Новости

ПОЗДРАВЛЯЕМ С ТРУДОВЫМ ЮБИЛЕЕМ!

8 сентября исполнилось 30 лет работы в театре заместителя художественного руководителя Малого театра Бориса Николаевича Любимова. От души поздравляем Бориса Николаевича с этим замечательным событием и желаем ему крепкого здоровья, благополучия и еще многих лет плодотворной и интересной работы!


Отмечая этот замечательный трудовой юбилей Бориса Николаевича, мы хотели бы предоставить слово ему самому. В 2017 году в издательстве ГИТИС вышел второй том его избранных работ «Век нынешний — век минувший» . В двухтомнике представлены отрывки из театрального дневника, театральные портреты, проблемные статьи, интервью, работы по истории театра и церкви, философские, литературоведческие статьи. С разрешения автора в одном из номеров газеты "Малый театр", мы опубликовали статью из первого тома издания.

МАЛО-ПОМАЛУ. Из записок завлита. 1992 г.


...Я пришел в Малый неожиданно для себя и для Малого театра. Прежний опыт прямого сотрудничества с театрами приносил результаты, но не радость. Малый театр только что обрел нового художественного руководителя Ю. Соломина и был лишен главы лит. части. Звонок Б. Морозова, интересовавшегося моими рекомендациями на эту вакантную должность, вторичный звонок, огорошивший предложением встретиться с Ю. Соломиным и самому стать репертуарным «менеджером» императорского театра, мой поход к Ю. Соломину с тем, чтобы вежливо отказаться (впрочем, шел я с томиком пьес А. Солженицына, значит, подсознательно шел на работу), и, наконец, мое согласие, вернее всего, обусловленное количеством животных в семье Ю. Соломина, кажется, превышавшим тогда моих двух собак...
Я, во-первых, решил, что, если мы разойдемся по всем остальным вопросам, — в одном уж мы точно единомышленники, а, во-вторых, если
людям вокруг него живется ненамного хуже собак, я продержусь. Шел, впрочем, с мыслью, что ненадолго, что мне надо снова войти в жизнь театра, понять, что с ним происходит, и вырваться из повседневной репортерской суеты, и к тому же Малый театр отвечает и моим историко-театральным и даже родовым интересам (дочка М.Н. Ермоловой — М.Н. Зеленина — крестная мать моего отца, в отрочестве я почти каждую субботу ночевал в нынешнем музее Ермоловой). Так случилось, что в Малом у меня не было врагов и практически почти не было даже знакомых. Я никогда не хвалил этот театр и, кроме одного случая, ни разу не задевал его. Наконец, мне казалось, что именно этот театр сможет выбрать из богатства театральных возможностей все перспективное, что дали последние годы, и в то же время — противостоять всему мутному, шумному и бездарному, что еще цвело, хоть и подгнивало как в театре, так и в политике. Напомню, что М. Горбачев только что стал во главе Верховного Совета, но съезда народных депутатов еще не было. Республики СССР боролись за национальные языки, не более того. Руководящая роль партии подвергалась сомнению лишь теоретически.
Два спектакля — «Леший» и «Хищники» Писемского — были на выходе, «Отец» Стриндберга репетировался самостоятельно. Был также запланирован спектакль американского режиссера. Мне казалось, что новая жизнь театра должна начаться с неизведанного, с того, что никто из нынешнего поколения не видел или очень давно не видел. Я вообще убежден в том, что наша стадность репертуарная — театральная беда. Выживает, перерастает временное только индивидуальное, что не штампуется. «Царь Федор Иоаннович» живет 20-й сезон потому, что в 1970-е годы никто не подражал Б. Равенских. Спектакль этот можно любить или не любить, но аналогий ему в Москве нет. У него нет подражаний даже внутри Малого театра. Важно было открыть сегодняшние возможности Малого театра и реализовать их на максимально высоком уровне. Первого, кажется, театр достиг, второе еще впереди...
Я предложит в качестве первых репертуарных планов Малого театра «Князя Серебряного» и пьесы Солженицына. Мне тогда мерещился цикл спектаклей об узловых моментах русской истории, частично реализованный к 1992 году, но далеко еще себя не исчерпавший, богатый перспективами для труппы, режиссуры и зрителей. (Кстати, совершенно необязательно сводить исторический цикл лишь к русской драматургии и истории. Достаточно сказать, что из всех шекспировских исторических хроник московский зритель видел лишь «Ричарда III» у вахтанговцев.) С другой стороны, выбирая из имен ныне здравствующих авторов, крупнее имени А. Солженицына назвать невозможно. Сравнивая его пьесы со всеми «диктатурами совести», я и сейчас убежден, что уровень литературы, мысли и совести в его пьесах выше, чем все, что предлагалось на театральном рынке второй половины 1980-х годов (а что из «шедевров» той поры перешагнуло в 1990-е?), а театральную структуру должен сочинить театр. Но за А. Солженицына боролись тогда и литературные журналы (а против, кстати, увы, не только реакционеры, как, впрочем, и сейчас), и тогдашний «партайгеноссе» по части идеологии В. Медведев дал указ «годить». Это нам не привыкать стать, а премьера А. Солженицына в 1989 году могла бы стать событием. Я думал о создании сводного текста, создания текста пьесы из нескольких сюжетных линий пьес, сценариев, романов А. Солженицына, но это — до XXI века...
