Новости

НАДЕЖДА МИХАЙЛОВНА МЕДВЕДЕВА

Из книги С.Г. Кара-Мурзы «Малый театр. Очерки и впечатления». М., 1924.

Почти с первых же дней своего появления на подмостках Малого театра и до самого ухода с них Надежда Михайловна Медведева заставляла говорить о себе и зрителей, и прессу; очень рано она начала пользоваться успехом у публики; участие ее в спектакле всегда обеспечивало повышенный интерес к пьесе, как бы малоценны ни были ее литературные достоинства.

Н. М. была внучкой известного в свое время актера, занимавшего при Екатерине II-ой одно из видных мест в драматической труппе московских театров. Мать ее также популярная актриса Акулина Дмитриевна Медведева. Хотя А.Д. числилась в драматической труппе, но, по обычаю того времени, участвовала в операх и в балетных. дивертисментах — и везде с выдающимся успехом. Однако, талант даровитой артистки не мог развиться вполне, так как сценическая карьера А. Д. была очень непродолжительной: слабость здоровья заставила ее довольно рано покинуть сцену. Но под ее руководством образовался и расцвел талант знаменитой дочери ее Надежды Михайловны.

Акулина Дмитриевна помнила еще нашествие французов в 1812 г.; в это время она была ученицей московской театральной школы. В ожидании занятия столицы французами, школа была вывезена из Москвы и отправлена в Кострому, куда переселились также и артисты московских трупп. Благодаря этому, в Костроме открылись спектакли, дававшиеся в доме губернатора: здесь-то и обнаружилось драматическое дарование у воспитанницы Акулины Медведевой. Рассказы А. Д. об эпизодах отечественной войны со слов ее самой и Надежды Михайловны долго были живы в стенах Малого театра. Я помню смерть А. Д. Это было летом 1895 года. Я жил на даче на Филях близ Москвы, когда распространился слух, что в соседней деревне Мазилове умерла столетняя артистка. Это была А. Д. Медведева, которая действительно не дожила десяти месяцев до ста лет. Много любопытного сообщает о ней и о Надежде Михайловне — Т. Л. Щепкина-Куперник в своем колоритном, полном типичных бытовых московских черт очерке «Из прошлого московского театра» («Русское прошлое», 1923 г. № 5). Единокровный брат Надежды Михайловны, Петр Михайлович Медведев, известный провинциальный актер и антрепренер, а затем режиссер и заслуженный артист государственной петербургской драматической труппы — умер в Петербурге в 1906 году. Н.М. Медведева была принята, в театральную школу семи лет. По преданию, когда ее привели в школу, как раз уходила со сцены тогдашняя знаменитость Надежда Репина. Директор посадил малютку на стол и сказал: «ну вот одна Надежда от нас уходит, а другая приходит к нам». И действительно Н. М. надежд его не обманула и стала первоклассной актрисой. В Театральном училище Н. М., как и все его питомцы, первоначально готовилась в балет, сделавшись, благодаря своим выдающимся способностям к танцам, одной из любимейших учениц преподавателя их Ф. Н. Манохина. Но любимая ученица Манохина была в то же время любимицей и О.П. Соловьева, режиссера Малого театра, заведующего драматическими классами театрального училища, давшего московской сцене целую плеяду талантливых артистов. И вот в то время, как один мечтает увидеть свою ученицу крупной звездой в балете и даже чуть не ссорится из-за нее с А. Н. Верстовским, другой пророчески говорит Н. М. в минуту охватившего ее отчаяния: «Вы будете первой актрисой» (Воспоминания О. П. Соловьева. «Ежегодник И. Театров). Вмешательство директора театров Гедеонова, в присутствии которого Н.М. исполняла роль Луизы в комедии Скриба «Вся беда, что плохо объяснились», окончательно решило вопрос на какой сцене суждено впредь подвизаться Н.М. С этого времени ей стали поручать небольшие роли в драмах и комедиях, и, несмотря на их незначительность, Н. М. сумела все-таки в них быть замеченной.

