Новости

«К 135-летию со дня рождения Е.Д.Турчаниновой»

Е.Д.Турчанинова

НИКОЛАЙ ИОСИФОВИЧ ВАСИЛЬЕВ

Есть среди моих товарищей, актеров Малого театра, недостаточно отмеченные, забытые талантливые люди. В свое время эти актеры были украшением сцены Малого театра и внесли свою лепту в историю русского сценического искусства. К ним относится и Николай Иосифович Васильев, проработавший на сцене Малого театра ряд лет и создавший галерею художественных образов.
История Николая Иосифовича Васильева проста, она похожа на судьбы многих и многих русских актеров. Он выходец из народа. Детство бедное, лишенное особых эстетических впечатлений, способных заронить в душу ребенка тягу к искусству, к красоте.
Родился Васильев в 1864 году, 28 ноября, в подмосковном селе Ростокино. Свои ранние годы он провел в городе Борисоглебске Тамбовской губернии, где при железнодорожной больнице отец Николая Иосифовича работал фельдшером.
Жизнь семьи была полна труда, забот и борьбы за кусок хлеба. Следить за сыном и воспитывать его не хватало времени. Мальчик пользовался полной свободой, был предоставлен самому себе. И вот эта-то свобода, бесконтрольность над вкусами, тишина, простор и простота провинциальной жизни и оказались первыми и верными возбудителями любви к искусству. В мальчике рано проснулась любовь к рисованию. Все, что видел, наблюдал, он стремился передать в рисунке. Часто в бесхитростный и неумелый рисунок мальчика — изображение полей, лесов и далей — вплетались невиданные замки, дома строгих пропорций. В этих рисунках было то чувство линии, с которым рождаются подлинные художники.
Как ни скромны были средства родителей Николая Иосифовича, все-таки его отец, видя склонность мальчика к рисованию, решается отправить сына в Москву в Училище живописи ваяния и зодчества.
Шестнадцатилетний Васильев был принят в Училище по классу архитектуры. Он прошел большую часть курса, и, казалось, судьба его уже определена, но... это великое случайное «но» вдруг смешало все расчеты сына и отца. Николай Иосифович попадает на спектакль в Малый театр и выходит из театра завороженным, покоренным и опьяненным силой правды сценического искусства. С этого момента нет в нем иной мечты, кроме одной, — сделаться актером и отдать свои способности, жизнь Малому театру. Все остальное потеряло для него свою привлекательность. Сила его мечты была настолько велика, что никакие расчеты его не остановили. Все пути и возможности, кроме театра, показались ему ненужными, и он в двадцать лет решается держать экзамен в Филармоническое училище на драматическое отделение.
Он был принят в число учеников!
Экзамен прошел настолько хорошо, что директор Филармонии П. А. Шостоковский обратил на молодого Васильева особое внимание. Зная, что Васильев беден, Шостоковский всячески помогает нуждающемуся молодому артисту. Имя Шостоковского Васильев всегда вспоминал с особой признательностью.
В лице знаменитого М. П. Садовского Васильев находит прекрасного учителя, руководителя, надежного друга и покровителя.
Васильев был принят в число учеников Филармонии в 1884 году и 22 марта 1884 года в экзаменационном спектакле в пьесе Хмельницкого «Воздушные замки» играл на сцене Малого театра роль слуги Виктора, а 22 января 1885 года, то есть через год, благодаря покровительству М. П. Садовского, оценившего его блестящие способности, он был уже принят в труппу Малого театра как актер.
Началась новая жизнь и долгие годы великого искуса, когда нужно терпение, терпение и еще раз терпение! Васильев ряд лет исполняет выходные роли, и только изредка выпадают на его долю более или менее ответственные роли в бенефисных спектаклях.
И неизвестно, как бы сложилась сценическая судьба Васильева, если бы ему, как и многим молодым талантам Малого театра, не пришел на помощь Александр Павлович Ленский. Ленский, реформатор и поборник «живого дыхания» искусства на сцене Малого театра, понимал трагедию молодых сил театра, потерявших надежду испробовать себя в больших ролях.
По инициативе Александра Павловича Ленского молодежь театра стали занимать в утренних спектаклях Малого театра. Эти утренники воскресили надежду, раздвинули горизонты в, казалось бы, безвыходной и бесперспективной жизни молодых талантов. Васильеву благодаря этим утренникам удалось сыграть ряд ответственных ролей в пьесах А. Н. Островского: Тесова («На пороге к делу»), Кисельникова («Пучина»), Тихона («Гроза») и др.
А 1 сентября 1898 года в Новом театре, организованном гением и настойчивостью Александра Павловича Ленского, Васильев играет Хлестакова в «Ревизоре» и в этой роли обнаруживает многообещающую силу, незаурядность и блеск своего дарования, дарования искреннего, глубокого, правдивого, многогранного и необыкновенно обаятельного.
Васильев на сцене обладал «таинственным» свойством — обаянием. Что же это за свойство? Талант еще не является сущностью человека-актера. Обаяние же не что иное, как человеческая сущность актера. Можно быть очень талантливым и не обаятельным. А можно быть обаятельным на сцене и не очень талантливым, но благодаря обаянию все-таки вызывать симпатии зрителя. Но когда у актера талант сливается воедино с обаянием, то есть с его симпатичной индивидуальностью, его человеческой сущностью, тогда актер безраздельно овладевает вниманием зрителя, делается властителем зрителя, ведет его за собой и покоряет. Таков был Николай Иосифович Васильев.