А пока — премьера «Лешего». Худсовет принял на «ура», зритель тоже хорошо, а пресса — по-разному. Любопытно, что немногочисленные доброжелательные отклики заподазривались, предполагались скрытые авторы, псевдонимы. Как будто Малый — тот покойник, о котором или плохо, или ничего. Часть его спектаклей заслуживает подобного к себе отношения (да простят мне их участники), но лучшие — отнюдь нет. С моей точки зрения, подкрепленной четырьмя годами жизни, спектакль «Леший» лучше своей печатной репутации. Но это выяснилось только к 1992 году. А пока, в 1989-м хорошим тоном принято считать брань в адрес официального искусства, а поскольку вахганговцы и мхатовцы почему-то были выведены из-под боя, Малый оставался единственной мишенью.
С другой стороны, считаю, что урок этих лет должен пойти на пользу труппе. Избалованные вниманием прессы, поддержанным опекой министерства, ЦК, горкома, райкома, ВТО, актеры и до сих пор еще не привыкли к тому, что на дворе 1992 год. «Почему о нас не пишут?» — спрашивали меня, причем вопрос звучал примерно так: почему ты о нас не пишешь? Взаимоотношение театра и прессы, положение завлита в этой связи — особая тема, для Малого театра и особенно старшего и среднего поколений до сих пор еще до конца неосознанная. Изживаемая предвзятость прессы и опыт новых взаимоотношений с печатью, надо надеяться, снимут остроту ситуации.
Следующий сюжет, принадлежащий к «вечным», — здание Малого театра. Кажется, никто не обратил внимания, что каждый сезон, начиная с 1988 года, проходил по-особому. В 1988-м открылись с двумя сценами, закрылись с одной (филиалом). 1989/90 год целиком прошел в филиале. 1990/91 год начали в филиале, закончили с двумя сценами, 1991/92 год начали с двумя сценами, закончили без филиала, 1992-й начинаем с основной, а «дальше — тишина»... Это значило: труднейшие ремонтные работы (вспомним, что ремонт МХАТа начался в год принятия брежневской конституции, а закончился при Горбачеве); снятие одних спектаклей и эксплуатация других, потом — наоборот; как следствие — потеря репертуара у одних актеров и переизбыток у других. И это в период фактического переформирования труппы и отсутствия предпосылок для принципиального и последовательного ее изменения. К тому же сложности с постановочной частью — одной из лучших, если не лучшей в стране, имеющей в своем составе уникальных специалистов; невозможность быстрого репертуарного реагирования на меняющиеся запросы зрителей и т.д.
Руководство приняло два решения. Одно заслуживает премии и даже удивительно для людей, не имевших, в сущности, опыта самостоятельного руководства театром. Речь идет о том, что Малый театр не стал консервировать здание и становиться на капитальный ремонт. Сегодня ясно, что если бы на это пошли, старейший театр Москвы открылся бы в 2024 году и, возможно, снова в качестве помещения «купца Варгина». Под грохот ремонтных работ, время от времени призывая власти и телевидение, театр за два года снова получил здание, ныне охраняемое президентским указом.
Второе решение административно спорно, а нравственно безупречно. Речь идет об отказе от сокращения труппы. Конечно, сто с лишним человек в труппе — слишком дорогая роскошь, а при одной сцене это выгладит примерно так, как, скажем, обладание псовой охотой хозяевами «Вишневого сада». Но ни одного Фирса Малого театра не заколотили... В условиях экономического обвала, инфляции, пенсионной неупорядоченности, безработицы и пр. Ю. Соломин и В. Коршунов не пошли на сокращение.
Ничто не остается безнаказанным. Не знаю, как в других театрах, но среднее поколение Малого театра жаждет играть. Роль, ввод, даже эпизод — временами кажется, что ты живешь на 30 лет раньше. Поэтому театру приходилось мучительно выпускать до пяти премьер в год (чего это стоит в буквальном смысле слова!), причем подчас не ради зрителей, а ради актеров, распределять роли не по сути, а ради занятости. «Театр очень раздался вширь — в нем более 120 человек актерского состава, из которых многие претендуют на работу, которой мы не можем им дать и которой они... нести не могут» — эти слова Станиславского, написанные 60 лет назад, сказаны как будто о сегодняшнем Малом театре...
