Новости

«К 160-летию со дня рождения Г.Н.Федотовой»

МЕТОД РАБОТЫ И СТИЛЬ ИГРЫ ФЕДОТОВОЙ

Из книги Г.Гояна «Гликерия Федотова». М.-Л., 1940.

Часть 1.

Мы окинули взором творческий путь великой русской актрисы. Подведем теперь итоги.

С 1857 по 1905 год, то есть на протяжении почти полувековой сценической деятельности, Гликерия Федотова выступала в театрах восьмидесяти одного города (считая и ее гастрольные поездки) и сыграла в общей сложности триста двадцать одну роль.

Сотни сценических образов были сотканы из нервов артистки, наполнены кровью ее сердца и озарены умом выдающегося художника.

Федотова отдала искусству буквально все свои силы. Творческое горение ее было так велико, что испепелило и самое артистку. Поразивший ее недуг в своей основе был вызван истощением и переутомлением нервной системы, не выдержавшей чудовищного непрерывного напряжения, длившегося полстолетия.

Надо помнить, что Федотова играла главным образом ведущие роли, на которых в значительной мере держался весь спектакль. Мы говорили о затрате духовных сил на создание грандиозного числа сценических образов. А количество спектаклей, в которых десятки, а то и сотни раз заново рождался каждый из созданных его типов! Бывали периоды, когда Гликерия Николаевна играла по шестнадцати раз в неделю, например, на масленицу. И так из года в год, сплошь да рядом без перерыва: зимой в Москве, а летом на гастролях. Первое, что бросается в глаза при рассмотрении репертуара Федотовой, — это разнообразие жанров драматического искусства, в которых она выступала. Здесь и мелодрама, и романтическая драма, и драма классическая, реалистическая и бытовая, и трагедия, и трагикомедия, и комедия, и высокая комедия, и водевиль, и художественное чтение на концертах.

Современников интересовал вопрос о пресловутом амплуа артистки. По этому поводу газета «Молва» писала: «Начав с инженю, она перешла к ролям драматических любовниц, потом занялась исключительно сильными драматическими ролями и кончила... всем. Она с одинаковым блеском играет роль Лизы «В осадном положении» Виктора Крылова и Маргариты в «Ричарде III» Шекспира». Но такой ответ не всех удовлетворял.

«Какого вы мнения о таланте Федотовой?» — спросили одного из ее современников.

«Великолепная комедийная артистка, — отвечал он.— Я помню ее в «Бешеных деньгах» — это был блестящий успех. Но она играла «Каширскую старину», «Ребенка» и многие другие драматические роли. Гликерия Николаевна прекрасно понимала, что комедийная артистка никогда не может иметь такого успеха в России [?">, как драматическая. Вот почему она играла драму, хотя по существу она чисто комедийное дарование». С этой оценкой совпадает мнение многих авторитетных лиц из числа актеров и театральных критиков.

А. Кугель сближал характер дарований Федотовой и Лешковской: «Одна пришла на смену другой. Обе были то, что называется на театральном жаргоне «гранд кокет», артистки комедии, чрезвычайно яркие, захватывающие, увлекающие представительницы «женского естества». Обе были чаровницы... Сходство Федотовой и Лешковской заключается и в том, что они были «кокетливы», а не «кокотливы», по терминологии Достоевского. Чувственность в ее прямом выражении отходила на задний план, еле замечалась. Ни гривуазности, ни распущенности».

По мнению Н. А. Попова, «главнейший след Федотова оставила в области комедии и в характерных ролях. Ее Паулина в шекспировской «Зимней сказке», Звездинцева в «Плодах просвещения», Елизавета в «Марии Стюарт», Мурзавецкая в «Волках и овцах» и т. д., — все это блестящие создания последних лет ее деятельности».

Интересно отметить, что Н. А. Попов, перечисляя «блестящие создания Федотовой», не мог не упомянуть отнюдь не «комедийную» роль королевы Елизаветы.

Эту же точку зрения, хотя несколько переставляя акцент, развивал и «Московский листок»: «По силе трагического переживания Гликерия Николаевна уступала первое место М. Н. Ермоловой, но по широте сценического дарования вообще и той необычайной тонкости художественных штрихов, которую давала она всегда в комедийных ролях, Гликерия Николаевна всегда была первой артисткой на русской сцене».

Можно было бы привести еще целый ряд аналогичных оценок, например, Т. Л. Щепкиной-Куперник: «Несомненно умная, тонкая актриса, Гликерия Николаевна по характеру своего дарования была скорее комедийной актрисой, в лучшем случае для легкой драмы; но трагедия ей была не по силам, и даже в серьезной драме у нее всегда проскальзывала какая-то фальшь и отсутствие истинного чувства».

Диаметрально противоположную точку зрения мы встречаем в интересной книге Н. Николаева, посвященной истории драматического театра в Киеве. В мае 1888 года, выступая во время гастролей на киевской сцене, Федотова «понравилась преимущественно в ролях так называемых сильно драматических, то есть требующих значительного одушевления, экспрессии. В ролях же менее энергичных, но нуждающихся в грациозно-подвижном даровании и тонкой отделке подробностей, московская премьерша не понравилась вовсе».

