Новости

ВЕРНЫЕ В МАЛОМ

ВЕРНЫЕ В МАЛОМ

Народный артист России Василий Бочкарев - один из ведущих актеров Малого театра - номинант (теперь, как известно, лауреат) премии «Золотая Маска» за роль купца Прибыткова в спектакле «Последняя жертва». В исполнении Бочкарева этот символ власти денег над чувствами не только богат и деловит, но и образован, отзывчив, симпатичен. Словом, вполне достоин искренней любви юной красавицы.

- Василий Иванович, как произошло, что Прибытков - «очень богатый купец, румяный старик лет 60-ти», как характеризует его Островский, оказался таким идеальным?

- Если говорить об этой роли, то я впервые, несмотря на то, что играл во многих пьесах Островского, обратил особое внимание на текст. Мелодия, которую я вдруг услышал, совпала с интонациями моей сегодняшней жизни, моего возраста, моей секундой во времени. Она повела меня вглубь этого персонажа. Меня заинтересовала его доброта, щедрость и глубина намерений - просто помогать и не ждать отклика. Очень легко за какой-то благотворительностью поймать себя на желании получить что-либо взамен - поклон или признательность. А доброе дело по сути своей прежде всего бескорыстно. Поэтому и милостыню, если вспомнить о культуре благотворительности, принято подавать тайно, не афишируя. В этом честность большая и в то же время оберегание собственной души.
Если же вернуться к Прибыткову, то в персонажах Островского есть определенная тайна. В ремарках дается лишь верхний слой картинки, особое внимание стоит обратить на диалоги. Становится понятно, что добрым и порядочным его написал автор, во всяком случае, мне хочется верить, что я с Александром Николаевичем договорился.
Прибытков отлично понимает, в каком мире живет, у него каждому рублю свое место, излишек бедным отдает. Он очень бережет свою репутацию честного, православного капиталиста, дорожит данным словом.
Думаю, он - реальная фигура из жизни.
Но в наше время чистота воспринимается не как чистый звук или чистый цвет, по нашему мнению, обязательно какая-то должна быть примесь, и этим мы себя подставляем. В Писании говорится «в чем застану - в том сужу», иными словами, нужно жить так, чтобы смерть не застала тебя врасплох. Так вот Прибыткова врасплох не застать - не только в действиях, но и в мыслях. Потому что и действиями, и мыслями он либо в работе, либо в помощи. Свободное время, как он говорит, лишь с пяти до семи вечера. Мне кажется, Флор Федулыч заслужил такой подарок судьбы, как Юлия.

- Среди ваших последних ярких ролей, помимо Прибыткова, - Арган в «Мнимом больном» и Сила Грознов в «Правде - хорошо, а счастье - лучше». Люди, на первый взгляд, очень разные, их что-нибудь объединяет?

- Я бы даже сказал, что получился триптих: Арган, Прибытков и Сила Ерофеич. Объединяет их борьба с одиночеством. Каждый из них хочет найти свое пристанище. Арган стремится к этому, прячась за придуманную им игру. Прибытков хотя и говорит, что, мол, куда уж жениться - перед людьми совестно, однако сердце его сразу откликается на порыв Юлии. В ее вырвавшемся поцелуе он увидел доброту, незащищенность и просьбу о помощи. И, наконец, Сила Ерофеич - человек, стремящийся на закате своей жизни исповедаться, очиститься, сделать все, чтобы перед уходом попросить прощения у своей любви, которую он когда-то позабыл. Все это мне очень близко и понятно, в таких темах вообще врать не приходится - либо за них не нужно браться.

- Василий Иванович, вы человек верующий, а церковь вашу профессию не слишком приветствует...