23 октября 1847 г. имя Н.М. Медведевой в первый раз стояло на афише Малого театра в красной строке, так что тот спектакль должен считаться, по справедливости, ее дебютом, для которого она сыграла роль Агнесы в комедии Мольера «Школа женщин». Постановкой пьесы руководил М.С. Щепкин, имевший впоследствии наибольшее влияние на развитие дарования Н.М.; о нем она всегда вспоминала с чувством глубокой благодарности и восторга. Медведева была постоянной гостьей в доме Щепкина, где она встречалась с Грановским, Погодиным, Боткиным, Кетчером и другими представителями науки и литературы того времени: взгляды этих передовых людей сороковых и пятидесятых годов не могли не оставить следов на общем развитии и наросте ее таланта. В мае 1849 года Н. М. была выпущена из театрального училища в драматическую труппу на 240 рублей жалованья в год. Вскорости Н.М. обратила на себя внимание публики в комедии Тургенева «Холостяк» и в драме И. С. Юрьевой-Кони «Порыв и страсть».

Летом 1851 г. Н.М. взяла у дирекции отпуск и уехала для практики в Одессу, где, пользуясь ореолом столичной актрисы, стала играть более непринужденно и смелее. Местная пресса отзывалась о Н.М. с большой похвалой и со свойственной южанам экзальтацией ставила молодое, еще не развитое и далеко не окрепшее дарование Медведевой наряду с талантом первых европейских драматических актрис того времени. В 1853 году Н.М. вернулась снова на московскую сцену. Далеко не так восторженны, как в Одессе, были отзывы о ее игре в этот период в московской печати. Правда, в 1859 г. какой-то неумеренный поклонник Медведевой, скрывшийся под литерами Ф. Г.....кий выпустил небольшую брошюру «Несколько слов о г-же Медведевой и об игре главных артистов московской драматической сцены», в которой расточал молодой артистке необыкновенные похвалы. Эта бестактная брошюра не понравилась самой Медведевой, не без основания усмотревшей в ней плохую услугу, и, по выходе из печати, она была почти целиком скуплена артисткой и уничтожена; и ныне, как свидетельствует об этом И. И. Лазаревский в своей книге «Среди коллекционеров», составляет большую библиографическую редкость. Достаточно привести несколько отрывков из брошюры Ф. Г.....кого, чтобы убедиться в чрезмерности и рискованности комплиментов его но адресу Медведевой, шокировавших ее скромность, и понять причины недовольства артистки.

«Конечно, г-жа Васильева имеет талант, а г-жи Литвина и Никулина-Косицкая весьма добросовестно исполняют свои роли, за что мы и приносим им искреннюю благодарность», — пишет Ф. Г.....кий. «Но среди этих актрис является артистка в полном смысле слова гениальная и вместе с тем трудолюбивая. Она сознает в себе талант, но хочет его еще более развить, что происходит от ее скромности, от ее, так сказать,— несамонадеянности, она иногда утрирует, но эта утрированность происходит от чрезмерного изучения своей роли, от чрезмерного старания добросовестнее исполнить ее. Я говорю о Надежде Михайловне Медведевой. Природа сочувствуя ее великому таланту, даровала г-же Медведевой привлекательную наружность, соединенную с приятным и вместе твердым голосом, с единственною в своем роде интонациею. Начиная с прекрасных черт лица и кончая ее маленькой правильной ножкой, вполне достойной башмачка Сандрильоны, она безукоризненно хороша, стройный ее стан при величавой походке придает ей еще более эффекта. В особенности замечательно выражение ее глаз. В них можно читать любовь и ненависть, мщение и презрение и все различные страсти, одушевляющие ее в различных ролях. Говоря о Надежде Михайловне, как об актрисе, нельзя не упомянуть о ней, как о женщине. Соединяя с природным развитым умом прекрасное образование, она свободно выражается на иностранных языках и, как я слышал, имеет даже дар музыки. При всем том она обладает очень добрым сердцем, прекрасным характером и привлекательным обращением, чему могут быть свидетелями все те, которые имеют удовольствие быть с ней лично и коротко знакомыми. Г-жа Медведева живет с своей матушкой скромно, но хорошо и поставляет себе в честь свое благородство, чему доказательством служит то, что она, не будучи в довольстве, не гнушалась давать уроки и заниматься с маленькими детьми, тогда как она уже была на московской сцене».

