лишь такой, как все. Но в глазах перепуганных на смерть чиновников он предстает героем поистине мистическим. Удивительно, но как точно действует закон современности театра, а стало быть и его необходимости, закон, от которого зависят или удачи театра, или его поражения!
Малый театр в дни Фестиваля показал премьеру гоголевского «Ревизора» . Умный, актуальный спектакль в постановке Юрия Соломина, оказавшийся сродни по духу с «Чичиковым», но решенный в художественном стиле старейшей русской сцены.
- После премьеры, - говорит Юрий Соломин, - меня спросили: какова ваша режиссерская концепция? Я ответил: никакой! Концепция у Гоголя, у автора, одного из великих в мире. Гоголь создает концепцию, которая и по сегодняшний день современна, она живет. Ибо он написал о чиновничестве. В России - ли, в других - ли странах, чиновники одни и те же. Только одни мощнее, другие нет. Вот, собственно, и все. Разве сегодня это не современно? Разве у нас нет чиновников, а есть жулики наподобие Хлестакова? И нужно ли ставить спектакль о жулике, который всех обманул? Нет! Обманулись чиновники, потому что сила страха, и опять это концепция Гоголя, создает черт знает что в их воображении.
А Хлестаков, вообще, никто, он сопляк. Гоголь сам сказал устами Городничего: « Я фитюльку принял за ревизора». В нашем спектакле мы сохраняем эстетические принципы, присущие нашему театру. Но мне нравится «Чичиков» - спектакль не академический и интересной формы - эффектной, истинно театральной, которая не заслонила содержание.
Эстонский театр драмы на Фестивале показал пьесу современного отечественного драматурга Андруса Кивиряхка «Поминки по-эстонски». Она рассказывает историю, на первый взгляд, обыденную и несмотря на трагические нотки, даже смешную, судя по реакции зала, который прерывал действие смехом и аплодисментами. ...На поминки самого старшего представителя рода в крестьянской усадьбе собирается его большая семья и те, кто знал его в прошлом. Здесь и внук покойного с молодой женой, который пытается скрыть от родни свою женитьбу. Но ему это не удается, и поминки плавно перетекают в импровизированную свадьбу...Все просто, но этот сюжет в интерпретации режиссера Прийта Педаяса и блистательной плеяды актеров на наших глазах превратился в нечто значительное. Ибо на сцене предстал мир наших современников с близкими нам мыслями и чувствами. Колоритные персонажи со своими воспоминаниями, страстями, старыми обидами и... прошлой жизнью, в которой были и депортация, и ГУЛАГ, и чтобы выжить вступление в КПСС, и бегство от советского режима на лодках в Швецию, и еще многое, что легло шрамами на жизнь маленького народа в минувшем веке. И весь этот рассказ в диалогах ведется замечательными актерами без пафоса, без политических выпадов в сторону русских и патетических стенаний.
Художник Пилле Янес построил единственную декорацию: высокая кладка дров, пересекающая пространство сцены, лишенной каких -либо бытовых подробностей. Но какой великолепный знак минувшего, напоминающий иезуитскую фразу сталинизма: «лес рубят - щепки летят», понимая под «щепкой» человеческую жизнь! Остается только удивляться этой современной пьесе, ибо в московских театрах она стала синонимом «чернухи». Этому спектаклю, разыгранному так тонко и проникновенно актерским ансамблем по законам психологического театра. В нем все так просто, а вы не можете оторвать взгляда от этих современных эстонцев под огромным голубым балтийским небом, которое по воле художника раскинулось над сценой.
Эстонский театр драмы, отметивший свое 85-летие, пережил разные политические периоды, но и сегодня с достоинством несет миссию истинно национального театра. Он не потерял своей важной роли в истории не только эстонской, но и европейской театральной культуры.
Что сразу приходит на ум в сравнении его с другим театром на Балтике - Театром «Талия» из Гамбурга, показавшим инсценировку известного романа Теодора Фонтане «ЭффиБрист». Современная яркая театральность спектакля - режиссер Йоринда Дрёзэ, сценограф Джулия Шольц, художник по свету Штефан Боллигер - не затмевает философское содержание романа. Произведения, вслед за Г. Ибсеном, исследующим психологию общества, лишающего женщину самостоятельного выбора в сфере личной жизни. Тема, видимо, весьма волнующая и в наши дни немецкое общество, а потому разыгранная актерами в традиции психологического театра, восходящего к Чехову и великим немцам: Клейсту, Ведекинду. Кстати говоря, эти драматурги всегда занимали ведущее место в репертуаре старейшего европейского национального театра, который отметил в этом году 163-ий сезон.Горячими аплодисментами москвичей сопровождались все спектакли Фестиваля, который представил разнообразную палитру современной драматической сцены.
Так, старейший на Украине Национальный академический драматический театр имени Ивана Франко показал музыкальную комедию «Наталка Полтавка».
Она принадлежит перу Ивана Котляревского, основоположника профессионально украинского театра, родоначальника украинского языка и литературы. Созданная в 1819 году, «Наталка Полтавка» с музыкой классика украинской музыки Мыколы Лысенко постоянно присутствовала в репертуаре ещё малороссийских антреприз. В одной из них - в труппе Деркача юный Федор Шаляпин исполнял роль возлюбленного героини Петра.
Новая интерпретация знаменитой комедии - режиссер Александр Ануров, музыкальный руководитель Олег Скрипка, художник - постановщик Андрей Александрович - Дочевский, балетмейстер Ирина Задаяна, дирижер Владимир Гданский - привлекает яркой игровой стихией, где есть место истинно народному юмору, иронии, чудному украинскому фольклору. Все это позволяет актерам импровизировать, быть раскованными в игре, танце, пении. Несмотря почтенный возраст, «Наталка Полтавка» смотрится с восторгом. Чему, думается, в немалой степени помогло содружество постановщиков с лидером группы «Вопли Видоплясова» Олегом Скрипкой, который обработал известные мелодии Мыколы Лысенко, а так же создал и свои собственные.С особым нетерпением зрители Фестиваля ожидали приезд «Пикколо ди Милано - Театра Европы», ибо, как отмечает критика всего мира: « художественное совершенство спектаклей этого театра и их ориентированность на широкого зрителя стали образцом театрального искусства».
Театр представил спектакли великого режиссера минувшего века Джорджо Стрелера: оперу Моцарта «Так поступают все» и пьесу классика театра абсурда С.Беккета «Счастливые дни» в исполнении выдающейся актрисы Джулии Лаццарини. Этот последний шедевр ушедшего от нас мастера произвел неизгладимое впечатление еще и потому, что, пожалуй, впервые мы увидели столь совершенное искусство театра абсурда. И здесь хотелось бы привести слова самого режиссера, раскрывающие причины его обращения к Беккету. - Желание поставить Беккета возникло у меня в зрелом возрасте, -сказал мастер в одном из интервью. – К тому временил прочитал много его произведений, ощутив неподдельный интерес этого человека к театру и его душевную простоту. Его произведения потрясающие, целостные, всегда разные, даже если он создавал ряд вариаций на одну и ту же тему судьбы, одиночества, героического противостояния серости и бессмысленности человеческого существования на земле... Не добавив в пьесу «Счастливые дни « ни единого слова, я подчеркнул оптимизм главной героини и ее желание «идти до конца»...
Это мнение Джордже Стрелера тем более интересно для нас, кто на многие годы был лишен возможности видеть на сцене или читать драматургов этого направления, без которого культура XX века, безусловно, была бы обеднена.
Я спросила Ю.М. Соломина: может ли наш отечественный театр повторить успех итальянской мастеров и, в частности, успех выдающейся актрисы, которая по замыслу автора играет первое действие погребенной в песок половиной туловища, а во втором «играет» только ее голова?
-Дело не в форме, а в содержании, - говорит Юрий Мефодьевич. - Джулия Лаццарини играла содержание. А форму придумали драматург и режиссер, но они не искалечили актрису внуренне - вот что важно! Когда-то Станиславский сказал, что режиссер должен умереть в артисте, но это забывается даже теми людьми, которые для заработка используют его имя. И на мой взгляд, в работах этих режиссеров идет просто насильственное умерщвление Актера, превращение его в некий «знак» в конструкции под названием спектакль. Почему этого не происходит в Малом театре или во МХАТе им. М.Горького под руководством Татьяны Дорониной? Да потому, что в наших театрах Актер понимает, что от него хотят. А если это понимается, то тогда он может играть на голове, в песке, в воде - где угодно. Прежде чем играть роль, нужно ее прочитать и задать себе вопросы, которые уже ставил Станиславский: для чего, почему, как я это буду делать, каковы предлагаемые обстоятельства. Тогда не педалируется форма! У нас же те, кто пытается ставить Беккета, берут его форму и заставляют артиста играть форму, а не содержание. Можно играть и в сукнах - я мечтаю сыграть на пустой сцене без ничего, но только со светом - он создает для актера настроение, предлагаемые обстоятельства, атмосферу. Я это почувствовал много лет назад. Когда играл Ваню в спектакле «Униженные и оскорбленные» по Достоевскому. В последней финальной картине я оказывался почти на пустой сцене, и только в луче света произносил последний монолог моего героя. Это было незабываемо!Мое мнение -русский драматический театр, основанный на мощном репертуаре, мощной актерской школе, опираясь на которую Станиславский создал свою систему, способен создавать спектакли любого направления. Но вскрывая содержание жизни человеческого духа, а не подражая чисто внешним заимствованным приемам, к чему так склонна наша «новая режиссура».