- Да, есть мнение, что это греховная профессия, и я с ним сталкиваюсь. А есть мнение, что это творческая профессия, от слова «творец». Кстати, все великие старухи Малого театра были верующими. Помню, как Рыжова перебирала перед спектаклем иконки и просила помочь то Николая Чудотворца, то святого Пантелеймона, то Божью Матерь, в зависимости от того, какая роль ей предстояла. Что до собственных сомнений, то очень хорошо на этот счет высказался Евгений Валерьянович Самойлов: «Как только я понял, что этот дар дан мне Богом, мне стало легко». Таково мое предназначение. И чем дольше я этим занимаюсь, а я на сцене уже 46 лет, тем больше в этом убеждаюсь. За всю жизнь я не почувствовал ни одного посыла в другую область.

- Кто вам помог найти себя?

- В школе удивительный человек, актер Детского театра Валентин Иванович Захода, буквально взял меня, второгодника, валявшего дурака, за руку и привел в школьный театральный кружок, позже превратившийся в студию «Родник», а потом отвел и в Щепкинское училище при Малом театре.

- А родители влияли на ваш выбор? Они имели отношение к театру?

- Нет, отец преподавал в МИСИ, возможно, не уйди он так рано из жизни, моя судьба сложилась бы немного иначе. Мама работала инженером пищевой промышленности, очень меня любила и доверяла.

- Скоро 30 лет как вы - актер Малого театра. Чем объясняется подобное постоянство?

- Наверное, неслучайно Валентин Иванович Захода привел меня поступать именно в Щепкинское училище. Видимо, неспроста моей первой ролью был Крутицкий в его студийной постановке «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Может быть, банально прозвучит, но Малый театр для меня - больше, чем дом, и даже больше, чем семья. Я, например, обожаю театр Райхельгауза, люблю его как режиссера и готов участвовать во всех его экспериментах, но Малый театр - такая моя любовь, которую трудно объяснить. Даже не любовь. Он часть меня, а я часть его. Мы единый организм. Здесь близкие мне люди, а те, кто ушел, еще ближе тех, что есть.

- От театральных людей часто приходится слышать, что зритель по сравнению с советским временем изменился не в лучшую сторону...

- Честно вам скажу - я не вижу изменений. Мне кажется, что такая оценка возникает, если актер начинает сам себе завидовать, вспоминая, как он когда-то играл какую-то роль и какие тогда были аплодисменты, как зал тогда его слушал, как тогда зритель был ему благодарен... Но и тогда был, и сейчас есть шальной зритель, которому лишь бы похохотать, а был и есть думающий зритель. И соотношение и тех, и других в зале, на мой взгляд, прежнее.
Наша профессия - самая гениальная в плане отношений со временем. Закончился спектакль - и все. Удачный спектакль или нет - он ушел в вечность. Когда я иду домой и говорю себе «очень плохо сегодня играл», то дело не в плохой публике и не в аплодисментах, а в том, что я не так акценты расставил, мимо чего-то проскочил, не в форме был, плохо себя чувствовал.
Другой вопрос, что зритель сейчас, может быть, больше на мюзикл настроен. Но ты заставь его воспринимать то, что ты несешь сегодня вечером. Заставь.

- А можно?

- Можно, потому что спектакль начинается задолго до представления - с афиши, рекламы. Зритель, желающий развлекаться, увидев название «Последняя жертва» Островского, подумает: «Ерунда какая-то. Зачем на это деньги тратить? Не пойду». Значит, я его сегодня не увижу, и слава Богу. А другой скажет: «О-о, пойду» и придет случайно. И моя задача его заинтересовать, рассказывая какую-то историю или же показывая набор театральных средств и приемов, через которые я хочу выразить свою эстетику и философию. Мне кажется, на эту тему замечательно высказался Михаил Чехов: «Я смотрю перед спектаклем через щелочку на зрителей и люблю их». Зритель очень чутко реагирует на то, как ты к нему относишься. Если зритель актеру не нужен, то и он в ответ в актере не заинтересован. Если же ты выходишь к залу с открытым сердцем, с предложением вместе поработать, тогда зритель всегда будет хорош.

