7 июля исполняется 90 лет со дня рождения народной артистки РСФСР Констанции Францевны Роек (1923 - 2005).

КЛАВДИЮ МОИСЕЕВУ ПОЗДРАВЛЯЕТ ЦДА ИМ. А.А.ЯБЛОЧКИНОЙ


Дорогая Клавдия Викторовна!


В День Вашего юбилея примите от коллектива Дома актёра самые тёплые и искренние поздравления!
От всей души мы желаем Вам, нашему другу, доброго здоровья, творческих сил, хорошего настроения, радости жизни и удачи!
Пусть Вас окружают тепло и забота дорогих Вам людей!
Двери нашего Дома всегда открыты для Вас!




С уважением,
Директор ЦДА Золотовицкий И.Я.



06.07.13

6 июля - юбилей актрисы Малого театра Клавдии Викторовны Моисеевой. От души поздравляем Клавдию Викторовну и желаем ей крепкого здоровья, благополучия и новых творческих радостей и успехов!

Татьяна Москвина, «Аргументы Недели» 4 июля 2013

В Малом театре состоялась премьера спектакля «Село Степанчиково и его обитатели». Сочинение Ф.М. Достоевского воплотил на сцене режиссёр Антон Яковлев, в роли Фомы Опискина – народный артист России Василий Бочкарёв.

ГЕНИАЛЬНЫЙ МОШЕННИК РОДОМ ИЗ ДОСТОЕВСКОГО

Татьяна Москвина, «Аргументы Недели» 4 июля 2013

В Малом театре состоялась премьера спектакля «Село Степанчиково и его обитатели». Сочинение Ф.М. Достоевского воплотил на сцене режиссёр Антон Яковлев, в роли Фомы Опискина – народный артист России Василий Бочкарёв.

Из Достоевского, не будь он титаном и гением, вышел бы преотличный юморист, ведь и в сумрачных громадах его великих сочинений нет-нет да мелькнёт превесёлая усмешка. Какая-нибудь дамочка пройдётся вроде госпожи дурынды Хохлаковой в «Братьях Карамазовых». Или ввалится комический господин-кретин капитан Лебядкин («Бесы») со своими стихотворениями почище Хармса... Много забавного и в кутерьме «Села Степанчикова», оно ведь и построено на комедийной пружинке мольеровского «Тартюфа»: привёл почтенный обыватель в свой дом некое чудовище – и началось…

Только Мольер целил своё острое копьё-перо в святош своего времени. А Достоевский создал Фому Опискина как грандиозную пародию на спекулянтов другого рода. На обманщиков во имя неопределённых «идеалов», на мошенников от имени «великого и прекрасного». На проходимцев, которые наряжаются в торжественные одежды цивилизаторов, учителей человечества, писателей.

Главная забота режиссёра Антона Яковлева сосредоточилась на этом образе. В исполнении такого удивительного мастера, каков Василий Бочкарёв, Фома Опискин вышел воистину сокрушительной силы. Каждые его жест и реплика сопровождены восторженным стоном и ропотом зрительного зала.

Как мы стосковались по такой игре, по такой отделке образа, по такой глубине погружения в характер, что он становится великим типом! Публика, бывает, что покупается на туфту, но подлинную вдохновенную работу распознаёт безошибочно.

Юноша Сергей приезжает в гости к своему дядюшке и обнаруживает, что в доме, среди разномастных чудаков, полновластно царит странный типчик. Такой непризнанный гений, писатель без сочинений, домашний тиран, но назвать его ничтожеством язык не повернётся. Это личность! Странной властью непонятной пока природы веет от этой щуплой фигуры с вдохновенно блистающими глазами…

Фома и начинает спектакль, появляясь в довольно скромной деревянной выгородке, окаймлённой лестницей (художник Н. Лободяник). Это – дом полковника Ростанева, и это сцена, доставшаяся Фоме как режиссёру, драматургу и актёру. Пусть за ним ходит всего лишь тройка слуг (уморительно играющих бетховенского «Сурка»), а его восторженные зрители – горстка обитателей Степанчикова. Он всё равно Наполеон духа, носитель «небесного огня» культуры, личность, резко отличающаяся от мирных обывателей. По его приказу старый верный слуга Гаврила (чудесный Вл. Носик) учит французские вокабулы, а скудоумный лакей Видоплясов (Д. Марин) начинает превращаться в модного поэта, сочиняя стихи под заголовком «Вопли Видоплясова» (да, отсюда, из юмориста Достоевского, взяла себе название славная украинская группа). Худой, стремительный, легко рассекающий пространство и отдающий приказы, как какой-нибудь тебе режиссёр Мейерхольд, Фома Опискин на самом деле (перекрестимся) – чёрт.

Да, чёрт, нечистая сила, демон, или как там их ещё называют. Фома бдительно следит, чтобы не проговориться, – как только настоящее его имя вдруг слетает с уст, закрывает рот рукой в притворном испуге. Но чёрта выдаёт в нём то сладкое, огромное удовольствие, которое он получает, насмешничая и унижая простодушных людей, упиваясь властью (вот! вот где прокол – «их» всегда можно узнать по этому упиванию!), блаженствуя от любви к самому себе. Чёрт играет в человека – великолепно, талантливо, с наслаждением. Фома – единственный, кто легко преодолевает «четвёртую стену» и бегает по залу, а в конце, усевшись на авансцене, вообще глядит зрителю в глаза и сообщает, что скоро оставит жалкое Степанчиково и направится прямо в Москву… Да что ждать – он давно с нами.