Далее в тексте статьи купюра. Это не цензура, это — автоцензура, диктуемая инстинктом самосохранения. ...Я хотел назвать тех актеров, у кого эти годы были лучшими в их биографии, но, зная, как это отразится на моих отношениях с их коллегами, отложу до мемуаров. Назову лишь тех, у кого в Малом театре, да и в Москве сегодня нет соперников. Побивший рекорд Гиннесса И. Анненков, в 92 года сыгравший премьеру в «Царе Иудейском» (аналогий этому, по-моему, в мировом театре нет), Е. Гоголева, которую можно сравнить лишь с А. Яблочкиной, с той разницей, что на моей памяти А. Яблочкина выходила в эпизоде в «Ярмарке тщеславия», а Е. Гоголева играет центральную роль в «Холопах», и — Е. Самойлов, отмечающий в октябре свое 80-летие и сыгравший в прошлом сезоне три (!) премьеры... Нынешние, ну-тка!..
Старики Малого театра уникальны. Прудкин и Степанова, увы, не выходят на сцену, в других театрах актеры этого поколения (и этого масштаба!) занимают куда более скромное положение. Лишь для С. Пилявской последние пять лет оказались одними из самых значительных и насыщенных в ее биографии.
...И все же совершенно очевидно, что неизбежное откладывается, но не отменяется... Если Малому театру суждено быть не только первым зданием, но и первой или одной из первых трупп, то он должен постоянно получать и приток молодежи, чтобы места для исполнителей ролей Джульетты и Ромео, Гамлета, Чацкого и Хлестакова не оставались вакантными, и не бояться приглашать в труппу звезд всероссийского масштаба, как это было с Ильинским и Царевым, Жаровым и Бабочкиным, Кенигсоном, Любезновым, Константиновым, Самойловым, Хохряковым, Весником...
...Еще одна проблема, возникшая в 1989 году в Малом театре, — приглашение иноземных режиссеров и зарубежные гастроли. Эту проблему нельзя было не разрешать, ибо престиж гражданина тогда еще СССР, начиная с 1988 примерно года, определялся количеством зарубежных контактов. Театр здесь не исключение. Трудность заключалась в том, что эти контакты Малому театру приходилось вести на свой страх и риск, без какой-либо помощи со стороны СТД.
Скажу откровенно, что, на мой взгляд, ни один из спектаклей Малого театра, поставленных режиссерами из США, Израиля и Германии, особых лавров театру не принес. Впрочем, вспомним спектакли американских режиссеров в Ермоловском или Пушкинском театрах и согласимся, что любой практикант ГИТИСа или ЛГИТМиКа, хоть с тройкой по мастерству переведенный на 4 курс, мог бы поставить не хуже. Полагаю, что наш опыт был полезен, прежде всего постановочной части и труппе, как попытка за месяц работы построить капитализм в условиях перехода от развитого тоталитаризма к недоразвитой демократии.
Зато зарубежные поездки 1989/90 года — важная веха в жизни театра. И если поездка в Ливию, пожалуй, обнаружила лишь способность актеров жить и творить в условиях «сухого закона» (материалы о способах нарушения его прошу хранить до 2089 года), то поездки в Израиль и Японию, полагаю, остались не только в памяти Малого театра.
8 февраля 1990 года чартерным рейсом нас «перебросили» в Тель-Авив. Как-никак это были первые официальные гастроли в Израиле русского театра, через месяц принявшего Камерный театр из Тель-Авива. И если в духовном плане Вифлеем, Гефсимания и причастие у Гроба Господня останутся самым значительным событием в жизни по крайней мере у части труппы, если общение с русским духовенством, с местными жителями — коренными и бывшими соотечественниками — обогатило нас таким обилием новых фактов, конфликтов, пониманием разных проблем, как, быть может, ни одна поездка до и после, то — в театральном плане две недели переполненных залов на трех спектаклях, включая не только «Вишневый сад» и «Лешего», но и «Царя Федора Иоанновича», сыгранного дополнительно, сверх контракта, давали актерам надежду на то, что и в Москве они будут небезынтересны зрителям... Добавлю, что спустя полтора года Б. Морозов поставил в Тель-Авиве «Чайку». Опять-таки наша пресса, до премьеры многократно и вполне закономерно оповещавшая читателя о том, что в «Чайке» занят М. Козаков, как-то не удосужилась сказать, что ставил-то спектакль наш соотечественник.
Лишь М. Захаров отозвался лестно о морозовской «Чайке», лишний раз убеждая в том, что подлинный талант может быть щедрым и не ревнивым к чужому успеху.
А двухнедельные гастроли в Японии в 1990 году должны быть продолжены в начале 1993-го тремя спектаклями на 40 дней и в нескольких городах, причем к игравшемуся в прошлый раз «Вишневому саду» добавляются «Царь Федор» и «...И аз воздам»...
...В 1992 году Малый театр начинает собирать плоды посева 1988— 1989 годов. Далеко не все вызрело из того, что было тогда посеяно, не все взошедшее одинаково спелое, урожай не всем достался поровну, далеко не все осмыслено как внутри театра, так и за его пределами. А пока — Дом Островского репетирует Островского, зритель ходит, критик пишет, здание стоит. Театр выдержал даже свободу торговли начала 1992 года. Мало- помалу и в Малый театр возвращается жизнь — трудная, больная, нервная, но жизнь. И даже временами счастливая.