На открытии Фестиваля прозвучал шедевр великого Моцарта «Так поступают все». Совместная постановка Театра «Пикколо ди Милано - Театр Европы « и Фонда Петруцелли ди Барри. Под управлением маэстро Джузеппе ла Малъфа великолепно звучал Оркестр Малого театра и Хор Фонда Петруцелли ди Барри. А итальянские молодые певцы продемонстрировали не только высочайшую культуру несравненного бельканто, но и истинное актерское мастерство, продиктованное почерком Джрджо Стрелера. Наконец - то столичные любители оперного искусства увидели действительно современное прочтение классической оперы. Невозможно переоценить то впечатление, которое оставляет постановка моцартовской «Так поступают все». Ибо в ней слилось в потрясающей гармонии те составляющие, без которых невозможен оперный спектакль.
Наконец, мы своими глазами увидели, что режиссура мастера XX века, как и оформление сценографа Эцио Фриджерио, художника по костюмам Франки Скварчапино, художника по свету Жерардо Модика способны с первых мгновений очаровать нас миром моцартовского гения. Когда вы уже не представляете, что эта дивная опера может быть на сцене иною. Можно только догадываться, почему получается на Западе и не получается в наших оперных театрах, которые или копируют зарубежные постановки, или призывают авангардную режиссуру, дабы быть в ногу со временем. Это был спектакль, поражающий простотой, человечностью, одухотворенностью музыкой Моцарта, несмотря на несколько надуманный сюжет. Два молодых человека проверяют чувства возлюбленных, подвергнув их испытанию: будут ли они им верны во время их отъезда. Причем проверяют эти чувства они сами, переодевшись в неких албанцев. Приводя ниже обращение режиссера к актерам в начале работы над оперой, хотелось бы ввести читателя в «тайну» создания режиссерского шедевра. Вот оно. - Так что же такое «Так поступают все»? - говорит Стрелер. - Фарс? Нет! Это прекрасная опера, где музыка проста и естественна. И я попрошу вас быть столь же простыми и естественными, как она, ибо это и есть подлинное искусство. Чем меньше вы «красуетесь « на сцене, тем больше в вас величия. Далее если эта история не слишком правдоподобна, каждым движением мы должны стирать грань между реальностью и мистикой, так, как это делал Моцарт при помощи музыки. Ведь человеческая жизнь и есть самая величайшая загадка и игра. Моцарт всего лишь записал ее на бумаге, показав жестокие и глупые ее стороны, в то же время испытывая к ним жалость. Какими подчас смешными и жалкими мы становимся, когда любим!.. Задумайтесь над сюжетом оперы: возлюбленные пары разыграли, обманули, разлучили. Обе девушки молят о прощении и обещают никогда больше не изменять своим любимым. Разве в это молено поверить? Не торопитесь, обдумайте ситуацию. Посмотрите на нее с другой стороны и вы почувствуете, как быстро меняется ваше настроение, и то, о чем бы вы сейчас плакали, не вызывает ничего, кроме смеха. Так уж случилось, что опера Моцарта в постановке Джорджо Стрелера стала не только украшением Фестиваля, но и появилась на сцене Малого театра как нельзя кстати. Ибо ни для кого не секрет: наша модная режиссура вдоволь поиздевавшись над театром драматическим, ломая, прежде всего, классику, обратилась уже к оперному театру с теми же заимствованными у Запада далеко не лучшими приемами. Что из этого получилось, теперь, благодаря великой певице Галины Вишневской знают все. Я попросила Ю.М.Соломина прокомментировать эту ситуацию.
–Я могу понять Вишневскую и благодарен ей за сохранение нашей национальной театральной культуры. Она имеет возможность говорить на весь мир, а я только на Россию. И говорю о том же, но только о драматической сцене. очему надо уродовать Чайковского? Композитор имеет свое представление о будущем спектакле, он уже написал все, что мы должны увидеть на сцене - он написал драматургию. Режиссер должен только ее перенести на сцену.
У каждого гения свой театр, абсолютно отличный. У Верди в меньшей степени важна фактура певца, главное, что бы он пел. У Чайковского, если Татьяну нельзя отличить от Няни, то театр не состоится. Театр Чайковского не допускает компромиссов зрительного ряда.
Если режиссер приходит в музыкальный театр и ставит спектакль, который не имеет никакого отношения к музыкальной драматургии, то музыка в опере становится сопроводительной, а не главным компонентом театра, чем -то вторичным и третичным, нарушая мысль композитора. Можно быть замечательным режиссером кино или гениальным режиссером драматического театра, но ставить ему оперу нельзя. Практически невозможно, ибо надо знать, как дирижер, музыку. Надо знать, что хотел увидеть сам композитор на сцене. На мой взгляд, выражение: «у меня есть концепция» - это чудовищно. Она означает, что у Чайковского не было концепции. Он оказывается писал музыку для мобильных телефонов. А концепция есть у режиссера!
Разумеется, это не значит раз и навсегда ставить оперу «вот так». Время меняет наше отношение к театру и к оперному, и к драматическому. И время корректирует наши театральные приемы, но смысл мы менять не можем - драматургию нарушать нельзя.
Спектакли должны быть разными, но командующий - это создатель драматургии. Другой вопрос акценты! Как это ни парадоксально, но драматический театр имеет в большей степени возможность менять акценты в спектакле. А в опере нет. Надо или менять музыку, или рассчитывать на то, что в зале сидят одни дураки. Тогда можно.
Мы не имеем права отказываться от своей национальной традиции, проверенных столетиями принципов сценического воплощения: будь - то опера или драма. И вот почему: я из музыкальной семьи, и Бог мне дал хороший слух, вот голоса нет, а то, быть может, я бы и запел. Но дело в том, что я музыку чувствую, и без неё, как режиссер, я не мыслю спектакля. Ибо кроме ее воздействия на зрителя, она сопереживательна с актерской профессией. И она очень помогает, даже какие-то звуки составляют партитуру спектакля. Эта звуковая партитуру собирает настроение зрителя. Так же как и живописные декорации - я за слово художник, а не дизайнер. У нас в театре, когда открывается занавес зрители аплодируют искусству и культуре художника. С нами уже нет Энара Стенберга, создавшего декорации к водевилю «Таинственный ящик», но зрители по-прежнему аплодируют художнику. Живопись, музыка, шумы, костюмы, время, изображенное в драме или опере, - все это должно присутствовать на сцене. Ибо все это создает русский Театр.
Каждый народ должен иметь свой театр, Давайте жить дружно. Мы сохраняем принципы отечественного театра. Я часто задаю себе вопрос: ну, почему мы под всех подлаживаемся, почему мы такие. А французы - нет, а немцы - нет, а англичане - нет. Мне жалко наших актеров, потому что их подталкивают и наталкивают на то, чтобы наш театр, великий русский театр был похож. Бог с ним, европейским театром.
Когда Малый театр выезжает за рубеж: Германию, Францию, Италию, мы видим, с каким энтузиазмом смотрит зритель наши спектакли. Их интересует, ни как мы под них работаем, а как мы сами работаем, чтобы узнать, что такое русская душа. Хотите верьте, хотите нет, но наши последние гастроли в Японии были феноменальные для нас всех, хотя мы приезжали в эту страну уже в четвертый раз!
- В Японии вы любимый русский актер. Ваше участие в фильме Акиры Куросава «Дерсу Узала» это сыграло свою роль?
- В 1990 году Куросава в буклете рассказывал о предстоящих гастролях Малого театра. Безусловно, он оказал большую честь, поддержку, но если бы мы не отвечали зрителю своим качеством, то трудно было удержаться в течении 12 лет, которые мы туда ездим по несколько раз. В Японии любят Чехова, и нашу последнюю премьеру «Три сестры « мы включили в гастроли по их настоятельной рекомендации.
Малый театр первый выехал в Израиль. Мы показывали «Вишневый сад» в постановке Игоря Ильинского в Иерусалиме. Артисты Малого театра пригласили на спектакль и главу Белой церкви о. Алексея и главу Красной церкви, которого также звали о. Алексей. Они сошлись и сидели рядом. Глава Белой церкви Отец Алексей - огромного роста, он из Австралии, русский, но никогда не был в России. Надо было видеть, как он смотрел спектакль! Он видел Россию! Вот почему у нас цветут деревья. И на сцене деревянный дом - декорация воспроизводила мир русского человека в постановке Игоря Ильинского. И мы видели, как у наших гостей текли слезы...