Ох как дурили и дурят нашего брата черти в личинах пророков, писателей, режиссёров и т.д и т.п. Как жадно и вдохновенно играли они и продолжают играть с бедными душами, жаждущими «небесного огня». А ведь предупреждали нас, что подмена и провокация будут тотальными, что профанация произойдёт с самыми чудесными словами и понятиями…

Смеётся, ликует Фома, летает по сцене! Как ему легко и хорошо с наивными дурачками! Я не знаю, как Василий Бочкарёв это делает, преодолев дух тяжести и превратившись в какое-то сплошное вдохновенное сияние, в энергетический вихрь, – но ему удалось создать образ поразительной меры обобщения. Оставаясь при этом живым, смешным, предельно чётким и ясным в своей сценической жизни. О, называющие Малый театр музеем, вы явно в нём давно не бывали и не видели, какие чудеса там отмачивают «музейные экспонаты» – настоящие, большие, преданные делу актёры. Ни в каких модернизированных театральных центрах такого не увидишь…

Добротный и обстоятельный спектакль Антона Яковлева, конечно, накренился в сторону Фомы, и прочие обитатели Степанчикова остались несколько в тени. Хотя и среди них есть отлично сделанные персонажи – скажем, бедолага Мизинчиков (Глеб Подгородинский). Но Яковлев в своих сценических композициях почти всегда выдвигает одну фигуру, как это было, например, с его знаменитым спектаклем «Крейцерова соната» в МХТ (там солирует Михаил Пореченков). Это, конечно, предопределено выбранным литературным материалом, но ведь и материал выбирает режиссёр, стало быть, его волнует именно такая «оптика». Не нахожу возражений – пусть будет один герой (хотя, когда полковника Ростанева играл в МХТ сам Станиславский, наверное, героев было двое).

К тому же вровень с Бочкарёвым стать непросто. Даже при всём желании. На горные вершины великой русской актёрской школы просто так не залезешь…

На возникший у читателя вопрос – не родственник ли этот Яковлев тому Яковлеву? – отвечаю: Антон Яковлев – родной сын любимого нашего Юрия Васильевича. Поставил пока что около десяти спектаклей в разных театрах. И ум есть, и образование, и воспитание, и вкус. Если хватит ещё воли и удачи – может развиться в крупного режиссёра, даже лидера какого-либо театрального дела. Надеюсь.

Татьяна Москвина, «Аргументы Недели» 4 июля 2013

Анна Гриневич, Михаил Никитин, Интернет-журнал «Республика», 4 июля 2013

ФОТОРЕПОРТАЖ

КОРОЛЬ ДУБЛЯЖА

Анна Гриневич, Михаил Никитин, Интернет-журнал «Республика», 4 июля 2013

ФОТОРЕПОРТАЖ

Это интервью спровоцировал наш фотограф Михаил Никитин, давний поклонник закадрового творчества известного актера Александра Клюквина. С его подачи уже второй или третий год мы слушаем только те аудиокниги, которые читает Клюквин. Возникает ощущение, что сам Клюквин и написал их – настолько органично он входит в самые разные авторские миры.

Александр Клюквин – артист Малого театра. Снимается в кино. Пишет книги. Между тем народную славу Александру Владимировичу принес его талант мастерски озвучивать фильмы и писать аудиокниги. Его голосом говорят, например, Альф из одноименного сериала, Форрест Гамп, подполковник Фрэнк Слэйд из «Запаха женщины», Спенсер Беннет из «Джанго освобожденный», все мужчины в «Страх и ненависть в Лас-Вегасе» и еще миллион других героев, включая папу-слонопотама, Бяку Стэна и Грязище, хохочущую гиену, из «Винни-Пуха». И еще он – голос канала РТР.

Об особенностях синхронного перевода, дубляже, рекламе и том, как читать книги, а не предложения, — в нашей беседе. В финале интервью – сюрприз.

— Для вас озвучание, вся эта закадровая жизнь — побочная деятельность или все же основная?

— Не, конечно, основное – это театр и кино. Озвучка – боковая ветвь, филиал, дочка. Хотя это хорошее дело, важное и нужное. Я волен выбирать, что мне читать.

- Вот я и подумала, что вы, наверное, не все подряд читаете.

— Все подряд – нет, но если сильно надо, для студии «Союз», например… Обычно либо я предлагаю материал, либо продюсер Володя Воробьев.

- «Гарри Поттер» у вас тоже в числе любимых книг?

— Хорошая сказка, правильно написанная. Пожалуй, лучшая за последние 100 лет. Иногда я слышу: «Вот, лучше бы наши сказки читали!» А вы лучше их делайте, наши сказки. И не придется закупать этих «Губка Боб квадратные штаны»…

- Юрия Коваля любите?

— «Суер-Выер» – моя любимая вещь. И смешно, и поучительно. И написано хорошо.

- Я слушала «Суер-Выер» в вашем исполнении. Настолько привыкла к вашим интонациям, вообще к вашему голосу, что не смогла переключиться на другой вариант с хорошим актером и чтецом Александром Филипенко…

— Есть у меня такая шутка: «Трудно быть скромным, если ты лучший».

- Как вы работаете: сначала книгу сами читаете, а потом начитываете? Или читаете прямо с листа?