Ирина Воробьева
«Прямые инВЕСТИции», 03.04.2006

Дата публикации: 20.04.2006
ВЕРНЫЕ В МАЛОМ

Народный артист России Василий Бочкарев - один из ведущих актеров Малого театра - номинант (теперь, как известно, лауреат) премии «Золотая Маска» за роль купца Прибыткова в спектакле «Последняя жертва». В исполнении Бочкарева этот символ власти денег над чувствами не только богат и деловит, но и образован, отзывчив, симпатичен. Словом, вполне достоин искренней любви юной красавицы.

- Василий Иванович, как произошло, что Прибытков - «очень богатый купец, румяный старик лет 60-ти», как характеризует его Островский, оказался таким идеальным?

- Если говорить об этой роли, то я впервые, несмотря на то, что играл во многих пьесах Островского, обратил особое внимание на текст. Мелодия, которую я вдруг услышал, совпала с интонациями моей сегодняшней жизни, моего возраста, моей секундой во времени. Она повела меня вглубь этого персонажа. Меня заинтересовала его доброта, щедрость и глубина намерений - просто помогать и не ждать отклика. Очень легко за какой-то благотворительностью поймать себя на желании получить что-либо взамен - поклон или признательность. А доброе дело по сути своей прежде всего бескорыстно. Поэтому и милостыню, если вспомнить о культуре благотворительности, принято подавать тайно, не афишируя. В этом честность большая и в то же время оберегание собственной души.
Если же вернуться к Прибыткову, то в персонажах Островского есть определенная тайна. В ремарках дается лишь верхний слой картинки, особое внимание стоит обратить на диалоги. Становится понятно, что добрым и порядочным его написал автор, во всяком случае, мне хочется верить, что я с Александром Николаевичем договорился.
Прибытков отлично понимает, в каком мире живет, у него каждому рублю свое место, излишек бедным отдает. Он очень бережет свою репутацию честного, православного капиталиста, дорожит данным словом.
Думаю, он - реальная фигура из жизни.
Но в наше время чистота воспринимается не как чистый звук или чистый цвет, по нашему мнению, обязательно какая-то должна быть примесь, и этим мы себя подставляем. В Писании говорится «в чем застану - в том сужу», иными словами, нужно жить так, чтобы смерть не застала тебя врасплох. Так вот Прибыткова врасплох не застать - не только в действиях, но и в мыслях. Потому что и действиями, и мыслями он либо в работе, либо в помощи. Свободное время, как он говорит, лишь с пяти до семи вечера. Мне кажется, Флор Федулыч заслужил такой подарок судьбы, как Юлия.

- Среди ваших последних ярких ролей, помимо Прибыткова, - Арган в «Мнимом больном» и Сила Грознов в «Правде - хорошо, а счастье - лучше». Люди, на первый взгляд, очень разные, их что-нибудь объединяет?

- Я бы даже сказал, что получился триптих: Арган, Прибытков и Сила Ерофеич. Объединяет их борьба с одиночеством. Каждый из них хочет найти свое пристанище. Арган стремится к этому, прячась за придуманную им игру. Прибытков хотя и говорит, что, мол, куда уж жениться - перед людьми совестно, однако сердце его сразу откликается на порыв Юлии. В ее вырвавшемся поцелуе он увидел доброту, незащищенность и просьбу о помощи. И, наконец, Сила Ерофеич - человек, стремящийся на закате своей жизни исповедаться, очиститься, сделать все, чтобы перед уходом попросить прощения у своей любви, которую он когда-то позабыл. Все это мне очень близко и понятно, в таких темах вообще врать не приходится - либо за них не нужно браться.

- Василий Иванович, вы человек верующий, а церковь вашу профессию не слишком приветствует...

