Новости

В серии «Библиотека Малого театра» готовится к печати книга Г.М. Полтавской и Н.И. Пашкиной «Виктор Андреевич, выйдите на первый план», посвящённая народному артисту России В.А.Борцову. Издание увидит свет в 2017 году. Предлагаем вниманию наших читателей фрагменты заключительной главы.

Все знают его как неунывающего балагура, мастера на все руки Савву Игнатьевича из легендарного телефильма «Покровские ворота». Но и в кино, и особенно в Малом театре, которому харизматичный и бесконечно обаятельный Виктор Андреевич Борцов служил всю свою жизнь, он сыграл множество ролей не менее сложных и интересных. Среди них персонажи отечественные и зарубежные, герои современных пьес и классических произведений. А самыми выдающимися достижениями артиста стали образы драматургии А.Н. Островского, идеальным исполнителем которых он был. О творческом пути и неизвестных фактах биографии В.А.Борцова рассказывают авторы книги, лично его знавшие, а также коллеги, партнёры по сцене, друзья и родственники артиста. Фразой, вынесенной в заголовок, хотелось бы выразить наше искреннее восхищение артистом и человеком Виктором Андреевичем Борцовым. От него самого мы при различных обстоятельствах слышали её много раз. А теперь с чувством глубочайшего уважения и бесконечной благодарностью возвращаем Виктору Андреевичу эти комплиментарные слова.

Придуманное не самим актёром, но именно им так удачно найденное, литературное высказывание было одним из любимейших его присловий. Когда-то, в далёкие восьмидесятые годы, Виктор Борцов сыграл сначала на сцене, а потом и на телеэкране роль приказчика Северьяна из бажовской «Малахитовой шкатулки». Инсценировка для спектакля Малого театра «Каменный цветок» была сделана сразу по нескольким произведениям писателя-фольклориста Павла Бажова. И Виктор Андреевич, работая над ролью, по своей неизменной привычке стал внимательно изучать литературную основу спектакля, с головой углубился в наследие уральского сказителя. Перечитал все его сказы, выискивая в них необычные, ярко окрашенные «словинки». И откопал в какой-то из сказок прелестную, забавнейшую фразу: «Дозвольте замереть в глубоком бонжуре»

Найденная и так полюбившаяся фраза навсегда осталась в лексиконе Виктора Андреевича. Многих работающих в Малом театре он приветствовал при встрече этим забавным, навсегда вошедшим в нашу память выражением. Потому что, здороваясь словами своего отрицательного героя с друзьями и коллегами, Виктор Андреевич, в отличие от хитрого Северьяна, вкладывал в бажовские «словинки» совсем иные чувства. У него эта великолепная фраза, несмотря на её лёгкий ироничный оттенок, звучала не наигранно, а как искреннее и открытое выражение симпатии к тому человеку, кого он так экстравагантно, с таким театральным шиком приветствовал. Он нисколько не фальшивил – в самом деле так чувствовал и не считал нужным скрывать свою приязнь и уважение. И его благодушная, радостная, несколько даже восторженная улыбка подтверждала искренность и эмоциональный накал его чувств.

Вторая коронная, часто повторяемая и также всем нам полюбившаяся фраза Виктора Андреевича была «Горжусь, что знаком». Он произносил её, специально чуть повышая голос и даже несколько пафосно, стремясь не только громкими словами, но и самой интонацией, с которой они проговаривались, подчеркнуть признание каких-то заслуг или личных качеств человека, которого он приветствовал столь высоким слогом.

Нас как историков театра особенно трогало его трепетное отношение к прошлому Малого театра и к его мастерам, ушедшим в вечность. Он изучал историю любимого театра и по мемуарным источникам, и по материалам, представленным в музее. В свои молодые годы он вообще был одним из завсегдатаев залов экспозиции нашего музея На каждом спектакле, когда начинался антракт, он бежал туда, в три больших зала, где помимо других экспонатов стояли тумбы-вертушки, которые можно было перелистывать и видеть фотографии актёров в различных ролях. «Мы смотрели на наших актёров в разных гримах и костюмах, читали подписи, рассказывающие, в каких ролях и в каких пьесах они запечатлены, и понимали, что это есть, существует, или всё это было раньше,– рассказывал Виктор Андреевич. – Это действовало невероятно. И вот так каждый антракт поднимались на 2-й ярус в залы музея и наслаждались».

О своих предшественниках, и легендарных, и более скромно оценённых современниками и потомками, Виктор Андреевич буквально с придыханием говорил нам и другим своим собеседникам не раз. Всё, что он рассказывал, теперь восстановить невозможно. Но однажды, готовя телепередачу о Борцове, удалось записать его проникнутый любовью к своим коллегам по сцене монолог: «Каждый актёр нашего театра – это целая школа. Многих из тех, кто запечатлён на этой галерее, я уже застал. Добра я видел от них очень много. Моя замечательная учительница, великолепная актриса Вера Николаевна Пашенная как-то сказала: „Важно, кто будет рядом”. Я пытался быть рядом с нашими великими стариками. Я молодым человеком пришёл в Малый театр, со всеми играл, и почти каждый вызывал и тогда, и сейчас моё восхищение.