— Сначала книгу, конечно, нужно прочесть самому, чтобы понимать, про что читать. Обычно читают предложения. Это очень хорошо, потому что есть артисты, которые читают просто слова. Я читаю книгу, причем целиком сразу. Это сложно объяснить, но я делаю так. У меня был один случай, когда я не успел дочитать до конца, потому что уже сдавать надо было материал – мы читали Коран в переводе Шумовского. Две трети я прочел, а треть набрался наглости и прочитал с листа, но, я вам скажу, повторять такого не хочу, потому что это потребовало огромного напряжения.

- В Коране тоже есть своя драматургия?

— А как же! Шумовский его переводил 40 лет. Арабы трепетно относятся к тексту – слова местами менять нельзя! А тут перевод на русский да еще и в стихах. И они не нашли ни одной зацепки, чтобы указать автору! С чем его сравнить, с Пушкиным, что ли?


— Я знаю историю, когда человек, читающий с листа, прочел фразу: «Иди, да поможет тебе 50 Г» Там просто плохо пропечаталась Б в слове «БОГ». У вас не было таких казусов?

— Не сочтите за хвастовство, но когда я читаю документальные фильмы –тут я не смотрю кино заранее: у меня нет времени да и все фильмы практически одинаковые – так вот я успеваю даже редакторские правки делать, не останавливаясь. Слова менять, времена, падежи… Иногда приходится спорить с заказчиками. Однажды читал о сражении при каком-то индийском городе. Было сказано, 20 тысяч лет назад в этом сражении погибло около 80 миллионов человек. Они настаивали на этой цифре. Я им говорю: «Вы просто можете представить себе 80 миллионов человек? Поставьте их рядом. Сколько они займут места?» Если 80 миллионов погибли, то сражалось, как минимум, 160. Поставьте рядом 160 миллионов. Было ли 20 тысяч лет назад вообще столько людей на Земле?

— Про вас рассказывают, что вы с первого дубля все записываете. В одной руке – чашка чаю, в другой – ручка, чтобы кроссворд разгадывать. Все так?

— У меня на кино уходит самое большее столько времени, сколько идет сам фильм. Иногда меньше.

— Синхронный перевод и дубляж – это же разные вещи, да?

— Синхронный перевод – это когда часть текста слышна на английском при переводе на русский. Хорошо сделанный синхронный перевод – это большая редкость. Это когда через 2-3 минуты ты вдруг перестаешь слышать русский текст. Слышишь английский и все понимаешь. Это высший пилотаж синхронного перевода. Для этого нужно, конечно, соблюдать правильный баланс – это чисто техническая вещь (погромче-потише). И самое главное – надо не выпендриваться товарищу, который говорит слова и не пытаться сыграть там что-то за актеров. Там все сыграно. Не надо усиливать и улучшать. Надо сделать так, чтобы тебя просто не заметили.

— Как вы этому научились?

— Оно само. Или, может, талант такой. Я не знаю.

— Когда герои разные, трудно подстраиваться каждый раз под их ритм и настрой?

— Персонажи – они все живые. Звери, птицы, люди – кто угодно. Не важно.

— Как с ними вместе жить-то?

— Как… Сейчас ты цапля, а потом – бац! — ёжик. У меня это получается быстро. Я когда пишу разных персонажей, то не останавливаюсь. Не прописываю сначала одного, потом другого, а потом третьего… Получается разговор разных людей.

— «Суер-Выер» с обилием персонажей так же записывали?

— И «Суер-Выер», и «Мастера и Маргариту». Последний мы писали втроем: Даша Мороз — за Маргариту и всех женщин, Максим Суханов делал Мастера, а я всех остальных.

— Всех?

— Всех. И не останавливался: и Воланд — я, и Коровьев, и от автора…

— Вы с одинаковым интересом беретесь озвучивать Винни-Пуха и, например, Аль Пачино в «Запахе женщины»?

— Я над этим не задумывался. Наверное, да. Один не хуже другого. Такие же богатые персонажи, и так же с ними надо работать.

— Амплуа у вас есть?

— Я не герой героический. Я не Ромео. Хотя возможностей много, играть могу практически все.

— А амплуа при озвучке?

— Это любое!

— И Ромео тоже?

— Для Ромео голос грубоват и обертона возрастные никуда не денешь. У меня был случай, когда я записал мультик – синхронный перевод с элементами дубляжа. Очень старый пластилиновый мультфильм «Гулливер». Я там записал все – и за Гулливера, и за лилипутов, и за женщин, и за мужчин. Можно и так. Голос позволяет.

— Не обижает, что самым популярным вашим персонажем считают Умывальника из рекламы порошка «Миф»?

— Больше помнят Альфа.

— Хорошо это воспринимаете?

— Конечно. Это гордость моя, единственная вещь, за которую не стыдно совсем. Кто-то мне говорил, что в Америке меня признали лучшим Альфом мира. Какой-то был юбилей сериала и они собрали со всех стран разные варианты озвучания. Их много. Сказали, что Клюквин – самый лучший. Не знаю, правда ли… Мне кажется, что у многих в голосе живости и доброты мало, а он ведь ужасно добрый. Я вообще этот сериал люблю: 120 серий и ни одного негодяя, ни одной ложной беременности, папы-инвалида…. Мир Альфа настолько светел и добр, что очень хочется там жить…

— Я слышала, что вы, играя в сериалах, переписываете реплики своего персонажа…

— Я убираю как минимум треть текста. В сериалах – больше половины. Тем более что пишут… Наркотики все тяжелее к финалу. В той же самой «Ефросинье» я все сцены свои просто переписывал. Все. У меня был случай, когда меня пригласили в сериал. Я почитал роль и спрашиваю: «А текст переделывать можно?» Нет-нет. Все до запятой. Тогда до свидания, работайте без меня.