Таковы были похвалы очарованного, в то же время несколько амикошонски настроенного поклонника Медведевой. В это же время другой театрал, рецензент «Московских Ведомостей» П., писал о Медведевой следующее: «Мы никак не отказывали ей в даровании; у ней прекрасные средства, громкий голос, привлекательная наружность».

Но полемизировавший с П. известный театральный критик А. Н. Баженов энергично возражал ему: «Да разве дарование обусловливается только этими тремя данными. Во всем этом я сам не подумаю отказать г-же Медведевой, но я скажу, что ей недостает живой горячей восприимчивости, душевной теплоты и глубины чувства. Припомните, например, то место первого действия пьесы «Кошка и Мышка», когда Лауретта приказывает Караччиоли выйти вон. Слышалось ли в этом приказании глубоко оскорбленное чувство нежной, чистой девушки. Нет, то была эффектная, грандиозная выходка героини. А отчего так тяжело смотрелось все третье действие. Оттого опять-таки, что Медведева не сумела вложить в свою роль душу живу и обратила ее в сплошную иеремиаду». Даже давая отчет о бенефисном спектакле Медведевой, вдумчивый, серьезный и беспристрастный Баженов ни одним словом, как бы демонстративно, не обмолвился об игре самой бенефициантки, оставившей, очевидно, его совершенно, не удовлетворенным. И только в 1864 году в своем журнале «Антракт» Баженов впервые сочувственно отзывается о Н. М. «Медведева очень верно и правдиво передала свою роль (в пьесе «Таня») в первом и в третьем действии». В конце третьего акта с Таней делается болезненный припадок. По этому поводу Баженов пишет: «Медведевой он не совсем удался, впрочем, и не мог удасться, тут вина не актрисы, а автора, которому вздумалось заставить забивать героиню его пьесы в одно мгновение да еще какою болезнью, — чахоткой, зарождающейся в человеке и уничтожающей его постепенно, и медленно.

Рассуждения критика по этому поводу довольно любопытны и обличают в нем серьезное и пытливое отношение к сценическому творчеству. «Смерть на сцене, дело очень трудное, — говорит Баженов, — завести его слишком далеко — ничего нет легче, и Медведева это делала, как делали это впрочем и некоторые знаменитые актрисы, как например, Рашель и Ристори. Если зритель видит на сцене умирающего человека, то его интересуют не те физические страдания, которыми сопровождается процесс смерти, а нравственное просветление, которое доставляет умирающему торжество духа над разлагающимся телом. Поэтому актер, умирающий на сцене, не должен выставлять слишком на вид всегда неприятные для постороннего глаза признаки уничтожающегося физического существования; он, напротив, должен прикрывать их сильными вспышками духовной жизни. Медведева, между тем, по нашему мнению, придала слишком большое значение внешним признакам предсмертного страдания».

Из этой рецензии видно, что Н. М. уже тогда, в шестидесятых годах, в эпоху господства на сцене идеалистического романтизма и процветания повышенной декламации вступила на путь чисто реалистического исполнения ролей, проникнутого, быть может, и мало эстетичной, но жизненной правдой и подлинными переживаниями.