Вот Зубов Константин Александрович. Его я даже хоронил. Он – ученик Сорбонны, учитель Паши Луспекаева. В «Порт-Артуре» бесподобно играл Стесселя. Весь его репертуар того периода я застал. Он руководил Малым театром. При нём дисциплина была – что-то невероятное.

С Владимиром Александровичем Владиславским я очень долго играл в „Волках и овцах” Горецкого. Для меня это настоящее счастье. Он исполнял свою гениальную роль Чугунова совершенно потрясающе. Вершина всего, великая школа, невероятное мастерство! Чудо, просто чудо!

Светловидов Николай Афанасьевич – тоже замечательный артист. Начинал с амплуа любовников, но вообще-то он настоящий комик. Пётр Александрович Константинов – ученик Алексея Попова. Занимался также у Н.К.Яковлева, И.А.Рыжова и у М.Н.Кедрова. Органика у него первейшая. Это было так: как он говорил за столом, так он говорил и на сцене, самый органичный артист, какого только возможно представить. Очень умный актёр, очень тонкий.

Борис Андреевич Бабочкин – ну, это наша легенда! Знаменитый Чапаев! Актёр грандиознейший. Один „Вий” чего стоит в его исполнении на радио. А ещё он был выдающимся режиссёром-постановщиком.

А потом пришёл, Господи ты, Боже мой, Виталий Дмитриевич Доронин в Малый театр. Он тоже — чудо из чудес. Играл в постановке Андрея Гончарова „Опасный спутник”, в зубовском „Порт-Артуре” Доронин – это самородок, самый обаятельный артист Советского Союза, он Курочкина играл в „Свадьбе с приданым”, которая тогда имела успех и сейчас имеет. Но он был намного тоньше как человек, чем этот его персонаж, хотя производил впечатление, что вроде книжки никогда в руках не держал. Виталий Дмитриевич, актёр– солнце… А человек – ну, просто святой. Он – мой кумир!

Елена Митрофановна Шатрова, Евгений Павлович Велихов – люди такого добра! Я в больнице лежал, был приговорён, вырезали мне аппендицит, но как-то неудачно. Поставили диагноз – распад крови. Всем родным и знакомым сообщили, что умрёт, мол, приходите прощаться. А Елена Митрофановна нашла врача. Пришли актёры Малого театра, перевезли меня к Вишневскому. Спасли! Я до этого сыграл одну роль, был никто. А коллеги мои позаботились обо мне, как о родном человеке.

Михаил Иванович Жаров! Ну, здесь комментарии излишни. Это история нашего кино. Я играл с ним в спектакле „Так и будет” и в телефильме про Анискина. Человек открытый был совершенно. Мимо какой-то гримёрки на цыпочках пройдёшь. А к нему все старались забежать. А если вдруг не заглянешь в его дверь, сразу вопрос: «Почему ты ко мне не зашёл? Вот я был у Никулина, переписал анекдоты». Очень общительный человек.

Николай Иванович Рыжов — артист, которого я увидел впервые на экране в спектакле «Правда – хорошо, а счастье лучше». Великолепно он играл Барабошева. Очень много мы с ним общались, когда я поступил в Малый театр. Добрейший человек. Игорь Владимирович Ильинский– ну, что тут говорить?! Такой путь проделал: от актёра-эксцентрика в немом кино, блистательного комика Театра Мейерхольда до выдающегося мастера Малого театра, игравшего здесь и комические, и драматические, и даже трагические роли. Он поставил два спектакля, уже ничего не видя, будучи слепым. Вот как ушёл со сцены!

Михаил Иванович Царёв – мой педагог по речи. Исключительный чтец. Был директором нашего театра. Иван Александрович Любезнов – большой мастер басни. Сейчас этот жанр забыт. А когда-то не было концерта без его участия. Любезнова знала вся страна. Последний спектакль, где он играл, заснят на плёнку, он назывался „Иван”.

Елена Николаевна Гоголева – тоже легенда. Красавица, от молодости до старости. Играла в знаменитой „Любови Яровой” Панову. Руфа Нифонтова очень рано ушла. Была первая наша актриса. Образование у неё киношное, но потом она так гармонично вписалась в труппу, стала прекрасной театральной артисткой. Недосягаемые брали высоты наши артисты, планку такую преодолевали!