Мне кажется, что я уже имею право оговаривать и сокращать текст. Никто еще не сказал, что после моей редактуры стало хуже.

— Облагораживаете текст?

— Не знаю. Хлеб актера – пауза. Хороший актер вообще все может сыграть без слов. Зачем три раза повторять одно и то же?

«Присядь, я хочу с тобой поговорить. Нам есть, что сказать друг другу, видишь ли. Поэтому наш разговор будет довольно тяжелым для меня. Тем не менее я должен тебе сказать, что….»

Товарищи дорогие! Это сплошь и рядом. Зачем это говорить? Можно сыграть и будет лучше.

— А можно ли плохую картину спасти хорошим дубляжом?

— Нет. Я озвучивал и дублировал очень много плохих фильмов – не спасает.

— Не противно озвучивать плохие картины?

— Как говорится, думай о пятом числе!

— Это что такое?

— Я ведь за деньги работаю.

— К мату в текстах как вы относитесь?

— Недавно я закончил писать «Бэтман Аполло» Пелевина. До этого еще три книги его записал. От мата деться никуда нельзя. Запрещать его бессмысленно. Слова типа «сука», «сволочь» нужны. А мат хорош на своем месте.

— Вы говорите, что записываете не все книги. От чего вы отказываетесь?

— Есть книги скучные. Какие-нибудь «100 главных героев», «100 кораблекрушений»… Они написаны плохо. Я одну прочитал и решил, что хватит. Неинтересно. Я отказываюсь от некоторой рекламы. От той, во-первых, за которую мало платят. От политической, особенно про коммунистов. Я не буду рекламировать никогда средства от простатита и выпадения волос… Никогда не буду рекламировать прокладки.

— Это жизнь!

— Но для этого не нужен мой голос!

— А для Умывальника, значит, нужен?

— Для него может быть, потому что это смешно. Будете смеяться, но я однажды озвучивал Утюг. Я дошел до того анекдота: «Боюсь утюг включать – вдруг и там ты?». Я был утюгом Филипс.

— Актер должен уметь делать любую работу!

— Понятие «любая» не означает «абсолютно любая». Мне говорят: «Как вам не стыдно сниматься в плохом сериале?» Мне не стыдно. Потому что сценарий пишу не я. Разберите мою личную работу. Сериал плохой? Вы в какой стране живете?

— Читали в сети Интернет восторженные комментарии по поводу прочитанных вами книг?

— Я боюсь компьютера. Мне по-прежнему удобнее писать на бумаге и звонить по телефону.

— Ваши поклонники собираются скидываться на то, чтобы вы прочитали их любимые книги. Обращались уже к вам?

— Я про это не слышал… Пожалуйста, почему нет? Забавное дело. На этом можно и сыграть. Записать вначале: «Книга записана на деньги пользователей…» Я – за. Это так-то непростое дело… Обязательно надо с правопреемниками договориться, с наследниками. Иначе – не дай Бог что! У меня был случай, когда я договорился с Воробьевым и мы прочитали «Остров сокровищ». Я пришел, дней 10 читал. Он приходит к финалу: «Что, как?» Я ему: «Вот, все готово!» Он: «Что вы читали??? Это не тот перевод! Это нельзя! Прав нет!» И дает мне другой перевод. Что делать? Я прочитал еще раз. Опять всю книжку. Даром.

— Вы читаете только вслух?

— Нет, почему же? Вслух читать горло устает. Давно был случай, когда кто-то из артистов мне сказал, что я занимаюсь не пойми чем, вместо того чтобы играть в театре. Я ему: «Да ты что, хорошая работа!» «Что это за работа? Сидишь и кино смотришь целый день?» Уговорил его пойти со мной, взял на озвучку. Дали ему очень небольшую роль, минуты на 3. Мы его и читаем примерно 3 минуты. Его эпизод мы писали минут 45. Он вышел красный, потный: «Извини, я был не прав».

А когда хорошее читаешь – кайф и даже отдых душе.

Анна Гриневич, Михаил Никитин

Интернет-журнал «Республика», 4 июля 2013

Корреспондент «МК» повстречался с «чертом» экрана и сцены

БОРИС КЛЮЕВ: «ПРОСТАЧКА ВОРОНИНА ИГРАТЬ ТРУДНЕЕ, ЧЕМ ИЗЫСКАННЫХ АРИСТОКРАТОВ»

Корреспондент «МК» повстречался с «чертом» экрана и сцены

Быстро приближаясь к его гримерной в филиале Малого театра в Москве, развлекаю себя игрой воображения: совпадет ли реальный характер с тем, что я почерпнул о нем из фильмов и ситкомов? Я просто не понимал, с кем мне говорить – с хитрым шпионом из «ТАСС уполномочен заявить...» (1984), с франтоватым братом Шерлока Холмса (1980-е), с двурушным графом Рошфором из «Трех мушкетеров» (1978) или с «хамоватым» отцом Ворониных из одноименного телесериала (2009-2014)? Чтобы не тратить времени зря, лезть в душу Бориса Владимировича папарацци из «эМКи» начал, едва увидев актера в зеркале трюмо (на диване беспечно восседал в ожидании тот самый Н.П.Воронин из телика):

- Легко ли сочетать образ папаши-сатира с аристократами типа Майкрофта Холмса и Рошфора, или это работа такая и выбора нет? - спрашиваю звезду голубого экрана...