"Малый театр", №6-7 2017.


Дата публикации: 09.09.2019

8 сентября исполнилось 30 лет работы в театре заместителя художественного руководителя Малого театра Бориса Николаевича Любимова. От души поздравляем Бориса Николаевича с этим замечательным событием и желаем ему крепкого здоровья, благополучия и еще многих лет плодотворной и интересной работы!


Отмечая этот замечательный трудовой юбилей Бориса Николаевича, мы хотели бы предоставить слово ему самому. В 2017 году в издательстве ГИТИС вышел второй том его избранных работ «Век нынешний — век минувший» . В двухтомнике представлены отрывки из театрального дневника, театральные портреты, проблемные статьи, интервью, работы по истории театра и церкви, философские, литературоведческие статьи. С разрешения автора в одном из номеров газеты "Малый театр", мы опубликовали статью из первого тома издания.

МАЛО-ПОМАЛУ. Из записок завлита. 1992 г.


...Я пришел в Малый неожиданно для себя и для Малого театра. Прежний опыт прямого сотрудничества с театрами приносил результаты, но не радость. Малый театр только что обрел нового художественного руководителя Ю. Соломина и был лишен главы лит. части. Звонок Б. Морозова, интересовавшегося моими рекомендациями на эту вакантную должность, вторичный звонок, огорошивший предложением встретиться с Ю. Соломиным и самому стать репертуарным «менеджером» императорского театра, мой поход к Ю. Соломину с тем, чтобы вежливо отказаться (впрочем, шел я с томиком пьес А. Солженицына, значит, подсознательно шел на работу), и, наконец, мое согласие, вернее всего, обусловленное количеством животных в семье Ю. Соломина, кажется, превышавшим тогда моих двух собак...
Я, во-первых, решил, что, если мы разойдемся по всем остальным вопросам, — в одном уж мы точно единомышленники, а, во-вторых, если
людям вокруг него живется ненамного хуже собак, я продержусь. Шел, впрочем, с мыслью, что ненадолго, что мне надо снова войти в жизнь театра, понять, что с ним происходит, и вырваться из повседневной репортерской суеты, и к тому же Малый театр отвечает и моим историко-театральным и даже родовым интересам (дочка М.Н. Ермоловой — М.Н. Зеленина — крестная мать моего отца, в отрочестве я почти каждую субботу ночевал в нынешнем музее Ермоловой). Так случилось, что в Малом у меня не было врагов и практически почти не было даже знакомых. Я никогда не хвалил этот театр и, кроме одного случая, ни разу не задевал его. Наконец, мне казалось, что именно этот театр сможет выбрать из богатства театральных возможностей все перспективное, что дали последние годы, и в то же время — противостоять всему мутному, шумному и бездарному, что еще цвело, хоть и подгнивало как в театре, так и в политике. Напомню, что М. Горбачев только что стал во главе Верховного Совета, но съезда народных депутатов еще не было. Республики СССР боролись за национальные языки, не более того. Руководящая роль партии подвергалась сомнению лишь теоретически.
Два спектакля — «Леший» и «Хищники» Писемского — были на выходе, «Отец» Стриндберга репетировался самостоятельно. Был также запланирован спектакль американского режиссера. Мне казалось, что новая жизнь театра должна начаться с неизведанного, с того, что никто из нынешнего поколения не видел или очень давно не видел. Я вообще убежден в том, что наша стадность репертуарная — театральная беда. Выживает, перерастает временное только индивидуальное, что не штампуется. «Царь Федор Иоаннович» живет 20-й сезон потому, что в 1970-е годы никто не подражал Б. Равенских. Спектакль этот можно любить или не любить, но аналогий ему в Москве нет. У него нет подражаний даже внутри Малого театра. Важно было открыть сегодняшние возможности Малого театра и реализовать их на максимально высоком уровне. Первого, кажется, театр достиг, второе еще впереди...