Истюшина Марина Ивановна
Подробнее
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 26 ПО 29 ДЕКАБРЯ 2006 ГОДА
АКТЁРЫ, ЗАНЯТЫЕ В СПЕКТАКЛЯХ С 26 ПО 29 ДЕКАБРЯ 2006 ГОДА
26 декабря, основная сцена, утро, «Недоросль» спектакль: А.Н.Евдокимова, К.Е.Блохина, Н.Н.Верещенко, Е.А.Кулешова, Н.В.Казинас, С.С.Еремеев, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, Я.П.Барышев, В.Г.Зотов, А.С.Потапов, С.А.Вещев, А.М.Торопов, В.А.Коняев, А.Т.Манке, А.К.Вахтеров, И.В.Ильичев.
26 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, О.А.Чуваева, Л.Н.Щербинина, Н.П.Щвец, Ю.В.Сафронова, Е.О.Порубель, Е.М.Базарова, К.В.Демин, С.А.Коршунов, В.В.Дахненко, П.Д.Складчиков, Д.А.Марин, В.В.Бунаков, С.Л.Тезов, студ. Белоцерковский, студ. Кочетков.
26 декабря, основная сцена, «Правда – хорошо, а счастье лучше»: Е.К.Глушенко, О.Г.Жевакина, Л.П.Полякова, Л.Г.Кичанова, О.В.Молочная, Ю.В.Сафронова, Е.А.Кулешова, В.А.Низовой, В.И.Бочкарев, А.В.Клюквин, Г.В.Подгородинский, С.А.Вещев, М.Г.Фоменко, И.С.Григорьев.
26 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, С.Г.Аманова, Е.М.Базарова, А.М.Жарова, Н.П.Швец, И.А.Жерякова, Л.А.Липина, Д.Д.Кознов, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, К.В.Дёмин, С.Л.Тезов, Ф.Э.Марцевич, А.Н.Анохин, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, В.А.Ильичев, С.И.Видинеев, П.С.Жихарев.
27 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Н.Н.Верещенко, В.В.Светлова, Т.Н.Рыжова, М.И.Фомина, К.Е.Блохина, студ.Аксенова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.А.Фаддеев, Е.В.Куршинский, В.В.Дахненко, П.С.Жихарев, студ. Жарков, студ. Онищенко, студ. Артамонов.
27 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: студ. Милюзина, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, А.М.Жарова, Е.О.Дмитриева, Л.А.Пашкова, О.Г.Жевакина, О.С.Мартьянов, Г.В.Подгородинский, В.К.Бабятинский, П.Д.Складчиков, Ф.Э.Марцевич, В.А.Дубровский, О.В.Доброван, ст. Буйнаков, студ. Кочетков.
27 декабря, основная сцена, вечер, «Три сестры»: И.В.Иванова, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, В.В.Андреева, Л.С.Аникеева, Д.Н.Подгорная, А.В.Клюквин, В.К.Бабятинский, А.Ю.Ермаков, Э.Е.Марцевич, Г.В.Подгородинский, А.А.Фаддеев, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, А.С.Кудинович, А.Т.Манке.
27 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Бедность не порок»: Т.Н.Лебедева, Л.В.Ещенко, И.А.Жерякова, Е.О.Порубель, О.Г.Жевакина, З.Е.Андреева, Д.Д.Кознов, А.В.Коршунов, К.В.Демин, Г.Н.Скряпкин, Д.Н.Курочка, С.В.Потапов, студ. Коротаев.
28 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Д.Н.Подгорная, И.В.Тельпугова, Е.В.Доронина, Л.Г.Кичанова, М.И.Фомина, студ.Аксенова, Д.Д.Кознов, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, В.А.Низовой, А.Н.Анохин, П.С.Жихарев, студ. Михайлов, студ. Корташов, студ. Голубев.
28 февраля, основная сцена, «Мнимый больной»: Е.К.Глушенко, О.В.Молочная, Л.В.Титова, Варя Куценко, В.И.Бочкарев, А.В.Клюквин, Г.В.Подгородинский, Вл.Б.Носик, В.А.Низовой, К.В.Демин, И.С.Григорьев, О.В.Доброван, Д.Н.Курочка, С.А.Коршунов, Ф.Э.Марцевич, С.И.Видинеев, Е.В.Куршинский.
28 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: В.В.Андреева, О.А.Чуваева, Л.Н.Щербинина, Т.Н.Рыжова, Л.В.Ещенко, Е.О.Порубель, Е.М.Базарова, К.В.Демин, С.В.Потапов, В.А.Коняев, А.В.Вершинин, Д.Н.Зеничев, С.С.Еремеев, С.Л.Тезов, ст. Буйнаков, студ. Кочетков.
28 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Е.Г.Харитонова, С.Г.Аманова, Т.А.Еремеева, А.В.Коршунов, Э.Е.Марцевич, В.И.Езепов, Я.П.Барышев, А.М.Торопов, А.В.Вершинин, А.Т.Манке, Д.Н.Зеничев.
29 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Н.Н.Верещенко, В.В.Светлова, Т.Н.Рыжова, Н.П.Швец, К.Е.Блохина, студ. Хорошилова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.А.Фаддеев, И.Григорьев, В.В.Дахненко, Д.Н.Солодовник, Г.Н.Скряпкин, Е.В.Куршинский, П.В.Абрамов.
29 декабря, основная сцена, «Царь Борис»: Т.Н.Лебедева, О.В.Молочная, Е.В.Доронина, Г.А.Егорова, А.М.Жарова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Ю.В.Сафронова, В.И.Бочкарев, Г.В.Подгородинский, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, В.А.Сафронов, Э.Е.Марцевич, Ю.Б.Ильин, В.В.Дахненко, С.А.Вещев, В.Г.Зотов, К.В.Демин, В.А.Коняев, А.Ю.Ермаков, В.А.Дубровский, А.Н.Анохин, О.В.Доброван, А.С.Кудинович, О.С.Мартьянов, Вл.Б.Носик, А.М.Торопов, С.А.Кагаков, А.К.Вахтеров, И.С.Григорьев, А.Т.Манке, П.В.Абрамов, А.А.Фаддеев, П.С.Жихарев, В.А.Андрианов, Д.А.Марин.
29 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, А.М.Жарова, Ю.В.Сафронова, Л.Г.Кичанова, О.Г.Жевакина, О.С.Мартьянов, С.А.Коршунов, В.К.Бабятинский, А.Н.Анохин, Д.А.Марин, В.А.Дубровский, О.В.Доброван, М.Г.Фоменко, В.А.Андрианов.
29 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Свои люди – сочтёмся!»: Л.П.Полякова, И.А.Жерякова, Т.И.Короткова, К.Е.Блохина, В.В.Петров, А.Р.Хомятов, С.Л.Тезов, Д.Н.Солодовник.
26 декабря, основная сцена, утро, «Недоросль» спектакль: А.Н.Евдокимова, К.Е.Блохина, Н.Н.Верещенко, Е.А.Кулешова, Н.В.Казинас, С.С.Еремеев, В.А.Низовой, В.К.Бабятинский, Я.П.Барышев, В.Г.Зотов, А.С.Потапов, С.А.Вещев, А.М.Торопов, В.А.Коняев, А.Т.Манке, А.К.Вахтеров, И.В.Ильичев.
26 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, О.А.Чуваева, Л.Н.Щербинина, Н.П.Щвец, Ю.В.Сафронова, Е.О.Порубель, Е.М.Базарова, К.В.Демин, С.А.Коршунов, В.В.Дахненко, П.Д.Складчиков, Д.А.Марин, В.В.Бунаков, С.Л.Тезов, студ. Белоцерковский, студ. Кочетков.
26 декабря, основная сцена, «Правда – хорошо, а счастье лучше»: Е.К.Глушенко, О.Г.Жевакина, Л.П.Полякова, Л.Г.Кичанова, О.В.Молочная, Ю.В.Сафронова, Е.А.Кулешова, В.А.Низовой, В.И.Бочкарев, А.В.Клюквин, Г.В.Подгородинский, С.А.Вещев, М.Г.Фоменко, И.С.Григорьев.
26 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Бешеные деньги»: А.Н.Евдокимова, С.Г.Аманова, Е.М.Базарова, А.М.Жарова, Н.П.Швец, И.А.Жерякова, Л.А.Липина, Д.Д.Кознов, В.К.Бабятинский, В.А.Дубровский, К.В.Дёмин, С.Л.Тезов, Ф.Э.Марцевич, А.Н.Анохин, В.А.Андрианов, Е.В.Арановский, В.А.Ильичев, С.И.Видинеев, П.С.Жихарев.