- Самая что ни на есть рутинная актерская работа над образом, - отвечает популярный актер. Николай Петрович Воронин – собирательный образ, объединивший людей, которых я хорошо помню по коммуналкам. Отец Ворониных напоминает о тысячах и тысячах отцов советского периода. Ворчливый папаша – некое воспоминание о московских дворах, по которым разгуливали, как павлины, люди в тренировочных штанах за 7 рублей. Это о том, как дяди во дворах играли на столах, обитых цинковым железом, в домино и в карты. Это проживание заново некоего коллективного прошлого, своего рода дань «пожелтевшей» памяти. И, между прочим, чтобы там зрители не думали - простачка Воронина играть труднее, чем изысканных аристократов! (сериал «Воронины» на youtube.com)

Диктатор во имя отца

- Известно, что в детстве Вы были не менее “серьезным” мужчиной, чем исполняемый Вами образ папаши Ворониных. Например, после потери отца в 4 года «не позволяли» маме выйти замуж вторично. Неужели и сегодня Борис Владимирович остался таким же «маленьким диктатором»? Это была ревность или...?

- Вы правы. Но я считал, что защищая маму от новых мужчин, я сохраняю верность своему отцу. Стоило хоть одному мужчине появится рядом с мамой, как я тут же на него яростно бросался с кулаками. Казус в том, что моей маме было всего 29 лет, когда она осталась вдовой. У нее впереди была вся жизнь. Но я ничего не мог с собой поделать, ибо считал, что поступаю правильно. Конечно, я потом об этом очень жалел. Но скажу честно: по прошествии многих лет, наверное, я бы все повторил заново. Ощущение своего гнезда и долг памяти во мне сидели очень крепко. И даже когда я получил свой первый орден... (За что? – «МК») … за заслуги перед Отечеством (смеется) …. я пошел на кладбище к отцу и сказал ему об этом... думаю, он гордился бы мной. Значит, во мне это до сих пор сидит прочно.

- Расскажите о Вашей маме. Недаром ведь ее единственный сын стал актером. Генетика должна же «соблюдаться»...

- Мама всегда умела отличать красивое от некрасивого. Я верил ей. Она очень любила театр и искусство. Мама работала бухгалтером в доме Союза композиторов, в связи с чем у меня всегда были контрамарки, и я часто ходил на концерты. От мамы мне достался характер. Папа был мягче.

Кровавая звезда детства

- В Ютьюбе есть трогательный ролик о детях Великой Отечественной, где Вы рассказываете о драматизме Вашего послевоенного детства... Из него следует, что большая война не закончилась в 45-м: дети играли настоящим оружием с самыми печальными последствиями… Получается, что война продолжала и дальше забирать свое?

- Мой дядька был командиром полка, стоявшего под Нарофоминском, куда я ездил на каникулы и зимой и летом. И я помню, как все леса были насыщены огромным количеством функционирующего оружия. Многих вещей дети не понимали. Мы весело играли с каской со звездой, которая была пробита двумя дырками. Любимая наша затея – найти штык. Их было великое множество. Вырезали длинный ореховый прут, приделывали его к штыку и кидали это устройство во все что угодно. Нам нравилось, как он втыкался и задумчиво качался. Много чего находили в огромном количестве воронок. В одной из них обнаружили кобуру с нарисованной красной звездой, и нам в голову не приходило, что это вовсе не краска… Вдоль дорог было много блиндажей. Детям, конечно, хорошо, но вся радость заканчивалась, когда мы натыкались на скелет, а еще хуже – на полуразложившийся труп.

Я хорошо помню, как зимой мы ходили в лес и нашли целый ящик неиспользованных патронов. Развели огонь и все это бросили в него. Когда мы кинули этот ящик, минут через пять кто-то опомнился: «Слушайте, а ведь патроны-то сейчас начнут «летать»! Это «прозрение» спасло жизнь мне и всем моим дружкам... Мы бросились врассыпную в разные стороны, пролежав кто где почти сорок пять минут в снегу за деревьями в ожидании того, пока весь ящик не «убьет» все живое вокруг. Из нас никто не погиб тогда, но ведь были дети, которые не додумались осознать коварство артефактов войны. У меня после этого остался шрам – пуля пробила и обожгла руку. Но ведь детям море по колено – нашли еще один ящик и опять подожгли... Пошли ядовитые газы и люди вокруг стали кашлять. Нас вызвал замполит и сказал: ребят, кто принесет такой ящик – получит конфету.

- А что, тогдашние строгие власти никакой «предупредительной» работы в связи с этим не вели?

- Ничего не было. Всем все было пофигу. Бардак не меньший, чем теперь. Да и детей вразумить не так-то уж и просто. Немцы кидали игрушки-бомбы, и на них, как правило, подрывались ребята. Дети шли, видели эти игрушки и хватали. Эти немецкие посланники смерти забрали много детских жизней.

Любовь и чертовщина

– Чувствую, как, покручивая колесико компьютерной мышки, читатели «МК» хотят спросить Вас про Вашу первую любовь...