Еще дальше идет С. Кара-Мурза. Правда, в отличие от киевлян, он считает нужным воздать должное блестящему исполнению комедийных ролей, но вместе с тем полагает, что талант Федотовой лишь «в трагедии расправлял свои крылья во всю мощь и обнаруживал всю необъятную ширину». С этими противоречивыми и односторонними оценками не согласился А. В. Луначарский: его «вообще поражало в Федотовой то, что ей одинаково давались роли, полные изящного кокетства и блестящего остроумия, и роли глубоко сентиментальные», а также роли, «полные трагического пафоса. Ведь она была увлекательнейшей Беатриче из комедии «Много шума из ничего» и недосягаемой Медеей. Огромная сила ее исполнения дала ей пальму первенства в изображении леди Макбет и Клеопатры, в создании, в более позднее время, изумительного образа Волумнии».

Как мы видим, о характере дарования Федотовой нет единого мнения. Была даже попытка вообще снять этот вопрос с обсуждения, так как, мол, по отношению к таким артистам, как Федотова, нельзя давать определение, что за артистка она: трагедийная, драматическая или комедийная. Автор этих строк не может, однако, согласиться с этим отказом от решения вопроса. Можно считать бесспорным, что Федотова была великолепной комедийной актрисой. На этом сходится абсолютное большинство всех отзывов.

Далее, можно считать, что Федотова не была актрисой трагедии. Вопреки приведенному мнению А. В. Луначарского, мы видели, что роль леди Макбет не может быть занесена в список творческих побед Гликерии Николаевны. Поэтому, хотя она и выступала систематически в трагедиях и создавала такие шедевры, как шекспировские образы Клеопатры, Волумнии и шиллеровской королевы Елизаветы, все же нельзя присоединиться к мнению А. В. Луначарского, будто ей одинаково удавались все роли — и трагедийные, и драматические, и комедийные. Нет, не одинаково: трагедийные роли ей давались труднее (Медея), иногда выходили просто мало удачными (Макбет).

Теперь о драме. В своих воспоминаниях о Гликерии Николаевне А. А. Яблочкина говорит, что «ее стихией была комедия», что «здесь она в полной мере проявляла свой блестящий, сверкающий талант, свое исключительное, тонкое и изящное актерское мастерство». Но тут же А. А. Яблочкина вынуждена привести примеры не только комедийных ролей. «Никогда не забыть, — пишет она,— ее Катарины в «Укрощении строптивой», Беатриче, Паулины и целой галереи русских женских типов, созданных ею в бесконечном количестве (!) драм, венцом которых является ее Катерина в «Грозе» Островского».

Это совершенно правильно. Должно ставить в один ряд федотовские образы и в комедиях Шекспира и в драмах Островского. Ибо, как указывает сама А. А. Яблочкина, Федотова «была актрисой огромного диапазона».

Драматург П. Невежин позже писал, что «призванием артистки была тонкая комедия». Но и он тут же добавляет: «Природа не дала ей сил, необходимых для трагической актрисы, но их было достаточно для сильных драм».

Не станем оспаривать, что «призванием» и «стихией» Федотовой была комедия. Это безусловно верно; но нас интересует место Федотовой в истории русского театра. А его не определишь без светлого лирического образа Катерины Кабановой, которая, по выражению Добролюбова, «служила представителем народной идеи».

Многогранность дарования Федотовой позволила ей быть и комедийной и драматической актрисой. А если она дерзала выходить за эти границы, проникая в область трагедии, то это еще одно доказательство разносторонности ее художественного таланта. Федотова по-щепкински разбила оковы амплуа.

Известно, что своим творчеством Щепкин решительно опрокинул традиционные подразделения актеров по амплуа. Были, правда, попытки зачислить его в «комики». Но вот Белинский, характеризуя творчество гениального актера, особенно подчеркивал именно всеобъемлющий характер его дарования и мастерства. Белинский утверждал, что и роль короля Лира вполне пришлась бы по плечу этому «комику», что Щепкин принадлежал «к числу немногих истинных жрецов сценического искусства, которые понимают, что артист не должен быть ни исключительно трагическим, ни исключительно комическим актером, но его назначение — представлять характеры без разбора их трагического и комического назначения».

Не только Федотова, но и все лучшие ученики М. С. Щепкина именно так понимали задачу реалистического разностороннего показа человеческих характеров на сцене. Примером может служить виднейший актер Малого театра Сергей Васильевич Шумский (Чесноков). Его воспитывал Михаил Семенович и в Московской театральной школе и в семейном кругу: Шумский долго жил в доме Щепкина. Природа была скупа по отношению к Шумскому — она дала ему скромную внешность да еще наградила заметной шепелявостью. Трудом, по-щепкински неутомимым и упорным, Шумский завоевал одно из первых мест в Малом театре, играя с успехом Ивана Грозного и Хлестакова, Чацкого и Аркашку, Франца Моора и Полония, Скапена и Жадова. Продолжатель щепкинских традиций, Шумский потому создавал на сцене живые лица, что не боялся смешивать краски, сменять смех слезами. Творческая биография Шумского как нельзя лучше подтверждает, что для проникновения на сцену реалистического стиля необходимо было сломать китайскую стену, отделявшую одно амплуа от другого.

Блестящее исполнение Федотовой комических и драматических ролей нельзя рассматривать в отрыве друг от друга. Многогранную жизнь действительно полно может отразить только многогранный художник. Не случайно Федотова так горячо любила Шекспира, который, как никто, умел соединять драматическое и комическое, не только не нарушая художественной цельности образа, а, наоборот, придавая ему поразительную жизненную правдивость.