27 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Н.Н.Верещенко, В.В.Светлова, Т.Н.Рыжова, М.И.Фомина, К.Е.Блохина, студ.Аксенова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.А.Фаддеев, Е.В.Куршинский, В.В.Дахненко, П.С.Жихарев, студ. Жарков, студ. Онищенко, студ. Артамонов.
27 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: студ. Милюзина, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, А.М.Жарова, Е.О.Дмитриева, Л.А.Пашкова, О.Г.Жевакина, О.С.Мартьянов, Г.В.Подгородинский, В.К.Бабятинский, П.Д.Складчиков, Ф.Э.Марцевич, В.А.Дубровский, О.В.Доброван, ст. Буйнаков, студ. Кочетков.
27 декабря, основная сцена, вечер, «Три сестры»: И.В.Иванова, А.И.Охлупина, О.Л.Пашкова, В.В.Андреева, Л.С.Аникеева, Д.Н.Подгорная, А.В.Клюквин, В.К.Бабятинский, А.Ю.Ермаков, Э.Е.Марцевич, Г.В.Подгородинский, А.А.Фаддеев, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, А.С.Кудинович, А.Т.Манке.
27 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Бедность не порок»: Т.Н.Лебедева, Л.В.Ещенко, И.А.Жерякова, Е.О.Порубель, О.Г.Жевакина, З.Е.Андреева, Д.Д.Кознов, А.В.Коршунов, К.В.Демин, Г.Н.Скряпкин, Д.Н.Курочка, С.В.Потапов, студ. Коротаев.
28 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Д.Н.Подгорная, И.В.Тельпугова, Е.В.Доронина, Л.Г.Кичанова, М.И.Фомина, студ.Аксенова, Д.Д.Кознов, С.А.Коршунов, Д.А.Марин, В.А.Низовой, А.Н.Анохин, П.С.Жихарев, студ. Михайлов, студ. Корташов, студ. Голубев.
28 февраля, основная сцена, «Мнимый больной»: Е.К.Глушенко, О.В.Молочная, Л.В.Титова, Варя Куценко, В.И.Бочкарев, А.В.Клюквин, Г.В.Подгородинский, Вл.Б.Носик, В.А.Низовой, К.В.Демин, И.С.Григорьев, О.В.Доброван, Д.Н.Курочка, С.А.Коршунов, Ф.Э.Марцевич, С.И.Видинеев, Е.В.Куршинский.
28 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: В.В.Андреева, О.А.Чуваева, Л.Н.Щербинина, Т.Н.Рыжова, Л.В.Ещенко, Е.О.Порубель, Е.М.Базарова, К.В.Демин, С.В.Потапов, В.А.Коняев, А.В.Вершинин, Д.Н.Зеничев, С.С.Еремеев, С.Л.Тезов, ст. Буйнаков, студ. Кочетков.
28 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Волки и овцы» : Л.П.Полякова, Е.Г.Харитонова, С.Г.Аманова, Т.А.Еремеева, А.В.Коршунов, Э.Е.Марцевич, В.И.Езепов, Я.П.Барышев, А.М.Торопов, А.В.Вершинин, А.Т.Манке, Д.Н.Зеничев.
29 декабря, основная сцена, утро, «Сказка о Царе Салтане»: Н.Н.Верещенко, В.В.Светлова, Т.Н.Рыжова, Н.П.Швец, К.Е.Блохина, студ. Хорошилова, В.А.Коняев, В.Г.Зотов, А.А.Фаддеев, И.Григорьев, В.В.Дахненко, Д.Н.Солодовник, Г.Н.Скряпкин, Е.В.Куршинский, П.В.Абрамов.
29 декабря, основная сцена, «Царь Борис»: Т.Н.Лебедева, О.В.Молочная, Е.В.Доронина, Г.А.Егорова, А.М.Жарова, Г.Г.Микшун, Н.П.Швец, Ю.В.Сафронова, В.И.Бочкарев, Г.В.Подгородинский, А.В.Вершинин, А.С.Потапов, В.А.Сафронов, Э.Е.Марцевич, Ю.Б.Ильин, В.В.Дахненко, С.А.Вещев, В.Г.Зотов, К.В.Демин, В.А.Коняев, А.Ю.Ермаков, В.А.Дубровский, А.Н.Анохин, О.В.Доброван, А.С.Кудинович, О.С.Мартьянов, Вл.Б.Носик, А.М.Торопов, С.А.Кагаков, А.К.Вахтеров, И.С.Григорьев, А.Т.Манке, П.В.Абрамов, А.А.Фаддеев, П.С.Жихарев, В.А.Андрианов, Д.А.Марин.
29 декабря, сцена на Б.Ордынке, утро, «Снежная Королева»: Д.Н.Подгорная, Е.М.Солодова, Л.В.Юдина, А.М.Жарова, Ю.В.Сафронова, Л.Г.Кичанова, О.Г.Жевакина, О.С.Мартьянов, С.А.Коршунов, В.К.Бабятинский, А.Н.Анохин, Д.А.Марин, В.А.Дубровский, О.В.Доброван, М.Г.Фоменко, В.А.Андрианов.
29 декабря, сцена на Б.Ордынке, «Свои люди – сочтёмся!»: Л.П.Полякова, И.А.Жерякова, Т.И.Короткова, К.Е.Блохина, В.В.Петров, А.Р.Хомятов, С.Л.Тезов, Д.Н.Солодовник.
22.12.2006
Подробнее
ВНИМАНИЕ! ИЗМЕНЕНИЯ В РЕПЕРТУАРЕ
24 декабря на основной сцене Малого театра пойдет комедия А.С.Грибоедова «Горе от ума».
27 декабря — драма А.П.Чехова «Три сестры».
Приносим свои извинения!
27 декабря — драма А.П.Чехова «Три сестры».
Приносим свои извинения!
Подробнее
АЛЕКСЕЙ КУДИНОВИЧ: «ПРИРОДА ЧУВСТВ МОИХ К ТЕБЕ НЕВЫРАЗИМА В СЛОВЕ»
60 лет – не возраст и не подвиг, а вот 30 лет в одной гримёрной приобретают героический, и даже где-то мученический оттенок. Творчество Владимира Георгиевича...
АЛЕКСЕЙ КУДИНОВИЧ – СОРАТНИКУ ПО БОРЬБЕ С РЕЖИССУРОЙ
60 лет – не возраст и не подвиг, а вот 30 лет в одной гримёрной приобретают героический, и даже где-то мученический оттенок. Творчество Владимира Георгиевича, рождённое при советском строе, обогатившееся и закалённое в годы перестройки, не вышло за рамки вседозволенности, но стало простым и естественным, как естественная потребность.
Когда я думаю о Владимире Георгиевиче Богине, вспоминаю длительное общение с ним, я задаюсь вопросом: «Какими словами охарактеризовать эту неординарную, выпирающую из всего нашего коллектива индивидуальность?» На ум сразу приходят слова Шекспира: «Природа чувств моих к тебе невыразима в слове». Добрый, терпеливый, справедливый, отзывчивый, гармоничный, не теряющий попусту ни минуты времени – это все те немногие качества, не имеющие к нему никакого отношения. Возможно, только в будущем можно будет понять и трезво оценить всё то невозделанное поле его деятельности. «Счастлив только тот, кто встретит на своём пути мудрого старца», — так говорили древние. Встреча эта у Володи ещё впереди.
С приветом, Кудинович
60 лет – не возраст и не подвиг, а вот 30 лет в одной гримёрной приобретают героический, и даже где-то мученический оттенок. Творчество Владимира Георгиевича, рождённое при советском строе, обогатившееся и закалённое в годы перестройки, не вышло за рамки вседозволенности, но стало простым и естественным, как естественная потребность.
Когда я думаю о Владимире Георгиевиче Богине, вспоминаю длительное общение с ним, я задаюсь вопросом: «Какими словами охарактеризовать эту неординарную, выпирающую из всего нашего коллектива индивидуальность?» На ум сразу приходят слова Шекспира: «Природа чувств моих к тебе невыразима в слове». Добрый, терпеливый, справедливый, отзывчивый, гармоничный, не теряющий попусту ни минуты времени – это все те немногие качества, не имеющие к нему никакого отношения. Возможно, только в будущем можно будет понять и трезво оценить всё то невозделанное поле его деятельности. «Счастлив только тот, кто встретит на своём пути мудрого старца», — так говорили древние. Встреча эта у Володи ещё впереди.
С приветом, Кудинович
Подробнее
ЭДУАРД МАРЦЕВИЧ: «ДО ВОЛОДИ ДОТРОНУЛАСЬ РУКА ГОСПОДА»
Сама фамилия «Богин» сразу вызывает у меня доброе отношение, потому что корень этой фамилии «Бог»...