- Моя первая любовь «прозвучала» в четвертом классе школы, когда объединили мальчиков и девочек. И сразу же в моем сердце вспыхнула любовь к девочке, которая села рядом со мной за одну парту. Ее звали Зоя Анпилогова. Я вырезал на парте сердце, пронзенное стрелой, и написал «Зоя». За что мне в дневник вкатили выговор. А потом, когда на уроке физкультуры она села на шпагат – мое сердце было просто покорено. Но потом Зоя ушла в другую школу, и наши пути разошлись. И сегодня о ней я ничего не знаю.

- Правда ли, что именно неожиданно для всех имевший ошеломительный успех школьный спектакль «Чертова мельница» навсегда определил ваше место на этой земле? Говорят, что успех первой роли – Вы играли, кажется, черта, – определяет амплуа актера на всю его жизнь...

- Благодаря этому спектаклю я познакомился с народной артисткой РСФСР Клавдией Михайловной Половиковой (мамой знаменитой Валентины Серовой). В моей школе училась ее внучка. Этот спектакль имел невероятный успех, который стал маяком, проложившим нужный для меня путь. Мне было 12-13 лет, и у меня не было мыслей стать актером: я хотел пойти в торговый флот, дабы объездить весь мир. Но однажды я, по сути, «пережил» свою несостоявшуюся профессию, сыграв командира в фильме «Моонзунд» (1987). После «Чертовой мельницы» меня стали в школьном буфете пропускать без очереди – это был первый клич славы. Я записался в театральный кружок в Доме журналиста, и знаете, под чью власть я попал? (Это выяснилось лишь через много лет!) К человеку, с которым дружил мой ушедший отец-актер. (Кстати, Борис Клюев родился в день чертовой дюжины – 13 июля 1944 года. – «МК»).

- Этот черт тяготеет над Вами?..Говорят, что первая удачная роль делает актера пожизненным рабом амплуа...

- Кто знает – быть может!.. Ведь Николай Петрович Воронин тоже по-своему черт. Хотя я всегда старался выходить за привычные для себя рамки и мне это часто удавалось. Играя Воронина, я ушел дальше всего от себя самого. Аристократы, князья – все, что я играл до сих пор, гораздо проще, чем Воронин. Благодаря роли Воронина в, казалось бы, обычном сериальчике, я начинаю понимать, что становлюсь мастером. Профессиональная работа над таким образом, как отец Кости и Лени Ворониных, свойственна только человеку зрелому.

«Кино преследовало меня и в армии»

- Википедия рассказывает, что театральное училище не спасло Вас от службы... И как Ваше впечатление от армии? Выковала она из Вас настоящего мужчину?

- Я из тех старых людей, кто уважительно относится к армии. Да, мне очень не хотелось идти служить – ясное дело. Но я не стал ничего глотать и биться головой об асфальт. В армию я отправился с томиком Шиллера и рулоном туалетной бумаги. Сначала нас пропускали через душ, и когда я вернулся, моих кед уже не было (улыбается). Так я познакомился с армией. Послевоенное время, народу было мало, поэтому всех студентов театральных вузов и консерваторий призывали обязательно. И – парадокс судьбы: кино преследовало меня и в армии! – я попал в войсковую бригаду, которая участвовала в съемках «Войны и мира» (1967), где я в свое время пробовался на эпизодическую роль какого-то французика. Второй режиссер меня узнал, хотя все мы были одинаково одеты.

- Неужели служба такого остроумного человека как Вы прошла без происшествий?

- Любое скопление мужиков ведет к определенной атмосфере: к приоритету силы. Разговариваешь только матом... (А сейчас можете хватануть, если доведут? – «МК»)... Могу! (улыбается). В армии газет не читаешь. Твое постоянное желание – спать. Когда офицеры поняли, что нас слишком много образованных тут собралось – нас стали разбавлять ребятами из деревень со всего Союза, среди них были даже такие, кто впервые увидел паровоз. Но у меня был своего рода иммунитет – я имел первый разряд по борьбе. «Деды», правда, все равно могли отобрать у тебя новую шинель. Но так как я здоровый, моя шинель никому не подходила и оставалась со мной все три года (нынешний рост Клюева – 187 см – «МК»). Уходя из армии, я подарил ее одному человеку, который был вынужден шинель укоротить.

Помню забавный случай. На спичках солдаты загадывали, кто пойдет за водкой и пряниками. Выпало мне с сослуживцем. Мы обвязались фляжками вокруг талий и так три километра и бежали. Лес, поле с просом (самый опасный участок!). Пришли, а там кавполк дежурил прямо у магазина. Постучались – нас вроде отоварили. Но бежать с флягами, полными водкой, это, конечно, очень сложно. Они плюхаются, шлепаются, проливаются, а тут за нами, откуда ни возьмись – патруль конный. Башка сработала моментально: мы врассыпную в лес – лошадь в лес не пойдет. Я несся так, что у меня от водки осталась вонючая полоса. Водка пролилась, но не вся. Прежде чем войти в часть, я вырыл яму, сложил туда фляги и закрыл их ветками. Обсушил одежду и пошел. Стемнело — вырыл. Потом мы пили и закусывали пряником. Пить эту противную водку с пряником не хотелось, честно говоря. Но нужно было чувствовать себя мужчиной... И с этими ощущениями три года из жизни просто улетало в никуда.