Васильев умел сочными красками создавать рисунок образа, делать его объемным и живым. Вот почему его Хлестаков был Хлестаковым Гоголя. Лучшего Хлестакова, чем Васильев, я не видела на русской сцене. Хлестаков Васильева был необыкновенно «легок» и оправдывал слова Гоголя: «Легкость в мыслях необыкновенная». Васильевский Хлестаков лгал — фантазировал вдохновенно, веря в то, что ему представлялось в ту минуту, Фантазируя, он «не видел» окружающих, вот почему полет его фантазии еще больше подчеркивал ужас, трясину жизни провинциальных чиновников, от страха перед ревизором потерявших представление о реальности. Хлестаков Васильева был настолько убедителен в своем ничтожестве, что «помрачение умов» городничего и окружающих вызывало в зрителе то возмущение, тот «смех сквозь слезы», которым сильна и вечна сатирическая комедия Гоголя. Причем Васильев в этой роли и внешне изящен, обаятелен — он был дворянским недорослем, уже вкусившим соблазны столичной жизни. Все в Хлестакове Васильева было Молодо, искренне: и его отчаяние, когда он без копейки денег застрял в чужом городе,— так хочется есть, а обеды не отпускаются без денег; и его радость при виде обеда, когда он его добился; и его страх перед городничим; и легкость перехода от отчаяния к радости, когда выход найден и все вновь становится легкие и приятным.
Роль Хлестакова утверждает Васильева, как талантливого актера. Она является решающей в его сценической жизни. Он наконец-то признан как исключительный талант, и в Новом театре и на основной сцене Малого театра ему поручается ряд ответственных ролей: Слендер в «Виндзорских проказницах» Шекспира, Андрей Белугин — в «Женитьбе Белугина» Островского, князь Мышкин в «Идиоте» по Достоевскому.
Успех в этих ролях у Николая Иосифовича был большой, вполне заслуженный и оправданный. Рекомендация М. П. Садовского оказалась верной, хотя в свое время могла показаться смелой и преждевременной, тем более потому, что М. П. Садовский рекомендовал юного ученика Васильева самому Александру Николаевичу Островскому, стоявшему в то время во главе Малого театра.
Васильев великой силой интуиции постигал замысел и затаенные желания авторов и не только следовал за ними, а как бы расширял и углублял создаваемые образы, окрашивая их сочными красками, присущими только ему, его индивидуальности.
Васильеву было свойственно умение слушать партнера, воспринимать его живые чувства и ответно отдавать свои чувства, возбуждая в партнере новые творческие эмоции.
Можно было только поражаться его прозорливости в роли князя Мышкина в «Идиоте». Васильев, человек среднего роста, в этой роли минутами казался высоким. Он был прост в этой роли и изящен, несмотря на небрежность и известную скромность одежды в начале спектакля. Он сумел подчеркнуть классовую принадлежность князя Мышкина.
Необыкновенно трогателен и проникновенен был он в сцене второго действия, когда Ганя ударяет по щеке князя Мышкина. Васильев — Мышкин долго смотрит в глаза Гани, потом быстрым движением закрывает лицо руками и тихим, проникновенным голосом, полным слез, говорит: «О как вы будете стыдиться своего поступка!» А когда Васильев с сердечным укором говорит Настасье Филипповне: «А вам и не стыдно? Разве вы такая, какой теперь представляетесь? Да может ли это быть?»— зритель был покорен умом и благородством несчастного князя.
Талант Васильева, искрометный, подлинный и глубокий, рос и отшлифовывался с каждым спектаклем, с каждой новой ролью. Все крупные роли Васильеву приходилось играть и в поездках Малого театра. Его блестящего Хлестакова видели и Варшава, и Пенза, и Одесса, и Самара, и Нижний Новгород, и Ярославль, и Кострома, и Уфа, и Казань.
Зорко и верно сумел Васильев распознать трагедию чистой души Кисельникова в «Пучине» Островского и проникновенно донести ее до зрителя. Кисельников — Васильев был привлекателен в первых сценах спектакля, он весь светился радостью, был полон веры в лучшее, доверия и любви к людям. На его глазах — пелена собственной честности и веры в доброе начало. За ней он не видит, не понимает, не представляет уродства, жестокости, косности и беспощадности купеческого быта Боровцовых, его страшных трясин, засасывающих доверчивых людей. Душа Кисельникова, чистая и нежная, полна любви к Глафире, и он слепо идет за этой любовью. Всю неровность и бесполезность борьбы с миром Боровцовых Васильев раскрывал последовательно, тонко, с мастерством настоящего художника и доходил в этой роли до трагических высот, в то же время соблюдая стиль пьесы Островского, сохраняя красоту и силу языка Островского, остроту его слова.
Все созданные Васильевым образы укрепили его положение в Малом театре, и, казалось, наступило полное благополучие — он вышел на широкую дорогу подлинного творчества и признания. Но тяжелая болезнь на несколько лет отрывает его со сцены. Надо представить всю глубину отчаяния Николая Иосифовича, чтобы понять, какая это была для него трагедия.
И вот, когда Николай Иосифович наконец поправился, oн уж не смог «расправить крылья», и блестящий актер в 90-х годах совсем сходит со сцены. Но любовь к театру осталась прежней, и он делается преподавателем сценического искусства в том же Филармоническом училище, где когда-то так ярко начиналась его артистическая жизнь.
Николай Иосифович Васильев умер пятидесяти лет в 1914 году.
Ушел блестящий талант, тонкий художник сцены, прекрасный товарищ и чудесный партнер.
С Васильевым ушло большое сердце чуткого русского человека и актера, беззаветно отданное русскому искусству и Малому театру.