Новости

В ОТСУТСТВИЕ ГРОЗНОГО

Державный стиль Малого театра подтверждается мощным финалом: на фоне занимающегося зарева на московский престол Василий Шуйский поднимается как на плаху.

Не подслеповатый невзрачный старикан, каким запомнили его историки, а громогласный трибун, народный заступник и вождь, каким играет его Борис Невзоров. Монолог, по ходу которого он от имени «бояр» кается в обманах и просит прощения у народа (у зрителей, обращаясь к залу), а затем, прошептав «С нами Бог» роняет слезу во спасение Руси, — монолог этот вызывает воодушевление зала, не меньшее, наверное, чем когда-то обличительные речи лесковского протопопа в исполнении Михаила Ульянова. А ведь «боярам» с тех времен есть и поболею, в чем каяться.

Если постановщик нынешнего спектакля Владимир Драгунов думал рассказать «вовсе не о Смуте начала Семнадцатого века» а о делах теперешних, то он своего добился: покаяние Шуйского может быть понято и как саморазъедание либеральной интеллигенции, при правлении которой Держава полуразвалилась, и как самокритика старой номенклатуры, допустившей к власти ту интеллигенцию. Тогда постановка пьесы Александра Островского «Дмитрий Самозванец и Василий Шуйский» (почти сто лет не знавшей света рампы) должна восприниматься — в преддверии смены власти в 2008 году — как воззвание театра к растерявшимся соотечественникам: Отечество в опасности! А ведь есть отчего растеряться.

Самозванец-то что предлагает? Если не брать в расчет такие традиционные векторы, как шляхетский гонор Марины Мнишек и фатальная невозможность ужиться московитам с поляками (чему Островский отдал дань как честный драматург), то что намерен делать на Москве Лжедмитрий?

Казнить никого не хочет Шуйского с плахи снимает — милует Лютеранство отнюдь не собирается внедрять насильственно (как того ожидают Польский сейм и Папский престол), а собирается насаждать на Руси прозрачный, открытый, светлый и светский образ жизни... Свободу проповедует. После обеда не спит, а ездит по городу без охраны... И это соответствует тому образу Самозванца, который зафиксирован историками: молодой европейский реформатор, наивно сунувшийся к нам раньше времени.

Откуда ему, в самом деле, знать, что Русь еще целый век должна дозревать, пока этот образ жизни преподаст ей Петр Великий (не в польском, так в голландском варианте), да и век спустя для этого придется поднять Россию на дыбы (сына же царева — на дыбу).

А пока что мужественный и обреченный реформатор готов погибнуть от меча — с условием, что и ему дадут меч...
Несколько родных реплик пронзают мою душу сквозь этот рыцарски-доспешный звон.
- Ешь меня собака неведомая, только не своя!
Это — самооправдание боярской измены, разумеющее само собой, что отечественные собаки насмерть перегрызутся прежде, чем их утихомирит пришлый дрессировщик.
- Ну какой ты царь! Разве ты с нами управишься?!
Это — по поводу либеральных иллюзий Лжедмитрия на московском троне.
- Вам Грозный нужен!
Это — последние слова Лжедмитрия перед тем, как его зарежут, потом сожгут; потом из пушки выстрелят кучкой пепла туда, откуда он явился.
«С нами Бог».

Автор: Лев АННИНСКИЙ
Источник: Культура
Дата: 12.04.2007