Я предложит в качестве первых репертуарных планов Малого театра «Князя Серебряного» и пьесы Солженицына. Мне тогда мерещился цикл спектаклей об узловых моментах русской истории, частично реализованный к 1992 году, но далеко еще себя не исчерпавший, богатый перспективами для труппы, режиссуры и зрителей. (Кстати, совершенно необязательно сводить исторический цикл лишь к русской драматургии и истории. Достаточно сказать, что из всех шекспировских исторических хроник московский зритель видел лишь «Ричарда III» у вахтанговцев.) С другой стороны, выбирая из имен ныне здравствующих авторов, крупнее имени А. Солженицына назвать невозможно. Сравнивая его пьесы со всеми «диктатурами совести», я и сейчас убежден, что уровень литературы, мысли и совести в его пьесах выше, чем все, что предлагалось на театральном рынке второй половины 1980-х годов (а что из «шедевров» той поры перешагнуло в 1990-е?), а театральную структуру должен сочинить театр. Но за А. Солженицына боролись тогда и литературные журналы (а против, кстати, увы, не только реакционеры, как, впрочем, и сейчас), и тогдашний «партайгеноссе» по части идеологии В. Медведев дал указ «годить». Это нам не привыкать стать, а премьера А. Солженицына в 1989 году могла бы стать событием. Я думал о создании сводного текста, создания текста пьесы из нескольких сюжетных линий пьес, сценариев, романов А. Солженицына, но это — до XXI века...
А пока — премьера «Лешего». Худсовет принял на «ура», зритель тоже хорошо, а пресса — по-разному. Любопытно, что немногочисленные доброжелательные отклики заподазривались, предполагались скрытые авторы, псевдонимы. Как будто Малый — тот покойник, о котором или плохо, или ничего. Часть его спектаклей заслуживает подобного к себе отношения (да простят мне их участники), но лучшие — отнюдь нет. С моей точки зрения, подкрепленной четырьмя годами жизни, спектакль «Леший» лучше своей печатной репутации. Но это выяснилось только к 1992 году. А пока, в 1989-м хорошим тоном принято считать брань в адрес официального искусства, а поскольку вахганговцы и мхатовцы почему-то были выведены из-под боя, Малый оставался единственной мишенью.
С другой стороны, считаю, что урок этих лет должен пойти на пользу труппе. Избалованные вниманием прессы, поддержанным опекой министерства, ЦК, горкома, райкома, ВТО, актеры и до сих пор еще не привыкли к тому, что на дворе 1992 год. «Почему о нас не пишут?» — спрашивали меня, причем вопрос звучал примерно так: почему ты о нас не пишешь? Взаимоотношение театра и прессы, положение завлита в этой связи — особая тема, для Малого театра и особенно старшего и среднего поколений до сих пор еще до конца неосознанная. Изживаемая предвзятость прессы и опыт новых взаимоотношений с печатью, надо надеяться, снимут остроту ситуации.
Следующий сюжет, принадлежащий к «вечным», — здание Малого театра. Кажется, никто не обратил внимания, что каждый сезон, начиная с 1988 года, проходил по-особому. В 1988-м открылись с двумя сценами, закрылись с одной (филиалом). 1989/90 год целиком прошел в филиале. 1990/91 год начали в филиале, закончили с двумя сценами, 1991/92 год начали с двумя сценами, закончили без филиала, 1992-й начинаем с основной, а «дальше — тишина»... Это значило: труднейшие ремонтные работы (вспомним, что ремонт МХАТа начался в год принятия брежневской конституции, а закончился при Горбачеве); снятие одних спектаклей и эксплуатация других, потом — наоборот; как следствие — потеря репертуара у одних актеров и переизбыток у других. И это в период фактического переформирования труппы и отсутствия предпосылок для принципиального и последовательного ее изменения. К тому же сложности с постановочной частью — одной из лучших, если не лучшей в стране, имеющей в своем составе уникальных специалистов; невозможность быстрого репертуарного реагирования на меняющиеся запросы зрителей и т.д.
