Новости

«К 140-летию со дня рождения Александры Александровны Яблочкиной»

А.А.ЯБЛОЧКИНА «75 ЛЕТ В ТЕАТРЕ»

ВЫДАЮЩИЕСЯ МАСТЕРА РУССКОГО ТЕАТРА. ФЕДОР ГОРЕВ

К ЧИТАТЕЛЮ
СЕМЬЯ ЯБЛОЧКИНЫХ (начало)
СЕМЬЯ ЯБЛОЧКИНЫХ (продолжение)
СЕМЬЯ ЯБЛОЧКИНЫХ (окончание)
ГОДЫ ТРУДА И УЧЕНЬЯ (начало)
ГОДЫ ТРУДА И УЧЕНЬЯ (продолжение)
ГОДЫ ТРУДА И УЧЕНЬЯ (продолжение)
ГОДЫ ТРУДА И УЧЕНЬЯ (окончание)
ВЫДАЮЩИЕСЯ МАСТЕРА РУССКОГО ТЕАТРА. ГЛИКЕРИЯ ФЕДОТОВА
ВЫДАЮЩИЕСЯ МАСТЕРА РУССКОГО ТЕАТРА. МАРИЯ ЕРМОЛОВА
ВЫДАЮЩИЕСЯ МАСТЕРА РУССКОГО ТЕАТРА. АЛЕКСАНДР ЛЕНСКИЙ

Еще об одном актере, трагически погибшем в эту жестокую, безжалостную эпоху, хочется сказать несколько слов. Я говорю о Федоре Петровиче Гореве. Его великолепное творчество всегда поражало силой, глубиной и жизненной правдой чувств. Нельзя не удивляться тому, что этот большой артист остался словно в тени в памяти потомства. Правда, недостаток общей культуры и отсутствие образования сильно вредили ему: он не умел думать над образом, анализировать его, не притрагивался к книгам, которые могли ему открыть дух эпохи, содержание истории. Но своей природной интуицией Горев умел постигать глубины человеческого духа, создавать образы поразительные, сверкающие внутренним огнем. Среди многих неповторимых его созданий некоторые запомнились на всю жизнь.

В 1895 году Малый театр ставил «Короля Лира» Шекспира. Заглавную роль играл Федор Петрович, Гонерилью — М. Н. Ермолова, Регану — Г. Н. Федотова, Корделию — я. Шла одна из последних репетиций, репетировали полным тоном. Дошли до сцены, в которой Лир проклинает своих дочерей. Вдруг Федор Петрович словно преобразился. Необычен, страшен был неудержимый, всесокрушающий гнев Лира, ни в ком и нигде не встречавшего противодействия: мы увидели, что значит оскорбление достоинства человека. Горев показал в этой сцене такую мощь духа и такую высоту таланта, до которых может подняться только подлинно большой актер. Мария Николаевна и Гликерия Николаевна стояли белые, как снег, по щекам у них текли слезы. Меня буквально трясло... Когда Горев кончил сцену, они бросились с восторгом обнимать его. Горев и на спектаклях эту сцену играл всегда превосходно, но до таких вершин, каких он достиг на этой репетиции, он больше не поднимался.

Вместе с Марией Николаевной Горев потрясал всех в «Орлеанской деве», где он играл Филиппа, как я уже писала, превосходно.

В трагедии Аверкиева «Теофано» Ф. П. Горев играл византийского императора-деспота Фоку, трепещущего за свою жизнь: он подозревал всех в стремлении убить его. Один «уход» императора — Горева был особенно поразителен: он идет весь настороженный, вздрагивает, затем внезапно поворачивается, и в глазах его пугающее весь зрительный зал выражение животного ужаса перед грозящей ему гибелью.

Рассказывали, что этот уход императора вызвал необычайное волнение у одного из зрителей, который был, как выяснилось после, профессором-историком, знатоком Византии. Профессор отправился за кулисы и стал допытываться, откуда Гореву известны нравы и обычаи византийских дворцов. Горев ничего, конечно, о древних дворцах и дворцовой жизни не знал, кроме того, что было написано в пьесе.

Но ваш Фока, уходя из тронного зала,— сказал профессор,— боится повернуться спиной к придворным. Откуда вы знаете, что он был убит именно при таких обстоятельствах?
Дело в том,— отвечал ему Горев, обладавший чувством юмора,— что я вижу кругом себя такие лица, которые не обещают мне ничего хорошего. Вот я и оборачиваюсь
на ходу, чтобы кто-нибудь не вздумал меня, Фоку, ударить ножом...

Этот немного анекдотичный эпизод, однако, характеризует его манеру творчества, своеобразную, неровную, основанную на интуиции.

Горев был замечательным явлением в русском драматическом театре. Я знаю Мочалова лишь по преданиям истории и старины глубокой. И мне кажется, что Горев воскрешал мочаловский образ. Вероятно, таким был стихийный талант Мочалова. Я говорю это, ибо до сих пор глубоко убеждена, что по силе темперамента Горев превосходил двух своих сотоварищей, выше которых уж никого не поставишь: Южина и Ленского. И тем не менее они оставили больший след, нежели Горев, в истории театра; их помнят и о них знают больше, чем о Гореве. Вижу я и причину этого: и Ленский, и Южин были необыкновенно умны, образованны, обладали широким кругозором. Их искусство было глубже — вот в чем все дело! А Горев надеялся только на свой темперамент...

Ф. П. Горев — один из многочисленных в то время актеров-скитальцев. Он начал артистическую деятельность в провинции, затем служил в Александринском театре, одно время играл в Малом театре, после чего вновь вернулся в Александринку. Здесь, без каких-либо оснований, его еще полного творческих сил, по воле петербургского театрального начальства, уволили в отставку «за ненадобностью». Это тяжелое оскорбление Горев с трудом перенес. Несколько лет он скитался по частным и провинциальным сценам и под конец своей жизни был вновь приглашен в Малый театр.
Но теперь это был уже не прежний Горев — от темпераментного и страстного актера мало что осталось. Репертуар не давал возможности развернуться его таланту (кажется, лишь в одной постановке — в пьесе Стриндберга «Отец» — удалось ему проявить последнюю, уже угасающую силу своего темперамента), да и сам Федор Петрович, больной и измученный жизнью, растратил свой артистический дар. И этот актер, когда-то широко известный по всей театральной России, умер всеми забытый, в полном одиночестве.

Продолжение следует…