- Да, есть мнение, что это греховная профессия, и я с ним сталкиваюсь. А есть мнение, что это творческая профессия, от слова «творец». Кстати, все великие старухи Малого театра были верующими. Помню, как Рыжова перебирала перед спектаклем иконки и просила помочь то Николая Чудотворца, то святого Пантелеймона, то Божью Матерь, в зависимости от того, какая роль ей предстояла. Что до собственных сомнений, то очень хорошо на этот счет высказался Евгений Валерьянович Самойлов: «Как только я понял, что этот дар дан мне Богом, мне стало легко». Таково мое предназначение. И чем дольше я этим занимаюсь, а я на сцене уже 46 лет, тем больше в этом убеждаюсь. За всю жизнь я не почувствовал ни одного посыла в другую область.

- Кто вам помог найти себя?

- В школе удивительный человек, актер Детского театра Валентин Иванович Захода, буквально взял меня, второгодника, валявшего дурака, за руку и привел в школьный театральный кружок, позже превратившийся в студию «Родник», а потом отвел и в Щепкинское училище при Малом театре.

- А родители влияли на ваш выбор? Они имели отношение к театру?

- Нет, отец преподавал в МИСИ, возможно, не уйди он так рано из жизни, моя судьба сложилась бы немного иначе. Мама работала инженером пищевой промышленности, очень меня любила и доверяла.

- Скоро 30 лет как вы - актер Малого театра. Чем объясняется подобное постоянство?

- Наверное, неслучайно Валентин Иванович Захода привел меня поступать именно в Щепкинское училище. Видимо, неспроста моей первой ролью был Крутицкий в его студийной постановке «Не было ни гроша, да вдруг алтын». Может быть, банально прозвучит, но Малый театр для меня - больше, чем дом, и даже больше, чем семья. Я, например, обожаю театр Райхельгауза, люблю его как режиссера и готов участвовать во всех его экспериментах, но Малый театр - такая моя любовь, которую трудно объяснить. Даже не любовь. Он часть меня, а я часть его. Мы единый организм. Здесь близкие мне люди, а те, кто ушел, еще ближе тех, что есть.

- От театральных людей часто приходится слышать, что зритель по сравнению с советским временем изменился не в лучшую сторону...

- Честно вам скажу - я не вижу изменений. Мне кажется, что такая оценка возникает, если актер начинает сам себе завидовать, вспоминая, как он когда-то играл какую-то роль и какие тогда были аплодисменты, как зал тогда его слушал, как тогда зритель был ему благодарен... Но и тогда был, и сейчас есть шальной зритель, которому лишь бы похохотать, а был и есть думающий зритель. И соотношение и тех, и других в зале, на мой взгляд, прежнее.
Наша профессия - самая гениальная в плане отношений со временем. Закончился спектакль - и все. Удачный спектакль или нет - он ушел в вечность. Когда я иду домой и говорю себе «очень плохо сегодня играл», то дело не в плохой публике и не в аплодисментах, а в том, что я не так акценты расставил, мимо чего-то проскочил, не в форме был, плохо себя чувствовал.
Другой вопрос, что зритель сейчас, может быть, больше на мюзикл настроен. Но ты заставь его воспринимать то, что ты несешь сегодня вечером. Заставь.

- А можно?

- Можно, потому что спектакль начинается задолго до представления - с афиши, рекламы. Зритель, желающий развлекаться, увидев название «Последняя жертва» Островского, подумает: «Ерунда какая-то. Зачем на это деньги тратить? Не пойду». Значит, я его сегодня не увижу, и слава Богу. А другой скажет: «О-о, пойду» и придет случайно. И моя задача его заинтересовать, рассказывая какую-то историю или же показывая набор театральных средств и приемов, через которые я хочу выразить свою эстетику и философию. Мне кажется, на эту тему замечательно высказался Михаил Чехов: «Я смотрю перед спектаклем через щелочку на зрителей и люблю их». Зритель очень чутко реагирует на то, как ты к нему относишься. Если зритель актеру не нужен, то и он в ответ в актере не заинтересован. Если же ты выходишь к залу с открытым сердцем, с предложением вместе поработать, тогда зритель всегда будет хорош.

Ирина Воробьева
«Прямые инВЕСТИции», 03.04.2006

Дата публикации: 20.04.2006