ЭДУАРД МАРЦЕВИЧ: «ДО ВОЛОДИ ДОТРОНУЛАСЬ РУКА ГОСПОДА»
Сама фамилия «Богин» сразу вызывает у меня доброе отношение, потому что корень этой фамилии «Бог». Создаётся впечатление, что до Володи дотронулась рука Господа. Он настоящий профессионал. Актёр эмоциональный, он как ёжик с шипами, которого не так просто обласкать и взять в руки. Богин очень своеобразный, сугубо по-своему думающий, имеющий твёрдые позиции. Мои встречи с ним в творчестве и в жизни всегда были общением с непростым человеком, не с простым актёром – «дважды два – четыре»… Это, скажем так, «дважды два – пять».
Свой первый спектакль в Малом театре я ставил именно на Володю. Я окончил Высшие режиссёрские курсы в Паневежисе, и после возвращения из Литвы Царёв сказал мне: «Значит так. Ты найди повесть Тургенева «Яков Пасынков», напиши инсценировку и поставь спектакль на малой сцене». В то время малой сценой служил зал Островского. Я попросил Царёва, чтобы в оформлении использовали много фонарей, поставили будку. Он был ужасно раздражён, когда проводили провода и ломали стены. И он мне говорил: «Ты разрушаешь Малый театр!»
Роль Якова Пасынкова была поручена Володе.
- Эдуард Евгеньевич, простите, но это не самая известная вещь у Тургенева, не могли бы Вы коротко рассказать, о чём она?
- Это история молодого человека, который находится в сложных отношениях с людьми власти, они давят на него, хотят им командовать… Я помню, когда читал повесть, то думал: что же вот, пока не трогает? А в конце у меня даже слёзы были, и я решил: надо писать инсценировку! Яков Пасынков - прообраз будущего Базарова, такая нигилистическая структура с элементами анархизма. Володя очень заинтересовался пьесой. Вот, вы знаете, в чём его особенность как актёра, - он всегда докапывается до какой-то глубины, ищет самую «сермягу» взаимоотношений, характера, идеи персонажа и т.д. И я обратил на это внимание и с удовольствием с ним работал. Мне с Володей было удобно, он хороший актёр, главное – талантливый. А когда человек талантлив, можно ему доверять, в чём-то его спровоцировать, чтобы он выдал больше, или простить, что сегодня он не может предъявить ту же порцию своего дарования. Когда «Пасынков» вышел, Володя был на коне, он действительно здорово играл. А на следующий сезон пожарники объявили, что в зале Островского спектакли идти не могут. Для меня, конечно, это был удар, потому что такая хорошая работа Богина оказалась не открытой, не замеченной, прошла мимо… Мы подружились и начали думать о каком-нибудь таком спектакле, чтобы он устраивал и нас, и руководство. (Михаил Иванович, я помню, пришёл, собрал весь коллектив «Якова Пасынкова» и сказал: «Хороший спектакль, но это не Малый театр, это Мейерхольд». На что я ответил: «Вы ученик Мейерхольда, Михаил Иванович, и спасибо вам большое».)
А через несколько лет меня вызвал в Минск режиссёр Вячеслав Никифоров. И ассистентка по актёрам, - я пробовался на роль Кирсанова в «Отцах и детях» - сказала: «Вы знаете, у нас трагедия: не можем найти Базарова». А уже начались съёмки. И я говорю: «Я вам подарю, если хотите. У меня есть очень хороший актёр, который просто готов к этой роли». И, памятуя о том, что княгиня Гагарина когда-то пересказала в своём письме всю потерянную пьесу Тургенева под названием «Студент», из которой он в дальнейшем сделал «Якова Пасынкова», а потом «Отцов и детей» - видите, как развивалась эта история – я сказал про Богина. Потому что нигилизм Базарова, его отрицание и в хорошем смысле слова бешенство против устоев, против традиций, - всё это было прекрасно прописано ещё в Пасынкове, чей трагизм естественно переходил в базаровский. И они обратились к Володе, и сразу же утвердили его на роль. И вдруг, когда закончились съёмки, я узнаю, что он получает за эту работу Государственную премию Советского Союза! Надо было просто перейти из одной жизни в другую, а образ был в нём, уже сидел. И я очень рад, что помог его чудному мгновению. Актёру необходимо заблистать, оказаться на вершине, испытать счастье быть знаменитым.
Когда же возникла идея постановки «Не было ни гроша, да вдруг алтын», я сразу решил, что Петровича – обиженного чиновника, которого раздели, разули и выбросили на улицу, обманув и высосав из него все деньги, всё, что он берёг, и который настроен мстить Крутицкому, этому русскому Гобсеку, - будет играть только Богин! Почему именно он? Володя порою бывает жёстким, резким в суждениях… Никогда не забуду, однажды у него возникли неприятности, после чего мы играли спектакль, и всё, что думает про людей, которые ему помешали, он выкладывал мне на сцене! Это очень интересный актёр. Он внёс в «Не было ни гроша» огромную лепту. Там же есть скотный двор и интеллигенция. Вот, мне кажется, Богин обозначил жёсткую интеллигентскую линию. Если Анна Тихоновна и Настя – они такие с «мерехлюндической» структурой, то здесь очень чётко выписан мститель, просто граф Монте-Кристо, только в «бомжатном» образе, но всё-таки это личность, человеческая личность.
Володе исполняется 60 лет. Я бы не сказал, что он использован в полную силу, хотя сейчас у него прекрасные работы в «Чайке», в «Вишнёвом саде». Но, тем не менее, я считаю, на него надо поставить спектакль, он этого достоин. И если мне когда-нибудь дадут работу как режиссёру, я так и поступлю. Когда мы работали над «Яковом Пасынковым», в нём просыпалось такое мироздание, такое ощущение мира по-своему, даже соприкосновение с небом у него происходило… Поэтому я бы пожелал, чтобы в своё 60-летие он получил хорошую роль. Пришло время, когда Володя Богин может занимать положение одного из ведущих актёров, не второго эшелона, а именно первого! Он уже доказал это «Вишнёвым садом». Он верой и правдой служит Малому и не бродяжничает по коммерческим структурам, вот – живёт: дом и Малый театр. И я в этом вижу определённый человеческий подвиг. Володя нужен театру. Он достиг такого возраста, когда он ещё не старый, но и не молодой, но для Малого - в самом соку. И поэтому я бы ему пожелал, прежде всего, здоровья, и хорошей, хорошей такой роли, которая была бы достойна его внутренних содержательных моментов.
Сама фамилия «Богин» сразу вызывает у меня доброе отношение, потому что корень этой фамилии «Бог». Создаётся впечатление, что до Володи дотронулась рука Господа. Он настоящий профессионал. Актёр эмоциональный, он как ёжик с шипами, которого не так просто обласкать и взять в руки. Богин очень своеобразный, сугубо по-своему думающий, имеющий твёрдые позиции. Мои встречи с ним в творчестве и в жизни всегда были общением с непростым человеком, не с простым актёром – «дважды два – четыре»… Это, скажем так, «дважды два – пять».
Свой первый спектакль в Малом театре я ставил именно на Володю. Я окончил Высшие режиссёрские курсы в Паневежисе, и после возвращения из Литвы Царёв сказал мне: «Значит так. Ты найди повесть Тургенева «Яков Пасынков», напиши инсценировку и поставь спектакль на малой сцене». В то время малой сценой служил зал Островского. Я попросил Царёва, чтобы в оформлении использовали много фонарей, поставили будку. Он был ужасно раздражён, когда проводили провода и ломали стены. И он мне говорил: «Ты разрушаешь Малый театр!»
Роль Якова Пасынкова была поручена Володе.
- Эдуард Евгеньевич, простите, но это не самая известная вещь у Тургенева, не могли бы Вы коротко рассказать, о чём она?
- Это история молодого человека, который находится в сложных отношениях с людьми власти, они давят на него, хотят им командовать… Я помню, когда читал повесть, то думал: что же вот, пока не трогает? А в конце у меня даже слёзы были, и я решил: надо писать инсценировку! Яков Пасынков - прообраз будущего Базарова, такая нигилистическая структура с элементами анархизма. Володя очень заинтересовался пьесой. Вот, вы знаете, в чём его особенность как актёра, - он всегда докапывается до какой-то глубины, ищет самую «сермягу» взаимоотношений, характера, идеи персонажа и т.д. И я обратил на это внимание и с удовольствием с ним работал. Мне с Володей было удобно, он хороший актёр, главное – талантливый. А когда человек талантлив, можно ему доверять, в чём-то его спровоцировать, чтобы он выдал больше, или простить, что сегодня он не может предъявить ту же порцию своего дарования. Когда «Пасынков» вышел, Володя был на коне, он действительно здорово играл. А на следующий сезон пожарники объявили, что в зале Островского спектакли идти не могут. Для меня, конечно, это был удар, потому что такая хорошая работа Богина оказалась не открытой, не замеченной, прошла мимо… Мы подружились и начали думать о каком-нибудь таком спектакле, чтобы он устраивал и нас, и руководство. (Михаил Иванович, я помню, пришёл, собрал весь коллектив «Якова Пасынкова» и сказал: «Хороший спектакль, но это не Малый театр, это Мейерхольд». На что я ответил: «Вы ученик Мейерхольда, Михаил Иванович, и спасибо вам большое».)