Как раз в это время на сцене Малого театра с громом и треском воцаряется французская мелодрама, знаменитыми представителями которой на русской сцене являются Самарин и Медведева. Вполне законченное определение тех затруднений, граничащих с нелепостью, с которыми связано исполнение мелодрам, дает в двоих записках известный В.И. Родиславский. Несомненно, что искусно с внешней, сценической стороны, построенная французская мелодрама заставляет актеров трудиться, но этот труд над положениями самыми неестественными и невозможными представляет актеру задачу подобно той, над разрешением коей трудился почтенный философ Кифа Мокиевич. Ведь тут обыкновенные жесты, приемы, ощущения не годятся — тут нужно придумать необыкновенные выражения, необыкновенную мимику, необыкновенные приемы, тут нужно придумать все новое, особенное. И вот актер или актриса начинают придумывать эти новые способы игры для изображения положений, в которых они никогда сами не бывали, ни других не видали и которых едва может осилить их воображение. Однако, автор мелодрамы задает актеру эту задачу и требует от него разрешения. И вот придуманные исполнителем для разрешения подобных задач изысканные вычурные приемы переходят от частого употребления в привычку, делая актера неестественным и рутинным. Исполнение подобных ролей не мало повредило Н.М., не мало отняло у нее правды и естественности и если не в конец погубило ее крупное дарование, то все-таки сильно повлияло на ее физические средства, расшатав ее здоровье и почти совсем лишив голоса.

Были зрители и критики, положительно не усматривавшие в Медведевой признаков какого-либо таланта. Против такой оценки энергично восставал А. И. Урусов, известный театральный критик своего времени: «Решительные приговоры, отрицающие в г-е Медведевой какое бы то ни было дарование, — писал он в 1864 г. в № 1 «Библиотеки для чтения», издаваемой Боборыкиным, — бессмысленны, и самое противоречие этих приговоров говорит только в ее пользу. Медведева одна из замечательных актрис и занимает одно из видных мест в московской труппе. Она дорожит всеми ролями, и репертуар ее очень, очень обширен». Урусов высказывает пожелание, чтобы петербургские актрисы усвоили бы себе некоторые качества Медведевой, и выражает уверенность, что как они, так и публика не останутся в накладе. Несправедливые нападки, которым подвергалась Медведева, критик объясняет тем, что имя ее вместе с Самариным постоянно встречались на афише тогда, когда французская мелодрама неограниченно властвовала на русской сцене. «Она пережила самое тяжкое и бесплодное время московского театра. Только своим собственным трудом могла Медведева разработать в себе свои драматические способности и довести свое дарование до той степени отделки и внешней изящности, которыми она располагает в настоящее время. Она прошла через известковую пустыню мелодрамы и вынесла из этого нелегкого испытания столько ненадломленных способностей и еще бодрых сил, что могла не обинуясь повернуть на новую дорогу, на заветный путь «естественности», когда наша сцена повернула круто в эту сторону. Нередко, приятно удивляла Медведева — продолжает Урусов — умною и изящною простотой своей игры. Но везде, где должно было говорить чувство, где затрагивалась патетическая струна, обнаруживалась слабая сторона игры артистки. Комические роли, хотя и составляют незначительную часть репертуара Медведевой, но, при помощи отличных внешних средств ее, даются ей гораздо лучше, чем драматические роли.

В 1865 г., когда Н.М. было 34 года, здоровье ее крайне расстроилось и потребовало продолжительного лечения. Ей дан был бессрочный отпуск, и она временно покинула Малый театр. Однако, через полтора года здоровье Н.М. поправилось и в декабре 1866 года она вновь вернулась на сцену, выступив в бенефис Шуйского в комедии Чернявского «Гражданский брак», при чем, кар видно из отзывов прессы, была очень сочувственно принята публикой. Еще через два, года она делает первую попытку перейти на амплуа матерей и пожилых женщин. Начав постепенно сходить со своего прежнего амплуа; Н. М. все-таки с успехом исполняет роли: графини Орсино в «Эмилии Галотти», леди Мильфорд в «Коварстве и любовь», Гермионы в «Зимней сказке» и т. д.