«Артист Клюев не вылетит во Францию из-за занятости»

«Наша профессия подразумевает, что в себя нужно очень сильно верить, говорит так, словно убеждает в собственной правоте корреспондента «МК» Борис Владимирович. - Она всегда зависит от «его величества Случая». Все-таки, это работа творческая. Удача может возникнуть моментально из ничего. Первая моя большая работа в кино. Я играю в спектакле на большой сцене Малого, выхожу за кулисы – стоит незнакомый человек (как выяснилось, второй режиссер с «Беларусьфильма»). Спрашивает: «Вы завтра свободны?». – «Да», – говорю. – «Можете прямо сейчас сесть со мной в поезд и уехать в Ленинград?». – «А что такое, простите?», – говорю. – «Понимаете, ситуация такая. Валентина Гафта Ефремов не отпускает на съемки». А Гафт был утвержден на роль известного публициста и политического деятеля Василия Шульгина в фильме «Крушение империи» (1970). Я, ни секунды не раздумывая, выпаливаю: «Поехали». Мы выходим из театрального подъезда, садимся на метро, затем на поезд, и через 8 часов я уже стою пред очи основателя белорусского кинематографа, режиссера Корш-Саблина».

Так на свой второй в жизни фильм, Борис Клюев попал в мощную компанию – Стржельчик, Николай Волков, Панков, Грибов и другие. «И я не теряюсь, - признается актер, - действую легко и свободно. Меня все очень хвалили. Я впервые подумал, что проснулся знаменитым... Шиш! Не тут-то было! Никаких звонков-приглашений после. Ничего! Штиль. Приятным было одно – мастера меня внешне воспринимали как равного. Морда у меня была подходящая – для интеллигентов, для дворян. Однако это оказался ложный «звонок» успеха. Наступило разочарование, которое потом часто еще посещало. Мне многие говорили: «Ой, как хорошо!» Но – никаких звонков. Мою самооценку и мою жизнь изменил «ТАСС уполномочен заявить...» (1984). По иронии судьбы, я чуть было не отказался от этой роли – все-таки играть шпиона в СССР было не совсем выгодно для репутации. И я колебался: боялся будущих проблем. Но внезапно меня окатил абсолютно непонятный и ошеломляющий успех. (Кстати, роль шпиона – тоже по-своему роль «черта». – «МК».).

Справка. Однажды Борису Владимировичу «досталось» и от «МК». В 2008 году Б.Клюев был награжден ежегодной театральной премией газеты «Московский комсомолец» (по инициативе театроведа Марины Райкиной).

- Когда Вы «осмелели» как профессионал — при каких, что называется, обстоятельствах?

- Это произошло на фильме «Жизнь Берлиоза» (1983), где вся французская группа устроила мне бурные овации. Это был мой первый съемочный день в роли композитора Вагнера. Я вдруг понял, что меня уважают, и у меня раскрылись крылья. Благодаря французам я прямо-таки разошелся: стал импровизировать, предлагать режиссеру Жаку Требуте какие-то интересные ходы. Тот был в восторге: в знак признания пригласил меня сниматься в главной роли в 10-серийном фильме «Шопен». Но, увы, фильму было не суждено состояться (а ведь это была главная роль в многосерийном европейском проекте! - «МК»). Премия «Патэ-Синема» закрепила первый прорывной для моей самооценки успех, но советские власти «поставили на место»: «Артист Клюев не может вылететь во Францию из-за занятости».

10 лет изгойства

- Вы в академическом Малом театре (Москва) всю жизнь – с 69-го года! Не было желания разнообразия? Или Борис Клюев – пример стабильности, спокойного мирного нрава, бесконфликтен...

- У меня была ситуация, неизбежная для любого театра. Меняется руководство, приходит новая команда. И, как правило, если ты был любим предыдущим главным режиссером – то это проклятие. Я попал именно в такую ситуацию, из-за чего оказался вне игры почти на 10 лет. Я отыгрывал только старые спектакли, новых ролей мне не давали. Именно в этот момент Иннокентий Смоктуновский позвал меня во МХАТ к Ефремову. Он хотел создать новый коллектив. Я три дня слушал ангела своей интуиции – и отказался. Не хотелось в новом коллективе, что называется, все всем доказывать с нуля. А здесь, в Малом – одевальщики, гримеры, костюмеры, пожарники, сантехники – все меня знают. Я волновался, что зря не ушел, но так случилось, что через некоторое время МХАТа не стало… Да, признаться, я и не сторонник внезапных перемен в жизни. Все, что я делал резко – не получалось. Поскольку я слишком эмоционален, вынужден себя сильно сдерживать.

- Нашим читателям наверняка любопытно было бы узнать, когда актерам экономически выгоднее жить - в советское время или теперь?

- Сегодня – это сумасшедшие деньги, а тогда были очень маленькие копейки. В СССР в академическом Малом театре я сначала получал 85 рублей (товарищи из других театров – 75 рублей). Через четыре года стал получать 110 рублей, потом – 120, 130, 140, 150. Потом – все развалилось... Ставки в советском кино тоже были очень маленькие: начинал я с 7,5 рублей за съемочный день, затем 9,50р, 11,50р, 12,50р. В конце концов я насобирал рекомендации режиссеров и с легкой руки Иннокентия Смоктуновского (он состоял в спецкомиссии) получал 13,50р – это уже была фиксированная ставка. Сегодня же за один съемочный день можно получить трехмесячный оклад в театре. Поэтому молодые так и рвутся в кино. В СССР мы не могли купить себе машину или квартиру быстро. И это несмотря на то, что после «Трех мушкетеров» я купил себе машину: ровно половину я заработал – ровно половину занял. Зато народный артист СССР за съемочный день получал 56 рублей в день.