А через несколько лет меня вызвал в Минск режиссёр Вячеслав Никифоров. И ассистентка по актёрам, - я пробовался на роль Кирсанова в «Отцах и детях» - сказала: «Вы знаете, у нас трагедия: не можем найти Базарова». А уже начались съёмки. И я говорю: «Я вам подарю, если хотите. У меня есть очень хороший актёр, который просто готов к этой роли». И, памятуя о том, что княгиня Гагарина когда-то пересказала в своём письме всю потерянную пьесу Тургенева под названием «Студент», из которой он в дальнейшем сделал «Якова Пасынкова», а потом «Отцов и детей» - видите, как развивалась эта история – я сказал про Богина. Потому что нигилизм Базарова, его отрицание и в хорошем смысле слова бешенство против устоев, против традиций, - всё это было прекрасно прописано ещё в Пасынкове, чей трагизм естественно переходил в базаровский. И они обратились к Володе, и сразу же утвердили его на роль. И вдруг, когда закончились съёмки, я узнаю, что он получает за эту работу Государственную премию Советского Союза! Надо было просто перейти из одной жизни в другую, а образ был в нём, уже сидел. И я очень рад, что помог его чудному мгновению. Актёру необходимо заблистать, оказаться на вершине, испытать счастье быть знаменитым.
Когда же возникла идея постановки «Не было ни гроша, да вдруг алтын», я сразу решил, что Петровича – обиженного чиновника, которого раздели, разули и выбросили на улицу, обманув и высосав из него все деньги, всё, что он берёг, и который настроен мстить Крутицкому, этому русскому Гобсеку, - будет играть только Богин! Почему именно он? Володя порою бывает жёстким, резким в суждениях… Никогда не забуду, однажды у него возникли неприятности, после чего мы играли спектакль, и всё, что думает про людей, которые ему помешали, он выкладывал мне на сцене! Это очень интересный актёр. Он внёс в «Не было ни гроша» огромную лепту. Там же есть скотный двор и интеллигенция. Вот, мне кажется, Богин обозначил жёсткую интеллигентскую линию. Если Анна Тихоновна и Настя – они такие с «мерехлюндической» структурой, то здесь очень чётко выписан мститель, просто граф Монте-Кристо, только в «бомжатном» образе, но всё-таки это личность, человеческая личность.
Володе исполняется 60 лет. Я бы не сказал, что он использован в полную силу, хотя сейчас у него прекрасные работы в «Чайке», в «Вишнёвом саде». Но, тем не менее, я считаю, на него надо поставить спектакль, он этого достоин. И если мне когда-нибудь дадут работу как режиссёру, я так и поступлю. Когда мы работали над «Яковом Пасынковым», в нём просыпалось такое мироздание, такое ощущение мира по-своему, даже соприкосновение с небом у него происходило… Поэтому я бы пожелал, чтобы в своё 60-летие он получил хорошую роль. Пришло время, когда Володя Богин может занимать положение одного из ведущих актёров, не второго эшелона, а именно первого! Он уже доказал это «Вишнёвым садом». Он верой и правдой служит Малому и не бродяжничает по коммерческим структурам, вот – живёт: дом и Малый театр. И я в этом вижу определённый человеческий подвиг. Володя нужен театру. Он достиг такого возраста, когда он ещё не старый, но и не молодой, но для Малого - в самом соку. И поэтому я бы ему пожелал, прежде всего, здоровья, и хорошей, хорошей такой роли, которая была бы достойна его внутренних содержательных моментов.
Подробнее
ЛЮДМИЛА ТИТОВА: «ТАКИХ ЛЮДЕЙ РЕДКО ВСТРЕТИШЬ НА ТЕАТРЕ»
Когда я пришла в Малый, мне казалось, что молодёжи в театре немного. Были и совсем молодые, только что окончившие училище, и опытные, уже много игравшие. Среди них особенно выделялись Саша Овчинников и Володя Богин...
ЛЮДМИЛА ТИТОВА: «ТАКИХ ЛЮДЕЙ РЕДКО ВСТРЕТИШЬ НА ТЕАТРЕ»
Когда я пришла в Малый, мне казалось, что молодёжи в театре немного. Были и совсем молодые, только что окончившие училище, и опытные, уже много игравшие. Среди них особенно выделялись Саша Овчинников и Володя Богин - оба очень красивые, с ярко выраженным амплуа героя. Саша – герой романтический, лирический, Володя – социальный, «герой-неврастеник». Что бы он ни играл, у него всегда существует колоссальный эффект присутствия на сцене или экране, и ярко выраженная индивидуальность. Я до сих пор помню Володины интонации, походку, жесты в «Лешем» Бориса Морозова, где он играл Желтухина. Во всём этом чувствовалась неустроенность, неблагополучность, несчастливость его героя, которая вливалась в общую тему спектакля. Богин всегда чувствует атмосферу, и если нужно, умеет сам её создавать.
Мы редко сейчас встречаемся в театре, у нас нет общих спектаклей, но я радуюсь, когда вижу его на сцене, в коридоре, в очереди за зарплатой. Мне кажется, это взаимно, потому что Володя в своих человеческих, жизненных, - не сценических! – проявлениях совершенно не артист. Ему можно верить, он искренен, а это очень ценно. Такие качества редко встречаются в жизни, и тем более на театре.
Когда я пришла в Малый, мне казалось, что молодёжи в театре немного. Были и совсем молодые, только что окончившие училище, и опытные, уже много игравшие. Среди них особенно выделялись Саша Овчинников и Володя Богин - оба очень красивые, с ярко выраженным амплуа героя. Саша – герой романтический, лирический, Володя – социальный, «герой-неврастеник». Что бы он ни играл, у него всегда существует колоссальный эффект присутствия на сцене или экране, и ярко выраженная индивидуальность. Я до сих пор помню Володины интонации, походку, жесты в «Лешем» Бориса Морозова, где он играл Желтухина. Во всём этом чувствовалась неустроенность, неблагополучность, несчастливость его героя, которая вливалась в общую тему спектакля. Богин всегда чувствует атмосферу, и если нужно, умеет сам её создавать.
Мы редко сейчас встречаемся в театре, у нас нет общих спектаклей, но я радуюсь, когда вижу его на сцене, в коридоре, в очереди за зарплатой. Мне кажется, это взаимно, потому что Володя в своих человеческих, жизненных, - не сценических! – проявлениях совершенно не артист. Ему можно верить, он искренен, а это очень ценно. Такие качества редко встречаются в жизни, и тем более на театре.
Подробнее
ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ: «ТАКИХ АКТЕРОВ ОСТАЛИСЬ ЕДИНИЦЫ»
Володя Богин учился у Царёва на курс младше меня. Его не сразу взяли в Малый, и он уехал на периферию....
ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ: «ТАКИХ АКТЕРОВ ОСТАЛИСЬ ЕДИНИЦЫ»
Володя Богин учился у Царёва на курс младше меня. Его не сразу взяли в Малый, и он уехал на периферию. Но Володя попал в коллектив с большими традициями - Русский театр в Тбилиси, где встретился с Петром Наумовичем Фоменко, который, на мой взгляд, и определил дальнейшую творческую судьбу Володи. Все доучиваются потом в театре. И Богин проходил настоящую школу у Фоменко.
Самое главное, что я хочу сказать про Владимира Георгиевича – то, что он волгарь. А волгарь – это определённый отпечаток на всю жизнь, особенно на творческом человеке. Володя родился в Саратове, очень много времени проводил на воде. Саратов, как мы знаем, богат талантами – это очень театральный город. Но Володя не сразу пошёл в Щепкинское училище, он два года проучился на биологическом факультете Саратовского университета. Владимир Георгиевич принадлежит к уходящему сейчас амплуа - он герой-неврастеник. Таких актёров остались единицы, не только в Москве и Петербурге, но и вообще в России. Многие его коллеги говорят, что когда Богин появляется на сцене, возникает искра, вольтова дуга со зрителями - что-то происходит в зале. Но и партнёры все испытывают это, я бы сказал, предгрозовое ощущение, разреженность воздуха… Как герой-неврастеник, он не придерживается каких-то определённых рамок в рисунке роли, а может каждый новый спектакль повести чуть-чуть в другую сторону. Поэтому ожидать как от партнёра от Владимира Георгиевича Богина можно чего угодно. К сожалению, у меня с ним мало точек соприкосновения на сцене, но даже в небольших эпизодах Лопахина с Епиходовым каждый раз есть нюансы, может быть, незаметные для других артистов или для зрителей, но они есть. Поэтому всё время надо не то чтобы держаться настороже: дескать, сейчас молния по башке бабахнет, но соответствовать этому предгрозовому состоянию.