Руководство приняло два решения. Одно заслуживает премии и даже удивительно для людей, не имевших, в сущности, опыта самостоятельного руководства театром. Речь идет о том, что Малый театр не стал консервировать здание и становиться на капитальный ремонт. Сегодня ясно, что если бы на это пошли, старейший театр Москвы открылся бы в 2024 году и, возможно, снова в качестве помещения «купца Варгина». Под грохот ремонтных работ, время от времени призывая власти и телевидение, театр за два года снова получил здание, ныне охраняемое президентским указом.
Второе решение административно спорно, а нравственно безупречно. Речь идет об отказе от сокращения труппы. Конечно, сто с лишним человек в труппе — слишком дорогая роскошь, а при одной сцене это выгладит примерно так, как, скажем, обладание псовой охотой хозяевами «Вишневого сада». Но ни одного Фирса Малого театра не заколотили... В условиях экономического обвала, инфляции, пенсионной неупорядоченности, безработицы и пр. Ю. Соломин и В. Коршунов не пошли на сокращение.
Ничто не остается безнаказанным. Не знаю, как в других театрах, но среднее поколение Малого театра жаждет играть. Роль, ввод, даже эпизод — временами кажется, что ты живешь на 30 лет раньше. Поэтому театру приходилось мучительно выпускать до пяти премьер в год (чего это стоит в буквальном смысле слова!), причем подчас не ради зрителей, а ради актеров, распределять роли не по сути, а ради занятости. «Театр очень раздался вширь — в нем более 120 человек актерского состава, из которых многие претендуют на работу, которой мы не можем им дать и которой они... нести не могут» — эти слова Станиславского, написанные 60 лет назад, сказаны как будто о сегодняшнем Малом театре...
Далее в тексте статьи купюра. Это не цензура, это — автоцензура, диктуемая инстинктом самосохранения. ...Я хотел назвать тех актеров, у кого эти годы были лучшими в их биографии, но, зная, как это отразится на моих отношениях с их коллегами, отложу до мемуаров. Назову лишь тех, у кого в Малом театре, да и в Москве сегодня нет соперников. Побивший рекорд Гиннесса И. Анненков, в 92 года сыгравший премьеру в «Царе Иудейском» (аналогий этому, по-моему, в мировом театре нет), Е. Гоголева, которую можно сравнить лишь с А. Яблочкиной, с той разницей, что на моей памяти А. Яблочкина выходила в эпизоде в «Ярмарке тщеславия», а Е. Гоголева играет центральную роль в «Холопах», и — Е. Самойлов, отмечающий в октябре свое 80-летие и сыгравший в прошлом сезоне три (!) премьеры... Нынешние, ну-тка!..
Старики Малого театра уникальны. Прудкин и Степанова, увы, не выходят на сцену, в других театрах актеры этого поколения (и этого масштаба!) занимают куда более скромное положение. Лишь для С. Пилявской последние пять лет оказались одними из самых значительных и насыщенных в ее биографии.
...И все же совершенно очевидно, что неизбежное откладывается, но не отменяется... Если Малому театру суждено быть не только первым зданием, но и первой или одной из первых трупп, то он должен постоянно получать и приток молодежи, чтобы места для исполнителей ролей Джульетты и Ромео, Гамлета, Чацкого и Хлестакова не оставались вакантными, и не бояться приглашать в труппу звезд всероссийского масштаба, как это было с Ильинским и Царевым, Жаровым и Бабочкиным, Кенигсоном, Любезновым, Константиновым, Самойловым, Хохряковым, Весником...