Немного «быта». Борис Клюев любит брэнды Pioneer и Armani, автомобили марки Мерседес, Бентли и Роллс-ройс. Предпочитает отдыхать в США – выходит с другом в океан на яхте. На даче под Звенигородом любит разводить розы. Играет в футбол и теннис. Любит носить халаты. Жене подарил квартиру в Италии (жена - третья у него; детей у актера больше нет). На рабочем столе дома держит в рамке рентгеновский снимок собственной грудной клетки без одного ребра, между прочим! Кажется - весьма символично...

«Русские артисты «вставят» кому угодно»

- Интернет про Вас «пишет»: «диапазон его киноролей колеблется от карьериста-гомосексуала Архипова до «теневого премьер-министра» Майкрофта Холмса, от предателя Родины Дубова до директора ФСБ, от Президента США до сварливого отца семейства Николая Воронина, от герцога де Гиза и кардинальского прихвостня графа Рошфора до главы мафиозной группировки Царёва». Эк Вас «помотало»!

- Любая роль – всегда поиск, и ты никогда не знаешь, что из этого получится. Мне сложно увидеть себя со стороны – в чем я наиболее удачен. Но роли могут и надоедать во время съемок – тот же Царев. Когда я отыграл его, я вдруг понял, что мне больше с ним делать нечего, и я попросил сценаристов его убить. Потому что я считаю, что этого достаточно – вот сделал один блок и все-е-е – достаточно. Мне этого не нужно, и мне это больше не интересно. Я сыграл больше 150 ролей и уже, признаться, порядком в них запутался (вздыхает)…

Любопытное сходство. Жители интернета заметили, что король Франции Франциск Первый (16 век) на знаменитом портрете художника Жана Клуэ (1525) очень даже напоминает Бориса Клюева! Так что, быть может, недаром актера Клюева нередко приглашали на роли аристократов разных времен. Одна из последних его театральных ролей в спектакле «Мольер (Кабала святош)» по М.Булгакову в Малом — тому еще одно подтверждение: Борис Клюев в нем играет короля Франции Людовика. Самого, что ни на есть аристократа! Своей ролью в «Кабале Святош» Б.Клюев, кажется, очень гордится...

- Вы работали с Олегом Далем и со многими другими сверхзвездами былого. Нередко люди говорят, что сейчас уже ТАК никто не играет...

- Сегодня нет кино как такового - например, таких фильмов как «Летят журавли» (1957), который я больше всего люблю, сейчас не снимут. Ныне все заполонили сериалы, и актеры просто не успевают разворачиваться в полную силу как раньше. В «Кухне» или в «Интернах» ничего толком не сыграешь. Иногда, играя Воронина, где есть какой-то драматический материал, я пытаюсь исполнить роль глубоко – все тут же затихают. Вот с Риммой Марковой мы сделали превосходную трогательную сцену в «Ворониных». Я ей говорю: «Ну что ты упираешься?» Она мне: «Во-о-о-от, вы сниматься все любите-е-е». Я ей: «Если ты актриса – сниматься надо везде!» В СССР была мощная драматургия, мощные сценарии – они проверялись, их Худсовет дорабатывал. Сейчас этого нет ничего, но между тем, я считаю, что русские артисты «вставят» кому угодно! Сегодня нет нового Даля, конечно. Но я вижу надежду на то, что природа все равно берет свое в таких, как Володя Машков и Чулпан Хаматова.

Профессор жизни

- Как преподаватель чему Вы стараетесь НЕ учить своих студентов?

- Прежде всего, я учу молодых артистов тому, что НИКТО в этой профессии их не ждет. НИЧЕГО хорошего они не увидят. Только зависть, предательство, обман. И к этому они должны быть готовы. НИКАКИХ СОПЛЕЙ – постоянно воля, воля, воля. И все время – преодоление. НИКОГДА не искать вины в других – только в себе. ПОЧЕМУ не получилось – все время анализируй, все время расти. Вот это необходимые качества для актеров. Но птица удачи хоть раз в жизни к тебе обязательно прилетит. Вопрос в том, будешь ли ты готов к этому. Актеров-неудачников не существует – все претензии человек должен предъявлять к себе. Это как сказочный богатырь перед камнем судьбы на картине Васнецова.
Кстати, Борису Клюеву частенько предлагают преподавать в США, от чего он отказывается по причине: «Я. как профессионал, считаю, что в США делать нечего: там платят деньги и ты должен преподавать. Может придти инвалид, а может и заикающийся. Ну их!».

- Под занавес беседы дежурный вопрос: что нового зрителю ждать в этом году?

- В октябре мы выпустим французскую пьесу «Как обмануть государство» (Малый театр, Москва), где я играю директора департамента налогов по фамилии Фромантель. В кино ждите продолжение «Ворониных», продолжение «Сельского доктора», картину «Близнецы» и «Екатерину», плюс еще одну картину по Первому каналу.

После душевного диалога с Борисом Владимировичем корреспондент «МК» интересным образом попал на раздачу студенческих «слонов» - «Щепка» вручала своим выпускникам красные и синие дипломы прямо на сцене филиала Малого театра. Среди «рукужмущей» профессуры за столом усадили и героя нашего интервью - заметной «фактуры» человек смотрелся среди коллег просто на зависть любому талантливому скульптору, ищущему модель для своего нового образа. Каким же его персональный образ вышел в нашем разговоре - судить Вам, читатели...


Дмитрий Алексеев
«Московский комсомолец», 4 июля 2013 года