Николай Александрович Анненков сто лет прожил, ещё бы жил, если бы не справляли его юбилей… Как он играл Черкуна в „Варварах”! Об этом спектакле даже во французской энциклопедии написано. Зубов и Судаков поставили. А вот его ученик – Виталий Соломин. Ушёл совершенно безвременно. Актёр умирает или от безработицы, или от переработки. Виталий переработал. Ставил спектакли как режиссёр, много снимался, играл на сцене в Малом театре, преподавал… А ещё у него антрепризы были, с которыми он ездил по всей стране. Зачем, не знаю… Вообще Малый – театр с великим прошлым. Он такой, что, говоря о его достижениях, надо называть почти всех выходивших на его сцену, почти всех, без исключения. Вера Николаевна Пашенная о своих сценических предшественниках говорила: „Они все во мне”. Так и я могу сказать о тех больших мастерах, которых я застал. И то, что я знал этих людей – моё счастье и большая гордость» .

Виктор Борцов всегда ощущал, что он работает в театре с великим историческим прошлым. И невероятно этим дорожил: «Великим счастьем было для меня после окончания училища попасть в Малый театр. Это – огромная награда судьбы!» Если бы Виктор Андреевич сейчас был с нами, он, наверное, как и артисты его поколения, и те, кто старше и немного моложе его, с волнением ждал бы открытия после реконструкции исторической сцены Малого театра. И был бы, как никто, благодарен своему сокурснику и художественному руководителю Юрию Мефодьевичу Соломину, который никогда не позволяет при ремонтах открывать крышу. Ничего не должно улетучиться из того, что за почти два века происходило и накопилось здесь ».

Сам Виктор Борцов, какие бы сложности ни случались в его актёрской карьере, в своей профессии никогда не разочаровывался: «Будем считать, что я уже прожил жизнь, – рассказывал он незадолго до своего ухода. – Прожил её, занимаясь любимой профессией. ЛЮБИМОЙ! И я никогда ничего не делал из-под палки... Да, порой это ад. Порой у тебя от сложной роли мозги на сцене рвутся, а ты... а ты всё равно балдеешь, получаешь колоссальный кайф от любимого занятия. Жаль, предложения сниматься в кино поступают нынче крайне редко. Крайне!.. Живу Малым театром. Впрочем, о какой-то заветной роли уже не мечтаю. Жаль вот только, что мало сыграл я в жизни комедийных ролей. А так, многое мне посчастливилось переиграть. И если это даже было не так уж громко и велико – не беда, всё равно это доставляло мне неописуемое удовольствие…» .

Мощному, широкому, открытому таланту Борцова было подвластно всё. Но, умея играть и драматических, и лирических, и героических персонажей и быть предельно органичным в любом образе, больше всего он любил комические роли и роли простых людей, которые в театре относят к так называемому амплуа простаков. Но его простаки обладают живой трепетной душой, и им свойственны романтические и героические порывы. Вообще, кого бы ни играл Борцов, он никогда не делал это поверхностно. Каждый его персонаж получал в его трактовке и исполнении особый объём и какой-то неожиданный, часто непредвиденный автором ракурс. Он словно поворачивал к нам свой персонаж иной, прежде никому не виданной стороной. Один из ярчайших примеров такого переосмысления авторского образа – его Савва Игнатьевич в «Покровских воротах». И в театре многие сценические создания Борцова обретали качества, на первый взгляд, несвойственные герою, в которого он перевоплощался. В каждом человеке, в образе которого выходил на сцену, актёр искал и находил его положительные черты– не только в добром и хорошем, но и в таком, который способен вызывать отрицательные эмоции. Искры света присутствуют даже в его самодурах из пьес Островского. Этим его незабываемым персонажам, несмотря на дикость их натуры и необузданность поведения, свойственны и некоторая поэтичность, и душевность, и доброта, присущие самому артисту.

Виктор Борцов был истинным русским актёром. Русским, потому что в нём и в его сценических созданиях была растворена, всегда присутствовала доброта. Добро и свет Борцов нёс всегда Придя в Малый, он вырос на глазах всего коллектива в грандиозного актёра, стал одним из ведущих артистов труппы, где всегда было огромное количество особенных, крупных, уникальных талантов. Чтобы не говорить слишком пафосно и торжественно, объяснимся в любви нашему герою привычными ему и так врезавшимися в нашу память словами: Виктор Андреевич, мы счастливы и «гордимся, что знакомы» с Вами! Виктор Андреевич, «разрешите изловчиться» и поклониться Вам земным поклоном! За Ваши большие свершения в театре и кинематографе! За Вашу такую честную жизнь в искусстве! За Вашу благодарную память к истории театра. За Ваше почитание великих, всеми признанных и недооценённых, но тоже любимых, таких близких нам Ваших предшественников. За Вашу искреннюю любовь к партнёрам и коллегам! За Вашу безмерную доброту и сердечность! За всё, за всё, за всё, чем Вы так дороги нам, «дозвольте замереть в глубоком бонжуре», Виктор Андреевич!

Галина Полтавская, Наталия Пашкина