...Еще одна проблема, возникшая в 1989 году в Малом театре, — приглашение иноземных режиссеров и зарубежные гастроли. Эту проблему нельзя было не разрешать, ибо престиж гражданина тогда еще СССР, начиная с 1988 примерно года, определялся количеством зарубежных контактов. Театр здесь не исключение. Трудность заключалась в том, что эти контакты Малому театру приходилось вести на свой страх и риск, без какой-либо помощи со стороны СТД.
Скажу откровенно, что, на мой взгляд, ни один из спектаклей Малого театра, поставленных режиссерами из США, Израиля и Германии, особых лавров театру не принес. Впрочем, вспомним спектакли американских режиссеров в Ермоловском или Пушкинском театрах и согласимся, что любой практикант ГИТИСа или ЛГИТМиКа, хоть с тройкой по мастерству переведенный на 4 курс, мог бы поставить не хуже. Полагаю, что наш опыт был полезен, прежде всего постановочной части и труппе, как попытка за месяц работы построить капитализм в условиях перехода от развитого тоталитаризма к недоразвитой демократии.
Зато зарубежные поездки 1989/90 года — важная веха в жизни театра. И если поездка в Ливию, пожалуй, обнаружила лишь способность актеров жить и творить в условиях «сухого закона» (материалы о способах нарушения его прошу хранить до 2089 года), то поездки в Израиль и Японию, полагаю, остались не только в памяти Малого театра.
8 февраля 1990 года чартерным рейсом нас «перебросили» в Тель-Авив. Как-никак это были первые официальные гастроли в Израиле русского театра, через месяц принявшего Камерный театр из Тель-Авива. И если в духовном плане Вифлеем, Гефсимания и причастие у Гроба Господня останутся самым значительным событием в жизни по крайней мере у части труппы, если общение с русским духовенством, с местными жителями — коренными и бывшими соотечественниками — обогатило нас таким обилием новых фактов, конфликтов, пониманием разных проблем, как, быть может, ни одна поездка до и после, то — в театральном плане две недели переполненных залов на трех спектаклях, включая не только «Вишневый сад» и «Лешего», но и «Царя Федора Иоанновича», сыгранного дополнительно, сверх контракта, давали актерам надежду на то, что и в Москве они будут небезынтересны зрителям... Добавлю, что спустя полтора года Б. Морозов поставил в Тель-Авиве «Чайку». Опять-таки наша пресса, до премьеры многократно и вполне закономерно оповещавшая читателя о том, что в «Чайке» занят М. Козаков, как-то не удосужилась сказать, что ставил-то спектакль наш соотечественник.
Лишь М. Захаров отозвался лестно о морозовской «Чайке», лишний раз убеждая в том, что подлинный талант может быть щедрым и не ревнивым к чужому успеху.
А двухнедельные гастроли в Японии в 1990 году должны быть продолжены в начале 1993-го тремя спектаклями на 40 дней и в нескольких городах, причем к игравшемуся в прошлый раз «Вишневому саду» добавляются «Царь Федор» и «...И аз воздам»...
...В 1992 году Малый театр начинает собирать плоды посева 1988— 1989 годов. Далеко не все вызрело из того, что было тогда посеяно, не все взошедшее одинаково спелое, урожай не всем достался поровну, далеко не все осмыслено как внутри театра, так и за его пределами. А пока — Дом Островского репетирует Островского, зритель ходит, критик пишет, здание стоит. Театр выдержал даже свободу торговли начала 1992 года. Мало- помалу и в Малый театр возвращается жизнь — трудная, больная, нервная, но жизнь. И даже временами счастливая.

"Малый театр", №6-7 2017.


Дата публикации: 09.09.2019