- Это хорошо или плохо для партнёра?
- Очень хорошо, т.к., во-первых, вносит настоящую импровизационную атмосферу, а, во-вторых, сейчас уже позабыли, но ради этого и существовал театр. Они ушли уже, великие трагики, неврастеники, - зрители отрывались от своих кресел, когда появлялись эти актёры, и даже специально приезжали посмотреть именно на их сцены.
Нас с Володей многое сближает. Он очень любит животных и особенно собак: у него всегда есть собака в доме. Расставшись с Саратовом и переехав в Москву, он всё равно вернулся к Волге и живёт сейчас летом в своём доме на родине Островского, в Щелыково. Я с удовольствием наблюдаю за ним, как он все два месяца во время отпуска красит забор, подрезает деревья, ковыряется в земле, чинит душ, ходит по грибы... Т.е. полностью растворяется в природе. Это доставляет ему истинное наслаждение, и, думаю, очень помогает в творчестве. Володя один из немногих людей, особенно в актёрской среде, который следит за литературой – он очень читающий человек, с ним всегда можно поговорить о книгах, о писателях. Как у каждого актёра, у него есть внутренний стон о несыгранных ролях; не все его творческие данные востребованы и в театре, и, особенно, в кино, где он начинал очень хорошо, снявшись в таких фильмах, как «Таланты и поклонники», «Трое» по Горькому. Кстати говоря, Базарова Володя впервые сыграл ещё в училище. Его всегда брали в экранизации русской классики, на мой взгляд, он актёр именно классического репертуара. Горький - это его автор, очень хороший, несправедливо забытый в Малом театре драматург. Володя и в «Зыковых» играл, и на Власа в «Дачниках» у Бабочкина очень хорошо ввёлся. Это был бы отличный Сатин. Ещё Володе повезло на режиссёров. После Фоменко в Малом театре он встретился с Леонидом Ефимовичем Хейфецом, Борисом Афанасьевичем Морозовым.
Мне кажется, Владимир Георгиевич вступает сейчас в очень хороший период. Слава Богу, он в прекрасной физической и творческой форме, и будем надеяться, что наш театр воспользуется этим, потому что потенциал у Володи очень сильный и мощный. Остаётся только пожелать ему здоровья да ролей, и оставаться таким же.
Володя Богин учился у Царёва на курс младше меня. Его не сразу взяли в Малый, и он уехал на периферию. Но Володя попал в коллектив с большими традициями - Русский театр в Тбилиси, где встретился с Петром Наумовичем Фоменко, который, на мой взгляд, и определил дальнейшую творческую судьбу Володи. Все доучиваются потом в театре. И Богин проходил настоящую школу у Фоменко.
Самое главное, что я хочу сказать про Владимира Георгиевича – то, что он волгарь. А волгарь – это определённый отпечаток на всю жизнь, особенно на творческом человеке. Володя родился в Саратове, очень много времени проводил на воде. Саратов, как мы знаем, богат талантами – это очень театральный город. Но Володя не сразу пошёл в Щепкинское училище, он два года проучился на биологическом факультете Саратовского университета. Владимир Георгиевич принадлежит к уходящему сейчас амплуа - он герой-неврастеник. Таких актёров остались единицы, не только в Москве и Петербурге, но и вообще в России. Многие его коллеги говорят, что когда Богин появляется на сцене, возникает искра, вольтова дуга со зрителями - что-то происходит в зале. Но и партнёры все испытывают это, я бы сказал, предгрозовое ощущение, разреженность воздуха… Как герой-неврастеник, он не придерживается каких-то определённых рамок в рисунке роли, а может каждый новый спектакль повести чуть-чуть в другую сторону. Поэтому ожидать как от партнёра от Владимира Георгиевича Богина можно чего угодно. К сожалению, у меня с ним мало точек соприкосновения на сцене, но даже в небольших эпизодах Лопахина с Епиходовым каждый раз есть нюансы, может быть, незаметные для других артистов или для зрителей, но они есть. Поэтому всё время надо не то чтобы держаться настороже: дескать, сейчас молния по башке бабахнет, но соответствовать этому предгрозовому состоянию.
- Это хорошо или плохо для партнёра?
- Очень хорошо, т.к., во-первых, вносит настоящую импровизационную атмосферу, а, во-вторых, сейчас уже позабыли, но ради этого и существовал театр. Они ушли уже, великие трагики, неврастеники, - зрители отрывались от своих кресел, когда появлялись эти актёры, и даже специально приезжали посмотреть именно на их сцены.
Нас с Володей многое сближает. Он очень любит животных и особенно собак: у него всегда есть собака в доме. Расставшись с Саратовом и переехав в Москву, он всё равно вернулся к Волге и живёт сейчас летом в своём доме на родине Островского, в Щелыково. Я с удовольствием наблюдаю за ним, как он все два месяца во время отпуска красит забор, подрезает деревья, ковыряется в земле, чинит душ, ходит по грибы... Т.е. полностью растворяется в природе. Это доставляет ему истинное наслаждение, и, думаю, очень помогает в творчестве. Володя один из немногих людей, особенно в актёрской среде, который следит за литературой – он очень читающий человек, с ним всегда можно поговорить о книгах, о писателях. Как у каждого актёра, у него есть внутренний стон о несыгранных ролях; не все его творческие данные востребованы и в театре, и, особенно, в кино, где он начинал очень хорошо, снявшись в таких фильмах, как «Таланты и поклонники», «Трое» по Горькому. Кстати говоря, Базарова Володя впервые сыграл ещё в училище. Его всегда брали в экранизации русской классики, на мой взгляд, он актёр именно классического репертуара. Горький - это его автор, очень хороший, несправедливо забытый в Малом театре драматург. Володя и в «Зыковых» играл, и на Власа в «Дачниках» у Бабочкина очень хорошо ввёлся. Это был бы отличный Сатин. Ещё Володе повезло на режиссёров. После Фоменко в Малом театре он встретился с Леонидом Ефимовичем Хейфецом, Борисом Афанасьевичем Морозовым.
Мне кажется, Владимир Георгиевич вступает сейчас в очень хороший период. Слава Богу, он в прекрасной физической и творческой форме, и будем надеяться, что наш театр воспользуется этим, потому что потенциал у Володи очень сильный и мощный. Остаётся только пожелать ему здоровья да ролей, и оставаться таким же.
Подробнее
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
22 декабря – народному артисту России Владимиру Георгиевичу Богину исполняется 60 лет. От души поздравляем Владимира Георгиевича с юбилеем и искренне желаем ему крепкого здоровья, неизменной удачи и, конечно, новых больших и интересных ролей на сцене Малого театра!
Подробнее
РЕПЕТИЦИИ
В Малом театре начаты репетиции спектакля «Любовный круг» по пьесе Сомерсета Моэма...
РЕПЕТИЦИИ
В Малом театре начаты репетиции спектакля «Любовный круг» по пьесе Сомерсета Моэма. Перевод Виталия Вульфа. В главных ролях – Элина Быстрицкая и Василий Бочкарев. Ставит спектакль – вот тут и начинается самое интересное – Андрей Житинкин, фигура, выбор которой для Малого театра кажется более чем неожиданным. Этот режиссер, имеющий репутацию признанного нарушителя спокойствия, любителя эпатажа, занимает свою, очень определенную нишу в раскладе театральной Москвы, и ниша его, на первый взгляд, довольно далека от художественной территории Малого театра. Но в том и заключается мудрость руководителя, чтобы делать неожиданные ходы, так как давно известно: в театре самые яркие творческие результаты возникают от соединения разноприродных, далеких друг от друга, на первый взгляд, явлений. В данном случае – Житинкина и Малого театра. Так что – посмотрим!
«Театральные Новые Известия», 22.12.2006
В Малом театре начаты репетиции спектакля «Любовный круг» по пьесе Сомерсета Моэма. Перевод Виталия Вульфа. В главных ролях – Элина Быстрицкая и Василий Бочкарев. Ставит спектакль – вот тут и начинается самое интересное – Андрей Житинкин, фигура, выбор которой для Малого театра кажется более чем неожиданным. Этот режиссер, имеющий репутацию признанного нарушителя спокойствия, любителя эпатажа, занимает свою, очень определенную нишу в раскладе театральной Москвы, и ниша его, на первый взгляд, довольно далека от художественной территории Малого театра. Но в том и заключается мудрость руководителя, чтобы делать неожиданные ходы, так как давно известно: в театре самые яркие творческие результаты возникают от соединения разноприродных, далеких друг от друга, на первый взгляд, явлений. В данном случае – Житинкина и Малого театра. Так что – посмотрим!
«Театральные Новые Известия», 22.12.2006
Подробнее
ЛИЧНОЕ ДЕЛО ЦАРЯ БОРИСА
Сценическая жизнь спектакля, как правило, довольно коротка. Но уж если она длится десятилетиями, значит, это счастливая жизнь...