На первом съезде сценических деятелей в Москве Н.М; была единодушно выбрана почетной председательницей, как одна из самых старейших и талантливейших носительниц лучших преданий русского театра.

За 8 месяцев до смерти Н.М. получила звание заслуженной артистки и 20 января 1899 года отпраздновала 50-тилетие своей артистической деятельности. Чествование происходило в Большом театре и было очень торжественно. Шла трагедия А.Толстого «Царь Борис», в которой Н.М. исполнила роль царицы Марии Феодоровны Нагой. Из множества всякого рода ценных подарков, поднесенных артистке — золотых, серебряных, лавровых и цветочных венков запомнилось оригинальное подношение только что возникшего тогда Художественного театра. Это была памятная книга обложке, украшенной орнаментом с надписью: «Заветы Надежды Михайловны Медведевой, молодым артистам». В своей приветственной речи В.Ив. Немирович-Данченко просил Н. М. уделить частичку своего времени молодому театру и занести свои неоцененные наставления в этот альбом. «Пусть он останется памятником и источником света для молодых поколений русских сценических деятелей».

Вскоре после своего юбилея Н.М. занемогла и больше уже не появлялась на сцене. Она умерла в Москве 24 сентября 1899 г. — 67 лет, — и погребена на Ваганьковском кладбище.

Репертуар Медведевой был самый разнообразный. В него входили трагедия, драма, мелодрама, комедия и даже водевиль, но только без пения. Н.М. никогда не решалась петь на сцене, хотя она не совсем была лишена вокальных средств. Причиной такой робости был следующий случай. В 1846 г. Н.М. выступила в водевиле с пением Коровкина «Новички в любви». По окончании спектакля к ней подошел Верстовский и сказал: «Никогда не смей петь на сцене, чтобы я никогда не слыхал твоего пения, так как я считаю твой голос несимпатичным и неприятным». Это замечание столь резко выраженное, так повлияло на Н.М., что она больше никогда не осмеливалась петь в театре, так как авторитет Верстовского для нее был слишком высок. Возможно, что для пения голос Н. М. был действительно непригоден, однако, в драме он звучал прекрасно, был чист, ясен, обладал красивым симпатичным тембром и полнозвучно разносился по всей зале Малого театра, достигая самых отдаленных углов галереи, откуда я впервые увидел Медведеву и услышал ее речь.

Так же, как Рыкалову я видел Медведеву в гр. Хлестовой в «Горе от ума» и отлично помню эту характерную фигуру старой Москвы. Игра Н. М. была необыкновенно проста и естественна, жизненна и реальна. В ее интонациях не было никакой аффектации, выкриков, подчеркнутых акцентированных моментов. Но эта бесхитростная простота производила сильное впечатление. Видел я также ее в роли Гурмыжской в «Лесе». Как живой встает сейчас предо мной, виденный 30 лет назад, образ этой стареющей помещицы, увядающей красавицы, все еще не желающей расставаться со сладостями любви и продолжающей потихоньку предаваться легкому разврату.

В пьесе Салова «Гусь лапчатый» Н. М. играла роль разорившейся аристократки Шашковой. Это было идеальное воплощение русского аристократизма, в котором все традиционно и дышит следами давно минувшего — речь, внешность и образ мыслей.

Помню Н. М. еще в одной пьесе, в которой она играла старушку, ожидающую в коридоре окружного суда приговора сыну и рассказывающую соседу об обстоятельствах дела. Эта жанровая сцена, целиком взятая с картины какого-нибудь «передвижника», глубоко запечатлелась в памяти.

Медведева была замужем за незначительным актером Гайпуховым, по сцене Охотиным. Семейная жизнь Н. М. была неудачной. Охотин страдал приступами помешательства на почве алкоголизма и кончил жизнь в психиатрической лечебнице. Дочь Н.М. — не унаследовала таланта Медведевой, хотя некоторое время и играла в Художественном театре, уже после смерти матери.