ЛИЧНОЕ ДЕЛО ЦАРЯ БОРИСА
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Сценическая жизнь спектакля, как правило, довольно коротка. Но уж если она длится десятилетиями, значит, это счастливая жизнь.
Именно так произошло со спектаклем Малого театра «Царь Борис», который на днях отпраздновал 200-е по счету представление. Вот уже двенадцать сезонов метания преступной совести Бориса Годунова привлекают к себе интерес, казалось бы, пресыщенных зрелищами москвичей.
Малый театр верен своей излюбленной теме — истории государства Российского. Трагедия Алексея Толстого «Царь Борис» является продолжением легендарного «Царя Федора Иоанновича». Поставил ее Владимир Бейлис, исполнители заглавной роли Виктор Коршунов и Василий Бочкарев. Добро и зло, народ и власть, совесть и ответственность — театр говорит об этих вечных темах, и они никогда не теряют своей актуальности. Спектакль идет в сопровождении музыки Георгия Свиридова, которая заставляет замирать наши сердца.
Татьяна Семашко
«Парламентская газета», 22.12.2006
ФОТОГАЛЕРЕЯ
Сценическая жизнь спектакля, как правило, довольно коротка. Но уж если она длится десятилетиями, значит, это счастливая жизнь.
Именно так произошло со спектаклем Малого театра «Царь Борис», который на днях отпраздновал 200-е по счету представление. Вот уже двенадцать сезонов метания преступной совести Бориса Годунова привлекают к себе интерес, казалось бы, пресыщенных зрелищами москвичей.
Малый театр верен своей излюбленной теме — истории государства Российского. Трагедия Алексея Толстого «Царь Борис» является продолжением легендарного «Царя Федора Иоанновича». Поставил ее Владимир Бейлис, исполнители заглавной роли Виктор Коршунов и Василий Бочкарев. Добро и зло, народ и власть, совесть и ответственность — театр говорит об этих вечных темах, и они никогда не теряют своей актуальности. Спектакль идет в сопровождении музыки Георгия Свиридова, которая заставляет замирать наши сердца.
Татьяна Семашко
«Парламентская газета», 22.12.2006
29.12.2006
«ПРАВДА» ОСТАЕТСЯ В ДУШЕ ЛЮДЕЙ
МНЕ ХОЧЕТСЯ всем читателям «Правды», которая в наступающем году отметит свое 95-летие, пожелать самого-самого хорошего, пожелать прекрасного Нового года!
28.12.2006
ПОЗДРАВЛЯЕМ С НОВОЙ РОЛЬЮ!
27 декабря Петр Жихарев впервые сыграл роль Королевича в детском спектакле «Сказка о царе Салтане» А.С.Пушкина. Поздравляем актера с его первой большой ролью на сцене Малого театра и желаем ему дальнейших творческих успехов!
28.12.2006
ЛЮДМИЛА ПОЛЯКОВА: «Я ГОВОРЮ С НЕБОМ»
Она могла бы пройти по улице и остаться неузнанной, но голос всегда ее выдает. Людмила Петровна Полякова говорит громко и до такой степени узнаваемо, что ей не скрыться даже в темном переулке ночью...
27.12.2006
ЛЮБОВЬ НЕ КУПИШЬ
Конфликт расчета и романтики в новой постановке Александра Коршунова «Бедность не порок»…
26.12.2006
«ПО БЕЛУ СВЕТУ» — с В.В.СВЯТЛОВСКИМ
А.Т.Манке любезно согласился написать еще одну статью о книге своего прапрадеда В.В.Святловского (1850–1901). Особый интерес представляет описание театральной жизни в Америке во второй половине XIX века…
26.12.2006
МАЛЫЙ ТЕАТР И ТАМБОВСКИЙ ТЕАТР ДРАМЫ ОБМЕНЯЮТСЯ ГАСТРОЛЯМИ
Тамбовский театр драмы им. А.В.Луначарского и Академический Малый театр России проведут совместную акцию по увековечению памяти великого русского актера 19 века Николая Рыбакова...
25.12.2006
ВЛАДИМИР ЭДУАРДОВИЧ МЕЙЕР
24 декабря исполнилось 105 лет со дня рождения заслуженного артиста РСФСР Владимира Эдуардовича Мейера. Предлагаем Вашему вниманию страничку, посвященную жизни и творчеству актера…
25.12.2006
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ДНЕМ РОЖДЕНИЯ!
25 декабря отмечает день рождения артистка Малого театра Наталья Пантелеймоновна Швец. От души поздравляем Наталью Пантелеймоновну и желаем ей крепкого здоровья, хорошего настроения и многих радостных встреч с благодарным зрителем на сцене родного театра!
23.12.2006
ЮРИЙ СОЛОМИН: НАЦИОНАЛЬНЫЙ ТЕАТР - ПРИЗНАК ДУХОВНОЙ КУЛЬТУРЫ НАРОДА
В честь 250-летия создания в России государственных театров легендарная сцена Академического Малого театра в рамках Международного фестиваля театров стран Европы пригласила ведущие национальные коллективы...
22.12.2006
ВНИМАНИЕ! ИЗМЕНЕНИЯ В РЕПЕРТУАРЕ
24 декабря на основной сцене Малого театра пойдет комедия А.С.Грибоедова «Горе от ума».
27 декабря — драма А.П.Чехова «Три сестры».
Приносим свои извинения!
27 декабря — драма А.П.Чехова «Три сестры».
Приносим свои извинения!
22.12.2006
АЛЕКСЕЙ КУДИНОВИЧ: «ПРИРОДА ЧУВСТВ МОИХ К ТЕБЕ НЕВЫРАЗИМА В СЛОВЕ»
60 лет – не возраст и не подвиг, а вот 30 лет в одной гримёрной приобретают героический, и даже где-то мученический оттенок. Творчество Владимира Георгиевича...
22.12.2006
ЭДУАРД МАРЦЕВИЧ: «ДО ВОЛОДИ ДОТРОНУЛАСЬ РУКА ГОСПОДА»
Сама фамилия «Богин» сразу вызывает у меня доброе отношение, потому что корень этой фамилии «Бог»...
22.12.2006
ЛЮДМИЛА ТИТОВА: «ТАКИХ ЛЮДЕЙ РЕДКО ВСТРЕТИШЬ НА ТЕАТРЕ»
Когда я пришла в Малый, мне казалось, что молодёжи в театре немного. Были и совсем молодые, только что окончившие училище, и опытные, уже много игравшие. Среди них особенно выделялись Саша Овчинников и Володя Богин...
22.12.2006
ВЛАДИМИР ДУБРОВСКИЙ: «ТАКИХ АКТЕРОВ ОСТАЛИСЬ ЕДИНИЦЫ»
Володя Богин учился у Царёва на курс младше меня. Его не сразу взяли в Малый, и он уехал на периферию....
22.12.2006
ПОЗДРАВЛЯЕМ С ЮБИЛЕЕМ!
22 декабря – народному артисту России Владимиру Георгиевичу Богину исполняется 60 лет. От души поздравляем Владимира Георгиевича с юбилеем и искренне желаем ему крепкого здоровья, неизменной удачи и, конечно, новых больших и интересных ролей на сцене Малого театра!
22.12.2006
ЛИЧНОЕ ДЕЛО ЦАРЯ БОРИСА
Сценическая жизнь спектакля, как правило, довольно коротка. Но уж если она длится десятилетиями, значит, это счастливая жизнь...
Главный режиссёр Малого театра —
заслуженный артист России А.В. Дубровский
Главная
Новости
Изменения в афише
Премьеры
Гастроли
Репертуар
Отзывы
Фестиваль "Островский в доме Островского"
Малый ТВ
Газета "Малый театр"
Открытая информация
Партнёры
О театре
Попечительский совет Руководство театра Актёры Режиссёры Художники Музыкальная часть Репертуарный отдел Режиссёрский отдел Пресс-служба Музейно-информационный центр Художественно-постановочная часть Мемориальная квартира А.И. Сумбатова-Южина Щепкинское училище Детская студия Малого театра Филиал в Когалыме
История
Здание Малого театра
Репертуар с 1824 г.
Театральное училище
Спектакли
Труппа театра с 1824 года
Труппа театра с 1917 года
Актеры
Режиссеры
Художники
Звуковой архив
1941-1945
Щелыково
Библиотека Малого театра
Правила вежливости и этикета
Публикации
Памятник А.Н. Островскому
Партнеры
Информационная поддержка
Как добраться?© 2025 Пресс-служба:
press@maly.ru
Заказ билетов (web-касса) (495) 624-40-46
Оценка качества услуг учреждений культуры
Адрес театра:
Москва, Театральный проезд д. 1
телефон: (495)624-42-01
Мы в соцсетях:
Партнеры
Информационная поддержка